Заточенная в Золотой Клетке [СИ] [АlshBetta] (fb2) читать онлайн

АlshBetta ЗАТОЧЕННАЯ В ЗОЛОТОЙ КЛЕТКЕ

Глава 1 — Странный портрет

— Беллз, спускайся к завтраку! — Женщина с задорными рыжими волосами хлопотала над завтраком для своей малышки, пытаясь приготовить что-нибудь только из муки и яиц в своей старой, обветшалой кухоньке. Продукты кончились вчера, а идти за ними было некому. Её дочь завтра сдаёт последний экзамен для выпуска из школы в этом году, и поэтому она на усиленной подготовке.

Рене всеми силами пыталась дать своей единственной дочери всё то, что не могла получить сама. Семнадцатилетняя Белла оправдывала её ожидания во многом, хоть характер и требовал корректировки в некоторых местах. Но она никогда не общалась дурно с матерью, только с чужими людьми, а это вызывало проблемы с её адаптацией в обществе Нью-Йорка.

Рене жила на доходы своего маленького магазинчика, расположенного в предместье этого вечно не спящего города.

Наконец, на лестнице послышались быстрые и гулкие шаги её сокровища.

Девушка предстала перед матерью, как и обычно, в своей жёлтой затёртой футболке и коричневато-бежевых шортах, которые носила ещё бабушка Рене.

— Блинчики! — вдохновенно воскликнула Изабелла, усаживаясь за стол напротив тарелки с завтраком. Рене лишь хмыкнула и села за стол рядом с дочкой.

— Сегодня я буду в магазине допоздна, милая, — с любовью сказала она, видя, как девушка стремительно поглощает блины, ничуть не расстроенная простотой завтрака. Вот она — привычка! Рене улыбнулась довольной дочери; она ненавидела смотреть, как страдает её ребенок! Именно поэтому она прогнала своего мужа Чарли, который в пьяном угаре сильно избивал её и дочь. А потом за ним вслед отправился и отчим Беллы — Фил, который, по сравнению с Чарли, казался просто «ангелом божьим», пока не показал своё истинное лицо…

— Помощь нужна внизу, мам? — спросила Белла, глядя на измученную Рене.

— Нет, солнце, учись, сдай экзамен, а там посмотрим! — улыбнулась ей женщина, пряча усталое лицо под маску радужного спокойствия. Магазин Свонов был порядком потрёпан и располагался на первом этаже двухэтажного здания, где проживали мать с дочкой. Белла понимала, что мать оставляет её готовиться к экзамену, ибо слишком хорошо знала — внизу работы было сколько душе угодно, работай — не переработай!

— Не перетрудись, прошу тебя! — Она приобняла мать, унося тарелки в мойку, чтобы помыть посуду.

— Хорошо, солнце! — Рене улыбнулась и, встав со стула, направилась к двери. — Будь умницей, Беллз! — крикнула она и вышла за дверь. Девушка усмехнулась и отправилась наверх, в свою комнату, учить ставшие ненавистными алгебраические уравнения и формулы…

Рене стояла за прилавком в своём магазине и смотрела, как клиент трепетно разглядывает статуэтки. Вдруг колокольчик на двери оповестил о новом посетителе.

— Добрый день! — поприветствовала вошедших женщина. Ими оказались двое темноволосых мужчин.

— Здравствуйте, — улыбнулся один из них ослепительной улыбкой. — Мы по поводу налогов, мисс Свон, я прав?

— Да… — неловко пробормотала женщина и сразу же похолодела. Где ей взять столько денег, чтобы отдать им? Они уже вторую неделю сюда приходят… Как долго удастся скрывать это от Беллы? Девушка ведь всё равно узнает… если уже не узнала. — Понимаете… у меня сейчас нет таких денег… — прошептала Рене, стараясь не отвлекать покупателя, стоящего перед прилавком.

— Простите, мисс Свон, но у нас тоже есть босс, и он требует немедленной оплаты аренды. Ему принадлежит вся земля близ Нью-Йорка и большинство земель в самом Нью-Йорке. Мистер К. заставит нас платить из собственного кармана, если вы к завтрашнему дню не выплатите долг… На его земле построен ваш магазин! — Мужчина скривил губы, произнося слово «магазин», так как эта «халупа», по его мнению, не была достойным использованием арендованного земельного участка. Но, впрочем, кто он, чтобы осуждать действия своего босса, продавшего землю этой замарашке Свон?

— Но… — беспомощно взмахнула руками Рене, пока мужчины выходили из магазина, бросив напоследок: «Два дня — максимум!»

Клиент вышел вслед за проверяющими, видимо, оставшись недовольным тем, что продавщица не уделила ему должного внимания.

— Что же мне делать? — прошептала Рене, грустным взглядом проводив клиента, понимая, что выхода из создавшейся ситуации нет.

— Мистер Каллен, я же говорил вам, что со Свонами будет проблема. Вам незачем было сдавать в аренду этот участок! — промолвил высокий темноволосый мужчина, которого звали Луи, стоя перед креслом своего начальника и по совместительству одного из самых влиятельных бизнесменов Нью-Йорка, если не всего США. Миллиардер, сидящий в изящном и до неприличия дорогом кожаном кресле, развернулся и уставился на того, кто вздумал давать ему советы и, хуже того, упрекать в его действиях. Никто не осмеливался на такую дерзость! Надо бы преподать этому идиоту урок!

— Ты вздумал мне указывать? — мягким, тающим, словно топлёный сахар, баритоном проговорил мистер Каллен.

— Нет-нет, как же я могу… просто… босс…

— С меня довольно, ты уволен, пошёл вон, — сказал Каллен и замолчал. Его лицо выражало абсолютное безразличие. Безразличие… это чувство стало его неотъемлемой стороной, ничто не волновало и не трогало Каллена. Ему и жизнь эта осточертела и придурки, которых ему рекомендуют, их компетенция — настолько низкая, что единственное, что они умеют, это просаживать его деньги…

— Мистер Каллен, я…

— Пошёл вон, — повторил усталым голосом миллиардер, поворачиваясь к окну и задумчиво наблюдая за кружащими снежинками.

Обычно никому дважды повторять было не надо, вот и Луи послушался, прекрасно осведомлённый о последствиях неверного поведения. Нет, Эдвард Каллен не был конченным убийцей. Он убивал, но только тех, кто доводил его до предела, когда другого выхода, с его точки зрения, не было. В остальном он являлся обыкновенным мультимиллиардером, имеющим всё, что можно купить за деньги, кроме семьи.

Казалось, судьба наградила этого мужчину всем — красотой, умом, силой духа, деловитостью и несгибаемой силой воли. Он не покорялся никому! Все покорялись ему. Сначала этому причиной был его отец… Они называли его Львёнком, сыном Великого Льва! А после смерти Каллена-старшего вмиг осатанели и захотели свергнуть его. Он достойно показал им, что Львёнок вырос, став Львом, и не позволит никому вокруг вести себя непочтительно по отношению к нему.

По поводу магазина этой Свон… Ну, да, решение слишком быстрое и глупое, но, тем не менее, кто бы ещё купил эту землю? Какой бы дурак вложил свои деньги в этот жалкий клочок земли на подъезде к огромному супермаркету, который тоже, кстати, принадлежал ему?

«Дураком» оказалась Рене Свон, выкупившая его и открывшая там горе-магазин. Через два дня она должна была выплатить ему деньги за три месяца аренды, а сегодня является этот Луи и говорит, что она не может их ему отдать!

Какого чёрта?

Кто будет её спрашивать?

А если и вправду не отдаст?.. Что тогда? Выселять её оттуда, что ли? Она живёт прямо в этом магазине и, кажется, не одна… Кто там с ней живёт? Муж? Сын? Надо бы разузнать всё о её семье… А почему бы, собственно, не сделать это сейчас? Всё равно в этой тюрьме, спрятанной за обложкой роскошного особняка в пять этажей и жилой площадью в пару гектаров, нечего делать! По крайней мере, сейчас конец месяца, сбор налогов — всё это ложится не на его плечи, а на работников, нанятых им. Деньги, можно сказать, сами текут ему в руки… Но это недолгий период — пять-шесть дней — а потом всё по новой.

Но он любил свою работу или думал, что любил?.. Потому что только тут можно было отвлечься от мирской суеты и попытаться принести какую-то пользу. А кому? Зачем? Он и сам не знал… Забвение приходило к нему не так часто, превращая его в того, кем он являлся. Он знал, что после той потери он уже не будет прежним, но, казалось, становился им каждый раз, когда смотрел на фигурку маленького ангела с книжкой церковных гимнов…

Никто не знал, что эта статуэтка значит для Эдварда Каллена и какие воспоминания будит в его истерзанной виной душе.

— Джессика, даю семь минут, — проговорил он ровным голосом в интерком. — Мне нужна информация о жизни, семье, доходах и финансах Рене Свон! Поняла меня?

— Да, мистер Каллен, всё будет сделано! — проговорила девушка и отключилась.

Эдвард Каллен поднялся со своего кресла и принялся наматывать круги по кабинету. Воспоминания о прошлом накрыли его; какой счастливой могла быть жизнь, если бы он тогда не опоздал на день рождения к единственному важному для него человеку…

Она ненавидела его работу, но он продолжал работать… и эта работа отняла её у него. И после её смерти он находил забвение только в работе. Первое время он выпивал и даже пробовал наркотики, но потом оставил эту глупую затею. Всё равно медленная и мучительная смерть. Кокаин и алкоголь не приносили желанного облегчения, как это бывает у некоторых, а наоборот, делали страдания ещё глубже…

Что же касается работы — она была идеальна! Только окунувшись в неё с головой, можно было забыть всё на свете, и в том числе себя!

Словно неуправляемый зверь, все эти предприятия и фабрики требовали к себе всё его внимание, отвлекая от мыслей о том злополучном дне. Этой личной трагедии, которая изменила весь мир и его самого.

Она была его семьёй… всем, что у него было! И он потерял её буквально за пять секунд… а всё остальное он потерял на десять лет раньше. Ну, кроме денег и власти — они неисчерпаемы для рода Калленов, потому что его прадеды ходили «по головам», чтобы создать эту империю. Империю, которую наследники обязаны расширять и приумножать, чтобы, в свою очередь, оставить своим наследникам дело и богатство Калленов. А сами наследники жаждали обладать этой империей, где нет ничего, кроме власти и денег? Где царит ненависть и смерть… мгла неприступности, за которой не с кем поговорить, некого любить… и некого утешить… успокоить… Она была его путеводной звездой в этих дебрях, а он так глупо позволил ей уйти.

Эдвард Каллен всё ждал кары небесной, а её всё не было…

Больше семи лет прошло со дня её смерти, а он всё ещё скорбит. И будет скорбеть вечно, ибо только она могла делать его похожим на человека, делать его счастливым.

— Мистер Каллен, вот! — прерывая его хождение по комнате, Джессика, секретарь первой категории, протянула мужчине папку со всеми сведениями о семье Свон, которые удалось собрать возможными и невозможными средствами за столь короткое время.

Забыв обо всём, Эдвард оставил хождение по комнате и схватился за папку, будто бы в ней была его жизнь… а так оно и было! Ведь если он не перестанет думать о том дне… он сломается, он не выдержит! Он должен был взять перерыв, отвлечься от мрачных мыслей. Надо взглянуть на эти чёртовы документы, дабы его не задушило прошлое, которое он уже не в силах исправить.

В папке лежала история Рене Свон, её дата рождения и детальный портрет, с прикреплённой фотографией. Ничего особенного, просто бедная идиотка, вот и всё! Он чуть было не закрыл папку, как словно во сне перевернул страницу, и взгляд его упал на маленький (семь на семь) портрет девушки с карими глазами и такими же каштановыми волосами. Словно Белоснежка из диснеевской сказки, она была прекрасна. На фото она улыбалась, улыбка была такой милой и доброй, Каллен не мог отвести глаз.

Но больше всего его поразило то, что было написано под фото… Изабелла Свон.

Изабелла!

Папка выскользнула из рук миллиардера и ударилась о пол, а сам Эдвард Каллен замер, потому что это имя, как ножом, полоснуло по исстрадавшемуся от боли сердцу. Что для него значило это имя — Изабелла — знал только он. И та, которой сейчас не было в живых по его вине.

Глава 2 — Я её хочу!

— Мама, мама, что такое? — Перепуганная Белла стояла перед Рене, тормоша её за плечи, пока женщина отчаянно боролась с охватившим её ужасом.

Для Беллы, у которой с детства в доме была напряжённая обстановка, состояние Рене говорило о надвигающейся беде. Она понимала, что произошло нечто ужасное в магазине, только вот что?

— Белла… мы должны… — проговорила Рене, но вмиг опомнилась и заткнулась, чтобы дочка не знала ничего о проблеме и тех мужчинах. Она не хотела подвергать жизнь своего единственного и любимого ребёнка опасности.

— Что мы должны, мам? — спросила Белла, усаживая мать на плетёный стул посреди маленькой, обветшалой кухни.

— Ох, Беллз… — простонала Рене и откинулась на спинку стула. — Я не могу тебе сказать, я не хочу, чтобы ты знала!

— Знала о чём? — недоумевала бедная девушка, пытаясь понять всё по лицу матери.

— Мы должны денег, Белла! — сдалась Рене, истошно выкрикнув последнее слово.

— Денег? Кому?

— Налоги! Мы не платим налоги три месяца! Сегодня за ними приходили…

— Мам, всё в порядке! Я заработаю эти деньги, вот увидишь, — пожала плечами Белла, будто это было наплевательское дело. На самом же деле, она просто хотела утешить мать.

— Нет, малышка… — Рене покачала головой, смахивая слёзы. — Мы не сможем их отдать, а ты не сможешь их заработать. За два дня мы нигде не достанем пять тысяч долларов!

— Пять тысяч?! — Голос Беллы повысился на три октавы, но она притихла и запустила руки себе в волосы, цепляясь за роскошные локоны так, будто искала там поддержку.

— Да… — Рене позволила слезе стечь по щеке, а потом быстро и резко обняла свою дочь, прижимая к груди, в попытке оградить от всех бед на свете. Она прекрасно понимала, что их ждёт — улица, хотя бы первые пару месяцев, пока она не найдёт работу. Если вообще найдёт.

А, может, там они и умрут — под забором, словно вшивые собаки?

Это одному Богу известно…

А тем временем в доме Эдварда Каллена творилось что-то необъяснимое. Все вокруг пребывали в ожидании какого-то важного события, только так можно объяснить поведение мрачного и молчаливого хозяина, раздававшего раздражённые приказы направо и налево.

В конце концов, мистер Каллен вышел на веранду, чтобы позвонить своему лучшему и единственному другу — Джасперу Хейлу.

— Джаспер, ты мне нужен, срочно! — Несколько слов, и Эдвард повесил трубку, чувствуя, как в горле образуется тугой комок. Что с ним такое? Такого беспокойства он не испытывал более десятка лет. Что изменилось?

Он сам не понимал. Лишь в его руке было зажато то самое небольшое фото девушки с притягивающей улыбкой. Изабелла… Одно имя убивает его, а эта девушка… что в ней такого? Почему он не может оторвать от неё взгляда?

Часть своих тридцати пяти лет Эдвард Каллен прожил, словно чужой сам для себя. Потому что на протяжении семи лет он скорбел о своей единственной девочке, о своём солнце, о своём воздухе… Ни для кого нет ничего тяжелее, чем потерять единственного близкого человека. А он потерял. И он вынужден с этим жить. Насильственное причинение себе боли ни к чему не вело — он не чувствовал боли. Он и до сегодняшнего дня был словно заморожен, а теперь… теперь он пылает огнём, и его единственное желание — увидеть эту девушку. Кто она? Ясно, что дочь Рене, только вот что она из себя представляет, на самом деле? Какого чёрта она его так зацепила? Таких, как она, миллион — даже среди его прислуги! Но эти глаза… Они не дают ему дышать! Они не дают ему оторваться от себя, словно бы затягивая в свои омуты и не желая отпускать.

Джаспер Хейл прибыл через полчаса после звонка своего друга и был проведён в патио к Каллену, сидевшему на одном из кресел.

— Джаспер! — Эдвард поднялся, как будто очнувшись от чего-то, и пожал мужчине руку. За свои сорок лет Джаспер видел много, а его дружбе с Калленом было почти семнадцать лет. Но за эти семнадцать лет он видел, как блестят глаза его друга лишь однажды — в день, когда он впервые увидел свою девочку. А потом… после того дня он так изменился, что, казалось, осталась лишь пустая оболочка человека, а душа улетела на небо вместе с его единственной. Он был холоден и мрачен, и чтобы Джаспер ни предпринимал, вывести его из такого состояния не удавалось никому.

И что он видит? Его друг как будто, наконец, обрёл смысл в существовании! Хейл хорошо знал этот дьявольский блеск в изумрудных глазах Эдварда и догадывался, что дело тут стоит за чем-то поистине ценным. Например, какой-то редкой коллекцией коньяка или, может, утерянными в веках манускриптами античной мифологии… Каково же было его изумление, когда Каллен показал ему портрет молоденькой, улыбающейся девушки, вырванный, чёрт знает откуда!

— Что это, Эдвард? — спросил он, присаживаясь рядом с другом на подлокотник кресла.

— Это Изабелла… — треснувшим голосом ответил Эдвард, и Джаспер испугался ещё сильнее. Что такое случилось? Почему он называет именем своей девочки эту странную картинку? Почему он так болезненно выглядит? Или… он тронулся рассудком?

— Эдвард… Изабелла умерла. Это не она, — аккуратно сообщил он, попытавшись забрать фото из рук Каллена, но тот, казалось, не намерен его отдавать. Он держал в руках этот мини-портрет, словно в нём заключалась вся его жизнь.

— Джаспер, я не сумасшедший! — попытался успокоить его Каллен. — Это не та Изабелла, конечно, это другая.

— Другая… — медленно повторил за ним Джаспер, всё ещё пребывая в сомнении, в своём ли уме его друг, так внезапно отошедший от горя.

— Да, — покачал головой Эдвард.

— Послушай, откуда ты это взял? — пошёл в наступление Хейл, решив, что пора серьёзно поговорить с Эдвардом и помочь ему выйти из ступора.

— Я нашёл это в документах, — тихо начал Эдвард, сделал глубокий вдох и пристально глядя на фото, продолжил: — Джаспер, что со мной? Я смотрю на это фото, и оно притягивает меня… словно магнит. Эти глаза, эта улыбка, эти волосы… и имя. Изабелла! — проговорил он, как на исповеди. Потому что Джаспер был единственный, кто понимал его и кому он доверял. Только при нём он говорил то, что никогда не стал бы обсуждать с другими.

— Эдвард, ты устал, может быть, тебе стоит взять отпуск? — посоветовал Джаспер, решив, что с Калленом всё в порядке и он в своём уме. — Послушай, так будет лучше для всех. Ты даже не знаком с этой девушкой!

— Не знаю… — промолвил в ответ тот.

— Вот видишь! Значит, нам обоим нужно собраться и полететь куда-нибудь на Гаити! А как прилетим, тебе стоило бы жениться, потому что иначе ты совсем с ума сойдёшь, и меня сведёшь!

— Жениться… — пробормотал Каллен, на мгновение задумавшись, а потом поднял взгляд на Джаспера, радостно и победоносно. Наверное, Наполеон так не радовался, когда русские оставили французам Москву.

— Ты прав, Джаспер! — заговорил он быстро и воодушевлённо, как ребёнок в рождественское утро. Каллен вскочил со своего кресла, наворачивая круги по дощатой поверхности. — Я женюсь! Я женюсь на Изабелле Свон! Кем бы она ни была.

— Эдвард, ты рехнулся? — в ужасе воскликнул Джаспер, внутренне содрогаясь от мысли, какая судьба ожидает бедную девушку.

— Нет, я хочу найти её! Я хочу взять её в жёны. Завтра же.

— Успокойся, Эдвард, — урезонивал Хейл. — Почему именно её? Помнишь нашу общую знакомую? Фотомодель Дакота будет рада тебя видеть! Она мне позавчера говорила, что скучает по тебе.

— К чёрту Дакоту! — взревел Каллен и крикнул громче, чем когда-либо в этом доме: — Стивенса ко мне! Срочно!

— Эдвард Каллен, ты точно рехнулся! Что ты несёшь? Не думаешь о себе, подумай об этой девушке! Она тебя не знает, у неё своя жизнь, и я ставлю половину моего состояния, что ей нет восемнадцати!

— Плевать! — отмахнулся Эдвард, снова шагая по дощатой веранде. — Я хочу её себе.

Джаспер знал, что тут спорить бесполезно, каким бы бредовым ни казалось решение Каллена. Он с самого детства получал всё, что ему хотелось, и сейчас это был не любовный порыв, а какое-то странное для взрослого человека детское помешательство! В принципе, ничего страшного тут нет — он хочет жениться, пусть женится. И чего это он, Джаспер, так разволновался? Она будет просто игрушкой — женой на пару недель, а потом он разведётся. В конце концов, она будет не первая и не последняя. Она всего лишь девчушка, для неё это будут райские недели — богатство, роскошь и такой великолепный любовник. Поистине, с красотой его друга не сравнится никто в этом мире.

Наконец, на пороге веранды появился Стивенсон, который был крайне удивлён тем, что его позвал сам мистер Каллен, а не главный начальник охраны, с которым он привык работать.

— Босс, — послышалось сзади, и Джаспер с Эдвардом дружно улыбнулись. Вскочив мгновенно, Каллен подошёл к охраннику и всучил ему в руку фотографию девушки.

— Чтобы завтра она была здесь. Как хочешь её приведи, но живой. — Он не добавил больше ни слова, лишь вернулся в своё кресло и уставился на горизонт.

Растерявшийся Стивенсон замер посреди веранды. Джаспер нервно взглянул на истукана и направился прямиком к нему.

— К начальнику охраны занеси и передай ему слова мистера Каллена, так понятно? — спросил он.

Стивенсон обрадованно кивнул.

Его звали Уолтер, и он не был награждён умом, лишь силой. Его сила так бросалась в глаза, что, казалось, он горы мог сдвинуть со своих обычных мест и отправить бродить по свету. Этим он и был нужен Каллену. А все вопросы, которые неподвластны уму Уолтера Стивенсона, всегда решал начальник охраны — Эммет МакКарти, которого природа наградила и силой, и умом. Пожалуй, это единственный человек на планете, чья сила в разы превосходит непобедимого Уолтера.

— Эдвард, я всё понимаю, ты хочешь новую девушку, ты хочешь осчастливить себя, но почему такая спешка? Мы бы подготовили всё за несколько недель… или месяцев.

— Нет, мне нужно сейчас… я хочу её сейчас, — повторил Каллен, и Джаспер оставил затею переубедить друга.

— Ты женишься на ней завтра же? — спросил он с сомнением, и Каллен на минуту задумался.

— Думаю, через пару дней, хотелось бы всё-таки узнать её, — сообщил он, и Джаспер удовлетворённо кивнул. Девушка, естественно, будет шокирована, но такова судьба, и она должна будет ей поддаться, иначе отправится к тем, кто отказал Эдварду Каллену, — таких было всего две — да упокоит небо их души…

Сумерки опускались на пригород Нью-Йорка, и в темноте, при свете лишь одной лампы, кое-кто сидел в доме Свонов за столом и пил чай.

Юная Изабелла Свон — речь идёт о ней — ещё ничего не знала о своей судьбе, кроме того, что должна помогать матери за то, что та родила и вырастила её практически в одиночку. Она ещё не догадывалась, кто желает её и почему, она не знала, что через час в их с матерью дом вломятся головорезы-охранники Каллена и утащат её к нему в особняк. Она пила чай и ласково смотрела на свою мать, будто бы предвидя скорую и вечную разлуку с ней.

— Белла, всё будет хорошо! — пообещала Рене, стискивая её руку, и Белла лучезарно улыбнулась. Прямо как на той фотографии, которую так лелеял Эдвард Каллен и на которую так испуганно косился Джаспер Хейл в страхе, что эта девушка разрушит жизнь его друга. Он и не думал тогда, что был абсолютно прав.

Ведь Изабелла действительно разрушит жизнь Эдварда.

Тот час, что был у Беллы на прощание с матерью, быстро пролетел, и судьба повела девушку по запланированному сценарию.

Едва Белла поднялась к себе, чтобы ещё немного повторить материал перед завтрашним экзаменом, как в дверь нахально и долго начали звонить до тех пор, пока Рене не открыла, ещё не осознав опрометчивости своего шага.

— Дом семьи Свон? — спросил один из охранников и, увидев, что Рене кивнула, по-хозяйски вошёл внутрь, ведя за собой ещё троих.

— Вы же сказали, что придёте за деньгами послезавтра? — с надеждой спросила женщина, прикрывая дверь.

— А мы не за деньгами, миссис Свон, — хмыкнул Эммет МакКарти, стоявший ближе всех к Рене. — Нам нужна Изабелла.

— Изабелла? — приглушённо ужаснулась женщина.

— Да, я так понимаю, она живёт здесь, — прокомментировал Эммет, окидывая кухню прерывистым взглядом и примечая всю бедность и старость данного места.

Эммет был мускулистым, симпатичным шатеном, которого часто называли штангистом из-за его бицепсов, которые так обожали девчонки на пляжах Малибу, где нередко проводил отпуск Эдвард Каллен.

— Нет! — покачала головой Рене, и в её глазах заблестел яростный блеск. — Она здесь не живёт, я живу здесь одна. Убирайтесь из моего дома, пока я не вызвала полицию!

— Мы не уйдём без девушки! — мягко напомнил Эммет. Он не любил драться с женщинами без явной на то причины. А эта выглядела такой измученной и усталой, что её было даже немного жаль, хотя брутальная натура МакКарти не привыкла к жалости.

— Мам, что такое? — послышался голос Беллы, и через секунду она показалась на лестнице. Губы Эммета растянулись в улыбке, и он оценивающе посмотрел на девушку в затёртом сарафане, который был в моде во времена молодости его матери.

— Так вот из-за кого столько шума… Изабелла! — сладостно протянул он и направился к лестнице. Мать девушки преградила ему путь своей рукой и гневно посмотрела в глаза.

— Не трогайте мою дочь! Убирайтесь! Я не шучу, полиция быстро приедет!

— Дамочка, нам не нужна ваша полиция, — отмахнулся Эммет и кивнул двум охранникам, чтобы те забрали девушку.

— Нет! — истошно завопила Рене. — Беги, Беллз! — Она не представляла, куда именно бежать её дочери, ведь наверху нет ничего, кроме двери в комнату Беллы. Даже ванной комнаты. И окон нет… спрыгнуть некуда.

Белла послушалась совета матери и кинулась поскорее наверх, но была поймана и остановлена одним из охранников, а другой покрепче перехватил нежное существо.

— Белла! — вопила Рене, пытаясь вырваться из цепких рук помощника Эммета. — Отпустите мою дочь, придурки, сейчас же! — Но никто и не думал этого делать. Приказ есть приказ, и его надо выполнять. Эдвард Каллен хочет эту девчонку себе, значит, нужно её привезти в особняк. Для мистера Каллена произнести слово «убить» кого-либо, никогда не составляло трудности. И никто из здесь присутствующих его людей не хотел, чтобы это слово произнесли в его адрес.

— Отпустите меня! — закричала Белла, но её никто не слушал. Девушку выволокли на улицу, хотя она боролась и упиралась, пытаясь освободиться.

«А она упряма», — подумал Эммет, сажая её в машину и «закрепляя» с обеих сторон двух охранников.

— Мы с вами свяжемся, Рене, — крикнул на прощание МакКарти, увозя Беллу подальше от родного дома.

Изабелла Свон так больше никогда и не увидела матери.

Слёзы лились по лицу, когда Рене бежала за машиной в бессильной ярости и боли. Эта картина будет долго преследовать Беллу — последний взгляд на мать.

И куда её везут?

Что это за люди?

Почему именно она? Что она им сделала?

— Кто вы и куда везёте меня? — спросила девушка, пытаясь выпутаться из рук охранников. Но те хорошо знали свою работу и ни за что бы не отпустили её.

— Тебе повезло, крошка, — с переднего пассажирского сидения сообщил Эмметт. — Ты станешь любовницей самого влиятельного человека в Америке.

— Вы меня везёте в Белый дом? — хмыкнула Белла, вытирая слёзы. Эммет усмехнулся — такая маленькая, а столько наглости и сарказма… и что хозяин в ней нашёл?

Похоже, это знает только сам Эдвард Каллен.

— Неа, — откинувшись на спинку сидения и закурив, сообщил Эммет.

— Куда же тогда? — недоумевала Белла голосом, выражавшим сарказм и злость одновременно.

Она что, каменная? Почему она не ревёт и не умоляет их отпустить её? Так бы поступили миллионы девчонок, если бы с ними случилось то же, что с ней! Кто она такая?

— Ты сама всё увидишь, когда мы приедем, — сообщил МакКарти, прикрывая глаза и всё ещё размышляя, кого он на этот раз везёт к особняку Калленов. А не будущую ли хозяйку этого поместья?

Посмотрим, что будет из этой выскочки. Если она, конечно, выживет после завтрашнего, если откажет самому Эдварду Каллену.

А с её сволочным нравом, даже такое может случиться.

Глава 3 — Хозяин судьбы

Беллу вывели из машины и повели под руки по направлению к огромному особняку, который стоял у кромки леса и перед которым простирался бесконечный сад.

Таких огромных и роскошных домов Изабелла не видела за всю свою жизнь.

— Ведите её в патио, а я сообщу боссу, — крикнул Эммет и направился в противоположную сторону, в то время как Беллу повели по саду, где росли дивной красоты розы. Она никогда не видела таких великолепных цветов, и поэтому её глаза с жадностью внимали эти прелести. После того, как она сбежит отсюда, она это место больше не увидит, так почему бы не изучить его, пока есть время?

Конечно, девушка не собиралась тут оставаться, она хотела убежать. Белла ещё с отцом поняла, что бесполезно рыдать или биться в истерике, придётся быть сильной внешне и язвительной, ядовитой, чтобы её вышвырнули отсюда, как только познакомятся с ней.

Эти люди, которые похитили её из родного дома, разбив сердце Рене, теперь волокут её, чёрт знает куда!

От воспоминаний о матери юное сердце Беллы больно защемило, и ей пришлось отогнать эти воспоминания, чтобы не сломаться и, не дай Бог, показать свою слабость — иначе можно сразу записываться в список мертвецов.

— Куда мы идём? — яростно спросила она, вырываясь всеми силами и пытаясь в то же время узнать правду.

— К хозяину! — с благоговением произнёс один из охранников, и Белла похолодела. Как они могут позволять кому-то так обращаться с ними? Или это их работа? Кто они вообще такие?

Конечно, Белла не знала, кто эти люди и что за эту работу они получат пару тысяч долларов сразу. Девушка имела мало жизненного опыта, узкий круг общения; весь мир для неё состоял из матери, школы и маленького магазинчика под их комнатами.

Чёрт! Экзамен! Ей нужно сдать экзамен завтра!

В ночных сумерках сад казался зловещим, но это мало беспокоило Беллу. Ночью легче сбежать — уже испробовано.

Наконец, охранники вывели её к огромной веранде позади дома, и взгляд девушки сразу упёрся в фигуру, стоящую на ступенях. Она увидела мужчину со светлыми волосами, которые доходили ему до плеч. На мужчине был серый костюм из какого-то фирменного магазина — хотя она могла только предполагать, никогда не видя одежды из дорогих бутиков.

— Вы привели её? — спросил человек, и Белла, разозлившись, стрельнула в него яростным взглядом.

— Какого чёрта я тут делаю? — закричала она, и мужчина, который являлся никем иным, как Джаспер, посмотрел на неё оценивающе. Такая маленькая. Он был прав, девушке наверняка ещё нет восемнадцати.

Нет, как бы там ни было, но Эдвард точно рехнулся!

Джаспер приблизился к девушке вплотную и посмотрел ей прямо в глаза — для этого ему пришлось немного присесть перед ней, дабы стать примерно её роста.

— Сколько тебе лет? — спросил он, всё ещё обводя её крохотное тело взглядом.

— Сто десять! — засмеялась Белла, и через секунду Джаспер уже согнулся пополам на траве. Откуда у этой девчонки такая сила?

Охрана от удивления даже выпустила беглянку, и ей хватило этой секунды. Она перепрыгнула через Джаспера и побежала прямиком в сторону леса, виднеющегося за домом.

Бедной Белле было невдомёк, что охранники в этом месте словно на деревьях растут — через каждые десять метров поставлены. Поэтому пара сильных рук остановила её тут же, не дав и подступить к деревьям.

— Убирайтесь! — яростно зашипела Белла, когда хромающий Джаспер и её прежние мучители подошли к ней.

— Ты ума лишилась, девочка? — заорал на неё Хейл. — Если ты поведёшь себя так с мистером Калленом, умрёшь через пару секунд. В твоих интересах, крошка, понравиться ему.

— А вы знаете, что невежливо спрашивать у девушки, сколько ей лет? — нашлась с ответом Белла, чем повергла Джаспера в ещё большую ярость.

— Тащите её на веранду! — выкрикнул он, и охрана быстро повела девушку к тем самым ступеням, откуда она убежала пару минут назад.

— Ох, Эдвард… — Джаспер шёл за ними, смотря на эту маленькую фигурку, растворяющуюся в ночи. — Попомнишь ты моё слово, когда она уничтожит тебя.

Наконец, Белла оказалась на веранде, и охранники замерли около неё, не желая отпускать и не рискуя повторить прошлую ошибку. Из позолоченных раздвижных дверей вышел тот, которого все ждали. Эдвард Каллен.

У Беллы просто отвисла челюсть, несмотря на то, что она ещё помнила, где она и кто вокруг неё. Но этот человек… он был красивее всех на свете. У него были бронзовые кудри и ярко-сверкающие изумрудные глаза. Точеные, благородные скулы, прямой нос и полные розоватые губы. Такое ощущение, что ангел сошёл небес и движется к ней.

На нём был похожий костюм, как у того человека, которому она врезала, но казался более изящным и дорогим.

— Белла! — На лице незнакомца отразилась улыбка, едва он увидел её. Так это к нему её привезли? Зачем? Или он душевнобольной?

— Эдвард, ты собираешься пригреть на груди змею, — прохрипел Джаспер, взбираясь на лестницу и становясь напротив девушки.

— О чём ты? — не понял Каллен, всё ещё не в силах отвести взгляд от девушки.

— Твоя девчонка только что подралась со мной в саду. Благо охрана успела вовремя.

— Подралась? — Каллен с сомнением посмотрел на девушку, а она отвела взгляд, сделав вид, что ей очень скучно.

Пожав плечами, Эдвард приблизился к Белле и встал напротив неё.

— Сколько тебе лет?

— Вы уверены, что хотите знать? — ядовито улыбнулась Белла. — Ваш друг за это получил в пах.

— Что? — поморщился Каллен, глядя на свою гостью и не в силах поверить, что она могла такое сказать. Она, вообще, знает кто он? — Сколько тебе лет? — попытался ровным голосом повторить он, хотя ярость в нём уже закипала.

— А сколько вам? — хмыкнула Белла, подняв на него свои огромные шоколадные глаза, прямо как на фотографии, которую он достал из папки с информацией о ней.

От одного взгляда этих карих омутов он едва не забыл, что здесь делает. Вся спесь мигом спала с него, а пелена ярости испарилась.

— Тридцать пять, — ухмыльнулся он, стоя перед девушкой.

— Тридцать пять? — Она недоверчиво посмотрела на этого странного человека, перед которым преклонялись все служащие.

— Вы не оставите нас? — обратился Каллен к охране, и та, кивнув, быстро скрылась.

Белла смотрела вслед своим мучителям до тех пор, пока Эдвард не позвал её к накрытому для ужина столу посреди патио.

— Я не хочу есть, — покачала головой девушка и нерешительно замерла перед ограждением веранды.

— Если тебе не нравится это, принесут другое, — милостиво предложил Каллен, подойдя ближе к ней и встав напротив.

— Послушайте, мистер Каллен… — Белла попыталась собрать волю в кулак и поговорить с этим ненормальным вежливо, дабы он её отпустил. Эдварда же удивило такое изменение эмоций в Изабелле, и он просто стоял рядом, желая услышать, что скажет это странное, но такое прекрасное существо. — Мистер Каллен, если вы думаете, что я буду вашей любовницей и останусь здесь, то вы ошибаетесь. Меня похитили из моего же дома, и там остался тот, кто ждёт меня, поэтому я обязана вернуться. И прошу вас, не мешайте мне, ибо я не одна из тех «ночных бабочек» за десятки тысяч долларов, которые были здесь.

— Что ты несёшь? — нахмурился Эдвард, отходя от ограждения и девушки, будто бы опасаясь того, что она ещё скажет.

— Я говорю, что не останусь тут, и прошу вернуть меня домой. Я не буду жить с вами, потому что вы мне — никто, и никогда кем-то не станете, — сжав руки в кулаки, проговорила Белла, пытаясь сделать так, чтобы голос не дрожал.

Она была смелой, она была храброй, но она была просто девочкой. Ей всего семнадцать лет. Её оторвали от всего, что ей было дорого… и привезли сюда.

Эдварда её слова взбесили не на шутку. Он был когда-то вспыльчивым, но со времени той трагедии забыл, что такое бешенство и ярость. Их сменили безразличие и душевная пустота. Он думал, что рядом с этой девушкой можно будет терпеть эту вечную боль, которая каждый день вонзалась ржавым кинжалом в его сердце.

Теперь же бешенство зашкаливало в нём, и он с радостью обнаружил, что опять может чувствовать, и ему захотелось использовать свои чувства прямо сейчас, пока они живы. Только вот он не сразу понял, на ком попытается «разрядиться»… и что из этого выйдет.

— Ты, — он подошёл совсем близко к девчонке и посмотрел на неё сверху вниз, так как был намного её выше, — ты останешься здесь, пока я не захочу отправить тебя куда-то или убить, поняла? Ты никогда не вернёшься туда, откуда я тебя вытащил. Ты будешь там, где буду я. Ты здесь, благодаря мне, и в твоих интересах понравиться мне. Я понятно изъясняюсь, Изабелла?

Белла обиженно хмыкнула и на секунду отвернулась, чтобы сморгнуть слёзы, которые застили ей глаза. Что о себе возомнил этот мужчина? Кем он себя считает? Считает себя выше всех и вся? Кто он такой?

— У меня два варианта, мистер Каллен, — улыбнулась Белла грустной и в то же время злобной улыбкой. — Вы либо доминант, который самоутверждается за счёт других людей, более слабых по духу, нежели вы, либо ненормальный. Я пока не знаю, к какому варианту склоняться, но могу сказать вам с точностью, что я намного сильнее вас и кого бы то ни было в этом доме морально, и вам не удастся сломать меня, ясно?

— Ты что себе позволяешь? — яростно спросил Каллен, надвигаясь на девушку, словно лавина — беспощадная, не щадящая никого и ничего.

— А что себе позволяете вы? И, кстати, на «ты» мы не переходили! — ядовито прошипела Белла и снова отвернулась от этого мужчины, который пытался завладеть ею так же, как и другими.

Теперь ярость проснулась в ней снова. Как он посмел разрушить её жизнь? И он уверен, что она будет с ним? Да она сбежит к Рене быстрее, чем кончится завтрашний день!

Если бы бедняжка только знала, что её матери уже нет в живых.

Но она не знала. Она знала только лишь то, что ей нужно бежать. Нужно бежать подальше от этого проклятого места, этих ненормальных и их главаря, который стоит за её спиной, пытаясь сломить её так же, как и сотни других.

Красота убивает, и это правда. Она сама поддалась его красоте и едва не умерла в душе. Отныне она даже не будет смотреть на него, потому что его оружие — красота. А она не может устоять перед ней… никто не может.

— Охрана! — послышался сзади громкий голос Эдварда, и Белла вслушалась, чтобы ничего не пропустить. — Покажите мисс Свон её комнату, думаю, она устала.

— Нет! — закричала Белла, оборачиваясь и наступая на Каллена, словно маленькая собачонка на самого слона. — Нет! Я никуда не пойду! Я хочу домой!

На миг у Эдварда отшибло дар речи. Он похитил ребёнка. Это просто ребёнок, раз она кричит: «Я хочу домой!» Что он натворил?

Но потом он вспомнил те магические чары, которыми околдовало его фото, и её глаза и отбросил подобные мысли.

Она — женщина. Та женщина, которую он хочет заполучить себе и не отдавать больше никому.

Может быть, через пару лет, когда она ему надоест, он выдаст её замуж за кого-нибудь другого, например, за Эммета — почему бы ему не завести семью? Но пока она будет тут. Она будет рядом с ним во всех смыслах, и он сам не знал ответа, почему ему так хочется её присутствия.

— Замолчи… — проронил он, глядя на её шёлковые кудри и пытаясь вести себя, как подобает в его положении. — Ты сейчас отправишься туда, куда тебя отведут, а к утру спустишься к завтраку и будешь вести себя нормально.

— Как вы, что ли? — Слёзы градом покатились из глаз Беллы, и у Эдварда защемило сердце. Почему он так жесток с ней? Что он вообще делает?

— Изабелла, эта суровая реальность, понимаешь? — потерев пальцами переносицу, объяснил он, всё ещё ожидая прихода охраны. Что там они себе думают?

— Что это за реальность? Вы Богом себя возомнили? Какое вы имеете право решать чужую судьбу? — закричала Белла, пытаясь одновременно вытереть слёзы. Она ненавидела показывать свою слабость, а тем более тому, кто жесток и у кого проблемы с головой.

— Белла!.. — Эдвард попытался приблизиться к девушке, но та отпрянула, с ужасом глядя на него во все глаза.

— Отойдите! Я вас ненавижу, Каллен! — заорала она, и тут же подоспела охрана, взяв под руки Беллу.

Эдвард кивнул на дом, и, молчаливо кивнув, охранники повели упирающуюся Беллу туда, где ей подготовили комнату.

Эдвард же глубоко вдохнул и для опоры схватился за перила на веранде. Что он делает? Зачем притащил сюда эту несчастную? Она понравилась ему, и детский эгоизм заставил забрать это сокровище себе, а ведь она не хотела этого.

А какая, в принципе, разница, хочет она или нет? Она не имеет на это право.

А может, отпустить её? Отпустить домой к матери?

Нет, исключено. Он не позволит ей побывать в своих руках, а потом исчезнуть. Он не найдёт себе покоя потом, и это окончательно выведет его из себя. Станет последней каплей к тому, чтобы он скатился к безумию или умер от передозировки какими-нибудь запрещёнными препаратами.

Эта странная девочка завладела его естеством, всего раз взглянув на него. Фотография. Та чёртова фотография. Она уже оттуда завладела всеми его мыслями и чувствами. Вот чёрт…

И что ему теперь делать?

Как спастись от этого Ангела или Дьявола, которого он привёл в свой дом силой и так не хочет отпускать?..

Глава 4 — Это чёртово притяжение!

— Мисс Свон!

Настойчивый стук в дверь насторожил Беллу, и она открыла полусонные глаза. Уснуть ей удалось только на рассвете, да и то, слишком живые кошмарные сны будоражили сознание девушки. Это началось очень давно, и она уже не помнила, когда спала всю ночь, не просыпаясь и не запутываясь в простынях. Рене говорила, что всё это из-за Чарли, и сидела с Беллой всю ночь напролёт, пытаясь успокоить её. Но она была не в силах помочь дочери и не только потому, что не имела денег нанять профессионала, а потому, что не знала всей правды. Не знала того, что, на самом деле, случилось с её дочерью. А Белла упорно молчала, ни за что не желая рассказывать матери о том случае. Она и сама пыталась забыть его всеми силами, но испуганное детское сознание ни в какую не хотело отпускать это кошмарное видение, которое вот уже семь лет преследовало по ночам сны молоденькой хозяйки, переживания, сломавшие её когда-то, которые днём удавалось держать глубоко внутри. Все видели перед собой храбрую Изабеллу, которой «море по колено», а на самом деле, это было далеко не так. Кто бы стал рыться в её душе? Кому она была нужна на свете, кроме своей матери — единственному близкому ей человеку?

Кому она теперь сможет довериться? Что ждет её в будущем? Всю ночь эти вопросы — без ответов — разрывали душу. Всю ночь она подыскивала варианты, чтобы выбраться из беды. Она всеми силами пыталась найти способ выбраться из этой огромной, просторной и роскошной комнаты, напоминающей голливудское жилище Мадонны —повсюду золото и золотой цвет. За какие же грехи она наказана этим заточением в золотой клетке?

Только наедине с собой Белла могла позволить себе быть маленькой девочкой и вспоминать, как успокаивающе и утешительно было зарыться в нежных материнских объятиях. Но перед этим сборищем сумасшедших — богатых, власть имущих — ей нужно держать себя в руках, ни в коем случае не давать слабину и быть сильной. Сильной настолько, чтобы их решительность и надменность, эгоизм, убийственное равнодушие и отношение к своим желаниям, как к чему-то, что окружающие должны исполнять беспрекословно, не убили в ней всё то человеческое, что дано ей природой и любимой матерью.

Вот и сейчас она не собиралась спускаться к ним, и она имела на это право. Она ведь пленница, а пленницам бояться нечего. Тем более светло-бежевая дверь надёжно закрыта изнутри ею самой, так что, если этим идиотам не жалко дверей, пусть ломают. Хуже, чем есть, они ей не сделают.

Сбежать отсюда невозможно: Белла ночью пыталась сломать окно в комнате или выбраться при помощи окна в ванной, но ничего не вышло. Окна были слишком хорошо, надёжно закрыты и зарешёчены снаружи — видимо, похитители подготовились, прежде чем притащили её сюда.

Хотя нет, эти двое — белокурый и Сумасшедший — не знали, сколько ей лет.

Она решила называть того странного мужчину — мистера Каллена, смотрящего на неё странным плотоядным взглядом — Altezzoso bello, что в переводе с итальянского значило «Надменный красавец», и это была правда. Ведь он вёл себя по-свински, но был ангельски прекрасен. Ему идеально подходило это прозвище, оно идеально отражало его поведение, которое она имела честь наблюдать. Тот белокурый, которому она вчера врезала пару раз, называл его по имени, и она помнила, что оно какое-то староанглийское, но какое именно — вылетело из головы.

— Мисс Свон, завтрак подан! — продолжали настырно стучать в дверь. Белле вспомнились вчерашние слова Сумасшедшего: «Ты сейчас отправишься туда, куда тебя отведут, а к утру спустишься к завтраку и будешь вести себя нормально». Да уж, дождётся он от неё нормального поведения после вчерашнего разговора и похищения из собственного дома…

Девушка проигнорировала стучавших и сосредоточилась на разглядывании комнаты, в которую её поместили. Пора изучить свою золотую клетку.

На полу располагались мягкие и тяжёлые золотистые ковры с изящно вышитыми на них фигурками летающих ангелочков со стрелами. Как они там назывались в книгах… а, Амуры! Вот как назывались эти ангелы. Говорят, что они дарят любовь. А о какой любви может идти речь в этом доме, где главенствуют преклонение и внушаемый страх.

Стены были выкрашены в медный оттенок, на них располагались чудесные полотна, и, судя по урокам истории искусств в старшей школе, Белла могла сказать, что на стене висели работы Тициана и, скорее всего, Ван Гога — наверняка оригиналы. Но она не могла быть уверена в этом, так как не являлась картинным критиком, или как там называют этих людей, которые придираются к каждому штришку на холсте, вместо того, чтобы любоваться чудесной работой?

— Мисс Свон, если вам плохо, я позову доктора, — беспокойный голос за дверью начинал давить на и так исстрадавшееся сознание Беллы, и она крикнула громко и яростно, чтобы её было слышно и понятно:

— Пошли все вон! Я никуда не пойду!

Стук за дверью затих, и через секунду послышались быстрые шаги, уносящие визитёра подальше от её двери.

Белла глубоко вдохнула и резко выдохнула, а затем вернулась к рассматриванию своей комнаты, своей тюрьмы.

От пола до выбеленного потолка было метров пять-шесть. Карнизы, на которых висели тяжёлые и роскошные шторы, крепились у самого верха, поэтому Белла побоялась даже притронуться к ткани, думая, что если данная конструкция упадёт на неё, то тут же придавит своим весом или, вообще, мокрого места не оставит.

Её кровать располагалась в одном из углов комнаты, по краям её украшали четыре мраморных столбика, которые держали прозрачные шёлковые ткани над ложем, создавая лёгкую завесу, не позволяющую никому постороннему увидеть белоснежные, с золотой вышивкой подушки и яркое, тёмно-золотое покрывало, которым была накрыта огромная, трёх, а то и четырёх спальная кровать. Белла никогда не видела такой мебели и именно поэтому свернулась калачиком на неудобном диване из кожи, стоявшем около журнального столика.

Она испугалась всего это великолепия. Ей были чужды эти странные и незнакомые вещи, а больше всего её пугал Altezzoso bello. Он выглядел так, будто готов съесть её тот час же. Он был красив, но груб и жесток, и она была уверена, что никогда в жизни не сможет смириться с жизнью под одной крышей с этим человеком, не говоря уже о том, зачем она здесь. На это он может даже не рассчитывать. Она не станет его любовницей или подругой, или как они их там называют — шлюхой — чтобы потом от неё можно было избавиться.

За кроватью располагался комод и письменный стол, на последнем из которых лежали разнообразные письменные принадлежности.

Белла минуту смотрела в ту сторону, а потом побежала туда и, схватив чистый лист, стала писать письмо Рене, надеясь, что сможет передать конверт почтальону, или бросит его в почтовый ящик, чтобы мама смогла удостовериться, что с ней всё в порядке.

Мобильного ни у неё, ни у Рене не было, а телефон, по которому можно позвонить, находится чёрт знает где в этом стокомнатном доме, и не факт, что ей дадут воспользоваться им. Пусть будет письмо, маленький конверт с небольшим посланием.

— Мистер Каллен! — Запыхавшаяся горничная Лейла влетела к нему в кабинет, даже не удосужившись постучать. Они с Джаспером прекрасно проводили время за коллекционным виски двухсотлетней выдержки, осушая уже вторую бутылку и неспешно обсуждая бизнес и деловые контракты.

Эдвард собирался приобрести определённый участок алмазных россыпей у брата Джаспера, пока тот не распродал лучшие места.

Как раз к приходу Лейлы их разговор перешёл на тему девушки Беллы, запертой наверху в одной из самых роскошных гостевых спален.

— Эдвард, я твой друг, и я понимаю твои душевные страдания и желание облегчить их. Только уверен ли ты, что сделал правильный выбор, похитив эту девчонку? — Джаспер отхлебнул из своего бокала и, положив ноги на журнальный столик, посмотрел на друга.

— Не знаю, Джаспер, — искренне признался тому Эдвард, рассеяно глядя в свой бокал, словно пытаясь найти там ответ.

— Как это? Ты привёл девчонку сюда, и, как мы видим, характер у неё не ангельский. Может, вернуть её? И взять Барбару или Дакоту? Супермодели, достойные тебя, Эдвард. Да они мечтают быть с тобой! — Джаспер воодушевлённо расписывал их общих подруг из модельного бизнеса, в попытке отговорить друга от вожделения к этой странной Изабелле.

— Не могу… Я не могу её вернуть. Я не могу, — признался Каллен, пытаясь совладать с собой и не показаться лучшему другу сумасшедшим.

Джаспер прищурился, понимая, что Каллен чего-то не договаривает, и замер в предвкушении объяснения своего друга.

— Понимаешь, она словно магнит для меня. Словно новый вид наркотика. Я не могу от неё оторваться, — проговорил Каллен, разглядывая янтарную жидкость в бокале.

— Попытайся, Эдвард! Она принесёт тебе кучу проблем, — пожурил Джаспер, пытаясь достучаться до Каллена и уговорить вернуть девчонку. Он нутром чувствовал, проблем от неё в ближайшем будущем не избежать.

И в тот же момент запыхавшаяся молодая девушка Лейла, которая служила у Каллена горничной уже полгода, влетела в комнату, замерев у дверей и пытаясь отдышаться.

— Что такое? — насторожился Джаспер и оглянулся на Каллена, который смотрел на горничную, с нетерпением ожидая объяснения.

— Мисс Свон, она не желает идти к завтраку. Я позвала, а она… отправила меня подальше… — произнесла девушка, стоя в проходе.

— Я же говорил тебе! — всплеснул руками Джаспер, поднимаясь со своего места, и поставил бокал на журнальный столик. — И это только начало, Эдвард, дальше будет хуже!

— Подожди! — прорычал Каллен, и, отталкивая Джаспера и Лейлу с дороги и метая молнии, направился к двери этой наглой девушки, которую пригрел под своим крылом — хотя сам уже ненавидел эту идею, но знал, что без неё он жизни больше не представлял. Она явно ведьма или колдунья. Кто же она такая?

Поднявшись по лестнице быстрее, нежели кто-либо когда-то поднимавшийся по этим твёрдым мраморным ступеням, Каллен подлетел к комнате Беллы, подобно реактивному самолёту, и забарабанил по двери с такой силой, что бежавший сзади Джаспер удивился, как петли выдержали такой яростный напор хозяина этого особняка.

— Изабелла, открой дверь, сейчас же! — проорал Эдвард, пытаясь выбить дверь. В его сознании снова всё заволокла ярость, которой он не мог управлять в силу выпитого с самого утра виски.

— Эдвард, двери не виноваты! — напомнил взволнованный Джаспер и, ухмыляясь, взглянул на перепуганную Лейлу, стоящую рядом с ними. — Вы можете идти, милая, приготовьте всё к завтраку, мы скоро спустимся.

Лейла судорожно кивнула и поскорее побежала прочь, не желая ненароком попасть под горячую руку своего босса.

Белла же за дверью не собиралась никому открывать, тем более, когда ей приказывали. Это она и выразила в своей первой фразе вместо приветствия:

— Altezzoso bello, идите прочь, вы не смеете указывать мне, что делать, — заговорила она, и Эдвард снова яростно ударил в дверь, пока до него не дошёл смысл её слов, сказанных на итальянском. Он знал итальянский, французский и испанский в совершенстве, не говоря уже об английском, во всех произношениях, американском или австралийском, даже немного русский, разговорный, конечно.

Она назвала его надменным красавцем — это комплимент или оскорбление? И откуда она вообще знает итальянский? В любом случае, его пыл это остудило, и на лице взыграла улыбка. Ему тут же захотелось поцеловать эту девчонку и затащить в постель, но он с огорчением вынужден был заметить, что это невозможно, пока она заперлась у себя и даже не думает начать ему доверять. А зачем ей доверять ему? И он не должен доверять ей. Она ведь ненадолго здесь, правда?..

А что, если надолго? А что, если навсегда? Как ему жить с ней под одной крышей вместе, рядом… и не любить её плотской любовью?

Это выше его сил, тем более ни одна его сожительница ещё не отказывала ему в этом, а теперь…

— Пусти меня, Изабелла, прошу тебя, — прислонившись щекой к двери, попросил Каллен, и Джаспер, снова удивлённо замер, заметив, как изменилось настроение Каллена за полсекунды.

— Уходите, мистер Каллен, и тот, кто с вами, тоже. — Надменный голос за дверью прогонял их обоих, но Эдвард не ушёл, да и Джаспер тоже.

— Джаспер, — махнул рукой Эдвард, показывая другу вниз, на ступени. — Иди, позавтракай, я буду чуть позже.

— Эдвард…

— Прошу тебя, Джаспер, — произнёс Каллен, и Хейлу ничего не оставалось, как послушаться и отправиться вниз. Может быть, Каллен сможет усмирить эту странную Свон?

— Ну всё, я один, впусти меня одного, — сладким голосом попросил Эдвард, пытаясь открыть дверь в комнату Изабеллы.

— Точно один? — заупрямились за дверью, и Эдвард усмехнулся, опять находя ребёнка в этой надменной невоспитанной девчонке.

— Один-один, словно орёл в небе, — заговорил он словами из сказки. — Пустишь ли ты меня, Красная Шапочка?

Послышались тихое дыхание и смех, прежде чем дверь открылась. Эдвард шагнул внутрь в ожидании подвоха, но вот он уже был в комнате и смотрел на измученное лицо девчонки, стоявшей перед ним. Он недоверчиво оглядывал её, а она его. Когда взгляд упёрся в омут шоколадных глаз, Эдвард не смог отвести взор, всё вокруг перестало существовать, не было ни прошлого, ни настоящего. Эти глаза будто были его проводником в высший мир, мир без боли и печали. Белла словно стала его путеводной звездой, и узнать бы, почему именно она? Что в ней такого?

— Ты не голодна? — участливо спросил мужчина, пытаясь прийти в себя и не смотреть снова в глаза Изабеллы.

— Нет, я не хочу есть, — пожала плечами Белла, а потом её взгляд стал убийственным. — И вы меня не заставите. Вы можете притащить меня туда, но я не собираюсь подчиняться вам, как кучка этих лизоблюдов в вашем особняке.

Каллен изогнул бровь. А вот это уже оскорбление. Что она себе позволяет?

Но та ярость, с которой он выламывал дверь, покинула его, желание наказать исчезло, настроение резко сменилось, будто пультом щёлкнули. Ему нравилась детская непосредственность этой девчонки и её забавные приступы гнева, которые проходили так же быстро, как и появлялись.

— Ты будешь оскорблять меня или мой штат прислуги? — спросил он, проходя вглубь комнаты и усаживаясь на диванчик в центр.

— Я не люблю оскорблять нормальных людей, но вы — ненормальный, так что всё в порядке,! — ухмыльнулась Белла и грациозно прошествовала мимо него к окну.

— Так ты из-за моего сумасшествия или своего собственного моришь себя голодом? — спокойно спросил он, как будто не заметил её хамства.

— Вам говорили, что вы слишком много себе позволяете? — спросила Белла, глядя исподлобья на Altezzoso bello и мысленно восхищаясь его красотой.

— Ну, до тебя мне далеко. А ты ведь такая маленькая ещё, Изабелла! — возмущённо воскликнул Каллен, пробуя обманным ходом получить ответы и надеясь, что девчонка купится. — Спорю, что тебе нет и пятнадцати, милая.

Белла закипела. Ей нет пятнадцати? Какая, к чёрту, милая? Кто он ей? Кто она ему? Или они уже заключили договор о «ночёвках», когда он вошёл в эту комнату? Зачем она ему открыла?

— Вообще-то, Altezzoso bello, мне семнадцать, и для сведения могу сказать, что пятнадцать меньше семнадцати! — пропела она более язвительно, чем планировала.

— Ну что же, математик Изабелла, я рад, что ты знаешь хоть что-то, сразу видно, школьная программа не прошла мимо тебя, — задумчиво отозвался Эдвард, закидывая ногу на ногу. — А откуда ты знаешь итальянский?

Белла вспомнила после этого его вопроса — долгие мольбы с Рене у директора с просьбой дать ей дополнительный бесплатный факультатив, где она сможет изучать этот язык, на котором звучит её. Жаль, что экзамен по данному предмету она провалила, как и выпуск с отличием. Всё равно, ведь она уже никуда не попадёт.

— Захотела и выучила. Какие-то проблемы, мистер Каллен? — спросила она, злясь и смотря на него глазами зверька, который, несмотря на свой страх, вот-вот бросится и растерзает обидчика.

Дерзость Изабеллы привела Каллена в ступор, и алкоголь снова ударил в голову, когда сам Эдвард этого не ожидал.

— Белла, научись следить за словами!

Ужаленная его замечанием Белла обиженно замолчала, но через пять секунд взяла себя в руки и, демонстративно повернувшись, упёрлась взглядом в стену.

— Если вы хотите, чтобы я пошла с вами вниз, Altezzoso bello, лучше по-хорошему убирайтесь отсюда, — проговорила она и через секунду почувствовала присутствие Каллена рядом с собой. Она резко обернулась и наткнулась на его изумрудные глаза, которые, кажется, были напряжены и полны ярости и желания одновременно.

— Почему ты такая упрямая? — проговорил он, загораживая ей путь отступления обоими руками и приближаясь к её лицу. Белла почувствовала запах виски и усмехнулась, словно бы издеваясь над самой собой, — как она могла не заметить, что он пьян? Он никогда не может быть с ней так вежлив (по определённым меркам) в трезвом виде.

— Я так и знала, что для тебя, Каллен, — пренебрежительно произнесла она, временно забыв об обращении к нему на «вы», — проще всего напиться, а потом являться ко мне, дабы поговорить. Иди, протрезвейте сначала. Я не собираюсь лицезреть тебя здесь больше ни секунды. — Развернув удивлённого и растерянного Каллена к выходу, она вытолкала его за порог и, хмыкнув, заперла дверь.

Эдвард пришёл в себя только в коридоре. Надо же, собирался поцеловать её, а теперь стоит и смотрит на запертую дверь. Похоже, эта девчонка не понимает, в какие опасные игры она играет. Играть с ним — всё равно что играть с огнём. Он пробовал по-хорошему сейчас, и она ответила вот так… Ну что же, значит, будем по-плохому.

— Ты с ума сошла, Свон? — Он яростно стукнул кулаком по двери, а за ней лишь засмеялись, зная, как бесполезно пытаться сломать эту дорогущую дубовую дверь, — наверняка сама девушка уже пробовала сбежать. Что ж, очередная его ошибка — дверь, Белла и собственное поведение. Почему при этой девчонке он теряет разум?

— Только после вас! — засмеялись за дверью, и он окончательно озверел.

— Ты сдохнешь с голоду за этой дверью, поняла меня? — проорал он, стукнув по двери в сотый раз, развернулся и, быстро спустившись с лестницы, метая молнии, как и при подъёме сюда, влетел в столовую.

Джаспер прав, нужно срочно избавляться от этой мерзкой маленькой твари, пока она не принесла ещё больше проблем.

А сможет ли он избавиться от неё?

Ведь она притягивает его намного больше, нежели земное притяжение.

Разобраться бы в этом чёртовом притяжении раз и навсегда.

Глава 5 — Ещё одна ночь…

Белла хорошо знала место, где сейчас оказалась. Она также знала, что это сон, потому что привыкла к этому видению, преследовавшему её столько лет, и о котором никто никогда не догадывался.

Она смотрела на белые чехлы, натянутые на мебель, которые свидетельствовали о переезде, а разбросанные повсюду бутылки говорили о новом запое её отца — Чарли. Вот и он сам, вышел из-за угла, направляясь к своей единственной дочери. Никто не знает, и даже сам Чарли вряд ли это помнит, но намерения у него были явно не отцовские. Подойдя к перепуганной одиннадцатилетней девочке, он грубо схватил её за ворот блузки и развернул к себе. Белла истошно завопила от его дальнейших действий, а потом ей внезапно стало так больно, что она замолкла и, кажется, потеряла сознание…

Распахнув глаза, девушка поняла, что она в огромном особняке Каллена, а не в том доме, и что рядом с ней не Чарли, а журнальный столик, который она яростно пыталась отпихнуть, думая, что это отец. Всё вокруг диванчика, на котором она снова пыталась спать, было перевернуто и разбросано. Она тяжело дышала и была безумно напугана — и так каждую ночь. Каждую ночь она проводит в таких мучениях и кошмарах, не в силах справиться с этой вечной болью. Только профессиональная помощь, любовь и терпение могли бы вытолкнуть из сознания горький опыт сексуальных отношений… Но что уж об этом говорить теперь?

Белла панически боялась всего, связанного с этим, и не желала испытать это снова, а тем более насильно, ни с кем: ни с отцом, ни с Калленом. Никогда в жизни.

Она знала, что шумит по ночам, но не подозревала, насколько громко она кричала в этот раз, и за своим тяжёлым дыханием не сразу услышала беспорядочный стук в дверь. Похоже, стучали уже давно, потому что голос какой-то девушки за дверью был полон отчаяния. А потом слёзы внезапно брызнули из глаз Беллы, и она упала на подушку, дабы заглушить свои рыдания. В этой темноте ей было страшно, но встать и включить свет — страшнее, не говоря уже о том, чтобы открыть дверь.

Эдвард, как обычно, следуя своим принципам, провёл этот день за выпивкой и работой. Они вместе с Джаспером славно постарались над коллекционным виски, и теперь в его кабинете грудилось несколько пустых бутылок с дорогими этикетками. Он ненавистно отшвырнул их и прошёл к столу, чтобы взять папку со сведениями об Изабелле и, вчитываясь в каждое слово, заново попытаться найти ответы на собственные вопросы.

Он прочитал, что её рост — сто шестьдесят семь сантиметров, что она брюнетка, что у неё стройное телосложение — он и так это знал, незачем было даже читать. Далее следовали её дата рождения и номер паспорта. А она не солгала, ей и вправду семнадцать. Может быть, всё это её поведение объясняется юным возрастом? Нет, юность — это прекрасно, в её годы у него не было на душе ни боли, ни обиды, ни ненависти. Откуда же всё это взялось у маленькой девочки? Кто она такая и зачем он привел её сюда? Это были основные вопросы, на которые он хотел получить ответы. Что в этой девчонке хорошего? Ничего, кроме наглости и дерзости. Его превозносили, им восхищались, его имя боготворили известные модели и актрисы США, ему поклонялись многие известные люди, а она и знать его не желает.

На её месте любая давно бы дала то, что он хочет, а больше всего он хочет секса, это и так ясно. А может, этим его и зацепила эта маленькая, наглая девчонка Белла? Своей несговорчивостью и индивидуальностью?

О чём это он?

Она за весь день не вышла из комнаты и даже не попыталась скрыть своё отвращение к нему или ненависть. Она выставила за дверь самого Эдварда Каллена. Да она с ума сошла! Джаспер был прав, когда говорил, что не стоит брать её сюда — проблем не оберёшься. И вот они проблемы — как по заказу.

Она не ест, выгоняет его, ведёт себя непозволительно грубо и, кажется, совсем не восхищается ни его внешностью, ни роскошью комнаты и дома.

Да, она явно ненормальная.

А ему-то что делать? У кого просить совета? Избегать её или попытаться наладить отношения? Как себя с ней вести? Она ставит в неловкое положение даже его. До этого дня никому этого не удавалось, даже Карлайлу и Эсми Калленам — родителям Эдварда, которые уже очень давно покинули этот мир.

Он в ярости отпихнул от себя папку, и та упала на пол, увлекая за собой ещё несколько важных контрактов, но Каллену было плевать на это, ему было плевать на всё. Он был одержим этой девушкой, её дерзостью и красотой. Ему хотелось обладать ею, но он не мог. Она никого к себе не подпускала, а с ним обращалась хуже, чем со вшивой собакой.

И как она ещё соизволила впустить его?

Может, она его боится? Глупо, чего ей его бояться? Он не убивал никого из её семьи, да и вообще не убивал никого на её глазах. Он пытался быть с ней вежливым и милым, насколько позволяла ситуация, и его ледяное сердце, которое в попытках отгородиться от боли, кажется, разучилось любить и понимать, что свойственно человеку.

Потом он вспомнил её имя — Изабелла — его сердце сжалось от убийственной боли и тоски, от которых он пытался отгородиться столько лет. С появлением этой девушки его сердце начало просыпаться, испытывать давно забытые чувства; оно, подобно замёрзшей реке, начало постепенно избавляться от ледяной корки. Он сам готов был к новой любви, но как завоевать сердце этой взбалмошной девчонки?

Что за проблемы не дают ей лояльнее относиться к нему?

Глупо, какие у неё могут быть проблемы, помимо бедности? Ей всего семнадцать лет! Что она могла испытать за столь короткую жизнь? Наверное, это не она сумасшедшая, а он сходит с ума, раз начинает брать себе в любовницы малолеток, причём похищая их из их же собственных домов. Пора звонить в психиатрическую клинику, чтобы они его забрали, и поскорее.

За самобичеванием и разбором «Кто есть кто?» он не сразу услышал дикий и отчаянный крик, который через секунду затих, а потом послышался вновь. Его словно ветром сдуло из собственного кабинета, когда он понял, кому принадлежит этот крик. Он нёсся по коридорам собственного дома, он представить не мог, что могло случиться, а память услужливо подставляла картинки из фильмов ужасов. Сейчас три часа ночи, почему его пленница, его Изабелла, так дико и испуганно кричит?

По дороге он столкнулся с Лейлой, которая бежала позвать его. Вместе они кинулись к двери этой чёртовой гостевой, где невесть что происходило. Вся прислуга спала в отдельном помещении дома, только комнаты Лейлы и Кэтрин находились у пожарного выхода, так как они вставали раньше всех для уборки коридоров. Но Кэтрин в отпуске, следовательно, осталась только Лейла, она услышала этот крик раньше него. Наверняка, она уже пыталась попасть в комнату, но, видимо, у неё ничего не вышло.

— Что там? — взволнованно спросил Эдвард, подходя к двери своей пленницы.

— Я не знаю, — промолвила побледневшая Лейла, утирая слёзы, катившиеся по щекам. — Я проснулась от криков мисс Свон, и, клянусь, они не прекращаются!

— У тебя есть ключ? — перебил её Эдвард, в тщетной попытке найти в темноте выключатель, чтобы включить свет в коридоре. Откуда ему было знать, где в этом огромном чёртовом доме находятся выключатели. Он не бывал и в половине комнат, ограничиваясь только теми помещениями, которые были необходимы ему для жизни. После смерти своей маленькой девочки он и не думал заходить в какие-либо другие, не используемые им комнаты в доме, кроме её спальни, которая находилась в восточном крыле и была большую часть времени наглухо закрыта.

— Был, — рассеяно ответила Лейла, рыская по карманам, после чего вспомнила, что она в пижаме, а не в рабочей одежде. — Он в комнате! — с досадой произнесла она и кинулась в сторону своей спальни.

Эдвард нетерпеливо остался ждать, ему нужно было туда попасть. Нутром он предчувствовал что-то плохое, как и в тот злополучный день, когда он ничего не смог сделать. Ужасно, когда ты бессилен перед судьбой, но что поделать, если у него такая миссия в этом мире?

Он принялся истошно звать Беллу и стучать в дверь, как утром, но безрезультатно. Да что она там делает и что там происходит?

Дверь не открывали. Он попробовал позвать девушку, но она не откликнулась.

Наконец, крики смолкли. Эдвард замер у двери, прислушиваясь — ни звука больше. Теперь он заволновался ещё больше.

Господи, да какая ему разница, что там с этой Беллой? Почему он так печётся о ней? Вопросы, один за другим, возникали в его голове, но сейчас ему было не до поиска ответов. Налегая всем своим весом на дверь, он силился выбить её, и ему даже показалось, что почти это удалось, но он вспомнил, что дверь сделана из высококачественной и крепкой древесины дуба. Чёрт знает, что бы было, если бы не вернулась заплаканная Лейла и не протянула ему ключ.

Он схватил его, сунул в замочную скважину, пытаясь открыть дверь. С третьей попытки ему это удалось, и дубовая дверь распахнулась настежь. Мысленно Каллен сделал пометку — сменить все двери в доме на такие, которые можно было бы при случае выбить. А то мало ли что…

Наконец, он оказался внутри и замер, оглядывая комнату в поисках этой дерзкой девчонки, которая заставила его так нервничать посреди ночи. Хорошо, что он не ложился сегодня, а то сейчас пришлось бы ещё и одеваться. Его взгляд блуждал по перевёрнутой комнате, пока, наконец, не наткнулся на слегка темнеющую на фоне золотых покрывал фигурку, сжимающую что-то в своих руках.

В комнате было довольно темно, поэтому первым делом он приказал Лейле включить свет. Испуганная девушка тут же нашла выключатель, и яркий свет вспыхнул, заставляя Беллу подпрыгнуть от неожиданности и оторвать лицо от подушки. Она лежала прямо на полу у дивана и перевёрнутого письменного столика, вздрагивая от рыданий и заливая слезами вторую по счёту подушку, когда заметила подбежавшего к ней Altezzoso bello.

— Что с тобой? — беспомощно вопрошал Эдвард, силясь хотя бы взглянуть на девушку, спрятавшую своё лицо в подушках.

— Уй… уйд… уйдите! — всхлипывала несчастная Изабелла, вспоминая свой сон и снова заливаясь слезами. Это неправильно! Она не должна показывать слабину перед этими людьми, перед этим человеком. Но что ей оставалось? К чёрту, здесь только два свидетеля — он и эта горничная — больше никто не услышит, а держать этот страх в себе сейчас она не в силах.

— Что случилось? — продолжал свои расспросы Каллен, протягивая к ней руки и пытаясь заглянуть в глаза. — Здесь кто-то был? Почему ты кричала?

Белла даже не подняла головы, только попробовала отползти куда-нибудь подальше, чтобы попытаться успокоиться и спрятаться от этого ненормального. Она понимала большей частью сознания, что он ведёт себя как абсолютно нормальный человек, по крайней мере, сейчас. Но ничего не могла с собой поделать. Она ненавидела его почти так же, как Чарли, хотя он не пытался — пока что — сделать с ней такое. Сердце же Эдварда разрывалось от вида подростка, который очень был напуган сейчас. Он вспоминал моменты со своей маленькой Изабеллой, которая также испугалась его однажды. Он даже ощутил дежавю и похолодел от воспоминаний. А сейчас-то что делать?

— Белла, — заговорил он мягким голосом, и от этого и без того его прекрасный баритон стал ещё прекраснее. — Белла, я не обижу тебя, скажи мне, что случилось?

Стоящая позади Каллена Лейла прекратила рыдать и теперь удивлённо наблюдала за нежностью в голосе её обычно мрачного и грубого хозяина.

— Если тебе не нравится свет, мы его выключим, — продолжал Каллен и кивнул Лейле. Та погасила люстру, и дом Калленов огласил очередной испуганный крик его новой обитательницы.

— Нет! — истошно закричала Белла, и глаза её расширились от дикого ужаса. — Пожалуйста, уходите, только оставьте свет. — И с этими словами она притянула подушку к лицу, чтобы заглушить новый приступ рыданий.

Каллен окончательно растерялся. Почему она так боится темноты? Да что тут, чёрт возьми, было?

— Тише-тише… — Он снова предпринял попытку коснуться её, но она отпрянула, отползая всё дальше. — Мы не гасим свет, видишь? Он горит.

Белла надломленно кивнула и тихо продолжила всхлипывать. Эдвард сидел на полу рядом с ней и успокаивающе улыбался, пытаясь внушить девочке, что всё хорошо. Весь алкоголь, выпитый им, казалось, исчез от стрессовой ситуации. Он чувствовал себя лучше, чем когда-либо, хотя был взволнован.

— Лейла, ты свободна, дальше я сам. — Он обернулся и указал на дверь. Девушка быстро кивнула, ошеломлённая таким развитием событий, и шмыгнула в коридор, растворяясь в ночной темноте. — Белла, может быть, переместишься на кровать? — аккуратно намекнул Эдвард, не желая больше видеть её на полу.

— Мне и тут хорошо… — всхлипнула Белла, утирая слёзы.

— Ты меня боишься? — решился спросить Каллен, думая, что она не хочет покидать укрытие диванчика, потому что опасается его. Он надеялся, что это не так, но ведь всё может быть.

— Не вас… — Её голос треснул на последнем слове, и она замолчала, пытаясь подавить в себе рыдания.

«Да что это со мной?» — мысленно ругала она себя, потому что это слишком далеко зашло. Этот человек не должен видеть её страдания. Но, кажется… он пытается ей помочь? А если поддаться?

— Но здесь больше никого нет, Белла, — сев на пол и обведя взглядом комнату, проговорил Каллен. — Что тебя испугало, ты мне не скажешь?

— Это не важно. — Белла вытерла последние слёзы и выбралась из своего укрытия, всё ещё вздрагивая от коротких рыданий. — Простите, что подняла вас посреди ночи.

Эдвард смотрел на неё, будто видя впервые. Белла, такая дерзкая и наглая, казалась сейчас хрупкой, сломленной и такой маленькой. О чём он думал, когда притащил её сюда? Что он за изверг? Но он не может без неё. Какой бы она ни была, он не может без неё, а значит, вернуть её обратно домой он тоже не в состоянии. Девушка же в это время подошла к дивану, легла, опустив свою голову с растрепавшимися локонами на вышитые золотом подушки.

— Белла, а почему не на кровать? — искренне удивился Каллен, поднимаясь с пола и приседая перед диванчиком.

Девушке не понравилась его близость, но эта красота… и необычная доброта, исходящая от него сейчас, притягивала и делала его присутствие желанным. Она противилась этим неожиданным чувствам, потому что это глупо, тем более для неё — она не должна ничего чувствовать, кроме ненависти, к Эдварду Каллену.

— Кровать слишком большая, — ответила она честно.

— Большая? — нахмурился Каллен, сдерживая смех в голосе от нелепого объяснения этого взбалмошного существа, которое так нуждалось в его защите.

— Да, я не хочу там спать, — произнесла Белла и уткнулась лицом в подушку.

— Мне остаться? — спросил он внезапно с надеждой. И с горечью понял, вопрос был лишним, но слов не воротишь обратно.

— Нет, — оторвалась от подушки Белла, чтобы посмотреть на него, испуганно покачав головой. — Уйдите, пожалуйста.

Эдвард кивнул, встал и направился к двери. Белла ждала момента, чтобы напомнить этому странному человеку не выключать свет из-за боязни возврата своего чёртового видения, но он прошёл мимо выключателя, кажется, вовсе не взглянув на него.

— Поговорим утром, — сказал он напоследок, и прежде чем дверь закрылась за ним, Белла услышала ещё кое-что: — Спокойной ночи.

Крайне обескураженная Белла ещё долго сидела на диване и, вглядываясь в золотые покрывала, пыталась понять, кто же этот странный человек, который может быть злым и добрым одновременно, который может быть заботлив и жесток. Кто же он, этот Эдвард Каллен?

Глава 6 — Лекарство от гнева

Белла все же уснула, и остаток ночи прошел без происшествий, если не считать того, что Эдвард не мог сомкнуть глаз, прислушиваясь к каждому шороху в своем собственном доме…

Наутро все находились в странном предвкушении чего-то нового, потому что, по словам Лейлы, ночью произошло много чего интересного, и теперь девушка, которую привез Хозяин, должна наконец-то выйти из своей комнаты, где она провела больше двух суток, и поесть.

Никто не видел незнакомку, кроме Лейлы, но по её словам трудно было что-то понять, разве что — девчонка совсем молоденькая, даже несовершеннолетняя!

Вот это и покатилось волной по всей прислуге, ведь раньше им приходилось угождать как минимум восемнадцатилетним особам.

Теперь же в особняке Каллена происходили огромные перемены, и прежде всего они происходили в самом Эдварде. По словам Лейлы, она никогда ничего подобного не видела, и тем более такого поведения их босса.

Все с нетерпением ждали, когда же девушка и Хозяин спустятся на завтрак, и было ясно, кто отныне новая фаворитка всемогущего Эдварда Каллена.

Эдвард же проснулся в каком-то странном возбуждении и с трудом сдерживал себя, дабы не кинуться по коридору и предстать перед милой девушкой, которая ещё вчера ночью была так напугана неизвестно чьим присутствием.

А может она ненормальная? Или он сумасшедший? Кто их знает…

Белла в своей комнате тоже была в замешательстве, ей хотелось спуститься вниз, ведь ей нужно было как-то отправить письмо своей матери… А может попросить Altezzoso bello? Нет, исключено. Он привез её сюда и не позволяет уйти. Значит, он и письмо получить Рене не позволит… Жаль, а вчера он вел себя так человечно, что она даже попробовала довериться ему и покинула пол… А ещё он не погасил свет, так как понял, что ей страшно в темноте…

Кто же он такой?

Или это все иллюзии её больного воображения? Может, и не было его здесь вчера, может быть, ей приснилось?

В любом случае, спуститься стоит, от того, что она сидит взаперти, они не подумают выпускать её отсюда, а раз ей суждено пока что жить тут, так почему бы не воспользоваться всей этой ерундой, которой пользуются они?

Она не собиралась делать то, зачем её сюда притащили, но ведь жить она имеет право? Она не будет следовать их законам и порядкам, она установит собственные — для себя, остальные пусть живут, как хотят, и продолжают поклоняться своему Хозяину.

Он ведь ей не хозяин, правда?

А вдруг нет? Вдруг, после вчерашнего, он решил, что она в его распоряжении?

Как бы там ни было, придется идти, и она сразу найдет ответы на все вопросы.

Легко сказать: идти — а в чем идти? На ней только то старенькое платье, в котором её сюда привезли. Никакой одежды вокруг больше нет, да и в комоде пусто…

Что же, придется идти, в чем есть.

Наспех пригладив волосы, взглянув в зеркало, и умывшись, она пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, дабы успокоиться, и направилась за дверь, которая впервые была не заперта ею самой.

Она сделала пару шагов по коридору, оглядываясь, словно воришка, и пытаясь вести себя посмелее, но мешала обстановка… дорогая и роскошная. Снова вернулось чувство, что она заточена в Золотой клетке…

Она стояла минуту-другую, раздумывая, что делать дальше: вернуться в комнату, будто ничего и не было или спуститься вниз по лестнице.

— Изабелла! — радостный, хоть и сдержанный голос за её спиной отрезал любые пути к отступлению. Она сразу же узнала странный баритон Altezzoso bello, которого считала и Сумасшедшим, и человечным, и всяким, одновременно…

— Мистер Каллен, — Белла сдержано кивнула, будто бы и не удивленная его появлению здесь. Он на секунду нахмурился, но спустя миг на его лице снова сияла улыбка.

— Думаю, ты проголодалась, раз решила покинуть свое укрытие, Белла? — спросил он, чем вогнал девушку в краску. Пытаясь прийти в себя, Белла рассеяно кивнула, ища хоть какую-то поддержку в обстановке, которая не только не помогала, но даже скорее мешала, давила на неё всей земной тяжестью.

— Немного, — пролепетала Белла, но тут же вспомнила, что нельзя вести себя как обычно, нельзя больше показывать слабость ни этому человеку, ни кому-либо другому, иначе её уничтожат, как уничтожили всех тут… И как она могла позволить себе вчера разрыдаться перед ним?

Какой бы ни был кошмар — он прошлое, которое не имеет значения, а будущее — это то, во что нужно верить и чего нужно ждать, поэтому она поклялась себе больше никогда не показывать слабость перед Эдвардом Калленом и другими людьми.

— Тогда не буду тебя задерживать, Белла, могу даже проводить! — он обворожительно улыбнулся ей, и она состроила несмелую гримаску в ответ.

Эдвард был приятно удивлен: сегодня она не вела себя как последняя идиотка, а была похожа на нормального человека, с которым можно общаться и добиваться взаимопонимания.

Он не собирался оставлять свою идею заставить её поклоняться ему и спать с ним, но решил отложить это на потом. Сперва доверие, а потом личные притязания — вот оно, кредо для его завоевания сердца этой девчонки, которая прямо сейчас покраснела до кончиков ушей от одного его взгляда и слова…

А она милая… и маленькая — идеально! Такой любовницы у него ещё не было. Может быть, она продержится дольше всех? Ведь запретный плод вкуснее всего на свете, не правда ли?

Но любой едой можно пресытиться. Как бы ему не потерять интерес к этой девчонке столь же быстро, как он обрел его!

Ох, что за мысли? Он ведь ещё не завоевал её!

— Ладно… — кивнула Белла на его предложение проводить её и пошла вслед за Калленом по мраморным ступеням.

Он привел её в роскошную столовую, сделанную тоже всю в золоте и невиданном шике. Все как один, прислуга уставилась в их сторону.

Та девушка, что вчера ночью приходила вместе с Эдвардом к ней, самодовольно ухмыляясь, полировала огромный деревянный стол, за которым, кажется, мог уместиться целый армейский полк, и там осталось бы ещё место и для неё…

— Мистер Каллен, мисс Свон, — поприветствовала их милая женщина, отвечающая за завтрак, обед и ужин в этом доме. — Приветствую, и доброго утра. Трапезничать будете вдвоем?

Белла непонимающе подняла глаза на Каллена. Что эта за слово такое — «трапезничать»? Что оно значит? И почему вдвоем?

— Да, Мари, — он улыбнулся женщине, и та, кивнув, скрылась за порогом кухни, где шла полным ходом подготовка к такому важному в истории этого дома и всего рода Калленов завтраку, способному изменить заведенный здесь порядок раз и навсегда.

Эдвард галантно задвинул за Беллой стул и только потом двинулся к своему месту, усаживаясь на него и смотря только на свою юную и очаровательную пленницу, от которой не мог оторваться и с которой был таким разным в поведении, как ни с кем другим.

Мрачный, молчаливый, яростный или безразличный… сейчас вся прислуга видела его улыбающимся, а все потому, что рядом была эта миниатюрная шатенка, сидящая в простом и даже старом платье, которое носили ещё в прошлом столетии… Да кто же она такая?

Перед Беллой и Эдвардом поставили свежеиспеченные штрудели с вишневым сиропом и омлет с беконом и козьим сыром.

Девушка недоверчиво взглянула на всю эту раннее невиданную еду, а потом на Altezzoso bello, ища поддержки. Он же, не отрываясь, смотрел на неё, и это слегка пугало девушку.

— Что это? — негромко спросила она, потому что казалось, весь дом собрался тут, дабы посмотреть на этот завтрак.

— Еда, — улыбнулся Каллен. — Штрудель и омлет, попробуй, тебе понравится! — заверил он, и, сама не зная почему, она ему поверила, потому что через пару секунд уже отрезала ножом небольшой кусочек свежевыпеченного штруделя и обмакивала его в сироп.

Может быть, этот Каллен и виртуозный лгун, но он был прав по поводу еды — она божественна! Такого она никогда не пробовала, и это очень здорово, что ей представился шанс оценить что-то в этом роде.

В этой жизни ведь надо все попробовать, правда?

Когда завтрак подходил к концу, Белла решилась заговорить с Калленом, дабы передать матери хотя бы письмо, так заботливо написанное ей совсем недавно.

— Эмм… Мистер Каллен? — неловко начала она, и Эдвард поднял на неё глаза, удивленный таким поворотом дела. Загадочная красавица не начинала с ним разговор с самого приезда. Что же изменилось?

— Эдвард, Изабелла, просто Эдвард, — поправил её мужчина, надеясь втереться в доверие даже быстрее, чем планировал.

— Эдвард… — неловко произнесла Белла, а потом попыталась вспомнить, о чем собиралась говорить. — Я хотела бы, чтобы моя мама знала, что со мной все в порядке. Вы ей это не передадите? — она с надеждой протянула ему белый конверт, который до этого держала на стуле, то и дело, теребя руками.

Каллен удивленно посмотрел на неё — такого он точно не ожидал! Сообщить Рене Свон о её дочери? Откуда Белла взяла бумагу и конверт? Как она до этого додумалась?

А эта девушка ещё интереснее, чем он думал!

— Я передам, Белла, но предупреждаю… — он взял в руки салфетку, убирая остатки сиропа со своих губ. На кухне в это время завистливо вздохнула Лейла, которая давно имела виды на Каллена, а он её в упор не замечал. — Это последнее, что получит от тебя твоя мать. Больше вы никогда не увидитесь и не сможете поговорить. Это мое решение, и отныне — ты моя… гостья, пленница — называй, как хочешь, но ты моя! — сообщил он, чем вызвал волну негодования в Изабелле, только что пытавшейся доверять ему… Он все испортил! Зачем он так с ней? Ей, что, и без этого не больно?

— Я… — Белла попыталась сглотнуть комок в горле, который предвещал рыдания, и покачала головой, надеясь скрыть боль и скинуть её, словно наваждение.

Она встала из-за стола, под ещё более удивленный взгляд Эдварда, и подошла чуть ближе к его стулу, дабы её слова были лучше поняты и запомнились ему:

— Ты… Да кто ты такой? Какое ты имеешь право относиться ко мне, будто я вещь?

Вся прислуга замерла от неожиданности и уставилась на столовую, где впервые за всю историю дома фаворитка устраивала истерику самому Каллену.

— Что?! — яростно воскликнул он, безуспешно пытаясь сдержать свой вспыльчивый характер.

— Ты не Бог, я уже это говорила! И ты никогда не получишь меня! Я — не твоя! Я тебяненавижу… Я только начала тебе верить, а ты… Я знала, что ты такой, Каллен, знала, что у тебя железное, непробиваемое для чувств сердце, а с притворством нет проблем… Я пыталась поверить… Ну что же, больше не буду! Но мою судьбу ты вершить не в силах! Катись к черту со своими деньгами и властью! Я не твоя, и никогда не буду! Я не буду с тобой спать, я не буду тебя развлекать, и я ни за что не буду ТЕБЯ ЛЮБИТЬ! Потому что от любви к камню и то было бы больше пользы! — закончив свою пламенную тираду, она развернулась, чтобы уйти, но Эдвард не мог вынести такого позора на глазах всего своего штата прислуги, поэтому поймал её за руку, до боли сжимая нежную кожу и тонкие руки Изабеллы.

— Ай! — воскликнула она, пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев Каллена и при этом сохранить независимость и достоинство.

— Слушай ты… — начал Эдвард, смотря прямо в глаза девчонке и вставая со стула, тем самым становясь выше её на целую голову, если не больше. — Ты зависишь от меня! Твоя судьба, твоя жизнь, вся ты — в моих руках! Я могу делать с тобой все что захочу, потому что ты принадлежишь мне! И своё «равноправие полов» убери подальше, ясно? Прямо сейчас я могу вывернуть тебе руку, а потом свернуть шею, и ты не сможешь мне помешать! Никто не сможет! — он злорадно усмехнулся, и Белла усмехнулась вслед за ним:

— Именно поэтому у вас и нет семьи, вы убили всех, кто хоть немного не слушал вас, так? — она злорадно хмыкнула, даже не подозревая, что вонзает нож в самое сердце Каллену. Тот, чувствуя, как боль растекается по его сердцу и душе, выпустил руку девушки из хватки и невидящим взглядом посмотрел вокруг себя. Он вспомнил счастливые дни в кругу родных и друзей, смех своей маленькой девочки и её счастливую улыбку…

Он потерял все это! Изабелла права: он сам виноват в этом, и только он!

Белла же, радуясь тому, что её отпустили, все-таки на секунду замешкалась, прежде чем уйти. Ей почему-то внезапно стало жалко этого тирана, но слова, сказанные им, быстро вернули её в реальность, и, яростно швырнув один из стульев на пол, она бросилась вон из комнаты, в свою «тюрьму».

Запираясь там, она больно порезала ладонь о непослушный замок и села на диванчик, смотря на окровавленную руку, струйки крови по которой текли точно вслед друг за другом…

Как Эдвард Каллен мог такое сказать ей? Да кем он себя возомнил? Придурок… Идиот… Ненормальный!

— Мистер Каллен, все в порядке? — взволнованный голос Лейлы послышался прямо над ухом, и это вывело Каллена из ступора, окончательно взбесив его и доведя до белого каления. Он всегда отгораживался от боли яростью. Так было проще: никто не трогал, никто не приставал, никто не пытался заботиться…

— Пошли все вон! — заорал он на прислугу, вставая со своего места, посмотрел вслед убежавшей девушке и с ненавистью перевел взгляд на конверт, лежащий на столе.

Схватив его, он подошел к камину, находящемуся в столовой, и кинул бумагу в огонь. Почти мгновенно пламя навсегда уничтожило слова, написанные Изабеллой для своей матери…

Прислуга, привыкшая по первому требованию выполнять приказы, покинула столовую, и только Лейла и Мари тайком продолжили наблюдать из кухни за каждым действием Хозяина. Ещё немного, и он действительно бы убил эту девчонку.

Её уже все ненавидели, так как всем могло не поздоровиться от её необдуманного поведения, но ей красотой, честностью и храбростью в той же степени и восхищались. Не каждый решится так вести себя с Калленом!

Да никто бы не решился, кроме неё!

Она первая и последняя… и, скорее всего, она жестоко поплатится за содеянное!

— Мистер Каллен… — произнесла снова Лейла, вновь появившись в столовой, чем вызвала в Эдварде новую волну злости.

— Я же сказал, оставьте меня в покое! — прорычал Эдвард и, развернувшись, вылетел из помещения, поднимаясь по лестнице и направляясь к своему кабинету. Плохо было то, что дабы попасть в него, нужно было пройти мимо двери Изабеллы.

Он шел быстро и надменно, но все-таки на миг замедлился у дверей, словно его принудили это сделать… Он не знал, что сделает с этой девчонкой, едва она попадется ему на глаза, но уже понимал, что без неё ему не жить, а, следовательно, ему нужно уйти куда-нибудь, «остыть» и только потом вернуться к ней для серьезного разговора о том, кто он, а кто такая она, и кем она станет, если не научится вести себя как подобает с ним.

Внезапно в голове промелькнула мысль, что он слишком груб и жесток с ней, но он быстро отбросил эти размышления. Глупо сейчас думать об этом!

Держать власть может только сильный по духу, а сильным его делает именно жестокость, жестокость его предков и его собственная…

Он еще не знал, что все это скоро изменится… И что же тогда станет с этой его жестокостью?

Только одному Богу это известно…

И теперь Эдвард Каллен гордо следовал к своему кабинету, а потом искал среди различных полок и документов коллекционный коньяк, быстро наливая его в бокал и пытаясь справиться с горем и тупыми размышлениями…

Алкоголь довольно быстро затуманил мозги, лишив возможности мыслить, и Эдвард вздохнул с облегчением — все прошло. Боль, сожаление, размышления — теперь он может отдохнуть от всего, что преследует его эти семь лет и не дает жить…

А как же Изабелла? Что будет с ней?

Он не знал, но от греха подальше запер дверь на замок, предвидя, что может нанести ей вред в таком состоянии…

Он начинал заботиться о ком-то! Такой чести не удостаивался никто после того злополучного дня… Неужели Эдвард Каллен снова станет таким, как прежде? Как при своей маленькой Изабелле?

Что лекарством от всего прошлого и больного станет нынешняя Изабелла, Белла Свон?

Сегодня Эдвард Каллен знал наверняка лишь то, что его сердце начинает оттаивать, пусть и медленно, по отношению к этой храброй и такой маленькой девочке Белле…

Глава 7 — Печальное известие

День пробежал незаметно. Каждый скрадывал время, чем мог. Эдвард размышлял о характере и чувствах своей пленницы, а Белла рыдала в подушку, потому что понимала, в какой безвыходной ситуации оказалась.

Она понимала, что ей больше никому нельзя верить, кроме самой себя. Каждый здесь притворяется кем-то, никто не хочет быть собой, все замыкаются, выпускают наружу только лживые маски… А как быть ей? Стать такой же? Преклоняться в лицо, а за спиной молиться о смерти?

Да никогда в жизни!

Она будет сопротивляться, она будет пытаться освободиться, потому что никто и никогда не удержит её в этой золотой клетке!

Ей было так больно сегодня… Она думала, что Эдвард притворяется при людях так же, как она, а на самом деле он другой… Но она ошибалась, он такой, какой есть — холодный, жестокий и лживый. Нет того заботливого человека, который успокаивал её прошлой ночью… Все прошло, пропало, словно во мгле. Теперь она не станет доверять ему, не станет верить, она сбежит от него, как только представится возможность, ибо она ненавидит этот дом и этого человека…

Единственное о чем она молилась, это то, чтобы Рене получила её письмо. Бедная Белла не ведала, что в припадке гнева Каллен спалил его дотла… Но даже если бы не спалил? Что бы от этого изменилось? Рене все равно никогда бы не получила это письмо, ведь она уже давно предстала перед Богом.

Об этом сейчас и предстояло узнать Эдварду, который пытался прийти в себя после выпитого вчера коньяка. Было уже около четырех, а он все не мог оправиться…

Конечно, сначала алкоголь заволок мозги, но вскоре опьянение прошло, и на смену ему явились головная боль и сопровождавшая ее жуткая злость.

Поэтому, когда раздался стук в дверь, Каллен поморщился и указал всем, кто бы к нему ни шел, куда им следует пойти прямо сейчас.

— Мистер Каллен, у меня важные новости! — до Эдварда донесся голос Эммета, и он, нахмурившись, кое-как добрался до двери, дабы открыть её и впустить начальника охраны безопасности.

— Что тебе? — прорычал он, усаживаясь обратно на софу, и залпом выпил стакан воды.

— У меня новости о Рене Свон, — покачал головой Эммет и как-то странно взглянул на Эдварда. Каллен нахмурился, пытаясь понять, к чему клонит его приближенный.

— Понимаете, босс, Рене скончалась… ещё в тот день, как мы увезли девушку… — проговорил Эммет, опуская голову и готовясь к тираде Каллена.

— Что? — взбешенный Эдвард вскочил с софы, поднимая за собой ворох пылинок с покрывала и не обращая внимания на пульсирующую головную боль от выпитого пару часов назад.

— Миссис Свон скончалась от инфаркта прямо у себя в доме. Когда соседка пришла к ним, она была уже мертва. В больнице подтвердили эту информацию.

— Что? — повторил Эдвард, немощно раскидывая руки и снова опускаясь на софу. А что будет теперь с Беллой? Кто ей скажет? И что она сделает… А вдруг она решит убить себя? Маловероятно, конечно, но от её натуры можно ожидать и такое…

Через полминуты Каллен опомнился и, встав, подошел к Эммету, хватая его за ворот рубашки. Эммет был слегка ниже Каллена, но, конечно, сильнее, и, тем не менее, ярости и убийственности исходящей от босса мог позавидовать любой, и Эммет не решился бы защищаться или, чего хуже, пробовать противостоять. Ему уже доложили, чем закончилось противостояние Каллена и Изабеллы за завтраком.

— Ты должен был не допустить этого! — взревел Эдвард, прижимая Эммета к стене.

Тот покачал головой, ожидая, что будет дальше:

— Мистер Каллен, я ничего не мог сдел…

— Мог! — прервал его Эдвард, снова ударяя об стену. — Ты мог не допустить этого!.. А теперь что, Эммет? Что дальше-то? — спросил он с издевкой и посмотрел прямо в глаза начальнику охраны.

— Мистер Каллен… похороны состоялись вчера…

— Её, что, уже похоронили? — окончательно выходя из себя, прокричал Каллен. — Ты даже не дал девушке попрощаться с матерью?

— Я не знал, босс, — оправдывался Эммет, пытаясь как-то смягчить удары. Конечно, он был сильнее, но Хозяин тоже умел драться и неплохо справлялся с ним в данный момент.

— А кто должен знать, как не ты? — продолжал Эдвард, наступая на МакКартни. — Что теперь делать будешь, а, Эммет?

— Я доложил вам, это моя обязанность. Больше я ничего не могу сделать! — произнес Эммет, уверенный в своей правоте.

— Так, да? Окей, оставайся на месте! — Эдвард на секунду отпустил своего охранника и подошел к тумбе стола, где в специальном ящике бороздились револьверы.

Эммет шумно сглотнул, когда Каллен двинулся к нему с серебряным револьвером и приставил оружие к самой глотке.

— Ну что, что скажешь теперь? — спросил он, явно наслаждаясь моментом. Эдварду нравилось наказывать виновных, тем более, когда они ничего не могли сделать против него, но сейчас… сейчас это была словно защита этой маленькой Беллы, которая так быстро и по его вине лишилась всего: матери, семьи и дома… Конечно, виноват не Эммет, а он, но признать свою вину — значит признать поражение и никогда не заполучить Беллу.

Тем временем, в своей комнате Белла наворачивала круги, думая, стоит ли ей идти к Каллену. С одной стороны, если она пойдет и извинится — ей была противна даже эта мысль — он, возможно, передаст письмо Рене и не сделает ей ничего плохого… А если она не пойдет? Вдруг он уже приказал убить её мать? Он ведь сам Дьявол, сам Сатана в истинном представлении народа.

А что остается ей? Кто такая она? Неужели Ангел?.. Нет, слишком грешная… Дьявол?.. Тоже нет, до Каллена ей далеко.

Наконец, ради свой матери, она решила все же подойти к Каллену и выразить свое «сожаление», пусть и неискреннее, чтобы Рене получила письмо. Потом можно делать что угодно — хуже уже не будет. Мама будет знать, что с ней все в порядке и перестанет изводить себя. Может быть, даже поможет с побегом…

Белла, конечно, не хотела, чтобы мать совалась сюда, в это сборище ненормальных, где она сама оказалась по чужой воле, но, тем не менее, уповала на то, что Рене может позвать полицию, или ещё что-нибудь, искренне надеясь на чудо.

Она отперла дверь и, пряча свою окровавленную ладонь, двинулась по коридору, к кабинету Эдварда. Она не знала где он, но внутренне предчувствовала его месторасположение в этой темнице под скрытным названием — «роскошный особняк». Возможно, нутро и вело её по расшитым золотой оправой коридорам к огромной дубовой двери. Оказавшись на месте, Белла услышала приглушенный голос Каллена, который вновь кем-то командовал. Недолго думая, девушка решительно открыла дверь.

Внутри помещения, как и ожидалось, был Эдвард, Белла сразу увидела его перекошенные, но, тем не менее, прекрасные от гнева черты лица. В пол оборота спиной к ней и к стене стоял мужчина в черном костюме. В этом человеке Белла смутно признала того, кто говорил с ней в машине, того, кто похищал её. Эдвард приставил дуло револьвера к горлу этого мужчины, готовый вот-вот нажать на курок.

Белла замерла лишь на секунду, а потом и к своему удивлению, и к удивлению Эдварда, кинулась через открытую дверь в кабинет.

Эммет сразу же увидел, как изменилось лицо его босса, приставившего пистолет к его горлу, но не сразу понял почему. Потом, скользнув взглядом вниз, увидел перед собой крохотную девушку с каштановыми локонами. Взволнованное сознание Эммета не сразу уловило, что это была Изабелла.

Эдвард же растерянно и напугано замер, упираясь взглядом в шоколадные, упрямые, настырные и такие яростные глаза этого Ангела.

— НЕ СМЕЙ! — прокричала Белла, и через пару секунд звук дошел до обоих мужчин, и они подняли глаза друг на друга, то ли восхищаясь Изабеллой, то ли пугаясь её, то ли насмехаясь…

— Белла… — сорвалось с губ Эдварда, и пистолет с громким грохотом упал на пол, чем заставил вздрогнуть девушку, которая вся сжималась внутри от страха, но снаружи показывала, что ничего и никого не боится, тем более этого ненормального человека, этого «Надменного красавца».

— Мисс Свон… — выдохнул Эммет, глядя сверху вниз на девушку.

Тем временем злость и ярость Эдварда рассеивались, словно ночной туман от первых лучей солнца, потому что он предвидел, что должен рассказать девушке правду, какая бы она ни была…

Эммет, кажется, тоже это понял, потому что его взгляд стал стеклянным, глядя, как храбро эта малышка бросилась защищать его! Защищать ЕГО! И от кого — от самого Каллена!

Да она сумасшедшая!

— Ты не слышал, что я сказала в столовой? — наступала на Эдварда Белла, пока тот беспомощно стоял перед красотой и самоотверженностью этой девушки. — Ты НЕ Бог, чтобы решать судьбу всех вокруг! Они тебя боятся, потому что ты запугал их! Но Я, Я ТЕБЯ НЕ БОЮСЬ! — отчаянно выкрикнула она и опустила взгляд на пистолет.

На секунду у Эдварда мелькнула мысль, что она убьет его, но он понял, что ему все равно. Если судьба распорядилась о его ранней смерти, то пусть уж от рук этого Ангела, этой Изабеллы, которая возвращала его к жизни каждым своим движением, каждым взглядом.

Эммет МакКартни стоял и испуганно взирал на эту сцену, не имея права вмешаться, но и бездействовать просто так он не мог…

А ведь это чувство, чувство гордости за маленькую Беллу, не покидало его! Она стала достойным соперником Эдварду Каллену, а ведь провела здесь всего два или три дня! И он привез её сюда! Из-за него погибла её мать, которую она без сомнения любила… Эммет считал себя виноватым во всем, хотя и знал, что виноват меньше, чем Каллен… По этой причине он и решил не вмешиваться, а просто посмотреть, чем все кончится.

А если Белла убьет Каллена?

Нет, она слишком мила для этого, и тем более она девушка… А вдруг?..

— Убьешь меня? — то ли с надеждой, то ли с грустью спросил Каллен, когда Белла потянулась за пистолетом, лежащим на полу, и подняла его.

Через секунду пара испуганных карих глаз уставилась на Эдварда, внутренне содрогаясь при мысли убить его. Почему же она такая мягкотелая? Ей нанесут вред, если она не сможет противостоять врагу в такие моменты…

На его месте мог оказаться любой ненормальный и убить её… Прежний Эдвард тоже бы убил её прямо сейчас, переведя дуло пистолета на неё и нажав на курок — меньше секунды, и все проблемы решены… Но тут все по-другому, он сам умрет, если причинит ей вред или не сможет сберечь…

Откуда такая привязанность? Ведь он обещал себе после смерти своей малютки Изабеллы ни к кому не привязываться, потому что знал, какая последует боль от потери самого дорогого твоему сердцу…

Его сердце раскрошилось на миллионы кусочков, и неизвестно, сможет ли кто-нибудь собрать его однажды…

Кого он может пустить в свое сердце? И кто захочет войти в эти сожжённые горем руины? Кто осмелится?

Он никому не нужен… и никто не нужен ему… Все так и было! Но ведь три дня назад все изменилось, едва он увидел фотографию Изабеллы Свон, этой маленькой и такой смелой, красивой девушки Беллы…

— Убить?.. — Белла вздрогнула, и слезы застлали её глаза, кажется, только от одного этого слова. Совершенно потерянный Эдвард смотрел на неё, ожидая дальнейших действий и молча восхищаясь…

Через секунду Белла опомнилась и, покрепче сжав пистолет, казалось, собиралась выстрелить, но она мгновенно отпустила курок и кинулась к отрытому окну, откуда струился солнечный свет.

Замахнувшись тяжелым револьвером, Белла запустила его подальше в сад, но он приземлился в искусственное озеро и быстро пошел ко дну…

Сказать, что Эдвард был удивлен таким развитием событий — ничего не сказать. Он ожидал, что воплотившись в ненависть, Белла выстрелит в него без секундного колебания… и он ошибся! Она не убила его!

Почему?

Кажется, застывший у стены Эммет задавался тем же вопросом, пристально следя за девушкой взглядом.

Белла ведь спасла МакКартни! Если бы она не появилась так внезапно, Каллен бы застрелил Эммета прямо тут, в своем кабинете.

А если бы она появилась на секунду позже… или его рука дрогнула? Как бы он жил с таким грузом на шее? Что сам погубил её… своими руками убил это прекрасное, неземное существо, способное защищаться и бороться с такой потрясающей силой.

Несомненно, Изабелла — это клад земной!

Неужели Бог захотел свести их вместе? Зачем?

Белла же, запустив пистолет в озеро, пару секунд стояла, и плечи её вздрагивали от еле сдерживаемых приглушенных рыданий, вырывавшихся из груди. Слезы струились по щекам, и она отчаянно пыталась взять себя в руки, чтобы уйти отсюда, уйти и не возвращаться…

Через минуту Эдвард понял, что он наделал. Он едва не убил человека на глазах у этого хрупкого создания, тем самым подрывая доверие к себе окончательно…

— Белла… — он сделал шаг по направлению к ней, и она зарыдала в голос, отталкивая его и прорываясь к двери. В последний момент он успел поймать её и указать на дверь МакКартни. Тот быстро кивнул и скрылся с глаз долой, пока живой.

— Белла, — пытался удержать девушку Эдвард, но она отчаянно продолжала вырываться. А Каллен все же хотел получить ответ на вопрос, который мучил его и будет мучить ещё очень долго.

— Белла, почему ты не убила меня? — спросил он, чем вызвал новую волну рыданий у девушки.

— Я не такая, как ты! — еле выговорила она. — Я не избавляюсь от людей, словно от ненужных вещей! ТЫ просто Дьявол, ты… ты… — но слезы не давали ей продолжить, а Эдвард был словно громом поражен. Она не такая, как он… А какая она?

— Почему ты не отпускаешь меня? — рыдала она в голос, а он мучился внутри себя: сказать или не сказать? Будет лучше, если об этом она узнает от него… но не возненавидит ли она его еще больше после этого?

— Тебе некуда идти… — тихо сказал он, и Белла замерла. Казалось, слезы тут же высохли на её лице, а само оно побледнело.

— О чем ты? — вздрогнув, спросила она, и его руки, сдерживающие её, напряглись, а сердце защемило от жалости к этой девушке.

— Рене Свон скончалась… — прошептал Каллен.

— Мама… — бездумно пролепетала Белла, и в ту же секунду её разум покинул тело, отгораживаясь от боли и ускользая в забытье…

Эдвард едва успел подхватить её, прежде чем она упала бы на пол.

— БЕЛЛА! — закричал он, но она его не слышала… Она никого и ничего не слышала… Она знала лишь одно — теперь она абсолютно одна на этом свете, больше у неё никого не осталось, и никто не придет ей на помощь…

Глава 8 — Проблемы

Следующие две недели показались Эдварду адом. Белла не говорила с ним, а по ночам тихо плакала в свою подушку, она даже кричала, но никогда не пускала его в свою комнату. Она скорбела по своей любимой матери, и никто не был в силах этому помешать. У Каллена опускались руки, и он гадал, как помочь своей пленнице, но на ум так ничего и не приходило.

Пару раз он открывал двери в комнату ключом Лейлы, но видел всю ту же картину: несчастная девушка сидела у подножья золоченого диванчика и так горького рыдала, что Эдвард чувствовал, как щемит его сердце.

Сегодня он снова увидел это и был не в силах больше терпеть. Он знал, как бывает больно от потери родных, помнил, как увлекся запретными вещами и алкоголем и как едва не потерял себя. Он не мог допустить, чтобы с Беллой случилось также, и поэтому решил взять ситуацию в свои руки. Слишком долго все шло на самотеке, и он очень опасался потерять эту храбрую, но такую хрупкую девочку…

Сегодня он отворил дверь и тихо вошел внутрь, не спуская глаз с лица девушки. Казалось, она заметила его только тогда, когда он подошел к ней и сел рядом с диваном, снова.

Белла вздрогнула и поскорее отодвинулась, думая, что близость этого человека и делает ее состояние все хуже и хуже с каждым днем.

— Белла… — Эдвард пытался найти верные слова и не спешил продолжать. — Белла, люди уходят, и мы ничего не можем с этим сделать…

После этих слов девушка подняла на него совершенно ошалелые глаза. Такое ощущение, что он все знает! Откуда? Он никогда не переживал такую боль… Рене была для неё всем на свете! Она любила её так, как не любил никто другой! Она никого больше не полюбит… никогда! Чтобы испытывать такую боль? Чтобы так страдать? Нет… она больше не выдержит! Её едва вышедшее из детства сердце разрывалось от боли, потому что теперь во сне она не чувствовала тайного присутствия своей матери, которая смогла бы защитить её… Теперь она была совершенно одна, наедине с Чарли, и никто не мог облегчить хоть на грамм ей и эту боль. Рене спала вместе с ней в кровати, когда было совсем тяжело и плохо.

Она не знала о поступке Чарли и поэтому ломала голову над тем, что так тревожит её девочку… Теперь уже никогда она этого не узнает, не услышит и не увидит…

— Вы снова возомнили себя Богом, мистер Каллен, — Белла уже не видела той грани, когда могла называть его на «ты» или на «вы», она делала каждый раз по-разному, чем заставляла задуматься Эдварда. — Вы говорите так, будто бы вам это знакомо! Не правда! Никому это не знакомо… никто меня не поймет сейчас… — Слезы снова покатились по её щекам, от сказанных секунду назад слов. Эдвард смотрел на неё почти с отеческой улыбкой и с таким же беспокойством. Она действительно беспокоила его. Всем нужно выстрадать определенное время, но не доходить же до крайностей!

Эдвард попробовал хотя бы дотронуться до девушки, будто надеясь забрать частичку её боли себе, но она в испуге отпрянула, и глаза её широко распахнулись от ужаса.

Чарли так же пытался дотронуться до неё! А потом…

— Изабелла, — мягко заговорил Эдвард, пытаясь сохранять с ней зрительный контакт, чего явно не хотела сама девушка. — Я не причиню тебе зла, обещаю! — для верности он поднял правую руку вверх, будто собираясь положить её на Библию.

Белла нахмурилась и покачала головой. Чарли говорил ей тоже самое, сначала…

А у Эдварда и Чарли одинаковые были планы на неё… точнее на её тело! Но если она не смогла защититься тогда, кто сказал, что она не сможет теперь?

Конечно, она боялась, безумно боялась, но не смела никому в этом признаться или хоть ненароком проявить слабину…

— Все вы так говорите… — сорвалось с её губ против воли, и она испугано зажала рот рукой, боясь сказать ещё что-нибудь в этом роде.

Эдвард изогнул бровь, пытаясь понять, что могло случиться с этой несчастной девушкой, и почему она так боится его…

И тут в голове мелькнула мысль: она боится не только его, она боится того, что он может сделать… Но неужели… неужели с ней приключилось что-то в таком роде, раз она так против простых прикосновений с его стороны?

Если это так, то его задача усложняется…

А какая у него задача? Он уже не помнил, что планировал сделать с Изабеллой, кроме того, что собирался ей помочь — это его главная задача, это стимул его к жизни… и его выход из собственных страданий, хотя бы на пару часов… дней… недель…

Она всегда будет с ним. Он не сможет отпустить её. Но правильно ли это?

— Уходите, пожалуйста, — взмолилась Белла, смотря на задумавшегося Эдварда и предполагая, что он размышляет об ЭТОМ прямо сейчас.

— Хорошо, я уйду, — кивнул Каллен, поднимаясь, — но ты перестанешь плакать, договорились?

Белла, не веря, смотрела на него. Чарли только и жаждал её слез, слез от боли! А этот человек пытается прекратить её мучения? Уму непостижимо! Две недели назад он грозил пистолетом своему, и если бы Белла не успела… А теперь он вдруг одумался?

Нет, к сожалению так не бывает…

Но, тем не менее, она сдавлено кивнула, дожидаясь, пока он скроется за дверью.

Едва Каллен вышел, как она снова зашлась в рыданиях, зная, что ничто уже не вытянет её из этой боли.

— Эдвард, Эдвард, когда ты научишься прислушиваться ко мне? — зацокал языком Джаспер, прогуливаясь вдоль кабинета друга, пока Каллен сидел в своем кожаном кресле, уставившись на дубовый отполированный стол. — Я же говорил, что похищение этой девчонки — плохая затея! Говорил, что у тебя будут с ней проблемы, и вот, пожалуйста! — сделав очередной круг, он остановился перед креслом Эдварда, и посмотрел на него в упор. Только заметив, что Каллен не слышит и, кажется, не видит его, он разозлился и встряхнул его кресло, дабы привести друга в чувство.

— Ты меня вообще слышишь? — прокричал он, и Эдвард поднял на него глаза.

— Её проблемы, Джаспер, возникают по моей вине, а не по твоей, — покачал головой мужчина, откидываясь в кожаном кресле.

— Что значит по твоей вине? Что она не получила из того, что получали другие твои претендентки? — он уставился на друга и стал загибать пальцы, пересчитывая то, с чем уходили отсюда другие девушки. — Смотри: она восхищена тобой, она живет в огромной и роскошной комнате, она была твоей любовницей, и, наверняка, ты щедро осыпал её подарками. Три недели она уже этим пользуется, а ты не можешь забыть её? Что же она вытворяет с тобой наедине, что так крепко держится в этом месте?

Джасперу и вправду было интересно, на что способна это маленькая, наглая и глупая девчонка, что его друг — блестящий бизнесмен, наследник многомиллиардной компании своего отца и владелец такой же собственной — никак не может избавиться от неё!

— НИЧЕГО ЭТОГО НЕ БЫЛО! — отчаянно выкрикнул Эдвард, стараясь сдержать злобу в себе. Он и сам не понимал, почему злится на Джаспера, ведь тот сказал правду! Ни одна из его фавориток — даже супермодель Кейт — не задерживалась в этом доме больше чем на три недели! А Белла… не делая ничего, лишь рыдая и смотря на него, навсегда останется здесь… Он не мог объяснить другу своей привязанности и поэтому не стал ничего дополнять в своих словах.

— Как это не было? — теперь друга не мог понять сам Джаспер. — Она, что, даже не спала с тобой ещё?

— Нет, — покачал головой Каллен, чем окончательно ввел мистера Хейла в ступор. Ничего себе! Он не мог понять, что эта девушка сделала, даже не ложась в постель к Эдварду, что тот не может отпустить её, как сотни других.

— Это из-за её имени? — озвучил свою догадку Джаспер, продолжая ходить по кабинету и вспоминая, что «Изабелл» у Эдварда никогда не было. Может быть, его друг считает, что, держа рядом девушку по имени Белла, он как-то связывается со своей малышкой? Может быть, он считает, что так защищен и никогда не потеряет свою маленькую Изабеллу?

Но ведь она мертва! Ничто уже не защитит её!

— Отчасти… — признался Каллен, но потом добавил: — Я знаю, о чем ты подумал Джаспер, но это не так. Я не отождествляю свою Изабеллу с этой девушкой… Я сам не знаю, почему так привязан к ней… Может, она ведьма, гадалка или вообще инопланетянка, но я не могу оторваться от неё! Даже не занимаясь с ней любовью, я привязан к ней всеми земными узами, какие только можно выдумать!

— Я знаю, что тебе нужно! — ответил Джаспер, доставая визитку из своего кармана. — Вот!

Каллен потянулся за бумажкой и разглядел на неё надпись: «Джек Уолтер. Психиатр I категории».

— Ты, что, издеваешься?! — заорал на него Эдвард, разрывая визитку на миллион мелких частей и кидая на пол. — Ты думаешь, я свихнулся?

— Эдвард, мне показалось странным твое поведение уже тогда, когда ты потребовал привезти девчонку сюда. Но теперь я полностью уверен, что она сдвинула твои мозги, и у тебя от горя шарики за ролики заехали. Ты прости, но скорее всего так и есть! И тебе не мешало бы понаблюдаться у Джека, он высших дел мастер! Он…

— Убирайся вон! — заорал на него Каллен, понимая, какой бред несет его друг.

— Эдвард, я пришел сюда не за тем, чтобы запихивать тебя в психушку, — покачал головой Джаспер, пытаясь снять напряжение, возникшее между ними из-за его полушутки, полуправды.

— Тогда какого черта ты делаешь?! — закричал на него Эдвард, не собираясь приходить в себя и останавливать свой гнев.

— Я пришел, потому что получил приглашение посетить конференцию, посвященную новейшим продуктам в мире техники, — улыбнулся Джаспер, доставая из портмоне конверт с печатью и протягивая его другу.

Эдвард недоверчиво взглянул на Джаспера, а потом на конверт, и злость в нем поднялась с новой силой:

— Ты думаешь, я оставлю её сейчас? — язвительно спросил он, кивая на коридор. Джаспер тут же понял, о ком идет речь. Эта чёртова Изабелла мешает Эдварду жить!

— Это всего на неделю! — попытался убедить друга Джаспер, но напрасно.

— Скажи мне, Джаспер, какие цели ты преследуешь? — с угрозой спросил Каллен, вставая с кресла и идя к другу.

— Я преследую цель вразумить тебя! — ответил тот и посмотрел на Эдварда. — Послушай, Эдвард, я люблю тебя как брата и не хочу видеть, как эта девчонка уничтожает тебя. Ты уже изменился! Куда делся тот, кого я знал? Я не хочу видеть твоих страданий, я пытался спасти тебя от них… но как прикажешь мне это делать, если теперь причина твоих страданий живет в гостевой спальне?

— Она не причина моих страданий… это она пытается спасти меня от них, а не ты! — ядовито выкрикнул Эдвард, и Джаспер примирительно поднял руки:

— Эдвард, нельзя вечно себя обманывать, мы ведь оба знаем, в чем причина, правда? — взгляд Хейла скользнул по коридору, останавливаясь на очередной дубовой двери, за которой, как считал Эдвард, теперь находился смысл его жизни.

— Джаспер… — прорычал Каллен, пытаясь совладать с гневом.

— Послушай, мы съездим туда на пять дней, ты подпишешь контракты для своих предприятий, я — для своих, и мы вернемся. Если ты ещё будешь хотеть видеть эту девчонку, она будет тут. Если нет, то мы избавимся от неё, окей? — Джаспер так надеялся на вариант номер два, ему уже так надоела эта «Заноза Белла», что на эту поездку он возлагал огромные надежды. Он ошибался, когда думал, что эта девушка станет очередной игрушкой для его друга. Она стала чем-то большим и грозилась разрушить его друга, сломать до основания и собрать заново по своему вкусу. Нет, не бывать этому!

В кармане у Джаспера уже лежали три билета на самолет до Барселоны, Испания, где будет проходить конференция. По двум билетам летели он и Эдвард, а по третьему — их общая знакомая, Барбара, которая уж точно сможет вразумить Каллена и заставить его перестать думать об этой девчонке.

— Я никуда не еду! — напрямую отказался Эдвард и покачал головой, снова садясь в кресло.

— Послушай, это не только для тебя! — отозвался Джаспер. — Помнишь Элис?

Эдвард повернулся к нему и сдавленно кивнул. Кто же забудет этого милого эльфа? Элис хорошенькая. Она добрая, милая и красивая. И ей было восемнадцать, когда она исчезла… У неё черные волосы, обстриженные в «ёжик», серые глаза, в которых видна вся её душа; милая стройная фигурка.

Элис была сестрой Эдварда, и после того памятного дня они сильно поссорились, и девушка исчезла в неизвестном направлении. Он искал её, но так и не нашел. Поэтому сейчас, когда Хейл сказал о ней, он весь превратился во внимание. Он, что, знает, где она? Тогда почему молчал столько лет?

— Ты нашел Элис? — спросил он с надеждой в голосе.

— Да, пару дней назад. Но ты был слишком занят страданиями это девчонки, чтобы выслушать меня…

Эдвард поморщился, но сейчас он хотел услышать про свою сестру больше, чем спорить с Джаспером о Белле. Столько лет они не виделись! Теперь ей уже двадцать пять, она выросла и, наверняка, начала самостоятельную жизнь… Но он все еще любит её и хотел бы увидеть, хотел бы видеть рядом с собой… и рядом с Белой.

— Она приедет, если ты пообещаешь съездить со мной на конференцию, — усмехнулся Джаспер. — Она будет здесь, будет с этой Беллой, и тебе не нужно за неё беспокоиться. Пять дней: это ведь ничего не значит!

— Как ты смеешь ставить мне условия относительно моей сестры?

— Потому что она не хочет тебя видеть, а я её уговорю. Сам ты с этим не справишься! — пожал плечами Джаспер, и Эдвард с горестью заметил, что так и есть…

— Когда конгресс? — спросил Эдвард, и Джаспер улыбнулся. У него получилось! Он уговорил Эдварда! Теперь, наконец-то, он сможет его спасти от чар этой девчонки с улицы.

— Завтра. Завтра вылет в четыре дня. Подойдет?

— Когда здесь будет Элис? — спросил Каллен, интересуясь самым главным.

— Приедет послезавтра, в полдень, но только при условии, что ты едешь на конференцию!

— Ты уверен, что она послушает тебя? — с сомнением спросил Каллен.

— Сто процентов, друг, — ухмыльнулся Джаспер. — Я ей понравился! — он самодовольно хмыкнул.

— Ты делаешь ставки на мою сестру? — засмеялся Каллен, но потом добавил с серьезностью: — Лучше не делай этого! Я не хочу обрести её и сразу потерять по твоей вине!

— Успокойся, Эдвард, я пошутил, — отмахнулся Джаспер, и снова положил перед Эдвардом конверт с планом конференции.

— Ну, так что, договорились? — спросил он.

Эдвард посмотрел на него пару секунд, и потом перевел взгляд на конверт.

— Договорились, Джаспер, но если что-то случиться, то виноват ты!

— Все будет в порядке, — хмыкнул Джаспер.

— Эдвард, самолет совсем скоро! — напомнил Хейл, стоя одной ногой на пороге.

— Я должен попрощаться с Беллой, — покачал головой Эдвард и, оставив чемоданы, направился к комнате девушки. Он долго думал, стоит ли это делать, и, наконец, решил что да, стоит. Джаспер нахмурился, но оказался достаточно разумным, чтобы заткнуться и молча подождать, когда Каллен ступит за порог своего дома. Совсем скоро эта девчонка покинет этот особняк, и Эдвард вернется к нормальной жизни.

Эдвард приоткрыл незапертую дверь Беллы и тихо вошел внутрь. Чего бы дверь была открыта? Или она все же вышла из комнаты? Куда?

Но нет, девушка стояла у окна с золотистыми шторами, уставившись поперед себя в солнечный сад.

— Привет, — неловко начал Эдвард, и Белла, даже не оборачиваясь, кивнула.

Белла ещё не совсем отошла от потери матери, и Эдвард это знал, но теперь она хотя бы не плакала. И это был огромный сдвиг.

— Я пришел попрощаться, Белла, — отозвался Каллен, и девушка мгновенно обернулась. Её глаза опять расширились от ужаса, как и в тот раз, когда он пытался её успокоить. Он даже тайно обрадовался, и всё в его душе возликовало. Она не хочет, чтобы он уезжал!

— Вы меня бросаете, мистер Каллен? — спросила она треснувшим голосом, и у Эдварда сердце переполнилось каким-то счастливым чувством, трепетом, потому что он видел с какой болью в голосе она это сказала. Это значит, что он нужен ей, хотя бы немного, а немного — это хорошо, потому что вода камень точит… Ему до конца жизни нужна будет только она, он уже это знал, и поэтому был очень счастлив от того, что она хочет видеть его здесь…

— Нет, не бросаю, — с нежностью в голосе проговорил Каллен, понимая, что никогда не сможет её бросить. — Я уезжаю на пять дней, и обязательно вернусь… — Напряженные плечи Беллы слегка расслабились, и Эдвард снова улыбнулся.

Сама же Белла не понимала, что чувствует к этому человеку. То она прогоняет его, то хочет, чтобы он остался. Что же он для неё значит? Почему она так не хочет оставаться без него? Неужели она привязывается к нему?..

— Хорошо, — только и смогла ответить она.

— Тогда до понедельника, Белла, — улыбнулся Эдвард. Белла робко улыбнулась ему в ответ. В душе Каллена эта улыбка вызвала всплеск эмоций, и какое-то странное чувство переполнило его до краев. Что это такое?

— До понедельника, — улыбаясь, проговорила Белла и снова повернулась к окну, то ли ругая, то ли восхищаясь собой за это маленькое, но такое важное проявление своего отношения к этому странному, но такому прекрасному человеку. К Эдварду Каллену.

Глава 9 — Неясность

— Здравствуй, Белла.

Услышав свое имя, девушка оторвалась от чтения книги на итальянском и посмотрела в дверной проем. Как глупо, что совсем недавно она все время запирала эту дверь. Теперь нужды в этом не было. Ей так странно и так грустно, что Altezzoso bellо уехал. Интересно, почему так происходит? Что с ней такое?

Крохотный росточек надежды заполнил её душу, намекая на то, что Эдвард вернулся раньше, но потом сознание напомнило, что он уехал два дня назад и вернуться так рано никак не мог, да и голос у него немного другой… этот какой-то… девчачий, что ли?

Поэтому слегка расстроенная девушка уже не собиралась здороваться в ответ, но её взгляд, вышедший из под контроля, скользнул по комнате и наткнулся на маленькую девушку с черными топорщащимися волосами, которая смотрела на неё. Возможно, она и позвала её.

— Здравствуйте, — решила все-таки ответить Белла.

— Меня зовут Элис. Элис Каллен! — ухмыльнулась девушка, и Белла едва не выронила книгу. О боже! Эдвард женат! У него есть жена! Как она могла… как посмела испытывать хоть какую-то минимальную привязанность к этому мужчине, если он уже влюблен в другую… Но он был так нежен с ней, и одновременно так жесток, что она поддалась на его чары, совсем чуточку, а вышло все так, как и предполагалось изначально.

Хотя, Белла и в страшном сне не могла предвидеть, что тот, кто запал ей в сердце, уже наслаждается сердцем другой…

Странная боль и холодок разлились по её телу, делая момент неприятным, и Белла покраснела, смотря на эти доверчивые глаза другой девушки, её соперницы.

Надо сказать, что Элис была очень красивой, несмотря на «ёжик» из волос. У неё были миндалевидные сероватые глаза, прямой нос и пухлые красноватые губы. Она была бледной, но не бледнее Каллена. Была стройной, но не атлетичной, и казалось, что была моложе Эдварда настолько же, насколько Белла.

— Рада познакомиться, миссис Каллен, — не своим голосом, полным грусти, проговорила Белла, все же нацепляя на лицо вымученную улыбку.

Серебряный смех Элис заполнил комнату, и Белла даже не поняла, что сделала не так, как через секунду девушка подошла к ней — да она даже ниже её! — и пристально посмотрела в глаза:

— Я мисс Каллен, — ухмыльнулась Элис.

— Мисс… — в голосе Беллы было столько детского восторга, что Элис невольно снова рассмеялась. Она не видела брата много лет, и когда ей позвонил его ближайший друг Джаспер, сначала даже не хотела разговаривать с ним, а потом, когда он обрисовал ей ситуацию, она примчалась сюда, спасать Эдварда от чар какой-то подзаборной девчонки… но все оказалось иначе. Белла была очень милой, красивой и скромной девушкой — по крайней мере, на первый взгляд. И пусть Элис злилась на брата, но его вкус осуждать не могла, потому что эта девушка понравилась ей с первого взгляда, и она сразу решила, что вместо того чтобы ненавидеть её и пытаться выжить, попробует с ней подружиться.

— Эдвард — мой брат, — поддержала разговор Элис, присаживаясь в кресло и предлагая сесть Белле. — Мы с ним давно в ссоре, но я даже не подозревала, что за это время он найдет себе такую красивую и добродушную девушку. В конце концов, после смерти Изабеллы он заслуживает… — и тут до Элис дошло, что она несет, и девушка быстро заткнулась. Что она говорит? Зачем она рассказывает это Белле? Вот черт…

А Белла была действительно страшно удивлена таким поворотом событий. О какой Изабелле толкует мисс Каллен?

— В общем, я рада, что он встретил тебя, — попыталась исправить оплошность Элис и тут же перешла к другой теме, не давая опомниться своей новой будущей подружке:

— Могу я полюбопытствовать, сколько тебе лет, Белла? — спросила Элис у девушки. Та, пытаясь прийти в себя от неожиданной оговорки мисс Каллен, рассеяно кивнула и назвала свой возраст:

— Семнадцать, — проговорила она, опуская глаза. И она вовремя это сделала. Глаза Элис расширились от тихого и безмолвного ужаса, но лишь на секунду. Она тут же справилась со своим лицом, но забыла про контроль голоса, который и выдал её волнение:

— Сколько?

— Семнадцать, — повторила Белла и уже смелее взглянула на девушку, которая была явно потеряна. — А вам, мисс Каллен?

— Двадцать шесть, — тихо ответила Элис, и потом снова надела улыбчивую маску. Она была похожа на своего брата, такая же мимика, похожее лицо. Слава богу, характер она полностью унаследовала от матери и вспыльчивости отца — Карлайла — у неё, в отличие от Эдварда, не наблюдалось.

— Почему бы нам не выпить кофе на веранде? — предложила Элис, и Белла слабо улыбнулась. Она с самого своего приезда не выходила на улицу, сидя в этих четырех роскошных стенах.

— Хорошо, — только и смогла согласиться она, радуясь, что наконец-то получит свою порцию солнечной энергии. В конце концов, на дворе лето!

На солнце и свежем воздухе Белла почувствовала долгожданную свободу и смогла искренне улыбнуться. Элис и она расположились на небольших диванчиках, и им принесли кофе с французскими круасанами, которые так нравились Элис, и о которых понятия не имела Белла.

Впрочем, вскоре и она стала поклонницей этой французской выпечки — буквально через три секунды после того, как впервые попробовала их.

— Ну, — начала Элис отпивая из своей чашки. — Тебе нравится здесь?

Белла не знала, что ответить. Сказать правду или солгать, приукрасив свою жизнь тут?

— Не знаю… — протянула она, оглядываясь вокруг. — Дальше своей комнаты я не была!

Элис едва не выронила чашку, смотря на это создание, сидящее перед ней и так спокойнорассуждающее о маленькой ловушке, в которую она попала.

Эдвард, что, с ума сошел? Почему он запирает её в этой комнате?

Но сегодня ведь, когда она приехала, дверь была не заперта! В чем же тут смысл?

— Эдвард тебя… не выпускает? — только и смогла вымолвить она, аккуратно спрашивая об этом новую подругу.

— Нет, я сама запиралась, — упрямо покачала головой Белла, и Элис увидела то, что наблюдала много лет назад. Такая же упрямая Изабелла жила в этом особняке, проклиная бизнес Каллена и обожая его самого… А что скрывает эта Белла? Как она относится к её брату? Может быть, Джаспер прав, и за милой «скорлупкой» Беллы скрывается гнусная натура?

Ну, ничего, у неё есть в запасе несколько дней, и она обязательно все выяснит до возвращения брата. А ведь ей нужно будет и самой объясниться с ним…

— Зачем? — не понимала Элис.

— Эммм… — Белла замялась. Что сказать этой девушке? Что её брат вел себя как сумасшедший или ограничиться словами «придурок» и «идиот»?

— Ну же… — деловито настаивала Элис, желая докопаться до истины, но не потерять хрупкого доверия между ней и Беллой, которое образовалось после того, как она сказала, что Эдвард не женат, а она всего лишь его сестра.

— Он вел себя иногда… странно. — Белла заменила слово «сумасшествие» на «странность» и осталась вполне довольна собой. — Поначалу я его боялась… — Почему-то Белла почувствовала, что может рассказать этой девушке-эльфу все, и не попасть потом из-за этого в неприятности, по крайней мере, она так надеялась.

— Боялась? — не могла понять Элис. С каких пор Эдвард стал таким страшным? Или виной этому та трагедия с Изабеллой?

— Я и сейчас его боюсь… иногда… — призналась Белла и на секунду зажмурилась, а потом широко распахнула свои шоколадные глаза, и та Белла, которая была смелой и решительной, спрятала хрупкую Беллу под свою оболочку. — Хотя, есть ли смысл бояться тех, кто не может причинить вам вред? — подвела итог она, и Элис была удивлена изменением в её поведение.

Очевидно, что эта Белла тоже прячет свое «Я» подальше от чужих глаз, пытаясь отгородиться от боли. Как и она. Как и Эдвард. Как и они все.

— Смысла нет, — улыбнулась Элис и решила поговорить о чем-нибудь другом, дабы не затронуть больных мест этой девушки. Она хотела видеть её настоящую, а не спрятавшуюся в свою раковину под названием «сознание».

— Если ты не выходила из комнаты, то ты не видела столько всего! — Элис восхищенно обвела взглядом все вокруг, и Белла недоверчиво взглянула на неё.

— Я тебе все покажу, милая, ты будешь в восторге! — продолжала Элис и потихоньку будила в маленькой Белле интерес к собственной персоне и к этому роскошному особняку.

— Ну, что, может быть, устроим экскурсию, — поглядывая на пустые чашки из-под кофе и опустевшее блюдо с круасанами, с надеждой предложила мисс Каллен.

Белла на секунду замешкалась, а потом медленно кивнула. В любом случае, остаток жизни она явно проведет тут, а значит, неплохо было бы познакомиться с этим местом и найти какой-то уголок, где она сможет уединиться и стать самой собой вновь.

Элис же хмыкнула и, подозвав официантку в специальной униформе, велела ей все убрать, а потом взяла Беллу под руку и потащила по вымощенным каменным тропинкам, путающихся в зелени кустов, цветов, травы.

Первое, что Белла увидела, когда вышла с веранды на противоположную сторону, с которой её привели, это огромный лабиринт из живой изгороди. Высокие зеленые кусты располагались в строгом порядке и оттого выглядели таинственно и захватывающе. Она никогда не видела такой красоты, как сегодня.

И эта девушка, Элис, она была не такой, как её брат сначала, а более милой и более радостной. Белла вновь перебрала в памяти моменты, когда встречалась с Эдвардом лицом к лицу: первое знакомство возле этого величественного особняка, когда он был груб; его ночной визит в ее спальню с последующей попыткой успокоить; противостояние в столовой и чуть не совершенное Эдвардом убийство охранника, которого она смогла спасти; помешательство мистера Каллена, а потом предложение, чтобы она сама застрелила Altezzoso bellо. А что стоит совсем недавнее событие, когда перед отъездом он пришел попрощаться с ней и, кажется, даже… обрадовался, когда она лишь на секунду показала, как ей не хочется оставаться здесь одной…

Получается, не только она к нему привязалась, но и он к ней?

А может быть, то, что они чувствуют, это не привязанность, а простое взаимоуважение? Белла не знала, она просто шла по саду за Элис и надеялась, что изучив все вокруг, сможет лучше понять Хозяина этого места, к которому она испытывала странные, скомканные и непонятные чувства…

Но самое странное было то, что эти чувства могли оказаться взаимными!

В это время Эдвард, намного сильнее скучающий по Белле, нежели она, должен был находиться здесь, в далеком от Нью-Йорка Париже, и подписывать различные договоры с фирмами, буквально вырывая их из рук конкурентов.

Намерения Джаспера он разгадал сразу и так же быстро послал его и Барбару, которую тот притащил с ними в качестве «делового партнера», подальше, к отдаленным регионам, разбираться с получением налогов и заключать контракты с налоговыми ассоциациями.

Наивный Джаспер думал, что Каллен сможет забыть Беллу, едва Барбара окажется в его постели… Идиот! Как может эта разукрашенная «Барби» затмить его храбрую, хрупкую и такую юную Беллу, к которой он испытывал смешанное чувство благодарности, ненависти и привязанности…

А если это и называют любовью?

Он быстро покачал головой, скидывая наваждение и возвращаясь к своим бумагам, которые громоздились кучами у него на столе. Но он быстро понял, что настало время перерыва от всей этой ненужной, незапланированной работы.

Впервые за последние семь лет он лично устроил себе перерыв! Впервые за семь лет ему надоела его работа, которая была спасением от боли и одиночества!

Теперь он хотел туда, в Нью-Йорк, к Белле… Только что он будет там делать? Она даже отказывается выходить из своей комнаты, что же говорить о том, что бы прогулять по парку с ним?

А, может, Элис её переубедит?

Элис…

Он тут же почувствовал, как очередной рубец на его изболевшемся сердце запульсировал. Столько лет прошло, но она ни разу не позвонила ему, просто чтобы он знал, что она жива и здорова. С той ночи у него не осталось никого родного рядом; Элис могла бы оказать ему поддержку, но она уехала, только бы уехать…

Он ожидал, что она вскоре вернется, но ни через год, ни через два, ни даже через пять этого не произошло. Она не звонила, не писала… Она выбросила его из своей жизни. Но теперь он просто обязан был попытаться вернуть сестру в свой мир, в свой дом, потому что она его частица, и он никогда не сможет забыть её или перестать любить.

Он принялся ходить по своему кабинету и, наконец, остановившись у окна, вдохнул полной грудью сладостный летний воздух. В его воображении всплыла картинка, то ли результат буйной фантазии, то ли вариант возможного будущего: Белла — эта маленькая, храбрая девочка — стоит в светло-красном платье, и её волосы развеваются на ветру. Её глаза, шоколадные омуты, блестят от радости, и она, завидев его, идущего откуда-то со стороны леса у особняка, бросается в его объятья…

От картинки на душе у Каллена потеплело, но он покачал головой, скидывая наваждение и не желая поддаваться напрасным надеждам. Он никогда не сможет быть любим, и сам вряд ли полюбит…

Белла нужна ему, как воздух, как вода для пустынного путника, как путеводная звезда для заблудившегося капитана дальнего плавания…

Только вот нужен ли он Белле?

Нужно ли ей, в её светлой юности и молодости, испытавшей боль от потери матери по его вине, его же разбитое, расколотое на кусочки и ставшее руинами сердце?

Кому он нужен на этом свете?

Даже родная сестра бросила его!..

А уж Белла, которую он силой заставляет оставаться рядом с собой… Зачем он ей, такой жестокий, мерзкий и сломленный?

А может быть, его надежды не напрасны? Может быть, когда-нибудь она захочет видеть рядом его?

Пустые мечты…

Он бы загадал лишь одно единственное желание, будь у него волшебное зеркало или волшебный цветок. Он загадал бы, чтобы Белла полюбила его таким, какой он есть… И чтобы она не бросила его и не разбила его и без того поврежденное сердце снова… Он не переживет эту боль во второй раз, он не сможет жить с этой болью…

Он выдавил улыбку и, сев в кресло, прошептал в сторону раскрытого окна с такой уверенностью, будто Белла могла его услышать или почувствовать:

— Сбереги мое сердце, Белла, я оставил его с тобой! — и он символично приложил руку к груди, а потом протянул к открытому окну, умоляя Бога, чтобы его самые сокровенные мечты стали явью, и прежний Эдвард — заботливый, добрый и радостный — вернулся вместо сегодняшнего — мрачного, молчаливого, жестокого и… скорбящего.

… Аминь.

Глава 10 — Его маленькая Белла Свон

— А вот это фонтаны, — продолжала свою экскурсию Элис, и Белла рассматривала все с живым интересом, наслаждаясь каждой секундой, проведённой в этом месте, которое одновременно казалось ей раем и адом.

Фонтаны, которые разбрызгивали воду, извергая её из своих жерл, словно лаву, были великолепны. Белла будто бы перенеслась в эпоху Ренессанса, когда изделия из венецианского мрамора ценились свыше золота. Вот и эта божественная красота, чудо архитектуры, высилась над ней и была настолько красивой, что дух захватывало от восторга.

— Ничего себе… — только и смогла пробормотать Белла, проводя рукой по древнему и холодному мрамору и наслаждаясь приятной прохладой в такую жаркую погоду.

— Белла, — позвала её Элис, и она, отходя от фонтана, последовала за девушкой к дальней части сада. Когда она подошла туда, казалось, её глаза обманывают её сознание.

Великолепный искусственный пруд, с уютными скамейками и зеленой лужайкой вокруг, располагался прямо в тупике между кустовым лабиринтом.

Разные рыбки плескались в нем, а на поверхности цвели кувшинки. Такая красота… и такая естественность…

Ощущая слабое дуновение ветерка, Белла с легкостью могла представить, что сейчас она вовсе не находится на прилегающей территории особняка, наполненного неприличной роскошью, что она где-то на природе, на воле, но только не в своей Золотой клетке…

— Нравится? — улыбаясь, спросила Элис, зная, какое впечатление эта красота может произвести на каждого.

— Безумно нравится! — ухмыльнулась Белла с голосом полным детского восторга и снова прикрыла глаза, представляя, как несется по полю, обдуваемая этим ветром, и прыгает в чистое озеро, разнося миллиарды брызг вокруг. Но картинка быстро и внезапно оборвалась, когда она услышала тихий всплеск.

Глаза её тут же раскрылись, а в памяти воскресла картина, когда пистолет из кабинета Каллена перелетел сад и упал прямо в пруд. Такой же тихий всплеск…

— На территории особняка только один пруд? — тихо спросила Белла, видя что всплеск был образован буйной рыбкой, плещущейся неподалеку от того места, где они с мисс Каллен стояли.

— Нет, их пять, — пожала плечами Элис, но все же всмотрелась в лицо девушки, пытаясь понять, что повергло её радостное настроение в такую пропасть страха. Она ведь и понятия не имела про тот револьвер…

— Ну что же, пошли дальше, — хмыкнула Элис, потянув за собой Беллу и ведя её к тому месту, где надеялась ещё немного поговорить о ней и Эдварде.

Белла послушно шла за сестрой Каллена, но все же пару раз оглянулась на пруд, думая, как бы было здорово оказаться здесь одной и подумать о том, что так её тревожило…

— Вот! — счастливый голос Элис вернул Беллу к действительности, и первым, что она увидела, были мраморные колоны, стоящие в ряд, а потом закругляющиеся и образующие поддержку для огромной мраморный крыши в форме купола.

Это все так напоминало Италию в эпоху Возрождения, что девушка даже на миг увидела перед собой Леонардо да Винчи, в задумчивости стоящего перед этим великолепием и набрасывающим свою очередную картину — может быть, «Мадонну с младенцем» или «Монна Лизу».

— Какая красота! — восхитилась Белла, пока Элис вела её по мраморным ступеням внутрь мраморной беседки. Белла видела потрясающие цветы, растущие вокруг, и улавливала их манящий и нежный аромат, зная, что может никогда больше и не почувствовать его. А может быть, когда-нибудь она прогуляется здесь с Эдвардом? Нет, вряд ли. Кажется, ему больше нравится, когда она сидит в своей комнате, и к ней можно приходить раз или два в день. А то и вообще не заглядывать…

— Присаживайся! — дружелюбно попросила Элис, и Белла, послушав её, села на одну из скамеек внутри беседки.

— Это все действительно очень красиво и захватывающе, — выразила свои чувства Белла. — Спасибо за экскурсию, Элис.

Элис улыбнулась и тепло посмотрела на девушку. Почти в таком же возрасте она уехала от своего единственного брата, родного человека, без которого не мыслила своей жизни… Но он не помог ей, когда она просила, не остался, когда звала, и она не могла ему это простить, потому что тот, кого она любила, погиб…

— Это только третья часть всего этого, — ухмыльнулась Элис, обводя взглядом живописные пейзажи вокруг. — Когда-нибудь ты увидишь все в этом доме, и я обещаю, что будешь от него в восторге! Это ведь только сад! А знаешь, сколько потрясающих комнат в самом особняке?

Белла улыбнулась и продолжила разглядывать цветы за перилами беседки.

— Эм, Белла? — позвала Элис, и девушка тут же откликнулась, поднимая голову на свою новую подругу.

— Да?

— Как ты сюда попала? Я думала, что Эдвард никого не хочет видеть… а тут ты?.. — слегка краснея, прошептала Элис, и Белла тоже немного покраснела, решая, стоит ли говорить правду этой малознакомой, но такой милой девушке.

— Ты можешь полностью доверять мне, Белла, — сказала Элис, будто читая мысли своей подруги.

— Понимаешь… меня забрали из дома посреди ночи и привезли сюда. Мне сказали, что я должна со всем соглашаться и вести себя как подобает. Мне сказали, что я вознесусь, если понравлюсь Хозяину…

— Хозяину?.. — надломленным голосом пролепетала Элис, вспоминая, как такое же звание присвоил себе их с Эдвардом отец — Карлайл.

— Да. Уже при встрече Эдвард пытался рассказать мне, каковы будут мои «обязанности», но я никого не слушала. Меня заперли в комнате, потому что я сильно разозлила Эдварда своей неприступностью, как он это назвал. А затем, когда я вышла в первый раз, на завтрак, мы очень сильно поссорились…

— Неприступностью? Обязанности? — была не на шутку испугана изменениями в характере и поведении брата Элис. — Какие обязанности?

— Меня привезли как… любовницу… — опуская голову, прошептала Белла, и её щеки окрасились в румянец.

— О боже! — ошарашенная Элис вознесла руки вверх — И что было потом? Расскажи мне все, Белла, прошу тебя! — буквально умоляла она, а Белла беспомощно смотрела на неё, не зная, стоит ли делиться с ней. Она никому не доверяла и не собиралась начинать. Её желание поделиться с кем-то своей болью и радостью росло, но сознание отвергало любую доверчивость и наивность, зная, какую потом можно испытать боль…

Самую главную боль в её жизни она испытала от родного отца…

— Я не знаю… мы все время ссорились, и я уходила к себе… — пролепетала Белла, умалчивая очень многое и надеясь, что её слабых ответов хватит, чтобы удовлетворить любопытство Элис.

— Ясно… — проговорила Элис, и они обе замолчали. Ветер раздувал их волосы и приносил свежесть в жаркий июньский день.

— Ладно, может быть, вернемся к прогулке? — первой нарушила тишину Элис, и Белла благодарно кивнула, вставая со скамейки и следуя за мисс Каллен.

— Я надеюсь, ты не против моего общества? — вдруг спросила Элис, пока они шли по усыпанной разноцветными цветами лужайке, взирая на близящийся парк с аллеями дубов и кленов.

— Нет, конечно, — Белла улыбнулась. — Ты мой проводник тут, почему я должна быть против?

— Ну, я как бы из «команды Эдварда»?.. — пробормотала Элис, надеясь услышать ответ от девушки. Она считала, что после всего того, что с ней случилось, Белла должна будет ненавидеть Эдварда и все его окружение. Но она ошибалась.

Нет, сперва, так и было — ненависть, злость… а потом это все прошло, испарилось, когда Каллен в первую же ночь пришел к ней, пытаясь успокоить… а потом разговор в кабинете, где он предложил ей убить его. Он стоял, даже не защищаясь, словно готов был принять от неё эту смерть, только бы не мучиться…

Глупо, какие у него могут быть мучения?

Хотя, Элис ведь говорила про эту Изабеллу, которую он потерял… узнать бы, кто она… Но пока нельзя, она ещё недостаточно доверяет Элис, а та — ей. Придется подождать с расспросами, и пока самой отвечать на вопросы.

Кто дольше ждет, тот большего дождется, не так ли?

— Я НЕ ненавижу Эдварда, — улыбнулась Белла, чем вызвала ответную улыбку у Элис. — Он странный… но он… — Белла замялась, и Элис ласково посмотрела на неё, поддерживая взглядом и предлагая досказать предложение до конца. Белла вздохнула, и произнесла:

— Он не то что бы мне нравится, но он иногда бывает… милым, что ли? — она задавала вопрос самой себе, но ответить на него вызвалась Элис.

— Он действительно странный, но милый, — улыбнулась мисс Каллен и, закрывая эту тему, прошла с Беллой к первому дереву, с которого начинался парк.

Деревья были не то что большими, а просто гигантскими, что позволяло девушкам погулять даже дольше, чем они планировали.

Вернувшись к обеду к особняку, Элис и Белла подкрепились жаркое и снова вернулись к своей экскурсии. На этот раз они прошли к большому цветнику, разбитому на огромном поле и огороженному будто сад. Те же цветы видела Белла ночью, когда её вели к террасе Каллена. Но теперь она не боялась этого места, а восхищалась им. Она знала, что теперь это — её дом. Нет смысла сопротивляться, бежать ей некуда, да и сил не хватит — она начала привязываться к хозяину этого великолепия, сама не зная почему.

Элис говорила что-то о розах и других цветах, названий которых Белла не знала, а у девушки в то время в голове проносились мысли о будущем — кем она станет в этом доме? Неужели до скончания веков так и останется здесь в гостевой спальне, выбираясь редкими моментами на воздух, когда Эдвард будет в отъездах?

Или же она все же станет любовницей Эдварда, и переедет к нему в комнату?

Нет, ни за что… она больше не хочет ЭТОГО, ей хватает боли по ночам, когда она каждый раз заново переживает этот ужас. У неё скоро кончатся силы, чтобы делать вид, что ничего не произошло. Ей нужна поддержка, а оказывать эту поддержку некому, да и кто захочет?

— Белла, ммм, не хочешь пройтись по магазинам? — предложила Элис, отвлекая её от размышлений. Белла снова беспомощно взглянула на неё, и даже Элис, в которой сочетались ребенок и взрослая женщина, разглядела в мисс Свон настоящую, маленькую и испуганную девочку. Словно птичка, она зажимается в самые прутья этой золотой клетки, в которой заперта по вине её брата Эдварда, будто бы надеясь проломить их своими слабенькими крылышками и вырваться на волю.

Разумеется, Эдвард совсем потерял разум, раз оторвал эту девочку от дома, от семьи и притащил сюда в надежде сделать своей… Вот идиот!

— У меня нет денег, Элис, — произнесла Белла, чем вызвала у Элис тихий смех.

— Тебе и не нужны деньги! Все куплю я! — она улыбнулась, но Белла лишь покраснела и покачала головой.

Элис с наслаждением заметила, что Белла не такая мягкотелая, как кажется на первый взгляд. Она упряма и храбра, но все так же добра и наивна… Бедняжка…

— Я не могу так! — призналась девушка, и Элис похлопала её по плечу, разворачивая к машине и стараясь не зацикливать взгляд на старом, поношенном платье прошлого века.

— Милая, все нормально. Ты же гостья, а за гостью всегда платит хозя… — Элис замолчала, недоговорив, и вспомнила их недавний разговор, когда Белла сказали про «Хозяина»:

— В общем, за гостью платят те, кто её принимает. А в данном случае это я, так что поехали, Белла! — усмехнулась Элис, пряча за улыбкой волнение и ведя девушку к машине.

Белле ничего не оставалось, как поддаться на уговоры мисс Каллен, потому что ей действительно было нечего носить…

— Ну ладно, — произнесла она, пытаясь казаться дружелюбной. — Спасибо тебе, Элис!

— Пустяки, Белла, — хмыкнула Элис, подходя к своей машине и бросая быстрый взгляд на Беллу. Ей хватило секунды, чтобы понять, что девушка смущена и расстроена. Элис ошибочно решила, что это из-за её неосторожной фразы про Хозяина. Ей было невдомёк, что Белле вспомнилась другая машина, машина Эммета, которая привезла её сюда, навсегда лишая прежней, более-менее счастливой жизни с любимой матерью…

А кого ей любить теперь?

Неужели Эдварда Каллена?

Такого её воображение даже представить не могло, поэтому она поскорее откинула эти мысли и посмотрела в окно, видя удаляющийся за лесом особняк, который теперь стал её тюрьмой и домом… или только тюрьмой?

А тем временем в Париже, Эдвард все так же сидел за своим столом и смотрел в раскрытое окно, сам не зная, что хочет там увидеть.

Возможно, он пытался найти Беллу среди этих чужих домов, людей и улиц… а может быть, представлял себе её лицо, такое юное и красивое… Но в этот момент в дверь постучали, прерывая его мечтания.

— Войдите! — недовольно пробурчал он, даже не поворачиваясь к двери.

Послышался клокот открывающейся двери, а через пару секунд он услышал голос своего секретаря и был вынужден повернуться к нему.

— Мистер Каллен, — начал высокий блондин, которого звали Майк, и который только начинал работать на Каллена. Он был истинный француз, что было видно по его акценту. — Вы собирались возвращаться в Нью-Йорк в воскресенье вечером? — спросил тот, и Эдвард раздраженно кивнул. Какого черта этот мальчишка вламывается сюда? Чтобы ещё раз услышать о подтверждении информации по поводу поездки?

— А в чем дело, Майк? — недовольно спросил Каллен, пытаясь держать свой гнев в себе.

— Просто билетов у нас нет… — произнес Ньютон, и Эдвард едва не упал с кресла от такого заявления. Как это, нет билетов? Джаспер же все бронировал заранее!

Свой вопрос он и задал секретарю.

— Понимаете, все рейсы отменены, потому что пилоты бастуют о недостаточной зарплате, и ближайшую неделю никто не вылетит из Парижа, если не дольше, конечно…

— Что? — взревел Эдвард, сбрасывая папки с документами на пол и подходя к Майку, хватая его за шиворот. — Ты пойдешь, Ньютон, и достанешь мне билет, и мне плевать как. Ты достанешь билет, чтобы я вернулся в Нью-Йорк в понедельник, понял?

— Это никак невозможно, сэр, — покачал головой Майк, напуганный таким развитием событий.

— Мне плевать! — снова прорычал Эдвард. — Через два часа, я должен видеть у себя на столе билет в Нью-Йорк, понятно?

— Мистер Каллен… — невнятно пробормотал Майк.

— Пошел вон! — разозленный Эдвард вышвырнул секретаря за дверь и в гневе принялся бродить по кабинету. Как это, нет билетов? Что за чушь!

Он схватил мобильник и набрал номер Джаспера, чтобы выяснить, какого черта здесь происходит, но абонент был недоступен, и в ярости Эдвард швырнул мобильник об богато украшенную стену, тем самым сбивая несколько картин и пару дипломов.

Конечно, Эдвард не знал и не мог знать, что Джаспер устроил эту забастовку и рассказал о ней Ньютону. Он не хотел, чтобы его друг возвращался к Белле, ведь он наверняка больше от неё не уедет… А так как с Барбарой он видеться не захотел, то всеми силами придется держать его в Париже для его же блага… иначе он окончательно поддастся чарам этой девчонки, и уже никто не сможет спасти его. Даже Джаспер…

Эдвард продолжал метаться по кабинету, словно загнанный в клетку зверь. Он решил подождать два часа, чтобы получить билет или же понять, что все безнадёжно, и потом позвонить Элис, чтобы она успокоила Беллу…

Он видел, сколько ужаса было в глазах Беллы, когда он пришел к ней и сказал, что прощается. Её взгляд умолял его не бросать её, и он никогда не бросит. Он привязан к ней всеми земными и неземными узами и уже давно осознает это. Что-то, чего не видели другие, зацепило его в этой девушке, и уже никогда не отпустит.

Он вспомнил, сколько радости было в каштановых глазах Беллы, когда он сказал что вернется через пять дней, и он был намерен сдержать свое обещание, потому что знал, что нуждается в Белле…

А нуждается ли она в нем?

Нужен ли он ей?

Или она наслаждается свободой в его отсутствие?

Только бы она не отвергла его… Он не переживет этого… Он хочет всегда быть рядом с ней, оберегать её, заботиться о ней… и может быть, даже… любить её?

Ответа на этот вопрос не знал никто, даже сам Эдвард Каллен. Тот самый, который совсем недавно клялся в том, что никого никогда не полюбит… пока не встретил эту маленькую, наглую, храбрую, милую, дерзкую, злобную, добрую… в общем, такую разную Беллу Свон…

Его маленькую Изабеллу, которую потерял столько лет назад, и теперь он так отчаянно пытался выплескать всю свою любовь на эту Беллу, Беллу Свон.

Его Беллу Свон — отныне и на века!

Глава 11 — Размышления и разговоры

У Беллы было ощущение, что она уже никогда не сможет ходить. Они с Элис, кажется, обошли все магазины Нью-Йорка и пригорода. Сумки девушкам грузили прямо в машину рабочие магазина, и руки у них оставались свободными для выбора все новых и новых нарядов.

Белла испугалась, что никогда не сможет одеть хотя бы одну вещь дважды. После всех тех вещей в их с Рене доме, которые она носила, пока они окончательно не изотрутся, это все казалось девушке нереальным, неестественным.

Она поделилась своим мнением с Элис, но та лишь беспечно рассмеялась, и потащила подругу в очередной магазин.

Было куплено все, что только могло и не могло представиться — от нижнего белья до элегантных вечерних нарядов. Для Беллы, никогда прежде не надевавшей такие платья, это было верхом совершенства; хотя Элис и была придирчива к вещам, Белла, почему-то полностью доверяла ей в выборе одежды… да и не только одежды.

Она все ждала случая расспросить Элис про ту странную Изабеллу, и вообще, про Каллена в целом. И наконец, этот случай ей подвернулся — через два дня после незапланированного шопинга. Эдвард как раз должен был вернуться через день, и лучшего времени было не найти.

Девушки сели в кафе-мороженом, и хотя на улице похолодало, все же решили побаловать себя. Белла вообще ела морожено три раза в жизни: первый — на свой день рождение в семь лет; второй — на благотворительном концерте в честь Хэллоуина; третий — пару недель назад в доме у Каллена, на завтрак со штруделем, так что для неё мороженое тоже являлось чем-то непостижимым и не поддающимся объяснению. Ей нравился вкус этого лакомства, и маленькая частичка её души радовалась от того, что она может есть его теперь хоть каждый день, каждый час… Но другая часть рыдала горькими слезами из-за того, что она потеряла свободу, она навеки Заточенная в Золотой Клетке, и это очень плохо…

Она бы отдала все — дружбу с Элис, кучу этих вещей из дорогущих бутиков, мороженое и любую другую еду, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь рядом с Рене…

Единственное, в чем она сомневалась сейчас, отказалась бы она от Каллена, чтобы быть с матерью?..

— Здесь хорошо умеют готовить итальянское мороженое, правда? — улыбнулась девушке Элис, и Белла быстро кивнула, думая, как начать разговор, нерешительно водя ложкой в креманке с шоколадным десертом.

Они с Элис здорово сдружились за эти несколько дней, хотя Белла сперва и не хотела ни с кем сближаться… но почему бы и нет, если Элис выглядит такой надежной подругой? Все она, конечно, не может ей рассказать, но хотя бы поверхностно выговориться — это ведь уже достижение. Никто и не пытался слушать её в этом доме на протяжении уже почти месяца!

— Ммм, Элис? — окликнула девушку Белла, решая, что пришло время начинать. — Я хочу у тебя кое-что спросить, но не знаю, могу ли…

Элис тепло улыбнулась Белле, хотя первоначально выглядела слегка ошарашено:

— Я постараюсь ответить, милая, — ласково отозвалась она, внутренне надеясь, что глубоких расспросов о её прошлой жизни или о далекой прошлой жизни Эдварда не будет… но она ошибалась.

— Элис, мы ведь подруги, не так ли? — начала Белла, и девушка утвердительно кивнула, подтверждая этот факт. — Я ни в коем случае не хочу лезть не в свое дело или делать кому-то из вас больно… — под «кому-то» Белла имела ввиду Элис и Эдварда, и мисс Каллен прекрасно это поняла, — … но я все же хочу знать, если мне можно… — Белла сделала глубокий вдох и, опустив взгляд, быстро спросила: — Элис, кто такая Изабелла?

Белла услышала, как сбилось дыхание у подруги, и подняла на неё глаза. В кафе было так тихо, что можно было услышать звук работающих кондиционеров. Большинство работников из-за отсутствия наплыва посетителей проводили рабочее время в подсобке, а оставшаяся в торговом зале девушка скучала возле кассового аппарата.

— Белла… — голос у Элис слегка треснул, и она отвела глаза, зная, что не может ответить на этот вопрос.

— Элис, я никому не наврежу и не сделаю больно… я никому не скажу, но я бы хотела знать… потому что за моей спиной все сравнивают меня с этой Изабеллой! — поежилась Белла, вспоминая, как только сегодня утром шепталась у неё за спиной девушка, кажется Лейла, которая прибегала вместе с Эдвардом помогать ей ночью. Они все сравнивают её с некой Изабеллой, и она бы так хотела узнать, кто она и что из себя представляет. И даже не так — где она сейчас?

Белла сама не знала, почему её так тревожит этот вопрос, но почему-то она чувствовала, что это очень важно… А если Эдвард все-таки женат — на той самой Изабелле? Что будет с ней, когда она вернется? И вернется ли вообще?

Может быть, её убили, когда появилась она, Белла Свон?

Элис же вспоминала те славные деньки, когда видела брата счастливым. Он просто светился от счастья, при виде своей маленькой и такой горячо любимой девочки — Изабеллы, он называл её не Беллой, а Белль, но это мало меняло ситуацию…

В ту ночь слишком много произошло: пожар, звонок и, в конце концов, дом рухнул, словно карточный домик. У девушки защемило от боли сердце, когда она вспомнила, как видела Джейкоба в последний раз… Он поцеловал её, подарил букет роз, а потом… наутро оказался мертв… Ему было двадцать три года — на три года меньше, чем ей сегодня. И спустя столько лет её боль не утихает! Она бьет из неё фонтаном презрения к самой себе, сыпет проклятия Эдварду, который привез их на ту виллу и не приехал, когда она ему позвонила… Он просто не ответил на звонок. Этот чертов звонок мог спасти Джейкобу жизнь! И не только Джейкобу…

В ту ночь они потеряли Изабеллу, и все опять же потому, что Эдвард не оставил свою работу, не приехал, чтобы помочь им. Возможно, он бы мог спасти Белль, но он просто не сумел… не сумел освободиться и был наказан за это. У него отняли любовь всей его жизни и никогда не отдадут обратно…

Конечно, Элис не знала, как казнил себя все эти годы её родной брат. Она была так увлечена собственными страданиями, что совсем не думала о его, и теперь, теперь ей казалось, что все безнадежно потеряно… Доверия к брату не вернуть, как и любви к нему. Джейкоба не вернуть, Белль не вернуть, ничего не вернуть! Прежняя жизнь сгорела, рухнула в руины в ту ночь! И уже никто не сможет изменить этого. Только болезненные воспоминания остаются в виде рваных ран на сердце, и эти раны уже никогда не смогу затянуться… не пройдут… Они неотъемлемая часть тебя, твоя боль. Только согласен ли ты жить с этой болью?

Элис хотела, но не могла забыть Джейкоба. Она вспоминала их вечера наедине, особенно тот, который случился за три дня до трагедии — она едва не стала миссис Блэк, когда её жизнь рухнула по вине родного брата! Черт! Она ненавидит его! НЕНАВИДИТ ЕГО!

А теперь здесь Белла. Белла Свон — его новое увлечение, фаворитка, и она спрашивает у неё про Изабеллу. И что отвечать прикажете?

Все как есть? Или приукрасить? А может быть, вообще не отвечать ничего?

— Я не могу Белла, прости… — Элис скупо улыбнулась и поспешно выбралась из-за стола. Едва за ней закрылась дверь женской уборной, она разрыдалась так, что даже боль Беллы по сравнению с её показалась бы ребячеством… Хотя Элис ведь не знала ничего о Белле, и о боли этой маленькой девочки, девушки, женщины — мисс Свон…

Белла же в этом время сидела за столиком и пыталась справиться со своим дыханием и эмоциями. Почему её вопрос вызвал такой накал страстей у Элис? Что для Эдварда значит, или уже ЗНАЧИЛА эта Изабелла?

Внезапно мобильник Элис, лежащий на столе, зазвонил, и Белла беспомощно обернулась, ища глазами подругу. Но рыдающая в это время Элис не собиралась выходить, пока не выплеснет хотя бы немного боли, и Белле ничего не оставалось, как смотреть на вибрирующий телефон.

Через минуты две он смолк — настырные звонящие — но потом снова завибрировал, и девушка не выдержала. Схватив мобильный телефон, она едва не выронила его, когда что-то упало у рабочих на кухне. Словно воришка она оглянулась и только потом поднесла телефон к уху, нажав «принять». Она не знала, как пользоваться такими телефонами, но ведь нажать на «зеленую трубку» не составит труда, правда?

— Алло? — вопросительно позвала Белла тихим шепотом, боясь, что подруга её услышит или мгновенно вернётся. Напрасно, Элис слишком сильно расстроилась.

— О боже, Элис, почему ты мне не отвечаешь? — от знакомого бархатного баритона Белла едва не выронила телефон и шумно сглотнула. Она слишком хорошо знала этот голос, хотя слышала его не так уж и долго. Эдвард Каллен — вот кому он принадлежал. Тем временем, кажется, мистер Каллен не собирался останавливаться и все дальше продолжал говорить в трубку ошарашенной Белле, принимая её за свою сестру:

— Я думал, что-то случилось, Элис! Послушай, не пугай меня так! Я знаю, что Джаспер уговорил тебя приехать, и мне нужно будет о многом поговорить с тобой, Элис! — Белла раскрыла рот, чтобы сказать, что она не Элис, но не уловила даже малейшей паузы, чтобы произнести хотя бы одно слово.

— Ты с ума меня хочешь свести? Почему ты молчишь? — отчаянно позвали на том конце телефона, и Белла, наконец-то, получила шанс произнести задуманное:

— Это не Элис, — сообщила она. — Это Белла.

В трубке повисла мертвая тишина, и Белла взволновано вслушивалась в неё, надеясь уловить хотя бы малейший звук. Почему она так соскучилась по этому человеку? Что такое произошло, что она сейчас пытается услышать его голос снова, хотя слышала секунду назад? Кем он стал для неё за этот месяц? Кем станет в будущем?

— Белла? — недоверчиво переспросил он, снова заговорив, и Белла облегченно выдохнула.

— Да. Я знаю, я не должна была отвечать, но я подумала, что что-то произошло, раз ты… Вы звонили столько раз, мистер Каллен… — выдала Белла и попыталась восстановить дыхание после своей речи.

Эдвард на том конце телефона был не то что удивлен, а просто обескуражен, но ему стоило бы поговорить и с мисс Свон, раз на то пошло.

— Ничего страшного, Белла, когда Элис придет, попроси её позвонить мне, ладно? — настраивая неимоверным трудом голос на повседневную волну, попросил Каллен, внутренне содрогаясь от неприязни своей сестры и разрываясь между желанием поговорить с ней и с Беллой.

— Хорошо… — произнесла девушка и через секунду, опомнившись, спросила то, чего боялась и желала спрашивать одновременно: — Мистер Каллен… вы ведь вернетесь завтра? — с надеждой спросила она, сама не понимая, зачем ей это знать, и какого черта она это делает.

У Эдварда же внутри потеплело, будто настала долгожданная весна после долгой зимы. Он улыбнулся, стоя у раскрытого окна в Париже, хотя сердце его сжималось: он не сдержал обещание, он не может вернуться завтра, и это предстояло узнать Белле…

— К сожалению, нет, — он покачал головой, смотря на птиц, летящих мимо. У Беллы к глазам подкатили слезы неизвестно отчего, и она, быстро сморгнув их, попыталась придать голосу былую повседневность:

— Так вы не вернетесь? — спросила она и лишь на последнем слове не смогла сдержать горечи и разочарования. Эдвард же едва не вылетел в окно, по направлению к ней, как птица, потому что желал всем естеством оказаться рядом с ней и поклялся себя, что больше никогда не доведет её до слез, не позволит ей плакать… убьет любого, кто заставил её испытывать боль!

— Я вернусь, что ты, вернусь! — попытался успокоить девушку Эдвард, с ненавистью сбрасывая папки с рабочего стола. — Думаю послезавтра, или в среду, не расстраивайся! — последнее слово он добавил от себя и мысленно отругал свое сознание и язык за такие вольности. Он хотел, чтобы Белла доверяла ему, а станет ли она это делать, если увидит его щенячью преданность ей? Вот черт!

— Хорошо, — Эдвард был рад услышать в голосе Беллы облегчение, да и она сама заметила это, чувствуя, как расслабляется, и насколько легче становится у неё на душе.

— До скорого, Белла, не забудь передать Элис, что я звонил, — ласково произнес Эдвард, и на губах Беллы заиграла улыбка от его интонации.

— Конечно, мистер Каллен, до свидания, — и отключалась. Быстро вернув телефон на место, она уперлась руками в полированную поверхность стола, пытаясь прийти в себя и вернуть дыхание в норму. У неё это не очень получалось, но это было какое-то счастливое возбуждение. Ощущение какого-то счастья…

Так кто же он для неё, этот Эдвард Каллен?

Тем временем в офисе Парижа, Эдвард снова мерил свой кабинет шагами, вспоминая каждую секунду разговора с Беллой и каждую минуту, проведенную рядом с ней.

Как же она милая, эта Белла… Она, на самом деле, совсем не такая, как на первый взгляд. Ему нравится эта девушка, и он хочет сделать её своей, но уже не в том смысле, в котором помышлял об этом раньше. Теперь счастье — просто видеть её, быть рядом с ней. Она словно зашивает его раны изнутри; когда он с ней, они затягиваются и перестают так сильно болеть. Она его лекарство, его помощь, его воздух и вода…

Это и называется любовью?

Или это высшая степень привязанности?

Внезапно его взгляд скользнул по полке в шкафу, и он увидел фигурку маленькой бронзовой пули, которую когда-то Джаспер выкупил у коллекционера и подарил ему, Эдварду. Кажется на тридцатилетие, или ещё раньше…

Но с этой фигуркой к нему пришла другая мысль — он вспомнил, как предложил Белле убить его, а она испугалась и выкинула пистолет в окно!

Так что же чувствует она к нему?

Любовь или привязанность?.. А если вообще ничего? Если она считает его просто душегубом, или кем-то в этом роде? Ведь он лишил её семьи…

Как же сложно сидеть здесь и мучиться в сомнениях, вместо того чтобы быть с Беллой и убеждаться в правде, какой бы она не была!

Он целеустремлённый, он привык всегда добиваться цели — так сначала было и с Беллой, он хотел покорить её, словно буйную реку Амазонку, словно племена разбушевавшихся кочевников, словно вершину Эвереста! Но сейчас он чувствовал, что не хочет никого покорять, ломать, убивать или хуже того — присваивать… Он просто хочет понимания, он хочет ответа на свои чувства и эмоции к этой девушке, и будет очень, очень больно, если она отвергнет его, растопчет его душу и чувства…

Он логически понимал, что Белла, говорившая с ним по телефону пять минут назад, не сможет этого сделать. Она такая милая и, кажется, добрая, доверчивая. Но та Белла, которая пытается защитить себя и других, которая наглая и дерзкая, вот она может…

А какой Белла является на самом деле? Дерзкой или милой? Доброй или злой? Наивной или жестокой?

А если Белла и есть жестокая? Вдруг это светлое чувство, не испытываемое столько лет, застилает ему разум и не дает прийти в себя? Вдруг Белла — это Дьявол из ада, пришедший, чтобы уничтожить его?

Нет!

Он быстро отругал сам себя за такие мерзкие мысли к его маленькой Белле. Она не такая, она настоящая тогда, когда наедине с ним. Когда говорит с ним, как сейчас, по телефону, одна. Когда рядом нет прислуги и Джаспера, Элис… И он настоящий только с ней…

Тут же Эдвард представил, как она обрадуется, когда он приедет…

А если не обрадуется? «Глупости, Каллен, ты сам себя накручиваешь!» — подумал он, и от этих мыслей ему стало легче. А потом он вспомнил, что хотел привезти Белле что-нибудь отсюда, что будет напоминать о нем, когда он снова уедет… такое едва ли случиться, разве что он уедет с Беллой, но подарок все же стоит купить. А кому ему теперь покупать подарки, как не своей маленькой девочке?

Ведь он все-таки любит её, чтобы там кто, и даже он сам, не говорил…

Он даже решил сначала завоевать её сердце, а только потом жениться на ней, хотя изначально план был совсем другой… Но теперь, теперь он знал, что делает, и хотя бы немного, приблизительно знал, что чувствует…

С этими мыслями Эдвард Каллен покинул офис и направился к магазинам, полный желания купить все, что ему понравится, и подарить все это Белле, его Белле. Такой горячо любимой маленькой девочке!..

Глава 12 — Лес / The Forest

— Ну что, поехали домой? — спросила Элис, вытирая глаза и возвращаясь к Белле за столик. Девушка доедала уже третье порцию мороженого в ожидании подруги. Услышав её слова, она с готовностью встала, а Элис тем временем пошла на кассу, рассчитываться.

Девушки сели в машину, и Элис помчалась по Нью-Йорку, темнеющему в сумерках, направляясь к выезду из города в пригород.

Надо сказать, дорога за огнями города показалась Белле страшноватой и даже какой-то через чур мрачной. Петляющая между деревьев она казалась зловещей, и Белла постаралась отвлечься от дороги собственными мыслями, но Элис, сидевшая рядом и до этого молчавшая, теперь заговорила.

— Белла, что ты знаешь об Эдварде? — вдруг спросила девушка совершенно безразличным голосом, лишенным уже той шаловливости и непосредственности, которым она говорила в кафе.

— Эмм… — Белла замялась, не зная, что ответить. И вправду, что она знает об Эдварде? И все же она постаралась поднапрячь память и вспомнить хоть что-нибудь. Ей это удалось, — он богат, у него есть прислуга, роскошный дом и машины. Все ему поклоняются… — на последнем слове Белла скорчила гримасу. Её это по-прежнему не устраивало. Возможно, когда-нибудь она подружиться с Калленом, но о поклонении речи быть не может!

— Кроме этого, что ты знаешь о его характере? — спросила Элис, все ещё глядя на дорогу каким-то пустующим взглядом.

— Он… иногда он кажется мне сумасшедшим, — честно призналась Белла, а Элис язвительно хмыкнула.

— Не тебе одной! — уверенно произнесла сестра Каллена и прибавиласкорости.

— Он вспыльчивый, кажется даже жестокий… временами, — продолжала рассуждать Белла, впервые чувствуя, что может довериться кому-то хоть немного. Элис идеально подходила на эту роль, ведь подруги у Беллы никогда не было! — Но в то же время он может быть каким-то милым и ласковым что ли… — неуверенно произнесла она, сама не полностью веря собственным словам. Ласковый? Каллен ласковый?

А как же та ночь? Тот день в кабинете, когда она выкинула револьвер?

Какой же он на самом деле?

— А ты знаешь его главную черту, Белла? — спросила Элис, выводя девушку из транса собственных мыслей.

— Какую? — взволнованно спросила Белла, пытаясь подавить волнение, не справляясь с непосильной задачей. Сейчас даже Элис её пугала. Она так яростно вцепилась в руль и смотрела пустующим взглядом на дорогу, что Белла вжалась в свое сиденье, но тем не менее все ещё ждала ответа.

— Он трудоголик, Белла, — произнесла девушка, и мисс Свон непонимающе уставилась на неё. Что это за слово? Что оно значит?

Последний вопрос она и задала девушке, а та горько усмехнулась.

— Белла, трудоголики — это люди, для которых работа всегда и везде на первом месте. Не семья, не любовь, а именно работа! — яростно произнесла мисс Каллен и, глубоко вздохнув, на секунду перевела взгляд на Беллу. — Его работа погубила всех нас, и он даже не сожалеет об этом! — по щекам Элис покатились слезы, но так же как быстро появились, они и высохли.

— Я не понимаю! — отчаянно воскликнула Белла, пытаясь разобраться в происходящем.

— Сейчас я тебе покажу! — произнесла Элис и резко свернула с темной дороги в лес. Белла едва не закричала, но сдержалась. Теперь было совсем ничего не видно. Лишь фары машины освещали деревья, которые казались убийственными теперь в этой темноте и тишине, нарушаемой хрустом обломанных веток, которые сбивала бампером и мяла колесами машина мисс Каллен.

— Куда мы едем? — тихо спросила Белла, у неё засосало под ложечкой от страха.

— Я хочу показать тебе, что ждет и тебя в будущем, если останешься рядом с Эдвардом, — серьезно произнесла Элис и поехала быстрее. Лес стал расплываться перед глазами Беллы от такой бешеной скорости, она даже не сразу поняла, что они приехали, пока Элис не затормозила.

— Уже все? — спросила девушка, пытаясь немного расправить затекшие от волнения и страха конечности. Доверчивость это хорошо, но никакой полной доверчивости к Элис у неё не будет до тех пор, пока они не приедут в особняк. Вдруг она тоже ненормальная и хочет убить её прямо здесь ночью в лесу?

Фильмы ужасов замелькали у Беллы перед глазами, и она поежилась.

— Дальше пешком, — небрежно бросила девушка, вылезая из машины.

— Пешком? — теперь страх Беллы был самым настоящим. Она похолодела, но, все же взяв себя в руки и сделав пару глубоких вдохов, вышла из машины вслед за Элис.

Девушки пошли по устланному иглами и мхом лесному подолу куда-то вдаль, где угрожающе журчал ручей.

— Куда мы идем? — опасливо спросила Белла, когда какая-то ворона угрожающе крикнула, и шелест тяжелых крыльев раздался над их головами.

Здесь в этом чертовом лесу была бы идеальная съемочная площадка для какого-нибудь ужастика. Только человеческих скелетов не хватает.

Природа затихла, птицы умолкли, лишь вороны щебетали и летали над головой Беллы. Она действительно испугалась. У неё тряслись колени и поджилки, но ей пришлось собраться с силами и продолжать путь как ни в чем не бывало. Словно Элис. Только та шла как законсервированная — ни чувств, не эмоций, слепая уверенность. На её лице не было ничего кроме холодного безразличия и скрытой грусти.

Она не собиралась идти в это место, но видимо придется. Нужно спасти Беллу, пока её не постигла участь Изабеллы и Джейкоба.

Работа Эдварда и он сам погубят её так же малодушно, как и их! Она будет гореть, гореть в аду заживо, пока её мучения не оборвутся смертью.

Ей нужно знать, на что она соглашается, оставаясь в особняке хоть на час, на минуту, на секунду дольше.

Белла и Элис подошли к тому месту, куда Элис так упорно шла.

Белла от ужаса едва не задохнулась — сгоревший практически до основания и такой огромный особняк расстилался во всю длину, куда хватало глаз. Он был поистине огромен и так страшен, пепелище разбросано повсюду даже пахнет пеплом. Этот особняк так похож на нынешний дом Эдварда, только больше.

Зачем Элис привела её сюда?

Белла хотела броситься от этого проклятого места бегом и никогда не возвращаться, но слова, сказанные Элис в машине, быстро возникли в её голове, и она поняла, что значит этот дом.

— Особняк сгорел из-за работы Эдварда? — спросила она тусклым голосом, и Элис быстро кивнула, добавив:

— Сгорел не только особняк, Белла… — она покачала головой, и по её лицу покатились слезы. Мисс Свон побледнела и прижала руку ко рту, чтобы ни закричать во весь голос.

— Кто сгорел здесь? — пытаясь справиться с дыханием и смотреть только на подругу, пролепетала Белла.

— Изабелла сгорела тут. Изабелла и Джейкоб, но о нем ты ничего не знаешь… — произнесла Элис и медленно опустилась на колени перед этой грудой пепла, рыдая. Зачем она пришла сюда? Ей не хватает этой боли в последнее время после пожара? На кой черт она здесь? И зачем притащила Беллу? Девочка, наверное, до смерти напугана.

Но эти мысли пробегали в голове Элис и ничего для неё не значили, сейчас она была вся в своем горе, своей беде и не слышала, не видела ничего вокруг.

Слезы застилали её серые глаза, лишая возможности взирать на то, что осталось от того, которого она так любила. Боль разливалась по её телу гигантскими волнами, подавляя все живое и человеческое, что осталось в девушке. Она внезапно вскочила, чем напугала Беллу ещё больше, и, зарыдав в голос, закричала в небо:

— ТЫ УБИЛ ЕГО! ТЫ УБИЛ ЕЁ! ТЫ ПОГУБИЛ ИХ ОБОИХ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, ЭДВАРД! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!

Она рыдала, и слезы лились по её щекам, пока Белла беспомощно стояла рядом, пытаясь не потерять сознание от страха и хотя бы немного помочь Элис. Но она знала, что это невозможно, да и возможности ей не дали. Она сама едва живая стоит сейчас здесь, не то, что подруга.

— Будь ты проклят… — тихо продолжала шептать Элис, а потом будто бы очнулась и вспомнила про мобильник в своем кармане. Белла, застывшая у сосны, не сразу поняла, что она делает, а когда до неё дошло, стало слишком поздно.

— Эдвард? — закричала девушка в трубку, опираясь о сосну, чтобы легче было стоять. — Ты слышишь меня? Отлично! — Похоже Элис услышала ответ от брата, потому что через минуту остервенело закричала даже громче чем изначально:

— БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, СЛЫШИШЬ МЕНЯ? Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Я ТЕБЯ УБЬЮ СВОИМИ РУКАМИ!

Она выронила телефон из рук, сказав все это, и снова принялась громко рыдать. Белла быстро среагировала и подхватила телефон с земли, поднося к уху и пытаясь говорить как можно более уверенно.

— Эдвард? — её голос сильно дрожал, что не укрылось от Каллена, который сейчас был напуган так же, как и Белла, не понимая, что происходит.

— Да, Белла, что такое? Что случилось? — засыпал он девушку вопросами, надеясь убедиться, что все в порядке.

— Я не знаю! — отчаянно взвизгнула Белла, отходя подальше от Элис, сомневаясь в её адекватности.

— Где вы? — тут же спросил Эдвард, желая услышать лишь одно слово «Дом». Но он его не услышал. Сердце в его груди колотилось, как бешеное и поднятый в три часа ночи был безумно взволнован поведением сестры.

— В лесу, — чувствуя, как стучат зубы, проговорила Белла. Резко похолодало, да ещё и Элис со своим поведением, этот сгоревший особняк.

— В каком лесу? — не на шутку взволновался Эдвард, — Белла, в каком лесу? — Теперь он боялся за свою маленькую девочку. Боялся, что Элис не ведая, что творит, может причинить ей вред. Он был готов броситься на любого, кто обидит Беллу, даже на родную сестру, с которой так хотел наладить отношения.

— Я не знаю, — повторила Белла, отчаянно сжимая телефон пальцами, — Эдвард, помоги мне! Помоги… я боюсь… — она заплакала, решая, что теперь уже все равно нет смысла прятаться, да и её страх был вполне очевиден.

— Белла, послушай, я с тобой, — попытался придать голосу уверенность и ласку, на которую девушка должна была отреагировать верно, которая должна была успокоить её, давая ему выяснить, что случилось и где она находится. — Представь что я там, рядом с тобой. Ничего не бойся, слышишь?

Белла всхлипнула, заходя за дерево и прячась от продолжающей рыдать и сыпать проклятиями в сторону брата Элис.

— Вот и молодец, умница, — похвалил Каллен, пытаясь не разорваться на части от страха. — Скажи мне, где ты? В каком лесу?

— Элис… она привезла меня… — Белла продолжала всхлипывать, рассказывая Эдварду все. Она искренне надеялась, что он спасет ее, забывая, что он в Париже за тысячи километров отсюда.

— Куда вы приехали?

— К сгоревшему дому… тут повсюду пепел… дом сгорел, огромный особняк, — рыдала Белла и чувствовала, как сковывал её сознание щупальцами ужаса, оковами безумия и дикого, животного страха.

— К сгоревшему дому? — в ужасе прошептал на том конце Эдвард, а его голос надломился и потом затих. Белла испуганно и часто задышала, озираясь, и не слышала больше того спасительного звука, на который рассчитывала — баритона Каллена.

— Эдвард! — произнесла она снова, пытаясь сдержать рыдания. — Помоги мне! Помоги, пожалуйста.

Каллен же на том конце телефона пытался прийти в себя и попытаться спасти Беллу. Возможно, его сестру довели все события до такой степени, что она тронулась рассудком. Но сейчас ему нужно как-то увести оттуда Беллу. Любовь к Элис, дружба с Джаспером и многое другое… ничто не идет по сравнению с его любовью и привязанностью к Белле. Он во что бы то ни стало должен помочь ей сейчас. И только ей!

С Элис бесполезно разговаривать в данный момент.

— Ты помнишь, откуда вы пришли? — спросил он Беллу, а та, услышав его голос, облегченно выдохнула и прижала руку ко рту снова, чтобы подавить рыдания и снова не закричать, не вернуть к себе Элис, которая до сих пор где-то там кричит и сходит с ума.

— Наверное, — отозвалась Белла, оглядываясь и видя сломанные ветки вокруг, по которым могла найти дорогу к машине.

— Слушай внимательно: быстро беги к машине и запрись там, запрись на шпингалеты дверей и ни в коем случае не открывай их и не выходи из машины, слышишь? Тебя найдет Эммет — тот, которого ты спасла! — быстро говорил Каллен, отдаваясь в профессиональность и становясь твердым и сильным в попытках спасти смысл своего существования.

Белла снова всхлипнула и кивнула.

— Я буду говорить с тобой, а ты беги очень быстро, хорошо? — продолжал Эдвард, стараясь говорить ласково, но в то же время поучительно.

— Да, — тихо отозвалась Белла и медленно выбралась из-за дерева, разглядела фигурку Элис, рыдающую над кучей пепла. Что она там нашла?

— Белла, все в порядке? — не слышала её уже около тридцати секунд, взволнованно позвал Эдвард, сжимая в руках материю одеяла, под которым спал около десяти минут назад.

Теперь он спасал Беллу и должен спасти. Обязательно спасет! Ведь зачем ему жить, если рядом нет её?

— Да, — снова отозвалась Белла и кинулась бегом через спящий и такой холодный к ночи лес. Вороны замолкли, все погрузилось в тишину. Было так тихо, темно, холодно, что её слезы просто высохли, а сама она до смерти замерзла.

— Белла, все будет хорошо, я тебя обещаю. Ничего не бойся, беги к машине, — говорил тем временем Каллен, мотая круги по комнате и набирая номер Эммета.

— Хорошо, — прошептала Белла, покрепче держа телефон и направляясь к автомобилю, который уже виднелся за раскидистыми вековыми соснами.

— Я сейчас звоню Эммету, — сказал Эдвард, и уже через секунду Белла услышала указания главному из охранников, которые Каллен яростно и быстро диктовал. В его голосе она тогда впервые услышала нотки страха или испуга. Но она продолжала бежать, несмотря не на что.

Вскоре она достигла своей цели и, распахнув двери машины, влезла внутрь, запирая машину Элис на шпингалеты.

В машине было так же холодно, как и на улице и Белла, дрожа всем телом, безуспешно пыталась согреться.

— Ты в машине? — спросил Эдвард. Девушка всхлипнув, ответила:

— В машине… — у неё зуб на зуб не попадал не только от холода, но ещё и от дикого страха, сковавшего её тело.

— Хорошо, вот и замечательно. Ты закрылась?

— Да… — голос Беллу совсем подвел, и через секунду Каллен услышал рыдания в трубке. Он так отчаянно хотел оказаться рядом с Беллой, но не мог, что убивало его.

— Эммет очень скоро будет с тобой, он найдет машину. Не бойся, попытайся успокоиться, хорошо милая? — ласково говорил Эдвард.

Внезапно он услышал крик в трубке и тут же снова вскочил с кровати, прижимая телефон к уху.

— Что такое, Белла? — ужаснувшись, позвал он, и не слышала ответа едва не решился дара речи. Но, тем не менее, продолжал звать девушку, уповая на Бога и на то, что бы с ней все было хорошо.

— Я… в порядке… — через три минуты послышался голос Беллы, и Эдвард быстро выдохнул, пытаясь прийти в себя и насладиться облегчением, которое принесли ему эти слова.

— Я нашел девушку, босс, — забрав трубку у Беллы, отозвался Эммет, улыбаясь своей спасительнице.

— Вези её в особняк как можно быстрее, а потом найдите Элис, — отдал указания Эдвард, пока Белла продолжала дрожать, даже зная, что теперь в относительной безопасности.

— Эдвард… — непослушными губами пролепетала она, и только одному Богу известно как Каллен умудрился расслышать её голос при разговоре с МакКарти.

— Дай мне её, — попросил он, пытаясь восстановить дыхание и в то же время успокоить Беллу.

— Милая, видишь, все в порядке, все нормально, — нежно проговорил он, — Эммет отвезет тебя домой, а я завтра приеду, хорошо?

Белла, почувствовав катящиеся по щекам слезы, исступлённо кивнула, и только потом едва слышно пробормотала согласие.

Выключив телефон, Эммет улыбнулся Белле и вытащил её из машины, помогая устоять на непослушных от страха ногах, и накидывая ей на плечи теплое покрывало, позаимствованное из особняка.

Рядом с МакКарти стояло человек двадцать охраны. Посмотрев на некоторых, он обнял Беллу и кивнул им, сказав:

— Найдите мисс Каллен, отвезите её в ближайшую клинику. — Охрана послушно кивнула и скрылась в дебрях леса, пока Эммет усаживал дрожащую Беллу в машину и заводил мотор, на полной скорости выезжая из леса. За ним по пятам следовала несколько машин с охраной, приехавшей в лес в такое время, чтобы спасти эту маленькую девочку, так отчаянно нуждающуюся в их помощи.

— Ну что, красавица, теперь мы в расчете? — улыбнулся девушке Эммет, и Белла в ответ робко кивнула, вспоминая, как оттолкнула Каллена в тот момент, когда он собирался выстрелить в Эммета.

— Бояться нечего, — тем временем продолжал Эммет, глядя на дорогу и бросая взгляды на Беллу.

— Я знаю… — прошептала Белла, стуча зубами и кутаясь в одеяло, вытирая слезы со своих щек. В машине с этим человеком страх потихоньку отпускал её, давая наслаждаться ощущением безопасности.

* * *

— Алло, Майк? — взревел Эдвард, оглушая ночную французскую тишину своим криком.

Майк, проснувшийся в доме напротив, сонно протер глаза и взял трубку, но был тут же словно ошпарен тоном своего босса.

— Ищи мне самолет, вертолет, корабль или машину, но чтобы через час что-нибудь из этого было у входа в отель. И чтобы завтра к полудню я был в Нью-Йорке, ты понял?

— Но мистер Каллен… — дрожащими руками Ньютон нащупал выключатель от лампы над кроватью и, поежившись, попытался усесться на неё. Весь сон с него как рукой сняло.

— Если ты этого не сделаешь… — яростно рассуждал Эдвард, — твоя карьера, твой дом, твоя работа, все к чертям провалиться на седьмое кольцо ада, ясно тебе?

— Да, мистер Каллен… — покорно и дрожа проговорил Майк, пытаясь спастись от гнева босса, он принялся искать номера телефонов всех возможных видов транспорта в Париже.

Эдвард же отключил телефон и, переодевшись, принялся с нечеловеческой скоростью собирать вещи, упаковывая чемодан за чемоданом и разрушая номер в отеле практически до основания. Выпускал свой гнев и волнение на столах, лампах и каркасах для занавесок.

Ничего, отель получит от него компенсацию — сто процентов. Только сначала он уничтожит все вокруг, разобьет в дребезги.

Потому что сегодня чудом не уничтожили его самого!

Глава 13 — Возвращение

Едва Белла вернулась в особняк, как прислуга тут же обступила её со всех сторон и забросала вопросами о самочувствии и пережитом. Эммета рядом не было, поэтому она почувствовала себя беззащитной, и страх стал возвращаться, сковывая ледяными оковами. Не испытывая желания общаться с ними, тем более показывать свой страх, вытерев слезы, она оттолкнула всех и кинулась вверх по лестнице. Наконец она вернулась в свою комнату, о которой мечтала каждая девушка в этом доме.

Все их с Элис вещи были аккуратно развешены и разложены в шкафу. Как только Белла увидела их снова, она начала их срывать с вешалок и полок, с истерическим криком и плачем раскидывать по комнате. Разлетаясь в разные стороны, разноцветная одежда и обувь от известных производителей опускались на пол, создавая невообразимый, но красочный беспорядок.

Несмотря на одолевавшие её эмоции, Белла не забыла закрыть дверь на замок. Можно было не беспокоиться, что кто-нибудь вломится и начнет утихомиривать, с криком «Сумасшедшая!».

У неё серьезные проблемы, она это понимала. Впервые после пленения она доверилась кому-то и была за это «вознаграждена». Сестра Эдварда в психиатрической клинике, а она — тут и хорошо, что тут, а не мертвая в лесу…

Как она это допустила? Обещала ведь себе, больше никому и никогда не доверять! Не доверять Каллену и его семейке, а в итоге? Нарушила свое обещание и получила сполна.

Ну, предположим, к Эдварду у неё какая-то не понятная, даже для неё самой, симпатия или привязанность, но он, все-таки, помогал ей пару раз… а Элис? Зачем ей отношения с этой странной девушкой? Почему она не послушала свое внутреннее я, когда это было необходимо? Она дура, что откликнулась на мнимую открытость Элис с самого начала.

Или она повелась на ныне богатую и роскошную жизнь? Неужели она готова была променять себя, свое естество и подписаться на пожизненный приговор — жизни в Золотой Клетке, за неограниченное количество глупого мороженого и дорогие шмотки? Кто она, кем стала?

Ненависть и досада по отношению к себе, миру и всему вокруг, мешали Белле трезво осмыслить произошедшее. Она хотела видеть Эдварда потому, что поняла, он — единственный, кто поможет со всем справиться, но, в то же время, не хотела, даже думать, что Каллен появится и станет единственным, кому можно доверять… Готова ли она? Хотела ли?

Вот черт! Куда она влипла?

А, может, Эдвард и сам жалеет, что привез её сюда, в свой дом? Может быть, он специально уехал, чтобы не видеть её, подальше от опасной близости к ней?

Но тогда как объяснить его волнение и нежность по отношению к ней в многократных случаях?

Как же все запуталось, за этот месяц! Она сама все запутала, и теперь распутывать тоже ей. Хватит ли у неё сил быть совсем одной? От кого ждать помощи? Неужели теперь её единственная надежда и отдушина в этом жестоком мире — Эдвард Каллен?

Когда в комнате стало слишком жарко, Белла распахнула дверь на балкон, который обнаружила за шторами ещё вчера, и впустила в комнату свежий ночной воздух.

Белла немного успокоилась, лишь руки и колени подрагивали, напоминая о пережитом сегодня. Когда ужас отошел, вспомнился рассказ Элис.

Что случилось в этом особняке, о котором толковала Элис на том пепелище?

Кем была Изабелла, кем она была для Эдварда, что все вокруг знают её и буквально боготворят? Она была его женой? Матерью? Сестрой?

Она не успела расспросить…

А Джейкоб? Кто такой Джейкоб? Почему Элис рыдала, когда произносила это имя? Почему проклинала брата, вспоминая об этом человеке?

Кем он был для неё и кем являлся? И как эти оба погибли в пожаре? Они что, сгорели заживо?

И без того напуганная Белла вздрогнула от ужасных мыслей. Ей было страшно и хотелось только одного — покоя. И поверить в то, что она в безопасности.

С тех пор, как Чарли плохо обошелся с ней в пьяном угаре, она никогда не чувствовала себя в покое и безопасности.

Каждую ночь она видит сон, каждую ночь это видение сводит её с ума, и она никак не может забыть, потому что не в силах и не в состоянии забыть. Такую боль не забывают, даже спустя годы. Она не утихает и живет в вашем сердце, вашей душе всю оставшуюся жизнь.

Внезапно телефонный звонок отвлек Беллу от мыслей, она подпрыгнула на месте от неожиданности, не решаясь подойти к стоящему на прикроватной тумбочке телефону и ответить.

Телефон надрывался и звонил, видимо, звонивший не собирался отступать. Судя по тому, что сейчас четыре часа утра, вряд ли кто-то ошибся номером. Но Белла продолжала стоять и зачарованно глядеть на телефонную трубку, разрывавшуюся под трель аппарата.

Наконец, когда позвонили в третий раз и звонили достаточно долго, терпение девушки не выдержало, и она, подойдя вплотную к аппарату, посмотрела на него злобным взглядом, будто бы от этого он мог замолчать, и дать ей посидеть в тишине. А может, так даже лучше? Пусть звонит, тишина тоже её пугает. Скоро, все в этом мире начнет пугать, и она поседеет к двадцати годам, а то и раньше.

Она аккуратно подняла трубку и поднесла к уху, как будто та могла ожить и укусить её. Белла молчала и услышала в трубке вздох облегчения, а затем серьезный баритон Каллена:

— Белла, ты меня до смерти напугать хочешь? Почему не отвечаешь? — вопрошал Эдвард, пока поднимался по трапу самолета своей компании, вдруг любезно, оказавшемуся свободным. Пройдя в салон и присев в кресло, он пристегнулся ремнями, бросив быстрый взгляд на симпатичную стюардессу, которая ходила по салону, виляя бедрами, якобы прибирая и без того чистый салон. Раньше, он занялся бы ею, прямо в туалете, но сейчас в его голове не было никого, кроме его Беллы. Его маленькой Беллы Свон.

Сама же Белла задумалась, решая, как говорить с Калленом. Как с другом? Или нужно оттолкнуть его куда подальше?

— Белла? — голос на том конце снова напрягся и почему-то, сама не зная почему, Белла отозвалась:

— Я в порядке, прости, — эти слова были такими необходимыми для них обоих, кажется, Бог вложил эту фразу в ее уста. Никто из них не думал, что они будут волноваться, беспокоиться друг о друге. Особенно Эдвард Каллен, который, как правило, был жесток и равнодушен, привык идти «по головам», как и его предки, если дело не касалось очень близких людей. Что же касается Беллы, то с её характером никто не мог смириться, кроме Рене. Но, как и в случае с Эдвардом, никто не пытался узнать причины такого поведения, увидеть за этой дерзкой защитной оболочкой, страшную судьбу и темную историю, которую Белла хотела забыть. У Эдварда своя трагедия, которую он безуспешно пытался забыть. И Бог решил, что только соединив их, он может помочь сразу двоим найти себя, обрести и не потерять. Он знал, что так и будет, только ему нужно было время… Им нужно было время!

— Я вылетаю к тебе! — неожиданно сообщил Эдвард. Белла отшатнулась от телефона, будто он действительно обжег её. Как это он возвращается?

После этих слов девушка, кажется, разделилась на две части: одна твердила, что слишком рано ему ехать в Нью-Йорк, да и мисс Свон к встрече не готова, а другая во все горло кричала и радовалась, потому что знала, что совсем скоро тот, кто ей нужен будет рядом. И Белла, не зная, какую часть себя послушать, стояла и внимала крикам обоих. Тем временем, Эдвард нервно постукивал пальцами по кожаному креслу в ожидании вылета.

— Хорошо… — только и смогла ответить Белла, и быстро вернула трубку на место, как пойманный на месте преступления безмозглый вор в чужом доме.

Эдвард был удивлен внезапным окончанием разговора и, хмыкнув, спрятал телефон в карман, прислушиваясь к нарастающим звукам двигателей самолета для взлета.

Самолет стал медленно подниматься, и Каллен помолился, чтобы ничего больше не случилось, что могло бы помешать ему воссоединиться с Беллой и больше никогда не оставлять её одну…

Тем временем Белла сидела в плетеном кресле на балконе и смотрела на звездное небо, гадая какая ее ждет судьба в будущем. Укутавшись в плед, она не чувствовала непривычного летнего холода, только свежий воздух приятно обдувал её, давая возможность упорядочить мысли и отдохнуть. Постепенно звезды стали исчезать и, над лесом появились первые лучи багряного солнца. Вода в прудике, на который выходил её балкон, побледнела, а потом стала ярко-розовой от рассвета, который дарило солнце, поднимающееся за горизонтом.

Природа просыпалась, оттаивала от ночного сна и, через пару минут, Белла услышала сонное чириканье некоторых ранних пташек, поднявшихся сейчас, чтобы раньше других успеть к воде и напиться вдоволь, поискать спящих букашек, дабы они не достались кому-то другому, из огромного и всевозможного количества желающих.

Белла спать не хотела. Она словно застыла и не хотела менять свое местоположение. Она сидела и смотрела на эту прекрасную, беспрерывную и свободную жизнь. Она потеряла свободу, её лишили свободы, лишил человек, и этот человек — Эдвард. Сможет ли она когда-нибудь забыть это и быть счастлива?

Может надо смириться, оставить прошлое позади, простить и начать другую жизнь? Ту, что предлагает Каллен, красивую и богатую. Жить, имея то, о чем и мечтать не смела раньше, как в сказке. Попытаться найти радость в такой жизни.

Жизнь не закончилась после невзгод и лишений. Надо жить, приспособиться к переменам в судьбе и попытаться быть счастливой.

Конечно, нет уверенности, что боль от поступка Чарли, печаль и тоска по Рене, забудутся.

Но, может, Белла будет достаточно счастливой, чтобы приглушить свою боль.

Найдет ли она это счастье, повезет ли ей, или уже повезло? Вдруг Эдвард — тот, кто сделает ее счастливой? Вдруг именно Эдвард и есть — ее судьба?

Что ж, она не будет сейчас ничего загадывать, время покажет. От судьбы не уйдешь, как бы мы ей не сопротивлялись…

Белые чехлы. Снова перед глазами несчастной Беллы эти чертовы чехлы для мебели. Она сидит на одном из кресел и читает какую-то книгу, привезенную Рене ещё в юности, с дальнего курорта в Средиземноморье, куда её единственный раз в жизни свозила родная мать. Книга, кажется, на итальянском, и от этого Белле ещё интереснее. Она рассматривает красочные страницы, как внезапно на её плечо опускается тяжелая рука отца, и она испуганно вздрагивает, отстраняясь. От Чарли, как всегда, несет выпивкой, и его одежда, и он сам насквозь пропитались этим запахом.

— Папа? — восклицает Белла, подняв взгляд на отца. Тот грубо хватает её за руку, вытаскивая с кресла. Книга с грохотом падает на пол…

Белла сначала не понимает, что делает Чарли. Её одежда неожиданно сорвана и быстро оказывается на полу, а она прижата к груди отца. Секунда, две, три… И боль, настоящая и нестерпимая. Белла кричит во весь голос, пытаясь вырваться, но он крепко держит ее в кольце железных рук и, невнятно бормоча, закатывает глаза от удовольствия. Белла слишком невинна, чтобы понять, что происходит. Слезы льются из её глаз, она громко зовет на помощь, но её не слышат. Она зовет мать, молит о спасении, но матери нет дома… Она надеется, что кто-нибудь другой придет на помощь, и тут она внезапно выкрикивает имя, имя, которое раньше в этом кошмаре не присутствовало — Эдвард!

Она надрывается, зовя какого-то Эдварда, но понимает, что никто уже ей не поможет. И кошмар обрывается, отпуская её из своих цепких объятий сна.

Белла широко раскрыла глаза, хватая ртом воздух, и подскочила с кровати, словно ударенная электрошоком. Она всегда помнила каждую мелочь, каждую деталь своего кошмара. Ей нестерпимо страшно, как всегда после этого сна. Вокруг темнота, а белые занавески вокруг кровати так похожи на белоснежные чехлы для мебели из сна, что девушка срывается на визг.

Обычно в кошмарах, точнее после них, с тех пор как она жила здесь, она — одна. Одна, наедине со своими страхами и болью, но что-то странное происходит с ней. Чьи-то руки обхватили её за плечи и прижали к своему владельцу. И это совсем не то ощущение, что с Чарли. У отца руки грубые и шершавые, а эти руки мягкие, нежные и ласковые. Они словно ниспосланы с небес успокоить её и придать сил.

Белла не пыталась отстраниться, прикосновение этих рук приносило покой и облегчение. Она, наоборот, крепче прижалась к груди этого ангела-спасителя. Она — не одна, он пришел спасти её, сейчас, когда у нее нет никого рядом, когда все безнадежно потеряны…

Слезы Белла остановить не могла. Боль выходит через слезы, вот и этот раз не стал исключением. Тяжелые капли мигом оказываются на рубашке её ангела, пропитав её, не оставляя сухого пространства, но, кажется, ни Беллу, ни ее таинственного ангела это не смущает. Наконец ангел подал голос:

— Белла, все хорошо, я с тобой, я здесь, не бойся! — шепчет ей на ухо ангел, и она мигом узнает этот голос. Голос, который она носит в своей памяти, спасительный голос, который вывел её из сумрачного леса. Голос, который не впервые выводит её из плена кошмаров.

— Ты вернулся! — Белла зарыдала громче, сильнее обхватывая Эдварда. Показать, как ей необходимо его присутствие сейчас.

— Я вернулся и больше никуда не уеду, — ласково прошептал Эдвард, успокаивающе поглаживая Беллу по волосам. Он улыбался от мысли, что говорит правду, и от счастья, что вовремя оказался здесь, рядом со своей маленькой девочкой.

— Первая хорошая новость за месяц! — сквозь слезы усмехнулась Белла и ближе подвинулась к Эдварду, не давая ему возможности даже пошевелиться.

А он и не хотел. Они замерли на кровати в сидячем положении. Голова Беллы и её роскошные шоколадные кудри покоились на груди у Каллена, а слезы, безостановочно льющиеся из её прекрасных каштановых глаз, казались Каллену крошечными алмазами, медленно двигающимся по розовым щечкам.

Он не мог оторвать глаз от этого зрелища, так трогательно беззащитной и прекрасной выглядела Белла.

Он здесь, он вернулся, он успел. Он рядом с самым дорогим для него существом на свете, и больше ему ничего не надо. Он вспомнил, как приехал после обеда и сразу же пошел в комнату девушки. В глаза бросился ворох вещей на полу. Мурашки пробежали по всему его телу, когда он не нашел Беллы в комнате. Затем он догадался пройти на балкон. Она была там. Закутанная в плед, как в кокон, видимо, любовавшейся звездным небом перед сном, она спала. Он смотрел на эту картину с умилением и скрытым благоговением, с каким давно не смотрел ни на кого. С тех пор как лишился своей ненаглядной Изабеллы Каллен, о которой грезил столько лет и мечтал о том, как по-другому они могли прожить все то роковое время, отпущенное им.

Кажется, в момент созерцания спящей Беллы, от его сердца откололся и растаял очередной кусок айсберга, оставляя за собой первые признаки весны, чистую талую воду, бегущую по снегу, заставляя таять все вокруг. Весна души, рождающая яркую и солнечную магию любви. Той самой, о которой думать забыл, и считал, что уже не сможет испытать этого прекрасного чувства после своих ошибок.

Но вот, пожалуйста, он был счастлив, его душа пела и ликовала от одного вида чудесной девушки — Беллы!

Он медленно подошел к ней, поднял на руки со всей осторожностью, дабы не потревожить её сон, и отнес на ту белую и роскошную кровать, на которой она ни разу не спала.

День пролетел, а Белла все не собиралась просыпаться. Каллен списал это на её шоковое состояние и усталость и терпеливо ждал, когда его спящая красавица пробудится ото сна.

Это случилось посреди следующей ночи, когда он сам уже уснул рядом, не дождавшись пробуждения Беллы. Сначала его разум отвергал звуки, шедшие из ниоткуда, а потом он открыл глаза и увидел, что лицо Беллы исказилось во сне. Она неуверенно теребила руками одеяло и тяжело дышала. Он не мог понять, что ей снится, и не решался вмешиваться. Она звала свою мать несколько раз, а потом… она позвала его! Она умоляла его помочь ей, и от услышанного он погрузился в состояние, когда был готов сделать все на свете и даже больше, лишь по движению её глаз, её рук. Что бы она ни попросила.

Это было так давно, что он забыл, что такое быть влюбленным, когда тебя переполняют фейерверки эмоций, и радость льется из тебя, словно неиссякаемый фонтан из источника счастья.

А через секунду она внезапно закричала, что сильно взволновало Каллена и вернуло его в реальность, отвлекая от состояния нирваны, в которой он пребывал.

Через миг Белла широко раскрыла глаза и, снова вскрикнув, разрыдалась. Он быстро подобрался к ней, ласково притянул к себе, надеясь, что это немного поможет ей успокоиться. А она, так доверчиво уткнулась в его грудь, её слезы намочили его одежду, но это его мало трогало. В его руках было лучшее существо на свете! Он продолжал ласкать Беллу, благодаря судьбу за то, что подарила ему такое чудо и в тоже время волнуясь, что за кошмары напугали его девочку. Поэтому, оторвавшись от воспоминаний, он наклонил голову к её кудрям, и запечатлел поцелуй на них так, вложив в него все, что чувствовал к ней сейчас. Поцелуй был мягким, трепетным и нежным. Он пытался показать Белле свою любовь, но боялся, не торопится ли, и стоит ли. Вдруг она сделает ему больно? Он любил её, уже бесполезно это отрицать, но что чувствует она к нему? Сможет ли полюбить его в ответ?

— Не уезжай больше, — всхлипнула Белла, чуть отстраняясь от него, чтобы посмотреть в лицо. Он помог ей в её задумке, наклонив голову. Он взял её руки в свои, ласково потирая их в знак того, что она в безопасности.

— Я никуда не уеду, больше никогда, только с тобой! — воодушевленно прошептал Эдвард и, отпустив одну из рук Беллы, аккуратно вытер слезинки со щек девушки. Кажется, Беллу это умилило, растрогало или просто осчастливило, потому что она наконец-то снова улыбнулась, и её глаза заблестели.

— Мне страшно без тебя… — честно призналась она, не отводя взгляд, и теперь растроганным оказался сам Эдвард.

— А мне без тебя, — ответил он, робко улыбаясь девушке, снова взяв её руку. — Но теперь я — тут, ты — тут, и нам нечего бояться, согласна?

Белла кивнула и, подавляя последние всхлипы, прижалась к груди своего спасителя, теперь уже наверняка зная, кому она может доверять в этом доме. Раз и навсегда он доказал ей, кто он для нее. Осталось только, чтобы Эдвард-ангел был рядом с ней долго? Навсегда?

Глава 14 — Друзья

Белла уснула, а Эдвард все продолжал смотреть на неё и не мог отвести взгляда. Он видел мягкие черты ее расслабленного во сне лица, и ему казалось, что сейчас она еще прекраснее. Эдвард тоже не любил темноты, но теперь он хотя бы в ней не одинок, потому что это милое, это хрупкое и в то же время божественное существо, прильнувшее к его груди, скрасило его одиночество; темнота более не навевала тоску. Он лежал и слушал дыхание его красавицы, его Беллы. Эдвард улыбнулся своим мыслям и аккуратно, чтобы не потревожить спящую девушку, мягко провел пальцами по шелку ее каштановых волос.

Он, конечно, должен был позвонить Джасперу, задать ему трепку по поводу его дурацкой инициативы и вообще держать его подальше от Беллы. Надо бы узнать, что с Элис… От одной этой мысли Эдвард вздрогнул. Но он тут же взял себя в руки, ведь ему надо лежать спокойно, не двигаясь, если он не хотел разбудить Беллу. Его место сейчас здесь! Все дела подождут!

Впервые за семь лет Эдвард чувствовал себя хорошо, можно сказать, он был счастлив… Этого не чувствовалось уже очень давно. Для себя Эдвард однажды решил, что не будет никого любить и что не будет больше ни о ком заботиться!

Все, что было дорого ему, находилось рядом с ним и умирало, как проклятое… И Эдвард боялся за Беллу, не хотел такой участи и для нее, но не мог найти в себе силы отпустить её.

Хорошо, он грешен и виноват, судьбе есть за что его наказывать…

А Элис? В чем провинилась его сестра? В чем провинился Джейкоб?

Воспоминания об их нежных чувствах, о том, как они любили друг друга и как он оказался причиной краха их любви, не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Напрасно Элис думала, что её брат не страдает: Эдвард страдал, может, сильнее, чем она… Она тосковала по Джейку, не могла смириться с его уходом из жизни, а он не мог смириться не только с потерей Изабеллы. Он потерял сестру, считавшую Эдварда убийцей своего любимого. Об их родителях, которые пусть погибли уже давно, и говорить не стоило: боль от их потери никогда не пройдет. И неизвестно, что бы с ним стало к пятидесяти, не появись Белла в его жизни.

Жизнь изменилась, и вместе с этим появилась надежда.

Можно ли верить, что красивая, умная, добрая и нежная девушка, такая, как Белла, захочет всю жизнь провести рядом с ним, Эдвардом? Он заставил её быть здесь… Сможет ли она простить его? Полюбить?

И что теперь делать?

«Любишь — отпусти», — верная поговорка, только вот отпускать некуда: у нее никого нет. Да и Эдвард не был уверен, что найдет в себе силы расстаться с Беллой, ставшей, без преувеличения, смыслом его существования, генератором забытых чувств, делавшей его счастливым. Расстаться со своей любимой маленькой девочкой?

Эдварду вспомнились слова той Изабеллы, сказанные ею за три часа до пожара, когда он в очередной раз уезжал в свой офис, не подозревая, что видит её в последний раз. Она расплакалась, когда узнала, что его бизнес-поездка не переносится в связи с кризисом в Японии. Что Эдварда не будет на её дне рождения, и он улетает на чертовы переговоры, чтобы спасти вложенные средства… Он успокаивал и объяснял, но безуспешно. Доводы Эдварда не казались Изабелле вескими. Перед тем как убежать куда-то вглубь дома, она нахмурилась, и слезы потекли по её щекам.

— Ты не любишь меня! Ты любишь только свою работу! Когда-нибудь ты будешь жалеть, что бросил меня! — Изабелла выкрикнула это отчаянно, грубо и злобно, но Эдвард прекрасно понимал: это оттого, что ей было больно. У неё был сильный характер, она не любила показывать свои слабости, как это делала Белла…

А тогда, в тот день, Каллен широко раскинул руки, чтобы утешить в своих объятьях ласковыми словами свою единственную и поцеловать на прощание, но Изабелла просто ушла. Наверное, хотела показать силу своей обиды, всем своим видом доказывая, что она ни слышать, ни видеть его не желает. Но Эдвард прекрасно знал, как сильно Изабелла его любит, и сам безумно любил её…

Позже ему позвонила Элис, обеспокоенная запахом паленой проводки, а он не поверил. Решив, что это уловка, чтобы вернуть его домой, Эдвард предложил подождать до утра и вызвать электрика. Он просто ПРЕДЛОЖИЛ вызвать мастера! И улыбался хитрости Элис…

Он должен был отнестись к словам Элис серьезно! Должен был вернуться, должен был быть рядом с Белль. И спасти или сгореть вместе с ней заживо…

Судьба отняла у Эдварда самое дорогое на свете существо и теперь, будто бы смилостившись, вернула вновь. Может ли он отказаться от такого бесценного подарка судьбы? От Ангела, которого он будет любить и защищать всю оставшуюся жизнь.

Ночные кошмары Беллы беспокоили Каллена. Нет, кошмары — явление распространённое, но он уже во второй раз застает её после пробуждения от жуткого сна. Белла и сегодня была сильно напугана и лишь, когда поняла, кто рядом с ней, успокоилась в его объятьях, будто бы доверяла ему. Не стала, как обычно, язвить или хамить: она искала защиту.

Что это с ним? Конечно же, все обстояло совсем по-другому, нечего так льстить себе, даже мысленно. Был рядом, вот и пригодился!

Эдвард задумался, сможет ли когда-нибудь Белла доверять ему настолько, чтобы остаться с ним по доброй воле? И получится ли у него так же доверять ей, чтобы рассказать всё, что по-прежнему болит и живет в его сердце и душе?

Он перевел взгляд на свою спящую девочку, улыбнулся и коснулся еще раз её волос. Сейчас глубокая ночь, не мешало бы поспать или заняться делом… Нет, лучше побыть в компании очаровательной девушки.

Для многих Белла — очередная его фаворитка. Эдвард не винил тех, кто так думал. Он давал слишком много поводов, не считался с рамками приличия и формальностями. Если Эдвард хотел, женщины были с ним, пользовались небольшими привилегиями перед другими, а если не хотел, прогонял, не считаясь с их мнением. Его ненавидели и желали одновременно, Эдвард привык, и их мысли о нем вызывали у него лишь скуку. Но что думает о нем Белла? Как она к нему относится?

Господи, ну почему он не может читать её мысли?

Решив отложить эти мысли на потом, Эдвард устало склонил голову на одну из подушек, расположенную ближе всего к нему. Стараясь не делать резких движений, чтобы не разбудить спящую на его груди Беллу, он прикрыл глаза, мечтательно улыбаясь своему будущему, и веря, что Белла и есть та самая. Девушка, которая пришла спасти его из мрака, в котором он жил много лет, боясь новой боли и зализывая раны, оставленные старой…

Он и понятия не имел, что в душе у Беллы был свой мрак и свои раны.

Первым, что бросилось в глаза Белле, когда она проснулась, были белые гардины, те же, что и в ее кошмарах. Она похолодела и резко вскочила, оглядываясь вокруг и пытаясь понять, где находится.

Воспоминания вновь волной захлестнули её. Белла больше не хотела плакать, но в груди все так болело, как будто кто-то важный для неё, умер или уехал.

Наверное, то, что Каллен вернулся — тоже сон. И история с Элис, с обновками и лесом — результат работы её больного воображения. Уж слишком много событий для сорока восьми часов, чтобы они казались реальными.

Снова вспомнилось страшное горе: Рене мертва. Она умерла от инфаркта — так объяснили Белле. Но правда ли это? Эти мысли быстро пронеслись в голове. Только Белла разобралась, где находится, только восстановила дыхание после резкого пробуждения, как знакомый баритон окликнул её, и она подпрыгнула на месте от страха.

— Все хорошо, Белла? — голос Эдварда звучал напряженно. Он проснулся несколько секунд назад от резкого толчка, и понял, что это Белла так внезапно вскочила с кровати. Эдвард сам не понял, почему проснулся с ощущением утраты. Словно у него отняли что-то важное, что-то такое, без чего он не может жить. На самом же деле, просто его маленькая девочка, его Белла, выскользнула из его объятий, а теперь сидит на кровати рядом с ним и снова испуганными глазами озирается вокруг. И вдруг, её взгляд остановился на нём…

Белла глазам своим не верила. Неужели все эти события — правда? И то, как она бежала через лес, сумасшествие Элис, приезд Эдварда… Неужели правда и то, что он успокаивал её этой ночью, ипоэтому, кстати, оказался рядом?

— Ты здесь? — дрожащим голосом спросила Белла, не веря своим глазам. Она ещё никогда не спала до утра, просыпаясь только один раз… Каллен что, колдун? Он зачаровал её или усыпил? Глупо, но что ещё думать?

— Как видишь! — Эдвард потянулся, разминая затекшие мышцы, и улыбнулся Белле. Та, кажется, была слегка смущена, и даже немного напугана.

— Боишься меня? — как-то огорченно спросил он.

Белла покачала головой, сминая под собой простыни, чтобы сесть поудобнее.

— Нет, — кратко, но честно отозвалась она. Эдвард посмотрел на неё с недоверием. На лице Беллы он читал лишь самодовольство и надменность. Черт! Она снова надела маску! Белла все еще не доверяет ему, чтобы быть самой собой…

— Я тебя не боюсь! — добавила девушка, подтверждая догадку Каллена.

— Значит, это прогресс, — удовлетворенно ухмыльнулся он, всем своим видом показывая, что не собирается никуда уходить. Кажется, это задело Беллу на секунду, лишь на секунду, на её лице мелькнуло разочарование и растерянность. Она быстро собралась и нацепила новую маску, на этот раз, язвительную:

— Ты собираешься тут остаться? Я же говорила, что не буду спать с тобой!

Эдвард хмыкнул и, быстро поднявшись с подушек, оказался лицом к лицу с Беллой. Она испуганно отпрянула, а он только улыбнулся, но на этот раз, пуская в ход свою самую очаровательную, пусть и слегка кривоватую улыбку.

— Я собираюсь просто быть с тобой. И мне все равно, будешь ли ты со мной спать или нет! — уверенно отозвался он, по-прежнему улыбаясь ей. Страх в глазах Беллы сменился чем-то другим. Не успел Эдвард и сообразить, как она снова оказалась в в его объятьях. Только теперь была не ночь, а утро. И Белла, кажется, уже не плакала…

Он несмело положил руку ей на спину, приобнимая, и, наклонившись к уху, уже собирался спросить о том, что вдруг случилось, как она заговорила первой:

— Я соскучилась… — тихо прошептала Белла, не желая, чтобы кто-то услышал, как она произносит нечто, что может заставить ее покраснеть. В душе Эдварда вдруг разразилась буря эмоций. Не в силах скрыть восторг, он крепко обнял Беллу и прошептал слова, которые он хотел сказать еще с момента приезда:

— И я скучал по тебе, Белла… Очень.

Девушка отстранилась и неуверенно посмотрела в глаза Каллена, пытаясь найти в них подтверждение его слов. Что еще выражал его взгляд? Поддержку? Понимание? Защиту?

— Ты, наверное, голодная? — спросил Эдвард.

Белла отвлеклась от своих мыслей. Подарив Эдварду милую улыбку, она согласно кивнула. Он ухмыльнулся. Наконец-то она сняла свою маску и теперь становится такой, какая она есть на самом деле. Пусть ненадолго, но она вновь Белла. Та Белла, которую он любит…

Эдвард поднялся с кровати и направился к двери, чтобы попросить кого-нибудь принести ужин. Не успел он пройти и двух метров, как тут же оказался на полу, лицом к паркету. Он не сразу понял, что произошло. Эдвард поднял голову, и его взгляд упал на одежду, разбросанную по всей комнате. Прямо перед его носом лежала пара туфель-лодочек такого крошечного размера, что на ум пришла история Золушки с ее хрустальными туфельками. Отлично, Каллен! Надо было смотреть под ноги, раз уж забыл о вчерашнем бедламе! И вот он сам напомнил о себе…

Внезапно Эдвард почувствовал, как кто-то коснулся его предплечья. Переведя взгляд, он увидел Беллу, присевшую рядом с ним на полу. Она смотрела на него виноватыми глазами. У Беллы, в самом деле, было настолько сочувствующее выражение лица, что Эдвард еле сдержал рвавшийся наружу смех. Он слишком долго добивался ее доверия, и не даст своему не всегда адекватному чувству юмора все испортить.

— Ты в порядке? — озабоченно спросила Белла. Между её бровей появилась маленькая складочка — знак того, что она серьезно огорчена.

— В порядке, — отозвался Эдвард и поднялся с пола. Он посмотрел вниз в поиске того, что заставило его внепланово поменять положение тела из вертикального в горизонтальное. Причиной его падения стали синие джинсы, которые горкой валялись на полу, а он не заметил, размышляя о натуре Беллы.

— Прости за это… — она потупила глаза, не решаясь посмотреть на Эдварда.

— Не беспокойся, здесь все уберут, — ответил он, проведя рукой по рубашке, будто бы смахивая невидимые пылинки. Белла все ещё не поднимала взгляда. Кажется, события прошлой ночи и сегодняшнего утра выбили её из колеи.

— Что с тобой? — тихо спросил Каллен. Он подошел к девушке и нежно приподнял её голову за подбородок. Через секунду последовала реакция, на которую он совсем не рассчитывал. Глаза Беллы вдруг расширились, и в них мелькнул огонек ужаса. Она быстро и резко отшатнулась. Но неудачно отступив, Белла запуталась в каком-то оранжевом платье и оказалась там же, где секунду назад лежал Эдвард. Она зажмурилась и сжалась и от удара, кажется, даже перестала дышать.

Таким её поведением Эдвард был настолько шокирован, что сообразил, что именно происходит только через пару секунд. Он изумленно и взволнованно смотрел на девушку, нарочито медленно подойдя к ней и опустившись на колени. Заметив его приближение, Белла сжалась в комочек и спрятала глаза за занавесом каштановых волос.

— Белла? — позвал Эдвард, а она покачала головой, пытаясь отогнать страшные воспоминания. Как будто это могло очистить сознание! Как бы ни так!

Белла вспомнила этот жест. То же самое делал Чарли, когда она начинала звать на помощь и рыдать. Конечно, Эдвард вел себя гораздо ласковее, чем её отец, но она все равно испугалась. Детские впечатления, оставившие в душе темный след — самые сильные. Они забываются очень долго, если забываются вообще. Вот и сейчас перепуганная Белла не знала, как взять себя в руки. Где-то в глубине она понимала, что ведет себя непоследовательно, и что, возможно, испугала своего спасителя и мучителя в одном лице — Эдварда, но ничего не могла с собой поделать. Мысли о боли и отвращении, связанные с этим жестом, заполнили сознание, разбудив память и навевая ужас.

Тем временем, Эдвард отчаянно пытался понять, что сделал не так. Он снова и снова перебирал в голове свои действия, но не находил в них ничего, что могло бы так напугать Беллу.

— Я что-то не так… — растерянно начал Эдвард, присев около Беллы, чтобы посмотреть ей в глаза. Но она не дала ему договорить. Эдвард замолчал, пригнулся и внимательно прислушался к тихому голосу Беллы.

— Прости… — еле слышно, выдохнула она, тщетно пытаясь набрать воздуха на целую фразу. — Прости… Я не хотела… — Белла замолчала. Ее душили слезы. Ей не нужно было, чтобы он опять видел ее такой. Белла хотела быть веселой и милой, злой и дерзкой, но никак не разбитой и сломленной.

— Тише, тише, все хорошо… — Эдвард ласково погладил девушку по плечу, и та горько всхлипнула. Что она делает? Он сейчас так хорошо к ней относится, а она его пугает… Она и себя пугает…

«Чарли, что же ты наделал? Почему не даешь мне жить нормальной жизнью, такой, как и у всех? За что мне все эти испытания?!» — мысленно кричала Белла, но в реальности продолжала только всхлипывать.

— Послушай, я же говорил, что не сделаю тебе больно, не причиню вреда…. — прошептал Эдвард.

— Я не хочу… ЭТОГО… — Белла продолжала всхлипывать, хотя и понимала, что ведет себя глупо. Её взгляд метнулся к стоявшей под белоснежным пологом кровати, и неожиданная мысль, объясняющая всё, озарила Эдварда. Он-то все для себя решил, а Белла подумала, что…

— Я не сделаю ЭТОГО, пока ты сама не захочешь… — тихо, но четко произнес Эдвард. Его голос звучал уверенно и спокойно. Белла повернула к нему голову. По ее лицу все еще катились слезы, и почти умоляюще посмотрела в его глаза. От взгляда Беллы у Эдварда снова защемило сердце от боли. Как же он напугал её…

— Прав… правд… правда?.. — всхлипывая, переспросила Белла.

Если Эдвард шутит, она не переживет. После той ночи с Чарли, Белла больше не потерпит таких шуток. Чарли заставил ее стать неприступной, яростной и дерзкой. Эдвард же делает ее такой, какой она была до трагедии, возвращает ее истинную, хрупкую и сердечную натуру, чистую и невинную, несмотря на всё пережитое.

— Правда! — ответил Эдвард. — Если ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался — я не буду! — он поспешно убрал руки за спину и слабо улыбнулся.

Ему такой поворот событий не нравился, но ничего другого не оставалось. Если Белла так хочет, если так она будет больше доверять ему — Эдвард пойдет на это.

— Дело не в твоих… твоих… прикосновениях… — прошептала Белла, прерывисто дыша, — Не в твоих…

— Не в моих? — Эдвард не мог поверить. Кто посмел надругаться над этой несчастной маленькой девочкой? Черт! Ей же всего семнадцать! Каким же надо быть зверем, больным, чтобы так издеваться над ней и так напугать её… А всего месяц назад таким зверем, едва не стал он… Пока Эдвард размышлял, Белла тихо заплакала.

— Белла, — мягко сказал он, стараясь не выдать в голосе гнев и ненависть к тем, кто сделал ей больно, — Послушай меня внимательно и запомни, — он сделал короткий вдох и дождался, пока она посмотрит ему в глаза. — Я убью любого, кто причинит тебе боль, — голос Эдварда приобрел стальные нотки, а взгляд стал прямым и серьезным, подтверждая искренность его слов. Он почувствовал, что должен объяснить Белле, как он ею дорожит, и что он защитит ее. — Любого, кто заставит тебя плакать или страдать, я сотру в порошок! — последние слова прозвучали с такой холодной угрозой и уверенностью, что Белла вздрогнула, но, тем не менее, они ее вдохновили. У неё появился друг и защитник, которому она может доверять. Эдвард — единственный, кто остался для неё в этом мире…

— Я… — неуверенно прошептала она. Эдвард мягко улыбнулся и нежно, едва касаясь, приложил палец к её губам.

— Ничего не говори, просто запомни, хорошо? Ты можешь рассказать мне все. Я никогда от тебя не отвернусь и всегда найду способ тебе помочь!

— Хорошо, — Белла слабо улыбнулась, и Эдвард улыбнулся ей в ответ. Мгновение спустя, он протянул ей руку, раскрыв ладонь, в которую Белла робко и неуверенно вложила свою. Эдвард потянул ее за руку и помог встать. Он с ласковой улыбкой смотрел на неё испытывающим взглядом.

— Друзья? — тихо спросила Белла, поднимая на Каллена глаза, уже высохшие от слез.

— Друзья! — с прежней улыбкой, но едва уловимой ноткой грусти сообщил Эдвард. Он не хотел «дружить», он любит её, и отношения с Беллой представлялись ему совсем другими… Но что делать? С другой стороны, можно начать и с дружбы, правда?

Эдвард уже ступил на этот путь, и может этим гордиться. Белла будет принадлежать ему, во что бы то ни стало. Но, конечно, только по собственной воле. И он сделает все для этого!

Статусы поменялись. Не она его пленница, а он — пленник её карих глаз, каштановых локонов, сладких губ этой девочки, на долю которой выпало столько страданий. А ей ведь всего лишь семнадцать! Но Эдвард будет терпеливым, завоюет ее любовь и сердце, ведь его сердце уже принадлежит Белле.

Глава 15 — Разговоры

Белла нерешительно вошла, и ее взгляд уперся в белый балдахин кровати и такого же цвета прозрачный тюль, свисающий сверху вниз. Она вздрогнула, но все же поборола себя и медленно, осторожными шагами двинулась к ней.

Когда Белла подошла совсем вплотную, страх снова вернулся, но она стойко держалась и смело протянула дрожащую руку к белым атласным шторам, чтобы доказать себе, что они не таят зла. Белла знала, что не шторы, а их цвет вызывает ужас, знала почему, знала, что эти страхи могут однажды свести с ума, и только поэтому решилась на этот эксперимент. Она хотела побороть, превзойти, уничтожить свои страхи. Избавиться от них раз и навсегда.

Белла зажмурилась и отвернулась, все ещё продолжая подбираться к тюлю… Когда её рука коснулась белоснежного полотна… В памяти ярко вспыхнули гадкие ощущения от прикосновений к этой ткани. Белла пыталась бороться жутким страхом, но сознание не желало дать забыть эту жуткую историю, снова и снова вызывая в памяти картинки из прошлого.

Такие травмы могли бы забыться, будь у девушки другой опыт сексуальных отношений, приятный и счастливый. Но Белла и думать не могла о сексе, она помнила лишь то, что он причиняет боль, и теперь не могла позволить этому случиться вновь. Может быть, иногда подсознательно, с Эдвардом, у нее появлялись странные мысли о близости, но они скрыты за сотней замков, и неизвестно, сможет ли кто-нибудь эти замки вскрыть…

— Я не боюсь! — упрямо повторяла Белла, отгоняя из памяти картинку из кошмара, где на неё надвигался Чарли. — Я тебя не боюсь! — отчаянно прошептала Белла, но Чарли, кажется, не слышал её. Он подходил все ближе и ближе, потом хватал её за руку, опрокидывая на обтянутое белым чехлом кресло…

Белла распахнула глаза и в страхе попятилась от кровати, будто там притаился сам дьявол. На лбу у девушки выступил холодный пот, она все дальше и дальше отходила от белых покрывал и штор. Белле казалось, что вместе с этим она отдаляется от мрачных и болезненных воспоминаний. Но всякий раз, когда она бежала от своего страха, он становился сильнее и начинал преследовать её чаще, чем до этого. Бегство не спасало, страху надо было глядеть в лицо. Рассказать всю историю целиком, чтобы разобрать каждый момент, научиться вспоминать спокойней, смириться с прошлым, переживать такую боль в одиночку очень сложно — почти невозможно… Но положиться Белле было не на кого. Нет такого человека, которому можно такое рассказать… Она даже маме не доверилась.

Размышляя об этом, Белла оказалась на просторном балконе, где вдохнула свежий утренний воздух. Смахнув слезы, она посмотрела в сад, где в мраморных фонтанах блестела прозрачная вода… Вода, которая может быть убийственной, громит и разрушает все вокруг. Вода, которую не испепелить и не свернуть с пути. Но в то же время она слаба и ручейками отчаянно бежит в сторону реки, чтобы получить мощь и защиту. У воды есть свои слабости, и если их прощупать и ударить по ним, она исчезнет, разольется на миллион ручейков и иссохнет, словно в знойную жару…

Белла не знала, что бессознательно сравнивает воду с Эдвардом… И не понимала, что мысли о нем и вид из ее окна и заставил ее это делать.

Для Беллы Эдвард — это и есть вода, со всеми достоинствами и недостатками. Он такой разный и необычный, такой нужный и необходимый…

В один прекрасный день Белла поймет, как необходимы они друг другу. И тогда и она, и Эдвард обретут долгожданное счастье. Если только что-нибудь или кто-нибудь не встанет на пути.

Эдвард после завтрака ненадолго оставил Беллу одну. Он отправился в кабинет, чтобы позвонить Джасперу и выдать ему по полной. После этого Эдвард запланировал немного прогуляться с Беллой в саду, если она не будет против. Собственно, с чего ей противиться? Отбросив сомнения, Эдвард решил не думать об этом, а заняться другим важным делом — разобраться с другом.

Два желания боролись в нем. Одно — бросить все и быть с Беллой, оберегая и защищая её, ни на шаг от неё не отходя. Второе — позвонить Хейлу и разобраться с его неуместным желанием контролировать личную жизнь Каллена. Здравый смысл победил. Можно остаться на полчаса в кабинете, разобраться с Джаспером, а остаток дня провести с Беллой.

Эдвард попытался успокоиться. Он сел в кресло, сделал глубокие вдох и выдох и потер пальцами переносицу. Такие манипуляции обычно помогали, когда напряжение и волнение зашкаливали. Такое редко случалось, но все же происходило, и Каллен только так мог немного успокоить самого себя.

Сейчас же, даже после трех глубоких вдохов и выдохов, Эдвард не получил ожидаемого облегчения. После этой злополучной поездки, он не мог избавиться от того ощущения беспомощности, когда Белла была в опасности, ждала от него действий, а он был далеко и не мог немедленно прийти на помощь. Эдвард даже поймал себя на том, что он прислушивается к каждому шороху, не желая пропустить ни единого звука, на случай, если понадобится его помощь. Как в ту ночь, когда он впервые застал Беллу, бьющуюся в судорогах, не в силах вырваться из кошмара. Эдвард был здесь, в этом же кабинете, пьяный, но он все же услышал ее крик. Так быстро он ещё не трезвел, побежал в комнату Беллы и смог помочь ей, несмотря на глубокую ночь и присутствие алкоголя в крови.

Чтобы не терять время, которое он мог провести со своей девочкой, Эдвард достал мобильный и стал набирать номер Джаспера. Пора закончить это дело и вернуться к своей маленькой Белле, которую он оставил одну.

— Эдвард, я знал, что ты позвонишь! — послышалось на том конце телефона удовлетворенное мычание Джаспера, — Я знал, что ты соскучишься по Барбаре и вспомнишь о ней. Она тоже скучала по тебе, и я буду рад воссоединить вас в ближайшее время. Хочешь, я привезу её сегодня вечером? Ты в какой части Парижа остановился?

— В той, что ближе к Нью-Йорку, — ответил Эдвард с усмешкой. От слов Джаспера, руки непроизвольно сжались, а гнев снова возвращался.

Он был хорошим другом до сегодняшнего дня… А теперь… Какие цели он преследует? Выжить, выгнать Беллу? Но этого не произойдет, Эдвард ясно показал свое отношение к ней, когда сказал Джасперу, что решил жениться. Или не ясно? Но Каллен до сих пор не сделал Беллу своей супругой, и, возможно, это и вызвало сомнение у его друга?

— Как это? — не понял Джаспер, переваривая странный ответ Эдварда на вопрос о местонахождении.

— Я у себя в доме, в особняке на Ривелл-Стрит. И если ты привезешь ко мне эту… Барбару, — он с большим трудом удержался, чтобы не сказать вслух, кем считает эту женщину, с роскошным телом и куриными мозгами, — То у меня не будет к ней другого поручения, как убираться подальше и на большой скорости.

— Стоп. Ты что, уехал из Франции? — ошарашено спросил Джаспер. — Как?

— Очень просто. Частным рейсом, — спокойно проговорил Каллен, все ещё сдерживая свой гнев.

— Каким рейсом, там ведь бастуют?

— Джаспер, ты слышишь меня? Частным! Моим самолетом!

— На кой черт? — выругался Хейл. — На кой черт, ты бросил работу, договоры, контракты и ринулся домой? Что тебя заставило? Или она что? Теперь манипулирует тобой? — язвительно спросил он, и это стало последней каплей. Эдвард окончательно вскипел, больше не в силах себя сдерживать. Он так долго был безразличен и холоден ко всему, был практически бесчувственен, и только появление Беллы помогло ему снова ощутить себя живым, почувствовать себя легко. А самый близкий друг не понимал, как важна для Эдварда Белла, как она его меняет в лучшую сторону. Вместо радости за вновь счастливого друга, Джаспер пытался разлучить его с любимой!

— Не смей! — громко прорычал Эдвард, захлопывая дверь кабинета, чтобы его громкая речь не долетела до ушей Беллы и прислуги. — Не смей и словом её касаться, тебе ясно?

— Ты защищаешь эту маленькую дрянь? Да она погубит тебя, Каллен, опомнись! — наставническим голосом прокричал в ответ Джаспер.

— Дрянь? — Каллен замер, прерывая свое яростное метание по комнате. — Дрянь? Скажи мне, Хейл, какие цели ты преследуешь? Что заставило тебя оскорблять мою жену?

— Она тебе не жена! — гаркнул в ответ тот. Эдвард злостно ухмыльнулся:

— В этом вся причина, да? Что я не взял её в жены? Ты думаешь, что я откажусь от неё, раз ещё не привязал к себе браком? Тогда ты очень разочаруешься, Джаспер, потому что я никогда от неё не откажусь. Она для меня абсолютный приоритет. Не ты и уж, тем более, не идиотка Барбара. Передай ей мои слова на досуге, окей?

— Каком досуге? — взревел Джаспер, — О чем ты?

— Только, не говори, что ты с ней в карты играешь! — бросил Эдвард, презрительно скривившись от отвращения. К самому себе в том числе. Ведь совсем недавно, пару месяцев назад, она была в его постели. И, не только, она, за ней была Дакота… И черт знает, сколько бы ещё их было, если бы он не встретил Беллу. Своего маленького ангелочка, к ногам которой теперь был готов бросить весь мир. Всю Америку, если понадобится. Дать Белле все, что она захочет и просто быть рядом — вот она, любовь. Эдвард снова познал это чувство, немного в другой ипостаси, немного по-другому, но с такой силой, как это уж было однажды.

Джаспер в это время на том конце телефона задыхался от негодования и смущения. Он гадал, как Эдвард узнал о его связи с Барбарой? Он, и словом не обмолвился, что будет в пригороде Франции, в доме с видом на озеро, с ней… Вот черт!

— Почему ты вернулся в Америку? — спросил Джаспер успокаивающим тоном.

Эдвард, глубоко вздохнув, хмыкнул в ответ:

— Джаспер, сколько дел ты натворил, уговорив меня на эту деловую поездку…

— Эдвард, а что случилось-то? — искренне удивился Хейл, но, в то же время, активно пытался увести разговор от Барбары.

— Элис в психиатрической клинике потому, что она приехала сюда. Она повела Беллу ночью в лес! Бог знает, что Элис собиралась сделать с ней, но Белла не убежала! — прерывисто выдохнув, произнес Эдвард.

— Как Элис? — забеспокоился Хейл.

— Как она может быть? — раздраженно гаркнул Эдвард, — Лежит в палате в смирительной рубашке и проклинает МЕНЯ! — от боли за сестру и негодования на друга, у Эдварда защемило сердце. Перед завтраком он позвонил в клинику справиться о состоянии здоровья Элис. Лучше бы она вообще не приезжала, пусть была потеряна для него, но Эдвард хотя бы мог верить в то, что она в порядке. Что у неё все в порядке с головой! А теперь, когда он увидел состояние Элис, Эдвард понял, что она до сих пор живет в аду… Он должен снова пройти через это, чтобы вытащить оттуда свою единственную сестру, в знак их родства и любви. Эдвард, конечно, любил Элис и был рад вновь обрести ее, но он не так представлял их воссоединение. И все же он был рад взять на себя спасение своей сестры, помочь ей выкарабкаться из тоски и горя. Эдвард считал это своей миссией, поскольку имел прямое отношение к тому, что случилось.

— Мне жаль, Эдвард, я не думал… — с раскаянием в голосе, пробормотал Джаспер, но друг перебил его. Он торопился к Белле, чтобы восстановить душевное равновесие, только там он сможет стать нормальным человеком, поэтому разговор нужно было заканчивать.

— Оставь свои раскаяния при себе, Джаспер. Когда ты вернешься, я хочу встретиться с тобой, но предупреждаю, что ты должен изменить свое отношение к Белле, в противном случае, мы с тобой станем врагами. Разговор окончен!

Эдвард захлопнул телефон и положил его на край стола. Привычно запустив пальцы в волосы, он застыл минуты на три, в попытке избавиться от боли и злости после разговора с Джаспером, чтобы ни напугать Беллу. Тщетно. Поняв, что ему не удастся быстро успокоиться, Эдвард решил попытаться хотя бы выглядеть спокойным, и отправился к своей маленькой девочке. Он торопился к Белле, как дельфин, растративший воздух, рвется к поверхности океана за новым глотком кислорода. Кислород Каллена — Белла, и он уже не может без нее существовать…

Он медленно шел по коридору и нахмурился, заметив, притихшую Лейлу, делающую вид, что поливает цветы. Наверняка она слышала последнюю часть разговора. Когда Эдвард посмотрел на неё, Лейла невинно улыбнулась. Каллен не ответил на улыбку и продолжил свой путь с недовольным лицом. Но как только он подошел к двери, ведущей в комнату девушки, хмурое выражение лица сменилось, взгляд посветлел, на губах играла добрая улыбка.

Постучав, Эдвард открыл дверь и вошел. Огляделся, но не увидел Беллу.

— А, это ты, — на ее губах мелькнула еле заметная улыбка, когда Белла вышла из арки, ведущей на балкон, и замерла недалеко от него.

— Это я! — улыбнулся в ответ Эдвард и направился к Белле. Она застенчиво отвела взгляд в окно, выходящее на улицу.

— Не хочешь прогуляться? Погода чудесная! — воодушевленно спросил Каллен, с радостью отметив, что злость и боль отступают в присутствии девушки.

— А у тебя есть на это время? А как же работа? — удивленно и озадаченно спросила Белла, робко глядя ему в глаза. Эдвард грустно усмехнулся от вопроса девушки.

— На тебя у меня всегда есть время, Белла. Работа — это ничто, по сравнению с тобой, мелочи, глупости, — ответил Эдвард, нежно лаская взглядом любимую.

Теперь Каллен знал, что сказал истинную правду и надеялся, что другая Изабелла, та, что в раю, услышит и когда-нибудь простит его за все, чем он ее обидел или мог обидеть. И главное, за то, что ставил работу превыше всего, за то, что проводил на ней большую часть суток, за то, он был черствым и невнимательным. И, конечно, за то, что именно работа помешала ему быть рядом во время трагедии, которая погубила Её.

Что бы ни произошло с Беллой, Эдвард твердо решил оставить все дела и посвятить ей все свое время. Он хотел узнать её ближе, завоевать ее доверие и симпатию. Завоевать сердце Беллы и сделать сначала своей невестой, а после женой.

Ее глаза засияли от радости, но Каллену показалось, что Белла сдерживала себя и не хотела слишком явно показывать чувства.

Он подождет, когда она доверится ему, когда откроется. И чтобы с ней ни было, какое бы прошлое ее ни преследовало, Эдвард будет с ней. Он никогда её не бросит и докажет Белле, что она принадлежит ему, а он — ей. Эдвард ее никогда не отпустит. Белла всегда будет, только, ЕГО! Может быть, это эгоизм и самоуверенность, но он счастлив, что встретил её. Он сделает все, что в его силах, чтобы Белле было хорошо рядом с ним.

— Здорово! — искренне и по-детски засмеялась Белла, хлопая в ладоши. Эдвард с трудом сдержался, чтобы прямо сейчас не поцеловать её. Но остановил себя, считая, что это невозможно. Невозможно ещё несколько недель, а то и месяцев. Он не хотел, чтобы, только выстроенная пирамида доверия в отношениях с Беллой, превратилась в руины от его неосторожного поведения. Эдвард боялся, что не сможет исправить ошибку, а значит, торопить события ни в коем случае нельзя. И он сдержался. Эдвард смог это потому, что знал что «кто дольше ждет, тот большего дождется», и послушался мудрую поговорку…

— Только я… — Белла замешкалась, как будто собиралась духом.

Эдвард вынырнул из своих мыслей и посмотрел на неё непонимающим, но, тем не менее, ободряющим и нежным взглядом.

— Что такое? — ласково спросил он. Белла прикусила губу и отвела взгляд от него.

— Я бы хотела попросить тебя… — неуверенно продолжила Белла. Эдвард насторожился. В чем дело?

— Проси все, что хочешь! — слегка взволнованно произнес он, и девушка, немного покраснев, обернулась на белую кровать, стискивая зубы, и прикрывая глаза.

— Можно убрать отсюда эту кровать? — быстро спросила она и зажмурилась, ожидая ответ Эдварда…

Глава 16 — Поляна

— Можно убрать отсюда эту кровать? — быстро спросила Белла и зажмурилась в предвкушении ответа…

Эдвард подумал, что ослышался и в недоумении посмотрел на девушку. Она мельком взглянула на него и снова опустила глаза.

Белла понимала, что её просьба сродни безумству Элис, но твердо решила добиться своего. Эта кровать воскрешает воспоминания, которые она мечтает забыть, от которых мечтает избавиться. Если она будет жить здесь всю оставшуюся жизнь, имеет же она право на такую мелочь?

— Ты хочешь убрать отсюда кровать? — уточнил Эдвард и Белла отрывисто кивнула. Он озадаченно переводил взгляд с безобидной, на его взгляд, кровати на девушку и не мог уловить смысла в просьбе. Чем ей мешает кровать? Что такое произошло за его отсутствие, о чем он ещё не знает? Что тут было?

— А на чем же ты будешь спать? — спросил он.

Белла улыбнулась и перевела взгляд на небольшой диванчик, на котором ютилась, с самого приезда в этот дом. Эдвард подумал о том же и мысленно отругал себя за недогадливость. Как он мог не заинтересоваться тем, что Белла все ночи проводила на диванчике, в то время, когда есть большая, роскошная кровать? Теперь, дело выяснилось — она хочет её убрать, она ей не нравится… А почему?

— Если ты так хочешь, то через час её не будет… но… может быть, ты объяснишь, чем тебе не угодила эта кровать? — он подошел ближе к данному предмету мебели все ещё смотря на Беллу и касаясь рукой белого тюля.

— Не могу… — призналась Белла и отвела взгляд, чтобы смахнуть слезы. Что-то в последнее время она постоянно плачет. Похоже, ее душевная боль нашла выход в слезах. Белла слишком открыто демонстрирует Каллену свою слабость. Это неправильно. Как ей это исправить? Как показать Каллену свою силу и гордость?

А может, не надо? Он тоже изменился! Он, больше не ведет себя жестоко и грубо, только ласково и заботливо… Стоит ли прятаться от него? Он другой, он не входит в круг людей, которые втираются в доверие, чтобы ударить по самому больному или заманить в лес…

— Белла? — окликнул Эдвард.

Белла молчала, лишь мотнула головой, зная, что если начнет говорить, не выдержит и расплачется. Снова.

— Расскажи мне, что случилось и я накажу виновных, обещаю! — голос Эдварда послышался ближе, но Белла по-прежнему стояла, скрестив руки на груди, и со стороны могло показаться, что она обиделась на Эдварда. Каллен, так и подумал.

Он подошел к девушке в надежде выяснить, в чем проблема. Он безумно боялся подорвать ее доверие своими расспросами, но все же желание выяснить, что так тревожит Беллу, побудило затеять этот разговор, игнорируя последствия.

Белла медленно покачала головой и одинокая слезинка скатилась по её щеке. Эдвард подошел к Белле почти вплотную и заметил, что её плечи едва заметно подрагивают.

— Белла? — настороженно позвал он и она не выдержала. Его заботливый голос снес последнюю преграду спокойствия, из последних сил, сдерживающую слезы. Каждую ночь она видит кошмар с участием Чарли. В душе боль и обреченность, кажется, ей не избавиться от страшных воспоминаний. Она устала с ними бороться, глаза все время на мокром месте. Он хочет узнать то, что она не смогла рассказать даже маме. Каждый день в её голове снова проигрывается разговор с матерью. Обычно, каждый раз после ночных кошмаров, Рене осторожно выспрашивала дочь, но Белла так и не решилась раскрыть правду и это ранило. Она даже не попрощалась с Рене…

Она видела, как та бежала за машиной, навсегда увозившей её из родного дома…

Белла припала к груди Эдварда. Как никогда, Белла поняла, насколько она одинока, что кроме Эдварда, у нее никого нет, что ей больше некуда податься, что только Эдвард может предоставить ей кров и защиту. «Пути господни неисповедимы», это — ирония судьбы, враг стал защитником.

Каллен, с удивлением и некой обеспокоенностью наблюдал, как это хрупкое существо прильнуло к нему. Было необычно чувствовать себя человеком, у которого Белла искала утешения.

Эдвард ласково гладил прижавшуюся к нему Беллу по спине, по волосам, пока она безудержно проливала свои слезы, и удивлялся, откуда в ее маленьком теле, такой запас этой соленой жидкости… Пару часов назад, она тоже плакала, когда проснулась ночью от очередного кошмара.

Он вспомнил, как перед завтраком они заключили договор о дружбе. Эдвард улыбнулся и, слегка отстранив от себя Беллу, снова присел перед ней, чтобы их глаза оказались примерно на одном уровне.

— Милая, ты помнишь, что я обещал тебе? — нежно спросил он. Белла тихо всхлипнула и промолчала.

Эдвард обхватил лицо Беллы ладонями, стер слезы со щек большими пальцами, ласково посмотрел на нее и повторил свое обещание:

— Я любого, кто причинил тебе боль, любого кто заставил тебя плакать или страдать или собирается, сотру в порошок!

Белла улыбнулась, сквозь слезы. Ей было приятно слышать это, но главное, она верила в это!

Жаль, что Эдварду не придется помогать, она не сможет рассказать о своей беде, жаль, он так отчаянно пытается быть для неё настоящим другом, помогать ей, оберегать её и заботиться о ней, а она отталкивает его, скрывая свою мрачную историю. Ну ничего, она справится, она ведь сильная!

А ей хотелось быть, иногда, слабой. Но теперь она — девочка без семьи, без дома, с неизвестным будущим, со страшным и опасным прошлым. Она должна держаться, никому не нужны ее мучения, не интересны. Так она считала. Она даже не догадывалась, что для Эдварда она — все. Что для него нет никого дороже Беллы.

Она относилась доверчиво только к родной матери. Никто, кроме Рене, не заботился о ней, любая другая забота, воспринималась настороженно, потому, что она знала, как жестоки могут быть люди, даже родной отец… Матери больше нет. Эдвард — единственная ее защита. Он заботится о ней… Ему можно доверять.

Или нет? Она его плохо знает…

Пока эти мысли пробегали в её голове, Белла продолжала улыбаться и плакать одновременно. Эдвард тоже улыбнулся и снова вернул её в свои объятья.

Белла сделала глубокий вдох-выдох, чтобы успокоиться и лучший запах в мире заполнил её легкие. Как она могла не обращать внимание на запах, исходящий от Эдварда? Он пахнет лучше любого, самого дорогого парфюма. Это природный запах? Значит, дар богов? Или этот запах чувствует лишь она одна? Что-то такое она читала когда-то… Тогда, боги знали, что они встретятся? Получается, что все предначертано…? Ну что за сумбур в голове?

— Пойдем в парк, а вернемся, этой кровати не будет, — шепнул ей на ухо Эдвард. Белла сдавлено кивнула, отстраняясь от него. Как и в прошлый раз, он тут же почувствовал потерю. Чтобы изменить ощущение пустоты, он решил взять Беллу за руку.

С ободряющей улыбкой Каллен протянул Белле руку. Она быстро вытерла тыльной стороной ладони слезы, немного опасливо посмотрела на него, но все же вложила свою ладошку в его. Белла, чуть, вздрогнула от прикосновения, по телу будто электрический ток пробежал,… но это были приятные ощущения, о которых Белла раньше и понятия не имела. Поэтому, покрепче взявшись за руку Каллена, она последовала за ним.

На ходу, не выпуская руки своей маленькой девочки, Эдвард остановил какую-то горничную, указал ей на дверь Беллы и что-то сказал. Девушка была так увлечена своими мыслями и попытками справиться с последствиями долгого плача, что пропустила их разговор. Судя по всему, Эдвард велел убрать из её комнаты эту злосчастную кровать. Что же, тем лучше!

Наконец, свежий воздух ударил Белле в лицо, остужая горячие слезы, и она расслабилась. Видимо, Эдвард это почувствовал, потому что обернулся на неё с улыбкой.

Белла не хотела вспоминать прогулку по этому саду с Элис. Она решила, что та веселая прогулка не сравнится с этой. Нет ничего лучше, нежели сегодняшний момент, сегодняшняя прогулка с Эдвардом. Они только что вышли на улицу а она уже боялась возвращения в свою золотую клетку.

Будто бы дрессированная канарейка, она жила в этом особняке — её отпускали на волю и возвращали через пару часов. Совсем недавно, никто не считался с ее мнением, ей поговорить было не с кем! Теперь, все изменилось и она ведет более или менее нормальный образ жизни.

Этот человек, который держит ее за руку, ведет по красивым дорожкам сада, стал её спасением, но также был её личным проклятием, причиной ее присутствия здесь… Иногда она вспоминала, как это было, свою боль и страх при виде Каллена.

Теперь он был довольно милым и казался очень хорошим человеком.

Иногда, заглядывая в его изумрудные глаза, она видела там огоньки грусти. Почему-то, в такие минуты, ей было жаль его, хотелось добраться до этой грусти, и вырвать с корнями из его души.

Эдвард вел её по саду, потом по аллеям парка, по вымощенной камнями дороге. Высокие раскидистые дубовые и кленовые деревья были поистине прекрасны в эту пору года.

Кажется, Эдвард не собирался останавливаться, вел куда-то, куда знал только он. Каллен подбирался все ближе к заветной аллее с небольшим тупичком, место, которое считал лучшим на свете… Он бывал там с Изабеллой… и на миг, у него мелькнула мысль развернуться, но вспомнив счастливые мгновенья, проведенные там с другой Изабеллой, он решил, что она будет только рада, что он опять счастлив. Ведь она любила его… И он любил её, больше жизни, больше всего на свете!

Может быть, это Белль послала ему эту девушку, это сокровище с таким же, как у себя именем, чтобы спасти его?

— Нам долго ещё идти? — спросила, раскрасневшаяся от прогулки Белла, и наслаждающаяся свежим воздухом.

— Устала? — заботливо спросил Эдвард, обернувшись, и лукаво подмигнув девушке.

— Вовсе нет! — возмущенно отозвалась она, чем заставила его рассмеяться.

— Тогда мы пришли, — хмыкнул Каллен. Он подвел девушку за раскидистое дерево и, отпустив руку Беллы, слегка подтолкнул её вперед. Эдвард спешил показать, еще, неизведанное ею, но дорогое его сердцу, райское место в его доме, в его саду, в его парке… в его жизни…

Перед глазами Беллы предстало необычное и потрясающее место. Как будто, сказка стала явью.

Зеленая лужайка раскинулась от них во все четыре стороны, образуя милую полянку, обсыпанную цветами всех размеров, форм и цвета. Разбросанные по полянке, они радугой огибали края, создавая необычный спектр. Посреди лужайки, в окружении кольца, из бирюзовых цветов, тихо журчал фонтан с водой. Он был мраморный, справа фонтан был сделан в виде небольшой скамейки с наружной стороны. Достаточно просторной для двоих, и располагавшейся в тени большого клена, стоявшего посреди всей этой красоты.

У Беллы от восторга дух перехватило, она молча рассматривала полянку, будто бы надеясь навсегда запечатлеть в своей памяти.

Медленно она подошла к холодной воде и коснулась одного из струй фонтанчика. Вода заиграла на её руках, переливаясь на солнце, блеском отражаясь от мраморной поверхности.

У Эдварда, кажется, на секунду перестало биться сердце. Он увидел перед глазами Белль, за таким же занятием, очень много лет назад… Она любила играть с водой, она считала, что она волшебная, что вода приносит счастье. Вода была ее стихией, соответственно, его милая сердцу девочка тяготела к этой жидкости.

Белль никогда не приходила сюда одна или с кем-нибудь ещё. Она единственная знала, где находится эта волшебная поляна, но бывала тут только с Эдвардом.

Это было их личное с Эдвардом место уединения, их маленький рай. Правильно ли он поступил, что открыл ворота этого рая Белле?

Но он любит ее… Он уже не представляет жизни без этого хрупкого, но храброго существа. Он хочет, чтобы она всегда была рядом. Значит, это место теперь принадлежит не только ему, но и ей.

— Красиво! — мечтательно произнесла Белла. Она перевела полный восторга взгляд от фонтана и спросила, улыбаясь Эдварду, — Откуда ты знаешь это место?

— Я знаю все уголки в этом доме! — подмигнул он ей, делая шаги по направлению к девушке и она на этот раз не отступила. Улыбка не сходила с довольного лица Беллы.

— Но он же такой большой!? — удивилась она, принимая во внимание размеры дома.

— Ты тоже запомнишь! — успокоил её Каллен, и глаза Беллы мигом приняли грустное выражение:

— Я останусь здесь навсегда? — тихо спросила она, задумчиво глядя в сторону особняка, которого за густыми и высокими деревьями не было не видно.

Улыбка Эдварда растаяла как дым, а слова девушки, сказанные с такой обреченностью, огорчили до боли в сердце.

— Тебе здесь не нравится? — аккуратно спросил Эдвард, стараясь скрыть грусть в голосе.

— Ты хочешь уйти?

— Мне некуда идти, — пожала плечами Белла, и снова, наклонилась к фонтану, зачерпывая в руку воду.

— Это место станет твоим домом, Белла. У тебя всегда будет куда идти. Я буду… буду ждать тебя, где бы ты не была, и сколько угодно! — уверенно отозвался он. Белла грустно покачала головой:

— Меня здесь не любят… они считают дни, когда я уйду…

— Но ты ведь не уйдешь? — полувопросом-полуутверждением спросил Эдвард. Белла нахмурилась, забыв про воду, и повернулась к своему мучителю-спасителю.

— Горничные хотят, чтобы я ушла. Твой друг, — Белла на секунду задумалась, вспоминая имя, — Джаспер хочет, чтобы я ушла. Все хотят, чтобы я ушла, а идти мне некуда! Так что, глупый вопрос, уйду я или останусь, — она самодовольно усмехнулась.

Эдвард подошел к ней поближе, встал у фонтана и испытывающе посмотрел на девушку своими изумрудными глазами. Белла, кажется, утонула в глубине этих омутов, перестала замечать все вокруг. Черт! Он сводил её с ума! Снова она поддалась на этот взгляд! Наверняка, его жертвами пали сотни девушек… Она не хотела повторить судьбу ни одной из них! Она не хочет сгореть, как таинственная Изабелла, она не хочет судьбы других, о коих шепчутся за работой горничные.

— А я не хочу, чтобы ты уходила! — глядя прямо ей в глаза, заметил Эдвард.

Белла недоверчиво уставилась:

— Правда? — кажется, она не поверила.

Эдвард рассмеялся бы, но ему не хотелось обидеть эту маленькую девочку, которая похоже не поняла, как он к ней относится. Он обязан опекать и защищать ее. Эта обязанность — подарок судьбы делает его счастливым и живым. Он готов, каждый день, благодарить Бога и свою Белль, что в его жизни появилась она!

— Конечно, правда! — отчеканил он, — Я не хочу, чтобы ты уходила и не захочу… — он замялся, не зная, как задать следующий вопрос, который должен был прояснить ситуацию и раскрыть ему мнение Беллы о нем, об этом доме и об обстановке, в которую она попала, — Белла,… если бы тебе было куда идти, ты бы ушла? Только честно! — он поднял вверх указательный палец, призывая девушку говорить ему правду. Он с волнением ждал её ответа, а Белла растерялась, не зная, что и отвечать: сказать да — но ведь это не правда! Она не хочет отсюда уходить…

Сказать нет — это правда, но не подумает ли он тогда, что она соглашается стать его очередным увлечением?

Наконец, она придумала ответ и, с замиранием сердца, произнесла его, надеясь, что уточнила все нюансы и достаточно полно представила картину для его понимания:

— Я не хочу уходить. Ты — мой первый друг, не считая Рене, за всю жизнь. Я тебя не в состоянии забыть. Но я не стану твоей любовницей, я не буду спать с тобой Н.И.К.О.Г.Д.А! И если тебя это устраивает, я буду рада остаться. Но если нет, то… Так тоже, я никуда не уйду, мне некуда. Можешь не обращать внимания на мои слова, но я серьезно! Я не такая, как те, кто жил в этой комнате до меня. И я не буду такой, как они ни за что и никогда!

Эдвард был впечатлен этой речью и приятно поражен, но одновременно ему было горько и грустно за Беллу. Он — её первый друг. Первый друг, за всю жизнь! Она его не забудет! А уж, он её, точно, никогда не забудет! Она его любовь, его любимая, его Белла, его маленькая девочка, его воздух, его солнце… Они будут вместе! И в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии. Он не мыслит своего существования без Беллы!

— Меня все устраивает, Белла, — улыбнулся Эдвард. Белла внимательно смотрела на него в течение трех секунд и не нашла хитрости и подвоха. Она робко улыбнулась, глаза засияли, лицо посветлело и Эдвард снова был поражен красотой и неповторимостью своей пленницы, в которую был уже давно влюблен.

— Тогда, полагаю, я не станууходить, — ответила она. Белла повернула голову, посмотрела на воду и снова вернула взгляд на Каллена, без страха и стеснения, подтверждая искренность своих слов… А потом она расплылась в искренней улыбке и, получив ответную улыбку, вернулась к игре с водой.

— Я бы тебя и не отпустил, Белла — тихо шепнул Эдвард так, чтобы она не услышала и, воздев глаза к небу, благодарно прошептал:

«Спасибо тебе за Беллу, милая! Спасибо за то, что вернула мне смысл жизни!»

После этой фразы он сел на скамейку около фонтана, рядом с Беллой, и включился в её игру с водой, радуясь, что пребывает в своей стихии. Белла здесь, с ним и в полной безопасности,… наверное, он параноик, но так ему спокойней. Он не переживет, если снова потеряет того, кого так сильно любит.

Не дай Бог этому произойти! Он не совершит одну ошибку дважды, он отдаст Белле не только свое сердце. Все его внимание и время будет принадлежать ей. Он наберется терпения и понимания. Он защитит свою маленькую девочку от всего на свете, может временами… от себя самого, от своего идиотского, вспыльчивого характера… Он — её первый друг, он никогда не предаст её. Он всегда будет рядом и согласен быть тем, кто ей нужен — другом, братом, избранником… Он будет с ней, и этого ему достаточно!

Он только что понял эту простую истину и был счастлив от своего открытия. Если любишь, неважно кто она, откуда и почему с тобой, главное — быть рядом и оберегать её. Что он и делает и будет делать до конца своих дней!

Глава 17 — Полное уничтожение

— Когда был построен этот дом? — задала очередной вопрос Белла, оглядываясь вокруг, но не находя дом взглядом. Похоже, деревья здесь никогда не покажут его ей… Уже третий день подряд они с Эдвардом приходят сюда и подолгу находятся на этой чудной поляне. В их взаимоотношениях ничего не изменилось — он по-прежнему мил и добр, что нехарактерно для него… Но почему-то Белла чувствовала что это затишье перед бурей…

— Этот дом был построен семь с половиной лет назад… — тихо проговорил Эдвард, вспоминая ещё кое-что, о чем старался никогда не думать более. Но совесть ведь не унять, она будет вести все по-своему, пока ты не будешь молить её о пощаде, об избавлении… Избавление — смерть,… а хочет ли он этого?

Нет!

Пока с ним Белла, пока её сердце бьется, он будет рядом, он не оставит её одну в этом жестоком и убийственном мире. Он искренне надеялся, что у судьбы нет никаких планов на эту маленькую и такую милую девочку Беллу, которую он полюбил и смерти которой никогда не переживет…

Он представил себе заголовки газет на следующий день, если когда-нибудь — упаси бог — её жизнь оборвется: «Эдвард Каллен повесился в своем собственном доме» или «Эдвард Каллен совершил самоубийство у себя в саду» … Дальше можно не продолжать, но одно ясно точно: если умрет Белла, Эдвард тоже не станет жить…

Эти мысли на пару минут успокоили его, но потом вернули то жуткое воспоминание: он как ни в чем не бывало, пришел домой и сообщил что на следующей недели они переезжают в новый особняк, в паре километров от старого…

А через три дня случился пожар и бедная Изабелла так и не смогла никогда увидеть тот роскошный новый дом, который он построил для неё.

Сердце в груди Эдварда стало разрываться от боли, потому что прошлое слишком сильно захватило его, а ведь здесь, рядом с ним его Белла! Его милая, любимая, добрая Белла. Его лекарство, его солнце, вся его жизнь…

— Ты в порядке? — вопросительный тон девушки вывел его из задумчивости и он быстро поднял на неё глаза. Белла видимо разглядела на его лице боль, потому что озабоченно смотрела на Каллена. Впервые они поменялись местами. Может быть не все потеряно? Может быть, Белла сможет его полюбить?

— Да. — Он выдавил скупую улыбку и молниеносно поднялся со скамейки, на которой сидел напротив Беллы, что бы она ни уловила больше ничего в его глазах. Ему было противно от того что она могла оказаться в той же пучине боли, что и он сам. Не стоит ей ничего об этом знать, у неё и без его трагедий хватает ужаса в жизни.

Он сам до сих пор не может себе простить, что притащил её сюда из родного дома, и фактически убил её мать… А простит ли она его когда-нибудь?

Столько вопросов,… а кто же поможет с ответом…?

— Если я что-то не то… — быстро произнесла Белла, опуская глаза, и не понимая в чем её вина на этот раз.

— Нет, ты ни при чем — покачал головой Эдвард, все ещё стоя к ней спиной и смаргивая с глаз непрошенные слезы. Неужели он снова научился плакать? Она возвращает его к жизни даже быстрее, чем он думал!

Сколько лет слезы уже не лились по его щекам?

Сколько лет улыбка не сверкала на его лице?

Сколько лет прошло с тех пор, как он был счастлив…?

— Тогда я не понимаю… — так же тихо произнесла Белла, теперь уже поднимая голову, и внимательно следя глазами за Эдвардом. Что случилось? Секунду назад он улыбался, а теперь с ним что-то произошло! Неужели она всему этому виной?

Господи, да почему же она привязалась к Каллену? Как она могла привязаться к своему первому (после Чарли, конечно) врагу?

Или он вовсе ей не враг?

Вспомнились моменты из недалекого прошлого, когда он был рядом с ней, утешал её и делал все, что бы ей ни было больно.

Должна ли попытаться она утешить его?

А если не сможет…? Ведь Изабелла, по словам Элис, играла в его жизни ключевую роль, хотя она даже не знала кто она и кем приходилась Каллену…

— Неважно Белла… — холодным голосом, который скрывал его страдания, проговорил Эдвард, и глубоко вздохнув, повернулся к Белле, снова надевая на лицо улыбчивую маску.

— Это из-за Изабеллы? Она как-то связана с этим? — неловко и тихо произнесла Белла, следя глазами за лицом своего новообретенного друга.

— Откуда ты…? — его глаза расширились от ужаса, и маска улыбки и беспечности исчезла с его лица. Лишь на секунду Белла по стечению обстоятельств было дано увидеть лицо, исказившееся от боли, и принадлежавшее Эдварду Каллену, пока тот снова не покинул скамейку, и оказался у раскидистого дуба, опираясь руками о его ствол, и будто бы ища там успокоения, уменьшение его боли.

— Мне Элис говорила… — медленно произнесла Белла, и аккуратно встав, стала очень медленно и осторожно приближаться к Эдварду, вспоминая при этом разговор с Элис — Она сказала, что Изабелла очень много значила для тебя и что она сгорела в том старом особняке в лесу…

— Элис… — прошептал Каллен, и снова принялся бороться с болью, теперь уже причиняемой ему потерей сестры, которая заперта в психиатрической клинике и, опять же, по его вине. Да что же он за существо такое? Почему все страдают из-за него?

— Она всегда с тобой, Эдвард! — он услышал это на полсекунды раньше, чем легкая, нежная рука Беллы легка на его плечо в попытке утешить. Он был приятно удивлен, но сейчас чувство невосполнимой потери бушевало в нем новыми разливными волнами.

— Я знаю! — искренне ответил он и перехватил её руку на своем плече собственной. Белла даже не вздрогнула, не отстранилась… Она действительно хотела и хочет помочь ему… Она спасет его, теперь он в этом уверен, только вот позволит ли он спасти себя ей?

Он обернулся к ней, перед этим сморгнув очередные слезы и мучительно улыбнувшись, заправил её непослушную прядь за ухо. Отчего Белла залилась румянцем и подняла на него стеснительные глаза. По крайней мере, сейчас она не думает о том, что он может с ней сделать. Похоже, она потихоньку учится доверять ему.

— Давай вернемся в дом? — предложил он и, увидев её рассеянный кивок, попытался улыбнуться немного более правдоподобно, что было очень сложно в данный момент.

— Хорошо… — совсем растерявшись, ответила Белла и направилась вслед за Эдвардом по уже знакомым парковым аллеям, но все ещё удивляясь, как он помнит куда идти. По её мнению все эти деревья и травы одинаковые. Что бы выйти на ту поляну им потребовалось всего полчаса, а теперь они, кажется, блуждали почти час, прежде чем перед девушкой возникли каменные стены венецианского особняка.

— Ты пообедаешь со мной? — почти с мольбой спросил Эдвард, не оборачивая к ней и направляясь к дому. Белла, следовавшая за ним след в след практически остановилась на месте, но тут же взяла себя в руки и, продолжая путь, невозмутимо ответила согласием.

В душе Эдварда что-то снова встрепенулось и на его лице взыграла истинная улыбка, подобная солнечному июльскому теплу. К сожалению, этой улыбки Белла увидеть не смогла, но и предыдущих разов для неё было достаточно.

Когда она смотрела на него, в его изумрудные глаза, её будто пронзал электрический разряд и от этого она была удивлена ничуть не меньше. Что же с ней творится? Что она чувствует к этому человеку?

Наконец они подошли к террасе и Эдвард жестом пригласил девушку присесть на один из плетеных стульев, а потом направился к раскрывающейся позолоченной двери, дабы обед накрыли там, где он решил трапезничать.

Белла же опасливо сев на кресло, оглядывалась вокруг. Её сердце трепыхалось, потому что это первый совместный обед с Эдвардом, после того как они сильно поссорились за завтраком. Будем надеяться, эта трапеза принесет больше позитивного настроения, нежели негативных последствий…

Сидя в предвкушении чего-то, сама не зная чего, Белла то и дело рассматривала деревья, шуршащие листвой за её спиной. Свежий ветерок обдувал её, а голубое небо над головой было похоже на палитру художника, которое могло бы сравниться только с мастерством Да Винчи.

У Беллы в голове проносились сотни мыслей и не на одной из них она не могла заострить внимание — слишком волновалась — она видела свои детские и юношеские годы, видела цветы и поляну, на которой была всего час назад, видела Эдварда, который улыбался ей и того, который жестоко поступал.

Но больше всего её взволновало поведение этого человека там, около фонтана. Едва она заговорила об Изабелле, как ей показалось, что он сейчас расплачется прямо там. Глупо конечно, но его поведение было словно поведение человека, исстрадавшегося до такой степени, что и жизнь не мила…

Как же мало она о нем знает и как много у неё вопросов связанных с ним. Впервые в жизни малознакомый человек заботится о ней!

У Беллы была очень сложная жизнь, непохожая на жизни других детей. Рене родила её в шестнадцать, когда сбежала вместе с Чарли из дома. До исполнения девочке двух лет Рене и Чарли коротали время в жутких съемных комнатах, где кроме сырости и грязи смотреть было не на что… Деньги они получали нелегально, иногда приходилось даже воровать лишний кусок. Уму непостижимо, как в таких условиях мог выжить младенец, но, тем не менее, Белла справилась.

Когда Белле исполнилось три, Чарли устроился на работу в «Пицца-драйв», и стал доставлять заказы. Благодаря этому семья Свон (тогда ещё не официально) переехала на более сносную квартирку и, казалось бы, жизнь начала налаживаться — Рене исполнилось девятнадцать и она устроилась работать в зоомагазин, вышла замуж и проявила себя как мать, обожая Беллу. Чарли тоже был неплохим отцом, несмотря на свой юный возраст.

Юношеский максимализм и довел семью до кризиса. Чарли казалось мало заработанных денег, и он бросил «Пицца-драйв», устроившись в ночной клуб барменом. Там ему и предложили впервые попробовать наркотики и сильный алкоголь.

Его дважды реанимировали от передозировки и даже лечили у докторов и, казалось бы, он справлялся…

Он уже не был таким как прежде, но вел себя сносно. Белле тогда исполнилось восемь, как Рене вновь забеременела.

Но выносить ребенка она не смогла… И жизнь снова пошла под откос. Чарли ушел в запои, а Рене вынуждена была сама держаться, несмотря на всю трагичность положения и растить дочь, обеспечивать семью.

Выпивающий Чарли стал алкоголиком и его, ранее редкие избивания Рене переросли в нечто намного большее, но, несмотря на весь ужас положения, Рене не спешила разводиться, искренне верила, что её муж, бывший раньше романтиком и добряком, а ныне наркоманом и алкоголиком одумается, вспомнит о своей дочери и возьмется за ум… Но Чарли не взялся.

Тогда он и совершил самую непростительную ошибку в своей жизни, связанную с Беллой. Ей едва исполнилось одиннадцать и казалось тогда её и без того нелегкое и трудное детство кончилось, впуская бедняжку в двери нового, взрослого и крайне жестокого мира, полного боли.

Рене ничего не знала об этом поступке своего мужа и поэтому продолжала с ним жить до последнего. Соседка вызвала полицию, когда Рене уже потеряла сознание от пережитых побоев. Благо Белла тогда была в школе и когда её привели к матери, женщину более менее привели в чувства, а раны зашили.

Через месяц они развелись. Чарли исчез в неизвестном направлении, а Рене снова осталась одна. Вернулась к работе и стала заниматься дочерью. После она встретила Фила, который был учителем математики у Беллы и вышла за него, находясь снова в бедственном положении.

Но Фил оказался ничуть не лучше мистера Свона и поэтому совсем скоро Белла с матерью остались совершенно одни. Выживать им было как-то нужно, поэтому аукционы и магазины «третьих рук» всегда были посещаемы ими. Жалкий гардероб Беллы Рене собирала около года, подшивая или разрывая и снова зашивая свои старые вещи…

Их жизнь проходила в спокойной обстановке, хоть и очень бедной. Белла не имела больше половины того, что имели остальные дети. У неё не было мобильного, красивой одежды, машины и она даже никогда не пила кока-колу и не пробовала «Сникерс» и когда Рене немного подкопила денег и выкупила замшелый участок около шикарного гипермаркета, принадлежащего мистеру К. и отстроила там небольшой домик вместе с магазином. На это все сбережения Рене кончились и жизнь казалось, стала ещё хуже…

Но они выжили, они дожили вместе до того самого дня, когда в их дом вломился МакКартни, и силой увез Беллу к Эдварду.

От воспоминаний Белла похолодела и быстро покачала головой, забывая все про свою историю, стараясь не думать про мать или Чарли и сосредоточив все мысли на хорошей погоде.

Вскоре Эдвард вернулся и сев на кресло напротив Беллы, сладостно ей улыбнулся. Девушка слегка покраснела и отвела взгляд.

Одна из официанток в доме Каллена принесла им два блюда, заполненных чем-то горячим и вкусно пахнущим.

На тарелке перед Беллой оказалось жаркое из баранины и она была приятно удивлена этому, когда узнала, что ей предстоит есть от Эдварда.

— Тебе нравится? — с легкой надеждой спросил Эдвард, откидываясь в кресле и разрезая очередной кусок мяса острым серебряным ножом, купленным его дедом — тоже Эдвардом — в далекой Венеции из частной коллекции какого-то графа.

— Очень вкусно, спасибо — отозвалась девушка, заканчивая со своей порцией и молясь, что бы ничего ни случилось. Сейчас с этим человек у неё была практически идиллия и она ни в коем случае не хотела её портить. Её хищный, дикий нрав, казалось, присмирел, уснул на время и милая маленькая Белла завладела всем её естеством. А этой Белле Эдвард нравился, когда другая половина сознания девушки считала его врагом.

Так как же все на самом деле?

— Ммм, ты мне никогда ничего о себе не расскажешь? — внезапно спросила она, отчего Эдвард едва не подавился тем куском мяса, который резал:

— Ты хочешь знать? — с сомнением спросил он, но душа его воспела, радуясь, что он не безразличен Белле, и боясь рассказывать то, о чем всегда будет молчать. Вместе с ней его сердце возрождалось и долгожданная оттепель наступала в его жизни… после стольких лет диких холодов.

— Ну, мы же друзья — улыбнулась Белла, и тоже поудобнее устроилась в своем кресле. Ей натерпелось хоть что-нибудь узнать о нем, об этом таинственном Эдварде, к которому она так привязалась, и которого так люто ненавидит. Да что же с ней такое?

— Что ты хочешь знать? — потерев переносицу, спросил Эдвард, надеясь не услышать ничего об Изабелле и вопросов о ней. Он не выдержит снова, он едва оправился от прошлой боли час назад.

— То, что ты можешь мне рассказать… — пожала плечами Белла, стараясь подавить в себе всю волнительность. Та дерзкая девчонка в обществе Каллена исчезала из неё и от этого девушке становилось только лучше. Она уже приготовилась услышать ответ от Эдварда, как внезапно его телефон до этого молчавший и лежащий на столе ожил.

— Прости, Белла — извинился Эдвард, и, потянувшись к телефону, ответил на звонок:

— Алло?

— Мистер Каллен?

— Да, это я — взволнованный Эдвард поднялся с кресла, и Белла молча следила за ним взглядом — С кем я говорю?

— Учредитель клинической больницы «Сто шагов», Алекс Смит, — послышалось на том конце телефона и Эдвард замер, не желая больше слышать ни слова. Белла непонимающе уставилась на него — Мистер Каллен, у нас большие проблемы с вашей сестрой. Если вам не составит труда, нам нужно что бы вы приехали в клинику как можно скорее!

— Выезжаю! — быстро отозвался Каллен, и отключился. Белла привстала со своего места, наблюдая за мужчиной.

— Что произошло?

— Проблемы — злобно рыкнул Каллен, хватая пиджак со спинки кресла и направляясь к выходу. Белла остановила его на полпути:

— В чем дело? Куда ты?

— Белла, с дороги! — разгневанный Эдвард метал взглядом молнии, потому что снова оказался свидетелем собственных ошибок. Элис даже в психушке умудрилась поднять дебош! Они не справляются с ней… господи, да помоги же ему!

Лицо Беллы на секунду потеряло всякую осмысленность, а потом на нем отразилось сразу несколько чувств — недоверие, боль и страх, а потом яд. Та дерзкая девчонка снова проснулась в ней, хотя спала всего пару минут назад.

— Удачного пути! — бросила она ядовито и направилась к выходу с террасы. Яростный Эдвард рывков развернул её к себе, и в глазах Беллы мелькнул страх. Снова, снова как на том завтраке… это что, бич такой?

Он ведь был абсолютно нормальным и даже каким-то сломленным на поляне, он был добр и нежен с ней ночью… интересно, им вообще нельзя есть вместе, что бы не было таких скандалов?

— Пусти меня! — заупрямилась она, закричав.

— Веди себя, как полагается, Свон! — рыкнул Эдвард, встряхивая девушку, словно пустой мешок из под картошки. Так как Белла была совсем легкой, она довольно ощутимо почувствовала, как его пальцы снова оставляют синяки на её руке, а мозг застилает пелена гнева, обиды и новых страданий.

— Только после тебя, Каллен! — огрызнулась она в ответ, и Эдвард не на шутку разозлившись, вспомнил о том, что у него мало времени. Ему не хотелось устраивать этот скандал, но сейчас его сознание было слишком яростно, что бы принимать здравые решения.

— Тебе ЗАПРЕЩЕНО покидать комнату, поняла меня? — он гневно рыкнул прямо ей в лицо, возникая перед ней во всем величии зла. Белла испугалась его по-настоящему, но не спешила показывать свой страх. Сейчас её страх был наравне с самозащитой, а её самозащита — ядовитость. Словно у хищных скатов или плотоядных акул — она готова растерзать каждого, кто сделает ей больно. И даже Эдварда, если он продолжит в том же духе.

— Твои запреты мне НЕВАЖНЫ! — выкрикнула она, распаляя своего то ли друга, то ли врага ещё больше.

— В этом доме все подчиняются МНЕ! И ты тоже будешь ПОДЧИНЯТЬСЯ МНЕ! — заорал он, и слишком сильно сжал её тонкую руку, делая больно. Белла сжала зубы, и подняла на Эдварда злые глаза затравленного зверька, какими всегда смотрела на него во время приступов гнева Каллена.

— НИКОГДА! — яростно выкрикнула она, морщась, но смотря прямо в глаза своему обидчику. В изумрудных омутах Каллена вспыхнул дьявольский огонек, хотя он и сам уже не осознавал что творит. Когда ярость завладевает нашей головой, мы оцениваем масштаб бедствий и событий только через некоторое время… Вот и с Эдвардом было так же в этот момент…

— Пойдешь со мной! — крикнул он и как бы Белла не сопротивлялась, но силы то у него было явно больше, поэтому крепко держа её за руку, он поволок девушку в дом, буквально на глазах у всей прислуги запирая её в комнате.

— Я разберусь с тобой позже! — зашвыривая девушку в комнату, проорал он и изумленный штат прислуги замер внизу.

Эдвард слетев с лестницы, и предварительно заперев Беллу, никому ничего не объясняя и пылая безудержным, безумным, лишающим способности понимать реальность, гневом сел в свою машину, и яростно выруливая из огромного гаража, направился по прямой дороге прямо к клинике «Сто шагов», надеясь «остыть» до приезда туда…

— Что б тебя! — сквозь слезы прокричала ему Белла, ещё не осознавая, что он уже отошел от её двери. Она прошла несколько шагов по комнате, но через секунды ноги перестали слушаться её, и она оказалась на полу, среди белого ковра и обвила пальцами свою ноющую руку, где наверняка завтра будет куча синяков, и, закрыв глаза, тихо зарыдала…

Ну почему же она доверилась Эдварду вновь?

Что он с ней делает…?

Он уничтожит её… уже уничтожил…

Глава 18 — «Сто шагов»

Эдвард ехал к клинике с такой скоростью, что, казалось, деревья вообще исчезли из его поля зрения. Он был зол, безумно зол, но не на Беллу, не на Элис, а на самого себя. И эта злость была словно нож, кромсающий сердце, как кромсают мясо, прежде чем кинуть львам в зоопарке. Ему было больно и страшно одновременно, и он не знал, как с этим справиться. Сейчас скорость была его спасением, он ехал быстрее, чем двести километров в час, и не отдавал себе отчет в возможных последствиях данного решения.

Постепенно (около четверти пути) его страх стал утихать, а боль только усиливалась. Как он мог так поступить с Беллой? Как он мог снова позволить себе так вести себя с ней?

Неужели было так сложно сохранить ту дружественную атмосферу между ними, как пару часов назад? Что же это? Что за проклятье!?

В её глазах был страх, было недоверие, и была самая настоящая боль. Он сделал ей больно — снова! Какое он имел право так поступать с ней? Почему он такой ненормальный?

Самобичевание — дело хорошее, но ему крайне необходимо все исправить, причем в ближайшее время… Он бы с легкостью развернулся и вернулся к Белле, вымаливал бы у неё прощение даже на коленях, если это потребуется, но ещё один важный для него человек, которому он сейчас был нужен, ждал его в «Сто шагов», и поэтому вернуться сейчас, когда его ждут, он не мог.

Как же сложно разрываться между двумя огнями! Раньше у него никогда такого не было! Все, что он любил и чем дорожил, было рядом, а где оно теперь?

Единственные дорогие для него люди — его сестра и Белла, которые остались у него в этом мире и держали на поверхности, не давая покориться страданиям. И если Белла была для него лекарством, то с сестрой он хотел наладить отношения из-за того, что был виноват в смерти Джейкоба, которого она так сильно любила…

Наконец, он подъехал к клинике и, быстро выбежав из машины, кинулся к главному зданию корпуса, где его уже ожидал доктор Алекс Смит, назначивший ему встречу.

— Мистер Каллен, — поприветствовал его доктор, пожимая руку. Эдвард быстро кивнул, и сразу перешел к делу:

— Что с моей сестрой? Где она?

— Я отведу вас в палату, сэр, — отозвался доктор, и Эдвард уже было направился в сторону выхода из кабинета, но жестом Смит остановил его.

— Только прежде мне нужно обсудить с вами кое-что, — доктор гостеприимно указал на стул у его рабочего стола, и Эдвард, взволнованный ссорой с Беллой и происшествиями с Элис, так же быстро, как и пришел, опустился на стул.

— Мистер Каллен, я диагностирую в этой клинике уже почти десять лет, — он изогнул бровь, приподнимая очки для большего эффекта специализации, — но даже мне ещё не приходилось сталкиваться с пациентами как ваша сестра…

— Что с ней? — растерянно спросил Эдвард, и его руки сжались в кулаки от новой волны ненависти к себе.

— Здесь имеет место серьезная психологическая травма, — объяснял доктор. — Девушка не нуждается в лечении в этом заведении, потому что ей необходима просто психологическая помощь. Только грамотная, иначе мы можем только навредить. Мы пробовали применять шокотерапию, но опыт показал, что это мало что дает. Она, прямо скажу, не сумасшедшая, а просто убитая горем.

— А как же звонки других врачей о том, что она проклинает всех и меня в том числе? — с сомнением спросил Эдвард.

— Это не сумасшествие, это просто боль. Личная трагедия. Скажите, мистер Каллен, была ли в жизни вашей сестры какая-нибудь трагическая обстановка, трагический поворот событий?

— Да… — отозвался Эдвард, борясь с дрожью в голосе. — Её любимый человек скончался во время пожара…

— Ну, тогда это все объясняет, — расслабленно откинулся на спинку кресла доктор. — Вам нужно просто отдать мисс Каллен в руки грамотному специалисту, и ваши проблемы решатся. В этом заведении ей нужды нет, скорее ей необходима госпитализация в психологический диспансер, недалеко отсюда, милях в тридцати, — задумчиво изъяснялся доктор, а Эдвард начинал терзаться все сильнее. Как он мог отправить сестру в психушку, когда у неё с головой — в прямом смысле — все было в порядке? Она просто испытывала боль, но не повредилась рассудком… Какой же он идиот! Но тут виноват не только он один.

— Мистер Смит, — пряча злобу и раздражение, медленно проговорил Эдвард. — Вы диагностируете в клинике больше десяти лет! — Доктор непонимающе кивнул, но все же продолжал внимательно слушать мужчину. — Так как же вы, специалист с большой буквы, работающий в ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ КЛИНИКЕ, не смогли сразу понять, что девушка НЕ НУЖДАЕТСЯ в лечении здесь?

Доктор снял очки, и посмотрел на Эдварда:

— Мистер Каллен, когда девушка прибыла сюда, мы не смогли сразу установить диагноз, потому что её поведение и поступки свидетельствовали о нужде в лечении. Но спустя день или два, когда она поняла, где находится, она унялась, успокоилась и перестала реагировать на все вокруг. Она замкнулась в себе, и только тогда мы достоверно убедились, что с девушкой в плане «сдвигов», уж простите, все в порядке! — хмыкнул доктор, вставая со своего места. — Мистер Каллен, она проклинала вас те первые два дня, тогда мы вам и звонили, но сегодня, сейчас…

— Вы же сообщили мне, что с Элис большие проблемы? — яростно выкрикнул Эдвард, вспоминая слова доктора час назад.

— Вы считаете неправильное определение диагноза недостаточно большой проблемой? — удивленно вопрошал доктор.

— Этот диагноз, мистер Смит, — Эдвард наступал на доктора, защищая свою сестру, себя, и пытаясь забыться от боли, — поставили вы! Где ваш профессионализм?

— Мистер Каллен… — позвал тот, но Эдварду было уже не до этого:

— Я забираю Элис домой, сейчас же! Отведите меня к ней! — потребовал он, прожигая доктора взглядом.

— Это нельзя сделать просто так, нужно подписать бумаги и… — начал было Алекс, но гневный Каллен прервал его, не дав закончить:

— Если прямо сейчас, моя сестра не покинет ваше чертово заведение, будьте готовы к суду, мистер Смит, к суду и отнятию у вас лицензии!

Не на шутку перепуганный доктор, скрывая свой страх, надломлено кивнул и произнес:

— Почему бы вам не забрать девушку прямо сейчас? — и повел своего гостя по коридорам, к палате мисс Каллен, все ещё подозревая, что про лицензию и суд Эдвард говорил серьезно. Ведь Каллен управляет всей Америкой, что ему стоит растерзать в порошок обидчиков своей родни или хуже того: самого себя!?

Доктор подвел его к белой двери с номером «89» и остановился, приглашая мистера Каллена внутрь.

Эдвард сделал глубокий вздох и, потянув за ручку, открыл дверь и вошел внутрь комнаты. Доктор едва не вошел за ним, но дверь захлопнулась перед самым носом ошарашенного Смита, и тот вынужден был ждать в коридоре, отбивая ритм ногами и молясь, чтобы все прошло хорошо и клиника не стала платить ущерб династии Калленов.

Эдвард же, оказавшись за белой дверью, сразу разглядел палату, в которой находилась его сестра уже несколько дней, и заприметил, что условия были действительно неплохими, ведь клиника дорога для содержания, хотя, что такое для Каллена слово «дорого»?

— Элис? — позвал Эдвард, пробегая взглядом по палате и ища сестру. Её маленькая фигурка, сидящая у окна, завешанного материей из светлого льна, смотрела прямо на небольшой садик у дверей клиники.

Девушка не ответила и даже не повернула головы в сторону брата. Она действительно как замороженная… Что же он наделал?

— Элис, милая! — Эдвард предпринял вторую попытку, медленно подходя к сестре и видя дорогие сердцу черты как в первый раз. Она такая же красивая, как и раньше, его любимая сестренка Эл. Сколько времени прошло!

— Ты поздно… — тихо прошептала девушка, не поворачивая взгляд в сторону брата.

— Элис, умоляю тебя, прости меня! — умоляюще проговорил Эдвард, чувствуя, как образуется комок в горле, и смаргивая слезы.

— Нет смысла извиняться, Эдвард, уже слишком поздно… — все ещё бесцветным, тихим голосом проговорила девушка, смотря в окно.

— Элис! — Эдвард подошел вплотную к девушке и присел перед ней на колени, пытаясь обратить на себя её взгляд. — Послушай, я очень сожалею обо всем: о Джейкобе, об этой чёртовой клинике, о том, что бросил тебя, что не стал продолжать поиски. Я знаю, что нет мне прощения, милая, но я умоляю тебя, заклинаю, дай мне шанс… — промолвил он и дотронулся до руки сестры. Кажется, его пламенная речь не произвела на неё никакого впечатления. Её губы растянулись в грустной и наплевательской ухмылке, а взгляд так и не оторвался от окна.

Она не выдернула руку, но и не проявляла никаких признаков радости или мимолетного облегчения.

— Уходи, Эдвард, — мягко шепнула она презрительно и снова улыбнулась.

— Куда же я уйду? — вопрошал Эдвард. — Я приехал за тобой, Элис, и никуда без тебя не пойду…

— Я здесь из-за тебя и останусь здесь. Мне нет места, нет радости, нет ничего нигде в этом чёртовом, проклятом мире! — эти слова она выкрикнула и обернулась на него, рыдая. Её глаза были пустыми, как и душа и лишь агония переполняла всю её.

— Я тоже так думал, Элис, — уверенно произнес Эдвард, вспоминания Беллу и ощущая тепло по всему телу. — Ты встретишь того, кто вернет тебя к жизни, кто заставит тебя жить, ты будешь хотеть быть с ним рядом, ты полюбишь его!

— Что бы снова потерять? Единственный, кого я любила, мертв, по твоей вине, брат! — заорала Элис, вскакивая со своего места и отталкивая Эдварда обоими руками.

— Элис! — удрученно позвал Эдвард, вставая вслед за сестрой и поворачивая её к себе. Она была намного ниже его, ниже Беллы, и слезы ливнем лились по её щекам.

— Отпусти меня! Убийца! — истошно завопила Элис, когда Эдвард попытался обнять её. Её ногти впились ему в тыльную сторону ладони, но в данный момент, моральная боль заглушала физическую. Он проклинал себя за боль причинённую сестре, за какую она сейчас так мучается… Бедная, его бедная сестричка, его Эл…

— Пусти меня! — рыдая, умоляла Элис, только глубже раня кожу Эдварда.

— Милая, милая, — продолжал уговаривать Каллен. — Родная моя, Эл моя, послушай, я не причиню тебе вреда, я хочу тебе помочь! Мы поедем домой, и все будет хорошо. Там Белла, она развлечет тебя, вы ведь с ней подруги?

— Белла! — выкрикнула Элис, перестав вырываться, и посмотрев на брата убийственным взглядом. — Отпусти эту несчастную девочку! Ты убьешь её, убьешь как Изабеллу! Убьешь как Джейкоба! Ты никого не щадишь, всё вокруг тебя умирает как при лихорадке! Спаси хотя бы эту маленькую девочку! Она ведь так мала, так наивна, она боится тебя! Она жутко тебя боится! — кричала Элис, и сердце Эдварда снова разрывалось на мелкие кусочки. Ведь Элис говорила правду! Все вокруг него умирает, всему он причиняет боль…

— Поехали домой, Элис, — треснувшим голосом пролепетал Эдвард.

— Я не поеду к тебе, я тебя ненавижу! — заорала Элис, колотя в грудь брата руками.

— Хорошо, поедем в другой дом, я отвезу тебя в особняк к Джасперу, хорошо? Он должен был вернуться… — примирительно произнес Эдвард, и Элис зарыдала.

В принципе она не хотела оставаться в этой клинике, а Джаспер довольно мил и обходителен с ней, да и с братом ей встречаться не придется — он вряд ли сунется туда, пока она не придет в себя…

Уже через пару минут она усаживалась в машину Эдварда, вытирая слезы, и молясь, чтобы Эдвард получит кару небесную за все грехи и убийства, а она смогла хотя бы немного излечиться от боли, трепавшей её сердце…

Белла сидела на полу, рыдая и вспоминая сегодняшний день, и не могла понять, как Эдвард мог так поступить? Как он мог так растоптать её, растоптать её привязанность?

Боль разливалась по её телу, как бурный поток и она уже ничего не могла с ней поделать. Как же ей было себя жаль — она не привыкла себя жалеть, она не нуждалась в сочувствии, но почему-то сегодня ей захотелось поддержки, ей захотелось поддержки от Эдварда, и она поверила ему. Он такой разный, такой странный — он добрый и яростный, он жестокий и милый, он причиняет боль, а потом вымаливает прощение… Какая же его истинная сущность на самом деле?

Кровати в комнате уже не было и от этого было ещё больнее, он ведь заботился о ней! А теперь… Вместе той белой кровати в комнате теперь громоздилась такая же роскошная и огромная кровать алого цвета с золотой вышивкой. Откуда такая нездоровая привязанность к золоту? Она имеет семейные корни?

Какое к черту золото! Её боль не заглушить золотом и всеми богатствами мира… Она почувствовала какое-то странное чувство сегодня днем в груди, когда гуляла с Эдвардом по саду и спрашивала про Изабеллу… Он показался ей несчастным и страдающим, а потом он причинил ей боль и теперь на её запястьях до самых локтей красовались синяки от его рук. Может ли человек причинять боль и счастье одновременно? Может ли заставлять страдать и радоваться в один миг?

Она не знала точных ответов на эти вопросы и даже понятия не имела, что за чувство, будто маленькая птичка с трепыхающимися крыльями раскрылась, расцвела в её душе и была сегодня поймана в клетку. Снова…

Он кричал ей, что все в этом доме происходит по его указу и что она будет подчиняться ему! Тогда, как он не говорил ей это уже много дней, он снова начал делать это, принялся за старое…

Она снова Заточенная в Золотой Клетке, только теперь к её заточению прибавилась новая проблема — она окончательно привязалась к Эдварду и хотела его присутствия около себя, хотя не признавалась ни себе самой, ни тем более ему. С доверием у неё все ещё были проблемы, и главной причиной этому послужил Чарли…

Сможет ли Эдвард исцелить её?

Ответ неизвестен, потому что прежде он должен исцелиться сам — он пленник своего гнева, своей ярости и своего паршивого характера. Они завладевают его сознанием так же быстро, как и отпускают, но от этого страдает она. Страдает Белла и все окружающие. Вот черт!

А если она не хочет видеть его другом?

Если она хочет… любить его?

Возможно ли это?

Глава 19 — Я прощаю тебя… и люблю!

Как бы Эдвард ни желал побыстрее вернуться домой, он все же задержался у Джаспера до вечера. Сегодня он не обсуждал с другом конференцию и события связанные с его отъездом, потому что рядом была Элис. Он уехал из особняка Хейла вечером, полностью уверенный, что друг сможет помочь его сестре. Раз уж он сам не смог. Ведь Джаспер и Элис подружились. Да и раньше они неплохо ладили. Только вот смешанные чувства, связанные с Элис, терзали его до самого дома, и он сам не мог понять, что с ним происходит.

Домой он ехал очень быстро, представляя, как будет просить Беллу о прощении и пытаться загладить свою вину. Он же обещал себе и ей, что никогда не заставит её испытывать боль… А что в итоге? Защищал от всего на свете, а не смог защитить от себя самого!

Ну, ничего, он исправит ошибку пока не поздно. Он сделает все, чтобы Белла была с ним, чтобы она привязалась к нему и полностью доверилась. Любовь длиною в жизнь. А в случае Каллена — длиною в вечность. Белла даже не представляла, насколько важно для Эдварда её присутствие и как он её любит. Его приступы гнева — проблема, с которой нужно бороться. Но он будет пытаться сдерживать себя с ней, потому что она нужна ему. Если она уйдет, он не вынесет!

Подъехав к дому и оставив машину в гараже, он чуть ли не бегом кинулся к главным дверям.

У входа его встретила Мари, подметающаю коридор, которой он и задал главный вопрос:

— Где Белла?

— Мисс Свон сегодня рано легла, мистер Каллен, — отозвалась Мари, не прерывая своего занятия.

Эдвард быстро кивнул, с нехарактерной для него скоростью взлетел по мраморным ступеням на второй этаж, заставляя Мари замереть в оцепенении и уставиться ему вслед. Было чему удивиться. Сколько лет уже не случалось того, что бы их Хозяин беспокоился о ком-то кроме себя, помогал кому-то и был относительно счастлив… Может, эта девушка, Свон, действительно начало большого пути? Вдруг, она станет хозяйкой этого поместья в недалеком будущем? Кто знает…

А тем временем Эдвард, приоткрывший дверь в комнату Беллы, тихо вошел внутрь и направился к кровати девушки. Каждое его движение было продумано и медленно, чтобы не потревожить сна его маленькой Беллы. Во сне она была так похожа на ангела. Она спала, уткнувшись лицом в одну из подушек и укутавшись в одеяло, словно хотела спрятаться от всего мира. Похоже, дело действительно было в белом цвете постели, потому что на алой Белла спала спокойно. Интересно, с чем для неё связан белый цвет? Сам Эдвард всегда считал, что белый — цвет мира, добра, свободы и чистоты. Что же она имеет против всего этого? Увы, он еще слишком мало знает о ней, чтобы судить о поступках этой храброй девочки. Его девочки.

Он так же тихо подобрался к краю кровати и со всей осторожность опустился на подушки рядом со спящей девушкой. Он никогда не был так спокоен и умиротворен. Ему всегда было хорошо рядом с Беллой, он не чувствовал боли, не чувствовал чужой крови на руках, крови людей, перешедших ему дорогу или не выполнивших его приказы.

Он чувствовал себя значимым и чистым, будто и не было тех десятков женщин, которые побывали в его постели со дня трагедии и до Неё. Он сейчас и представить не мог, чтобы находиться рядом с другой девушкой. Он всем сердцем любил только Беллу, только эту девочку, которая тоже навиделась боли, и которую бы он хотел забрать себе всю, если бы смог. Этот ангел не должен страдать, но он сам причиняет ей страдания…

— Белла, — тихо шепнул он, наклоняясь ближе к девушке и разглядывая в мягком лунном свете её шелковые локоны и милое почти детское личико с длинными ресницами, нашедшими приют на ее атласных щеках. Он наклонился ещё ближе к кудрям Беллы и вдохнул её аромат всем телом, наполняясь им до краев и становясь счастливее, чем прежде.

Ему все нравилось в этой девушке: её ум, доброта, красота и сила — она может защитить себя от кого угодно, даже от него… Но он не хочет, что бы она защищалась от него, ведь он готов на все ради своей Беллы.

Он осторожно поднялся и, обойдя кровать кругом, подошел к Белле с другой стороны, откуда мог видеть её лицо. Положив голову на ее подушку, он с улыбкой смотрел на девушку, впитывая всю её красоту и детскую непосредственность. Он полюбил её сразу двумя видами любви — отцовской и мужской. Он хотел защищать её и оберегать, но в то же время хотел быть и с ней, жениться на ней в один прекрасный день…

Когда-то он думал, что она дьявол, ниспосланный с небес, чтобы уничтожить его, но теперь он все больше убеждается, что она та, которая спасет его — уже спасла — от самого себя, от прошлого, от боли. Она подарила ему себя, она оказалась в его особняке, рядом с ним…

Он казнил себя за всю ту боль, что причинил ей. Больше всего на свете он хотел бы забыть про то, что произошло днем, но знал, что не имеет на это право. Он не заслуживает забвения. Заново проживая каждый момент и анализируя его, он понял, что вел себя непозволительно, и это убивало его.

Он все продолжал смотреть на Беллу, пытаясь разглядеть в темноте хотя бы очертания ее лица, но тут лунный свет чуть ярче и полностью осветил его. И тогда сердце Каллена, о существовании которого он так долго не вспоминал, сжалось от жалости и тоски — на лице Беллы виднелись дорожки от недавно высохших слез…

Он тут же пообещал себе, что больше эта девушка не прольет ни слезинки. Он поклялся себе беречь и оберегать Беллу даже от себя. Она нужна ему любой, но она должна быть счастлива. Если бы он мог как-то вернуться в тот разговор на террасе и все исправить… Он бы отдал все деньги мира или даже половину жизни ради этого, потому что вспомнил слова, сказанные им этому хрупкому и ранимому существу, которое сегодня даже попыталось утешить его на поляне…

Он сказал ей: «Тебе ЗАПРЕЩЕНО покидать комнату!»

А она без страха в глазах отозвалась ему, будто бы насмехаясь: «Мне ПЛЕВАТЬ на твои запреты!»

От этих слов он будто сошел с ума и продолжил перепалку, не в силах остановиться, о чем сейчас безумно жалел: «В этом доме все подчиняются МНЕ! И ты тоже будешь ПОДЧИНЯТЬСЯ МНЕ!»

И она выкрикнула в ответ: «НИКОГДА!»

Он гордился своей маленькой девочкой, которая в силах противостоять даже ему. Он всеми силами будет пытаться избавиться от своего гнева, научиться контролировать его. Потому что эти слова резали ему душу ржавым ножом.

Он бессознательно опустил взгляд с лица Беллы на её тело, укрытое одеялом и только тогда обратил внимание на руки, лежавшие поверх атласной материи. Сначала он даже не понял, что не так. Казалось, они опоясаны узорами, и он сперва подумал, что это тень от одеяла на её коже, но наклонившись ближе, разглядел ужасные синяки.

Не веря собственным глазам, Эдвард всматривался в синевато-лиловые узоры, казавшиеся в свете ночи почти черными.

Его дрожащая рука потянулась к запястью девушки и, едва касаясь, он приложил свои пальцы к одной из гематом. Контуры идеально совпали…

Он сжал зубы, отворачиваясь от Беллы и сминая в кулаке край одеяла, будто могло избавить его от злости, направленной в этот — очередной — раз на себя самого. Но одеяло было лишь бесполезным куском материи, неспособным принести ему успокоение. И поэтому Эдвард откинулся на подушки, закрыл глаза и попытался успокоиться, прийти в себя и наладить сбившееся дыхание. Пока он справлялся с собой, он уловил звук, который издала Белла. Она начала всхлипывать прямо во сне, и он, мгновенно распахнув глаза, снова приподнялся на локте, всматриваясь в лицо любимой девушки.

Белла вздрогнула и её лицо исказилось будто бы от боли, а руки, до этого лежавшие на одеяле внезапно стиснули материю, в похожем на его собственный жесте. Ещё секунда и Белла издала пронзительный крик, а через мгновение её глаза распахнулись. Она продолжала всхлипывать, уставившись вверх и, кажется, не замечая ничего вокруг.

Несколько бесконечных мгновенийспустя её взгляд стал более осмысленным и скользнул в сторону Каллена. Кажется, она совсем не ожидала его увидеть, потому что вскрикнула и резко отпрянула.

— Тише Белла, это я, — протянув к ней руку и успокаивающе погладив предплечье, произнес Каллен.

Это не слишком помогло. Утренние воспоминания не отпускали её, и она прекрасно помнила, как вел себя Эдвард сегодня днем. Как его руки стискивали её. И этот повелевающий голос, приказывающий ей… Она действительно была напугана, но потом вслед за страхом пришла боль. А сейчас, после нового кошмара с Чарли в главной роли, который тоже был воспоминанием из далекого прошлого, она снова была напугана и не знала, что ей делать. Она даже не могла понять, где находиться, пока её глаза не встретились с взглядом Эдварда.

Она, продолжая беспомощно всхлипывать, мгновенно перевернулась на другой бок, вжимаясь лицом в подушку и проливая туда оставшиеся слезы.

— Белла, тебе нечего бояться, я не сделаю тебе больно, обещаю! — говоря это, он с сожалением вспомнил те же слова, произнесённые им пару дней назад. Он вновь не сдержал обещание, а Белла по-прежнему пыталась доверять ему. Что же это такое? Сможет ли она простить его сегодня, сейчас? За то что он сделал, за то что в очередной раз повел себя хуже животного…

— Я это уже слышала… — сквозь всхлипы произнесла Белла, все ещё не отрывая головы от подушки.

— Я знаю, что вел себя ужасно, Белла, мое поведение ничем нельзя оправдать, но я готов сделать все, что угодно, ради твоего прощения, — рассеяно ответил Каллен, путаясь в словах и захлестнувших его чувствах, будто какой-то школьник. Никогда в жизни ему не приходилось оправдываться перед кем-то кроме Изабеллы…

— А как же это? — Белла оторвала голову от подушки и протянула к Каллену руку, на которой пестрели синеватые узоры. Он шумно сглотнул и вновь взглянул в глаза Беллы. В них было осуждение и отчуждение. В них был страх и было недоверие. Она не верит ему, и у нее есть на это все основания. Только вот что делать ему?

— Прости меня… — только и смог ответить он, не зная, какими словами и как сможет загладить свою вину перед ней.

Никогда и никому из тех, кого он любит, он не наносил побои или синяки. А теперь… Теперь он заново открывает себя, и эти открытия убивали его. А если Белла не простит его? Если проклянет так же, как Элис? Неужели она способна на такое?

И если окажется, что способна, его сердце вновь разорвется на части. А ведь оно лишь недавно начало потихоньку восстанавливаться, отстраиваться заново… очень медленно, но и этого было много. Неужели этим переменам пришел конец? Неужели гнев, поглотивший его, погубил эти только расцветающие цветы любви в ней? Возможно, он все напридумывал себе, но видя привязанность Беллы и страх в её глазах, он готов был склонить к её ногам весь мир, исполнить любое желание, сделать все что угодно. Только нужно ли ей все это? Возможно, её единственное желание — свобода? От кого? От него? Или от собственной сущности, от боли?

Сколько же вопросов… Где искать ответы?

Белла качнула головой и снова залилась слезами, опуская голову на подушку. Сердце Эдварда, которое и так разрывалось от жалости и боли, не выдержало больше. Его руки вновь опустились ей на плечи и стали ласкать их, будто бы надеясь избавить её от боли, причинённой им самим.

— У всех сумасшедших такие перепады настроения? — всхлипывая, спросила она, не поворачивая к нему головы, чем заставила Эдварда тихо усмехнуться, но он тут же посерьезнел:

— Ты права, я сумасшедший!

— Неужели я могу высказывать собственное мнение? — язвительно спросила она, но слезы, лившиеся по её щекам, и сотрясающееся от рыданий тело, не позволили этим словам прозвучать так, как надеялась Белла.

Страх в её голове, вызванный кошмаром, ещё не исчез, но теперь здесь был Эдвард, а он, несмотря на всю ту жестокость и сумасшествие, разгонял тучи ужаса после её пробуждения посреди ночи. Как бы она ни ненавидела его, как бы ни было сильно ее нежелание говорить с ним, но она не могла позволить ему уйти. Без него в эту комнату тут же вернутся призраки сомнений и трагедий, страшных воспоминаний и боли. А с ним… с ним боль совсем другая… Эта боль исходит не от прошлого, а от настоящего. От него самого… Ещё неизвестно, какая боль хуже, но для того, чтобы разобраться с обеими, ей нужно его присутствие. Она никогда не думала, что будет нуждаться в нем, но все случилось именно так.

— Можешь. Ты можешь все, что захочешь, Белла, — уверенно проговорил Эдвард, подбираясь ближе к девушке. — Все в этом доме, в мире, принадлежит тебе, зависит от тебя. Я весь твой, все мое естество. Ты можешь получить всего меня, или какую-то часть: я тоже завишу от тебя. Что бы ни говорили все вокруг, и в том числе я…

От удивления Белла даже перестала плакать и замерла, пытаясь осмыслить слова Эдварда. Каллен занимался тем же, думая, что еще сказал, чтобы она поверила в его искренность, но его руки продолжали бродить по плечам Беллы в попытке утешить.

— И ты права, — решился продолжить Эдвард, не желая упускать выпавшей возможности вымолить прощение, пока девушка молча слушает его, — я действительно сумасшедший, потому что причиняю боль тому, кто мне так дорог.

От последнего слова Белла снова вздрогнула и, повторив эти слова про себя, снова погрузилась в различные, быстро пробегающие мимо мысли. Она и представить не могла, что этот человек скажет ей такое… Выходит, их привязанность обоюдна? Он тоже привязан к ней, как и она к нему?

Эдвард с замиранием сердца ожидал реакции девушки на его слова. Обычно он заранее продумывал запасной план, но сейчас он не знал, чего ждать и что он будет делать дальше, если Белла не сможет поверить ему, простить его. Это был не эксперимент, не стратегия, это было искреннее признание.

Белла же, немного поразмыслив, несмело обернулась к Каллену, и в её карих глазах, благодаря лунному свету, Эдвард различил и насторожённость, и радость. Он улыбнулся, чтобы поддержать девушку, сказать взглядом, что его слова — истинная правда и только Белла находится в его сердце, оно все принадлежит ей, и только ей решать, сможет ли оно вновь биться ровно или опять превратится в руины. Теперь это зависит только от неё. Пути назад нет. И все Каллен не знал, как сможет пережить потерю такого дорого для него существа во второй раз…

Девушка продолжала смотреть на него, а он, осмелившись, протянул руку и вытер с её щеки несколько слезинок своими. В глазах Беллы появилось новое чувство, чувство благодарности и чего-то ещё… восхищения?

Он и не успел сделать больше, как она вдруг кинулась к нему в объятья так быстро, что он даже сначала не понял, что произошло. Как и в предыдущие ночи, она примкнула к его груди. Только теперь прижималась она к нему крепче и сильнее, будто бы бояться отпустить, потерять и не найти…

Только через пару секунд пришло осознание и его губы растянулись в улыбке, а руки обняли Беллу, нежно поглаживая её спину. Он не ошибся в ней, он нужен ей. Он нужен ей так же, как и она ему…

— Ты меня прощаешь? — так надеясь на положительный ответ, спросил Эдвард.

Белла улыбнулась сквозь слезы:

— Прощаю… — прошептала она, радуясь, что вся это размолвка кончилась так хорошо и без ущерба для окружающих. Вот он, настоящий Эдвард — ласковый, нежный, заботливый и любящий… А что такое любовь? Неужели то, что он испытывает к ней, то, как он заботиться о ней, и называется любовь? А если и да, то, что чувствует к нему она? Только ли привязанность? А может быть это нечто большее?

— Спасибо, Белла, — всем сердцем радуясь её словам, произнес Эдвард и, склонившись к ее локонам, поцеловал ее в макушку.

В его душе теперь зарождалось новое, ещё более сильное чувство, которое он называл любовью. Она его прощает… Он причинил ей боль, заставил страдать, а она его прощает! Неужели она тоже полюбила его? Возможно ли это в таком жестоком мире?

После той трагедии он клялся себе, что больше не полюбит никого, не заставит никого страдать, не заставит их жить в вечном страхе и горести сомнений. Он не хотел, чтобы его дети, его жена, его родные были несчастными. Он не хотел огорчать их и очень сильно боялся потерять…

Кто ответит, откуда на его голову свалилось столько страданий и боли, почему все, что он любит, гибнет? Словно цветы в засуху, они пропадают, исчезают, будто бы ничего никогда и не было?

Изабелла, родители — все исчезло, пропало, словно в цветном сне лихорадки. Элис отстранилась от него настолько, что он уже никогда не сможет приблизить её к себе. Она не простит его, потому что ненавидит. Он не сдавался, он сражался за сестру, он бился за ее прощение… Но впервые он опустил руки, понимая, что это бесполезно. С момента трагедии прошло больше семи лет, а Элис все ещё не оправилась, и, вероятно, уже никогда не оправится. А теперь он вновь был готов продолжить битву за нее. Вдруг случиться чудо?

— Ты ведь и действительно сожалеешь? — выводя его из задумчивости, тихим и неуверенным голосом спросила Белла. Она так надеялась, что он был искренен, потому что очень хотела верить ему. Она не знала, что с ней будет, если это все окажется игрой… Его игрой, в которой она просто пешка, и её в любой момент могут скинуть с шахматной доски.

— Ты даже не представляешь, как! — горячо ответил Эдвард, придавая своему голосу больше уверенности и честности.

Белла вновь улыбнулась и, протянув свою руку, нашла ладонь Каллена, будто бы скрепляя их союз пожатием его руки. Эдвард был приятно удивлен и нежно провел пальцами по шелковой коже Беллы, наслаждаясь каждой секундой, проведенной вместе с этим ангелом во плоти.

Белла своими пальчиками легонько провела по тыльной стороне его ладони и в непонимании остановилась, чувствуя небольшие углублённые линии на коже Эдварда.

— Что это? — оторвавшись от груди Эдварда, спросила он, вглядываясь в его ладонь. Но лунный свет уже покинул комнату, и в темноте Белла не смогла ничего увидеть. Она размышляла о странных линиях, которые ощущали её пальцы, но тут впервые поняла, что не боится темноты. Раньше она спасалась от неё, как от цунами или урагана, а сейчас ей не было страшно… Во многом благодаря присутствию Каллена…

— Это просто царапины, ерунда, — пожал плечами Эдвард, вспоминая, как ногти Элис впивались ему в кожу, пока он пытался обнять, успокоить её, а сейчас Белла взглянула на него, жаждя ответа.

— Элис… — тихо произнес Эдвард, пытаясь забыть о сестре, но мысли не позволяли ему этого. Он только стал приходить в себя после происшествия в «Сто шагов», как снова напоминание… Он любил Элис, но теперь уж и не знал, что это на самом деле. Что он будет с ней делать, как поведет себя она в следующий раз… Его любовь к ней не угасла, но какие-то смешанные чувства преследовали его.

Белла удивленно изогнула бровь и снова провела рукой по порезам. А потом, удивляя не только себя, но и Эдварда, наклонилась к его руке и оставила на одной из царапин поцелуй.

— Больно? — спросила она, отрываясь от руки, и смотря в глаза Эдварда.

— Теперь нет, — улыбнулся тот и, легонько потянув Беллу на себя, вернул в собственные объятья. Она удовлетворенно вздохнула и, по-детски обхватив его руками, закрыла глаза, надеясь проспать остаток ночи без кошмаров, как всегда бывало рядом с Эдвардом.

Уже чуть позже, когда Белла уснула, Эдвард, все это время гладивший её по волосам, улыбнулся, и, наклонившись к самому уху спящей девушки, прошептал слова, шедшие из сердца:

— Я люблю тебя!

А после он откинул голову на подушку, и, укрыв их обоих одеялом, обвил руками Беллу и закрыл глаза, мечтая лишь об одном — услышать те же слова в ответ от девушки, спящей в его объятьях. Что-то смутно подсказывало ему, что это случится, обязательно случится!

Глава 20 — Игра в Радугу

Солнце трепетными лучами скользило по лицу спящей Беллы, пока через пару минут она все-таки не открыла глаза и не оглянулась вокруг себя. Ей вспомнились события этой ночи, и от них её бросало то в жар, то в холод. Вот Эдвард извиняется перед ней и обещает всего себя, а вот она целует его руку, опоясанную царапинами…

До его прихода она пребывала в кошмаре, но едва увидела его, почувствовала его, окунулась в приятные и беззаботные сны. Он действительно её лекарство, её снотворное…

Она огляделась, желая наткнуться взглядом на этого странного человека, к которому она испытывала странные чувства, но его не было рядом. Белла нахмурилась и, приподнявшись на локтях, оглянулась. Все верно, она лежит на кровати одна.

Она уже подумала, что Эдвард оставил её, ушел, но тут за её спиной послышался мягкий бархатный баритон:

— С добрым утром, красавица! — произнес Эдвард и, улыбаясь рассеянному выражению лица Беллы, опустился на кровать рядом с ней.

— Доброе… — тихо прошептала Белла, опуская голову и краснея. Сегодня она была ласкова, словно домашняя кошка, хоть вчера и сражалась, как настоящая львица…

— Завтрак принесут сюда, — все ещё улыбаясь, сообщил Эдвард, и у Беллы в голове вспыхнула картинка их вчерашней трапезы:

— А может не надо? — слегка взволнованно спросила она, поднимая глаза на Каллена.

— Мне уйти? — разочаровано и непонимающе спросил Эдвард, собираясь встать с кровати. Он был крайне обескуражен сейчас. Она не хочет с ним завтракать? Вчера ночью… кажется, у них все наладилось? Или только «кажется»?

— Нет, конечно же, нет! — быстро исправилась Белла, не желая ввергать Каллена в сомнения относительно его компании для неё. — Не уходи! — почти умоляюще добавила она тихо, будто бы надеясь, что он не услышит. Напрасно. Эти её слова, как и некоторые другие, огненной вспышкой взорвались в сердце Эдварда, и то чувство, тот маленький пушистый котенок, которого называют любовью, тот пестреющий цветок жизни и эмоций — все переполняется в нем от счастья. Когда она зовет его, когда просит не уходить, когда нуждается в помощь — он готов быть с ней всюду и всегда, в любой ситуации и при любом раскладе. Только вот нужно ли это ей? Или у неё просто нет выбора? Нет выхода из этой ловушки, этой Золотой Клетки, в которой он сам запер её?

Как бы там ни было, сейчас он не собирался думать об этом. Он хотел прожить этот день, как и сотни других рядом с Беллой, рядом со своей красавицей, со своей маленькой девочкой:

— Я никуда не ухожу! — он снова обворожительно улыбнулся ей от переполнявших его эмоций и, подобравшись ближе, заглянул в ее глаза. Белла смело встретила его взгляд, и в тот миг они оба увидели в глазах друг друга то, чего не могли найти порознь, по отдельности. Их глаза горели одинаковым пламенем, пламенем любви, и мало кто знал — даже они сами еще не до конца осознали, — что это любовь. Эдвард уже начинал смутно догадываться, но Белла копалась в себе и в своем не слишком богатом на такие светлые чувства жизненном опыте, ища объяснение данным чувствам.

— Я не ухожу, — повторил Эдвард, смотря девушке в глаза. — И не собираюсь! Но что ты имеешь против завтрака со мной?

— Просто… — Белла опустила голову и, глубоко вздохнув, подняла её, смотря на своего друга, или даже больше, на Эдварда. — Просто, когда мы едим вместе… Это заканчивается скандалом, — на одном дыхании произнесла она и снова опустила голову. Эдвард замер, и на секунду на его лице мелькнуло выражение сожаления и скрытой боли. Ему пришлось обдумать слова девушки пару минут, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями:

— Белла, помнишь, что я говорил тебе однажды? — начал он и протянул ладонь к её лицу, нежно проводя пальцами по щеке. Девушка кивнула и подняла на него взгляд. Она вспомнила, как он сказал, что больше никогда не причинит ей вреда, не сделает больно… А Эдвард в тот момент попытался придать собственным глазам теплоту и радость, несмотря на тяжесть на сердце. Он знал, что причина этим скандалам, которые так огорчают его маленькую Беллу — он сам. Только его можно было винить во все ее бедах. Да и его собственных. А еще бедам Элис, Изабеллы и Джаспера. Самобичевание — вот какая отныне должна быть у него главная черта характера. Но её затмевает гнев. Этот чертов гнев, от которого он пытается избавиться и который достался ему от отца.

— Ты мне доверяешь? — с надеждой спросил он, и Белла на пару секунд замешкалась с ответом, но потом все же медленно кивнула. Эдвард слегка нахмурился, но мигом напустил на лицо улыбку. Ему не за что винить Беллу. Он причинил ей много зла. Да и до него нашлись те, кто поступал ничуть не лучше… Ей нужно время, чтобы научиться доверять людям. Ему самому нужно время, чтобы окончательно довериться ей… Хотя куда уж больше?

— Вот и хорошо, значит, скандала не будет! — хмыкнул Каллен и, поднявшись с кровати, последовал к двери. Белла изумленно следила за ним взглядом. Он же обещал не уходить! Видимо, Эдвард заметил это в её глазах, потому что снисходительная и нежная улыбка снова засветилась на его лице. Белла буквально почувствовала эту нежность и ту заботу, которая исходящую от него волнами.

— Тебе ведь нужно переодеться? — скрывая усмешку, спросил Эдвард. — Но если хочешь, я могу остаться!

— Не надо! — почти вскрикнула Белла. Она больше никому не позволит видеть её обнаженной. После Чарли она никогда не сможет показать кому-то свое тело, этот страх будет с ней вечно, разве что не случится что-то еще более ужасное, способное затмить его… Или наоборот? Как бы там ни было, сейчас глаза Беллы сияли неподдельным ужасом, и, увидев его, Эдвард быстро отругал себя за идиотизм.

— Тише, я ухожу! — он поднял руки вверх и, пятясь к двери, успокаивающе смотрел на Беллу, желая, что бы она пришла в себя. Девушка надломлено кивнула, и вскоре Каллен исчез за дверью.

Его сердце сжималось от боли за эту несчастную маленькую девочку, изведавшую такую боль. Ведь это просто не стеснение… В её глазах было не смущение, а настоящий животный страх. Что же с ней сделали? Связано ли это с её кошмарами? С этими мыслями он стоял, прислонившись к двери, пока Белла, судорожно решая, что надеть, успокаивала сбившееся дыхание. Каллен не виноват, он ничего не знает. Она понимала, что он всего лишь пошутил, но от этого ей было не легче. Она панически боялась этого, боялась, что кто-то снова сделает с ней ЭТО, и пусть Эдвард обещал ничего такого не делать, но ведь и Чарли не должен был…

Вскоре на ней были недавно купленные с Элис шорты и блузка, и кое-как пригладив волосы, она, наконец, впустила Эдварда, уже трижды стучавшего в комнату. За ним вошли две девушки с подносами полными еды и разместили их на журнальном столике у небольшого кожаного дивана.

Эдвард опасливо смотрел на Беллу. Еще не ушедший до конца страх в ее глазах вовсе не внушал ему доверия. Черт бы его побрал! Да что он несет постоянно?

— Ты в порядке? — решился спросить он, когда она вздрогнула, уронив десертную ложку на пол. Белла посмотрела на него, и удрученно кивнула, делая глубокий вдох.

— Белла, это была шутка! — попытался оправдаться Эдвард.

— Я знаю… Прости… — тихо произнесла она, поднимая ложку с пола. Ее взгляд судорожно блуждал по тарелкам с едой, пока она отчаянно пыталась найти другую тему для разговора. Она уже была вполне сытой, но ведь нужно о чем-то поговорить! Нужно отвлечься от этой темы, причинявшей страдания её и без того исстрадавшемуся сознанию.

— Что это? — она наугад ткнула пальцем на огромный поднос и обнаружила, что действительно не знает, как называется то, на что она указывает. Блюдо было незнакомо ей. Даже больше — она не видела таких даже на картинках в бесплатных каталогах, которые собирала Рене вместо журналов для тогда ещё совсем маленькой Беллы. Ей было лет пять, а эти глянцевые бумажки пестрели красотой не хуже новостных модных обзоров от Gucci или Christian Dior.

— Это лазанья, Белла, — объяснил Эдвард, подвигая тарелку ближе к девушке. — Хочешь попробовать?

Белла не могла отказаться, потому что этот разговор завела она сама, да и интерес в ней проснулся, потому что в детстве его подавляли всеми возможными силами. Рене и Чарли не могли дать дочери многого, и приходилось выживать и держаться собственными силами. Но Белла ведь не хотела ничего заоблачного! Как и все дети, она хотела новую игрушку, новую куклу или новую книжку со сказками. Но мать и отец не могли купить ей даже это! Она проводила вечера учась шить вместе с Рене или подготавливая заказы ароматной пиццы с Чарли для их хозяев. Ей лишь раз позволили попробовать пиццу, которую развозил Чарли, и это оказалась «Пеперонни». Белла осталась не в восторге, но сам тот факт, что она ела пиццу, настоящую и горячую, пробудил в ней интерес…

— Хорошо… — растеряно ответила Белла, и через пару секунд на её тарелке появилось то самое, неизведанное, блюдо…

… Как оказалось, лазанья была довольно вкусной.

— Какой твой любимый цвет? — неожиданно спросил Эдвард, и в мыслях его возникла идея подготовить для Беллы какой-нибудь сюрприз. Да и вообще, на будущее пригодиться. Он ведь ничего не знает о ней кроме тех фактов, которые были представлены в папке.

Белла замялась. Она отложила вилку, и посмотрела в глаза Эдварда, которые после её ответа стали прекраснее, нежели были. Они засияли, в них появилась улыбка. А ведь глаза — зеркало души. И в душе у Эдварда после её ответа все перевернулось, и казалось даже, будто бы соловьи запели по весне, настолько желанным и радостным был для него ответ девушки, сказавшей правду, хоть и немного опасающейся её:

— Изумрудный…

Эдвард все продолжал улыбаться, пока Белла судорожно подготавливала свой вопрос, и наконец, додумавшись о том, что можно спросить, задала его:

— А твой?

— Шоколадный, — с нежностью ответил Каллен, и Белла, залившись румянцем, отвела взгляд. С каких пор она стала такой стеснительной? Почему робеет перед этим мужчиной? Между ними восемнадцать лет разницы! Хотя, какое ей дело до возраста? Ведь «любви все возрасты покорны»! Да и кто сказал, что Эдвард стар? Наоборот, он красив, он добр. Иногда жесток, но теперь Белла полностью уверена, что связано с тем, что он пережил.

— А нелюбимый? — снова спросил Эдвард, хотя уже предвидел ответ.

— Белый… — поморщившись, произнесла девушка, и её взгляд на миллисекунды потерял осмысленность, снова погружаясь в объятья страданий и жутких воспоминаний.

— Почему?

— Это цвет мебельных защитных чехлов! — почти выкрикнула Белла и, опустив голову на руки, попыталась унять слезы, готовые скатиться по щекам в любой момент. Эдвард же теперь впал в глубокое замешательство: причем здесь мебельные чехлы? Ну, да, они белые, но какое это имеет отношение к Белле? И тут внезапная мысль, словно гром прорезала его сознание — а ведь… кровать тоже была белой! Она не спала на ней не потому что «кровать слишком большая», а потому что она была белой! Когда она проснулась посреди ночи в первый раз, она испуганно закричала от увиденных впереди белоснежных тюлевых занавесей… Что для неё значит этот цвет? Он всегда считал, что это цвет свободы и мира, а она так его боится. Неужели что-то такое, о чем она никому не может рассказать, так сильно ранило её душу? Но что? Он не видел никакой связи между чехлами и возможными происшествиями.

Но сейчас было не самое подходящее время, чтобы задумываться об этом. Эдвард приобнял Беллу, пододвигаясь к ней и снова гладя по волосам. Девушка быстро оторвала руки от лица и подняла на него взгляд наполненных болью шоколадных глаз.

— Я не должен был спрашивать! — медленно и уверенно заключил Эдвард, убирая непослушную прядь Белла за ухо.

— Ты не виноват! — покачала головой она и сморгнула слезы, не давая им скатиться по щекам. Ей не хотелось, чтобы ее вновь жалели. Пусть иногда ей и хотелось просто побыть хрупкой и слабой девочкой, но она по-прежнему боялась, что стоит только показать слабость, и её растопчут, сотрут в порошок. Мир жесток, жестоки и люди. В данный момент Эдвард единственный человек, которому она хоть немного верит и который спасал её из кошмара наяву и во сне уже несколько раз. Только одновременно он и становился её кошмаром. Да что же с ней такое? Почему она не в силах разобраться в себе?

— А твой? — спросила она слегка дрожащим голосом, все ещё пытаясь оправиться от воспоминаний.

— Оранжевый… — словно непристойность произнес Эдвард, но в его голосе все же проступили нотки боли. Он по-прежнему сидел, обнимая Беллу, и она была не против, но теперь она почувствовала, что его рука слегка напряглась, и поэтому подняла взгляд на его лицо:

— Почему же? — полюбопытствовала она, с замиранием сердце, следя за этим мужчиной. Его взгляд словно замерз, когда он произнес следующие слова:

— Это цвет огня…

До Беллы тут же дошло, о чем идет речь. Изабелла. Изабелла сгорела в огне, в пожаре. Оранжевый — цвет огня. Все сходится…

— Мне жаль твою жену… — задумчиво произнесла Белла, все ещё смотря на безмолвное и бесчувственно лицо Каллена. Кажется, он глубоко прячет свои страдания — так же, как и она.

— Изабелла не была моей женой… — отмахнулся Эдвард, вставая с дивана и оставляя Беллу в недоумении. Не женой? А кем тогда?

— Ты разве не?..

Но он не дал ей договорить, сразу отвечая на вопрос и интенсивно потирая пальцами переносицу, будто бы надеясь, что сможет так прогнать непрошеные мысли из головы:

— Нет, я не был женат… — он покачал головой, чувствуя, как эмоции снова зашкаливают в нем. Ему было больно. Но Белла не должна была это видеть! Он должен быть сильным, он должен оберегать её и не показывать своей боли и страданий. Он должен уйти отсюда. И поскорее!

Но Белла нарушила его планы, встав с дивана и осторожно подойдя к нему. Так же как и там, на поляне, её пальчики коснулись его плеча, вынуждая Каллена обернуться.

Белла почувствовала, что сейчас просто необходима этому человеку, а потому подошла ближе, смотря в глаза Эдварду, стараясь взглядом показать, что понимает его и поддерживает.

Она робко приподняла свою руку, глядя в блестящие от переполнявших его эмоций глаза Каллена, и осторожно прикоснулась к его щеке. Ранее Эдвард был бы приятно удивлен, но теперь он был настолько огорчен, что это было нужно ему не как достижение, не как подтверждение его чувств, а как лекарство — легкого касания этой руки, руки этой девушки, хватило, чтобы приглушить его боль. Белла робко и печально смотрела на него, и огромные шоколадные глаза были полны грусти и заботы. Ей тоже хотелось заботиться о ком-то. И раз уж Эдвард заботился о ней, почему бы и ей не позаботиться о нем?

Он тоже смотрел на неё, и в его глазах боль постепенно уступала место счастью, гордости и нежности.

— Все будет хорошо! — тихо, но уверенно заявила Белла, и звук её голоса заполнил сознание Каллена, заставляя его улыбнуться, несмотря на боль.

— Когда ты тут — да! — выдохнул он и прижал Беллу к себе, не желая отпускать. Он чувствовал себя защищённым, чувствовал, что живет, только когда она была рядом, когда была с ним! И, кажется, она тоже начала что-то испытывать к нему, потому что её поведение говорило именно об этом. И каждый день, каждый час он будет помнить это, никогда не сможет с ней расстаться. Потому что в противном случае он умрет, ведь жизнь без души ничего не стоит. И это ещё одна причина сберечь её, сберечь этот подарок небес, этого светлого ангела. И он убьет любого, кто причинит ей вред!

Белла же обвила руками его шею, тоже прижимаясь к этому странному, но такому замечательному человеку, даже не подозревая, что является для него всем, что она — единственная его слабость! Слабость самого Эдварда Каллена, который прославился, как душегуб и искуситель…

Глава 21 — Одиссей

— Как обстоят дела, Джаспер?

— Из рук вон плохо. Я всеми силами пытаюсь вытащить твою сестру из депрессии. Мой дом, кажется, превратился в психологическую клинику… — удрученно произнес Джаспер. — Но я не остановлюсь, пока не добьюсь желаемого. Твоя сестра мне нравится, и я уже говорил об этом!

— Надеюсь, ей ты об этом пока не говорил? — с надеждой в голосе спросил Эдвард, вышагивая по коридору у комнаты Беллы.

— Конечно же, нет! — обиженно отозвался Джаспер. — Она бы меня убила тут же! Ты даже не представляешь, в каком она состоянии… она проклинает тебя, Эдвард! Что ты сделал?

От этих слов Эдварду вновь стало больно, и он покачал головой, пытаясь избавиться от невесть откуда взявшейся грусти:

— Она считает, что её возлюбленный — Джейкоб — погиб из-за меня! — тихо объяснил Каллен, продолжая мерить коридор шагами. Сейчас три часа ночи. Белла спит, и вместе с ней спит весь дом. Вся прислуга. Даже вездесущей Лейлы нет, у неё отпуск… Он один на один со всем этим: с Элис и Беллой, с Джаспером, пытающимся помочь ему и с кучей других вещей, о которых он сейчас думать не желает.

— Возлюбленный? — с сомнением и огорчением произнес Хейл — Как это «возлюбленный»? Ты что, пытаешься усложнить мне задачу?

— Какую к черту задачу?! — выкрикнул Эдвард, понимая, ради чего Джаспер пытается образумить его сестру. — Тебе не хватает Барбары? Анжелики? Где они сейчас? Почему не «развлекают» тебя?

— Эдвард, ты очень плохого мнения обо мне, — спокойно изложил свои мысли Хейл. — Я не стану спать с твой сестрой, пока она сама не попросит меня об этом. Сейчас я искренне пытаюсь помочь ей, и у меня начинает получаться. Ты, главное, не помешай процессу выздоровления, хорошо?

— В каком смысле «не помешай»? — удивленно спросил Эдвард, замирая у стены.

— Не приезжай туда. Ей станет только хуже… она, даже не видя тебя, сходит с ума! Послушай, друг, я не желаю ни ей, ни тебе зла. Она поправиться, и вы снова станете братом и сестрой. Только нужно подождать…

— Джаспер… — не зная, что сказать, начал Эдвард. — Все так ужасно?

— Слушай, ты только не драматизируй. Она просто потрясена и ошарашена, мои лучшие специалисты работают с ней, и скоро все вернется в круги своя. Просто не суетись и не делай ничего, договорились?

— Она моя сестра! — в отчаянии выкрикнул Эдвард. — Как я могу ничего не делать?

— Тебе придется как-то себя пересилить! — констатировал Джаспер. — Потому что сейчас от тебя больше вреда, чем помощи для неё. Я устал повторять: постепенно все восстановиться, просто займись делом, и не думай об этом!

— Не думать? — гнев Эдварда закипал с новой силой. — Как я могу не думать о родной сестре? Может, ты тоже не будешь думать о семье? Забудешь о матери и брате?

Эдвард узнал о семье Джаспера, когда поближе познакомился с ним. Его мать была родом из итальянского городка. Там-то ее и встретил его отец. Они полюбили друг друга, и он увез в Америку. Сначала родился старший брат Джаспера — Зейн, но через некоторое время он умер от осложнения при пневмонии. Затем родился Джаспер, а потом и его младший брат — Марк. У Марка уже в девятнадцать появилась семья и ребенок, в то время как по прошествии двадцати лет Джаспер ещё даже ни разу не женился… Может быть, Элис — это его судьба, его шанс? Так же, как его шанс — Белла?

— Эдвард, успокойся! — посоветовал Хейл, зная норовистый характер друга.

— Прости, Джаспер, — хмыкнул Каллен. — Это все не важно. Я буду вдалеке от Элис, если от этого ей станет лучше. Главное позаботься о ней, хорошо?

— Обязательно Эдвард, я же обещал тебе! — искренне ответил Хейл, и решился, наконец, начать разговор о ещё одном важном происшествии:

— Эмм, Эдвард?

— Что ещё? — нетерпеливо спросил Каллен, желая быстрее вернуться к своей Белле, спавшей, словно ангел, на этой роскошной алой кровати.

— У нас с тобой большие проблемы в Тунисе! — произнес Хейл, чем поверг Эдварда в шок. Какие проблемы? Ведь сделка с дядей Джаспера по поводу выгодного участка алмазных россыпей прошла без сучка без задоринки! Какие, к черту, проблемы?

— О чем ты? — непонимающе проронил Эдвард, опираясь о стену, так как устал стоять на ногах столько времени. Часы показывали уже половину четвертого утра.

— Понимаешь, бунтующее местное население решило, скажем, так, захватить наши участки, так они ближе всего к их поселению. Мне нужно было отправиться туда ещё вчера, но на мне Элис, причем по твоей просьбе. Поэтому я имею полное право просить тебя об одолжении. — Джаспер глубоко вздохнул, прежде чем продолжить: — Эдвард, отправься в Африку и усмири этих чертовых туземцев. Они не должны выкупить наши земли!

— Усмирить туземцев? — усмехнулся Каллен нервным смехом. — Как ты себе это представляешь? Мне взять копье и пойти на них в лобовую атаку?

— Почти! — хитро хмыкнул Джаспер. — Твое копье: наши сертификаты и местная власть, а в лобовую атаку идти действительно придется, но только в том случае если они не подпишут соглашение представленное мною и тобой.

— Джаспер, ты свихнулся, что ли? — зло бросил Эдвард. — Какая Африка? Какой Тунис? Какие туземцы? Я от Беллы никуда не уеду! Помнишь, что было в прошлый раз? — на последних словах он влил весь яд в свой голос, и Джаспер на секунду помедлил, перед тем как ответить:

— Эдвард, послушай, Элис тут, со мной, я здесь, неподалеку, в паре километров. У тебя целый штат прислуги и вверенный девушке МакКартни. За три дня ничего не случиться, а дольше ты там не задержишься!

— Да уж, а про время полета ты не думал? — снова съязвил Каллен.

— Ну, четыре дня… — милостиво согласился Джаспер.

— Даже не думай! Это не обсуждается! — рыкнул Эдвард, отходя от стены и снова начиная мерить коридор шагами.

— Эдвард, твои деньги тают на глазах! Они пропадут к чертям собачьим!

— У меня вся жизнь пропала к чертям собачьим! — зло выкрикнул Каллен, сживая трубку так, что побелели костяшки пальцев. — Пока я не встретил Беллу, я думал, что ад лучше мира, в котором живу! И ты снова предлагаешь мне бросить её? Да она чуть жизни не лишилась в этом лесу!

— Элис со мной! — крепнущим голосом повторил Хейл.

— А другие угрозы?

— Какие? — философски спросил Джаспер.

— В общем, мое решение тебе понятно? — без лишних раздумий спросил Эдвард.

— Послушай меня, Каллен, — упрямо настаивал Джаспер. — За эти россыпи мы с тобой боролись десять лет! Я не позволю этой девчонке, Белле, разрушить всю нашу эпоху, все наши контракты! Я бы сам полетел спасать твой бизнес, только вот у меня твоя сестра, и её уж точно нельзя оставлять одну! Поэтому собирай вещи и лети в Тунис!

— Джаспер! — заорал Эдвард, прерывая разглагольствования друга. — Какого черта ты все это высказываешь мне? Или ты стал моим опекуном? Делай свои дела, и точка!

— А кто займется твоими делами, Эдвард? — ядовито прошипел Джаспер. — Белла, что ли? За этот дом, за этот сад, за эти предприятия она платить будет?

— Джаспер, я не нищий, у меня полно средств!

— У меня тоже, но все это в один прекрасный момент может кончиться! — сказал Джаспер. — Ничто не вечно под луной!

— Какая ерунда! — выплюнул Каллен. — Тебе радость в деньгах?

— Конечно же, нет! — отмахнулся Джаспер, приходя в себя. — Эдвард, я прошу тебя, взывая к нашей старой дружбе, напоминая про наше сотрудничество и то, что я помог тебе, когда было нужно. Я не отказал тебе, как ты помнишь. И когда ты привез сюда девчонку, я был здесь. И когда ты привез Элис, я был рядом. Послушай, это ведь всего четыре дня! Ну, что может случиться?

— Много чего… — уже слегка неуверенно отозвался Эдвард, хотя в его голове слова друга вызвали волну негодования — на собственную персону. Его задели слова Джаспера, потому что это было правдой… Может быть, действительно стоит послушать его, и помочь ему?

— Ладно, я подумаю! — быстро отозвался Каллен, услышав истошный крик Беллы из спальни.

— Что там такое? — услышав душераздирающий голос девушки, спросил Хейл.

— Не знаю, сейчас разберусь! — быстро ответил Эдвард. — Я завтра позвоню! — с этими словами он нажал на отбой, оставив Хейла наедине с его размышлениями. Разговор оставил после себя довольно неоднозначные чувства.

С одной стороны он был озабочен поведением друга, но с другой он был удовлетворен, что добился того, чего хотел. Он был уверен, что Эдвард примет его предложение и поедет наводить в Африке порядок. Интересно только одно — что происходит между ним и девчонкой? Добился ли он желаемого? И почему она кричит посреди ночи? Но ответить на эти вопросы могли только сами Эдвард и Белла, чего они явно не собирались делать. Но, может быть, все же есть еще кто-то, посвященный в подробности?

Пока Джаспер размышлял, сам Каллен быстрым шагом вошел в комнату к девушке. Он был взволнован её кошмарами, но теперь хотя бы знал, что дело именно в кошмарном сне, а не в том, что в ее комнату прокрался маньяк-убийца. Теперь, когда он знал, что причиной этому служат кошмары, он заставил себя немного проще относиться к этим происшествиям. Хотя совесть и разум не особо ему помогали. Белла ведь нуждалась в нем, как и он в ней сегодня. Она ведь утешала его, успокаивала в этой самой комнате. Она осмелилась помочь ему, позаботиться о нем. Прежде ни одна женщина в мире не делала этого. А он сам еще никогда по-настоящему не был влюблен. Белла стала его первой любовью, и он всем сердцем надеялся, что она останется единственной. Это маленькая девочка навеки покорила его сердце, и теперь ничто — ни деньги, ни привилегии, ни положение — не заставит его терпеть рядом с собой другую женщину. Он не станет спать с ними, потому что он влюблен в Беллу. Навеки вечные, до самой своей смерти!

Подойдя к кровати девушки, Эдвард быстро опустился на покрывало и лег рядом с Беллой, вздрагивающей от рыданий. Его руки только подобрались к плечам Беллы, чтобы разбудить её, как она истошно вскрикнув снова, резко села посреди простыней и часто-часто задышала, пытаясь скинуть сновидение, выкинуть его из сознания и забыть. Что же такое ей снится, что она так изводит себя каждую ночь? Этот вопрос сильно беспокоил Эдварда, и он понятия не имел, что нужно делать в такой ситуации с психологической точки зрения, поэтому вел себя по велению сердца. Протянув руки, он обвил ими Беллу за талию, и через пару секунд она оказалась на его коленях.

Сама девушка, ещё прибывавшая в состоянии полусна, снова закричала, на этот раз от поступка Эдварда. Ей вспомнился момент из сна, когда Чарли притягивал её к себе, не давая уйти.

— Белла, это я, Эдвард, — наклонившись к её уху и прекращая бессмысленные попытки вырваться, прошептал Каллен. Девушка замерла и обернулась на своего спасителя.

— Ну, что такое, моя хорошая? — начал Эдвард, приглаживая волосы девушки и вглядываясь в лицо, полное горечи и слез. Она всегда плачет во сне, она кричит и вырывается, когда он пытается обнять её после кошмара. Что же это за кошмар? Что за чертов кошмар не дает его маленькой Белле спать по ночам? И Джаспер еще просит его уехать на целых четыре дня?! Но как же он оставит её? Кто будет рядом, когда она снова закричит, позовет на помощь? Кто утешит и успокоит её? Имеет ли он право уехать от неё, оставить её, хотя обещал этого больше никогда не делать?

— Ты тут… — выдохнула Белла, снова, как и днем, обвивая руки вокруг его шеи и прижимаясь к его груди.

— Ну, конечно же, я тут, куда мне деться? — шутливо спросил Эдвард, но сердце его уже сжималось от предстоящей разлуки, пусть и недолгой. Как же тяжело быть с любимым человеком в разлуке. Он вдруг вспомнил легенду, которую прочитал в старой библиотеке отца еще будучи совсем мальчишкой. О том, что жила на свете женщина по имени Пенелопа — дочь Икария, уроженка Спарты. Она была женой Одиссея и славилась своей супружеской верностью. Разлучившись с Одиссеем, отправившимся тогда под Трою, она терпеливо, в течение двадцати лет, ждала его возвращения, иногда отчаиваясь, но все же веря в его возвращение. Чтобы избавиться от навязчивости женихов, она сказала, что отдаст свою руку одному из них только тогда, когда дошьет своему престарелому отцу хитон. Но сотканное за день она распускала ночью, пока об этом не проведали женихи — но как раз тогда вернулся Одиссей…

Он, конечно же, не заставит Беллу ждать двадцать лет, он вернется максимум через девяносто шесть часов с момента отъезда. Но разве это не то же самое? Для него это разлука будет очень тяжелой и беспокойной. После того случая в лесу по вине Элис, он оберегал Беллу, словно она была самым прекрасным в мире бриллиантом — коим он её и видел, — а теперь… теперь он по собственному желанию покинет её и отправится усмирять каких-то ненормальных африканских туземцев…

Белла всхлипнула, и его мысли перестали иметь значение. Он обратился весь во внимание к своей единственной, к своей Белле, к своей маленькой девочке:

— Не уходи, пожалуйста! — взмолилась она, и Эдвард снова ощутил удар ножом по сердцу. Он уже всерьез опасался уезжать отсюда, от Беллы, а теперь её слова… они склоняли его к отрицательному ответу Джасперу. Но здравый смысл подсказывал перестать быть параноиком и прислушаться к доводам рассудка.

— Я здесь, — тихо шепнул Эдвард, припадая губами ко лбу девушки. — Я здесь, и все в порядке. Не плачь, Белла, — он со всей нежностью вытер её слезы со щек, и она улыбнулась, радуясь тому, что он до сих пор с ней. Она тоже хотела быть с ним рядом, несмотря на то, что должна была его ненавидеть, ведь он замешан в смерти её матери — он выкрал Беллу из дома и тем самым довел Рене до инсульта. Он кричал на неё, требовал поклонения, давил авторитетом. А она, что же она? За месяц из молчаливой дерзкой девчонки она превратилась в хрупкую девушку, полностью зависевшую от Эдварда. Она уже не представляла жизни без него, а ведь прошло только полтора месяца!

Белла кивнула и, вытерев слезы, позволила Каллену уложить себя на подушки и укрыть одеялом.

Эдвард лег рядом с ней, и его руки поверх одеяло обняли Беллу, продолжая поглаживать по атласным каштановым локонам. Она же доверчиво прижалась к нему, унимая всхлипы и пробуя снова заснуть…

Эдвард же думал о том, едет ли он в Африку, сможет ли он оставить Беллу здесь одну? Ответа он не знал — одна сторона его разума подсказывала мужчине быть рядом с его маленькой девочкой, а другая шептала, что он слишком сильно опекает её, и вскоре ей это надоест. Следовательно, надо дать ей хоть немного свободы в решениях. Но хочет ли она этой свободы? Нужна ли ей это свобода? Или он — все, что ей нужно сейчас?

Если бы Каллен спросил у самой Беллы, она бы ответила ему, ни секунды не сомневаясь, что он ей необходим. Как воздух, как вода. Только он, только Эдвард. Но он не мог спросить, не решался… и потому терялся в догадках…

Какое же в результате принять решение?

Он ещё не знал, что от принятого решения повиснет на волоске его жизнь. Да и не мог знать. Потому что данные события запланированы Всевышним, а не людьми. И только одному Богу пока известно, что туземцы приготовили для Каллена, и какая участь его ждет, если все пройдет по их плану…

Но он не знал. Он не мог знать…

Но он узнает, обязательно узнает, когда придет время —если оно конечно придет…

Глава 22 — Африка и пустые обещания

— Это библиотека, — объяснил Каллен, проводя Беллу в огромную по размерам комнату. Во всю высоту и длину, насколько хватало её взгляда, простирались бесконечные, вышиной до неба шкафы с баснословным разнообразием книг. Потолок находился так высоко, что у Беллы возникло чувство, будто даже на ракете до туда не достать. Сама комнаты была выполнена в светлых бирюзовых тонах, а на полу был мраморный узор из каких-то неизвестных девушке цветов. Но все это так идеально гармонировало, что вкусу Каллена можно было только позавидовать…

— Ничего себе! — восхищенно воскликнула Белла, заходя поглубже внутрь и осматриваясь. Будто бы в цветном калейдоскопе, шкафы закружились перед ней, поражая ещё больше.

— Это одна из трех библиотек, — сообщил Эдвард, проходя по залу дальше. — Есть так же научная и историческая, они находятся за этими дверями, — его взгляд метнулся к двум другим деревянным дверям, идущими от промежутка между шкафами до окончания этого самого промежутка. По величине эти двери можно сравнить разве что с африканскими слонами…

— Если ты хочешь прочитать что-нибудь, — снова послышался голос Эдварда из другого конца зала, и, обернувшись, Белла направилась туда. Каллен терпеливо ждал её прихода, и только потом продолжил:

— Просто напиши название книги или автора вот здесь, — его взгляд указал Белле на небольшой металлический предмет, с приделанным к нему словно бы стержнем. Предмет был немного похож на современные гаджеты, которые она видела в школе пару раз, но такого ей видеть ещё не приходилось.

— Что это?

— Подобие графического планшета, — улыбнулся Эдвард и, взяв предмет в руки, стал напротив девушки, показывая ей планшет в действии.

— Как обыкновенной ручкой ты пишешь на его поверхности. Он соединён с компьютером, и через минуту на экране появится автор, название книги и полка, на которой она находится, — рассказал он, и ненадолго задумавшись, поднес стержень к экрану гаджета и вывел на нем ровную надпись «Ромео и Джульетта». Белла восхищенно смотрела как на Каллена с его манипуляциями, так и на светящийся голубой экран компьютера, на котором и вправду меньше чем через минуту появилась обещанная надпись — «Ромео и Джульетта». Вильям Шекспир. Сектор R, полка 456.

— Пойдем, найдем книжку, — ухмыльнулся Каллен, и, убедившись, что Белла следует за ним, направился к указанному местоположению.

— Сектор R значит «красный», всего здесь семь секторов, столько же, сколько цветов радуги. Они идут в порядке следования, что облегчает поиск. — уже подходя к заветной полке продолжал говорить Эдвард. — Номер полки подписан под ней, — он указал девушке на надпись на электронном табло, твердившем «456». И вправду, подойдя поближе, среди трех книг Шекспира она различила «Ромео и Джульетту».

Эдвард заметил восхищение Беллы и улыбнулся. Если такими мелочами можно доставить ей удовольствие и заинтересовать, то его задача по возникновению доверия к ней намного проще…

— А это что? — непонимающий голос Беллы заставил его обернуться, и он увидел груду старых, потрепанных книг из библиотеки деда Карлайла. Они здесь уже полгода лежат, почему их ещё не убрали? Эти книги разорвались на миллионы кусочков, и вряд ли кто-то примется разбирать их.

— Это старье, порванные пережитки средневековья, — отмахнулся Каллен, и снова повернул Беллу к величавым книжным стеллажам, построенным несколько лет назад.

— Ну как тебе? — вдохновленно спросил он, глядя в сияющие глаза девушки.

— Это потрясающе! — воскликнула Белла. — Библиотека, тренажерный зал, музыкальная студия и художественная галерея. Мне кажется, я пересмотрела полдома, только зачем ты мне все это показываешь именно сегодня? — вопрос девушки заставил Каллена быстро выдохнуть, что вызвало удивление у Беллы. А у самого Каллена была лишь одна мысль — нужно рассказать ей о цели этой экскурсии, она должна знать, что завтра он уезжает и снова оставляет её. Но на этот раз он позаботиться о её безопасности — или он просто хочет так думать?…

— Возникли неотложные дела в Тунисе, Белла. У нас с Джаспером проблемы с местным населением и завтра мне придется уехать туда на пару дней… — виновато сообщил он и девушка посмотрела на него странным взглядом: он уезжает? Снова? А как же обещания?… Или все обещания — пустой звук для него?

— Послушай, я вернусь через четыре дня, они быстро пролетят, обещаю! — попытался оправдаться Эдвард и тем самым успокоить Беллу, в глазах которой уже потихоньку разгорался маленький огонек предательства.

— Ты мне все это показываешь для того… — решила спросить она, но он снова перебил её, отвечая даже быстрее чем нужно:

— Я показываю тебе все это, что бы тебе не было скучно во время моего отъезда. Что бы тебе не было скучно в этом доме.

— В этом доме? — взволнованно, решив, что ослышалась, переспросила Белла — Мне даже нельзя выходить на улицу?

— Почему? — отводя взгляд, Каллен обвел зал библиотеки и окна глазами — Здесь столько террас.

— Ты снова заточаешь меня в клетке? Запрешь в этом доме? — истерически вскрикнула Белла.

— Так будет лучше, Белла, — мягким голосом изрек Эдвард, — Тебе не будет скучно, обещаю!

— Очередное обещание… — злобно прошептала Белла, отворачиваясь от Каллена, и скрещивая руки на груди.

В принципе ей было все равно, что она не может никуда выходить. Она уже практически привыкла к этому заточению, только вот Эдвард. Для неё он здесь являлся избавлением, а теперь и его не будет. Только с ним она чувствовала себя под надежной защитой, чувствовала, что никто не посмеет её обидеть. Эдвард иногда срывался, но она приписывала все это горю с его Изабеллой, ведь она срывалась по похожей причине. Ему, как и ей было просто больно, а боль от потери родных ничем не затмишь, но и жить с ней не в силах! Нужно выпустить хотя бы немного этой боли, отдать её маленький кусочек другим, и пусть это неверное в изначальном виде решение, оно немного помогает. А потом, потом мы вспоминанием что делаем и приносим извинение. И что же прикажете делать ей теперь? Одной?

Ей нужно взять себя в руки. Она выросла с матерью и отцом, которые практически не видели её, утопая в делах и способах выживания. Она жаждала их внимания и не получала. Все чего она панически боялась — что бы Эдвард не поступил с ней так же, — но ведь он не поступил! За те полмесяца он тут, он ни разу не вспомнил о работе, никуда не уехал, а был с ней и днем и ночью. Так должна ли она отпустить его? Позволить уйти? Ведь это совсем ненадолго, на пару дней.

Наконец здравый смысл затмил эгоизм и, повернувшись к Эдварду, все так же растеряно стоящему у неё за спиной, Белла медленно сделала пару шагов разделяющих их и остановилась прямо напротив Каллена, обвивая руками его шею.

— Возвращайся быстрее! — только и смогла попросить она. Он удивленно улыбнулся, но тем не менее, обнял Беллу ответно, и, наклонившись, поцеловал в макушку:

— Ты даже не заметишь моего отсутствия! — ухмыльнулся он, поглаживая девушку по локонам.

— Это вряд ли… — с горечью прошептала Белла. Эдвард грустно улыбнулся и, отстранив от себя Беллу, немного присел перед ней, что бы их глаза были на одном уровне.

— Тебе нечего бояться. С тобой все будет хорошо! — обещал он, заправляя мешающие Белле, пряди волос за уши. — Когда мы с тобой заключили дружеский договор, я кое-что сказал тебе, помнишь?

Белла удрученно покачала головой, и слабо хмыкнув, Эдвард привел ей собственные слова из того дня пару недель назад:

— Я любого, кто причинил тебе боль, любого, кто заставил тебя плакать или страдать, сотру в порошок!

— Даже самого себя? — против воли сорвалось с языка Беллы, но она была горда тем, что услышит ответ. Ей бы хотелось это знать, очень хотелось. Она полностью изменилась за эти недели, и очень надеялась, что Каллен тоже изменился.

— Себя в первую очередь! — усмехнулся Эдвард, но его голос, несмотря на веселье, казался вполне серьезным. А потом Эдвард решил задать вопрос уже долгое время волнующий его:

— Белла?

— Да? — она внимательно всмотрелась в его изумрудные глаза.

— Послушай, расскажи мне, что тебе снится! — попросил он, и Белла отпрянула от Эдварда так же быстро, как он произнес эти слова. Все в ней сжалось, едва она подумала, что расскажет этот ужас Эдварду… Нет, она не сможет, он отвернется от неё, он будет смотреть на неё по-другому. Ведь после такого рассчитывать на сочувствие — максимум из возможного. Никакого понимания и заботы, только тупая жалось. Нет! Она сильная, она выдержит все сама, она справится в одиночку! Только бы Эдвард был рядом с ней, но если он устал от этого? Если ему надоело каждую ночь проводить около её кровати? Как же все сложно, господи!

— Нет! — громко выкрикнула Белла, пятясь к дальнему концу комнаты, хотя и понимала, что при малейшем желании Эдварду ничего не стоит догнать её…

— Белла, я не желаю тебе зла! Только добра! Я хочу помочь тебе! Я же вижу, как ты мучаешься!

— Справлюсь в одиночку! — взволнованно отозвалась девушка, отходя все дальше от Каллена.

— Белла, психологи — профессионалы своего дела! Они помогут тебе, они избавят тебя от страхов!

— Нет! — по-прежнему пребывая в ужасе, Белла качала головой, словно болванчик и слезы снова текли по её щекам, но на этот раз это были слезы предательства. Она не могла понять в чем дело, но её сознание уже выработало ответ и помогло этому пришествие Мари, главной домоправительницы:

— Мистер Каллен, прибыл господин Хейл!

— Сейчас Мари! — быстро отозвался Эдвард и Белла посмотрела на него ошалелыми глазами.

— Ты хочешь избавиться от меня? Ты отдашь меня им? — рыдая, вопрошала она, приближаясь к двери, ведущей из зала библиотеки. — На этот раз меня похитит Джаспер или вы вместе?

— Конечно же, нет! — делая шаг по направлению к Белле, выдохнул Эдвард. — Я хочу помочь тебе, милая, и Джаспер тоже!

— Себе помогите! — ядовито выкрикнула Белла и наконец, добравшись до ручки двери, выбежала из библиотеки…

Джаспер, сидевший в кресле, и, приехавший для того что бы поговорить с Эдвардом о предстоящей поездке, стал невольным свидетелем одной сцены, которой до этого никто не видел. Даже с Изабеллой такое не приключалось.

Он обратил внимание на приближающиеся из недр дома крики, только когда вся прислуга из дома сбежалась в гостиную. Растолкав горничных, он наткнулся взглядом на бегущую по коридору Беллу, которая захлебываясь рыданиями, видимо, направлялась в свою комнату.

— Куда это ты? Что такое? — успев поймать девушку за руку, спросил Джаспер.

— Убирайтесь все! Ненавижу! — выкрикнула Белла, и выдернув руку, даже не заметила как сильно удивленный Джаспер замер посреди коридора. Прислуга смотрела на разворачивавшуюся сцену во все глаза, впитывая каждую подробность, и зная, что такое вряд ли может когда-нибудь повториться.

Они подумали, что самое интересное уже позади, потому что Белла почти взобралась по огромной лестнице к своей комнате, но тут из коридорного проема показалась фигура Каллена, так же как и Белла пять минут назад, бежавшего по мраморным полам, и тоже в направлении комнаты девушки.

— Белла! — закричал он, хватаясь за перила и взбираясь по лестнице. Белла лишь на секунду замерла, но потом снова зарыдала, и хлопнула дверью прямо перед носом Эдварда.

— БЕЛЛА! — заорал он, стуча кулаками в дверь. — Какого черта ты делаешь?

— Эдвард? — удивленным голосом позвал Джаспер, но друг даже не отреагировал.

— НЕНАВИЖУ! — послышался гневный и громкий крик из-за двери комнаты девушки.

— Белла, — слегка успокоившийся Каллен, поглаживал дверь, будто бы волосы Беллы пару минут назад — Белла!

— Вам тут не театр! Разошлись все! Работы не хватает? — тем временем Джаспер внизу разгонял толпу штата прислуги, следившей за этим небывалым представлением.

— Простите, мистер Хейл, мистер Каллен? — рассыпалась в извинениях Мари, все ещё поглядывая на замеревшего у двери Беллы, Эдварда.

— Занимайтесь своими делами, Мари, — сдерживая гневный тон, посоветовал Джаспер и, заметив, что все удалились из холла, направился к другу.

— Эдвард, ты что творишь? Или по тебе тоже психологи плачут?

— Джаспер, я не должен ехать в Африку, — все ещё прислонившись к двери, прошептал Эдвард.

— Ерунды не говори! Ничего с твоей Беллой не случится, кажется, что когда ты тут, только все и случается. Ты зачем этот цирк устроил? Или теперь ты даешь благотворительные выступления в собственном доме?

— Что ты несешь? — нахмурился Эдвард, отходя от двери и опираясь о стену.

— Послушай друг, эта девчонка тебя погубит, я уже неоднократно это повторял и буду повторять. Ты поддаешься ей и смотри, что из этого получается!

— Она ещё ребенок! — серьезно и устало произнес Эдвард.

— Она уже почти взрослая, ей семнадцать! Она отдает себе отчет о своих поступках!

— Не всегда, — снова нахмурился Эдвард.

— В общем, вам обоим нужен перерыв. Бери чемоданы, поехали в аэропорт! — подвел итог Джаспер философским тоном.

— Прямо сейчас? — не понял Каллен.

— А когда ещё? До завтра ждать нет смысла, а то она ещё что-нибудь выкинет!

— Я так не могу, — покачав головой, сообщил Эдвард. На душе у него скребли кошки от того, что Белле причиняли боль и она считает, что это делает он! Она считает порыв его помощи — подставой. В принципе она права, что от него ещё можно было бы ожидать, пока он не встретил её? Да и где гарантии для неё, что он не поступит так же как другие её мучители? Наверняка её кошмары связаны с каким-то человеком, раз она стремиться умалчивать от них…

Мебельные чехлы и кошмары — взаимосвязанные вещи. Но как? В чем же тут разгадка?

— Послушай, она не хочет тебя видеть. За четыре дня все пройдет и забудется. Ты вернешься и все будет как раньше! — продолжал убеждать Джаспер. — Эдвард, у меня с собой все бумаги и я отдаю их тебе прямо сейчас. Меня ждет Элис и я должен спровадить тебя в Африку. Давай быстрее, пожалуйста!

— Джаспер, мы договаривались на завтра! — крикнул Каллен, ударяя в стену кулаком и снова наполняясь яростью.

— А поедем сегодня! — тихо и серьезно заметил Хейл.

— Я обещал Белле! — упрямо и грозно заявил Эдвард.

— А мы у неё и спросим! — милостиво, будто бы находя разгадку, сообщил Джаспер, подходя к двери:

— Белла, — он скривился, произнося имя, чем вызвал неодобрительную гримасу Каллена. — Если ты не выходишь, пока я досчитаю до трех, то Эдвард уезжает в Африку прямо сейчас! — за дверью была полная тишина, и Эдвард со всей внимательностью вслушивался в эту тишину, надеясь уловить звук, говорящий ему остаться. Он так хотел остаться! Но он хотел, что бы Белла сама его об этом попросила, что бы подтвердила, что он нужен ей.

— Один! — сладостно прокричал Джаспер, опираясь о стену у двери. Ноль реакции. — Два! — прокричал Хейл, но Каллен опять же не уловил ни звука.

— Три, Белла! — крикнул Джаспер, но дверь не открылась. Она была так же закрыта и молчалива.

— Все, мы уезжаем! — предпринял последнюю попытку Джаспер и это подействовало:

— Убирайтесь и можете не возвращаться! — выкрикнула Белла, не успевая вытирать катившиеся по щекам слезы. Этот человек, Эдвард, снова бросает её! Он столько раз хотел причинить ей боль и причинял. Потом клялся, что больше не посмеет и вот вновь то же самое…

— Белла… — прошептал Эдвард, смаргивая слезы, навернувшиеся ему на глаза. Он должен был это предвидеть. Её слова, объятья, её утешения — что это? Если это привязанность, то где она сейчас? Ему нужно было всего лишь одно слово — «останься», а она не сказала даже этого, вместо этого он услышал другие её слова, разрезавшие его душу ржавыми кинжалами.

Эдвард почувствовал, как его сердце разрывается на мелкие кусочки, пока Джаспер уводит его от двери девушки.

Это чувство делало его абсолютно слабым и беззащитным, она отвергла его, он не нужен ей. Его мечты рухнули. Его сердце снова в руинах, и уже никогда не сможет заново воздвигнуться.

Белла же распласталась на мраморном полу перед кроватью и, громко рыдая, проклинала свою судьбу, которая так жестока с ней…

Теперь она уже никогда не сможет быть с Эдвардом, её тайные желания и помыслы пропали в забытье. Теперь она уже точно одна. Теперь она навеки пленница, навеки заточенная в золотой клетке без того, кем дорожила, о ком заботилась и кого… любила!

Глава 23 — «Обречен на одиночество»

Белла сидела на полу своей комнаты в своей клетке, уставившись в потолок. Её слезы высохли, а глаза устали. Она блаженно прикрыла их, потому что больше ничего не чувствовала. Все, что у неё было, теперь не с ней. Она собственными руками, словами, прогнала Эдварда. Она велела ему не возвращаться! Чтоб её! Как она могла? А он, разве он не понимает, что нужен ей во что бы то ни стало? Несмотря на её дурной характер и подобные выходки? Он не понимает, что боль, причиненная ей Чарли, этот отголосок прошлого, нуждается в помощи. Она нуждается в помощи, только не психологической, не психиатрической, а его. Его помощи!

Её единственное желание быть рядом с Эдвардом, просыпаться рядом с ним и засыпать на его груди, не ощущая ночных кошмаров, видений прошлого…

А что теперь?

Каковы были и есть его желания?

Возможно, она слишком резко отреагировала на его предложение, ведь он действительно хотел помочь ей, но рассказать все это хоть кому-нибудь, кому-либо — невозможно! Она умрет от боли, когда попытается объясниться. Стыд, страх, боль — все это неотъемлемая часть её. Долгое время — с самого рождения — никому кроме Рене она не была нужна. У неё не было подруг, не было друзей, не было сестер или братьев, у неё даже не было отца — так редко она его видела, а потом тот случай…

Её судьба будто подвержена злому року. Она обречена терять самое дорогое, что есть в жизни, и потом пытаться вернуть это. Эдвард нужен ей, он годится ей в отцы, но он нужен ей! Белле плевать на его возраст, на его красоту и состояние, она даже готова терпеть его гневные выходки, но хотя бы иногда видеть человека, которого полюбила. Это нежного, заботливого Эдварда Каллена, проводящего с ней каждую ночь, гуляющего с ней по саду, спасающего её из темного леса и защищающего от всего на свете. Он обещал ей, что убьет любого, кто заставит её страдать, а она спросила, что бы он сделал с собой и он серьезно ответил, что тоже самое. Это правда или ложь? Можно ли верить словам человека, который вчера ласкает тебя, втирается в ее доверие, а на утро предлагает затащить в дурдом?

Или она просто не поняла Каллена?

Как бы там ни было, теперь ей не больно и не страшно. Она словно бы опустела, её душа унеслась куда-то к райским садам, пока она обдумывает свою жизнь и поганую судьбу здесь, лежа на мраморном полу. Слезы её иссякли, силы её пропали и жизнь ее, кажется окончена…

«Ну что ты теперь скажешь, судьба? — хотелось закричать ей. — Ты добилась своего?! Я одна здесь, и я умираю! Будь ты проклята, судьба!» — но она не закричала, она продолжала помышлять о жизни и о смерти, надеясь, что избавление от страданий и горестей принесет ей именно смерть!

Тем временем в жарком Тунисе, Каллен пытался прийти в себя и начать вести переговоры с туземцами, но это, кажется, было ему не по силам. Он будто бы был распилен на части. Его сердце, его душа, все это исчезло. Он верил Белле, он любил её, а она сказала ему «не возвращайся!». Господи, да за что же ему такое наказание?

Мечтал лишь раз поцеловать её, быть с ней, любить её и оберегать, а теперь потерял все это как в страшном сне. Он до сих пор краем сознания — что не характерно для взрослого мужчины — верил в то, что это просто страшный сон. Впервые за эти годы ему снится кошмар и когда он проснётся, все будет как прежде — Белла рядом с ним, доверчиво обнимавшая его и искавшая в нем забвения — но этого не будет и эту суровую реальность Каллену предстояло принять.

Он пытался забыться, пытался списать это на юношеский максимализм Беллы, на то, что она не отдавала себе отчета в том, что делает. И это у него получалось — но ненадолго. Он прекрасно осознавал, что чтобы не случилось, он будет любить её, он будет всеми силами пытаться быть с ней и вернуться к ней, но кто сказал, что она захочет?

Какая же ужасная у него жизнь! Полная трагедий и боли не только для него — он бы с этим с радостью справлялся сам — но и для тех, кого он любит, для тех, кому он нужен, кому был нужен.

А кому он нужен теперь?

— Monsieur Kallen, les représentants de l'autorité locale sontarrivés, ilssontprêts à se rencontrer et examiner avec vous de la condition de l'accord! (Мистер Каллен, прибыли представители местной власти, они готовы с вами встретиться и обсудить условия договора!) — сообщил ему вошедший секретарь, и Эдвард был вынужден оставить свои помыслы о высшем, и заняться делами. Он знал, что в Тунисе все говорят на арабском, но государственным языком является французский, потому что Тунис ранее был французской колонией, а так как арабским он не владел, придется через переводчиков доносить до сведенья этих людей свои правила, которым они должны подчиняться. Благо, он знает французский и общаться с политическими деятелями официального правительства сможет без проблем, а ведь именно от них он и ждет помощи в этом нелегком деле…

Покачав головой, будто пытаясь снять наваждение, он на миг остановился перед зеркалом, прежде чем выйти к представителям местной оппозиции.

С другой стороны стекла на него смотрел человек с серыми, пустыми глазами, в которых не было ничего, кроме пустоты. Боль он искусно научился скрывать, да и для злости сейчас в его душе места не было. Ему казалось, что из него вырвали душу и оставили страдать тело, а сейчас это тело должно работать, заключать договора и разбираться с туземцами. Что за судьба у него?

Наконец он отошел от зеркального проема и вслед за своим секретарем подошел к двум креслам, на одном из которых сидел человек в старом, замшелом костюме, не идущим ни в какое сравнение с элегантным и безумно дорогим деловым видом Эдварда. Этот человек собирается отвоевывать у него его же землю? Что за черт?

— Здравствуйте, — поприветствовал Эдвард на французском, уже зная, что переводчик не понимает английского. Человек стоящий рядом с мужчиной перевел ему и тот быстро кивнул, не спуская с холенного Каллена жадных и горящих жаждой мести черных глаз. Эдвард ещё никогда не видел таких глаз. У незнакомца из оппозиции была длинная черная, с крапинками белого борода, и огромные, широкие черные брови. Его голова была наполовину скрыта под тюрбаном, а невероятно загорелая кожа бросалась в глаза. Зачем он одел тюрбан под костюм? Или в этой арабской державе так принято?

— Здравствуйте и давайте сразу к делу! — послышался голос переводчика и Эдвард, быстро кивнув, сел на свободное кресло, рядом с этим странным человеком.

— Мне пришлось отложить очень много дел, чтобы прибыть сюда и поговорить с вами, Ибн-усууд-Халиф! — произнес Эдвард, пытаясь правильно произнести незнакомое имя туземца. Переводчик тут же перевел его слова самому Ибну.

— Я рад, что вы здесь, мистер Каллен, потому что неотложные обстоятельства есть и у меня. Я предлагаю побыстрее разобраться с этим вопросам, дабы не задерживать и вас и себя!

— Конечно, — согласился Эдвард, разглядывая незнакомца более внимательно и отмечая несколько шрамов на его лице, видимо от пулевых ранений… — Что вы хотите от меня и моего делового партнера Джаспера Хейла?

— Ничего личного, мистер Каллен, эти земли с алмазами должны принадлежать нам, потому что на них строили дома наши предки. Эти залежи были обнаружены нами на два дня раньше вас, но, к сожалению, выкупить их мы не успели. Закон будет на нашей стороне, поэтому предлагаю просто переписать россыпи на нас и мы разойдемся с вами как добрые друзья!

— Это невозможно, — устало, будто объяснял прописную истину, произнес Эдвард. — Ибн-усууд-Халиф, эти залежи принадлежат мне и моему партнеру, мы не намерены продавать их вам, или тем более отдавать даром! К вашему сведенью в вашем законе не предусмотрены статьи, о которых вы говорите и мне это прекрасно известно!

— Мистер Каллен, — наклонившись ближе к Эдварду, произнес туземец. Переводчик приготовился переводить. — Местное население насчитывает очень много вооруженных группировок, они недовольны происходящим и вы не в силах это изменить, исправить или «направить их на путь истинный», так как я понимаю, что вы христианин?

— Какое это имеет отношение к моей религии? — нахмурился Каллен, непонимающе глядя на Ибна и переводчика.

— А такое, мистер Каллен, что они все, как и я, полностью уверены, что нет бога кроме Аллаха на этом свете! Вы являетесь для них чужеземцем, как и они для вас! Не забывайте этого!

— Халиф, мы с вами собираемся обсуждать религиозные наклонности арабских и американских стран? — почти насмехаясь, спросил Каллен, которому натерпелось поскорее завершить с этим делом, и вернуться в Нью-Йорк, пусть его там ничего и не ждет, но он должен окончательно убедить в том, что не нужен Белле…

— Конечно же, нет! — отмахнулся араб. — Я говорю вам, мистер Каллен, что если вы не откажетесь от притязаний и владений этими россыпями, вас застрелят как… — тут внезапно переводчик остановился, и непонимающий Эдвард уставился на него.

— Договаривайте! — велел ему на французском Эдвард, и переводчик, сглотнув, вынужден был продолжить — … вас застрелят как вшивую собаку…

Эдвард перевел гневный взгляд на улыбающегося противной, желтозубой улыбкой Ибн-усууда-Халифа и яростно заговорил с ним, теряя терпение:

— Ваша страна является настолько дикой, что вы собираетесь застрелить меня?

— Не я, а наша оппозиция! — пожал плечами Халиф, смотря во все глаза на Каллена. — Это в ваших интересах, — отказаться от этих россыпей, если хотите жить!

— Вы за себя побеспокойтесь, Ибн, — зло произнес Каллен. — Правительство ведь и до вас доберётся и ещё неизвестно кого из нас застрелят!

— Мистер Каллен, советую вам быть поосторожнее со словами! — медленно и с угрозой произнес мужчина.

— В общем, я не принимаю ваше предложение. Предлагаю встретиться завтра и уже с вашими новыми условиями, обсудить это снова! — вставая с кресла, сообщил Каллен.

— Я так понимаю, вы отказывайтесь отдавать нам алмазные россыпи, мистер Каллен? — зло, блестя глазами, спросил Ибн-усууд.

— Вы абсолютно правы, Халиф! — усмехнулся Каллен. — До завтра! — и вышел из комнаты, возвращаясь к себе в апартаменты. Гневный араб отправил переводчика подальше и, выйдя на улицу, направился к своему сыну, известному как лучший командующий оппозиционным отрядом.

Войдя в свой дом насквозь пропахший ароматизированными свечами и, сжигаемым для тепла лошадиным навозом, он подозвал к себе сына Бали и когда тот сел перед ним, завел разговор:

- مرحباالأب،لماذاأنتفيوقتمبكرجدا؟كيفولماذاالمفاوضات؟(- Здравствуйте, отец, почему вы так рано? Как прошли переговоры?)

- لاتسألابني،وهذايتصورالأمريكينفسهمنالله،ورفضأنيقدملناأرضنا! (- Даже не спрашивай сын мой, этот американец возомнил себя самим Аллахом, отказываясь отдавать нам нашу же землю!)

- وماذاستفعل،والد؟(- И что же вы будете делать, отец?)

- هذاالرجلفقدغريزةالحفاظعلىالذات،وقالانهلايعتقدماكنتأقوللهعنمجموعاتنا. كذلك،فإنهلاأصدقذلك،ثموهذاهومصير — لمعرفةقبلوفاته. (- Этот человек утратил инстинкт самосохранения, он не поверил тому, что я говорил ему о наших группировках. Ну что же, не поверил, значит, такова судьба — узнать перед смертью.)

- ماأنتالأب؟ (- О чем вы, отец?)

- لابني،وسوفغداسأتحدثإليهمرةأخرى ،ومناقشةبعضهراءمثلوقعنامعاهدةس لام،وفيساعةمناليومسوفتج لبإلىالمنطقة. عليكأنتكونهناكمعفريقناقناصالأعلى.وينبغيالانتهاءمنكلشيءفيخمسوثلاثينثانية. سأعطيكخمسثوانلهدف: لاطلاقالنارمباشرةإلىالقلب،واللهينهاكمتفوت!

- وماذاعنالأبالأمريكيوالحكومة؟بالتأكيدهذاالرجلكبيرفيالبلد! (- О том, сын мой, что завтра я переговорю с ним вновь, обсужу какие-нибудь глупости вроде подписания нами мирного договора и в час дня выведу на площадь. Ты будешь там с нашим главным снайперским отрядом. Все должно пройти за тридцать пять секунд. Я даю тебе пять секунд на прицел: стреляй прямо в сердце, и не дай Аллах тебе промахнуться!)

- إذاكانالأمركذلك،فإنهتنظيمجنازةفخمة! (- А как же правительство Америки, отец? Наверняка этот человек значим в своей стране!)

- وينبغيأنالعمليةستجرىفيساعةمنالنهار؟ (- Если так, то ему организуют роскошные похороны!)

- ليسبعددقيقةواحدة،بالي(- Операцию нужно провести в час дня?)

الاستماعإلىوالدي —! (- Не минутой позже, Бали)

- اللهيكونمعك،الله،بالي! (- Слушаюсь отец! Да хранит вас Аллах!)

- باركاللهفيك،الأب! (- Да будет с тобой Аллах, Бали!)

* * *

— Позвольте, Ибн-усууд, — продолжал Эдвард на следующий день, сидя напротив араба и не подозревая, что ждет его через пару минут. — Вы предлагаете мирный договор?

— А почему бы нет, мистер Каллен? — искренне удивлялся мужчина, нервно теребя по креслу пальцами.

— Ваша позиция изменилась за сутки?

— Я посоветовался с другими, — неоднозначно ответил Халиф.

— С кем? — непонимающе переспросил Эдвард.

— Это не важно, мистер Каллен, бумаги при вас? — напряженным голосом спросил Ибн, видя что часы на стене показывают без пяти час.

— Конечно, — Эдвард нахмурившись, взглянул на араба, подозревая, что что-то здесь не чисто. С чего бы ему пересматривать свои представления о россыпях? Он видимо пытается ввести его в заблуждение.

— Тогда давайте подпишем их! Мои представители ждут нас на площади! — вставая, пригласил за собой Эдварда араб.

— На площади? — ещё больше нахмурился Каллен. — С чего бы?

— Это наши традиции! — безнаказанно врал араб, ведя Эдварда к выходу на площадь.

Солнце палило во всю и от смога, исходящего от камней, было невыносимо жарко. Эдвард загородил солнце рукой, что бы оно его не слепило и как только он это сделал, Ибн исчез. Эдвард оглянулся, но не нашел его.

И тут часы пробили полдень.

Ровно стоящий Эдвард внезапно наклонился, заметив под ногами какой-то странный предмет, похожий на патрон, как вдруг что резко вонзилось ему между плечом и шеей с левой стороны с такой силой, что казалось, вся земля содрогнулась. Он ещё не знал, что наклонившись посмотреть на патрон, он спас себе жизнь. Промазавший снайпер попал не в сердце…

Эдвард даже не представляя, что происходит, прижал руку к окровавленному месту и, озираясь, попытался понять, откуда был произведен выстрел, ведь ясно, что это.

Внезапно послышался звук полицейских сирен, и Ибн, чертыхнувшись, подал знак сыну и они быстро покинули свои посты, скрываясь в неизвестном направлении.

Рана, полученная только что, кровоточила и Эдвард насилу добравшись до древней стены, окружающей площадь, опустился на горячие камни и, тяжело дыша, прикрыл глаза. Жара, боль и кровь — вот она Африка и вот оно, состояние Эдварда Каллена сейчас. Кто ему поможет? Кто спасет? Где его Белла?

Он хотел позвать её, хотел увидеть, хотел обнять, ведь она всегда придавала ему силы, делала боль терпимой, но теперь в его исстрадавшемся сознание пробилась мысль реальной действительность.

Он не нужен ей, не нужен своей маленькой девочке! Он обречен умирать в одиночестве, в гордом, молчаливом и жарком, словно бы аду, одиночестве…

Глава 24 — Открытия и размышления

Всю ночь у Беллы было какое-то странное чувство обеспокоенности. Она не могла сомкнуть глаз, но не от страха как это обычно бывало, а от бешеного волнения, волнения за Эдварда. Она уже сто раз обвинила себя во всех смертных грехах, признала свои ошибки и то, что вела себя словно маленькая, неразумная девочка. А теперь её прошибал ужас за Эдварда, она не знала почему, но чувствовала это. Но это глупо. Каллен вернётся через пару дней и она извинится. Он простит её и все будет как раньше — по крайней мере, она очень на это надеялась.

А сейчас она бродила по библиотеке, заостряя внимание на каждой из книг нижней полки. Она обошла уже ползала и потратила на это почти полдня. Утром она пришла сюда, а теперь время близится к обеду. Внезапно, отвлекая девушку от размышлений, на её глаза попалась та старая груда книг, которые Эдвард назвал «пережитками средневековья», она усмехнулась и уже было прошла мимо этой стопки пыльных листов, но какая-то высшая, неизведанная сила затормозила Беллу, возвращая к этой пыльной куче. Белла сама не понимая, что делает, опустилась перед книгами на колени и принялась перебирать их одну за другой, ища то, о чем не знала даже она.

В её руках побывали «Божественная комедия» Данте, ранние труды Шекспира и других авторов. А потом её пальцы коснулись пожелтевшей и потрескавшейся от времени обложки. Она приподняла книгу, и заметила какая она тяжелая. Интересно, что это?

На обложке было крупными иероглифами написано «国家替代中国医学». Белла непонимающе нахмурилась и оглянулась вокруг в поисках чего-либо, что могло помочь ей определить надпись на книге. Её взгляд заскользил по стеллажам и стенам, пока не наткнулся на тот самый гаджет, которым Эдвард искал книгу в тот день. Она подошла к планшету и аккуратно перерисовала иероглифы точно по линиям на экран приборчика. Он замер и буквы растворились. А на большом экране компьютера высветилась надпись на английском «Национальная нетрадиционная Китайская медицина». Белла даже отпрянула, не понимая, зачем возиться с этой книжкой. Какая медицина? Китайская? А в чем её разница от американской? И почему «нетрадиционная»? Любопытство зашкаливало в девушке и она, распахнув пыльную книгу, уставилась на вылинявшие страницы. Но книга при раскрытии выпустила столько пыли, что Белла закашлялась и только когда пылинки разлетелись по всей комнате, смогла осмотреть найденную рукопись.

Там было написано такими же символами как на обложке, но теперь Белла знала, что эти иероглифы китайские и шифровать их нужно по китайским словарям. Улыбаясь самой себе и занимая время чем можно до приезда Эдварда, она ввела в приборчике два слова «Англо-Китайский словарь». Через пару минут другая книга уже была у неё в руках и она занялась переводом огромной пыльной рукописи, ещё даже не подозревая, чем все это обернется.

— Мари, я пришел к Белле, она у себя? — спросил Джаспер, проходя в особняк Каллена и оглядываясь вокруг.

— Мисс Свон в библиотеке! — отозвалась Мари и кивнула одной из горничных, замеревших у кухонного стола. — Диана отведет вас!

— Не стоит Мари, — улыбнулся Хейл. — Я сам дойду, — он хмыкнул и уверенной походкой двинулся по коридорам, направляясь к той самой библиотеке, в которой Белла сейчас занимались шифрованием китайских иероглифов.

Подойдя к раскидистым дубовым дверям, он открыл их и сразу же осмотрел зал в поисках девушки. Он нашел её у подножья софы для чтения, а рядом с ней кучу каких-то книг и одну огромную, древнюю рукопись. Нахмурившись, он направился к Белле, хлопнув при этом дверью. Девушка испуганно подняла голову и наткнулась взглядом на Джаспера.

— Мистер Хейл? — непонимающе спросила она, крайне обескураженная его приходом сюда.

— Да уж Белла, я тоже не ожидал тебя здесь увидеть.

— А где же мне быть? — Белла нахмурилась и, закрывая книгу, взглянула на Джаспера.

— Я пришел не для скандала, Белла, а поговорить! — заверил девушку Джаспер, присаживаясь на софу возле Беллы. Девушка резко отшатнулась от Хейла. Она испугалась его. А рядом не было никого, что бы защитить её. Эдвард далеко, за тысячи миль и она, как и предполагала, осталась одна. Волны страха поднимались в ней словно цунами, но она, не позволяя им затопить себя, держалась что есть сил. Она снова стала грубой и дерзкой по отношению к Хейлу. Ведь это её самозащита. И никто не сможет защитить её лучше, чем она сама, кроме Эдварда конечно.

— Да не бойся ты, Белла! — засмеялся Джаспер, поглядывая на девушку. Этот его взгляд испугал Беллу куда больше, чем все поведение мужчины.

— Что вам нужно? — ядовито спросила она.

— Я хочу помочь тебе Белла, но за помощь прошу награду!

— В чем помочь? — искренне не понимала Белла, смотря на Джаспера.

— Я помогу тебе сбежать отсюда! — обводя взглядом особняк, доложил Хейл и Белла вздрогнула, не веря сказанному этим человеком.

— Я никуда не пойду! — после секундного колебания отозвалась Белла, вставая с софы. — Здесь мой дом!

— А как же твоя семья, Белла? Твой дом, где ты жила столько лет?

— Он больше не мой… — тихо произнесла Белла, смаргивая слезы. — И я никуда не уйду!

— Не будь так упряма! Ты же видишь, что у вас с Эдвардом отношения в корне не ладятся. То ты срываешься, то он. Вам будет лучше по отдельности! Посмотри, его единственная цель к тебе: переспать. Он завоевывает тебя, потому что «запретный плод сладок»! Едва ты окажешься в его руках, он наиграется с тобой и оставит, отошлёт подальше, а то и велит убить! Пока жива и свободна, беги отсюда, не оглядываясь! — изрек Джаспер, меряя комнату шагами и высказывая лживые надзирательства в пользу Эдварда. Он знал, что Африка — последний его шанс избавиться от Беллы, отравляющей жизнь не только Эдварду и ему. О боги! Из-за этой девчонки из под забора, он едва не отказался ехать за алмазами! Она свела его с ума!

— Вы лжете! — нашлась Белла и с затравленным видом посмотрела на Хейла огромными шоколадными глазами. — Он не станет так поступать!

— У тебя есть гарантии? — философски спросил мужчина.

Белла замялась, и Джаспер воспользовался этим:

— Белла, Эдвард мужчина, а мужчине от женщины надо лишь одно и ты знаешь что это. Он не любит тебя, он заблуждается. А ты заблуждаешься в любви к нему. Послушай, я как знакомый, скажем так, добрый знакомый, даю тебе дельный совет, который тебе поможет! Послушай же его!

— Нет! — покачала головой Белла, упрямо глотая слезы. Она не верила и ни за что не поверит, что Эдвард бросит её, что оставит.

— Свон, не глупи! У тебя два дня! За это время можно обосноваться на другом краю планеты! Я помогу тебе! Я увезу тебя, куда захочешь и дам денег. Только за это мне нужно от тебя лишь одно обещание!

— Какое? — не понятливо прошептала Белла, мучаясь сомнениями, относительно которых ничего не понимала.

— Ты пообещаешь никогда больше сюда не возвращаться и забудешь об Эдварде Каллене! — спокойно произнес Джаспер, разглядывая одну из книг лежащих у ног Беллы.

— Я никогда не забуду о нем! И никуда не поеду, что бы мне ни предлагали! Мой дом здесь и мое место здесь! — вставая с софы и приближаясь к Джасперу, уверенно произнесла Белла.

— День назад ты так не считала! — напомнил Хейл, чем заставил Беллу умолкнуть и потупить взгляд. Но лишь на секунду. Храбрая Белла спрятала наивную и милую маленькую Беллу под свою маску, и выступила вперед, гордо защищая обоих «Я»:

— Я всегда так считала, не смотря на то, что говорю! — язвительно выплюнула она, наступая на Джаспера. — А вам, мистер Хейл, должно быть заняться нечем, раз вы лезете в личную жизнь других людей?

— Глупая! Я пытаюсь нормальных людей с ненормальными разлучать, что бы вреда ни было! Ты не для Эдварда Белла, ты не уживешься в этом мире! — устало произнес мужчина.

— Уживусь! Я уже привыкаю!

— Хорошо, раз так, скажи мне, сколько столовых ножей существует? — задал вопрос Джаспер, чем остановил наплыв фраз со стороны девушки. — Или даже проще, сколько существует столовых ложек?

— Я не знаю, но я выучу! — отчаянно выкрикнула Белла, поправляя волосы свободной рукой. Она всегда так делала, когда сильно волновалась. А если она действительно не сможет? Если этот Джаспер прав? Что если этот мир: мир Эдварда, не для неё?

Глупости! Девушка быстро отругала себя за такие мысли и отогнала их подальше, потому что для неё любой мир имеет значение, если рядом с ней есть Каллен, не важно что она пока ничего не умеет, она научиться!

— Не выучишь! — осадил её пыл Джаспер. — Ножи и вилки, ложки и лопатки для еды — это мелочи. Есть ещё этикет, языки, множество наук, ты ведь даже школу не закончила!

— Не по своей вине… — шепнула Белла, слегка краснея и снова задумываясь. Джаспер схватился за брошенную ему ниточку словно за спасательный трос:

— Вот видишь! Сегодня ты не получила образование, а завтра ты будешь в лесу у ближней сосны!

— Не говорите так! — теперь слезы у Беллы были настоящие. Её храброе «Я» скрывалось за слабым, и не могло вырваться, что бы защитить её.

— Я помогу тебе, спасу от этого. Бери с собой вещи, можешь даже украсть деньги и поехали! Когда Эдвард вернется, я скажу ему, что ты сбежала и за это я поймал тебя и повесил. Никто не найдет и не станет искать тебя, Белла!

— Нет! — ошарашенно и пребывая в ужасе закричала Белла, снова вскакивая с софы и направляясь к двери.

— Подумай! — милостиво предложил Хейл и покинул библиотеку, считая, что убедил маленькую Белу, и наконец-то сможет избавиться от этой смелой и решительной девчонки.

Эдвард лежал на одной из белых кроватей, которых была полна вся больница. Это лучший госпиталь Туниса, именно здесь ему и должны помочь и уже относительно помогли, но Каллену было малоинтересно то, что с ним происходило. Он уже даже жалел, что этот горе-снайпер не попал в него, так как планировал. По крайней мере, сейчас бы он не мучился от безответной любви к Белле.

— Мистер Каллен, я доктор Моррис! — послышался над ухом Эдварда какой-то мужской голос, говорящий на чистом французском.

— Эдвард Каллен, — безразлично ответил он, продолжая разглядывать мужчину. — Чем обрадуете, доктор? — грустно усмехнулся он.

— Выстрел был произведён с оружия местной оппозиции, они не славятся хорошим качеством стрельбы, но убить могут. В вашем же случае пуля прошла на вылет, — доктор на секунду умолк, и Эдвард был удивлен этим молчанием. Он взглянул на белоснежную повязку в месте ранения, а потом на левую руку, которой не мог шевельнуть уже около двух часов:

— А что же касается руки? Когда она восстановится? — слегка взволнованно спросил он, все ещё пытаясь пошевелить рукой, но с горечью наблюдая, что это бесполезно.

— Думаю на 7,6 %, что ваша левая рука полностью восстановится после занятий с физиотерапевтами.

— Семьдесят шесть? — надеясь, что ослышался, бледнея произнес Каллен.

— Семь и шесть, мистер Каллен, — покачал головой доктор. — При ранении был поврежден один из центральных нервов нервной системы, отвечающий за действия вашей левой руки. Никто не дает гарантии, что она восстановится.

— О чем вы? — нервно переспросил Эдвард, ненавидя все эти медицинские термины, в которых он ничего не понимал.

— Скорее всего, ваша левая рука, мистер Каллен, останется парализованной, так как полное восстановление данного нерва крайне редкое явление.

— Парализована? — треснувшим голосом произнес Эдвард, глядя на свою замеревшую и неподвижную руку.

— Мне жаль, мистер Каллен, — произнес Доктор Моррис, и сочувствующе взглянув на Каллена, покинул палату.

Не веря собственным ушам, глазам и сознанию, Эдвард ошарашенно смотрел вокруг, а потом переводил взгляд на свою руку и повязку. Он не мог поверить в слова этого Морриса, но что ему ещё оставалось?

Похоже, теперь действительно конец.

Такой он Белле точно не нужен…

Глава 25 — «Мне жаль…»

День проходил за днем. Джаспер не приходил к Белле, и она уже перестала волноваться на его счет, зато за Эдварда она волновалась. Прошла уже почти неделя, а от него никаких вестей. Такое ощущение, что он будто сквозь землю провалился! В прошлый раз он сообщил ей, что не приедет вовремя, а в этот?

Наверное, он сильно обижен на неё, раз до сих пор не приехал и не сообщил о себе…

Все ночи Беллы проходили в страшных кошмарах, от которых не у кого было искать избавления, а дни проплывали в терзаниях, вперемешку с освоением той стариной книги Китайской медицины. Она никогда не видела ничего подобного, и поэтому увлекалась чтением, словно бы это была первая книга в её жизни…

Мудрые люди, написавшие эту рукопись очень много лет назад, изрисовали каждую страницу картинками, отмечая на них специальные точки на теле человека, благодаря которым с этим телом можно творить все что угодно!

Белла пробовала незначительные точки на своем теле и действительно замечала, что все происходит точно так же, как и написано в книге.

Но чтение не давало забыться полностью, хотя она и посвящала все свое время именно этому. Белла по-прежнему винила себя в том скандале и с нетерпением ждала возможности извиниться перед Калленом и снова наладить отношения. Но этой возможности все не представлялось.

Сегодня ровно полторы недели, как Эдвард уехал, а от него ни одной вести! Белле безумно надоела это неопределенность и неясность, поэтому отложив чтение, она поднялась и направилась к главной домоправительнице — Мари.

Женщины была крайне удивлена, когда увидела юную Беллу, направляющуюся к ней. Для большей уверенности она даже оглянулась, но рядом никого не было.

— Мари? — неуверенно позвала Белла и женщина кивнула, слегка улыбаясь и поглядывая на девушку.

— Да, мисс Свон?

— Мне нужен телефон мистера Каллена, — отчеканила Белла, пытаясь придать голосу уверенность, и унять внутреннюю дрожь. Мари была шокирована во второй раз. Белла попросила телефон Эдварда? Похоже, Эммет был прав, все в этом мире меняется и в этом доме тоже все изменится. Уже давно изменилось, едва эта девочка вошла сюда, она изменила ход истории. И он уже никогда не будет прежним.

— Конечно! — быстро, но рассеяно отозвалась Мари и кинулась к журнальному столику за визиткой Эдварда, перерывая ворох бумажек, лежащих там уже пару месяцев.

Белла глубоко вздохнула, и, подняв глаза к потолку, будто бы к небу, попросила Всевышнего помочь ей, быть с ней, вернуть ей Эдварда!

— Вот! — Мари протянула девушке визитку и указала на телефон, висящий посреди главного коридора. Белла благодарно кивнула и, несмело улыбнувшись женщине, под её удивленный взгляд проследовала к заветной стене.

— Мари, что делать с этим мусором? — послышался голос одной из официанток, подходящих к женщине, и та, шикнув на них, продолжала смотреть на Беллу. Девушка-официантка непонимающе посмотрела на свою начальницу, а только потом увидела Беллу, стоящую у телефона и набирающую номер с визитки.

— Кому она звонит? — не верящим взглядом спросила она и Мари улыбнувшись, ответила:

— Хозяину…

— Кому? — не поверила официантка и за ней возникли ещё двое, тоже не веря собственным ушам.

— Да замолчите вы, ничего не слышно! — снова шикнула на них Мари и, прислонившись к тумбе, отгораживающей кухню от столовой, стала, словно из шпионского укрытия наблюдать за Беллой.

Сама же девушка стояла посреди коридора, сжимая в руках трубку и слушая заветные гудки. Почему она не додумалась до этого раньше? Не была готова? Она и понятия не имела. Но теперь она здесь, она решительна и она все уладит, будем надеяться.

Когда телефон зазвонил рядом с креслом Эдварда, с которого он уже несколько дней смотрел в окно, где мелькали пальмы и океан, Каллен гневно опрокинул ногой столик и телефон, оказавшийся на полу, стал ещё больше действовать на нервы. Эдвард был зол, но эта злость была образована от того, что, сколько бы он не пытался, сколько бы ни верил, ему пришлось в итоге понять суровую реальность — его рука не восстановится. Пятнадцать лучших физиотерапевтов пытались исправить положение, но максимум что они смогли — обеспечить оживление «его левой конечности», как они это называли, до локтевого сгиба. Вот черт! Обычно Эдвард был несклонен к жалости собственной персоны, но когда такое случается, это заставляет невольно задуматься о смысле жизни и он задумался. Он потерял Беллу, потерял нормальное человеческое существование, практически потерял руку, что у него ещё осталось? Он возлагал такие надежды на свою любовь к этой маленькой девочке, а оно вон как обернулось…

Он был выписан из больницы ещё три дня назад, но не собирался пока возвращаться в Нью-Йорк, что его там ждет?

Джаспер был краток при своем звонке, сказав, что Белла хочет сбежать. Он не поверил ему сначала, бросил трубку и больше не звонил, не говорил и о стрельбе и о подробностях и о руке, но в сознание прокрались сомнения по поводу Беллы и поэтому он решал дать ей шанс. Может быть, даже не из сомнений, может быть из сочувствия и любви. Ведь, если любишь — отпусти! Только сможет ли он её отпустить? А что если она уже ушла, даже не вспомнив о нем?

Всем этим мыслям мешал звонок телефона и разъярённый Эдвард, схватив аппарат, быстро нажал «принять».

— Идите все к черту! — заорал он и уже собирался положить трубку, нажать на «отбой», как внезапно ему послышался такой родной, далекий и любимый голос. Голос его маленькой девочки, его Беллы.

— Я не хочу к черту! — упрямо заявила Белла, борясь с дрожью и в теле в голосе. — Я хочу к тебе! — от этих слов Каллен едва не выронил телефон, замерев у окна, которое под силой ветра внезапно распахнулась, впуская свежий бриз в комнату. Этот ветер словно бы был началом чего-то нового, неизведанного и тайного. Он до сих пор не мог поверить в то, что услышал только что от Беллы. Если это конечно Белла, а не игра его больного воображения.

— Белла? — недоверчиво позвал он, снова обдуваемый ветром с морского побережья.

— Да! Эдвард, что с тобой? Почему ты не возвращаешься? В чем дело? — взволнованно произнесла Белла, смотря в стену и стараясь не замечать взглядов всего штата прислуги, направленных на неё.

— А в этом есть смысл? — непонимающе и отчаянно спросил Эдвард, ожидая от Беллы такого ответа, о котором даже не подозревал. Он до сих пор не верил, что говорит со своей маленькой девочкой. Как она нашла его? Как позвонила?

— Конечно есть! — с жаром откликнулась Белла, опираясь о стену спиной и делая глубокий вдох, готовясь признать самое сокровенное. — Я скучаю! Ты нужен мне!

Кажется, в тот момент в голове Эдварда что-то щелкнуло и стало на место. Его сердце снова рвалось к небу подобно райским птицам, вместо снова начавшейся в душе зимы, наступало лето и яркие вспышки счастья озаряли его существование, исходя из того светлого чувства — любви.

— Я еду, Белла! — быстро отозвался он, мгновенно решая, что следует дальше делать. — Я уже еду!

— Я буду ждать… — с надеждой проговорила Белла, вызывая у Эдварда смешенные чувства жалости и умиления вперемешку с великой радостью, которую ему доставили её слова. Теперь ему ничего не страшно! Он действительно нужен ей! Это невероятно, но факт! Она ждет его! Она просит его вернуться!

Положив трубку, Эдвард обводя комнату взглядом, внезапно переместил его на свою руку, и его радость угасла. Что он ей скажет? Или даже не так — что скажет она?

Белла же закончив с разговором, отпустила телефон и, улыбаясь, сморгнула слезы, грозившие скатиться по щекам. Она смотрела вокруг себя, будто бы заново видя все эти вещи. Дубовый стол, роскошные золотые шторы, персидские ковры и целый штат прислуги, притаившийся за тумбой для подачи блюд и следившей за каждым её шагом.

Разговор девушки они не слышали, но видя, как менялось выражение лица Беллы, понимали, что случилось что-то важное, что-то необъяснимое и потрясающее для них всех. Едва разговор был окончен, им пришлось разойтись, что бы ни привлекать внимание юной девушки, но уже почти хозяйки этого огромного поместья.

Снова улыбнувшись самой себе, Белла направилась к своей комнате и, войдя туда, распахнула окно, наслаждаясь солнцем и свежим воздухом, проникающим в комнату и делающим мир вокруг неё только лучше, благодаря одному единственному человеку, которого зовут Эдвард. Эдвард Каллен!

Сегодня ночью кошмар был хуже всех предыдущих за последние два месяца. Белла чувствовала, как Чарли надвигается на неё, как хватает за руки, за шею, и тащит ближе к себе, делает больно, что бы слышать её крики о помощи. Он наслаждался её болью!

— Нет, нет, пожалуйста! — кричала Белла, но её отцу было все равно, крепче прижимая единственную дочь к себе, он был твердо намерен превратить её в женщину. Белла кусалась, царапалась, рыдала и молила о пощаде, но пьяный мозг Чарли не мог совладать с норовом мужчины, и поэтому ничего из того о чем просила Белла, не допускал.

— НЕТ! — испуганно заорала Белла посреди ночи, снова одним движением садясь на кровати. Она тяжело дышала, схватившись за грудь, будто этим могла доставить туда больше кислорода. Её тело дрожало и слезы текли по лицу. Она разрывалась от страданий и словно бы на чудо надеялась, что сейчас придет Эдвард, что он обнимет её, что утешит и что защитит, подарит ощущение, что она в безопасности, но Эдвард не пришел. Этой ночью он садился в самолет на Нью-Йорк, и при всем желании не мог сейчас оказаться рядом с Беллой.

— Эдвард? — вопросительно позвала она, ощупывая пустую кровать рядом с собой и снова задыхаясь рыданиями от безысходности. — Эдвард!

Но Каллена не было. Его не было и это убивало её. Все эти ночи она терпела, ждала его и теперь казалось, что все напрасно. Что он бросил её и больше не придет. Отчаянью девушки не было предела и хоть она пыталась успокоиться, ища здравый смысл, спрятавшийся в самом далеком краю сознания, ей не удалось прийти в себя. Обхватив колени руками, она рыдала в простыни, заглушающие слезы, до тех пор, пока небо за окном не подернулось розовым цветом. Наступал рассвет и самолет Эдварда садился в аэропорту.

Возможно, Белла почувствовала это нутром, а может быть, просто выбилась из сил от ночной истерики и бесконечной череды кошмаров, но, в конце концов, она оказалась на подушке, все ещё всхлипывая и дрожа, но уже проваливаясь в сон, который был ей так необходим.

Каждый день, все свои семнадцать лет она вставала, делала вид, что все хорошо и жила жизнерадостно и открыто. Но ночью она снова замыкалась в себе. Каждую ночь это воспоминания, эти страдания и боль не давали ей возвращаться к счастливому настоящему. Каждый день она медленно угасала и не могла это предотвратить или хотя бы немного замедлить. Неизвестно что бы произошло с ней в будущем, не встреть она Каллена, обладающего способностью усмирять её кошмары. Даже Рене это не удавалось, хотя она была ближе к ней, чем кто либо…

Когда взволнованный тем, как воспримет новость о его руке Белла, Эдвард поднялся в комнату девушки, то нашел её спящей, обессиленно опустившейся на подушку и до сих пор дрожащей от ночных видений. Умиление и любовь проснулись в Каллене с новой силой и он никак не мог понять, как решил собственными руками отказаться от Беллы! Отпустить её! Она не могла сбежать и не собиралась, Джаспер опять что-то перепутал. Она сама позвала его, просила вернуться! К Белле у него больше не осталось никаких сомнений и притязаний. Улыбаясь, он тихо, что бы не потревожить девушку, подошел к алой кровати и, подняв одеяло здоровой рукой, опустил его на свою маленькую девочку, садясь рядом и не в силах отвести от неё глаз. Он нахмурился, когда снова увидел на её лице дорожки от слез и её дрожь приняла для него совсем другой смысл. Мягко и нежно он прошелся пальцами по её атласным волосам, пытаясь успокоить. Кажется, его прикосновения она различала даже во сне, потому что её дрожь вскоре унялась. Эдвард знал лишь то, как Белла нужна ему! Он терзался о том, нужен ли Белле, даже не догадываясь о собственной значимости для этой маленькой девочки, которую некому было защитить и обласкать. Он стал первым, кто приручил этого дикого котенка и был горд тем, что может показать ей другую, безопасную и счастливую жизнь. Он и сам изменился, безвозвратно. Он менялся несколько раз, за то время, пока знал её. Он был счастлив от того, когда она звала его, он буквально умирал, когда она прогоняла его и кричала не возвращаться. И вот снова, после её вчерашнего звонка он оставил все и первым самолетом примчался сюда. Он давно знал, что его единственное желание — быть рядом с Беллой, что бы ни случилось, и мечтал о взаимности. Наконец он получит намек на эту самую взаимность, как внезапно все снова стало рушиться. Зачем он поехал в Африку? Почему он не остался тут? Сейчас бы не пришлось пытаться объясниться перед Беллой со своим ранением, отобравшим у него нормальную людскую жизнь. Вот черт!

За его размышлениями пролетело полчаса, а то и час, он и не заметил этого, но тут Белла проснулась.

— Доброе утро, спящая красавица! — обворожительно и нежно улыбнулся ей Эдвард, чем немало удивил свою маленькую девочку. Сначала Белла не поверила что он тут, что Каллен с ней. Она вспомнила ночь без него, погруженную в беспросветные кошмары и другие ночи с его отъезда и поэтому нахмурилась, думая, что снова выдумывает себе то, чего нет.

— Ты не рада меня видеть? — пытаясь скрыть волнение за шуткой, слегка опасаясь, спросил Эдвард. Множество бредовых вариантов происходящего закрались в его голову, вплоть до того что ему приснился звонок Беллы вчера.

— Это правда ты? — будто бы спрашивая у Санта-Клауса настоящий ли он, недоверчиво произнесла Белла, все ещё не торопясь вставать со своей мягкой подушки.

— Это я, — ухмыляясь, подтвердил Эдвард. — Неужели ты меня не узнала, красавица?

— Ты все-таки приехал! — победный клич Беллы, будто только что получившей гран-при в мировой лотереи разнесся по всей комнате и она, вскочив со своего места, прижалась к Эдварду. — Я думала, что ты уже решил не возвращаться!

— Я выполнял твою просьбу, — пожал плечами Эдвард, надеясь, что эта шутка не станет слишком жестокой. Ведь Белла извинилась и просила его приехать.

— Я очень и очень глупая, я не должна была так говорить! — быстро отозвалась Белла. — Я исправлюсь, ты только не уходи!

— Ну, куда же я от тебя денусь? — пожурил Эдвард, обнимая её здоровой правой рукой, и стараясь не обращать внимание на онемевшую левую. Глубоко вздохнув, он отвел взгляд от неё, и запечатлел поцелуй на локонах Беллы, находящихся у него под подбородком. Девушка улыбнулась и, блаженствуя, опустила голову на плечо Эдварда…

При каждом прикосновении к ране тело Каллена пронзала боль, ведь прошло совсем мало времени и залечиться она ещё не успела. Вот и этот случай не стал исключением. Эдвард дернулся, и стиснул зубы, прикрывая глаза, что бы ни издать ни звука.

Беллы непонимающе посмотрела на него и ему пришлось напустить на лицо вымученную улыбку.

— В чем дело? Что с тобой? — испугано спросила Белла.

— Ничего, — быстро ответил Эдвард, все ещё пытаясь игнорировать боль, пронзающую его тело. — Ерунда…

Девушка нахмурилась, недоверчиво смотря на него, а потом, едва касаясь, дотронулась пальцами до его левого плеча. Что-то мягкое и шершаво-гладкое оказалось под её пальцами и под рубашкой Эдварда.

— Что это?

— Ибн-усууд-Халиф, — усмехнулся Эдвард, нежно смотря на Беллу.

— Кто? — девушка действительно не понимала, о чем он говорит.

— Ибн решил отвоевать у нас с Джаспером алмазные россыпи в Тунисе, в Африке. Он надеялся, что я отдам их задаром, раз приехал прямо туда, но я отказался, обманув его намерения, за что и был «вознагражден» его помощниками, — объяснил Эдвард, наблюдая за взволнованным и озабоченным лицом Беллы. — Ну, они немного промахнулись…

— В тебя стреляли? — испугано вскрикнула Белла и её глаза расширились от ужаса. Эдвард грустно усмехнулся, и погладил Беллу по щеке:

— Но я же жив, видишь? Все хорошо!

— Тебя могли убить? — захлебываясь отчаяньем и не веря в происходящее, потрясенно произнесла Белла.

— У них не получилось! — отмахнулся Эдвард.

— Эдвард! — Белла сжала его левую руку в своей, даже не подозревая, что он ничего не почувствовал. Эдвард нахмурился и едва сдержал комок в горле, который образовался уже давно от того, что он потерял руку. — Ты все, что у меня есть! У меня нет ни родителей, ни друзей, никого! Я не переживу, если не станет и тебя! — пламенно произнесла она, смотря прямо в искрящиеся и от счастья и от горя глаза Каллена. Он же после её слов со всей нежностью и заботливостью, со всей любовью и преданностью к своей маленькой Белле, посмотрел на неё, и правой рукой снова погладил по щеке:

— Ты тоже Белла, все, что у меня есть, и я не намерен терять тебя, я обещаю тебе, что всегда буду рядом, что бы не случилось! — глаза девушки заблестели от эмоций, а Эдвард на пару секунд замолчал, отводя взгляд и решаясь открыть перед ней все карты, и поставить перед выбором, что бы пока не поздно она могла уйти, а что будет с ним, если она уйдет?

— Но ранение это ещё не все, Белла, — голосом полным боли и сожаления произнес Эдвард, пока Белла смотрела на него с ещё большим непониманием в глазах.

— Что ещё? — слегка испуганно вопрошала она, переводя взгляд с плеча Эдварда на его лицо.

— Моя рука, её нет больше… — опуская глаза и голову, стальным и холодным голосом с плохо скрываемой болью произнес Эдвард, с ненавистью вспоминая день в больнице, когда сам узнал об этом.

— Как это нет? — удивилась Белла, глядя на его левую ладонь, которую до сих пор держала в своей.

— Я ничего не чувствую! — горестно выдохнул Эдвард, поднимая на Беллу глаза с плескавшимся в них океаном боли. — Я ничего не чувствую! Она парализована… — увидев испуганные глаза Беллы, Эдвард прерывисто задышал, чувствуя подступающие к глазам слезы:

— Мне жаль, Белла, — простонал он, опуская глаза на свою застывшую ладонь в руках девушки. — Мне жаль…

Глава 26 — Откровения и помыслы

— Эдвард… — крайне ошарашенная произнесла девушка, сидя напротив мужчины, заново производя в голове его слова:

— Эдвард! — она коснулась его здорового плеча, дожидаясь, пока он посмотрит на неё.

— Белла, это одно из худших происшествий, что случалось со мной в жизни! — поднял на неё глаза Каллен, позволяя двум слезам скатиться по щеке. Он не собирался показывать Белле свои мучения, он собирался быть сильным для неё, но теперь это было выше его сил. Это было просто невозможно, ему ведь тоже хотелось сочувствия и понимания. А кто ему их мог дать кроме любимой маленькой девочки? — Потеряв все и заново обретя, — он вздохнул. — Я снова теряю! Это что, закон подлости?

— Эдвард, все хорошо, — мягко произнесла Белла, понимая, что сейчас очень многое зависит от её моральной поддержки для него. Всего за месяц она во многом повзрослела, что же с ней будет дальше?

— Нет, не все хорошо! — выкрикнул Эдвард, в упор, смотря на Беллу. — Ты хоть понимаешь значение слова «парализована»?

Раньше Белла бы обиделась, разбушевалась и накинулась на него, словно затравленный зверек, но теперь она была другой. Она изменилась и была горда этим. Поэтому, не теряя времени, она ласково посмотрела на Каллена, а потом, протянув руки к его лицу, взяла его в ладони. Обескураженный Эдвард всматривался в лицо Беллы, ища там подвох, но не находил. Как же жесток и ужасен мир, раз встречая по-настоящему любящего нас человека, мы все равно ищем в его поведении подвох!

— И тебе совсем не страшно? — недоверчиво, тихим шепотом спросил Эдвард.

— Нет! — уверенно произнесла Белла и своими пальцами стерла слезы со щек Эдварда. — Мне нечего бояться, если рядом ты!

Эдвард грустно улыбнулся, и на сердце у него снова потеплело. Он говорил эти слова ей самой, когда ей было страшно. И она права, чего ей бояться, когда он рядом? Он сделает все что угодно, что бы сберечь её. Только сможет ли он сберечь её от самого себя?

— Я могу попробовать? — он не сразу понял вопрос Беллы, размышляя об их взаимоотношениях, поэтому, когда он взглянул на девушку, не сразу понял что происходит:

— Что попробовать?

— Помочь тебе, — слегка смущаясь, пролепетала Белла.

— Чем помочь?

Вместо ответа Белла вопросительно посмотрела на его руку и он в растерянности кивнул, не представляя, что она задумала.

Белла аккуратно взяла руку Каллена в свою, оглядывая ее, словно экспонат в музее и немного приподнимая. Удивленный Эдвард следил за её действиями.

— Ты совсем ничего не чувствуешь? — спросила Белла, проводя пальцами по разным местам на его руке. Эдвард покачал головой.

— Хорошо, — неоднозначно ответила девушка и, вспоминая картинки и подписи к ним из древней книги Китайской нетрадиционной медицины, нашла на ладони Каллена ту самую точку нервного окончания, о которой и говорилось в рукописи. Попросив Бога, что бы все получилось, она, выждав секунду, немного надавила большим пальцем на то место, где располагалась определенная нервная точка. Через миллисекунду после того, как Белла окончила свою первую манипуляцию, один из пальцев Эдвард дрогнул, слегка согнувшись.

— Белла?! — ошарашенно и, не веря смотрел на девушку Эдвард. — Как ты это сделала?

— Ты чувствуешь? — с надеждой спросила она, прикасаясь к одному из его пальцев и снова блуждая по руке, в поисках ощутимых мест.

— Немного… — восторженно отозвался Эдвард — Как тебе это удалось?

— Среди тех книг, что ты назвал «пережитками средневековья», попалась одна весьма ценная, как оказалось… — объяснила девушка, все ещё блуждая пальцами по руке Эдварда. — Больше ничего не ощущаешь?

— Нет, больше ничего, — Эдвард расстроенно покачал головой, но потом вспомнил о книге:

— Что за книга из «пережитков прошлого»? — не понял он.

— Национальная нетрадиционная Китайская медицина, — произнесла Белла.

— Она издана на английском?

— Нет, на китайском.

— Тогда как же ты её прочла? — эта маленькая девочка, кажется, задалась целью в конец удивить его.

— Я переводила, — хмыкнула Белла. — Все равно делать было нечего!

— Ты переводила с китайского? — не веря прошептал Эдвард.

— Это неважно, — отмахнулась Белла. — Я продолжу, если ты не против? — он снова кивнул, и его рука оказалась в её ладонях, совершающих какие-то странные манипуляции, но с каждой из них он на пару секунд чувствовал какой-то участок кожи. Он был удивлен, обескуражен и восхищен. Он никогда не думал, что Белла будет спасать его в прямом смысле этого слова, но ведь она делает это! И от этого он любил её ещё сильнее!

Со стороны могло показаться, что Белла рисует. Она проводила пальцами по жизненным линиям, или вдоль «линии сердца», «линии жизни» и находила определённые участки, при затрагивании которых он на секунду ощущал один миллиметр ладони.

— Это не дело одного дня… — серьезно сообщила Белла и если бы не ситуация, Каллен рассмеялся бы её забавной серьезности. Она такая маленькая, но такая красивая…

— Это необъяснимо! — снова восхитился Эдвард. — Ты переплюнула пятнадцать лучших специалистов!

— Не я, — смущенно прошептала Белла, отпуская его руку и смотря в изумрудные омуты. — Китайцы это придумали!

— Напомни потом отблагодарить их! — шепнул Эдвард, рассмеявшись. Теперь у него появилась надежда! Его Белла, в который раз подарила ему надежду! Теперь он сам поверил, что когда-нибудь его рука полностью восстановится и за это нужно благодарить его маленькую девочку.

— Белла, а теперь я могу помочь тебе? — дождавшись своей очереди, спросил мужчина, чем заставил Беллу замереть.

— Чем? — настороженно спросила она, и Эдварду пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем начать:

— Скажи мне, ты просыпалась ночью? — озабоченно спросил он, прожигая девушку взглядом.

— Это имеет значение? — не поняла Белла. — Ну да, просыпалась, но если ты о кошмарах, то я уже привыкла. Я семь лет так сплю.

— Семь лет? — разбившись вдребезги, другие мысли Каллена утонули в её последних словах. — Эти кошмары мучают тебя с одиннадцати лет?

— Не важно… — отмахнулась Белла. Теперь она снова становилась ребенком, которого сильно обидели, который испытал худшую боль из возможных.

— Милая, я хочу помочь тебе, и поэтому снова предлагаю, давай обратимся к психологам!

— Я нормальная! — посмотрев на него яростными глазами, сообщила Белла.

— Конечно нормальная! Ты самая лучшая, — объясняя, Эдвард придвинулся ближе к ней на кровати. — Психологи просто обсуждают с людьми то, отчего им больно, и пытаются помочь!

— Мне не нужна их помощь! — наотрез отказала Белла.

— Тебе всего лишь нужно будет рассказать им свои сны, они полностью квалифицированные, и об этом больше никто не узнает. Это называется анонимность!

— Я не расскажу об этом никому! — шепнула Белла, чувствуя ком из рыданий в горле, едва представив, как совершенно перед незнакомым человеком говорит о таких вещах, о своих идиотских снах… Да они её в психушку запрут!

— Пока ты не избавишься от этого, не перестанешь бояться, оно не отпустит тебя! — спокойно продолжал Каллен, надеясь подействовать на здравый смысл девушки. Напрасно. Он ведь не знал, что скрывается за теми кошмарами.

— Тебе надоело возиться со мной? — гневно рыкнула Белла, отпрянув от него на кровати, и подвигаясь к левому нижнему краю.

— Нет, я готов возиться с тобой сколько угодно, но если тебе станет легче, мне будет спокойнее!

— Ты не первый кто просит меня рассказать об этом сне, но боюсь тоже, что и участь других просителей постигнет тебя, Эдвард! — ядовито выкрикнула Белла, пятясь по простыням и отползая все ближе к краю кровати.

— Белла ты помогаешь мне, а я всего лишь хочу помочь тебе, ведь тебе ничего не стоит… — но Белла не дала мужчине договорить, пресекая его попытку и смотря ошарашенными и злыми глазами:

— Ничего не стоит? Откуда ты знаешь? Ты ничего не знаешь… — она быстро подавила комок в горле, и сморгнула слезы. — Ты ничего обо мне не знаешь!

— Белла, давай не будем ссориться вновь, — милостиво предложил Эдвард, вставая и обходя кровать по направлению к Белле. Но сверкнув глазами, девушка снова отползла к центру огромного алого ложе.

— Я не ссорилась, ты первый начал! — хмыкнула Белла, обхватывая колени руками и снова смотря на Эдварда глазами дикого, не приученного котенка, который может поцарапать в любой момент. Он превращал этого котенка в ласковую кошку и доводил до белого каления, словно бешеного кота.

— Хорошо, хорошо. — согласился он. — Ты не рассказываешь сон психологам, потому что не доверяешь им, а мне?

— Что тебе? — нахмурилась Белла.

— Ты мне доверяешь? — с надеждой спросил Эдвард.

— Не всегда, — честно отозвалась девушка.

— А сейчас?

— Нет! — буркнула Белла и её локоны рассыпались по лицу от одного движения руки, пытающегося лишить Эдварда возможности лицезреть её.

— То есть мне ты тоже не расскажешь?

— Только с одним условием! — пару секунд подумав, нашлась Белла, зная, что так она тоже сможет хоть что-нибудь узнать об этом странном человеке, которого она ненавидела и любила одновременно, что бы ни говорили все вокруг, он и она сама.

— Какое? — устало спросил Эдвард. — Скажи мне, и я выполню! — подумав, добавил он, даже не догадываясь о подготовленном вот уже месяц вопросе девушки:

— Ты расскажешь мне про Изабеллу, а я про свои сны! — предложила сделку Белла, и Эдвард побледнев, отшатнулся от неё. Горестно улыбнувшись и хмыкнув, будто бы ожидая такой реакции, Белла опустила голову на руки.

Эдвард медленно отступал к стене, ища поддержки. Зачем Белле Изабелла? Что она хочет о ней знать и, главное, почему хочет знать?

— Я не могу… — не слушающимися губами прошептал Эдвард — Это слишком тяжело…

Белла подняла голову, и укоризненно посмотрела на Каллена:

— Вот видишь! Мне тоже тяжело! Всем тяжело и не стоит просить их о невозможном! — возмущенно и с горечью воскликнула она.

— Что ты знаешь, что бы судить так? Откуда ты знаешь, почему я не могу рассказать тебе о ней? — гневно начал Эдвард, снова выпуская свою ярость, доставшуюся ему по наследству от Карлайла.

— А что об этом знаешь ты, что бы просить меня рассказать о кошмарах? — нашлась с ответом Белла, угнетенно смотря на Эдварда. — Что ты знаешь обо мне?

— Оставайся здесь! — рыкнул Каллен и, выйдя за дверь, направился к своему кабинету. Он отыскивал папку одной рукой, практически наощупь, потому что вторая была застывшей и только Белла знала, как заставить её работать.

Черт, что же он делает? Почему так ведете себя с Беллой?

Но сейчас его гнев был слишком высоко, что бы контролировать его. Он зашкаливал на верхней отметке и если бы уровни ярости можно было поместить в пробирку, то сейчас бы она достигла пометки «Взрывоопасно». Эдвард был зол и снова стал пленником этого зла. Краем сознания он понимал, что Белла не причем и не хотел навредить ей, но и сдерживаться больше не мог. Пусть она знает, пусть знает о том, из-за чего он её похитил! И вдруг на глаза ему, как и два месяца назад, попался ангел с книгой рождественских гимнов. Эдвард замер и слезы подкатили к его лицу так же внезапно, как гнев напал на него.

Он вспомнил тот день.

Изабелла с самого утра ждала рождественского праздника. Это было её седьмое рождество с ним и он обещал сделать его незабываемым. Тогда он ещё умел держать обещания. В общем, он заказал елку, прислуга весь день украшала дом, Джейкоб — бойфренд Элис — переодевался в Санту и примеривал бороду, а Белль, просто счастливая, обходила дом и зимний сад. Они в тот день до вечера провозились с Эдвардом в саду, играя в «Снежную крепость» и «Снежных ангелов», а когда пришло время Рождества, он обнял её, крепко поцеловал и подарил один из своих многочисленных подарков. Ведь его девочка заслуживала всего самого лучшего, и он мог дать ей это. Мог дать тогда…

Он подарил ей любимый шоколад и множество других, дорогих и нужных для неё вещей, которые она очень хотела. А потом, глубокой ночью, когда все уже спали, она прокралась к нему в спальню и, забравшись на кровать, вручила свой подарок — рождественского ангела с книжкой гимнов.

— Этот ангел всегда будет оберегать тебя, папочка! — радостно, но тихо проговорила она. — Он обещал мне, что всегда будет с тобой и будет напоминать тебе обо мне!

— Я тебя и так никогда не забуду, милая, — он ласково погладил её по шелковой бронзовую шевелюре и, поставив Ангела на прикроватную тумбу, гостеприимно поднял одеяло, приглашая свою малышку сегодня поспать с ним.

Белль просияла и с радостью воспользовалась случаем, прижимаясь к отцу и даже не подозревая, что её счастливое детство окончится совсем скоро…

Слезы потекли по лицу Эдварда и папка, недавно найденная им на полке, выпала из рук. Он бессильно опустился в кресло, вспоминая каждую секунду рядом со своим личным ангелом, своей Изабеллой, прижимая к груди статуэтку. Сколько же она для него значит!

Когда Белла заволновавшись, направилась в кабинет Каллена, она увидела его, стоящего у окна и тихо рыдающего, неизвестно почему. От боли у неё сжалось сердце, потому что она подумал будто бы это из-за неё, или из-а её поведения.

— Эдвард! — испугано позвала она, вбегая в кабинет и становясь позади него. — Эдвард, что случилось? Тебе плохо?

— Ты хотела узнать про Изабеллу, Белла… — треснувшим голосом произнес Эдвард и Белла, медленно кивнув, снова протянула руку к здоровому плечу Каллена, надеясь успокоить его таким образом. Её пальцы медленно пробегали по материи рубашки, когда Каллен глотая слезы произнес:

— Изабелла — моя дочь!

Пальцы Беллы, ласкающие предплечье Каллена остановились, а оцепенелый взгляд переместился на Эдварда. В его здоровой, правой руке она увидела какую-то странную фигурку. Бело-красную…

— Эдвард, у тебя кровь! — воскликнула Белла, видя, что Каллен слишком сильно сжал статуэтку ангелочка с острыми крыльями. Она потянулась к его руке и, беря её в свои, медленно разжала его пальцы. Кажется, он её и вовсе не замечал, смотря в окно. Слезы текли по его лицу, которое не имело никакого выражения… — Эдвард, тебе нужно обработать раны! — видя насколько порезы глубоки, прошептала Белла, легонько потянув Каллена на себя. Он обернулся и его холодные и мрачные глаза уставились на неё:

— Она умерла семь лет назад. Сгорела в том особняке, куда приводила тебя Элис. Достаточно ли тебе этого?

— Эдвард… — тихо шепнула Белла, приближаясь к нему и все ещё держа кровоточащую руку в своей. Теплая жидкость теперь струилась и по её ладони, но это мало волновало обоих. Она неуверенно посмотрела на него, прежде чем обнять. Едва она это сделала, как Эдвард зарыдал громче, отчаянно цепляясь и без того кровоточащей рукой за свою Беллу, Беллу Свон.

— Не бросай меня! — молил он, прижимая её к себе. — Не уходи туда же, куда ушла она!

— Ну что ты, я никогда тебя не брошу! — пообещала Белла, ласково проводя рукой по спине и шее Эдварда. — И я не собираюсь умирать!

— Она тоже так думала… — прошептал Эдвард, замолкая и опуская голову на плечи Беллы. Она понимающе продолжала гладить его по спине, осознавая, что теперь снова повзрослела, что теперь способна утешить того, кто всегда утешает и будет утешать её.

В ней уживались маленькая девочка и взрослая женщина и совмещать эти две её натуры было сложно, но она будет стараться и у неё все получится, во что бы то ни стало! Ради Эдварда!

Ради её Эдварда Каллена!

— Все будет хорошо! — прошептала она ему на ухо и покрепче обвила руками этого человека, который теперь являлся для неё всем в мире. Только он!

Глава 27 — Невероятно, но факт!

— Белла, ты прости меня за ту истерику, — неловко начал Эдвард. — Ты не должна была этого видеть… — виновато произнес Каллен, пока Белла с величайшей осторожностью и стерильными бинтами обрабатывала его правую руку, на которой крылья ангела подаренного Изабеллой оставили свои отпечатки.

— Нет, должна! — улыбаясь, воскликнула Белла. — Ведь сначала и ты не должен был видеть моих истерик!

Эдвард улыбнулся вместе с ней, все ещё наблюдая, как она обматывает белую повязку вокруг его руки.

— Ты тоже прости меня, за ту истерику по поводу психологов, — шепнула Белла, поднимая на Каллена шоколадные глаза. — Я правда не могу рассказать все это, если бы могла, рассказала…

— Ничего, пройдет время, и ты сможешь, — успокаивающим тоном проговорил Эдвард. А потом тихим шепотом добавил — И я смогу.

Белла почувствовала, что не стоит продолжать эту тему, и поэтому перевела разговор в другое русло:

— Раз уж я с бинтами, может быть, покажешь свою рану? — дружелюбно спросила она, несмело улыбаясь. Эдвард недоверчиво взглянул на неё, сомневаясь, что подобные зрелища нужны его маленькой девочке:

— Не испугаешься? — озабоченно спросил он, следя за каждой эмоцией в её глазах и на лице, но ничего не находя. Похоже, она действительно не боится, и ей даже не противно. За что ему такой небесный подарок?

— Чего-чего, а крови я не боюсь, — пожала плечами Белла, вспоминая, как Чарли приходил домой избитый, и его забирала скорая помощь. Это случалось так часто, что она даже перестала вздрагивать от его побитого вида. Конечно все это происходило до того случая, потому что после него она не то что вздрагивала, она запиралась в комнате даже от Рене, он тревожил её и днями и ночами даже когда его самого не было рядом. Она почувствовала как страх и сейчас грозится сковать её своими оковами, и поэтому остановила эту глупую череду мыслей.

— Ловлю тебя на слове! — ухмыляясь, но все так же немного волнуясь за Беллу, произнес Эдвард, расстёгивая рубашку относительно здоровой правой рукой. Когда пуговицы были расстёгнуты, он потянул ткань вниз, но как оказалось слишком резко, потому что через секунду Белла услышала его приглушенно шипение и скрежет зубов.

Эдвард снова почувствовала боль, но рядом с ним Белла, и ей видеть эту его боль совсем не нужно. В конце концов, все проходит. Его рана не станет исключением.

— Давай я помогу? — милостиво предложила Белла, и, обойдя Каллена, медленно и осторожно помогла ему стянуть рубашку.

— Спасибо! — выдохнул Эдвард, когда Белла снова оказалась перед его лицом. На миллисекунду ему показалось, что она смущена, но совсем скоро смущение на её лице исчезло, снова спрятанное под маской дружелюбия. Эдвард тихо усмехнулся: он как никто другой знал, как сводит с ума его тело. Видимо за эти две недели, что он перестал посещать спортзал, мало что изменилось, раз Белле тоже понравилось.

Сама же девушка, ещё стоя у спины Эдварда, увидела всю его природную красоту в полном свете. Идеально ровная, гладкая, пусть и бледная кожа, мускулистая, но не настолько как у Эммета, а как нужно, спина Каллена выглядела как задняя часть изваяния Адониса. А его грудь, его плечи… Эдвард действительно прекрасен! Почему он выбрал именно её? Что он в ней нашел? За все свои годы к внешности она относилась очень критически: длинные коричневые волосы, карие глаза, бледное лицо (но не настолько бледное как у Каллена), стройное телосложение, высокие скулы и розовые губы. Она никогда не считала себя красавицей, и вряд ли ей являлась. Её красотой вообще никто не восхищался! У Рене то ли не было времени на это, то ли, как и все другие любила внутреннюю красоту Беллы, а не наружную, а Эдвард — он называл её красавицей! Он восторгался её красотой внешней, не только внутренней. Она понять не могла, о чем он думает, и сначала пробовала бежать от этого, называла его сумасшедшим, обманывая саму себя…

Нет, Каллен определенно гордился своей внешностью, своей красотой, но при Белле он этого не показывал. Ему, несомненно, было приятно, когда она восхищалась его красотой, но он никогда не ставил эту красоту выше ее, неужели он тоже привязался к ней? Привязался ещё тогда, когда впервые устроил скандал, там, на веранде? Он вел себя ужасно и непростительно, но теперь она знала причину, и могла понять его. Он тоже не смог смириться с потерей родного человека, как и она. Он жил с этой болью, и когда приходила возможность выпустить хоть малую часть её, он это делал. Это делала и Белла. Все это неотъемлемая часть реальности, потому что вечно страдать не может никто. Лучше быть счастливым, каким бы ни было это счастье.

И, кажется, она нашла своё счастье. Своего Эдварда.

Эти мысли очень быстро пробежали в голове девушки, поэтому, когда она принялась разматывать бинты, то полностью сосредоточилась на том, что делает. Ещё одной причиной этому был внимательный взгляд Каллена на её лицо сверху-вниз из-за его роста. Он следил за лицом Беллы и при малейшем признаке испуга готов был тут же переключить внимание Беллы на себя, и каким-то мистическим способом набросить на себя рубашку снова.

Но у Беллы не было ни отвращения, ни испуга, когда она сняла последний слой повязки с плеча Эдварда, и взгляду её предстала самая настоящая огнестрельная рана. На её лице не было ничего кроме сожаления. Она сочувственно посмотрела на Эдварда, заново вспоминая, как могла лишиться и его. Около двадцати сантиметров вниз, и этот стрелок попал бы в сердце! Как же ему удалось так сильно промахнуться? Или его вовремя заметил Эдвард? Впрочем, это неважно, главное, что Каллен жив и перед ней. Остальное она перетерпит как-нибудь.

— Белла? — позвал Эдвард, неуверенный в том, что все в порядке.

— Все хорошо! — быстро ответила девушка и принялась с величайшей осторожностью, стараясь не касаться пальцами места раны Эдварда, обматывать вокруг неё свежую белую бинтовую повязку. Когда с этим было покончено, она снова помогла надеть ему рубашку.

Если с помощью одной руки Каллен ещё был в состоянии расстегнуть пуговицы, то для застегивания ему явно была необходима помощь Беллы. Она ободряюще улыбнулась ему, и её ловкие пальчики запорхали на ткани, сводя её вместе. Дело было сделано за полторы минуты.

— Как ты делал это сам? — вспоминая о том, что постоянно видела Каллена в рубашке, непонимающе спросила Белла. — Я не хочу обидеть тебя, но разве тебе не было больно? — она снова сочувственно взглянула на мужчину. Он усмехнулся:

— Обычно это занимало немало времени.

— Не бойся, скоро все будет как прежде! — пообещала Белла, поглядывая на его левую руку, и называя волшебством совершенно обыденные вещи. Он не ценил их, не считал ценностью. Возможно, это будет его наказание до конца жизни, а возможно это ангельское создание, его Белла, сможет вылечить его. Время покажет.

— С тобой мне нечего бояться, — улыбнулся Эдвард, ласково и нежно смотря на Беллу, которая слегка покраснела под его взглядом. Она оглянулась, и взгляд её пал на уже на обмытую от крови своего владельца фигурку, стоящую на столе за спиной Эдварда:

— А что связано с этим ангелом? — аккуратно спросила она, вспоминая как Каллен остервенело сжимал его в руке.

— Изабелла… — тихо ответил он, и Белла пожалела, что спросила. Они ведь только успокоились, только справились с этой недавней болью, и она снова все портит.

— Ясно, — неоднозначно ответила девушка, оглядываясь вокруг и ища другую тему для разговора, но Эдвард не дал ей этого сделать, решая, что может рассказать своей Белле хоть что-нибудь. У него не было возможности выговориться ни перед кем, только перед ней. Упустит ли он эту возможность? Нет.

— Ей было восемь, когда она подарила мне этого ангела. Она сказала, что он будет напоминать мне о ней, — горестно начал Эдвард, смотря куда-то поверх Беллы, и всеми силами пытаясь снова не утонуть в пучине страданий и отчаянья от того, что больше не может увидеть свою Белль, не может обнять её, не может сказать, как он её любит… — Это глупо, потому что я бы никогда не забыл о ней, — продолжал Эдвард, и сердечко Беллы сжималось от боли, но на этот раз не от собственной, а от боли Эдварда.

— И теперь я понимаю, что это действительно воспоминание, этот ангелочек напоминает мне о том, какой она была, он хранит в себе сотни воспоминаний, и она была права, когда выбрала именно его, что бы подаритьмне на Рождество, — закончил Эдвард, чувствуя, что на одну сотую долю горя он смог найти избавление.

Он посмотрел на Беллу, и та без лишних слов обняла его, чувствуя, что этим и может помочь ему. Она не знала почему, но оказалась права. Именно так и было. Эдвард сам не знал, почему находит избавление в руках этой девочки, пока не понял, что любит её больше всего на свете. И причиной этому было не имя, хотя и не без того. Он полюбил её за настоящую, открытую и цветущую душу. Несмотря на все страдания, она осталась такой же светлой и любящей, будем надеяться, любящей именно его…

Если бы он в тот момент мог прочитать мысли Беллы, то её неуверенные помыслы о любви точно подтвердили его догадки. Сама толком не зная обо всем, она уже его любила. Белла любила его за то же, за что и он её. За открытость, за честность и за прекрасную душу. И пусть он бывает жесток, пусть он может сделать больно. Но он ведь с ней! Он не бросает её и никогда не бросит! Она любит его всем сердцем, даже не подозревая об этом, но скоро она узнает и тогда для них обоих придет долгожданная весна, после суровых зимних душевных холодов!

— Эдвард, ты говорил, что не был женат? — вспомнила Белла, все ещё не отрываясь от Эдварда, и пряча свое лицо у него на груди.

— Это так, — медленно ответил Эдвард, непонимающе смотря на Беллу, но, не видя её лица. Она что, ревнует? Или не доверяет ему?

— А как же мать Изабеллы? — быстро спросила девушка, и на секунду зажмурилась, надеясь, что на этот раз снова не перешла границу.

— Она была моей секретаршей, — бесцветным голосом сообщил Каллен.

— Была? — непонимающе переспросила Белла, набираясь смелости, что бы отстраниться и взглянуть на мужчину — Она, что же, умерла?

— Я не знаю, — пожал плечами Каллен. — Она родила девочку втайне от меня, а потом, через полтора года я нашел под дверью ребенка… — Эдвард прерывисто задышал, и воспоминания снова захлестнули его.

Он переместился в тот дождливый день сентября, в 1993 год, когда выйдя на порог своего нового особняка, только что подаренного Карлайлом на девятнадцатилетние, увидел ребенка в какой-то колыбели. Малыш в колыбели спал, а поверх одеяла лежала записка, написанная второпях на клейких листочках для офиса — «Это твоя дочь. Изабелла». Его шоку тогда не было предела. Конечно, все Каллены и в том числе Элис, приняли малышку, но Эдвард не оставлял поиски, надеясь найти мать своего ребенка. Он перерыл всю Америку в поисках своей бывшей любовницы, но так и не смог её найти. Она будто бы растворилась, а у него были намерения жениться на ней, раз уж она подарила ему дочь! Но это все прошло, пропало и исчезло. Он бы, наверное, и не вспомнил о том дне, если бы Белла сейчас не спросила о матери его дочери.

— Тише, тише, — Белла снова ласково провела пальцами по его щеке, пытаясь показать, что все хорошо, и снова коря себя за затрагивание этой темы. Да уж, нужно что-то делать с её рвением к разговору о запретном.

— Это было уже очень давно… — промолвил Эдвард.

— Сколько ей было лет? — спросила Белла, не сводя глаз с Каллена, и поглаживая его лицо.

— Десять, — шепнул он, вспоминая тот самый день, когда все это случилось, и заново горя в аду. Тут уж и даже прикосновение Беллы мало чем помогало, поэтому ему самому пришлось всеми силами отгонять страдальческие мысли, дабы снова не напугать свою маленькую девочку незапланированной истерикой.

— Семь лет назад ей было десять? — будто не веря переспросила Белла. Эдвард кивнул, не понимая, к чему она клонит, и все ещё борясь со страданиями.

— То есть сейчас ей бы было семнадцать? — с легким ужасом произнесла девушка, чем поразила Эдварда куда сильнее, чем боль. Он, не веря смотрел на Беллу, а та на него. В её шоколадных глазах отражался страх и какая-то скрытая нервозность.

— Когда ты родилась? — спросил он вслух, все ещё наблюдая за девушкой, и замечая, что её пальцы замерли на его щеке. Как он мог не заметить года рождения в её деле? Как он мог не вспомнить об этом, когда она сказала, что ей семнадцать? Неужели он действительно начинал забывать все связанное с Изабеллой?

— Десятого сентября 1992 года, — медленно произнесла Белла, вспоминая то, что рассказывала ей Рене.

— Десятого… сентября? — бледнея ещё больше, чем есть, спросил Эдвард, надеясь, что она просто неудачно шутит или ошибается. Глупо, ей незачем шутить, а ошибаться по поводу даты рождения она никак не может!

— А Изабелла? — вопрошала Белла, уже догадываясь об ответе и пугаясь его одновременно. Это что, заклятье такое? Почему тогда именно с ней? Изабелла = Изабелла, 1992 = 1992, 10.10–10.10 — это явно какая-то ошибка, шутка или колдовство. Не бывает таких совпадений! Это просто нереально!

— Тоже, — выдохнул Эдвард, отводя взгляд от девушки, и натыкаясь на оконную раму, за которой ярко светило солнце. Он думал о том что же, что и Белла, о том, бывает ли череда таких страшных и пугающий совпадений, которые происходят с ним.

— Неужели это правда? — прошептала Белла, ища отрицания или подтверждения в остекленевшем, будто бы шарик со снежинками с фестиваля в Монте-Карло, взгляде Эдварда.

— Я не знаю! — отчаянно воскликнул он, и мигом вспомнил про папку с информацией о Белле, надеясь найти точный ответ там. Он быстро поднял папку с пола под удивленный взгляд девушки, и раскрыл её на третьей странице.

— Десятого сентября тысяча девятьсот девяносто второго года, — едва шевеля губами, произнес Эдвард, замирая с синей папкой в руках, и смотря куда-то поверх Беллы.

Сама девушка была испугана, но ещё сильнее она испугалась, увидев в папке полное досье на себя и Рене. Небольшие портреты матери и дочери были прикреплены на правом углу файлов.

— Что это? — непонимающе спросила она, проводя рукой по шершавой поверхности листа папки, которую только что забрала у Эдварда. — Откуда это у тебя?

Этими несколькими словами она заставила даже Эдварда опомниться, и он перевел грустный и умоляющий взгляд на неё:

— Белла это…

— И давно ты собираешь информацию обо мне? — тихим шепотом с укоризной произнесла она, не веря, что это и на самом деле происходит.

— Перед тем как привезти тебя сюда, я узнал, кто ты… — сознался Эдвард, и теперь его боль о прошлом и совпадениях быстро унялась, потому что реальность грозилась повторить историю, и отнять у него Беллу. Сейчас он должен быть здесь и сейчас, и он будет. Иначе все снова рухнет в руинах, так и не построившись. Его сердце едва не разорвалось, когда она не хотела его возвращения и снова расцвело, когда она просила его вернуться, говорила что скучает. А теперь?

— С самого начала? — ошарашенно произнесла девушка, и горесть предательства больно кольнула её сердце. Он все знал о ней с самого начала. Он собирал о ней сведенья, и мог приходить, прося рассказать о себе, все время он врал, врал!

— Белла, я не читал дальше твоего имени! — клятвенно сообщил Эдвард. — Я и вправду ничего о тебе не знаю!

— Как ты… — Белла задохнулась от слез, потекших по её щекам. Слезы боли от предательства, причинённого тем, от кого совсем не ожидаешь. Будто бы удар ножом в спину от самого близкого друга, или даже не друга, уже не друга… Боже, она ведь полностью верила ему! — Как ты мог? — выдохнула она, вытирая слезы тыльной стороной ладони, и по-прежнему укоризненно смотря то на документ, то на мужчину.

— Белла, милая! — Эдвард умоляюще протянул к ней здоровую руку, но она, оттолкнув её, лишь сильнее заплакала, и, отшвырнув папку в угол, выбежала из кабинета…

Глава 28 — Жестокий удар прошлого

— Так быстро? — удивленно воскликнула девушка, забирая портрет у охранника. Тот кивнул, ожидая дальнейших приказаний.

— Изабелла моя… — мягко улыбнулась женщина, проводя рукой по фото девушки. — Доченька, как же долго я тебя не видела! — она снова улыбнулась, а потом взглянула на Кевина. — Ты уверен, что это она?

— Несомненно, мисс Денали. Эдвард Каллен печётся о ней больше, нежели о деньгах, она все время в его окружении и привязана к нему. Её зовут Изабелла, она родилась десятого сентября 1992 года.

— Это точно она! — восхищенно вскрикнула женщина. — Я хочу её увидеть!

— А как вы объясните свой приезд? — аккуратно спросил охранник. — Девочка не видела вас шестнадцать лет!

— Ну, она же моя дочь, она поймет меня! — улыбнулась женщина и встала со своего места, все ещё держа в руках фотографию Беллы. — Устрой мне с ней встречу, Кевин, не будем заставлять мою крошку долго ждать!

Мужчина покинул комнату, Таня посмотрев ему вслед, осталась на месте, все ещё глядя на фотографию девушки, и радуясь, что, в конце концов, нашла её, свою дочь, свою Изабеллу!

* * *

Белла не верила происходящему, сидела на полу, проливая горькие слезы. Как Эдвард мог так с ней поступить? Он снова врал ей. Он врал ей каждый день, пока у него была эта папка. Он знал все о ней, он клялся, что не читал дальше её имени, но как ей ему поверить, если все его слова сплошная ложь? А если он такой виртуозный лгун, искренни ли его слова с ней наедине? Когда он говорил, что полностью принадлежит ей, когда говорил что она дорога ему. Теперь под сомнением вся его сущность, потому что она не может ему доверять. Как доверять тому, кто уже предал? Не предаст ли он снова? А если предаст, то как жить с этой болью? Как ей сейчас смириться с терзаниями души?

Но помимо страданий она знала так же о странных совпадениях своей даты рождения с Изабеллой. Эдварду наверняка тоже больно, но это мало волновало её сейчас. Ведь ему больно по собственной вине, правильно это или нет, но так оно и есть.

В дверь постучали, и Белла с горечью вспомнила, что не заперла её вопреки привычке.

— Войдите, — всхлипнув, и стерев слезы со щек, произнесла она. Эдвард глубоко вздохнув, приоткрыл дверь, заходя в комнату и ища Беллу. Его взгляд наткнулся на девушку, когда она сидела на алой кровати. Неуверенно подойдя ближе, он с содроганием сердца смотрел на неё, не зная чего ожидать.

— Что вам, мистер Каллен? — ядовито спросила она, смотря на него затравленными глазами, пока он садился на кровать.

— Белла, я говорил и повторяю, что не знаю ничего, что написано в той папке. Я не читал дальше твоего имени.

— Это все что вы хотели сказать? — хмыкнула Белла, наплевательски глядя на него и перебивая.

— Нет уж дослушай! — рявкнул Эдвард, и Белла вздрогнула. — Твое имя чуть не убило меня там, в той комнате! Я не мог ничего более прочитать, потому что не смог. Не хватило сил. Ты можешь не верить мне, но так оно и было! Твое имя, имя моей дочери, в нем вся причина. Именно из-за него ты оказалась здесь!

— Дело только в моем имени? — непонимающе переспросила Белла, и Эдвард кивнул, признаваясь в самом сокровенном.

— Это было словно помешательство. Мне было больно и приятно, потому что я снова увидел напоминание о самом дорогом существе в моей жизни. Я даже не думал, что оно вернулось ко мне, пока не увидел тебя! Белла, ты даже не представляешь, что значишь для меня!

Белла не могла взять в толк что происходит. Такого рода извинений Эдварда она ещё не видела, и, несмотря на всю предательскую боль, блуждающую по душе, ей неизбежно захотелось утешить Каллена, и она знала, как это сделать, но пока держала всю себя под контролем, копаясь в мыслях.

— Как мне понять, что ты говоришь правду? — наконец спросила она тихим шепотом, глядя на расстроенного Эдварда, выжидающего её реакцию на его слова.

— Я не знаю как доказать тебе правду, Белла, — покачал головой Эдвард. — Скажи как, и я докажу. Я сделаю все что угодно, все что попросишь!

— Я заблудилась в этой непроглядной лжи. Я не знаю где искать свет, потому что погружена во тьму! — ударив по покрывалу кровати рукой, произнесла Белла. — Я не могу верить никому, потому что люди предают с невозможной жестокостью. Все, где я живу и жила, пронизано страданиями, и не только моими. Я приношу несчастья, и не знаю как самой от них спасаться, но ты, ты первый кому я поверила настолько, что сейчас рассказала все это! — она подняла на него неуверенные глаза, и с мольбой посмотрела в его изумрудные омуты.

— Я никогда не врал тебе, и не собираюсь начинать! — изрек Эдвард, легонько сжимая правую руку Беллы своей. — Ты одна из лучших чудес, происходящих в моей жизни. Я не лгу тебе, Белла! И ты всегда можешь довериться мне!

— Люди могут предавать, когда рассказываешь им слишком много, — неуверенно произнесла девушка.

— Ты по-прежнему думаешь, что я могу тебя предать? — горестно спросил Каллен, нежно смотря на неё.

— Я не знаю… — рассеяно отозвалась Белла. — А ты разве не боишься, что я предам тебя?

— Это невозможно! — отмахнулся Каллен, покрепче сжимая руку Беллы. — Я доверяю тебе больше всех на свете!

Беллу потрясло такое открытое доверие, и она удивлено взглянула на мужчину.

— А если ты ошибаешься? — неловко спросила она, не зная, зачем задает такие глупые вопросы. Ведь она действительно никогда не предаст и не бросит его. Ей даже кажется, что она перетерпит все на свете, согласится на любую пытку, только бы быть с ним. Знает ли он об этом? Догадывается ли?

Вот бы ей полную уверенность в таких вещах к нему. Она хотела доверять, но боялась, зная как сильно можно пострадать от собственных иллюзий.

— Тогда мне будет больно… — тихо произнес Эдвард, словно бы стыдясь своей слабости перед девушкой.

У Беллы сердце сжалось, и она прерывисто выдохнув, подняла глаза на Каллена.

— Тебе не будет больно, я не позволю! — твердо решив, произнесла она, и погладила пальцами скулу Эдварда, опускаясь ниже по щеке.

Мужчина улыбнулся, и перехватил руку Беллы своей, запечатлел на ней поцелуй. Вот он его ангелочек, его красавица, его Белла. Его целительница и единственная любовь. Его маленькая девочка…

— Я клянусь тебе Белла, что никогда не посмею предать тебя, причинить вред, или позволить кому-то навредить тебе. Ты будешь счастлива, чего бы мне это не стоило!

— Тогда ты опоздал, потому что я счастлива! — ухмыльнулась Белла, и, покидая свое место на покрывале, подвинулась к Эдварду, опуская голову на его здоровое плечо, и наслаждаясь ласковыми прикосновениями Каллена. Внезапно её взгляд упал на его левую руку, и, нахмурившись, она так же аккуратно, как и утром взяла её в свою, начиная медленно водить пальцами по только ей известным точкам и линиям.

— Я тебя вылечу, — пообещала она, сосредотачиваясь на занятии, которым занималась.

— Ты меня уже вылечила, Белла! — он поцеловал её макушку. — Ты вылечила мое сердце! — Белла робко улыбнулась, и её глаза засверкали. Эдвард последовал примеру девушки, и крепко обнял её здоровой правой рукой, продолжал смотреть, как она применяет свои познания на его левой руке.

Она действительно вела себя будто целительница. Она мягко и осторожно касалась полос на его ладони, образованных венными и нервными сплетениями, и проверяла каждое свое движение, пытаясь не причинить ему боль. Напрасно. Он ведь не чувствовал ничего, пока что…

Но вот она как обычно в конце своих манипуляций коснулась точки в середине его ладони на нервном сплетении вен, и его пальцы дрогнули. Теперь уже не один, а все разом. Белла обрадованно смотрела на это, в то время как Эдвард был шокирован так же, как утром. Он не мог найти логическое объяснение тому, что вылечить его руку было не под силу лучшим физиотерапевтам мира, в то время как Белла с помощью нетрадиционной китайской медицины смогла это сделать без видимых усилий.

Девушка тем временем дотронулась рукой до пальцев Эдварда, проводя по ним вдоль и поперек:

— Что-нибудь чувствуешь? — с надеждой спросила она.

— Да! — обрадованно произнес Эдвард, действительно ощущая, как пальцы Беллы пробегают по его, даря драгоценные секунды избавления от паралича. Он знал, что это чувство недолговечно и скоро пройдет, но наслаждался им, потому что мог получить хотя бы это.

— Отлично, — улыбнулась Белла, — а теперь попробуй дотронуться до моей руки! — она отвела свою небольшую ладонь немного в сторону, так, что бы дотронуться до неё можно было, лишь слегка согнув пальцы.

Эдвард отчаянно взглянул на Беллу, понимая, что потерянная связь с телом ещё не восстановлена, и он не может контролировать эту свою руку. Как же он сделает то, что она просит?

— Хорошо, давай вместе, — ласково улыбнулась Белла, и дотронулась до нескольких его пальцев, мягко наклоняя их к своей второй руке, по-прежнему расположенной чуть невдалеке от них. Когда подушечки его пальцев коснулись её ладони, она подняла глаза на Каллена:

— Чувствуешь?

— Немного, — согласился он, смотря на то, что Белла смогла сделать с ним, в его, кажется бы, безысходной ситуации.

— Сам попробуешь? — предложила девушка, поднимая его пальцы в исходное положение, и ободряюще смотря в его изумрудные глаза. Эдвард медленно кивнул, и переместил все свое внимание на левую руку, который пытался повторить тоже, что и Белла.

— Не выходит! — горестно произнес он, глядя как его онемевшие пальцы не желают подчиняться.

— Ничего страшного, все получится! — поддерживающим тоном произнесла Белла, и, обернувшись, взглянула в измученное лицо Эдварда.

— Тебе нужно немного времени, — мягко заметила она. В её глазах было понимание, и никакого отчуждения или разочарования. Похоже она верит в его исцеление даже больше чем он сам.

Ну ладно, и он поверит.

И вправду, совсем скоро он снова начал ощущать свою ладонь. Сначала медленно, едва ощутимо. Но уже через неделю он стал в полной мере владеть своей рукой, благодаря изучению китайской медицины Беллой. Она поддерживала его во всех тренировках и начинаниях, и у Эдварда был стимул, лучший нежели любой другой. Его девочка его простила, она с ним, и она действительно никогда не бросит его, как и обещала.

Кажется на эту неделю судьба дала им перерыв. Белла не просыпалась по ночам, и кошмары мучали её не так сильно, как раньше. Ночи она более или менее проводила спокойно, а дни её были полны радости, и дело было не только в успехах нового обучения Эдварда владеть его рукой. Он действительно показывал ей сказочный мир. Они гуляли у пруда с лебедями, они ходили на ту волшебную поляну с цветами, общались и расспрашивали друг друга о всяких мелочах без намека на серьезные вещи. Но это не значит что никого из них это не тревожило. Белла например мечтала узнать что либо об Изабелле, но не решалась рушить идиллию, возникшую между ней и Эдвардом, а тот в свою очередь мечтал разобраться с кошмарами Беллы, которые сейчас немного ослабли, но явно не закончились. Такое так просто не кончается. Но как уже говорилось, эта неделя была дана им для отдыха, а не для решения серьезных конфликтов. Поэтому они просто наслаждались жизнью и обществом друг друга. Эдвард заново открывал для себя мисс Свон, а сама девушка по-новому смотрела на Каллена. Теперь она убедилась в его внутренней красоте, и уже никогда не сомневалась в ней.

Вот только одно убеждение не давало спокойствия девушке: их отношения не могут вечно балансировать на острие ножа, когда-нибудь все должно решиться, и Беллу пугал исход этого решения. Она не знала что такое любовь к мужчине, и вряд ли собиралась узнавать. Она была привязана к Каллену, но не знала что это за привязаность. Ей было страшно потерять его, потому что она едва не умерла сама, когда узнала что в него стреляли. Она не могла, не пережила бы, если бы лишилась своего единственного друга, коим называла для себя этого человека. Она знала, что заблуждается, но не решалась в этом признаваться.

Что ей тогда делать?

Он же обещал Белле неприкосновенность к ней до тех пор, пока она сама не попросит, но теперь он уже начинал сомневаться, что она это сделает. Вела себя она бесподобно, больше не срывалась на него, а только втиралась в доверие, как котенок, подобранный с улицы. Практически оно так и было, но он никогда не говорил и не будет говорить об этом с ней. Белла и так знала свое бедственное положение, знала, что никогда не вернется домой, не увидит Рене, потому что та мертва. Ей было больно и страшно, но ей было хорошо рядом с Калленом, и, скорее всего, если бы сейчас девушке предложили вернуться в прежнюю жизнь, она при всей своей любви к матери отказалась бы от предложения. Она понимала, что нет для неё уже ничего важнее в этой жизни, чем Эдвард, и кажется смирилась с этим. Только вот действительно, что делать с их отношениями, балансирующими на такой опасной зоне. Что ей делать?

Параллельно её заботила другая проблема — что будет с Элис? Эдвард говорил, что Джаспер задался целью вылечить его сестру, и пару дней назад увез её в Швейцарию, подальше от напоминаний о Джейкобе. Наверное это было правильно решение, потому что сам Каллен немного расслабился с её отлетом. Интересно, а что чувствует он? Это ведь его сестра и лучший друг. Никогда не имея ни друзей, ни сестры, Белла и представить себе не могла его ощущения, но зато ей было предоставлено наблюдать, как Эдвард рад полному исцелению своей руки, движения и жизнедеятельность которой уже не отличается от прежней, до стрельбы. Белла до сих пор содрогалась от ужаса, когда вспоминала о том моменте, когда Каллен рассказал ей о ранении. Тот ужас, что вселился в её сердце не отпускал и сейчас. Он каждый раз возвращался, едва она перевязывала рану мужчины. Но она не имела права показывать свой страх, что бы не испугать Каллена.

Сейчас она занималась этим же, и перед её глазами взрывались новые картинки ужасных, возможных развитий событий, которые к великому её счастью не произошли. Эдвард все так же внимательно вглядывался в лицо Беллы, ища хоть малейшее изменение, что бы немедленно убрать источник её волнений с глаз. Но их не было. Белла хорошо научилась прятать чувства, и сейчас это впервые помогло ей в положительную сторону, нежели в негативную.

— Все нормально? — этот вопрос Эдвард задавал каждый день, и Белле уже наизусть выучила ответ на него.

— Конечно. Тебе больно?

— Нет… — за этим их разговор при обработке ран и заканчивался, не идя дальше. Но сегодня воскресенье, завтра понедельник, и волей не волей Каллену придется окунуться в работу, хотя бы на пару часов. Иначе все его предприятия, которым он не уделяет должного внимания уже очень много дней, действительно рухнут и перестанут приносить прибыль. Не то что бы его это сильно заботило, но тем не менее «делу время, потехе час», и Эдвард решил завтра все-таки поработать с часу до трех, не желая ни на более отрываться от Беллы.

Сегодня у них был ещё один свободный день, но он уже близился к концу, потому что оранжевое солнце заходило за окнами кабинета Каллена.

— Ты привыкла к этому, Белла? — едва она закончила с раной, спросил он Эдвард, обнимая её уже обеими руками, не обращая внимания на ноющую боль между левой частью груди и шеей. В конце-концов, пуля прошла именно там.

— К закатам рядом с тобой? — усмехаясь, спросила девушка, и покрепче обняла Эдварда. — Да.

Он удовлетворенно хмыкнул, и, нагнувшись к её волосам, запечатлел на них очередной поцелуй, заставив Беллу рассмеяться.

— Что смешного? — не понял он.

— Такое ощущение что мне снова пять лет, — хмыкнула она. — Ты так заботишься обо мне!

Эдвард тоже засмеялся вслед за ней, прижимая к себе даже крепче чем обычно.

— Можешь в это время представлять меня своим папочкой! — рассмеялся он, а Белла замерла, ударенная по самому больному. Нет, Эдвард не знал и не мог знать что делает ей больно, но она то знала.

— Белла, что не так? — почувствовав её напряжение и страх, спросил Эдвард, раслабляюще поглаживая её плечи.

— Я никогда не смогу сравнивать тебя со своим отцом, не напоминай про него больше, пожалуйста! — Белла испуганно оглянулась вокруг, отстраняясь от Эдварда, и подходя к окну. Эдвард был в замешательстве, не понимая что произошло.

— И не нужно, — отозвался он, подходя к Белле со спины. Его руки мягко коснулись её волос, убирая их с плеч. — Это была глупая шутка, прости.

— Не важно! — отмахнулась Белла, проглатывая слезы страха. — Проехали!

— Милая… — Эдвард нежно прошелся пальцами по её плечам, снова успокаивая её, и на этот раз не понимая, что происходит.

— Мистер Каллен, какой-то мужчина срочно хочет поговорить с вами! — постучав внезапно в дверь, сообщила Мари, стоя за дубовыми ставнями.

— Сейчас иду! — ответил Эдвард, и приобнял Беллу, обращаясь теперь уже непосредственно к ней.

— Ты идешь?

— Нет, я лучше пойду в комнату, — сдавленно ответила Белла, выдавливая скупую улыбку сквозь слезы.

— Ладно, я скоро приду к тебе! — ласково сообщил Эдвард, открывая перед Беллой дверь. Она кивнула и выскользнула вперед, направлясь по коридору к себе.

Но планировка дома была такова, что коридор был опоясан ограждением, ведущим к лестнице. Поэтому когда Белла проходила мимо выхода на мраморные ступени, её взгляд, запеленелый слезами, блуждал по холлу и внезапно наткнулся на странного гостья.

Белла вскрикнула, и замерла посреди лестницы. Эдвард, идущий где-то позади, услышал её крик, и практически бегом кинулся к тому месту где она стояла.

— Что такое Белла? — вопрошал он, замирая перед девушкой, и заграждая от неё человека. Белла лишь покачала головой, будто бы силясь скинуть иллюзию, и выглянув через плечо Эдварда, снова посмотрела на гостя, который её кажется пока не замечал, разговаривая с Мари.

— В чем дело, Белла? — не понимал Эдвард, вглядываясь в лицо девушки.

У неё же было два варианта происходящего — либо её умопомешательство достигло предела, и у неё начались галлюцинации, либо на пороге действительно стоит никто иной как Чарли Свон. Её отец.

Нет нужды говорить, что на первый вариант Белла уповала гораздо больше, чем на второй!

Глава 29 — «Что с тобой произошло?»

Моргнув пару раз и зажмурившись, девушка вглядывалась в лицо мужчины, видя, что оно точно такое же, как и в её кошмарах. Совсем не изменилось.

Наконец гость заметил её, и поднял взгляд.

— Белла! — послышалось снизу, и девушка вздрогнув будто от удара электрошоком, побледнела, и практически бегом кинулась к своей комнате. Эдвард бессильно смотрел ей вслед, а потом оглянулся на мужчину.

— Кто вы? — быстро спускаясь по лестнице спросил он, видя как Белла быстро скрылась за своей дверью.

— Я Чарли Свон, мистер Каллен! — сообщил незнакомец, и Эдвард, не доверяя, взглянул на мужчину. Как это, Чарли Свон? Отец Беллы?

— Вы…

— Да, я её отец, — быстро согласился Чарли, не давая Эдварду возможности задать вопрос в целиком. — И я хочу забрать свою девочку домой!

— Забрать домой? — переспросил Каллен. — Вы что, издеваетесь?

— Я не издеваюсь. Она моя дочь, и её незаконно держат в этом доме! — хмыкнул Чарли, оглядывая холл в котором оказался. — Если потребуется, я готов применить силу! — он достал из кармана удостоверение полицейского, и Эдвард посмотрел на этого человека, насмехаясь над ним. Он действительно решил, что сила — это понятия, с помощью которого он сможет забрать у него Беллу? Смысл его жизни?

— Уходите, мистер Свон, потому что ваша дочь останется здесь и со мной! — отмахнулся Эдвард, и дал знак Эммету увести мужчину. Тот быстро кивнул, и схватил Чарли за руку, выводя.

— Закон будет на моей стороне, мистер Каллен! — заорал Чарли, прежде чем за ним закрылась дверь. Эдвард замер посреди гостиной, яростно собираясь с мыслями.

Вот черт! Такого поворота событий он не ожидал.

То, что он не отдаст Беллу никому, даже этому человеку понятно и без размышлений, только вот имеет ли он на это право? Закон ведь действительно будет на стороне Чарли Свона, если он решит отобрать у него девушку.

Хотя, какой закон! Сколько раз Эдвард шел против закона! Что ему помешает на этот раз?

А вот что думает на этот счет Белла? Она так быстро убежала отсюда, потому что не хотела расставаться с Эдвардом, или потому что знала, что никогда не вернется к отцу? Почему она так испугалась, когда он позвал её? Это горе утраты?

Решая не мучатся более, Эдвард так же быстро как спустился оказался на лестнице, и через пару дверей уже был у комнаты своей маленькой девочки. Он коротко постучал, но не услышал ответа. Что это? Она снова не хочет его пускать?

Нахмурившись, он взялся за дверую ручку, и она поддалась. Значит дверь не заперта…

— Белла? — входя, позвал Эдвард, оглядываясь в поисках девушки. Его взгляд бороздил комнату, пока не нашел её в дальнем углу, на полу у комода с разбросанными вокруг подушками и простынями с кровати.

— Белла! — снова воскликнул Эдвард, направляясь в ту сторону. Его маленькая девочка сидела, обхватив колени руками, и невидящими глазами уставившись поперед себя.

— Что такое, Белла? — Эдвард опустился на пол рядом с ней, внимательно следя за её лицом.

Он действительно не понимал что происходит, потому что не мог читать мыслей Беллы. Она боится отца, или хочет к нему вернуться? Она опасается Эдварда, или хочет с ним остаться?

А в душе же самой Беллы каскадами взрывались страдания, пока животный страх ледяными стальными цепями охватывал её детское сердце.

Она помнила каждую секунду этого страшного кошмара с Чарли, и ей становилось все хуже от новых мыслей. Она не рыдала, как это случалось во время сновидений, она молча смотрела в одну точку, пока цветные страшные мысли будоражили её сознание.

Эдвард только приглядевшись к ней, увидел дрожь, разливавшуюся по всему её телу, и не на шутку был испуган. Кто причина такому состоянию его девочки? Он сам?

— Белла, пожалуйста, расскажи мне что происходит! — взмолился он, подбирая с пола одно из покрывал, и оборачивая им плечи Беллы. Но её дрожь не унимались, наоборот, только усиливалась. Такое ощущение, что она лишилась дара речи. Она не смотрела на Эдварда, она не видела перед собой ничего, кроме тех страшных картинок из воспоминаний.

— Милая, — Эдвард всмотрелся в её лицо, пробегая пальцами по щеке, — моя хорошая, расскажи мне, что происходит!

— Он вернулся… — пресным голосом сообщила Белла, и подняла наконец-то на Каллена испуганные, затравленные, страдальческие глаза.

— Кто вернулся? Чарли? — не понял Эдвард, подбираясь ближе к Белле, и обнимая её за плечи, прижимая к себе. У него было такое ощущение, будто бы он обнимает не Беллу, а кусок камня. Она дрожала, но молчала, и, кажется, даже не реагировала на его прикосновения.

— Он вернулся за мной… — таким же бесцветным голосом сообщила девушка, и её дрожь усилилась, а в памяти замелькали самые ужасные из воспоминаний.

— Белла, постарайся успокоиться! — попросил Эдвард, продолжая поглаживать девушку по лицу, держа в своих объятьях. — Расскажи мне, что происходит! Кто вернулся, и почему за тобой?

Он умолчал об их разговоре с Чарли, надеясь что будет ещё время рассказать об этом Белле, и узнать её мнение обо всем.

— Ты не разговаривал с ним? — чуть более оживающим голосом спросила Белла, все ещё дрожа.

— С кем, Белла? Кто это?

— С Чарли, с моим отцом… — простонала девушка, откидываясь на здоровое плечо Эдварда.

— Ты хочешь пойти с ним? — с надеждой на отрицательный ответ, грустно спросил Каллен, убирая пряди каштановых локонов с её лица.

— НЕТ! — взвизгнула Белла, вырываясь из его объятий, и быстро оказываясь на ногах. — НЕТ! — повторила она, отходя от Эдварда, и смотря на него ошарашенным, безумным от ужаса взглядом. Покрывало лежащее на её плечах теперь покоилась на полу, и изножья кровати.

— Белла! — позвал Эдвард, протягивая к ней руки, и медленно приближаясь. — Что произошло? Что он тебе сделал?

Девушка отрицательно покачала головой на собственное, глупое и идиотское желание сказать Эдварду правду, и опуская голову на собственную грудь, и в голос зарыдав, упала на колени так же быстро, как и поднялась с них.

Секунду другую Эдвард был поглощен размышлениями о происходящем и потрясен, но уже совсем скоро снова оказался около своей маленькой девочки.

— Ну что такое, Белла? Твое молчание убивает меня! — взывал к ней Эдвард, беря её руки в свои, и заглядывая в шоколадные глаза.

Взгляд Беллы стрельнув в него ненавистью, и скрытой, насмехающейся болью. Её лицо исказилось от страданий, зато слова получились самыми что ни на есть язвительными.

— Он меня изнасиловал! Он сделал ЭТО со мной! — рявкнула Белла, и через минуту её крик заглушили так долго сдерживаемые рыдания, спасаясь от которых она снова ринулась в спасительные для неё объятья Эдварда.

— Он сделал… что? — обескураженный Каллен потирал плечи Беллы, пытаясь найти другое объяснение словам своей девочки, и не находя. Как это, изнасиловал? Чарли надругался над ней? Надругался над собственной дочерью?

А тут оказывается все намного серьезнее, чем он предполагал. У него были сотни вариантов вплоть до того, что Белла хочет вернуться к отцу, как к воспоминанию о любимой матери, и уйти от него, но такого он и представить не мог!

Все её кошмары, сны, крики, слезы, белые чехлы — все это слилось в одно пятно, которое кажется пульсировало, выбивая лишь одной слово «насилие», которое заставило вздрогнуть и самого Эдварда.

— Хорошая моя, Белла, — борясь с собственными эмоциями прошептал Эдвард, лаская её, и слыша бессвязные рыдания.

— Я знаю… это ужас… ужассно… — пролепетала Белла между рыданиями, отстраняясь от Эдварда лишь на секунду. — Это проттивно и ужассно! — слова растягивались и менялись буквами от её слез, и Эдвард озабоченно смотрел на свою девочку, и в глазах его расплывалась боль. Теперь его сердце болело не за собственные страдания, а за страдания Беллы. Его единственной Беллы… Он внимательно смотрел на неё, вслушиваясь в слова, далее произносимые ею с неимоверным трудом:

— Все это ненормально, но, пожалуйста! — она урвала момент что бы вдохнуть немного воздуха. — Пожалуйста, не отвор… отворачивайся от меня! Я не справлюсь без тебя! — сказав это, она со всей мольбой смотрела на него, и слезы лились из её глаз, текли по щекам, подбородку, падали на блузку, и устилали рубашку Эдварда, но это мало кого волновало, и тем более его. Чувство страшной боли и сожаления к Белле вспыхивали в нем, а теперь после её слов, чувство какой-то страшной силы, будто бы титановой, возникло в его руках, в его теле. Он почувствовал, что может защитить любимую от всего на свете. От прошлого, от будущего, от настоящего и от самого себя. Он нежно провел кончиками пальцев по её лицу, чувствуя как слезы горя за неё выступают и у него на глазах:

— Милая, даже если земля расколется пополам, даже если мир рухнет — что бы ни случилось, я буду с тобой, буду рядом, и буду оберегать тебя! Я никогда не отвернусь от тебя, я никогда тебя не предам! — произнес он, и Белла зарыдала вновь, припадая к его груди.

— Родная моя, хорошая моя, — он безостановочно повторял это, гладя её по волосам и спине. Он чувствовал что нужен ей как никогда ранее, и она это чувствовала. Она обхватила его руками, желая не отпускать, не потерять. Он был и есть единственной надеждой в этом страшном мире для неё. Единственной защитой для неё!

Сейчас, когда её самый страшный кошмар стал реальностью, он здесь и он рядом. Он не отвернулся от неё, как она это предполагала, он наоборот, только ближе стал к ней, уверяя, что ничего не имеет для него значение по сравнению с ней.

— Ты ведь не отдашь меня ему? — захлебываясь слезами, с мольбой в голосе спросила девушка.

Каллен наклонился ближе к ней, убрал непослушную прядь за ухо, и стер почти все слезы с её щек, глядя в шоколадные глаза, которые теперь считал центром мироздания:

— Я никому и никогда, и ни за что не отдам тебя, Белла! — клятвенно произнес он, и она кивнув, выдавила еле видную улыбку сквозь слезы, и снова погрузившись в рыдания, повисла у него на шее, соединяя собственные руки так крепко как могла. Она обхватила его шею кольцом из собственных рук, потому что больше всего на свете боялась его потерять. Что он отстранится от неё, исчезнет и оставит прозибать во мраке боли и отчаянья.

Эдвард прижимал её к себе за спину и плечи, тоже не желая отпускать. Он чувствовал что если отпустит это хрупкое, ангельское создание, лишится собственной души. Если он не сбережет свою маленькую девочку, ему и жить незачем.

— Он там, внизу? — снова отстраняясь, и смотря на Эдварда глазами, полными слез и страха, спросила Белла.

— Нет, я велел ему уходить! — покачал головой Каллен. — И даже если он вернется, если придет за тобой, я никогда не позволю ему притронуться к тебе! Я собственными руками убью его! — уверенно отозвался Эдвард, и Белла прерывисто задышав, снова обмякла в его руках, задыхаясь от нового видения, такого яркого и страшного, что даже её руки, которые она до белизны пальцев сжимала за спиной Эдварда, безвольно опустились на его плечи.

— Тише, тише, — он погладил пальцами её лицо, и наклонившись, поцеловал в лоб. А потом аккуратно пересаживая её на пол, поднялся с него. Белла с ужасом смотрела на него, решая что он уходит. Как же она без него?

— Эдвард… — шепнула она, на большее воздуха не хватило.

— Я тут родная, тут, — встав на ноги, он снова нагнулся к ней, пропуская руки под её спину и колени. Ещё секунда, и боль пронзила его плечо. Но что ему боль физическая, когда от боли моральной за свою девочку он практически сходит с ума.

Белла вздрогнула, и быстро выдохнула, увидев что оторвалась от земли.

— Что ты делаешь? — испугано переведя взгляд на Эдварда, прошептала она, все ещё не в силах удержать в легких достаточно воздуха, дабы говорить нормальным голосом.

— Все в порядке! — отозвался Эдвард, подходя к кровати, и укладывая на неё Беллу, а затем ложась рядом. Едва он это сделал, как девушка снова прижалась к нему, на этот раз всем своим телом. Эдвард обнял её одной рукой, а другой подтянув одеяло с противоположной части кровати, укрыл до сих пор дрожащую девушку атласной материей.

— Я не смогу спать, я едва закрываю глаза как… — всхлипывая, сообщила Белла, цепляясь пальцами за его рубашку, и заглядывая в глаза.

— Не надо спать, просто успокойся немного, — тихо сказал Эдвард, обнимая её крепче.

Белла надломленно кивнула, и прижалась к Эдварду, не желая отстраняться ни на миллиметр. Кто мог заглушить её боль кроме него?

Таких кошмаров она ещё не видела, потому сны снами, а явь — совсем иное дело. Теперь она была в кошмаре наяву, и это очень сильно пугало её. Девушка практически потеряла связь с самой собой и реальностью. Она знала лишь то, что рядом с ней есть надежный человек, способный защитить её, помочь выкарабкаться из любой ситуации, и протягивающий руку помощи в каждой, необходимой ситуации.

Сам же Эдвард обнимая Беллу, чувствовал, что теперь точно на своем месте. Рядом с той, о которой молился и будет молиться ещё очень долго. Он благодарил Бога за то, что послал ему эту девочку, зная о том, что Каллен сможет помочь ей, исцелить её душевные раны и покрыть, словно толстым пуховым одеялом её боль, закатывая глубже, чем в асфальт.

Он обожал свою Беллу, он готов был делать для неё все что угодно, и в прямом смысле этой фразы — достать для неё звезду с неба!

Он нагнулся ближе к её лицу, и запечатлел на нем поцелуй в районе виска, слыша как бьется её сердце, отбивая судорожный пульс.

— Я здесь, Белла, я с тобой, и всегда буду! — прошептал он ей на ухо, поглаживая её локоны. Она всхлипнула.

— Я боюсь…

— Белла, — Эдвард привстал на локте, заглядывая в глаза девушки, и вселяя в собственные глаза уверенность в своей правоте. — Ты же знаешь, что на каждые десять метров в этом доме есть охранник, верно? — Белла надломленно кивнула, опуская взгляд. — На каждые пять метров здесь видеокамеры, и охрана не спит ни днем, ни ночью, следя за всеми помещениями этого особняка. Ты в полной безопасности, родная!

Она снова всхлипнула, и, видимо, поверила в его слова, потому что её дрожь потихоньку начала униматься, как и рыдания, позволяя набрать в легкие побольше воздуха:

— Я всегда буду здесь, с тобой? — с надеждой произнесла она, жаждя услышать слова, в которых так нуждалась. Ведь именно её моральная, а не физическая защищенность беспокоит девушку. Краем сознания, который принадлежит взрослой женщине Белле, она понимает, что бояться нечего, но тот ребенок, та маленькая девочка что живет в ней уже столько лет и страдает от боли, припойменной родным отцом, вот она боится, и не понимает. И не поймет пока не услышит подтверждения, не увидит своими глазами собственную защищенность от всего на свете.

— Всегда! — пообещал Эдвард, отводя взгляд, и надеясь что не перешел границу. Стоило ли зарекаться? А если Белла сама захочет покинуть этот дом, станет ли он её удерживать? Напомнит ли про это обещание? Переживет ли её уход?

Впрочем в ближайшем будущем такое ожидать не стоит, и можно в волю отдаться заботе о своей маленькой девочке, и даже пообещать навсегда оставить её в этом поместье…

— Большего мне и не надо… — удовлетворенно произнесла Белла, вдыхая новую порцию воздуха, и заново прижимаясь к Эдварду, наслаждаясь запахом, исходящим от него.

Все что зависит от Каллена, все что ему принадлежит, все его естество, словно лекарство для неё! Оно никогда не перестанет быть необходимым ей, потому что она нашла то, что давно искала — она нашла друга, нашла защитника. Она бы очень хотела осчастливить Эдварда, стать Его, но она вряд ли сможет это сделать, тем более сейчас, со шрамом от действий Чарли. Скорее всего она никогда не станет для него настоящей женщиной.

Устроит ли его это?

Останется ли он с ней после этого?

Впервые за столько времени она решилась ответить на этот вопрос, понимая что считает верно — да, он останется, потому что он любит её, пусть пока и не говорил об этом. Но его действия, поступки, фразы и желания повевствуют ей об этом.

Осталось ответить на один вопрос, который не дает ей покоя.

Любит ли его она? Останется ли с ним несмотря ни на что? Или просто ищет забвения от собственной боли?

Каков же её ответ?

Глава 30 — «Мне плевать!»

Белла открыла глаза и оглянулась. Вокруг неё были разбросаны покрывала и подушки прямо на кровати. Сама она лежит как и раньше в объятьях Эдварда. Воспоминания вчерашнего дня ударили ей цветным калейдоскопом, и она отмахнулась от них, не решаясь погружаться в эту пучину сейчас, снова.

Она вспомнила как рассказала Эдварду — пусть и поверхностно — о поступке Чарли, и кровь отлила от её рук, делая их холодными от страха. Зачем она сказала ему это? Он не отвернулся от неё, но что он теперь думает? Как мыслит? Это остается для Беллы тайной, ведь она не медиум, и не способна проникать в сознание других.

Девушка качнула головой, снова отгоняя норовистые, словно рой пчел мысли, и попыталась подняться. Но руки Эдварда её остановили, не позволяя сильно сдвинуть с места. Беллаподняла на него глаза, и только тогда он увидел, что она уже проснулась. Вздохнув, он разжал объятья, и девушка смогла завершить свою задумку.

— Что такое? — не поняла Белла, садясь на кровати и оглядываясь.

— У тебя была тяжелая ночь! — озабоченно проговорил Эдвард, проводя рукой по её волосам. Белла вздрогнула. Этот беспорядок снова устроила она? Кошмары или воспоминания — что будоражило её сознание сегодня?

Белла всмотрелась в лицо Каллена, ища там признаки разочарования или ещё чего-то, вспоминая о своем рассказе, и снова чувствуя, как кровь отливает от её лица и конечностей. Но на лице Эдварда она не нашла никаких признаков эмоций, кроме заботы и бесконечной нежности, с которой он на неё смотрел. Она глядела в изумрудные глаза, но и там не нашла ничего кроме беспокойства. А потом её взгляд переместился чуть ниже, нежели зрачки, и она увидела багровые синяки, которые выделялись на бледной коже Каллена.

— Я не давала тебе спать? — виновато спросила девушка, неуверенно смотря на Эдварда, и не решаясь дотронуться до его лица рукой, пока ещё не представляя ничего, ровным счетом ничего кроме его мыслей. Кому как ей не знать, что одевать маски большого уменья не надо? Вдруг на Эдварде сейчас тоже маска? Жизнь научила её опасаться людей, и всегда смотреть глубже «оболочки», что она и пыталась сейчас сделать. Она даже не представляла что уже проникла под железную заставу Эдварда, и только поэтому все ещё продолжала воображать, будто бы недостаточно глубоко проникла в его душу.

Эдвард же вспомнил метания Беллы во сне, как она кричала, рыдала, дрожала и звала его! Она звала именно его, а не Рене и никого другого, звала на помощь! Это придавало ему сил каждый раз, когда кошмар снова сильнее охватывал её своими путами. Сегодня она не просыпалась. Она спала, и все события происходили с ней во сне. Если бы она проснулась, ему, наверное, было бы легче, но он понимал всю серьезность положения, и так же понимал что все не так плохо, как могло бы быть. Поэтому он без устали, каждые полчаса сдерживал, и пытался успокоить Беллу. Неудивительно, что ему не удалось поспать этой ночью, но Эдварда это мало заботило. Главное, что бы Белла была в порядке, а он как-нибудь переживет.

— Все это ерунда! — отмахнулся Эдвард. — Выспаться я всегда успею!

— По-моему, ты слишком самоотверженный, — улыбнулась Белла, и подняв руку, едва касаясь, погладила пальцами фиолетовые синяки Эдварда, заставляя и усмехнуться и его тоже.

— А по-моему, — он перехватил её руку, ласково сжимая, — ты меня недооцениваешь!

Белла хмыкнула, и снова взглянула на Каллена. Только теперь в его взгляде что-то изменилось. Во всем нем что-то изменилось, и Белла не могла понять что это, как внезапно он по-тиху стал наклоняться ближе к ней, не теряя зрительного контакта. Белла удивленно взирала на его действия, пока он не оказался совсем близко к её лицу, и его намерения стали ясны как день. Испугавшись, Белла отпрянула, но прижалась головой к стенке кровати. Дальше отступать было некуда!

— Эдвард! — позвала она, в надежде образумить его. — Эдвард!

Но он не слышал её сейчас. Он практически сошел с ума от нетерпения, и теперь был полностью готов и намерен запечатлеть поцелуй не на ладони, ни на волосах и не на щеках Беллы, а именно на губах. Он жаждал этого с самого её приезда, и теперь эта жажда завладела им, лишая способности мыслить.

Он не собирался делать ничего ТАКОГО, просто невинный поцелуй, но ведь Белла боялась даже этого. После сегодняшней безумной ночи, ей было страшно от любого действия, хоть ни намеком направленного на интимную близость. Поэтому теперь, когда отступать стало некуда а Каллен приближался, она не нашла решения лучше, чем приложить свою ладонь к его рту, и оттолкнуть мужчину. Эдвард поддался, возвращаясь на подушки. А Белла часто задышала, смотря вперед, и проигрывая действия Каллена снова. Ничего особо опасного она в них не нашла, и поэтому даже слегка огорчилась, что не дала Эдварду поцеловать себя, она ведь хотела что бы их отношения балансирующие на острие ножа между понятиями «Друг» и «Любовник» как-то разрешились! Вот и разрешение конфликта — только она его оттянула, упрятала подальше, сбивая Эдварда с толка.

Да и не только его. Она сама была полностью в замешательстве — она хотела этого поцелуя или нет?

— Прости, Белла! — быстро произнес Эдвард, опомнившись, и боясь снова взглянуть на Беллу. Вдруг он действительно разрушил их доверие? Она была не готова к этому поцелую, в отличие от него, и что теперь из этого выйдет?

Неизвестность пугала его так же, как и свое внезапное умопомешательство. Как он додумался до этого? После этой ночи, после прихода Чарли? После истерики Беллы, когда он столько сил потратил что бы успокоить её, и войти к ней в окончательное доверие?

Он идиот, и этим все сказано!

— Белла, прости я не должен был… — было начал Эдвард, поворачиваясь к девушке, но каково же было его удивление, когда, не давая ему договорить, она сама закончила то, что он только что начал. Она прикоснулась к его губам так же осторожно и опасливо, как в первый раз прикасалась к его лицу.

Но с этим поцелуем все разрешилось. Все вздрогнуло, рухнуло и снова восстало. Все чувства, что теплились в Белле, взорвалась яркими вспышками эмоций внутри её, разбрасывая каскад пламени в каждый закоулок её тела, её души.

Что касается фейверка в душе Эдварда, то празднество «Дня дракона» в Китае меркнет по сравнению с этим событием. У него было чувство, что все цвета радуги, в которые были окрашены его чувства, разлетелись по небу, по его сознанию, разукрашивая все из серого в неоновые, даря вместо пустующей боли в сердце заполненное светом пространство. Его Белла была рядом с ним, она соединилась с ним начальными цепями — поцелуем. И он почувствовал все волшебство этого мига, момента, которого ждал столько лет. Белла первая женщина, девушка, которую он полюбил, и которую никогда не разлюбит. До неё десятки женщин прикасались к этим губам и мягко и жестко, и впиваясь в них, и кусая, но Белла не была похожа не на одну из них. Она будто бы боясь причинить ему даже незначительную боль, мягко касалась его губ, и контур её кажется совпадал с его.

Когда Белла разорвала поцелуй, она отстранилась от Эдварда, все ещё смотря на него, и ища признаки недовольства или хуже того, неприязни — но не нашла! Все в её душе воспело во второй раз, едва она увидела в его глазах настоящее, неподдельное счастье!

— Это всегда так бывает? — вспоминая каскад искр от фейверка эмоций и часто дыша, спросила Белла, опускаясь на подушки, поворачивая голову к Эдварду, последовавшему её примеру:

— Не знаю, красавица, — улыбнулся он, тоже пытаясь восстановить дыхание. Его рука заскользила по щеке Беллы, заставляя её ощутить ещё больше счастливых моментов любви. — У меня так впервые!

Белла недоверчиво взглянула на него после сказанных слов, но увидев в глазах неподдельное счастье и радость, поверила, хотя изначально и не должна была. Зачем она вообще это сделала? Зачем сама же его поцеловала? Не дарит ли она ему ложные надежды?

Белла заблуждалась в ответах, путалась в мыслях, но одно знала точно — не зря. Она не зря поцеловала его, потому что теперь и ей и ему стало легче, она чувствует это. Другой вопрос, не решила ли она их отношения раз и навсегда этим поцелуем?

Чего она вообще хочет, чего ожидает от этого человека?

И пока мысли пробегали в её голове, она чувствовала кровь, прилившую к своим губам, чувствовала приятное тепло, исходящее от Эдварда, и переданное им. Чувствовала, как готова взлететь к небу, к звездам, к птицам, что бы кричать о своей личной радости. Это было совсем не то, что с Чарли, это было не то, чего она опасалась — все гораздо проще, приятнее, и лучше. Как же замечательно…

Эдвард с любовью смотрел на свою маленькую девочку, лежащую рядом с ним, и улыбающуюся, смотря в потолок. О ходе её мыслей он не знал, но мог предположить, и даже больше — с уверенностью сказать, что она счастлива. Это счастье покрыло её словно молочный шоколад, и теперь медленно растекается по телу, даря непревзойденные ощущения.

Сам он тоже был счастлив. Каждая клеточка его тела воспевала Беллу, и была готова целоваться с ней до потери пульса, как в слезливых мелодрамах. И пусть все это казалось невозможным, пусть изначально Белла не доверяла ему, но теперь все иначе, теперь все хорошо, как он и планировал. Вот какими должны быть поцелуи для Беллы. Может быть теперь, после этого «события», она станет ещё доверительнее относиться к нему? Ведь он показал ей что с его стороны бояться абсолютно нечего, хотя когда он стал наклоняться к ней, что бы поцеловать, она испугалась. Но сейчас она не боится. И она дрогнула в тот момент, когда сама прикоснулась к его губам своими.

Такими будут все её ощущение при поцелуях с ним. Он не сделает ей больно и не причинит вреда. Он будет делать её счастливой несмотря ни на что. Как посмел Чарли так обращаться с дочерью, как он вообще посмел ПРИКОСНУТЬСЯ к ней, в любом другом смысле кроме отцовского. У Эдварда от злобы на Чарли захватывало дух, и сознание уходило в туман. Но сейчас он не хотел портить лучшие минуты в своей жизни какими-то глупыми мыслями об этом ненормальном Своне. Сейчас с ним его дочь, и это единственное хорошее, что он сделал в жизни. Он создал этого ангела, создал его Беллу.

Он перевел взгляд на Беллу, а та на него. Около минуты они вглядывались в сияющие глаза друг друга, находя там все что так давно искали. Привязанность, нежность, заботу и любовь. Самое главное то, что они оба были счастливы, и теперь оба знали, что несмотря на расстояние, несмотря на время и происшествия, им удастся со временем полностью довериться друг другу, отпустить прошлое и насладиться настоящим и будущим!

— Я говорил тебе, какая ты красивая? — улыбаясь, прошептал Эдвард, и Белла слегка покраснев, шутливо ответила.

— А я говорила тебе, какой ты льстец?

Эдвард усмехнулся, но потом пропуская её слова мимо ушей, обернулся к ней, не вставая с подушки, и протянув руку, снова пробежался пальцами по порозовевшей коже девушки:

— Нет, правда, ты очень красивая! — ласково произнес он, восхищаясь её прекрасной, юной и такой милой, трепетной красотой. Её каштановыми кудрями, разбросанными по белой подушки, и сверкающими от лучей солнца, её розоватыми щеками, которые пестрели смущенным румянцем, её прямым маленьким носиком и пухлыми губами, которые только что целовал.

— Спасибо, — прошептала Белла, улыбаясь, и снова загоняясь в краску. Эдвард тихо и снисходительно улыбнулся её смущению. А она скромница! Его маленькая скромная девочка.

В душе Эдварда все теплело, когда он вспоминал, когда думал о своей красавице, вот и сейчас, глядя на это божественное создание, сотворенное из плоти, он не мог не возблагодарить свою счастливую звезду, подарившую ему это чудо из чудес — Беллу.

Внезапно идиллия была нарушена стуком в дверь. Эдвард нахмурился, оборачиваясь на стучащих, и с пребольшим неудовольствием отзываясь им:

— Войдите!

В комнату вошла Лейла, оглядываясь, будто бы за ней шла интенсивная слежка. Но, кажется, её перестало заботить все вокруг, когда она увидела Беллу и Эдварда в одной постели, улыбающихся друг другу, удивлению Лейлы не было предела, и в главном случае потому, что в постели с Калленом лежала не она.

— Мистер Каллен, — она покачала головой скидывая наваждение, и вспоминая, зачем пришла. — Мистер Каллен, там к вам пришли, кажется из полиции… — Лейла опасливо оглянулась, проверяя не следят ли полицейские за ней.

Услышав слово полиция, Белла быстро поднялась, но руки Эдварда поглаживающие её плечи, сдерживающее обвили их.

— Спасибо Лейла, передай им, что я иду! — кивнул девушке Каллен, и видя как та рассеяно пятится и выходит за дверь, обернулся на Беллу.

— Они за мной пришли! — снова окунаясь в весь ужас своего положения, простонала Белла, испуганно оглядываясь на Эдварда, и ища в нем поддержки.

— Успокойся, Белла, я же говорил, что не отдам тебя никому! — серьезно и твердо проговорил Эдвард, смотря на девушку стальным взглядом, говорящим больше слов. Но увидя страх в её глазах уже направленный на его поведение, он смягчился:

— Не волнуйся, милая, — улыбнулся он, вставая с кровати, и взъерошив волосы на голове Беллы. — Сейчас они уйдут, а ты останешься здесь! — он подмигнул ей, выходя за дверь.

— Только никуда не выходи из комнаты, ладно? — увидев её согласие, он снова ободряюще улыбнулся своей маленькой девочке, и отправился вниз по лестнице, полный желания разобраться с этими неожиданно пришедшими людьми.

— Мистер Каллен! — протянул ему руку один из них, когда Эдвард спустившись с лестницы, застал мужчин в своем холле. Повара и официантки с кухни выглядывали во все щели, а Мари стояла рядом, вглядываясь в происходящую сцену.

— С кем имею честь? — спросил Эдвард, пожимая протянутую ему руку, и замечая среди мужчин Чарли. Его левая рука, недавно вернувшая подвижность, теперь просто «чесалась», разобраться с этим подонком, жестоко поступившим с собственной дочерью, которое по его вине столько выстрадала и сегодня, и вообще.

— Офицер О’хара! — сообщил полицейский, стоя рядом со своим напарником. — А это полковник Джеральдиносс и майор Свон, — он представил своих коллег, стоящих рядом, и Эдвард почти почувствовал как гнев на обидчика его маленькой девочки просыпается в нем, не желая отступать.

— Рад знакомству, офицер, и чем обязан? — Эдвард пресно взглянул на Чарли, стараясь спрятать свою враждебность подальше.

— Мистер Каллен, вы знаете, что удерживать несовершеннолетнего ребенка в собственном доме без согласия его родителей, или опекунов — противозаконно?

— Это мне известно, — кивнул Эдвард, поглядывая на Чарли. — Девушка живет со мной после смерти своей матери!

— Это, конечно, замечательно, что вы не оставили её на улице, мистер Каллен… — подал голос полковник Джеральдиносс, — только теперь законный представитель мисс Свон, её отец здесь, и вы обязаны вернуть ему дочь, если не хотите проблем с полицией….

— Могу я узнать, где этот «отец», — злобно бросил Эдвард, с ненавистью смотря на Чарли, — находился столько времени?

— Не твое дело, Каллен! — рыкнул Чарли, за что получил неодобрительный взгляд от офицера О’хары.

— Мое или не мое, мне разбираться, — отозвался Эдвард. — Только хочу сразу вас уведомить, что девушка останется здесь, со мной, и я никому не позволю увезти её отсюда!

— Мистер Каллен, вы совершаете ошибку, — снисходительно и более менее спокойно сообщил полковник. — Понимаете, городские власти не одобрят этого несмотря даже не ваше положение и…

— Мое положение не играет здесь никакой роли! — рявкнул Эдвард, отчего полицейский стрельнул в него взглядом, полным неодобрения.

— Мистер Каллен, вам скостят срок, если вы напишите чистосердечное признание! — подал голос О’хара, чем окончательно вывел Эдварда из себя. Этот человек собирается посадить его? ЕГО? И за что — за то что этот подонок собирается увезти отсюда Беллу?

— Убирайтесь отсюда все! — приказал Эдвард, и удивленная прислуга, выглядывающая из каждой дырки замерла. Их хозяин не в первый раз выгоняет из дома полицию, но что бы из-за девушки? Такого ещё не случалось….

— Мистер Каллен, я все же предлагаю вам подумать… — начал О’хара, но закончить ему не дали.

— Что ты о себе возомнил, Каллен? — рявкнул Чарли, подступая к Эдварду. — Что тебе нужно от моей дочери?

— Вопрос, что было нужно вам! — сжимая руки в кулаки, и подступая к Чарли, прорычал Эдвард. — Поэтому, убирайтесь!

— Мы вернемся, мистер Каллен, но боюсь эта встреча не будет приятной, одумайтесь! — накручивая недлинный ус на палец, проговорил Джаральдиносс. — У вас ещё есть время!

— Проваливайте! — рыкнул Эдвард, и кивнул охране что бы проследила за ними. Мари же, стоящая рядом наконец отошла от полицейских, давая им возможность выйти. Эдвард же, не удостоив больше никого взглядом и вниманием, направился к Белле, очень быстро поднимаясь по лестнице.

Мари и штат прислуги смотрели на него с каким-то полувосхищением и недоверием. Интересно, сколько ещё проблем сулит жизнь этой девушки в этом доме? Или эти проблемы возвысят её, уже возвысили?…

Эдвард же, оказавшись внутри комнаты Беллы, закрыл дверь, и глубоко вздохнул, прежде чем сделать ещё хоть шаг.

— Что они сказали? — послышался надломленный голос Беллы из угла комнаты, где находились двери на балкон. Она уже переоделась, и стояла в красном свободном платье, как в том первом видении Эдварда, когда он уехал в Париж.

— Сказали, что у меня будут проблемы… — покачав головой и усмехаясь, проговорил Эдвард.

— И что сказал ты? — шумно сглотнув, спросила Белла, поднимая на него взгляд.

Эдвард тоже посмотрел на свою маленькую девочку, и усмехнувшись, отлепился от двери, подходя к ней, и забирая к себе в объятья.

— Я сказал что мне плевать, — сообщил он, убирая непослушные пряди с лица Беллы. — Ты же не думала, что я отдам тебя им из-за каких-то проблем?

— Точно? — неуверенно переспросила Белла, и Эдвард мягко усмехнулся страху в её глазах.

— Перестань уже бояться Белла, я никому тебя не отдам! — прошептал ей на ухо он, и подхватив за талию, закружил по комнате, подтверждая всю искренность и правду своих слов. Раз и навсегда.

Глава 31 — Судьбоностный «Молот»

— Куда мы приехали? — удивленно спросила Белла, когда Эдвард распахнул перед ней дверь машины, выпуская на солнечный воздух.

— Тебе понравится! — пообещал Каллен усмехнувшись, и Белла недоверчиво взглянув на него, вышла из машины. Первое что она увидела — ослепительное солнце, которое было не в силах пробиться за тонированные стекла автомобиля, в котором её сюда привез Эдвард.

— Добро пожаловать в Лунапарк! — услышала она позади себя голос Эдварда, и догадавшись оторваться от разглядывания солнца, посмотреть в ту сторону, куда он показывал.

— Лунапарк? — удивленно воскликнула Белла, и её губы растянулись в улыбке. Неужели это правда? Она никогда не была в парках развлечений, а тут такая удача — она не просто вывезена за каменные стены поместья, но ей даже удастся повеселиться вместе с Эдвардом.

Стоит ли говорить от имени Каллена, что после вчерашних событий с Чарли, он не собирался посвящать даже минуту своего времени работе, решая развлечь свою маленькую девочку?

— Я же говорил, что тебе понравится! — повторился Эдвард, и протянул Белле руку. Она улыбнулась, принимая его жест, и вкладывая свою ладонь в его.

Как и в тот погожий день в парке, он ласково взглянул на нее и повел к воротам, ведущим в парковый комплекс. Белла обернулась, и только затем увидела двух людей в гавайских рубашках, следующих за ними. Они оба были в шляпах и с сумками для фотоаппаратов. Внезапно под шляпой одного из них она различила лицо Эммета, и непонимающе посмотрела на Эдварда:

— Меры предосторожности, красавица, — наклонившись к её уху, прошептал Эдвард. Белла нахмурилась. Безопасности? Какая может быть опасность в Лунапарках? Очевидно, может…

А потом вспомнились минуты, когда Чарли вламывался в особняк, и она в который раз обрадовалась находчивости Каллена. Ведь он и правда сдержал слово — она в полной безопасности.

Внезапно воспоминания связанные с Чарли новыми водопадами полились из её сознания, и она вздрогнула, отругав себя за мысли об этом. Не зачем зря страдать самой, и заставлять это делать Эдварда. Он специально нарушил свое правило никуда не вывозить её, и что бы развлечь и успокоить привез сюда…

— Ты как? — Эдвард озабоченно потер плечо Беллы, и она хмыкнув, отозвалась.

— Нормально.

— Ничего не бойся! — он снова наклонился к её уху, что бы прошептать это, потому что они уже почти подошли к билетным кассам.

— Не боюсь! — кивнула Белла, отгоняя злые мысли прочь, и погружаясь в их с Эдвардом идиллию. Плевать на все, главное, что она сейчас рядом с ним, и никогда никуда не уйдет ни он от неё, ни она от него.

Пока Эдвард покупал билеты, он все не выпускал руку Беллы, а та во второй раз оглянулась на Эммета и другого охранника, переодетых и следующих за ними. Теперь они стояли совсем близко, и Эммет ободряюще смотрел на девушку.

— Белла? — позвал Эдвард, и отрываясь от разглядывания «ряженых», Белла последовала за Калленом в резные ворота, открывающие для неё что-то новое, и может быть даже новую жизнь…

В Лунапарке оказалось очень красиво. На каждом метре кажется было посажено дерево и высажены цветы, но не это привлекло внимание Беллы. Огромные, высотой в несколько домов горки и аттракционы высились над вывеской, оглашающей их названия.

— С чего хочешь начать? — подводя Беллу к огромной план-схеме парка, спросил Эдвард, обводя рукой различные сектора, обозначенные разными цветами. Чем то это напомнило ему его библиотеку…

— Даже не знаю… — Белла в растерянности смотрела на все эти аттракционы. — Почему все разноцветное? — чувствуя, как пестреют картинки горок в глазах, спросила девушка.

— Все аттракционы поделены на сектора, — объяснил Эдвард. — Желтые и синие — не страшные, красные — средние, а черные — экстремальные.

— Ну… — Белла на мгновенье задумалась, хотя выбор был уже давно сделан. Единственный способ отвлечься от проблем — погрузиться в другие. — Сюда! — она указала пальцем на одну из самых высоких горок на плане, помеченных черным цветом.

Эдвард был удивлен таким выбором своей девочки, но спорить не хотел и не должен был. Он дал ей выбор, она выбрала. Экстрим так экстрим. Может, ему самому этот экстрим не помешает?

Он повел Беллу между петляющими туристами к самому страшному аттракциону в парке. К «Молоту смерти», как называлась горка. Конечно впечатление она производила что надо — два вагона скрепленные друг с другом и расположенные напротив друг друга, но причудливо соединяющиеся накрест лежащими частями. Все это на несколько десятков пассажиров. Едва «Молот» начинает работать, как вагоны медленно разгоняясь следуют напротив друг друга, и через пару минут разгоняясь до предела, зависают на самом верху. Вроде бы ничего особо страшного, если не считать того, что высота аттракциона около двадцати пяти метров, да и «зависать» придется в течении пяти секунд вниз головой.

Вся работа аттракциона — один сеанс — три минуты — основана на том, что разгоняясь, вагоны делают полный круг вокруг своей оси, зависая каждый раз вниз головой на пару секунд.

Белла, подходя к аттракциону, немного подрастеряла свою спесь, но решила во что бы то ни стало на нем прокатиться. В конце концов, ничего страшнее той ночи с Чарли ничего нет. Что ей этот «Молот», когда она сама побывала на всех кольцах ада?

Заметив легкую настороженность девушки, искусно скрываемую ей самой, Эдвард решился все же спросить:

— Уверена что хочешь прокатиться?

Белла обернулась на него, будто выныривая со дна мыслей, и быстро кивнула. В её глазах не было страха или опасливости, похоже её растерянность связана вовсе не с аттракционном, а с мыслями об отце, если таких людей конечно можно называться отцами.

Наконец, они оказались внутри одного из вагонов, садясь на кресла рядом друг с другом. Проверяющие закрепили ремни и одели на них через шею специальные фиксаторы положения (простите, не знаю как называются эти штуки, но они используются на каждом экстремальном аттракционе во всех странах мира — прим. Автора).

Когда все пассажиры были пристегнуты, рабочие наглухо закрыли железные заставы вокруг людей, и запустили механизм.

Эдвард нащупав руку Беллы, сжал её в своей. Она едва слышно хмыкнула, когда почувствовала его прикосновение — теперь в её разум закрались сомнения, правильно ли они поступают, садясь на этот «Молот»? Но обратного пути нет, и ей придется как-то пережить две эти минуты вниз головой. Какого черта её вообще понесло на этот аттракцион?

— Все хорошо! — прошептал Эдвард то ли себе то ли Белле, и увидел её сдавленный кивок. Похоже она действительно боится. И почему он не рассказал ей об этих экстремальных вещах? Но сейчас-то уже поздно…

— ТРИ! — закричал один из работников, и люди на аттракционе подхватили счет до запуска вместе с ним, крича «ДВА» и «ОДИН», Белла сжалась на последнем слове, и Эдвард, со всей внимательностью следящий за её лицом, увидел, как оно испуганно вытянулось, едва «Молот» начала раскачиваться. Медленно и осторожно он качался на опоре, набирая скорость. И уже совсем скоро Белла почувствовала, как взлетевший вагон застыл в воздухе. В этот момент она ощутила прилив дикой силы, дикой радости. Никакого страха, которого она так боялась. Похоже адреналин — это здорово. Все её переживания были бессмысленны, потому что это потрясающе!

Эдвард же не видел и не ощущал ничего кроме испуганного лица Беллы, и внимательно смотря в него, увидел, что когда «Молот» застыл, оно приобрело выражение наивысшего счастья. Она улыбалась, широко раскрыв глаза и крича, но это был не тот крик, который будил его по ночам. Это был крик от приятных ощущений, а не от ужаса. Вот бы её крики всегда были только от радости. Он собственными руками должен стереть в порошок всех, кто навредил ей хоть немного. Вот и сейчас, видя что она может быть счастлива просто от того, что наслаждается свободой и адреналином, он решил всегда предоставлять ей эту свободу. Пусть он волнуется, пусть он боится, но она человек. Она не Заточенная в Золотой Клетке его особняка. И если сегодня, завтра, или через неделю она захочет уйти, он, скрепя сердцем, отпустит её, потому что очень сильно любит, и не собирается заставлять всю жизнь проводить рядом с собой.

Только вот он не знал, что Белла уже давно все решила. Решила, что никогда не уйдет от Каллена, не станет жить в том месте, где его нет. Она уже давно догадывалась, что любит его, но теперь этому вроде как придали какой-то официальный характер, будто бы она наконец нашла в себе силы признаться собственной натуре в этом.

Катание продолжалось, и Белла все глубже осознавала что большинство её страхов беспочвенно. Быть может, она должна была прийти в этот парк, сесть на этот «Молот», что бы понять о том, что чего мы боимся — не всегда страшное и может причинить боль? Она боялась Эдварда, и что в итоге? Теперь она любит его.

Быть может, ей стоит перестать бояться Чарли? Ведь Эдвард сможет защитить её от него, он обещал. И даже если бы не обещал? Разве не смог бы спасти её от него? Защитить и обезопасить? Он тоже любит её, он тоже хочет быть с ней, и она видит это. Чувствует это.

Может, её страхи так же беспочвенны как этот? Может быть ей хватит томиться в клетке сомнений? Смешно даже, она думала, что Эдвард заточил её в клетку, а все оказалось совсем наоборот, она сама загоняла себя в Золотую Клетку, опуская руки, и не желая бороться. Она бы отдалась страху в целиком, если бы не встретила Каллена. Он собрал её по частям, словно бы цветные пазлы. И теперь, когда он помог ей, когда отогнал её страхи, она чувствовала что должна сделать тоже самое с его терзаниями. Для неё этот аттракцион стал глотком свежего воздуха, он раскрыл ей глаза, и она была искренне рада тому, что все же пришла сюда, и решила прокатиться именно на нем. В сотый раз за свою жизнь она подтвердила что «случайности не случайны», и уповала на то, что встреча её с Эдвардом тоже не случайна, и она сможет прожить с ним всю жизнь и даже больше, потому собственной жизни без него она уже и представить не может!

Пока она думала обо всем этом, в ней зрела уверенность, что она сможет справиться со своими фобиями, боязнями. И если Эдвард хочет ей в этом помочь, она готова. Если он согласен выслушать её и высказать свое мнение на этот счет, она расскажет ему все во всех подробностях. И пусть это кажется, страшно и тяжело, но все наши страхи выдумываем мы сами, и она уже получив подтверждение этому, готова полностью довериться Эдварду.

Улыбка растянулась на её лице от последних мыслей, и все ещё чувствуя свою руку в ладони мужчины, она переплела их пальцы, глядя как «Молот» заходит на очередной круг, и застывает в смертельной петле. В этот момент она переполнилась окончательной решительности рассказать Эдварду все, и понадеяться на его понимание!

Позже, когда катание на «Молоте» подошло к концу, они с Эдвардом полностью окунулись в простую, обыденную жизнь и развлечения Лунапарка. Белла открывала для себя нового Каллена, а он наблюдал за новой Беллой. Они ели сахарную вату, сражались на надувных мечах, посещали замок ужасов и комнату страха. У Беллы от впечатлений и веселья кажется «шарики за ролики заехали», потому что ей хотелось все больше адреналина. Очень скоро они с Эдвардом посетили все аттракционы с Черной пометкой, а её желание все не ослабевало.

В ход пошли все другие горки, на которых они не были. Эдвард и с радостью и с некоторым опасением смотрел на свою маленькую девочку, поражаясь переменам, произошедшим в ней. Конечно они к лучшему, она не беспокоится о своих страхах и фобиях, но такого интереса от Беллы к экстремальному времяпровождению не ожидал даже он.

В конце концов, небо подернулось тяжелыми разовыми облаками, и Лунапарк объявил о своем закрытии.

— Ну что, понравилось тебе, Белла? — спросил Эдвард, усаживая девушку в машину, и дожидаясь её ответа, прежде чем закрыть дверь. Возбужденная от впечатлений Белла улыбнулась и радостно кивнула. Он был прав, он знал, что ей нужно. А ей нужно было так мало, ей нужно было всего лишь убедиться в том, что он никому не позволит навредить ей.

За руль Эдвард сел сам, не доверяя никому такой важный день в их жизни. Белла устроившись на переднем сиденье, видела как рад её настроению Эдвард, и поэтому когда он завел мотор, кинула на него взгляд полный ласки и обожания. Он даже не сразу отреагировал на него, не даря себе напрасные надежды, что Белла так быстро раскрыла перед ним свою душу, но потом он все же взглянул на девушку, натыкаясь на этот её взгляд.

Ему показалось, что что-то внутри его оборвалось с невидимой удерживаемой нити, и взмыло в небо, освещая своим сиянием все вокруг.

Белла, вероятно, почувствовала тоже самое, потому что последующая её, ещё более радостная улыбка говорила ему об этом.

Дорога мелькала перед глазами Эдварда, хотя все что он видел — свою Беллу. Он чувствовал её присутствие, чувствовал радость волнами исходящую от неё, и был крайне рад, что смог доставить такое удовольствие своей маленькой девочке.

Он, молча, продолжал смотреть то на дорогу, то на Беллу, и его взгляд блуждал с девушки на черный асфальт.

— ЭДВАРД! — услышал он отчаянный крик своей маленькой девочки, и посмотрел на асфальт, инстинктивно нажимая на педаль тормоза. Машина с визгом замерла посреди шоссе, и Эммет с Диланом, ехавшие сзади, едва вывернули свой автомобиль, что бы не врезаться в машину Каллена.

— Что такое? — взволнованно позвал Беллу Эдвард, и она указала ему на чернеющий асфальт, на котором поперек дороги была припаркована ярко красная машина. «Бентли» — подумал Каллен, и оказался верен в своих предположениях.

— Оставайся в машине! — бросил он Белле, открывая дверь со своей стороны, и выходя на свежий ночной воздух. Белла опасливо взглянула вокруг, и не находя взглядом ничего, что могло бы помешать ей ослушаться Эдварда, открыла дверь, выходя вслед за ним.

— Белла… — застонал он, слыша хлопок двери.

— Эй, эй! — Дилан постучал по затемненному стеклу, обращая на себя внимание. — Вы нам дорогу загородили!

Эдвард оставил «поле битвы» Дилану, а сам, подойдя к Белле, крепко взял её за руку, неодобрительно глядя на девушку:

— Я же просил тебя! — устало и серьезно напомнил он.

— Прости, — пожала плечами Белла, виновато смотря на Эдварда. — Но я не могу быть там, где нет тебя! — добавила она, вспоминая про свои стремления там, в Лунопарке.

— Иногда придется, — покачал головой Эдвард, и, хмыкнув, обвил плечи девушки руками, разворачивая её к машине, Каллен едва сделал шаг по этому направлению, как услышал сзади знакомый голос:

— Эдвард!

Белла тоже обернулась, и увидела, как из красной машины вышла женщина, направляя прямо к ним.

— Боже мой, Белла, какая же ты большая! — смахивая слезы с глаз, крикнула женщина, приближаясь к ним. Эдвард непонимающе посмотрел на Беллу, а она испуганно смотрела на него. Кто это?

Пока они раздумывали над внезапным появлением этой женщины, незнакомка — а ею была никто иная, как Таня Денали — подлетела к Белле, и буквально вырывая её из объятий Эдварда, прижала к себе:

— Доченька моя, какая же ты большая! — прорыдала она, и крепко обняла ничего не понимающую Беллу, с надеждой смотрящую на Эдварда. Сам Каллен пребывал в том же недоумении что и раньше, как внезапно его пронзила мысль, объясняющая все что здесь происходило. Нет, это невозможно! Прошло слишком много времени! И все же он решился…

— Таня? — позвал он, надеясь, что ошибается, или просто сходит с ума.

— Я уж думала, ты забыл меня, Каллен! — хмыкнула женщина, продолжая обнимать Беллу. — Ну ничего, теперь я вас нашла, и больше никогда не отпущу от себя! — она с лаской посмотрела на Беллу, снова прижимая её к себе:

— Изабелла, дочка моя!

Только теперь до Беллы и Эдварда смысл происходящего дошел практически одновременно. И от ужаса у них у обоих перехватило дыхание…

Глава 32 — Дорога в Прошлое

— Нет! — прошептала Белла, отстраняясь от женщины, и смотря прямо ей в глаза. — Вы ошибаетесь! Я не ваша дочь!

— Эммет! — крикнул Эдвард, и охранник быстро возник перед боссом. — Увези отсюда Беллу! — приказал Эдвард, ободряюще смотря на девушку, и разворачивая женщину лицом к себе. Таня не веря смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену, искренне не понимая, почему её дочь так странно себя ведет. Хотя в душе она находила этому ответ. Белла отдалилась от неё, отдалилась и уже никогда не приблизится настолько, насколько бы она хотела. Но ведь она, Таня, будет стараться, правда?

— Нет, Эдвард, пожалуйста! — взмолилась Таня, кидаясь к Каллену, и хватая его за руку, видя как Белла, Дилан и Эммет садятся в машину. — Не увози мою дочь! Не разлучай меня с ней!

— Таня! — Эдвард перехватил руки женщины, оттолкнув её, и проследив взглядом за Беллой, — Таня, твоей дочери здесь нет и не было!

— Как это? Ты что, отрекся от Изабеллы? — непонимающе воскликнула женщина, и её глаза заволокло слезами. Сердце Эдварда сжалось и рассыпалось на мелкие кусочки. Она приняла Беллу за их дочь, и она в какой-то степени права, потому что эта девушка — череда мелких и крупных совпадений, связанных с их девочкой, с их Белль.

— Таня, я не от кого не отрекался! — попытался вразумить женщину Эдвард. — Изабелла умерла, и очень давно! — он почувствовал, как дыхание сдавило, и сердце его рухнуло в груди неподъемным грузом.

— Как это умерла? — Таня оглянулась вслед уезжающей на огромной скорости машине Каллена, увозящей Беллу с её глаз. — А это кто?

— Это моя невеста, — сдавленно произнес Эдвард.

— Белла? — произнесла женщина, вспоминая, как Каллен называл её этим именем пару минут назад. — Ты женишься на девушке с именем Изабелла, как у нашей дочери?

— Таня! — умоляюще позвал Эдвард, заранее зная, что ошалевшая от горя женщина не станет его слушать. Как она вообще нашла его, нашла Беллу? Столько лет от неё не было вестей, а теперь, после смерти единственной и родной дочери, она объявилась. Где она была?

— Изабелла мертва? — воскликнула Таня, надеясь, что ослышалась. — Как это мертва? Когда?

— Семь лет назад… — чувствуя себя хуже некуда, и снова ощущая боль, сковывающую его, прошептал Эдвард.

— Ты не уберег её… — шепнула Таня, и слезы потекли по её щекам. Эдвард ощущал её материнскую боль, пусть и притупленную разлукой. Но ведь она опомнилась, опомнилась и вернулась, а тут…

— Я знаю Таня, и это ужасно! — впутывая руки в волосы, и с силой дергая за них, будто бы этот жест мог избавить его от страданий, произнес Эдвард.

— Я отправила нашу дочь к тебе, потому что знала, что ты сможешь уберечь её, но ты не смог! — истерически взвизгнула Денали, отходя от Эдварда все дальше.

— Таня! — Эдвард поднял на женщину полные боли глаза. — Таня, мне так же больно, как и тебе! Я очень любил её, любил нашу Изабеллу!

— Ты пытаешься забыться с этой дрянью! — заорала Таня, вспоминая про девушку, которая только что покинула это место, и которую она приняла за свою дочь. Да как Эдвард мог? Как может? Что за кощунство и неуважение к дочери? Он говорит, что любил её, а на деле?

— Сбавь обороты, Таня, даже принимая во внимание твое горе, я не позволю тебе так говорить о Белле! — пресным от горя и уверенности голосом сообщил Эдвард.

— Ты ещё смеешь высказывать мне такое? Эдвард, ты ужасен! Ты ужасен и ты душегуб! Зря я приехала, зря я отдала нашу дочь тебе! Если бы я сама воспитала её, было бы больше толку! — заорала в ответ Таня, и, подойдя к Эдварду вплотную, посмотрела в его изумрудные глаза. Она была примерно его роста. Была довольно симпатичной брюнеткой с голубыми в глазами, в которую он влюбился, скоро уж как двадцать лет назад. И пусть время шло, и она менялась, она по-прежнему Таня Денали, его секретарша, залетевшая и испугавшаяся ответственности за маленькое чудо, которое он не смог сберечь, и за которое будет казнить себя до конца дней.

— Я ненавижу тебя, Эдвард! Ты убил нашу дочь! — выкрикнула она ему это в лицо, и нахмурившись от подступавших рыданий, со всей силы отвесила Эдварду пощечину, выливая в неё далеко не всю боль, трепавшую её душу. Она думала, что нашла свое сокровище, свою Изабеллу, от которой по халатной молодости так быстро отказалась… Это она чудовище, а не Эдвард! Это её нужно убить прямо здесь, убить за то, что не уберегла свою дочь, и как ей теперь жить с такой болью? С этим вечным грузом на плечах?

Эдвард воспринял пощечину Тани как данность, понимая, что она просто выплескивает свои страдания, и пусть на нем, ему все равно. Сейчас ему на все плевать. У него перед глазами снова возникла Изабелла, стоящая перед ним в тот последний день, в то утро, и прося не уходить. По её крохотным щечкам катились слезы, когда она крикнула, что ненавидит его работу. Она была такой замечательной, такой необходимой ему, такой доброй и красивой, есть ли Бог на свете, раз он забрал это чудо себе? Забрал себе его девочку? Его дочь?

Его истязала боль, и страдание за то, что он тогда не послушал Белль, и ушел. Он должен был сгореть, а не она! Он должен был погибнуть такой смертью, а не она! На ней не было ни капли греха! Если бы он знал, что так будет, он бы отправил её куда угодно, и даже принял смерть от огня, только бы спасти свою маленькую девочку Белль…

Он воистину не мог и никогда не сможет никого любить так как Изабеллу — он так думал, пока не встретил Беллу. И этот страх сковывающий его был оправдан. Упустить этот ангельский подарок во второй раз, потерять смысл жизни снова — да кто же он будет после этого? Он не сможет жить, он сам себя убьет, если понадобится, только бы не видеть этого!

— Где здесь кладбище? Где она похоронена? — воскликнула Таня, вклиниваясь в его мысли.

— Кладбище там, — Эдвард указал на темнеющий полог леса, но остановил Таню, собирающуюся идти туда.

— Но она не похоронена, мы рассеяли останки её праха на Синем Лугу, — вспоминая тот день, пронизанный болью потери, надломлено проговорил Эдвард.

— Почему прах? Почему было не похоронить её?

— Она сгорела в пожаре! — рявкнул в ответ Эдвард, мучаясь подступающими рыданиями. Та боль, с которой он боролся, заново разгоралась в нем.

— Сгорела?… — Таня залилась новыми слезами, оглядываясь вокруг себя. — Синий луг, говоришь? Где это?

— Поехали, я покажу! — предложил Эдвард, чувствуя, как слезы катятся и по его щекам. И где же теперь его Белла, чтобы быть рядом, чтобы поддержать и утешить? Как же ему сейчас необходимо просто прикоснуться к ней, его боль хотя бы на секунду утихла, и перестала так неистово давить на сердце тяжеленной гирей.

Таня всхлипнула и, согласившись, села на переднее сиденье машины Каллена. Эдвард сел за руль, выруливая, и быстро направляясь к тому заветному месту, и держась за руль, обрушивая свои рыдания на него.

— Как ты мог? — шептала Таня. — Почему ты не сберег её?

— Я пытался! — взвыл Эдвард, не в силах более терпеть эту страшную истязающую боль. — Я пытался и не смог! Мне нужно было сгореть в аду, а не ей! — он с яростью ударил по рулю, и тот вздрогнул, но машина скорости не сбавила.

— Ты, к сожалению, жив, а вот она мертва! — навзрыд рыдала Таня. — Ты не сберег её…

— Я не смог! — заорал Каллен, снова чувствуя, как рыдания разрывают его сердце и горло. — Я не смог! Я должен был сгореть!

— Сгоришь, поверь мне! — вскрикнула Таня, выглядывая в окно, за которым мелькал ночной пейзаж. — Я организовала все это, чтобы побыть с дочерью, чтобы увидеть её! А ты, ты лишил меня всего этого! — философски прошептала Таня, и её передернуло от ужаса. — Ты убил моего ребенка! — от этой догадки и пришедшей мысли ей стало так больно и страшно, что она снова взглянув на Эдварда, во второй раз отвесила ему пощечину, забывая где она, и что он за рулем машины.

Автомобиль запетлял, и Эдвард не понимая, что случилось, резко вырулил вправо, забывая про встречную полосу. Увидев свет фар другой машины, и её мощный сигнальный гудок, он едва успел снова вывернуть руль, дабы не быть похороненным под обломками собственной машины. Вылетев на обочину, машина замерла, а Эдвард крепко держась за руль, невидящими глазами взглянул на Таню. Она тоже смотрела на него, прерывисто дыша, и сжимая сумку от ужаса. Она едва не погибла, и Эдвард тоже. И по её вине…

— Ты что творишь? — заорал Каллен, набирая в грудь воздуха. — Разбиться решила?

— Я не так хотела… — зарыдала Таня во второй раз. — Это была ошибка! — потом она вспомнила о своем горе, и горе Эдварда, и этот «высший пилотаж», проделанным им отошел на второй план. — Вези меня на луг быстрее! Я хочу к своей девочке, а не умирать здесь по дороге!

— Господи… — прошептал Эдвард, дрожащей рукой заводя мотор, и смотря на пустующую дорогу во тьме ночной. — Господи, помоги мне выжить, помоги мне добраться до Беллы живым! — очень тихо проговорил он, и понадеявшись на милость господню, выехали с обочины, снова разгоняясь, и едя к Синему Лугу.

Таня рыдала, сжимая сумку, и смотря вперед. Теперь она не решалась распускать руки, потому что хотела добраться до того места, где был развеян прах её дочери… господи, зачем она уехала тогда?

— Я не так хотела! — воскликнула она. — Я не хотела оставлять Изабеллу! Но я должна была…

— Что ты должна была? — проговорил Эдвард, остервенело петляя между деревьев, и выезжая надорогу к лугу.

— Я уехала, потому что у меня не было денег, чтобы прокормить ребенка! Я бросила её на твое попечение, я фактически отреклась от неё, не была для неё матерью, и эта моя кара, потому что моя девочка даже не знает о моем существовании! — вскрикнула Таня, снова утопая в слезах.

— Я искал тебя! — пресным голосом доложил Эдвард, и слезы снова потекли по его щекам, опадая, словно осенние листья на рулевое колесо, на его руки.

— Искал меня? — не веря, переспросила Таня, поднимая на Каллена голову.

— Искал… — прошептал Эдвард, замечая, что уже подъехал к лугу, и поэтому отключая мотор. — Но не нашел, ты растворилась.

— Я вынуждена была уйти… — шепнула Таня, выходя на свежий воздух, и чувствуя, как ветер обдувает её мокрое лицо. Наконец она увидела, что место, в которое её привез Эдвард очень красивое, даже ночью. Она подошла к огромному стволу дуба, и погладила его шершавую кору.

— Здесь красиво, — надломлено проговорила Таня, и Эдвард кивнул, чувствуя, как спазм заглушает его речь от воспоминаний. Он ощущал, что комок рыданий, застывший у него в горле, мешает дышать, мешает жить, мешает мыслить трезво. Он был здесь с Белль до пожара, она носилась по этим зарослям пшеницы, которые сейчас колосятся невдалеке, и играла с цветами, которые растут у дуба…

— Она тут была? — спросила Таня, оглядываясь вокруг. Эдвард снова кивнул, берясь за горло, шею, будто бы надеясь исчерпать всю боль, засевшую в нем, и уснувшую на некоторое время благодаря его Белле. Совсем недавно он был счастлив со своей маленькой девочкой. Он ел сахарную вату и катался на горках, ему не было больно, потому что он не ощущал этой боли.

Но, похоже, теперь приближается довольно сильная истерика, ведь этот ком страданий в горле не отпускает его, и Эдвард уже начал чувствовать недостаток кислорода. Он схватился за ворот рубашки, оттягивая его, и будто считая, что так будет легче пережить все это.

Таня вообще ничего не видела, оглядываясь вокруг, и пребывая в собственном горе.

В то время как Эдвард не на шутку взволновался, чувствуя, как слабеют его конечности от недостатка воздуха. Его две последние попытки вздохнуть были остановлены им самим, и теперь на третью, ему, наконец, удалось вдохнуть немного воздуха. Поэтому грузно рухнув на колени, он схватился за горло, быстро и глубоко дыша, пытаясь восстановить запасы кислорода.

— Это только начало твоих мук! — усмехнулась Денали, проходя мимо Эдварда, и смотря на него. — Ты будешь умирать медленно и в мучениях! Твое небесное наказание уже близко, Эдвард! За то что ты убил нашего ребенка!

— Я не убивал её! — заорал Эдвард, все ещё пытаясь вдохнуть достаточное количества воздуха, и обращаясь то ли к Тане, то ли к самому себе. — Я не убивал свою дочь! — а верил ли он сам в то что говорил?

— Все вы так говорите, вы убийцы! — закричала ему в ответ Таня, опускаясь на землю, и срывая один из цветков, окружающих поляну. — Ты уничтожил её так же, как я только что это растение!

— Таня… — все ещё не находя в себе сил подняться с земли, прохрипел Эдвард, чувствуя как новый ком страданий образуется в его горле. Кажется ему срочно нужно успокоительно, а то он умрет от удушья. Истерика подкатывала к нему новыми волнами, а он все не мог опомниться от неё, и сберечь себя хотя бы для Беллы, для своей маленькой девочки Беллы Свон.

— Если я умру, тебе не будет сейчас легче! — воскликнул он, снова оттягивая ворот собственной рубашки, и пытаясь вдохнуть побольше воздуха.

— Да уж, твой труп мне сейчас не нужен! — вытирая слезы, хмыкнула женщина, и оглянулась вокруг, вдыхая воздух полной грудью, и думая о своем, о собственных мыслях.

— Она любила это место… — теряя остатки кислорода, сообщил Эдвард, прежде чем новый каскад рыданий задушил его. Как же сейчас ему нужна Белла! Он на грани потери пульса, а её здесь нет. Эта боль гораздо хуже той, что бы с ним все время. Белла была словно обезболивающим для него, а теперь испытывая все в полной мире, он понимает тех, кого до смерти доводит шоковая, безумная боль. С ним сейчас происходило тоже самое.

— Я уезжаю на вокзал, поеду в провинцию! — чувствуя, как боль душит её, приглушенно прохрипела женщина. — Отвези меня прямо сейчас! Я не могу находиться здесь! — она вспомнила, как родила Изабеллу, как ей впервые показали её маленькую крошку, как она отвезла её к Каллену, как пыталась вырастить, не имея ничего, и сейчас, сейчас она не могла больше этого терпеть, потому что терпеть такое невозможно.

Эдвард попытался встать, но снова упал обратно, и безысходно посмотрел вокруг, чувствуя, как кончается воздух, и как сдавливает его легкие. Он лег на землю, желая, чтобы эта пытка прекратилась. Если Всевышний хочет что бы он умер, пускай убьет его! Но он больше не вынесет это, ему нужна Белла, ему нужна его маленькая девочка Белла Свон.

— Я не могу Таня… — прохрипел он, и смотря на звезды, вспомнил снова про Изабеллу, а потом про Беллу, и обращаясь к обоим и к Богу, тихо произнес:

— Пожалуйста! — было абсолютно ясно, что он просил всех их спасти его, выдернуть из этого страшного состояния смерти. Таня оперлась о машину, утопая в собственных слезах, и не воспринимая всерьез слова Эдварда. Он говорит это, чтобы ей было хуже, ему не может быть плохо, он не может страдать, никто не может страдать, так как она. Страдать материнской любовью…

В тот же момент Эдвард почувствовал, как очередной спазм отпустил его, и с готовностью ухватился за спасительный воздух, набирая его полные легкие и задыхаясь от этого же. Он зашелся кашлем, хватаясь руками за голую землю, и утопая в забвении…

Но улыбка появилась на его лице, едва это случилось. Они помогли ему. Его Белла и его Изабелла, его прекрасные девочки помогли ему! Они не позволили его убить! Он жив…

— Я люблю вас! — шепнул Эдвард, улавливая минутку между лихорадочными вздохами. — Я очень сильно вас люблю, Белль и Белла!

Он снова набрал в грудь воздух, и быстро встал, желая до очередного спазма добраться до дома, пусть этот прошел, но ведь истерика подразумевает в себе несколько подобных вещей.

Садясь в машину, он снова обвел это чудесное место взглядом, и вспомнив про то, как хоронил здесь Изабеллу, снова ощутил першение в горле. Тане кажется было и вовсе все равно, что происходит, она была так глубоко в боли, что, откинувшись на сиденье, она зарыдала, не замечая ничего вокруг.

Эдвард сомневался, что в состоянии сейчас вести машину, но понадеявшись на милость Всевышнего и своего ангела-хранителя, Изабеллу, вырулил с поляны, молясь, чтобы он добрался до дома более менее в нормальном состоянии.

Ведь его ждет Белла!

Его маленькая Белла Свон!

Глава 33 — Взаимопомощь

Эдвард затормозил у дома так резко, что шины машины взвизгнули, оповещая о его приезде. Он только что отвез Таню на самолет, и теперь всеми силами пытался добраться до дома, прежде чем снова впадет в истерику. Ему нужно лекарство, а его лекарство это Белла и спиртное. Эти два понятия смогут заглушить его боль, которая снова поднимается в нем волнами, напоминающими цунами. От боли в его глотке снова образуется этот ком с рыданиями, не дающий ему дышать, спазм.

Он хлопнул дверью машины, выходя на свежий воздух, который, кажется, немного прочистил его мозги, давая им возможность мыслить.

Белла ждала его, нервно постукивая пальцами по деревянной поверхности полированного, кухонного стола. Едва Эммет привез ее, как она засела здесь и никуда не желала уходить до самого приезда Каллена. Мари, видя это, спровадила всех домработниц, и, угостив девушку чаем, ушла сама.

Белла, сидя, словно на иголках, смотрела в потолок, и пыталась найти там ответ всем этим событиям, так внезапно набросившимся на неё и Каллена, словно камнепад или метеоритный дождь. Откуда эта Таня? Эдвард же говорил, что она исчезла после рождения дочери? Неужели она вернулась?…

Господи, что же она почувствует, когда поймет, что её дочь мертва? Что скажет Эдвард? Что будет с ним самим? Все эти мысли терзали сердце девушки вновь и вновь, и, мучаясь сомнениями, она уже не могла спокойно усидеть на месте, так что она принялась бродить по мраморным полам, ежесекундно поглядывая на дверь, и следя за каждым звуком в этом доме.

Все чувства, ранее спрятанные в ней, выходили наружу, а беспокойство зашкаливало. Она снова и снова ловила себя на том, что боится за Эдварда, боится его потерять, и готова растерзать каждого, кто сделает ему больно. Кажется, его наклонности по отношению к её персоне передались и самой Белле. Теперь она чувствовала себя не беспомощным котенком, как вчера, когда Эдварду пришлось собирать её по кусочкам, а мудрой, кровожадной львицей, которая в состоянии защитить то, что ей дорого, и не позволить никому отнять это у неё. Снова две параллели сознания проступали в ней, и она отчетливо видела, где начинается и кончается каждая. Сильная сторона тоже имеет свои слабости, стоит только Эдварду захотеть причинить ей боль, и она рухнет словно пирамидка из кубиков. Но он ведь этого не сделает, правда?

А что касается слабой стороны, то защита от Каллена, его любовь и забота прекрасно ощутимы ею, и она сделает все от неё зависящее, чтобы сберечь их. Она хочет показать ему настоящую себя и свои чувства, если у неё конечно получится.

И внезапно в её мысли вклинился визг шин, искореживших подъездную дорожку к особняку. Не теряя времени, Белла вскочила из-за стола и кинулась к входной двери, распахивая её настежь, и выбегая на улицу.

Она заприметила черную блестящую машину Эдварда ещё утром, когда они отправлялись в лунопарк, и поэтому теперь со всей уверенностью мчалась именно к ней в ночной тиши.

— Эдвард! — прокричала она, увидев его, замеревшего у двери машины и стоящего к ней спиной. — Эдвард!

Он обернулся, услышав свое имя, и Белла увидела его лицо, искаженное от боли и на слезы, которые непрерывно текли по его щекам.

— Господи… — воскликнула Белла и преодолела высокую зеленую траву, разделяющую подъездную дорожку и клумбу с цветами, желая поскорее добраться до Эдварда. Трава была острой, и Белла почувствовала, как листья растения впиваются ей в кожу, но девушке было не до этого.

— Что ты делаешь? — сквозь слезы спросил он, видя, как Белла приближается к нему через травяную ограду, и, протягивая руки, что бы поймать её.

— Иду к тебе! — воскликнула Белла и, схватившись за его руки, наконец, оказалась на земле, напротив Эдварда. Она секунду смотрела на него, заглядывала в изумрудные глаза, в которых искрились водопады страданий, а потом крепко обхватила его шею руками, прижимаясь к нему, и надеясь, что это близость сможет помочь ему лучше, чем любые слова.

Руки Эдварда тоже прижимали к себе Беллу, не желая отпускать. Они сдавливали материю её платья, в которое она была одета, но девушке было все равно.

— Все хорошо, я здесь! — прошептала она, становясь на цыпочки что бы дотянуться до его уха. — Я с тобой!

— Со мной… — прохрипел Эдвард, подавляя очередной приступ рыданий, и запуская руки в волосы Беллы, наслаждаясь их запахом. Её запахом.

— Где Таня? — спросила она, не переставая поглаживать руки и спину Эдварда.

— Таня в аэропорту… — прохрипел, с новыми рыданиями, Эдвард.

— Хорошо, хорошо, не важно! — чувствуя, что не нужно сейчас поднимать эту тему, она отстранилась от Эдварда, протянув руки к его лицу, и вытирая его слезы. Теперь её сердце сжималось от боли за него, от бессилия собственных действий. Если ранее были ситуации, когда она могла ему помочь, или будут в будущем, то сейчас она не могла ничего сделать. Вернуть ему Изабеллу она не в силах. Если бы могла, наверное, даже отдала бы свою жизнь за неё, что бы он был счастлив.

Столько раз она видела его страдания, его метания между прошлым и настоящим, он снова и снова, как она сама, возвращался в памяти в тот решающий момент, терзаясь и гадая, как бы мог все изменить. Но время не вернешь и, следовательно, ничего и не изменишь. Она уже поняла это, а Эдвард — нет. Может быть, он понял на подсознательном уровне, но в практическом он все ещё живет иллюзией. Если бы она была в силах помочь ему, если бы могла переубедить. Но может быть, она недооценивает себя? Или недооценивает собственные страхи?

Она вспомнила разговор с Эдвардом, когда он вернулся от полиции, которая пришла за ней:

«— Ну что они сказали? — спросила она.

— Сказали, что у меня будут проблемы! — таинственно улыбаясь и слегка нахмурившись, произнес Эдвард.

— И что сказал ты? — не выдержала она тогда, решая, что ей придется отправиться с Чарли, с этим ненормальным человеком, который так жестоко поступил с ней.

— Что мне плевать! — хмыкнул Эдвард, и тогда подойдя к Белле через всю комнату, со всей нежностью и заботливостью произнес следующие слова, глядя ей прямо в глаза:

— Запомни, милая, никому и никогда я не отдам тебя! Перестань уже бояться!»

Так стоит ли ей бояться? Стоит ли бояться ему? Она вспомнила как тогда, в кабинете, когда Эдвард до крови сжал ангела, подаренного дочерью, он умолял её не уходить, не бросать его и не умирать. Все в ней встрепенулось от этих воспоминаний, и сейчас придало ей сил.

— Пойдем в дом, хорошо? — Белла попыталась всю свою нежность, блуждающую по сердцу, послать в своем взгляде Эдварду.

— Хорошо, — выдохнул он и, обвивая её руками за талию, направился к дому. Белла шла рядом, слыша вздохи Эдварда, и пыталась лихорадочно придумать, чем может ему помочь. Вся прислуга уже ушла к себе, и поэтому никто не помешал Белле и Каллену подняться по лестнице в комнату мужчины. Девушка никогда не видела комнаты Каллена, поэтому была крайне удивлена и заинтересована, войдя туда следом за ним.

Эдвард сорвал пиджак так же быстро, как и надевал его сегодня утром в спешке. А потом, лихорадочно соображая, что собирался сделать, взглянул на Беллу.

— Располагайся, — прошептал он, указывая на кресла, поставленные рядом. Она кивнула, подходя к одному из них, и пробегая пальцами по кожаной обивке.

Каллен в это время подошел к комоду, доставая оттуда бутылку коллекционного коньяка и один из бокалов. Он чувствовал, как в нем зреет новая истерика, и хотел подавить её побыстрее и самостоятельно, что бы не напугать Беллу. Он не мог отпустить её сейчас, но и внушать весь ужас своего положения, выплескивать перед ней всю накипевшую боль он тоже не мог, но может и не хотел.

— Ты уверен, что это верное решение? — опасливо глядя на коньяк, спросила Белла. Она уже уловила запах спиртного, и он разбегался в ней волнами, даря ощущения ужаса и возвращая в те страшные дни, когда Чарли приходил весь пропитанный спиртным.

— Уверен! — бросил Эдвард. Быстро открыв крышку бутылки, и налив золотистую жидкость в бокал, залпом осушив его, он насладился этим ощущением, когда не боль разжигает пожар внутри, а именно коньяк. Лучше уж чистый спирт, которые сожжет его, чем то пламя страданий, что жжет уже столько лет.

Белла шумного сглотнула, когда он наполнил бокал во второй раз, и, решая брать ситуацию в свои руки, несмело подошла к Каллену, обнимая его за плечи.

— Эдвард, остановись! — мягко попросила она, зная, что алкоголь полностью выключает голову. Она не хотела уходить, она хотела остаться, но она будет вынуждена уйти, если он не прекратит пить. Ей страшно, она боится спиртного! Она стольких вещей боится по вине Чарли.

— Не волнуйся, сегодня от передозировки умирать не в моих планах, — ухмыльнулся Эдвард, заново осушая коньяк.

Беллу передернуло от слова «передозировка», но она упрямо скрывала свой страх. Обойдя Эдварда, она вгляделась в его изумрудные глаза, в которых ещё теплились огни боли, и только после этого уверенно, хоть и слегка испуганно произнесла:

— Хватит, пожалуйста!

Может быть, Эдвард увидел в шоколадных омутах Беллы тот страх, который появлялся у неё каждый раз, когда она слышала запах алкоголя, а может быть затмение его сознания прошло так же быстро, как и началось, потому что он кивнул девушке, ставя бокал на место, и беря её руки в свои. Она неуверенно посмотрела на него, не зная, что ожидать дальше.

Зато боль Каллена уступила месту благоразумию и светлому разуму. Он успокоил свою истерику — на время, но этим кажется, напугал Беллу больше, чем раньше.

— Ты боишься меня? — спросил он, подводя её к креслу, и усаживая на него. Белла смотрела на него озабоченно и как-то неловко, а он тем временем присел перед ней, что бы быть на одном уровне.

— Не тебя… — она отвела глаза, всматриваясь в пейзаж за окном.

— Он что, был пьян когда… — спросил Эдвард, чувствуя как руки сжимаются в кулаки, в полной готовности уничтожить Чарли. Коньяк ещё не выключил ему мозги окончательно, и поэтому он может трезво мыслить.

— ДА! — вскричала Белла, вскакивая с кресла и выдергивая свои руки из рук Каллена. — Это имеет сейчас значение? — непонимающе спросила она, поежившись, и подходя к окну.

— Не имеет, — согласился Эдвард, вставая с пола. — Сейчас ничего не имеет значения, — он медленно и осторожно подошел к девушке, старясь не напугать её ещё больше. Сейчас та боль, что была в нем куда-то испарялась, и наверняка причиной этому стало спиртное, ведь оно заглушило его боль! Или это Белла, которая сейчас так нуждается в нем?

Каллен встал за спиной девушки и ласково обвил её руками за талию. Белла всхлипнула, продолжая смотреть в окно, и не поворачивалась к Эдварду. Она чувствовала коньяк, чувствовала этот запах, и ей становилось страшно, по-настоящему страшно. Может быть её страхи там, на Молоте, казались простым ребячеством, но теперь она понимала, что так быстро не сможет от них избавиться, а ведь она должна сейчас утешать Эдварда! Все снова наоборот…

— Мне, наверное, лучше уйти? — размышлял Эдвард, но его руки продолжали обнимать Беллу. — Или остаться?

— Не надо… уходить, — прошептала Белла, поворачиваясь к нему, и поднимая глаза на Эдварда. В них теперь тоже серебрились слезы, так же как и в его.

— Не уйду! — прижимая её к себе, прошептал Эдвард, и его руки стали поглаживать локоны Беллы. — Куда же я от тебя денусь?

— Все неправильно… — всхлипнула Белла, поглаживая пальцами рубашку в том месте, где заживало ранение Эдварда. — Это ведь тебе было больно, а не мне! И кто кого утешает? — она усмехнулась, понимая всю глупость положения.

— Ты меня уже утешаешь, Белла, когда ты рядом, мне ничего не страшно! — целуя её в макушку, проговорил Эдвард. — И тебе не надо бояться меня. Я в любом состоянии ничего тебе не сделаю!

— Я знаю, — прошептала Белла, снова сглотнув. — Я знаю…

— Не волнуйся, я в порядке, — сообщил Эдвард, опуская взгляд на Беллу, и натыкаясь на её локоны, потому что лицо девушки покоилось у него на груди.

— Я тоже, — отозвалась она, покрепче обнимая его.

— Ты была права, мне не стоило пить, — хмыкнул Эдвард, все ещё не выпуская её из объятий.

— Тебе нехорошо? — взволнованно спросила Белла, отстраняясь от Каллена, и всматриваясь в его лицо.

— Нет, моя хорошая, со мной все в порядке! — с нежностью проговорил Эдвард, убирая пряди с лица Беллы. — Только я напугал тебя, но я не хотел!

Белла хмыкнула и, приподнявшись на цыпочках, положила руки на плечи Эдварда, не теряя с ним зрительного контакта.

— Хочешь, я докажу тебе, что не боюсь? — спросила она с лихорадочным блеском в глазах. Эдвард улыбнулся, догадываясь, что она собирается сделать.

— Буду рад, если увижу, — хмыкнул он, и Белла, засмеявшись, быстро прикоснулась к его губам своими. Новые вспышки эмоций засверкали в душе обоих, когда они снова слились в поцелуе. Его, как и в тот раз, начала и завершила Белла, медленно и осторожно отстраняясь от Каллена.

Она прерывисто и часто дышала, но в глазах её сверкала радость и улыбка от того, что она снова смогла прикоснуться к этому божеству, что она снова слилась с ним поцелуе, и что она снова доказала самой себе, и ему, что любит его. Интересно, когда она найдет в себе силы признаться?

Краем сознания она понимала, что Эдвард не отвергнет её чувства, а лишь наоборот, но переубедить ту маленькую упрямую девочку, что поселилась в ней уже давно, не было никакой возможности. Эта маленькая Белла уверяла девушку в том, что торопиться не стоит, что ещё слишком рано, и что её могут обидеть.

В то время как другая её часть, мудрая, взрослая и настрадавшаяся, молила о принятии её чувств, хотела быть любимой и любить, хотела признавать поражение и радоваться победе. И настаивала на том, чтобы Белла призналась в том, что чувствует.

Но этих двух девушек, внутри сознания Беллы, объединяло одно общее желание — они обе хотели быть рядом с Эдвардом. Следовательно, хотела и Белла. Она хотела просыпаться с ним в одной кровати, она хотела гулять с ним в саду, она хотела жить с ним рядом, быть замеченной им, и наслаждать его любовью. Она хотела когда-нибудь стать его женой, стать для него женщиной и подарить ему детей. Только вот возможно ли все это? Не глупые ли у нее мечты, и не живет ли она иллюзиями? Ведь сначала ей нужно узнать о чувствах Эдварда, а прежде чем завести детей, нужно преодолеть болевой порог чувств с Чарли, который изнасиловал её много лет назад в детском возрасте. Справится ли она с этим, помогут ли ей, Белла не знала, и поэтому все же боялась. Боялась будущего.

Кажется, что Эдвард уловил далекий ход мыслей девушки, потому что, улыбнувшись, снова наклонился к её лицу, и на этот раз уже сам запечатлел на губах поцелуй, надеясь отвлечь её от горестных размышлений. У него получилось, потому что Белла забыла обо всем на свете, благодаря его поцелую, и полностью погрузилась в мир счастья и радости.

Радости с тем, кого считает судьбой. Радости с тем, кого любит, и за кого будет молиться.

Мгновения радости с Эдвардом Калленом!

Глава 34 — Колыбельная

— Белла, можно задать вопрос? — услышала девушка над своим ухом, когда, кажется, уже начала медленно проваливаться в дебри сна в объятьях Эдварда. Это её первая ночь в комнате Каллена. Она несильно отличалась от её гостевой спальни, в которой она уже столько времени находилась. Те же выбеленные высокие потолки и позолоченые полки. Кожаные и огромная кровать. Только цвет не очень оптимистичный — черное дерево. Наверное, в трауре Эдвард намного глубже чем кажется, но не повлекло бы это за собой депрессию…

— Конечно, — отозвалась она, поудобнее устраиваясь на груди Эдварда и слыша звук ударов его сердца. А что бы она отдала, чтобы слышать это? Отдала бы свою жизнь? Да с легкостью! А с чего бы не отдала? Важен ли ей этот звук? Как же все запутанно…

— Теперь ты хочешь быть со мной? — спросил Эдвард и выжидающе замер, думая над тем, что ответит Белла. Кажется, его сердце пропустило пару ударов в ожидании её ответа. Как она это воспримет? Зачем он вообще заговорил об этом?

— В каком смысле? — непонимающе нахмурилась Белла, привстав на локте, и ища в темноте глаза Эдварда.

— В смысле, тебя ещё не довели мои истерики и выходки? — нервно усмехаясь, спросил Эдвард, потирая плечо Беллы и все ещё ругая себя за неосмотрительность. Ну что же, теперь решающий ход за Беллой.

— Эдвард, они не могут меня довести, — усмехнулась Белла, находя руку Эдварда и сжимая её в своей, искренне не понимая как он мог такое подумать. — Ведь я тебя люб…. — внезапно она осеклась, не договаривая до конца, и прикусила губу, понимая, что ведет себя непростительно. Только по отношению к кому непростительно? К себе или к Эдварду? Она ведь едва не… о господи!

— Ты… что? — напрягаясь всем телом и смотря на Беллу, отведшую взгляд, переспросил Эдвард. Он так отчаянно хотел услышать эти слова от девушки, от своей маленькой Беллы, и в то же время знал, что не услышит. Она не скажет ему так быстро как хотелось бы, никогда не скажет. А вдруг?

— Потому что я любознательная! — быстро исправилась Белла, пытаясь, как могла наладить ситуацию. Ну зачем она это сказала? Кто её за язык дернул? Вот черт…

— Любознательная? — с сомнением спросил Эдвард, снова подтверждая свою догадку о том, что Белла так быстро не откроется ему, и не станет клясться в любви. Тем оно и лучше. Он устал от тех женщин, которые клялись ему в любви, а позже уходили, ну или он сам их выгонял. Сейчас ему хотелось настоящих, искренних чувств. Ответа на свои подобные чувства он жаждал от Беллы, и всем сердцем надеялся, что в один прекрасный день все так и случится. А как же супружеский долг — в далеком будущем? Она откажет ему?

За всю его биографию было всего две женщины, которые отказали ему в разделении постели — Аманда и Гретта. Они были сестрами и не желали делить Эдварда между собой. Каждая хотела забрать его себе, что бы он был только с ней.

Каллен тогда пребывал в депрессии, не собирался ни с кем мириться и ни к кому привязываться, а эти ссоры вызвали у него такое отвращение, что он отправил сестер подальше, а они, услышав его ответ, разогнались на трассе и врезались в мост, вдвоем, в одной машине. С тех пор Каллена обвиняли в убийстве любовниц, хотя он был к этому совершенно непричастен.

Он убивал людей и тогда ему было наплевать на это. Зато сейчас он чувствовал чужую кровь на своих руках, чувствовал, что эта кровь оседает на его руках до локтей, и был очень огорчен этим, был угнетен и напуган… Что же он наделал? Теперь его жизнь разделилась на два периода, выходя, наконец, из мглы — до встречи с Беллой и после встречи с ней. Он жил только ею, а она даже не подозревала об этом, хотя и начинала догадываться. Так стоит ли ускорять процесс, или нужно оставить все как есть, не заботясь об этом?

Как же он посмел? Он же знает все горе, всю ситуацию Беллы пусть и поверхностно, но хотя бы как-то. Он должен научиться помогать ей, посоветоваться с психологами и возможно самостоятельно избавить её от кошмаров, если она конечно позволит. Вот и сейчас — она боится признаться ему в своих чувствах, и от этого ему одновременно и хорошо, и плохо.

Хорошо то, что Белла отвечает ему взаимностью, позволяет целовать себя, ласкать и держать в объятьях. Остается с ним в одной комнате на ночь, и ищет в нем защиты — так и должно быть, потому что он хочет этого, хочет быть с ней, просыпаться и засыпать с ней, не отходить от неё!

Плохо же то, что она до сих пор не доверяет ему, раз не рассказывает всего целиком. Ведь у неё полно тайн, кто же про них узнает? Достоин ли он этого? А если она решит, что нет? Если он решит?

— Давай спать! — послышался надломленный и смущенный голос Беллы, вырывающий его из корнеплодов мыслей, в которых он копался в данный момент.

— Белла, этот разговор к тому, что, может быть… — Эдвард вздохнул и, погладив Беллу по волосам, закончил. — Может быть, ты переедешь ко мне?

Белла вздрогнула, будто бы её ударили, и замерла. Рука Эдварда, гладящая её локоны, тоже замерла, и кажется, все в нем и этой комнате замерло, ожидая ответа. Вот зачем он затеял эту беседу? Теперь её итог зависит только от Беллы. Вся его жизнь уже давно зависит только от Беллы! Верно ли это, он не знал, но и ждать «у моря погоды» он тоже не намерен. Слишком много ждать хуже, чем не ждать вовсе! По крайней мере, он так думал.

— Зачем? — прерывисто выдохнула Белла, снова отстраняясь от груди Эдварда, и смотря на него испуганными глазами.

— Белла, по-моему, ты неправильно меня поняла… — покачал головой Эдвард, видя, как девушка подбирается к краю кровати, в надежде уйти. Вздохнув, он включил одну из ламп, дернув за декорированный шнур у себя над головой. Свет мигом осветил комнату неярким сиянием, что кажется, слегка испугало Беллу.

— Что тут понимать, Эдвард? — взвизгнула Белла, отстраняясь, когда он снова протянул к ней руки, желая вернуть в объятья — Смысл один…

— Милая, я не собираюсь… — Эдвард глубоко вздохнул, пытаясь подобрать верные слова, и успокоить Беллу, — я не собираюсь делать ЭТО, пока ты сама меня не попросишь. Я же знаю про Чарли, и ни за что не позволю тебе испытать новую боль! Я не имел в виду ничего такого! Просто, я хочу быть рядом с тобой, Белла!

Она нахмурилась, усаживаясь на простынях около одной из ламп, и непонимающе посмотрела на него. В её сознании бороздились разные мысли, каждая была непохожа на предыдущую. Он действительно говорит искренне, или пытается исправиться так же, как и она пару минут назад? Вдруг он имел в виду именно то, о чем она подумала? Откуда ей знать, что он не врет?

Любовь — это доверие. Полного доверия к Эдварду или к кому-нибудь ещё у неё нет, и не будет в ближайшее время. Больше всех она верит Каллену, но вдруг и он врет? Вдруг и он сможет предать? За всю ту боль, что она испытала, у неё есть все основания предполагать и такой вариант, думать и о таком.

— И могу ли я тебе верить? — рассеяно прошептала она, опуская глаза, и понимая, что совершает ещё одну ошибку — она снова рассказывает Эдварду о своих сокровенных чувствах. Сейчас она терзается, думая можно ли ему доверять. Зачем ему-то об этом знать? Ну, Свон…

— Я не знаю, как заслужить твое доверие, Белла, — покачал головой Эдвард, но все, же откинул одеяло, вставая с кровати, и обходя её, что бы приблизиться к девушке. — Но я буду пытаться! — садясь напротив её, сообщил он. Белла же не поднимала глаз, уставившись на черное покрывало, на котором сидела.

— Нет, — она покачала головой, в который раз смаргивая слезы и с нежностью смотря на Эдварда, — ты очень хороший, ты заботливый и очень добрый, на тебя всегда можно положиться, и я доверяю тебе. Только не знаю, можно ли. Я уже привыкла никому не доверять, а тут встретила тебя, прости меня, пожалуйста! — проговорила она, решая, что если уж откровенничать, то практически полностью. Она так надеялась, что он поймет её…

— Иди сюда, — Эдвард гостеприимно раскрыл объятья, и Белла пусть слегка неловко, неуверенно, но все же оказалась в них.

— Милая, я понимаю, как тебе тяжело, и очень рад, что ты пытаешься довериться мне, говоришь правду, поверь, это очень важно! Я знаю, что пройдет ещё много времени, прежде чем ты станешь ко мне ближе…

— И ты готов ждать? — с сомнением спросила девушка, пряча лицо на груди Эдварда.

— Хоть всю жизнь! — клятвенно пообещал Эдвард, припадая губами к локонам девушки. — Я и так тебя дождался, чего же мне ещё желать? — он ласково погладил её по обнаженным плечам.

— Понимания, — прошептала Белла, и Эдвард подумал, что ему послышалось. В любом случае он решил не вмешиваться в это сейчас.

— Давай спать, — милостиво предложил он и Белла, кивнув, отстранилась от Эдварда, направляясь к подушкам. Через пару секунд он снова обнял её, заботливо укрывая одеялом. Она доверчиво прижалась к нему, соединяя их руки под одеялом.

Через пару секунд тишины Белла услышала негромкую приятную мелодию, которая слышалась, откуда-то сверху, со стороны Эдварда.

— Что это? — тихо спросила она, и мелодия оборвалась.

— Колыбельная. Тебе не нравится? — послышался голос Эдвард, в темноте казавшийся частью таинственности. Ей не было страшно рядом с этим мужчиной. Странно, но это так. Она уже давно поняла это, и именно поэтому, хотя и не только, отчаянно цеплялась за его общество.

— Нет, это прекрасно, — грустно вздохнула Белла — Просто мне их никто никогда не пел… — пробормотала она, не поднимая взгляда.

— Ну, это мы легко исправим! — усмехнулся Эдвард, но усмешка оказалась грустной. Как это, ей никто не пел колыбельных? А как же её мать? Слабо верится, но скорее всего это так. А значит, ещё одна возможность для него стать лучше для Беллы. Он станет первым, кто споет ей на ночь, и это хорошо. Ему так хотелось быть нужным для кого-то, а тут он повстречал Беллу, повстречал свою маленькую девочку…

Он снова стал напевать знакомую с детства мелодию, которой научился у Эсми, и одновременно поглаживал Беллу по плечам, волосам и спине. Совсем скоро она начала засыпать, а он все продолжал петь, вспоминая, как пел эту же песенку Изабелле. За день до пожара.

Почему он запомнил только тот день? Потому что он слишком долго цеплялся за него, и неизвестно, сможет ли когда-нибудь отпустить.

До Джаспера он не встречал человека, которому мог бы открыться. Да и не то что бы он открылся Хейлу, скорее он просто намекнул ему на события из прошлого. Джаспер не знал большей части того, что Каллен никогда не сможет забыть. Он почувствовал дух соперничества между собой и Беллой и, наверное, поэтому так быстро увез его, сестру в санаторий. Может быть, они там сблизятся, и жизнь наладится? Ведь как бы не вел себя Джаспер, он до сих пор одинок, и может быть Элис станет его избавлением от такой жизни, как и Белла стала для него самого.

Сможет ли он когда-нибудь рассказать девушке всю правду? Вправе ли он требовать от неё доверия, когда сам не может доверять ей до такой степени, что бы излить душу?

Он пытается оправдаться перед самим собой тем, что не хочет её тревожить, вогружать на неё свои проблемы, но ведь он не решит их за неё. Ей самой придется, как бы он не хотел. И вот тут как раз его роль — быть верным другом и поддерживать свою девочку. Она сильная и справится с тем, что сделал Чарли, и с доверием к нему. Он и тут может ей помочь и он поможет. Он покажет ей совершенно другие вещи, которые она привыкла видеть. И если когда-нибудь её «железная застава» пустит его внутрь этого божественного сознания, он сможет показать ей что такое любовь — настоящая, искренняя, чистая и добрая. Никакого насилия и боли, только ласка и нежность. Он никогда не думал, что из него снова можно будет слепить нечто такое, чем он является сейчас…

Но Белла смогла. Он только её, только её ласковый и нежный зверь. Он будет любить её, будет нежен с нею, будет заботлив по отношению к ней, но и растерзать обидчиков своей маленькой девочки он в состоянии. За каждую пролитую ею слезу он готов завоевать и искоренить весь мир. Воистину, любовь ли это?

А если нет, тогда что?

И что такое вообще любовь? Он никогда не испытывал её ни к одной женщине. Он просыпался с разными «дамами», и бывало так, что он не помнил лица своей любовницы. Но ведь этот скользкий путь позади? Он больше не вернется на него? Отныне рядом с ним будет только одна женщина, и имя её Белла Свон.

Как бы он хотел больше не ошибаться! Как бы хотел стать лучше для своей ангельской красавицы, спавшей сейчас в его объятьях!

Напевая мелодию из всех семи нот все тише и тише, Эдвард посмотрел на Беллу и увидел по-настоящему умиротворенное, и расслабленное лицо девушки. Её кудри рассыпаны по подушке и его руке. Среди всей этой черной бездны её лицо кажется бледным, а кудри позолоченными. И кто просил его покупать черную кровать? Черное постельное белье? Ясно, траур. Ну а что же сейчас?

Внезапно он твердо решил завтра же поменять всю мебель в доме, полностью искоренив черный цвет. И мебелью дело не кончится, все черные вещи из обихода, кроме его костюмов, будут вынесены из этого особняка. Ему надоело постоянно жить в трауре. Изабелла не вернется, она ушла. Ушла, но любит его. Она видит его каждый день и хочет, что бы он был счастлив. Она послала ему Беллу, она спасла его вчера от аварии, от удушья. Она явно хочет, чтобы он был с Беллой, и он будет!

Она явно выбрала её не просто так, она знает, как этой девушке он нужен, как ей нужна теплота и забота. И пусть сначала ему казалось невозможным приручить её, теперь он понимает, что все на самом деле гораздо проще, чем он себе представлял. Он сможет обезопасить и подарить Белле счастливую жизнь. И в этом ему помогут. Но самое главное, что он сам поможет себе. Как Барон Мюнхгаузен вытянет себя из этой трясины, болота страданий за волосы…

— Я тебя люблю! — прошептал Белле на ухо Эдвард, обращая всю любовь, собравшуюся в нем в теплый взгляд, направленный на девушку, в легкие поглаживания её шеи и лица.

Белла, кажется, крепко спала, потому что не вздрогнула и не шевельнулась от его слов. Он удовлетворенно качнул головой и, опускаясь на подушку рядом с ней, едва касаясь, чтобы не разбудить, поцеловал в лоб. А после блаженно закрыл глаза, погружаясь в собственные, будем надеяться, светлые, рядом с таким ангелом, сны.

Сама же девушка, вопреки предположениям Каллена, только погружалась в пучину сна, когда он, наклонившись, прошептал ей свое признание. Вот уже во второй раз…

Все в ней воспело, будто бы оборвались тонкие нити, держащие воздушные шарики эмоций, и взлетели в воздух. Она была удивлена самой себе, была удивлена тому чуду, что произошло в ней после этих слов, и не менее была обескуражена. Как же это? Он первый признался ей, или это не считается признанием? И что делать ей? Как вести себя? Признаться в ответ? Но ведь это страшно, а если он откажется? Вдруг ей приснилось, что он сказал эти слова?

Нет, вряд ли, слишком реалистично, но когда у неё были нереалистичные сны?

Впрочем, виду она не подала, все так же лежа на подушке, в объятьях Эдварда, и борясь со своим немедленным желанием отозваться ему тем же. Ведь он, наверное, тоже занят терзанием и разбиранием себя, раз она так и не призналась ему до сих пор. А может быть, он понял, что она едва не сделала это пару часов назад, сидя на этой же кровати?

Ей ничего не оставалось сделать, как закрыть глаза и попытаться успокоиться, насколько позволяет ситуация. И тут ей на помощь пришла сонливость, которая и так преследовала Беллу. Поэтому в объятьях Каллена она и уснула, находясь рядом с ним, и наслаждаясь тем, что имеет хотя бы это. В конце концов, ей стоит быть аккуратнее, чтобы не упустить свой шанс. Или наоборот, если она будет молчать и тянуть, Эдварду это надоест и он уйдет от неё?

Глупо, но а все же?

От внезапных предположений сонливость Беллы спала, и она открыла глаза, смотря вокруг. Естественно, первым, что бросилось ей в глаза, была мирно вздымающаяся грудь Эдварда, и решая посмотреть на его лицо, она аккуратно и тихо обернулась. Только увидев, что оно расслабленно, а его глаза закрыты, она облегченно выдохнула.

Белла уже собиралась задуматься над тем, что заставило её так резко проснуться, ну или почти проснуться, как задержала взгляд на лице Эдварда. Его бронзовые кудри слабо светились неярким сиянием в темноте ночи, а сиреневые веки прикрывали, потрясающие и такие любимые ею, изумрудные глаза. Господи, как он прекрасен!

Он прекрасен даже во сне!

Заслуживает ли она быть рядом с ним? Заслуживает ли такое отношение к себе? Должна ли дать ему шанс? Ведь он действительно стал для неё тем, в ком она нуждалась! И пытается стать ещё большим, чем есть, перейти со ступени друга в степень любимого, но вот позволит ли она? Неужели кто-то и когда-то распорядился, что бы они были вместе?

Белла панически боялась, что если сделает ответный шаг, её, как и прежде, ударят, и отбросят обратно. С её доверчивостью были большие проблемы, но ведь и у Эдварда тоже. Если он может доверять ей, способна ли она поверить ему? А если нет?

Что же, в ближайшем времени этот вопрос решится, и только Белла знала как, и почему. Поэтому откидываясь на подушки снова, она лишь покрепче сжала руку Эдварда и закрыла глаза, надеясь обдумать все во сне. Если конечно Чарли и воспоминания о нем не помешают ей!

А может быть, Эдвард отогнал всех призраков прошлого от неё этой колыбельной? Ведь никто и никогда не пел для неё, даже не пытался, и она чувствовала себя маленькой девочкой, ей было очень приятно и радостно от того, что она наконец ощущает чью-то заботу, и, причем заботу небезразличного для неё человека.

Может быть, Эдвард не тот кем кажется? Может быть, он намного больше, чем изначально его считают? Ведь его боль тоже сильная, и что бы слегка забыться, ему тоже нужна выдержка…

А если его выдержка, стремление к победе и противоборству с прошлым — Белла?

Сможет ли она помочь ему, вопреки всему?

Попытается ли?

Белла не знала многого, но знала точно лишь одно — она любит Эдварда, и всегда будет любить. Она готова сделать все что угодно, стать тем, что ему нужно, только бы не разлучаться с Калленом.

Так станет ли она его Беллой? Станет ли его избавлением?

Или… она уже им стала?

Глава 35 — Господи, помоги нам!

Белла нахмурилась, переворачиваясь в другую сторону, когда раздался стук в дверь. Солнышко уже светило в окна комнаты и сулило ей пробуждение. Девушке ничего не оставалось, как разлепить глаза и открыть дверь.

Она не поверила своим глазам, когда не увидела привычной обстановки собственной комнаты. Где она?

Под яростный стук в дверь Белла оглядывалась вокруг себя, ища объяснение тому, что проснулась в другой комнате и в чужой кровати. Но тут её взгляд переместился вправо от себя, и только затем она увидела на белоснежных подушках Каллена, судя по закрытым глазам и размеренному дыханию, ещё спящего.

Холодок пробрал Беллу, прежде чем она вспомнила о всех вчерашних событиях. Только вот она не могла понять, почему не вспомнила по пробуждению, где она? И тут догадка пришла словно гром среди ясного неба ворвалась в мысли девушки — она проспала всю ночь!

От неожиданной мысли Белла даже отвлеклась от до сих пор звучащего стука в дверь и, не веря, посмотрела на Каллена.

Она проспала всю ночь! Без кошмаров! Разве это возможно?

Уже больше семи лет она не может и ночи прожить без этих видений, а сегодня день открытий что ли?

Ей не хотелось прерывать сон Эдварда, своего спасителя, поэтому, тихо встав с кровати, она прошествовала к двери и приоткрыла её, выглядывая в коридор. От изумления стоящая за дубовой заставой Мари даже перестала стучать, и её рука застыла в воздухе. Неужели Каллен покорил и эту девочку? Неужели её возвышение достигло предела, закончилось? Ведь женщина не хуже любого в этом доме знала, что максимум две недели сексуальной жизни, и фаворитка покидает дом. Интересно, она права и насчет этой девушки?

— Мисс Свон, — почтительно начала Мари, нацепив на лицо улыбку. — Мистер Каллен здесь?

— Здесь, — Белла оглянулась на чернеющую кровать и белые подушки, на которых покоилось лицо Эдварда. — Только он спит…

— Думаю, что вам придется разбудить его, мисс Свон, — поморщившись, проговорила Мари, и воровато огляделась. — Пришла полиция, снова.

— Полиция? — не веря, переспросила Белла, и все в ней похолодело. Снова! Сколько этот кошмар будет с ней продолжаться? До смерти или до скончания веков?

— Хорошо, Мари, я позову его, — едва шевелящимися губами прошептала Белла, закрывая дверь, и подпирая её спиной, ища опоры.

Взгляд девушки скользил по комнате в поисках того, о чем она и понятия не имела. Неужели ей все это не снится? Может быть, это очередной кошмар? Для полной уверенности она больно ущипнула себя за руку, но тут же взвизгнула. Следовательно, это реальность.

До неё медленно доходил смысл происходящего, потому что ей было страшно. Несмотря на все уверения Эдварда в её безопасности, ей было страшно. В конце концов, это представители закона, а она несовершеннолетняя, но чтоприкажете ей делать?

— Эдвард! — опомнившись, она кинулась к кровати, зовя Каллена. — Эдвард!

Мужчина нахмурился, но глаза открывать не стал.

— Эдвард, проснись! — повторила Белла, оглядываясь на дверь с таким лицом, будто бы кто-то может вломиться в спальню прямо сейчас.

— Белла? — вопросительно произнес Эдвард, нехотя открывая глаза, и натыкаясь на испуганное лицо девушки. Он улыбнулся, чувствуя, что его маленькая девочка рядом с ним, и что с ней все в порядке, но вскоре реальность поглотила его, вытаскивая из мира сновидений, и пару раз моргнув, он смог различить новую порцию страха в глазах Беллы.

— Милая, что с тобой? — резким движением садясь на кровати и заставляя Беллу отпрянуть, спросил он.

— Полиция… — тихо произнесла Белла, смотря прямо в изумрудные омуты Эдварда.

— Какая полиция, Белла? — нахмурился Каллен, протягивая руку к ладони Беллы и ласково, успокаивающе сжимая её.

— Обыкновенная полиция! — чуть громче проговорила девушка, тая от страха так же, как мороженое на солнце. — Они за мной пришли!

— Успокойся, — сказал Эдвард потянувшись и поднес руку Беллы к губам, запечатляя на ней поцелуй. — Сейчас со всем разберемся. Откуда ты знаешь про полицию?

— Мари сказала, — кивая на дверь и чувствуя, как её тело пробирает мелкая дрожь, сообщила девушка.

— Ну и чего ты так испугалась, моя хорошая? — хмыкнул Эдвард, вставая с подушек и подходя к Белле, нагнулся, чтобы поцеловать её локоны. — Все будет хорошо!

С этими словами Каллен открыл шкаф, доставая оттуда сегодняшнюю одежду и, прежде чем скрыться в ванной комнате, ещё раз ободряюще посмотрел на Беллу.

Сама же девушка, сидя на простынях, рассеяно чертила на них круги пальцами, сгорая от страха. А что, если Эдвард не сможет переубедить полицейских, и Чарли получит её обратно? «Глупая Белла, он никому тебя не отдаст!» — уверенно подумала девушка, и сделала пару вдохов и выдохов, в надежде успокоиться.

— Ну что, красавица, все ещё боишься? — послышался сзади любимый баритон Каллена, и она обернулась, неуверенно смотря на него. Он был полностью одет и причесан — сколько же она просидела так, горя страхом?

— Все нормально, Белла, — покачав головой и закатив глаза, хмыкнул Эдвард, садясь на кровать рядом с ней, и обнимая за плечи. — Это моя собственность, мой дом. Они не могут прикасаться здесь ни к чему, да и охраны здесь полно! — он обвел глазами комнату, делая вид, что осматривает весь особняк. — Успокойся, милая! — он обнял её, прежде чем уйти, и только затем поднялся.

— Только оставайся тут, ладно?

— Ты же говорил, опасности нет? — смотря на него испуганными глазами, не поняла Белла. Эдвард водит её за нос? Зачем ей сидеть здесь, если ничего не произойдет? Или он уже сам в это не верит?!

— Конечно нет! Это скорее для них, чем для тебя, — хмыкнул Каллен, со смешливостью в глазах, взглянув на Беллу. — Не хочешь ещё поспать? Достаточно рано для подъема, — мило предложил он, чем усыпил бдительность Беллы. В конце концов, она доверяет ему, а это самое главное.

— Ладно, иди, — она указала на дверь, и Эдвард снова ухмыльнувшись, прежде чем за ним захлопнулась дверь, все же прошелся пальцами по щеке Беллы и успокаивающе взглянул в глаза.

Белла качнула головой, скидывая наваждение и, подойдя к двери, заперла её. Меры предосторожности ещё никому не мешали. Судить её имеет право лишь тот, кто пережил такое страшное событие в совсем детском возрасте. Даже для зрелых людей такое становится потрясением, а уж для детей… Вернувшись на кровать, она схватила одну из подушек и, обняв её, крепко сжимая в руках, откинулась на кровать, смотря в потолок и жаждя, что бы все действительно было хорошо. Она проснулась и разбудила Эдварда, потому что её ненормальный отец до сих пор не может угомониться! Спустя столько лет!

От перспективы снова оказаться с Чарли Белла поежилась и обвела взглядом комнату, в поисках чего-нибудь, чем можно отвлечься. Большой плазменный телевизор, висевший на стене у кровати, привлек её внимание, и она, встав, включила его, беря в руки пульт.

Остановившись на каком-то безмозглом и достаточно громком для забытья бразильском сериале, она снова обхватила подушку руками и прислонилась к черной, деревянной спинке кровати, пытаясь сосредоточиться на сюжете идущей по телевизору программы.

Тем временем Эдвард спустился по лестнице в холл и с прежней ожесточенностью взглянул на уже знакомых ему людей — офицера О’Хару и его помощников — Джеральдиносса и Свона.

— С добрым утром, господа! — усмехнулся Каллен, наплевательски глядя на майора и офицера, а затем переводя ненавистный взгляд на Чарли.

— Боюсь, оно не доброе, мистер Каллен, — покачал головой О’Хара, глядя на Эдварда. — У нас имеется ордер на ваш арест! — доставая из папки с документами, которую держал ухмыляющийся Чарли, лист с печатью, произнес мужчина.

— Ордер на мой арест? — рассмеялся Эдвард, но смех его быстро унялся, а голос проникся убийственным ядом. — Убирайтесь отсюда по-хорошему, господа, если у вас все! Вы не имеете права арестовывать меня в моем же доме!

— Мистер Каллен, приказ учрежден самим судьей Клаусом, — хмыкнул Джеральдиносс, наплевательски смотря на Эдварда.

— В прошлый раз моя охрана уже показала вам, как она выполняет мои приказы! — зло бросил Эдвард. — Я так понимаю, вы не поняли?

— Вы говорите с представителями закона, Эдвард Каллен! — уверенно проговорил офицер, подходя к Каллену и снова указывая ему на бумагу с печатью, которую он держал в руках. — Если вы не отдадите девочку отцу, мы заберем её силой!

— Это угроза, офицер? — с вызовом проговорил Эдвард.

— Давайте назовем это предостережением, — пожал плечами Джеральдиносс. — Мистер Каллен, дело серьезное, и грозит очень большим тюремным заключением, так как вы отказываетесь сотрудничать с нами!

— Слушай ты, — теперь Эдвард обращался непосредственно к Чарли. — Ещё раз ты придешь сюда и приведешь полицейских, мне плевать, кого из них и с каким званием, из этого дома ты не выйдешь, ясно тебе? Белла моя, и к тебе никогда не вернется! Думаю, ты знаешь почему!

— Нет, это ты слушай, Каллен! — яростно вступил в дискуссию Чарли, забывая про своих коллег, которые смотрели на эту сцену со скрытым интересом, не понимая, что такого в этой девочке, что за неё так держится этот Каллен? Его репутация им ясна и вряд ли дочь Свона настолько красива, что бы держать её тут ради этого. Может быть, она постельная нимфа? Черт её знает, ей ведь всего семнадцать! — Если ты не отдашь мне мою дочь, я сам убью тебя, собственными руками!

— Вы заблуждаетесь в своих решениях, мистер Каллен, — покачал головой офицер, кладя руку на плечо Чарли и пытаясь унять его пыл. — Подумайте хорошенько, стоит ли вам садиться в тюрьму из-за очередной фаворитки?

Эдвард вскипел от подобных заявлений и даже снова почувствовал головную боль, которая была заглушена им пять минут назад специальными таблетками. Как смеет этот человек заявлять ему такое? В принципе он прав, но ведь он не знает, как Эдвард относится к Белле! Как бережет её и не допускает даже мысли о потере этой девочки. Его девочки!

— Мои фаворитки и похождения вас не касаются! — отрезал Эдвард, рявкнув прямо в лицо своим посетителям. — Поэтому сейчас быстро уходите и не смейте возвращаться!

— Если вы добровольно не пойдете с нами, мы вынуждены будем применить силу, Эдвард! — сообщил Джеральдиносс, доставая рацию и указывая на приказ судьи в руках офицер О’Хары.

— А если вы добровольно не покинете мой дом, я вынужден буду применить силу, господа! — Эдвард щелкнул пальцами, и стоящие у стены неподвижные, словно столбы, охранники возникли за его спиной.

— Вы совершаете ошибку, Эдвард! Вам же хуже! — бросил офицер, качая головой и направляясь к двери.

— Я вернусь, Каллен, и тогда моя дочь найдет только твой труп! — яростно прохрипел Чарли и вышел следом за своими коллегами. Эдвард кивнул охране, и та вышла следом за гостями, дабы проверить их отход.

Эдвард устало опустился на кресло в холле, смотря вперед и видя, как начинают суетиться официантки, накрывающие ему завтрак в гостиной. Странно, он же не просил, но вдруг Белла подсуетилась наверху?

Белла…

Что же для него действительно значит эта девочка, что он идет против закона, против полиции? Неужели, если бы эти люди пришли за Барбарой или Амандой, он не отдал бы им их, лишь бы не марать руки? Он любит Беллу, он очень сильно её любит, и если горы, которые ему предстоит свернуть, — это добропорядочность и закон, то он сделает это. Сделает это ради своей маленькой девочки…

Он даже в мыслях боится представлять, что сделает со своей дочерью Чарли, едва получит её обратно, нет! Не бывать этому, он не позволит!

Достав телефон из кармана рубашки, он набрал номер своего адвоката и был краток, потому что хотел побыстрее вернуться к Белле:

— Джозеф, я жду тебя сегодня в полдень, это срочно! — и, положив трубку, направился обратно по мраморной лестнице к своей комнате, где оставил девушку.

Он дернул за ручку, но она не поддалась. Вздохнув, Эдвард рассмеялся про себя. Ну конечно девушка заперлась! Она же боится и, возможно, правильно делает — ведь это инстинкт самосохранения. Только жаль, она не знает, что Эдвард никому и никогда не позволит её забрать. Или знает, но до конца не верит? Какая же она разная, его маленькая девочка.

— Белла, милая, это я, открой, пожалуйста! — постучав и оперевшись на стену рядом с дверью, проговорил Каллен.

Через секунду дверь распахнулась, впуская его внутрь.

— Господи, ты вернулся! — Белла всхлипывая, обняла его, не желая отпускать. Что если он не смог её защитить? Что если он не смог пойти против закона? Ведь закон очень важен, а она здесь, нарушая все известные правила не только людей, но и Вселенной. Разве они должны были встретиться? Разве он должен был её полюбить? Должна ли она была сделать это?

— Я же говорил тебе перестать бояться! — пожурил Эдвард, ответно обнимая Беллу и целуя в лоб. — Ты не слышишь моих просьб или не веришь мне?

— Прости… — всхлипнула Белла вновь, утирая слезы собственными руками и отстраняясь от Эдварда.

— Ну и куда ты? — игриво притягивая её обратно, спросил Эдвард. Белла снова оказалась в его руках и всеми силами сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.

— Белла, — Эдвард со всей нежностью и заботливостью, присущей ему, взял её руку, прикладывая к левой стороне своей груди, в то место, где слышно биение сердца. Она вздохнула, слушая его удары, а потом взглянула на Эдварда, который продолжил, смотря прямо ей в глаза. — Это мое сердце, милая. Знаешь, для кого оно бьется?

Белла удивлено взглянула на него, а потом на его руку, лежащую поверх её, прислоненной к его груди. О чем он? Что говорит?

— Оно бьется для тебя, Белла, — ласково шепнул Эдвард, приподнимая подбородок девушки смотря прямо ей в глаза, вселяя в собственный взгляд всю любовь, собранную в своей душе.

Она грустно и трогательно улыбнулась, когда он произнес это, и её глаза снова стали влажными, только теперь это бы не слезы страха или боли, а слезы умиления и счастья.

— Я никому не позволю причинить тебе вред, потому что если я потеряю тебя, Белла, — Эдвард прерывисто задышал, представляя себе эту ужасную картину, этот ужасный момент, когда он видит бездыханное тело Беллы, его маленькой девочки… — Если я потеряю тебя, если не увижу твоего румянца, твоих каштановых локонов и шоколадных глаз, не услышу биение твоего сердца, мне незачем жить! Этот стук ударов замолкнет, потому что ему будет незачем биться!

Белла снова просияла. Грустная улыбка осветила её лицо, а слезы радости потекли по щекам. Эдвард улыбнулся, чувствуя, как нежность снова заполняет его душу целиком, и посмотрел на Беллу, вкладывая в свой взгляд всю, собранную в нем, любовь.

— Ты никогда меня не потеряешь! — сквозь слезы, но уверенно проговорила Белла, крепко обнимая его и надеясь, что Бог поможет ей сдержать обещание.

Глава 36 — Единственно верный вариант!

— Добрый день, мистер Каллен! — проговорил высокий, статный мужчина сорока с лишним лет. У него были черные, кудрявые волосы и субтильное телосложение. Но это не мешало ему стать одним из лучших адвокатов города, и получить место в штате Каллена. Пару лет назад, во время самоубийства сестер-близнецов, именно Джозеф Клайд проявил себя лучше, нежели другие его специалисты, и поэтому сейчас с делом Беллы, и соответственно своим собственным доверил разбираться именно ему.

— Добрый ли день, Джозеф, зависит от тебя. — хмыкнул Каллен, садясь в кресло напротив мужчины и протягивая ему руку в знак приветствия. Клайд пожал её и непонимающе посмотрел на своего босса:

— Помогу чем смогу, мистер Каллен. Вы же знаете, я приложу все усилия, чтобы оправдать вас!

— У местной полиции снова проблемы и снова со мной! — покачав головой и насмехаясь над глупостью Чарли и офицеров, которых он подбил на это дело, проговорил Каллен. — Надеюсь, с этим вы справиться сможете?

— Мне нужно узнать всю картину ситуации! — уверенно проговорил адвокат, внимательно глядя на Эдварда. — Чем больше вы мне расскажете, тем легче будет доказать вашу невиновность и непричастность.

— Изабелла Свон, — проговорил Эдвард, оглядываясь на дверь, и вспоминая, как выпроваживал Беллу и Мари в сад, чтобы поговорить с адвокатом без свидетелей. Сад был одним из тех мест, где Эдвард мог не опасаться за свою маленькую девочку, но он все равно отправил с ней домоправительцу. Для перестраховки. Может быть, Мари с Беллой подружатся? — Проблемы с ней.

— Дело в вашей новой фаворитке? — вопросительно произнес адвокат, и Эдвард стиснул зубы. Он ненавидел, когда все относятся к Белле как ко всем его предыдущими женщинам. Он, несомненно виноват, но стоит ли постоянно напоминать об этом? Впрочем, Джозеф использует это в рабочих целях, и обвинять его сейчас, когда ему нужен его опыт в такого рода делах смысла нет.

— Да, в ней. Её отец хочет забрать девушку к себе, — сообщил Каллен, и его руки снова захотели добраться до Чарли и без свидетелей объяснить ему все «нюансы».

— Сколько лет Изабелле? — нахмурившись, спросил мужчина.

— Семнадцать… — качнув головой и скидывая наваждение, проговорил Эдвард.

— Это плохо. Он её официальный опекун и имеет все законные основания забрать её к себе!

— Вы можете что-нибудь сделать, чтобы этого не произошло? — нервно спросил Эдвард, стискивая в руках подлокотник кресла.

— Сейчас найдем решение, мистер Каллен, — пообещал Джозеф, поудобнее усаживаясь на своем месте. — Продолжайте, важны любые формальности, которые связаны с этим человеком, его дочерью. Он лишен родительских или опекунских прав?

— Вряд ли, раз с ним представители полиции. — зло бросил Эдвард, понимая собственное бессилие, и ненавидя себя за это. Собственно, идти против закона — все, что ему остается. Или же Клайд все же сможет помочь?

— Забрать несовершеннолетнюю девушку в свой дом может только официальный опекун, мистер Каллен, так как вы таковым не являетесь, скорее всего, девушка должна будет вернуться к отцу. — произнес адвокат, чем вызвал у Эдварда внутри бурю эмоций. Это его последний шанс помочь своей маленькой девочке. Он обещал, что никому не отдаст её, и он должен сдержать обещание! Если она вернется к этому маньяку, ему не будет жизни, не будет покоя!

— Этот человек надругался над своей дочерью, — потирая переносицу, и смотря со скрытой надеждой на адвоката, проговорил Эдвард. — Это что-то меняет в ваших законах?

— Дело о насилии запротоколировано, мистер Каллен?

— Нет… — снова ощущая бессилие, и вспоминая, что Белла никому не рассказывала об этом, а, следовательно, в полиции нет таких сведений. Черт! Черт! Черт!

— Нельзя запротоколировать его прямо сейчас? — грубо произнес Каллен.

— К сожалению, без улик даже я бессилен, мистер Каллен. — покачал головой адвокат, понимая, что в этом случае даже те огромные взятки, которые дает ему Каллен, не помогут положению.

— Но есть же какое-то решение! — вскипая проговорил Эдвард, и яростно ударил по близлежащему деревянному столу, на котором громоздились какие-то старинные книги.

— Есть, — согласился Джозеф, в упор глядя на своего босса. — Вы должны стать опекуном девушки!

— Как это? — не понял Эдвард, вставая с кресла и направляясь к окну, надеясь, что свежий воздух разгонит накаленность атмосферы в его кабинете и голове.

— В вашем случае вариант только один, но и он сработает, только если у девушки больше нет родных. У неё кроме отца есть кто-нибудь? — уверенно объяснял Джозеф, вспоминая о подобного рода делах ещё до того, как перешел на службу к Каллену.

— Нет, кажется никого, — покачал головой Эдвард, вспоминая с буквальной точностью. — Точно, никого.

— Ну что же, тогда вам ничто не помешает жениться на ней и после стать опекуном.

— Жениться? — удивленно воскликнул Эдвард, отходя от окна и приближаясь к адвокату. Да что он несет? Нет, сам Эдвард не против жениться на Белле, на своей маленькой девочке, тем более это его первейшее желание за всю жизнь — жениться на ком-то по любви, но ведь он только проникся к ней доверием, она только стала верить ему, только у них все наладилось, и он снова все разрушит? Собственными руками, из-за этого маньяка Чарли Свона? И снова черт!

— Я понимаю ваше стремление к свободе, мистер Каллен, — милостиво кивнул адвокат. — Но тут у вас только два варианта: либо вы женитесь на девушке и становитесь её опекуном, и она остается с вами; либо вы отправляете её с отцом сегодня же!

— Жениться? — снова повторил Эдвард. — У неё в сентябре день рождение, можно ли как-нибудь потянуть время до этого?

— Эдвард, — адвокат впервые решился назвать босса по имени. — Человек в нашей стране считается полностью достигшим совершеннолетнего возраста только к двадцати одному году. В восемнадцать он получает паспорт, но с законной точки зрения, ещё не имеет всех тех полноценных прав, какие получает позже. Поэтому, и до дня рождения Изабеллы, и после, тот человек с легкостью сможет забрать её у вас. Конечно, после сентября сложнее будет это сделать, но ведь сегодня только двадцатое июля! У мистера Свона есть все основания и права отобрать у вас девушку!

Эдвард в растерянности стоял около окна, чувствуя, как ветер обдувает его кожу, то ли внушая, что вариантов и раздумий у него нет, то ли то, что он сходит с ума, и все это страшный сон. В его реальность, и реальность его Беллы постоянно вторгаются всякие неприятности — Элис, Чарли, Таня… Кто же будет дальше?

И как он скажет Белле, что она должна выйти за него замуж? У него язык не повернется. Он поклялся себе, что сделает ей предложение, когда она будет готова, когда узнает о его чувствах и признается во взаимности… Произойдет ли это вообще, если он заставит её стать его женой?

— Клайд, ищите другие варианты! — пресным, но полным мольбы голосом, попросил Эдвард, все ещё не отворачиваясь от окна и смотря на распростертый перед ним луг с цветами, посаженными лучшими садовниками мира.

— Какие варианты, мистер Каллен? — задал риторический вопрос адвокат, вставая и подходя к Эдварду сзади.

— Не может быть, чтобы в законе не было предусмотрено таких происшествий. — не веря покачал головой Эдвард.

— Может быть, Эдвард, — произнес Джозеф, искренне сочувствуя той девчушке, которую Каллен привяжет к себе всеми узами. Если он станет её опекуном, то шансов уйти у неё уже не будет. Она будет принадлежать ему, Эдварду Каллену. И кто станет тогда спасать её? Нет уж, лучше не вмешиваться, потому что от этого только хуже. Он человек, представляющий закон. Его дело сообщить о нарушениях, если они есть, или смолчать о них, смотря, за сколько заплатят… — Это единственное решение данного вопроса!

— Нет! — Эдвард яростно стукнул по столу, заново борясь с бессилием, и ненавидя себя за все это. За всю боль, которую испытывает его маленькая девочка по его (и не только) вине. Это действительно будет катастрофа, если он женится на ней! Если скажет, что должен жениться! Она не станет его слушать, не позволит объяснить… Он потеряет свою Беллу, если примет это решение. Но если не примет, тоже потеряет… И что ему делать? К какому варианту склониться и что сказать Белле?

Девушка же в то время гуляла по саду под руку с Мари, которая все время говорила что-то о цветах, фонтанах и беседках, которыми был уставлен весь парковый участок особняка.

— Вы давно здесь работаете? — спросила Белла, находя паузу, что бы задать свой вопрос.

— Да уж, с самой постройки этого дома, — улыбнулась домоправительница. — Чего мы здесь только не видели…

— Вы о чем? — не поняла Белла, замедляя шаг и пытаясь разузнать подробности.

— Мы все поняли, мисс Свон, что с вашим приходом этот дом изменился, но мы даже не подозревали насколько! — вдохновлено прощебетала женщина, вспоминая шепот прислуги и свои собственные впечатления.

— Что же я сделала? — удивленно произнесла Белла, действительно не понимая в чем дело. Неужели Каллен до неё не был ни в кого влюблен? Не приводил женщин? — это вообще невероятно, так что, скорее всего она ошибается! Он слишком красив, что бы прозябать в одиночестве… И она так же как и все другие купилась на его красоту… А, может быть, нет? Плохого или хорошего ей быть о себе мнения?

— Семь лет здесь работаю, мисс Свон, а ни разу, до вашего прихода, не видела мистера Каллена улыбающимся. Да, были девушки, женщины, они приходили, каждые две недели новые, и уходили ни с чем. Именно поэтому весь наш штат так завидовал вам сначала, потому что вы продержались дольше их всех, и даже дольше той супермодели Барбары, которая дневала и ночевала тут почти три недели… Сколько же мы от них натерпелись…

— Сколько их было? — пытаясь скрыть ревность за праздным любопытством, спросила Белла.

— Откуда же я помню! — усмехнулась Мари, но увидев, что девушка расстроена, повернулась к ней с материнской улыбкой:

— Вы не против, если я буду называть вас Беллой?

— Нет, конечно, — грустно улыбнулась Белла, в попытках спрятать эту свою грусть. Черт! Ну зачем она показывает этой женщине, что ревнует Эдварда? Что ей больно от того, с кем он был! Неужели нельзя было снова надеть маску? Но ведь прошло уже столько времени, как она не надевала никаких масок, столько времени, как она является самой собой. Ей уже страшно от того, что скоро она не сможет отгородиться от этого жестокого мира. Он раздавит её, словно букашку. И тут уж спасет её Эдвард или нет, неизвестно. Единственное, что она знала: он не безразличен ей, и он заставляет её меняться. В худшую или лучшую сторону она сама не знает. Ей хочется быть нежной и доброй с Калленом, но в то же время она не может быть такой со всеми, с Чарли…

— Понимаете, Белла, я не осведомлена о том, что заставило нашего Хозяина запереться в себе, но я догадываюсь, что это связано тоже с какой-то девушкой, — она хмыкнула, понимающе глядя на Беллу. — Но при вас, милая, он ведет себя абсолютно по-другому. Изменения, коснувшиеся его, теперь передались и нам. Каждая официантка смотрит на вас с уважением и скрытым благовением. Наверное, я выражаюсь слишком буквально, но вы будто бы вдохнули новую жизнь в это поместье. Оно помнит вас, и будто бы знает… — она ухмыльнулась, осматривая цветы вокруг:

— Знаете, какой я получила с утра приказ? — заговорчески и увлеченно произнесла Мари, показывая Белле хитрый и радостный блеск в глазах.

— Какой? — Белла воистину было поражена словами этой женщины. На неё смотрят с уважением? Благовением? Неужели Эдвард действительно был так поглощен в себя, что не замечал ничего вокруг? Она вытянула его из этой депрессии? — вряд ли. Она и себя-то спасти не может, а уж его…

А если это взаимопомощь? Он помог ей, а она ему. Помогла или обязана помочь? Если обязана, то кем? А если помогла, то как?

Сколько же вопросов!

— Мы получили приказ убрать все черное из дома! — победоносно воскликнула Мари, и Белла непонимающе уставилась на неё:

— Это что-то… необычное?

— Белла, — снисходительно улыбаясь, объясняла Мари. — С самого моего приезда сюда мы утопали в черном! Утопали в черных цветах. Я никогда не видела такой мрачности! Наверное, в замке Дракулы в Трансильвании и то светлее было! Мы несли траур до сих пор, и никто не знает почему. Но теперь словно яркий луч света пронзил особняк, делая его светлее и радостнее!

— Все в черном? — вспоминая кровать Каллена в его же комнате и покрывала, и обивку кресел в кабинете, и статуэтки. Все действительно как на поминках. Неужели это она тот самый луч света, пронзающий его мрачную жизнь?

— И на какой цвет было велено все это заменить? — любопытно спросила девушка, гадая над размышлениями Эдварда.

— На любой светлый… — неоднозначно отозвала Мари, и Белла слегка похолодела, всем сердцем надеясь, что использовать белый никому в голову не придет. Она не сможет жить в «белом царстве», лучше уж черный, он хоть не так сильно напоминает о случившемся!

— Любые цвета? — вопрошала Белла, думая над собственным вопросом и над тем, стоило ли вообще его задавать.

— Любые кроме черного, белого и оранжевого, — ухмыльнулась женщина, вспоминая разговор с Эдвардом утром. — Ну, насчет черного и оранжевого понять могу, говорят, что прошлый особняк Хозяина сгорел, только вот чем ему белый не угодил? Это же цвет свободы, мира и чистоты! — удивленно разговаривая сама с собой, произнесла женщина. Она действительно не понимала в чем проблема с белым цветом у Каллена, потому что сама больше всего любила именно его. Странно, конечно, но как говорится, не суди всех под себя….

— Понятия не имею… — слегка дрожащим голосом согласила Белла, и это не укрылось от Мари. Может быть, белый цвет не нравится именно новой фаворитке хозяина, а не ему самому?

— В общем, работы по возвращению дома в людское состояния начаты, — доложила домоправительница, засмеявшись. — Так что вы, Белла, вовремя. А то мы бы превратились в статуи… Там же действительно как в мавзолее, да и та комната…

— Какая комната? — удивилась Белла, вырываясь из собственных размышлений.

— Забудьте, мисс Свон, я не должна была об этом говорить! — виновато отмахнулась женщина и перевела разговор в другое русло, заканчивая с восхвалением Беллы, и мрачностью Каллена, дабы не ляпнуть чего запрещенного.

Ей-то было прекрасно известно про ту комнату, она убиралась в ней раз в неделю, лично. Говорили, что там находится что-то очень горестное и страшное, но Мари не видела ничего кроме мебели, оформленной в розовом цвете. Интересно, что же там такое было? Есть…?

Белла же непонимающе разгадывала смысл слов женщины. Какая ещё комната? Почему как в мавзолее? Неужели есть ещё то место в этом доме, где она не была? Кажется, все спальни были ей осмотрены и залы с определенной тематикой: тренажерный, библиотечный, художественный и музыкальный — тоже. Эдвард просто пропустил эту комнату во время их экскурсии перед поездкой в Тунис, или же специально не открыл для неё эту тайну? Если вариант второй, то он ещё не доверяет Белле настолько, чтобы рассказать все это. А если просто пропустил? Допустил ошибку?

Странно, пропустить именно эту комнату, спальню, и тем более случайно, да и прислуга о ней не знает, только Мари каким-то странным образом ведает. Она на усиленных началах по неразглашению регламента Эдварда? Удастся ли у неё выведать хоть что-нибудь, или проще спросить сразу у Каллена?

Белла не знала, почему внутри её начинается мелкая дрожь, когда она вспоминает Эдварда, когда думает о нем и произносит его имя. Это то самое чувство, что называют любовью? — с ней такое впервые, и она не может быть уверена на все сто. Только вот сердцу и чувствам не прикажешь. Ей нравится, когда он ласкает её, целует и обнимает. Она никому этого не позволяла и не собиралась, но Эдвард сломил её железную оборону, вошел в её сердце и уже никогда не выйдет — не потому, что не хочет, а потому, что она не сможет его отпустить.

Стоило ей только подумать про мужчину, запавшего ей в душу, как она увидела его у дальней кромки поляны, у выхода из особняка. Она даже сначала не поверила в то, что видит. Когда он проводил её и Мари в сад, сказал что ему нужно немного поработать. А куда же он теперь? Разве он не работает у себя в кабинете? Сколько же она о нем не знает…

— Мистер Каллен! — до её слуха и слуха домоправительницы донесся крик адвоката, буквально по следам бежавшего за Эдвардом, ускоренным шагом направляющегося к гаражу. Он не замечал никого и ничего вокруг, преисполненный новой надеждой на спасение своей маленькой девочки.

— Мистер Каллен, что вы делаете? Он не станет вас слушать! — надрывался адвокат, а Белла испугано смотрела на сцену, разворачивающуюся перед ней и, не понимая, кто этот человек, и куда направляется Эдвард.

— Куда он денется! — рявкнул Эдвард, оборачиваясь на Джозефа, и стреляя в него полным решительность и негодования взглядом. — От денег ещё никто не отказывался!

— Мистер Каллен, вы не поможете этим делу, только хуже сделаете! Стражи порядка не принимают взяток!

— Этот примет! — злобно прокричал в ответ адвокату Эдвард, видя, что гараж уже близко, а охрана с готовностью замерла у его тонированной машины, а в руках у Эммета тот самый чемодан, о котором он просил.

— Вы совершаете ошибку! Вы и так на грани тюрьмы, вас точно посадят, если вы отправитесь в дом к этому человеку!

Белла взирала на это широко раскрытыми глазами, не понимая, что происходит, и волнуясь за Эдварда. Но когда она услышала последние слова человека, идущего за ним, ей стало страшно по-настоящему. Его посадят? Эдварда посадят? Из-за неё… Чарли с полицией ни за что не оставит её в покое! Неужели это правда?

— Эдвард! — попробовала крикнуть она, но голос от потрясения сел, и ей пришлось прочистить горло. Она почти ринулась в сторону мужчин, но Мари схватила её за локоть, возвращая к себе.

— Не стоит, мисс Свон, — быстро откликнулась она, уводя девушку подальше отсюда. — Не стоит сейчас!

— Но… — Белла беспомощно оглядывалась через плечо, но уже ничего не видела.

Огромные раскидистые кедры скрыли от неё Эдварда и того странного человека, бегущего за ним. Что, черт возьми, тут происходит? Почему она позволяет Мари увести себя?.. Неужели она действительно стала котенком из львицы? Она теперь поддастся каждому и у неё не хватит сил защитить себя? Неужели теперь она действительно ничто и никто без защиты Эдварда? А кто же тогда защитит его?

Тем временем Каллен садился в машину, давая указания Эммету куда ехать. В голове у Эдварда уже созрел план, и он мечтал воплотить его в реальность, да так, чтобы все получилось как нужно. Он сделает все ради Беллы, и даже… пойдет на переговоры с Чарли Своном, так жестоко и непростительно поступившим с родной дочерью.

Черт, ему бы не убить его во время этих самых переговоров…!

Другого желания относительно этого подонка у Эдварда ещё не возникало.

Глава 37 — Защитить от всех бед

Подъехав к дому Чарли, Эдвард вышел из машины и дал знак охране ждать его снаружи. Эммет недоверчиво взглянул на Каллена, но все же вынужден был кивнуть и придержать других охранников, едва не ринувшихся к дому Свона.

Эдвард быстро взошел по старым, треснувшим ступенькам, и нажал на звонок, прикрепленный с левой части дряхлой двери. Пронзительный визг оглушил улицу, и Каллен не сразу понял, что этот визг издает дверной звонок.

— Кто? — злой голос Свона послышался из-за двери, и Эдвард зажмурился, надеясь сдержать свою ярость при себе, и начать как можно более спокойно:

— Эдвард Каллен, — уверенно произнес он, сжимая и разжимая руки в кулаки.

— Что тебе надо? — рыкнул Чарли, не собираясь открывать дверь и выжидающе прислушиваясь к звукам снаружи.

— Я хочу договориться с вами, мистер Свон… — у Эдварда от злости сводило скулы, но он ничего не мог сделать. Если он хочет спасти Беллу от Чарли и от самого себя, ему нужно научиться сдерживаться.

— Нам не о чем договариваться! — отрезал Чарли.

— У меня для вас есть дельное предложение, — предпринял новую попытку, стоившую невероятных усилий сдерживания, проговорил мужчина.

— Один войдешь! — бросил Чарли, решая все же выслушать своего гостья, и подмечая в окне, что охрана неподвижно стоит около черного автомобиля своего босса.

— Один. — согласился Эдвард, оглядываясь и проверяя, нет ли с ним кого. Эммет кивнул Каллену с водительского места в машине, а двое охранников стоящих у дверей автомобиля, никак не отреагировали. Они слушали и знали, как общаться с МакКартни, но уж не с Калленом. Он их босс, их Хозяин. Они не имеют право с ним разговаривать…

Чарли в это время принялся возиться с замками, и в конце концов справился с ними. Дверь поддалась, впуская Эдварда в темную комнату с дощатым полом и грязным, растрескавшимся потолком. Похоже это убежище какого-то беглого каторжника, а не полицейского. Хотя, когда имеешь дело с ненормальными, на обыкновенные, необходимые, казалось бы, вещи рассчитывать не приходится.

— Проходишь и быстро рассказываешь, зачем пришел! — скомандовал Чарли, и Эдварду снова пришлось подавить восставшую в себе волну гнева и желания прикончить этого человека прямо сейчас. Почему он не может справиться с полицейским? Когда для него это стало невозможным? Он убивал даже политиков, а уж стражей закона… вот черт! Неужели он стареет?

Несмотря на все эти глупые мысли, Эдвард знал, почему он не может убить Чарли. Белла его дочь, и все подозрения падут на него, потому что якобы силой держит Беллу именно он. Вот черт! Он зажат между двумя огнями, между законом и любовью. Выбор очевиден, только вот у любви свои проблемы и свои открытия. Ему придется выбирать ещё и в любви — выбирать, что сделать во имя этой любви!

— Мистер Свон, мы же с вами взрослые люди! — опускаясь на один из стульев на обветшалой кухне, сообщил Эдвард, и Чарли грозно взглянул на него. — Зачем нам все эти проблемы с судом и полицией? Мы разве с вами не сможем все разрешить миром? Ну зачем вам Изабелла, ну посудите сами? — Эдвард изо всех сил сдерживал внутри бурлящий поток ярости, чтобы ни дай бог самому не испортить всю затею.

— Ты спрашиваешь меня, зачем мне дочь? — яростно воскликнул Чарли, скрещивая руки и становясь перед Калленом.

— Вы не сможете дать ей того, что смогу дать я! — покачал головой Эдвард, пытаясь уверить Чарли в реальной действительности — Я могу дать ей образование, дом и семью!

— Я тоже могу дать ей семью и дом, Каллен! — выплюнул Чарли, обводя взглядом свою халупу.

— Мистер Свон, сколько вы хотите за отказ от похищения у меня Беллы? — сразу переходя к делу, задал свой главный вопрос Эдвард. — Я дам вам любую сумму, какую захотите!

— Сумму? Ты выкупаешь у меня мою дочь? — стукнул кулаком по столу Чарли, подходя к Эдварду. — Ты осознаешь, что делаешь, Каллен? Ты предлагаешь мне взятку?

— Давайте назовем это заманчивым предложением, — хмыкнул Эдвард, снова сжимая и разжимая руки в кулаки. — Я могу вам помочь, если вы не решаетесь озвучить сумму. — Он совершенно спокойно продолжил, надеясь, что это сработает. — Начнем с трехсот тысяч долларов? — он взглянул на мужчину, который смотрел на него ошалелыми глазами, услышав произнесенные Эдвардом слова. Каллен же сдержал усмешку, и, пытаясь игнорировать собственный гнев, продолжил:

— Хорошо. Если вас не устраивает, давайте четыреста тысяч, — Эдвард произносил эти слова, и ему было совершенно наплевать какая это сумма, и сколько он её зарабатывал. За Беллу он готов был отдать Свону все свое состояние, хотя это вряд ли возможно с фондами, недвижимостью и вкладами Эдварда.

— Да как ты смеешь, Каллен! — взвизгнул Чарли, будто бы ужаленный какой-то дикой пчелой. Он отлепился от стола, буквально подбегая к Эдварду и хватая его за ворот рубашки. Эдвард не ожидал такого, и поэтому опомнился только через полсекунды.

— Я тебя в порошок сотру, чертов банкир! — заорал прямо в лицо Каллену Чарли и встряхнул Эдварда. Тут уж, как бы Эдвард не пытался справиться со своим гневом, яростью и злостью, а так же желанием убить этого человека, он потерял контроль и все аргументы для сдерживания.

— Белла останется со мной! — рявкнул он в ответ, и, отведя руку назад, отбросил от себя Свона на пару метров.

— Нет, она будет здесь, она будет со мной! — вскакивая на ноги снова, рыкнул Свон, подходя к Каллену, и доставая из кобуры пистолет.

— Ты отдаешь себе отчет, что сделал с ней? Понимаешь, что после этого я никогда не позволю тебе прикоснуться к ней? — бросил Эдвард, совсем не опасаясь дула пистолета, так как благодаря многолетнему опыту работы с оружием, смог различить, что данный предмет обороны не заряжен.

— Откуда тебе это известно? — все ещё не догадываясь о том, что Эдвард понял что его, Чарли, оружие не заряжено, и, держа пистолет по направлению к груди Каллена, спросил Чарли, приближаясь.

— Не твое дело! — рявкнул Эдвард. — Но я поклялся, что убью тебя за это, только дай срок!

— Это было в далеком прошлом… — стальным взглядом прожигая Эдварда, произнес Чарли. — Не тебе меня судить! Ты не был в тех условиях, в которых был я!

— Эти условия заставили совершить насилие над собственной дочерью? — яростно спросил Эдвард, быстрым шагом направляясь к Чарли и не обращая внимания на зажатый в его руке пистолет. Свон был сильно удивлен, замечая с каким рвением, этот человек защищает его дочь от него же!

— Я давно раскаялся в своих поступках! — заметил Чарли, опуская взгляд.

— Такие как ты не раскаиваются! — заорал Эдвард, теперь уже хватая за ворот рубашки Чарли. — Как ты можешь сметь пытаться увезти её от меня, когда сделал с ней такое? Ты думаешь, что раз дело не запротоколировано, о нем никто не узнает?

— Неужели Белла помнит…? — не веря, спросил Чарли, чем заставил Эдварда пробудить в себе гнев с новой силой.

— Я убью тебя прямо сейчас, если ты не перестанешь произносить её имя! — гаркнул Эдвард, вжимая мужчину в стену. Чарли взглянул на него убийственным, яростным взглядом, и через секунду Эдвард ощутил прикус крови на губах:

— Тебе конец! — после секундного молчания сообщил Эдвард, хватая Свона за шею свободной рукой, а другой выворачивая ему запястье.

Это схватка была похожа на зрелище борьбы диких африканских львов, Каллен со всей остервенелостью, защищая свою маленькую девочку, дрался с Чарли, но и тот не уступал. Их схватка прерывалась небольшими репликами со стороны обоих. Они вели диалог, одновременно выбивая друг из друга дух:

— А зачем ОНА тебе? — выкрикнул Чарли, в очередной раз опрокидывая Эдварда на спину и смотря на него сверху. — Неужели ты подсчитываешь с ней налоги?

— Я не извращенец, Свон, и не посмею прикоснуться к этому ребенку! — гаркнул Эдвард вновь, и через секунду на полу оказался уже Чарли, крепко прижатый к дощатым доскам головой.

— Это ещё нужно проверить, Каллен, — сообщил Чарли усмехаясь, и одновременно пытаясь обезвредить своего противника. — Не я похитил её от родной матери и из родного дома посреди ночи!

— Тебе и не нужно было этого делать, подонок! — заорал Эдвард, со всей силы ударяя рукой по лицу Чарли и выпуская только малую часть гнева, собравшуюся в нем за это время. Он словно бы лев готов был ценой жизнь охранять своего львенка, свою будущую львицу. Свою Беллу! Теперь уж точно его! Этот Свон не имеет права и имени её произносить! Он лишил собственную дочь будущего, заставил сгорать в огне страданий и боли, в огне кошмаров… Теперь в этот ад отправится он сам! Он не мог раскаиваться, а даже если и мог, то никогда не получит шанса искупить свою вину. Эдвард не подпустит его к Белле, он уничтожит его, если он даже взглянет на его маленькую девочку…

В Каллене зашкаливали все чувства защиты. Он пылал настоящим пламенем, когда представлял себе как этот ненормальный поступил с его маленькой девочкой! У Эдварда внутри и снаружи, кажется, включался настоящий пламенный огонь, который собирался сжечь, испепелить Свона, нарушавшего покой Беллы и сделавшего ей так больно! Плевать на закон, плевать на полицию, плевать на все вокруг! Он должен отомстить Чарли, и он это сделает!

— Я был пьян! — выкрикнул Чарли, хватаясь за глотку Эдварда, и пытаясь свернуть ему шею. — Я был под наркотиками! Я не ведал что творю!

— Раскаялся спустя семь лет? — выплюнул Эдвард, хватая Чарли за руку, и отцепляя её от своей шеи. — Что же так поздно?

— Ни тебе меня судить! — отчаянно заорал Чарли, снова хватая Каллена за шею.

— Нет, только мне! Я поклялся и себе и Белле, что уничтожу тебя, что подарю ей спокойную жизнь! И я сдержу слово! — ухмыляясь и запалясь все больше, проговорил Эдвард, не обращая внимание на недостаток кислорода по вине руки Чарли.

— Она будет со мной! Она простит меня! — продолжал кричать Чарли.

— Я не позволю! — качнув головой, хмыкнул Эдвард, но вселяя этим в свой голос уверенность. — Я даю тебе последний шанс, Свон, — уже с нескрываемой угрозой сообщил Эдвард. — Ты оставишь Беллу в покое!

— Это ты оставишь её в покое и не посмеешь мешать следствию! — яростно выкрикнул Чарли и в этот момент оказался на полу, благодаря точному удару Эдварда.

— Сегодня я оставляю тебя в живых, только потому, что даю ещё один шанс, Свон! — выплюнул Каллен, наклоняясь над мужчиной. — Ещё раз ты посмеешь явиться в особняк и потревожить Беллу, я самолично, твоим же пистолетом грохну тебя, ясно?

Чарли смотрел на Каллена гневными, яростными и злыми глазами, в которых читалась жажда убийства.

— В этой игре победитель будет только один, Эдвард! — усмехнулся Свон, глядя на Каллена.

— Ты прав, победитель будет только один! — согласился Эдвард, вставая и отходя к двери Свона. — Мы могли договориться, Чарли, только теперь этому не бывать! Ещё одним условием будет то, что ты покинешь США и отправишься куда захочешь, лишь бы подальше отсюда, подальше от Беллы!

— Не считай себя богом, Каллен! Убирайся вон и готовься к суду! — с трудом поднимаясь на ноги, прохрипел Чарли, нагло ухмыляясь Эдварду.

— Ну что же, Чарли, твой смертный приговор почти подписан, день тебе на сборы! — кинул Эдвард, выходя за дверь дома Чарли и захлопывая её с такой силой, что кажется, эта халупа едва устояла на земле.

— Мистер Каллен! — ужасающе произнес Эммет, завидев Эдварда, направляющегося к нему из дома полицейского. Сам Эдвард, заметив изумленный взгляд охраны, оглядел себя, и скептически хмыкнув, увидев, что его одежда здорово пострадала от рук Чарли, да и кожа на руках и скорее всего лицо тоже. Нужно где-то отмыть кровь, чтобы Белла не дай Бог не увидела. Ей волноваться потаким пустякам ни к чему!

Эдвард, садясь в машину сразу предупреждая все вопросы Эммета, проговорил:

— Джаспер уже вернулся?

— Ещё вчера, мистер Каллен. — отозвался Эммет, все ещё оглядывая окровавленное лицо и изорванный костюм своего босса.

— Адрес тебе известен! — махнул рукой Эдвард, и, убедившись, что машина покинула место у дома полицейского, повернулся к окну, оценивая в отражающей поверхности масштабы бедствия, произошедшие с его лицом по вине Свона. Черт, почему он не убил его сразу?

Мари водила Беллу по саду, рассказывая о цветах и стараясь отвлечь от похождений мистера Каллена, которого не было уже около часа. Белла же краем уха слушала Мари, а всем другим сознанием думала и волновалась за Эдварда. Куда он поехал? Зачем? Почему так остервенело направлялся к машине? Кто тот мужчина, что бежал за ним, крича какие-то странные вещи?

Она пыталась понять, куда направился Каллен, и тут её внезапно пронзила мысль, которая заставила все её тело вздрогнуть, и мелко задрожать — а если Эдвард поехал к Чарли? — глупо, зачем ему это. Но все же догадка не давала Белле покоя.

— Мари, как узнать, куда уехал мистер Каллен? — прерывая рассказ женщины о нарциссах, посаженных каким-то известным Норвежским флористом, спросила Белла, нервно перебирая собственные пальцы.

— Это невозможно милая, — с сожалением и удивлением проговорила женщина. — Этого никто не знает!

— Господи… — простонала Белла, ощущая свое бессилие как никогда раньше. Только бы Эдвард не наделал глупостей, только бы с ним все было в порядке! Она не переживет, если Чарли, это ужасный человек, этот сумасшедший, этот её ночной кошмар, этот её чертов родитель, навредит смыслу её жизни, она, кажется, сама готова будет его уничтожить. Сколько можно!? Сколько он ещё будет появляться в её жизни? Зачем он цепляется к ней? Как же ей страшно… и больно…

— Не волнуйся милая, — ещё более удивляясь такому поведению девушки, проговорила Мари, заканчивая рассказ о достижениях цветоводства и подводя Беллу к небольшой мраморной скамейке у очередного фонтана.

Белла села, оглядываясь на воду и снова вспоминая про воду. Про то, что она убивает, но и её можно уничтожить. Смотрела на переливы этой прозрачной жидкости, на то, как она бежит вперед, не оглядываясь, на то, как она нуждается в защите и сохранении, на то, как она губит тех, кто попадает в её сети… Смотрела и понимала, наконец, смысл олицетворения, которое проводило уже несколько раз. Это олицетворение об Эдварде. Он жесток и заботлив, он нежен и зол, он — все, что ей нужно, все, что у неё есть. И только она может защитить его, только она может защитить свой жизненный источник, своего Эдварда… а её ли он? Вдруг она ошибается?

И теперь ей захотелось признаться Эдварду в своих чувствах. Захотелось услышать от него слова взаимности, и понять, что она нужна ему так же как и он ей. Он необходим ей… как вода, как эта чертова вода, без которой она умрет от жажды…

Но все это далекое будущее — её признания и осуществление мечт — сейчас все, чего ей хотелось, это оказаться в его объятьях, на его груди, и ощутить биение его сердца. Это самый важный звук в её жизни, теперь уж точно!

Глава 38 — Я тебя не брошу!

— Эдвард, рад тебя вид… — Джаспер замолк на полуслове, выходя из дверного проема навстречу другу, и встречая Каллена после драки с Чарли. Да уж, похоже, одежде досталось даже больше, чем лицу мужчины.

— Ты что… что с тобой, Эдвард? — взволнованным голосом спросил Джаспер, не решаясь даже приблизиться к другу. — Ты откуда?

— От полицейских, — ухмыляясь, бросил Эдвард, сам направляясь к Джасперу. — Я надеюсь, что у тебя найдется какая-нибудь одежда? Иначе мне придется объясняться с Беллой…

Не находя слов, Джаспер лишь взмахнул руками, как бы приглашая Эдварда внутрь, и направился следом за ним, пытаясь (безуспешно, пока что) начать разговор.

— А ты почему здесь? Вы же вроде с Элис в Швейцарии? — вспомнив о поездке друга, внезапно спросил Каллен, чем заставил Хейла заговорить:

— Я на два дня приехал, за некоторыми вещами,… а тут ты… — Джаспер снова изумленно взглянул на Каллена. — В каком же полицейском участке у нас кабинет пыток?

— В частном, — засмеялся Каллен, но смех его быстро прошел, когда он вспомнил про перепалку со Своном, и его твердую намеренность вернуть Беллу себе.

— Где? — непонимающе переспросил Джаспер. — Эдвард, ты можешь сказать по-человечески? Что с тобой случилось?

— Если позволишь, я сначала переоденусь и умоюсь, — бросил Эдвард, видя в одном из зеркал, развешанных в холле свое отражение, и сам пугаясь его. Хорошо, что он не поехал прямиком к Белле. Что бы он ей сказал?

— Конечно, — Джаспер быстро и одновременно рассеяно открыл перед Эдвардом дверь, ведущую в его спальню, и принялся подбирать одежду в шкафу.

— У нас же с тобой все ещё один размер? — задал вопрос Джаспер, разглядывая миллионные вешалки в своем гардеробе.

— Не знаю, я давно не был в спортзале, — признался Эдвард, ухмыльнувшись.

— Надежда умирает последней! — скандировал Джаспер, подавая Эдварду джинсы и синеватую рубашку.

— Спасибо, Джаспер, — искренне поблагодарил Эдвард, оборачиваясь в поисках ванной, и находя её у дальней стены.

Пока Каллен смывал кровь от ударов Чарли, и переодевался в одежду Джаспера, ему в голову приходили различные мысли, бредовые и вплоть до того, чтобы увозить Беллу из страны, или переезжать в другой штат. Нет, он не будет бежать! Он встретится с противником лицом к лицу, и плевать какой будет исход для него! Единственное, чего он боится, чтобы это не стало новой психологической травмой для Беллы, она и так уже натерпелась…

Закончив умывание, Эдвард внимательно посмотрел на себя в зеркало, подмечая отметины в некоторых местах лица, а именно над бровью и под скулой. Все не так уж и плохо, если судить о том, что могло быть хуже. Конечно, эти шрамы взволнуют Беллу, но она хотя бы не сразу увидит их, и это самое главное. Ухмыляясь самому себе за невиданную до ныне глупость, Эдвард снова прошелся полотенцем по лицу, отмечая не сильную боль в местах ушибов. Джозеф был прав, Чарли не согласится, и теперь, скорее всего даже использует это в суде,… а что он, то бишь Чарли, там говорил про раскаяния? Он раскаялся? — смеху подобно! Нормальный человек, признанный вменяемым, никогда не совершит такого даже под действием алкоголя. Есть же какие-то святые и неприкосновенные вещи в этом мире, не правда ли? Или для Чарли уже вообще не осталось ничего святого? Неужели отец не должен оберегать и защищать свою семью, свою дочь? Как же он мог?

… Нет, он определенно убьет его, если снова встретит!

Выйдя из ванной, Эдвард заметил Джаспера, ждущего его на одном из кресел, и наливающего вино в два бокала.

— А вот теперь, Эдвард, когда ты похож на человека, садись и рассказывай, что произошло! — гостеприимно обводя рукой кресла и небольшой журнальный столик, на котором стояли фужеры и вино, пригласил Хейл.

— Рассказывать особо нечего, Джас, — согласившись на небольшой перерыв от проблем и частичное изливание души другу, произнес Эдвард. — Просто у Беллы нашелся отец…

— Нашелся кто? — подавившись напитком, переспросил Джаспер, переводя на Эдварда недоверчивые глаза. — Отец?

— Ранее алкоголик, ныне полицейский, — пожал плечами Каллен, смотря в окно, и думая о нелегкой судьбе его маленькой девочки.

— Эдвард, мне нужно идти работать экстрасенсом! — стукнув о кресло ребром ладони, сообщил мужчина. — Я же говорил тебе, что с ней будут проблемы! И большие проблемы! А теперь ты ещё и сядешь из-за неё!

— Джаспер, не преувеличивай! Никуда я не сяду! — отмахнулся Эдвард, внутренне содрогаясь от мысли оставлять Беллу одну, один на один с Чарли, и всем жестоким миром, отправляясь в тюрьму. Нет, это невозможно! Он не сядет! Джозеф вытащит его, докажет невиновность… или это его личная, очередная и больная иллюзия? Вдруг, все не так, как он себе представляет?

— Эдвард, я твой друг, я желаю тебе только лучшего! — качая головой, продолжал Хейл. — Я думал, это твое увлечение, твой очередной порыв в какую-то неизведанную реальность, но догадываясь о том, что она ещё ни разу не спала с тобой, а только вытворяла всякую ерунду, могу лишь предположить, что ты либо свихнулся, либо влюбился. И к какому варианту мне склоняться?

— Ко второму, — теплым голосом и улыбчивым лицом при мысли о девушке, произнес Эдвард, и Джаспер во второй раз подавился вином.

— Эдвард, подумай в сотый раз — ну оно тебе надо? Все эти разборки с её родней, друзьями и врагами… Тебе было бы гораздо проще жениться на Дакоте или Барбаре! Или ты все же женишься на Белле?

— Я не знаю, Джаспер, — покачал головой Эдвард, отхлебывая от своего бокала, и задумчиво глядя поперед себя. — Она меня и сейчас боится! Если я скажу ей выходить за меня замуж, она отдалится ещё дальше, чем есть!

— Куда уж дальше? — покачал головой Джаспер.

— Я в замешательстве, Джас, потому что я люблю её и боюсь потерять, но если не женюсь, то точно потеряю! Даже Джозеф говорит о свадьбе!

— Джозеф это…? — напрягая память, и не в силах сообразить до конца, переспросил Джаспер.

— Мой адвокат. Джозеф Клайд, — без особого энтузиазма в голосе сообщил Каллен.

— Его совет лучше моего. Что бы ни сесть в тюрьму, женись на девушке, раз уж такова ситуация! — философски заметил Хейл. — Подержишь как королеву, а потом, при достижении двадцати одного года отправишь на свободу. Она выпорхнет из клетки, даже не сомневайся!

— Джаспер! — рявкнул Эдвард, снова чувствуя волну ярости, поднимающуюся в нем. — Джаспер, прекрати относиться к ней как к увлечению! Она станет моей женой, и не на время, а навсегда! Но только тогда, когда будет готова! Не сейчас, не по глупым законам!

— А она в курсе? — остужая пыл друга, задал очередной вопрос Джаспер. — Ты спрашивал её, хочет ли она прожить всю жизнь с тобой? Хочет ли выйти за тебя замуж?

Эдвард от такого заявления растерялся, и непонимающе смотрел на Хейла:

— Эдвард, когда же ты поймешь, что она только ждет момента уйти от тебя, выпорхнуть из клетки!? Ты её заточитель, она в силу своей молодости и максимализма воспринимает все буквально, и из тебя, врага номер один, она друга, а тем более любовника номер один явно не сделает! Одумайся, пока не поздно! Отдай девчонку отцу, и закончим на этом!

— Какого черта ты даешь мне такие советы? — снова сорвался Эдвард, чувствуя острую потребность оберегать Беллу и свое светлое чувство к ней даже от Хейла. Что это за мир такой, где он не может никому довериться? Что за черт!?

— Я пытаюсь спасти тебя уже два месяца! — опуская бокал на стол, и смотря в глаза Эдварду, проговорил Джаспер. — Она тебя погубит, уже губит! Спасайся, пока не поздно!

— О чем ты?

— Каждая беда, каждая неприятность происходит с ней! Вдумайся, она же просто магнит для происшествий! — объяснил Джаспер.

— Ты ничего о ней не знаешь! — вставая с кресла, и отмахиваясь от непутевых советов друга, отозвался Эдвард.

— А что знаешь ты? — тут же нашелся мужчина, вставая с кресла следом за другом. — Что о ней знаешь ты?

— Ничего, — пресным и грустным голосом сообщил Эдвард, зная, что тайной по поводу прошлого Беллы поделиться он не с кем не смеет. Это та святость, которой не было у Чарли. Он не разглашает чужие секреты, потому что его совесть хоть и дремлет по отношению ко всему, но во время общения с Беллой, мыслях о ней, она просыпается, и дает ему дельные указы, или же просто сжирает в целиком.

— Вот видишь! — словно за спасательный канат, за эту строчку из диалога зацепился Джаспер. — Поверь, тебе нужно подумать!

— Хватит об этом! — отрезал Эдвард. — Лучше расскажи мне про Элис, как она?

Джаспер ухмыльнулся, прежде чем ответить, и снова опустился в кресло, допивая вино, и ведя рассказ одновременно:

— Когда мы приехали, дела с ней были очень плохи. Как оказалось, психологической помощи Нью-Йорка не хватило, и только местным специалистам удалось «достучаться» до неё. Когда она поняла, что может мне доверять, быстро пошла на поправку. Почему ты не рассказывал мне ранее, какая она веселая и милая, Эдвард? Я бы и раньше увез её на лечение! — рассмеялся на последнем предложении Джаспер, чем заставил улыбнуться и Эдварда. У Каллена отлегло от сердца — его сестра в порядке и радуется жизни. Если её счастье — Джаспер, то кто же решится это обсуждать, судить? — он — нет, и это будет правильным решением!

— А что по поводу отношения ко мне? — нерешительно спросил Эдвард, до конца неуверенный, что хочет слышать ответ.

— Она начинает понимать, что не только ты виноват в смерти этого Джейкоба, а и сложившиеся обстоятельства. Я уверяю её в этом ежедневно, и моральное воздействие несет свои плоды. Я же говорил, что все будет хорошо — так и произойдет со временем!

— Дай то Бог! — садясь в кресло, и откидывая голову назад, произнес Эдвард.

— Знаешь, Эдвард, я кое-что понял там, в Швейцарии… — грустным и уверенным голосом сообщил Джаспер. — Если любишь, то неважно кого и где. Я все время думал, что Белла твоя фаворитка, подобная Аманде и Барбаре, но я вижу, что ошибался. Если ты готов идти против закона ради неё, значит, отношения у вас наладились,… ты прости меня за сегодняшнее, и за вообще всю эту чушь. Нельзя опасаться трудностей, нельзя бежать от них — я поступал так всю жизнь, и где и с кем я оказался? — хорошо, что Элис вовремя спасла меня оттуда. Так что и Белла тоже спасет тебя, дай ей шанс! — закончив свою пламенную речь, Джаспер несмело улыбнулся не верящему в его слова Каллену, и протянул руку в знак заключения мира.

— Если любишь, борись за свою любовь! — дал напутствие Джаспер, когда Эдвард ответно сжал его руку, улыбаясь тому, что, наконец понят другом, на которого будто бы нашло затмение с самого приезда Беллы.

— Спасибо, Джаспер, — снова искреннее поблагодарил Хейла Каллен. — Когда вы собираетесь возвращаться с Элис сюда? — задал очередной вопрос он, зная, что ему пора уходить. Белла ждет!

— Думаю, к сентябрю. Тогда уже точно все будет в порядке! — задумчиво сообщил Хейл, отпуская руку Эдварда, и хлопая его по плечу. Хорошо, что рана уже достаточно зажила, чтобы он не чувствовал боли от этих обыденных вещей. В драке с Чарли ему бы помешала кровоточащая рука, а так — все прошло достаточно неплохо. А как же Белла? Почему он не торопится к ней? Он решил остаться рядом с Хейлом до вечера? Она же волнуется… Его маленькая девочка!

— Иди к ней, — разгадывая помыслы Эдварда, улыбнулся Джаспер. — Удачи!

— Тебе тоже, Джас, — хмыкнул Эдвард. — Как вернешься в Швейцарию, позвони мне!

Джаспер отозвался согласием, и Эдвард вышел из его дома, направляясь к машине, и усаживаясь на сиденье, где его все время ждал Эммет:

— К дому! — предупреждая вопрос МакКартни, сообщил Каллен, и машина с визгом шин — так быстро она разгонялась — выехала из гаража Джаспера, направляясь к особняку Каллена.

Белла задумчиво разглядывала незнакомые и такие яркие цветы, сидя на тайной поляне у маленького фонтана, дорогу к которой ей показывал Эдвард. Она запомнила, и теперь пришла сюда одна, отослав Мари и всю другую охрану. Этот крохотный тупичок, где она могла спрятаться и подумать. Солнце было уже высоко, следовательно, настало время обеда, а Каллена все нет. Куда же он уехал, да притом с самого утра? К Чарли,… скорее всего так оно и есть, потому что с чего бы ему так долго не возвращаться?

Она уже два раза порывалась бежать к гаражу, искать кого-нибудь, кто знает, куда уехал Хозяин, но останавливала себя, понимая, что это ничего не даст. Мари же сказала — никто не знает. А ей то что делать? Сгорать от неизвестности и безысходности в одиночку?

Она уже столько раз слышала шелест кустов и травы, что никак не отреагировала на этот звук вновь, пока не услышала слова, которые были произнесены явно не растениями:

— Белла! — она мигом оглянулась, узнавая этот бархатный баритон, и чувствуя, как тепло и спокойствие с одинаковой скоростью разливается по её телу, исходя из сердца. Он в порядке. Эдвард в порядке!

Она быстро покинула место своего отдыха — кусочек зеленой лужайки — вскакивая на ноги, и сквозь цветы, несясь к Каллену, вовремя успевшему подхватить её.

— Ты вернулся, — повторила она уже когда-то сказанное, и он ласково обнял её, наслаждаясь близостью своего маленького ангела, своей Беллы. Все хорошо, когда она с ним, когда она рядом. И он никому не позволит отобрать у него это счастье, смысл жизни, его смысл жизни! Его и только! Его Беллу, его Беллу Каллен!

— Я же постоянно повторяю тебе что вернусь! — ухмыльнулся Эдвард, прижимая к себе Беллу, и надеясь ещё немного потянуть время, прежде чем она оторвется от его груди, и взглянет на лицо… и что ему говорить?

— Ты так внезапно уехал сегодня, — тихо проговорила Белла, крепче обнимая Эдварда, и снова слыша звук биения сердца Каллена. Этот звук так много значил для неё, являлся таким успокоением, что любое лекарство не сравнится!

— Нужно было кое-что уладить! — целуя локоны Беллы, и играя с ним пальцами, проговорил Эдвард, сдерживая гнев, и скрывая его за безразличностью.

— Уладил? — спросила Белла, и Эдвард растерялся с ответом.

— Не важно, это все ерунда, — беря руку девушки в свою, и легонько сжимая её, прошептал Эдвард.

— Что это? — не веря собственным рецепторам, вопрошала Белла, слыша запах незнакомого порошка исходящий от одежды Эдварда. Она немного отстранилась от Каллена, все еще держащего её в объятьях в районе локтей и талии, как бы образовывая небольшое кольцо из рук, в котором и укрылась его единственная любимая девочка. Его Белла!

— Ты о чем? — строя из себя идиота, надеясь оттянуть решающий момент, спросил он.

— И цвет… — Белла взглянула на рубашку мужчины, отмечая, что видит её впервые, да и с утра он был одет по-другому, странно все это! Как он мог так быстро переодеться? Белла ища ответа, заглянула в глаза Эдварда, и тут же отпрянула, прижимая руку ко рту, и не доверяя теперь уже своему зрению.

— Спокойно Белла, — протягивая к ней руки снова, более или менее успокаивающе произнес Эдвард. — Это просто царапины!

— Царапины у тебя на руках были, — едва шевеля губами, прошептала Белла. — А это же… откуда ты? Где ты…? Где ты был?

— Разговаривал с людьми, — ухмыльнулся Эдвард, но смех получится нервным. — Иди сюда милая, все в порядке!

Белла нахмурилась, но все же убрала руку ото рта, которую держала там, чтобы сдержать крик, и подошла к Каллену, едва касаясь, дотрагиваясь до отметин от удара Чарли на его лице.

— Где же так разговаривают с людьми? — подавляя испуг, чуть взволнованно спросила она.

— Так разговаривают люди и полицейские, — отозвался Эдвард, но тут же понял что проговорился, и поэтому отвел взгляд от Беллы, сжимая зубы от того, что не смог сдержать всего в секрете… а, может быть, она не догадается?

Напрасно: Белла уже давно подозревала, куда он отправился, а теперь догадку подтвердили, и не кто иной, как сам Эдвард.

— Ты ездил к Чарли! — полуутверждением проговорила Белла, чувствуя подступающие слезы, и испуг, сковавший сердце.

— Все нормально! — снова произнес Эдвард, прекрасно понимая, что ситуация совсем не радостная и уж точно не радужная.

— Он же мог тебя… — Белла осеклась, не договаривая, и опуская руки от лица Эдварда, снова прижалась к нему, на этот раз, выпуская слезы наружу.

— Нет, не мог, я бы не позволил ему, — мягко усмехнулся Эдвард. — На кого же я тебя оставлю?

Белла зарыдала громче, и Эдвард уже пожалевший о предыдущих своих словах, снова сжал зубы, ругая себя за неосмотрительность.

— Не оставляй меня, пожалуйста! — взмолилась Белла, отчаянно цепляясь пальцами за рубашку Джаспера, и не прекращая рыдать. У нее, наверное, уже вошло в привычку рыдать в объятьях Каллена, раз она только этим и занимается. Не достали ли его уже её слезы? … А кому же она может верить настолько, что бы позволять видеть свои страдания? Нет, тут кандидатур кроме Эдварда нет и никогда не будет. Она же почувствовала уже рядом с Мари его отсутствие! Почувствовала, что не в состоянии защищаться в одиночку. Поняла, что нуждается в Эдварде даже больше чем раньше, потому, что теперь её кошмар грозился стать окончательной явью. Её сказка с Эдвардом, пусть со странным сюжетом, но все же сказка, не может кончиться так глупо! Нет, только не это! Пускай он не уходит, пускай не бросает её! Она ничто без него, она сломалась под тяжестью чувств, и ей было приятно быть слабой, быть верной и незащищенной. Она хочет, чтобы её оберегали! Чтобы её оберегал Эдвард! И, может быть, ей уже и пора прекратить верить в то, что он сможет отпустить её или отдать Чарли, но каждый раз, когда она слышит его уверения на эту свою просьбу, ей становится легче, и она готова стерпеть любую физическую и моральную боль. Только бы быть с Эдвардом, только бы слышать эти слова, которые претворяются в настоящие… пустые слова ей тоже не нужны, ей нужны чувства и родной человек. Не потерять бы найденное. Она переживет все, но только не эту потерю! Только не эту!

— Белла, не плачь, мне больно, когда ты плачешь! — наклоняясь к ней, и утирая её слезы снова и снова, произнес Эдвард. Он понимал, так как и Белла, что говоря ей снова и снова о её безопасности, он успокаивает её. Она хочет слышать это, и ему несложно повторять! Ведь это правда, а за правду нужно бороться так же, как и за любовь. А его любовь: единственная и первая, известна. Мысли быстро пробежали в его голове, и поэтому, не переставая ласкать Беллу, он закончил начатое предложение и обещание, говоря те самые слова, которых жаждала его маленькая девочка:

— Хорошая моя, я не оставлю тебя! Не оставлю Чарли, не оставлю полиции, не оставлю судьям и закону, потому что я тебя никогда не смогу отпустить! Я привязан к тебе, родная! Я тебя не брошу!

Белла всхлипнула, крепче прижимаясь к Эдварду, и внимая его просьбе. Когда-нибудь она признается ему в чувствах, и это наверняка будет счастливейший день в их жизни. Ведь Эдвард подтвердил свою любовь к ней, и подтверждает каждый день… Он готов броситься на Чарли и растерзать его за боль, причиненную Белле. И ей нужно открыться ему, придать ему сил в этой борьбе, потому что она не простит себе, если лишится и его! Она лишилась всего, и не позволит, чтобы последнюю её ценность, смысл её жизни, отняли! Нет, не бывать этому!

А хватит ли у неё сил? Или её сила — это любовь? Что же, разгадка близко… будем надеяться!

Бонус. Отношения Элис и Джаспера /Швейцария/

— Элис? — Джаспер вопросительно приоткрыл дверь, за которой располагалась спальня сестры Эдварда.

— Входи — не выражающим никаких эмоций голосом проговорила Элис, смотря в окно. Последние три дня она только этим и занималась — смотрела в окно на Швейцарию. Ту страну, где оказалась. Джаспер возможно и не так плох, раз заботится о ней, но она не была уверена в что её сердце ещё осталось место для любви к другому мужчине. Всем её миром был Джейкоб Блэк, и только он… Нет, она действительно не готова к новым отношениям, да и к отношениям вообще. Есть ли у неё друзья, есть ли родные? Она уже и забыла обо всем, лишь ненависть к Эдварду снедала все её тело, не давая отдыха. Скольких бы психологов не присылал неустанный Хейл, они не могли подступиться к её сердцу. Слишком сильно она пряталась, слишком мало говорила…

— Ты ничего не ела! — покачал головой Джаспер, смотря на нетронутые подносы с едой, выставленной перед девушкой. Странно, он говорил, что это её любимая еда.

— Я не хочу — пожала плечами Элис, и нехотя взглянула на еду. Джаспер нахмурился, подходя к ней ближе, и садясь рядом. Девушка покосилась в его сторону, но в её взгляде не было ничего кроме безразличия. Казалось, мир потерял для неё всякий смысл. В серости своей депрессии она не видела ни одной светлой краски, способной вернуть её к жизни. Что же, значит, задача Хейла усложняется.

— Не говори ерунды, — пожурил он, кивая на подносы — Ты заболеешь, если не перестанешь голодать!

— Заболею и умру — дрогнув уголками губ для улыбки, произнесла Элис, задумчиво проводя рукой по гладкой и холодной поверхности окна. По стеклу. Джаспер был сильно удивлен, когда пальцы девушки не оставили ни единого отпечатка на стекле. Он даже забыл про недавние слова девушки про смерть, относя все это к её депрессивному настрою.

— Ты замерзла? — вопрошал он, протягивая свою руку к руке Элис, в попытке разогреть бледную и холодную кожу её ладони.

— Нет — мимолетно отозвалась Элис, отдергивая руку, и продолжая смотреть в окно. Ну, зачем он сюда пришел? Зачем ей здесь Джаспер? Вот черт…

— Предлагаю договор — Джаспер многозначительно посмотрел на девушку — Ты съедаешь хоть что-нибудь, а я выполняю любое твое желание, — он не ругал себя за эти слова, но был явно обескуражен самим собой. Когда это он выполнял чьи-то желания, а не они выполняли его? Похоже, его привязанность к Элис ещё глубже, чем он думал. Джаспер прекрасно помнил вечера, когда видел понравившуюся ему девушку в компании широкоплечего, улыбающегося и загорелого индейца Джейкоба, и сердце его сжималось от горести потерь. Хотя, что он терял? Элис ведь даже не знала о его привязанности к ней!

Покачав головой, Элис хмыкнула, и на ощупь, дотянувшись до какой-то из тарелок, взяла в ладонь несколько орешков, а потом швырнула их в рот. Закончив с жеванием пищи, она произнесла, оборачиваясь на Хейла. И пусть голос и взгляд её были холодными, какой-то лучик сожаления и добра промелькнул в них:

— Пообещай, что не будешь привязываться ко мне!

Джаспер замер, не зная, что ответить на такое желание. Как же ему не привязываться? Он уже связан с сестрой Эдварда. Нерушимая связь соединяется его с этой девушкой… и как же ему сдержать обещание, если это просто невозможно?

— Не могу — вздохнул он, робко поглядывая на девушку, и снова впервые подмечая в себе новую черту: робость. — Я не могу, потому что уже поздно. Я уже привязался к тебе. Очень давно…

— Тебе не на что рассчитывать, я не буду с тобой! — качая головой и говоря пресным голосом, сообщила Элис — Не нужно тешить себя иллюзиями!

— Не буду, — хмыкнул Джаспер, улыбаясь Элис, и снова переводя взгляд на поднос — Может быть, что-нибудь ещё съешь?

— Нет — отозвалась Элис, и видя что её предыдущие слова мужчина всерьез не воспринял, повторила:

— Джаспер, я серьезно, на меня можешь не рассчитывать. Мое сердце принадлежит Джейкобу…

Мужчина покорно кивнул, вставая, и покидая комнату… То чувство что разрывало ему сердце было похоже на боль, но эта боль была какая-то странная, будто бы и не боль вовсе. Что это за чувство?

Предательство?

Непонимание?

Почему же его терзает так, будто бы он только что напоролся на нож, вошедший прямо в сердце? Или это и называется «безответной любовью» и «отречением»?

И все же время беспощадно, как ни крути — шли дни, тянулись ночи, превращаясь в недели..

Со временем решимость Элис относительно Джаспера таяла, а сердце начинало биться чаще, при виде этого мужчины. Джаспер не переставал удивлять девушку, несмотря на её слова. Он ухаживал за ней, пытаясь забыть сказанное тем дождливым днем. Он показывал ей свою преданность и привязанность принося охапки цветов, заваливая ювелирными украшениями и подарками, но, не забывая и про терапию с лучшими специалистами мира. Измотавшаяся после долгой и тяжелой истории-сеанса девушка находила приют и успокоение в Хейле, стремившись к нему всем естеством, хоть поначалу и отвергая это.

Она была верна Джейкобу, и думала о нем в моменты забвения, кричащие ей поцеловать Джаспера. Сколько бессонных ночей она провела за самобичеванием и разбором своих чувств…

Но наконец, она разобралась. Разобралась раз и навсегда.

Теплым июльским днем она примчалась к нему в комнату, отрывая удивленного мужчину от книги, и впиваясь в него поцелуем. Её решимость и остервенение, с которым она его целовала, и пугали и восхищали Хейла. Впервые за столько лет он нашел ту девушку, которая запала ему в сердце. Наверное, она и есть его судьба, предназначение его. За столько лет он и знал лишь, что бывают женщины, чью любовь можно купить. Но с Элис было вовсе не так, вовсе иначе. Она не продавалась, не покупалась и ничего не требовала. Наоборот, она была разбита и безутешна. Он собирал её по кусочкам, и начинал понимать Эдварда.

Теперь он начинал винить себя в том, что все время мешал и ему и Белле. Конечно, у него было оправдание, но настолько ли оно его оправдывает, как хотелось бы.

Джаспер видел страдания друга. Видел, что с ним было после смерти Изабеллы,… видел его состояние, депрессию и увлечение запретными препаратами. Эдвард использовал женщин как игрушки, лишь бы забыться. Джаспер помогал ему в этом, потому что более ничем утешить был не в состоянии. После забвения с очередной фавориткой она покидала особняк, а Эдвард неустанно занимался поисками новой. Десятки, сотни женщин покинули его ложе, запоминая Эдварда Каллена как лучшего из всех земных любовников. Сотни женщин готовы были целовать землю, по которой он ходит, только бы делить с ним ночи. Они не имели никаких жизненных приоритетов кроме секса. И этот секс они получали от Каллена. День и ночь, с утра и в обед, в машине и в саду, в кровати и в лесу — каждый раз что-то новое и непохожее на предыдущие разы. Возможно, Джаспер подбирая фавориток Каллену, сам утонул в бездне женских стонов и ласк, и поэтому занялся тем же что и Эдвард — забвением с ними.

Он не понимал Эдварда ранее. Не понимал, как можно хранить верность одной женщины, даже девочке, с которой и не спал то ни разу! Он считал это глупостью и наивысшим идиотизмом, а теперь понял что это. Понял, как называется это ранее неизведанное чувство. Элис открыла ему глаза, показывая, что такое любовь…

После одной единственной ночи проведенной с сестрой Каллена он был готов склонить весь мир к её ногам, бросить к ним всего себя, свое сердце и душу. Никогда ранее он не испытывал такого наслаждения от занятий любовью. Ни одна их тех женщин, что была с ним не стояла рядом с Элис. В ней не было наивной невинности, но и жестокости с коей набрасывались на Хейла прежние «собеседницы». Она была пылкой и страстной, была маленькой, но дьявольской. Она заставляла его умирать и возрождаться, и он воистину не мог представить себе девушки прекраснее, чем Элис Каллен.

С того дня их отношения стали только улучшаться, и они уже не отдалялись друг от друга, а лишь наоборот, сближались.

Неподатливый и непокоримый Хейл стал мягким и нежным словно котенок, в то время как хмурая Элис становилась с каждым днем все больше похожей на себя прежнюю. Она снова чувствовала свое сердце, свою душу, свою жизнь и то, что теперь она на правильном месте и пути. Что теперь с ней рядом человек, которого она ждала всю свою жизнь, и которого никогда не потеряет.

Она была уверена, что Джейкоб желает ей счастья, и знает о её любви к нему даже после собственной смерти. И теперь она счастлива, потому что её счастье Джаспер Хейл.

Но с каждым днем счастья её горечь становилась все сильнее. Она все больше вспоминала про Эдварда, про боль, нанесенную ею ему. Про то как он несмотря на все это без конца и перерыва звонил Джасперу в течении дня расспрашивая про неё. Сам Хейл неоднократно спрашивал её, не хочет ли она поговорить с братом, но Элис качала головой, утирая слезы. Тогда Джаспер тихо проговаривал что-то Эдварду, и положив трубку, обнимал девушку.

Успокоению Элис мешал тот факт, что она пока не готова простить Каллена… Или она ошибается?

Может быть, она уже простила?..

Глава 39 — Будьте осторожнее, принимая душ!

«Африканские алмазные россыпи» — гласил очередной документ, который Каллен взял в руки, рассматривая со всей внимательностью. Африка, до чего же она его довела? Он едва не лишился жизни и руки, благо Белла смогла помочь ему… интересно, а что бы было, если бы он её не встретил? Наверное, тогда смерть не страшила бы его, и не пугала. Какой же он был идиот! Он помнил свои мысли, мелькавшие у него в голове после попадания пули в руку — что он может спокойно умирать, что он никому не нужен и не необходим… Какой же он был глупец, и как ошибался! Как бы он оставил Беллу? Одну, с мыслями о произошедшем с Чарли, и с возможной встречей с ним? Он уже звонил психологам сегодня, общался с ними, и говорил про то что Белла боится встречи с ним, боится доверяться незнакомым людям… Они обещали подумать, и найти решение данной проблемы… А что же делать ему? Он ведь любит Беллу, готов отдать за неё жизнь, а такого с ним никогда не случалось по отношению к женщине, не связанной с ним родством. Первая любовь — его первая любовь случилась тогда, когда почти половина жизни уже позади,… чем же он занимался все это время? Почему он никого не любил? Может быть он знал бы, как вести себя сейчас?

Он искренне и беспокойно боялся надоесть Белле со своей чрезмерной заботой и опекой, и поэтому ещё в обед оставил её гулять в саду, несмотря на собственное волнение, и отправился сюда, в душный кабинет, разбираться с бумагами, которых было сколько угодно. Он отвлекался во время работы, но ненадолго. Он уже забыл как это — работать? Куда делся его трудоголизм? Куда пропала вся его спесь, вся наглость и уверенность в себе? Впервые в жизни Эдвард чувствовал, что не справляется, боялся сделать опрометчивый шаг, и разрушить хрупкий мир вокруг себя… Его страхи были не так уж и пусты, потому, что Белла тоже ещё не умела полностью доверять ему.

В который раз он жалеет, что не телепат! Что не способен улавливать изменения в настроении Беллы, читать её мысли, и знать чего хочет его любимая маленькая девочка… может быть для начала ему стоит признаться ей в том, что он любит её? А если она его… нет? Что тогда? В чем смысл его жизни, в чем смысл существования?

Разве это милое, доброе, сердечное и хрупкое существо, которое зовется Беллой, и так ласково ласкает слух этим именем. Это существо, которое не заменит никто и никогда! Это лучшее в мире существо, которое способно спасти, вытащить из любой бездны… но в то же время храброе существо, которое может и защитить себя, защитить тебя, и стать избавлением или наказанием!

Давно уже прошли времена, когда он считал её своим наказанием. Он уже карал себя за то что вел себя так с ней с самого начала, он не должен был, и тогда возможно она была бы сейчас более доверчива к нему…? Но ведь если судить так, то он вообще не должен был встретить её, не должен был похищать её от матери, обрекая на существование рядом с собой. Никто и никогда не был так глубоко в его сердце кроме Изабеллы. Он не вынес потерю своей дочери, и не переживет, если потеряет Беллу, по странному стечению обстоятельств так похожую на его малютку… а если в этом все дело? В отождествлении Изабеллы в Белле? Если это так, то ему нужно прекратить это, и раскрыть глаза, оглядываясь вокруг, и ища забвения в другом,… а если нет? Если он действительно любит свою маленькую девочку? Как же все сложно и запутано, причем так, будто бы этот клубок его судьбы скатывал не один котенок, как принято считать в легенде, а сразу несколько обезумевших котов… ужас какой-то…

Кто же управляет его судьбой? Временами он чувствует себя марионеткой в руках Всевышнего… интересно, так ли это? Кто же дергает за ниточки? Почему его сначала медленно и мучительно убивают, а потом возрождают? Откуда взялось столько бед на его голову? Почему на долю одного человека столько горестей, столько трагедий? Воистину, самая большая трагедия для любого человека, кем бы он ни был, сколько бы ни жил — потерять ребенка… своего ребенка!

А если Изабелла являлась всем в его жизни? Являлась его ориентиром, его звездой, его путем в этом мраке. Золотом мраке, подаренном ему судьбой и предками…

Быть может, ему выпал жребий расплачиваться за грехи своих предков? Если это так, то он никогда не искупит свою вину — четыреста лет династия Калленов существует на свете, — неужели ему предстоит вынести всю боль за это время? Его родители, деды, прадеды и другие убивали каждого, кто мешал им… И Эдвард занимался этим же! Он лишал жизни в основном ужасных, недобросовестных людей, которые могли бы убить гораздо больше людей, прежде чем умерли бы своей смертью,… но они тоже были людьми! Он смотрел им в глаза каждый раз, когда они умирали, и ощущал, кто он есть и на что способен… Неограниченная власть, деньги, успех и красота — зачем ему все это? Зачем ему все это если нет того, с кем он может поделиться радостями и печалями? Того с кем может ощутить счастье и кого может любить? За кем может наблюдать и кого может растить? Господи, зачем же давать счастье и отбирать его так мгновенно? Почему он должен был праздновать всего десять лет? Почему ему не дан был больший срок? В молитвах практически всех народов мира есть слова, которые, кажется, неприменимы к нему, как и многие другие — «Не дай нам господи увидеть мучения и смерть детей наших!» — почему он увидел? Почему почувствовал, ощутил? Что же за кара небесная постигла его, постигла его малютку дочь, и отразилась на ней?

Кто же расплачивается за грехи династии — он, или мертвая Изабелла? Но она ведь была безгрешна! Она была не виновата, она была чиста, и была мала,… она была смыслом жизни Каллена, и, наверное, именно поэтому её и забрал Бог себе, забрал себе, что бы сделать ему так больно, как не может уже никто…

И должен ли он быть верующим после такого кошмара, пережитого наяву?

А как же тогда Белла? Его Белла Свон? Не она ли знак о том, что он прощен? Такая же красивая, молодая и безгрешная как его покойная дочь… да и зовут так же! Не намек ли это? Есть ли смысл появления в его жизни этого хрупкого, незащищенного существа? Совпадение это, случайность ли? Он всегда верил что «случайности не случайны», но когда оказался перед фактом, уже никакие доводы не помогали!

Не чудо ли то, что она вообще рядом с ним? Что она заботиться о нем, что она ждет его и надеется только на него? Он видел и чувствовал её привязанность сегодня в саду, где она искренне переживала за него, боялась за его раны, и пеклась о том, что бы ему не было больно… И чуть позже, когда сидела на его кровати, в его спальне, прикладывая проспиртованные ваты к его ранам, и словно неугомонный родитель легонько дула на них, дабы он не ощущал жжение от спирта…

Не ангел, ли она, спустившийся с небес, что бы вытащить его из этого дерьма, в котором он сам оказался и по собственной же вине! На черт ему эта корпорация? Зачем ему вообще эта жизнь? Он бы хотел быть просто человеком, которые имеет обеспеченное будущее, но уж никак не миллионером! Он просто хотел быть любимым и любить! Он готов был бы даже быть фермером на самом захудалом ранчо, лишь бы быть счастливым, и не подвергать вечной опасности своих любимых людей!

Но он не фермер, он не продавец в зоомагазине и не парикмахер! Он миллиардер, он босс и киллер! В его сердце было холодно, словно в Антарктике, и не он, никто другой не думал, что он сможет когда-то растопить этот лед, посеянный судьбой, и снова обрести смысл жизни! После стольких лет скитаний во мраке и льду, он нашел источник тепла, нашел огонек, разгорающийся в жаркое пламя, которое растапливало все больше айсбергов в его душе и сознании! Это жаркое пламя и звалось любовь, и теперь он это понял! Понял, и уже никогда не забудет!

Почему то сейчас, когда он смотрел на эту бумаги с собственной подписью, и вспоминал все события, произошедшие за два последних месяца, он отчетливо ощущал, что должен признаться Белле во всем! Признаться в чувствах, и плевать какой будет ответ! Он хочет, что бы она ответила взаимностью, но на крайний случай он может любить её и односторонней любовью, то есть той, которая не привязывает её к нему, но дает опеку, дает заботу и нежность! Она ощутит все прекрасное, что он может ей дать, и после этого сможет сделать верный вывод, любить его ей или нет! Он не будет судить её строго — он вел себя непозволительно в первую неделю, да и позже тоже! Но он, Эдвард Каллен, изменился! Изменился благодаря своей девочке, и ему нравились эти перемены!

Он чувствовал как быстротечно время, и хоть и обещал сберечь Беллу, обещал, что она будет жить до ста лет, обещал, что никогда не бросит её, и даже с небес будет поддерживать, если случиться то, чего он опасается,… но ведь все может произойти! Эта жестокая жизнь, жестокая судьба не пощадит даже этого ангела! И поэтому пока есть время, пока есть возможность, он должен признаться ей в чувствах! Рассказать о своих ощущениях, и получить ответ! Прямо сейчас! Сейчас самое время!

Он взглянул на часы висящие на стене, и показывающие половину одиннадцатого, и забыв про них, забыв про время и все на свете, отшвырнул бумаги о алмазных россыпях, и вскочив, второпях направился к Белле, что бы излить ей душу!

Ему казалось, что все сейчас прекрасно, и лучше быть не может! Это ощущение покоя, удовлетворения и наступившего в душе лета, не покидало его! Как же это прекрасно, когда есть кого любить!

— Белла! — Эдвард, переполненный восторгом и радостью, быстро вошел в заветную дверь, широко улыбаясь, и чувствуя, как его сердце бьется быстрее от радости только что принятого решения! Он даже не заметил что дверь не заперта, и это наверное обрадовало бы его ещё больше! Потому что Белла совсем недавно начала изменять своей привычке прятаться от него, и начала открываться перед ним, пусть и медленно… Он готов ждать сколько угодно, где угодно, и как угодно! Она смысл его жизни и существования, она его первая и единственная любовь до конца жизни! Если она его отвергнет, ему будет очень больно, но, тем не менее, он не сломается! Он будет продолжать жить для неё, помогать ей и защищать ей от всего на свете! Никто не посмеет причинить ей боль или вред! Иначе он будет иметь дело с ним, а уж Эдвард свое обещание про «сотру в порошок любого, кто заставит тебя плакать!» хорошо помнит, и с радостью исполнит!

— Белла! — повторил он, оглядываясь, и все ещё чувствуя улыбку на лице — Белла, любимая! — но ответа ему не последовало. Как он не вслушивался, но так и не различил никаких звуков, оповещающих его о том, что девушка слышала его.

За пеленой счастья стало пробираться чувство, что не все так радужно снаружи, а не внутри, где расцветал новый цветок любви, пользуясь целебным чувством из сердца своего хозяина! Эдварда Каллена!

Его улыбка поползла вниз, и он оглянулся, ища глазами девушку. Но её не было видно, даже более того, её нигде не было!

— Белла!? — уже взволнованно и громче позвал её он, беспомощно оборачиваясь и осматривая комнату по периметру, уповая на то, что просто не заметил её, а она, играя с ним в прятки, затихла, и смеется над глупостью этого человека, который считает её свой судьбой, наградой илюбовью!

— Я тут! — внезапно послышался знакомый голос из задней части комнаты, и Эдвард почти бегом кинулся туда. Он замер перед белой дверью, ведущей в ванную комнату, и приник к ней лицом, надеясь услышать ещё звуки:

— Белла, все хорошо? — с надеждой спросил он, пытаясь подавить излишний страх в себе. Но что ему прикажете делать после всего произошедшего? Может он и перегибает палку в её защите и опеке, но не самой Белле, не тем более Эдварду так не кажется! Он потерял смысл жизни, потерял своего ангелочка Белль, и уже не за что не упустит и не лишиться Беллы! Надо же — он хотел признаться ей в любви, а теперь стоит, прислонившись лицом к двери уборной! Какая непредсказуемая жизнь! Она все делает по своему, не давая никому шанса опомниться и прийти в себя!

— Не хорошо! — горестно произнесла Белла, понижая голос. Эдвард весь напрягся, налегая на дверь, и бесполезно дергая запертую дверную ручку, будто бы надеясь попасть за эти чертовы двери, которые уже сто лет как пора сменить! Ну почему он не поменял дубовые ставни на какие-нибудь кленовые или липовые? Мучается с этими пуленепробиваемыми дверями теперь он, а ни кто-то другой!

— Что с тобой? — стукнув в дверь кулаком, и по-прежнему вслушиваясь в каждый звук, позвал он, пытаясь вести себя здраво, и спрятать волнение за заботой.

— Я кажется… сломала ногу…! — послышалось из-за дубовых ставен, и Эдвард ощутил как что-то в нем оторвалось и улетело в небо. Черт, черт, черт! Как он мог такое допустить? Как мог допустить, что бы Белла пострадала? Зачем он оставил её…? К черту провалилась бы вся эта работа! Этот чертов мир! И что же теперь? — он снова наказан, и теперь по собственной вине и справедливо! Он не должен был оставлять Беллу…! Но теперь ей нужна помощь, а рассчитывать ей не на кого кроме него, и она это знала! И даже если бы было не так, он все равно помог бы ей, и всегда будет помогать!

— Как это, сломала? — допытывался он, продолжая, остервенело дергать неподдающуюся дверную ручку, и прилагая всю силу, заключенную в нем.

— Я поскользнулась в ванной! — горестно проговорила девушка, и Эдвард с ещё большей жестокостью набросился на проклятый, золоченый кусок металла, не пускающий его к девушке.

— Можешь пошевелить пальцами? — ударяясь о дверь словно рыбка, о толстые стены банки, из которой нет выхода. Но ведь из его положения должен быть выход! И он найдет его… чего бы ему не стоило! Ради Беллы, ради своего ангела!

На секунду все затихло внутри, а потом Белла вскрикнула, и озвучила ответ:

— Нет, больно! — пожаловалась она, и Эдвард различил по голосу, что она плачет.

— Не волнуйся, я рядом, все хорошо! — прислонившись к двери лицом вновь, и говоря в щели между дверью и стеной, проговорил Каллен.

— Я знаю, — выдохнула Белла, и тихие рыдания стали хорошо различимы для мужчины, слух которого казалось, обострился в миллион раз, после этого случая. Дежавю, дежавю напоминающее ему о том страшном дне пожара… он вспомнит его в целиком когда-нибудь? Решится пережить эту боль снова? Черт со всем этим, главное Белла сейчас!

— Сейчас я войду, подожди секунду! — заново ударяясь о дверь, и налегая на неё всем весом, прохрипел Эдвард, дергая за ручку, и молясь, что бы этот бесполезный кусок дерева перестал ему мешать! Господи, он же мог и не прийти? Давно она здесь? Он не слышал её зова о помощи, так же как не слышал зова Изабеллы,… он не слышит тех, кого любит, и поэтому теряет! Ему не нужна была эта работа, эти бумаги, и свои идиотские помыслы о чрезмерной опекаемости… и что из этого вышло?

Он так увлекся собственными мыслями и выламыванием двери, что не сразу услышал крик Беллы, истошно прокричавшей ему следующее:

— Нет! Не входи! — она была безумно напугана, и этот страх был непонятен ему!

— Белла, что такое? — продолжая ломать дерево, вопрошал он, с каждым вздохом своим сильнее теребя ручку и налегая на дверь.

— Я… голая… — совсем тихо, но отчаянно сообщила девушка, и на секунду Эдвард замер, осмысливая её слова.

— Успокойся милая, все хорошо! — добавляя в своей голос нежность и ласку, уверенность и всю любовь и теплоту, Эдвард перестал выламывать дверь, прислоняясь к дереву лицом вновь, проговорил Каллен.

Внутри послышался новый приступ рыданий, и Эдвард обреченно опустил голову на поверхность двери, собираясь с мыслями:

— Ничего не бойся! — наконец проговорил он — Можешь дотянуться до полотенца?

— Нет — всхлипнула Белла между рыданиями, заново погрязая в слезах.

— Белла, я ничего не сделаю, обещаю! Но я не оставлю тебя там, пожалуйста, пойми меня!

— Уходи! — отказалась она, но тем не менее прекрасно знала, что он ей нужен. В который раз она испытывает боль, и ищет избавления в этом человеке, в Эдварде Каллене.

— Никуда я не уйду! — упрямо и уверенно проговорил он, снова налегая на дверь — Я вытащу тебя оттуда, чего бы мне это не стоило!

— Ты поранишься… — всхлипнула Белла вновь, на секунду забывая о своем страхе перед наготой, и беспокоясь о Эдварде.

— Все будет хорошо, слышишь? — снова изрек Эдвард, беспомощно дергая ручку, и прерывисто выдыхая, оглянулся вокруг в поиске предметов, способных помочь ему. Ничего такого поблизости не было, и он теперь действительно не знал, что делать и как поступать.

— Где ты находишься? — позвал Эдвард, продолжая осматривать комнату, и прикидывая варианты выламивания двери.

— Около ванной — еле выговорила Белла, даваясь слезами, и вспоминая снова и снова те ужасные моменты с Чарли. Она знала, что никому не позволит видеть себя голой, это убьет её! Она перестанет верить Эдварду, если такое случиться! Он же то же может, пусть и чисто гипотетически (физически и теоретически она понимала, что он не поступит так, что он другой, и что она любит его) он может сделать с ней тоже, что сделал Чарли! Сделать с ней ЭТО…! Нет!!!

Эдвард же отлично помнил, что от двери до самой роскошной мраморной ванны далеко, и если дверь и упадет, то Беллу она не заденет — будем надеяться…

— Так, хорошо, не двигайся! — скомандовал он, и Белла испуганно замерла, слыша, как шаги Эдварда отдаляются. Её слезы на миг утихли, пока она вслушивалась в происходящее.

Сам же Каллен понял, что его веса хватит что бы выломать дверь с разбега. Что же, это его единственный вариант! Вряд ли у горничных есть ключи от ванной, тем более в полночь…! Все то, что происходит сейчас, будто тупой фильм с тупым сюжетом, и он главный персонаж. Черт, почему все это случается с ним? С его Беллой? С его маленькой девочкой? Может быть, это она будет расплачиваться за его оставшиеся грехи? Грехи семьи? Господи, только не это!

Пока эти мысли мелькали в голове мужчины, он отходил все дальше от двери, чувствуя что расстояние стремительно близится к нужному… Наконец он замер, приготовившись к тарану, и оповещая об этом Беллу:

— Замри, и ничего не бойся! — попросил он, и глубоко вздохнув, услышал её согласие. Он снова вздохнул, и пару раз моргнув, кинулся через комнату, неистово приближаясь к чертовой двери, и налегая на неё всем своим весом, помноженным на расстояние и скорость забега. Он так надеялся, что этого будет достаточно…

И этого действительно хватило! Дверь с жутким скрипом и треском поддалась, и громко и быстро распахнулась, не задев девушку буквально в миллиметре. Эдвард глубоко вздохнул, заставляя себя отвернуться от Беллы, уже в поисках какой-нибудь ткани. Он так хотел проверить все ли с ней в порядке, но не намерен был пугать её, и поэтому приходилось идти на подобное.

Его взгляд блуждал по комнате, и наконец, наткнулся на простынь с кровати, которая была не расстелена с самого утра.

Он прикрыл глаза, подавая с помощью точного броска Белле только что найденную вещь:

— Держи!

Девушка была крайне удивлена и ошарашена уже тем, что Эдвард выбил дверь, так неистово стремясь помочь ей… а теперь, теперь от растроганности у неё защемило сердце, а слезы снова заволокли глаза: он знает о её слабостях! Он думает даже о её страхах! Может быть он действительно любит её по-настоящему, и она может доверять этому человеку? В любом случае она как за спасительный канат схватилась за белоснежную простынь, наскоро оборачивая её вокруг своего мокрого и хрупкого тела, пытаясь сдержать стон, все же сорвавшийся с её губ, когда она слегка приподнялась, что бы укутать и свою спину.

Эдвард крепко зажмурился, а его руки сжались в кулаки, когда он услышал стон Беллы, и был не вправе обернуться и проверить как она. Он так боялся напугать её, и вынужден был соблюдать эти условности,… но ещё больше он боялся, что ей стало хуже, он задел её или сделал больнее. Как же сложно мучатся неизвестностью!

— Все! — оповестила его Белла, и он расслабленно открыл глаза, и разжал руки, снова глубоко вдыхая, и поворачиваясь к девушке. Она сидела на полу в ванной комнате, её раскрасневшееся от слез лицо было полно умиления и какой-то радости, пусть и отдавало грустью и болью. Его маленькая девочка… такая хрупкая и ранимая… она была укутана в простынь, которую он только что сорвал с кровати, что бы не напугать её. Она выглядела так мило и так горько одновременно, что его сердце сжималось от боли за неё. От всего, что ей пришлось пережить по вине Чарли, и его собственной! Она была напугана, но в то же время смела. Она все ещё всхлипывала, и её разметавшиеся по лицу волосы скрывали все, кроме огромных, полных слез шоколадных глаз. Он смотрел в них, и видел насквозь не только свою душу, но и её тоже. Он видел боль, страх, потерю и сожаление,… но он так же видел ласку и счастье, видел любовь… он не ошибся, она тоже любит его, или же полюбит — по крайней мере, её глаза, а глаза зеркало души — говорят именно об этом!

Он смотрел на неё всего две секунды, а казалось, прошла вечность, и опомнившись, он быстрыми шагами направился к своему ангелу, что бы помочь.

— Белла! — улыбнулся он, все ещё пребывая в стадии волнения за неё, и не полностью осознавая то, что происходило здесь…

— Спасибо… — шепнула девушка, переводя взгляд на простынь, в которую была укутана, и снова смотря в глаза своему спасителю.

— Не за что! — хмыкнул Эдвард, опускаясь перед ней, и осматривая ногу, лежащую на кафельном полу. Белла вскрикнула, когда он слегка сдвинул её, и Каллен ругая себя за неосмотрительность, успокаивающе взглянул на неё.

— Думаю, здесь прохладно, да и скользко — ухмыльнулся он, и увидев непонимание в глазах девушки, смешанное с благодарностью, приблизил свои руки к её мокрому телу, одной из них обнимая её за талию, а другой поддерживая колени и со всей осторожностью смотря на поврежденную ногу, шевеление которое причиняло Белле боль.

Он поднял её на руки так же быстро, как опомнился от недавних мыслей. Белла снова вскрикнула, крепко обхватив его шею руками, и только затем понимая, что как и все её тело, они мокрые.

— Не бойся! — шепнул ей Эдвард, и ласково прикоснувшись губами к локонам, вынес её из ванной по мраморному полу, идя аккуратно и предельно ровно, что бы ни причинять ей боль, и не сделать хуже, если нога действительно сломана. Все, завтра же он меняет все двери в доме! Хватит с него ночных приключений и травм его маленькой девочки!

— Не боюсь! — сквозь слезы улыбнулась Белла, доверчиво прижимаясь к нему, и зная, что он был и всегда будет её избавлением, и первой и единственной любовью…

Если бы она знала, как похожи их с Эдвардом мысли, и как они стремятся к одному и тому же!

И то, что только они, и никто другой, являются избавлением друг для друга. Поймут ли они это?

… Успеют ли понять, до очередного каприза жестокой судьбы?

Глава 40 — Олененок Бэмби и Король Лев

— Кажется, это растяжение, — Эдвард бережно опустил стопу Беллы обратно на шелковые покрывала, нежно проводя пальцами по бледной коже.

— И что дальше? — непонимающе спросила девушка, одной рукой прижимая к телу простынь, и смотря на Каллена, замеревшего перед ней. В этот миг в голове Беллы теплились сотни мыслей, связанных и не связанных с этим человеком. Она думала обо всем сразу и о каждую мысль по отдельности… сколько же всего произошло!

— Вызовем доктора, и он осмотрит тебя — пожал плечами Эдвард, вставая с нижнего яруса кровати, и подходя к верхнему, тому, где лежала на подушках его маленькая любимая девочка.

— Прямо сейчас? — с сомнением спросила девушка, глядя на часы, отстукивающие на полке у комода двенадцать ночи.

— Белла, время значения не имеет — усмехнувшись, пробормотал Эдвард, и, наклонившись, запечатлел на лбу девушки поцелуй — Все приходят и уходят тогда, когда я хочу, и всех это устраивает — объяснил он, отстраняясь от неё, и слегка сжимая свободную от держания простыни руку.

— Наверное… — отвела взгляд Белла, уловив в словах мужчины скрытый смысл, и чувствуя легкую дрожь на теле. Она даже не поняла, откуда она появилась — то ли потому что она все ещё мокрая, и завернута в простынь, или потому, что она испугалась Эдварда вновь. Словно бы маленькая птичка, увидев льва.

— Белла, ты не так поняла! — проигрывая в голове свои слова ещё раз, и улавливая в них то же, что услышала Белла, покачал головой Эдвард, протянув руку к лицу девушки, но она быстро отвернулась, отправляя непослушный взгляд с диким огоньком, и жгучие слезы подальше в сознание. Хватит на сегодня всякой ерунды. Она доверяет Эдварду, она любит его, только ей нужно немного времени, что бы все обдумать, и найти всему объяснение.

— Не важно — отмахнулась девушка, сдерживая поступающую от тела дрожь в голосе.

— Хорошо, — заканчивая тему, и побыстрее уводя разговор от болезненных точек соприкосновения, проговорил Эдвард, вставая с кровати, и не пытаясь больше коснуться Беллы. Она его боится, и это очевидно. Для начала, ей нужно придать минимальную храбрость, и храбрость эта заключается в самой простой пижаме — Я позвоню доктору, Белла, а ты переоденешься, ладно? — произнеся последние слова, он с легким сомнением взглянул на хрупкое существо, лежащее перед ним на кровати, и тихо, мелко вздрагивая. Он только что вынес её из ванной, в которой она едва не покалечилась! Что б эту его работу спалило всеми пожарами мира! Терять смысл жизни, любовь свою из-за трудоголизма? — ни в жизни!

Белла энергично закивала, все ещё не поворачивая головы, и борясь со слезами, наступающими на глаза. Возможно, это было глупо или неоправданно, но тем не менее она плакала. Она снова и снова слышала слова Эдварда «— Все приходят и уходят тогда, когда я хочу, и всех это устраивает». А её это устраивает? Почему она должна с этим мириться?

…или она уже смирилась? Смирилась в тот день, когда призналась себе что любит его? Любит Эдварда Каллена? Своего палача, своего мучителя и искусителя? Вот черт! Она не должна была так поступать, это неправильно!

— Белла, ты в порядке? — робкое прикосновение холодной руки Каллена к её обнаженному плечу, заставило девушку вздрогнуть, и подскочить на месте. Она тут же почувствовала острую и довольно ощутимую боль в ноге, и едва сдержала стон, который чуть не сорвался с её губ.

Она поспешно оглянулась через то самое плечо, и увидела Эдварда, в расстеряности замеревшего перед ней.

— У тебя руки холодные, — поспешно произнесла она, прикусив губы, и сдерживая слезы, которые уже давно готовы были обильными потоками скатиться по щекам.

— Прости… — только и смог ответить Эдвард, взволнованно смотря на свою маленькую девочку, и в то же время, опуская пижаму на кровать рядом с ней. Белла перевела взгляд с него на одежду, и выдавила робкую, несмелую улыбку:

— Спасибо за одежду.

— Переодевайся, я скоро вернусь — качнув головой, будто бы выходя из какого-то забвения, ответил Каллен, поворачиваясь, и направляясь к двери.

Едва белые ставни захлопнулись, Белла откинула простынь, сделав два глубоких вдоха для успокоения. Но распахнутые балконные двери отдавали холодом с улицы, где к вечеру посвежело. Она почувствовала мурашек на коже, и холодные струи, обдувающие её мокрое тело, заставили девушку поежиться. Быстро откинув мокрую простынь, и наскоро вытирая капли воды сухими краями покрывал, Белла принялась надевать пижаму, и при этом, стараясь не потревожить больную ногу. Боль пронзала всю её каждый раз, когда она делала хоть какое-то минимальное движение поврежденной стопой. И как её угораздило так упасть? Она прекрасно помнит, как распахнула балконные двери, что бы проветрить свою «клетку» перед сном, и отправилась в душ. Как и сейчас она думала об Эдварде, о метаморфозах, происходящих с его сознанием за столько короткое время… Наверное, она слишком много думала, и задумалась, потому что совсем скоро она почувствовала, как ноги её не держат, а струи бьют не по телу, а по лицу. Она оказалась на мраморном полу так быстро, что не успела толком понять произошедшее. Лишь через пару минут она замерла на полу, чувствуя, как растекается боль по всей правой стопе. Она знала, что при переломах противопоказано движение, и старалась сидеть не двигаясь. Но как же не двигаясь, она могла выйти из ванной, и позвать на помощь? Она не могла даже банального — дотянуться до полотенца, висящего в метре от неё. Если бы Эдвард не пришел, черт знает что случилось бы! Сколько бы ей предстояло тогда ещё сидеть абсолютно голой, мокрой и продрогшей на холодном мраморном полу, не в силах шевельнуться? Он снова спас её, если эту глупую ситуацию можно назвать спасением… Он так сильно волновался за неё, что сумел каким-то чудом выбить дверь в эту чертову уборную, в которой она была заточена. В которую она сама себя заточила, собственными руками!

Белла откинула мысли о прошлом, и, схватив края одеяла, осторожно освободила из под них больную ногу, укутываясь в них, в надежде согреться. Она чувствовала, как дрожит каждый миллиметр её тела, и эта непонятная дрожь пугала её. Да что с ней такое? Почему она не как все…?

Хотя, если бы она была как все другие, бывшие с Эдвардом, то где бы она сейчас оказалась? Вдруг… то что она не занимается с ним любовью и держит мужчину возле неё? «Запретный плод сладок», или как там говорили горничные, думая, что она не слышит? А если все её чувства — настоящие — будут растоптаны самовлюбленность Каллена. Оправдано ли его имя, которым она называла его пару месяцев назад, в первый его приход к ней — «Надменный красавец»! А если он такой и есть? Если он действительно просто играет с ней, просто играет на её чувствах?

А как же та боль, что она видит в его глазах при напоминании о Изабелле, и даже о ней самой? Он чувствует себя виноватым…! Эти чувства тоже игра и притворство? Каким же нужно быть актером, и какую же нужно иметь черствую, задубевшую душу, что бы причинять такую боль?

Великий Вильям Шекспир, которого они проходили по школьной программе, и произведениями которого девушка восхищалась, говорил:

«Весь мир театр, а люди в нем — актеры!» — так что же, он был прав?

Нет, что же это она! Почему так думает о том, кому отдала свое сердце?..

… Собирается отдать?

Почему бы ей просто не поверить Эдварду, не открыться ему, и будь что будет! Почему ей так страшно, и она так трепетно бережет расцветший в ней цветок любви к Эдварду?

Сколько у неё вопросов! Сколько мыслей разных и понятия о жизни! Её жизненного опыта не хватит на книгу, в то время как Эдвард может исписать своей биографией половину собственной библиотеки. И это только её домыслы,… а что же в реальности? Кто он такой? Можно ли любить человека, не зная о нем практически ничего?

Девушка почувствовала как дрожь, изводившая её, унимается, и блаженно откинулась на подушки, все ещё не выпуская одеяла из рук, с надеждой прижимаясь к нему, как единственному источнику тепла. Но этого явно было недостаточно. Все равно, что сравнивать свечу с солнцем. Одеяло, лето, шубы и дубленки, батареи и обогреватели — все это свечи по сравнению с тем теплом, что излучает для неё Каллен. Его голос, жесты, мимика и запах. Он прекрасен во всех проявлениях человеческой сущности, и её задача стать тем, что достойно его, и тем, кого он не бросит…

А может ей не надо меняться? Может он полюбит её такой, какая она есть?

И снова, как и прошлый раз мысли об Эдварде согрели истосковавшуюся и замерзшую девушку. Секунда, две, три… она утопала во времени, словно в горячем шоколаде и не знала, хочет ли она всплывать из дебрей теплых и приятных воспоминаний.

Ей было страшно снова погружаться в кошмары, а они неизбежны без Эдварда. Где же он? Где её солнце, её сердце, её жизнь?

А отдала бы она свою жизнь за этого человека? — вопрос застал девушку врасплох, потому что она резко села на кровати, высвобождаясь от оков сна, и чувствуя, как пронзает очередной приступ боли её лодыжку. Она потянулась к ноге, будто бы считая, что сможет прикосновением унять полыхающее внутри болезненное пламя, и словно бы читая её мысли, появляясь всегда именно тогда, когда ей нужно было избавление от боли и человеческая близость, в дверь постучали.

— Белла? — голос за дверью взвыл мягкой теплотой в душе девушки, и она уже забыла про те слезы, что мерцали на её глазах двадцать минут назад, потому что именно столько не было Эдварда. Она отпустила свою лодыжку, с надеждой глядя на дверь, и не в силах сдержать теперь уже искренней, а не вымученной, хотя по-прежнему робкой улыбки.

— Входи — разрешила она, обхватывая колени руками, и разглаживая ворот пижамной рубашки.

Дверь тихо хлопнула, и открылась, впуская Эдварда внутрь. Он точным и быстрым шагом направился к своей маленькой девочке, садясь напротив неё, и смотря со всей заботой и нежностью, какую могло позволить его изболевшееся от страданий сердце. Все чего он хотел, что бы эти страдания не отразились на Белле. А тут уж, он сам себе судья, и сам себе помощник. Он знал лишь то, что выстоит против кого угодно, и даже своего второго «Я», ради этого ангела, смявшего подушки, и находящегося здесь по его воле и вине.

— Доктор будет через полчаса — сообщил Эдвард, не отводя взгляда от внимательных и таких манящих шоколадных глаз девушки.

— Ты такой заботливый, — произнесла Белла, улыбаясь, и смотря на Эдварда со скрытым обожанием. Он лишь немного уловил это чувство, плескавшееся в Белле, но все равно широко улыбнулся, подавая ей условный знак, что все хорошо, и что так и должно быть. Несчастное маленькое существо… ему нет и восемнадцати, оно ещё совсем дитя, а уже испытало столько. Каждый раз, когда Эдвард задумывался над этим, он истязал себя, и проклинал за то, что похитил эту девочку. Но теперь она с ним, и её ждет замечательная жизнь, что бы она, ни предпочла. Он будет безмерно счастлив, если она вы выберет его, а не свободу, но надеяться на такое можно было совсем немного. Пусть Белла и привязалась к нему, но почему-то, какой-то маленькой и вопящей частью болящей вечной болью души, он чувствовал, что предоставив ей выбор, потеряет её, и поэтому оттягивал решающий момент. Сейчас он боялся, что сознавшись ей в чувствах, потеряет и доверие и ответные ростки любви к себе, если они были. Она не хочет, что бы все было так быстро, а власти намекают на то, что бы он на ней женился! Чарли грозится отнять его смысл жизни из-за того, что он её чертов опекун! Сейчас он молчал, не освещая этого перед своим ангелом, но правильно ли он поступал? — неизвестно никому, и даже ему самому. Он сам должен все понять и разобраться в себе!

— Заботиться о тебе, моя хорошая, лучше всего иного — ласково проговорил Эдвард, все ещё не решаясь прикоснуться к Белле, помня о недавнем случае, когда она была напугана. Кажется, сейчас она немного пришла в себя, и посмелее, но рисковать не стоит. Он просто сидел и смотрел на неё, вкладывая во взгляд то, что боялся — впервые в жизни он почувствовал страх — сказать.

Белла все ещё улыбаясь, протянула свою ладонь к его, переплетая пальцами, и снова мелко вздрагивая от холода.

— Где ты нашел снег летом? — неожиданный и необычный вопрос Беллы вывел Каллена из транса и круговорота мыслей. Он слегка нахмурился, побуждая Беллу объяснить, и ответ не заставил себя ждать. Девушка сплела свои пальцы обоих рук вокруг его ладони, и ласково сжимая, принялась гладить большими пальцами, будто бы растирая — Сейчас вроде бы июль, а такое ощущение, что ты держал руки в сугробе — произнесла Белла, поднимая взгляд от ладони Эдварда на его глаза.

— Ты такая красивая, Белла — отвлекаясь от своих замерзших рук, тепло произнес Эдвард, вынуждая девушку залиться краской.

— С тобой мне не сравнится! — тихо пробормотала она, опуская голову ниже, и пряча взгляд от Эдварда. Её руки, растирающие его холодные пальцы, замерли, и, кажется стали даже теплее чем раньше.

— Эта красота — проклятье, — грустно и так же тихо, как и Белла прошептал Эдвард, все же заставляя девушку поднять на него глаза.

— Проклятье? — решив, что ослышалась, переспросила она.

— Давай не будем об этом — прикрывая глаза, и хмурясь, с мольбой в голосе попросил Каллен, надеясь на понимание этого чудного существа.

— Не будем — снова робко улыбаясь, Белла взглянула в его изумрудные глаза — Мне не нравится, когда тебе больно! — эти её слова заставили Эдварда вымученно улыбнуться, и откинули его боль подальше, в самые дебри души. Он таял словно роса на листьях роз от первых лучей солнца, слыша такие вещи от своей девочки. Её привязанность прояснялась все лучше, а его страх отступал все дальше. Сейчас вечерней решимости, как ни бывало, но он верил, что когда-нибудь она вернется, и тогда он будет очень счастлив, счастливее всех на свете!

Он всмотрелся в слегка встревоженное внезапной переменой его настроения лицо Беллы, и оно смутно напомнило ему персонажа Диснеевского мультика, он напряг память, вспоминая на кого больше всех похожа Белла. Он перебрал всех принцесс, включая Белоснежку, но выбор его остановился совсем на другом объекте. Это было красивое, хрупкое, милое, доброе и наивное живое существо, интересно, как отнесется к его сравнению сама Белла?

— Ты смотрела мультфильмы Уолта Диснея? — заговорчески наклоняясь к ней ближе, спросил Эдвард. Белла была удивлена таким поворотом развития событий… кажется, сейчас они пытались откровенничать, а теперь он спрашивает про мультики? Какой же он загадочный и скрытный, и какой красивый! Его красота холодным ножом пронзала её сердце, и она до сих пор не понимала приятно ей это или нет. Радостно или страшно… она пыталась разобраться в себе, но вовремя поняла, что мужчина ждет от неё ответа, и поэтому сосредоточилась на их диалоге, решив обдумывать все позже, когда будет время:

— Да, кажется Русалочку и что-то ещё… — Беллы припомнила старое название одного мультфильма, взятого в прокате на полдня. Она тогда смотрела сказку об Ариэль несколько раз, и уже тогда когда диск был сдан, вспоминала все это лежа у себя в кровати. Ей было лет семь или восемь, и тогда она считала, что мир хороший и радостный, как на картинках… Но потом она поняла, что изображение обманчиво, как и этот вшивый мир. Жестокость и боль царят в нем, и нет спасения от них нигде, кроме рук любимого человека. Ранее это были руки Рене, а теперь девушка чувствовала, что это звание перешло к Эдварду. В его объятьях она чувствует себя защищенной, и таковой является. Надо же, она до сих пор с ужасом вспоминает, как он из-за неё подрался с Чарли! А если бы этот ненормальный выстрелил? Если бы он лишил её единственной опоры в жизни? Что бы она тогда делала?

Впрочем, сейчас не время. Они, кажется, говорили о добрых сказках…

— Ну, мультфильмов было много, но знаешь, кого ты мне напоминаешь? — улыбаясь, проговорил Эдвард, все ещё ласково смотря на свою маленькую девочку.

— Кого же? — Белла была действительно заинтересована в ответе. Позже, когда она сможет все обдумать, это возможно сыграет немаловажную роль в разборе её отношений с Эдвардом.

— Бэмби — нежно сжимая ладонь девушки, произнес Эдвард, и свободной рукой убрал её непослушную прядь за ухо — Олененок Бэмби!

— И чем же он меня напоминает? — вспоминая шаловливого оленя из мультика, спросила Белла, чувствуя, как на лице расплывается улыбка от слов Каллена.

— У него были такие же красивые шоколадные глаза, — произнес Эдвард, вселяя в свой взгляд ещё больше обожания — А ещё он был добрым, маленьким и милым, ты такая же, Белла.

— Значит, наши сравнения противоречат законам природы — хмыкнула девушка, мысленно приравнивая Каллена к ещё одному персонажу Диснеевских мультиков, о котором только что вспомнила. Она смотрела несколько мультфильмов, и помимо русалочки были другие, вот и один из них наиболее точно описывал ситуацию. Сегодняшнюю ситуацию, с сегодняшним Эдвардом. Таким добрым и заботливым. Таким, каким она его любила,… хотя, наверное, она любила его любым!

— В смысле? — задумываясь над фразой Беллы, вопрошал мужчина — Ты нашла мне сравнение?

— Уже давно — тепло улыбнулась девушка, и сердце Каллена снова растаяло, прибывая в блаженной теплоте.

— И кто же я? — рассчитывая поскорее услышать ответ, ухмыльнулся Каллен.

— Король лев, Симба — произнесла девушка, немного робко глядя на мужчину — Ты напоминаешь мне его. Ты такой же самоотверженный и целеустремленный, ты такой же добрый и понимающий, и у тебя тоже есть болезненные места от прошлого…

Эдвард слушал слова Беллы, и поражался глубине её мыслей и высказываний. Как и он, она точно провела сравнительную линию. Она назвала только его положительные черты, забывая про отрицательные. Она сделала его лучше в своих глазах, и наверняка таковым считает. Ему было так хорошо и приятно, что он готов был сделать все что угодно для своей Беллы, своего Бэмби уже в который раз! Как же замечательно, когда есть ради кого жить, когда есть, кого любить! Когда есть тот, кому ты нужен, и кем никогда не будешь позабыт. Белла закончила последнее предложение своего рассказа о характере Каллена и Симбы, когда первый не выдержав, наклонился к ней совсем близко, лаская своим теплым дыханием её онемевшую кожу. Белла не отпрянула, не отстранилась, она лишь внимательно смотрела на мужчину, ожидая его дальнейших действий.

А Эдвард, не думая долго, мягко прикоснулся своими губами к губам Беллы, наслаждаясь каждой секундой этого события. Девушка же вопреки всему откликнулась на его поцелуй, делая его чуть более глубоким, нежели раньше. Она переходила на новый уровень в отношениях, и знала, что тот же переход совершает Эдвард, он ведь признался ей, что никогда не был женат, и никого не любил!

… Но больше всего она хотела стать Его по-настоящему, и надеялась одержать в этой нелегкой борьбе с прошлым, будущим и самой собой победу. Ради Эдварда, которого она любит и всегда будет любить, что бы не случилось!

Глава 41 — Цветные сны и сердечные признания

— Белла, иди ко мне! — грозный рык Чарли разносился по сознанию Беллы с невиданной мощью и силой, и, убегая от собственных страхов, она мчалась в своем сне по каким-то темным коридорам, в попытках сбежать от этого деспота, являющегося её отцом.

Она задыхалась от быстрого бега, но не сбавляла темпа, летя через какой-то странный проход серого цвета. Она оглядывалась вокруг себя, подмечая знакомую обстановку, и лихорадочно пытаясь вспомнить, где все это видела. Золоченые поручни, картины в золотых рамках на багровых, будто кровь коврах, распластавшихся на мраморе… Все такое знакомое, но такое страшное и непонятное, что от ужаса у Беллы сводило скулы. Она все неслась вперед, не зная, где оканчивается этот коридор, и моля лишь о том, что бы Чарли не догнал её. Но внезапно голос, прорезавший её сознание, оказался ближе. Она услышала сладостный баритон Эдварда, и без оглядки кинулась на его зов. Она тоже звала его, и знала, что должна быть с ним, что бы ни случилось. Она бежала по нескончаемым коридорам и с удивлением замерла, когда пришла на зов Каллена к своей комнате. Не веря, она прислонилась ухом к щели между дверью и стеной, вслушиваясь в происходящее внутри. Голос Эдварда снова появился в её голове, и уже совсем рядом, за дверью. Она, быстро вдохнув, затеребила ручку, вбегая в комнату, и закрыв дверь, прислонилась к ней спиной, оглядываясь вокруг, будто загнанный зверь и тяжело дыша.

— Белла? — Эдвард вышел из под золотых штор, смотря на девушку. Он был очень странно одет, потому что в таком наряде она его никогда не видела: черная рубашка, идеально облегающая его тело, и распахнутая на груди, демонстрируя атлетичное телосложение. Мрачные, темные брюки мужчины выделялись среди золота, окружающего его, а бронзовые кудри, кажется, сверкали ещё ярче, чем все остальные вещи в комнате.

— Эдвард? — удивленно, обескуражено и взволновано позвала она, недоверчиво смотря на Каллена. Но вся её недоверчивость прошла, когда он ослепительно улыбнулся девушке своей кривоватой улыбкой, забыв про все на свете, она оторвалась от двери, кидаясь в его объятья, и крепко держась за сильные руки, подхватившие её, и не позволившие упасть.

— Зачем ты плачешь раньше времени, красавица? — Белла испугано сжалась, услышав странные нотки в голосе Эдварда, говорящего с ней, и как-то шаловливо, и совсем не нежно теребящего её локоны.

— Я не плачу! — упрямо ответила она, быстро вытирая слезы, и пробуя отстраниться от Эдварда, но те руки, что недавно были её спасением, теперь стали её кандалами, крепко держа, и не позволяя вырваться:

— Игра ещё не началась, а ты уже уходишь? — злобно смеясь, проронил Каллен, находя на спине Беллы пуговицы платья, в которое она была одета — Не торопись, милая!

— Эдвард… — шумно сглотнув, испугано прошептала Белла, всеми силами отталкивая его от себя — Эдвард, не надо, пожалуйста! — мысли калейдоскоп проносились в ней, и на миг она ощутила дежавю, возвращение в прошлое. Она до последнего не верила в то, что Эдвард собирается с ней сделать, но её предположения подтвердились, когда верхняя часть её платья перестала держаться, бессильно опадая на талию.

— НЕТ! — иступлено закричала девушка, вырываясь всеми силами, и чувствуя, как пальцы Эдварда больно впиваются в её обнаженную кожу, обдуваемую ветром — Нет, пожалуйста! Ты же обещал!

— Ты моя пленница, помнишь? — сладостным баритоном засмеялся Каллен, прижимая Беллу к себе, держа за спину — Я буду делать с тобой все что захочу, и сколько захочу!

— Нет, нет, — шептала Белла, и слезы градом текли по её щекам, а все тело вздрагивало от преддверия тех ощущений, что ждут её совсем скоро. Она была бледной словно бы мертвая, но её слезы, дрожь и бледность не волновали Каллена, он грубо вздернул её подбородок вверх — так же как когда-то это делал Чарли — и, смотря прямо в глаза, повторил:

— Ты моя пленница, я твой Хозяин, и ты будешь подчиняться мне! Делать то, что скажу я!

— Нет! — взвизгнула в который раз Белла, громко крича, и прикладывая все силы, что бы вырваться из цепких рук мужчины — Нет! Кто-нибудь, помогите!

— Кто же тебе поможет, красавица? — хмыкнул Каллен, лаская теплым дыханием её шею, отчего остальная кожа Беллы покрылась мурашками от страха. Она ещё сильнее задрожала, и, несмотря на слезы, заполоняющие все вокруг, продолжала истошно вопить и вырываться:

— Заткнись! — устало проговорил Эдвард, прижимая ей ладонь ко рту одной рукой, а другой крепко держа её за талию, разворачивая к себе спиной — Заткнись, а то хуже будет!

Но на Беллу его предупреждения не действовали, она продолжала кричать, и с каждым её воплем, заглушенным рукой Эдварда, эта самая рука сильнее вжималась в её лицо, мешая кислороду поступать в легкие.

— Ну же, будь хорошей девочкой, и все пройдет быстро — наклонившись ближе к её уху, проговорил Эдвард, двигаясь по её спине вниз, и переходя на талию. Опаленная кожа Беллы отозвалась мурашками на его холодное прикосновение…

Она мотала головой из стороны в сторону, надеясь ощутить хоть немного воздуха в легких, но ей это плохо удавалось.

— Ну что же, по-плохому, значит по-плохому! — смеясь, но в то же время как то огорченно подвел итог Эдвард, и сдернул с Беллы нижнюю, оставшуюся часть платья…

— Белла! — тем временем, в реальности, в темной комнате, в той самой, где проходил кошмар девушки, Эдвард безуспешно пытался разбудить её. Она металась во сне, кричала и плакала, и никак не хотела просыпаться. Она вырывалась от кого-то, молила о пощаде, и Эдвард застыл в изумлении, когда услышал свое имя. Но времени на долгие раздумья не было, поэтому эти мысли отправились в дальний ящик комода его памяти. Потом с ними разберется, сейчас главное Белла… только вот что ей снится!?

Он прекрасно помнил события пару часовой давности, когда его личный доктор, осмотрев ногу Беллы, подтвердил диагноз Каллена о растяжении, и, наложив фиксирующую повязку, сказал что через пару дней все пройдет. Это успокоило мужчину, давая возможность слегка расслабиться.

Под его колыбельную девушка очень быстро уснула, доверчиво прижимаясь к нему, а минут пятнадцать назад он проснулся от её громкого вопля, и снова оказался свидетелем кошмара. — Белла, милая, пожалуйста! Белла! — он продолжал звать её, теребя за плечи, но она лишь продолжала громко кричать и вырываться. Её руки отталкивали кого-то невидимого, кого-то неощутимого, но такого страшного. Чарли? — неизвестно. Возможно, помощь психологов нужна его девочке даже быстрее чем он думал. Такие кошмары невероятно изматывают и причиняют боль, он спасет от них Беллу, но ему нужно было время… нужно время,… а теперь он открыл то, что времени нет! Что нужно делать все как можно скорее, пока Белла не повредилась рассудком, в попытках различить явь и сон.

Поняв, что со своего места рядом с девушкой он не в силах остановить кошмар, Эдвард, старательно держась на весу, что бы ни придавить Беллу, перекинул одну ногу через её талию, а другую оставил на прежнем месте. Теперь он скалой навис над ней, держа за руки, и продолжая звать, глядя в измученно, изувеченное гримасой боли лицо любимой.

Когда он позвал её в третий раз, продолжая теребить за руки, она все же открыла глаза…

Крик, сотрясший особняк Калленов издала именно Белла, когда после этого ужасного кошмара с Эдвардом в главной роли мучителя, увидела перед собой его лицо.

— Нет, нет! — исступленно и истерично закричала она, теперь уже отпихивая Каллена в реальности, и он, отпустив её руки, быстро оказался на своем месте, поддаваясь своей маленькой девочке, своему Бэмби.

— Белла, это я! — Каллен попытался придать голосу ласку и уверенность одновременно, протягивая руку к лицу Беллы, в попытках вытереть непрошенные слезы. Но в этот раз Белла не стала считать его избавлением, не прижалась к его груди, ища успокоения, не умолкла и не перестала считать произошедшее сном.

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась она, все ещё истерично рыдая и крича — Умоляю, не надо!

— Белла, я ничего не делаю! — Эдвард развел руками, показывая, что они действительно свободны, но, кажется, это не успокоило его девочку. Он уже и не знал что думать, и какое решение принимать. Ему нужно успокоить Беллу, но сделать это так просто не получиться. Похоже это самый серьезный из её кошмаров!

— Уходи, убирайся! — отодвигаясь от него, выкрикнула она, и в тот же момент когда её нога сдвинулась на пару сантиметров, громко застонала, снова ощущая боль.

— Хорошая моя, — Эдвард медленно пододвинулся к девушке, смотря ей в глаза. В свой взгляд он пытался вселить любовь, но в темноте она вряд ли бы это различила.

— Не хорошая, нет, не делай этого, пожалуйста! — снова взмолилась Белла, беспомощно выставляя вперед руки, и зажмуриваясь. Эдвард замер, понимая что ситуация выходит из под контроля. На секунду задумавшись, он встал, и направился к двери комнаты. Нет, он не собирался уходить — он никогда бы не бросил Беллу в таком состоянии — нащупав в темноте выключатель, Эдвард зажег свет. Яркая вспышка озарила комнату, освещая все вокруг, и Белла испугано сжавшись на кровати, зажмурилась, зная, что все в её кошмаре тоже происходило при хорошем освещении.

— Белла, открой глаза! — услышала девушка через секунду над ухом, и ещё сильнее зажмурилась. Эдвард вздохнул, садясь на кровать рядом со своей девочкой, и с нежностью смотря на это испуганное до смерти существо.

— Милая, я не причиню тебе вреда! Кошмар закончился, ты проснулась и теперь все хорошо! Я рядом, — продолжал убеждать он, делая свой голос самым ласковым, каким он только мог быть, и смотря на Беллу с такой любовью и таким обожанием, что вряд ли в мире нашлись бы ему равные в таком сложном деле, как любовь. Любовь к девушке, испуганной проклятой реальностью, и собственным отцом. — Я рядом, что бы защищать тебя!

Белла покачала головой, открывая глаза, в которых серебрились слезы, и измученно смотря на мужчину:

— Я видела тебя…

— Это был просто сон, — тихо произнес Эдвард, даря своей девочке ласковую улыбку — Это был плохой сон, но он кончился! Все прошло!

— Не прошло… — Белла вздрогнула, и, поморщившись, будто от боли, снова залилась слезами, пытаясь сдержать рыдания.

— Родная моя, Бэмби — Эдвард опустился на свободную сторону кровати справа от Беллы, медленно и осторожно совершая каждое движение, потому что внимательный и испуганный взгляд девушки преследовал каждый шорох в этой комнате.

— Это действительно был сон? — будто бы ища своим словам подтверждение, девушка оглянулась вокруг, с горечью замечая, что комната абсолютно та же. Ничего не изменилось, кроме отношения к ней Эдварда. Он такой же, каким она его помнит, какого она его любит! На нем нет той черной рубашки и брюк, он не пытается сделать ей больно, он пытается успокоить её сейчас, избавить от этой боли! Медленно, но верно до сознания Беллы, обреченного на скитания в дебрях кошмара начали пробиваться ростки веры в реальность и лучшее будущее. Она широко раскрыла глаза, смаргивая слезы, и сосредоточив свой взгляд на взволнованном лице Эдварда, лежащего рядом с ней.

Не теряя с ним зрительного контакта, она поднесла свою руку к его ладони, и вонзила один из ногтей в кожу на его руке. Эдвард на мгновенье нахмурился от едва ощутимой боли, но сразу же убрал хмурость со своего лица, и когда Белла посмотрела на него, увидела лишь теплую улыбку, которая словно бальзам лилась на её душу, залечивая раны, только что нанесенные очередным кошмаром. Это худший из её кошмаров, потому что ранее ЭТО с ней делал Чарли, а теперь Эдвард… нет, ей явно пора лечиться, пора говорить с психологами — жаль только то, что сил не хватит, не хватит выдержки и желания. Она сломается, она уже не та сильная Белла, которую насильно притащили в этот дом… теперь она слабая девушка, ищущая защиты и любви в одном человеке, который дороже ей всех на свете, и даже самой себя. Неужели после всего произошедшего она не смогла ответить на вопрос, отдаст ли она за Каллена свою жизнь, пару часов назад? Теперь она точно и наверняка знала ответ, знала, потому чтопоняла, что тот кошмар действительно был сном, а теперь она в реальности… тот Эдвард нарисован её больным воображением и страхами, и нынешний, тот что рядом с ней, настоящий и такой замечательный — существует, и делает все, что бы она опомнилась от своего ужаса. Он переживает этот ужас с ней каждую ночь, не жалуясь, и храбро вынося все это. Вот бы ей такую храбрость и выдержку! Где набраться такого исполинского терпения, как у Эдварда?

— Я правда проснулась! — всхлипывая, она улыбаясь сквозь слезы от радостной вести, посмотрела на мужчину — Я не сплю!?

— Не спишь! — ласково согласился Эдвард, и осторожно, готовый в любой момент прекратить свои действия, если они напугают Беллу, мягко пробежался пальцами по её правой щеке, осушая слезы.

Белла же в это время видела каждую сцену из своего сна с мельчайшими подробностями, видела то, что случилось с ней после сорванного платья, то, что было до этого. С каждым новым воспоминанием она вздрагивала, и это причиняло боль в связи с повреждением стопы. Белла заново «пересмотрела» свой сон, и её дрожь, кажется окончившаяся, снова вернулась.

— Белла? Ты как? — Эдвард почувствовал легкую дрожь девушки, озабоченно посмотрел на неё.

— В норме… — отводя взгляд, и прикрывая глаза, она подняла голову к балдахину кровати, надеясь, что это поможет ей отогнать непрошенные сновидения.

— Ничего не бойся, я с тобой! — в который раз повторил он, пытаясь как-то вложить в эти слова все чувства и мысли… Если бы он мог убедить Беллу этими словами, убедить что все в порядке и хорошо!

— А если… я боюсь тебя? — нерешительно и тихо спросила девушка, надеясь, что Каллен не расслышит её. Это были мысли вслух, и они шокировали Эдварда даже больше, чем вся эта история со сновидениями.

— Боишься меня? — переспросил он, потирая плечо Беллы через материю пижамы.

— Другого тебя… — объяснила Белла, надеясь не рушить доверительную стену между ними — Не такого, не сегодняшнего…

— Хорошая моя, — Эдвард опустил голову чуть ниже, вдыхая полной грудью запах волос девушки, и целуя её в макушку — Ты вся жизнь моя, все мое существование! У меня нет никого дороже тебя, и я уж точно, никогда более не причиню тебе вред!

Белла очень хотела поверить в слова Эдварда, хотела бы знать наверняка, что это правда, и он не обманывает её. Хотела доверять ему ещё больше, хотела быть с ним и любить его даже после этого страшного сна. Но она не знала, сможет ли, способна ли после всего что произошло…?

— Прости меня, я не должна была это говорить, — потупив взгляд, Белла прислонилась к внутренней стороне плеча Каллен.

— Нет, все в порядке — Эдвард снова запечатлел поцелуй на локонах девушки — Я хочу знать о твоих страхах все, и помогать тебе их преодолевать. Белла, все гораздо проще, чем ты думаешь, нужно только начать, нужно попробовать…

— Я не могу! — отчаянно и устало произнесла девушка, все ещё не отстраняясь от плеча мужчины, и чувствуя его нежные поглаживая на спине. Это было совсем не так как в кошмаре, совсем не страшно и не больно. Он успокаивал её, а не насиловал… господи, за что ей такой сон? За что ей такой ужас, пережитый вновь и вновь? Когда она сможет забыть этот чертов сон? Когда сможет стать нормальным, адекватным человеком, способным радоваться жизни рядом с любимым мужчиной?

— Ты все сможешь, милая — уверенно произнес Эдвард, и его рука ласкающая спину девушки, теперь несильно обняла её, в надежде передать хоть немного той уверенности, что находилась сейчас в нем.

— Ладно, это все сейчас не важно — пожал плечами мужчина, обвивая Беллу руками за талию, и прижимая к себе. Через секунду он подтянул одеяло, укутывая им девушку, и снова целуя её в макушку:

— Утро вечера мудренее, сейчас тебе нужно отдохнуть.

— Я не буду спать! — вздрогнув, заявила она, пробуя откинуть одеяло, но ногу снова пронзила боль, и она вынуждена была вскрикнуть, унявшись.

— Ни одному сну, кошмару или ещё чему-то я не позволю истязать тебя! — произнес он, поглаживая предплечье своей девочки. И пытаясь поверить в собственные слова… Что он может против психологической травмы? Что он может сделать там, во сне? Он может только в реальность оберегать её, и как бы не хотел, но до сновидений ему не добраться!

— Им ничто не помеха, к сожалению… — Белла едва сдержала всхлип, оставшийся после истерики.

— Белла, без сна ты заболеешь! — продолжал Эдвард, снова мягко разглаживая складки на её пижамной рубашке — Я здесь, и буду тебя и твой сон охранять, договорились?

Девушка снова зажмурилась, качая головой.

— Ты боишься этой комнаты? — догадался Эдвард, ругая себя за то что не заметил очевидного сразу. Белла распахнула глаза, поражаясь его догадливости, и неуверенно кивнула.

— А моей боишься? — продолжал расспрос Каллен, все ещё не выпуская девушку их объятий. Словно болванчик без языка и мыслей, Белла покачала головой.

— Значит, будем спать там, — мягко улыбнулся Эдвард, отстраняясь от Беллы, и вставая с кровати. Она удивленно и взволнованно смотрела на него, не понимая, что происходит. Он что, снова собирается нести её на руках по всему дому? Нести в собственную спальню?

— Ты надорвешься, — пожурила она, оглядывая себя, и чувствуя легкое головокружение от жара.

— Не надорвусь! — отмахнулся Эдвард, и вопрошающе протянул руки к Белле, надеясь, что она не против. Девушка недоверчиво смотрела на него, но все же кивнула, и вскоре снова оказалась вдалеке от земли. Эдвард прижал её к груди, не давая никакой возможности упасть.

— Ты так и не ответила мне про предложение переехать, — отозвался мужчина, надеясь, что время более менее удачное, и Белла не воспримет его слова в штыки.

— Я могу подумать? — с надеждой и задумчиво спросила девушка, и Эдвард с готовностью кивнул, снова целуя её в локоны:

— Сколько угодно, моя хорошая! — наконец комната показалась в конце коридора, и, оказавшись внутри, Белла с удивлением заметила, что все мрачное и темное исчезло оттуда. Вместо черных кресел теперь стояли бежевые, а мрачное постельное белье заменили кремовые оттенки.

— Я точно вчера спала тут? — удивленно воскликнула девушка.

— Тут, — ухмыльнувшись, согласился Эдвард — Нравится?

— Очень! Намного лучше, чем черное! — содрогаясь при воспоминании о цвете рубашки Каллена в том сне, произнесла она.

Мысли о кошмаре уже покидали её, оставляя нежиться в блаженном спокойствии. Эдвард положил её на кровать, укрывая одеялом, и ложась рядом. Она снова прильнула к нему, а он заметив что часы показывают уже половину четвертого, снова замурлыкал колыбельную, нутром чувствуя что она помогает его девочке.

Он уже думал, что она уснула, когда прекратил напевать с детства знакомый мотив, выученный от Эсми, как Белла легким прикосновением погладила его по тому плечу, в которое его ранили.

— Не спишь? — тихо спросил он, и Белла хмыкнула:

— Ещё нет…

— Засыпай, — ласково отозвался он, и собирался снова напевать колыбельную, как Белла задала ещё один вопрос, не переставая поглаживать место его ранения, на котором теперь остался только шрам.

— О чем ты думал, когда они стреляли в тебя?

Эдвард замешкался с ответом, но вздохнув, все же решил ответить любимой правду:

— О том, что не нужен тебе… — тихо, сливаясь с ночной тишиной, проговорил он.

— Глупости, — отмахнулась Белла, и покрепче обняв его, произнесла решающие слова, которые должны были навсегда разобраться в их отношениях — Ты всегда нужен мне, потому что… я тебя люблю!

Удивленный таким поворотом событий мужчина замер, но через секунду пришел в себя, ощущая как приятное тепло, светлое чувство, нашедшее во всем подтверждение, просыпается в нем, несмотря на глубокую ночь. Он не знал как описать всю ту радость, весь тот восторг, что испытывал, и поэтому оставил размышления об эмоциях, просто наслаждаясь тем счастьем, что они приносили:

— Я тоже люблю тебя, Белла, что бы ни случилось! — уверенно произнес он, погладив девушку по локонам, — А теперь спи, хорошо?

— Хорошо — Белла блаженно улыбнулась и оставила поцелуй на ладони Эдварда, что сжимала в своей — Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Бэмби — ухмыльнулся он, и закрыл глаза, продолжая напевать песню и зная, что теперь его жизнь изменилась навсегда, он счастлив и всегда будет, потому что в его руках, в его объятьях лучшее на земле существо, его Белла. Его маленькая девочка! Его олененок Бэмби! А он — Король Лев, могучий Симба, который готов убить каждого, кто хоть не намеком причинит вред его семье… Никаких сомнений что Белла стала главной частью его семьи не возникало, и не должно было возникнуть, ведь он любит её, и наконец признался в этом, признался ей!

Глава 42 — Я тебе верю, любимая!

— Мистер Каллен? — стук в дверь разбудил Эдварда, и, морщась от яркого солнечного света, проникающего в окно, он осторожно выпутался из объятий Беллы, садясь на кровати. Он с любовью оглянулся на свою маленькую девочку, и его губы сами собой расплылись в улыбке, когда он заново вспомнил её признание в чувствах к нему. Продолжая улыбаться, он наклонился к ней аккуратно, что бы не разбудить это божественное создание, запечатляя поцелуй на её лбу. Улыбка мигом пропала с его лица, когда он ощутил жар, исходящий от её кожи. Но назойливый стук снова вклинился в его сознание, и он вынужден был отстраниться от Беллы, и поскорее покинуть комнату, пока она не проснулась от этого самого назойливого стучащего. Серьезно, если она проснется сейчас, после той бессонной ночи, кошмаров, и происшествия в ванной комнате, он им всем руки поотрывыет, лишь бы не стучали по утрам!

И все же, пока мужчина одевался, в его голове блуждали мысли, что все происходящее — нереально! За два дня такие резкие перемены, столько событий как мрачных, так и радостных… и груз в виде Чарли, свалившийся на плечи его девочки! Вчера ночью он не думал об этом, все его мысли были о ней, а не о Своне, но сегодня придется с ним разобраться. Может быть, поступить так, как он всегда поступал? — послать к нему Эммета или Дилана, что бы они убили этого подонка? За то, что он сделал с Беллой, Эдвард бы предпочел для него медленную и мучительную смерть, и, наверное, даже убил бы его сам, имей он такие возможности…

Нужно смотреть правде в глаза — он не может уничтожить Свона, потому что он не один борется за защиту собственных прав, есть и другие полицейские, которые поддерживают его… И что прикажете делать?

Когда стук в дверь раздался в третий раз, Эдвард скрежетнул зубами, злобно глядя на запертую дверь, а потом переводя взгляд на девушку. Но нет, она не проснулась. Она все так же мило спала, уткнувшись лицом в подушки, тихо посапывала, наслаждаясь мирными сновидениями. От жалости и любви к ней у Эдварда переполнялось сердце до краев, и если бы он мог, хоть как-то объяснить это Белле, помочь ей ощутить тоже,… ведь воистину нет чувства лучше, чем любовь. А это чувство и связывает их с девушкой, с его маленькой девочкой!

Выйдя из комнаты, и с величайшей осторожность, закрывая за собой дверь, стараясь не произвести ни одного лишнего звука, Эдвард подметил, что стучала Мари. Снова. Она что, издевается?

— Мистер Каллен, я узнала что вчера здесь был доктор? Что-то случилось?

— Ничего серьезного, — отмахнулся Каллен — Белла подвернула ногу, и все. Лучше ты Мари скажи мне, в чем дело? — нахмурившись, спросил мужчина, поворачиваясь к двери спиной, и смотря на взволнованное, встревоженное лицо домоправительницы, стоящей перед ним.

— Пришел Мистер Клайд, говорит, что должен срочно видеть вас!

— В девять утра?

— Я сама удивлена, мистер Каллен! — воскликнула Мари, всплескивая руками — Он ждет вас в патио!

— Хорошо — быстро согласился Эдвард, отмахиваясь от роя других назойливых мыслей, и пытаясь сосредоточиться на приходе адвоката — Мари, если Белла проснется, принеси ей завтрак в комнату!

— Конечно — улыбнулась женщина, и, развернувшись, отправилась в противоположную от патио сторону, возвращаясь на кухню, что бы проверить выполняемую штатом прислуги работу, и известить всех о начале приготовления завтрака.

Эдвард же быстрым шагом следовал к золоченным, как и все в этом доме дверям, ведущим на террасу. И действительно, едва он ступил на дощатый настил, фигура Клайда открылась ему на одном из кресел. Он направился к адвокату, и свежий утренний воздух растрепал его волосы, прогоняя остатки сна. Его волновало сейчас лишь то, что Джозеф пришел в такое время… неужели что-то случилось? Что ещё придумал чертов Свон?

— Доброе утро, Джозеф — поприветствовал адвоката Эдвард, пожимая ему руку, и встревожено смотря на него — Чем обязан?

— Дела плохи, мистер Каллен, и утро вовсе недоброе! — отозвался Клайд, потирая руки, и опускаясь в одно из кресел, напротив своего босса с несвойственной ему взволнованностью. Ещё бы! Первое дело, которое он не может решить! Если он проиграет его, то явно может записывать на очередь в чистилище… За эту девушку, как ни странно, хозяин готов убить всех, кто посмеет хоть что-то сказать или сделать. Вот черт, а что делать ему, Клайду?

— В каком смысле? — непонимающе вопрошал Эдвард, в упор глядя на этого человека, в руках которого находится судьба Беллы — Что произошло?

— Мистер Свон сегодня отправляется в суд. Слушанье по этому делу будет проходить через пару дней, и у него все шансы забрать девушку к себе…

— Как? — взревел Эдвард, покидая свое кресло, и цепляясь руками за свои волосы, будто бы надеясь, что так он сможет что-то сделать, или его посетит идея по спасению его девочки. Черт! Он до конца не верил что все происходящее реальность — он только начал жить, только ощутил сказочную жизнь, любовь рядом с Беллой. Никто не посмеет отобрать у него её! Она для него все-все звезды на небе не стоят одного её вздоха, все сокровища в мире не стоят ни одного её слова, никто и ничто в мире не стоит её поцелуя, и целый мир не стоит её любви! Любви, в которой она только вчера призналась ему, и о которой он никогда не забудет, потому что в его сердце цветет тот же цветок этого прекрасного чувства, дарящего ему надежду, и разбавляющего его серые, мрачные, подернутые скорбью по прошлому дни и годы. Она его жизнь, его воздух! Как же он может без неё?

Как рыба не может без воды, как растения не могут без солнца, так и человек не может без любви. Самого главного никто и никогда глазами не увидит, самое главное в жизни каждого можно лишь почувствовать, ощутить и стать счастливым!

Так что же сделать ему? Как уберечь свое самое большое сокровище от загребущих, проклятых рук судьбы? Как защитить её от Чарли? Зачем она ему, откуда он взялся, где нашел его, нашел Беллу?

— Я могу лишь предположить, Эдвард, что ваша встреча с ним прошла, не особо удачно… — покосившись на ссадины на лице Каллена, оставшиеся со вчерашнего дня, изрек Джозеф, прерывая самобичевание своего клиента.

— Этот человек изнасиловал собственную дочь, Джозеф! — рявкнул Каллен, разворачиваясь, и со всей силы ударяя рукой по журнальному столику — Неужели это чертово законодательство не может дать вариантов, что бы уберечь от этого ужаса невинную девушку?

— Мистер Каллен, — снова, пытаясь сделать голос более спокойным, объяснял адвокат — Что бы обвинить в этом Свона, нужны доказательства. Вы говорите, что данное происшествие было совершенно семь лет назад! Какие могут быть доказательства? Лишь в течении трех дней после такого дела можно найти улики, отправив пострадавшего человека к доктору, но а теперь уж… К сожалению с вариантом обвинить его в насилии мы работать не можем. Нужно найти другие…

— Так ищи, Клайд, ищи! — с сумасшедшим блеском в глазах и понижая голос, проговорил Эдвард, стискивая руки в кулаки, и проклиная все вокруг — Ищи, и найди! Иначе судьба Чарли Свона будет уготована и тебе!

Джозеф шумно сглотнул, и быстро кивнул, чувствуя опасность, волнами исходящую от этого человека. Секунда, две, три — и он труп, мертвый и холодный. Каллену ничего не стоит сейчас указать на него охране, и тут уж никакой закон, никакая конституция и право не спасет… Так что выбора у него практически не оставалось, кроме того как бороться за спасение этой девушки. И что же он, будет? Все ли так, как говорит его клиент? А если Каллен сам сочинил эту историю… как же все запутано, и сколько нужно найти ответов, не задавая вопросов за два дня! Всего два дня! Что ему делать? — впервые в его профессиональном опыте возник такой случай,… а может, все дело в том, что он подсознательно не хочет, что бы эта Изабелла оставалась с Калленом? Может быть ему хочется спасти её, уберечь от него? Идиот, он просто идиот! У него есть жена и двое детей, он не может их лишиться из-за какой-то девчонки! Каллен убьет не только его, но и всю его семью, если дело прогорит,… у него нет никакого выбора и спасения от жестокой кары своего хозяина. Выиграет ли он в суде? Или это его суд? Суд решения его приговора, а не Свона? — спасет ли он свою шкуру, или останется гнить в земле? — Итог зависит только от него самого, от Джозефа Клайда, лучшего адвоката США — без пяти минут посмертно.

— Мистер Каллен, я все понял, не беспокойтесь! — вставая с кресла, сообщил он, и попятился к двери, через полсекунды разворачиваясь, и быстрым шагом уходя прочь.

— Черт, черт, черт! — Эдвард обрушил всю свою злобу и безысходность на тот самый журнальный столик, которому уже доставалось от него.

И что теперь будет? Что сможет сделать Джозеф, и сможет ли вообще? Какого черта… откуда Чарли появился здесь, и зачем? Почему об этом до сих пор не знает он, Эдвард?

Все же, он решил дождаться завтрашнего полудня, и если Клайд не найдет решения данной проблемы, Эммет просто сделает то, что он должен был сделать уже давно — Свон умрет — жаль что быстро, но иначе не избежать ещё больших проблем.

Эти мысли слегка успокоили Эдварда, и он нашел в себе силы вернуться к своему хрупкому сокровищу, спавшему на кровати. За все те кошмары, что ей снятся, он готов не спать неделями, лишь бы они оставили её в покое… Но тут этим не поможешь, особенно сейчас, когда страсти накалены до предела. А что ей снилось вчера ночью? Почему она так испугалась, увидев его? Неужели… ей снился он? То, что он собирался сделать с ней, едва она переступит порог этого дома, нашло отражение в сознании его девочки? Невозможно, нереально… или же просто необъяснимо!

Впрочем, размышления не мешали ему подниматься по лестнице в направлении своей комнаты, которая отныне навсегда будет Беллиной, как его сердце, душа и все естество. Узрев дубовые двери, он вспомнил про свои намеренья сменить их на более преломляемые, и усмехнулся, толкая податливый кусок дерева от себя, и медленно продвигаясь по комнате, в направлении кровати.

Теперь Белла свернувшись калачиком, словно котенок, обнимала подушку, скомкав большинство простыней. Он снова не смог сдержать улыбки, смотря на эту чудо, его чудо, спавшее здесь, с ним. Нежность и ласка, проникающая из сердца в его душу становилась все ощутимее, и Эдвард сел на край кровати, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Оно было более менее расслабленным, и не выражало никаких мучений. Как же ему хочется видеть её улыбку, которая согревает его до кончиков пальцев, которая разгоняет мглу, сгустившуюся над ним и этим домом. Он влюбился в её улыбку, в её шоколадные омуты, в её красочные каштановые кудри и потрясающий характер, храбрость и добросердечность. Испытав большинство трудностей, тягостей этого бренного мира, она все ещё остается такой же чистой и невинной, доброй и милой, хоть иногда и выпускает иглы. Это верная тактика, она должна была спасаться и приспосабливаться как могла… Похищение из дома, смерть матери, да ещё и эти кошмары, происшествия с ними связанные — ей нужно ставить памятник при жизни за перенесенные горести и душевную стойкость…

Хотя что-то подсказывало мужчине, что все это видимость, что внутри она такая же хрупкая, как и он сам. Но ведь его сила — она; жизнь его — в ней!

И он уж точно не посмеет потерять такое чудо из чудес, невесть как заслуженное им. Он не знал, за что она могла его полюбить, как могла согласиться — пусть и подсознательно — на жизнь рядом с ним? На жизнь полную боли и мрака… Но ведь так не будет, теперь это не так! Он справится с прошлым, и поможет в этом ей! Отныне кроме счастья и радости в её судьбе больше никаких красок и чувств не будет! Эти мысли настолько понравились истосковавшемуся по приятным ощущениям сознанию Эдварда, что он положил голову на подушку рядом с Беллой, со всей любовью смотря на эти мягкие черты, бледноватое лицо, яркий румянец, на щеках которого сиял прямо сейчас. Ну и что, что она больна? — он, конечно, волнуется, и переживает, — есть вещи, о которых переживать нужно больше чем о банальной болезни. Вещи, от которых зависит вся жизнь и судьба! И подчас не его одного, его Беллы, его маленькой девочки, его Бэмби!

Будто бы уловив его мысли, Беллины веки затрепетали, и перед миром вновь предстали прекрасные, шоколадные глаза. Её взгляд был рассеянным пару секунд, но потом обрел осмысленность, перемещаясь на улыбающегося Каллена. Всего его мысли и проблемы в этот момент отошли на второй план. С Беллой он всегда менялся, и обожал эти изменения, которые она с ним творила. Он забывал обо всем кроме неё, и был несказанно счастлив, когда понимал, что ему теперь есть о ком думать, о чем мечтать и ком волноваться.

— Красавица моя, — ласково прошептал он, и его ладонь прикоснулась к щеке Беллы.

Губы Беллы тоже растянулись в улыбке, и глаза потеплели, делая свою обладательницу ещё прекраснее — Как спалось?

— Мне кажется, что я сплю, только когда ты рядом — тихо произнесла она, прильнув к его ладони — Ты мое снотворное!

В сердце Эдварда снова проснулось прекрасное, светлое чувство, имя которому любовь. Сейчас показатель любви в нем зашкаливал, и от этого ему становилось все лучше, а все проблемы отходили на задний план. Даже не зная о его терзаниях, его девочка способна исцелить его…

— Значит, я всегда буду рядом, — подвигаясь ближе к ней, и не убирая ладонь от лица, прошептал Эдвард.

Белла улыбнулась. Нельзя сказать, что её самочувствие было удовлетворительным сейчас — стопа ныла, но до этого ей было мало дела. Рядом с Эдвардом все становилось не важным, глупым. Все её беды и страдания… Как её воображение смогло нарисовать его в роли насильника? Он никогда не посмеет так поступить с ней! Но даже после таких мыслей, страх все равно пронизывал девушку ледяными копьями, и от этого ей становилось не по себе.

— То что ты говорил вчера ночью… здесь… правда? — Белла тихо задала свой самый главный вопрос, уповая на тот ответ, который хотела услышать.

— Самая настоящая, моя хорошая — Эдвард нежно прошелся пальцами по её щеке, вниз и вверх блуждая. Белла хмыкнула, и выжидающе взглянула на Эдварда. Через полминуты он, не понимая её внимательного взгляда, все же откликнулся первым:

— Что?

— Ты не спросишь у меня, не соврала ли я тебе? — удивленно произнесла она, слегка громче.

— Я тебе верю, любимая — блаженно улыбаясь, и смотря со всей нежностью на свою девочку, проговорил Каллен — Больше всех на свете!

И не теряя больше не секунды, не подрывая веры в свои слова и их искренность, отгоняя мысли о суде и Чарли, он наклонился к Белле, лежавшей на подушках, и мягко коснулся её губ своими, даря поцелуи полные нежности, а не боли.

Ему казалось, что каждый раз, когда он соприкасается с ней, сливается в поцелуе, они объединяются, становятся неразделимыми… это не так уж и глупо, но все же не до конца, верно, потому что неразделимы они были всегда, и никогда не смогут разойтись. Они — судьба друг друга, жестокая или добрая — но судьба — а от судьбы, как известно, не уйдешь!

Глава 43 — Сюрпризы судьбы

Чарли Свон сидел на своей обшарпанной кухне, приложив к уху телефон и дожидаясь ответа. Он возлагал на этот звонок большие надежды, хоть и вынужден был держать все в секрете от своих коллег из полиции. В конце концов, сговор наказуем, а уж убийство…

Пока медленны, длинные гудки проплывали в трубке, он вспоминал свою жизнь после того дня, когда сбежал от дочери с женой. Его пьянки и дебошы, отравление наркотой… Сколько прошло времени, сколько утекло воды, а он до сих пор помнит, что сделал со своей дочерью.

Он искал её всеми путями, и сам не знал зачем. То ли извиниться, то ли повторить свой поступок. Он знал что его разум уже навсегда замутнен, что он не может мыслить здраво, скончается в одиночестве, возможно на этой самой кухне.

А зачем он отправился работать в полицию? Зачем пришел к Каллену?

Какие у него были намеренья насчет дочери? Увидеть что она счастлива и с ней все хорошо? — увидел, а дальше то что?

Возможно, если бы Эдвард не стал защищать девушку, она бы и не нужна была ему, но теперь он считал это чем-то необходимым, недостижим и манящим… он и сам не знал, что будет делать, когда Белла окажется рядом с ним, но откуда-то свято верил что это то, чего он должен добиться. Возможно он пытался доказать себе или миру что стоит чего-то, чего-то достоин… а может быть он просто ненормальный…? В любом случае реакция Эдварда взбесила его, вспенила все безумие, что наполняло этого человека, и теперь он отчаянно боролся за Беллу, как за запретный фрукт. Суд отдаст дочь ему, и уничтожит Каллена. Никто не докажет того происшествия, что случилось семь лет назад (уже даже почти восемь), потому что никому от этого нет толка и нет в этом нужды. Белла не нужна никому кроме него и Каллена, но победитель может быть только один, и этим победителем будет никто иной, как он — Чарли.

А ради такого дела, ради признания самому себе в своей значимости, он считал достойным и необходимым заключить договор против главного конкурента — Эдварда Каллена — единственной преграды на пути к Белле.

— Алло? — женский голос, полный безразличности и колючего холода все же ответил на настырный звонок Свона, выбившего этот номер тайно, благодаря полицейским связям.

— Мисс Денали? — ухмыльнулся он, надеясь, что все правильно.

— Да это я, что вам нужно? — Чарли было невдомек, отчего та женщина так безразлична ко всему, да ему, наверное, и не хотелось знать, он преследовал лишь свои цели, не следуя больше ничьим законом, хотя сам являлся представителем этого самого закона — справедливого закона Американской конституции…

— Меня зовут Чарли Свон, мисс, и у меня есть к вам интересное предложение. Оно, несомненно, будет вам полезно!

— О чем вы? — устало произнесла женщина, уже поднося руку к кнопке отключения звонка. Ей не нравилась вся эта ситуация, а после недавнего возвращения из Нью-Йорка, где она узнала, что её дочь мертва, ей уже ничего не было интересно и нужно.

Она билась в истериках, пыталась покончить с собой — но её спасали, вытаскивали из всего, где она оказалась. Из секретарши она превратилась в светскую львицу, пусть для этого ей и пришлось пожить с разными мужчинами. Теперь она директор корпорации «TanyaDenn», у неё есть деньги, поместье и любовники… она, уезжая из своего дома пару недель, назад представляла, как вернется сюда с дочерью, как воспитает в ней то же, что воспитали в ней самой, как научит её хитростям обольщения, как станет её лучшей подругой и поприсутствует на свадьбе. Она не рассчитывала, что Каллен легко отдаст ребенка, но ведь с ним всегда можно было договориться с помощью денег, с помощью шантажа — она ошибалась, но даже не подозревала этого — она считала, что деньги могут все, и стремилась за богатствами, не оглядываясь назад, а смотря только вперед. Теперь же у неё есть все эти богатства, фирмы, украшения и платья, но у неё нет дочери. Если бы тогда, сбегая с очередным любовником, она не отдала дочь Каллену, возможно сейчас Изабелла была бы жива. Только теперь, после её смерти, Таня поняла, сколько ошибок совершила, не присутствуя в жизни девочки. Она как никогда ощутила весь смысл и правду поговорки: «Что имею, не храню, а потерявши плачу!» — она действительно не сохранила свою единственную, родную дочь. Свою душу и сердце, свой разум и жизненный смысл. Но ведь у неё и в мыслях не было, что Эдвард позволит их общей дочери умереть! Как он мог?

Она вся горела, сгорала от ненависти к нему, но не показывала этого. Ей хотелось возмездия, хотелось задушить его, уничтожить собственными руками за смерть Изабеллы, только как она мола? У неё не было шанса…

Она не бросила трубку сейчас, потому что услышала знакомую фамилию — Свон — она как-то была связана с Калленом, и она слышала её по приезде. Господи, откуда же она знает это?

— Мисс Денали, предлагаю встретиться в Нью-Йоркском кафе «Орлеан» завтра — слыша звук подъезжающей патрульной машины, быстро проговорил Свон.

— Я живу в Коннектикуте, мне нет смысла добираться до вас, мистер Свон! — покачала головой Таня, вселяя в голос безразличие.

— Это ваш единственный шанс отомстить Эдварду Каллену за смерть вашей дочери! — ещё быстрее проговорил Чарли, прижимая телефон к уху.

— Откуда вы знаете? — безразличие Тани испарилось, заволакивая все болью и злостью, едва она вспомнила об этом человеке, который после смерти их дочери нашел забаву с новой девчонкой, которую звали… Изабелла! Вот черт, он заменил дочь какой-то шлюхой! Она точно убьет его, если встретит!

— Завтра, в «Орлеане», Нью-Йорк, в шесть вечера, десятый столик! — повторил Чарли, слыша стук в дверь — Вы не пожалеете, если придете!

— Но… — Таня не успела договорить, так на том конце положили трубку. Сидя в полной расстеряности, она взирала на свой телефон, и дорогие сигары, разложенные перед ней. Она не понимала смысла всего этого разговора, не знала, кем был звонивший мужчина, мистер Свон, но одну его фразу — «Отомстить Эдварду Каллену» — она хорошо запомнила, и эти слова резали её душу, сердце и мозг острыми лезвиями. Должна ли она мстить, должна ли делать все это? Должна ли встречаться с этим неизвестным звонившим человеком, предлагающим ей сделку?

Час назад она бы с готовностью ответила «да, должна, из-за Изабеллы!», но сейчас, когда она оказалась перед фактом, что-то в ней встрепенулось, и размышления проникли в ранее раненую душевную оболочку. Сердца у неё нет, оно испарилось, когда Эдвард сказал, что их дочь мертва. Только вот что тогда горит ненавистью? Что качает обжигающую кровь, которая омывает её тело жаждой мести? Тупой, животной мести обидчику своего ребенка?

Таня в нерешительности замерла, переосмысливая все события прошлых недель, месяцев и лет, переосмысливая и проигрывая в голове заново этот странный диалог минуту назад, и практически ощутила, как в её голове вспыхнул ответ, будто бы сияющий яркими буквами. Согласие.

— Кевин! — истошно крикнула она, зовя своего помощника и по совместительству секретаря. Мужчина, привыкший заслышав веление своей хозяйки выполнять все поручения, а по зову тут же являться, возник перед Денали даже быстрее, чем обычно. Может быть, почувствовал всю напряженность ситуации? Ведь он продержался в должности личного помощника этой своенравной и странной женщины дольше всех — четыре года!

— Кевин, мне нужно билеты за самолет! — уверенно проговорила Таня, но все же бродя глазами по комнате, рассеяно глядя на сигары, и сжимая в руках материю одеяла.

— На какой самолет, мисс? — удивленно спросил мужчина, замирая у двери в нерешительности. Последний раз его хозяйка была так взволнованна, когда вспомнила о своей дочери, когда из-за проснувшегося в ней внезапно материнского инстинкта он вынужден был искать девочку, которой возможно уже и не было в Америке… А сейчас в чем причина её волнения?

— Самолет до Нью-Йорка! Завтра к шести я должна быть в «Орлеане» около Большого Парка, на авеню-стрит! — сообщила Таня, и жестом отсылая Кевина заниматься её приказом, обессилено упала на подушки, снова размышляя над своим решением, и снова приходя к одному варианту — согласию. Эдвард Каллен заплатит за смерть её дочери! Обязательно заплатит — собственной жизнью!

* * *

Вот уже два дня от Клайда нет вестей, а Эдвард все не добрался до телефона, что бы позвонить этому чертову адвокату. Что он себе думает? Почему до сих пор не предоставил ему решение, — какое угодно — данной проблемы?

Занятый выздоровление Беллы, и ей в целом, он не оставлял себе ни минуты свободной. Он делал все, что бы ей ни было скучно, пока она не может вставать с кровати.

За это время он лишь раз отлучился от неё, когда дождался важного звонка от психологов, которые тоже работали на него, и занимались решением проблем Беллы. По их совету он должен был расспросить её о страхах, так как им она не доверится, а он единственный, кому она доверяет. Он должен узнать, что конкретно тогда произошло, как, и что её пугает больше всего.

Но Эдвард не решался все эти дни, может этому послужило то, что Белла больше не видела кошмаров, а может быть, он впервые в жизни боялся потерять её по собственной вине?

Но время шло, нога девушки пришла в норму, и растяжение ускользнуло в прошлое. Она была безумно рада, когда проснувшись сегодняшним утром не почувствовала боли, и смогла встать. Эдвард видел в ней Изабеллу, её отголоски — веселость, непосредственность и детскую наивность, красоту. Она была красивее всех на свете, когда солнце, играя на её локонах, скользило по полу и фигурке. Прямо в пижаме она радовалась всему на свете и своему выздоровлению. У Эдварда от умиления сердце наполнялось счастье и любовью. Он смотрел на свою единственную девочку, на свою любимую девочку, и чувствовал что наконец-то в своей тарелке. Что нашел свое место и родственную душу после стольких скитаний. Его Ангел, его Белла!

Поэтому решив, что пора прекращать наблюдение за ней, а самому присоединяться к веселью, Эдвард с такой же улыбкой, какая теплилась на его лице, встал с кровати, тихо подбираясь к Белле, и подхватывая её за талию, закружил по комнате.

От удивления она взвизгнула, но увидев смеющееся лицо мужчины, мигом отбросила кратковременный испуг, и рассмеялась.

Он все продолжал кружить её по комнате, крепко держа руками, и смотря в карие глаза. В них сиял огонь, огонь любви — как его и называли испокон веков. Он и она чувствовали, как в сердцах наступает последний, долгожданный этап оттепели — радость после обоюдного признания. Теперь она знала, что её чувства взаимны, и он так же имел об этом понятие. Они были счастливы, и вряд ли что-то могло нарушить их счастье.

Солнце, кажется, радовалось вместе с ними, потому, что такого яркого утреннего света не видел весь Нью-Йорк. Красота окружала Каллена повсюду, он видел яркие краски природы, видел солнечный свет, видел лето за окном, и видел безоблачное небо — Белла вернула ему все это, после смерти своей дочери, он не мог думать ни о чем, кроме воспоминаний. Белла спасла его от мучений, спасла из мира боли и зла, вытащила на свет из мглы. Теперь он понимал почему, хотя и ранее догадывался. Она и есть свет! Она солнечный луч днем, ведущий его к счастью, и путеводная звезда ночью, ведущая его в царство любви. Без неё он не представляет никакой ценности, без неё он не живет и не чувствует всего того, что есть около неё. Он чувствовал, что попал в рай, что нашел Источник Жизни, нашел волшебный цветок, который подарил ему надежду, веру и любовь. Для него никогда не существовала красоты, кроме красоты Белль… Теперь для него не существует никакой красоты, кроме красоты его девочки, его Беллы!

Эти секунды, которые он держал её в объятьях, запомнились ему на очень долго, может даже навсегда. Белла смеялась и была так же счастлива, как и он. Её шоколадные глаза блестели от радости, а каштановые локоны мерцали на солнце. Ничего лучше, ничего прекраснее в своей жизни он не видел, и поэтому, всматриваясь в черты своего личного ангела, он чувствовал, как теплело у него на душе, как таили последние айсберги зла и боли, как пропадал последний туманный мрак из его сердца, и как оно возрождалось из руин. Сколько было горестей на их пути? Кончились ли они? — пока нет… Но теперь он как никогда чувствовал, что сможет положить всем бедам конец, чувствовал себя титаном, Зевсом, которому под силу все. Его сила — Белла, его жизнь, его душа, его сердце — только она! Исчезни она, словно мираж, он не сможет дышать, не сможет прожить и секунды!

Опустив девушку на пол, он крепко прижал её к себе, зарываясь лицом ей в локоны, и наслаждаясь лучшим в мире запахом, запахом своей Беллы.

— Как же я тебя люблю! — произнес он, чувствуя, как руки Беллы обвивают его шею, прижимаясь к его груди.

— Мы с тобой очень похожи! — хихикнула она, блаженно улыбаясь — Я не знаю, что может быть лучше, и может быть ли вообще лучше, чем сейчас! — она с наслаждением, полной грудью вдохнула редкостный, цветочный и манящий аромат мужчины, стискивая пальцами его рубашку на спине, и вжимаясь в это великолепное мраморное тело, тело Её Эдварда, теперь уж точно, и что бы ни случилось! Этот день, это утро, оно было таким прекрасным и радостным, что она не могла и подумать о большем наслаждении… Ушли на задний план все проблемы: кошмары, Чарли, прошлая жизнь, обиды и горести. Ушла боль, ушли страдания — теперь они в царстве любви, царстве счастья… как же она надеялась, что они никогда не покинут ворот своего личного рая, ворот своих чувств!

— Пойдем в сад? — предложила девушка, слегка отстраняясь от Каллена, и выглядывая в окно, в которое било солнце.

— Есть предложение получше! — лукаво подмигнул ей Эдвард, находя в голове мысли о проведении сегодняшнего дня в личной и нерушимой идиллии. — Одевайся красавица!

— Ты о чем? Куда? — непонимающе вопрошала Белла.

— Секрет, но тебе понравиться! — пообещал Каллен, и тепло, улыбнувшись Белле, вышел из её комнаты, позволяя своей девочке одеться.

Белла нахмурилась — она не любила сюрпризов — но все же переоделась из пижамы в шорты и майку, и слегка пригладив волосы, вышла в коридор, в поисках Каллена.

Замерев у лестничных ступенек, и взявшись за поручень, он смотрел вниз. В его голове пробегали моменты, когда Чарли, раз за разом являлся сюда, требуя отдать ему Беллу. Как никогда, именно сегодня Эдвард чувствовал, что не за что, никогда и никому не отдаст свою девочку. Ему и ранее приходили такие мысли в голову, но сегодня это будто бы получило какое-то официальное подтверждение. Сегодня он обязательно выкроит время, и позвонит Клайду! Он не позволит никому отобрать у него Беллу! Суд, закон, конституция и президент — ему плевать на все формальности — у него один закон и одна цель. А до мнения, мыслей и действий других ему нет и не было дела. Он изменился только по отношению к Белле, но не по отношению к людям в целом. Он, наверное, и остался таким же холодным и жестоким по отношению к другим, но не к своему Бэмби… она научила его многому, и научит ещё большему! Она возрождает в нем угасшее прошлое, угасшую юность. С потерей Белль он чувствовал, что постарел на миллион лет, а теперь ощущал, что настолько же помолодел рядом со своей маленькой красавицей. И все же мысли о Чарли и о суде вызвали в нем негодование, и он сжал руки в кулаки, пытаясь не испортить своей злостью и яростью лучший в мире день.

— Эдвард? — голос Беллы позади его, вывел мужчину из задумчивости, и он резко обернулся, рассеяно глядя на девушку:

— Что случилось? — Белла искренне не понимала в чем дело, и что произошло за столь короткое время.

— Ничего — Эдвард снова расплылся в улыбке, видя прекрасное лицо своего ангела, и глаза светящиеся не испугом, а счастьем. Счастьем, исходящим от одного единственного чувства, имя которому любовь — Поехали, красавица!

— Поехали? — удивленно переспросила Белла, глядя на дверь внизу.

— Пешком далековато! — прищурился мужчина, подходя к Белле, и запечатляя поцелуй на её лбу, а после, беря за руку. Белла сжала его ладонь в своей, и последовала за Калленом по лестнице, ведущей к выходу из огромного особняка. В который раз она покидает эту Золотую Клетку, и благодаря Эдварду возвращается в реальный мир, но в то же время он её заточитель… А является ли теперь этот дом для неё Золотой Клеткой? Не стал ли он её родным местом, местом, где она должна быть, после того, как Каллен признался ей в любви пару дней назад? Она не знала точного ответа на все эти вопросы, и поэтому когда ветерок взъерошил её волосы на пути по зеленой лужайке к гаражу, она позволила себе пару секунд поразмыслить об этом. Ответ у неё нашелся, и она уповала на то, что верный, и её не предадут.

Она не в клетке, она дома! Её дом там, где есть Эдвард, её Эдвард Каллен!

Глава 44 — Все в одном

— Это потрясающе! — восхищенно прошептала Белла, оглядываясь вокруг, в то место куда её привез Эдвард, и, видя вокруг безоблачное небо, яркое солнце, и целые поля колосящейся ржи. Это было настолько естественно и красиво, что у неё захватывало дух.

— Я рад, что тебе понравилось, красавица — ухмыльнулся Эдвард, тоже осматриваясь вокруг, и подмечая с последнего раза — восемь лет назад — ничего не изменилось. То же поле, то же небо, то же солнце, только вот рядом с ним нет Белль, рядом с ним Белла. Она не сможет заменить его дочь: никто не сможет! Но она сможет помочь ему справится с этой болью, сделать её менее болезненной, вернуть его к жизни, как путника, заплутавшего в океанской глубине.

Белла все ещё улыбаясь, смотрела вокруг, и внезапно её взгляд привлекли золотые, блестящие кудри Эдварда, переливающиеся на солнце. Она залюбовалась этим свечением, и не сразу заметила грусть и ставший пустым взгляд Эдварда, пока не всмотрелась в его изумрудные омуты.

— Ты был здесь с Изабеллой… — тихо прошептала она, словно факт, а не вопрос.

— Прости Белла… — покачав головой, что бы скинуть видения, царившие в сознании, виновато произнес Эдвард. Он постоянно, пусть и невольно сравнивает Беллу со своей дочерью! Куда он катиться, куда катиться этот мир? Он любил двух этих существ разной любовью — и любит до сих пор! Как же ему справится со всем этим? День прекрасный, ночь прекрасна, все прекрасно когда рядом Белла, но как бы он не храбрился, все в этом мире, доме, поле и природе напоминает ему о Белль. Он пытается отгонять эти воспоминания, но он не в состоянии. Это все — часть его самого, его души и сердца. Может ли в его сердце быть место сразу двум девушкам, сразу двум любимым девочкам? Наверное да… а если нет?

— Не извиняйся, все хорошо, — мягко улыбаясь, сообщила Белла, поворачиваясь к нему, и продолжая смотреть в глаза — Она всегда с тобой!

— Терять ребенка невероятно тяжело… — сочувственно продолжила девушка, и Эдвард натянуто улыбнувшись, взглянул ей в глаза, приподнимая за подбородок её лицо. Это его действие вызвало в Белле каскад воспоминаний, о которых она и не надеялась забыть, но мечтала хотя бы как-тоотделать, избавиться…

Она вздохнула, отгоняя мысли, и пытаясь не думать об этом, перевела взгляд на мужчину:

— Поймай меня! — шепнула она, и под его растерянный, непонимающий взгляд кинулась в спелые колосья, убегая с помощью их от прошлого, к настоящему, к будущему. Или она убегала от Эдварда? Не хотела, что бы он видел её слезы? Почему он должен страдать рядом с ней? Почему рядом с ней страдала Рене?

Слезы сдувал с её щек ветер, хлеставший в лицо, а мягкие колосья щекотали кожу. Она неслась по солнечному пути, поблескивая каштановыми локонами, указывающими Эдварду, бежавшему сзади, направление своей хозяйки, её траектории.

Она изгибалась, бежала быстрее, но краем сознания догадывалась, что Эдвард близко, что он поймает её, и она вынуждена будет признаться во всем… Почему же она боится? Почему она снова его боится?

От отчаянья, которое ещё полчаса назад было счастьем, она не знала куда деваться. Несясь сквозь колосья, она не убегала, она лишь подпускала кошмары ближе, давала им волю, давала им право прорастать в её сознании, оплетая его ядовитыми корнями.

Внезапно поле так резко кончилось, что она едва успела затормозить, прежде чем врезалась в идеально ровную, гладкую поверхность воды блестящего внизу озера. До него было пять-шесть метров с обрыва, на котором она оказалась. От неожиданности Белла начала балансировать руками, но это не помогло. Если бы руки Каллена крепко не схватили её талию, она бы точно упала вниз, и сломала себе что-нибудь.

— Хочешь сигануть со скалы? — зло бросил Эдвард, пытаясь привести дыхание в норму — Что за догонялки? — он развернул её к себе, осматривая с ног до головы, и кажется, смог успокоиться только тогда, когда увидел что она в порядке.

— Не хочу… — опуская голову, и пряча слезы, катившееся по щекам, скрывая рыдания, которое грозились вспороть горло, хриплым шепотом произнесла Белла.

— Зачем ты меня так пугаешь? — глубоко вздохнув, и неодобряюще смотря на свою девочку, произнес мужчина.

— Я не хотела… — опуская голову ещё ниже, прохрипела она, и сердце у Эдварда сжалось снова, от жалости к ней. Это он напугал её, он испортил один из лучших дней в её существовании. Он заставил вспомнить, и сам же заставил бежать. Ей было страшно, и она как обычно спасалась бегством. Бежать по полю — лишь условность — на самом деле она бежала по сознанию, бежала от своих страхов. В праве ли он винить её, если сам не в состоянии предстать перед ними лицом к лицу?

— Иди сюда! — быстро прижав Беллу к себе, Эдвард зарылся лицом ей в волосы. Его руки крепко обвили её за талию и плечи, не желая отпускать. Белла была не в силах ничего ответить, из-за комка рыданий в горле, который пыталась всеми силами не выпустить в наружу. Все ведь так хорошо начиналось, этот день, эта неделя, эта жизнь,… почему все должно быть так глупо испорчено? Почему судьба не оставит её в покое.

— Прости, если я тебя обидел, милая — уже ласково, а не зло как ранее, произнес он — Просто я очень боюсь за тебя, боюсь тебя потерять!

Белла не смогла cдержать всхлипа, и слезы ещё сильнее заструились по её щекам. Руки, ранее, словно деревянные, лежащие вертикально по бокам, теперь обхватили Эдварда, вжимаясь в него, словно бы надеясь раствориться, пропасть, спрятаться. Она была благодарно судьбе за то, что с ней рядом человек, понимающий её, слышащий её, и думающий о ней. У неё нет никого в этом мире, кроме него. Кому же ей ещё доверять, кому выговариваться и кого любить, если не его? Целый мир она готова бросить, что бы быть с ним, что бы просыпаться с ним рядом, что бы чувствовать его поцелуи, объятья, слышать его голос, смотреть в его изумрудные глаза. Ничего нет для неё ценнее и важнее в жизни, чем он, Эдвард Каллен. Она действительно оказалась права, там, где он — её дом, а не золотая клетка — она уже не заточенная, она свободна. Она стала свободна очень давно, только отказывалась замечать это. Она изменила его, изменила его жизнь, и теперь все по-другому. Все по-другому благодаря ей. Уже нет тех злобных и завистливых взглядов, которыми на неё смотрели в день приезда. Теперь она словно бы королева, взошедшая на престол. Ей услуживают, её почитают, и ей… восхищаются!

Она будто бы укротитель, который смог справиться со львом, успокоить свирепого хищника… Но ведь он не жестокий, он не убийственный, он просто одинокий и исстрадавшийся. Она никого не укрощала, она просто попыталась его понять, помочь ему. Он сначала не понимал это, не верил в то, что кто-то может интересовать им — он вчера ночью сказал ей на вопрос «О чем ты думал, когда в тебя стреляли?» — «Что я тебе не нужен!» … но он же так нужен ей, нужен больше всего на свете, больше всех благ земных и небесных, больше матери, больше друзей!

— Бэмби, — Эдвард убрал мешающие ей пряди Беллы за ухо, прислонясь своим лбом к её — Прости меня! Я идиот!

— Нет… — Белла усмехнулась сквозь слезы, беря его лицо в свои ладони. Эдвард улыбнулся, едва её руки прикоснулись к его щекам, поглаживая скулы — Ты не идиот! Это я… я идиотка!

— Не говори ерунды — отмахнулся Эдвард, наклоняясь к её губам для поцелуя — Ты лучше всех!

* * *

— Мистер Свон? — красивая женщина подошла к столику Чарли, внимательно оглядывая его. Мужчина удивленно посмотрел на неё, задавая свой вопрос:

— Мисс Денали?

— Значит, я пришла по верному адресу — хмыкнула женщина, садясь на стул, и оборачиваясь к мужчине.

— Чай, кофе? — он галантно пододвинул к ней меню.

— У меня мало времени, поэтому давайте сразу к делу! — нахмурившись, отмахнулась женщина.

— Конечно, конечно! — Чарли отодвинул меню, и поднял свой бокал с дешевым шампанским, отхлебывая немного — Насколько я знаю, мисс Денали, ваша дочь погибла во время проживания с Эдвардом Калленом?

— Верно… — сжимая губы и отводя взгляд, произнесла Таня — Это имеет какой-то смысл сейчас?

— Имеет. Моя дочь, Белла, насильно удерживается в особняке этого человека. Он решил заменить вашу дочь моей!

— Вы говорите какую-то чушь! — хмурясь ещё более, произнесла Таня — Он не стал бы так поступать, даже несмотря на собственный характер.

— Вы так уверены в этом, мисс? — Чарли вздернул бровь, и порывшись в кармане, добыл фотографию Беллы, сделанную в альбом для выпускного класса, который она не получила — Внимательно посмотрите на эту фотографию, разве приезжав сюда недавно, вы не видели этой девушки?

— О боже! — взвизгнула Таня, смотр на ту самую фотографию Беллы Свон, которую видела и в тот день, которую принес Кевин — Это она!

— Видите, я был прав! — рассуждал Чарли, пряча фото обратно в карман — Она моя дочь, Белла Свон, я хочу вернуть её, а вы хотите отомстить за свою девочку…

— И? — Таня возбужденно перебирала пальцами крокодиловую кожу своей сумки — Что вы хотите сказать?

— У нас общий враг, мисс Денали! — заговорчески наклоняясь к Таня, проговорил Чарли — Эдвард Каллен! Я сделаю все, что бы ему воздалось за похищение моей дочери и убийство жены! Полагаю, вы тоже хотите мести? Хотите его смерти?

— Может быть вы и правы, мистер Свон — снова отводя взгляд, и разглядывая полированную поверхность стола, произнесла Таня — Только вы недооцениваете его. Он слишком хитер и умен, дабы попасться в ваши ловушки!

— Для этого вы и нужны мне, Таня, вы все он нем знаете! — словно прописную истину проговорил мужчина, уповая на её согласие — А я нужен вам!

— Зачем? — Таня вздернула бровь, недоверчиво смотря на этого человека, пахнущего спиртным — Чем вы мне поможете? Неужели вы думаете, что я сама не в силах убить Каллена, отомстить ему, если бы хотела?

— Конечно в силах, мисс Денали, кто же спорит? — снова поднимая свой бокал и отпивая из него, произнес Чарли — Только вот…

— Только что? — теряя терпение прошипела Таня — Что?

— Я могу помочь вам сделать все законным путем, с помощью конституции Соединенных Штатов Америки!

— Это как же?

Чарли снова принялся рыться в карманах, добывая свое удостоверение, и протягивая его женщине. Таня, увидев печать полицейского округа Нью-Йорка, захлопала ресницами, удивленно смотря на этого странного человека, восседающего перед ней:

— Закон позволяет убить Каллена? — удивленно воскликнула она.

— Насилие над моей дочерью, убийство вашей, убийство моей жены — Чарли стал пересчитывать все на пальцах, демонстрируя Тане свою посвященость в данном деле — Мы столько на него повесим, что он будет приговорен к пожизненному заключению или к смертной казни! Мы будем добиваться второго!

— Не проще ли просто организовать несчастный случай? — устало поинтересовалась Денали, смотря вокруг — Так будет быстрее!

— Это против закона! — ухмыляясь, произнес Чарли, но Таня остановила его дальнейшую речь:

— Хотите моей поддержки? — хорошо! Но я убью его сама, не суд, не казнь, никто иной, а я! Поэтому мистер Свон, мне от вас нужна организация какой-нибудь автокатастрофы, вы это сделаете, а я вам заплачу. Ваша дочь останется с вами, а я получу то, что хочу!

— Вы очень умны, мисс Денали! — хмыкнул Чарли, улыбаясь женщине — Я согласен, и свяжусь с вами завтра, как только что-то придумаю, до суда осталась неделя!

— До суда? — удивленно произнесла Таня — До какого суда?

— Я подал на него в суд, мисс Денали, — пожал плечами полицейский — По вышеперечисленным делам ему будет вынесен приговор!

— До суда он не доживет! — зло бросила женщина, вставая со своего места, и бросая перед Чарли свою визитку — Мы убьем его раньше! И если вы меня кинете, мистер Свон, отправитесь в след за ним!

— Я не бросаю партнеров! — кивая головой, и разглядывая визитную карточку, хмыкнул Чарли — Позвоню вам завтра, ближе к вечеру!

— До завтра! — зло бросила Таня, чувствуя, как огни мести пылают в ней, а ярость и злость застилают сознание. Теперь она словно бы безумная жаждет смерти мучителя своей дочери, своего бывшего босса, своего любовника: Эдварда Каллена. И эту его пассию, Беллу — она тоже убьет, придушит, за то посмела претендовать на место её дочери! Она убьет их обоих, в этом нет сомненья! И Свон… он тоже отправиться вслед за ними, вслед за своей дочерью! Будь они все прокляты, и Своны, и Каллен!

— Я ненавижу тебя, Эдвард Каллен! — взревела Таня, поднимая голову к небу, и замирая посреди улицы города, не обращая, как на неё смотрят прохожие — Я тебя ненавижу, я тебе отомщу! Я убью тебя собственными руками!

А тем временем в Швейцарии…

Двое людей, проснувшихся после прекрасной ночи, наедине друг с другом, открыли глаза, смотря в них друг другу, и читая во взгляде любовь, страсть и наслаждение:

— Джаспер, тебе говорили какой ты сексуальный? — усмехнулась Элис, чувствуя сжатую в своей руку мужчины.

— Странно, обычно этого говорят до ночного секса, а не после! — засмеялся в ответ Джаспер, поворачиваясь на бок, и целуя её в макушку — Ты не перестаешь меня удивлять!

С этими сказанными словами Джаспер вернулся в те ужасные дни, когда пытался вытащить девушку из депрессии с помощью лучших специалистов мира. Как она не ела, смотрела в одну точку и лила слезы. Он чувствовал свою надобность для этого хрупкого создания, и был рад, что может ей помочь. Время как говориться, все лечит. День бежал за днем, неделя за неделей и Элис возвращалась к жизни. Она забывала о своей боли с Джейкобом, начинала думать о будущем, и однажды даже призналась ему, что очень хочет ребенка, хочет выйти замуж и завести семью. Он хотел стать для неё другом, но превратился в нечто гораздо большее, в самого настоящего любовника. Сейчас Элис в добром здравии, и радуется жизни. Только вчера, после сделанного ей предложения руки и сердца, они нарушили целомудренные законы, в этом самом частном доме Джаспера. Он знал, что теперь что не одинок, что не один. Что он нашел Элис, и в ней его привлекало все. Она была его эльфом — маленьким, упрямым и красивым. Она умела успокоить и вовремя прийти в себя, но и яростной и жесткой побыть у неё неплохо получалось. Он не рассчитывал, что за месяц терапии она сможет оторваться от Джейкоба, и примкнуть к нему, но она снова удивила его, как и было сказано ранее. Она всегда будет его удивлять?

— Джаспер, я могу тебя кое о чем попросить? — слегка поникший и взволнованный голос Элис разбавил помыслы Джаспера, влезая в его сознание.

— О чем угодно, миссис Хейл! — отозвался он, целуя обручальное кольцо, только вчера появившееся на её пальце.

— Я хочу поговорить с братом,… я много ему наговорила… — покаялась она, отводя взгляд и рассматривая подушку, на которой лежала.

— С Эдвардом? — удивленно воскликнул Джаспер. К этому моменту он шел, он ждал этого, и искренне радуясь за друга, любя Элис, был готов соединить их в мире, ведь они действительно родственники, они неразделимые части одного целого, друг друга. Как же он был рад, что его эльф наконец-то осчастливил его своими словами. Похоже, с удивлениями на сегодня все только начинается.

— У меня, кажется, был только один брат — нервно усмехнулась девушка — Так когда я могу его увидеть?

— Когда хочешь, он будет очень рад твоему приезду! — с готовностью и жаром отозвался мужчина, обнимая девушку, и бродя пальцами по её обнаженной спине.

— Подожди! — она несильно шлепнула ладонью по его руке, останавливая плотоядные намеки — Когда я могу увидеть Эдварда?

— Через пару дней мы можем вернуться в Нью-Йорк, и пожениться там, если ты так хочешь — лукаво усмехнулся Джаспер — Я ответил на все твои вопросы, могу вернуться к нашему ночному занятию?

Элис закусила губу, улыбаясь, и смотря в полыхающие страстным огнем глаза Хейла:

— Ну, если только накормишь меня потом! — засмеялась она, снова чувствуя руки мужчины на своем обнаженном теле.

— Будешь есть сколько и чего угодно — прорычал Джаспер, откидывая черные пряди Элис с её лица — Все что захочешь!

— Ловлю на слове! И не забудь про Эдварда! — хмыкнула Элис, и позволила мужчине продолжать начатое дело, погружаясь в мир блаженства. Мир любви рядом с тем, кого любила. Наконец её истосковавшееся сердце нашло приют в сердце другого человека, даже более родного, чем она могла предполагать за все шесть лет, что была с ним знакома. Теперь она искренне желала Белле и Эдварду такого же счастья, какое имела сейчас с Джаспером. Пусть и её брат будет счастлив, она извинится перед ним, и будет пытаться наладить отношения с Беллой. В конце концов, она её первая подруга, лучшая подруга, коей и останется.

Теперь Элис Каллен здорова и счастлива, она вернется к счастливой жизни, и поможет нуждающимся в счастье обрести его. Это уж точно!

Удачи вам, Белла и Эдвард!

— Удачи тебе, братик! — тихо прошептала девушка, прежде чем ворота рая заново открылись перед ней, впуская в свои закрома. Все благодаря Джасперу, благодаря тому, кто её любит, и кого любит она. Отныне и на века!

Глава 45 — История маленького мальчика, по имени Эдвард

Солнце заходило над городом, освещая все вокруг своими лучами. Город остался далеко позади за спинами Эдварда и Беллы, сидящих на берегу того самого пресного озера, в которое едва не упала с обрыва девушка утром. Каллен долго не решался начать разговор с Беллой, оправдываясь сам перед собой тем, что хочет дать ей насладиться этим замечательным днем. Но психологи ясно выразили путь помощи его девочке, и пусть это сложно и больно для них обоих, он должен ступить первый шаг, говоря с ней об этом. Кажется за этот день случилось много чего хорошего после того утреннего, неприятного происшествия, но готова ли Белла к подобному откровению с ним? Готов ли он раскрыть перед ней все карты?

Как же все сложно, и как все это необходимо. Необходимо им обоим, и если он хочет счастья себе и своей любимой, он обязан пойти на это, и он пойдет. Только бы у него хватило смелости…

— Помнишь, ты предложила мне сделку? — тихо начал Эдвард, поворачиваясь к Белле, внимательно смотрящей на закат мечтательными глазами. Услышав его голос, уголки её губ дрогнули в улыбке, но когда до сознания дошел смысл слов, она невольно нахмурилась:

— Какой сделке? — удивленно произнесла она, пытаясь припомнить исчезнувший из памяти эпизод.

— В тот день когда я вернулся из Африки, ты пообещала что расскажешь мне о все своей жизни, если я расскажу все о своей! — напомнил Эдвард, рассеяно перебирая траву пальцами — Я готов… согласиться… а ты?

Белла растеряно и слегка испугано взглянула на него, смотря шоколадными глазами прямо в его изумрудные омуты. В её глазах была мольба, было отчаянье, одному Богу известно сколько выдержки понадобилось Эдварду, что бы не забрать свои слова обратно в этот момент.

— Хорошо… — тихо произнесла Белла, понимая что пришел тот самый момент — пусть которого она и боялась — когда между ними не должно остаться секретов. Никаких. Только доверие и любовь. В его любви она не сомневалась, она сомневалась лишь в себе и своей выдержке, в свое самоконтроле и болевом пороге. Она не выдержит, если вспомнит все ЭТО снова. В её сознании так же проскользнула мысль, что и Эдварду будет слишком тяжело. Стоит ли все это таких жертв, трат, и нервов? — ответ ясен как день: стоит! И она справится. Справится, потому что рядом с ней лучший человек на свете, её Лев, её хранитель, её Эдвард. Она поможет справиться с этой болью и ему, когда он расскажет все о себе, постарается помочь…

— Я согласна, но ты первый! — все так же тихо, но уже увереннее, и поднимая взгляд на Каллена, произнесла девушка.

Эдвард прикрыл глаза, шумно сглотнув, и медленно кивая. Он представлял всю ту боль, что произойдет с ним, когда он заново встревожит все воспоминания, словно бы ребенок разогнал стаю голубей — эти мысли подобно птицам разлетятся по его телу, душе и сознанию. Он способен вынести это? Хватит у него выдержки, хватит ли терпения? Как же он уповал на то, что бы все чем он обладает, чего желает — было достаточно… только бы все это не разрушило его снова, не погрузило в депрессию! Он нужен Белле, особенно сейчас, когда она сама не сможет выбраться из той проклятой ямы боли, куда её стащил Свон.

— Я с тобой, я здесь! — Белла несмело улыбнулась, пододвигая свою руку к руке Эдварда, и несильно сжимая её в своей — в знак поддержки и взаимопомощи. Этот её жест придал мужчине сил, и он начал то, что доныне никто и никогда не слышал. Историю о том, что пришлось ему испытать до встречи со своей маленькой девочкой, до встречи с Беллой:

— Я родился в Нью-Йорке, в семье Карлайла и Эсми Калленов. Карлайл являлся двенадцатым коленом родословной нашей династии, и может быть именно потому, что я родился под знаком «Чертой дюжины» и осквернило мою судьбу! — Эдвард слабо усмехнулся, переводя взгляд на заходящее солнце, и продолжая рассказ — Эсми была очень красивой. Я помню, какие у неё были роскошные бронзовые кудри, и теплая, материнская улыбка. В нашей семье непринято было распространяться о своих переживаниях и впечатлениях. Мой мир, Белла, очень сильно отличался от мира большинства детей США, иногда мне кажется, что детства у меня вообще не было. Какие-то намеки на детские игры и происшествия происходили с Элис, но ей это спускали с рук. Я был единственным наследником, единственным сыном Карлайла. Я не очень хорошо помню его лицо, потому, что видел очень и очень редко. Помню только то, что у него были зеленые глаза… — задумчиво произнес Эдвард. Объясняя, он периодически сжимал и разжимал пальцы свободной от ладони Беллы руки, так и не решаясь посмотреть на девушку. Он боялся струсить и замолчать. Нет уж, пусть лучше разглядывает пейзаж. Белла заслужила возможность узнать правду…

— Как это, не было детства? — удивленно произнесла девушка, размышляя над рассказом мужчины.

— Белла, у наследников миллиардера не может быть изъянов, недостатков. Эти дети идеальны, и иногда кажется, что они вовсе не дети, а роботы. Я рос в золоте, рос в бархате и шелках. На мой день рождения не приглашали моих сверстников! Там были знакомые Карлайла с различных, всемирно известных компаний по добыче жемчуга, нефти, алмазов и ценных металлов. Книги, которые я читал, были написаны не для детей, а для взрослых, состоявшихся людей. Я носил то, что мне подавали, говорил так, как меня учили, и не смел ни словом ни жестом выразить неблагодарность даже собственному отцу! Эсми была для меня отдушиной, матерью, я мог говорить с ней часами, если предоставлялась возможность. Как жена Карлайла она должна была посещать все мероприятия, которые посещал он. Со мной оставались няни, гувернантки… им не было счета, потому что они менялись словно перчатки. За малейшую провинность они с позором изгонялись из поместья. Сначала мне льстило такое пристальное внимание ко мне, как меня оберегали, как за мной следили, и с каким трепетом смотрели. Эсми долго была бесплодна, прежде чем родился я… С меня буквально сдували пылинки, и это повлияло на формирование моего характера — я был жутко самовлюблен и эгоистичен. Вот тогда и возник этот эгоизм… — Эдвард горестно усмехнулся, решаясь поднять взгляд на девушку. Она тепло и сочувственно улыбнулась ему, не переставая думать о той истории, что он ей рассказывал.

— Ты не эгоист, ты заботишься обо мне, Эдвард! — произнесла она, покрепче сжимая его руку в своей.

— До тебя этого удостаивались немногие… — грустно произнес Каллен, поднимая руку, и проводя ей по щеке девушки. Белла затрепетала от его прикосновения. Он несмело ухмыльнулся, и опустив руку, снова перевел взгляд на садящееся солнце, продолжая рассказывать историю своей жизни:

— В общем со временем я усвоил все те правила, которыми меня «пичкали» все вокруг. Я владел этикетом, я знал, когда и что нужно говорить, знал, когда и что нужно есть, надевать, читать… Меня учили как жить в этом мире, полным зла и жестокости. Я сам часть этого мира, порождения тьмы. Каждый день мой был наполнен мраком одиночества. У меня не было никого кроме Эсми, кому я мог довериться. Я не любил ни отца, ни тех многочисленных родственников и гувернанток, что были со мной. Я любил лишь Эсми, она была для меня центром мироздания, и я считал её отдушиной…

…Когда Карлайл узнал, что она беременна вновь, спустя десять лет с моего рождения, он обрадовался, хоть и не показал это. Он был рад лишь тому, что продлится их род, наш род, род Калленов. Эсми была необычайно живой, здоровой и радостной, чувствуя под сердцем ещё одну жизнь. Она проводила со мной больше времени, часто смеялась, читала мне интересные книги. Для меня стало настоящим ударом, когда однажды Карлайл вошел в мою комнату, и сказал, что она умерла. Умерла при родах… — Эдвард запнулся, когда в его голове всплыла картинка того разговора с отцом.

Он как обычно сидел в своей комнате, его обители. Он ждал новостей от Эсми, которая уезжая в роддом, пообещала привезти ему друга, сестренку или братика. Она обещала вернуться, и у мальчика даже в мыслях не было, какую жестокую шутку сыграет с ним судьба.

Карлайл входил к нему так редко, что Эдвард был несказанно удивлен, увидев его на пороге. Мужчина со строгим, холодным лицом и остекленевшим взглядом посмотрел на сына, и прошествовал к его кровати, сел рядом.

— Отец! — кивком головы мальчик поприветствовал Карлайла. Так его учили. Мужчина нахмурился, и он вздрогнул, пытаясь понять, что сделал не так.

— Эдвард, ты должен понять, что не все в мире идеально, и так как ты хочешь. Мир жесток, и тебе придется смириться с этим — острым, колючим и холодным голосом произнес его отец, смотря на мальчика пустым взглядом, не выражающим ничего. В нем не было боли, гнева на судьбу, или ненависти к себе. Он был пустым, словно стеклянный шарик.

— Смириться с чем? — испугано произнес Эдвард, отстраняясь от отца к противоположному краю кровати.

— Твоя мать умерла, Эдвард. Ты должен смириться с этим! — произнеся эти слова, Карлайл снова бросил взгляд на сына, и поспешно встав, наверное, опасаясь его реакции, и не зная что делать, быстрым шагом вышел из комнаты. Эдвард ошарашено смотрел ему вслед, не веря в происходящее. Он кинулся за ним, бежал по коридорам, хватая за руки, и со слезами просил сказать ему правду. Карлайл пытался отцепиться от назойливого отпрыска, на глазах у прислуги ведущего себя неподобающе. Подняв сына с пола, он за руку затащил его в темный угол, и возвышаясь над ним, четко, ясно и холодно проговорил:

— Ты — наследник династии Калленов, — Ты наше продолжение, наша кровь, ты мой сын. Ты Эдвард Каллен, и ты не можешь вести себя подобным образом. Ты должен, во что бы то ни стало оберегать имя и честь семьи. У тебя нет других целей и нужд. Ты Каллен, и этим все сказано!

— Мама жива! — исступленно рыдая, прохрипел мальчик, прижимаясь к стене — Ты врешь!

— Твоя мать умерла, Эсми Каллен больше нет. Она родила тебе сестру, и скончалась! — стальным голосом, не терпящим возражений, произнес он. И стряхнув с себя руку отпрыска, вышел из угла, направляясь по коридору к выходу из дома. Он должен был забрать ребенка и тело жены в особняк. Сам же Эдвард стоял, прислонившись к стене, и тихо рыдая. Он не верил, не мог поверить в слова Карлайла. Никого не поверил…

— Мне жаль… — сочувственно произнесла Белла, и Эдвард, вынырнув из мучительных воспоминаний, посмотрел на неё. В его глазах действительно было сочувствие…

— Самое страшное не это, Белла — злобным шепотом произнес Эдвард, отчаянно пытаясь справиться с собой — Самое страшное то, что в его взгляде и голосе не было ни капли сочувствия, ни капли горечи! Ему было все равно! Он был словно манекен, он бы не живой, был просто видением, иллюзией… В тот день он не сказал мне ничего, что должен был услышать десятилетний ребенок от своего родителя. Он не попытался разобраться с моей болью, не пытался меня утешить… Я был словно предмет интерьера, он думал, что я тоже не умею чувствовать, он боялся людей, которые откликались на чувства,… Я стал таким же, Белла! Мне не интересно было ничье мнение, ничьи мысли и переживания кроме твоих, Элис и Изабеллы. Я и остался таким, но по отношению к тебе. Я не знаю, смогу ли я сдержаться в следующий раз, смогу ли быть достойным тебя, любить тебя так же, как и сегодня,… я не знаю… — он прерывисто дыша высказывал все наболевшее, зная что никому более не может рассказать об этом, кроме своей маленькой девочки, своего ангела. Только бы она поняла его, только бы не испугалась!

— Тише, тише! — Белла бережно взяла его лицо в ладони, смотря в блестящие от подступающих слез глаза Эдварда — Ты не такой, ты замечательный! Ты думаешь, что такой же, как Карлайл, но ты ошибаешься. Ты другой. Ты всегда был другим. Тебя заставили измениться, так же как заставляли меня! Я люблю тебя, и буду любить, что бы ни случилось, каким бы ты ни был, каким бы не стал! — она, слегка улыбаясь, произносила эти слова, не теряя с ним зрительного контакта, и надеясь забрать хоть частичку его боли себе.

— Это ты замечательная, Белла, ты — все что у меня есть, я не переживу если потеряю тебя! — вздохнув, и смаргивая слезы, прошептал Эдвард, — Ты единственная моя ценность!

— А ты — моя! — Белла ласково улыбнулась ему, лаская пальцами скулы — Если тебе сложно продолжать сейчас, мы можем закончить…

— Нет, все нормально! — беря её руки в свои, и смотря на свою девочку, проговорил Эдвард, и глубоко вздохнув, вобрал в себя все силы, дабы продолжить историю, раз уж обещал:

— Я невзлюбил Элис лютой ненавистью, когда увидел. Я считал, что она убила мою мать, и ненавидел её. Я запирался от неё в комнате, сбегал от неё, когда она, подрастая, стала пытаться поиграть со мной!

… Отец же ещё больше углубился в дела, полностью сбросив нас на нянек. Они смотрели за нами, лениво разгуливая по дому. Каждая из них мечтала оказаться в постели Карлайла, стать его женой, раз уж появился такой шанс. Они мечтали о шикарной жизни, и им невероятно повезло, что их мечты не осуществились. Никто и никогда не должен самоотверженно вступать на этот путь, путь из золота. Он ведет в бездну, из которой мало что может спасти…

Я же разглядывая Элис, стал замечать то, что она становиться похожей на мою мать. У неё были такие же серые, как и у неё глаза, такая же теплая улыбка и такой же добрый характер. Я замечал, что ей не нравится вся та жизнь, в которой она оказалась. Она оставалась добродушной, не капризничала, хотя и не хотела общаться с некоторыми гувернантками. А однажды ночью я пробрался к ней в спальню, и посмотрел на это спящее создание. Она была так безумно похожа на Эсми, что я невольно привязался к ней за одну секунду. Полюбил той же любовью, что и мать. За те три года, что прошли с её смерти, я не знал чем себя занять. Я усиленно изучал языки, математику, науку, ища забвения. После же того, как я разглядел в Элис Эсми, она стала центром мироздания для меня. Я обожал её, я стал её наставником и учителем, я стал её лучшим другом. Она доверяла мне, слушала мои истории, и рассказывала о своих горестях и секретах. Мы были невероятно дружны. — Эдвард улыбнулся, вспоминая свою сестренку, свою Эл, и клянясь себе в том, что добьется её прощения. Джаспер поможет ему, если уже не помог! Он ведь говорил что у них все нормально, все налаживается? Нужно бы позвонить ему сегодня,… но все позже, сейчас он занят более важным делом:

— Так и прошли годы. Мы вместе учились, гуляли, играли… Она становилась все больше похожа на Эсми, а я на Карлайла. Мне было страшно от изменений, происходящих во мне. Я мог сорваться на сестру, на гувернантку, я был злобен и жесток, словно бы он. Иногда мне было плевать на все, и даже на Элис. Я не могу простить себе тех дней, когда срывался на неё… на тебя… — Эдвард глубоко вдохнул, что бы продолжить — Вообщем, годы шли, и я взрослел. Когда мне исполнилось семнадцать, Карлайл ввел меня в дела. Он отдал мне одно из своих предприятий, научив всем законам бизнеса, и я стал им управлять. У меня был целый штат работников, и несколько секретарш. Одной из них была Таня. Ей тогда было девятнадцать. Мы с ней проводили время в моем кабинете, занимаясь любовью прямо на договорах. Мне тогда казалось, что любви не бывает. Что есть только страсть и влечение. Любовь — как само чувство — была у меня только к Элис, и мертвой Эсми. Больше ни к кому… Таня исчезла из моей жизни очень быстро и внезапно. Я был в ярости, повсюду искал её, но так и не смог найти. Уже забыв о своей секретарше, я окунулся в дела с новым рвением, и достиг успехов. Карлайл отдал мне ещё три предприятия, и купил дом в пригороде. Он гордился мной, но эта была не гордость за сына. Это была гордость за возвышение репутации семьи, наследника. Он не был отцом, он был словно бы чужим, потому что Элис видела его даже реже чем я. Впрочем, нам хватало компании друг друга.

… когда Карлайла не стало, Элис даже не плакала. Я же, вспоминая момент о том, как он сообщил мне о смерти Эсми, даже в тайне злорадствовал, считая это отмщением ему.

Дни потянулись в прежней неторопливостью, но все же превращались в недели, а недели становились месяцами. Я продал старый дом отца, и переехал в свой особняк, подаренный им же. По завещанию Карлайла вся корпорация перешла мне, и я проводил дни и ночи, разбирая документацию. Многомиллиардные фирмы требовали постоянного надзора и внимания, и я пытался разобраться во всем этом, барахтаясь сначала словно бы ребенок. Но потом все получилось, и те, кто сначала пытался сместить меня с места руководителя, горько пожалели о своих поступках…

— Ты убил их? — дрожа, спросила Белла, поднимая на него взгляд.

— Некоторых… — тихо прошептал Эдвард, ненавидя себя за то, что заставлял Беллу выслушивать это. Медленно, но верно он приближался к той части, о которой ему больнее всего думать. Но, так или иначе, он должен рассказать обо всем Белле, если хочет услышать правду о ней.

— Продолжай… — тихо промолвила Белла, переводя взгляд на их сплетенные пальцы.

— Мы с Элис обосновались в новом особняке, и спустя полтора года после уезда Тани, я нашел под дверью колыбель с ребенком. Рядом с девочкой была записка — «Это твоя дочь. Изабелла», — это событие потрясло меня до глубины души. Сначала я решил, что это бредовая шутка, но оказалось совсем наоборот. Я наобум принялся разыскивать Таню, но и во второй раз мои попытки найти её бездарно пропали. Конечно, девочка осталась у меня, и что бы окончательно убедиться в нашем родстве, мы провели генетическую экспертизу…

… Надо сказать мою дочь все приняли вполне естественно и нормально. Элис она сразу же понравилась, и они стали подругами буквально с рождения Изабеллы. Я не верил в то, что происходит. Я не умел общаться с детьми, и не собирался заводить собственных в девятнадцать лет. Мне было хорошо и с Элис, а ребенок… меня пугало это слово, потому, что я помнил свое детство! Благо, Элис смогла найти слова, и убедила меня в реальности. Убедила в том, что я смогу стать хорошим отцом. И я пытался, всеми силами пытался. Я играл с ней, я проводил с ней все свободное время, пытаясь сделать для неё самое лучшее детство и жизнь, какую мог. На день рождение приходили её друзья, и не местная элита, она получала в подарок кукол, а не эксклюзивные сборники сочинений Хэмингуэйя. Я не показывал ей того лоска, в котором она жила, как это делали со мной. Да, у неё было все самое лучшее, но никогда не возникало чувство потерянности, и утопленичества в золотой среде, золотой клетке… — Белла вздрогнула когда он произнес последнее слово, но Эдвард был так занят собственными эмоциями и переживаниями, что не заметив этого, снова вдохнул и продолжил — Я оберегал её от всего на свете, любил её больше жизни, даже больше чем Элис. Я не смог уберечь её сам от себя… от своей работы… от своей чертовой семейной корпорации!

— Что случилось в тот день? — спросила Белла, теперь сжимая обе его ладони в своей. Эдвард перевел на неё полубезумный взгляд, заново переживая все моменты и события из прошлого, связанные с Белль.

— У меня была важная конференция, и я уехал из дома, оставив Элис и её парня, Джейкоба, с которым она познакомилась в колледже, и собиралась пожениться, с Изабеллой. Ничего не предвещало беды… Я не придал значения звонку Элис, когда она сообщила мне о проблемах с проводкой, якобы она видела искры. Я просто ответил ей, что бы она вызвала мастера! Я ПОЛОЖИЛ ТРУБКУ! — взревел Эдвард, и слезы заструились по его щекам. Белла со всей нежность и жалостью смотрела на него, не зная чем утешить и успокоить этого человека. Человека, без которого не мыслит своей жизни. Он пошел на эту пытку ради неё, эти воспоминания терзают его снова и снова, когда он вспоминает о них, и говорит. Говорит ей, прямо сейчас!

— Когда я вернулся со встречи поздно ночью, увидел пожарных у дома. Они тушили горящий особняк. Элис стояла рядом, рыдая и дрожа. Я ринулся к ним, пытаясь ворваться в дом, истошно звал Белль, но она не отзывалась. Внезапно все мы услышали крик со второго этажа, и я перевел взгляд туда. Джейкоб держа на руках мою дочь, собирался спрыгнуть, и пожарная бригада торопливо растягивали эластичный батут на траве. Секунда, две, и казалось, они оба спасены… Но взрыв прогремел неожиданно и громко. Дом взорвался, погребая их навечно под обломками. Огонь заживо спалил их, спалил мою дочь! Она НЕ ДОЛЖНА была умирать! Я должен был быть с ней, умереть с ней, а не остаться в живых… Элис чудом удалось выбраться через окно своей спальни, и Джейкоб тоже бы мог спастись, но он бросился к Белль. Они пытались спасти её, в то время как меня не было рядом, в то время как я заключал эти чертовы договора! МЕНЯ НЕ БЫЛО РЯДОМ, КОГДА ОНА УМЕРЛА! — Эдвард громко и отчаянно произнес эти слова, отпуская руки Беллы, и сжимая свои ладони в кулаки, со всей силы ударял ими об землю. Тот ком, спазм рыданий, который преследовал его в тот раз с Таней, сильно давил на горло, не давая дышать. Эдвард, содрогаясь от рыданий, и не видя ничего из-за слез, схватился за ворот рубашки, снова пытаясь вернуть поступление кислорода в легкие. Но он его не получалось, он задыхался, и в то же время вспоминания не отпускали его. Они причиняли такую боль, что он не в силах был справиться. Белла увидела мучения Каллена, увидела что ему плохо, и нашла выход, надеясь что все делает правильно.

— Я здесь, я с тобой! — мягко и медленно повторяла она, укладывая Эдварда на землю, и смотря только ему в глаза. Её пальцы запорхали по пуговицам его рубашки, расстегивая их. Она растянула куски ткани друг от друга, оголяя торс и шею мужчины, и подставляя их ночному, теплому ветерку. Сама она прилегла рядом, все ещё смотря в глаза Эдварда, и не переставая гладить его по щекам, по волосам, по лицу, осушая слезы. Он смотрел на неё, и не мог вымолвить не слова. Он видел, как она состарадательна, как она пытается помочь ему, как храбриться. Он пытался взять себя в руки, но не мог. От недостатка кислорода у него начинало темнеть в глазах…

— Эдвард, все хорошо! — слегка испугано, но с той же ласковой улыбкой, произнесла девушка, видя что её увещевания не помогают — Я понимаю как тебе больно, и очень сочувствую. Я люблю тебя, очень сильно люблю! Я тебя не брошу, и никогда от тебя не отвернусь! Ты смысл моей жизни! — говоря это, она разглаживала кожу на его лице, утирала слезы, ещё обильнее катившиеся по щекам, и тепло улыбалась.

Эдвард приложил все силы, находящиеся в нем после рассказа, и смог наконец-то поборов спазм, вдохнуть воздуха. От слишком резкого и глубоко вздоха он закашлялся, хватаясь за горло. Он резко поднялся с земли, все ещё пытаясь вдохнуть побольше кислорода. Белла поднялась вслед за ним, обнимая за плечи, и успокаивающе поглаживая по спине.

Когда взгляд более менее стал осмысленным, Эдвард перевел его на Беллу, все ещё тяжело дыша, и вымученно ей улыбнулся. Его улыбка получилась вялой и едва заметной, но для Беллы она была различима.

— Спасибо… — хрипло прошептал он, чувствуя, что на большее у него не хватит сил и воздуха. Он впервые чувствовал себя слабым, и совсем беззащитным. Если бы Белла хотела, она могла бы уничтожить его сейчас. Но она никогда не сделает этого, она не сможет. Она любит его, и знает о взаимности. Она его свет, его любовь, его Белла!

— Я понимаю тебя, понимаю как тебе больно! Я не хочу, что бы ты страдал, если бы я могла как-то помочь тебе… — произнесла она, продолжая разглаживать его плечи.

— Ты уже помогаешь мне… — с придыханием и хрипло сообщил Эдвард, поворачиваясь к ней, и обнимая — Своим присутствием, своей заботой!

— Я тебя люблю! — повторила Белла, и крепко обняла Эдварда, лаская его шею и плечи. — Я больше всех на свете тебя люблю!

Эдвард крепко прижал к себе свое сокровище, исцеляющее его, молясь лишь об одном — что бы судьба и жестокая Вселенная не отобрала Беллу у него. — он переживет любую потерю, но только не эту. Только не эту!

Глава 46 — Кто такая Белла Свон?

Багряное солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда дыхание Эдварда пришло в норму. Он облегченно сделал пару вздохов, и не чувствуя прежней боли в горле, невольно улыбнулся. Его пальцы быстро застегнули пуговицы на рубашке, а взгляд потеплел, когда он посмотрел на Беллу, взволнованно и внимательно наблюдающую за ним.

— Я испугал тебя? — виновато спросил он, ласково сжимая её хрупкую руку в своей.

— Не больше чем всегда — ухмыльнулась Белла, видя, что с Калленом все в порядке. Её сознание обрело покой, и она мягко улыбнулась.

— Прости милая, я не должен был… — начала Эдвард, но Белла покачала головой, не давая ему закончить:

— Не нужно от меня прятаться. Не нужно скрываться. Я не хочу больше масок, не хочу притворства! Я хочу только правды и искренности! Пожалуйста, пообещай мне это!

Эдвард удивленно вслушивался в её слова, и только затем, опомнившись, кивнул, с любовью улыбаясь ей:

— Обещаю! — клятвенно произнес он, не спуская с неё взгляда — Но прошу о том же и тебя!

— Обещаю! — робко улыбаясь, ответила девушка, опуская взгляд. Она находилась в сомнениях и раздумьях, не по поводу того — может ли довериться Эдварду, нет! Она знала что может, что хочет… она боялась того, что просто не переживет всей это боли снова. Никто и никогда не слышал об этом, а она никогда не говорила о случившемся между ней и Чарли вслух. Каллен и так знал больше многих, когда она рассказала ему о поступке отца… но вспомнить это вновь? Вспомнить свою жизнь, полную горя и забот?

Эдвард намного храбрее, смелее и сильнее её. Но даже он не сдержался — и правильно! Боль — то, что делает человека человеком, заставляет его сочувствовать, чувствовать себя, других, любимых людей… но одновременно боль причиняет страшные страдания, и степень этих страданий зависит от произошедшего. Девушка сама себе удивлялась, как смогла выдержать все, что было на её пути за семнадцать лет. Ей не верилось, что она победила в этой битве, что продержалась, не сойдя с ума,… Теперешняя Белла вряд ли бы смогла, она уже слишком слаба, она уже не та. В ней нет спеси, ярости и зла. Они испарились, когда единственный на свете человек, неравнодушный к ней, соболезнующий ей, смог приручить её сознание. Единственный человек, которого она пустила в свое сердце. Единственный человек, который знает почти все её тайны и секреты. Единственный, кому она может доверять, кого может любить, и от кого никогда не станет ждать подвоха или удара сзади — Эдвард…

Как же ей все ему рассказать, ничего не утаивая? Как продержаться ровно столько, что бы договорить до конца,… а там можно и распасться на части, потеряться в мире слез и горечи. Только бы продержаться…

— В чем дело? — прерывая её мысли, поинтересовался Эдвард.

— Я не знаю… смогу ли так же как ты… рассказать все… — опуская взгляд, и сжимая губы, прошептала она, надеясь на его понимание, и поддержку.

— Я тебе помогу — приобнимая её за плечи, произнес Каллен, — Я буду рядом!

— Хорошо… — глубоко вздохнув, и на минутку зажмурившись, что бы собраться с мыслями, согласилась девушка. Эдвард чувствовал её напряжение, волнами исходящее от тела, и поэтому принялся ласково растирать плечо Беллы своими пальцами, надеясь, что это сможет её немного успокоить. Рассказывать о подобном нелегко и мучительно, но нужно перешагнуть через себя лишь раз, что бы потом было не так больно. В первый раз все намного тяжелее и страшнее, нежели во второй, третий, четвертый… Ему ли не знать!

— Моя мать, Рене, росла в приличной семье, недалеко от Нью-Йорка. В пятнадцать она без памяти влюбилась в своего одноклассника — Чарли… — Белла запнулась на имени отца, а зубы Эдварда скрежетнули. Он тоже вспомнил об этом подонке, и почувствовал непреодолимое желание уничтожить его, стереть с лица земли. Он не имеет право на существование, даже на самое жалкое. Для тех, у кого нет в жизни неприкосновенного и святого нет покоя не на Земле ни на небе,… как бы он хотел, что бы Свон вечно горел в Аду, за всю ту боль, что причинил его маленькой девочке.

— Я с тобой… — он наклонился к уху Беллы, тихопрошептав это, и не переставая поглаживать её плечи — Все хорошо!

Белла прикусила губу, и медленно кивнула, снова набирая в легкие кислорода для продолжения своего рассказа:

— Она была влюблена в него без памяти больше года, а потом они решили сбежать. Через месяц оказалось, что Рене беременна мной, и им пришлось искать жилище — они не принимали идей вернуться обратно к родителям. Им хотелось свободы и личной жизни. Но они ошибались… ничего из их мечт не сбылось. Реальность оказалось куда суровее, чем они предполагали. Надрываясь на работе, они были вынуждены возвращаться домой ко мне, каждый раз оставляя меня у новой знакомой или соседки. Шанс что я вернусь живой и здоровой был чересчур маленьким, но выбора не было. Иногда мне кажется,… что я сломала им жизнь, наверное, лучше бы было, если бы я даже не родилась тогда… — Белла резко выдохнула, договаривая очередное предложение.

— Не говори так, — взволнованно попросил Эдвард, убирая каштановую прядь с её лица — Я так долго ждал тебя!

— Только ты… — грустно прошептала Белла, не поднимая взгляда, и снова набираясь сил, что бы продолжать историю:

— Рене пыталась воспитывать меня как могла, и казалось, что наша жизнь намного улучшилась, когда Чарли устроился на работу в «Пицца-Драйв». Он развозил заказы, и зарабатывал больше. Рене смогла чаще оставаться со мной,… Мне казалось, что в семье все хорошо, потому, что родители поженились, и вроде были счастливы. Я слишком рано поняла, что виденье обманчиво. Миражи исчезают, не оставляя ничего. Я не знаю, кто уничтожил нашу семью — все мы, Рене или Чарли, или я…? Но родителям захотелось большего. Чарли надоело развозить пиццу, а Рене сидеть со мной. Только вот она устроилась в одну из газет, а он засел в барах. Там он и узнал про наркотики… — Белла вздрогнула, вспоминая дебоши, устраиваемые Чарли, слезы Рене. Ей самой доставалось от отца ничуть не меньше чем матери, и каждый день, каждый новый день она все больше боялась его, опасалась. Будто бы чувствовала, что последует далее. Понимая, что на пощечинах и ударах ничего не кончиться.

— Люди поступают так от безысходности — тихо проговорил Эдвард, вспоминая свои личные пристрастия к этим чертовым травам. Как же хорошо, что он смог избавиться от наркотической зависимости,… а вот Чарли не смог. Не хватило сил или желания? А может быть и того и другого?

Белла нахмурилась, прерывая рассказ, мысли и глядя на мужчину непонимающим взглядом:

— Ты так говоришь, будто бы тебе это знакомо! — озвучила свое предположение она, надеясь, что ошибается. Напрасно.

— Знакомо — выдохнул Эдвард, вглядываясь в шоколадные омуты Беллы. В них не было страха на этот раз, но было искреннее сожаление и непонимание:

— Зачем? — вопрошала она, оборачиваясь к Эдварду, и не спуская с него глаз.

— Так приходило забвение — ненавидя себя за подобные вещи, проговорил Эдвард, стискивая зубы — Так было быстрее, чем алкоголем…

— Неужели есть выход в забвении? В том, что бы забыться, и отодвинуть проблемы? Они ведь не исчезнут! — непонимающе вскинув руки, продолжала Белла. Она и вправду не могла понять всего этого. Всю свою жизнь она презирала спиртное и наркоту, зная, к чему все это приводит. Сейчас ей не было страшно рядом с Эдвардом, но было больно за него. За то, что он пошел по тому же пути, что и сотни других несчастных.

— Боль притупляется! Забываешь о ней… на время! — теряя самообладание от самобичевания, выкрикнул Эдвард, и тут же пожалел о своем срыве. Глаза Беллы расширились, но лишь на секунду. Она быстро совладала с собой, опуская взгляд.

— О господи, Белла, прости! — умоляюще произнес Эдвард, запуская руку в волосы, и сильно зажмуриваясь, надеясь теперь на то, что ощутимая боль заставит его перестать делать опрометчивые шаги и поступки, разрывающие их с девушкой доверие. Вот черт!

— Не делай себе больно… — тихо шепнула Белла, с сомнением глядя на Эдварда, и касаясь его руки, стискивающей бронзовые кудри.

— Прости, пожалуйста… — выдохнул Эдвард, опуская руку, и с мольбой смотря в глаза девушки.

— Нет, это ты прости. Я просто… не понимаю… — Белла покачала головой, робко смотря на Эдварда, и осознавая свою ошибку. Ей не стоило срываться на него. Он действительно пережил намного больше, чем она, он потерял своего ребенка, свою дочь. И тем более, он свернул с этого гиблого пути, он справился, спасся от последствий. Он перед ней сейчас, здоровый и сострадающий. Он приложил все силы, что бы рассказать свою историю, и она должна завершить свою.

— Никогда не поймешь! Я не позволю! — уверенно отозвался Эдвард, прикасаясь пальцами к щекам своего Ангела — Никому и никогда не позволю довести тебя до такого состояния!

— Я тоже — млея от его прикосновений, и тая от сладостных ощущений, прошептала Белла — Никому не позволю сделать тебе больно!

— Ты можешь причинить мне боль Белла, — медленно произнес Эдвард, молясь, что бы этого никогда не случилось — Больше мне бояться нечего!

Белла покачала головой, вспоминая про Чарли, Таню, Элис… сколько же бед может обрушиться на человека в этом мире?

— Твой отец ничего мне не сделает! Ни мне, ни тебе, ни кому-либо ещё! Мы посадим его, обещаю! — угадывая мысли девушки, сообщил Каллен, не переставая пальцами ласкать кожу на лице девушки — Обязательно посадим!

— Ты не сможешь ничего доказать — снова качнув головой, горестно изрекла Белла, и вздрогнула будто бы от удара. И удар был — удар воспоминаний обрушился на её сознание.

— Мне и не нужно ничего об ЭТОМ доказывать, — произнес мужчина — Но я хочу знать, что тогда произошло! Пожалуйста…

Он знал, как много просит у Беллы, но уговаривал себя, что это для её же блага. Особо трудно ему пришлось, когда он увидел в глазах девушки смертельный страх.

— Бэмби, все хорошо! — в который раз повторил он, прижимая Беллу к себе, и позволяя спрятать лицо на своей груди. Он знал, что так она чувствует себя в безопасности. Что же, сейчас это все что он может сделать. Ей придется вспомнить и помучаться — от мысли о её мучениях Эдварду становилось плохо, но он ничего не мог поделать. Она и так слишком долго бежит от своего прошлого. Нужно научить её отпускать его, отпустить… Чарли закончит жизнь в адском пекле, но он не позволит Белле нести на себе груз от поступков отца всю жизнь. Он избавит её от этой боли, обязательно избавит!

— Мне было одиннадцать… — начала Белла дрожащим голосом, пока её пальцы цеплялись за рубашку Эдварда, крепче прижимаясь к нему. — Рене ушла в ночную смену, а я осталась учить итальянский. Чарли нарушил мой урок, возвращаясь раньше обычного,… я думала, что он был на работе, но как оказалось, он вернулся после очередного бара. Меня отвлек запах спиртного, и он же вынудил обернуться на вошедшего… — она задрожала, и Эдвард чуть крепче обнял её, вселяя в неё уверенность, и надеясь, что забирает боль.

— Это прошло, закончилось. Это никогда не повторится! — произнес он, запечатляя на макушке девушки поцелуй.

Она кивнула, и треснувшим от боли голосом продолжила:

— Он был настолько пьян, что вряд ли понимал что делает. Сначала он позвал меня, но я вжалась в кресло, в надежде, что он не заметит меня. Я боялась его, особенно когда мамы не было дома. Каждый раз он изощрялся, делая нам все больнее. Вдвоем мы умудрялись как-то держать оборону, но в одиночку… от ужаса я тогда сжалась, словно от холода. Наивно было думать что среди белых мебельных чехлов — мы переезжали, кажется — он не найдет меня даже под спиртным. Поэтому через пять минут я оказалась на полу, а не на кресле…. — Белла часто задышала, снова прерываясь, и вжимаясь лицом в груди Эдварда, и слыша биение его сердца. Этот звук немного успокоил её, да и его поглаживания и объятья сыграли свою роль. Передохнув пару минут, она нашла в себе силы заговорить:

— Он спросил, почему я не отзываюсь на его зов, рывком поднимая меня с пола. Я помню, что тогда мне было больно, даже показалось, что он вывернул мне руку. Я не отозвалась, и, кажется, это очень сильно взбесило его, потому что пощечина не заставила себя ждать. Он повторил вопрос, и вновь не дождавшись ответа, наказал меня за молчание очередным ударом по лицу. Когда он снова поднял меня, я увидела что он не только зол и пьян. В нем было что-то ещё, что-то страшное и непонятное. Он смотрел на меня очень странно, а когда я поняла что значит этот взгляд было слишком поздно! — тело Беллы начинало содрогаться от рыданий, и Эдвард ощутил на своей рубашке влагу. Белла не билась в истерике, как после кошмаров, лишь вздрагивала, и, глотая слезы, продолжала говорить. Ему было так больно за неё, что кажется, его сердце пропустило удар или два, соболезнуя свой маленькой девочке. Зачем он заставил её пойти на это? На эти пытки, на эту боль?

— Он сорвал с меня пижаму, в которой я была. Стал прикасаться ко мне, делая больно, и заставляя дрожать. Я не понимала того, чем он занимается, потому что была слишком мала, что бы понять. У меня не было книжек, в которых хоть что-нибудь говорилось об ЭТОМ… А потом он стал раздеваться сам. Быстро и остервенело, отшвыривая брюки. Я была в замешательстве и испуге, чувствовала кровь и на губах и на щеках, но не смела сказать ни слова. Я знала, что за каждое слово последует удар. Мне казалось, что это вершина боли, но я ошибалась. — Белла снова прервалась, всхлипывая уже громче, и глотая слезы чаще. Эдвард принялся ощутимее гладить и ласкать её, но это мало помогало. Уткнувшись лицом в его грудь, она плакала, но не рыдала. Она собиралась закончить этот ад, и помощи ждать ей было разве что от себя самой. Она обещала Эдварду что расскажет, и она должна, она обязана…

— Потом Чарли набросился на меня, сильно сжимая мои руки и саму меня, когда я начала вырываться. Он оказался сзади… а потом… потом было так больно! Больно… Я не знаю сколько это продолжалось, но ничего ужаснее я более не чувствовала. Мне казалось, что я умираю, когда он делал ЭТО со мной, а я не могла освободиться, убежать, спастись… Я подумала, что не выживу, когда он оставил меня на полу, и ушел. Я не знаю, куда и когда, потому что мне до сих пор было больно, очень больно! Я мечтала лишь о том, что бы все это закончилось, что бы я умерла! Что бы меня не трогал этот ужас, что бы он отпустил меня… — на этом все её силы, собранное в кулак терпение и воля закончились. Обмякнув в руках Каллена, она зарыдала в голос, не желая отстраняться от единственного понимающего её человека.

— Эд… Эдв. Эдвард… — не в силах произнести его имя из-за отчаянных всхлипов, рыдала Белла, покрепче сжимая пальцами материю рубашки.

— Любимая моя! Я здесь, я с тобой! Я всегда буду рядом! — он наклонился к её локонам, оставляя поцелуй на них, и вкладывая в него все свои чувства, переживания и любовь. Как же он хотел, что бы ей не было больно, что бы эти страдания отпустили её. Она ведь ничего не сделала, никого не убила и не уничтожила. Это он, все он! Его чертово возмездие распространяется и на Беллу тоже? Нет! Не бывать этому, он не позволит!

— Он не отпустит меня, он найдет способ забрать меня, увезти куда-нибудь! — отчаянно воскликнула она, захлебываясь в слезах.

— Никогда! — уверил её Эдвард, бережно обнимая за плечи, и немного отстраняя от себя. От теперешнего жалкого вида Беллы его самого бросало в дрожь. Она рыдала, вздрагивая от все новых и новых слез, непрерывно бежавших по щекам.

— Белла, Чарли никогда не заберет тебя у меня! Я убью его своими руками, за то, что он сделал с тобой! Убью…! — Эдвард с нескрываемой уверенностью и злобой произнес последнее слово. Белла снова вздрогнула, и на миг её слезы остановились. В её взгляде была такая мольба и страх, что Эдвард растерялся, озабоченно глядя на неё.

— Нет! — истерично взвизгнула она, впиваясь ногтями себе в ладони от сильно сжатых кулаков — Пожалуйста, нет!

— В чем дело? Не хочешь, что бы я спровадил его в Ад? — то ли удивленно, то ли огорчено вопрошал мужчина, вглядываясь в лицо своего Ангела.

— Хочу,… наверное… — Белла снова начала захлебываться слезами, теряя контроль над своим телом — Только я боюсь… тебя потерять, я не переживу этого! У меня никого нет… никого!

— Тебе не придется об этом даже думать, милая, я всегда буду рядом с тобой, что бы не произошло! — клятвенно пообещал Эдвард, беря её лицо в ладони, и энергично вытирая слезы, катившееся по щекам — Всегда-всегда! — он натянуто улыбнулся ей, хотя на самом деле ему хотелось рыдать вместе с нею. Рыдать о её боли, о её несчастье и о её горестях.

— Я люблю тебя! — выдохнула Белла, прежде чем рыдания снова начала терзать её.

— Я тоже люблю тебя, моя хорошая — Эдвард обхватил Беллу за талию, усаживая к себе на колени, и позволяя снова прильнуть к его груди — Люблю больше всех на свете! Единственная моя, красавица! — он нежно поцеловал её висок, и снова принялся ласкать руками её плечи, её спину и талию, её локоны.

— Каждый раз после кошмара, я боюсь… что проснусь, а тебя не будет… — вздохнув, прошептала она, пытаясь унять слезы.

— Все плохое кончилось, теперь тебя ждет только хорошее! — опроверг её слова мужчина, кладя подбородок на её макушку, и прикрывая глаза, борясь с жаждой смерти Свона.

— Ты лучшее, что со мной случалось в жизни! — всхлипывая, произнесла Белла, обнимая его за шею одной рукой, а другой, переплетая их пальцы.

— Я сделаю все, что бы ты поняла, что это только начало. Жизнь только начинается, Белла, особенно для тебя. Все будет хорошо! — он наклонился ближе к её лицу, разглядывая мокрые от слез щеки и слегка припухшие веки — Бэмби, я смогу защитить и уберечь тебя от всего на свете! — он проговорил это тихо, но четко, и аккуратно припал губами ко лбу Беллы, будто бы закрепляя свои слова. Затем, он прислонился своим лбом к её, смотря в свои любимые шоколадные глаза.

— Всегда верить в лучшее… — хмыкнула Белла, переставая рыдать, и смотря прямо в изумрудные глаза мужчины — Это твое кредо?

— И твое тоже — ухмыльнулся Эдвард, укачивая её, словно ребенка — Тебя больше не потревожит эта боль, она исчезнет из твоей жизни. Ты отпустишь её. Я тебе помогу!

— Запрешь меня куда-нибудь на шокотерапию? — едва набираясь сил для сарказма, тихо проговорила девушка. Эдвард вздрогнул, вспоминая про Элис, и мигом опуская взгляд. Белла поняв, что натворила, закусила губу, пытаясь оправдаться:

— Прости, я не про это, я не хотела! — она искренне сожалела о сказанном, вспоминая сколько страданий доставили Эдварду дни, пока Элис находилась в клинике, когда он забирал её оттуда… Господи боже, да что с ней сегодня?

— Мне не нужно запирать тебя, Белла — ласково шепнул Эдвард, отгоняя прочие мысли, и сосредотачиваясь на своей девочке — Тебе помогут люди, которые знают, что делать в таких ситуациях. Они профессионалы, и способны помочь тебе справиться с этим!

— Я не расскажу об ЭТОМ никому! — качая головой, прошептала Белла.

— Белла, тебе станет легче, обещаю! Раз ты не чувствуешь облегчения прямо сейчас? — он крепче обнял её, прикасаясь губами к щекам, и осушая блестевшую на них соленую влагу.

Белла на секунду замолчала, прислушиваясь к чувствам, бушевавшим внутри неё. Она отчетливо видела страх перед тем, что все сможет произойти снова, видела боль от того, что вспомнила об этом снова,… но и какое-то третье, легкое чувство теплилось в её душе словно котенок. Маленький ласковый котенок. Наверное, это и есть облегчение, о котором говорит Эдвард. Только вот пока страдания, причиняемые ЭТИМ воспоминанием заполоняли все приятные эмоции от данного чувства.

— Я не знаю — честно отозвалась она, снова опуская голову на грудь Каллена, и вдыхая его аромат полной грудью, все ещё всхлипывая от недавних рыданий и боли — Я не знаю…

— Не думай сейчас об этом, расслабься и попытайся успокоиться, хорошо? Я рядом, я тебя защищу, помни это!

— Помню — вымученно улыбнулась Белла, пробегая пальцами по груди Каллена в области сердца, и чувствуя его удары под своими пальцами — Эм… Эдвард?

— Да?

— Твое предложение переехать к тебе ещё в силе? — робко произнесла она, продолжая проводить невидимые дорожки по груди мужчины. Сам же Эдвард широко улыбнулся, снова ощущая счастье и радость, теплившуюся в сердце. Его Белла теперь с ним, она хочет быть с ним, а это самое главное. После сегодняшнего между ними почти не осталось тайн и секретов. Они рассказали друг другу правду, какой бы тяжелой она не была. И вот сейчас его красавица сама вспомнила про его же предложение, неужели она согласна его принять?

— Конечно! — с готовностью отозвался Каллен, опуская взгляд на шоколадную шапку кудрей на голове Беллы, и поглаживая их — Ты согласна?

— Согласна! — кивнула Белла, и, повернув голову, поцеловала место биения сердца Эдварда — Я хочу всегда быть с тобой!

— Твое желание для меня закон! — усмехнулся Эдвард, крайне радостный от того, что самые сокровенные мечты и желания, находящиеся в его сознании сбываются. А может быть все это только начало? Может быть, в будущем его ждут ещё большие сюрпризы, связанные с Беллой?

А пока он просто поудобнее перехватил её, снова начиная укачивать, и напевать колыбельную. Сумерки рассыпались по берегу озера, на котором они сидели, пряча за собой солнечный лучи. К лучшему это или нет, никто не знал, но сидящие на зеленой траве влюбленные, пережившие и боль, и горесть, и разлуку и счастье, и готовившиеся испытать ещё больше подобных эмоций, просто наслаждались жизнью и близостью друг друга. Их звали Эдвард и Белла, и их история навсегда запечалиться в небесной канцелярии…

Или, это очередной мираж? Видение?

Вдруг на их долю выпадет ещё очень много бед и горестей? Вдруг все это — только начало, только «цветочки»?

А как же «ягодки»?

Глава 47 — Отпустить то, что причиняет боль…

— Не смей реветь! Тебя не учили, что слезы делу не помогут? — злобно спросил Эдвард, одновременно стягивая с вырывающейся Беллы нижнее белье — Не учили?

— Отпусти! — молила она, не прекращая попыток сбежать — Умоляю тебя! Бери что хочешь!

— То, что я хочу, в моих руках! — ухмыляясь, произнес мужчина, наклоняясь к талии Беллы, и грубо поворачивая девушку к себе — И я возьму, не сомневайся!

Глотая слезы, Белла умудрилась крикнуть на секунду раньше, чем самая страшная из всех болей на свете пронзила её тело. Вновь.

Белла распахнула глаза, рывком садясь на кровати, и тяжело дыша. Из её легких как-будто выбили весь кислород. Она обводила взглядом комнату, в которой оказалась, и не могла понять своего местоположения. Она знала, что это был сон. Страшный, ужасный и полный страданий сон. Её кошмар. Она знала, что видит во сне другого Эдварда, того, что похож на Чарли. Понимала, что тот кого она любит не такой, что он никогда не поступит с ней так… Где же он теперь? Почему не обнимает её, не целует и не утешает?

— Эдвард? — отводя руку назад и вслепую проводя ей по простыням, позвала девушка. Ответом ей была гулкая тишина, нарушающаяся лишь её частным и хриплым дыханием.

— Эдвард! — отчаянно вскрикнула Белла, и почувствовала, как слезы подкатывают к её щекам. Где он? Но ответа не было. Лишь тишина. И эта ночная, мрачная, темная тишь давила нескончаемым грузом на сердце девушки. Она разрыдалась так же быстро, как и уснула. Ну почему она одна? Почему страдает здесь без единственного родного человека? Что она сделала, кого убила в прошлой жизни?

Будто не веря самой себе, она продолжала инстинктивно перебирать всю кровать пальцами, врезаясь ими в простыни и сжимая их с такой силой, что они кажется, едва не порвались.

— ЭДВАРД! — громко, пусть и сквозь рыдания, закричала она, ударяя кулаком по пустому месту вокруг неё — ЭДВАРД!

Сегодня она как никогда ощутила всю ту боль, причиненную ей Чарли. Всю ту боль, о которой молчала столько лет. Он единственный кто знает и может помочь! Господи, да где же он?

Эдвард же в это время находился у себя в кабинете, разглядывая бумажки, данные ему Джозефом час назад, и представляющие собой извещение о явлении его на суд по делу Беллы и Чарли Свонов. Вот черт! Клайд в которой раз повторил, что единственный вариант обезопасить девушку от её отца — жениться на ней. Но разве он, Эдвард, мог это сделать?

Он без сомнения любил Беллу и был готов провести с ней всю жизнь, но для неё брак был напрямую связан с интимной жизнью, от которой она спасалась словно бы от дьявола. Он не винил её — он прекрасно понимал её боль по этому поводу — но что же ему делать?

Клайд дал ему сроку в четыре дня. Сегодня среда, а воскресенье он заберет бумаги, подтверждающие что девушка является женой Каллена. Похоже, других путей действительно нет, только вот как сказать об этом Белле? Как подвести её к этому? В чем поклясться, что бы она поверила?

Столько нерешенных вопросов, на которые он не знает ответа. Даже больше чем просто «не знает» — понятия не имеет! Наверное, он бы так и просидел всю ночь, решая как лучше завести со своей маленькой девочкой диалог на тему женитьбы, как внезапно в его сознание и слух проник звук, разрушающий ночную июльскую тишину за окном. Кричала Белла — её голос он узнает из сотни других — что с ней?

— Черт! — выругался мужчина, казня себя за то, что оставил её одну на убиение кошмарам. Почему он не вспомнил о её сновидениях ранее? Да что с ним сегодня такое?

Быстро встав из-за стола, он хлопнул дверью кабинета, практически бегом направляясь к своей спальне, где всего час назад оставил девушку. Он распахнул дверь быстро и внезапно, и при любом другом случае она бы испугалась — но не сейчас. Белла даже не вздрогнула, когда вспышка света из коридора озарила её, сидящую во мраке ночи и дрожащую от страха. Боль так глубоко поглотила её, что силилась не выпустить обратно на поверхность. У неё началась настоящая истерика, похожая лишь на приступы безумия у ненормальных людей. С каждым новым ударом, слезой, она не выплескивала боль, а кажется только наоборот, усиливала её!

— Белла! — Эдвард опрометью кинулся к кровати, замечая бившуюся в конвульсиях рыданий любимую — Господи, что случилось?

Но она не слышала его. Не видела его испуганного и растерянного взгляда, бороздящего её тело. Не видела как замерли его руки, собирающиеся обнять её как во все предыдущие разы, не чувствовала его любви и мыслей. Она вообще не о чем не думала, ни о ком не знала. В её сознании вспыхивали лишь картины из прошлого, где Чарли жестоко насиловал её, сжимая худенькое тельце дочери в своих грязных и невероятны сильных руках.

Такой истерики с ней ещё не бывало. Она никогда не позволяла себе этого до сегодняшнего дня. С чем связано её умопомешательство — с тем, что она раскрыла душу перед Эдвардом? Вспомнила в мельчайших подробностях все моменты ЭТОГО?

— Белла! Иди ко мне, иди сюда! — немного собравшись с мыслями, и собирая по крупицам волю и терпение, произнес Эдвард, садясь на кровать рядом с девушкой, и пытаясь обнять её.

— НЕТ, ПУСТИ! — этот крик его девочки так испугал мужчину, что он будто от огня отдернул руки, непонимающе глядя на неё.

Белла зарыдала громче, снова ударяя руками о матрас с простынями, и сжимая их своими слабыми пальцами. Она пыталась прогнать кошмар, претворившийся в явь. Весь тот ужас, что никто не видел столько лет, теперь каскадами лился из неё.

Застигнутый врасплох внезапным осложнением в поведении девушки, Эдвард лихорадочно размышлял, что мог бы сделать для неё. От боли у него сжималось сердце. Она рыдала так, будто бы конец мира совсем близко. Её трясло, будто бы лихорадило. Она билась в настоящих конвульсиях и кричала, глотая слезы. Но едва он протягивал к ней руки, как ей становилось хуже. Она начинала громче кричать и истошнее биться о покрывала кровати.

— Девочка моя, хорошая моя! — уговаривал мужчина, пристально глядя на Беллу, и силясь вместо испуга вложить в свой голос ласку, шептал он — Жизнь моя, я не обижу тебя! Позволь мне успокоить тебя, родная!

Но Белла не соглашалась. Она качала головой, задыхаясь от новых рыданий, и все ещё не оправившись от старых. Такого мир воистину ещё не видел. Видимо Творец приготовил для девушки наивысшее из препятствий, дабы проверить любовь Каллена к ней. Неужели судьба так жестока?

От страданий Беллы у Эдварда начинало нестерпимо болеть в груди, там, где сердце. Оно билось в такт с её, и теперь будто овеянное пламенем горя, не могло справиться с мраком, накатывающим на него.

— ОН НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ДЕЛАТЬ ЭТОГО! — истошно заорала Белла, падая на кровать после очередного приступа — НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ!

— Конечно, не должен, — мягко проговорил Эдвард, предпринимая пятую по счету попытку хотя бы немного успокоить девушку — но все кончилось, все прошло!

Но Белла не успокаивалась. Наоборот, ей становилось только хуже — чем больше она думала об отце, тем сильнее вспоминания давили на её тело и разум. Она содрогалась от них и физически и морально. Любому бы показалось, что она страдает эпилепсией — такой силы были судороги от рыданий, сводившие её конечности.

— Уходи…! — прохрипела она, хватая подушку, и прижимая её к лицу, что бы заглушить рыдания.

Эдвард уверенно покачал головой, снова протягивая руки к Белле, но она опередила его намерения, быстро поднимая голову, и смотря на него с мольбой:

— Нет, останься, прошу тебя! — её едва хватило на эти две строчки, прежде чем новая волна слез захлестнула её тело. Бессильно упав на подушку, она продолжала рыдать и вздрагивать.

— Не уйду, не уйду! — подбираясь ближе к девушке, и ласково водя пальцами по её содрогающейся спине, прошептал Эдвард — Куда же я от тебя денусь?

— ОН УБИЛ МЕНЯ! — отшвыривая подушку прямо в лицо мужчине, и силясь прогнать воспоминание о Чарли из своей головы, закричала девушка. Новый приступ охватил её, впутывая свои проклятые корни в её разум — ОН УНИЧТОЖИЛ МЕНЯ!

— Белла, солнышко! — Эдвард, откинув подушку в сторону, сел на кровати, смотря на Беллу в упор. Его зеленые глаза, кажется, светились невидимым сиянием в темноте, и их магический свет на секунду заставил Беллу успокоиться и вдохнуть воздуха,… но потом очередная партия боли, словно бы волна, рухнула на её хрупкие плечи, выбивая кислород из легких, и заставляя содрогаться на кровати.

Грузно рухнув в сотый раз на поверхность матраса, Белла не нашла в себе более сил даже пошевелить рукой. Она лишь рыдала, чувствуя, как сгорает в легких кислород, а вместе с ним в сердце от боли сгорает душа.

— Тише, любимая — убирая непослушные пряди с лица девушки, произнес Каллен, садясь рядом с ней, и поглаживая её руки. Она задрожала от его прикосновений, все ещё помня недавние сны. Как ей было больно… и где же теперь её здравый смысл?

— Девочка моя, — со всей нежностью прошептал ей на ухо Эдвард, а после прикоснулся губами к щекам, стирая слезы, все ещё катившиеся по ним — ты в безопасности, ты со мной!

Неожиданное помешательство прошло так же быстро, как и началось. Нет, та боль терзающая душу никуда не делать, лишь теперь она выражалась по-другому. Ранее Белла горела снаружи, а теперь изнутри. Все то безумие теперь разыгралось внутри её, за внешней оболочкой…

Боль там, внутри, была так велика, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, не могла прекратить тихих рыданий и остановить бешеные потоки слез, молчаливо катившиеся по её щекам. Кажется, сейчас она даже не могла говорить. Все её чувства были обострены и наполненные нестерпимой, ужасающей и скрывающейся болью. Ни одна секунда её жизни не стоила всей той горечи, которую она теперь испытывала. Ржавый, острый нож под названием «горе» разрезал её сердце, кромсая его, как хотел. Она не пыталась одолеть своих дьяволов, своих страхов и своих страданий. Она сама тому, не веря, отдалась им в плен, позволяя убивать её изнутри. Только вот про то, что рядом Каллен, она забыла…

— Вот видишь! — радуясь затишью в поведении девушки, прошептал Эдвард, мягким, тающим и спокойным, словно топленый сахар баритоном. Неимоверного усилия ему стоило сейчас держать себя в руках, что бы помочь Беллы. Он имел догадки о том, что теперь её боль переместилась внутрь, оставив на поверхности лишь обездвиженное, изнеможенное тело. Его путь лежал к сознанию Беллы, к её демонам, поселившимся там. Он изгонит их, избавит её от этой чертовой боли… Каждый кто причинит вред его девочке будет уничтожен! — Видишь, родная, все в порядке! Ничего не бойся!

И с этими словами он принялся со всей лаской и нежность, со всей любовью и осторожностью прикасаться губами к её лицу, осушая слезы. Через пару минут он подметил, что не осталось и миллиметра кожи, который он бы не поцеловал. Ему несвойственная была такая нежность даже с Белль, но сейчас, с Беллой он открывал нового себя. Того, которого за все эти тридцать пять лет толком и не знал. Закончив с лицом, Эдвард переместился на её руки, поглаживая и целуя их одновременно. Она перевела на него усталый, остекленевший и болезненный взгляд, следя за каждым его движением. Если бы сейчас она могла думать, говорить, мыслить… она чувствовала себя куском дерева, ни на что не годным и никому не нужным. Если бы не Эдвард, она, наверное умерла бы сегодня. Умерла от всей той боли и страданий, что до сих пор истязают её, будто бы соревнуясь между собой.

— Красавица, — отрываясь от её левой руки, прошептал Эдвард, и на губах его взыграла улыбка. Эта улыбка была не только прекрасна, но ещё и правдива. Он высказывал всю свою любовь к ней это искренней улыбкой. Она не могла шевельнуть ни одной часть своего тела, лица, и поэтому просто продолжала молча смотреть на мужчину, вернувшегося к своему прежнему занятию. Она смотрела на него со всей любовью и мольбой, какая могла быть в её маленьком теле. Вся она желала, что бы он никогда не разлюбил её, всегда был рядом. Сегодня как никогда она ощутила его отсутствие. Она звала его, громко кричала,… а теперь она разбита, убита горем. Но она не знала, что её боль может начать отступать, возвращая ей власть над собственным телом. Может быть, поэтому она и не поверила, когда шевельнула пальцами своей правой руки. Эдвард в этот момент как раз целовал именно её, и движение со стороны девушки обрадовало его. Он уже понял, что идет по верному пути, пытаясь с помощью нежности успокоить своего ангела.

Он поднял на неё глаза, в которых она прочитала всю его радость и счастье от того что она стала приходить в себя, прочитала всю боль, которую он испытывал вместе с ней, увидела всю ту нежность, с коей он целовал её руки и осушал слезы, заприметила всю его любовь и преданность… А он же в её взгляде обнаружил те слова, которые от терзавшей её боли не могли были быть произнесены:

«Я люблю тебя!» — твердил взгляд преданных, изболевшихся шоколадных глаз. Самых важных и любимых для него глаз на свете. Он не представляя, что может быть в этой жизни важнее, чем его девочка. Страх потиху отпускал его, хотя изначально он перенервничал не меньше Беллы. Это ведь ужасно — видеть мучения любимого человека, и не иметь возможности помочь! — теперь, хвала небесам, он может сделать эту её ночь терпимой, заставить её поспать хотя бы немного…!

Что-то подсказывало ему, что эта ночь решающая. Решающая битва между Беллой и её страхами. Если назавтра у неё хватит сил отпустить их, значит, она выиграла,… а если проиграет?

Нет, ему все равно. Она нужна ему любой. Так же как и она, говорящая ему о том, что ей плевать в каком он состоянии, он преданно смотрел на неё, выражая вечно преклонение перед ней. Этой хрупкой девочкой, покорившей его неприступное сердце.

— Солнышко мое, подожди секунду! — прикасаясь теперь уже пальцами к её щекам, попросил мужчина. Белла вздрогнула, испугано глядя на него, но новая ободряющая улыбка Каллена заставила её отвести взгляд. Он сам же быстро встал, направляясь к комоду, и зажигая неяркую ночную лампу, достал оттуда пакетик с успокоительным. Так же быстро направляясь к бару, как ранее к комоду, он извлек оттуда фужер и бутылку с водой. Со своего лежачего места, да ещё и не в силах шевельнуться, позвать его, Белла мало что видела. Страх снова сковывал её, пока в сердце боролись боль и жажда отпущения прошлого. Её терзало изнутри, и она не знала, как погасить это пламя, все ещё бушующее в ней, несмотря на все старания Каллена. Его поцелуи делали эту боль слегка терпимее, не более — но ведь малое облегчение тоже важно! — особенно сейчас, когда она обессилила, и не может сражаться. Так где же он, тот, кто помогает ей бороться с самой собой?

Эдвард дождавшись, наконец растворения лекарства взял фужер, и вернулся с ним к кровати Беллы. Поставив его на тумбочку, он нежно и одновременно вопросительно взглянул на Беллу. Видя в её глазах непонимание с малой долей страха, он нарочито медленно и аккуратно протянул к ней руки, и только убедившись, что она не отпрянет от него и не испугается, отважился поднять её с подушек, что бы пересадить к себе на колени. Крепко схватившись пальцами за шею Эдварда, Белла прижалась к нему, считая это наивысшим земным благом. Ей ничего не нужно, ничего! Пусть только Эдвард будет рядом! Будет счастлив и любим — она все сделает для того, что бы он чувствовал это!

— Бэмби — зарываясь лицом в волосы девушки и наслаждаясь их ароматом, произнес Каллен — Любимая моя, жизнь моя!

Белла выдавила вымученную улыбку, что стоило ей неимоверных трудов. Ей казалось, что власть над собственным телом и голосом безвозвратно потеряна. Видимо, нервное потрясение и шок стали решающими для сегодняшней ночи. И все же, Эдвард был так нежен, так добр к ней, что от любви к нему у неё замирало то самое истерзанное, изболевшееся сердце.

— Держи! — она услышала его ласковый баритон над ухом, протягивающим ей стакан. Одного взгляда Беллы было достаточно, что бы Эдвард понял о её состоянии. Какой же он все-таки понимающий… как ей повезло встретить человека, способного любить её и помогать ей в любой ситуации!

Улыбнувшись, Эдвард наклонил стеклянный фужер к устам девушки, следя за тем, что бы она полностью выпила его, и не подавилась. Он сам держал его, одновременно успевая держать спину Беллы свободной рукой. Все это казалось для него пустяками — лишь бы она успокоилась, и боль отпустила её. Свой страх по поводу её обездвиживания и молчания ему пришлось упрятать в самые дебри сознания — позже разберется!

Так же как и ранее, со всей аккуратностью и нежность он уложил её на только что им же расправленные простыни и подушки, и обняв, накрыл одеялом. Подоткнув его со всех сторон, он наклонился к уху Беллы, тихо напевая ей ту самую колыбельную, помогающую ей уснуть.

Он не знал, что его присутствие лучше снотворного, которое он ей дал…

Благодарный взгляд Беллы, говорящий о её любви Эдвард мигом увидел, и сумел озвучить свой ответ словами, перед этим целуя её в лоб, и улыбаясь:

— Я тоже тебя люблю, Белла! Больше всех на свете! Больше собственной жизни! — с этими словами он продолжил напевать колыбельную, для лучшего существа на свете. Его Беллы. Его маленькой и самой любимой девочки!

Глава 48 — Люби на зло врагам!

Всю последующую ночь Эдвард не смог сомкнуть глаз. Лишь слегка отойдя от истерики Белла снова впадала в неё, и казалось это происходит намного сильнее, чем в предыдущие разы. Спасало то, что теперь она не шарахалась от него, а наоборот лишь крепче прижималась. Он был беспомощен и растерян, когда она билась в конвульсиях в его объятьях. Её слезы беспрестанно заливали кроватные простыни, подушки и его рубашку.

Сдерживая её рыдания, он только и мог что прижимать её к себе, тщетно пытаясь успокоить. Было так же чрезвычайно странно, что успокоительное не подействовало на его девочку… или её боль не позволяла ей оторваться от страданий?

В общем только под утро, когда слезы девушки немного испарились, а от беспрерывных истерик наступило полное изнеможение, она заснула. Её сон был беспокойным и прерывистым, но, тем не менее, она спала. Только в пять утра у Эдварда появилась небольшая возможность вздремнуть, да и то ненадолго — по крайней мере, так он себя уговаривал — но усталость переборола его решимость. Склонив голову к Беллиной, он обхватил свое сокровище руками, и погрузился в долгожданный сон.

Нет, он не винил Беллу в том, что с ней происходит, он помнил свои первые недели после смерти Изабеллы — Джасперу приходилось приводить его в сознание с помощью сильнодействующих медикаментов… Все же Джаспер отличный друг, и самое главное, что он один из немногих людей, кто ни разу не предал его…

Со сколькими покушениями он сталкивался, и из скольких покушений выбирался живым назло врагам?

Никаких снов измученное сознание Эдварда воспроизвести не смогло, и поэтому, пребывая просто в темноте, он не увидел никаких ярких картинок, обычно посещающих его голову во сне.

Утро оказалось для него тяжелым. После непривычной бессонной ночи — о которой он ничуть не жалел, потому что провел её с Беллой. Он даже был готов согласиться на сотни таких ночей, лишь бы быть со своим ангелом… И пусть боль за неё терзало его сердце, он знал, как необходима была ей эта разрядка, эта истерическая ночь. Будем надеяться, ей стало легче после сегодняшнего… — он чувствовал, как тяжелеют его едва открывшиеся веки, и, как раскалывающей, пульсирующей болью, будто бы после очередного запоя у него гудит голова.

Прикладывая руку ко лбу, будто бы надеяться прогнать неприятные ощущения, он оглянулся в поисках девушки. Не увидев рядом с собой хрупкое создание, он принялся бороздить взглядом комнату, ища её среди кожаных кресел и золотых ковров. Но и в комнате девушки не оказалось…

Окончательно взволнованный Эдвард резко сорвался с кровати, но вынужден был остановиться около ближайшей книжной полки, хватаясь за неё как за опору. Перед глазами все смешалось в одно цветное пятно, а раскалывающая боль все продолжала нагнетать и без того нагнетенную обстановку. Несколько раз моргнув глазами и зажмурившись, Эдвард вернул своему взгляду осмысленность, и кинулся к распахнутым дверям балкона.

— Белла! — выкрикнул он, отдергивая шторы, и распахивая прозрачные золоченые двери. Стоящая у мраморного ограждения девушка резко обернулась, испугано вздрогнув.

Да, она была тут. Свежий утренний воздух и лучи восходящего солнца выветривали последние остатки истерики из её сознания, освобождая в нем очень много свободного места. Впервые в жизни Белла чувствовала, что смогла избавиться от какой-то части терзающей боли. Смогла отпустить в прошлое — как и говорил Эдвард — какую-то часть своих мучений. Эта ночь была тяжелым испытанием и для неё, и для Каллена, но оно того стоило. Теперь она чувствовала непревзойденную легкость, хотя от недостатка сна и обилия слез, в её состоянии проступала некоторая слабость.

Всю ночь она видела картинки из прошлого, всю ночь думала о них, выливая свои чувства через слезы. Она помнила абсолютно каждую мелочь сегодняшней ночи связанную с Эдвардом. Как он был напуган, увидев её в таком разобранном состоянии, как пытался утешить, а она отталкивала его, как поил успокоительным и безустанно успокаивал на протяжении всей ночи. Она воистину не могла представить, что бы кто-то на этом свете, даже Рене, сделали для неё больше чем Эдвард сегодня. Он стал для неё всем уже давно, но теперь она ощущала, что это нечто большее. Что он не просто её любимый человек, её друг, её защитник… теперь она чувствовала, что он часть её. Ощутимая часть её сознания и души.

Поэтому хоть она и испугалась неожиданного появления его здесь, на террасе в семь утра, но уже через полсекунды её лицо осветила улыбка. И пусть опухшие веки и опоясанные дорожками слез щеки слегка портили её образ, она оставалась для Эдварда все такой же неповторимой, все такой же прекрасной, как и в любой другой день.

— С добрым утром! — ласково прошептала она, глядя на лицо мужчины. На нем мелькали страх, беспокойство и любовь. Все эти три чувства, кажется, слились в одно, неизвестное человеку, и теперь оно поглощало Эдварда. Замерев у балконных дверей, он молчаливо смотрел на Беллу, пока она разглядывала его.

К своему неудовольствию девушка заметила багровые синяки под глазами Эдварда, что свидетельствовала о его недостатке сна — впрочем, что удивляться. Не давая спать себе, она разрушила и его ночь, его сон.

— Я в порядке… — догадавшись что тревожит Каллена больше всего, мягко произнесла Белла, и оторвавшись от холодной мраморной изгороди террасы, направилась к мужчине.

— В порядке? — будто бы не доверяя словам любимой, вопросительно произнес Эдвард, чувствуя как напряжение, царящее в нем, снова выливается в головную боль. С виду не похоже, что Белла готова расплакаться, но все же… Это тревожит его больше всего — её слезы, её страдания — он не может простить себе, что бесполезен, когда его помощь необходима. Все что он может — быть рядом, и пытаться утешить свою маленькую девочку. Если бы это было так просто…

— В полном! — ослепительно улыбаясь, и оказываясь рядом с Эдвардом, произнесла Белла, не теряя с изумрудными омутами зрительного контакта — Я в порядке, благодаря тебе!

— Белла! — выдохнул Эдвард, и вправду подмечая то, что ей стало легче, и прежняя боль не режет её несчастное сердце — Белла! — с этими словами он, будто бы ожив, обхватил её за талию, прижимая к себе, и зарываясь лицом ей в волосы. Она тихо засмеялась, с готовностью обнимая его за шею, и гладя по бронзовым кудрям.

— Все хорошо, Эдвард — произнесла она, чувствуя с какой любовью и облегченностью, хотя и некоторой осторожность он обнимает и ласкает её — Все хорошо!

Продержав девушку в объятьях ещё около двух минут, Эдвард все же опустил её обратно на каменные плиты, с нежностью смотря на её лицо, и глаза, уставшие, но сияющие счастьем. В ней не было того горя, что вчера. Теперь в них была радость от облегчения, избавления от душевного камня, того, что мешает жить.

— Боже, что я наделала, — зацокала языком она, оглядывая его со всей внимательностью, и подмечая бледность и без того белой кожи мужчины.

— Ерунда, — отмахнулся тот, беря её руки в свои, и поочередно запечатляя на них поцелуи — Все ерунда! Тебе хорошо, тебе не больно, и это самое главное!

— Да, той боли нет — согласилась Белла, вспоминая необыкновенную легкость, накопившуюся в её теле — Ты был прав! Нужно просто уметь отпустить прошлое!

— Как же я тебя люблю! — выдохнул мужчина, снова крепко обнимая девушку, и, кажется, не слыша её последних слов. Сейчас слишком рано, что-либо говорить об отступлении от неё боли прошлого. Так быстро этого, к сожалению, не случается, и скорее всего, скоро эта проблема снова всплывет — когда через три дня он должен будет жениться на ней, для её же спасения. Какая жестокая судьба!

— Взаимно! — снова засмеялась Белла, запуская пальцы в локоны Эдварда, и играя с ними, переливающимися на солнце.

Но все же черезминуту её разумность вернулась, и она слегка отстранилась от Каллена, с любовью глядя на него:

— Ты устал, тебе нужно поспать! — ласково проговорила она, поднося руку к его лицу, и пробегая пальцами по скулам.

— Ммм… — довольно заурчал Эдвард, наслаждаясь её прикосновениями, и прижимаясь посильнее к её ладони — Тебе тоже!

— Отличная идея, — хмыкнула девушка, опуская руку, и сжимая в ней ладонь мужчины, повернулась к балконным дверям, из которых минут двадцать назад вылетел Эдвард, испуганный отсутствием своего маленького ангела рядом с собой после тяжелой ночи.

Укладываясь на подушки, Белла и Эдвард не смотрели никуда, кроме глаз друг друга. И когда девушка доверчиво прижилась к его груди, сворачиваясь, словно маленький котенок — калачиком — он бережно обнял её, укрывая их обоих одеялом, и запечатляя поцелуй на макушке своей девочки. В который раз он возблагодарил свою счастливую звезду за это чудо из чудес, находившееся рядом с ним — Беллу Свон!

Как бы не желала Белла оставаться в сладком мире снов и грез — а рядом с Эдвардом все сны её были наполнены счастьем и радостью — но возвращаться в реальность ей все же пришлось. А может быть это не так уж и плохо? — ведь она сможет видеть Каллена, сможет говорить с ним, сможет целовать его, и наслаждаться его прикосновениями. Как же она смогла прожить без него целых семнадцать лет, если теперь и секунда разлуки с этим мужчиной кажется ей вечностью?

Открыв глаза, она улыбнулась, глядя, как солнечные лучики прыгают по их с Эдвардом кровати, перегоняя друг друга, и силясь поймать. Желая, что бы Каллен увидел это чудное зрелище, она перевела взгляд вправо, что бы позвать его, но наткнулась на аккуратно сложенный листочек бумаги и благоухающую красную розу. Одну из тех, которыми она восхищалась в саду у фонтана. Там были посажены все самые известные сорта роз, и ей больше всего понравились алые. Потому что алый — цвет любви, мечт и стремлений. Её любви и её мечт. А Эдвард умеет угадывать то, что скрыто от него.

На губах девушки взыграла улыбка, когда поднеся розу к лицу, она насладилась нежным запахом прекрасного цветка. Воистину, кроме Каллена ни один цветок, ни одно существо не сравнится с этой потрясающей розой.

Все ещё разглядывая цветок, Белла на ощупь дотянулась до записки, и ощутила под руками гладкую, дорогую бумагу, пропитанную каким-то приятным, нежным запахом. Кажется фрезии…

«Прости мне мое отсутствие, любимая. Надеюсь, тебе нравятся розы» — гласила записка, под которой было изящным каллиграфическим почерком выведено «Эдвард». Обрадовавшись всему тому, что происходит этим прекрасным утром, девушка вскочила с кровати, подмечая, что усталость и боль испарились практически полностью, и от утреннего чувства пустоты ничего не осталось… Она так же искреннее надеялась, что Эдвард все же сумел выспаться, и она более его не беспокоила.

Вообщем, покинув их с Эдвардом ложе, она направилась к ванной комнате, на ходу предугадывая расположение в ней полотенец, и осторожно ступая по мокрым плитам, дабы снова не подвернуть лодыжку. Запотевшее зеркало и стенки душевой кабины подтвердили догадку Беллы о том, что Эдвард совсем недавно принимал душу, а, следовательно, проснулся он тоже не так давно. Включив воду, Белла расслабленно провела рукой по волосам, и взгляд её замер на длинной полке, уставленной всевозможными маслами, шампунями и гелями. От такого количества средств гигиены, она совсем растерялась, и прижимая к обнаженной груди полотенце, села на небольшое и такое же мраморное, как и все другие, углубление на ванной, и принялась рассматривать многочисленные шампуни. Её взгляд пробегал и останавливался на ярких обложках, пока она, наконец, не добралась до розы. Будто бы наугад она коснулась баночки с этим шампунем, и развеселилась от своей находки. Наверное, это судьба — розы будут окружать её вечно. Что же, она не против!

Вода приятно ласкала её кожу, а мягкие шампуни обволакивали волосы и тело. Предоставленные сами себе мысли не ускользали к воспоминаниям о Чарли, как это было ранее, а думали лишь о светлом будущем рядом с Эдвардом. О их будущем.

Теперь Белла как никогда была уверена, что когда-нибудь она переборет в себе страх, и сможет стать полноценной женщиной для Каллена. Он не будет требовать от неё этого, пока она сама не попросит — он обещал — а его обещаниям она верит больше, чем своим собственным. Продолжая массировать кожу головы руками, Белла представляла себе всю эту чудесную жизнь.

Как она в белом платье идет под венец с Эдвардом, как она ложится с ним на одну кровать, для того что бы доставить и получить удовольствие ему и от него. Головки маленьких, златовласых детей, бегающих по огромному саду, и играющих около фонтана. Наверное, для Эдварда и не будет большего счастья, ведь боль потери ребенка можно заглушить только обретением нового. Нет, это не взаимозаменяемость, ни в коем случае! Изабелла навсегда останется в сердце Эдварда, и это уж точно не пройдет. Эта вечная боль, в отличии от её, Беллиной, которую можно излечить. Когда-нибудь боль Эдварда по Белль ослабнет настолько, что он сможет говорить о ней без боли в голосе, тешась лишь радостными воспоминаниями о ней, а не грустными мыслями «Что бы я мог сделать, дабы спасти её?». Он, как и она сама, перебирал в уме сотни разных вариантов, как можно было бы избежать катастрофы. Но что уж тут до «было бы», когда самое страшное случилось?

Эдвард был прав, нельзя бежать от своих страхов. Вчера ночью Белла встретилась с ними лицом к лицу, и победила. Во многом благодаря Каллену конечно, но ведь это не важно. Наслаждаться счастьем от победы они будут вдвоем, и это самое главное. Эдвард сможет расстаться с болезненным прошлым настолько, насколько это возможно. И она, Белла, будет рядом, поддержит его и утешит. Кому же они нужны на этом свете, как ни друг другу? В чем же смысл их любви, если они не будут проявлять её?

Столько раз Белла думала об Изабелле, о той, с которой её постоянно сравнивали, с которой отождествляли. А как же Эдвард? Он тоже видит в ней свою дочь? Имя, одинаковая дата рождения… Он любит её, любит как женщину, но тем ли она его привлекла, как своим именем и возрастом? Неужели их любовь построена на лжи и побеге от кошмаров?

А даже если так — ей все равно! Она любит Эдварда, любит таким, какой он есть — со всеми его достоинствами и недостатками. Возможно, он был слишком жесток с ней вначале — но ведь и она была не ангелом! Сколько же в ней было спеси и ярости, сколько в ней было боли… Теперь все позади, теперь она другая, она изменилась во имя своей любви. И она ничуть не жалеет, она намного счастливее сейчас, когда океан трагедий позади. Будем надеяться, более никогда ей не придется окунуться в его воды, или даже посмотреть на них. Её и Эдварда ждет счастливая жизнь, безоблачная и светлая. Она в этом уверена!

И так же, она уверена, что в один прекрасный день она подарит ему ребенка. Маленького, такого же прекрасного, как и он сам, такого же милого, чистого и доброго. Эдвард может быть жесток, может быть убийственен, но ведь все это — спасение от боли, от злобы судьбы и жесткой руки Творца. Все вокруг являлось для него испытаниями, и он никак не мог обезопасить свою душу, кроме того как спрятать её от всех за семью замками. Что бы никто не убил его изнутри снова, что бы никто не причинил ему той боли, от которой каждый готов наложить на себя руки…

Он и от Беллы прятался. Прятался и не верил. Она поступала так же. Им суждено было встретиться, что бы помочь друг другу. Это их главная черта, их главная тактика — взаимопомощь. Всех врагов можно одолеть, действуя сообща, и прикрывая тыл друг друга.

Теперь Белла проникла в его душу и сердце, теперь она знала многие из его секретов, и всей той информации, которой она обладала, было достаточно, что бы стереть Каллена в порошок, убить его душу, уничтожить, растоптать его сердце… Но она никогда не поступит подобным образом, и даже более того — она никому не позволит так поступить! Если Эдвард оберегает её, почему же она не может делать этого для него?

Да, возможно она не такая сильная, как он, возможно, она много не знает и не видела, но она прекрасно понимает, что такое поддержка в трудную минуту. Понимает всю важность и необходимость этого.

Она будет счастлива, их ребенок будет счастлив, и Эдвард будет счастлив. Они будут самыми счастливыми людьми на свете, потому что они боролись за свое счастье, и продолжают это делать. У Беллы теплело в сердце об одном воспоминании, о Каллене, но едва она думала о его маленькой копии, как все в ней вздымалось каскадами фейверков любви. Она действительно хочет, что бы у них был ребенок, их ребенок. И он будет. Только нужно немного времени, смелости, и любви… Это у них найдется, уж не сомневайтесь!

Увлекшись воспоминаниями, Белла не заметила, как пролетело время в душе, и вспомнила о том, что стоит под струями воды, когда несильный холодный поток окатил её. Кажется, бойлер опустел. Хмыкнув, она укуталась в толстенное махровое полотенце, и, расправив мокрые кудри, вышла на солнечный свет, излучавшийся комнатой.

Теперь солнечный зайчики веселее прыгали по полу, и кровати, то и дело подбегая к розе, лежащей на белой подушке вместе с листком бумаги. Белла улыбнулась, снова поднося розу к лицу, и наслаждаясь её запахом. А потом в ней внезапно взыграла та детская шалость, которая пряталась вот уже столько времени за этими суровыми буднями полными страданий, пусть и в объятьях любимого человека. Теперь же страдания исчезли, а боль испарилась. Как бы ни была тяжела её вчерашняя истерика, она кончилась, прошла и больше никогда не повторится. Её отпустило прошлое, и теперь уже не та маленькая часть, которую она ощутила утром, а больше половины улетучилось. Преисполненная радостью, и слушая трели птиц, она принялась играть вместе с солнечными зайчиками, будто бы танцуя вслед за ними на полу, и наступая на яркие солнечные пятна. Хорошо, что размеры комнаты Эдварда намного превышают её. Стоп, это теперь и её комната, она ведь согласилась переехать к нему, переехать в любимому… Это же просто замечательно!

Чем больше Белла думала об Эдварде, об его поступках и случаях произошедших с ней, тем сильнее она радовалась, и тем выше было её счастье. Громко смеясь и улыбаясь, она перепрыгивала маленьких зайчиков, бороздивших пол, и наслаждалась своей игрой. В пылу веселья она даже не сразу поняла почему солнышко отпустило её обнаженные ступни, а сама она оказалась в чьих-то руках. Только подняв глаза, она увидела Эдварда, с улыбкой наблюдающего за ней.

— Ты вернулся! — улыбнулась она, обнимая его, и целуя в щеку — Я уже успела соскучиться!

— От тебя пахнет розами, — наслаждаясь запахом, исходящим от только что вымытых волос девушки, прошептал Эдвард, и она обворожительно ему улыбнулась. Теперь не на его, ни на её лице не было тех багровых кругов, дорожек от слез и опухших век. Кажется, второе пробуждение сулило прекрасный день обоим. И этот день будет прекрасен, потому что на исходе третьего дня, данного им судьбой, мужчина собирался сделать Белле предложение, надевая ей на палец обручальное кольцо.

— Тебе нравится? — ухмыльнулась Белла, все ещё думая про цветы — Очень красиво — она кивнула на розу, лежащую на подушках — Спасибо!

— Для тебя, все что угодно, красавица! — лукаво подмигнул ей Эдвард, не без радости замечая то, что находясь всего лишь в полотенце, девушка не боится его близости как раньше. Не боится показывать свои обнаженные плечи и ноги. Она перестает думать о случившемся, может быть она действительно смогла отпустить прошлое за одну ужасную ночь? Если это так, то ей непременно нужно научить его… как бы он хотел стать лучше для своей девочки, для своего маленького ангела.

— Сегодня солнышко — смотря в окно, произнесла Белла, вглядываясь в изумрудные глаза Каллена — погуляем где-нибудь?

Эдвард кивнул, и, ухмыляясь, обнял Беллу, лаская её предплечья и руки, и запечатляя поцелуй на её лбу.

— Я тебя люблю, — выдохнула она, пробегая пальцами по его рубашке, и снова останавливаясь на том месте, где билось его сердце — Больше всех на свете!

— Взаимно! — повторил её утренние слова Эдвард, и они вместе рассмеялись, крепко обнимая друг друга, и радуясь своей любви. Любви, которая проживет вечность, и которая больше никогда не повторится нигде и ни у кого. Любви без боли и страданий, к которой они стремились…

Глава 49. День 1

После сытного завтрака Эдвард решил, что после тяжелой ночи им нужно увидеть что-то необычное и прекрасное. Поэтому он и выбрал для их сегодняшнего посещения музей картин Сальвадора Дали. Для Беллы оставалось тайной и загадкой то, куда они отправлялись, и поэтому когда она снова оказалась в машине Каллена, любопытство снедало её, и она в усиленным вниманием вглядывалась в пробегающие мимо пейзажи. Эдвард улыбаясь наблюдал за ней со своего места. Чем больше он смотрел на неё, тем заметнее для него становилось, что почти вся боль, терзавшая сердце его девочки испарилась. Одна ночь, одна истерика, и все позади! Господи, как же ему так забыться? Как же ему отпустить прошлое и больное так быстро? Неужели это возможно только для Беллы?

В прекрасных шоколадных глазах его сокровища теперь не было страха и неуверенности, не было всепоглощающей ярости, не было слез. В них искрилось счастье, искрилась нежность и любовь. Эдвард теперь видел в своей девочке ту изначально заложенную в неё невинность, наивность и сердечную доброту. Каждый её взгляд, направленный на него излучал только ласку и любовь. И от радости за неё у него самого замирало сердце. Он был доволен тем, что с ней все в порядке, что с ней все хорошо. Ей действительно нравились розы, и он пообещал себе каждый день, оставлять их для неё на подушке, если такие мелочи могут порадовать Беллу.

После посещения музея планировалась прогулка в тихом, залитом солнцем лесу и пикник там же. На вечер им уже был заказан частный сеанс в кинотеатре на «Титаник». Белла смотрела очень мало фильмов, и он мог бы предложить сотни вариантов тех, которые она не видела, но ему показалось, что именно оскароносный «Титаник» соответствует их ситуации, и возрождает наиболее важные для человека чувства. Последующие дни так же были расписаны Эдвардом для самого лучшего времяпровождения рядом с девушкой, перед тем как она услышит его предложение руки и сердца. Словно в детской сказке у него три дня, что бы остаться с ней навсегда. На закате третьего дня — словно бы в Русалочке — он должен надеть на неё обручальное кольцо, а на следующее утро обвенчаться в церкви. Воистину его жизнь похожа на сказку, только эта сказка делится на два разных периода — до встречи Принцессы, то есть Беллы, и после неё. Сказка была мрачной, и совсем не радостной. Хэппи-энда не было бы, если бы ни она. После знакомства с ней сказка превратилась в диснеевский мультик со вспышкой позитива и счастливым концом. Ведь русалочка же стала счастливой, обрела своего принца, несмотря на все скопившиеся проблемы.

И он сделает все, решительно все, что бы их сказка закончилась счастливо, со словами «и жили они вместе долго и в радости, и умерли в один день, состарившись».

В музее Белла с энтузиазмом и детским восторгом разглядывала потрясающие картины человека, сбежавшего от реальности в мир своих фантазий. Из сотни изображений ей было сложно выделить какое-то одно, или хотя бы несколько, но, все же сильно постаравшись, она отличила одну картину, в коей нашла больше всего умиления, и коей больше всего восторгалась.

Картина называлась «Ласточкин Хвост» и была датирована 1983 годом. На белом фоне располагались многочисленные тонкие черные линии, и одна яркая, красная, изогнутая фигурка. Беллу привлекла эта картина тем, что в ней отражалась её судьба. Те же запутанные линии, по которым она плутала. В роли Эдварда выступала та самая фигурка, то самое яркое пятно, просветившее её жизнь, состоящую из серых и белых цветов. На фоне белого фигурка выделялась, пылала и горела. Она действительно была похожа на Каллена — он тоже выделялся, он был прекрасен, он был добр, был жесток. Наверное, пройдя по всем эти лабиринтам, изображенным на картине, девушка вскоре смогла бы достигнуть заветной красочной фигурке. Ей несказанно повезло, что она уже достигла своего запретного плода, и наслаждается пребываниям рядом с ним. Воистину, её любовь к Эдварду нельзя измерить, нельзя уничтожить — это чувство, словно время, которой уже нельзя обернуть назад, нельзя возвратить в прошлое. Нескончаемый бег часов, вот что такое её любовь! Неиспепелимая, нерушимая, неисчезающая и вечная! Вечная и безвозвратная! Только к нему, только к Эдварду!

Сам же Каллен разглядывал другие картины Сальвадора, и был крайне увлечен каждой. На каждой он находил что-то из своей жизни, что-то из своей судьбы. Ему были понятны те странные пейзажи, которые характерны для этого испанского художника, и о смысле которых не догадывались другие. Рассматривая каждую картину, он видел себя и Беллу в роли каких-то элементов на холсте. Это могли быть деревья, птицы, и даже облака. Не порочные, белые, прекрасные, или же наоборот — серые и мрачные, наполненные дождевой водой, готовой вылиться на головы собравшихся под ними. Все это — жизнь, жизнь неисповедимая и бесповоротная. Для него не было никого важнее в этом мире, чем Изабелла, его продолжение, его дочь, его любимая малышка, он не думал что сможет встретить женщину, способную полюбить его таким, какой он есть, способной принять все его недостатки. Он не надеялся найти её, и даже не искал. Видимо решив, что с него достаточно испытаний, судьба подарила ему Беллу. Подсунула ту самую синюю папку, где он впервые увидел её, и где отчаянно пожелал её для себя. Это был его эгоизм, или приготовленная судьбой ловушка?

Как бы там ни было, счастье переполняло Эдварда каждый раз, когда он смотрел на Беллу. Даже когда он был зол, он не доходил до крайностей, пытался успокоить и себя и её, и долго был готов вымаливать прощение. Белла прощала, поступала ни так как большинство, кричащее в лицо одно, а за спиной проворачивающее другое. Она была совсем иной, непорочной, чистой и милой. И пусть она испытала боль, узнала о страданиях так рано, когда она была рядом с ним, он был уверен, что не увидит ничего кроме смеха на её прекрасном лице.

Он чувствовал себя зависимым от этой девушки, чувствовал, как в нем просыпаются давно забытые инстинкты привязанности. Когда она рыдала, он тоже был готов рыдать с ней, когда она смеялась, он готов был смеяться вместе с ней, когда ей было плохо, он чувствовал её трагичное положение как свое собственное… лишь недавно он понял что это и называется любовью, той, которую ничем нельзя убить. Его любовь к Белле вечна и безвозвратна в прошлое. Дошло до того, что если бы ему предложили обернуть время вспять, дабы вернуться к Изабелле и предотвратить трагедию, он не согласился бы. Он не согласился бы, и вначале это открытие его испугало. Он не хотел забывать дочь, хотел любить её той же прежней любовью, и, наверное, поэтому долго прятал искренние чувства от Беллы. Прятал да тех пор, пока не понял, что он может любить их обеих, любить разной, но невероятно сильной любовью. Они самые главные женщины, что были и есть в его жизни. Он никогда не потеряет ни одну из них, потому что память его не отшвырнет воспоминания о Белль, и насладится близостью Беллы… Он любит их обоих, и всегда будет любить!

Когда после музея они с Беллой направились на прогулку в лес, в машине не было произнесено ни слова. Они молчали, но теперь в этом молчании не было прежней отдаленности, неуверенности или страха. В этом молчании теперь сочеталось то, чего они не могли выразить вслух. Их чувства к друг другу, их переживания… Каждый думал о любимом человеке, и это придавало им сил и надежды, окрыляло их. Во взгляде Беллы Эдвард видел все, что только мог пожелать — любовь, верность, доброту, ласку, нежность и обожание. Он видел в её прекрасных очах те чувства, которые отражались и в нем самом.

Когда они подъехали к лесной поляне, и вышли из машины, первое что он сделал, это практически подбежал к Белле, подхватывая её на руки, и кружа по зеленой лужайке.

Она радостно засмеялась, и в её глазах, эмоциях и словах не проступило ни капли испуга. Теперь все это позади, вся та ерунда, что случалась с ней. Она счастлива, и делает счастливым того, кто рядом с ней.

Солнце, отражаясь от крон деревьев, освещало поляну, на которой, все ещё держа на руках свое самое главное сокровище, Эдвард целовал Беллу. Он целовал её мягко, нежно и любяще. Никакой жесткости, никакой страсти. Каждый поцелуй имеет свое значение, и каждый поцелуй применяется в определенной ситуации. Это их соприкосновение губ говорило только об одном, и ни о чем более:

«Я люблю тебя!».

Наверное, это самые важные слова на свете для любого человека, который когда-либо жил на свете. Радость матери, увидевшей свое дитя впервые, радости солдата, вернувшегося из армии, с войны, и заставшего в живых свою жену и семью… Радость бывает разной, но отчего бы она ни появлялась, она излучает лишь счастье. А его счастье — это Белла, то же самое, как и он — её.

Их с Беллой прогулка действительно прошла на славу, они разглядывали листья, зелень и мелких грызунов, пробегавших по зеленому ковру. Все это время они не разжимали рук, как никогда наслаждаясь близостью друг друга. Безоблачное небо, яркое солнце, прекрасная окружение, пейзаж — все свидетельствовала о том, что этот день будет лучше всех иных, и станет замечательнейшим из всех прошедших на данный момент.

После обеда, когда солнышко начала медленно клониться к горизонту, они вернулись на ту самую лужайку, куда приехали, и отведали вкуснейших блюд, привезенных Эдвардом. Белле нравилось все, что бы она ни ела, если рядом был Каллен. Индейка, салаты, изысканные десерты — все это было невероятно вкусно и прекрасно, но она не смогла бы есть это, если бы не присутствие мужчины. Без него она ощущала себя пустой, незащищенной, оставленной. Она постоянно изводила себя волнением и необъективными страхами. Действительно, за это недолгое время Эдвард настолько сильно вошел в её мир, душу и сознание, что и минута без него казалась ей бездарно и безрадостно прожитой.

После обеда, когда солнечные зайчики снова вернулись, она подняла Эдварда с покрывала, затевая новую игру. Белла любила, когда Эдвард догоняет её, а догнав, ласково и не жестоко, как Чарли, прижимает к себе и целует локоны. Поэтому сейчас она была преисполнена энтузиазмом снова поиграть с ним, и была крайне довольна его согласием. Самому Эдварду гораздо больше нравилось то, что происходило после поимки Беллы, но что бы насладиться этим, он вынужден был терпеливо сносить их игру, пробегая за ней половину леса. Она на удивление быстро бегала — может он не зря дал ей кличку олененка Бэмби? — грациозная, маленькая и хитрая, она словно лань неслась по лесным просторам, и иногда Эдварду было тяжело угнаться за ней по извилистым тропинкам, и между древесных корней, через которые, в отличии от Беллы, он пройти не мог. И поэтому, сейчас, после третьего раунда «догонялок», он решил на время прекратить веселое занятие, чувствуя, как в легких сгорает кислород. Но в отличие от болезненных ощущений из-за воспоминаний, это можно было расценивать как шалость. Любую боль он готов сносить во имя Беллы, только бы она не страдала… сейчас её боли нет, но его-то осталась, никуда не делась и не испарилась. Она в нем, только глубоко внутри эти дни, что бы не дай бог не испортить их счастливые, и возможно последние дни наедине и рядом, в любви и гармонии… Если Белла откажет ему, он не будет знать что предпринять, будет, наверное, разбит и безутешен, несмотря на всю глупость этих действий. Скорее всего, если сказать девушке что брак спасет её от Чарли, она с готовностью примет его предложение, даже переступая через себя… Но каким бы не безумным казалось мужчине свое желание, он собирался воплотить его в жизнь.

Он хотел, что бы не под страхом возвращения к извращенцу-отцу, а из-за любви к нему, Эдварду, из-за желания всегда быть рядом с ним, она ответила «Да», принимая кольцо, и соглашаясь, стать его женой.

Может быть, это и было бредовой идеей, но он желал только этого. Только того, что бы она вышла за него по собственной воле, а не порабощению… Но эти мысли пока стоит откинуть подальше — до заветного дня ещё двое суток. Двое суток надежды и волнения… Вот черт!

Сейчас, оперившись о корягу и отгоняя назойливые мысли, Эдвард, тяжело дыша, вгляделся в горизонт, разыскивая маленькую фигурку.

— Белла! — крикнул он, смотря вперед внимательнее, и замечая что-то движущееся у края леса, ближе к лугу. То самое существо, которое он разглядел, обернулось на его зов, и опрометью кинулось в его сторону.

Все ещё держась за корень для опоры, мужчина по мере приближения фигурки узнавал в ней Беллу, и пытаясь справиться с дыханием, улыбался. Она была так красива, когда бежала к нему через лес. Свет солнца играл на её локонах, отчего они светились золотом, смешанным с шоколадом, а глаза, эти каштановые омуты, сводили его с ума. Преисполненные искрящимся счастьем, они были обращены только на него, и постоянно приближались, пока, наконец, не исчезли, когда девушка прижалась к нему.

— Ты выиграла! — с небольшим придыханием хмыкнул Каллен, целуя Беллу в макушку — Я не смог тебя поймать!

— Кажется, я утомила тебя, — слегка виновато, но по-прежнему мило улыбаясь, сообщила девушка, разглаживая ворот его рубашки рукой, и вслушиваясь в быстрое биение его сердца.

— Не больше чем всегда! — отозвался он, набирая в грудь побольше воздуха, смешанного с цветочным запахом волос своего ангела, и наслаждаясь им — Когда-нибудь я потребую реванш!

— Ох, я буду ждать этого! — лукаво усмехнулась девушка, отстраняясь от него, и смотря прямо в глаза. В этот момент никто бы не сумел сдержать улыбки и умиления. Она была настолько очаровательна, что у Эдварда снова перехватило дыхание.

— Солнце заходит… — задумчиво произнесла Белла, глядя, как горизонт подернулся ярко розовым цветом. Эдвард нежно приподнял её лицо за подбородок, и, смотря прямо в глаза, чувственно произнес:

Эдвард говорил на итальянском, потому что созвучия этих слов не звучали так красиво ни на одном из сотен других диалектов мира, а ещё, может быть потому, что его девочка могла понять сказанное.

И она поняла. У Беллы от неожиданности и умиления глаза засверкали от собравшихся в них слез. Слез радости и счастья.

Эдвард тоже улыбнулся своей девочке, и нежно беря её хрупкое лицо в ладони, и утопая в шоколадных омутах, продолжил, чувствуя, как строчки сами складываются в голове:

Произнеся это, он медленно наклонился к губам растроганной Беллы, и запечатлел на них поцелуй, чуть более уверенный, но по-прежнему мягкий, любящий.

Белла сморгнув слезы оторвалась от Эдварда, и её губы стали сами собой произносить то, что было у неё на душе. Как и Эдвард, она считала итальянский самым прекрасным языком из всех, и поэтому её мысли, выраженные в стихотворной форме произносились только на нем:

Белла робко улыбнулась, произнося это, и одновременно лаская рукой скулы Каллена. Он млел от её прикосновений, был растроган её словами… Воистину нет ничего прекраснее для него, чем признание в любви от Беллы. Он действительно самый лучший для неё, самый желанный? Она действительно любит его так же сильно, как и говорит? Он так надеялся на утвердительный ответ, что с некоторой мольбой в глазах всмотрелся в Беллу. Она уловила его взгляд, ободряюще улыбаясь, и произнесла:

— In totale che io — la verità, dopotutto lo dica che mi sento! (Все что говорю я — правда, ведь это то, что ощущаю я!)

— Все что говорю я — правда, ведь это то, что ощущаю я! — повторил Эдвард уже на английском, и Белла увереннее улыбнулась, чувствуя как губы Каллена снова прикасаются к её…

…Поход на «Титаник» прошел более чем успешно. И пусть Белла была удивлена тем что Эдвард арендовал частный зал, ей понравилось. Она прижималась к нему, когда умирал Джек, обещая себе никогда не допустить этого с Эдвардом. Роза поступила безрассудно. Она бы никогда не позволила Эдварду умереть ради неё. Даже ради неё… Что будет её жизнь без него? — череда темных, мрачных, никому не нужных будней! Нет, не бывать его смерти! Она не позволит!

А сам Каллен заново пересматривая фильм, думал как раз наоборот — что Джек поступает верно — он сам поступил бы точно так же. Нет ничего лучше, ничего дороже, чем улыбка его девочки, чем её жизнь. Он готов сотню раз умереть за неё, если понадобится!

У них были такие разные мысли, но все они сводились к одному — к безмерной, вечной любви. Их любви, которая никогда не закончится!.. Никогда!

Глава 49. День 2. Часть 1

На следующее утро Беллу разбудил назойливая телефонная трель, разрывающая утреннюю тишину. И буквально через секунду она услышала сдавленное ругательство Эдварда, и его аккуратные прикосновения к её коже, в попытке выпутаться из её объятий — наверное, это вошло у неё в привычку, но ночью она всегда прижималась к Эдварду, обнимал его во сне. Так она чувствовала себя более защищенной. — Белла разжала руки, облегчая его задачу. Он замер, опуская взгляд на неё.

— Прости, что разбудил тебя, Бэмби — виновато сообщил он, садясь на кровати, и взъерошив волосы на голове девушки.

— Отвечай, это наверное важно — она кивнула в сторону телефона, а потом взглянула на часы. Пять сорок пять утра. Кому захотелось тревожить Каллена в такое время?

Чертыхнувшись снова, мужчина поднялся с простыней, оглядывая комнату в поисках звонящего телефона. Акустика в доме Каллена была неплохой, и поэтому казалось, что трель раздается отовсюду. Окончательно потерявшая сон Белла устало присела на кровати, и в тот миг, когда она это сделала, ей показалось, что звук стал громче. Протянув руку назад, к прикроватной тумбе, нащупывая там вибрирующий аппарат.

Эдвард тем временем перерывал все другие места, где по его мнению, мог оставить телефон, но с горечью вынужден был признать, что вряд ли найдет его. В нем зашкаливала ярость на звонившего, потому что ранние пробуждение Каллен совсем не любил.

— Эдвард! — окликнула его Белла с кровати, и он быстро обернулся, чувствуя как жар и спесь спадают с него, оставляя лишь теплоту на сердце. Так всегда бывало, когда он слышал голос своего ангела.

— Что такое, красавица? — мягко спросил он, продолжая оглядываться и прислушиваться к звукам, разрывающим комнату.

— Он здесь! — девушка протянула ему телефон, разрывавшийся каким-то неизвестным номером.

— Спасибо, родная — Эдвард искренне улыбнулся, и, забирая телефон из рук Беллы, сумел найти время чмокнуть её в лоб. Хмыкнув, она откинулась обратно на подушки, а мужчина наконец смог ответить на звонок.

— Здравствуй, Эдвард, — поздоровались на том конце телефона, и Эдвард снова почувствовал, как запылал утренней злобой.

— Джаспер, какого черта ты поднимаешь меня в шесть утра? — громко выкрикнул он, но вспоминая про Беллу, лежащую на кровати, понизил голос.

— У меня для тебя хорошие новости, друг — хитро проговорил Хейл, растягивая слова. Это ещё больше взбесило мужчину, единственным желанием которого сейчас было снова вернуться в объятья Беллы, и безмятежно уснуть.

— Катись ты со своими новостями, — рыкнул он, собираясь отключить телефон и тем самым закончить разговор, но Джаспер оказался находчивым, и вовремя успел произнести решающее слово:

— Новости по поводу Элис!

— Элис? — Эдвард замер, чувствуя, как что-то похожее на горечь и сожаления возникает в его душе, заставляя её трепетать — Что с ней? — так, теперь ко всем пережитым чувства прибавилось ещё и волнение. Подождите, но Джаспер же сказал «хорошие новости». Так что к черту за новости об его сестре в шесть утра?

— Да, — хмыкнул Хейл — Но стоит ли тебе их рассказывать? — теперь, когда с мисс Каллен все было хорошо, и она озвучила свое решение, Джаспер мог и позабавиться с Эдвардом. Но только не долго. Суть разговора не зависит от шутливого настроения Хейла, сейчас он должен будет рассказать другу ту правду, которая, несомненно, обрадует и осчастливит его. Так же, как эти новости обрадовали и его, Джаспера, из уст самой Элис.

— Джаспер…! — медленно закипая, сквозь зубы прошипел Каллен — Немедленно говори!

— Элис хочет поговорить с тобой. Если ты не против, мы приедем сегодня вечером. — отчеканил Хейл, готовясь к дальнейшим словам друга.

Эдвард в который раз замер, не веря своим слуховым рецепторам. Этого не может быть! Его Эл простила его, Эдварда Каллена, жестоко расправившегося с её возлюбленным! Может это и не его вина, но без него тут не обошлось. Он смотрел невидящими глазами на золотые шторы, выпрямившись, и прерывисто дыша. Ему не верилось в это чудо, не верилось, что его молитвы услышаны и с его сестрой все в порядке. Боже, она хочет поговорить с ним! Как же долго он этого ждал…!

— Ты как? — осторожно поинтересовался Джаспер, не слыша голоса Эдварда уже полторы минуты.

— В норме… — выдохнул Эдвард, и на его лице засияла улыбка, улыбка облегчения и счастья. Кажется, даже слезы радости готовы были скатиться по его щекам, потому что он чувствовал, как соленая влага заполоняет его взгляд.

— Так что по поводу вечера, я могу привезти её? — переспросил Джаспер, прижимая телефон к уху, чтобы обнять подошедшую со спины Элис, вслушивающуюся в их разговор.

— Конечно! — быстро приходя в себя для ответа, проговорил Каллен — Конечно! О господи, Джаспер, спасибо тебе!

— Не мне спасибо скажешь, а ей, — хмыкнул Хейл, целуя маленькую черную головку Элис, соприкасавшуюся с его грудью — До вечера, Эдвард!

— До вечера… — только и смог прошептать Эдвард, отключая телефон.

Белла во время всего разговора размышляла лишь об одном неожиданном открытии… А все началось так — когда Эдвард взял трубку, отходя к окну, её внимание привлекла не задвинутая до конца прикроватная тумба, и сияющие в лучах солнца, неизвестные серебристые обложки. Порабощенная любопытством, она привстала на локте, поворачиваясь к той самой тумбе, и аккуратно отодвинула ящик из красного дерева на себя. Её взору предстали разноцветные упаковки с различными лекарствами. Подняв одну из коробочек наугад, она заметила средство от головной боли, а перевернув вторую, прочла предназначение как «снотворное». Далее последовали ещё несколько жаропонижающих, а так же успокоительных таблеток. За ними следовали средства от проблем с желудком. Все больше перебирая пачки с таблетками, она замечала все новые и новые лекарства, но тех загадочных блестящих штуковин так и не увидела. И вот, наконец, кажется, ей повезло. Отодвигая очередную цветастую упаковку, Белла разглядела солнечное сияние на небольших пакетиках, подернутых серебристой лакировкой. Удивившись ранее невиданным пакетикам, она взяла один из них в руки, с интересом разглядывая. Но уже через полсекунды она испугано вскрикнула, прочитав название, написанное на серебряных пакетах черными, мелкими буквами — «Презерватив».

Пакетик выпал у неё из рук обратно в полку, а саму Беллу пробрала дрожь. Испуганно и прерывисто задышав, она набралась храбрости снова взглянуть на тумбочку, и к своему ужасу заметила среди лекарств десятки, таких же серебряных пакетиков, как и тот первый, открывший ей небольшую тайну.

Широко раскрыв глаза, она попыталась унять дыхание, и быстро задвинув полку, снова откинулась на подушки. Она пропустила почти весь разговор Эдварда, думая о том, что увидела в полке. Господи, сколько женщин до неё побывали в этой постели, побывали с Эдвардом…?

Несмотря на то что испуг от сексуального принуждения с Чарли у неё ещё не прошел, она почему-то ощутила ревность, колющую сердце, и захотела оказаться вместо какой-то из тех девиц в постели этого мужчины. И тут же с горечью, небывалой горечью захлестнувшей сердце, почувствовала всю свою неполноценность. Вчерашней утренней решимости как не бывало — она не сможет спать с Калленом, как бы ни любила его. Слишком велик страх, терзающий её душу. И пусть ей более не снятся кошмары, пусть воспоминания о Чарли больше не причиняют той жгучей боли, но испуг от них у неё никогда не пройдет. Она всегда будет помнить это, будет вспоминать с содроганием, только в уменьшенной, ослабленной форме. Словно какой-то неизлечимый вирус, он будет медленно убивать её, подавляемый горстями лекарств. Господи, неужели она так и состарится, ни разу не занявшись любовью с тем, кого так любит?

Она знала, отлично помнила то, зачем её привезли в этот дом. Помнила так же свои строптивые отказы и суровое мировоззрение. Помнила негодования Каллена, когда он узнал, что она не станет его любовницей… его бешеный гнев и злостный норов. Вот черт!

А если… если она надоест ему? Если он захочет больше, чем невинные поцелуи и глупые итальянские стишки? Он мужчина, он здоров, красив, богат и умен. Любая станет его даже за бесплатно! Стриптизерши и проститутки будут молиться на его тело, зная, что оно никогда им не достанется… А она, она, имея такое сокровище в руках, такой дар господи не может ничего сделать! Её чертов страх убьет её раньше, чем она узнает об измене Каллена. Как же это наверное, тяжело… и как больно! Она не переживет если единственный близкий ей в этом суровом мире человек кинет её, бросит и растопчет чувства! Нет, нет, нет! Только не это!

От горя Беллы вздрогнула, чувствуя подступающие слезы, и вжавшись в подушку, тихо заплакала, едва вздрагивая плечами. Ей даже сейчас было больно. Больно от того, что она представляла себе прекрасного, непокоримого и великолепного Каллена, и очередную женщину, сладко вздрагивающую от его прикосновений… Да она сама вздрагивает точно так же! Млеет, рассыпается на части! Её решимости не хватит противостоять ему, даже если она очень сильно захочет! Но он ведь знает о ней, понимает её… он не сделает с ней того же что Чарли, а следовательно надеяться на это нечего. Она будет запасным вариантом — «девушкой для поцелуев», — потому что это все, что она может ему дать.

Как же ей больно!

Когда не готовый к такому повороту событий с Элис Эдвард обернулся на свою маленькую девочку, его взору предстала такая несчастная картина, что его сердце защемило от боли. Белла свернувшись калачиком и обхватив руками простыни, вздрагивая плечами, рыдала в подушку. В этот момент Каллен даже забыл о разговоре с Джаспером. Он подлетел к Белле так быстро, что кажется, пересилил все мировые рекорды по забегам.

— Девочка моя, Белла! — исступленно звал он, поглаживая её плечи и аккуратно садясь рядом — Бэмби, что случилось?

Девушка покачала головой, снова вздрагивая от молчаливых слез, и обрушивая негромкое рыдание на подушку.

— Солнышко, да что такое? — Эдвард растеряно оглядывался вокруг в поисках того, что могло так расстроить Беллу за последних пять минут, и, подмечая, что ничего такого вокруг не было. Может быть, её снова тревожат воспоминания? Как бы то ни было, он ласково обхватил её плечи руками, отрывая верхнюю часть её тела от подушек, и кладя к себе на колени, поглаживая мокрое от слез лицо.

— Опусти! — взвизгнула она, отстраняясь так резко, что Каллен вздрогнул — Я не нужна тебе, ты бросишь меня после… лучше сделай это сейчас! Я не переживу позже… — смотря на него затравленными глазами с океанами горечи, прохрипела Белла, смахивая слезы тыльной стороной ладонью.

— Что ты такое говоришь? — нахмурился Эдвард, полный решимости развеять её бредовые познания — Кто же мне нужен кроме тебя, любимая?

— Сегодня нет, — покачала головой Белла, готовая рвать на себе волосы от безысходности — Сегодня тебе никто не нужен, но что будет завтра? Завтра, когда тебе надоест постоянно успокаивать меня, просыпаться по ночам и ограничиваться лишь редкими поцелуями? Что будет тогда, когда ты захочешь большего, захочешь секса? Куда же я денусь… куда я…. — она снова захлебнулась рыданиями, обреченно склоняя голову.

— Милая, я никогда не сделаю того, что сделал этот подонок! — со скрежетом зубов вспоминая о Чарли, произнес Эдвард, ласково смотря на Беллу — Никогда!

— В том все и дело! — истерично взвизгнула девушка, отползая к противоположному краю кровати, и обхватывая себя руками, будто боясь рассыпаться на мелкие кусочки от переполняющей её боли.

— В чем дело? — не понял Эдвард, внимательно следя за лицом девушки, и придумывая, как можно было бы её утешить.

— Ты не прикоснешься ко мне! Ты не станешь спать со мной, потому что я не могу,… не могу ЭТОГО! Ты уйдешь в бордель, уйдешь к какой-нибудь супермодели в частный номер гостиницы, или вообще полетишь на другой континент! Я буду у тебя запасным вариантом, черт знает каким номером в списке твоих женщин! Я знаю, ты говоришь и мне, и себе что любишь только меня, но правда ли это? Меняет ли это твое мировоззрение настолько, что бы отказаться от плотских утех? Эдвард, пойми, я не выдержу, я убью себя, если узнаю что ты был с другой… Пожалуйста, господи, пожалуйста! — она бессильно и отчаянно ударила рукой по матрасы кровати — Пожалуйста, скажи мне все сейчас. Прогони меня сегодня! Я не проживу потом… я не смогу…!

— Глупенькая! — через силу нацепив на лицо любящую улыбку, а в голове перевариваяполученную информацию от её слов. Боже, да как она вообще могла такое подумать? Он будет с кем-то кроме неё? — уму непостижимо! Он убьет себя за это раньше, чем она! Да откуда вообще взялись такие мысли в её голове в шесть утра? — Разве я могу жить без тебя?

— До сих пор у тебя неплохо получалось! — кивая на приоткрытую тумбочку, всхлипнула Белла. Только переместив взгляд на поблескивающие упаковки презервативов, Эдвард догадался, что вызвало в его девочке такую боль. Он заслужил это. Заслужил сомнения и недоверие после всех тех сотен женских душ, перебывавших с ним даже здесь, в этой спальне, на этой самой кровати! Но как он не убеждал себя, ему все равно было больно и грустно. Она не верит ему!

— Белла, милая, — он протянул к ней руку, но она отпрянула. — Девочка моя, я признаю, что жалок, что недостоин тебя. Признаю, что был даже здесь, в этой комнате с десятками женщин, что занимался с ними сексом прямо на этой кровати… Но любимая, я никогда никого из них не любил! Они были для меня словно вещи, игрушки: на одну ночь. Некоторые проводили здесь три или четыре дня, в зависимости от того сколько доставляли удовольствия. После смерти Белль я пытался забыться всеми силами. Сначала был алкоголь, потом наркотики, и даже суицид… А потом я стал находить забвение в сексе и работе. Чередуя два этих понятия, я жил словно робот, словно не человек. Я даже не запоминал лиц тех, с кем спал. Они ничего для меня не значили! Наверное я бы так и умер — занимаясь любовью или просматривая договора об аренде, если бы в одни прекрасный, лучший в моей жизни день не нашел тебя. Тогда мой налогосборщик сообщил, что одна из аренд моей земли до сих пор не оплачена, так как женщина, живущая там не в силах это сделать. Участок был настолько мал и примитивен, что я не придал этому значение вначале, но потом, подумав немного, решил узнать, что связано с этой женщиной. Ей оказалась твоя мать. В досье на неё я нашел тебя… В тот момент, когда я увидел твою фотографию, на которой ты улыбалась, все в моей душе перевернулось! Я не чувствовал ничего, кроме единственного, возможно эгоистичного желания — быть с тобой. Я хотел тебя во всех смыслах, сам не понимая почему… Вместе с Джаспером мы разработали план твоего похищения, и ты оказалась здесь. — он выдохнул, смотря ей в глаза, и замечая с какой внимательностью она его слушает, утирая горькие слезы, решился продолжить:

— Белла, я молю тебя о прощении за всю ту боль, причиненную тебе по моей вине. За все те синяки и ссадины, за все те разговоры и унижения, за все те скандалы и срывы. Возможно, мне и нет прощения за все, что я делал, потому что каждое, что есть в Библии, в разделе «грехи», я совершал: я крал, лгал, убивал, изменял, ненавидел, завидовал и был жаден… это только начало огромного списка моих действий, поступков. Я считал, что все в этой жизни можно достигнуть грубой силой и деньгами. Что все покупается и продается. Но ты изменила меня, изменила весь мой мир! Ты сама стала моим миром! Я не представлял и не представляю ничего дороже, чем ты! Я готов быть с тобой, что бы ни случилось, занимаемся мы сексом или нет! Понимаю, ты вполне можешь не верить мне — я заслуживаю недоверия — но прошу тебя, попытайся поверить! Попытайся понять…! Мне некому доверять кроме тебя, некому любить и некого беречь! Если я потеряю тебя по своей вине, или по чье-то другой, скорее всего я наложу на себя руки…

— А если бы я тогда убежала? — тихо спросила Белла, чувствуя как слезы отступают, а на их место приходит такая горечь и боль за Каллена, что от неё просто некуда деться. Ей чудилось, что каждая пылинка в этой комнате шепчет ей о её дурости и идиотизме. Она так ошибалась, была до такой степени не права, что теперь ей наверное во веки веков не замолить этот день перед Эдвардом. Она сделала ему по-настоящему больно, нанесла удар в спину… А он стойко держится, справляется, преодолевает воздвигнутое ею препятствие,… Она же обещала себе, что никому не позволит сделать Каллену больно! И сама же нарушила свою заповедь, свое нерушимое правило… Кто она после этого?

— Не знаю — честно ответил Каллен, и, сделав глубокий вздох, сказал, наверное, одни из самых трудных слов за всю жизнь:

— Если ты решишь уйти Белла, захочешь оставить меня, я тебя отпущу. Ты не пленница, ты не Заточенная в Золотой Клетке, ты никогда ею не была. Я куплю тебе дом, машину, заплачу за что угодно, только бы видеть тебя хотя бы раз в неделю. На минуту, на секунду… Я не буду просить большего, не поцелуй, ни объятий, ни упреков. Ничего. Ты будешь полностью свободна, но в то же время у тебя будет надежно прикрыт тыл. Я защищу тебя от любых невзгод и напастей, от любых врагов и недругов. Ничто и никогда не будет угрожать тебе! Я не упрекну тебя ни в чем, ни обвиню и не обижу. Я просто хочу видеть тебя, и знать что с тобой все в порядке… И если ты однажды найдешь человека, которого полюбишь, я… уйду с дороги раз и навсегда. Ничего не потребую, ничего не скажу. Ты просто забудешь обо мне, не увидишь меня более… Обещаю! — он сам не понимал, откуда в нем берется все это мужество, силы произнести данные слова. Откуда в нем столько терпения и воли? Почему он говорит ей это? Вдруг она действительно решит уйти, куда тогда денется его храбрость…? Он же не проживет без неё ни минуты, для него перестанет существовать все вокруг! Господи, какая же жестокая судьба… И все же, несмотря на подобные мысли, он знал, что поступает правильно. Это переломный момент. Он предоставляет Белле выбор. Она может выбрать то, что больше хочет. Если она хочет свободы, хочет улететь из этой Золотой Клетки, он отпустит её! Соберет все силы, что бы отпустить… А если она решит остаться, он будет самым счастливым человеком на свете, потому что рядом с ним будет его маленькая, самая любимая девочка. Что же, пришла пора узнать её ответ:

— А теперь скажи мне Белла, только честно, не щадя мои чувства к тебе, скажи, смотря мне в глаза: ты хочешь остаться здесь, со мной?

Он с замиранием и перебоями сердца ждал её ответа. Карие глаза, смотревшие на него миллисекунду блеснули такими страданиями и страхом, что он подумал, что ему почудилось. Но уже через секунду разочаровался в своих мыслях. Белла громко и протяжно рыдая, повисла у него на шее, отчаянно цепляясь руками за рубашку, за его волосы, и не переставая плакать.

— С тобой! Хочу остаться здесь…! Боже, Эдвард, что ты говоришь! Я же так люблю тебя, так люблю! Куда я,… что я буду без тебя делать? О господи! — она захлебывалась в словах, попеременно целуя все части его лица, до которых могла дотянуться. Целуя его шею, скулы, щеки, подбородок и лоб. Она не знала, как сильнее выразить её привязанность к нему, выразить всю ту любовь, которой она переполнена. Она никогда не сможет разлюбить его, никогда не сможет уйти! Что он такое напридумывал? Ну почему она такая идиотка? Почему, зачем затеяла этот болезненный разговор? Из её слов Эдвард сделал совсем не тот вывод, о котором она думала. Он решил что она хочет сбежать от него, хочет избавиться… он такой любящий, он так её любит, раз готов, несмотря на всю боль, предоставить ей свободу… Так всегда бывает в жизни — когда жаждешь свободного полета, его не получишь, а когда наоборот, обосновываешься, тебе предлагают улетать… Ну, нет! Она никогда не улетит отсюда! Её клетки больше нет, она давно свободна. Свободна с тех самых пор, как услышала признание в любви к ней от Эдварда. С тех пор, как впервые поцеловала его! И она будет бороться со своими страхами и внутренними демонами, что бы когда-нибудь подарить ему всю себя. И снова в голове девушки проскочила мысль о собственной дурости — как она могла подумать, что не нужна ему? Что он бросит её? Она ведь знала и знает о его любви к ней, знает о привязанности и нерушимой связи между ними! Да что с ней сегодня такое?

— Любимая, девочка моя, — шептал Эдвард, глотая собственные слезы, катившиеся по щекам от счастья. Сколько дней он готовился задать ей этот вопрос, сколько дней мечтал о подобном ответе… Это один из самых лучших моментов в его жизни. Она согласилась остаться с ним, обменяла его на свою свободу. Он никогда этого не забудет. Он будет самым лучшим мужем, самым лучшим любимым человеком, самым лучшим другом и защитником! Ни один волосок не упадет с головы его ненаглядной девочки. — Спасибо — шепнул он, окончательно теряя власть над собственными эмоциями, когда Белла принялась целовать его лицо и шею. Нет, в нем не было того плотского желания, что ранее. В нем была сейчас невиданная слабость вперемешку с облегчением. Гладя руки, талию, плечи Беллы, он подмечал как все это ему дорого. Господи, как же он мог просуществовать без неё столько лет? Что это была за жизнь? Любовь воистину прекрасна, и он счастлив от того, что смог обрести её.

Вымученно улыбаясь сквозь собственные слезы, Белла вытерла соленую влагу со щек Каллена, нежно глядя на него, и вселяя в этот взгляд все те чувства, которые не могла выразить из-за эмоций, плескавшихся в душе. Они одно целое. Они неразделимы, и неразлучны. Они никогда не будут порознь, только вместе!

Чувствуя как его тело от обилия переживаний за столь короткое время выходит из под контроля, Эдвард лег на подушки, увлекая за собой Беллу. Только теперь, когда возможность упасть на пол была крайне мала, он смог сосредоточиться на её продолжившихся поцелуях, и создать свои.

— Я никогда не уйду, я не оставлю тебя! Я всегда буду рядом! — уверенно произнесла девушка, целуя левую часть его груди, где билось сердце — Я не могу без тебя жить!

— Люблю тебя, — выдохнул Каллен, прикасаясь своими губами к её вискам, и тоже ощущая пульс. Потом, вздохнув чуть больше воздуха, он наклонился к её уху, и нежно прошептал:

— Моя единственная любимая девочка!

Белла улыбнулась, снова покрывая его шею поцелуями, и крепче вжимаясь в его тело. Подняв полы одеяла, Эдвард укрыл им и себя и засыпающую Беллу, обвивая руками это божественное создание, и не представляя, за какие невиданные заслуги перед богом и человечеством он был награжден эти ангелом, его Беллой. Он поклялся сберечь ее, во что бы то ни стало, и он исполнит свое обещание. Обязательно исполнит!

Потому что он никогда не забудет о её выборе, о том, что она выбрала его. Неисповедимо и безрассудно выбрала его, предпочла всему… Выбрала его, потому что полюбила. Только она единственная смогла покорить его неприступное, заледеневшее сердце, растопить замерзнувшую душу. Она первая и последняя, она его любимая, и только она.

Только она…

Глава 49. День 2. Часть 2

После сытного завтрака Эдвард рассказал Белле о звонке Джаспера. Она, кажется, искреннее обрадовалась, что Элис хочет видеть его, и мужчине стало легче, зная о том, что его девочка не боится Элис после случившегося… Откуда в ней берется столько смелости и храбрости? Решая сделать первостепенные дела, он сразу после завтрака предложил Белле прямо сейчас начать переносить все её вещи к нему. Сначала она недоверчиво посмотрела на него, но потом все же кивнула. Сам же Каллен искренне надеялся, что переезд девушки отвлечет его от самобичевания — ещё бы! После разговора с Беллой, состоявшегося сегодня утром, он готов был на стенку лезть от ненависти к самому себе. Ему был противен сам факт его существования. То, что он живет и дышит. Как он мог допускать к себе хоть одну женщину, кроме Беллы? Как мог целовать кого-то, кроме неё? Как мог желать кого-то, помимо своей девочки? Конечно, теперь то ничего не воротишь, и остается лишь веровать в счастливое будущее, надеясь на то, что когда-нибудь Белла сможет полностью простить его, а он перестанет чувствовать за содеянное вину… Как он сам это назвал? — «отпустить прошлое», кажется! Если бы все было так просто и понятно, если бы все в этом мире строилось на истинах, гипотезах и догадках. Но к счастью или к сожалению — каждый судит сам — фактов на нашей планет гораздо меньше, чем предположений. Следовательно, уверенным в правильности поступком может быть далеко не каждый. Вот и Эдвард не уверен ни в себе, ни в своих поступках.

Белла, кажется, замечала его грусть, потому что улыбалась и глядела на него ободряюще каждые пять минут. Он ловил её взгляд, и натужная улыбка сползала на его губы, но глаза не освещала…

Девушка видела то, что происходит, и винила в этом себя. Ну зачем, зачем она затеяла тот разговор? Кому от него стало лучше? Наверное, он был необходим, потому что они все же расставили все точки над «i», но разве нельзя было добиться этого другой ценой? Ох ты господи, когда же придет конец её максимализму? Когда она начнет различать оттенки плохого и хорошего, а не четкие грани «да» и «нет»?

И пусть самобичевание тревожило Беллу ничуть не меньше чем Каллена, в её голове все-таки возникал довольно болезненный вопрос, и она прикладывала все силы, что бы он не сорвался с её губ. Не хотелось бы портить такой хороший день, едва только начавшийся… Этот вопрос прозвучал бы наверное так:

«Сколько у тебя было женщин до меня?».

Нет, она не сможет спросить у него это. У неё не хватит сил и смелости даже не для того, что бы произнести эти ужасные слова, а для того, что бы услышать ответ. Девушка даже мысленно содрогалась от возможных цифр — Двадцать, сорок, пятьдесят, сотня, две сотни… Её бросало то в жар то в холод, но благо она успевала вовремя прятать лицо от Эдварда занимаясь разбором каких-нибудь вещей, и делая вид что все хорошо.

Но вечно прятаться было нельзя. Ни он, ни она не могли более скрываться друг от друга, потому что все вещи юной мисс Свон, наконец, оказались в комнате Каллена, и заниматься отвлекающими занятиями возможности не предоставлялось.

— Все Белла, я больше так не могу! — сдался Каллен, устало опускаясь на кожаное, и смотря на девушку, взгляд которой был огорченным и испуганным вот уже несколько часов — все то время, что они занимались перетаскиванием вещей не прибегая ни к чьей помощи. — Скажи мне, что тебя тревожит?

— А тебя? — задала тихий ответный вопрос Белла, медленно подходя к креслу Каллена, и опасливо поглядывая на этого чудесного человека, сидевшего в нем.

— Сыграем в «угадайку»? — раздраженно кинул мужчина, потирая пальцами переносицу. Его волновала не только Белла, его взбудоражила так же перспектива вечернего разговора с Элис и суд с Чарли в понедельник. Черт, сегодня пятница, завтра суббота. В субботу, до захода солнца он должен обручиться с Беллой. В воскресенье они должны обвенчаться и отдать бумаги Джозефу Клайду, который в свою очередь защитит его маленькую девочку в суде. Что же за напасти? Его тревожили сотни разных вариантов возможных объяснений с сестрой, сотни вариантов непредвиденного стечения обстоятельств на его предложение от Беллы, или же на поведение присяжных в суде… Он действительно мучился от неизвестности, как когда-то гадая о чувствах Беллы к нему. Впоследствии переосмысливая этот диалог, Эдвард склонился к тому, что просто не смог справиться с собой, не смог контролировать свой гнев, и поэтому сорвался. Сорвался на Беллу. Он мог бы сорваться на кого угодно, но сейчас ближе всего к нему оказалась она, и по злосчастному року судьбы все пошло не так как нужно.

— Хочешь играть в игры? — зло бросила Белла, чувствуя, как дьяволенок, кажется уже давно пропавший в бесконечности характера и души снова восстает в ней — Прямо сейчас?

— А почему бы нет? Это твоя инициатива! — все больше распаляясь, хмыкнул Каллен, поглядывая в окно — Ты ведь не хочешь отвечать на мои вопросы!

— Хочешь услышать мой вопрос? — злобно усмехнулась девушка — Прекрасно! Тогда ответь мне, со сколькими женщинами ты трахался здесь?

Эдвард поморщился от непристойного слова, названного Беллой, но сейчас не смог придать этому достаточного значения, ощущая, как комки злости и ярости проникают в его душу от чрезмерного количества переживаний.

— Я не знаю! — выкрикнул он, повышая голос, и вставая с кресла, вплотную приблизился к Беллу — Десятки, сотни, тысячи… я не считал, никто не считал!

— Вот как… — совсем иным, очень грустным и обескураженным голосом прошептала Белла, и отведя взгляд, отвернулась от Эдварда.

— Белла… — взвыл Эдвард, заламывая руки за голову, и пытаясь прийти в себя — Не обижайся, пожалуйста! Прости!

— Конечно, на что мне обижаться? — чувствуя свою никчемность снова, пролепетала девушка скорее для себя, чем для Каллена, но он все равно услышал.

— Милая, я же говорил тебя, я не запоминал их лиц, имен, я…

— Не продолжай снова! — отмахнулась Белла, качая головой — Я помню, что ты сказал и не сужу тебя. Все было как нужно, естественно. То, что не могу дать я, смогут дать другие! Тебе не зачем отказываться от ЭТОГО ради меня… другое дело я, что я буду делать? — и снова монолог сам с собой. Тревожный вопрос, поднятый девушкой ещё рано утром теперь никак не хотел отпускать её и Каллена из своих цепких рук. Теперь они были под его гнетом, и это здорово мешало жить обоим.

— Прекрати говорить это, ты меня без ножа режешь! Думаешь, я не сожалею? — зажмурившись и насилу сдерживая гнев, прохрипел Каллен с нотками боли.

— Сожалеешь! — пожала плечами Белла, все ещё не оборачиваясь на него — Только почему ты сожалеешь: от совести и разума, или же от простого стыда?

— Стыда? — отнимая руки от головы, переспросил мужчина.

— Да, стыда! — повторила девушка, откидывая голову назад, и вздохнув — Не знаю перед кем, но это именно стыд, ничто больше!

— Ты не веришь мне… — подвел итог Эдвард, стреляя взглядом в спину девушки. Она содрогнулась от его зоркого наблюдения, но сдержалась, что бы не обернуться.

— Хотела бы, очень хотела. Но не знаю, могу ли. Ты каждый раз разный — то любящий, то заботливый, то жесткий, я не знаю какой ты на самом деле! Ещё утром я была уверена, что знаю о тебе больше чем кто-либо, но вся эта ложь, окружавшая тебя,… Я не знаю что со мной, прости.

— Ты не веришь мне? — жаждя услышать ответ, нетерпеливо произнес Эдвард.

— Нет — ответила Белла, горестно опуская голову и слегка качая ей из стороны в сторону от безысходности. Что же это такое? Пару часов назад он говорил ей, что не может без неё жить, что она весь его мир! А теперь, теперь он так легко говорит о тех сотнях женщин. Как же все запутано! Кажется, с утра все было по-другому! Или это только кажется?

Впрочем, оставался второй вариант, до которого Белла по приходу всех данных чувств дойти не смогла — Каллен живой человек, он может переживать и бояться, может любить и ненавидеть, и только она возрождает в нем все это. Каждому случается сорваться, и она должна это понять и смириться с этим. Только вот, когда она откроет для себя эту истину?

Тем временем Эдвард хоть и сильный на вид, якобы «взрослый» чувствовал, как в нем зреет глупая, неосмотрительная решимость. К черту законы и условности! Завтра он должен обручиться с Беллой, а она даже не верит ему!

— Хорошо, — мрачно произнес он, но сделав глубокий вздох, решился на только что придуманные в голове действия:

— Белла! — позвал он, пристально вглядываясь в её затылок, и жаждя каштанового взгляда.

Но девушка не отозвалась, упрямо и стойко снося искушение. Но ведь и она не всесильна! Не уступая трем зовам Эдварда, на четвертый она не выдержала, резко оборачиваясь. Картина, представшая её глазам, настолько удивила девушку, что она невольно вскрикнула.

Эдвард стоял перед ней на коленях, покорно держа голову немного опущенной, а руки сложив на коленях. Может это безумно, глупо, по-идиотски, но ему казалось, что только там он может раз и навсегда подтвердить свои чувства к Белле.

— Ты что делаешь! — едва находя в себе силы говорить, прошептала она — Встань, пожалуйста! Эдвард!

Он быстро покачал головой, протягивая к ней руки, и надеясь ощутить её маленькие, теплые ладошки в них. Белла испугано и озабоченно исполнила его просьбу, вглядываясь в изумрудные глаза.

— Белла, я клянусь тебе здесь и сейчас, раз и навсегда, что мое сердце принадлежит только тебе. Ни одна женщина никогда не займет в нем твоего места. Ни одна женщина не поцелует меня, и не ляжет со мной в одну постель. Ты единственная, кто будет вне запрета. Ты моя первая и единственная любовь. Моя Белла Свон. Моя маленькая девочка!

Беллу захлестнули эмоции от сказанных Эдвардом слов. И снова, как утром, место спеси стала занимать нескончаемая нежностью и любовь к этому человеку. А тем временем, Эдвард продолжал:

— Я клянусь любить тебя вечно, до смерти и после, в раю, аду или чистилище. Ты свет мой, звезда моя, проводник души моей! Без тебя нет мне не покоя, не утешения… — он покачал головой, коротко усмехнувшись, а затем снова поднял на девушку глаза — Я знаю, милая, что все это уже избито и пропаще, и это не только мои слова, но я не просто не знаю, как по-другому доказать тебе то, что никто кроме тебя мне не нужен! Никто! И, Tutto quello che io dico è vero, perché è quello che io sento! (Все что говорю я — правда, ведь это то, что ощущаю я!)

— Правда! — выдохнула Белла, вконец разочарованная в себе. Снова она, снова её вина. И снова мысли о том, что грубость Эдварда не распространяется на неё. Он может быть расстроен, может быть убит горем, и она должна быть рядом несмотря ни на что. Как и он. Ему плевать на её слова, которыми она без конца ранит его. Её мысли настолько различны и не похожи друг на друга, что от них можно сойти с ума. Словно смешанные в калейдоскопе, они бросаются из крайности в крайность, не в силах прийти в «Золотой средине», равновесию. И где искать эту гармонию?

— Белла, мой отец, Карлайл, был очень несдержанным, легко воспламеняющимся от гнева человеком. К сожалению, я унаследовал эти его характерные черты. Я знаю, что не смогу стать идеальным даже ради тебя, но буду стараться стать лучше каждый день. Эти срывы и тирады… прости, пожалуйста! Я обещаю, что сведу их к минимуму!

— Не нужно, — робко улыбаясь, и опускаясь на колени рядом с Эдвардом, прошептала Белла — Я ведь знаю что такое эмоции, и что их нужно выплескивать время от времени. Я должна стать более понимающей по отношению к тебе, и я тоже буду стараться! Прости меня за эти истерики, зря я завожу такие глупые разговоры,… Конечно же я верю тебе, я люблю тебя!

— Я знаю, — блаженно прикрывая глаза и обнимая Беллу, произнес Эдвард — Я знаю!

— Поцелуй в знак примирения? — вопросительно поинтересовалась Белла, смотря на мужчину.

— Сколько угодно, красавица! — засмеялся он, притягивая её к себе вновь, — Сколько угодно для тебя!

После примирения и разъяснение некоторых вопросов Эдварду стало гораздо легче, и он нашел в себе силы и стремление готовиться к встрече Элис. Его волновал вопрос, как она воспримет его вновь… Но Джаспер ведь сказал, что она сама захотела,… а вдруг она передумает?

С точностью радара улавливая его мысли, Белла мягко улыбнувшись, подошла к нему со спины, и обняла за плечи, тихо прошептав:

— Все будет хорошо, не переживай!

— Ладно, — Эдвард, перехватив её руку, и запечатлел на ней поцелуй, пытаясь унять волнение, развернувшееся внутри.

Дальнейшая подготовка к ужину прошла без происшествий. Прислуга снова пребывала в радостном возбуждении, нутром чуя, как преобразовывается этот дом с каждым днем. Этот мрачный, темный особняк убитого горем человека превращается в солнечное пристанище двух влюбленных. Перемены, произошедшие в них обоих были так велики, что сначала горничные находились в недоумении — как так? Никому не удавалось изменить Эдварда Каллена, никому не удавалось сделать его таким, каким захочется. Никто здесь кроме Мари не видел его любящим и добрым по отношению к кому либо из фавориток, а теперь, теперь все дело шло к свадьбе, и Мари сладостно предчувствовала тот день, когда, наконец, сможет порадоваться за своего Босса, покалеченного несчастьем времени, и ту смелую девушку, которая смогла это его горе рассеять, не побоявшись всунуться в самую пучину… Она действительно героическая натура, но, несмотря на это, она — словно маленький котенок. Получая любовь и ласку, она отдает то же самое взамен! Та преданность и счастье с коим она смотрит на Эдварда, заслуживает внимание, и получает его в полной мере. Так же и тот факт, что блудная сестра Каллена Элис наконец простила его и приезжает на ужин делало обстановку ещё более напряженной и нервной.

Чем больше клонилось время к вечеру, тем сильнее волновался Эдвард, и уже не только Белла, для которой все его чувства были открыты, но и другие прислужницы с опаской стали замечать это. Эдвард был через чур раздражителен, через чур требователен и непреклонен. В конце концов, не желая более видеть все это, она ласково обняла его, предлагая прогуляться по саду, дабы сбежать от всей этой суматохи. Она не была уверена, что Эдвард согласится, но вопреки её предположениям все произошло именно так.

Проходя мимо кустов с магнолиями и розами, Белла не отпускала руки Каллена, пытающегося восстановить дыхание и прогнать непрошенные мысли из головы.

— По-моему, милый, ты себя недооцениваешь! — пожурила Белла, растирая его предплечье руками, и смотря в малахитовые омуты.

— А по-моему ты меня переоцениваешь — безрадостно хмыкнул Каллен — Элис скрылась от меня на шесть лет, она обвиняла меня в смерти Джейкоба! Она проклинала меня…

— Тише, ну что ты? — Белла нежно чмокнула его в щеку, отгоняя сомнения — Ты же говорил, как она тебя любит, и как любишь её ты! Вы придете к взаимопониманию! Обязательно придете!

— Белла, она ненавидела меня…!

— Ей просто нужно было подумать, и сейчас она готова разобраться со всем этим! — ободряюще сообщила Белла, останавливаясь, и беря обе руки Эдварда в свои.

— Не знаю, готова ли… в том то и дело! — открывая перед девушкой самые сокровенные помыслы, на вздохе произнес мужчина.

— Все будет прекрасно, вот увидишь! — Белла ласково потрепала его по щеке, улыбаясь.

— Спасибо, солнышко — с любовью произнес он, обнимая её, и снова ощущая, что поддержка, вселяемая ему этим существом ни с чем несравнима. Никто не сможет поддержать его лучше, чем она. Ни одна живая или мертвая душа. Ни одна!

* * *

Часы, будто бы живя собственной жизнью, продолжали неистово нестись вперед. Уже готовые к ужину Белла и Эдвард сидели за столом в гостиной, соединив руки, и ожидая своих гостей.

Звонок огласил об их присутствии, и Каллен вздрогнул, когда захлопнулась входная дверь, и послышался дружелюбный голос Мэри.

— Не забывай, что все пройдет отлично! — наклонившись к уху Каллена, проговорила Белла, и он сдавленно кивнул. Теперь, как и в те нечастые разы, он чувствовал себя слабым. Ему нужна была Белла, нужна словно лекарство. И она здесь, она рядом. Она всегда будет рядом с ним, несмотря на всю ту боль, что он ей причиняет.

— Эдвард! — голос Джаспера отвлек мужчину от назойливых мыслей, и, обернувшись, он встал, направляясь к другу. Белла осталась на своем стуле, притворившись, что разглядывает полировку стола. Она знала, что наверняка лишняя здесь, но раз Эдварду проще, когда она рядом, то как-нибудь она переживет и справится.

Тем временем Эдвард заметил свою сестру, стоящую чуть поодаль за спиной Хейла. За эти два месяца она здорово изменилась — на щеках вместе бледности здоровый румянец, глаза сияют счастьем, хоть сейчас и подернуты растерянностью, а черные волосы выгодно гармонируют со светлым платьем, надетым на её стройную фигурку. Джаспер волшебник, он смог вернуть её к жизни, и Каллен всегда будет чувствовать себя обязанным ему, что бы ни случилось. Вспоминая лицо Эсми, Эдвард всматривался в черты сестры, видя в ней мать. Они действительно похожи, жаль, что она так и не увидела её вживую…

— Элис! — только и смог произнести он, исступленно глядя на девушку.

— Эдвард, — медленно кивнула она, и осторожно двинулась по направлению к замеревшим мужчинам, с одинаковой внимательностью изучающих каждый её шаг, каждую эмоцию на лице. Элис видела, с какой заботой и любовью смотрят на неё эти двое, и её сердце, хоть и потуплено пока возможной болью скорого разговора, наполнялось радостью!

— Прошу к столу! — Каллен рассеяно указал на накрытый стол, но Элис перевела взгляд с еды на него, произнеся следующее:

— Мы можем поговорить? — в её голоске звучали нотки заботы о нем Эсми, её песенного, милого голоска, звучащего до сих пор где-то в глубине его сердца. Голос матери он никогда не забудет, а голос Элис так похож на него, что воистину вряд ли есть что-то прекраснее.

— Конечно! — с готовностью отозвался Эдвард, показывая на раскрытую дверь библиотеки.

— Ну что же, а я составлю компанию Белле, — нашелся Джаспер, и обогнув Эдварда, направился к девушке. Та сухо поприветствовала его, внимательно следя взглядом за любимым, шествующим вместе с Элис по коридорам к библиотеке.

Только когда за ними закрылась дверь, Белла обратила внимание на Хейла, севшего рядом с ней…

А тем временем, в библиотеке двое родных людей, брат и сестра, решались начать самый важный и тяжелый разговор в их жизни.

— Как ты? — неуверенно начал Каллен, смотря на Элис, и подмечая её растерянность. Но ведь она сама захотела с ним поговорить! Следовательно, у неё есть что сказать! Только вот, нужно начать разговор, завязать беседу… или как там это называется в их случае?

— Хорошо — вяло улыбнулась мисс Каллен — Джаспер здорово помог мне на переломном моменте!

— Я очень рад, что он смог помочь тебе! — чувствуя как теплеет у него в сердце от слова «Хорошо», только что сказанного Элис.

— Эдвард, я не знаю, как сказать… но… — Элис повернулась к нему всем телом, обращая на него потерянный, но решительный серый взгляд. Взгляд Эсми, проговорив это — Я много думала, у меня было достаточно времени, и я кое-что поняла. Поняла, что ты не виноват в смерти Джейка, что ты наоборот пытался искупить свою вину передо мной, а я ужасно поступала…

— Элис! — попытался прервать поток её слов мужчина, но она просительно подняла вверх палец, требуя дать ей закончить:

— Недавно я решила приехать сюда, и поговорить с тобой. Извиниться перед тобой и Беллой за свое поведение, я вела себя поистине ужасно! Но я решила ещё кое-что, решила рассказать тебе все, братик! — она робко улыбнулась ему, неуверенная, что может называть его так спустя столько лет разлуки и боли. Но Эдвард лишь подарил ей ответную, ободряющую улыбку, и она нашла в себе силы говорить далее:

— В тот день, день той чертовой катастрофы, когда я позвонила тебе, ты ответил что на совещании. Я чувствовала запах горелого с самого утра, но не придавала этому значения. А поговорив с тобой, я и вовсе разозлилась, и поэтому заперлась у себя. Я дулась даже на Джейкоба, который вместо того что бы утешать меня решил заняться с Изабеллой математикой… День кончился, наступил вечер, а затем ночь. Не дождавшись, его я легла спать, все ещё думая о том, почему ты до сих пор не вернулся. А затем, глубоко ночью меня разбудил крик за окном. Лишь открыв глаза, я почувствовала, что комната наполнена дымом и жаром пламени, горевшего в коридоре. Электрической проводкой был пронизан весь дом, все щели, и поэтому все произошло так внезапно и безвозвратно,… Я поступила эгоистично, поступила непростительно, наивно веря, что Джейк и Белль уже внизу. Прыгнув вниз, я жестоко разочаровалась в своих намерениях, потому что прогремевший взрыв унес их жизни… — Элис запнулась на своем рассказе, чувствуя жгучую боль в груди, и видя, что Эдварда мучает то же самое. Каллен чрезвычайными усилиями сдерживал слезы, опираясь о стеллаж с книгами, и смотря на сестру. В его голове мелькали картинки из прошлого, которое он уже никогда, несмотря на всю волю и желание не сможет изменить.

— Я обвинила тебя. Снова же поступив как эгоистка. Я не думала по малолетству, что ты можешь страдать даже сильнее меня. Я сбежала, сбежала с какими-то рокерами, и два года прожила с ними в сырых подвалах, подпевая ночами на каких-то субкультурных вечеринках не вызывающих доверия. Но мне было так больно, что, то где я и с кем не имело значения. Следующие два года я провела, занимаясь стриптизом в некоторых клубах. Платили мне исправно, и этого хватало на промозглое существование, коим я и жила. Последние, недавние двадцать четыре месяца я провела на съемной квартире в Мехико, за которую смогла заплатить, работая стриптизершей. Наверное, если бы Джаспер не позвонил тогда, и не сказал что «тебя нужно спасать от чар злосчастной подзаборной твари», я бы и сама приехала. Я думала, что готова, но снова оказалась не права. И все же я приехала, но тебя застать не удалось. Познакомившись с Беллой получше я разобрала в ней совсем другие характерные наклонности, и выпустила на Джаспера кучу обвинений с ложными указаниями, а потом, потом мы с ней отправились на шопинг, и я сорвалась. Не знаю зачем, но я привезла её к тому особняку. К особняку, в котором погибли Белль и Джейкоб. Я очень сильно её испугала, и не знаю, сможет ли она теперь простить меня за это…! — Элис горестно покачала головой, заканчивая рассказ, но, словно бы вспоминая что-то неимоверно важное, снова подняла голову на замеревшего у стеллажей Эдварда, переживающего каждую секунду её повествования как собственный ад. Ему было нестерпимо больно он того, что он обрек на все это единственную, родную сестру. Его мысли и чувства было не описать словами, и поэтому, отвлекшись от них, он встретился с ней взглядом, ожидая дальнейших слов:

— Но больше всего меня интересует другое, за этим я и приехала, если честно. Сможешь ли ты простить меня, Эдвард? После всего сказанного и сделанного, после всех побегов и подстав? Я не знаю твоего ответа, но знаю, что прошу о многом, и все же, пожалуйста, ответь мне!

— Элис, — сглатывая слезы, подступающие к горлу, произнес мужчина, подходя ближе к девушке. Она недоверчиво и виновато смотрела на него, опустив голову — Элис, ты моя сестра, я очень сильно тебя люблю, и буду любить, что бы ни случилось! — Каллен вопросительно протянул к ней руки, и, взглянув на него, она тут же прильнула к нему в объятья, как в те ночи, когда он сидел рядом с ней, пока она болела, и всегда успокаивал, таким образом, от детских бредовых кошмаров.

— Конечно же, я прощаю тебя, милая, — Эдвард опустил голову, ласково прикасаясь губами к черным локонам девушки, и заново вспоминая то прекрасное чувство, когда рядом с ним есть все те, кого он любит. Его сестра, его Белла — они две самые главные женщины в его жизни после Белль, но она, к сожалению, мертва. Не желая сейчас об этом думать, Каллен крепче обнял сестру, потирая её плечи и руки. — И ответно прошу того же, Элис, прости меня! Прости за то, что ставил работу превыше тебя и Белль, прости за то что меня не было рядом в ночь того страшного пожара, прости за то, что обрек тебя на это гнусное существование после смерти Джейкоба, прости что отправил тебя в психушку, толком не разобравшись… я столько натворил, Элис, что даже не знаю как теперь отпустить все это, и вымолить у тебя прощение!

— Не нужно у меня его вымаливать, я тебя простила! Ты не виноват Эдвард, это все я! — покачала головой Элис, прикрывая глаза, и крепче обнимая брата. Как же она его любит. Как она могла ненавидеть его, не думать о его страданиях? Сколько же боли она подкинула ему, жестоко покинув в такую трудную минуту?

— Я люблю тебя Элис, и надеюсь, что теперь ты не собираешься никуда уезжать? — с надеждой спросил Каллен, поглаживая сестринские волосы, и чувствуя маленькое тельце, доверчиво обнимающее его.

— Конечно же нет! — игриво хмыкнула девушка — Я останусь здесь, с тобой и с Джаспером! Куда же мне ехать?

— Никуда, — ласково шепнул Эдвард, продолжая поглаживать черные локоны сестры — Никуда уезжать не нужно!

— Не поеду, никогда! — уверенно произнесла Элис — Только Эдвард, пожалуйста, пообещай мне кое-что?

— Все что угодно! — даже не задумываясь, прошептал Каллен.

— Береги Беллу, я ведь вижу чем она стала для тебя… защити её и спаси, я догадывалась о том, что ты полюбишь её ещё тогда, когда впервые увидела. Она не похожа на других, и она способна изменить тебя!

— Уже изменила! — сообщил Эдвард, снова целуя Элис в макушку — Обещаю!

— Спасибо тебе, за себя и за Джаспера — поглаживая обнимающие её руки брата, сообщила Элис тихим шепотом — Я кажется, люблю его!

— Ты достойна самого лучшего милая, и я счастлив, когда счастлива ты. Удачи вам! — хмыкнул Каллен.

— Мы ещё поговорим обо всем, у нас будет время! — улыбнулась Элис, отстраняясь от Эдварда, и хитро ухмыляясь ему.

— Сколько угодно! — согласился мужчина, и в этот момент в его словах не было ни тени сомнения. Его сестра простила его. Простила его, и забыла обо всех горестях. Воистину это потрясающий день! Как же он счастлив! Его переполняло все то счастье, готовое брызнуть из него волнами через миллисекунду.

— Иди к ней, она, должно быть, ждет тебя и разочарованна в Джаспере! — подвигла его Элис, любящего подталкивая в спину.

— Смотри, что бы и он не заскучал, Эл — шепнул Эдвард, указывая на дверь.

— Ты прав, пошли вместе, Братик! — с этими словами она задорно улыбнулась, чмокнула его в щеку, и, взяв за руку, направилась к выходу из библиотеки. Залы, где восстановился их союз, где они снова обрели друг друга, и отныне навсегда. Ничто уже не разлучит их. Ничто не разлучит Эдварда и Элис Каллен, даже смерть!

Бонус — Разговор Беллы и Джаспера (49 г.)

Пока в библиотеке между Калленами шел серьезный, тяжелый разговор, Белла безуспешно пыталась не замечать Хейла, сидящего рядом с ней, и пристально смотрящего на неё.

— Что такое? — теряя терпение, воскликнула она спустя пару минут.

— Думаю, как я мог так ошибиться… — задумчиво произнес мужчина, продолжая сверлить её взглядом. Возмущенная Белла запылала яростью, на которую, как она думала, была уже и неспособна. Оказывается, она не так слаба, как ей казалось!

— Поздравляю, ты ошибся, что поддержал Эдварда а в моем похищении! — с сарказмом хмыкнула она — Только у тебя все равно ничего не получиться, потому что я его люблю!

— Ты не совсем поняла меня — примирительно заметил Хейл, поднимая руки вверх — Я ошибся тогда, когда решил, во что бы то ни стало выжить тебя из этого особняка!

— Что? — такого развития событий девушка точно не ожидала. Удивленно и обескуражено смотря на Хейла, она решала в уме — стоит ли ему верить, и что он вообще несет?

— Я хотел бы попросить у тебя прощение Белла, лично у тебя — качая головой, виновато произнес Джаспер.

— Прощения? — вконец запутавшись и растерявшись, переспросила девушка.

— Да, прощения. Я сейчас все объясню, если позволишь…?

Белла энергично кивнула, заинтересовавшись в такой резкой перемене обстановки. Кажется, она становиться через чур доверчивой, раз говорит с этим человеком, пытавшимся избавиться от неё, прямо сейчас!

— Белла, я знаю Эдвард семнадцать лет. Я знаю все, что происходило за эти годы. Рождение Изабеллы, её смерть, и то, что было после её смерти…

— О чем ты? — непонимающе воскликнула она, задумываясь над словами этого человека.

— Он очень любил Белль, очень. Он безумно любил её и Элис. Они обе значили для него все. В тот день, когда обгоревшие останки его ребенка и друга Элис — Джейкоба, нашли недалеко от дома в лесу, я понял, что значит «умирать от горя». Самым тяжелыми для него был первый год, хотя я сомневаюсь, что дальше было лучше, но все же… В этот первый год он наделал много глупостей. Но началось все с депрессии и помешательства — ему всюду чудился её голос, её лицо, то как она зовет его куда-то… Он не спал ночами, переосмысливая каждую минуту того дня, и думая как все это можно было изменить. После мощных антидепрессантов дело, кажется, пошло на лад — он успокоился — но как оказалось, это было лишь затишье перед бурей, потому что через неделю я нашел его в её комнате, с опустошенным коробком снотворного.

Ускользнув из лап смерти, он не одумался, он продолжал медленно, но верно угасать. Бесконечная выпивка, женщины, наркота — все это кружилось вокруг него словно Земля вокруг солнца. Я безумно боялся новой попытки суицида, и поэтому находил для него все новых и новых фавориток. День за днем складывался в недели, а недели в месяца. Я уже совсем отчаялся хоть как-то изменить его образ жизни, и вдруг появилась ты… — Джаспер ухмыльнулся, прерывая рассказ, и смотря на задумавшуюся Беллу, на глазах которой серебрились слезы за боль, которую пришлось пережить Каллену практически в одиночку. Надо же, она так недолюбливала Джаспера, а оказывается он совсем не плох, он действительно настоящий друг для Каллена, только вот зачем он ей все это рассказывает?

Этот вопрос она и задала мужчине, пытаясь контролировать голос, но с горечью замечая, как он треснул на последнем слове.

— Я хочу объяснить свое поведение, Белла — вздохнул тот — Понимаешь, увидев все его муки как физические, так и душевные, я просто не мог допустить нового потрясения, заставившего бы его снова вернуть к старым попыткам самоубийства. Он увлекся работой, прославил корпорацию, стал невиданным любовником и завсегдатаем дорогих алкогольных магазинов… Я видел что ты, Белла, делаешь с ним. Я боялся, что ты разрушишь его снова, разрушишь до основания и сбежишь. Но ты оказалась сильнее. Ты оказалась сильнее всех нас вместе взятых. И меня, и Элис, и Эдварда. Фактически ты и вытянула нас из этой бездны. Я до сих пор восхищаюсь твоей силой и выдержкой, и очень счастлив, когда вижу Эдварда, таким как сегодня. Ты стала для него всем миром, даже больше чем миром. Ты стала для него кем-то вроде Белль, но не совсем. Эта разная любовь, но по силе она равна. Даже после того, как я увидел изменения в Эдварде в лучшую сторону — то, как он начал оживать и чувствовать себя человеком — я опасался тебя, пытался вас разлучить… Эгоизм это был или забота, я не знаю. Но сожалею. Очень сожалею,… а ещё безумно рад, что у меня ничего не вышло. Его место рядом с тобой, Белла. Он всю свою жизнь ждал тебя…

Растроганная признанием Хейла Белла быстро сморгнула слезы, благодарно смотря на него. Столько чувств теплилось в ней — облегчение от слов Хейла, горький осадок от краткой биографии Каллена и его мучениях, новое ощущение любви к Каллену, только к нему… все это невозможно описать словами, потому что все это находится в сердце. Не глаза, нет, лишь оно зорко. Только сердце, любящее сердце!

— Я сказал тебе все это, что бы ты мне кое-что пообещала, Белла! — продолжил Хейл, внимательно оглядывая девушку — Я хочу, что бы ты поклялась мне, что никогда не позволишь Эдварду снова потонуть в той чертовой бездне боли, откуда ты его спасла. Не позволишь ему сгореть в аду страданий, тобою причиненных… Я не знаю, могу ли верить тебе, но буду стараться, и не буду мешать. Так каков же твой ответ?

— Обещаю! — выдохнула девушка, вытирая слезы теперь уже тыльной стороной ладони, — Обещаю!

— Вот и славно, — хмыкнул Джаспер, а потом опасливо взглянулна девушку, что бы задать ещё один сложный вопрос, требовавший ответа и связанный с ним самим:

— Я, наверное, прошу многого, и если все сказанное мной меня не оправдывает, я потерплю, подожду, но хотелось бы, что бы ты честно ответила мне. Ты меня простишь хоть когда-нибудь?

— Я долго сомневалась в тебе, и не верила. Придя сюда, в этот дом, я была самой настоящей испуганной девчонкой. Меня заставляли выживать с помощью причинения боли, и я свято верила этим урокам. Ты, Эдвард, Элис — всем я делала больно, и горько раскаялась. Я сама вынуждена просить у вас всех прощения за свой чертов характер и поведение, и, конечно же, я должна понять и простить вас…

— Ну, мне на тебя незачем обижаться, все, что я делал, основано только на недоверии к тебе — хмыкнул Джаспер, наливая в бокал вино, и залпом осушая его.

— Значит, я тебя прощаю, — уверенно отозвалась девушка, а потом, будто боясь, что кто-то услышит, наклонилась поближе к Джасперу, облокачиваясь на стол:

— Я сберегу Эдварда, я не позволю ему страдать, и никому не позволю причинять ему эти страдания! — прошептала Белла, улыбаясь.

— Ну что же, я верю тебе, Белла, — хмыкнул Джаспер, осушая очередной бокал — Только не подведи меня!

— Не подведу! — игриво отозвалась Белла, и состроила милую гримаску.

— Война окончена, друзья? — ухмыляясь, решился спросить Джаспер.

— Война окончена. Друзья, — согласила девушка, и они вместе с Хейлом весело рассмеялись, радуясь, что все конфликтные ситуации разрешились мирно и благополучно. Раз и навсегда.

Этот разговор много для них значил, и много прояснили. Будем надеяться, они не забудут о своих обещаниях и дружеских намеках,… увидим!

Глава 49. День 3. Часть 1

Эдвард нерешительно приоткрыл белую дверь, ведущую в самое пекло его личного ада. Его руки задрожали ещё тогда, когда он потянул на себя дверную ручку, а уж теперь…

Он отлично помнил, где он, и что делает. Не было того тумана в голове, который описывается как полное забытье. Сегодня эта комната ещё здесь. Комната его Белль. Завтра её уже не будет. Он сотрет это помещение с лица земли, уничтожив. Он не может больше, не в силах терпеть это пламя, сжигающее его. Каждый день. Каждый час.

Сейчас Беллы нет с ним рядом, но он чувствует её присутствие в этом доме. Чувствует, как начинает забывать с ней, и прекращает вспоминать про тот ужасный день. Но как бы все ни было просто, дабы окончательно избавиться от страданий и отогнать постоянный, неизменный в течении семи лет вопрос «А что бы я мог сделать?» ему нужно заново осмотреться в этой комнате, побыть в ней, и вспомнить все до мелочей. Вспомнить и отпустить в забытье. Комната исчезнет, и боль исчезнет. Лишь приятные, добрые воспоминание о его ангелочке будут жить в его сердце. Никакой боли и отягощенности — его Изабелла хотела бы, что бы он был счастливым. И он станет. Обязательно станет, но для этого нужно сейчас собрать все силы, которые когда-либо находились в его теле. Он специально не взял с собой Беллу — зная, как может быть больно, и как он ведет себя в приступах кратковременного безумия, он решил попытаться справиться со всем в одиночку, попытаться спасти себя словно Барон Мюнхгаузен — самостоятельно вытянув за волосы из болота… А справится ли он?

Хотя нет, что же это! Нет! Не он спас себя, а Белла спасла его. Она спасла его из этой мучительной бездны самобичевания и убийственного равнодушия при адском горении внутри. Она такая храбрая, смелая, но она всего лишь девочка! Маленькая, испуганная, слишком много изведавшая девочка, и ей его утешение было просто необходимо — она бы сошла с ума, если бы не нашла человека, понимающего её, и желающего ей только самого лучшего, любящего её!

Решив, что хватит оттягивать решающий момент, Каллен переступил через порог комнаты, стараясь не забывать делать вдох-выдох. Его взгляд тут же привлекли десятки фотографий, развешанные на розоватых стенах комнаты. В ней убирается только Мари. Никто кроме неё не знает, что это помещение вообще существует — тем лучше, когда оно исчезнет, никому и не понадобится о нем узнавать!

Первая фотография, на которую он натыкается — дурачующаяся Белль в полтора года, через месяц после того, как он нашел её рядом с порогом своего дома. На ней милое желтоватое платьице, а короткие бронзовые волосики собраны в крошечные хвостики, заботливо причесанные Элис. От умиления у Эдварда защемило сердце, и он едва не забыл про то, что должен дышать. Он помнил каждый момент из детства Белль — как учил её ходить, как играл с ней, как лежал вместе на лугу, залитом солнечным светом, и смотрел на голубое небо, где медленно плыли облака, похожие на разных людей и животных. До трех лет он неотрывно присутствовал в жизни девочки, буквально не оставляя её на секунду. Но время шло, она росла, а предприятия так и стояли. Решив, что он может ненадолго оставлять её одну, Каллен вернулся к работе. День, два, три — она радовалась его приходу, бежав на встречу по огромным мраморным коридорам старого особняка. Об этом свидетельствует следующее фото, висящее на стене — его малышка в бежевом сарафанчике улыбается белозубой улыбкой, и отросшие к трем годам локоны пружинят при каждом движении. Ему всегда казалось, что она мираж, ненастоящая. Что она исчезнет, потому что она была слишком красивой, словно фарфоровая статуэтка. Но Белль вовсе не была хрупкой, не была нерешительной. Она любила всех и каждого, и подрастая, замечала проблемы окружающих её людей… Однажды, когда ей только исполнилось пять лет, Элис рассталась со своим парнем, которого встретила за два года до Джейкоба Блэка. Конечно, девушка была расстроена, и проливала слезы в подушку. Узнав причину, по которой плачет её любимая подружка, Белль взобралась на кровать, садясь рядом, и принимаясь утешать её. Она вроде бы рассказывала ей сказку — тогда Эдварду со своего места посреди дверного прохода было не очень хорошо видно — и смешила её. Она была сострадательной, успевала и хотела помогать!

Сколько раз с самим Эдвардом она проделывала свои чудотворные превращения, умудряясь самый хмурый из его дней превратить в радостный. Сколько счастья доставляла ему её простая улыбка, и раскинутые объятья, просящие подхватить на руки. Она любила сидеть на руках. Чувствовала себя в его руках, так же как и Белла — защищенной. Ей нравилось, что она выше большинства, и лучше видит все что происходит вокруг. Они с Калленом часто посещали кинотеатры, театры и цирк. В цирке ей нравилось больше всего — она обожала животных! Каждый день, приходя оттуда с Эдвардом, она уговаривала Элис подарить ей на день рождение бегемотика или слоненка…!

… От милых мыслей Эдвард улыбнулся, но улыбка получилась грустной. После смерти Белль он закрылся в себе. Перестал выходить из дома без лишней надобности — все вокруг, все в тех местах, где он был с дочкой, напоминали ему о ней. Он слышал её голос, видел её растворяющуюся в ветвях деревьев фигурку… Ни с чем не сравнимая боль, ни с чем не сравнимая потеря. Он пережил это. Пережил назло и себе и судьбе, хотя столько раз думал, что не протянет больше ни дня. Его жизнь — словно сплошная лотерея. Заключая контракты, он не видел дома, не видел города, не видел Белль. Он не то что бы забывал о ней, но как-то меньше вспоминал. Это помогало ему тогда, когда он был опасно близок к очередному срыву…

Попытка суицида случилась с ним лишь однажды, когда стало так плохо, что хотелось только одного — избавления. Естественно, избавления лучше, чем смерть не придумаешь. Он нашел снотворное, и, выйдя на балкон своей комнаты, где очень часто бывал со своей малышкой, с легкостью высыпал весь пузырек с лекарством в рот. Встав у изгороди, он принялся смотреть в горизонт, представляя себе свою девочку, и смотря на небо, шепча ей, что скоро они встретятся, будут вместе!

И правда, вскоре он почувствовал что его клонит в сон. Улыбаясь, он улегся прямо на холодном мраморном полу, теша себя последними воспоминаниями о своей малышке. Представляя её щечки, её золотые кудри, её стройное тельце и большие, словно бы его, изумрудные глазки, впитывающие серьезность и наивность одновременно. Она была так прекрасно в этих его воспоминаниях, что он заснул будто бы в раю.

Но потом он все же проснулся, хотя уже и не наделся на это. Проснулся, и попал в ад. Две недели в больнице, потом реабилитация, а затем консультации с различиными психотерапевтами. Первое время он очень злился и на Джаспера, и на докторов, которые спасли его, а потом, потом постепенно злость стала проходить, уступая место серой безразличности. Он утратил смысл слова «Жизнь», он не жил, он существовал. Воспоминаний больше не существовало, они исчезли. Осталась лишь работа и женщины. С женщинами он отвлекался от работы, а от женщин отвлекался работой. Менялись они с такой скоростью и беспределом, что Каллен иногда надменно удивлялся. Иногда он сам себя пугал — приходил в эту комнату, и ничего не чувствовал. Депрессия воистину была так велика, что он ничего не ощущал — ни боли, ни страданий, ни любви. Он был словно бесполезная, использованная оболочка. В его голове постоянно был вопрос «Зачем его спасли?», а ответа он так и не находил. День за днем, ночь за ночью — пробежало так шесть лет. Когда Луи явился к нему, и заявил о налоговых сборах, он был такой же «замороженный» как и всегда. Ему было плевать на людей, на их чувства, мысли и достоинства. От женщин он хотел секса, а от мужчин — признание лидерства. Всегда привыкший руководить и отдавать неизменно исполняющиеся приказы, он наткнулся на синюю папку с фотографией Беллы Свон. Только тогда, только в тот момент он ощутил, что снова живет. Сам не понимая почему, он чувствовал, как его сердце яростно отбивает судорожный ритм, а руки сжимает дрожь. Ему захотелось лишь одного — этой девушки. И захотелось не только из-за половой жизни. Он снова почувствовал любовь к погибшей Белль, услышал свою собственную боль от потери. Столько раз перевидавший что значит, ничего не ощущать по отношению к любимому ребенку, он отчаянно зацепился за эту девушку — ниточку, связывающую его с дочерью. Странно, что он осознал это только сейчас, когда внимательно разглядывал фотографию, на которой его малышка вместе с ним изображены на качелях в лунопарке. Они вместе смеются и показывают в камеру язык. Снимала их тогда Элис, и поэтому из сделанных десятков фото, хорошим получилось лишь одно — Элис тоже смеялась, и не могла удержать фотоаппарат.

Снова отвлекаясь от Изабеллы, Каллен вспомнил про Элис. Она счастлива, и это его немного успокоило. Ему было хорошо, когда она была рада, а она рада. Её счастье рядом с Джаспером, а его — с ней. Совет им да любовь…

И все же, даже мысли о сестре, о Белле не помогли ему отвлечься от обстановки, столь знакомой, что даже страшно. Входя глубже в комнату, и отрывая взгляд от фото, Эдвард разглядел изысканную мебель из красного дерева — потрясающую кровать, комод, письменный стол и небольшую софу. Все в этой комнате так, как при жизни Белль. Фото, вещи в комоде, книжки в столе и разбросанные на софе игрушки — это его приказ, отданный Мари. Она все это устраивала и собирала по крупицам. Это её работа, а не Белль. Белль здесь никогда не было и не будет. Пора бы уже выкинуть всю эту ерунду из головы, и не пытаться вернуть сюда девочку только лишь одной комнатой. Это глупо и… не работает. Варианта правильнее этого помещения Каллен не нашел. Он не мог забыть Белль, не мог выпустить её из сердца, но мог отпустить ее, наконец, туда, где она будет счастлива. Перестать привязывать к себе сотнями земных цепей. Хватит, она заслужила свободу, и она её получит.

Вздохнув, Каллен подошел к столу, доставая оттуда дневник, который последний раз видел шесть лет назад, в день смерти Белль. Он нашел его в груде пепла, и все время перечитывал. С ним он и согласился на самоубийство, держа его в руках. Открыв кожаную обложку, предварительно поглаженную его руками, он вчитался в одну из заметок, оставленную детской рукой.

Сегодня мы ходили на каток в Нью-Йорк, мне там понравилось. Папа говорил что все люди которые занимаются спортом будут здоровыми и красивыми. Я сказала, что тоже хочу заниматься спортом, а он лишь рассмеялся. Наверное, он решил, что я не смогу, потому что спортсмены очень сильные люди. Но я же сильная! Тетя Элис постоянно говорит мне, что я могу защитить их всех, если захочу. А папа не верит…

Ну и ладно, я все равно его люблю!

Но это лишь начало. Первая запись дневника. Первое, что было написано в эту тетрадь. Три года непрерывных записей, которые она вела, будто бы зная, что когда-нибудь кто-то захочет это перечитать. Эдвард знал их все наизусть, и каждая была для него бесценной, но некоторые он любил больше всего.

Учиться невероятно сложно! Папа и Тетя Элис говорили мне, что в учителях нет ничего страшного, но они не правы. Мистер Хвинстоун, который приходит ко мне домой заниматься каждый день, учит меня и письму, и математике, и чтению — это ужасно долго и скучно! Мне не нравится… А папа все настаивает, что без этого я не смогу стать «полноценным» человеком. А что значит полноценный?

Нужно будет не забыть спросить у мистера Хвинстоуна, когда он завтра придет ко мне…

Эдвард не без улыбки вспомнил, как вел со своей малышкой разговор о важности учебы и познаниях. Интересно, она все-таки узнала, что значит «полноценный»?

И вновь отвлечение, отвлекающие факторы. Когда же он уже перейдет к самому главному, вспомнит самый тяжелый из всех дней в его жизни?

Будто бы в ответ на эти мысли, его машинальные перелистывания страниц дневника его девочки остановились на том самом дне, когда записи навсегда оборвались.

Папа обещал, что будет на моем десятом дне рождении! Обещал! Обещал! И не сдержал слово! Он сказал, что это его работа, и он не может остаться. Знаешь, дневник, я на него обиделась. Я вообще не люблю на него обижаться, но сегодня именно такой день. Я просила его всего лишь раз — он не был ни на одном моем дне рождении с самого пятилетия! — а он все равно предпочел работу мне. И как же это понимать? Что же, придется разбираться с ним, когда он вернется: я не люблю его огорчать, а когда я плачу, он всегда огорчается — но мне придется, иначе он так и не согласиться провести хотя бы этот один день со мной. Пожелай мне удачи, Дневник!

У Эдварда сбилось дыхание, когда он прочел эту последнюю заметку до конца. Его затрясло сильнее, будто в лихорадке. Книжечка выпала из дрожащих рук, и вскоре он последовал за ней, грузно рухнув на колени, а затем и на спину. Чувствуя, как внутри все сгорает от ненависти к себе, он растерянно глядел вокруг. Она действительно просила его лишь раз! Лишь один раз! А он не смог, не захотел, не посчитал нужным,… ему нет оправдания, нет и никогда не будет! Если бы он был в доме тогда, возможно все бы было по-другому, по-лучшему, по-хорошему, и Белль осталась бы жива!

Как же это сложно, господи! Как же сложно пытаться избавиться от тяжелого прошлого!

Его затрясло сильнее, когда он снова очутился в воспоминаниях там, у горящего особняка, и как рвался внутрь, а его не пускали, оттягивая обратно. А затем, громкий взрыв, оглушивший всех вокруг, и убивший Изабеллу…

Волнение и боль внутри усиливались, будто бы надеясь, взорвавшись последней, нестерпимой вспышкой исчезнуть. Только вот, выдержит ли он эту «последнюю вспышку»? Выдержит ли он её в одиночестве?

Воздух снова прекращал поступление в его легкие, а тело содрогалось, будто от ударов. Наверное, даже в лихорадке люди не испытывают подобного. Ему было так плохо, что казалось, мир вокруг перевернулся с ног на голову. Боль, боль и ещё раз боль. Никого рядом, ни души, что бы утешить и поддержать. Ну почему, почему он не позвал с собой Беллу? Возможно, сейчас ему было бы легче!

Сегодня третий день, последний день, когда он может сделать Белле предложение. Он сделает, обязательно сделает, но не сейчас… не сейчас… ему нужно справиться, нужно перетерпеть и попытаться выжить после всего того ада, где он сейчас находится. Чувствуя, как по пищеводу поднимается желчь, он попытался встать на ноги, и, улучив момент на третьей попытке, сшибая двери и врезаясь в стены, кинулся к ванной, пристроенной в комнате Белль. Его с шумом вырвало, приковав к унитазу, и заставив корчиться на коленях. Опираясь руками на мраморную поверхность ванной, он смог кое-как сесть на пол, глотая подступающую слюну и тяжело дыша. Кажется, слезы в этот раз не помогут, да и проступать они не хотят. Никаких слез. Только рыдание и только боль — как физическая, так и моральная.

Холодный мрамор приятно остудил опаленную мучениями кожу, и Эдвард слабо улыбнулся, откидывая голову на поверхность камня…

Ему казалось, что он умирает, что хуже быть уже просто не может. Корчась на полу в ванной, он горел изнутри адским пламенем. В нем сгорало абсолютно все, и он уже не был уверен, что когда-нибудь это пламя погаснет. Так больно ему ещё не было. Таких страданий воспоминания ему ещё не причиняли — впрочем, именно такого следовало ожидать в последний раз. В момент прощания. Никакой снисходительности, лишь пытка. Его руки продолжали неистово дрожать, а тело содрогаться от рыданий, когда Белла вошла в ванную комнату.

Проснувшись, она услышала стук в дверь, а затем голос Мари, зовущий её. Подойдя к двери, она отперла её, все ещё силясь стряхнуть с себя сон. Домоправительница сообщила, что Эдвард находится в комнате своей дочери, и передала свои волнения на этот счет. Помня вчерашний рассказ Джаспера о суициде, Белла прямо в легкой пижаме выбежала в коридор, несясь по направлению к той двери, на которую указала женщина. Сама она заходить не решилась, останавливаясь перед дверью, и робко заглядывая в комнату.

Тем временем, не найдя мужчину в самой комнате, Белла кинулась к распахнутой ванной, где его и застала.

— Эдвард! — ужаснулась она, видя его в абсолютно разобранном и убитом состоянии, и не в силах пошевелиться. Самому же Каллену показалось, что это мираж — Белла спит, она не могла прийти сюда сейчас. И все же, происходящее пугающе напоминало то, что девушка и вправду застала его в таком виде. Но не успел он произнести хоть слово, как новый приступ тошноты задушил его, заставляя согнуться над унитазом. Белла растерянно и испугано смотрела на него, не зная, что предпринять. В конце концов, для начала она решила просто узнать, в чем дело, и со всей осторожностью сев на колени перед Эдвардом, внимательно оглядела его — бледность, страдания, боль — все это было на лице мужчины, но больше всего её удивил не доверительный блеск в исстрадавшихся изумрудных омутах, глядящих на неё.

— Что с тобой? — полушепотом спросила она, пытаясь скрыть испуг, и вселяя в себя уверенность. Сказав это, она нежно провела пальцами по его щеке, подмечая жар, исходящий от неё. Нет, это не температура, это что-то другое, что-то связанное с болью. С болью за дочь, которой больше нет…

— Я в порядке… — пытаясь набрать побольше воздуха, прохрипел Эдвард, и снова чувствуя слабость, откинул голову на мраморную стойку ванны. Изумленно заморгав, Белла приложила ладонь к его лбу, и будто бы обжегшись, отдернула. Не выжидая более ни секунды, она встала с колен, и выйдя из ванной, сообщила Мари, что сама во всем разберется. Кажется, женщина оказалась удивлена таким поворотом событий. Спрятав свой страх и самобичевание, Белла вернулась в ванную комнату, и, взяв одно из свежих полотенец, висевших на крючках, намочила его в холодной воде. Эдвард сквозь небольшой туман, клубившийся в голове, и сбитое дыхание едва различал действия Беллы, до сих пор не веря что она тут — наверное, это его разгулявшееся от боли воображение, ведь пытка продолжалась, и он был полностью поглощен внутренним адом.

— Попытайся немного успокоиться, все хорошо! — приседая перед ним снова, и осторожно кладя холодное полотенце на его лоб, проговорила Белла. Приятное чувство пробежало по всему телу мужчины, снова заставляя его вымученно улыбнуться. Теперь он уже не мог не верить в то, что перед ним его девочка. Только вот, как она сюда попала?

Но, сейчас он был слишком слаб, вымотан и угнетен для подобных мыслей. Он просто радовался, что Белла рядом, и от этой радости его улыбка становилась чуть более заметной:

— Ты здесь! — усмехнулся он, и Белла робко улыбнулась в ответ, пробегая холодными пальцами по его опаленной коже.

— Конечно здесь! — отозвалась она, до сих пор пытаясь скрыть чувства испуга, бороздившее по ней, и волнение за Эдварда, за то, что бы с ним все было хорошо. — Где же мне быть, как ни с тобой?

— Тебе не надо было приходить… — мрачно выдохнул Каллен, и тут вдруг снова почувствовал резкую тошноту, будто бы его желудок петлял по телу на каком-то гоночном чемпионате. Снова согнувшись над унитазом, он ощущал на спине поглаживания Беллы. Она не ушла. Ей не противно. Она здесь, рядом с ним.

Помогая ему вернуться в обратное положение, она убрала полотенце с его головы, чтобы снова остудить его и вернуть обратно.

— Нет, приходить стоило — хмыкнула она, выжимая ткань — Почему ты не позвал меня, когда тебе нужна была моя помощь? Мы же договаривались!

— Не помню… — покачал головой Каллен, стараясь этим жестом не только выразить свое сожаление Белле, но и отогнать мысли, трепавшие сердце и душу.

— Любимый, — нежно произнесла Белла, снова садясь рядом с ним и возвращая на его лоб холодное полотенце — Что случилось?

— Лучше не спрашивай… — снова ощущая слабость, произнес Эдвард, и просто протянув руки, прижал Беллу к себе. Совсем не сопротивляясь, она положила голову на его плечо, блаженно улыбаясь.

— Все будет хорошо, все пройдет! — выдохнула она, надеясь этими словами вселить в Эдварда ту же уверенность, что плескалась в ней.

— Наверное… — горестно отозвался Эдвард, предчувствуя, как все в нем загорается вновь для той последней вспышки. — Наверное…

Глава 49. День 3. Часть 2

Сказать, что Каллен почувствовал облегчение, после всей той боли, что испытал — значит солгать. Но он мог признаться самому себе, что присутствие Беллы рядом с ним, её ласковые руки на его лице прямо сейчас — все это облегчало его мнимое существование, помогало жить и думать о лучшем, о том, что когда-нибудь все наладиться.

— Девочка моя! — зарываясь ей в волосы, прошептал он, чувствуя, как тошнота отступает, да и слабость тоже. Но лучше бы они вернулись, потому что резвившаяся внутри пустота здорово давила на сердце. Как можно избавиться от таких страданий? Отформатировать память? — нет, он никогда бы этого не сделал, даже если бы это было возможно. Он никогда не сможет забыть Белль. Её бронзовые кудри с золотым отливом, её детские, чистые и безумно глубокие изумрудные глаза, словно бы глаза его самого. Её маленькое, доброе, трепещущееся сердце, её милые щечки и неяркий румянец от смущения. Её стройная фигурка, её бледная кожа и мудрость развитая не по годам. Очень умная, очень красивая, очень любящая… — вот какой она была! Такой она и останется! Здесь, в этом земном мире единственным источником и одновременно избавителем её страданий был он. Там же, в раю, ей прислуживают ангелы. Никто и никогда не усомниться в том, что она в раю, потому что эта девочка была безгрешна. Она в его душе и сердце, она в его сознании, она — часть его жизни. Неотделимая часть его, его дитя!

— Ты молодец, любимый — так же тихо отозвалась Белла, нежнее водя пальцами по его лицу, пока он наслаждался её поглаживаниями — Ты справился со своей болью, ты очень сильный!

— Моя сила — это ты, Белла, и никто иной! — покачал головой Каллен, удрученно глядя на девушку, и смотря в её огромные, шоколадные глаза. Омуты, в которые он окунался с головой, и перспективы выплыть, избавиться от них не наблюдалось — в принципе, он и не хотел. Он желал лишь одного: что бы его Белла всегда была с ним, а большего ему и не надо.

— И все же, зачем ты пришел сюда? — слегка взволнованным голосом вопрошала девушка, поудобнее усаживаясь в его объятьях. Кажется, ей было все равно, что они вместе сидят на холодном мраморном полу ванной комнаты Изабеллы.

— Завтра этой комнаты не будет — треснувшим голосом прохрипел Каллен, но не услышал никакой трагедии в своей душе по этому поводу. Сейчас он был опустошен, он был пуст, словно ячейка в банке. В нем не было ни каскадов боли, ни каскадов радости, ни облегчения — ничего. Лишь поверхностные ощущения, да ответы на вопросы. Мысли стайками ютились по всему его сознанию, изредка доходя до логического завершения. Но только не мысли о Белле. Он прекрасно знал, что сегодня должен сделать, и какой сегодня день.

— Как это, не будет? — непонимающе, слегка ужаснувшись, переспросила девушка, думая, что ослышалась. Но ведь правда! Происходящее никак не укладывается в голове!

— Я велел убрать все отсюда… Я больше так не могу! — пресным голосом проговорил мужчина, смахивая мешающую бронзовую прядь с лица, и аккуратно отстраняя от себя Беллу, что бы подняться и прополоскать рот.

— Убрать? — теперь расстеряности Беллы не было предела. Как это: «убрать»? А как же Изабелла? Как же память о ней? Неужели… все это из-за неё, из-за неё, эгоистичной Беллы Свон?

— Да, пора начинать новую жизнь. Хватит жить прошлым… Белль не вернется! — включая воду, и надеясь скрыть проблеск эмоций на лице, парировал Эдвард.

— Если тебе тяжело, то я полностью на твоей стороне! Но Эдвард… ты уверен, что это будет правильным решением? Не пожалеешь ли ты обо всем этом спустя немного времени? И не делаешь ли ты этого из-за меня…? — глядя, как он завершает задуманное занятие, произнесла Белла, неуверенная в том, что хочет слышать ответ.

— Не только из-за тебя, любимая — хмыкнул Каллен, и, пройдясь полотенцем по лицу, прижал к себе Беллу — Но и из-за себя. И я уверен, уверен, потому что больнее уже быть не может… Это мой дом, моя жизнь, и моя боль. Только мне решать, как ею распоряжаться, а я хочу, что бы только счастье и радость встречались на твоем пути, раз уж ты осталась со мной. Выбрала меня вместо свободы, милая!

— Моя свобода, это ты! — улыбнулась девушка, прильнув к его груди, и поглаживая пальцами рубашку цвета слоновой кости — Мне не нужно было выбирать. Я уже давно все решила.

Каллен в ответ лишь грустно хмыкнул. Что она скажет через час, два, когда он предложит ей выйти за него замуж? Откажет или согласиться? Не решит ли она, что он пытается отобрать у неё ту самую свободу, о которой она говорит…?

Впрочем, как бы ни были тяжелы терзания, но времени уже почти не оставалось. В ванной комнате они провели больше часа, и теперь настенные часы били половину двенадцатого дня. Решив не тянуть со своей задумкой, Каллен, отмахнулся от пустоты, зияющей в нем, надеяться что ответ «да», прозвучавший из уст Беллы, станет лучшим его избавлением от вечной боли. Его вечной боли, которую он заслужил.

— Я должен кое-что сделать сегодня, родная — наклонившись к её уху, шепнул Эдвард, и его руки покрепче обняли Беллу, слегла напрягшись.

— Сделать? Что? — удивилась девушка, замечая легкое напряжение мужчины, практически успешно скрываемое им.

— Увидишь! — он загадочно подмигнул ей, и, вздохнув, взял за руку, разворачивая к выходу из ванной, и чувствуя, как маленькая бархатная алая коробочка прожигает его из правого кармана пиджака.

* * *

В окнах автомобиля, который Каллен снова вел сам, девушка увидела уже знакомый лес, на который совсем недавно они ходили на пикник после выставки Сальвадора Дали. Те же старые, мшистые деревья, которые среди солнца и зелени вокруг них выглядели, словно из сказки о Робин Гуде. Черная земля под ногами была рассыпчатой и мягкой — можно ненароком провалиться на пару миллиметров. Это место внушало такое доверие и душевное удовлетворение, что девушка была рада, что снова здесь оказалась. Она так внимательно оглядывала деревья и небо через тонированное стекло, что опомнилась, только когда Каллен галантно распахнул перед ней машинную дверцу.

— Приехали, красавица! — тепло произнес он, борясь всеми силами с тем, что было в его душе. С серостью и мрачность, с пустотой. Этот день будет лучшим в жизни его маленькой девочки. Она навсегда его запомнит. И он запомнит. Это ведь и его самый счастливый день в жизни… только бы все пошло как нужно! Только бы она не отказала ему!

— Задумалась — ухмыльнулась Белла, покидая кожаные салон машины, и наслаждаясь нежным ветерком, обдувающим её лицо и тело.

Снова протянув любимой руку, Эдвард направился вместе с ней по гористым, зеленым склонам, навстречу солнечному свету и безоблачному небу. Последний из трех дней. Самый сложный и самый счастливый. Лучший из того, что с ним когда-нибудь бывало, и один из худших за всю его жизнь.

Они прошли сотни цветущих цветочных полян, девственно чистых лесных массивов, и ручьев. Вода в каждом была такой прозрачной, что Белла залюбовалась ею. И снова олицетворение. Олицетворение Эдварда и воды. Она не могла понять, почему так получилось, но могла объяснить. Она хотела рассказать об этом Эдварду, нутром предчувствуя что-то важное в будущем. Хотела открыть перед ним все мысли, ощущая, что ещё есть время, пока они не на месте назначения.

— Ты никогда не думал о воде? — позвала она Каллена, шествующего слегка впереди, но по-прежнему держащего её руку в своей настолько крепко, насколько это возможно без причинения боли.

Такого вопроса Эдвард не ожидал. Но улыбнулся, чувствуя как снова слыша голос Беллы, теряет ещё одно пустующее место в душе. Они идут уже больше часа, плюс ещё два часа на дорогу — скоро четыре вечера, а он ещё ничего не сделал, не сделал того что должен. Впрочем, оторваться от мыслей о кольце, жгучем карман оказалась на удивление просто, и он переключил все свое внимание на девушку, останавливаясь и тепло, улыбаясь ей:

— О воде нет, а стоило бы? — не задумываясь о сути вопроса и ответе на нем, произнес он. Для него главным были искрящиеся глаза его девочки. Его сокровища. Она — центр мироздания для него, и воистину нет ничего дороже, чем его Белла.

— Стоило — кивнула она, мягко прикасаясь руками к его скулам, и лаская их — Она похожа на тебя!

— Вода? — слегка нахмурившись, проурчал Эдвард, слишком довольный в данный момент, что бы думать о теме их беседы.

— Вода — сильнейшая из всех природных стихий. Она может уничтожить, может убить даже не оглядываясь, не думая. Ей подвластно все — земля, воздух и огонь. Она возвышается над всеми. Она непобедима: но только на первый взгляд — начала Белла, не переставая гладить лицо Каллена, и всматриваясь в его глаза, внимательно следящие за ней, и переосмысливая её слова. О чем она вообще говорит?

А тем временем девушка продолжала:

— Мнение многих ошибочно. На самом деле вода тоже нуждается в защите. Её очень легко уничтожить, если знать как. Она слабая и сильная одновременно. Она дарит жизнь и забирает её. Она прекрасна и мучительна, она отвергнута и любима. Она — это ты, Эдвард!

— Я? — Каллен был крайне удивлен таким развитием событий, смотря на девушку, и заново воспроизводя её слова у себя в голове. Вода и он. Она считает, что они похожи, что они олицетворение друг друга, зеркало друг друга… Эдвард задумался всего на пару секунд, а потом прозрение мигом достигло его. Вдохнув и выдохнув, он смотрел на свою девочку, глядя на её робкий и слегка смущенный взгляд. До него медленно, но верно доходил смысл её слов. Он читал между строк сказанных ею фраз, и видел все больше, начинал чувствовать, терять ту убийственную пустоту, бороздившую по нему:

«Вода нуждается в защите» — она хочет защищать его и оберегать ничуть не меньше чем он её.

«Её легко уничтожить, если знать как!» — намек на то, что у всех, и у него, в том числе есть слабые места, и она это знает. Но никогда в жизни она не сделает ему больно подобным образом. Никогда.

«Она слабая и сильная одновременно» — тут уж не требуется даже объяснений. Он и слабый и сильный. Он сильный, когда защищает свою семью, свою любовь, себя… и слабый, когда видит Беллу, когда видит её мучения, и когда утопает в собственной боли, причиненной родными людьми.

«Она дарит жизнь и забирает её!» — он хотел убить Беллу за неповиновение в самом начале, а теперь готов сделать все, что бы сохранить её жизнь.

«Она прекрасна и мучительна» — он красив, он прекрасен. Он искушает, он убивает. Забирает душу и тело. Она пала под его чарами, но пыталась противостоять им. Он причинял ей страдания, и от этого становился её мучителем, но ничуть не менее прекрасным. Следовательно, и это её утверждение верно и правдиво.

«Она отвергнута и любима» — и вправду, все его отвергли. Он остался наедине с болью, забвением и беспрерывным напоминанием о прошлом. Он был потерян, он не смог себя найти, он потерял себя. Но он был любим. Эсми, Элис, Белль, а затем Белла. Самые главные и лучшие женщины в его жизни. Они дарят ему радость, счастье и любовь. И пусть двоих из них уже нет в живых, они навеки в его сердце, он никогда не забудет их. Они часть его души. Нерушимая, неделимая и неотъемлемая часть его души.

— Ты… — выдохнула Белла, уже призрачно сомневаясь в правильности того, что рассказала мужчине о таком личном, о таком душевном… вдруг он не поймет её?

— Белла! — отходя от размышлений и воспоминаний, Каллен опомнился, и, подхватив девушку за талию, поднял на руках выше, к деревьям, к солнцу. Она завизжала, но на губах её сияла улыбка. Все в нем, в Каллене, пело и плясало. Она действительно любит его. Любит больше всех на свете. Теперь в этом нет никакого, абсолютно никакого сомнения. Что бы с ним не было, что бы с ним не случилось, она будет рядом, она не бросит его, и всегда исцелит. Глазами, объятьями, поцелуями, нежностью и любовью. Любовью, которой неподвластно не время, не судьба. Теперь он был уверен, что поступает правильно, делая ей предложение. Лучшего момента и придумать нельзя. Улыбаясь, он кружил девушки, и видел её развивающиеся каштановые волосы, и полы синеватой юбки, надетой в этот солнечный июльский день. День, когда появится их семья, когда все станет прекрасно, и когда он навеки отдаст свое сердце в руки той, которую считает судьбой.

Опустив девушку на ноги, он снова взял её за руки, но теперь они уже бегом кинулись через лес, к тому самому заветному месту, куда собирались. И если Белла бежала с непониманием, пусть и радостью, то Каллен несся туда в предвкушении самого лучшего, что может случиться в жизни с человеком.

Вот и оно, то самое место. Девушка удивленно замерла, чувствуя, как рука Эдварда покинула её ладонь, а сам Каллен отошел чуть дальше, к огромному, раскидистому дубу, стоящему на отшибе, перед обрывом, где кончался лес. Отсюда было прекрасно видно огромный солнечный круг, сияющий на небе. Плывущие будто на ладони облака. Неописуемая красота была здесь, в этом райском уголке. Их личном райском уголке. Их Рае.

— Этому дубу больше тысячи лет — погладив шершавый ствол, произнес Каллен, со всей нежностью глядя на девушку — Он растет здесь, несмотря на ураганы, бури и прочие трудности. Он вечный, он не истребим, — вздохнув, Каллен, снова взглянул на Беллу, и, наткнувшись на взгляд карих глаз, нашел в себе силы продолжить:

— Моя любовь к тебе так же неистребима и нерушима. Она будет длиться больше тысячи лет даже после нашей смерти. Я люблю тебя, люблю всем сердцем и душой. Я готов сделать все что угодно, стать тем, кто тебе нужен, лишь бы быть с тобой вечно, вечно и ещё раз вечно, — прикрыв глаза, и улыбнувшись, он пару раз моргнул, а потом, выудив из кармана красную бархатную коробочку, раскрыл её, опускаясь на одно колено, и смотря на свое сокровище, обескуражено замершее недалеко от него.

— Белла, я готов и хочу провести с тобой всю жизнь. Клянусь любить тебя и в богатстве и в бедности, и в болезни и в здравии, и в горе и в радости, до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Выходи за меня замуж, любимая!

Ошарашенная Белла стояла тем временем у невысокой сосны, наблюдая за действиями Каллена. Как он говорил с ней, как достал кольцо, опустился на одно колено, и поклялся в вечной любви. Любви только к ней, к его маленькой девочке. Сказать, что она была удивлена — ничего не сказать. Это было не просто удивление, это был какой-то скрытый страх,… но она быстро с ним справилась, отогнав подальше. Ну, конечно же она любит Эдварда, она хочет стать его женой, хочет избавить его от боли, подарить ему ребенка и стать лучшей любовницей, какую только можно сыскать. Она молода, и несовершенна, но она в силах исправиться с его помощью. Он её друг, наставник, защитник, учитель и любимый. Он все, что у неё есть. Она не сможет потерять его, не сможет отпустить, не сможет разлюбить. Она станет его женой, и этим все сказано!

Находясь в своих мыслях, и охваченная эмоциями счастья, девушка не сразу поняла, что Каллен напряженно ждет ответа, хотя в его глазах сияют все те же искры радости и предвкушения.

— Да! — победоносно крикнула она, смахивая слезы счастья с глаз, и подходя к Каллену. — Да, да, да!

— Солнышко мое! — искренне и широко улыбаясь, Эдвард аккуратно надел кольцо в форме небольшой короны на безымянный палец левой руки. Колечко было вылито из золота, и украшено десятками дорогих, прекрасных камней — сапфирами, топазами, брильянтами, изумрудами и, конечно же, рубинами. Ведь рубины — символ любви. Счастье переполняло Каллена. Теперь все его волнения казались ему глупыми, детскими и идиотскими. Вот оно, настоящее счастье: держать в объятьях человека, дороже которого и представить себе не можешь. Вот она любовь, вот она радость — просыпаться, и видеть эти милые шоколадные глазки, смотрящие на него, и улыбающиеся. Эти розоватые, пухлые губки, которые так приятно целовать, это маленький, слегка вздернутый носик, который придает его девочке ещё больше красоты. Бледная кожа, которая при поглаживании и лестных словах становится розоватой из-за её румянца. Ямочки на щеках, когда она улыбается… — вся она, точно ангел, но из плоти и крови. Она прекрасна, она восхитительна, и она его любит. Она первая, кто по-настоящему его любит! Она смысл его существования!

— Люблю тебя! — выдохнула Белла, прижимаясь к Каллену, и уже не сдерживая радостных слез, пришедших вместе с его словами, и кольцом, которое останется теперь на её руке до скончания веков: будьте уверены!

— Люблю тебя! — эхом отозвался Каллен, прижимая её к себе, и наслаждаясь лучшим в мире запахом, заполоняющим легкие. — Завтра ты уже будешь моей женой, милая!

— Завтра? — Белла слегка отстранилась, непонимающе глядя на него — Так скоро?

— Что-то не так? — пытаясь скрыть испуг за напускной беззаботностью, вопрошал мужчина.

— Нет, чем раньше тем лучше! — хмыкнула Белла, снова прижимаясь к Эдварду, и ощущая, как в сознании всплывает вопрос, который не давал ей покоя сегодня ночью. Она забыла обо всем этом за прекрасным моментом, когда любимый предложил ей стать его женой,… но чувство, будто что-то не так, преследовало её, будто его вынудили… она видела бумаги о суде с Чарли, и знала, что единственный способ уберечь её от этого чертового родителя — брак с ним. Оформление опекунства. Она была не против, но она не знала позиции Эдварда… хотел ли он такой скорой свадьбы, хотел ли вообще всего этого? Вот эти самые сложные вопросы ей и предстояло узнать прямо сейчас. Как бы не хотелось портить идиллию, но она все же заговорила, проводя пальцами странные узоры по спине мужчины:

— Эдвард?

— Что, любовь моя?

— Ты женишься на мне,… потому что сам этого хочешь? — неуверенно произнесла девушка, и слегка сжалась в предвкушении ответа.

— Конечно! — с жаром откликнулся Каллен — Какие же ещё могут быть причины? Я люблю тебя, люблю больше всех на свете! Ты мне не веришь?

— Верю, верю, — пошла на попятную Белла, но все же не отступилась от намеченной цели — Просто я нашла бумаги у тебя в кабинете… в понедельник суд…

— Бумаги? — пресным голосом хмыкнул Каллен, прижимая к себе девушку — В кабинете?

— Да… — виновато опустив взгляд, девушка глубоко вздохнула, и все же решилась посмотреть в его глаза — Так что ты мне ответишь? Этот брак… он ведь не из-за Чарли, да?

— Конечно же нет! — отмахнулся Каллен, снова привлекая девушку к себе, и целуя в макушку — Этот брак, доказательство моей любви к тебе. Хотя, сначала это конечно потрясло меня…

— Чем? Тем, что придется взять меня в жены? — озабоченно предположила девушка.

— Нет, глупенькая! — ухмыльнулся Эдвард, отвергнув её предположение — Единственное, что останавливало меня, это то, что, я могу подорвать твое доверие. Что ты перестанешь доверять мне, если я предложу тебе выйти за меня замуж, лишу свободы и привяжу к себе. Я не хотел принуждать тебя, поступать с тобой так, как того требуют обстоятельства, плюя на твои желания!

— Только из-за доверия? — озадаченно переспросила Белла, и слезы счастья снова выступили на её глазах.

— Только из-за него! — подтвердил Эдвард, — Но теперь, то я вижу, что все в порядке, и ты согласна. Я ведь прав?

— Прав — согласилась девушка, тихо всхлипывая, и вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— Если хочешь, чуть позже мы организуем настоящую свадьбу, какую пожелаешь! — слегка виновато протянул Эдвард, думая, что девушка жалеет именно об этом.

— Моя идеальная свадьба, эта та, в ходе которой я стану твоей женой. Платье, церковь, свечи и ужин — этого хватит. Я люблю тебя, и мне ничего не нужно, кроме тебя! — откликнулась Белла, и отыскав его губы, мягко скрепила свои слова поцелуем. Но простого поцелуя в такой ситуации ей показалось мало. Вселив в свои губы чуть больше страсти, она обвила Каллена за шею, и притянула к себе.

— А вы настойчивы, Миссис Каллен — засмеялся мужчина, когда она потребовала продолжения после недолгого перерыва — Но мне это даже нравится! — поспешил добавить он, и снова засмеялся.

— Я очень похожа на своего мужа, — ухмыльнулась Белла — Того, которого люблю!

— О, представляю, как он вас любит! — подыграл ей Каллен, нежно проводя пальцами по щекам до подбородка и обратно, обводя указательным пальцем контур её губ.

Затрепетав, девушка засияла улыбкой, и даже забыв про поцелуи, просто крепко обняла Эдварда, надеясь, что никогда больше с ним не расстанется. Брак навсегда соединит их нерушимой связью, связью, которая называется «любовь». Вечная любовь.

Воистину, это самый счастливый день в жизни Эдварда Каллена и Беллы Свон, только вот, все ли беды уже позади? Вдруг, очередное испытание ждет их… в трех милях от дома?

Они и сами того не знали, только вот чувство — какое-то странное чувство, что «грандиозный» финал их истории любви ещё впереди — не отпускало, вжимаясь в душу… Были ли они правы?

Глава 49. День 3. Часть 3

Солнечные лучи грели кожу Беллы, нежащуюся на солнце в объятьях Каллена. Она не представляла, что может быть лучшеэтого, когда обнимая его, видела свое переливающееся на солнце кольцо. Разноцветные камушки, золотое окаймление и непревзойденное мастерство работы. Как же здорово просто лежать, и ни о чем не думать, не волноваться. В такие моменты спокойствия, она всегда благодарила Бога, за то, что Эдвард её похитил, за то, что он забрал её из той прежней, беспросветной жизни в это светлое будущее рядом с ним. Он все время был так нежен с ней, так аккуратен, осторожен — он думал о том, что подорвет её доверие, если жениться на ней. Он заботиться о своей маленькой девочке, он любит её, а это главное. Больше ей ничего и не надо — только его присутствие, его защита и его любовь. Она была готова дать все то же самое ему, невзирая на цену — воистину, искренние чувства творят чудеса.

— Как же хорошо… — улыбнулась Белла, растягивая слова, и щурясь, глядя на яркое солнышко.

— Тебе больше никогда не будет плохо! — пообещал мужчина, прикасаясь губами к её волосам, и улыбаясь от того же переполняющего её счастья, что и Белла.

— Тебе тоже… — прикрыв глаза, сообщила девушка, и ещё больше расслабилась, лежа на груди мужчины и слыша биение его сердца.

Эдвард не ответил, потому что не знал что сказать. Только с Беллой он смог ощутить то, что кем-то действительно любим. С Изабеллой все было по-другому — она его дочь, чего не скажешь о Белле.

Он блаженно улыбнулся, вспоминая, как она собственноручно просила его вернуться из Туниса, как лечила его руку, как осушала его слезы и успокаивала сегодня, в ванной комнате Белль. Сколько же для него сделала эта маленькая девочка? Его маленькая девочка? Её поступки не пересчитать — он навеки перед ней в долгу — она его спасение, его избавление, любовь его первая и единственная. Его Белла…

И сейчас, эти слова, сказанные ею, только подтвердили нерушимую связь между ними. Он вспомнил про воду, которую она в нем олицетворяла, и снова улыбнулся. Это так много говорило о ней, о её чувствах к нему. Она была ребенком, избитым жизнью и суровой судьбой, когда попала в его дом, когда он её увидел впервые… Сейчас она женщина, она прекрасна, молода и красива. В её душе уже нет тех кровоточащих ран, а её сердце не саднит невыносимой болью — он исцелил её, сделал все, что бы она была счастлива. И она будет. Она станет его женой до завтрашнего полудня, несмотря на все законы и правила. С его деньгами он может нарушить все на свете, и он это сделает. Уже сегодня, к девяти вечера будет готов новый паспорт Беллы, зарегистрированный в официальной базе данных США. Никаких придирок и вопросов по поводу того, что Чарли должен давать согласие на брак с его дочерью. В принципе, ничего сверхъестественного Каллен не сделал — он всего лишь перенес день рождение Беллы на два месяца назад. Отныне она будет рождена 10 Июля, а не 10 сентября — безобидно, неправда ли?

Суд в понедельник. Она должна там присутствовать. И она будет. Будет рядом с ним, рядом, за надежной защитой. Чарли не посмеет тронуть ни волоска на её голове, иначе он убьет его прямо там, в зале суда. Опять же — плевать на порядки и законы.

Завтра Джозеф приедет за документами, и он их получит, вместе с новым паспортом девушки: его же идея. Вообщем, дело будет сделано по высшему классу, и ничто уже не может пойти ни так. Ничто.

Улыбаясь самому себе, улыбаясь Белле, Эдвард поглаживал её предплечья, глядя на плывущие по небу облака. Внезапно им завладело желание во всей этой идиллии снова поцеловать свою девочку. Свою маленькую девочку,… а может это желание возникло не просто так? Не напрасно?

Впрочем, пока ещё ни о чем не думающий и не подозревающий Каллен лишь нашел алые губы своего сокровища, воссоединяясь с ними, и одновременно нежно гладя затылок девушки. Вот тут-то она и потеряла голову,… а может, у неё просто не было сил терпеть более? Она хотела, хотела попробовать… попытаться?

Её губы стали настойчивее впиваться в Эдварда, но по-прежнему оставались самыми мягкими и нежными на свете, не причиняя ни миллисекунды неудобства или неприязни. Другие женщины целовали его резко, грубо, жестко — а Белла словно ангелочек — нежно и приятно. Он готов был прикасаться к её губам днями и ночами, но прекрасно понимал, что ранее это было невозможно… а сейчас?

Неожиданный порыв Беллы и приятно удивил его, и напугал слегка. Она осознает, что делает? Он слишком долго не был с женщиной, она грозится разрушить его самообладание… эта почти острая физическая боль: желать, и не посметь получить желаемое. Но с темпераментом и намерениями девушки все явно было в порядке. Она продолжала свое занятие, только теперь уже её руки, ранее лежащие на земле, принялись перебирать пряди Каллена, играя с ними. Он чувствовал подступающее желание к этой самой любимой для него девочке, и противостоял ему огромными силами. Неужели она и вправду хочет этого? Может быть, она заигралась слегка?

— Белла… — прошептал он, но фраза была совсем не похожа на предостерегающую, чувствуя, как сбивается его дыхание от предвкушения дальнейших событий.

— Не останавливайся, пожалуйста! — таким же тихим шепотом выдохнула девушка, Эдвард не сразу понял, о чем она, пока не заметил свои руки, поглаживающие её ребра и бедра. Она часто дышала, но в её глазах пока не было ни капли испуга.

Не в силах противостоять ей, Эдвард послушно принялся принимать её поцелуи, но уже и сам целовал в ответ, одновременно поглаживая её тело руками. Она вздрагивала, отстранялась, что бы вдохнуть воздуха, и снова принималась за его губы….

Прозрение пришло к ней через десять минут, и, догадавшись, что делает, Белла, испуганно взвизгнув, оттолкнула Каллена, резко принимая вертикальное положение сидя. Он сам же растерянно и беспомощно лежал на земле, где только что целовал лучшее в мире существо. Он сделал ей больно? Не сумел сдержать наплыв похоти?

— Что-то не так? — удивленно позвал он, желая увидеть лицо своего ангела, все ещё часто и неглубоко дышащего, и сидящего к нему спиной.

— Что мы делаем…! — отчаянно воскликнула она, прикладывая обе ладони к своему лицу, и тихо всхлипывая. Жалость, появившаяся в душе Каллена, мигом вымела оттуда всю похоть и желание, оставляя только самобичевание. Ну зачем, зачем он ей поддался? Теперь ей больно, она опять страдает,… что он творит?

— Солнышко — он оказался рядом с Беллой, бережно обнимая её за плечи и не совершая никаких действий, способных показать девушке что-то кроме утешения. — Ничего страшного не случилось, все хорошо…

— Не хорошо! — ещё более отчаянно воскликнула Белла, обернув на него шоколадные глаза с плескавшимися в них слезами — Я хочу тебя, но не могу…!

Ошарашенный в конец Каллен замер, не зная, что теперь отвечать. Она хочет его? После всего, что случилось между ней и Чарли? — поистине, смелости этой девушки можно только позавидовать. Её испуг вполне очевиден, она должна бояться, но она решилась попробовать! Она захотела этого… — как же все далеко зашло! Он и не думал, что добился такого доверия от своей маленькой девочки, добился такой любви к себе. Чем он все это заслужил, скольких людей он спас от смерти в прошлой жизни?

— Правда…? — Эдвард, не веря переосмысливал её слова, эхом стучащие в его голове, пока произносил собственные.

— Правда! — заливаясь слезами, прошептала Белла, опуская голову на колени, и тихо плача.

— Успокойся, шшш… — Эдвард снова заботливо обнял девушку, беря в свои руки, и прижимая к груди, отрывая от её колен. Она, как и всегда крепко обняла его, зная, что только в этих объятьях может позволить себе плакать. Только этот человек никогда не сделает ей больно её же слезами. Не наступит на больное и не спустит голодных псов страданий на израненное сердце.

— Это ужасно! — прорыдала она, пробегая пальцами по его рубашке — Прости меня, прости!

— Нет, Бэмби, нет, — Каллен запечатлел поцелуй на её локонах, прижимаясь к ним щекой — Я обещал тебе, что сделаю все тогда, когда ты сама захочешь. Не раньше. Я буду ждать сколько нужно!

— Я сейчас хочу — с плохо скрываемой обреченностью воскликнула Белла — сейчас…

— Прямо сейчас? — опуская взгляд на каштановые локоны, слегка вздрагивающие от рыданий девушки, вопрошал Каллен, тем временем лихорадочно придумывая план действий. Как ему помочь Белле?

— Прямо сейчас! — утвердительно кивнула она, рыдая громче — Здесь. Тебя.

— Хорошо, хорошо — Эдвард глубоко вздохнул, и натянуто улыбнулся, не зная, как сможет справиться с собой, если девушке станет слишком страшно. В конце концов, в такие моменты он не слишком сильно себя контролирует, если контролирует вообще… — Давай попробуем здесь и сейчас!

Он бережно отстранил от себя Беллу, и мягко провел пальцами по её щекам, стирая слезы. На него смотрела пара бесподобных, шоколадных глаз, в которых читалась уверенность, желание и страх одновременно.

— Ничего не бойся! — повторился мужчина, любяще смотря на неё — Я обещаю, тебе, что ни секунды тебе не будет больно со мной. Ни секунды ты не ощутишь того, что сделал с тобой Чарли. Я люблю тебя, очень люблю, и никогда не стану таким как он, не доставлю тебе таких ощущений! — он говорил уверенно и серьезно, и Белла кивнула, чувствуя искренность его слов, и пытаясь поверить ему. Как же она этого хотела…

— Если тебе станет неприятно — тем временем продолжал Эдвард — просто скажи «Стоп», и я остановлюсь, хорошо?

— Хорошо — кивнув, согласилась девушка. Она продолжала всхлипывать и отгонять мерзкие воспоминая об ЭТОМ с отцом. Какой же он подонок, какой урод! Как же она его ненавидит! Он лишает её нормальной жизни, лишает любви к Эдварду… ну ничего, она не позволит этому случаться более. Сегодня все станет на свои места, она справиться. Она станет Его, станет Эдварда, и никогда уже более не будет разуверяться в нем. Нутро подсказывало Белле, что ничего страшного не произойдет, и как и обещал мужчина, она не ощутит боли ни мгновенья. Она так хотела в это верить, но пока могла лишь надеяться. Только надежда. Пустая и неощутимая.

— Иди сюда, — Эдвард нежно притянул её за подбородок к себе, продолжая их прерванные поцелуи. Переставая всхлипывать, она обвила его за шею, прижимаясь к нему, и снова возвращаясь к своему новому этапу жизни.

Эдвард ласково и нежно поглаживал её кожу, и, не прерывая поцелуи, с легкостью расстегивал одежду, надетую на своей девочке. Она захотела быть с ним, сама захотела, без принуждения и просьб. Он обещал ей, что не будет никакой боли, и он сдержит свое слово. Он никогда не станет таким как Чарли, никогда не сделает ТАКОГО ни с одной женщиной, а тем более с Беллой. Его Беллой Каллен, его любимой и единственной женой.

Они оба ощутили приятное тепло, разливающееся по телу, когда последний предмет одежды каждого оказался на поросшей травой земле…

* * *

Белла лежала на солнце, улыбаясь практически до невозможности счастливой улыбкой. Оно уже заходило, даря багряные лучи на их с Эдвардом обнаженные тела, но это никого не беспокоило. Лежа здесь, рядом с ним, на этой чудесной поляне, она вспоминала самые прекрасные моменты из её жизни, которые произошли совсем не давно. Каллен сдержал слово — никакой боли и неприязни. Только любовь, нежность и удовольствие. Каскады небывалого наслаждения и удовольствия. Ей было настолько хорошо, что вряд ли когда-то будет лучше. Кажется, с этим первым разом между ней и Калленом, вся её память относительно поступков Чарли стерлась. Она не видела больше его, совершающего с ней ЭТО. Она видела лишь мягкие прикосновения Эдварда к её обнаженной коже, его ласковые поцелуи на её теле, и светящиеся счастьем глаза, смотрящие только на неё, и невидящие ничего и никого, кроме неё. Вот она, настоящая любовь, настоящая интимная связь. Она любит его безумно, но кажется, сегодня последний предел любви был разрушен. Теперь она чувствовала, что любит его ещё сильнее, ещё крепче, чем раньше. После сегодняшнего, после того что он сделал, после того как он ей помог, и как стал для неё всем. Всем в этом мире. Только он.

Крепче этого воссоединения быть уже ничто не может. Они теперь точно не расстанутся уже никогда. Ничто не сможет разлучить их, после того как они слились в единое целое.

Страх, боль, страдание, ожидание, неверие — все это исчезло будто в ужасном кошмарном сне. Осталась любовь, нежность и красота — весь мир стал лучше после сегодняшнего заката.

Какими теперь беспочвенные и до нелепости глупыми казались её опасения относительно секса с Эдвардом? Она уж точно идиотка…

А тем временем сам мужчина сладостно ощущал, что теперь его жизнь стала лучше некуда. Белла стала Его, она по собственной воле соединилась с ним как супруга. Она его жена, его любимая, она весь его мир.

Никогда ранее Каллен не получал от занятий любовью такого колоссального удовольствия и удовлетворения. Счастье, которое ему принесла Белла, невозможно измерить. Он не мог с точностью выразить своих чувств, потому что мысли путали, заплетаясь в любви и нежности к его маленькой девочке, по имени Белла.

— Спасибо — он услышал мягкий, тающий голос девушки, а затем увидел её прекрасное лицо перед собой.

— За что?

— За то, что отдал мне себя… — тепло и любяще улыбаясь, проскандировала Белла, заставляя его ухмыльнуться, но все же с серьезностью добавить:

— Я всегда был и буду твоим Белла. Я только твой — отозвался он, а потом, вспомнив стихи, которые произнес здесь два дня назад, с готовностью повторил их, только теперь на английском:

Белла растрогано улыбнулась, смаргивая набежавшие от умиления слезы, и крепко обняла Эдварда, поцеловала его обнаженное предплечье, произнося свои стихи, которые Эдвард уже когда-то слышал:

— Кажется, знаю, — ухмыльнулся Каллен, и чмокнул девушку в лоб, ответно обнимая руками, и гладя её спину, наслаждаясь ощущениями мягкой, теплой кожи, под своими пальцами.

— Люблю тебя! — шепнула Белла, блаженно прикрывая глаза.

— Люблю тебя! — повторил за ней мужчина, и, зарывшись лицом в локоны своего ангела, почувствовал, как неистово бьется его сердце при воспоминании о Белле. Все что он хотел — умереть в её руках, в её объятьях, через десятки лет совместной семейной жизни… И только один вопрос, единственный, будоражил его душу даже сейчас, после немыслимого счастья, окружавшего его душу: сможет ли он вырастить их с Беллой детей? Сможет ли оторваться от Изабеллы, и посмотреть на них, заметить их… полюбить?

Похоже, этот вопрос остается открытым и не решенным…

Глава 50 — Беспечность

— Сколько мы ещё будем ждать? Суд через два дня! — взревел Чарли, сидя на элегантном кожаном кресле в номере отеля Тани Денали, лениво разгуливающей по номеру.

— Чрезмерно спешащий так же опаздывает как чрезмерно медлящий, — пожав плечами, объяснила она, хитро блеснув улыбкой. Чарли скрежетнул зубами. Придется поддавать этой женщине… Как же она его достала! Но он сам в это ввязался, сам позвал её, и теперь вынужден подчиняться — ему ли не знать, что она может уничтожить его не хуже Каллена?

— Нет, мисс Денали, серьезно! — устало проговорил Свон, стараясь скрыть ярость за напускной скукой — Каллену совсем скоро уже никто не сможет помешать! Он женится на моей дочери…

— Он не сможет, вы отец! — равнодушно хмыкнула Таня, наливая в бокал мартини, и бросая в него пару кубиков льда.

— Подделать документы плевое дело!

— Тем лучше, — хмыкнула женщина, беспечно улыбаясь. Мало кто знал, что за этой улыбкой таится убийственная угроза. — Пусть он на ней женится!

— Что? — в конец теряя терпение, воскликнул Свон — Как это, женится? Мы так не договаривались! Она моя дочь, он не посмеет жениться на ней!

— Зачем вам она? — перебила его восклицания Денали, откидываясь в кресле.

— Она моя дочь! — вскипел мужчина, сквозь красную пелену ярости, в глазах смотря на Таню — МОЯ дочь!

— Не говорите глупости, мистер Свон — отмахнулась женщина, раскусив вранье с первого раза — Мы оба прекрасно знаем, что девчонка на вашу шею даже за услуги любовницы не нужна. Рассказывайте же правду!

То ли голос Тани был слишком решителен, то ли взгляд прожигал сознание лишая способности мыслить, но Чарли все же вздохнул, и произнес:

— Для моего друга. Он местный сутенер, и ему как раз нужна новая девушка взамен старой, заразившейся СПИДом. Он обещает кругленькую сумму за юную девственницу!

— Не смешите меня, Свон, Эдвард уже наверняка испортил ваши планы по поводу её «чистоты».

— Нет — Чарли ухмыльнулся, покачав головой, и вспоминая моменты из прошлого, когда насиловал дочь — Она этого не забудет, никогда. Она убьет его сама, если он посмеет прикоснуться к ней в этом смысле, не сомневайтесь!

— Он обещал вам скидку на неё? — предположила женщина, лениво потягивая спиртное — Или вообще еженедельные уик-энды?

— Как вы угадали? — рассмеялся Чарли басовым тоном.

— Предчувствие — брезгливо сморщившись, доложила та, и снова пожав плечами, взглянула на свое пойло, которое держала в руках. А Свон тем временем тешил свое воображение мыслями об обнаженной дочери, ждущей его в одной из комнат мотеля, которые обычно его знакомый сутенер снимает для клиентов,… как он прикасается к ней, как жестко целует, и как причиняет боль. Ему нравилось чувство, просыпающееся в нем, когда он осознавал что причиняет физическую боль. Да, он был ненормальным, но возможно, сам этого и не знал, или не хотел знать…?

Из пошлых размышлений его вырвала Таня, рассуждавшая об их общей проблеме:

— Мистер Свон, кто ждет, тот большего дождется. Пусть Каллен женится на вашей дочери. До суда он все равно не доживет, даже если мы ничего не предпримем сегодня.

— Как это? — не понял Свон — Автокатастрофы не будет?

Чарли был зол, но скрывал злость под мнительностью и непониманием. Какой черт дернул его за язык сговариваться с Таней Денали? Возможно, она его и сдаст полиции…

— Я сказала, что СЕГОДНЯ ничего не предпринимаем — хитро сверкнув глазами, сообщила женщина, отпивая из бокала — Поверьте мне, Мистер Свон, в понедельник, перед судом… Каллен будет мертв.

— Как? — вопрошал Чарли. Ему не терпелось услышать изощренный метод убийства человека, портящего ему планы раз за разом. Может быть, она посадит его на электрический стул? Или расчленит в живом виде? Может быть, она сбросит его в яму со змеями?

К сожалению, ничего из бредовых идей Чарли Таня и не думала совершать. В её голове было лишь одно средство, то, которое навсегда запомнится Эдварду, и отомстит за её дочь, за Изабеллу — пожар.

Он сгорит заживо в адском пламени, в котором погибла их дочка. Её жизнь, смысл её существования. Она отомстит за неё не только Каллену, но и той паршивой дряни по имени Белла, которую так отчаянно желает продать в проститутки Свон. Возможно, она даже спасет её, сделает легче, когда убьет: избавит от дальнейшей боли, которую будут ей причинять уже другие люди.

— Мы подожжем особняк Каллена! — стальным голосом произнесла женщина, ненавистно ударяя бокалом по столу — Он сгорит заживо, сгорит, как сгорела моя дочь!

— Как вы собираетесь это сделать? — хмыкнув, поинтересовался Свон, уязвленный тем, что его мнения так и не спросили… да что там уязвленный, он готов был придушить эту стервозную Денали своими же руками прямо сейчас: к сожалению, он не мог этого сделать, потому, что только она может убрать Каллена с его пути.

— Через одного из охранников — устало объяснила Таня, но, тем не менее, почувствовала, как приятное пламя мести разгорается в её груди — Через Дилана. Он подожжет дом ночью воскресенья, Каллен будет мертв. Умрет ужасной смертью… И я буду довольна, а Изабелла — отомщена.

* * *

Эдвард сидел на диване в своей гостиной, а голова Беллы покоилась у него на коленях. Он ласково поглаживал каштановые кудри и смотрел в самое дорогое на свете лицо, следящее за событиями на телеэкране. Вчера Белла стала Его по-настоящему. Она отдалась ему, показала наивысшую степень доверия, и он не подвел её. Она была счастлива, и всегда будет. Всегда, пока рядом он — а он и не собирается никуда исчезать или уходить. Навсегда, навечно он будет с ней. Со своей маленькой девочкой.

Сегодня она стала его женой. Теперь они семья, супруги. В десять утра священник утвердил их брак в церкви, а документация, подготовленная вчера знакомым Каллена в этой сфере деятельности помогла им заверить брак юридическим путем. Никаких вопросов не возникло, и это очень радовало обоих (накануне вечером мужчина рассказал девушке о смещении её дат рождения. Надо сказать, она совсем не злилась). Сегодня она была прекрасна в приталенном белом платье, которое было на заказ — по велению Эдварда и выбору Беллы — сшито известным дизайнером за немыслимые деньги. Но они стоили этого — пусть для Каллена цена и не имела значения — затейливая вязь мелких брильянтовых пуговиц застегнутых на спине опускалась до самых бедер, обтягивая идеальную фигуру девушки. Ниспадающая белоснежная ткань — девушка уже избавилась от своего страха перед белым цветом — заканчивалась шлейфом, и пестрела невесомыми навесами из тончайшего шелка. Прямо как принцесса из сказки она вышла из черного «Мерседеса» Каллена, ведомая им по мраморным ступеням не меркнущего святого собора. Оказавшись внутри, они повторили клятвы, сказанные миллион раз до них — хотя, вряд ли в мире нашлась бы ещё одна похожая пара — а затем, положив руку на Библию, поклялись в вечной любви и взаимопомощи.

Когда мужчина взглянул в светящиеся от счастья глаза девушки, он видел в них отражение себя, своей души. Едва они оказались за порогом церкви, как он тут же поднял её на руки, кружа по огромной площадке перед входом. Она смеялась, обнимая его, а затем поцеловала. Мягко, нежно и нерешительно — так же как в первый раз в своей спальне. Это был их первый семейный поцелуй, тот, что оба запомнили навечно.

После же юридической конторы и церкви они вернулись в особняк, и поужинали самыми вкусными и изысканными блюдами, которые только мог найти Каллен для своей любимой, новоиспеченной жены.

После этого последовал полный наслаждения день — и дело было не только в сексе, которым они традиционно занялись после ужина — времяпровождение друг с другом вселяли в них надежду на лучшее, на самое светлое из всех возможных вариантов будущего.

Чуть позже — около десяти — приехал Джозеф Клайд, и, удостоверившись, что с бумагами заключенного брака все в порядке, уехал оформлять документы на опекунство — все же, двадцати одного года девушке ещё нет.

Этой же ночью, только намного позже, Каллен раздумывал о беспокоящих его вопросах по поводу детей. Он был счастлив и рад, но эти понятия не давали ему покоя.

Сможет ли он, захочет ли других детей? Их с Беллой детей?

Он вспоминал Изабеллу, и сердце его сжималось. Наконец, в три утра, воспоминания достигли передела, и он, встав, тихо отправился в комнату Белль. К своему ужасу, он заметил, что помещение пусто, а розовые стены заново выбелены,… исчезло все, даже мебель из ванной комнаты. Только белые стены и пол. Ни забавных рисунков на стенах, ни книг, ни журналов, ни дисков, ни игрушек. Ничего, что могло бы напомнить о прошлой обитательнице этой комнаты, которая так и никогда здесь не побывала… Только маленькая кожаная книжечка: дневник разрисованный сердечками лежал в одном из ящиков его комода, припрятанный под груды свежей одежды. Никто не доберется туда кроме него. Он был крайне расстроен и озадачен — стоили ли делать это, если теперь так больно? Неужели так будет всегда? Вечная боль… притупленная после той истерики и потери сил, но никогда не заглушенная до конца… Ему стало так горько и плохо, что вернувшись в свою спальню, к спящей девушке, он растеряв остатки самообладания позволил себе распасться на кусочки, и заново пролить слезы. Девушка была слегка испугана, когда застала его со слезами и сдавленными рыданиями обнимающего её, но мигом проникнувшись ситуацией, скинула с себя сон, и стала утешать. Снова она вытирала его слезы, снова шептала ласковые слова, снова целовала его лицо, его шею, его грудь — напоминала, что рядом. Он не смог рассказать ей о том, что его тревожит, а она и не выпытывала это у него. Он уже давно понял, что ничто, ни одно успокоительное не сравнится с его Беллой, которая готова на все ради него. Впрочем, он тоже… Когда девушка снова уснула, он уже успокоился, и был готов к новым размышлениям. Только теперь откидывал мысли о мертвой дочери, думая о своих будущих малышах. На утро к нему пришло решение, пришло прозрение: ну конечно же он хочет детей! Хочет, что бы у них с Беллой была настоящая, полная, крепкая семья. Что бы она стала матерью, а он отцом. Что бы на газонах этого особняка, этой его собственной Золотой Клетке бегали маленькие ножки, неистово кричащие «Папочка» и «Мамочка». Такое счастливое и безоблачное будущее… Маленькие копии его и Беллы, такая же красивая девочка с карими глазками и каштановыми кудряшками. Милая, забавная и озорная. Смелая и решительная, храбрая и сильная, добрая и ранимая, любящая и сострадающая…

Или же мальчик, прехорошенький мальчик с его изумрудными глазами и бронзовыми локонами. Очаровательный малыш с белозубой улыбкой и бесконечно добрым сердцем. Тот, который никогда не причинит боль тем, кого любит, тот, кто всегда будет оберегать свою семью от любых напастей….

Дети — его продолжение, его наследие, его счастье. Он будет любить их, ну, конечно же будет! Как вообще такие бредовые мысли могли прийти ему в голову?

Ночь раздумий понадобилась Каллену, что бы разобраться в себе, и поэтому сейчас, гладя локоны своей девочки, он представлял, как она будет играть в прятки с их детками, считая до десяти. Как они вместе услышат их первые слова, как они увидят их первые шаги, когда вместе ощутят что абсолютно и полностью счастливы. Нет, для него ребенок от Беллы это не проблема и не проклятие, как он ранее думал, скорбя по Белль — это его избавление, его маленькое, картавящее счастье, ходящее пешком под стол. От этих мыслей в душе у мужчины становилось все теплее, а взгляд, упирающийся в глаза своего ангела, говорил лишь одно: «Я люблю тебя!». Белла, кажется, почувствовала этот взгляд, потому что подняла на него глаза, ответно улыбаясь.

Хитро ухмыльнувшись, Каллен просунул руку под её плечи, и через секунду из лежачего положения Белла переместилась в сидячее — но все ещё на коленях Каллена. Её уже перестали пугать подобные вещи, поэтому она просто расслабленно рассмеялась, и, найдя губы мужчины, слилась с ним в поцелуе. С этим поцелуем Каллен ощутил новое желание, проснувшееся в нем только что, но решив не пугать Беллу, принялся отгонять подобные мысли подальше.

А девушка тем временем чувствуя тоже самое внезапно наклонилась к его уху, и разрывая поцелуй, прошептала:

— Вернемся в комнату?

Эдвард был слегка удивлен, но, тем не менее, очень рад такому повороту событий. Крепко обхватив свою девочку руками, он с готовностью поднялся с дивана, и, не выпуская её из объятий, направился к их общей спальне…

— У меня кое-что есть для тебя, — вставая с постели, и взъерошивая волосы девушки, сообщил Каллен, не спуская с лица искреннюю улыбку. Снова удовольствие, снова любовь. Он действительно исцеляется в объятьях самой лучшей из его женщин. Его единственной женщины — отныне и навеки!

— Сюрприз? — удивилась Белла, не ожидавшая что за кольцом, платье, свадьбой и невероятной ночью и утром последует ещё что-нибудь. Чего ей ещё желать? Самый лучший человек только что был с ней. Он любит её. Он на ней женился. Он её муж, её Эдвард!

Она теперь Белла Каллен — и это имя очень ей нравится. Безумно.

— Да — коротко ответил мужчина, и выудил из письменного стола какой-то документ в деревянной рамке. Непонимающая Белла, смотрела на все это, и пыталась догадаться о том, что же ещё приготовил для неё мужчина.

Наконец, Каллен добравшись до кровати, отдал рамку в руки Беллы, и тогда она увидела долгожданный сюрприз.

У неё заслезились глаза, от увиденного, а в голове проснулось неверие. Нет, этого не может быть! Как он… боже, да он просто волшебник!

В рамке красовался серебристый лист, на котором было выведено ровными, четкими, большими и красными буквами «Диплом». А далее, чуть ниже, шла надпись: «По окончанию средней школы», а ещё ниже была графа для вписывания имени учащегося. И именно там красовалось новое имя Беллы, которым она так гордилась и которое так любила:

«Изабелла Каллен». Маленькой книжечкой приложенной к диплому оказался аттестат, полностью сданный и заполненный. Сказать, что Белла была удивлена — ничего не сказать. Она прекрасно помнила, как пропустила экзамен, как потом, в вечной боли забыла про школу, и уже и не надеялась её закончить, а тут…

— Боже, это… это потрясающе, Эдвард! Как тебе удалось? — всхлипывая, и смотря на него огромными шоколадными глазами с превеликой благодарностью, блестевшей в них, вопрошала она.

— Волшебство! — хмыкнул Каллен, и нежно обвил её плечи руками, прижимая к себе и целуя в макушку — А если честно, то я просто воспользовался твоими оценками за семестры. А ты отличница, Белла, — он ухмыльнулся, и снова поцеловал её локоны, наслаждаясь тем, что такие мелочи могут порадовать его маленькую девочку. Его любимую.

— Спасибо! — преданно и со всей невыразимой признательностью произнесла Белла, пробегая пальцами по стеклянной вставке между рамкой и дипломом — Огромное спасибо!

— Это мелочи, солнышко — ласково прошептал Каллен, прикладывая ладонь к её щеке — Но это ещё не все!

— Не все? — Белла не поверила своим ушам снова. Не все? Как это?

— Пошли! — Эдвард снова покинул кровать, подавая ей руку. На нем были легкие хлопковые штаны, а на ней пижама. В таком виде они и вышли на залитую солнцем террасу, где самый главный и важный из сюрпризов ждал их. Ждал Беллу.

Девушка внимательно смотрела на мраморное ограждение, на котором стояла настоящая Золотая Клетка. Большая, крепкая, высокая и неприступная. Она переливалась на солнце сотнями бликов, и выделялась среди общего пейзажа. Но важнее всего была не клетка, а белые птички, что сидели в ней. Кажется, это были павлиний голуби. Тот, что покрупнее был видимо самцом, а его хвост превосходил всякие похвалы. Самочка была гораздо меньше своего спутника, но так же как и Белла льнула к Эдварду, воркуя. Они выгляди по-настоящему счастливыми даже в этом заточении…

— Что это? — позвала Каллена Белла, подходя к клетке.

— Я знаю, что ты давно считаешь себя свободной, милая — начала тем временем мужчина, с любовью смотря на свою девочку — но я хочу, что бы мы символизировали это. Голуби — это мы, родная. Ну, а Клетка — этот дом — Эдвард обратил их взгляды назад, указывая на роскошный особняк за их спинами — Ты спасла меня из этого заточения, Белла. Ты не пленница этой Золотой Клетки, ни Заточенная в Золотой Клетке больше. Ты обрела свободу, и подарила её мне. Мой мир не имеет смысла без тебя, милая. Сейчас мы выпустим их в небо, и они найдут свой рай, как мы с тобой нашли свой! — он закончил свою речь улыбкой, и Белла улыбнувшись счастливой улыбкой в ответ, нежно, но крепко обняла его, быстро чмокнув в щеку.

После этого, Каллен нежно взял её руки в свои, складывая «лодочкой», и сливая в одно целое со своими ладонями. Затем, они вместе открыли клетку, и счастливые пташки вспарили в голубое небо, навстречу солнцу…

Пока силуэты белоснежных птиц виднелись по горизонту и небу, Белла и Эдвард держали друг друга в объятьях, смотря на них. Девушка склонила голову Каллену на грудь, наслаждаясь его ароматом, и близостью. Он ощущал то же самое, и был рад этому.

— Мы ведь никогда не расстанемся, правда? — тихо произнесла она, разрушая утреннюю тишину, и поглаживая обнаженную грудь мужчины.

— Никогда, любимая! — уверенно подтвердил её слова тот, и усмехнулся: она все ещё не верит, что он сделает абсолютно все, дабы никогда с ней не разлучаться. Для них больше не осталось никаких проблем. В понедельник суд будет ими выигран, и уже ничто не сможет помешать их счастью!

Вот только они оба неожиданно забыли про коварную смерть, только и поджидающую, как разрушить их идиллию. Их семью. Их любовь. Забрать их жизни…

Будем надеяться, Костлявая помилует эти исстрадавшиеся сердца и души, и простит им грехи, оставляя вместе, на земле.

А если… нет?

* * *

— Джаспер, я принял решение! — Эдвард победоносно вскинул бокал с виски вверх, поворачиваясь к другу, и улыбаясь ему. Прекрасно понимая причину его прекрасного настроения и восторга, Хейл ответно улыбнулся, и они чокнулись бокалами. Сегодня воскресенье. Завтра суд. Завтра решится судьба Беллы, и он уже знает, что будет дальше, потому, что верит в то, что его девочка останется с ним.

— И каково же оно, Эдвард? — отхлебывая немного спиртного, поинтересовался он.

— В Италии завтра начнут строить наш новый дом. Новый особняк. Я и Белла переезжаем туда в конце осени.

— В Италию? — Джаспер едва не поперхнулся от такого заявления. Нет, он ожидал чего угодно, но только не этого. Как же так? А что будет с корпорациями, контрактами?

— Да, — хмыкнул Каллен — Она знает итальянский, я его знаю, и там отличный климат, отличная обстановка. Ничего из прошлого не будет нас тревожить.

— Мне казалось, что ты получил все что хотел — покачал головой Хейл, перечисляя на пальцах — Белла с тобой, она спала с тобой, она твоя жена и любит тебя. Неужели это ещё не все? Теперь ради неё ты разрушишь всю корпорацию? Нет, Эдвард, я понимаю твои стремления и чувства, но сжигать за собой все мосты…

— У меня нет другого выхода — потерев пальцами переносицу, сообщил мужчина — Здесь все напоминает мне о Белль. Я боюсь заводить детей в этом поместье, потому что все время невольно буду сравнивать с ней! … я не могу так жить!

— Даже не знаю что сказать… — покачал головой Хейл, воспроизводя слова друга в голове. Он прекрасно понимал все страдания Эдварда и хотел помочь ему, но не знал как.

— И что ты будешь делать в Италии? — задал он очередной вопрос.

— Не знаю…

— Послушай, это не лучший вариант, Эд! Подумай ещё немного!

— Напоминание о прошлом здесь не только для меня, но и для Беллы. Она прекрасно все помнит, хоть и не показывает виду. Я не могу так. Не могу видеть её терзания так же как ты терзания Элис. И, в конце концов, фирмы в любом случае будут приносить доход. Я назначу руководителей для них здесь, и открою ещё несколько на итальянском побережье. Нищим не останусь.

— Ты правда хочешь здесь все бросить? Не возвращаться сюда?

— Скорее всего, да… — выдохнув, произнес он, вспоминая, как даже здесь, в кабинете, видел Белль. Она приходила сюда, когда дом строился. Была во всех комнатах, кроме своей… теперь уже не побывает никогда.

— Знаешь, если бы я мог найти решение…

— Его нет! — слегка повысив голос, выкрикнул Каллен — Нет и всё! Я счастлив с Беллой, я люблю её, и не позволю ничему разрушить наше счастье. Я уеду даже в Антарктиду, если нам там будет лучше!

— Успокойся, я не имел в виду ничего плохого. Если так вам будет лучше — и ты уверен в этом — уезжай!

— Прости Джас, — Эдвард опустил голову, внимательно разглядывая золотистую жидкость в своем бокале — Это… нервы…

— Понимаю, — Хейл снисходительно улыбнулся, и снова отхлебнул из своего бокала, переводя разговор на другую, параллельную тему:

— И каково же это, мой друг, расстаться с холостяцкой жизнью?

— Лучше не бывает! — ухмыльнулся Каллен, видя перед глазами смеющуюся Беллу. В саду, в парке, в церкви, в постели… Кажется только сегодня утром они снова занимались любовью, а он уже соскучился по ней. Впрочем, сейчас волноваться за неё нет смысла. Они вместе с Элис на веранде, и у них должен состояться разговор. И если что — он здесь, рядом, за дверью. Белле стоит только позвать, и он все уладит.

— А сам не думал присоединиться ко мне? — хмыкнул Каллен, вспоминая черноволосую головку Элис, стоящую перед ним пару дней назад в мольбе извинений. — Не хочешь обрести миссис Хейл?

— Думаю пока рановато, — усмехнулся Джаспер, оглядываясь через плечо, и пытаясь разглядеть за балконной дверью фигуру сестры Каллена.

— Дерзай, друг! — Эдвард снова улыбнулся, поднося свой бокал к бокалу Джаспера — За любовь!

И они снова чокнулись, одновременно заливаясь смехом оттого, что нашли свое счастье. Нашли своих девочек, своих единственных и неповторимых женщин. Да поможет им Бог сохранить любовь и счастье…

А тем временем, на веранде Белла и Элис стоя у ограждение задумчиво смотрели в даль. У каждой были свои мысли, и ни одна не решалась начать разговор. Они не знали, что должны сказать друг другу после всего случившегося, и поэтому молчали.

Наконец давящая тишина заставила Беллу первой, пусть и неловко, но завязать беседу:

— Рада видеть тебя снова, Элис — она робко улыбнулась, глядя на девушку.

— Взаимно, Белла — хмыкнула та, и, вздохнув, обернулась к ней — Как у тебя дела? Как Эдвард?

— Все хорошо, мы счастливы! — теперь на лице миссис Каллен сверкала неподдельная, искренняя радость — А как ты и Джаспер?

— Лучше не бывает, — засмеялась Элис, и снова вздохнула:

— Два месяца назад, на этой самой веранде мы впервые встретились и пили кофе. Ты стала моей первой подругой, Белла, и я очень рада твоему счастью, тем более сейчас, когда Эдвард на тебе женился. Я желаю, что бы вы вместе прожили счастливую и долгую жизнь, избежав всех крутых поворотов судьбы. Мне очень жаль, что в тот день, в лесу, я не смогла себя контролировать… Я была зла, и действительно безумна. После, брат приходил ко мне, буквально приползал на коленях, но я его и его извинения посылала к черту. Я виню себя в том, что причиняла вам обоим боль. Только вот он простил меня, потому что я связана с ним родственными узами, кровью… А вот с тобой… я не знаю, как вымаливать у тебя прощение, Белла, знаю что мои поступки были ужасны и непростительны, но все же очень надеюсь что когда-нибудь ты сможешь хотя бы наполовину забыть о случившемся. — закончив свою речь, она с легкой надеждой и чрезмерной виной посмотрела на Беллу, ища в её взгляде то, о чем сама не догадывалась.

— Ну конечно же, Элис, конечно! Ты тоже моя первая подруга, первая и лучшая. Я все понимаю, понимаю твою боль и страдания, потому что сама испытывала нечто подобное. Я не виню тебя за ту поездку, это был просто срыв — каждому случается сорваться — и конечно же я тебя прощаю. Я на тебя никогда и не обижалась… И я надеюсь, что мы с тобой сможем по-прежнему оставаться друзьями! — Белла робко улыбнулась, тоже неуверенно смотря на девушку. В её глазах была бесконечная благодарность и искрящиеся слезы радости.

Хмыкнув, она быстро кивнула, смаргивая соленую влагу.

— Друзья! — шепнула она, и неуверенно обняла Беллу.

— Друзья, — улыбнулась девушка, принимая объятья сестры Каллена — Лучшие друзья!

После этих слов обе не смогли сдержать слез. Ведь столько всего произошло! Столько всего случилось, о чем они даже не подозревали. Но теперь все позади. Вся боль, весь ужас, все кончилось, исчезло. Они нашли свой мир, свой рай, своих любимых людей, и простили друг друга. Они лучшие подруги, они практически сестры, и это замечательно! Каждая была рада этому, и поэтому их слезы были скорее от облегчения, чем от умиления.

Когда Джаспер и Эдвард вошли на террасу, их взгляду предстали обнимающиеся девушки, тихо всхлипывающие у друг друга в объятьях.

— Ну как все прошло? — позвал Джаспер, объявляя об их присутствии. Элис и Белла тут же оглянулись, и на лицах обеих засветилась улыбка.

— Эдвард! — шепнула Белла, и отпустив Элис, перебралась в его объятья, прижимаясь к уютной, теплой и такой безопасной груди любимого.

— Бэмби, — нежно прошептал Эдвард, целуя девушку в макушку, и поглаживая по каштановым локонам.

А в это же время Элис повиснув на шее у Джаспера, впилась в него поцелуем, смеясь и плача одновременно.

— Думаю, это достойный хэппи-энд, а Эдвард? — Джас ухмыльнулся, отрываясь от Элис, и прижимая её к себе, держа за талию.

— Лучше не придумаешь! — согласился Каллен, и, засмеявшись, нашел губы Беллы, запечатляя на них очередной поцелуй. Поцелуй счастья, верности, любви и преданности. Теперь уже точно все прекрасно. Белла не испугалась его сестры, она её простила. Простила так же как его и Джаспера. И он сделает все, что бы и дальше оберегать её от опасностей. Любых опасностей, с какими только может столкнуться человек. Она его солнце, его любовь, его Белла. И эту Беллу он никогда не потеряет. Никогда!

* * *

— Всегда хотел кое-что у тебя спросить, — позвал Эдвард, играя с кудрями своей девочки. Среди ночной, теплой темноты его голос казался таинственным и сладким, словно топленый сахар. Нежным, бархатным и таким любимым. Белла улыбнулась, покрепче обнимая его:

— Спрашивай.

— Что ты во мне нашла? — он опустил свой взгляд на её шоколадные глаза, смотрящие на него, и прожигающие душу даже в ночной мгле.

— Преданность! — она нежно провела пальцами по его щеке, и он снова почувствовал тепло от её прикосновений, ежесекундно вспыхивающее в нем, когда она рядом — Ласку, доброту, привязанность, защиту и любовь! Я могу перечислять бесконечно!

— До утра ещё есть время, — убирая её непослушную прядь за ухо, усмехнулся мужчина.

— Лучше ответь мне на этот же вопрос, — попросила девушка, по-прежнему смотря на Каллена с обожанием, и благодаря Творца за это чудо из чудес рядом с ней прямо сейчас.

— Красота, уверенность, решительность, храбрость, сердечность и понимание… — прошептал он, наклоняясь к её губам, и снова припадая к ним — И это ещё только начало, красавица!

— Ну, время у нас есть — хмыкнула она, в перерывах между его поцелуями — Целая вечность!

— По-моему, так и должно быть, — хмыкнул мужчина, перемещаясь на её шею и плечи, и давая возможность вдохнуть воздуха.

— Подожди! — Белла легонько оттолкнула его, садясь на кровати, и сосредотачиваясь на тихом жужжании, раздававшемся из угла комнаты.

— Что такое, Бэмби? — мужчинанепонимающе сел на кровати, оглядывая комнату вслед за девушкой.

— Наверное, показалось… — покачала головой Белла, скидывая наваждение, и снова укладывая Каллена на кровать, продолжая их поцелуи…

Знала бы она, как дорого обойдется им их беспечность…

Глава 51 — Бумажная Балерина

— Эдвард! — громкий, отчаянный вопль посреди ночи разрушил мир сновидений Каллена, возвращая его в реальность. Голова пульсировала после недавнего выпитого виски, и поэтому крик невероятно раздражал. Если бы он не различил в нем голос Беллы, наверное, пристрелил бы помешавшего ему человека тут же — образно конечно — скорее всего, он бы просто наорал на него, и уволил. Но это была Белла. Его маленькая девочка. И только поэтому, борясь с пульсирующей болью, он все же открыл глаза, но не торопился вставать с подушки, а лишь пытался сфокусировать взгляд.

Внезапный вздох облегчения рядом с ним заставил мужчину оглянуться, и найти тем самым взглядом Беллу. Ему все время мешала какая-то дымка, царящая перед глазами. Так похоже на туман… глупо, откуда тут взяться туману?

— Ты в порядке? — надломленный и хриплый голос девушки обратил внимание Каллена на себя, заставляя прийти в чувство.

— А почему я должен быть не в поряд… — для слов Эдварду пришлось набрать воздуха, а он внезапно оказался таким удушливым, что фраза мужчины оборвалась диким приступом кашля. И в этот же момент понял, что за дымка витала по комнате. Это вовсе не дымка, не туман, это дым… настоящий дым, исходящий от чего-то горящего. Дым. Огонь. Пожар. Логическая цепочка выстроилась в голове мужчины так быстро, что сон мгновенно спал с него, заставляя резко сесть на кровати, отчего голова запульсировала сильнее, а перед глазами все слилось в сплошное пятно.

— Что происходит? — он позвал Беллу, все ещё не замечая её среди дыма, и чувствуя дежавю. Все тоже, всё так же как и в тот день. Только теперь он с Беллой, и он никогда не позволит ей сгореть. Никогда.

— Не знаю! — отчаянно воскликнула девушка, и через секунду Каллен почувствовала, как её руки обхватили его, ища защиты.

— Все будет хорошо, солнышко! — быстро и решительно проговорил он, зная, что теперь нужно выбираться. Нашарив руками простыни, он протянул одну Белле, велев приложить к дыхательным путям.

— Зачем?

— Что бы ни умереть от удушья, дыши как можно реже, но через простынь — отдав указания Белле, он последовал им же, когда направился к двери, ведущей вон из комнаты. Источника огня в их спальне видно не было, соответственно, он где-то в коридоре. Но если они не выберутся отсюда, им конец. Со всей силы обрушив удар на дверь, Каллен громко позвал на помощь, понимая, что она заперта с той стороны. Черт, какой идиот смог закрыть дверь? Кто посмел?

Но сейчас до этих вопросов не было дела, не было времени. Бросив дверь, Эдвард отчаянно метнулся к окну, но и его створки оказались крепко запертыми. Ясно, что кто-то мог запереть двери, но окна…, нет, такого не может быть.

Каллену до сих пор казалось, что он просто в кошмаре, что через секунду он проснется, и все станет как прежде. Теплое тельце Беллы рядом, её милые каштановые локоны, глубокие шоколадные глаза и обворожительная улыбка.

Но он не просыпался, лишь задыхался. Но уже не от боли или истерики, а от удушливого, грозящего прикончить их дыма.

Стало ясно, что нужно разбивать окно. Только чем? Что в этой комнате он в состоянии поднять? Все сделано из красного дерева, из дуба, а это неподъемные вещи для броска…

И все же, если он хочет спасти их с Беллой жизни, ему придется попытаться. Остервенело обхватив руками один из журнальных столиков, Каллен был вынужден бросить на пол простынь, что бы освободить ладони. Теперь дыму стало проще попадать в его легкие, а это было слишком опасно. Но куда опаснее тот факт, что его девочка может сгореть так же, как и Белль. Так же, как и Джейкоб. Нет, не бывать этому, никогда!

— Эдвард! — давясь назойливыми приступами кашля, позвала Белла, не видя его среди густоты дыма. — Эдвард!

— Я тут, — послышалось со стороны окна, и Белла все свои зрительные рецепторы направила туда. Проблема была ещё и в том, что от дыма здорово слезились глаза, и если Белле, сидящей на кровати это мешало разглядеть Каллена, то ему самому это мешало понять, где именно окно, что бы бросить в него этот чертов стол.

Волнение за Эдварда разбирало Беллу будто бы по частям, делая её пребывание здесь невыносимым. Ну зачем он оставил её здесь? Вдруг что-нибудь случится? Она ведь даже не видит его, что бы если что помочь! Ох, боже, за что же им все это?

Но на самом деле она была напугана не только за Каллена. Она была напугана этим неоткуда взявшимся пламенем, и с дрожью вспоминала рассказ Эдварда о смерти Белль. Боже…

Её мысли прервал оглушительный треск со стороны окна, и через секунду она почувствовала, как что-то острое впилось ей в правую руку, лежащую ближе всего к кровати. Но дым уже стал настолько густ, что она не смогла увидеть того, что травмировало её, да и травма эта была вовсе не опасна.

— Эдвард? — снова, уже громче и отчаяннее позвала она, вглядываясь в помещение.

— Я в порядке, — хрипло проговорил тот, в который раз задыхаясь от удушья, вселяемого дымом. Во рту было сухо, в горле першило, а глаза слезились настолько, что он уже с трудом видел туманные очертание кровати в этой задымленной комнате. Только немного свежего ветерка из окна дали ему каплю воздуха, заставляя откликнуться Белле. На ощупь он добрался до кровати, находя её руки, и беря в свои. Она послушно последовала за ним, все ещё прижимая простынь ко рту, и одновременно утирая ею слезы, катившиеся по щекам из-за дыма.

Эдвард же сфокусировал все силы и внимание на том, что бы спасти Беллу из этой комнаты, и поэтому кое-как смог добраться до разбитого окна. Его руки уверенно обхватили талию девушки, поднимая её на подоконник..

— Прыгай! — велел Каллен, когда его руки отпустили девушку — Я сейчас!

И он исчез. Скрылся. Белла больше не чувствовала его ладоней на себе, не слышала его хриплого дыхания. Испугано оглянувшись, она не нашла даже его силуэта среди дыма.

— Я без тебя не прыгну! — истерически закричала она, вдыхая воздуха с улицы.

— Ни к чему тут твоё упрямство, прыгай! — послышался громкий и яростный вопль Эдварда откуда-то из глубины комнаты. Он пытался добраться до комода, в попытке достать ту самую книжку — дневник его дочери — единственное теперь напоминание о том, что она была в его жизни, о том, как он её любил. Наверное, это было слишком опрометчиво и безрассудно, но тогда ему это в голову не пришло.

А тем временем жуткий треск со стороны двери заставил Беллу закричать громче и исступление, зовя Каллена. Похоже, огонь вот-вот ворвется сюда, в эту спальню, а затем, в этом ветре его уже нельзя будет остановить. Ведь от воздуха, от кислорода, пламя горит лишь сильнее:

— ЭДВАРД! — проорала она, все ещё держась за разбитую раму стекла.

— НЕМЕДЛЕННО ПРЫГАЙ! — тем же громким, решительным, хотя и уже через чур хриплым голосом откликнулся Каллен — СЕЙЧАС ЖЕ!

— Без тебя я не уйду, — наотрез отказалась Белла, и предприняла попытку спуститься с подоконника. Но она поскользнулась, и стекло из окна впилось ей в руку, заставляя слезы потечь обильнее. Но уже не только от дыма, но и от боли.

— Эдвард! — застонала она, выдергивая осколки на ощупь из своей кожи — Пожалуйста, Эдвард… — и снова слезы, снова дым, снова кашель, она уже перестала ощущать под ногами крепкий подоконник, когда услышала новый, ещё более отчетливый треск из-за двери. Но не он заставил девушку испугано закричать диким криком. Она услышала теперь уже громкое жужжание по комнате. То же, что и вечером. Тот же звук… Только теперь, когда искра вспыхнула у неё под ногами, под подоконником, она поняла, что послужило этому причиной. Электропроводка. Они сейчас взорвутся, черт возьми!

В задней части комнаты Эдвард тоже услышал жужжание, и уже добравшись до комода, и шаря в нем рукой ища книжечку, увидел под ногами миллиарды искр, готовых сжечь его прямо тут, заживо, сейчас. Схватив дневник дочери, он, сшибая мебель, кинулся к окну, видя силуэт Беллы, стоящий там. Как же она упряма и как глупа. Они сгорят сейчас вместе, если она не прыгнет…

И все же, несмотря на бешеный адреналин в венах Эдвард ощущал, как его сердце становиться больше от переполнявшей его любви. Она не бросила его, она не уходит без него. Она настолько любит его, Эдварда Каллена, что готова погибнуть вместе с ним! Но он здесь, он тоже безумно любит её, и не за что не позволит ей умереть.

Ещё пару искр пробежали под его ногами, когда он взобрался на подоконник так быстро, как мог, обхватывая Беллу обеими руками, и крепко прижимая к себе.

— Ты жив, о боже! — заплакала она, так же крепко обхватывая его руки, и облегченно вздыхая.

— Мы оба будем живы — прохрипел Каллен, и перевел взгляд на окно, решаясь прыгнуть. Только вот ему помешал один факт — стекло было разбито не полностью, и если Белла могла через острые края пролезть в отверстие, то он нет.

— Нет, нет, нет! — чувствуя как стекло не подается его рукам, взревел он. Белла испугано взглянула на него, и только тогда он смог вернуться к своей главной цели — спасти свою девочку.

— Прыгай — снова велел он, понимая, что это единственный в данный момент шанс спасти её. Если он не сможет сломать стекло сейчас, она погибнет вместе с ним…

— Я без тебя не…

— Без разговоров! — давясь кашлем, отрезал Каллен, и подтолкнул девушку к оконной щели, заслоняя наиболее острые осколки руками, и, чувствуя, как они разрезают кожу — Немедленно прыгай!

— Нет! — Белла упрямо и крепко обхватила грудь Каллена руками, пользуясь тем, что его руки не могут ей помешать в данный момент.

— Белла, стекло не подается, я не могу прыгнуть сейчас! — вскричал он, пытаясь оттолкнуть её от себя. К сожалению, у него это не получалось.

— Я без тебя не уйду! — снова отчаянно отозвалась девушка, видя, как по полу все чаще бродят золотистые искры, а дверь ломится от огня.

— Сейчас будет взрыв, глупая, быстрее! — Эдвард, сильно волнуясь, прикладывал все возможные усилия для спасения своей девочки — Послушай, я сделаю все что смогу, обещаю, только прошу тебя, умоляю, заклинаю, прыгай вниз, спасайся!

— Я не смогу без тебя, пожалуйста, Эдвард! — умоляюще и хрипло взывала к нему девушка, все ещё не отпуская руки.

— А я сказал, можешь! — уверенно проговорил Каллен, слыша треск двери и зная, что пламя вот-вот спалит их обоих дотла. Но Бела упряма и своенравна. Придется пойти на хитрость, солгать ей снова, но для ее же блага. Будем надеяться, так будет лучше — по крайней мере, именно так Эдвард себя и убеждал.

— Хорошо, я прыгаю с тобой, на счет три! — делая вид что согласен, и разжимая её руки, взволнованно проговорил он. Его ладони обвили талию Беллы, но вовсе не затем что бы удержать её, наоборот, что бы вытолкнуть. Да, это рискованная, но единственная возможность помочь ей выжить.

— Раз! — громко, испугано и внутренне сжавшись, прохрипела Белла.

— Два, — сосчитал далее Каллен, готовясь к решающему моменту — Три!

Но Белла будто предугадав помыслы Каллена успела вовремя схватиться за его руки, и теперь лишь на них держалось её тело на уровне второго этажа. Но не это было самое страшное, а то, что падая и хватаясь за ладонь Эдварда она задела запястьем стекло, и теперь кровь усиленным потоком хлестала из того места, где пролегала одна из вен. У Беллы от ужаса расширились глаза, и она подняла взгляд, натыкаясь на обезумевший взгляд Каллена, от неожиданности тесно прижавшегося лицом к осколкам, оставляющим на его бледной коже кровавые следы. Он попросту не рассчитывал, что что-то может пойти не так, да и времени не было и нет. Сейчас, если он отпустит Беллу, то всадит ей в руку большую часть стекольного осколка. Прямо в венозные русла. Вот черт.

— Что ты творишь? — отчаянно выкрикнул он, игнорируя кровь на своих губах. Беллу же трясло от страха. В первую очередь за Эдварда, потом за себя. Она видела острое стекло, опоясавшее её руку и находящееся чуть ниже запястья. Видела опоясанное глубокими, кровоточащими и свежими порезами лицо мужчины, и от этого страх воспарял в ней новыми волнами.

— Эдвард… — Девушка едва шевелящимися губами позвала его, забывая про то где они, и про суть вопроса. Сейчас для неё не существовала горящего дома, неисправность проводки и ежесекундной опасности взрыва. Все что ей сейчас было нужно — вернуться к Каллену. Только как?

— Держись за мои руки крепко, хорошо? — Эдвард снова принялся говорить с ней ласково и побуждающее, как он это всегда делал в моменты её испуга. Это успокаивало его маленькую девочку, и, следовательно, его самого. Поэтому теперь, сейчас, даже в этом ужасном кошмаре на пороге смерти он вынужден был прятать свое отчаянье и животный страх, представляя, что ничего не происходит. Представлял то он неплохо, но вот дрожь Беллы передалась и ему, а это могло пагубно сказаться на его силах в поднимании девушки.

Энергичный кивок любимой побудил его начать действовать, несмотря на обстановку и волнение. Он быстро потянул её руки на себя, и когда она оказалась практически на одном уровне с ним, передвинул ладони с запястий на плечи, словно ребенка беря её под мышки, и со всей осторожностью вмещая в разбитое окно.

Она задрожала сильнее, и заплакала, когда ощутила что теперь рядом с ним, что в его руках, в относительной безопасности. Но это чувство рухнуло также быстро, когда она услышала злобный металлический скрежет, и то, как жужжание затихает… Медленно, аккуратно, будто кошка, крадущаяся к мышке… Секунда, две, три — она считала про себя эту тишину, зная, что возможно это её последние минуты жизни. Впрочем, так она и хотела умереть, в руках Каллена, в его объятьях, слыша биение его сердца. Только вот что бы он умирал, ей совсем не хотелось… Абсолютно!

Эдвард тоже слышал эту давящую тишину, и его сердце замирало. Замирало от того, что несмотря ни на что он не смог вытащить отсюда Беллу. Она сейчас здесь, с ним, и плачет у него на груди как в любую ночь до того, как избавилась от кошмаров. Возможно, если бы он поторопился, или его план не сорвался, она рыдала бы так же на его похоронах, стоя рядом с гробом. Единственный плюс был бы для него — она осталась бы жить. Жила бы, когда-нибудь забыла его, вышла замуж, родила детей и стала счастливой. К сожалению, этот мираж быстро померк… А ведь ещё с утра они вместе надеялись на светлое будущее, надежность, понимание, увидеть то, как годы изменяют их, увидеть как взрослеют их дети, как они растут, как женятся, как обзаводятся собственными детьми. Подержать на руках внуков… и, конечно же всю жизнь наслаждаться любовью. Вечной любовью, которой пылают их сердца.

У Эдварда нестерпимо болело в груди, когда он думал об этом одну из тех драгоценных секунд, что была у него рядом с Беллой. И чем больнее ему становилось, тем решительнее он становился. Ему всеми силами хотелось обезопасить Беллу, и он уже стал догадываться как. Шла третья из пяти последних секунд, когда он, наклонившись к её уху, прошептал следующее:

— Помни, я люблю тебя! — и тут же прильнул к ней с поцелуем, не давая возможности ответить. Наверное, это выглядело романтично — как в слезливых мелодрамах — но для них это было больше чем кино, больше чем книга. Прощальный поцелуй, последний. Это совсем не то о чем говорят, то о чем думают. Не дай Бог никому испытать, что значит прощаться с тем, без кого не можешь жить… Это просто ужасно, и это может убить не хуже физической смерти.

Наверное, так оно и случилось, потому что девушка заплакала громче, отвечая на поцелуй Эдварда, и чувствуя кровь на его губах, на его лице. Руки обоих были испачканы кровью, кровью друг друга. И это было так страшно, так пугающе, что казалось от ужаса можно было сойти с ума. Но они сдержались. Он сдержался ради неё, а она — ради него.

Четвертая секунда истекала, и Эдвард, будто предвидя будущее, крепко обнял девушку, приседая с ней на подоконник, и скрывая за своим телом её маленькую фигурку.

— Люблю тебя! — выдохнула Белла, прижимаясь к нему, и зажмуриваясь. В этот момент оба услышали оглушительный хлопок, а затем, тяжелая, горячая и причиняющая страшную боль сила отбросила их в разбитое окно… Пламя поглотило их быстро и нещадно. Словно оловянного солдатика, и его прекрасную, бумажную балерину. Только вот никто не знал, какой вклад внесет в старую сказку поступок Эдварда ради своей «бумажной балерины»… и что будет с ним самим, в итоге всего этого…

Глава 52 — Калейдоскоп

Эдвард сам не понимал, что с ним происходит. Он будто кружился в калейдоскопе. В памяти вспыхивали какие-то странные моменты из прошлого. То он просыпается рядом с Беллой, нежно щекоча её за оголенные плечи, то он уже в горящем доме, уговаривает её прыгнуть вниз… Каждая картинка сменялась так быстро, что он едва успевал понять, что на ней. Очень похоже на сон, но только через чур изматывающее.

Одно изображение сменяло другое, и, кажется, этот поток было не остановить. Он запутался, заблудился. Он силился открыть глаза, проснуться, и поверить что все это — пожар, в частности — просто глупая шутка, ужасный сон. Но он не мог. Не мог шевельнуть пальцами, не мог позвать Беллу, не мог открыть глаза и оглянуться. Ему казалось, что время остановилось. Казалось, будто одна вечность за другой утекает, оставляя его. Иногда картинки меркли на пару секунд, и эти секунды он прибывал в кромешной тьме. Иногда картинки оказывались настолько похожими на настоящее, что он начинал кричать, звать на помощь — разумеется, в уголках своего сознания он был один. Никто его не слышал. На одном из таких изображений он увидел себя около бледного трупа матери, находящегося в гробу перед могилой, а на другом — там же, только теперь вместо Эсми в гробу лежала Белль, а затем, место Белль занимала Белла, и это становилось уже совсем невыносимым.

Наконец, видения кончились. Оборвались. Словно бы нитку перерезали. Только внезапно, он ощутил, что в состоянии открыть глаза. Но на удивление мужчины веки оказались тяжелее, чем многотонные гири. Ему потребовались невероятные усилия, что бы слегка приоткрыть их. Взгляд его был неточным, неясным, расплывчатым. Он видел только очертания предметов. Видел какой-то странный свет, исходящий откуда-то справа, и более темный угол слева. Видел границы кресла, стоящего у окна, и кресла, находящегося рядом с ним. Пару раз моргнув, он смог немного сфокусировать взгляд, и рассмотреть помещение, в котором находился: высокий потолок, голубоватый пол, такие же голубоватые стены, и какое-то странное пиканье прямо над ухом. Оно ему не нравилось. Раздражало. Кажется, что в его мозги вылили несколько литров отбеливателя, стирая мысли. Он не мог понять, где он, не мог вспомнить, что с ним, и не мог даже сообразить, что должен сделать.

Он несколько раз зажмурился, и снова моргнул. Картинка стала более четкой, и вместе с ней до его ушей донесся какой-то посторонний, не пикающий звук. Голос. Но голос будто бы через толстый слой воды — едва слышный, заглушенный чем-то. Пытаясь разобрать слова говорящего, он нахмурился, и выдохнул, обращая все внимание на таинственный тембр.

Спустя минуту яростного прослушивания, он смог расслышать свое имя. Звали именно его.

В горле пересохло, и было такое чувство, будто бы его скребли ножом — он ощущал, что в его глотке сплошные раны, когда заставил себя произнести всего лишь словосочетание, просто вопрос, замолкая от боли:

— Кто здесь? — пока он говорил, его взгляд метнулся по комнате, и когда взгляд немного сфокусировался, мужчина смог разглядеть аппарат, издающий этот ужасный пикающий звук: по монитору ползла кривая его пульса. Так, отлично, значит он ещё жив.

— Это я, Джаспер. Эдвард, ты слышишь меня? — теперь до Каллена отчетливее донеслись слова говорящего, но вот воспаленное сознание не давало возможности вспомнить кто такой Джаспер.

— Кто? — предпринимая вторую попытку вспомнить, переспросил он. И снова чувство ножа по горлу. Когда это кончится? Что с ним?

— Джаспер Хейл. Эдвард, не пугай меня! — снова голос, только теперь уже взволнованный, лишенный своей прежней недоверчивости. Так кто же такой Джаспер?

— Что со мной? — снова оглядывая комнату, позвал мужчина.

— Взрыв. Пожар. Тебя едва не убило! — торопливо проговорил Хейл, и опустился на кресло рядом с кроватью друга, и, вспоминая тот момент, когда кинулся к кричащей Белле у лужайки, и нашел Каллена там. Всего в крови, и с ужасающими ожогами… От воспоминаний Хейла передернуло. Эдвард же, обретя окончательную осмысленность взгляда, попытался оторваться от своих ощущений, отчаянно возвращаясь к воспоминаниям, и думая хотя бы об одной картинке в голове. Напрасно, никаких мыслей, никакого прошлого. Ему показалось, он забыл что-то очень важное, очень нужное ему. То, услышав о чем, он сразу вспомнит абсолютно все. Что же это? Болевшая голова запульсировала сильнее, когда телефонный дисплей Джаспера засветился, оглушая палату назойливой трелью.

— Что такое, Элис!? — спросил Хейл, беря трубку в руки и отходя к окну. Эдвард снова нахмурился. Элис? Какая ещё Элис?

— Как это не хочет есть? — тем временем продолжал Джаспер, прикладывая руку к переносице, и потирая ее, что бы успокоиться — Она ничего не съела со вчерашнего полудня! Заставь её!.. Нет, у меня все нормально. Эдвард очнулся, кажется… — мужчина замолк, переводя взгляд на непонимающего Каллена, и отрывисто кивнул:

— Скажи Белле, что если она съест полноценный завтрак, я пущу её к нему! — с этими словами он хмыкнул, и быстро повесил трубку. А в груди, сознании и душе Каллена все встрепенулось при этом имени — Белла. Он действительно, как и предсказывал, все вспомнил. Вспомнил о своей маленькой девочке, вспомнил её каштановые локоны, её шоколадные глаза, милый носик, алые щечки. Вспомнил, как страстно любил её ночью, и как нежно целовал по утрам. Вспомнил её прикосновения, слова, голос, смущение… Все вспомнил. И ему непреодолимо захотелось — практически до острой боли — увидеть её, почувствовать, понять, что с ней все в порядке. Все без исключения в его голове встало на места — пожар, стекло, взрыв, падение, крики… только бы с Беллой все было хорошо, он ведь поклялся, что сбережет её!

Вместе с мыслями о Белле пришли другие. Он вспомнил про Джаспера, про Элис, про Белль, про Таню и про Чарли Свона. Ему вспомнилось абсолютно все, что когда-либо было в его голове. Все мысли, чувства и события. Сейчас, он словно на просмотре старого фильма переживал свою жизнь заново. Видел, как на экране.

— Эдвард? — вопросительно позвал мужчина, и Каллен отрываясь от воспоминаний, посмотрел на него.

— Что со мной случилось, Джаспер? — все ещё чувствуя першение и боль при произношении слов, но радуясь тому, что память к нему вернулась, переспросил он.

— Особняк сгорел, Эдвард, ты едва не погиб — повторился Хейл, неловко улыбаясь уголками губ, оттого что друг произнес его имя. Похоже, все не так серьезно, как говорили доктора. Видимо, сотрясения все же нет, а это к лучшему. Не зачем и так усложнять его травмы. Они слишком серьезны, в отличии от других, мелких повреждений… По словам докторов, ожоги Каллена определялись третьей степенью, и занимали больше 60 % тела. — Я так и не получил от Беллы адекватного объяснения, она очень расстроена…

— Ты знаешь, почему вспыхнул дом? — воскрешая в памяти пожар, вопрошал Каллен, отрывая Хейла от его мыслей.

— Нет, но следствие уже ведется… по предварительным данным это было умышленное покушение.

— Покушение? — не понял Эдвард — Кажется, что-то было с проводкой?

— Именно с ней, и следователи склоняются к тому, что она была испорчена специально.

— Как Белла, с ней все хорошо? — силясь узнать как можно больше до прихода своего сокровища, задал очередной вопрос Каллен. Боль в горле все ещё беспокоила его, но уже не настолько, как при первых словах. Наверное, это из-за того что он наглотался дыма….

— Несколько порезов, но ничего серьезного. Ты спас её Эдвард, вовремя вытолкнул из дома — Джаспер ухмыльнулся, восторгаясь смелостью своего приятеля. Воистину, любовь творит чудеса. И все же он мог понять Каллена, и мог ему посочувствовать — в конце концов, Белль погибла так же. У него не было выбора и время на раздумья. Он отлично знал свою цель и шел к ней. Он едва не погиб спасая свою маленькую девочку. Это действительно героизм, самоотверженность и немыслимая, всесильная любовь, способная победить даже смерть.

— Кто-то ещё пострадал?

— Да. Лейла и Кэтрин — ключницы, спавшие в доме. Лейла сейчас в реанимации, а Кэтрин скончалась по пути в больницу… — мрачно произнес Хейл, сожалея о двух этих несчастных девушках. Господи, после пожара в нем проснулось сожаление к кому-то, кроме Элис, Эдварда и Беллы! Это от потрясения что ли?

— Ужасно… — остекленевшим взглядом смотря на стену, произнес Каллен. А затем они оба замолчали. Минута молчания сейчас была в самый раз.

— Долго мне ещё тут оставаться? — все ещё не ощущая большую часть своего тела, взволнованно спросил Эдвард. Маленький краешек его сознания до ужаса боялся парализованности, как в тот раз, в Африке. Но другой, умный, здравый и понимающий объяснил все это действием обезболивающих, заглушающих наверняка ужасную боль от ожогов…

— Твое состояние удовлетворительное, Эдвард. Опасности нет. Но до выздоровления ещё далеко. Тебе сделали несколько пересадок кожи, потому что на твоем теле вдоль всей его задней части ожоги третьей степени, дошедшие чуть ли не до кости. Обезболивающие и усыпляющие твои друзья на ближайшие несколько недель — объяснил Хейл, снова садясь в кресло у кровати Эдварда. Только сейчас Каллен заметил, что его голова покоится на подушке, а на кровати он лежит на животе. Похоже, спина действительно очень серьезно пострадала. Наверное, это к лучшему, что он не чувствует другой боли, помимо горла и головы — так он не напугает Беллу, и тем лучше.

— Как она? — тихо спросил он, и Джаспер без слов понял, о ком спрашивает его друг.

— Ей очень тяжело. Это ведь она нашла тебя, всего в крови и ожогах, и именно она первой испугалась. Больше суток врачи ставили неопределенность, выживешь ты или нет. Знаешь, мне кажется, что она подтвердила значение слова «агония» в толковом словаре. — Джаспер покачал головой, вымученно улыбнувшись — Белла очень любит тебя, Эдвард. Я даже не знаю, с чем можно это сравнить. За последние полтора суток, нам с Элис только час назад удалось оторвать её от твоей кровати,… Похоже, она панически боится оставаться без тебя…

— Чарли…?

— Нет, не только поэтому — снова покачал головой Джаспер — Похоже, она боится, что когда вернется, найдет тебя мертвым. Для неё это хуже всего на свете.

— Боже… — выдохнул Эдвард, всеми силами надеясь развеять её опасения и успокоить. Сколько же ей пришлось пережить в одиночку, пока он скитался по своим чертовым видениям?

…Хотя, почему в одиночку? Ведь Джаспер был с ней, Элис. Они позаботились о его девочке, они ему обещали. Но ему все равно необходимо её увидеть. Она его отрада, надежда, любовь и избавление. Только она. Но прежде чем увидеть свою девочку, у него есть ещё несколько вопросов к Джасперу, и все они относительно её будущего.

— Сколько я был в отключке?

— Считая операции, почти пять дней…

— Сколько? — не веря, переспросил Каллен, борясь со страхом. Пять дней? Это же целая вечность! Сколько же всего могло случиться за это время?

— А как же суд? — растерянно вопрошал Эдвард.

— Слушание перенесено на следующую неделю. Среду. На нем буду присутствовать я. Белла останется здесь, с тобой, ни к чему ей это. Она и так слишком напугана… Свон уже приходил сюда несколько раз…

— Он… что? — Эдвард резко вскинул голову, отчего внезапно спину пронзила дикая, будто стрела, боль, несмотря на обезболивающее. Кажется, лучше не шевелиться.

— Ты что творишь? — Джаспер испугано развел руками, укладывая друга обратно — С такими темпами ты до зимы на ноги не встанешь!

— Прости… Ну так что с Чарли? Чего ему было нужно?

— Белла, — хмыкнул Хейл — Но не волнуйся, я не пустил его к ней, отправил подальше. Рядом с твоей женой всегда кто-то есть. Я, Элис или Эммет. Мы не оставляем её одну, на случай если этот ненормальный снова попытается выкрасть её…

— Выкрасть? — надеясь, что ослышался, переспросил Эдвард.

— В день пожара он практически увез её, насильно затащил в машину. Я не знаю, каким чудом ей удалось выбраться, пока я пытался пристрелить это чертовое животное… Она у тебя очень храбрая!

— Знаю, — Эдвард тепло улыбнулся, представляя лицо своей девочки, но внутренне сгорая от волнения — Джаспер, пока я тут, пожалуйста, сделайте все для её безопасности, прошу вас!

— Конечно, Эдвард, — отмахнулся Хейл — об этом можешь не волноваться, ни к чему тебе. Да и вряд ли её кто-то или что-то заставит выйти из твоей палаты. Тем более, когда ты будешь в сознании…

— Я не способен защитить её сейчас, — горестно произнес Каллен, с ненавистью оглядывая свое искореженное ожогами тело в белых бинтах и на половину скрытое под покрывалом кровати.

— Теперь её очередь, — хмыкнул Хейл — Теперь она тебя защищает. Ну, это все же не меняет моей точки зрения. Не беспокойся, твоя жена будет в порядке. Я за ней прослежу — он хитро подмигнул Каллену, вставая с кресла:

— Ну что, обрадуем миссис Каллен?

— Накорми её сначала, — с улыбкой отозвался Эдвард, и на душе у него потеплело. Кажется, даже боль в голове и горле уменьшилась. Надо же, его ангела даже нет в комнате, а простое воспоминание о ней уже дарит столько надежды.

Похоже, она действительно его судьба, его предназначение.

— Удачи, Ромео, попытаешься объясниться! — выходя за дверь, рассмеялся Хейл.

Эдвард, улыбаясь, качнул головой, предвкушая момент, когда сможет увидеть свою девочку наяву. В конце концов, сейчас её присутствие ему просто необходимо, как воздух. И она будет его воздухом, она уже им стала.

Его Белла Каллен.

Он с нетерпением ждал встречи с ней, будто первый раз. Первый и самый замечательный раз после дебрей жутких бредовых воспоминаний у центнеров боли, сваливших его к земле…

Ну что же, теперь все в прошлом…

… Будем надеяться!

Глава 53 — Все будет хорошо

Белла аккуратно приоткрыла дверь в заветную комнату, тихо входя внутрь. Та же обстановка что и всегда. Что и час назад, и два, и три и даже сутки. Только теперь ею двигало не отчаянье, а радость. Джаспер сказал ей что Эдвард пришел в сознание, и наверное это была одна из лучших новостей за её жизнь. Она прекрасно помнила, как очнувшись у какого-то паркового куста, увидела догорающий, рухнувший дом, а рядом с собой буквально растерзанного пламенем Каллена. Ужасающие раны, ожоги, порезы — все это смешалось в одну сплошную картинку, и тогда от крика и страха она мало что запомнила. Лишь то, как Джаспер нашел её, а затем явившийся невесть откуда Чарли попытался увезти — хотя, последнее могло присниться ей в бредовом сне от боли за Эдварда. Все же, ему пришлось выстрадать вместо неё. Как и обещал, он забрал её боль себе, принял удар на себя. В который раз доказал ей свою любовь и преданность — защитил от всех бед, спас от всех горестей, и уберег от всего на свете, даже от смерти. Он готов был самолично принять её, лишь бы отстранить Костлявую подальше от своей маленькой девочки. Только вот согласна ли была на это Белла? — конечно же нет! — Чего стоит её жизнь без Эдварда? Без его кудрей, без его волшебного аромата, без нежного голоса, успокаивающего и убаюкивающего её, без ласковых пальцев и губ, дарящих немыслимое наслаждение и безопасность, без его сердечной доброты, любви и привязанности? Какой во всем смысл? Какой смысл в невероятно долгой серой жизни, если рядом нет того, кого так любишь?

Теперь Белла отлично понимала боль Каллена, ту боль, которую не дай Бог никому испытать на этом свете — что значит, практически потерять любимого человека, лишиться раз и навсегда…

Эдвард же своим обостренным после пожара слухом не смог сдержать улыбки, услышав мягкие и тихие шаги девушки к его кровати. И пусть он был не в состоянии повернуть голову, или хотя бы подняться, что бы увидеть её, он ощущал её присутствием. То необъяснимое спокойствие и теплоту, что вечно царило в его сердце пока она рядом, пока она жива, здорова и счастлива. Сейчас все её чувства соответствуют трем критериями. И будут соответствовать всю жизнь — он все для этого сделает!

— Эдвард, — робко улыбнулась девушка, видя такие любимые, знакомые изумрудные глаза, внимательно наблюдающие за ней. Она села на то самое кресло, что стояло прямо у кровати Каллена, села, разглядывая его, и едва сдерживая слезы, готовые покатиться по щекам. Почему с ним? Почему из шести миллиардов людей в мире Творец выбрал его? Её…? Ради чего все эти жертвы, все эти проблемы и вся эта боль? Стоит ли она такой любви, его любви, любви Эдварда?

— Солнышко, — ласково поприветствовал её Каллен, ощущая, как туман в голове потихоньку рассеивается от разговора с ней, от взгляда её, от звука её голоса.

— Ты хотя бы понимаешь, как сильно меня напугал? — теперь в его любимый голос исказился страданиями и легкой обидой. Похоже, все действительно было очень плохо. Она ведь только начала отходить от содеянного Своном, перестала думать об этом, страдать от кошмаров, а тут этот пожар, поджег… Неужели судьба бывает так несправедлива?

… Впрочем, грех сейчас винить судьбу. Они оба живы, хотя могли погибнуть. В их случае Господа надо благодарить, а не коробить, поклоняться и молиться — что они и сделают в самое ближайшее время.

— Прости, моя хорошая, — Эдвард протянул к ней, руку, и, понимая, чего он хочет, она наклонилась ближе к его постели, позволяя нежным пальцам мужчины, ничуть не пострадавшим от пожара, пробежаться по её щеке, даря непревзойденное чувство спокойствия и безопасности. Когда она рядом с ним, все хорошо…

— Девочка моя, — тем временем продолжал Каллен, вселяя в собственный баритон как можно больше любви. Она должна понять, что с ним все в порядке. Что он помнит её, помнит о чувствах к ней, которые не угасли и не угаснут никогда.

Продолжая робко улыбаться, сдерживая слезы, Белла перехватила его руку, и аккуратно сжав в своей, поднесла к собственным губам, запечатляя на бледной коже поцелуи. Ему показалось, что лучше ничего и быть не может. Неразрывная связь с девушкой… она жива, она никуда не делась! Они воссоединились вновь, несмотря на все испытания. Они больше не расстанутся, он не позволит. Эти пять дней стали последними, когда она грустила или переживала. Отныне все проблемы, возникающие у его девочки будет решать только он, не позволяя ей снова окунуться в омут страданий с головой, как в тот раз, с Чарли. Возможно, если бы она рассказала все Рене, ей было бы легче… Но она этого не сделала. Побоялась. Она и ему не доверяла, и наверное, если бы Чарли не вломился в дом, не произнесла бы ни слова,… А тогда, в ту минуту когда она призналась ему в произошедшем, её просто переполнила боль, она лилась из неё каскадами, водопадами с тонами воды не давая опомниться.

Впрочем, сейчас не до этого. Её боль кончилась. Её страдания кончились. Вся черная полоса в её жизни кончилась. Остались только бесконечные белые — уж о чем, а о ней он позаботится. Кого же ему ещё оберегать, кроме неё?

— Почему ты пытался вытолкнуть меня через окно? Я же просила тебя этого не делать, сказала, что не уйду без тебя! — не понимая смысла данного поступка, Белла задала вопрос, так долго сидящий на её языке в попытке сорваться в нужное время. Она не знала, то ли время выбрала, но другого момента ждать просто не могла.

— Ты знаешь, как погибла Белль. Знаешь, как я был беспомощен, знаешь, что не смог бы её спасти захоти этого даже всеми силами — может быть до пожара, но не после — и представь себе: спустя семь лет тоже самое происходит с моей любимой девушкой, смыслом моего существования, центром моего мировоззрения. С моим светом, моим сердцем. Белла, если бы я не спас тебя, то от попытки суицида меня бы не откачали снова… — проговорил Эдвард, слегка устало, но все же решительно, надеясь, что любимая поймет его.

— Не говори так, ты обязан жить даже без меня! — упрямо вздернув подбородок, прошептала она, а затем снова поцеловала его руку между своими ладонями.

— Легко сказать, не правда ли? — он хитро и так же упрямо взглянул на неё — А ты, Белла, способна ли ты жить без меня, хочешь ли этого? — он знал, что этот вопрос будет сложным и болезненным, но не мог его не задать. Он и сам во многом ошибался, не мог поступить иначе. Другого пути для него не было, иначе пришлось бы покончить с этой мирской суетой второй, уже непоправимый раз.

— Я… ты… Эдвард… — Белла запуталась в словах и мыслях, когда слезы, наконец, найдя выход, покатились по её щекам. У Эдварда снова заболело в груди, в области сердца. И снова он довел её до слез. Даже в полумертвом состоянии он на такое способен…

— Не плачь любимая, не плачь, я не хотел! — качнул головой мужчина, освобождая свою руку от Беллиной, и осушая пальцами её слезы. Но, перспектива опустить его ладонь кажется ей совсем не понравилась, поэтому она быстро вернула её в изначальное положение, сплетая со своими пальцами, но, все же продолжая тихо плакать.

Вскоре, её плач был прерван резким, быстрым и тяжелым выдохом Эдварда, едва слышным стоном, сорвавшимся с его губ. Девушка мгновенно вздернула голову, и заметила его исказившееся от боли лицо на подушке.

— Что такое? Тебе плохо? — взволнованно позвала она, надеясь, что ничего страшного не случилось. Нет, не нужно. Она больше не вынесет.

— Нет, все хорошо, — стиснув зубы, прошептал Эдвард — Просто… нужно меньше двигаться… — он устало выдохнул, ощущая, как испаряется та бодрость, с коей он начинал разговор со своей девочкой. Кажется вполне безобидное желание — обнять её — только вот он забыл, что находиться в клинике, с огромным количеством ожогов. Неудивительно, что он почувствовал боль. Так и должно было быть…

— Я напугал тебя? — виновато спросил он, наблюдая за испуганным лицом девушки.

— С тобой точно все хорошо? — все ещё не отойдя от его внезапного стона, вопрошала девушка.

— Точно, любимая, точно, — Каллен мягко улыбнулся, увлекая её рукой обратно на кресло, и снова гладя по щекам, вытирая дорожки слез. Может быть, оно и к лучшему — она перестала рыдать,… только вот кто сказал, что она не начнет прямо сейчас, спустя пару секунд?

— Только не нужно плакать, — попросил он, предупреждая её действия — Все хорошо, не надо слез, пожалуйста!

Белла сдавленно кивнула, самостоятельно осушая влагу, которую Каллен пропустил, и вдыхая в легкие побольше воздуха.

— Не буду, — пообещала она, выдавливая улыбку — Не буду…

— Как ты? — спустя минуту спросил Эдвард, внимательно разглядывая её, и вспоминая слова Хейла — Джаспер сказал, что ты отказываешься есть?

— Не до еды было, — пожала плечами девушка, делая вид что ей все равно.

— Кажется, я уже говорил тебе, что если ты не будешь есть, будут проблемы, солнышко!

— Самое страшное уже чуть не случилось,… о каких проблемах ещё может идти речь? — Белла блеснула на опоясанную бинтами спину мужчины взглядом, поспешно переводя глаза на его лицо. Эдвард слегка нахмурился, ища тему, что бы оторваться от мыслей Беллы связанных с его состоянием. Он поправится, он встанет на ноги… это как раз не проблема…

А вот Чарли Свон действительно одна из проблем, и ему придется как-то её решить…

— О Чарли, милая, — аккуратно произнес Эдвард — Он по-прежнему не может успокоиться, и я беспокоюсь за тебя!

— В этом нет нужды, должна признать, свиту Джаспер мне организовал прекрасную! — девушка хмыкнула, откидывая мешающую прядь назад.

— За это я его уже поблагодарил, но все равно, будь осторожна, береги себя, ладно?

— Ладно, — снова согласилась Белла, беря его руку в свои, и нежно потирая.

— Не представляешь, как это ужасно, чувствовать себя абсолютно беспомощным и ограниченным в возможностях… — с сожалением заметил Каллен, отмечая, что не может сделать стольких вещей, о которых мечтал бы.

— Ну, каким же беспомощным? — Белла игриво улыбнулась, наклоняясь ближе к его лицу — Ты сможешь все то же самое, что и раньше, просто пройдет немного времени…

— Слишком долго — качнув головой, не согласился Каллен.

— Ну, какую-то часть мы сейчас исправим, — девушка ухмыльнулась, и, наклонившись ещё ближе к его лицу, припала своими губами к его. Каллен услышал подтверждение её слов в поцелуе. Ему было так же приятно, как и всегда, ему было так же хорошо, а самое главное он знал, что Белла не уйдет, останется, что бы ни случилось, что бы ни произошло. Он нужен ей любой. Она нужна ему любая… Как жалко, что для того что бы понять это, пришлось через столькое пройти!

— Любимая, — шепнул Каллен, когда она, оторвавшись от губ, принялась целовать каждый порез на его лице, все ещё держа его ладонь в своей. — Наверное, это самое страшное, жить без тебя. Не видеть ни тебя, ни нашего будущего, не посидеть с тобой вместе на веранде, наблюдая за нашими детьми….

— У нас все это будет, — пообещала Белла, отстраняясь, и со всей осторожностью целуя его оголенное плечо, лежащее перед ней на подушке — И дети, и дом, и сад, и веранда. Ты главное выздоравливай, а я буду рядом, договорились?

— Договорились, Бэмби! — улыбнулся Каллен, со всей лаской и нежность заключенной в нем, смотря на девушку…

Они помолчали полминуты, когда он решился задать очередной волнующий его вопрос. Наверное глупо сомневаться после стольких происшествий, но как бы там оно ни было, все же нужно быть уверенным на все 100 процентов… или хотя бы попытаться поверить..

— Солнышко, ты и, правда, думаешь, что у нас получится семья… дети… счастливая жизнь?

— Мы уже семья, и это не изменится никогда! — с уверенностью шепнула Белла, поглядывая на их обручальные кольца, а затем, снова засмеявшись, отыскала его губы, утопая в их поцелуе. Мягком, страстном, любящем и таком манящем…

— У меня кое-что есть для тебя, — вспоминая о недавней находке, проговорила девушка, отстраняясь от Каллена, и потянувшись рукой к небольшой сумочке, висевшей на спинке кресла. Эдвард удивленно наблюдал за её действиями, пока она извлекала оттуда какой-то странный и смутно знакомый предмет… Секунда, и он разглядел кожаную обложку изрисованную сердцами. В нем все встрепенулось, а слезы сами собой потекли по щекам. Она сберегла это. Нашла. Не оставила, взяла, принесла… Боже…

— Полагаю, это очень важно для тебя — вопросительным тоном позвала Белла, подавая ему в здоровую руку дневник его дочери — Я не читалани строчки, и даже не знаю что это, но мне показалось что это через чур необходимо тебе…

— Это дневник Белль — сквозь слезы выдавил Эдвард, пробегая по поверхности книжки, и чувствуя углубления в местах контуров сердец. Он задержался на этих углублениях, представляя свою маленькую Белль, корпящую над ровностью этих фигурок. Её напряженное личико, которое видя получившийся результат, становилось расслабленным и улыбчивым. Ей досталась хватка Карлайла. Она никогда не бросала дело незаконченным, всегда требовала его довершения, кульминации. И она её получала. Видела и чувствовала.

— Мне очень жаль… — девушка снова тихо произнесла свои слова, зная какую физическую и моральную боль такие вещи могут причинять. Но сейчас она понимала всю важность этой книги. Ведь именно её во время пожара — конечно уже после того, как Белла была в относительной безопасности — кинулся вытаскивать из полки, уносить из комнаты, спасать от огня. Это его единственное напоминание о дочери. Он проявил невиданную стойкость и силу, когда комнату девочки разобрали, вывозя мебель,… Он не проронил ни слова, видя, как грузчики делают свою работу, ни пролил слезы. Он посадил Беллу в машину, и увез себя и её из дома на то время, пока вся работа не была сделана. Только затем, потом, глубокой ночью он увидел пустое помещение, и истерика захватила его. Впрочем, это не принесло большого урона — его девочка была рядом с ним, Белла была с ним. Ночью. Так же как и он ее, когда-то обнимала Каллена, целовала, успокаивала и пыталась хоть как-то утешить, осознавая, что в большей степени это невозможно.

— Спасибо, Белла — искренне проговорил Эдвард, все ещё неотрывно смотря на книгу, и дотрагиваясь до кожаной обложки пальцами — Спасибо…

— Все образуется любимый, когда-нибудь все образуется… — пообещала Белла, лаская его скулы руками, и с нежностью смотря в его глаза. Он кивнул головой, сдерживая новые слезы, и лишь зажмурившись, обвил небольшую тетрадь руками, чувствуя, что непреодолимо важная вещи к нему снова вернулась.

— Конечно, конечно… Где ты нашла это? — он указал на книжку, и Белла печально улыбнувшись, рассказала:

— Когда увидела тебя на лужайке, ты держал её. Кажется, она совсем не пострадала, только была слегка запачкана… кровью,… но теперь нет… — она ощутила, как воздуху становиться тесно в легких, и быстро выдохнула, заново натягивая на лицо улыбку.

— Давай представим, что этого не было — милостиво предложил Каллен, собственноручно стирая слезы со щек, и вдыхая воздух — Ничего страшного не было. Мы живы. Мы счастливы. И у нас все обязательно будет хорошо!

— Обязательно! — согласилась девушка, играя с его локонами, и мечтательно глядя в изумрудные омуты, так непреодолимо притягивающие её. — Обязательно!

Глава 54 — 1 к 10

Даже во сне Белла ощущала легкие поглаживания, касания до её волос. Ощущение были приятными, а чувства, созревающие в душе вслед за ними — теплые. Она знала, что это Эдвард. Надо же, он не спит. Интересно, что случилось?

Легкое волнение, проникшее в её душу заставило Беллу открыть сонные глаза, дабы убедиться в удовлетворенности обстановки.

— Я разбудил тебя? — виноватым, таинственным голосом, как и в любую другую ночь, вопрошал Каллен. Его пальцы будто заколдованные все продолжали гладить локоны Беллы — Прости милая, я не хотел.

— Все хорошо, — улыбнулась девушка, находя его ладонь, и беря в свои. В этой ночной предрассветной больничной темноте мало что можно было увидеть. Оставалось действовать на ощупь. — А ты почему не спишь?

— Бессонница — ухмыляясь уголками губ, сообщил мужчина, пытаясь сосредоточить взгляд на Белле — Не волнуйся…

— Как же я могу не волноваться, после того что произошло? — девушка явно была удивлена его просьбой, и её тон свидетельствовал этому.

— Когда нет причины, не нужно изводить себя — пожурил Каллен, хмыкнув.

— Причина есть… — неоднозначно ответила Белла, вспоминая обрывки своих мыслей и цветных снов, — То есть первая по важности это ты, а вторая…

— Какая вторая? — слегка нахмурившись, вопрошал мужчина.

— Джаспер же сказал тебе, что суд в среду? — неоднозначно ответила девушка вопросом на вопрос.

— Сказал, — Эдвард искренне не понимал, к чему клонит его маленькая девочка. Зачем ей понадобилось волноваться о неизвестной ему «проблеме № 2» посреди ночи? В чем тут дело?

— Он сказал, что пойдет туда один, с адвокатами… — продолжала девушка, спрятав взгляд от Каллена, положив его на руку, и с предельной внимательностью разглаживая мелкие складки на больничных простынях кровати Эдварда.

— Не тяни, это невыносимо! — чувствуя верх напряжения и непонимания, взмолился Каллен.

— В общем,… я хочу идти с ним. Хочу видеть Чарли! — будто бы признаваясь в преступлении, пробормотала девушка.

— Хочешь… что? — испуганный и крайне обескураженный голос мужчины заставил Беллу поднять голову. Впрочем, она знала что простым «хочу» в этом случае ничего не добиться. Знала что забота о её безопасности — одна из главных проблем Эдварда, а она и без того усложнена сейчас. Но все же… все же пусть она и боялась снова увидеть Свона, когда его не будет рядом, боялась заговорить с ним и ощутить его грубые прикосновения, она отчаянно желала поставить точку на этом ужасе, что произошел между ней и отцом. Раз и навсегда. Она выкажет ему свои чувства, покажет, что не боится его, и навеки убедит, что никогда не простит.

Делать это в стенах больницы опасно и безрассудно, а вот в суде — при охране и судье — в самый раз.

— Хочу поговорить с ним, сказать ему все что думаю, сказать, что не боюсь… — остекленевшим голосом произнесла девушка, нерешительно глядя на мужчину, чье бледное лицо на подушках выделялось среди ночной темноты. В этой комнате кажется, сияние исходило от изумрудных, прожигающих глаз Каллена, светящихся монитором с показателями его самочувствия, и небольшим ночником у окна. На этом освещение палаты заканчивалось.

— Ты не будешь с ним говорить! — рявкнул Эдвард, вселяя отчаянье и уверенность в свой голос, в попытке переубедить девушку. Он понимал, что все зря. Если она решила, то не отступится. И все же желание — пусть и бездумное — обезопасить её от самой себя возникало в нем с новой силой.

— Ещё как буду, Эдвард! — теряя самоконтроль и раздражаясь, произнесла девушка — Ни тебе это решать!

— Только мне, — отрезал мужчина, нахмурившись и грозно смотря на неё. Когда же его девочка поймет, что все что он ни делает — плохо это или хорошо — ради неё? Почему сейчас так упряма? Почему не хочет понять его? Куда делось все это чертово взаимопонимание?

— Снова этот эгоизм?! Эдвард, пожалуйста, умоляю, попытайся представить себя на моем месте! — она взывала к нему, все ещё призрачно веря, что он согласится, отпустит её. И понимала что все напрасно. На такой риск он не пойдет — любовь возрождает преграды и рушит их с одинаковой точностью — только вот в чем данный риск, она понять не могла.

— А на моем побыть не хочешь? — огрызнулся Эдвард, но тут же понял смысл своих слов и едва ли не проклял себя за них. На его месте… Здесь, на больничной койке с сожженным телом. Пару дней назад, там, в операционной без определения — выживет или нет? Чем больше он вдумывался в смысл своего вопроса, тем страшнее и обиднее ему становилось за Беллу. Господи, как у него вообще язык повернулся такое сказать! Он никогда не допустит, что бы все тоже самое случилось с его сокровищем, его маленькой девочкой… кажется, за самобичеванием он даже забыл суть их с Беллой спора.

— На твоем месте? — глухо произнесла девушка, замирая на стуле. В её голове тоже раз за разом проигрывались слова мужчины, и они причиняли почти ощутимую боль. Вот черт!

— Я не то имел в виду, Белла… — безвольно качнул головой Эдвард, умоляюще глядя на неё, все ещё лежа на животе на больничных выбеленных простынях, и не ощущая большую часть тела.

— Не важно, — отмахнулась она, утирая непрошенную слезы, сбежавшею по щеке — Так ты запрещаешь мне идти в суд с Джаспером?

Увидев её горящие огнем боли и в тоже время огнем непонимания шоколадные глаза, оглядев её маленькую фигурку, её вздернутое вверх лицо — признак того, что совсем скоро она потеряет самообладание, и ударится в слезы — и слегка прикрытые глаза: так проще контролировать боль, он все же промолвил подготовленную строчку:

— Для твоего же блага, — тихо проговорил он, ненавидя себя за то что делает ей больно. Но если не он — то Чарли — и эта боль будет гораздо хуже теперешней. А самым ужасным будет то, что он, Эдвард, просто не сможет спасти её, обезопасить. Он прикован к этой чертовой кровати ближайшие пару месяцев, да и плюс ещё сроки реабилитации… Он практически инвалид сейчас, он ничего не может — ни обнять её, ни отнести в постель, ни заняться с ней любовью — он никто, будто бы пустое место, дизайн интерьера… Он не наскучит ей, она не разлюбит его, но он бесполезен — сейчас он полностью бесполезен — и в этом состоянии ему пребывать ещё долгое время…

— Посмотрим, что скажет Джаспер — отвернувшись от мужчины, и снова орудуя руками по собственному лицу, промолвила Белла. В ночном свете она видела свои слезы на щеках, чувствовала их и быстро стирала, не оставляя следа. Не надо сейчас её слабости. Снова стойкость и выдержка. Никогда не думала, что они понадобятся ей снова — оказывается, нужно всегда предвидеть обстоятельства, выходящие из первоначального плана.

— Он не посмеет… — выдохнул Каллен, представляя, как Джаспер отказывается от подобной затеи. Занятно, ведь он сам предложил её, следовательно — изменить решение он вряд ли способен. Прекрасно, сегодня все тузы у него в рукавах.

— Узнаем лично у него — безрадостно ухмыльнулась девушка, все ещё не поворачиваясь к Эдварду. Между ними повисла молчаливая пауза, показавшаяся мужчине вечностью. Именно поэтому, обдумав свои будущие слова, он вздохнул, обращаясь ни к кому иному, как к Белле:

— Я знаю, ты считаешь, что я поступаю так просто из-за принципов, но солнышко, ты также прекрасно знаешь, как я люблю тебя, и как боюсь потерять. Если что-то случиться, я просто не выдержу. Я сойду с ума ещё раньше: когда буду гадать, вернешься ты или нет! Пожалуйста, не делай этого, любимая!

— Это ты не поступай так со мной! Ты без ножа меня режешь! — произнесла в ответ Белла, пытаясь совладать с собственным дыханием — Ты не доверяешь мне? Думаешь, я не способна о себе позаботиться?

— Конечно способна! — уверенно сообщил мужчина, просительно дотрагиваясь до её локтевого сгиба, в надежде что она все же повернется к нему. Хотя бы один взгляд без укора и боли. Обыкновенный, любящий — такой же, как всегда… — как же ему теперь его не хватает! — Я полностью доверяю тебе, но не на грамм не верю Чарли. Он способен на любое безумство, потому что он ненормальный!

Белла набрав в воздуха развернулась к Эдварду, опускаясь на кресло около его кровати, и нарочито медленно и ласково поглаживая его лицо:

— Послушай, со мной все будет хорошо, обещаю. Но я должна поговорить с Чарли, я должна избавиться от всей той дряни, что он принес в мою жизнь Пожалуйста, позволь мне…

— Не могу Белла, прости, — мужчина виновато взглянул на неё, опуская взгляд, и предчувствуя, что сейчас её терпение лопнет, а приятные ощущения доставляемые касанием её пальцев исчезнут. Каково же было его удивление, когда все это происходило с прежней периодичностью! Она продолжала его гладить и шептать, что все будет хорошо даже после категоричного отказа! Как научится у этой девочки терпению и извечному пониманию?

— Что такое? — взволнованно позвал он, глядя на её лицо. Но к своему удивлению — ещё большему, нежели раньше — нашел на нем только любовь и ласку, нежность и понимание. Будто бы пультом щелкнули. Обстановка, ситуация, поведение Беллы — все сменялось так часто и быстро, что он едва соображал что происходит. Может все это сон от обезболивающих? Нет, вряд ли, слишком реально,… но что тогда?

— А что такое? — переспросила Белла мягким, любящим голосом, кажется слегка удивленная его вопросом. Эдвард окончательно запутался, не зная как быть дальше.

— Ты вроде была расстроена, разве я не обидел тебя, отказав? — непонимающе позвал мужчина, надеясь услышать логичное объяснение.

— Мы поговорим об этом утром, — загадочно шепнула девушка, перемещая свои руки по его лицу, и убаюкивая ими — до сих пор в её голове держались знания из той древнекитайской медицинской книги. Они усыпляли так тех, кому было совсем плохо от боевых ранений, или чего либо подобного. Она прекрасно помнила те несложные три точки в области скальпа, на которые нужно было немного надавить.

Девушка понимала, что их беседа зашла в тупик. Каждый настаивает на своем, и никто не надеется уступать. Утро вечером мудренее — возможно они найдут компромисс?

Нет, Эдварда очень даже можно понять — он волнуется, переживает, беспокоиться и наконец опасается, боится. Боится за неё. За то, что с ней может произойти… Но она же будет там не одна! Будет с Джаспером, с телохранителями… Чарли не сможет нанести ей серьезного вреда при всем желании — она защищена от него. Защищена и морально и физически. И если ранее Каллен мог обеспечивать оба вида защиты, теперь на сторону физической придется призвать других союзников, потому что в стремлении спасти девушку от этой самой физической боли, сейчас Эдвард Каллен оказался здесь, в Нью-Йоркской клинике.

В общем, все её надежды были возложены на завтрашний день.

— Утром? — взволнованно позвал Эдвард, чувствуя неоткуда взявшийся и подступающий сон. Руки Беллы творили чудеса, успокаивая его, и даря непревзойденную ласку. Она волшебница. Она поистине способна на то, что другие не могут — и дело не только в половой жизни — она исцелила его душу, его сердце, его сознание. Своим присутствием, взглядом, голосом и касанием. Она его идеал, его сокровище и его награда.

— Да, утром, а сейчас спи — голос Беллы был даже мягче и ласковее обычного, а ещё он звучал так красиво и музыкально, что можно было слушать его словно симфонию Моцарта. Очень красиво, притягательно и успокаивающе.

— Не уходи… — шепнул Каллен, предпринимая последнее усилие, что бы ни закрывать глаза.

— Не уйду, — Белла искренне улыбнулась, все ещё продолжая нащупывать точки на его голове — Я буду тут, расслабься и спи. Тебе нужно отдыхать!

Противится данным словам своего ангела, Эдвард не видел смысла. Поэтому прикрыв глаза, он отдался в объятья спокойных снов, рядом с Беллой. Рядом со своей маленькой девочкой.

* * *

Следующим утром у Беллы уже был готов план действий. Перед завтраком она снова говорила с Калленом, и снова слышала его отчетливое, хотя и слегка виноватое «НЕТ». Отлично, значит, придется действовать по-другому,… Она не любила обманывать и прятать свои чувства, скрывать их, делать вид, что все совсем иначе — ей казалось, что именно так она предает кого-то — но сегодняшний случай сделал исключение в её мировоззрении. Поэтому оторвавшись от Эдварда лишь для того что бы поговорить с Элис или Джаспером, она отправилась в вестибюль клиники. Хейл в напряженной позе стоял у небольшого тупичка и обратил на неё все внимание, отсылая мисс Каллен к брату.

— У меня есть просьба, Джаспер, — начала она, пытаясь выглядеть спокойной, хотя внутри у неё все было до безумия взбудоражено.

— Какая просьба? — напряженно позвал мужчина. Он не любил тайн и секретов, тем более сейчас, когда обстановка была так напряжена, и разрядка для неё могла произойти только через два дня. В среду. Сегодня утро воскресенья…

— Я хочу пойти в суд с тобой. Мне нужно поговорить с… отцом, — она содрогнулась на последнем слове и это не укрылось от Хейла.

— Поговорить с отцом? — переспросил он, потирая пальцами переносицу.

— Да, я так решила…

— Ты ошибаешься Белла, тебе не стоит этого делать! — покачал головой мужчина, глядя на закрытую дверь палаты друга — Эдвард не позволит, он слишком за тебя беспокоится. Да и я тоже. Пойми, это для твоей же безопасности!

— Хватит твердить мне про мою безопасность! — обижено отмахнулась девушка — Ты сам прекрасно знаешь, что нанять охрану не стоит труда, да и Эммет подойдет… Не нужно делать из меня идиотку, ладно? Я имею право выбирать, с кем хочу говорить, а с кем нет!

— Эдвард дал согласие? — изогнув бровь, вопрошал Джаспер.

— Не совсем… — девушка потупила взгляд, вмиг решаясь всей своей спеси.

— Вот видишь! Тебе незачем это, пойми! Мы все о тебе беспокоимся…

— Ты его лучший друг, убеди его! — она с некой мольбой в глазах взглянула на Хейла, надеясь покорить его уверенность и решительность.

— Я не обязан и не собираюсь ни на что его уговаривать. Эдвард взрослый человек, Белла, тебе пора бы давно понять, что основные решения принимает он. Тем более, тебе ещё нет восемнадцати….

— А вот мой паспорт так не думает, — ухмыльнулась девушка, вспоминая заветные цифры в документе.

— Ложное удостоверение личности не делает тебя старше. Этот шаг необходим был для того, что бы Эдвард смог взять тебя в жены без согласия твоего отца — объяснил Джаспер, будто бы говоря с непонятливым маленьким ребенком. А ведь после его слов от Эдварда «он взрослый человек, и будет принимать все главные решения» девушка именно так себя и ощущала. Непутевым, глупым ребенком, отбившимся от рук. Будто бы все вокруг умны, послушны и знают себе цену, а она все маячит, ища пристанище в этом мирском океане.

— Почему вы все так говорите со мной? — раздраженно вопрошала она, глядя на Хейла — Даже ты!

— Как говорим? — непонимающе протянул Джаспер.

— Так, будто я не способна ничего понять, будто бы я ребенок!

— Ты и есть ребенок, Белла — мимолетно ухмыльнувшись, проронил Хейл.

Беллу это утверждение взбесило. Она ненавидела когда её так называли, отстраняли от дел по подобный причине… Это ужасно и непростительно…

Ну почему Эдвард не понимает её? Почему её единственный, любимый человек, исцеливший её сердце, душу, и тело не может догадаться о её желаниях? Почему не может согласиться…?

Чем больше Белла боролась за осуществление своей задумки, тем сильнее её подпирали штыки читаемой другими морали. Как же её это все достало!

— Если Эдвард согласиться, ты возьмешь меня? — предлагая сделку, решительно вопрошала она.

— Только если услышу его личное согласие, — хмыкнул Джаспер, прекрасно зная, что Каллен решений не меняет. Тем более относительно безопасности своей девочки. Беллы.

— По рукам? — она протянула ему руку, и он ответно пожал её:

— По рукам, миссис Каллен! Удачи вам!

— Тебе того же, Джаспер. Я пойду с тобой в Ратушу, вот увидишь! — поджав губы, хмыкнула Белла, и демонстративно развернувшись, направилась к лестничной клетке, ведущей вниз по зданию госпиталя.

— Куда это ты?

— Хочу прогулять по саду, можно? — она брезгливо скривила лицо, произнося последнее слово.

— Можно, — наслаждаясь моментом и утопая в дебрях смеха, отозвался Джаспер. Только вот когда фигурка Беллы скрылась за ступенями, а дверь в палату Эдварда слегка приоткрылась, выпуская оттуда Элис, в голову к мужчине закрались подозрения, что эта девчонка, Белла Каллен, добьется того чего хочет… Скорее всего, Эдвард даст согласие. Только как же ей это удастся?

Ответ на этот вопрос он сам с удовольствием узнает,… если конечно Эдвард поддастся её уговорам, отпуская на судебное заседание…

Но, шансы на его положительный ответ 1 к 10, и это существенно меняет дело.

Глава 55 — Итоговая битва

— Эдвард, мне нужно с тобой поговорить! — Белла снова сидела на кресле у кровати Каллена, глядя прямо в его усталые глаза, и заново начиная запланированный разговор.

— Если ты снова про ратушу, лучше ничего ни говори… — попросил он, прикрывая глаза.

— Но я буду! — как-то отчаянно воскликнула девушка, и Эдвард быстро распахнул глаза — Пожалуйста, ну пожалуйста, пожалуйста! Попытайся довериться мне, попытайся войти в мое положение…! Эдвард, у меня нет и не будет никого роднее и любимее в этом мире чем ты. Ты все, ради чего я живу. Без тебя мне нет жизни, нет счастья и радости. Я очень сильно люблю тебя, и понимаю твои переживания, я тоже волнуюсь, как бы с тобой ничего не случилось в мое отсутствие, но милый, прошу тебя, дай мне распрощаться с прошлым…

— Белла, зачем ты все это говоришь? — чувствуя, как сжимается от боли сердце, простонал он — Зачем делаешь мне больно снова и снова? Я же объяснил тебе причину…

— Ну почему ты не можешь просто согласиться со мной!? Понять меня!? — она вскочила с кресла, скрещивая руки на груди, и отчаянно ища нужные слова.

— Бэмби, послушай…

— Нет, это ты послушай! — заупрямилась девушка, выпрямляясь, и произнося заветную речь:

— Каждый день, в течении семи лет я просыпалась от кошмаров, связанных с единственным разом, когда мой отец изнасиловал меня. Эти мысли, чувства и воспоминания терзали все больше и больше день ото дня. Я боролась, справлялась, рыдала, ломалась и заново воздвигала неприступные стены, пока не встретила тебя. Ты разрушил все преграды на пути к моему сердце, к моему сознанию! Ты успокаивал меня, когда я была безутешна, убаюкивал, когда я не могла закрыть глаза от страха, ты был рядом, и твое присутствие исцелило меня практически полностью. Но сейчас, сейчас Эдвард, именно сегодня, я знаю, что в силах разобраться с Чарли самостоятельно. Знаю, что должна поговорить с ним спустя столько лет! Ты вселил в меня силу, подарил себя, подарил свою любовь… ну почему когда настал решающий момент, ты не можешь помочь мне, так же как и всегда!?

— Как ты себе это представляешь? — ненавистно прохрипел мужчина, кивая на свое тело — Я не способен даже встать с этой чертовой кровати! Как ты предлагаешь защищать тебя?

— Морально…

— К черту сознание Белла, к черту мысли. Я беспокоюсь не только о том, что он тебе скажет, но и о том, что он с тобой сделает!

— Он не сможет меня тронуть, когда рядом будут…

— Кто бы ни был! — вспылил Каллен, не желая упускать момент расставить все точки над «i». Кого бы я к тебе не приставил, я не могу гарантировать твоей безопасности! Господи Белла, я изведусь тут в сотни раз больше чем раньше, пока дождусь тебя из этого суда! Я с ума сойду! — он прерывисто задышал, смотря в никуда, а потом, по-прежнему не слыша слов девушки, слегка смягчился, произнося следующее:

— Изначально ты и должна была идти в Ратушу. Но со мной Белла, СО МНОЙ! Ни одна! Только ни одна…

— Правда? — девушка вопросительно изогнула бровь, задумчиво глядя на Эдварда.

— Чистая правда. Но обстоятельства меняются, котенок, и мы вынуждены с ними смириться…

Белла стало очень тепло в сердце, от ласкового слова «котенок», коим её увенчал Эдвард, и поэтому она улыбнулась, вселяя надежду в то, что он не слишком сильно обидел её Каллену. Но как бы они оба не думали, девушка была настроена решительно, и всеми мыслями склонялась к тому, что мужчина уступит ей… как бы попросить? Что пообещать?

— Со мной ничего не случиться, — улыбаясь ободряющей улыбкой, и снова садясь в кресло рядом с его кровать, сообщила девушка — Абсолютно ничего. Со мной все будет хорошо. Ты защищаешь меня, из-за твоего стремления к моей безопасности ты сейчас здесь. Ты спас меня, уберег. Я знаю что ты переживаешь, знаю как волнуешься, но милый, Эдвард, не нужно так изводить себя. Всего два часа. Может меньше. Я просто умоляю тебя, я не знаю, как попросить тебя об этом, что бы ты понял меня,… что бы согласился… Скажи мне, что сказать, и я скажу. Соглашусь на любые условия, только позволь мне разобраться со всем этим в среду,… пожалуйста!

У Эдварда кажется, замедлилось дыхание от такой речи. Вся злость спала с него, вся спесь исчезла. Он остался наедине с прекрасными, и мучительно красивыми, буквально умоляющими глазами своего ангела. Во всей фигуре Беллы была напряженность и безмолвное отчаянье. Она умоляла его. Снова.

Эта улыбка, эти молящие взгляды, напряженные пальцы, разглаживающие его кожу,… но самое главное можно было только почувствовать. И он это сделал. Ощутил, как волнуется Белла, представил себя на её месте… Но в то же время в его голове крутились мысли о возможных осложнениях с Чарли, и это останавливало его.

Впрочем, как бы он не пытался, а давление девушки и её глаза — глаза, за которые он был готов убить кого угодно, сделать все что нужно, и исполнить любую просьбу девушки — манящие, пугающие, решительные, испуганные, любящие и отчаянные сделали свое дело.

Он застонал, убирая руки от её ладоней, и зажмуриваясь:

— Что ты со мной делаешь…

— Я люблю тебя, — шепнула девушка, улыбаясь, и снова дотрагиваясь до его рук, ласково сжимая их, и поднося к губам, что бы запечатлеть поцелуи — Я очень сильно тебя люблю!

— Думаю, мой ответ тебе известен… — горестно хмыкнул Каллен, ругая себя за слабость перед такой важной ситуацией, и в то же время, молясь, что бы ни дай бог ничего не произошло.

— Спасибо! — покорно и счастливо произнесла девушка, со всей нежностью целуя его руку, и улыбаясь — Большое, огромное спасибо!

— Ты заставляешь идти меня на крайние, безрассудные меры — покачал головой мужчина, пряча горесть за самобичеванием.

— Ну что ты, это всего лишь суд. Все будет нормально. — Девушка снова безмятежно улыбнулась, и, отпустив его руку, припала уже к губам Каллена, счастливая от того, что все получилось.

— Знаешь, я не сомневалась в тебе. Я знала, что ты примешь правильное решение, любимый! — она ласково погладила его скулы, заставляя Каллена снова ощутить всю ту прелесть её прикосновений, коею он обычно испытывал.

— А я никогда не сомневался в твоей настойчивости, — пожурил он.

— Знаешь, у тебя плохо получается скрывать обиду — протянула Белла, видя в глазах Каллена ту самую горесть, которую он пытался скрыть.

— Я не на тебя обижаюсь, — тяжело вздохнул мужчина, признавая поражения над собственным сознанием и в то же время восторгаясь внимательности Беллы — Я обижен на себя… Что раз за разом не могу обеспечить твою безопасность. Подвергаю извечной опасности. Словно в каком-то боевике про Агента 007.

— Не нужно, — ободряюще взглянув на мужчину, попросила девушка — Я не люблю являться причиной твоих мучений…

— Каких мучений? — отмахнулся Каллен, припоминая суровые дни без Беллы, без душевного света, без любовного тепла, без любви… — Когда ты вошла в мою жизнь, мучения кончились.

— Видишь, мы созданы друг для друга! — отвлекая его от размышлений о собственной слабости, хмыкнула она.

— Я в этом и не сомневался, котенок — Эдвард снова употребил это слово, потому что нутром почувствовал то, что девушке оно нравиться. — Никогда не сомневался…

— Мы ещё и мыслим одинаково — снова хмыкнула Белла, поглаживая его скулы. А затем, немного посмеявшись, добавила:

— Не волнуйся, я обещаю, что вернусь в целости и сохранности!

— В противном случае, я разберусь с Джаспером сразу же… — качнув головой, серьезно произнес Эдвард, кивая на дверь:

— Не позовешь его на минутку?

— Конечно! — снова счастливо улыбнувшись, девушка наклонилась к Эдварду, чмокнув его в лоб, и отправилась к двери, что бы исполнить его просьбу. Каллен слабо ухмыльнулся, после её поцелуя, и прикрыл глаза, предвидя долгий и полный наставлений с его стороны разговор с другом. Вот черт, что он делает?

Но отменять решение было уже поздно…

… Это убьет Беллу, утопит в страданиях. А он пообещал и себе, и ей, что больше никогда не станет причиной её слез и боли. Никогда.

* * *

— Приняв во внимание все предоставленные по данному делу документы, суд удаляется для принятия решения. Всем встать! — грозный и отточенный до невозможности голос прокурора окружил тесное помещение в Ратуше, в которой и без того было душно этим ясным днем.

Белла с готовностью поднялась, и Джаспер, сидящий рядом последовал её примеру.

— Сейчас твой шанс, Белла, — кивая на Чарли, произнес Хейл. В его голосе слышалось недовольство. Он действительно не был в восторге от того, что Эдвард — вопреки здравому смыслу и вообще всему на свете — поддавшись на уговоры Беллы изменил решение относительно её присутствия в этом зале. Что же она с ним делает?

— Хорошо… — девушка сдавленно кивнула в ответ, загоняя волнение и страх подальше, и вместе с приставленным к ней — по четкому, не терпящему возражению, указу Эдварда — двинулась к Чарли, сидящему за соседним дубовым столом рядом со своим адвокатом.

— Нужно поговорить, мистер Свон, — произнес Эммет, отгораживая Беллу от мужчины, дабы не привлекать в зале ненужного внимания. Сейчас небольшой перерыв, и все заняты разбором событий. Вряд ли кто-то обратит на них внимание, но перестраховаться стоит.

— Мне не о чем говорить с тобой, громила, — отмахнулся Свон, переводя испепеляющий взгляд на дочь.

— Не со мной, а с Беллой, — указывая на девушку, произнес Эммет, но все ещё четко помнящий дистанцию и реплики, доверенные ему в этом непростом деле, которое организовала сама девушка. И откуда в это маленьком теле столько бравады, храбрости и решительности? Где оно все берется?

— А давай, — ухмыляясь, кивнул Чарли, вставая из-за стола. Его адвокат лениво взглянул на подсудимого, махнув рукой — мол, идите. Сам же Свон предвидел, что Каллена не будет, а теперь, когда Белла стояла перед ним лишь с этим телохранителем, полностью ощутил свою правоту. Возможно, он не сможет причинить ей физического вреда, но от морального её воистину мог защитить только Эдвард.

Когда эти трое вышли в коридор, на них повеяло долгожданной прохладой. Но никто не ощутил её. Белла была взволнованна, Эммет напряжен, а Чарли чрезмерно возбужден и решителен.

— Здравствуй, Чарли — смело начала девушка, глядя таким же испепеляющим, коим ранее глядел на неё взглядом на мужчину — Вот мы и встретились!

— Действительно, — Чарли злорадно ухмыльнулся — А где же твой защитник, Белла? Куда подевался твой новоиспеченный супруг? — Свон захохотал, а потом добавил, будто бы невзначай — Дай угадаю: с ним что-то не так. Кажется, он не здоров, не правда ли?

— Виновные в его сегодняшнем положении будут наказаны!

— Как бы ни так… Боюсь, ему придется прямо из престижной клиники отправится в тюремный стационар…

Беллу взбесили эти строчки, а и без того бьющие фонтаном эмоции не позволяли даже вдохнуть без усилий, и поэтому она вложив в голос как можно больше яда, произнесла:

— Единственным кто сдохнет в тюрьме будешь ты, Чарли. За все причиненное мне, Эдварду и другим людям!

— Тебе понравилось, не говори ерунды — хмыкнул Свон, хватая девушку за плечо — Хочешь, повторим?

— Следите за своими руками, Свон! — грубо рыкнул Эммет, опрокидывая руку мужчины с плеча Беллы, и отводя её к себе за спину.

— Не лезь в это, щенок! — в ответ рявкнул Чарли, глядя на Беллу:

— Это все на что ты способна? Прятаться за чужой спиной?

— Прячусь не я, а ты, Чарли! Прячешься от совести. Тебя должны были уничтожить мучения причиненные той болью, которую ты вселил в мою жизнь, но по каким-то причинам это тебя избежало. Наверное, тем лучше. Ты будешь вечность гореть в аду!

— Первым в ад отправится твой муженек, Белла, — ухмыльнулся Чарли — Ты хоть знаешь сколько людей он убил? Скольких детей лишил родителей? Скольких женщин взял силой, и скольких заставил делать ЭТО?

— В отличии от тебя, он понимает границы дозволенного — огрызнулась Белла — Он изменился, исправился. Таким как ты этого не понять. Для тебя уже слишком поздно, Свон!

— Он убил твою мать, девочка, опомнись! — снова пытаясь схватить её за руку, но натыкаясь на железную руку Эммера и опуская ладонь, прохрипел Чарли.

— Он не убивал Рене — сквозь подступающие слезы воскликнула Белла — Её убил ты. Так же как и меня. Ты всех нас убил — морально.

— Тебе ли судить о боли, Белла? — отмахнулась Свон — Настоящую боль ты никогда не испытывала. То, что я делал, было наслаждением и удовольствием, но не болью. А вот то, где ты окажешься, когда суд признает меня твоим опекуном — действительно покажется тебе адом!

— Ты ничего мне не сделаешь! — уверенно отозвалась девушка — Ты лишил меня всего. Если бы Эдвард не спас меня, я бы точно сошла с ума… И после всего что со мной случилось, чего же тебе ещё от меня нужно?

— А ты догадайся…! — Чарли многозначительно взглянул на все тело Беллы, задерживая взгляд на ширинке её джинсов. Девушка сжала губы от горечи и боли, а Эммет сильнее нахмурился.

— Поверь мне, Белла, сейчас: твоя сказка, твой недолговечный рай. Отправляйся в клинику к Каллену и проводи с ним последние минуты счастливой семейной жизни, потому что уже завтра ты будешь моей. Я продам тебя первому сутенеру, который предложит высшую цену… А для меня он сделает скидку… И ты всегда будешь принадлежать мне. Никому иному. Только мне. У тебя не будет ни желаний, не стремлений, только и мыслей что о том, что ты принадлежишь МНЕ!

— Как же сложно разочароваться в своих намереньях! — пряча нестерпимую ярость, злобу, бессилие, слабость и боль за оболочкой сарказма, сообщила девушка.

— Не строй из себя героиню, Белла. Я быстро сломаю твой чертов норов!

— Не посмеешь! — демонстративно вскинув руки вверх, вскрикнула девушка — Ты не посмеешь и пальцем меня коснуться, потому что совсем скоро будешь приговорен к пожизненному заключению… Думаешь, Эдвард не догадывается, кто подпалил его особняк? — она вспомнила теорию Джаспера, рассказанную Эдварду, в тот момент, когда она подслушала. Наверное это было некрасиво, но в таких понятиях к красоте поступков вряд ли кто-то готов стремиться.

— Намекаешь на меня? — прекрасно! Твои опасения я подтверждаю лично и даже называю сообщника: Таня Денали. Только вот, кто тебе поверит, маленькая и наглая дрянь!

— Иди к черту, Свон! — чувствуя подступающие, нескрываемые рыдания, прохрипела девушка — Я не прощу тебя, никогда не прощу. Прощай!

Демонстративно развернувшись, она вместе с Эмметом прикрывающим её спину направилась обратно к дверям зала суда.

— Устанешь подрабатывать шлюхой у Каллена, устанешь стелиться под него: добро пожаловать, доченька! — прокричал в ответ Чарли, сладостно предвкушая, как через пару минут он будет распоряжаться судьбой и жизнью Беллы. Конечно, в первую очередь он избавится от её «придури», перестроив по своему вкусу её характер, а затем… он сделает то, о чем давно мечтает: снова обретет её. Как же она желанна… Откуда в нем это сумасшедшее влечение?

Впрочем, совсем скоро ничто не будет ему препятствовать.

А тем временем, завернув за угол, Белла медленно сползла по выбеленной стенке, не скрывая больше сжирающих её слез.

— Я не пойду в зал более — между всхлипами выдавила она, и Эммет понимающе кивнул. Достав мобильный, он набрал номер Джаспера, сообщая, что отвезет Беллу к Каллену. А потом, аккуратно подняв на ноги, крепко обняв, довел до машины, усаживая внутрь.

Оказавшись на коже, коей был покрыт весь салон Калленовского «Мерседеса», Белла почувствовала, как истерика снова в ней зреет. Отец. Как он мог так говорить, так вести себя? Он продаст её сутенеру…! Она работает шлюхой у Каллена… Господи, это недопустимо, это ужасно и это убивает…

— Да, она здесь! — послышался голос Эммета, снова говорящего с кем-то по телефону, а потом около лица девушки появилась его рука, протягивающая ей мобильный.

Не понимая, что происходит, она взяла его из рук МакКартни, вытирая слезы тыльной стороной ладони, и пытаясь унять бешеное биение сердца. Сердца, обливающегося кровью от боли.

— Алло?

— Белла, солнышко, что случилось? Что он тебе сказал? — голос Эдварда был напряжен и взволнован так же, как и её собственный совсем недавно при разговоре с отцом.

— Сказал… — Белла поперхнулась рыданиями, безвольно прислонясь к спинке сиденья и качая головой.

— Я с тобой милая, с тобой! Что он тебе сказал?

— Что продаст в бордель… — простонала она, закрывая глаза, и давясь рыданиями, безуспешно стараясь не выпускать их в наружу.

— Боже… Белла, успокойся, все хорошо, помнишь? — Эдвард снова старался говорить с ней ласково в тот момент, когда его разрывало от волнения за свою девочку, и ненависти к Свону. Только подумать: он хочет продать родную дочь в бордель! Продать сутенеру…

… Нет, он явно нуждается в психологическом лечении…

— Помню — девушка сдавленно кивнула, всхлипывая.

— Вот и замечательно, котенок, совсем скоро я буду рядом, тогда сможешь мне все рассказать, хорошо?

— Хорошо… — Белла снова зарыдала, безвольно нажимая на дисплее телефона «отбой» и отдавая прибор Эммету.

— Не расстраивайся, Белла, не обращай внимания на слова этого ненормального. По нём психушка плачет! — Эммет попытался придать своему голосу юмора, но вместо улыбки девушка снова сдавленно кивнула, опуская взгляд в попытке — новой и скорее всего безрезультатной — унять слезы.

Впрочем, Эдвард прав. Совсем скоро она будет с ним. Тогда можно и распасться на части. Сейчас нужно потерпеть…

Ну зачем она пошла в суд? Зачем встретилась с Чарли? Каллен же предвидел, что так будет, предупреждал ее,… а она не послушала, поступила вопреки здравому смыслу… Какая же она идиотка!

Когда она вошла в палату Эдварда, сразу же наткнулась на испуганный, пронзающий изумрудный взгляд. Не в силах более сдерживаться, она присела на кресло перед его кроватью, горько плача.

— Ты был прав, — прохрипела Белла между рыданиями — Я не должна была туда идти…

— Все кончилось! — тающим и ласковым голосом говорил Каллен, поглаживая её локоны, и ненавидя себя за то, что не может обнять её, утешить по-настоящему. — Больше ты его никогда не увидишь, обещаю!

Белла сдавлено кивнула, заново окунаясь в пучину рыданий.

Она рассказала Эдварду все. Все что было сказано Чарли и ей. Чувства Каллена взрывались фонтанами боли, гордости и жалости к своей девочке. Она выстрадала столько до встречи с ним, и после тоже. Этот ненормальный грозился разрушить её мир, и она едва ему не поверила. Как же хорошо, что он нашел её, что она сейчас с ним. Он прекрасно помнил то, как едва не свихнулся здесь от предвкушения событий, произошедших в суде. Часы передвигали стрелки так медленно, что время до окончания заседания казалось ему вечностью. Но вот, на полчаса ранее, ему позвонил Эммет, говоря что везет девушку обратно. Боже, зачем он отпустил её к Свону? Что он за идиот? Знал ведь, что так будет…!

А может это и к лучшему, может быть, теперь Белла окончательно отпустит прошлое? Как же он хотел в это верить…

А пока, пока он продолжал шептать ей нежные уверения в безопасности и любви, ласкать пальцами её мокрые от слез щеки, гладить её локоны и утопать в бездне любящих карих глаз. Воистину это лучшее — эта девушка лучшее — что с ним случалось в жизни. Его Бэмби. Его ангел.

Наконец, слезы её кончились. Она перестала рыдать, и улыбка расцвела на её лице — робкая, подрагивающая, аккуратная — но все же улыбка.

— Я люблю тебя — прошептала она, кладя руку поверх его ладони на своем лице.

— Люблю тебя, — эхом отозвался мужчина, ответно улыбаясь.

— Как ты? — теперь девушка чувствовала себя виноватой, и это выражалось в её голосе.

— Ты здесь — все хорошо, — ухмыльнулся Каллен, внутренне содрогаясь от мыслей о тех моментах, когда его девочка оказалась без его защиты там, наедине с Чарли.

— Прости, что заставила тебя волноваться…

— Пустяки, главное, что все хорошо закончилось. И тем более, я не мог не исполнить твою единственную просьбу ко мне за последние три месяца.

— Единственную? — Белла удивлено вздернула бровь, лихорадочно вспоминая всю их историю любви.

— Почти, — лукаво улыбнулся Каллен — Просьбы «не на что не рассчитывай» и «не влюбляйся в меня», я выполнить не мог, и никогда не смогу, любимая.

— Оно и к лучшему — искренне, по-настоящему счастливо улыбаясь, засмеялась девушка — Так и нужно!

Их общий смех огласил палату, когда телефон Эдварда, лежащий на прикроватной тумбе, зазвонил. Все ещё не выпуская руку девушки из своей, Каллен ответил.

Во время разговора — короткого и быстрого — его лицо изменилось на ещё более радостное и счастливое:

— Спасибо Джаспер! — голосом ребенка, проснувшегося на Рождество и обнаружившего множество подарков у елки, горячо поблагодарил Каллен — Огромное тебе спасибо!

— Что он сказал? — удивленно позвала девушка, вырывая Каллена из объятий радости, и погружая в счастливые моменты рядом с ней.

— Я твой опекун красавица, суд принял решение в нашу пользу! — Каллен произнес это победоносно, возвеличено, но в то же время глядя на девушку с такой преданностью и обожанием, что она невольно покраснела от смущения. Ей было сложно осознать произошедшие события — она боялась, что все это сон, мираж, что она проснется и все вернется в страшные круги прошлого.

— Что это значит?

— Чарли проиграл, любимая, ты останешься со мной. Навсегда.

Белла сама не заметила, как после этого утверждения её губы непроизвольно растянулись в самой очаровательной, прекрасной, счастливой и бесподобной улыбке, на которую она только была способна. Огромные карие глаза смотрели на мужчину с восхищением, с радостью и со счастьем. Великим и непобедимым счастьем.

— Навсегда! — повторила она, целуя ладонь Эдварда на своем лице, а после находя его губы — Навсегда!

— Теперь все будет замечательно, милая, вот увидишь! — едва успел произнести мужчина, прежде чем любящие, мягкие, нежные и страстные губы девушки прикоснулись к его. Скрепляя их в который раз вечным поцелуем, подтверждающим бессмертную и великую любовь. Их любовь.

Глава 56 — Жизнь, пронизанная любовью

— Папочка! Папочка! — едва Эдвард вышел из машины, как навстречу ему уже бежали двое из трех самых лучших на свете людей. Пробираясь через кусты роз, и щурясь от солнца, Ренесми и Энтони выбежали к подъездной дорожке, навстречу отцу.

— Зайчики! — Эдвард опустился на корточки, принимая детей в объятья, и поочередно целуя их головы — Любимые мои!

В его голове тут же всплыли воспоминания, о том, как он обрадовался, узнав о том, что Белла беременна. Это случилось уже после того, как он поправился после пожара в особняке. Надо сказать, Белла проявила исполинское терпение, выхаживая его. Конечно, он понимал, что она бы в любом случае это делала, даже если бы шансов на то что он снова встанет на ноги не было — она ведь его любит, очень сильно. Больше собственной жизни: как и он её. Только её слова, её прикосновения помогали ему терпеть ту ужасную боль, причиняемую каждым движением, необходимым для реабилитации тела. Когда было совсем худо, он давал волюэмоциям. И она без устали утирала его слезы до тех пор, пока боль не проходила. День за днем, ночь за ночью — прошел почти год, прежде чем он смог покинуть стены больницы, возвращаясь к нормальной жизни. Он исполнил свою мечту, мечту во имя Беллы, и сразу же после выздоровления переехал с ней в новый дом на Итальянском побережье. Это был уже не особняк, не поместье, не усадьба. Небольшой двухэтажный домик, вмещающий четыре спальни, кабинет, несколько ванных комнат, холл, кухню и столовую. Не было золотого удушливого цвета, не было черного… Все было ярким, радостным, счастливым. Как и их с Беллой жизнь.

Однажды, когда они были на пляже, она опустилась с ним на песок, прикладывая его руки к своему животу, и улыбаясь.

«— Что такое? — спросил он, не понимая в чем дело.

— Это твой ребенок, Эдвард — она улыбалась счастливой улыбкой, а в глазах у неё стояли слезы. Каллен сначала непонимающе смотрел на неё, пока смысл только что сказанных слов доходил до его сознания. Ребенок.

— Ты…? — у него не хватило слов от внезапной вспышки любви в теле, да и Белла быстро кивнула, подтверждая его догадку.

— Любимая, Белла! — он быстро поднялся с песка, прижимая её к себе, и целуя её лицо, руки, шею, плечи: все что видел. Она улыбалась, и негромко всхлипывала — от счастья — перебирая руками его волосы, и вжимаясь в его тело.

Поистине вряд ли когда-нибудь мужчина был так счастлив. Белла была так счастлива. Её мечта подарить Каллену ребенка сбылась. Она беременна. Она станет матерью его детей, она проживет с ним долгую и счастливую жизнь. Жизнь, полную любви.»

Эдвард сладко улыбнулся воспоминанием, следуя дальше, к тем, когда их дети впервые дали о себе знать, шевелясь внутри девушки. Кажется, тогда они плакали от счастья вместе — обнявшись на белоснежной кровати, и обдуваемые ветерком из распахнутых окон, где сияло Тосканское солнце.

Каким же было для них сюрпризом, когда вместо одного, долгожданного первенца они обрели сразу двоих. Девочку и мальчика. Бьющему в них ключу эмоций тогда не было не предела ни конца….

Соединив имена своих горячо любимых матерей, Эдвард и Белла увенчали девочку именем Ренесми, а инициатива назвать мальчика Энтони была выдвинута Беллой. Сначала она обдумывала вариант «Эдвард», но решила для меньшей путаницы переключить свое внимание на второе имя любимого. Они вместе заранее знали, что эти имена принесут удачу их чадам. Никто и никогда не любил так, как любили они. Не у кого не было столько горести, мучений и боли в жизни, как у них. Ренесми и Энтони не придется расплачиваться за грехи родителей, грехов больше нет. Все искуплены.

Пробегали месяцы, счастливые годы, и их дети взрослели. Прошло уже почти восемь лет с тех пор, как Эдвард впервые увидел близнецов. Восемь лет невиданного счастья и радости. Ему было плевать на время — оно для него остановилось — он плыл в безграничной любви и спокойствии, в бесконечном обожании, и переполняющей его сердце нежности и заботе. Заботе о Белле, Ренесми и Энтони. Самых важных для него людей.

— Как хорошо, что ты вернулся, папочка! — позвала Ренесми, улыбаясь, и смотря на него. Каллен тепло улыбнулся в ответ. Те же самые что и у Беллы — огромные, святящиеся радостью шоколадные глаза — изучали его, даря лишь ласку и нежность. Ренесми была олицетворением их обоих — унаследовав взгляд, бесстрашие и преданность матери, она получила так же бронзовые кудри, бледную кожу, и бесконечную любовь отца.

Энтони походил на сестру во многом — в разговорах, движения, действиях: словно бы отражение в зеркале, только вот смотря на него, Белла видела Эдварда. Его скулы, его изумрудные глаза, но зато свои каштановые локоны, и невиданную самостоятельность.

В их детях слилось лучшее от своих родителей. Не было злобы, вспыльчивости и стыда. Лишь доброта, дружелюбие, сердечность, храбрость и красота. Лучшие из черт характера, которые могут пожелать любые существа этой планеты.

— Меня не было всего час, крошка, — хмыкнул мужчина, запечатляя поцелуй на лбу дочери — Всего часик…

— Мы соскучились, — ответил за сестру Энтони, ответно обнимая отца, и ухмыляясь его же кривоватой, очаровательной улыбкой — Мы и мама!

— У мамы для тебя сюрприз, — загадочно произнесла Несси, целуя отца в щеку.

— Сюрприз? — Эдвард вздернул бровь, удивляясь такому развитию событий. Сюрприз за час? Потрясающе,… Похоже, его жизнь, — которая, как ему казалось, уже не может быть лучше — все ещё идет в гору, под названием «Безмерное счастье».

— Пошли — Энтони потянул его за руку, поднимая, и увлекая за собой. Протянув другую руку Ренесми, Эдвард отправился вместе со своими маленькими ангелочками к входу в дом.

— Эдвард! — едва он пересек зеленую полосу из тропической растительности, веселый боевой клич Элис заставил его остановиться, и, выпустив руки детей, обнять сестру.

Девушка повисла на нем, крепко обвив руками за шею. — Братик, я скучала!

— Элис! — теперь в голосе мужчины было счастливое удивление — Ты же, кажется, не собиралась приезжать!

— Ты не рад мне? — девушка, изображая обиду, нахмурилась, опускаясь на собственные ноги, и отпуская шею мужчины.

— Конечно же рад, — отмахнулся Эдвард, уверенно произнося слова — Очень рад! А где Джаспер и Мэйбл?

— Здесь, — послышался голос Хейла, выходящего из небольшой мраморной беседки, и держа на руках извивающуюся девочку пяти лет. Очаровательный плод любви его сестры и Джаспера. Уже поженившихся, и переехавших сюда же, в Тоскану.

— Дядя Эд! — такой же звонкий как у матери голос Мэйбл разорвал утреннюю тишь, и она мигом оказалась у ног мужчины.

— Как ты выросла, милая! — подхватывая ребенка на руки, и целуя в щеку, засмеялся Каллен. Джаспер счастливо улыбнулся ему из-за кроны сосны.

Эдвард ответно улыбнулся другу. Надо же, все о чем они мечтали столько лет сбылось. Сбылось восемь лет назад, когда появилась Белла. Все события произошли с ней, и по её воле. Она соединила Джаспера и Элис, она исцелила Эдварда, и подарила ему детей. Их мир был идеальным, без грамма изъяна. Так и должно было быть. Так и будет. Вечность.

Хейл поманил друга пальцем, опустив на траву Мэйбл, Эдвард кивнул Элис.

— Ну что же, малышня, кто меня обгонит? — хитро ухмыльнулась она, по очереди оглядывая Ренесми, Энтони и Мэйбл — На старт, внимание, марш!

Дети и сестра Эдварда кинулись бежать по воображаемой марафонской дорожке выстеленной зеленой травой, когда Эдвард подошел к другу.

— Очень рад что вы приехали, — проговорил Эдвард, обнимая Джаспера при встрече — Это и есть сюрприз?

— Один из немногих, — хмыкнул Хейл, и достал из кармана брюк слегка помятую бумажку.

— Что это? — удивленный Каллен развернул документ, задаваясь вопросом о его назначении.

— Копия приговора Чарли Свона и Тани Денали — ухмыльнулся Джаспер, и вместе с Эдвардом заново погрузился в воспоминания о былом. После того суда Чарли и Таня сбежали. Сбежали вместе. Их искали по всему США, пока не додумались что их след простыл именно за границей, скорее всего в Европе. Спустя три года их поймали и стали судить. Неизвестно как, им снова удалось сбежать из под стражи, и даже обвенчаться в какой-то прибрежной деревушке Чили. И снова беглецы были схвачены, спустя три года. Далее велось следствие, суд, и строжайшее заключение беженцев. Их держали буквально за семью замками ещё около двух лет, и Эдвард кажется, уже забыл об этом проклятом Своне, как Джаспер показал ему пожизненный приговор этого ненормального, и Тани.

— Это же прекрасно! — улыбаясь, воскликнул Каллен — Больше он нам точно не помешает!

— На то и был расчет, — хмыкнул Хейл, похлопав друга по спине — Ну а теперь иди, тебя ждет Белла — он кивнул на второй этаж дома, где окна их спальни были распахнуты, и белые кружевные занавески развивались на ветру.

Кивнув, Эдвард улыбнулся, и глядя на резвящихся вместе с Элис на лугу детей, направился к входу в дом. Быстро поднявшись по лестнице, он распахнул дверь в их спальню, и приятный ветерок обвеял его тело.

— Солнышко, Бэмби? — позвал он, оглядывая пустующее помещение.

— Я тут, Король Лев — откликнулась Белла, обвивая его сзади за талию, и целуя в плечо — Я тут!

Он с нежностью разомкнул руки девушки, поворачиваясь к ней лицом, и смотря на неё. То же что и столько лет назад. Время не властно над её красотой. Завтра Белле двадцать семь, а она по-прежнему выглядит на семнадцать. Такая прекрасная, юная, милая девушка. Его маленькая девочка — так всегда было, есть и будет.

— Какая ты красивая, Белла — Эдвард нагнулся к её губам, наслаждаясь их поцелуем, и чувствуя тепло, растекающееся по телу. Наверное, он мог бы целовать её вечно, сутки напролет. Ночи на пролет. Она была так желанна, так маняща, так непростительно хороша и мила, что его солнечное сплетение защемлялось от одного её взгляда. Те же прекрасные глаза, та же улыбка, та же походка, слова, детская наивность. Она действительно великолепна. Его миссис Каллен. Его жена.

— Льстец, — хмыкнула она, но все же ответила на его поцелуй, так же как и он наслаждаясь моментом. Она тоже была счастлива. Была счастливее всех на свете. Вспоминались дни её прошлого, пропитанного кошмарами, первая встреча с Эдвардом, дальнейшая жизнь, то, как она узнавала про ранимость и внутреннюю красоту мужчины, то, как она делилась с ним своими переживаниями, то, как влюблялась в него, хоть и одергивала себя… То, как узнала про его дочь, услышала его историю, рассказала собственную…

Они две половинки одного целого, друг без друга незащищенные, и ничего не значащие. Девушка тоже помнила, те трудные и болезненные дни выздоровления Каллена. Его стоны от несусветной болевой пытки, его слезы, его искаженное страданиями лицо… Но она была рядом, так, же как и он когда-то с ней. Была ласкова, нежна, заботлива и понимающая. Иногда ей хотелось рвать на себе волосы, когда очередная боль, будто бы стрела пронзала тело мужчины. Ей хотелось одного — что бы его страдания кончились — и это вскоре случилось. Все завершилось благополучно…

Далее следовала их беззаботная, страстная семейная жизнь, а потом — потом она узнала о своей первой беременности,… тогда она готова была выбежать на улицу, и кричать о своем счастье так громко, что бы услышали все народы мира, все люди на земле.

— Мне сказали, что у тебя есть для меня сюрприз? — отстраняясь от Беллы, и отгоняя желание заняться с ней любовь прямо сейчас, позвал мужчина.

— Есть, — девушка так же загадочно как и Несси улыбнулась, и взяв его за обе руки, попросила закрыть глаза.

— Зачем?

— Узнаешь! — отозвалась девушка, и медленно направилась к ванной комнате, не выпуская рук Каллена.

— Открывай! — ухмыльнулась она, останавливаясь. Эдвард последовал её совету, и распахнул веки. Перед его взглядом предстала мраморная раковина, внутри которой было четырьмя ровными линиями выложено четыре теста на беременность. Все положительные.

— Ребенок? — не веря своему новому счастью, ухмыльнулся Эдвард.

— Наш ребенок, — поправила его Белла, прикладывая руки к своему животу, и поглаживая его — Ещё одно наше солнышко!

— Бэмби… — мужчина переместил взгляд на Беллу, кладя свои руки поверх её ладоней к её животу:

— Господи, любимая!

— Ты счастлив? — девушка, ласково убрав одну ладонь от живота, приложила её к щеке мужчины, тотчас прильнувшего к ней.

— Ты ещё спрашиваешь! — пожурил он, снова улыбаясь, — Да я самый счастливый человек на свете! — хмыкнув, он обвил её руками, приподнимая, и прикасаясь своим лбом к её. Теперь их глаза были на одном уровне.

— Как же я жил без тебя? — тихо промолвил он, смотря в свои самые любимые шоколадные глаза — Как же я мог дышать без тебя?

— Больше на этот ответ тебе вопроса искать не придется, я всегда буду с тобой! — так же тихо, но любяще прошептала Белла, поглаживая его скулы — Всегда-всегда!

— Большего мне и не надо, — удовлетворенно произнес мужчина, и подхватил Беллу на руки, вынося из ванной. Они закружились по комнате, весело смеясь, и одновременно сливаясь в поцелуе.

— Голубки, мы ещё здесь! — послышался ворчливый голосок Элис, с лужайки.

— Обрадуем их? — шепнул Каллен, глядя на раскрытое окно.

— Они уже знают, сюрприз ведь был для тебя — засмеялась девушка, играя с локонами мужчины.

— Какие вы все скрытные, — хмыкнул Эдвард, покрепче прижимая к себе Беллу, — Ну ладно, я вас прощаю, сюрприз удался!

Снова засмеявшись, он опустил Беллу на пол, и протянув ей руку, направился в сад. У дверей на террасу уже ждали Хейлы и Каллены.

— Ну что, новоиспеченный папаша, — ухмыльнувшись, позвал Джаспер — Как ощущения?

— Лучше не бывает, — ласково обвивая Беллу за талию, и целуя в висок, признался мужчина — Это просто потрясающе!

— А когда у нас будет братик или сестричка? — хором спросили Несс и Энтони, в упор смотря на родителей — Через пару месяцев, — переглянувшись, доложили Белла и Эдвард, а потом, гостеприимно раскрыв объятья, крепко обняли своих детей.

— Люблю тебя, — проговорил мужчина, целуя Беллу в губы, одновременно обнимая близнецов.

— Люблю тебя! — так же ласково и любяще, маняще и искренне произнесла девушка, — Всегда буду любить!

Они улыбнулись, глядя в счастливые глаза, друг друга, и благодаря судьбу, за то что соединила их, и подарила такую прекрасную семью, прекрасных детей, и прекрасную жизнь. Раз и навсегда. Отныне и навеки. Теперь уже ничто и никогда не сможет омрачить их счастье, потому что оно всегда будет приумножаться, а любовь этих мужчины и женщины — Эдварда и Беллы — отгонит любые беды от их семьи, любые горести — хотя, судьба уже и так оставила их в покое — они были уверены и убеждены, что их всесильное чувство, которое навечно в их сердцах, бьющихся в унисон, убережет всех их детей, внуков, правнуков, и их и самих даже от смерти. Это уж точно!

Послесловие

Так счастливо и закончилась эта история про Беллу и Эдварда. Их жизни навеки связаны и неразрывны. У них есть дети, есть будущее, есть семья. Но самое главное — они есть друг у друга.

Пройдя через боль, через страдания и ужасы, они заново обретали себя, учились доверять друг другу, учились любить. Эта наука постигнута ими полностью, и можно с уверенность сказать, что такая любовь вряд ли где-то повторится.

Самое главное — что было доказано ими самими — уметь верить, ждать, надеяться и любить.

Ведь любовь уж точно сможет спасти мир. И она спасает. Каждый день, и каждый час.

Удачи всем в этом непростом, но таком замечательном чувстве.

В любви.

Оглавление

Глава 1 — Странный портрет

Глава 2 — Я её хочу!

Глава 3 — Хозяин судьбы

Глава 4 — Это чёртово притяжение!

Глава 5 — Ещё одна ночь…

Глава 6 — Лекарство от гнева

Глава 7 — Печальное известие

Глава 8 — Проблемы

Глава 9 — Неясность

Глава 10 — Его маленькая Белла Свон

Глава 11 — Размышления и разговоры

Глава 12 — Лес / The Forest

Глава 13 — Возвращение

Глава 14 — Друзья

Глава 15 — Разговоры

Глава 16 — Поляна

Глава 17 — Полное уничтожение

Глава 18 — «Сто шагов»

Глава 19 — Я прощаю тебя… и люблю!

Глава 20 — Игра в Радугу

Глава 21 — Одиссей

Глава 22 — Африка и пустые обещания

Глава 23 — «Обречен на одиночество»

Глава 24 — Открытия и размышления

Глава 25 — «Мне жаль…»

Глава 26 — Откровения и помыслы

Глава 27 — Невероятно, но факт!

Глава 28 — Жестокий удар прошлого

Глава 29 — «Что с тобой произошло?»

Глава 30 — «Мне плевать!»

Глава 31 — Судьбоностный «Молот»

Глава 32 — Дорога в Прошлое

Глава 33 — Взаимопомощь

Глава 34 — Колыбельная

Глава 35 — Господи, помоги нам!

Глава 36 — Единственно верный вариант!

Глава 37 — Защитить от всех бед

Глава 38 — Я тебя не брошу!

Бонус. Отношения Элис и Джаспера /Швейцария/

Глава 39 — Будьте осторожнее, принимая душ!

Глава 40 — Олененок Бэмби и Король Лев

Глава 41 — Цветные сны и сердечные признания

Глава 42 — Я тебе верю, любимая!

Глава 43 — Сюрпризы судьбы

Глава 44 — Все в одном

Глава 45 — История маленького мальчика, по имени Эдвард

Глава 46 — Кто такая Белла Свон?

Глава 47 — Отпустить то, что причиняет боль…

Глава 48 — Люби на зло врагам!

Глава 49. День 1

Глава 49. День 2. Часть 1

Глава 49. День 2. Часть 2

Бонус — Разговор Беллы и Джаспера (49 г.)

Глава 49. День 3. Часть 1

Глава 49. День 3. Часть 2

Глава 49. День 3. Часть 3

Глава 50 — Беспечность

Глава 51 — Бумажная Балерина

Глава 52 — Калейдоскоп

Глава 53 — Все будет хорошо

Глава 54 — 1 к 10

Глава 55 — Итоговая битва

Глава 56 — Жизнь, пронизанная любовью

Послесловие