Путь Бога. Пенталогия [Антон Козлов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Антон Козлов ПУТЬ БОГА Пенталогия

Ступени пирамиды

Пролог. Земля

— Капитан! Капитан! — Громкий голос из переговорного устройства отвлек дежурного офицера от чтения журнала. Повернувшись к левому экрану, он увидел возбужденное лицо своего подчиненного.

— Что вы волнуетесь, лейтенант… — Недовольно поморщился пожилой военный. Его отвлекли от важного занятия и, наверняка, из-за какой-нибудь мелочи. Раздражение усилилось потому, что он никак не мог вспомнить имя лейтенанта. Это, в свою очередь, привело к неприятным мыслям о старости, о предстоящей в ближайшее время отставке. Сорок пять лет отдал он службе в армии и теперь последние три года вынужден был досиживать здесь, на Земле, в диспетчерском пункте захолустного космопорта. Однообразная рутинная работа утомляла его сильнее, чем пилотирование боевых кораблей в старые добрые времена.

— Капитан, посмотрите на шестой монитор. — Молодой лейтенант, похоже, не заметил плохого настроения своего начальника.

— Какого черта? — Не очень вежливо поинтересовался капитан, но на монитор тем не менее посмотрел. Камера показывала готовящийся к старту корабль небольшого размера и изящных очертаний.

— Это же ЕГО яхта! — Лейтенант был возмущен тем, что шеф настолько непонятлив, но субординация не позволяла ему открыто проявлять свои чувства. — Это же ЕГО «Пернатый змей»!

— А-а-а, — протянул капитан разочарованно, — я думал, ты покажешь мне нападение банды террористов.

— Причем тут террористы? — Не понял шутки лейтенант. — Вы видите перед собой яхту Леонардо да Винчи, Шлимана и Колумба в одном лице. Это ведь ОН нашел Затерянный город в джунглях Амазонки, раскрыл тайну египетских пирамид, доказал существование цивилизации Атлантов, ОН сумел доказать…

— Хватит, — довольно резко оборвал восторг лейтенанта капитан, — хватит щенячьего махания хвостом и нелепого пафоса. Лучше проверь его пункт назначения и задай команду компьютеру на расчет траектории.

— Пункт назначения — Марс, база «Три кратера», траектория перелета стандартная. — Обиженно отчеканил лейтенант.

Капитан хмуро кивнул головой. Он не разделял увлечения современной молодежи древнейшей историей. Его молодость совпала с первыми годами Космической эры. Новая конструкция реактивного двигателя позволила начать массовое освоение планет Солнечной системы. И капитан, тогда еще такой же молодой и восторженный лейтенант, как его теперешние подопечные, стал одним из первых пилотов космических кораблей нового типа. Но теперь эйфория прошла. Хотя полеты на Марс и Венеру стали теперь таким же обычным делом, каким раньше были авиарейсы с одного континента на другой, межзвездные путешествия для людей оставались практически неосуществимы. Человечество в очередной раз раздвинуло границы обитаемого пространства и в очередной раз остановилось перед новым препятствием.

— «Пернатый змей» стартовал. — Вывел капитана из задумчивости голос лейтенанта. — Прошел через атмосферу Земли, вышел на заданную траекторию.

Капитан вздохнул. Эти слова ему приходилось выслушивать десятки раз в день. Даже на его районном космопорте процедура межпланетных перелетов давно потеряла романтический блеск и превратилась в нудную монотонную работу.

— Капитан, — внезапно в голосе лейтенанта появилось что-то, что заставило капитана резко выпрямиться в кресле, — «Пернатый змей» исчез!

— Тревога первой степени! — Скомандовал капитан. — Срочно выйти на связь с центральной диспетчерской, задействовать орбитальные спутники слежения, проверить показания маяков на трассе Земля-Марс. Быстро!

Пожилой офицер даже немного обрадовался этому происшествию. Несомненно, это была всего лишь ошибка компьютера, ведь корабли просто так не исчезают. Они могут взорваться, упасть, потерять управление, хотя в любом случае кабина с пассажиром, имеющая многоуровневую защиту, не может пострадать. Если корабль исчез с монитора компьютера, это может быть вызвано только отказом электроники, и именно поэтому в диспетчерских пунктах космопортов постоянно находятся на дежурстве люди. Центральный диспетчерский компьютер, конечно, сейчас восстановит связь и все опять будет хорошо. Однообразно и отвратительно хорошо. Вот сейчас на мониторе появится сообщение об устранении неполадок…

Но на мониторе появился Главный диспетчер.

— Капитан, — слишком уж спокойно сказал он, — у нас возникла проблема. Корабля нет.

— Но это невозможно, — влез в разговор старших по званию лейтенант. Должно же остаться хоть что-нибудь.

— Я переключаю вас на Центральную диспетчерскую для анализа данных, не обратил на лейтенанта внимания Главный диспетчер, — через пять минут, капитан, жду Ваш анализ, отчет и предложения.

На мониторе засветились данные Центрального компьютера. Опытному капитану хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло нечто совершенно невозможное. Выйдя из атмосферы Земли и начав разгон в направлении Марса, «Пернатый змей» исчез. Он исчез полностью, бесследно и, видимо, безвозвратно.

— Этого не может быть. — Прошептал потрясенный лейтенант, также просматривая данные Центрального компьютера. — Куда он мог пропасть?

— Провалился к своим любимым Атлантам. — Мрачно попытался пошутить капитан, предчувствуя все неприятности, которые теперь ожидают его вместо спокойного ухода на пенсию.

Если бы кто-нибудь сказал ему сейчас, насколько шутка близка к истине, он сам не поверил бы этому…

Глава 1. Дорога

Колесница, стоящая в тени под деревьями на обочине дороги, была недавно покрашена золотой краской. Поэтому редкие солнечные блики, пробивающиеся сквозь густую листву, едва колыхаемую слабым ветром, вспыхивали на ее бортах яркими ослепительными пятнами. Именно это и привлекло внимание одинокого путника, идущего по дороге легким размашистым шагом. Он тут же свернул с плотноутоптанной грунтовой стези, идущей через густой лес, укрылся за ближайшим достаточно толстым деревом и замер там, напряженно прислушиваясь.

Этому человеку с одинаковой уверенностью можно было бы дать и восемнадцать, и тридцать восемь лет. Он имел средний рост и, если можно так сказать, средний вес. Темно-каштановые, почти черные волосы были коротко подстрижены, открывая высокий лоб с легкими залысинами. Черты лица казались настолько правильными и естественными, что их очень трудно было запомнить.

Одежда путника была пошита просто и имела такой серо-синий цвет, который позволял при желании легко укрыться от ненужных взоров практически на любой местности, а в сумерках делал фигуру полностью невидимой. Широкие брюки, длинная свободная куртка и удобные ботинки говорили о большом опыте в пеших странствиях. За плечами у человека находился не то рюкзак, не то вещевой мешок. В руках путник держал нечто похожее на старинный дорожный посох — полутораметровую гладкую палку, на которую и опирался сейчас, чуть наклонившись вперед и вслушиваясь в звуки леса.

Постояв так некоторое время, путник услышал, видимо, то, что ему было необходимо. Мягко и беззвучно он скользнул вглубь леса и направился в сторону заинтересовавших его звуков. Через несколько десятков шагов, аккуратно раздвинув кусты, он, наконец, смог увидеть источник шума.

На небольшой поляне стояли шесть мужчин и что-то оживленно обсуждали. Еще один молодой человек, почти юноша, связанный по рукам и ногам, лежал рядом в нескольких шагах и внимательно прислушивался к разговору. Его благородные черты лица сразу говорили о принадлежности к высокому сословию. Но сейчас на длинных, завязанных сзади в косичку волосах прилипли земля и запекшаяся кровь, светлая туника была порвана и испачкана.

Несмотря на то, что путник не знал языка, на котором общались люди, для него все и так все было предельно ясно: перед ним находились разбойники и их жертва. Спорившие были одеты в куртки и штаны из грубой кожи — наиболее подходящую одежду для лесных бродяг. На поясах у них висели короткие широкие мечи и длинные кинжалы. Луки со спущенными тетивами, завернутые в какие-то грязные тряпки, висели рядом на суку дерева. К стволу были прислонены длинная пика и широкий меч в хороших ножнах, видимо, принадлежавшие связанному воину. Тут же лежала его кираса из плотной кожи и легкий медный шлем. К дереву с другой стороны поляны были привязаны два коня, выпряженные из колесницы. Содержание разговора разбойников не оставляло никаких сомнений. По громким выкрикам и резким жестам путник догадался, что речь идет о дальнейшей судьбе добычи и пленника.

Сняв свой рюкзак, человек аккуратно положил его на землю, перехватил посох в левую руку и выскользнул на поляну. Увлеченные спором разбойники поначалу даже не обратили внимания на его появление. И только негромкое покашливание отвлекло их от решения своих насущных проблем. Издавая удивленно-негодующие выкрики, разбойники выхватили мечи и стали подступать к непонятно откуда появившемуся незнакомцу. Мысль о луках даже не пришла к ним в голову, настолько уверены они были в своем численном превосходстве. Да и внезапного нападения большого количества людей они тоже не опасались: продираясь через густые заросли, даже несколько человек с оружием не смогли бы подойти бесшумно и незаметно. Поэтому когда пришелец поднял правую руку и спокойным голосом произнес несколько слов на неизвестном языке, разбойники остановились, а двое даже вложили свои мечи в ножны. Незнакомец явно был один и не вооружен, поэтому сегодня можно было с легкостью удвоить свою добычу, а при желании и немного поразвлечься со своими жертвами.

Между тем пришелец, не переставая вежливо говорить что-то непонятное, спокойно пошел в сторону связанного человека. Недоумевающие разбойники сначала расступились, пропуская его, а потом двинулись за ним следом.

Лежащий на земле молодой мужчина также с удивление смотрел на приближающуюся серую фигуру. Он был воспитан, как воин, и поэтому не боялся ни боли, ни смерти. Во время внезапного нападения на дороге он все же успел убить одного бандита и легко ранил другого, по-видимому главаря. После этого, оглушенный ударом дубины по шлему, он потерял сознание и пришел в себя уже здесь, на поляне. За то короткое время, что молодой воин находился в плену, он предпринял все попытки освободиться, какие только пришли ему в голову. Ничего не получилось. Поэтому теперь ему оставалось только слушать спор разбойников, решавших его судьбу: убить быстро, убить медленно, или все же попытаться получить выкуп. Появление странной фигуры прервало затянувшуюся перепалку на самом интересном месте.

Незнакомец подошел к пленнику, встал на колени, положил на землю свой посох, и начал спокойно развязывать узлы на веревке. Это в равной степени озадачило и разбойников и их жертву. Но если разбитые до крови губы пленника лишь тронула грустная улыбка, выдав невеселые мысли о дальнейшей судьбе появившегося дурачка, то один из разбойников с яростным криком схватил пришельца за плечо и попытался повалить его на спину. Попытка не удалась. Каким-то неуловимым движением незнакомец вывернул руку нападающего и, вставая и поворачиваясь лицом к бросившимся на него бандитам, толкнул им под ноги своего обидчика. Двое споткнулись о своего товарища и упали, остальные вынуждены были обходить образовавшуюся свалку. Пока упавшие поднимались на ноги и вытаскивали из ножен свои мечи, незнакомец носком ботинка подбросил вверх свой посох, поймал его в воздухе и бросился в атаку.

Пленник, как уже отмечалось, прошел обучение, необходимое воину и дворянину, но он еще никогда в своей жизни не видел ничего подобного. Фигура пришельца превратилась в размытое пятно, чему в немалой степени способствовали покрой и цвет одежды. Скорость движений его была такова, что казалось, будто на каждого разбойника напало по меньшей мере два человека. Не успело сердце связанного воина стукнуть десять раз, как все шестеро бандитов лежали на земле без движения. Пленник с удивлением отметил, что незнакомец замер, когда тело последнего разбойника еще не успело коснуться земли. Простояв несколько мгновений в явно неудобном положении — на одной ноге с широко распростертыми руками — победитель сделал глубокие вдох и выдох и принял нормальную человеческую позу. Но это было еще не все. Незнакомец наклонился над главарем, обхватил его голову руками, прижался своим лбом к его лбу и замер…

Пленник онемел от изумления и только молча наблюдал за происходящим. Прошло довольно много времени. Наконец незнакомец отпустил главаря и повернулся в сторону связанного воина. Взгляды двух людей встретились. Пленник был потрясен глазами необычного пришельца. Их цвет невозможно было определить. Они были похожи на морскую воду и переливались то синим, то зеленым, то бирюзовым цветом. Уверенность и сила, исходившие от них, также, казалось, были свойственны скорее величественному океану, нежели простому человеку.

— Все хорошо. — Произнес пришелец, садясь на корточки и развязывая путы. — Как тебя зовут?

— Мое полное имя Реасон-Миновар-Медон, я сын владельца земли Акиной из северной провинции. — Ответил воин. — Зови меня Ремин.

Незнакомец задумался.

— Мое полное имя Трисмегист-Аттон-Тониан. Зови меня Трис. Ты что-нибудь хочешь спросить у меня?

— Как тебе удалось убить всех этих разбойников? — Ремин поднялся на ноги и начал разминать затекшие руки и ноги, время от времени бросая косые взгляды на своего странного спасителя. — Кто ты: воин, маг, или демон Межпространства?

— Скорее всего, человек. — Усмехнулся тот, кто назвался Трисом. — И я не убил этих несчастных заблудших людей. Я всего лишь оглушил их.

— Но когда они очнутся, то снова нападут на нас.

— Очнутся они не скоро. Мне они пока нужны именно такими неподвижными.

— Зачем это? — Подозрительно посмотрел на Триса Ремин.

— Дело в том, что с их помощью я собираюсь выучить ваш язык. Прямой контакт — разум к разуму — самый надежный способ.

— Значит, ты все-таки маг. — Констатировал Ремин. — Но я не понял, почему ты не знаешь наш язык? Ведь мы все в этом мире говорим на языке древней Этла-Тиды.

— Как-нибудь потом расскажу. — Трис улыбнулся, и его глаза поменяли цвет на небесно-синий. — А сейчас тебе лучше заснуть. Правда?

— Правда. — Согласился Ремин. Завернулся в свой плащ и заснул.

Трис посмотрел на лежащих перед ним людей и тяжело вздохнул. Первый день в новом мире на новой планете утомил его. Разбойники очнутся утром. Ремин проспит до полудня. Словарный запас главаря разбойников явно недостаточен для той роли, которую Трис намерен играть. Поэтому нужно повторить болезненную процедуру проникновения в чужое сознание еще шесть раз. Одновременно надо скорректировать мысли разбойников, уничтожив все воспоминания о сегодняшнем дне.

Нужно придумать похожую на правду историю их знакомства и для Ремина, разумеется, без участия бандитов. С первого взгляда Трис понял, что Ремин именно тот человек, который и был ему нужен для путешествия по новому миру. Благородный дворянин, воин, лучшего спутника пожелать нельзя. Но раскрывать правду о своем происхождении, возможностях и планах землянин не собирался.

Трис придирчиво осмотрел свой посох и, обнаружив, что тот треснул, широко размахнулся и забросил его далеко в кусты. Потом он еще раз вздохнул и оглянулся вокруг. Следовало сказать что-нибудь значительное, чтобы подчеркнуть важность этого дня.

— Я перешел Рубикон, сжег за собой мосты, и обратной дороги нет. — Он подмигнул маленькой пичуге с зелеными крыльями, которая с любопытством смотрела на него с ветки дерева. Птичка чирикнула, не то споря, не то соглашаясь, и улетела.


* * *
По дороге в сторону столицы Этла-Тиды ехали верхом на конях два человека, два новых друга: Ремин и Трис. Если бы у Ремина спросили, как они познакомились, он рассказал бы о том, что буквально ни с того ни с сего его кони понесли. Ремин сильно ударился головой о поручень колесницы и потерял сознание. И только случайно находившийся на дороге Трис смог, рискуя жизнью, остановить и успокоить коней. Лошадь Триса незадолго до этого пала, выпив плохой воды из озера, и Ремин, благодарный за свое спасение, бросил полуразбитую колесницу и предложил одного коня своему новому другу. Из плащей они соорудили седла, приспособили поводья для верховой езды и продолжили дорогу вместе.

Оказалось, что они почти ровесники, и что оба родом с севера, правда земли Триса лежали еще дальше от столицы, на самом краю освоенных земель, где мало кто и бывал. Оба они направлялись в столицу в поисках приключений, славы, любви и богатства. Тем более, что даже до северных провинций стали доходить слухи о напряженных отношениях с Южной Империей. А где еще проявить доблесть и заслужить честь молодому дворянину, как не на победоносной войне?

Трису удавалось поддерживать непринужденный разговор и одновременно строить планы на будущее. До сих пор все шло неплохо. С самого раннего детства он интересовался историей древнего мира и древними магическими искусствами. Он обладал некоторыми способностями, которых не имели люди современной Земли, и это помогало ему добиваться успеха там, где обычный человек давно потерпел бы неудачу. Окружающие его люди даже не предполагали, как далеко он продвинулся в своих исследованиях. Для современников он был всего лишь удачливым молодым ученым, которому везет больше, чем остальным. Он не мог открыть людям тех знаний, которые сумел добыть в многочисленных экспедициях, в пыли древних архивов и в медитативных странствиях. Его находки настолько не совпадали с теми данными, которыми располагала современная наука, что первое время он сам не верил в раскрытые им тайны истории. Его теория опровергала сам фундамент, на котором стояло общество. Люди были не готовы принять эти знания. Он был один на Земле, кто знал потрясающую правду, но ни с кем не мог ей поделиться. Когда он попытался опубликовать свои труды, все научные общества отвернулись от него, и только прежние заслуги позволили ему продолжить работу.

Теперь его теория полностью подтверждалась. Он изобрел прибор для перехода в параллельный мир и обнаружил там потомков Атлантов, или Этла-Нитов, как они сами себя называли. Их страна и столица называлась одинаково — Этла-Тида, и именно на юг, в столицу, лежал теперь его путь.

Каноническую историю переноса Этла-Тиды с Земли на параллельное измерение он прочитал в умах людей вчера вечером, и это настолько превзошло его самые смелые ожидания, что до сих пор в глубине души он сомневался в реальности происходящего. Однако ехавший по правую руку от него потомок Этла-Нитов был вполне материален. Это был его мир. Это была его история. Поэтому сейчас, чтобы скрасить долгое и утомительное путешествие, Ремин декламировал древнюю песню-легенду о своих далеких предках:

Счастливо жил наш народ на далекой Зеленой планете.
Наша страна Этла-Тида богата была и прекрасна.
Небо в достатке давало и света и влаги посевам.
Люди, довольные жизнью, работали и отдыхали.
Мудро правители правили, честно крестьяне трудились,
воины сильными были, ремесла везде процветали,
маги искусством своим помогали и бедным и знатным.
Не было нищих у нас, ни больных, ни голодных.
Земли окрестные с нами всегда жили в мире,
но не военным искусством, не силой мы их запугали.
Только торговлей, обменом товарами связаны были
страны соседние с нашей страной Этла-Тидой.
Прочие расы разумные, что на Земле обитали,
с нами всегда жили в мире, мы дружбой гордились
с эльфами, гномами, троллями, малым народом,
нечего было делить нам, ведь вместе быть лучше.
Остров, где наша столица стояла, был центром,
где все дороги торговые вместе сходились.
Многие люди попасть к нам в столицу стремились,
помощь у магов просить, в наших храмах Богам помолится,
ибо в тот век золотой и щедры и добры были Боги,
людям они помогали достичь совершенства и силы,
всякий, кто знаний искал, получал и поддержку и мудрость.
Маг-Император, что правил тогда Этла-Тидой,
был уважаем Богами, любим благодарным народом.
Жизнь с каждым днем становилась все лучше и лучше,
Веком Златым это время теперь называют.
Кто мог подумать, что гибель уже приближалась?
В проклятый день вторглись в нашу Вселенную Боги,
чуждые света, не знавшие радости, мрачные, злые.
Видеть, что счастливы люди, для них хуже смерти.
Боги — защитники нашей планеты им тоже не любы,
дескать, зачем они к людям, к равным себе относились?
Люди греховны, их надо держать в черном теле,
не доверяя ни знаний ни силы магической, божьей.
Боги чужие со всей своей мощью напали на Землю,
и закипела великая битва за власть над планетой.
В самом начале сражения верх мы держали,
были сильны наши Боги и маги в науке искусны.
Но чужаки за спиною у нас подготовили подлость.
Зависть и злобу у многих народов они растравили.
Зависть к счастливым, богатым соседям, что может быть хуже?
В спину ударили варвары, подло, внезапно,
не были мы подготовлены к внутренним распрям.
Маги все силы свои отдавали сражению,
что далеко от Земли, за орбитой Марса кипело.
Воины наши хоть были сильны, но числом невелики,
не удержали границ, но врагов погубили бессчетно.
Пали защитники нашей страны, до последнего, в битве,
полчища варваров массой своей победили героев.
Все, кто остался в живых из последних людей Этла-Тиды,
тот до столицы, до острова в море добрался.
Там собирались мы бой дать последний, смертельный,
некуда, незачем было бежать нам, мы дом защищали.
В этот тяжелый момент обратился к нам Бог наш великий,
главный защитник, советчик, помощник, отец наш небесный.
В храме центральном сам Маг-Император слова эти принял:
«Дети мои, хоть не я вас создал, но дороже,
вы мне моих сыновей, дочерей. Ничего нет важнее
в мире для вашего Бога, чем счастье и радость людские.
Больно смотреть, как разрушено все, что мы вместе творили,
новые Боги, увы, ваших старых Богов побеждают.
Ложь, лицемерие, подлость теперь на Земле воцарятся,
кончился Век Золотой, никогда не вернуть его более.
Силы мои на исходе, я вам их отдал, не жалея.
Только последнее, дети мои, я для вас могу сделать.
Вы в окружении врагов, и можете скоро погибнуть,
но я возьму этот остров, любимую мной Этла-Тиду,
и унесу его прочь, сквозь пространство и время.
Сам я при этом погибну, но жизни мне ваши дороже.
Будете там вы одни, начинать все придется сначала,
некому будет помочь вам, но выхода нету другого.
Если вы будете жить, то и гибель моя не напрасна».
Так нам сказал наш Отец, и рыдал весь народ Этла-Тиды.
По повелению Бога все наши суда мы подняли,
и закрепили на острове, сами же люди собрались
и улеглись вдалеке от домов на открытом пространстве.
И совершилось все так, как сказал нам Спаситель.
Словно туманом закрылись глаза у людей Этла-Тиды,
Сон глубочайший их разум пленил, защищая от смерти.
Ну а когда все проснулись, увидели — остров
наш находился уже на Земле параллельной, не нашей.
Море оттенка иного и небо чуть-чуть не такое.
Солнце и звезды в созвездиях тоже немного другие.
На горизонте за морем видны были горы в тумане.
На воду мы корабли опустили, и дружно на весла нажали,
и понеслись по волнам незнакомого нового моря
мир открывать, что дарован нам был нашим Богом.
Трис слушал песню и все больше и больше убеждался в реальности происходящего. Постепенно жизнь на Земле начинала казаться ему каким-то далеким сном. Перед ним лежал новый мир, и он собирался пройти его весь, чтобы найти следы древних Богов, собрать остатки древнего могущества.

Наконец, лес стал светлеть, и дорога вывела путешественников из чащи. Перед ними лежала холмистая равнина. Здесь уже было видно присутствие людей. Возделанные поля перемежались небольшими рощами. Дорога шла прямо на юг, то поднимаясь на холмы, то исчезая между ними. Преодолев первый подъем, путники не сговариваясь остановили коней и оглянулись назад.

— Мы выехали из тесной лесной чащи на простор, где нас ждут приключения и свобода. — Патетически развел руки Ремин.

— Узка дорога в лесу, но и среди полей она не становится шире. — В тон ему ответил Трис. — Поехали быстрее, если хочешь сегодня ночевать в постели, а не на обочине.

Подтолкнув коней пятками, друзья поскакали вниз по склону, весело рассуждая о планах на будущее. Одновременно Трис продолжал размышлять, анализируя полученную информацию.

Планета, на которой он оказался, почти ничем не отличалась от Земли. Разве что очертания континентов и расположение островов было несколько иное. Растительный и животный мир планеты был очень похож на Земной, только тут эволюция не привела к появлению человека…

Этла-Тида была перемещена почти на то же самое место, где находилась на Земле — то есть туда, где сейчас на Земле после ее исчезновения остались только небольшие острова, называемые Бермудами. Но на новой Земле, или Земле-2, восточный континент был расположен к Этла-Тиде гораздо ближе, всего в трех днях плавания на галере, тогда как западный континент оказался так далеко, что корабли, посланные на разведку, вернулись ни с чем. Береговая линия восточного континента не совпадала с привычными очертаниями Европы и Африки: почти прямой линией протянулась она с севера на юг, перемежаясь лишь бухтами, заливами и устьями рек. Большее количество скалистых островов, лежащее между Этла-Тидой и материком, не было пригодно для жизни, но зато способствовало безопасному судоходству, закрывая морские пути от северных штормовых ветров.

Часть переселенцев сразу переправилась на восточный континент. Люди начали возделывать поля и засевать их привезенными семенами пшеницы, ржи, ячменя и кукурузы. Домашние животные, перенесенные вместе с людьми, не испытывали никаких неудобств на другой планете и их стада год за годом росли, обеспечивая жителей всем необходимым. Росло и количество жителей. Все больше и больше людей уплывало на восток осваивать новые земли. На материке строились города, прокладывались дороги, распахивались поля. Но столицей по прежнему оставалась Этла-Тида, расположенная на острове.

Так продолжалось много столетий, и все это время Этла-Ниты оставались единым народом с единым правителем. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Удаленность восточных провинций рано или поздно должна была вызвать появление самостоятельных государств. Императоры-Маги, утратив былую силу и влияние, уже не могли оставаться единоличными властителями столь обширных земель. Раскол между востоком и западом назревал давно, но не было человека, который открыто бросил бы вызов правителю. Императоры-Маги, зная о возможном расколе, пытались разными способами удержать Империю от распада. Одни прибегали к военной силе, другие предпочитали подкуп, третьи старались прийти к разумному соглашению. А некоторые пытались усилить свою власть при помощи магии. Таким был Император-Маг Тот-Лоран, который в 672 году от Перемещения созвал конклав из всех более-менее способных магов и волшебниц. Объединив их силы, Тот-Лоран хотел установить связь с покинутой Землей и этим усилить свой авторитет. Эта попытка закончилась ужасной трагедией.

Ни Ремин, ни тем более разбойники не знали в точности, что тогда произошло. Да и едва ли теперь, спустя 753 года, нашелся бы хоть кто-нибудь, знающий правду о происшедшем. Всем было известно только то, что магические силы вышли из-под контроля и разорвали ткань пространства-времени. На Этла-Тиду прорвались чудовищные порождения межпространственного мрака, уничтожавшие все на своем пути. Сам остров и воды вокруг стали смертельно опасны для живых существ. Говорили, что некие жуткие твари и демоны окружают теперь старую Этла-Тиду. Попав в этот мир, они не могут вернуться обратно и поэтому мстят всему живому.

Власть над страной формально перешла к племяннику Тот-Лорана, который в то время гостил на материке. Восточные провинции, выразив свои искренние соболезнования, тем не менее воспользовались случаем и заявили о своем отделении от Этла-Тиды. Другой дальний родственник Императоров-магов объявил о создании своего собственного государства на юге, названного Южной Империей. Таким образом, новый Император-Маг фактически получил в наследство западное побережье континента и малонаселенные северные земли. Он построил новую столицу и назвал ее Этла-Тида, тогда как старая Этла-Тида на острове стала именоваться Проклятым городом.

После катастрофы Императоры-Маги новой Этла-Тиды и Повелители Южной Империи неоднократно отправляли экспедиции к Проклятому городу, надеясь завладеть его легендарными богатствами и приобщиться к древнейшей мудрости. Но ни одна из экспедиций не вернулась обратно. Со временем мореплаватели определили границу, пересекать которую они отказывались даже под страхом смерти. Рыбаки ловили рыбу не далее одного дня плавания на запад. Постепенно это стало настолько привычным, что ни у кого даже не могло возникнуть мысли о путешествии к Проклятому острову.

Только однажды рыбаки подобрали в море лодку с человеком, который прижимал к себе необычный предмет, явно вывезенный из Проклятого города. Человека немедленно доставили к Императору-Магу. Но никто не смог получить от несчастного вразумительного ответа. Он только трясся, словно в ознобе, и изредка издавал звуки, похожие на поскуливание. Предмет, напоминающий короткий гладкий жезл, отобрать у него было совершенно невозможно. Он словно слился с ним в одно целое и никто не взялся бы вырвать эту вещь без ущерба для человека.

Вскоре жители одного рыбацкого поселка признали в несчастном своего соседа, молодого парня, который две недели назад вместе со старшими рыбаками ушел в море. Через некоторое время внезапно начался сильный шторм, и рыбаков посчитали утонувшими. Сейчас, глядя на человека с седыми космами и безумными газами, ему можно было дать не менее семидесяти лет. Прожил он под наблюдением личного врача Императора-Мага только три дня. Перед самой смертью на несколько секунд человек пришел в сознание и, вытянув руки и широко открыв глаза, прокричал: «Там ужас! Там древнейший ужас!» После чего выронил жезл и скончался.

Самые лучшие маги и ученые исследовали привезенный из Проклятого города предмет, однако никто так и не понял, что это и для чего предназначено. Жезл представлял собой абсолютно гладкий цилиндр из неизвестного темно-синего материала длиной в локоть взрослого человека и толщиной в запястье младенца. Ни разрезать, ни разбить жезл не удалось, и он был передан на сохранение в Императорскую сокровищницу.

А жизнь продолжалась. Восточные провинции вскоре распались на множество мелких княжеств, непрестанно воюющих между собой. Постепенно, год за годом нарастало напряжение между Южной Империей и Этла-Тидой. И в том и другом государстве правили потомки Императоров-Магов, а, как известно, самая жестокая и непримиримая вражда возникает именно между родственниками. И те, и другие обосновывали необходимость захвата соседнего государства как начало объединения прежней великой Империи, но каждая династия видела во главе единого государства себя. В настоящее время достаточно было самого незначительного предлога, чтобы развязалась война.

Император-Маг Тзот-Локи, правящий сейчас Этла-Тидой, вплотную приблизился к рубежу старости. От первой, ныне покойной, жены он имел дочь, но, поскольку наследование в течение тысячелетий происходило только по мужской линии, недавно женился повторно. Говорили, что его молодая жена Каррил-Томитек-Тилан уже носит плод, и, по словам придворных медиков и магов, плод мужского пола. Хотя это могла быть преднамеренная дезинформация, распространяемая для обуздания честолюбивых замыслов нового Повелителя Южной Империи.

Было известно, что недавно старый Повелитель южан удалился из столицы в свой восточный дворец, передав бразды правления единственному сыну. Говорили, что новый Повелитель Горван достаточно молод, чтобы строить планы завоевания северного соседа, и в то же время достаточно зрел, чтобы претворить эти планы в жизнь. Южная Империя располагала многочисленной армией, которая уже была с успехом опробована в походах на восточные государства. Несколько лет назад таким образом к Южной Империи были присоединены три богатые зерном и железными рудниками провинции.

Примерно в то же время в Этла-Тиду прибыло посольство южан. Тзоту-Локи вежливо, но твердо было предложено выдать свою дочь, принцессу Лоранон-Локи-Нею, замуж за Повелителя юга. Многовековое противостояние двух самых могущественных государств континента предполагалось решить путем династического брака. Но вражда так глубоко пустила корни в сердце Тзота-Локи, что он резко и категорично отказал. Оскорбленные послы уехали. С тех пор прошло шесть лет. А недавно вся Этла-Тида была восхищена великолепным праздником, который устроил Тзот-Локи в честь двадцатилетия своей пока единственной наследницы. Все прекрасно понимали, что отец не может позволить своей дочери выйти замуж до появления наследника мужского пола. В случае рождения принца она могла бы рассчитывать только на титул верховной жрицы Богини плодородия Вестиды. Если же, вопреки предсказаниям, родится еще одна девочка, Тзот-Локи сам выберет жениха для принцессы Лоранон и передаст ему свою Империю… Если этому не помешает могущественный Повелитель Южной Империи, имеющий свои виды на Этла-Тиду…

О настоящем положении вещей на континенте и говорили путешественники до тех пор, пока уже в сумерках не подъехали к бревенчатой стене довольно крупного поселения.

Глава 2. Город

— Эй, стража, почему закрыты ворота? — Крик из-под стены разбудил дремлющего на сторожевой башенке солдата. Долгие годы службы научили его быстро засыпать, используя каждую свободную минуту, даже на посту, стоя, облокотившись на короткое копье. Также быстро научился он и просыпаться.

— Кто там едет? Ночь на дворе! — Стражник лениво перегнулся через перила и постарался рассмотреть в наступающих сумерках побеспокоивших его путников.

— Открывай, открывай, — Ремин весело подмигнул Трису, — дворянам не положено проводить ночь у запертых ворот.

Стражник удостоверился, что приехало всего два человека и повернулся к выскочившим на крики из караулки четырем вооруженным воинам.

— Откройте ворота, там два всадника. Дворяне. И пошлите за офицером, мало ли что… — Перестраховался бывалый солдат.

Ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы через них мог пройти только один всадник. Ремин и Трис по очереди въехали внутрь и увидели, как двое солдат тотчас закрыли ворота за их спинами и наложили толстый засов. Другая пара солдат стояла чуть впереди, крепко сжимая копья.

— Петли хорошо смазаны, солдаты отменно знают свое дело, — заметил Трис, — не поселок, а военный лагерь.

— Скажи это нашему офицеру. — Буркнул один из стражников. — Он уже достал нас постоянными тренировками.

— А вот, кстати, и начальник. — Обрадовался Ремин. — Сейчас мы узнаем, где лучше всего устроиться на ночлег.

Из-за угла в сопровождении пятого стража ворот показался пожилой, но мускулистый и подтянутый человек. Его, видимо, оторвали от какого-то вполне мирного занятия, поскольку доспехов и шлема на нем не было. С собой он захватил только короткий меч в ножнах, считая, что офицер никогда не должен являться людям без оружия.

— Комендант Северного форта Полд-Кандор. — Представился он. — Чем могу служить?

— У Вас замечательно организована охрана, комендант, — опередил Ремина Трис, — я поражен четкостью и слаженностью действий ваших солдат.

— Благодарю. — Отозвался польщенный офицер, ибо похвала подчиненным лучше действует на хорошего организатора, чем прямая лесть лично ему.

— А чем вызваны такие меры? — Поинтересовался Трис. — Не ожидаете ли вы какой-то опасности с севера?

— Ничего серьезного. — Теперь Полд-Кандор, как опытный командир, с удовольствием готов был унять беспокойство молодых людей. — Несколько мелких шаек разбойников.

— Тогда можно не волноваться, — Трис улыбнулся и его глаза сверкнули веселыми синими искрами. — Они должны быть полными идиотами, чтобы попытаться напасть на отлично защищенный форт.

Плохое настроение коменданта, вынужденного вечером тащиться к воротам, значительно улучшилось. Трис и Ремин представились и объяснили причины и цель своего путешествия. Полд-Кандор одобрил намерение молодых людей послужить отечеству. Он сам когда-то, так же, как они, уехал в столицу за славой и богатством. А теперь, спустя много лет, вернулся в родной поселок, переполненный воспоминаниями о славном прошлом.

Ни гостиницы, ни постоялого двора в форте не оказалось. Здесь жили в основном ремесленники и мастеровые, изготовлявшие все необходимое для окрестных крестьян. Крестьяне, в основном, селились неподалеку от города, а те, кто приезжал на несколько дней, останавливался у родственников или знакомых. В поселке также располагался небольшой гарнизон для защиты от разбойников и стоял храм Бога-Спасителя, куда жители собирались на праздничные церемонии.

Полд-Кандор пригласил молодых людей заночевать у себя. Жил он один, а поговорить о своих приключениях и поделиться воспоминаниями очень любил. Его соседи слышали каждый рассказ уже по несколько раз, и все реже и реже заглядывали в гости. Поэтому в лице двух друзей он рассчитывал найти благодарных слушателей, тем более что они, как он понял, собирались пойти по его стопам. Трис и Ремин с радостью приняли приглашение и пешком направились в центр форта, к дому Полд-Кандора. Коней они оставили на попечение стражников после того, как комендант отдал приказ солдатам заботиться о них, как о своих собственных детях.

Дом начальника гарнизона, как и полагается резиденции высшего военачальника, находился в самом центре городка. Его окна выходили на центральную площадь, которая одновременно служила и местом торговли и местом проведения торжественных обрядов. Ожидая, когда двое старых слуг Полд-Кандора соберут поздний ужин, Трис сидел у окна и пытался рассмотреть в темноте очертания храма и деревянных навесов для торговли. Ремин и комендант тем временем были заняты обсуждением дел на севере Этла-Тиды. Трис старался не вмешиваться в разговор, опасаясь выдать себя незнанием каких-либо тонкостей. Но его вывело из задумчивости оживление собеседников.

— Как же она так долго могла скрываться? — Ремин повысил голос, словно дело касалось лично его.

— Она жила с матерью и двумя старшими братьями. Их дом стоял в далеком глухом лесу, где семья занималась заготовкой и продажей дров. Мать любила свою дочку и скрывала ее от соседей. Это было несложно, так как покупатели приезжали к ним редко и забирали древесину сразу в больших количествах.

— Но как они могли с ней жить? Разве они не считали ее чудовищем?

— Чудовищем? — Старый солдат немного помолчал, обдумывая ответ. — Ты не видел ее, поэтому и задаешь такие вопросы. Если бы не рыжие волосы, ее можно было бы назвать самой очаровательной девочкой из всех, что я видел в своей жизни. Сейчас ей примерно тринадцать лет, и она могла бы стать настоящей красавицей…

— Но рыжие волосы? — Ремин был удивлен. — Неужели семья не понимала, насколько это ужасно?

— Когда ей было четыре года, отец погиб, попав под падающее дерево. Испуганные братья уже собирались отдать ее в руки жрецов, но авторитет матери оказался выше. А осенью они получили большой доход от продажи леса, даже больше, чем обычно. Поэтому мысль о бедах, которые может привлечь девочка, уже не казалась им существенной. Я же говорю, они ее очень любили…

Трис не удивился, услышав этот разговор. Он знал, что во многих древних культурах, задолго до возвышения северных рас, появление рыжеволосого ребенка считалось ужасным несчастьем. Такие дети или умерщвлялись в раннем детстве, или изгонялись из человеческого сообщества. Жрецы утверждали, что рыжие волосы — это отметка сил зла…

Рассаживая гостей за накрытый стол, Полд-Кандор продолжал рассказ.

— И вот однажды одному достойному купцу срочно понадобились бревна для ремонта дома. Он и отправился к братьям-лесорубам. Подъезжает к их дому и видит, что по двору разгуливает рыжеволосая девочка. Купец в ужасе бросился в наш форт. Сам старший жрец Лор-Лон с десятком солдат отправился за ребенком…

— А семья не вступилась за девочку? — Прервал рассказ Трис.

— Да нет. Ведь они всегда, наверное, знали, что рано или поздно этим все кончится. Я уж не знаю, чем они откупились от жреца, но мои люди забрали только рыжеволосую. Остальных не тронули. Жрец совершил все необходимые очищающие обряды… Но все равно, кто теперь к ним поедет…

— И где теперь чудови…, девочка? — Заинтересовался Ремин.

— Здесь, в храме. — Комендант едва заметно поморщился, и Трис отметил это движение. — Завтра утром жрецы принесут ее в жертву.

По позвоночнику Триса прошла легкая дрожь. Он застыл. Это уже было с ним не первый раз. Такая дрожь раньше всегда обозначала некие события, пока не известные Трису, но участие в которых могло значительно повлиять на его судьбу. Последний раз такая дрожь прошла, когда во всеми забытой деревушке в сельве Амазонки он услышал рассказ местного сумасшедшего о каменных столбах в джунглях. «Каменные столбы» оказались остатками южного форпоста атлантов на материке. Трис нашел тогда множество бесценных реликвий… Что же сейчас означает это предупреждение?..

Пока Трис занимался самоанализом, разговор перешел на более приятную тему. Полд-Кандор с увлечением предался воспоминаниям о своей службе на южных рубежах Этла-Тиды.

Этла-Тиду и Южную Империю разделяет естественная граница — река Хадор, исток которой теряется где-то на востоке. Эта рекабольшую часть года невелика, но весной, в период дождей, широко разливается по долине. И все лето земля, обильно удобренная плодородным илом, дает превосходную почву для роста растений. Поэтому Этла-Ниты издавна называли этот край «Зеленой долиной». Когда единая Империя распалась, Зеленая долина попеременно попадала под власть то Этла-Тиды, то Южной Империи, но фактически местные крестьяне так до конца и не подчинялись никакому государству, продавая излишки продовольствия тем, кто больше заплатит.

В настоящее время долина находилась под протекторатом Этла-Тиды, хотя на ее территорию иногда заезжали сборщики налогов южан. Из-за этого на границе часто возникали небольшие столкновения, во многих из которых участвовал Полд-Кандор, тогда еще молодой офицер.

Из рассказов коменданта Трис почерпнул много полезных сведений о вооруженных силах Этла-Тиды и Южной Империи: состав армии, способы ведения войны, принципы командования. Основными войсками считалась пехота, вооруженная копьями длиной в человеческий рост. Для защиты пехотинцы использовали большие квадратные деревянные щиты, панцири из толстой кожи с нашитыми железными или медными пластинами и медные каски с небольшими плюмажами из конских волос. Офицеры могли себе позволить железную кирасу и шлем с забралом, а также меч из хорошего прочного железа.

Тяжелую пехоту обязательно сопровождали лучники, дротико-метатели и пращники, засыпающие войско врага градом метательных снарядов перед тем, как копейщики бросятся в атаку. Для разведки, передачи донесений и преследования бегущего врага применялась легковооруженная кавалерия. Задача офицеров заключалась в том, чтобы привести войско на встречу с противником и выстроить его в подобие боевого порядка. Никакого деления на отряды, четкого ровного строя, а, тем более, динамичного руководства во время боя не было. Отряды атаковали врага всей массой, и побеждал тот, чьи солдаты превосходили числом, вооружением и мужеством.

В целом армия Этла-Нитов оказалась очень похожей на войска Древнего мира Земли, задолго до знаменитых фаланг македонян и железных римских легионов.

Трис не раз прерывал рассказы Полд-Кандора уточняющими вопросами, чем снискал его расположение, как человек, не из праздного любопытства интересующийся военным делом, но как будущий боевой офицер армии Этла-Тиды.

Когда на столе не осталось больше еды и вина, комендант, наконец, позволил своим гостям удалиться на отдых. Он заранее распорядился освободить для молодых людей две небольшие, но чистые и уютные комнаты. Пока господа ужинали, слуги приготовили все необходимое для отдыха усталых путешественников. Поэтому после трапезы Трису и Ремину оставалось только подняться на второй этаж и лечь в грубоватые на первый взгляд, но тем не менее удобные и мягкие кровати.


* * *
Трис долго лежал без сна. Разговор о ребенке, который завтра будет умерщвлен перед толпой народа из-за глупого человеческого суеверия, задел в его душе какие-то дремавшие до сих пор чувства. Трис пытался спорить сам с собой, доказывая, что ежеминутно на планете происходят сотни преступлений, погибают невинные люди. Спасти всех не только невозможно, но даже неразумно. Нельзя вмешиваться в естественную жизнь человеческого общества и изменять ее в соответствии с собственными представлениями о порядке и справедливости. Но тем не менее горький осадок в душе Триса не исчезал. Кроме того, у него же было некое смутное предчувствие, что его дальнейшая судьба каким-то образом может быть связана с этой рыжей девочкой…

Наконец, Трис решил, что непременно нужно увидеть причину своих переживаний. Для этого ему не надо было тайно пробираться в храм под покровом ночи. Трис уже давно научился покидать свое материальное тело и странствовать в виде бестелесного сознания. Он открыл новые, доселе неведомые способы контролируемого разделения тела и души. Многие тысячелетия люди добивались этого после многолетних тренировок под руководством просвещенных наставников, хотя обычный, неконтролируемый выход каждый человек совершает легко и естественно в состоянии сна.

Процесс сознательного выхода из собственного тела невероятно труден и сопряжен с большим риском. Необходимо аккуратно отцепить десять тысяч крючков, соединяющих дух и материю, а затем постоянно следить, чтобы при перемещении в астрале не порвалась тончайшая серебряная нить, тянущаяся от странствующей души к неподвижному телу. Подобное действо требовало тщательного соблюдения сложнейших ритуалов, которые были доступны лишь немногим.

Трис действовал по-другому. Он не отделял сознание от тела, но умел как-бы отправлять в странствия свои чувства: зрение, слух, магическое видение. Это позволяло получать требуемую информацию, не рискуя потерять связь с материальным миром. Трис просто концентрировал свое внимание и переносил его все дальше, дальше, за границу доступного обычному взгляду.

Трис неподвижно лежал на кровати, закрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он просто спит. И это было бы почти правильно. Почти, потому что Трис был сам творцом своего сна. И его врожденные способности помогали ему осознанно путешествовать по миру спящих людей.

Вот и сейчас Трис как-будто бы летел невысоко над землей по спящему городу. Его зрению было доступно многое, чего нельзя познать обычными материальными органами чувств. Он видел сущность вещей, он видел души, которые на время сна покинули свои земные оболочки и двигались в астрале, восстанавливая потраченную за день жизненную энергию.

Это было невероятно увлекательное и любопытное зрелище. Трис даже замедлил движение, наблюдая за душами. Вот души двух молодых людей, юноши и девушки, вместе парят над крышей дома, переливаясь красными и голубыми тонами. Внизу, под ними, сине-золотая душа молодой матери что-то нежно нашептывает пока еще слабому серебристому огоньку своего младенца.

Вот черно-желтая аура старого купца. Даже во сне он находится подле своих сокровищ, спрятанных в надежном каменном подвале под домом. А душа его молодой жены тем временем улетела далеко из города, в поселок, где остался возлюбленный ее юности… На всякий случай Трис запомнил место, где жадный старик спрятал золотые монеты. Судя по белесым пятнам, которые словно язвы покрывали его ауру, жить купцу оставалось совсем немного, и такого количества денег ему было уже не нужно…

А эта тонкая серебряная нить, наверное, соединяет спящее тело с душой мечтателя. Нить тянулась так далеко, что терялась в Измерениях. Может быть, подумал Трис, этот человек путешествует сейчас по моей родной Земле, а потом, проснувшись, будет удивлять друзей и соседей невероятными рассказами о своих снах, не подозревая, что виденные им картины вполне реальны… Трис осторожно, чтобы не задеть, обошел жизненную нить мечтателя и направился к темной громаде храма.

Сразу было видно, что храм пуст. То есть он не являлся жилищем Бога, окутанным особой торжественной аурой. Это было просто строение для свершения ежедневных обрядов, давно уже утративших истинный возвышенный смысл и превратившихся в холодный и пустой ритуал. И только невысокая, примерно в три человеческих роста, жертвенная пирамида, стоящая в центре площади перед храмом, блестела алыми сполохами страданий многочисленных жертв кровавых церемоний. В целом храмовый комплекс показался Трису похожим на строения доколумбовой Америки, с некоторыми чертами древнеегипетской культуры.

Обойдя пирамиду, Трис прошел между двумя сфинксами, охраняющими главный вход во внутренние помещения. Тут было просторно, величественно и очень неуютно. Массивные колонны поддерживали тяжелую крышу с круглым отверстием посередине. Через него в полдень лучи солнца падали на алтарь, куда приносились дары: цветы, фрукты, а также жертвенные животные и люди, предварительно умерщвленные на вершине пирамиды.

За алтарем находилась дверь, ведущая в личные помещения жрецов. Она была заперта изнутри на засов, однако для магического видения Триса это не имело значения. На какое-то время Трис задержался, чтобы познакомиться с Главным жрецом. Им оказался высохший щуплый старичок, фанатично верящий в незыблемость устоев своей древней веры. Трис терпеть не мог упрямых фанатиков, не желающих признавать мир за границами своих узких и убогих представлений. Просто из любопытства Трис проник в мысли жреца. Это было совсем нетрудно, так как древние оккультные знания атлантов были почти полностью утрачены, и силы, которыми владел Главный жрец, не могли противостоять новым магическим технологиям Триса. Узнав все, что было нужно, Трис двинулся сквозь пол вниз, в подвал, где в тесной железной клетке томилась несчастная рыжая девочка в ожидании завтрашнего жертвоприношения.

Пройдя сквозь пол храма, Трис невольно остановился. Также, как у пирамиды на площади, здесь очень сильно ощущалась кроваво-красная аура человеческих страданий. Подвал представлял собой узкий коридор, по обеим сторонам которого находились восемь клеток из толстых металлических прутьев. И сейчас одна из них была занята.

На засыпанном сеном полу, прижавшись спиной к решетке и обняв руками колени, сидела девочка. Она не спала, а находилась под действием лишающего воли зелья, которое дал ей выпить сам Главный жрец Лор-Лон. Жрецы поили свои жертвы этим составом, чтобы потом, во время жертвоприношения, те не оскверняли священный ритуал своими слезами, мольбами и проклятиями.

Трис осторожно коснулся сознания ребенка, аккуратно снимая паутину дурмана. Сидящая девочка вздрогнула и открыла глаза.

— Кто здесь? — Она не могла видеть Триса, но тем не менее каким-то образом ощутила его присутствия.

— Не бойся меня, я всего лишь твой сон. — Трис своим магическим взором изучал ауру ребенка. Ему еще не доводилось видеть такой чистой и светлой души. Что-то доселе неведомое проснулось в нем, заставив чуть чаще стучать сердце. То сердце, которое находилось сейчас в доме коменданта.

— Уважаемый сон, неужели ты думаешь, что я еще способна чего-то бояться? — Горько прозвучали слова девочки. Ее аура засияла серебряными и золотыми красками, почти ослепив Триса. Поначалу он не планировал входить в контакт с жертвой, но теперь принял другое решение. Если бы его спросили «почему?», он и сам не нашел бы ответа.

Трис считал себя человеком, который всегда добивается своей цели любыми способами, не щадя ни себя, ни других. И вдруг он почувствовал необходимость именно сейчас совершить что-то хорошее просто так, без предварительных расчетов и анализов. Наверное, на него так повлияла добрая и нежная, но одновременно твердая и бесстрашная душа обреченной на жестокую смерть девочки. Чистая душа тринадцатилетней девочки, которая знала о своей судьбе, но тем не менее держалась с недетским достоинством и честью. Она даже пыталась шутить!

— Как тебя зовут, дитя? — Трис не мог говорить в привычном понимании этого слова, он передавал свои фразы прямо в мозг девочки.

— Кто ты? — Повторила та свой вопрос, вскочив и сжав в руках прутья клетки. — Ты и есть тот злой демон, что приходит к рыжим, как я?

— Нет, я не злой демон. — Трис замялся. — Но я и не добрый волшебник. Я маг.

— Маг!? Настоящий маг? Ты пришел спасти меня!? — В голосе девочки прозвучала такая жуткая и отчаянная надежда, смешанная со страхом и недоверием, что Трис готов был броситься прочь отсюда и постараться все забыть. — Я так много читала про магов, но не разу не встречала. Почему я тебя не вижу?

— Мое тело находится далеко, я говорю с тобой посредством магических сил.

— Как интересно! Я сама пыталась делать кое-что волшебное… Но у меня ничего не вышло. — Аура девочки засияла новой надеждой. — Ты, наверное, очень сильный маг! Ты меня спасешь?

Сердце Триса похолодело. Мысли в голове запрыгали, словно разноцветные мячики. Спасение потребует огромных усилий. Это может нарушить все его планы. Или, наоборот, поможет? Но взять на себя ответственность за жизнь ребенка? Увезти ее с собой? В этом чужом, незнакомом мире? Сразу появится столько лишних проблем… Нет, надо уходить отсюда, бежать прочь, все забыть… Или поступить так, как подсказывает сердце?

— Да. — Раздался твердый и уверенный голос в голове девочки. — Да, я тебя спасу.

— Сейчас!? — Девочка от радости готова была одновременно плакать и смеяться.

— Нет. — Трис немного подумал. — Не сейчас. Мне надо подумать и подготовиться.

— Спасибо тебе, маг. Как твое имя?

— Вообще-то, я первый спросил, как тебя зовут.

— Миланон-Алианор-то-Лон… Мама звала меня Милана.

— А ты не против, если я буду звать тебя Алина?

— Алина? Алина… — Девочка задумалась, словно пробуя на вкус свое новое имя. — Мне нравиться. Мне всегда будет нравиться все, что ты говоришь и делаешь, мой спаситель…

— Не зарекайся, ведь ты меня совсем не знаешь.

— Ты первый, кто хочет сделать для меня что-то хорошее… Тем более, спасти…

— А как же мать, братья?

— Мама любила меня как… как мама, а братья скорее терпели, чем любили.

— Я думаю, ты понимаешь, что едва ли теперь встретишься с семьей. Трис старался придать своему голосу холодный оттенок, хотя волновался, быть может, сильнее Алины. — Нам придется уехать далеко отсюда. Я постараюсь передать весточку твоим родным.

— Да, я понимаю… — В глаза девочки заблестели слезы. — Я все понимаю… Но теперь у меня есть ты.

Последнюю фразу Алина произнесла с такой легкой и трепетной вопросительной интонацией, что Трис едва не потерял контроль над магическим видением. «Ты всегда в ответе за тех, кого приручил!» вспомнил он знаменитые слова Лиса. Готов ли он взять на себя такую ответственность? Трис не знал ответа.

— Я ухожу, — раздался тихий голос в голове Алины, — завтра все будет хорошо. Не бойся.

— Теперь я не боюсь… Но подожди, я так много хочу тебе сказать! Ты даже не назвал свое имя!

Трис уже плохо слышал последние слова. От волнения контакт с магическим видением прервался. Трис лежал на кровати в доме коменданта, совершено потрясенный встречей с Алиной и своими чувствами от этой встречи. Но усталость от последних двух дней взяла свое. Он быстро заснул. На этот раз самым обычным человеческим сном.


* * *
Рано утром сонного Триса растолкал Ремин.

— Быстрее одевайся. Полд-Кандор ждет нас к завтраку. Ему надо прийти на площадь пораньше, чтобы расставить солдат по постам.

Трис одел на себя свою широкую серо-синюю одежду, заботливо почищенную слугами. Спустившись вниз, молодые люди обнаружили коменданта, сидящего за накрытым на троих столом и доедающего свою пищу.

— Прошу прощения, что не дождался вас. Мне уже надо идти.

Трис и Ремин в ответ вежливо извинились, что заставили себя ждать.

— Ничего, ничего. — Комендант был полон энергии. — В армии вас быстро научат вставать с первыми лучами солнца.

Проводив до дверей Полд-Кандора, Трис и Ремин принялись за еду. Свежий творог и сыр, холодная телятина, парное молоко просто сами просились в рот. Трис невольно поморщился, сравнив эту натуральную пищу с теми эрзац-продуктами и искусственными заменителями, которыми он питался на Земле последние годы. Сегодня ночью ему показалось, что его магические силы чуть-чуть возросли за последние два дня, хотя он и использовал их значительно чаще, чем на Земле.

«Может быть, это чистый воздух Этла-Тиды слишком вскружил тебе голову?» — спросил его внутренний голос. «Вскружил, но не слишком, ответил он сам себе. — Сегодня на церемонии жертвоприношения я должен использовать все, что знал и чему научился за свою жизнь. На кону самая высокая ставка — жизнь человека».

«Жизнь тринадцатилетней девочки, в которую ты… Что? Неужели величайший маг, который всегда свысока смотрел на окружающих людей, встретил в этом первобытном мире крестьянскую девочку и… Ну, признайся!» — подначивал ехидный внутренний голос. «Я вырву ее из рук жрецов! А там будет видно», — рассердился сам на себя Трис.

Внутренний спор прервали слова Ремина:

— А я никогда не встречал рыжеволосых.

— Вот сегодня и посмотришь.

— Посмотрю на довольного жреца, который вырвет сердце из юной груди? — Ремин зло прищурился. — Я помню себя в тринадцать лет. Я хотел только одного: жить. Жить вечно, свободно и счастливо.

— Ты что, не веришь в то, что рыжие приносят зло?

— Не знаю как у вас, а мы в Акиное считаем, что о человеке надо судить по его поступкам, а не по цвету волос или покрою одежды. — Ремин кивнул на куртку и брюки Триса, которые явно не соответствовали моде Этла-Тиды.

Трис задумался. Вчера он догадался, что комендант не вполне одобряет жертвоприношение. Сейчас то же самое открыто говорит Ремин. А сколько всего на площади будет таких недовольных? Похоже, что на самом деле проблема не такая уж и большая. Но тем не менее следовало основательно приготовиться.

Удивленный Ремин увидел, что его товарищ начал набивать едой их дорожные тюки.

— Мы разве уже уезжаем? А как же церемония?

— Не будем зря терять время. — Объяснил Трис. — Отправимся в путь сразу по окончании этого «торжества». — Последнее слово он выделил особой интонацией.

— Ты прав, — понимающе кивнул головой Ремин, — мне тоже не хочется здесь надолго задерживаться.

— Ладно, пошли на площадь, — сказал Трис, сложив упакованную поклажу около двери. — Люди уже собираются.

Утреннее солнце с безоблачного неба заливало своими лучами площадь перед храмом. Гостеприимный комендант уже был тут, выстраивая дюжину солдат перед жертвенной пирамидой. Воины сверкали своими начищенными доспехами и шлемами, разбрасывая вокруг сотни солнечных зайчиков. Легкий ветерок перебирал красные плюмажи из перьев на их шлемах и разноцветные флажки на пиках, создавая у людей какое-то приподнятое праздничное настроение, совсем не соответствующее предстоящему событию.

Трис подошел к коменданту и отозвал его в сторону. Их недолгий тихий разговор закончился пожатием рук и обоюдным похлопыванием по плечам. Из своих просторных одежд Трис выудил небольшой кожаный кошелек, который перешел к Полд-Кандору. Комендант подозвал первого попавшегося на глаза солдата и отдал ему короткий приказ. Тот бросился бежать со всех ног.

— Я попросил его распорядиться, чтобы седлали наших лошадей. Ответил Трис на вопросительный взгляд Ремина.

— А зачем ты заплатил за ночлег? Он может обидеться.

— Я заплатил не за ночлег, а за лошадь.

— Зачем нам еще одна лошадь? — Удивился Ремин.

— Может пригодится. — Многозначительно ответил Трис. — Вдруг мы повезем с собой какой-нибудь груз? Там будет видно…

Ремин, кажется, начал о чем-то догадываться.

— Если ты хочешь сделать то, что я подозреваю, можешь на меня рассчитывать. — Ремин протянул руку. Трис молча ее пожал, и друзья заняли места возле жертвенной пирамиды.

Постепенно их окружали жители городка. Теперь Трис мог судить о расе атлантов не по найденным на Земле крохотным остаткам некогда могучей цивилизации, но наблюдая их жизнь своими собственными глазами…

Люди Этла-Тиды не могли быть отнесены ни к одной расе, живущей на Земле в современную эпоху. Трису они показались неким промежуточным звеном между народами, населяющими западное побережье Средиземного моря и людьми, жившими в Центральной Америке в доколумбову эпоху. Однако черты их лиц были более тонкие и мягкие, а цвет глаз мог быть и прозрачно-голубым, и бархатно-черным. Этла-Ниты имели слегка смугловатую кожу, черные или темно-каштановые волосы. Так что Трис, достаточно загоревший во время продолжительных экспедиций в южные регионы Земли, практически не отличался от основной массы людей. И даже его необычная Земная одежда не очень сильно бросалась в глаза.

Общество атлантов имело ярко выраженный классовый тип. На высшей ступени стоял Маг-Император и его ближайшие Маги-Сановники. Хотя в настоящее время атланты практически утратили былые магические способности, тем не мене звание «Маг» продолжало присутствовать в их титулах. Ниже находились жрецы и местные маги, которые вершили суды, исцеляли больных, проводили церемонии и ритуалы. На одной ступени с ними стояли дворяне-офицеры, владельцы земель и городов, которые отвечали за порядок и безопасность государства. Из граждан подчиненных им районов они комплектовали вооруженные отряды, которые несли службу на местах, а при необходимости объединялись в единую армию Этла-Тиды.

На нижней ступени иерархии атлантов стояли крестьяне и ремесленники, составляющие основную массу населения. Их трудом производилась пища и предметы домашнего обихода, из их среды набирали солдат. Классы не были замкнуты. За военные заслуги или за какие-либо выдающиеся деяния человек из низшего класса мог быть пожалован дворянским званием и получить в управление область Этла-Тиды. И наоборот, за преступление офицер мог быть разжалован в солдаты.

Рабства, как такового, у атлантов не существовало. Военнопленные и преступники либо сразу приносились в жертву богам, либо становились низшим сословием, выполняя самую грязную и тяжелую работу. Хотя и у них был шанс подняться по иерархической лестнице…

Врата храма раскрылись и из них выступила торжественная процессия. Первым шел жрец в длинном черном хитоне, неся перед собой на кроваво-красной подушке жертвенный нож, с большим искусством выточенный из обсидиана. Следом за ним гордо шествовал сам Главный жрец Лор-Лон, свысока оглядывая собравшихся на площади людей. Позади шли еще четыре жреца рангом поменьше, с четырех сторон окружая виновницу церемонии — рыжеволосую Алину.

Трис с первого взгляда понял, что девочку снова напоили дурманящим зельем. Она двигалась, как загипнотизированная, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами, но не воспринимая происходящее. Теперь, при дневном свете, Трис смог, наконец рассмотреть ее не магическим, а нормальным человеческим зрением.

Полд-Кандор не обманывал, называя ее самым прелестным ребенком. Алина сейчас балансировала на той неуловимой грани, которая отделяет беззаботную и резвую девочку-подростка от жаждущей любви и ласки юной девушки. Хрупкая фигурка Алины, несшая еще только легкие намеки на женственные очертания, в окружении одетых в черное жрецов казалась особенно трогательной и беззащитной. Простая туника из грубого белого полотна, подпоясанная толстой веревкой, подчеркивала тонкую талию и стройный стан. К удивлению Триса, кожа девочки была такой же слегка смугловатой, как у большинства атлантов, и не имела пигментных пятен и веснушек, свойственных рыжим людям. Большие зеленые глаза, сейчас пустые и безжизненные, в лучшие времена искрились бы весельем и юным задором. Маленький прямой нос и чуть припухлые губы обещали сделать ее красивейшей из женщин. И только пышная копна густых рыжих волос, волной спадающая на плечи, была ее проклятием в этом мире.

Похоже, что многие собравшиеся на площади невольно залюбовались робким очарованием рыжеволосой девочки. Трис почувствовал это и простер свои магические чувства над толпой, стараясь ощутить общее настроение. Он с горечью констатировал тот факт, что большинство людей согласно с необходимостью уничтожить зло, исходящее от рыжего ребенка, но в то же время не очень хочет, чтобы это произошло здесь и сейчас. Слишком уж нежна и беззащитна девочка. Ее вид никак не соответствует легендам о рыжих чудовищах.

Главный жрец, во-видимому, также уловил мысли, витающие над площадью. Когда процессия взошла на пирамиду, и старик развернул тростниковый свиток, Трис заметил, что Лор-Лон оглядел народ на площади менее уверенно.

— По повелению Мага-Императора Локи-Тораса в двести тридцать седьмом году до Великого Перемещения, — Неожиданно гулким басом провозгласил Главный жрец, — надлежит приносить в жертву Богу-Защитнику Этла-Тиды всех детей, родившихся с рыжими волосами, дабы не навлекать бедствия и несчастия на Этла-Нитов. Посему надлежит удалить сердце из груди рыжеволосой Миланон-Алианор-то-Лон и возложить его на алтарь храма нашего Спасителя, дабы жаркие лучи солнца изгнали гнездящееся там зло.

— Я приношу свои извинения, о многомудрый Главный жрец, — раздался голос из толпы, и Лор-Лон увидел, что по ступеням пирамиды поднялся молодой человек в странной серо-синей одежде. — Я вынужден напомнить, что, согласно названному Вами указу, жертва должна быть принесена в центральном храме Бога, в столице Этла-Тиды.

— Молодой человек, — недовольно сдвинул брови Лор-Лон, — ты забываешь, что данный указ издан во времена, когда Этла-Тида была на острове, ее владения тогда не распространялись на столь обширные территории и поэтому возможна была доставка жертв в Главный храм. И кто ты, вообще, такой, что смеешь указывать мне?

— Мое имя Трисмегист-Аттон-Тониан. Я еду в Этла-Тиду, чтобы своим мечом и магическими способностями служить Императору-Магу. Со мной едет мой друг — Реасон-Миновар-Медон, сын владельца земли Акиной. Я берусь доставить жертву в столицу. Верховный жрец, я думаю, будет доволен тобой…

Лор-Лон заколебался. Если отказать этому молодому наглецу, то весть об этом может дойти до столицы и вызвать недовольство верховных жрецов. Какой-то служка из захудалого городишка посмел лишить их лакомой жертвы! Свинцово-серые глаза молодого человека словно клинки пронзили старого жреца.

— Чтобы не лишать Бога-Спасителя сегодняшней жертвы, я дарю храму лучшую белую овцу. — Трис показал на улицу, по которой двое солдат Полд-Кандора вели животное. А потом добавил так тихо, что слышали его только жрецы. — А эти монеты пойдут на нужды храма… и его верных служителей.

Трис достал кошелек и встряхнул его на ладони. Своим опытным слухом Главный жрец разобрал волшебный маслянистый звон, который издают полновесные золотые монеты. Словно змея, рука Лор-Лона совершила молниеносный бросок и скрылась с добычей в складках черного хитона.

— Да будет так. — Величественно воздел вверх руки Главный жрец. Властью, данной мне Богом-Спасителем и Императором Магом поручаю тебе, Трисмегист-Аттон-Тониан, доставить назначенную жертву в Этла-Тиду и передать ее Верховному жрецу. Клянись!

— Клянусь! — Поднял вверх правую руку Трис.

Жрецы расступились, вытолкнув вперед Алину. Трис взял ее за руку и начал спускаться с пирамиды. Будь Главный жрец чуть помоложе, он наверняка заметил бы, как дрогнула рука девочки, когда ее пальцев коснулись пальцы молодого человека. Но зрение Лор-Лона все чаще и чаще подводило его. К тому же сейчас он смотрел на жирную белую овцу, которую уже тащили вверх по лестнице его помощники, а его карман приятно оттягивал полный золота кошелек.

Толпа людей расступилась, пропуская Триса, тащившего за руку безвольную Алину. На краю площади его уже ждали Ремин и Полд-Кандор с эскортом солдат. На секунду Трис обернулся, глядя на вершину пирамиды, где жрецы заваливали на камень жалобно блеющую овцу. Потом взор его опустился вниз, на рыжую девочку, с бессмысленным выражением глаз покорно следующую позади.

— Лучше она, чем ты. — Тихо прошептал Трис, отворачиваясь…

Глава 3. Алина

— Сначала я подумал, что жрец велит принести в жертву тебя, Трис! Громко говорил Ремин, стараясь перекрыть стук лошадиных копыт по твердой, утоптанной за долгие годы дороге.

— Лор-Лон больше заботится о своем кармане и желудке. Его ритуалы давно устарели, — Объяснял Трис. — Его магия и в молодости была ничтожна, а теперь и вовсе пропала. Всю ее вытеснили жадность и самодовольство. Но когда он встречает — правда, очень редко — того, кто сильнее, то готов пресмыкаться и самозабвенно лебезить перед ним…

Теперь уже три путешественника ехали по дороге в Этла-Тиду. Впереди скакали весело переговаривающиеся Трис и Ремин. Позади на невысокой легкой лошадке тряслась Алина, все еще находящаяся под действием убивающего волю снадобья. На ней был одет плащ с большим капюшоном, скрывающий рыжие локоны от глаз работающих в полях крестьян.

Трис также поменял одежду. Куртка и брюки исчезли в мешке, и сейчас на нем была одета темно-синяя туника из тонкой шерстяной ткани, купленная в городе. Торговец долго не мог взять в толк, почему молодой господин желает купить одежду потемнее, а не белую или фисташковую, которую предпочитают носить дворяне. Трис туманно сослался на некие принесенные клятвы и данные священные обеты.

— А какой молодец Полд-Кандор! И с овцой помог, и с лошадью. — Не мог успокоиться Ремин. — Сразу видно: боевой офицер, старый солдат.

— Да, — согласился Трис, — он предпочитает сражаться с воинами, а не с детьми.

— Почему ты сразу не сказал мне, что знаком с магией? — Перешел в наступление Ремин. — Хотя я и раньше думал… Когда ты остановил моих взбесившихся коней. Да и твоя старая необычная одежда…

— Я в детстве пытался выучить три-четыре заклинания, а потом бросил. Офицеру меч заменяет магию.

— Это точно! Если хочешь, я при случае покажу тебе пару секретных ударов, которым меня научил мой учитель фехтования.

— Спасибо. Они мне пригодятся. — Трис слегка покривил душой. Если бы он снял блокировку с памяти Ремина, и вместо ложных воспоминаний о понесших конях тот вспомнил правду о нападении разбойников…

— А что мы будем делать с ней? — Ремин обернулся назад. — Отправим к семье?

— Домой ей больше нельзя. Кроме того, я дал клятву доставить ее в Этла-Тиду.

— И передать ее в руки тамошних палачей? — Ошарашено уставился на приятеля Ремин. — Ты везешь ее ради этого?

— Конечно, нет. Но она пока поедет с нами. Там будет видно…

— «Там будет видно» — это твое любимое выражение?

— Мое любимое выражение: «кушать подано». — Приятели рассмеялись.

— А если серьезно, ты так и повезешь ее, словно куклу?

— Там будет видно.

Ремин снова захохотал. Но вскоре удивленно замолчал.

Дорога петляла между небольшими светлыми рощами. Трис время от времени останавливался и слезал с коня. Он подходил к деревьям и кустам, отрывал несколько листьев и кусочков коры, задумчиво растирал их между пальцами, нюхал, пробовал кончиком языка. Большинство растений он выбрасывал, но некоторые складывал в небольшую поясную сумку, купленную вместе с одеждой.

— К нам в Акиной однажды приезжал лекарь-маг. — Прервал молчание Ремин. — Я не помню его имени, но он прибыл с севера, возможно, из твоих земель. Ты, случайно, не у него учился?

— Я самоучка. — Ответил Трис, выплевывая очередной листик. — Ты не против, если следующую ночь мы проведем под открытым небом? Мне бы не хотелось въезжать с ней, — он кивнул на застывшую девочку, сидевшую на лошади, — в следующий город.

— Замечательно! Охотясь в лесу, я неделями не ночевал дома.

— Значит, договорились. Пора сделать привал. Время обеда.

Путешественники съехали с дороги и углубились в рощу. Их взору открылась прекрасная широкая поляна, покрытая нежной травой. Неподалеку тихо журчал ручей, чистый и прозрачный. Трис облюбовал небольшой холмик возле воды, развернул плащ и расстелил его на возвышении. Потом он снял с лошади девочку и усадил ее на плащ. Пока Ремин расседлывал коней, Трис развязал мешок и достал съестные припасы.

— Сейчас она придет в себя. — Показал он на Алину. — Действие зелья заканчивается.

И действительно, веки Алины затрепетали, глаза приняли осмысленное выражение. Она испуганно отодвинулась от молодых мужчин на угол плаща и села, сжав руками колени. Совсем как в храмовой тюрьме.

— Не бойся. — Трис протянул руку, чтобы погладить дрожащую девочку по голове, но она всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

— Как ты себя чувствуешь? — Заботливо спросил Ремин. — Ты что-нибудь помнишь?

— Я помню все, господин. Я была словно во сне, когда все видишь, все понимаешь, но не можешь действовать.

— И что же ты помнишь? — Синие глаза Триса пытливо заглянули в глаза Алины.

— Жрецов, пирамиду и Вас, господин. Вы везете меня в Этла-Тиду, чтобы… чтобы… — Глаза девочки наполнились слезами, а губы задрожали.

— Хорошо. Раздевайся! — Окрик Триса ударил Алину словно хлыст, заставив подскочить. Слезы мгновенно высохли, а глаза блеснули таким ужасом и безысходным отчаянием, что Трис зажмурился, как будто ударили его. «Не буду же я объяснять им способы выведения из шокового состояния!» — попытался он оправдать свою вынужденную грубость. Ремин невольно коснулся пальцами рукояти меча, не понимая, что затеял его друг.

— Раздевайся до пояса. Я буду красить твои волосы. — Продолжал командовать Трис.

Алина и Ремин настолько одинаково открыли рты и потрясенно уставились на Триса, что он, не выдержав, рассмеялся.

— Я все-таки немного маг. А вы что подумали?

— Маг? — Пролепетала девочка, начиная что-то понимать.

Трис не дал ей продолжить, послав мысль прямо в мозг: «Ничего не говори. Не показывай, что слышишь меня. Все, что нужно, мы обсудим наедине. Потом. А пока доверься мне и делай то, что я говорю».

— Как можно покрасить волосы? — Недоуменно спросил Ремин. Подобные косметические процедуры были Этла-Нитам неизвестны.

— Краской. Обычной краской, как красят ткани или кожу.

— Невероятно! Я ни о чем таком раньше не слышал.

— Ремин, ты не мог бы посмотреть моего коня, что-то он захромал. Трис отвел друга в сторону и тихо добавил. — Бедная девочка много пережила. Не стоит ее заставлять раздеваться сразу перед двумя мужчинами.

Ремин понимающе кивнул и отправился в другой конец поляны, где паслись кони, и занялся полировкой своего меча.

Трис набрал воды в чашку и стал добавлять туда собранные листья, ветви и кусочки коры, тщательно растирая их деревянной палочкой. Несколько раз он опускал в раствор палец, и, вынимая, придирчиво изучал капли раствора.

— Готово, — наконец объявил он Алине, — нагибайся.

Девочка уже стояла перед ним и стыдливо закрывала сложенными крест-накрест руками едва наметившиеся груди. По команде Триса она нагнулась так, что рыжие пряди упали вперед и закрыли ее лицо. Трис начал зачерпывать черный раствор из чашки и старательно втирать его в густую шевелюру, начиная от корней и постепенно пропуская между пальцами длинные рыжие локоны. Он что-то тихо и неразборчиво бормотал себе под нос на незнакомом Алине языке.

— Вы так и не назвали мне свое имя, господин. — Послышался голос из-под черных маслянистых прядей. — Я не знаю, кого мне почитать выше всех богов.

— Для тебя я просто Трис. А до бога мне еще очень далеко. Пока…

— Как Вы…

— Ты!

— Как вы… ты поступишь со мной?

— А как бы ты хотела?

— Я бы хотела уехать с Вами… с тобой, куда ты прикажешь.

— Отлично. Тогда вместе едем в Этла-Тиду. — Трис почувствовал, как вздрогнула Алина, и добавил, — Ты больше не пленница, и если не хочешь…

— Я очень-очень хочу всегда быть с тобой. Но в Этла-Тиде столько могущественных жрецов и магов. Вдруг, кто-нибудь узнает, что я — рыжая.

— Теперь уже никто не догадается. — Трис чуть отодвинулся и критически осмотрел дело своих рук. — Иди, вымой голову в ручье. Потом одевай вот это, — он вытащил из мешка сверток одежды, — а старые вещи закопаем в лесу.

Пока Трис ходил за Ремином, Алина в точности выполнила его указания. Когда друзья подошли к месту привала, на плаще сидела совершенно новая девочка: веселая и счастливая. Она вытягивала перед глазами мокрые пряди черных волос и, заразительно смеясь, любовалась их новым цветом. Ее стройную фигуру облегали складки светло-зеленой туники, расшитой синими и серебряными цветами.

— Хорошо получилось. — Одобрил Ремин цвет волос. — Похоже, ты использовал гораздо больше трех-четырех недоученных заклинаний. И одежду купил красивую. Туника замечательно подходит к цвету ее глаз.

— Никакой магии! Натуральные природные красители. — Трис опять не открыл спутникам всех секретов. Ему пришлось изрядно помучиться, меняя цвет не только волос, но и пигмента в их корнях. В противном случае, отрастая, волосы выдали бы свою хозяйку проявившимся вновь рыжим цветом.

— И что дальше ты собираешься с ней делать? — Спустился Ремин с небес на землю.

— Друг Ремин, позволь представить тебе мою троюродную племянницу Алину. — Трис церемонно взял за руку девочку и помог встать на ноги. — Она потеряла родителей и теперь путешествует под моей опекой и покровительством. Дорогая племянница Алина, позволь представить тебе моего друга и компаньона Реасона-Миновара-Медона, сына владельца земли Акиной.

— Польщен знакомством с очаровательной юной дамой. — По-военному отсалютовал мечом Ремин.

— Сочту за честь познакомиться с храбрым и благородным дворянином. Ответила Алина.

Трис и Ремин удивленно переглянулись. Они не ожидали от крестьянской девочки из одинокого дома в лесу подобного знания правил этикета.

— Мне кажется, что я сплю, — Алина внезапно покачнулась — извините… — Она без чувств рухнула на траву. Даже Трис со своей сверхчеловеческой реакцией не успел ее подхватить на руки.

— Действительно, спит. — Сообщил он Ремину, приподняв веки лежащей девочки. — Слишком много событий произошло с ней за один день.

— Пусть отдохнет. Мы не торопимся. Давай, наконец, перекусим, а когда твоя племянница проснется, тронемся дальше.


* * *
Я родилась в большом и просторном доме, сложенном из громадных сосновых стволов. — Рассказывала Алина. — Мой отец был потомственным лесорубом, а мама занималась домашним хозяйством. Ее дед пытался стать магом, но его знаний было недостаточно, чтобы войти в Императорский Конклав. Мама была его единственной наследницей, и после смерти моего прадеда ей досталась большая библиотека папирусных свитков с магическими формулами и историческими трудами.

Когда родители увидели мои рыжие волосы, они сразу решили, что ни за что не отдадут жрецам своего младенца. У них уже было двое сыновей, а они очень хотели девочку. Тем более, что жили мы в глуши и заранее знали, когда купцы приезжают за товаром. В раннем детстве я почти не выходила из дома, на крыше дома отец сделал закрытую от посторонних глаз площадку, где я могла бы дышать воздухом и загорать на солнце. Позже я изредка тайком пробиралась к лесной речке, протекавшей недалеко от дома, где среди густых кустов, скрытая ветвями деревьев, могла немного поплавать и поплескаться в холодной прозрачной воде.

Если к нам приезжали купцы, я пряталась в своей маленькой комнатке и через щель в стене следила, как они торгуются с отцом, как потом вместе едят и пьют, празднуя заключенные сделки. Со временем я узнала имена всех, кто приезжал за дровами. Эти люди, даже грузчики и возчики, стали для меня как-будто близкими и знакомыми.

Когда я подросла, то стала помогать маме с домашними делами. Она научила меня читать и писать, и я проводила все время, изучая легенды о Старой Земле и сказания о колонизаторах нового мира. Больше всего мне нравились книги о путешествиях, странствиях, приключениях. Наверное, потому, что сама я выходила из дома очень редко.

Я придумала свой мир, населенный прекрасными принцами, благородными принцессами, могущественными магами и храбрыми воинами. По моей просьбе отец и братья вырезали мне из дерева куклы для игр. А когда отца не стало, и братья стали меня сторониться, я сама взяла в руки нож и занялась резьбой. Это оказалось увлекательным занятием! Все, о чем я читала, и все, что придумывала, воплощалось потом в деревянных игрушках. Я стала все дальше и дальше уходить от дома в поисках материала, а потом при свете масляной лампы придавала дереву желаемые формы, шила одежды из лоскутков ткани, соком ягод раскрашивала лица кукол.

Дни незаметно складывались в месяцы, месяцы — в годы, а в моей жизни ничего не менялось, пока однажды, возвращаясь из леса с охапкой сухих веток и корней деревьев для своих поделок, я не услышала испуганный крик и не увидела удирающего прочь купца — старого друга моего отца. Сначала я хотела окликнуть его и узнать причину страха, но вдруг поняла, что бежит он от меня, от моих рыжих волос. Так кончилась моя прежняя жизнь.

Через день дом окружили солдаты под предводительством старого противного жреца, и семья вынуждена была отдать меня. Мама не плакала, она ходила, словно окаменевшая, а братья, как мне показалось, были даже рады такому обороту.

Жрец сразу же дал мне выпить из кубка приторно-сладкий напиток, и всё, что дальше со мной происходило, виделось словно через туман. Или вернее, почти всё. — Добавила Алина, посмотрев прямо в темно-синие глаза Триса.


* * *
— Вы можете жить вместе со мной. — Предлагал своим друзьям Ремин. — У меня есть родственники в Этла-Тиде. Я собираюсь остановиться у них.

— Ты их хорошо знаешь?

— Да. Замечательные люди. Давно, когда в раннем детстве вместе с отцом мы приезжали в столицу, они предлагали мне остаться у них. У них большой дом, почти дворец, в центре Этла-Тиды.

— Спасибо. — Трис немного подумал. — Но я, пожалуй, куплю нам небольшой домик где-нибудь на окраине. Не очень-то я люблю быть в центре внимания.

— Понимаю.

Шел уже пятый день путешествия. Сначала, по предложению Триса, путешественники объезжали города и селения, покупая еду у крестьян и ночуя под открытым небом. Через три дня после отъезда из Северного форта, когда слухи о появившемся на севере рыжем ребенке уже не могли дойти до местных жителей, меры предосторожности были сняты.

Путешественники стали останавливаться в гостиницах и на постоялых дворах, где Алина наконец могла нормально отдохнуть. Девочка, в отличие от Триса и Ремина, не имела опыта подобных путешествий, но молча терпела все тяготы пути. Ремин учил ее верховой езде и Алина все чаще и чаще пришпоривала свою лошадь, обгоняя молодых людей, а потом поджидала их где-нибудь на развилке дороги. Казалось, будто она сбросила с себя какие-то внутренние оковы, наложенные рыжим цветом волос, и теперь хотела все узнать об открывшемся ей огромном мире. Она старалась держаться поближе к Трису, задавая ему бесконечные вопросы о названиях трав, цветов и деревьев.

К вечеру пятого дня пути, по обыкновению ускакав далеко вперед, Алина неожиданно вернулась назад.

— Там — океан! — Восторженно закричала она, разворачивая лошадь.

Трис и Ремин поскакали за ней и, выехав из леса, все трое невольно остановились.

Дорога круто уходила вниз по склону холма, и глазам путешественников открылся величественный водный простор. Океан был тих, и только солнечные блики на верхушках волн оживляли спокойную ровную гладь. По небу медленно плыли легкие облака, и смотрящим сверху путникам казалось, будто по поверхности воды скользят тениневедомых существ. Дуга океана на линии горизонта уже терялась в предвечернем мареве.

Трис вглядывался в туманную даль, словно старался проникнуть туда, где за горизонтом лежали Проклятые острова — источник древнего могущества и великих тайн. Глаза Триса блестели бирюзой и перламутром, почти в точности повторяя цвета океана. Но силы человека были слишком малы по сравнению с торжественной и величественной природой. Вздохнув, Трис повернулся к своим спутникам.

Ремин уже бывал в Этла-Тиде и видел океан, но и на него открывшийся сейчас вид произвел глубокое впечатление. Что же тогда говорить об Алине, которая тринадцать лет провела в одиночестве в лесном доме! Ее широко открытые зеленые глаза горели восторгом и восхищением. Длинные пряди шелковистых черных волос развевал легкий океанский бриз. Казалось, будто не только глазами, но каждой частичкой своего тела она старается впитать в себя красоту и богатство красок мира.

— Там внизу, — прервал Ремин паузу, — лежит последний город перед Этла-Тидой. Переночевав там, завтра к полудню мы прибудем на место.

Тронув коней, путешественники стали спускаться по дороге, и через некоторое время, действительно, въехали в большой город, обнесенный высокой стеной из массивных каменных блоков. Однако внутри город весьма напоминал Северный форт. Вообще, как убедился Трис, все города Этла-Тиды были очень похожи, словно строил их один и тот же архитектор. Они имели одинаковую квадратную или прямоугольную планировку.

В центре всегда располагалась квадратная главная площадь. Вокруг нее находились городской храм с жертвенной пирамидой и дома высших местных чиновников. Остальные части города также были разделены на квадратные кварталы, в каждом из которых жили люди определенного рода занятий: купцы, столяры, кузнецы, горшечники. Каждый город был обнесен стеной, деревянной или каменной, в зависимости от размеров и местоположения, а в кварталах, прилегающих к городским воротам, располагались казармы солдат.

Самые хорошие и дорогие гостиницы находились в центре. Там обычно останавливались богатые купцы или путешествующие дворяне. Здесь же предпочитали проводить ночи наши путешественники. И в этом городе, последнем на пути в Этла-Тиду, они сразу направились в лучшую гостиницу. Но их планам не суждено было осуществиться.

— Приношу свои глубочайшие извинения молодым господам, — заявил хозяин единственного расположенного в центре города постоялого двора, оглядев хороших коней и дорогую одежду усталых странников, — но все комнаты уже заняты.

— И в такой богатой и уважаемой гостинице не найдется трех свободных комнат?

— Сожалею, господа, но еще до вашего приезда мне пришлось отказать семи достойным купцам. Разве вы не знаете, что на днях в Этла-Тиду прибыло посольство Южной Империи? Теперь дворяне всей страны едут в столицу, чтобы принять участие в праздничных церемониях. Так что свободных мест, увы, не осталось.

— Может быть, тут есть приличное заведение, которое Вы могли бы порекомендовать?

— Поедете прямо по этой улице, через два квартала свернете направо. «Три разбитых горшка» — так называется эта таверна.

— Спасибо за совет. — И кони понесли своих седоков к желанному приюту.

Гостиница «Три разбитых горшка» оказалась весьма невзрачным заведением. Первый этаж был выложен из глиняных кирпичей, а второй сколочен из деревянных щитов. Некрашеные доски давно уже почернели и требовали замены. Гостиница напоминала старый гриб на крепкой ножке, но с трухлявой подгнившей шляпкой. А небольшие окошки с мутными стеклами были похожи на пятна плесени.

— Уж лучше бы мы остались в лесу. — Пробормотал Ремин, скептически оглядев здание. — Там, по крайней мере, не подцепишь блох.

— Блох? — Удивилась Алина, еще не знакомая со всеми неприятными моментами вольной жизни. — Я где-то об этом читала, но не помню точно, что это такое.

— Это такие жучки, которые ползают по людям и сосут их кровь. Объяснил Ремин. — А больше всего они любят нежных тонкокожих девочек. Увидев их, они собираются в громадные стаи и набрасываются все вместе, стремясь урвать кусочек повкуснее…

— Хватит пугать ребенка. — Оборвал страшный рассказ Трис. — Тебя не съедят, но это очень отвратительные твари и от их укуса можно подцепить какую-нибудь заразную болезнь.

— Бр-р-р, — передернула плечами Алина, — могу себе представить. Может быть, действительно, заночуем в лесу? Это так здорово: свежий воздух, потрескивание дров в огне, танцующие языки пламени…

— Что-то раньше не было заметно, что тебе нравятся подобные вещи. Ехидно заметил Ремин.

— Все равно уже поздно ехать, — добавил Трис — Да и городские ворота, наверное, уже закрыты на ночь.

Путешественники спешились. Ремин пошел на конюшню, чтобы узнать, куда можно поставить коней. Вернулся он с довольно помятым типом, от которого разило кислым дешевым вином. Человек заявил, что он служит конюхом, и позаботиться о лошадях, как о своих бочонках с пивом. Для него, видимо, это было высшим проявлением заботы. Скрепя сердце, путники вручили ему уздечки и вошли в гостиницу.

Внутри «Три разбитых горшка» оказались более привлекательны, чем снаружи. Столы, стулья, лестница, ведущая наверх, были сделаны из свежеструганных досок, и это производило впечатление чистоты и уюта. К путешественникам тотчас же подкатился низенький толстенький человечек, быстро оглядевший гостей маленькими бегающими глазками.

— Добро пожаловать, молодые господа. — Тоненьким голоском пропищал он, суетливо вытирая пухлые ладони несвежим полотенцем. Вы зашли перекусить или желаете… «переночевать»? — Последнее слово он произнес несколько двусмысленно.

— И то, и другое. — Трис достал из поясной сумки несколько монет. Три самые лучшие комнаты и ужин на троих. — И во избежание недоразумений повторил. — Три комнаты!

— Будет сделано. — Хозяин понял, что ошибся в своих предположениях. У меня все апартаменты самого высшего класса. Сейчас тут живет благородный Клостер-Варрон-ап-Ги, хозяин Красного Болота, со своими слугами. Но три свободных комнаты у меня есть.

— Может быть, нам лучше поискать другое место. — Тронул Триса за локоть Ремин.

— А в чем дело?

— Про владельца Красного Болота говорят много нехорошего. Из всех дворян севера он самый дикий и необузданный человек. А разве у вас о нем не слышали?

— Я что-то слышал, — смутился Трис, — но обычно не придаю значение таким слухам. Останемся тут, уже совсем стемнело.

— Ну, как знаешь. Однако придется быть настороже.

Тем временем хозяин прислал к путешественникам слугу, чтобы тот отнес их вещи в предназначенные комнаты. Конюх, встреченный ранее, в сравнении с эти слугой выглядел образцом чистоты и трезвости.

— Они тут что, все такие? — Алина демонстративно зажала нос пальцами.

— Вполне нормальные люди. — Глаза Триса блеснули насмешливыми бирюзовыми искрами. — Привыкай, тебе еще встретятся более худшие экземпляры рода человеческого.

— Куда уж хуже? — В притворном ужасе закатила глаза девочка.

— Прошу к столу, господа! — Услышали они голос хозяина.

— Интересно, — обратился Ремин к Алине, — когда повар последний раз мыл руки? И в чем?

Но еда на столе, вопреки мрачным прогнозам, выглядела весьма привлекательно. Посередине на большом блюде лежал запеченный в тесте молочный поросенок. В глиняной миске поблескивали мелкими капельками воды огурцы и томаты. Над буханкой хлеба поднимался легкий пар. В кувшине красного вина плавали мелко нарезанные яблочные дольки. Еда была простая, но сытная и здоровая.

— Довольны ли молодые господа? — Угодливо подкатился к их столу хозяин.

— Вполне. — Ответил Трис. — Только, пожалуйста, принесите кувшин с чистой водой, чтобы разбавлять вино для девочки.

Толстяк на мгновение приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать. Однако, промолчав, он ушел, а через некоторое время вернулся и поставив на стол требуемый кувшин.

Друзья приступили к трапезе. В обеденном зале кроме них никого не было, что вызвало у Триса сомнения, правильно ли он поступил, не послушав Ремина. И спустя короткое время его опасения оправдались. За входной дверью послышался громкий шум, и в гостиницу ввалилась большая пьяная компания.

С первого взгляда было видно, что верховодил тут высокий толстый мужчина лет сорока. Из-под его сальных черных волос тупо и злобно глядели маленькие глазки. Небольшая голова с мелкими чертами лица почти незаметно переходила в жирную красную шею. Одет он был в затертую кожаную тунику, а на поясе его висел внушительный меч в видавших виды ножнах и широкий охотничий нож. С обеих сторон тушу человека поддерживало двое слуг, являвшихся немного уменьшенными копиями своего господина. Позади виднелись еще четверо громил и три женщины, чей внешний вид сразу говорил о принадлежности к древнейшей профессии.

— Ба! — Гаркнул Варрон-ап-Ги. — У нас гости! Хозяин! Бочонок самого крепкого вина и чего-нибудь пожрать!

Компания заняла стол по соседству с нашими героями. Трис и Ремин, не сговариваясь, пересели так, чтобы находиться между Алиной и людьми Варрона-ап-Ги. Ремин поправил меч на поясе и вопросительно посмотрел на Трися. Трис слегка пожал плечами. У него, как обычно, не было никакого оружия, кроме небольшого обоюдоострого кинжала из необычного голубоватого металла. Но Ремин пока не видел, чтобы Трис использовал кинжал для чего-либо, кроме нарезания пищи. Он не раз предлагал своему другу купить хороший меч в городах, через которые они проезжали, но тот откладывал это дело до столицы, где намеревался приобрести действительно стоящее вооружение.

Словно по волшебству, на столе Варрона-ап-Ги появились вино, мясо и хлеб. Его люди шумно начали есть, громко ругаясь из-за лакомых кусков и отвратительно чавкая. Девицы легкого поведения тонко хихикали и повизгивали, когда сальные ладони мужчин лапали их тела. Сам господин ел молча, изредка бросая косые взгляды на соседний стол. Наконец он грузно поднялся и двинулся в сторону молодых людей. Шум за его столом смолк, как по команде: все напряженно следили за действиями своего господина.

Хозяин гостиницы на долю мгновения высунулся из-за двери, но, увидев разворачивающуюся сцену, тут же исчез.

Почувствовав движение, Трис встал из-за стола, закрывая дорогу Клостеру. Тот на целую голову возвышался над молодым человеком, и вдвое превосходил его по ширине плеч.

— Я хочу пригласить эту девчонку, — ткнул пальцем в сторону Алины Варрон-ап-Ги, — присоединиться к нам. У нас весело, а за вашим столом, пренебрежительно бросил он, — тишина и скука.

— Не стоит ребенку находиться в Вашей компании. — Миролюбиво проговорил Трис. — Она еще слишком молода.

— Молода? Как-бы не так! — Захохотал Варрон-ап-Ги. — Я имел девчонок и помоложе. Уж сам-то ты, наверняка, уже отведал ее! Пора поделиться.

— Если вы немедленно не заткнетесь, я буду вынужден применить силу. Прошипел Трис и его глаза засияли тусклым свинцовым оттенком. Клостер тупо и недоуменно уставился на него.

— Наглый ублюдок! Прочь с дороги! — Проревел Варрон-ап-Ги и бросился на Триса. Но тот перехватил протянутую для удара руку, вывернул ее и одновременно выставил вбок ногу, делая подсечку. В результате этого нападавший с шумом повалился на пол, сломав спиной один из табуретов.

Однако Клостер быстро вскочил на ноги и выхватил меч.

— Взять ее! — Приказал он своим слугам, снова бросаясь в атаку. Его меч просвистел там, где мгновение назад была голова «наглого ублюдка». Но Трис уже присел на левой ноге, быстро повернулся и правой ногой ударил Клостера по щиколоткам. Тот снова упал, сильно ударившись затылком об обломки табурета. На этот раз поднимался он гораздо медленнее. А Трис едва успел встать на ноги, чтобы успеть отбить нападение двух головорезов. В его руке неожиданно для слуг Клостера появилась цепь с маленькими гирьками на концах, резкими ударами которой он вырвал мечи из их рук.

Ремин с успехом отражал атаку трех громил, двое из которых уже были им ранены. Шлюхи забились в самый дальний угол и наполняли помещение пронзительным визгом, который не давал Трису возможности сосредоточиться. Ударив одного из напавших на него ногой в пах, он обвил цепочкой его шею и перекинул через себя, прямо на второго бандита. Варрон-ап-Ги все еще стоял на четвереньках и мотал головой, приходя в себя. Теперь Трис получил немного времени, чтобы осмотреть поле боя. Ремин оказался хорошим бойцом и уложил одного противника, и теперь двое других уже с трудом отражали град ударов. Все было бы хорошо, если бы последний из слуг Клостера не обошел дерущихся и не схватил сзади Алину. Трис понял, что никак не успеет прийти ей на помощь.

Но подмога девочке не потребовалась. Бандит обхватил ее за шею и за талию, оставив на какие-то доли мгновения свободными руки. И Алина не упустила свой шанс. Она выхватила нож, висевший на поясе слуги и, по-кошачьи извернувшись, воткнула его в бок обидчика. Тот от неожиданности вскрикнул и разжал руки. Алина ударила его ножом еще раз, прямо в грудь. Трис не смог увидеть, чем все кончилось, потому что Клостер наконец-то поднялся и попытался бросить табурет ему в голову. Трис пригнулся, и тяжелый снаряд поразил фехтовавшего с Ремином слугу, сбив того с ног.

Оставшись благодаря Клостеру один на один с последним врагом, Ремин отвесил своему неожиданному соратнику шутовской поклон. Варрон-ап-Ги зарычал от досады, словно раненый слон, но, получив от Триса удар гирькой в висок, снова завалился на пол. Поняв, что дело плохо, выбравшийся из-под своего поверженного товарища противник Триса выскочил в открытую дверь. Одновременно с этим клинок Ремина пронзил последнего из головорезов.

Трис выскочил на улицу, преследуя убежавшего слугу, но в наступившей темноте того уже не было видно. Вернувшись, он обнаружил шесть тел на полу, три из которых не подавали признаков жизни. Двоих головорезов убил Ремин, одного — Алина. Повернувшись к шлюхам в углу, Трис молча указал им на дверь. Они исчезли так быстро, словно просто растаяли в воздухе.

Алина стояла над поверженным врагом, все еще держа в руках окровавленный нож, и мелко дрожала. Трис подошел и ласково погладил по голове. По телу девочки прошла судорога. Она отбросила оружие и, прижавшись всем телом к Трису, сквозь слезы зашептала:

— Я не хотела, клянусь, не хотела. Но он схватил меня там, где нельзя трогать…

— Успокойся. — Трис сжал руками плечи девочки и немного отстранил ее, чтобы посмотреть в глаза. — Ты все сделала правильно. На добро всегда отвечай добром, на грубость — грубостью, на коварство — коварством, на жестокость — жестокостью.

— Оказывается, ты умеешь вырезать ножом не только куклы! — Ремин весело подмигнул, вытирая кровь с клинка и пряча его в ножны. — Поздравляю с боевым крещением! Это дело надо отметить. Эй, хозяин!

Тотчас же появился пухлый хозяин гостиницы, подобострастно улыбаясь. Он долго жил в страхе перед Варроном-ап-Ги и его людьми, но два молодых человека и девочка, неожиданно победившие его прежних мучителей, внушали теперь еще больший ужас.

— Что прикажете, господа? — Толстяк совершил невозможное, согнувшись в поклоне почти до земли.

— Сколько комнат они занимали? — Трис показал на лежащие тела.

— Три, господин.

— Ты еще кого-нибудь ждешь сегодня?

— Нет, господин. Из-за того, что здесь жил Варрон-ап-Ги, все остальные постояльцы разъехались.

Трис хотел напомнить толстяку, что их-то он принял, не предупредив о дурной славе своих жильцов, но передумал.

— Отнеси тела наверх. Живых в одну комнату, мертвых — в другую.

— Прибери тут все, — добавил Ремин, — и снова неси еду. Мы успели проголодаться.

Появились несвежие служители гостиницы, в том числе и знакомый конюх. Они выполнили распоряжение Триса, который лично проследил за перемещением подававших слабые признаки жизни Клостера и двух его громил. Потом Трис выставил из комнаты с полуживыми телами удивленных слуг и заперся изнутри.

Тем временем следы сражения были убраны, и на столе перед Ремином и Алиной появились свежие кушанья. Теперь-то уж им подали самое лучшее: апельсины, виноград, сушеные дыни и абрикосы, нежное мясо барашка и, конечно, лучшее вино. Вскоре сверху спустился Трис, едва заметно пошатываясь от усталости. Хозяин долго сопел и стонал, пока не решился задать вопрос:

— Я еще не вызвал солдат и ничего не сообщил коменданту, хотя обязан был это сделать. Вы прикажете?

— Утром. — Отрезал Трис, наливая себе полную кружку вина. — Утром, когда мы уедем, ты пойдешь к коменданту и скажешь, что благородный Клостер Варрон-ап-Ги и его люди передрались из-за женщин. Трое погибли, трое всю ночь провалялись без сознания. Нас ты не видел, и никогда не слышал, что где-то есть такие люди. Ясно?

— Все понял, господин. — Толстяк замялся. — Только когда Варрон-ап-Ги придет в себя, он меня сразу разоблачит.

— Клостер Варрон-ап-Ги подтвердит все твои слова. — Веско сказал Трис и так посмотрел на хозяина «Трех разбитых горшков», что у того сразу пропало желание узнавать подробности.

— За первый бой будущей великой воительницы! — Поднял чашу с вином Ремин. — И за ее первую победу!

— Которая не доставила «воительнице» ни капельки радости. — Тихо добавила Алина, пригубив разбавленное водой вино.

Друзья начали праздничный ужин. Слуги, словно тени, мелькали по комнате, поднося новые тарелки с фруктами и овощами. Трис кинул им несколько серебряных монет, но даже и без всякой оплаты те готовы были пресмыкаться перед сильными мира сего.

— Трис, можно посмотреть на оружие, которым ты уложил Варрона-ап-Ги? — Попросил Ремин.

Тот сделал левой рукой едва уловимое движение, и из его рукава в ладонь легко, словно серебристая змейка, скользнула цепь. Он положил оружие на стол и сказал:

— Длина цепочки должна быть точно в половину расстояния между разведенными в ширину руками ее владельца. У нас такую цепочку с гирьками на концах называют «манрикигусари».

Ремин сжал в кулаке один конец цепочки и попытался покрутить ею, как это делал Трис во время сражения. Но цепь внезапно обернулась вокруг его руки, и Ремин едва успел увернуться от гирьки, летящей в голову. Возвращая цепь Трису, он заметил:

— Опасная вещь, непослушная. Мне привычнее меч или копье. А тебе, я вижу, и оружия не надо, ты голыми руками воюешь хоть куда. Я даже и не слыхал, что люди могут победить вооруженных мечами воинов при помощи одной цепочки.

Триса так и подмывало прочитать друзьям лекцию о развитии боевых искусств на Земле после Перехода Этла-Тиды. Ведь цивилизация Этла-Нитов практически не имела представлений ни о единоборствах ни, тем более, о рукопашном бое. Однако он ограничился фразой:

— Я не люблю потасовки, но если приходится защищаться, то действую быстро и эффективно.

— Научите меня драться. — Внезапно попросила Алина, внимательно слушавшая разговор двух воинов.

— Дерутся пьяные ублюдки вроде этих. — Ремин показал взглядом наверх, не то указывая на комнаты, где лежали побежденные злодеи, не то намекая на их души, отбывшие в лучший мир. — Дерутся те, кто не обучен ведению боя. А мы — сражаемся. Сражаемся, когда вынуждены защищать свою честь и свою жизнь. И поэтому побеждаем.

— Тогда научите меня сражаться.

— Научим. — Одновременно сказали Трис и Ремин и, переглянувшись, рассмеялись над этим совпадением.

Глава 4. Трис

— Наконец-то я могу отдохнуть. — Блаженно выдохнул Трис, падая на кровать. — Никто даже представить не может, как я устал за эти семь дней.

— Я могу. — Робко вставила Алина, входя в комнату с очищенным апельсином. — На, возьми.

— Спасибо. Спасибо и за апельсин, и за заботу, и за сочувствие. Но мне сейчас нужен только сон. Сутки сна, и я приду в норму, а потом примемся за все остальные дела. Не возражаешь? Сможешь потерпеть со своими вопросами?

— Я терпела тринадцать лет. — Строго заметила Алина. — И могу подождать еще сутки. Тем более, что теперь мне надо отдать приказы слугам. — Выходя из комнаты и тихо прикрывая дверь, она бросила на Триса взгляд, полный глубокой благодарности.

Засыпая, Трис цинично подумал, что тринадцатилетнее заточение пошло бы на пользу многим его знакомым по прежней жизни на Земле…

Как и говорил Ремин, сегодня утром они прибыли в Этла-Тиду. Город появился перед ними внезапно. Путешественники выехали из-за поворота дороги, которая огибала высокую гору, и их взорам предстали массивные каменные стены в восемь-десять человеческих ростов.

Место для постройки столицы было выбрано чрезвычайно удачно. Огромные скалы, словно руки гиганта, охватывали кольцом просторный залив, оставляя только неширокий проход в открытый океан. Этот залив был как бы продолжением устья величественной полноводной реки Ре-Тилач. Скалы, которые так и называли «Руками великана», и множество островов, вытянутых длинной цепочкой неподалеку от берега, создавали естественную защиту от сильных океанских ветров и штормовых волн. Это позволяло кораблям Этла-Нитов без риска преодолевать вход в залив, как бы сильно не бушевал океан вдали от берега.

Этла-Тида располагалась на высоком скалистом полуострове к северу от места впадения реки в залив, и с высоты птичьего полета выглядела почти правильным квадратом. Одним из четырех углов она была обращена к океану и с этих двух сторон к ее стенам примыкали корабельные верфи, пристани, причалы, склады и прочие постройки, относящиеся к рыболовному промыслу и морской торговле. Другие две стены защищали город с суши. Вокруг них были разбиты парки и цветущие сады.

Дальше, на невысоких холмах, раскинулись обширные кварталы построек для торговли, для хранения товаров и для ремесел, которые не могли быть размещены внутри городских стен. Тут же, среди зелени садов и парков, виднелись дома богатых купцов и аристократов, не желавших селиться внутри душного и пыльного города. Эти кварталы примерно в десять раз превосходили площадь Этла-Тиды, ограниченную стенами. Они назывались «Внешним городом». В случае опасности их жители могли найти убежище за стенами Этла-Тиды, утроив количество защитников столицы.

Как и в других городах, по углам городских стен высились мощные башни, которые, словно четыре богатыря, охраняли Этла-Тиду. Ровно посередине каждой стены находились башни поменьше, через которые проходили ворота. Входы в город были украшены барельефами, рисунками и статуями. Две башни с воротами, открывавшимися к морю, несли изображения кораблей и морских существ. Двое других ворот украшали фигуры земледельцев, охотников, строителей, воинов. От них разбегались две широкие мощеные каменными плитами дороги, Северная и Южная, проходящие через Внешний город и теряющиеся вдали среди холмов, покрытых полями, садами и поселками крестьян.

После северных лесов и небольших городков Этла-Тида ослепила путешественников многоцветием красок и оглушила гомоном многолюдной толпы. У причалов стояли десятки низких военных галер и крутобоких торговых кораблей. Через морские ворота вносили и выносили тюки, мешки, бочки, бревна и другие грузы, доставленные по морю. Через сухопутные ворота тянулись вереницы телег и повозок с продуктами крестьян и изделиями ремесленников Внешнего города.

Трое друзей влились в общий поток и проехали через Северные ворота. Стража удостоила их только мимолетного взгляда, сразу признав за благородных господ. В связи с предстоящими празднествами в честь посольства Южной Империи в Этла-Тиду за последние несколько дней проехало дворян больше, чем за весь минувший год. А у стражи были более важные дела: сбор дани с приезжих купцов и торговцев.

Ремин сразу повез друзей к дому своих родственников. По пути они миновали несколько базаров, поразивших Алину разнообразием товаров. Трис видел, как хочется девочке спрыгнуть с лошади и бросится в людское море, но в то же время как она старается сохранить достоинство и невозмутимость перед своими спутниками. Сам же Трис рассматривал город с чисто профессиональным интересом историка и путешественника.

Дома Этла-Нитов были очень похожи, их можно было разделить на три основных вида. К первому относились небольшие одноэтажные деревянные, реже каменные, домики, где жили со своими семьями небогатые люди. Ко второму типу принадлежали дома торговцев и ремесленников, гостиницы и прочие общественные сооружения. Это были двух-трех этажные строения с каменным нижним этажом и деревянными надстройками на крыше. Окна и двери этих домов выходили на улицу. На первом этаже совершались сделки, производилась торговля и прием посетителей. На верхних этажах жили владельцы здания или постояльцы, которым сдавали комнаты.

Дома третьего типа больше походили на дворцы. Они принадлежали крупным землевладельцам, купцам, военачальникам и чиновникам. Такой дом имел глухие внешние стены с одним или несколькими выходами на улицу и открытый сверху квадратный внутренний двор, куда и смотрели все окна и двери внутренних покоев. С улицы такое строение походило на небольшую крепость, а внутри поражало посетителей богатой и причудливой отделкой, отвечающей прихотливым запросам богатого владельца. Дома высшей знати Этла-Тиды имели такое же строение и некоторые — и в первую очередь Императорский дворец — занимали площадь, равную целому кварталу, а стены их превосходили высотой городские укрепления, так что создавалось впечатление, будто внутри Этла-Тиды находится несколько самостоятельных городов.

Ремин не хвастался, говоря, что дом его родственников похож на дворец. Собственно, он и был небольшим дворцом. Тетка Ремина была замужем за помощником главного хранителя казны Этла-Тиды, и семья занимала подобающее их статусу жилье.

Хозяин дома Никар-Вазам был высоким статным мужчиной с приятными манерами. Его черные кудрявые волосы местами уже тронула седина, но карие глаза светились энергией и умом. Тетка Ремина Парина-ап-Латор оказалась хрупкой и миниатюрной женщиной. Она всегда улыбалась, и от ее глаз разбегалась легкая сеть морщинок. Но это не портило ее лицо, а, наоборот, производило впечатление дружелюбия и радушия. Сразу было видно, что эти два человека давно и глубоко любят друг друга. Боги не одарили их детьми, поэтому своего племянника и его друзей они встретили с искренней радостью, выплеснув всю доброту и заботу, накопившиеся в душах.

— Как прошло путешествие? Легка ли была дорога? — Степенно интересовался Никар-Вазам, пока его жена отдавала слугам необходимые распоряжения.

— Благодарю вас, дядя, мы доехали благополучно. — Ответил Ремин. Друзья заранее договорились не рассказывать никому о своих приключениях. В нескольких словах Ремин поведал вымышленную историю о своем знакомстве с Трисом и Алиной, и о том, как Трис спас ему жизнь, остановив взбесившихся коней.

Никар-Вазам цветисто и многословно поблагодарил молодого человека за смелый поступок и предложил:

— Оставайтесь с племянницей жить здесь. Детей у нас нет и дом наполовину пустует. Вот, наконец, Ремин собрался и приехал к нам. Оставайтесь, нам так не хватает веселой жизнерадостной молодежи!

— Благодарю Вас за приглашение. — Трис тщательно подбирал слова, чтобы не обидеть отказом достойных людей, — но мы, северяне, не привыкли жить за высокими крепостными стенами. Вот если бы Вы помогли нам подобрать хороший дом во Внешнем городе, то получили бы не только нашу признательность, но и возможность ходить друг к другу в гости.

— Это очень легко сделать, мой молодой друг. Как помощник хранителя казны, я веду учет всех крупных построек города. Так что я сегодня же предложу Вам на выбор несколько домов.

— Прекрасно. Мы бы хотели уже сегодня поселиться в одном из них.

— Зачем? — Воскликнул Ремин. — Уж одну-то ночь вы можете провести здесь. Да и мне без вас будет одиноко.

— И все-таки я хочу сегодня спать уже в своем доме. А у тебя есть прекрасные заботливые родственники… И не только они… — Тише добавил Трис, давно приметивший красноречивые взгляды, которые бросала на Ремина молоденькая служанка, прислуживавшая за обедом.

Никар-Вазам послал одного из своих слуг за чиновником казначейства Этла-Тиды, отвечающего за жилой фонд. А сам тем временем усадил гостей за обеденный стол. Наконец-то путешественники могли вкусить все прелести столичной кухни. Все то, чем им приходилось питаться в гостиницах, показалось теперь грубым и невкусным. Повар Никар-Вазама блеснул перед почетными гостями своим мастерством, за что был удостоен похвалы и хозяина, и его молодых друзей. Разговор за столом так или иначе возвращался к послам Южной Империи.

— Не верю я в их добрые намерения. — Высказал свое мнение помощник главного хранителя казны Этла-Тиды. — Я лично провожал их в отведенный для пребывания дворец в центре города. Держаться они вызывающе, а на Этла-Тиду смотрят, как на уже завоеванный город. Мне несколько раз пришлось сдерживать себя… Интересно, что они собираются сообщить Императору-Магу на большом приеме через два дня? Если опять будут требовать отдать Повелителю Юга в жены Лорану, то дело может кончиться войной…

— Вы назвали принцессу просто Лораной? — Спросил удивленный Ремин.

— Да, я знаю ее с самого детства. Хорошая девушка, не испорченная властью. Но очень одинокая…

Трис увидел, как затуманились глаза Алины и подумал, что в мире очень много одиноких девушек. Одни одиноки, потому что находятся на самой вершине, не имея возможности общаться с равными. Другие — потому что отвержены людьми из-за пустых предрассудков. Третьи — потому что так и не смогли найти свою единственную любовь… или не узнали ее, гордо пройдя мимо.

После обеда Никар-Вазам велел запрячь шестиместную повозку с четверкой лошадей и лично повез молодых людей выбирать место жительства. Стража у ворот приветствовала его радостными криками. На удивленные взгляды гостей Никар-Вазам ответил:

— Помимо всего прочего, я выдаю деньги солдатам гарнизона. И делаю это честно и своевременно.

— И за это Вас любят и уважают. — Добавил Трис, получив в ответ одобрительный взгляд Никар-Вазама.

Все дома, предложенные Трису и Алине, были одинаково хороши. Алина готова была немедленно въехать в любой из них, настолько они ее поразили своей величиной и красотой. Но Трис придирчиво осматривал постройки, пока не остановился на доме, отвечающем всем его запросам.

Небольшой дворец располагался в квартале, где жили чиновники и военачальники, неподалеку от Южной дороги, так что с крыши можно было наблюдать за передвижением людей и повозок. Снаружи дворец ограждала толстая каменная стена высотой в четыре человеческих роста. Внутренний дворик был достаточно просторный. Тут росли цветы, розовые кусты и несколько декоративных пальм. Два крыла дома предназначались для хозяев. Тут располагались просторная гостиная, несколько спален, небольшой бассейн, комнаты для гостей. Другие два крыла отводились под комнаты прислуги, кухню, конюшню и подсобные помещения.

Никар-Вазам любезно предоставил в распоряжение Триса и Алины четырех своих слуг, в том числе лучшего ученика повара, чье искусство было так высоко оценено гостями, и пообещал прислать этим же вечером мебель, необходимую на первое время. Под руководством Алины слуги сразу приступили к уборке помещений от накопившейся пыли и мусора. Ремин с родственниками уехал, пообещав зайти завтра вечером, чтобы посмотреть, как обосновались его друзья.

Край солнца к тому времени уже коснулся поверхности океана. Движение по Южной дороге почти прекратилось, хотя на ночь ворота Этла-Тиды не закрывались.

Трис еще раньше, осматривая дворец, запомнил, что в одной из меленьких комнат стоит старая кровать, брошенная за ненадобностью прежними хозяевами. Он к тому времени истратил последние свои силы и не стал дожидаться обещанной мебели от Никар-Вазама. Трис удалился в наспех подметенную комнату и погрузился в глубокий сон. Он даже не стал ждать ужин, который готовил его новый повар. Закрывая дверь в его комнату, Алина еле слышно прошептала:

— Клянусь Богом-Спасителем, перенесшим Этла-Тиду в этот мир, я сделаю все, чтобы Трис был счастлив со мной. Он сделал для меня столько, что я не смогу расплатиться за всю свою жизнь…


* * *
Трис сказал Алине неправду. Он спал не сутки, а только до следующего полудня. Проснувшись, он обнаружил возле изголовья кровати вазу со свежими фруктами. Стоило Трису немного пошевелиться, как старая кровать под ним жалобно заскрипела, и тут же, словно этот скрип был условным сигналом, открылась дверь, и на пороге показалась Алина, одетая в новую белоснежную тунику и легкие сандалии. Ее черные волосы были аккуратно заплетены в косу, украшенную красными и синими лентами. Трис невольно залюбовался ее полудетской-полувзрослой прелестью и очарованием.

— Ты замечательно выглядишь, — сказал он, и щеки Алины порозовели, Уже успела сбегать на базар?

— Нет, — смущенно ответила девочка, — я еще не выходила из дома, ждала, когда ты проснешься.

— Стоя у двери? — Поинтересовался Трис, заставив девочку покраснеть еще больше. — Что-то очень быстро ты появилась.

— Я случайно проходила мимо и услышала скрип кровати. Вот и вошла…

— Ну раз вошла, рассказывай, что нового случилось?

Алина обрадовалась возможности выговориться:

— Когда ты уже спал, приехали люди господина Никар-Вазама. Они привезли мебель. Очень красивую и дорогую. Столы, стулья, кровати, сундуки для одежды и многое другое. Еще он прислал служанку. Ее зовут Юния. Служанку для меня! Благодаря тебе меня считают благородной госпожой! Служанка принесла мне новую одежду, ту, что на мне, и еще другую, я потом покажу. Я плавала в бассейне. А потом Юния помогла мне одеться. Она причесала меня и уложила волосы. Она сказала, что у меня красивые густые волосы. Она не знает, что они были рыжими! Юния называет меня «прекрасная юная госпожа». Трис, мой господин, я не знаю как отблагодарить тебя за все… — К глазам девочки подступили слезы и она замолчала.

Трис внимательно выслушал по-детски сбивчивую и возбужденную речь девочки. Он надеялся, что Никар-Вазам прислал Алине не ту девицу, которая строила глазки Ремину. Жаль было бы лишать своего друга такой красотки. Трис слегка смутился от последних слов девочки и, заметив, что Алина вот-вот заплачет от счастья, постарался отвлечь ее вопросом:

— Где сейчас слуги и мебель?

Алина деловито стала загибать пальцы:

— Юния, моя служанка, помогает на кухне. Аркон, повар, готовит обед. Нарилон, конюх и садовник, наверное, сейчас на конюшне. Долана и Лиатор, служанки, с утра продолжают убирать дом. Мебель попроще, предназначенную для слуг, они расставили у себя еще вчера. А остальная мебель лежит во дворе.

— Почему во дворе?

Алина опять покраснела:

— Я боялась, что шум может потревожить твой покой. Мне подумалось, что ты сам распорядишься, как расставить мебель. — Она посмотрела на Триса полными надежды глазами.

Трис встал с кровати и погладил девочку по голове:

— Ты все сделала правильно. Я, эгоист, бросил на тебя столько дел и завалился спать. Но ты справилась с хозяйством лучше, чем это сделал бы я. И мебель потом расставь сама. У тебя это замечательно получится.

— Ты слишком добр ко мне, господин. Простая крестьянская девчонка, к тому же рыжая, не заслужила всего, что ты сделал.

— Ошибаешься, Алина. И не зови меня «господином». Для тебя я просто Трис, ведь ты моя «племянница». Лучше скажи, на крышу кто-нибудь ходил?

— Нет, я не разрешила. Их топот мог бы тебя разбудить.

— Тогда беги наверх и принеси сюда то, что найдешь на крыше прямо над входом.

Алина кивнула и бросилась выполнять поручение так быстро, что белая туника, словно крылья птицы, затрепетала у нее на спине. Трис сел на кровать и взял из чаши спелое сочное яблоко. Не успел он съесть и половины, как в дверях показалась девочка. У нее было удивленно-благоговейное выражение лица, а на раскрытых ладонях она держала небольшой кожаный мешочек. Трис взял его и подбросил в воздух, потом поймал. Мешочек нежно зазвенел своим металлическим содержимым.

— Эти деньги пойдут на одежду и на еду. — Сказал Трис. — Потом я достану еще.

— Ты великий маг, госпо… Трис. — Пролепетала девочка. — Я никогда не знала, что можно делать деньги из воздуха.

— Я не умею делать золото из воздуха.

— Но откуда тогда этот кошелек?

Трис вздохнул и похлопал ладонью по кровати рядом с собой:

— Садись, Алина. Пришло время серьезно поговорить.

Девочка послушно села и внимательно посмотрела на Триса, ожидая услышать интересный рассказ. Она уже привыкла к тому, что его глаза постоянно меняют цвет. Сейчас они напоминали чистейшую морскую воду, освещенную лучами солнца так, что сквозь толщу воды можно разглядеть на дне каждый камушек.

— Скажи, Алина, что ты думаешь обо мне?

— Я думаю, что ты великий маг, самый добрый, самый благородный, самый лучший. Когда ты первый раз заговорил со мной в подвале храма, я подумала, что сам Бог-Спаситель явился ко мне. Потом ты изменил цвет моих волос и сделал госпожой. Что еще я могу о тебе думать?

— Ты знаешь, откуда я появился?

— Ты сам говорил, что твои земли лежат на севере…

— Я обманывал.

— Зачем?

— При первой встрече я предупредил, что не являюсь добрым волшебником. Я обманывал и притворялся, потому что этот мир чужой для меня. Восемь дней назад я прибыл сюда со Старой Земли.

Алина потрясенно посмотрела на Триса широко открытыми зелеными глазами, в которых заполыхал изумрудный огонь. Справившись с волнением, она выдохнула:

— Ты воистину великий Маг!

— На старой Земле уже давно не осталось магии. Ее вытеснила наука. У нас прошло почти пятнадцать тысяч лет с тех пор, как исчезла Этла-Тида. Ее все давно уже считают легендой.

— Но Великий Переход произошел чуть больше тысячи четырехсот лет назад.

— Да, по вашему времени. Но Этла-Тида переместилась не только через пространство, но и через время. Я единственный, кто на Старой Земле знает правду об Этла-Тиде. И я сумел проникнуть в это Измерение при помощи изобретенных мною специальных приборов. В нашем мире люди научились путешествовать между планетами на космических кораблях. Я же присоединил к своей космической яхте неизвестные никому на Земле полуэлектронные, полумагические устройства. Так я смог пронзить ткань пространства-времени и проникнуть сюда. Но, выйдя из подпространства, мой корабль столкнулся с астероидом и взорвался. Я приземлился на севере Этла-Тиды в маленькой спасательной капсуле. У меня не осталось ничего: ни приборов, ни моего компьютера с записями, ни возможности вернуться домой.

— Зачем ты прилетел сюда?

— Я изучал историю, особенно меня интересовали легенды о цивилизации Атлантов. Я изучал магию, собирая по крохам все немногое, что еще осталось на Земле. Я хочу найти силы, которые перенесли Этла-Тиду на другое Измерение, познать их и научиться использовать.

— Но всем известно, что нашу страну перенес Бог-Спаситель, отдав за это свою жизнь!

— Прости, Алина, но о Боге-Спасителе я узнал, только попав сюда. На Земле уже давно нет никаких богов. Точнее, Бог один — это деньги.

Говорят, что когда-то, очень давно, родители читали своим детям на ночь сказки, рассказывали о Богах, о предках… А теперь у нас со всех экранов-учителей вбивают в головы одно: зарабатывай деньги, делай деньги и трать деньги, зарабатывай больше денег, чтобы потратить больше, делай очень много денег и трать, потребляй!

Поймав недоумевающий взгляд Алины, Трис осекся и уже спокойно продолжил:

— Как я завидую твоему удивлению! Ты не испорчена лицемерным, жадным, расчетливым обществом людей моей Земли. Может быть, я сам родился не в свое время и не в своем месте? Не знаю… Но я никогда не разделял целей и не понимал мыслей окружающих меня людей. Я искал знаний, истины, а находил только коммерческий расчет и науку делать бизнес…

Мои магические силы рвались наружу, но я не мог использовать их в открытую. Меня бы стали использовать все: правительство, армия, преступность. Меня разобрали бы на кусочки, чтобы изучить и попытаться поставить на конвейер производство магии. Никто не понял бы, не захотел бы даже попытаться понять, что мир слишком сложен и очень многообразен… Есть вещи, которые нельзя сделать по собственному желанию и тем более нельзя купить за деньги.

Трис помолчал и, полуприкрыв глаза, продолжил:

— Эта история началась давно, более десяти лет назад, когда мне было примерно столько же лет, сколько тебе сейчас. Я рос очень скромным и застенчивым мальчиком. Мне все время казалось, что окружающие люди смотрят на меня и тихонько посмеиваются, словно знают обо мне что-то, чего я сам не знаю. Я ходил, низко опустив голову и старался держаться подальше от многолюдных мест. Меня угнетало чувство, что я не такой, как все. Пока мои сверстники вместе гуляли, играли, влюблялись, я проводил время за книгами и за компьютером.

Однажды в автобусе я поймал на себе взгляд красивой девушки. Я очень смутился, решив, что с моим лицом или с одеждой что-то неладно. Но внезапно в моей голове раздалось нечто вроде тихого шепота: «Почему этот парень так странно посмотрел на меня? Может быть, я плохо накрашена?» Я осмотрелся, ища, кто бы это мог сказать. Люди вокруг меня стояли с закрытыми ртами, но, глядя на каждого из них, я слышал в голове их шепот. И тут меня осенило: я мог читать мысли людей! Выскочив из автобуса, я долго бродил по улицам, проверяя свои способности. И чем больше я концентрировал внимание, тем громче и отчетливей раздавались голоса в моей голове.

— Неужели ты читал и мои мысли? — Залилась краской Алина.

— Нет, я быстро понял, что не очень-то хочу знать, о чем на самом деле думают люди. Это все равно, что подсматривать в щель за человеком, который думает, будто его никто не видит. Я считаю себя выше этого занятия. Я только хотел узнать, как это у меня получается и на что еще я способен. Я занялся изучением философии, религии, психологии, но не нашел там ответа. Тогда я обратился к оккультным наукам и к старинным магическим искусствам. Это, в свою очередь, вынудило меня всерьез заняться историей Земли.

Я завел знакомства с теми, кто называл себя колдунами, волшебниками и целителями. Большинство из них оказались мошенниками или людьми, которые сами нуждались в лечении. И только немногие из действительных обладателей магических способностей смогли ответить на самые простые мои вопросы и помогли найти правильный путь. В основном, я сам изучал магиюпо старинным фолиантам. К тому времени я уже учился в университете на историческом факультете и имел доступ к книгохранилищам и специальным компьютерным базам данных.

Меня удивило, что многие древние книги лежали невостребованными сотни лет. Развитие науки на моей планете привело к почти полному забвению оккультных знаний. И я сутки проводил за изучением забытых страниц истории Земли. Тогда я впервые узнал об Атлантиде и ее могучей цивилизации, существовавшей некогда во всем бассейне Атлантического океана…

Тем временем мои возможности стали заметно усиливаться. Путем долгих и изнурительных тренировок я смог обрести почти полный контроль над своим телом и духом. Я научился отправлять свой разум в астральные путешествия…

— Это так, как ты пришел ко мне тогда, в храме?

— Да. Теперь я мог не только слышать мысли людей, но и читать воспоминания, овладевать их знаниями. Правда, для этого требовалось затратить много сил и войти в непосредственный материальный контакт. Я научился также корректировать воспоминания людей и заставлять их выполнять мои желания.

— И ты пользовался этим? — Ужаснулась девочка.

— Да, пользовался. Я еще раз повторяю, что ты слишком хорошо думаешь обо мне. На самом деле в те годы, да и теперь, пожалуй, я не испытывал ни жалости, ни сострадания. Я возомнил себя вершителем человеческих судеб. Для научных изысканий, для снаряжения экспедиций мне нужны были деньги. Много денег. И я заставлял богатых людей переводить деньги на мои счета, естественно, что они при этом не осознавали, что поступают по моему приказу. Им казалось, что эти деньги идут на развитие науки, на благотворительность.

— Значит, и этот кошелек с золотом…

— И этот, и другие до него. Но, — поспешно добавил Трис, — я всегда брал только лишние деньги. И, как правило, деньги, нажитые нечестным путем. Вот этот кошелек, например, принес чиновник, который получил его в виде взятки за снижение пошлины на товар. Сегодня рано утром он встал с кровати, втайне от родных и слуг прокрался к нашему дому и закинул кошелек на крышу. Потом он вернулся обратно в свою теплую постель и заснул, совершенно забыв о происшедшем…

Так же и на Земле. Я не испытывал никаких угрызений совести, забирая у богачей грязные деньги. Я был одержим поисками знаний, поисками истины. Я месяцами пропадал в экспедициях, где терпел тяготы и трудности наравне со всеми. Я просиживал сутками за компьютером, анализируя и систематизируя полученную информацию. Я проектировал дорогостоящие приборы, позволяющие отыскать загадочно исчезнувшую цивилизацию атлантов. На все требовались деньги, и я их брал!

Я даже пошел на нарушение закона. Видишь ли, в нашем мире почти у всех имеются приборы для хранения и обработки информации — компьютеры. По закону, каждый владелец компьютера обязан зарегистрировать его и подключить к Мировой Электронной Сети. С одной стороны, это позволяет мгновенно получать доступ к любой открытой информации, но, с другой стороны, любой желающий может контролировать то, что ты делаешь, чем интересуешься, что планируешь. Мой компьютер был нелегальным! Никто, кроме меня, не знал о нем.

Но не только научные данные, открытия и гипотезы хранились в моем компьютере. Я долго изучал боевые искусства Земли и разработал собственную универсальную систему. Все самое лучшее, самое эффективное было тщательно отобрано и заложено в обучающие компьютерные программы. При помощи тренировок в сервокостюме виртуальной реальности я постепенно превращал свое тело в идеальную боевую машину.

— Ты когда-нибудь убивал? — Глаза Алины распахнулись, она напряженно ожидала ответ.

— Никогда. Из-за денег — никогда. Я и тогда не считал, и сейчас не считаю себя вправе лишить жизни человека, каким бы он ни был. Если меня вынуждают защищаться, я стараюсь обездвижить врага, не нанося вреда и увечий, и путем внушения заставить забыть о нашей встрече. Правда, был у меня на Земле один случай… Но я не хочу, не могу о нем вспоминать без ужаса. Когда-нибудь я расскажу тебе, но не сейчас, пожалуйста…

— Трис, как я могу осуждать тебя, или чего-нибудь требовать? Мне кажется, что ты не такой плохой, каким сам себя рисуешь. Ты спас меня, спас Ремина.

— Я хочу, чтобы ты поняла, что у меня в жизни есть цель — получение истинного знания о Вселенной и о силах, владеющих ею. Я циник и эгоист. Моя магия служит только мне! Я не верю ни в справедливость, ни во всеобщую доброту, ни в человеческую благодарность.

— А в Богов?

— И в богов не верю… Но если они все-таки существуют, то и я тогда хочу стать Богом.

Алина, справившись со своим волнением, спросила:

— Но почему ты хочешь стать Богом. Разве плохо быть человеком?

— Люди смертны, за свою короткую жизнь они не успевают познать даже самих себя, не говоря уже об окружающем мире. А я хочу знать все. Все обо всем! На пути к этой цели я не остановлюсь ни перед чем. Я привык использовать людей в своих целях. И не в моих правилах до сих пор было помогать кому бы то ни было.

— Мне кажется, ты наговариваешь на себя. Ты делаешь гораздо больше добра, чем сам желаешь признать. Я чувствую, что в глубине души ты слишком раним и нежен, и поэтому носишь броню из напускной жесткости. Неужели ты жалеешь, что спас меня? — Тихо и грустно спросила Алина.

— Нет! Милая моя девочка, конечно нет! — Решительно возразил Трис, и его бирюзовые глаза засияли теплыми огоньками. — Я никогда ни на мгновение не пожалею об этом. Наоборот, я всю жизнь мучился бы, потеряв тебя…


* * *
…Давным-давно, на Земле, Трис принял участие в конгрессе ученых-историков, проходившем в одном из крупных городов Южной Америки. Тогда он первый раз выступил с докладом о цивилизации Атлантиды и о причинах ее исчезновения.

Но солидные ученые мужи подняли его на смех. Слишком уж не укладывалась в современные научные концепции теория о перемещении огромного острова на другое Измерение. Не дослушав выступления высоколобых стариков, изощренно насмехавшихся над его фантастическим докладом, Трис вышел на улицу. Как всегда, когда у него было тяжело на душе, или требовалось поразмышлять над какой-нибудь проблемой, Трис брел прямо, никуда не сворачивая и не глядя по сторонам.

Он пришел в себя, когда уже стало темнеть. Оглядевшись, он понял, что зашел в район городских трущоб. Двое нищих стариков, один из которых был похож на потомка индейцев, грели руки у костра, разведенного в старой ржавой бочке. Трис обратился к ним:

— Господа, куда я попал и как отсюда попасть в центр? Я заплачу. — Он достал из бумажника несколько купюр.

— Он не помнит, как сюда попал! — Просипел один старик к другому.

— Ты в квартале серебряного дракона, парень. — Дружелюбно сказал старый индеец.

— Но на карте нет такого квартала. — Возразил Трис, изучивший в отеле план горда.

— Это мы, местные, так его называем. — Сказал старый индеец, и Трис не понял, кого тот считает местными: жителей трущоб или своих соплеменников. Старик продолжал:

— У на есть легенда о серебряном драконе…

— Легенда? — Переспросил Трис, который всегда интересовался преданиями и мифами, зачастую хранившими сведения о реальных событиях. Какая легенда? — Денежные купюры из рук Триса перекочевали в карман старика.

— Мой дед рассказывал, что в древности на этом месте жило племя свободных рыбаков и охотников. Жили они мирно, с соседями не воевали, а меняли свою добычу на хлеб и ткани. Но однажды с востока приплыли низкие длинные корабли. Из них выскочили воины, закованные в железо и медь. Они убили всех мужчин, кроме одного старого шамана племени, который в это время собирал в джунглях лечебные ягоды. Солдаты связали женщин и детей. Потом они погрузили рабов на корабль и уплыли.

Оказавшись совершенно один на берегу, среди трупов соплеменников, шаман, говорят, лишился рассудка. Он совершил запрещенный предками древнейший обряд и превратился в серебряного, а, вернее, в седого дракона. Дракон полетел за кораблями и потопил их все, вместе с чужими воинами, а также вместе с женщинами и детьми своего племени. Ведь без мужчин-охотников у них не было никакого шанса выжить, а судьба пленника в чужом краю горька и жестока… Лучше смерть, чем рабство…

Убив людей, серебряный дракон вернулся на берег, лег и, изогнув шею, перекусил свое горло. Так не осталось никого из свободного племени рыбаков и охотников…

— Грустная легенда. — Подумав, оценил Трис. — Скажите теперь, пожалуйста, в какую сторону мне лучше идти?

Но ответа он так и не услышал. Внезапно послышался рев двигателей, и старики, словно крысы, юркнули в какую-то дверь, заперев ее за собой изнутри. Трис остался один посередине улицы, а из переулка прямо на него вылетела банда мотоциклистов. Они были затянуты в черную кожу, обильно усеянную цветными нашивками и металлическими заклепками. Головы закрывали глухие черные шлемы, не позволявшие разглядеть лиц. В руках они держали толстые цепи и обрезки металлических труб. Мощные мотоциклы с древними бензиновыми двигателями без глушителей обдали Триса грязью и копотью, оглушили грохотом.

Подонки обрадовались, увидев одинокую и беззащитную жертву. Их было девять. Это был их район, и они считали себя здесь полноправными хозяевами. Словно стая бешеных волков, носились они по своим охотничьим угодьям, грабя, насилуя, убивая. Молодой человек был хорошо одет и, наверняка, имел при себе немало денег. Но не только деньги нужны были бандитам. Им нужно было унизить, напугать, растоптать его, а, возможно, даже убить. Убить за то, что он непохож на них, за то, что он одет в чистую одежду, за то, что он гладко выбрит.

Трис тогда еще не очень хорошо владел приемами рукопашного боя и, собираясь утром на ученое собрание, не взял с собой никакого оружия. Его магических сил не хватило бы и на то, чтобы загипнотизировать девять человек за несколько секунд. Оставалось только одно: бежать. И Трис побежал, петляя, чтобы избежать ударов. Но человек не может убежать от мотоциклиста среди городских трущоб…

Получив удар металлической трубой по плечу, Трис упал, вскочил на ноги и снова упал от удара в спину. Поднявшись, он увидел, что подонки на мотоциклах взяли его в круг. Проезжая мимо, каждый из них старался ударить его. Сначала Трис пробовал отражать удары, но быстро понял, что проиграет этот бой: мотоциклисты быстро кружили вокруг него, стараясь нанести удар сзади. Перед глазами Триса мелькали их черные кожаные костюмы с нашитыми на рукавах и спинах волчьими головами, злобно скалившими клыки, и ему внезапно показалось, что под непроницаемо-зеркальными стеклами шлемов скрываются такие же звериные морды с плотоядно распяленными слюнявыми пастями.

Трис закричал от бессильной ярости, и в этот момент внутри него рухнула какая-то преграда. Мир вокруг словно замер, звуки изменились, сместившись в более низкий диапазон. Трис удивленно осмотрелся и понял, что он движется гораздо быстрее, чем его враги. Но тут волна бешенства окончательно захлестнула его, в глазах потемнело, и он потерял контроль над своим телом…

На следующее утро Трис сидел в зале ожидания международного аэропорта. По телевизору шел репортаж об уничтоженной банде мотоциклистов. Камера старательно демонстрировала оторванные конечности, размозженные черепа, вспоротые животы и грудные клетки. Полиция не могла дать вразумительных объяснений происшедшему, и молодая красивая корреспондентка предположила, что в городе, видимо, появился чудовищный монстр-убийца.

Трис с ужасом смотрел на свои руки, сотворившие этот кошмар. Он не помнил, как вечером добрался до своего номера в отеле, как смыл кровь, куда спрятал испачканную одежду. Именно в тот момент он первый раз испугался, представив, куда могут завести его оккультные изыскания и во что он может превратиться в результате экспериментов над собой. Это были первые и последние люди, убитые им, и воспоминание о том вечере, словно кошмарный сон, иногда возвращалось, омрачая радость от успехов и удач…

Трис увидел глаза Алины, по-прежнему доверчиво и нежно глядевшие на него, и решил, что никогда не расскажет о том случае девочке. И еще он подумал, что чистая и невинная душа этого ребенка, возможно, не даст ему скатиться в пропасть, откуда нет возврата…


* * *
Ремин приехал к своим друзьям во второй половине дня, как и обещал. К тому времени слуги под руководством Алины уже успели расставить мебель, а повар был занят приготовлением еды для дорогого гостя.

— Трис, ты уже готов к церемонии приема послов? — Прямо с порога спросил Ремин.

— Она же назначена на завтра.

— Во время Большого приема во дворце Императора-Мага, согласно указа, все присутствующие должны надеть самые лучшие и дорогие одежды, чтобы показать южанам, как богата и сильна Этла-Тида.

— Хорошо, я одену самое лучшее, хотя всегда считал, что сила страны заключается не в дорогой одежде, а в надежном оружии, твердых руках и храбрых сердцах ее жителей.

— А мне можно пойти с вами? — спросила Алина. — У меня теперь много красивых нарядов.

— Увы, Алина, — развел руками Ремин, — но дети на Большой прием не допускаются. Даже такие красивые, как ты.

— Не расстраивайся, «племянница», — успокоил девочку Трис. Зато ты с Юнией сможешь обойти завтра все рынки и базары Этла-Тиды. И возьмите с собой конюха Нарилона.

— Зачем нам этот здоровяк? Он станет сопеть и нетерпеливо топтаться, пока мы будем примерять наряды и украшения.

— Нарилон будет вас охранять, наивная маленькая госпожа. И поможет донести до дома покупки. Мне кажется, что их будет довольно много.

— Трис, ты всегда обо всем позаботишься! — Алина внезапно подскочила к своему «дяде», на мгновение обвила руками его шею и чмокнула в щеку. И тут же, смутившись и покраснев, выскочила за дверь. Издалека донесся ее крик:

— Пойду потороплю повара!

— Бывшая затворница быстро превратилась в резвую егозу! Прокомментировал Ремин, блеснув белозубой улыбкой.

— Это наш первый поцелуй. — Словно оправдываясь, пробормотал Трис. Понимаешь, она ведь словно заново родилась. Ей так много всего хочется испытать и перепробовать…

За ужином друзья снова заговорили о завтрашнем Большом приеме. Никар-Вазам просветил своего племянника на счет нынешнего состояния дел в Этла-Тиде, и теперь Ремин делился информацией с друзьями:

— Маг-Император Тзот-Локи почти отошел от управления государством, ограничив себя только участием в необходимых ритуалах и церемониях. Сейчас власть сосредоточена в руках его старого друга, Крон-то-Риона, который является одновременно Магом-Советником Императора и Верховным жрецом Бога-Спасителя. Говорят, что он великий маг, если даже не сильнейший из всех Этла-Нитов, то уж точно лучший в Этла-Тиде. Дядя довольно хорошо его знает и считает достойным и благородным человеком. И принцесса любит и уважает его, как своего родителя. Будь Крон-то-Рион помоложе, Тзот-Локи давно сделал бы его своим преемником. Но, к сожалению, они ровесники, и теперь оба в равной степени озабочены будущим Этла-Тиды. Молодой жене Мага-Императора осталось до родов два месяца. Вот тогда все и решиться…

Хотя судьба страны может определиться уже завтра, во время большого приема в честь посольства Южной Империи. Скорее всего, Южане будут настаивать на немедленной свадьбе принцессы Этла-Тиды и Повелителя Южной Империи. При этом Этла-Тида навсегда потеряет свою независимость, став частью единой Империи под властью чужих правителей. Если же Маг-Император ответит отказом, южане, скорее всего, развяжут войну.

Армия Этла-Тиды довольно велика, но уже более столетия не участвовала в крупных войнах. Южане же, наоборот, за последние несколько лет провели три победоносные кампании, закалившие солдат и укрепившие их боевой дух. Войско Южной Империи превосходит Этла-Тиду по вооружению и по-современному организовано. Оно делится на несколько ударных армий, самостоятельно выполняющих боевые задачи. Южане умеют воевать и побеждать, чего нельзя сказать о жителях Этла-Тиды, привыкших больше надеяться на древние традиции своей великой страны. И сейчас основной заботой Мага-Императора, а, точнее, его Советника Крон-то-Риона является создание боеспособной армии, способной отразить нападение южан…

Глава 5. Дворец

Утро следующего дня выдалось ясным и солнечным. Трис рано поднялся и потратил немного времени за упражнениями со своей боевой цепочкой манрикигусари. Потом он сел завтракать вместе с Алиной.

— И все-таки я тебе завидую, — сказала девочка. — Сегодня ты увидишь Мага-Императора, его сановников, принцессу. Когда я читала книги об Этла-Тиде, то и представить себе не могла, что окажусь так близко от повелителей страны. Так хочется посмотреть на них хоть одним глазком…

— Еще успеешь. Если все пойдет так, как я планирую, то скоро ты лично познакомишься с Магом-Императором. — Загадочно ответил Трис.

— Не может быть! — Воскликнула Алина. На ее лице отразились одновременно восторг, недоверие и испуг. — Тем более, что Маг-Император сразу поймет, что я — рыжая.

— Не поймет. Магия Этла-Тиды так ослабла за последние столетия, что скоро станет такой же, как на моей Земле. И потом, с каких это пор ты стала сомневаться в моих словах? — Нарочито сдвинул брови Трис.

— Я никогда не сомневалась в тебе, Трис. — Поняла его игру Алина. Но мне кажется, что ты хочешь слишком многого… Я боюсь за тебя…

— У меня мало времени. — Трис поднялся из-за стола. — Человеческая жизнь слишком коротка.

Он долго выбирал одежду, подходящую к Большому приему. Трис собирался сделать что-то, что привлекло бы к нему внимание высших лиц Этла-Тиды. Ему нужно было подняться наверх, чтобы получить необходимые знания и полномочия. Сегодня ночью он пытался проникнуть в Императорский дворец своими привычными магическими дорогами. Ничего не получилось. Это здание, как и многие другие старинные дома, было защищено древними заклинаниями, преодолеть которые Трис так и не смог. Так что рассчитывать можно было только на свои физические силы.

Трис поборол искушение одеть свою серо-синюю одежду, единственное, что осталось у него на память о Земле. Кинжал и манрикигусари, хоть и были в свое время сделаны на Земле по его заказу, скорее принадлежали этому миру.

— Одень эту бирюзовую накидку. — Посоветовала Алина, сопровождавшая Триса. — Она подходит к твоим глазам.

— Как скажешь. — Трис особым способом завязал цепочку вокруг предплечья, чуть-чуть выпустив концы с грузиками из рукава. Кинжал он пристроил на специальном ремешке под накидкой, так что внешне выглядел совершенно безоружным.

— Ты собираешься на Большой прием в Императорский дворец, а не на бандитскую разборку в воровской квартал. — Напомнила Алина.

— Ты думаешь, между ними есть какая-то разница? — Задал вопрос Трис, заставив девочку призадуматься…

Алина проводила Триса до выхода. Перед тем как сесть на коня, он ласково погладил ладонью щеку девочки и на секунду заглянул ей в глаза. Его взгляд переливался всеми цветами океана.

— Я обязательно вернусь. Я должен вернуться. — Проговорил Трис, и Алине показалось, что он старается внушить уверенность не только ей, но и самому себе…


* * *
Еще вчера вечером Ремин договорился с Трисом, что они и Никар-Вазам вместе поедут во дворец, заранее встретившись у дома дяди. Так и произошло. Трис вежливо поздоровался с Никар-Вазамом и сказал ему цветистый комплимент по поводу небесно-голубой, расшитой серебром мантии.

— Ее специально к этому случаю сшила моя жена. — Гордо ответил тот, и Трис в глубине души немного позавидовал этому человеку, довольствующемуся простыми радостями жизни и не бредящему мечтой об абсолютном знании.

В Императорский дворец они пошли пешком, так как дом Никар-Вазама находился недалеко от центра. Многие знатные Этла-Ниты шли рядом с ними, стремясь занять места до прибытия посольства Южной Империи.

Дворец был огромен. Он занимал площадь, равную четырем кварталам, его стены и башни по высоте намного превосходили саму Этла-Тиду. Фасад дворца с главными воротами выходил на центральную Храмовую площадь столицы. Он был украшен фресками и цветными рисунками, изображавшими различные сцены из жизни Этла-Нитов: сбор урожая, охоту, мореплавание, сражения. На постаментах вдоль стены стояли статуи сфинксов и грифонов, словно защищая дворец своими могучими телами и древней магической силой. На третьем этаже, справа от входа, находилась открытая колоннада — так называемый «Императорский балкон», откуда повелители Этла-Тиды наблюдали за жертвоприношениями, парадами и другими торжествами на Храмовой площади.

Внутри дворцового комплекса, прямо за входом, под открытым небом располагалась площадь для приемов, вымощенная белыми мраморными плитами. С четырех сторон она была окружена трехэтажными галереями, поддерживаемыми массивными колоннами, также вытесанными из белого мрамора. От галерей расходились широкие коридоры, ведущие во внутренние помещения дворца. Около каждого такого коридора стояло по два солдата — Императорских гвардейца, блистающих начищенными медными кирасами и шлемами.

С противоположной от входа стороны на площадь из глубины внутренних покоев спускалась лестница с широкими ступенями. Посередине спуска лестница прерывалась площадкой, с двух сторон которой стояли изваяния вставших на задние лапы грифонов…

Пока Трис и Ремин, задрав головы, рассматривали барельефы и рисунки, украшавшие все этажи дворца, Никар-Вазам рассказывал его историю:

— Этот дворец является точной копией дворца древней Этла-Тиды, перенесенной на острове в этот мир. Когда после Катастрофы она превратилась в Проклятый город, новый Маг-Император собрал со всей страны самых лучших строителей, каменщиков, резчиков и художников. Тридцать семь лет они строили новую Этла-Тиду, Императорский дворец и Главный храм Бога-Спасителя. Маг-Император очень торопился, потому что боялся, что умрут люди, видевшие истинную Этла-Тиду, ведь все планы и чертежи были потеряны во время Катастрофы… Сам он умер через неделю после торжеств в честь окончания строительства новой столицы…

Трис был в восхищении. Сбылись его самые фантастические мечты. Он стоял в центре Этла-Тиды, во дворце Императора. Со всех сторон его окружали знатные Этла-Ниты, с которыми здоровался и раскланивался Никар-Вазам, представляя своего племянника и его друга. Трис жадно впитывал каждую мельчайшую деталь происходящего и поэтому не сразу почувствовал, как что-то теплое и мягкое касается его ног.

Трис посмотрел вниз и увидел маленькую изящную кошечку, трущуюся о его ноги. Ее короткая блестящая шерстка имела красивый коричнево-черный черепаховый окрас, а на шее была надета тонкая золотая цепочка, украшенная синими драгоценными камнями. Трис знал, что к кошкам Этла-Ниты относятся с большим почтением, хотя и не обожествляют их, как древние египтяне. Дело в том, что большие запасы зерна в земледельческих государствах постоянно подвергаются нападению грызунов, и только кошки могут уберечь их от порчи и уничтожения. Поэтому маленьких хищников любили и почитали, как защитников и хранителей запасов продовольствия.

Трис взял кошечку на руки и почесал ей подбородок. Та замурлыкала и устроилась поудобнее, подставив ласковым человеческим пальцам шею и щеки. Трис задумчиво поглаживал животное, вспоминая об оставленном на Земле коте, может быть, самым верном и преданном своем друге. Сколько ночей провели они вместе! Когда Трис погружался в виртуальный мир компьютерных тренировок, или когда бывал поглощен изучением древних фолиантов, кот всегда дремал рядом, словно оберегая безопасность и покой своего хозяина. Сейчас он жил в самом лучшем кошачьем питомнике, куда устроил его Трис, улетая в космос. Денег на банковском счете должно было хватить не только до конца жизни кота, но еще и остаться для его потомков…

— Где моя Мирмира? — Раздался громкий девичий голос, прервав воспоминания Триса. — Кто видел мою кошечку?

Подняв глаза, Трис обнаружил перед собой несколько красивых юных девушек, блиставших прекрасными нарядами. Но только одна из них целиком заняла его внимание.

Девушка была так красива, что Трис даже засомневался, может ли природа создать где-нибудь еще подобное совершенство. Она была стройна и высока, так что ее темно-янтарные миндалевидные глаза оказались почти на одном уровне с бирюзовыми глазами Триса. Черные шелковистые волосы были уложены на голове причудливыми завитками, украшенными золотыми заколками с крупными сверкающими бриллиантами, что делало прическу похожей на кусочек звездного неба. Тонкий нос с небольшой горбинкой говорил о благородстве и некоторой надменности. Но нежные губы, изогнутые, словно лук Амура, свидетельствовали о чувственности и душевности.

Девушка была одета в длинную, до щиколоток, белоснежную тунику из тонкой шерстяной ткани. По краям одежды шел сложный узор из красных и золотых нитей. На длинной тонкой шее блистало ажурное золотое ожерелье, украшенное бриллиантами и рубинами. На руках и ногах девушка носила изящные тонкие браслеты, также из золота и драгоценных камней.

Другие молодые красавицы, окружавшие эту девушку, и одетые не менее роскошно, показались Трису лишь слабым ее отражением, подобно тому, как не может сравниться величественное солнце с самыми яркими электрическими лампочками.

Девушка в это время тоже разглядывала Триса, отмечая и его хорошо сложенную фигуру, и приятные черты лица, и идеально подогнанную одежду. Ее взгляд слегка скользнул по Ремину, а Никар-Вазама она приветствовала кивком головы и радостной улыбкой, словно старого знакомого. Кошечка на руках Триса открыла глаза и повернула уши в сторону своей прекрасной хозяйки.

— Мирмира, немедленно иди ко мне. — Строго сказала девушка, хотя этот тон совсем не подходил ее бархатному грудному голосу. Протянув руки, она забрала зверька.

Трис был совершенно неподвижен, настолько он оказался потрясен красотой этой девушки. Обнимая кошку, руки девушки на мгновение коснулись рук Триса, и он до сих пор ощущал тепло ее пальцев в местах прикосновения.

— Трис, перед тобой стоит принцесса Лоранон-Локи-Нея. — Послышался возле уха шепот Никар-Вазама, и в спину Триса ткнулся его кулак. — А рядом с ней стоят подруги — дочери дворян, жрецов, военачальников.

— Я не хотел обидеть вашу любимую кошку, принцесса. — Очнувшись, поклонился Трис. — Наоборот, я постарался доставить ей удовольствие.

— Я это заметила. — Смягчилась Лорана. — Дело в том, что до сих пор никого, кроме меня, Мирмира к себе не подпускала. Что в Вас такого особенного?

— Не знаю, право, чем я понравился Вашей Мирмире. — Развел руками Трис. — Может быть, это запах северных ветров привлек ее, а может, она умеет читать сокровенное в душах людей.

— Так Вы с севера?

— Да, Ваше Высочество. — Выступил вперед Никар-Вазам. — Позвольте представить Вам моего племянника Реасона-Миновара-Медона, сына владельца земли Акиной и нашего общего друга Трисмегиста-Аттона-Тониана, также на днях прибывшего с севера.

— Очень рада знакомству. — Ответила Лорана, вновь скользнув взглядом по покрасневшему Ремину, и снова обратилась к Трису. — Так что Вы сказали о душах?

Трис не успел ответить, как кошка, до того спокойно сидевшая на руках принцессы, внезапно прыгнула, словно напуганная чем-то. На тыльной стороне ладони Лораны показались четыре кроваво-красных царапины, оставленных острыми как бритвы кошачьими коготками.

— Ну вот. — Спокойно сказала Лорана, глядя, как набухают кровавые капельки. — Опять отец скажет, что я веду себя недостойно и отправит заживлять рану к магу-лекарю.

— Это моя вина, Ваше Высочество. — Сказал Трис. — И я могу ее исправить.

— Каким же образом?

— Позвольте мне взять Вашу руку.

Лорана протянула оцарапанную руку, и Трис осторожно, словно хрупкую драгоценность, сжал ее между своими ладонями. Он умел заживлять раны, и сейчас совершал отработанный до автоматизма ритуал, не переставая любоваться красотой своей восхитительной пациентки.

— Как горячо! — Воскликнула принцесса.

— Простите меня, Ваше Высочество, я очень торопился загладить свою вину. — Трис разжал ладони.

— Вы загладили не только вину, но и мою кожу! — Парировала Лорана, разглядывая руку, на которой не осталось ни малейших следов пореза. Невероятно! Вы сделали это в двадцать раз быстрее, чем мой лекарь.

— На севере нам приходится часто практиковаться.

— А что еще умеют делать в северных провинциях?

— Все, что пожелает Ваше Высочество.

Лорана еще раз насмешливо оглядела с ног до головы Триса.

— Волшебники с севера принципиально не носят с собой оружие? Поинтересовалась она.

— У меня есть оружие, — честно объяснил Трис, совершенно очарованный Лораной, — но я обычно скрываю его под одеждой и извлекаю только при необходимости.

И только сказав это, он понял, насколько неприлично-двусмысленной должна показаться эта фраза принцессе, не знающей о манрикигусари и кинжале. Действительно, глаза Лораны гневно вспыхнули, она резко развернулась на каблуках и, высоко подняв подбородок, удалилась к другим гостям. Следом за ней двинулась толпа подруг и приближенных.

«Ты — болван, — услужливо подсказал Трису внутренний голос. — Хочешь стать Богом, а с девушками разговаривать так и не научился!» «Заткнись, и без тебя противно!» — Ответил ему Трис. Повернувшись, он увидел взгляды Ремина и Никар-Вазама. Трис пожал плечами и сделал гримасу, как бы говоря им: «Вот такой я идиот!» Однако про себя он отметил восторженно-благоговейный взгляд, которым провожал Ремин уходящую принцессу Лорану…

В это время рев труб и барабанная дробь наполнили дворец.

— Идет посольство великой и могучей Южной Империи! — Объявили герольды.

Взгляды всех присутствующих обратились к воротам дворца, через которые двигалась красочная процессия. Впереди на кроваво-красной двухколесной колеснице, запряженной четверкой лошадей, ехал седобородый благообразный старик в сине-черной мантии. С двух сторон колесницы гарцевали на прекрасных конях два всадника. Тот, что ехал справа, был весьма невысокого роста, кудрявый и черноволосый. Он носил малиновую тунику и высокие, до колен, сапоги из светло-коричневой кожи. За его спиной виднелась рукоять длинного двуручного меча.

Другой всадник являлся полной противоположностью первого. Массивная фигура, с трудом втиснутая в фиолетовую тогу, казалось, заставляет крепкого коня приседать на задние ноги. Бугрящиеся мускулы ног и плечевого пояса вызвали среди Этла-Нитов испуганно-восхищенный шепот. Квадратное лицо с грубыми чертами имело неестественный для Этла-Нитов красный цвет. Надменные взгляды, который бросал на дворян Этла-Тиды этот человек, были полны самодовольством и нескрываемой угрозой.

Позади трех главных посланников южного соседа шли слуги. Они несли большой деревянный сундук и вели за поводья шесть легконогих стройных коней, подобных тем, на которых красовались всадники.

Соблюдая ритуал, послы на условленном месте спешились. При этом здоровяк заметно покачнулся и сохранил равновесие, только оперевшись на плечи услужливо подскочивших слуг.

— Он же пьян. — Тихо сказал Трис Никар-Вазаму.

Это поняли все собравшиеся. По двору прошла волна тихого шелеста:

— Неслыханно!

— Небывалое оскорбление.

— Надо немедленно прекратить прием.

— Как они посмели!

Никар-Вазам шепнул Трису и Ремину:

— Я еще ни разу не видел Второго помощника посла Долор-то-Рона трезвым. Маг-Император тоже знает об этом. Большой прием не будет остановлен.

Но Триса больше заинтересовал коротышка в малиновом. Южанин шел необычной вихляющей и расхлябанной походкой, словно марионетка, дергающаяся в руках нетрезвого кукловода. Его длинные, почти до колен, руки свободно болтались в такт движению. Ни грамма жира не было на теле коротышки! Только кости, мускулы и кожа. Острый проницательный взгляд колючих глаз из-под низкого лба быстро пробегал по лицам людей. «Опытный боец, — профессионально отметил Трис, — очень опасный».

Словно прочитав его мысли, Никар-Вазам сказал:

— Тот, что идет справа — Первый помощник посла Греан-Мор. Он считается лучшим фехтовальщиком из всех Этла-Нитов. Ни в Южной Империи, ни в Этла-Тиде, ни в восточных странах нет никого, кто по своей воле осмелился бы скрестить с ним мечи.

И снова торжественно затрубили трубы.

— Идут Император-Маг Этла-Тиды Тзот-Локи и Маг-Советник, Верховный жрец Бога-Спасителя Крон-то-Рион.

По лестнице с другой стороны дворцовой площади спускались высшие правители Этла-Тиды. Дойдя до широкой площадки между грифонами, они остановились и сели на подставленные слугами троны из золота и серебра.

Маг-Император Тзот-Локи, действительно, казался очень старым, гораздо старше своего возраста. Его длинная белая борода и прямые, до плеч, седые волосы были тщательно расчесаны и уложены, производя впечатление некоего древнего величия. Высокий лоб и большой нос с горбинкой говорили о мудрости и благородстве. Ярко-синие глаза из-под кустистых бровей смотрели не по годам живо и проницательно. Он был одет в темно-синюю мантию, которая полностью скрывала его фигуру, оставляя открытыми только голову и кисти рук. Голову венчала массивная золотая диадема, обильно усыпанная сияющими на солнце драгоценными камнями.

Крон-то-Рион, хотя и был ровесником Мага-Императора, выглядел гораздо моложе. Его черные волосы и бороду, постриженные в точности как у Тзота-Локи, лишь местами тронула седина. Темно-карие глаза за несколько мгновений обежали собравшихся на площади людей, и Трис невольно отвел глаза, поняв, что Крон-то-Рион использует магические силы, стараясь почувствовать общее настроение дворян Этла-Тиды. На коричневой мантии Мага-Советника на золотой цепи висел небольшой каменный диск с древними письменами. А в руке он сжимал длинный посох из сучковатого дерева с молочно-белым хрустальным шаром наверху.

— А где же молодая жена Мага-Императора? — Спросил Ремин у Никар-Вазама.

— Каррил-Томитек-Тилан находится в дальних комнатах дворца. Крон-то-Рион решил, что встреча с коварными южанами может быть опасна для нее. Неизвестно, что они могут предпринять, чтобы избавиться от будущего законного наследника Этла-Тиды.

Герольд Императора провозгласил:

— Маг-Император Этла-Тиды рад приветствовать в своем дворце посольство Южной Империи. Добро пожаловать, Посол Южной Империи Великий Маг Юнор, Первый помощник посла Греан-Мор и Второй помощник посла Долор-то-Рон!

Старый Посол Юнор со своим герольдом подошли к нижним ступеням лестницы:

— От имени Повелителя Южной Империи Горвана, — начал герольд, Великий Маг Юнор и его помощники передают Магу-Императору Этла-Тиды пожелания здравствовать и властвовать!

— Маг-Император благодарит Повелителя Горвана и спрашивает, чем вызвано прибытие в Этла-Тиду столь высокого посольства?

Все присутствующие на площади напряженно замерли, ожидая ответ, который решит дальнейшую судьбу государства. И в наступившей тишине прозвучали слова самого Посла Юнора, на этот раз не прибегнувшего к помощи глашатая:

— Повелитель Южной Империи просит руки твоей старшей дочери, принцессы Лоранон-Локи-Неи. В качестве приданого он рассчитывает получить права на владение Зеленой долиной. А после смерти Мага-Императора, да отдалит Бог-Спаситель этот печальный день, Повелитель Горван возродит под своей мудрой и сильной властью единое государство Этла-Нитов!

Дворяне Этла-Тиды возмущенно зашумели. Все то, о чем говорили они последние месяцы, стало жестокой реальностью. Многие также отметили слова Великого Мага Юнора о «старшей дочери». Ведь принцесса Лоранон-Локи-Нея была пока единственным ребенком Тзота-Локи, а до появления на свет дитя от второй жены оставалось целых три месяца. Неужели послам южан было известно что-то определенное, или же они вели искусную игру?

А посол тем временем продолжал:

— В качестве свадебного подарка Повелитель Горван преподносит своей невесте сундук с нарядами и украшениями для свадебной церемонии и шесть знаменитых южных скакунов, чтобы она поторопилась прибыть на встречу к своему будущему супругу.

Крон-то-Рион что-то шепнул своему герольду и тот громко прокричал, стараясь перекрыть шум толпы:

— Как скоро ожидает Повелитель Горван услышать ответ Мага-Императора?

Над площадью вновь повисла тишина.

— Посольство Южной Империи, — опять ответил сам Юнор, — будет ожидать положительного ответа в Этла-Тиде. Но должен предупредить, что если через три недели мы не вернемся в Лирд — Столицу Южной Империи, Повелитель Горван расценит это как оскорбление его страны и вынужден будет силой добиться уважения.

Война! Это слово словно зазвенело в гробовой тишине, царящей на площади. О войне много говорили в последнее время, но когда она столь четко и явно обозначилась, большинство дворян Этла-Тиды, не воевавшей почти столетие, оказалось к ней морально не готово.

И только один голос, наполненный едва скрываемой горечью и яростью, раздался в тишине:

— Может быть, Повелитель юга Горван хочет узнать и мое мнение?

Все взгляды обратились наверх, где на галерее, в окружении своих прекрасных подруг, стояла принцесса Лорана.

— У нас на юге. — Проревел в ответ Второй помощник посла Долор-то-Рон, грубо оттолкнув слуг, поддерживавших его, — женщина не имеет права подавать голос, пока ее не спросит мужчина.

— Слава Богу-Спасителю и Богине Вестиде, что мы живем не на юге. Насмешливо ответила девушка.

Красное лицо Долор-то-Рона стало совершенно пунцовым:

— Это не надолго, красотка! Мой господин быстро научит тебя повиноваться. И я ему в этом охотно помогу.

Дворяне Этла-Тиды онемели от таких неслыханных оскорблений. Их руки непроизвольно легли на рукояти мечей. Но всех опередил Трис, громко, так чтобы все на площади могли слышать, сказавший:

— Как смеет эта красномордая пьяная свинья оскорблять благородную принцессу в ее доме?

Долор-то-Рон перевел мутный взгляд с Лораны на строй дворян.

— Кто это сказал? — Грозно промычал он.

— Я! — Трис вышел из толпы и встал перед Вторым помощником. — И добавлю, что у нас на севере, в отличие от юга, гости соблюдают приличия. А про таких как ты, говорят: «Посади свинью за стол, она положит на него ноги».

Смех сотен людей потряс Императорский дворец, снимая напряжение и вселяя храбрость в сердца колеблющихся.

Насмешку Долор-то-Рон перенести не смог. Он стряхнул со своего локтя руку Греан-Мора, пытавшегося удержать своего товарища, и приблизился к Трису.

— Возьми свои слова обратно, щенок, а не то я вобью их тебе в глотку вместе с зубами и языком! — Проревел Второй помощник, обдав Триса отвратительной волной перегара. Он навис над молодым человеком, словно вставший на дыбы рассерженный медведь.

— Еще на севере про таких говорят: «Молодец — против овец, а против молодца — сам овца». — Прямо в лицо гиганта рассмеялся Трис.

Новая волна смеха прокатилась по площади. Долор-то-Рон сверху вниз посмотрел на насмешника и на удивление спокойно сказал:

— Раз ты безоружен, щенок, то и я проучу тебя только кулаками.

И Второй помощник посла левой рукой нанес Трису сокрушительный прямой удар в челюсть. Трис с легкостью мог отклониться или блокировать атаку, но не стал делать ни того, ни другого. Наоборот, почти не почувствовав боли, он нарочно покачнулся и сделал шаг назад, словно от сильного потрясения. Ему было нужно, чтобы все видели, что не он ударил первым, и тогда его ответные действия будут рассматриваться, как самозащита.

Долор-то-Рон с довольной ухмылкой двинулся вперед и попытался ударить своего обидчика еще раз, уже правой. Тогда Трис левой рукой перехватил кисть противника и, резко подняв вверх, завернул за спину так, что у того хрустнули суставы. Одновременно он сделал шаг в сторону, словно обходя противника слева. Теперь ему открылся незащищенный бок Долор-то-Рона, и Трис нанес молниеносный удар правой рукой прямо в почку.

Внутри второго помощника посла что-то глухо булькнуло. Трис разжал захват и Долор-то-Рон рухнул ему под ноги, позеленев от боли и жадно ловя открытым ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Трис нагнулся над поверженным противником и тихо сказал ему:

— Боюсь, что теперь Ваш лекарь категорически запретит Вам употреблять какие-либо спиртные напитки до конца и без того Вашей недолгой жизни…

И в то же мгновение позади раздался яростный рев. Трис быстро повернулся и увидел одного из слуг Долор-то-Рона, бросившегося на него с длинным кинжалом. Нападавший почти не уступал ни ростом, ни налитыми огромной силой мускулами своему господину. Говорили также, что этого слугу и его хозяина связывают чувства несколько более сильные и глубокие, чем дружба, но Трис об этом тогда не знал, да и думать о чем-либо было уже некогда. У него оставалось всего несколько мгновений, чтобы парировать удар кинжалом, и едва ли кому-нибудь из Этла-Нитов удалось избежать смерти в подобной ситуации.

Но Трис двигался стремительно, словно тень, ускользающая при включении света. Он выхватил манрикигусари, взмахнул рукой, и цепочка живая серебристая змейка — плотной рукавицей обернула его правую ладонь. Кинжал уже почти коснулся груди Триса, когда защищенная рука перехватила лезвие и вырвала оружие у ошеломленного противника. Слуга еще продолжал по инерции двигаться вперед, когда Трис легким движением скользнул за его спину. Еще один взмах рукой, и цепочка обернулась вокруг бычьей шеи противника, а удар ногой под колени вывел его из равновесия. Слуга упал на колени, и его тело наклонилось вперед на половину прямого угла, однако он не мог упасть, удерживаемый цепью, врезавшейся в горло.

Несколько мгновений онемевшие от изумления Этла-Ниты наблюдали необычную картину: огромный слуга Долор-то-Рона уподобился псу, вставшему на задние лапы и рвущемуся с поводка; руками он беспомощно хватал воздух, хрипел, наливался пунцовой краснотой. Наконец, Трис отдернул манрикигусари, и она послушно свернулась у него в руке, а освобожденный гигант рухнул без сознания лицом вниз.

— Лучше не вставай, — процедил сквозь сжатые зубы Трис. — Не вставай…

Тот не встал. И больше никто из посольства Южной Империи не сдвинулся с места.

Трис огляделся и увидел напряженно застывшие взгляды потрясенных Этла-Нитов. Никто не мог понять, как молодой человек среднего роста смог за несколькомгновений одержать победу над двумя могучими опытными воинами. Из всей толпы Трис выделил оценивающий взгляд Мага-Советника Крон-то-Риона и восторженные глаза принцессы Лораны, стоящей у входа в один из коридоров на втором этаже. Встретив взгляд серых глаз Триса, принцесса немедленно скрылась, мелькнув в полутьме коридора своей белоснежной туникой.

В зловещей тишине раздался голос Первого помощника посла Греан-Мора:

— Я вызываю тебя на поединок чести, молодой дворянин. Завтра, на Главной площади, я буду иметь удовольствие снести тебе голову своим мечом.

— Взаимно! — Коротко ответил Трис, все еще глядя наверх.

Вокруг Триса образовалось пустое пространство, словно вокруг покойника. Крон-то-Рион что-то тихо говорил Магу-Императору Тзоту-Локи. Выслушав Мага-Советника, тот согласно кивнул головой. Герольд провозгласил:

— Завтра утром состоится поединок чести между Первым помощником посла Южной Империи высокородным Греан-Мором и дворянином Этла-Тиды благородным Трисмегистом-Аттоном-Тонианом. По традиции, завещанной предками, соперники будут драться на дуэльных мечах обнаженными по пояс. Им запрещено пользоваться магией и каким-либо другим оружием. За соблюдением правил поединка будут следить Посол Южной Империи Великий Маг Юнор и Маг-Советник Этла-Тиды, Верховный жрец Бога-Спасителя Крон-то-Рион.

Посольство Южной Империи гордо удалилось. Слуги унесли стонущего Долор-то-Рона и увели своего товарища, который все еще продолжал тяжело дышать и растирать пальцами багрово-синюю полосу вокруг шеи.

Большой прием продолжался. Глашатаи выкрикивали имена вельмож, которые поднимались по лестнице к трону Мага-Императора, чтобы получить благодарность и награду за хорошую службу, или услышать порицание за нерадивость. Постепенно вокруг трона собралось около дюжины высших сановников, с которыми Тзот-Локи обсуждал какие-то важнейшие вопросы, а Советник Кронто-Рион тем временем тихо и незаметно покинул Большой прием.

Старики-дворяне, в основном офицеры, тихо шептались по углам, обсуждая инцидент, а Трис оказался окружен толпой восторженной молодежи. Каждый старался сказать ему что-то одобрительное или дать совет по поводу предстоящего поединка. К Трису через плотную стену людей безуспешно старались пробиться Ремин и Никар-Вазам.

Трис улыбался, что-то отвечал, и в то же время искал глазами принцессу, но никак не находил. Вместо Лораны он увидел Начальника стражи с дюжиной гвардейцев. Бесцеремонно растолкав молодых дворян, Начальник стражи встал перед Трисом и объявил:

— Маг-Советник Этла-Тиды Крон-то-Рион хочет видеть тебя в своих покоях. Немедленно.

Трис согласно кивнул головой и пошел следом в окружении гвардейцев, словно ведомый на казнь преступник под конвоем.


* * *
Проведя Триса по длинным коридорам Императорского дворца, стража доставила его к маленькой узкой дубовой двери, возле которой стояли четверо часовых. Внутрь вошли только Трис, Начальник стражи и два гвардейца.

Личные покои Крон-то-Риона поразили Триса тем, что были одновременно и роскошны и уютны, а это весьма редкое сочетание во дворцах властителей. Толстый ковер покрывал весь пол, стены были завешаны дорогой синей муаровой тканью, шитой серебром и золотом. Вдоль стен стояли массивные золотые канделябры со светильниками. Горючая смесь в них ярко пылала, не давая запаха и копоти, и хорошо освещала просторную комнату. Можно было разглядеть многочисленные папирусные свитки, хранящиеся в специальных стойках. Посередине комнаты находился широкий и низкий стол из красного дерева, украшенный золотой инкрустацией. На столе также были разложены полуразвернутые свитки и расставлена серебряная посуда: кувшин, чаши, вазы с фруктами. С одной стороны стола, ближе к входной двери, стояли в ряд три стула. С другой стороны располагалась низкая кушетка, на которой полулежал сам Маг-Советник.

— Встань тут, — Начальник стражи показал Трису на место слева от стола. Потом он вопросительно посмотрел на Крон-то-Риона. Тот слегка взмахнул узкой ладонью и охрана почтительно удалилась, стараясь не шуметь металлическими частями доспехов.

— Мы будем говорить наедине? — Поинтересовался Трис у Мага-Советника. Но тот наставил прямо в лицо Триса костлявый палец и неожиданно громко закричал:

— Ты виновен! Трисмегист-Аттон-Тониан, я обвиняю тебя в том, что ты обманом похитил рыжего ребенка, предназначенного в жертву Богу-Спасителю. Я обвиняю тебя в том, что ты и твои люди устроили побоище в гостинице «Три разбитых горшка». Я обвиняю тебя в том, что ты оскорбил посольство Южной Империи и этим, возможно, приблизил начало войны между нашими странами. Наконец, я обвиняю тебя в том, что сегодня ты обидел принцессу, дочь Мага-Императора.

Трис понял, что дело приняло серьезный оборот. Он стоял с непроницаемым выражением лица, скрестив руки на груди и расставив ноги на ширину плеч. И только при последнем обвинении состроил гримасу, которая должна была говорить о его величайшем сожалении и раскаянии. А Крон-то-Рион продолжал:

— Если бы Греан-Мор не вызвал тебя на поединок, я сам приказал бы казнить тебя. Но ты уже можешь считать себя мертвецом. Мне осталось только позаботиться, чтобы ты не сбежал!

— Я никогда не убегаю! — Оборвал его Трис. — И завтра я останусь жив.

Что-то похожее на одобрение мелькнуло в глазах Крон-то-Риона.

— Ты увез из северного форта рыжую девочку, а в Этла-Тиду приехал с юной черноволосой племянницей. Как ты это объяснишь?

Глаза Триса мгновенно почернели и, чеканя каждое слово, он произнес:

— Если хоть один волос упадет с головы Алины, я не оставлю камня на камне от вашей Этла-Тиды. И начну с тебя и с Мага-Императора.

Маг-Советник был ошеломлен этими словами.

— Ты смеешь угрожать мне? — И Крон-то-Рион обрушил на Триса всю свою магическую силу.

Трис был к этому готов. Он закрыл свой разум непроницаемой броней и с некоторым злорадством увидел изумление, появившееся на лице Мага-Советника. Тогда Трис сам перешел в наступление. Узкий луч его воли пробил первый слой защиты Крон-то-Риона, как тонкая рапира, проходящая через кольчугу, сплетенную из крупных колец. Сразу после этого Трис отступил, едва наткнувшись на прочный панцирь, надежно защищавший мозг старого мага и жреца. Он не собирался класть на лопатки Крон-то-Риона, а хотел только показать, с кем тот имеет дело.

Благодаря своей атаке Трис прочитал небольшую часть последних мыслей Мага-Советника, но и это настолько перевернуло все его представления об этом человеке, что теперь требовалось продумать заново свое поведение. На площади Трис почему-то вообразил, что Крон-то-Рион является властным, не терпящим соперников повелителем, втайне мечтающем самому захватить власть в Этла-Тиде. Это оказалось совершенно неверно.

С долей раскаяния за неправедные подозрения Трис убедился, что в действительности всю свою жизнь Крон-то-Рион провел в искренней заботе о благе родной страны. Он испытывал глубокое уважение и почтение к своему старому другу Тзоту-Локи, а к принцессе Лоране питал чисто отцовские чувства, так как сам не имел ни жены, ни своих детей. Последние годы Маг-Советник прилагал все усилия для того, чтобы возродить славу и мощь державы. Он страдал, считая, что его знаний и сил недостаточно для такого многотрудного дела. И он искал надежных помощников…

А его первоначальные обвинения против Триса были только проверкой на мужество и силу. Сам-то старый маг вполне одобрял его поступки…

Побледневший после магического поединка Крон-то-Рион откинулся на кушетке. На его лбу выступили капли пота, которые он вытер легким взмахом белоснежного платка. Трис, не спрашивая разрешения, подошел к столу и плеснул в серебряный кубок вина из кувшина. Подумав, он налил еще один кубок и подошел с ним к кушетке Мага-Советника.

— Выпейте. — Предложил Трис Крон-то-Риону, протягивая руку. — У меня тоже в горле пересохло.

— Почему ты раньше не сказал, что ты — сильнейший маг Этла-Тиды? Спросил Советник, сделав несколько глотков.

— А Вы меня и не спрашивали. — Развел руками Трис. Он сел на стул и положил ногу на ногу. — Кроме того, до сегодняшнего вечера я и сам не знал, что являюсь сильнейшим.

— Твои магические приемы мне совершенно незнакомы. — Рассуждал вслух Крон-то-Рион. — Ты сказал «ваша Этла-Тида». И ты проговорился, когда я упомянул о твоей племяннице, значит, она тебе очень дорога, хотя я догадываюсь, что это и есть рыжеволосая девочка. Ты точно не южанин, а на востоке магов не так много, и все они пользуются знакомыми мне методами. Я склонен считать, что ты вообще не Этла-Нит. Кто же ты тогда?

— Я пришел с Земли. Со старой Земли. — Честно ответил Трис и увидел, что Крон-то-Рион одним залпом осушил свой кубок.

— Предсказание. — Прошептал про себя старый маг. — Сбылось предсказание!

— О чем Вы говорите? — Заинтересовался Трис.

— Очень давно, до появления Проклятых островов, когда еще Императоры-Маги владели великой силой и знанием, один из них предсказал, что когда-нибудь Этла-Тиду найдут их враги со старой Земли. Долгое время никто в это не хотел верить. И вот появился ты…

— Никакие мы не враги. — Махнул рукой Трис. — У нас об Атлантиде забыли много тысячелетий назад…

И Трис коротко пересказал Крон-то-Риону свою историю, поведанную ранее Алине. Но только он не стал до конца раскрывать свои планы относительно поиска божественной силы…

Маг-Советник с жадным вниманием выслушал рассказ Триса. Потом он спросил:

— И что теперь ты собираешься делать?

— Завтра я дерусь на поединке с Греан-Мором. Потом продолжаю искать способ вернуться домой.

— Это означает, что в исходе боя ты уверен?

— Как можно быть в чем-то уверенным? Жизнь полна неожиданностей. Но, согласитесь, глупо было бы планировать свою смерть на поединке.

— Ты хорошо владеешь дуэльным мечом?

— Честно говоря, я еще не знаю, как он выглядит. Но на Земле я научился пользоваться любым холодным оружием.

— Ты удивляешь меня, пришелец с Земли. Сейчас я покажу тебе, что такое дуэльный меч.

Крон-то-Рион три раза хлопнул в ладоши, и из-за двери появился слуга. Маг-Советник отдал приказ, и через некоторое время слуга принес длинную деревянную коробку, богато украшенную рисунками на военную тематику.

— У всех высших сановников обязательно есть свой дуэльный меч, пусть даже они и не дерутся на поединках. Открой футляр!

Трис приподнял крышку и похолодел. Такое оружие он ни разу в жизни не держал в руках. Меч был сделан из дерева! И мечом этот предмет можно было назвать только условно. Слегка изогнутая плоская палка из твердого черного дерева была по внешнему изгибу усажена мельчайшими острыми осколками обсидиана, тщательно вставленными в прорези, словно зубы в челюсть животного. Меч имел гладко отполированную рукоятку, достаточно длинную для того, чтобы держать ее обеими руками. Гарды не было. Вся черная деревянная поверхность была испещрена магическими узорами и рисунками, изображавшими сцены единоборств. Массы длинного меча было вполне довольно, чтобы наносить смертельные удары, а обсидиановые зубья должны были рассекать кожу и плоть, словно лезвия бритвы.

Разглядывая рисунки на мече, Трис задумался о том, из какой глубокой древности, возможно даже, из самого каменного века, дошел он до современной Этла-Тиды.

— Насколько я понял, — прервал его размышления Крон-то-Рион, — ты впервые видишь этот меч. И своего дуэльного меча у тебя нет.

— Где я могу достать такое оружие?

— Если у тебя нет своего меча, тебе предоставят для поединка меч из дворцовых запасов. Едва ли он будет достаточно хорош против оружия Греан-Мора. Поэтому я дарю тебе, Трисмегист, свой меч. Он не подведет тебя во время боя.

Трис опустился на одно колено и торжественно поцеловал теплую деревянную поверхность. Потом он встал и убрал оружие в футляр.

— Каковы правила поединка?

— Правила ты уже знаешь: никакой магии, никакого иного оружия. Бой идет до смерти или до смертельных ран одного из противников. Вот и все!

— Если нельзя пользоваться другим оружием, то можно ли наносить удары руками и ногами?

— Попробуй, но едва ли Греан-Мор подпустит тебя на такое расстояние. Он непревзойденный фехтовальщик, а дуэльным мечом учился владеть с раннего детства.

— Вот завтра и посмотрим, — синие глаза Триса потемнели, — кто из нас непревзойденный…

— Что бы завтра не случилось, войны нам не избежать. — Внезапно сменил тему Крон-то-Рион. — Мы в любом случае ответим отказом на ультиматум южан. Но их армия гораздо лучше вооружена и обучена. — Советник посмотрел прямо в синие глаза Триса. — Ты можешь нам помочь?

— Что мне это даст?

— Власть. Доступ к древним свиткам. Возможность стать одним из высших правителей Этла-Тиды. Кроме того, я освобождаю тебя от клятвы, которую ты дал в Южном форте, обещая доставить жертву в Главный храм Этла-Тиды.

— Как много времени есть для подготовки армии?

— Примерно два месяца. Сейчас лето, и даже самая глубокая вражда не заставит наши страны двинуть войска навстречу друг другу до уборки урожая. Но через два месяца войска южан перейдут нашу границу. Либо мы дадим им бой в Зеленой долине и победим, либо пропустим врага во внутренние провинции. Их флот гораздо слабее нашего и будет заперт в портах, однако натиск сухопутной армии при нынешнем положении дел выдержать мы не сможем. Именно так думает и Повелитель Горван, рассчитывая выиграть войну в одном главном сражении на границе.

— Хорошо, я могу вам помочь, но у меня одно условие.

— Какое?

— Я хочу посмотреть на один предмет, хранящийся, по слухам, в Императорской сокровищнице.

— Что за предмет?

— Тот, что давным-давно привез сумасшедший рыбак из Проклятого города.

— Хорошо. Ты получишь все, что хочешь. А сейчас пойдем к Магу-Императору. Только мы трое будем знать, кто ты такой и откуда прибыл.

— Четверо.

— Кто четвертый?

— Моя племянница, Алина. Несостоявшаяся жертва ваших жрецов.

Трис допил вино, остававшееся в кубке, и поставил его на стол. Вставая со стула, он сказал:

— Я готов идти. Вы сами разбудите трех своих телохранителей, прятавшихся в нишах за портьерами, или это сделать мне?

Ответом ему был потрясенный взгляд Крон-то-Риона…

Трис и Крон-то-Рион в сопровождении гвардейцев шли по коридору дворца. Начальник стражи удвоил число сопровождающих солдат, и процессия стала похожа на небольшой военный отряд. Большой прием уже закончился и теперь эта часть дворца была тиха и безлюдна.

Когда они подходили к покоям Императора-Мага, навстречу прошествовала принцесса Лорана со своей свитой. Оглядев пришедших, она нарочито громко сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Как много чести оказывают этому северному дикарю и грубияну! Все равно завтра на площади его изрубят на куски.

Трис уже открыл рот, собираясь объясниться, но тут же получил толчок в спину от Крон-то-Риона и ускорил шаг.

— Еще успеешь с ней наговориться. — Сказал мудрый старик. — Если завтра останешься жив, конечно…


* * *
Покои Императора-Мага были похожи на комнату Крон-то-Риона. Те же ковры и ткани, только выдержанные в серо-зеленых тонах. Такая же низкая, но более изящная мебель, украшенная прихотливыми золотыми узорами и заваленная многочисленными папирусами. На столе стояли разнообразные кушанья и кувшины с дорогими винами.

Тзот-Локи не удивился, увидев столь странную компанию — своего старого друга и молодого дворянина. Крон-то-Рион с согласия Триса по дороге мысленно связался с ним и вкратце сообщил суть дела.

Трис сел за один стол с Магом-Императором и Магом-Советником. Теперь ему пришлось в третий раз рассказывать свою историю. Кроме этого, он коротко пересказал историю Земли после исчезновения Этла-Тиды. На протяжении его речи Тзот-Локи и Крон-то-Рион несколько раз переглядывались, словно Трис подтверждал некоторые их мысли и предположения.

— Трисмегист, — сказал Тзот-Локи, — мы благодарны тебе за правдивый рассказ. Я знаю, что все сказанное тобой соответствует истине, потому что я изучал документы Мага-Императора Тот-Лорана, открывшего когда-то Врата Между Измерениями и выпустившего на ныне Проклятый остров зло, прятавшееся в Промежутке. Тот Маг-Император хотел установить связь со Старой Землей и выяснить, какие события произошли с момента Великого Перехода.

Когда Этла-Тида процветала на Земле, Маги-Императоры умели общаться с Богами через «Зеркало Истины» — древнейший магический инструмент, полученный людьми в дар от высших сил. Но после Перемещения, когда связь с Землей и с дружественными Богами того Измерения прервалась, Зеркало убрали в Императорскую сокровищницу. Тот-Лоран достал его и привел в действие. У Зеркала было много магических свойств, многие из которых к тому времени уже забылись, однако Маг-Император знал, как можно с его помощью открыть проход в Межпространстве.

Тот-Лорану удалось пройти через Врата и он попал в центр западного континента Земли. Там шли бесконечные войны. Об Этла-Тиде уже никто не помнил. Европа была разделена на мелкие королевства, княжества и графства, каждое из которых воевало со своими соседями. Свирепствовали голод и заразные болезни, уносившие больше человеческих жизней, чем сражения.

У Мага-Императора было мало времени. Он не мог держать Врата открытыми столько, сколько пожелает. Мой предок собрал всех детей из города, возле которого оказался, и увел их с собой в этот мир. Этла-Тиде нужен был приток свежей крови, а город был обречен: на него двигалась огромная армия жестоких захватчиков. Но на обратном пути через Промежуток за Тот-Лораном и детьми погнались обитавшие там чудовища. Они сумели прорваться через магическую защиту Зеркала Истины и оказались на нашей планете, одержимые только одним животным желанием: пожрать все живое.

Маг-Император и его Конклав сколько могли, сдерживали натиск тварей, пока остальные люди покидали на кораблях гибнущий остров. Спаслись почти все жители, но маги погибли, последним смертельным заклятием сковав нечисть на острове и не дав ей обрушиться на всю планету. Так мы одновременно потеряли не только Мага-Императора и самых могучих волшебников страны, но и всю древнюю магию Этла-Нитов. Власть перешла к племяннику Тот-Лорана, моему далекому прадеду, магические силы которого ненамного превышали способности обычного человека.

И теперь лишь изредка рождается ребенок, имеющий сильный волшебный талант. Он становится Магом-Советником, подобно Кронто-Риону, чтобы вновь попытаться прочесть старинные свитки и постичь древнюю науку…

— Гаммельн. — Пробормотал Трис.

— Что?

— Город, куда попал Маг-Император, назывался Гаммельн. У нас на Земле осталась легенда о том, что этот город долго страдал от нашествия крыс и мышей. И однажды появился крысолов, который за вознаграждение увел из города всех грызунов, зачаровав их игрой на флейте, и утопил в озере. Но жадные горожане не захотели ему платить и выгнали из города. Тогда флейтист вновь заиграл, и на этот раз все дети побежали следом за ним, зачарованные мелодией. Крысолов увел из города всех детей, и никто их больше не видел.

— Возможно, что эта легенда связана с Магом-Императором. — Задумчиво пробормотал Крон-то-Рион. — Я читал, что древние маги умели подчинять себе людей и животных, играя на музыкальных инструментах.

— А что случилось с детьми?

— Они растворились среди Этла-Нитов, их потомки стали обычными гражданами Этла-Тиды.

— Так вот почему рождаются дети с рыжими волосами! — Воскликнул Трис, до того не раз задававшийся вопросом, откуда у местного темноволосого населения могут проявляться подобные гены. — Но почему вы считаете, что рыжий цвет волос является источником зла?

— Так повелось издавна. Древняя Этла-Тида на Земле часто подвергалась набегам северных рыжеволосых дикарей, не знавших ни жалости, ни благородства. Они скорее напоминали злобных животных, сеющих боль и смерть. Страх перед рыжими волосами навеки поселился в сердцах Этла-Нитов.

— Но этот страх нельзя переносить на всех людей, тем более на только родившихся детей.

— Мы, маги и ученые, знаем это. Но было предсказание…

— Опять предсказание?

— Мы не будем ничего предпринимать против твоей «племянницы», наоборот, с радостью примем ее во дворце. Но предсказание говорит, что тот, кто первый нарушит вековую традицию приносить в жертву рыжеволосых детей, навлечет на себя великие испытания и…

— Что еще?

— …И погибнет в чудовищных нечеловеческих страданиях не позднее, чем через девяносто девять дней, если сам не совершит обряд жертвоприношения.

Пораженный до глубины души Трис невольно произнес длинное и сложное ругательство, которому научился еще на Земле, в младших классах школы. Тзот-Локи и Крон-то-Рион поморщились. Справившись с волнением, Трис произнес:

— Прошло восемь дней. Если через девяносто один день я буду жив, вы отмените потерявший силу Указ?

— Да. Будет объявлено, что древнее проклятие потеряло силу, поскольку нашелся человек, свой силой уничтоживший его.

— А если я погибну в нечеловеческих мучениях?

— Тогда будет считаться, что своими страданиями и кровью ты смыл проклятие.

— Значит, и так, и так жертвоприношения рыжих детей прекратятся?

— Да, Трисмегист. Ибо таков был завет наших предков.

— Вот и отлично!

— Ты, наверное, или очень смелый человек, или слишком надеешься на свои силы. — Задумчиво сказал Маг-Император.

— Нет, просто я считаю, что древние пророчества не всегда правильно истолковывают. Впрочем, там будет видно. Так что вы от меня хотите?

Тзот-Локи и Крон-то-Рион переглянулись.

— Завтра тебе предстоит труднейший поединок, и мы не смеем лишать тебя отдыха. Но, если… Не мог бы ты прямо сейчас что-нибудь предложить для усиления армии? — Осторожно спросил Маг-Советник.

Трис сделал вид, что не заметил его колебаний относительно исхода завтрашнего боя. Он коротко ответил:

— Стремена.

— Что это такое?

— Если бы ваш уважаемый Маг-Император Тот-Лоран дождался появления армии у Гаммельна на Земле, то вы бы уже знали об этом. Стремена — это часть конской упряжи, которые крепятся к седлу и представляют из себя упоры для ног. Своих коней вы просто покрываете попоной и садитесь сверху. Если же у всадников появится дополнительная опора, это позволит им надежнее сидеть на лошади, увереннее держаться в бою. Привстав на стременах, можно с большей силой ударить врага. Я предлагаю вам организовать отряды тяжелой кавалерии, защитив прочными латами всадников и коней. Врага воины могут поражать длинными пиками и мечами. Насколько я могу судить об армии Южной Империи, такой отряд пройдет через их ряды, словно раскаленный нож сквозь масло!

— Стремена! — Крон-то-Рион потрясенно переводил взгляд с Триса на Мага-Императора и обратно. — Это так просто! Почему же раньше об этом никто не додумался?

— На Земле стремена появились более чем через десять тысяч лет после исчезновения Этла-Тиды. — Пожав плечами, ответил Трис.

— Только ради одного этого стоило встретиться с тобой! — Промолвил Тзот-Локи. — Мы благодарны тебе до конца жизни.

— Вашей или моей? — Переспросил Трис. — Я имею в виду предсказание на мой счет…

— Я говорил не об этом… — Старый повелитель неожиданно смутился от слов молодого человека.

Стараясь исправить неловкость, Трис продолжил:

— Еще я предлагаю вооружить вашу пехоту арбалетами. Ваши луки недостаточно мощные, и годятся только для охоты. Стрельба из большого английского лука, который я мог бы вам предложить, потребует долгой тренировки. Арбалет в этом отношении проще, хотя нужно много времени на его перезарядку. — Трис пододвинул к себе чистый папирус, прибор для письма и начал рисовать. — Смотрите: к специальному деревянному брусу с одной стороны плашмя крепится мощный короткий лук из рога или железа. Его тетиву практически невозможно натянуть рукой. Для этого используется вот такой коловорот с ручкой. Натянутая тетива удерживается спусковым механизмом. Сюда вставляется короткая тяжелая стрела, которая называется «болт». Теперь достаточно нацелить арбалет на врага и нажать спусковой крючок. Арбалетный болт насквозь пробьет любой из ваших доспехов. Думаю, и у южан броня не намного крепче… По этому рисунку опытный мастер изготовит вам оружие… Даже если завтрашний бой окончиться не так, как мне хотелось бы…

— То, что ты сейчас нам показал, уже заслуживает величайшей награды, Трисмегист. — Торжественно начал говорить Маг-Император. — Я не могу допустить, чтобы в поединке победил южанин. Я отменю поединок и…

— И я вам этого не прощу. — Веско прервал Трис. — Поединок состоится, потому, что я этого хочу. Пообещайте мне только одно.

— Все, что угодно!

— Если я погибну, Алина, моя воспитанница перейдет под ваше покровительство. Ведь проклятие ее бывших рыжих волос падет на меня.

Маг-Император встал и широко развел руки с поднятыми вверх ладонями:

— Клянусь Богом-Спасителем и честью владык Этла-Тиды, что я приму эту девочку, как родную дочь!

— Благодарю Вас, Ваше величество. — Склонил голову Трис. — Кстати, что там говорил Посол Юнор на счет «старшей дочери»?

— Это была тайна. — Тзот-Локи словно сразу постарел на несколько лет. — Но, похоже, теперь она раскрыта, как ни старался я спрятать свою жену от посторонних глаз. Дело в том, что через три месяца у нее родится девочка… Моя младшая дочь… Но хватит говорить о делах! Мы с Крон-то-Рионом совсем забыли, что тебе нужен отдых.

— Есть одно условие, которое мне пообещал выполнить Маг-Советник. Я настаиваю на его выполнении немедленно.

— Какое же это условие?

— Ваше величество, — сказал Крон-то-Рион, — Трисмегист хочет посмотреть на тот самый жезл с Проклятого острова.

Маг-Император пристально посмотрел в небесно-голубые глаза Триса и тихо проговорил:

— Я не могу его показать. Он исчез из сокровищницы еще в правление моего отца. И никто не знает, где он сейчас.

По взгляду старого Императора Трис понял, что тот говорит правду. Он вздохнул:

— Жаль, очень жаль. Теперь мне, действительно, пора пойти отдохнуть.

Маг-Император встал, провожая Триса.

— Я надеюсь, — голос Тзота-Локи зазвучал уверенно и громко, — что меч Крон-то-Риона хорошо послужит тебе завтра, и вечером я буду счастлив устроить во дворце праздник в честь Командующего сухопутными войсками Этла-Тиды благородного Трисмегиста-Аттона-Тониана.

— Это очень большая честь для меня. Я не подведу ни Вас, ни Этла-Тиду! — Ответил Трис и вышел за дверь.

Начальник стражи, получивший необходимые распоряжения, ожидал его с почетным эскортом солдат. Темнело, и каждый третий из гвардейцев сжимал в руке пока еще незажженный факел. Они шли к выходу из дворца, и все встречавшиеся им в коридорах сановники и слуги глядели на Триса с надеждой и почтением.

— Почему они так на меня смотрят? — Спросил Трис у Начальника стражи.

— Весь город уже знает о твоем поединке с послом южан. Понимаешь, господин Трисмегист, люди видят в этом бое символ будущей войны. От того, кто завтра победит, будет зависеть судьба Этла-Тиды.

У выхода из дворца на храмовой площади Триса поджидали Ремин и Никар-Вазам. Рядом с ними стояла колесница Помощника казначея. Увидев своего друга, дядя и племянник сначала бросились к нему, но когда из ворот показались идущие следом гвардейцы, они степенно замедлили шаг.

— Как прошла встреча? — Не смог сдержать нетерпения Ремин. — Что он тебе сказал? Кое-кто из старых сановников решил, что тебя казнят, чтобы не портить отношения с Южной Империей.

— Они ошиблись, отношения уже испорчены. А Маг-Советник просто пожелал мне удачи. — Трис не хотел рассказывать о своей встрече с Магом-Императором.

— И он потратил на пожелание удачи весь день и весь вечер? — Удивился Ремин, недоверчиво покачав головой.

— Еще он подарил мне свой дуэльный меч. — Трис показал на футляр, который нес один из солдат.

Никар-Вазам и Ремин были шокированы. Такой драгоценный подарок не мог быть сделан какому-то неизвестному молодому дворянину с севера. Правда, следовало учитывать то, что ему предстояло отстаивать честь Этла-Тиды…

Раздался стук копыт и шум колес, и из ворот выехала роскошная двухколесная колесница, ведомая слугой Крон-то-Риона. Увидев Триса и его друзей, он натянул поводья. Четверка горячих сильных коней нетерпеливо перебирала ногами, словно вот-вот собиралась вновь пуститься вскачь. Слуга поклонился Трису:

— Господин Трисмегист, Маг-Советник приказал мне отвезти Вас домой, чтобы Вы имели больше времени для подготовки к поединку.

Трис обратился к Никар-Вазаму и Ремину:

— Мне надо ехать домой, Алина, наверное, уже беспокоится.

— Не волнуйся, Трис, — сказал Никар-Вазам, — Алина сейчас в моем доме. Ремин привез ее и все ей рассказал. Когда тебя забрали солдаты, мы уж было подумали…

— Спасибо вам, друзья! — Трис был искренне тронут. Никар-Вазам думал, что Алина — его племянница, но Ремин-то знал правду, и тем не менее рисковал из-за девочки.

— Она может и дальше жить у меня. — Продолжил Никар-Вазам и осекся, поняв, что имел в виду смерть Триса. — Я хотел сказать, что мне и жене она пришлась по душе.

— Я попрошу Вас оставить ее только на эту ночь у себя. Ни в коем случае не разрешайте ей ехать ко мне. Скажите, что я очень хочу ее видеть, но перед предстоящим поединком должен побыть один. Она поймет… А если со мной что-нибудь случится, Маг-Император возьмет над ней опеку.

Это заявление окончательно повергло в шок Ремина. Он едва смог выдавить:

— А он знает?..

— Знает.

— О чем это вы? — Заинтересовался Никар-Вазам, не посвященный в прошлое Алины.

— Наверное я чего-то не понимаю, или мир быстро меняется! — Покачал головой Ремин.

— И то и другое, друг! — Трис сел в колесницу, и слуга Мага-Советника тронул коней. — То ли еще предстоит!

— Там будет видно… — Пробормотал Ремин любимое выражение Триса, глядя вслед удаляющейся колеснице и эскорту солдат с зажженными факелами, марширующему следом.

Глава 6. Поединок

Почти половину ночи Трис провел, сидя на полу своей комнаты со скрещенными ногами. Глаза его были закрыты. Пальцы рук медленно и легко поглаживали поверхность лежащего на коленях черного меча, не упуская ни прихотливо изгибающихся линий нанесенного узора, ни легких щербинок в деревянной поверхности, ни острых граней обсидиановых зубьев. Трис медитировал. У него не было времени учиться владению дуэльным мечом Этла-Нитов традиционным путем долгих тренировок и упражнений. Вместо этого он стремился проникнуться духом оружия, познать все его сильные и слабые стороны, научиться использовать с максимальным эффектом.

Меч еще хранил едва заметные воспоминания о своих прежних хозяевах: великих воинах и могущественных магах прошлых лет, и Трис старался вобрать в себя их фехтовальные приемы, системы защиты и нападения, секретные удары. Оставшимся в доме слугам он строжайше запретил открывать дверь в его комнату до рассвета, и они ходили по дому на цыпочках, зная, какое испытание предстоит пройти завтра их хозяину.

Утром к воротам дома Триса подъехала целая процессия. Тут были и прихотливо изукрашенные резьбой колесницы пожилых солидных сановников, и молодые офицеры на горячих конях, и простые жители Этла-Тиды. Все они пришли посмотреть на героя, осмелившегося принять вызов заносчивых послов Южной Империи. Даже не нужно было обладать магическими силами, чтобы услышать шум разговоров и предвидеть, какими радостными приветственными криками разразиться толпа, стоит только на пороге появиться ожидаемому с нетерпением герою.

Трис не хотел перед боем тратить время на пустые речи и славословия. Он покинул дом, спустившись с крыши по веревке с противоположной от главного входа стороны. Там, в тихом безлюдном переулке, его уже ждал Ремин с двумя лошадьми.

Ремин ничуть не удивился, когда ночью во сне к нему явился Трис и попросил заехать к нему утром, чтобы вместе без помех добраться до центра города. Он уже не раз имел возможность убедиться в магических способностях своего нового друга и, подобно всем Этла-Нитам, относился к этому, как к редкому, но вполне нормальному проявлению особого таланта.

Когда Трис и Ремин добрались до центральной Храмовой площади Этла-Тиды, там уже собралось довольно много людей, стремящихся занять самые лучшие места. Знатные и богатые граждане, их жены и дети были одеты, похоже, в свои самые лучшие и нарядные одежды, как будто они собрались на веселый праздник. Площадь, словно цветущий сад, переливалась белыми, багряными, васильковыми, светло-зелеными красками. На этом фоне радужными каплями росы блистали многочисленные драгоценные камни, вправленные в ожерелья, пояса, ножны и браслеты. Окна домов, выходящих фасадами на площадь и плоские крыши высоких дворцов пестрели яркими нарядами слуг и служанок, которым хозяева не разрешили покинуть здания.

— Как много желающих посмотреть на тебя, Трис! — Окинул взглядом площадь Ремин.

— Едва ли их интересую именно я. Просто мирная и размеренная жизнь города давно не нарушалась подобными представлениями. Жертвоприношения на храмовой пирамиде давно всем наскучили своим однообразием. Толпа жаждет захватывающего кровавого зрелища, когда два дворянина сойдутся в смертельном бою.

— Ты несправедлив к людям. Они прекрасно понимают, как много сегодня поставлено на карту.

— Об этом задумываются десять человек из тысячи. Большинство собралось, чтобы потешить свою страсть к насилию и к созерцанию чужой смерти.

— Это самое большинство, между прочим, стало бы оспаривать подобное утверждение. — Пожал плечами Ремин.

— Они даже себе боятся сознаться, насколько сильны и глубоки звериные инстинкты в темных уголках человеческой души. — Трис поправил футляр с мечом, притороченный к седлу. — Но я привык смотреть правде в глаза. Я сам с удовольствием присоединился бы к жителям Этла-Тиды, обсуждал бы достоинства и недостатки бойцов, делал бы ставки, спорил, смеялся… Если бы не был главным действующим лицом грядущего зрелища.

Друзья подъехали к закрытому навесу-палатке из полосатой сине-красной ткани, предназначенному для подготовки к поединку. Другой навес, желто-зеленый, находился с другой стороны площади. Возле него уже стояли почетные стражи, ожидая прибытия посольства Южной Империи. Триса и Ремина приветствовал герольд-распорядитель, мужчина лет сорока-пятидесяти с окладистой кудрявой бородой и зычным глубоким голосом.

— Проходите внутрь, господа! — Распахнул он полог навеса. — До начала поединка вы, Трисмегист, должны находиться тут. Маг-Советник Крон-то-Рион и Посол Юнор скоро прибудут. Сегодня сам Маг-Император Тзот-Локи и принцесса Лоранон-Локи-Нея будет наблюдать за боем с Императорского балкона.

Послышались громкие команды и размеренный топот. Из ворот Императорского дворца на храмовую площадь вышел отряд гвардейцев. Они построились в две шеренги и образовали в центре площади окружность диаметром около двадцати метров с двумя узкими коридорами, упиравшимися в навесы соперников. Солдаты внутренней шеренги повернулись лицом внутрь и поставили на землю свои большие прямоугольные щиты, образовав арену для поединка. Внешний ряд воинов проделал то же самое, повернувшись наружу. Теперь никто, кроме судей и участников боя, не мог войти внутрь обозначенного круга. И только один из бойцов мог покинуть арену живым…

Ремин обернулся и посмотрел на Триса. Тот с каким-то непонятным Ремину удовлетворением наблюдал за четкими действиями офицеров и солдат. На его лице не было заметно ни тени страха или волнения перед смертельной схваткой. Ремин удивился такому спокойствию своего друга. Он представил себя на месте человека, собиравшегося скрестить мечи с противником на глазах многотысячной публики и невольно передернул плечами. Однако было похоже, что Трис не шутил, говоря, что предпочел бы оказаться в числе зрителей, а не участников.

— Трис! Ремин! — Послышался звонкий крик Алины.

Ремин заметил, как Трис слегка вздрогнул от неожиданности и только потом повернул голову. Никар-Вазам, его жена и Алина тщетно пытались пробиться к навесу сквозь толпу знатных Этла-Нитов.

— Ремин, очень тебя прошу, никого не пускай ко мне внутрь. Это очень важно для меня. — Тихо сказал Трис, приподнимая полог навеса. — А вы, достопочтенный герольд-распорядитель, пожалуйста, поставьте двух солдат у входа.

— Но как же благородные Этла-Ниты, которые желают увидеть Вас, господин Трисмегист? — Попытался протестовать герольд.

— Меня они смогут лицезреть после поединка… Если от меня еще что-то останется! — Трис вошел внутрь и резко задернул полог.

— Да поможет Вам Бог-Спаситель… — Растерянно промямлил герольд вслед Трису и повернулся к Ремину. — Ваш друг э-э-э… довольно прямолинеен и резок в словах.

— Он и в делах такой же. — Гордо ответил Ремин. — Трис знает, что говорит. И я советую Вам выполнять его распоряжения.

Герольд пожал плечами и жестом подозвал к себе младшего офицера:

— Поставьте двух солдат у входа и никого не пускайте внутрь, пока господин Трисмегист сам не выйдет.

Удовлетворенный исполнительностью герольда Ремин поспешил навстречу своим родственникам. В нескольких словах он передал просьбу своего друга, извинившись за его невнимание, вполне простительное, впрочем, при данных обстоятельствах. Благодаря своему положению при дворе, Никар-Вазам смог занять одно из самых лучших мест среди многочисленных зрителей, и Ремин вновь направился к навесу. Он успел вернуться как раз вовремя.

Над площадью разнесся мощный рев труб, заглушая и подавляя гомон толпы. Внезапно трубы замолкли, и разлилась такая звенящая тишина, что, казалось, можно было бы услышать звук упавшей застежки от плаща.

— Жители Этла-Тиды, приветствуйте Мага-Императора Тзота-Локи! Раздались зычные голоса глашатаев.

Площадь взорвалась такими шумными криками, что от них задрожали стены храмов и дворцов:

— Слава! Слава!

— Да здравствует Тзот-Локи!

— Тысячу лет жизни Магу-Императору!

— Этла-Ниты и Маг-Император едины!

— Привет великому правителю великой Этла-Тиды!

Сидящий в палатке в позе «лотоса» Трис недовольно поморщился. Его исключительно тонкий слух с трудом переносил подобные звуковые нагрузки. Шум мешал сосредоточиться перед боем, войти в необходимое отрешенно-расслабленное состояние.

Как всегда в нечастые минуты раздражения Трис постарался найти в источнике недовольства положительные стороны и полезные для себя качества. И нашел. Громкие приветственные крики свидетельствовали о незыблемом авторитете Мага-Императора и его власти. Следовательно, и сам Трис, поддерживаемый Тзотом-Локи, может рассчитывать на беспрекословное подчинение всех Этла-Нитов при выполнении собственных задуманных планов. «Все, что мне полезно, должно быть и приятно», — подумал Трис, и шум на площади преобразился для него в нечто далекое и незначительное, не мешающее сосредоточиться.

Тем временем стоящий у входа в навес Ремин, как и все Этла-Ниты, находящиеся на площади, не отрывал глаз от Императорского балкона. И вот над невысоким парапетом сначала показались головы властителей страны, а потом и их фигуры целиком. Приветственные возгласы достигли своего апогея. И голос Ремина сливался с голосами других людей:

— Слава Императору Этла-Тиды!

— Слава принцессе Лоранон-Локи-Нее!

Маг-Император и его дочь были одеты в длинные белоснежные мантии, обильно украшенные нашитыми золотыми пластинками с отчеканенными изображениями растений и животных. В лучах солнца их наряды ослепительно сияли и казалось, что сами боги почтили людей своим присутствием. Ближайшие советники Тзота-Локи и немногочисленные девушки из свиты принцессы, расположившиеся полукругом чуть позади, словно-бы подчеркивали величие и силу своих владык.

Тзот-Локи медленно и плавно простер над площадью руки, и спустя несколько мгновений громкие радостные возгласы смолкли.

— Народ Этла-Тиды! — Торжественно начал Маг-Император. — Мы собрались здесь, чтобы наблюдать за поединком чести между двумя дворянами. Первый помощник посла Южной Империи Греан-Мор счел себя и свое государство оскорбленным и вызвал на бой юного дворянина из нашей далекой северной провинции господина Трисмегиста-Аттона-Тониана. Я сам, да, наверное, и все вы, жители древней и благородной Этла-Тиды, придерживаемся другого мнения и желаем победы своему соотечественнику. — Тут Тзот-Локи сделал едва заметную паузу, а затем продолжил. — Как бы то ни было, мы все надеемся, что в поединке чести победит достойнейший. С нашей стороны за соблюдением правил боя будет следить Маг-Советник Этла-Тиды, Верховный жрец Бога-Спасителя Крон-то-Рион. Его мудрость и честность известны всем Этла-Нитам, и мы надеемся, что досточтимый Посол Южной Империи Великий Маг Юнор будет так же справедлив и беспристрастен.

И словно в продолжение речи Мага-Императора с одной из выходящих на Храмовую площадь улиц донеслись призывы:

— Дорогу посольству могучей Южной Империи!

— Дорогу Послу Южной империи Великому Магу Юнору!

Толпа Этла-Нитов раздалась в стороны так быстро, что процессия южан, окруженная со всех сторон почетным эскортом гвардии Тзота-Локи (одетых в блестящие медные кирасы и шлемы солдат, кстати, при желании можно было бы считать и конвоем), без помех прошла прямо к желто-зеленому полосатому навесу, предназначенному для Греан-Мора.

Этла-Ниты шепотом обсуждали процессию южан. На четырехколесной колеснице, влекомой шестеркой лошадей, под балдахином из белой ткани, установленном на четырех резных опорах, стояло роскошное кресло из красного дерева, украшенное чеканными золотыми пластинами с причудливыми, наверное, магическими символами. В кресле гордо восседал Великий Маг Юнор, презрительно сжав губы и высокомерно глядя на море людей, разлившееся на Храмовой площади.

Как и на Большом приеме, с правой стороны от колесницы гарцевал Греан-Мор, его легкий малиновый плащ развевал легкий ветерок, и казалось, что на лошади сидит не человек, а некая сказочная жар-птица. К его седлу был приторочен длинный узкий сверток из толстой кожи, в котором сразу же можно было признать чехол для дуэльного меча. Второй помощник посла Долор-то-Рон отсутствовал по вполне понятным причинам. Вместо него с левой стороныехал герольд, заносчиво задрав вверх подбородок и изо всех сил стараясь подражать надменному спокойствию своего господина.

Позади колесницы шла дюжина слуг, одетых в одинаковые ярко-красные туники. На их головах сияли конические медные шлемы, правые руки сжимали короткие толстые копья, а левую половину тела закрывали круглые щиты со спиралевидным узором.

Едва только посольство приблизилось к отведенному им согласно церемониалу месту и остановилось, Греан-Мор соскочил с коня, бросив поводья подоспевшему слуге и скрылся в шатре.

— Великий Маг Юнор, — провозгласил герольд южан, — приветствует Мага-Императора Этла-Тиды!

Тзот-Локи ограничился едва заметным кивком.

— Маг-Император приветствует послов Южной Империи и выражает сожаление, что их встреча связана со столь печальным событием. — Ответил герольд Тзота-Локи.

— О каком печальном событии говорит Маг-Император? — Задал вопрос сам Посол Юнор, встав с кресла.

— Разве кровопролитие и смерть людей не являются величайшей бедой? Удивился Тзот-Локи.

— Великий воин и непревзойденный боец, — торжественно отчеканил слова Юнор, — благородный дворянин Греан-Мор уже убил на поединках чести полторы дюжины существ, недостойных именоваться людьми, и убьет еще дюжину раз по дюжине! Их кровь прольется во имя благородства и чести, во славу Бога-Спасителя. Что же тут печального? Мы, слуги великого Повелителя Горвана, в отличие от вас, мягкосердечные и малодушные северяне, чтим старых богов и заветы предков.

— Мне жаль, — отозвался Тзот-Локи, — что мы по-разному понимаем служение Богу-Спасителю. Не для того он ценой своей жизни скрыл Этла-Тиду от врагов, чтобы его потомки истребляли друг друга на поединках. Впрочем, я верю, что ваши заблуждения рано или поздно обернуться против вас же, и вы пожнете плоды зла и жестокости, которые посеяли в умах людей.

— Красивые речи, но они слишком далеки от реальной жизни! Не лучше ли начать поединок между нашими людьми, или мы так и будем стараться переубедить друг друга словами?

— А Вы, уважаемый посол, считаете, что победить можно только грубой силой?

— Да! Силой воинов и могуществом магии побеждает своих врагов великая Южная Империя! Многие уже познали ее мощь, и Этла-Тиде лучше по-хорошему присоединиться к нашему государству. — Площадь взорвалась возмущенными возгласами и Великий Маг Юнор повысил голос, перекрывая шум. — И пусть сегодняшняя победа моего Первого помощника Греан-Мора станет предвестником грядущей победы Повелителя Мира Горвана!

Этла-Ниты были ошеломлены подобными беззастенчивыми угрозами. Стоящий рядом с Ремином человек средних лет в лазоревой тоге закричал:

— Вы еще не победили, южане, а уже бахвалитесь!

Тзот-Локи вновь простер вперед руки и постепенно установилась тишина.

— Вот теперь, действительно, пора начинать поединок. — С искренней печалью в голосе сказал он. — Маг-Советник Крон-то-Рион, готовы ли Вы следить за соблюдением правил боя?

— Да, я готов! — Послышался голос где-то справа от Ремина.

Люди расступились, и в центр круга, образованного щитами солдат, вышел Маг-Советник Этла-Тиды. Оказалось, что все это время он находился на Храмовой площади, в гуще людей, своих сограждан. То ли скромная светло-серая мантия, то ли магические чары делали его до сих пор невидимым.

— Соблаговолит ли мой коллега, Великий Маг Юнор, сойти со своей роскошной колесницы, столь подобающей его высоким амбициям, и присоединиться ко мне, стоящему на бренной земле? — Спросил Крон-то-Рион, и в его голосе все уловили едва скрываемую насмешку.

— Благодаря своему высокому положению, — в тон ответил Юнор, глядя сверху вниз на Мага-Советника из своего кресла, — я отсюда гораздо лучше смогу обозревать всю площадку для боя, а мои магические силы позволят распознать волшебство, без которого Вам, разумеется, не победить величайшего воина мира. — Маг поставил перед собой длинный посох, увенчанный белым матовым шаром. — Это мой жезл с волшебной хрустальной сферой. Как только кто-либо из Этла-Нитов попытается вмешаться в ход поединка, сфера засияет рубиновым цветом, и, согласно древним правилам, ваш боец будет признан проигравшим и умерщвлен на главной жертвенной пирамиде Бога-Спасителя.

— Я восхищен Вашей предусмотрительностью, коллега. — Кронто-Рион воткнул в землю перед собой такой же, как у Юнора, посох. — Если же магию примените Вы, то моя сфера вспыхнет, как изумруд, и тогда Ваш воин проиграет.

Кривая хищная усмешка исказила губы Юнора, словно бы злорадно сообщая: «Не дождешься!»

— Я вижу, что уважаемые маги пришли к согласию. — Констатировал с Императорского балкона Тзот-Локи. — Герольды, трубите сигнал к выходу поединщиков!

И герольды затрубили. Низкий, протяжный гул был похож и на рев ветра в прибрежных скалах, и на вой волков темной зимней ночью, и на призыв неведомого далекого божества. От этого звука мурашки пробежали по коже Ремина, да и остальные люди как-то вдруг сразу посерьезнели и посуровели. Словно сама Смерть пронеслась над площадью, коснувшись каждого своим ледяным дыханием.

Одновременно распахнулись пологи шатров и в проходы между шеренгами солдат выступили два человека.

Выбирая одежду для боя, Трис остановился на обтягивающих шортах до середины бедра из угольно-черной тефлопластовой ткани. Они принадлежали к тем немногим вещам, что остались у него после гибели космической яхты. Этла-Нитам подобная одежда была совершенно незнакома, и Трис услышал тихие удивленные перешептывания. Постепенно удивление перешло в восхищение: шорты подчеркивали идеально сложенное тело и вместе с черным мечом придавали фигуре Триса какую-то зловещую, смертоносную красоту.

Выходя в круг, Трис бросил один короткий взгляд на Императорский балкон, и тут же перевел свои бездонно-синие глаза на Крон-то-Риона. Тот шел навстречу, освобождая центр арены для поединка, чтобы занять свой пост наблюдателя в проходе. На доли секунды глаза старого и молодого магов из разных миров встретились, и каждый из них слегка кивнул головой, как бы успокаивая другого.

Выход Греан-Мора был не менее эффектен. Он быстро пробежал по проходу и раньше Триса вышел на площадку. Его появление сначала сопровождалось гневными криками, но постепенно даже самые нетерпимые Этла-Ниты уважительно заворчали.

Первый помощник посла, как уже было сказано, отличался весьма небольшим ростом. Однако только теперь, когда он стоял на арене, образованной щитами солдат, и был одет лишь в белоснежную набедренную повязку, можно было оценить всю несоразмерность пропорций его тела. При взгляде спереди фигура очертаниями напоминала почти правильный квадрат: крепкие мускулистые икры и бедра были, пожалуй, даже толще, чем у людей нормального роста, а бочкообразная грудная клетка, мощный широкий плечевой пояс и длинные, до колен руки с рельефными мышцами говорили о невероятной силе и энергии.

Но больше всего Триса интересовал белый меч Греан-Мора. Присмотревшись, он понял, что тот изготовлен из цельного слонового бивня, уплощенного с боков и по наружному изгибу усеянного мелкими остросколотыми зубцами из горного хрусталя. Эти хрусталики сияли в солнечных лучах, создавая впечатление, что режущая кромка изготовлена из переливающегося огня. Белый костяной меч, наверняка, был не менее древен, чем меч, подаренный Крон-то-Рионом, а по прочности намного превосходил его.

Трис невольно усмехнулся, посмотрев на себя и на своего противника со стороны. Если бы на Храмовой площади сейчас находился человек, не знающий ни обстоятельств, приведших к поединку, ни общей политической ситуации, его симпатии, несомненно, были бы отданы Греан-Мору. Классическая сцена из древних двухмерных фильмов Земли: отважный маленький человечек, одетый в белое со светлым блестящим мечом противостоит черному воину с черным оружием.

«И почему маленький рост и белый цвет всегда ассоциируются с добром? — Подумал Трис. — Я бы охотнее согласился сразиться с тремя неповоротливыми здоровяками, чем с этим карликом, состоящим, похоже, из стальных пружин и гидравлических приводов!»

Несколько мгновений противники стояли друг против друга, а потом, словно по команде, повернулись к Императорскому балкону.

— Право возвестить начало боя я передаю своей дочери, своей единственной дочери, — Тзот-Локи сделал заметное ударение на слове «единственной», — принцессе Лоранон-Локи-Нее. Едва белая ткань, брошенная ее рукой, коснется земли, можно начинать поединок. И только смерть или смертельная рана одного из вас будет означать конец боя. Да смилостивится над вашими душами Бог-Спаситель!

Трис пристально смотрел на принцессу, подошедшую к низкому, до колен, парапету, ограждающему балкон. Тоненькая хрупкая фигурка с копной черных волос сейчас даст знак, и только от него самого будет зависеть, останется он жить, или погибнет, так и не добившись исполнения своей мечты.

Вот платок выскользнул из руки Лораны, вот он полетел вниз вдоль высокой каменной стены Императорского дворца, а Трис все еще думал о девушке, передающей ему бремя определения собственной судьбы… И на какие-то доли секунды позабыл о белом платке, падающем вниз.

Краем глаза он даже не увидел, а, скорее, почувствовал движение Греан-Мора, и помогло ему еще то, что многолюдная толпа людей словно в едином порыве вздохнула, да так и замерла в оцепенении. Только выработанная многочисленными тренировками на компьютерном тренажере реакция позволила Трису избежать мгновенной смерти. Стремительно отпрянув в сторону, он увидел сияющую белую молнию, прочертившую то место, где только что находилась его голова.

За какие-то несколько мгновений Греан-Мор обрушил на своего врага целую лавину ударов. Он мгновенно менял направление атаки, то в прыжке целя в голову или шею, то норовя подсечь ноги противника, то пытаясь поразить руки или корпус. Все люди на площади затаили дыхание, следя за мельканием мечей и тел, а Маг Юнор даже привстал со своего кресла и наклонился вперед, напряженно вглядываясь в происходящее на арене сражение. Но ни один удар южанина так и не достиг цели.

За время, проведенное на этой планете, Трис составил весьма невысокое мнение о боевых искусствах Этла-Нитов. Оказалось, преждевременно. Он едва успевал уклоняться от молниеносных выпадов неистового коротышки. Кроме того, Трис боялся отбивать удары своим мечом в полную силу. Дерево могло не выдержать, а уж обсидиановые зубцы наверняка бы вылетели. Поэтому он предпочитал уходить с линии атаки, постепенно отступая назад, и лишь изредка тыльной стороной своего меча парировал выпады, направленные в ноги и в голову.

Внезапно напор Греан-Мора иссяк, и он отскочил назад, так что теперь противников разделила дистанция в пять-шесть шагов. Этла-Ниты шумно выдохнули воздух, а некоторые радостно зааплодировали. Однако офицеры и люди, знающие толк в фехтовании, понимали, что только сейчас и начнется серьезный поединок двух великих бойцов.

Понимали это и Трис с Греан-Мором. Каждый из них перед боем немного недооценил соперника, однако теперь им было ясно, что встретились воины, равные по силе и по мастерству.

«Или, скорее, почти равные». — Подумал про себя Трис, который уже нащупал слабину в великолепной подготовке Греан-Мора. Все-таки многовековая наука убийства себе подобных, самая жестокая наука, созданная людьми Земли, превосходила неординарные способности коротышки. А Трис не только выделил квинтэссенцию искусства смерти, но и овладел ею в полной мере.

Однако Греан-Мор, до сих пор не ведающий поражений, не знал всей правды о своем противнике, и не ожидал особой опасности. Что с того, если его первый напор отбит? Такое уже случалось, правда, очень редко, но после второй атаки, завершающейся особым тайным приемом, до сих пор никто из его врагов не оставался в живых. И Греан-Мор бросился вперед…

Дальше события происходили настолько быстро, что лишь немногие Этла-Ниты смогли рассмотреть движения бойцов, да и то описания мелких деталей в их рассказах часто не совпадали, что стало предметом многочисленных обсуждений и споров в последующее время.

Когда невысокий южанин еще более сжался и на полусогнутых ногах ринулся к Трису, тот резко присел и перекатился вперед через левое плечо, одновременно вращая над собой меч, так что казалось, будто Трис всем своим телом ввинчивается под коротышку. При этом белый меч просвистел над его головой в каких-то нескольких миллиметрах. Черный же меч сначала прочертил глубокую кровавую полосу поперек бедер Греан-Мора, а потом резким вспарывающим движением снизу вверх пробороздил его живот и грудь.

Вскочив после кувырка на ноги, Трис отпрянул в сторону и осмотрел противника. Греан-Мор все еще стоял на ногах, с глубоким изумлением смотря на текущую из рваных ран кровь. Кто-то на площади восторженно завизжал. Великий Маг Юнор вскочил на ноги, но хрустальный шар на его посохе оставался молочно-белым. Да и так все понимали, что никакой магии молодой воин не использовал, а продемонстрировал боевое искусство такого высочайшего уровня, которое было просто неизвестно в Этла-Тиде. Спустя несколько ударов сердца Греан-Мор упал без сознания.

Трис внутренне ликовал. Во-первых, он правильно рассчитал свою тактику: коротышка Греан-Мор побеждал всех своих противников благодаря тому, что самые смертельные свои приемы проводил с низкой позиции против нижней части тела воинов. Все остальные верхние удары наносились для отвода глаз, для обмана, чтобы заставить врага поднять оружие и открыться. Человек нормального роста, к тому же обученный фехтованию по древним методам Этла-Нитов, никогда не смог бы отразить коронный удар Греан-Мора снизу. Но и карлик не ожидал того, что превосходящий его по росту человек будет атаковать из еще более низкого положения, фактически лежа на земле. В этом и заключалось слабое место его боевого искусства.

Во-вторых, Трис был рад тому, что ему все же удалось нанести Греан-Мору очень серьезные и болезненные, но не смертельные раны. Он не хотел убивать своего противника и, в общем-то, не желал ему зла. Даже наоборот, он был искренне восхищен фехтовальным умением южанина, и при других обстоятельствах они могли бы стать хорошими приятелями.

Поэтому Трис поднял вверх черный меч Крон-то-Риона с обсидиановыми зубьями, окрашенными кровью поверженного южанина, и прокричал:

— Поединок окончен!

— Честная победа! — Подтвердил Крон-то-Рион, выходя на центр арены и поднимая высоко над головой посох с прозрачной хрустальной сферой.

Радостные крики Этла-Нитов вторили ему:

— Победа!

— Слава Трисмегисту!

— Слава Этла-Тиде!

По знаку Мага-Императора вновь затрубили трубы, но уже не печально, а торжествующе.

Герольд Тзота-Локи объявил:

— Поединок чести между Первым помощником посла Южной Империи Греан-Мором и дворянином Этла-Тиды Трисмегистом-Аттоном-Тонианом завершился победой последнего. Пусть победитель скажет, как поступить с телом его врага.

Люди напряженно замерли, ожидая ответа Триса, и в звенящей тишине он произнес:

— Мы не враги! Лишь нелепый случай привел нас к поединку. При помощи хорошего медика-мага уважаемый мною Греан-Мор менее, чем через месяц восстановит свои силы. И пусть на алтарь Бога-Спасителя сегодня положат не человека, а самую лучшую овцу!

— Да будет так! — Провозгласил улыбающийся Тзот-Локи. — Войди же в мой дворец, Трисмегист-победитель, чтобы принять участие в праздничном пире, и пусть вместе с тобой придут друзья, которых ты позовешь. Вы же, граждане Этла-Тиды, чествуйте героя, ибо его победа показала силу и мощь нашей страны заносчивым послам Южной Империи. — Взгляд Мага-Императора обратился на Великого Мага Юнора. — Я предупреждал, что ваша злоба обратиться против вас же, и вот подтверждение моих слов! — Гневным жестом Тзот-Локи указал на бесчувственное тело Греан-Мора, которое южане осторожно переносили на колесницу Юнора.

Стена прямоугольных щитов раздвинулась перед Крон-то-Рионом и Трисом, и Этла-Ниты расступились, пропуская Мага-Советника и героя-победителя. Трис шел через ликующее людское море, высматривая Алину, Ремина и его родственников. Крон-то-Рион что-то говорил ему, однако Трис не мог расслышать слов, заглушаемых приветственными возгласами.

Ремин же тем временем все еще продолжал стоять возле палатки, не имея возможности пробиться через плотное скопление людей. Он уже собирался пробежать по арене, чтобы сзади догнать удаляющегося друга, но вдруг какое-то шестое чувство подсказало ему посмотреть на Посла Южной Империи. И из всех Этла-Нитов лишь один Ремин увидел, как Стоящий на колеснице Маг Юнор вытянул магический посох в направлении Триса и проревел:

— Умри, проклятый демон! Смерть тебе!

Хрустальный шар засиял ослепительным багровым цветом и, сорвавшись с посоха, полетел в спину Триса.

— Трис, обернись! — Закричал Ремин, но гомон многих людей поглотил его предупреждение. Никто не обернулся. Даже солдаты из оцепления неотрывно смотрели вслед победителю. Поэтому, когда волшебный шар пролетал мимо, Ремин подпрыгнул и схватил багровый смертоносный снаряд. Оглушительный грохот ударил его по барабанным перепонкам, а вспыхнувший кровавым пламенем огонь ослепил глаза. И Ремин провалился в небытие…

Привлеченные шумом и ярким светом Трис и Крон-то-Рион одновременно обернулись. Старый маг первый понял, что случилось. Он бросился назад, к лежащему без сознания Ремину, на ходу бормоча защитные заклинания. Трис поспешил следом. Теперь и остальные люди осознали происшедшее. Осознали и ужаснулись. Ужаснулись и вознегодовали.

— Смерть предателю! — Послышался сначала один крик, а потом и другие голоса подхватили этот призыв.

Хаос воцарился на Храмовой площади. Герольды напрасно дули в свои трубы, Тзот-Локи оживленно говорил что-то своим советникам, принцесса Лорана со слезами на глазах пристально смотрела на Крон-то-Риона, хлопотавшего у тела Ремина. Но Трис не видел ничего вокруг. Он решительно шел прямо к колеснице Посла Южной Империи, и люди молча расступались перед ним.

Воины-южане построились в ряд, закрывшись щитами и выставив вперед копья. Но против них Трис ничего не имел. Остановившись в десяти шагах перед роскошной колесницей, он посмотрел прямо в глаза Мага Юнора. Сначала Трис прочел в них презрение к себе и досаду, что снаряд поразил не ту цель. Когда же он холодным клинком своей ярости ударил по врагу, на лице Юнора быстро сменилась целая гамма чувств: презрение перешло в удивление, удивление — в страх, страх перерос в панический ужас.

Этла-Ниты, находящиеся рядом и до того гневными криками выражавшие свое возмущение, настороженно притихли. Между молодым воином в необычной одежде и стоящим на колеснице пожилым магом явно происходило что-то значительное, недоступное обычному человеческому восприятию.

— Так ты еще и маг? — Воскликнул Юнор, не в силах оторваться от свинцово-серых, буравящих его мозг глаз. — Кто же ты?! Прошу тебя, пощади! Нет! Не-е-е-е-ет!

Крик Посла Южной Империи превратился в жалобное блеяние. Величественный маг, прежде исполненный высокомерного презрения, превратился в мерзкое, хнычущее создание. Он тяжело повалился в свое кресло и попытался закрыть лицо рукавами мантии, но и сквозь сжатые веки ему продолжали видеться ужасные глаза. Мощнейшие магические силы, витавшие над ним, казались почти осязаемыми. И люди на площади со смешанным чувством страха и удовлетворения следили за свершающимся наказанием.

— Я лишаю тебя твоей магии, подлец! — Прозвенел голос Триса. — Ты недостоин ее.

По телу Посла Юнора, теперь уже бывшего Великого Мага, прошла судорога, и он застыл, сидя в своем кресле и глядя перед собой опустошенными, ничего не выражающими глазами.

И тогда герольд Тзота-Локи объявил:

— Мага-Императора Этла-Тиды повелевает посольству Южной Империи немедленно покинуть наш город и нашу страну. Посол Юнор, передай Повелителю Горвану, что древняя мощь и истинное служение Богу-Спасителю делают Этла-Тиду непобедимой. Пусть он даже и не думает о возможности покорить нас и нашу страну. Свадьбы Горвана и принцессы Лоранон-Локи-Неи не будет!

Юнор на удивление быстро оправился от удара, нанесенного Трисом. Наверное, черная злоба так сильна была в его сердце, что он нашел в себе силы встать и хриплым голосом прокаркать:

— Повелитель Горван и Южная Империя отомстят за посрамление их послов. Мы всего лишь слабые слуги более могучего властителя, и, победив нас, вы ничего не доказали. Не далее, чем через полгода наш владыка будет сидеть в твоем троне, Тзот-Локи. А все вы, жалкие людишки, — Юнор обвел пылающим ненавистью взглядом площадь, — станете рабами Повелителя Мира Горвана…

Дальнейшие его слова заглушили негодующие крики горожан.

— Убирайся вон отсюда! — Раздался голос Крон-то-Риона, который уже уложил на носилки тело Ремина, и приказал слугам отнести его во дворец. Трис шел рядом, положив правую руку на грудь друга; Юнор, словно змея с вырванными ядовитыми клыками, стал ему безразличен. Когда носилки скрылись в воротах дворца, принцесса Лорана со своей свитой покинула Императорский балкон.

— Стража! — Отдал приказ Тзот-Локи. — Увести посольство!

Гвардейцы Этла-Тиды окружили колесницу Юнора, продолжавшего брызгать слюной и извергать потоки грязной ругани, и, стегая коней, погнали ее прочь с площади. Воины-южане даже не пытались сопротивляться, совершенно потрясенные случившимся с их господином.

Этла-Ниты провожали удаляющуюся процессию насмешливыми криками и улюлюканьем. Даже солидные отцы благородных семейств, словно расшалившиеся мальчишки, свистели, засунув в рот пальцы, а их чинные жены делали руками не вполне приличные жесты.

Но когда южане скрылись из вида, заунывный вой сигнальных труб разнесся над людьми, словно ледяным душем остужая разгоряченные тела и призывая к спокойствию умы и сердца.

— Граждане Этла-Тиды! — Обратился к людям Маг-Император, и все замолчали, внимая его словам. — Видят Боги, мы не хотели нарушать мир и равновесие, установившиеся между нашей страной и Южной Империи. Но наглые и заносчивые южане, похоже, не успокоятся, не развязав кровопролитную, братоубийственную войну.

Но мы не покоримся! Все вы видели, что боевой дух и магические силы не оставили Этла-Тиду, воплотившись в лице благородного Трисмегиста-Аттона-Тониана. И это еще не все его таланты! С сегодняшнего дня я передаю ему командование сухопутными силами нашей страны. Он приведет нашу армию к победе в войне с южанами!

Ликующие крики прервали речь Мага-Императора. И в это время подошедший сзади Крон-то-Рион что-то тихо сказал ему, отчего лицо Тзота-Локи озарилось счастливой улыбкой. Он продолжил говорить:

— Маг-Советник Крон-то-Рион только что сообщил мне, что жизнь храброго Реасон-Миновар-Медона, своим телом закрывшего благородного Трисмегиста, находится вне опасности. Маг-Советник будет неотлучно находиться у постели раненного, и утверждает что через несколько дней тот уже окончательно поправиться. Все вы сможете тогда лично выразить ему благодарность и восхищение его мужественным поступком.

Поэтому прошу вас, граждане, спокойно расходиться по своим домам, и вспоминать сегодняшний день, как день благородных и смелых молодых Этла-Нитов. Вскоре от всех вас потребуется подобное мужество и решительность…

Звуки труб сопроводили уход Мага-Императора и его советников с балкона. Но еще долго, почти до самой темноты, не уходили с площади люди, обсуждая слова, сказанные Магом-Императором. И каждое пятое слово, произносимое собравшимися, было словом «война»…

Глава 7. Ремин

Ремин с трудом открыл глаза. Они еще продолжали болеть после нестерпимо-яркой вспышки магического пламени. И в ушах все еще раздавались раскаты взрыва хрустального шара. Ремин отчетливо помнил, как мир завертелся вокруг него в бешеном хороводе и словно в бездонную черную воронку вытянул из тела сознание. Дальше воспоминания обрывались. И сейчас он пытался понять, оказался ли его дух в загробном мире, или каким-то чудом вновь вернулся в мир живых.

Сфокусировав взгляд, Ремин разглядел высокий потолок из струганных досок. Немного повернув голову, он увидел гладкие каменные стены, до половины задрапированные собранной складками тканью приятного зеленого цвета, а потом в его поле зрения возникло взволнованное лицо прекрасной девушки. Ремин чуть снова не потерял сознание. Около его постели стояла принцесса Этла-Тиды!

— Он пришел в себя! — Сообщила Лорана кому-то, стоящему позади изголовья кровати. — Иди и передай это моему отцу и Крон-то-Риону.

— Где я? — Прошептал Ремин.

— Во дворце, конечно. Вы разве ничего не помните? — Спросила принцесса, садясь на стул рядом с Ремином.

— Я помню, как Юнор выпустил красный шар, помню, как кричал, стараясь предупредить об опасности, но никто не слышал меня, и пришлось самому ловить эту штуку. Больше я не помню ничего.

— Вы так спокойно говорите: «пришлось ловить»! — Воскликнула девушка, и ее глаза восхищенно раскрылись. — Вы что, никогда не слышали о молнии Кир-Потчли?

— Может и слышал когда-то, но не запомнил. Меня готовили к воинской службе, а не к магическим наукам. Так что же я поймал?

— Молния Кир-Потчли — самое мощное, самое великое магическое оружие. Сильнее его, говорят, когда-то был только Лучевой Меч… ну, это не важно. В общем, то, что ты остался жив, это просто чудо. Если бы прошло еще несколько мгновений, молния набрала бы полную силу и тогда ее невозможно было бы остановить. А Вы разрядили ее на себя! Когда Вас принесли во дворец, Ваша кожа была вся красная, как после сильного ожога. Мой отец, Крон-то-Рион и этот выскочка Трисмегист, — при упоминании последнего имени по лицу Лораны легкой тенью промелькнуло смутное отражение каких-то мечтаний, незамеченное Ремином, — закрылись втроем в этой комнате и не выходили почти пять часов. Даже меня не пустили! А Крон-то-Рион потом сидел около Вас целые сутки! Да и потом постоянно приходил проверять Ваше состояние.

— Сутки? — Переспросил Ремин. — Сколько же я тут лежу?

— Четверо суток. Сейчас как раз вечер четвертого дня.

Ремин удивленно поднял брови. И только потом решился спросить:

— А Вы, Ваше Высочество, почему Вы сами посетили меня?

— Посетила? — Переспросила девушка. — Я, господин Реасон-Миновар-Медон, почти все это время сижу около Вас.

— Но почему? Это слишком большая честь для меня!

— Ну, положим, для меня не менее лестно выхаживать героя Этла-Тиды. Кроме того, дворец почти пустой, все уехали из города. И отец, и его советники, и генералы, и этот… Трисмегист. — Принцесса состроила торжественную гримасу. — Страна готовится к войне!

— Куда они поехали? — От волнения Ремин чуть не вскочил с кровати. Но тонкие руки девушки легли ему на плечи и с неожиданной силой вернули в горизонтальное положение.

— Лежите, господин Реасон-Миновар-Медон, это днем они уезжают на Южную дорогу, осматривают укрепления и строят планы. Вечером все возвращаются во дворец. А когда узнают, что Вы очнулись, уж будьте спокойны, эта комната будет мала, чтобы вместить всех желающих поприветствовать героя!

— Ну, какой же я герой? — Ремин усмехнулся. — Вот Трис — это герой!

— Трис? Это кто такой?

— Это Трисмегист-Аттон-Тониан, Ваше Высочество. Я имею честь считать себя его другом, и поэтому называю просто Трис.

— Удивительно, что у этого Трисмегиста есть друзья! — Заявила девушка. — Мне он показался нахальным самодовольным выскочкой, с довольно пошлыми шутками и непомерной гордостью. Сейчас все крутятся вокруг него, словно он — единственная надежда Этла-Тиды. Мне это не нравится! И, между прочим, именно поэтому я здесь, с Вами, господин Реасон-Миновар-Медон, со скромным, но не менее героическим человеком.

— Вы плохо знаете Триса! — Горячо принялся защищать друга Ремин, весьма польщенный словами принцессы. — Поверьте, он вовсе не хотел Вас обидеть или оскорбить. Просто жизнь в далеких северных провинциях накладывает на людей особый отпечаток, и уж, конечно, не способствует знанию правил этикета Императорского двора. Трис — необыкновенный человек. Если бы Вы знали, сколько приключений мы уже вместе прошли. Мы знакомы чуть больше недели, а мне кажется, что он мой друг с самого раннего детства!

— С трудом верится. Мне все время кажется, что Вашего друга окружает какая-то тайна. — Глаза принцессы мечтательно затуманились. — Похоже, отец и Крон-то-Рион что-то скрывают от меня… Но я все равно узнаю правду об этом человеке. Может быть, и Вы, господин Реасон-Миновар-Медон, знаете кое-что, но не хотите мне это рассказать?

— Нет, Ваше Высочество! — Запротестовал Ремин, восхищенно и преданно глядя на девушку. — Я никогда и ничего не стал бы скрывать от Вас. И прошу, Ваше Высочество, называйте меня просто Ремином. Я не привык все время слышать свое полное имя.

— Хорошо Ремин, но только при одном условии: ты тоже будешь звать меня Лораной.

— Но я не могу…

— Можешь! Если ты не привык слышать свое полное имя, то уж я-то слишком часто слышу свое. Ее Высочество принцесса Этла-Тиды Лоранон-Локи-Нея! И так ко мне обращаются с пяти лет! А мне очень нравится, когда меня называют «Лорана». Я же человек, а не статуя, не богиня. Скажи, Ремин, я — человек? — Принцесса порывисто вскочила со стула и быстро повернулась кругом. Ее длинные черные волосы с вплетенными в них красными лентами овеяли лицо Ремина ароматом сладостных благовоний.

— Да, Лорана, — внезапно охрипнув, согласился он, — ты — человек!

Девушка неожиданно смутилась, и легкий румянец выступил на ее щеках.

— Как же я забыла! — Виновато воскликнула она и, хлопнув в ладоши, громко приказала. — Принесите молодому господину еду: куриный бульон, хлеб, отвар из целебных трав и еще чего-нибудь! — И, наклонившись к изголовью кровати Ремина, уже тише добавила, — мы еще продолжим наш разговор, Ремин. А сейчас тебе надо восстанавливать силы, господин командующий тяжелой кавалерией Этла-Тиды!

И Лорана тихо и легко выскользнула из комнаты, впустив внутрь трех очаровательных служанок с подносами, полными еды. От изумления рот Ремина все еще оставался открыт, чем не преминули воспользоваться кормилицы, с обезоруживающими улыбками влив туда несколько ложек восхитительного по вкусу бульона. Только после этого Ремин вернулся в реальный мир и, чувствуя себя очень неловко в обществе трех смешливых юных девиц, самостоятельно принялся за трапезу. Мысли же его были заняты приятными воспоминаниями о беседе с принцессой и менее приятными вопросами: что такое тяжелая кавалерия и как он стал ее командующим?

«Было бы забавно посмотреть на выражения лиц отца и брата, — с усмешкой подумал Ремин, засыпая после легкой, но сытной еды, — когда им сообщат, какую карьеру я сделал уже на второй день пребывания в столице!»


* * *
Ремину недавно исполнилось двадцать лет. Все свое детство и юность он провел в северных лесах, за исключением короткой двухмесячной поездки в Этла-Тиду. Но тогда ему было всего шесть лет, и ехал он в сопровождении отца, слуг и своего воспитателя. Так что можно считать, что до сих пор он не путешествовал самостоятельно. И сразу же такие приключения!

Согласно законам Этла-Тиды, старший потомок мужского пола наследовал все земли и недвижимость. Младшие сыновья должны были поступать на службу в армию, становиться чиновниками или жрецами, чтобы заслужить собственные поместья. Такая традиция позволяла с одной стороны, избежать постоянного административного дробления земель и, с другой стороны, обеспечить постоянный приток молодых честолюбивых людей в армию и на государственную службу…

У Ремина был старший брат, Терин, и любимая младшая сестренка, почти ровесница Алины. Их мать умерла от родов, так и не увидев лица своей дочери… Пока дети были маленькими, они беззаботно играли и вместе познавали огромный и такой прекрасный мир. И для Терина, и для Ремина большим ударом стало известие, что один из них должен остаться хозяином в замке, а другой вынужден будет покинуть родной дом. Владелец земли Акиной был суровым и жестким хозяином и не стал смягчать этот разрыв. Он всегда поступал расчетливо и рационально, очень редко вспоминая, что у окружающих его людей есть души и чувства. Поэтому, когда Терин достаточно повзрослел, отец счел необходимым лично сделать из него достойного наследника.

И с этого момента обучение детей пошло по-разному. Отец рассказывал Терину, как вести хозяйство, как управляться со слугами и крестьянами, как собирать подати. Ремин же получил наставника, старого ветерана, когда-то принимавшего участие в небольших приграничных стычках на востоке, который должен был подготовить младшего сына к будущей армейской жизни. Старик учил Ремина фехтованию, верховой езде, стрельбе из лука. Вместе с Ремином обучались и несколько детей младших дворян, готовящихся стать солдатами и стражниками. Бывало, старик и его воспитанники по несколько недель не ночевали в родовом замке, охотясь в обширных северных лесах.

Учитель, практически заменивший Ремину отца, скончался, когда ему исполнилось семнадцать лет… Это событие на какое-то время так потрясло юношу, что он надолго замкнулся в себе. Даже родственники и близкие друзья не могли развеселить его или увлечь каким-нибудь делом. Но время лечит… Постепенно Ремин снова стал прежним жизнерадостным юношей и только сестра иногда замечала, как он стоит у окна, задумчиво глядя на юг, туда, куда должен будет уехать.

И этот момент скоро настал. Едва только закончился праздник по поводу совершеннолетия младшего сына хозяина земли Акиной, Ремин объявил отцу и брату, что не намерен больше задерживаться в родном доме. Он даже отказался от предложенного отцом слуги, заявив, что отныне сам намерен управляться со всеми делами. Расставание вышло несколько холодным и натянутым. Пожалуй, лишь сестра искренне сожалела об отъезде брата. И только ей поведал бы Ремин всю правду о своих приключениях…


* * *
Разбудил Ремина топот ног в коридоре и громкие голоса.

— Господин еще спит! — Слышался робкий голос служанки. — Их Высочество не разрешили его беспокоить!

— Ничего! — Возражал громкий голос Триса. — Он уже достаточно полежал. Солнце только что встало, наступило лучшее время для лечения на свежем воздухе.

Дверь в комнату Ремина широко распахнулась и на пороге появился его друг. Он критически осмотрел помещение, деловито подошел к кровати и несколько раз сосредоточенно провел руками над больным, словно бы поглаживая воздух ладонями. Ремин молча ждал окончания процедуры.

— Отлично! — Неожиданно хлопнул его Трис по плечу. — Можно вставать.

— Как здорово, что ты пришел. Хоть кто-то, наконец, объяснит мне, что происходит в городе.

— А разве тебе еще не рассказали? — Лукаво улыбнулся Трис. — Я тут в коридоре видел одну красавицу, желающую вновь посидеть у твоего ложа. И все-все на свете рассказать. Правда, увидев меня, она развернулась и пошла в другую сторону…

Ремин, вставший с кровати, покраснел и начал говорить что-то хорошее о принцессе Лоране, о ее доброте и искренней заботе…

— Синдром больного и сиделки. — Нарочито мрачно констатировал Трис. Похоже, ты попался!

— Это что, опасная болезнь? — Не понял его Ремин.

— Да нет, состояние человека. Довольно приятное… поначалу. — В комнату тихо вошла служанка с подносом, на котором стояла кружка, источавшая аромат неизвестных трав. Трис взял ее и передал Ремину. — На, выпей! Сразу почувствуешь себя лучше.

— Кстати, Трис, а как я стал командующим какой-то тяжелой кавалерии? — Поинтересовался Ремин, маленькими глотками отхлебывая густое пахучее варево.

— Так это же я тебя и назначил! — Развел руками Трис и тут же вынужден был несколько раз ударить по спине поперхнувшегося от неожиданности друга. — Я думал, что принцесса уже успела пересказать тебе все последние новости.

— Мы с ней говорили-то совсем мало и только один раз… — Начал оправдываться Ремин.

— Не переживай, вечером она все-таки до тебя доберется! — Увидев смущение друга, Трис сжалился и сменил тему разговора. — Если коротко, то мы готовимся к войне. Я теперь командую всеми сухопутными силами Этла-Тиды, Крон-то-Рион обеспечивает снабжение, тылы, набор солдат. В запасе у нас всего один месяц, от силы полтора. Уже точно известно, что армия Южной Империи перейдет Хадор и вступит в Зеленую долину в самое ближайшее время. Нашим морским флотом руководит Наор-ла-Патли, отличный адмирал, мы с ним сразу нашли общий язык. Он запрет флот южан в портах и попытается высадить десант в их тылу, чтобы отвлечь часть армии. Но, боюсь, это не намного сократит войска вторжения: корабли Этла-Тиды недостаточно вместительны, чтобы на большое расстояние перевезти достаточно солдат…

Короче, все решится в одной битве, как того хочет Маг-Император. Мы встретим южан сразу, как только они выйдут из Зеленой долины на плато Семи Ветров. И в этом сражении большую роль будет играть удар тяжелой кавалерии.

— Но, Трис, — перебил его Ремин, — я даже не знаю, что такое тяжелая кавалерия. Как я могу ею командовать? Пусть лучше кто-нибудь более опытный и достойный…

— Таких нет! — Отрезал Трис и принялся загибать пальцы. — Во-первых, не только ты не знаешь ничего о кавалерии, но и никто другой не знает. Это новый вид войск и его подготовка целиком ляжет на тебя. Во-вторых, опыт полководцев Этла-Тиды тут не годится, они не знают ни преимуществ, ни слабых мест кавалерии, нужен кто-то молодой, энергичный, на кого я могу положиться, то есть ты. В-третьих, если ты не согласишься, мне придется искать кого-то другого, кто, наверняка, хуже тебя подготовит кавалеристов. Так что решай, если ты согласен, то мы сейчас же едем в военный лагерь вблизи Южной дороги. — Заметив секундное колебание Ремина, Трис добавил. Но вечером вернемся обратно во дворец.

— Если ты так ставишь вопрос, то я согласен! — Улыбнулся Ремин. Последняя фраза сняла все его сомнения. Служить всеми силами своей родине, Этла-Тиде, да еще иметь возможность встречаться с самой принцессой Лораной — о таком он даже и не мечтал, покидая родной дом. И все благодаря Трису. Ремин был искренне благодарен судьбе за то, что она свела его с таким интересным и необычным человеком, ведь раньше он только из баллад и легенд узнавал великих о магах и полководцах. А теперь сам оказался в их обществе. Невероятно!

Выходя из комнаты вслед за Трисом, Ремин оглядел коридор, но принцессы в нем не было. Только двое стражников стояли у выхода на колоннаду внутреннего двора, да несколько юных служанок суетились в глубине.

— Не удивляйся, Ремин, — говорил Трис на ходу, — когда увидишь, что к седлу прикреплены стремена. Это и есть основа новых военных сил кавалерии.

— Что такое стремена? Я никогда о них не слышал.

— Объяснять дольше, чем просто показать. Сейчас сам все увидишь и сразу поймешь, какая это полезная вещь.

Уже подходя к лошади, Ремин заметил, что в упряжи появилось существенное дополнение: с двух сторон седла свешивались прикрепленные к нему толстые кожаные ремни, к нижним свободно висящим концам которых были приделаны металлические полукольца.

— Ставь левую ногу в левое стремя, — посоветовал Трис, — и перекидывай правую через спину лошади. Потом и ее вдевай в стремя.

Ремин так и поступил. Оказалось, что сидеть на лошади подобным образом гораздо удобнее и надежнее. Ноги упирались в стремена и позволяли уверенно сохранять ровную посадку. Ремин пустил скакуна сначала шагом, потом прибавил скорость. Он твердо сидел в седле, несмотря на то, что был еще слаб после ранения. Сзади его догнал Трис на своем коне.

— Ну, как тебе стремена? — Спросил он.

— Отлично! — Ремин ударил пятками бока лошади и та еще быстрее помчалась по дороге. Трис скакал рядом.

Вскоре они миновали ворота Этла-Тиды. Несмотря на довольно раннее время, по Южной дороге двигались в обе стороны торговые обозы, караваны, отдельные повозки. Двухколесные легкие колесницы чиновников, живших во Внешнем городе, мчались в сторону столицы, чтобы их хозяева не опоздали на службу. Кони Триса и Ремина могли идти только шагом, хотя им и уступали дорогу, еще издалека узнавая национальных героев. Но слава имела и обратную сторону медали: приходилось раскланиваться, улыбаться, отвечать на приветствия, что еще больше замедляло движение. Поэтому друзья свернули с шумной дороги на параллельную ей лесную тропу и там вновь пустили коней вскачь.

— А теперь, Ремин, достань меч и, немного привстав на стременах, рубани им сверху вниз, словно под тобой шлем врага! — Прокричал Трис.

— Великолепно! — Меч Ремина несколько раз со свистом рассек воздух. Без стремян никогда бы не получилось такого мощного удара. Я смог вложить в него не только силу руки, но и вес всего тела.

— А теперь представь себе, — продолжил Трис, — что и ты, и конь защищены прочным панцирем. Твой левый бок закрыт щитом, а правая рука сжимает длинную пику. Что получиться?

— Получится, что я непобедим! — В восторге заорал Ремин. — Пикой я буду прокалывать южан, как кроликов, а потом мечом разрубать их сверху до низу.

— А как ты назовешь отряд таких, как ты, всадников в несколько сотен, а потом, может быть и тысяч человек?

— Я назову его тяжелой кавалерией Этла-Тиды. — Понял Ремин. — Ни одна армия юга и востока не устоит перед нами! За мной, кавалерия, вперед, на врага!

Размахивая над головой мечом, Ремин летел по дороге на коне и ощущал себя почти что Богом-Защитником своей страны. Трис держался сбоку и чуть позади, с улыбкой наблюдая за искренней радостью друга. «Но почему мне не дано возможности испытывать простые человеческие радости? — Думал он. Почему я не могу быть таким же искренним, наивным и счастливым?» И в аквамариновых глазах Триса засверкали капельки влаги, наверное, от сильного встречного потока воздуха…


* * *
— Военный лагерь построен в просторной долине между двух высоких холмов, густо заросших лесом и кустарником. — Рассказывал Трис Ремину. Севернее его проходит Южная дорога Этла-Тиды — оживленная центральная магистраль, позволяющая быстро доставлять материалы и продовольствие. С другой стороны протекает полноводная река Ре-Тилач, снабжающая лагерь питьевой водой. Кроме того, она достаточно глубока для того, чтобы позволить даже большим морским кораблям причаливать к самому берегу.

Едва только кони вынесли друзей из леса на расчищенное поле, Ремин почувствовалкакое-то чужое прикосновение к своему разуму. Он вопросительно посмотрел на Триса.

— Грубовато работают — Отозвался тот. — По приказу Мага-Императора все более-менее способные колдуны охраняют окрестности лагеря, не пропуская туда возможных шпионов южан. Мы сможем победить в войне только потому, что наши новшества в армии будут сюрпризом для захватчиков.

В этот момент всадники выехали на возвышенность, откуда перед ними открылся вид всего лагеря, разбитого посередине ровного поля. Ремин был поражен. Он и не предполагал, что всего за четыре дня можно проделать такую огромную работу. Военный лагерь представлял из себя квадрат со сторонами в три полета стрелы. Он был защищен глубоким рвом, земля из которого пошла на сооружение земляного вала. Сверху на валу был построен частокол высотой в человеческий рост. Через каждые двадцать шагов над частоколом на деревянных опорах поднимались башенки. Внутри лагеря располагались ровные ряды палаток для солдат, чередовавшихся с дощатыми домиками командиров.

Но больше всего Ремина интересовали люди. Их было так много, что издалека они казались муравьями, копошащимися вокруг своего муравейника. Когда друзья подъехали еще ближе, Ремин понял, что все люди организованно занимались определенными видами упражнений. Солдаты, разбитые на группы, под руководством офицеров делали совершенно непонятные для Ремина вещи.

Одни из них, построенные в прямоугольники из двадцати человек по фронту и из пяти в глубину с песнями ходили вокруг лагеря. Ремин насчитал пятнадцать таких отрядов, идущих друг за другом. Около каждого шел командир, придирчиво следящий за соблюдением равнения и за тем, чтобы его солдаты шли в ногу. А сбоку на коне (с такими же, как и у него, стременами, издали определил Ремин) ехал старший офицер — крепко сбитый мужчина средних лет с длинными черными волосами, завязанными сзади косичкой.

— Держать равнение! — Время от времени выкрикивали командиры отрядов. — Левой! Левой!

Солдаты пели:

Раз, два! В ногу шагай!
Три, четыре! Наступай!
Не уставай, не отставай!
Локоть друга не теряй.
И ритмичный топот многих тысяч ног казался гулким эхом далекой грозы, придавая песне некий магический смысл физического и духовного единения воинов Этла-Тиды.

— Разворачивай строй! — Раздалась команда сидящего на коне старшего офицера.

— Первая сотня прямо! Вторая направо! Третья налево! — Командовали своими отрядами младшие офицеры. — … Пятнадцатая направо!

Ремин вытаращил глаза, наблюдая за четкими перестроениями солдат на ходу. Первый идущий отряд замедлил шаг, но продолжал двигаться прямо. Второй отряд обогнул его справа, третий — слева, четвертый — опять справа… Через небольшой промежуток времени сотни построились в две линии: в первой было семь отрядов, во второй — восемь. Между соседними отрядами в одной линии оставалось расстояние, равное фронту из десяти человек. От одной линии до другой было шагов двадцать.

— Сомкнуть ряды! — Скомандовал всадник.

Не переставая идти вперед, сотни каждой линии сошлись в единый ряд, шагающий в ногу, а расстояние между линиями сократилось до десяти шагов.

— Идти на месте! Разомкнуть строй!

Движение вперед прекратилось, и отряды вновь разошлись в стороны, построившись в шашечном порядке.

— Стой! Расходись на отдых! Отличная работа! Молодцы! — В голосе конного офицера чувствовалась радость и удовлетворение. И солдаты с улыбками покидали строй. Им тоже доставляло удовольствие новое занятие, тем более, что они так быстро научились с ним справляться. Командиры сотен ходили между усевшимися тут же на траве людьми и что-то объясняли своим подчиненным.

Старший офицер направил коня к Трису и Ремину, которые остановились на пригорке, наблюдая сверху за происходящим.

— Приветствую Вас, командующий! — Прокричал он еще издали. — Ну как мы справляемся с Вашим заданием?

— Великолепно! Я не предполагал, что Вы так быстро освоите сложные перестроения на ходу. Не зря Вас назначили командиром Первого полка! Под Вашим руководством солдаты совершают чудеса. — Трис прямо-таки излучал радость, чем немало удивил Ремина, привыкшего к сдержанности друга. Ремин, конечно, не догадывался, что Трис надел эту маску исключительно для того, чтобы порадовать полковника, падкого на похвалу, как и все люди.

— Ремин, — продолжал Трис, — познакомься с Ролом-Толионом командиром Первого полка копьеносцев Этла-Тиды. Рол-Толион, представляю Вам Реасон-Миновар-Медона, командующего тяжелой кавалерией.

— Я был на Храмовой площади во время поединка. — Сочным густым голосом прогудел полковник. — Я восхищен Вашим мужественным поступком, господин Реасон, и поддерживаю Ваше назначение на этот пост.

— Благодарю Вас. — Поклонился Ремин. — Я надеюсь, что смогу командовать вверенным мне отрядом хотя бы вполовину так же хорошо, как это делаете Вы.

— Рон-Толион, — прервал поток комплиментов Трис, — а где сейчас находится Второй полк?

— Согласно Вашему приказу, он совершает марш-бросок до переправы через Ре-Тилач и обратно. Сегодня мой полк тренируется возле лагеря, завтра же мы пойдем к переправе, а Второй полк будет отрабатывать перестроения возле лагеря. Да, кстати, и офицеры, и солдаты уже спрашивают: когда им доставят новое оружие?

— Кузницы работают в полную силу. Наконечники для копий и короткие тяжелые мечи — гладиусы — скоро начнут подвозить. — Трис пожал плечами. Но сначала придется отрабатывать новые виды построения: бой клином, бой повернутым строем, бой рассыпным порядком. Если все будет хорошо получаться, тренируйтесь с древками без наконечников и с короткими палками вместо мечей. Завтра уже должны привезти три сотни щитов, панцирей, шлемов и древков. Выдавайте их лучшим отрядам: пусть это будет их первой наградой за труды. А сейчас извините нас, надо ехать дальше. Увидимся вечером, на Совете у Мага-Императора.

Рон-Толион сверкнул белозубой улыбкой и, попрощавшись, поскакал к своему полку. А Трис и Ремин направились дальше, к следующей группе солдат и офицеров. Еще издали они услышали команды:

— Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск! Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск!

Ремин пригляделся: две дюжины человек держали в руках какие-то брусья, на одном конце которых находилось что-то вроде маленького металлического лука с выступающим перед ним кольцом, а другой конец чуть расширялся, чтобы его удобно было упирать в правое плечо. Примерно посередине был виден какой-то хитрый механизм, сбоку которого торчала длинная рукоять, вращающаяся параллельно брусу, а снизу выступал маленький крючок.

По команде «Натягивай» солдаты опускали передний конец своего оружия на землю, вставляли в кольцо ногу, и несколько раз поворачивали рукоять ворота, натягивая тетиву лука до тех пор, пока она не достигала механизма и не закреплялась в нем. По команде «Заряжай» они поднимали оружие, причем тетива оставалась натянутой, доставали из сумок короткие толстые стрелы и вставляли их в специальные пазы. По команде «Целься» солдаты прижимали брусья к правому плечу и наводили их на деревянные щиты с нарисованными яркой краской человеческими фигурами, находящиеся на расстоянии ста шагов. По команде «Пуск» они нажимали указательным пальцем на крючок, и тетива высвобождалась. Раздавался звук летящих стрел — «чш-ш-ш-ш-пок-пок-пок!» и в щит почти одновременно втыкалось еще две дюжины снарядов. Потом все повторялось сначала.

Командовал солдатами молодой офицер, ровесник Ремина. Он стоял справа от стрелявших и внимательно наблюдал за их действиями. Командуя: «Целься!», он поднимал правую руку вверх, а выкрикивая: «Пуск!», резко опускал ее. Еще около сотни человек сидели на земле чуть позади стрелявших и негромко переговаривались, обсуждая результаты каждого выстрела. Видимо, они ожидали своей очереди, чтобы сменить товарищей на позиции.

— Из чего они стреляют? — Задал Трису вопрос удивленный Ремин. — Я никогда не видел такого мощного оружия. Стрела летит на сто шагов по прямой траектории! Это втрое, а то и вчетверо дальше, чем выстрел из лука. И какая сила удара! Стрелы почтичто насквозь пробивают доски толщиной в мое запястье.

— Это оружие — арбалет. Пока арбалетов сделано мало. Пружинную сталь для луков изготовить сложно, да и собрать натяжной ворот со спусковым механизмом непросто. Поэтому будущим арбалетчикам приходится тренироваться по-очереди. Но начать подготовку стрелков надо как можно раньше, ведь в битве с южанами на них ляжет особая задача: выбивать в рядах врагов офицеров, пускать стрелы в щели, открывшиеся между щитами. Лучники станут стрелять навесом, осыпая врага дождем стрел, а арбалетчики будут бить прицельно, по конкретным целям. Еще у нас будут большие арбалеты, стреляющие большими копьями, которые мы установим на боевые колесницы, чтобы можно было быстро перевозить их по полю боя и вовремя поддерживать стрельбой атаки пехоты.

В этот момент молодой командир стрелков оглянулся и увидел подъезжающих Триса и Ремина. Он крикнул:

— Прекратить стрельбу! Идите к мишеням, соберите болты и оцените свою меткость. Приготовиться следующим стрелкам!

Отстрелявшиеся арбалетчики и несколько присоединившихся к ним зрителей отправились к мишеням, а офицер пошел навстречу всадникам.

— Трис, — тихо спросил Ремин, — а что такое «болт»?

— Так называют арбалетную стрелу.

— Спасибо, а то мне не хочется выглядеть полным профаном…

Друзья спешились. Трис представил Ремину молодого офицера с черными глазами и небольшими щегольскими усиками:

— Ретор-Литли — капитан арбалетчиков. Он был командиром Третьей Сотни лучников гвардии Мага-Императора. Крон-то-Рион рекомендовал его, как хорошего человека, надежного офицера, обладателя живого ума и собственного мнения по любому вопросу. Короче, для нового рода войск он подходит лучше всего. Не сомневаюсь, что вы подружитесь.

Ремин и Ретор-Литли крепко пожали друг другу руки. Молодой капитан был чуть выше Ремина, но уже его в плечах. Должно быть, ему не так уж часто приходилось натягивать лук. Ярко-синяя туника с серебряным шитьем, гладкий золотой обруч, охватывающий густые черные локоны, меч в красивых ножнах с украшенной золотом и драгоценными камнями рукоятью — все говорило о принадлежности молодого человека к одной из богатейших семей Этла-Тиды. Однако его дружелюбный взгляд и мягкая полуулыбка создавали приятное впечатление.

После нескольких дежурных комплиментов, сказанных друг другу, Ремин попросил:

— Могу ли я попробовать выстрелить из арбалета?

— Конечно! — Ретор-Литли заулыбался. — Мои солдаты уже вернулись на исходную позицию, так что поранить никого не удастся.

Ремин взял арбалет у ближайшего солдата. Оружие оказалось гораздо тяжелее, чем ему показалось вначале, но оно было удобным и хорошо ложилось в руки. Металлический лук и винтовой ворот, занимающий всю переднюю часть арбалета, уравновешивались прикладом. Ремин упер оружие в землю и начал крутить ручку ворота, как это делали солдаты.

— Не надо торопиться, крути быстро, но плавно. — Наставлял его Ретор-Литли. — Хорошо! Бери болт и клади его на полозья, потом прижми «ласточкиным хвостом», чтобы он не выпал. Отлично! Теперь смотри: чтобы попасть в фигуру, нарисованную на щите, нужно добиться совмещения мушки на упорном кольце и прорези прицела. Учти: стрела попадет примерно на ладонь ниже, чем точка, в которую ты целишься! Плавно нажимай на спусковой крючок. Осторожно! Сильная отдача! О-о-о… Вот это выстрел!

Ремин целился в грудь нарисованной фигуры. Он так старался не промахнуться, что пропустил мимо ушей слова Ретора-Литли об отдаче. От непривычной тяжести и от волнения руки слегка дрожали и, едва лишь мушка совпала с прорезью, Ремин дернул спусковой крючок. Приклад больно ударил его в плечо, и в момент выстрела арбалет дернулся вверх. Ремин непроизвольно моргнул… И открыл глаза одновременно с последним удивленным возгласом щеголя-капитана.

— Великолепный выстрел! — Громко сообщил Трис. — Точно в зрачок!

Арбалетный болт попал именно в то место, где у человека находился бы правый глаз. Солдаты, подошедшие поближе и наблюдавшие, как их командир учит стрельбе другого офицера, одобрительно загудели. Это, действительно, был отличный выстрел. В бою человек закрыт щитом, защищен шлемом и доспехами, и только глаза остаются открыты. Бывалые лучники знали, что попасть в глаз врага очень трудно, практически невозможно. Недавно взяв в руки мощные арбалеты, они получили такую возможность, однако еще недостаточно метко стреляли из непривычного оружия. Ремин показал пример, достойный подражания.

Пожалуй, только Трис и стоявший вплотную к Ремину Ретор-Литли понимали, что попадание было совершенно случайным. Они переглянулись и одновременно подмигнули друг другу. Не стоило расстраивать солдат, веселящихся и радующихся удачному выстрелу, словно дети. Пусть это послужит им образцом для тренировки. Поэтому, когда Ремин открыл рот, чтобы сообщить о случайном успехе, Ретор-Литли потихоньку дернул его за тунику:

— Ты знаешь, и я знаю. Ну и что? Ведь ты попал в точку? Не все ли равно, как? Главное — результат.

Ремин мог бы поспорить с некоторыми из этих высказываний, но промолчал. Тем более, что Трис уже делал ему знаки, указывая на коней: дескать, нам пора ехать дальше, а Ретору-Литли предоставь самому командовать своими людьми. Ремин так и поступил.

Они двинулись к следующей группе солдат, а позади них вновь раздались команды молодого капитана арбалетчиков:

— Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск! Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск!

Ремина же заинтересовала следующая группа людей. Впереди, возле самого рва, окружающего военный лагерь, обнаженные по пояс солдаты с какими-то длинными не-то топорами, не-то копьями, яростно сражались с соломенными чучелами, привязанными к деревянным столбам. Они то кололи их резкими тычками, то рубили сильными размашистыми ударами, то нагибались, словно подцепляя снизу за ноги. Пот блестел на широких спинах и мускулистых плечах солдат. Они шумно дышали, вкладывая в удары всю свою силу. Странное оружие, позволяющее производить столь разные упражнения, мелькало в их руках, и Ремин никак не мог разглядеть его как следует.

— Трис, — осторожно позвал он, — боюсь, что я совсем отстал от жизни. Сегодня я первый раз увидел солдат, марширующих в ногу, первый раз выстрелил из арбалета, а теперь снова вижу бойцов с неизвестным мне оружием.

— Не огорчайся, Ремин! — Улыбнулся Трис. — Ты отстал от жизни всего на четыре дня. Но зато быстро наверстываешь упущенное. Ты одним из первых видишь алебардистов — еще один новый вид войск. А в руках они держат алебарды: гибрид топора, багра и копья. Можно назвать это коротким толстым копьем с длинным обоюдоострым наконечником, к месту соединения с древком которого с одной стороны приделано полукруглое лезвие, а с другой — острый крюк. А можно назвать и топором на длинной рукоятке, с крюком вместо обуха и с выступающим вперед четырехгранным колющим наконечником.

Это самое подходящее оружие против армии южан. Крюком можно зацепить врага за ноги и, повалив на землю, добить острием. А можно захватить край щита, отогнуть его, и опять же острием пронзить незащищенного противника. Лезвием топора, благодаря длинной рукояти, многократно усиливающей силу удара, можно разрубить врага до пояса, даже если на нем одет панцирь. Короче, алебарда — универсальное оружие, оно годится и против конного, и против пешего. А когда ты увидишь непробиваемый стальной доспех солдат-алебардистов, то поймешь, почему я делаю основную ставку в битве именно на этот род войск. Да и Маг-Император приказал обучить приемам с алебардой в первую очередь своих гвардейцев.

— А как же тяжелая кавалерия? — Расстроился Ремин, представлявший до этого именно себя главным героем сражения. — Я думал, что мы первыми будем атаковать врага.

— Увы, мой друг, — развел руками Трис, — мы не успеваем собрать нужное количество сильных лошадей и выковать достаточно доспехов для них и для всадников. Кроме того, если южане образуют стену щитов и выставят вперед длинные пики, то кавалерия не сможет атаковать их в лоб. Для того, чтобы разбить строй врага, я готовлю арбалетчиков и алебардистов. Копьеносцы будут прикрывать их щитами до самого начала атаки, чтобы южане не догадались, с кем им предстоит иметь дело.

— А мы?

— Кавалерии же предстоит другая задача: ударить во фланг армии Южной Империи, напугать, деморализовать, заставить смешать строй. Не более того! Стоит только южанам оправиться от первого потрясения и увидеть вашу малочисленность, они сразу же поднимут вас на пики. Поэтому ни в коем случае кавалерии нельзя глубоко врезаться в пехотный строй. Ударить, отойти, перестроиться, снова ударить — таков будет ваш главный принцип. Со временем, когда число всадников возрастет, можно будет говорить о копейном таранном ударе. А пока, увы… — Трис еще раз развел руками, показывая, что рад бы оказать честь другу, но при нынешних обстоятельствах это невозможно.

Они проехали место, где обучали алебардистов и направились туда, где виднелись конюшни, и по полю скакали всадники. Туда, куда уже давно всматривался Ремин; где ждал его собственный отряд, новые знакомства, новые заботы, новые ступени на лестнице судьбы. В самых потаенных уголках души Ремина зародилась маленькая, но твердая надежда, что эти ступени приведут его наверх, к вершине самых смелых мечтаний — к прекрасной принцессе Этла-Тиды…

В объяснениях и разъяснениях, приказаниях и указаниях, рассказах и разговорах день пролетел, словно несколько мгновений.


* * *
Вечером Трис и Ремин вернулись в Императорский дворец. Маг-Император собирал Совет из всех высших офицеров. Пока отряды воинов Этла-Тиды подтягивались к столице со всех земель и провинций, офицеры уже прибывали во дворец, чтобы получить указания, как по-новому организовывать отряды, как их тренировать и вооружать. Подобную практику предложил Трис: так ему было проще объяснять высокопоставленным Этла-Нитам азы стратегии и тактики, координировать их действия.

Ремина же возвращение в Этла-Тиду порадовало потому, что он жаждал еще хотя бы раз встретить прекрасную принцессу Лорану и, может быть, даже поговорить с ней. Он был так поглощен своими мечтами, что, даже сидя на Совете, в пол-уха слушал речь своего друга.

А Трис тем временем говорил:

— Два полка копьеносцев уже тренируются по новой программе в лагере за городом. В каждом из них по полторы тысячи человек. Еще два таких же полка я предлагаю собрать из солдат и офицеров, которые по приказу Мага-Императора идут в столицу из северных провинций. Один полк можно составить из солдат береговой охраны. Таким образом, у нас будет семь с половиной тысяч обученных копьеносцев.

Еще два полка я думаю одеть в сплошные латы нового типа и вооружить алебардами. Эти полки будут меньше по численности, по тысяче человек каждый, но им предстоит особая миссия — взломать строй армии южан. В эти полки отбирают самых сильных и закаленных воинов, в основном, гвардейцев Мага-Императора. К сожалению, старых кузниц недостаточно, чтобы изготовить большое количество доспехов нового образца для алебардистов, поэтому и приходится пока ограничиться только двумя тысячами. Но легкие пехотинцы с луками и арбалетами будут поддерживать их атаку, так что в успехе я не сомневаюсь.

Такая же ситуация и с тяжелой кавалерией. Мы не успеваем изготовить необходимое количество оружия и панцирей. Нам придется встретить врага, имея только около пяти сотен всадников. Но, я думаю, и этого будет вполне достаточно на первое время. А потом начнут работать новые кузницы.

— Я не понимаю, командующий. — Встал со своего места один из будущих полковников копьеносцев. — Основные силы Этла-Тиды находятся сейчас на южной и восточной границах. Две армии почти по десять тысяч человек. Почему Вы ничего не говорите о них? Ведь Южная Империя выставит против нас не менее двадцати тысяч воинов. Как Ваши новые полки общим числом чуть более десяти тысяч смогут победить в битве?

— Ваш вопрос совершенно справедлив. — Кивнул головой Трис. — Все дело в том, что Вы только вчера прибыли с севера и еще не видели, как готовятся новые отряды. Завтра мы все отправимся в военный лагерь. Там вы посмотрите и поймете, что такое полки нового типа. И точно так же будете готовить свои отряды. Времени у нас мало, так что солдат придется обучать прямо на марше. Все наши силы должны собраться на плато Семи ветров не позднее, чем через месяц. Восточная армия останется прикрывать Этла-Тиду от возможного обхода южан или набега восточных соседей, а наша южная армия перейдет в тыл ударных полков нового типа. Из этой армии в бой пойдет только легкая пехота, которую мы вооружим арбалетами и пращами. Остальные солдаты не будут участвовать в битве при выходе из Зеленой долины. Мы не успеем обучить их, а неподготовленные воины могут сломать строй и открыть брешь для прорыва врага.

Слово взял Крон-то-Рион:

— Господа офицеры, нам известно, что Южная Империя собирается направить против нас армию в тридцать тысяч человек. Но десанты в портовых городах южан, которые высадит адмирал Наорла-Патли, заставят Повелителя Горвана усилить охрану побережья. Так что через Зеленую долину пройдет около двадцати пяти тысяч. Южане же считают, что Этла-Тида выставит против них не менее тридцати-тридцати пяти тысяч, то есть, почти всех воинов государства.

На этом и построен план Горвана: в одной решающей битве полностью разгромить всю армию Этла-Тиды, и тогда страна, словно спелое яблоко, сама упадет в его руки. Дело в том, что южане побеждают прежде всего своим пехотным строем. Наши разведчики, следившие за врагом во время походов Южной Империи против стран Востока, так описывали их манеру боя: пехотинцы строятся несколькими огромным прямоугольниками — до пятисот человек по фронту и до десяти в глубину. Они закрыты с головы до ног деревянными щитами и держат в руках длинные пики в полтора-два человеческих роста, так что спереди к ним невозможно приблизиться, не попав на острые наконечники. Фланги и промежутки между отрядами прикрывают лучники, пращники и колесницы.

Армии восточных стран, привыкшие сражаться неорганизованной лавой, потерпели сокрушительное поражение. Словно волны на утес, накатывались они на строй южан, и, так же, как волны, разбивались, оставляя убитых и раненных. Так Южная Империя присоединила к себе три провинции.

Пусть же нас не постигнет их участь! Против сомкнутого строя южан мы поставим наших алебардистов, арбалетчиков и копейщиков. Арбалетные болты выбьют первые ряды, алебардисты вклинятся в пролом и расширят его, копьеносцы сомнут и разорвут построение врага. А тяжелая кавалерия ударит во фланг южан и сомнет его, сея смерть и панику. Таков наш план. Мастерству южан мы противопоставим не многочисленную, но малоэффективную армию, а небольшую, но отлично вооруженную, хорошо обученную, сильную духом. Мы будем защищать свою свободу, честь и жизнь, и мы победим захватчиков!

Окончание речи Крон-то-Риона потонуло в восторженных возгласах собравшихся офицеров. А на глазах Тзота-Локи даже показались слезинки. Он встал и произнес:

— Да будет так, как сказал Маг-Советник. Да будет так, как делает командующий Трисмегист. Мы победим! — И уже спокойнее Маг-Император добавил. — А теперь прошу Вас, господа офицеры, проследовать в пиршественный зал. Завтра же мы все отправимся за город, в военный лагерь, чтобы каждый из вас запомнил науку командующего Трисмегиста и потом передал ее своим солдатам.


* * *
Пир в Императорском дворце закончился, когда на улице совсем уже стемнело. Однако многочисленные масляные светильники, установленные на всех галереях, окружавших внутреннюю площадь, освещали дворец довольно ярко. После Совета и пира часть офицеров, прибывших издалека, оставалась во дворце, где им были предоставлены гостевые покои. Другая часть разъезжалась или расходилась по своим домам.

Ремин вышел на второй этаж галереи дворца. Он облокотился на высокий парапет и смотрел вниз, на покидающих дворец людей. Ремин был один, если не считать двух несших службу стражников, которые при виде молодого, но высокопоставленного командира, стояли по стойке «смирно». Трис еще оставался в пиршественном зале, продолжая о чем-то говорить с Магом-Императором и Кронто-Рионом. Ремин не знал, нужно ли дождаться своего друга, или пойти домой к своей тете и ее мужу, которых он не видел с того времени, как на Храмовой площади схватил магическую молнию Посла Юнора. А, может, стоило вернуться в ту маленькую комнатку, где он пришел в себя вчера вечером и откуда его утром увел Трис. Но он не мог вспомнить, где находится этот уголок покоя и уюта в огромном и шумном дворце. А спрашивать дорогу у слуг ему не хотелось.

Голова у Ремина слегка кружилась. Не то от выпитого на пиру вина, не то от последствий ранения магическим оружием. Ремин удивился: сколько событий произошло за сегодняшний день, сколько впечатлений, встреч, новых знакомств. Но он ничуть не устал. Может быть, это энергия Триса подпитывала его? В глубине души Ремину хотелось все же верить, что лучшим лекарством, оживляющим и бодрящим, стал вчерашний разговор с прекрасной Лораной.

— Я не помешаю важным стратегическим размышлениям господина командующего тяжелой кавалерией? — Послышался тихий мелодичный голос позади Ремина. Он обернулся, и счастливая улыбка озарила его лицо. В свете масляных светильников Лорана была похожа на сошедшую с небес богиню. Отблески огня и ночные тени причудливо переливались на ее простой белой тунике и спадающих на плечи черных волосах, то подчеркивая границу между светлым и темным, то сглаживая ее.

— Как вы можете мне чем-то помешать, принцесса! — В порыве радости воскликнул Ремин, но, увидев недоуменные взгляды стражников, заговорил тише. — Я всегда рад видеть Вас. Ничто не значит для меня так много, как Ваше внимание.

— Почему мы опять перешли на «Вы»? — Принцесса едва заметно смутилась от слов молодого человека. — Зови меня Лораной, Ремин. Ведь мы равны и по возрасту, и по положению.

— Я не могу с Вами, то есть, с тобой согласиться. Я всего лишь младший сын дворянина с далекого севера, а ты — принцесса Этла-Тиды, будущая правительница…

— Ты хочешь сказать, что все уже считают меня наследницей, приняв на веру слова Посла Юнора на Большом приеме?

Ремин промолчал, и Лорана продолжила:

— А если и так, что это меняет? Я что, превращаюсь в богиню, в предмет поклонения, обожания?

В глазах Ремина было написано, что лично он именно так и считает, хотя и вкладывает в свое чувство не тот смысл, который имела в виду принцесса. И Лорана увидела, почувствовала, поняла, что хочет, но не может высказать стоящий рядом с ней молодой человек. Поэтому она дала себе слово впредь не говорить так двусмысленно и постаралась сменить тему:

— Расскажи мне, Ремин, о северных провинциях. Я ведь почти никогда не покидала столицы. Всего два раза отец брал меня с собой во время его поездок на восток, в верховья Ре-Тилач, в города Рил-Тонар и Роличит. Да и то, берег я видела только с борта речного корабля Императора, на котором мы плыли вместе с нашими свитами и слугами. Так что создавалось впечатление, что я нахожусь в Императорском дворце, а не на палубе судна. А при сходе на берег меня сразу же отправляли во дворцы наместников. Приемы, пиры, пустые разговоры… Если бы ты знал, как я устала от этого… Расскажи же мне про север, которого я никогда не увижу.

Ремин был потрясен не столько словами принцессы, сколько тоской и усталостью, написанной на ее лице. Он никогда раньше не задумывался об обратной стороне жизни правителей.

— Северные провинции Этла-Тиды — это край густых лесов, огромных озер, бескрайних болот. — Начал говорить Ремин и увидел, как мечтательно замерцали в отблесках светильников бездонно-черные глаза Лораны. — Но леса там не такие, как вокруг столицы. У нас, на севере, преобладают сосны, ели, клены. Они покрывают огромные площади.

Замок моего отца расположен на берегу огромного озера Точилан, окруженного высокими холмами. Величественные сосны, клены, березы густо покрывают холмы от самых вершин до берегов озера, в солнечные дни осеняя его прозрачные прибрежные воды своими тенями. По мере удаления от берега вода чернеет, и никто не знает, как глубок Точилан.

Землей Акиной называется вся эта долина вместе с окружающими ее холмами. Долина почти круглая, и объехать вокруг озера можно за семь дней. Если же ехать прямо на север, в пяти днях пути от замка холмы переходят в скалистые горы, сплошь покрытые елями и соснами, но сам я там не бывал, а только слышал рассказы охотников, добывающих горных баранов и козлов. Никто пока точно не знает, как далеко на север простирается зона лесов, и какой ландшафт сменяет ее.

Пологие склоны холмов с южной и восточной сторон распаханы. Долина озера защищена от ледяных северных ветров, и земля дает богатый урожай пшеницы, ржи, картофеля. Леса полны кабанами, оленями, лосями. Правда, встречаются и волки, и медведи, но за последние столетия они уже научились бояться людей и не приближаются к поселкам, а, тем более к замку.

В юности со своим учителем и с ватагой друзей я много охотился среди холмов и лесов. Ночевали мы под открытым небом, разведя большой костер и нарубив еловых лап для ложа. Это были прекрасные времена…

Извини, Лорана, я не мастер говорить… Может лучше ты будешь спрашивать, а я — отвечать?

— Ты так красиво рассказываешь. — Выдохнула принцесса. — Как бы я хотела своими глазами увидеть такую красоту!

Она немного поколебалась, но все же спросила:

— А земли твоего друга, командующего Трисмегиста… Где они?

— Насколько я понял, — ответил Ремин, не обратив внимания на едва скрываемый напряженный интерес девушки, — его замок находится где-то на северо-западе от земли Акиной, может быть, на берегу океана. Он вообще не очень любит говорить о своем детстве. Да я и не настаивал. Я тоже с тяжелым сердцем покинул родной дом… На северо-западе, за Красными болотами, мало кто бывал. Об этих краях могут рассказать только вольные охотники, купцы — торговцы мехами, да немногие моряки, заплывающие далеко на север. Спроси о севере самого Триса, Лорана. Он очень хороший человек. Вы бы, наверняка, стали друзьями.

— А почему Красные болота называют «красными»? — Заинтересовалась Лорана, предпочтя не обратить внимания на последние слова Ремина. Неужели, это связано с кровью?

— Нет, Лорана. — Улыбнулся Ремин. — На болотах растет огромное количество ягод: брусники, морошки, клюквы. От их цвета — цвета спелых ягод, ковром покрывающих моховые кочки — и пошло название «Красные болота». Хотя, надо признать, нынешний хозяин тех земель, Клостер-Варрон-ап-Ги может заставить усомниться в происхождении названия от ягод, а не от крови. Но, надеюсь, Трис его заставил…

Ремин внезапно замолчал, вспомнив, что они договаривались никому не рассказывать о побоище в гостинице «Три разбитых горшка». Еще не хватало, чтобы в разговоре с Лораной он выболтал правду об Алине!

Принцесса заметила смущение молодого человека, наверняка, скрывающего от нее что-то важное, но не подала вида, как ее интересует все, что связано с Трисом. Но любопытство взяло верх, и она безразличным голосом задала вопрос:

— А кто такая Алина? Та самая очаровательная девочка, которая, как я знаю, живет во дворце твоего друга?

Ремин стушевался еще больше, подумав даже, что наследница многих поколений Магов-Императоров прочитала его потаенные мысли. Однако, он ответил:

— Алина — родственница Триса. Не то племянница, не то двоюродная племянница. Он взял ее с собой в столицу, потому, что… потому, что… Увы, Ремин не мог придумать достаточно вескую причину для того, чтобы везти почти что ребенка через половину страны. Для фрейлины Алина была еще молода, для воспитания при дворе — уже слишком взрослая.

Из щекотливой ситуации Ремину помог выбраться Трис, шедший по коридору и нарочито громко топающий сандалиями.

— Ваше Высочество, — преувеличенно низко поклонился он принцессе, Ваш отец хочет видеть Вас у себя в покоях.

Лорана молча отвесила Трису еще более низкий поклон и удалилась. Трис и Ремин проводили ее взглядами до поворота во внутренний коридор.

— Пора домой, Ремин! — Хлопнул по плечу друга Трис. — Остаться на ночь нам принцесса пока не предлагает.

Трис увидел испуганно-изумленный взгляд Ремина: «как можно так говорить о священном?», внутренне усмехнулся, но продолжил, как ни в чем не бывало:

— Никар-Вазам и Парина-ап-Латор уже заждались своего героя. Их знаменитый повар готовится устроить тебе такой ужин, который запомнится на всю жизнь. Так что торопись, пока он не остыл!

— После пира у Императора-Мага я сегодня не смогу уже съесть ни крошки! Придется перенести торжества на завтра. Ты, разумеется, придешь?

— Там будет видно. — Неопределенно махнул рукой Трис, и глаза его в свете языков пламени показались Ремину черными, как середина озера Точилан. — Очень много дел, и крупных, и мелких… Но я постараюсь вырваться и, если не возражаешь, возьму с собой Алину! Пошли, я отвезу тебя домой на своей колеснице…

Когда друзья уже подъезжали к дому Никар-Вазама, Ремин спросил:

— А Алина по-прежнему живет у тебя во дворце?

— Да. — Удивленно пожал плечами Трис. — Она великолепно управляется с хозяйством. Я даже не ожидал такой сноровки от юной девушки. А почему ты спросил?

— Принцесса спрашивала о ней. Интересовалась, кем она тебе приходится. — Ремин испытующе посмотрел в глаза друга.

— Дальней родственницей! — Твердо ответил тот и отрицательно покачал головой. — Надежной подругой. Не более того. Она еще слишком маленькая, по-детски беззащитная. А когда подрастет и окрепнет… Там будет видно…

Трис высадил Ремина у ворот дворца Никар-Вазама и, сославшись на усталость и головную боль, уехал за город в свой дворец. Ремин обнимал выбежавших навстречу тетю и ее мужа, отвечал на их многочисленные вопросы и выслушивал огромное количество похвал и комплиментов в свой адрес, но в тоже время продолжал обдумывать последние сказанные Трисом слова. И еще он старался вспомнить выражение глаз принцессы Лораны, когда она настойчиво выспрашивала об Алине. Что он увидел тогда во взгляде девушки: неужели скрываемую даже от самой себя ревность?

Глава 8. Обучение

Первые дни на посту командующего армией Этла-Тиды слились для Триса в какой-то бесконечный, безумный, буйный хоровод. Нужно было успевать присутствовать во многих местах: и у Мага-Императора во дворце, обучая офицеров новым методам ведения боевых действий, и в кузницах, где ковались мечи и алебарды, и в мастерских по изготовлению арбалетов, доспехов, конской упряжи, и в лагере за городом, задавая новые упражнения для тренировок. А еще хотелось просмотреть все древние архивы, магические манускрипты и исторические записи в библиотеке Императорского дворца. Ведь надо было думать не только о будущем Этла-Тиды, но и о своей дальнейшей судьбе.

Но постепенно все начинало работать само собой, не требуя его постоянного участия и внимания. Теперь пришло время осмотреться по сторонам, подвести первые итоги, наметить следующие цели. Оружие и детали доспехов производились в достаточных количествах и уже начали поступать в полки. Несколько кузниц были оборудованы новыми печами для выплавки стали, шедшей на мечи для кавалерии и для конных офицеров. К приятному удивлению Триса, кузнецы довольно быстро перешли на непривычные способы ковки. Кое-кто поначалу пытался спорить, отстаивая превосходство традиционных методов, но Трис наглядно доказал преимущества как высокопрочной стали, так и изделий из нее. И сейчас уже шло строительство целого кузнечного городка на берегу Ре-Тилач, где предполагалось установить водяные мельницы, приводящие в движение меха и прессы для штампования кирас, наплечников, поножей и прочих деталей.

Нескольким наиболее опытным кузнецам Трис преподал основы ковки дамасской стали. Он хотел, чтобы те смогли изготовить хотя бы несколько мечей наподобие японских катан. Кузнецы были поражены тем, что путем многократной проковки металлической проволоки разной жесткости можно создавать клинки, способные разрубать стальной доспех, сочетать в себе одновременно гибкость и прочность. Они заверили Триса, что будут в точности выполнять его инструкции и через несколько недель, когда первая дюжина таких мечей будет изготовлена и опробована, самый лучший из них отошлют ему в армию, которая к тому времени уже будет в походе. Пока же Трису приходилось довольствоваться тем же оружием, которое ковалось для всех военачальников Этла-Тиды.

Оружия и доспехов для армии требовалось много! Именно от их качества и количества зависела теперь судьба Этла-Тиды. Это понимали теперь все. Когда Трис продемонстрировал Императорскому Совету первые изготовленные образцы, восхищению не было предела. Ведь до этого единого вооружения для воинов Этла-Тиды почти не существовало.

Трис намеревался вооружить полки копьеносцев следующим образом: большие прямоугольные щиты из дерева и кожи, гладкие конические шлемы и кожаные панцири с нашитыми на груди, спине и плечах металлическими пластинами, а также наголенники должны защитить людей от вражеских стрел и пик; копья длиной в человеческий рост можно будет использовать и для метания, и для таранного удара; короткие, но широкие и тяжелые мечи, подобные древнеримским гладиусам, предназначались для боя на короткой дистанции. Причем изготовить для полков требовалось только длинные наконечники копий, мечи и шлемы. Все остальное и так уже находилось на вооружении солдат Этла-Тиды. Кожаные панцири издавна пропитывались рыбьим клеем, что делало их достаточно жесткими, чтобы выдержать скользящий удар меча или попадание стрелы. Большие щиты закрывали воинов от коленей до подбородка и могли быть использованы не только для защиты, но и для сильного удара, сбивающего противника с ног. Так что не было ни времени, ни необходимости менять хорошее на лучшее.

Особое же удивление и восторг у всех военных вызвало вооружение алебардистов. До сих пор у Этла-Нитов алебард не существовало, и подобная помесь короткого копья, топора и багра была встречена «на ура», настолько универсальным и подходящим для боя было признано это оружие. А цельнометаллические латы произвели настоящий фурор.

Вообще, эти латы были собственным изобретением Триса и предметом его наибольшей гордости. Они закрывали все тело воина: металлические поножи полностью охватывали ноги, а специальные шарниры в коленных частях и пластины, прикрывающие стопы, позволяли двигаться без помех; такой же принцип использовался и в наручах с металлическими же напальчниками; тело защищала кираса с закрывающим шею до подбородка воротником и широкими наплечниками, сплошная до пояса, а ниже собранная из накладывающихся друг на друга и расходящихся в стороны пластин, что давало возможность воину нагибаться до земли и уклоняться от ударов; голову закрывал шлем, напоминающий металлическую панаму с полукруглым верхом и загнутыми вниз полями, края которых опускались ниже, чем верхний край воротника — удар как бы соскальзывал со шлема, не встречая открытых участков тела. Передние части кирасы, поножей и наручей имели ребра жесткости, что позволяло значительно снизить вес доспеха без ущерба его защитным свойствам. В латах алебардисты могли бегать, прыгать, лазать по лестницам. Щиты им не требовались: если солдат наклонял голову, то он мог идти на врага, глядя под ноги, в то время как лицо его было закрыто от летящих стрел полями шлема, да и с остальных частей доспеха уколы вражеского оружия соскальзывали в сторону.

Ремин, который теперь почти все время проводил в лагере и лучше Триса был осведомлен о жизни солдат, как-то спросил у своего друга:

— Ты знаешь, как между собой люди называют копьеносцев?

— И как же?

— За большие щиты и за гладкие шлемы их довольно метко прозвали «черепахами».

— Действительно, похоже. — Согласился Трис. — Тогда, наверное, за суставчатый стальной доспех алебардистов назовут «кузнечиками» или «богомолами». А еще лучше — «тараканами»!

— Нет, Трис! — Рассмеялся Ремин. — Их уже называют «крабами».

— И то хорошо. Своими клешнями они здорово пощиплют врагов… А как назвали тяжелую кавалерию?

— Пока никак. Когда в блестящих стальных латах на полном скаку мы летим по полю, все остальные солдаты прекращают свои занятия, и мне кажется, что на мой отряд смотрят, как на орудие Божественной силы, возрождающейся на этой планете…

Трису запомнился первый день, когда он продемонстрировал возможности алебардистов Императору-Магу и его Совету. К тому времени было готово только полторы сотни доспехов, но Трис решил устроить для Этла-Нитов показательные выступления.

На пригорке расставили пять плотных рядов деревянных щитов, имитирующих построение врага. Из щелей между щитами выставили длинные острозаточенные пики. А позади Трис распорядился поставить лучших лучников армии Этла-Тиды. Они должны были пускать в наступающих алебардистов стрелы без металлических наконечников, чтобы максимально приблизить тренировку к боевым условиям.

Разноцветная, сияющая медью доспехов и золотом украшений, великолепная свита Мага-Императора остановилась на возвышенности, откуда хорошо была видна сцена для разыгрываемой схватки. В отдалении стояли два полка копьеносцев, стрелки и будущие алебардисты, чьи доспехи еще не были готовы. Им тоже надо было показать и доказать боевое искусство нового вида вооруженных сил. В конце концов, именно от слаженных и четких действий алебардистов, копьеносцев, стрелков и кавалеристов зависела победа в битве с до сих пор непобедимой армией Южной Империи.

День выдался, как нельзя лучше: солнце было закрыто легкими облаками, не мучая закованных в стальные доспехи людей своим жаром. Все, от Мага-Императора до простого солдата, замерли в нетерпеливом ожидании начала представления.

Но Трис еще очень долго что-то говорил лучникам, расставляя их за стеной щитов. Лучники, похоже, не соглашались с его словами, хмурились, отрицательно кивали головами. Однако Трис настаивал и, наконец, добившись согласия, присоединился к алебардистам, ожидавшим его у подножия холма примерно в двухстах шагах от мнимого врага. Он уже былодет в латы и теперь, надев шлем и завязав его ремешки под подбородком, скомандовал:

— За мной, «крабы»! Покажем Магу-Императору и всей Этла-Тиде, что мы непобедимы!

— Вперед! На врага! — Гаркнули полторы сотни глоток отборнейших воинов.

— Вперед! На южан! — Подхватили клич тысячи солдат, подбадривая своих товарищей.

Алебардисты сначала пошли быстрым шагом, потом побежали трусцой. Стена щитов и лес пик приближались. Начинало казаться, что впереди настоящий враг, и солдаты вокруг Триса сжали зубы и покрепче ухватили свое оружие.

«Цвеньк-цвеньк-цвеньк», — застучали по шлемам и по плечам стрелы. Это означало, что до врага осталось приблизительно сто шагов: слабые луки Этла-Нитов посылали стрелы только на это расстояние, да и то лишь по навесной траектории. Но по мере приближения к щитам удары стрел чувствовались все сильнее и сильнее. С двадцати шагов лучники стреляли прямо в грудь наступавших, и мало кто промахивался, однако стрелы рикошетом отскакивали от лат алебардистов и падали к их ногам. Трис, как и остальные солдаты, вжал голову в плечи и опустил ее вниз. Между стальным воротником кирасы и закрывшим лицо краем шлема он видел только землю под своими ногами. Смотреть вперед было нельзя — стрелы часто чиркали по темечку и по полям гладкого шлема.

Но вот обстрел прекратился: алебардисты вплотную приблизились к первому ряду щитов и вышли из зоны поражения. Трис первый проскользнул между нацеленными вперед, хищно поблескивающими наконечниками пик, круговым движением алебарды отвел древки в стороны, крюком зацепил верхний край щита, потянул его на себя, как-бы открывая лицо врага, и нанес резкий прямой удар острием своего оружия.

Справа и слева от Триса солдаты проделали такой же прием, отработанный на тренировках, и первая линия врага пала им под ноги. Полки взорвались ликующими воплями, не в силах сдерживать обуревающие сердца эмоции:

— Бей южан!

— Слава Этла-Тиде!

— Слава Магу-Императору!

— Слава Трисмегисту!

За первым рядом щитов пал второй, потом третий, потом четвертый. Трис ловко орудовал алебардой, являясь как-бы острием металлического клина, рассекающего строй деревянных щитов. Он первый прорвал пятый ряд, широким ударом развалив последний преграждающий дорогу щит пополам, и повернулся лицом к войску, подняв высоко над собой алебарду.

— Победа! — Прокричал он.

— Победа! — Вторили ему алебардисты, «добивая» врага.

— Победа. — Тихо сказал Тзот-Локи Крон-то-Риону, и тот увидел, что из глаз старого Мага-Императора текут слезы радости.

— А теперь, — скомандовал Трис алебардистам, — пройдите назад и посмотрите на стрелы, которыми нас обстреливали.

Солдаты возвращались на исходную позицию и смотрели на землю.

— Ничего себе! — Послышалось первое удивленное восклицание.

— Вот это да! — Последующие слова бывалых солдат, к сожалению, нельзя воспроизвести на страницах книги. Но у них была веская причина для сквернословия: примерно каждая третья стрела, выпущенная в них их же товарищами, имела острый металлический наконечник! Вот почему Трису пришлось долго уговаривать лучников. Те поначалу отказывались стрелять боевыми стрелами в своих друзей. Первые выстрелы были слабыми и неуверенными, лучники сперва выпускали только деревянные стрелы. Потом же, когда увидели, что их оружие не причиняет никакого вреда, то буквально засыпали наступавших дождем стрел.

Но ни один алебардист не получил даже маленькой царапины! Когда об этом узнали остальные солдаты, изумлению и ликованию не было предела. Трису и полутора сотням первых алебардистов устроили настоящий триумф. Они шли к колеснице Мага-Императора, сопровождаемые такими бурными рукоплесканиями, восторженными криками и восхищенными возгласами, как будто уже уничтожили всю армию Южной Империи.

Маг-Император обратился с речью к построенным полкам:

— Воины Этла-Тиды! Вы — надежда и опора нашей страны. Наступают печальные дни братоубийственной войны с Южной Империей. Только от вас будет зависеть свобода и независимость древней Этла-Тиды. Я знаю, что вы победите заносчивого, самоуверенного, наглого врага. Первый шаг к нашей победе был сделан, когда маг и воин Трисмегист-Аттон-Тониан победил в честном поединке посла южан Греан-Мора. Теперь он командует всей армией, и все вы видите, как растет наша сила и уверенность в себе. И сегодня, опять-таки благодаря ему, вы еще на один шаг приблизились к славной победе. Но еще многое предстоит сделать.

Поэтому говорю вам: не жалейте сил и времени! Пусть каждый из вас стремиться овладеть наукой войны, которой учит вас командующий армией Трисмегист-Аттон-Тониан. Единство, сплоченность, выучка — вот три опоры, на которых издревле держится государство. Мы — наследники славы древней Этла-Тиды! И мы должны показать, что достойно продолжаем дело предков! Мы побеждали раньше, победим и теперь!

— Мы победим! Мы победим! — В едином порыве закричали солдаты.

— Слава Этла-Тиде!

— Слава Магу-Императору!

— Слава Трисмегисту!

Трис оглядел море людей, окружающее его и славящее его имя, и впервые задумался: не слишком ли большую ответственность принял он на себя? И вообще, что с ним происходит? Почему, как, когда он из отшельника-ученого, в одиночку ищущего истинного знания, превратился в повелителя, распоряжающегося судьбами и жизнями тысяч людей? Словно и не было его жизни на Земле, словно он родился тут. Родился, чтобы командовать и побеждать…

Эти мысли не давали ему покоя и во время торжественного возвращения Императорского кортежа в Этла-Тиду, и во время очередного Совета, и во время пира в его честь. Его рассеянный, озабоченный вид приписали крайней усталости.

Крон-то-Рион посоветовал Трису пару дней отдохнуть от забот, тем более что все уже двигалось по заданному маршруту, люди понимали, что нужно делать, и не было необходимости лично контролировать все работы. Трис согласился на отдых: он, действительно, устал, но устал не от хлопот и суеты, просто он не привык постоянно находиться в центре всеобщего внимания, его утомили люди, находящиеся рядом и требующие его ответов, объяснений, приказов. Следовало побыть одному и поразмыслить о будущем. О своем собственном будущем…


* * *
— Ну что, Алина, прогуляемся сегодня пешком к океану? Вдвоем — ты и я. — Как бы невзначай спросил Трис, когда они завтракали в своем дворце, сидя за круглым столом друг напротив друга, и из его лукаво прищуренных глаз сверкнули веселые синие искорки. От неожиданности девочка так и застыла с поднесенной ко рту ложкой, ее изумрудные глаза широко распахнулись в надежде, что сказанные слова — правда, а не злая шутка.

Последнее время Трис все дни проводил в военном лагере и во дворце. Он возвращался домой очень поздно и бывал так задавлен грузом забот, что едва ли обменивался с Алиной дюжиной слов. Одно время он пытался заниматься по утрам гимнастикой и даже начал обучать девочку самым простейшим боевым приемам, как обещал когда-то в таверне «Три разбитых горшка». Но потом необходимость подготовки войск заставила его уезжать все раньше и раньше, даже завтракал он по дороге, беря с собой еду, приготовленную специально для него полусонным поваром Арконом.

Так прошло две недели. За это время Алина успела с помощью слуг привести дворец в уютный жилой вид. Она настолько ловко и умело управляла всеми делами, что слуги совершенно уверились в том, что она — дочь богатого дворянина из северных провинций. Юная хозяйка всегда была приветлива, доброжелательна, но иногда при необходимости и строга. Однако никто не знал, что в глубине души девочка мечтает хоть немного побыть в одиночестве, а еще лучше — вдвоем с Трисом, слушая его удивительные рассказы о Земле, о ее прошлом и настоящем, о своей жизни, об огромном безграничном мире.

И вот теперь, словно прочитав ее мысли, Трис предложил прогулку. Похоже даже, что он не шутит.

— Я бы пошла с тобой, куда скажешь, Трис. — Немного подумав, ответила Алина. — Но ты так редко звал меня куда-нибудь… Почему это вдруг сегодня ты соизволил обратить на маленького спасенного от смерти ребенка свое благосклонное внимание? И каким чудом у гениальнейшего полководца Этла-Тиды, все дни и ночи проводящего со своим войском, появилось внезапно свободное время?

— Великолепные слова! — Широко улыбнулся Трис, и его глаза заблестели бирюзой. — В меру смиренные, в меру язвительные, а, главное, совершенно справедливые. Скажем, я вдруг осознал свою вину перед маленьким… хотя, пожалуй, и не таким уж маленьким ребенком. Меня замучил стыд, что я надолго бросил тебя в одиночестве среди непривычной обстановки и я решил взять два выходных дня, чтобы провести их вместе с милой, очаровательной, преданной, скромной, застенчивой, доброй, ласковой, отзывчивой, веселой, временами печальной, язвительной, ревнивой, придирчивой…

— Стоп, стоп! — В притворном ужасе замахала руками Алина. — Ты начал награждать меня такими прекрасными эпитетами, а потом, почему-то, сменил первоначальное правильное направление. Лучше бы ты продолжил: «прилежной, хозяйственной, заботливой, внимательной, красивой, жизнерадостной, восхитительной, изумительной, великолепной, чудесной, прелестной…»

— Довольно, Алина! — Трис захлопал в ладоши, искренне восхищаясь своей юной собеседницей. — Я уже понял, что говорить сама себе комплименты ты можешь очень долго. Сразу видно, что ты прочитала книг больше, чем все девушки в Императорском дворце, вместе взятые.

— Ты уже успел познакомиться со всеми девушками дворца? Тогда конечно, как найти время на дочку лесоруба? — Сделала обиженную гримаску девочка, принимая предложенную игру.

— Именно потому, что я достаточно хорошо узнал этих разряженных гордых дворянок, — Трис перегнулся через стол к девочке и доверительно понизил голос, — я и вернулся к тебе, умной и очаровательной юной крестьянке. Просто мне очень нужно, чтобы кто-то внимал моим словам, раскрыв рот от удивления. Так, как ты сейчас, Алина.

Девочка стала придумывать достойный ответ, но в этот момент в комнату вошел Аркон и поставил на стол кувшин с яблочным соком. Перебрасываться колкостями с Величайшим Героем Этла-Тиды, Непобедимейшим Воином И Могущественнейшим Магом при слугах ей не хотелось. А именно так: с большой буквы и только в превосходных степенях воспринимали слуги своего хозяина. Да что там слуги, вся страна трепетала в восхищении молодым командующим сухопутными войсками. Наверное, незамужние дочери дворян и богачей готовы отдать все, лишь бы Трис только посмотрел на них. А он сидит тут и запросто болтает с тринадцатилетней девчонкой. И только ей доверяет он свои тайны.

— Так что, Алина, ты согласна? — Повторил вопрос Трис уже совершенно серьезным тоном.

— Ты будешь спрашивать до тех пор, пока я не соглашусь? Осведомилась Алина с совершенно невинным видом.

— Я уже говорил тебе когда-то, что не собираюсь тебя заставлять делать что-то против воли. — Трис придал лицу обиженное выражение, хотя его глаза так и лучились едва сдерживаемым смехом. — Если ты не хочешь составить мне компанию, я в грустном одиночестве, с печалью в сердце покину дворец и побреду по пыльной дороге, с трудом переставляя ноги от тяжести, лежащей на душе и потом…

— О, Герой Этла-Тиды, не мучайся! — Прервала его театральные стенания Алина. — Я с радостью приму твое предложение и с удовольствием покину стены этого дворца. Дворца огромного и прекрасного, но такого скучного и пустынного без твоего присутствия. Мы пойдем вперед, взяв друг друга за руки, навстречу встающему из-за горизонта красному диску солнца, и хор птичьих голосов, выводящих услаждающие слух прекрасные трели, будет сопровождать нас, ибо… ибо…

Молодой человек и девочка несколько секунд смотрели друг на друга, словно испытывая, кто первый не выдержит и рассмеется. На этот раз проиграла Алина. Когда Аркон вошел, чтобы убрать со стола посуду, его господа утирали с глаз слезы, выступившие от хохота. Повар скорчил недовольную мину: по его мнению, благородным дворянам не следовало так непосредственно и откровенно веселиться. Вот в доме помощника главного хранителя казны Никар-Вазама, где он учился поварскому искусству, все было очень чинно и солидно. Правда, если честно признать, непринужденные отношения на новом месте работы нравились ему все больше и больше…

— А теперь серьезно, Трис. — Вволю отсмеявшись, спросила Алина. — Мне не хотелось бы, чтобы наша прогулка превратилась в торжественное шествие, собравшее сотни любопытных горожан. Обычно, стоит только тебе выехать за ворота на лошади или на колеснице, тут же люди начинают откровенно глазеть на своего обожаемого героя, обсуждать каждое твое слово, жест, взгляд. Ты, наверное, к этому уже привык, а мне будет тягостно находиться в центре всеобщего внимания… Может быть, если у тебя выдался свободный день, мы проведем его вдвоем в нашем дворце?

— Нет! Только прогулка и только пешком. Пешком можно идти туда, куда хочешь и при желании остановиться в любом месте. Лошади, а тем более колесница ограничат нашу свободу. Их нельзя оставлять без присмотра, нужно думать не только о себе, но и о животных, да и внимание всаднику или колесничему люди уделяют больше, чем простым пешеходам. Так что я предлагаю идти к океану своими ногами. Это будет долгая прогулка, может быть, даже немного утомительная для ног, но зато прекрасная для глаз и ума и полезная для мышц. Мы выйдем из дворца, одетые в простую одежду. Никто нас не узнает.

— Ты собираешься использовать для этого магию? — Заинтересовалась девочка.

— Ни в коем случае. Наоборот. Я объясню тебе, как можно находиться в центре огромного скопления людей так, чтобы никто не обратил на тебя внимания, будь ты хоть трижды известен. Просто надо раствориться. Раствориться в людях, став таким же, как они, раствориться в природе, раствориться во всем мире… Если использовать магию для маскировки, то можно остаться незамеченным простыми людьми, но вызванные в природе возмущения сообщат любому мало-мальски ученому магу: «Я здесь! Я скрываюсь!». Вот тогда, будь уверена, к желающему спрятаться магу немедленно отправят отряд стражи для проверки… Так что, Алина, мы переодеваемся в наши самые скромные наряды, спокойно выходим из дворца и идем гулять туда, куда захотим… Согласна?

— Еще бы! — Восторженно воскликнула девочка, с сияющими глазами убегая в свои покои…


* * *
Вскоре они шли по Южной дороге в сторону океана, взявшись за руки, как того пожелала Алина. Светло-бежевые туники простого покроя без украшений заставили бы любого Этла-Нита думать, что перед ним брат и сестра — дети зажиточного крестьянина или ремесленника. Но на постоянно оживленной Южной дороге люди не имели обыкновения разглядывать скромных пешеходов, идущих по обочине. Следовало смотреть по сторонам, чтобы не столкнуться с повозкой, не попасть под копыта всадника, не угодить ненароком под колесницу чиновника.

Никем не узнанные Трис с Алиной спокойно прошли кварталы дворцов богатых Этла-Нитов и подошли к городской стене, вокруг которой на расстоянии двухсот шагов раскинулось пустое пространство, покрытое невысокой травой и разбитыми кое-где разноцветными цветочными клумбами. Строить что-либо близко к стенам запрещалось, ведь любые строения помогли бы врагу, который мог осадить столицу.

— Пройдем через город, или обойдем его снаружи? — Спросил у Алины Трис.

— В городе я была много раз с Юнией и Нарилоном, когда мы ездили туда за покупками. — Махнула в сторону широких ворот Этла-Тиды Алина. — Давай обойдем город слева, по берегу Ре-Тилач. Там растет много прекрасных цветов, и я хочу нарвать нам огромный букет.

— А тебе их не жалко? — Озабоченно посмотрел Трис на свою спутницу.

— Кого? — Ответила та удивленным взглядом своих огромных зеленых глаз.

— Цветы, разумеется. Они ведь живые. Зачем их убивать, срывая и собирая в букет? Что за радость ставить в вазу умирающие растения и два-три дня смотреть на их смерть и медленное разложение, когда изящные лепестки теряют жизненные силы, чернеют и постепенно осыпаются? Не лучше ли любоваться цветами, когда они цветут на клумбах или просто на лугах и вдоль берегов рек? Что может быть прекраснее живого цветущего растения, раскрывающего ранним утром свои лепестки, тянущегося к теплому солнцу, мечтающего посеять свои семена в плодородную почву?

— Я никогда раньше не думала об этом, Трис. — Растерянно пробормотала Алина. — Ты так страстно задавал свои вопросы, что смутил меня, заставил почувствовать почти-что убийцей… И мне теперь кажется, что ты прав. Только что мне хотелось сорвать вон тот розовый цветок с куста и приколоть его к тунике, но я вдруг представила, что кто-то огромный и неизмеримо высший оторвет, допустим, мою руку, чтобы украсить свою одежду… Б-рр… Пожалуй, я лучше попрошу Норилона разбить во дворе нашего дома еще одну клумбу и посадить туда семена цветов, а букеты больше рвать не буду… Скажи мне, Трис, когда ты сам понял, что желая украсить свою жизнь, люди убивают цветы?

— Маги чувствуют очень многое. — Грустно произнес Трис. — Увы, мир таков, что нельзя в нем прожить, ничего не уничтожая, не калеча, не разрушая. Наша одежда, пища, жилища — убитая природа… Но можно постараться не убивать без необходимости. Начать хотя бы с цветов. Потом сделать следующие шаги… Посмотри, Алина, какая вокруг нас красота! На Земле такой уже не осталось.

Они вышли на высокий скалистый берег реки Ре-Тилач, с юга омывающей полуостров, на котором возвышалась Этла-Тида. Под ними медленно текущая водная гладь качала лодочки рыбаков, корабли торговцев, плоты лесорубов. Сверху сквозь чистую прозрачную воду хорошо было видно каменистое дно реки с растущими вдоль берега длинными водорослями. Пологий противоположный берег казался шахматной доской — квадратики распаханных полей чередовались с садами плодовых деревьев. Возделанные человеческими руками земли простирались до самого горизонта.

Трису на мгновение почудилось, что он смотрит на огромное полотно, написанное одним из гениальных Земных художников эпохи Возрождения. Синее небо, белые облака, прозрачная река, зеленые растения, маленькие крестьянские домики и фигурки людей рядом с ними — все казалось ему каким-то нереальным, как-будто искусно выписанным сочными разноцветными красками, взятыми из палитры великого живописца.

Там, где река впадала в океан, северный берег снижался и все пространство от кромки воды до Южных Морских ворот Этла-Тиды занимали причалы, судостроительные верфи, склады, дома моряков. В ту сторону и отправились путешественники. Немного погодя Трис показал Алине на небольшой пляж из нанесенного рекой белого мелкого песка:

— Предлагаю спуститься вниз и искупаться.

— Хорошо! А потом ты покажешь мне новые приемы своей борьбы?

— Сначала искупаемся, а потом будет видно. Догоняй, Алина! — Трис побежал вперед, на ходу снимая тунику. Позади он слышал топот маленьких резвых ног девочки и ее учащенное дыхание. Не останавливаясь они влетели в теплую воду, подняв тучу брызг на мелководье. Когда Трис вынырнул и обернулся, чтобы посмотреть, где Алина, он словно при замедленном просмотре видеопленки увидел, как рядом с ним из воды сначала появляется счастливое лицо девочки, потом показываются ее плечи, грудь, живот… Как и Трис, Алина оставила на себе только маленькую набедренную повязку. Сделав последнее усилие, она подплыла к Трису и обвила его торс своими тонкими руками. Их тела соприкоснулись в теплой чистой речной воде…

— Догнала! Догнала! — Весело прокричала Алина. Она тяжело дышала после пробежки и ныряния, ее полудетская грудь то поднималась, то опускалась, щекоча Триса маленькими твердыми бугорками сосков. Трис на несколько ударов сердца закрыл глаза. Ему показалось, что за три недели, прошедшие с их первой встречи, девочка заметно подросла и повзрослела. Повзрослела настолько, что уже пробуждала желание. Усилием тренированной воли Трис подавил теплую волну, которая начала подниматься от бедер к низу живота.

«Ты что, с ума сошел? — Строго отчитал его внутренний голос. — Она же еще совсем ребенок!»

Трис осторожно взял Алину за плечи и чуть-чуть отстранил. Она недоуменно посмотрела ему в глаза, и, видимо, что-то сама поняла, потому что внезапно густо покраснела.

— Поплыли к берегу! — Позвал Трис, старательно делая вид, что между ними ничего не произошло.

Они выбрались на прогретый солнцем белый песок и легли рядом, быстро обсыхая под теплыми лучами.

— Чем мне нравятся Этла-Ниты, — первым нарушил неловкое молчание Трис, — так это своей прямотой и честностью. И, наверное, самое главное, какой-то детской наивностью. Вот, например, Маг-Император сделал командующим всей армией никому доселе неизвестного молодого человека. И все старые военачальники восприняли это, как должное. Никому даже не пришло в голову спорить или обижаться. Раз так решил правитель, значит, это совершенно справедливо. У нас на Земле в подобной ситуации тотчас бы начались закулисные интриги, борьба за власть, за влияние, попытки подставить и уничтожить нового молодого начальника… Закончилось бы это все, разумеется, полным развалом и гибелью государства…

Наверное, и на Земле когда-то люди были такими, как вы, Этла-Ниты. Но вы до сих пор сохранили чистоту и благородство, а в моем мире лучшие качества людей оказались подавлены эгоизмом, жадностью, подлостью, завистью. Но, возможно, причина кроется в том, что тысячелетия использования магии, позволяющей знать самые тайные мысли людей, создали расу, свободную от лжи и лицемерия. Мне всегда казалось, что я родился не в своем Измерении или не в свое время. Только тут, в Этла-Тиде, я чувствую себя хорошо и спокойно.

— Даже несмотря на то, что готовится война? — Удивилась девочка. Она лежала на животе и с упоением слушала Триса, согнув в коленях ноги и болтая в воздухе розовыми ступнями.

— Война — штука отвратительная. — Нахмурил брови Трис. — Но такова природа человека. Я не в силах изменить законы природы, поэтому приходится жить по ним. Свои весьма скромные силы я использую, чтобы изменить в лучшую сторону то, что могу. Стоит ли расстраиваться из-за того, что находится неизмеримо выше моих возможностей и не может быть мной исправлено?

— А ты всегда уверен, что поступаешь хорошо?

— Наоборот, Алина. Я уверен что понятий «хорошо» и «плохо» вообще не существует. Есть я, есть то, что мне нравится, и что я считаю правильным. А есть то, что мне не нравится, и что я хочу изменить. Вот и все!

— А как же борьба добра со злом? — Возмутилась девочка. — Все сказки и легенды только и говорят об этом.

— Сказки и легенды пишут люди и вкладывают в них мораль соответственно своим представлениям о «добре» и «зле», «хорошем» и «плохом». Со временем оценки некоторых событий могут меняться на прямо противоположные, так что говорить о таких общих понятиях просто бессмысленно. Когда я вижу человека, очень много рассуждающего о добре, о всеобщем благе, о мировой любви, то сразу распознаю лжеца и лицемера, заботящегося в первую очередь о своем кармане… Между прочим, Алина, довольно забавно объяснять такие вещи именно тебе. Кого из нас должны были принести в жертву на пирамиде, как воплощение зла? Уж не ту ли милую нежную девочку, что нежится сейчас на теплом песке рядом со мной? Это ты должна была с детства понять относительность понятий «хорошо» и «плохо».

— Все, что ты сказал, странно и непривычно. Но чем больше я думаю над твоими словами, тем более справедливыми они кажутся.

— А что ты понимаешь под словом «справедливость»?

— Ну… Например, закон, то, что все считают правильным…

— Это все относительно, Алина. То, что одним кажется совершенно правильным и справедливым, других ужасает своей чудовищностью и нелогичностью. Повелителю Южной Империи Горвану, я уверен, кажется вполне справедливым завоевание Этла-Тиды. Если это у него получится, следующие поколения будут жить по установленным им законам и считать их правильными. Если же войну выиграем мы, то наши законы станут считать справедливыми в Южной Империи. Кто же из нас «справедлив»? Все и никто! «Справедлив» тот, кто в данный момент сильнее и может диктовать остальным свои правила. Причем «сильнее» — это не значит хуже, злее, безжалостнее. Сила — это способность устанавливать свой закон и порядок. Я, например, считаю себя вправе поступать только так, как сам хочу и как сам считаю справедливым. И хочу, чтобы остальные люди разделяли мои представления о хорошем и плохом. Так думает о себе каждый человек, Алина, причем, представления некоторых людей о том, что «хорошо», а что «плохо» могут быть прямо противоположными моим. Вот тогда и побеждает тот, кто сильнее… Э-э-э, девочка, я, кажется, совсем замучил тебя своей философией! Ну-ка, вставай и принимай боевую стойку, займемся физическими упражнениями.

Трис вскочил и, словно подавая пример, натянул на высохшее под солнцем тело свою тунику. Алина, глядя на него, тоже оделась, так что Трис мог без труда сохранять обычное хладнокровие. Под лазурью небес, у кромки прозрачной воды, на белом мелком песке послышались команды Триса:

— Левая нога вперед, поворот корпуса на четверть, правой рукой вверх, удар! Слишком широкий замах. Это надо делать резче. Еще удар! Молодец, Алина, уже гораздо лучше. Разворот и захват! И еще разок…


* * *
Пообедать Трис и Алина зашли в маленькую рыбацкую таверну неподалеку от Южных Ворот столицы. Над ее входом висела старая почерневшая доска, на которой ярко-синей краской была написана только одна буква «А». Внутри было довольно чисто и опрятно. Дощатый пол, дюжина столов, скамейки, табуреты — все выглядело так, будто ежедневно все деревянные конструкции таверны надраивают до блеска, словно палубу корабля. Днем в таверне не было ни одного посетителя, ведь в это время все рыбаки занимались проверкой установленных ранним утром сетей, а горожане очень редко забредают в подобные места.

Старый хозяин, по-видимому, был когда-то рыбаком: кожа его лица и рук была выдублена ветром и соленой морской водой. Одет он был в старую, но чистую и кое-где аккуратно заштопанную тунику до колен, сшитую, как показалось Трису, из отслужившей свой срок парусины. Хозяин никак не мог понять, кем же являются его гости и как следует к ним относиться, но на всякий случай пытался приветливо улыбаться, хотя отсутствие половины зубов придавало его лицу какое-то жалкое и горестное выражение. Узнав, что молодые люди хотят просто пообедать, он открыл дверь на кухню и прокричал:

— Татлина, живо приготовь ребятам рыбу в тесте, салаты из крабов и морской капусты!

Трис и Алина весело переглянулись: еще никто не называл их «ребятами». Старик по-своему понял их улыбки, приписав их предвкушению вкусной еды. Он подсел к их столу и по-стариковски ровным, без смены интонаций, голосом заговорил:

— Меня, ребята, зовут Готилон. Мое заведение — самое лучшее в этой части Внешнего города. Я сорок лет ходил по океану. Ловил рыбу, возил купцов, два года служил на военной галере старшим рулевым, пока не понял, что армейская дисциплина не для меня. Потом я купил свой корабль — галеру «Альбатрос». На нем я ходил от южных джунглей до льдов севера, от истоков Ре-Тилач и Хадор до Первых островов, откуда всего день пути до Проклятого острова. Я ловил и мурен, и акул, и спрутов, и катунов. Купцы и повара богачей буквально дрались за мой товар.

Да, ребята, я был лучшим мореходом Этла-Тиды… А теперь вот осел на суше, завел таверну. Самую лучшую, прошу это запомнить! Мой сын, Ратлин, водит теперь «Альбатроса». Я отдал ему все морские карты, рассказал о всех безопасных путях и о самых удачных местах для ловли. И мне он в первую очередь поставляет самый лучший товар. Плавники акул для супов, нежная морская белобрюшка, которую сейчас готовит вам моя жена. Чувствуете чудесный запах, идущий с кухни? Такой аромат издает только свежая белобрюшка, которую жарят в томатно-кабачковом соусе. Есть у меня и хорошие вина, и маринованные щупальца спрутов, и фаршированные мидиями мурены, и по моему собственному рецепту приготовленные катуны, да только такие блюда очень дороги, их заказывают удачливые капитаны, чтобы отпраздновать счастливое возвращение из дальнего плавания. А вот уже и ваши блюда готовы! Прошу, ребята, отведать!

Из кухни степенно вышла пожилая, но еще хранившая остатки былой красоты женщина, несшая огромный поднос. На столе появились тарелки с рыбой, покрытой золотой корочкой из теста и политой аппетитно пахнущим острым соусом, мисочки с красно-белозеленым салатом, стаканы с яблочным соком. Так же величественно женщина удалилась.

— Спасибо, любезный Готилон. — Поблагодарил старика Трис. — Вы так интересно рассказываете, что нам хотелось бы продолжить нашу беседу. Посидите с нами за столом. И будьте добры, принесите пару-тройку кувшинов самого лучшего вина для нас с вами и воду, чтобы разбавлять вино моей сестре. Да, еще, если Вас не затруднит, попросите приготовить полдюжины катунов для закуски.

— Не смеешься ли ты, парень, над стариком? — Подозрительно посмотрел хозяин на Триса. — То, что ты заказал, стоит не меньше трех золотых монет.

Трис достал из поясной сумки пригоршню золотых кружочков и положил на стол перед стариком три из них.

— Пока хватит? — Невинным голосом осведомился он, ссыпая остальные обратно в сумку. — Если мы еще что-нибудь закажем, оплатим отдельно.

На какое-то время старик лишился дара речи, а потом взял золотые, попробовал их на зуб и опрометью ринулся на кухню. Там послышались оживленные голоса, стук тарелок, нежный стекольный перезвон. Алина тихо сказала Трису:

— Похоже, хозяин немного преувеличивал популярность своей таверны. Смотри, как засуетился!

— Какой же моряк откажется выпить кувшинчик старого вина? Да закусить катуном!

— Кстати, а что такое катуны. Я ни разу о них не слышала. Почему наш повар не готовит это блюдо?

— Катуны, Алина, — это такие маленькие кожистые шарики, полые внутри. Они катаются в открытом океане по поверхности воды, за это их и прозвали «катуны». Ловят их только возле Первых островов, поэтому они очень редки и дороги. Чтобы их надлежащим образом приготовить, повар должен иметь специальное официальное разрешение от своего учителя. А у Аркона его еще нет. Я пробовал катунов всего один раз на пиру у Мага-Императора. Так что сейчас я заказал это блюдо для тебя.

— Спасибо, Трис. А о чем ты хочешь поговорить с этим старым хвастуном?

Трис не успел дать ответ, как из кухни вышел довольный Готилон, неся в руках три пыльных кувшина и три серебряных стакана. Следом за ним выплыла жена, держа блюдо с подрумяненными зеленовато-золотистыми шариками размером с кулак взрослого мужчины.

— Ну-с, молодой человек, — сел за стол хозяин и откупорил первый кувшин, — о чем ты хочешь узнать? О пиратах, о штормах, о мелях, о морских чудовищах? Я готов удовлетворить ваше любопытство, ребята!

— Вот с чудовищ и начнем. Я много слышал о катунах и даже как-то раз пробовал их, но до сих пор не интересовался их происхождением. — Осторожно начал Трис, перекладывая себе на тарелку одного из приготовленных по специальному рецепту Готилона морских существ.

— Катуны — ужасные чудовища! — Старик быстро осушил свой стакан и его глаза масляно заблестели. — Говорят, что они появились после Катастрофы. Это из-за них моряки не решаются выходить в открытый океан.

— Из-за этих маленьких шариков? — Изумилась Алина, откусывая кусок запеченного катуна. — Какая вкуснота! Ничего подобного я в жизни не пробовала. Чем опасны эти нежные мягкие комочки?

Старик хрипло рассмеялся и налил себе еще стакан вина.

— То, что лежит у тебя на тарелке, девочка — это совсем молодые маленькие катуны. Они еще неопытные, и поэтому их иногда прибивает океанским течением к берегам Первых островов. Там-то мы их и собираем. Знаешь, чем питаются эти малыши? Мальками рыб, рачками, икринками — всем, что плавает у поверхности воды. Катуны выпускают из тел усики-щупальца и захватывают свою маленькую добычу. Они едят и растут, едят и растут… И вырастают до гигантских размеров. С мой дом, например. И едят они теперь все, до чего могут дотянуться их щупальца. Даже огромную белую акулу взрослый катун с легкостью поймает и сожрет. Вот так-то, ребята…

Слава Богу-Спасителю, что наше побережье защищено множеством скалистых островов. Катуны стараются держаться подальше от суши, ведь если их порывом ветра занесет на землю или ударит волной о скалы, они погибают. Но в открытом океане они — единственные хозяева. Горе тому кораблю, который отплывет далеко из-под защиты островов. У взрослых катунов такая твердая кожа, что ее не пробить ни стрелой, ни копьем, ни мечом. Люди бессильны против катуна, а он способен своими щупальцами разломать обшивку любого корабля и сожрать его команду. А ты, девочка, говоришь: «мягкие комочки»… — Старик выпил еще один стакан. Его лицо раскраснелось, глаза затуманились, словно он вновь увидел океанскую гладь с палубы своего корабля.

— А сами-то Вы встречались со взрослыми катунами? — Спросила Алина, с замиранием сердца слушавшая рассказ старого моряка.

— Вблизи — никогда. — Честно ответил Готилон. — Иначе бы я тут не сидел, а пошел ему на обед! Но я видел катуна издали. Однажды, когда я только-только купил «Альбатроса» и пошел на промысел к Первым островам, молодой задор заставил меня забыть о благоразумии и проплыть чуть дальше на запад. Океан был тих, воздух прозрачен. Мне даже показалась, что я вижу туман, окутывающий Проклятый остров. А потом впередсмотрящий на мачте дико заорал и кубарем скатился вниз. Я поднялся на его место и увидел огромного катуна. Словно бы зеленый шар размером с дом катился по поверхности воды. Наверное, катун охотился на косяк желтоперок, потому-что не обратил внимания на корабль… Мы развернули тяжело груженый корабль на одном месте! Мои товарищи навалились на весла так, что уключины задымились. Мы шли тогда, наверняка, быстрее боевой галеры. Нам удалось удрать… И с тех пор я никогда не заходил западнее Первых островов. Никогда!

— А Вы случайно не слышали, чтобы кто-нибудь пытался доплыть до Проклятого острова? — Как-бы невзначай поинтересовался Трис.

— Почему же не слышал? Конечно, слышал. Даже видел. Когда я был еще мальчишкой, и мне было столько лет, сколько сейчас тебе, я смотрел с причала на отходящий корабль. Откуда-то с востока прибыл маг, не помню его имени, выкупил за огромные деньги у тогдашнего Мага-Императора самую быстроходную военную галеру и уплыл на запад, к Проклятому острову. Рыбаки потом рассказывали, как он миновал гряду Первых островов и на полной скорости ушел в открытый океан…

— А дальше? — Завороженно прошептала Алина.

— Все, девочка! — Старик вновь зашелся сухим хриплым смехом. — Назад он, разумеется, никогда не вернулся. Впрочем, как и те, кто уходил до него. Больше на моей памяти не было желающих повторить такую дурацкую затею.

— А Вы, уважаемый Готилон, не знаете кого-нибудь из мореходов, кто согласился бы еще раз попытаться доплыть до Проклятого острова? — Спросил Трис.

— А ты мне нравишься, парень! — Готилон попытался обнять сидящего напротив Триса, но из-за широкого стола это у него не получилось. Тогда он наклонился вперед и заговорщицки прошептал. — Пока меня не слышит жена, ребята, скажу вам честно: я бы попытался. Я сотню раз плавал возле Первых островов и мечтал отправиться в открытый океан, но проклятый страх не давал рукам повернуть рулевое весло… Теперь я стар, мое тело одряхлело, но жажда приключений не ослабла. А ведь я мог бы выйти в свое последнее плавание! Пусть оно закончится моей смертью, мне не жаль: я уже достаточно пожил. Но как бы я хотел увидеть гряду Первых островов, тающую за кормой на востоке… Увы, это невозможно: мой корабль теперь водит сын, а я сижу тут, на суше. Денег у меня мало, выпить хорошего вина удается редко. Куда уж тут мечтать о далеких плаваниях…

На глаза старого морехода навернулись слезы. Он поставил на стол локти, опер голову на кулаки и запел срывающимся от рыданий голосом:

Я по морю сотни дорог прошел,
Но счастья и радости я не нашел.
Где бродишь ты, счастье, ответь.
Не дай просто так помереть.
Хэй-хо! Хэй-хо! Хэй-хо!
Не дай просто так помереть.
Я по морю сотни дорог прошел,
Заботы, несчастья и беды нашел.
Ответь, как мне счастье найти.
Как с мели корабль увести.
Хэй-хо! Хэй-хо! Хэй-хо!
Как с мели корабль увести.
Трис заметил, что щеки Алины покраснели, глаза заблестели, а носик подозрительно захлюпал. «Не забыл ли ты разбавить ей последний стакан вина водой?» — Ехидно поинтересовался внутренний голос. «Что же ты раньше-то мне не напомнил!» — Возмутился Трис и прервал печальную песнь Готилона:

— Дорогой хозяин, я мог бы помочь Вам купить новый прекрасный корабль.

Какое-то время Готилон в упор глядел в синие глаза странного молодого человека и до него постепенно доходило, что тот не шутит. Винные пары, бродившие в голове старика, быстро рассеялись. И он задал вполне естественный вопрос:

— Зачем тебе это надо, парень?

— Я сам хочу побывать на Проклятом острове. — Ответил Трис и краем глаза заметил, как Алина едва не подскочила от его слов.

— Ты сошел с ума? — Полувопросительно-полуутвердительно произнес Готилон.

— Ум и безумие — понятия весьма относительные. — Пожал плечами Трис. — Вам-то какая разница? Меня, например, гораздо больше интересует вот что: сможете ли Вы набрать достаточно сумасшедших, чтобы сформировать команду корабля?

— Сколько у меня времени? — По-деловому четко спросил старик.

— Около месяца. Может, чуть больше. Как только армия Этла-Тиды разгромит войско Южной Империи, я буду готов к плаванию. Будете ли готовы Вы?

— При чем тут война с Южной Империей. — Готилон был совершенно сбит с толку. — И ты так спокойно говоришь о победе, что… — Тут в голове старика, похоже, начали сходиться концы с концами. — А тебя, парень, случайно зовут не Трисмегистом?

— Именно случайно, и именно Трисмегистом. — Подтвердил Трис, внутренне забавляясь игрой слов: ведь представляясь Ремину в первый день пребывания на этой планете он совершенно случайно взял себе имя «Трисмегист», внезапно вспомнив мифы о великом маге древности Тоте-Гермесе Трисмегисте.

— Ну-у-у… — Готилон не мог найти подходящих слов. — В последнее время все говорят только о тебе… извиняюсь, о Вас, господин командующий армией. А Вы, юная госпожа, я так понимаю, его воспитанница Алина. Очень рад знакомству! Прямо скажем, не ожидал я увидеть героя Этла-Тиды в своей скромной таверне. А уж то, что Вы мне предлагаете… Согласится ли Маг-Император отпустить Вас на верную гибель?

— Я постараюсь его уговорить. — Многозначительно произнес Трис. Кроме того, я совсем не собираюсь погибать. Так что Вы и команда можете рассчитывать на возвращение домой.

— Если хотя бы половина того, что о Вас говорят — правда, то корабль и команду я найду. В порту много отчаянных, но надежных мореходов.

— Тогда по рукам? — Трис протянул правую руку через стол.

— По рукам! — Подтвердил Готилон, сжимая ладонь Триса своей железной морской хваткой. Трис только мило улыбнулся и сам чуть усилил давление. А потом еще чуть-чуть… Готилон первым отдернул руку и демонстративно потряс в воздухе кистью:

— Ну и силища, а ведь сперва и не подумаешь. Похоже, то, что о Вас говорят, все-таки правда.

— В таком случае жду Вас послезавтра у себя дома. Я передам вам деньги и два мощных станковых арбалета для установки на корабле. Проверим шкуры катунов на прочность!


* * *
— Я пойду с тобой. — Твердо заявила Алина Трису, когда они возвращались домой по Южной дороге.

— Куда пойдешь? — Переспросил он.

— Куда ты, туда и я. На войну, на Проклятый остров. — Быстро заговорила девочка, чтобы Трис не смог ее перебить. — И не спорь со мной, пожалуйста! Я долго думала об этом. Я даже предполагала, что ты захочешь отправиться на Проклятый остров. Ведь ты сам не раз говорил мне, что ищешь древние божественные силы, а на нашей планете отыскать их можно только там. Правда, я не думала, что это случиться так скоро… Ну, что ж, раз ты принял решение, то и я принимаю свое. Одного тебя я туда не отпущу!

Какое-то время они молча шли рука об руку. Алина выжидательно смотрела на Триса, а тот, опустив голову вниз, разглядывал каменные плиты, которыми была вымощена дорога.

— Хорошо, — наконец произнес он, — пойдем вместе.

— Ты согласен? — Не поверила своим ушам девочка. — Так просто? Я была уверена, что ты используешь все свое красноречие, чтобы уговорить меня остаться в нашем дворце и ждать, когда ты в одиночку будешь подвергать свою жизнь опасности. Я заранее заготовила столько аргументов, чтобы тебя переубедить, а ты взял и сразу согласился. Даже обидно, что я потратила силы впустую!

— Алина, милая, я не намеревался огорчать тебя своим быстрым согласием. Если хочешь, можешь сейчас произнести приготовленную речь, как будто я тебе отказал.

Девочка заколебалась: ответить на предложение Триса какой-нибудь колкостью, или все-таки продемонстрировать своему учителю, что его уроки красноречия и риторики не пропали впустую.

— Ну, во-первых, — начала Алина, — мы с тобой оба чужие в этом мире. Ты прилетел с древней Земли, я, вообще, тринадцать лет прожила почти-что в одиночестве, изучая жизнь по старинным легендам и преданиям. Так что нам надо держаться вместе. Мы можем доверять свои тайны только друг другу, и никому более. Я знаю, всем людям обязательно нужно выговорить кому-нибудь все, что накопилось в душе. От этого становится легче на сердце…

Во-вторых, Трис, если бы ты сказал мне, что на войне очень опасно, и уж тем более смертельно опасно плавание к Проклятому острову, я бы возразила, что для меня в этом мире самое безопасное место — рядом с тобой. Оставаться в одиночестве в огромном дворце я не хочу. Не хочу, и все тут!

В-третьих, я, конечно, не допускаю такой мысли, но ты мог бы заявить, что, возможно, погибнешь. Тогда и я хочу умереть рядом с тобой. Что мне делать без тебя? Вернуться домой и попасть в лапы жрецов, которые, наверняка, опознают меня даже с черными волосами и тут же потащат на жертвенную пирамиду? Выйти замуж тут, в Этла-Тиде? За кого? После тебя все остальные люди кажутся мне жалкими тенями…

Алина замолчала,взволнованно дыша. Она хотела добавить: «Я никогда не буду счастлива без тебя, Трис!» Но робость и скромность не дали этим откровенным словам выйти из уст.

Трис с внешним спокойствием выслушал возбужденную речь девочки. Когда она замолчала, он легонько обнял ее и поцеловал в самую макушку. Волосы Алины еще хранили свежесть речной воды, и их черные пушистые пряди защекотали его ноздри, так что на глаза навернулись крохотные слезинки. Трис быстро смахнул их пальцем и сказал:

— Ты великолепна, Алина! Даже если бы я сначала отказался взять тебя с собой, то после таких слов непременно передумал бы. Ты совершенно права, милая девочка. То, что ты сказала, приходило в голову и мне. Но ты забыла главное: ты не просто моя воспитанница, но и прекрасная помощница. В твоей хрупкой фигурке живет сильный ум и бьется смелое сердце. Пережитые невзгоды сделали тебя гораздо старше своих лет. Куда же я пойду один без такой надежной спутницы?

Видя искреннюю наивную радость девочки, вызванную его словами, Трис добавил про себя: «И кто, кроме тебя, Алина, убережет меня от чудовища, скрывающегося внутри моей души? За последние две недели я стал слишком резок, груб, нетерпим к людским ошибкам. Власть над людьми пробуждает во мне жестокого тирана, зверя. Я сам не знаю, что из меня может получиться… Но стоило только мне немного побыть с тобой, и чернота в сердце куда-то исчезла. Пока я не могу тебе этого открыто сказать, девочка, но ты нужна мне, наверное, гораздо больше, чем я тебе».

Глава 9. Легенда

Быстро мелькали дни и недели… Трис вновь с головой ушел в свои дела, но теперь старался все свободные вечера проводить вместе с Алиной. Между молодым человеком и девочкой установилось удивительное взаимопонимание. Казалось, что еще немного, и они смогут отказаться от произнесения слов и начнут общаться напрямую мысленными образами. Алина с необыкновенной легкостью и быстротой воспринимала все, чему ее учил Трис: науке, философии, риторике, боевым искусствам, только магические силы оставались ей совершенно неподвластны. И, не осознавая того, она сама учила Триса душевной теплоте, мягкости, чуткости. Трис все чаще и чаще думал о том, что девочка вот-вот превратится в девушку, жаждущую гораздо большего, чем просто дружба. Как ему тогда поступить? Напрашивался единственный ответ: там будет видно.

Между тем багрово-черная тень войны неотвратимо приближалась к Этла-Тиде. Крон-то-Рион не ошибался в своих предположениях. В Южной Империи примерно на неделю раньше, чем в Этла-Тиде, заканчивались летние полевые работы, и разведчики уже доносили сведения о том, что войска южан стягиваются к границе Зеленой Долины.

На очередном Совете Маг-Император сказал:

— Господа офицеры и маги. Пришел срок отправлять подготовленные полки к нашей южной границе. Пехота должна выйти заранее, чтобы не утомиться от дальнего похода и встретить неприятеля со свежими силами. Поэтому приказываю: завтра утром копьеносцы, стрелки и алебардисты покидают военный лагерь и по Южной дороге идут в сторону плато Семи Ветров. Я сам, моя свита и кавалерия задержимся в столице на три дня и догоним основные силы на марше. Военный флот также отходит завтра утром, взяв на корабли часть солдат из полка береговой охраны для высадки десантов в прибрежных городах южан. Маг-Советник, готовы ли маги-адъютанты, которые будут сопровождать офицеров и передавать им наши приказы?

— Готовы, Маг-Император. — Встал с кресла Крон-то-Рион. — Как и предложил командующий Трисмегист, я отобрал наиболее способных к приему и передаче мыслей магов. Мы называем их «адъютанты». Их основная задача неотлучно находиться при командирах отрядов и немедленно сообщать им то, что они должны делать. Таким образом, Вы, я и, разумеется, командующий Трисмегист, всегда будем знать, где находятся отряды и что они делают, а также сможем отдавать приказы в походе и в бою, на суше и на море. Мы сможем координировать и согласовывать действия всех наших сил, наши распоряжения будут немедленно доходить до командиров.

Трис про себя усмехнулся. Когда-то он рассказывал Тзоту-Локи и Крон-то-Риону о радиосвязи и телевидении на Земле, и ему внезапно пришла в голову идея о том, что в Этла-Тиде для быстрого обмена сообщениями можно использовать возможности магов. Хотя силы большинства из них невелики, тем не менее принять мысль другого мага и передать свою они вполне способны. Старые правители были в восторге, однако отказались звать таких людей «магами-модемами», как предложил вначале Трис, предпочтя более понятное Этла-Нитам название «маги-адъютанты». Теперь за каждым полковником и адмиралом был закреплен свой маг-адъютант.

Со своего места встал Глава Цеха Кузнецов:

— Вооружение и доспехи для полков пехотинцев готовы. К полкам, идущим с севера прямо на плато Семи Ветров, вчера отправлены последние обозы. Тяжелые прессы, приводимые в движение водой, делают чудеса. Мы, кузнецы, не ожидали, что предложенные командующим Трисмегистом машины настолько упростят и ускорят нашу работу. Так что все сделано даже раньше, чем было запланировано. Изготовлены и тяжелые арбалеты, которые устанавливаются на поворотных платформах на кораблях и колесницах. Они метают копья на пятьсот шагов!

Трис криво улыбнулся, подумав: «Если бы вместе с гибелью моей космической яхты не погиб компьютер! Вы, Этла-Ниты, узнали бы, что такое порох и динамит… Впрочем, не узнали бы… Вряд ли я бы дал вам в руки это оружие. Живите в гармонии с природой, пока можете. Надеюсь, что взрывы и выстрелы не скоро загремят на этой планете!»

Полковники по очереди докладывали Магу-Императору и Совету о готовности своих отрядов к войне. Пришел черед выступить и Ремину:

— Пять сотен тяжелых кавалеристов готовы выступить прямо сейчас! Лошади приучены не бояться стены щитов и копий, действовать в строю и беспрекословно подчиняться всадникам. Доспехи каждого кавалериста и каждого коня опробованы на прочность и подогнаны по фигуре. Оружие наточено и как-будто само просится из ножен, чтобы посмотреть на южан и попробовать их на вкус!

Маг-Император и несколько пожилых офицеров заулыбались: им понравился боевой задор молодого командира.

После Ремина выступил капитан арбалетчиков Ретор-Литли, одетый в роскошную, густо покрытую золотой и серебряной вышивкой тунику, с золотыми кольцами на каждом пальце и с толстой золотой цепью на тонкой шее:

— Арбалетчики научились поражать цель размером с серебряную монету на расстоянии ста шагов. С двухсот шагов они попадают в яблоко… правда, довольно крупное. На перезарядку оружия они тратят не более пяти ударов сердца, так что не только лучники осыпят южан дождем из стрел. Мои солдаты готовы смести тяжелыми болтами ряды врагов! Слава Магу-Императору и командующему Трисмегисту!

— Слава! Слава! Слава! — Подхватили его крик вскочившие с мест офицеры. Их глаза горели желанием проучить наконец-то наглых зарвавшихся южных соседей и возродить силу своей Родины.

Глаза Тзота-Локи невольно заслезились. Он поднялся и произнес:

— Спасибо вам, офицеры, за работу и за старание. Отдельное спасибо командующему Трисмегисту за его чудесные знания, поднявшие могущество армии на недосягаемую высоту. Сегодня последний день, когда мы можем все вместе принять участие в праздничном пире. Из далекой восточной страны только что к нам прибыл сказитель древних легенд и преданий, знаменитый Лорритол, и я пригласил его на наш ужин, чтобы он спел о героях древней Этла-Тиды, чью славу мы обязаны помнить и приумножать. Пойдемте же, господа, в пиршественный зал!


* * *
Как и всегда, пиршественный зал был великолепен. Множество тонких мраморных колонн, тесно расставленных вдоль стен, поддерживали высокий потолок. Столы были уставлены серебряной и золотой посудой. Все достижения кулинарного искусства Этла-Нитов были представлены гостям Мага-Императора. Мясо животных и птиц, разнообразные блюда из рыб и других морских животных, овощи, фрукты, выпечка, и разумеется, дорогие благородные вина, созревшие в погребах Императорского дворца — все призвано было возбуждать аппетит обилием восхитительных запахов, витающих над столами, и многоцветием красок искусно разложенных по блюдам кушаний.

Столы были расставлены большим прямоугольником, со всех сторон окружая бассейн с прозрачной водой, в которой плавали маленькие златоперые рыбки. Самый широкий стол с противоположной от входа стороны был предназначен для Мага-Императора, его ближайших родственников и приближенных. Как и всегда, место по правую руку Тзота-Локи занял Крон-то-Рион, а по левую — Трис. Молодая жена Мага-Императора никогда не принимала участия в подобных мероприятиях. Вообще-то, Трис видел ее всего один раз, мельком, выходя из покоев Тзота-Локи. Они обменялись вежливыми, ничего не значащими словами, и разошлись в разные стороны. Трис тогда торопился к Алине, а Каррил-Томитек-Тилан была слишком погружена в себя. До родов ей оставалось всего около месяца, и сейчас ее окружала целая гвардия магов-медиков, повитух, охранников. Сколько потом не старался Трис, он никак не мог вспомнить лица Каррил-Томитек-Тилан.

Трис сел на свое ставшее уже привычным место и собирался было положить в свою тарелку ложку салата и кусок свиного бока, когда над его ухом раздался обеспокоенный голос герольда-распорядителя:

— Прошу прощения, господин командующий, но сегодня место возле Мага-Императора займет его дочь — принцесса Лоранон-Локи-Нея. Таков этикет, так что прошу пересесть на соседний стул.

— Ничего страшного, любезный герольд, — послышался за спиной Триса слегка насмешливый девичий голосок, — я могу сесть и слева от великого героя Этла-Тиды. А древний этикет уже не отвечает тем новым порядкам, которые господин командующий вводит в нашу жизнь.

Не давая Трису возможности отказаться от высокой чести, слева от него на стул села принцесса Лорана. Трис повернул голову в другую сторону и встретил внимательные взгляды Тзота-Локи и Крон-то-Риона.

«Ты не туда направил свой взгляд, молодой человек! — Послал ему мысль Маг-Советник. — Постарайся сегодня уделить немного внимания принцессе». Трис вновь посмотрел налево. Вот уж кого он не ожидал встретить на пиру! Как и жена Мага-Императора, его дочь никогда не принимала участия ни в военных Советах, ни в смотрах армии, ни в праздничных пирах. Хотя, как знал Трис, женщины и мужчины имели в Этла-Тиде равные права, не все ими пользовались.

Трис неоднократно встречал Лорану во дворце. Точнее, всякий раз, как он приходил на Совет, навстречу ему обязательно шла прекрасная принцесса Этла-Тиды со своими многочисленными прелестными спутницами. Они обменивались холодными улыбками и приветственными фразами, все время стараясь добавить туда маленькую капельку яда. Это уже стало традицией Императорского дворца, и те дворяне и слуги, которым случалось присутствовать при встречах молодых людей, передавали остальным остроты и колкости, которые слетали с языков двух высших повелителей Этла-Тиды.

Трис хотел было поинтересоваться у принцессы, чем вызвано ее неожиданное, но весьма приятное появление, но в этот момент герольд объявил:

— Нам оказал честь своим посещением знаменитый певец Лорритол.

В зал вошел коренастый старик в скромной голубой тоге. Его совершенно голый череп украшала маленькая полукруглая шапочка из тонко выделанной кожи, отороченная по краям мехом. Из-под белых кустистых бровей блестели пронзительные янтарные глаза, которые быстро обежали сидящих за столами людей. В правой руке он держал небольшую лиру из рогов антилопы.

— Садись рядом со мной, старый знакомый. — Позвал Крон-то-Рион. — Мы не виделись, наверное, лет десять, а я по-прежнему помню твой голос и храню в памяти песни, которые ты пел.

Спасибо за приглашение. — Совершенно не подходящим к его виду тонким голосом ответил певец, садясь за стол. — Давно не бывал я на побережье, в величественной Этла-Тиде. Многое, я вижу, изменилось, много красивых молодых лиц появилось на пиру. Но, знаю я, предстоит им скоро не веселый радостный праздник, но кровавая смертельная битва.

«Крон-то-Рион, — мысленно позвал Трис, — хорошо ли вы знаете этого человека? Не может ли он быть шпионом южан?»

«Я уверен в нем, как в самом себе!» — Ответил Маг-Советник.

Но Трис все-таки решил перестраховаться. Он сосредоточился и проник в мысли старого певца. Магическое искусство Триса так возросло, что он научился читать мысли незаметно для любого обычного человека, только специально обученный маг мог бы ощутить его присутствие в своей голове. Трис сразу же понял, что Лорритол не служит южанам, но колоссальное количество воспоминаний старика о странах востока, о путешествиях, о людях, перед которыми он выступал так заинтересовали Триса, что он не торопился выходить. Он тщательно миновал те области, где хранились личные мысли и памятные события, быстро просматривая только то, что касалось общей информации о далеких от Этла-Тиды странах. Словно оглавление книги, пролистал Трис названия песен, легенд и преданий, которые помнил певец. Часть он уже знал, часть его не интересовала, но некоторые сказания он никогда раньше не слышал от певцов Этла-Тиды. Тут Трис увидел, что Лорритол начал обеспокоенно озираться вокруг, видимо, все же что-то почувствовав, и оставил старика в покое.

Пир был в самом разгаре. Звучали тосты в честь Мага-Императора, Мага-Советника, командующих армией и флотом, полковников и капитанов. Выступавшие желали славы и процветания Этла-Тиде, бесчисленных побед ее армии и флоту, воссоединению единой Империи. От выпитого крепкого вина сановники Этла-Тиды утратили часть своей благородной степенности и превратились в обычных людей, непринужденно смеющихся над забавными историями, рассказанными соседом за столом и возбужденно жестикулирующих во время своих собственных рассказов.

Принцесса Лорана сидела молча и нехотя ковыряла вилкой превосходные кушанья, лежащие на тарелке. Трис чувствовал, как изредка она бросает на него косые взгляды, словно ожидая, что он первый прервет молчание. Он сам давно искал какой-нибудь удобный случай, чтобы помириться с принцессой, и отчетливо видел, что она также готова на примирение. Вопрос был только в одном: кто первый сделает шаг навстречу?

— А теперь, друзья, — раздался голос Крон-то-Риона, заставивший притихнуть пирующих, — я и Маг-Император хотим попросить великого Лорритола спеть нам что-нибудь о старых временах, когда Этла-Тида была едина и могуча.

— Хорошо, — ответил старый певец, — я спою вам любую из своих песен. Какую вы хотите услышать?

— Самый главный герой на сегодняшнем пиру — командующий Трисмегист. Сказал Маг-Император. — Именно он вдохнул в нас новые силы и новые знания, убедил в победе и создал великолепную армию. Пусть он и выберет песню!

Трис долго не задумывался:

— Уважаемый Лорритол! Я слышал, что вы знаете не только популярные сказания, но и помните несколько древних песен, которые очень редко исполняют другие певцы. Не могли бы вы спеть именно такую песню?

— Конечно, мог бы. Весьма отрадно, что молодые люди интересуются старинными преданиями. Никто лучше меня на этой планете не знает песен, сохранившихся со времен Земли до Перехода. Одну из них я и исполню. Ее поведал мне мой учитель, а ему — его учитель. Происхождение песни теряется в такой глубине тысячелетий, которую не может постичь человеческий разум. Легенда говорит, что сложил ее когда-то первый Маг-Император Этла-Тиды, чтобы передать потомкам очень важные знания. Но, увы, истинный смысл слов давно утерян, осталась только форма, передающаяся из поколения в поколение. Я никогда раньше не пел эту песню людям. Почему? Потому что ее исполнение чрезвычайно сложно, требуется много репетиций и особых упражнений для правильного дыхания. Только теперь, имея опыт всей своей жизни, рискну я представить ее вам. Вы услышите не меня — вы услышите голос истории. Внимайте же!

Пальцы старика бережно коснулись струн лиры, и зал заполнили поистине неземные торжественные звуки. Когда же певец запел, все поняли, почему для исполнения требуется длительная подготовка: человеческий голос дрожал и вибрировал, то сплетаясь с перебором струн, то ведя отдельную партию. Казалось, что звучит сам воздух вокруг, растворяя тела людей в переливах мелодии, заполняя тела неземными чувствами. Все присутствующие затаили дыхание и слушали древнюю песню:

Я замок нашел,
о котором не знали.
В него я вошел
меня не встречали.
Лишь ночь до утра
пережить здесь надо,
а придет пора
получу награду.
Редкие люди
сюда приходили,
мечтали о чуде,
здесь ночь проводили.
Тверды были руки,
и смел их взгляд…
Однако никто
не вернулся назад.
Стиль песни разительно отличался от других подобных произведений Этла-Нитов, словно он был написан нечеловеческим разумом. Трис вдруг заметил, что его правая рука непроизвольно выстукивает костяшками пальцев этот ритм. Он испугался: уже давно его тело не выходило из-под контроля разума. Только усилием воли он успокоил напрягшиеся мышцы рук. А певец продолжал петь:

Теперь я решился
здесь ночь провести.
Я с солнцем простился
без радости.
Последний луч света
коснулся окна.
Теперь до рассвета
вокруг меня тьма.
Я двери закрыл
на надежный засов,
и Бога молил
сократить ход часов.
Вдруг я шаги
услышал во тьме.
Наверно, враги
приближались ко мне.
Вот когти впились
в резной подоконник.
Теперь берегись
пеший иль конник,
противник мой,
будь осторожен,
я Меч Лучевой
достаю из ножен.
При этих словах знакомый холодок пробежал по позвоночнику Триса. Опять предчувствие! Он читал когда-то в архивах Императорского дворца легенды о древнем оружии Магов-Императоров — Лучевом Мече. Считалось, что его вручил людям некий могущественный Бог как-бы на сохранение, пока не вернется за ним сам или не пришлет кого нибудь. На прощание он сказал: «Вы тут с ним поиграйте, только, смотрите, никого не убейте!» Однако люди стали убивать друг друга божественным оружием, чем и навлекли на себя вечное проклятие. Тогда Трис не придал значения этой легенде: изучая мифы и предания на Земле, он знал не менее сотни вариаций на подобную тему. Почему же сейчас песня заставляет его дрожать от напряжения?

Трис поймал внимательный взгляд Лораны и понял, что на его лице отразились следы внутреннего беспокойства.

— Вы бледны, словно увидели тварь из Межпространства. — Тихо шепнула ему девушка. В ее голосе больше не было слышно привычной насмешки; только искренняя забота и участие почувствовал Трис.

— Может быть, Вам лучше выйти на воздух? — Рука Лораны коснулась руки Триса. — Вы плохо себя чувствуете?

— Благодарю Вас, принцесса, но я должен дослушать эту песню до конца. — Прошептал Трис в ответ и добавил, — чего бы мне это не стоило.

Тем временем звуки лиры и человеческого голоса заставляли звенеть воздух и стены пиршественного зала:

Я вас не боюсь,
ужасные монстры,
и только смеюсь
меч очень острый,
легко отделяет
тела от голов.
Уж пол устилают
трупы врагов.
Вот снова в окно
лезет чья-то рука,
а в мыслях одно
как заря далека.
Но я продержусь
за трупов оградой,
победы добьюсь
и с ней награды.
Направо ударить,
отбить нападенье,
врага обезглавить,
удержась от паденья,
повернуться к окну,
атаку отбить
все слилось в одну
непрерывную нить
Нельзя рассказать
о битве той ночью.
Лишь можно понять,
увидев воочью…
Когда я истратил
остатки сил,
колокол пробил,
рассвет наступил
Я вылез в оконце,
вокруг посмотрел:
всходило солнце,
луг зеленел.
Лес просыпался
утром ясным.
Я любовался
видом прекрасным.
Вдруг мир потемнел,
боль сверлит голову.
Я совсем ослабел
и упал на траву.
Принять меня рада
земная твердь.
Я понял: награда
за жизнь — это смерть.
Не только Трис, но и все сидящие за столами люди одновременно вздохнули с каким-то непонятным облегчением. Непривычный человеческому слуху ритм на какое-то время очаровал их и теперь шумными аплодисментами они разгоняли таинственную атмосферу.

— Прекрасная песнь, Лорритол! — Воскликнул Маг-Император. — Ты воистину велик. Твой голос и твоя лира действуют на самые тонкие струны человеческих душ. Даже винные пары из моей головы совершенно улетучились. И я поднимаю эту чашу за тебя! За твой непревзойденный талант!

Пирующие также осушили свои чаши, и веселый пир возобновился с новой силой. Только Трис все еще продолжал нервно сжимать кулаки. Принцесса внимательно смотрела на него, словно боясь, что он вот-вот потеряет сознание.

— На Вас такое сильное впечатление произвела эта песня? — Заботливо спросила она.

— Спасибо за поддержку, Ваше Высочество. — Попытался улыбнуться Трис, но его губы скривились в какую-то нечеловеческую гримасу. — Я не могу понять, что со мной происходит. Никогда раньше музыка и слова песен не действовали на меня подобным образом. Мне показалось, что это какое-то древнее заклинание, которое неосознанно передается от певца к певцу на протяжении тысячелетий, чтобы когда-нибудь достигнуть своего адресата.

— И этот адресат — Вы? — Янтарные глаза Лораны зажглись интересом.

— Не знаю. — Честно ответил Трис. — Но Вы правы, я, пожалуй выйду на свежий воздух. Мне кажется, что в зале все еще бродят колебания и отголоски песни.

— Я провожу Вас. — Неожиданно предложила девушка.

— С одним условием, Ваше Высочество. — Трис почти обрел контроль над собой и его улыбка вышла довольно сносной.

— С каким еще условием? — Принцесса была готова вновь начать прерванные боевые действия.

— Мы заключаем мир и переходим на «ты». — Обезоруживающе улыбнулся Трис, и его голубые глаза приветливо замерцали.

— Согласна! — Не задумываясь согласилась принцесса, словно давно ждала этого предложения. — Отныне, как принцесса Этла-Тиды, повелеваю звать меня Лораной.

— Со своей стороны, я, как твой верный подданный, прошу называть меня Трисом.

— Тогда давай потихоньку пойдем отсюда Трис. У меня есть любимое место во дворце — небольшой дворик под открытым небом. Там никакой певец тебя не побеспокоит.

Пир достиг своего апогея. Шум, гомон, мелькание разноцветных нарядов дворян, бегающие взад-вперед слуги с новыми кушаниями — все способствовало тому, чтобы молодые люди не привлекая ничьего внимания покинули пиршественный зал. Их уход был виден только сидящим рядом людям, и когда они вышли за двери, Тзот-Локи с Крон-то-Рионом обменялись удовлетворенными взглядами. А Ремин, сидящий неподалеку, проводил их полными печали и тоски глазами…


* * *
В маленьком дворике царили спокойствие и умиротворение. После многолюдного пиршественного зала Триса обволокла приятная тишина, успокаивающая и расслабляющая. В сумерках казалось, что он и Лорана каким-то чудом перенеслись на поляну в далеком глухом лесу: стены дворца, окружающие дворик, густо покрывали вьющиеся растения; цветы в клумбах распространяли вокруг тонкие пьянящие запахи; две пальмы, словно зонтики, закрывали дворик сверху, но между их широкими листьями на безоблачном небе видны были первые звезды.

Не говоря друг другу ни слова, молодые люди подошли к стоящей под пальмами деревянной скамейке, подлокотники и спинка которой были покрыты затейливым резным орнаментом. Они сели на нее в пол-оборота, повернувшись друг к другу.

— Мне, действительно, очень жаль, что все это время я дулась на тебя, словно маленькая капризная девчонка. — Заговорила первой Лорана.

— Я сам виноват. — Покаянно покачал головой Трис. — Мои слова зачастую опережают мысли. Я говорю что-то не то, делаю что-то не так…

— Никогда бы не подумала! Услышать такое признание от великого героя страны, надежды государства…

— Вы опять за свое, Ваше Высочество?

— Извини, Трис, это было слишком глупо, по-детски глупо. Последнее время все только и говорят о тебе. Даже Ремин любой наш разговор так или иначе переводит на восхваление твоих талантов.

— А мне Ремин не рассказывал о беседах с тобой.

— Не рассказывал? — Смутилась девушка. — Странно, я думала, что вы близкие друзья…

— Да, друзья. — Уверенно произнес Трис. — Но в последнее время у нас совершенно нет времени на личные разговоры. У меня — свои дела, у Ремина свои. Мы и видимся теперь только на Советах во дворце. Ремин — очень хороший человек, я рад, что ты с ним сразу нашла общий язык. Не то, что со мной…

— Может быть, это потому, что Ремин — честный и открытый молодой человек, а ты окружен тайнами и загадками?

— Ты не любишь тайны?

— Свои — люблю, а чужие — нет! — Игриво ответила Лорана.

— Ну, в этом-то мы, точно, очень похожи.

— Вот Ремин не такой. С ним легко и спокойно. Он открытый, добрый, честный, простой… — Принцесса внезапно оборвала фразу.

— Ты хотела сказать: «слишком простой»?

— Боюсь, что это так. Ты же, наверняка, догадываешься, что меня больше интересует разгадывание тайн. Твоих, например. Я никак не могу понять — кто ты на самом деле? Между прочим, недавно моему отцу сообщили, что ты готовишь корабль для плавания к Проклятому острову. Мне показалось, что это его даже не удивило, а только сильно опечалило. Он мог бы приказать не выпускать тебя из страны, но не сделал этого и, я думаю, не сделает. Он — властелин великой древней державы, разговаривает с тобой, почти что моим ровесником, как с равным себе. Никогда и ни с кем до сих пор, кроме Крон-то-Риона, не говорил отец, как с равным. А теперь появился еще ты… Кто же ты такой, Трис?

— А ты пробовала спрашивать об этом у самого Мага-Императора?

— Пробовала. — Потупилась Лорана. — Он сказал мне только, что ты надежда Этла-Тиды и чтобы я…

Она внезапно замолчала, словно испугавшись, что сказала лишнее. Но Трис докончил фразу за нее:

— …И чтобы ты постаралась поддерживать с командующим армией хорошие отношения, уделяла ему больше внимания, не пряталась от него и не задирала нос при встрече.

Принцесса задумчиво потерла подбородок:

— Мне следовало догадаться… Ты маг, можешь читать мысли, от тебя не может быть секретов.

— Я никогда не читаю чужих мыслей. — Строго оборвал ее Трис. — У меня свой кодекс чести, гораздо более строгий, чем у большинства людей. А чтобы представить, что может сказать тебе Маг-Император, не нужно никакой магии. Все отцы одинаковы: советуют дочерям то, что считают для себя выгодным.

— Выгодным? — Девушка слегка покраснела от волнения. — Так ты хочешь сказать, что он тебя хочет видеть своим наследником?

— Именно так. — Кивком головы подтвердил Трис.

— И он хочет, чтобы я вышла за тебя замуж?

— Ну, если тебе уж очень этого не хочется, если тебе это противно, лучше скажи отцу заранее. Тогда он постарается найти тебе другого достойного мужа. Ремина, например.

Лорана пристально вгляделась в непроницаемо-синие синие глаза Триса. Он что, говорит это серьезно, шутит или же издевается? А если издевается, то над кем, над ней или над собой?

— А что об этом думаешь ты сам?

— Ничего.

— Как ничего? — Голос девушки задрожал от негодования. — Тебе предлагают мою руку и титул Мага-Императора, а ты не хочешь ничего об этом думать?

— О тебе я думаю уже давно, Лорана, и с радостью буду думать дальше, а вот титул меня как раз мало интересует.

— Неужели, тебя интересую именно я, как человек, как девушка в конце концов, а не как дочь правителя страны? — По-своему поняла слова Триса Лорана и ее глаза заблестели в сумерках.

— Можно сказать и так. Ты мне очень нравишься, Лорана. Ты красива, умна, внимательна к людям. Я всегда рад видеть тебя, говорить с тобой, даже если ты сердишься или стараешься уколоть меня своим острым язычком… — Трис пожал плечами. — Но, извини, у меня свой Путь.

— Путь на Проклятый остров? — Почти-что вскричала взволнованная его словами девушка. — Но почему?

— Я имел в виду не конкретное направление, а Путь вообще. — Пытался найти подходящие слова Трис. — Я ищу знания, истинные знания о мире. Этла-Тида — лишь одна из остановок на этом Пути. И ничто не сможет заставить меня остаться здесь навсегда. Ни возможность стать правителем, ни ты, Лорана.

Несколько мгновений девушка не могла вымолвить ни слова от потрясения. Ее глаза были широко раскрыты, дыхание участилось, и было заметно, как высокая грудь вздымается под тонкой светлой туникой.

— Так я и предполагала! — Наконец, воскликнула она. — Ты не Этла-Нит. Ты — великий маг с какой-нибудь далекой планеты! Ты прошел уже сотни миров, видел миллионы людей. Ты обрел знания, даже малая часть которых поражает наше воображение. Вот почему отец во всем слушается твоих советов. А я-то, наивная девчонка, пытаюсь тебя очаровать. Ты же, наверняка, знал самых прекрасных женщин Вселенной! Как я могу соперничать с ними…

Поняв, что от сильного волнения она выдала свои сокровенные мысли, девушка закрыла лицо руками и попыталась вскочить со скамейки. Но руки Триса мягко удержали ее на месте. Лорана робко заглянула в глубину его темно-синих глаз и увидела там бесконечную печаль и понимание.

— Все совсем не так, как ты себе вообразила, Лорана. — Успокаивающе сказал Трис. — Я стою в самом начале своего Пути. Эта планета — только вторая. А ты, милая Лорана, первая девушка, к которой я испытываю искреннюю глубокую симпатию. Я не имел права говорить тебе о любви, я не хотел смущать твою нежную легко ранимую душу, но ты вынудила произнести меня эти слова. По твоим глазам я вижу, что они успокоили твое трепещущее сердце и облегчили твои терзания. Ведь я давно знаю, какие чувства испытываешь ты ко мне. Да и ты, наверняка, догадывалась, что я люблю тебя, но ждала от меня этого признания. И вот оно прозвучало… Что же нам теперь делать, любимая? У тебя свой Путь, у меня — свой. И они, увы, не пересекаются.

Через три дня я уеду к армии. Я настолько уверен в победе, что подготовленный к плаванию на запад корабль через две недели будет ждать меня в маленьком порту у устья реки Хадор. Оттуда я сразу же пойду к Проклятому острову. Там я встречу свою судьбу. «Все или ничего!» — Вот мой девиз. Если я не найду ответа на свои вопросы, то и жить мне ни к чему!

— А как-же наша любовь, Трис? — В отчаянии вскричала девушка, обнимая шею своего любимого, словно надеясь задержать его таким образом.

— Зачем тебе муж, который всю жизнь будет страдать от несбывшихся мечтаний и скорбеть об утраченных возможностях? Нет ничего более жалкого, чем вид такого человека.

— Наверное, ты прав, любимый. — Задумчиво пробормотала девушка. Может быть, мне не стоило затевать этот разговор, разбивший мое сердце. Я хотела знать все тайны, и, вот — узнала. Я благодарю тебя, Трис, что ты был честен со мной. Пойдем обратно во дворец. Мне стало очень холодно в своем любимом дворике…

Оказалось, что пир уже закончился, часть гостей разъехалась по своим домам, некоторые остались на ночь во дворце, не имея возможности или не будучи в состоянии после пира покинуть дворец. Было уже поздно. На Этла-Тиду опустилась темная безлунная ночь, так что даже масляные светильники, установленные на Храмовой площади перед Императорским дворцом, еле-еле освещали маленькие светлые кружки на мостовой. Подумав, Трис также решил остаться ночевать во дворце. Довольно часто раньше он до поздней ночи засиживался с Магом-Императором и Магом-Советником, за долгими разговорами теряя счет времени. Поэтому во дворце недалеко от покоев Тзота-Локи ему была предоставлена небольшая уютная комнатка, где он мог отдохнуть и провести ночь.

Сдержанно, но ласково попрощавшись с Лораной, Трис отправился к себе. Внутренний голос настойчиво спрашивал его о том, правильно ли он поступил, открывая свое сердце принцессе. Может быть, не стоило бередить ее душу? Но нет, отвечал он сам себе, Лорана — не ребенок. Она все поймет и постарается забыть о нем. Как и он о ней…


* * *
Поздно вечером готовящийся ко сну Трис услышал легкие шаги у своей двери. Его рука потянулась за мечом, но замерла на половине пути: в комнату проскользнула тонкая женская фигурка с ног до головы закутанная в темно-серую мантию с капюшоном. Не успел Трис открыть рот, чтобы задать вопрос, как серые одежды скользнули на пол и перед ним предстала принцесса Лорана, полностью обнаженная, с лихорадочно сияющими глазами и пунцовым румянцем на щеках.

Длинные волосы девушки были распущены, словно накидкой покрывая ее плечи и грудь, но они не скрывали округлых полушарий юной груди с острыми вишенками сосков, а, наоборот, подчеркивали их, струясь вокруг слегка вьющимися черными прядями. Трис опустил взгляд, чтобы восхититься изящными ступнями принцессы и ее тонкими щиколотками. Медленно поднимая глаза, он любовался длинными стройными ногами девушки, плавно переходящими в упругие бедра, которые, в свою очередь, перетекали в такую тонкую и гибкую талию, что ее, казалось, можно было бы обхватить кольцом из указательных и больших пальцев. Ладонью правой руки Лорана стыдливо прикрывала низ живота. По легкому дрожанию пальцев было видно, насколько сильно девушка взволнована и смущена, в каком смятении чувств находится.

— Ничего не говори и не о чем не спрашивай, — слегка охрипшим голосом сказала Лорана. — Я долго думала над твоими словами и сама этого хочу.

Трис мягко улыбнулся, его глаза засверкали полуденной морской бирюзой. Он слегка поклонился и церемонно указал рукой на свою кровать. Лорана быстро подошла к ней и села на край. Трис видел, что она очень хочет что-то сказать, но никак не решается. Он решил ей помочь:

— Ты боишься?

— Нет! — Отрезала принцесса, но тут же смутилась. — То есть, да. У меня это будет в первый раз…

Трис удивленно приподнял брови:

— Лорана, милая, я очень благодарен тебе, но все же хочу еще раз спросить: ты уверена, что действительно этого желаешь?

— Да, Трис! — Последовал твердый ответ. — В последнее время со мной что-то происходит, я много думаю о разном, иногда чего-то не понимаю… Но сейчас я поступаю так, как хочу.

— Хорошо, Лорана. — Трис присел рядом и положил руки на плечи девушке. — Посмотри мне в глаза, любимая. Я помогу тебе стать счастливой.

Принцесса подняла взгляд и увидела внимательный взгляд бирюзовых глаз Триса, его ласковую улыбку, и внезапно ее страх прошел, сменившись чувством благодарности и признательности.

— Доверься мне, дорогая Лорана, все будет хорошо, все будет очень хорошо. — Руки Триса слегка надавили на плечи девушки и помогли ей лечь на постель. — Ты не пожалеешь… Ложись поудобнее, закрывай глаза, слушай меня, слушайся меня…

Слова Триса завораживали Лорану, проникая глубоко в душу, и тело подчинялось, словно растворяясь в тихом переливающемся и струящемся голосе.

— Представь, что ты лежишь на песчаном пляже у самой кромки воды на берегу спокойного морского залива. Все мышцы твоего тела полностью расслаблены, глаза закрыты. Твое обнаженное тело открыто полуденному солнцу, жар которого смягчает теплый и ласковый ветерок. Шелест волн у твоих ног успокаивает и завораживает, заставляя забыть обо всем на свете, полностью отдаться на волю природы. Ветер ласково овевает твой живот, грудь, шею, руки, ноги, его мягкие дуновения напоминают прикосновения пальцев и легкие поцелуи. — И действительно, руки Триса мелькали над телом девушки, словно порывы ветра, а губы осторожно ласкали ее нежные соски и тонкую шею. И все его дальнейшие слова сопровождались соответствующими действиями:

— Постепенно ветер становится настойчивее, его касания уже не расслабляют, но заставляют твое тело трепетать от сладостного возбуждения. Знойные порывы приятно обжигают кожу, делают ее более чувствительной, особенно не шее, на груди, внизу живота, с внутренней поверхности бедер. Жар проникает сквозь кожу, разливаясь по телу теплой волной.

Но не забывай про волны! Они все ближе и ближе подбираются к твоим ногам, пока, наконец, одна из них, наверное, самая смелая, не касается твоих ступней. Удивительно! Вода настолько теплая, что кажется такой же сухой, как ветер, однако она значительно плотнее, ее прикосновения более сильны и чувствительны. Волны гладят твои ступни и щиколотки, и от этих ласк вверх по телу проходит приятная расслабляющая дрожь. Посередине твоего тела, чуть ниже пупка, она встречается с жаром, вызванным возбуждающими прикосновениями ветра, и вместе они сливаются в теплый вихрь, словно маленький вулкан зарождается в самых сокровенных недрах твоего тела.

А волны все выше и выше поднимаются по твоим ногам, обволакивая их своими ласками, и ты уже почти теряешь контроль над своим телом, невольно раздвигаешь ноги в стороны, чтобы полностью отдаться небывалому наслаждению. Вот волна гладит твои колени, вот она ласкает бедра, истомленные возбуждающими прикосновениями ветра, вот поднимается еще выше…

Твоя чувственная, жаждущая наслаждения плоть сама раскрывается перед нежным приливом волн. Но те не торопятся проникать внутрь. Они плещутся у входа, легко и мимолетно касаясь тех мест, от которых по всему твоему телу расходится упоительное блаженство. Волны дразнят тебя: ты уже хочешь более чувствительных и сильных ласк, а они лишь легонько полизывает твой источник наслаждения, заставляя тебя тихонько постанывать в предвкушении еще большего удовольствия. А ветер все сильнее гладит твою грудь и шею, сильными и быстрыми поцелуями возбуждает губы и соски, и тебе начинает казаться, что ты взлетаешь в теплых мощных потоках…

Жар вулкана в твоем теле тем временем нарастает, словно лава страсти, кипящая в нем, стремится ринуться навстречу воде, ускорить ее приход. Но огонь еще недостаточно силен, он не может вырваться наружу, и лишь воспламеняет нестерпимым желанием каждую частицу твоего тела. Тебе кажется, что исходящее от вулкана тепло вытапливает жидкость из твоего тела, и она начинает собираться внизу, увлажняя вход в твои недра, делая его более чувствительным и жадным до ласк.

И вот волны усиливают свой натиск. Они уже не плещутся, а смело диктуют свою волю, и ты полностью раскрываешься перед их напором. Одна волна, сильная и настойчивая, но в то же время очень нежная и теплая, врывается внутрь тебя. Ее не может сдержать твоя тонкая и хрупкая преграда, волна сметает ее, но ты не чувствуешь никакой боли: настолько расслаблены и легки твои недра, настолько все твои чувства захвачены восторгом и упоением.

Начинается самое восхитительное! Волна движется внутри тебя взад-вперед, причиняя такие сладостные муки, что ты стонешь от непередаваемой радости, и теплые, пряные поцелуи ветра смешивается с твоим учащенным дыханием. Вулкан бурлит и клокочет, требуя выхода, и ты чувствуешь, как все мышцы тела непроизвольно напрягаются, стремясь отдалить этот сладостный момент. Ты уже не владеешь собой: ритм движения волны захватывает тебя, подчиняет, вовлекает в огненный вулкан каждую клеточку тела. Волна начинает двигаться быстрее, с каждым напором проникая все глубже и глубже, и ты ощущаешь полное слияние ветра, воды и вулкана и думаешь, что эта гармония есть самое прекрасное ощущение на свете.

Но тут волна внутри тебя на мгновение прекращает движение, а потом толчками извергает из себя мощные потоки, которые устремляются прямо в центр вулкана. И вулкан взрывается! О-о-о! Да-а-а! Только теперь ты узнаешь, что такое полное, абсолютное наслаждение. Миллиарды сияющих искр пронизывают твое тело, вызывая восхитительные судороги, снимающие напряжение с мышц. Ты трепещешь от несказанного удовольствия, а жаркие вихри раз за разом прокатываются по тебе, заставляя тело извиваться в экстазе, а рот издавать хриплые вскрики от невозможности иначе выразить упоительный восторг. Эти несколько мгновений кажутся тебе вечностью, наполненной негой и блаженством.

Постепенно жар спадает, вихри успокаиваются, и ты начинаешь ощущать во всем теле приятное утомление и изнеможение. Ветер долгими поцелуями увлажняет твои высохшие от страсти губы, ласкает лоб и веки. Ты засыпаешь, чтобы завтра проснуться с воспоминаниями о сегодняшнем вечере и потом будешь снова и снова желать испытать подобные ощущения, насладиться слиянием с величайшим таинством на свете… Но кто знает, увидимся ли мы еще когда-нибудь? И кто еще сможет помочь тебе обрести подобное счастье?


* * *
На следующее утро вместе с полками пехотинцев столицу покинул командующий армией со своей юной воспитанницей и слугами…

Глава 10. Ненависть

Где-то на востоке от высокобашенного Лирда, столицы Южной Империи, среди озер и болот затерялся маленький каменный замок. До него нельзя добраться иначе, чем по воде, и поэтому раз в день в одно и то же время из ближайшего городка туда приплывает баржа со съестными припасами и с последними новостями. Местные жители знают, кто живет в замке и поэтому стараются на своих утлых лодочках не проплывать вблизи острова, да и вообще не попадаться на глаза его многочисленной охране…

Но однажды баржа приплыла намного раньше установленного срока. Отряд суровых воинов под предводительством низкорослого широкоплечего человека двумя колоннами сошел по мосткам на берег и построился перед воротами замка.

— Именем Повелителя Горвана откройте ворота его личному посланнику Греан-Мору! Срочное дело к бывшему Повелителю Южной Империи Ротли-Нору!

Со скрипом раскрылись тяжелые дубовые створки, и отряд прошел по внутреннему двору замка. Греан-Мору стража оказала соответствующие его рангу почести и проводила в покои отошедшего от управления Империей старого Ротли-Нора: в маленькую комнату, где постоянно топился камин для поддержания тепла, согревающего тело старого человека. Свита посланника осталась стоять во дворе, под недружелюбными косыми взорами старых гвардейцев бывшего Повелителя. Да и баржа неотчаливала от пристани, свидетельствуя, что дело Греан-Мора срочное, но недолгое.

— Я, действительно, рад тебя видеть, Греан-Мор. Я ведь помню, когда на празднике Первой недели весны ты, семилетний мальчик, своим детским мечом обезглавил трех девушек, приносимых в жертву Ро-Ро, богу плодородия. Я еще тогда сказал: растет великий воин! Какие были времена… При моем дворе расцветали лучшие таланты Южной Империи. Вот, например, ты, потом этот… как же его звали… лучник Кери-Таш, и еще… маг Толи-Покли, затем еще… тот, кудрявый моряк… — Говорил тем временем Ротли-Нор, сидя в тяжелом кресле возле горящего камина. За его спиной с непроницаемыми лицами стояли два верных телохранителя. Напротив, у низкого столика, на стуле сидел Греан-Мор, кивая головой в такт словам старика и стараясь найти повод, чтобы прервать затянувшиеся воспоминания.

Но повода все не было, и Греан-Мор воспользовался длинной паузой в речи старика:

— Я бесконечно счастлив наслаждаться Вашей мудростью, о великий Ротли-Нор, но я прибыл, потому что решается судьба Южной Империи и Вашего любимого сына, Повелителя Горвана. Нельзя терять драгоценное время.

Бывший Повелитель дернулся всем телом, словно с большим трудом отрываясь от плавного и медленного течения своих мыслей, и переспросил:

— Ты говоришь, судьба решается?

— Да, о сильнейший и могущественнейший. Мы начали войну с Этла-Тидой. Нам требуется все, что мы можем использовать для победы.

— При чем же тут я? Я уже давно передал всю власть сыну, и доживаю свой век в этом скромном домике.

Греан-Мор про себя усмехнулся, услышав о «скромности» Ротли-Нора. Еще слишком свежи были воспоминания о детстве, проведенном среди роскоши и богатства дворцов Императорской семьи Южной Империи. Сейчас, правда, старик здорово одряхлел. Черная широкая мантия оставляла открытыми только седую голову и высохшие кисти рук, но и этого было достаточно, чтобы судить о старческой немощности бывшего властителя. Его движения были неуверенными, глаза слезились, даже речь временами была не очень внятной. Однако для страны Ротли-Нор все еще продолжал оставаться символом абсолютной власти. Старик, уже долгое время стоящий на пороге смерти, но так и не делавший решительного шага, был отцом Повелителя Горвана, и сознание этого не позволяло молодому правителю наслаждаться всей полнотой власти.

— Мой повелитель просит Вас, о господин, — Греан-Мор старался говорить как можно более спокойным голосом. — Передать мне тот предмет, что был некогда доставлен с Проклятых островов.

— Мой сын узнал его тайну?! — Подскочил в кресле старик, заставив вздрогнуть и Греан-Мора, и своих невозмутимых телохранителей.

— Мне поручено говорить об этом только наедине. — Заметив недовольство Ротли-Нора, Греан-Мор развел руками. — Таков приказ моего господина — Повелителя Южной Империи, и я не могу его нарушить.

Старик некоторое время колебался, но потом сделал повелительный жест морщинистой кистью правой руки, и его слуги молча скрылись за дверью.

— Ну, говори же! — Ротли-Нор напряженно смотрел на коротышку, словно ждал объявления приговора.

— Боюсь, что разочарую Вас, но я не могу сообщить ничего конкретного. Повелитель Горван предполагает, что это какое-то оружие древних Этла-Нитов. Бывший Маг Юнор во время нашей поездки на север пытался разузнать это более подробно, но нас постигла неудача… Если бы нынешний Главный маг Южной Империи Толи-Покли смог лично исследовать находку, может быть, тогда нам удалось бы отыскать способ обратить это оружие против северян.

— Ерунда! — Ротли-Нор откинулся в кресле. — Вы зря стараетесь! Никто не может сказать наверняка, что это за предмет. Он слишком мал для того, чтобы быть каким-то мощным оружием. С тех пор, как при моем великом деде, Повелителе Шорапи, лучший вор юга проник в сокровищницу Этла-Тиды и похитил цилиндр, все маги нашей страны пытались понять его предназначение. Бесполезно! Никому до сих пор это не удалось, и вам не удастся. Я не отдам тебе то, что ты просишь!

— Я не имею ни права, ни возможности спорить с Вами, величайший из владык. — Греан-Мор был само смирение. — Я всего лишь проводник желаний моего хозяина — Вашего любимого сына. Но могу ли я от себя лично попросить Вас хотя бы взглянуть на эту таинственную вещь? Я пять дней добирался до Вашего замка и все это время думал о задании, данном Вашим сыном. Один взгляд вполне удовлетворит мое любопытство.

Старик на какое-то время задумался, его взгляд неподвижно застыл, а голова едва заметно стала покачиваться из стороны в сторону. Греан-Мору даже показалось, что Ротли-Нор заснул. Однако тот вдруг очнулся и неожиданно громко хлопнул два раза своими высохшими ладонями. В комнату вновь вошли телохранители и заняли места за спинкой его кресла.

— Хорошо. — Медленно произнес старик. — Смотри.

Его правая кисть исчезла в складках черной мантии и вновь появилась, сжимая загадочный предмет. В свете языков пламени цилиндр тускло поблескивал алыми искорками, однако было видно, что он имеет необычный насыщенно-синий цвет. Он был как-будто специально предназначен для человеческой руки: в локоть длиной и толщиной с запястье младенца.

— Вы все время носите его с собой? — Удивился Греан-Мор.

— Да! Мне почему-то кажется, что именно мне суждено раскрыть его тайну. Я ношу его с тех пор, как стал Повелителем и не отдам никому и никогда!

— Могу ли я набраться смелости, — хрипло прошептал Греан-Мор, — и попросить на несколько мгновений подержать Это в руках? Всего на несколько мгновений…

— Ладно. — Поколебавшись, ответил старец. — Я помню тебя с твоего раннего детства, мальчик. И доверяю. Но учти: мои охранники обучены не хуже тебя!

Дрожащая рука старика протянулась навстречу дрожащим рукам коротышки. Греан-Мор очень медленно и очень осторожно принял цилиндр. Он держал его двумя руками вертикально перед собой. Его глаза были полуприкрыты, а губы шептали не то молитвы, не то проклятия.

— В твоих руках он похож на рукоять меча, мальчик. — Сказал Ротли-Нор, и в то же мгновение в глубине его слезящихся глаз возникло пока еще неясное выражение понимания…

— Легендарный Лучевой Меч! — Три слова, произнесенные Греан-Мором, взорвали спокойствие и тишину в комнате бывшего правителя. Ротли-Нор пронзительно заверещал и протянул свои руки к цилиндру. Его телохранители бросились на коротышку, не понимая, что происходит, а повинуясь какому-то безотчетному ужасу.

Но было поздно! Из верхнего торца цилиндра в руках Греан-Мора вырвался бледно-красный луч света длиной в человеческий рост. Коротышка всего лишь один раз провел перед собой древним полумифическим оружием, и разрубленные пополам на уровне пояса тела слуг упали между ним и Ротли-Нором. Для того чтобы разрезать металлические панцири и человеческие тела потребовалось усилий не больше, чем для преодоления сопротивления воздуха.

— Я обманул тебя, старик. — Твердо проговорил Греан-Мор, глядя в выпученные от страха и ненависти глаза бывшего Повелителя. — Твой сын Горван разгадал секрет Лучевого Меча и избрал меня для его пробуждения от тысячелетнего сна. Я действую по его инструкциям. И теперь я должен выполнить еще один его приказ: нет в Южной Империи места двум Повелителям!

Лучевой Меч прочертил в темной комнате прямую линию и погас. А на пол со звонким стуком упала седая голова бывшего абсолютного властителя огромной империи. Еще несколько мгновений обезглавленное тело старика продолжало стоять, выплескивая вверх маленький фонтанчик крови, а потом и оно рухнуло под ноги коротышки…

Греан-Мор открыл окно, выходящее во внутренний двор замка, и прокричал своим воинам давно ожидаемый ими приказ. Раздался звон оружия, крики и стоны умирающих слуг Ротли-Нора…

Когда спустя некоторое время баржа с посланцем Горвана и его солдатами отплывала от замка, остров за кормой был совершенно тих и безлюден. И еще много десятилетий никто не отваживался вступать на его землю…


* * *
Греан-Мор и его отряд догнали армию Южной Империи на половине пути к переправе через Хадор. Широкоплечего коротышку хорошо знали в армии и поэтому без промедления проводили прямо к шатру Повелителя Горвана. Шатер был огромен и роскошен. Он полностью соответствовал вкусу властителя: обилие красного цвета, позолоты и огромных зверовидных солдат с копьями.

Когда стражник у входа увидел, что приближается личный посланник Повелителя, он, словно рыба в заросли водорослей, проскользнул за расшитый золотыми нитями полог. И почти мгновенно появился снова, успев распахнуть тяжелую ткань перед коротышкой, так что тому не пришлось ни останавливаться, ни замедлять шаг.

Внутри шатра было светло, как днем. Около десятка офицеров в слишком уж красивых, не пригодных для боя доспехах, с поклонами покинули помещение. Внутри остались только Греан-Мор, Повелитель Горван и нынешний Главный Маг Южной Империи Толи-Покли. Коротышка молча опустился на одно колено и слегка склонил голову, ожидая, когда Горван заговорит с ним. Так было заведено в Южной Империи: никто не смел обращаться первым к Повелителю, даже для того, чтобы приветствовать его.

Горван молчал, пристально глядя на коленопреклоненного. И Греан-Мор с удивлением рассматривал своего господина: он не видел его всего девять дней, но Горван словно бы постарел на десятилетие. Может быть, это начищенные до блеска медные доспехи подчеркивали морщины на смуглом лице с резкими волевыми чертами. А, может, смерть отца неким таинственным магическим образом повлияла на состояние сына. Однако кудрявые коротко постриженные волосы Повелителя все еще были маслянисто-черными, без единого признака седины, а глубоко посаженные колючие глаза цвета топаза по-прежнему светились неистовым внутренним пламенем.

Толи-Покли, высокий лысый старик с жиденькой бороденкой, словно из глубины своей необъятной малиновой мантии выудил золотую чашу с темно-зеленым напитком. Греан-Мору не очень-то хотелось пить магическое зелье, но тощая рука Толи-Покли настойчиво поднесла чашу к самому носу коротышки.

И тут Горван наконец-то заговорил:

— Выпей с дороги этот напиток, мой вернейший из слуг. Он снимет усталость, придаст силы, вдохнет уверенность.

Отказываться было нельзя, и Греан-Мор, незаметно вздохнув, одним махом осушил золотую чашу. Действительно, по всему телу тотчас же разлилось приятное тепло, прогнавшее утомление последних дней, проведенных то в седле, то в колеснице, то на корабле.

— Ну, — нетерпеливо сплел пальцы рук Горван, — получилось?

— Да, Повелитель. — Коротко ответил Греан-Мор и увидел, как Горван и Толи-Покли переглянулись.

— Ты сделал все, как я приказал?

— Да, Повелитель.

— Наконец-то! — Хищная улыбка исказила тонкие прямые губы Горвана. Наконец-то я единственный и полноправный Повелитель Южной Империи!

— Покажи, наконец, то, за чем тебя посылали. — Прошамкал Главный Маг.

Греан-Мор неприязненно посмотрел на старика. «Достать бы меч и продемонстрировать его возможности на тебе, старый лысый козел», — подумал он.

На обратном пути, во время привалов и ночевок, Греан-Мор много раз вынимал из поясной сумки Лучевой Меч. Отправляя посла с секретной миссией к своему отцу, Горван говорил, что для высвобождения луча из цилиндра-рукояти нужно только лишь одно желание. Желание убить. Желание, питаемое яростью и ненавистью. Поэтому, когда Греан-Мор пытался вызвать режущий луч просто так, из любопытства, ничего не получалось. Тот беспощадный, не встречающий преград красный луч не появлялся. Только один раз несколько тусклых искр закружилось в воздухе около торца рукояти. И все! Но Горван обещал, что после возвращения своего посланника с древним легендарным оружием он научит его с ним обращаться. И Южная Империя будет править миром!

«Тогда и посмотрим, кто станет следующим Повелителем», — подумал Греан-Мор и тут же испугался этой мысли. Ведь рядом стоит Главный Маг, который, наверняка, может читать в его голове, как в раскрытой книге. Так что лучше держать в тайне свои желания. Пока в тайне…

Нарочито медленно и торжественно Греан-Мор развязал ремешки своей кожаной поясной сумки и вынул оттуда темно-синий цилиндр. Не вставая с колена, он протянул меч Горвану на раскрытых ладонях. Пальцы Повелителя едва заметно задрожали, когда он коснулся ими оружия, внезапно объявившегося из древних мифов и полузабытых легенд.

— Оставь его себе. — Твердо приказал Горван, так и не взяв меч в руки.

Греан-Мор оцепенел от изумления и множество невысказанных вопросов наполнили его голову. «Проверка на лояльность?» Едва ли. «Высшая степень доверия?» Еще менее вероятно. «Только я один могу владеть мечом?» Ерунда, если верить преданиям, множество Императоров-Магов до Перемещения с Земли защищало Этла-Тиду этим оружием. «Они собираются использовать меня, как средоточие силы меча, а потом уничтожат?» Вот это уже ближе к истине, особенно, если вспомнить нравы Повелителей Южной Империи.

— Встань с колен, мой вернейший из слуг. — Повелел Горван. — Запомни, что тебе скажет сейчас Главный Маг и оцени, как много мы тебе доверяем.

— Я расскажу тебе о Лучевом Мече то, что ты должен знать для максимально эффективного его использования. — Начал Толи-Покли. — Мы не располагаем данными, откуда на древней Земле появилось это великое оружие. Точнее, у нас имеется так много противоречивых легенд, что мы не можем выделить истинную. Но Маги-Императоры умели поражать Мечом таких врагов, по сравнению с которыми армия Этла-Тиды — просто рой комаров. К сожалению, после Перемещения у нас не осталось врагов, и Лучевой Меч был забыт. Как мы узнали, что цилиндр, находящийся у господина Ротли-Нора и есть тот самый Меч, знать тебе необязательно. Но нам все еще неизвестно, на что действительно способно это мощнейшее оружие.

Запомни же главное: Меч рубит и уничтожает абсолютно все, ему нет ни материальных, ни магических препятствий; против того, в чьих руках Меч, бессильна вообще любая магия; вызвать луч можно только силой воли желанием убить; считается, чем сильнее желание, тем длиннее и мощнее луч. Вот, пожалуй, и все, что мы о нем знаем.

Тебя же мы выбрали потому, что твоя ненависть к Этла-Нитам и особенно к их командующему Трисмегисту, не имеет себе равных. Трисмегист не только великий воин, но и сильнейший маг. Он уже пытался магическими дорогами пройти по Южной Империи. Я и мои помощники смогли закрыть от него те области, куда никто не должен заглядывать, но причинить ему хоть какой-нибудь вред не смогли. Чем ближе наша армия приближается к Этла-Тиде, тем труднее нам сдерживать его. Опасность грозит всем нам и, особенно, Повелителю Горвану. Поэтому перед тобой стоит величайшая и почетнейшая задача: силой Лучевого Меча уничтожить Трисмегиста! Ты не смог это сделать в поединке на равных, так убей же Мечом. Без Трисмегиста вся армия и вся оборона Этла-Тиды рассыплются в прах, в пепел. И мы возьмем их старого Императора-Мага железными пальцами за горло. Ну, как? Ты оценил свою миссию?

— Да, Повелитель! Да, Главный Маг! — Взволнованный до глубины души Греан-Мор рухнул на колени. — Клянусь смертью Бога-Спасителя, на этот раз я вас не подведу.

— И еще помни одно: ты можешь использовать Меч только против тех врагов, которых укажет тебе Повелитель Горван или я, Главный Маг. Пока ты владеешь Мечом, я не могу прочесть твоих мыслей, однако предполагаю, в каком направлении они движутся. И не мечтай! Ты всего лишь слуга, хотя и обладаешь могуществом. Чтобы ты не забывал об этом, мы отравили тебя. Да, да! Не вскакивай и не сверкай гневными очами. В чаше, которую ты выпил, войдя сюда, был специальный яд. От него тебя не спасет даже сила Лучевого Меча. Яд уже пропитал все твое тело и не может быть удален никакими средствами. Раз в три дня я буду давать тебе временное противоядие, и ты сможешь жить дальше. Жить в славе, почете, роскоши. Не так уж это и плохо, в конце концов. Но если ты хоть раз не получишь противоядия, секрет которого знаем только я и Повелитель… В общем, лучше не пытайся вести самостоятельную игру. Ты всегда будешь слугой, орудием в наших руках. И никогда не надейся изменить этот порядок. Ты понял меня?

— Да, Главный Маг. — Прошипел Греан-Мор. Он попался! Попался на всю жизнь. Его опутали, оплели, одурачили. И остается только повиноваться. Впрочем, пока что приказы хозяев соответствовали и его страстным желаниям: уничтожить ненавистного Трисмегиста, уничтожить независимую Этла-Тиду.

Греан-Мор расправил плечи и, глядя прямо в глаза Повелителя Горвана, отчеканил:

— Я готов выполнить все, что Вы пожелаете, мой Повелитель. Каков Ваш приказ?

— Приказываю пойти в свой шатер, который стоит справа от моего, и хорошенько выспаться после долгого путешествия. Скоро нам понадобятся все наши силы. Через два дня мы переправляемся через Хадор и вступаем на землю Этла-Тиды!


* * *
Гигантская вереница пеших воинов и всадников Этла-Тиды, сверкая железом и медью доспехов, вытекла на плато Семи Ветров. Позади остались поросшие лесом холмы, между которыми петляла Южная дорога, берущая начало от ворот столицы. Впереди лежала плоская равнина, покрытая травой, кустарником и редкими рощицами деревьев. Предстояло пройти еще один суточный переход, и перед войском предстал бы спуск в Зеленую Долину.

Но Военный Совет решил встретить южан тут, при выходе на плато. Во-первых, пройти между высокими холмами на север можно было только здесь, и обхода с тыла можно было не опасаться. Во-вторых, не стоило уходить далеко от Южной дороги, по которой легко было доставлять продовольствие для армии из центральных провинций, ведь Зеленая Долина уже была захвачена врагом и не могла служить источником снабжения. В-третьих, полк копьеносцев, сформированный из солдат береговой охраны, еще не подошел. Наконец, в-четвертых, лес давал материал для строительства укреплений, ловушек, метательных машин, которые Трис собирался преподнести южанам в качестве сюрприза.

Огромный лагерь, укрепленный рвом, земляным валом и частоколом, разбили прямо перед единственным проходом между холмами. Этот лагерь скорее напоминал небольшой город. Вдоль широких улиц размещались не только палатки солдат и шатры офицеров, но и передвижные торговые фургоны, и наспех собранные из бревен и досок домики, где опытные повара за умеренную плату угощали вкусной пищей и хорошим вином, а сопровождающие войско женщины предлагали имеющим деньги воинам разнообразные удовольствия для глаз и плоти.

В центре, за высоким частоколом, разместился двор Мага-Императора. Тут в просторных шатрах жили его советники и старшие офицеры. Это был как-бы лагерь в лагере, со своим распорядком, этикетом, правилами, такими же, как и в Императорском дворце Этла-Тиды. Трис тоже вынужден был жить тут с Алиной и со своими слугами, хотя ему не очень нравилось близкое соседство большого количества людей. Шатры, из какой-бы плотной ткани не шились, все же оставались весьма ненадежной защитой от посторонних ушей и глаз. Поэтому Трис просил Алину пореже выходить наружу и остерегаться назойливых молодых офицеров. Впрочем, девочка, привыкшая к уединению, сама чувствовала себя неуютно под множеством любопытных взглядов.

К двум полкам копьеносцев прибавились еще два северных полка, и теперь в лагере возле костров солдаты обсуждали, чья подготовка лучше, чьи командиры профессиональнее. Но споры сразу затихали, стоило только в них вступить солдатам-алебардистам, и, тем более, кавалеристам. На них смотрели, как на полубогов. Ведь им первым предстояло ударить по противнику, пробить бреши в стене щитов и копий. Южная армия Этла-Тиды, ранее охранявшая Зеленую Долину, была отведена на север, где ее перевооружали и готовили по новым методикам. Вскоре к основной армии присоединился и полк береговой охраны.

В общем, все было готово для встречи южан, и оставалось только ждать, когда их армия поднимется на плато. Пока же войско Этла-Тиды ежедневно упражнялось, оттачивая до совершенства взаимодействие «черепах», «крабов», стрелков и кавалеристов. И когда на третий день после постройки укрепленного лагеря конные разведчики принесли весть о том, что южане вышли из Зеленой Долины и движутся по плато прямо на Этла-Нитов, это как-будто даже обрадовало солдат и офицеров. Бой с врагом казался предпочтительнее томительного ожидания.

В шатре Мага-Императора собрался Совет. Тзот-Локи заговорил первым:

— Завтра южане приблизятся к нашему лагерю. Мы не знаем, пойдут ли они сразу в наступление, или предпочтут остановиться, отдохнуть и оценить наши силы. Разведчики сообщили, что у южан примерно восемнадцать тысяч тяжеловооруженных копейщиков и восемь-девять тысяч лучников, пращников и дротико-метателей. В общем, их столько, сколько мы и предполагали. Каковы теперь ваши предложения, господа офицеры и маги? Все ли готово для встречи врага?

— Мы сделали все, что в наших силах, Маг-Император. — Взял слово Крон-то-Рион. — Войска рвутся в бой. Меня смущает только одно: я сам, командующий Трисмегист и несколько наших лучших магов пытались проникнуть в расположение армии южан магическими тропами. И сначала это у нас получилось. Нам удалось не только узнать планы южан, но даже подчинить своей воле нескольких командиров. Однако несколько дней назад связь прервалась! Словно кто-то накрыл войска Южной Империи непроницаемым черным колпаком. Мы готовы достойно отразить атаку солдат противника, но не знаем, с какими магическими силами можем встретиться в бою.

— Это не очень хорошие известия. — Нахмурился Маг-Император. Неизвестность — самый опасный враг. А что скажешь ты, командующий Трисмегист?

— Я не склонен преувеличивать опасность. — Начал Трис. — По моему мнению, маги врага нашли способ блокировать наши ментальные атаки, но все их силы уходят только на это. Единственное, что они могут — скрыть от нас свои ближайшие планы и уберечь от чар своих офицеров. К моменту битвы маги выдохнутся и не смогут причинить нам какой-либо вред.

Меня не очень беспокоит «черный колпак». Ведь и без магии мы располагаем информацией о количестве солдат, о способах ведения боя, о сильных и слабых сторонах армии южан. Гораздо важнее другое: сразу ли атакуют южане или предпочтут стать лагерем против нас? Как уже сказал Маг-Император, мы этого не знаем. Поэтому я предлагаю действовать так, чтобы вынудить южан напасть немедленно. Тогда мы будем иметь дело с уставшей после перехода армией.

На поле перед лагерем мы выведем четыре полка копейщиков и два полка алебардистов — то есть восемь тысяч человек. Их будут поддерживать две тысячи лучников и семьсот арбалетчиков. Пять сотен тяжелых кавалеристов до начала битвы укроются в роще на правом фланге и в нужный момент ударят в бок неприятеля. Еще один полк копьеносцев останется в лагере — это будет наш резерв на крайний случай.

Таким образом, южане увидят перед собой армию в два раза меньше своей по численности. Щиты копьеносцев укроют от их глаз алебардистов и арбалетчиков, а также мощные арбалеты на колесницах. Либо Повелитель Горван решит, что перед ним лишь часть армии Этла-Тиды и поспешит разбить ее до подхода остальных сил. Либо он подумает, что это какая-то ловушка, что остальные наши отряды обходят его по плато с тыла, и опять-таки вынужден будет с хода атаковать.

Короче, мы должны начать битву так и тогда, когда сами этого хотим, а не когда соизволит противник.

— План хороший, командующий, — встал со своего места Ретор-Литли, как всегда в роскошных доспехах и с множеством дорогих украшений на всех частях тела, — но можете ли Вы с уверенностью сказать, что южане непременно нападут?

— Как можно вообще в чем-то быть уверенным в этой жизни? — Пожал плечами Трис и его синие глаза блеснули веселыми искорками. — Я лишь стараюсь, чтобы все происходило так, как мне нужно. Завтра и увидим, насколько хорош окажется мой план.

Еще долго офицеры уточняли расположение своих подразделений. Трис объяснял им, что диспозиция может измениться в зависимости от действий южан. Маги-адъютанты немедленно сообщат новые приказы командирам, и очень важно будет быстро и четко произвести все необходимые перестроения войск. Совет закончился далеко за полночь…


* * *
Утро следующего дня — дня решающей битвы — выдалось удивительно тихим и спокойным. Казалось, что сама природа замерла, ожидая начала побоища. Даже постоянные ветры, продувающие плато вдоль и поперек, в этот день остановили свой бег, перестали водить вечные хороводы и уселись на вершинах холмов, вглядываясь в огромную массу людей, собравшуюся у их подножия. Высокие перистые облака, ажурные, словно кружева, сотканные искусной мастерицей, закрыли все небо. И лучи солнца, пробивающиеся сквозь них, вырисовывали на плато Семи Ветров причудливые переплетения света и теней.

Когда Трис открыл глаза, Алина и Аркон уже были на ногах. Повар невозмутимо готовил завтрак на очаге, разожженном перед входом в шатер, и, как всегда, от котла исходил изумительно аппетитный запах. Алина сидела в своей половине шатра и что-то вышивала, тихо напевая незатейливую детскую песенку:

Моя иголка тонка и остра.
Я вышью подарок для друга.
В узор вплету я сердечко свое,
Пусть знает друг, как люблю я его.
Он будет с собой мой подарок носить,
И, может быть, станет меня любить…
Увидев, что Трис проснулся, Алина смутилась и замолчала. Но Трис не подал вида, что слышал слова песни, предназначенные, к сожалению, именно ему. У него был свой Путь, и он не хотел печалить нежную легко ранимую душу девочки.

Трис раскрыл свой заветный рюкзак, заглядывать в который не позволял никому, и достал оттуда защитный космический скафандр, плотно свернутый и перевязанный лентой. Он снял и упаковал его, когда вылез из спасательной капсулы, приземлившейся на этой планете, и с тех пор никогда не разворачивал. Поэтому теперь, натягивая на себя мягкий комбинезон из металлопласта, Трис вдруг осознал, насколько далекими и нереальными казались годы, проведенные на Земле. Он залил воду из приготовленного загодя кувшина в гидропрокладки скафандра и проделал несколько упражнений, проверяя его гибкость и упругость.

Когда Трис накинет шлем-капюшон, перекачает в него часть воды для придания жесткости и герметично закроет смотровое стекло, скафандр полностью защитит своего владельца от любых внешних воздействий. Ни одно оружие в этом мире, как был уверен Трис, не сможет повредить скафандру, разработанному для выживания и в открытом космосе, и на самых неблагоприятных для жизни планетах. Трис не настолько безрассуден, чтобы рисковать своей жизнью в предстоящем бою!

Когда вчера вечером на Совете он заявил, что намерен сражаться во главе алебардистов и сам готов повести их на врага, все были удивлены. Но когда Трис добавил, что на бой выйдет в своих собственных доспехах, на которых наложено сильнейшее заклинание неуязвимости, собравшиеся понимающе закивали головами. А Тзот-Локи и Крон-то-Рион, знавшие правду о Трисе, и которым он много рассказывал о достижениях земной науки, почти полностью успокоились. Командующий армией в непробиваемой броне, во главе атаки что может лучше этого воодушевить Этла-Нитов и повергнуть в ужас неприятеля? Однако Крон-то-Риону все равно не давала покоя мысль о том, что основная опасность будет исходить не от обычного оружия, а от неведомых магических сил, появившихся на службе у южан…

Алина восхищенно разглядывала Триса, облаченного в скафандр. Защитные гидропрокладки увеличили размеры его фигуры, а черные и оранжевые полосы придали ей нечеловеческие черты. Хотя скафандр и не был шире металлических лат алебардистов или кавалеристов, его форма и цвет казались совершенно неестественными для Этла-Нитов.

— Ты похож на легендарных Богов-Защитников Этла-Тиды! — Наконец, сказала девочка и осторожно ткнула пальчиком в широкую грудь Триса. Какой твердый панцирь! Тебе в нем удобно?

— Конечно, моя милая заботливая Алина. — Трис улыбнулся, увидев, как порозовели щеки девочки от его слов. — Внутри костюм очень мягкий, и он очень приятно облегает мое тело.

При словах «мое тело» девочка покраснела еще больше, устыдившись, видимо, каких-то своих тайных мыслей. Трис понял это, его глаза сверкнули веселой бирюзой, и он торжественно продолжил, с преувеличенным пафосом воздев руки:

— Зато снаружи мой панцирь непробиваем! Пусть враги мечут в меня тучи стрел, застилающие солнечный свет! Пусть они колют меня копьями, рубят мечами, бьют палицами! Я неуязвим! Я пройду через всю армию южан, словно через туман, поднимающийся холодными ночами над северными болотами. Я добуду победу себе, Магу-Императору, всей Этла-Тиде и, конечно же, тебе, моя дорогая девочка.

Трис подхватил Алину и подбросил ее почти к самому потолку шатра, а потом ловко подхватил и поставил на пол. Во время полета девочка восторженно взвизгнула, и немедленно внутрь шатра просунулась голова повара. Увидев своего господина в необычном наряде, он удивленно поднял вверх брови, но сказал свою привычную фразу:

— Завтрак готов, господа. Прикажете принести?

— Да, пожалуйста! — Сказал Трис.

— Через десять минут, если можно. — Добавила Алина, и Трис кивнул повару, соглашаясь.

Аркон ушел, а девочка скромно потупив взор, промолвила:

— Когда вчера ты сказал мне, что пойдешь в бой во главе армии, одев свой непробиваемый космический панцирь, я долго думала, что еще может пригодиться тебе. И, вот, сшила накидку, чтобы и друзья, и враги видели тебя издалека, чтобы все восхищались тобой…

«…как и я, твоя любящая Алина», — хотела закончить она фразу, но не нашла в себе сил произнести заветные слова. Алина протянула Трису свое рукоделие. Это была даже не накидка, а, скорее, просторная туника без рукавов из солнечно-золотистой, очень дорогой ткани. Трис натянул подарок через голову. Если бы он не был одет в скафандр, туника болталась бы на нем, словно бесформенный мешок с прорезями для рук и шеи. Но, одетая на широкий защитный костюм, она выглядела великолепно, до колен закрывая необычные очертания скафандра и прекрасно гармонируя с его черными и оранжевыми полосами.

Трис долго разглядывал подарок, особенно сложный вензель размером с ладонь, вышитый на левой стороне груди. Синие, красные и зеленые нити переплетались замысловатым узором, в котором можно было увидеть и набегающие на берег пенистые волны, и ветви деревьев, и башни дворцов, и крохотное сердечко в уголке…

— Спасибо тебе, милая. — Растроганно сказал Трис. — Но я не могу сегодня одеть эту прекрасную накидку. Ее разорвет оружие врагов. Мне не удастся сохранить ее в целости во время боя.

— Не снимай, пожалуйста. — Остановила его Алина. — Пусть эти одежды разлетятся в клочья, лишь бы ты оставался цел и невредим. А я, маленькая наивная девочка, буду мечтать, что это благодаря моему дару ты сделался неуязвимым. Пожалуйста, Трис, не огорчай меня отказом…

— Я не могу тебе отказать, милая, ведь ты так много значишь для меня. Гораздо больше, чем можешь себе представить…

От этих слов приятная теплая волна захлестнула тело и разум девочки. Лицо Триса приблизилось к ее лицу, и она закрыла глаза, предчувствуя нечто значительное. Его теплые губы мягко коснулись ее губ, дыхание смешалось с ее дыханием, и Алина испытала блаженство, о котором и не могла мечтать…

Во время завтрака повар удивленно разглядывал своих господ. Обычно веселые и насмешливые, сейчас они молча сидели, опустив взоры каждый в свою тарелку, словно провинившиеся дети. Каждый раз, когда они поднимали друг на друга глаза, Алина заметно краснела, а губы Триса сжимались в тонкую линию. Он ругал себя такими словами, от которых у любого Этла-Нита тотчас же случился бы сердечный приступ. Почему он не сдержался? Зачем он поцеловал невинную юную девочку так, что теперь она только и будет думать о продолжении любви? Неужели чудовище в глубинах его души постепенно берет верх над разумом человека?

После еды Трис молча встал, затянул золотистую тунику широким кожаным ремнем, на котором висели ножны с длинным широким кинжалом, одел через левое плечо перевязь с колчаном, закинул за спину арбалет, взял в руки алебарду. Алина с надеждой смотрела на него, ей казалось, что перед уходом Трис повторит поцелуй, такой прекрасный и чувственный. Но тот лишь на мгновение обернулся, встретил взгляд широко распахнутых девичьих глаз, сделал неопределенный жест правой рукой и вышел из шатра.


* * *
В покоях Мага-Императора уже толпились командиры. Все с удивлением посмотрели на необычные доспехи Триса. Ремин, пришедший ранее, спросил:

— Что это за латы? Они одновременно твердые и гибкие, и не видно стыков между деталями.

Трис рассказал короткую, но чрезвычайно запутанную историю о наследстве далеких предков, об искусстве северных кузнецов, о древних чарах, секрет которых был найден им недавно в Императорской сокровищнице, о накидке, сшитой руками Алины. В мире Этла-Нитов подобное нагромождение вымысла выглядело вполне правдоподобно, и больше никто не стал выспрашивать подробности.

Более важные мысли занимали умы Этла-Нитов. Высланные на разведку конные дозоры вернулись с сообщением, что южане сворачивают лагерь, в котором они ночевали, и строятся в походные колонны. К полудню армия неприятеля должна подойти к холмам. До битвы оставалось несколько часов…

Загудели сигнальные трубы, давая сигнал к общему построению. Солдаты собирались под значками своих отрядов и строем выходили через южные ворота лагеря. Не было ни суеты, ни путаницы, ни толчеи, слышались лишь короткие команды, бряцание лат да топот ног. Долгие тренировки сделали свое дело: солдаты приобрели ту спокойную уверенность в своих силах, которая позволяет готовиться к смертельной битве, как к тяжелой, но привычной работе.

Впереди встали полки копьеносцев. Солдаты поставили на землю свои тяжелые щиты и оперлись на копья. В промежутках между отрядами тяжелой пехоты разместились лучники и пращники. Позади построились алебардисты и арбалетчики. Тут же стояли и расчеты стрелков из больших арбалетов. Справа от копьеносцев топтались на месте пять сотен коней, которых держали за уздечки кавалеристы. Люди не хотели раньше времени утомлять животных своим весом и дополнительной тяжестью доспехов и оружия.

Когда армия была построена, из ворот выехала торжественная процессия. Впереди шестерка грациозных белых коней везла позолоченную колесницу Мага-Императора. Тзот-Локи был одет в древний ритуальный панцирь из красной жесткой кожи с прикрепленными внахлест, как рыбья чешуя, золотыми пластинами. Хотя этот панцирь был очень тяжел, а мягкое золото не обеспечивало даже минимальной защиты, сияющий доспех выглядел чрезвычайно красиво. Старый Маг-Император не стал одевать шлем, и теперь седые волосы его и бороду раздувал легкий встречный ветерок.

Позади двигалась скромная колесница Мага-Советника. Кронто-Рион не носил боевых доспехов, но вся его величественная фигура излучала почти ощутимую ауру силы. В правой руке он сжимал свой магический посох с белым хрустальным шаром, а левую положил на каменный амулет, висевший на золотой цепи. Полы его коричневой мантии трепетали от ветерка, и казалось, что старый маг парит в воздухе перед строем солдат.

Следом за колесницами верхом на прекрасных конях скакали остальные высшие офицеры Этла-Тиды. Первым ехал, естественно, сам Трис, чьи странные одежды были встречены удивленным шепотом солдат. За ним гарцевал Ремин, высоко подняв пику с прикрепленным к ней знаменем тяжелой кавалерии. Он был одет в блестящий металлический доспех и казался Трису воплощением рыцарской доблести, к сожалению, уже утраченной на Земле и еще не появившейся в Этла-Тиде. Следом ехали улыбающийся Рол-Толион — командир Первого полка копьеносцев Этла-Тиды, молодой щеголь Ретор-Литли, первый раз сегодня одевший гладкие стальные латы нового образца и прочие командиры полков, сопровождаемые адъютантами, глашатаями и слугами-оруженосцами.

Процессия остановилась, когда достигла центра построенных войск. Колесницы встали рядом, а всадники выстроились за ними. Маг-Император начал говорить:

— Воины Этла-Тиды! Я не буду повторять вам слова, сказанные многократно. Каждый из вас знает, почему он находится здесь и что должен сделать. Сегодня — день битвы, которая решит судьбы людей на этой планете на многие поколения. Вон там поднимается облако пыли. — Тзот-Локи указал пальцем на юг, где, действительно, поднялась серая дымка, говорящая о приближении армии южан. — Это идут наши бывшие братья, ставшие волею злобных правителей нашими врагами. Поэтому прошу вас, воины, на поле боя проявить не только боевую выучку и военное искусство, но и благородство, издавна присущее нашей расе. Обращайте южан в бегство, берите их в плен, но не убивайте без необходимости поверженного или просящего пощады противника.

— Замечательная речь. — Тихо сказал Трис Ремину. — Маг-Император отличный психолог. Он говорит о нашей победе, как об уже свершившемся факте. Его слова благоприятно скажутся на боевом духе солдат.

— Мы не хотели этой войны, — продолжал говорить Тзот-Локи, — но если нас вынуждают сражаться, мы победим!

— Мы победим! — Разом подхватили заветное слово Этла-Ниты.

— Этла-Тида — непобедима!

— Слава Этла-Тиде!

— Господа офицеры! — Перекрыл крики солдат голос глашатая Мага-Императора. — Неприятель приближается. Займите свои места!

Трис и Ремин посмотрели друг другу в глаза и пожали руки.

— Когда придет черед атаки кавалерии, я мысленно сообщу тебе об этом. — Напомнил другу Трис. — А пока отводи своих людей в лес, чтобы их не увидели южане.

Колесницы правителей уже въезжали в ворота лагеря, и он пустил коня вскач за ними. Тзот-Локи, Крон-то-Рион и Трис вместе поднялись на наблюдательную башню, возвышавшуюся над частоколом лагеря. Отсюда как на ладони были видны стройные ряды армии Этла-Тиды. И уже можно было разглядеть всадников Южной Империи, скакавших впереди основных сил. Они тоже, несомненно, увидели построенное для битвы войско северян и сообщили об этом своему командованию.

И вот вдали показались пехотные колонны южан.

— Их довольно много… — Задумчиво промолвил Маг-Император, и его пальцы нервно дернули кончик седой бороды.

— Всего лишь в двое больше, чем нас. — Твердо сказал Кронто-Рион и внимательно посмотрел на Триса. — Но я чувствую присутствие среди южан чего-то нечеловеческого. Именно это не давало нам возможности использовать против них магию. А теперь я совершенно четко ощущаю, что это какой-то небольшой по размерам, но хранящий ужасную темную магию предмет. Может быть, древний талисман? Как ты думаешь, Трисмегист?

— Моя магия тоже бессильна против этого. — Хмуро сдвинул брови Трис. — Вы правы, Маг-Советник, мне все меньше и меньше нравится приближающаяся темная нечеловеческая аура. Но отступать уже поздно и придется использовать все наши силы, физические и магические, чтобы выиграть этот бой. Пожалуй, мне пора присоединиться к алебардистам. Вы же, Крон-то-Рион, как мы и планировали, будете сверху видеть всю картину боя и мысленно передавать ее мне.

Трис вновь вышел за ворота и встал в строй алебардистов. Его тут же окружили солдаты и младшие офицеры, стараясь разглядеть необычный черно-золотой доспех. Но потом все внимание людей переключилось на приближавшихся южан, и около Триса остались стоять только Некрат-Тир и Гориал-Тич — полковники алебардистов, а также непривычно серьезный и подтянутый сегодня Ретор-Литли. Их маги-адъютанты стояли рядом и молчали, ведь Трис — величайший маг Этла-Тиды — сам мог передать необходимые сведения командирам.

— Маг-Советник Крон-то-Рион сообщает, что южане начинают разворачивать походные колонны для боя. — Громко говорил Трис, чтобы его слышали все стоящие рядом. — Как мы и хотели, они собираются напасть немедленно, не делая даже небольшой передышки. Тяжелая пехота — копейщики — строятся двумя огромными прямоугольниками, приблизительно, из восьмисот человек по фронту и из десяти — в глубину. Словно два развернутых крыла огромной птицы… В центре и по бокам находятся легкие пехотинцы — лучники и дротико-метатели. Позади пехоты видны кавалеристы, но они годятся только для погони за разгромленным и бегущим противником и врядли будут нас атаковать. Понятно, южане сдвигают ряды, чтобы фронт их армии был равен нашему фронту. Горван рассчитывает, что их плотный строй, превосходящий наш по глубине, без труда раздавит небольшую армию Этла-Тиды. Значит, он все еще не знает о поджидающих его сюрпризах…

А вот и колесницы правителей Южной Империи. Их окружают защитные чары и заклинания сопровождающих войско магов, так что невозможно разглядеть, где там находится Повелитель Горван. Командование занимает место за своим правым крылом, то есть напротив нашего левого фланга. Ну, что же… Мы ударим слева и постараемся пробиться прямо к ставке командования. Вот тогда я и посмотрю, что это за Повелитель Мира…

Мысленно Трис сообщил Крон-то-Риону: «Именно так когда-то давно на Земле великий полководец Александр Македонский разбил армию персов, в пять раз превосходившую его войско по численности. Он кавалерийским клином рассек их ряды и пробился к царю Дарию. Царь струсил и побежал, и за ним обратилась в бегство вся огромная армия».

Следующий ментальный приказ Трис отправил командиру колесниц с тяжелыми арбалетами. За спинами «черепах» началось движение: колесницы перемещались на левый фланг, чтобы тяжелыми снарядами смести первые ряды врагов и облегчить работу штурмовым отрядам.

Теперь Трису уже не нужно было сообщать окружающим офицерам о продвижении южан. Между готовыми к сражению армиями оставалось не более пятисот шагов, и Этла-Ниты стиснули в руках оружие, ожидая приказа к началу атаки. Но вдруг армия южан остановилась. Это было так неожиданно, что солдаты удивленно и разочарованно переглядывались.

«Что они замыслили? — Принял Трис недоуменные мысли Мага-Советника. Неужели, хотят вступить в переговоры? Или это как-то связано с их новым магическим приобретением?»

Вопросы быстро разрешились. Между крыльями копейщиков-южан образовался проход, из которого на свободное пространство, разделяющее противников, вылетели две легкие колесницы. На одной из них стоял глашатай, а на другой виднелась чья-то низкая широкая фигура…

«Это Греан-Мор! — Передал Трису Крон-то-Рион. — Именно от него исходит черная аура. Он —носитель нечеловеческой магии».

«Я чувствую это. — Спокойно отозвался Трис. — Сейчас узнаем, чего он хочет».

Колесницы южан остановились точно посередине между армиями. Глашатай прокричал:

— Эй, вы, жалкие северяне! Вспомните заветы предков, когда судьбы государств решались поединком между правителями. Великий воин Греан-Мор вызывает на бой вашего командующего! Бой на смерть!

Этла-Ниты презрительно рассмеялись. Все помнили, каким позорным поражением для Греан-Мора закончился поединок чести с Трисмегистом на Храмовой площади столицы. И только маги, и особенно Крон-то-Рион, настороженно молчали, понимая, что на этот раз победа будет зависеть не от человеческого оружия, а от магических сил противников.

«Не соглашайся! — Раздался в голове Триса умоляющий крик Мага-Советника. — Я чувствую, что это какая-то смертельная ловушка для тебя. Моя магия бессильна против черной ауры, окружающей Греан-Мора».

«Я не могу отказаться. — Ответил Трис, передавая свой арбалет и колчан Ретору-Литли. — Вы же сами все прекрасно понимаете… Даже если это ловушка, я надеюсь на свои силы и на свой скафандр».

Он прошел между рядами копьеносцев, провожавших своего героя пожеланиями быстрой победы, и вышел на открытое пространство. Греан-Мор и его глашатай узнали Триса.

— Тебе не помогут ни волшебные доспехи, ни боевое искусство. Пробормотал про себя коротышка. — Я убью тебя быстро, и ты даже не успеешь понять, что происходит.

Тем временем Трис одел шлем-капюшон. Встроенные насосы наполнили его водой, а спереди с тихим шелестом опустилось прозрачное смотровое стекло. На внутренней стороне засветились показания датчиков, сообщавшие, что скафандр герметично закрыт и не имеет никаких повреждений. Трис еще раз попытался дотянуться до карлика своими магическими приемами, но вновь потерпел поражение. Тогда он поудобнее перехватил свою алебарду и пошел вперед…

Греан-Мор спрыгнул с колесницы. Только сейчас Трис понял, что на коротышке не было надето никаких доспехов, и в руках его не видно никакого оружия. Нехорошее предчувствие ледяными каплями проникло в мысли Триса.

«Будь осторожен! — Послышалась мысль Крон-то-Риона. — Это все неспроста».

«Если он надеется, что в скафандре я стал менее подвижен, то скоро поплатится за эту ошибку. — Попытался успокоить старого мага Трис. — Ведь на мне не тяжелые латы, космокостюм совершенно не стесняет движения».

Греан-Мор приблизился к Трису на десять шагов.

— Прощайся с жизнью, глупый северянин. — Раздался в наушниках скафандра его насмешливый голос. — Это тебе не поединок чести. Теперь я стал воистину непобедим.

И Греан-Мор резким прыжком взвился вверх и вперед. Трис пригнулся, выставив перед собой острие алебарды и увидел, что в руках коротышки оказался короткий синий цилиндр, испускающий тонкий бледно-красный луч длиной около полутора метров.

В последний момент Трис сумел увернуться от удара, однако его алебарда оказалась разрублена пополам, а кончик луча чиркнул по передней части скафандра. В следующее мгновение к Трису одновременно пришли два сообщения, одно другого хуже.

«Авария! Прорвана внешняя защита скафандра!» — Замигала красная надпись на стекле шлема.

«У Греан-Мора Лучевой Меч! — Раздался горестный вопль Крон-то-Риона. — Все пропало!»

Но Трис не собирался сдаваться без боя. Коротышка еще готовился к новому удару, и он надеялся, что успеет перехватить его руку, сжимающую Меч, вывернуть ее и завладеть проклятым всемогущим оружием. Поэтому Трис метнулся к Греан-Мору, распластавшись в стремительном прыжке и, уже оторвавшись от земли, понял, что не успевает дотянуться до заветной цели…

Бледно-красный луч опустился сверху на его голову, и последнее, что увидел Трис, было перекошенное злорадством лицо коротышки, и его губы, шепчущие:

— Ненавижу…

Глава 11. Пробуждение

В той части Императорского дворца Этла-Тиды, где жила жена Тзота-Локи Каррил-Томитек-Тилан, или попросту Карри, было светло, уютно и празднично. До рождения ребенка оставалось меньше месяца, и поэтому молодая женщина была окружена заботой приближенных и слуг. Она ни в чем не нуждалась, любое ее желание исполнялось моментально, и только одно омрачало ее радость — отъезд супруга вместе с армией на войну с Южной Империей. Но даже это не заботило ее так сильно, как жизнь и здоровье все чаще и чаще сообщающего о себе толчками рук и ног ребенка. Советники Мага-Императора, и особенно их жены, часто навещали Карри в ее добровольном затворничестве, рассказывая о последних происшедших в стране событиях, передавая самые свежие новости и слухи.

Принцесса Лорана тоже время от времени заходила к своей приемной матери, которая, правда, была старше ее всего на четыре года. Их беседы скорее напоминали разговор двух сестер или близких подружек, поверяющих друг другу свои самые сокровенные тайны. И сегодня Лорана сидела за маленьким низким столиком рядом с Карри, украдкой разглядывая изменения, происшедшие с женщиной во время беременности.

Нельзя было сказать, что Карри подурнела. Если говорить честно, она никогда не отличалась внешней броской красотой. Ее красота была внутренней, глубинной, которую можно разглядеть и понять только при беседе, при общении, когда она смотрела на собеседника своими добрыми голубыми глазами, мягко и ласково улыбалась, неторопливо и обдуманно произносила слова. И теперь беременность словно-бы подчеркнула ее лучшие качества, сделала их более явными и выпуклыми. Как Лоране хотелось в этом походить на свою приемную мать! Но вслух она никогда и никому не сказала бы этого…

— Как ты себя чувствуешь, Карри? — Заботливо спрашивала Лорана. Твой живот так вырос за последнее время! Неужели, тебе не больно?

— Спасибо за внимание, милая Лорана. — Голос Карри был тих и нежен. Мне совсем не больно, не волнуйся. Вообще, в последнее время мне стало гораздо лучше. Когда все узнали, что я жду девочку, меня больше не мучает чувство вины от вынужденного обмана. Твой отец преднамеренно распускал слухи о рождении наследника, чтобы утихомирить амбиции южан, но истина все равно стала известна. Ко мне больше не выстраивается очередь посетителей, желающих засвидетельствовать свое почтение матери Мага-Императора. Как я слышала, Тзот-Локи теперь намерен передать правление твоему будущему мужу…

— Тебя это расстроило?

— Нет, даже наоборот! — Горячо возразила Карри и ее ладони бережно и ласково огладили округлый живот. — Теперь я могу спокойно воспитывать дочь, не думая ежесекундно об огромной ответственности, лежащей на моих плечах. Мне не нужны ни слава, ни влияние, ни популярность. Лишь бы только мой муж любил меня по-прежнему и дочка росла здоровой… Прости, Лорана, может быть, эта тема тебе неприятна?

— Наоборот! Именно из-за этого я и пришла к тебе сегодня. Скажи мне честно, Карри, ты любишь моего отца? — Янтарные глаза Лораны словно бы пытались проникнуть в глубину души женщины.

— Странный вопрос! Неужели, я могла дать повод усомниться в этом? Ты же знаешь, Лорана, я была всего лишь скромной и незаметной дочерью отставного военачальника. Когда однажды в наш загородный дворец въехала ослепительная кавалькада колесниц и всадников во главе с самим Магом-Императором, чтобы поздравить моего отца с днем рождения, я и предполагать не смела, что Тзот-Локи обратит внимание на засидевшуюся в девичестве скромницу и простушку. Но с первого взгляда я поняла, что полюбила твоего отца! А когда через некоторое время он прислал своего герольда, чтобы просить моей руки, от неожиданно свалившегося счастья я не спала три ночи. Это было так чудесно, словно происходило не со мной, а с героиней какой-нибудь древней легенды. Я полюбила твоего отца, Лорана, люблю его и буду любить. Он подарил мне свое расположение, любовь, счастье материнства! Но почему так волнует этот вопрос?

— Отец хочет выдать меня замуж…

— Ах, да! Так вот почему ты пришла ко мне такая задумчивая и взволнованная. Тебе не нравиться его избранник? Но Тзот-Локи рассказывал мне, что молодой командующий сухопутными войсками Трисмегист очень красив, умен, храбр, благороден. Чем же он тебе не приглянулся?

— Наоборот. Он мне очень нравиться. Но… — Лорана потупилась и замолчала.

— Я не понимаю тебя, милая! — С искренней заботой произнесла Карри. Что тебя так мучает?

— В последнее время я сама себя не понимаю! — Огорченно воскликнула Лорана. — Пообещай мне, что не передашь отцу то, что я тебе сейчас поведаю.

— Для тебя это очень важно?

— Для меня это жизненно важно!

— Тогда обещаю.

— Спасибо, Карри. Ты всегда понимала меня и давала советы, с какой бы проблемой я к тебе не обращалась. Не знаю, поможешь ли ты мне теперь, но я, по крайней мере, выговорю все, что накопилось у меня на душе. Слушай же: мне кажется, что я люблю сразу двух человек — Трисмегиста и Ремина. И, я уверена, каждый из них тоже меня любит.

— Ремин — это командующий тяжелой кавалерией?

— Да. И, кроме того, он — друг Трисмегиста. Я не знаю, кого из них люблю больше, я не знаю, правильно ли поступила, когда… — Лорана опять смутилась и замолчала.

— Расскажи все по-порядку, девочка, так будет легче.

— Трисмегист и Ремин вместе приехали из северных провинций. Впервые я повстречала их на Большом приеме во время прибытия посольства Южной Империи. Именно тогда Трисмегист ударил одного из послов и был вызван на поединок чести…

— Я это знаю. — Помогла Лоране Карри. — Мне рассказывали.

— Трисмегист ударил южанина, оскорбившего меня. Но перед этим он меня обидел, то есть это я решила, что обидел, потому что он-то как раз не хотел. А еще перед этим мы почти-что подружились, когда он залечил мне руку… — Лорана поймала непонимающий взгляд Карри и осознала, что ее сбивчивая речь окончательно запутала ситуацию. — Извини, я уже говорила, что в последнее время мысли у меня в голове постоянно путаются. Попробую рассказать коротко.

С Ремином я познакомилась, когда его лечили от ранения молнией Кир-Потчли. Мы сразу же понравились друг другу и потом часто встречалась, когда он бывал во дворце. Мы много говорили о его родине, о севере, о столице — в общем, обо всем на свете. И все это время он смотрел на меня такими глазами… Я отчетливо видела в них обожание, преданность, восхищение. Но о любви мы с ним не говорили. Он считает, что не достоин меня, что я никогда не отвечу ему взаимностью. А я так и не помогла ему сделать решительный шаг, не показала, что влюблена… Он такой открытый, добрый, храбрый, искренний, я не хотела давать ему напрасную надежду. Отец, наверняка, воспротивился бы этому союзу…

С Трисмегистом же все по-другому. Едва он появился, как сразу же взорвал всю жизнь в Этла-Тиде. Он — герой, воин, маг, победитель! Поначалу, наверное, я ревновала. Почему не мне, а какому-то выскочке с севера уделяет отец столько внимания? Почему все люди славят его? Трисмегист казался мне расчетливым, циничным, хладнокровным. Я совершенно по-детски обиделась на него. А он словно и не собирался обращать на меня внимания. То есть, это я поначалу так думала. Мы с ним как-будто играли в игру: при каждой встрече обменивались шутками, колкостями, насмешками. А в это самое время любовь в наших сердцах разгоралась все сильнее и сильнее. Но неделю назад мы, наконец-то, поговорили по-душам. Я до сих пор нахожусь под впечатлением от этого разговора и от того, что произошло после… Все оказалось намного серьезнее и, как-то величественнее, чем я предполагала. Он — воистину велик! Он идет Путем, который мне недоступен. Я хотела бы отдать ему все, но моих сил недостаточно… Поэтому, Карри, я отдала ему то, что могла — свою любовь…

— Лорана, девочка, ты была с ним? — От удивления всплеснула руками Карри.

— Да. И не жалею об этом. Некоторые мои подруги уже делали Это с мужчинами и рассказывали мне об Этом. Одни говорили, что Это прекрасно, другие — что гадко и отвратительно. Сперва я боялась, стеснялась, стыдилась… Но Трис вознес меня на такие вершины наслаждения и блаженства, о которых я даже не могла мечтать. Это было так чудесно, Карри! У меня просто нет слов, чтобы описать свои чувства…

— Ты сказала об этом Тзоту-Локи, моя дорогая? — Обеспокоено спросила Карри, с нежной теплотой взирая на раскрасневшуюся девушку.

— Нет. Пока нет. Отец был так занят делами государства и армии, что едва нашел время попрощаться со мной перед отъездом. Но, мне кажется, он о чем-то догадывается. Может быть, даже знает наверняка, но ждет, когда я сама ему все расскажу. Он так хочет видеть Триса своим наследником! А я для Мага-Императора теперь не просто дочь, но, в первую очередь, жена его преемника. Он сам и Крон-то-Рион подтолкнули меня к Трису. Сначала я не понимала, зачем, но сейчас знаю…

— И что же ты собираешься теперь делать, Лорана?

— Не знаю. Поэтому я и пришла к тебе. Дело в том, что сразу же после ночи нашей любви Трис уехал из города. А четыре дня назад уехали мой отец, Крон-то-Рион, Ремин… Они будут воевать, рисковать жизнями… Я боюсь за них, Карри, боюсь за всех. Я долго думала о себе, Ремине, Трисе. Мне кажется, что Ремин захочет совершить какой-нибудь необыкновенный подвиг, чтобы заслужить мою любовь. Он пойдет на самый невероятный риск, на смерть! Я не хочу, чтобы он погиб. Я хочу, чтобы он узнал, что я его люблю…

— А как же Трисмегист?

— Трис совсем другой. У него есть цель, и он идет к ней. На самом-то деле, его не интересует наш мир, и нашей свадьбе никогда не состояться… За него я тоже боюсь. Пока что он не встречал достойного противника, но сердце подсказывает мне, что в этой войне его жизнь подвергнется смертельной опасности. Мне хочется быть рядом с ним, уберечь, помочь. Помочь пройти эту часть его Пути… А если честно, Карри, в глубине души я все-таки надеюсь отговорить его от выполнения смертельно рискованных планов, любой ценой удержать рядом с собой.

— Ты хочешь уехать на войну?

— Ты поняла меня, Карри. Да, я хочу последовать за ними. Мне кажется, что на юге сейчас происходит что-то очень важное, что решит не только мою судьбу, но и судьбу нашей страны, нашей планеты. Я должна ехать, чтобы самой для себя решить, кто же мне дороже: беззаветно любящий меня Ремин или Трис, который ставит поиски истины превыше нашей любви. Это надо сделать немедленно, потому что потом будет поздно.

— Я могла бы попытаться отговорить тебя, Лорана, но не стану этого делать. Ты теперь стала взрослой и сама должна решать, как поступать.

— Тогда пусть эта поездка станет моим первым взрослым деянием. До этого я словно бы спала. При всей моей любви к отцу, его постоянные опека, забота, охрана сделали из меня словно-бы безвольную куклу. Теперь я чувствую себя человеком. Любовь разбудила во мне такие желания и порывы, о которых я раньше и не подозревала. Я решила — я еду!

— Так значит, с самого начала ты пришла ко мне не за советом, а за пожеланием счастливого пути? — Ласково и понимающе улыбнулась Карри.

— Ты права. Я уже распорядилась подготовить завтра утром свою колесницу. Но теперь я поеду со спокойным сердцем и с чистым разумом. Ты внимательно выслушала меня, и на душе стало гораздо легче. Спасибо тебе, мама. — В глазах Лораны заблестели слезинки. — Спасибо и до свидания.

— До свидания, дорогая моя дочка. — Карри также прослезилась и раскрыла свои объятия. Осторожно, чтобы случайно не надавить на живот, Лорана обняла свою молодую маму, и обе женщины долго просидели так без слов.


* * *
Человек проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами. Он пытался вспомнить свои сны, но никак не мог это сделать. Четко восстанавливался в памяти лишь последний из них: о том, как он сумел открыть проход в другое Измерение, о его встрече с цивилизацией Этла-Нитов, о том, как он взял себе имя Трисмегиста — полумифического мага древности, о многочисленных приключениях, о друзьях и врагах, о военном походе против Южной Империи, о поединке с карликом Греан-Мором, о своей смерти от древнего магического Лучевого Меча…

Именно в этот момент сон прервался, но не он так сильно беспокоил человека. До этого были какие-то другие сны, более важные и значительные, содержащие жизненно необходимую для него информацию…

Постепенно мысли переключились на другие вопросы. Оказалось, что он не помнит, где сейчас находится. То ли на Земле, в своей лаборатории, то ли на космической яхте на пути к Марсу. Человек открыл глаза и приподнял голову, осматриваясь.

В комнате была такая полутьма, которая позволяла разглядеть очертания крупных предметов, но скрывала мелкие подробности. Итак, он лежит на широкой кровати, застланной светлым бельем, совершенно обнаженный, накрытый теплым одеялом. Два квадратных окна в противоположной стене и создают в комнате то ли полусвет, то ли полумрак. Наверное, сейчас раннее утро или середина вечера. Больше в комнате нет ничего…

А это что такое? Его кулаки, оказывается, сжимают какие-то предметы. Он поднес к глазам левую руку и разжал пальцы. В них оказался лоскут золотистой ткани с вышитым разноцветными нитками сложным узором: синие волны, зеленые деревья, массивные башни, маленькое красное сердечко…

Он поднял правую руку. В его кулаке лежал стержень темно-синего цвета в локоть длиной и толщиной с запястье младенца…

Руки человека вновь упали на кровать. Воспоминания вернулись: то, что он считал последним сном, происходило на самом деле. Значит, он все-таки вырвал Лучевой Меч из рук Греан-Мора. Но почему он лежит тут один? И как бы вспомнить свои предыдущие сны? Ведь они тоже могут оказаться реальностью…

— Эй! — Попытался крикнуть Трис, но его губы издали лишь слабые, едва слышные звуки. — Есть тут кто-нибудь?

И в ту же секунду мертвая тишина оказалась взорвана множеством разнообразных шумов. Дверь, незамеченная Трисом в темноте, распахнулась настежь, и в его комнату ввалилась толпа людей, которые были ему абсолютно незнакомы. Толстенький румяный человечек радостно улыбался сквозь черные усы, но по его щекам текли слезы. Полная женщина рыдала, закрыв лицо руками. Высокий белобородый старик склонился над Трисом и зачем-то пристально разглядывал его темечко. Позади виднелось еще семь-восемь человек. И все люди что-то говорили, говорили, говорили…

Но вдруг их будто разметало в разные стороны взрывной волной. В комнату вбежала запыхавшаяся Алина и с разбега рухнула на колени возле кровати. Она не плакала и не смеялась, но в ее глазах был целый океан любви, замутненный какое-то время безнадежной скорбью, но омываемый при взгляде на Триса прозрачными струями восторженной радости.

— Жив! Он жив! Все-таки жив! — Закричала девочка, сообщая эту счастливую весть окружающим, себе самой, всему миру…

И Трис снова погрузился в сон…


* * *
— Будь все трижды проклято! Будь проклят самым страшным проклятием этот проклятый мир и его проклятые обитатели! — Бушевал Повелитель Горван, в ярости метаясь по обеденному залу в маленькой и не очень-то опрятной гостинице. — Мы все дальше и дальше отступаем на юг. Не отступаем даже, а трусливо бежим, спасая свои шкуры!

Главный Маг Толи-Покли с терпеливым спокойствием наблюдал за буйством своего господина, сидя на колченогом табурете за накрытым столом. Он мог бы напомнить Горвану, что именно тот первым развернул свою колесницу и хлестнул бичом по крупам лошадей. Но говорить правду правителям — занятие весьма опасное, особенно, если эта правда им совсем не нравится. Телохранители Повелителя Южной Империи, набившиеся в маленький домик у дороги, тупо и преданно внимали хозяину.

«Этим-то животным, — неприязненно подумал маг, — вообще наплевать, кто прав, кто виноват в нашем поражении. Если бы этот идиот Горван меньше надеялся на грубую силу, а больше внимания уделял развитию магии, все могло бы обернуться по-другому».

— Ублюдок Греан-Мор подох, как последняя собака! — Орал взбешенный Горван. — И поделом ему! Не справился с Лучевым Мечом… А теперь мы бежим, армия рассеяна, мерзавцы-крестьяне приветствуют Этла-Нитов, как освободителей. Все, что строили десятки Повелителей в течение сотен лет, разваливается в считанные дни!

Он несколько раз прошелся между столами из грубых, сколоченных кое-как досок, схватил с одного из них глиняный кувшин с остатками кислого розового вина и швырнул его в бревенчатую стену. Кувшин разлетелся на мелкие черепки, а мокрое пятно стало медленно впитываться в некрашеную древесину. Горван несколько минут молча стоял, глядя на дело своих рук, а потом повернулся к Толи-Покли и наставил на него указательный палец обвиняющим жестом.

— А ведь это ты, Главный Маг, уверял меня, что против Лучевого Меча нет никакой защиты. А теперь твой хваленый Меч оказался в руках северян. Может быть, это и не тот самый Меч? — Горван подозрительно прищурился. Может быть ты, Толи-Покли, обманул нас, желая добиться звания Главного Мага Южной Империи?

— Я был совершенно уверен, мой Повелитель, что цилиндр, привезенный некогда с Проклятого острова и хранившийся у Вашего отца, гм… ныне покойного, и есть тот самый Лучевой Меч, о котором сообщалось в древних легендах. Видимо, мы что-то не так поняли, или не все свойства этого оружия были описаны в свитках. Я не могу с уверенностью сказать, почему Меч не причинил вреда командующему армией северян Трисмегисту…

— О-о-о! Проклятый Трисмегист! — Зарычал Горван. — Откуда он, вообще, взялся на нашу погибель!?

— Вы, мой Повелитель, совершенно правильно поставили сейчас вопрос. Вкрадчиво заговорил Толи-Покли. — Я давно думал о том же. Судите сами: мы знаем, что этот Трисмегист прибыл откуда-то с севера; он обладает неизвестным никому боевым искусством, которое помогло ему победить Греан-Мора на поединке чести; одновременно он является могущественным магом, который сумел одолеть и лишить волшебной силы бывшего Великого Мага Юнора, с которым мы вместе когда-то изучали древние свитки. Маг-Император Этла-Тиды назначил Трисмегиста командующим всеми сухопутными силам страны и тот за невероятно короткий срок сделал из них потрясающую боевую машину, перед которой оказались бессильны наши не знавшие поражений войска. И, что самое главное, Трисмегиста не смог уничтожить Лучевой Меч! Вы понимаете, Повелитель, к чему я клоню?

— И к чему же? — Заинтересовался Горван и сел за давно не мытый стол рядом с Главным Магом.

— На севере происходят странные, загадочные вещи. Я много бы дал, чтобы иметь возможность там побродить.

— Что же тебе мешает, Главный Маг?

— Увы, мой Повелитель, теперь путь туда для меня закрыт. Все маги Этла-Тиды знают мое лицо и мою ауру. Даже магические тропы на север для меня полностью закрыты… Но у меня есть одно предположение…

— Говори, какое?

— После Катастрофы, убившей всех магов древности и самого Мага-Императора Тот-Лорана, власть в Этла-Тиде перешла к его племяннику. Ваш род, о Повелитель, идет от его еще более далекого родственника. А что, если где-то на севере живут прямые потомки, сумевшие спастись от чудовищ из Межпространства?

— Ерунда! Не может этого быть! Зачем им скрываться?

— Вспомните предания о Катастрофе. Ведь все тогда считали виновным самого Мага-Императора. Если бы он не погиб, кто знает, не взбунтовались бы тогда люди против использования магии для разрушения связей пространства-времени? Если допустить, что у Тот-Лорана был маленький сын, не логично ли предположить, что его спрятали где-то на севере и от нового Мага-Императора Этла-Тиды, и от Вашего великого предка, основавшего Южную Империю?

— Даже если это и так, то почему никто раньше не заявил свои права на престол?

— Я думаю, что на это может быть несколько причин. Во-первых, от ребенка могли скрывать его происхождение и только сейчас, по прошествии веков, один из его далеких потомков, Трисмегист, откопал тайну своих предков. Во-вторых, магические таланты могли на какое-то время угаснуть в этом роду и проявиться только сейчас опять же в Трисмегисте. В-третьих, именно сейчас самый благоприятный момент за всю историю Этла-Тиды для того, чтобы на престол взошел правитель, не являющийся сыном последнего Мага-Императора. Если Трисмегист женится на принцессе Лоране, он сядет на трон не только не запачкав кровью свои руки, но, наоборот, на волне всеобщего благоговения и почитания…

— Если твои догадки верны, получается, что у меня нет шансов на победу.

— Наоборот, Повелитель! В Трисмегисте заключаются и сила и слабость Этла-Тиды. Если нам удастся уничтожить его, считайте, что мы победили всю страну.

— Ты, помнится, уже говорил это, посылая на бой Греан-Мора с Лучевым Мечом. Где теперь мой слуга? Где теперь оружие?

— Возможно, что мы допустили ошибку, пытаясь одолеть Трисмегиста в открытом бою. Я мог бы предположить, что Лучевой Меч — оружие древних Магов-Императоров, не причинит вреда их прямому потомку. Теперь у нас есть только один выход — поскорее убить Трисмегиста тайно.

— Ты, похоже, от последних потрясений совсем лишился рассудка, старик! — Гневно вскричал Горван и снова нервно заходил по залу, но потом немного успокоился и сел. — Трисмегиста охраняет вся армия Этла-Тиды. Кроме того, десятки магов, и среди них сам Крон-то-Рион, постоянно следят за перемещениями наших войск. Да и за какими перемещениями? За бегством, паническим бегством! У меня остались лишь они — мои верные телохранители, готовые пойти за мной хоть на Проклятый остров. Но на самоубийственную бойню с алебардистами Трисмегиста я их не поведу!

— Я и не предлагаю использовать Ваших солдат для тайного нападения. Для этого есть более подходящие люди. Например, Братья Полнолуния.

— Братья Полнолуния? Да это сказки, которыми матери пугают своих детей. — Горван попытался изобразить женский голос, словно передразнивая кого-то знакомого. — «Если ты будешь плохо кушать и поздно ложиться спать, малыш, придут Братья Полнолуния и заберут тебя в свои темные жуткие пещеры».

— Это не сказки, мой Повелитель. — Твердо произнес Толи-Покли. — Я встречался со Старшим Братом.

— Тебя обманули, старик! Как и в случае с Лучевым Мечом.

— Старший Брат представил мне неопровержимые доказательства своего искусства.

— Он что, маг? Или воин?

— Ни то, ни другое, мой повелитель. Братья Полнолуния — наемные убийцы. Их общество зародилось несколько сотен лет назад, после Катастрофы, когда восточные провинции отделились от Этла-Тиды. Тогда там образовалось множество мелких городов-государств, постоянно воюющих между собой за плодородные земли, за торговые дороги, за воду, за женщин — в общем, за все. Правители старались любыми путями уничтожить и своих соседей, и многочисленных конкурентов, алчно жаждущих вырвать у них из рук бразды правления.

Именно тогда и потребовались убийцы, способные незаметно проникнуть в логово врага, нанести один-единственный смертельный удар и так же незаметно исчезнуть. Со временем эти ночные воины организовали нечто вроде секты, абсолютно закрытой для посторонних. Это у нас, на побережье, Братья Полнолуния кажутся выдумкой. А на востоке они — реальность, я бы даже сказал, что правят там именно они, а не жалкие князьки, дрожащие от страха за стенами своих городков.

— Но как же они смогут незаметно пройти мимо стражников и магов Этла-Тиды? — Воскликнул Горван.

— Может быть, об этом лучше расскажет сам Старший Брат?

— Какой Старший Брат? — Горван покрутил головой, осматривая тесное грязное помещение. — Тут нет никого, кроме меня, тебя и дюжины моих телохранителей. Еще сотня солдат ожидает снаружи и пройти мимо них незамеченным не смог бы никто.

— Я не могу точно сказать Вам, мой Повелитель, где сейчас находится Старший Брат, потому что именно искусство маскировки и является основой их общества. Но я чувствую, что он где-то тут, совсем рядом. Если вы попросите его появиться, он тут же предстанет перед вашим взором.

— Ты, верно смеешься надо мной, старик. — Подозрительно прищурил глаза Горван, но все-же положил руку на рукоять своего меча. — Но хорошо, я попробую… Старший Брат, если ты слышишь меня, покажись!

— Я давно ждал этого приглашения. — Раздался глухой голос откуда-то сверху. Горван вскочил со стула и выхватил меч из ножен. Его примеру последовали телохранители. Оказывается, на потолке, в тени толстой поперечной балки, висел вниз головой человек в черных одеждах.

— Успокойтесь, южане! — Приказал голос сверху. — Если бы я хотел кого-нибудь убить, то давно сделал бы это.

Человек в черном отцепился от балки, сделал сальто и приземлился на ноги прямо перед опешившим от удивления Горваном. Повелитель южан наконец-то смог рассмотреть того, кого еще несколько минут назад считал сказочным вымыслом. Черное одеяние полностью закрывало невысокую щуплую фигуру Старшего Брата. На голову его был накинут капюшон, а снизу до самого носа лицо закрывал завязанный на затылке черный платок, так что Горван видел только непроницаемые карие глаза, спокойно глядевшие на него.

— Э-э-э… Хм! — Прочистил горло Повелитель. — Рад встречи с Вами, Старший Брат.

— Давайте сразу же перейдем к делу! — Голос из под плотного платка, закрывавшего рот, звучал глухо, но отчетливо. — У нас есть общий враг, и только поэтому я пришел на встречу с Вами. Я берусь уничтожить командующего армии северян, но за это собираюсь кое-что получить от Вас.

— А чем Трисмегист успел навредить Вам? — Удивился Горван.

— Это наше дело, оно касается только Братьев Полнолуния. Вам же достаточно знать, что нас не устраивает возможное объединение всей Этла-Тиды под властью Мага-Императора Трисмегиста. Это может лишить наше общество работы. Нам нужна раздробленность на мелкие государства и постоянная вражда!

— Ну, это понятно. — Горван задумался. — А что вы хотите от меня за убийство Трисмегиста?

— Поскольку эта смерть нужна и Вам и мне, я не прошу ни денег, ни привилегий, ни, ха-ха-ха — славы и известности. Я предлагаю сделку: Вы получаете власть на всем побережье, но не пытаетесь больше завоевать наши восточные страны. Трех уже присоединенных провинций Вам вполне достаточно.

— А если за такую наглость я прикажу своим телохранителям немедленно порубить Вас на кусочки? — С едва сдерживаемой яростью прошипел Горван, не обращая внимания на предостерегающие жесты Толи-Покли.

— Тогда через довольно короткое время Ваши телохранители найдут Вас ранним утром с тонким кинжалом в сердце, или с перерезанным горлом, или с распоротым животом, или…

— Довольно! — Прервал неприятные перечисления Горван. — Я понял: ваше тайное общество будет мстить за смерть Старшего Брата, мне не будет покоя ни днем, ни ночью, и так далее и тому подобное…

— Верно! — Глухой голос показался Горвану весьма довольным. — Когда Вы вторглись на восток, мы начали строить планы Вашего, м-м-м… устранения от власти. Но потом Ваше внимание переключилось на Север, и мы решили подождать… Так что давайте договоримся: Вам — западное побережье, нам — страны востока.

— Ладно. — Немного подумав, ответил Горва. — Я согласен. Но как вы сможете убить Трисмегиста, окруженного целым войском солдат и конклавом магов?

— Это уже наша забота. Вас она не должна беспокоить. Скажу лишь, что пройти через всю армию Этла-Тиды для меня не сложнее, чем через сотню Ваших телохранителей, окружающих эту захолустную гостиницу. И против магии за несколько столетий мы выработали свою защиту. Если человек растворяется в окружающем его мире, сливается с природой, ни один маг не заметит его. Ведь и Ваш Главный Маг не смог меня обнаружить, хотя я висел прямо над его головой. Так что не беспокойтесь: мы работаем быстро и качественно!


* * *
— Я хотела видеть сражение, и поднялась на одну из башен лагеря. Рассказывала Алина на следующий день вновь пришедшему в себя Трису. Правда, я не совсем тогда понимала, что происходит, и видно издалека было не все, но после Ремин объяснил мне подробности. Когда ты вышел на свободное пространство между двумя огромными армиями, чтобы сразиться с этим проклятым отвратительным карликом, мое сердце как-будто сковало льдом от предчувствия чего-то нехорошего.

Трис по-прежнему лежал на кровати. Непонятная слабость сковывала его движения. Он стряхнул с себя дурман неясных воспоминаний о таинственных снах, но теперь ему казалось, что они как-то связаны и с Лучевым Мечом, и с его прошлым, и с чем-то гораздо большим и значительным, чем человеческая жизнь. Поэтому он первым делом после пробуждения попросил Алину в подробностях рассказать о битве с южанами и, особенно, о своем поединке с Греан-Мором, окончания которого он не помнил.

Алина, сидящая на низком стуле возле изголовья кровати, продолжала говорить:

— Когда в руках Греан-Мора засверкал Лучевой Меч, окружавшие меня люди закричали в отчаянии, а Маг-Император закрыл лицо руками, не желая видеть твоей смерти и гибели всей армии. Но то, что произошло дальше, оказалось настолько чудесным, что те, кто не участвовал в битве и своими глазами не видел поединка, до сих пор отказываются верить. Все видели, что ты чудом смог избежать первого удара Греан-Мора и прыгнул на него, стремясь завладеть оружием. Но этот мерзкий карлик двигался очень быстро и ударил тебя Мечом сверху вниз, так что издалека казалось, будто он рассек тебя от макушки до… — девочка чуть замялась, — до того места, откуда начинаются ноги. И ты упал на землю…

Если бы ты слышал тот дикий довольный рев, который издала армия южан! Так рычит, наверное дикое хищное животное, увидевшее кровь своей жертвы. У меня до сих пор мурашки бегают по коже, когда я это вспоминаю… В это время карлик низко наклонился над тобой, и издалека не было видно, что происходит. После твоего падения Греан-Мор погасил луч Меча, но тот вдруг снова засветился. Это был уже не короткий бледно-красный луч, а ослепительно-белый столб света, высотой, наверное, с высокую северную сосну.

И с земли поднялся ты, Трис. Меч сиял в твоей правой руке! Твой космический скафандр, моя золотистая накидка — вообще все, что было на тебе одето, оказалось рассечено пополам сверху донизу. Когда ты встал, одежды спали с тебя, как расколотая надвое скорлупа ореха, или как два лепестка раскрывающегося волшебного цветка. Луч разрезал их и спереди, и сзади твоего тела, но сам ты был невредим! Ты поднял вверх руку с испускающим луч Мечом, а потом повернулся лицом к замершим от ужаса рядам южан и опустил руку вперед, словно отдавая приказ нашей армии атаковать. А потом ты вновь упал, и Меч погас… Я тогда на какое-то время потеряла сознание от волнения, но Ремин потом сказал мне, что в эти мгновения Крон-то-Рион послал мысленный приказ всем нашим отрядам перейти в наступление. Хотя, по правде сказать, мне кажется, что для того, чтобы обратить в бегство армию южан, достаточно было бы и сотни человек. Враги уже были настолько потрясены и сломлены твоей победой и силой Меча в твоих руках, что и не думали сопротивляться.

Когда я пришла в себя, бросившиеся в атаку алебардисты уже добежали до того места, где ты лежал. Они положили тебя на боевую колесницу и отправили ее в лагерь…

— А Греан-Мор? — Нетерпеливо перебил Трис. — Что с ним случилось?

Девочка немного замялась:

— Подбежавшие к месту вашей схватки солдаты увидели, что рядом с тобой на земле лежала небольшая куча пепла. Наверное, это все, что осталось от злодея. Сила Меча в твоих руках была такова, что просто испепелила его. Но сама я этого не видела. Я спустилась с башни и побежала навстречу колеснице, везшей твое тело. Когда я добралась до нее, она уже въехала в ворота. Маг-Император, Крон-то-Рион с младшими магами, множество солдат и слуг окружили колесницу. Я едва смогла пробиться к тебе!

— Могу себе представить эту картину. — Слабо усмехнулся Трис, с уважением и лаской глядя на Алину. — Тоненькая хрупкая девочка расталкивает закованные в сталь огромные фигуры воинов, пинками разгоняет советников Тзота-Локи, самого Мага-Императора отпихивает в сторону…

— Ну, все было не совсем так. — Засмеялась Алина. — Когда Крон-то-Рион увидел, что я безуспешно прыгаю позади толпы, он сам расчистил проход, и я смогла добраться до тебя. Большой арбалет уже сняли с колесницы, но до тебя боялись дотронуться. Никто не знал, как ты смог остаться невредимым после того, как Лучевой Меч прошел через твое тело. Ты лежал совсем… м-м-м, обнаженный, накрытый лишь чьим-то плащом. Ты не был ни ранен, ни покалечен, но лежал совершенно неподвижно. Казалось, что ты спишь глубочайшим сном…

В правой руке ты сжимал Лучевой Меч, точнее, его рукоять, ведь ослепительный луч погас во время твоего последнего падения, а в левой руке виднелся кусок накидки, которую я тебе подарила перед боем. Крон-то-Рион, наверное, тоже знал об этом, потому что спросил у меня: «Это ты сшила, юная госпожа?» Я кивнула головой. Он показал на остатки накидки, лежащие рядом на колеснице, и попросил меня определить, какого куска не хватает. Когда я перебирала лохмотья, руки у меня ужасно дрожали, но я сразу поняла, что в твоем кулаке зажат именно тот кусок, на котором я сделала вышивку… Тут я совершила ужасную вещь: уткнулась лицом в мантию Крон-то-Риона и разревелась на глазах у всех… — В глазах Алины засверкали слезы, вызванные вновь переживаемыми эмоциями.

— Ну, что ты, милая Алина? — Нежно прошептал Трис и ласково погладил черноволосую голову девочки. — Все уже кончилось. Хорошо кончилось. Надо радоваться, а не плакать. Ты так много сделала для меня. Я даже не могу выразить словами, как для меня ты важна.

— Да, Трис. Наверное, надо радоваться. — Алина робко улыбнулась сквозь слезы. — Крон-то-Рион тоже говорил мне тогда что-то подобное. Что-то о том, что, возможно, только я смогу уравновесить какие-то великие силы, пришедшие в движение… Но я ничего не поняла, да и вряд ли я тогда вообще что-то понимала. Единственное, что мне хотелось — увезти тебя куда-нибудь подальше от шума, от криков людей, от суеты и беспокойства. Я сказала об этом Крон-то-Риону, и он тут же согласился со мной. Сначала твое бесчувственное тело перенесли в наш шатер, куда не мог входить никто, кроме меня, наших слуг, Мага-Императора и Мага-Советника.

Никто не знал, что с тобой происходит и как можно тебе помочь. Твое сердце стучало еле-еле, и дыхание было очень слабым, но ты был жив. Жив после того, как через твое тело прошел Лучевой Меч! Маг-Император распорядился никого не подпускать к тебе. Ни лекарей, ни магов. Все равно они были бессильны, и лишний раз беспокоить твой зачарованный сон не имело никакого смысла.

Потом, когда армия прошла через плато Семи Ветров и спустилась в Зеленую Долину, я решила остановиться в первом же более-менее приличном доме, где можно было бы обеспечить тебе покой и уют. Так мы и оказались тут, в доме купца Ллот-Тилана, того самого веселого жизнерадостного толстячка. Вокруг дома разбит огромный прекрасный сад, где мы будем гулять, когда ты начнешь вставать с кровати. Правда, сейчас в саду разбили лагерь две сотни алебардистов и арбалетчиков, которые по приказу Мага-Императора охраняют тебя…

— Где сейчас армия и Маг-Император?

— Наша армия как раз в это время переправляется через Хадор и строит укрепленный лагерь на южной границе Зеленой Долины. Там же, наверное, и все офицеры, и Ремин… Знаешь, Трис, — доверительно наклонилась вперед Алина, — мне кажется, что они считают тебя чем-то вроде воплощения Бога-Спасителя. Кое-кто собирается провозгласить тебя следующим Магом-Императором…

— Если Императором меня и можно провозгласить, то уж Магом-то теперь не получится. — Кривая усмешка исказила губы Триса, а его глаза остались, как и раньше, туманно-серыми.

— Как это? — Не поняла Алина.

— Очень просто. Удар Лучевого Меча не прошел для меня безболезненно… Я лишился всей своей магии, Алина… — Трис грустно посмотрел в широко раскрытые от волнения глаза девочки. — Ничего страшного. Пока.

— Что же теперь делать? — Растерянно прошептала Алина.

— Ничего. — Пожал плечами Трис. — В том то и парадокс, что теперь я ничего не могу делать. Правда, у меня есть Лучевой Меч… Но я не хочу больше брать его в руки. Это трудно объяснить, но теперь я связан с этим проклятым оружием. Оно не убило меня, но забрало мою магическую силу. А в замен, кажется, дало что-то, чего я пока не могу понять. Что-то, чему нет названия ни в одном из человеческих языков… Может быть, со временем, я научусь понимать… Лучше расскажи мне, Алина, как закончилась битва. Когда я слышу твой голос, мне становится намного легче, и на время отступают туманные грезы, пытающиеся овладеть моим разумом.

— Хорошо, Трис, я расскажу. — Девочка была одновременно огорчена признанием Триса и обрадована его комплиментом. — Я закончила на том моменте, когда наша армия атаковала южан. Сама я не видела, как все происходило, но Ремин потом рассказывал, что первые ряды южан бросали на землю щиты и копья и сдавались. Большинство из тех, кто был сзади, бросились бежать, и первым с поля боя на своей колеснице несся сам Повелитель Горван. Но кое-кто пытался оказать сопротивление. Левое крыло южан сохранило спокойствие и дисциплину. Правда, недолго…

Ретор-Литли построил своих арбалетчиков ровной линией, как будто они были не на поле боя, а на стрельбах, и с полутора сотен шагов стрелки сделали три залпа. Тяжелые болты пробивали и щиты южан, и их кожаные панцири, так что в первых двух рядах копейщиков засияли кровавые бреши. И тогда ударили алебардисты! Южане не смогли ничего сделать с латами «крабов». Наши солдаты без потерь громили врага, а сзади уже надвигались стройные ряды «черепах». И южане запросили пощады…

— А Ремин-то что в это время делал?

— Он со своей кавалерией преследовал отряд Повелителя Горвана. К сожалению, он поздно понял, что массивные выносливые кони и всадники в стальных латах не годятся для погони. Все правители Южной Империи бежали так быстро, словно за ними гнались все чудовища Межпространства. И Ремин вернулся ни с чем… Хотя, нет! На обратном пути его всадники захватили обоз южан, все их припасы, провизию, казну, запасы оружия. В общем, армия Южной Империи полностью разгромлена, рассеяна, взята в плен.

— Значит, Горван так и ушел?

— Жители Южной Империи сообщили, что он с ближайшими своими советниками и полутора сотнями телохранителей промчался на юг, в Лирд. Может быть, он пытается собрать новую армию? Я не знаю. Когда сможешь вставать, сам узнаешь все последние новости на Совете. Ведь я не покидаю этот дом с того момента, как тебя сюда привезли…

Да, совсем забыла! Посланец Главы Цеха Кузнецов привез тебе новый меч. Он сказал, что меч выкован по твоим инструкциям издамасской стали. Он длинный и тонкий, немного загнутый, с красивым волнистым узором. Посланец просил передать, что этот меч — самый лучший. Сковавший его мастер на собрании Цеха кузнецов сначала разрубил мечом медный шлем, а потом рассек парящее в воздухе лебединое перо. Все в точности так, как ты рассказывал когда-то про дамасскую сталь. И внешне он похож на японские мечи с Земли, которые ты рисовал мне во время уроков по истории. Но я теперь не знаю, нужен ли тебе какой-нибудь другой меч, кроме Лучевого?

— Обязательно нужен! — Воскликнул Трис, и из его сер остальных глаз улетучились последние остатки тумана. — Я потерял свою магию, но боевого искусства не утратил. Только на него я могу теперь рассчитывать. А Лучевой Меч не возьму больше в руки даже под страхом смерти.

— Тогда почему ты хранишь его под подушкой и, даже вставая, извини, по нужде, берешь его с собой? — Встревоженно спросила девочка.

Трис внезапно сник и, опустив глаза, начал бормотать:

— Наверное, потому, что окружающая его сверхчеловеческая магическая аура не дает ни одному магу разглядеть покинувшие меня волшебные силы. Я не знаю, как отнесутся Маг-Император и Крон-то-Рион к этой потере… И не хочу рисковать…

Внезапно Трис поднял голову и взгляд его стальных глаз обжег девочку своим невысказанным отчаянием. Он быстро и взволнованно заговорил, все повышая и повышая голос:

— Но если говорить откровенно, Алина, я теперь ни на минуту не могу расстаться с этим проклятым оружием! Я не знал раньше, что такое страх. А теперь вот знаю. Я боюсь эту штуку, ненавижу ее, но не могу разлучиться с ней! Я боюсь самого себя! Это невозможно объяснить: Меч словно бы стремиться овладеть мной, подчинить себе. Я чувствую, что меняюсь, и меняюсь в худшую сторону. Брось меня тут, Алина, и уезжай! Когда-то ты сказала, что самое безопасное место для тебя — рядом со мной. Это больше не так… Около меня теперь бродят чудовища, и ждут удобный момент, чтобы забраться в мой мозг! Возле меня кружит смерть!

Казалось, что Трис сейчас разрыдается, но его мерцающие расплавленным свинцом глаза были сухи. От этого девочке стало страшно. Страшно жалко своего единственного друга. Она обняла его шею и успокаивающе зашептала в самое ухо:

— Ты справишься, Трис! Ты побеждал столько раз, победишь и сейчас. Не отчаивайся. Я не уеду, не убегу! Если сил для борьбы у тебя не останется, я буду рядом, чтобы помочь… Я сделаю все, что сумею, все, что будет в моих силах! Скажи, Трис, чем я сейчас могу облегчить твои страдания?

— Ты только что помогла мне, девочка. — Трис задышал ровнее, мышцы его лица расслабились. — Ты всегда мне помогаешь… Но теперь я твердо знаю только одно: как можно скорее мне нужно попасть на Проклятый остров. Как можно скорее…

Глава 12. Преображение

Ночи в Зеленой Долине в это время года тихи и безлунны. Только мелкий дождик омывает своими каплями уставшую от летнего зноя листву деревьев и кустов. Тонкими струйками стекает вода вниз и сразу же бесследно исчезает в сочных травах, густым ковром покрывающих толстый слой плодородного ила, оставленного весной широко разлившейся рекой Хадор. Под монотонную музыку падающих капель крепко спят крестьяне, ремесленники, торговцы, солдаты. И никто не видит скользящие между деревьями фигуры людей, с ног до головы закутанные в свободные черные одеяния…

— Великолепно, Трис! Ты совсем пришел в себя! — Весело захлопала в ладоши Алина. Только что Трис закончил упражняться со своим новым мечом катаном. Это оружие пришлось ему точно по руке и поэтому он был доволен и мечом, и своими восстанавливающимися силами. Однако теперь на его поясе постоянно висел кожаный чехол, в котором покоился Лучевой Меч. Алина сшила чехол по просьбе Триса, хотя ей и не нравилось, что тот не может ни на минуту расстаться с проклятым оружием.

Трис еще несколько раз со свистом рассек мечом воздух и вогнал его в ножны.

— Все! — Объявил он. — На сегодня хватит. Пора спать, Алина. Как мы договорились, завтра я поеду в военный лагерь, поговорю с Магом-Императором, с Ремином, а ты пока подождешь меня здесь. Через два дня я вернусь обратно этой же дорогой и заберу тебя с собой. Мы отправимся в устье Хадора, в порт Тетит, где нас уже должен ждать Готилон с новым кораблем. Оттуда мы пойдем прямо на Проклятый остров… Если, конечно, ты не передумала сопровождать меня, Алина.

— Нет, не передумала. — Строго сказала девочка. — Я не имею привычки менять свои решения.

— Вот за это я тебя и люблю! — Улыбнулся Трис и увидел, каким жарким изумрудным огнем загорелись глаза Алины.

— Ты раньше не говорил мне этого слова, Трис. — Взволнованно произнесла она. — Пожалуйста, повтори его еще раз…

Трис понял, что если он еще раз скажет слово «люблю», то между ним и Алиной может произойти непоправимое… Этим вечером он показывал девочке новые приемы борьбы, и их тела сплетались в самых невообразимых комбинациях. Они знали друг друга лучше, чем знают иные любовники, и Трис несколько раз чувствовал, что болевые захваты Алины готовы были вот-вот превратиться в объятия. Если бы она была хоть на два года старше! Какому возвышенному и восхитительному искусству любви он научил бы ее… Но сейчас он не мог этого позволить ни себе, ни Алине. Следовало ответить этой девочке с мерцающими зелеными глазами какой-нибудь шуткой или перевести разговор на другую тему.

И тут чуткий слух Триса уловил тихий подозрительный шум. Он насторожился и внимательно прислушался. Когда на Земле он обучался управлению космической яхтой, его инструктор много раз повторял: «Самое главное в открытом космосе — слух. Вы, пилоты, должны постоянно быть настороже и слушать, слушать. Тиканье автопилота, музыка из динамиков, щелчки локатора, гудение компьютера — все эти звуки должны быть вам знакомы, как удары своего сердца. Но если вы вдруг услышите какой-нибудь иной новый шум, знайте — это опасность. Немедленно выделите и исследуйте источник шума. Им может оказаться дырочка от метеорита, через которую выходит ваш воздух или искрящий контакт — все, что угодно. Не надейтесь на электронику! Верьте только своему слуху!» Эта наука прекрасно совмещалась с магическими талантами и боевыми искусствами и не раз выручала Триса в самых разных ситуациях. Вот и сейчас, похоже, тихий звук предвещал что-то опасное.

Алина увидела, как Трис напрягся, вслушиваясь в то, что происходило за пределами комнаты. По его лицу она поняла, что это серьезно, и тоже замерла в ожидании.

— Мне показалось, что я слышал хрип часового в саду. — Движениями губ сообщил Алине Трис.

Ему пока-что было непривычно общаться шепотом, ведь раньше в минуты опасности он передавал свои мысли прямо в мозг собеседника. Однако, теперь приходилось привыкать только к одному-единственному способу общения. Трис скользнул к канделябру с масляными лампами, освещавшими комнату для тренировок, и быстро задул все огоньки. Сначала показалось, что наступила полная тьма, но, когда глаза привыкли к отсутствию освещения, стало возможным различать предметы и уверенно двигаться по комнате. Трис тихо прокрался к окну и осторожно выглянул наружу. Вроде, ничего подозрительного. Но он был уверен, что в саду что-то происходит. Наконец, он заметил черную тень, крадущуюся между деревьями. Трис мгновенно отпрянул от окна и вплотную приблизил свои губы к маленькому ушку девочки.

— На дом напали. — Еле слышно прошептал он. — Они используют искусство ниндзюцу.

— Они что, прилетели за тобой с Земли? — Также тихо спросила Алина.

— Нет, я уверен — это местная разновидность. Помнишь, я рассказывал тебе о теории эволюции? Одинаковые внешние условия жизни порождают у разных типов существ сходные внешние признаки и способы выживания. Я думаю, это очередной сюрприз от Повелителя Горвана — подослать к нам тайных убийц.

— Что же теперь делать?

— Драться. Или они нас уничтожат, или мы их. Я посмотрю, насколько эти ребята по мастерству приблизились к своим земным собратьям. Уверен, что этим еще очень далеко до моего искусства. А вот тебе лучше спрятаться. Ты еще не готова…

Звук за дверью прервал речь Триса. Он взял в правую руку меч, а левую положил на плечо Алине, отводя ее к стене. Дверь начала медленно раскрываться… Девочка из-за спины молодого человека не могла разглядеть, что происходит, но тут Трис сделал мгновенный выпад мечом, отпустил ее плечо и спустя мгновения подхватил и втащил в комнату чью-то черную фигуру.

— Закрой дверь. — Прошептал он Алине, и девочка быстро выполнила приказ.

А Трис уже снимал с ночного убийцы черную одежду и быстро одевал ее на себя.

— Зачем ты это делаешь? — Изумилась девочка. — Он же мертв.

— Тише! Эти друзья никогда не действуют в одиночку. Они не знают, в какой части большого дома мы находимся и обыскивают все комнаты. Ты должна надежно спрятаться, а я постараюсь расправиться с ними. Я преподам им урок настоящего ниндзюцу!

— Где же мне спрятаться?

— На крыше, конечно. — Ответил Трис, завязывая на лице черный платок. — Она совершенно плоская и ровная, если убийцы поднимутся на нее, то просто окинут взглядом и уйдут. А ты сядешь в тени у парапета. Главное не шевелись и верь мне. Веришь?

— Верю. — Твердо ответила девочка.

— Тогда давай руку. Я должен постоянно знать, где ты, чтобы не задеть мечом. Мне кажется, путь наверх будет непрост…

Носком ноги Трис медленно приоткрыл дверь и осторожно выглянул в коридор. Там было пусто. Поудобнее перехватив правой рукой меч, а левой крепко держа ладошку Алины, он вышел из комнаты.

Девочка не боялась предстоящего испытания. Рядом с ней был ее друг, герой, господин, любимый. Да и чего вообще может бояться человек, уже посмотревший в насмешливые глаза Смерти на жертвенно пирамиде? Посмотревший, и оставшийся жив… Так что сейчас Алина не думала об опасности, она изо всех сил старалась подражать крадущейся бесшумной походке Триса, быстро скользящего вдоль стены перекрестным боковым шагом и тянущего ее за руку.

Они уже почти добрались до лестницы, ведущей на крышу, когда внезапно из-за угла показались две черные фигуры с короткими мечами в каждой руке. Увидев своего товарища, ведущего за руку девочку, он на какие-то доли мгновения замерли от неожиданности. Это была их ошибка. Алина уже видела, как работает мечом Трис на тренировках, но сейчас оружие в его руке мелькнуло с удесятеренной скоростью. Всего два едва уловимых глазом взмаха — и нападавшие начали медленно сползать по стене.

Трис и Алина двинулись дальше и в конце коридора увидели лестницу. Трис кончиком меча открыл дверь и оглядел пустую крышу. Дождь уже кончился, вода стекла через специальные отверстия в парапете, однако влажная поверхность все еще блестела под вышедшей из-за облаков луной. Трис легонько подтолкнул девочку вперед и прошептал:

— Сиди тут и ничего не предпринимай. Я постараюсь немного пошуметь, чтобы увести убийц за собой, поближе к лагерю наших алебардистов. Там я и объявлю общую тревогу. Потерпи немного, милая.

Алине очень хотелось обнять своего защитника и крепко-крепко поцеловать на прощание, но на счету была каждая секунда, да и рот Триса был закрыт черным платком. Однако взглядом своих зеленых глаз она постаралась выразить свои чувства. И Трис понял ее, в глубине его стальных зрачков словно-бы замерцали теплые искорки. Он обнадеживающе подмигнул и спустя мгновение растворился в темноте лестничного проема.

Алина прислушалась. Дом казался тихим и пустынным, однако где-то там ее самый любимый человек сражался не на жизнь, а на смерть с подосланными убийцами. Девочке стало чудиться, что она слышит звон стали, возгласы раненых, хрипы умирающих. И, действительно, звуки боя стали различимы. Из дома они переместились в сад и постепенно удалялись все дальше и дальше в сторону находящихся в отдалении палаток алебардистов. Наконец, Алина услышала крики солдат Этла-Тиды. За деревьями она не видела происходящего, однако громкие команды офицеров, лязг металлических лат и яркий свет множества зажженных факелов говорили о том, что план Триса удался. Забыв об осторожности, девочка выглядывала из-за парапета, стараясь рассмотреть что-нибудь в ночной тьме, зловещей тенью окутавшей дом веселого гостеприимного купца Ллот-Тилана.

Но шорох за стеной заставил ее обернуться. По лестнице на крышу поднимался человек в черном. Прятаться было уже поздно: убийца, наверняка, уже заметил ее фигуру, выступавшую над парапетом, ограждающим крышу. Алина быстро посмотрела вниз: как на зло, рядом не было ни одного дерева, на которое можно было бы перепрыгнуть, а соскочить прямо на землю с высокой, в четыре человеческих роста, крыши было равносильно самоубийству. Оставалось только одно — подороже продать свою жизнь, и девочка выхватила из-за пояса длинный тонкий кинжал, который всегда носила с собой. Но черный человек замер на расстоянии пяти шагов от готовой к сражению Алины, не делая попыток напасть. Девочке даже показалось, что он с непонятным удовлетворением разглядывает ее боевую стойку.

— Ты — Алина, воспитанница Трисмегиста. — Раздался глухой голос из-под черной маски.

— Да. — Удивилась девочка, но не изменила своей позиции, ожидая подвоха. — А ты кто такой?

— Я — Старший Брат Полнолуния. — Представился незнакомец. — Не бойся меня, я не сделаю тебе ничего плохого.

— А я и не боюсь. — Вызывающе ответила Алина. — И еще неизвестно, кто из нас должен бояться!

Из-под маски послышался короткий сдавленный смех:

— Хорошие слова, девочка, очень хорошие. Сразу видна интонация твоего учителя. Трисмегист — великий человек. Я очень сильно ошибался в нем. Он в одиночку уничтожил два десятка Братьев, которых я привел сюда. Я видел его издалека, и только потому остался жив. На его лице была печать Бога! Если бы я знал раньше, с кем предстоит иметь дело… Может быть, я пришел тогда к твоему учителю с головой Повелителя Горвана в мешке и на коленях умолял бы его раскрыть хотя бы часть секретов боевого искусства. А тебя, девчонку, он учит просто так! Как несправедлив этот мир! Передай Трисмегисту, что он может больше не ждать нападения Братьев Полнолуния. Я обязательно встречусь с ним еще раз, но это будет мирная встреча воинов.

— А что стало с хозяином этого дома Ллот-Тиланом, с его женой, со слугами? — Воскликнула возмущенная Алина. — Твои люди убили их в кроватях, тайно, подло! Трис никогда не простит тебе этого и никогда ты не будешь говорить с ним на равных.

Вновь из-под маски раздались тихие смешки:

— Ты зря обвиняешь меня, девочка. Все убитые в этом доме — только мои Братья. Мы пришли за жизнью Трисмегиста и не убивали остальных. У нас свои правила чести. Правда, кое-кого пришлось связать, кое-кого — оглушить, но остальные продолжают спать, даже не подозревая о ночном бое. Правда, приближающиеся сюда солдаты скоро поднимут их на ноги. Так что мне пора идти. Передай все мои слова своему учителю, девочка. Никто не будет мстить за убитых Братьев — мы сами виноваты, что осмелились встать на его Пути. До свидания.

И черная фигура бесследно растаяла в ночной тьме.

— Прощай! — Крикнула в пустоту Алина. — Надеюсь, что мы больше не встретимся.

Спустя некоторое время на крышу поднялся Трис. Дом был полностью окружен алебардистами и стрелками. Ночь от сияния сотни факелов превратилась в день. Трис уже успел снять с себя черную одежду, но Алина сразу заметила, насколько он задумчив и печален. Он ни слова не сказал ей, только жестом показав на лестницу: мол, можно спускаться. Девочка была удивлена: она еще ни разу не видела Триса в таком угнетенном состоянии. Не решаясь спросить о причинах его грусти, Алина как можно подробнее пересказывала свой разговор со Старшим Братом Полнолуния. Они шли по огромному дому купца, взявшись за руки. Девочка видела серьезные сосредоточенные лица солдат, выносящих на улицу трупы ночных убийц. Ллот-Тилан и его жена что-то говорили офицерам, испуганные слуги жались по углам, а Трис все так же молча вел девочку в их покои.

Наконец, закрыв за собой дверь, Трис облегченно вздохнул и почему-то ощупал свои зубы.

— Все в порядке. Пока. — Сказал он, падая в глубокое кресло и роняя вложенный в ножны меч на шкуру медведя, расстеленную на полу.

— Что с тобой, Трис? — Тревожно спросила Алина. — Ты не ранен?

— В том-то и дело, что ранен. — Горестно пробормотал Трис и его рука непроизвольно легла на кожаный чехол, прикрепленный к поясу. — И рана с каждым днем болит все больше и больше. Я ранен Лучевым Мечом.

Видя, что Алина недоумевающе смотрит на него, Трис продолжил, показав на японский меч:

— Ты думаешь, что я перебил всех напавших на дом этой железякой? Как бы не так! Я отбросил его в сторону, едва расстался с тобой. Мои руки не могли его удержать. Почему? Да потому, что они превратились в когти, мои зубы стали клыками, мое тело перестало быть моим телом! Я рвал людей на части своими когтями и перегрызал им глотки. Мне нравилось убивать, я остановился только тогда, когда истребил всех врагов, хотя некоторых мог бы и пощадить. Черный костюм на мне был разодран в клочья и весь пропитан кровью. Но это не оружие убийц повредило его. Я двигался с такой скоростью, что даже прочная ткань не выдерживала напора вздувшихся мускулов. Старший Брат сказал тебе, что видел на моем лице печать Бога. Но на моем лице была личина твари Межпространства. Я постепенно превращаюсь в демона, Алина. Лучевой Меч только ускорил этот процесс. Я думал, что ты со своей чистой детской душой поможешь мне удержаться на краю бездны, но я ошибся. Оставь меня, уезжай, вскоре я не смогу контролировать себя…

Трис закрыл лицо руками. Алина подошла к нему и осторожно положила руки на плечи.

— Я не верю тебе, Трис. Тебе все это только показалось. Этого не может быть. Я уже говорила, что не брошу тебя, и готова повторять это снова и снова. Даже если ты прав, я буду рядом. Нет ли какого-нибудь способа и меня превратить в демоницу? Мои когда-то рыжие волосы вполне этому способствуют. Не забывай, пожалуйста, что я тоже — воплощение зла!

Трис не то всхлипнул, не то рассмеялся, мысленно представляя себе подобную парочку. Как бы то ни было, слова Алины успокоили его, он отнял от лица руки, и глаза его засветились холодным металлическим блеском.

— Впрочем, Алина, — задумчиво проговорил Трис, — будь, что будет. А там будет видно…


* * *
Всадник в необычной серо-синей одежде во весь опор гнал своего сильного легконогого скакуна по направлению к лагерю, где сейчас находилась армия Этла-Тиды и двор Мага-Императора. На подъезде к укреплениям несколько часовых-алебардистов попытались было преградить ему дорогу, но, узнав командующего армией, расступились и приветствовали его восторженными криками. Весть о возвращении великого Трисмегиста моментально облетела весь огромный лагерь. И когда Трис, бросив слуге поводья, входил в шатер для военных Советов, навстречу ему уже спешили Маг-Император, Крон-то-Рион и другие советники. Боевых офицеров было мало. Все они в это время готовили свои отряды к решительной атаке на Южную Империю, которая вскоре должна была быть присоединена к Этла-Тиде. Но маги-адъютанты уже передали им приглашение Мага-Советника, и командиры постепенно подтягивались к Императорскому шатру, чтобы своими глазами увидеть величайшего героя Этла-Тиды.

Самому же Трису подобные почет и внимание были безразличны. Он всего лишь хотел напоследок перед отплытием на Проклятый остров убедиться, что все дела идут хорошо, установленные им порядки соблюдаются и армия Этла-Тиды готова сокрушить остатки сопротивления южан. И вообще, он предпочел бы, чтобы его отъезд остался незамеченным, а цель плавания неизвестной. Об этом Трис сразу же и сообщил Магу-Императору и Крон-то-Риону, когда они втроем закрылись в личном шатре правителя страны, чтобы обсудить дальнейшие передвижения войск по территории Южной Империи.

— Я понимаю тебя, Трисмегист. — Ответил на это Тзот-Локи. — Но вся Этла-Тида мечтает увидеть своего спасителя. Неужели ты оставишь нас именно сейчас, во время своего триумфа, когда ты столь любим и почитаем всеми людьми? Зачем тебе плыть на Проклятый остров? Что ты надеешься там найти?

— Я хочу найти путь домой.

— На Землю? — Удивился Маг-Советник. — Ты сам говорил нам, Трисмегист, что жизнь на Земле была тебе неприятна и тягостна. Ведь ты Маг! Среди нас твой истинный дом. Здесь твои настоящие друзья и соратники.

— Я не уверен, что знаю, где мой дом. Земля казалась мне слишком лицемерной и эгоистичной, Этла-Тида — проста и мала. Я знаю одно — на Проклятом острове лежат древние знания, которые я хочу получить. И я их добуду!

— А что потом? — Спросил Маг-Император. — Даже если ты переплывешь океан, кишащий катунами, и сможешь обуздать тварей Межпространства, что ты рассчитываешь найти? Ведь во время Катастрофы все было разрушено.

— Я надеюсь, что не все. Когда с Вашего разрешения я просматривал древние свитки в библиотеке Императорского дворца, то обнаружил записки капитана корабля, вывозившего с острова последних беженцев. В них говорится, что прорвавшиеся в наш мир твари были нематериальны, они легко проходили сквозь каменные стены домов и пожирали души людей, оставляя невредимыми тела. То есть все вещи остались целыми и невредимыми, как, например, вывезенный когда-то с Проклятого острова Лучевой Меч. — Пальцы Триса легко коснулись висевшего на поясе кожаный чехол.

— Мы все это знаем. — Крон-то-Рион внимательно следил за движением руки молодого человека. До сих пор разговор не касался Лучевого Меча и старый маг не знал, где сейчас находится проклятое оружие. Чехол на поясе молодого человека как-раз подходил по размеру под темно-синий цилиндр, но напрямую спросить о его содержимом сейчас не решился бы ни Крон-то-Рион, ни сам Маг-Император.

Трис поймал взгляд Мага-Советника и скрестил руки на груди:

— Я считаю, что под тварями Межпространства подразумевалось либо жесткое радиоактивное излучение, либо выброс враждебного ментального поля. Так что теперь, спустя семь с половиной столетий, опасности больше нет. Только гигантские катуны да гнездящийся в подсознании страх не позволили Этла-Нитам исследовать Проклятый остров. Меня же больше всего интересует так называемое «Зеркало Истины», посредством которого Маги-Императоры напрямую общались с Богами Этла-Тиды на Земле и с помощью которого Тот-Лоран когда-то открыл Врата Между Мирами и прошел на Землю, вызвав Катастрофу.

— Но, Трисмегист, — возразил Тзот-Локи, — Зеркало Истины, наверняка, в первую очередь было уничтожено Катастрофой и прорвавшимися через Врата чудовищами.

— Вот это я и намерен выяснить. По крайней мере, для меня это единственный путь, по которому я могу уйти с вашей планеты.

— Ты так торопишься покинуть нас? — Спросил Крон-то-Рион.

— Да. — Ответил Трис. — Поверьте, это будет лучше для нас всех.

— А если ты не сможешь открыть Врата на Землю? Что тогда? — Испытующе посмотрел на молодого человека Маг-Император.

— Тогда я вернусь в Этла-Тиду. — Ответил Трис. — Куда же мне еще деваться?

Когда Трис вышел из шатра Мага-Императора, первыми, кого он увидел, были Ремин и Лорана. Они стояли чуть в стороне от советников и командиров и о чем-то увлеченно беседовали. Они не заметили появления Триса и прервали разговор только тогда, когда стоящие рядом люди громко и восторженно стали приветствовать командующего армией. Трис заметил, что какое-то виноватое выражение на доли мгновения проступило на лицах юноши и девушки, сразу же сменившись искренней радостью при виде друга. Глаза остальных людей сияли таким восхищением и восторгом, словно они взирали на почитаемое божество. Но никто не решался заговорить первым с обладателем Лучевого Меча…

Следом за Трисом из шатра вышли Тзот-Локи и Крон-то-Рион.

— Командующий Трисмегист еще не вполне оправился от ранения. Сообщил Маг-Советник. — Он на некоторое время оставит нас, чтобы совершить небольшое путешествие. Мы все с нетерпением будем ждать его возвращения, а тем временем наши полки двинуться на Лирд — столицу Южной Империи, чтобы навсегда покончить с многовековым противостоянием двух держав.

— А кто же будет в отсутствие Трисмегиста командовать армией? Воскликнул полковник Рол-Толион.

— Я сам. — Ответил Маг-Император. — Надеюсь, что выучка солдат не исчезнет вместе с отъездом Трисмегиста, и войска Этла-Тиды будут по-прежнему сильны и непобедимы.

Ремин, который не был посвящен в планы Триса, но который, наверняка, о чем-то догадывался, спросил:

— Как скоро командующий вновь присоединится к нам? Сможем ли мы одержать победу над южанами на их территории?

— Если бы я не был уверен в нашей победе, — громко, чтобы все слышали, сказал Трис, — я не оставил бы войско. Но вы уже способны самостоятельно использовать и развивать то, чему научились в последнее время. Под командованием Мага-Императора вы одержите победу!

— Мы победим! Слава Этла-Тиде и Магу-Императору! — Отозвались Этла-Ниты.

— Я приглашаю всех на праздничный пир в честь командующего Трисмегиста. Прошу пройти в мой шатер.

Эти слова словно бы сняли напряжение с людей, до того зачарованно глядевших на одного только Триса, как на полубога, почтившего своим посещением эту маленькую планету. Офицеры и сановники Этла-Тиды чинно и степенно стали заходить внутрь шатра и занимать свои места за столами, уже накрытыми для пира. Тягостное молчание стало прерываться разговорами, шутками, веселым смехом.

Трис не торопился входить в шатер. Он видел, что принцесса Лорана пристально глядит на него, словно прося поговорить с ней наедине. Она что-то шепнула стоящему рядом Ремину, и тот присоединился к остальным командирам, идущим на пир. Проходя мимо Триса, Ремин задержался, чтобы тихо спросить:

— Что с тобой, друг? Ты стал каким-то другим. Более скованным и холодным. Ты словно чем-то обеспокоен. Куда ты собрался отправиться? Может быть, мне поехать вместе с тобой?

— Спасибо, Ремин. — Стальные глаза Триса чуть-чуть потеплели. — Но я должен какое-то время побыть один. А твое место здесь. Но мы еще поговорим об этом до моего отъезда. Иди в шатер и не волнуйся за меня.

Ремин оглянулся, увидел, что Лорана продолжает стоять на месте, словно ждет, когда уйдут все люди, вздохнул и вошел в шатер.

Наконец, на площади перед огромным шатром Мага-Императора остались только Трис, Лорана и часовые-алебардисты. Изнутри доносился шум веселого пира. Похоже, никого особенно не огорчало отсутствие главного героя торжества. Слишком уж великим и могущественным казался он теперь, чтобы в его присутствии чувствовать себя непринужденно и свободно.

Медленно, словно с трудом переставляя негнущиеся ноги, Трис подошел к Лоране. Некоторое время он пристально смотрел в ее наполненные невыразимой любовью и грустью глаза, словно стараясь их запомнить, а потом ласково спросил:

— Зачем ты приехала сюда, Лорана?

— Мы можем уйти с площади, где на нас смотрит два десятка солдат? Вместо ответа попросила девушка.

— Конечно. — Пожал плечами Трис, не понимая, чего она хочет. — Куда ты хочешь пойти?

— Туда. — Показала Лорана на один из роскошных шатров Императорского двора. — Там я живу.

Отогнув полог тяжелой ткани, закрывающей вход, Трис пропустил Лорану вперед и вошел следом за ней. Две юные прелестные девушки, наверное, служанки принцессы, с поклонами проскользнули мимо них наружу, повинуясь короткому приказу своей госпожи. Трис не успел даже окинуть взглядом все пространство большого полутемного помещения, как Лорана бросилась ему на шею. Из глаз девушки потекли слезы, и она быстро и отрывисто зашептала прямо в ухо Триса:

— Я так страдала без тебя, любимый. Так боялась за тебя, что не могла оставаться в столице. Я догнала армию три дня назад, уже после битвы. И тут же узнала обо всем, что случилось. Я так хотела немедленно поехать в дом, где ты лежал, раненный ужасным Лучевым Мечом! Но отец и Крон-то-Рион не отпустили меня. Тем же вечером от мага, приставленного наблюдать за твоим состоянием, пришло мысленное сообщение, что ты наконец-то пришел в себя. Я всю ночь проплакала в этом шатре. Если бы у нас были Боги, которым можно было бы принести в жертву свою жизнь в обмен на твою. Я, не колеблясь, отдала ее! Но ты, любимый, не нуждаешься в моей жертве. Я не нужна тебе.

Девушка разрыдалась на плече Триса, который нежно гладил ее голову и плечи, стараясь успокоить. Он тихо сказал:

— Ты нужна мне, милая Лорана. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Не мучай себя и меня понапрасну.

— Понапрасну? — Переспросила девушка. — Значит, ты не отказался от плавания на Проклятый Остров? Ну, конечно, поэтому ты и приехал сюда сегодня! Попрощаться… Я не отпущу тебя Трис. Умоляю, во имя нашей любви, останься. Стань моим мужем, Магом-Императором. Я сделаю все для того, чтобы ты был счастлив и не помышлял о своем дурацком Пути, по которому ты хочешь уйти от меня.

— Мой Путь — не дурацкий. — Трис немного отстранил от себя плачущую девушку.

— Прости, любимый, я от горя не понимаю, что говорю. Ответь мне, Трис, чем я могу удержать тебя?

— Ничем, любимая. — Тихо ответил Трис и опустил глаза. — Никто и ничто не может удержать меня на месте. Я живу только для того, чтобы идти вперед.

— Значит, ты меня не любишь! — Горько воскликнула Лорана. — Ты не любил меня никогда, ты обманывал меня. Ты добился моей любви, моей близости, а теперь бросаешь, как ненужную куклу.

— Ты не права, любимая. — Трис крепко прижал к себе плачущую девушку. — Ты сама знаешь, что не права. Дорогая моя Лорана, я всегда буду помнить тебя, свою первую любовь. Но есть в моей жизни нечто большее…

— Что может быть больше и выше любви? Что может быть важнее наших чувств? У меня родится ребенок. Твой ребенок, Трис. Как ты можешь оставить нас?

— У тебя не будет моего ребенка. — Трис своей теплой ладонью стер слезы с щек девушки. — В ту ночь я еще обладал магическими силами и не допустил его появления.

— Не будет… — Потрясенно выдохнула принцесса. — А я надеялась… Подожди, Трис, что ты сказал только что о своей магии?

— Я лишился ее после удара Лучевым Мечом. — Спокойно сказал Трис. — Я больше не маг, Лорана.

— Не может быть! — Вскричала в ужасе Лорана. — Почему?

— Я думаю, мои магические силы уравновесили мощь Меча и при столкновении уничтожились. Или, скорее, Меч впитал их в себя, поэтому его мощь увеличилась во время сражения. Я больше ни разу не брал его в руки, и не знаю, на что он теперь способен.

— А отец знает, что ты потерял свою силу? — Спросила Лорана, взволнованно глядя в холодные металлические глаза Триса.

— Нет. Я не говорил об этом никому, а черная аура Лучевого Меча надежно защищает меня от любой магии. — Трис легонько коснулся чехла на поясе. — Никто из Этла-Нитов, кроме тебя, не знает о моей потере.

— Трис, любимый мой. — Лорана задумчиво взъерошила его волосы. — Но тогда, тем более, тебе нельзя плыть на Проклятый остров. Без магии ты беззащитен перед чудовищами Межпространства.

— Но теперь у меня есть Меч. — Возразил Трис. — И именно он тянет меня на остров. Я не могу тебе всего сказать, но если я немедленно туда не отправлюсь, то погибну наверняка.

— Как? Почему? Всем известно, что ты в одиночку отбил нападение Братьев Полнолуния на свой дом. Что еще может тебе угрожать?

— Я сам. — Твердо произнес Трис, глядя на девушку своими нечеловеческими стальными глазами. — У меня, похоже, нет врага страшнее и сильнее, чем я сам.

— Я не понимаю того, что ты говоришь.

— И не нужно. Поверь, Лорана, если бы я мог выбирать, то обязательно остался бы с тобой. Но у меня нет другого выбора. Сначала я шел по своему Пути и думал, что чем больше узнаю, тем большими силами овладеваю. Но оказалось, что это мной овладели некие силы и что это они ведут меня. И на Проклятом острове должно решиться: способен ли я вырваться из их плена и подчинить себе, или же мне суждено погибнуть, лишившись самого ценного для личности — свободы воли.

— А моему отцу ты говорил, что хочешь открыть Врата на Землю…

— На самом деле, это не главное. Главное для меня сейчас — победить самого себя и освободиться.

— Значит, ты все-таки оставляешь меня… — Грустно пробормотала Лорана. — Моя любовь не может тебе помочь.

— Она помогает мне каждое мгновение. — Возразил Трис. — Твоя любовь помогает мне оставаться человеком. Но я все равно уйду, и ты сможешь полюбить другого.

— Другого? Кого?

— Пусть твое сердце, милая моя принцесса, само подскажет. Иди на пир и веселись там. Запомни наш разговор, как буду вечно помнить его я, но не отворачивайся от остальной жизни. Тебя еще ждут и новая любовь, и новые радости, и временные огорчения. Мне почему-то кажется, что мы еще встретимся с тобой. Но встретимся уже как друзья, а не как страстные любовники. До свидания, Лорана.

Трис нежно привлек к себе девушку и их уста надолго соприкоснулись, словно каждый из людей старался навсегда запечатлеть в памяти эти мгновения. Когда же поцелуй прервался, Лорана глубоко вздохнула и уже более спокойно сказала:

— Ты даровал мне самую большую радость и причинил самую большую боль, Трис. Я не забуду твоего урока. Пойдем же на пир, мой возлюбленный. Я хочу выпить столько крепкого вина, чтобы потерять сознание. Только это сможет облегчить мои страдания.

— Я не пойду на пир. Я уезжаю немедленно. — Произнес Трис, выходя из шатра принцессы.

— Помни одно, Трис: я всегда буду любить тебя и ждать! — Выкрикнула вслед ему девушка и без сил упала на мягкие подушки, разбросанные по шатру. Ее тело сотрясали душераздирающие рыдания…


* * *
Город-порт Тетит в устье Хадор издавна был оживленным перекрестком водных торговых путей. По реке сплавлялись баржи с зерном и плодами, выращенными в Зеленой Долине, в порту их перекупали купцы из Этла-Тиды или Южной Империи и по океану перегоняли в свои страны. Относительная независимость Зеленой Долины и ее главных ворот — города Тетит — привела к тому, что тут собирались не только торговцы, но и всевозможное отребье: бежавшие по каким-либо причинам из своих стран люди, рассчитывающие найти работу на кораблях, воры и пираты, промышлявшие грабежом и морским разбоем. Таких людей, правда, среди Этла-Нитов было гораздо меньше, чем на Земле, и ущерб от их противозаконного промысла был не очень велик. Поэтому ни Этла-Тида, ни Южная Империя не предпринимали до сих пор каких-либо крупномасштабных военных действий против прибрежных пиратов, ограничиваясь лишь конвоем крупных торговых флотов. Ведь раньше Зеленая Долина служила как-бы буфером между двумя враждующими странами, и любая попытка полностью подчинить ее одной из них неминуемо привела бы к преждевременной войне.

С двух сторон устье реки окружали высокие горы, так что сухопутных дорог вдоль побережья просто не существовало. Единственный путь шел вдоль берега Хадор — вымощенная каменными плитами дорога, по которой конные гонцы быстро доставляли купцам в порту сведения о размере урожая и об отправке грузов. Особенно оживленной эта дорога становилась осенью. Даже сейчас, несмотря на войну, торговые связи не прекращались. И когда однажды вечером в Тетит въехала быстроходная двухколесная колесница, запряженная четверкой горячих коней, мало кто обратил внимания на молодого человека со странными серо-стальными глазами и на его юную симпатичную спутницу.

— Как в этом большом городе мы найдем Готилона и его корабль? Спросила Алина, оглядев длинные причалы со множеством пришвартованных кораблей и одинаково серые в наступающих сумерках здания.

— Зайдем в первую попавшуюся таверну и спросим. — Бодро ответил Трис. Можно было подумать, что чем ближе он приближался к Проклятому острову, тем легче и веселее становилось на его сердце.

Первая попавшаяся им на пути таверна называлась «Лихой попугай». На вывеске была нарисована красно-зеленая птица с большим клювом, одна лапа которой сжимала короткий меч, а другая опиралась на человеческий череп. Трис оставил колесницу возле дверей, привязав ее к специально врытому в землю толстому столбу. Он не собирался искать ночлег, надеясь уже этой ночью оказаться на корабле Готилона.

Когда Трис и Алина вошли внутрь, их взорам предстал зал, в котором стояло около десятка больших столов. За двумя центральными столами сидела большая компания из двух дюжин здоровенных мужиков самого зверского вида, скорее всего, портовых грузчиков или даже разбойников. Перед ними на столе стояла целая батарея кувшинов с вином, многие из которых уже лежали на боку, сообщая о том, что их содержимое полностью выпито. Воздух в зале был наполнен смесью запахов дешевого крепкого вина, жареной рыбы, человеческого пота и протухших водорослей. Алина задержала дыхание и вопросительно посмотрела на Триса, мол, не лучше ли нам поискать другой источник информации. Но Трис оставил без внимания ее молчаливый призыв. Он подтолкнул девочку к наиболее чистому столу в правом от входа углу и усадил ее на потертый деревянный табурет.

— Едва ли мы найдем что-либо лучшее в такой поздний час. — Тихо сказал Трис Алине. — И вообще, мне кажется, что в этом городе нет более-менее приличных заведений.

В это время к ним подошел высокий сумрачный хозяин таверны. Тряхнув седеющими волосами, спадающими почти до пояса, он коротко бросил, глядя поверх голов новых посетителей:

— Чего закажете?

— Еды! — Также коротко ответил ему Трис.

Наконец-то хозяин соизволил посмотреть вниз и тотчас встретил ответный пронизывающе-ледяной взгляд стальных глаз молодого человека. Уже более приветливым тоном хозяин уточнил:

— Мясо, хлеб, овощи, вино?

— И яблочный сок для нее. — Кивнул Трис на Алину, с любопытством осматривающую помещение и людей.

— Серебряная монета. — Оценил заказ хозяин.

Трис молча положил на стол полновесную монету Этла-Тиды. Спустя мгновение она исчезла в большой заскорузлой ладони хозяина.

— Сейчас. — Пообещал он, отходя от стола. — Ждите.

— Тут что, все люди такие немногословные? — Шепнула Алина. — Те разбойники, что сидят в середине, лишь изредка перебрасываются какими-то непонятными словами.

— Может быть, они вовсе и не разбойники, а честные мореходы. Вступился за людей Трис. — Они устали после тяжелого трудового дня и поэтому предпочитают молчать.

— Ну-ну. — Передернула плечиками девочка. — Посмотрим, что ты скажешь, когда они с ножами кинутся на нас.

— Тогда буду говорить не я, а мой меч. — Трис поправил перевязь с мечом-катаной, висевшим за спиной и бережно погладил кончиками пальцев кожаный чехол на поясе, так что непонятно было, какой из мечей имеет он в виду.

— Еда! — Объявил вновь появившийся хмурый хозяин, ставя на стол тарелки и кружки. — Пойдет?

Трис скептически осмотрел блюда и ответил:

— Пойдет. Надеюсь, что не вернется.

Алина хмыкнула, но принялась уписывать подданные блюда за обе щеки. Трис гнал колесницу всю ночь напролет, и сейчас ей ужасно хотелось есть и спать.

— Скажи-ка, любезный, — обратился Трис к все еще стоящему рядом хозяину, — не знаешь ли ты старого капитана Готилона? Он должен был на днях прийти в порт на новом корабле.

Наверное, если бы Трис внезапно окатил флегматичного хозяина ушатом ледяной воды, тот не так высоко подскочил бы на месте. Обыденный, казалось, вопрос мгновенно привел того в состояние крайнего возбуждения.

— Эй, люди, послушайте, что спросил этот парень! — Закричал он, обращаясь к сидящей в центре зала компании. — Он хочет знать, не заходил ли на днях в порт Готилон! Как вам это понравится?

— Трис, — шепнула Алина, — мне кажется, что это никому не понравилось…

Действительно, две дюжины свирепых лиц повернулось в их сторону и принялось буравить не предвещающими ничего хорошего взглядами.

— Зачем тебе это нужно, парень? — Громко, чтобы все слышали, спросил хозяин у Триса.

— Сперва Вы ответьте на мой вопрос. — Твердо ответил тот. — По Вашей реакции я понял, что Вы знаете Готилона. Не все ли Вам равно, зачем мы его ищем?

— Нет, нам не все равно. Мы все его старые друзья и теперь, когда Готилон совершенно спятил на старости лет, пытаемся спасти его от непоправимой ошибки. Он, видите-ли, намерен плыть к Проклятому острову! А нам теперь приходится ломать голову, как задержать его и отобрать корабль.

— И, главное, — вступил в разговор один из сидящих за столами, галера у него уж больно хороша! Жаль терять такую красавицу.

— Ага! — Поддержал его другой. — Зачем старому сумасшедшему понапрасну губить себя и корабль? В его возрасте надо сидеть дома, а не мотаться по океану.

— Не позволю своему старому другу умереть зазря! — Стукнул кулаком по столу третий.

— Но ведь Готилон — опытный смелый моряк. — Возразил Трис. — Почему он не может сам принимать решения? Почему вы хотите помешать ему?

— По-моему, — шепнула ему Алина, — им не так нужен капитан, как его корабль. Спроси лучше, где находится Готилон и мы уйдем отсюда.

— Готилон сошел с ума! — Тем временем уверенно провозгласил мужчина средних лет, который был одет в более-менее чистую и дорогую одежду. Его холодные серые глаза сверкнули гневом, а большой рот оскалился в злобной усмешке, обнажив крупные желтые зубы. Остальные люди сразу притихли, так что Трис и Алина наконец-то поняли, кто тут считает себя главным. Вожак приподнялся из-за стола, оперевшись на громадные кулаки, каждый размером с голову Алины, и уставился прямо на Триса.

— Я говорю, что Готилон свихнулся и стал опасен для людей! Продолжил он. — Его надо поймать, связать и посадить под замок. А галеру отобрать! Верно я говорю?

— Правильно!

— Точно!

— Хорошо сказал Литорп! — Поддакнули ему остальные.

Удовлетворенный согласием своей команды, вожак стал менее яростно глядеть на молодого человека и девочку.

— И все-таки, — спокойно сказал Трис, — где мы можем найти Готилона и его галеру?

— В порту, парень. — Как-то уж слишком дружелюбно ответил Литорп. Готилон неделю назад зашел в порт и поставил свою галеру «Синий альбатрос» у левого причала. Сам он со своей небольшой командой сошел на берег и устроил такую попойку и гульбу для всего города, что многие до сих пор ходят пошатываясь. Сам-то старик молчал, даже накачавшись вином по верхушку мачты. Никто так и не добился от него правды, где он взял деньги на новый корабль и на команду, куда намерен идти и, главное, почему на носовой и кормовой надстройках стоят эти новые мощные метательные машины, которыми, как говорят, вооружена теперь армия Этла-Тиды.

— Сначалавсе решили, что он хочет заняться каперством на стороне Этла-Тиды. — Влез в разговор хозяин таверны.

— Заткнись, Долтот! — Злобно проревел вожак. — Я сам расскажу! Да, парень, мы сперва думали, что Готилон намерен вести разбой против кораблей южан с разрешения Мага-Императора. Многие наши приятели сейчас, во время войны, занялись этим промыслом. Но потом кое-кто из команды, находясь под сильным хмелем, проговорился, что Готилон собрался плыть на Проклятый остров. Тут-то мы сразу и протрезвели! Я сам долго уговаривал этого старого дурака выбросить из головы подобный бред, но он не поддавался. Тогда я подговорил нескольких ребят повязать сумасшедшего старика и отобрать его прекрасный корабль, но Готилон каким-то образом узнал о наших планах и засел на своем корабле, никого не пуская даже на переходные мостки.

— И команда у него крутая! — Встрял сидящий рядом с Литорпом тощий доходяга с давно немытыми длинными волосами. — Говорят, все из рыбацкого квартала Этла-Тиды, бывалые мореходы. Он лично договаривался с каждым из них и теперь они за него стоят горой. Мы никого не смогли склонить на свою сторону.

— И вот сидим мы тут и кумекаем, почему старик до сих пор не отплыл и как нам выманить его на сушу? — Сказал Литорп и оценивающе посмотрел на Триса и Алину. — Тут появляетесь вы и спрашиваете, где найти Готилона. Теперь понятно, парень, почему твой вопрос вызвал такой шторм в этой каюте?

— Я все понял. — Вежливо произнес Трис. — Большое спасибо вам за информацию. Нам пора, Алина, поедем на левый причал. До свидания, господа!

— До свидания? Как бы не так! — Вскричал вожак, и по его команде трое вскочивших из-за стола людей перекрыли выход. — Вам, детки, придется сперва объяснить, зачем вам так срочно понадобился Готилон.

— Потому что, мы плывем вместе с ним. — Пожал плечами Трис, вставая из-за стола. — Плывем на Проклятый остров.

Он и Алина направились к входной двери, но вынуждены были остановиться, окруженные командой Литорпа.

— Никуда вы не плывете! — Возразил вожак. — Мы сейчас вас свяжем и предложим Готилону отдать корабль в обмен на ваши жизни. Уж я не знаю, кем вы ему приходитесь, но, раз он из-за вас до сих пор не отплыл, значит, вы имеете для него ценность.

— Мы имеем ценность гораздо большую, чем вы можете себе представить. — Усмехнулся Трис и своими стальными глазами оглядел окружавших его морских разбойников. — Меня зовут Трисмегист. Я — командующий армией Этла-Тиды.

Подкрадывающиеся со всех сторон люди мгновенно остановились. Названное имя произвело на них огромное впечатление. Легенды о молодом маге и воине по дороге из Этла-Тиды в Тетит обрастали новыми подробностями и преувеличениями, которые придумывал каждый новый рассказчик, стремясь поразить воображение слушателей.

— Не верьте ему! — Скомандовал Литорп своим струхнувшим головорезам. — Трисмегист сейчас далеко на востоке, вместе с армией Этла-Тиды. Хватайте молокососа и девчонку!

Трис выдернул из-за спины меч-катану и очертил в воздухе круг.

— Кто первый желает убедиться, что я тот, кем назвался? — Холодно поинтересовался он.

— Парень всего один, а нас — более двадцати! — Проорал вожак. — Даже если он и есть Трисмегист, южане отвалят за его поимку денег столько, что каждый из вас сможет купить флот кораблей.

Последний довод оказался решающим, и головорезы ринулись в атаку, вытаскивая из ножен длинные широкие ножи, раскручивая над головами веревки, отламывая ножки табуретов.

— Держи, Алина. — Сунул Трис в руки девочки рукоять своего меча. — И отойди от меня подальше.

Ничего не понимающая Алина посмотрела на своего друга и ее изумрудные глаза распахнулись от изумления. Трис быстро преображался. Из-под растягивающихся губ показались острые клыки, пальцы вытянулись, и стало видно, что заканчиваются они острыми лезвиями когтей. Серо-синий костюм Триса натянулся, как-будто едва вмещая в себя бугрящееся мускулами тело. И только глаза молодого человека по-прежнему осмысленно, ласково и немного насмешливо смотрели на девочку…

Но нападавшие-то не видели глаз Триса!

— Чудовище из Межпространства! — Взвыл хозяин таверны, и этот крик вселил панический ужас в сердца головорезов.

— Спасайся, кто может! — Раздался другой вопль, подталкивая к действию оцепеневших от страха пиратов.

Дикие возгласы взорвали мирную ночную тишину, разлитую над Тетитом. Команда Литорпа вываливалась на улицу из дверей таверны, давя и пиная друг друга. Проход был слишком узок для двух дюжин широкоплечих мужчин, и те, кто раньше обходили Триса сзади, а теперь оказались отрезаны от двери, ломились в окна здания. Сам Литорп застрял в оконном проеме и повис, визжа от ужаса. Алина подскочила к нему и ткнула мечом чуть пониже спины. Деревянная рама треснула, и вожак с грохотом рухнул наружу.

— Твари Межпространства напали на город! — Послышался его безумный крик, подхваченный остальными людьми. — Спасайтесь! Спасайтесь!

— Ну, что, Алина. — послышался голос позади девочки. — Теперь поняла, каким я могу быть?

Она обернулась, и увидела, что Трис вновь вернулся к своему человеческому облику. Алина подошла к нему и, обняв, сказала:

— Ты сам учил меня, что содержание важнее формы. Я смотрела в твои глаза, Трис, и не боялась тебя. Ты — нечто большее, чем человек. Люди меняют одежды, ты можешь менять тело. Что от этого меняется?

— И ты все еще хочешь и дальше сопровождать меня? — С едва уловимой надеждой спросил Трис.

— Конечно! — Уверенно ответила девочка. — Я хочу стать такой же, как ты. Может быть, тогда ты поймешь, как я тебя…

«…Люблю» — хотела она окончить фразу, но не решилась.

Но Трис все понял и осторожно обнял свою юную подругу.

— Нам пора ехать. — Прошептал он ей на ухо, щекоча его теплым дыханием. — Скоро сюда соберется весь город…

Действительно, когда Трис направил колесницу к причалам, по улицам Тетита уже метались толпы полусонных людей, выскочивших в ночь едва одетыми, с факелами в руках. Никто не понимал, что происходит, и от этого люди паниковали все больше и больше.

— Пожар! Наводнение! — Выкрикивали некоторые несознательные горожане, которые еще не были в курсе последних событий.

— Чудовища! — Объясняли им те, кто выскочил на улицу раньше других и первым узнал все новости. — На город напали чудовища из Межпространства! Спасайтесь!

Внезапно Трис остановил колесницу и расхохотался.

— Что с тобой? — С удивлением спросила Алина, беря его за руку и стараясь заглянуть в глаза. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Конечно, милая! — Весело крикнул Трис, обнимая девочку. — Мне только что пришло в голову, что до сих пор все, кто видел мое превращение, погибали… За исключением, правда, вовремя сбежавшего Старшего Брата Полнолуния… А сейчас я смог обрести над собой контроль, никого перед этим не убив. Это очень здорово, Алина! Я вспомнил лица этих бедных пиратов, когда они в ужасе заорали: «Спасайся, кто может! На нас напали чудовища Межпространства!» А ты еще пощекотала мечом толстый зад Литорпа, и этот грозный главарь шайки пиратов плюхнулся на землю, словно мешок с тряпьем.

Трис так похоже изобразил панику мореходов, что Алина сначала фыркнула, а потом ее похожий на звон хрустального колокольчика смех присоединился к неудержимому хохоту Триса. Едва только кто-нибудь из них прекращал веселье, другой тут-же спрашивал: «Ты помнишь?» или «Ты видела?», и смех вновь заставлял обоих сгибаться пополам и утирать слезы с глаз. Колесница несла Триса и Алину сквозь бушующее море охваченных безумным ужасом людей, и багровые отблески факелов превращали их смеющиеся лица в маски демонов…

Когда колесница подъезжала к причалам, Алина указала рукой на большую группу всадников, двигающуюся навстречу:

— Смотри, Трис, мне кажется, что это кавалеристы Ремина. Я не могу разглядеть в темноте лица и вооружение, но их там не меньше дюжины.

— Похоже, что ты права, моя ясноглазая. Неужели, Маг-Император все-таки решил задержать нас?

Тут всадники приблизились, и в свете факелов стало видно, что навстречу им едет Ремин в сопровождении десятка тяжелых кавалеристов.

— Я рад, Ремин, что ты проделал такой долгий путь, чтобы пожелать нам счастливого плавания. — На всякий случай взял инициативу в свои руки Трис. — А то я еду к своему кораблю и ломаю голову: куда деть эту прекрасную колесницу и замечательных коней? Не бросать же их на причале. Но теперь ты сможешь вернуть их Магу-Императору и передать ему мою благодарность.

— Я не смогу их вернуть. — Улыбнулся Ремин, как обычно, открыто и радушно.

— Почему? — Заинтересовался Трис. — Все ли в порядке в лагере после моего отъезда?

— Все хорошо! Точнее, настолько хорошо, насколько может быть без тебя. Сразу же возникло множество самых разных вопросов, проблем, споров. Но Маг-Советник все быстро устроил. Представляешь, Трис, он хотел вначале, чтобы я возглавил армию.

— Очень мудрое решение. — Одобрил Трис. — Я бы поступил точно так же на его месте.

— Спасибо за доверие, но я отказался.

— Зря, Ремин. Но почему?

— Потому что я плыву с вами!

— Вот здорово! — Воскликнула Алина. — Втроем веселее.

— Ага, просто обалдеть от радости! — Нахмурившись, сказал Трис и внимательно посмотрел на друга. — Зачем тебе это нужно, Ремин? Это слишком опасно. Я не могу тебе позволить рисковать жизнью.

— Но Алине-то ты разрешил себя сопровождать.

— Алина — совсем другое дело. Ты это прекрасно знаешь. Нет никого и ничего, что удерживало бы ее в этом мире. А у тебя есть. Не рискуй напрасно!

— Если бы ты был прав Трис, я не поехал бы за тобой. — Ответил резко посерьезневший Ремин. — Лорана мне все рассказала о твоем Пути. Я знаю, ты плывешь на Проклятый остров, чтобы открыть Врата Между Мирами и уйти. Я провожу тебя и помашу рукой на прощание.

— Ты убедишься, что со мной все хорошо, и расскажешь об этом Лоране? — Стальные глаза Триса приковали к себе взгляд Ремина.

— Ты прав. — Честно ответил тот. — Я не хочу ничего скрывать от тебя. Да это, наверное, и невозможно, и незачем.

— Тогда я согласен. Пойдем с нами, Ремин. Но я сделаю все, чтобы ты вернулся назад. Ради нее… — Трис поймал недоумевающий взгляд Алины и сменил тему. — Но как Маг-Император и Кронто-Рион отпустили тебя именно в то время, когда командующий тяжелой кавалерией нужен в лагере? И как ты нас нашел?

— Я уговорил правителей, и они согласились. — Хитро улыбнулся Ремин. — Я с десятком всадников выехал из лагеря через день после тебя. Мы гнали коней и днем, и ночью, останавливаясь только для краткого отдыха, и пару часов назад выехали на побережье. Мы проехали мимо жилых кварталов Тетита и направились прямо к причалам. Там я узнал, что за последние три дня ни один корабль не отплывал на запад. Вдруг мы слышим шум в городе, видим свет факелов, возвращаемся в город и узнаем, что на него напали тысячи чудовищ. Правда, ни одного из них, кажется, никто не видел. Но зато я нашел вас, друзья! Вы выглядите довольно веселыми и жизнерадостными в отличие от мечущихся в ужасе жителей. Может быть, вы объясните, в чем причина их внезапного страха?

— Массовый психоз и коллективные галлюцинации вызваны, возможно, тем, что вместе с последним морским уловом в пищу людей попали некоторые виды рыб, вызывающих неадекватную реакцию на окружающий мир. — С умным видом произнес Трис, хотя в его стальных глазах мелькнули насмешливые искорки.

— Но скорее всего, это просто последствия злоупотребления крепкими спиртными напитками. — В тон своему другу и учителю продолжила Алина. — В этом городе пьянство приняло слишком массовый характер, так что уже можно говорить о возможной эпидемии.

— Ну, друзья, — переводил глаза с Триса на Алину Ремин, — ваш диагноз столь суров, что мне кажется, пора садиться на корабль и поскорее уплывать отсюда, пока и мы не заразились. Правда, если эта паника — не ваших рук дело.

— Конечно, — притворно грустно сказал Трис, виновато опустив взор, можно предположить, что наше краткое пребывание в этом городе послужило неким катализатором…

— Но, разумеется, — возразила ему Алина, — никто не решится подвергнуть сомнению тот факт, что местные жители сами виноваты в постигшем их несчастье.

— Я вас слишком хорошо знаю, друзья, чтобы сомневаться в вашей непричастности! — Ремин некоторое время пытался сдерживаться, но умильно-невинные лица молодого человека и девочки развеселили бы даже покойника. И спустя мгновения над причалами Тетита грянул смех Ремина и его кавалеристов, к которому немедленно присоединились Трис и Алина.

Глава 13. Плавание

Трис стоял на носовой надстройке галеры «Синий альбатрос» рядом с зачехленным большим арбалетом и смотрел вперед, на красный диск тонущего в океане солнца. Близился к концу первый день плавания. «Синий альбатрос» оказался очень хорошим надежным судном и сейчас уверенно рассекал волны своим острым тараном. Рулевое весло твердо держал старый мореход Гитрас, нанятый Готилоном в Этла-Тиде. Он правил точно на закат.

Вообще, Трис был очень доволен капитаном. Тот полностью оправдал возложенное на него доверие, прекрасно подготовив к непродолжительному, но очень опасному плаванию и быстроходную двадцати-весельную галеру, и небольшую, но опытную и надежную команду. Люди уже показали себя в деле, защитив корабль от захвата пиратами в Тетите, и теперь Трис был уверен, что они не подведут его ни в возможной схватке с катуном, ни на Проклятом острове.

Но пока плавание проходило спокойно. Попутный ветер позволил поднять большой прямоугольный парус и не грести веслами. Корабль слегка покачивался на небольших волнах, его корпус тихо и мелодично поскрипывал. Трис разглядывал скалистые острова, между которыми пролегал их путь, и размышлял. Он был одет в свою земную серо-синюю одежду и в наступающих сумерках очертания его фигуры размывались на фоне темнеющего неба.

— О чем вы задумались, господин Трисмегист? — Спросил его незаметно подошедший сзади Готилон, заставив Триса вздрогнуть.

— Я думаю о том, что ждет нас послезавтра, когда мы выйдем в открытый океан.

— Нас ждут катуны, господин. Много катунов. Но я и мои моряки их больше не боимся. По дороге из Этла-Тиды в Тетит мы опробовали Ваши арбалеты. Жуткая сила! Стальные наконечники копий раскалывали камни размером с человеческую голову на островках, мимо которых мы проплывали. А поворотная платформа и удобные рукояти позволяли быстро и точно наводить оружие. Именно тогда я понял, почему Вы так уверены в победе над южанами. И когда в Тетит пришли вести о великой битве и о быстрой победе Этла-Тиды, мы не удивились. — Старый капитан замялся, не решаясь задать давно мучивший его вопрос. — Скажите, господин, правду ли говорят, что Лучевой Меч не причинил Вам вреда, и что теперь Вы — его хранитель?

— Правда. — Ответил Трис, все еще думая о чем-то своем, и погладил кожаный чехол, висящий на поясе. — Он тут, со мной.

— Вы хотите использовать его против катунов?

— Не думаю. Я вообще не хочу его брать в руки. Надеюсь, что до этого дело не дойдет. Это слишком опасная вещь, Готилон. И для ее хранителя она гораздо опаснее, чем для врагов.

— Вам лучше знать, ведь Вы — маг.

— Да-да. — Рассеянно произнес Трис и с горькой иронией добавил. Величайший маг в Этла-Тиде…

— О чем вы тут беседуете, друзья? — Поднялся к ним с нижней гребной палубы Ремин.

— Обо всем понемногу. — Усмехнулся Трис. — Как там Алина?

— Спит. — Ремин произнес это слово так, словно говорил о любимой младшей сестренке. — За последние дни она очень устала. Если бы ты видел ее, Трис, когда мы пересекали плато Семи Ветров. Твое бездыханное тело везли на повозке, и она все время сидела рядом, не смыкая глаз ни днем, не ночью. Я предлагал ей пойти отдохнуть, но она только отрицательно мотала головой, так что пряди распущенных черных волос хлестали по лицу.

— Да, — задумчиво проговорил Трис, — хоть волосы у меня получились хорошо.

— Ты говоришь так, словно остальное у тебя получалось плохо.

— Теперь я думаю, что некоторые вещи следовало сделать по-другому. Но я ни о чем не жалею. Глупо жалеть о том, что уже сделано. Меня беспокоит только то, что я должен был бы сделать и не сделал.

Готилон растерянно переводил глаза с Триса на Ремина, многого не понимая в их разговоре и, наконец, спросил:

— Скажите, господин Трисмегист, Вы, наверное, вместе с сестрой много плавали по океану?

— Почему Вы так решили? — Удивленно посмотрел на него Трис.

— Вы очень уверенно ходите по кораблю. Словно под вашими ногами не раскачивающаяся палуба, а Храмовая площадь Этла-Тиды. Вот Вы, господин Ремин, заметно тратите силы на то, чтобы сохранить равновесие, а Трисмегист и Алина, похоже, вообще не замечают, что галера качается вправо и влево, вверх и вниз.

— Это потому, уважаемый капитан, что мы занимаемся рукопашным боем. Отсюда и чувство равновесия, и координация движений, и легкая уверенная походка. — Объяснил Трис.

— Это так. — Добавил Ремин. — Если бы Алина не отсыпалась в своей каюте, Вы бы увидели потрясающее зрелище их тренировок. Я наблюдал за ними только один раз, но запомнил это надолго. Жаль, что у меня не было времени взять несколько уроков боя без оружия. — Он вопросительно посмотрел на Триса. — Боюсь, что теперь уже поздно начинать.

Трис ничего на это не ответил, а Готилон поинтересовался:

— Зачем обучать маленькую девочку мужским единоборствам? Место женщины — на кухне и в постели.

— Боюсь, что у нас разные взгляды на некоторые вопросы воспитания. Пожал плечами Трис. — Что касается Алины, я учу ее потому, что мне кажется, это ей может когда-нибудь пригодиться… Там будет видно.

— Ну-ну. Дело ваше. — Буркнул Готилон. — Ладно, господа, я оставлю вас одних и пойду-ка тоже посплю. Завтра рано утром нам предстоит пройти между островами Тысячи Мелких Зубов, и я должен сам в это время стоять у рулевого весла.

Кряхтя, Готилон спустился вниз и скрылся в своей каюте. Трис и Ремин молча стояли на носовой надстройке судна. Солнце почти полностью скрылось за горизонт. Темнело. Мимо них прошел один из матросов и зажег сигнальный светильник на носу. Другой такой же уже горел на корме. И вновь на палубе остались только два молодых человека и рулевой.

— Скажи мне, Ремин, — первым нарушил молчание Трис, — в Тетите ты сказал, что Лорана поведала тебе о моем Пути. Что она сообщила?

— Она рассказала о том, что ты — пришелец из другого мира и плывешь на Проклятый остров, чтобы открыть Врата Между Мирами и уйти…

— И все?

— Ну-у-у… — Замялся Ремин. — Если коротко — то все.

— Хорошо. И что ты об этом думаешь?

— Не знаю. — Честно ответил Ремин. — Мои мысли противоречивы. Мне очень жаль, что ты покидаешь нас…

— Вас? — Переспросил Трис и посмотрел прямо в глаза Ремина, заставив того опустить взгляд. — Так я и думал. Ты считаешь себя виноватым, потому что любишь принцессу Лорану… И из-за этого в глубине души ты рад моему отъезду.

— Да. — Твердо ответил Ремин и поднял голову. — Да, я ее люблю. И чувствую свою вину перед тобой и перед Этла-Тидой. Я не должен…

— Не должен? — Перебил его Трис. — Ерунда! Ты должен следовать только велению своего сердца и разума и не оглядываться на запреты и догмы. Дерзай, друг, и удача сама придет к тебе. Я, Маг Трисмегист, предрекаю, что ты будешь новым Магом-Императором Этла-Тиды!

Ремин настороженно посмотрел на своего друга, стоящего рядом и ему показалось, что вокруг его головы заметно слабое сияние. Он хрипло выдохнул:

— Но Лорана сказала мне, что ты потерял свои магические силы, Трис. Зачем ты подаешь мне мнимую надежду?

— Лорана многое сообщила тебе. — Криво усмехнулся Трис. — А она сказала, что Лучевой Меч дал мне взамен?

— Нет.

— И не могла сказать. Я сам не знаю, что со мной происходит. Знаю только, что что-то меняется во мне и вокруг меня. Этому нет названия… Это сильнее меня, сильнее всего, с чем я до сих пор сталкивался… Это растет и ширится…

Ремин встревожено смотрел на Триса, бормочущего себе под нос непонятные фразы. Наконец, он решился прервать друга:

— Ты хорошо себя чувствуешь, Трис? Может быть, тебе тоже нужно выспаться?

— Да, ты прав. — Трис словно очнулся и спокойно посмотрел на друга. Скажи мне правду, Ремин, зачем ты поплыл со мной? Это Лорана просила тебя сопровождать меня?

— Нет. — Потупил взор Ремин. — Не совсем так. Я видел, как она переживает из-за твоего отъезда. Она очень беспокоилась, думая, что ты идешь на верную смерть. Мы много говорили с ней после твоего отъезда…

— И ты решил, что теперь, когда я лишился магических сил, ты можешь мне чем-то помочь. Ты знаешь, что вернувшись с Проклятого острова обратно в Этла-Тиду, ты станешь великим героем?

— Я не думал об этом. — Сказал Ремин, и Трис понял, что его друг не притворяется.

— Думал, думал. — Тем не менее произнес Трис. — Ты отказался от командования армией, потому что на самом деле тебе пришлось бы всегда и во всем слушаться Крон-то-Риона. А здесь ты сам, своими силами, добудешь славу, признание и любовь Лораны.

— Теперь мне кажется, что это ты помогаешь мне… А сам я мало чем могу тебя поддержать.

— Я уже обещал сделать все, чтобы ты вернулся, и могу еще раз подтвердить это.

— Спасибо, Трис. — Ремин незаметно смахнул капельки влаги с ресниц. Ты слишком благороден. Ты вручаешь мне Лорану, жертвуя своей любовью к ней.

— И это она тебе сказала? — Трис едва не расхохотался, но внезапно осекся, глядя на Ремина, недоумевающего по поводу несвоевременного веселья. — Если ваши беседы настолько откровенны, то прими мои поздравления. Надеюсь, что ты будешь достойным правителем единой Этла-Тиды.

— Я сделаю все, что будет в моих силах. — Прижал правую руку к сердцу Ремин, словно произнося слова клятвы.

— Вот и хорошо. — Трис начал спускаться вниз по трапу. — Пора и мне ложиться спать.

— Покойной ночи, Трис. — Крикнул вдогонку Ремин.

Темнота полностью накрыла океанский простор, но огромные звезды с безоблачного неба рассеивали мрак, отражаясь в воде. «Синий альбатрос» медленно двигался вперед, еле-еле покачиваясь с боку на бок. Ремин еще некоторое время стоял на носу судна, глядя вперед, и на его щеках были видны капельки влаги, похожие на брызги морской воды. Наконец, глубоко вздохнув, он тоже отправился в свою каюту. Вскоре на всем корабле не спал только один человек — молчаливый рулевой Гитрас, стоящий на корме и правящий точно на запад.


* * *
Утро следующего дня выдалось таким же ясным и безоблачным, как и несколько предыдущих дней. Ветер продолжал дуть с востока, наполняя парус галеры и с каждой минутой приближая путешественников к Проклятому острову. Никто из людей старался не думать о чудовищах и о зловещей славе некогда прекрасной древней столицы, превратившейся после Катастрофы в источник ужаса.

Пока что корабль плыл по хорошо знакомым мореходам водам, огибая многочисленные скалистые острова. Изредка путешественники видели другие корабли и лодки. Это рыбаки продолжали свое нелегкое дело, несмотря на то, что на материке шла жестокая война между севером и югом.

Солнце своими яркими лучами пронизывало спокойную океанскую воду, и когда судно проплывало вблизи островов, сквозь нее можно было разглядеть густо заросшее водорослями дно и стайки рыбешек, быстро удирающих, когда их накрывала тень плывущего корабля. Острова местами были покрыты низкими ветвистыми деревьями и кустами, в которых гнездились морские птицы. Над мачтой постоянно кружилось шесть-семь чаек, ожидая, что кок вот-вот выбросит за борт лакомые остатки человеческой пищи.

— Удивительно. — Сказала Алина Трису, когда они после завтрака поднялись на верхнюю палубу. — Мне кажется, что в природе царят мир и спокойствие. Как будто войну, кровь, смерть я видела в ночном кошмаре, а не наяву.

— Да. — Согласился Трис. — Если бы человек научился жить в гармонии с природой, если бы он не старался переделать ее согласно своим представлениям о порядке, скольких бед и несчастий можно было бы избежать. Если мне удастся открыть проход через Врата на Землю, ты увидишь, как мало осталось красоты на моей родной планете.

— Тогда зачем мы плывем на Проклятый остров? — Удивленно посмотрела на Триса девочка. — Раз тебе не нравиться Земля, почему ты хочешь вернуться на нее?

— Я не говорил, что хочу вернуться. Меня интересует сам механизм перехода из одного мира в другой. Раньше, на Земле, я создал приборы, позволившие мне попасть только в одно конкретное место — в Этла-Тиду. К сожалению, они погибли вместе с моей космической яхтой. Если же мне откроется Зеркало Истины, то я смогу узнать очень многое, может быть даже все, о структуре Вселенной. Я построю новый космический корабль и новые приборы, открывающие путь в любое Измерение. Вот тогда мы с тобой и отправимся в настоящее путешествие! Я думаю, что мы не одиноки во Вселенной. Мы встретим других разумных существ, мы побываем на тысяче обитаемых планет, мы раскроем все тайны космоса.

— То, что ты говоришь, Трис, так прекрасно! — Взволнованно произнесла Алина. — Мне кажется теперь, что вся моя предыдущая жизнь прошла словно бы в яйце, скорлупу которого ты разломал. Но все-таки, почему ты ведешь с собой именно меня, а не более достойную спутницу или спутника?

— Более достойного? Кто может быть лучше тебя? — Воскликнул Трис. Он расстегнул левый нагрудный карман своей куртки и достал оттуда аккуратно сложенный лоскут золотистой ткани, на которой разноцветными нитками были вышиты волны, деревья, башни и маленькое красное сердце. — Смотри, Алина. Этот узор, вышитый твоими руками, я всегда ношу с собой. Он помогает мне оставаться тем, чем я есть, и не срываться в пропасть злобных эмоций. Ты моя единственная ученица и учительница. Пройдет совсем немного времени, и ты вырастешь, станешь самой прекрасной девушкой на свете. Смогу ли я тогда рассчитывать на включение своей кандидатуры в длинный список предполагаемых женихов?

Девочка посмотрела в искрящиеся весельем и вниманием глаза Триса и, приняв его игру, ответила:

— Конечно, сможешь. Только список этот будет очень коротким, состоящим из одного имени — твоего.

Матросы на палубе были заняты своими повседневными делами, Готилон о чем-то разговаривал с Ремином, глядя на проплывающий вдоль борта берег острова, и никто не видел, как Трис с Алиной на несколько кратких мгновений слили уста в поцелуе, скрепляя заключенный договор.

— А что мы сделаем в первую очередь, когда попадем на твою Землю? Спросила девочка, игриво глядя на Триса.

— Если ты не будешь возражать, я сразу же верну твоим волосам первоначальный солнечно-золотой цвет. — Мечтательно сказал Трис. — Ты сама увидишь, что именно такой тон на Земле пользуется наибольшей популярностью.

А вот теперь все находившиеся на палубе люди одновременно посмотрели на носовую надстройку, где послышался хрустальный заразительный смех Алины…

К Первым островам галера подошла вечером следующего дня. Готилон не хотел рисковать, отправляясь ночью в полный неизвестных опасностей открытый океан. Трис не стал настаивать на немедленном продолжении плавания, и «Синий альбатрос» бросил якорь возле скалистого берега одного из крохотных островков. Несколько матросов, взяв факелы, сошли на берег, надеясь подстрелить из ручных арбалетов каких-нибудь птиц на ужин или отыскать гнезда, где можно было бы найти птенцов, еще не умеющих летать. Казалось, что люди совершенно не беспокоятся по поводу завтрашнего испытания.


* * *
От Первых островов галера отчалила с первыми лучами восходящего солнца. Трис рассчитывал, что можно достичь Проклятого острова к вечеру, если к постоянному, но не слишком сильному восточному ветру добавить силу гребцов. Поэтому из трюма были извлечены весла, и все матросы разместились на гребных скамьях.

Двадцать человек одновременно вспенили океанскую гладь мощными гребками. Вновь вставший у рулевого весла Гитрас затянул старинную песню, помогающую поддерживать единый ритм движения гребцов:

Все мы, да, дружно, да,
вместе, да, сильно, да,
напираем.
Весла, да, воду, да,
вместе, да, сильно, да,
загребают.
Мышцы, да, наши, да,
вместе, да, сильно, да,
не устанут.
Ветер, да, брызги, да,
наши, да, лица, да,
освежают.
Когда Гитрас выкрикивал «да», матросы делали гребок, и галера все более и более ускоряла ход.

На носу судна возле большого арбалета стояли Готилон, Трис и Ремин, напряженно вглядываясь вперед. Парусиновый чехол с оружия был снят, и прочная тетива из конских волос натянута на металлический лук размером с расставленные в ширину руки взрослого мужчины. В специальных стойках вдоль фальшборта стояли наготове короткие толстые копья с острыми стальными наконечниками.

— К встрече с катунами мы неплохо подготовились. — Заметил Ремин. Мне даже хочется встретить хотя бы одного из них, чтобы подстрелить на ужин.

— Не зовите неприятности раньше времени, молодой господин. Они и так нас найдут. — Буркнул старый капитан, не переставая осматривать водную гладь. — Вы не представляете себе, что такое взрослый катун, и как нам сложно будет его победить даже при помощи мощных арбалетов.

— Вы тоже, уважаемый Готилон, не пугайтесь и не дрожите раньше времени. — Обиделся Ремин. — Трис и я разбили непобедимую армию Южной Империи. Что нам теперь какие-то безмозглые водяные шарики?

— Эх, молодость, молодость. — Сокрушенно покачал головой капитан. Счастливое время, когда еще ничего не знаешь об окружающем мире, но считаешь себя всемогущим.

— Не ссорьтесь, друзья. — Успокаивающе положил руки на плечи Готилона и Ремина Трис. — Нам всем вместе предстоит встретить множество опасностей, так давайте не будем усложнять себе жизнь внутренними разногласиями.

— Да мы и не думаем ссориться. — Быстро остыл Ремин и потянул Триса за рукав в сторону от Готилона, чтобы тихо продолжить разговор. — Вообще, меня не так беспокоят катуны, как то, что нас может ждать на Проклятом острове. Ты уверен, Трис, что чудовища Межпространства давно успокоились? Ведь до сих пор никто из тех, кто отправлялся на остров, обратно не вернулся. Что мы можем противопоставить этим тварям, если ты утратил магический талант?

— Там будет видно. — Трис махнул рукой на запад. — В самом крайнем случае я достану Лучевой Меч.

— Ты знаешь, как им управлять?

— Пока нет. Но я чувствую, что в нужный момент он сам все мне расскажет.

Ремин с сомнением посмотрел на друга. Или Трис окончательно сошел с ума после того, как лишился магии, или он теперь так шутит, сохраняя важный и торжественный вид, или же говорит правду, зная что-то, что неизвестно прочим людям. В любом случае, оставалось доверять его словам и полагаться на то, что «там будет видно».

Первые острова уже превратились в темные пятнышки, едва различимые за кормой на линии горизонта, а впереди простиралась чистая водная гладь. Морских чудовищ пока не было видно и Трис начал надеяться, что плавание пройдет без происшествий. Он спустился в свою каюту и попытался погрузиться в медитативное состояние, чтобы расслабить мышцы и привести в порядок мысли перед прибытием на Проклятый остров.

Он уже начал ощущать приятное тепло, распространяющееся по телу, когда услышал наверху крик Готилона:

— Катун! Справа по борту гигантский катун! К оружию, матросы!

Мысленно произнеся несколько довольно грубых ругательств, Трис схватил меч-катану, вошедшим в привычку движением погладил кожаный чехол на поясе и выскочил из своей каюты. Соседняя дверь распахнулась, и оттуда появилась Алина, одетая в кожаную рыбацкую тунику, с маленьким топориком в правой руке. Несколько мгновений они смотрели друг на друга и на трап, ведущий на верхнюю палубу. Наконец, Трис спросил:

— А ты куда собралась?

— Туда. — Ткнула Алина топориком вверх. — Куда ты, туда и я.

— У меня нет времени спорить, Алина. Мы же договаривались, что сегодня ты будешь сидеть в каюте. Наверху слишком опасно.

— Я подумала, что еще неизвестно, где будет опаснее, в тесной каюте, которую от океанской пучины отделяет тонкий деревянный борт, или на палубе, рядом с тобой, великим воином и защитником маленьких рыжих девочек.

— Каким местом я думал, когда начал учить ребенка логике и риторике?! — В притворном отчаянии воскликнул Трис. — Теперь ученица кладет на лопатки учителя. Раз ты такая шустрая, марш первая наверх!

С нечленораздельным ликующим боевым кличем девочка ринулась вверх по трапу, получив вдогонку от своего побежденного учителя легкий шлепок чуть пониже спины. Следом за ней на палубу поднялся Трис. Осмотрев приближающегося противника он тут же пожалел, что позволил Алине участвовать в сражении, так как теперь загнать ее вниз было уже невозможно. Девочка, как и вся команда судна, словно завороженная, глядела на хозяина океана — гигантского катуна.

Катун находился на расстоянии десяти-двенадцати полетов стрелы от галеры. Как и говорил Готилон, он был похож на огромный черно-зеленый шар, катящийся по поверхности океана. Ни глаз, ни рта, ни каких-либо отверстий или выростов не было на теле животного. Просто ровный гладкий шар. Трис прикинул расстояние и понял, что в диаметре катун будет побольше четырех человеческих ростов. Пока что чудовище никак не выказывало агрессии, оно плавно двигалось по воде справа от судна почти-что параллельным курсом, легко и непринужденно подминая небольшие волны. Однако расстояние между ним и кораблем постепенно сокращалось.

Готилон увидел, что Трис стоит на нижней гребной палубе и крикнул ему:

— Катун сначала катился прямо на корабль, но потом изменил направление и теперь движется рядом, словно изучает нас или примеривается, как лучше напасть.

Трис осмотрел судно. Все было готово к сражению. На носовой надстройке у большого арбалета стояли Ремин и двое матросов. Лук был натянут, копье вставлено в пазы, и оставалось только нажать на спуск, чтобы послать в чудовище метательный снаряд. На кормовой надстройке у второго арбалета также стояли трое матросов, готовые по команде выстрелить. Остальные члены экипажа, собравшиеся на гребной палубе, убрали весла и вооружились топорами, копьями и ручными арбалетами. Легкий восточный ветер продолжал двигать судно вперед, давая возможность рулевому Гитрасу при необходимости совершить маневр.

Трис и Алина поднялись на нос. Готилон неодобрительно покосился на девочку, нервно постукивающую обухом топорика по левой ладони.

— Может быть, катун не станет нападать, почувствовав, что эта добыча ему не по зубам… или что там у него вместо зубов? — Спросил Ремин, проверяя легкость поворота арбалетной платформы.

— Будет, будет. — «Успокоил» его старый капитан. — Такому гиганту, наверняка, недостаточно мелких желтоперок или старых больных дельфинов. А тут мы — две дюжины мужчин на обед и одна маленькая девочка на закуску.

— А где же у катуна щупальца, которыми он хватает добычу? Поинтересовалась Алина. — Он же совершенно гладкий.

— Он выбрасывает щупальца из любой точки тела. — Объяснил Готилон. Сейчас он выпускает их снизу, чтобы отталкиваться от воды и двигаться в нужную сторону. Смотри внимательнее. Видишь, у самой поверхности воды из катуна выскакивают короткие толстые отростки, похожие на лопасти весел, делают гребок, а потом втягиваются обратно?

— Действительно! — Воскликнула девочка. — Катун одновременно и плывет, и перекатывается. Но где у него рот и глаза?

— У него нет этих органов. Добычу он втягивает прямо в свое тело, и одни только твари Межпространства знают, где у этого чудовища органы чувств.

Между тем катун сблизился с кораблем на семь-восемь полетов стрелы. Люди на «Синем альбатросе» были спокойны, только их застывшие лица да крепко сжатое в руках оружие выдавали то внутреннее напряжение, которое испытывали путешественники перед схваткой с хозяином океана.

— Да будет он нападать, в конце концов, или так и проводит нас до Проклятого острова?! — В сердцах воскликнул один из матросов на гребной палубе.

И внезапно, словно услышав этот призыв, катун изменил направление движения и покатился прямо на галеру.

— Всем приготовиться! — Спокойно скомандовал Трис. — Стрелять по моей команде!

Чудовище стремительно приближалось. Уже можно было видеть, что его поверхность не такая гладкая, как казалось издалека. Она была покрыта множеством ямок и бугорков и больше походила на кожуру гигантского апельсина. Переливающиеся зеленые и черные пятна огромного катящегося шара приковывали к себе взгляд и как будто гипнотизировали людей, лишая их смелости и решительности.

— Цельтесь точно в середину шара! — Прокричал Трис. — Тогда снаряды не отскочат рикошетом от этой твари. Все готовы?

Матросы стряхнули с себя оцепенение. Речь шла об их жизни, и опытные мореходы не собирались становиться легкой добычей. Катун уже приблизился на расстояние выстрела из большого арбалета, но Трис не торопился отдавать приказ начать стрельбу, подпуская его поближе. Матросы на гребной палубе выставили перед собой копья и нацелили ручные арбалеты на атакующее чудовище.

Вот до катуна осталось триста шагов, двести, сто пятьдесят…

— Стреляйте! — Крикнул Трис, выхватывая из ножен меч из дамасской стали и поднимая его вверх. — Проткните гадину!

Одновременно щелкнули тетивы больших и ручных арбалетов. Смертоносные копья и болты понеслись навстречу чудовищу. Но катун, словно почувствовав опасность, молниеносно изменил направление и даже на таком близком расстоянии смог увернуться от летящих снарядов. Только копье, выпущенное из арбалета Ремина, чиркнуло по его шкуре, оставив большую ярко-зеленую борозду.

— Быстрая тварь! — В ярости ударил кулаком по планширу Готилон. — Он словно читает наши мысли!

— Заряжайте оружие! Быстрее, друзья! — Крикнул Трис, хотя матросы и без его приказа уже лихорадочно крутили коловороты арбалетов, натягивая луки.

Но катун оказался быстрее. Никто не ожидал, что огромный и неуклюжий с виду шар может двигаться с такой невероятной скоростью. Избежав первого залпа, катун спустя всего несколько ударов сердца навис над кормовой надстройкой. Большой арбалет уже был заряжен, но выстрелить из него матросы не успели. Из тела катуна молниеносно вытянулись десятки длинных зеленых отростков толщиной в человеческую руку. Они оплели тела трех матросов, стоящих у арбалета, и так же быстро скрылись в гигантском шаре, втянув жертвы прямо через расступившуюся на время оболочку. Только рулевой Гитрас чудом избежал смерти: в последний момент он отпрыгнул в сторону, скатился с надстройки на гребную палубу и с безумно сверкающим взором присоединился к матросам, сжав топор так, что побелели костяшки пальцев.

На какие-то доли мгновения все люди на корабле замерли, потрясенные гибелью своих товарищей и завороженные хладнокровной уверенностью хозяина океана, быстро и спокойно поглотившего добычу.

— Стреляйте же в него! — Дико заорал Готилон. — Не то он нас всех сожрет!

Вновь зазвенели тетивы ручных арбалетов. На этот раз все болты попали в цель, глубоко войдя в шкуру чудовища. Из дыр брызнули фонтанчики светло-зеленой жидкости. Раздались крики радости, но тотчас же смолкли. Раны на теле катуна моментально затянулись, и он покатился вдоль борта галеры, приближаясь к столпившимся на гребной палубе людям. Из тела чудовища вновь вытянулось множество длинных щупальцев, которые принялись методично ощупывать палубу в поисках новой добычи. Словно толстые плети, они извивались, рыскали, хлестали по палубе, ломали мелкие деревянные детали оснастки.

— Я не могу стрелять! — В отчаянии закричал Ремин, пытаясь навести свой заряженный арбалет на чудовище. — Он слишком близко. Мне мешают ванты и край паруса!

— Рубите щупальца! — Приказал Трис матросам, спрыгивая вниз с носа галеры. — Попробуем немного отогнать катуна в сторону!

Показывая пример, он растолкал людей, в оцепенении смотревших на приближающиеся щупальца, и ударил мечом по ближнему зеленому отростку, изучающему основание мачты. Отрубленный конец как полураздавленный червяк начал биться по палубе, а обрубок мгновенно втянулся обратно в тело катуна. Взамен него из гигантского шара вытянулось сразу несколько щупалец, которые метнулись к тому месту, где находилась строптивая жертва, не желающая становиться пищей. Трис несколько раз взмахнул мечом, и еще несколько зеленых обрубков упало на палубу. Но по мере того, как катун продвигался вдоль борта, приближаясь к середине судна, количество щупалец, пытающихся схватить Триса, становилось все больше и больше, и тому приходилось отступать, чтобы не оказаться в смертельном кольце.

— Не стойте, как истуканы! — Вскричал Готилон, прыгая с топором на гребную палубу. — За мной, матросы!

И мореходы бросились на катуна, пытаясь своими топорами обрубить щупальца чудовища так, как это делал Трис. Но оказалось, что их оружие не могло повредить зеленым отросткам. Лезвия топоров были недостаточно остры, чтобы разрубать плоть чудовища. Щупальца пружинили, на какое-то время отдергивались назад, но потом нападали с новой силой. Трис, Готилон и матросы вынуждены были пятиться к носовой надстройке.

— А если нам всем спрятаться в трюме? — Крикнул Ремин Готилону, нервно подпрыгивающий на месте в ожидании момента, когда можно будет выстрелить из арбалета. — Может быть, тогда катун оставит в покое корабль?

— Это не поможет! — Отозвался капитан, отмахиваясь топором от извивающегося отростка. — Катун почувствовал лакомую добычу и разломает весь корабль, чтобы добраться до нас.

Словно в подтверждение его слов, несколько толстых щупальцев хлесткими ударами пробили доски палубы и начали рыскать в трюме корабля.

— Проклятье! — Закричал Готилон. — Если катун продырявит днище, корабль потонет. Мы погибнем, даже если каким-то чудом сможем убить эту тварь.

— Я все еще не могу прицелиться! — Стукнул кулаком по станине арбалета Ремин. — Копье попадет не в катуна, а в снасти!

Трис перерубил очередной отросток и огляделся. Дело было плохо. Часть щупальцев оттесняла людей к самому носу судна, а другие тем временем разламывали настил палубы и фальшборт. Если немедленно не отогнать или не убить катуна, он пробьет борт или днище, галерапойдет ко дну, и люди окажутся беззащитными в воде посередине океана. Оставалось только одно: использовать Лучевой Меч. Но руки Триса отказывались выпустить рукоять катаны и расстегнуть чехол на поясе.

И в этот момент между размахивающими топорами матросами и яростно извивающимися щупальцами катуна проскользнула хрупкая фигурка девочки. Алина пробежала по уцелевшим доскам палубы, перепрыгнула через рыщущие в трюме щупальца и вскарабкалась на кормовую надстройку. Вся команда на мгновение замерла, наблюдая, как девочка в одиночку наводит арбалет на огромный шар и нажимает на спусковой крючок.

Поворотный механизм арбалета был хорошо сбалансирован, а промахнуться с такого расстояния было просто невозможно. Тяжелое копье полностью вошло точно в середину шара, а его стальной наконечник на пол-локтя показался с противоположной стороны. Катун мгновенно вобрал в себя все отростки и отшатнулся от борта. Теперь он открылся Ремину, и копье из носового арбалета так-же насквозь прошило тушу океанского чудовища. Все люди замерли, со смешанным чувством ужаса и восторга наблюдая, как из четырех отверстий хлещут потоки ярко-зеленой жидкости.

— Ремин, заряжай арбалет! — Крикнул Трис и хлопнул по плечам двух ближайших матросов. — За мной, на корму, ребята!

Но новых выстрелов не потребовалось. Рваные раны на теле катуна расширялись, из них с клокотанием выплескивались пенящиеся и пузырящиеся фонтаны. Черно-зеленый шар словно-бы сдувался, уменьшаясь в размере и прогибаясь сверху. Это была агония. Еще несколько мгновений оболочка катуна сжималась, а потом с треском лопнула и разошлась в стороны, расплескав по поверхности воды ядовито-зеленые кляксы слизи. Невероятная вонь окутала корабль, хотя он уже отплыл от места гибели катуна шагов на пятьдесят, продолжая двигаться на запад.

Не только Трис, но и все остальные матросы побежали на корму, одержимые желанием до конца насладиться смертью поверженного врага. И они увидели, как бесформенные остатки хозяина океана медленно погружаются в пучину.

— Мы его сделали! — В яростном восторге заорал один из матросов.

— Да, будь он проклят! — Стукнул ладонями по бедрам Готилон. — Это первый катун, убитый людьми! Молодец, девчонка!

Старый капитан со слезами радости на глазах крепко сжал Алину в объятиях. Девочка что-то весело пискнула, но слова заглушили восторженные вопли матросов, обступивших ее со всех сторон и стремящихся доступными им способами выразить свою признательность меленькой героине. Восторг, в основном, выражался весьма солеными матросскими словечками и сильными похлопываниями по плечам и по другим частям тела, так что Трису пришлось раздвинуть людей и вытащить Алину наружу, чтобы уберечь от травм ее хрупкую фигуру и нежные уши.

— Еще рано праздновать полную победу. — Объявил Готилон. Путешествие не окончено, и никто не знает, что ждет нас дальше. Нападение катуна лишило нас трех хороших верных товарищей, надежных матросов: Ребирда, Тизала и Готитола. Помните их имена. Я надеюсь, что больше мы не понесем утрат.

— Теперь мы знаем, как победить катунов. — Сказал пожилой матрос с прилипшими к мокрому лбу прядями седых волос. — Надо всадить им в брюхо острое копье из арбалета.

— Теперь мы все — герои, ребята! — Поддержал его другой, более молодой и веселый. — Тетит и все побережье будут носить нас на руках и бесплатно поить вином до конца жизни.

— Да, друзья! — Торжественно произнес Трис. — Вы — настоящие герои. Но вы победили не катуна. Вы победили свой страх перед открытым океаном, впитанный еще с материнским молоком. Теперь все океанские пути открыты для вас. Запомните: любое чудовище можно уничтожить, если не паниковать и не дрожать от ужаса. Впереди нас ждет Проклятый остров. Боитесь ли вы тварей Межпространства, которые могут там обитать?

— Нет! — Одновременно гаркнули матросы.

— Теперь мы ничего не боимся.

— В крайнем случае, Вы, господин Трисмегист, Ваша храбрая сестренка и Ваш друг разберутся с любым чудовищем. А мы все поможем! Верно, ребята?

— Точно! Хорошо сказал, Лотит!

Трис с удовлетворением наблюдал за энтузиазмом матросов. Конечно, он понимал, что эйфория, вызванная победой над внушавшим ужас чудовищем, скоро пройдет, но надеялся, что полученный людьми заряд бесстрашия и уверенности в своих силах силы сохранится, по крайней мере, во время высадки на Проклятый остров.

Повреждения «Синего альбатроса» оказались не так велики, как выглядели вначале. Требовалось всего лишь заделать дыры в палубе, приколотить несколько досок к фальшборту, установить новые скамьи для гребцов и заменить некоторые мелкие детали оснастки. Все это можно было сделать на ходу, запасных досок и брусьев в трюме было предостаточно, и «Синий альбатрос» продолжал по-прежнему плыть на запад, подгоняемый попутным восточным ветром.

За ремонтными работами день пролетел незаметно. Катунов больше не было видно, и путешественники помогали матросам заделывать повреждения. Когда Алина дала несколько дельных рекомендаций по поводу наилучшего использования досок из той или иной древесины, ее популярность вознеслась на недосягаемую высоту, оставив далеко позади самого капитана Готилона, Ремина и даже Триса. В конце концов, никто из матросов ведь не знал, что девочка — дочь лесоруба и с детства знает о древесине больше, чем любой моряк.

Когда уже стало смеркаться, на фоне заходящего солнца на горизонте показались очертания суши.

— Земля! — Провозгласил стоящий на носовой надстройке дежурный матрос. — Прямо по курсу — земля.

Путешественники немедленно поднялись на нос и стали пристально вглядываться в едва различимый темный берег. До Проклятого острова оставалось плыть приблизительно два-три часа.

— Смотрите! — Показал налево Ремин. — Я вижу довольно большой островок с удобной гаванью. Давайте там переночуем, а с восходом солнца высадимся на Проклятый остров.

Готилон вопросительно посмотрел на Триса. Тот согласно кивнул, не отрывая взгляда от черной полосы на горизонте, и капитан приказал:

— Спустить парус. Все на весла. Гитрас, правь вон к тому острову!

Матросы дружно гребли, предвкушая возможность настрелять птиц и поджарить их на костре. Готилон обещал им на ужин выставить большую амфору с вином, чтобы отпраздновать победу над катуном и помянуть погибших товарищей. Так что эта ночь обещала быть веселой. Последняя ночь перед встречей с погибшей в Катастрофе древней столицей…


* * *
— Трисмегист, Вы уверены, что мы идем в правильном направлении? Спросил Готилон.

— Я просмотрел все старинные морские карты в Императорской библиотеке, которые уцелели после Катастрофы. Их было немного, и я точно запомнил каждую. Древняя Этла-Тида должна быть где-то к югу от нас. Совсем недалеко.

«Синий альбатрос» плыл вдоль берега Проклятого острова на юг, держась на расстоянии четырехсот шагов от низкого, сплошь заросшего деревьями и кустами берега. Было около полудня. С самого утра, когда корабль отчалил от приютившего его на ночь небольшого островка, он двигался на веслах. Ветер совсем стих, небо было подернуто мутной пеленой, предвещавшей ухудшение погоды на следующий день.

Двигаясь вдоль берега по мелководью, можно было не бояться катунов, никогда не приближавшихся близко к суше. Зато с берега в любую минуту можно было ожидать нападения каких-нибудь неведомых существ, поэтому оружие было заряжено, а гребцы старались не плескать веслами во время ритмичных гребков. Все напряженно вслушивались в зловещую тишину, царившую на Проклятом острове, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами.

Готилон, Трис, Ремин и Алина стояли на носовой надстройке и смотрели вперед, ожидая вот-вот увидеть стены погибшей столицы.

— Почему новую Этла-Тиду построили севернее, чем старую? — Задал вопрос Ремин.

— Понятия не имею. — Пожал плечами Трис. — Может быть, новому Магу-Императору очень понравилось устье Ре-Тилач.

— А вы заметили, что среди густых веток деревьев не видно и не слышно ни одной птицы? — В пол-голоса сказала Алина. — Словно на острове нет ни одного живого существа.

— Меня все же больше волнует, правильно ли мы идем. — Не мог успокоиться Готилон. — Если на самом деле город находится на севере, мы будем плыть вокруг острова более десяти дней, пока полностью не обогнем его. За это время погода может испортиться так, что плавание вдоль берега станет опасным. Придется искать бухту или залив, чтобы там отсидеться.

— В этом случае я пешком пойду дальше. — Хмуро ответил Трис. — У меня слишком мало времени, сегодня ночью я видел сон…

Трис осекся, вспомнив, что не все присутствующие посвящены в тайну его преображения. Алина успокаивающе коснулась его руки и с пониманием посмотрела в стальные глаза, а Ремин с Готилоном, похоже, пропустили последние слова мимо ушей, слишком поглощенные осмотром острова.

Берег постепенно повышался, становясь похожим на скалистое побережье материка. А впереди скалы полностью закрывали обзор, поднимаясь на высоту двухсот шагов.

— Где-то там должен быть вход в залив. — Показал рукой Трис. — Ведь новую столицу строили точно также, как уничтоженную старую.

— Я вижу! — Опытный старый капитан первый заметил изменения. Смотрите: из-за этой скалистой гряды вытекает речной поток. Он чуть более мутный, чем морская вода, и рябь на поверхности океана там почти отсутствует. Наверняка, когда мы обогнем скалы, нам откроется залив.

И точно, когда «Синий альбатрос», идя вдоль берега, прошел мимо выступающей в океан высокой скалы, взорам путешественников открылась огромная бухта, на высоком берегу которой возвышались городские стены, в точности такие же, как у Этла-Тиды на материке. Широкая река впадала в залив левее города, это ее мутные воды вытекали в открытый океан через проход между скалами. Течение в проходе было таким слабым, что галера, не снижая скорости вошла в залив и бросила якорь недалеко от пологого правого берега.

— Не стоит рисковать, причаливая к городской пристани. — Сказал Трис, оглядывая побережье залива. — Кто знает, что может выскочить из ворот.

Путешественники и матросы, убравшие весла, рассматривали древнюю погибшую столицу великой империи. С борта галеры не было видно ни разрушений, ни повреждений, указывающих на Катастрофу. Деревянные причалы, разумеется, за прошедшие столетия сгнили и развалились. Та же участь постигла и деревянные постройки возле городской стены. Однако сами каменные башни и стены Этла-Тиды выглядели целыми и невредимыми, словно всесокрушающее время побоялось коснуться этого великого творения рук человеческих. Только присмотревшись, можно было увидеть несколько трещин в каменной кладке. Ворота в башнях отсутствовали, и черные проходы в город казались издалека таинственными норами логова неведомого животного.

— Жаль, что из-за высокой стены мы не можем рассмотреть сам город. Произнес Ремин. — Лучше бы сначала издалека оценить опасность. Может быть, стоит залезть на одну из скал, ограждающих залив и сверху оглядеть город?

— Напрасная трата времени. — Ответил Трис, оценивающе глядя на скалы. — Туда очень трудно забираться, да и увидишь издалека немного. Я сразу пойду в Императорский дворец, а там будет видно.

— Не ты пойдешь, а мы пойдем. — Заявила Алина.

— И я пойду с вами. — Твердо сказал Ремин.

— Я и пол-дюжины матросов будем вас сопровождать. — Поддержал Готилон.

— Стоп, стоп. — Поднял руки вверх Трис. — Идти сразу всем слишком рискованно. Мы не знаем, что нас ждет в городе. Сначала я пойду один. Проверю, остались ли еще на острове так называемые чудовища Межпространства. Если все будет спокойно, я подам сигнал с воротной башни. Если нет, то одному мне будет легче сражаться и не думать о том, что нужно защищать еще и вас всех.

Друзья Триса пытались настаивать, однако он был непреклонен. На воду спустили маленькую лодочку, и Трис спустился в нее по веревочной лестнице. Он весело посмотрел на суровые лица людей, торчащие над планширом и торжественно взирающие на него сверху. Только одна Алина задорно подмигнула ему левым глазом, и это подбодрило Триса гораздо лучше, чем тысячи громких, пустых, пафосных славословий, так любимых чиновниками с его родной Земли и некоторыми пожилыми Этла-Нитами.

Глава 14. Истина

— Что-то мне тут не нравится, только никак не могу понять, что… Пробормотал Трис. Он стоял на воротной башне и разглядывал мертвый город, раскинувшийся под ногами. Сначала могло показаться, что он попал в ставшую почти-что родной Этла-Тиду: те же квадратные кварталы, разделенные широкими улицами, те же дворцы знати. Только все деревянные строения были разрушены, а крыши домов давно провалились внутрь. Да и стены некоторых каменных зданий рассыпались, а в противоположной городской стене зиял огромный провал. И это было вполне естественно, ведь с того момента, как город покинули оставшиеся в живых жители, прошло около семисот пятидесяти лет. Но было в этом унылом запустении нечто неестественное, нечто неправильное, что чувствовал, но никак не мог точно определить Трис.

Наконец, неприятный холодок пробежал по его позвоночнику. Он еще раз посмотрел на возвышающийся в центре города Императорский дворец с большой дырой вместо входных ворот и, наконец, понял, что его сразу встревожило. Похоже, что чудовища Межпространства были вполне материальны. Или, по крайней мере, одно из них. Если отбросить разруху, вызванную временем, можно было понять, что нечто, напоминающее огромный шар, выкатилось когда-то из Императорского дворца, несколько раз прокатилось по городу взад-вперед, а потом проломило городскую стену и выбралось наружу, отправившись в центр острова.

— Как-будто это был сухопутный катун. — Произнес Трис про себя. Однако он не мог себе представить катуна, способного давить своей массой дома и ломать стены высотой в десять человеческих ростов. Или же таким и должно быть взрослое чудовище? А все остальные, что гуляют по открытому океану — всего лишь подрастающие малыши. Если так, то, повзрослев, они ринутся на сушу, и сметут, сожрут все на своем пути…

Трис подошел к наружному парапету, осторожно выглянул из-за него и посмотрел на залив. Посередине, словно игрушечная, замерла галера. Даже без магии Трис чувствовал, что сейчас на башню устремлены взоры двух дюжин человек, ожидающих его сигнала, чтобы причалить к берегу. Но Трис не собирался рисковать жизнями дорогих ему людей. Пока он не отыщет в Императорском дворце Зеркало Истины, пока не поймет, что это такое и как им можно пользоваться, пока не убедится, что на берегу нет никакой опасности, никто кроме него не ступит на берег Проклятого острова.

Трис спустился по лестнице и пошел по улице, ведущей прямо в центр города. Он вынул из ножен меч-катану и сейчас медленно вращал его в руке, словно в любую секунду мог подвергнуться нападению. Однако предчувствие говорило Трису, что скорее всего опасность будет ждать его позже, во дворце, среди древних магических предметов и остатков великой силы, отворившей Врата Между Мирами и вызвавшей Катастрофу.

Лучевой Меч в чехле на поясе пока никак не проявлял своей силы. Неясные сны, мучающие сознание Триса с момента ранения этим оружием, в последнее время не раздражали. Казалось, что сначала кто-то настойчиво и грубо пытался достучаться до мозга молодого человека, а теперь сменил тактику, предпочитая действовать более мягко и выжидать удобный случай.

Вот и Императорский дворец. Трис осторожно заглянул в пролом. Так и есть. Как он разглядел издалека, все камни были выбиты изнутри на Храмовую площадь, а внутри разрушений почти не было. Словно что-то вырвалось наружу, одержимое то ли голодом, то ли жаждой убивать, и принялось метаться по городу, давя здания и пожирая людей. А когда пищи не стало, оно ушло бродить по острову. Трис надеялся, что за прошедшие столетия это нечто или умерло, или ушло через океан на запад.

Как бы то ни было, Трис убрал меч в ножны и начал перебираться через огромные камни, бывшие некогда стеной дворца. Если Императорский дворец в новой Этла-Тиде был точной копией старого, следовало идти в центральное крыло, где располагались покои Мага-Императора. Трис быстро прошел через внутреннюю площадь дворца, внимательно осматривая все выходы из внутренних помещений на трехъярусную колоннаду, и поднялся по широкой главной лестнице прямо на второй этаж. На мгновение ему показалось, что стоящие на задних лапах грифоны проводили его грустными взглядами.

«Только шизофрении тебе и не хватало!» — Прокомментировал внутренний голос. Трис тряхнул головой, и наваждение пропало.

Трис бесшумно скользил вдоль стен. Он достаточно хорошо знал расположение основных помещений дворца и поэтому продвигался туда, где должен была находиться зал для занятия магией. В новом Императорском дворце этот зал пустовал, поскольку в Этла-Тиде ни магии, ни магов после Катастрофы не осталось.

Трис заметил, что чем ближе он приближается к залу, тем чернее становится потолок, пол и стены, как будто копоть от пожара осела на мраморной поверхности. Трис потер пальцем стену. Нет, это не копоть. Больше похоже на то, что верхний слой оплавлен чудовищным жаром. Трис стал двигаться медленнее, а его правая рука легла на кожаный чехол с Лучевым мечом. Что тут произошло: ядерный взрыв или вспышка магического огня? И против кого было применено столь мощное оружие?

Коридор, через который шел Трис, все больше и больше походил на жерло потухшего вулкана. Мрамор был явно оплавлен, местами он даже тек, образуя на стенах и на потолке причудливые узоры из застывших капель. Узкие и высокие окна, через которые должен был проходить солнечный свет, затянулись черными волнистыми потеками. Так что в коридоре стояла зловещая полутьма. Вход в магический зал напоминал зев пещеры: огонь растопил стены, превратив дверной проем в почти круглое отверстие. Трис осторожно заглянул внутрь.

Зал превратился в оплавленную нишу. Если во время взрыва тут были люди, то их тела, наверняка, мгновенно испарились. Ничто не могло выдержать такого жара. Кроме предмета, который находился в центре зала и испускал из себя слабое белое свечение.

Трис понял, что это и есть Зеркало Истины. Оно стояло на оплавленном растекшемся постаменте, бывшем некогда небольшой трехступенчатой пирамидой. Зеркало было похоже на круглый лист отполированного серебра размером с поднос, висящий в воздухе между двумя такими же гладкими отполированными столбами толщиной в древко копья.

Трис приблизился к Зеркалу, чтобы получше его рассмотреть. Действительно, светящийся отполированный диск никак не соприкасался с опорами. Ожидая увидеть свое отражение, Трис встал перед Зеркалом, но на его поверхности не отразилось ничего. Тогда Трис медленно протянул руку и осторожно коснулся Зеркала кончиками пальцев. Поверхность была теплая. Трис отдернул руку. Он почувствовал, что по коридору движется Нечто. Это Нечто не производило абсолютно никакого шума, но Трис знал, что оно приближается. Об этом сообщал безотчетный ужас, который упругой волной катился впереди неведомого чудовища.

Трис первый раз в жизни испугался по-настоящему. В глубине сознания билась мысль, что надо достать Лучевой Меч и лицом к лицу встретить опасность. Но, словно в ночном кошмаре, Трис не мог пошевелить ни одним мускулом тела. Липкий безымянный ужас опутал его своей паутиной. Ноги подкосились, и Трис упал, скатившись на пол с возвышения, на котором стояло Зеркало. Каким-то чудом чехол на поясе расстегнулся и Трис увидел синий цилиндр, выпавший из него и лежащий теперь в двух шагах.

Надо было всего лишь проползти эти два шага и взять волшебное оружие, но Трис не мог пошевелиться, парализованный ужасом, идущим из коридора. Сердце стучало так громко, что казалось, его удары сотрясают и тело человека, и оплавленные стены зала. Трис понял, что еще немного, и оно не выдержит перегрузки. А ведь это еще только начало. Неведомое чудовище приближалось, все более и более усиливая свое ментальное давление.

Внезапно Трис понял, что оно уже проникло в зал. Он попытался разглядеть его, но не увидел ничего, кроме все тех же черных стен. Ужас усилился до сверхчеловеческих пределов. Чудовище давило извивающегося на полу человека своей энергией, размазывало его, перетирало в порошок. Оно выпивало душу живого существа, высасывало его разум, выгрызало личность.

Даже кричать Трис не мог. Больше всего это походило на страшный сон, когда сознание мечется от непередаваемого ужаса перед неведомым кошмаром и не может найти выход. Но если сон заканчивается пробуждением, то встреча с излучающим страх монстром наяву должна закончиться гибелью человека. Трис это понимал, и от этого ужас все сильнее и сильнее сдавливал его грудь, мешая дышать, не давая сердцу перекачивать кровь. Словно почувствовав, что корчащийся в муках человек слабеет, чудовище еще более усилило напор, хотя до этого казалось, что это уже невозможно. Трис осознавал, что пришел конец, что сейчас сердце лопнет, а кровь закипит в жилах.

И вдруг он услышал далекий крик:

— Трис! Где ты, Трис?!

Трис узнал голос Алины. Но почему девочка оказалась на острове? Может быть, это одна из шуток невидимой твари? Но чудовище, похоже, тоже было удивлено, если, конечно, к нему применимо слово, описывающее человеческое чувство. Однако ментальный напор на сознание человека немного ослаб, и Трис понял, что тварь может управлять своим полем внушаемого страха. Сейчас оно, видимо, ждало приближения еще одной жертвы…

Трис не мог допустить, чтобы его Алина подверглась тому, что испытывал он. Сжав зубы так, что они начали крошиться, он подтянулся на руках в сторону лежащего синего цилиндра. Трис не знал, как он поразит невидимую тварь, но это был его единственный шанс. Чудовище поняло, что жертва зашевелилась и вновь накрыло ее колпаком ужаса. Трис потерял контроль над своим телом и в жутком бессилии наблюдал, как в дверной проем вбегает раскрасневшаяся Алина, как она недоуменно озирается вокруг и внезапно падает на пол. Ни крика, ни звука! Веселая жизнерадостная девочка в доли мгновения превратилась в безжизненное раздавленное мертвое тело, напоминающее сломанную куклу.

Невидимое чудовище вновь обратило все свое внимание на Триса, желая и его окончательно раздавить. Но странно! Человек стоял на корточках, а в его руке был зажат синий цилиндр. Человек произнес одно только слово, и из торца цилиндра вырвался сноп раскаленных белых искр. Искры начали метаться по комнате, выжигая все, что встречали на своем пути. Перед самой своей смертью чудовище наконец-то осознало, кем на самом деле является этот человек. Оно хотело молить о пощаде, но было уже слишком поздно. Белые искры сожгли ту невесомую прозрачную субстанцию, что некогда была телом демоном ужаса, и чудовище погибло в таких же мучениях, на которые любило обрекать свои жертвы.

Трис встал на ноги. Ноги дрожали и подгибались. Он с отвращением посмотрел на Лучевой Меч.

— Неужели ты специально ждал, когда погибнет моя Алина, чтобы только после этого проявить свою силу?

— Не ругай его. — Послышался знакомый и в то же время чужой голос. Он — всего лишь орудие. Ты смог победить безымянный ужас, поглотивший твое сознание, и освободиться. Теперь ты можешь взглянуть в Зеркало Истины.

Голос раздавался из Зеркала. Едва переставляя ноги, Трис поднялся на возвышение. Он старался не смотреть в сторону дверного проема, где лежало мертвое тело девочки. Единственное, что его успокаивало, это ее мгновенная и, как он надеялся, безболезненная смерть.

Трис посмотрел в отполированный серебряный диск. Теперь он увидел свое отражение. Отражение широко улыбалось и казалось весьма довольным жизнью. Трис понял, что он либо сошел с ума, либо достиг цели своей жизни. Но цена, которую он за это заплатил, была слишком велика. Если бы можно было все вернуть назад!

За спиной своего отражения Трис увидел прекрасную девушку с внимательными зелеными глазами и с копной золотых волос. Трис резко обернулся. Сзади не было никого. Его взгляд упал на тело Алины, и ему показалось, что девушка в зеркале очень на нее похожа. Он вновь всмотрелся в диск. Точно! Именно такой стала бы Алина спустя пять-шесть лет.

— Ну и вид у тебя был тогда. — Обратилась девушка в зеркале к отражению Триса. — Объясни же ему, наконец, что происходит, а то он так переживает из-за моей смерти.

Трис окончательно убедился, что совершенно свихнулся от выпавших потрясений.

— Ты не сошел с ума. — Сказало ему отражение. — Я — это ты, а она Алина. Мы — Боги.

— Ага. — Грустно сказал Трис. — Я когда-то в шутку сказал Алине, что если Боги существуют, то и я хочу стать Богом.

— Ты им не стал, ты им был. — Торжественно сказало отражение, а девушка энергично закивала головой так, что рыжие пряди стали хлестать то по лбу, то по затылку. — Я, конечно, знаю, что ты хочешь у меня спросить, но тем не менее предоставляю тебе право задать первый вопрос. Спрашивай, что хочешь. Я готов рассказать тебе все.

Трис задумался. Если это не сон и не бред сумасшедшего, ему наконец-то становятся доступны истинные знания. Знания обо всем. Что же узнать первое? Какой вопрос самый главный? С чего начать? Точно, именно это и надо спросить!


* * *
— Что было в самом начале?

— Что было в начале, не знает никто. Материя и разум возникли одновременно. По крайней мере, с точки зрения первичного разума, до его возникновения не существовало ничего. Может быть, появление мысли было результатом случайной комбинации материальных элементов, а, может, наоборот, материя явилась следствием и продуктом деятельности разума. На этот вопрос нет и не может быть ответа. Тем более, что и самого первичного разума больше не существует.

— Куда же он пропал?

— Он не пропал. Он разделился на две части.

— Зачем?

— Сложный вопрос. Чтобы на него ответить, нужно попытаться понять, как и о чем «думал» возникший Перворазум. А кроме него самого понять этого не дано никому. При этом необходимо всегда помнить, что Перворазум нельзя воспринимать как некое материальное мыслящее тело, он являлся естественной и необходимой составляющей самой Вселенной, либо Вселенная была его материальным дополнением, кому как больше нравится. Чувства Перворазума воспринимали весь материальный мир как единое целое, все Измерения и Вселенные, звезды и планеты, атомы и фотоны. Он Просто Существовал. Один во всем Мире. Попробуй понять величие этих слов, и ты приблизишься к пониманию его сущности.

Но был вопрос, даже два вопроса, которые неизбежно задает себе любое мыслящее существо: «Кто Я?» и «Зачем Я?». Ни один из многочисленных придуманных ответов не мог Перворазум принять за истину. И его размышления продолжались такое долгое время, которое вы, люди, назвали бы вечностью. Мы же называем это «Эра раздумий».

Наконец, Перворазум принял решение. Как он пришел к нему, что послужило толчком к действию, и почему он начал именно с этого? Ответа нет. Есть только результат — Перворазум перестал существовать и перешел в новое состояние, он разделился на две части, два начала. Может быть, таким образом Перворазум захотел посмотреть сам на себя со стороны? Кто знает?! Части изначально не были равны между собой и являлись не только наследниками всех знаний Перворазума, но и отдельными самостоятельными личностями. Это и было великим открытием Перворазума, переход от одинокого и безликого «нечто» к множественности разумов.

Так началась «Эра творения». Два новых возникших начала получили название «мужского» и «женского», и с тех пор все разумные существа имеют две составляющие, или два пола, дополняющие друг друга. И эти две возникших в результате разделения Перворазума личности, теперь называют «Великие Первые Боги».

— Почему же Перворазум не называют первым Богом?

— Так принято потому, что Перворазум нечто большее, чем Бог. Он само Пространство, Время и Мысль. Боги — лишь результат творения, необходимость их появления и существования была определена Перворазумомом для продолжения поиска ответа на его вопросы.

Некоторые считают, что Перворазум не только создал Богов, но и задал вектор развития мира. И то, что мы сейчас называем судьбой или роком, то, чему подвластны самые могущественные божества, на самом деле является результатом его целенаправленной деятельности. Если это так, то все, что происходило, происходит и произойдет заранее уже предопределено и предначертано. Но тогда возникает вопрос: Зачем это нужно Перворазуму? Ведь его целью было осмысление собственной необходимости и смысла своего существования. А задание жестких рамок развития мира не смогло бы дать ответы, так как лишено было бы элементов случайности и неожиданности.

С другой стороны, нельзя однозначно отрицать, что судьбы не существует. Мне кажется, что Перворазум дал первоначальный толчок развития, задал общее направление движения. Игрок, бросающий кости, знает количество очков на каждой грани и знает общее количество костей, но не может предугадать заранее выпавшую сумму. Так и Перворазум перемешал и бросил различные варианты существования, ограничив последующих разумных существ в выборе вариантов, но не лишив их свободной воли. Мы постоянно делаем выбор из имеющегося набора наших возможных действий, и этот выбор открывает те или иные последующие направления. Может быть, на взгляд Перворазума, последовательный перебор всех возможных случайных комбинаций должен рано или поздно привести к какому-либо качественному изменению. В этом случае судьбу следует понимать как неограниченную возможность выбора из ограниченного набора вероятностей. Но этому нужно посвятить отдельный рассказ, а сейчас мы говорим о появлении и развитии разума и разумных существ.

— Что делали два первых Бога?

— Сначала они изучали и познавали друг друга. Тебе может показаться странным, что у них была в этом необходимость, ведь они были частями одного целого. Но я уже сказал, что каждый из них был отдельным разумом со свободной волей, и задуманы они были Перворазумом как взаимодополняющие друг друга личности. Между Великими Первыми Богами существовало чувство, которое можно условно назвать любовью. Но это не надо сопоставлять и сравнивать с человеческой любовью. Любовь Богов неизмеримо глубже, шире и полнее. Она проистекала из единства их сущностей, абсолютного взаимопонимания. Они были нужны друг другу, они не могли существовать друг без друга.

Но и их продолжали преследовать вопросы: «Кто Мы?», «Зачем Мы?». Можно было бы дать ответы: «Мы — Боги», «Мы — друг для друга», и наслаждаться своим существованием, ведь неограниченны были желания Богов и неизмеримы их возможности. Но желание знания не давало им покоя, и они создали двенадцать Богов — повелителей материального мира. Ибо решили Великие Первые Боги, что переделав и упорядочив Вселенную, смогут они увеличить и развить свой разум.

— И это им удалось?

— Нет. Двенадцать Богов созданы были не как самостоятельные разумные существа, а лишь как рабочие инструменты для переделки мира. Мы и Богами их называем только за великую силу и власть над материей. Кроме того, они не были одинаковы по своим задачам. Великие Первые Боги создали шесть Богов для разрушения ненужного, а шесть — для созидания необходимого. Не имея перед собой определенной цели, Боги материи работали порознь. То, что создавали созидатели, уничтожали разрушители, и не появлялось той разумной упорядоченности, которой хотели достигнуть Двое Первых.

И решили тогда Великие Первые Боги, что нельзя перестроить мир без разумных свободных помощников, и уничтожили они двенадцать Богов материи, смешали их сущности, добавили власти и свободной воли, а получившуюся смесь разделили опять на двенадцать частей, но случайно, а не целенаправленно. Так появились Великие Древние Боги, каждый из которых являлся законченной личностью и обладал властью над миром материальным и над миром разума. С этого момента и началось творение по замыслу Великих Первых Богов.

Каждый Бог внес свою лепту в процесс создания и упорядочения миров, но основу построили Первые Боги. Они создали основную структуру Вселенной. Представить ее можно в виде слоеного пирога бесконечного диаметра и с бесконечным количеством слоев. Каждый слой принято называть «Измерением», он представляет собой определенный уровень упорядоченности материального мира и мира разума с более-менее стабильными физическими и магическими законами. Так, например, наблюдаемая вами, людьми, в настоящее время окружающая реальность является лишь одним трехмерным Измерением из бесконечного множества других трехмерных и иных измерений.

Нижние измерения — это абсолютный хаос, материя и энергия разума переплетаются там в самых немыслимых комбинациях и образуют сочетания, невозможные для осмысления небожественным разумом. Верхние измерения совершенство и рациональность, доведенные до абсолюта. Материя и сознание находятся в полном согласии и взаимоуравновешенности. Средние измерения являются переходом между двумя крайними полюсами. Также задали Великие Первые Боги течение Времени, от вихрей хаоса, через плавные спирали срединных Измерений, к торможению и покою в нирване высших миров.

Вселенная была поделена между двенадцатью Великими Древними Богами в соответствии с их наклонностями и отдана им для воплощения собственных замыслов. Первые Боги, в ожидании окончания работы, посвятили самих себя друг другу, полностью отдавшись той величайшей любви, что с самого начала начал существовала между ними. Любовь была так сильна, что они перестали обращать внимание на окружающий мир, полностью доверившись своим созданиям.

— Значит, все, что мы видим вокруг, создали Великие Древние Боги?

— Не все. Как я уже сказал, каждый Бог получил во владение свои собственные Вселенные и Измерения. Все Боги имели неограниченные возможности для реализации своих желаний и создания личных миров. Но вопросы призваны они были решить одинаковые — вечные вопросы о смысле существования разума. Последовав совету Великих Первых Богов, Древние Боги создали не только материю, но и низших разумных существ. Эти существа, обладая завершенной целостной личностью, лишены возможности божественного творения, они неразрывно связаны с определенными формами материи, которая, собственно, и является носителем, или, можно сказать, сосудом для разума. Таким образом, эти создания фактически не являются бессмертными, их сознание полностью разрушается при уничтожении носящей его материи. Несмотря на это, смертные разумные существа остаются одной из важнейших составляющих Вселенной. Бессмертные Боги слишком велики, чтобы обеспечить упорядоченность каждого уголка пространства. Низшие существа выступают как связующее звено между Великой Божественной Волей и ее воплощением в материальном мире. В дальнейшем некоторые расы разумных смертных получили бессмертие разума, но об этом я расскажу позднее.

Великие Древние Боги получили собственные имена, отражающие их внутреннюю сущность, и с тех пор принято давать имя каждому разумному существу. Имена Богов много раз менялись низшими существами, поэтому я буду называть их так, как звали их в начале времен.

Хаос был отдан Богу Хету и Богине Сии. Поскольку создать что-либо постоянное в их царстве невозможно, они забавлялись игрой в созидание и разрушение. Мир их малонаселен разумными существами, так как те жалкие подобия разума, которые иногда получаются благодаря временному совпадению случайных факторов, непостоянны и недолговечны.

Верхние измерения получили Бог Дэт и Богиня Зу. Постоянство и неизменность, отсутствие движения — вот основы их мира. Все предначертано, предсказано и предписано, нет и не может быть ничего случайного. Разумных существ эти Боги не создали, так как абсолютная стабильность не предусматривает существ, обладающих свободной волей и, соответственно, возможностью выбора.

Для Вас же, несомненно, наибольший интерес представляют срединные измерения, и остановлюсь я на них подробнее.

Владения Богов в срединных измерениях не имеют четких границ, зачастую для творения миров несколько Богов брались за общую работу. Например, звезды, которые так или иначе присутствуют во всех измерениях, были созданы Богом Куллом и Богиней Рианной. Планеты, пылевые облака, спутники и другие небесные тела придумала Богиня Кеста, причем планеты она отщипнула от уже готовых звезд, а оставшиеся обломки разбросала в виде астероидов и мелкой пыли. Бог Сеан предложил объединить звезды в галактики для удобства классификации и подсчета, а помогла ему это сделать Богиня Ивол. Бог Дук и Богиня Лор разработали основные принципы существования живых и разумных организмов и подготовили на планетах все необходимые условия для их появления и развития. Бог Кевал придумал и установил законы движения и изменения миров, обеспечивающие плавный переход от хаоса к порядку и получил одобрение и поддержку всех двенадцати Древних Богов.

На этом было завершено творение материального мира, и настала пора заселять его жизнью.

Каждый Бог создавал низших разумных существ по своему образу и подобию. При этом под образом и подобием следует понимать исключительно внутреннюю сущность, но никак не внешний облик. Боги в те времена не имели стабильного материального воплощения, принимая такую внешность, которая требовалась для какого-либо конкретного действия. Структура личности Бога-создателя отражалась на его творениях.

Бог Кулл и Богиня Рианна — зажигатели звезд — первыми из всех Великих Древних Богов вызвали к жизни расу разумных существ. Ими стали драконы сплав органического и неорганического миров, наделенные не только мощным разумом и громадной физической силой, но и огромными магическими способностями. Независимые, гордые, своенравные — истинные дети звезд, летают они по измерениям Вселенной, поддерживая равновесие мира. Где-то драконы сеют хаос и разрушение, где-то устанавливают порядок и спокойствие, не подчиняясь никому, действуя только по законам собственной логики или по воле создавших их Богов.

Свои Божественные способности Бог Дук и Богиня Лор использовали для создания на планетах многочисленных и разнообразных форм и видов жизни, в основном органической. Даже перечисление планет на всех Измерениях, где экспериментировали эти Боги и которые они заселили своими творениями, заняло бы довольно продолжительное время. Достаточно посмотреть на многообразие жизни на вашей планете, чтобы хотя бы попытаться представить себе неограниченные возможности Божественной Фантазии. А вершиной их деятельности стало создание гуманоидных разумных рас: так называемых гномов и эльфов.

Обе этих расы являются биологическими, но обладают властью над материальным миром и над миром магическим. Владения этих рас изначально были теснейшим образом связаны между собой; гномы обустраивают и поддерживают порядок в мире неживой природы, эльфы выступают в роли хранителей мира органического. При этом и те и другие в своей деятельности могут использовать как материальные предметы и инструменты, так и магические силы, управляющие этим миром. Гномы и эльфы заселяли в те времена практически все пригодные для жизни планеты срединных Измерений. Сообщение между различными Вселенными и Измерениями осуществлялось магически и физически, эльфы и гномы могли свободно перемещаться через Врата Между Мирами, открытыми на каждой обитаемой планете.

Бог Кевал, создавший законы движения и развития миров, позаботился о расе существ, охраняющих и поддерживающих эти законы. Так появились кругги — замкнутые и загадочные существа, величайшие маги Вселенной из всех смертных рас. Если бы они не были столь малочисленны, и если бы Кевал заложил в них тягу к власти, то их способности, помноженные на довольно большую продолжительность жизни, могли бы сделать круггов хозяевами Вселенной после гибели Великих Богов. Но кругги всегда были и остаются хранителями Равновесия, больше всего они ценят одинокий и созерцательный образ жизни, не претендуя на знание абсолютной истины, и не в коем случае не навязывая свое мнение остальным разумным существам. Благодаря своему физическому строению, кругги способны жить в межпланетном пространстве и на планетах практически любого типа.

Как уже было сказано, кругги малочисленны, и в самых «густозаселенных» местах один кругг приходится на двенадцать — пятнадцать стандартных галактик. Обычная среда обитания кругга — астероид или спутник незаселенной планеты (чтобы мощное ментальное поле кругга не повлияло на окружающих существ), где он или она «лежат» в своем «доме», наблюдая за движением миров и мысленно общаясь со своими собратьями в других частях Вселенной.

Остальные Великие Древние Боги также занимались созданием тех или иных видов разумных существ. Богиня Кеста, создательница планет, сотворила заодно и неорганические формы жизни, некоторые из которых сумели достичь определенной степени разумности. Бог Сеан неоднократно предпринимал попытки оживления некоторых видов энергии, что ему иногда удавалось. Богиня Ивол, пожалуй, пошла дальше других Богов, попытавшись создать живые разумные организмы, существующие одновременно в нескольких Измерениях, но эти эксперименты не дали положительных результатов, хотя и послужили в дальнейшем, как образец для создания Младших Богов.

Так была закончена «Эра творения». Четыре основные разумные расы заселили все срединные измерения, видоизменяя и обустраивая их согласно замыслам создавших их Великих Древних Богов. А «сверху» или, если так можно сказать, «извне» за всем наблюдали непостижимые Великие Первые Боги.

— Ты сказал, четыре основные расы, а как появились люди?

— Люди появились позже. Сначала я расскажу о последующей «Эре недоверия».

С окончанием Эры творения возник естественный вопрос: а что дальше? Древние Боги знали, как поступили Первые Боги с двенадцатью Богами материального мира, не удовлетворившись их работой. А кто может поручиться за то, что с ними и с созданным ими миром не произойдет то же самое? Связь между Богами и Вселенной в то время уже была так велика, что тревожные мысли Богов стали нарушать установленный ими же порядок. Начал меняться размеренный ход движения миров, участились катаклизмы на планетах, звезды стали менее устойчивы, возникли новые разумные расы, но уже не для созидания, а, напитанные черными мыслями, для разрушения и уничтожения(хотя сами Боги считали, что создают их для своей защиты и поддержки).

Все это привело к тому, что Великие Первые Боги вынуждены были оторваться от наслаждения друг другом и обратить, наконец, свои мысли на окружающий мир. И узнали они много странного и удивительного. Оказалось, что их творения усилились настолько, что готовы не только бросить вызов своим создателям в борьбе за власть над миром, но даже надеются полностью их уничтожить, считая опасным для себя существование более старых и могучих Богов. А самое удивительное было то, что силы Древних богов, действительно, возросли так, что невозможно стало просто стереть их с полотна мира, не нарушив при этом стабильности Вселенных и Измерений и не подвергнув, таким образом, опасности свое собственное существование.

Однако Первые Боги не восприняли всерьез эту угрозу, а посчитали ее всего лишь новой игрой, позволяющей развлечься по-новому, вносящей некоторые забавные перемены в их существование. Поэтому, подражая своим противникам, стали формировать они собственную армию из демонов, джиннов, дьяволов и иных бессмертных и бесстрашных воинов, преданных, в отличие от Богов, своим создателям. Если до этого Первые и не думали вмешиваться в судьбу созданного ими мира, то теперь, приняв новые правила игры, они решили, что если играть, то играть по-крупному, хорошо подготовившись.

Естественно, Великие Древние Боги восприняли действия Первых Богов как подтверждение своей правоты. Если раньше подготовка к свержению властителей мира шла в некоторой степени неосознанно, то теперь часть Богов создала коалицию для открытого восстания. Но не все двенадцать были единодушны. Боги Хаоса, Хет и Сия, радуясь предстоящему разрушению порядка, перешли на сторону Первых Богов. Богиня Ивол изначально была скорее склонна к разрушению, нежели к созиданию, и, не создав чего-либо значительного, также примкнула к партии разрушителей. Как ни странно, ее поддержал Бог Кевал — создатель законов. Кто-то посчитал, что он сделал это, так как видел незавершенность и ущербность созданного мира, кто-то решил, что причиной послужила его любовь к Ивол. Как бы то ни было, переход Кевала в другой лагерь породил новое противоречие: кругги не поддержали своего создателя, заявив о приверженности существующему устройству мира.

Остальные восемь Древних Богов постарались сделать все для упрочения своих позиций. Четыре первые разумные расы спешно обучались не только созидательной магии, но и магии боевой, разрушительной, позволяющей защищаться от нападения армии демонов. Кроме этого, были созданы новые, менее могущественные расы, из которых наиболее многочисленными стали великаны, гоблины, тролли и некоторые другие гуманоидные и негуманоидные виды. Боги пошли на то, что дали разум отдельным животным для управления над их неразумными собратьями. Но самым главным стало то, что Древние Боги, договорившись между собой, потратили часть своей силы на создание бессмертных Младших Богов, до некоторой степени обладающих силой Божественного Созидания и Разрушения и поставили их командующими и наместниками в разных частях Вселенной.

— Зачем же Древним Богам понадобилось расходовать свою силу перед возможным сражением?

— Для того, чтобы ответить, я должен сначала подробнее остановиться на отличии смертных и бессмертных существ. Когда Великие Первые Боги создавали двенадцать Древних Богов, они даровали им Божественное бессмертие, то есть сохранение постоянной и неизменной личности на протяжении неограниченного временного промежутка и независимость самоосознания от любых внешних магических и физических воздействий. Однако, Древним Богам не была передана способность наделять бессмертием низших разумных существ. Может быть, уже тогда Первые Боги предвидели дальнейшее развитие событий, может быть даже, что все происшедшее и происходящее, действительно, является спектаклем, разыгранным по сценарию Первых Богов или даже по планам Перворазума. Как бы то ни было, наделение бессмертием осталось исключительно прерогативой Великих Двух.

Поэтому, когда восьми Богам — повстанцам понадобились богоравные помощники, то пришлось пожертвовать частью своей первоначально заложенной Божественной Силы. Обычно для создания Младшего Бога выделялось и усиливалось какое-либо одно качество личности создающего Бога, либо Младшему Богу давалась власть над определенной энергией или над некоторым видом материи. Так появились Боги света и гравитации, Боги огня, воды и воздуха, Боги мудрости, страха и любви. Младший Бог являлся символом некоего качества и оставался бессмертен, пока существовало то, что он олицетворял. Одновременно с этим были разработаны и воплощены материально так называемые атрибуты Богов — средоточия и концентраторы Божественной Силы, связующие разума и материи — посохи, жезлы, мечи, трезубцы, чаши и тому подобные материальные символы.

Четыре первые разумные расы, в отличие от Древних и Младших Богов, бессмертием наделены не были. Продолжительность их жизни с точки зрения современных людей могла считаться почти вечной, то есть сопоставимой с временем существования небесных тел, однако по сравнению с действительно бессмертными Богами это были лишь краткие мгновения. После старения и смерти физических тел личности низших существ распадаются полностью, а накопленные знания и умения могут быть сохранены только посредством каких-либо внешних носителей: книг, сооружений, специальных запоминающих устройств. Если в Эру творения на различие между Богами и смертными никто не обращал внимание, то теперь, перед возможным великим сражением за дальнейшую судьбу мира, эта проблема стала одной из основных.

Открытое противостояние началось с того, что Великие Первые Боги при помощи демонов разнесли по Вселенной весть о том, что все разумные существа, перешедшие на их сторону, получат бессмертие личности. И как доказательство своих возможностей они предъявили миру совершенно новый вид разумных существ — расу людей-Повелителей. Все созданные ранее разумные существа не имели между собой больших различий внутри своего вида. Например, все эльфы в более или менее равной форме наделены магическими способностями, и образ мышления у них примерно одинаков, то есть при одинаковых обстоятельствах подавляющее большинство эльфов примет одинаковое решение. Тоже самое можно сказать и о драконах, и о гномах, вообще о любом существовавшем до этого виде. У людей по-другому. Большинство из них не владеет магией, или никак ее не проявляет, зато способности отдельных людей могут возрастать не только до силы круггов, но даже до Божественной мощи. Но не магией сильны люди. Великие Первые Боги заложили в них частицы Божественного Творения, используя которые, Повелители сумели придумать и создать невиданные ранее машины и механизмы, не только заменяющие им магические таланты, но и зачастую превосходящие их. Космические корабли, использующие для быстрого перемещения пространство между Измерениями, позволили Повелителям за кратчайшие сроки достигать самых отдаленных уголков Вселенной. Преобразователи гравитации в любые другие виды энергии открыли неисчерпаемый источник для создания защитных полей, недоступных даже Богам, и для разработок мощнейших наступательных вооружений. Бессмертие личности Повелителей также поддерживалось при помощи специальных аппаратов, которые хранились в строжайшем секрете. А самое главное, люди оказались сильны многообразием личностей, представляющих свой вид. Различные взгляды на одну проблему позволяли им выработать оптимальное решение, найти наилучший выход.

Чувствуя, что время работает против них, Великие Древние Боги не стали дожидаться дальнейшего усиления позиции армий Первых Богов, и нанесли удар первыми. Боги ужаса, смерти и разрушения при поддержке драконов попытались захватить и уничтожить центральные планеты Империи Повелителей. Люди и демоны совместными усилиями отразили удар, и, в свою очередь, атаковали ближайшие планеты враждебно настроенных эльфов и троллей. Так началась «Эра войн» — время смерти и ужаса.

— И кто же против кого воевал?

— Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Неожиданно начавшаяся война не дала многим смертным и бессмертным окончательно определить свою позицию. Кругги, большинство эльфов и гномов не поддержали ни одну из сторон, отказав в помощи даже своим Богам-создателям. Почти все Младшие Боги, драконы, некоторые поздние гуманоидные расы выступили против Первых Богов. Им противостояла армия Повелителей во главе с Кевалом и Ивол и войско демонов под руководством Богов Хаоса, Хета и Сии. Великие Первые Боги наблюдали за первоначальными стычками несколько отстранено, словно за забавной игрой, не торопясь принимать в ней участие. Но это только краткое описание противостояния наиболее великих сил Вселенной. По всему миру, на всех планетах и Измерениях начались конфликты между различными видами разумных существ. Уже не важно было, кто каких Богов поддерживает и верит ли вообще в каких-либо Богов.

Постепенно безумие и жажда смерти охватили все миры. Все больше и больше планет оказывалось втянуто в войну. Древние и Младшие Боги перестали заботиться о гармонии материального мира и мира разума, что привело к появлению множества отвратительных физических воплощений их злобных мыслей. Ментальное напряжение достигло таких пределов, что стало оказывать серьезное воздействие на физический мир и даже на саму структуру Вселенных.

— Неужели Боги не понимали, что, уничтожая мир, они уничтожают самих себя?

— Понимали, конечно. Но рассуждали они примерно так: «Если мне грозит полное уничтожение, то почему бы не воспользоваться любыми средствами самозащиты? Если я могу погибнуть, какое мне дело до остального мира?». И это логично. Боги — самолюбивые и безжалостные эгоисты, иначе они не Боги. Совесть и мягкость — удел слабых низших существ.

— Это жестоко. А чем закончилась Эра войн?

— Конечно же, кульминацией Эры войн стала великая Битва Богов. Нельзя сказать, что она началась внезапно. Все понимали, что нарастание конфликта неизбежно должно было привести к этому. И Битва произошла. До сих пор оставшиеся в живых свидетели содрогаются от ужаса при воспоминании о ней. Человеческий разум не способен вместить в себя и осмыслить событие такого масштаба, сопоставимое, пожалуй, только с самим сотворением мира.

Восемь восставших Богов с Младшими Богами против Великих Первых Богов и четырех Древних, да еще прочих разумных созданий бессчетное количество с обоих сторон — все сошлись в битве, чтобы сеять смерть и разрушение. До этого момента никто не имел возможности испытать силы противника, и первое же столкновение преподнесло обеим сторонам некоторые сюрпризы. Восставшие Боги считали, что длительное отсутствие связи с мирами Первых Богов значительно ослабило их силы, и поэтому считали свержение владык трудным, но выполнимым делом. Однако Двое Первых оказались непоколебимы. Непробиваема и неуязвима была их защита, не нанося ответных ударов, наблюдали они за действиями своих армий. Однако и Первые Боги, в свою очередь, оказались несколько озадачены неожиданной мощью своих восставших творений. Созданные когда-то как помощники и подручные для упорядочения миров и для поиска ответа на вопрос о смысле жизни, приобрели они, благодаря своей тесной связи с сотворенным миром, силы и могущество, если и не превосходящие своих создателей, то, по крайней мере к ним приближавшиеся.

Первый мощный удар повстанцев пришелся на Богов Хаоса и демонов. Хет и Сия, владыки переменчивости и непостоянства, легко отразили атаку. Демонам пришлось труднее. Объединенные силы Великих Древних Богов нанесли им значительный урон, не уничтожив окончательно, но лишив большинство из них первоначальной магической силы и разбросав по самым отдаленным уголкам Вселенной, откуда те не смогли бы быстро вернуться на помощь своим Богам. Причем многие демоны при этом подверглись развоплощению, то есть потеряли способность самостоятельно на долгое время восстанавливать свои физические тела, однако их бессмертная сущность при этом оставалась неизменной.

Контрудар нанесли боевые машины Повелителей по драконам и Младшим Богам, разметав стройные ряды армии повстанцев. Драконы гибли легионами и, не имея защиты от оружия людей, в конце концов вынуждены были отступить. Между тем сами Повелители, столкнувшись с недавно сотворенными гремлинами, то есть существами, разрушающими любые механизмы, не смогли развить успех и продолжить атаку. Техника Повелителей внезапно выходила из строя, много сил и времени приходилось тратить на поиск и уничтожение гремлинов, проникших сквозь защитные поля.

В Великой Битве наступило равновесие. Разумные существа уничтожали друг друга с яростью и остервенением, дошедшими до своей крайней стадии. Мир физический и мир ментальный перемешались. Измерения корчились в судорогах, Вселенные сжимались в точку и взрывались, сметая все вокруг, пространство и время рвались как тончайшая бумага, все живое и разумное исчезало в небытие. Первые Боги поняли, что наступила угроза не только разрушения существующего мира, но и уничтожения самого вселенского разума, начиная с Богов и заканчивая ничтожными одноклеточными созданиями.

И тут произошло событие, надолго (если не навсегда) изменившее Вселенную. Первая Богиня приоткрыла свою защиту, чтобы обратиться к благоразумию Восставших Богов и предложить им перемирие для сохранения целостности мира. И в это же самое время Великие Древние и Младшие Боги соединили всю свою разрушительную мощь и нанесли объединенный удар по броне Великих Первых. Эта атака ярости и ненависти была нацелена точно на незащищенную Богиню. Первые Боги были бессмертны, но сила удара привела к распаду личности Богини и рассеянию ее по Вселенной, что, в принципе, от истинной смерти не так далеко. Ибо мельчайшие частички разума Богини не осознавали себя более единым целым и не могли вновь самостоятельно объединиться в целостную личность.

Разрушение личности Первой Богини вызвало глобальный мировой катаклизм. Боги Кевал и Сия, находившиеся рядом, также подверглись практически полному распаду. Но не это было самым страшным. Никогда до этого не было и никогда больше не будет ничего страшнее отчаяния Первого Бога, потерявшего свою сестру, свою возлюбленную, свою неотделимую половину. И тогда создал он во вспышке Божественного Гнева самое великое и непревзойденное оружие во Вселенной — Жезл Разрушения или Сияющий Меч, способный уничтожить любое разумное существо, даже могущественных Богов. Направил Первый Бог Жезл на своих врагов, и только тогда поняли Древние Боги, что сила их — ничто перед силой Создателя миров, и погибли Древние Боги, оставив после себя только остатки безликой магии, рассеявшейся по всем Вселенным.

Огляделся тогда Великий Древний Бог и увидел, что нет больше того стройного и единого мира, о котором он мечтал со своей любимой Богиней. Изменилась сама структура Вселенных, став прерывистой и нестабильной. Древние расы разумных существ оказались отброшены в дикость и невежество, лишившись Божественной поддержки своих создателей. Потеряли они большинство своей магии, и, не имея возможности самостоятельно создавать и открывать Врата Между Мирами, остались запертыми и разобщенными на своих планетах. Даже величественные драконы выродились, уподобившись простым неразумным рептилиям.

Остатки Младших Богов забились в самые дальние уголки Вселенных, опасаясь гнева и мести Первого Бога, вооруженного Сияющим Мечом. Немногие уцелевшие люди-Повелители закрепились на двенадцати Измерениях, закрыв их защитными полями от враждебного вторжения и стремясь сохранить свои знания и умения. А где-то на окраинах мира несломленные демоны вели войну с последними творениями Древних Богов.

Грусть и тоска по своей утерянной любви овладела Первым Богом. Не нужна была ему власть над миром, если остался он в одиночестве. Так глубоко было страдание Бога, что решился он последовать за своей утраченной половиной и по собственной воле уничтожил и рассеял свою личность по Вселенной, смешав ее с осколками сознания Первой Богини, соединившись с ней хотя бы бессознательно.

Так закончилась Эра Войн и началась Эра Равновесия.

— Неужели все кончилось так печально?

— На этом история разума не закончилась. Перед своим уходом изменил Бог законы развития мира, и создал на основе существующих живых организмов расу людей — младших братьев Повелителей. Разбросал Бог семена новой жизни по Вселенной, и с тех пор на всех пригодных к жизни планетах развитие биологической жизни так или иначе приводит к появлению человека. При этом вложил Бог в созданных им людей новое качество — бессмертную душу. С тех пор предназначение людей заключается в участии в так называемом «круговороте душ». Люди не обладают ни разумом, ни искусственным бессмертием личности людей-Повелителей, но имеют бессмертную душу, которая после физической смерти материального тела не исчезает бесследно, а как бы распадается на многие составляющие. Позднее, отдельные ее компоненты, объединившись со свободными частями других душ, образуют личность нового человека. Это слияние может произойти на той же планете, а может в другом Измерении, в другой Вселенной. Причем новая личность, разумеется, практически ничего не помнит о предыдущих своих воплощениях.

— Но зачем Бог создал таких странных существ?

— Я еще не сказал самого главного. При слиянии составляющих душ в новую личность к ним каждый раз присоединяется частица разума рассеянных в пространстве миров Первых Богов. Таким образом, вновь появившаяся личность человека несет чуть больший заряд божества. Причем, чем более развиты морально и интеллектуально были души умерших людей, тем большую частицу Бога получает новый человек. И наоборот, ведя жизнь недостойную божественного предназначения, рабски-униженную, в следующем воплощении человек может потерять имеющиеся искры, скатиться вниз по лестнице развития, разрушить свою душу.

Должно пройти очень много времени с момента появления первого человека до полного восстановления личностей Первых Богов, но, учитывая небольшую продолжительность жизни людей и то, что в настоящее время они являются доминирующим видом во Вселенной, можно рассчитывать на то, что это все же рано или поздно произойдет, и Великие Первые Боги вернуться, чтобы вновь принять власть над миром.

— А оставшиеся противники Первых Богов не пытаются этому помешать?

— Они стараются, но у них все равно ничего не получится. В настоящее время развитие разума идет обособленно в разных частях Вселенной. Если удается задавить ростки эволюции на одной планете, то на другой они расцветают более пышно. На заре человечества некоторые древние расы пытались противостоять людям, но были вынуждены либо отступить, либо перейти на их сторону.

Наибольшую опасность сейчас представляют Младшие Боги. После ухода Великих Богов они остались наибольшей силой в мире. Собрав осколки магии Древних Богов, Младшие Боги усилились и распространили свою власть на многие обитаемые миры. Покорившимся колониям людей новые Боги стремятся внушить мысли о ущербности и изначальной греховности человечества, тормозят развитие наук и магических искусств, скрывают знания об истинной истории развития мирового разума. Это задерживает возрождение Первых Богов, но не может ему помешать.

Рано или поздно люди все равно достигают развития, позволяющего сбросить ярмо чуждых владык. На помощь людям всегда готовы прийти демоны, верно и бескорыстно служа им, как служили они некогда своим Создателям. И еще не сказали своего слова Повелители. Они основали Империю на двенадцати Измерениях, закрыв их при помощи своеобразной машинной магии от посягательств Младших Богов. Повелители ожидают возвращения Великих Первых, чтобы вновь присягнуть им на верность.

Но самое главное заключается в том, что божественные частицы, оставшиеся от Великих Первых Богов, постепенно пропитали все Вселенные и все Измерения. Изначально доступные только людям, со временем они проникли и в мертвую материю звезд и планет, и в растительный, и в животный миры, и даже нечеловеческим разумным расам стали доступны божественные искры. Весь мир превращается в единый организм, связанный разлитой в нем безликой Божественной Силой Великих Первых Богов. А люди призваны стать разумными проводниками и деятельными исполнителями ее воли. Именно из числа людей должны выйти Он и Она — те, кто сможет начать возрождение личностей Первого Бога и Первой Богини.

— То, что я ношу с собой, то, что называют Лучевым Мечом, то, что не причинило мне вреда — это и есть Сияющий Меч?

— Это не он, а его воплощение в этом Измерении. У Жезла Разрушения много имен, много ипостасей, много возможностей. Именно он начал возвращать твои воспоминания.

— Воспоминания? Мои сны? Что ты можешь сказать мне о них?

— Я могу сказать тебе все. Ведь я — это ты. Я — твоя память.

— А-а-а! Теперь мне многое становится понятным…

— Пока еще не все. Я должен многое поведать тебе, многому научить. Слушай же…

Глава 15. Осада

Победоносная армия Этла-Тиды покинула лагерь в Зеленой Долине и, выполнив ускоренный марш-бросок, через шесть дней приблизилась к столице Южной Империи — высокобашенному Лирду. Город был заложен почти одновременно с Этла-Тидой на открытой каменистой равнине в половине дневного перехода от океанского побережья. По занимаемой площади он не намного уступал столице северян, а его каменные стены возносились на высоту десяти человеческих ростов. Так же, как и все другие города, Лирд окружали кварталы, не защищенные стенами и укреплениями. Когда передовые кавалерийские части Этла-Тиды подъезжали к вражеской столице, еще издалека они заметили огромные густые столбы черного дыма. Вблизи стала видна и стена пламени, окружавшая город. Южане затворились в своей неприступной столице и сами сожгли все окрестные постройки, которые могли бы быть использованы Этла-Нитами для строительства укреплений и осадных машин. Столица Южной Империи готова была обороняться до последнего.

Когда об этом доложили Магу-Императору и Магу-Советнику, те немедленно собрали Военный Совет. Покинув свои марширующие по дороге на Лирд походные колонны, командиры собрались в шатре Тзота-Локи. Основной вопрос, который стоял перед офицерами, заключался в следующем: стоит ли немедленно штурмовать хорошо укрепленный город; следует ли осадить его и вынудить противника сдаться; или же целесообразнее оставить часть армии, чтобы держать город в кольце, а остальные полки двинуть далее на юг, чтобы скорее захватить всю территорию Южной Империи. Мнения собравшихся разделились.

Точку зрения сторонников быстрого штурма высказал командир стрелков Ретор-Литли. Когда неприятель был далеко, молодой щеголь всегда одевал дорогие доспехи из тонких золотых пластинок, украшенных чеканкой и драгоценными камнями. Ретор-Литли очень любил покрасоваться одеждой из дорогих тканей, многочисленными украшениями и тщательно следил за своим внешним видом. Даже сейчас, выступая на Совете перед покрытыми дорожной пылью офицерами, он казался только что вышедшим из ванны, куда в избытке добавили розовое масло. Его речь была гладка, плавные движения рук отточены и театральны:

— Мы с легкостью разбили южан на плато Семи Ветров, чего нам теперь опасаться штурма их столицы? Как сообщают местные жители, Повелитель Горван со своими ближайшими соратниками и с двумя тысячами солдат покинул Лирд и сейчас отступает на юг вдоль побережья. Нам надо незамедлительно раздавить сопротивление защитников города и отправиться в погоню за Горваном. В противном случае, если мы замешкаемся, он сможет вновь собрать боеспособную армию, и тогда вновь придется давать ему бой.

— Может быть тогда лучше отправить в погоню за Горваном кавалерию, а пехотными полками осадить город? — Задал вопрос полковник алебардистов Гориал-Тич.

— Это было бы желательно, но, к сожалению, невозможно в нынешних обстоятельствах. Ведь мы не знаем, с какими силами могут столкнуться посланные в погоню кавалеристы. Их у нас не так уж много — около пяти сотен, и Горван вполне может заманить их в ловушку. Тем более, что командующий тяжелой кавалерией Реасон-Миновар-Медон сейчас отсутствует, а у его заместителя Дрита-Телитота не так уж много опыта. — Ретор-Литли укоризненно посмотрел на молодого широкоплечего офицера с открытым дружелюбным лицом, словно тот был виноват в вынужденном бездействии кавалерии. — Кроме того, я полагаю, что пока мы находимся на вражеской территории, было бы весьма опасно разделять наши силы. Поэтому я предлагаю незамедлительный штурм Лирда, равно как и других укрепленных городов Южной Империи, которые встретятся на нашем пути. Только так, подавляя всеми своими силами очаги сопротивления, сможем мы установить свою власть на территории Южной Империи.

— Сдается мне, юный Ретор-Литли метит высоко. — Шепнул Гориал-Тич сидящему рядом Рол-Толиону. — Ему уже мало командования одними стрелками.

Командир Первого полка копьеносцев Этла-Тиды согласно покивал головой, не сводя глаз с молодого щеголя. Крон-то-Рион, сидящий позади, также услышал эти слова и отметил про себя, что разряженный в пух и прах Ретор-Литли едва ли сможет завоевать истинное уважение у старых военачальников.

Командир стрелков сел на стул, а на его место вышел полковник Некрат-Тир, командующий первым полком алебардистов.

— Все, что говорил уважаемый Ретор-Литли, вполне правильно и справедливо. — Начал он свою речь. — Однако не следует забывать, что штурм города потребует больших жертв. Я не боюсь умереть за победу родной Этла-Тиды, и точно так же не бояться смерти мои солдаты. Но стоит ли победа стольких жизней? Стены Лирда высоки и прочны. Забраться на них непросто. Место для столицы Южной Империи выбрано не просто так: взять город с налета практически невозможно. Да и южане, судя по тому, что сожгли кварталы Внешнего города, настроены решительно. С башен и со стен лучники будут расстреливать ползущих наверх солдат, как лягушек. Нас ждет град камней. Наши доспехи, бесспорно, прочны и надежны, но они не делают солдат абсолютно неуязвимыми. От падения с высоты они не защитят.

Кроме того, для штурма придется изготовить множество штурмовых лестниц, а это не так-то просто: подходящие деревья надо доставлять на большое расстояние. Так что в любом случае потребуется длительная осада. Из развалин зданий и из земли необходимо будет сооружать высокую насыпь, по которой можно будет подняться на стены. На это уйдет много времени, но иного выхода я не вижу. Повелитель Горван не скоро оправиться от поражения, и едва ли сможет собрать на юге достаточно воинов. Нельзя оставлять в своем тылу хорошо укрепленный город с многочисленным войском, но нельзя губить и жизни Этла-Нитов в угоду сиюминутной выгоде и дерзким амбициям неосмотрительных юношей.

Полковник тяжело опустился на свое место, сопровождаемый одобрительным гулом офицеров. Только Ретор-Литли и несколько младших командиров сидели молча, потупив взоры.

После выступали другие военачальники, и все они высказывались за осаду Лирда. Решено было время от времени создавать видимость решительных приступов. Солдаты должны приближаться к стенам с лестницами, засыпать врагов стрелами и снарядами из метательных машин и быстро отступать. Это нужно для того, чтобы постоянно держать защитников города в напряжении и не давать им совершать ответные вылазки.

На этом Совет завершился. Передовые пехотные Этла-Тиды части уже подошли к столице южан настолько, что видели развалины и головешки, оставшиеся от сожженного Внешнего города. Командиры разъехались по своим полкам, чтобы расположить их кольцом вокруг высокобашенного Лирда и начать осаду.


* * *
Военный лагерь для основных сил Этла-Тиды был разбит возле дороги, которая выходила из Западных ворот столицы Южной Империи и устремлялась прямо к океану. Всего три дня назад из Лирда по ней ушли воины под командованием самого Горвана, оставив в городе хорошо вооруженный и готовый к бою гарнизон, собранный из преданных Повелителю юга дворян со своими слугами и солдатами. Он должен был удерживать столицу столько времени, сколько потребуется Горвану на восстановление армии или на осуществление каких-либо тайных планов, неизвестных пока противнику…

А армия Этла-Тиды наконец-то смогла отдохнуть от утомительного недельного перехода. Если только устройство укрепленного лагеря, рытье рвов, насыпку валов и постройку защитных частоколов вокруг города можно считать более легким делом, чем двенадцатичасовую ходьбу по пыльной дороге с одним коротким полуденным привалом.

Правда, в земляных работах солдатам помогали местные жители. Это были и крестьяне из окрестных поселков, и горожане, не желавшие оставаться в осажденном городе и своевременно покинувшие его пределы. Сначала северяне с недоверием относились к добровольно предложенной помощи, но потом, за разговорами и совместными трапезами, они поняли, почему южане им помогают. С точки зрения подданных Южной Империи войска Этла-Тиды несли долгожданное избавление от владычества жестоких Повелителей.

Вечером, проходя между рядами палаток по военному лагерю, Крон-то-Рион услышал, как сидящий у костра мужчина средних лет, коренастый и длиннорукий, рассказывал о своей жизни окружившим его солдатам:

— Я родился и вырос неподалеку отсюда, в маленьком поселке Гил-Тилок. Моими родителями были крестьяне, родителями моих родителей тоже были крестьяне. В течение многих поколений мы обрабатывали эту каменистую землю, поливали ее потом, чтобы получить крохотный урожай. При этом одну четверть выращенной пшеницы обязаны были отдавать сборщикам налогов, а две четверти — хозяину этой земли, дворянину Долор-то-Рону. Когда земля по наследству досталась мне, она была совсем истощена. Я был молод и неопытен. Я не прислушивался к советам соседей. Я посеял семена только на половине поля, чтобы другая часть отдохнула и восстановила плодородную почву. Однако осенью ко мне явились сборщики налога от Повелителя и от Долр-то-Рона и потребовали, чтобы я отдал им столько же зерна, сколько и в прошлом году. Я пытался объяснить им, что по закону они могут забрать только три четверти от моего урожая, что у меня просто-напросто больше ничего нет, но они были непреклонны. В Южной Империи закон — приказ господина. Вооруженные стражники забрали из моего амбара все. Да еще я остался должен.

Что мне было делать? Умереть от голода? И я пошел служить в армию. Я стал таким же, как те, кто лишил меня родного дома и земли. Я отбирал у крестьян последнее, и в мою спину неслись проклятия. Но в душе я ненавидел сам себя гораздо сильнее. И таких, как я, в Южной Империи очень много…

А потом нас погнали на войну с Этла-Тидой. Мы бы, наверное, взбунтовались, но позади наших отрядов постоянно следовали преданные Повелителю гвардейцы и телохранители. Да и в наших рядах были предатели, сообщавшие господам офицерам о недовольных солдатах. Такие недовольные быстро и незаметно исчезали. И мы вынуждены были подчиняться приказам. Нас гнали, как скот на бойню.

Но зато, когда ваш великий командующий Трисмегист убил Греан-Мора и взмахнул Лучевым Мечом, все солдаты моей сотни тут же бросили оружие и сдались. И теперь вот я служу в отряде, который сопровождает вашу армию. Мы строим мосты и укрепления, прокладываем дороги. Но если бы ваш Маг-Император доверил мне оружие, я, не колеблясь, встал бы в ваши ряды. У вас все по-другому. У вас каждый знает, что сражается за свою родину, за нашу общую родину. Ведь мы все — Этла-Ниты. Почему, ну почему нас заставляют убивать друг друга?

Крон-то-Рион услышал звук, похожий на всхлип и вслед за этим возгласы своих воинов:

— Ну, что ты? Все позади.

— Наша победа близка.

— Хочешь, мы попросим, чтобы тебя взяли в нашу сотню?

— А землю тебе обязательно вернут. Вот увидишь, я и сам земледелец, поэтому хорошо тебя понимаю…

Крон-то-Рион пошел дальше, размышляя о том, что подобные рассказы лучше всего восстановят взаимопонимание и дружбу между южанами и северянами, долгое время разделенными враждой их правителей. Когда он добрался до центральной части лагеря, где стояли шатры военачальников, стража поприветствовала его и доложила, что сейчас в покоях Мага-Императора допрашивают перебежчиков из Лирда.

Маг-Советник ускорил шаг и вошел в шатер Тзота-Локи в самый разгар беседы. Он увидел сидящего на кресле Мага-Императора, шестерых охранников-алебардистов и двух южан-перебежчиков, сидящих на стульях перед правителем Этла-Тиды. Они были одеты в одинаковые кожаные туники до колен и легкие сандалии. Крон-то-Рион встал в дверном проеме. Тзот-Локи заметил своего старого друга, но не стал прерывать разговор, а поприветствовал вошедшего легким кивком головы.

— Лирд очень хорошо защищен. — Говорил один из перебежчиков. — Но вот среди его защитников нет единства. Отступая, Повелитель Горван оставил тут две тысячи своих гвардейцев и сотню дворян с наемными дружинами. Их задача — задержать продвижение вашей армии и дать Горвану возможность скрыться на юге. Повелитель прекрасно понимает, что без его солдат горожане немедленно откроют вам ворота. Гвардейцы почти силой сгоняют людей на стены и не доверяют им иного оружия, кроме камней и палок, которыми те будут отражать ваш штурм.

— Но мы не собираемся брать Лирд приступом. — Сказал Маг-Император. Мы хотим окружить его и заставить защитников сдаться. Каковы у вас запасы воды и продовольствия?

— Глубокие колодцы снабжают город водой в избытке, а зерна, мяса и плодов хватит на год. — Перебежчик с сомнением покачал головой. — Так что голод Лирду не страшен. Правда, гвардейцы начали реквизировать у жителей все съестные запасы и собирать их во дворце Повелителя. Так что, если кто и будет голодать, так это те, кто приветствует ваш приход. А истинные враги ни в чем себе не откажут.

— Если мы все-таки решимся штурмовать стены, поддержат ли нас жители?

— Простите, но я не знаю. С одной стороны, большинство людей ненавидят своих правителей. С другой стороны, они привыкли их бояться и беспрекословно повиноваться. У нас нет ни оружия, ни достойных вождей. Так что на помощь изнутри не стоит рассчитывать. Кто может, тот бежит из города, как мы. Но таких немного.

— Ясно. Спасибо вам, друзья. Вы можете идти. — Маг-Император повернулся к страже. — Проводите их в ту часть лагеря, где стоят свободные палатки для вновь прибывших. Пусть они отдыхают и набираются сил.

В шатре остались только Тзот-Локи и Крон-то-Рион.

— Неужели наши давние мечты становятся явью? — Спросил Маг-Император. — Еще будучи мальчишками, говорили мы с тобой об объединении Этла-Тиды. И вот, пожалуйста, оно почти свершилось.

— Еще рано говорить о полной победе. — Возразил Маг-Советник. — Наши страны слишком долго враждовали. Предстоит много работы, прежде чем возродится древняя Империя. Боюсь, что мы до этого времени уже не доживем.

— Да. — Нахмурился Тзот-Локи. — Как бы я хотел быть точно уверенным, что моя Лорана и новый правитель продолжат начатое нами дело. Если бы только мы смогли удержать Трисмегиста…

— Я самого начала был уверен, что он не останется с нами. Он — нечто большее, чем думает о себе сам.

— Раньше ты не говорил мне этого. Ты что-то узнал о его плавании к Проклятому острову?

— Увы. — Развел руками Крон-то-Рион. — Мои магические силы не позволяют заглядывать так далеко. Да и Трисмегист стал недоступен, после того, как взял в руки Лучевой Меч. Но меня посещают смутные предчувствия, что это плавание очень многое изменит не только в нашем мире, но и во всей Вселенной. Мне даже кажется, что Трисмегист на какое-то время вернется.

— Мы снова увидим его?

— Мы — едва ли, а вот Лорана, может быть, и встретится с ним.

— Она его так любит…

— Но есть еще и его друг Ремин. — Напомнил Маг-Советник. — Он принадлежит нашему миру. Он мог бы стать хорошим правителем.

— Ты думаешь, что Лорана выберет его?

— Не знаю. Не уверен. Твоя дочь находится на распутье. От того, какой путь она изберет, будет многое зависеть. Ей сейчас очень тяжело.

— Я знаю, это моя вина. — Вздохнул Тзот-Локи. — Слишком долго за стенами дворца я уберегал свою дочь от реального мира. Теперь ей открылось, что в жизни бывают не только праздники и развлечения, но и расставания, и потери. Это должно пойти ей на пользу. Она должна научиться понимать, что за каждое слово, за каждый поступок надо нести ответственность. Она уже совсем выросла, моя Лорана, но в чем-то осталась беззаботным ребенком.

— Она скоро повзрослеет. — Пробормотал Крон-то-Рион.

И умудренные опытом старцы надолго замолчали.


* * *
Когда через два дня кольцо укреплений вокруг Лирда полностью замкнулось, решено было провести атаку на Западные ворота города. Это не был решительный штурм, просто армия Этла-Тиды должна была продемонстрировать засевшим в столице гвардейцам Повелителя свою силу и выучку. Кроме того, это могло подтолкнуть горожан к восстанию, и тогда стал бы возможен быстрый захват Лирда.

Под прикрытием земляных валов и больших деревянных щитов на колесах напротив Западных ворот построились штурмовые отряды армии Этла-Тиды: полк алебардистов, тысяча копьеносцев Рол-Толиона, несколько сотен стрелков под командованием Ретора-Литли. И, когда через магов-адъютантов командиры получили приказ атаковать, раздался одновременный крик:

— Вперед, Этла-Ниты! Вперед, на стены!

Солдаты двинулись к городу, толкая перед собой щиты на колесах. Под их защитой не страшны были ни стрелы, ни камни, пущенные пращниками. Метательные снаряды стучали по толстым доскам, как осенний град по крыше дома. Когда расстояние сократилось, стрелки Этла-Тиды начали отвечать противнику. Арбалетчики стреляли прицельно, и те южане, которые неосторожно высовывались из-за зубцов парапета, падали, сраженные тяжелыми болтами.

Ретор-Литли находился в первых рядах атакующих. Ценя свою жизнь, он, подобно остальным командирам, был полностью закован в цельнометаллический доспех. Однако даже тут нашел способ выделится: поверх кирасы он одел ажурное золотое ожерелье, а на его шлеме красовался высокий гребень с красными и белыми перьями.

Южане, разумеется, приняли Ретора-Литли за самого главного командира и постарались поразить стрелами именно его. Но, как уже отмечалось, и северяне, и южане были неважными лучниками. Лишь несколько стрел клюнули панцирь молодого офицера и отскочили, не причинив вреда. Ретор-Литли только рассмеялся и прокричал своим солдатам, картинно подняв над головой обнаженный меч:

— Не бойтесь стрел южан! Они стреляют, как слабые женщины. Вперед, на стены!

Рядом с Ретором-Литли старался держаться его маг-адъютант по имени Толотор, молодой парень с кудрявыми черными волосами и большими грустными глазами. Сейчас от также был защищен тяжелыми стальными латами, которые звенели во время бега и мешали ему сосредоточиться, чтобы не терять постоянной связи с Магом-Советником Крон-то-Рионом.

Сам же главный маг Этла-Тиды вместе с Магом-Императором, несколькими советниками и командирами полков, не принимавших участие в пробном штурме, находился на высокой башне военного лагеря, откуда была видна вся картина битвы. Правители Этла-Тиды видели, как их воины подошли к высокой стене Лирда и начали устанавливать осадные лестницы. Лестниц было заготовлено около четырех дюжин. Чтобы поднять каждую из них и приставить к стене, требовалось не менее двух десятков человек: десять самых сильных воинов удерживали нижние опоры лестницы на специальных шестах, а остальные при помощи прочной веревки оттягивали назад и поднимали верхний конец, прислоняя его к вершине городской стены. Вскоре вокруг Западных ворот Лирда вырос целый лес из лестниц. Вверх полезли первые алебардисты, защищенные облегченным доспехом. Свое оружие они привязали за спинами.

Но южане были готовы к отражению штурма. Над зубцами парапета показались деревянные брусья, к которым на толстых длинных цепях были прикреплены свинцовые гири размером с человеческую голову. Защитники города раскачивали конец бруса, благодаря чему гири, подобно гигантским маятникам, болтались вдоль стены, круша лестницы и сбивая лезущих по ним людей. Потом из-за парапета показались ковши, которые обрушили на головы солдат тяжелые каменные глыбы. Среди воинов Этла-Тиды появились первые жертвы. Раненных незамедлительно оттаскивали на носилках в лагерь к магам-целителям, чтобы те применили все свое искусство врачевания ран.

Маг-Император обратился к Крон-то-Риону:

— Не пора ли отозвать людей? Ведь мы собирались только прощупать оборону города, а не брать его сегодня же.

— Нужно еще немного времени. — Рассеянно пробормотал старый маг, постоянно получающий мысленные донесения от адъютантов из самой гущи сражения. — Надо показать южанам, что мы можем взять Лирд, когда захотим. Это должно заставить их серьезно задуматься о добровольной сдаче.

— Хорошо, — согласился Тзот-Локи, — тогда передай командирам приказ: взбираться на стены города, но не рисковать понапрасну.

Несмотря на летящие сверху камни, бревна и стрелы, алебардисты и копьеносцы Этла-Тиды упорно лезли по приставным лестницам. С земли их прикрывали стрелки-арбалетчики, так что вскоре южане перестали высовываться из-за парапета, зная, что их поджидает немедленная смерть от тяжелого арбалетного болта. Это лишило обороняющихся возможности прицельно сбрасывать смертоносные снаряды. Поэтому вскоре штурмовые отряды достигли вершины стены. Но теперь арбалетчики не могли стрелять, рискуя попасть в своих же товарищей. Южане отложили свои луки и пращи и взялись за копья и мечи.

На самой вершине, на высоте десяти человеческих ростов от земли закипела жестокая битва. Ретор-Литли снизу смотрел, как рубятся Этла-Ниты, стараясь взобраться на стену. По лестнице люди вынуждены были подниматься друг за другом, и поэтому теперь, когда один воин падал вниз, его место тотчас же занимал другой. Молодой офицер пританцовывал на месте от овладевшего им азарта боя. Не выдержав, он сам начал подниматься по лестнице, прокричав стрелкам:

— За мной! Наверх!

Солдаты полезли по лестницам с заряженными арбалетами в руках. Адъютант Толотор, глубоко вздохнув, также отправился следом за командиром, отправивКрон-то-Риону мысленный отчет о ходе боя. Кое-где на стену уже взобрались первые воины, разметавшие защитников широкими взмахами алебард. Алебардисты начали стрелять, еще стоя на верхних ступенях лестниц.

— Цельтесь в офицеров! — Кричал Ретор-Литли, размахивая мечом. Уничтожьте тех, кто управляет осадными машинами.

Несколько метких залпов, и несущие смерть свинцовые гири и ковши с камнями беспомощно повисли. Все больше и больше северян забиралось на стену. К Ретору-Литли присоединился полковник алебардистов Некрат-Тир. Он критически осмотрел тот небольшой отрезок стены, который удалось отвоевать, и перенес свое внимание на сам Лирд, раскинувшийся под ногами. С высокой стены было видно, как к Западным воротам стягиваются отряды гвардейцев Повелителя, как узкие улочки перегораживаются баррикадами, как по стенам к месту битвы бегут лучники и копейщики.

— Наши воины начинают уставать. — Сказал Некрат-Тир возбужденному боем Ретору-Литли. — Южане стягивают свежие резервы. Боюсь, что нам не удержаться на стене.

— Ерунда! — Крикнул в ответ тот и повернулся к своему магу-адъютанту. — Толотор, передай Магу-Советнику, что нам нужны новые отряды. Мы сможем закрепиться на стене и продолжить наступление.

Адъютант на несколько мгновений впал в прострацию, глядя перед собой бессмысленным, ничего не выражающим взором, а потом быстро пришел в себя и кивнул головой, подтверждая, что донесение принято.

Крон-то-Рион в нескольких словах обрисовал Тзоту-Локи создавшееся положение.

— Что будем делать? — Спросил он. — Если мы введем в сражение наши резервы, то захватим западную стену, но потом будем с боем брать каждую улицу, каждый дом Лирда. Все горожане, да и вообще все южане, станут воспринимать нас, как своих смертельных врагов. Если же мы сейчас отступим, то сохраним не только жизни воинов, но и идею нашей освободительной миссии в умах подданных Южной Империи.

Маг-Император колебался всего несколько мгновений, а потом твердо произнес:

— Передайте приказ всем отрядам: общее отступление. Покинуть стену с наименьшими потерями и отойти на безопасное расстояние в боевом порядке.

— Не может быть! — Воскликнул Ретор-Литли, выслушав новый приказ Мага-Императора. — Толотор, ты, наверняка, неправильно истолковал сообщение от Крон-то-Риона.

— Он все верно передал. — Вступился за мага-адъютанта полковник Некрат-Тир. — Мне только что сообщили то же самое. Маг-Император прав: для будущей единой Этла-Тиды не принесет пользы кровопролитная битва за столицу. Южане должны сдать ее сами, признав этим не только наше военное превосходство, но и сделав свой собственный выбор.

— Не понимаю. — Покачал головой молодой командир стрелков. — Я бы поступил иначе.

— Потом поймешь. — Успокаивающе положил ему руку на наплечник Некрат-Тир. — Поймешь и увидишь, что это самое правильное решение. Когда через несколько лет ты поедешь в провинции бывшей Южной Империи, то не будешь опасаться стрелы, пущенной тебе в спину каким-нибудь народным мстителем.

Южане еще не успели перебросить к Западным воротам достаточно сил, чтобы сбросить воинов Этла-Тиды, поэтому спуск по лестницам прошел без потерь. Кое-кто, подобно Ретору-Литли, ворчал, что приходится сдавать позиции, с таким трудом завоеванные. Но большинство было довольно тем, что сражение завершилось.

— Мы показали южанам, на что способны! — Подбадривали себя солдаты. Теперь они не будут скалить зубы с высоты своих стен.

— Завтра сами прибегут к нам просить мира. — Поддерживали общее настроение офицеры.

— И мы их простим?

— А почему бы и нет? Ведь ни они, ни мы на самом-то деле не хотим воевать друг с другом. Вот и сегодняшний бой завершился, едва только с каждой стороны полегло по три дюжины солдат.

Но сражение еще не было закончено. Командиры защищающих Лирд гвардейцев Повелителя, наверное, решили, что им удалось отбить самый настоящий штурм северян. Когда Этла-Ниты организованно отходили от стен под прикрытием стрелков и копьеносцев, Западные ворота раскрылись, и оттуда в контратаку бросились несколько тысяч пехотинцев. Южане хотели превратить отступление северян в беспорядочное бегство, но этого им не удалось.

— Отлично! — Хлопнул в ладоши Маг-Император, наблюдавший с высокой башни за битвой. — Южане поступили именно так, как мы и рассчитывали. Маг-Советник, командуйте!

Крон-то-Рион через магов-адъютантов передал новый приказ. Отступающие пешие отряды развернулись навстречу неприятелю, образовали стену щитов и копий. А из-за высокого земляного вала, незамеченная ранее, наперерез наступающим южанам вылетела тяжелая кавалерия. Всадники выставили вперед длинные пики и огласили равнину свирепым ревом:

— Смерть южанам! Топчи их, коли, руби!

План Этла-Нитов сработал, ловушка захлопнулась. Западные ворота быстро затворились, чтобы всадники не ворвались в Лирд. Не успели вышедшие на равнину южане опомниться, как оказались отрезанными от города и зажатыми между двумя отрядами северян. Им оставалось только одно:

— Сдаемся! — Послышались первые неуверенные выкрики.

Офицеры попытались навести порядок и организовать строй, чтобы пробиться к воротам. Но в отряде большинство составляли не преданные Повелителю Горвану гвардейцы, а простые подневольные солдаты, которые не хотели сражаться со своими братьями-северянами. Они и на вылазку-то согласились только для того, чтобы вырваться из города. И теперь они не упустили свой шанс. Командиры и особо ретивые гвардейцы в несколько мгновений оказались обезоружены своими же бывшими подчиненными. Не было пролито ни единой капли крови. Солдаты сложили оружие перед окружившими их копьеносцами Этла-Тиды.

— Эх, жаль! — Стукнул себя по бедру Ретор-Литли, и от удара железной рукавицы о наголенник раздался звон. — Испортили потеху. Что это за война? Командующие прерывают штурм, когда победа уже близка, а враг выходит на бой только для того, чтобы сдаться?

До самого позднего вечера в военном лагере армии Этла-Тиды все, от Мага-Императора и его приближенных до самого последнего солдата, праздновали победу. Даже плененные сегодня южане приняли участие в торжествах. Радостные Этла-Ниты напоили их вином и накормили всевозможными кушаньями до такой степени, что кое-кто даже начал в шутку жаловаться, что северяне хотят замучить своих пленников неумеренным обжорством. В эту ночь остались трезвыми только часовые на сторожевых башнях да вооруженная охрана лагеря.

На пиру в шатре Мага-Императора Советник Крон-то-Рион обратился ко всем собравшимся военачальникам:

— Сегодняшний день начался кровью и смертью, а завершился миром и дружескими объятиями. Вслушайтесь, как гудит сегодня наш лагерь. Если сейчас вы пройдете по нему и заглянете в лица людей, то с трудом различите, где северяне, а где южане. Пусть же будет так и впредь. Отбросим старые обиды и древнюю вражду. Наши враги не крестьяне и ремесленники, которых заставили воевать, а Повелитель Горван и его прислужники, выращивавшие в своих подданных злобу и ненависть. Против них должны мы обращать оружие. Я поднимаю эту чашу с кроваво-красным вином за то, чтобы кровь человеческая никогда больше не проливалась на землю единой великой Этла-Тиды!


* * *
На следующий день Лорана проснулась поздно. Сквозь откинутый полог дверного проема пробивался солнечный луч. Легкие внутренние перегородки шатра были поставлены так, чтобы он обязательно упал на лицо спящей девушки и разбудил ее. Лорана улыбнулась. Хитрые служанки! Они не хотели сами будить свою любимую принцессу, зная, что вчера вечером она долго читала при свете масляной лампы, однако устроили все так, чтобы она вовремя проснулась. Не стоит на них обижаться. Наоборот, надо похвалить за заботу о хозяйке, которая не имеет права спать до полудня, а должна подчиняться правилам дворцового распорядка, действующего даже здесь, в военном лагере.

Лорана потянулась всем телом, вспомнив при этом свою грациозную кошечку Мирмиру, которую пришлось оставить в Этла-Тиде. Та, наверное, сейчас очень скучает по хозяйке. Только ей кошка позволяла гладить себя и брать на руки. Ей и Трису… Лорана помотала головой, отгоняя навязчивые воспоминания. Она должна его забыть! Выдернуть из своего сердца, отбросить в сторону, пройти мимо и больше не оборачиваться. Только так! Лорана слышала, что время залечивает любые раны, вот только непонятно, сколько его минет, пока вылечится ее кровоточащее сердце. Если бы Ремин был сейчас рядом… Лорана опять тряхнула волосами, и они рассыпались по ее плечам черным водопадом.

«Надо надеяться и ждать. — Строго сказала себе принцесса. — И тогда он вернется. Уже скоро. Может быть, даже сегодня. Так что нечего залеживаться на мягких подушках. Надо вставать и приниматься за дела. Ремин может вернуться с минуты на минуту, а ты, Высочество, совершенно не готова к встрече».

Стоило только Лоране приподняться, как неподалеку послышалось сдавленное хихиканье, и возле ложа принцессы как из-под земли выросли ее служанки: Доротит и Ронан. Они были довольны, что их уловка с солнечным лучиком сработала, и Лорана была уверена, что этот способ они собираются применять и в будущем.

Ронан начала расчесывать длинные черные волосы Лораны и укладывать их в замысловатую прическу, Доротит доставала из сундуков наряды и демонстрировала их своей госпоже, чтобы та выбрала, что сегодня оденет. Лорана была рассеяна и никак не могла сосредоточится на утренних заботах.

— Что с тобой, Лорана? Ты выглядишь так, словно тебе приснился плохой сон. — Озабоченно обратилась к девушке Ронан. Между принцессой и ее служанками давно установились дружеские отношения, и между собой они называли друг друга по именам. Только при посторонних Лорана становилась «Ее Высочеством».

— Да, действительно, — пробормотала Лорана, — мне снился какой-то сон, но я его совершенно не помню. Странно, но мне кажется, что он снится мне уже не первый раз…

— Это бывает. — Заявила всегда рассудительная и трезвомыслящая Доротит. — Если поздно ложиться спать, обязательно привидится что-нибудь неприятное. Я сама с трудом заснула вчера. Перед глазами стояли сцены вчерашнего штурма этого Лирда. Лестницы, орущие люди, стрелы, кровь, смерть… Это было ужасно.

— Но, согласись, в этом и заключается мужская доблесть. — Заспорила Ронан, более юная и потому еще не утратившая романтических иллюзий. — Где еще проявляется столько мужества, отваги, храбрости, как не на войне? Вчера я, например, не могла оторвать глаз от Ретора-Литли. Он был прекрасен: его доспехи сияли, как солнце; его глаза сверкали силой и смелостью; громовым голосом он отдавал приказы тысячам воинов. И он из древнего дворянского рода… Правда, Лорана?

В глубине глаз служанки мелькнули хитрые задорные огоньки. Она неспроста задала свой вопрос. Но Лорана не оправдала ее ожиданий. Принцесса только рассеяно промолвила:

— Ретор-Литли? При чем тут этот разряженный юнец?

— Дело в том, что с самого раннего утра он уже несколько раз как бы невзначай подходил к нашему шатру. Подходил, ждал немного, и удалялся. Мне показалось, что он хочет о чем-то с тобой поговорить.

— Со мной? — Удивилась Лорана. — Почему ты так решила? Может быть, его интересуешь ты, юная и очаровательная Ронан, или она, спокойная и скромная Доротит?

— Если бы это было так, я с радостью… — Начала Ронан, но тут же прикусила язычок. — Но, увы, Лорана, Ретора-Литли интересуешь именно ты. На нас он не обращает внимания. Ведь мы — служанки, а ты — наследница трона.

— Я давно поняла, Лорана, — добавила Доротит, — что после отъезда Трисмегиста и Ремина Ретор-Литли решил, что место возле тебя освободилось.

— Верно, верно! — Хихикнула Ронан. — Он хочет взять штурмом не только Лирд, но и принцессу Этла-Тиды.

— Вот тут он здорово ошибается. — Резко ответила Лорана и ее глаза сверкнули гневом. Служанки даже отпрянули, но, увидев, что принцесса сердится не на них, вернулись к прерванной работе.

Некоторое время спустя принцесса Этла-Тиды готова была покинуть свой шатер. Перед выходом она заговорщицки шепнула Ронан:

— Ступай к моему отцу и передай, что я скоро приду. Если же со мной вдруг заговорит Ретор-Литли, вернись и скажи, что Маг-Император срочно зовет меня к себе. Я не собираюсь долго выслушивать пустые речи этого самодовольного и самовлюбленного мальчишки. Но сказать об этом прямо, к сожалению, не позволяют правила этикета.

Лорана нарочито глубоко вздохнула и состроила такую печальную гримаску, что служанки, не удержавшись, рассмеялись.

Принцесса вышла из своего шатра, но не успела пройти и десяти шагов, как увидела идущего навстречу Ретора-Литли, одетого, наверное, в свои самые лучшие, а, значит, в самые пестрые и дорогие, одежды.

— Доброе утро, Ваше Высочество. — Склонился он в таком глубоком поклоне, что золотые ожерелья на его шее мелодично зазвенели и едва не свесились до земли. — Я несказанно счастлив Вас видеть. Окажите мне честь, позволив проводить Вас до шатра Вашего батюшки, великого Мага-Императора Этла-Тиды.

— Большое спасибо за проявленные внимание и заботу, — в тон Ретору-Литли произнесла Лорана, — но я прекрасно себя чувствую и способна самостоятельно дойти до шатра своего отца.

— О, как я рад, что Вы находитесь в полном здравии. — Воскликнул молодой человек, ничуть не смущенный отповедью девушки. — Благополучии и счастье правительницы — что может быть приятнее для верноподданного мужчины!

Лорана скептически оглядела увешанного золотыми побрякушками Ретора-Литли и про себя подумала, что уж к нему-то слово «мужчина» вряд-ли подходит. Тем не менее, нужно было что-то ответить. Лорана огляделась: Ронан почему-то задерживалась, не торопясь выручать свою госпожу, так что приходилось поддерживать беседу:

— Я слышала, что как военачальник и как… мужчина Вы неплохо проявили себя во время вчерашней попытки взять Лирд приступом.

— Я счастлив получить столь высокую оценку из милых уст Вашего Высочества. Но разве сами Вы не наблюдали за вчерашним боем?

— Нет. Я не могу спокойно смотреть, как люди убивают друг друга. Весь вчерашний день я провела в своем шатре.

— Жаль. — Ретор-Литли был заметно опечален тем, что принцесса не видела его многочисленных подвигов. — А ведь вчера мы едва не захватили воротную башню. Оставалось совсем чуть-чуть, мы уже взошли на стены, закрепились там, и готовы были оттуда ринуться на улицы города. Мои стрелки сражались, как львы. Их выстрелы были точны, а арбалетные болты просто-напросто сметали южан со стен. И все благодаря мне. Не зря я потратил столько времени, тренируя своих непобедимых стрелков…

— Между прочим, — оборвала Лорана молодого человека, — это не Вы, Ретор-Литли, а великий Трисмегист научил нас изготавливать арбалеты и передал Этла-Тиде совершенное военное искусство. Не забывайте, пожалуйста, кто на самом деле является источником и организатором наших побед.

— Кто же мне даст это забыть? — Проворчал глубоко уязвленный Ретор-Литли. Напоминание о существовании Трисмегиста на мгновение охладило его пыл. Но он быстро привел мысли в порядок и продолжил с прежним жаром:

— Вы совершенно правы, Ваше Высочество! Великий Трисмегист научил нас военной науке, но сходится лицом к лицу с врагом приходится именно нам. Вчера я был во главе штурмового отряда, я сражался в самой гуще жестокой битвы. Мои ноги стояли на верхней площадке городской стены Я почти победил! Если бы штурм не был остановлен, — патетически воздел вверх руки Ретор-Литли, — я бы захватил столицу Южной Империи и бросил ее к ногам Вашего Высочества!

— Благодарю. — Холодно ответила Лорана. — Но вряд-ли бы мне доставил удовольствие вид города, усыпанного трупами и залитого кровью.

— Но ведь это война! — Воскликнул удивленный офицер. — Врагов надо уничтожать.

— Я не считаю южан своими врагами. И, мне кажется, кроме Вас, никто так не думает. Они такие же люди, как и мы. Волею судьбы нас разделила граница, но и южане, и северяне, да и жители восточных стран хотят одного — мира и спокойствия. Так что мне непонятно Ваше стремление убивать ни в чем не повинных людей.

Ретор-Литли задумчиво покачал головой, но не смог найти доводов, чтобы опровергнуть слова принцессы. Лорана с мрачным удовольствием наблюдала за смятением заносчивого молодого офицера. Повисла неловкая пауза.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! — Послышался взволнованный крик Ронан, бегущей по лагерю. — Вас ищет Маг-Император. Он просит Вас незамедлительно явиться в его шатер.

Девушка так торопилась, что раскраснелась и сбила дыхание. Лорана улыбнулась ей и незаметно для своего кавалера подмигнула, благодаря за своевременное вмешательство. Но Ронан не обратила на это внимания. Лорана поняла, что та чем-то серьезно встревожена, и нехорошее предчувствие ледяной иглой кольнуло быстро застучавшее сердце. Служанка подтвердила ее опасения:

— Только что в лагерь прибыл капитан Готилон. Это на его корабле Трисмегист и Ремин уплыли на Проклятый остров. Но назад вернулся только один капитан…

Глава 16. Плен

В корабельном трюме было темно, холодно и сыро. Лучи солнца, проходящие через решетчатую крышку люка, скупо освещали внутреннее пространство. На деревянном настиле лежали два человека. Их руки и ноги были закованы в тяжелые кандалы, цепь от которых шла к железному кольцу, прочно прикрепленному к шпангоуту. Один из пленников не подавал признаков жизни. Он был одет в серо-синюю одежду, на которой не видно грязи и мокрых пятен. Его голова с высоким лбом и коротко остриженными волосами покоилась на коленях у другого, чью некогда белую тунику сейчас покрывали грязь и запершаяся кровь. Левая рука второго человека была кое-как перевязана грязными тряпками. Благородные черты лица выражали с трудом сдерживаемую боль и крайнюю степень отчаяния, глаза были открыты и бездумно устремлены в одну точку, губы беззвучно шептали то-ли молитвы, то-ли проклятия. Его длинные черные волосы веером разметались по грязному сырому настилу, но пленника, похоже, это ничуть не волновало.

Вдруг первый человек чуть-чуть пошевелился и, не открывая глаз, с трудом прошептал:

— Где я? Что происходит?

Реакция второго пленника была мгновенной. Отсутствующее выражение лица сменилось радостью, смешанной, правда, с горечью.

— Трис, ты жив! — Хотел воскликнуть он, но запекшиеся губы превратили слова в мучительный стон. — Хвала всем Богам, ты, наконец, очнулся.

— Это ты, Ремин? — Все еще не открывая глаз, спросил Трис.

— Да, это я. — Подтвердил Ремин, и его радость вновь стерлась выражением скорби. — Все погибло, Трис. Мы в плену у южан.

— А Алина?

— Алина погибла… — Удивленно ответил Ремин. — Ты что, ничего не помнишь?

— Расскажи мне, что произошло. — Попросил Трис. — Как вы высадились на Проклятый остров без моего сигнала?

Ремин чуть приподнялся и переполз вбок, чтобы опереться спиной о борт судна. Теперь он мог видеть безмятежно-спокойное лицо друга, который по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Ремин начал говорить:

— Когда ты вышел из лодки на берег и вошел в ворота мертвой Этла-Тиды, мы ждали, что ты вот-вот покажешься на воротной башне и подашь сигнал причаливать к берегу. Но ты все не появлялся, и мы забеспокоились. Больше всех волновалась Алина. Ей показалось, что твоя голова на мгновение появилась над парапетом и тут же исчезла. Я не буду долго рассказывать, как она нас уговаривала отправиться к берегу на большой шлюпке, какие убедительные доводы и бесспорные аргументы приводила. Ей удалось добиться своего. Она, я и шестеро матросов поплыли следом за тобой. Готилон остался на корабле, чтобы при необходимости подвести его к берегу.

Мы высадились там же, где и ты — неподалеку от развалившихся деревянных причалов. Мы вошли в городские ворота и остановились, осматривая разрушенные здания и дворцы. Вдруг Алина крикнула, что в первую очередь ты отправишься в Императорский дворец и, не дожидаясь нас, быстро побежала к центру города. Мы осторожно, озираясь и оглядываясь, двинулись за ней. Проклятье, почему мы не побежали следом или не попытались ее остановить!?

Ремин в сердцах стукнул кулаком по настилу, и тут же послышался шорох лапок и испуганный писк потревоженных корабельных крыс. Ремин скривился от боли в левой руке и несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание.

— Продолжай. — Произнес Трис, и Ремин поразился его отрешенному состоянию.

«Наверное, — подумал он, — Трис слишком потрясен происшедшим на острове, чтобы вернуться в реальный мир нормальным человеком». Тем не менее, Ремин продолжил рассказ:

— Мы подошли к Императорскому дворцу, перелезли через пролом в стене и оказались на внутренней площади. Тут мы остановились, не зная, где искать тебя и Алину. Внезапно мы все почувствовали невероятную магическую силу, исходившую оттуда, где должны были находиться покои Магов-Императоров. Это очень трудно описать словами, я не маг, да и матросы тем более, но всех нас словно окатило волной лишающего разум ужаса, смешанного с яростью и болью. Это длилось не более двух ударов сердца. Сперва каждый из нас подумал, что ему почудилось, но, посмотрев на бледные, покрытые холодным потом лица товарищей, понял, что это чувствовали все. И еще мы поняли, что где-то там, в самом эпицентре ужаса, находишься ты и Алина.

Не сговариваясь, мы бросились вверх по главной лестнице, миновали черный оплавленный коридор и вбежали в зал, где увидели тебя и Алину. Вернее, наоборот: сначала, у самого входа, мы увидели мертвое тело девочки. Оно было неестественно вывернуто и искорежено, так что мы сразу поняли, что ни капли жизни в нем не осталось. Это было так… ужасно…

По перепачканному грязью лицу Ремина прочертили светлые дорожки слезы, текущие из глаз. Он опять глубоко вздохнул.

— Продолжай. — Повторил Трис, но на этот раз его голос был более тихим и печальным.

«Более человечным», — сказал бы Ремин, не зная, что делать: радоваться возвращению друга или горевать по поводу постигшей их потери.

— Потом мы увидели тебя, лежащего на возвышении возле Зеркала Истины. — Продолжил он. — Ты тоже лежал без движения. Только на шее прощупывался слабый пульс. Совсем как тогда, когда тебя поразил Лучевой Меч. Мы сразу поняли, что ты нашел магическое Зеркало, но, как когда-то Маг-Император, не смог справиться с его мощью. Оно убило Алину и поразило тебя. Мы искали Лучевой Меч, но не нашли его, только у стены в углу обнаружили какой-то странный пушистый пепел, который рассыпался в пыль при прикосновении. Что нам оставалось делать? Мы взяли тебя и Алину и понесли на корабль.

— А Зеркало? — Вопросительно шепнул Трис.

— Его мы не трогали и даже старались не смотреть в его сторону. Мало ли что… Мы и так были слишком потрясены и подавлены. Печальным было наше возвращение на «Синий альбатрос». Корабль немедленно отчалил и взял курс на материк. Погода ухудшилась. Дул сильный северный ветер, шел проливной дождь, волны играли кораблем, как мячиком. Матросы гребли изо всех сил все два дня, что мы добирались до Первых островов. К счастью, катуны нам больше не встречались. Хотя, как знать. Может быть, лучше было бы пойти на обед катуну, чем попасть в руки южан.

Когда наш потрепанный бурей корабль с обессилевшей командой вошел в бухту, чтобы залатать повреждения, мы попали в засаду. Три военных галеры южан окружили нас и взяли на абордаж. Я пока не знаю, как они узнали о нашем плавании и как смогли пройти через заслоны адмирала Наора-ла-Патли, но место и время нападения они отгадали точно. Может быть, их маги смогли отыскать в океане наш корабль? Но, как бы то ни было, они сломили наше слабое сопротивление и захватили судно. Меня рубанули мечом по левой руке и на какое-то время я потерял сознание от боли. Когда я пришел в себя, все уже было кончено. Четверо матросов были убиты, остальные или ранены или связаны. Ты все еще не подавал признаков жизни, но тебя тотчас же заковали в цепи. Да и меня тоже. Нас бросили в трюм вражеского корабля и теперь везут на юг, туда, куда еще не дошла армия Этла-Тиды. Знаешь, кто командует кораблями южан? Наш старый знакомый, бывший Великий Маг Юнор. Он хочет лично доставить нас к Повелителю Горвану.

— Что случилось с Готилоном и командой? Где тело Алины?

Ремин немного помолчал, собираясь с силами, а потом ответил:

— Мы хотели похоронить Алину на высоком берегу океана, среди деревьев и цветов, которые она так любила, и поэтому везли тело с собой. Но южане, захватив корабль, выбросили его в море. Прости, Трис, я уже был закован в кандалы и никак не мог им помешать. А Готилона с оставшимися в живых после боя матросами Юнор почему-то отпустил. Мне кажется, он с ними отправил послание Магу-Императору, и я боюсь даже предположить, что там может быть написано.

— Ничего такого, чего следовало бы бояться. — Открыл глаза Трис. Все хорошо, Ремин. Все очень хорошо.

Трис вновь опустил веки и погрузился в небытие. А Ремин неподвижно застыл, пораженный словами друга и его абсолютно черными, без белков и радужной оболочки, глазами.

В это время на палубе послышались голоса, крышка люка отошла в сторону, и по узкому трапу в трюм спустились Юнор, незнакомый маг в синей мантии с накинутым капюшоном и четверо солдат, сразу же наставивших свои копья на пленников. Ремин попытался презрительно усмехнуться, и это у него получилось неплохо.

— Как вы боитесь закованных в цепи северян, один из которых к тому же без сознания. — Насмешливо сказал он и с удовлетворением отметил, что наконечники нацеленных на него копий чуть-чуть дрогнули.

— Заткнись, собака! — Рявкнул Юнор. — И не смей мне лгать. Стража услышала два голоса, доносящихся из трюма, а это значит, что твой приятель очнулся.

— Вам померещилось. — Сказал Ремин. — Вы же сами видите: Трис не подает признаков жизни.

— Это мы сейчас проверим. Кольни-ка его копьем посильнее. — Приказал Юнор одному из солдат.

Тот старательно выполнил распоряжение, всадив острый наконечник в бедро Триса на фалангу большого пальца. Серо-синий цвет одежды скрыл выступившую кровь, но было ясно, что еще немного, и будет проколота главная артерия. Трис не пошевелился.

— Он, действительно, ничего не чувствует. — Раздался сиплый голос из-под капюшона мага.

— Ладно. — Нахмурился Юнор. — Жаль, если он так и не придет в сознание. Повелитель Горван будет очень разочарован.

Южане выбрались из трюма на палубу и закрыли люк. Ремин прислушался к удаляющимся шагам и перевалился на бок, чтобы дотянуться до ноги Триса и остановить кровь. Сначала он пытался разорвать ткань на бедре, но ослабевшие руки не справились с плотным крепким материалом. Тогда он просто закатал широкую штанину вверх и с удивлением осмотрел то место, куда пришелся укол копья. Никакого повреждения. Ровная гладкая кожа. Тут вдруг Ремин сообразил, что его левая рука, разрубленная мечом до кости, больше не болит. Ремин лихорадочно содрал грязную повязку. Никаких следов ранения не осталось.

— Да что же тут происходит? — Прошептал Ремин, глядя на неподвижное тело Триса.


* * *
— Да что же тут происходит? — Хладнокровно спросил Повелитель Горван у Главного Мага Толи-Покли, и это мрачное злобное спокойствие пугало старика больше, чем уже ставший привычным громкий крик правителя, временами переходящий в истерику. — Что происходит? Почему мою столицу, высокобашенный Лирд, осаждает сейчас армия северян, а я с жалкими остатками армии должен отсиживаться на юге, в этом поганом городишке… как его называют?

— Теч-Тулак, мой Повелитель. — Робко пискнул старый маг, опасаясь взрыва гнева своего господина.

На самом деле, город был совсем не поганый. Он раскинулся в удобной бухте на берегу океана в трех днях пути от Лирда, а по своей древности и красоте мог поспорить с самой столицей Южной Империи. Теч-Тулак издавна славился своими кожевенниками, умеющими выделывать как обычные шкуры коров и овец, так и экзотические кожи слонов, бегемотов и крокодилов, которые привозили охотники с юга. Тут был превосходный порт, в котором во время сильных зимних бурь прятались корабли торговцев, плававших вдоль всего побережья. Тут было построено много роскошных дворцов, один из которых, кстати, и занимал сейчас Повелитель юга со своей свитой, отправив прежнего хозяина — губернатора этой провинции — в его летнюю загородную резиденцию. Поэтому Горван и Толи-Покли и сидели сейчас вдвоем в блистающем богатым убранством зале для Малых приемов за столом, заваленным папирусными свитками с отчетами и донесениями командиров.

Горван немного помолчал, а потом продолжил допытываться у Главного Мага:

— И все-таки ответь мне, Толи-Покли, почему мы терпим поражение за поражением?

Старик крепко призадумался. В самом деле, как объяснить правителю страны, почему большинство его бывших подданных с такой радостью приветствуют северян, считая их не захватчиками, а освободителями? Ведь Лирд держится лишь потому, что его защищают гвардейцы Повелителя, дворяне со своими слугами, да нанятые на деньги купцов и ростовщиков бандиты. А к армии Этла-Тиды, как слышал Толи-Покли, вот-вот присоединятся два новых полка, сформированных из крестьян Южной Империи. Тогда у Повелителя и у его ближайших слуг уже не останется никаких шансов на победу. По правде говоря, их и сейчас уже нет. Если бы Маг-Император Тзот-Локи не берег солдат, а бросил их на штурм столицы, Лирд пал бы в течение нескольких часов. Но северяне не хотят проливать лишнюю кровь, зная, что время работает на них.

От неприятного ответа Главного Мага спас гонец, примчавшийся из порта. На лице молодого человека, почти мальчика, была написана такая радость, что стоящие у дверей телохранители без промедления проводили его к господину, давно уже не получавшему приятных известий.

— В чем дело? — Первым спросил Горван, чтобы гонец мог заговорить.

— Получилось, мой Повелитель! — Прямо с порога выпалил гонец, с трудом переводя дыхание. — В порт вошли корабли Юнора.

— Неужели… — Хором сказали Горван и Толи-Покли, привставая со стульев.

— Да! — В порыве искреннего восторга выдохнул юноша. — Юнор захватил в плен Трисмегиста и его друга!

— Вот это удача! — Повернул к Главному Магу сияющее удовлетворением лицо Горван, и старик подумал, что так, наверное, радуется шакал, издалека почуявший запах падали. — Где же они?

— Под усиленным конвоем пленников ведут в подвал Вашего дворца, где находятся самые надежные тюремные камеры, а Юнор спешит к Вам, чтобы лично сообщить об успехе. А вот и он сам!

Двери в зал широко распахнулись, и через них гордо прошествовал Юнор с высоко поднятой головой. Подойдя к столу, он встал на одно колено и стал ждать разрешения заговорить.

— Встань, мой верный слуга. — Произнес Горван, и его суровое лицо с глубокими морщинами украсилось улыбкой. — Ты достоин похвалы.

— Благодарю, мой Повелитель. Я сделал все, чтобы поймать Трисмегиста. Это было трудно, но я справился. То, что не удалось Греан-Мору и Братьям Полнолуния, получилось у меня.

— Но нашел-то корабль не ты, а мой лучший ученик, маг Глотит. Осадил Юнора Главный Маг. — Именно он привел тебя в нужную бухту, а справиться со смертельно уставшей командой и с бесчувственным телом Трисмегиста не составило особого труда.

Юнор яростно сверкнул глазами, но воздержался от комментариев.

— Мой Повелитель, — обратился Толи-Покли к Горвану, — Глотит только что послал мне мысленное сообщение о том, как проходила охота за кораблем Трисмегиста, и Юнор в нем выглядит не лучшим образом. Во время поисков он пил крепкое вино, развлекался с взятыми в плавание портовыми шлюхами, всячески мешал моему ученику глупейшими советами. Он отпустил на все четыре стороны корабль, на котором плыл Трисмегист, и его команду. Более того, Юнор передал капитану судна послание для Мага-Императора, что, как я помню, не входило в его полномочия. Мой ученик сейчас находится возле пленников и обеспечивает их охрану. А Юнор даже не удосужился убедиться, что они помещены в надежные камеры.

— Так ли это? — Грозно сдвинул брови Горван, а его глаза, вперившиеся в быстро потерявшего свою спесь Юнора, налились яростью.

— Все зависит от точки зрения… — Начал лепетать бывший маг.

— Что ты написал в письме?

— Только то, что Вы, мой Повелитель, говорили мне, отправляя на охоту. Я известил Мага-Императора о том, что командующий армией Трисмегист и командующий кавалерией Реасон захвачены в плен. Требовал, чтобы боевые действия были немедленно прекращены, а войска северян отведены за Хадор. Юнор являл собой образец невинности и подобострастия.

— Ты — болван и тупица. Прочь с моих глаз. Сиди и жди, пока снова не позову. — Грубо рыкнул на него Повелитель. — Сначала Трисмегист лишил тебя магии, а потом ты сам лишил себя остатков разума. Прочь!

Юнор опрометью выскочил за дверь. Горван повернулся к Толи-Покли. Тот сидел с полузакрытыми глазами и слегка покачивался, как будто в трансе. Повелитель знал, что это означает: старый маг принимал мысленное послание от другого мага. Поэтому он не стал немедленно обращаться к нему с вопросом, а терпеливо ждал, пристально всматриваясь в высохшее лицо старика с жидкой седой бороденкой. Наконец, Толи-Покли очнулся и осмысленно посмотрел на Горвана.

— Все замечательно. — Сообщил он. — Трисмегиста и Реасона поместили в разные камеры и надежно приковали к каменным стенам. Когда последний замок на цепях Трисмегиста был закрыт, он пришел в себя. Трисмегист ничего не помнит! Спрашивает, что произошло с тех пор, как он ступил на Проклятый остров. Как ранее предполагал Глотит, он полностью лишился всей своей магической силы и вдобавок где-то потерял Лучевой Меч. Так что теперь он полностью в Вашей власти.

— Жаль, что Лучевой Меч опять потерян. — Вздохнул Горван. — Он бы нам сейчас пригодился. Но и без него мы имеем то, что сделает Тзота-Локи уступчивее. Ты уверен, что Маг-Император хотел сделать Трисмегиста своим преемником?

— Так докладывал наш соглядатай, подчиненный мне посредством сильного заклятия. Он не может ни сопротивляться мне, ни сообщать ложную информацию.

— А если его самого обманули?

— Едва ли. После отплытия Трисмегиста все видели горе принцессы и тщательно скрываемую печаль ее отца. Хотя мой соглядатай — простой мусорщик, он постоянно находится в курсе всех дворцовых сплетен, которые так любят слуги.

— Ну, что же. Нам остается ждать, что предпримет Тзот-Локи. — Горван откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. — Посмотрим, насколько ценен для него Трисмегист.

— А пока, мой Повелитель, вы позволите мне кое-что выспросить у самого Трисмегиста? Мне не дает покоя мысль, что он все-таки является прямым потомков древних Магов-Императоров.

— Но ведь он потерпел сокрушительное поражение на Проклятом острове. — Сосредоточенно сдвинул брови Горван. — Разве это не говорит о том, что он — всего лишь жалкий самонадеянный выскочка?

— Не знаю, не знаю. — Задумчиво побарабанил пальцами по столу Толи-Покли. — Где-то он ведь обрел свои магические силы и научился пользоваться невиданным боевым искусством. Пока он в нашей власти, я вытрясу из него все его знания.

— Только не слишком порть его шкуру. — Хищно усмехнулся Горван. — Я знаю о твоих методах допроса. Помни: Трисмегист мне пока нужен живой и более-менее невредимый. Он сейчас слишком слаб, не выжми из него последние капли жизни.

— Как прикажете, мой Повелитель. — Главный Маг встал и низко поклонился Горвану. — Мне не терпится немедленно взглянуть в полные страха глаза нашего некогда сильнейшего врага. Я хочу лично начать допрос. Позвольте мне приступить к этому сладостному делу.

— Позволяю. — Махнул рукой Горван. — Я закончу с отчетами командиров и позже сам спущусь в подвал. Я тоже хочу получить ответы на некоторые свои вопросы. Пусть Трисмегист к этому времени станет разговорчив.

— У меня говорят даже каменные статуи. — Толи-Покли плотоядно облизал языком губы. Лысый череп и холодный немигающий взгляд делал его похожим на змею, так что Горван всегда удивлялся, что язык у Главного Мага не раздвоенный, а обычный человеческий.


* * *
Ремин был надежно прикован цепями к кольцам, намертво вмонтированным в каменную стену тюремной камеры. Цепи были настолько короткими, что узник даже не мог лечь на пол, ручные кандалы и железный ошейник тянули его вверх, так что спать приходилось сидя. Камера находилась, как он понял, глубоко под землей, но была на удивление сухой. У противоположной стены, до которой не мог дотянуться Ремин, стоял напольный канделябр с тремя масляными лампами, ярко освещавшими довольно просторное помещение. Но свет горел не для того, чтобы узнику было тепло и уютно. Каждый раз, перед тем, как войти внутрь, его стражники внимательно осматривали камеру через маленькое окошечко в толстой медной двери. Потом слышался грохот тяжелых запоров, дверь быстро распахивалась, и в нее вваливалось трое дюжих тюремщиков, двое из которых приставляли к груди Ремина острые копья, не давая пошевелиться, а третий в это время ставил на пол старую помятую оловянную миску с отвратительной похлебкой, забирал пустую и доливал масло в светильники. После этого стражники выскакивали из камеры и захлопывали за собой дверь. Вытягивая закованные в кандалы ноги, кончиками пальцев Ремин мог захватить и подтянуть поближе миску с похлебкой. Ее нарочно ставили так, чтобы он едва-едва мог до нее дотянуться, потому что приближаться ближе к опутанному цепями юноше широкоплечие тюремщики не отваживались. Пустую миску ему приказывали бросить в угол, чтобы в следующий раз вновь сменить ее на полную.

Сначала Ремин сопровождал подобные меры безопасности насмешками, пытаясь вывести тюремщиков из равновесия, но потом ему это наскучило, и каждое появление людей он стал встречать гордой презрительной улыбкой. Ремин не знал точно, сколько времени прошло с тех пор, как его поместили в этот подвал, и где он, вообще, находится.

Когда его выволакивали из трюма корабля Юнора, на голову надели плотный кожаный мешок, а сняли только тогда, когда Ремин уже был надежно прикован к стене этой камеры. Единственным счетчиком времени служили регулярные посещения тюремщиков. Оказавшись отрезанным от мира, Ремин первым делом просчитал в уме время между визитами. Между ними оказалось около восьми часов. Приходили стражники уже восемь раз, значит, близились к концу третьи сутки его заточения.

«По крайней мере, они обеспечивают мне трехразовое питание», грустно усмехнулся молодой человек. Хотя жидкую похлебку, наверное, готовили из болотной воды с накрошенным в нее заплесневелым хлебом. «Чего же они от меня хотят? Зачем я им нужен?» Эти вопросы беспокоили Ремина, но самым важным был вопрос: «Где сейчас Трис, и что с ним?» Тюремщики, разумеется, не ответили бы на него, и сознание своего бессилия и бездействия все больше и больше угнетало разум Ремина.

«Именно этого они и добиваются, — говорил он сам себе, — они хотят лишить меня воли, силы, мужества. Но это у них не получится». Чтобы не впадать в отчаяние, он вспоминал свое детство и юность, проведенные среди далеких северных гор и озер. Он восстанавливал в памяти свое знакомство с Трисом, приезд в Этла-Тиду, первую встречу с Лораной. Особенно бережно и тщательно Ремин берег воспоминания о прекрасной принцессе Этла-Тиды. Он старался до мельчайших подробностей припомнить все их беседы и придумывал новые темы разговоров, которые могли бы быть им интересны и приятны. Это занятие так увлекало его, что он переставал замечать свою тюрьму, и его мысли уносились далеко-далеко.

К реальности его вернул грохот запоров на двери. Ремину показалось, что с момента последнего прихода тюремщиков прошло менее восьми часов, а это означало, что готовятся какие-то перемены в его участи. И точно: вместо трех человек на этот раз в его камеру втиснулось шестеро, один из которых явно был магом. Ремин понял это по длинной мантии, лысому черепу и холодным злым глазам.

— Как ты себя чувствуешь, Реасон-Миновар-Медон, младший сын владельца земли Акиной? — Издевательски-вежливо поинтересовался маг.

— Прекрасно. Большое спасибо за гостеприимство. — Усмехнулся Ремин. Кого мне следует благодарить за столь уютные покои?

— Молодец. Глупый, но вежливый. — Похвалил его маг. — Меня зовут Толи-Покли. Я — Главный Маг Южной Империи, Первый Советник великого и могучего Повелителя Горвана.

— Ты оказываешь мне большую честь своим посещением. — Ремин прищурился. — Жаль, что мои цепи слишком коротки, а то бы я с удовольствием обнял тебя… и свернул твою тощую шею!

Толи-Покли даже немного отшатнулся, встретив яростный взгляд черных глаз молодого пленника. Тем не менее, быстро обретя спокойствие, он произнес:

— Не надо так горячиться, молодой господин. Вот твой друг Трисмегист гораздо более спокоен.

— Трис? — Воскликнул Ремин, пораженный словами старого мага. — Он еще жив? Где он? Что с ним?

— Успокойся, мой дорогой. — Тонкая змеиная улыбка искривила губы Толи-Покли. — Твой друг в порядке. У него все хорошо.

Ремин заметил ухмылки тюремщиков и понял, что это не совсем так. Маг добавил:

— Конечно, «хорошо» — это понятие довольно растяжимое. Но, учитывая обстоятельства, хорошо уже то, что он еще жив. Удивительно: он не ответил ни на один мой вопрос, а ведь я задавал их по несколько раз и подкреплял довольно действенными методами убеждения.

— Ты его пытал! — Перевел Трис на нормальный язык слова старого мага.

— Конечно, можно сказать и так. — Наморщил лоб Толи-Покли. — Но дело в том, что примитивные пытки — это нежные ласки по сравнению с тем, что пришлось испытать Трисмегисту.

— И ты не вытянул из него ни слова? — Усмехнулся Ремин. — Видать, слабоват ты, старик.

— Да нет, ты не так меня понял. Твой друг не отвечает на те вопросы, которые меня интересует. Вместо этого он говорит какую-то ерунду: все люди — единый организм, они должны жить так, чтобы все были довольны, злоба и ненависть разрушают душу, знания и любовь возвышают человека. Короче, он несет какой-то бред. Совершенно спятил.

— Для тебя, проклятый старик, это действительно бред. А вот многие думают по-другому.

— Я это заметил. Двое тюремщиков наслушались речей Трисмегиста и попытались освободить его. Хорошо, что за каждым углом сидят мои верные люди. Теперь приходится допускать в камеру твоего друга только глухонемых стражников. Так что все его проповеди пропадаютвпустую.

— А ты теперь решил взяться за меня? — Ремин побледнел, но старался не показать своего страха.

— Зачем? — Пожал плечами Толи-Покли. — Ведь он, наверняка, ничего важного и существенного тебе не рассказывал. Конечно, можно было бы попробовать помучить тебя на глазах друга, чтобы он стал разговорчивее, но, мне кажется, это бы не помогло. Да теперь это и не нужно. Завтра тебя казнят на Большой пирамиде Главной площади города.

— Какого города? — Почему-то спросил Ремин.

— Это Теч-Тулак, самый южный город нашей страны. Видишь ли, дорогой, почти вся Южная империя в настоящее время захвачена армией северян. Ненадолго, правда.

— Конечно, ненадолго. — Исхудавшее лицо Ремина осветила довольная улыбка. — Скоро вся ваша проклятая страна станет нашей.

— Это вряд-ли. — Почти нежно промолвил Толи-Покли. — Дело в том, что ваш Маг-Император был быстро уведомлен о пленении твоего друга и тебя самого. Ему было предложено отвести свои войска на старую границу вдоль реки Хадор.

— Тзот-Локи никогда на это не пошел бы! Честь и слава страны для него важнее, чем жизни двух человек, даже если один из них — сам Трисмегист.

— Мы на это и не рассчитывали. Армия Этла-Тиды на днях, уже после получения нашего письма, взяла столицу империи — высокобашенный Лирд.

— Поэтому вы и хотите меня казнить?

— Нет. Теперь обстоятельства изменились в нашу сторону. Кое-кто из окружения Мага-Императора прибыл к нам, чтобы согласиться с условиями Горвана. Для этого человека, оказывается, ваши жизни дорожи независимости Этла-Тиды.

— Я даже не хочу слышать имени предателя. Я бы вызвал его на поединок чести.

— К сожалению, мой горячий юноша, это не мужчина. Я говорил о принцессе Этла-Тиды Лоранон-Локи-Нее. Она сегодня утром прибыла к нам, чтобы выйти замуж за Повелителя Горвана и положить конец войне.

Эта новость поразила Ремина в самое сердце. Цепи зазвенели, но удержали его, когда он попытался броситься на самодовольно ухмыляющегося Главного Мага. В то же мгновение четыре острых копейных наконечника уперлись ему в грудь и заставили сесть на место.

— Будь ты проклят, старый змей. — Скрипнул зубами Ремин. — Будь проклят твой Повелитель. Лучше бы вы казнили меня на пирамиде самой страшной казнью, но не сообщали о том, что Лорана станет женой Горвана.

— Тогда наша победа не была бы такой сладкой. — Облизал языком тонкие губы Толи-Покли. — Твое жалкое и смешное отчаяние говорит мне, что и ты любишь принцессу. Тем забавнее будет завтра видеть лица Трисмегиста и прекрасной невесты Повелителя Горвана, которые станут наблюдать за твоей казнью. Да и в твои глаза я с удовольствием загляну.

— Но почему Тзот-Локи не остановил, не удержал свою дочь от безумного поступка?

— Она бежала тайком, никого не предупредив. Это было ее собственное решение.

— Я догадываюсь о причинах, которые заставили Лорану сделать такой выбор. — Сказал обретший хладнокровие Ремин. — Я скорблю о том, что она стала жертвой вашей жестокой игры. Да, я люблю ее, и поэтому сочувствую, представляя себе, какие чувства она сейчас испытывает. А ты, подлая тварь, все равно пожалеешь рано или поздно о своих мерзостях. Даже если вы убьете меня, другие Этла-Ниты отомстят за наше поражение. Трис вам отомстит!

— Это вряд ли. Твой друг потерял все свои силы. Повелитель Горван никак не может решить, что с ним сделать теперь. Может быть, он подарит его на свадьбу своей жене? Предварительно отрезав руки, ноги, язык, нос и половые органы. Только глаза и уши он хочет ему оставить, чтобы Трисмегист мог видеть счастливых жениха и невесту и слышать стоны принцессы, когда Повелитель будет исполнять свой супружеский долг.

Еще раз попытался Ремин дотянуться до этого чудовища в человеческом обличии, но вновь толстые цепи и острые копья удержали его. Он хотел заплакать от бессильной ярости, но не мог себе этого позволить перед лицом врагов. Поэтому он только застонал и закусил губу так, что струйка крови потекла по подбородку. Толи-Покли был совершенно счастлив. Видя, что Ремин привалился к стене и безвольно обмяк, он сделал знак тюремщикам и двинулся к двери, но внезапно остановился и спросил у Ремина:

— Между прочим, хочешь знать, как отнеслась принцесса к твоей немедленной казни?

— Как? — Равнодушно спросил Ремин.

— Принцесса Лоранон-Локи-Нея была очень рада этому.


* * *
— Дорогая моя Лорана! — Театрально-торжественно восклицал Повелитель Горван. — Я приказал, чтобы к нашей свадьбе мои слуги надели свои самые лучшие наряды, украсили самый большой зал во дворце, приготовили самые вкусные кушанья. Этот день ты должна запомнить навсегда.

— Я уже который раз повторяю: не называй меня Лораной, негодяй. Топнула ножкой девушка. — Для тебя я — принцесса Лоранон-Локи-Нея! И не смей называть меня иначе.

Они находились в личных покоях бывшего хозяина дворца, который очень любил, когда его окружает множество дорогих ковров, больших подушек и мягких глубоких кресел. Теперь эти комнаты Горван предоставил Лоране, и девушка буквально задыхалась среди удобных, но отвратительно-слащавых предметов роскоши. Еще более раздражали ее постоянные визиты Повелителя Горвана, каждый из которых заставлял ее все больше и больше сомневаться в правильности своего поспешного решения. Имела ли право она, дочь и наследница правителя Этла-Тиды, забыть о своем долге перед страной и кинуться на выручку двум самым дорогим для нее людям? Теперь она в этом сильно сомневалась. Внутренние переживания отразились на ее облике: лицо девушки похудело и осунулось, под глазами темнели синеватые круги, глаза приобрели постоянное печальное выражение, лишь изредка сменяющееся гневом.

— Почему ты так жестока? — Даже преувеличенно ласковая улыбка не могла смягчить грубые черты лица Горвана. — Всем известно, что в Этла-Тиде все близкие тебе люди зовут тебя просто Лораной.

— Но ты-то не относишься к числу моих друзей.

— Конечно, я не твой друг. Я — твой муж.

— Пока еще нет. Ты не выполнил мое условие: не отпустил Трисмегиста и Ремина.

— Казнь Ремина состоится завтра, на Главной площади города, во время нашей свадьбы. А с Трисмегистом я собираюсь поступить так, чтобы навсегда отбить у любого человека желание помериться силами со мной!

— Как? — Ноги Лораны подкосились и она села на кресло. — Ты же дал слово. Только поэтому я согласилась выйти за тебя замуж. Ты обещал, что Ремин и Трисмегист смогут беспрепятственно покинуть город и уйти на все четыре стороны.

Горван все время ходил взад-вперед по просторной комнате, бесшумно ступая по толстым пушистым коврам, но после слов Лораны он остановился напротив ее кресла и громко захохотал, брызгая слюной.

— Я — хозяин своего слова. Хочу — даю, хочу — беру назад. — Произнес он, чрезвычайно довольный своей шуткой, не обращая внимания на то, что она стара, как история человечества.

— Негодяй! — Лорана вскочила и попыталась дать пощечину своему мучителю.

Это у нее не получилось. Ее ладонь в последний миг была перехвачена жесткой сильной рукой Горвана. Он уже не смеялся, в его глубоко посаженных глазах сверкнула такая безудержная ярость, что Лорана попыталась отшатнутся. Но Повелитель крепко держал ее.

— Ты еще не поняла, где твое место, дрянь. — Процедил он прямо в побледневшее лицо девушки. — Я научу тебя беспрекословному повиновению.

Горван широко замахнулся свободной рукой, и Лорана сперва инстинктивно закрыла глаза и вся сжалась, ожидая удара. Однако врожденная гордость взяла свое и она, совладав с собой, выпрямилась и ответила Повелителю гневным презрительным взглядом. Горван не нанес удар. Несколько мгновений мужчина и женщина смотрели друг на друга, а потом Повелитель сильно оттолкнул Лорану, так что она вновь упала на кресло.

— Это был первый урок. — Спокойно произнес Горван. — Смотри, чтобы мне не пришлось преподать тебе второго.

— Ты не осмелишься. — Выдохнула Лорана. Она тяжело дышала и слова давались ей с трудом.

— Хочешь проверить? — Ярость вновь наполнила глаза Повелителя.

Девушка молчала, и Горван опять успокоился.

— Нам с тобой, дорогая моя Лорана, предстоит долгая жизнь. Долгая и счастливая семейная жизнь. Она начнется завтра. Скрепит наш союз торжественное жертвоприношение твоего друга Ремина на самой высокой пирамиде храма Бога-Спасителя.

— А Трисмегист? — Робко спросила девушка.

— Я еще не решил, что с ним делать. — Задумчиво скрестил руки Горван. — Может быть, я подарю его жизнь тебе. Это станет моим свадебным подарком.

— И на том спасибо. — Как можно язвительнее постаралась ответить принцесса. — Могу ли я повидать его до нашей свадьбы?

Горван вновь заходил по комнате, словно взвешивая все «за» и «против».

— Хорошо. — Наконец, сказал он. — Ты можешь сделать это прямо сейчас. У меня много дел, связанных с подготовкой к свадьбе, тебя проводит мой Главный Маг Толи-Покли. Постарайся вдоволь наговориться со своим любимым. Потом это тебе вряд ли удастся.

— Естественно. — Пожала плечами Лорана. — Как только я смогу распоряжаться его жизнью, тотчас же отпущу на волю.

— Ты меня неправильно поняла, дорогая Лорана. Я обещал тебе его жизнь, а не свободу. Да ты и сама не захочешь расстаться со своим Трисмегистом.

— Почему это? — Подозрительно поинтересовалась девушка.

— А кому, кроме тебя, он будет нужен без ног, без рук, без мужских причиндалов и без языка!? — Горван снова захохотал, в упор глядя на побелевшую как мел Лорану. — Мои палачи хорошо знают свое дело, они умело отрежут у твоего Трисмегиста все лишнее, а магия Толи-Покли продлит его жизнь столько времени, сколько я пожелаю. Трисмегист — вернее, то, что от него останется — будет постоянно сопровождать нас. Даже во время наших любовных утех слуги будут класть этот человеческий обрубок рядом с нами, чтобы ему не было скучно по ночам. Вот теперь пойди и сама расскажи об этом своему любимому! Ха-ха-ха!

Горван вышел из комнаты, громко хлопнув резной дубовой дверью. Лорана сидела на кресле без движения. Глаза ее были широко открыты и совершенно сухи. Только одна мысль билась в ее голове, причиняя неимоверные страдания: «Что я наделала!? Что я наделала!?»

Глава 17. Посетители

Толстая медная дверь тюремной камеры, совершенно позеленевшая от старости, тихо раскрылась. Прикованный к каменной стене толстыми железными цепями Трис поднял голову и увидел ставшую уже привычной картину: входящего Главного Мага Толи-Покли в сопровождении четырех вооруженных копьями тюремщиков. Он медленно поднялся, упираясь спиной в стену и помогая себе руками. Его цепи глухо звенели при каждом движении.

— Добро пожаловать. — Сложил в дружелюбную улыбку разбитые губы Трис. — Вы хотите продолжить нашу беседу?

— Мне надоело выслушивать твои бредни. — Огрызнулся Толи-Покли. — Я привел к тебе в гости одну твою старую знакомую. Входите, Ваше Высочество!

В раскрытую дверь медленно вошла Лорана. Она быстро окинула взглядом просторную камеру, ярко освещенную лампами в массивном канделябре, увидела стоящий в углу стол с разложенными на нем блестящими инструментами, назначения которых она никогда не хотела бы узнать. После этого ее бездонные, полные внутренних мук глаза устремились на распятого Триса.

— Здравствуй, Лорана. — Сказал тот. — Хотелось бы сказать, что я рад тебя видеть, но в нынешних обстоятельствах это прозвучит весьма неподходяще.

— Что они с тобой сделали? — Пролепетала Лорана, глядя на покрытое кровоподтеками и синяками тело Триса, который был одет только в набедренную повязку.

— Ничего страшного, не стоит волноваться из-за таких мелочей.

— Мелочей?! — Воскликнула девушка. — Ты называешь эти ужасные следы пыток мелочами? У меня разрывается сердце при виде тебя. Любой другой на моем месте в ужасе выскочил из этого ужасного подземелья. Только моя любовь удерживает меня на месте.

— Лучше бы она удержала тебя рядом с твоим отцом, под защитой армии Этла-Тиды. Зачем ты здесь, Лорана?

Девушка сникла и на несколько мгновений закрыла глаза ладонями. Когда она убрала руки, ее лицо было вновь спокойно, а взгляд полон решимости.

— Ты прав, Трис, мне здесь не место. — Сказала она. — Мне обещали, что если я выйду замуж за Горвана, он отпустит тебя и Ремина. Поэтому я тайком от отца пошла на сговор с врагами. Теперь я понимаю: я не должна была верить этому подлецу Горвану и его палачам. Я не должна была ставить свои чувства выше долга перед страной. Меня обманули, я потеряла все: любовь отца, уважение людей, Ремина, тебя. Теперь мне предстоит расплачиваться за свои ошибки всю оставшуюся жизнь.

— Еще не все кончено, Лорана. Не теряй надежду.

— Я ее уже потеряла… — Опустила голову девушка.

— Там будет видно. — Тихо сказал Трис и его черные глаза таинственно замерцали.

Убитая горем Лорана обратилась к самодовольно ухмыляющемуся Главному Магу:

— Толи-Покли, могу ли я сказать несколько слов Трисмегисту наедине? Ты вызываешь у меня отвращение и не даешь собраться с мыслями.

— Слово будущей Повелительницы Южной Империи для меня — закон. Насмешливо ответил старик. — Хорошо, я уйду, но стражники останутся и проследят, чтобы ты не приближалась к своему Трисмегисту и не задерживалась здесь надолго.

Пальцы рук Толи-Покли быстро замелькали, отдавая приказы глухонемым тюремщикам. Те скалили желтые зубы и утвердительно кивали головами. Окинув взглядом камеру и убедившись, что все в порядке, Главный Маг с высоко поднятой лысой головой покинул помещение. Убедившись, что его шаги затихли в дальнем конце коридора, Лорана быстро зашептала Трису:

— Не все, что я говорила до сих пор, было правдой. Я лгала Горвану и его слугам, чтобы усыпить их подозрения. Когда мы осаждали Лирд, к нам прибыл капитан «Синего альбатроса» Готилон и в подробностях описал ваше плавание, битву с катуном, твою… неудачу на Проклятом острове, гибель Алины, и, наконец, ваше с Ремином пленение. Отец и Крон-то-Рион были безутешны. Мы вместе прочитали полное угроз письмо Юнора и долго думали, как вызволить вас из плена. Крон-то-Рион собрал всех магов и попытался подчинить своей воле Горвана и его телохранителей. Но из-за большого расстояния и противодействия Толи-Покли это не получилось. Тогда отец приказал взять штурмом столицу южан и после этого бросить всю армию на Теч-Тулак, чтобы окружить его и поставить условие: ваши жизни в обмен на жизни Горвана и Толи-Покли. Так что послезавтра днем город будет полностью окружен и с суши, и с моря.

— Послезавтра днем будет уже поздно. Завтра состоится твоя свадьба с Горваном и казнь Ремина. — Напомнил Трис.

— Да, тут мы ошиблись. — Опустила голову принцесса. — Вернее, я ошиблась. Одновременно с прибытием Готилона мне подбросили письмо от Горвана. Он клятвенно обещал мне отпустить тебя и Ремина, если я соглашусь выйти за него замуж. В противном случае он угрожал вашей немедленной и жестокой казнью. Я подумала, что если перегоню армию, явлюсь к Горвану и сделаю вид, что готова выйти за него замуж, это поможет выиграть время до подхода войск. Мне казалось, что он все-таки отпустит тебя, ведь ты потерял свои силы и стал ему не опасен…

Девушка не видела, как при этих словах Трис улыбнулся, а в его черных глазах таинственно замерцали маленькие разноцветные искорки. Она продолжала:

— Я написала отцу записку, в которой изложила мотивы своего отъезда и просила насколько возможно ускорить передвижение армии. Пойми меня, Трис, я не могла просто сидеть на месте и ждать, когда тут решалась судьба самых дорогих для меня людей.

— Если бы ты не поспешила с приездом, казни Ремина не было бы. Жестко произнес Трис. — Лорана, ты уже была в его камере?

— Нет. И не пойду к нему. — Тихо ответила девушка. — Я не смогу рассказать ему о своей свадьбе с Горваном. Это ранит его сердце сильнее самых страшных пыток. Пусть он завтра умрет со спокойной душой.

— Толи-Покли уже все ему рассказал. — Усмехнулся Трис. — Разве ты не знаешь, что он и Горван хотят включить казнь в свадебную церемонию?

— Я знаю… — Лорана как-будто мгновенно постарела на десяток лет. Я допустила ужасную ошибку. Я и не подозревала о всей глубине подлости этого негодяя Горвана. Он поклялся, что отпустит вас, но, заполучив меня в свои сети, обманул и еще посмеялся надо мной. Вопреки всем древним обычаям, свадьба состоится раньше установленного для обряда времени завтра. На завтра же он назначил казнь Ремина. Теперь мне кажется, что это даже лучше. Ремин любит меня больше всех на свете. Он не смог бы жить дальше, зная, что я принадлежу Горвану…

— А я? — Спросил Трис.

— А ты смог бы. — Посмотрела ему в глаза Лорана. — Ты один раз уже покинул меня. Но ты тоже завтра умрешь. Я должна буду убить тебя, Трис.

— Приятная новость! Надеюсь, не за то, что я тебя оставил?

— Не смейся. Ты даже не представляешь, какую страшную судьбу тебе приготовил Горван. Я не могу тебе этого рассказать, но быстрая легкая смерть будет гораздо милосерднее. Я убила бы тебя и сейчас, но меня очень тщательно обыскали тюремщики. Но завтра… Во время свадебной церемонии я убью Горвана, пусть даже после этого погибну сама. Я виновата в том, что поддалась на ложные посулы врагов, и должна за это ответить. Со смертью Горвана прекратится ужасная кровопролитная война, мир установится в объединенной Этла-Тиде. Но если Горван отдаст приказ сделать с тобой то, что собирается, мне придется сначала убить тебя. Я люблю тебя, Трис, и поэтому при первой же возможности воткну тонкий стилет точно в сердце. Верь: рука твоей Лораны не причинит боли.

— Я верю. — Нежно сказал Трис. — Но тебе не придется меня убивать. Этой ночью произойдет еще много разных событий. Жди в своих покоях. Не спи.

— Трис! — С отчаянной надеждой в голосе воскликнула Лорана, ее щеки впервые за последние дни покраснели, а глаза по-прежнему заблестели. — Ты рассчитываешь на побег? Твоя сила вернулась?

— Побег возможен. Возвращение силы — нет. И не показывай радости. Тюремщики уже косятся на тебя.

— Да, конечно. — Рассеянно произнесла девушка, прижимая к щекам ладони. — Я должна выглядеть убитой горем… А Ремин? Он тоже спасется?

— У него будет шанс, как у тебя и у меня.

— Твои слова вселяют в меня надежду, но, мне кажется, что побег невозможен. Дворец слишком хорошо охраняется…

— Там будет видно… — Трис посмотрел прямо в устремленные на него глаза девушки. — Скажи мне честно, Лорана, из-за кого ты приехала сюда? Кто тебе более дорог? Кого ты любишь больше: Ремина, который не сможет жить без тебя, или меня, которого ты готова убить своей рукой, чтобы не отдавать палачам Горвана?

Лорана долго смотрела на Триса и молчала. Она не ожидала, что прикованный к стене, измученный страшными пытками Трис так глубоко проникнет в самые сокровенные тайники ее души. Заданные им вопросы терзали ее все последние дни даже больше, чем издевательства Горвана. Ее сердце рвалось пополам, не зная, кому отдать предпочтение. Поэтому Лорана тихо сказала:

— Я не могу ответить тебе, Трис. Я не знаю…

— Жаль. Запомни, Лорана: любовь — чувство великое и прекрасное, но есть еще и разум, которым можно познать это чувство. Познай себя, Лорана. Возможно, этой ночью жизнь заставит тебя сделать однозначный выбор. Будь готова к этому. Довольно безрассудных поступков. Иногда для блага многих людей должна быть принесена в жертву жизнь одного человека.

— Я не понимаю, Трис, что ты имеешь в виду.

— Когда придет время, ты поймешь. А сейчас уходи, пока тюремщики не начали подозревать, что наш разговор — не прощание…


* * *
— Ну, Главный Маг, как прошла встреча наших голубков? Полюбопытствовал Повелитель Горван.

— Трисмегист был как обычно спокоен, а принцесса то рыдала, то каялась в своих ошибках. Она попросила, чтобы я покинул тюремную камеру и позволил им поговорить наедине, в присутствии одних только глухонемых стражей.

— И ты это им позволил?

— Конечно, мой Повелитель. — Главный Маг довольно потер руки. — Я оставил их одних, а сам тотчас же приник к слуховому проходу, пробитому в стене, и, уверяю Вас, не пропустил ни одного самого тихого слова, произнесенного после моего ухода.

— Ты узнал что-нибудь новое?

— Увы, мой Повелитель, ничего. Лорана просила у Триса прощения за свои поступки, которые приведут Этла-Тиду к гибели, обещала, что постарается смягчать Ваше жесткое правление, когда Вы станете полновластным правителем единого государства. Она, как я понял, полностью смирилась со своей судьбой.

— Посмотрим, как ей удастся убедить меня не казнить дворян Этла-Тиды! — Ухмыльнулся Горван. — Мои палачи давно уже соскучились по работе. Что же отвечал ей Трисмегист?

— Он ее простил, сказал, что для него уже все кончено, и что он мечтает лишь о смерти. Они попрощались друг с другом и расстались.

— Лорана просветила его относительно моих планов?

— Да, мой повелитель. Она в точности выполнила все, что Вы ей приказали, так что Трисмегист сейчас терзается в ожидании мучений, а Лорана заперлась в своих покоях и сказала, что хочет хорошо выспаться перед свадебной церемонией.

— Отлично, Толи-Покли! Я уже полностью сломил гордыню этой девчонки и ее руками смог нанести Трисмегисту еще один удар. Совсем немного, и весь мир будет лежать у моих ног. У меня нет больше равных по силе противников. Я победил!

Толи-Покли с затаенной радостью наблюдал за торжеством своего господина. Он-то считал, что реальная власть в стране в действительности будет принадлежать ему, самому могущественному магу этой планеты. Толи-Покли даже в голову не могло прийти, что подслушанный им разговор совершенно не совпадал с тем, что на самом деле говорили в тюремной камере Трис и Лорана…


* * *
После ухода Лораны Трис сел, привалившись спиной к стене. Со стороны могло бы показаться, что он спит или впал в прострацию. Но это было не так. Когда внезапно в центре камеры возникло мерцающее зеленоватое свечение, Трис тотчас же поднял голову и стал следить за происходящим.

Свечение стало более ярким и отчетливым. В течение короткого времени оно стабилизировалось и стало походить на плоский квадратный экран размером с поднос, висящий прямо в воздухе на расстоянии трех шагов от Триса. На экране появилось изображение незнакомого человека. Вернее, не человека, а существа, очень похожего на человека. Трис сразу отметил тонкую нежную кожу, большие голубые глаза, пушистые светлые волосы и маленькие остроконечные уши, прижатые к черепу. Казалось, что он глядит на повзрослевшего амура, сошедшего с картины какого-нибудь художника эпохи Возрождения.

— Ты удивлен? — Спросил взрослый амур голосом, начисто лишенным эмоций.

— Не так, чтобы очень. — Трис не стал вставать, а только сел поудобнее. — С кем имею честь разговаривать?

— Меня зовут Лалатолис. Я — эмиссар Дальней Разведки Империи Повелителей. — Представился амур.

— Почему именно Дальней Разведки? — Поинтересовался Трис.

— Ближняя Разведка занимается сбором информации в обитаемых мирах, входящих в Империю Повелителей на Двенадцати Измерениях. А эмиссары Дальней Разведки ведут исследования за пределами Империи, выходя из-под защиты машинных и магических полей. Я очень рискую, вступая с тобой в контакт, человек с Земли. Мой корабль может обнаружить кто-нибудь из Младших Богов, охотящийся за людьми-Повелителями. Так что я не могу долго держать открытым этот канал связи. Наш разговор будет короток.

— Как ты меня нашел, Лалатолис?

— Твоя космическая яхта, выходя из Межпространства, наткнулась на мой зонд, собирающий сведения о всех обитаемых планетах этой Галактике на этом Измерении. Когда зонд не прибыл в назначенный срок к моему кораблю, я сам отправился на его поиски. Я нашел эту планету, нашел твою разбитую яхту, болтающуюся на орбите, изучил те приборы, с помощью которых ты прошел через Межпространство. Они довольно хорошо сделаны. Разумеется, для твоего уровня развития, человек с Земли. Мы, люди-Повелители, уже давно используем на своих кораблях несравнимо более совершенные приборы. Но ты заинтересовал меня, эмиссара Дальней Разведки. Ты один из первых людей, кто начал постигать основы строения миров. Я узнал, что ты успел сделать на этой планете за короткое время и это мне понравилось.

— Что же ты узнал? — Насторожился Трис.

— Я послал на поверхность планеты несколько десятков маленьких зондов-наблюдателей. Они проникли и во дворец Мага-Императора, и в военный лагерь, и в то здание, где ты сейчас находишься. Я получил всю информацию о тебе, человек. Ты не только хороший ученый, но и прекрасный правитель. Ты провел реформу в армии северного государства, благодаря чему оно одержало победу, ты дал местным жителям достаточно знаний для прогресса, но не стал обучать их современным наукам. Это правильно: развитие должно происходить постепенно.

— Понятно. — Трис немного расслабился. — Значит, в первую очередь тебя интересуют глобальные общественные аспекты. А что ты скажешь о моих личных качествах?

— Мне известно, что ты обладал некоторыми магическими талантами, которые были уничтожены в результате поражения магическим оружием. Это оружие теперь тоже утеряно. Ты искал древние знания и силы, которые помогли бы тебе использовать эти знания. Ты организовал экспедицию на остров, который был некогда перенесен в это Измерение одним из Богов. К сожалению, древние магические силы, окружающие остров, не позволили моим зондам опуститься на его землю и узнать, что там происходило и происходит. Но, насколько я могу судить, экспедиция окончилась провалом, поэтому ты и находишься теперь в плену.

— Понятно. — Повторил Трис. — Вас, людей-Повелителей, в первую очередь интересует не сам человек, а возможность его использования в своих целях. Ты не сказал ни слова обо мне лично, тебя интересуют только мои знания и умения. Следовательно, я могу сделать вывод, что ты хочешь меня для чего-то использовать.

— Ты сообразителен, человек. Я искал тебя, чтобы предложить отправиться в Империю Повелителей и там продолжить обучение. Ты согласен?

— Ты сможешь вытащить меня из этого подземелья?

— Смогу. Мой корабль висит в стратосфере точно над строением, в котором ты сейчас находишься. Сначала я направил к тебе информационный луч и открыл канал связи. Теперь я запущу канал телепортации и ты окажешься на моем корабле.

— А мои друзья, их ты тоже телепортируешь?

— Какие такие друзья? Кроме тебя, человек с Земли, на этой планете мне никто не нужен и никому больше помогать я не собираюсь. Это слишком большой расход энергии, который не соответствует важности задачи. Ведь только ты обладаешь достаточными знаниями, чтобы представлять для нас интерес. Только ты можешь получить право попасть на Двенадцать Измерений, где живем мы — люди-Повелители. Там тебя надлежащим образом обучат и подготовят, чтобы ты смог нести знания остальным людям, живущим в невежестве на бесчисленном количестве планет.

— А почему вы сами не несете знания?

— Все дело в том, — голос Лалатолиса приобрел искусственно-доверительный оттенок, — что мы — раса бессмертных. Наше бессмертие поддерживается специальными устройствами, действующими только в пределах наших Двенадцати Измерений. Каждый человек-Повелитель носит в себе устройство, которое постоянно передает его мысли, чувства, воспоминания в специальную индивидуальную матрицу, хранящуюся в надежном месте. Если тело по каким-либо причинам получает повреждения, не позволяющие продолжать жизнь, или умирает естественной смертью из-за старости, то включается сознание из матрицы. Оно вкладывается в новое искусственно созданное путем клонирования тело, и человек-Повелитель продолжает жить дальше, как ни в чем не бывало.

После Великой Битвы, в которой пали Великие Первые Боги — наши создатели — мы были вынуждены закрыться от врагов мощной защитой, не пропускающей магических полей. Каждый раз, оказываясь во внешнем мире, полном враждебных Богов, мы рискуем умереть конечной смертью. Но мы вынуждены идти на риск, потому что так нам завещали наши Боги-создатели: просвещать, обучать и развивать наших младших братьев — вас, людей. Так мы можем помочь вновь возродиться нашим создателям, павшим в Великой Битве и растворивших свои сознания в душах людей.

Между прочим, человек с Земли, и тебе будет предоставлена матрица для сохранения личности. Ведь твое обучение продлится довольно долго, гораздо дольше, чем может жить человеческое тело.

— Понятно. — Пожал плечами Трис. — Вы, люди-Повелители, как я вижу, больше заботитесь о своей личной безопасности, чем о выполнении заветов создавших вас Богов. Вы стараетесь загребать жар чужими руками, разыскивая во Вселенных тех, кто станет выполнять вашу работу.

— Как ты смеешь так говорить, смертный? — Наконец-то голос Лалатолиса приобрел хоть какие-то естественные эмоции. — Ты, прикованный к стене узник, должен радоваться тому, что я предлагаю тебе свободу. А вместо этого ты начинаешь учить меня. Неслыханная наглость! Согласно нашим законам, я должен трижды задать тебе вопрос. Поэтому я второй раз спрашиваю: хочешь ли ты отправиться в Империю Повелителей?

— Это напоминает одну историю, услышанную мною еще на Земле. Усмехнулся Трис. — Если вкратце, то вот она: один юноша очень любил некую девушку, но эта девушка любила исключительно представительниц своего пола, считая всех мужчин гадкими мерзкими животными. Тогда юноша заплатил большие деньги за операцию по перемене пола и стал женщиной. Девушка полюбила его, и они прожили вместе долгую и счастливую жизнь. Или, как мне думается, им только казалось, что жизнь была счастливой.

— Бред! — Констатировал Лалатолис. — К чему ты это рассказал?

— Дело в том, что я, в отличие от некоторых, не меняю своих принципов и убеждений. Или ты вытаскиваешь из этой тюрьмы меня, Ремина и принцессу Лорану, или катишься ко всем чертям. Я же не требую, чтобы ты забирал моих друзей на свои Измерения. Телепортируй их в расположение войск Этла-Тиды и тогда я полечу с тобой.

— Я уже сказал, что это невозможно. — В голосе великовозрастного амура послышалось раздражение. — На это будет израсходована дополнительная энергия, тогда как пользы мне это не принесет. Кроме того, наши законы запрещают вмешиваться в дела смертных и демонстрировать свое могущество в слаборазвитых человеческих сообществах. Только потому, что ты принадлежишь к другому миру, я помогаю тебе. Если ты действительно хочешь достичь чего-либо в своей человеческой жизни, ты должен отказаться от друзей и от любимых. Пусть это станет твоим первым испытанием, человек с Земли. Пойдем со мной, забудь об этих примитивных существах.

— Когда-то и я так думал. — Покачал головой Трис, словно отгоняя неприятные воспоминания. — Ты считаешь, что на Проклятом острове меня постиг крах… Все так считают… Ну, что же, Лалатолис, я вижу, что мне придется посетить Измерения людей-Повелителей и объяснить, как вы заблуждаетесь относительно своих младших братьев — просто людей.

— Так ты согласен лететь со мной? Учти, это мой третий и последний вопрос. Ты должен сейчас выбрать свою судьбу.

— Я ее уже давно выбрал. — Ответил Трис и его черные глаза посмотрели прямо в зеленоватый экран. — Я отказываюсь от твоей помощи, Лалатолис, предложенной в неприемлемой для меня форме. Мы скоро увидимся. Но это произойдет там и тогда, когда я сам это определю. А сейчас ты свободен, уходи. До свидания!

— Бедняга! — Прекрасное лицо амура выразило жалость и расстройство. Ты, наверное, помешался, и я напрасно тратил на тебя свое драгоценное время. Довольно забавно, что мания величия поразила тебя именно в тюрьме, за день до казни. Прощай, человек, потерявший свой разум. Ты мог бы пойти далеко, но твой жизненный путь завершится завтра.

Зеленый экран стал медленно гаснуть, изображение Лалатолиса пропало. Когда последние сполохи зеленого света растворились в воздухе, Трис опустил голову и пробормотал:

— Мой Путь завтра только начнется…


* * *
За толстой медной дверью камеры послышался шум отодвигаемых засовов. Трис поднял голову и прислушался.

— Да что же это такое! — Возмутился он, стараясь, чтобы его голос был слышен в коридоре. — Не дают спокойно отдохнуть. Опять посетители!

Дверь растворилась и в камеру быстро проскользнул невысокий стройный человек, одетый в свободную черную одежду. На голову его был накинут капюшон, а лицо закрывал черный платок, так что между ними видны были только карие глаза, спокойно оглядевшие камеру и прикованного к стене узника. В руках он держал два коротких широких меча, с лезвия одного из которых стекали капельки крови. За спиной человека виднелся небольшой рюкзачок из черной кожи.

— А ты тут неплохо устроился. — Раздался тихий глухой голос из-под черного платка. — Светло, тепло.

— Присоединяйся ко мне, Старший Брат Полнолуния. — Трис попробовал скривить разбитые губы в усмешке. — Вдвоем будет еще веселее.

Человек в черном еще раз окинул взглядом камеру и отрицательно покачал головой:

— Благодарю за приглашение, но я, пожалуй, от него откажусь. У меня есть встречное предложение: вместе покинуть этот дворец.

— Звучит заманчиво. Я-то сперва подумал, что глава клана наемных убийц зашел, чтобы в последний раз посмотреть на того, кто две недели назад уничтожил два десятка его ночных воинов.

— Отчасти ты прав, Трисмегист. Я очень хотел увидеть тебя. Мои Братья Полнолуния до сих пор считались лучшими бойцами, в совершенстве владеющими искусством убийства. Мы с самого раннего детства постигаем эту науку. И вдруг какой-то северянин показывает нам такую совершенную технику, против которой мы оказываемся бессильны. Я бы многое отдал, чтобы еще раз посмотреть на тот ночной бой в Зеленой Долине…

— Так в чем же дело? — Усмехнулся Трис. — Освободи меня, и ты сможешь посмотреть на мой последний бой со стражниками и тюремщиками.

— Это не интересно. — Отмахнулся Старший Брат. Эти ленивые жирные людишки понятия не имеют о настоящем боевом искусстве. Они только бездумно размахивают мечами и копьями, давят врага массой. То ли дело мои Братья знатоки и ценители ловкости и проворства. Если бы ты еще раз с ними встретился…

— Ты хотел бы еще раз посмотреть, как умирают твои Братья? Удивленно приподнял брови Трис.

— Кто знает, что есть смерть, а что есть жизнь? — Пожал плечами Старший Брат. — Братья Полнолуния придерживаются той точки зрения, что не стоит бояться смерти, которая все равно рано или поздно настигнет каждого человека. Если твое ремесло — убивать, со временем понимаешь, как ничтожна жизнь человеческая. Некоторые мои Братья сознательно идут на смертельный риск, чтобы выполнить заказ на жизнь какого-нибудь правителя или военачальника. Иногда смерть жертвы и смерть ее убийцы, заколотого телохранителями, разделяют мгновения. Но это еще больше укрепляет наш клан и придает ему ореол всемогущества и всесилия. Наши заказчики знают, что слово Брата Полнолуния — закон.

— Так ты пришел, чтобы довершить неудавшееся две недели назад убийство. — Разочарованно протянул Трис. — А как же твое предложение вместе покинуть дворец?

— Ты неправильно понял пои последние слова. — За твою смерть Повелитель Горван нам не платил. Мы заключили договор, инициатором которого был я сам Нас никто не нанимал, а раз нет обязательств, нет и причин тебя убивать.

— А смерть твоих Братьев?

— Мы скорбим о них, но уважаем достойного противника. Мы восхищены твоим искусством и хотим, чтобы ты обучил нас ему.

— Теперь понятно. — Трис немного подвинулся в сторону, и его тяжелые цепи зазвенели. — Поэтому ты и хочешь освободить меня.

— Верно. Но только я хочу быть уверен, что ты честно и без утайки передашь нам свою науку и не постараешься при первом же удобном случае нас покинуть.

— Ты хочешь, чтобы я дал слово?

— Да! Этого мне будет достаточно.

Трис немного подумал, глядя неподвижными черными глазами в точку на противоположной стене, а потом сказал:

— Тогда у меня три условия.

— Мне кажется, — язвительно напомнил Старший Брат, — что ты не в том положении, чтобы торговаться.

— Как хочешь. — Трис закрыл глаза и сделал вид, что собирается заснуть. — Тогда прощай, Старший Брат.

Человек в черном, не ожидавший того, что узник может добровольно отказаться от освобождения, немного помялся, но все-же спросил:

— Ладно, Трисмегист, какие это три условия?

Трис, не открывая глаз, отчетливо произнес:

— Первое: вместе со мной ты освободишь моего друга Ремина и принцессу Этла-Тиды. Второе: мы все вместе покинем этот город. Если после того, как мы отъедем на расстояние дневного перехода от города, ты все еще будешь настаивать на том, чтобы я обучал Братьев Полнолуния, я пойду за тобой, а Ремин с принцессой отправятся, куда захотят.

— Ну ты даешь! — Не то возмутился, не то восхитился Старший Брат. Всего-навсего освободить твоего друга и принцессу и вывезти их из города. Да ты хоть представляешь себе, чего мне стоило проникнуть в твою камеру? Три десятка моих Братьев сейчас находятся во дворце. Нам пришлось убрать всех тюремщиков в подземелье. Если вдруг кто-нибудь обнаружит, что в замок пробрались ночные воины, и поднимет тревогу, то против нас соберется столько солдат из гвардии Горвана, что…

— Прекрасно. — Перебил его Трис. — Раз в подземелье нет охраны, значит, камеру Ремина мы найдем без труда. Чем быстрее ты всех освободишь, тем с меньшим риском мы покинем дворец.

— А принцесса? — Спросил Старший Брат. — Ведь она не в тюремной камере, а где-то в самом центре дворца. Как я ее найду? Как смогу провести ее через комнаты, которые охраняются десятками отборных солдат-южан?

— Это уже моя забота. — Пожал плечами Трис. — Освободи меня, и я преподам тебе первый урок искусства, которым ты так жаждешь обладать.

— Так ты даешь слово, что обучишь меня и моих Братьев?

— А ты согласен на мои условия?

— Между прочим, ты еще не назвал третье. — Напомнил Старший Брат.

— Ах, да! — Спохватился Трис. — Третье условие такое: когда я, Ремин и принцесса будем в безопасности, я еще раз спрошу тебя, хочешь ли ты, чтобы я учил тебя искусству убивать. Если ты ответишь отрицательно, мы простимся. Если положительно, то я обучу только тебя одного, а ты уж сам решай, будешь ли передавать это искусство своим Братьям. Только учти, вместе с наукой убивать я должен дать тебе и соответствующее мировоззрение, и необходимые знания. Без них набор боевых приемов так же бесполезен, как острый меч в неумелых руках.

— Ты говоришь так, словно обучение займет не долгие годы, а несколько мгновений.

— Там будет видно. — Широко улыбнулся Трис, и из-под ран на его разбитой губе выступила свежая кровь.

На этот раз Старший Брат почти не колебался:

— У меня нет другого выхода. Я и так уже пошел на риск, чтобы освободить тебя. Не отступать же на половине пути! Тем более, что твое третье условие звучит глупо: неужели ты серьезно считаешь, что я добровольно откажусь от власти, которую даст мне твое искусство?

— Там будет видно. — Повторил Трис. — Так ты согласен?

— Да! — Твердо прозвучал голос из-под черного платка. — Я, Старший Брат Полнолуния, глава своего клана, даю слово, что согласен на твои условия.

Трис медленно встал на ноги, звеня цепями и опираясь на каменную стену.

— Тогда и я даю слово, что передам тебе свои знания и умения. Сказал он.

Старший Брат повернулся в сторону двери и издал тихий звук, похожий одновременно на призыв ночной птицы, писк грызуна и свист ветра в тростнике. В камеру вбежали два человека, как две капли воды похожие на своего предводителя. Те же черные одежды и закрытые платками лица. Только в руках они держали не мечи, а молотки и зубила.

— Приступайте, Братья. — Указал на прикованного узника Старший Брат и снял с плеч рюкзак. — А я пока достану одежду и оружие для нашего нового товарища.


* * *
Дверь в комнату Лораны с тихим, но весьма неприятным для слуха скрипом растворилась. Девушка стояла у окна и смотрела на внутреннюю площадь дворца, по которой маршировали солдаты. Она не стала оборачиваться. Лорана уже привыкла к неожиданным визитам. Служанки, приставленные к ней Горваном и по внешнему виду и по манере поведения походили скорее на тюремщиц и никогда не стучались в ее дверь перед тем, как войти. Это были высокие широкоплечие девицы с развитой мускулатурой, которые с первых же дней помыкали наследной принцессой, как куклой. Они одевали ее в ту одежду, которую считали нужной, укладывали волосы в чрезвычайно сложные и причудливые прически, накладывали грубый и резкий макияж, который был в моде в Южной Империи. Сначала Лорана приходила в ужас, видя в отполированном серебряном зеркале свое отражение. Из юной чистой девушки делали дворцовую шлюху, правда, пока лишь внешне.

Лорану успокаивала только одна мысль: все это кончится завтра, когда она убьет Повелителя Горвана и сама погибнет под ударами мечей его телохранителей. Это давало ей возможность отрешиться от грубой реальности и не обращать внимания на постоянные издевательства окружающих. Лорана даже не придала значения словам Триса о возможности побега. Сначала они зажгли в ней огонь надежды, но потом, выйдя из подземелья и проходя по дворцу, полному воинов, магов и слуг, девушка решила, что это совершенно немыслимо. Даже если бы Трис сохранил свои магические способности, освободиться из цепей и спасти ее с Ремином не было никакой возможности.

— Ты готова, Лорана? — Послышался сзади тихий и такой знакомый голос, словно опровергая ее пессимизм.

От неожиданности девушка по-кошачьи подпрыгнула на месте и приземлилась лицом к двери. Она увидела две одетые в черную одежду фигуры, проскользнувшие в ее комнату и плотно затворившие за собой дверь. Один человек остался у входа, вслушиваясь в шаги идущих по коридору стражников, совершающих регулярный обход дворца, а другой подошел к девушке и откинул капюшон. Это был Трис.

— Не может быть. — Прошептала потрясенная Лорана. Она бессильно повисла на шее Триса, осыпав его лицо жаркими поцелуями. Девушка не могла подобрать слова, чтобы выразить все то, что она сейчас чувствовала. Только горячие слезы, текущие из глаз и обжигавшие щеки Триса, говорили о переполнявших ее душу эмоциях.

— У нас мало времени. — Быстро заговорил Трис, поглаживая спину девушки. — Братья Полнолуния не могут долго скрывать свое присутствие во дворце. Сминуты на минуту побег будет обнаружен. Нам надо быстро уходить.

— Нам помогают ночные убийцы? — Изумленно раскрыла глаза девушка. Они же хотели убить тебя в Зеленой Долине.

— А теперь вот передумали. Познакомься: этот человек у двери — глава их клана, Старший Брат. Он любезно согласился вывезти из города меня, тебя и Ремина.

Лорана немного отстранилась, чтобы заглянуть в глаза Триса.

— Почему он это делает? — Тихо прошептала она. — Какую сделку ты заключил с этими наемными убийцами? У меня нет слов, чтобы благодарить тебя за спасение, мой любимый, но какую цену ты заплатишь за мою жизнь и жизнь Ремина?

— Там будет видно. — Ответил Трис. В его непроницаемых черных глазах девушка не нашла ни ответа на свои вопросы, ни того, что так хотела бы увидеть.

— Поторопитесь. — Послышался глухой голос Старшего Брата, заставив Лорану вздрогнуть. — Только что по коридору прошли дозорные стражники. На какое-то время путь для бегства открыт.

— А где Ремин, Трис? — Настороженно спросила принцесса. — Почему он не с вами? Я не убегу без него.

— Так это и есть твой выбор, Лорана? Ты приехала к Горвану, надеясь спасти в первую очередь его?

Лорана молчала, глядя прямо в черные глаза Триса. Девушка чувствовала, что перед ней стоит уже не тот человек, которого она полюбила в Этла-Тиде. Тот, прежний, не стал бы мучить ее таким жестоким вопросом. Трис стал безжалостным и хладнокровным. Неужели, и Ремина пережитые испытания сделали таким же? И какова доля ее вины в том, что так изменились любимые ею люди? Лорана совершенно запуталась в своих мыслях и переживаниях.

— Ремин ждет нас в подземелье. — Сказал, наконец, Трис. — Мы будем уходить через старый подземный ход, который издавна известен Братьям Полнолуния, но вряд ли знаком новым хозяевам дворца.

— Но почему Ремин не поднялся наверх, чтобы вместе с тобой увидеть меня? — Настаивала Лорана.

— Дело в том, что Ремин не смог бы незамеченным пройти через многочисленные посты дворцовой стражи. На это способны только я и Старший Брат.

— Но и я тоже не смогу пройти с вами. — Всплеснула руками Лорана. — Я слишком устала в последние дни. Устала и телом и душой. Я не владею собой. Я все испорчу, выдам и себя и вас. Так что спасайся сам, Трис, и спаси Ремина. Большего я не могу желать. Прощай, любимый мой.

— Да, ты слишком взволнована и не сможешь незаметно уйти. — Задумчиво проговорил Трис. Он провел ладонью сверху вниз по мокрой от слез щеке девушки, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти тепло ее нежной кожи. Потом его пальцы соскользнули на шею Лораны. — Мне придется нести тебя, дорогая моя принцесса.

— Как? — Не поняла принцесса.

— А вот так. — Трис придавил указательным пальцем нервное окончание в основании шеи девушки и присел на корточки, так что ее обмякшее бесчувственное тело легло ему на левое плечо.

Глава 18. Освобождение

— Лорана, дорогая моя Лорана. — Услышала принцесса тихий шепот возле своего уха. — Если бы ты знала, как я тебя люблю. Как я мечтаю о том, чтобы и ты когда-нибудь ответила мне. Между нами лежит пропасть, и чтобы перебраться через нее, я должен был бы совершить небывалый подвиг. Увы, у меня ничего не получается. Но я не теряю надежды. Все чего я сейчас хочу это отдать свою жизнь ради тебя, моя милая, ради твоей свободы, моя нежная птичка, моя любимая девочка.

Эти ласковые слова, словно целебный бальзам, омывали душу девушки, изгоняя из нее боль и горечь последних дней. Лорана почти физически ощущала, как теплые нежные волны от щекочущего ухо шепота растекаются по телу. Лорана сразу поняла, кто это говорит. Голос принадлежал Ремину. Раньше он никогда не осмеливался произносить подобные речи. Только теперь, думая, что девушка находится в беспамятстве и ничего не может слышать, шептал он ей на ухо свои признания. Лорана боялась показать, что очнулась, поэтому она не открывала глаз и старалась сохранить мышцы лица неподвижными. Но с каждым словом Ремина это становилось все труднее и труднее: девушка боялась, что она вот-вот заплачет или засмеется от радости. Тогда Ремин смущенно замолчит, а Лорана не хотела прерывать прекрасные минуты откровения. Она готова была вечно слушать его признания в любви.

Внезапно Ремин замолчал, и принцесса воспользовалась этим, чтобы слегка пошевелится, как бы приходя в себя. Только теперь она поняла, что сидит на полу, прислонившись спиной к стене и почти-что находится в объятиях сидящего рядом молодого человека: его левая рука обнимала талию девушки и прижимала ее к крепкому мускулистому мужскому торсу. Лорана открыла глаза и собиралась уже возмутиться произволу, но ладонь Ремина крепко зажала ей рот.

— Пожалуйста, Лорана, говори очень тихо. — Прошептал он ей в самое ухо. — Вокруг нас враги. Мы прячемся в одной из оружейных комнат.

Девушка огляделась вокруг и поняла, что она все еще во дворце Повелителя Горвана. Точнее, не одна она. Кроме нее в довольно просторном помещении, вдоль стен которого находилось множество стоек с копьями, находилось еще четыре человека. Одним из них был Ремин, глядящий сейчас на нее любящим взором, а у противоположной стены, возле приоткрытой двери, виднелись три фигуры, одетые в черную одежду. Люди в черном осторожно осматривали пространство за дверью, как будто поджидали удобный момент, чтобы покинуть комнату.

Когда Ремин убедился, что Лорана оценила ситуацию, он убрал ладонь с ее рта и тихо сказал:

— Прости, Лорана, что я вынужден был применить грубую силу. Я испугался, что ты закричишь. Наш побег обнаружили слишком рано. Мы не успели добраться до подземного хода и сейчас вынуждены прятаться в дворцовом арсенале. Стражники обыскивают весь дворец. В этой комнате они уже были. Мы крались по коридору, когда увидели, как они покидают арсенал. Мы проскользнули сюда почти за их спинами. И теперь не знаем, вернутся ли они снова, чтобы осмотреть все помещения дворца по несколько раз.

В это время один из одетых в черное людей повернулся к Ремину и Лоране и приложил палец к губам, призывая к молчанию.

— Это Трис? — Еле слышно спросила Лорана у Ремина.

— Да. — Одними губами ответил тот. — Ему помогают Братья Полнолуния. Когда они вошли в мою камеру и начали сбивать цепи с рук и ног, я подумал, что пришла сама смерть. Но оказалось, что они на нашей стороне. Удивительно! Трис творит настоящие чудеса.

— Да. Трис великолепен. — Согласилась Лорана, но ее слова прозвучали так, будто она не хвалила его, а осуждала.

Ремин недоуменно посмотрел на девушку. Она в ответ одарила его таким взглядом, что кровь ударила в голову молодого человека. И он решился:

— Лорана, я давно хотел тебе сказать, что люблю тебя.

Ремин сказал это очень тихо, и девушка скорее почувствовала смысл произнесенной фразы, чем расслышала слова. Ее щеки покраснели, а сердце застучало так громко, что, казалось, может выдать местонахождение беглецов рыщущим по дворцу стражникам. Лорана обняла шею Ремина и на краткое мгновение коснулась губами его губ. Щетина, выросшая на щеках узника за время заточения, кольнула ее лицо. Внезапно Лорана вспомнила, что Трис, которого она точно так же целовала некоторое время назад, был гладко выбрит. Это открытие почему-то неприятно поразило принцессу, и она перевела взгляд с пылающих обожанием глаз Ремина на Триса, что-то напряженно высматривающего через щель в двери.

Ремин по-своему понял движение Лораны и быстро зашептал ей на ухо:

— Прости меня, Лорана, я не должен был говорить тебе этих слов. Я знаю, что вы с Трисом любите друг друга и я не смею мешать вашему счастью. Ты бы никогда и не услышала моего признания, если бы мы не подвергались смертельной опасности, и если бы у меня была хоть какая-то надежда дожить до следующего утра. Но сегодня нам суждено расстаться навсегда, любимая.

Услышав последние слова, Лорана вновь заглянула в глаза Ремина и увидела там мучительную тоску, смешанную с мрачной решимостью.

— Ты не прав, Ремин. — Горячо возразила она ему. — Ты совершенно не прав… мой любимый.

Ремин был ошеломлен, потрясен и поражен. Если бы не необходимость соблюдать полную тишину, он вскочил бы, забегал по комнате и закричал изо всех сил, чтобы всему миру сообщить о счастье, переполнявшем его душу. Но, так как выполнить все это в настоящих условиях было невозможно, все его чувства и переживания отразились в одном только взгляде, которым он ответил на слова девушки. Но ей и взгляда было достаточно, чтобы понять, что только что она сделала Ремина счастливейшем из всех людей. Теперь им вообще не нужны были слова. Любящие друг друга юноша и девушка сидели на полу, крепко обняв друг друга. Их сердца стучали в такт, глаза глядели в глаза, и на какое-то время они совершенно забыли об окружающем мире…

В то время, как Ремин и Лорана изливали друг другу свои чувства, Трис и Старший Брат обсуждали варианты спасения. Когда Трис увидел, что принцесса пришла в себя, и подал сигнал к соблюдению тишины, Старший Брат сказал ему:

— Теперь тебе не надо тащить ее на себе, и мы сможем быстро перебежать открытый участок двора.

— Нас все равно заметят. — Пробормотал Трис, задумчиво глядя вперед. — Они успеют перекрыть спуск в подземный ход раньше, чем мы до него добежим. Придется пробиваться через стражников. И потом кто-то должен будет прикрывать наш отход.

— Я сделаю это. — Решительно произнес стоящий рядом Брат Полнолуния, имени которого Трис так и не успел узнать.

— Телохранители Горвана поднимут тебя на копья в считанные мгновения. — Скосил на него глаза Трис. — Твоя жертва будет бесполезна.

— Так что же ты предлагаешь? — Голос Старшего Брата звучал необычно устало и растерянно.

Трис ничего не ответил и в который раз принялся изучать внутреннюю площадь дворца, оценивая расстояния и прикидывая скорость, с которой им нужно преодолеть открытое пространство.

Проблема была довольно серьезной. Тайный подземный ход начинался в подземелье, недалеко от тюремных камер. Выходил он за пределы дворца, в подвал одной ничем не примечательной таверны, которых было очень много в Теч-Тулаке. Хозяева этого заведения издавна принадлежали к клану Братьев Полнолуния, так что ночным воинам не составило особого труда проникнуть в подземелье дворца. Если бы не Лорана, узники, помещенные в тюремные камеры, давно уже были бы освобождены и покинули бы пределы города. Но, увы, пока Трис и Старший Брат искали покои Лораны, стража обнаружила связанных по рукам и ногам тюремщиков и пустые камеры.

Скрываясь от стражи, методично прочесывающей все помещения дворца, беглецы были вынуждены отступить в ту часть, которая предназначалась для складов, конюшен и мастерских. Сейчас они находились на нижнем этаже, и чтобы добраться до входа в подземелье, им нужно было преодолеть около пятидесяти шагов по внутренней площади. Конечно, лучше было бы пройти по закрытым галереям, прячась за колоннами. При других обстоятельствах это не вызвало бы затруднений. Но теперь, когда побег был обнаружен, все выходы из внутренних покоев на площадь были перекрыты хорошо вооруженными солдатами и звероподобными телохранителями Горвана. Так что пробраться незамеченными вдоль стен по галереям было невозможно.

Старший Брат предложил быстро перебежать через площадь и скрыться в подземном ходе. Но тогда беглецы сразу же будут замечены и наперерез им ринется не меньше сотни воинов. Начинался рассвет, и ночная тьма рассеивалась. Небо светлело. Но даже и без этого весь дворец был хорошо освещен стоящими вдоль стен масляными светильниками и факелами в руках многочисленных охранников. Пять человек, бегущих через площадь, не могут не привлечь внимания.

— Ты уверен, что тайный лаз все еще не обнаружен? — Спросил Трис у Старшего Брата.

— Совершенно уверен. Даже если стражники ощупают все стены подземелья, они не найдут двери, которая полностью вписывается в каменную кладку. Мои Братья в течение многих поколений пользовались этим проходом, чтобы проникать во дворец губернатора южной провинции и узнавать все его планы. И до сих пор его никто не нашел.

— Ладно. — Согласился Трис. — А если мы доберемся до двери и окажется, что она закрыта изнутри? Ведь твои Братья, которые должны были ожидать нашего возвращения, наверняка, уже ушли через подземный ход?

— Разумеется, они спрятались. — Пожал плечами Старший Брат. — Не будут же они сражаться с телохранителями Горвана. Но я знаю наверняка: они ждут за дверью, чтобы прийти нам на выручку, когда это потребуется. Я повторяю, Трисмегист: нам надо всего лишь пробежать через площадь. В подземелье, наверняка, нет ни одного тюремщика. Охранять там больше некого. Не найдя дверь в подземный ход, они решили, что вы скрываетесь во дворце, поэтому так тщательно его обыскивают. Если мы еще промедлим, нас обнаружат в этой комнате, и тогда мы, вообще, не сможем сбежать.

— А как ты предлагаешь пробиться через ряды стражников? — Допытывался Трис.

— Я надеюсь, что наше бегство станет для них полной неожиданностью. Мы доберемся до лестницы быстрее, чем они сообразят, что происходит.

— Но они будут преследовать нас по пятам и, наверняка, увидят, как мы скрываемся в подземном ходе. И не просто увидят: пока мы по-очереди станем пролезать через узкую дверь, они нас догонят и успеют схватить.

— Я уже сказал, что задержу южан на какое-то время. — Вновь подал голос безымянный Брат Полнолуния. — В тесном коридоре подземелья они не смогут навалиться на меня всеми силами, и я продержусь столько времени, сколько вам нужно на то, чтобы залезть в подземный ход и закрыть за собой дверь.

— Ты погибнешь. — Сказал ему Трис.

— Ну и что? — Удивился тот. — Все мы смертны. Я просто исполню свой долг.

— Ладно. — Согласился Трис. — Вы меня уговорили.

Он повернулся и махнул рукой, подзывая к двери Ремина и Лорану. Юноша и девушка, все еще находясь под впечатлением своих признаний, приблизились, стараясь бесшумно ступать по каменному полу. Трис внимательно посмотрел на их радостно-мечтательные лица и вкратце сообщил план Старшего Брата. Ремин молча кивнул головой и взял короткое толстое копье из стойки. Лорана поступила также.

— Вам не придется сражаться. — Напомнил им Старший Брат. — Самое главное — это быстрота ваших ног.

— Там будет видно. — Ответил Ремин, и на его лице отразилась твердая мрачная решимость. — Я — воин, и не могу выйти на врага без оружия.

Трис взял копье из рук принцессы, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Оно слишком тяжелое, Лорана. Ты будешь в центре и оружием тебе не придется воспользоваться. Впереди побегут Старший Брат и Ремин, сзади — я и другой Брат. Так что копьем ты можешь поранить кого-нибудь из нас.

Не давая девушке открыть рот для возражений, Старший Брат распахнул дверь комнаты и скомандовал:

— Вперед! За мной!

И они побежали. Изо всех сил.

Пять шагов. На улице было гораздо светлее, чем казалось при взгляде из оружейной комнаты. Трис на бегу бросал взгляды по сторонам, то же самое делали и остальные беглецы. Как же много воинов оказалось вокруг!

Десять шагов. Дворцовая площадь взорвалась воплями южан, заметивших бегущих людей. Началась суета. Одни солдаты оставались на посту, не зная, как поступить, другие метнулись наперерез. Трис перехватил копье в левую руку, сдвинул вниз черный платок, открывая лицо и откинул на спину капюшон.

Двадцать шагов. Лорана, бегущая в середине квадрата, споткнулась, но тут же восстановила равновесие. Центр площади был еще свободен, только у лестницы, ведущей в подземелье, стояли четыре охранника. Они уже поняли, в чем дело, и выставили перед собой копья, готовясь остановить беглецов.

Двадцать пять шагов. Послышался свист летящих стрел. Немедленно над площадью раздался громовой крик: «Не стрелять! Взять живыми!» Поздно: Брат Полнолуния, бегущий рядом с Трисом, упал, по инерции проехав вперед на животе два шага. Из его спины торчали три стрелы.

Тридцать пять шагов. Беглецов окружали. Старший Брат выхватил из-за пояса свои короткие широкие мечи, Ремин занес копье, собираясь метнуть его в бежавших наперерез воинов. Краем глаза Трис заметил, что и к нему справа приближаются трое громадных широкоплечих гвардейцев.

Сорок шагов. Не снижая скорости, Старший Брат мечом, зажатым в левой руке, распорол бедро первого приблизившегося стражника, а правым мечом отбил удар дубинки второго. Ремин бросил копье в воина, стоявшего у него на дороге, и на бегу выхватил длинный меч из слабеющей руки раненного в бок человека. Лорана коротко вскрикнула, когда набежавший телохранитель Горвана едва не оглушил ее толстой палкой. Но она успела пригнуться, избежав удара по голове, а следовавший за ней Трис коротким тычковым ударом своего копья проткнул горло промахнувшегося южанина.

Сорок пять шагов. Накинувшиеся одновременно со всех сторон южане больше мешали друг другу, чем атаковали. Кроме того, у них был приказ поймать беглецов живыми, тогда как их противников ничто не сдерживало. Старший Брат и Ремин бешено вращали мечами, отражая удары дубинок и наносили южанам большой урон. Трис прикрывал тыл, копье в его руках извивалось и жалило, как змея.

Пятьдесят шагов. Старший Брат поднырнул под копья воинов, стоящих у входа в подземелье, и одновременно воткнул мечи снизу вверх, под кирасы, двоим из них. Путь вниз был открыт, и Ремин, сделав выпад мечом и поразив очередную жертву, схватил Лорану за руку и потянул за собой. Трис метнул копье, которое стало бы помехой в тесном коридоре, выхватил из-за пояса мечи и крест-накрест взмахнул ими перед наседающими южанами. На несколько мгновений те остановились, и Трис бросился вниз по лестнице за своими друзьями.

Упустившие добычу воины взвыли и с тяжелым топотом ломанулись вниз, отставая от беглецов всего на несколько шагов.

— Мы все не успеем скрыться за дверь! — На бегу прокричал Трис Старшему Брату. — Я задержу их. Спасай Ремина и Лорану.

— Еще чего! — Воскликнул ночной воин. — Мне нужен ты, а не они.

— Спасешь их, получишь меня. Я выкручусь. Помнишь наш уговор? Вывези их из города. Я вас догоню.

— Это невозможно!

— Там будет видно.

Коридор делал резкий поворот. Беглецы забежали за угол. Трис остановился, и когда показались стражники, быстрыми, почти неразличимыми глазом ударами, поразил двоих самых ретивых. Остальные остановились, не решаясь подступиться к легендарному воителю. Трис повернулся к ним спиной и опять помчался по коридору…

Ремин и Лорана, слышавшие разговор Триса со Старшим Братом, замедлили бег. Ремин выпустил руку девушки и глядел в ее глаза пылающим решимостью взором. Трис догнал друзей, и они побежали вместе.

— Я прикрою вас. — Твердо заявил Трису Ремин. — Спасайся, друг. И будь счастлив с Лораной.

— Чушь. — Ответил тот. — Все уже решено.

— Но я не согласен. — Возразил Ремин. — Лорана по праву твоя. Я не побегу. Если ты будешь со мной спорить, умрем вместе.

— Твое слово, Лорана. — Торжественно произнес Трис. — Кто остается? Пришло время делать выбор.

Лорана побледнела, потом покраснела, потом опять побледнела и едва не лишилась чувств. Теперь уже Старший Брат схватил ее за руку и не дал упасть. Беглецы вновь завернули за угол. Южане, почти настигшие свои жертвы, остановились, не зная, какой смертельный сюрприз может их ожидать. Никто не хотел первым высовываться и проверять это на себе.

— Вход в тайный лаз за следующим поворотом. — Быстро проговорил Старший Брат. — У нас в запасе несколько мгновений. Решайте быстрее.

Ремин неотрывно смотрел на Лорану, как будто навсегда прощался, а девушка ошеломленно переводила свой взгляд с Ремина на Триса. Наконец, она остановила свои отчаянно умоляющие глаза на последнем. Лорана тряслась, как в ознобе, и не могла вымолвить ни слова.

— Ну, что же, выбор сделан — Усмехнулся Трис и обратился к Старшему Брату, показывая на Ремина. — Ты сможешь его донести до двери?

— Смогу.

— Кого донести? — Повернулся к ним Ремин, с трудом оторвавшись от прощального созерцания своей любимой девушки.

— Тебя. — Ответил Трис и ребром ладони ударил своего друга по шее.

Обмякшее тело молодого человека упало на вовремя подставленное плечо ночного воина.

— До свидания, Трисмегист. Сам не понимаю, почему я так поступаю. Сказал Старший Брат и побежал по коридору в сторону потайного хода. Лорана все еще стояла, оцепенев от осознания происшедшего и не могла пошевелиться.

— Ты довольна, милая? — Голос Триса хлестнул ее, словно пощечина, приводя в сознание.

— Не знаю. — Опустила глаза девушка, будучи не в силах посмотреть на своего возлюбленного.

За углом раздался звон доспехов. Южане набрались смелости и пошли в атаку.

— Беги. — Приказал Трис Лоране.

Девушка побежала по коридору. За следующим поворотом она увидела открытую дверцу, в точности повторяющую изгибы каменной кладки, и Старшего Брата, призывно машущего ей рукой. Лорана посмотрела туда, где Трис вел свой последний бой. В полутьме узкого коридора сплетались в неистовой схватке человеческие тела, раздавался звон металла, слышались яростные крики воинов и горестные стоны раненных. Там была бездна смерти.

На ватных подкашивающихся ногах девушка пошла в сторону открытой двери, и твердая рука Старшего Брата втолкнула ее в темноту потайного хода.

«Трис спасется, — как заклинание, твердила про себя Лорана, — он не может не спастись. Он столько раз побеждал, победит и теперь. Он — герой. А Ремин наверняка бы погиб. Ремин более уязвимый и… человечный».


* * *
— Как вы могли ее упустить? Ведь принцесса была нашей последней надеждой! — Горван орал и брызгал слюной прямо в белое как мел лицо начальника дворцовой стражи.

— Простите, мой Повелитель. — Лепетал тот плохо слушающимся языком. Я не виноват.

— А кто виноват? Я?! — Грозно вопрошал Повелитель Южной Империи. Почему в подземелье не оставили охрану? Почему узники беспрепятственно пересекли площадь?

— Мы думали, что они попытаются выбраться из дворца, спустившись с крыши по веревкам. Поэтому основные силы находились на верхних этажах. Никто не ожидал, что они вновь вернуться в подземелье. Не иначе, как магия Трисмегиста помогла пройти им сквозь землю. — Оправдывался начальник стражи.

— Ерунда. — Перебил его Главный Маг Толи-Покли. — При чем тут магия? Я точно знаю, что Трисмегист лишился своего таланта. Просто в подвале дворца был прорыт подземный ход, через который они и ушли. И я уверен, что этот ход прорыт не вчера, ему не менее сотни лет. Может быть, его построили одновременно с дворцом.

— Но как? — Изумился провинившийся командир. — Мы ощупали каждый камень в том тупике, куда исчезли беглецы. Там нет никакого подземного хода. Я уверен, что тут замешана магия.

— Если бы Трисмегист использовал магию, — наставительно поднял указательный палец Толи-Покли, — то я почувствовал бы ее след. Поэтому я и думаю, что ход настолько древен. Мои магические силы позволили бы отыскать то, что было построено недавно. А ход уже настолько сросся с окружающим миром, что его аура растворилась в ауре природы. Кроме того, если бы Трисмегист использовал магию, он бы и сам спасся. Но ведь как раз его вам и удалось захватить.

— Да, это так. — Начальник стражи немного выпрямился, вспомнив, что у него есть хоть какая-то заслуга. — Мои воины оглушили его палками и теперь он, согласно вашего приказа, прикован к толстому бревну.

— Он не пришел в сознание?

— Нет, и вряд ли скоро очнется. — Ухмыльнулся начальник стражи. — Мои ребята хорошо над ним поработали в подземелье. А потом ваши подручные маги и палачи доделали остальное. Даже если бы он не был закован, пошевелиться бы ему вряд ли удалось. В его теле нет ни одной целой кости.

— А тупик, где может находиться пресловутый тайный лаз, вы завалили? — Немного спокойнее спросил Горван. Информация о состоянии Триса привела его в хорошее расположение духа.

— Да, мой Повелитель. Даже если там действительно была эта крысиная нора, то теперь воспользоваться ею совершенно невозможно. Весь тупик, начиная с последнего поворота, завален до самого верха тяжелыми глыбами. Теперь оттуда никто не пролезет в Ваш дворец.

— Мой дворец! — Издевательски захохотал Горван, и Толи-Покли показалось, что его господин теряет рассудок. — Это больше не мой дворец! Принцесса ускользнула из нашей сети, как драгоценная золотая рыбка, свадьбы не будет, я должен бежать дальше на юг. Завтра утром город окружат полки Этла-Тиды, и это будет означать, что пришел конец Южной Империи!

— Все наши воины сейчас прочесывают город квартал за кварталом, дом за домом. — Произнес Главный Маг, добавив в свой голос успокаивающе интонации. — К вечеру мы отыщем принцессу.

— Лжешь! — Заревел Горван, и схватил за плечи Толи-Покли. Тщедушный старик не пытался вырваться, а только болтался, как тряпичная кукла, в сильных руках Повелителя.

— Ты лжешь мне, — тряс старого мага Горван, — и ты лжешь сам себе. Вы не нашли беглецов, когда они скрывались во дворце, куда уж вам отыскать их в городе. Им помогают Братья Полнолуния. Их Старший Брат обманул меня. Теперь весь мир ополчился против Южной Империи!

Горван грубо оттолкнул Толи-Покли, так что старик был вынужден сделать два шага назад, чтобы сохранить равновесие и не упасть.

— Прекратить обыск города. — Приказал Повелитель, и на его грубом лице проступила хищная улыбка. — Собрать всех наших солдат на Храмовой площади. Объявить всему городу, что в полдень на Главной пирамиде будет казнен самой жестокой и мучительной казнью злейший враг Южной Империи Трисмегист. Если принцесса на это не клюнет и не объявится, то для меня, да и для вас, мои верные слуги, настанет конец. Всех нас ждет изгнание и бесславная смерть.

Начальник стражи и Главный Маг опустили головы, понимая, насколько прав их Повелитель. Если они не поймают принцессу Этла-Тиды, придется бежать на юг и закончить свои дни в знойных пустынях, где их не смогут отыскать северяне.


* * *
Старший Брат Полнолуния, Ремин и Лорана сидели в подвале таверны, куда привел их подземный ход. Тут стоял сколоченный из досок стол и пять стульев. В потолке был люк, к которому вела приставная лестница, и несколько отверстий для вентиляции. Остальные Братья сейчас были в городе, пытаясь что-нибудь узнать о судьбе Триса. Беглецы сидели молча. На столе стояла простая, но сытная пища, и изголодавшийся в заточении Ремин с удовольствием поглощал хлеб с ломтями копченого мяса, запивая еду легким молодым вином.

Лорана, в отличие от него, только изредка отщипывала кусочек хлеба от буханки, долго жевала его и с трудом проглатывала. Казалось, что делает это она чисто машинально. Глаза девушки неподвижно глядели в одну точку. Ремин понимал, какая тяжесть лежит сейчас на ее душе, и не решался заговорить с ней даже для того, чтобы попытаться ободрить и успокоить. Да и какие слова мог он подобрать для своей возлюбленной, только что отправившей его лучшего друга и невольного соперника на смерть? Лучше бы он, Ремин, погиб в битве с южанами, чем вот так сидеть и смотреть на страдания Лораны.

Просто так, только чтобы нарушить гнетущую тишину, Ремин обратился к Старшему Брату с вопросом:

— Вы уверены, что солдаты Горвана не отыщут этот подвал?

Ночной воин повернул голову и удивленно посмотрел на Ремина, словно увидел его в первый раз.

— Совершенно уверен. — Сказал он. — В крайнем случае, об опасности нас предупредит Брат — хозяин таверны, и мы успеем скрыться в другом месте.

— Значит, у Братьев Полнолуния в этом городе целая подпольная сеть?

— Можно сказать и так. Наше общество гораздо многочисленнее, чем считают люди.

— И в Этла-Тиде есть ваши Братья?

— Есть, но очень мало. Мы процветаем там, где царят жестокость, нищета, недовольство. Ведь на самом деле общество Братьев Полнолуния возникло из противостояния нищих крестьян восточных провинций и грабящих их дружин феодалов. Можно сказать, что мы защищаем свободу и покой бедных людей, ограничиваем власть дворян и военачальников. А у вас в Этла-Тиде жизнь и без нас довольно сносная.

— Спасибо за похвалу. — Язвительно произнес Ремин. — Выходит, что вы — образцы добра и благодетели людей.

— Я бы так не сказал. — Ремин готов был поклясться, что под черным платком Старшего Брата расплылась насмешливая улыбка. — Наши методы установления порядка довольно жесткие. Кто не подчиняется нам — умирает. Только так удается поддерживать дисциплину внутри клана и мифический ореол всемогущества вокруг него.

— А почему же Братьев Полнолуния не могут выследить и поймать днем? Ведь, как я слышал, хотя все восточные князья прибегают к вашим услугам, каждый из них мечтает истребить общество ночных убийц?

Теперь уже из-под черного платка послышался откровенный смех.

— Дело в том, юноша, что днем Братья Полнолуния — самые обычные люди: крестьяне, ремесленники, торговцы, мелкие дворяне. Только ночью, выходя на задание, одеваем мы черную одежду. Неужели ты мог подумать, что сейчас по улицам города ходят мои Братья, одетые так, как во время нападения на дворец? Да их бы сразу же убили! Наш главный закон звучит так: твое лицо может видеть любой человек, который не знает, что ты — Брат Полнолуния. Тот, кто это узнает, либо твой Брат, либо мертвец.

— Поэтому ты и не открываешь нам свое лицо?

— Да. Если вы увидите меня или кого-нибудь из Братьев без маски, мне придется вас убить.

Ремин, наконец, решил задать самый главный вопрос:

— А что ты собираешься делать с нами дальше?

Старший Брат задумался, отбивая кончиками пальцев на столе замысловатую мелодию. Видимо, вопрос Ремина вновь пробудил сомнения, одолевавшие ночного воина.

— Я вывезу вас из города. Вместе с Трисмегистом. — Как-бы нехотя произнес он. — Я обещал ему это. Если же он погибнет…

Фразу оборвал стук по крышке люка. Быстро и четко была отбарабанена сложная дробь, запомнить которую с одного раза было совершенно невозможно. Старший Брат расслабился и откинулся на спинку стула. Люк открылся, и по лестнице в подвал спустился худощавый человек в лазоревой тунике, подошедшей бы зажиточному горожанину. Его голова была замотана куском плотной ткани, так что виднелись только глаза.

— Они схватили Трисмегиста. — Доложил Брат Полнолуния. — Через два часа его казнят на Главной пирамиде. Об этом кричат глашатаи на каждом углу. Все войска стянуты на Храмовую площадь. Мы ничего не можем сделать для его спасения.

— Безвыходных положений нет. — Резко крикнул Старший Брат, вскакивая со стула. — Передай всем Братьям, сегодня мы первый раз в истории нашего общества будем сражаться днем.

Лорана вышла из прострации и осмысленно огляделась вокруг.

— Он это предвидел. — Непослушными губами промолвила она. — Трис сказал, что для спасения многих людей иногда приходится принести в жертву кого-нибудь одного. А я выбрала его.

Старший Брат внимательно посмотрел на Лорану и увидел, что с ней произошли большие изменения. Юная легкомысленная девушка превратилась в правительницу.

— Не нужно новых жертв. Довольно безрассудных поступков. Повелительным тоном произнесла принцесса Этла-Тиды. — Мы ничем не можем помочь Трису. Он сегодня умрет. Я хочу это видеть. Помоги мне, Старший Брат. Потом ты назовешь цену за это, и я ее заплачу.

— Хорошо. — Коротко ответил ночной воин. — Я сделаю то, что ты просишь. А после казни я вывезу вас из города.

Лорана, настроившаяся на резкий отпор и не ожидавшая такого быстрого согласия, внезапно утратила только что приобретенный властный вид. Напряжение последних дней и особенно последних часов взяло свое. Не принцесса, а несчастная растерянная девушка кинулась на грудь Ремина и горько заплакала, выплескивая накопившиеся на сердце боль и печаль. Лорана рыдала в объятиях своего возлюбленного, ничего не видя и не слыша, поэтому Ремин тихо спросил у Старшего Брата:

— Почему ты продолжаешь помогать нам? Я же знаю, тебе был нужен только Трис. Мы — лишняя обуза. Почему ты не убьешь нас или не сдашь Горвану?

— Трисмегист сказал, что если я вывезу вас из города на расстояние дневного перехода, он передаст мне свое боевое искусство. Трисмегист дал мне слово. Я знаю, вы решите, что это безумство, но я верю в то, что он его выполнит.


* * *
У Повелителя Южной Империи Горвана оставалось всего около полутора тысяч солдат и две сотни гвардейцев-телохранителей. Все они сейчас были построены на Храмовой площади Теч-Тулака. Ровные ряды блиставших железом и медью воинов с четырех сторон окружили Главную жертвенную пирамиду и образовали живой коридор до ворот дворца губернатора, где ныне разместился сам Повелитель. Солдаты выставили перед собой копья и закрылись большими прямоугольными щитами, не позволяя горожанам, стекающимся на площадь со всего города, приближаться к основанию пирамиды.

Пирамида была довольно высока — около восьми человеческих ростов, и была построена в традиционном стиле. Она была собрана из ровно отесанных каменных плит, положенных друг на друга лесенкой без скрепляющего раствора, так что все грани пирамиды являлись одновременно и ступенями для подъема наверх. Вершина была плоская, шесть на шесть шагов, на ней в дни праздников или торжественных церемоний устанавливался деревянный алтарь, на котором жрецы и закалывали жертвенных животных. Верх пирамиды был виден из любой точки Храмовой площади, так что все собравшиеся, сколько бы их ни было, могли наблюдать за ритуалом.

А люди все шли и шли в центр города. Не было никого, кто не слышал бы о великом Трисмегисте и его деяниях. Солдаты глядели на горожан поверх щитов и видели хмурые сосредоточенные лица. Жители Теч-Тулака были недовольны. Сила Повелителей Южной Империи издавна основывалась на страхе и жестокости. Теперь, когда Горван потерпел сокрушительное поражение, вот-вот готово было вырваться открытое недовольство. Все понимали, что сегодняшняя казнь Трисмегиста является последним актом агонизирующей власти Повелителя юга. Если бы у него было чуть меньше солдат, если бы у горожан было оружие и боевой опыт, кто знает, не пришлось ли тогда Горвану бежать на юг гораздо раньше? Но мысль о восстании против своих правителей еще не родилась в умах людей этой планеты. И они собрались на Храмовой площади только для того, чтобы смотреть, но не действовать.

А посмотреть было на что! Даже самые старые жители Теч-Тулака не могли припомнить, чтобы на Храмовой площади собиралось столько людей. Жертвоприношения животных, время от времени совершаемые на Главной пирамиде, уже давно наскучили своим однообразием. Местные жрецы, старые и ленивые, сейчас испуганно выглядывали из ворот своего храма, стоящего рядом с пирамидой. А вокруг жертвенника хозяйничали подручные Толи-Покли в черных и синих мантиях, командуя снующими вверх и вниз по ступеням воинами. Горожане недоумевали: на вершине пирамиды не было видно привычного алтаря. Вместо него здоровенные телохранители Повелителя Горвана укладывали на площадке связки дров и ставили кувшины с горючим маслом.

К назначенному времени на площадь стали выезжать колесницы и повозки дворян. Некоторые из них, раздвигая толпу, стремились подъехать поближе. В них сидели преданные Горвану сановники, собравшиеся не только посмотреть на поверженного врага, но и доказать свою лояльность правителю. Инерция мышления не позволяла им даже допустить мысль о том, что Южная Империя доживает свои последние дни. Другие повозки, в основном крытые, с зашторенными окнами, оставались позади толпы, в прилегающих к площади улицах и переулках, где они не так бросались в глаза нынешним хозяевам города. Эти люди приехали, чтобы отдать дань уважения достойному противнику и освободителю.

Собравшиеся горожане тихо разговаривали между собой, ожидая начала казни. Голоса тысяч людей, пришедших на площадь, создавали шум, подобный морскому прибою. Так что Храмовая площадь, окруженная высокими стенами резиденции губернатора, храма Бога-Спасителя и дворцов высших сановников, была похожа на залив с торчащей в центре скалой Главной пирамиды.

И вот наступил назначенный час. Ворота дворца распахнулись и оттуда вышли трубачи, изо всех сил дующие в свои инструменты. Гомон горожан моментально был заглушен резкими пронзительными звуками. Люди притихли, с замиранием сердца ожидая продолжения. И оно незамедлительно последовало. В проеме ворот показались огромные телохранители Повелителя, на длинных шестах несущие наспех сколоченную из досок платформу размером три на три шага. В центре платформы был вертикально установлен толстый деревянный столб, к которому цепями был прикручен главный герой сегодняшней церемонии.

Когда платформа была на половине пути между дворцом и пирамидой, люди наконец-то смогли увидеть Триса. Точнее, его тело, ибо то, что вынесли на площадь, уже не могло именоваться человеческим именем. Все оцепенели от ужаса. Матери ладонями закрыли глаза своим детям, неразумно взятым с собой, даже у самых ярых сторонников Повелителя Горвана защемило сердца.

Трис был без сознания, многим даже показалось, что он уже мертв. И это не удивительно, ведь его тело висело на туго натянутых цепях, как кожаный мешок, наполненный водой. Умелые палачи Толи-Покли показали все свое искусство: все кости человеческого тела были аккуратно раздроблены, начиная с пальцев рук и ног и заканчивая ребрами. Лицо было покрыто запекшейся кровью, сквозь которую видны были только губы, зашитые толстой черной бечевой. Горван и Толи-Покли и сейчас боялись Триса. Они приняли все меры для того, чтобы он не смог бежать или произнести хотя бы слово.

В полном молчании процессия стала подниматься по ступеням пирамиды, но не прямо вверх, а огибая ее по спирали. Так что все собравшиеся могли разглядеть жуткую, леденящую сердце картину. Когда платформа была установлена на вершине пирамиды, а палачи начали обкладывать столб дровами и поливать их маслом, в мертвой тишине раздался звонкий голос мага в синей мантии:

— Радуйтесь, жители славного Теч-Тулака, ибо сегодня у нас с вами великий праздник!

Говоривший сделал паузу, но тишину не нарушил ни один звук. Маг продолжил, придав голосу торжествующие интонации:

— Сегодня будет казнен злейший враг Южной Империи и нашего Повелителя Горвана. Он причинил столько горя и страданий гражданам нашей прекрасной страны, что я даже не берусь их все перечислять. Тем не менее я назову основные…

— Мой ученик Глотит наделен необыкновенным даром красноречия. — Гордо сказал Горвану Толи-Покли.

— Что-то не видно, чтобы его речь зажгла энтузиазм в моих поданных. Буркнул в ответ тот.

Не узнанные никем на площади, закутанные в длинные серые плащи, они остановили своих коней в воротах дворца. Взгляды всех людей были устремлены на вершину пирамиды, и никто не обратил внимания, что на площадь выехала небольшая группа всадников. Повелитель и Главный Маг собирались сразу же после окончания казни покинуть город с сотней верных людей. Они были уверены, что борьба еще не окончена. Что с того, что принцесса Этла-Тиды так и не объявилась, и их ловушка сработала в пустую? Зато приманка, то есть Трисмегист, наконец-то окончательно будет уничтожена. А без него Этла-Тида не сможет надолго сохранить свою целостность. На юге Горван соберет остатки своих сторонников и через два-три года вновь займет трон предков. Пусть он не станет Повелителем мира, но свою ненависть к северянам и жажду мести передаст потомкам…

— …И посему наш великий Повелитель Горван приговорил Трисмегиста к сожжению, дабы память о его злодеяниях рассеялась, как пепел. — Закончил свою речь Глотит и в ожидании ликующих криков оглядел площадь.

Гробовая тишина. Ни звука. Маг растерянно оглянулся. К казни все было готово. Столб обложили дровами до колен привязанного Триса. Приторный запах горючего масла, в изобилии вылитого на доски, щекотал ноздри. Один из палачей держал наготове зажженный факел, ожидая команды. Глотит посмотрел вниз, на ворота дворца, где, как он знал, должны были находится его хозяева. Толи-Покли кивнул лысым черепом и маг воскликнул:

— Гори, чудовище!

Палач ткнул факелом в дрова. Дрова не загорелись. Палач переменился в лице. Даже скудоумные телохранители Горвана сообразили, что происходит нечто непредвиденное. Но что?

— А теперь послушайте меня, люди! Я хочу сказать вам кое-что на прощание. — Разнесся над Храмовой площадью голос, хорошо слышимый даже в запруженных повозками прилегающих улицах.

И без того потрясенные происходящим собравшиеся на площади люди испытали глубокий шок. Говорил Трисмегист. Хотя его губы оказались разодранными стягивающей их прежде бечевой, слова он произносил необычайно ясно и отчетливо.

— Заткните ему рот. — Попытался крикнуть маг в синей мантии, но его голос, только что разносившейся над всей площадью, теперь едва расслышали стоящие рядом палачи. Дрова у ног Триса начали потихоньку заниматься пламенем.

Голос Триса гремел и переливался:

— Вы долго жили среди лжи и научились с нею мириться. Вы долго жили среди насилия и привыкли к нему. Вы привыкли бояться, и теперь страх стал основой правления ваших правителей. Вы стали такими же, как и те, кто угнетает вас. Я хочу, чтобы вы освободились. Я хочу, чтобы каждый человек победил чудовище, живущее в глубине его души. Никто не сделает это за вас. Ибо на каждом человеке лежит бремя ответственности за собственные слова и поступки. И если вы проиграете бой с черной половиной своей души, некого винить. И если вы пойдете дорогой знаний и любви, вся честь и слава будет принадлежать только вам. Тогда никто и ничто не будет иметь над вами власти. Посмотрите вокруг: рядом с вами стоят такие же люди, как и вы. Знайте: все вы принадлежите не только к одной расе, но и являетесь частью единого сознания, единого организма. Каждый из вас — часть Бога, и каждый из вас сам есть Бог…

Телохранители Горвана сначала пытались проткнуть привязанного к столбу Триса своими копьями, но вынуждены были отступить перед языками пламени, внезапно вырвавшимися из дров. Едва они отскочили назад, пламя опять улеглось, покрыв сложенную вокруг столба поленницу слоем огня в ладонь толщиной. Глотит и палачи, как безумные, метались по площадке, боясь ступить в полыхающий круг.

Горван нервно дернул головой, обращаясь к своему Главному Магу:

— Что все это значит? К чему эта идиотская проповедь?

— Это конец. — Старый маг побелел так, что его лишенная растительности голова стала похожа на мертвый оскаленный череп. — К немувозвращается магическая сила. Такая сила, которая была доступна только Магам-Императорам древности. Его надо остановить сейчас, или он станет безраздельным хозяином этой планеты.

— …Люди, — продолжал Трис, — будьте достойны называться Богами. Ведь в душе каждого из вас заложена частичка Бога. Никто не может ни отнять ее у вас, ни погасить ее свет. Только вы сами, добровольно, можете затмить ее сияние. Вы имеете право на выбор. И от выбора каждого человека зависит судьба всего мира. Люди имеют две вещи: свободу и ответственность. Выбрать правильный путь в жизни помогает разум. С окружающим миром и с другими людьми соединяет любовь. Страх, ложь и насилие превращают человека в раба. Посмотрите на ворота дворца. Там сидят ваши бывшие хозяева. Это они хотели сделать из вас — свободных разумных людей — своих рабов. Никогда и никому не позволяйте повторить эту попытку. Если вам скажут, что вы — рабы человека или Бога, не верьте и сопротивляйтесь кабале. Вы сами Боги. И подобно Богам, должны поступать согласно своей воле…

— Будь все проклято! — Закричал Горван в бешенстве. — Я должен заставить его замолчать.

Он хлестнул коня и в несколько мгновений оказался у подножия пирамиды. Соскочив прямо на нижнюю ступень, Повелитель выхватил свой длинный меч и начал подниматься наверх. Позади него послышалось сопение. Горван оглянулся. Следом за ним карабкался Толи-Покли, опираясь на свой магический посох. Старик бормотал себе под нос какие-то заклинания. Однако видимого эффекта они не имели.

— …Вот по ступеням пирамиды ползут те, кого вы боялись, кому верили, кому подчинялись. — В голосе Триса проступила явная насмешка. Посмотри на них сейчас: они охвачены ужасом, они дрожат, они слабы и жалки. Не осуждайте их. Пожалейте. Они такие же люди, как и вы, и в них тоже есть частичка Бога. Но они засыпали ее, похоронили под слоем низменных страстей и примитивных желаний. Не становитесь такими как они, иначе и вы в конце своего Пути будете трясущимися руками цепляться за ступени пирамиды. Люди — Боги, люди — бессмертны. Вы испытываете страх от того, что ваше тело страдает, стареет и умирает. Жизни даются человеку бесчисленное количество раз, и прожить их нужно так, чтобы каждая следующая поднимала вас вверх по лестнице интеллектуального и нравственного развития. Не бойтесь смерти. Ведь вы не знаете, что ждет вас по ту сторону. А я знаю и говорю вам: каждый из вас возродиться вновь. И от того, как достойно вы проживете эту жизнь, будет зависеть успех в следующей. Любите жизнь, но не цепляйтесь за нее, расталкивая и отпихивая других людей. Чистая смерть лучше грязной жизни…

Запыхавшиеся от подъема Горван и Толи-Покли почти одновременно оказались на вершине пирамиды.

— Да убейте же его! — Повелитель хотел подстегнуть своих верных воинов резким криком, но его голос сорвался на жалобный визг.

Телохранители опять попытались дотянуться до Триса копьями, и вновь отступили. Толи-Покли подвывал, произнося свои самые сильные заклинания. Горван зарычал и сам полез по сложенным дровам. Пламя расступилось, пропуская его. Повелитель замахнулся мечом, готовясь отрубить голову Триса. По пятам за ним полз Главный Маг, занося свой посох для удара в сердце.

Голос Триса вознесся вверх и обрушился оттуда громовым раскатом:

— Когда ваша смерть может избавить от унижений и страданий жизни других людей, умрите. Умрите так, как умираю Я!

Пламя на вершине пирамиды взметнулось в верх и в стороны, ослепив стоящих на площади людей. Оно полностью поглотило всех, кто находился на площадке: Триса, Горвана, Толи-Покли, палачей и телохранителей. Спустя мгновение пламя опало. Вершина пирамиды была пуста, только обугленный остаток столба, тонкий, как древко копья, некоторое время стоял вертикально. Но вдруг он подломился у основания и упал, рассыпавшись по вершине пирамиды маленькими угольками.

Толпа людей колыхнулась раз, другой, третий и молча потекла с Храмовой площади. Не было ни паники, ни давки. Кое-кто взял на руки своих и чужих детей, чтобы они случайно не отстали и не запутались под ногами взрослых. Солдаты, стоявшие в оцеплении вокруг пирамиды, снимали с себя доспехи и вместе с оружием бросали на землю. Люди медленно покидали место, которому в недалеком будущем суждено было стать всеобщей святыней. Освобождая прилегающие к площади улицы, стали разъезжаться колесницы и повозки.

Первой с места тронулась неприметная крытая повозка, выкрашенная темно-зеленой краской. Возница, закутанный в широкий кроваво-красный плащ с надвинутым до глаз капюшонам, нахлестывал пару вороных лошадей, направляя их в сторону городских ворот. Если бы люди не были потрясены происшедшим на Храмовой площади, они бы обратили внимание, что легкая повозка как-то странно покачивается с боку на бок и из нее временами слышатся непонятные приглушенные звуки. Там, внутри, Ремин пытался удержать в объятиях и успокоить бьющуюся в дикой отчаянной истерике Лорану…

Глава 19. Дорога

Повозка, влекомая скачущими во весь опор лошадьми, была покрашена темно-зеленой краской. Поэтому в наступающих сумерках она сливалась с высоким кустарником, растущим на обочине, и только стук копыт да грохот колес сообщали о ее приближении. Крестьяне, возвращающиеся с полей в свои убогие нищие поселения, уступали дорогу торопящимся куда-то благородным господам и усталыми взглядами провожали мчащуюся на север повозку.

Никто из них не придавал значения тому, что ее окна были наглухо завешаны плотной тканью, а правящий лошадьми человек одет в свободную черную одежду с капюшоном, и его лицо закрывал черный платок. В конце концов, может быть он просто не желал глотать дорожную пыль, поднимаемую над дорогой копытами резвых лошадей.

Постепенно поселки крестьян по сторонам дороги встречались все реже и реже, а людей на проезжей части вовсе не стало. На юге быстро темнело, и люди в это время уже находились в своих бедных домиках, вкушая скудный ужин, занимаясь нехитрыми домашними делами, мечтая о лучшей доле. В этом и состояла их жизнь: рождаться, работать, мечтать, умирать. Так было заведено издавна, и никто не помышлял об изменении такого порядка.

А повозка продолжала лететь на север. Юноша и девушка, сидящие внутри на мягких подушках, крепко сжимали руки друг друга и молчали. Они молчали с того момента, когда повозка покинула Храмовую площадь Теч-Тулака. Они не могли говорить от разрывающей души боли. В их глазах все еще стояли сцены казни Трисмегиста, а в ушах продолжали звучать его слова. В темноте повозки они не видели глаза друг друга и почему-то были этому рады.

Внезапно повозка остановилась. Это вывело молодых людей из состояния шока. Ремин отдернул ткань с окна и выглянул наружу.

— Что случилось, Старший Брат? — Тихо спросил он. — Погони за нами нет?

— Посмотри вперед. — Хрипло сказал возница. — Мне мерещится, или это на самом деле?

Не понимая, что тот имеет в виду, Ремин всмотрелся и увидел впереди, шагах в пятидесяти, очертания человеческой фигуры. Было уже довольно темно, и нельзя было различить ни лица человека, ни его одежды, но было очевидно, что он стоит на дороге, как будто ожидая чего-то или кого-то. Слабая надежда кольнула сердце Ремина: «Неужели!?»

Словно во сне, он открыл дверь повозки и, все еще не веря в реальность происходящего, пошел вперед.

— В чем дело, Ремин? — Послышался сзади голос Лораны. — Куда ты пошел?

Девушка выглянула из раскрытой двери и тоже увидела то, что поразило Старшего Брата и Ремина. Ее сердце гулко стукнуло три раза.

— Не может этого быть… — Прошептали побелевшие губы.

В следующее мгновение она бросилась вперед, обогнав ковылявшего на непослушных ногах Ремина. Девушка захлебывалась смехом и слезами, но бежала все быстрее и быстрее. Пробежав больше половины расстояния до неподвижно стоящей фигуры, сквозь застилающие глаза слезы она разглядела: это был Трис. Совершенно целый и невредимый. Точно такой, каким она впервые увидела его во время Большого приема в Этла-Тиде. До Триса оставалось всего пять шагов! Лорана раскинула в стороны руки, словно собиралась обнять не только его, но и весь мир…

— Ты уже сделала свой выбор, Лорана. Стоит ли его менять? — Раздался такой знакомый, но в то же время необычно холодный голос.

Словно ледяной дождь, он мгновенно остудил тело и мысли девушки. Она остановилась и присмотрелась еще раз: никаких сомнений — перед ней стоял Трис или… его призрак.

— Я не призрак. — Гораздо доброжелательнее и теплее сказал Трис. Теперь, когда ты вспомнила, что следом за тобой бежит любящий тебя до глубины души Ремин, ты можешь подойти и обнять меня.

Лорана приблизилась и обвила руками шею Триса, крепко прижавшись своей мокрой от слез щекой к его теплой щеке.

— Прости. — Шепнула она ему на ухо. — Больше я этого не забуду.

— Я знаю. — Шепнул в ответ Трис, а его руки в это время легко гладили затылок и спину девушки.

Тут на них налетел Ремин и сжал в объятиях сразу обоих.

— Я верил! — Радостно воскликнул он, теребя и тормоша друга, словно желал убедиться в его реальности. — Мы верили. Мы до самого конца верили. А теперь, когда мы потеряли последнюю надежду, появляешься ты!

— Это чудо. — Восторженно бормотала Лорана, вытирая льющиеся слезы. Истинное чудо. Великая магия. Как это возможно, Трис?

— Да, объясни, как тебе удалось спастись. Мы все видели твою смерть. — Раздался глухой голос, и Ремин с Лораной одновременно обернулись. Позади них стоял Старший Брат Полнолуния, про которого они совсем забыли, увидев Триса. Лошади, впряженные в повозку, топтались за его спиной.

— Я же обещал, что догоню вас. А свои обещания надо выполнять. Правда? — Трис улыбался и глядел на друзей. В сгустившихся сумерках глаза его казались совершенно черными. Присмотревшись, Лорана увидела, что в них поблескивают миллионы маленьких разноцветных искр, словно это были не человеческие глаза, а уменьшенные ночные небосводы, густо усыпанные звездами.

— Давайте сначала присядем, разожжем костер, поужинаем. — Как ни в чем не бывало предложил Трис. — Я тут присмотрел очень хорошую поляну под пальмами. Наш разговор, я думаю, будет длинным. Да и вашим лошадям требуется отдых.

— А если за нами будет погоня? — Задал вопрос Старший Брат. — Если на нас наткнутся отступающие войска южан?

— Никто этой ночью нам не помешает. — Заверил его Трис. — Это я вам обещаю.

Голос Триса звучал так спокойно и уверенно, что беглецы успокоились и проследовали за неожиданно воскресшим другом в сторону от дороги, на окруженную высоким кустарником поляну, прикрытую сверху огромными листьями высоких величественных пальм. Пока Старший Брат распрягал лошадей, Ремин с Лораной достали из повозки корзины с едой и кувшины с легким красным вином. Трис в это время разжигал костер между двух толстых бревен, лежащих тут, наверное, несколько десятков лет. Лишенная коры гладко отполированная поверхность и толстый слой углей между бревнами говорили о том, что эта поляна не раз служила местом отдыха для путников.

В переплетенных ветвях кустов завели свою песнь цикады, сухие палки в костре тихо потрескивали, временами слышалась далекая трель ночной птицы, и усевшиеся на бревна люди некоторое время молчали, слушая эту музыку. Они ели хлеб с нежным копченым мясом, пили вино и внимали таким простым и естественным, но в то же время древним и величественным звукам природы.

— Расскажи, Трис, как ты остался жив? — Наконец, прервал молчание Ремин.

— Я не остался жив. — Улыбнулся Трис. — Но и не умер. Я перешел в другое состояние.

— Ничего не понимаю. — Развела руками Лорана. — Кто же ты теперь?

— Я — Бог. — Просто ответил Трис, и это известие люди восприняли совершенно спокойно, словно каждый давно догадывался об этом, но не решался так вот прямо сказать.

— Давно? — Зачем-то поинтересовался Ремин.

— Я стал им, когда взошел на ступени пирамиды. Но знал об этом с того момента, как передо мной открылось Зеркало Истины.

И Трис рассказал обо всем, что произошло на Проклятом острове во дворце Мага-Императора. Он поведал о Перворазуме и о Богах, о творении миров и о появлении разумных существ, об Эре Недоверия и Великой Битве, о временном уходе Великих Первых Богов и о рождении человеческой расы. Затаив дыхание, выслушали его Ремин, Лорана и Старший Брат. И когда он кончил говорить, они еще долго молчали, осмысливая всю величину и значительность открывшихся знаний.

Молчание прервал Ремин, задав давно мучавший его вопрос:

— Но что же это было за чудовище, которое убило Алину?

— Это было последнее порождение Межпространственной пустоты, которое оставалось в живых после Катастрофы. Когда Маг-Император Тот-Лоран и спасенные им земные дети возвращались через Врата Между Мирами в Этла-Тиду, следом за ними смогли прорваться несколько десятков подобных тварей. Чудовища умели поражать сознание людей безумным ужасом и пожирать их души. Они были неуязвимы для обычного оружия, потому что их тела представляли из себя что-то вроде клочков тумана, висящей в воздухе прозрачной субстанции. Только огонь и вода представляли для демонов опасность. Именно поэтому они не могли покинуть пределов острова. Сначала маги Императорского конклава пытались сжечь тварей волшебным огнем, но те быстро разлетелись по городу, поглощая людские души. Чудовища сеяли вокруг себя ужас и смерть. Началось паническое бегство жителей Этла-Тиды. Столица гибла, и не было способов защитить ее силой магии.

Тогда маги попытались отыскать в Межпространстве хищника, природного врага демонов ужаса, который мог бы справиться с ними и на острове. И они его нашли. Это было ужасное создание, для людей оно было также опасно, как и для демонов, но иного выхода не было. Поэтому маги ввели в этот мир первого катуна — огромного, дикого, способного ловить своими щупальцами вырвавшихся из Врат демонов. К тому времени город уже почти обезлюдел. Кто мог, спасся бегством, остальные стали добычей чудовищ. Оставшиеся в живых маги со смесью радости и ужаса наблюдали, как голодный демон-катун начал гоняться за своей привычной добычей — тварями Межпространства, разрушая все, что вставало у него на пути. Он пожрал всех демонов, кроме одного, забившегося в сокровищницу дворца.

Увы, Тот-Лоран не заметил его и решил, что катун покончил со всеми чудовищами. Маги попытались уничтожить своего невольного спасителя, но они и так уже потратили очень много своих магических сил, так что единственное, что им удалось, это превратить демона-катуна в обычное животное, уменьшить его в размерах и выгнать в открытый океан. Так на этой планете и появились столь необычные существа. Вы, люди, теперь можете справиться с ними без всякой магии. Катуны не так опасны, как вы привыкли считать. Их не так уж много, и моряки, вооруженные арбалетами и гарпунами, с легкостью могут их полностью истребить. Так что скоро вам, правителям Этла-Тиды, придется издавать указы, ограничивающие промысел катунов, чтобы сохранить этих животных для потомков.

Трис замолчал, помешивая палкой угли в костре.

— А как погиб Тот-Лоран и остальные маги? — Нетерпеливо спросила Лорана.

— Когда демон-катун переродился, — продолжил рассказ Трис, спрятавшаяся в сокровищнице тварь Межпространства выбралась наружу и попыталась напасть на последних людей, оставшихся к тому времени на острове — на магов Императорского конклава. Тварь, напитавшаяся людскими душами, стала очень сильна, а маги ослабли после открытия Врат и борьбы с демонами. Точнее, они были почти при смерти. Тот-Лорану пришлось в одиночку отражать нападение. И он допустил ошибку в мощном заклинании, вызывающем волшебный огонь. Так погибли все люди, находившиеся в зале. А демон остался один. За сотни лет он истребил всю живность на острове, но эта еда не могла сравниться по питательности с человеческими душами. Те немногие люди, что добирались до острова через открытый океан, становились добычей демона и помогали ему не умереть от голода. Только один человек смог сбежать с Проклятого острова — тот самый рыбак, который привез на материк Лучевой Меч. Казалось бы, что это была случайность, невероятное везение, игра обстоятельств. Но именно так и проявляет себя воля Богов. Это было необходимо, чтобы Меч попал в мои руки…

Трис вновь замолчал.

— Но ведь твой магический талант проявился раньше, чем ты узнал про Зеркало Истины. — Спросил Ремин. — Почему же ты только сейчас стал Богом?

— Магия — это еще не Божественная Сила. — Ответил Трис. — Нужно пройти долгий Путь, чтобы очиститься и освободиться от суетных желаний и страстей, обрести знания и любовь. Я родился человеком, но пробудившиеся во мне частицы Бога сделали из меня мага. Мои силы постоянно росли, но я не знал причины их появления. Потом был удар Лучевого Меча. Оружие не причинило вреда своему создателю, а, наоборот, старалось пробудить мои воспоминания. Но я этого не знал. Мне казалось, что я превращаюсь в чудовище, в демона. Собственно, на какое-то время я, действительно, становился демоном, но присутствие чистой и доброй Алины удерживало меня от использования моих сил во вред окружающим. Мне казалось тогда, что в моем превращении виновата магия Лучевого Меча. Я не знал, что таков мой Путь: человек, маг, демон, Бог. Нужно было пройти все стадии освобождения от физических законов материального мира.

Потом была схватка с исчадием ужаса на Проклятом острове. Повторилась история, напоминающая Великую Битву, но если тогда в миг отчаяния Первый Бог развоплотил свою личность, то теперь я, мстя за гибель Алины, наоборот, начал вспоминать о прошлом и восстанавливать свою личность. Это дало мне возможность убить тварь и открыть Зеркало Истины. Тогда я и узнал, что мне предстоит самое тяжелое испытание: ступени пирамиды, на которых должно быть уничтожено мое тело. Если бы я не смог сохранить целостность личности после смерти, моя душа распалась бы, как распадаются души других людей, и послужила бы основой для рождения новых жизней. Все началось бы сначала: где-то когда-нибудь родился бы вновь человек, чтобы начать Путь Бога…

Но я стою перед вами. Мое растерзанное старое тело рассыпалось пеплом на Главной пирамиде Теч-Тулака, а то, что вы сейчас видите перед собой, было собрано моим разумом из мельчайших частиц материи. Бог — это бессмертное существо, которому не нужен материальный носитель. Тела создаются только для того, чтобы на равных общаться с другими существами.

— Я не понял, Трис. — Широко открыл глаза Ремин. — Ты точно такой же, как и раньше. А говоришь о том, что ты — чистый нематериальный разум.

— Это очень трудно объяснить. — Пожал плечами Трис. — Проще показать.

В следующее мгновение его тело и одежда рассыпались множеством маленьких шариков размером с ноготь мизинца, которые светились и переливались всеми цветами радуги. Они завертелись и закружились маленьким разноцветным смерчем. Люди неподвижно сидели, завороженные красотой мерцающих красок. Спустя три удара сердца шарики собрались в человеческую фигуру, и на бревне вновь сидел Трис, палкой помешивающий угли в костре.

— Это впечатляет. — Восторженно воскликнул Ремин. — Ну, и каково это — быть Богом?

— Трудно. — Честно ответил Трис. — Очень трудно. Нечеловечески трудно. А ведь я только становлюсь истинным Богом. Я сделал лишь несколько первых шагов по бесконечному Пути. Мне еще столько нужно пройти…

Он поднял свои черные глаза вверх и посмотрел на звезды. Серебряные искры, светящиеся в его глазах, сложились в точно такие же созвездия, которые сияли на ночном небе.

— А где теперь Лучевой Меч? — Послышался глухой голос Старшего Брата. Черные одежды делали его ночью полностью невидимым, и Ремин с Лораной невольно вздрогнули, вспомнив о своем смертоносном спасителе и попутчике.

— Здесь, со мной. — Пожал плечами Трис.

— Как? — Удивился Ремин. — Ты его разве не терял? Он все время был с тобой? Ты смог спрятать его от южан?

Трис мягко улыбнулся, словно засыпавший его вопросами Ремин поневоле вызвал какие-то приятные воспоминания. Он вытянул вперед правую руку, и в свете костра люди увидели, как на его раскрытой ладони возник темно-синий цилиндр. Прошло несколько мгновений, и Лучевой Меч вновь растаял в воздухе.

— Это всего лишь один из инструментов Бога. — Пояснил Трис. — Он наделен могуществом и силой. Людям кажется, что он живет самостоятельной жизнью и заставляет их покоряться его воле. Но в действительности он сам подчиняется тому, кто знает, как его можно использовать и как с ним нужно обращаться. Впрочем, так ведет себя любой инструмент: от ножа до космического корабля.

— А ты теперь знаешь, как им управлять. — Утвердительно произнес Старший Брат.

— Я узнал о свойствах Меча еще у Зеркала Истины. Поэтому у меня пропала необходимость постоянно носить с собой его материальный образ. Лучевой Меч — часть меня самого.

— Значит, из Зеркала Истины ты узнал все, что произойдет с тобой в плену у Горвана и Толи-Покли. — Задумчиво сказала Лорана. — Ты знал, как они будут тебя пытать, как казнят. И ты заранее знал, как поступлю я и какой выбор сделаю?

— И да, и нет. Это невозможно рассказать словами. Чтобы понимать связь событий и уметь их предвидеть, нужно пройти тот Путь, который я уже прошел и по которому пойду дальше. Могу сказать только одно: решения каждого человека, даже, казалось бы, самые незначительные, влияют на судьбы всех миров. А то, что пережила ты, Лорана, те уроки, которые ты извлекла, те поступки, которые ты совершила, очень сильно отразятся на будущем этой планеты и ускорят возрождение Первой Богини. Это поможет мне вновь найти Алину.

— Значит, Алина не погибла на Проклятом острове? — С надеждой посмотрел на Триса Ремин.

— Конечно, нет! Такие, как она, не умирают. Я еще встречу ее. Потом, позже. Но это будет не совсем она. Та, другая, будет вмещать в себя все черты всех женщин, и твои, Лорана, тоже.

— Так ты и есть — Великий Первый Бог? — Воскликнула Лорана.

— Пока еще нет. Я только в самом начале его возрождения. Во Вселенной много богов, маленьких и больших, сильных только в пределах небольшой части одной планеты и распространивших свою власть на целые галактики и Измерения. Пока что я — один из многих Богов. Но, в отличие от них, привязанных к определенным местностям или к определенным психо-магическим установкам, я черпаю свои силы в самой Вселенной, вбирая в себя частички растворенной в мире Божественной Силы Первого Бога. Если бы вместе со мной свой Путь начала моя Богиня…

Алина могла бы стать началом Великой Первой Богини, но в ней не было самой мелочи — яркой искры Божественной Магической Силы, которая смогла бы притягивать к себе другие искры и восстанавливать личность Богини. Теперь среди бессчетного множества обитаемых миров мне вновь предстоит искать ту, которая может вспомнить, как вспомнил я, и начать Путь возрождения, как начал его я. Кстати, Ремин, ты помнишь, сколько дней прошло с того момента, как мы увезли Алину из Северного форта?

Ремин задумался и начал вслух считать:

— Семь дней мы добирались до столицы, в городе мы провели около двух месяцев, потом десять дней до битвы на плато Семи Ветров, восемь дней между твоим ранением и отплытием на «Синем альбатросе» из Тетита, три дня плавания до Проклятого острова и пять дней на возвращение, три дня плена, и еще сегодняшний день, который вот-вот кончится. Наверное, уже полночь. Итого выходит сто дней.

— Ремин и Лорана, — торжественно произнес Трис, — запомните это число и расскажите обо всем Магу-Императору и Крон-то-Риону. Когда-то они сказали мне, что согласно древнему предсказанию, жертвоприношения рыжеволосых детей прекратятся, если я погибну в ужасных мучениях, смыв древнее проклятие кровью и болью, или же останусь жив через девяносто девять дней. Так вот, я исполнил и то, и другое условие. Я трижды за это время погибал, но, тем не менее, остался жив. Так что кровавые ритуалы должны быть теперь прекращены.

— Я и без этого приказала бы отменить жестокий обычай. — Твердо сказала Лорана. — Точнее, мы бы отменили. Правда, Ремин, муж мой?

— Правда, любимая. — Ремин нежно обнял сидящую рядом девушку и поцеловал ее в плечо. — Во время нашего правления в Этла-Тиде многое изменится.

— Если теперь ты — Бог, тебе открыты все дороги и все тайны бесконечного космоса. Зачем ты сидишь тут, с простыми смертными людьми? Спросил Старший Брат.

— Я с вами именно потому, что я — Бог. — Ответил Трис. — Я не мог уйти, не попрощавшись со своими друзьями, не развеяв их горя из-за моей казни на пирамиде. Кроме того, я обещал тебе передать свое боевое искусство. Ты еще не передумал?

— Я не знаю. — Впервые голос Старшего Брата звучал неуверенно, словно его терзали внутренние сомнения и противоречивые мысли. — До сих пор я был твердо убежден: способность в любое мгновение уничтожить врага, искусство маскировки и скрытого передвижения — вот основа силы и могущества. Так меня воспитали родители, члены секты Братьев Полнолуния. Так я достиг положения Старшего Брата. Но ты, Трисмегист, твои слова, произнесенные с пирамиды, и то, что ты открыл нам сегодняшней ночью — все это многое изменило в моих мыслях, заставило задуматься о смысле и понятии силы. Я теперь не уверен в том, что умение убивать несогласных с тобой — главная основа власти.

— Так что же ты теперь хочешь? — Спросил Трис.

— Теперь я хочу нести твои слова остальным людям. — Неожиданно сказал Старший Брат. — Они должны узнать то, что узнали мы, измениться так, как изменились мы, и начать жить так, как хочу начать жить я. Братство Полнолуния должно превратиться в Братство Несущих Знания. А потом и все Этла-Ниты станут достойно нести бремя Божественного созидания и возрождения.

С этими словами Старший Брат медленно и торжественно развязал черный платок, закрывавший его лицо и откинул на спину капюшон. После этого он как-то по-детски встряхнул длинными, до плеч, волосами и с улыбкой посмотрел на пораженных Ремина и Лорану. Старший Брат выглядел совсем не так, как полагается выглядеть жестокому ночному убийце. Ему было не более тридцати лет. Мягкие приятные очертания носа и губ, аккуратно подстриженная полукруглая бородка и высокий лоб делали его похожим на преуспевающего купца или на молодого мага. Только непроницаемые и словно бы постоянно оценивающие собеседника карие глаза отчасти выдавали его ремесло.

— Этой планете давно уже нужен новый Бог. — Задумчиво сказала Лорана и вопросительно посмотрела на Ремина. — Ты не думаешь, любимый, что Бог-Спаситель, отдавший жизнь за спасение Этла-Тиды, и наш Трис чем-то похожи?

— Вообще-то, Лорана, — весело улыбнулся Трис, — можно сказать, что Бог-Спаситель приходился бы мне правнуком.

— Тогда пришло время воздавать почести не только погибшему Богу, но, в первую очередь, обращаться к Богу воскресшему, к Богу Трисмегисту. Старший Брат широко раскинул в стороны руки. — Этому Богу не нужны ни громоздкие храмы, ни кровавые жертвы, ни армия корыстолюбивых жрецов. Все, что ему нужно — это люди, достойно живущие и честно работающие, воспитывающие детей лаской и добротой, не боящиеся физической смерти. Ему нужна наша поддержка. Ему нужны все мы. Каждый человек — частичка Бога, и от каждого зависит судьба мира. Это великая ответственность. Я должен сказать это людям. Эти знания разрывают мою душу, они просятся на волю.

— Тогда иди и проповедуй. — Коснулся его руки Трис. — Не забывай только, что служение Мне — это не профессия. Никогда не бери у людей денег за знания. Добывай их любым другим путем. Лучше живи своим привычным ремеслом, но не строй мне храмы и не позволяй никому их строить. Неси людям свет учения, но не насаждай религию. Никто не может претендовать на знание абсолютной истины — истина заключается и познается только в единении сознаний всех живых существ во всех мирах. Помни: все люди и вся Вселенная — единое целое. Тогда я со спокойной душой продолжу свой Путь, зная, что на этой планете люди с честью несут бремя Божественного предназначения.

— Ты покидаешь нас. — Грустно опустил голову Ремин.

— Эта ночь — последняя, когда вы меня видите. Но мы не расстаемся. Ведь я — это ты, это Старший Брат, это все люди всех миров, это все Вселенные и все Измерения.

Сидящие у костра люди на некоторое время замолчали. Они думали каждый о своем, но в то же время об общем. Перевалило за полночь. Цикады надрывались в ветвях кустов, пытаясь заглушить своих соседей. С черного неба на людей сияющими глазами звезд смотрела Вселенная. А люди смотрели на нее. Она была рядом, достаточно только протянуть руку и коснуться Вселенной, заключенной в человеческое тело. В тело их друга Трисмегиста.

— Мне пора. — Голос Триса прозвучал тихо и как-то по-человечески тоскливо.

— И куда же ты теперь отправишься? — Задал вопрос бывший ночной воин.

— Начну я, пожалуй, с Империи Повелителей. — Задумчиво посмотрел на звездное небо Трис. — Они сохранили науки и знания, которые я им дал когда-то, но забыли цель, ради которой были сотворены. Пришло время, когда нужно напомнить им об этом. В мире грядут большие перемены. Истинные Боги возвращаются. Люди начинают сливать свои сознания. Так что до скорой встречи, друзья.

Лорана вытерла с глаз слезы. Она не знала, как положено прощаться с Богом, который есть ты сам. Видимо, о том же думали и Ремин со Старшим Братом. Трис понял их колебания, улыбнулся, и крепкий здоровый сон смежил веки людей, расслабляя мышцы, давая отдых разуму, отправляя души в астральные странствия за новыми впечатлениями и жизненными силами. Когда они проснутся, первым, что увидят, будут лица кавалеристов Этла-Тиды, радостно приветствующих принцессу Лорану, своего командира и пока еще никому неизвестного нового Учителя.

Трис посмотрел на безмятежные лица спящих людей. Потом он перевел взгляд на небо, словно выискивая точку, куда должен попасть. Человеческое тело бесследно растаяло в воздухе, и юный возрождающийся Бог со скоростью мысли вырвался на просторы Вселенных и Измерений.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Школа жизни и смерти

Глава 1. Болота Подсолнечной

Рассвет. Бескрайние топи. Узкая протока среди высокого тростника. Человек на плоту изо всех сил гребет кормовым веслом. Его силы на пределе, но он не может остановиться, чтобы отдохнуть. Он чувствует опасность. Каждая клеточка его тела дрожит от ужасного предчувствия. Слева от плота из воды вырываются крупные пузыри и лопаются, распространяя зловоние. Человек понимает, что это означает. Он родился и вырос на болотах и умеет различать выдохи хищного крокотама и безвредной донной свиньи. На человека идет охота, а у него нет никакого оружия, чтобы защититься. Сознание собственной беспомощности еще более усиливает ужас и приводит к панике. Человек лихорадочно дергает рукоять весла вправо-влево, но вместо мощных гребков весло бесполезно вспенивает черную болотную воду.

Человек представляет себе, как из глубины протоки на плот глядят холодные глаза болотного хищника. Чудовище медленно плывет под водой, слегка шевеля лапами и хвостом. Оно изучает свою добычу и выжидает благоприятного момента для нападения.

Человек чувствует, что его смерть близка, и от этого его сердце сдавливают ледяные лапы ужаса. Он хочет кричать, выть, стонать от страха, но из его уст не может вырваться даже звука. И почему-то именно это кажется ему самым ужасным.

Наконец, крокотам решается атаковать и устремляется наверх. Его широкий хвост оставляет за собой кипящую пузырьками воздуха дорожку. Крокотам выскакивает на поверхность и когтистыми передними лапами цепляется за край плота. Плот наклоняется, и человек начинает скользить прямо к алчно щелкающим челюстям чудовища. Наконец-то человеку удается издать крик — крик смертельного ужаса. Но помочь это ему уже не может. Клыки крокотама смыкаются поперек его тела… Этот человек — я. Я умираю…


* * *
Я проснулся в холодном поту. Была ночь. Только большие смоляные факелы, установленные вдоль высоких бортов баржи, разгоняли мрак. Мое сердце бешено колотилось, норовя вырваться из грудной клетки. Опять этот проклятый жуткий сон! Мне снова приснилось, что меня убивает и пожирает болотное чудовище.

— Эй, парень, чего ты орал? — Послышался голос рулевого с кормы баржи. — Спи давай!

— Извините, я не хотел… — Непослушными губами прошептал я.

— Хорошо, что хозяина не разбудил. — Продолжал бурчать себе под нос рулевой. — Грас Торп быстро научил бы тебя соблюдать тишину ночью и не тревожить нормальных людей. Ты не у себя на острове под защитой вооруженной стражи. Мы плывем посреди зарослей камышовника. Одни только демоны черных бездонных омутов знают, что может оттуда выскочить на твой крик.

— Извините, это все из-за сна. Мне привиделся такой кошмар… Начал было оправдываться я, но потом вспомнил, что не пристало мне, сыну главы клана настоящего — а не плавучего тростникового — большого острова, таким заискивающим тоном говорить с простым матросом.

Сердце мое почти успокоилось, мысли обрели ясность. Этот сон, в котором я переживал собственную смерть, снился мне не в первый раз. Я уже и не помнил даже, когда история с нападением крокотама привиделась мне впервые. Кажется, тогда я был еще совсем ребенком. А теперь я уже начал привыкать к своему ночному кошмару…

Чтобы окончательно прийти в себя, я стал перебирать в памяти события последних дней, когда жизнь моя резко изменилась: я вынужден был покинуть родной дом и отправиться в путешествие. Может быть, мое детство слишком затянулось? До восемнадцати сезонов дождей я не знал ни забот, ни тревог, вел беспечное и бездумное существование. (Видите, как быстро я поумнел, чтобы делать такие умозаключения?)

Что меня окружало? Шумная компания друзей и подруг, рыбалка, охота, проказы и детские, а иногда и не очень детские — особенно с подругами — шалости. И, конечно, Болота. Бескрайние, на сотни тысяч лиг покрытые густым тростником, на десятки тысяч — мангровыми зарослями, на тысячи лиг — озерами, протоками и омутами. И лишь изредка можно отыскать пол-лиги настоящей тверди. По укоренившейся традиции люди болот предпочитали селиться именно там. Хотя уже несколько поколений мой народ жил на месте залитых водой равнин. На месте древних разрушенных городов, полей, садов.

Ведь Великие Болота появились не просто так. Подсолнечная некогда была довольно развитой планетой, достигшей немалых вершин в создании и использовании мощной сложной техники. Наши предки делали с планетой то, что считали нужным. Наверное, они по-своему были правы. Им казалось, что они улучшают мир, обустраивают его на основе науки и самой совершенной технологии. Люди сровняли горы и холмы, засыпали низины, распахали огромные равнины для того, чтобы прокормить постоянно увеличивающееся население. Но Подсолнечная не стерпела грубого человеческого насилия. Словно тугая пружина, методично сжимаемая в тисках, она вдруг вырвалась, распрямилась, развернулась и нанесла стремительный удар.

Сейчас трудно выделить главную причину всеобщей катастрофы. Кто виноват: атомная энергетика, химические заводы, перепланировка поверхности планеты? Некоторые говорят, что мир между странами был слишком шатким, разрушительного оружия было создано слишком много, и когда какой-то сумасшедший генерал или политик произвел несколько мощных подземных ядерных взрывов, началось нечто вроде цепной реакции. А кое-кто утверждает, что причина была внешняя: то ли Солнечный протуберанец, то ли комета, то ли изменение орбиты Подсолнечной. Как бы то ни было, внезапно всю поверхность планеты начали корежить землетрясения, извержения вулканов, а потом начался Потоп.

Или не внезапно? Или все видели, к чему ведет глобальное потепление климата, но не хотели задумываться о будущем, о своих потомках, о нас? В течение нескольких лет растаяли полярные ледяные шапки, залив водой все рукотворные равнины, все города, все заводы и фабрики, все музеи и библиотеки — короче, все, что было создано цивилизацией, все то немногое, что осталось после землетрясений. Погибло почти девяносто процентов жителей нашей планеты. Потом также внезапно землетрясения прекратились. Словно бы Подсолнечная попыталась стряхнуть с себя жизнь, как блохастый пес стряхивает с себя присосавшихся паразитов.

Но жизнь не угасла. Образовались Великие Болота, полные новых видов растений и животных, быстро приспособившихся к новой среде обитания. Только внутренние горные районы шести континентов, которые не успели срыть и выровнять, возвышались над бескрайним зеленым океаном буйно разросшейся растительности. И остались мы, немногочисленные люди, сознательно отказавшиеся от большинства машин, от мощной техники, от насилия над природой. Оставили мы только самое необходимое, например, генную инженерию, позволившую людям выжить в новых условиях. Да и то, в последнее время необходимость в ней почти отпала. Я вот, например, принадлежу уже к третьему поколению болотников, которому не нужна помощь врача ген-конструктора. Худое жилистое тело, ежик густых волос на голове, замечательные упругие перепонки на руках и ногах — все это досталось мне от родителей по наследству, естественным путем. Так же устойчиво ведут себя гены у других, не таких многочисленных, как болотники, рас: лесовиков, горцев и горожан. Жители Подсолнечной уже привыкли к новому облику планеты, привыкли к своей новой жизни, но тридцать семь сезонов дождей назад к нам явились пришельцы из другого мира, люди-Повелители, как они себя называли.

Весть об этом пришла к острову, где жил мой клан, очень быстро. Ведь мы по праву считаемся одной из самых многочисленных и влиятельных общин в зоне умеренного климата. То, что мы не одиноки во Вселенной, ученые предполагали еще до Потопа. Так что на Подсолнечной появление пришельцев не вызвало особого шока. В конце концов, люди, в чьей памяти свежи воспоминания о катаклизме, буквально смывшем предыдущую цивилизацию, ничему уже особо не удивляются. Поэтому те знания, что принесли Повелители, были восприняты совершенно спокойно, как интересная, но мало полезная в реальной жизни информация.

А рассказывали Повелители о многом: о Древних Богах, сотворивших некогда весь мир; о множестве Измерений, каждое из которых есть Вселенная, подобная нашей — со множеством галактик, звезд и планет, некоторые из которых населены разумной жизнью; о Эре благоденствия, когда все разумные существа — смертные и бессмертные — жили в мире и согласии, вместе строя и улучшая Измерения и Вселенные, когда обитаемые миры были соединены Порталами Прямого Перехода через космическую бездну; о ссоре между Богами и о Великой Битве, в ходе которой в яростной схватке погибли Древние Боги-создатели и большинство разумных существ, сражавшихся друг с другом; о наступившем после хаосе и деградации разума, лишенного Божественной мудрости; о мирах с разумной жизнью — не обязательно человеческой и гуманоидной — которые оказались разобщены пространством и ненавистью.

Себя же Повелители называли продолжателями дела Великих Первых Богов, несущих людям древние знания и умения. Повелители внешне не отличались от людей, но имели такие машины, которыми не обладали наши предки даже до Потопа. Их космические корабли позволяли перемещаться в межпространстве с невероятной скоростью, а воссозданные Порталы Прямого Перехода (ППП) открывали доступ в другие Измерения. Так они нашли и нашу Подсолнечную. Теперь возле одного из наших новых городов — Муравейника — Повелители построили ППП, связавший нашу планету с другими планетами, входящими в Сеть Повелителей. Любой житель Подсолнечной мог отправиться в путешествие по другим мирам, а к нам стали прибывать гости с иных планет. Правда, наша залитая водой бедная планета мало кого интересовала, да и у нас желающих пуститься в странствия нашлось немного. Подсолнечная была одним из самых далеких уголков Сети, и всех ее жителей это положение вполне устраивало…

Наверное я задремал, убаюканный своими мыслями, потому что вначале принял крики часового за сон. Но топот выскакивающих на палубу людей и их возбужденные возгласы быстро вернули меня к реальности.

— Подъем! Тревога! — Надрывался матрос-наблюдатель, дежуривший на высокой башне посередине баржи. — К оружию!

Я не привык спать в душной тесной каюте, которая полагалась мне, как пассажиру баржи, и предпочитал проводить ночь на верхней палубе, под открытым небом. Куртка с капюшоном и штаны из шкуры гигантской змеи-анакванды прекрасно защищали от холода и ночной сырости. Копье с наконечником из острозаточенного рога ската-ползуна, которое с трудом помещалось в каюте, здесь, на палубе, казалось вполне уместным и придавало уверенности. Да не один болотник старше трех сезонов дождей не смог бы заснуть среди Болота, пусть даже и на барже, не чувствуя под рукой надежного оружия. Сейчас же было похоже, что копьем мне скоро придется воспользоваться.

На большой двухпалубной барже находилось не менее полутора десятков матросов, и сейчас все они приготовились защищать свои жизни и жизни пассажиров, быстро заняв свои места вдоль бортов и сжимая в руках факелы и длинные копья с зазубренными стальными наконечниками. Гребцы на нижней палубе втянули внутрь весла и закрыли уключины ставнями. Мы же, путешественники и купцы, готовы были сражаться, образовав вокруг надстроек на палубе вторую линию обороны. Правда, пока еще было неясно, кто на нас напал и что нам угрожает.

Тем временем Грас Торп, одним из первых появившийся на палубе, вскарабкался на смотровую вышку и направил свет прожектора назад, осветив черную воду. Оказалось, что я проспал довольно долго, мы уже выбрались из зарослей камышовника и плыли сейчас по широкой протоке, может быть даже по самой Торной Дороге, которая начиналась в порту Муравейника и проходила через все Болото до открытого океана.

— Это Торная Дорога? — Тихо спросил я своего соседа, пожилого бородатого купца-болотника, который вез в Муравейник шкуры анакванд. Мы познакомились еще позавчера. Его звали Толд из клана Змееловов.

— Да. Тс-с-с! — Прижал он к губам палец. — Слушай.

Только тут я понял, что все люди вокруг меня, затаив дыхание, вслушиваются в звуки Болота, стараясь определить, откуда исходит опасность. И еще я понял, что само Болото затихло. Не слышно было ни криков ночных птиц, ни стрекотания насекомых, ни вздохов водяных свиней в густых зарослях. Надвигалось нечто, что заставило стихнуть дажеветер.

— Там, сзади, — вполголоса сообщил дежуривший на вышке матрос, я слышал какой-то мощный плеск. Это что-то очень большое.

Луч прожектора методично обшаривал черную поверхность воды, высвечивая небольшие островки ряски, обломки деревьев и плавучие растения. Грас Торп не напрасно считался одним из самых лучших купцов-болотников. Его баржа походила на маленькую плавучую крепость, постоянно готовую к обороне. Пожалуй, я мог бы назвать лишь трех-четырех известных мне хищных животных Болота, которые были в силах бы разломать баржу, сделанную из стволов пустотелого, очень прочного и легкого, высушенного бамбака. Правда, все они водились дальше к югу, и едва ли стали бы охотиться на широкой и глубокой Торной Дороге. Но, наверное, моряки Граса Торпа встречались и с другими порождениями Потопа, слишком уж напряжены они были сейчас.

И их худшие опасения подтвердились. Наконец-то прожектор, направленный далеко назад, осветил то, что издало плеск, настороживший часового. На пределе возможностей мощного светового луча, когда он почти рассеивался в окружающей баржу ночной мгле, над водой показался треугольник, медленно догоняющий нашу баржу.

— Плавник. — Я не понял, кто это произнес, но по выражению голоса сразу догадался, что ничего хорошего это не предвещает.

— Акула. — Тихо сообщил с вышки Грас Торп, но его расслышали все стоящие на палубе. — Большая океанская акула. Очень большая.

— Как она очутилась тут, в пресноводной протоке? — Услышал я голос с другой стороны баржи.

— Такое иногда бывает. — Ответили ему. — Акулы охотятся на границе океана и болота и случайно забредают в протоки.

— Но такая большая рыбина еще никогда не заплывала так далеко.

— Может, и заплывала, да только те, кто с ней встретился, уже не могли об этом рассказать. — Не очень оптимистически заметил кто-то.

Тем временем плавник приближался. Он все отчетливее виднелся над водой и постепенно увеличивался в размерах.

— Она всплывает. — Без всякой интонации произнес хозяин баржи.

— Это плохо? — Задал вопрос купец Толд.

— Сейчас узнаем.

Плавник акулы замер примерно в ста шагах позади баржи. Интересно, а как близко ее голова? Внезапно где-то позади раздался громкий всплеск, и резким рывком плавник дернулся вперед.

— Приготовить копья! — Скомандовал Грас Торп.

Каждый матрос обмакнул наконечник своего оружия в висящий у пояса сосуд с ядом, а потом направил его в сторону быстро приближающегося чудовища. Я тоже сжал в правой руке свое копье, а левой нащупал на поясе флягу с вытяжкой из ядовитых желез рогатой жабы.

— Без команды не колоть! — Предупредил капитан. — Может, она проплывет рядом. Да и яд ее сразу не возьмет. Когда она будет биться в судорогах, от баржи точно ничего не останется.

— Вижу голову! — Прокричал рулевой с кормы. — Плывет мимо нас. Ух, какая огромная!

Я находился в четырех шагах от борта баржи и не мог заглянуть через него. Но я почувствовал, как волна, расходящаяся перед носом акулы, перекатилась под баржей. А потом вдоль борта прямо перед моими глазами величественно проплыл плавник акулы. Он возвышался над палубой на два человеческих роста. Он был серо-черный и влажный. Его край был разорван, или, вполне возможно, кем-то здорово покусан. Кожу местами покрывали колонии ракушек, а на самом кончике плавника гордо восседал шевелящий клешнями краб-бокоплав.

— Да она длиннее баржи! — Выдохнул рулевой. — Шагов восемьдесят в длину, не меньше.

— Она скребет брюхом по дну. — Определил стоящий прямо передо мной матрос, перегнувшись через борт и осветив факелом спину чудовища.

Через некоторое время, которое мне показалось вечностью, так же бесшумно и торжественно вслед за плавником проследовал хвост, точнее, его верхняя лопасть, торчащая над водой. Он был еще больше, чем плавник. И неудивительно, ведь ему приходилось толкать вперед гигантскую тушу ужасного океанского хищника. Сейчас же акулий хвост едва заметно двигался вправо-влево, хотя и этого было достаточно, чтобы заставить большую баржу раскачиваться на поднимаемых им волнах.

Акула прошла мимо нас, не сделав даже малейшей попытки напасть или хотя бы попробовать на зуб. Хотя, подумал я, прикинув, какова должна быть пасть у этого чудовища, одного укуса было бы достаточно, чтобы проделать в борту огромную брешь и превратить баржу в легкую добычу.

— Наверное, совсем очумела в пресной воде, бедняжка. — Пожалела акулу какая-то женщина.

— Такая огромная! — Почти восторженно воскликнул стоящий рядом с ней мужчина. — Вряд ли она сможет развернуться и выплыть в океан.

Но он ошибся. Акула проплыла вперед уже довольно далеко, ее хвост почти исчез из нашего поля зрения, когда Грас Торп закричал:

— Берегись! Сейчас она плеснет хвостом!

Шум, подобный падению сотни сосен-тучеловов, оглушил меня, палуба ударила снизу, так что пришлось спружинить ногами, как при прыжке с большой высоты. Сверху и сбоку меня окатило водой — это пришла огромная волна, вызванная резким ударом хвоста акулы. Баржа затрещала, но выдержала напор воды, а героические усилия гребцов не позволили волне снести судно в переплетение кустарника.

— Акула возвращается. — Невозмутимо проинформировал отряхивающихся и отфыркивающихся людей Грас Торп. Похоже, ничто на свете не смогло бы смутить опытного капитана.

Вновь началось напряженное ожидание. «Нападет или не нападет?» Было написано на лицах людей, а побелевшие костяшки пальцев, сжимающих копья, говорили о решимости дорого продать свои жизни.

Наверное что-то вроде этого почувствовала и акула. На этот раз она обогнула баржу с другого борта, поэтому я не мог из-за надстройки вновь разглядеть ее с близкого расстояния. Увидел я только хвост, удаляющийся от баржи в обратном направлении.

— Если она еще раз развернется, то точно пойдет в атаку.

Акула не развернулась. Медленно и величаво она удалилась в темноту, туда, куда уже не дотягивался луч мощного прожектора. Лишь два всплеска хвоста — один достаточно далеко, другой уже почти на грани слышимости — сопровождали ее уход. Выждав некоторое время, люди начали улыбаться, обмениваться впечатлениями, хлопать друг друга по плечам, словно только что выиграли тяжелую битву. Грас Торп спустился на палубу и предложил всем продолжит сон.

— Сегодня больше не будет ничего интересного. — Сказал он. — Эта бестия распугала всех животных на лигу от Торной Дороги.

А в воздухе повис вопрос, так и оставшийся без ответа:

— Интересно, что ей было тут нужно?

На этот раз встреча людей с порождением Потопа окончилось без кровопролития. Постепенно напряжение спало. Люди начали расходиться по каютам, а я вновь привалился спиной к кормовой надстройке и попытался выспаться за те немногие часы, что остались до рассвета. Встреча с гигантской акулой ничуть не удивила и не напугала меня, на Болоте я бывал в переделках и похуже. Гораздо больше меня волновало то, что ждет впереди.

Углубившись в историю Подсолнечной, я отвлекся от причин своей собственной поездки. А ведь они весьма существенные. Все дело в том, что на Подсолнечной после Потопа какое-то время практически не было вражды между выжившими людьми. Сообща они строили новую жизнь, приспосабливались к среде обитания. Постепенно все налаживалось, входило в нормальное русло, шок от катаклизма проходил. Но вместе с тем вновь просыпались худшие человеческие качества: зависть, жадность, ненависть. Сначала болотники одного клана отобрали добытую тушу у более слабых соседей, потом согнали их с острова, заставив переселиться на плоты. И пошло, и поехало. Наконец, главы кланов южной, умеренной и северной зон вынуждены были собрать общий сход и принять свод законов.

Так более ста сезонов дождей назад появились правила поединков. Самые простые позволяли представителям разных кланов отстаивать свое право на спорную добычу. Например, на тушу огромного слонамонта, который попал в трясину как раз на границе двух племен. Особые поединки, совершаемые раз в год, решали вопрос о владении островами и пригодными для возделывания участками Болота. Вместо всеобщей мобилизации, вооружения и военного похода на соседний клан достаточно прислать вызов на поединок. И тогда в заранее оговоренном месте, в назначенное время, в присутствии наблюдателей других кланов происходил бой. Как правило, он не оканчивался смертью одного из поединщиков, хотя всякое бывало.

Это дико, не по-человечески, скажете Вы? А я в ответ спрошу Вас: неужели тотальные войны прошлых эпох лучше? На поединке меряются силами избранные бойцы, должным образом обученные и подготовленные, простые же охотники и рыболовы могут быть уверены, что никто из членов другого клана на них не нападет. Ведь в противном случае против нарушителей закона объединятся все остальные кланы трех зон Болот. Так в свое время решил сход, и пока еще этот закон никто не осмелился нарушить. А вот поединков произошло немало. Некоторые кланы, имеющие сильного опытного поединщика, захватили десятки островов и сотни лиг охотничьих угодий, вытеснив их прежних владельцев на глубокую воду, к открытому океану.

Мой клан — клан Острова Белой Скалы — пока не получал официального вызова от соседей, нас уважали за силу и многочисленность. Но одно из южных племен вело методичный захват чужих территорий. Расстояние между нашими владениями сокращалось. Все больше и больше мелких семей, живших между двумя сильными кланами, вынуждены были покидать свои острова, или становиться данниками южных захватчиков. Еще один-два сезона дождей, и придет наша очередь отстаивать право на родной остров. Нам нужен был боец, поединщик высшего класса.

Выбор пал на меня. Почему? Тогда я об этом как-то не задумывался. Конечно, на острове жили юноши более сильные, ловкие, смелые. А главное, более серьезные и ответственные. Но раз клан сказал «надо», я без колебаний подчинился. В конце концов кто, как не сын главы клана, должен защитить свой очаг? Так я и сказал своему отцу Колану Рилу, когда он сообщил мне решение собрания.

— Хоть ты и оболтус, Рен Рил, — улыбнувшись, сказал тогда мне отец, — но верно понял ситуацию. Наше общество все более и более утрачивает цивилизованность предков. Дикая жизнь требует диких нравов. Скоро править кланами будут не наиболее мудрые политики, а самые сильные бойцы. Я хочу, чтобы ты был к этому готов, и не дал угаснуть моему роду. Как ни парадоксально, но приход Повелителей и открытие Сети ускорило одичание кланов. Помнишь, в прошлом сезоне я был наблюдателем на поединке южан?

— Да, что-то вроде было… — Закивал я головой. — Кажется, тебя не было дней десять.

— Наверное, ты запомнил это только потому, что все двадцать — а не десять, между прочим — дней не являлся домой, уплыв в Ивовый лес с этой потаскушкой Тикой Биллан. Ладно, не отводи глаза, твоя мать все знала. К сожалению, ты изрядно вырос физически, но очень мало умственно. Надеюсь только, что ответственность перед кланом заставит тебя взяться за ум… Тьфу, ты опять сбил меня на нравоучения, а ведь начал я говорить о другом. Так вот, у наших потенциальных противников великий боец-поединщик. Они не скрывают, но наоборот, всегда подчеркивают, что искусству боя он обучался на одной из планет Сети, и поэтому, дескать, на Подсолнечной нет ему равных. Клан ждет, что ты, сын, превзойдешь его.

Помню, как при этих словах мое сердце упало куда-то в желудок.

— Я тоже должен отправиться в Сеть? — Пробормотал я. Не то, чтобы я боялся чужих миров. Нет! Но покинуть родные Болота, родных, друзей, подруг, да и Тику тоже… Это, действительно, заставляло поволноваться.

Словно прочитав мои мысли отец вновь усмехнулся:

— Нет, ты останешься на Подсолнечной. В Муравейнике, там где селится большинство пришельцев из Сети, живет некто Яманубис, опытный мастер, который говорит, что был чемпионом сорока семи галактик. У него ты обучишься боевому искусству. Через купца Граса Торпа я договорился обо всем. На его барже ты и поплывешь в город. Яманубис ждет тебя своего единственного ученика, которому он готов передать все свое мастерство.

— Если этот Яманубис такой великий воин, то почему у него буду обучаться именно я, я один? Почему он не откроет школу, не наберет сотню учеников, чтобы заработать на вражде кланов кругленькую сумму?

— Хороший вопрос, сынок. — Уважительно (может быть, первый раз в жизни) посмотрел на меня отец. — Если бы я знал на него ответ! Я не сказал это никому на собрании клана, поэтому запомни то, что я тебе сейчас скажу, и оставь мои слова в тайне: дело в том, что вначале я намеревался отправить тебя в Сеть, но внезапно, как будто через тысячи лиг кто-то прочитал мои мысли, пришло приглашение от Яманубиса. В письме, которое привез Грас Торп, Яманубис пишет, что ждет именно тебя. Учти, сын, в мирах Сети есть много странных существ, и тот, кто выглядит, как человек, не всегда им является. Держи ушки на макушке, гляди в оба и никому не верь. Ты покидаешь свою семью и отправляешься в чужой враждебный мир.

Вот такое я получил напутствие. Мне устроили торжественные проводы, на которых старейшины кланы произнесли много напыщенных речей, а моя мама пролила много слез. Потом я с небольшим дорожным мешком взошел на палубу баржи купца Граса Торпа и отплыл в Муравейник. Плыть надо было дней пятнадцать-шестнадцать, время тянулось медленно. Как пассажир, я не занимался тяжелым трудом, и поэтому поневоле приходилось много размышлять. И чем больше я думал о словах отца, а главное, о выражении его глаз во время прощального пира, тем больше мне казалось, что он скрыл от меня что-то важное.

Если бы я знал тогда о предстоящих приключениях! Интересно, что бы я сделал? Спрыгнул с баржи и вплавь ринулся домой? Или продолжил бы путь, невзирая на множество ожидающих меня смертельных испытаний? В одном я уверен: если бы всю правду знал мой отец, то к Яманубису отправился тогда кто-нибудь другой…


* * *
— Очень жаль, что мы упустили планету Подсолнечную. Она могла бы стать нашим форпостом для проникновения в соседнее Измерение. Интеллектуальный потенциал ее аборигенов был довольно высок. Прискорбно, что направили они его не на прорыв в другие миры, не на поиск контакта с разумными существами, а бросили все силы на переделку поверхности собственной планеты. Если бы мы вовремя установили с ними отношения… Высокий светловолосый мужчина задумчиво потер переносицу и начал медленно вышагивать по просторному пустому залу. — Теперь на Подсолнечной придется начинать все по-новому, практически с нуля. Я уже отдал приказ готовить переход Двадцатой эскадры на Измерение Подсолнечной.

— Вы продолжаете настаивать, лорд Гилеанис, — прервал его речь звонкий женский голос, — что нам так необходима именно эта, как Вы раньше говорили «забытая всеми Богами планета», на девять десятых залитая водой, без полезных ископаемых? Помнится, и аборигенов там осталось не так уж много, да и от машинных технологий они отказались. Так почему Вы так стремитесь туда, лорд-советник? И не много ли для контроля над этой планетой десяти Имперских крейсеров? Или Вам известно что-то, чего не знаю ни я, ни Имперский Совет Лордов-Повелителей?

Лорд Гилеанис, секретарь Совета, приблизился к подножию трона, на котором сидела Императрица Килеана. После загадочного исчезновения своего отца Императора Киллатолиса она приняла бразды правления Империей людей-Повелителей, раскинувшейся на двенадцати Измерениях.

Гилеанис посмотрел прямо в черные бездонные глаза Императрицы. «Настоящая дочь своего отца, — подумал он, — такая же невозмутимая, расчетливая, безжалостная. Прекрасная и недосягаемая». Сегодня Императрица выглядела как молодая женщина лет двадцати пяти. Зачем-то на этот раз она выбрала невысокое хрупкое тело и, наверное, именно поэтому не вставала с высокого трона, чтобы смотреть на лорда сверху вниз. «А в предыдущем теле она мне нравилась больше, — возникла мысль у Гилеаниса. — И это простое зеленое платье плохо гармонирует с черными и золотыми прядями волос».

Килеана так же пристально вглядывалась в глаза своего верного вельможи. Верного? Теперь она сомневалась даже в нем, в преданнейшем друге ее отца, которого знала с самого детства, вот уже более двадцати пяти стандартных тысячелетий Империи Повелителей. После исчезновения Киллатолиса она не верила никому. Что-то странное стало происходить в Империи за последнюю сотню лет. Раньше она не интересовалась политикой, но отец перед исчезновением все чаще и чаще брал ее с собой на заседания Совета, где ей приходилось выслушивать множество напыщенных, длинных, но очень часто пустых речей.

После величайшей битвы Великих Древних Богов, в которой, кстати, сражались и ее отец, и почти все Лорды Совета, после гибели творцов Вселенных и Измерений Империя Повелителей запечатала границы, защитив свои двенадцать Измерений от вторжения Младших Богов, драконов, гремлинов и прочих многочисленных врагов. Тысячелетия люди-Повелители жили за прочными надежными стенами из силовых и магических полей. Лишь немногие смельчаки-разведчики осмеливались покидать безопасные Измерения и отправляться в другие миры.

Они возвращались и доставляли Совету ценную информацию о восстановлении и развитии разумной жизни после битвы Богов, почти уничтожившей некогда все живое. Но многие не возвращались, ведь враждебные Повелителям силы также увеличивали свою мощь. А матрицы бессмертия, позволявшие Повелителям переносить свое сознание в другое тело в случае гибели, действовали только на Двенадцати Измерениях.

В последнее время на Совете все чаще и чаще говорили о возможности нападения на Империю тех Богов, которые желали навсегда уничтожить оазис человеческого разума. Все чаще и чаще смертоносные заклинания и боевые корабли древних противников испытывали на прочность защитные поля. Великая Сеть ППП, которую строили Повелители за пределами своих Измерений, постоянно требовала охраны. Ведь стоило только врагам захватить один Портал, как они сразу же получали доступ ко всем остальным населенным мирам. Именно поэтому вход в Империю был закрыт для всех, кроме самих Повелителей.

Однажды один из разведчиков, вернувшись из далекого Измерения, сообщил Императору Киллатолису нечто такое, что заставило его спешно покинуть Измерения Империи. Он не собирал Совет, никому не сообщал ни о причинах своего поступка, ни о цели путешествия. Он даже не воспользовался Сетью ППП, где можно было бы его выследить по проходам через Порталы на разных планетах. Личный фрегат Императора ушел в Межпространство и не вернулся. Поиски его не дали результата в течение двадцати лет, хотя лучшие агенты Дальней и Ближней разведок сделали все возможное и невозможное. Или все-таки чего-то не сделали? Императрица не теряла надежды. В конце концов, двадцать лет — пустяк для почти бессмертного Повелителя. Но что, если в исчезновении виновны не внешние враги, не загадочная миссия отца Килеаны, а внутренние, тайные противники?

В глазах лорда Императрица видела только преданность и внимание. Но почему ее вопросы заставили Гилеаниса затянуть паузу гораздо больше положенного? Неужели худшие подозрения подтверждаются?

— Ваше Величество, — наконец прервал молчание лорд, — я понимаю, что Ваши слова продиктованы беспокойством за безопасность и благополучие Империи. Если Вы помните, на последнем Совете лордов в своем докладе я, как мне показалось, довольно убедительно, обосновал необходимость организации на Подсолнечной нашей военной базы.

— Да, лорд, припоминаю. — Императрица откинулась на спинку трона и прищурила глаза.

— Так вот, я, действительно, не сообщил тогда всего того, что знал. Именно поэтому я и просил Вас прийти сюда, в мой замок на планете Каллас. Тут нет никого, кроме нас двоих, и со всех сторон планету защищает сеть спутников слежения. Этот замок — единственное место в Империи, где я не опасаюсь подслушивающих и подглядывающих шпионов. Только тут я могу сообщить Вашему Величеству то, что утаил от Совета.

— Вы не доверяете лордам Империи?

— Как и Вы, Ваше Величество. — Склонил голову в легком поклоне Гилеанис, как будто отдавая дань уважения сидящей на троне женщине. Мы с Вами на одной стороне, не правда ли?

— Вы правы, лорд Гилеанис. — Согласилась Килеана. — Именно поэтому я и согласилась посетить Ваш легендарный Замок Тайн и Секретов на Калласе. Заметьте, лорд, я пришла без охраны, как Вы и настаивали.

— Я чрезвычайно ценю Ваше доверие, Императрица Килеана. И доверяю Вам. Поэтому сразу перехожу к делу: у меня есть основания предполагать, что Ваш отец, Император Киллатолис, исчез именно на этой планете — на Подсолнечной.

— Что?! — Вскочила с трона Килеана. — Вы скрыли такую важную информацию?

«Как она прекрасна в гневе!» — Восхитился Гилеанис.

Вслух же он твердо произнес:

— Да. Я также предполагаю, что кое-кто из Совета причастен к его плену.

— В плену? Значит, он жив?

— Думаю, да. Похитители не рискнут умертвить Императора Повелителей даже за пределами Измерений Империи. Никто, даже я, не знает возможности Вашей семейной матрицы сохранения личности. Вдруг Киллатолис сможет возродиться в новом теле? А на Подсолнечной, в бессознательном состоянии, он представляет огромную ценность.

— Особенно для меня, лорд. Почему Вы не сообщили мне все это до Совета?

— Я не был уверен в месте заточения Императора. Именно поэтому я и отдал приказ о выдвижении Двадцатой эскадры. Пусть похитители забеспокоятся и попытаются вывезти Киллатолиса с Подсолнечной. Через Портал они это сделать не посмеют, а мои спутники-шпионы зафиксируют любой космический корабль и будут следить за ним в Межпространстве.

— А если моего отца прячут не там?

— Тогда мой план потерпит полный крах и поиски Императора Киллатолиса придется вести в других местах. Конечно, если на то будет воля Вашего Величества.

— Что означают Ваши слова, лорд Гилеанис? — Сдвинула брови Килеана. — На что это Вы намекаете?

— Простите, меня, Ваше Величество. Я имею честь считать себя другом Вашего отца еще с времен, предшествующих Великой Битве Богов. Мы вместе росли, вместе сражались, вместе строили Империю. Мы видели Великих Первых Богов — наших создателей и учителей. Это дает мне право сказать Вам, что до недавнего времени я считал Вас причастной к исчезновению Вашего отца, и потому вел собственный поиск.

Сначала Императрица побледнела, выслушав слова Гилеаниса, но потом взяла себя в руки и тихо спросила:

— Раз Вы сейчас мне это говорите, значит, снова доверяете?

— Да, Ваше Величество, теперь я убедился в Вашей непричастности и считаю, что нити заговора тянутся к некоторым лордам Совета.

— К кому именно?

— Я не хочу заранее называть Вам имена. Ведь эти лорды могут оказаться невиновны, как и Вы.

— Хорошо, лорд Гилеанис, я благодарна Вам за откровенность. — Императрица встала с трона. — Надеюсь, что Ваши подозрения насчет Подсолнечной подтвердятся, и скоро все мы сможем увидеть живого и здорового Императора Киллатолиса. И еще мне хочется верить, что все лорды Совета чисты, как я… и как Вы. К сожалению, я вынуждена с Вами проститься, меня ждут неотложные дела Империи. До встречи, мой верный друг и наставник, лорд Гилеанис.

Когда Императрица вышла из зала, лорд долго смотрел на дисплей сканера, встроенного в широкий золотой браслет на левой руке. Вот зеленая точка, обозначающая передвижение женщины по замку, проследовала по коридору, спустилась по лестнице, вошла в прихожую и исчезла. Это означало, что Килеана прошла через ППП и покинула планету Гилеаниса.

Лорд набрал на клавиатуре браслета команду, закрывающую доступ в замок через Порталы. Потом он задумчиво покрутил одно из колец с большим рубином, одетое на среднем пальце, тряхнул головой, словно решившись на что-то важное, и надавил на драгоценный камень. На расстоянии вытянутой руки перед его лицом стало разгораться легкое зеленовато свечение. Потом оно уплотнилось, загустело и приняло форму полусферы, своей выпуклой частью направленную в сторону лорда. Внутри нее что-то мерцало, переливалось, двигалось. Изображение постепенно становилось более резким, и внутри полусферы уже можно было более-менее отчетливо разглядеть некое гуманоидное существо.

— Приветствую тебя, мой верный слуга. — Медленно и внятно произнес лорд, устремив взгляд на полусферу.

— Ж-ж-желаю здравс-с-с-твовать, мой гос-с-сподин. — Просипело в ответ создание, усиленно шевеля большими, в пол-лица губами. Хотя у него присутствовали голова, две руки и две ноги, но это был явно не человек. Зеленоватая чешуйчатая кожа и сильно вытянутый лысый череп сразу говорили о том, что его предками, скорее всего, были рептилии.

— Как ты поживаешь, доволен ли моим последним подарком?

— С-с-спасибо, гос-с-с-сподин. Она была вкус-с-с-ной, очень вкусс-с-ной. Я приготовил ее с с-с-соусом из моз-з-з-га медуз-з-зы. Но, жж-аль, что это опять вс-с-с-сего лишь простое человечес-с-с-ское дитя. Вы же обещ-щ-щ-щали мне дочь Повелителей.

— Всему свое время. Скоро у тебя и твоего народа будет в избытке лакомого мяса. Скажи мне теперь, ты проследил, за покинувшей мой замок женщиной?

— Как Вы из-з-з-зволили приказ-з-з-а-зать, господин.

— Куда она направилась? — Спросил лорд Гилеанис.

— С-с-сначала она перемес-с-стилась в с-с-столицу ваш-ш-шей Империи, заш-ш-шла во дворец, и через-з-з с-с-свой личный Портал отправилас-с-сь дальш-ш-ш-ше в С-с-сеть.

— Да куда же? Не тяни рас-с-с… тьфу, рассказ!

— Она ведь Повелительниц-с-са, правда? — Ухмыльнулся нелюдь. Правда, тощ-щ-щ-щая и костлявая. Но и от такого лакомс-с-с-ства я бы не отказалс-с-с-ся.

— Я уже обещал, что открою для тебя вход в Сеть Империи. Но если ты не будешь выполнять все мои приказы, я найду другого трозза. Не думаю, что из троззов ты один умеешь следить за перемещениями через ППП.

— Прос-с-с-стите, гос-с-сподин. Я хотел только пош-ш-шутить. Да и женщина лиш-ш-шь сейчас-с-с с-с-собирается отправитс-с-с-я на нужное мес-с-сто. Она прош-ш-шла через-з-з с-с-столько Порталов, что с-ссчитает с-с-себя в безопас-с-сности. Но от троз-з-за Угс-с-са не уйдешш-шь!

— Да где же она хочет оказаться?! — В нетерпении вскричал лорд, нервно теребя браслет на руке.

— На Подс-с-с-солнечной, как Вы и предполагали, мой гос-с-ссподин.

— Откуда тебе знать, что я думаю на самом деле? — Рявкнул лорд, щелкая пальцем по кольцу. — Конец связи!

Мерцающая полусфера мгновенно растаяла. Оставшись в одиночестве, Гилеанис наконец-то мог дать волю чувствам. Лицо его перекосила гримаса злобного торжества, изменив до неузнаваемости благородные черты лица, а пальцы скрючились наподобие когтей. Из горла раздался победный вопль, напоминающий скорее не речь лорда-Повелителя, а звериный рык:

— Она попалась! Я так и знал. Под маской властной Императрицы Повелителей скрывается обыкновенная взбалмошная девчонка. Неужели пришло мое время? О, как долго я ждал этого момента. Теперь Империя обезглавлена!

Глава 2. Город Муравейник

На шестой день после встречи с гигантской акулой наша баржа наконец-то доплыла до Муравейника. Шестнадцатидневное путешествие к тому времени изрядно меня утомило. Я привык постоянно находиться в движении: во время охоты или рыбалки на Болоте, дома на острове, в компании приятелей. А на барже особо не погуляешь: пятьдесят шагов в длину, пятнадцать в ширину, да еще вся палуба завалена ящиками и мешками.

Поэтому, когда на рассвете я услышал крик наблюдателя: «Земля!», то с облегчением вздохнул. Город я увидел еще издалека, когда поднялся на носовую надстройку вместе с немногими любопытными пассажирами. Для большинства людей на барже Муравейник был привычным родным домом, поэтому его приближение не вызывало столько противоречивых эмоций.

Вместе со мной на надстройку поднялся и мой новый знакомый Толд из клана Змееловов.

— Смотри, парень, — сказал он мне, указывая рукой вперед и вправо, — Вот то немногое, что осталось нам от цивилизации предков.

Я посмотрел туда, куда была направлена его рука, и над стелящимся болотным туманом увидел далекие очертания огромного конуса. На картинках в учебниках и на видеопленках я много раз видел изображения Муравейника — одного из трех главных городов Подсолнечной. Я знал, что это огромный многоуровневый мегаполис, выстроенный в форме тупоугольного конуса. Другие города имели несколько другую форму: Термитник представлял собой остроугольную пирамиду, а Улей походил на куб. И было еще одно существенное отличие: возле Муравейника находился Портал для входа в Сеть. Единственный ППП на Подсолнечной. Именно поэтому Муравейник со временем и стал интеллектуальной и культурной столицей планеты.

Но одно дело знать все это по книгам о по рассказам, а совсем другое — самому побывать в городе, увидеть все его улицы и подъемники, здания и площади, посмотреть на Портал и на пришельцев из других миров великой Сети Повелителей. Должно быть, на моем лице отразилось волнение, потому что Толд спросил, положив руку мне на плечо:

— В первый раз Муравейник поражает. А потом ничего, привыкаешь. Для меня, помню, самым тяжелым было притерпеться к множеству людей, постоянно тебя окружающих. После жизни на Болоте это не просто.

— Но уж я-то затруднений в общении не испытываю. — Возразил я.

— Правда, все зависит от того, в каком квартале Муравейника ты будешь жить. — Задумчиво продолжал говорить купец, не обратив внимания на мое замечание. — Если внизу, в Подножии, то это тяжеловато, а если на Макушке, во дворце какого-нибудь богача, то это хорошо. Говорят, некоторые богатые болотники даже воспроизводят в своих парках фрагменты Болота.

Я фыркнул. Как можно искусственно воссоздать Болото? Постоянно меняющееся, живущее собственной, никому не подвластной жизнью. Бред! И еще я понял, что хитрец Толд продолжает исподволь выпытывать цель моей поездки в Муравейник. Он, кажется, не поверил легенде о том, что я еду в гости к своему двоюродному дяде. А об истинной причине своего путешествия я, естественно, никому не докладывал. Я помнил слова отца: «Вокруг тебя, будут не члены твоего клана, не родственники и друзья. Любой встречный может оказаться пособником южан. Если они узнают, что мы хотим подготовить своего поединщика, да еще у самого Яманубиса, то твоя жизнь будет под угрозой».

— Я не знаю, в каком квартале живет дядя. — Ответил я Толду. — Он обещал встретить меня в порту.

— А если не встретит? — Не унимался настырный купец.

— Тогда я найду его адрес в справочной Муравейника. Сам. — Довольно резко ответил я.

Толд обиженно снял руку с моего плеча и спустился с надстройки на палубу, оставив меня в одиночестве. Ну и пусть! Если мы каждый вечер играли в карты, это еще не значит, что я обязан ему во всем отчитываться. Я продолжал смотреть на увеличивающийся конус планетарного мегаполиса.

Баржа причалила в порту Муравейника. Я широко открытыми глазами рассматривал ряды больших барж, похожих на судно Граса Торпа, и более мелких суденышек, которые тесно лепились к длинным причалам. Только тут я осознал, как же велика Подсолнечная. И Болото, которое я раньше считал центром мира, на самом деле является всего лишь частью планеты.

Распрощавшись с Грасом Торпом, я закинул на спину рюкзак и по трапу спустился на берег. Поначалу я испытывал какое-то непонятное волнение, ступая по жесткой каменистой почве. Но потом мне пришло в голову, что материк, в сущности, это просто большой остров, ничем не отличающийся от моего родного Острова Белой Скалы. Пусть даже на нем есть леса и горы, тут построен Муравейник, но он ничуть не значительнее, не важнее самой маленькой кочки Болота.

Пройдя по широкой дороге между портовых построек, я смешался с толпой людей. Тут можно было встретить практически всех жителей Подсолнечной: худых высоких болотников, полных низкорослых горожан, плотных широкоплечих горцев, жилистых мускулистых лесовиков. Но не они вызывали мое любопытство: в конце концов, на нашем острове вместе с купцами или просто по своим делам перебывали представители всех рас Подсолнечной. Но тут я впервые увидел нескольких иномирян, попавших на мою планету через ППП. Стараясь не пялить глаза на пришельцев, я украдкой разглядывал их странные одеяния, вслушивался в чужую речь.

По учебным видеофильмам я был знаком с некоторыми основными типами пришельцев, которые чаще всего посещали Подсолнечную, и поэтому сразу выделял их из толпы прохожих. Вот вместе с тремя горцами по улице шел гном с Парадены. Его черная кучерявая борода шевелилась, наверное, он обсуждал с горцами возможности использования давно истощенных рудников. А вот два эльфа с Лоаннора направлялись в порт, а следом за ними на антиграве везли гору поклажи. Похоже, они собрались исследовать южные Болота. Что же, скатертью дорога.

Но большинство пришельцев были людьми, лишь цветом волос и кожи да чертами лиц отличавшимися от уроженцев Подсолнечной. Повелители говорили, что некогда Великий Первый Бог разбросал семена жизни по всем мирам, и поэтому на разных планетах, пригодных для органической жизни, эволюция так или иначе приводила к появлению человеческих существ. Правда, в истории о Древних Богах на Подсолнечной мало кто верил, нам казалось, что это лишь образное осмысление естественных процессов, и под Богами Повелители подразумевают физические первоосновы Вселенной. Если бы я знал тогда, что скоро не только лично встречусь с Богами, но и… Впрочем, я отвлекся.

Весь поглощенный новыми впечатлениями, я не замечал, как вместе с людским потоком шел в сторону от Муравейника, по направлению к отдельно стоящему зданию ППП. Портал был построен Повелителями примерно в полулиге от города. Он чем-то напоминал провинциальные аэровокзалы из далекого допотопного прошлого Подсолнечной. Такое же скопление оседланных лошадов и запряженных верклюдами повозок перед входом в здание. Тут даже стояло несколько инопланетных антигравов и летомобилей, принадлежащих, наверное, пришельцам или богатым подсолнечникам.

Вслед за каким-то горожанином с большим чемоданом я прошел через охранную рамку, установленную перед входом в здание Портала. Силовое поле пропустило меня, это означало, что у меня нет предметов, представляющих угрозу Сети ППП. На какое-то мгновение мне показалось, что мое копье встретило некоторое сопротивление, будто попало в воду. Но, должно быть, это был лишь обман чувств. Мне пора привыкать к мысли, что оружие, незаменимое на Болоте, здесь, в Муравейнике, выглядит жалкой зубочисткой по сравнению с лучевыми ружьями, иглометами и «распылителями» Повелителей.

Оказавшись внутри здания, я изумленно огляделся. Казалось, что изнутри оно гораздо больше, чем снаружи. Тонкие высокие колонны поддерживали потолок, копирующий ночное небо Подсолнечной. Вдоль стен справа и слева стояли кабинки для сканирования тел, а всю противоположную стену занимал собственно Портал — матово-голубая, слегка мерцающая поверхность. Из учебников я знал, что любой желающий, заплатив за Прямой Переход, может попасть в другой конец Вселенной или на другое Измерение.

Я заглянул в свободную кабинку для сканирования. Дисплей компьютера, множество кнопок на панели, непонятные мне диаграммы и графики на стенах, рекламные объявления. В кабинке человек указывал, куда он собирается отправиться, и его тело, вещи и багаж каким-то образом помечались, вроде как намагничивались. После этого достаточно было пройти через Портал, чтобы оказаться в месте назначения. Как работает Сеть ППП, знали только Повелители, нам же, людям всех остальных миров, оставалось только пользоваться их устройствами.

В здании было немноголюдно. Большинство подсолнечников зашло сюда, чтобы, как и я, поглазеть на творение Повелителей. Только прошедший передо мной горожанин с большим пластиковым чемоданом инопланетного производства зашел в одну из кабинок и закрыл за собой дверь. Через некоторое время оттуда раздался мелодичный звон и приятный женский голос произнес:

— Сканирование завершено. Вы можете пройти в Портал.

Дверь открылась, и горожанин быстро проследовал к матово-голубой поверхности, приблизился к ней, сделал шаг внутрь. Я видел, как в Портале сначала исчезла его нога, потом тело, потом угол чемодана. Должно быть, горожанин пользовался Прямым Переходом не первый раз, настолько уверенно и легко он вошел в Портал. У меня бы так не получилось.

Но самое интересное было впереди. Внезапно я увидел, что из голубизны Портала, казалось, прямо из стены здания, появилась фигура пришельца. По длинным серебряным волосам, атлетической фигуре и строгой темно-фиолетовой одежде я сразу же распознал человека-Повелителя. Он поднял взгляд на потолок, наверное, сверяя по нарисованным созвездиям свое местонахождение, потом, не глядя на окружающих, прошел через центр зала и скрылся в двери служебного помещения, которую я заметил только тогда, когда Повелитель ее открыл.

«Наверное, это какой-нибудь служитель Сети. — Подумал я. — Вот уж кто ежедневно сотни раз проходит через Порталы на разных планетах. Сколько же миров он повидал? Или, может, они его вовсе не интересуют, а вся его жизнь заключается в работе Сети? И как долго он этим занимается?»

Повелители не скрывали, что весь процесс их мышления постоянно записывается на матрицу личности, находящуюся где-то в специальном хранилище Империи. В случае физической смерти одного тела, они могли возрождаться в другом, переписывая в него все свои воспоминания. Люди-Повелители были практически бессмертны. В отличие от нас, просто людей, и в частности, от меня — болотника Рена Рила, жителя далекой от центральных миров Сети нищей планеты Подсолнечной.

Почему-то понимание этого задело внутри меня какие-то дремавшие до сих пор чувства. Зависть, может быть? У меня появилось смутное, неосознанное желание побывать там, где бывают Повелители и познать все тайны мироздания, известные им. Странно, раньше мои желания ограничивались охотой на Болоте да тремя-четырьмя смазливыми девчонками с Острова Белой Скалы. Я поторопился покинуть здание ППП. На этот раз копье прошло через контрольную рамку без всякой задержки.

— Мясо тростниковых капуш! Замечательное свежее мясо капуш! Надрывалось голографическое рекламное объявление возле одной из многочисленных таверн на дороге между Порталом и Муравейником.

Только тут я сообразил, что, сойдя с баржи Граса Торпа утром, до полудня блуждаю вокруг Муравейника. «Вот уж, действительно, деревенщина, впервые попавшая в город!» — обругал я сам себя. Мой клан не для того отправил меня сюда, чтобы я тупо любовался на окружающий мир. Надо было сразу же искать дом Яманубиса, а уж потом, если останется от учения время, заниматься пустыми наблюдениями и философскими рассуждениями. Правда, перед тем, как отправиться к Учителю, неплохо было бы перекусить.

Посмотрев в окно таверны, я убедился, что людей внутри немного шесть или семь человек занимали два стоящих рядом стола. Похоже, это было то инопланетное отребье, которое попало на нашу Подсолнечную через Портал Повелителей. Я вошел внутрь и сразу же направился к стойке бара.

— Вот это урод! — Послышался голос из-за одного из занятых столов. — Прямо какая-то лягушка-переросток.

По голосу было совершенно ясно, что человек сильно пьян, а специфический акцент сразу выдавал, что он не является уроженцем нашей планеты, хотя и провел на ней достаточно много времени. Подобного оскорбления я еще ни разу не слышал на Подсолнечной. Пытаясь сохранять спокойствие, я начал медленно поворачиваться в сторону обидчика. Наступила зловещая тишина.

«Пок-шлеп!» Звонкий удар и шум падающего тела заставили меня резко нагнуться, выставить перед собой копье и принять боевую стойку. Я увидел, как со стула под стол сползло обмякшее грузное тело человека с длинными светлыми волосами.

— Простите нашего приятеля, господин. — Извиняющимся тоном проговорил один из людей-иномирян, более-менее опрятно одетый и изъяснявшийся почти без акцента. — Он слишком пьян, чтобы понимать, что говорит. Кроме того, он прибыл с какой-то дикой отсталой планетки, которая даже не входит в Сеть Врат и Порталов. Он называл ее «Земля», из чего можно заключить, что на его родной планете совсем нет воды, и поэтому Ваш искренне прошу прощения — внешний вид для него совершенно непривычен. Я взял на себя смелость и сам научил его вежливости. Мы ни в коем случае не ищем ссоры с местными жителями.

— Ладно, будем считать, что я ничего не слышал. — Махнул рукой я. — Но как он попал на Подсолнечную и почему не возвращается домой?

— Лишь Боги Космоса знают, как он тут оказался. Сам он говорил, что его похитили какие-то серокожие и большеголовые инопланетяне и увезли на космическом корабле, похожим на большую тарелку. Так он оказался на одной из планет Сети. Из любопытства он прошел через множество Порталов и побывал на десятках миров. Но из-за своей неопытности он забыл, откуда начал путь, и где теперь его родина. Наконец, он осел тут, зарабатывая на жизнь кузнечным делом. А все деньги тратит на дешевое пойло, заливая тоску по родной Земле. Так что я еще раз прошу простить его. Он — совершеннейший дикарь. Из его рассказов я узнал, что на Земле люди убивают друг друга из-за того, что принадлежат к разным нациям и выглядят по-разному. — Говоривший развел руки в стороны и пожал плечами, как-бы показывая, что комментарии тут излишни и добавить больше нечего.

Хотя мир был налажен, мне не хотелось сидеть в этой таверне, облюбованной, видимо иномирянами. Я взял кусок голени тростниковой капуши, запеченный в тесте вперемешку с листьями болотной капусты, бутылку местной шипучки и пошел к Муравейнику, размышляя о том, что Сеть, оказывается, приносит людям не только благо.


* * *
Яманубис жил не в самом Муравейнике, а в квартале иномирян, расположенном с противоположной от берега Болота стороны. Так что, сделав крюк в сторону Портала, я все равно продолжал приближаться к пункту своего назначения.

«И зачем они построили такой огромный город?» — Думал я, шагая по асфальтовой дороге, кольцом окружающей Муравейник. Мимо меня проезжали повозки, проносились антигравы, но я не знал, можно ли попросить кого-нибудь подвезти меня. Приходилось надеяться только на свои собственные ноги. В конце концов, по Болоту я проходил без отдыха до десяти лиг за день и не уставал.

Но тяжелее всего мне было смотреть на городские ворота. Они повторялись через каждые двести шагов и манили меня, усталого путника, разноцветной рекламой, настойчивыми призывами что-токупить, где-то побывать, кого-то посетить. Муравейник завлекал меня всеми соблазнами городской жизни, но я мужественно продолжал двигаться вперед. Мне казалось, что стоит мне только переступить черту города, окунуться в его толчею, сутолоку, шум и гам, и назад я уже не вернусь, забуду о своем клане, о долге, о Болоте, о Яманубисе.

Вот так я и дошел до квартала иномирян. Правда, кварталом это поселение назвать было трудно. Просто несколько десятков участков земли возле Муравейника были сданы в аренду тем пришельцам, которые по каким-либо причинам не желали жить в самом городе. Каждый из иномирян имел возможность огородить свои владения забором и построить дом по собственному вкусу. Именно так они и делали.

Бредя по улице в поисках нужного адреса, я разглядывал разнообразные жилища пришельцев и читал вывески на воротах:

«Благородная княгиня Текла-Изделла-Аол-Герия из Дораса. Планета Роннг — системный номер АС-56438921». Дом похож на старинный замок из далекого прошлого Подсолнечной, а современные строительные технологии позволили сделать его легким и ажурным, как будто он сошел с иллюстрации из книги сказок. Его окружают ухоженные лужайки и тщательно подстриженные кусты. Есть даже небольшой изящный пруд возле парадного входа. Забор сделан из кружев тончайшей проволоки, ворота же, вообще произведение искусства. Однако мигающие красные надписи на столбах предупреждают, что по проволоке пропущен электрический ток высокого напряжения.

«Дорт Ро-Дио де Нарин, бывший диктатор Протубии. Системный номер планеты КМ-12785305». Высокий глухой забор больше похож на крепостную стену, а массивные стальные ворота — на вход в бомбоубежище. Я несколько раз подпрыгнул, но не увидел даже крыши здания. Потом я заметил, что за каждым моим движением следят многочисленные глазки видеокамер. Пока я шел вдоль этого негостеприимного дома, они поворачивались мне вслед. Не выдержав, я скорчил им рожу и показал язык. В конце-то концов, я у себя дома, на родной планете, и делаю, что хочу!

«Иррагх Риррин. Планета Троара — системный номер ДР-30002740». Табличка, сообщающая имя владельца, была приколочена к простому деревянному столбу, вбитому прямо в землю. Я удивленно остановился и уставился на высокую скалу. Ни забора вокруг, ни каких-либо построек, просто огромная скала и, кажется, искусственного происхождения. Присмотревшись повнимательнее, я рассмотрел отверстие пещеры, расположенное на высоте трех человеческих ростов. Отверстие довольно большое, туда мог бы пройти даже детеныш слонамонта. И тут память услужливо подсказала мне, что номера, начинающиеся с букв ДР, принадлежат мирам троллей, гоблинов, бесов и прочих недружелюбных рас. Проклятье, остается только надеяться, что хозяев пещеры нет дома. Я прибавил шаг, почти побежал, чтобы поскорее миновать этот участок.

«Яманубис. Системный номер планеты АА-00000007». Ого! Одна из первых планет, вошедших в Сеть. Довольно скромный забор из каменных блоков служил надежной защитой от любопытных взглядов и непрошеных гостей. Но, я-то, надеюсь, буду здесь принят. Над забором виднелись кроны многочисленных деревьев, как будто тут находилось не человеческое жилище, а ботанический сад.

Я толкнул незапертые железные ворота. Конечно, надо было бы сначала позвонить и сообщить о себе, но тогда я, выросший на Болоте, еще не был знаком с правилами этикета. Я даже не заметил пульта видеосвязи возле входа, настолько поглощен был мыслями о предстоящей встрече с Учителем.

Выложенная такими же, как стена, каменными блоками узкая дорога петляла между густыми зарослями бамбака, смеющейся ивы и незнакомого мне колючего кустарника. Я пошел по ней. Из-за переплетения веток нельзя было рассмотреть, что ждет меня за очередным поворотом дороги. Поэтому когда я нос к носу столкнулся с человеком, то невольно вздрогнул от неожиданности.

Отступив на шаг назад я быстро оглядел встреченного. На первый взгляд это был старик с седой бородой и с длинными седыми волосами, завязанными сзади в конский хвост. Но присмотревшись повнимательнее, я увидел, что под белой полотняной одеждой скрывается фигура атлета, бугрятся и переливаются тугие мускулы. Человек держал в руках большие садовые ножницы, которыми перед нашей встречей срезал большие оранжево-красные цветы с куста у дороги.

«Это ОН! — Понял я. — Учитель Яманубис. Он выглядит точно так же, как учителя боевых искусств в старинных допотопных видеофильмах».

— Приветствую Вас, господин Учитель Яманубис. — Я опустил копье наконечником вниз и склонился в глубоком поклоне. — Я Рен Рил из клана Острова Белой Скалы. Я приехал к Вам, чтобы обучаться искусству поединка.

Старик вытаращил на меня глаза и молчал. Я поклонился еще раз:

— Мой отец, Колан Рил, глава клана Острова Белой Скалы, прислал меня к Вам. Он сказал, что Вы сами настаивали на том, чтобы на обучение прибыл именно я.

И тут старик заговорил. Он размахивал руками и скороговоркой произносил длинные фразы на незнакомом мне языке. На протяжении его пространной речи я хлопал ресницами и вежливо кивал головой. Конечно, понимал я, он же иномирянин и не знает языков Подсолнечной. Но как тогда он смог через Граса Торпа передать приглашение моему отцу и, главное, как я сам буду учиться у него? Или вначале мне придется выучить его язык?

— К моему великому сожалению, — произнес я, когда старик закончил свое выступление, — я не понял ни слова из того, что Вы мне сказали. Но обещаю Вам, Учитель Яманубис, что я сделаю все возможное, чтобы как можно скорее научиться с Вами общаться.

Старик недовольно сморщился, напрягся и, наконец выдавил из себя первую более-менее понятную мне фразу:

— Господина Яманубиса тама.

— Что? — Не понял я. — Что Вы изволили сказать?

— Тама! — Выговорил старик и махнул рукой в сторону следующего поворота дороги. — Я — тута, Яманубиса — тама. Ам-ам, кус-кус!

— Так Вы не Учитель Яманубис? — Разочарованно протянул я.

— Я — нета, Яманубиса — тама. — Старик вновь махнул рукой, указывая направление. — Яманубиса кус-кус, ам-ам.

— Учитель Яманубис находится дальше по дороге и сейчас занят едой? — Высказал я предположение.

— Точна! — Обрадовано улыбнулся старик и закивал головой. — Она тама. Тебе идти дальше.

— Большая спасиба! — Я еще раз поклонился и пошел дальше, чрезвычайно довольный тем, что так точно передразнил манеру разговора старика.

Пройдя еще два крутых поворота, я остановился в восхищении. Моему взгляду открылось, наконец, жилище Учителя. Прямо передо мной находился небольшой пруд, заросший лилиями и камышовником, который напомнил мне родное Болото. Дорога вела к горбатому мостику, перекинутому с одного берега на другой в самом узком месте пруда. А за мостом стояло здание, подобного которому я до сих пор не встречал на Подсолнечной. Дом — не дом, дворец — не дворец, я не мог подвести его ни под одно определение. Казалось, что тут нашли отражения различные архитектурные стили с разных миров, и не только человеческих. Легкие воздушные навесы на тонких высоких колоннах, украшающие вход, необыкновенно сочетались с массивными каменными стенами левого крыла и фантастически гармонировали с ярко раскрашенными ступенчатыми этажами правой половины здания. А еще из дома-дворца в самых невообразимых местах вырастали башенки, светелки, балконы.

«Это дом моей мечты», — подумал я тогда, что было весьма странно для болотника, привыкшего к простым крепким жилищам из стволов мангровых сосен и бамбака. Я перешел через мост, и вступил под своды дома Яманубиса.

И сразу же встретил человека средних лет. Краснолицый, лысый, довольно упитанный, он сидел за маленьким столиком около входа и за обе щеки уплетал что-то вкусное. Из одежды на нем были только широкие ядовито-фиолетовые штаны и легкие сандалии. Рыхлое безволосое тело казалось слабым и немощным. В общем, выглядел он, как типичный горожанин из Муравейника.

«Наверное, это еще один слуга, — подумал я. — Тот, на дороге, явно садовник, я этот, может быть, повар или уборщик».

— Послушай-ка, любезный, — обратился я к горожанину, — где я могу найти господина Учителя Яманубиса?

— Тут, разумеется, — не прекращая жевать, ответил тот.

— Гм, это я и так знаю. — Нахмурился я. — У меня к нему важное дело. Пожалуйста, скажи, как его найти?

— А дело-то какое? — Горожанин перестал есть и уставился на меня маленькими веселыми глазками. — Может, и искать не стоит?

Я подумал, что передо мной, наверное, кто-то вроде мажордома, и представился:

— Я Рен Рил из клана Острова Белой Скалы. Учитель Яманубис любезно согласился обучить меня искусству поединка.

— Как бы не так! — Горожанин рассмеялся и встал из-за стола. — Он не согласился.

— Как не согласился? — Изумился я. — Что за ерунду Вы несете? Дайте мне поговорить с самим Учителем Яманубисом!

Человек вплотную подошел ко мне. Ростом он был мне по плечо, а в талии втрое шире. Маленькие ушки были почти не видны за пухлыми румяными щеками. Вот только глаза его, вначале такие насмешливые, теперь смотрели на меня с каким-то глубоким оценивающим вниманием. Я уже начал о чем-то догадываться, когда тот, кого я вначале принял за горожанина, произнес:

— Учитель Яманубис не соглашался тебя обучать. Он сам выбрал тебя из всех жителей Подсолнечной и призвал к себе. Это говорю тебе я — Яманубис!

Вот это да! Маленький пухленький человечек оказался величайшим чемпионом боевых искусств. Не может быть!

— Может. — По выражению моего лица Яманубис, видимо, без труда догадался о моих сомнениях. — Но вначале я должен убедиться, что ты именно тот, кто мне нужен. Ударь меня!

— Как? — Не понял я.

— Все равно как, но лучше копьем. — Усмехнулся толстячок. — Я вижу, ты с ним не расстаешься.

— Я не могу… Вот так… сразу. — Растерялся я.

— Тогда сначала сними свой рюкзак. — Яманубис, кажется, издевался надо мной.

«Ну ладно, — подумал я, — погоди же». Не выпуская из рук копья, я медленно снял рюкзак и аккуратно положил его на пол. А потом резко выбросил оружие в сторону насмешливого Учителя. Я, разумеется, не собирался доводить удар до цели и остановил наконечник копья в локте от груди Яманубиса. Тот даже не пошевелился, только грустно осмотрел слегка дрожащий на древке наконечник из рога ската-ползуна и сказал:

— Плохо. Очень плохо. Если уж бьешь, то бей изо всех сил. Покажи все, на что ты способен. Или ты боишься? Но за меня-то не беспокойся! Я всего лишь хочу испытать тебя.

И тогда я решил провести один прием, которому научил меня старый охотник Лор Видан. Я сделал шаг вперед, развернул свое копье, присел и снизу вверх нанес стремительный удар прямо в толстый живот Яманубиса. Я ожидал, что сейчас это насмешник согнется пополам от боли. Как бы не так! Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на полу, копье валяется рядом, а Учитель стоит, скрестив на груди руки, и укоризненно на меня смотрит.

— Как же так, молодой человек? — Спросил он меня. — Ведь нельзя же наносить удар и совершенно не думать о возможной контратаке. Вам должно быть стыдно.

И вот только сейчас до меня дошло, к кому я попал. «Забудь о его обманчивом внешнем виде, — внушил я сам себе, — и помни, что Яманубис великий боец».

— Я раньше никогда не дрался с человеком. — Признался я, поднимаясь с пола и подбирая копье. — То есть не дрался всерьез. Вот с леотигром, с раненным водяным кабаном, с молодым крокотамом я не раз встречался один на один. И побеждал!

— Уже лучше. — На этот раз искренне ласково улыбнулся Яманубис. Ты кое-что начал соображать. Пойдем в тренировочный зал.

Он развернулся ко мне спиной и пошел в левое крыло. Я подхватил свой рюкзак и побежал следом. Несмотря на полноту и короткие ноги, двигался Яманубис гораздо быстрее меня. Я ожидал, что мы придем в зал, устеленный мягкими циновками, с разнообразным оружием, развешанным на стенах, но вместо этого Яманубис привел меня в небольшую пустую комнату. Лишь посередине ее с потолка на толстой цепи свешивалась туго набитая кожаная груша размером со среднего человека.

Яманубис показал пальцем на грушу:

— Бей, Рен!

— Зачем?

— Если ты постоянно будешь у меня все переспрашивать, то немедленно отправишься обратно домой. Представь, что эта груша — морда леотигра, леопантеры, или… как ты там говорил… бешеного крокотама. Представь и бей!

Раз надо, значит надо. Я представил… Через некоторое время от груши остались только свисающие кожаные лохмотья, да куча опилок на полу. Яманубис из дверного проема молча наблюдал за мной, а когда я закончил демонстрацию, сказал:

— Энергии много. Даже слишком. Осталось набраться техники и хладнокровия. Ладно, Рен, теперь метни копье в меня.

Я хотел спросить: «Куда?», но быстро передумал. Вместо этого я сосредоточился и послал свое оружие прямо в грудь Учителя. Между нами было шагов десять, я ожидал, что Яманубис либо уклонится от летящего копья, либо отобьет его рукой. Но толстяк остался неподвижен. За те доли секунды, что смертоносный снаряд приближался к незащищенной человеческой груди, я успел подумать о многом: о пронзенном насквозь иномирянене, об обвинении в убийстве, о позоре клана Острова Белой Скалы.

Хорошо, что я не закрыл глаза. Словно при замедленном просмотре видеофильма, я видел, как, ударившись о тело Яманубиса, прекрасный наконечник из рога ската-ползуна разлетелся вдребезги, а древко расщепилось.

— Неплохой бросок, — почесал грудь толстяк и ногой отбросил древко в угол, — для подсолнечника, разумеется.

— Все? Испытание закончилось? — Буркнул я. Мне так жаль было сломанное копье, верой и правдой служившее целых три сезона дождей, что чуть слезы на глаза не навернулись.

Учитель Яманубис выпрямил плечи, сверкнул глазами и торжественно произнес:

— Рен Рил, принц Острова Белой Скалы, я беру тебя в ученики!

— Я должен что-нибудь сделать? — Угрюмо поинтересовался я, пропустив мимо ушей то, что меня первый раз в жизни назвали «принцем». Может, упасть на колени или принести клятву на крови?

— Не стоит напрасно утруждаться. — Яманубис вновь превратился в насмешливого толстячка. — Ро-ро покажет тебе твою комнату и принесет ужин. Обо всем поговорим завтра.

— Кто такой Ро-ро?

Но Яманубис не ответил. Он просто развернулся и пошел прочь. А за дверью, оказалось, уже стоял тот самый старик-садовник. Он поманил меня рукой в противоположную сторону, и я покорно пошел за ним следом.

Старик провел меня мимо мраморного бассейна и показал на него:

— Купаться!

Потом мы подошли к какому-то странному аппарату с несколькими дисплеями и множеством разноцветных кнопок. Старик поколдовал над пультом, дождался звонка, открыл дверцу и достал изнутри поднос с незнакомой мне едой. На мой недоуменный взгляд он ответил, как умел:

— Эта — кухня-автомата. Кусать каждая минута новая блюда сто лета и не перекусать.

Ро-ро улыбнулся и пошел дальше. Даже если бы Яманубис не приказал мне следовать за слугой, я и без того пошел бы за восхитительным ароматом, который распространялся от пищи. Я уже готов был отщипнуть кусок на ходу, но через несколько шагов Ро-ро ногой распахнул дверь.

— Ты — жить тута! — Сообщил он мне, входя внутрь.

Я зашел следом и осмотрелся. Неплохо. Чисто. В меру просторно, в меру уютно. Кровать, стол, стул, шкаф, толстый ковер на полу со странным геометрическим узором. Старик Ро-ро поставил на стол поднос с едой, еще раз улыбнулся мне и вышел.

Я сел на стул и подумал: «Вот и начинается мое ученичество, новый этап в жизни. Надо привыкать к своему новому дому». Я еще не знал тогда, что проведу в этой комнате всего-то две ночи. Сегодняшнюю, первую, я проспал без сновидений.

Глава 3. Рождение оружия

На следующее утро, едва я открыл глаза, то сразу же услышал знакомый голос Ро-ро:

— Завтрака на стола. Кушать, купаться, идти к Яманубиса.

Я удивленно осмотрел комнату, но не увидел говорившего. Вдруг раздался голос Яманубиса:

— Не пугайся, Рен. На столе стоит автоматический секретарь, который установил Ро-ро. Он среагирует на увеличение твоей мозговой активности, иными словами, определит, что ты проснулся и сообщит, что надо делать. Привыкай к цивилизации.

— Придется привыкать, раз попал в дом иномирянина. — Я пожал плечами и принялся за еду.

Вволю поплескавшись в бассейне, я попытался вспомнить дорогу, по которой вчера вечером меня привел Ро-ро. Это оказалось несложно, и вскоре я вновь оказался у входа в дом, там, где впервые встретил Яманубиса. Теперь тут никого не было, и я не знал, надо ли ждать тут, или идти на поиск хозяина в правое крыло здания.

Мои сомнения рассеялись при появлении Учителя. Как и вчера, я поразился, насколько быстро и бесшумно передвигается этот неуклюжий на первый взгляд толстячок.

— Доброе утро, Рен. — Поприветствовал меня Яманубис. — Как спалось?

— Спасибо, хорошо. — Ответил я, а сам в это время думал, с чего же начнется обучение. — А этот старик Ро-ро — он тоже Ваш ученик?

— Нет, — улыбнулся Яманубис, — Ро-ро — мой слуга. И он далеко еще не стар. Он родился на планете амазонок, в мире победившего феминизма. Мужчинам там под страхом смерти запрещено развивать мускулы, заниматься спортом, учиться каким-либо наукам. Женщины решили, что это превращает мужчин в социально опасных диких животных. Когда выяснилось, что уровень интеллекта у Ро-ро гораздо выше, чем у среднестатистической женщины, его, согласно местным законам, собирались предать мучительной казни. Тогда-то он и поседел… Я спас его, просто чудом выхватив в последний момент из рук дамочек-палачей. Он поклялся, что будет до конца жизни служить мне верой и правдой. Подобная самоотверженная благодарность для меня была бы слишком обременительна, поэтому мы сторговались на пяти годах службы. Жизнь под властью женщин превратила мужчин той планеты в дебильных трусливых самцов, годных только для регулярного спаривания. Мне многому пришлось научить Ро-ро, но боевые искусства в этот курс не входили. Теперь он уже совершенно готов к самостоятельной жизни.

— Значит, его акцент…

— А, так ты заметил? — Обрадовался Яманубис. — Действительно, на его родной планете феминизм зашел так далеко, что все слова и названия предметов перевели в женский род. От этого акцента Ро-ро так и не удалось избавиться.

— Удивительная планета! — Искренне удивился я, а про себя подумал, как же сам Яманубис смог там побывать и остаться в живых, да еще увезти с собой спасенного человека? Вряд ли его боевое искусство могло помочь в этих условиях.

— Это что! — Оживился толстячок. — Ты еще не бывал на планетах, где каждый житель обязан носить на лице счетчик поглощаемого кислорода. С каждого вдоха и выдоха берется соответствующий налог.

— Кошмар. — Описанные Яманубисом миры несколько поколебали мое желание попутешествовать по другим планетам. Ведь еще неизвестно, в каком негостеприимном мире можно оказаться, и какие неожиданные выверты примет там человеческая цивилизация.

— Не скучаешь без своего копья? — С искренним участием поинтересовался учитель, резко переводя разговор на другую тему.

— Я сам вытачивал для него наконечник. Рог ската — большая редкость. Но за то, что Вы мне вчера продемонстрировали, отдать его не жалко.

— Копье все равно тебе больше не понадобилось бы. Оно хорошо для охоты, но для профессионального рукопашного боя не подходит: им можно только колоть, оно не позволяет наносить режущие и рубящие удары. Это ограничивает бойца. Взамен я дам тебе новое оружие, и научу с ним обращаться.

— А я думал, что Вы будете учить меня какому-нибудь всеобщему искусству рукопашного боя. — Удивленно протянул я. — Ведь поединки между кланами могут проходить и без оружия, и на копьях, и на топорах, и на…

— Ерунда. — Оборвал меня Учитель. — У меня своя методика. Не беспокойся, я научу тебя таким вещам, о которых вы тут, на Подсолнечной и понятия не имеете. Эй, Ро-ро, иди сюда!

Старик мгновенно вошел в дом, как будто специально дожидался у входа. В руках у него было два жестких кожаных футляра в ладонь шириной: один длиной в два локтя, другой примерно втрое длиннее. Яманубис взял короткий футляр, щелкнул замком и открыл его прямо передо мной. Я издал вздох восхищения. На черном бархате лежал клинок великолепной ковки и совершенных очертаний. Слегка изогнутый, заточенный по всей кромке с выпуклой стороны и на треть — с вогнутой, он позволял наносить и режущие и колющие удары. На Болоте металл использовался все реже и реже, но я сразу определил, что это не железо и не сталь, наверное, какой-то инопланетный сплав.

— Нравится? — Заулыбался Яманубис, и на его полных щеках образовались ямочки.

— Это чудо. — Моя рука помимо воли протянулась к клинку. И только тут я заметил, что на нем нет рукоятки, вместо нее в основании находилась какая-то пустотелая втулка. — А как же его держать?

Яманубис усмехнулся, положил открытый футляр с клинком на пол и открыл второй.

— Узнаешь? — Спросил он меня.

— Побег стального дерева. — Сразу же определил я. — Хорошо обработанный, готовый к закалке. И дерево взято то, что надо, самый подходящий для древка возраст.

— Вот ты и ответил на свой вопрос: перед тобой древко для клинка.

Я мысленно соединил клинок и древко и восхищенно присвистнул:

— Хорошая получится штука. Копье и меч одновременно.

— Эта штука называется «нагината». Ты и представить себе не можешь, на что она способна в умелых руках. С нее и начнется твое обучение.

— Неплохо, — одобрил я. — Осталось только закалить древко.

— Это ты точно заметил. — Яманубис, кажется, едва не подпрыгнул от радости. — Ну-ка болотник Рен Рил, расскажи мне, иномирянину, как у вас обрабатывают и закаливают стальное дерево?

— Основной-то способ один. — Начал я, оседлав своего любимого конька. — Но начать надо с того, что растущее на Болоте живое стальное дерево — это мягкое сочное растение, довольно аппетитное на вид. И вот, чтобы защититься от травоядных животных, оно развило в себе довольно неприятное свойство: под воздействием желудочного сока побеги не растворяются, как нормальные растения, а приобретают прочность стали. Точнее, не стали, а, скорее, допотопного фиберпластика. Побеги становятся жесткими и упругими одновременно. Они разрывают желудок и кишечник, убивая съевшее их животное. Поэтому ни одно болотное травоядное животное стальное дерево в рот не возьмет.

Яманубис слушал меня, улыбаясь и одобрительно кивая головой, и я продолжил:

— Болотникам давно известны свойства стального дерева, и поэтому они делают из него древки для копий, топорища, рукоятки ножей. Для режущих же инструментов стальное дерево не годится: слишком уж оно упругое и плохо затачивается. Мы, болотники, подбираем подходящий побег дерева, распрямляем его, если хотим сделать древко, или вырезаем рукоятку для ножа, а потом «закаливаем». Для «закалки» берется раствор, близкий по химическому составу к желудочному соку оленя-рогана. Если стальное дерево выдержать в ванне два дня, то оно становится действительно «стальным». Тут главное вот что: надо заранее обработать побег так, чтобы потом, после «закалки», не мучиться с затвердевшим материалом.

— Очень хороший рассказ, просто замечательный. — Произнес Яманубис. — А знаешь ли ты, желудочный сок какого животного придает стальному дереву наибольшую прочность и упругость?

— Понятия не имею. — Честно ответил я. — А разве есть какаянибудь разница?

— Есть и очень большая. Лучше всего оно затвердевает в желудке лягуха-пальмоеда.

— Да? — Пожал я плечами. — Интересно. Но у нас эти лягухивеликаны не водятся, они живут далеко на юге.

— Вот туда мы сейчас и отправимся. — Радостно сообщил Яманубис.

— Куда? — Не понял я.

— В южные Болота, искать лягуха-пальмоеда.

— Прямо сейчас?

— А ты уже позавтракал? — Заботливо посмотрел на меня Яманубис.

— Да. — Растерянно ответил я.

— Ну и прекрасно. — Обрадовался Учитель. — Пообедаем уже по дороге.

— Но зачем нам туда ехать? — Вскричал я, раздраженный беззаботным видом Яманубиса.

— Дело в том, что синтезировать желудочный сок лягуха очень трудно, практически невозможно. Поэтому нам придется взять древко, залезть вместе с ним в пасть лягуха, «закалить» его там, а потом выйти, так сказать, естественным путем.

У меня чуть не подкосились ноги от такого великолепного плана. Вдвоем! В южные Болота! В брюхо лягуха! Ладно еще со мной был бы опытный болотник, а то ведь по Болоту придется тащить этого толстяка. Там от его приемов рукопашного боя толку, как от москита молока. Я попытался вразумить Яманубиса:

— Учитель, я могу сварить состав для «закалки» прямо тут за несколько часов. У Вас в саду растут все необходимые травы. К чему эта бредовая идея о лягухе? Нас двадцать раз сожрут, пока мы его найдем. А если мы его и отыщем, то как заберемся в желудок? Он нас переварит и даже не заметит такую мелочь!

Яманубис нахмурился и строго мне сказал:

— Не паникуй! В свое время ты все узнаешь. Главное не только цель, но и средство ее достижения. Раз ты мой ученик, Рен, то прекращай пустой спор и иди за своими вещами. Если что-то не нравится, отправляйся домой.

Возразить на это было нечего, и я поплелся за своим рюкзаком. Ну почему я вчера хорошенько не покутил в Муравейнике? Хоть было бы что вспомнить перед смертью…

Когда я вышел из дома Яманубиса, еле передвигая ноги, словно обреченный на жестокую казнь преступник, то первым, что увидел за дверьми, был антиграв неизвестной мне конструкции. Раньше на Подсолнечную такие машины никто не завозил. Улыбающийся, как всегда, Яманубис широким жестом пригласил меня забираться внутрь.

Едва я уселся на мягкое сидение и пристегнул ремни безопасности, как Учитель надел шлем управления, включил его, и в то же мгновение антиграв резко взмыл в воздух. На несколько мгновений у меня заложило уши, а желудок провалился куда-то в промежность, но я быстро справился с перегрузкой. Посмотрев в боковое окно, я успел заметить, как далеко внизу промелькнул купол Муравейника, с такой высоты, действительно, похожий на жилище настоящих муравьев. Антиграв сделал еще один поворот и вдруг примерно в районе порта ринулся вниз. Меня вжало в кресло. В тот момент я подумал, что будет забавно, если сейчас мы врежемся именно в баржу Граса Торпа. Но антиграв выровнялся и полетел вдоль Торной Дороги на высоте считанных локтей над водой.

— Надо было сбить со следа радар слежения. — Сказал Яманубис, сняв шлем и посмотрев на мое позеленевшее лицо и слегка подрагивающие руки. — Как ты находишь этот вид транспорта?

— Довольно быстрый. — Стараясь удержать позывы к рвоте, ответил я. — Не уверен правда, что на следующем вираже я не испачкаю Вам сидения.


* * *
Все оказалось не так плохо, как я думал вначале. Антиграв плавно и бесшумно нес нас на юг на высоте в четверть лиги, под ногами мелькали протоки и заросли кустов. Я первый раз в жизни глядел на Болото с высоты птичьего полета. Странные и непривычно сверху рассматривать то, что привык видеть с плота или с палубы баржи. Я сидел на переднем сидении и не сводил глаз с раскрывающегося передо мной пейзажа. Успокаивающе мерцал зеленоватый дисплей автопилота. Учитель Яманубис копался сзади в грузовом отсеке.

— Эй, Рен, — послышался его голос, — иди сюда, помоги.

Я открыл дверь в грузовой отсек. Учитель нагнулся над большим металлическим ящиком и вытаскивал оттуда какие-то большие свертки.

— Держи, — Протянул мне Яманубис один из них. — Примерь. Мне кажется, что он должен тебе подойти.

Я взял сверток и едва не уронил его. Мне-то сперва показалось, что это нечто вроде одеяла или плаща, а на самом деле сверток был довольно тяжелый. Я развернул его и остолбенел. Это был боевой скафандр Повелителей. Я поднял изумленный взгляд на Яманубиса. Тот с совершенно невозмутимым видом, как будто проделывал это ежедневно, доставал из ящика штурмовую винтовку Повелителей. Я совершенно потерял дар речи.

Дело в том, что, впервые посетив нашу планету, Повелители первым делом сообщили нам о своих военных технологиях. Не то, чтобы они когото запугивали. Нет. Просто проинформировали. Так что каждый житель Подсолнечной имел представление о том, на что способен Повелитель в боевом скафандре и с винтовкой в руках. Его огневая мощь считалась примерно равной допотопному ракетному крейсеру Подсолнечной. И еще Повелители утверждали, что никто, кроме них самих, не владеет подобным совершенным оружием. А тут веселый жизнерадостный толстячок Яманубис как ни в чем не бывало вытаскивает из какого-то обшарпанного ящика полный боевой комплект.

— Нравится? — Глядя на выражение моего лица, Яманубис чуть не рассмеялся.

— Откуда все это? — Потрясенно пролепетал я.

— Мои боевые трофеи. — Яманубис гордо приосанился. — Теперь тебе ясно, как мы останемся невредимыми в брюхе лягуха?

— Теперь ясно. — Ответил я.

Меня несколько насторожили слова о «боевых трофеях». Сомневаюсь, что чемпион по единоборству, пусть даже и на сотне миров, смог бы когда-нибудь получить в качестве приза оружие Повелителей. Так как же тогда понимать его слова?

— Держи и ее. — Яманубис протянул мне винтовку.

— Зачем?

— Ну, у тебя же уже нет копья, а нагината еще не готова. Поэтому какое-то время придется обходиться винтовкой.

— «Придется обходиться!» — Вскричал я. — Да если есть штурмовая винтовка, то зачем мне теперь вообще что-то другое?

— Никакая техника не заменит тебе воинского духа. — Наставительно поднял указательный палец Яманубис. — А воинский дух можно приобрести только через древнее благородное оружие. А самое главное, оружие Повелителей действует только на Срединных Измерениях с более-менее стабильными физическими законами. На Измерениях Хаоса или Нирваны оно бесполезно.

Я не совсем понял слова Учителя об измерениях, но не стал задавать лишних вопросов, желая сейчас только одно: поскорее опробовать полученное оружие. Под руководством Яманубиса я натянул на себя скафандр и включил его. Управление оказалось неожиданно простым и интуитивно понятным. В скафандре были и портативный антигравитационный двигатель, и генератор силового поля, и система жизнеобеспечения на пятьдесят стандартных суток, и многое другое. Прямо перед моими глазами на экране высвечивался целеуказатель, автоматически приспосабливающийся к направлению взгляда и к повороту винтовки, так что попасть в москита с расстояния в две лиги мне показалось сущей ерундой.

Но особенно поразила меня сама винтовка. Она совмещала в себе лазер, две обоймы иглоракет — разрывных и бронебойных — и импульсный «распылитель». Если батареи лазера и иглы могли закончиться, то для «распылителя» достаточно было набрать воды в специальный контейнер. Конденсатор гравитации набирал мощность из поля самой планеты, и раз в десять секунд мог выбрасывать микроскопическую водяную пыль с околосветовой скоростью. Все, что находилось ближе одной лиги и попадало в эту струю, «распылялось» в полном смысле этого слова. Жаль, что действовал «распылитель» только на близком расстоянии, но, впрочем, иглоракеты, которые могли поражать цель в пределах двадцати световых минут, вполне компенсировали этот недостаток.

Яманубис также облачился в боевой костюм Повелителей. Удивительно, но скафандры были как будто специально подобраны для нас: полного низкорослого иномирянина и худощавого высокого болотника. Даже плавательные перепонки между пальцами не мешали мне вдеть руки в перчатки.

Пока мы возились в грузовом отсеке, антиграв продолжал лететь вперед на автопилоте. Поэтому, когда раздался резкий звон, а машина резко сбросила скорость и нырнула вниз, я подумал, что произошла авария. Яманубис метнулся в кабину так стремительно, что я даже не успел проследить глазами за его движениями. Когда я плюхнулся на сидение рядом с ним, то увидел, что антиграв приводнился прямо среди зарослей какого-то колючего кустарника.

— Плохо дело. — Сообщил мне Учитель, не снимая с головы шлема управления. — Нас только что вели со спутника слежения.

— Куда вели?

— Не куда, а как. — Яманубис был на редкость серьезен. — Кто-то пытался нас выследить со спутника-шпиона. Хорошо еще, что антиграв быстро среагировал на опасность.

— А кто нам угрожает? — Тихо спросил я, сразу вспомнив о «боевых трофеях». — Повелители?

— Очень может быть. Сейчас нас потеряли из вида, антиграв накрыт полем невидимости, и ни один спутник его не засечет. Вот только лететь на нем мы не сможем.

— Придется немного подождать. — Я откинулся на сидении и заложил руки за голову.

Яманубис снял с головы шлем и посмотрел мне прямо в глаза:

— Они будут следить за этим районом еще двое-трое суток. А у нас очень мало времени. Мы преодолели девять десятых расстояния до мест обитания лягухов. Оставшиеся полторы сотни лиг проплывем на лодке.

— А почему бы не воспользоваться двигателями в скафандрах? — Задал я вопрос.

Яманубис с жалостью посмотрел на меня:

— А потому, Рен, что спутник слежения обнаружит любой работающий антигравитационный двигатель. Единственное, что мы можем — это включить малый круг жизнеобеспечения: воздух, вода, пища и регенерация продуктов жизнедеятельности. Это позволит нам закалить древко нагинаты в желудке лягуха. А после поглядим…

Учитель спустил на воду маленькую надувную лодку-глиссер с древним турбореактивным движком.

— Тот, кто за нами следит, подумает, что это лодка болотников-охотников. — Объяснил он мне. Я заметил, что штурмовая винтовка у нас только одна, и спросил об этом у Яманубиса: — Учитель, Вы, наверное, боитесь пока доверять мне оружие?

— Винтовка твоя, — ответил он. — Мне она не нужна. Это не оружие, а детская стрелялка какая-то. Но учти, стреляй только тогда, когда я разрешу. Ее также легко запеленговать, как и двигатель антиграва. Со всеми проблемами я буду разбираться сам.

Вслух я ничего не сказал, но подумал, что Яманубис, кажется, не вполне представляет себе «проблемы», которые нам могут встретиться. Вряд-ли, конечно, какое-нибудь животное разорвет боевой скафандр, но без оружия, с одной только защитой, пусть даже самой совершенной, далеко мы не пройдем. Ладно, там дальше посмотрим, как голыми руками Учитель будет разбираться с шипохвостым скатом или с болотным спрутом.

Мы уселись в наше легкое суденышко и тронулись в путь. Южные Болота были мало населены. Вернее, мало населены людьми. Потоп вызвал здесь столько разнообразных мутаций растений и животных, что только немногие кланы болотников решались жить в краях, полных хищных и кровожадных тварей. Если бы не защитные скафандры, я скорее позволил бы Учителю убить меня на месте, чем согласился отправиться в путь сквозь густые заросли.


* * *
Первая «проблема», как ни странно, встретилась нам нескоро. Мы уже миновали колючие заросли и выплыли на поросшую лотосником равнину. И вот тут-то столкнулись с южными болотниками. Наверное, это были охотники. Они передвигались на шарокатах — огромных решетчатых сферах, сплетенных из корней и лиан. Внутри находилась кабинка, где помещались один или два человека. Видели когда-нибудь колесо для белки или хомяка? Точно так же человек внутри шароката бежал и этим двигал вперед всю конструкцию. Легкий шарокат не проваливался в болото, а решетчатые стены позволяли охотнику пускать стрелы из мощного лука и с легкостью покидать кабину или забираться обратно.

— Одиннадцать шарокатов справа по борту! — Бодро отрапортовал я Яманубису, первым заметив болотников. — Примерно в четверти лиги.

Учитель бросил короткий взгляд на пытавшихся нас догнать охотников и прибавил скорость. Самый быстроногий шарокатчик, естественно, не может тягаться в скорости с реактивным двигателем. Расстояние между нами быстро увеличивалось.

— Подождите, Учитель! — Возмутился я. — Это против Кодекса болотников. Мы находимся на территории их клана и обязаны представиться и сообщить о цели плавания.

— Это так важно?

— Очень! Я, как болотник, обязан подчиняться законам. Их установил общий Сход кланов более ста сезонов дождей назад. Это завет предков.

Яманубис погнал лодку еще быстрее.

— Сейчас ты не болотник. — Сказал он мне. — Сейчас ты мой ученик. У нас нет времени на пустую болтовню.

Мимо промелькнуло стадо пасущихся Стеллеровых коней. В разные стороны шарахнулись водоволки, вышедшие на дневную охоту. Скоростная лодка — неподходящая добыча для хищников Болота, их я не боялся. А вот то поросшее ровной невысокой травкой и яркими цветами пятно прямо впереди по курсу мне показалось подозрительным.

— Влево! — Заорал я. — Сворачивайте влево!

На этот раз Учитель меня послушался и лодка вильнула в сторону. Но все-таки мы чуть-чуть задели правым бортом травяное пятно. Скорость не позволила нам резко повернуть и объехать его по большой дуге, но она же и помогла избежать опасности. Позади нас взметнулся фонтан черных брызг, раздался сильный плеск, трава и цветы исчезли под водой, сменившись венчиком плотных зеленых листьев.

— Это живоглот, — небрежно ответил я на вопросительный взгляд Яманубиса, хотя сердце мое екнуло от страха, — растение такое. Есть животные, которые едят растения, а есть растения, которые едят животных. Листья живоглота напружинены, как створки капкана. Стоит кому-нибудь наступить на сердцевину цветка, замаскированную под болотную кочку, как листья смыкаются вокруг него и утаскивают под воду. В общем-то, живоглот для людей не опасен. Если у тебя есть нож, то ты легко разрежешь листья и выберешься наружу. Правда, если тебе повезет и смыкающиеся листья не прищемят руку или… шею.

— Плотоядные растения не так уж и редки. — Заметил Яманубис. Как правило, пойманную пищу они переваривают довольно долго, и избежать их ловушек довольно легко. Особенно, если знаешь, как эти ловушки выглядят.

— Да, если бы мы не неслись с такой скоростью, я бы быстрее сумел сориентироваться. В другой раз я могу и не заметить живоглота. И мы окажемся в желудке растения, а не в брюхе лягуха.

Яманубис согласно покивал своей лысой головой, но скорости тем не менее не снизил. Мы продолжали лететь по заросшей ряской поверхности болота, распугивая стада пасущихся травоядных и небольшие стайки выслеживающих добычу водоволков.

Я долго колебался, прежде чем задать вопрос:

— А куда мы так торопимся?

— Ты должен стать подмастерьем не позднее, чем через пять дней.

— Чего-чего? — Не понял я.

— Сначала ты становишься учеником. После первой ступени обучения получаешь звание подмастерья. После второй — мастера. После третьей Учителя.

— Я не об этом спрашивал. Вы что-то сказали про пять дней?

— Я сказал, что через пять дней мы должны быть в Муравейнике, а ты к этому времени станешь подмастерьем.

— А как же долгие годы упорных тренировок, отработка движений, дыхательные упражнения, изучение приемов? — Я был растерян и не мог понять, шутит Яманубис или говорит серьезно. Пять дней! Мы же в центре южных Болот, или я опять чего-то не знаю?

— Долгие годы тренировок, — передразнил меня Яманубис, — оставь тем, у кого нет настоящего Учителя, такого, как я. Со мной все обучение продлиться не больше тридцати дней.

— Как?!

— Это мой собственный метод. Просто за тридцать дней, что ты будешь учиться у меня, ты увидишь и узнаешь столько, сколько другие не увидят и за тридцать лет, или, как у вас говорят, за тридцать сезонов дождей.

Вот в это я готов был поверить. Еще не прошли сутки с тех пор, как я впервые вступил в дом Учителя, а теперь надувная лодка мчит меня, одетого в боевой костюм Повелителя, по южному Болоту, приближая к пасти лягуха-пальмоеда. А вот, кстати, и он. Нам повезло, что лягух забрался так далеко на север. Теперь не придется лезть в глубины экваториальных джунглей.

— Лягух! — Я показал Яманубису на далекую зеленовато-серую гору, возвышающуюся над лотосниковой равниной.

— Его-то я заметил уже давно. — Отозвался тот. — А видишь ли ты еще что-нибудь важное?

Я осмотрел равнину:

— Большое стадо зебронов, пара жирафоидов. Вдалеке вижу прайд леотигров, но они спят на ветвях баодеда и опасности не представляют.

— А как вы называете вон ту тварь, чьи глаза торчат из воды в трехстах шагах впереди по курсу?

— Это же тритонник! — Заорал я, хватая штурмовую винтовку. Стойте, Учитель! Нет, сворачивайте в сторону! Нет, лучше разворачивайтесь!

— Прекрати паниковать и положи винтовку! — Резкий окрик Яманубиса мгновенно отрезвил меня, словно ведро ледяной воды. Учитель снизил скорость и сунул мне в руки пульт управления. — Нельзя привлекать к себе внимания выстрелами. Но этого — как ты его назвал — тритонника надо уничтожить. Он нацеливается на нашего лягуха!

Он был прав. Ни одно из имеющихся в округе мелких и юрких животных тритонник длиной в пятьдесят локтей поймать не сможет. А вот огромный и неповоротливый лягух — самая подходящая для него добыча. Мы успели как раз вовремя: еще час, и лягух был бы прогрызен насквозь мощными челюстями тритонника. Но как Учитель собирается убить огромную болотную тварь без винтовки?

Яманубис скомандовал:

— Правь прямо на тритонника! — И закрыл шлем скафандра. Я поступил также.

Тритонник, видимо, так был поглощен охотой на лягуха, что заметил нашу маленькую лодочку только тогда, когда мы приблизились шагов на пятьдесят. И тогда он поднял из тины свою голову и повернул ее в нашу сторону. Ничего себе! В его пасть могла целиком въехать наша лодка. Огромный хищник не мог понять, как вести себя с маленьким нахальным предметом, который, кажется, собирается на него напасть. На всякий случай тритонник ощерил все три ряда зубов и угрожающе зарычал.

Мой взгляд был прикован к раскрывшейся перед носом лодки зубастой смертоносной пещере и поэтому я не успел увидеть прыжка Учителя Яманубиса. Я почувствовал только, как лодка сильно качнулась, инстинктивно нажал на кнопку «стоп» на пульте управления и одновременно повернул рычажок направления. Мотор чихнул и заглох, пронеся лодку по инерции прямо перед пастью чудовища. Я обернулся и увидел Яманубиса. Тот сидел на корточках прямо на макушке тритонника, ухватившись левой рукой за один из теменных шипов. Животное мотнуло головой, пытаясь сбросить неожиданного всадника, но движения гигантской твари были слишком медленными. На ней удержался бы и я. То есть, мне так показалось. Со стороны.

Спустя мгновение Яманубис оттолкнулся от головы тритонника, сделал кувырок в воздухе и приземлился точно в лодку,едва ее не опрокинув. На мой изумленный взгляд и немой вопрос он ответил:

— У каждого живого существа есть нервные центры. Даже у такого большого и толстокожего, как этот твой тритонник. Достаточно одного точного удара, чтобы разрушить нервную систему.

Не успел я заметить Яманубису, что тритонник-то все еще жив и представляет опасность, как гигантский хищник Болота задрал вверх голову и обреченно заревел.

— Долго же до него доходит. — Усмехнулся Яманубис. С момента посадки антиграва у него это был первый признак веселья. Похоже, напряжение Учителя спало и он опять принимал вид этакого толстячка-весельчака.

А тритонник начал биться в агонии. Я завел мотор и отвел лодку на безопасное расстояние. Конвульсивные удары хвоста и задних ласт заставили чудовище подняться над поверхностью почти наполовину, а потом вся эта громадная туша с грохотом рухнула в тину, подняв тучу черных брызг. Тотчас же место падения как будто вскипело. Более мелкие хищники, сотни которых постоянно ищут добычу в водах и трясинах Болота, но не решаются напасть на здорового тритонника, теперь не упустили своего шанса. Еще живого, но уже не способного себя защитить гиганта кусали, жевали, грызли, рвали на куски.

Яманубис с каким то непонятным чувством радости и умиления смотрел на расплывающееся по поверхности кровавое пятно. Потом он повернулся ко мне и развел руки в стороны, как будто собирался обнять весь мир:

— Какая красота! Настоящая жизнь: бурлящая, мощная, хищная, пожирающая саму себя. Как мне это нравится!

Встретив мой недоуменный взгляд, Учитель едва не рассмеялся:

— Для тебя-то, Рен-болотник, это все естественно и привычно, поэтому ты и не разделяешь моего восторга. Ладно, поплыли к лягуху.

И мы поплыли. По широкой дуге наша лодка обогнула огромное неповоротливое порождение Потопа. Его спина торчала из болота, как огромный колыхающийся и холм. Он медленно продвигался вперед и методично заглатывал лотосник, оставляя за собой широкую полосу чистой воды. Суета вокруг тритонника лягуха не беспокоила: толстая чешуйчатая шкура надежно защищала его от мелких хищников, а крупных, вроде того же тритонника, рядом не было. Пасть лягуха открывалась и закрывалась, как зев пещеры.

— Ты готов? — Спросил меня Яманубис.

Я быстро осмотрел показания датчиков на дисплее шлема скафандра и ответил:

— Готов!

— Тогда вперед.

Не снижая скорости лодка влетела прямо в раскрытую глотку гиганта. Я сжался между бортами, Яманубис уместился где-то сзади. Лягух даже не обратил внимания на попавший в рот несъедобный предмет. В конце концов, он мог проглатывать стволы деревьев гораздо большего размера, чем лодка, за что и получил прозвание «пальмоед». Набив рот очередной порцией пищи, лягух сделал глоток. Нашу лодку закружило в водовороте и понесло по пищеводу. Если бы не скафандр Повелителей, мы были бы немедленно смяты, раздавлены, и уж, конечно, сразу же захлебнулись.

А потом бурлящий поток вынес нас в спокойную просторную пещеру. Мы очутились в желудке.

— Приехали. — Раздался в наушниках голос Яманубиса.

— Я догадался. Но почему вокруг нас прозрачная вода? Я думал, что в желудке должно быть темно от проглоченной пищи.

Яманубис рассмеялся:

— Ты же смотришь не через простое стекло, Рен, а через видеофильтр шлема. Он автоматически преобразует показания сотни разных сканеров в картину, воспринимаемую глазами. Более того, обернись-ка…

Я обернулся и увидел Яманубиса с длинным футляром в руках.

— Сканеры скафандра настраиваются на твои мысли и показывают то, что ты хочешь разглядеть. — Продолжил Учитель. — Здорово, правда?

— Изумительно, — хмуро согласился я. — А что делать дальше?

— Учиться. — Яманубис открыл футляр, и я увидел, как побег стального дерева на глазах начал темнеть. Из другого футляра Учитель достал клинок нагинаты и привычными движениями собрал оружие в одно целое. Когда стальное дерево мягкое и податливое, нетрудно вбить в него крепежные шипы.

— Вот тут? — Я огляделся кругом.

— Именно тут и именно сейчас. Держи! — Яманубис протянул мне нагинату. — У нас есть в запасе два дня.

— Два дня? — Воскликнул я и повертел нагинатой. Из-за большой плотности перевариваемой пищи внутри желудка мои движения были замедленны, как во сне. — В таких условиях? Вы, наверное, опять шутите, Учитель, но я не понимаю, в чем юмор-то заключается?

— Чувство юмора — это главное, что отличает человека от животного, разумное от неразумного. — В голосе Яманубиса я услышал привычное веселье. — Ты что-нибудь слышал о медитации, о гипнозе, о просветлении сознания, о Божественном откровении?

— Что-то слышал, — пожал я плечами, — но не придавал значения подобной ерунде.

— Тогда для тебя это станет приятной неожиданностью! — Радостно сообщил Учитель.

И я провалился в светлый тоннель небытия…

Я не могу рассказать о том, что происходило со мной в желудке лягуха-пальмоеда. Ни один из человеческих языков не может передать те многомерные мыслеобразы, которые проходили через мое сознание. Яманубис каким-то образом открыл его для себя и напрямую загружал туда сведения о боевых единоборствах и навыки их применения. За минуту я постигал то, на что другие тратят годы тренировок.

Я провел в бессознательном, или, правильнее будет сказать, в сверхсознательном состоянии все два дня, что мы находились внутри лягуха. Я одновременно ощущал себя плавающим в желудочном соке животного и пребывающим на сотнях миров в тысячах мест человеком. Мои мускулы наливались нечеловеческой силой, а нервы и чувства приобретали необыкновенную восприимчивость. А потом также внезапно, как Яманубис отправил меня в гипнотический сон, он вернул меня в реальность.

— Ну как, подмастерье Рен? — Спросил он меня. — Тебе нравиться у меня учиться?

— Да, Учитель! — Я расправил плечи внутри скафандра Повелителей. — Это просто чудо. То, что Вы можете делать с людьми, похоже на Божественную силу.

— Что правда, то правда, — усмехнулся Яманубис. — Талантов у меня много. Кстати, посмотри на древко нагинаты: оно уже достаточно закалилось и ему не терпится оказаться в руках воина — в твоих, подмастерье Рен.

Побег стального дерева приобрел темно-коричневый, почти черный цвет. Такого я раньше не видел. Болотники моего клана закаливают дерево только до светло-кофейного оттенка. Я сделал несколько движений. Даже внутри желудка лягуха они были стремительны и смертоносны. Чувство восторга наполнило мое сердце. Я непобедим! Я всесилен! Я велик!

— Пока что ты всего лишь подмастерье, Рен. — Отрезвил меня Яманубис. — А тебе еще предстоит стать мастером.

— Так давайте продолжим учение. Я согласен плавать тут еще два, четыре, десять дней. В общем, столько, сколько понадобится.

— Не так быстро, Рен. Сначала ты должен доказать, что готов вступить на следующую ступень.

— С чего мне начать? — С горячностью воскликнул я. — Я готов сразиться с кем угодно: с тритонником, с гигантской акулой, с Повелителем, наконец!

— Ты так уверен в своих силах… — Посерьезнел Яманубис. — Начника с того, чтобы нам можно было выбраться наружу.

Лишь мгновение я колебался, а потом поудобнее перехватил нагинату и ринулся к стенке желудка…

Только когда мы отплывали от огромной окровавленной туши лягуха-пальмоеда, я обрел над собой полный контроль. Кажется, кроме лягуха, я изрубил в куски несколько мелких крокотамов, двух жуков-ротохватов, десятка полтора миногусов и еще кого-то большого, волосатого и многолапого. Короче, всех тех, кто имел несчастье первыми приблизиться к умирающему лягуху, чтобы полакомиться свежатинкой.

— Первый раз после гипновнушения всегда так. Тебе обязательно нужно выбросить избыток агрессии. — Успокоил меня Яманубис. — Зато в следующей схватке твоя голова будет ясна, а всеми движениями станет руководить холодный расчет.

— Надеюсь, что так и будет. — Мои руки и ноги охватила смертельная усталость. Я лежал на дне лодки и не мог шевельнуться. — Сейчас я, кажется, немного перестарался.

— Совсем немного. — Усмехнулся Яманубис. — Через пару часов опять придешь в норму.

Глава 4. Неожиданные повороты

— Сегодня очень важный день, Рен! — Обрадовал меня Яманубис. Сегодня ты должен будешь показать все, на что способен. Сегодня у тебя первый в жизни серьезный бой.

— Уже? — Изумился я. — Но ведь только вчера Вы говорили, что мне нужно время на подготовку к новому этапу обучения, что мне нужно закрепить навыки и попрактиковаться…

Вот это неожиданность! Не успел я утром выйти к завтраку, как Учитель огорошил меня своим заявлением. Вчера вечером мы вернулись из южных Болот в дом Яманубиса. На обратном пути ничего примечательного не произошло, так что можно описать его несколькими фразами. Когда мы доплыли до антиграва, то Яманубис, проверив показания сканеров, сказал, что слежки можно больше не опасаться. Мы взлетели и взяли курс на Муравейник. Как не хотелось мне еще раз посмотреть сверху на болотные просторы, но усталость взяла свое, и я проспал в мягком удобном сидении почти всю дорогу. Проспал я и всю ночь в доме Учителя. Правда, несколько раз я просыпался среди ночи, но это не был мой привычный ночной кошмар с участием крокотама.

Я не мог вспомнить свои сновидения, но мне почему-то казалось, что они уносили меня в совершенно незнакомые далекие миры. Там я был то героем, то преступником, сражался то на стороне добра, то на стороне зла. Наверное, думал я, эти сны навеяны тем, что впечатление от Сети Повелителей смешалось в моем сознании с новыми способностями поединщика. Еще вчера Яманубис предупреждал, что несколько дней после гипнообучения мое сознание будет находиться в сверхчувствительном, особо восприимчивом состоянии, что мне нужно время на то, чтобы новые знания «утряслись» в голове. А вот теперь, утром, заявляет, что я уже готов к бою.

— Обстоятельства изменились. — Сказал Яманубис. Сегодня утром он не улыбался, и мне это сразу показалось подозрительным. — Некоторые важные события произошли раньше, чем предполагалось.

— Не волнуйтесь, Учитель. — По-своему понял я его беспокойство. Я Вас не подведу. Мне кажется, что даже на уровне подмастерья я готов сразиться с любым жителем Подсолнечной.

— Это все верно. — Тут Яманубис первый раз улыбнулся. — Но проблема в том, что сегодня тебя ждет бой с иномирянином.

Я не ожидал, что Учитель пойдет так далеко. Отец мне говорил, что я должен научиться отстаивать права клана, а в этих поединках могут принимать участие только уроженцы нашей планеты. Зачем же мне сражаться с иномирянином? Я спросил об этом у Яманубиса.

Вместо прямого ответа он сказал мне:

— Собирайся, Рен, сначала нам надо побывать в Муравейнике, а потом ты сам поймешь, что к чему.

Дом Яманубиса мы покинули пешком. Учитель был одет в очень просторную не то тогу, не то мантию сочного фиолетово-лилового цвета, которая одновременно скрывала его полноту и создавала ощущение величия и уверенности. Я натянул на себя привычную одежду из кожи змеи-анакванды: штаны и куртку с капюшоном. На плече я нес нагинату, на ее клинок были надеты ножны из точно такого же голубоватого металла.

— Ты заметил вчера, Рен, — задал вопрос Учитель, — как легко лезвие нагинаты рассекало живые ткани?

— По правде сказать, вчера я настолько потерял над собой контроль, что вряд ли помню что-то отчетливо. Но сегодня утром я осматривал лезвие и из любопытства попробовал, как оно заточено.

— И что же?

— Вот! — Я показал порезанный палец. — Хорошо еще, что я едва прикоснулся к клинку, а то бы вообще остался без руки.

— Запомни, Рен, — Внушительно сказал Яманубис, — это не обычный металл и не простой клинок. Он был создан еще тогда, когда мир был молод и им правили Древние Боги. Лезвие без труда рассекает все: мясо, кости, дерево, камень, металл. Оно способно рассечь даже боевой скафандр Повелителей. Оно может еще очень многое, но едва ли ты сейчас сможешь это понять…

А я уже почти не слышал слов Яманубиса. «Лезвие рассекает скафандр!» Вот это да! Жаль, что Яманубис не сказал мне об этом раньше, я обязательно проверил бы его утверждение.

— Нам туда! — Прервал мои размышления Учитель, показав на один из входов в Муравейник.

Наконец-то сбылись мои мечты: мы вошли внутрь города. Но я сразу же был несколько разочарован. Светящиеся и мигающие рекламные голограммы вблизи не казались такими красочными и привлекательными, как ранее, а звучащая со всех сторон громкая музыка вызывала головную боль. А главное, тут было слишком много людей. Самых разных, хотя большинство, конечно, составляли низенькие полные горожане с лысыми головами. Все они куда-то спешили, суетились, сновали с уровня на уровень. Эскалаторы и лестницы были запружены человеческими толпами. Движущиеся дорожки и пассажирские вагончики были забиты до отказа.

На нас совершенно не обращали внимания. Только изредка кто-нибудь окидывал нас рассеянным взглядом и сразу же пробегал мимо. Яманубис, как я уже говорил раньше, выглядел в точности также, как горожанин. Он уверенно двигался по известному ему маршруту, крепко держа меня за руку, чтобы не потерять в толпе. Я же другой рукой держал нагинату и радовался, что ее клинок покоится в ножнах, иначе из-за такой тесноты многие горожане вернулись бы домой без носов, без ушей, а, может, и вообще без голов.

То на эскалаторах, то пешком по крутым лестницам мы спускались все ниже и ниже. Когда мы опустились на четыре яруса ниже уровня земли, я решился спросить:

— Учитель, а куда мы, собственно, идем?

— В незнакомом месте, Рен, старайся больше смотреть по сторонам, больше слушать и меньше разговаривать. — Ответил Яманубис и пошел еще быстрее, почти волоча меня за руку.

— Я и так смотрю… — Буркнул я.

Хотя, по правде сказать, на нижних ярусах смотреть было особенно не на что. Если наверху жизнь искрилась и сверкала, то тут, в мрачных сырых тоннелях, она едва теплилась. Светильники на потолке встречались все реже и реже, ни ярких витрин, ни роскошных фасадов тут не было и в помине. Только поросль мха на серых и бурых стенах да массивные грубые двери служили украшением узких коридоров. Немногочисленные встречные люди, больше похожие на бледные тени, при виде нас жались к стенам. Мы спустились на восемь уровней вниз. Мне уже стало казаться, что у Муравейника нет дна. Я никогда раньше не слышал, что в нем имеется столько подземных ярусов.

Наконец, учитель открыл низкую металлическую дверь и потянул меня за собой. Внутри было совершенно темно. И вдруг я услышал хриплый голос:

— Это свои. Это тот самый Яманубис.

В то же мгновение зажегся яркий свет, на несколько мгновений заставив меня зажмуриться. Но я быстро приспособился к бьющему в глаза лучу фонаря и осмотрел помещение, в котором мы оказались. Это был очень большой по площади, но с низким потолком зал. Его центр ярко освещали прикрепленные на потолке световые пластины, а стены и особенно углы совершенно скрывались во мраке. По всему залу были расставлены и разбросаны ящики и коробки размером от кирпича до антиграва. А прямо под световыми пластинами стоял большой круглый стол, за которым сидело человек пятнадцать-семнадцать. И все они сейчас смотрели на нас.

Тут собрались не только жители Подсолнечной — в основном горожане и горцы, но и люди-иномиряне. На первый взгляд, все они были очень разные: по возрасту, по социальному положению, по характеру. Я не мог понять, зачем они тут собрались и почему Учитель привел меня сюда.

— Ну что, Яманубис, — подал голос один из сидящих за столом, самоуверенный зажиточный горожанин, — ты узнал что-нибудь новое?

— Да, да, — подхватил другой, нервный истеричный юноша-иномирянин с очень вытянутым книзу лицом и с длинными белыми волосами, — когда же, когда?!

— Сегодня! — Торжественно объявил Учитель, и нервный юноша едва не упал со стула.

— Наконец-то. — Раздался каркающий голос, и со своего места поднялся высокий старик в глухой черной рясе и с надвинутым на брови капюшоном, из-под которого сверкали маленькие злобные глазки. — Я устал ждать. Да и всем нам не терпится устранить опасность, нависшую над нашими домами.

Стараясь выполнить наказ Учителя, я смотрел и слушал, но все равно сначала ничего не мог понять. Собравшиеся перебивали друг друга, говорили одновременно, все повышая и повышая голос. Однако постепенно из бессвязных выкриков и пустых бахвальств стала вырисовываться некоторая осмысленная картина: как оказалось, в мире борются две силы — добрая и злая. И вот один из посланцев сил зла должен сегодня появится на Подсолнечной, пройдя по Сети ППП. Чем точно планете угрожает визит этого существа, я так и не понял. Собравшиеся произносили общие стандартные фразы типа «порабощение свободных граждан», «террор и репрессии», «вторжение оккупантов» и тому подобное. Себя они называли «повстанцами», «борцами с тиранией», «освободителями» и другими не менее благородными и возвышенными именами.

Но среди них были и сторонники иных идей. Один из сидящих за столом, старый лысый жирный горожанин с блеклыми безумными глазами выдвигал собственную теорию, стараясь посредством оглушительных воплей донести ее до остальных:

— На самом деле ничего нет! Есть только единый Бог — и все мы его творения. И Портала в другие миры нет. Это не создание Повелителей, а козни его извечного врага — Дьявола! Сия злобная пасть изрыгает из себя тварей премерзких!

Яманубис и другие присутствующие иномиряне, наверное, не в первый раз выслушивали подобный бред, и поэтому совершенно не обращали на него внимания. Я же был неопытен и обратился к безумному кликуше с вопросом:

— Почему Вы говорите, что ничего нет? Ведь есть Подсолнечная, есть звезды, есть другие миры.

Обрадовавшись, что у него наконец-то появился заинтересованный слушатель, толстяк вперил в меня свои прозрачные глаза и начал просвещать:

— Все ложь и все обман! Ты говоришь, звезды есть? А ты их щупал, ты их видел вблизи? — Мое отрицательное покачивание головы он воспринял как согласие и с еще большим воодушевлением продолжил речь. — Так я скажу тебе — то не звезды, то — глаза всеведущего божества. Каждый глаз следит за отдельным человеком, оценивает его слова и поступки. Ты спросишь, а как же наука? И это ложь! Заблудшие, отпавшие от Бога люди, назвавшие себя «учеными», придумали, что якобы звезды — это такие же светила, как наше Солнце. Они построили специальные приборы, чтобы увидеть эти звезды. И что же? Конечно, эти специальные приборы, предназначенные для того, чтобы увидеть так называемые «звезды», показали ученым то, что они и хотели. Ты, я вижу, хороший парень. Впусти Бога в свое сердце, возлюби его больше себя. И с любовью в душе убей то чудовище, что вскоре выползет из пасти Дьявола, что зовется Порталом.

Если основная часть проповеди не нашла поддержки у собравшихся, то последний призыв они с воодушевлением подхватили:

— Убей! Убей!

Старик в черной рясе плавно вытянул перед собой руки и раскрыл ладони. Шум постепенно стих, и он произнес:

— Друзья и единомышленники! Мы, собравшиеся за этим столом, представляем собой элиту свободных сил Вселенной. Мы — квинтэссенция чести, достоинства, благородства. Пусть не все еще услышали наши предупреждения о грозящей опасности. Мы готовы бороться с мировым злом в одиночестве, но оно нам не грозит. У нас есть союзники на многих планетах. Один из них послал предупреждение нашей организации, он сообщил, что эту прекрасную зеленую планету хотят уничтожить носители зла и жестокости. Они посылают на Подсолнечную разведчика, который должен сеять раздор, смуту, ложь, чтобы подготовить почву для прихода зла еще большего, чем он сам. Если же мы сумеем уничтожить этого агента злых сил, то этим докажем, что готовы отстаивать свою свободу и независимость. Подсолнечная будет спасена!

— Победа или смерть! — Завизжал горожанин средних лет. На его губах выступила пена.

Старик продолжил:

— Один из иномирян, чемпион Яманубис, так полюбил нашу Подсолнечную, которая предоставила ему покой, приют и уют, что согласился возглавить операцию по уничтожению вражеского агента. Мы все доверяем его опыту и готовы выполнить все его приказы.

— Мой план таков, — Яманубис внушительно наклонился над столом, уперев в него свои пухлые кулаки. — Мы устроим засаду прямо у Портала. Едва наш враг появится, мы немедленно нападем на него, пока он не почуял опасности. Вы не представляете себе, на что способно это чудовище! Поэтому действовать нам надо быстро и решительно! У всех вас есть холодное и огнестрельное оружие. Помните: контрольная рамка не даст пронести в здание Портала что-нибудь более сложное и современное. Поэтому те, у кого есть лазеры, импульсные пистолеты, лучеметы и тому подобное, должны оставить их здесь.

— Почему бы нам тогда не напасть на врага, когда он покинет здание Портала? — Послышался голос одного из заговорщиков. — Мы смогли бы использовать кое-что помощнее ножей и пистолетов.

— А потому, — заявил Яманубис, уперев руки в бока, как будто читал нотацию маленькому ребенку, — потому, что наш враг обладает многими хитрыми приборами, которые позволят ему обнаружить засаду. Единственное, что мы можем ему противопоставить — это неожиданность. Поэтому я настаиваю на том, чтобы напасть на него сразу же при выходе из Портала. Посмотрите: я взял с собой своего лучшего ученика — болотника Рена Рила. В его руках древнее благородное оружие и он без колебаний пустит его в дело. Так будьте такими, как он. Решительными! Сильными!! Смелыми!!! Все вместе мы победим самого страшного врага!

Возгласы одобрения не дали Учителю продолжить речь.

— Я нанесу первый удар! — В руках истеричного юноши с белыми волосами внезапно появился длинный тонкий стилет, который он с неожиданной силой вонзил в столешницу.

— Нет, я! — Продребезжал лысый старик-горожанин и выхватил из-за пазухи допотопный автоматический пистолет. Только вмешательство более выдержанных соседей помешало ему передернуть затвор и открыть огонь прямо сейчас.

Вокруг стола вновь разгорелись ожесточенные и громогласные дебаты.

— Вы хотите, чтобы я участвовал в убийстве? — Со смесью изумления и возмущения обратился я к Учителю. — Я должен убить человека, то есть, иномирянина? Так мы не договаривались.

— Ну-ка, Рен, отойдем в сторону. — Яманубис жестко взял меня за локоть и потянул в темный угол. Спорившие до хрипоты заговорщики, похоже, не обратили внимания на мои слова и даже не заметили нашего ухода. — Что значит «не договаривались»? Ты что, не знаешь, что ученик и подмастерье должен беспрекословно повиноваться своему Учителю?

— Знаю… — Сник я. — Но я думал…

— Думать будешь, когда станешь мастером. — Яманубис сейчас был необыкновенно резок. — Или ты не хочешь продолжать обучение? Или тебе не дорого благополучие клана? Или отец не сказал тебе об условиях нашего уговора?

Я подумал, что все вопросы Учителя, пожалуй, не требуют моих ответов. Кроме последнего.

— Что за уговор с моим отцом? — Заинтересовался я.

— Так он что, ничего тебе не рассказал? — Удивленно вытаращил глаза Яманубис.

— О чем? — Вопросом на вопрос ответил я. — Отец говорил мне только, что Вы сами прислали мне приглашение обучаться боевому искусству.

— А он сказал, сколько твой клан за это заплатил?

— Нет, да я и не спрашивал. Много, наверное… — Я криво усмехнулся, подумав, что понимаю, к чему клонит Яманубис. Дескать, если я сейчас откажусь, то деньги назад не вернутся. Но я ошибся.

— Ничего! — Торжественно произнес Яманубис и повторил по слогам. — Ни-че-го.

— Как так? — Наверное, на моем лице было написано такое изумление, что Яманубис немного смягчился.

— А вот так! Чтобы заплатить за мои уроки, надо продать всю твою планету, да еще влезть в большие долги. Я не хотел тебе говорить, думал, что ты и сам все знаешь, но раз отец тебе не сказал, скажу я: если ты бросишь обучение и вернешься домой, твой клан тебя не примет обратно.

— Как? Почему? — Я был потрясен. Изгнание из клана — самое тяжелое наказание для болотника. В одиночку на Болоте не выжить.

Яманубис мой последний вопрос «почему?» истолковал по-своему, потому что ответил:

— Я выбрал тебя из всех жителей Подсолнечной, потому что ты единственный, кто может убить нашего злейшего врага. Только поэтому ты здесь, со мной.

— Я!? Единственный!? — Я не поверил своим ушам и даже забыл про угрозу изгнания из клана. — Я же всего лишь подмастерье. Почему Вы сами…

— Так было предсказано. — Прервал меня Учитель, и его слова прозвучали так важно и внушительно, что я смолк. — Великая волшебница Ридалина из Лопараса вычислила место и время, когда родится тот, кто освободит миры от нависшей над ними опасности. Этот человек — ты, Рен Рил, принц Острова Белой Скалы.

— Учитель, неужели Вы, чемпион, побывавший в сотнях цивилизованных миров, верите в предсказания?

Яманубис с каким-то непонятным мне тогда сожалением посмотрел на меня, как будто хотел открыть мне какую-то важную тайну, да не мог. Вместо этого он сказал:

— В мире есть много такого, чего ты и представить себе не можешь. Именно потому, что я побывал в тысячах миров, видел миллиарды разумных и еще больше неразумных, вроде тебя, существ, я и верю предсказаниям.

Я развел руками, как бы признавая, что с этим утверждением спорить не могу. Яманубис продолжил:

— Ты пока многого не знаешь. Большинство того, что ты слышал от этих людей — ерунда. На самом деле все гораздо глубже и сложнее. Во Вселенной идет постоянная борьба. И иногда один человек может сделать больше, чем целый звездный флот. Учти, Рен, уничтожение главного врага всех миров, а значит, и твоей Подсолнечной, совершенно необходимо. И сделать это можешь только ты. Или ты не веришь мне, своему Учителю?

В его голосе слышались и обида, и разочарование, и печаль, и, как мне, наверное, показалось, скрытая угроза. Я вспомнил свое копье, разбившееся о грудь Яманубиса, вспомнил боевые скафандры Повелителей — его «боевые трофеи», вспомнил тритонника и свое гипнообучение в брюхе лягуха. Вспомнил и сказал:

— Я Вам верю, Учитель, и сделаю все, что Вы мне прикажете.

— Вот и молодец! — Лицо Яманубиса расплылось в счастливой доброй улыбке, а на щеках появились ямочки. — Вот и ладушки! Все эти болтуны и пустозвоны, — он махнул рукой в сторону освещенного стола, — всего лишь будут отвлекать внимание вышедшего из Портала чудовища. В это время ты должен приблизиться к нему и нанести смертельный удар своей нагинатой…


* * *
В здание Портала мы прошли без проблем. Я опасался, что контрольная рамка при входе не пропустит нас, каким-нибудь образом сможет прочесть мысли заговорщиков или все-таки сочтет наше холодное оружие достаточно опасным. Но этого не произошло. Согласно плана Яманубиса, мы рассредоточились по зданию, смешавшись с любопытствующими посетителями и немногочисленными путешественниками по Сети. Потянулись долгие минуты ожидания.

— Вы уверены, Учитель, что враг прибудет именно сегодня? — Спросил я.

— Совершенно уверен. Я знаю что сегодня на одной очень далекой планете, в одном очень уединенном замке произойдет некий важный разговор, после которого наш общий враг появится на Подсолнечной. Так что не волнуйся, Рен, твоя мишень не заставит себя долго ждать. — Похлопал меня по плечу Учитель.

Я не ответил, а лишь прокрутил в воздухе нагинату так, что раздался резкий свист.

— Всем приготовиться! — Внезапно прошипел Яманубис. — Портал активируется…

Лично я не заметил никаких изменений на голубой равномерно мерцающей поверхности, но словам Учителя уже научился доверять. Действительно, спустя мгновение из Портала показалась нога человека… «Слишком маленькая для опасного бойца», — успел подумать я… А потом человек сделал шаг и оказался на Подсолнечной. Вернее, оказалась…

«Вот так мишень!» — ахнул я, разглядывая вышедшую из портала очаровательную девушку. Невысокая, примерно мне по грудь. Не полная, не худая, а то, что называется «женственная» и «изящная». Милое овальное личико с большими карими глазами обрамляли вьющиеся черные и золотые локоны. На ней было одето нечто, напоминающее серебряный комбинезон, а за плечами виднелся небольшой ящик-рюкзак. «Не может быть, чтобы это милое создание и было чудовищем, которое я должен убить, — подумал я. Я не смогу. Не смогу!»

— Это она! — Взвыл Яманубис совершенно диким голосом. — Вперед, убейте ее!

Фанатичные заговорщики во главе с бесноватым старцем ринулись в атаку. Я заколебался было, но Учитель хлопнул меня по плечу, и я вышел из оцепенения. Наверное, анализировал я потом свое состояние, во время гипнообучения Яманубис не только научил меня искусству боя, но и какимто образом подчинил меня себе. Наверное, он заранее предполагал, что в самый решающий момент я не смогу сыграть предписанную мне роль. Но размышлял я уже потом, а сейчас вместе с остальными ринулся на врага…

… И остановился, также как и все. Неведомая сила сковала мои движения, заставила замереть, застыть, закоченеть. Остановилось все вокруг. Так продолжалось несколько мгновений, а потом появился Он. Именно так, с большой буквы, я и буду дальше Его называть. Он не вышел из Портала, не спрыгнул с потолка, не вылез из потайной двери. Он просто появился. Он был одет в одежду свободного покроя неприметного серо-синего цвета. Он ничем не был примечателен. Черты его лица невозможно было запомнить из-за их заурядности. Пожалуй, в этом-то и была Его странность: и ростом, и телосложением, и внешностью Он являл собой как-бы среднего человека. Среднего во всех мирах, на всех планетах.

— Всем привет! — Произнес Он, и Его глаза сверкнули веселой бирюзой и ироничным аквамарином.

Я почувствовал, что могу двигаться и огляделся. Весь окружающий мир остался застывшим. Люди в здании замерли в самых причудливых позах. Особенно забавны были заговорщики, замершие на бегу во время нападения. Некоторые, вообще, висели в воздухе, не касаясь ногами пола, потому что в момент Его появления совершали прыжки.

Не замерли только четверо: я, Ваш покорный слуга; Он, чье появление вызвало столь неожиданные изменения; вышедшая из Портала девушка, которая мгновенно выхватила из кармана какое-то устройство, видимо оружие, и поводила им из стороны в сторону, не понимая, как и я, что происходит, и куда надо стрелять; Учитель Яманубис, сделавший шаг назад и побелевший, как меловая скала, от которой пошло название моего родного острова.

Я не знал, что мне делать. То ли продолжать атаку, то ли подождать и попытаться разобраться в происходящем. Первое, как подсказала мне интуиция, явно будет неправильным решением, и не встретит одобрения по крайней мере у половины незастывших людей — у девушки и незнакомца. Второе выглядело более предпочтительным, поэтому я оперся на нагинату и замер, ожидая, что же будет происходить дальше.

— Т-т-ты? — Выбили дробь зубы Яманубиса. — Эт-т-то т-т-ты?

Я никогда еще не видел своего Учителя испуганным. Он бывал веселым, раздраженным, внимательным, напряженным, но испуганным — никогда. А тут его сковал такой смертельный ужас, что я начал всерьез опасаться за его жизнь. А уж если до смерти напуган мой непревзойденный Учитель, то что тогда делать его ученику? По моему позвоночнику непроизвольно начал ползти мерзкий холодок.

— Я. Почти я. — Подтвердил Тот, Кто Внезапно Появился.

— Это конец? — Просипел Яманубис, вот-вот готовый потерять сознание.

— Пока нет. Или ты торопишься? — Этот вопрос, как ни странно, прибавил розового цвета на щеках Яманубиса.

— Ты уже нашел свой Жезл Смерти?

— Да. — Тот, Кто Внезапно Появился, протянул руку ладонью вверх. На какое-то мгновение мне показалось, что там появился и сразу исчез цилиндр темно-синего цвета длиной в пол-локтя и толщиной с запястье ребенка. Мой Учитель при виде этого предмета едва не отдал концы. — Но мы не представились. Наши юные друзья пребывают в неведении. Пожалуйста, Яма-Анубис, объясни им, что происходит.

Как ни трясся Учитель, но он нашел в себе силы сказать:

— Это, — кивок в мою сторону, — житель Подсолнечной, болотник Рен Рил, принц Острова Белой скалы. Это, — легкий поклон в сторону девушки, — Ее Величество Килеана, Императрица людей-Повелителей. Вы, — полный ужаса взгляд на Неожиданного Пришельца, — Великий Первый Бог, то есть, как Вы изволили выразиться, почти Великий Первый Бог. Я же — бывший Бог Смерти Яма-Анубис.

«Мама моя! — Тут я едва не грохнулся в обморок. — Вот это я попал в компанию!» Мои мысли побежали сразу по трем направлениям. Первое: если Повелители не врали, рассказывая о происхождении Мира, то передо мной стояли два Бога, сражавшиеся друг против друга в Великой Битве Богов. Правда, как они утверждали, Великий Первый Бог после нее развоплотился, рассыпался на мириады неразумных осколков. Может быть поэтому он и говорит о себе «почти».

Второе: мой Учитель Яманубис оказался Богом Смерти. Он видел молодость мира, возможно, он наблюдал, как из Хаоса рождалась моя планета, а теперь я — его ученик. Ай да я! Теперь-то я начал понимать многие его слова и поступки. Но почему он назвал себя «бывшим»? Кажется, те же Повелители утверждали, что большинство Младших Богов перед своим развоплощением Первый Бог успел уничтожить.

Третье: милая девушка, которую я должен был убить, оказалась Императрицей Повелителей. Вполне возможно, что она уже встречалась с этими Богами. Повелители практически бессмертны, они меняют тела, как мы одежду, так что меня бы не удивило, если бы она оказалась ровесницей Яманубиса. И теперь понятно, почему он так жаждал ее уничтожить. Между Младшими Богами и Повелителями, как я знал из уроков истории, война не прекращается до сих пор. Но почему решающий удар должен был нанести именно я? Как, вообще, я, простой болотник, нахожусь сейчас вроде как на равных среди владык Измерений и Вселенных?

— Можете называть меня просто — Трисмегист. — Улыбнулся Великий Первый Бог. — А теперь, когда мы познакомились, я вкратце расскажу, почему мы тут собрались. Начнем разбирать события в хронологическом порядке. Яма-Анубис, ты, как я понял, В Битве Богов потерял свою Божественную Силу. Верно?

— Да. — Мой Учитель, кажется, сообразил, что Битва Богов не продолжится прямо сейчас, и начал постепенно приходить в норму. — Твой Жезл смерти задел меня и забросил далеко в Хаос. Многих трудов мне стоило добраться до Срединных Измерений. Жезл забрал у меня Силу, но оставил Бессмертие да несколько мелких фокусов. И многие тысячи тысяч лет я скитался по разным мирам и планетам.

«Если то, что может сейчас Яманубис — это мелкие фокусы, — подумал я, — то что же такое Божественная Сила с большой буквы?»

— И что же ты видел за это время? — Взгляд Того, кто назвал Себя Трисмегистом, направленный на Яманубиса, стал очень внимательным.

Яма-Анубис (дальше я буду называть его именно этим, более древним именем), кажется, понял, что от его ответа сейчас будет очень многое зависеть. Он медленно произнес, тщательно подбирая слова:

— Я видел жизнь. Сначала, сразу после Битвы, она едва теплилась на развалинах Вселенных. А потом она вновь расцвела, хотя мы, Боги, к тому времени ушли со сцены. Я видел, как жизнь пробивалась во всех уголках Измерений. Я видел возвышение человеческой расы, которая выросла из рассеянных по миру частиц Великих Первых Богов. Я многое осмыслил по-новому. Когда-то я имел честь сражаться против тебя — Первого Бога и твоей гвардии — Повелителей. Но я был лишь орудием создавших меня Древних Богов. Я был порожден ненавистью и злобой тех, кто восстал против Первых Богов. Я был рожден для боя. Я любил сеять смерть. А теперь я…

— А теперь ты — Бог Смерти, вернее, бывший Бог Смерти, полюбил жизнь. — Докончил за него Трисмегист.

— Да. — Яма-Анубис покаянно опустил голову.

— Но это не помешало тебе организовать нападение на Килеану. Утвердительно произнес Трисмегист.

— Не помешало. Когда лорд Гилеанис связался со мной и обещал заманить Императрицу в ловушку, на меня нашло какое-то затмение. Проснулись старые обиды. Я хотел отомстить Империи…

— Лорд Гилеанис? — Переспросила Императрица. Это были первые слова, которые она произнесла на Подсолнечной, и я сразу же попал под чары ее мелодичного мягкого голоса.

— Он давно хотел стать Императором. — Трисмегист перенес свое внимание на девушку.

— Тогда я сейчас вернусь и… — Килеана двинулась в сторону Портала.

— Вернуться ты не можешь. По крайней мере эти путем. По плану Гилеаниса, ты уже должна быть мертва. Тебе не дадут пройти на Измерения Империи.

— Я — Императрица! — Гордо вскинула голову девушка.

— С того момента, как покинула замок Гилеаниса — уже нет.

— Я обращусь к Совету…

— Гилеаниса поддерживают лорд Лотронис — Командующий космическими флотами, лорд Клоторогис — Главный смотритель Сети ППП, лорды Клодеронис и Палтигонис — начальники Ближней и Дальней Разведок Империи, а также многие другие влиятельные Повелители.

— Как?! — С отчаянной мольбой посмотрела на Трисмегиста Килеана. — Все ключевые посты Империи в руках заговорщиков?! Это не может быть правдой! Скажи, что это всего лишь злая шутка.

— Увы, за время моего отсутствия Повелители слишком изменились. Бессмертие и безграничная власть развратили их души. Кое-кто возомнил себя новыми Богами. Твой отец, Килеана, и ты сама стоят на пути у тех, кто мечтает начать Имперскую экспансию. Гилеанис и его сообщники хотят поработить другие миры. Они считают, что все разумные существа должны стать рабами непобедимых и всемогущих Повелителей.

— Но на Совете я слышала, что нам угрожают…

— Это была ложь. У Империи в настоящее время нет внешних врагов. Посмотри на самого опасного из бывших противников Империи — на Яму-Анубиса. Он теперь выполняет приказы лорда Гилеаниса. Но и он не знает всех планов своего нового хозяина.

— И каковы же его планы? — Осмелился задать вопрос Яма-Анубис.

— Гилеанис заманил Императрицу на Подсолнечную, рассчитывая, что банда фанатиков, которую ты тут организовал, ее тут же прикончит. Именно поэтому он и настаивал на применении только местного архаичного оружия. Все должно было выглядеть так, будто местные жители взбунтовались против Повелителей. После этого Двадцатая эскадра должна была нанести по планете удар возмездия, уничтожив все следы покушения. Адмирал эскадры, кстати, тоже состоит в заговоре. Таким образом, управление Империей автоматически перешло бы к секретарю Совета и его лордам-сообщникам. А после этого Империя начнет силой превращать другие миры в свои колонии, мотивируя это, естественно, необходимостью собственной безопасности.

— А мой отец? — С робкой надеждой спросила Килеана, превратившись из Императрицы в простую напуганную девушку. — Он еще жив?

— Жив. — Коротко ответил Трисмегист, и глаза девушки заблестели от слез радости.

— Где же он? И почему ты, Бог, не поможешь ему вернуть власть? И, вообще, как ты допустил все это?

— Это очень долгая история. Если коротко, то я не Великий Первый Бог, а всего лишь на Пути к восстановлению его сущности. И Путь этот очень длинный. Пока я не могу напрямую вмешиваться в ход многих событий, ограничиваясь лишь констатацией фактов и некоторыми советами. Например, я могу сказать тебе, что твой отец никогда не покидал Измерений Империи по своей воле. Сейчас он находится в плену у Гилеаниса. Лорд воспользовался старой дружбой и безграничным доверием Киллатолиса, обманом заманил его в хитрую ловушку, лишил свободы и надежно спрятал за пределами Империи.

— Где? — Решительно повторила девушка, и в ее глазах замерцал мрачный огонь, не предвещающий ничего хорошего похитителю.

— Ты найдешь его, когда сможешь победить лорда Гилеаниса.

— Почему я должна верить твоим словам и тому, что ты — тот самый, за кого себя выдаешь?

Трисмегист пожал плечами, как бы не понимая, что можно отрицать очевидное.

— Верь ему. — Произнес Яма-Анубис. — У него Жезл Разрушения.

— Оружие Первого Бога? — Потрясенно выдохнула девушка. — Которым он смел врагов в Великой Битве? Почему же ты не торопишься восстановить справедливость и порядок? Чего же ты ждешь, мой Бог?

— Мою Богиню. — Тень печали легла на лицо Трисмегиста. — До истинной Божественной Власти мне еще очень далеко. Так что вы сами должны добраться до Гилеаниса и отыскать похищенного Императора.

Я слушал разговор, и мне все яснее и яснее становилась та межмировая катастрофа, которая назревала из-за переворота в Империи. И еще меня беспокоил один очень важный вопрос. Сначала я боялся вмешаться в беседу сильных мира сего, но потом мне пришла в голову мысль, что ведь, наверное, не зря мне разрешено все это видеть и слышать. Я собрался с силами, сделал глубокий вдох, выдох и спросил:

— А можно поподробнее узнать об ударе возмездия по моей Подсолнечной?

Оба Бога и Императрица уставились на меня, как будто впервые увидели этакое говорящее чудо.

— Раз Императрица сейчас не убита, то и удар возмездия Гилеанис не рискнет нанести. Он будет охотиться за ней по всем мирам, но, пока не найдет, никаких действий предпринимать не станет.

Действительно, как такая простая мысль не пришла мне в голову? И тут же я почувствовал слабость в коленях: ведь не вмешайся сейчас Тот, Кто назвал себя Трисмегистом, моя родная Подсолнечная превратилась бы в безжизненное, обожженное и оплавленное, космическое тело.

— Насколько я понял, ты простил меня. — Спросил Яма-Анубис у Трисмегиста.

— Такова природа Богов. Истинных Богов.

— Тогда разреши мне сопровождать Императрицу Килеану и помочь ей разобраться с Гилеанисом.

— Мне не нужна ничья помощь. — Гордо отрезала Императрица.

— Нужна. — Строго посмотрел на нее Трисмегист. — Хотя ты и Повелительница, не забывай, что ты тоже человек. А люди сильны только вместе. Так что вы трое немедленно отправляетесь в путешествие.

— Трое? — Не сдержал я восклицания. — И я тоже?

— Конечно. — Как будто бы удивился Трисмегист. — Ведь твое обучение у Ямы-Анубиса не закончилось? Нет? Вот по дороге и потренируешься. — Он окинул взглядом Килеану и моего Учителя. — Для начала команда неплохая: бывший Бог помнит кое-что из древней магии и хорошо изучил пути в Хаосе, Повелительница разберется с любой техникой и обеспечит проход через Сеть, болотник… Болотник себя еще покажет. Доверьтесь друг другу, и тогда сможете победить.

— С чего нам начать? Как можно незаметно подобраться к Гилеанису? —Деловито спросила Императрица.

— Ищите его замок на планете Каллас.

— Но никто в мире не знает, где он находится. Я там была, проходила через единственный Портал замка, но ни один сканер так и не смог определить местонахождение этой планеты.

— Она на Измерениях Хаоса. Яма-Анубис сможет ее найти.

— Я думаю начать с… — Мой Учитель скороговоркой выдал непередаваемую цепочку звуков и цифр, которая, однако, оказалась понятна Килеане. По крайней мере, она утвердительно кивнула головой:

— Я постараюсь попасть по Сети прямо туда. Но это не просто. Чем ближе к Хаосу, тем хуже работает Сеть. Нам надо взяться за руки, чтобы не потеряться.

— Когда вы войдете в Портал, я снова отпущу Бег Времени. Я и так уже слишком долго сдерживаю его. — Торжественно произнес Бог Трисмегист. — Вы готовы отправляться?

— Готовы. — Я осмелился ответить за всех.

— Тогда вперед. — Трисмегист плавно повел рукой, указывая на Портал. — Желаю вам удачи.

— Пошли. — Килеана взяла меня за руку. Ее ладонь была очень теплой и очень-очень твердой. Другую руку я протянул Яме-Анубису. Интересно, что сказали бы мои многочисленные родственники и знакомые, если бы увидели своего легкомысленного Рена стоящим между Императрицей Повелителей и Богом Смерти?

— А как же кабинки сканирования? — Забеспокоился я. — Кто намагнитит наши тела?

— Кабинки — для дикарей. — Резко бросила Килеана, но, увидев обиду на моей физиономии, постаралась подсластить пилюлю. — Мы, Повелители, попадаем туда, куда надо, без всяких кабинок. Сеть — наше творение, и мы распоряжаемся ею, как хотим.

— Сеть — это создание Богов. — Возразил Яма-Анубис. — Вы всего лишь переделали древние Врата Между Мирами. И не в лучшую сторону, надо сказать.

— Зато мы сделали их доступными для любого дика… — она косо на меня посмотрела, — …человека.

Вот так, споря, но держась за руки, мы и шагнули в Портал. Из-за головокружительного круговорота происшедших событий я почти ничего не могу вспомнить о своем первом Прямом Переходе через Сеть. Килеана уверенно тянула меня за собой, а Яманубис (пожалуй, я все-таки буду называть его новым именем) настойчиво подталкивал сзади. Матово-голубая поверхность Портала пропустила меня через себя…

Глава 5. Осажденный храм

…И вслед за Килеаной я оказался в совершенно другом мире. Позади меня раздался голос Яманубиса:

— А тут здорово похолодало с момента моего последнего посещения этого места.

— А давно это было? — Поинтересовалась Килеана.

— Примерно восемь с половиной тысяч стандартных лет Империи. А по местному времени — даже не представляю.

Я был полностью согласен с Учителем. Тут было очень холодно. В своей одежде из кожи анакванды я начал замерзать и вынужден был накинуть на голову капюшон. Мы находились как будто в каком-то колодце, выложенном из огромных плохо отесанных каменных глыб. Его стены уходили вверх на высоту двадцати-двадцати пяти локтей. Над неровными краями виднелось необыкновенно чистое синее небо. Хотя нет. Это не колодец, а башня. Я понял это, когда увидел слева низкий полукруглый проход, сквозь который также пробивался свет.

— А где же Портал? — Я недоуменно посмотрел назад. Никакой мерцающей голубой поверхности там не было. Создавалось впечатление, что мы вышли прямо из стены.

— Он замаскирован. Включается только в момент Перехода. — Объяснила Килеана, снимая свой рюкзак и доставая оттуда небольшую ярко-красную коробочку.

— Если за нами будет погоня, то неплохо было бы уничтожить этот проход. — Сказал Яманубис.

— Именно этим я и занимаюсь. — Резко огрызнулась девушка. Она открыла коробочку и зачерпнула из нее щепоть такой же красной густой массы. Потом она тщательно намазала ею один из камней кладки и прилепила к образовавшемуся пятну что-то вроде маленькой булавки.

— Надо побыстрее убираться отсюда. — Сказала Килеана, закидывая на спину рюкзак.

Согнувшись почти пополам, я полез по проходу вслед за Императрицей и Яманубисом.

— Ну и толстая же стена у этой башни. — Буркнул я, выбираясь наружу.

Но спутники не обратили внимание на мои слова. Да и я сам забыл обо всем на свете, когда осмотрелся вокруг. Мы стояли на вершине высокого пологого холма. За нашими спинами возвышалась полуразрушенная башня, из которой мы выбрались. Впереди, насколько доставал мой взор, расстилалась совершенно ровная, без единого деревца, песчаная равнина, освещаемая тусклым кроваво-красным светилом. Примерно в четверти лиги прямо перед нами на большом пологом холме находилась древняя крепость, сложенная, как и башня, из каменных глыб, и такая же полуразвалившаяся. Однако она была обитаема: над нею вились дымки, и можно было разглядеть фигурки людей, стоящие на стенах. Но самое главное было в том, что у подножия нашего холма целая армия разворачивала боевые порядки. Я сразу понял, что это военные отряды, по четкому строю и по блеску оружия.

— Это что? — Грозно спросила Килеана у Яманубиса. — Что все это значит?

— Тут многое изменилось…

— Это ты уже говорил. Ближе к делу. — Настаивала девушка.

Учитель бросил на нее косой взгляд, но миролюбиво сказал:

— Раньше тут было море. На том острове располагался мой храм, а на этом, где мы стоим — башня с Вратами Между Мирами. Теперь же, как видишь, моря нет, и острова превратились в холмы.

— Это я и так вижу. Объясни, что тут за люди?

— Понятия не имею. — Развел руками Яманубис. — Похоже, что одни заняли мой храм и превратили его в крепость, а другие собираются его осаждать. Когда я правил на этой планете, войн не было. И зачем я ушел отсюда? Вот раньше…

— Хватит воспоминаний. — Килеана едва не подпрыгивала на месте от раздражения. — Что нам делать?

— Во-первых, надо попасть в мой храм. Тут у меня должны были остаться кое-какие полезные запасы, которые я сложил в тайнике. Во-вторых, надо добраться до другого храма, Южного Места Поклонения Доброму Толстому Богу. Там у меня есть кое-что для открытия Врат в другие миры.

— «Тут, там», — передразнила Килеана. — Нет, чтобы держать все свои магические орудия в одном месте. Да и название своему храму можно было бы выбрать покороче, не такое идиотское. О чем ты думал раньше? Тут у них, как я вижу, сплошные войны. А что, если твои храмы давно разграблены?

— Это вряд ли, милая. — Обезоруживающе улыбнулся Учитель.

— Я тебе не милая! — Рассвирепела девушка.

— Ах, простите, Ваше Величество. — Склонился в преувеличенно низком поклоне Яманубис. — Мы должны помнить свое место и падать ниц перед Императрицей всемогущих Повелителей. — Тут он выпрямился и твердо посмотрел в глаза девушки. — Все в точности так, как говорил Трисмегист о вас, Повелителях. Может, лорд Гилеанис ошибся на счет тебя? Может, ты сама готова возглавить нападение Империи на другие миры?

Последние слова ударили Килеану в самое больное место. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Извините. — Это слово далось ей с большим трудом. — Раз мы вместе, то для вас я просто Килеана. И я готова довериться твоему опыту, Яманубис. Тем более, — кривая усмешка исказила ее нежные губы, — что я уже не Императрица.

Тут я решил перевести разговор с выяснения отношений в более практичное русло:

— Учитель, неужели Ваш тайник смог сохраниться восемь с половиной тысячелетий? Да и что могло сохраниться так долго? Может, нам не стоит тратить время на этот храм, а сразу отправиться к югу?

— Нельзя. — Яманубис пожал плечами. — Что мы будем есть? Что пить? Чем защищаться? У нас нет никаких припасов, а из оружия — только твоя нагината. Конечно, я и Килеана кое-что можем и голыми руками, но неизвестно, с чем нам придется дальше столкнуться. Да нам элементарно нужна теплая одежда. Посмотри, Рен, у тебя перепонки между пальцами уже посинели от холода. А как ты собираешься тут переночевать?

Это была правда. Захваченный потоком событий, я совершенно упустил из вида, что мы оказались в чужом незнакомом мире с тем, что было при нас на Подсолнечной, то есть, практически, без всего. Килеана в серебряном комбинезоне, наверняка скрывавшем в себе немало технологических чудес Повелителей, чувствовала себя тут вполне уверенно. Яманубис, одетый лишь в легкую фиолетово-лиловую тогу, выглядел в этом серо-буром мире, как экзотическая легкокрылая бабочка южных Болот на куче засохшего дерьма камышовой свиньи в самый разгар зимней засухи (да простят меня читатели за это излишне поэтическое сравнение). Оружия у него не было, по крайней мере, с того момента, как мы вышли из его дома на Подсолнечной и до сего момента, он о нем не упоминал. Но Учитель не обнаруживал никаких признаков дискомфорта. Конечно, бывшему Богу Смерти, как я успел убедиться во время нашего путешествия по Болоту, оружием прекрасно служили собственные руки и ноги. И, наверное, Боги не замерзают, в отличие от нас, простых смертных.

— А, может, Рен прав? — Спросила Килеана. — У меня с собой есть и оружие, и кое-какая еда на первое время. А теплую одежду сделаем из шкур каких-нибудь местных животных, или купим у местных жителей, в конце концов.

В подтверждение своих слов девушка раскрыла перед нами свой ящи-крюкзак. Там было множество отделений, в которых находились предметы, некоторые из которых что-то мне напоминали, а назначения других я и представить себе не мог. Килеана достала очень компактный бинокль и стала осматривать позиции воюющих сторон. Яманубис, наверное, был лучше меня осведомлен об инструментах Повелителей, потому что одобрительно хмыкнул и сказал:

— Ты хорошо подготовилась, Килеана. Но должен предупредить: здесь, вблизи Хаоса, большинство ваших технических изысков работать не будут. Тут другие законы реальности.

— Я это знаю. Повелителям известны границы своих возможностей. Поэтому я согласна с твоим планом, Яманубис. — Деловито сказала Килеана, не отнимая от глаз бинокля. — Если мы хотим попасть в храм, то нам придется принять одну из сторон. Лично мне больше нравятся те, кто засел внутри.

— Почему? — Подал я свой скромный голос.

— Потому что мне бы хотелось иметь общее дело с людьми, а не с армией скелетов. На, взгляни сам. — Она протянула мне бинокль.

Я приложил его к глазам и едва не издал вопль ужаса. Армия, марширующая у подножия нашего холма, состояла не из живых людей! Это были человеческие трупы, находящиеся в разных стадиях разложения. Они были почти голые, одетые в какие-то грязные истлевшие лохмотья. Одни трупы были совсем свежие, и только кровавые раны да безглазые лица выдавали отсутствие жизни. Другие же были почти скелетами, и я удивился, что кости не рассыпаются без мышц и кожи. Каждый мертвяк был вооружен длинным копьем с изогнутым шипастым наконечником и шагал в ногу с остальными. «Ну и Измерение, — подумал я. — Первый раз прошел через Сеть, и на тебе, сразу же попал в мир разгуливающих по земле покойников».

— Это сильная магия. И очень злая. — Голос Учителя вывел меня из оцепенения. — Я чувствую большую колдовскую мощь на востоке. Она еще далеко, но медленно движется сюда. Эти скелеты — только передовой отряд. Мне кажется, что его цель — не дать защитникам храма сбежать и скрыться. Люди в храме обречены.

— Если только мы им не поможем. — Продолжила его мысль Килеана.

— Да. Так что я тоже считаю, что мы должны присоединиться к тем, кто обороняется в храме.

— А я-то думала, — со скрытой насмешкой в голосе произнесла Килеана, — что Бог Смерти предпочтет выступить союзником армии трупов.

— Ты, наверное, плохо учила Богологию и Магиософию. — Ласково и немного ядовито улыбнулся Яманубис. — Смерть — это процесс, необходимый для перехода жизни из одной формы в другую. Как Бог Смерти, пусть даже бывший, я никогда не поддержу того, кто осмелился задержать усопших в их пути по циклам бытия. Для меня — дело чести уничтожение этого колдуна, осквернившего основные законы равновесия жизни и смерти.

— Давайте же что-нибудь делать. — Я попытался в зародыше погубить вновь назревающую ссору. — Я уже замерз, стоя на одном месте, да и какой-нибудь мертвяк, того и гляди, нас заметит.

— А что, это хорошая идея! — Хлопнул себя по лбу Учитель. — Я все думал, как нам доказать осажденным в храме людям, что мы являемся их друзьями. Рен, ты молодец. Если скелеты нас заметят, то, как я надеюсь, нападут. Мы с боем прорвемся к стенам храма и тогда перед нами откроют ворота.

— План неплох. — Одобрила Килеана. — Только вношу одну поправку: мы не должны ждать, когда нас обнаружат, надо самим напасть на эту полуразложившуюся армию.

Я с нарастающим ужасом слушал этот разговор. Между нами и стенами храма находилось не менее двух тысяч ходячих мертвецов. Пока мы разговаривали, их армия разделилась на несколько отрядов, которые начали окружать холм с храмом. Но как бы не тонка была растянувшаяся линия наступающих скелетов, прорвать строй из пяти-шести рядов будет не просто. А если мы не успеем пробиться и нас окружат остальные? Тогда наше путешествие окончится, едва начавшись.

Когда я поделился сомнениями со своими спутниками, Килеана презрительно фыркнула:

— Подумаешь, какие-то мертвяки. Да один выстрел из моего карманного «распылителя» проложит нам широкую дорогу прямо к воротам храма.

— Я бы на твоем месте особенно не рассчитывал на оружие Повелителей. — Возразил Яманубис. — Если оно вообще будет работать, в чем я сильно сомневаюсь, то уж точно не наберет на этом Измерении и тысячной доли своей мощности.

— А вот сейчас и проверим. — Девушка одним легким движением закинула на спину свой рюкзак и заскользила вниз по склону холма.

— Сумасшедшая девчонка… Ненормальная, как все люди… Особенно, как бешеные Повелители. — Забормотал Яманубис, поспешив за Килеаной.

Что мне оставалось делать? Я припустил следом, но никак не мог догнать своих спутников. На наше счастье, скелеты пока что нас не замечали. Мы наступали на них с тыла. Ходячие трупы, сжимавшие кольцо вокруг храма, наверное, были совершенно уверены, что кроме осажденных людей врагов у них здесь больше нет. Они ошиблись.

Когда до задней шеренги мертвяков (а для нас — до передней) оставалось шагов сто, Килеана подняла на уровень груди и направила вперед карманный «распылитель» — компактное оружие размером с зажигалку. В то же мгновение стройные ряды шагающих в ногу покойников были смяты и разметаны страшным ударом распыленных водяных капель. Но, очевидно, это был не то эффект, на который рассчитывала девушка.

— Проклятье! — Услышал я ее возглас, обращенный к Яманубису. — Ты был прав, к сожалению. «Распылитель» не действует!

Я к тому времени отставал от них шагов на пятнадцать, очень старался догнать, немного запыхался и не сразу сообразил, что значит «не действует». Ведь покойники попадали? Попадали. Чего же еще желать? Но, оказалось, мое первое впечатление было ложным. Мертвецам положено было исчезнуть, рассыпаться на молекулы, испариться, но вместо этого «распылитель» всего лишь сбил их с ног, даже не нанеся серьезных повреждений. Они вновь поднимались на ноги, строились в шеренги и поворачивались к нам своими безглазыми, безносыми и безгубыми лицами. Учитель и Килеана немного замедлили шаг, так что я наконец-то смог к ним присоединиться. Девушка несколько раз нажала на кнопку «распылителя», но он больше не произвел ни одного выстрела. Потом она выхватила из кармана нечто маленькое и блестящее, осмотрела, бросила на землю. Потом не снимая рюкзака, вытянула из него короткую черную трубку, тоже бросила.

— Я же предупреждал тебя, малышка, не надейся на технику в этом мире. — В голосе Яманубиса уже не было насмешки, только искреннее сочувствие.

— Вот ведь… — Свергнутая Императрица Повелителей выдала такую замысловатую череду литературно невоспроизводимых определений этого Измерения с неподходящими физическими законами, его обитателей, из которых первые встречные оказались мертвецами, и, главное, лорда Гилеаниса и его шайки, до которых она доберется, несмотря на все встречные препятствия. Мы, болотники Подсолнечной, в общем-то народ простой и грубоватый. Но из речи Килеаны я почерпнул немало новых сведений о физиологических особенностях некоторых лордов и их родственников, о тщетности их усилий по продолжению рода, а также о тех изощренных мучениях, которым подвергнут их вернувшиеся к власти Император и Императрица.

А потом, выдав длинный поток проклятий и ругательств, Килеана упала на колени, закрыла лицо руками и разрыдалась. Для меня это было полной неожиданностью. Я никогда не думал, что недосягаемые богоподобные Повелители, а, тем более, их Императрица, способны на какие-либо человеческие чувства. А оказалось, что это такие же люди, как мы, со своими страстями, страхами и страданиями. Я вспомнил, что девушке пришлось управлять гигантской Империей и одновременно искать исчезнувшего отца, узнать о предательстве самых близких и верных друзей, а теперь еще и лишиться поддержки своих технических устройств, с помощью которых она надеялась одержать верх над безжалостной судьбой.

Я не знал, что мне делать. Килеана плакала, забыв обо всем на свете, Яманубис стоял рядом и смотрел на нее с каким то отрешенным и отсутствующим выражением лица, а тем временем повернувшие в нашу сторону мертвецы неотвратимо приближались.

— Учитель, они уже близко! — Напомнил я.

— Кто? — Яманубис как-будто очнулся от глубокого сна.

— Они, мертвяки! До них уже шагов тридцать.

— Значит, пришло время немного размяться! — Яманубис критически осмотрел мою дрожащую от холода фигуру. — А ты, Рен, заодно и согреешься.

Что мне всегда нравилось в Учителе, так это его жизнерадостный оптимизм. И еще он прекрасно умел подбирать ключики к человеческим сердцам. Яманубис мягко положил на подрагивающее плечо девушки свою пухлую ладонь и произнес:

— Вставай, Килеана, не время лить слезы. Покажи мертвякам силу Повелительницы. Отведи душу.

Я также счел нужным подбодрить девушку:

— Не бойся, Килеана. Пусть твое оружие здесь бессильно, но мы тебя прикроем. Я тебя защищу.

Когда она отняла ладони, я увидел ее глаза, блистающие гневом и яростью. Она, как я понял много позднее, собиралась резко поставить меня на место и дать понять, кто тут главный. Но, встретив наивный, восторженный и полный какой-то невысказанной надежды взгляд юного дикаря-болотника, неожиданно для самой себя пробормотала:

— Спасибо…

Окрыленный благодарностью прекрасной Императрицы храбрый Рен Рил повернулся к наступающим врагам и приготовился к тяжелой кровавой битве (так, мне кажется, надо писать в романах). На самом деле, кровавой битва быть не могла по причине отсутствия этой жидкости в телах наших врагов. Мертвяки приблизились к нам уже на десять шагов, так что вовсю чувствовался тяжкий смрад разлагающейся плоти, который исходил от этой армии. Словно по команде, покойники опустили свои длинные пики, нацелив их на нас, и неожиданно резво ринулись в атаку.

Я держал нагинату перед собой, намереваясь отбить острые наконечники и закрыть своим телом Килеану. Яманубис, стоящий слева от меня, похоже, все-таки не был ничем вооружен, и намеревался пробиться через строй мертвяков голыми руками. Но за него-то я был спокоен. А вот сможет ли безоружная девушка…

— Держите фланги! — Раздался звонкий окрик сзади, больше похожий на приказ. — Вперед!

В то же мгновение прямо через нас перемахнула легкая фигурка в серебряном комбинезоне и молниеподобно обрушилась на переднюю шеренгу мертвяков. Как и Яманубис, Килеана ничем не была вооружена, и также как он, руками и ногами крошила черепа, вырывала конечности, втаптывала в серый песок остатки скелетов. А я-то за нее переживал! Я, вооруженный нагинатой и, как мне раньше казалось, неплохо натасканный Учителем, едва успевал за ней. Мой великолепный клинок с легкостью рассекал мертвяков вместе с древками их оружия, но все равно мне приходилось работать на грани возможностей, чтобы удержать свой фланг.

Это был не бой, а резня. Все происходящее напомнило мне мои «подвиги» вокруг туши лягуха. Только теперь, как и обещал Учитель, мое сознание не было замутнено, я хладнокровно и как-бы несколько отстраненно воспринимал всю картину сражения. Мертвяки не отличались особенным проворством и разнообразием боевых приемов. Казалось, что все они управляются издалека каким-то одним разумом и потому действуют сообща, стараясь раздавить противника массой. Их длинные пики хороши были бы для сражения с многочисленной армией, но оказались мало пригодны в случае, когда противник (то есть мы) вклинился внутрь строя.

И все-таки мертвяков было много, очень много. Я уже потерял счет отрубленным головам и разваленным от шеи до пояса телам. Начинало казаться, что наседавшим со всех сторон скелетам не будет конца. Трупный запах душил меня, а ошметки полусгнившей плоти и обломки трухлявых костей так и норовили попасть в глаза. Только каким-то шестым чувством я ощущал, что плечом к плечу, спина к спине рядом со мной бьются мои спутники. Мои движения приобрели какую-то механическую обреченность: удар, наклон, отбив, удар, блок, удар…

И внезапно все кончилось. Мы прорвали строй скелетов и оказались прямо перед запертыми воротами храма.

— Интересно, нам откроют, или спустят лестницу? — Прокричала Килеана.

Яманубис был прав: девушка, действительно «отвела душу». Ее щеки пылали румянцем, глаза сияли торжеством и боевым задором.

— Что-то они не торопятся. — С беспокойством заметил я.

Скелеты перестраивались, закрывая широкую просеку, которую мы прорубили, и вновь надвигались, выставив копья. Если бы они прижали нас к массивным воротам, то я не уверен, читали бы вы сейчас эти строчки, или нет. Наконечники копий почти касались лезвия моей нагинаты, а в голову почему-то лезла глупейшая мысль: «Интересно, насколько бессмертен бывший Бог Смерти?»

И в этот миг, когда отчаянье уже готово было овладеть мной, ворота приоткрылись, выпустив два десятка здоровых кряжистых мужиков, одетых в волосатые шкуры и рогатые шлемы, с огромными двухлезвиевыми секирами в мускулистых руках. Я сейчас не уверен, чем они сокрушили первые ряды скелетов: своим оружием или оглушительным ревом луженых глоток. Как бы то ни было, нас подхватили под руки и втащили под защиту каменных стен. Ворота закрыли на огромный засов и для надежности привалили несколько бревен. Первая часть нашего плана сработала: мы присоединились к осажденным людям.


* * *
Лорд Гилеанис вновь стоял перед мерцающей зеленоватой сферой связи, но на этот раз его собеседником был другой рептилиеподобный трозз более молодой, с салатово-бирюзовой чешуей.

— Я делаю вс-с-се возможное для поимки Императрицы. — Докладывал трозз Гилеанису. — Но наши приборы почему-то не с-с-смогли зафикс-с-сировать ее последний Прямой Переход. С-с-словно вмешалас-с-сь какая-то с-с-сила. С-с-странная с-с-сила… Может быть Вы, гос-с-сподин, хотя бы приблизительно знаете, куда она могла с-с-спрятаться?

— Если бы я это знал, то не тратил время на разговоры с вашим беспомощным сыскным бюро. — Отрезал лорд. Просканируйте все миры, обитаемые и нет, проверьте Порталы, которыми не пользовались долгое время. Я думаю, она постарается скрыться где-нибудь в мирах, близких к Хаосу.

— С-с-слушаюсь, гос-с-сподин.

— Действуй. Делайте же что-нибудь, кварковая бомба на ваши головы, тупые троззы! — Голос Гилеаниса истерично взвизгнул, и лорд поторопился прервать связь. Некоторое время он неподвижно сидел в маленькой комнатке одна стена которой была зеркальной.

— За несколько последних часов я здорово постарел. — Сказал он собственному отражению. — Пора менять тело.

С тяжелым вздохом лорд Гилеанис поднялся со стула, механически толкнул резную деревянную дверь и вышел в зал, где совсем недавно разговаривал с Императрицей, заманивая ее на Подсолнечную. Теперь в зале был установлен большой стол, вокруг которого сидели его сообщники. Лорд сел во главе стола и внимательно всмотрелся в лица собравшихся. Но высшие сановники Империи, прожившие многие тысячелетия, сменившие миллионы тел, ничем не выдавали своих потайных мыслей.

— Наш план сработал правильно. — Прервал напряженное молчание Гилеанис. — Над нами больше нет ни Императора, ни Императрицы. Теперь мы — Совет Империи, теперь у нас — вся власть. Гражданам Империи объявлено, что Императрица отреклась от трона и удалилась на отдых в свою личную галактику. Это не вызвало больших сомнений, ведь Килеану многие считали и считают слишком молодой и неопытной, чтобы единолично править обширной Империей. Так что в основных центральных мирах все спокойно. Советы Ученых, Торговцев, Капитанов, Планетовладельцев выказали мне полную поддержку… Или, вернее, сделали вид, что поддержали. Они ведь не полные идиоты, и, наверняка, уже пытались связаться с Килеаной. Но сомневающиеся в моей правдивости… скажем, быстро поменяют точку зрения.

— Пока Килеана не найдена, все висит на волоске. — Возразил сидевший по правую сторону от Гилеаниса лорд Клоторогис. — Почему верные нам эмиссары Ближней и Дальней Разведок до сих пор ее не поймали? Почему молчит шеф Дальней Разведки?

— Найти Килеану не так-то просто! — С некоторым вызовом произнес лорд Палтигонис, очень высокий и широкоплечий мужчина. — После того, как провалилась операция лорда Гилеаниса на Подсолнечной, девчонка сбежала через Сеть, но ни один датчик не смог сообщить, через какой Портал она вышла. Это уже не моя забота!

— Моя операция не провалилась! — Угрожающе прорычал Гилеанис. Не забывайтесь, лорд! Один из павших Богов предал меня и помог Килеане скрыться. Наверное, он рассчитывает с ее помощью уничтожить мою… нашу Империю. Но эта парочка от меня не уйдет, не сомневайтесь. И я не потерплю новых предательств, учтите это, лорд Палтигонис. Между прочим, за предательство я могу принять и Ваше бездействие.

(Как, наверное, уже поняли читатели, Гилеанису не были известны все подробности спасения Килеаны и, главное, он не знал о возвращении Великого Первого Бога. Трисмегист об этом позаботился.)

— Я могу поклясться своей бессмертной жизнью, что Килеаны нет на Двенадцати Измерениях. — Это заявил шеф Ближней Разведки лорд Клодеронис, и Гилеанис милостиво кивнул ему головой. — Я думаю, что девчонка попытается попасть в Империю не через Сеть, а на космическом корабле или каким-нибудь древним забытым магическим способом. Надо отправить всех преданных нам агентов на далекие, редко посещаемые миры. Там еще остались сильные маги и знания, оставшиеся от Эпохи Богов.

— Поручите эту операцию мне, Диктатор Гилеанис! Я обещаю Вам лично доставить эту проклятую девчонку живой или мертвой. — С дальнего конца стола поднялся Повелитель с нежной кожей, большими голубыми глазами, маленькими ушками, поразительно похожий на большого младенца.

— Диктатор! — Презрительно хмыкнул лорд Палтигонис. — Не слишком ли Вы торопитесь припасть к стопам лорда Гилеаниса, мессир Лалатолис? У нас больше нет Императора, не будет и Диктатора. Я согласился принять участие в этом заговоре с условием, что власть перейдет к нашему Совету. Да здравствует Республика Повелителей!

— А мне титул Диктатора нравится. — Гилеанис вперил тяжелый взгляд в мятежного лорда. — Мессир Лалатолис, я знаю Вас, как лучшего эмиссара Дальней Разведки. Если Вы найдете Килеану и доставите ее сюда живой, то немедленно займете место покойного лорда Палтигониса, бывшего начальника Дальней Разведки Империи, который не оправдал моего доверия и не справился со своими обязанностями.

— Как это — покойного? — Изумился сидящий за столом живой и здоровый лорд Палтигонис.

— А вот так! — Хищный метательный стилет, вылетев из руки Гилеаниса, вошел точно в глаз несговорчивого лорда.

Повелители вскочили из-за стола, опрокинув стулья. Кое-кто даже попытался выхватить свое оружие. Но в зале тут же, словно выйдя из стен, появились телохранители Гилеаниса — звероподобные низколобые гуманоиды с арбалетами и пружинными дискометами наперевес. Хозяин замка несколько раз хлопнул в ладоши, призывая к тишине, и объявил:

— Господа Повелители, лорды и мессиры! Как вы знаете, мой Замок Тайн и Секретов расположен за пределами Двенадцати Измерений, так что любой Повелитель умирает тут безвозвратно, что, конечно, весьма неприятно для таких, как мы, долгожителей. Некоторые из вас готовы отдать половину своего состояния, чтобы узнать, где же на самом деле находится мой замок. Приоткрою тайну: он очень близко к Измерениям Хаоса, так что все ваши «стрелялки» и «излучалки» тут не действуют, а от кинжалов и отработанных, несомненно смертельных ударов, меня защитит преданная стража. Я предлагаю забыть досадное происшествие с Палтигонисом и продолжить разработку планов по дальнейшему управлению Империей. Есть несогласные со мной?

Несогласных не нашлось. Повелители молча заняли свои места и приготовились выслушивать приказы Диктатора Гилеаниса.


* * *
— Мы наемники. Занимались каперством у берегов Кротении. А потом король Хуралис нанял нас, чтобы мы добрались до колдуна Пулай Худа и вырвали из его лап волшебницу Дилл Хамай. Но наш корабль разбил шторм, который, я уверен, наслал сам Пулай Худ. Мы еле отбились от поджидавших нас на берегу мертвяков — армии черного колдуна. При высадке я потерял половину команды, и мы вынуждены были отступить сюда, вглубь пустыни. Мертвяки гнались за нами по пятам. Потом мы закрепились в этом заброшенном замке. Когда увидели вас, пробивающихся к воротам, то решили, что вы — гонцы короля Хуралиса. Потому и впустили. Теперь вот я думаю: правильно ли мы поступили, и не слуги ли вы Пулай Худа, которые хотят заманить нас в новую ловушку?

Мы сидели в одном из немногих уцелевших в храме зале с крышей. Здесь было чуть теплее, чем снаружи благодаря небольшому костру, который был разведен прямо на полу посередине и трем десяткам людей, сидевших и лежавших вокруг. На открытых, продуваемых всеми ветрами стенах, постоянно дежурило еще не менее десятка воинов, которые периодически сменялись, чтобы согреться и глотнуть очень крепкого подогретого вина. Мы находились в окружении искателей удачи, наемников, бывших каперов (я склонен был считать, что они скорее были пиратами). Заросшие густыми черными бородами, которые почти сливались с такими же шкурами, служившими им одеждой, давно не мывшиеся, голодные, ожесточенные, они бросали на нас неприветливые подозрительные взоры. Их командир (я бы сказал вожак), которого они называли просто «Капитан», был немного более разумен и цивилизован. Именно он коротко и посвятил нас в обстоятельства, приведшие его команду в полуразрушенный замок среди песчаной пустыни.

Яманубис в нескольких словах рассказал о том, что мы — пришельцы из другого мира, что нам необходимо добраться до Южного Места Поклонения Доброму Толстому Богу и что мы рассчитываем на поддержку Капитана и его команды. Конечно, ни о каких Богах и Повелителях он упоминать не стал. Зато долго рассказывал о возможностях прорыва блокады при помощи древнего оружия, спрятанного тут, в храме. Правда, его словам мало кто поверил.

— Другие миры? — Задумчиво переспросил Капитан, накручивая на указательный палец с черным обломанным ногтем свой ус. — Слыхал я в детстве такие легенды. А вот о Южном Месте… как там дальше… впрочем, неважно… Об этом мне не рассказывал даже мой дед Сигрунд, а он, между прочим, был хорошим сказителем.

— Да прикончить этих шпионов Пулай Худа, и все! — Выкрикнул один из воинов по прозвищу Кривой Нагель.

— Это мы всегда успеем. Не указывай мне, что делать. — Отмахнулся Капитан, и я порадовался, что несмотря на совершенно дикарский вид окружавшего нас отряда, дисциплина тут была железная. — Что ты там говорил о тайнике?

— Дай мне десять человек, и к восходу Зеленого Солнца мы раскопаем завал и доберемся до тайника. Оружия там хватит на всех вас. Вместе с нами вы перебьете мертвяков и уйдете на юг. — Учитель держался спокойно и уверенно, как будто выступал на том самом собрании заговорщиков на Подсолнечной, с которого все началось.

— Оружие, оружие! — Передразнил Кривой Нагель, вскакивая на ноги. — Этот толстяк лжет. Он хочет, чтобы мы остались тут, в храме, пока не подойдут основные силы Пулай Худа. Я же говорю: надо немедленно убираться отсюда. Жирдяя и тощего мальчишку — ножом по горлу, а эту девку — по кругу…

«Хлоп!!!» Кривой Нагель перелетел через головы лежащих товарищей и с мерзким хлюпающим звуком влип в каменную стену. Из-под его рогатого шлема потекли кровавые и белые ошметки. Я сперва не понял, кто нанес удар: Яманубис или Килеана, и только по красным от ярости щекам девушки смекнул, чьих это рук дело. Пираты вскочили, гневно заорали и занесли над нами оружие. «Опять драка», — устало подумал я, вращая нагинатой и не давая к себе приблизиться.

— Стоять! Не двигаться! — Режущий уши крик-приказ Килеаны заставил меня замереть, а нападавшие пираты отпрянули в разные стороны. Все-таки Императрица Повелителей сохранила властность даже здесь (это потом я узнал, что их учат владению особым гипнотически-командным Голосом). Вы все — да, все — уже покойники. Вы погибнете, если будете сражаться против нас или без нас. Но вы спасетесь, если к нам присоединитесь. Этот дурак, — девушка небрежно махнула рукой в сторону лежащего у стены Кривого Нагеля, — осмелился оскорбить меня и за это поплатился. Кто еще хочет к нему присоединиться? Предупреждаю, что следующие не умрут так быстро и легко!

На протяжении ее речи пираты обменивались фразами типа:

— А она в чем-то права.

— Я со стены видел, как эти трое прошли сквозь строй мертвяков. Это было что-то!

— Да, это бойцы, что надо.

— А Кривой Нагель сам нарвался.

— Он уже давно всех достал, проклятый трус и паникер. Туда ему и дорога!

Так что симпатии все больше и больше склонялись в нашу сторону.

— Опустить оружие! — Решительно приказал Капитан, видимо, приняв окончательное решение. — Они останутся с нами.

Его поддержал хор согласных голосов. Словно только что едва не разгорелось побоище, нас хлопали по плечам и даже пытались обнять. Если быть точным, то обнимали только меня и Яманубиса, от Килеаны все-таки старались держаться на некотором расстоянии.

— Но у меня одно условие. — Сказал Капитан. — До восхода Зеленого Солнца мы должны найти ставку Пулай Худа и освободить волшебницу Дилл Хамай. Так что с поиском тайника придется поторопиться.

Яманубис пожал плечами, мол «нет проблем», но на всякий случай спросил:

— Это для вас, наверное, очень важно?

— Я дал королю слово чести. — Торжественно произнес Капитан, приложив к груди правую руку. — Я поклялся, что мы или освободим волшебницу, или умрем.

— Серьезное заявление. — Прокомментировал Учитель. В его голосе я услышал едва скрываемую насмешку, но предводитель наемников воспринял это как одобрение.

— Впрочем, если мы не выполним поручение, — продолжил Капитан, то умрем так или иначе. Ведь на восходе Зеленого Солнца Пулай Худ совершит омерзительный обряд черной магии, чтобы вся волшебная сила Дилл Хамай перешла к нему. Тогда он станет непобедим и захватит весь мир!

— Далеко еще до восхода? — Потихоньку спросил я у Учителя.

— Если считать по оборотам Подсолнечной, то пять с четвертью суток. А на этой планете смены дня и ночи вообще нет.

— Хорошо, мы согласны. — От имени всех сказала Килеана. — А после этого мы все отправимся на юг, туда, куда нас поведет Яманубис.

— Тогда за дело. Мой талисман показывает, — Капитан вытащил из-за пазухи слабо светящийся зеленоватый камешек, — что Пулай Худ уже недалеко. Так что нам не придется его искать, он сам идет сюда.

Вот так мы заключили договор с наемниками, которые называли себя «Команда Головорезов». Нам выдали такую же грубо сшитую одежду из длинноволосых шкур неизвестных животных. Эти не очень чистые, но очень теплые одежды пришлись мне весьма кстати. Я даже раздобыл себе такие же теплые рукавицы, чтобы не отморозить ночью нежные плавательные перепонки. Кстати, одежда была снята с убитых ранее членов команды. Но я уже не обращал внимания на запах и грязь, радуясь хотя бы тому, что в этом мире совершенно не было кожных паразитов.

Низенький полный Яманубис, одетый в толстые шкуры, в кожаном шлеме с наклепанными железными полосами, с огромной широкой секирой за поясом выглядел очень комично, и первое время, расчищая вместе с Командой Головорезов площадку возле одной из башен, я осмеливался подшучивать над его внешним видом. Мы работали, как каторжники, древками топоров и секир отваливая беспорядочно лежащие каменные глыбы. Хорошо еще, что нас не тревожили нападения стоящих под стенами мертвецов. Наверное, они не предпринимали никаких действий, ожидая прибытия к храму своего хозяина.

Если бы я был художником, то обязательно нарисовал бы эту зловещую картину: тусклое красное солнце, низко и неподвижно подвешенное в небе, серо-бурую гладкую поверхность, черную тень от каменных стен, армию мертвецов, которые словно статуи окружают храм и людей, готовящихся к бою. Казалось, что время вокруг храма остановилось, а внутри — ускорилось. Неподвижные Солнце, небо, земля и мертвецы — снаружи. Суета, крики, напряжение на грани человеческих сил — внутри.

Наконец, наша работа увенчалась успехом: мы откопали каменную плиту с непонятными письменами. (Кстати, я спросил как-то у Учителя, почему я без труда понимаю речь иномирян. Он улыбнулся и ответил, что ему, видимо, всю оставшуюся бессмертную жизнь придется выслушивать мои глупые вопросы, и что настройка на любой язык заложена мне в голову во время гипнообучения в брюхе лягуха). Так вот, письмена на плите я прочитать не мог, наверное это был какой-то тайный язык Богов.

Незамедлительно прибежавший к раскопу Яманубис сдул с плиты остатки песка, особым образом наложил пальцы на узор и, к удивлению многочисленных зрителей, легко поднял массивную каменную плиту. Под ней оказалось несколько одинаковых продолговатых ящиков. Учитель с моей помощью вытащил один из них наверх, щелкнул замком и достал блестящую металлическую трубку длиной в три локтя.

— Отойдите-ка в сторону! — Скомандовал он столпившимся вокруг Головорезам.

Убедившись, что все люди, в том числе Капитан, Килеана и я, находятся за его спиной, Яманубис одной рукой вытянул трубку перед собой и задумчиво сказал:

— Надеюсь, что сработает, иначе сюрприз не получится.

Трубка тихо заворчала и тут же исторгла из себя струю ослепительного белого пламени, ударившего в камень на расстоянии в сорок шагов.

— Это называется «огнемет». — Повернулся он к нам лицом. — Самое хорошее средство против излишне загулявших по земле мертвецов. Огнеметов тут полторы сотни.

Тут у меня заложило уши от восторженного вопля, одновременно вырвавшегося у сорока здоровенных наемников. Клянусь, у Капитана и еще пяти-шести Головорезов на глазах блеснули слезы. Но обрадовало их не собственное спасение. Я уже достаточно времени прожил с этими грубыми и жесткосердными на первый взгляд людьми, достаточно вник в их историю и изучил характеры, чтобы понять: они радовались возможности спасти волшебницу Дилл Хамай и уничтожить ненавистного Пулай Худа.

Кроме огнеметов, в тайнике находились плазменные горелкиобогреватели, множество различной одежды, которую Яманубис даже не стал разворачивать, заявив, что «шкуры Головорезов в такую погоду — самое то, что надо, и лучше не придумаешь», а также пластиковые прозрачные трубочки с разноцветными таблетками.

— Это позволит всем нам не умереть от голода по крайней мере лет двадцать. — Радостно объявил Учитель, потрясая в воздухе одним из прозрачных контейнеров. — Питательные таблетки содержат концентрат всех необходимых для человека продуктов.

Это заявление, вопреки его ожиданиям, не вызвало особых восторгов у Головорезов. Лучше всех общее настроение выразил огромный вечно мрачный Молотила:

— Я бы лучше сейчас пожевал не речных камешков, а филе мамонта, можно даже не очень жирного, но, главное, целиком зажаренного на костре.

Глава 6. Дилл Хамай

Когда оживление Головорезов улеглось, Яманубис принялся обучать их обращению с огнеметами. Хотя, особенной премудрости в этом не было: нацеливай, куда надо, да нажимай на кнопку. Поэтому бывшие корсары, которые раньше не держали в руках механизма сложнее лука со стрелами, выучились сносно стрелять за два-три урока. Или, как оптимистично заметил Учитель: «Они будут сжигать мертвяков, а не друг друга».

Единственная неприятность заключалась в том, что запас огненной жидкости в трубках был ограничен. Яманубис провел эксперимент: не отпускал кнопку до тех пор, пока не иссякнет огонь, и при этом размеренно считал вслух. Когда последние пылающие капельки упали возле его ног, он сказал: «Сто тридцать два».

В Команде Головорезов было сорок три человека, считая самого Капитана, плюс трое нас. Так что каждому наемнику досталось по три огнемета и по приказу «экономить каждую каплю», а оставшиеся двенадцать трубок составили, по выражению Килеаны, «оперативный резерв».

Когда вдалеке над гладкой песчаной равниной появились маленькие черные точки, говорящие о приближении армии колдуна, все приготовления нашего маленького отряда были полностью завершены. Теперь предстояло продумать план нападения на ставку Пулай Худа.

— Незаметно подобраться к колдуну просто невозможно. — Твердо заявлял Крысолюб, который выполнял в Команде Головорезов обязанности лекаря и отчасти шамана. Он был довольно стар, седоволос, но не менее силен и ловок, чем остальные бойцы. Под его одеждой, а также снаружи на поясе, находилось множество мешочков с колдовскими и лекарственными зельями и амулетов различного назначения. Именно от него мы, в основном, и получали сведения о традициях и колдовских обрядах этого мира.

Вообще, должен заметить, что хотя с Головорезами я пробыл совсем немного, но совместная работа и какая-то первобытная простота нравов иногда создавали впечатление, что я знаю их чуть ли не с самого рождения. Сперва они показались мне совершенно одинаковыми из-за схожих одежды, вооружения и внешнего вида. Но скоро я научился различать Головорезов и легко выучил имена-клички, которые давались с несколько грубоватым юмором, но очень верно отражали индивидуальность. Я, болотник с Подсолнечной, совершенно непохожий на Головорезов внешне и внутренне, легко вписался в их общество и получил прозвище «Пловец» за перепонки на руках и ногах, которые, между прочим, у бывшихнаемников-моряков вызвали глубокое уважение. Яманубиса стали звать «Умником», я думаю, не надо объяснять, почему. А вот Килеана так «Килеаной» и осталась. Никто и никогда не упоминал о смерти Кривого Нагеля, и я подозреваю, что происходившие в Команде Головорезов ссоры иногда оканчивались смертью одного из участников. Килеана работала наравне с остальными при расчистке склада Яманубиса и поэтому была принята в Команду, как равноправный боец. Ее, похоже, просто перестали считать существом противоположного пола с вытекающими отсюда приставаниями и сальностями, поэтому к ней и не прилипли ни «Девчонка», ни «Малышка», ни даже какая-нибудь «Головоломка».

Но я отвлекся. Вернемся в общий зал, где вокруг яркого бездымного пламени, вырывающегося из плазменной горелки Яманубиса, собирались на отдых Головорезы и где сейчас происходило что-то вроде военного совета.

— Пулай Худ — сильный колдун, он сразу же почувствует наше приближение. — Продолжал развивать свою мысль Крысолюб. — У него, я думаю, не менее пяти тысяч мертвяков, да и некоторые князья со своими дружинами примкнули к этому выродку. Значит, нас будет сорок шесть против семи-восьми тысяч. Расклад не в нашу пользу.

— Ерунда все это. — Задумчиво прошелся взад-вперед Капитан. — Мы же не собираемся сражаться со всей армией, нам надо выкрасть Дилл Хамай и смыться.

— Если только не будет слишком поздно. Мы можем не успеть до восхода Зеленого Солнца.

— Что это за восход, о котором он постоянно упоминает? — Спросил я у Учителя.

— К Красному Солнцу эта планета все время повернута одной стороной, и вместе они вращаются вокруг Зеленого Солнца. Когда первые зеленые лучи проходят через атмосферу планеты, они ионизируют магическую составляющую. Поэтому все самые значительные колдовские действа происходят именно на рассвете.

— Пулай Худ, мне кажется, идет сюда, чтобы похитить волшебство Дилл Хамай прямо у стен этого древнего храма. Он уверен, что это придаст мерзкому обряду дополнительную силу. — Вещал Крысолюб, а Яманубис, построивший некогда это сооружение, потихоньку улыбался.

— А в чем заключается обряд? — Заинтересовалась Килеана.

— Как? — Изумились Крысолюб и Капитан. — Вы не знаете? Колдун должен осквернить волшебницу, обесчестить ее в центре Пентаграммы, а потом убить и съесть ее мозг и сердце.

— Очень милый обычай. — Пожала плечами девушка. — А он что, действительно получит после этого дополнительные колдовские силы?

— Да, конечно. Именно так он впитал в себя магию несчастной Ленгорал и бедного Рориса. Правда, они были слабыми волшебниками, и особой силой не владели. А вот если та же участь постигнет Дилл Хамай, то Пулай Худ сровняется по силе с Богами и станет непобедим.

— Ну, положим, до Богов ему далеко. — Хищно ухмыльнулся Яманубис. — Но я чувствую, что этот колдун и сейчас способен доставить нам массу неприятностей. С его армией-то мы как-нибудь справимся, но вот как при этом не повредить вашу драгоценную волшебницу?

— Я думаю, что колдун организует свое представление прямо под стенами храма. — Сказал Капитан. — Так что если мы откроем ворота, неожиданно нападем и попытаемся прорваться к месту заточения Дилл Хамай…

— То на нас тотчас же навалятся все мертвяки и люди — предатели, а колдун преспокойно скроется или успеет провести обряд. Даже если кто-нибудь и пробьется к Дилл Хамай, то вытащить ее точно не сможет.

— Нам нужно чем-то отвлечь внимание колдуна, устроить какой-нибудь пожар, фейерверк, грозу или что-нибудь в этом роде. — Предложил я.

— Взрыв башни подойдет? — Невинно осведомилась Килеана. — Такой взрыв, который разнесет ее на мелкие камешки?

Яманубис подпрыгнул на месте и звонко хлопнул себя по лбу пухлой ладошкой:

— Ну, конечно же! Килеана, почему ты молчала раньше? Ты же заминировала выход из Портала в башне.

— Да, но я не уверена, что взрывчатка сработает.

— А что это был за состав?

— Гремучая Кровь Черного Дракона. Я думала, что через Портал за нами пройдут агенты Гилеаниса, и тогда взрыв уничтожит их. Но до сих пор ничего не произошло, и я сомневаюсь: то ли погоня не рискнула воспользоваться Прямым Переходом, то ли взрывчатка не работает также, как другое оружие. У меня есть дистанционный взрыватель, так что можно попробовать…

— Вот и попробуем! — Радостно заключил Яманубис. — Я предлагаю поступить следующим образом…


* * *
Армия Пулай Худа неторопливо приблизилась к осажденному замку. Кольцо неподвижно стоящих вокруг стен мертвяков было усилено за счет вновь прибывших отрядов, а прямо перед воротами, как бледные поганки, выросли светло-зеленые шатры ставки колдуна. Там горели костры и слышались человеческие голоса и смех.

— Какие же ублюдки могут воевать вместе с тем, кто поднял из могил покойников? — Спросила у Капитана Килеана, стоя на стене храма и разглядывая в бинокль вражеские позиции.

Тот в ответ начал читать длинную и путаную лекцию по политической ситуации на текущий момент. Из всего его рассказа я понял одно: злобный колдун вел мертвецов, чтобы захватить власть во всем мире (точнее, на известном этим людям материке), а благородный король Хуралис стремился объединить все людские силы, чтобы отразить нападение. Но не все князья хотели усиления королевской власти, поэтому кое-кто открыто выступил на стороне Пулай-Худа. Короче, как метко заметил Яманубис, «такая же грызня за власть, как и во всех мирах, только с повторным применением отслуживших свой срок человеческих ресурсов».

— А где же волшебница? — Поинтересовался я.

— Скорее всего — вон там. — Крысолюб показал на странной формы деревянный помост, завешенный темной тканью, который на длинных шестах несли несколько десятков более-менее сохранившихся мертвецов. — Это и есть Пентаграмма, начертанная на досках их черного дерева. Восход Зеленого Солнца близко, так что я думаю, колдун уже позаботился о том, чтобы Дилл Хамай заняла свое место.

— Посмотреть бы на самого Пулай Худа. — Яманубис подбросил высоко вверх свою секиру и ловко поймал ее за древко.

Словно отвечая на его просьбу, в стане врага началось оживление. Мертвяки строились плотным каре перед воротами храма, а правый фланг занимали люди. Они, в отличие от ровных шеренг покойников, суетились, толкались, ругались друг с другом. Хорошо еще, что на этой планете не использовались верховые животные. Люди бы наверняка передавили друг друга.

— Вот она — жизнь! — Горько усмехнулся Яманубис, наблюдая за этими неловкими построениями.

Когда, наконец, перемещения закончились, вперед вышел высокий широкоплечий мужчина, одетый в клетчатую красно-зеленую хламиду. Его сопровождало несколько людей, частично одетых в такие же, как Головорезы, шкуры, частично в яркие, под стать своему господину, одежды.

— Проклятые князья. — Процедил сквозь зубы Капитан. — Если бы они не поддержали колдуна в свое время… А теперь, ишь, сами выслуживаются перед ним, как шакалы передо львом.

— Я бы многое отдала за один только выстрел из «распылителя». Сказала Килеана, разглядывая в бинокль ненавистного Пулай Худа. — Этот ублюдок поразительно напоминает мне Гилеаниса, каким я видела его в последний раз, в его последнем теле.

Яманубис хмыкнул:

— Наверное, все негодяи очень любят наряжаться в героическую внешность: высокий лоб, ястребиный нос, волевой подбородок и все такое…

— Интересное наблюдение. — Покачал головой Крысолюб, черты лица которого были далеко не благородными. — Мне кажется, Пулай Худ хочет нам что-то сказать.

— Эй вы, в храме! — Очень ясным и чистым голосом прокричал колдун, не приближаясь, впрочем, близко к стене. — Вы, наверное, думали, что, заняв эту древнюю развалину, помешаете мне совершить обряд? Не дождетесь! Я достаточно силен, чтобы сделать все необходимое прямо перед вами. Ваша волшебница в моем полном распоряжении. Она жаждет отдаться мне и отдать свою силу. И не вам, оборванцам, разбить наше счастье. На ваших глазах я утрою свои силы, насладившись Дилл Хамай. Хотите все увидеть в подробностях? Я прикажу подвинуть Пентаграмму поближе к храму!

Я, кажется, еще не упоминал, что в Команде Головорезов было четверо прекрасных лучников. Три брата-близнеца: Стрелун, Стрелок, Стрелец, а также Косой. У последнего был особенно мощный лук, изготовленный, как он утверждал, из рогов морского беса. Я вначале наивно пытался ему втолковать, что судя по форме и размерам, это не рога, а специальные гибкие сейсмочувствительные отростки. Но наука биология на этой планете была далека даже от зачаточного состояния, так что встретив полное непонимание своих просветительских бесед, я вскоре бросил сие неблагодарное занятие.

Так вот, после слов Пулай Худа каждый из лучников послал в него по три стрелы. Причем последняя вылетела из лука, когда первая была еще в полете. Но колдун лишь расхохотался, когда все стрелы упали к его ногам.

— Проклятое колдовство, — процедил сквозь зубы Косой, — отражает наши стрелы.

— Стреляйте, стреляйте! — Издевательски прокричал колдун, и князья поддержали своего хозяина непристойными жестами. — Это все, на что вы способны, жалкие пираты, посланные ублюдком Хуралисом. Скоро весь мир будет мой. Мой!

Окружавшие своего хозяина князья разразились радостными криками, которые поддержали и их дружинники. Мертвецы же, ясное дело, хранили молчание.

— Да свершиться же обряд! — Торжественно провозгласил Пулай Худ и удалился с высоко поднятой головой.

— Пора? — Килеана вопросительно посмотрела сначала на Яманубиса, а потом на Капитана.

Капитан оглядел своих людей, стоявших наготове перед воротами и одними губами прошептал:

— Да поможет нам белая магия… Пора!

Повелительница вдавила кнопку на своем браслете, и в то же мгновение стоящая на холме башня, через которую мы вошли в этот мир, раскрылась гигантским огненным цветком, выбросив высоко вверх тучу каменных обломков. С отставанием на один удар сердца четверть храмовой стены, обращенная к основным вражеским силам, взлетела на воздух и каменным дождем рухнула на головы людей и мертвяков Пулай Худа. Вместе с Яманубисом Килеана заранее намазала своей красной мазью некоторые специально подобранные камни в основании стены, так чтобы взрыв направил осколки в нужную сторону. Гремучая Кровь Черного Дракона не подвела Килеану, как остальное оружие Повелителей, и я увидел искреннюю радость на лице девушки.

Скрытые клубами пыли, с обвязанными тряпками лицами, мы перелезли через развалины стены и незамеченными успели добраться почти до первых рядов его ошеломленного войска. Точнее, ошеломлены были только люди, беспорядочно разбегающиеся в разные стороны. Безвольным мертвякам было безразлично, что их передовые отряды оказались раздавлены в пыль. Они только плотнее сомкнули ряды и опустили перед собой копья. Пыль от взрыва постепенно оседала, и, увидев наш смехотворно маленький отряд, идущий в наступление, княжеские дружинники начали возвращаться и выравнивать свой фланг.

Наш план был очень прост и одновременно очень сложен. Пока одна часть Головорезов из огнеметов будет уничтожать армию мертвецов и сдерживать войско людей, другая часть, куда вошли самые лучшие воины, должна пробиться к Пентаграмме и освободить Дилл Хамай. Самая большая проблема была в том, что вблизи Пентаграммы нельзя было пользоваться огнеметами, чтобы случайно не попасть в волшебницу. Так что лучшие из лучших: Яманубис, Килеана, я, Капитан и еще шесть Головорезов должны были прорубиться сквозь последние ряды Мертвяков лишь при помощи холодного оружия.

— Да здравствует король Хуралис и Дилл Хамай! — Прокричал Капитан. — Вперед!!!

— Вперед, Головорезы! — Взревели мы. — Мочи мертвяков!!!

И началось… Огнеметы оказались чрезвычайно эффективны против плотных построений мертвяков. Однако более подвижные люди успевали отскакивать назад, так что огонь их больше сдерживал, чем наносил урон. Но нас интересовали не люди. Ставка Пулай Худа и его зловещая Пентаграмма находились за спинами верных и надежных покойников.

Сначала я старался действовать размеренно и методично, как косарь. Но постепенно горячка боя захватила меня, я отделился и от Яманубиса, крошащего своей огромной секирой мертвяков, и от Килеаны, сносящей вражеские головы экономно-расчетливыми выпадами, и от Головорезов, поливающих вокруг себя из огнеметов. Водоворот сражения закрутил меня, завертел, и отнес в сторону от наступающего клина.

Внезапно сквозь строй мертвяков я увидел спину Пулай Худа. Оказалось, я вырвался далеко вперед и пробился почти к самой Пентаграмме. Я узнал ее, несмотря на то, что тканевые занавеси со столбов были сняты, и помост оказался полностью открыт лучам обоих Солнц. Я успел вовремя! Проклятый колдун, несмотря на ожесточенно пробивающийся к нему клин Головорезов, преспокойно стягивал с себя одежду. Он собирался завершить черный ритуал прямо сейчас, в гуще сражения! Если он успеет, то наша отчаянная атака потеряет всякий смысл. Сознание этого удвоило мои силы и удесятерило скорость рассекающей врагов нагинаты.

И я прорвался к Пентаграмме! Позади меня слышались крики Головорезов, свист вылетающего из огнеметов пламени, треск лопающихся от жара костей мертвяков. Я сосредоточился на своей цели и занес нагинату, намереваясь рассечь колдуна от шеи до пояса. Но Пулай Худ почуял нависшую над ним смерть и сделал отчаянный рывок в сторону. Нагината просвистела мимо, лишь слегка оцарапав его бок, и вонзилась в деревянную платформу.

Когда колдун отшатнулся, моим глазам на несколько мгновений открылась зловещая Пентаграмма, о которой я уже так много слышал. Не то, чтобы я был разочарован, но ожидал увидеть, несомненно, нечто большее величественное, пугающее, источающее древнюю злобную магию. На деле же Пентаграмма представляла собой простое пятиугольное возвышение, мне по колено, покрашенное в густой черный цвет. Никаких рунических символов, никаких заклинаний, начертанных кровью, никаких человеческих черепов или скрещенных костей. На возвышении я увидел обнаженное женское тело, растянутое кожаными веревками вдоль лучей Пентаграммы и как-бы вписанное в нее. Но не успел я сделать и шага вперед, как дорогу мне преградил Пулай Худ. В руках колдуна невесть откуда оказался длинный кривой меч, с которым он очень резво меня атаковал.

Это был не тупой неповоротливый мертвяк! Пулай Худ превосходно владел своим оружием, и мне пришлось отступить на три шага назад, отражая град обрушившихся ударов. Но время работало на меня. Или ко мне пробьются на подмогу друзья, или я затяну поединок до восхода Зеленого Солнца и не дам колдуну довершить начатое. Пулай Худ также понимал это и поэтому старался побыстрее покончить со мной. Но из-за спешки он начал делать ошибки, и мне удалось два раза прорвать его защиту, оцарапать живот и заставить отступить обратно к Пентаграмме.

Когда мы начали наш поединок, колдун оставался в одном только кожаном фартуке, расшитом драгоценными камнями. Но один из моих ударов перерезал поддерживающие его завязки, и последнее покрывало, скрывающее наготу колдуна, упало ему под ноги.

— Ого! — Вырвалось у меня. — Да ты урод, дядя!

Дело в том, что моим глазам предстало чудовищное мужское достоинство колдуна. Этот орган нельзя было назвать человеческим. Скорее, это была какая-то увеличенная гипертрофированная ужасная пародия с множеством острых колючек и костяных выростов. Я вспомнил о тех ритуалах, которые колдун совершал при помощи этой штуки, и еще больше насел на него. То что произошло потом, клянусь, не было преднамеренным. Просто выдыхающийся Пулай Худ неправильно парировал мой удар, направленный в сердце, и лезвие — замечательнейшее острейшее лезвие нагинаты — чиркнуло его по низу живота.

Пулай Худ издал такой закладывающий уши вопль, что сражение на мгновение приостановилось. Огромный отросток отделился от тела колдуна и с глухим стуком вонзился в деревянный настил. Он так и остался торчать почти под прямым углом, как костяная булава.

И тут произошло сразу несколько событий. Увидев, что колдун выронил меч, я зачем-то тоже опустил нагинату. Сквозь строй мертвецов наконец-то прорвались Яманубис и Килеана. Пулай Худ начал скороговоркой бормотать какое-то заклинание.

— Добей его! — Проорал мне Яманубис. — Быстрее, Рен!

— Я еще найду тебя. — Глядя прямо мне в глаза отчетливо произнес колдун. — И ты мне ответишь за все.

Сказав это, он вновь завыл тонким голосом, наверное, заканчивая заклинание, завертелся волчком и исчез. Не веря своим глазам, я осмотрелся: точно — совсем исчез. «Конечно, — подумалось мне, — что ему тут делать, если нечем, так сказать, похитить волшебную силу Дилл Хамай. Кстати, а где же эта волшебница?»

Яманубис и Килеана были вынуждены сдерживать покойников, не потерявших настойчивости даже в отсутствие своего хозяина, так что к Пентаграмме я приблизился один. Не такой я представлял себе великую волшебницу Дилл Хамай. Женщина лежала с закрытыми глазами и, похоже, была без сознания. Впрочем, почему женщина? Ведь это была совсем юная девушка, ее неестественно бледная кожа едва подернулась легким пушком. Грубые кожаные петли, затянутые вокруг шеи и конечностей, бесстыдно растягивали ее ноги и руки, едва не выворачивая их из суставов. Страшно худая, доведенная до крайней степени истощения плоть мелко, жалко вибрировала. Короткие светлые волосы слиплись от пота. И эта полумертвая девочка и есть великая колдунья?

Я несколько раз моргнул, чтобы убрать невольно застлавший глаза влажный туман, и бросился отвязывать петли, до крови растершие нежную кожу. Не знаю, почему я просто не перерезал их нагинатой? Моя торопливость, наверное, причинила девушке дополнительную боль, потому что я услышал стон и встретил ее взгляд. Она очнулась и смотрела на меня. Вот это глаза! На худеньком личике они казались неправдоподобно огромными и имели непередаваемый восхитительно-чистый фиолетовый цвет. В них отражались пережитые страдания, боль, ужас, ненависть. Ее взгляд упал на мои руки, и глаза вспыхнули гневом. Должно быть, подумалось мне, девушка приняла мои плавательные перепонки за лапы какого-нибудь демона.

— Не волнуйся. — Как можно ласковее сказал я девушке, возясь с неподдающимся узлом. — Я твой друг.

Но она или не расслышала моих слов, или их смысл не дошел до ее измученного жестокой пыткой сознания. Девушка почти также, как только что Пулай Худ, стала бормотать какое-то заклинание, одновременно извиваясь всем телом и мешая мне снять путы с ее рук.

— Да подожди же ты! А, вот, получилось! — Я наконец-то снял петлю с ее правой руки.

Вместо благодарности Дилл Хамай застыла и прямо мне в лицо выбросила последнюю фразу своего заклинания. На мгновение меня ослепила огненная вспышка, но я не почувствовал никакой боли. А вот юная волшебница вновь потеряла сознание, как будто выпущенная молния поразила ее саму. Между ее маленьких острых грудок расплылось красное пятно, похожее на ожог.

И в то же мгновение все небо залила зеленая вспышка. Залила и тут же растворилась в привычном кроваво-красном свете другого Солнца, как будто ее и не было. Первый луч прошел по атмосфере планеты, но Пулай Худу не удалось им воспользоваться. Начинался Восход Зеленого Солнца. Край светила едва-едва показался над горизонтом, и теперь оно начинало свой медленный неторопливый ход по небу этого мира.

Когда я снял последнюю петлю с тощей лодыжки волшебницы, то боковым зрением увидел Яманубиса и Килеану, ковыляющих ко мне, а также двух Головорезов: Молотилу и Рогатого, которые катили плетеную из каких-то гибких веток телегу на двух больших, в человеческий рост, также плетеных колесах.

— Капитан сказал: кладем ее сюда и сматываемся. — Сообщил Молотила, тяжело дыша. — Мертвяков мы почти всех пожгли, князья отступили, так что путь на юг свободен.

— Талисман Капитана показывает, что колдун еще жив, и находится где-то неподалеку. — Добавил Рогатый. — Так что надо двигать быстрее.

Все еще находящуюся в беспамятстве девушку мы осторожно подняли и переложили на телегу, укрыв кстати подвернувшимися одеялами. Я осмотрел поле боя. Жуткое зрелище! Горы дымящихся трупов, торчащие во все стороны обломки копий, оскаленные полуобгоревшие черепа.

— Туда! — Показал пальцем Молотила, и мы покатили телегу в указанном направлении.

Перебравшись через небольшой холм из покойников, мы обнаружили тех, кто остался от Команды Головорезов. Из сорока шести человек (считая бывшего Бога Яманубиса), вышедших из храма на решающий бой, в живых осталось только четырнадцать, раненых, до смерти уставших, но все еще способных держаться на ногах. Я назову все их имена, ибо тот, кто прошел через сегодняшнее побоище, достоин того, чтобы о нем сложили хотя бы одну, самую скромную и короткую, песню. Итак, выжили: Капитан, Крысолюб, Стрелун, Стрелец, Косой, Чернявый, Крепыш, Молотила, Рогатый, Впередсмотрящий, Боцман, Яманубис, Килеана и я, Рен Рил.


* * *
Небольшая вереница людей, оставшихся в живых после освобождения волшебницы, плелась по унылой однообразной песчаной равнине. На горизонте за нашими спинами все еще поднимался столб черного дыма от сожженной Пентаграммы Пулай Худа. Но оборачиваться и любоваться плодами свое победы желающих не находилось. Более-менее держались на ногах только Яманубис, Килеана и Капитан. Поэтому мужчины тянули повозку, на которой в бредовом жару металась Дилл Хамай, Повелительница шла рядом, время от времени меняя влажные полотенца на лбу девушки и вкладывая ей в рот разноцветные таблетки «доктора Яманубиса», а я и Боцман время от времени подталкивали повозку сзади, когда ее колеса увязали в рыхлом песке.

В рюкзаке Килеаны нашелся еще один комбинезон из тонкой серебристой ткани, который она самостоятельно натянула на безвольное податливое тело волшебницы. Брюки и рукава оказались коротковаты для Дилл. И, как объяснила Повелительница: «Это просто очень прочное самоочищающееся белье без встроенных усилителей мышц, генераторов защитных полей и антигравитационных двигателей». Я более внимательно присмотрелся к одежде бывшей Императрицы, ничуть не пострадавшей от всех наших приключений, и все так же соблазнительно облегавшей идеальную фигуру своей владелицы. Интересно, какие технологии позволяют Повелителям превратить одежду в сложнейший прибор для выживания?

Несколько раз Дилл приходила в себя и о чем-то тихо говорила с Килеаной. Пару раз, поднимая голову, я встречал волшебный взгляд фиолетовых глаз, направленный на меня. Но моя голова была занята не мыслями о спасенной девушке, а мечтами о чистой, холодной, хрустально-прозрачной воде. Все мы жестоко страдали от жажды, которую не могли утолить питательные шарики. Воды во флягах оставалось всего на несколько глотков.

Капитан время от времени доставал свой талисман, разглядывал тлеющий зеленый огонек и сообщал:

— Колдун, похоже, идет за нами. Не догоняет, но и не отстает. Не хочет упустить свою добычу, шакал. Он понимает, мы ему не по зубам… По крайней мере, сейчас.

Я рассказал о том, что отрубил колдуну одну очень важную деталь, но Учитель и Крысолюб осадили мою похвальбу:

— Он же сильный колдун, Рен. Пока жив, он может терять и снова отращивать разные органы. Вот если бы ты отрубил ему голову, а мы бы испепелили ее из огнемета…

Я вынужден был смущенно умолкнуть. Ведь у меня был шанс покончить с колдуном, а я его не использовал. Теперь же за нами, возможно, гнались остатки княжеских дружин во главе с самим Пулай Худом.

— Нам бы только добраться до леса, а уж там-то мы оторвемся от преследования. — Как заклинание повторял Крысолюб.

— Скорее бы уж… — Хмуро соглашался Стрелец, еле-еле переставлявший ноги позади.

— Мне кажется, что впереди видны какие-то холмы. — Заметил Впередсмотрящий, который даже после гибели корабля продолжал выполнять свои обязанности.

Капитан приложил ладонь к глазам и всмотрелся в линию горизонта. Я тоже пытался разглядеть что-нибудь впереди, но красные пятна в глазах не давали сфокусировать зрение. Килеана достала свой бинокль и подтвердила:

— Да, пустыня, похоже, заканчивается. Я тоже вижу какие-то пологие холмы. На них растут кусты и трава. Может быть, там есть вода.

— Стрелун, Чернявый и Крепыш, ступайте вперед, разведайте, что к чему. — Скомандовал Капитан.

Мы продолжали размеренно утаптывать ногами песок, а трое Головорезов ускорили шаг и двинулись вперед. Наверное, мысли о близкой воде придали им дополнительные силы. Когда мы все уже ясно различали очертания приближающихся с каждым нашим шагом холмов, наш разведдозор уже скрылся за ближайшим из них.

В это время Дилл вновь очнулась. Ее голова повернулась в мою сторону, а глаза приобрели осмысленное выражение.

— Прости меня. — Скорее угадал по ее губам, чем расслышал я.

Килеана тактично приотстала, и я занял ее место возле изголовью больной.

— Там, у алтаря, я приняла тебя за одного из прислужников Пулай Худа. — Уже более отчетливо продолжила юная волшебница. — Первый раз в жизни я составила смертоносное заклинание против своих врагов и направила его на тебя. Но ты не был моим врагом, и заклинание отразилось, задев меня.

«Так вот оно что! — Понял я. — Тонкое это дело — колдовство. Тонкое и опасное. Несправедливое проклятие падает обратно на проклинающего».

— Я могу тебе как-то помочь? — Как можно заботливее спросил я. Мой голос прозвучал хрипло, как карканье ворона, но девушка мягко улыбнулась.

— Прости меня. — Настойчиво повторила она.

Я не мог понять, что она от меня хочет, но на всякий случай сказал:

— Конечно прощаю, о чем разговор!

И я коснулся ее тонкой белой руки, выпроставшейся из-под одеяла. В момент прикосновения между нами проскочил сильный разряд, похожий на электрический. Я невольно вскрикнул от мгновенной боли и отдернул руку. Но, удивительное дело, по моему телу как-будто прошла теплая волна, усталость куда-то улетучилась, я почувствовал себя гораздо лучше и бодрее. Дилл Хамай также быстро изменилась: ее щеки и шея порозовели, большие фиолетовые глаза заблестели, губы налились рубиновым светом и увлажнились.

— Спасибо. — Слабо улыбнулась девушка. — Ты немного разрядил заклинание.

Надо было что-то сказать, и я пожал плечами:

— Может, я тебя обниму, и заклинание совсем исчезнет?

— Спасибо, но это пока не поможет. — Еще шире улыбнулась Дилл. Может, в другой раз…

— Понимаю, — усмехнулся я, — мой вид тебе несколько неприятен… вернее, непривычен.

— Не в этом дело. — Горячо запротестовала девушка. — Совсем не в этом.

Внезапно она густо покраснела и с головой зарылась под одеяло. Впряженный в повозку Яманубис обернулся и многозначительно постучал согнутым пальцем по шлему. Звук оказался достаточно громким, чтобы заставить меня поднять глаза и увидеть…

— Смотрите! — Заорал я. — Там, впереди!

Наша колонна уже подошла к подножию холмов, и Впередсмотрящий, наверное утратил бдительность. А сверху навстречу нам несся Стрелун с выпученными от нечеловеческого ужаса глазами. Он даже не мог кричать, но на бегу дико размахивал руками, подавая нам знаки.

«Что могло так напугать наемника, прошедшего через ад битвы с войском Пулай Худа?» — Успел подумать я, прежде чем через гребень холма перевалило то, от чего убегал Стрелун. Это были две огромные волосатые твари, передвигавшиеся стремительными скачками и оглушительно завывающие. Стрелец и Косой не зря считались лучшими лучниками. Спустя мгновения обе твари, получив по стреле в голову и грудь, кубарем покатились вниз по склону, но из-за небольшого уклона остановились шагах в сорока от нас.

Тем временем Стрелун добежал до отряда и упал на руки Молотилы и Рогатого.

— Это были Чернявый и Крепыш. — Пробормотал он между тяжелыми вздохами, похожими на всхлипы. — Там, сразу за холмом, широкая река. Они разделись и вошли в воду, чтобы нащупать брод, а я остался на берегу. Я не знаю, что случилось, но вдруг они обросли этой кошмарной шерстью, заорали и бросились на меня. Они кричали: «Убей меня! Убей меня! Это невыносимая боль!» А я бежал от них, бежал…

Стрелун задохнулся тяжкими рыданиями.

— Стрелун, Молотила, Рогатый и Стрелец, охраняйте повозку. — Хмуро приказал Капитан. — Мы пойдем посмотрим, что с ними случилось.

Вместе с ним пошли Яманубис, Килеана, Крысолюб, я и Косой. Впередсмотрящий и Боцман сделали несколько шагов вслед за нами, но потом остановились. Килеана держала наготове огнемет, а Косой не снимал стрелы с тетивы своего лука из рогов морского беса.

Не доходя пяти шагов до лежащих тел мы остановились. Покрывавшая людей шерсть странно колебалась, хотя никакого ветра не было.

— Рыбы-волосы. — Нарушил молчание Яманубис. — Раньше они водились только в далеких северных озерах. Странно видеть их здесь.

С моих глаз как будто упала пленка, затеняющая истину — я понял, что не волосы покрыли человеческие тела. Это тысячи, сотни тысяч длинных тонких живых созданий впились в кожу и медленно вгрызались внутрь. Меня едва не вырвало от отвращения. Погибнуть такой чудовищной мучительной смертью я не пожелал бы даже Пулай Худу. Хорошо, что милосердные стрелы Стрельца и Косого быстро прервали пытку.

Килеана нажала на кнопку огнемета и не отпускала ее до тех пор, пока место, где упали наши товарищи, не превратилось в большое черное пятно. Все это время Крысолюб бормотал что-то себе под нос, наверно, читал заупокойную молитву, или проклинал неосмотрительность погибших друзей.

— Кажется, я никого не упустила. — Бесцветным голосом произнесла девушка, развернулась и быстро пошла вниз.

Взяв в сторону, чтобы не проходить возле черного пятна, выделявшегося на сером склоне песчаного холма, мы перевалили через гребень. Нашим взорам открылись широкая, шагов в семьдесят, река, медленно текущая слева направо и густой лес на противоположном берегу.

— Раньше реки тут не было. — Растерянно сказал Крысолюб.

— Раньше тут был берег моря. — Улыбнулся Яманубис. — А еще раньше — вообще ничего. Дело-то не в этом. Как мы переправимся через реку, кишащую рыбами-волосами?

Вот это был вопрос. Мостов в округе, разумеется, не предполагалось. А если бы мы двинулись вдоль берега, ища безопасную переправу, то оказались бы настигнуты армией Пулай Худа. Оказаться между смертоносной рекой и войском мертвецов было бы в нашем теперешнем состоянии равносильно смерти.

Крысолюб осторожно подошел к самому краю воды и попытался набрать в шлем воды. Но тут же отпрыгнул назад и сообщил:

— Этих тварей тут и не сосчитать! И они голодные, чуть на берег не выпрыгивают.

Жажда, мучившая наш отряд, заставила Косого и Рогатого повторить попытку Крысолюба, но и они вынуждены были отступить, не добившись успеха. Проклятия в адрес рыб-волос далеко разнеслись над водной гладью. Желанная живоносная жидкость была совершенно недоступна.

— Попробуем достать воду по-другому. — Сказал Яманубис. Шагах в десяти от кромки воды он выкопал яму, пользуясь своей секирой, как лопатой. Постепенно яма стала наполняться водой, просочившейся из реки сквозь песчаную почву. Яманубис, Капитан и Крысолюб сидели вокруг ямы на корточках и напряженно вглядывались в оседающую муть. За их спинами толкались все остальные, ожидая приговора.

— Кажется, их нет. — Задумчиво произнес Крысолюб.

— А если тут окажется хоть один малюсенький малек, и кто-нибудь его проглотит? — Спросил Капитан.

— Прокипятить бы эту воду, но у нас нет ни кастрюли, ни котелка. — Яманубис осмотрелся вокруг, но не увидел ничего подходящего. Головорезы хранили воду в кожаных бурдюках. Их шлемы также были сделаны из толстой многослойной кожи и обиты железными полосами. — Хоть бы один цельнокованый шлем!

— Один есть. — Радостно сообщил Боцман, стаскивая с головы свой головной убор.

Торопливо срезав ножом слои кожи, изнутри и снаружи наклеенные на металлическую основу, Капитан представил нашему вниманию что-то вроде котелка. Словно совершая торжественное богослужение, он опустил сей сосуд в яму с водой, медленно достал и установил на плазменную горелку. Веселое белое пламя окружило полусферу, и почти мгновенно вода в ней громко забурлила. Досчитав до двухсот, Капитан убрал огонь и спросил у Яманубиса:

— Ну, как?

— По-моему, вполне достаточно. — Ответ Яманубиса был заглушен радостным воплем Головорезов.

Теперь у нас была вода, но по-прежнему не было возможности перебраться через реку.

— Если бы можно было свалить несколько деревьев на той стороне реки и построить плот… — Мечтательно сощурил глаза Косой.

— Я плаваю быстрее всех и мог бы попытаться… — Храбро начал я, но Яманубис, стоявший рядом со мной на берегу, молча коснулся поверхности воды древком секиры. Тотчас же вода вокруг вспенилась и примерно десяток рыб-волос вцепился в твердое дерево.

— Даже ты, Рен, проплывешь по реке не более десяти шагов. — Констатировал Учитель. — Придется идти вдоль берега. Я думаю, что мы сможем найти деревья, растущие на нашей стороне реки.

Но тут раздался голос Впередсмотрящего, который по приказу Капитана взобрался на гребень холма и оттуда следил за пустыней:

— Вижу облако пыли! Похоже, наш дорогой колдун приближается.

— Так скоро… — В сердцах топнул ногой Капитан. — Ну что, Умник, куда идти — вверх или вниз по течению?

— Подождите. — Раздался голос Дилл Хамай, и при поддержке Килеаны волшебница слезла с повозки. — Я попробую помочь.

— Ты? — Удивился Боцман, критически осмотрев едва стоящую на подгибающихся ногах, изможденную девушку.

— У кого-нибудь есть расческа? — Не обращая внимания на недоверие, спросила Дилл.

— Расческа? — Чуть ли не истерично взвизгнул от смеха Косой.

— Расческа, гребень, гребешок — что-нибудь, чем расчесывают волосы. — Втолковывала волшебница, по очереди оглядывая всех нас. Но заросшие Головорезы, похоже, никогда в жизни не пользовались подобными инструментами. Моя короткая прическа «ежиком» и лысый череп Яманубиса также не нуждались в особом уходе.

— Такая подойдет? — Килеана протянула тонкую длинную пластиковую полоску с зубчиками.

Дилл повертела ее в руках и просто сказала:

— Подойдет.

Девушка нагнулась и ладонью прокопала канавку в песке, параллельную реке. Пока она заполнялась водой, Дилл нарвала несколько пучков травы и воткнула их с одной стороны канавки. Потом она расположила расческу Килеаны поперек канавки, так что та стала похожа на перекинутый через реку мост на тонких длинных опорах.

— Похоже на эту проклятую реку с лесом на противоположном берегу. — Прошептал Стрелец.

Из всех присутствующих только Яманубис и, может быть, еще Крысолюб догадывались, что затеяла юная волшебница. Для меня же было полной неожиданностью, когда Дилл встала на колени возле своей миниатюрной модели и тихонько запела. Ее фиолетовые глаза сначала закрылись, а потом открылись вновь. Но теперь она не видела ничего вокруг. Ее взор как будто был направлен в другие Измерения, в другие реальности. Я не мог разобрать слов песни, но ее звуки как будто бы обретали материальную силу, они текли от нее к реке.

— Смотрите. — Потрясенный Боцман показал на то, что и так уже заметили все.

Над рекой как мираж, как галлюцинация, вырисовывались очертания моста, перекинутого с одного берега на другой. Он был очень узкий, на тонких столбиках-опорах. Он напоминал — ну, конечно же — расческу Килеаны.

— Тише! — Прошипел Яманубис, подавив в зародыше готовые вырваться возгласы. — Не мешайте ей. Это очень сильная магия, а девушка слишком слаба.

Мост постепенно проявлялся все отчетливее и реальнее. Яманубис подошел к его краю и осторожно погладил ладонью. В это время с холма скатился Впередсмотрящий и что-то быстро зашептал на ухо Капитану.

— Пулай Худ уже близко. — В пол-голоса объявил командир Головорезов. — С ним около тысячи человек. Приближаются очень быстро.

— Мы можем идти. — Яманубис уверенно постучал по мосту, тот отозвался протяжным пластмассовым гулом. — Берите вещи и бегите на ту сторону, я не знаю, сколько еще протянет Дилл.

Для Головорезов магия была вполне обыденным делом, а команды они привыкли выполнять, не задумываясь, поэтому очень скоро по мосту друг за другом осторожно, но быстро, бежали одетые в шкуры люди. Повозку, в которой везли Дилл Хамай, пришлось бросить — по узкому мосту она бы не проехала, но зато все наши запасы были перенесены на руках. С величайшей осторожностью Яманубис взял на руки находящуюся в трансе волшебницу.

— Килеана, Рен, — шикнул он на нас, — вам что, нужно особое приглашение?

Императрица передернула плечами, но резво припустила вслед за Головорезами. Я направился следом. Странное это было ощущение: бежать по увеличенной женской расческе над рекой, полной омерзительных голодных хищников. Я старался не думать о том, что произойдет, если Дилл очнется, когда мы будем над серединой реки. Вместо этого я стремился двигаться возможно быстрее и при этом сохранять равновесие, ведь мост имел в ширину всего полтора шага.

Но все обошлось благополучно. Никто не сорвался, никто не замешкался. Последним с моста сошел Яманубис и бережно положил на расстеленную шкуру свою драгоценную ношу. Дилл по-прежнему находилась в колдовском трансе и продолжала напевать свою тихую песню.

В это самое время на берегу, который мы только что покинули, показались передовые отряды Пулай Худа. Они перевалили через холм и, не останавливаясь, ринулись к мосту.

— Надо вывести ее из транса! — Яманубис несколько раз шлепнул юную волшебницу по щекам, но она на это никак не прореагировала. Яманубис стал трясти ее за плечи так, что голова моталась в разные стороны, но даже при этом девушка не переставала петь и этим поддерживать существование моста.

А первые солдаты Пулай Худа уже бежали по нему через реку. Наши лучники выпустили несколько стрел, сбив в воду особо ретивых. Но следом шли другие воины, с большими прямоугольными щитами, защищающими от смертоносных стрел. Боцман и Рогатый с секирами наготове поспешили занять позиции возле моста. Так как по нему можно было идти только поодиночке, два человека вполне смогли бы задержать целую армию. Но рассыпавшиеся на противоположном берегу стрелки колдуна начали осыпать стрелами наш отряд, так что пришлось отступить под защиту деревьев, утянув туда и шкуру с лежащей волшебницей. Если бы первые солдаты закрепились на нашем берегу, то под их защитой перебралось бы и все войско Пулай Худа.

Яманубис все сильнее и сильнее хлестал девушку по щекам, призывая:

— Очнись, Дилл Хамай! Проснись!

Не выдержав, я бросился рядом на колени и попытался остановить Учителя:

— Подождите, Вы так можете ее убить!

Яманубис поднял на меня необыкновенно проницательный взор и сказал:

— Наконец-то ты решил помочь.

— Я?! Чем?

— Разбуди ее! — Яманубис чуть ли не насильно впихнул безвольное тело Дилл мне в руки.

— Как?! — В отчаянии воскликнул я. — Как ее разбудить?

— Быстрее же! — Капитан Головорезов посмотрел на меня с непонятной надеждой. — Враги уже почти перешли мост.

«Когда надо, Учитель почему-то не хочет мне помочь, — думал я. Если не получилось у него, то что я-то могу?» Я бережно сжимал в объятиях юную девушку. Сквозь ее пересохшие губы продолжала течь волшебная мелодия. Ее губы растягивались и сжимались, набухали и складывались в трубочку. Ее губы… Тут в моей голове, как молния, мелькнула шальная мысль: «А что, если…» Время на долгие раздумья не было, счет жизни и смерти шел на секунды, и я прижал свои губы к губам Дилл Хамай…

Вокруг меня все как будто замерло. Где-то очень далеко, на грани слышимости, раздавались вопли солдат Пулай-Худа, оказавшихся в речной воде среди тысяч рыб-волос после мгновенного исчезновения моста. Торжествующий рев Головорезов, потрясавших в воздухе своим оружием, также почти не достигал моего сознания. Я был полностью поглощен фиолетовыми, таинственными, необыкновенно ласковыми и благодарными глазами волшебницы Дилл. Ее тонкие руки обвились вокруг моей шеи, и простое прикосновение губ перешло в самый волнующий поцелуй за всю мою жизнь.

Глава 7. Лесной народ

Мы уже довольно долго двигались через густой лес. Килеана, которая время от времени взбиралась на высокие ветвистые деревья с ловкостью цепкохвостой макаки (надеюсь, она простит мне это сравнение, когда будет читать эту книгу), сообщила, что Зеленое Солнце примерно на четверть выбралось из-за горизонта.

Меня чрезвычайно интересовало, как отсчитывается время на этой планете. Я хотел знать, сколько лет Дилл Хамай. Девушка расцветала на глазах. Может быть, благодаря правильно подобранному Яманубисом питательно-таблеточному рациону, может быть, благодаря моему постоянному вниманию (во что мне очень хотелось верить), она быстро восстанавливала свои силы. Ее кожа порозовела, тело немного округлилось и налилось силой. Оно больше не походило на кости, обтянутые бледной кожей. Теперь девушка могла двигалась без посторонней помощи, и мы почти все время шли рядом, болтая обо всем на свете. Вернее, болтал я, описывая родную Подсолнечную, жизнь Болота, опасные приключения и забавные происшествия.

Дилл спокойно и немногословно рассказывала о своем прошлом, полном страха и жестокости. Я понял, что жизнь волшебницы в этом мире незавидна. Любой князь или герцог готов отвалить кучу денег за собственную чародейку или силой отобрать малышку и запереть в своем замке, пока ее магическая сила не наберет достаточной мощи. И родители Дилл продали ее своему сюзерену, опасаясь, что в противном случае их просто убьют. У меня подобное чудовищное преступление просто не укладывалось в голове, а девушка говорила об этом, как о деле вполне естественном, и только в глубине ее больших фиолетовых глаз я видел следы боли… А потом князь подарил подросшую девушку Пулай Худу, как доказательство своей лояльности. Колдун берег ее для Зеленого Восхода, но не слишком заботился о здоровье: ведь Дилл все равно было суждено умереть во время изъятия ее магической силы.

Так что юная волшебница пережила достаточно бед, но не озлобилась, а, наоборот, сохранила и сберегла какую-то детскую непосредственную чистоту. Да и внешне она больше походила на большую белокурую девочку. Дилл была довольно высокой, почти на голову выше Килеаны, но при этом очень тонкой и хрупкой. Не сухощавой и жилистой, как болотники Подсолнечной, а именно хрупкой, нежной, какой-то беззащитной и легко ранимой.Поймите меня правильно, после поцелуя между нами больше ничего не было. Но я всегда с готовностью подсаживал ее, когда надо было перелезать через лесной бурелом, и она с мягкой благодарной улыбкой принимала эту услугу. За ее улыбку, за ее теплый фиолетовый взгляд я готов был отдать все на свете.

Когда я спросил о возрасте Дилл у Крысолюба, тот ответил, что она родилась три восхода Зеленого Солнца назад. Она появилась на свет именно в тот момент, когда первый зеленый луч наполняет магией этот мир, и потому-то стала волшебницей. Вообще, все дети, которые рождались на восходе, обретали магические силы. А на третий восход их магическая сила развивалась достаточно, чтобы ее можно было использовать. Причем чем точнее совпадал момент рождения и первый зеленый луч, тем больше магических сил приобретал человек. Остальные же жители совершенно не интересовались счетом времени, и понятие «день рождения» в их языке просто отсутствовало.

Тогда я обратился за помощью к Учителю, но тот лишь рассмеялся:

— Тебе в какую систему счисления перевести? В сезоны дождей Подсолнечной? В стандартные года Империи? И учти, Рен, у каждого человека есть много возрастов. Номинальный — то есть календарный отсчет, физиологический, интеллектуальный, нравственный, магический… ну, и много других. Люди развиваются неравномерно. Дилл провела много времени в подземелье, поэтому не очень крепка телесно, но она закалена духовно, а ее волшебный талант чрезвычайно силен. И вообще, тебе-то не все равно, сколько проходит сезонов дождей на твоей Подсолнечной за время между восходами Зеленого Солнца на этой планете, у которой и имени-то нет?

Я пожал плечами. Наверное, все равно. В каждом мире действуют свои законы. Надо принимать жизнь такой, какая она есть.

По мере того, как мы продвигались в направлении, условно именуемом «юг», то есть навстречу Красному Солнцу, становилось все теплее и теплее. И когда Команда Головорезов встретила на своем пути первое лесное озеро, то порядком измученные люди получили, наконец, возможность всласть выкупаться. На берегу было решено разбить временный лагерь и отдохнуть. Из-за отсутствия смены дня и ночи Головорезы, как и остальные местные жители, спали не через какие-то равные промежутки времени, а по мере возможности или по желанию. Почти безостановочное бегство от Пулай Худа через песчаную пустыню и сквозь густые лесные дебри изрядно измотало и утомило всех нас.

— От погони мы, надеюсь, достаточно оторвались. — Сказал Капитан. — А двигаться дальше с такой скоростью через густой лес тяжеловато. Так что — привал!

— И охота! — Радостно продолжил Стрелун. — Эти разноцветные камушки, конечно, утоляют голод, но разве сравнятся они с зажаренной на костре дичью?

— А если Пулай Худ тоже построил мост через реку и сейчас нас нагоняет? — Высказал я опасение.

Крысолюб отрицательно помотал головой:

— Черный колдун не может ничего создавать. На это способны только волшебники и волшебницы вроде Дилл Хамай.

— Пулай Худ говорил мне, — вспомнила Дилл, — что когда он возьмет мою магию, то сможет отказаться от безмозглых мертвяков и создать непобедимую армию из песка и камней.

Первый раз за время путешествия девушка произнесла имя колдуна, и тотчас же в ее глазах всплыл пережитый ужас. Я осторожно положил ей руку на плечи, притянул к себе и провел указательным пальцем по кромке маленького полупрозрачного ушка. Дилл прижалась ко мне боком и слегка потерлась, как приласканный раненый зверек. И тогда я сам себе поклялся никогда больше не покидать эту девушку, защищать ее от жестокого мира и дать ей то тепло и ласку, которые она не знала в своей жизни. Вот так, на восемнадцатом сезоне дождей, я узнал, что такое любовь…

Капитан и Яманубис облюбовали место для лагеря на свободном от деревьев мысе, вдающемся в озеро. Срубив секирами несколько лесных великанов, Головорезы построили изгородь вокруг лагеря. Хотя, пока мы шли по лесу, нам не встречалось никаких крупных животных — ни травоядных, ни хищных.

— Это плохо. — Говорил Крысолюб. — Если животные нас боятся и разбегаются, значит, они знают людей. Люди тут живут, охотятся. Надо держать ушки на макушке!

Две охотничьи группы: братья Стрелун и Стрелец, а также Косой и Впередсмотрящий получили задание не только настрелять чего-нибудь съестного, но и разведать, нет ли в лесу местных жителей. Если раньше Команда Головорезов с треском и шумом проламывалась через заросли, то эти четверо бесшумно заскользили между стволами. Оставшиеся же в лагере создавали иллюзию спокойствия и беззаботности. Если за нами из леса следили человеческие глаза, то они должны были убедиться в нашей силе и уверенности.

Но мы недооценили обитателей леса. Первым забеспокоился Боцман:

— Что-то слишком долго нет наших охотников.

— Может, они никак не найдут добычу? — Высказал предположение Молотила.

— Не похоже. — Буркнул Рогатый. — Не нравиться мне этот лес. Слишком тихий какой-то.

— Да уж, это тебе не море, где вражеский корабль виден еще на горизонте. — Согласился Боцман.

— Что будем делать, Капитан? — Спросил Рогатый.

— Подождем еще немного.

Мы продолжали обустраивать место отдыха, но при этом не переставали следить за стеной леса, с трех сторон окружающей наш полуостров.

И все равно никто из нас, даже колдун Крысолюб и волшебница Дилл Хамай, не почувствовали приближающейся опасности. Дилл потом объясняла мне, что лесные жители настолько естественно вжились в окружающую среду, что не создавали в магической ауре леса возмущений больше, чем, к примеру, кузнечик или бабочка. Но это было уже потом. А тогда, когда внезапно из древесных крон вылетела туча маленьких острых стрелок-игл и накрыла наш маленький лагерь, было не до выяснений, как и почему мы так глупо попались.

Я одновременно почувствовал несколько слабых уколов, похожих на укусы насекомых, увидел тонкие деревянные иголки, впившиеся в кожу и услышал отчаянный крик Капитана:

— Занять круговую оборону! Враг со всех сторон!

Я попытался вскочить, но внезапная слабость сковала мое тело. Прежде чем глаза застлала темнота, я успел увидеть, как вокруг меня падают на землю Головорезы, подобно мне утыканные со всех сторон метательными снарядами так и не показавшихся из леса неведомых лесных воинов.


* * *
Когда я очнулся и попытался пошевелиться, то обнаружил, что мои руки и ноги надежно связаны. Я открыл глаза и обнаружил, что сижу на земле, привалившись спиной к бревенчатой стене. Эта невысокая, в человеческий рост, стена, ограждала круг диаметром шагов в пятьдесят. В самом центре хорошо утоптанной земляной площадки стоял толстый деревянный столб, покрытый тонкой прихотливой резьбой. Все изображения были как-то странно искажены, стилизованы, но тем не менее их смысл был мне ясен. Там можно было различить и человеческие фигуры, и деревья, и цветы, и лодки странной формы, и совершенно невообразимых животных.

Я повертел головой и увидел, что вся Команда Головорезов рядком рассажена вдоль стены этого, несомненно, человеческого сооружения. Большинство еще спало, громким храпом оглашая окрестности, а кое-кто уже просыпался, сонно озираясь и пытаясь освободиться. Но все мы были опутаны какой-то липкой серой паутиной, которую я как ни пытался, разорвать не смог. Нам оставили одежду, но все оружие и запасы были свалены на противоположной стороне площадки неопрятной бесформенной кучей.

С огромным облегчением я отыскал глазами Дилл и Килеану, которые находились на правом фланге нашего сонного строя. Обе девушки еще спали. Но зато не спал Учитель Яманубис, сидевший слева от меня. Между нами находился сладко посапывающий во сне Косой — значит, наших охотников постигла такая же участь, как и остальной отряд.

— Доброе утро! — Поприветствовал меня Учитель, жизнерадостно улыбаясь.

— В этом идиотском мире нет ни утра, ни добра. — Промямлил я непослушным языком. Лицевые мышцы, похоже, долгое время были парализованы, как и мускулы всего тела.

— Напрасно ты так пессимистичен, Рен. — Учитель казался совершенно удовлетворенным нашим теперешним положением. — Мы почти у цели.

— У какой еще цели? И вообще, что с нами случилось?

— Нас захватили в плен лесные жители. Их стрелки смазаны усыпляющим и парализующим составом. А связали нас нитями гигантского паука, которые они тут используют и в строительстве, и при охоте.

— А как же Вы, Учитель? Неужели и на Вас, бессмертного Бога, подействовал этот яд? И почему бы Вам не порвать свои путы и не освободить нас всех? Я уверен, Вы это можете!

— А зачем? — Пожал плечами Яманубис. — Иногда следует доверять Судьбе и плыть по ее течению. Когда нас связали и потащили на юг, я решил, что глупо сопротивляться. Лесовики знают тут все тропы и приблизят нас к моему Южному Храму гораздо быстрее, чем мы бы топали своими ногами. А если я вас освобожу сейчас, то за этой стеной находится около тысячи лесовиков, которые опять утыкают вас своими стрелами. Я тут послушал их разговоры и понял, что в нашу честь они хотят устроить что-то вроде праздника. Если мы себя хорошо покажем, нас отпустят подобру-поздорову, а если нет… тогда и воспользуемся силой.

В это время сверху на обнесенную деревянной стеной площадку спрыгнули несколько человек. Странно, но выглядели они почти как жители Зоны Болотных Лесов на моей Подсолнечной. Наверное, одинаковые условия жизни на столь разных планетах привели к развитию одинаковых внешних признаков. Местные лесовики были длиннорукие, длинноногие, очень подвижные и чем-то напоминали шустрых ящериц как фигурой, так и заостренными лицами с узкими щелочками глаз. Еще более усиливали сходство лысые головы с нанесенной на них и на плечи причудливой татуировкой. Если бы у местных жителей существовали врачи ген-конструкторы, то они, наверняка, обзавелись бы острыми когтями для лазания по деревьям, какими щеголяли лесовики на Подсолнечной. Здесь же обитатели леса носили перчатки с шипами на ладонях. Из одежды на них были только сплетенные из тонких лиан и листьев килты.

Держа наготове заряженные духовые трубки, лесовики осмотрели наш сонный отряд. Потом они начали что-то горячо обсуждать, резко жестикулируя. Их голоса напоминали певучие птичьи трели. Каждое слово в их языке содержало очень много информации. Наверное, охота в лесных дебрях заставила приспособить человеческую речь к быстрой передачи большого объема информации. Благодаря гипноообучению Учителя я понимал отдельные слова, но не всегда полный смысл сказанного доходил до меня. Сейчас они, кажется, спорили, следует ли вновь усыпить проснувшихся чужаков, или же подождать.

— Кабудай идет! Кабудай идет! — Послышались крики из-за стены.

Как я уже понял, Кабудай — это одновременно и имя, и титул. Чтото вроде местного короля, жреца и бога в одном лице. Хотя эта должность была выборная, Кабудая считали не человеком, а высшим существом, чьи слова и дела никогда не подвергались сомнению. Его власть над своими подданными была абсолютной и безграничной. И этот Кабудай должен был сейчас решить нашу судьбу.

На площадке появилось еще несколько человек, среди которых выделялся один — он единственный носил длинные волосы, в которые были вплетены разноцветные птичьи перья. Этот человек казался высоким потому, что рядом с ним остальные лесовики старались пригнуться, сжаться, выказать предельное почтение. Он держался чрезвычайно надменно, своими узкими раскосыми глазами глядя как бы сквозь своих соплеменников, и каждое его слово встречалось низкими раболепными поклонами. В правой руке он держал резной деревянный посох, которым упирался в землю при ходьбе. Я сразу же понял, что этот человек и есть Кабудай.

Приблизившись к нам, Кабудай медленно и хладнокровно оглядел приваленных к стене связанных людей. Его взгляд немного задержался на Яманубисе, который был ниже всех в отряде, и на девушках, которые уже пришли в себя.

— Кто у вас главный? — Спросил он на языке Команды Головорезов.

Мы переглянулись. А действительно, кто? Капитан, который возглавлял свой отряд Головорезов? Яманубис, который вел нас на юг? Килеана, Императрица Повелителей? Дилл Хамай, ради спасения которой мы вступили в борьбу с Пулай Худом?

Яманубис взял на себя инициативу и попытался объяснить Кабудаю, что как такового «главного» у нас нет. В разных ситуациях командование принимает на себя тот, кто лучше других разбирается в данном конкретном деле. Это позволяет нам выпутываться из самых разных неприятностей, с которыми бы не справился кто-то один.

Кабудай выслушал Учителя и процедил сквозь зубы, обращаясь скорее не к нам, а к раболепно внимавшим ему подданным:

— Жалкие дикари, недоразвитые людишки. У них нет Кабудая, который определяет, кому жить и кому умереть, кому смеяться и кому плакать, кому есть и кому голодать. Варвары!

Капитан открыл рот, собираясь что-то сказать, но Яманубис подал ему знак, и он промолчал.

— Почему вы вторглись в наш лес? — Снова спросил Кабудай.

— Мы были вынуждены войти в Ваши владения, уважаемый Кабудай, услышал я мелодичный умиротворяющий голос Дилл, — потому что нас преследует черный колдун Пулай Худ. Я уверена, что до вашего внимательного слуха уже дошли сведения об этом злодее. Он преследует меня, волшебницу Дилл Хамай, а эти храбрые и благородные воины мужественно меня защищают.

— Не очень-то мужественно они выглядят сейчас, связанные, лежащие у моих ног! — Кабудай, явно довольный своими словами, оглянулся на своих слуг, и те поддержали хозяина дружным гоготом.

Несколько Головорезов дернулись, пытаясь порвать свои путы, но были вынуждены сдаться. Дилл продолжила, не обращая внимания на злую насмешку:

— Я прошу великого Кабудая лесного народа освободить меня и моих спутников и позволить нам пройти через его страну. Наш путь лежит на юг, и если Вы…

— Да вы еще и глупы! — Воскликнул Кабудай. — Куда же вы пойдете, если дальше на юг раскинулось бескрайнее Мутное море?

Его слова на мгновение смутили Дилл, и в это время слово взял Капитан:

— Мы можем выкупить у Вас небольшой корабль, или же построить плот, если Вы разрешите нам свалить несколько деревьев.

— На счет деревьев вряд ли, а вот корабль вы, может быть, получите. — Задумчиво произнес Кабудай.

— Чем мы должны будем за это заплатить? — Поинтересовался практичный Яманубис.

— Вы должны будете в трех поединках одержать победу над лучшими бойцами лесного народа. Если хоть раз проиграете, я прикажу принести вас в жертву духам леса, от которых мы получаем эту прекрасную прочную паутину. Если все три раза победите, что маловероятно, я подарю вам снаряженный для плавания корабль. Согласия вашего я не спрашиваю, ибо выбора у нас нет.

«И здесь то же самое, — подумал я. — Как и на Подсолнечной, судьбы людей решаются на поединках. Может быть, такие жестокие игры составляют основу человеческой сущности?»

— Раз спорить нам не полагается, — усмехнулся Яманубис, — то, может быть, начнем побыстрее, а то у нас затекли руки и ноги от долгого сидения на земле. Это не очень-то честно с Вашей стороны, храбрейший Кабудай.

Глаза хозяина лесного народа зло сощурились:

— Хорошо же, слушайте мой приказ. Произойдет три поединка: на кулаках, на духовых трубках и на дубинках. На кулаках будет драться он. Палец Кабудая уперся в меня. — На трубках — она. — Кабудай указал на Килеану. — А на дубинках…

Он зыркнул глазами вправо-влево по нашему строю, на мгновение задержавшись на Дилл Хамай. «Только не она! — Едва не вырвалось у меня. Ведь она едва оправилась от плена у жестокого колдуна». Но я понимал, что если произнесу это вслух, то именно на нее и падет выбор Кабудая.

— А на дубинках… — Повторил хозяин лесных жителей. — Будешь драться ты, насмешливый толстячок.

Я едва не расхохотался. Причины выбора Кабудая были совершенно ясны: на фоне здоровых мощных Головорезов я, Килеана и Яманубис выглядели самыми слабыми и беспомощными. Потому-то он отказался от Дилл волшебница могла бы использовать свой магический талант. Но Кабудай просчитался: те, кого он считал самой легкой добычей, на самом деле являлись лучшими бойцами в отряде. Похоже, те же мысли пришли в голову всем Головорезам, потому что на их лицах появились довольные улыбки. Кабудай непонимающе нахмурился. Он не мог понять, чем вызвано подобное веселье, и не допустил ли он какого-нибудь промаха. Но уверенность в собственной непогрешимости победила сомнения безраздельного владыки лесного народа.

Короткими костяными ножами с меня срезали паутину и поставили на ноги. Я несколько раз подпрыгнул, присел, помахал руками. Кровь вновь весело побежала по венам, покалывая конечности тысячей иголочек.

— Готов ли ты к бою? — Спросил один из лесовиков, освободивший меня от пут.

— Вполне. А каковы правила боя?

— Можно наносить удары кулаками по любой части тела. Проиграет тот, кто первый упадет без сознания. Нельзя бить ногами и головой, нельзя захватывать противника. Нарушивший правила также проигрывает.

— Хорошие правила. — Я пожал плечами. — А кто мой противник?

Мой собеседник назвал имя, которое можно было бы перевести как «Тот Кто Ходит Под Деревьями, Потому Что Не Может На Них Залезть Из-за Слишком Большого Размера». Забавно, что почти так же на языке лесного народа назывались съедобные грибы, так что для простоты я переименовал своего противника в Боровика.

— А вот, кстати, и он сам! — Радостно объявил лесовик.

Я обернулся на глухой тяжелый стук, раздавшийся у меня за спиной. На площадке появился Боровик. Вот это да! Я понял, почему он получил свое имя: такая громоздкая туша, действительно, не смогла бы вскарабкаться ни на одно, даже самое толстое и прочное дерево. И как такое чудо уродилось среди худощавых юрких лесных жителей? Бочкообразное тело колыхалось на толстенных ногах, каждая толщиной с мою грудь. Жировые складки свисали на юбочку из листьев. Руки были растопырены в стороны, потому что неестественно вздутые мускулы не давали им прижаться к заплывшим жиром бокам. Узкие черные глазки на непропорционально маленькой голове тупо взирали на меня.

«Да уж, — невесело подумал я, — теперь понятно, почему выбор справедливейшего Кабудая пал на меня. Он выбрал самого тощего и хилого с виду из Команды Головорезов».

— Объявляю начало поединка! — Провозгласил Кабудай и стукнул по земле своим посохом.

Лесовики мгновенно освободили центр площадки, заняв места вдоль стены, а наверху появилось множество голов любопытных зрителей. Я оставил мысль о том, чтобы перескочить через стену и попытаться добраться до оружия. Учитель был прав: тут собралось не менее тысячи лесных жителей.

А тем временем Боровик шел прямо на меня. Я пришел в то расслабленно-отрешенное состояние, которое полагается принимать во время рукопашного боя. Мои чувства обострились, движения ускорились. Я прыгнул навстречу врагу и обеими руками ударил его в живот. Никакого эффекта! Как будто я стукнул огромную подушку. Складки жира, как броня, защищали тело Боровика. И мне тут-же пришлось пригнуться и отскочить в сторону, уклоняясь от молниеносной контратаки противника. Хотя он двигался медленно, но бил очень быстро. Бой, похоже, предстоял не такой простой, как я предполагал вначале. Лесные жители оглушительно улюлюкали и свистели, подбадривая своего бойца и вызывая у меня отупляющую головную боль.

И началась карусель. Боровик постоянно наступал на меня, я пятился по кругу, время от времени нанося ему удары, не причинявшие, впрочем, никакого ущерба. Пару раз Боровик задел меня своими кулачищами и теперь у меня на правом плече и на левом боку расплывались, наверное, огромные синяки. Так мы совершили полный круг по площадке и опять оказались возле моих связанных товарищей. Время работало против меня. Я начал уставать. Надо было что-то срочно предпринимать, менять тактику.

— Рен! — Сквозь крики лесовиков донесся до меня голос Учителя Яманубиса. — Бей сквозь него! Бей за него!

Эти слова разбудили какие-то навыки, приобретенные во время гипнообучения в брюхе лягуха, но почему-то до сих пор не проявлявшиеся. Конечно же! Как я мог об этом забыть? Забыть о пробивном ударе, ударе-стеноломе? Мои мускулы сами собой напряглись, ноги пружинисто бросили вперед. С поворотом кулака, вложив в единственный отпущенный мне удар все свое умение, я представил, что бью не в живот Боровика, а в точку, находящуюся позади него в трех шагах. Бью сквозь жирное массивное тело, бью через гору мышц и костей.

Мой удар снес Боровика с ног и отбросил на несколько шагов. Громадна туша тяжело рухнула на утоптанную землю. Несколько человек спрыгнули со стены и подбежали к не подававшему признаков жизни Боровику. Крики лесовиков стихли, и в наступившей тишине прозвучал бесцветный голос Кабудая:

— Вам повезло, чужеземцы. Вы выиграли первый поединок. Осталось еще два.

Меня вежливо, но твердо подхватили под руки подбежавшие лесовики и вновь обмотали руки и ноги липкой паутиной. Ошеломленный своей победой, я не сопротивлялся и позволил им усадить меня на прежнее место.

— Ты слишком долго играл с этим здоровяком. — Улыбнулся мне Яманубис. — Надо было быстро закончить бой. Эти раскрашенные под ящериц дохляки понимают только язык силы.

— Молодец, Пловец! — Похвалил меня Капитан. — Так держать!

— Классно ты ему врезал. — Добавил Молотила. — Не хотел бы я всерьез с тобой драться.

Дилл Хамай мне ничего не сказала, наверное, не хотела выражать свои чувства тут, среди множества людей, но по ее сияющим теплым фиолетовым пламенем глазам я понял многое, очень многое…

А тем временем Килеана, освобожденная от паутины, выходила на центр площадки, к резному деревянному столбу. Ее противником оказался очень подвижный, шустрый лесовик. Духовая трубка, казалось, составляла с его телом одно целое.

— Начинается второй поединок! — Объявил Кабудай и торжественно ударил посохом по земле.

Противник Килеаны двигался резкими рваными скачками, не дававшими девушке возможность прицелиться. Это делало поджарого лесовика еще более похожим на рептилию. Повелительница, в отличие от него, спокойно стояла в центре площадки, держа наготове духовую трубку, и ждала, когда ее противник допустит промах. Но лесовик прыгал вокруг, не приближаясь и не удаляясь от нее. Его болельщики вновь вопили и оглушали нас резкими трелями своего птичьего языка.

«Интересно, — отстраненно задумался я, как будто от исхода поединка не зависела моя жизнь, — интересно, кто победит? Лесной житель, с малолетства охотившийся с подобным редким оружием, или дочь Императора Повелителей, прожившая несколько тысячелетий и в совершенстве освоившая оружие многих миров?»

Мой глаз опытного бойца, каким сделал меня Яманубис, едва не пропустил тот кратчайший едва уловимый момент, когда лесовик замер, делая резкий выдох и выпуская в девушку смертоносную маленькую стрелку. Но Повелители не зря называли себя первосотворенными Великим Первым Богом. Их реакция в несколько раз превосходила обычную человеческую, а тысячелетний опыт и уверенность в своей непобедимости придавали выдержку и спокойствие. Едва лишь лесовик выдул летящую смерть, Килеана отпрянула в сторону и тут же сама сделала резкий выдох.

Противник Повелительницы сделал несколько скачков по площадке, торопливо перезаряжая свое оружие. Девушка же не шевелилась, снисходительно наблюдая за его движениями. Потом вдруг лесовик удивленно посмотрел на свой живот и выдернул из него тонкую деревянную стрелку. Искреннее непонимание отразилось на лице стрелка, считавшего себя лучшим из лучших. С этим выражением он и упал на землю.

Над площадкой повисла гнетущая тишина.

— Вы победили и во втором поединке. — Нехотя прошипел Кабудай. Но не радуйтесь, впереди ведь еще один, последний.

Килеану начали опять обматывать паутиной и тащить на место. Повелительница с холодным презрением сама протянула перед собой руки, чтобы их удобно было связать.

— Какая женщина! — Пробормотал Учитель с огненным восторгом в глазах. — О Первые Боги, создавшие весь Мир! Какую же женщину вы породили!

Острый слух Повелительницы позволил ей услышать произнесенные слова, а взгляд Яманубиса подтвердил их. Килеана улыбнулась. Она улыбнулась в первый раз с тех пор, как я ее увидел у Портала на Подсолнечной. Она улыбнулась, и сразу стала похожа на маленькую девочку, которую похвалили и ласково погладили по головке. Она улыбнулась, и ей в ответ улыбнулся Яманубис. Бог Смерти и Императрица Повелителей, враги с самого сотворения Мира, весело подмигнули друг другу.

Теперь настала очередь поединка Яманубиса. Моего Учителя вывели на середину и сунули в руки толстую палку в три локтя длиной с утолщением на одном конце. Яманубис взял ее нарочито неловко, едва не уронил, но потом кое-как сжал в правой руке. На его пухлом лице были написаны растерянность и страх, но когда он посмотрел на меня, я поймал хитрый и насмешливый взгляд. Бывший Бог Смерти откровенно забавлялся происходящим!

— Третий поединок! Последний! — Прокричал Кабудай. Он с силой вогнал свой посох в землю и отпустил его, так что тот так и остался торчать из земли.

Навстречу Яманубису вышел плечистый высокий лесовик. Татуировка на его теле подчеркивала рельефные мускулы, перекатывающиеся под кожей. Его холодные глаза оценивающе смотрели на врага. Лесовик не обманулся неловкостью Учителя, он был готов к серьезному поединку.

Некоторое время противники стояли друг напротив друга на расстоянии пятнадцати шагов. На этот раз зрители молчали. Последний поединок был решающим в нашем уговоре с Кабудаем. Нервы тысячи людей были напряжены до предела, и это напряжение передалось поединщику-лесовику. Он не выдержал, дико заорал и, бешено вертя в воздухе дубиной, бросился на Яманубиса. Казалось, что на моего низенького полненького Учителя летит огромный всесокрушающий смертоносный пропеллер. Вот-вот должно было произойти столкновение…

И вдруг все переменилось. Учитель как-будто не сделал ни одного движения, даже не шевельнулся, а лесовик падал к его ногам, обхватив ладонями окровавленную голову. Конечно, в ином исходе я и не сомневался.

А вот для лесного народа и особенно для его вождя, это было жестоким ударом. Тысяча голосов обиженно завыла и запричитала. Кабудай тяжелыми шагами вышел на центр площадки, сопровождаемый десятью слугами, и с печалью в голосе, которая сразу показалась мне подозрительно наигранной, произнес:

— Увы, мы проиграли все три поединка. Но мы благодарим наших гостей за прекрасное зрелище, которым они нас наградили. Мы рады, что они посетили наш лес.

— Тогда неплохо бы для начала развязать моих товарищей. — Напомнил Яманубис.

— Это успеется. — Отмахнулся Кабудай, и в его голосе явно послышалось злорадство. — Согласно договору, я предоставлю этим чужеземцам готовый к плаванию корабль. Мой добрый старый друг, великий колдун Пулай Худ, заранее предупредил меня о том, что через мой лес лежит путь тех, кого он хочет видеть у себя. Флот Пулай Худа скоро войдет в нашу гавань. Вот на одном из его кораблей и отправятся наши сегодняшние победители!

Громовой смех рассыпался над площадкой. Низкая деревянная стена едва не обрушилась под ударами кулаков, выбивающих победную дробь. Нас провели, обманули, предали!

Но Кабудай допустил одну ошибку. Он раскрыл свои карты тогда, когда Яманубис все еще стоял рядом, сжимая в руке дубинку. Должно быть, толстячок, даже побивший лучшего бойца, не внушал вождю лесовиков серьезных опасений. Да и десять стоящих рядом рослых телохранителей создавали иллюзию безопасности. А зря!

Едва лесные жители начали над нами потешаться, фигура моего Учителя превратилась в размытое серое пятно. Несколькими взмахами дубинки он смел окружающих Кабудая воинов. Все они пали на землю почти одновременно, настолько быстро были нанесены смертельные удары. И вот уже Яманубис приставил к горлу Кабудая острый костяной нож, который выхватил из-за пояса поверженного врага.

— Если вылетит хоть одна стрела, я тотчас же перережу вашему Кабудаю горло! — Прокричал Яманубис на языке лесного народа. — Ваш яд не успеет подействовать. Так что стойте, где стоите! Не шевелитесь!

Никто и не думал шевелиться. Лесовики были потрясены до глубины души. Их Бог, их Вождь, их Отец, их Судья находился в смертельной опасности. Они готовы были на любые условия, ведь жизнь Кабудая в их глазах перевешивала все их собственные жизни.

Яманубис, не отнимая ножа от горла Кабудая, подошел к сидящим у стены Головорезам и одним легким взмахом ножа рассек путы на Капитане и Боцмане, находящихся на левом фланге.

— Быстрее, освобождайте остальных и вооружайтесь, — скомандовал он. — Неизвестно, вдруг у местных жителей найдется другой претендент на роль Кабудая, и тогда старый перестанет быть нужным.

Через некоторое время все мы стояли на ногах, вооруженные и готовые к бою. Но пока сражение не предвиделось. Лесные жители молча взирали на нас со стены. Они расступились в стороны, когда мы перебирались через нее и перетаскивали их Кабудая.

— Что дальше? — Спросила Дилл, когда я поднимал ее невесомое тонкое тело.

— Надо осмотреться, а там решим. — Ответил я.

Оказавшись на стене, мы увидели, что площадка находилась на вершине голого земляного холма, наверное, кургана или могильника. С трех сторон его окружали деревья, а с третьей стороны вглубь суши врезался большой залив. Прямо под нами у подножия холма раскинулся небольшой порт с двумя дюжинами длинных узких челнов. Кроме них здесь был пришвартован и другой корабль — большая черная галера, с одинаковыми высоко поднятыми носом и кормой. Вернее, четкого деления на нос и корму не существовало. Конструкция корабля позволяла ему плыть и взад, и вперед, что особенно было важно во время морского боя, когда гребцы могли с легкостью уворачиваться от вражеских таранов.

— Это корабль князя Сиварула Жестокого, подручного Пулай Худа. Сразу определил Боцман. — Он, наверное, и предупредил Кабудая о нашем появлении.

— Эй, лесные жители, слушайте! — Крикнул Яманубис. — Мы уплывем на этом черном корабле. Если хоть кто-нибудь попытается нам помешать, Кабудай умрет. Если же мы беспрепятственно выйдем в открытое море, то живого и невредимого, посадим его в лодку. Все слышали?

— Все. — Глухо отозвались лесовики.

— Тогда дайте нам дорогу!

И мы пошли вниз по склону холма. По бокам и сзади нас сопровождали толпы лесовиков, не выпускающих из рук свои духовые трубки. Когда мы подходили к причалу, нам навстречу вышли одетые в грубые кожаные одежды люди во главе с рыжеволосым мужчиной средних лет, на лице которого были написаны все мыслимые и немыслимые пороки. Все люди были вооружены топорами и мечами, а рыжеволосый держал в руках боевую палицу с длинными металлическими шипами.

— В чем дело? — Крикнул рыжеволосый, с удивлением глядя на приближающуюся процессию. — Кабудай, зачем ты ведешь мне этих пленников? Ведь за ними должен приплыть сам Пулай Худ.

— Это Кабудай теперь наш пленник! — Со злорадством в голосе ответил Капитан. — Уйди с дороги, Сиварул Жестокий, нам нужен твой корабль.

— Да ты рехнулся, Капитан. — Все еще не понимая, что происходит, сказал Сиварул. — Вперед, мои воины! Взять их!

Но нам не пришлось обнажать оружие. Едва рыжеволосый отдал приказ, его маленькая команда оказалась буквально погребена под градом стрел. Лесовики соблюдали уговор и освобождали нам дорогу к кораблю. Нам осталось только перешагнуть через тела упавших людей.

По узкой хлипкой доске мы перебрались на грязную захламленную палубу черного корабля.

— Крысолюб — к рулю! — Скомандовал Капитан. — Девушки — на корму, следить за лесовиками. Остальные — на весла!

Нас было не так уж много для такого большого корабля, и тем не менее очень скоро мы отчалили от берега. По сравнению с изящными легкими бамбаковыми лодками моей Подсолнечной, этот корабль казался грубо сколоченным деревянным ящиком. Но он был прочен и надежен. Гребные скамьи находились на верхней палубе, и скоро все мы налегали на весла, стараясь быстрее выйти из залива. Яманубис греб на соседней со мной скамье, а Килеана стояла на корме и демонстрировала лесовикам Кабудая, который с момента пленения не проронил еще ни слова. Следом за нами плыли десять челнов, полных воинов с духовыми трубками. Лесовики ревностно следили за соблюдением договора.

— Проклятье! — Воскликнул Впередсмотрящий. — Я вижу шесть парусов справа по борту.

Действительно, далеко, почти на самой линии горизонта, над коричневой гладью Мутного моря поднимались паруса кораблей. Это не мог быть никто иной, кроме Пулай Худа, спешащего забрать свою пойманную добычу.

— Они отрежут нам путь на юг! — Отчаянно прокричал Боцман, не переставая, однако грести.

— Будем прорываться. — Спокойно отозвался Яманубис.

— Как? — Воскликнул Косой. — У колдуна шесть кораблей, и на каждом по полсотни человек. А нас всего двенадцать.

— Но у нас остались огнеметы. — Напомнила Килеана. — Кроме того, у нас есть еще и Кабудай. Попытаемся его использовать.

— Ты так говоришь, Килеана, как будто Кабудай не живой человек, а какой-то предмет. — Сказал Крысолюб.

— Вообще-то, так оно и есть. — Улыбнулся Яманубис. — Дело в том, что Кабудай умер в тот момент, когда я приставил нож к его горлу. Его надменность и спесь не перенесли такого унижения.

— Как? — Обомлела Дилл. — Значит, все это время…

— Конечно. — Подтвердил ее догадку Яманубис. — Все это время я нес его, делая вид, что несу живого человека. Даже все вы в горячке не обнаружили, что он скончался, а уж лесовики и подавно. Когда я передал тело Килеане, то предупредил, чтобы она продолжала игру. Это была наша единственная надежда на спасение. А теперь попытаемся использовать лесовиков против Пулай Худа.

Килеана перегнулась через борт судна и крикнула сопровождавшим нас воинам:

— По вине вашего Кабудая мы попали в ловушку. Видите те шесть кораблей? Помогите нам разделаться с ними, и получите Кабудая обратно.

В челнах долго не отвечали, а потом мы услышали голос:

— Пусть сам Кабудай прикажет нам это!

— Проглоти меня морской бес! — Проскрипел зубами Капитан. — Похоже, мы попались.

Крысолюб вопросительно посмотрел на Дилл:

— Мои колдовские силы слишком слабы, а вот ты могла бы заставить его произнести несколько слов.

— Кого заставить? — Не поняла юная волшебница.

— Его, Кабудая, вернее, его тело.

Дилл испуганно посмотрела на нас. Головорезы продолжали работать веслами, но при этом старались не встречаться с девушкой глазами.

— Крысолюб, — довольно резко произнес я, — ты хоть сам-то понял, что сказал?

— Я-то понял. — Колдун опустил голову. — Но эта наша последняя надежда.

— Нет, нет, я не могу, не могу. — Пробормотала Дилл, сделав два шага назад и упершись спиной в фальшборт. — Не заставляйте меня, пожалуйста.

Я не мог смотреть на дрожащую от ужаса девушку. Если бы не необходимость работать веслом, я бы вскочил и прижал ее к себе. Но защитить свою любимую я мог только словами:

— Неужели, Крысолюб, мы для того спасали Дилл от Пулай Худа, чтобы превратить ее в заклинательницу мертвецов? Скажи, ты хочешь, чтобы она тоже стала колдуньей-некроманткой?

— Нет, конечно нет. — Окончательно понурился Крысолюб. — Я не прав, я понимаю…

— На споры нет времени. — Сказала Килеана. — Впереди корабли Пулай Худа, позади челны с лесовиками. Мы зажаты в клещи. Если бы избавиться хотя бы от одного врага…

— Кабудай — выборная должность. — Напомнил Яманубис, и Повелительница поняла его намек.

Сильной рукой она подняла тело Кабудая над фальшбортом и громко спросила у лесовиков:

— Так вы хотите, чтобы Кабудай отдал вам приказ?

— Да! Да! — Возбужденно и радостно зачирикали те.

— Ну что же… — Килеана выдержала эффектную паузу. — Раз вы так любите подчиняться, я объявляю открытыми выборы нового Кабудая!

С этими словами Повелительница одним взмахом костяного ножа отделила голову покойника и бросила ее в сторону челнов. Следом в воду полетело обезглавленное тело Кабудая. После секундной паузы дикий звериный вой раскатился над проливом, эхом отразившись от высоких деревьев, растущих по берегам.

— Все, нам конец. — Побелевшими губами прошептал Косой.

Но Килеана, глядевшая с кормы на челны лесовиков, громко и издевательски рассмеялась:

— Они бросились друг на друга! Яманубис, ты — гений. После смерти старого Кабудая тотчас же появилось несколько десятков претендентов, которые сейчас режут друг другу глотки и отстреливаются отравленными стрелами. Про нас совсем забыли. Челны повернули обратно к берегу.

— Такова природа людей. — Философски заключил Яманубис, и пародийно-горько вздохнул. — Я слишком хорошо изучил ее. Они боготворят кого-то сильного и готовы целовать прах его ног, но сразу же после его смерти норовят пнуть павшего властелина и сплясать на его трупе.

— Теперь у нас остался только Пулай Худ. — Подвел итог Капитан. И он уже близко. Приготовиться к бою, друзья.

Наш корабль выплыл из окруженного высокими деревьями залива на открытый морской простор и сразу же я почувствовал на лице легкое дуновение ветра. Я так успел привыкнуть к мертвенной неподвижности воздуха этого мира в пустыне и в лесу, поэтому освежающее прикосновение ветра было чрезвычайно приятным сюрпризом. Мутная коричневая вода слабо плескалась за боротом. На первый взгляд казалось, что она плотнее, гуще, чем вода на Подсолнечной, но грести было также легко, как и на протоках в родном Болоте.

— Поднять парус! — Раздался крик Капитана. — Попытаемся оторваться от погони. Хотя нет, вряд ли нам это удастся…

Наш черный корабль, поймав слабый боковой ветер косым парусом, взял курс на юг. А наперерез нам шла флотилия злодея-колдуна Пулай Худа. Им ветер дул прямо в корму. Так что скоро наши пути должны были пересечься…

Глава 8. Мутное море

Нос нашей галеры вспарывал странную коричневую гладь Мутного моря, держа курс прямо на Красное Солнце, которое и так уже стояло почти над нашими головами. Негостеприимный берег лесного народа превратился в тонкую коричневую полоску далеко за кормой. Зеленое Солнце поднялось над горизонтом примерно на треть. На его фоне особенно зловеще чернели паруса кораблей Пулай Худа, стремящихся нас перехватить. Ветер дул с их стороны, наполняя вражеские паруса, в то время как мы шли к нему боком. Расстояние между нами неуклонно сокращалось, несмотря на то, что мы не переставали грести.

— Мне кажется, Пулай Худ научился повелевать стихиями. — Заметил Крысолюб. — Это ветер явно вызван его колдовством.

— Нет, — сказала Дилл Хамай. — Ветер самый обычный. Пулай Худ копит силы перед магическим поединком со мной. Он уже пытался дотянуться до меня усыпляющим заклинанием.

Я с тревогой посмотрел на нее. Фиолетовые глаза девушки светились необыкновенной внутренней силой. Такой я Дилл еще не видел. И не я один.

— Ты уверена, что сможешь дать отпор черному колдуну? — Необыкновенно серьезно спросил Яманубис. — Ведь он столько лет практиковался в магии, а ты лишь недавно обрела свою полную волшебную силу.

Бывший Бог Смерти, нынешний Учитель Яманубис прекрасно разбирался в магии и волшебстве, хотя сам теперь был лишен своей Силы. Если Пулай Худ заставил его забеспокоится, то наше дело, возможно, обстояло не лучшим образом.

— Я постараюсь. — Просто ответила Дилл, обведя взглядом немногочисленную Команду Головорезов.

— Убрать весла! — Приказал Капитан. — Всем готовиться к бою. Скоро нас догонят, так что отдохните и разомнитесь.

Мы вытащили весла и уложили их вдоль бортов. Галера резко снизила скорость, хотя и продолжала идти вперед под косым парусом. Головорезы быстро обследовали трюм и каюту князя Сиварула Жестокого. Улов оказался довольно жалок, похоже, князя в последнее время преследовали неудачи, или Пулай Худ был не очень-то щедр со своими приспешниками. Кроме четырех бочек с водой и двух с солониной, в трюме обнаружилось только несколько старых копий и топоров. Небогатый скарб команды Сиварула был столь грязен и потрепан, что даже небрезгливые Головорезы им не заинтересовались. Гораздо больше радости доставило им обнаружение большого запаса хороших длинных стрел с тонкими железными наконечниками. Стрелун, Стрелец и Косой просто-таки замурлыкали: ведь их собственные колчаны были почти пусты.

Пока Головорезы обшаривали корабль, я стоял рядом с Дилл. Девушка была погружена в себя, только слабо улыбалась и невпопад кивала головой, когда я пытался подбодрить ее и выказать уверенность в ее силах. На самом-то деле я не был так уверен в нашей победе, как хотел показать. Корабли черного колдуна неотвратимо догоняли нас, и уже можно было разглядеть, что весла у них тоже убраны, и что на палубах находится множество вооруженных людей. Слишком много против нашей дюжины.

Головорезы хладнокровно готовились к бою. Молотила разминал кисти рук, размахивая своим огромным топором. Лучники заняли позицию на корме, прикрепив к фальшборту колчаны так, чтобы можно было не глядя доставать стрелы. Крысолюб по своему обыкновению что-то бормотал себе под нос, затачивая камнем и без того острое лезвие секиры. Капитан хмуро осматривал горизонт. Яманубис и Килеана о чем-то тихо говорили, стоя на носу галеры, потом Учитель подошел к нашим стрелкам и забрал у них несколько стрел.

Строй преследовавших нас кораблей принял форму полукруга, и два корабля пересекли пенный след, тянувшийся за нашей галерой.

— Вышли в кильватер. — Прокомментировал Капитан то, что все и так видели. — Они хотят нас окружить со всех сторон.

Пять кораблей практически ничем не отличались от нашего: те же одинаково острые и высокие нос и корма, та же гребная палуба и мачта с косым парусом. Шестая же галера была несколько крупнее, на ее фальшборте были развешаны круглые щиты со странными сине-желтыми геометрическими узорами. А рядом с мачтой был установлен высокий помост с большим креслом, на котором уже можно было разглядеть сидящего Пулай Худа.

— Почему же они медлят, не нападают? — Сам у себя спросил Крысолюб. — Чего ждут?

Корабль Пулай Худа почти поравнялся с нашей галерой и шел теперь справа параллельным курсом шагах в двухстах. Еще одна галера заняла позицию по левому борту. Четыре корабля шли сзади, но гребцы на них были готовы налечь на весла и быстро сократить расстояние.

Пулай Худ некотороевремя внимательно разглядывал наш корабль и стоящих на палубе людей. Наконец, он прокричал:

— Сдавайтесь, Головорезы! Против вас я ничего не имею. Отдайте мне только Дилл Хамай и того тощего негодяя, который осмелился нанести мне временный урон. Теперь я нахожусь в еще лучшей форме и хочу опробовать свой новый орган на его заднице!

Я невольно вздрогнул. Нечего сказать, заманчивая перспектива! Слова колдуна, наверняка, усиленные колдовством, далеко разнеслись над коричневой водой и достигли всех кораблей. Вражеские моряки дружно загоготали: грязная шутка Пулай Худа пришлась им по вкусу. Яманубис с величайшей осторожностью пересек палубу галеры и аккуратно передал лучникам по две стрелы, наконечники которых были намазаны красной пастой.

— Эй, мерзавец Пулай Худ! — Звонко ответила Килеана. — Я тоже предлагаю тебе добровольно сдаться. В противном случае твои корабли и ты сам будут немедленно уничтожены!

На этот раз хохот был еще громче, чем раньше. Для потехи был повод: дюжина человек на одной галере осмеливалась угрожать трем сотням жестоких убийц на шести кораблях.

— Это что там еще за девчонка? — Насмешливо вопросил колдун. Пожалуй, кроме худосочной Дилл Хамай я попользуюсь и тобой. На десерт, к примеру.

— Еще не поздно, Пулай Худ! — Прокричал Яманубис, стоя на корме с огнеметной трубкой в руке. — Ты попал в ловушку, хотя сам еще этого не осознаешь. Сдавайся по-хорошему!

— Если вы рассчитываете на свои огнеметы, то это зря. — Ухмыльнулся колдун. — Я заранее защитил борта кораблей огнеупорными чарами. Кроме того, мои матросы постоянно поливают палубу водой. Так что огонь нам не страшен.

— Может, борта ты и укрепил, — засмеялся Яманубис, а вот как насчет трюмов? Проверим?

С этими словами Учитель резко повернулся к другому борту, и в то же мгновение огнемет, испускающий из себя длинную струю пламени, словно ракета, полетел в галеру, идущую слева. Сила броска была такова, что металлическая трубка пробила борт судна ниже палубы и исчезла в проломе. Тотчас же над кораблем зазмеились многочисленные струйки дыма.

Радостно улыбающийся Яманубис повернулся к Капитану:

— Я завязал кнопку огнемета ремешком. Так что, пока не кончится заряд, он будет выжигать галеру изнутри.

На вражеском корабле началась паника. Он отвернул в сторону и застыл с обвисшим парусом. Моряки метались по палубе, сквозь которую начали пробиваться высокие языки пламени. С других кораблей послышались крики страха и удивления.

— Проклятье! — Заревел Пулай Худ, не давая своим людям времени на раздумья. — Вперед, трусливые твари! Засыпьте их стрелами, и на абордаж! Быстрее, на абордаж!

Четыре преследовавших нас галеры одновременно опустили весла в воду и как огромные многоножки, поползли к нам по коричневой водной поверхности.

— Пора. — Сказал Яманубис трем нашим лучникам. — Стреляйте!

Стрелун, Стрелец и Косой заранее распределили цели, и три стрелы поразили три корабля. Три оглушительных взрыва слились в один. В небо взлетели обломки досок, лоскутья парусины, части человеческих тел. Нескольких капель Гремучей Крови Черного Дракона, которые Килеана нанесла на наконечники стрел, оказалось достаточно, чтобы разворотить носовые части галер. В широкие пробоины хлынула вода и корабли на глазах начали тонуть. Оставшиеся в живых люди, полуоглушенные взрывами, с дикими отчаянными воплями прыгали в воду и старались уцепиться за обломки.

Четвертая галера немедленно дала задний ход. Ее весла выгнулись, гребцы отчаянно пытались выйти из зоны поражения. Но Косой уже стоял на корме, поставив левую ногу на планшир и натягивал свой знаменитый лук из рогов морского беса. Стрела описала высокую дугу и попала в середину галеры почти у самой мачты. Четвертый взрыв потряс воздух. Корабль раскололся пополам и моментально затонул со всей командой. В это время Стрелун и Стрелец держали на прицеле корабль Пулай Худа.

— Мы предупреждали тебя, колдун! — Прогремел победный рык Капитана. — Твой флот уничтожен! Сдавайся, и я обещаю доставить тебя на суд короля Хуралиса!

— Ваша непонятная магия на этот раз одержала верх. — Упавшим, но все еще дерзким тоном ответил Пулай Худ. — Но и у меня в запасе есть пара трюков. Мы еще увидимся!

В то же мгновение фигуру колдуна на помосте заволокло черным дымом. Он почти сразу же рассеялся и стало видно, что Пулай Худа на палубе корабля больше нет.

Дилл дернула меня за рукав и показала на воду шагах в трехстах за кормой, чуть в стороне от плавающих корабельных обломков:

— Там! Рен, быстрее, я не смогу его долго удерживать.

Я напряг зрение и разглядел какое-то странное подобие серебряной клетки, качающееся на поверхности воды. Издалека было видно, что внутри отчаянно бьется, пытаясь вырваться, человеческое тело. Я посмотрел на Дилл. Девушка находилась в магическом трансе, как тогда, когда создавала мост из расчески Килеаны. Ее глаза были закрыты, из полураскрытых губ текли мелодичные непривычные человеческому уху звуки.

Не тратя драгоценного времени на рассуждения, я выхватил из-за пояса стоявшего рядом Боцмана костяной нож и, сжав его в зубах, бросился в теплую мутную воду. «Наверное, Пулай Худ опять пытался улизнуть при помощи магии, как тогда, у Пентаграммы, — думал я, мощными гребками рассекая неприятную коричневую воду. — Но Дилл поймала его в клетку. Теперь я должен добить эту тварь, так долго издевавшуюся над моей дорогой волшебницей, тварь, которая желала смерти моей Дилл».

Не успел я проплыть и половину расстояния, как позади меня раздался громкий плеск, и мимо меня промелькнуло длинное белое тело. Это была Дилл собственной персоной! Она обогнала меня, генетически переделанного для земноводной жизни человека!

— Нет времени, Рен, — услышал я ее удаляющийся голос, — Крысолюб поддерживает мои чары, но долго не протянет.

Ноги Дилл мелькали с такой скоростью, что скорее походили на лопасти винта. Позади нее оставалась пенная дорожка, по которой я определял направление. Я плыл на пределе возможностей. Мои пружинистые плавательные перепонки сильно загребали коричневую воду Мутного моря, толкая тело вперед мощными рывками.

И все-таки я опоздал. Там, где в воде качалась серебряная клетка, теперь в борьбе извивались два тела: одно в черной кожаной одежде, другое белое обнаженное. Колдун каким-то образом разорвал чары Дилл и теперь старался утопить девушку, вцепившуюся в него мертвой хваткой. Борьба происходила в полном молчании, только плеск воды да разлетающиеся брызги нарушали тишину Мутного моря.

Когда до дерущихся людей оставалось пять гребков, оба они скрылись под водой. Я нырнул, тщетно пытаясь разглядеть хотя бы что-нибудь в коричневой воде. Море не зря прозвали Мутным: мои глаза закололи тысячи взвешенных в воде песчинок. Я вынужден был вынырнуть и протереть веки. А Дилл и Пулай Худ так и не показались над поверхностью. На сколько же у моей волшебницы хватит дыхания?

Я вновь нырнул, широко расставив руки и пытаясь на этот раз ощупью обнаружить место поединка. Наконец-то! Я почувствовал завихрения воды, идущие из глубины. Несколько гребков, и я присоединился к дерущимся. Но кто тут кто? Я держал нож в правой руке а левой ощупывал сплетенные человеческие тела. Водоворот борьбы кружил меня, не давая сделать правильный выбор. Наконец, я сжал в левом кулаке кожаную одежду. Сначала я убедился, что ко мне повернута широкая спина Пулай Худа, а потом несколько раз вонзил в нее нож по самую рукоятку. Обняв Дилл за тонкую талию, ногами я уперся в ослабевшее тело колдуна и резким рывком выдернул любимую из смертельного захвата.

А теперь наверх, к воздуху! Судорожно дернув ногами, я вынес Дилл на поверхность, где смог открыть глаза. Волшебница была без сознания. Поддерживая под мышки ее тонкое тело, я медленно поплыл обратно к кораблю. Вдруг Дилл задергалась в моих руках, пытаясь освободиться.

— Успокойся, Дилл. — Сказал я ей. — Это я. Пулай Худ мертв.

— Ты уверен? — Не успокаивалась она.

— Я четыре раза ударил его ножом под левую лопатку. Пока что он не всплывал.

— Замри. — Приказала Дилл и, когда я перестал грести, чутко прислушалась. — Да, я чувствую, как тело Пулай Худа погружается в глубину. Теперь я свободна.

— Свободна? От чего?

— От долга перед этим миром, конечно. Или ты не хочешь, чтобы я пошла за тобой через Врата Между Мирами?

— Дилл, любимая моя волшебница! — Радостно воскликнул я, и мои объятия из поддерживающих на плаву превратились в полные любви. — Я не смел на это надеяться.

На самом деле, должен честно признаться, мысль о возможной разлуке с Дилл до сих пор просто не приходило мне в голову. Я как-то даже не задумывался о том, что мы принадлежим к разным мирам, что я отправился вместе с Килеаной и Яманубисом отвоевывать трон Империи Повелителей. В нескольких словах я описал Дилл истинную цель нашего путешествия. Она внимательно слушала, и в ее фиолетовых глазах я видел понимание и восхищение. Едва я успел закончить рассказ, как нас накрыла тень черного корабля и радостный Яманубис, свесившись через планшир, спросил:

— Вам не надоело плавать в этой грязной водице, рыбки вы мои? Мы вас ждем, ждем, а вы тут болтаете и болтаете.

— Ладно уж, — добродушно прогудел Капитан, — пусть развлекаются. Ведь Пулай Худ, как я понял, отправился на дно?

— Это точно! — Хором ответили мы с Дилл.

Нам бросили канат, и вскоре мы оказались на палубе галеры. Корабль Пулай Худа, единственный уцелевший из его флота, со спущенным парусом неподвижно качался неподалеку. Его экипаж боялся напасть на нас и в то же время боялся удрать. Гибель пяти галер и смерть великого колдуна совершенно потрясли наших врагов и лишили их воли. Большинство плавающих в воде людей постепенно подгребали к кораблю Пулай Худа, где их принимали на борт. Но некоторые плыли к нам, прося включить их в Команду Головорезов.

Оказалось, что Капитан и Боцман знакомы со многими нашими недавними врагами, так что вскоре у нас на борту оказалось еще двадцать семь человек. Удивительно! Головорезы хлопали по плечам и обнимали вытащенных из воды людей, вспоминали прежние встречи, обсуждали общих знакомых. Принятые в команду воины поклялись подчиняться Капитану и его офицерам до тех пор, пока не погибнет корабль. Это была стандартная клятва верности, принятая у морских бродяг в этом мире и мысль о ее нарушении даже не могла прийти им в головы.

Корабль Пулай Худа заметно просел под тяжестью забравшихся на него людей. Но никто не вздумал сопротивляться, когда посланные на лодке Боцман, Крысолюб, Молотила и Рогатый деловито осмотрели его запасы. По праву победителей они реквизировали запас воды и пищи, необходимый нам для продолжения плавания на юг. А самое главное, из каюты колдуна были извлечены два большие окованных металлом сундука, полные золота и драгоценных камней. Их переправили на наш корабль, несмотря на робкие протесты оставшегося за старшего после смерти колдуна капитана по имени Ридульд Косоносый.

— С такой большой командой ты теперь легко завладеешь замком Пулай Худа. — Посоветовал ему Крысолюб. — Ведь после смерти колдуна его армия мертвяков рассыпалась в прах. Поторопись, пока другие князья тебя не опередили!

— Верно! Точно! — Загомонили люди Ридульда и вскоре его галера уже плыла обратно, быстро удаляясь от нас.

А мы отправились дальше. Туда, где, как утверждал Яманубис, должно было сохраниться Южное Место Поклонения Доброму Толстому Богу, туда, где он смог бы открыть Врата Между Мирами и перебросить нас в другое Измерение.


* * *
Черная галера неторопливо двигалась на юг. Неизменный легкий ветер достаточно наполнял косой парус, чтобы можно было не грести веслами. Головорезы во главе с Капитаном были очень довольны. Они выполнили поручение короля Хуралиса: освободили волшебницу Дилл, уничтожили Пулай Худа, да еще получили в качестве приза сокровища колдуна. Подсчитав стоимость добычи, они пришли к выводу, что теперь каждый из них мог бы оснастить свой собственный корабль и набрать команду, или же обосноваться на берегу, выстроив каменный замок.

Поэтому, когда Дилл сообщила Головорезам свое решение продолжить вместе с нами путешествие в другие миры, оно не вызвало решительного протеста.

— Эх, Дилл, — по-отечески прижал ее к своей широкой груди Капитан, — конечно, нам очень жаль с тобой расставаться, но я тебя понимаю. Может быть, я понимаю тебя даже больше, чем ты сама разбираешься в своих чувствах.

При помощи длинного кинжала, позаимствованного в корабельном арсенале, Дилл нацарапала на обломке доски послание королю Хуралису. В нем она привела причины, побуждающие ее покинуть родной мир. Юная волшебница считала, что со смертью Пулай Худа сильных черных колдунов практически не осталось, поэтому, чтобы уравновесить количество добра и зла, она не должна возвращаться в пределы королевства. Кроме того, ее скромные волшебные чары смогут оказать некоторую поддержку опасной и нелегкой миссии, которую возложили на себя три пришельца из другого мира. Дело чести светлой волшебницы помогать всем борющимся против несправедливости и насилия.

Прочитав письмо Дилл, которое она предложила мне проверить на предмет убедительности доводов, я сперва хотел было спросить, почему тут не упоминаются личные мотивы, но потом передумал, рассудив, что с моей стороны это будет несколько нескромно. Не знаю почему, но я, пользовавшийся неизменным успехом у девушек клана Острова Белой Скалы благодаря своей нежной настойчивости и веселой бесшабашности, робел и смущался под взглядом глубоких фиолетовых глаз Дилл.

Кроме того, в моей голове шла нелегкая борьба. С одной стороны, я не хотел, чтобы Дилл подвергалась всем опасностям, которые поджидали нас на пути к замку лорда Гилеаниса. С другой стороны, я боялся, что оставив Дилл здесь, я больше никогда не найду способа вернуться в этот мир и вновь отыскать свою волшебницу. В конце концов, я поделился своими сомнениями с Дилл. Мы в одиночестве стояли на носу галеры, когда команда Головорезов, за исключением рулевого, спала мертвым сном в трюме, прячась от непривычного жара стоящего почти над нами Красного Солнца.

Взяв мою руку и перебирая своими тонкими пальцами мои перепонки, волшебница сказала:

— Рен, мне сейчас очень трудно тебе все это объяснить, но мои магические чувства говорят, что с момента встречи наши судьбы тесно связаны друг с другом. Нас свели не просто обстоятельства, не твой Учитель Яманубис, не Килеана, не Капитан Головорезов. Нас соединила Судьба. Мы — как две половинки одного целого, разбросанные по разным мирам, но притянувшиеся друг к другу через бездну Космоса. Теперь нам предстоит идти дальше вместе, вместе бороться, вместе побеждать, вместе обрести счастье или погибнуть. Но я уверена, что нас ждет удача. Теперь, когда мы вместе, мы сильнее в сто раз, чем поодиночке. Поверь мне, волшебнице, видящей то, что не все могут различать. Ты рассказывал мне о Трисмегисте, возрождающемся Великом Первом Боге. Может быть, именно для этого он и отправил тебя в путешествие вместе с Килеаной и Яманубисом.

— Да, Дилл, конечно! — С моих глаз словно бы упала пелена. — И как мне раньше это не приходило в голову? Вернее, это вертелось где-то в подсознании, но ты сейчас точно сформулировала то, что я смутно ощущал. Ведь это и есть любовь, Дилл, правда? Ты любишь меня так же сильно, как и я тебя?

— Ну конечно же, милый мой Рен!

Я обнял Дилл, и мы закружились в каком-то странном танце, всплывшем из глубин человеческой сущности и чудесным образом близком и понятном болотнику с Подсолнечной и волшебнице из этого мира. Это был танец любви и взаимопроникновения душ, почти готовый перейти в близость телесную. Но очень быстро его прервало вежливое покашливание Яманубиса, неслышно поднявшегося на палубу.

— Я прошу прощения, что прерываю вас. — Произнес Учитель, обезоруживающе улыбнувшись. — Но вы того и гляди свалитесь за борт, ослепленные друг другом. Имейте терпение, дети, скоро уже мы выберемся на сушу.

Мы посмотрели друг на друга и невольно прыснули, сами не зная отчего. Конечно, с моей точки зрения галера, где не было ни одного места для уединения, была не совсем подходящим местом для открытого проявления чувств. Как Яманубис объяснил мне потом, когда рядом не было Дилл, не стоило привлекать внимание к девушке на корабле, где помимо проверенной дюжины Головорезов находилось еще двадцать семь новобранцев. Наемники-пираты могли бы неправильно истолковать положение Дилл и Килеаны на корабле, и вновь пришлось бы прибегать к грубому физическому насилию. Подумав над его словами, я решил, что Учитель, как всегда прав, и в дальнейшем мы с Дилл ограничивались только беседами и легкими касаниями рук…

Я не знаю, сколько времени прошло после победы над Пулай Худом в этом мире с неподвижным Красным Солнцем. Капитан и Головорезы никогда не заплывали так далеко на юг и не слышали, чтобы кто-нибудь забирался далеко в Мутное море. Яманубис же утверждал, что совсем скоро мы достигнем своей цели.

— А если твое Южное Место Восхваления Жирного Увальня окажется под водой? — Несколько раз спрашивала Килеана.

— Во-первых, — с нежно-ядовитой улыбкой отвечал Яманубис, — Мой храм назывался «Южное Место Поклонения Доброму Толстому Богу», то есть мне. Во-вторых, я не так глуп, чтобы не побеспокоиться заранее о возможных изменениях поверхности планеты. Поэтому храм был построен высоко в горах.

Наконец, когда кое-кто из новичков-Головорезов уже начинал на нас косо поглядывать, Впередсмотрящий прокричал с носа галеры:

— Земля! Вижу полоску суши!

Когда мы подошли поближе, стало видно, что выступающие из воды пологие скалы простираются далеко на запад и восток. Из-за того, что Мутное море было постоянно спокойным, не было видно не промоин, ни пляжей, ни следов эрозии. Несколько ползучих кустов оживляли бурые монолитные склоны, сумев пустить свои корни в немногочисленные трещины.

Обогнув несколько каменных клыков, торчащих из воды возле берега, наша галера с мягким стуком уткнулась форштевнем в каменный берег. Он поднимался вверх под углом в двадцать пять — тридцать градусов, так что можно было вскарабкаться по нему, не прибегая к альпинистским приемам.

— И куда теперь? — Поинтересовалась Килеана у Яманубиса.

— Наверх, разумеется, — пожал плечами тот, — надо с высоты осмотреться, и тогда, может быть, я увижу знакомые скалы.

— А если не увидишь?

— Тогда пойдем… — Яманубис притворно наморщил лоб, а потом махнул рукой вправо — …туда!

— Почему именно туда?

— Дело в том, что эта гряда скал имеет форму окружности. Наверное, сюда когда-то рухнул огромный метеорит и выбил в земной коре гигантский кратер. Так что, в какую бы сторону мы не поплыли, рано или поздно мы обойдем весь круг и увидим мой храм на вершине одной из скал.

— Так полезли наверх скорее! — Воскликнула Килеана, и мы начали высадку на каменный берег.

Подъем занял несколько больше времени, чем я предполагал вначале. Ровный монолитный склон, выглядевший снизу довольно пологим, с каждым шагом вверх, казалось, удлинялся и удлинялся. Сначала я оглядывался, обозревая спокойную коричневую поверхность Мутного моря, а потом, начав уставать, стал глядеть лишь себе под ноги. Кроме меня, Килеаны и Яманубися, на гору захотели взобраться лишь Крысолюб и Длинный Нос, новичок в команде Головорезов, прозванный так за свое неуемное любопытство. Дилл решила остаться на берегу возле галеры.

— Я не чувствую в округе никаких возмущений в естественной ауре скал. — Сказала она. — Если бы рядом был древний храм, я бы обязательно его обнаружила.

Дилл оказалась права. Когда я и Головорезы, отставшие от не знавших усталости Килеаны и Яманубиса, добрались, наконец, до вершины, то нашим взглядам открылся пейзаж горной страны. Острые пики скал перемежались каменными осыпями. Причудливые изломанные плато обрывались бездонными пропастями. Гигантский метеорит вспорол поверхность планеты, образовав вокруг места падения высокий горный барьер, через который невозможно было перебраться без какого-нибудь летательного аппарата.

— За поясом скал находится либо озеро, если воды Мутного моря нашли проход внутрь кратера, либо непроходимая лесная чаща, как это было восемь с половиной тысяч лет назад. — Яманубис вглядывался в очертания скал, но, видно, не находил знакомых очертаний.

Килеана достала из своего рюкзака бинокль и плавно провела полукруг, обозревая окрестности.

— Как я понимаю, — сказала она, — мы продолжаем плавание.

— Осталось совсем немного. — Успокоил ее Учитель. — Диаметр кратера всего лишь лиг шестьдесят-семьдесят. Но я уверен, что храм находится где-то в пяти лигах правее.

Мы начали спуск, который мне показался еще тяжелее подъема, и запыхавшиеся, с трудом передвигающие ноги, вернулись к галере. Корабль отчалил и на веслах пошел вдоль берега, лавируя между редкими прибрежными скалами и валунами. Теперь гребцов у нас было достаточно, и не было надобности всем садиться на гребные скамьи. Яманубис стоял на носу галеры, пристально вглядываясь вперед. Рядом с ним переминалась с ноги на ногу Килеана, старавшаяся за ледяной невозмутимостью скрыть свое нетерпение. Чуть поодаль мы с Дилл развлекались шутливыми спорами о том, встретим ли тут каких-либо жителей или нет. Мы тогда и не подозревали, насколько отвратительным окажется ответ…

Не проплыли мы и четырех лиг, как Дилл взяла меня за руку и серьезно посмотрела в глаза:

— Я чувствую, Рен, впереди что-то есть. Что-то древнее и злое. Очень опасное.

— Не может быть. — Обернулся Яманубис, услышавший слова волшебницы. — То есть храм-то, конечно, неподалеку, и ты вполне можешь почувствовать его приближение, но вот на счет древнего зла — это ты, девочка, зря говоришь. Южное Место Поклонения Доброму Толстому Богу было храмом плодородия и любви…

— …Построенное Богом Смерти, уничтожившим в Великой Битве Богов миллиарды живых существ. — Перебила его Килеана.

— Построенное бывшим Богом Смерти. — Наставительно поднял указательный палец Яманубис, ничуть не обидевшись на ставшие уже привычными подколки Повелительницы. — Бывшим, Килеана, бывшим. К тому времени я уже изменил многие свои взгляды, внушенные породившими меня Древними Богами. Я действительно хотел сделать эту планету маленьким садом на границе Срединных Измерений и Измерений Хаоса. И зачем я ушел отсюда? Мне кажется, что я покинул этот мир совсем недавно, а, смотри-ка, сколько перемен: там где цвели сады и паслись стада, разлилось Мутное море; там, где раньше был северный архипелаг, теперь песчаная пустыня.

— Смотри, — прервала воспоминания Учителя Килеана, показывая пальцем вперед и вверх, — это и есть твой южный храм?

Мы как раз огибали высокую скалу, выступающую далеко в море, и перед нашими глазами постепенно раскрывался вид на широкий залив правильной прямоугольной формы. Прямо из воды выходила широкая лестница с довольно высокими ступенями, которая вела наверх, где на вершине скалы величественно возвышались каменные стены древнего храма. Казалось, что время не коснулось своим всесокрушающим колесом этого строения. В отличие от своего северного собрата, южный храм до сих пор остался практически цел. Лишь стерлись краски, потускнела позолота на шпилях и куполах, почернели и местами рассыпались деревянные навесы над стенами и сторожевыми башнями. Необычная для человеческого взгляда ажурно-массивная архитектура сразу выдавала, что создателем этого храма было высшее, более мудрое и древнее существо.

Я вполне мог представить себе, какое впечатление производил на полудиких обитателей этого мира храм во всем своем великолепии восемь с половиной тысячелетий назад. Даже сейчас, увидев цель нашего плавания, много чего повидавшие Головорезы потрясенно замерли, перестав грести. Яманубис с горделивой улыбкой смотрел то на свое творение, то на завороженных его сверхчеловеческой красотой людей.

— Когда-то храм находился на высоте трех лиг над уровнем моря. С равнины к нему вела лестница, вырубленная в скалах. Немногие паломники могли подняться по ней без нескольких перерывов но отдых. С другой стороны, из кратера, к храму была прорублена точно такая же лестница. Южное Место Поклонения Доброму Толстому Богу служило как-бы вратами между внутренними джунглями и внешними возделанными людьми полями. Здесь совершали великолепные обряды в честь Плодородной Природы, — Яманубис мечтательно улыбнулся, — в моем лице, разумеется.

— И все же я чувствую зло. — Тихо сказала Дилл. — Но теперь мне кажется, что оно исходит не от стен здания, а откуда-то слева от лестницы.

— Я вижу там пещеры в скале. — Подтвердила Килеана, осматривая в бинокль берег, к которому приближалась галера. — Мне кажется, что они вырыты живыми существами, судя по размерам проходов, близкими по размерам к людям.

По мере приближения к подножию лестницы пещеры уже можно было разглядеть невооруженным взглядом. Они были вырыты невысоко над водой, примерно на уровне двадцатых-тридцатых ступеней.

— Неужели тут тоже живут люди? — Как-бы размышляя вслух, произнес Крысолюб, присоединившийся к нашей компании на носу судна.

— Наверное, какие-нибудь дикари, — высказал предположение Впередсмотрящий, — отрезанные от северного континента варвары. И их тут не так уж много, я вижу только дюжину пещер.

— А мне кажется, что из этих черных дыр сквозит ледяной жестокостью. — Возразила Дилл. — Если там кто-нибудь и прячется, то это не люди.

— Не волнуйся, Дилл, нас много, мы полны сил и хорошо вооружены. — Попытался успокоить ее Капитан. — При высадке на незнакомый берег мы примем все меры предосторожности, ведь местные дикари, и правда, могут быть неприветливы к незваным гостям. О! Смотрите-ка!

Последнее восклицание вождя Головорезов было вызвано тем, что когда галера подошла к залитым водой ступеням на сорок шагов, из пещер показались их обитатели. Вернее, обитательницы. Вздох, переходящий в восторженный стон, прошелестел над гребной палубой. Головорезы побросали весла и тесной толпой сгрудились вдоль бортов. А посмотреть было на что! На ступени лестницы вышли несколько десятков самых прекрасных девушек, которых мне только доводилось встречать в жизни. Каюсь, на какой-то момент я даже забыл о стоящей рядом Дилл. Как и все Головорезы, я с открытым ртом любовался белокурыми созданиями, спускающимися по ступеням нам навстречу.

Девушки были ослепительно красивы, восхитительно прелестны и неудержимо притягательны. Они были одеты лишь в короткие полупрозрачные белые туники, под которыми явственно просвечивали обещающие неземные наслаждения трепетные налитые упругой сладостью тела. Девушки были очень похожи друг на друга, словно сестры, и возраст их был примерно одинаков. Различались они между собой ровно настолько, насколько нужно было соответствовать непритязательным вкусам Головорезов. А одна из них, стоящая третьей справа, предназначалась именно для меня. Это был идеал, вышедший из ночных возбуждающих сновидений, эта была обольстительница и любовница из самых смелых фантазий. Я почувствовал, как по моим бедрам и по низу живота разливается жгучее едва сдерживаемое желание самца обладать этой совершенной по привлекательности самкой.

Двигавшаяся по инерции галера слегка развернулась, ибо Боцман тоже бросил рулевое весло, и своим правым бортом коснулась ступеней. Встречавшие нас девушки выстроились на берегу, приняв простые, но отчего-то очень манящие и возбуждающие позы. Они молчали, но это молчание каким-то образом воспринималось как призыв, как приглашение.

— Я чувствую опасность! — Воскликнула Дилл, чуть не плача, и тут я понял, что она все это время трясла меня за плечо, не переставая выкрикивать предупреждения. — Рен, Капитан, Яманубис, Килеана! Что с вами?!

— Со мной-то все в порядке. — Криво усмехнулась Килеана. — А вот наши мужчины, кажется, тебя больше не слышат.

— Извини, Дилл, — я обнял свою любимую за талию и с трудом отвел взгляд от берега, — просто не каждый день наблюдаешь подобную картину.

Головорезы тем временем лихорадочно перебрасывали сходни, чтобы быстрее высадиться на берег. Моряки давно не видели женщин, и стоящие на берегу смазливые красотки до предела распалили их животную похоть. Вокруг себя я видел раскрасневшиеся лица и глаза, в которых не отражалось ничего, кроме призыва самок. К счастью, не все Головорезы потеряли самоконтроль. Наша «старая гвардия» была более устойчива и дисциплинирована. Молотила и Косой стояли возле сходен, сдерживая натиск новичков и ожидая приказ Капитана.

— Всем взять с собой оружие! — Тихо, но отчетливо приказал Яманубис.

Капитан вопросительно посмотрел на него, но тот больше ничего не добавил. Я увидел, что Учитель необыкновенно серьезен, и по моей спине пополз неприятный холодок. Дилл подала мне нагинату, и когда наши пальцы соприкоснулись, у меня из головы выветрились последние остатки животной страсти. Я понял, что на берегу нас ожидает серьезная опасность, но пока еще не знал, в чем именно она заключена. А вот Яманубис и, похоже, еще Килеана знали, с чем мы встретились. Но они почему-то не торопились поделиться с остальными своими сведениями.

Приказ вооружиться, в общем-то, был излишним. В этом мире ни один мужчина не расставался с секирой, топором, или, на худой конец, тесаком длиной в локоть. Так что высадка произошла без задержек и проволочек. На берег сошли все, включая Дилл и Килеану, так как Капитан, выслушав то, что прошептал ему на ухо Яманубис, приказал сбросить за борт два больших камня, служивших галере якорями, и угроза потерять унесенное ветром судно нам не грозила.

Учитель одним из первых сошел на берег и смешался с толпой девушек. Вскоре и все мы оказались окружены очаровательными созданиями. Не произнося ни слова, не издавая ни звука, прекрасные девушки умильно взирали на мужчин призывно блестящими глазами, гладили по плечам и по груди, а некоторые просовывали свои шаловливые пальчики за широкие кожаные пояса. Потерявшие головы Головорезы совершенно разомлели. Девушек оказалось несколько больше, чем людей на галере, так что каждого третьего Головореза обхаживали сразу две чаровницы. Даже Килеану ласкали две светловолосые красавицы, и та принимала их ухаживания с дружелюбной улыбкой. Я, конечно, еще на Подсолнечной слышал, что бессмертные Повелители, пресытившиеся всеми возможными и невозможными развлечениями, делают много такого, что в других мирах подвергается осуждению и гонению, поэтому поведение бывшей Императрицы меня ничуть не удивило. Но когда я обернулся, то увидел, что и около Дилл трется прелестное юное создание. Более того, ее воздушные прикосновения доставляют удовольствие волшебнице! Фиолетовые глаза Дилл подернулись пеленой, по лицу расплылась бездумная улыбка наслаждения. Волшебница, так много говорившая о подстерегающей нас опасности, сама попала под чары обольщения.

Я только протянул руку, чтобы схватить за плечо свою любимую, как между нами очень ловко вклинилась та самая девушка, которую я углядел еще с борта галеры. Ее светлые волосы струились по обнаженным плечам, подчеркивая их округлость. Голубые глаза притягивали к себе обещанием неземного блаженства. Полуоткрытые сочные губы прямо-таки требовали жаркого поцелуя. Полупрозрачная короткая туника едва прикрывала упругие ягодицы, и под ней не было ничего, кроме нежной шелковистой кожи. Высокие полные груди с темными острыми сосками поднимались и опадали в такт моему дыханию. Руки девушки обвились вокруг моей талии и мягко потянули в сторону пещер. Не в силах противостоять искушению, забыв обо всем на свете, я сделал шаг, потом другой, третий…

Как я уже не раз подчеркивал, ни одна из девушек не издавала ни одного звука, на лестнице слышалось только сопение и пыхтение Головорезов, влекомых девушками в пещеры, где мужчины и женщины могли бы слиться в сладостном едином порыве. Поэтому громкий крик Яманубиса неожиданно резко ударил по ушам и на какое-то время разрушил эротические чары и заставил остановиться тех людей, которые уже поднимались по ступеням в чертоги любви.

— Стойте! — Воскликнул Учитель. — Я хочу, чтобы вы все видели, что вас ждет!

Он держал за руку одну из девушек и вдруг резким рывком разорвал ее одежду, разом обнажив прекрасное юное тело. Я был захвачен огнем желания, и поэтому, как и остальные Головорезы, смутно понимал, чего от меня хочет Учитель. Эта девушка была также обжигающе желанна, как и остальные. Поэтому я с чисто эстетическим удовольствием обозрел ее обнаженные формы. И лишь где-то на грани понимания промелькнула мысль о том, что в фигуре девушки есть какое-то несоответствие, какое-то отличие от человеческого тела. Но эта мысль сразу же пропала, вытесненная сознанием того, что очень скоро я буду сжимать в объятиях еще более привлекательную красавицу, ведущую меня сейчас в пещеру.

— Нас ждут любовные утехи. Самые преотличные, клянусь хвостом акулы! — Ответил за всех Рогатый и разразился довольным смехом.

— Наверное, мы достигли блаженных краев, о которых слышали в легендах стариков. — Предположил Впередсмотрящий.

Головорезы довольным урчанием подтвердили согласие с мнением товарищей.

— Вас ждет смерть! — Торжественно оборвал Яманубис. — Мучительная и позорная смерть!

С этими словами Учитель перехватил девушку за талию левой рукой, а правой уперся в шею и заломил ее спину назад. Я имел представление о силе своего Учителя, но девушка выгнулась неожиданно легко. В какие-то доли мгновения с ней произошли разительные и ужасные изменения. Наконец-то я понял, чем девушка отличалась от человека. У нее не было пупка! Вместо него на животе ранее была какая-то едва заметная складка, ничуть не портившая, впрочем великолепия фигуры, и оттого не замеченная ранее. Но теперь, когда Учитель выворачивал девушку назад, эта складка расширялась, распахивалась, открывая то, что было в ней сокрыто.

Единый вопль ужаса вырвался из глоток Головорезов. На животе девушки обнаружился огромный рот, усаженный кривыми зубами и окруженный венчиком шевелящихся щупалец! В него можно было бы просунуть голову! Рот с резким чавкающим звуком судорожно открывался и закрывался, как бы сожалея о том, что его увидели раньше времени и лишили долгожданной добычи. Это было настолько отвратительно и противоестественно, что Головорезы застыли, как будто пораженные столбняком. И в наступившей мертвой тишине прозвучал насмешливый голос Яманубиса:

— Хочу представить вашему вниманию так называемых Людоедок-Перевертышей, обитательниц Измерений Хаоса, каким-то злым колдовством занесенных в ваш мир.

Я представил, как во время любовной игры, когда я буду ослеплен страстью и желанием, мое тело оплетут щупальца, а жадный рот вопьется в мое тело. Меня передернуло от ужаса. И такие мысли пришли в голову не мне одному. На лицах Головорезов были написаны страх, отвращение и ярость. Мне показалось даже, что шлем на голове стоящего рядом со мной Косого зашевелился от вставшей дыбом шевелюры.

Первым опомнился Капитан.

— К оружию, Головорезы! — Проревел он. — Надо уничтожить эту нечисть!

Любовный дурман рассеялся, смытый волной гнева и ненависти. В руках людей засверкали широкие секиры, и первые Перевертыши пали на ступени лестницы с разрубленными головами. Но, как оказалось, истребить тварей было не так-то просто. Поняв, что они разоблачены, Перевертыши, оправдывая свое название, стали закидывать руки назад, как будто собираясь сделать гимнастический мост. При этом их тела разительно менялись, и очень скоро мы оказались в гуще четырехногих существ, которые пытались пожрать людей, раскрывших их обман. Пасти, ранее скрытые складками на животе, теперь плотоядно щелкали мощными челюстями, а щупальца хлестали вокруг, стремясь опутать руки и ноги. Очаровательные женские головки болтались внизу, совершенно скрытые длинными белыми волосами, и становилось ясно, что это всего лишь хвосты мерзких чудовищ.

— Рубите тварей поперек туловища! — Кричал Яманубис. — Нельзя упустить ни одной из них! Отрезайте Перевертышей от пещер!

А упускать мерзких чудовищ никто и не собирался. Головорезы постепенно образовали круг, внутри которого бесновались порождения Хаоса. Но они ничего не могли противопоставить заточенной стали в умелых человеческих руках. Слишком уж привыкли Перевертыши овладевать своей добычей на ложе неистовой любовной страсти, в мгновения ослепляющего экстаза, чтобы сейчас добиться победы в открытом сражении. Бой превратился в обыкновенную резню, и вскоре со всеми Людоедками было покончено. Ни один Головорез не погиб, хотя покусаны и помяты щупальцами были почти все.

Посланный в пещеры отряд под предводительством Боцмана вскоре вернулся, доложив, что ни одного Перевертыша больше не обнаружено. Зато найдено много старых доспехов, оружия и украшений, сваленных в дальних проходах. Видимо, Перевертыши не интересовались изделиями человеческих рук, вполне довольствуясь человеческими телами.

— Я сразу узнал этих существ. — Объяснил Яманубис Головорезам. Но очень удивился, увидев здесь. Их родина — Измерения, более близкие к Хаосу. Наверное, какой-то случай забросил эту стаю в ваш мир. Может быть, они каким-то образом проникли сюда через Врата Между Мирами в старом храме. Я даже представить себе не могу, сколько времени они живут на этом острове. Хорошо еще, что они не смогли переплыть Мутное море, а то бы вся планета вскоре покрылась этими прожорливыми тварями. А уж они умеют заманивать людей в свои смертоносные объятия, поверьте моему слову! Да, впрочем, каждый из вас испытал это на себе. Так что, прежде чем в следующий раз залезать на женщину, не забудьте проверить, не Перевертыш ли это. Ладно, шучу, шучу… Как бы то ни было, мы, похоже, уничтожили всех, так что опасность планете больше не угрожает.

— Я тоже слышала о подобных тварях, — добавила Килеана, — хотя раньше никогда с ними не сталкивалась. Но я сразу поняла, что это Людоедки-Перевертыши. Это было просто написано на ваших похотливых рожах, господа Головорезы. Между прочим, по свидетельствам ученых, чем голоднее Перевертыши, тем более они сексуально привлекательны. А встретившиеся нам голодали, видимо, очень долго. Так что не корите себя за то, что поддались соблазну. Редкий человек может устоять перед обольщением Перевертыша.

После того как трупы чудовищ были сброшены в воду на корм рыбам, мы немного отдохнули и начали восхождение к храму. Лестница была довольно крутой, и когда мы добрались до вершины скалы, я уже чувствовал тяжесть в ногах. Представив, что приходилось преодолевать древним паломникам, взбиравшимся сюда от самого подножия горного хребта, я поневоле проникся к ним глубоким уважением. Но красота храма и тогда, и сейчас стоила таких усилий. Правда, вблизи стали заметны разрушившиеся детали тончайшего резного орнамента на стенах, стертые картины и поваленные ажурные колонны и балюстрады. По ровному слою осыпавшейся с потолка краски было видно, что очень долгое время в этот храм не ступала нога человека.

Не теряя понапрасну времени, Яманубис сразу же направился в правое крыло храма, где под едва заметной на пыльном полу каменной плитой обнаружилась узкая винтовая лестница, ведущая вниз, в глубь скалы. Срубив несколько кустов, проросших сквозь каменный пол, Головорезы сделали факелы, и мы начали спуск. Спуск оказался недолгим, и вскоре мы оказались в просторном подземелье. Толстые каменные колонны подпирали потолок и закрывали обзор, так что казалось, будто их ряды тянутся в бесконечность. Я понял, что это подземелье простирается под всем храмом, и невольно поежился, представив на мгновение, что произойдет, если одна из колонн даст трещину и высокие каменные стены провалятся, рухнут нам на головы.

Наконец, мы достигли противоположной стены, и Яманубис, пошарив рукой вдоль каменной кладки, нажал скрытый рычажок. С неприятным скрипом раскрылась маленькая дверь, мастерски закамуфлированная под каменный монолит, и мы поодиночке пролезли в скрытую за ней довольно просторную комнату. Здесь царил полумрак. Слабый розоватый свет исходил от выпуклых стекол, расположенных вдоль всего периметра на высоте человеческого роста.

— Надо было перед спуском протереть световоды на крыше. — Пробурчал Яманубис. — Совсем, наверное, запылились за время моего отсутствия.

Но света факелов вполне было достаточно для того, чтобы рассмотреть убранство комнаты. Прямо в центре на полу находилось сооружение, очень похожее на Пентаграмму Пулай Худа. Только тут помост имел не пять, а восемь лучей и был целиком вырублен из камня. Я почувствовал, как стоящая рядом со мной Дилл напряглась при виде магического восьмиугольника, и успокаивающе обнял ее за плечи.

— Не волнуйся, милая, — прошептал я ей на ухо, — Учитель не занимается черной магией.

— Моя Октограмма гораздо более могущественна, чем черная Пентаграмма, питаемая человеческой кровью. — Важно произнес Яманубис. — Когда я лишился Божественной Силы, мне поневоле пришлось овладевать оставшейся доступной магией. А уж тут-то Бывший Бог превосходит любого, даже самого величайшего, колдуна-человека.

Вдоль стен комнаты были расставлены заваленные какими-то непонятными предметами столы и шкафы с нарисованными на дверцах различными символами. Яманубис быстрыми четкими движениями доставал оттуда колбочки, баночки, реторты, пробирки и вываливал их на свободный стол. Килеана помогала ему, и время от времени они обменивались совершенно непонятными остальным людям фразами типа:

— Концентрация реальности должна быть уменьшена на восемь пунктов.

— В Измерениях Хаоса смещение арквинды должно составить не менее одной целой восемнадцати сотых.

— Килеана, помоги мне, пожалуйста, подсоединить ориэльную деструкцию кратонного излучателя.

— А если попробовать вместо диролиза пиргантроната применить эстромоден терпирия?

Пока они вот так мило беседовали, я решил еще раз спросить у Дилл:

— Любимая, ты все еще готова отправиться в опасный путь по Измерениям? Там нас ждут твари еще похуже Людоедок-Перевертышей. Может, ты отправишься обратно на север под защитой Головорезов, и не станешь рисковать жизнью вместе с нами? А я постараюсь найти тебя, когда наша миссия будет выполнена…

Юная волшебница ничего не ответила мне, но в ее устремленных на меня глазах я прочитал и любовь, и решительность, и веру, и надежду. Конечно же, ни о каком расставании не было и мысли.

Яманубис и Килеана тем временем начали засыпать Октограмму тонким ровным слоем белого порошка.

— Ох уж мне эта древняя магия, — бормотала Повелительница, — абсолютно ненадежная, зависящая от тысячи совпадений, малоэффективная. То ли дело наши совершенные устройства и механизмы Сети ППП. Они аккуратно раздвигают ткань реальности и позволяют пройти в другие миры без долгих приготовлений.

— У Сети только один недостаток. — Усмехнулся Яманубис. — Она работает в пределах Срединных Миров со стабильным балансом физических и магических законов. А в Измерениях Нирваны и Хаоса она совершенно не действует. Магия же применима везде и всегда!

Кроме магических приспособлений, в комнате обнаружился запас хорошо знакомых всем и порядком надоевших питательных таблеток, к которым прибавились еще и маленькие прозрачные шарики, которые Яманубис назвал «концентрированной водой».

— Достаточно бросить один такой шарик вот в эту флягу — реконвектор, — объяснил он, — чтобы через минуту она была наполнена чистой холодной водой. Забавно, я собрал их здесь, когда на высокогорье среди скал воды не было вообще, а теперь тут разлилось целое море.

Мы набрали питательных и водяных таблеток в нашедшиеся тут же рюкзаки. Теперь мы были обеспечены провизией примерно на десять сезонов дождей на Подсолнечной. С одной стороны, я был доволен, что не придется страдать от голода и жажды, но с другой стороны у меня возникла мысль: «Как долго, собственно, будут продолжаться наши странствия, и вернусь ли я вообще когда-нибудь домой?»

Наконец, приготовления были закончены, и настала пора прощания с Командой Головорезов. Последовало несколько пылких речей с каждой стороны, было много объятий, рукопожатий и похлопываний по плечам. Мне даже показалось, что на щеках старого Крысолюба в мерцающем свете факелов поблескивают слезинки. Мы оставляли Головорезам весь оставшийся запас огнеметов, а Килеана, немного поколебавшись, добавила к нему красную коробочку с Гремучей Кровью Черного Дракона.

— Все равно, — пожала она плечами, — на Измерениях с более низким уровнем реальности и эта взрывчатка перестанет действовать.

Яманубис, Килеана, Дилл и я взошли на Октограмму, а Головорезы отодвинулись подальше к стенам. Мы встали лицами друг к другу и взялись за руки.

— Вы навсегда будете зачислены в нашу Команду. — Сказал на прощание Капитан. — О ваших подвигах сложат легенды и песни.

Яманубис, не отпуская рук Килеаны и Дилл, поднял над головой колбу со светящейся пурпурной жидкостью и уронил ее нам под ноги. Раздался резкий хлопок, красная вспышка ослепила меня, а когда я открыл глаза…

Глава 9. Конус Откровения

…То увидел, что мы стоим на пологом песчаном бархане, а вокруг нас простирается пустыня.

— Мы что, опять оказались возле северного храма? — Разочарованно протянул я, но тут же понял свою ошибку. На прозрачном голубом небе над нашими головами яркими красками переливались несколько десятков Солнц. Они были небольшие, размером с мелкую монетку, но их было много и они находились в беспрестанном хаотическом движении.

— Это и есть Хаос? — Спросила Дилл, не отрывая глаз от скачущих, словно горошины по столу, светил.

— Нет, это только Преддверие Хаоса. — Ответил Яманубис. — Пребывание в Абсолютном Хаосе человеческий разум вынести не может. Происходит мгновенный распад личности и смерть, в лучшем случае — безумие. Но на разговоры нет времени, нам надо побыстрее добраться до Конуса Откровения.

Учитель показал вдаль, и, присмотревшись, я разглядел поднимающуюся над песчаными барханами серебристо-серую конусообразную башню. Она имела очертания правильного треугольника и издалека казалась невероятно огромной. Килеана тоже рассматривала в бинокль это сооружение.

— А почему мы должны торопиться? — Поинтересовалась она.

— Потому, дорогая, что почуяв наше прибытие, сюда вскоре прибегут Сторожа. А с ними не хотелось бы встречаться даже мне.

— А как они выглядят?

— Каждый раз по-разному. Они принимают именно такую форму, которую меньше всего ожидаешь и которую меньше всего хочешь видеть.

Ободренные приятной перспективой, мы резвой трусцой припустили следом за Учителем. Ноги вязли в сыпучих барханах, на зубах противно скрипел песок, сумасшедший танец светил на небе вызывал резь в глазах и головную боль. Но Учитель, ничуть не сбивая дыхания, умудрялся еще и просвещать нас:

— Этот мир когда-то был сотворен Богами Хаоса Хетом и Сией как врата в их Измерения. Сюда прибывали паломники и маги, желающие проникнуть в тайны Хаоса, здесь они проходили необходимую психическую и физическую подготовку, а затем отправлялись в Миры Абсолютного Хаоса. Но во время Великой Битвы Богов Хет и Сия были уничтожены, как и все остальные Древние Боги. С тех пор этот мир пришел в запустение, его обитатели, некогда служившие слугами и проводниками, утратили разум и превратились в Сторожей, нападающих на все живое. Остался лишь Конус Откровения, на вершине которого находятся действующие Врата в Хаос. Через них можно попасть в любой мир низкой реальности. Я собираюсь в одиночку пройти через Врата в некое далекое место, где надеюсь узнать что-нибудь о тайном замке лорда Гилеаниса.

— Я тоже отправлюсь с тобой. — Перебила его Килеана.

Яманубис с улыбкой покачал головой:

— Нет, тебя я с собой взять не могу. Дело в том, что я собираюсь навестить кое-кого из очень старых знакомых. А они, уж извини, не слишком любят Повелителей. Твое появление может помешать возобновлению дружбы. Сначала я обрисую им ситуацию, расскажу о нашей миссии, и потом только попрошу помочь.

— Ладно, — махнула рукой Килеана, — но ты уверен, что эти твои бывшие друзья смогут нам помочь?

— Я на это очень рассчитываю. Это парочка ученых, весьма необычная, между прочим, уже многие тысячелетия занимается исследованием Хаоса и его обитателей. Они знают многое, что не было известно даже мне, заброшенному некогда в самую глубину нижних миров и многие тысячелетия выбиравшемуся обратно.

— Простите что перебиваю, — вмешалась Дилл, — но, мне кажется, что за тем барханом слева я ощущаю какую-то странную ауру живых существ. Она не имеет четких очертаний, постоянно перетекая из одной формы в другую.

— Это Сторожа! — Сразу же определил Яманубис. — Как ты думаешь, они тоже нас почуяли?

— Не знаю, мои волшебные силы почему-то гораздо слабее в этом мире, и действуют они как-то странно…

— Это бывает, — успокоил девушку Учитель. — При переходе в другое Измерение любому магу требуется некоторое время, чтобы приспособиться к иным законам реальности. Попробуй определить, сколько их там, за барханом.

— Кажется, два или три десятка. — Неуверенно произнесла Дилл. Нет, стойте! Впереди нас поджидает засада. Еще пол сотни существ. И сзади не меньше дюжины. Они хотят нас окружить. Они настроены очень враждебно.

— Спокойно! — Скомандовал Яманубис, сворачивая вправо, где еще не сомкнулось кольцо Сторожей. — Нельзя показать им, что мы боимся. Иногда это помогает.

Мы ускорили бег. Теперь мы двигались не прямо к серебристому конусу, а по касательной к нему. Взобравшись на вершину бархана, мы быстро осмотрелись. Сторожей пока не было видно, а до подножия Конуса Откровения оставалось не меньше лиги. Он занимал половину горизонта и, если бы в этом мире существовали облака, его вершина была бы ими закрыта.

— Вон там! — Взвизгнула Дилл. — Смотрите!

На вершину соседнего с нами бархана вскарабкались несколько странных существ. Сперва они показались мне похожими на больших, с суповую тарелку, крабов. Но приглядевшись, я понял, что роднят их с крабами только клешни, да и то, у Сторожей они были широкие, плоские, с острыми зубчатыми краями. Круглое уплощенное тело тварей опиралось на четыре длинных ноги с широкими когтистыми лапами, которые позволяли им быстро бегать по песку. Ни глаз, ни рта, ни дыхательных отверстий видно не было. Сторожа больше походили на неодушевленные автоматические механизмы, и их серебристо-стальной цвет еще более усиливал сходство с роботами. Мне даже показалось, что Сторожа сделаны из того же материала, что и Конус Откровения.

— Это еще не самая худшая их форма. — Облегченно вздохнул Яманубис. — Но все равно, бежим!

И мы побежали. А через соседний бархан перетекла металлически поблескивающая волна Сторожей. Их было не меньше сотни, как и предвидела Дилл, и они бежали сомкнутым строем, плотоядно щелкая своими клешнями. Вначале нас разделяло не менее пятидесяти шагов, но каждый раз, когда я оглядывался, расстояние становилось все меньше и меньше.

— Они догоняют! — Спокойно констатировала Килеана. — Придется с ними сразиться. Чем их можно уничтожить?

— Практически ничем! — Обрадовал нас Яманубис. — Я смогу раздавить двух-трех, Рен нагинатой разрубит столько же, но остальные тем временем навалятся на нас всей массой и разорвут на мелкие кусочки.

— Так что же делать?

— Бежать. Они не подойдут к Конусу Откровения ближе, чем на сто шагов. Если мы успеем добраться до спасительной зоны, то останемся в живых.

Яманубис был как обычно весел и оптимистичен. Я же сейчас не разделял его настроения. Песчаные барханы внезапно закончились и теперь под нашими ногами оказалась ровная твердая поверхность, которая по мере приближения к Конусу Откровения меняла свой цвет от буро-желтого к серо-металлическому. Казалось, что гигантское сооружение выросло из самого тела планеты. Наклонная металлическая стена была такой близкой, но, увы, недостижимой. Клешни Сторожей щелкали уже в считанных шагах позади нас.

— Прости, Дилл, что я втянул тебя в эту гибельную авантюру! Воскликнул я. — Я сейчас постараюсь задержать Сторожей, сколько смогу. Прощай, любимая!

Я замедлил бег и на ходу начал снимать чехол с лезвия нагинаты. Я собирался остановиться и принять бой, чтобы дать возможность остальным успеть добежать до поверхности Конуса. Честно говоря, мысль о подобном самопожертвовании далась мне нелегко. Но другого выхода в тот момент я не видел.

Однако, как оказалось, не я один был готов на подвиг. Я услышал быструю переливчатую песню Дилл, и в тот же момент какая-то сила оторвала меня от поверхности планеты. По инерции мои ноги несколько раз дернулись, как бы продолжая бег, я потом только я догадался их подогнуть. Дело в том, что прямо подо мной оказались передние ряды Сторожей. Твари щелкали клешнями, стараясь достать взмывшую в небо жертву, но, к моему счастью, не подпрыгивали вверх. Я летел на высоте человеческого роста, и выше, кажется, меня поднимать не собирались.

Впереди меня на такой же высоте двигались Килеана, Дилл и Яманубис. Под их ногами также бесновались Сторожа. Песня волшебницы звучала торжествующе-победно, и я понял, кому мы обязаны своим неожиданным спасением.

Поняв, что достать нас невозможно, Сторожа отстали и сбились в шевелящуюся кучу. Я возликовал и преисполнился гордости за свою любимую волшебницу. Но наши проблемы еще не закончились. Внезапно песня Дилл оборвалась, и мы рухнули на землю. Хорошо еще, что падать пришлось с небольшой высоты, ведь соприкосновение с почвой, больше похожей на поверхность металла, весьма болезненно сказалось на моих конечностях.

— Я больше не могу! — Со слезами в голосе прокричала Дилл.

Я увидел, что Яманубис и Килеана подхватили девушку под руки и рванулись вперед, к спасительному Конусу Откровения. Я находился позади них в пяти шагах, и перед тем, как пуститься вдогонку, оглянулся на Сторожей. Лучше бы я этого не делал! Я ожидал увидеть привычную стаю металлических крабов, а вместо этого моим глазам предстало нечто чудовищное, огромное, противоречащее всем законам естественной природы.

— Учитель, обернитесь! — В панике заорал я. — Что это?!

— Беги, Рен, не оборачивайся! — Услышал я голос Яманубиса. — Сторожа преобразились. Эта их форма гораздо опаснее.

А позади меня над землей поднималось нечто, отдаленно напоминающее вставшую на дыбы сороконожку с длинными щупальцами и жвалами, покрытыми все теми же алчно щелкающими клешнями. Я-то думал сперва, что Сторожа просто отстали, а оказалось, что они остановились, чтобы слиться в единое существо. Даже если бы мы продолжали лететь невысоко над землей под действием волшебства Дилл, эта огромная тварь без труда дотянулась бы до нас.

Страх придал мне силы, и я дикими прыжками бросился следом за своими друзьями. Позади меня раздавался зловещий шелест: сотни ног чудовищной живой машины с огромной скоростью несли ее по ровной гладкой почве. Наклонная поверхность Конуса Откровения была все ближе и ближе. Основание Конуса было столь велико, что не было заметно его закругление. Передо мной как-будто бы находилась стена, уходящая в бесконечность и вправо, и влево.

Внезапно бежавшие впереди Яманубис и Килеана остановились, посадив обессилевшую Дилл на землю. Двумя скачками я поравнялся с ними и, возбужденно размахивая нагинатой, воскликнул:

— Что случилось? Почему вы встали?

— Все кончено. — Расплылся в улыбке Яманубис. — Мы в безопасности.

Не понимая его радости, я вновь оглянулся. Чудовищная металлическая сороконожка больше нас не преследовала. Она стояла на месте, и только ее длинные щупальца хлестали по земле, как будто изливая всю накопившуюся за тысячелетия злобу или ярость хищника, упустившего лакомую добычу.

— Почему Сторожа остановились? — Изумленно спросил я.

— Дальше им нельзя. Если они пересекут границу, то будут притянуты к Конусу Откровения и растворяться в нем. Посмотри на землю, Рен.

Я присмотрелся. Как я уже упоминал раньше, гладкая поверхность, окружавшая Конус, постепенно меняла свой цвет от песочного возле барханов, до металлического, как материал самого строения. Так вот, Сторожа, слившиеся в гигантскую сороконожку, застыли как раз перед той едва различимой гранью, откуда начинался чистый металлический цвет, такой же, как и цвет самих Сторожей. Мне неведомо, какие законы руководили существованием этого мира, как были созданы Конус и Сторожа, но, несомненно, Яманубис знал, что говорил. Еще один шаг, и Сторожа бесследно растворились бы в основании Конуса.

Убедившись в собственной безопасности, мы неторопливо поплелись к гигантскому строению. Вблизи стало видно, что его поверхность совершенно гладкая, но не полированная, а как бы матовая, словно сочетавшая в себе свойства камня, металла и, вполне может быть, дерева или пластика.

— Как мы заберемся наверх? — Обеспокоено спросила Дилл, немного восстановившая силы и шедшая самостоятельно. — Подъем слишком крутой и гладкий, а моей магии не хватит, чтобы поднять всех на такую невообразимую высоту.

— Вот как раз об этом-то можно не беспокоиться. — Улыбнулся Яманубис. — Конус об этом сам позаботится.

— Как позаботится? — Не понял я.

— О, как я соскучился по твоим наивным вопросам! — Радостно воскликнул Учитель, но, увидев мою кислую обиженную физиономию, смягчился. — Ладно, ладно, погоди, сейчас сам все поймешь.

Мы вплотную подошли к Конусу Откровения. Поверхность планеты переходила в Конус без каких-либо швов или трещин, что еще раз заставило меня поразиться могуществу создавших этот мир Богов.

— А теперь главное, — сказал Учитель, — правильно прыгнуть на Конус.

— Прыгнуть? — Переспросили я и Дилл одновременно, и я внутренне пожалел Яманубиса, у которого теперь появилось целых два наивных ученика.

— Вот именно. — Подтвердил Учитель, поправив свой рюкзак. — Повторяйте за мной.

С этими словами толстячок разбежался и подпрыгнул вверх, как бы заваливаясь на наклонную поверхность Конуса правым боком. Я ожидал увидеть, что сейчас он скатиться обратно к нашим ногам, и уже приготовился задать язвительный вопрос, но так и застыл с открытым ртом. Яманубис, упав на Конус, заскользил не вниз, а вверх! И он двигался все быстрее и быстрее!

— Догоняйте! — Послышался его удаляющийся голос.

Килеана, не раздумывая долго, повторила маневр Яманубиса, и через мгновение ее фигурка также понеслась вверх по Конусу.

Я увидел сомнение в глазах Дилл и предложил ей:

— Давай прыгнем вместе.

Она кивнула головой, и мы, взявшись за руки, прыгнули на поверхность Конуса. Соприкосновение с металлической стеной оказалось очень мягким, как будто какое-то силовое поле приняло нас в свои объятия. Было такое чувство что мы падаем. Но падение происходило снизу вверх. Дилл радостно взвизгнула, когда мы, набирая скорость, понеслись вверх, навстречу небу с сотнями скачущих разноцветных Солнц.

— Смотри, Рен! — Она показала пальцем вниз — а, точнее, теперь уже вверх — на землю. — Там есть и другие Сторожа!

Я проследил взглядом за ее рукой и, действительно, кроме гнавшейся за нами сороконожки, разглядел еще несколько противоестественных созданий, разгуливающих неподалеку от подножия Конуса Откровения. Но нас быстро несло вверх, и вскоре металлически поблескивающие твари превратились в едва различимые точки на фоне бежевого песка.

— Теперь Сторожей можно не бояться. — Успокоил я Дилл. — Меня теперь больше волнует, как мы затормозим на вершине Конуса и не улетим ли вообще куда-нибудь в атмосферу?

— Я думаю, Яманубис не позвал бы нас за собой, если бы была какая-нибудь опасность. — Вполне резонно рассудила Дилл.

Учителя и Килеану мы не видели. Хотя мы совершили прыжки с интервалами в пять ударов сердца, ускорение полета было таково, что маленькие человеческие фигурки скрылись из глаз на необъятной поверхности Конуса. Горизонт над нашими головами постепенно расширялся, и вскоре я поразился тому, что видимая нам поверхность планеты приобрела форму полукруга, как будто я смотрел на нее из космоса. Это было странно, ведь снизу Конус Откровения не выглядел настолько высоким.

Не успел я привлечь к этому несоответствию внимание Дилл, как скорость нашего скольжения стала быстро уменьшаться. Дилл еще раз взвизгнула, когда мы совершенно неожиданно перекатились через верхний край Конуса.

— С мягкой посадкой! — Приветствовал нас улыбающийся Яманубис.

Килеана стояла рядом с ним, но не смотрела на нас, а с непередаваемой смесью восторга и изумления озирала окружающий пейзаж. Верхушка Конуса была как бы срезана и образовывала площадку шагов двести в диаметре. Именно на ней мы и очутились. Где-то очень далеко под нами виднелась поверхность планеты. Она была не больше, чем таз для варки варенья. Казалось, что мы стоим на гигантском столбе, вознесшемся высоко в космос. И теперь нас со всех сторон окружали звезды. Не те десятки Солнц, видимых снизу, а сотни тысяч, тысячи тысяч беспрестанно двигающихся, меняющих цвет и размеры небесных тел. Эта картина потрясала и поражала, проникала в человеческую душу и заставляла ее трепетать от сознания прекрасной и величественной Вселенной. Теперь я понял, почему это строение назвали Конусом Откровения. В этом месте любой человек становился мудрецом и философом, поэтом и магом.

— Ну, как? — Вопрос Яманубис задал очень тихо, и я подумал, что даже бывший Бог, не раз бывавший не только здесь, но и в других, не менее значительных местах, испытывает благоговение перед красотой развернувшейся картины Вселенной.

— Нет слов. — Вымолвила прижавшаяся ко мне Дилл. — Ради одного только этого можно вытерпеть и усталость, и боль, и страх перед Сторожами.

— Теперь я вас тут оставлю на некоторое время. — Сказал Учитель. — Можете поспать и набраться сил. Упасть с вершины Конуса не бойтесь: силовые поля этого не позволят. Кстати, это они так искажают пространство, что кажется, будто планета очень далеко. На самом деле, высота Конуса Откровения где-то семь-восемь лиг. Ну, ладно, не будем терять времени, я пошел через Врата Между Мирами.

И тут только я заметил, что в центре круглой площадки находился светящийся слабым зеленоватым светом полупрозрачный конус высотой приблизительно в пять человеческих ростов. На фоне мириадов переливающихся разными цветами Солнц он был почти незаметен. И только потому, что Яманубис направился прямо к нему, я смог его разглядеть.

— Подожди, — окликнула его Килеана. — Сколько нам тебя ждать? И что нам делать, если ты не вернешься?

— Я вернусь и очень скоро. В Хаосе время течет неравномерно, тут можно двигаться и вдоль, и поперек, и в обратную сторону, смотря в какие временные потоки попадешь. А я хорошо знаю, куда мне надо попасть и каким путем вернуться. Если же тебя беспокоит, что я сбегу и брошу вас тут, то ты ошибаешься. Неужели ты думаешь, что возрождающийся Первый Бог Трисмегист допустит это?

— Я не это имела в виду… — Смутилась Килеана. — Я доверяю тебе также, как и твой ученик Рен. Но я знаю, что путешествие через миры Хаоса очень опасно.

— Уж это-то и я знаю. — Усмехнулся Яманубис. — Я тут провел довольно много времени, если помнишь.

Учитель решительно направился к зеленоватому конусу. Он не произносил никаких заклинаний, не совершал магических ритуалов, он просто шагнул в конус и мгновенно исчез. Это было похоже на работу Портала Прямого Перехода. Только здесь путь через ткань пространства был проложен не высокими технологиями Повелителей, а могущественной магией Древних Богов.


* * *
Как и обещал Яманубис, ожидание продлилось недолго. На вершине Конуса Откровения было очень тепло, так что мы не пользовались плазменными горелками, а перекусили только разноцветными таблетками и запили их концентрированной водой. И еще мы успели как следует выспаться после всех происшедших с нами приключений. Правда, долгое лежание на жесткой поверхности оказалось не очень-то приятным и вызвало ломоту во всем теле.

Как раз в то время, когда по настоянию Килеаны мы пробегали третий круг по краю площадки Конуса Откровения, разминая затекшие мышцы, мое ухо уловило какой-то странный звук, исходящий со стороны Врат Между Мирами. Поглядев на середину площадки, я издал возглас удивления. Прямо из мерцающего зелеными бликами конуса высовывалась голова дракона. Очень большая голова очень большого дракона! В его разинутой пасти виднелись клыки размером с мою руку. Вдруг я понял, что дракон улыбается. Его огромные карие глаза не были глазами хладнокровной рептилии, а светились необыкновенной нечеловеческой мудростью и отчасти доброй иронией.

Килеана настороженно замерла, а Дилл побелевшими губами стала шептать какое-то защитное заклинание.

— Это они? — Раскатистый глухой рык, несомненно, принадлежал дракону. Хотя его рот не двигался, произнесенные слова возникали как-будто непосредственно в моих ушах. — Не очень-то велики для тех подвигов, которые ты нам расписал.

— Они, они. Не стоит судить о герое по его размерам. — Второй голос принадлежал Яманубису. — Вылезай, Горохор, места тебе тут должно хватить.

Из-под нижней челюсти дракона на вершину Конуса Откровения выбрался Учитель собственной персоной. Его рот расплывался в счастливой улыбки, а глаза сверкали веселым задором. Следом за ним двинулся и дракон. Сначала показалась шея длиной в двадцать шагов, затем длинное тело с двумя парами ног и двумя парами крыльев, потом появился постепенно утоньшающийся хвост. Хвост тянулся долго, потому что дракон с трудом размещался на вершине Конуса Откровения, сворачиваясь в клубок. Покрывающая тело чешуя переливалась в свете мириадов разноцветных звезд всеми цветами видимого спектра. Наконец, огромное существо замерло, положив голову рядом с нами. Удивительно, но от дракона веяло каким-то чудесным цветочным ароматом. Он слегка кружил голову и заставлял забывать о чудовищных размерах существа. Наверное, это было одним из свойств легендарной драконьей магии, понял я.

— Это и есть твой старинный друг? — Спросила Килеана у подошедшего к нам Яманубиса.

— Друзья. — Уточнил Учитель. — Их двое: известный исследователь Измерений Хаоса кругг Аконепутарован и его ученик — молодой дракон Горохор.

— Меня можно звать просто Акон. — Этот странный голос также возник у меня в голове. Он не принадлежал ни дракону, ни кому-либо из присутствующих людей. Голос как будто переливался и журчал, втекая в мой мозг, но это не казалось ни страшным, ни неприятным.

— Еще и кругг?! — Возмущенно воскликнула Килеана. — Нечего сказать, славная у тебя компания.

— Вполне подходящая для Бога Смерти, сражавшегося некогда вместе с драконами против людей-Повелителей. — Раздался журчащий голос.

— Я тоже не в восторге от того, что приходится помогать бывшим врагам. — Пророкотал дракон. — Но Яманубис позвал нас, и мы пришли.

Пытаясь понять смысл этого диалога, я начал вспоминать рассказы Повелителей о Великой Битве Богов. Насколько я помнил, двенадцать Древних Богов восстали тогда против своих создателей: Великого Первого Бога и Великой Первой Богини, стремясь уничтожить их и самим править созданной Вселенной. На стороне Первых Богов сражались люди-Повелители, джинны, демоны и многие другие разумные расы. Против них выступали Младшие Боги — создания Древних Богов, — поддержанные драконами, эльфами и гномами. Кругги в сражении не участвовали, но их симпатии были на стороне Древних Богов. Так что сейчас на вершине Конуса Откровения сошлись старинные смертельные враги. Конечно, со времени Великой Битвы Богов прошла почти вечность, которая должна была бы смыть взаимную ненависть, но практически бессмертные создания могли думать по другому.

— Думай немного потише, человек, — раздался в моей голове обращенный ко мне голос кругга, — и не бойся. Мы не собираемся прямо сейчас вцепиться друг другу в глотки. Действительно, мы враждовали очень давно, и после Великой Битвы сменилось много поколений. Из присутствующих только один Бог Смерти Яма-Анубис жил в те незапамятные времена. И знакомство с людьми и Повелительницей для нас с Горохором скорее любопытно, чем неприятно.

Я уловил шевеление на затылке дракона. Вдоль всего его хребта тянулись костяные шипы, короткие на шее и хвосте, длинные на голове и туловище. И сейчас из углубления между двумя шипами на площадку выползло необыкновенное существо. Оно походило на золотую амебу размером со взрослого человека. Оно постоянно перетекало из одной формы в другую, но чаще всего представляло собой шар со множеством отростков. Это и был кругг — крайне редкое разумное существо, и, как признавали все, самое мудрое из смертных рас.

— Итак, — произнес Яманубис, — когда все познакомились, я кратко обрисую следующие наши действия. Акон и Горохор, увы, не знают, где находится замок Гилеаниса. Так что они любезно согласились перенести нас на Перекресток Измерений, чтобы…

— На Перекресток Измерений?! — Вскричала Килеана. — Да лучше уж сразу отдать нас патрулю Повелителей. Перекресток расположен вблизи наших Двенадцати Измерений. Там узел Сети ППП, там сотни агентов Дальней Разведки Империи. Да мы даже не успеем сделать шаг по Перекрестку, как нас обнаружат и схватят.

— Все это верно, — покивал головой Яманубис, — все правильно. Но на Перекрестке Измерений живет величайшая волшебница Ридалина из Лопараса. Она, быть может, одна-единственная во Вселеной, кто сможет найти тайный замок Гилеаниса.

Мне показалось, что имя волшебницы я уже когда-то слышал. Покопавшись в памяти, я вспомнил.

— Учитель, это случайно не та самая волшебница, которая предсказала, что я единственный, кто может убить Императрицу Повелителей? И ты все еще веришь в ее способности?

— Та, та, и не надо насмешничать. Предсказание, возможно, еще не исполнилось. Дословно оно звучало так: «Родится человек, который уничтожит Повелителя Повелителей, неправедно получившего власть и неправедно ею воспользовавшегося. Человек освободит миры от угрозы вечного рабства под пятой Империи и заставит саму Империю измениться и переродиться».

— Тогда это было сказано не о Килеане, а о Гилеанисе. — Догадался я. — Наверное, именно его мне придется…

— Ну уж нет. — Перебила меня Повелительница. — Гилеанис — мой. Он будет жить до тех пор, пока не расскажет, как похитил моего отца и где его прячет.

Глаза Килеаны мерцали мрачным мстительным огнем, и я подумал, что Гилеанис быстро выдаст все свои тайны, попав в руки этой миловидной девушки. И еще я порадовался, что принадлежу к числу друзей Императрицы, а не к команде ее врагов.

— Как это мило! — Насмешливо пропыхтел дракон. — Мои предки, павшие в Битве Богов, сейчас бы порадовались, глядя как победившие их Повелители уничтожают друг друга в борьбе за власть.

Килеана покраснела от гнева, и открыла рот, чтобы дать жестокую отповедь Горохору, но вдруг сникла и растерянно произнесла:

— А ведь ты прав, дракон. Своими руками мы уничтожаем Империю, которую построили. Гилеанис и его банда предали дело, завещанное нам Первыми Богами. — Тут девушка выпрямилась и гордо закончила. — Но я покараю заговорщиков и исправлю допущенные ошибки. Возрождающийся Бог Трисмегист будет гордиться своими первосотворенными помощниками!

— Мне нравиться эта Повелительница, — заявил Акон, так, чтобы его слышали все. А потом добавил. — А тебе?

Сначала я решил, что его мысленный вопрос адресован дракону, что было вполне естественно и нормально. Но когда журчащий голос в моей голове повторил: «А тебе нравиться Повелительница?», я понял, что кругг обращается непосредственно ко мне.

— Да, конечно. — Мысленно ответил я ему.

— Но та, которая посветлее и повыше, я чувствую, тоже тебе нравиться?

— Дилл? Я ее люблю.

— «Нравиться» и «люблю» — это разные понятия в человеческой психологии?

Я задумался, вспоминая всех своих многочисленных подружек с Острова Белой Скалы, особенно Тику Биллан, которую, как мне казалось, я любил. Но теперь, когда рядом со мной была Дилл, те прежние чувства казались бледными и выцветшими. Как объяснить все это амебообразному круггу?

— Спасибо за объяснение, человек Рен. — Раздался в моей голове голос Акона. — Теперь я достаточно изучил этот аспект человеческих взаимоотношений.

Вот, значит, как. Мысли, пронесшиеся в моей голове, были уловлены круггом и приняты за ответ. Надо в следующий раз постараться фильтровать воспоминания. Некоторые сцены, всплывшие в моем сознании, были слишком откровенны и интимны. Так что я думаю, кругг почерпнул новые сведения не только о духовной ипостаси человеческой любви.

Килеана тем временем продолжала спорить с Горохором и Яманубисом по поводу необходимости посещения Перекрестка Измерений. Она собиралась, если это так уж необходимо, в одиночку пройти через Врата Между Мирами и встретиться с волшебницей Ридалиной.

— Поймите, — убеждала она, — вы даже представить себе не можете, сколько спутников, зондов и тайных агентов Империи находится сейчас на Перекрестке. Их и раньше там было немало, а теперь, когда Гилеанис ведет за мной охоту, стало еще больше. Самое обидное, что я не знаю, кто из эмиссаров Дальней Разведки вовлечен в заговор, а кто сохранил мне верность. Так что приходится считать, что любой Повелитель немедленно сообщит о появлении нашей довольно пестрой команды Гилеанису. А это значит, что через Сеть ППП в считанные минуты на нас свалятся штурмовые отряды Империи. Но если я пойду одна, то у меня будет гораздо больше шансов на успех. На перекрестке все мои приборы и устройства вновь заработают, а у меня в рюкзаке, учтите, есть много сюрпризов даже для агентов Дальней Разведки.

— Нет, мы отправимся все вместе, — покачал головой Яманубис. — И не через Врата, а на драконе.

— На драконе?! — Поразилась Повелительница. — Но ведь после Битвы Богов они утратили способность летать между мирами.

— Да, так было. — Пророкотал Горохор. — Мы были первыми разумными существами, которых создали Великие Древние Боги Кулл и Рианна. Мои предки обладали великой магией и могли свободно перемещаться в любое Измерение, в любую точку Вселенной. Но в Великой Битве почти все они были уничтожены. Те, кто выжил, в большинстве своем выродились в примитивных рептилий, потерявших разум и память. Но нашлось несколько драконов, которые сумели сохранить свои силы…

— Которые во-время смылись с поля боя, — с горькой усмешкой перебила Килеана, — сбежали, поняв, что им не выстоять против боевых крейсеров Повелителей. Хотя перед этим несколько тварей сожгли корабль, на котором была моя мама. Она умерла конечной смертью. Конечно, мы знали о том, что где-то на окраинных Измерениях скрываются жалкие остатки некогда могучего племени. Так что я верю: ты можешь летать между мирами.

Вот это да! А я и не знал, что у Килеаны нет мамы. Хотя странно: если она погибла в Великой Битве, как ребенок появился всего несколько тысячелетий назад? Наверное, опять какая-нибудь технологическая магия Повелителей.

Из пасти Горохора вырвалось облачко горячего дыма. Я невольно сделал шаг назад и потянул за собой Дилл. Мне показалось, что сейчас начнется серьезная потасовка. Но Горохор, сверкнув глазами на Яманубиса и Акона, не сдвинулся с места.

— Успокойся, Кил, — тихо произнес Учитель, — многое из того, что произошло давным-давно, пора придать забвению. Жертвы были с обеих сторон. Мир с тех пор очень сильно изменился.

— Мир много раз менялся, и скоро измениться вновь, — раздался обращенный ко всем голос кругга. — Если возрождаются забытые Боги, то скоро всех нас ждут новые потрясения.

Это было мрачное пророчество. Дилл вздрогнула и прижалась ко мне. Я вспомнил Того, Кто Назвал Себя Трисмегистом, но мне почему-то не было страшно. Пусть трепещут те, кто когда-то был его врагами.

— Давайте вернемся к нашей миссии. — Напомнил Яманубис. — Как говориться: «делай, что должно, и пусть будет то, что будет».

— Некогда грозный Бог Смерти нынче стал философом-фаталистом? Иронично ухмыльнулся Горохор, растянув еще больше свою огромную пасть. — Ладно, проехали. Так что, все летим на Перекресток Измерений?

— Все. — Твердо подтвердил Яманубис. — Как договорились: ты, Горохор, обеспечиваешь перемещение между Измерениями, ты, Акон, прикрываешь нас своими чарами от наблюдательных устройств и любопытных глаз.

— Только учтите, — небрежно пыхнул дымком в небо дракон, — хоть Перекресток находится в Срединных Мирах, для безопасности я зайду со стороны Хаоса. Повелительница-то выдержит, а вот за этих двух хлопающих ресницами человечков я поручиться не могу. Путь через Хаос непрост. Человеческое восприятие реальности слишком слабо и ненадежно.

Я догадался, что «хлопающими ресницами» были мы с Дилл, которые, надо честно признать, едва понимали, что в действительности кроется за ведущимся диалогом.

— Не беспокойся, Горохор, — успокоил дракона Яманубис, — Дилл сильная волшебница, а Рен — мой ученик, Подмастерье. Просто не забирайся без необходимости далеко в Хаос, и они останутся в норме.

«В норме»! За что я люблю своего Учителя, так это за неиссякаемый оптимизм. Судя по тому, каким восторженным взглядом смотрела на все происходящее Дилл, ей это тоже нравилось.

По вежливо протянутой лапе Горохора мы залезли на его спину. Кругг одним легким прыжком залетел обратно на холку дракона, почти слившись с переливающейся всевозможными оттенками чешуей. Сидеть между большими спинными шипами оказалось весьма удобно. Почти как на сидении антиграва. Ближе к голове занял место Яманубис, следом — Килеана, потом — Дилл, а за ней — я.

Горохор развернул две пары перепончатых крыльев, размером с паруса галеры, несколько раз взмахнул ими, и я увидел, как площадка Конуса Откровения быстро исчезла внизу. Меня пронзил инстинктивный ужас: сейчас мы окажемся в космосе и мгновенно будем заморожены, разорваны, уничтожены.

— Не бойся, Рен, — обратился ко мне кругг, — никакой опасности нет. Дракона защищает магическое силовое поле. Кроме того, он не первый раз возит пассажиров, дышащих планетарным воздухом.

Как я знал, драконы и кругги в кислороде не нуждаются. Меня мучил еще один вопрос, который я хотел задать, но боялся показать свое невежество перед нашими новыми знакомыми. Может потом Яманубис объяснит мне…

— Ты хочешь знать, как в безвоздушном пространстве дракон летит при помощи крыльев? — Проник в мое сознание журчащий голос Акона. От кругга нельзя было скрыть ни одной мысли, и я согласно кивнул. — Очень просто: драконы машут крыльями не для того, чтобы отталкиваться ими от воздуха. Движениями крыльев они совершают магические пассы. Так что неважно, находятся они в атмосфере планеты или в открытом космосе. Они плетут нить перемещающих в пространстве заклинаний. Именно поэтому истинные драконы могут прокладывать путь из одного Измерения в другое. Конечно, как ты понял, способны на это лишь те немногие драконы, что сохранили древние знания и магические силы предков.

Планета с Конусом Откровения уже давно растаяла в межзвездной тьме. Мы стремительно неслись через космос, так что разноцветные Солнца казались летящим навстречу дождем. Это зрелище завораживало и заставляло сердце замирать от леденящего страха и обжигающего восторга. Я заметил, что звезды постепенно размываются, становятся похожи не на светящиеся шары, а на кляксы света. Как я понял, мы не только двигались по Вселенной, но еще и углублялись в Измерения с меньшим уровнем реальности, в Хаос.

— Дилл, — позвал я волшебницу, — ты хорошо себя чувствуешь? Не боишься?

Она обернулась. Ее фиолетовые глаза сияли непередаваемым счастьем.

— Это чудесно Рен! Восхитительно! Нет слов!

Блаженны не знающие законов физики…

Глава 10. Сквозь Хаос

Крылья Горохора размеренно двигались вверх-вниз, не только неся меня сквозь космическую бездну, но и навевая сонливость. От тела дракона исходило приятное расслабляющее тепло, а мое «сидение» между двумя спинными шипами теперь казалось надежным и уютным. Наверное, я действительно на некоторое время задремал, потому что внезапно раздавшееся в ушах низкое гудение заставило меня вздрогнуть и разлепить сомкнутые веки.

Защитное поле вокруг дракона теперь не было прозрачным. Оно мерцало тревожным багрово-красным светом и издавало тот самый низкий звук, который меня разбудил. За полупрозрачными стенами силового кокона я увидел ставшую привычной картину: несущийся мимо нас поток разноцветных звезд. Когда поле стало видимым, я еще раз поразился магическим возможностям кругга и дракона. Лишь тонкая пленка, окружающая длинное тело Горохора, ограждала нас от безвоздушного пространства. Я мог бы дотянуться нагинатой до багрового барьера, но сделать этого не рискнул.

Яманубис и Килеана что-то взволнованно обсуждали, но, слыша их голоса, я не мог разобрать слов.

— Что случилось, Дилл? — Обратился я к волшебнице, которая также прислушивалась к разговору.

— Ты проснулся, Рен? — Обернулась она ко мне. — Акон передал, что нас преследует рой Критерианских Пчел.

— Пчелы?! Тут, в космосе?

— Именно, — раздалось в моей голове журчание кругга, — но Критерианские Пчелы — это не насекомые, это вообще не животные в привычном тебе понимании. Они скорее похожи на сгустки энергии, на концентрированные поля полумагической консистенции. Питаются они жизненной силой любых встреченных существ, которая поддерживает их существование. Рой Критерианских Пчел, к счастью, не может жить вне Хаоса и не способен приближаться к крупным планетам, сильное магическое поле которых растворит в себе их сущность. Но здесь, в Хаосе, в межпланетном пространстве живет достаточно живых существ, чтобы прокормить Рой. Теперь и мы — их потенциальная добыча.

— Спасибо, — поблагодарил я Акона за объяснение, из которого понял едва ли половину, — надеюсь, вы и Горохор достаточно хорошо знаете порождения Хаоса, чтобы легко с ними справиться. Или скрыться от них, на худой конец.

— Все не так просто. Критерианские Пчелы поглощают любую форму живой энергии: жизненную, интеллектуальную, магическую, физиологическую. Если я или Горохор применим против них защитные или уничтожающие заклинания, то эти Пчелы просто проглотят их, как ты проглотил бы брошенное в тебя пирожное.

— Значит, наше защитное поле…

— Продержится совсем недолго. Мы с Горохором вплели в него несколько заклятий, несъедобных для Пчел, но это только временная защита.

— Но как же вы раньше…

— Раньше этих существ мы чувствовали издалека, и успевали заранее скрыться, а теперь я слишком много внимания уделил поиску кораблей Повелителей, и проглядел опасность. Раньше нам попадались небольшие слабые Рои, а этот необыкновенно велик и быстр. Раньше мы бы сделали резкий нырок в Абсолютный Хаос и сбили Пчел со следа, а теперь у нас есть ты и Дилл — люди, которые не выдержат пребывания в Измерениях с крайне низким уровнем реальности.

— Но другого…

— Другого выхода нет. Мы, конечно, попытаемся оторваться от Роя, но, я уверен, нам все равно придется уйти в Хаос. С Дилл я уже разговаривал. Она согласна рискнуть. А вот Яманубис и Повелительница не уверены, что ваш рассудок выдержит это испытание.

— Если Дилл…

— Если Дилл согласна, согласен и ты. Правильно я понял? Значит, решено. Пчелы приближаются, и я буду слишком занят защитным полем. Так что в Хаос нырнем без предупреждения. Держитесь, люди, я не хотел бы вас потерять. Вы мне понравились.

Я понял, что в конце кругг обратился ко мне и к Дилл. Вообще, как оказалось, не так уж и плохо общаться с существом, которое читает твои мысли. По крайней мере, ему не надо задавать трудных щекотливых вопросов. Он и так тебя понимает.

— Дилл! — Тихо окликнул я. — Если мы погибнем…

— То погибнем вместе, зная, что любим друг друга. — Волшебница выглянула из-за спинного шипа Горохора. — Но сначала мы еще поборемся за жизнь. Акон показал мне новые заклинания и объяснил, что надо делать. Мы объединим наши магические силы, чтобы усилить защиту. Так что скоро я впаду в транс и не смогу с тобой разговаривать. Извини…

На самом-то деле, просить прощение должен был я. Когда все ищут пути спасения, я отвлекаю одного из трех наших магов романтической чепухой. Или не чепухой? Мне показалось, что тонкая спина Дилл чуть-чуть выпрямилась, а худенькие плечи распрямились. И, кажется, у кругга она позаимствовала не только новые магические знания, но и манеру общения.

Я машинально поправил нагинату, лежащую у меня на коленях поперек «сидения» на спине дракона. Правда, сейчас это оружие было бессильно. Наши жизни зависели от объединенной магической силы дракона, кругга и волшебницы, поддерживающих багрово-красный защитный кокон.

Я повертел головой, пытаясь увидеть настигающую нас опасность. Где же эти проклятые Критерианские Пчелы? Я уже столько узнал о них, ноеще не увидел собственными глазами. А невидимый враг всегда кажется страшнее и могущественнее, чем враг, с которым сошелся лицом к лицу. Но, сколько я ни всматривался в пространство за пределами нашего кокона, Роя видно не было. Может быть, мириады окружавших нас звезд мешали увидеть Пчел?

Внезапно слева от меня раздался тонкий звон, похожий на звук маленького серебряного колокольчика. Я быстро обернулся. На багровом защитном поле расплывался серебристо-белый круг размером с тарелку. Не успел я моргнуть, как одновременно прозвонил десяток колокольчиков, и там, где защитное поле обтекало хвост Горохора, вспыхнули белесые пятна.

«Пчелы!» — понял я. Но как не вглядывался, увидеть атакующих тварей мне не удавалось. Видимо, для человеческого зрения эти существа были невидимы. Только громкий перезвон, от которого едва не закладывало уши, да множество новых светлых отметин на защитном поле выдавали атаки Роя Критерианских Пчел.

Силовой кокон пока держался. Я услышал, как Дилл что-то тихо запела, и по защитному багровому занавесу пошли фиолетовые волны, смывая серебристые пятна Пчелиных «укусов». Однако в других местах сразу же появилось множество новых пятен, с которыми уже не справлялись заклинания волшебницы.

И я ничем не мог помочь! Мне оставалось только сидеть, сжимая древко нагинаты так, что побелели костяшки пальцев. Яманубис и Килеана обменялись несколькими отрывистыми фразами. Судя по всему, наши дела были не очень хороши. Серебристые пятна росли и сливались друг с другом, а позади, вокруг драконьего хвоста, защитное поле из багрового уже превратилось в молочно-белое. Мириады колокольчиков стучали у меня в ушах, так что голова раскалывалась, и перед глазами плыли красно-белые пятна.

И вдруг все изменилось. За мгновение, достаточное лишь для того, чтобы моргнуть, «укусы» пчел исчезли, а внутри нашего защитного кокона наступила мертвая тишина. Я не услышал даже пения Дилл. Я попытался рассмотреть что-нибудь сквозь полупрозрачную багровую пелену. Проклятие! Лучше бы я этого не делал. Вокруг нас был Хаос. Абсолютный Хаос.

В человеческих чувствах нет достаточной остроты, в человеческом сознании нет аналогий, в человеческом языке нет слов, чтобы воспринять и описать Измерения Хаоса. Тут не было ни звезд, ни планет, ни разделяющего их пространства. Здесь вообще не было понятия пространства, казалось, что дракон Горохор завис в центре Черной Дыры чьего-то безумного сознания. Мелькание, мельтешение, появление и исчезновение чего-то, чему нет названия. Постоянные перемены, перетекание энергии в материю, материи — в магию, магии — в жизнь, жизни — в смерть, смерти — в энергию…

Окружающий Хаос сводил меня с ума. Я попытался закрыть глаза, но с некоторым отстраненным удивлением понял, что не могу этого сделать. Причем непонятно было, то ли я сам изменился под влиянием Хаоса, утратив человеческое тело, то ли мои органы чувств и мышцы отключились от мозга, обретя самостоятельную жизнь.

— Не боись, шеф, не подведем, в натуре! — Заявила моя правая рука.

— Спасибо… — Машинально поблагодарил я.

— Да мы за тебя… да ты для нас такой авторитет… да мы для тебя горы свернем, зуб даю. — Поддержала правую руку ее левая сестрица.

— Это по какому такому праву?! — Возмутился Зуб. — Это кто там меня дает? Я, между прочим, измельчаю пищу, за счет которой вы потом живете. Я — особа, приближенная к голове. А вы, руки, хорошо только задницу подтираете.

— А это что, легкая работа? — Взвизгнула моя Задница. — Я люблю чистоту, и никто не смеет говорить, что я менее полезна, чем какой-то там Зуб. Желудок и Кишечник пихают в меня свои отходы, а я, типа, давай, пакуй и выкидывай!

— Что?! Мы?! — Хором завопили Желудок и Кишечник. — Все, конец. Мы обиделись. Мы сейчас уйдем, а вы тут без нас живите дальше сами как-нибудь.

Только тут я осознал, что происходит нечто нелогичное. Вы никогда не разговаривали со своей рукой? А со своим зубом? А со своей…? Короче, это, кажется, и был тот самый «распад личности», который уничтожал человеческое сознание в Хаосе. Только почему части моего тела выражаются так вульгарно? Откуда у них подобные стиль и слог?

Мне пришлось вмешаться:

— Спокойно, друзья, спокойно, мои органы и конечности! Не ссорьтесь и не ругайтесь. Ведь каждый из вас существует не сам по себе, а только в единстве со всем организмом. Если кто-то из вас уйдет, погибнет сам и остальных погубит. Ну что, мир?

— Мир. — Согласились Руки, Ноги и прочие части моего тела.

— Да ты не волнуйся, начальник, — успокоило меня Сердце, — мы хоть иногда и ругаемся, но всерьез никто не собирается разбегаться. Мы че, в натуре, не шарим, к чему это приведет?

— Мир! Дружба! Согласие! — Скандировали органы, и их крики постепенно сливались в неразборчивый шум. Теперь я уже не слышал отдельных голосов, казалось, что у меня просто звенит в ушах.

«Интересно, — начал размышлять я, — если все мои органы на время обрели самостоятельность и независимость, то что же тогда есть собственно „Я“? Где та грань, которая отделяет набор физических деталей, объединенных в единый человеческий организм, от личностного самоосознания?» Множество разных мыслей роилось в моей голове, но я не мог их сформулировать и выразить словами, как иногда бывает невозможно поймать вьющихся вокруг бабочек или мотыльков.

— Рен, Дилл! — Вернул меня к реальности голос Учителя Яманубиса. — Мы выбрались из Хаоса. Вы еще живы?

— Наверное, живы, — услышал я нетвердый, но отчетливый голос Дилл, — хотя, возможно, все мы уже превратились в нечто, что можно назвать не мертвым, но и не живым.

— Да что мне сделается? — Отозвался и я, невыразимо обрадовавшись, что моя любимая жива, но в то же время обеспокоившись ее странным ответом. Неужели ее психика не выдержала нагрузки?

— Дилл, — позвал я, — ты хорошо себя чувствуешь?

— Теперь, пожалуй да, — ее голос окреп и обрел привычные интонации, — но то, что со мной произошло в Хаосе, приятным назвать нельзя. Это было что-то… нечеловеческое. Но это закалило мой разум. Ведь и ты, Рен, пережил нечто подобное?

— Да, — усмехнулся я, — мне удалось сохранить внутреннее согласие.

Я осмотрелся. Как хорошо было вновь оказаться в более-менее привычном мире! Хотя уровень реальности был еще мал, и нас окружали не звезды, а размытые световые пятна, все же это не был сводящий с ума Абсолютный Хаос. Багровый кокон, окружающий Горохора, тихо гудел, создавая впечатление надежной и прочной защиты.

— Надеюсь, теперь-то мы оторвались от Роя Критерианских Пчел? Спросила Килеана, ни к кому конкретно не обращаясь.

Словно в ответ на ее слова послышался звон колокольчика, и я вновь увидел серебристо-белое пятно, расплывающееся на защитном поле.

— Проклятье! — Вырвалось у меня. — Все снова.

— Нет, — раздался у меня в голове журчащий голос кругга, — теперь мы попробуем другой способ.

— Такой же надежный, как проход через Абсолютный Хаос? — Язвительно поинтересовалась Килеана.

— Нет, гораздо менее надежный, но зато намного более опасный. Обрадовал нас всех Акон.

— А можно заранее узнать, в чем он заключается?

— Лучше не надо. А то некоторые предпочтут спрыгнуть с моей спины прямо тут. — Злорадно пропыхтел Горохор.

Крылья дракона начали двигаться все быстрее и быстрее. Разноцветные светящиеся кляксы, заменяющие здесь звезды, с огромной скоростью неслись мимо нас, образуя что-то вроде переливающегося всеми цветами радуги тоннеля. Мне стало казаться, что мы падаем в бездонный колодец. Падаем все быстрее и быстрее.

Но вдруг каким-то неведомым мне до сих пор шестым чувством я ощутил, что у этого колодца есть дно. Горохор нес нас к какому-то определенному известному ему месту, но я почему-то уже издалека чувствовал, что там нас поджидает нечто ужасное. Даже сквозь защитное поле до меня доходили эманации древнейшей нечеловеческой злобной силы. Казалось, что мы летим к центру невидимой паутины, где потирает волосатые лапки и шевелит крючковатыми жвалами в предвкушении добычи хладнокровный терпеливый паук.

— Впереди Кур-Башур! — Прокричала Килеана, и впервые в голосе Повелительницы я услышал нотки страха.

— Кур-Башур? — Переспросила Дилл. — Что это такое?

— У нас мало сведений об этом существе, — ответила Килеана, — Повелители стараются держаться подальше от него. Пусть тебе объяснит Яманубис или Акон. Надеюсь, они понимают, чем рискуют, приближаясь к КурБашуру.

— Во-первых, Кур-Башур — это не существо. — Начал Яманубис. — Он огромен, как космическое тело, но это не планета и не звезда. Кур-Башур — это Кур-Башур. Он пожирает все, что может к себе притянуть. Этим он чем-то похож на Критерианских Пчел. Никто не знает, когда и как он появился. Некоторые предполагают, что он зародился в самом сердце Абсолютного Хаоса, а потом смог перебраться в более упорядоченные Измерения, дабы избежать неминуемого развоплощения. Кое-кто, в том числе и Акон с Горохором, считают, что Кур-Башур — это оставшиеся от какого-то Древнего Бога злоба и ненависть. Сам Бог был уничтожен Жезлом Смерти в Великой Битве, а одна из его сущностей оказалась заброшена в Измерения Хаоса, где теперь втягивает в себя зазевавшихся путешественников.

— Тогда зачем же мы к нему приближаемся? — Спросил я. — Надо быстрее разворачиваться и делать ноги… то есть, крылья.

— Уже невозможно. — Прогудел Горохор. — Притяжение Кур-Башура не отпустит нас. Единственный путь — вперед.

— Но как же… — Растерялся я.

— Всему свое время. — Прервал мою фразу кругг. — Не забывай, что вместе с нами к Кур-Башуру притягивается и Рой Пчел.

— Какая разница, если и они, и мы не избежим Кур-Башура? Погибнуть вместе с Пчелами — не очень-то радостная перспектива. — Заметила Килеана.

— По крайней мере, это единственный шанс избавиться от преследующего нас по пятам Роя. — Пожал плечами Яманубис.

Пока мы разговаривали о Кур-Башуре, его влияние значительно усилилось. Мне казалось, что каждая клеточка моего тела дрожит от ужаса, но в то же время стремиться вперед, чтобы слиться с источником этого ужаса. Выглянув из-за спинного шипа дракона, я увидел, что впереди, прямо перед нами, находится быстро увеличивающееся черное пятно. Это не был межзвездный мрак. Черное пятно как-будто шевелилось, бурлило, выбрасывало из себя такие же черные щупальца-протуберанцы. Нас влекло прямо в центр Кур-Башура, туда, где всех ждала безвозвратная смерть.

— Мы уже достаточно близко, чтобы Горохор и Акон наконец-то раскрыли свой план. — Вслух подумал я.

— Близко? — Переспросил Горохор. — О, нет! До Кур-Башура еще очень далеко. Просто он очень большой, вот тебе и кажется, что он рядом.

Я еще раз, более внимательно, посмотрел вперед и чуть не упал со спины дракона от потрясения. Кур-Башур был не просто большой, он был невероятно огромный, гигантский. Впрочем, почему я говорю о нем, как о живом существе? Ведь на самом деле Кур-Башур — это целая галактика, скопище небесных тел, связанных между собой каким-то подобием разума, но разума не только не человеческого, но и вообще не живого.

Кур-Башур быстро увеличивался в размерах, что свидетельствовало о той скорости, с которой нас к нему влекло. Черная галактика уже застилала половину неба, она медленно и величественно вращалась, словно огромный водоворот, затягивая в свой центр не только мое тело, но и разум, и душу. Меня уже не страшила смерть в недрах Кур-Башура. Я стремился слиться в одно целое с этим громадным космическим существом-галактикой.

— А теперь держитесь крепче. — Прорычал Горохор. — Начинаем смертельный вираж.

Крылья дракона затрепетали так быстро, что стали похожи на гигантские вентиляторы. Я почувствовал, что мои волосы наэлектризовались и встали дыбом. Вместо багрового защитного кокона нас теперь окружил вихрь ослепительно сияющих желтых и оранжевых искр. Я инстинктивно зажмурился, но даже сквозь плотно закрытые веки проникали вспышки света. Мне пришлось даже, удерживая нагинату правой рукой, левой ладонью закрыть лицо.

Вдруг все мое тело на мгновение будто бы повисло в невесомости, я перестал ощущать под собой спину дракона. Испугавшись, что оказался один в космическом пространстве, я открыл глаза, и в то же мгновение меня оглушил рев Горохора. Я успел увидеть, что за какие-то доли мгновения окружающий нас пейзаж дрогнул, размазался, потек, а потом снова восстановился. Только теперь перед нами не было Кур-Башура, а мириады звезд были похожи, как и положено, на светящиеся точки. Мы неподвижно висели посреди привычного для моего взгляда звездного неба, похожего на небо Подсолнечной. Я понял, что мы покинули Хаос и находимся в одном из Срединных Измерений.

— Неплохо, Горохор, — послышался довольный голос Учителя Яманубиса, — ты не рассказывал мне, что научился прыгать сквозь Межпространство на такое большое расстояние.

— Долгие тысячелетия тренировок не прошли даром. — Пропыхтел явно польщенный дракон, повернув в нашу сторону улыбающуюся пасть. — Я воспользовался ускорением, с которым нас притягивал Кур-Башур, чтобы набрать нужную энергию. Уверен, что Критерианские пчелы не смогут повторить мой прыжок, и теперь-то мы от них избавились наверняка. Хотя теперь мне придется довольно долго накапливать магическую энергию для следующего прыжка.

— А как же мы тогда незамеченными попадем на Перекресток Измерений? — Обеспокоилась Килеана. — Вы же не собираетесь вот так, в открытую, пробраться сквозь паутину спутников и маяков на космических трассах?

— Ну, еще на один короткий прыжок сил у меня хватит, — усмехнулся Горохор, — тем более, что теперь мы находимся неподалеку от Перекрестка.

— Мы с Горохором точно рассчитали место выхода из Межпространства. — Добавил Акон. — Спутники слежения нас еще не видят, и мы одним прыжком переместимся прямо в дом волшебницы Ридалина. Его окружают достаточно мощные маскирующие заклинания, так что наше появление на Перекрестке Измерений никто не засечет.

— Тогда не будем мешкать! — Скомандовала Килеана. — Мне становится нехорошо от мысли, что более двадцати лет Гилеанис удерживал в плену моего отца, а я не догадывалась о предательстве лорда. А теперь всей Империи Повелителей из-за него грозит беда. Нам надо торопиться, пока он не открыл границы и не двинул армады Имперских боевых крейсеров на захват Вселенных и Измерений. Тогда людям-Повелителям не поможет даже Трисмегист. Из оплота закона и порядка Империя превратиться в гнездо насилия и жестокости.

— Килеана права. — Поддержал Повелительницу Яманубис. — Надо спешить. Если Гилеанис почувствует, что охота за свергнутой им Императрицей слишком затянулась, он может начать атаку. А этого нельзя допустить.

— Как скажете, адмиралы. — В огромных глазах Горохора сверкнули насмешливые огоньки. — Ваш транспорт готов к прыжку на Перекресток Измерений!

Дракон одновременно взмахнул всеми четырьмя крыльями. Спустя мгновение казавшиеся такими далекими звезды рванулись нам навстречу одновременно со всех сторон, как будто Космос решил раздавить шестерых маленьких живых существ, осмелившихся бросить вызов его бесконечности. Горохор издал торжествующий победный рев, и внезапно нас окружила полная тьма…


* * *
Мессир Лалатолис, эмиссар Дальней Разведки Империи Повелителей, и мессир Клоалотис, капитан Имперского космического крейсера «Хлиэл», сидели за столом в каюте корабля. Эта каюта не соответствовала традиционному для Повелителей аскетизму. Стены и пол покрывали пушистые невесомые ковры с планеты Корсаччи, потолок был украшен драгоценной светящейся инкрустацией из самоцветов Диголии, мебель была изготовлена эльфами, владевшими невероятно дорогими лесами в мирах Клаэллина. Чтобы перечислить вина и яства, расставленные на столе и услаждавшие зрение, обоняние и вкус Повелителей, потребовалось бы не менее четырех страниц, исписанных мелким убористым почерком.

Клоалотис носил тело худощавого темноволосого мужчины с чрезвычайно утонченными и благородными чертами лица. Все его движения были изящны и точно рассчитаны, но за их обманчивой плавностью скрывалась мощь модифицированного искусственного организма. На нем был одет переливающийся голубыми и черными волнами мягкий костюм из Бергузийского бархата. На широком серебряном поясе висел короткий голубой жезл — символ капитанской власти и лазерный резак одновременно.

Лалатолис фигурой и лицом походил на большого ребенка. Тонкая нежная кожа, большие голубые глаза, пушистые светлые волосы и маленькие остроконечные уши, прижатые к черепу, создавали иллюзию наивности и беззащитности. Однако это был хладнокровный и безжалостный Повелитель, за свою тысячелетнюю службу прошедший путь от младшего клерка резиденции Дальней Разведки на маленькой планетке до места в Совете Лордов Империи. И хотя он был одет в скромный металлически-серый комбинезон, его неукротимое честолюбие сделало его одним из первых помощников Диктатора Гилеаниса, обещавшего ему пост начальника Дальней Разведки в случае поимки свергнутой Императрицы.

— Мне кажется, что мы понапрасну теряем время, обследуя эту галактику вблизи Хаоса. — Задумчиво произнес Клоалотис, разглядывая на свет бокал с мягко мерцающим перламутровым напитком. — У Килеаны нет ни корабля, чтобы пройти через Межпространство, ни необходимых приборов, чтобы открыть Портал Прямого Перехода. Я думаю, что она попытается найти космическую яхту где-нибудь на цивилизованных планетах Срединных Измерений и пройти на ней сквозь границы Империи.

— Сомневаюсь. — Покачал головой Лалатолис. — Имперские крейсера и спутники слежения надежно закрывают космические границы. Хотя лишь несколько капитанов знают о свержении Императрицы и о подлинной причине патрулирования. Гилеанис сообщил остальным, что, по данным разведки, в Империю намереваются проникнуть гремлины-террористы. Сеть блокирована, и воспользоваться ею Килеане не удастся. Даже бывшая Императрица не сможет миновать контрольных приборов смотрителей Сети, а об этом сразу же станет известно лорду Клоторогису. Кроме того, ей помогает бывший Бог Смерти Яма-Анубис. Он, наверняка, поведет Килеану древними магическими путями через Хаос.

Клоалотис сделал маленький глоток из своего бокала и сказал:

— Больше всего меня смущает то, что лорд… извиняюсь, теперь уже Диктатор Гилеанис заключил договор с нашим бывшим врагом — Богом Смерти. Мне даже кажется, что предательство Ямы-Анубиса — благо. Иначе как бы Гилеанис представил его лордам — участникам Великой Битвы Богов? А сейчас все правильно: наш древний враг остался врагом, а не превратился в союзника.

Лалатолис рассмеялся:

— Вот поэтому, друг, ты не политик, а капитан боевого крейсера. Тебе не понятны поступки лордов, заключающих сомнительные союзы, чтобы одержать верную победу. Диктатор Гилеанис мудр и прозорлив. Неужели ты думаешь, что он хотя бы на мгновение поверил в искренность Древнего Бога? Мне даже кажется, что все, что сейчас происходит, вполне укладывается в план Диктатора.

— Ты действительно в это веришь, или говоришь так для того, чтобы я не сообщил Гилеанису о твоих сомнениях по поводу его гениальности? Хитро прищурился капитан.

Лалатолис после такого прямого вопроса мгновенно стер с лица улыбку. Он уже собирался сказать что-то резкое, но нежный звон заставил его вздрогнуть и схватиться за тонкий металлически браслет на левом запястье. Надавив на нужные места, он устремил преданный взгляд на возникшее над столом голографическое изображение Диктатора. Клоалотис откинулся на спинку кресла и с ироничной усмешкой отпил еще немного перламутровой жидкости.

— Чем ты занят, Лалатолис? — Грозно сдвинул брови Гилеанис. — Ты уже напал на след Килеаны?

— Пока еще нет, Диктатор, но я уверен, что зонды, высланные нами на обитаемые миры Хаоса, обнаружат присутствие Повелительницы. Мои агенты сообщили, что на Ходаре видели…

— В глотки гремлинам этот никому не нужный Ходар! — Рявкнул Гилеанис, и Лалатолис испуганно распахнул голубые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами. — Только что мне сообщили, что кто-то вышел из Межпространства в ста сорока космических лигах от Перекрестка Измерений, а через несколько минут вновь совершил прыжок. Рассчитав остаточную магическую энергию на месте Прямого Перехода, мои аналитики пришли к выводу, что это дракон. И прилетел он, между прочим, из Хаоса, откуда-то из окрестностей Кур-Башура. Возможно, что на Перекресток он несет кого-то, кто не хочет воспользоваться космическим кораблем или Сетью ППП. Ты понял, к чему я клоню?

— В настоящее время только два существа стремятся избежать внимания Повелителей и обладают достаточной силой, чтобы договориться с драконом. Эти существа — Яма-Анубис и Килеана. Но, Диктатор, как Вам удалось установить с такой точностью направление прыжков дракона через Межпространство? Не то, чтобы я не доверяю Вашим информаторам, но ведь даже наши технологии не позволяют контролировать всю Вселенную и засекать точки выхода в Измерение.

— На меня работают троззы с Китраззины. Так что не сомневайся, Лалатолис. Немедленно лети на Перекресток Измерений и обыщи там каждый дом, каждую дыру, каждую щель в земле. Найди Килеану, я чувствую, что она там. Конец связи. — Отдав приказ, голограмма Гилеаниса растаяла.

Лалатолис еще несколько секунд смотрел туда, где только что возвышалась фигура разгневанного Диктатора.

— Сначала у него в союзниках Древние Боги, теперь троззы, а завтра? — Тихо пробормотал Клоалотис, как бы размышляя вслух. — Завтра, может быть, демоны, джинны или гремлины? А где же место Повелителей в планах нашего нового Диктатора? Как ты думаешь, Лалатолис?

— Я не думаю, я выполняю приказ моего господина. — Отрезал Лалатолис. — А ты, капитан, уже отдал команду своему кораблю?

— Естественно. — Капитан крейсера недоуменно пожал плечами и указал пальцем на мембрану мыслеуправления, блестевшую на левом виске. Но ты не ответил на мой вопрос.

— Когда схватим Килеану, я тебе отвечу сразу на все вопросы. Уж слишком много ты их задал сегодня. — В глубине больших голубых глаз Лалатолиса промелькнула тщательно скрываемая неприязнь к своему сотрапезнику. — А если мы не доставим Килеану Диктатору, то я предоставлю тебе возможность задать их ему лично. Учти это, капитан Империи!

— Спасибо, учту. — Тонкие губы Клоалотиса сложились в вежливую улыбку.

Отправившись в свою каюту, чтобы приготовиться к Прямому Переходу, Лалатолис размышлял о странном несоответствии между утонченной внешностью капитана и его слишком резкой прямотой суждений. Они были знакомы много тысячелетий и несколько раз вместе участвовали в операциях Дальней Разведки. И все это время Лалатолису не давала покоя мысль о том, что прямодушный и открытый на первый взгляд Клоалотис на самом деле уже давно ведет какую-то собственную тайную игру.

Глава 11. Перекресток Измерений

— Свет! — Приказал Яманубис.

Быстро, но достаточно плавно вокруг разлилось мягкое желтоватое свечение. Оно исходило от высокого потолка огромного совершенно пустого зала, в котором дракон свободно и комфортно расположился. Отполированные до зеркального блеска металлические стены отражали нашу разношерстную компанию. Или это не металл, а какие-нибудь пластиковые заменители или силовые поля?

Не успел я задать вопрос о том, куда мы, собственно, попали, как послышался приятный бесполый голос, явно смодулированный автоматическим устройством:

— Приветствую долгожданных гостей в приемном зале дворца Великой волшебницы Ридалины. В настоящее время хозяйка отсутствует, но я, ее автосекретарь Ир, уже направил уведомление о вашем прибытии. Прошу вас, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Я позабочусь о вашем удобстве.

Прямо перед нами в стене открылось широкое круглое отверстие, достаточное для прохода Горохора. Там виднелись кроны деревьев и синее небо. Мы начали медленно сползать со спины дракона. Все мои мышцы затекли и плохо слушались. Примерно так же чувствовали себя и другие мои спутники, кроме, пожалуй Учителя. Хотя наше путешествие через Хаос было не очень долгим, сказывалось огромное напряжение. Поэтому, оказавшись на таком же гладком, как и стены, полу, я, Дилл и Килеана начали приседать и подпрыгивать, разгоняя застоявшуюся в венах кровь.

— Ир, — по-хозяйски обратился к автосекретарю Яманубис, — наш визит к Ридалине нелегален, так что, пожалуйста, обеспечь высший уровень защиты и секретности.

— Уже сделано, гость Яманубис. — Мне показалось, что в механическом голосе прозвучали едва заметные нотки обиды. — Я просканировал всех прибывших и опознал Вас, кругга Аконепутарована и дракона Горохора, ранее посещавших это здание. Каждый визит был нелегальным и каждый требовал подключения дополнительных мощностей к энергетическим полям. Поэтому я установил защиту сразу же, как только вы вышли из Межпространства в приемном зале, и я вас идентифицировал. Могу ли я узнать имена двух прибывших с вами людей, чтобы обеспечить им максимальный комфорт при общении?

— Девушку зовут Дилл, а молодого человека — Рен. — Сообщил Яманубис. — Они мои друзья, выполняй все их просьбы, как мои собственные.

— Очень приятно познакомиться. — Вежливо отчеканил автосекретарь.

— А почему Вы, Учитель, не упомянули Килеану? — Тихо спросил я.

— Потому что Ир меня не видит, не слышит и не ощущает. — Ответила мне за Яманубиса сама Повелительница, быстро перебирая пальцами тонкий браслет на левой руке. — Не забывай, что здесь мой мир — мир техники и приборов, здесь властвуем мы — повелители машин. И незачем какому-то автомату знать о моем прибытии. Из него могут считать информацию даже простейшие спутники-наблюдатели.

— Да, и постарайся больше напрямую не обращаться к ней, — добавил Учитель, — ведь для автосекретаря ее как-бы не существует. Кстати, и ты, Дилл, это учти.

— А с кем мы говорим-то? — Недоуменно повертела головой волшебница. — В зале никого, кроме нас, нет.

— Автосекретарь — это компьютер, управляющий зданием, всеми его устройствами и механизмами. — Начал объяснять Яманубис. — собственно, Ир и есть само здание, или, иными словами, он — вплетенный в жесткие оболочки и силовые поля конструкции искусственный интеллект.

— Благодарю за доброту и заботу, Ир, — слегка склонила голову волшебница, — ты очень мил и любезен.

— Спасибо, Дилл, — отозвался автосекретарь, и мне почудилось, что в механическом голосе зазвучали теплые тона. — Кроме моей хозяйки Ридалины, ни один человек не обращался ко мне, как к равному, как к живому существу.

— Ладно, — махнула рукой Килеана, — будем считать, что обмен любезностями состоялся. У нас слишком мало времени.

— Ир, можем ли мы покинуть приемный зал? — Спросил Яманубис.

— Да, да, конечно, прошу меня извинить, — «забеспокоился» Ир, вы, наверное, устали и хотите отдохнуть и принять пищу. Подождите, пожалуйста, сейчас я включу стерилизатор.

— Стерилизатор? — Не успели мы с Дилл одновременно задать вопрос, как вдруг нас будто окатило сухой теплой волной. Это было очень странное ощущение — словно меня за несколько мгновений отдраили до кристальной чистоты и снаружи, и внутри. Моя одежда из кожи анакванды вдруг захрустела и заскрипела, как будто только что сшитая, хотя на ней и остались потертости и царапины. Мое тело лишилось не только пота и грязи, покрывавших его, но даже внутри, в желудке, я ощутил необыкновенную легкость и пустоту.

Одновременно со мной стерилизатор очистил и моих спутников. Мне в голову пришло удачное сравнение: если раньше я смотрел на них как будто сквозь пыльное стекло, то теперь наконец-то увидел вообще без преграды. Особенно меня порадовал вид Дилл, чьи короткие пушистые волосы мгновенно завились прелестными кудряшками, а на лице появилось выражение истинного блаженства.

— Стерилизатор! — Презрительно фыркнула Килеана, серебряный комбинезон которой избавился от всех пятен и блестел, словно хорошо отшлифованный кинжал. — Изобретение вечно торопящихся людей. Раз, два — и ты очищен. Ни поэзии бассейнов, ни романтики ароматных ванн, ни расслабления массажа…

— Ну, не у всех же есть вечность позади и вечность впереди, как у вас, бессмертных Повелителей. — Рассудительно изрек Горохор, от которого теперь пахло свежей малиной. — Смертные вынуждены ускорять некоторые процессы, чтобы освободить время для более важных и полезных дел.

Наверное, и кругг Акон послал Килеане какую-то мысль, потому что та, уже готовая вновь сцепиться с драконом, довольно выразительно посмотрела на нашего амебообразного приятеля.

— А теперь прошу вас проследовать в гостиную. — Весьма кстати объявил Ир. — Это третья дверь налево.

Мы покинули приемный зал и оказались на дворе. Вокруг простирался сад, состоящий, казалось, из одних только цветов. Я услышал, как Дилл восторженно ахнула, да и сам, признаться, до глубины души был потрясен пестрым многоцветием растений, собранных, наверное, с тысяч миров. Слева от огромного металлического ангара, из которого мы вышли, начиналась крытая галерея с длинным рядом дверей. Двери вели в небольшой дом, так что казалось, будто все они должны открываться в одну и ту же комнату. Здание походило на дом Яманубиса на Подсолнечной. Но не размером и формой, а общим настроением и духом архитектуры. То же смешение всевозможных стилей и цветов, та же фантастическая несовместимость отдельных деталей и завораживающая красота всего здания в целом.

Дальше, за садом, виднелись редко стоящие небольшие постройки, окруженные садами, лесами, полями. Мне показалось, что весь пейзаж выглядит каким-то искусственным, тщательно сконструированным. Ровные округлые одинаковые холмы, на вершинах которых стояли домики, а подножия тонули в высоких густых зарослях; сами растения, слишком правильные и аккуратные; яркие цветы, словно нарисованные художниками — все свидетельствовало о том, что здесь многие годы работали архитекторы-землепланировщики.

В небесах сияли многочисленные солнца. Оранжевое, красное и золотое — совсем близко, синее, зеленое и желтое — чуть дальше. На фоне этих главных светил другие, более далекие звезды, выглядели бледными полупрозрачными тенями. Кроме солнц, на небе были видны и планеты, причем располагались они так близко друг от друга, что я мог различить на них океаны и континенты, реки и горы, леса и города. Я удивился, как до сих пор планеты не притянулись друг к другу и не столкнулись.

— Вот это и есть Перекресток Измерений. — Торжественно произнес Яманубис, широко разведя руки, как будто обнимая все видимое пространство. — Центр галактики «Шар Фиолкита» во Вселенной «Криа-Кабиста».

— Ни разу здесь не бывала, хотя много слышала об этом месте. Заметила Килеана, рассматривая в бинокль висящие прямо над нашими головами планеты. — Довольно интересная аномалия, для Срединных Миров, конечно. Ведь и в Хаосе можно создать нечто подобное, правда ненадолго. А Перекресток, как я знаю, существовал еще до Великой Битвы Богов.

— Какая красота, — не переставала восхищаться Дилл. — Смотри, Рен, сколько красок, сколько форм, сколько света! Сколько жизни! А между планетами протянуты серебряные нити, так что все миры связаны в единый организм.

— А я вот не вижу никаких нитей. — Огорченно протянул я. У Килеаны был бинокль, Яманубис и Дилл обладали волшебным зрением, дракон и кругг тоже, наверняка, могли видеть то, чего не видел я, простой человек-болотник с далекой Подсолнечной.

— На, — протянула мне бинокль Килеана, — посмотри вон на ту планету, которая в самом центре системы.

Я с благодарностью принял прибор Повелительницы, прижал его к глазам… и уже не смог оторвать. Передо мной открылось фантастическое, нереальное зрелище нового мира. Бинокль автоматически приспосабливался к моему зрению, так что я мог то смотреть на планету с высоты птичьего полета, то «нырять» вглубь атмосферы и рассматривать прохожих на улицах городов. Вернее, не городов, а одного гигантского мегаполиса, который занимал центральный мир.

Огромные небоскребы, как иглы ежа, торчали во все стороны, и каждый был в сотни раз больше Муравейника на Подсолнечной. Я подумал, что, пожалуй, все жители моей планеты могли бы с комфортом разместиться на двух этажах одного из этих невероятных строений. Между небоскребами располагались кварталы более приземистых зданий, перемежавшиеся стоянками антигравов и аэрокаров, космодромами, многочисленными техническими сооружениями и конструкциями, назначения которых я не мог себе представить.

Улицы кишели пешеходами и наземными транспортными средствами, так что мне показалось, будто я наблюдаю жизнь планетарного муравейника. Наконец-то я разглядел и «серебряные нити». Ими оказались транспортные каналы, которые тянулись от планеты к планете. Их было так много, что пространство между мирами казалось заплетенной паутиной. По прозрачным трубам, диаметр которых я не мог и вообразить, с огромной скоростью проносились поезда. Нет, это не паутина, поправил я себя, а сеть кровеносных сосудов, связывающих миры в единое целое. Между прозрачными трубами пролетали маленькие одноместные антигравы, разноцветные яхты с длинными шлейфами реактивных выхлопов и космические корабли, огромные, как небоскребы в городе. От мельтешения и суеты у меня зарябило в глазах.

— Ты права, Дилл, — пробормотал я, — это, действительно, один большой организм. Причем, очень большой.

— Если ты сейчас смотришь на планету-город, — раздался рядом голос Учителя, то тебе полезно будет узнать, что он называется Шестой Составляющей Перекрестка. Всего планет-Составляющих двадцать семь. Есть и большие, густонаселенные, есть и маленькие, которые используют как свалки мусора. Есть планеты с атмосферой, пригодной для органических существ, а есть миры, где специально синтезируются природные условия для гостей из других Измерений. Мы сейчас находимся на Третьей Составляющей, так называемой «планете дворцов». Шестая Составляющая — это административный центр, можно сказать, столица этой планетной системы. Тут сходятся торговые пути не только этой галактики, но и почти всей Вселенной, плюс несколько соседних Измерений.

— А Сады Развлечений и Парк Наслаждений Восьмой Составляющей пользуются популярностью у многих Повелителей. — Добавила Килеана. Так что хотелось бы всем еще раз напомнить, какой опасности мы тут подвергаемся. Может, пора пройти в дом?

— Ир, — позвал Яманубис, — где в этот раз находятся жилые комнаты?

— Третья дверь налево. — Вежливо сообщил вездесущий автосекретарь.

Мы прошли по галерее, причем дракон, не раз уже бывавший в гостях у волшебницы, привычно поджал лапы и крылья и скользил змеей по тесному для него проходу. Указанная дверь приветливо раскрылась при нашем приближении, и мы вошли в дом. Я сразу обратил внимание, что зал, в котором мы оказались, гораздо больше, чем все здание в целом. Наверное, тут не обошлось без мощной магии или высокой технологии, преобразующей пространство.

Стены и пол зала переливались теплыми коричнево-золотистыми тонами, потолок мягко светился голубовато-желтым светом. Здесь не было ничего, чем так любят украшать свои жилища люди: ни картин, ни скульптур, ни коллекций оружия. Лишь посередине зала возвышался длинный стол, где для каждого из нас было приготовлено место. Для людей — стулья, для дракона — огромный толстый ковер, для кругга — что-то вроде большой широкой чаши на ножке.

— Добро пожаловать, друзья, я рада снова вас увидеть. — Раздался приятный женский голос.

Это явно был не Ир, но я, кроме нас, никого в зале не видел. Вдруг прямо откуда-то сверху, справа от входа, выдвинулась лестница с ажурными перилами, и по ней резво спустилась полная невысокая женщина в длинном, ниспадающем до пят, розовом платье. Я сразу понял, что это и есть хозяйка дома. Если бы я не знал, что Яманубис — бывший Бог Смерти, а Ридалина — человек, то решил бы, что мой Учитель и волшебница — брат и сестра, причем, возможно, близнецы. Женщина, при своей полноте, двигалась необычайно легко и грациозно, ее кожа была гладкой и белой, лишь на щеках играл жизнерадостный румянец. Да, и на голове ее, в отличие от Яманубиса, красовалась замысловатая высокая прическа из волос розового, чуть темнее платья, цвета.

— И я рад! — Весело прогудел Горохор. — Привет, Ридалина!

Яманубис склонил свою лысую голову в легком поклоне:

— Мы позволили себе набраться бестактности и воспользоваться Вашим гостеприимством, о несравненная…

— Да, ладно! — Махнула ручкой великая волшебница. — К чему церемонии между старыми друзьями? Я бы даже сказала, между слишком старыми…

— Ну, зачем же Вы наговариваете на себя? — Возразил мой Учитель. — По сравнению с большинством из нас Вы только лишь родились на свет.

— Да, я уж сама вижу. Ты привел ко мне в дом двух незнакомых людей и одну Повелительницу. Ну-ну, не волнуйтесь так, леди, мой автосекретарь защищен от проверки внешними устройствами, хотя я ценю вашу предусмотрительность. Раз Вы включили личное маскирующее поле, то, значит у Вас есть на то серьезные причины. А ваши способности менять тела не обманут истинных магов. Под внешностью скромной простенькой девушки я вижу владычицу, привыкшую повелевать. Быть может, Вы даже имеете честь принадлежать к высшему руководству Империи?

— Это сама Императрица Килеана. — Представил нашу спутницу Яманубис.

— Ну и ну. — Ридалина широко и немного преувеличенно улыбнулась, ничуть не смутившись высоким титулом своей гостьи. — Первый раз в моей жизни я принимаю Повелительницу, и сразу «саму Императрицу». Я уже чувствую, что мне предстоит выслушать длинную историю, так что прошу занять места за столом и начать трапезу. А на правах хозяйки обязанности рассказчика я возлагаю на тебя, Яманубис.

С огромной радостью мы выполнили распоряжение Ридалины, и довольно долго в зале слышались лишь хруст пищи в драконьей пасти, да стук столовых приборов в руках людей. Кругг Акон же питался совершенно беззвучно, вытягивая из своего шарообразного тела длинный отросток-хобот и поочередно запуская его в сосуды со всевозможными напитками.

Общение Яманубиса и Ридалины происходило совершенно беззвучно путем передачи мыслей. Я понял это по тем удивленным взглядам, которые время от времени бросала на своих гостей волшебница. Должно быть, в разговоре участвовали еще кругг-телепат и Килеана. Повелительница несколько раз прерывала еду, что-то шептала, поднося близко к губам перстень, постоянно трогала то браслет на руке, то серьги в ушах, а я уже давно понял, что такие движения приводили в действие скрытые в украшениях приборы, о назначении которых я мог только догадываться.

Мы же с Дилл наслаждались вкуснейшей пищей и обществом друг друга. И она, и я были новичками в мирах Сети, так что обмениваться впечатлениями от увиденного можно было бы до бесконечности. Однако по мере заполнения желудка я начал ощущать, что мои веки сами собой закрываются, и меня неудержимо клонит в сон. Состояние Дилл было еще более дремотным, ведь она растратила много сил на волшебство, защищавшее нас во время перелета через Хаос.

Ридалина, как хорошая хозяйка, вовремя заметила, что мы с Дилл готовы заснуть прямо тут, за столом, обнявшись и положив головы на плечи друг друга. Немного подумав или, может быть, получив мысленное послание Яманубиса, она приказала:

— Ир, подготовь две спальни для юноши и девушки… рядом. Людям для начала необходимо хорошо выспаться.

Все мои чувства восстали против разлучения с Дилл, пусть даже на непродолжительное время. Однако разумом я понимал, как необходим ей сейчас покой и отдых, и поэтому не стал протестовать. Тем более, что воображение стало рисовать мне заманчивые картины, вызванные упоминанием волшебницы о том, что наши спальни будут рядом. И, когда мы восстановим силы, то я докажу Дилл, что мужчины могут быть не только грубыми убийцами, но и нежными, чувственными любовниками.

Мои мечты так захватили меня, что я не сразу почувствовал, как кресло подо мной плавно поднимается в воздух. Моя верная нагината, прислоненная к столу рядом, с легким стуком упала на пол, я даже не успел ее подхватить. Полусонная Дилл также оторвалась от пола, откинувшись на спинку своего кресла.

— Что это? — Воскликнул я, стряхивая дремоту. — Что с нами происходит?

— Да не волнуйся ты так, Рен, — рассмеялся Яманубис. — Разве ты еще не понял, что это здание трансформируется по желанию Ридалины. Сейчас Ир создаст для вас с Дилл по комнате, где вы выспитесь, а потом мы вновь соберемся все вместе.

— Как все это прекрасно, правда, Рен? Кругом столько волшебства! — Сквозь дремоту пробормотала Дилл, и мне показалось, что в ее полузакрытых фиолетовых глазах я вижу отражение собственных смелых мечтаний.

— Да, милая. — Ответил я. — То, что происходит с нами — это очень прекрасно.

Успокоенный словами Учителя, я с удивлением наблюдал, как перед нашими летящими в воздухе креслами расступаются золотистые стены, открывая взору чуть закругленный коридор, с овальными дверями по обеим сторонам. Две двери откатились в стороны при нашем появлении, Дилл влетела в одну, а я — в другую. Комната, в которой я оказался, была оформлена так же просто, как и гостиный зал, только здесь преобладали бирюзово-зеленые тона. Вновь никакой мебели, кроме роскошной кровати с мягкими одеялами, никаких картин и украшений. Я понял, что таков был стиль всего дома: ничего лишнего, необходимые предметы и даже помещения создавались автосекретарем по мере надобности.

— Угодно ли гостю, чтобы для хорошего сна играла гипномузыка? Спросил меня Ир.

— Нет, спасибо, я предпочитаю спать в тишине. Вот только неплохо было бы сделать что-нибудь вроде шкафа для одежды.

В то же мгновение прямо из стены отпочковался огромный шкаф, весь изукрашенный тонкой резьбой и богатыми инкрустациями.

— Такой Вам был нужен? — Осведомился Ир.

— Пойдет и такой, спасибо. — Я мысленно прикинул, что моя одежда займет в этом шкафу не более сотой доли процента объема. Должно быть, искусственный разум не так уж совершенен, раз не соизмеряет человеческие потребности и собственные возможности. Впрочем, объяснять это автосекретарю в мои планы не входило. Сейчас я хотел побыстрее раздеться, забраться в кровать и заснуть. Что незамедлительно и проделал.


* * *
Проснувшись, я некоторое время размышлял, сколько времени могло бы быть сейчас на Подсолнечной? В моей памяти всплылилица родителей, родственников, друзей, подруг. Впрочем, последних очень быстро заслонило собой только одно лишь лицо с огромными фиолетовыми глазами.

Я встал, оделся и собрался отправиться к Дилл. Однако, у меня совершенно вылетело из головы, справа или слева от моей спальни находится комната моей любимой. Впрочем, рассудил я, с таким же успехом она может находиться и сзади, и сверху, и по диагонали — ведь неизвестно еще, как трансформировался дом Ридалины, пока я спал.

— Эй, Ир! — Позвал я. — Как мне попасть в комнату Дилл?

— Очень просто. — Немедленно отозвался тот. — Но должен Вас предупредить, что девушка еще спит. Подумайте, стоит ли ее беспокоить?

— Пожалуй, нет. — Уже тише произнес я, вспомнив, что автосекретаря не надо звать: он и так постоянно находится вокруг меня. — Но я хотел бы взглянуть, как она. Это можно устроить?

— Включить голографический видеоэкран? — Спросил Ир.

— Нет, я не то имел в виду. Я хотел бы пройти в ее комнату, но так, чтобы не потревожить ее сон.

— Извольте. — Атосекретарь произнес это таким тоном, как будто пожимал сейчас своими виртуальными плечами.

Оказалось, что нет необходимости выходить в коридор и искать спальню Дилл. Стена передо мной сначала стала полупрозрачной, а потом и вовсе исчезла. Я сделал несколько шагов и встал возле кровати, на которой сладко спала Дилл. Я словно бы в первый раз увидел ее. Она была прекрасна! Девушка разметалась во сне, а ее светлые вьющиеся волосы белым пушистым нимбом обрамляли лицо. Одеяло оставляло открытыми тонкие белые руки и нежные беззащитные плечи, к которым так хотелось прикоснуться губами и впитать их сладость. Но я не мог пошевелиться, боясь разбудить хрупкую юную волшебницу и разрушить очарование этих мгновений.

Раньше я никогда не думал, что вид спящей девушки может растрогать меня до глубины души. От накатившего чувства необыкновенной нежности у меня перехватило дыхание. Я просто стоял и смотрел на Дилл, и никак не мог насмотреться.

Пока я разглядывал свою любимую, ей вдруг стало сниться что-то плохое. Глаза под закрытыми веками начали быстро двигаться, пальцы рук сжались в кулаки, а пересохшие губы начали кого-то умолять:

— Нет! Пожалуйста, не надо больше… не надо крови… я не хочу… я боюсь…

На моих глазах навернулись слезы. В который раз я подумал о том, сколько же ужасов пришлось пережить юной волшебнице в ее жестоком мире. Повинуясь какому-то глубинному инстинкту, я протянул руку и погладил Дилл по голове, словно стирая дурные воспоминания. Ее хриплые стоны сразу же прекратились. Я пальцем провел по краю ее маленьких розовых ушек. На лице волшебницы проступила улыбка, руки раскрылись ладонями вверх. Во сне она едва слышно прошептала:

— Рен, милый, единственный, спасибо…

Не в силах сдерживать обуревающие меня чувства, я выскочил за дверь в коридор, где из моей груди исторгся не то вопль радости, не то рыдание. Несколько раз глубоко вздохнув, я взял себя в руки и обрел внутреннее равновесие. Я решил, что следующим по списку должно быть посещение моего Учителя.

— Ир, где я могу найти Яманубиса? — Шепотом спросил я, хотя дверь в спальню Дилл была закрыта, и ни один звук не мог проникнуть внутрь.

— Я провожу. — Немедленно откликнулся услужливый автосекретарь.

В воздухе на уровне моих глаз появился мерцающий голубой шар, который медленно двинулся по коридору. Я пошел за ним, поняв, что это и есть мой проводник. Перед нами несколько раз раздвигались стены, мы пересекали различные помещения, по большей части пустые, несколько раз спускались по лестницам, которые вырастали прямо у меня под ногами. Я шел и удивлялся, как много пространства можно свернуть в небольшом на первый взгляд домике Ридалины. Не зря ее называют «великой волшебницей».

Наконец, мы оказались в небольшой полутемной комнате. Голубой шар несколько раз мигнул и исчез, и я смог увидеть своего Учителя и Килеану. Не обращая внимания на мое появление, они что-то горячо обсуждали возле большого механизма, напоминающего неестественно вывернутую многополосную спираль.

Внутри спирали на гладких металлических пластинах без движения лежали Ридалина и кругг. Волшебница была одета в обтягивающий черный костюм, ее глаза закрывали большие черные очки, так что я не мог понять, спит она или бодрствует. Акон же походил на большую слегка расплющенную золотую каплю. Вокруг лежащих тел курился легкий серебристый дымок, из разных витков и граней спирали к голове волшебницы и к круггу тянулись тонкие прозрачные нити-паутинки.

Я понял, что наблюдаю какое-то мощное великое искусство, совмещающее технологические достижения и магические способности. Я тихо покашлял, стремясь привлечь к себе внимание.

— А, это ты, Рен. — Обернулся Яманубис. — Уже отдохнул?

— Да, а Дилл еще спит.

— Естественно. — Усмехнулась Килеана. — Бедной девочке нужно еще пару лет набирать жирок и наращивать мышцы.

Хотя мне не совсем понравился насмешливый тон, которым это было сказано, тем не менее замечание было абсолютно верным по смыслу.

— Если бы мне попались те ублюдки, что довели Дилл до такого состояния, — добавила Повелительница, — я бы… доказала им всю глубину их заблуждений по поводу правил обращения с дамами.

Вот с этим я был полностью согласен.

— А что вы тут делаете? — Спросил я.

— Разве не видно? — Удивился Яманубис, и тут же поправился. Впрочем, наверное, действительно не видно. Мы помогаем Ридалине и Акону отыскать тайную планету Гилеаниса.

— Каким образом?

— Ох, Рен, и когда же ты перестанешь задавать неуместные вопросы. Посмотри, тела волшебницы и кругга лежат тут, а их ментальные сущности тем временем обшаривает Измерения Хаоса. Ни одно существо из плоти и крови не способно перемещаться по мирам со скоростью мысли и заглядывать в такие бездны Хаоса, где бродят сейчас Ридалина и Акон. Поэтому мы помогаем им не потерять связь со своими телами и найти обратную дорогу. Так что, будь добр, подожди, пока они вернутся.

— И сколько надо ждать?

— Может быть, мгновение, а, может быть, неделю. Все зависит от удачи и от их сил.

— Могу ли и я чем-нибудь помочь?

— Пожалуй, пока нет. Осмотри дом, поухаживай за Дилл. В общем, найди себе занятие сам.

— А где дракон?

— Горохор спит, набирает силы после межпространственного прыжка из зоны притяжения Кур-Башура, так что его тоже лучше не беспокоить.

Слегка обидевшись на покровительственно-насмешливый тон Учителя, я развернулся и пошел прочь. Я не возражал, когда он обращался со мной таким образом в первые дни моего ученичества, но теперь, после стольких совместных приключений и испытаний, мне казалось, я заслуживал большего уважения.

Я бесцельно брел по дому волшебницы, не глядя себе под ноги, ибо знал, что в нужный момент стена передо мной исчезнет, а пол появится, когда я сделаю очередной шаг. Внезапно я оказался на галерее. Передо мной вновь расстилался идеально сконструированный пейзаж, а в небе прямо над головой висели несколько планет-Составляющих Перекрестка Измерений и многочисленные разноцветные светила.

Я обернулся назад и еще раз поразился тому, как маленький снаружи дом может внутри оказаться таким огромным. И тут я сообразил, что только что вышел из той же самой двери, через которую мы входили в гостиную. Интересно, подумал я, а куда в таком случае ведут другие двери?

Хорошо, что рядом всегда был готовый услужить автосекретарь. К нему я и обратился со своим вопросом.

Ир с энтузиазмом начал перечислять:

— Первая дверь ведет в Хриасто-АРНб70986, вторая — на Длгноапримн, третья — в дом волшебницы Ридалины, четвертая — на Шестую Составляющую, пятая…

— Довольно, спасибо. — Я прервал автосекретаря, услышав знакомое название. — Вот если я, к примеру, пройду в четвертую дверь, что произойдет?

— Вы окажетесь на Шестой Составляющей Перекрестка Измерений, в квартале Лопарас, перед входом в офис великой волшебницы Ридалины.

— Ага, — начал соображать я, — а если я открою дверь офиса…

— Если Вам разрешен доступ в личную усадьбу волшебницы Ридалины, то вы вновь окажетесь здесь, в галерее.

— А мне доступ разрешен? — На всякий случай поинтересовался я.

— Естественно. — Немного торжественно подтвердил Ир. — Раз Вы являетесь гостем волшебницы Ридалины, то можете пользоваться любым ее Порталом для прохода туда и обратно.

Тут у меня в голове все встало на свои места. Я понял, что в каждую дверь галереи встроен Портал Прямого Перехода, который позволяет моментально перемещаться в нужное место. И никакой оплаты, никакого предварительного сканирования, как на Подсолнечной. Не зря тогда Килеана проговорилась, что подобные устройства — для дикарей. Здесь же, на технически развитом и густонаселенном Перекрестке, Порталы должны быть повсюду: и для перемещения с одной Составляющей на другую, и для путешествий в другие миры, и даже, как у Ридалины, для перехода из одной комнаты в другую.

«Значит, — мелькнула у меня в голове сумасшедшая мыслишка, — я могу прямо сейчас прогуляться на Шестую Составляющую, а потом вернуться назад. Конечно, было бы здорово, если бы и Дилл отправилась со мной, но сейчас она спит, и первое пробное путешествие я, пожалуй, совершу один».

Если бы я хоть немного подумал тогда о возможных последствиях своего поступка, если бы вспомнил о нашей миссии и об опасностях, которые ждали нас на Перекрестке, то, наверное, не подчинился бы первому необдуманному порыву. Но в тот момент я оказался настолько захвачен глупой идеей немедленно отправиться в город-планету, что подошел к двери, открыл ее и шагнул в молочно-белый Портал…


* * *
… Свой следующий шаг я сделал уже по мелкопористому покрытию мостовой Шестой Составляющей. Вокруг меня возвышались высоченные здания, подавляя своими гигантскими размерами. Я быстро обернулся, боясь ошибиться в своих расчетах. Но все было так, как сказал Ир: позади меня находился многоэтажный дом. Я как будто вышел через одну из его многочисленных дверей, над которой сияла большая голографическая надпись: «Великая волшебница Ридалина из Лопараса. Магия. Предсказания. Чары. Колдовство».

Прочие двери, опоясывающие по спиральной эстакаде цилиндрическое строение, тоже, наверняка, были Порталами для входа в дома других местных магов и волшебниц. Над ними также красовались рекламные плакаты, призывающие клиентов воспользоваться именно их услугами. Каждая реклама переливалась, искрилась, звучала и заманивала, ослепляя и оглушая меня. Однако это не помешало мне запомнить расположение нужной двери и без особой боязни сделать первые шаги по улицам грандиозного всепланетного мегаполиса. Чувство направления, генетически заложенное в мозг болотников Подсолнечной, позволило бы мне отыскать обратную дорогу и вернуться назад «по собственным следам» и в болоте, и в пустыне, и в лесу, и в этом городе.

Первое, что поразило меня здесь, на Шестой Составляющей — это огромное количество людей на улицах. Все куда-то торопились, двигаясь быстрым шагом и не глядя по сторонам. Даже на мое появление из двериПортала никто не обратил особого внимания, лишь несколько человек недовольно поморщились и, не сбавляя скорости, обогнули внезапно возникшее препятствие.

Жители Перекрестка отличались высоким ростом и тонкокостным телосложением. В технизированном мире не нужны ни сила, ни ловкость. Так что во мне проснулась некоторая жалость к обитателям Перекрестка, вечно торопящимся, вечно снующим взад-вперед, словно маленькие детали в гигантском городе-механизме. Волосы местных жителей были черны, а лица бледны, несмотря на обилие солнц в небе. Впрочем, естественный свет почти не проникал на широкие улицы из-за высоких зданий и бесчисленных летательных аппаратов, застилающих небо. Свет солнц заменяло сияние мириадов витрин и объемных рекламных изображений. Глаза людей, идущих мне навстречу, ничего не выражали, как будто они постоянно были погружены в собственные мысли, и эти их мысли являлись самым важными для всей Вселенной.

Кроме обилия людей, меня потрясло множество разнообразных Порталов. Их размеры варьировались от узких дверных проемов до гигантских арок, через которые непрерывным потоком двигались люди и пролетали аэрокары. Цвета Порталов также были различны: от молочно-белых до угольно-черных. Но больше всего было ржаво-красных и синих устройств, именно через них проходило наибольшее число людей. Я предположил, что цвета Порталов обозначают направления Прямого Перехода, но проверять свои догадки не собирался. Если я хорошо ориентировался в нормальном пространстве, то в Сети Порталов, наверняка, сразу бы заблудился.

Один Портал бронзового цвета привлек мое особенное внимание. Перед ним, так же, как и на Подсолнечной, были установлены защитная рамка и несколько закрытых кабинок. Рядом с этим Порталом медленно прохаживались две странные высокие фигуры, покрытые переливающейся всеми цветами радуги пленкой. Я подошел поближе и понял, что это были люди, одетые в боевые скафандры с включенным защитным полем. В руках Стражники держали короткие толстые трубки с рукоятками, наверное, какое-то местное оружие.

Интересно, какой Портал так тщательно охраняют? Я прочитал надпись: «Вход в административный центр. Для доступа необходимо предъявить удостоверение личности и пройти мыслесканирование». Насколько я знал, мыслесканирование — это просмотр воспоминаний человека. Когда-то и на Подсолнечной до Потопа его применяли, правда, лишь по отношению к преступникам. Здесь же, видимо, оно использовалось довольно часто, по дороге я несколько раз встречал Порталы с точно такими же кабинками. Хорошо, что я ими не воспользовался, ведь в таком случае Стражникам стали бы известны все мои воспоминания. А в том, что они немедленно сообщили бы обо мне и моих друзьях Повелителям, сомневаться не стоило.

Только теперь я понял, что моя прогулка на Шестую Составляющую может привести к несчастью. Однако каждый раз намерение повернуть назад проигрывало желанию двигаться дальше. Не входя в Порталы, я шагал по улице в толпе людей и вертел головой во все стороны, стараясь запомнить все увиденные чудеса мегаполиса.

Иномирян на улицах было мало, только несколько раз я видел гуманоидов, не принадлежащих к расе Перекрестка. Должно быть, я находился в квартале, населенном местными уроженцами, вдали от космопортов и Порталов Перехода в другие Измерения. Так что ничего нового и необычного я, к сожалению, не встретил. Меня начали утомлять и раздражать ряды закрывающих небо домов, орущие и сияющие рекламные изображения, многоуровневые потоки аэромобилей над головой и толпы людей на улицах. Мне бы очень хотелось побывать у подножия одного из тех небоскребов, что я видел в бинокль, но пешком я добирался бы до ближайшего из них несколько дней, а воспользоваться Порталами все-таки не рискнул.

Наконец, решив, что для первого раза впечатлений более чем достаточно, я собрался возвращаться к офису волшебницы. Но идти той же дорогой по центральным проспектам мне не хотелось, да и глаза уже устали от назойливых мерцающих огней. Поэтому я свернул на параллельную, более тихую и спокойную улицу, рассчитывая подойти к двери-Порталу с другой стороны. Здесь было гораздо меньше прохожих, и все они принадлежали к расе жителей Перекрестка. Я ускорил шаг, подумав, что мое отсутствие в доме волшебницы Ридалины, возможно, уже заметили.

Созерцание чудес Шестой Составляющей Перекрестка настолько ошеломило меня, что на этот раз мне изменило врожденное чувство опасности болотника Подсолнечной. Совершенно неожиданно для меня на мое плечо опустилась тяжелая рука и хрипловатый голос произнес:

— Что это за чужак разгуливает по моей улице в такой роскошной одежде и без моего разрешения?

Я отпрянул в сторону, развернулся и увидел, что меня полукругом окружили пятеро юнцов примерно пятнадцати-семнадцати стандартных лет, типичные обитатели Перекрестка. Выглядели они довольно воинственно, а своеобразная одежда с широкими плечами и защитными щитками на руках и ногах создавала иллюзию силы и мощи. Но под одеждой я безошибочно распознал слабые изнеженные тела людей, живущих в технизированном мире, поэтому, не испытывая страха, попытался избежать возможного конфликта.

— Прошу прощения, если я невольно нарушил какие-то местные обычаи, — учтиво начал я, — дело в том, что я только что прибыл в ваш замечательный мир и еще не успел ознакомиться с правилами пребывания в нем. Так как совсем скоро я намереваюсь его покинуть, то, надеюсь, вы не будете держать на меня зла. Что же касается моей одежды, то в моем мире она считается совсем обычной. Кожа змеи анакванды хороша лишь тем, что практически не рвется и не изнашивается, поэтому из нее, как правило, изготавливается повседневная одежда. Теперь, когда я удовлетворил ваше любопытство, могу ли я продолжить свой путь?

Юнцы с круглыми от удивления глазами слушали мое выступление. У меня постепенно складывалось ощущение, что они не понимали и десятой части изысканно вежливой речи. Слова их главаря, который выделялся особенно тупым выражением лица, подтвердили мои опасения:

— Да этот придурок смеется над нами!

— Он угрожает нам! — Подхватил тоненьким голоском самый молодой и щуплый, но одетый в костюм с самыми большими наплечниками малец.

— Он издевается. — Набычившись, пробубнил третий.

— Надо его проучить. — Подвел итог четвертый.

Пятый, самый крепкий и безмозглый на вид, промолчал, видимо, не владея даже минимальным запасом слов, и, сжав кулаки, двинулся на меня.

Меня терзали противоречивые чувства. С одной стороны, следовало проучить наглецов. С другой — ни в коем случае нельзя было привлекать к себе внимания, чтобы не выдать наблюдателям Повелителей наше появление на Перекрестке Измерений. Я проклял то мгновение, когда поддался соблазну отправиться на прогулку, и решил как можно быстрее избавиться от нападавших, не нанося им тяжелых увечий, а потом скрыться в толпе на широких многолюдных улицах.

Я легко перехватил руку первого бросившегося в атаку юнца и, вывернув ее, направил того прямиком в кирпичную стену здания. Второй получил не слишком-то вежливый удар ногой в солнечное сплетение. Защитные щитки, скорее декоративные, чем эффективные, не помешали мне достигнуть цели, и он, согнувшись пополам, рухнул на мостовую. В высоком прыжке я достал пяткой челюсть главаря банды и, воспользовавшись всеобщим замешательством, бросился бежать.

Я бежал вдоль сияющих витрин, и внутри меня бурлили веселые пузырьки упоения собственной ловкостью. Почти автоматически я возвращался по своим следам к тому Порталу, который должен был вывести меня к дому волшебницы Ридалины. Но, как оказалось, торжествовал я преждевременно.

Внезапно в десяти шагах передо мной из какой-то двери выскочили четверо моих недругов. «Проклятье! — слишком поздно сообразил я. — У них же тут повсюду Порталы Прямого Перехода, они смогли обогнать меня и устроить засаду. И где, интересно, пятый, их главарь?» Ответ не заставил себя долго ждать. Услышав топот за спиной, я обернулся и увидел еще шестерых молодчиков, возглавляемых моим старым знакомым. Прохожие на улице как-то быстро и незаметно исчезли, а я остался один против целой банды злобно глядевших на меня юнцов.

— Не упустите его! — Скомандовал главарь, предусмотрительно держась позади и потирая челюсть.

Дело осложнялось. В руках нападавших заблестели металлические предметы. Электродубинки, виброножи и энергохлысты — благодаря гипнообучению Яманубиса я смог опознать оружие. Спасибо Учителю! Знания, заложенные в мою голову, проявлялись по мере необходимости и позволяли оценить опасность оружия и способы защиты от него.

Всем скопом, больше мешая друг другу, чем помогая, юнцы накинулись на меня… и вскоре почти все лежали на земле, постанывая и потирая больные места. Причем многие пострадали не от моих рук, а от оружия своих же товарищей, которое я перехватывал и перенаправлял с себя на другие цели.

— Теперь я могу идти? — Спросил я у главаря банды, который растерянно стоял поодаль, не защищенный больше своими горе-воинами.

— Ну уж нет! — И без того не слишком-то отягощенное мыслями лицо главаря исказила гримаса тупого торжества. — Ты не уйдешь!

Он резко вскинул руку, и я, предчувствуя неладное, бросился на землю, укрывшись за телом одного из нападавших. Над моей головой пролетел огненный шар, едва не опалив волосы. «Бластер!» — мелькнуло у меня в голове. Дальше все происходило так быстро, что телом моим руководил не разум, а инстинкты охотника-болотника и реакции бойца. Подхватив с земли брошенный кем-то вибронож, я метнул его в главаря и сам рванулся следом, с силой оттолкнувшись от земли руками и ногами.

Наверное, цели мы достигли одновременно. Когда я опомнился, то обнаружил себя сидящим на груди поверженного главаря и сжимающим в руках бластер. Из правого предплечья юнца торчала рукоять виброножа. В глазах его были боль, ужас и ненависть.

Первой моей мыслью было забросить бластер куда-нибудь подальше и поскорее уносить отсюда ноги. Но выполнить задуманное я не успел.

— Не двигайся! Брось оружие! — Раздался громоподобный приказ.

Очень медленно я повернул голову и почувствовал, что волосы зашевелились у меня на затылке. Ко мне приближались две фигуры в переливающихся всеми цветами радуги защитных доспехах. Стража Перекрестка Измерений! Ужас сковал мои руки. Это был страх не за себя. Своим безрассудством я подставил под удар Учителя, Килеану, Ридалину, дракона и кругга. А, главное, Дилл! Если меня арестуют, то первое же мыслесканирование выдаст все и всех! А в том, что стража немедленно передаст нас в руки Повелителей, сомневаться не стоило. Все рушилось, и причиной этому был я!

— Не двигайся! Брось оружие! — Повторили команду стражи.

Это вывело меня из оцепенения. Раз я во всем виноват, мне и расплачиваться! Стражи меня не поймают, по крайней мере, живым. «Прощай, Дилл!» — подумал я и вскинул бластер.

В то же мгновение мои уши заложило от накатившего оглушительного свиста. Мои мышцы застыли, так что я даже не смог нажать на спусковой крючок. В доли мгновения оцепенение захлестнуло мое тело и достигло головы. Я потерял сознание…


* * *
Когда я снова обрел способность мыслить, моя голова раскалывалась от ужасной боли. В висках стучали молоты, в затылке перекатывался свинцовый шар. Я с трудом разлепил веки.

— Очухался, приятель? — Услышал я скрипучий голос, который, наверняка, мог принадлежать только довольно старому человеку.

Я повертел непослушной головой, осматривая помещение, в котором находился. Как и следовало ожидать, это было что-то вроде тюремной камеры. Две узких койки, одна над другой, находились прямо передо мной. Я сидел на полу, привалившись спиной к прутьям металлической решетки, сквозь которую был виден широкий коридор. Стена справа от меня была абсолютно прозрачная, за ней находилась точно такая же камера, только пустая. Стена слева была зеркальной, она создавала иллюзию, будто рядом видна еще одна соседняя камера, но на самом деле отражала мою собственную, весьма неприглядную, фигуру.

Я был одет все в тот же собственный костюм из кожи анакванды. Во всем теле ощущалась необыкновенная свежесть, а желудок и кишечник были непередаваемо пусты и легки. Я понял, что меня пропустили сквозь стерилизатор, а потом запихнули в тюремную камеру.

Когда я определил свое состояние и местонахождение, мое внимание полностью переключилось на соседа, сидящего на нижней койке и с добрым прищуром глядевшего на меня ясными голубыми глазами. Это был старик, одетый в балахон буро-кирпичного цвета, на его лице отросла трехдневная щетина, лысую макушку обрамлял венчик седых прядей, в левом ухе красовалась длинная, до плеча, витая из серебряных нитей серьга с ярко-синим камнем.

Убедившись, что мой взгляд сфокусировался на его лице, старик жалостливо покачал головой и сказал:

— После парализатора всегда так: башка болит, словно с похмелья, а тело не слушается. Скоро пройдет.

Мне с трудом удалось разлепить непослушные губы и прошептать:

— Где я?

— В тюрьме Шестой Составляющей, естественно. — Широко улыбнулся старик. — А ты думал, это Парк Наслаждений на Восьмой?

— Названия мне ничего не говорят, я новичок на Перекрестке, хмуро ответил я. — Давно я тут, в камере?

— Смотря как считать. Ты, я вижу, из другого мира, и понятия о времени у нас могут быть совершенно различными. Меня посадили сюда только что, минут двадцать назад. Парализатор обычно действует два-три стандартных часа, так что думай сам, давно ты тут или не давно.

Я же в этот момент думал совершенно о другом. Раз я жив, то вскоре меня поведут на допрос. Если там выяснится, кто я такой, то моим друзьям грозит гибель. Ведь я никак не могу их предупредить о своей роковой ошибке, и появление штурмового отряда Повелителей будет для них неожиданностью.

Следовательно, оставалось одно: во всем соглашаться со стражей, брать на себя любую вину, врать и изворачиваться, лишь бы не допустить мыслесканирования.

— А что дальше? — Попытался я выяснить у старика правила Перекрестка Измерений. — Следствие? Суд?

— Как правило, и то, и другое. Меня забирают за бродяжничество уже третий раз, так что впереди у меня — ссылка. Ну и пусть. Все же лучше, чем ночевать в пластиковой упаковке от фруктов с Бериана. Говорят, жизнь там вполне приемлемая, хоть и не такая, как здесь. Правда, смотря куда попадешь: если к рабовладельцам, то это плохо, в общины получше.

— Подожди, подожди, — прервал я поток слов старика, — это ты о чем? Какая ссылка? Куда?

— Как куда? — Едва не рассмеялся он. — На тюремную планету, разумеется. Куда ссылают всех преступников Перекрестка. Односторонний Портал Прямого Перехода — путь только в один конец. Очень гуманно и дешево. Всех устраивает, все довольны.

— Туда отправляют всех? — Переспросил я, мысленно обретая почву под ногами.

— Почти всех. Вне зависимости от преступления. Единственная разница: кто-то ссылается с правом возвращения, а кто-то — без права. Убийц, к примеру, обратно не принимают. И если тебя парализовали из-за того, что ты…

— Нет! — Я отрицательно покачал головой. — Я не убийца. Так, мелочь: уличная драка и легкие телесные повреждения десятку наглых юнцов, причем с помощью их же оружия.

В голубых глазах старика затеплилось уважение:

— Небось, схватился с одной из молодежных банд? И надавал тумаков этим идиотам с электродубинками? Ну-ну, не ты первый, не ты последний. Если бы смельчаки вроде тебя почаще давали им отпор, в переулках Перекрестка стало бы поспокойнее. Если ты сказал мне правду, то тебе, вообще, не место тут, в тюрьме. Стражи должны были бы поблагодарить тебя за то, что ты сделал их работу.

Я растер затекшие мышцы и сказал:

— Не похоже, чтобы они выражали свою признательность при помощи парализатора.

— Ничего! — Успокоил меня старик. — Мыслесканирование покажет судье, как было дело. Так что тебя вскоре отпустят. Нечего волноваться.

Я выдавил из себя жалкое подобие улыбки, как бы соглашаясь со стариком. На самом деле в душе моей было черным-черно. Какое мыслесканирование?! Меня ждала ссылка на тюремную планету. И это только в том случае, если судья поверит моему раскаянию и не захочет углубляться в дознание. В противном случае меня ждут радостные объятия палачей Повелителя Гилеаниса.


* * *
— Эй, ластоногий, выходи! — Это за мной пришли разноцветные мерцающие стражники Перекрестка.

Старик и я в это время дремали, лежа на койках. Решетка камеры бесшумно отъехала в сторону. Я спустился с верхнего яруса и направился к выходу.

— Не бойся, парень! — Напутствовал меня старик. — Держись уверенно и смело, настаивай на мыслесканировании. Твое дело правое — ты победишь!

Я кивком головы попрощался со своим сокамерником, собираясь выполнить его советы с точностью до наоборот. Пройдя несколько коротких коридоров, облицованных отполированным до зеркального блеска металлом, я оказался в небольшой овальной комнате. В противоположном от меня конце за столом серебристого цвета сидел, как я догадался, судья. Вернее, сидела, поскольку судьей была женщина средних лет, одетая в свинцово-серую мантию. Ее черные волосы были коротко подстрижены, а на голове красовалась серебристая, под цвет стола и стен, диадема.

— Встань сюда. — Толкнул меня в плечо стражник, указывая на оранжевый круг, который был нарисован на полу посередине комнаты.

Я послушно выполнил его распоряжение. Я делал все, чтобы казалось, будто меня мучают чувство вины и страх перед наказанием. Впрочем, испуг разыгрывать было нетрудно. Позади меня стояли два стражника, а прямо передо мной за столом сидела судья и смотрела прямо мне в глаза. Удивительно, но мне вдруг показалось, будто она испытывает страх не меньше, чем я.

— Как тебя зовут? — Спросила судья сухим официальным тоном. — Каков номер твоей планеты в каталоге Сети Порталов?

Это были именно те вопросы, которых я опасался больше всего. Как ответить? И тут вдруг в моей голове сверкнула молния воспоминания. Когда я приплыл на барже в Муравейник, в прибрежной таверне меня оскорбил один дикарь с какой-то далекой, никому не известной планеты. Как же она называется? Ах, да — Земля!

— Меня зовут Рен… Ренор. Моя родина — планета Земля. Она не входит в Сеть и не имеет номера.

— Земля? — переспросила судья. — Земля… — задумчиво повторила она.

Диадема на ее голове замерцала рубиновыми и сапфировыми огоньками. «Это, наверное, не украшение, а какое-то устройство для связи с всеобщим банком данных», — догадался я.

— А где находится твоя планета, на каком Измерении, в какой вселенной, в какой галактике?

Я развел руками:

— Я не понимаю, о чем Вы меня спрашиваете. Подобные определения мне неизвестны.

— Тогда как же ты оказался на Перекрестке Измерений?

К этому вопросу я уже был готов и выдал очередную порцию лжи, основанной на воспоминаниях о землянине:

— Когда я был маленький, меня подобрала экспедиция иномирян… эльфов. Их корабль случайно приземлился на нашей планете. Они забрали меня с собой… а через несколько лет отпустили.

— Отпустили? — Недоверчиво прищурилась судья. — Просто так взяли и отпустили?

— Да, — изо всех сил я старался изобразить наивную простоту, отпустили. Они научили меня нескольким языкам, снабдили некоторым количеством денег для прохода через Сеть и отпустили. Я посетил несколько миров, но там я чувствовал себя чужим, никому не нужным, поэтому я недавно прибыл сюда, на Перекресток, где, я слышал…

— То есть, искать тебя эльфы не будут? — Нетерпеливо перебила мой рассказ судья.

— Зачем искать? — Не понял я.

— Иными словами, у тебя, уроженца не входящей в Сеть планеты, на Перекрестке нет ни опекунов, ни поручителей, ни друзей, ни знакомых?

— Нет.

Мне показалось, что на лице судьи на какое-то мгновение промелькнуло выражение ни с чем не сравнимой радости. Но следующий ее вопрос снова прозвучал вполне официально:

— Ты знаешь, что тебя обвиняют в драке, в нанесении телесных повреждений гражданам Перекрестка Измерений, в сопротивлении при аресте, в использовании лучевого оружия для нападения на стражей порядка?

— Знаю.

— Ты признаешь себя виновным? — В вопросе судьи вновь я уловил нотки ничем, казалось бы, не обоснованного страха.

— Признаю.

С видимым облегчением судья откинулась на спинку кресла и произнесла:

— Компьютер, зафиксируй признание обвиняемого, сделанное им свободно, без давления и применения средств внешнего воздействия. Я, судья Шестой Составляющей Перекрестка Измерений, объявляю приговор: ссылка на тюремную планету… с возможностью возвращения. У тебя есть жалобы, замечания, пожелания?

— Есть вопрос: каковы условия моего возвращения из ссылки?

Судья улыбнулась хищной акульей улыбкой:

— Все это тебе разъяснят на месте. Одно могу обещать тебе точно: вернешься ты не скоро, очень не скоро.

— Получи рацион питания на десять стандартных суток. — Один из стражников протянул мне прозрачный пластиковый пакетик с разноцветными шариками.

Ба! Да это же та самая концентрированная пища и вода, которыми нас потчевал Яманубис во время всего путешествия! Похоже, тайные запасы бывшего Бога Смерти и тюремная кухня Перекрестка Измерений пополнялись из одного источника.

— Стража, оставьте нас одних. — Внезапно повелела судья. — Компьютер, выключи запись.

Похоже, это не входило в стандартную процедуру судебного разбирательства, потому что стражники несколько мгновений колебались, прежде чем выполнить приказ. Когда в комнате остались мы одни, судья наклонилась вперед и доверительно спросила у меня:

— Почему ты не настаивал на мыслесканировании?

— Мыслесканирование? — Я прикинулся удивленным, хотя внутри меня все похолодело. — А что это такое?

— Дикарь, совершеннейший наивнейший дикарь. — Судья едва не рассмеялась. — Тут кое-кто еще хочет с тобой попрощаться.

Я изумленно смотрел, как диадема судьи налилась пунцовым светом, а потом прямо над столом возникло голографическое изображение… главаря банды юнцов. Его правая рука висела на пластиковой перевязи, но в целом он выглядел вполне довольным.

— Прощай, дикарь! — Скривил он губы в насмешливой улыбке. — Надеюсь, на тюремной планете ты долго не проживешь. Там тебе быстро намотают кишки на шею.

— Что за грубые выражения, сынок. — Укоризненно покачала головой судья. — Нехорошо так выражаться.

— Извини, мамуля, — хотя на лице подонка было написано раскаяние, глаза блестели звериной злобой, — купи мне на ужин что-нибудь вкусненького, пожа-а-а-алуйста. — По-детски плаксиво протянул он.

— Обязательно, моя любимая милая деточка, — просюсюкала мамашасудья, и изображение ее любимого чада исчезло.

Так вот оно в чем дело! Мне сразу стал понятен первоначальный страх судьи и ее радость оттого, что у меня не нашлось заступников и я признал себя виновным. Вот чего она боялась: если бы я настоял на мыслесканировании, подсудимым стал бы не я, а ее драгоценный сынуля. Компьютер зафиксировал бы мое требование о справедливом беспристрастном суде и провел проверку моих воспоминаний. Главарь банды малолетних негодяев получил бы по заслугам, а я был бы оправдан. Но в этом случае компьютер раскрыл бы мою тайну. Ну, что же. Я знал на что иду, безоговорочно беря всю вину на себя, и теперь мне оставалось лишь согласиться с вынесенным приговором и с торжеством неправедного правосудия.

— Компьютер, включи запись. — Распорядилась судья. — Я, судья Шестой Составляющей Перекрестка Измерений, привожу вынесенный приговор в исполнение.

Диадема вспыхнула оранжевым светом, который слился с сиянием, исходящим от круга, на котором я стоял. «Так это же и есть Портал», — понял я, зажмуриваясь от яркой вспышки. Когда же я открыл глаза, то понял, что Прямой Переход завершился…

Глава 12. Тюремная планета

…Я находился внутри клетки, сплетенной из толстых длинных побегов растений, наверное, местных аналогов лианы. Клетка была достаточно просторная — пять на пять шагов и такой высоты, что, подпрыгнув, я не смог бы ухватиться за ее потолок. Пол также был сплетен из веток, так что о подкопе нечего было и думать. Но даже если бы я и нашел способ выбраться из своей новой тюрьмы, то немедленно столкнулся бы с другой проблемой: клетку окружал высокий частокол, полностью закрывавший обзор.

Ловушка была надежная. По высохшим до стальной прочности веткам было видно, что построена она довольно давно. Похоже, местные жители позаботились о своей безопасности и надежно защитили место выхода из Портала. Их можно было понять: на тюремную планету ссылали не только мелких нарушителей вроде меня, но и садистов-маньяков, серийных убийц, опасных для общества психопатов, а также негуманоидов, кое-кто из которых мог воспринимать людей исключительно с гастрономической точки зрения.

Я так был занят осмотром клетки, что не сразу заметил, как над частоколом появились головы нескольких человек. Должно быть, какое-то время они молча наблюдали за моими попытками найти в клетке какую-нибудь дверь, потому что негромкий окрик оказался для меня полной неожиданностью.

— Эй, там, внизу, — спросили меня, — ты понимаешь общий язык Перекрестка?

— Понимаю, — ответил я, поднимая голову и разглядывая людей.

Первый осмотр меня несколько успокоил. Лица людей были серьезны и сосредоточены, но не несли на себе печатей злобы и ненависти, как полагалось бы обитателям планеты-каторги. Даже то, что двое людей нацелили на меня арбалеты, положив их на частокол, ничуть меня не испугало: я понял, что это такая же мера предосторожности, как и клетка, закрывающая выход из Портала Прямого Перехода. Теперь мне нужно было доказать этим людям, что я не представляю для них опасности, и могу оказаться им полезным.

— Ты с какой планеты? — Поинтересовался самый старший из людей, носивший большую окладистую бороду, наполовину черную, как смоль, наполовину седую, как серебро.

— С Земли, — ответил я, придерживаясь выдуманной легенды, — мой мир не входит в Сеть. Меня в раннем детстве забрала с родной планеты экспедиция эльфов, а спустя много лет, снабдив достаточными запасами знаний и денег, выпихнула в Сеть. Я некоторое время бродил по разным мирам, нигде подолгу не задерживаясь, пока не решил осесть на Перекрестке Измерений. Но там я не поладил с судьей Шестой Составляющей… и оказался здесь.

— Складно, складно, — покачал головой черно-седобородый. — Если ты говоришь, что твоя родина — планета с названием «Земля», то почему ты так… м-м-м, приспособлен к жизни в воде?

Я сделал вид, что этот вопрос обидел меня, и с вызовом ответил:

— Надо мной поработали эльфы-биологи. Я же сказал, что провел у них много лет, но не собираюсь никому докладывать, что мне пришлось пережить за это время! Ни в одном мире не нашлось людей, готовых поддержать мой иск к эльфам. Никто даже не помог мне вернуться домой, не говоря уже о возвращении первоначального облика!

— Ладно, не горячись. Мы знаем, что к жителям планет, не входящих в Сеть, многие относятся, как к дикарям-полулюдям. Но у нас здесь не так. Тут мы все равны, все одинаковы. Если ты не будешь нарушать наших нехитрых законов, то тебе тут должно понравиться. Давай, вылезай из клетки и поднимайся наверх.

Черно-седобородый подал знак кому-то, кого я не видел за частоколом, и в то же мгновение одна из стен клетки, казавшаяся ранее сплетенной с другими в единое целое, с грохотом рухнула наружу. Одновременно со стены мне сбросили веревочную лестницу.

Выходя на волю, я осмотрел место, где выпавшая стена соединялась с остальными частями клетки. Там поблескивали искусно замаскированные пластины электромагнитных замков. Теперь мне стало ясно, почему стенка мгновенно упала: достаточно было только нажать на кнопку, меняющую полярность запоров, чтобы притяжение превратилось в отталкивание. И еще я понял: местные жители маскируют современные механизмы под кустарные изделия. Если они скрывают свои возможности от спутников-сторожей, то, значит, они к чему-то готовятся. А если они к чему-то готовятся, значит, у меня есть надежда вырваться отсюда, или хотя бы подать весточку своим друзьям.

Едва моя голова поднялась над частоколом, как меня подхватили подмышки и перевалили через край ограждения, твердо поставив на ноги. Двое хмурых мужчин, похожих друг на друга одеждой из грубой ткани и загорелыми квадратными лицами с большими ртами и носами, продолжали нацеливать на меня арбалеты. Еще пара таких же суровых и неприветливых созданий стояла чуть поодаль. Молодой светловолосый парень, примерно мой ровесник, ловкими, быстрыми и, видимо, привычными движениями расстегнул мою одежду и осмотрел практически каждую пядь моего тела. Вынув из кармана пакет с разноцветными пищевыми шариками, он бросил его стоящему поодаль охраннику.

— Половина рациона — твой вступительный взнос. — Объявил черноседобородый, стоящий рядом и внимательно меня разглядывающий.

Пока они бесцеремонно проводили свои исследования, я получил возможность оглядеться вокруг. Правда, увидеть что-либо полезное мне не удалось. Со всех сторон меня окружали высокие отвесные буро-красные скалы. Скалы были очень странные: похожие на ломти сыра, ажурные, все в больших сквозных дырах. Удивительно, как они вообще держались и не разваливались, ведь их подножия были изрыты многочисленными пещерами, так что создавалось впечатление, будто скалы стоят на арочных опорах. Почва под ногами была безжизненная, состоящая из продуктов эрозии скал: щебня, камней, полузасыпанных крупных обломков. Завершало мертвый пейзаж огромное желто-красное светило, которое давало много света, но не слишком-то много тепла.

Вокруг не было видно ни малейших признаков человеческого жилья. Даже насыпь вокруг частокола, на которой мы сейчас стояли, выглядела бы издалека, как естественное образование горного ландшафта. В общем, первый взгляд на тюремную планету привел меня в некоторое уныние. И только клетка из лиан да толстые бревна частокола утешали тем, что, по-крайней мере, хоть где-то здесь есть растительность.

— Сними ботинки! — Прервал течение моих мыслей черно-седобородый.

Я подчинился, разулся и по очереди показал ступни.

— Он чист. — Неожиданным гулким басом объявил светловолосый парень, чьи большие зеленые глаза, как я теперь заметил, имели зрачок не человеческий — круглый и черный, а крестообразный и золотой.

— Одевайся!

Застегивая костюм из кожи анакванды, из-за которого начались мои злоключения, я поинтересовался:

— Это был медосмотр, обыск или проверка половой принадлежности?

— И то, и другое, и кое-что еще. — Исчерпывающе разъяснил начальник встретившей меня делегации.

— Вижу, такую процедуру проходят все прибывшие?

— Естественно. К счастью для тебя, у нас есть он, — черноседобородый кивнул на светловолосого парня, — известный на Перекрестке вор-волшебник Мародер. Он помогает нам быстро оценивать потенциальную опасность новых ссыльных. А у выходов из других Врат процедура встречи гораздо более длительная и менее приятная. На, получи свою порцию тюремных таблеток.

Запихивая в карман куртки пакет с остатками пищевых шариков, я постарался перевести разговор в более практичное русло:

— Меня зовут Рен. Могу ли я теперь надеяться на то, что Вы будете настолько любезны, чтобы поведать мне, где я нахожусь, покаким законам я теперь должен жить и что я обязан здесь делать?

— Законы у нас, как я уже говорил, простые. И подходящую работу для тебя быстро найдем. Что же касается твоего местонахождения, так это вообще легко объяснить: ты на тюремной планете, сынок, и этим все сказано. Пойдем, по дороге я тебе все покажу. — Потом черно-седобородый обратился к своим помощникам. — Подготовьте клетку к новому прибытию и возвращайтесь в поселок.

Он поманил меня за собой, мы спустились с насыпи и двинулись в путь, то петляя вокруг скал, то проходя через пещеры под скалами. Постепенно у меня складывалось впечатление, что мой спутник нарочно запутывает дорогу. Все-таки я обладал врожденным чувством направления и неплохо ориентировался на местности, будь то родное Болото Подсолнечной, или этот мир скал. Но я не подал вида, что разгадал хитрость черноседобородого и все также наивно-внимательно слушал его рассказ.

— Как тебе, наверняка, уже разъяснили на Перекрестке Измерений, на тюремную планету ссылают всех нарушивших законы их мира: от злостных нарушителей правил дорожного движения до садистов-убийц. Единственное, что делают судьи, это сортируют преступников по расам: людей отправляют сюда, в умеренную зону; эльфов, лаолов и вадагов ссылают южнее; гномов, троллей, эрков и прочих геоморфов — севернее. Негуманоидов отправляют на другие континенты. Но судьи Перекрестка иногда изволят пошутить, присылая нам какого-нибудь гроана-людоеда, так что клетка вокруг выхода из Портала — это необходимая предосторожность.

Сбежать с отсюда невозможно, по крайней мере, так принято считать. Сеть спутников-сторожей не дает приблизиться к планете ни одному космическому кораблю. Кроме того, сканеры магической активности пресекут всякую попытку открыть Врата в другой мир. Наказание за любую попытку бегства немедленное — энергетический луч в голову провинившегося. Все остальное — это наши внутренние дела. Наши тюремщики не вмешиваются в нашу жизнь ни при каких обстоятельствах. Уяснил?

Я согласно кивнул головой. Пока мы шли, я заметил, что между нагромождениями камней все чаще и чаще встречаются ползучие плети растений ярко-зеленого насыщенного цвета. Такие же кустики виднелись на почти отвесных дырчатых скалах. Проследив направление моего взгляда, черно-седоборотый объяснил:

— Это цеплялка — одно из местных растений. Оно тут повсюду. Чем ближе мы будем подходить к болоту — тем больше их будет.

«К болоту!» — эти слова бальзамом пролились мне на душу. Что может быть приятнее, чем среди мириада миров найти хоть что-то родное и знакомое.

Мой провожатый тем временем продолжал свой рассказ:

— Меня зовут Старшой — с ударением на последнем слоге. Я принадлежу уже к пятому поколению ссыльных. Да, да, не удивляйся — я не преступник. Я родился здесь. Сюда ссылают и мужчин, и женщин, так что дети тут не редкость. Другое дело, что выживают тут не все… Но нам до сих пор везло: наш поселок расположен на полуострове. С трех сторон его окружает Гиблое болото, с четвертой — Красная пустыня, по которой мы сейчас идем. Через пустыню есть лишь несколько троп, по которым мы обмениваемся товарами с более густонаселенными краями. Мы исправно платим положенные налоги, и до сих пор крупные банды не наведывались к нам.

— Банды? — Переспросил я.

— А ты что думал, Рен, тут все сразу же превращаются в невинных овечек? Это тюремная планета, и правят тут тюремные законы. Там, за пустыней, за болотом идет постоянная война банд против банд. Образуются королевства, строятся укрепления, потом приходят противники, и все это рушится, и вновь отстраивается.

— Ну, такое происходит не только на тюремной планете. — Усмехнулся я.

— Да ты, Рен, философ. В чем-то ты прав. Но помни: тут-то все преступники. Тут нет мирных граждан. Тут каждый ежедневно воюет за свою жизнь и честь. Кто не борется — становится рабом какой-нибудь банды и быстро погибает. Кто борется плохо — погибает сразу. Кто борется хорошо — живет какое-то время, пока не встретит более сильного, и все равно погибает.

— Мрачная перспектива.

— Но есть тут и островки мира. Как наш поселок, например. Но за мир приходится платить постоянным трудом. Мы заготавливаем съедобный тростник и платим им за спокойствие, ведь даже самым отчаянным головорезам хочется есть. А еще в рудниках мы добываем изумруды. Это пропуск обратно на Перекресток.

При этих словах я насторожился. А Старшой продолжал:

— Если тебя сослали сюда с правом возвращения, то ты должен заработать его, представив стражам Обратного Портала достаточное количество местных драгоценностей: изумрудов из Красной пустыни, золота из Паучьих гор, урана из Хищного леса, или еще чего-нибудь, что даст тебе возможность войти в Портал. На этой планете много природных богатств, но без современной техники, копая примитивными ломами и лопатами, не просто собрать нужное количество. А, собрав, не просто сохранить и донести до Портала сквозь владения враждующих банд. Ведь вернуться хочешь не только ты.

— Что же тогда надо делать, чтобы добиться возвращения?

— Можно пересечь пустыню, вступить в банду, и если повезет, грабежами и боями с другими бандами скопить нужную сумму. Это путь быстрый, но весьма ненадежный. Тебя убьют с вероятностью девяносто девять и семь десятых процента. Причем, наиболее вероятно, убьют члены твоей же банды. Другой путь — вступить в одну из мирных общин, мою, например. Ты будешь трудиться от зари до зари, но при этом получишь право воспользоваться Дорогой На Свободу.

— А это что такое?

— Дорога На Свободу — старинный уговор между бандами и мирными общинами. Если община предоставляет банде количество драгоценностей, достаточное для возвращения десяти человек, то один член общины получает право на беспрепятственный проход к Обратному Порталу.

— И как часто такое происходит?

Старшой замялся:

— Скажу честно: не часто. Ведь набрать сумму такого выкупа непросто. Тем более, что нам постоянно приходиться отдавать большую часть добытых изумрудов, чтобы избежать набега ближайшей банды. И еще надо, чтобы жребий пал на тебя. Ведь вся община будет участвовать в соревновании за право пользования Дорогой На Свободу.

— То есть, я могу и не дожить до такого счастья? — Иронично переспросил я. — Я буду работать всю жизнь, а выбираться на свободу смогут только избранные счастливчики?

Старшой пожал плечами:

— Зато ты не погибнешь в кровавом сражении, а умрешь от старости. Я не тороплю тебя с принятием решения. Осмотрись, подумай… А потом или уходи, или включайся в работу общины. Просто так кормить тебя мы не будем. Проешь свой паек из концентратов — и все, конец. У нас недавно возникли проблемы… Так что на счету каждый кусок пищи и каждая пара рук.

— Проблемы?

— Да, — нехотя сознался Старшой, — не в моих правилах скрывать правду. Дней сто-сто двадцать назад нас посетила банда Шутника Гия. Им что-то не понравилось, едва не началась бойня. Часть наших мужчин погибла, и откупиться от бандитов мне удалось лишь тогда, когда я отдал Шутнику запас изумрудов, предназначенный для Дороги На Свободу. Еще несколько мужчин ушли вместе с бандой, поняв, что их шанс на Дорогу оказался слишком ничтожен. Так что сейчас у меня в общине остались практически одни женщины — двадцать восемь человек. У Портала же только что ты видел всех имеющихся у меня мужчин, да и то, Мародер едва ли может к ним относиться. Женщины сейчас работают и на сборке тростника, и в рудниках. Большинство тех, кто проходил через наш Портал, предпочитало примкнуть к бандам. Нам просто жизненно не хватает и мужских рук… и свежей крови. У меня как раз подросли две дочки-красавицы, так что ты бы мог…

— Что это? — Прервал я сватовство Старшого, указывая на открывшийся за поворотом скалы вид.

— Это Гиблое болото. А вот там, правее, наш поселок.

Но я не отрывал глаз от тянущейся до самого горизонта буро-зеленой растительности. Болото. Знакомое и родное пространство! Но первое впечатление оказалось обманчивым. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что Болота Подсолнечной и эта дурнопахнущая жижа различаются как небо и земля. Лишь вблизи берега виднелась полоса тростника, а затем начиналось месиво грязи и подозрительных на вид чахлых растений. А главное — запах. Отвратительнейший аромат гниения, разложения, умирания показал, что болото не зря называют Гиблым. В отличие от моей планеты, на поверхности не сновали бесчисленные пасущиеся животные и охотящиеся на них хищники, болото было мертво и безжизненно, как и Красная пустыня за нашими спинами. Да и болотом это пространство назвать можно было лишь условно — скорее, я назвал бы его океаном густой грязи или морем вонючей жижи.

Теперь мое внимание переключилось на поселок. Он вполне соответствовал окружающему ландшафту. Хлипкие тростниковые хибары были выстроены прямо внутри огромных скальных пустот на высоте десяти — тридцати человеческих ростов. К нижним пещерам вели сплетенные из лиан лестницы, выше в скалах были прорублены ступени и галереи. Внизу, у подножия скал, находились лишь немногочисленные хозяйственные постройки.

— Почему вы живете так высоко? — Спросил я у Старшого.

— Иногда по ночам на берег выходят твари из болота. Поэтому каждый вечер мы поднимаем лестницы и выставляем часовых. — Состроив жуткое выражение лица, сообщил тот.

К его удивлению, на моем лице расплылась довольная улыбка. Он едва ли понял бы мою логику: если в болоте есть хищники, значит, есть и их жертвы, значит, там есть жизнь, следовательно, найдется место и для человека. Едва ли местная фауна окажется более опасна, чем крокотамы, тритонники или леотигры Подсолнечной.

Тем временем мы вошли в поселок, вернее, подошли к лестницам, ведущим в него. Я ничуть не удивился, увидев Мародера и одного из арбалетчиков возле домика на нижнем ярусе. Наверняка, они добрались сюда короткой дорогой, тогда как Старшой водил меня кругами и пытался уговорить примкнуть к его общине. Я не очень-то большой мастер лазать по веревочным лестницам, поэтому подъем одолел с трудом.

В огромной пещере оказалось на удивление уютно. Даже тростниковые хижины показались вблизи не такими убогими и примитивными. Все-таки, в сравнении с Перекрестком Измерений, подобная обстановка больше напоминала родной остров Белой Скалы. Прямо возле подъема на карнизе стояли большие столы и скамьи. Не дожидаясь приглашения, я уселся за самый крайний, откуда открывался вид на болото. Наверное, было в моем лице что-то такое, что заставило Старшого не приставать ко мне с дальнейшими уговорами.

— Посиди, подумай, когда все соберутся, поговорим. — Бросил он мне и удалился в темноту пещеры.

Огромное светило клонилось к горизонту, и вдалеке, на границе камней и тростника, я разглядел человеческие фигурки, бредущие к поселку с огромными охапками растений в руках.

— Женщины возвращаются. — Хитро подмигнул мне Старшой, появляясь из глубины пещеры и присаживаясь рядом. — Приготовься, они любят засыпать новенького горой вопросов.

Увидев меня, женщины побросали собранный тростник на камни и шумной вереницей полезли наверх по плетеным лестницам. Они, действительно, едва не оглушили меня своим щебетом. Их интересовало все: от моего имени и расположения родной планеты до мнения о танцоре Джилорно, который выступал с единственным концертом на Третьей Составляющей Перекрестка Измерений два с половиной стандартных года назад.

Я старался отвечать вежливо, слегка шутливо, но, по мере возможности, коротко, чтобы под градом вопросов невзначай не выболтать какую-либо важную информацию. Кто знает, может быть спутники слежения прослушивают из космоса все здешние беседы?

Естественно и легко приветствия перешли в ужин. Несмотря на строгие взгляды Старшого, на столе передо мной выставили грубые деревянные миски с местными деликатесами (которые при других обстоятельствах я не рискнул бы даже использовать как наживку для ловли крокотама). На запах пищи подтянулись и остальные мужчины. А появившиеся на столе кувшины с забродившим соком какого-то местного растения заставили их повеселеть и еще более развязали языки женщинам.

Никого не смущал мой внешний вид, скорее, это я был поражен многообразием человеческих трансформаций. Большинство, как Старшой и остальные мужчины, принадлежали к расе Перекрестка Измерений. Но были тут и изящная юная бронзовокожая леди с серебряными волосами и огромными в пол-лица — раскосыми зелеными глазами; и коротконогая и длиннорукая дама с огромным носом-хоботом и маленьким ртом-присоской; и похожая на юркую ящерицу девушка, чья кожа выглядела как мелкая сероватая чешуя; и огромная розовая женщина, шумное появление которой объяснило мне, почему плетеные лестницы изготовлены с таким запасом прочности, что, наверное, могли бы выдержать и тушу лягуха.

Тут собрались женщины всевозможных рас и разных возрастов: от совсем юных девушек (интересно, за какие преступления их сослали сюда?) до весьма пожилых (но не дряхлых, такие тут долго не задерживаются). Единственное, что делало всех этих людей похожими — это явные признаки продолжительной тяжелой работы: сухая, обветренная кожа, короткие растрепанные волосы, мозоли на ладонях, крепкие мышцы.

— А вот и мои дочурки, — подтолкнул ко мне Старшой двух хихикающих девиц, — Черука и Чиона.

Да, они были довольно красивы, по крайней мере, с точки зрения болотника: высокие, загорелые, жилистые — просто прелесть, а не девушки. Единственное, что их портило, это слишком округлые животики… Минуточку! Кажется, Старшой рассказывал о том, что банда наведывалась к ним примерно сто дней назад? Я посмотрел вокруг повнимательнее и заметил, что практически всех молоденьких и более-менее симпатичных дамочек объединяет одно интересное положение.

Ай да Старшой, ай да хитрец! Его община больше не нуждается в свежей крови. Скорее, ей срочно необходимы кормильцы и добытчики. Ведь большая часть общины скоро выпадет из производственного процесса, занятая своими новорожденными детьми. Я понял, что как можно скорее я должен покинуть этот поселок. Я не мог оставаться здесь и брать на себя какие-либо обязательства перед этими людьми. Увы, не в моих силах помочь всем нуждающимся. Я должен найти выход с этой планеты, я должен соединиться со своими друзьями, я должен вновь увидеть Дилл!

«Боги, — первый раз в жизни взмолился я, — хотя бы кто-нибудь, услышьте меня! Где ты, Дилл? Где ты, Яманубис? Где ты, Бог, отправивший нас в этот путь, где ты, Трисмегист? Помогите мне. Или подайте знак, что делать, чтобы выбраться отсюда».

Я не знаю, услышал ли меня какой-нибудь Бог, или так распорядился случай, но внезапно Мародер, который сидел напротив меня, перестал есть и как-будто к чему-то прислушался. Его золотые зрачки-крестики, слегка покосившиеся от крепкого напитка, начали быстро вращаться.

— Еще один, — объявил он, — новенький.

На мгновение над столами повисла тишина, быстро сменившаяся новой волной женских голосов. Я был забыт. Теперь их интересовало, кто же окажется в клетке. Лишь Черука и Чиона, занявшие места по обе стороны от меня, продолжали преданно глядеть на меня и подливать в кружку хмельной напиток.

— Собирайтесь, — приказал Старшой мужчинам, которых, как я уже знал, звали Крион, Бабник, Секач и Ноор, — пойдем встречать новенького.

На мой вопросительный взгляд он ответил:

— А ты сиди… пока. Думай.

Считая, что я уже достаточно опьянел, чтобы плохо соображать, Старшой перед уходом подозвал к себе дочерей и тихо прошептал им:

— Если я вернусь, а он еще не будет спать с одной из вас… или, лучше, с двумя — выпорю колючим плющом!

Нужно ли говорить, что после такого обещания они начали обхаживать меня с утроенным пылом и напором. Мне же все это стало глубоко отвратительно. Если они считали меня дикарем, грубым самцом, теряющим голову от вина и смазливых бабенок, то здорово просчитались. Мое желание покинуть этот засасывающий гостеприимством поселок утром следующего дня окончательно окрепло.

После захода желто-красного светила пещеру освещали лишь немилосердно чадящие смоляные факелы. Они давали мало света и, если бы не огромные размеры скальной ниши, давно уморили бы всех присутствующих угарным газом. Женщины не расходились по своим хижинам, ожидая появления новичка, и изредка бросали на меня недвусмысленные взгляды. Но, видимо, Старшой уже определил для меня невест — собственных дочерей — и остальным поживиться было нечем. Впрочем, тут могли существовать более свободные отношения, и я был «занят» лишь на первую ночь.

Меня же не брали ни алкоголь, ни женские ласки, ни сон. Мой мозг продолжал напряженно работать, искать выход из тюрьмы, куда я добровольно отправился. Мои размышления прервали голоса внизу у подножия скалы. Вскоре в пещеру взобрались Старшой со своими людьми и еще один человек, закутанный в темный длинный плащ.

Старшой бросил косой взгляд на меня и на дочерей, не выполнивших порученное задание. Впрочем, он не так уж и рассердился. Когда новичок распахнул свой плащ и сел за стол, я понял причину этого. Поняли и Черука с Чионой, мгновенно оставившие меня и подсевшие к вновь прибывшему.

Хотя я не большой ценитель мужской красоты, особенно красоты иномирян, мужчина сразу же поразил меня изысканным благородством лица и атлетической статью фигуры. Его кожа отливала золотом, глаза светились умом, черные волосы спадали густыми локонами из-под черного берета с маленькой золотой кокардой, аккуратные усики были подстрижены с тщательной небрежностью.

— Холодно тут у вас, — произнес он бархатным голосом, и его слова прозвучали как комплимент всему этому миру, — чересчур холодно.

Дочери Старшого мгновенно сомлели. Отцу не надо было угрожать им, как в случае со мной — простым ластоногим болотником. Перед златокожим мужчиной не устояло бы ни одно женское сердце.

Он сказал правду: по всему было видно, что его мир гораздо теплее. Золотокожий заметно мерз. От ночной сырости, идущей от болота, его плохо защищали даже плотный черный костюм с золотыми застежками и плащ, подбитый тонким густым мехом.

— Командор Чи-Ге, профессиональный революционер. — Просто представился золотокожий.

— Восстание на Кси-Лодердолисе — это твоя работа? — Поинтересовалась бронзовокожая серебряноволосая леди по имени Вилендика, занявшая освободившееся место рядом со мной.

Чи-Ге склонил голову с легкой улыбкой:

— Совершенно верно. И на Кси-Лодердолисе, и в мирах Большого Аринрина, и на планетах Малого Сетевого Кольца. Везде, где царят несправедливость и угнетение, расправила крылья великая революция. И пусть мы потерпели временное поражение, пусть меня и моих товарищей схватили и сослали на эту планету, как простых уголовников, революция продолжается. Люди в тысячах миров продолжат борьбу, начатую нами на Кси-Лодердолисе!

По восхищенному вздоху леди я понял, что она долго не засидится возле меня. Да и вообще, едва ли теперь кто-либо из женщин интересовался мной, с жадным вниманием созерцая объявившееся в пещере божество. Я первый раз слышал о какой-то великой межпланетной революции, да и Яманубис с Килеаной о ней не упоминали, но, видимо, всем окружающим она была хорошо известна и казалась им самым главным событием во Вселенной. Выражения восхищения и участия так и сыпались на Чи-Ге. Золотокожий Командор милостиво принимал знаки внимания, приветливо улыбался, находил подходящий комплимент для каждой из окружавших его дам.

— Всем спать! — Наконец скомандовал Старшой, прерывая затянувшийся ужин. — Или вы забыли, что завтра всех ждет работа в Восточной шахте? Вечером вновь продолжите…

Что завтра продолжат Чи-Ге и дамы, Старшой уточнить не успел.

— Завтра вечером меня здесь уже не будет. — Твердо перебил его Командор. — Меня ждет революция, меня зовет долг перед угнетенными, я должен продолжать борьбу за счастье трудового народа.

Несмотря на излишний пафос этого заявления, слова Чи-Ге не казались театрально-наигранными. Это произнес человек, верящий в то, что говорит, и говорящий то, что думает.

— Ну, да, конечно… — разочарованно протянул Старшой. — Я слышал о вашем восстании от предыдущих ссыльных…

— Кто-то из моих товарищей проходил через этот портал? — Заинтересовался командор.

— Нет, скорее всего, их отправили туда, — Старшой махнул рукой, южнее. Там больше порталов, больше городов и там… больше банд.

— Тем скорее я должен соединиться со своими товарищами. — Заявил Чи-Ге. — Мы найдем способ выбраться с этой планеты и продолжить революцию.

Это меня вполне устраивало. По крайней мере, я предпочитал примкнуть к отряду революционеров, а не к банде уголовников.

— Я тоже отправлюсь с вами, командор. — Громко объявил я.

— Ты? — Чи-Ге, казалось, только что заметил меня. — Ты тоже участвовал в революции? С какой ты планеты?

Я вновь поведал свою выдуманную историю. Напоследок я добавил, что полностью разделяю взгляды командора и его товарищей и готов вместе с ними сражаться против угнетателей во всей Вселенной.

— Вот! — Чи-Ге радостно посмотрел на меня. — Вот еще одна жертва буржуазии. Разумное существо, жертва жестоких эльфов, оказалось отвергнуто обществом, лишено своих прав и свобод, и, наконец, сослано сюда. А все почему? Потому что ты, мой юный друг, принадлежишь к трудовому народу, а не к промышленной и торговой аристократии. Законы буржуазного общества спихнули тебя на обочину жизни. Но ты не отчаялся, не озлобился. Ты понял истинную причину своих бед. И ты готов пролить свою кровь за великое дело революции. Поздравляю тебя, товарищ!

К поздравлению присоединились и остальные люди. Лишь Старшой, имевший на меня свои виды, хмуро пробурчал:

— Демагогия все это. Красивые пустые фразы. Мой принцип — построй сначала свою общину, а потом иди, повоюй за чужое счастье, коли делать больше нечего.

— Так, значит, завтра? — С надеждой спросил я у Чи-Ге. — Завтра и отправимся искать твоих товарищей.

— Да, — подхватил тот, — завтра рано утром! И будь я проклят, если мы задержимся на этой планете хотя бы один лишний час.

Я облегченно вздохнул. Похоже, Боги услышали меня. И тут-то, наконец, усталость и вино взяли свое. Должно быть, до этого я держался лишь благодаря напряжению воли и разума, а теперь, когда можно было расслабиться, меня с головой накрыла волна дремоты. Я привалился к плечу бронзовокожей леди Вилендики и мгновенно заснул.


* * *
Когда я проснулся, в полуоткрытую, сплетенную из веток дверь вовсю светило солнце. Стоп! В какую такую дверь? Как я оказался в хижине, ведь я позорно заснул прямо за столом, словно перепившийся вина дикарь? Я приподнялся на локтях и покрутил головой. Мне сразу стало все ясно. Рядом со мной, блаженно улыбаясь во сне, лежала очаровательная серебряноволосая леди. Кровать была достаточно широкой, чтобы я встал, не потревожив ее покой. Наверное, меня принесли в ее жилище, пока я спал.

Интересно, просыпался ли я и смог ли дать Вилендике то, чего она желала? Сам я совершенно ничего не помнил, но смятые простыни и удовлетворенно-усталое лицо Вилендики внушали некоторые сомнения. Неужели я, даже не приходя в сознание, смог доставить удовольствие женщине? Раньше, до встречи с Дилл, это обрадовало бы меня, а теперь вызывало лишь незнакомое ранее чувство стыда.

Потихоньку я покинул приют любви. Спустившись по прорубленной в скале лестнице, я вышел в нижнюю пещеру, где за столом уже сидели Старшой и Чи-Ге. Подойдя поближе, я увидел, что глава общины чертит что-то пальцем на тонком слое песка, рассыпанном на столе.

— Вот здесь — мы. Вот тут, южнее — Красная пустыня. С трех других сторон нас окружают болота.

Я присел рядом с Чи-Ге. Старшой бросил на меня всего один косой взгляд и продолжил рисовать:

— За Красной пустыней начинаются обитаемые земли: на востоке Междуречье, на юге — равнина Арбузов, на западе — равнина Яблок. Ближайшие отсюда двухсторонние Порталы находятся в Междуречье и на равнине Яблок. Вот тут и тут. — Старшой поставил два маленьких крестика. — Как видите, мы находимся на полуострове и от нас до Порталов по прямой лиг сто пятьдесят, если по суше — то меньше двух дней пути пешком. Но прямой путь — через болото, а это верная смерть. Так что, если вы еще хотите уйти отсюда, то придется пробираться через равнину Арбузов, мимо укрепленных баз банд Шутника Гия, Лопра-Киана и Механического Бо. Переправы через реки, горные перевалы — все под контролем банд. Маловероятно, что вам удастся пройти незаметно, скорее всего, вас возьмут в рабство. Но, если повезет, могут принять в банду. Даже если у вас все будет нормально, до Порталов вы доберетесь дней через двадцать.

Чи-Ге задумчиво постучал пальцами по столу:

— А где другие Порталы, работающие на выход?

— Они находятся дальше. Несколько на равнине Яблок и в Междуречье. Два на севере, за болотом. Там тоже банды, но более слабые и, соответственно, более голодные и злые. Еще севернее находятся владения нелюдей, там свои законы для возвращения через Порталы, да, впрочем, в те края вы все равно не доберетесь живыми. Есть обратные Порталы и в других частях материка: вот тут, тут, тут и тут…

На слое песка постепенно вырисовывалась подробная карта мира. Горы, реки, озера и болота. Окружающие материк моря. Города, поселения, военные базы банд и порты. Старшой быстрыми уверенными штрихами обозначал необходимые ориентиры, как будто прямо сейчас видел их с орбиты спутника.

У меня невольно вырвался вопрос:

— Откуда вы все это знаете?

Старшой хитро усмехнулся:

— Я ведь уже говорил, что принадлежу к пятому поколению ссыльных. Знания об этом жестоком мире собирались по крупицам. Как каторга он используется более трех стандартных тысячелетий. И многие из главарей банд многое отдали бы за точные карты. Бандиты приходят и уходят, сменяют друг друга, уничтожая предшественников, а такие, как я, продолжают жить. И пока все хранится тут, — Старшой постучал пальцем себе по лбу, — я спокоен за свою жизнь. Хранители знаний у всех бандитов считаются неприкосновенными, правда, и покинуть планету им не дадут. А все свои тайны я передам лишь дочерям, как сам получил когда-то от родителей.

— А как же тогда болото? — Спросил я. — Вся суша, все реки и моря вам известны, и только болото зияет сплошным белым пятном. Там что, нет ни троп, ни проток, ни островов?

— Может, и есть, — пожал плечами Старшой, — да никто про них не знает. Болото — смерть, это правило для всех. Смотри, на север болота простираются на тысячи лиг, вплоть до самых ледников. Но даже ту сотню лиг, что отделяет нас от берегов равнины Яблок, вы не сможете преодолеть.

— Почему? — Я был в недоумении. — Ведь ходить по болоту очень легко.

— Легко? — Переспросил Старшой, оглядывая всего меня, особенно перепонки на руках. — Даже если ты приспособлен к земноводной жизни, это болото все равно убьет тебя. Пойдем, настырный, я покажу тебе.

Вслед за Старшим я и командор Чи-Ге спустились по лестнице и подошли к краю болота. Заросли тростника справа от нас уходили вглубь болота шагов на сто, а прямо перед нами расстилалась буровато-зеленая гладкая поверхность. Я несколько раз чихнул, настолько резкий мерзкий запах исходил от этого грязного месива.

— Если нас не убьет запах, то я не вижу других препятствий. Слегка насмешливо произнес командор.

— А вы присмотритесь повнимательнее. — В тон ему ответил Старшой. — Подойдите поближе и посмотрите себе под ноги, только, главное, в болото не наступайте.

Я осторожно приблизился к кромке болота и остановился в полушаге от той черты, где красноватые камни сменялись бурой жижей. Я поднял небольшой камешек и бросил его в болото. С глухим чавкающим звуком он шлепнулся на поверхность, немного продержался на ней, а потом медленно затонул.

— Довольно густая масса. — Я повернулся к Старшому. — А дальше так же?

— Вблизи берега — да, а дальше — никто не знает. — Глава общины внезапно оживился. — Вон, вон, смотрите, там, левее, расходятся волны. Видите?

Я присмотрелся и заметил, что там, в болоте, действительно, что-то двигалось. Волны расходились, как от плавника плывущей рыбы, но над поверхностью болота ничего не выступало. Я пришел к выводу, что в густой жиже движется не одно большое животное, а довольно большая стая мелких существ.

— Это стая рачков-пиявок. — Объяснил Старшой. — Эти твари поедают водоросли, жуков и личинок, а если встречают на своем пути что-нибудь более крупное, к примеру, человека, то обгладывают до костей за несколько минут.

— Можно сделать лодку или плот. — Предложил Чи-Ге.

— В такой болотной гуще Вы на ней не сдвинетесь. — Отверг я эту идею. — Вот если использовать широкие лыжи…

— То я посмотрю, как на них вы убежите от жуков-верхолазов. У них десять ног с широкими ступнями и бегают они по поверхности побыстрее человека.

— Ну и что? — Спросил командор. — Почему мы должны бояться каких-то жуков?

— Потому что каждый из них размером с собаку, у них ядовитые крючки-захваты и они постоянно голодны. А кроме них есть еще жуки-лупоглазы, прыгуны, рыболовы, толстошкуры…

— И все они большие, ядовитые и вечно голодные. — Прервал Старшого Чи-Ге. — Нам уже все ясно.

— И все-таки я попытался бы пройти через болото. — Сказал я.

— Я еще не упоминал о тех тварях, которые охотятся на жуков. Продолжал гнуть свою линию Старшой. — Несколько раз в год, во время сильных дождей, они выходят из болота, и нам приходится отсиживаться в пещерах. Эти твари похожи на гигантских ящериц, но у них большие головы с четырьмя глазами и длинные передние лапы с острыми когтями. Хорошо еще, что они долго не задерживаются на суше.

— Насколько я понял, — вслух подумал я, — этот мир еще очень молод, местная жизнь развилась лишь до уровня земноводных. Поэтому сюда и ссылают людей, ведь суша еще не заселена здешними животными. Если в болоте нет теплокровных существ, то мы, люди, можем перейти его. Надеюсь, хищники не сразу распознают в нас потенциальную добычу, слишком уж мы отличаемся от местных форм жизни.

Старшой с сомнением покачал головой:

— Ну, ну, ты, видать, умный — тебе лучше знать. Да только никто из тех, кто уходил в болото, еще не возвращался.

— Возможно, они пересекали его и просто не желали возвращаться обратно. — Предположил командор, и я почувствовал, что он тоже склоняется к переходу через болото.

— Но ведь это невозможно! — Вскричал Старшой. — Не пройдете вы и ста шагов, как первая встретившаяся стая рачков-пиявок сожрет вас.

— А мы построим шарокаты. — Ответил я. — У вас столько лиан, из которых сделаны и клетка вокруг портала, и лестницы, и хижины в пещерах. Надеюсь, вы позволите нам нарубить лиан для шарокатов?

— А что такое шарокаты? — Оживился командор.

Я объяснил, как мог. Мой клан острова Белой Скалы не использовал шарокаты из-за того, что наша часть Болота Подсолнечной была изрезана множеством проток, а в чистой воде это сооружение бесполезно. Особенно широко шарокаты использовались южными кланами, и каждый болотник знал, как их изготовить.

Устройство шароката довольно простое: большая сфера служит для опоры на поверхность болота, малая сфера-кабина внутри предназначена для человека. Расстояние между сферами, как правило в локоть-два длиной, служит для защиты от нападения хищников. Пока они возятся с внешним слоем переплетенных веток, человек имеет возможность воткнуть в животное копье. Кроме того, разница между угловыми скоростями большей и меньшей сфер значительно увеличивают скорость передвижения. Сначала водитель шароката наваливается на стену, заставляя шарокат двигаться, разгоняет его, а потом легким бегом лишь поддерживает скорость, либо регулирует направление движения.

Слушая мои объяснения, Чи-Ге все более и более воодушевлялся, а Старшой лишь недоверчиво покачивал головой. В конце концов, глава общины согласился показать нам заросли подходящих лиан и выделить четырех женщин для помощи в плетении шарокатов.

— Не в моих правилах становиться на пути самоубийц. — Объяснил он. — А если я не прикажу нескольким женщинам работать с вами, товарищ командор, то все они оставят шахты и плантации тростника. Если процесс нельзя контролировать, его надо возглавить, не правда ли, товарищи?


* * *
— Вы уверены, что, перейдя болото, мы быстро найдем ваших друзей? — Допытывался я у Чи-Ге, пока мы занимались подготовкой к рискованному путешествию.

— Конечно, — бодро ответил Чи-Ге, сноровисто сплетая тугие лианы в решетчатую конструкцию, — на эту планету в последние несколько дней сослано столько моих товарищей, что мы, наверняка, встретим отряд, идущий к Порталу для возвращения.

— И Вы уверены, что нам удастся покинуть этот мир-каторгу?

— Естественно, — вокруг командора просто разливалась аура оптимизма, — если мы столько лет вели борьбу с различными военными организациями, подавляющими людей на сотнях планет, то уж справиться с системой спутников слежения для наших ученых — пара пустяков!

Я сделал вид, что полностью удовлетворен заверениями Чи-Ге, хотя в глубине моего сознания все же подавал признаки жизни холодок сомнения. Путешествие через болото не так пугало меня, как обитателей общины, а вот схватка с бездушными машинами, которые, возможно, именно в этот момент следили за мной с орбиты, заставляла беспокоиться.

На плетение шарокатов у нас ушло почти полтора местных дня, которые были примерно на два-три часа длиннее, чем на Подсолнечной. Параллельно со средствами передвижения мы изготовили и оружие. Так как в этом мире не было растений с жесткими стволами, я сплел древко для копья из упругих тонких лиан. Вначале я самонадеянно решил, что подобная конструкция — мое личное изобретение, но потом из глубины памяти всплыли образы, запечатленные гипнообучением Яманубиса. Оказалось, что такие копья используют еще на добром полумиллионе миров. Для наконечника копья я намеревался использовать один из стальных тесаков, которыми женщины рубили тростник, но Старшой отказал мне, заявив, что металлические инструменты здесь слишком дороги, и раздавать их тем, кто отказался примкнуть к общине, он не собирается. Пришлось подбирать продолговатый обломок оплавившейся, почти стеклянной, горной породы и возиться с его обработкой. Кроме копья, я сплел себе что-то вроде ножа и небольшую дубинку с остроугольным камнем в ударной части.

Следуя моему примеру, командор также изготовил себе копье, короткую тяжелую дубинку и кистень: камень с дырой, привязанный к длинной лиане. Я давал Чи-Ге советы, но не помогал в работе: по традиции болотников, каждый сам отвечает за свое оружие. Если оно подведет тебя в самый ответственный момент, пенять будет не на кого. Впрочем, командор блестяще справился с задачей, и я мог не бояться, что в минуту опасности мне придется остаться одному.

Единственное, что меня огорчало, это отсутствие на этой планете ядовитых растений. На Подсолнечной ни один охотник моего клана не отправился бы в Болото, не смазав наконечник копья ядом из желез рогатой жабы. Зато я обнаружил, что сухие стебли тростника очень хорошо горят, воспламеняясь даже от искры, выбитой двумя камнями. Поэтому я изготовил две дюжины факелов на тот случай, если за один день мы не пересечем болото.

Чи-Ге, который внимательно наблюдал за моими приготовлениями и по мере возможностей старался им подражать, как-то невзначай обронил:

— Ты говорил, Рен, что родился на планете, не входящей в Сеть. Но все твои действия очень… научны, что-ли? Ты используешь растения и камни совершенно незнакомого тебе мира так рационально и продуманно, как никогда не сумел бы использовать уроженец научно отсталой планеты. Я встречал множество выходцев из узловых миров Сети, которые не знали и сотой доли того, что знаешь ты.

Я заволновался, что мой образ простодушного дикаря может быть разрушен, и постарался как можно безразличнее ответить:

— Дело в том, что на моей родной планете развивались в основном науки о природоведении и природопользовании. Пока другие миры строили космические корабли, мы благоустраивали свою планету.

Это, в общем-то, было недалеко от истины. Только я не сказал, что на Подсолнечной попытки людей приспособить, подмять природу под себя закончились Потопом и гибелью почти всего населения. После чего оставшиеся в живых вынуждены были приспосабливаться к новой среде обитания, изучая природу не для того, чтобы разрушать ее, а для того, чтобы научиться разумно жить в ней.

— Так ты говоришь, что родился на Земле? — Не отставал командор.

— Да.

— Странно… Мне кажется, что в одном из предыдущих своих воплощения я жил на планете с таким названием. Там я тоже сражался за революцию. И там, и в других своих прошлых жизнях.

— Вы помните свои предыдущие инкарнации? — Удивился я.

— Не помню… Но иногда мне кажется, что в памяти всплывают какие-то полустертые образы, чьи-то размытые лица, обрывки разговоров. Вот поэтому название «Земля» мне кажется смутно знакомым. Но мне почему-то кажется, что люди там выглядят совсем не так, как выглядишь ты.

Я пожал плечами, стараясь казаться равнодушным:

— Вам виднее. Но я уже, кажется, упоминал, что своим обликом обязан эльфам-экспериментаторам. Так что, разумеется, на землянина я больше не похож.

— Да, да, конечно, извини. Возможно, у эльфов ты нахватался и знаний о живой природе, уж они-то в ней разбираются лучше всех других существ… Кстати, Рен, ты помнишь о Луне?

— О Луне? Кто она такая?

— Я тоже не помню. Скорее, не кто, а что. Мне почему-то кажется, что рядом с «Землей» обязательно должна быть «Луна». Землянин меня понял бы.

Тут я внезапно нашел выход из неприятного разговора:

— Вполне возможно, что среди бесчисленного множества планет две носят название «Земля». Вы говорите об одной, а я — о другой. Так что мы говорим о совершенно разных мирах… Как Вы думаете, не надо ли сплести из тростника еще десяток факелов?

Если Чи-Ге действительно обладал воспоминаниями о своих прошлых жизнях, стоило побыстрее перевести разговор на другую тему. Люди, подобные ему, встречаются во Вселенной крайне редко. Согласно учению Повелителей, являвшемуся доминирующим в мирах Сети ППП, после смерти человека его душа как-бы распадается на мелкие частички, которые затем становятся строительным материалом для новых душ. Примерно так же опадающие листья превращаются в перегной, чтобы дать жизнь новым растениям. Естественно, что при этом все личные воспоминания человека не то, чтобы полностью исчезают, а перемешиваются с воспоминаниями других людей. Так и образуется коллективное подсознание, состоящее из мириадов безликих мыслей, идей, образов, принадлежавших ранее другим людям.

Лишь очень сильные цельные личности способны после смерти удержать свою душу от распада. Правда, воплощаясь в другом теле, они, как правило, все равно не помнят о своих предыдущих инкарнациях. Эти знания хранятся глубоко в подсознании, проявляясь лишь в снах и видениях. Только опытные маги могут без вреда для собственной психики разматывать в обратную сторону клубок предыдущих перерождений. Командор, наверняка, к ним не относился, поэтому его воспоминания не были ясными и отчетливыми. Однако он, несомненно, обладал кое-какими экстрасенсорными возможностями.

Кстати, именно тогда командор первый раз произнес фразу, которую потом повторял несколько раз:

— И все-таки мне кажется, Рен, что ты не так прост, как хочешь казаться.

Я вновь пожал плечами, сделав вид, что не понял его слов, но на всякий случай запомнил, что к командору не стоит лишний раз поворачиваться спиной. В конце концов, каждый из нас вел собственную игру, и еще неясно было, останемся ли мы союзниками до конца, или вынуждены будем стать врагами. Хотя мне последний вариант был бы неприятен.

Когда все было готово, я опробовал свой шарокат, прокатившись по болоту вдоль берега. Конструкция работала вполне прилично: не проваливалась, была легка на ходу и проста в управлении. Внешняя сфера слегка утопала в болото, выжимая на поверхность немного жидкости, но до внутренней сферы вода не доходила, так что рачков-пиявок и прочей мелкой живности можно было не опасаться.

Еще несколько часов Чи-Ге на берегу учился обращаться с шарокатом. Удивительно, но моя сноровка не вызывала у женщин такого восторга, как вначале неумелые и неуклюжие, а потом все более и более сносные упражнения командора. Постепенно его глаза наполнялись радостью, а на лице появилось выражение мальчишки, которому впервые доверили управлять антигравом. Вскоре он уже вовсю гонял шарокат по краю болота. Чи-Ге больше не жаловался на холод, он даже скинул свой теплый меховой плащ.

Между тем солнце уже в третий раз заходило за горизонт с момента моего появления на этой планете. Не проходило и часа, чтобы я не вспоминал о своих друзьях и не задавался вопросом об их судьбе. Даже когда я до изнеможения рубил лианы для шароката, в голове моей звучало: «Это для тебя, Дилл! Я работаю для того, чтобы быстрее соединиться с тобой!»

За день я так уставал, что едва-едва вечером взбирался в пещеру по лестнице. Я ел, плелся к кровати в хижине леди Вилендики и засыпал мертвым сном. Кстати, хозяйка приютившего меня жилища ничуть не обижалась на мое равнодушие к ней. Как и некоторые другие женщины, она проводила вечера в той пещере, где поселился командор Чи-Ге, возвращалась домой поздно, в счастливом изнеможении падала на кровать рядом со мной и мгновенно засыпала с улыбкой на устах. Если так же довольны оставались и остальные женщины, мое уважение к командору сильно возросло. Я же никого здесь не интересовал, и меня, как ни странно, это вполне устраивало. Мне хватало сознания того, что где-то во вселенной меня любит и ждет волшебница Дилл Хамай с неповторимыми фиолетовыми глазами.

Утро третьего дня было каким-то непривычно теплым. Я выглянул из пещеры и увидел, что обычно чистое небо закрывали розовато-серые облака, сквозь которые, впрочем, огромное светило все также ярко освещало и Красную пустыню у меня за спиной, и болото впереди.

Провожать нас вышла вся община. Старшой больше не предпринимал попыток отговорить нас от самоубийственной, на его взгляд, затеи. Он только стоял, опустив глаза, как будто участвовал в наших похоронах. Мы с командором проверили, все ли необходимое погружено в заплечные мешки, и забрались в шарокаты.

Мы отправлялись в смертельно опасное путешествие, а членам общины готовились приступить к своим ежедневным нелегким трудам. Наши пути расходились навсегда: мы хотеливырваться на свободу, они готовы были всю жизнь провести в безлюдном уголке этой жестокой планеты под неусыпным надзором всевидящих спутников-сторожей. Мы были разные, и понимали это… Два шароката одновременно тронулись с места и покатились по поверхности болота…

Глава 13. Обитатели болота

— Не понимаю, почему болото вызывает у Старшого такой ужас? Крикнул я командору. — По-моему, кроме отвратительного запаха, тут нет ничего опасного для жизни.

— А как же стаи пиявок?

— Ерунда! Неужели до сих пор никто не сообразил построить платформу на широких колесах, или что-то вроде шарокатов?

— А тебе, Рен, не показалось, что Старшой, рассказывая о болоте, чего-то нам не договорил?

— Нет. Мне казалось, что он честно нарисовал нам карту береговой линии. Хотя… — Я вспомнил поведение и тон главы общины, его непонятные, иногда двусмысленные высказывания о болоте. — Может, ты прав, товарищ Чи-Ге, и Старшой знает о болоте гораздо больше, чем хочет показать…

Старшой, разумеется, не позволил нам перерисовать на тростниковую бумагу начертанные на песке планы местности. Но он подождал, пока я и Чи-Ге в мельчайших подробностях запомним очертания болота. Наш путь лежал прямо на запад — к равнине Яблок. Вначале я предлагал пересечь участок болота, отделяющий полуостров Старшого от равнины, по диагонали на юго-запад — чтобы выйти на берег как можно ближе к одному из обратных Порталов. Но командор согласился со Старшим, который заклинал нас как можно меньше находиться в болоте.

«Хотя вы и так уже, считай, наверняка покойники, — говорил черноседобородый, — все же вам может выпасть один шанс из миллиарда, и вы сумеете пересечь болото в этих круглых плетеных клетках. Так стоит ли искушать судьбу и разгуливать по гнилой жиже больше необходимого? Клянусь, лучше голым пройти через территории десяти банд, чем под защитой шароката лишнюю лигу по болоту…»

Наши шарокаты катились по болоту бок о бок с приличной скоростью. Вокруг расстилалось безбрежное пространство буро-коричневой, достаточно плотной для движения шароката, массы, иногда перемежаемое зелеными островками тростника и других, неизвестных мне растений. Эти препятствия мы огибали по широкой дуге, так как я опасался, что в высоких зарослях могут скрываться хищные жуки и те четырехглазые ящеры, о которых предупреждал Старшой. Врожденное чувство направления болотника с Подсолнечной не давало мне сбиться с пути и выдерживать курс на запад.

Несколько раз под нашими ногами ощущалось движение, наверное, вызванное рачками-пиявками или какими-нибудь другими местными тварями. Однако внутренняя сфера шароката продолжала оставаться над поверхностью болота, и за безопасность ног можно было не волноваться. Да и скорость, которую развили наши шарокаты, позволяла нам быстро пересекать опасные участки.

На поверхности болота я пока не видел ни одного крупного существа, и мне начинало казаться, что все они были выдуманы Старшим, чтобы не пустить нас на болото и уберечь от другой, более серьезной опасности. Правда, несколько раз нам попадались бегающие по поверхности многоножки, похожие на диковинных насекомых цвета красной меди. Но они не превышали размеров сжатого кулака, и сами со всех своих ног удирали от огромных шарокатов.

«Впрочем, — рассуждал я сам с собой, — что здесь могло скрываться такого, о чем нельзя было бы рассказать сосланным преступникам, желающим добраться до обратного Портала?»

Но, несмотря на высокую скорость шарокатов, мы понемногу отставали от намеченного плана. Кроме вынужденного обхода больших островов высоких растений, несколько раз мы останавливались, чтобы отдохнуть и подкрепиться остатками питательных таблеток. Я, конечно, был более привычен к длительным пешим переходам, а вот Чи-Ге требовались передышки. Это еще более замедляло передвижение. А красное солнце, тем временем, уже прошло больше половины пути по небу.

— Боюсь, командор, нам придется заночевать на болоте. — Заметил я.

— Сколько мы прошли? — Хрипло спросил он.

— По прямой, примерно лиг шестьдесят пять — семьдесят. Где-то две трети пути. Так что надо решать, что делать: двигаться всю ночь, или заночевать прямо в шарокатах.

— Заночевать тут, посередине болота?

— Конечно. Открытое пространство едва ли привлекает хищников. Скорее, они будут искать свою добычу в зарослях тростника. Но можно и не останавливаться, тогда к утру доберемся до суши…

— Нет, Рен. Мои мышцы не железные. Ты, может быть, и мог бы пробежать двое суток без сна и отдыха, а я не выдержу. Давай, будем идти, пока совсем не стемнеет, а потом устроим привал?

— Как скажете… У нас есть факелы и плоские камни, на которых можно развести небольшие костры. Конечно, каждому время от времени придется сдвигать шарокат, чтобы он не погрузился в болото.

— Установим дежурство. — Нашел выход командор. — Будем по очереди спать. Как только шарокат начнет опасно тонуть, часовой разбудит спящего. Мы передвинем шарокаты и поменяемся ролями.

Еще какое-то время мы молча толкали свои средства передвижения. Ко мне также начала подкрадываться усталость, ноги все чаще и чаще соскальзывали с прутьев внутренней сферы и попадали в пустоту. Если вначале я слишком понадеялся на свою выносливость болотника, то теперь начал понимать, что Чи-Ге прав, и отдых нам жизненно необходим. К наступлению сумерек скорость шарокатов упала в несколько раз по сравнению с утренним стартом. Мы уже не бежали, а едва переставляли ноги, упрямством и волей заставляя катиться свои конструкции.

— Пора останавливаться. — Сказал я Чи-Ге. — А то завтра утром мы не сможем даже сдвинуть шарокаты с места.

— Подожди, Рен, мне кажется, я вижу что-то там, справа. Остановись и посмотри сам.

— Что там такое? — Насторожился я. — Что-то движется?

— Нет. — Командор остановился, а я подогнал свой шарокат вплотную к нему. — Смотри, Рен, там, справа, эти черные вершины — случайно, не холмы или горы?

Я всмотрелся в темнеющую даль. Ночь еще не наступила, солнце даже не коснулось горизонта, но над болотом уже сгущались сумерки. На фоне темного горизонта вдалеке виднелись выступающие вершины, которые точно не были зарослями тростника. Я попытался оценить расстояние до суши, но не смог этого сделать из-за обманчивого однообразия ровной болотной глади.

— Похоже, это, действительно, твердая земля. — Задумчиво произнес я. — Странно, Старшой не говорил о том, что в болоте есть острова.

— Если ты помнишь, Рен, Старшой говорил, что, вообще, не знает ничего о болоте. — Напомнил Чи-Ге.

Мне не понравился блеск азарта в глазах командора, когда он посмотрел в сторону подозрительной суши. И слова Чи-Ге подтвердили мои опасения:

— Мне кажется, до холмов не так уж далеко. Мы можем до них добраться до захода солнца.

— Мы же договорились ночевать на болоте! — Возмущенно воскликнул я. — Здесь безопаснее, а там, на острове, нас может ожидать все, что угодно.

— Скажи, Рен, — ледяным тоном осведомился командор, — ты давно на этой планете?

— Вы же знаете, как и Вы, я здесь всего три дня.

— Так откуда же ты можешь знать, где опаснее, а где нет? — Грозно спросил Чи-Ге.

Я, смутившись, начал объяснять:

— Мне кажется, что вдоль побережья, где болото лучше прогревается, могут жить более активные формы хищников…

Но командор резко оборвал меня:

— Тебе может казаться, все, что угодно! Я же уверен, что на твердой земле мы будем в большей безопасности, чем здесь, посреди зыбкой болотной топи. Так что слушай мою команду: за мной, направо, шагом марш!

Не дожидаясь моего ответа, командор с невесть откуда взявшейся энергией покатил в сторону суши. Я был взбешен: Чи-Ге смел приказывать мне, вольному болотнику, ученику Бога Смерти, избраннику Бога Трисмегиста, другу Императрицы Повелителей и прочая, и прочая!.. Что ж, пусть катится навстречу смерти, а я останусь здесь!

Однако, вскоре я одумался. В конце концов, вспомнил я, ведь моя роль дикаря с Земли, примкнувшего к революционной борьбе, не предусматривала споров с великим командором Чи-Ге. Он воспринимал меня, как рядового бойца своего отряда, и нельзя обижаться на его приказы, какими бы нелепыми я их не считал. Кроме того, ссориться и выяснять отношения здесь, посередине смертельно опасного, полного неожиданностей болота, было бы верхом глупости.

Подавив гордыню и высокомерие, я покатил свой шарокат следом за командором Чи-Ге…


* * *
До суши, и в самом деле, оказалось недалеко. То, что издалека казалось далекими горами, на самом деле было невысокой каменистой возвышенностью, густо поросшей ветвистым кустарником, похожим на морские кораллы. Солнце только-только село за горизонт, но ясное небо, усыпанное большими звездами, давало достаточно света, чтобы не только видеть очертания предметов, но и различать мелкие ветки кустов и отдельные камни на берегу.

— Интересно, как велик этот остров? — Спросил я у Чи-Ге, когда он остановил шарокат, не доехав ста шагов до берега.

Командор пристально всматривался в чернеющие заросли кустов, словно только сейчас осознал мои слова о возможной опасности. Я тоже пытался разглядеть что-нибудь на берегу, но кроме каменного пляжа и линии растений за ним ничего не видел. Ни один подозрительный шорох, ни одно колебание ветвей, свидетельствующие о живых существах, не тревожили мертвую тишь.

— Меня больше волнует, остров ли это вообще? — Задумчиво произнес Чи-Ге. — Насколько верны те карты, которые рисовал нам Старшой? И сколько во всех его рассказах содержалось лжи, а сколько истины?

— Старшой, конечно, не образец радушия, но рисовать для нас ложные карты, мне кажется, ему не было выгоды. Он просто мог сказать, что ничего не знает о расположении Порталов.

— Да, наверное… — Не слишком уверенно пробормотал командор. Как бы то ни было, возвращаться назад все равно не имеет смысла. Так что вперед, Рен, и будь наготове.

Мне хотелось ответить: «Не волнуйся, болотники Подсолнечной всегда наготове! Побудь здесь, пока я не разведаю, все ли там в порядке». Но я промолчал, продолжая играть роль исполнительного подчиненного. Да и командор был не из тех, кто оставался на месте, видя перед собой препятствие.

Наши шарокаты почти одновременно выкатились на пологий каменистый берег. Дальше они были бесполезны: хотя среди переплетения веток человек мог пробраться без труда, большие плетеные шары там бы никак не протиснулись. Чи-Ге вылез на берег и постучал по камням ногами.

— Действительно, твердая суша. Выходи, Рен. Если ветки этих сухопутных кораллов можно зажечь, то этой ночью не придется дрожать от холода. Разведем костер, согреемся!

Командор излучал энергию, как будто до этого и не было утомительного перехода по болоту. Удивительно, как меняется настроение людей, которые вновь обретают под своими ногами твердую почву. Даже я, болотник, ощутил некоторый прилив сил, выбравшись из шароката и сделав несколько шагов по камням.

Я еще раз вслушался в тишину: ничего! Как же здесь все не похоже на Болота Подсолнечной. У меня на родине ночь полна звуков, по которым можно читать, как по книге. Рев леотигра, шлепанье водяного оленя, пыхтение болотной свиньи, крики птиц, плеск рыбешек в протоках, даже шелест листьев в мангровых зарослях — все это позволяет ориентироваться в темноте, охотиться или избегать нежелательных встреч. Здесь же царила мертвая тишина, совершенно беззвучная, и от того очень подозрительная, заставляющая сердце инстинктивно сжиматься в предчувствии чего-то неожиданного.

У нас было два варианта: остаться на берегу возле шарокатов, или пробраться через заросли кустов и исследовать этот остров. Если, конечно, Старшой не лгал, и это, действительно, был остров, а не побережье материка. Я уже догадывался, какое решение примет Чи-Ге, поэтому не удивился, услышав его слова:

— Надо посмотреть, что там, за зарослями. Может, наше путешествие по болоту уже закончилось?

— Не лучше ли подождать до утра здесь? — Робко предложил я.

— Не бойся, Рен, — весело подмигнул командор, устремляясь вперед. — Мне приходилось бывать и не в таких зловещих местах. Факелы пока не зажигай, чтобы не выдать нашего присутствия, но держи кремень в руках. От любых животных огонь — лучшая защита.

— А то я бы сам не догадался! — Буркнул я про себя. Командор бывал в переделках? Подумаешь! Знал бы он, что уже успел повидать я… Увы, с достоинством отвечать командору я мог только в мыслях.

Держа копья перед собой, мы углубились в заросли. Через несколько десятков шагов из виду пропали шарокаты, оставленные на берегу, и нас со всех сторон окружили черные растения-кораллы. Сверху на нас взирали неподвижные холодные звезды, а кусты обступали сплошной стеной. Однако, не прошли мы и пятидесяти шагов, как сквозь ветви впереди нас показались просветы темно-синего неба.

Стараясь ступать как можно тише, мы затаились за крайними кораллами и осмотрели лежащую впереди местность. Каменистая почва шла вверх, образуя широкий и невысокий холм. На нем не было никакой растительности, а на самой вершине виднелись какие-то развалины. Огромные каменные блоки, некогда образующие стену, теперь рассыпались бесформенной грудой. Это зрелище мне чем-то напомнило тот храм Яманубиса, который мы увидели, пройдя через Портал с Подсолнечной в мир Дилл. Однако лежащие перед нами руины были гораздо меньше и, скорее всего, являлись останками небольшой сторожевой заставы. Кроме этого, они выглядели намного более древними, а если учесть мертвую неподвижность болота, редкие дожди и, соответственно, полное отсутствие каких-либо причин быстрой эрозии, то возраст постройки можно было бы оценить примерно в двадцать-двадцать пять тысяч стандартных лет.

— Интересно, кто бы мог это построить? — Вслух повторил командор мои мысли.

— Может, их построили первые ссыльные в этот мир? — Высказал я предположение.

Чи-Ге отрицательно покачал головой:

— Нет, вряд ли. Насколько я помню, наказание в виде ссылки через односторонние Порталы было принято на Перекрестке не более трех тысяч лет назад, сразу после войны с Планетарной Системой Ридрола. Это была война за рынки сбыта в шести Вселенных, и в ней проявилась вся гнусная сущность империалистического капитализма…

Я понял, что командор готовится оседлать своего любимого конька, и постарался вернуть его к реальности:

— Возможно, давным-давно на этой планете развилась собственная разумная жизнь, а потом природный катаклизм или какая-нибудь эпидемия уничтожили всех существ. Так что первые ссыльные посчитали планету необитаемой, а в болото и не сунулись. Но не это сейчас важно. Что мы теперь будем делать — вернемся на берег к шарокатам?

Но Чи-Ге, задумчиво разглядывая руины, спросил:

— Как ты думаешь, Рен, там может быть действующий Портал?

— Откуда? — Изумился я.

— На всех населенных разумными существами планетах есть Порталы. — Уверенно заявил командор. — Даже если там их нет, мы все равно должны осмотреть руины.

Я понял, что выросшие в мирах Сети люди просто не представляют себе жизни без этих устройств Прямого Перехода. Обитаемая планета без Порталов для них — просто нонсенс, нечто трудновообразимое и противоестественное. Чи-Ге, как и все, ожидал, что в любом искусственном сооружении должен иметься в наличии хотя бы один Портал.

Несмотря на то, что от стены и построек почти ничего не осталось, мне казалось, что созданы они не людьми. Но эта не была та завораживающая красота, что поразила меня в храмах Яманубиса. Эти развалины внушали страх и отвращение.

Я попытался отговорить командора от осмотра руин:

— Если бы там был хоть один неохраняемый Портал, нас бы давно испепелил лазер охранного спутника.

— И все равно, — упрямо повторил командор, — мы должны подняться на холм. Ночь достаточно светлая, кроме того, мы можем зажечь и факелы. Не бойся, Рен, иди за мной!

«Не бойся, Рен! — Внутренне возмутился я. — Если уж здесь кто-то чего-то боится, так это, точно, не я». Я поспешил следом за командором, удивляясь тому, что вынужденно подчиняюсь человеку, мало чего смыслящему в дикой природе, но тем не менее обладающему даром руководства.

Вблизи развалины выглядели еще более древними. Тем не менее кое-где еще сохранились отдельные участки внешней стены и остовы внутренних построек. Они напоминали большой каменный лабиринт, и сразу бросалось в глаза, что план расположения и пропорции каменных стен никак не могли родиться в голове человека. Первым делом я вскарабкался наверх и осмотрел окрестности. Черная стена высокого густого кустарника со всех сторон окружала холм. За ней виднелась поверхность болота, маслянисто поблескивающая при свете звезд.

Спустившись вниз, я доложил командору:

— Все-таки, это остров. Старшой, похоже, нас не обманывал.

— Хорошо. Значит, завтра мы доберемся до обитаемых краев. Ночью осматривать развалины не имеет смысла — еще переломаем ноги среди камней. Сейчас самое время подумать о ночлеге. Становится холодно, неплохо бы развести костер.

Мне не хотелось зажигать огонь, который мог бы выдать наше присутствие на острове. Однако, посмотрев на Чи-Ге, закутавшегося в свой плащ и натянувшего на уши берет, понял, что к утру он совершенно окоченеет. Действительно, после довольно теплого дня ночь казалась холоднее. Тем более, что раньше мы ночевали в уютных пещерах общины старшого, а теперь находились посреди болота. Сырость и холод могли доконать теплолюбивого командора, а больной человек не в состоянии был бы толкать тяжелый шарокат.

Среди развалин также попадались те кусты-кораллы, которые росли вокруг холма. Мы наломали веток и попытались их зажечь. Вначале они не хотели разгораться, но, когда я засунул внутрь костра горящий тростниковый факел, вспыхнули с такой силой, что я вынужден был отбросить в сторону и загасить несколько толстых сучьев. Ветви кораллов горели не как древесные побеги, а как угольные стержни — давали яркое пламя и много тепла.

Чи-Ге протянул ладони к огню и пошевелил пальцами:

— Вот теперь хорошо!

Тепло быстро разморило командора, и я заметил, что его глаза непроизвольно закрываются.

— Давайте дежурить по-очереди. — Предложил я. — Первую половину ночи — я, вторую — Вы.

— Это справедливо. — Согласился командор. — Разбуди, когда придет время моей вахты.

Чи-Ге поплотнее завернулся в свой плащ и придвинулся вплотную к костру. Я же отошел чуть в сторону, чтобы не маячить в круге света и затаился в нише, образованной выпавшими из стены блоками. Меня до сих пор не оставляло ощущение, что эта ночь еще преподнесет нам неприятные сюрпризы.

Мне не нравился этот остров, не нравились эти зловещие древние руины. Я не боялся ни духов, ни мертвецов, но слова Старшого «болото — это смерть» не раз всплывали в моей памяти. Очень уж они соответствовали этим мертвым кустам-кораллам, мертвым камням, мертвой тишине. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, я начал вспоминать самые приятные моменты из своей жизни. Но, оказалось, как бы много их ни было, все заслонял собой образ Дилл. Я посмотрел в звездное небо: «Где ты, любимая? Смотришь ли ты на ту же звезду, на которую смотрю я сейчас? Едва ли… Нас разделяет не только космическое пространство, но и уровни реальности разных Измерений… И все равно, мне кажется, что ты где-то рядом со мной. Может быть, это потому, что ты навсегда поселилась в моем сердце?..»

Однако вскоре меня вынудили отвлечься от мыслей о Дилл. Мои предчувствия подтвердились. Не прошло и часа моего дежурства, как я услышал слабый звук, исходивший от подножия холма со стороны противоположной той, откуда мы пришли. Звук был ритмичным, он приближался. Я понял, что его могло издавать двуногое существо, уверенно поднимающееся на холм. Неужели, это человек? Как правило, люди не ходят по таким зловещим местам ночью в одиночку. Конечно, если этим людям не надо скрываться от кого-либо или от чего-либо. Здесь, в мире преступников, от ночных гостей добра ждать не стоило.

Я не торопился сообщать неизвестному незнакомцу о своем присутствии, поэтому тихо скользнул между развалинами, стремясь обойти его со стороны и вначале хорошенько рассмотреть. Внутри меня все ликовало: наконец-то после стольких странствий в чужих мирах болотник Рен Рил с острова Белой Скалы оказался в родной стихии. Ночная охота на болоте с копьем в руках — это мой стиль, это мое призвание, это моя жизнь.

Внезапно звук шагов изменился. Наверное, незнакомец заметил отблеск костра или почувствовал запах дыма. Теперь он, стараясь не шуметь, крался к тому месту, где находился наш лагерь. Я постарался прибавить скорость, чтобы оказаться позади него в тот момент, когда он приблизится к костру. Однако развалины то и дело сбивали меня с пути, некстати преграждая дорогу упавшими каменными глыбами. Я вынужден был забираться на остатки стены и перелезать через препятствия. При этом я, естественно, производил довольно много шума. Однако я полагал, что сосланные сюда жители Перекрестка, выросшие в технизированном мире, не обладают и сотой доли чуткости болотника с Подсолнечной.

Действительно, незнакомец продолжал красться к лагерю, стараясь скорее оставаться незаметным, чем неслышимым. Я уже почти обошел его, и теперь прилагал все усилия к тому, чтобы тихо подкрасться сзади. Наконец, за камнями я увидел макушку ночного гостя. Он прятался за развалинами какого-то строения и издали изучал костер и спящего командора. Я продвинулся немного вперед, чтобы рассмотреть его целиком.

Проклятье! Это был не человек, хотя и походил на человека размерами! Я понял это сразу, едва бросил на незнакомца первый взгляд. Хотя он стоял ко мне спиной, и у него была голова, две руки и две ноги, тем не менее пропорции фигуры сразу выдавали его нечеловеческую сущность. Вначале мне показалось, что это какое-то огромное насекомое: в свете звезд поблескивал хитиновый панцирь на теле и на конечностях, однако голова на длинной шее скорее походила на змеиную.

И еще, самое главное: существо сжимало в руках увесистую дубинку! «Наверное, это какой-нибудь осужденный на Перекрестке иномирянин», догадался я. Не удивительно, в таком случае, что он разгуливает тут ночью. Вполне возможно, что его раса не переносит солнечного света, тепла, или еще чего-то в этом роде.

Пока я колебался, дать знать о своем присутствии иномирянину, или же немного подождать, существо с поднятой дубинкой решительно направилось к лежащему Чи-Ге. Оно собиралось убить спящего! Я бросился за ним. Тут было не до церемоний: я не знал, что это за существо, и могу ли я его задержать, не убивая. Его хитиновый панцирь мог быть непроницаем для моего каменного копья, оно могло иметь ядовитые зубы или железы, вполне возможно, что даже удар по голове не смог бы его вырубить.

Однако, я вспомнил слова своего деда Мига Рила, когда он вывел меня на первую в моей жизни охоту: «Запомни, внук, если у живого существа есть голова, то стоит только отделить ее от тела, как существо умрет». У находящегося передо мной иномирянина голова была, но я не был уверен, что мой каменный наконечник копья сможет перерубить его шею. Поэтому я взвился в воздух в длинном прыжке, перехватив копье поперек древка.

Мои колени ударили в основание черепа существа, а гибким древком я прижал к ним его шею. Вес моего тела сбил иномирянина с ног, и мы покатились по острым камням. Несмотря на боль, я все сильнее и сильнее душил полунасекомое-полуящерицу, так что гибкое древко согнулось на его шее под прямым углом. Однако, оно все никак не хотело терять сознание, пытаясь ударить меня зажатой в правой лапе дубинкой. Наша борьба происходила в полном молчании, лишь мое дыхание да скрежет хитинового панциря по камням нарушали ночную тишину.

Наконец, иномирянин ослаб, его конечности задергались в агонии, а в шее послышался сухой треск. Когда существо замерло, я оттолкнул его в сторону и поднялся на ноги. Не могу сказать, что эта победа меня сильно обрадовала. Я бы предпочел вначале узнать, кто оно, и чего хочет. Может быть, мы бы стали не врагами, а союзниками. Однако, собираясь убить спящего командора, иномирянин сам подписал себе смертный приговор.

Я подошел к Чи-Ге и постучал пальцем по его плечу:

— Просыпайтесь, командор. У нас проблема.

— Что случилось Рен? Моя очередь дежурить?

— Только тише. Посмотрите, кто тут у меня попался.

Взяв из костра несколько горящих веток, мы подошли к распростертому на земле иномирянину. При свете он показался мне намного больше, чем в темноте. Существо лежало на спине, подвернув под себя левую ногу. Его голова, и в самом деле, принадлежала рептилии или земноводному, раскрытый рот с несколькими рядами маленьких острых зубов был раскрыт, как будто в беззвучном крике, а четыре глубоко посаженных глаза на высоком выпуклом черепе смотрели на звезды с выражением бешеной ярости.

— Как ты его убил? — Шепотом спросил командор.

— Подкрался сзади и задушил. — Просто ответил я. — Он хотел вас убить. У него дубинка.

— Не простая дубинка… — Задумчиво произнес командор.

И правда, оружие иномирянина было сделано из высохшей выбеленной кости. Один конец был остро заточен, а другой обмотан грязными тряпками. Наверное, такой дубинкой можно раскроить череп совершенно бесшумно.

— Кость-то берцовая, человеческая. — Сказал Чи-Ге.

Позор! Как же я сам этого не разглядел? Действительно, дубинка была изготовлена из человеческой кости. Я вздохнул с облегчением: убийство больше не лежало на моей совести. Похоже, эта тварь не первый раз нападала на людей.

Но меня беспокоило еще кое-что:

— Командор, у этой ящерицы четыре глаза.

Наверное, Чи-Ге уже заметил это, потому что сказал:

— Похоже, это одна из тех четырехглазых ящериц, о которых упоминал Старшой.

— Ага, — согласился я, — только он «забыл» упомянуть, что эти ящерицы разумны, раз пользуются оружием.

— И не только оружием… — добавил Чи-Ге, нагибаясь и дергая за верхний край хитинового панциря, — …но и одеждой.

Панцирь расстегнулся, как куртка на молнии, открыв нам белесое мускулистое тело, покрытое чешуйчатой кожей. Изнутри было видно, что отдельные хитиновые пластины скреплены друг с другом тонкими лианами, образуя единый жесткий доспех. То, что вначале я принял за естественное покрытие, на самом деле оказалось сшитой из «шкур» местных насекомых одеждой.

— Старшой говорил, что здесь, в основном, живут люди. — Сказал я. — А иномирян ссылают на другие континенты и острова.

— Мне кажется, — задумчиво произнес командор, — что это не ссыльный преступник, а местный житель.

— Почему Вы так думаете?

— Существо, наверняка, земноводное. Видишь: в верхней части тела длинные прорези? Наверное, это одновременно жабры и легкие. Панцирь из хитина защищает их, но позволяет свободно дышать. Кроме того, существо пришло в эти древние развалины, как в свой дом, собираясь, как и мы, переночевать. Вполне возможно, что некогда разумные земноводные основали на этой планете собственную цивилизацию. Однако, когда правительство Перекрестка измерений устроило тут тюрьму, аборигены были вынуждены уйти обратно в болото. Здесь они вновь одичали, деградировали…

— И начали охотиться на людей. — Завершил я.

— А что им еще оставалось делать? — Пожал плечами командор. — Если бы в твой мир вторглись вооруженные до зубов империалисты и отняли бы у тебя твою родину, что бы ты предпринял?

Вопрос был риторическим, так как, не дожидаясь моего ответа, Чи-Ге продолжил:

— Вот то-то и оно! Так что я вполне понимаю и принимаю как справедливую борьбу разумных ящериц с инопланетными захватчиками.

— Только убивают-то они тех, кто не по своей воли оказывается на этой планете. — Напомнил я.

— Увы, очень часто гнев угнетенных направляется не на истинных виновников их бед. Если бы они начали читать труды теоретика Крола Мааса и организовали революционные кружки…

— Вполне возможно, что они вообще не умеют читать. — Перебил я командора.

— Юный товарищ, — сурово посмотрел на меня Чи-Ге, — ты проявляешь недопустимый для революционера скептицизм.

— Извините, командор, просто меня беспокоит то, что Старшой ничего не сказал нам об этих существах.

— И опять ты не прав! Ведь он говорил, что болото — это смерть? Говорил, что во время сезона дождей на побережье выходят четырехглазые ящерицы?

— Да, но…

— Он, вообще, может не знать, что они разумные. Для ссыльных эти существа — просто опасные хищники. Впрочем, вполне возможно, что среди людей разговоры об обитателях болота — табу, запретная тема. Типа «не упоминай чертей, они и не появятся».

— Ладно, согласен. — Сдался я. — Теперь меня беспокоит то, что этот «борец за свободу» мог быть не один. У него нет при себе никаких вещей, кроме дубинки. Значит, либо где-то неподалеку находится его селение, либо это разведчик большого отряда… Хотя, возможно, он бросил свою поклажу, когда увидел костер и начал к Вам подкрадываться. Я примерно помню, где он мог оставить вещи. Надо сходить, проверить…

— Любопытство, проявляемое к вещам погибших, кое-где именуется мародерством. — Укоризненно произнес командор, однако пошел вместе со мной.

Именно мое любопытство спасло наши жизни в ту ночь. С горящими факелами в руках мы шли туда, где, как я предполагал, иномирянин мог оставить свои вещи. Внезапно у подножия холма, откуда он пришел, послышались громкие щелкающие звуки. Не говоря ни слова, я выбил факел из рук Чи-Ге, бросил свой и быстро затоптал огонь. Командор еще недоуменно хлопал глазами, когда я уже тянул его под укрытие обломков стены.

Когда мы оказались в относительной безопасности, я прошептал:

— Мне кажется, к нам приближается довольно большой отряд «борцов за свободу». Надеюсь, они нас не заметят.

— Жаль, что мы находимся по разные стороны баррикад. — Произнес Чи-Ге. — Если бы я не был уверен, что, увидев нас, они сразу же постараются нас убить, то попробовал бы поговорить с ними. Возможно, когда-нибудь люди и ящерицы выступят единым фронтом против капиталистов и угнетателей…

Увидев, что я прижал палец к губам, требуя замолчать, командор быстро закончил:

— …Но, увы, не сейчас. Тише, они уже совсем рядом.

Громкие щелкающие и квакающие звуки приближались. Осторожно выглянув из-за камней, мы наблюдали появление отряда разумных ящериц. Вначале над поверхностью холма показались четырехглазые головы первых существ, потом тела по пояс, а потом уже перед нами предстали их фигуры в полный рост. Всего в отряде я насчитал восемь иномирян.

Также, как и у убитой мною твари, тела ящериц были закрыты сплошным доспехом из панцирей местных насекомых. Все они сжимали в лапах разнообразное оружие: костяные дубинки, каменные палицы, одна даже была вооружена большим стальным тесаком. За спинами существ виднелись привязанные длинные лыжи, сплетенные из упругих листьев каких-то растений. Кроме того, трое последних ящериц тянули за собой широкие сани-волокуши с тяжелым грузом.

Теперь мне стало понятно происхождение громких щелчков и причмокиваний, которые предупредили нас о появлении врагов: таким образом существа общались между собой. С легким удивлением я обнаружил, что понимаю общий смысл разговора, хотя человеческие языки и язык ящериц сильно отличаются друг от друга. Я в который раз мысленно поблагодарил Яманубиса за столь глубокое гипнообучение, которое позволило мне понять, о чем говорили наши враги:

— Надо успеть дойти/добраться до Кро-Крака быстро/важно пока Большой Красный Круг поднимется три раза.

— Да, за поимку/добычу так много/(хорошо!) Теплого Мяса мы заработаем/овладеем много/(хорошо!) Тручаков.

— Корук обещал/(даст!) больше, если мы/(наш отряд) придем/принесем раньше других.

— Где этот (непонятное выражение) Гроч? Он обещал/намеревался встретить нас/(наш отряд) здесь/(на острове).

— Наверное, ему не удалось/не повезло ускользнуть от Теплого Мяса с огненными трубками, как (Гучу и Груку)/(нашим охотникам). Ждать/терять время не будем. Пусть догоняет, если жив/(способен есть и двигаться). Путь на север/(туда, где дом) он знает/(сможет найти) сам.

— Корук будет рад/наградит, если Гроч вернется/(останется жив) вместе с нами. У них была дружба/(общие дела) на Перекрестке Измерений.

— Это его личное дело/проблема. Нам платят/награждают за Теплое Мясо. В тюрьме/ссылке каждый сам за себя!

Услышав вполне достаточно, я спрятался за камни и прошептал Чи-Ге:

— Должен Вас огорчить, командор: это не местные жители, а такие же сосланные с Перекрестка преступники. Колония этих иномирян где-то на севере. Они любят есть людей, которых называют «Теплое Мясо». Поэтому отряды охотников время от времени совершают набеги на человеческие поселения. Сейчас этот отряд очень торопиться вернуться назад, чтобы подороже продать добытый товар — тела людей.

Чи-Ге выслушал мой отчет, не перебивая. На его лице попеременно сменяли друг друга различные чувства: огорчение, удивление, отвращение. Он недоверчиво спросил:

— Откуда ты все это узнал, Рен? Ты что, понимаешь их язык?

— Понимаю. — Скромно опустил я взор.

— Где, как, когда ты мог ему научиться? Несколько минут назад ты удивлялся, впервые увидев четырехглазую ящерицу, а теперь вдруг, оказывается, умеешь по-ихнему разговаривать.

— Эльфы наложили на меня свои чары. Теперь я понимаю язык любого разумного существа. Сам не знаю, как это у меня получается. — Ответил я, в глубине души проклиная себя за излишнюю болтливость. Если бы я не похвастал своими знаниями, Чи-Ге сам бы понял, что перед нами иномиряне-охотники, а я смог бы избежать щекотливых вопросов. Впрочем, мне показалось, что мои объяснения и на этот раз удовлетворили подозрительного командора.

Тем временем отряд прошествовал мимо камней, за которыми мы прятались, и направился к центру острова.

— Тысяча чертей! — Тихо выругался Чи-Ге. — Сейчас они заметят костер и найдут тело своего товарища.

Он оказался прав: громкие крики ящериц внезапно смолкли, и над островом вновь воцарилась гробовая тишина.

— Сейчас начнется охота. — Шепнул я командору. — Они поймут, что убийство произошло совсем недавно, и постараются нас отыскать.

— Может быть, наоборот, они постараются убраться с острова? Решат, например, что здесь на них устроили засаду? — С затаенной надеждой спросил командор.

— Вряд ли. Они догадаются, что на острове прячутся всего лишь два человека. Местные преступники не забрались бы в болото так глубоко, чтобы отомстить за смерть нескольких человек. Да и по нашим вещам, оставшимся у костра, они поймут, что нас всего двое.

— Десять тысяч чертей! — Схватился за голову командор. — Я оставил там свое копье.

— Это я уже давно заметил. — Спокойно сказал я. — Но оно бы вам скорее мешало, чем помогало спрятаться.

— Спрятаться?! — Возмутился Чи-Ге. — Неужели ты мог подумать, что я испугаюсь и забьюсь в какую-нибудь дыру?

— Лично я так и собираюсь поступить. И, пожалуйста, командор, говорите тише, сейчас наша жизнь зависит от того, как хорошо нам удастся спрятаться. Нас всего двое против восьми опытных охотников.

Я умолчал о том, что, если реально смотреть на вещи, сражаться с ящерицами способен я один. Как бы ни были велики заслуги командора в революционном движении на сотнях планет, здесь, среди болота, он стал всего лишь беззащитным горожанином. Без лазеров, компьютеров, космических кораблей, Порталов Прямого Перехода он был бессилен. Я же, болотник с далекой Подсолнечной, оказался тут в своей стихии.

Но командор не желал признавать очевидного:

— Рен, я никогда не отступал перед противником, не отступлю и сейчас.

Чи-Ге вытащил из-за пояса свою плетеную дубинку и решительно взмахнул ею в воздухе.

— Командор, Вы когда-нибудь сражались холодным оружием? — Поинтересовался я.

— Приходилось… — Криво усмехнулся Чи-Ге. — Или ты думаешь, что в технизированных мирах все отношения выясняются лишь при помощи боевых лазеров и ракетных установок?

Вообще-то, именно так я и думал, но вместо ответа отрицательно покачал головой.

— Тогда, Рен, начинаем работу. — Скомандовал командор, скидывая с плеч длинный теплый плащ. — Будем держаться вместе. А там, как повезет…

Нам повезло. Оттуда, где находился костер, послышалось возбужденное кваканье. Потом оно резко смолкло.

— Командор, я, кажется понял: ящерицы слышат гораздо хуже людей. Они разговаривают слишком громко. А к тому, первому, я подобрался вплотную незаметно. Наверное, поэтому и охота на людей для них не такое простое занятие: трудно скоординировать свои действия, не переполошив при этом всю округу. Время от времени ящерицы собираются вместе, чтобы составить план, а потом опять расходятся. Если мы их перебьем поодиночке…

— Отлично, Рен! — Улыбнулся командор. — У тебя необыкновенные дедуктивные способности. Я сразу понял, что ты не так прост, как хочешь казаться. Но, учти, если ящерицы плохо слышат, то уж видят-то они своими четырьмя глазами отлично. Не зря они предпочитают темноту. Я думаю, что они еще могут ощущать тепловые излучения. Пойдем на их голоса, но будем держаться за камнями.

Мы двинулись следом за отрядом ящериц. Несколько коротких перебежек от одной груды блоков до другой и остановка. Я напряженно вслушивался в тишину, стараясь услышать шаги врагов. Наконец, шагах в тридцати от нас за остовом каменной кладки, я уловил скрежет хитинового панциря. Молча я указал командору направление. Тот согласно кивнул головой. Мы скользнули между развалинами, как две бесшумные тени. Чи-Ге, к моему удивлению, не отставал от меня и двигался достаточно тихо.

Источник звука двинулся нам навстречу. Две ящерицы! Я дернул командора за рукав и показал два пальца. Тот в ответ поднял вверх один палец и ткнул им себя в грудь, потом вновь поднял его и направил на меня. «Один — мне, один — тебе», — понял я и кивнул.

Мы затаились за большим камнем. Шаги двух существ приближались. Они обходили камень кругом. Я быстро потащил Чи-Ге за собой, чтобы зайти в тыл врагам. Обогнув камень, мы увидели спины ящериц. Я не рискнул вновь применить удушающий прием, а просто вонзил наконечник копья в спину существа. Быстро выдернул и воткнул в шею, чтобы не дать твари подать голос. Командор одновременно со мной опустил свою дубинку на череп своего противника. Тела двух ящериц рухнули на землю почти одновременно.

Я нагнулся, чтобы проверить, живы ли еще эти существа, но внезапно уловил движение за спиной. Я успел развернуться и выставить перед собой копье. Командор не успел… Поэтому спустя мгновение на мое оружие напоролась еще одна ящерица, а Чи-Ге, издав удивленный булькающий звук, свалился на поверженных ранее врагов. Ящерица, из живота которой торчало мое копье, обхватила древко обоими лапами и повалилась на бок, вырвав оружие из моих рук.

Я остался один на один с тем существом, что сразило командора. Теперь оно, быстро вращая костяную дубинку над головой, подступало ко мне. Не тратя времени на то, чтобы вытащить свой нож, я резко бросил тело вперед и вверх в длинном прыжке. Это было полной неожиданностью для ящерицы. Она еще не успела опустить дубинку, как мой ботинок ударил ее точно под нижнюю челюсть. В следующее мгновение мои средние пальцы по самые перепонки вонзились в верхние глаза твари. Она умерла еще стоя и упала, вытянувшись во весь рост.

Я вытер пальцы о хитиновый панцирь существа и подобрал его дубинку. Отполированная человеческая кость удобно легла в руку. Раненная в живот ящерица корчилась на земле и пыталась позвать на помощь, однако из ее широко раскрытого рта толчками вытекала темно-бордовая кровь. Я с размаха стукнул костяной дубинкой ее по голове. Тварь один раз дернулась, и больше уже не пошевелилась. Я отбросил человеческую кость и дернул копье на себя. Мне удалось вырвать его из тела ящерицы, но, увы, каменный наконечник сломался у самого основания. Разочарованно вздохнув, я склонился над Чи-Ге.

Командор стонал и тряс головой, быстро приходя в сознание. Удар по голове пришелся вскользь, к тому же его смягчили берет и густая кудрявая шевелюра. Я вздохнул с облегчением: его череп был цел. Чи-Ге протянул мне руку:

— Помоги мне встать.

Встав на ноги, командор покачнулся, но быстро восстановил равновесие.

— Идти можете? — Спросил я.

— Кажется, могу. — Задумчиво произнес Чи-Ге. — А что с ящерицами?

— Четверо мертвы. Еще столько же бродят где-то неподалеку.

— Хорошо, надо их найти. — Командор пошел вперед, на глазах обретая уверенность.

Мы вновь применили испытанный метод: перебежать от укрытия к укрытию и затаиться, вслушиваясь в звуки ночи. Мы крались вдоль внешней стены, что позволяло нам контролировать и склоны холма, и развалины внутренних построек. В руке я сжимал плетеную дубинку, а Чи-Ге помахивал кистенем.

— Там. — Шепнул я командору и показал в сторону высокой каменной стены, чудом сохранившейся среди всеобщего запустения. — Они там. По крайней мере, двое.

— Вперед, за мной. — Приказал Чи-Ге.

Чтобы добраться до нужной стены, надо было преодолеть открытый участок холма. Я бы предпочел сделать крюк и обойти его, прячась за развалинами, но командор, видимо, не признавал обходных путей. Он пошел напрямик, и я вынужден был пуститься вдогонку, перехватив дубинку в левую руку и на ходу вытаскивая нож из-за пояса.

Через мгновение я услышал впереди подозрительный шорох. Проклятье, ящерицы прятались в тени камней. Мы их не видели, сами же для них являлись прекрасной мишенью.

— Назад, командор! — Закричал я. — Это засада!

Но было уже поздно. Позади нас раздался звук, который могли издать только два крупных существа, спрыгивающих на землю со стены.

— Осторожно, сзади! — Воскликнул я, стремительно оборачиваясь, чтобы встретить врагов лицом к лицу.

Брошенная одной из ящериц дубинка просвистела возле моего виска. Чи-Ге прыгнул вперед и в сторону, отчаянно размахивая кистенем. Две ящерицы бросились на него, две налетели на меня. Я отбил дубинкой удар первой ящерицы и воткнул нож в горло другой, потом ударом в грудь сбил с ног первую и добил ее ударом ребра ладони по шее. На все это я потратил не более двух секунд.

Чи-Ге еще держался на ногах, ему даже удалось задеть кистенем одного противника, но ящерица перехватила оружие, лишив командора возможности защищаться. Ему надо было бы отпустить рукоятку и отскочить назад, но он только бестолково дергал кистень, пытаясь вырвать его из лап ящерицы. В это время другая тварь прыгнула на Чи-Ге с занесенным для решающего удара тесаком… И упала, потому что я успел сделать ейсзади подсечку. Через мгновение моя дубинка разнесла череп иномирянина.

Оставшись один на один с последним врагом, Чи-Ге, наверное, почувствовал прилив сил. Он, наконец, выпустил рукоять кистеня и схватил ящерицу за руку. Развернувшись на каблуках, он перебросил тварь через спину, зажав ее конечность так, что она вывернулась из сустава. Ящерица пронзительно заверещала от боли. Командор навалился на упавшее существо и завернул ему за спину вторую руку.

— Рен, ты можешь поговорить с ящерицей?

— Не знаю. — Опешил я от такого вопроса. — Смогу, наверное, если она перестанет так орать.

— Так скажи ей сам, чтоб заткнулась! — Воскликнул командор.

— Молчи/тихо! — Обратился я к ящерице, не слишком, впрочем, рассчитывая на то, что она меня поймет.

Однако, она поняла, потому что сразу же оглушила меня трелью щелчков:

— Кто ты, Теплое Мясо, говорящее/знающее язык Гич? Ты нас нашел/выследил и убил/(плохо!) всех моих охотников. Ты — чудовище/(сильное и страшное существо).

— Командор! — Обрадовался я. — Оно меня поняло!

Командор выпустил руку ящерицы и поднял тесак, выпавший из пальцев другой убитой мною твари. Он прижал лезвие к горлу существа и сказал мне:

— Скажи ему, что мы его отпустим, если он ответит на все наши вопросы.

Я перевел:

— Хочешь жить/питаться, отвечай мне правду/(то, что есть на самом деле).

Ящерица уставилась на меня всеми четырьмя глазами, и в ее взгляде я прочитал и ненависть, и страх, и надежду на спасение.

— Я все расскажу/(правду!), если обещаете отпустить/(не убивать).

— Сколько еще таких/похожих, как ты/(умелых охотников)?

— Три дюжины охотников/(три полных отряда), но не здесь/(не ближе ночного перехода). Охота на Теплое Мясо опасна, мы не ходи большими группами/толпами по болоту.

— Как далеко до берега, где живет Теплое Мясо?

— Половина ночного перехода дальше/туда на юг. Там живет сильное/(большое и ловкое) Теплое Мясо. Много огненных трубок, стреляющих камнями. Двое моих охотников/товарищей были убиты вчера ночью.

— Где вы/(такие как ты) живете?

— Три ночных перехода на север. Там большой остров/земля среди болота. Туда ссылают/(Портал-Вспышка-Полет) с Перекрестка Измерений нас/(таких как я).

— Давно вы/(такие как ты) охотитесь на людей?

— Всегда/(очень давно). Как только первый говорящий на языке Гич появился/(оказался не по своей воле) здесь.

— Если мы тебя отпустим/(подарим жизнь), что ты будешь делать?

— Вернусь на остров, залечу/(отращу новую) руку, соберу другой/(такой же) отряд/(товарищей-охотников) и пойду в поход/(на юг) за Теплым Мясом.

Я пересказал наш разговор командору. Тот немного подумал и сказал:

— Все ясно, это не вражда между расами, а способ выживания ссыльных ящериц. Скажи ей, или ему, пусть катится на свой остров и передаст всем своим соплеменникам: лучше бы им подыскать себе новый объект охоты.

Я перевел. Ящерица недоверчиво выслушала меня и спросила:

— Могу ли я взять/забрать свои болотные лыжи и оружие/(то, чем я убиваю)?

— Лыжи — можно, оружие/(убивающий предмет) — нет.

Придерживая вывернутую руку, ящерица поднялась на ноги и медленно потрусила к высокой стене, где пряталась в засаде. Мы были начеку и пошли следом. Время от времени бросая на нас злые взгляды, ящерица подобрала спрятанные за камнями лыжи и двинулась прочь. Мы проводили ее до внешней стены и наблюдали, как она спустилась с холма и скрылась в зарослях черных кустов-кораллов.

— Как ты думаешь, Рен, она может вернуться и попытаться нас убить? — Спросил Чи-Ге.

— Вряд ли. Я не только разговаривал с ящерицей, но и немного чувствовал ее настроение. Она потрясена и подавлена. Наверное, это первый в истории этих тварей случай, когда двое людей ночью уничтожают целый отряд опытных охотников. Она до смерти напугана.

— Может быть, это заставит их относится к «Теплому Мясу» с большим уважением. — Криво усмехнулся командор. — Теперь ящерицы дважды подумают, прежде чем вновь отправляться на охоту за людьми.

Мы возвращались к месту ночевки, когда я вдруг услышал приглушенный крик.

— На острове есть еще кто-то. — Взволнованно воскликнул я. — Я слышал звук, но это не ящерицы. Похоже, кричал человек.

Мы бросились бежать в направлении звука. Через несколько десятков шагов среди нагромождения больших каменных блоков мы увидели сани-волокуши, которые вез с собой отряд ящериц. Чи-Ге одним движением сбросил закрывающую сани циновку. Нашим глазам предстало ужасное зрелище.

В санях лежало два человека: мужчина и женщина. Я порадовался, что сейчас ночь, но огорчился, что на небе слишком много звезд и увиденное кошмарное зрелище навсегда останется в моей памяти. Состояние людей ужасало. Руки в локтях и ноги в коленях были вывернуты и прижаты к телу. Одежда висела клочьями, а на теле виднелись следы страшных побоев. Лицо женщины напоминало сплошное кровавое месиво, вместо глаз зияли черные дыры, а с головы мужчины был снят скальп. Но самое страшное — люди все еще оставались живы. Женщина тяжело дышала, хотя в ее груди что-то булькало, а на разбитых губах надувались и лопались кровавые пузыри. Она была без сознания. Мужчина же открыл глаза и посмотрел прямо на нас.

— Бегите, — прошепелявил он, выплевывая выбитые зубы, — тут ночные охотники.

— Мы их перебили. — Сказал Чи-Ге. — Теперь все будет хорошо.

— Слава Богам. — Выдохнул мужчина и закашлялся.

— Мы вам поможем. — Командор протянул руку, словно собирался дотронутся до его плеча, но тут же отдернул ее, сообразив, что любое прикосновение причинит тому новую боль.

— Эти ублюдки переломали мне руки и ноги. — Из последних сил прохрипел мужчина. — Добей меня, я все равно больше не жилец.

— Эта женщина — твоя подруга? — Спросил Чи-Ге.

— Нет. Я ее не знаю. Она не сказала ни слова: вначале только стонала, а вечером потеряла сознание. Прошу тебя, прикончи меня, пожалей. И ее тоже, я клянусь, она не будет против. Быстрее, пожалуйста, я больше не в силах терпеть эту боль…

Командор склонился над санями, два раза поднял тесак вверх и дважды резко опустил. Я не видел выражения его лица, но, думаю, в тот момент оно было не лучше моего. Два круглых предмета выкатились из саней и упали к ногам командора. Это были человеческие головы. Чи-Ге поднял на меня глаза, полные слез:

— Зря мы отпустили последнюю ящерицу. Теперь понятно, почему она согласилась на все, лишь бы убраться с этого острова, пока мы не нашли ее добычу. Ладно, что сделали, то сделали. На сегодня хватит приключений. У нас осталось еще пол ночи. Давай немного поспим, а то завтра не доберемся до Равнины Яблок.

— Ладно, только я вначале починю свое копье. Чувствую, нам предстоит нелегкий день.

— Значит, твое дежурство первое. Разбуди меня, когда посчитаешь нужным.

Мы вернулись в свой маленький лагерь. Пока командор раздувал затухающий костер, я сбегал за его плащом и заодно собрал разбросанное оружие ящериц. Чи-Ге быстро заснул. Раз стальной тесак он, на правах начальника, оставил себе, я привязал к плетеному древку копья заточенную берцовую кость. Оружие получилось даже лучше, чем каменное.

Ремонтируя копье, я размышлял о том, что сегодня ночью я увидел истинный лик тюремной планеты. Обманчивая простота общины Старшого притупила мою бдительность. Но теперь я вспомнил, что тюремный мир — это не пасторальная идиллия, а поле боя, убийств, насилия…

Глава 14. Штурм Портала

Ранним утром мы покинули остров. Позади нас остались неразгаданная тайна происхождения древних развалин и десять трупов: два человеческих и восемь ящериц. Мы продолжили свой путь на запад, где находилась равнина Яблок.

Наши шарокаты катились бок о бок, но мы с командором не разговаривали: берегли дыхание. Вчерашний переход от общины Старшого до острова и, особенно, ночные приключения, отняли у нас много сил. Мы двигались вдвое медленнее, чем вчера утром. Острова нам больше не попадались, а заросли болотных растений становились все более и более редкими. Постепенно болото превращалось в абсолютно безжизненную субстанцию.

— Рен, — обратился ко мне Чи-Ге, — меня беспокоит, что наши шарокаты слишком бросаются в глаза на ровной поверхности болота. Если на берегу выставлены сторожевые посты, то они заметят нас издалека.

— Тогда можно дождаться ночи, и в темноте причалить к берегу. Предложил я.

Командор резко возразил:

— Ну, уж нет! Еще одну ночь на болоте мы проводить не будем. Вполне возможно, что в этот самый момент по нашим следам идет отряд ящериц.

Я подумал, что командор, наверное, прав. Если отпущенная нами ящерица поспешила не на свой остров, а на встречу с другими бродящими неподалеку охотниками, то, вполне возможно, они захотят отомстить нам за смерть соплеменников. Так что иного пути, кроме как на равнину Яблок, у нас не было.

Когда огромное холодное светило стояло в самом зените, на горизонте мы увидели красную полоску. Она отчетливо выделялась на фоне буро-зеленой болотной поверхности, и не было никаких сомнений, что это берег материка. Мы взяли курс прямо на сушу, непроизвольно прибавив скорость. Я поймал себя на мысли, что, подобно командору, также мечтаю побыстрее оказаться на твердой земле.

Берег равнины Яблок оказался скалистым и довольно высоким. Отроги красных скал возвышались отвесными стенами, так что вначале я засомневался, сможем ли мы подняться наверх. Но, подъехав поближе, мы увидели, что скалы не так неприступны, как выглядят издалека. Местами они разрушились, осыпавшись в болото каменными оползнями, местами в них зияли широкие промоины и ущелья.

Очень скоро мы нашли достаточно пологую и более-менее удобную дорогу наверх. С некоторым чувством сентиментальной грусти я оставил верный шарокат у подножия оползня. Командор же, казалось, ничуть не жалел о ненужном более средстве передвижения. В его глазах горел азарт бойца, наконец-то дошедшего до арены решающего поединка.

Мы начали карабкаться вверх по осыпающимся камням, время от времени делая передышки. Не знаю, о чем думал командор, лежа на пологом каменном склоне, я же не переставал гадать, заметил ли кто-нибудь наше прибытие на равнину Яблок, и станут ли нас преследовать ящерицы-охотники в глубине материка.

Когда мы, наконец, преодолели нелегкий подъем, перед нашими взорами открылся вид на красно-оранжевую холмистую равнину, изрезанную пересохшими руслами рек, которые некогда впадали в болото. Реки текли из глубины равнины, оттуда, где почти у самого горизонта можно было разглядеть зеленоватые пятна, напоминающие леса или поля.

Согласно картам Старшого, побережье равнины Яблок было мало населено из-за недостатка пригодной для питья пресной воды. Здесь жили, в основном, самые опустившиеся люди, те, кого отвергло даже общество ссыльных преступников. Так что нам не было никакого смысла тут задерживаться. Нас влекли Порталы, позволяющие вернуться на Перекресток Измерений, а они находились в центре равнины.

Чи-Ге показал на русло реки, которое находилось в лиге южнее от нас:

— Смотри, Рен! Это русло прямое, как широкая дорога. По нему мы сможем быстро добраться до обитаемых краев. Кроме того, я вижу кое-где на дне русла растительность. Значит, там есть немного воды.

Это была блестящая мысль: по холмам и оврагам мы добирались бы до зоны лесов не меньше суток, а по пересохшему руслу реки на этот путь мы бы затратили втрое меньше времени. Да и запасы водяных и пищевых шариков у нас подходили к концу. Вскоре нам предстояло самим добывать себе пропитание. А если на дне русла есть вода, то, скорее всего, найдется и пригодная для людей пища. Меня смущало только одно:

— Командор, если это русло так удобно для ходьбы, то не встретим ли мы там бандитские патрули?

— Рен, а ты не думаешь, что в нашем теперешнем положении общество любых людей гораздо предпочтительнее, чем еще одна встреча в одиночку с ящерицами-людоедами?

Это был хороший вопрос, и, немного подумав и оценив ситуацию, я признал правоту Чи-Ге. Все-таки в вопросах стратегии и тактики он меня превосходил.

Я предложил:

— Чтобы поскорее добраться до русла, есть смысл сначала пройти по берегу до места, где река впадает в болото, а потом уже без помех идти вверх по течению.

Командор, в свою очередь, согласился со мной, и мы направились вдоль берега болота. Сильно изрезанная береговая линия, обилие скал, оползней, оврагов и ущелий сильно замедляло наше передвижение. Тем более, что мы старались по возможности избегать открытых участков. Кто знает, не прятались ли днем среди скал ящерицы-людоеды или какие-нибудь люди-отщепенцы? Остерегаясь нападения, мы время от времени останавливались и прислушивались: не зазвучит ли где-нибудь громкая речь ночных охотников?

Но прибрежные скалы были так же мертвы, как и омывающее их болото. Когда до заката оставалось около трех стандартных часов, мы, наконец, вышли на берег высохшего русла. Оно было очень широкое, около двухсот шагов в самом узком месте, но в то же время довольно мелкое. Каменистая почва плохо поддавалась разрушению, и текшая здесь когда-то вода разливалась между скалами широким потоком. По краям русла лежали крупные валуны, ближе к середине они постепенно уменьшались до размеров детского кулачка, а потом дно и вовсе покрывал мелкий песок, плотно утрамбованный и напоминающий покрытие мостовых на Перекрестке Измерений. В самом центре широкого русла виднелась тонкая полоска низких, по пояс, зеленых растений.

— Я пойду, проверю, есть ли там вода. — Сказал я Чи-Ге. — А Вы прикройте меня, если вдруг появится опасность.

— Хорошо, Рен, — согласился Чи-Ге, — только будь очень осторожен. Я послежу за окрестностью. Надеюсь, мне удастся заранее заметить опасность. Если услышишь мой крик, немедленно беги назад.

Быстрым шагом я направился к середине русла. Это было не очень-то приятно: находясь на совершенно открытой ровной поверхности, я в любое мгновение мог быть замеченным четырехглазыми ящерицами или местными бандитами. Когда до цели оставалось шагов тридцать, в кустах зашуршало, и с противоположной от меня стороны оттуда выскочило странное создание. Его тело продолговатой обтекаемой формой и блестевшей на солнце чешуей напоминало рыбу. Однако множество коротких тонких ног-проволочек позволяли ему двигаться по суше с удивительной быстротой. Я не заметил издалека, есть ли у этого создания глаза, нос или иные органы чувств, но, оно, несомненно, каким-то образом меня видело или ощущало. Внезапно существо издало тонкий свист, и из кустов выскочили еще пятеро сухопутных рыб гораздо меньше размером. Я сразу понял, что это мать (или отец?) привела своих детей на водопой. Семейство ринулось прочь от меня, перебирая ногами с такой скоростью, что казалось, будто тела поддерживают воздушные подушки. Пробежав вдоль полосы кустов шагов сто вверх по течению, странные существа вновь нырнули в заросли.

Очень осторожно, постоянно озираясь и держа наготове копье, я раздвинул переплетение густых веток и обнаружил, что между корней бежит веселый ручеек прозрачной чистой жидкости. Я встал на четвереньки и принюхался. Это была вода! Я дотронулся до нее кончиком языка и попытался проанализировать вкус: ведь она вполне могла содержать какие-нибудь вредные примеси. Но нет, вода была совершенно чистая и пригодная для питья. Никаких следов бактерий и тяжелых элементов.

Теперь следовало побеспокоиться о пище. На поиск живых существ в таких густых зарослях ушло бы слишком много времени, поэтому от мыслей об охоте пришлось временно отказаться. Вот когда мы остановимся на ночлег, я обязательно поставлю ловушки. Вполне возможно, что сухопутные рыбы окажутся съедобными.

На всякий случай я отломил от куста маленькую зеленую веточку и тщательно ее разжевал. Вкус был такой, как у болотной ряски на Подсолнечной. В принципе, чтобы не умереть от голода, есть можно. Мой желудок потомственного болотника, случалось, переваривал и не такие продукты. Правда, пока у нас оставались запасы разноцветных питательных шариков и возможность наловить представителей местной фауны, не стоило торопиться переходить на подножный корм.

Я пересыпал в карман остаток пищевых таблеток и в освободившийся пакет набрал воды. Вдоволь напившись, я вернулся к Чи-Ге, который страховал мою вылазку, сидя на большом валуне и осматривая окрестности. Он был счастлив, как ребенок, когда в его ладони полилась струйка живительной влаги. Я доложил ему о результатах своих испытаний:

— Теперь у нас есть чистая вода, и, если уж очень прижмет, кое-какая еда. Правда, я не знаю, встретятся ли нам животные и эти съедобные растения выше по течению.

Чи-Ге задумчиво посмотрел вперед:

— Надеюсь, нам все-таки не придется есть траву или гоняться за местными тварями. Раз мы знаем, что на равнине Яблок живет много людей, значит впереди нас и так ждет нормальная человеческая пища. Так что, Рен, давай лучше поспешим туда, где ее можно раздобыть.

Я хотел напомнить командору, что впереди нас ждут не мирные деревни и города, а военные поселения бандитских группировок, так что не стоит рассчитывать на то, что пищу мы раздобудем без особого труда. Но Чи-Ге так стремительно зашагал вдоль русла, его взор пылал таким вдохновенным огнем, что я не стал преждевременно расстраивать революционера, а поспешил следом за ним…


* * *
Идти вдоль высохшего русла реки было легко, и мы быстро удалялись от берега болота. Теперь нас окружали пологие каменистые холмы, кое-где перемежаемые высокими острыми пиками скал. Конечно, легче было бы идти не по камням, а по утрамбованному песку в середине русла, но мы не рисковали высовываться на открытое место. И, как оказалось, делали это не зря.

Когда мы прошли примерно пять лиг, я услышал впереди и немного в стороне какие-то странные хлопки.

— Товарищ командор, — тронул я за руку Чи-Ге, — прислушайтесь. Что это? На речь ящериц не похоже, на плеск водопада тоже.

Командор замер, весь обратившись в слух, и через минуту его лицо осветилось радостной улыбкой:

— Это выстрелы, Рен. Наверное, ты никогда не слышал звука выстрела из огнестрельного оружия, раз сразу же не узнал его. Там, впереди, идет бой. Значит, там люди. Ведь наш ночной пленник утверждал, что у его охотников нет «огненных трубок».

— Наверное, там люди отбиваются от ящериц. — Предположил я. — Надо им помочь.

— Давай сначала оценим ситуацию, а потом будем принимать решения. — Резонно ответил Чи-Ге. — Постараемся незаметно подобраться поближе к сражающимся…

Мы вновь двинулись вперед, готовясь в любой момент спрятаться за большими валунами у подножий холмов. Постепенно звуки выстрелов становились все громче и громче. Кроме них, теперь можно было расслышать еще и крики людей. Пройдя еще немного вверх по течению, мы поняли, что война идет между людьми.

— Сдавайтесь! — Кричали с одной стороны. — Все равно нас больше! Мы вас всех перебьем!

На эти угрозы с противоположной стороны отвечал звонкий женский голос:

— Нас мало, но мы сильнее духом! Пропустите нас, и мы уйдем туда, откуда пришли. Не хотите вести переговоры — не надо! Мы — послы! А в послов не стреляют!

— Нам плевать, послы вы или не послы! Мы вас не отпустим! Сдавайтесь, сложите оружие!

— Никогда! Свобода или смерть!

И вновь стрельба начиналась с новой силой.

Когда до места боя оставалось совсем немного, мы поползли вперед на четвереньках. Чи-Ге скатал свой плащ и обвязал поперек тела, образовав что-то вроде бронежилета.

Наконец, выглянув из-за склона холма, мы смогли увидеть сражение. Точнее, это было не сражение, а осада. На небольшой возвышенности среди нагромождения скальных обломков держала оборону небольшая группа людей. Разглядеть их мы не могли, так как, засев за камнями, они отстреливались от врагов, пытавшихся выбить их из природной крепости.

Нападавшие широким кругом охватили холм и, также прячась за камнями, вели интенсивный обстрел камней. Они, видимо, не ожидали нападения сзади, и поэтому не охраняли тылы. Так что, подобравшись еще ближе, мы смогли хорошо разглядеть двух ближайших стрелков. Они были перед нами, как на ладони, так как, находясь на склоне холма, мы оказались выше их позиций. Можно было видеть их спины, головы, а, главное, большие неуклюжие ружья.

Винтовки стреляли редко, они заряжались одним патроном и не отличались дальностью и меткостью стрельбы. Чтобы попасть в осажденных, находящихся на расстоянии в пятьдесят шагов, осаждающие поднимали стволы почти на сорок пять градусов. Точно таким же бесполезным был и ответный огонь из каменной крепости. Казалось, что идет не смертельный бой, а какая-то нелепая детская игра. Противники пуляли друг в друга из-за камней, не жалея зарядов. Стрельба с обеих сторон велась непрерывно, но не наносила особого ущерба противникам. Скорее, она до поры до времени помогала защитникам крепости не подпускать к себе врагов, а те, в свою очередь, не позволяли вырваться осажденным из окружения.

Чи-Ге, зорким взглядом окинув поле боя, в нескольких словах обрисовал ближайшую перспективу:

— На холме засело человек пять-шесть. Их окружают два десятка стрелков. Когда обе стороны расстреляют свои заряды, начнется рукопашная. И тогда тем, кто на холме, придет конец.

— Что мы будем делать? — На всякий случай спросил я, хотя уже заранее предвидел ответ.

— Конечно же, мы поможем осажденным. — Решительно сказал Чи-Ге. Разве ты еще не понял, Рен, что в окружение попали наши товарищи?

Что-то подобное уже приходило мне в голову, однако я не ожидал встретить революционеров так скоро и в таком плачевном положении. Интересно, как они смогут захватить Портал, если даже бой с бандитами вот-вот закончится их поражением?

— Вперед, Рен. — Приказал командор. — Твой бандит — правый, мой левый. Прорвем брешь в кольце окружения и захватим нормальное оружие.

Чи-Ге поглубже натянул берет на голову и по-пластунски пополз вперед, держась низин и прячась за камнями. Он даже не обернулся, чтобы проверить, последую ли я за ним. Такое доверие, с одной стороны, радовало, с другой — налагало определенные обязанности. Внутренне обругав себя за чрезмерную уступчивость, я пополз к своей цели — прячущемуся шагах в сорока ниже по склону бандиту.

Грохот выстрелов, крики и брань сражающихся позволили мне подобраться к нему на расстояние одного прыжка. Я уже хотел было навалиться бандиту на спину и завернуть руки за спину, но в это время тот, зарядив ружье, начал старательно целиться. Я решил воспользоваться благоприятным моментом и неслышно подполз вплотную к стрелку.

Я положил левую руку на правое плечо человека, а правой приставил острие копья к его шее. Человек напряженно замер и очень медленно, словно во сне, скосил глаза на мою руку. Перепонки между пальцами заставил его побледнеть, а вид наконечника копья из белой кости бросил в пот. Когда же он перевел взгляд еще дальше и увидел рукава моей куртки из чешуйчатой кожи змеи анакванды, то затрясся, будто в ознобе.

Только тут мне пришло в голову, что должен был подумать местный житель, увидев подобное сочетание. Он еще не разглядел моего лица, а уже пришел к однозначному выводу…

— Ночные охотники! — Отчаянно завизжал мой противник, перекрыв своим нечеловечески громким воплем шум боя.

В то же мгновение он рванулся от меня, одновременно оборачиваясь и пытаясь ударить прикладом ружья. Естественно, я не мог ему этого позволить. Я выпустил копье, перехватил ружье поперек обеими руками и ударил стволом ему в лоб. Бандит потерял сознание, даже не успев понять, что оглушил его не четырехглазый иномирянин-людоед, а такой же, как он, человек.

Однако его вопль сослужил нам отличную службу. Я услышал, как бандиты возбужденно перекликаются:

— Отступаем! Все назад!

— Хирок, ты еще жив?!

— Да, а вот Док, похоже, попался ночным охотникам!

— Без паники, а то все пойдем на корм ящерицам. Отступаем организованно! За Кривым ущельем будем в безопасности.

— Да, точно, пока охотники займутся революционерами, мы от них оторвемся.

Выстрелы затихли, и только шум убегающих людей нарушал наступившую тишину. Я дождался, пока бандиты удаляться на достаточное расстояние и в пол голоса позвал:

— Командор!.. Товарищ Чи-Ге!

Тишина. Я повторил уже погромче:

— Товарищ командор, Вы меня слышите?!

— Это ты, Рен? — Отозвался Чи-Ге.

— Я!

— Здесь ночные охотники! Наверное, они нас выследили.

Я едва не расхохотался.

— Товарищ командор, ящериц тут нет. Мой бандит принял меня за одну из них.

— Ты уверен? — Подозрительно поинтересовался Чи-Ге.

— Абсолютно. Я бы встал из-за камней, но боюсь, что меня застрелят товарищи революционеры.

— Эй! — Громко закричал командор. — Товарищи, не стреляйте! Бандиты ушли! Мы — свои!

В ответ женский голос в крепости скомандовал:

— Не поддаваться на провокацию, это ловушка! Приготовиться к отражению атаки!

— Командор, они нам не верят. — Разочарованно протянул я.

— Сейчас поверят. — Пообещал Чи-Ге. — Эй, товарищи, с вами говорит командор Чи-Ге. Есть ли кто-нибудь, кто знает меня в лицо?

— Мы все знаем героя революции. — Насмешливо ответил женский голос. — Тебе не удастся нас провести, подлец.

— Внимание! — Крикнул Чи-Ге. — Сейчас я встану. Прежде чем стрелять, внимательно посмотрите, в кого целитесь!

Выглянув в щель между камнями, я увидел, что Чи-Ге не просто встал, он еще и залез на большой камень, чтобы его лучше было видно. Он развязал свой плащ и бросил к своим ногам. Пыль и грязь запачкали его черный костюм, но гордо посаженная голова и величественная осанка делали незначительными подобные мелочи. Командор стоял неподвижно, как статуя, и лишь легкий вечерний ветерок трепал его черные кудри, выбившиеся из-под берета.

— Это командор Чи-Ге! — Хором воскликнуло сразу несколько голосов.

— Выходите, товарищи! — Властно приказал Чи-Ге. — Этот бой мы выиграли, но успокаиваться рано.

Из-за камней показались пять человек. Они бежали к нам, радостно приветствуя командора. Я тоже встал на ноги. Увидев меня, двое из революционеров моментально вскинули ружья, и я был вынужден вновь спрятаться.

— Не стреляйте, — поспешно сказал командор, — это наш товарищ с далекой планеты Земля.

Теперь я мог спокойно выбраться из укрытия и познакомиться с новыми друзьями.

Возглавляла отряд молодая женщина в сильно потертом и потрепанном синем мундире. Дыры и прорехи на нем были аккуратно закрыты заплатками из грубой серой ткани, наверное, местного производства. Волевое, но приятное лицо обрамляли коротко и неровно подстриженные огненно-рыжие волосы. Ее голову венчала странная диадема, сплетенная из лиан с зажатыми между ними мелкими разноцветными камешками и блестящими кусочками металла.

Четверо мужчин принадлежали, как я понял, к разным мирам или к разным климатическим зонам одной планеты. Они различались цветом кожи и волос, формой тела и лица, разрезом глаз, одеждой. Единственное, что их объединяло — это такими же, как у предводительницы, диадемы на голове.

— Капитан Ханита Кирада, — представилась предводительница, — бывший командир фрегата «Свобода и Согласие» во флоте адмирала СинагоСита. Теперь руковожу посольством полковника Ту-Го. Моя задача — агитировать местных жителей и вовлекать их в революционное восстание. Прежде всего, оденьте на головы вот это.

Из заплечного мешка она достала еще две диадемы и протянула нам. Одев плетеную конструкцию на голову, я почувствовал легкое покалывание в висках. Мне показалось, что звуки вокруг стали резче и четче, и в наступающих сумерках я вижу чуть лучше, чем обычно.

— Теперь, товарищ Чи-Ге, — продолжила Ханита, — вы защищены от мыслесканирования со спутников. А теперь бегите за мной, пока не поздно.

— А что случилось? — Спросил Чи-Ге. — Разве враг не бежал, оставив поле боя?

— Вы разве не слышали? Бандитов спугнули ночные охотники — жестокие иномиряне-людоеды. Если они где-то неподалеку, то надо побыстрее уносить ноги вглубь равнины. Далеко от болота они, как правило, не забираются.

— Ну, — усмехнулся Чи-Ге, — если вас беспокоят четырехглазые ящерицы, то можете не торопиться. Выдумка с ночными охотниками — это наша военная хитрость. Мы уже познакомились с ящерицами этой ночью, так что примерно представляли, чем можно напугать превосходящих числом бандитов.

— Вы встречали ночных охотников? — Удивилась Ханита. — Как же вам удалось от них ускользнуть?

— Наоборот, это им не удалось уйти от нас живыми. — Торжественно сказал Чи-Ге. — А началось все с того, что я встретил вот этого юношу-землянина по имени Рен и мы решили сократить путь до равнины Яблок и пройти через болото…

Командор коротко описал наше путешествие и ночные события. Глаза слушателей сияли восторгом и уважением. Похоже, теперь они готовы были поверить любым легендам о великом командоре Чи-Ге. При этом как-то забывалось, что главным действующим лицом был все-таки я, скромный охотник. Однако я не испытывал ни зависти, ни ревности. Положение скромного бойца, ведомого в бой великим командором, меня вполне удовлетворяло.

Меньше всего я хотел, чтобы моей персоне уделяли лишнее внимание. Я опасался лишних вопросов, так как до сих пор еще не выяснил отношения революционеров к Повелителям, Богам, Великим волшебницам и прочим существам моего круга общения.

Тем временем быстро и согласованно два солдата капитана Кирады занялись захваченным мною пленником.

— Он мертв. — Доложил один.

У меня екнуло сердце. Я же не хотел его убивать! Это был первый человек, который погиб от моей руки (разумеется, колдун Пулай Худ, причинивший столько зла моей Дилл, не в счет), и эта победа ни доставила мне никакой радости.

Наверное, на моем лице были явно написаны обуревавшие меня чувства, потому что другой солдат, подойдя ко мне и положив руку на плечо, сказал:

— На войне, как на войне, парень. Может быть, тебе станет легче, если я скажу, что он умер не от твоего удара, а от обширного инфаркта. Похоже, ты просто напугал его до смерти!

Хотя особой разницы я не видел, тем не менее дружеское участие совершенно незнакомого мне человека сняло груз с моей души. Честно говоря, переживал я сильно, но недолго. Я видел вокруг себя слишком много смертей, да и сам уже не раз убивал разумных существ, взять хотя бы тех же ящериц прошлой ночью. Хорошенько поразмыслив, я пришел к выводу, что человек-бандит не многим лучше иномирянина-людоеда, и я напрасно мучаюсь угрызениями совести.

Ружье мертвого бандита и запас патронов перешли к Чи-Ге. Хотя это был мой трофей, я ничего не имел против. Копье и дубинка были для меня более привычным оружием, чем эта тяжелая, грохочущая и неуклюжая конструкция.

— Товарищ командор! — Обратилась к Чи-Ге Ханита. — Я готова продолжить доклад, но предлагаю сделать это по дороге на восток. Эти места небезопасны. Здесь, действительно, может оказаться отряд ночных охотников. Да и бандиты, узнав что их провели, могут вернуться…


* * *
Хотя наступила ночь, мы продолжали быстрым шагом идти вверх по течению реки. Яркие факелы хорошо освещали наш путь, а солдаты капитана Хирады держали наготове заряженные винтовки. Ханита на ходу четко и подробно описывала нам сложившуюся на равнине Яблок ситуацию:

— Я попала сюда примерно три года назад, после разгрома флота адмирала Синаго-Сита в Галактике Сиркон-63097, так что считаюсь тут старожилом. Вместе со мной на эту планету попали несколько десятков товарищей, тогда как большинство было отправлено на тюремную планету системы Большого Аринрина. Мы, оказавшись в меньшинстве среди местных банд, вначале несли большие потери и были вынуждены отступить на запад равнины Яблок. Однако наши ряды периодически пополнялись новыми ссыльными революционерами, да и некоторые уголовники вставали на нашу сторону. Так что вскоре мы уже могли на равных вести переговоры с самыми крупными бандами равнины. Но мы не просто сражались за свою жизнь, каждый день мы искали выход с этой планеты. Несколько товарищей погибло от лазерных пушек спутников, когда пытались собрать межпространственные инфопередатчики.

Наши автоматические стражи ничего не имеют против того, что здесь изготавливаются наркотики, галлюциногены, примитивное огнестрельное оружие и гранаты. Однако, как только изделия местных заводиков начинают угрожать безопасности охранной системы тюрьмы, немедленно следует единое для всех нарушителей наказание — смерть…

Извините, командор, я отвлеклась… Итак, мы уже почти потеряли надежду на освобождение, когда вдруг среди нас появился маг Электрик. Он утверждал, что сочувствует революционному движению, хотя, по моему мнению, он не способен отличить великих идей Крола Мааса от левых заблуждений его оппонента Рика Дисорго. Но, несмотря на полнейшее отсутствие представления о дисциплине и довольно сомнительное прошлое, Электрик вошел в наш отряд. Дело в том, что он умеет изготавливать магические диадемы, которые вы сейчас одели на головы. Эти диадемы защищают нас от мыслесканирования, и, как утверждает Электрик, способны даже защитить от спутникового лазера. Дело в том, что лазер наводится на человеческие мозговые волны, а диадема рассеивает их, скрывая нас от орбитальных следящих устройств.

Командор, слушая рассказ Ханиты, понимающе кивал головой. Я же не понимал и половины разговора, особенно когда упоминались имена и события из их революционного прошлого. Зато, вспомнив, как Килеана на Перекрестке Измерений смогла стать невидимой для электронного автосекретаря, я понял, что и этот местный маг проделал что-то подобное. Похоже, не одни только Повелители имели власть над машинами и механизмами.

Ханита продолжала:

— Я не знаю, насколько можно верить Электрику, но с момента его появления смерти от лазеров прекратились, и мы получили возможность сконструировать кое-какие приборы…

— Оружие? — Оживился командор.

— И оружие тоже. Но есть и еще кое-что получше. Вернее, кое-кто…

— И кто же?

— Хик-Хакер!

— Да!? — Чи-Ге аж подпрыгнул от восторга. — Сам легендарный ХикХакер? Тот, кто сумел перепрограммировать Порталы Повелителей на планете Три-Со-Ран и перебросить десант прямо в тыл правительственных войск?

— Тот самый… — Многозначительно подтвердила Ханита.

Я раньше никогда не слышал о Хик-Хакере, но известие о его способностях меня одновременно удивило и обрадовало. Удивило, потому что технология Порталов Прямого Перехода была собственностью Повелителей, и никто за пределами их Империи до сих пор не знал, как действует великая Сеть. Если кто-то раскрыл этот секрет, то, значит, он обладал знаниями не меньшими, чем сами Повелители. Это-то меня и радовало: шансы выбраться с тюремной планеты через Портал резко возрастали.

— Хик-Хакер попал на эту планету вместе с полковником Ту-Го. Их звездолет захватили неподалеку от Перекрестка Измерений три месяца назад…

— Ту-Го здесь?! Мой старый друг Ту-Го? — Воскликнул Чи-Ге, и непонятно было, чего в его голосе больше: радости от предстоящей встречи или огорчения от того, что полковник также оказался на этой планете. Почему же их сослали сюда, а не выдали Верховному Генералиссимусу Кси-Лодердолиса?

— Хик-Хакер каким-то образом смог обмануть все устройства идентификации личности. Он и полковник выдали себя за контрабандистов, давно разыскиваемых на Перекрестке. Как у Хик-Хакера это получилось, они не сообщили. Не сказали и о том, зачем вдвоем оказались так далеко от основных баз повстанцев. Полковник сообщил лишь о провале восстания на спутниках Кси-Лодердолиса и о вашем отступлении к Внешнему Кольцу. Примите мои соболезнования, товарищ командор…

Чи-Ге склонил голову и нахмурился:

— Да, это были тяжелые времена. В сражении у Синего Спутника мы потеряли больше половины космических кораблей. Через пробоины из транспортных барж в открытый космос вместе с воздухом выбрасывало трупы людей, которые тут же превращались в ледяные статуи. Чтобы они не пробили обшивку моего фрегата, я приказал сжигать мертвецов из метеоритных пушек. Так мы смогли набрать скорость и вырваться из окружения… Остатки моей эскадры скрылись в дальнем рукаве галактики, а я отправился на Перекресток, чтобы…

Командор внезапно замолчал, а потом тихо спросил Ханиту:

— Товарищ капитан, вы уверены, что диадемы Электрика абсолютно надежны?

— У меня не было поводов сомневаться!

— … А можете поручиться, что в вашем отряде нет засланных шпионов?

Ханита многозначительно пожала плечами.

— Ладно, — произнес подозрительный командор, — когда доберемся до отряда, продолжим разговор с самим полковником Ту-Го. Я должен лично убедиться кое в чем…

Ох уж мне эти революционные конспираторы! Я демонстративно приотстал от командора и Ханиты и перестал прислушиваться к их разговору. Теперь мои отношения с Чи-Ге нельзя было назвать равноправными и товарищескими, как во время болотных приключений.

Находясь в отряде, я должен был соблюдать соответствующую дисциплину и субординацию. Мне, вольному охотнику, это было не совсем по душе. Однако, я понимал, что для достижения собственной цели очень часто приходится придерживаться определенных правил всеобщей игры. Так что на какое-то время я стал одним из рядовых воинов отряда революционеров.

Чем дальше мы удалялись от болота, тем ниже становились холмы и тем больше растений видел я по обеим сторонам дороги. Вначале между камнями стали изредка появляться небольшие ползучие кусты, потом они начали тянуться верх и взбираться на склоны холмов. Вскоре к ним прибавились деревья с короткими толстыми стволами, которые на высоте человеческого роста рассыпались множеством веточек-нитей. Потом появились высокие, похожие на ветвистые кактусы без иголок, растения с гроздьями круглых плодов. С другой стороны, вокруг ручья, текущего по дну пересохшего русла, растения также тянулись вверх и в стороны, так что спустя некоторое время мы шагали не по пустынной холмистой местности, а по дороге между двумя лесными массивами.

В ночной тишине слышались шумы и шорохи, издаваемые живыми существами, так что я начал опасаться, не грозит ли нам встреча с каким-нибудь крупным местным хищником. Но наши сопровождающие не обращали внимания на подобные мелочи.

На мой вопрос, есть ли тут подходящая дичь для охоты, один из солдат ответил:

— Да мы тут едим почти все, что бегает или летает. Жуки, черви, рыбы с ногами — все идет в пищу. Животных тут мало, а людей — много, так что любая добыча хороша!

— А хищники тут есть? — Продолжал расспрашивать я.

— Не бойся, парень! — Небрежно махнул рукой тот, кто успокаивал меня после известия о смерти бандита. — Кроме ночных охотников и бандитов опасаться здесь нечего. На этой планете нет сухопутных животных крупнее гритола, к тому же большинство из них питается исключительно растениями. Другое дело моря и океаны, там, по рассказам старожилов, встречаются твари размером с грузовой антиграв… Но в такую даль, к счастью, наш путь не лежит…

Я понятия не имел, какого размера эти «гритолы», но, раз о них отозвались так пренебрежительно, значит, опасности, действительно, не было. Я вновь догнал командора и услышал слова Ханиты:

— Полковник Ту-Го принял командование на себя, я же стала выполнять обязанности проводника и, иногда, посла. Хик-Хакер утверждает, что сможет перепрограммировать Портал, если мы сможем на какое-то время закрыть его от всевидящих спутников. От спутников нас защищают диадемы Электрика, но есть еще одна проблема: перепрограммировать можно только те Порталы, которые работают на выход. А каждый из них охраняет небольшой, но хорошо вооруженный отряд Стражей Перекрестка. Их, как правило, человек пять-десять. Они какое-то время живут здесь, занимаясь досмотром передаваемых на Перекресток ценностей и пересылкой освобожденных каторжников. Потом смена Стражей через Портал возвращается домой, а их место занимают другие. Хик-Хакер считает, что сможет изменить базу данных Портала и под видом Стражей переправить на Перекресток весь наш отряд.

— Все так просто? — Недоверчиво произнес Чи-Ге.

— Не все. Чтобы дать Хик-Хакеру время на перепрограммирование, нам надо захватить Стражей врасплох, не дать им сообщить на Перекресток о нашей атаке. А это не так-то просто. Ведь каждый обратный Портал защищен не только спутниками и Стражами, но и собственными лазерами, ракетометами и иглострелами. Многие погибнут, чтобы завоевать свободу для остальных. Мы хотим привлечь в наш отряд как можно больше бойцов, потому что от их количества будет зависеть выполнение планов полковника. Так что мы не гнушаемся ни бывшими уголовниками, ни ворами, ни контрабандистами. Многие, услышав только один намек о возможности побега через Портал, сами просятся к нам. Но есть и такие, кто освоился в этом мире достаточно хорошо и не хочет участвовать в сомнительном, на их взгляд, предприятии. Именно с такой бандой мы и столкнулись сегодня. Если бы не ваша помощь, товарищ командор…

— Полно, полно… — Смутился Чи-Ге. — Мы оказались рядом совершенно случайно. Да и благодарить вы должны не меня, а моего молодого товарища.

— Между прочим, — произнесла Ханита, — если бы нас не задержали бандиты, мы бы с вами так и не встретились. Полковник Ту-Го ждет только моего возвращения, чтобы сняться с места и отправиться на юг. Не повстречай мы бандитов, Вы, товарищ командор, возможно, никогда бы не выбрались с этой планеты…

Последнее замечание меня сильно заинтересовало. Была ли наша встреча случайной, или же некто специально привел нас в нужное место в нужное время? Мне на ум сразу пришло имя единственного существа, способного это осуществить — Того, Кто Называл Себя Трисмегист. Если все это его рук дело, то не проще было ли сразу вытащить меня с этой планеты, или, вообще, не выпускать меня в свое время из дома Великой волшебницы Ридалины? Я нисколько не сомневался, что подобные деяния являлись для Великого Первого Бога сущим пустяком. В то же время, думал я, ничто не совершается само по себе и просто так. Раз у Трисмегиста были причины отправить меня с Подсолнечной в это путешествие, у него могли быть причины, чтобы допустить мою ссылку на эту планету. Только вот зачем? Я так увлекся разгадыванием этой загадки, что совсем перестал прислушиваться к разговору Чи-Ге и Ханиты.

Вскоре наш отряд остановился на ночлег. Командор освободил меня от ночного дежурства, помня о наших недавних приключениях. Впрочем, и сам он, подобно мне, проспал весь остаток ночи мертвым сном…

Поднявшись на ногис рассветом, к полудню наш отряд добрался до основных сил революционеров. Лагерь полковника Ту-Го находился в лесу, неподалеку от русла реки, по которому мы шли. Под широкими раскидистыми кронами высоких деревьев из веток и листьев были построены шатры и палатки, хоть как-то защищавшие людей от ночной прохлады. Постройки были разбросаны на значительном удалении друг от друга и занимали довольно большую территорию, так что мне сперва показалось, будто здесь находится лагерь крупной армии.

Известие о прибытии легендарного командора Чи-Ге быстро облетело весь лагерь. Тотчас же вокруг нашей команды собрались почти все повстанцы. Оказалось, что их не так уж и много: не больше ста человек. В отряде не было ни одного иномирянина-нечеловека, хотя разнообразие человеческих видов, развивавшихся изолированно на разных планетах, было весьма велико. Я, болотник Подсолнечной, с перепонками на руках и ногах, был еще не самым большим отклонением от среднемирового стандарта.

Очень трогательной была встреча Чи-Ге с Ту-Го, низеньким крепышом в полинялом зелено-сером френче. Они обнимались, хлопали друг друга по спине и по плечам, вытирали слезы с глаз, наперебой вспоминали старые добрые времена. Потом командору представили двух людей, от которых зависел успех нашего освобождения: Электрика и Хик-Хакера.

Маг полностью соответствовал образу полубезумного, ушедшего в мир волшебства, человека. Всклокоченные седые волосы, красные воспаленные глаза и тощая сутулая фигура подходили бы скорее призраку из сказок, а не живому человеку. Как бы доказывая свою реальность, он громко хохотал, обнажая два ряда белоснежных, твердых как хромосталь зубов, по поводу и без повода сыпал вокруг себя шуточками и прибауточками, рассказывал чрезвычайно пошлые и сальные анекдоты. Короче, этому человеку я не доверил бы даже собирать навоз после стаи болотных свиней.

Хик-Хакер был полной противоположностью Электрика. Молчаливый, смуглый, затянутый в черный обтягивающий костюм, аккуратный до педантизма, с идеально ровным пробором на голове, с глазами пятисотлетнего ребенка, он чем-то неуловимо напомнил мне Килеану. Я попытался отбросить подозрения: не мог же, в самом деле, какой-нибудь Повелитель оставить свою Империю, покинуть Двенадцать Измерений и остаться жить среди людей, рискуя умереть конечной смертью? Или мог?

Несмотря на то, что полковник Ту-Го имел более высокое звание, чем Чи-Ге и по-прежнему возглавлял отряд революционеров, появление командора придало людям дополнительную энергию и оптимизм. Начался импровизированный митинг, на котором было произнесено много правильных и красивых речей, смысл которых сводился к одному: «Наше учение самое верное, потому что оно наше!» Я, честно говоря, не очень-то вдавался в подробности революционной теории Крола Мааса. В истории Подсолнечной были и революции, и военные перевороты, и гражданские войны. И что в итоге? Потоп, смывший в небытие почти всех людей со всеми их идеями о свободе и теориями равенства и братства. Остались только мы, их потомки, разделенные на кланы, устраивающие поединки за право жить на твердой земле.

Митинг плавно перешел в проверку боеготовности отряда. Как я уже упоминал, Ту-Го ожидал возвращения группы Ханиты Кирада, чтобы сразу же отправиться на захват Портала. В общих чертах его план был таков: коменданту Портала было передано сообщение, что ссыльные революционеры обнаружили месторождение редчайшей терциевой руды. Опасаясь нападения мощных банд, эту информацию держали в строгом секрете до тех пор, пока не был построен небольшой заводик и первые терциевые слитки не сошли с конвейера. И теперь большой караван собирался доставить их к Порталу, чтобы обменять на право возвращения для двух человек.

Коменданту дали понять, что запасы руды велики, и что, позволяя раз в год возвращаться паре революционеров, он в накладе не останется. Электрик даже создал иллюзию работающего завода, так что, проверив информацию через следящие спутники, комендант убедился в истинности рассказа.

Теперь оставалось лишь сложить на носилки оружие, накрыть его ветками и тряпками, чтобы издалека казалось, будто на носилках лежат слитки драгоценного металла, и добраться до Портала. Там, внезапно выхватив оружие, надо было уничтожить Стражей и защитное вооружение. После чего Хик-Хакер открыл бы путь на Перекресток. Внешне план выглядел легко и просто. Наш отряд был достаточно сильным и многочисленным, чтобы не опасаться нападения местных бандитов. Да эта часть равнины Яблок и не изобиловала крупными отрядами преступников, как, например, Междуречье.

Поэтому, не успел я даже познакомиться со всеми своими новыми товарищами, раздалась команда: «Стройся!». Всех разделили по парам и вручили заготовленные заранее носилки. Я видел, как несколько солдат укладывают на свои носилки длинные металлические трубки, и догадался, что под защитой диадем Электрика революционерам удалось изготовить кое-что посерьезнее однозарядных пороховых винтовок. Однако большинство членов отряда было вооружено именно этими тяжелыми громоздкими орудиями, взятыми в качестве трофеев у бандитов. Их также спрятали на носилках, оставив на виду лишь несколько самых убогих ружей да холодное оружие: ножи, дубинки, копья.

Моим напарником по носилкам стал Хо-Хиан, замкнутый и угрюмый малый с немного замедленными рефлексами. Честно говоря, я не испытывал к нему особой симпатии, да и он, видать, был далеко не в восторге от назначенного ему в пару дикаря-иномирянина с перепонками на руках. Хо-Хиану доверили огромный гранатомет, в ствол которого я мог засунуть два кулака, и он, видимо, предполагал, что в помощь ему дадут кого-то имеющего больший опыт в обращении с подобным орудием. Гранатомет и запас снарядов к нему весили, пожалуй, побольше, чем выдуманные слитки терция, так что, первый раз подняв носилки, я подумал о том, что путь к Порталу будет довольно тяжелым.

— Почему бы не использовать телеги? — Пробурчал я себе под нос.

Мои слова расслышал Хо-Хиан:

— Местность пересеченная. Больше намучаешься, затаскивая телеги на холмы, чем неся поклажу на себе.

— Это смотря какие телеги… — Не мог успокоится я.

Но Хо-Хиан быстро закрыл тему, взявшись за передние ручки носилок, так что мне оставалось только последовать за ним.

Когда все приготовления были завершены, наш отряд снялся с лагеря. Под шутки Электрика и песни революционеров мы отправились в свой поход.


* * *
К полудню следующего дня наш отряд, перебравшись через несколько десятков холмов и перейдя вброд три небольшие речушки, вплотную приблизился к Порталу, называемому «Светлый путь домой». За время перехода ничего существенного не произошло, за исключением того, что во время ночного привала я научился есть запеченных в костре жуков, выковыривая особым образом расщепленной палочкой нежное дымящееся мясо из твердых, как металлопластик, панцирей.

Теперь отряду оставался сущий пустяк — пройти по равнине несколько лиг. Но именно этот последний этап был самым сложным. Никто не мог быть уверен, что зачарованные диадемы Электрика защитят его от лазеров охранных спутников, когда те посчитают, что большой отряд может представлять угрозу для Портала. Следовательно, в любой момент с неба могла ударить обжигающая мгновенная смерть.

Наверное, поэтому последний утренний привал вышел каким-то невеселым, люди были погружены в собственные мысли, не звучало ни шуток, ни смеха, ни песен. Командор Чи-Ге и полковник Ту-Го ходили между кострами с сосредоточенным видом, настраивая воинов на решающее сражение. Только Электрик со своей вечной кривой ухмылкой не поддавался общему настроению. Он продолжал беззаботно рассказывать похабные анекдоты, над которыми, правда, никто не хохотал до боли в животе, как раньше.

Восстановив силы, мы тронулись в путь. Холмы закончились, реки и деревья остались позади, перед нами раскинулась каменистая пустыня. Наш отряд растянулся длинным караваном. Приказы передавались по цепочке, от солдата к солдату. Такое построение должно было, по замыслу командора, уменьшить потери в том случае, если у кого-нибудь из бойцов откажет защитная диадема.

Мы с Хо-Хианом шагали недалеко от начала цепи и я мог видеть, как идущие первыми Чи-Ге с Ту-Го и Электрик с Хик-Хакером переговариваются друг с другом. Через некоторое время по цепочке передали приказ:

— Скоро увидим Портал. Всем приготовиться. Без приказа не стрелять.

Действительно, вскоре на горизонте стало вырисовываться небольшое приземистое строение. Пройдя еще немного, я уже мог различить низкую бетонную стену и высокие сторожевые башенки на решетчатых металлических опорах.

Охрана Портала, без сомнения, давно уже заметила наше приближение, но не предпринимала никаких действий, самонадеянно полагая, что находится под надежной защитой охранных спутников и ракетных установок на сторожевых башнях. Наверное, в это время Комендант Портала подсчитывал собственные проценты прибыли от такого изобилия первосортного очищенного терция, слитки которого несли на полусотне носилок.

Наконец, мы оказались перед воротами форта. Теперь я понял, что бетонная стена предназначалась, скорее, для защиты от пустынных ветров, а не от людей. На расстоянии десяти шагов вокруг нее искрилось и слабо потрескивало защитное поле, преодолеть которое было невозможно. Издалека оно было незаметно, но вблизи можно было разглядеть, как сгорают на лету мелкие мошки, превращаясь на долю мгновения в маленькие искорки. Я недоумевал: как полковник собирается добраться до Портала, если даже вход в форт был закрыт?

Ответ нашелся сам собой: внезапно прямо перед нами в защитном поле образовался узкий проход, через который мог пройти только один человек. Границы прохода выделялись ярко-алой рамкой, так что перепутать и ступить мимо него в смертельную зону было невозможно. Но стальные ворота форта все еще оставались закрытыми.

Послышался строгий голос невидимого человека:

— Заключенные! Сложите возле прохода слитки терция и оставьте двух выбранных для возвращения людей. Остальные пусть уходят. Когда выплавите новые слитки, возвращайтесь!

Ханита Кирада на правах командира отряда вышла вперед и произнесла:

— Комендант, остается ли в силе наш уговор?

— Будущее неопределенно, Измерения вертятся… — Ответил голос и зашелся всхлипывающим смехом. Наверное, это была какая-то цитата. — Ты приносишь слитки, я выпускаю твоих людей. Так?

— Так, но…

— Молчать! — Загремел голос. — Не рассуждать, заключенная! Если не хочешь получить тепловой луч в макушку, не ставь условия коменданту Портала!

Ханита покраснела, но промолчала и отступила назад. Она махнула рукой, как бы отдавая приказ нашей колонне по очереди подходить к проходу и сваливать слитки. Медленно, как и было условлено, мы начали подтягиваться к форту, но никто пока не разгружал носилок. Ведь мы несли в них не терций, а оружие.

Тем временем у самого прохода разгорелся спор.

— Почему эти двое рядовых должны освободиться первыми?! — Громко возмущался Чи-Ге. — Это несправедливо. Кто, как не я, имеет право первым вернуться к революции? Меня знают, меня ценят, меня ждут!

— Замолчите, командор, — пыталась успокоить его Ханита Кирада, не доставляйте удовольствие нашим врагам!

Из форта послышался голос:

— Ага! Сам командор Чи-Ге осчастливил нас своим присутствием. Нука, посмотрим теперь, насколько тебя действительно ценят твои товарищи.

Поняв, что рыбка клюнула, и комендант всерьез воспринял ссору, Чи-Ге повысил голос:

— Революция не может обойтись без меня, товарищи! Пропустите меня вперед, и я клянусь, что положу свою жизнь за дело освобождения трудящихся от капиталистического гнета!

Один из тех, кто играл роль первых кандидатов на возвращение, возразил:

— Командор, я не виноват, что жребий пал на меня. У меня на Кси-Лодердолисе остались жена и четверо девочек…

— Что значит твоя семья в сравнении с Вселенской Революцией?! Гневно вопросил Чи-Ге, уперев руки в бока и выпрямив спину.

— А что Вы имеете против моей семьи? — Набычился его противник. Разве, в конце концов, не для их счастья свершаются революции?

— Демагог, оппортунист, уклонист! — Вскричал Чи-Ге. — Ты предал революцию!

Вместо ответа повстанец бросился на командора. Они упали на землю и принялись кататься по ней, отвешивая друг другу тумаки и страшно ругаясь. Половина отряда столпилась вокруг места схватки, громкими криками подбадривая противников.

Если бы я выступал постановщиком этой сцены, то посоветовал бы дерущимся колотить друг друга более натурально. Но коменданту Портала вполне достаточно было и этого зрелища, чтобы отвлечься от скуки пустынной тюремной планеты. Он, похоже, еще не заметил, что под прикрытием толпы возбужденных зрителей некоторые люди хладнокровно расчехляют носилки, снимают с них металлические трубы и собирают многоствольную конструкцию…

— Ложись!!! — Изо всех сил закричал полковник Ту-Го, когда настало время прекращать спектакль.

Я немедленно бросился на землю. Над моей головой пронеслись самонаводящиеся ракеты, над которыми основательно поработали Электрик, Хик-Хакер и несколько ссыльных инженеров. Они не хотели рисковать, посылая ракеты через защитное поле форта — оно могло быть запрограммировано на уничтожение быстродвижущихся предметов. Поэтому ракеты в определенном порядке влетели в проход. Все было рассчитано до сотых долей секунды. Первая бронебойная ракета снесла металлические ворота, остальные влетели внутрь форта, автоматически нацеливаясь на сторожевые башенки и генераторы защитного поля.

Несколько десятков взрывов слились в один. Я поднял голову и увидел, что защитное поле исчезло.

— Вперед! Быстрее! — Скомандовал Ту-Го.

Выхватывая из носилок оружие, революционеры ринулись на штурм форта. Носилки теперь использовались в качестве приставных лестниц. Не прошло и нескольких секунд, как первые повстанцы оказались внутри форта. А кто, вы думаете, был первым? Правильно, командор Чи-Ге.

Мы с Хо-Хианом немного замешкались, вынимая из носилок тяжелый гранатомет. Когда мы втаскивали его через разбитые ворота, внутри форта уже кипел бой. Четверо Стражей, облаченные в боевые доспехи и окруженные радужными переливающимися защитными полями, отстреливались, заняв оборону возле стены низкого бетонного куба без окон, наверное, казармы. Они вели огонь из ручных лазеров и иглоружей, и революционеры понесли первые потери. Тем не менее, прячась за искореженными металлическими конструкциями, революционеры стягивали кольцо вокруг Стражей.

— Сдавайтесь! — Кричал Чи-Ге. — Разве вы не видите, что форт уже захвачен?!

Но Стражи в ответ сосредоточили огонь на его укрытии, так что командор вынужден был отползти назад. Время играло против нас.

Посередине внутреннего двора форта, прямо между сражающимися сторонами, сиял небесно-синим цветом Портал — наша надежда и наша цель. Но сейчас, озаряемый вспышками лазеров и разрывами гранат, он был недоступен для Хик-Хакера. Чем дольше нас затягивал бой, тем выше была вероятность того, что Стражи подадут знак на Перекресток и мы будем уничтожены вырвавшимся из Портала подкреплением.

Хо-Хиан установил на землю гранатомет и вогнал в него первую ракету. Он тщательно прицелился.

— Быстрее, быстрее… — Шептал я про себя.

Выстрел! Оставляя дымный след, ракета понеслась по направлению к Стражам. На мгновение мне показалось, что Хо-Хиан промахнулся. Но я ошибся. Ракета попала точно в грудь Стража. Его окутали огонь и дым. Когда они рассеялись, я увидел, что Страж лежит без движения. Защитные поля доспеха не выдержали взрыва ракеты, изготовленной инженерами полковника Ту-Го. Теперь я готов был расцеловать угрюмого Хо-Хиана за его хладнокровие и меткость.

Внезапно оставшиеся в живых Стражи, как по команде, опустили оружие.

— Прекратить огонь! — Прокричал Ту-Го. — Они сдаются.

В бетонном кубе появилась дверь, через которую наружу выбрался человек в форме Стража Перекрестка. Но его защитное поле было выключено, шлем снят, и можно было видеть, что по тонким губам одутловатого лица змеится странная, совершенно не подходящая к случаю улыбка.

— Приветствую полковника Ту-Го и командора Чи-Ге в своем форте. Произнес человек. — Выражаю вам свое восхищение, полковник. Ваше появление стало для меня сюрпризом. Я не знал, что Вы тоже находитесь на этой планете. Если сохранятся видеозаписи этого штурма, то из-за них разгорится война между информационными каналами.

— Хик-Хакер, приступай к делу. — Махнул рукой Ту-Го, не обращая внимания на слова коменданта, которого в это время разоружали повстанцы.

— Хик-Хакер? — Комендант с удивлением посмотрел на смуглого человека. — Вот уж не думал, что мне когда-нибудь доведется повстречать эту полумифическую личность. Жаль умирать, не рассказав об этом своим детям.

— Мы не собираемся Вас убивать, комендант. — Успокаивающе сказал Чи-Ге. — Нам нужно только пройти через Портал. Вы же останетесь тут вместе со своими Стражами. Думаю, не пройдет и часа, как сюда соберется половина Стражей Перекрестка. Они Вас освободят.

— Наивные романтики. — Вздохнул комендант. — Вы, похоже, еще ничего не поняли. Думаете, мы сложили оружие, потому что признали вашу победу? Нет, пока мои Стражи держали оборону, я пытался выяснить, почему бездействуют спутники планетарной защиты. Я понял, что вы каким-то образом стали невидимы для их радаров и сканеров. — При этих словах Электрик гордо выпятил грудь. — Поэтому я перепрограммировал ближайшие из спутников так, чтобы они начали сплошную бомбардировку форта и его окрестностей. Сейчас системы активируются, и начнется…

Все, слышавшие эти слова, оцепенели. Импульсивный Электрик принялся рвать на себе волосы, а Хик-Хакер замер, не дойдя до Портала. Если это правда…

Увы, это оказалось правдой. Раздалось громкое шипение, и часть бетонной стены оплавилась, растекшись красной лавой. Еще шипение, и неподалеку от Портала в земле образовалась заполненная лавой воронка. После этого спутники принялись регулярно утюжить землю лазерными разрядами. Послышались вопли обожженных людей и отчаянные крики попавших в ловушку революционеров. В ноздри ударил отвратительный запах паленого мяса.

Каждый выстрел лазера оставлял на земле оплавленный раскаленный круг диаметром около двух шагов и глубиной в локоть. Не было смысла прятаться — нельзя было предугадать заранее, куда в следующий момент ударит спутник. Не было смысла бежать — вокруг форта, куда ни кинь взгляд, бушевал такой же ад.

— Хик-Хакер, быстрее! — В отчаянии закричал Ту-Го. — Может быть, ты успеешь!?

Тот с сомнением покачал головой, но тем не менее, вплотную прижавшись щекой к раме Портала начал что-то быстро нашептывать. Казалось, что его предыдущая молчаливость предназначалась для накопления энергии для этой безостановочной скороговорки.

«Интересно, — отстраненно подумал я, — это магия, наука, или что-то среднее, повторяющее технологии Повелителей?»

Электрик же, кажется, совершенно потерял остатки разума. Он прыгал между воронками, нелепо дрыгая руками и ногами, и напевал:

— Всем конец! Всему конец! И мне, старому дураку, тоже конец!

— Как ты думаешь, Хик-Хакер успеет? — Спросила Ханита у Ту-Го.

Тот опустил глаза:

— На планете Три-Со-Ран на перенаправление Портала у него ушло почти три часа. И работал он в более спокойной обстановке.

Чи-Ге, бессильно сжал кулаки:

— Смерть не страшна. Страшна гибель не в бою, а от лазера бездушного спутника. Впрочем, через десять минут все кончиться.

Он был прав. Нам оставалось жить не так уж много. За несколько минут была уничтожена четверть нашего отряда. Большинство из оставшихся в живых было обожжено раскаленными каплями. Трое пленных Стражей Перекрестка Измерений, попав прямо в центр лазерного разряда, мгновенно испепелились вместе с доспехами, но комендант форта, стоящий совсем рядом от них, остался невредим и теперь озирался вокруг, потрясенный тем огненным ужасом, который сам же и вызвал к жизни.

— Прощайте, товарищи! — Крикнул Ту-Го, его голос дрожал от едва сдерживаемых рыданий. — Ваши имена впишут терцием на скрижали революции.

Чи-Ге запел какой-то торжественный гимн, и его подхватило сразу множество голосов. Мне на глаза навернулись слезы.

— Прости меня, Дилл. — Прошептал я. — Простите, отец и мать. Прости, Учитель. Я всех вас подвел…

Глава 15. Честь Повелителей

А в это время на Перекрестке Измерений происходили следующие события…

Серо-голубой шар размером с небольшой астероид внезапно возник из пустоты неподалеку от планет Перекрестка. На спутниках и кораблях космической обороны звездной системы немедленно взревели сигналы тревоги и была объявлена боевая тревога первой степени. Но через несколько мгновений тревогу отменили, передав новый приказ — немедленно прекратить активность и ни в коем случае не показывать даже малейших признаков агрессии. Дело в том, что пришельца идентифицировали как боевой крейсер Империи Повелителей.

Эта новость заставила всех членов правительства Перекрестка немедленно связаться друг с другом и с представителями посольства Империи. Как не хотели бы силы обороны держать в тайне известие о появлении крейсера Повелителей в системе Перекрестка, вскоре об этом узнали всеведущие журналисты, и во всех средствах массовой информации начали обсуждать это событие. Впрочем, ни один корабль видеокомпаний не сделал попытки сблизиться с серо-голубым шаром или хотя бы навести на него голографические видеокамеры. Никто не знал, в чем причина этого визита, и что можно ожидать от неподвижно висящего в космосе корабля.

Посол Повелителей выразил удивление, что столь незначительный факт вызывал излишнюю шумиху, и заверил правительство Перекрестка, что крейсер «Хлиэл» выполняет стандартный инспекционный полет вдоль межпространственных трасс Сети Порталов Прямого Перехода. Это было заявление, скорее скрывающее истину, чем объясняющее ее, но правительство предпочло принять его без вопросов, а население, озабоченное собственными проблемами, вскоре переключилось на обсуждение повышения цен на раковидных креветок в сети ресторанов быстрого питания «Хвост кометы Арбоа».

Тем временем спутники обороны продолжали следить за крейсером, тогда как боевые корабли Перекрестка потихоньку расходились в стороны, освобождая пространство для дрейфующего в космосе крейсера Повелителей. Его мощь превосходила суммарную боевую силу целого звездного флота Перекрестка, далеко не самого слабого во Вселенной. Хотя все знали или хотя бы догадывались, что Империя иногда проводит военные операции за пределами своих Двенадцати Измерений, это никак не афишировалось. И появление крейсера в узловом мире Сети было событием поистине экстраординарным, заставляющим правительство и военных о многом задуматься.

«Не оскорбили ли мы ненароком Повелителей?» — в ужасе думали правители, нервно ожидая новостей от спутников, наблюдающих за крейсером. Ведь Перекресток, как и большинство других миров Сети, уже долгие тысячелетия жил и развивался только благодаря технологиям, предоставленным Повелителями. Антигравитация, Порталы Прямого Перехода, субатомный синтез — все это было получено в готовом виде, и лишь единицы понимали, как все это работает. Понимали, но едва ли смогли бы повторить. Так что существование миров Сети ППП, и среди них Перекрестка Измерений, напрямую зависело от благосклонности Империи.

В это время в своей каюте эмиссар Дальней Разведки Лалатолис докладывал Диктатору Гилеанису:

— Мы находимся в системе Перекрестка. Работают все сканеры и следящие устройства корабля. Выпущено около семи тысяч микрозондов. Мы ждем, что вот-вот обнаружатся следы Килеаны. Если она здесь…

— Она здесь! — Грозно прорычал Гилеанис. — И если она ускользнет у тебя из-под носа, ты займешь место покойного лорда Палтигониса, как я обещал, но не так, как тебе хотелось бы!

Лалатолис нервно сглотнул и часто-часто заморгал длинными пушистыми ресницами. Он знал, что на крейсере были Порталы для связи с Империей, так что штурмовой отряд мог в любое мгновение попасть сюда и отправить его в замок Диктатора.

— При поимке Килеаны нам может понадобиться помощь. — Стараясь скрыть сомнения, произнес Лалатолис. — Если мы засечем ее местопребывание, то команда верных Вам десантников могла бы воспользоваться Порталами Перекрестка, чтобы захватить беглянку.

— Ба, Лалатолис! Да ты не так уж умен, как я думал раньше. — Выразительно заявил Гилеанис. — Если на Перекресток я отправлю группу захвата, через несколько стандартных минут об этом узнают в половине миров Сети. А еще через минуту — во всей Империи Повелителей. Ты, наверное, не понимаешь, что пока Килеана на свободе, весь наш план находится под угрозой. Наша позиция довольно шаткая, большинство граждан-Повелителей даже не догадываются о смене власти в Империи. Ты что, хочешь, чтобы у нас началась гражданская война?

— Нет, нет. — Пролепетал Лалатолис.

— Так вот, запомни — вся операция по обнаружению и захвату бывшей Императрицы должна быть проведена в полной тайне. Наш Посол на Перекрестке — мой верный соратник, он обеспечит молчание правительства этого мира. От тебя требуется лишь одно — поймать эту проклятую девчонку.

— Может лучше… сразу… устранить? — Робко предложил Лалатолис. — Ведь мы находимся за пределами Двенадцати Измерений, и ее смерть была бы конечной.

— Ни в коем случае! — Проревел Гилеанис. — У меня есть некоторые основания полагать, что династия Императоров обладает способностью возрождаться даже в случае смерти вдали от Империи. Я до сих пор не нашел машины, хранящей матрицу памяти Килеаны, и не хочу, чтобы девчонка возродилась где-нибудь в Империи у меня за спиной.

— Если так, то почему она сама не убьет себя, чтобы вновь оказаться в Империи?

— Не знаю. Я не понимаю логики ее поступков: ее бегство через Хаос, а потом появление здесь, у нас под носом — сплошная загадка. Именно это меня и тревожит. Я должен получить Килеану живой и относительно невредимой — учти это. У меня слишком много вопросов к бывшей Императрице!

— Будет исполнено, Диктатор. — Пообещал Лалатолис.

— Тогда конец связи. — Отрезал Гилеанис, выключая голографическое изображение.

Лалатолис быстрым шагом покинул свою каюту и направился в центр управления крейсером. Там он увидел капитана Клоалотиса, беседующего со специалистом по наблюдению Криалисом. При появлении Лалатолиса разговор мгновенно прекратился, хотя он еще расслышал последние слова капитана. Тот говорил что-то о Килеане, и Лалатолис насторожился, мгновенно вспомнив все свои сомнения по поводу Клоалотиса.

Команда крейсера «Хлиэл», которым командовал Клоалотис, состояла из двадцати четырех Повелителей. Вообще-то, корабль, отправляющийся в рейд за пределы Империи, как правило, комплектовался командой из двенадцати человек. При необходимости через внутренние Порталы можно было в любой момент перебросить на подмогу неограниченное количество солдат. Но, отправляя верные ему корабли на поиски Килеаны, Диктатор Гилеанис запретил им просить подмоги, взамен этого удвоив экипажи. Большинство Повелителей в Империи до сих пор ничего не знали о происшедшем перевороте. И даже те, кто участвовал в заговоре, не внушали ему доверия. Об этих сомнениях Диктатора знали лишь ближайшие соратники, вроде Лалатолиса. Именно поэтому он старался контролировать все разговоры между членами команды крейсера.

— Каковы последние сведения? — Спросил Лалатолис. — Мне показалось, что здесь упоминали нашу беглянку. Вы уже нашли ее?

— Пока еще нет. — Сказал Криалис, вопросительно поглядев на капитана. — Но мы засекли остаточное магическое поле, образовавшееся при выходе довольно крупного тела из Межпространства. Так что мы уверены, что дракон, Яма-Анубис и Килеана где-то здесь.

— Это я знаю и без вас! — Лалатолис в разговоре с нижестоящими Повелителями старался копировать стиль Гилеаниса. — Есть что-нибудь более точное?

— Сейчас компьютер просчитывает смещение звезд и планет с момента выхода из Межпространства. Когда мы совместим местонахождение остаточной магии с их орбитами, сможем определить место появления дракона с точностью до одной десятой.

— До одной десятой чего?

— Метрона, разумеется.

— Ты что, издеваешься?! — Вскричал Лалатолис. — Длина дракона более двадцати метронов, для чего мне знать точку его появления с такой точностью? Эти лишние расчеты замедлят работу компьютера в десять тысяч раз! И именно сейчас, когда на счету каждая секунда. Это же саботаж! Я немедленно доложу обо всем Диктатору Гилеанису! Тебя арестуют, Криалис…

Лалатолис уже взялся за браслет, но твердая рука капитана легла на его плечо.

— Погодите, мессир. Точность вычислений задана по моему приказу. Я уверен, что Килеана никак не выдаст своего местонахождения. Возможно, она заранее подготовила на Перекрестке какие-либо тайные убежища. И в месте выхода из Межпространства находится либо замаскированный подземный бункер, либо какой-то незарегистрированный Портал. Дракон высадил Килеану, и улетел, чтобы отвлечь наше внимание. Мы же должны проверить каждый метрон на его пути.

— Звучит разумно. — Подумав, произнес Лалатолис. — Ладно, капитан, я поверю Вам и на этот раз. В конце концов, нам вместе придется отвечать перед Диктатором.

— Это точно. — Согласился Клоалотис, иронично усмехнувшись. — Раз уж мы находимся на одном корабле, то и ответственность разделим поровну, хотя я — всего лишь капитан, а Вы — представитель Диктатора Гилеаниса, без пяти минут начальник Дальней Разведки Империи.


* * *
— Дилл, Дилл, просыпайся. — Килеана потрясла юную волшебницу за плечи.

Раскрыв глаза, девушка увидела склонившееся над ней лицо взволнованной Императрицы.

— Что случилось? В чем дело?

— Где Рен? Когда ты его видела в последний раз?

Дилл села на кровати. Ее фиолетовые глаза расширились от страха:

— Мы расстались, когда летающие кресла отнесли нас в разные спальни. А где он теперь?

— Вот это-то мы с Яманубисом и пытаемся выяснить последние пол часа.

— А почему бы просто не спросить у Ира?

— Проклятье, как же мы не догадались! Все дело в том, что мы, Повелители, не пользуемся автосекретарями, слишком уж их легко перепрограммировать на слежку. Эй, Ир, куда делся Рен?

— Ир, милый, скажи, пожалуйста, где мой Рен? — Присоединилась к просьбе Дилл.

— Молодой господин прошел в Портал на Шестую Составляющую Перекрестка Измерений. Так как мои возможности ограничены домом волшебницы Ридалины, дальнейший путь Рена и его местонахождение мне неизвестны.

— И когда же он ушел? — Спросила Дилл, взглядом попросив у Императрицы права задавать вопросы.

— Четыре часа, сорок семь минут двадцать восемь секунд назад.

В это мгновение в спальню Дилл вбежал Яманубис.

— Я только сейчас сообразил, что автосекретарь должен знать, где Рен! — Радостно прокричал он.

— Мы уже знаем. — Хмуро сообщила Килеана.

— Он где-то на Шестой Составляющей, а где точно — Ир не знает. Дрожащими губами пролепетала Дилл.

Яманубис произнес длинное ругательство на неизвестном волшебнице языке. Однако широко открывшийся рот Повелительницы показал, что та по достоинству оценила красноречие бывшего Бога Смерти.

— Может, Рен скоро вернется? — Робко предположила Дилл.

— Скорее всего, он вляпался в какую-нибудь историю. На Шестой Составляющей на каждом углу — мыслесканеры. Если Рен прошел через один из них… — Килеана многозначительно замолчала, предоставляя своим спутникам самим догадаться, что их ждет в этом случае.

— Пока нас не атаковали штурмовые отряды Империи, обвинять своего ученика я не позволю. — Твердо заявил Яманубис. — Он допустил ошибку, в одиночку отправившись в совершенно незнакомый мир мегаполиса, но в этом есть и наша с тобой вина. Мы не потрудились ему это запретить. А что не запрещено — то разрешено.

— Это я во всем виновата. — Дилл уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

— Перестань, девочка. — Килеана подсела рядом и обняла ее за плечи. — Сейчас не время разводить сырость. Наше положение слишком серьезное, и каждый боец на счету.

— Боец? — Переспросила Дилл, поднимая глаза. — Я — боец?

— Конечно! Рен исчез, дракон все еще спит, Ридалина и Акон еле живы после прогулки по Хаосу. Значит, остаемся ты, я и Яманубис — вот и весь отряд. Нам предстоит принять решение: отправиться в замок Гилеаниса прямо сейчас, или сначала отыскать Рена.

— Сначала надо найти Рена! — Не задумываясь, ответила Дилл.

— Я тоже так считаю. — Заявил Яманубис.

— Значит, два голоса против одного. — Килеана опустила глаза и задумалась.

Теперь пришла очередь Дилл обнять за плечи Повелительницу:

— Пойми, я не против тебя, просто я очень люблю Рена. Он для меня дороже жизни, он…

— Я понимаю, — подняла глаза Килеана. — Когда я была сначала Принцессой, потом Императрицей, я отдавала приказы, не задумываясь о чувствах тех, кто их выполнял. Теперь же я на многое смотрю по-другому. Меня предали лорды-Повелители, а бывшие враги: Бог Смерти и дракон, стали друзьями. Великий Первый Бог возродился в теле человека Трисмегиста. Мир стремительно меняется, а мы, бессмертные Повелители, слишком долго прожили в изоляции на Двенадцати Измерениях. Пора поменять старые привычки и вспомнить, что Боги создали нас не как хозяев миров, а как повелителей машин…

— Я бы хотел напомнить, — перебил Килеану Яманубис, — что как Повелительница машин ты могла бы войти в компьютерную сеть Перекрестка и попытаться отыскать следы Рена. Несмотря на гигантские размеры мегаполиса Шестой Составляющей, учет переходов между Порталами, контроль за пассажирами аэрокаров ведется четко.

— Я вспомнила! — Радостно воскликнула Дилл и по-детски захлопала в ладоши. Килеана и Яманубис недоуменно воззрились на нее. — Я вспомнила свой сон. Мне привиделось, что Рен стоит посередине серебряной комнаты в оранжевом круге, потом его поглощает оранжевый свет, и он исчезает. Я уверена, что это происходило наяву. Скажите, прошу вас, что это могло означать?

— Я не уверен, — задумчиво проговорил Яманубис, — но это очень похоже на судопроизводство Перекрестка. Всех нарушивших закон ссылают на специальную тюремную планету. Она находится в параллельном Измерении под охраной сети военных спутников-сторожей.

— Тогда надо срочно вытащить его оттуда! — Вскричала Дилл и умоляюще сложила руки. — Ведь вы можете это сделать, правда?

Килеана и Яманубис обменялись тревожными взглядами.

— Если Рена пропустили через мыслесканер… — Начала Повелительница.

— …То о нас уже все известно лорду Гилеанису. — Закончил Яманубис.

— Ир, компьютер мне, быстро! — В голосе Килеаны прозвучали интонации Императрицы Повелителей.

Через мгновение прямо перед ней из пола появилось бело-синее устройство с большим шлемом и перчатками. Килеана надела шлем на голову, полностью закрыв лицо, сунула руки в перчатки и застыла. Лишь кончики ее пальцев слегка шевелились, заставляя аппарат гудеть в такт движениям.

— Что она делает? — Спросила Дилл у Яманубиса, ничего не понимая в происходящем.

— Сейчас она хочет отыскать данные о Рене в судебной базе данных. Нам надо знать: проходил он мыслесканирование или нет, и известно ли о нас властям Перекрестка и Повелителям. Если они изучили все воспоминания Рена, то в любую секунду сюда могут ворваться десантники.

— Килеана может сделать так, чтобы Рена забрали с этой тюремной планеты?

— Боюсь, что нет. Хотя она может перепрограммировать Порталы Прямого Перехода на той планете, чтобы Рен смог вернуться, но ведь еще надо и ему об этом сообщить. Кроме того, такое вмешательство в работу Сети сразу же нас выдаст. Так что Килеана постарается придумать что-нибудь другое.

Потянулись томительные минуты ожидания. Даже общение с компьютерной сетью на скорости нейронных импульсов мозга требовало довольно много времени для обнаружения в океане информации Перекрестка капелек сведений об осужденном иномирянене.

Яманубис пока рассказывал Дилл о том, как Ридалина отыскала тайную планету Гилеаниса:

— Когда-то в незапамятные времена эта планета и замок Тайн и Секретов были сотворены Богами Хаоса Хетом и Сией. Кроме них, были созданы еще и планета-двойник, и замок-близнец. Только Каллас — это мир огня, а Саллак — мир льда. В каждом замке были Врата, соединяющие их между собой. Хет жил среди льда, Сия — в языках пламени. Они проходили через Врата и любили друг друга…

В Битве Богов Хет и Сия погибли вместе с другими Древними Богами, и сведения об их мирах были потеряны, пока совершенно случайно Гилеанис не обнаружил Каллас. Он сразу понял, что в его руки попало наследие Древних Богов, и никому не сообщил о своем открытии. В то время биологическая жизнь на Калласе была невозможна: планета была раскалена до температуры термоядерного синтеза. Тысячи лет потратил Гилеанис, чтобы остудить Каллас до приемлемого уровня и исследовать его тайны. Но, к его разочарованию, ничего значительного там не нашлось — ведь этот мир был создан исключительно для любовной игры богов. Знаний Повелителя не хватило даже на то, чтобы открыть проход в Ледяной мир Саллак, так что он до сих пор не знает, где находится планета-двойник. Гилеанис окружил Каллас такой защитной системой, через которую не смогла проникнуть даже бестелесная сущность Ридалины, так что он чувствует там себя в полной безопасности.

Ридалина отыскала Ледяной Мир, а я знаю, как открыть Врата Между Мирами. Теперь нам надо лишь добраться до Ледяного замка, и мы сможем проникнуть прямо в сердце цитадели Гилеаниса, миновав все его защитные устройства. И вот теперь, когда нам оставалось лишь разбудить Горохора и отправиться в полет, Рен исчез.

Дилл опустила голову, как будто винила в случившемся себя, однако любопытство заставило ее спросить:

— Но как же Ридалина узнала обо всем этом всего лишь за несколько часов? Я слышала от Килеаны, что ни один Повелитель не смог найти планету Гилеаниса.

Яманубис весело улыбнулся и потрепал девушку по щеке:

— Вот станешь не просто волшебницей, а Великой волшебницей, как Ридалина, тогда сама узнаешь.

— Ого! — Вдруг воскликнула Килеана, заставив сердце Дилл забиться в тревожном ожидании. Голос из шлема звучал глухо, едва слышно, и волшебница была вынуждена внимательно прислушиваться. — Я нашла досье на Рена. Он оказался молодцом! Ни сказал о нас ни слова.

Дилл радостно улыбнулась, как будто говоря: «А кто же мог в этом сомневаться?»

— Но все-таки вначале он оказался глупцом! — Резко оборвала ее радость Килеана. — Какого дьявола его понесло в пластиковые джунгли Шестой Составляющей? Так, посмотрим, в чем его обвинили… уличная драка, нанесение повреждений десяти подросткам. Ха-ха! Он разделался с уличной бандой, а его за это осудили. Интересно, почему? Посмотрим досье судьи… А, вот в чем дело! Один из пострадавших — ее сын. И это не первый случай, когда она нарушает присягу судьи «судить беспристрастно и честно». Ну, что же, оставим для обоих небольшой сюрприз. Так, что бы для них придумать?.. Пусть первый же Портал, через который они пройдут, приведет их на тюремную планету, куда по их милости попал Рен.

Яманубис весело подмигнул Дилл:

— Считай, девочка, что мы не только отыскали Рена, но и отомстили его обидчикам. На Перекрестке Порталы используют даже для того, чтобы перейти из собственной спальни в бассейн. Так что не пройдет и трех часов, как истинные преступники — судья и малолетний бандит — окажутся там, куда они отправили нашего Рена.


* * *
— Есть контакт! — Передал капитану крейсера «Хлиэл» оператор-наблюдатель. — Глубокое тайное внедрение в компьютерную сеть Перекрестка. Судя по уровню доступа — это Повелитель высочайшего ранга!

— Боевая готовность первой степени! Десантной группе приготовиться к высадке! — Клоалотис через Портал перешел из своей каюты в центр управления кораблем, на ходу отдавая приказы через имплантированный передатчик.

Лалатолис появился следом за ним, застегивая боевой скафандр. Именно он, как эмиссар Дальней разведки, должен был возглавить штурмовую группу.

— Переключить ближайшие к объекту Порталы для высадки десанта. Продолжал командовать Клоалотис. — Мессир Лалатолис, при всем моем уважении, почему Вы здесь, а не во главе штурмовиков возле десантного Портала?

Лалатолис еще раз подозрительно окинул взором центр управления. Кажется, капитан проявлял лояльность новому Диктатору: на боевых постах находились оператор-наблюдатель и оба оператора-стрелка; сам Клоалотис занял капитанское кресло, готовясь бросить крейсер в бой. Лалатолис одел шлем, проверил системы скафандра и поспешил присоединиться к двум десяткам Повелителей, составляющим десантный отряд…


* * *
Быстрый и не совсем связный монолог Килеаны едва слышался из-под шлема связи с компьютером. Внезапно она напряженно замолчала, словно среди множества сведений отыскала что-то чрезвычайно важное.

— Проклятье! — Внезапно вскрикнула Повелительница. — Крейсер Повелителей уже почти час находится в системе Перекрестка. А это еще что!? Капитан корабля оставил сообщение для меня? Ну-ка, посмотрим…

Через мгновение Килеана сорвала шлем, перчатки управления и быстро скомандовала:

— Сейчас к нам заявятся гости — штурмовой отряд Повелителей. Не сопротивляться, что бы они не делали! Яманубис, быстрее, предупреди Акона, Горохора и Ридалину. Дилл, жди здесь. Я пойду встречать десантников.

Яманубис бросился выполнять распоряжение Повелительницы с такой скоростью, что автосекретарь даже не успевал раздвигать перед ним стены. Низенький толстячок вынужден был втискиваться в раскрывающиеся перед ним проходы, работая локтями и коленями.

Дилл, которая почти ничего не поняла, с легкостью выполнила команду «оставаться на месте». Киллеана же вышла в галерею. И вовремя!

За несколько мгновений крейсер «Хлиэл» переместился от границы системы Перекрестка Измерений к Третьей Составляющей, легко лавируя в паутине транспортных каналов, связывающих планеты. Силы космической обороны даже не успели понять, что происходит, а гигантский серо-голубой шар уже завис в верхних слоях атмосферы Планеты дворцов прямонад усадьбой Великой волшебницы Ридалины из Лопараса. В ту же секунду из всех Порталов галереи волшебницы выскочили десантники с включенными защитными полями скафандров и с штурмовыми винтовками наготове.

(Повелители могли перепрограммировать Порталы и проходить через любой из них. Впрочем, эти свои возможности они старались не афишировать, ведь бесчисленное количество Порталов было продано в мирах Сети частным лицам. Люди встраивали Порталы в свои дома, что позволяло им иметь выходы одновременно на нескольких планетах, и им было бы неприятно знать, что в любой момент в их жилищах могут появиться Повелители.)

Килеана встретила десантный отряд на галерее, стоя с заложенными за спину руками. Весь ее облик демонстрировал покорность и смирение, лишь глаза выдавали напряжение всех внутренних сил, едва сдерживающих врожденные честь и гордость. Она молча наблюдала, как под прицелом винтовок Повелители-десантники выводили ее новых друзей из дома Ридалины.

Дракон шипел и топорщил чешую на шее, однако не пытался сопротивляться. Даже если бы он смог разбросать ближайших десантников, остальные не только успели бы разнести его на части «распылителями», но, что гораздо важнее, убили бы кругга и людей.

Лалатолис внимательно разглядывал Повелительницу. Его не ввели в заблуждение ни невысокая женственная фигура девушки, ни ее милое личико, ни трогательные черные и золотые пряди волос. Он знал, что перед ним стоит смертельно опасная Императрица Повелителей. Даже в боевом скафандре Лалатолис не приближался к Килеане до тех пор, пока на нее не одели и не включили энергетические кандалы.

— Императрица Повелителей приветствует своих подданных. — Сквозь зубы процедила Килеана, когда вокруг нее замерцали рубиновые огоньки силовых полей.

— Эмиссар Дальней разведки Империи счастлив засвидетельствовать свое почтение леди Килеане. — Лалатолис постарался вложить в свой голос как можно больше приторного яда. — Диктатор Гилеанис и все лорды Имперского Совета чрезвычайно огорчены Вашим отсутствием. Позвольте сопроводить Вас обратно на Двенадцать Измерений Империи. Надеюсь, обратный путь покажется Вам намного более быстрым и комфортным, чем полет на спине дракона.

— Диктатор Гилеанис? — Презрительно скривила губы Килеана. — А ято все думала, какой титул выдумает себе этот предатель? Его что, до сих пор еще не арестовали за государственный переворот?

— Разумеется, нет! — Сладко улыбнулся Лалатолис, но под яростным взглядом девушки отступил на шаг назад. — Кто же решится воспротивиться приказам нового правителя Империи? Вернее, не нового, ведь лорд Гилеанис и так фактически руководил Империей последние десять тысяч лет. Он возглавлял Имперский Совет, тогда как Ваш отец и Вы проводили время в беспечной праздности. Зато теперь Империя имеет сильного, решительного, умного Диктатора, который поведет Повелителей на бой за славу и величие Империи.

Килеана иронично улыбнулась и легким жестом указала на окружавших ее десантников:

— Ты, Лалатолис, говоришь это для меня, или для них? Если для них, то они, наверняка, не раз это слышали, так как решились на предательство и поддержали тебя и твоего Диктатора. Если же ты хочешь доказать что-то мне, то не трать понапрасну время. Я знаю много такого, что ты даже не можешь себе представить, и это дает мне уверенность в том, что вскоре ваш переворот потерпит провал.

— И что же тебе известно? — Подозрительно прищурился Лалатолис.

— А вот это я сообщу лично твоему подлецу-Диктатору. Могу себе представить его лицо, когда он узнает, что… Впрочем, тебе, предатель Лалатолис, я больше ничего не скажу. Ты слишком жалок и ничтожен, чтобы владеть столь ценной информацией. Я, Императрица Килеана, приказываю тебе немедленно отправить меня на крейсер!

Последние слова Повелительница произнесла таким величавым тоном, что вначале Лалатолис инстинктивно склонил голову в поклоне. Однако, быстро придя в себя, он стряхнул наваждение:

— Вы могли бы стать Императрицей, но упустили свой шанс. Однако, я согласен с тем, что пора отправляться на корабль. Прошу Вас и Ваших друзей быть моими гостями до прибытия в замок Диктатора Гилеаниса!

Тем временем Повелители одели энергетические кандалы на Дилл, Ридалину и Горохора, причем, чтобы опутать огромное тело дракона, понадобились силы шести Повелителей. Яманубиса и Акона окружили гиперплазменной клеткой — переливающейся всеми цветами радуги оболочкой, предназначенной для сдерживания высших существ.

После этого пленники и десантники построили во дворе. Телепортационный канал, похожий на широкий луч света, протянулся от крейсера до поверхности планеты, и переместил всех в огромный космический корабль. Вся операция заняла не более десяти стандартных минут. Повелители-десантники действовали очень быстро и слаженно, ведь их обучали и тренировали многие тысячи лет именно для такого случая.

Космический корабль одной не в меру любопытной видеокомпании Перекрестка Измерений, пытавшийся приблизиться к планете, был отброшен силовым лучом крейсера с такой силой, что все находящиеся на борту получили увечья, хотя и остались живы. Это послужило уроком для остальных космических кораблей, мгновенно разлетевшихся в стороны, словно мелкие рыбешки при виде акулы.

Силы космической обороны Перекрестка Измерений сделали вид, будто ничего не произошло. Правительство затаилось, боясь прогневить Повелителей каким-нибудь нечаянным поступком. Поэтому когда крейсер исчез в Межпространстве, все облегченно вздохнули: «На этот раз обошлось. Нас не тронули». Жизнь на всех Составляющих Перекрестка быстро вошла в норму: продолжилась привычная суета большой планетной системы, новые вопросы и проблемы погребли под собой это происшествие…


* * *
Лалатолис, снявший боевой скафандр и одевший парадную форму эмиссара Дальней разведки, покрутил тонкий серебристый браслет на руке. В воздухе прямо перед ним возникло объемное изображение Гилеаниса.

— Если ты отвлек меня, чтобы… — Сурово начал Диктатор, но тут же рядом с лучащимся самодовольством Лалатолисом увидел Килеану в энергетических кандалах. — Ба! Вот это сюрприз! Если я не ошибаюсь, ты, наконец, добился успеха. Я рад вновь увидеть Вас, бывшая Императрица.

— Ты можешь сколько угодно глумиться надо мной, Гилеанис, — твердо сказала Килеана, — но помни, что выигранный бой — это еще не победа в войне. Так что не спеши радоваться! Я еще не проиграла!

— Да, ты еще не проиграла, до моей полной победы осталось где-то около двух стандартных часов. Ровно столько нужно, чтобы крейсер доставил тебя к ближайшему Порталу, ведущему в мой замок. Вот тогда мы с тобой с глазу на глаз обсудим многие, очень многие вопросы. Лалатолис, позаботься о том, чтобы Ее Императорское Величество без промедления соизволила прибыть к своему самому верному лорду.

— Слушаюсь, Диктатор. — Лалатолис, принимая игру, низко склонился перед Килеаной и указал ей рукой на четырех десантников со штурмовыми винтовками наперевес. — Прошу, Ваше Величество, почетный караул сопроводит Вас в Вашу каюту.

— А что будет с моими спутниками?

— Ничего особенного. — Радостно пообещал Гилеанис. — Капитан Клоалотис обеспечит всех соответствующими каютами. Я думаю, Императрицу Повелителей не должны беспокоить какие-то бывшие Боги, люди, кругги и драконы. Но если же они Вам не безразличны, то я окажу им честь, умертвив на Ваших глазах. Так что их судьба будет Вам известна вплоть до самого последнего вздоха.

Килеана на это ничего не ответила, лишь в ее глазах вспыхнула обжигающая ярость. Она резко развернулась и удалилась в сопровождении десантников.

— Поздравляю тебя, начальник Дальней Разведки Империи лорд Лалатолис. — Торжественно произнес Гилеанис. — Жду тебя с нетерпением у себя в замке. Ты разделишь со мной торжество победы. Капитану Клоалотису передай, что я назначаю его адмиралом Империи, командующим третьим флотом.

Лалатолис склонился в глубоком поклоне перед голограммой Диктатора:

— Благодарю, мой господин. Я оправдаю Ваше высокое доверие.

— Теперь я в этом не сомневаюсь, но все же поторопи капитана. Я жду вас всех с нетерпением. Конец связи!

Все еще находясь под впечатлением от похвал Гилеаниса и от своего долгожданного возвышения, Лалатолис не сразу обратил внимание на то, что дверь за его спиной отворилась, и в центр управления вошли несколько человек. Наконец, он обернулся и увидел стоящих рядом Клоалотиса, Килеану и Яманубиса.

— Почему пленники все еще не в надежных камерах? — Спросил Лалатолис и только потом сообразил, что Повелительница и бывший Бог свободны от кандалов и гиперплазменных клеток. — Что тут творится?

— Мне кажется, что у нас есть около пяти-шести часов, — произнесла Килеана, не обращая внимания на вопросы Лалатолиса, — после этого Гилеанис начнет что-то подозревать и отправит за нами эскадру кораблей.

— Ну, за это время мы уже будем далеко, — усмехнулся Клоалотис, им придется помучиться, отыскивая наши следы.

— Что тут твориться? — Растерянно повторил Лалатолис, побледнев от нехорошего предчувствия.

— Ты еще тут? — Как будто бы только что заметила его Килеана. Капитан, почему у вас по кораблю разгуливают преступники?

— Прошу прощения, Императрица! — Широко улыбнулся Клоалотис. Сейчас я наведу порядок.

В ту же секунду в центр управления вошли десантники, которые должны были бы сопроводить Килеану в ее камеру. Теперь их оружие было направлено на Лалатолиса, и тот почувствовал, как его тело опутывает холодная клейкая слабость.

— Я, начальник Дальней Разведки Империи, приказываю… — Неуверенно начал Лалатолис, но, глядя в насмешливые глаза Клоалотиса, осекся.

— Пока я капитан этого крейсера, приказывать мне может лишь законная Императрица. А она приказала мне взять тебя под стражу.

Лалатолис побледнел еще сильнее и обратился к десантникам:

— Солдаты, немедленно арестуйте предателя Клоалотиса!

Никто даже не шевельнулся, стволы штурмовых винтовок продолжали смотреть в грудь Лалатолиса.

— Не трудитесь, несостоявшийся лорд Империи! — Сказал капитан. Мы долго обсуждали с командой философские аспекты предательства. Ты с Гилеанисом и несколькими желающими всемирного господства лордами предали сначала Императора Киллатолиса, а потом Императрицу Килеану. Мы же предали предателей — то есть сохранили верность законным правителям.

— Вы об этом пожалеете! — Угрожающе прошипел Лалатолис. Его растерянность прошла, теперь он готов был насмерть биться с теми, кто расстроил его планы о звании лорда Империи. Лалатолис начал нервно теребить браслет, пытаясь вызвать на связь Диктатора.

— Не трудись понапрасну. — Насмешливо произнес Клоалотис. — Неужели ты думаешь, что можно находиться на моем корабле и пользоваться связью без моего разрешения? Я дал тебе переговорить с лордом Гилеанисом, чтобы выиграть время. Теперь он будет готовиться к прибытию Императрицы через свой Портал, а мы тем временем успеем подобраться к нему с другой стороны.

— У вас ничего не получиться. — Уверенно заявил Лалатолис. — Вы никогда не найдете его замок на планете Каллас.

— Все в воле Бога. — Ответил Клоалотис, и в его тоне не было привычной иронии.

— Наши Боги умерли! — Отчаянно воскликнул Лалатолис. — Они палив Великой Битве Богов. Поймите же, теперь мы, Повелители, должны принять на себя ответственность и стать хозяевами всех Вселенных и Измерений.

— Боги не умерли. — Возразила Килеана. — Они оставили нас лишь на время. Но они скоро вернутся, и тогда каждый должен будет дать им отчет о своих поступках.

— Это какая-то чушь!

— Это очень серьезно. Серьезнее, чем хотелось бы тебе и тебе подобным. Великий Первый Бог уже обретает свою личность. Вскоре и Великая Древняя Богиня возродится среди людей. Когда они встретятся, произойдет слияние душ. Начнется новая Эра. Эра Возрождения. Готов ли ты вступить в нее с чистой совестью?

— Не может быть… Нет… Не может… — Язык плохо слушался Лалатолиса, на его красивых полных губах выступила пена.

— Между прочим, Лалатолис, — строго сказала Повелительница, — ты встречался с Великим Первым Богом. Но ты не узнал его, твое сердце очерствело от жажды власти. Ты прошел мимо.

— Как!? Где? Когда это было?

— Совсем недавно, на одной маленькой планетке. Космический корабль Бога, который жил тогда в теле человека и звался Трисмегистом, врезалась в твой зонд-разведчик. Это привлекло твое внимание, и ты разузнал, что Трисмегист прибыл из параллельного Измерения и высадился на эту планету. За короткое время он добился большого влияния среди местных жителей, но был схвачен врагами и заточен в подземелье, где ожидал казни. Ты не знал, что к тому времени Трисмегист начал возвращаться в свою истинную сущность и, считая его обычным человеком, предложил стать агентом Повелителей. Но он попросил, чтобы вместе с ним ты спас и его друзей. Ты же, преисполненный гордыни, отказал, отдав тем самым в руки палачей. Так свершилось твое падение.

— Да, я что-то припоминаю. Но как ты обо всем этом узнала? Ведь тот человек давно умер…

— Человек умер, Бог родился. И Верные ему Повелители могут с ним разговаривать.

— Я не верю. Ты хочешь запугать меня, чтобы я Вам помог…

— Им не нужна твоя помощь. — Послышался голос из кресла оператора-стрелка. — Наоборот, это ты должен умолять их простить тебя и помочь тебе.

Кресло повернулось. За его высокой спинкой, никем не виденный ранее, скрывался Тот, Кто Звался Трисмегистом. Впрочем, вполне возможно, что он материализовался только что. Увидев эту простую человеческую фигуру в простом сером одеянии, никто не сказал бы, что лицезреет Бога. Однако десантники вытянулись по стойке «смирно», а Килеана и Клоалотис слегка склонили головы. Повелители никогда не падали ниц перед своими Богами, так как проявление рабского унижения было глубоко отвратительно и тем, и другим.

— Помнишь, мессир Лалатолис, я сказал тебе: мы скоро встретимся снова, но это будет так и тогда, когда я этого захочу?

Лалатолис отступил назад на два шага, как будто получил сильнейший удар. Его нежный рот искривила отвратительная гримаса ужаса, а в больших голубых глазах засияла пустота безумия. Остальные Повелители с легким презрением взирали на это жалкое зрелище. Внезапно Лалатолис дико расхохотался совершенно идиотским смехом. Он как будто хотел что-то сказать, размахивал руками, стараясь привлечь к себе внимание, но смех неудержимо изливался из его горла, лишая сил и остатков разума.

— Уведите его. — Обратилась Килеана к солдатам, и те поспешно выполнили приказ, морщась от отвращения, когда Лалатолис пытался беспомощно уцепиться за их боевые скафандры.

— Я первый раз вижу, чтобы Повелители теряли рассудок. — Подал голос молчавший до этого Яманубис.

Трисмегист пожал плечами, с грустью глядя вслед уводимому Лалатолису:

— А он потерял право называться Повелителем. Жажда славы, власти, почета затмили его сознание. Из имеющего высокую цель бессмертного существа он превратился в суетливое мелочное создание. Именно это и подточило его разум. Он достоин жалости, а не осуждения. Надеюсь, он сможет напрячь свою волю и излечиться. Все-таки мы с Великой Первой Богиней создавали людей-Повелителей по своему образу и подобию… Но давайте же вернемся к более важным делам.

— Да. — Подхватила Килеана. — Мы, кажется, узнали, где расположено логово Гилеаниса и намерены атаковать его немедленно, пока он не раскрыл наших планов.

— Через замок-близнец в Ледяном мире мы проникнем в самое сердце цитадели на Калласе. — Добавил Яманубис.

— Так что же вы медлите? — Поинтересовался Трисмегист.

— Мой ученик Рен сослан на тюремную планету в параллельное Измерение. Мы не знаем, стоит ли забирать его с собой, или, наоборот, высадить Ридалину, Дилл, Горохора и Акона на Перекрестке, чтобы и их не подвергать опасности в замке Гилеаниса.

— Иногда даже песчинка в сапоге правителя способна изменить ход истории. — Заметил Трисмегист.

— Это древняя истина, но…

— Но она актуальна и сегодня. Между прочим, вы еще не спросили, зачем я явился вам.

— Пути Господни неисповедимы. — Напомнил Яманубис.

— Ну, уж ты-то, бывший Бог Смерти, должен знать, что это не совсем так. Мое появление не случайно. Просто я вспомнил, что лорд Гилеанис совершил много подвигов во время Великой Битвы Богов.

— И поэтому я должна его пощадить? — Нахмурилась Килеана.

— Пощадить или нет — твое дело. Посылая Гилеаниса в очередное сражение, я наложил на него заклятие: ему не могли повредить ни огонь, ни холод, ни магия, ни оружие, ни яд, ни вирусы. Короче, его бессмертие, если так можно выразиться, гораздо бессмертнее, чем у других Повелителей.

— Но это было так давно… — Пробормотал Клоалотис.

— А какая разница? Ведь заклятие я так и не успел снять, в Битве Богов мою Богиню развоплотили, а я добровольно последовал за ней в небытие.

— То есть, все время, прошедшее с Битвы Богов, Гилеанис оставался практически неуязвимым независимо от смены тел. — Уточнила Килеана. — И он, конечно же, помнит об этом, поэтому и не боится конечной смерти за пределами Двенадцати измерений.

— Именно так. — Подтвердил Трисмегист. — Более того, я пока не могу снять заклятие. Ведь моя Божественная сила в те времена была безгранична, сейчас же я нахожусь лишь на пути ее восстановления. Так что отыскать способ победить Гилеаниса вам придется самостоятельно. Скажу только, что не стоит пренебрегать помощью тех, кто уже проделал с вами первую часть дороги на планету Каллас.

— То есть, победить Гилеаниса мы сможем только тогда, когда объединим наши силы?

— Не совсем так, но очень близко к истине. Впрочем, принимать решение все равно придется вам самим. Желаю удачи! — Произнеся последнюю фразу, Трисмегист растаял в воздухе.

— И все?! — Разочарованно воскликнул Клоалотис. — Стоило Ему пошевелить пальцем, и Гилеанис сам немедленно предстал бы перед нами. Если Диктатору не страшны оружие, магия, яды и прочее, то я поместил бы его в гиперплазменную клетку, или выбросил бы в открытый космос, или… придумал еще что-нибудь. И тогда конец предателям-лордам, тогда твой отец, Императрица, был бы спасен, а Империя вновь обрела бы законных правителей.

— Да ты прав, капитан. — Тихо сказала Килеана. — Но ты забыл добавить, что в таком случае Богам не были бы нужны и мы сами. Всемогущество — это палка о двух концах. Лишая нас испытаний, Боги лишают нас жизни.

— А лишая жизни смертных, Боги также теряют смысл своего существования. — Добавил Яманубис, который был когда-то Богом Смерти и хорошо разбирался в этих вопросах.

— Так каковы будут Ваши приказания, Императрица? — Спросил Клоалотис.

Килеана задумчиво произнесла:

— Все говорит о том, что надо немедленно, пока есть запас времени, лететь к Ледяному миру. Но в то же время есть еще одно важное незавершенное дело. Мне кажется, что сначала нам нужно отыскать болотника, который готов был скорее умереть, чем выдать нас на Перекрестке. А Повелители не забывают своих друзей. Кроме того, Трисмегист не просто так отправил Рена с нами, здесь есть какой-то смысл. Так что вот мой приказ, капитан: летим к планете, на которую ссылают преступников из Перекрестка Измерений…

Глава 16. Крейсер «Хлиэл»

…Спутники поливали смертельным огнем форт и пустыню вокруг него. Люди гибли один за другим, моментально испаряясь в лазерных разрядах. Почти половина отряда повстанцев была уничтожена. Хик-Хакер невозмутимо шептал что-то скороговоркой небесно-синему Порталу, надеясь успеть открыть его. Электрик скакал, как сумасшедший. Ханита Кирада обняла Чи-Ге, прижавшись к нему всем телом, как будто искала защиты и спасения. Тот не отстранил женщину — в мгновения перед смертью людям позволено много такого, чего запрещено делать в жизни. Я смотрел на них, и в мыслях прощался с Дилл…

И вдруг обстрел прекратился. Это было совершенно неожиданно. Мертвая тишина повисла над полурасплавленными укреплениями форта, даже обожженные солдаты затаили дыхание. Комендант форта выпучил глаза от удивления. И это гробовое молчание прервала новая песенка безумного Электрика:

— Спутников нет, их больше нет! А я есть, потому что я жив.

Ту-Го догнал его и грубо встряхнул:

— Что ты видишь, маг? Что происходит?

Электрик остановился и как-будто к чему-то прислушался. Потом он посмотрел прямо в глаза полковнику совершенно осмысленным взглядом и четко произнес:

— Спутники уничтожены. Сразу все. Над всей планетой.

Эта новость настолько ошеломила всех, что даже невозмутимый Хик-Хакер прекратил бормотание у Портала и недоуменно уставился на Электрика. Ханита отпрыгнула от Чи-Ге, как будто тот внезапно раскалился добела.

Командор спросил у мага:

— Кто уничтожил спутники? Ведь не твое же колдовство?

— Нет не мое. Куда мне до него. — Электрик подпрыгнул и ткнул указательным пальцем в небо.

— До кого? — Хором переспросило сразу несколько голосов.

— До него! — Маг, кажется был удивлен и разочарован тупостью людей. — Того, кто распылил спутники.

— Распылил? — Пробормотал Чи-Ге, и на его лице проступило выражение мучительного понимания. — Распылил… Уничтожить сразу все спутники может только…

— Догадался, догадался! — Электрик радостно захлопал в ладоши. Правильно, товарищ командор. К планете приближается корабль Повелителей.

Ту-Го скрестил руки на груди и осмотрел всех оставшихся в живых солдат, которые подтягивались поближе к командирам, все еще не веря в свое спасение:

— А теперь вопрос: почему он сюда летит, и почему Повелители первым делом уничтожили все охранные спутники? Империя, кажется, не ведет войн за пределами Двенадцати Измерений. Значит, их интересует кто-то, находящийся на этой планете. Причем интересует настолько, что они готовы открыто вмешаться в дела Перекрестка Измерений.

При этих словах настала очередь Хик-Хакера рвать на голове волосы. Он-то, естественно, решил, что это его таланты так заинтересовали Повелителей. У меня же были свои причины считать, что виною всему являются моя не очень скромная персона.

— Корабль уже близко! — Доложил Электрик. — Он почти вошел в атмосферу. Он прямо над нами на геосинхронной орбите. Вы не видите его только потому, что он включил маскирующие поля.

— Это означает, что его цель — мы. — Логично заключил Ту-Го.

— Его цель — я. — Поправил его Хик-Хакер.

Из скромности я промолчал, поэтому глаза всех людей обратились на смуглого человека.

— Мы не сдадим тебя врагам, товарищ! — Воскликнул Чи-Ге. — Занять оборону, приготовить оружие!

— Спасибо, командор, но это бесполезно. — Остановил его Хик-Хакер. — Мы были бессильны против охранных спутников, а уж перед боевым кораблем Повелителей и вовсе беззащитны.

— И тем не менее… — Начал Чи-Ге.

— Они высаживают десант! — Перебил командора Электрик, и тут же поправился. — Нет, не десант, скорее, послов. Нет, не послов… Ничего не понимаю!

— Что происходит?! — Ту-Го еще раз потряс мага, у которого глаза стали совершенно стеклянными от абсолютного изумления.

Немного придя в себя, Электрик выдавил:

— Из корабля вылетел дракон. На голове у дракона сидит кругг. На спине — несколько существ… Не людей, но и не нелюдей… Может, один человек — девушка, еще один — странный человек женского пола, а один мужчина — снаружи человек, а внутри — ого!.. Не человек!

— Говори яснее! — Потребовал Ту-Го. — От этого сейчас зависит наша жизнь.

— Яснее не могу. — Жалобно произнес маг. — И не трясите меня больше, полковник. Сейчас Вы сами их увидите, сами и разбирайтесь, что к чему. Да вот и они!

Электрик трясущимся пальцем указал на увеличивающуюся черную точку посреди безоблачного неба.

— Всем занять оборону! — Скомандовал Ту-Го, отпуская, наконец, тощие плечи мага.

Я понял, что пора снимать свою маску. Из бессвязной речи Электрика я узнал довольно точное описание своих друзей. Если их доставил сюда корабль Повелителей, значит, Килеана все-таки победила лорда Гилеаниса. Все закончилось, все живы. Дилл жива! Мой взор помутнел от слез радости, а губы непроизвольно растянулись в широкую улыбку.

Я изо всех сил заорал:

— Уберите оружие, не надо оружия!

Теперь в центре всеобщего внимания оказался я, а не Хик-Хакер.

— Что ты сказал, рядовой? — Строго спросил Чи-Ге, хотя в его глазах мелькнула какая-то разумная мысль.

— Это не враги, это летят мои друзья! — Радостно сообщил я.

— Твои друзья?

— Да! Моя невеста волшебница Дилл Хамай, мой Учитель бывший Бог Смерти Яманубис, Дракон Горохор, кругг Акон и… — я немного поколебался, а потом решил, что уж если говорить, так всю правду, — … и Императрица Повелителей Килеана.

Никогда больше в своей жизни я не видел одновременно такого количества отвисших челюстей. Первым опомнился Чи-Ге. Он радостно и звонко хлопнул себя ладонями по бедрам:

— Я знал! Я догадывался, что ты не так прост, как хочешь казаться, но даже не думал, что настолько. Ну-ка, выкладывай, чего еще я не знаю?

Но я не ответил, мой взгляд был устремлен на снижающегося дракона, на спине которого уже можно было разглядеть человеческие фигурки. Еще несколько мгновений, и над моей головой уже хлопали две пары драконьих крыльев. Воронки от лазерных лучей остыли к тому времени настолько, что по ним можно было ходить. Революционеры расступились в стороны, освобождая место для посадки и одновременно беря в кольцо моих друзей.

Но Горохор, не обращая внимания на такие мелочи, приземлился прямо в центре форта неподалеку от Портала. Первой с его бока соскользнула высокая тонкая девичья фигурка в сине-фиолетовом брючном костюме, выдержанном в стиле Перекрестка Измерений. И вскоре я уже сжимал в объятиях свою любимую волшебницу Дилл Хамай. Мы целовали друг друга и одновременно взахлеб пытались произносить слова любви. Наверное, со стороны мы выглядели очень глупо, но нам в те мгновения было все равно. Для нас не существовал окружающий мир, не существовали чудовищно оплавленная почва и обломки строений форта, не существовали революционеры, державшиеся настороже, не существовал кошмарный запах сгоревших заживо людей.

Первой опомнилась Дилл:

— Рен, любимый, я должна помочь раненным.

Я не мог ей возразить, и только теперь заметил, что пока мы с Дилл обнимались, со спины Горохора степенно спустились Яманубис с Килеаной и вступили в переговоры с революционерами. Учитель сменил грубую меховую одежду Головорезов на пурпурно-малиновый камзол свободного покроя, широкую алую рубашку навыпуск, вишневые брюки и высокие бордовые ботинки. Килеана оставалась все в том же серебристом комбинезоне, в котором она появилась на Подсолнечной. Сверхпрочная и удобная одежда Повелителей не требовала замены, а стерилизатор в доме Ридалины вернул ей первозданную чистоту, утраченную во время наших приключений.

— Приветствую Императрицу Повелителей, — с преувеличенной торжественностью начал полковник Ту-Го, — главу самой мощной и большой империалистической капиталистической державы.

— Империалистической капиталистической? — Усмехнулась Килеана. Вы были на Двенадцати Измерениях?

— Нет, но…

— Тогда как же Вы беретесь ставить диагноз, не видя пациента? Вы, как я понимаю, за свободу и социальную справедливость?

— Да. — Ту-Го немного смутили слова Килеаны, но он продолжал держаться подчеркнуто вежливо и официально. — Мы — профессиональные революционеры. Вы, наверняка, слышали о восстании на Кси-Лодердолисе? Так вот, перед Вами полковник Ту-Го, командор Чи-Ге, капитан Ханита Кирада, маг Электрик, ученый Хик-Хакер…

При упоминании последнего имени из-за спин офицеров вперед вышел смуглый молчун. На его лице была написана странная гамма чувств — смесь отчаяния, надежды и любопытства.

— Хик-Хакер? — Переспросила Килеана и с ног до головы оглядела его затянутую в черный костюм фигуру. — Значит, теперь тебя зовут так?

Хик-Хакер виновато опустил голову, и я понял, что у него есть собственная тайна, которую он до сих пор скрывал от революционеров. Может быть, он, действительно, был Повелителем?

— Что касается остальных, — продолжила Килеана, — то я не имела чести раньше слышать ваши имена, равно как ничего не знаю о восстании на Кси-Лодердолисе.

У революционеров вытянулись лица. Несмотря на их явное разочарование, Повелительница добавила:

— Однако за свои двадцать девять тысяч восемьсот семнадцать стандартных лет я успела ознакомиться почти со всеми человеческими философскими системами. Так что, уверяю вас, все те идеи и труды, что вы положили в основу своей революции, мне хорошо известны.

Напоминание о своем возрасте Килеана вставила не напрасно. Если кто-то заблуждался, воспринимая ее как молодую красивую женщину, то теперь ему следовало вспомнить, что разговаривает он с самой Императрицей Повелителей.

— Раз Вы все знаете, — сказал Чи-Ге, — то ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Кто мы — враги или друзья? Над нами находится крейсер Повелителей, против огневой мощи которого мы бессильны. Значит, мы Ваши пленники?

Килеана улыбнулась и указала рукой на Портал:

— Да будет Вам известно, командор, что в этот самый момент с той стороны Портала сюда пытаются прорваться Стражи Перекрестка. Также они пытаются задействовать и другие Порталы этой планеты. Но все они заблокированы. На время. Если бы я считала вас врагами, мне не нужно было бы даже задействовать крейсер. Достаточно было бы открыть Порталы, и Стражи уничтожили бы ваш отряд за считанные мгновения.

— Но у нас находился Ваш друг, и поэтому Вы спустились прямо в логово революционеров? Я не ожидал такого поступка от Повелительницы, тем более, Императрицы. — Чи-Ге задумчиво почесал заросший щетиной подбородок.

— Не все так просто… товарищи. — Произнесла Килеана. — Кстати, у вас нет каких-либо запретов на использование магии при лечении? Боюсь, Дилл не справится со всеми вашими пострадавшими, а дракон с круггом могли бы помочь ей закончить побыстрее.

— Мы не возражаем, но… — недоуменно протянул Ту-Го, — …зачем Вы все это делаете? И что за спешка?

— Дело в том, что в настоящий момент я не Императрица, а… свергнутая Императрица. — Твердо произнесла Килеана. — Впрочем, кое-что я хотела бы вам сказать наедине. Ту-Го, Чи-Ге и… Хик-Хакер, вы не будете возражать, если мы немного прогуляемся по окрестностям?

Революционеры недоуменно переглянулись, но названные личности отправились за Килеаной к воротам форта. Я подошел к Яманубису, который остался на месте. Я подошел к нему и увидел, что глаза Учителя необыкновенно задумчивы.

— Значит, еще ничего не кончено? — Тяжело вздохнул я, понимая, что Гилеанис все еще не побежден.

— Еще нет, но мы, кажется, уже вышли на финишную прямую. — Яманубис вновь заулыбался, и вкратце пересказал мне все события, происшедшие во время моего отсутствия на Перекрестке Измерений.

Больше всего меня поразили не помощь капитана Клоалотиса и не новое появление Трисмегиста, а то, что на Перекрестке прошло всего лишь несколько часов, тогда как на тюремной планете я провел пять суток. Конечно, я и раньше знал, что в разных Измерениях время может течь с различной скоростью, а иногда даже в противоположных направлениях. Но только теперь я ощутил, насколько относительны человеческие представления о времени и пространстве. Интересно, а сколько дней, недель или сезонов дождей прошло на Подсолнечной за время моих странствий по иным мирам? Не вернусь ли я обратно слишком поздно, чтобы принять участие в поединке за Остров Белой Скалы? Или наоборот, вернувшись домой, я встречу самого себя в детстве. Я не решался задать эти вопросы Яманубису, боясь услышать ужасную правду. Как там говорил мой Учитель: «Делай, что должно, и пусть будет то, что будет»? Очень подходящая философия для путешественника по Измерениям!

В это время дракон и кругг помогали Дилл вылечить раненых бойцов. После того, как два сильных мага включились в работу, волшебнице остались лишь самые тяжелые пациенты. И с лечением моя любимая справилась блестяще. Похоже, лучше всего ее магический талант помогал заживлять самые ужасные раны и ожоги. Вскоре все революционеры были совершенно здоровы. Дилл присоединилась к нам как раз тогда, когда Яманубис заканчивал свой рассказ. Она устала, но ее фиолетовые глаза сияли счастьем оттого, что она принесла людям выздоровление. (Дилл призналась мне потом, что сидя в застенках Пулай Худа она мечтала о том времени, когда ее магия станет служить добру. И лечение раненых людей стало для нее первым экзаменом, который она сдала на «отлично»).

Вскоре в форт вернулись Килеана, Ту-Го, Чи-Ге и Хик-Хакер. На лицах революционеров было написано такое изумление, что никто не решился их ни о чем расспросить. Хик-Хакер к тому же нервно грыз ногти, как получивший родительскую взбучку нашкодивший ребенок.

— Нам пора улетать. — Объявила Килеана. — Наше время на исходе. Капитан Клоалотис только что сообщил мне, что со стороны Перекрестка Измерений сюда пытаются пробиться Повелители из управления смотрителей Сети ППП. Кроме того, наверняка, Гилеанис уже послал космические корабли на перехват. Горохор, вы закончили?

— Так точно! — Громко и весело отрапортовал дракон, как будто совсем недавно они не были с Повелительницей смертельными врагами. — Раненые здоровы, можно лететь.

— Тогда вперед! — Килеана протянула в сторону Портала какое-то маленькое устройство и тот из небесно-синего превратился в ярко-желтый. Повелительница обернулась к Ту-Го. — Значит, действуем, как договорились, полковник.

— Да… — Подтвердил тот и, поколебавшись, добавил. — Так точно, товарищ Императрица!

Этот забавный титул заставил Килеану прыснуть подобно смешливой девочке. Но, поняв, что Ту-Го просто не нашел других слов, чтобы выразить свою благодарность, она посерьезнела и в ответ склонила голову в легком поклоне.

Чи-Ге скомандовал революционерам:

— Стройся в колонну по два! В Портал шагом марш. — И потом уже мягче добавил. — Вы, товарищи, даже не представляете, где мы сейчас окажемся…

Потом командор подошел ко мне и протянул руку:

— До свидания, Рен. Товарищ Рен. Может быть, судьба еще раз сведет нас вместе, а может, и нет. Но знай, я не забуду ни наши приключения, ни тебя. Я бы, ни колеблясь, принял тебя в свой отряд, но Императрица рассказала нам, что всех вас ждет бой еще более тяжелый, чем нас. Так что — удачи тебе, товарищ Рен!

Я молча пожал ему руку. Она была твердой и крепкой, и я почувствовал, что наши души роднит что-то общее, что нельзя выразить словами или символами. Я был рад, что мы расстались друзьями.

Когда последний революционер скрылся в Портале, Килеана вновь использовала свой прибор, и Портал исчез. От него осталась только внешняя рама, превратившаяся теперь в простую металлическую арку посреди оплавленного форта. Мы вскарабкались на спину Горохора и дракон, взмахнув крыльями, быстро понес нас в небо, к крейсеру Повелителей…


* * *
Вытянутое серо-голубое веретенообразное тело крейсера «Хлиэл» стремительно пронзало ткань материальных пространств и магических полей Измерений, направляясь из Срединных Миров прямо в Хаос. Я уже успел узнать, что космические корабли Повелителей строились не из жестких материалов, а из текучих силовых полей, что позволяло им принимать практически любую форму: от компактного шара до тончайшей ажурной паутины, которая могла бы раскинуться на площади, превышающей диаметр звезды. Единственными твердыми телами в конструкции крейсера были генераторы энергии и Порталы Прямого Перехода, связывающие его с Империей Повелителей. Но Порталы сейчас были выключены, так как через них могли бы проникнуть к нам верные Гилеанису воины.

Только теперь я понял, каким образом дом Ридалины мог столь свободно изменяться, создавать комнаты и мебель, коридоры и лестницы. Он также состоял из текучих силовых полей, которые позволяли создавать за доли секунды любые мягкие или твердые тела. Принцип этой технологии был настолько выше моего разума, что я даже не пытался в него вникать. Болотникам — болото, Повелителям — технические чудеса.

И еще я успел выяснить, что слово «Хлиэл» не переводится с языка Повелителей. Оно означает что-то вроде «давай-давай», «поднажми» или «действуй». Повелители часто дают своим кораблям подобные имена, благо что повелительных слов в их языке предостаточно (каламбур!).

К сожалению, я не мог бродить по кораблю, где мне вздумается, и рассматривать все его необыкновенные устройства. Мне и так здорово досталось за самовольную отлучку на Шестую Составляющую и от Учителя с Килеаной, и, особенно, от Дилл. Так что теперь вместе со своими друзьями я находился в центре управления кораблем и старательно рассматривал разноцветные экраны, на которых мелькали и сверкали совершенно непонятные мне надписи и рисунки.

Кроме меня, в полном неведении относительно устройства корабля пребывала, пожалуй только Дилл. Поэтому, уединившись в дальнем углу огромного зала на выросшем прямо из стены диване, мы болтали о всякой чепухе, тщательно стараясь скрыть друг от друга свой страх и высказать свои любовь и нежность. Правда, слова для нас не имели значения. Наши глаза выдавали мысли и чувства, которые мы испытывали друг к другу…

Чем глубже в Хаос погружался «Хлиэл», тем большее сопротивление приходилось ему преодолевать, тем медленнее он двигался к нашей цели планете Саллак. Даже сверхмощный крейсер, который с легкостью мог пройти сквозь термоядерное пекло центра звезды, испытывал на себе разрушительное воздействие Измерений с низким уровнем реальности. Техника Повелителей безотказно действовала только в Срединных Мирах, здесь же она теряла свою мощь. Энергия расходовалась, в основном, на поддержание энергетических и магических полей, защищающих корабль от окружающего его Хаоса.

И, тем не менее, мы двигались вперед. Капитан Клоалотис и Акон, ставший на время штурманом крейсера, считали, что через три-четыре стандартных часа мы доберемся до Ледяного Мира. Килеана заметно нервничала, быстрыми шагами обходя центр управления. Дракон Горохор следил за ней, поворачивая по кругу голову, которая, к счастью, располагалась на длинной гибкой шее. Яманубис то что-то горячо доказывал Клоалотису, то советовался с сидящей рядом волшебницей Ридалиной. Короче, каждый из нас находился в том нетерпеливом ожидании, которое охватывает всех разумных существ на финишной прямой, особенно после долгих и трудных предшествующих этому моменту странствиях.

В огромном центре управления, кроме нас, находилось еще десять-двенадцать Повелителей. Все были заняты абсолютно непонятной мне работой: одни, с глухими непрозрачными шлемами на головах, общались с компьютером крейсера, другие нажимали на кнопки диковинных устройств, вырастающих прямо из пола и стен, и туда же убирающихся. Монотонность их действий успокаивала…

Резкий звон, заполнивший весь центр управления, заставил нас вскочить и броситься туда, где перед главным экраном уже столпились наши друзья.

Повелитель-наблюдатель, из-под шлема управления которого был виден лишь тонкогубый рот, докладывал Клоалотису:

— За нами следуют пять кораблей. Легкие фрегаты. Расстояние — шестьдесят пять космолиг. Связь пока не установлена.

Я потихоньку спросил у Яманубиса:

— Это очень плохо?

Тот обернулся:

— Пока не очень. Эскадра не нападает, просто следует за нами на некотором отдалении. Легкие фрегаты Повелителей более быстроходны, но хуже защищены и вооружены. Здесь, в Хаосе, они, как и мы, почти всю энергию тратят на защиту от нестабильности материи. Так что, если завяжется бой, наши силы будут примерно равны. Хотя… их все-таки больше…

— Может, это тоже друзья? — Предположил я, страстно желая, чтобы и другие Повелители последовали примеру капитана Клоалотиса и его команды.

— Вряд ли. — Покачал круглой лысой головой Учитель. — Из того, что я уже узнал об этом Гилеанисе, можно заключить, что дважды он одних и тех же ошибок не повторяет. Даже то, что эскадра Повелителей не торопиться связаться с нашим крейсером, можно заключить, что за нами следуют не друзья, а враги.

Килеана, услышавшая наш разговор, громко приказала наблюдателю:

— Установите связь с кораблями и передайте стандартный сигнал: «На борту корабля находится особа Императорской династии. Подтвердите свою лояльность!»

Прошло несколько минут ожидания. Наконец, наблюдатель сообщил:

— Они ничего не отвечают. Прибавили скорость. Расстояние сократилось до шестидесяти космолиг. Продолжают догонять.

Килеана гневно топнула ногой:

— Передайте им: «Немедленно прекратите преследование. Это приказ Императрицы Килеаны. Не заставляйте нас использовать силу».

Наблюдатель открыл рот, потом закрыл, потом опять открыл. Было видно, что он хочет что-то сказать, но не решается. Килеана, заметив это, подошла к его креслу и положила руку ему на плечо:

— Говори, не бойся. Ведь ты получил сообщение от эскадры? Ты думаешь, я не догадалась, что они передают? Скажи это всем!

Запинаясь на каждом слове, наблюдатель доложил:

— Они приказывают остановиться и сдаться. Ими командует адмирал Долитонис. Он говорит, что Вашему Императорскому Величеству ничего не угрожает. Он с почетом проводит Вас к Диктатору Гилеанису. Если же мы не сдадимся…

Наблюдатель замолк, но Килеана стиснула его плечо, и он закончил:

— Если мы не сдадимся, он собирается атаковать всеми своими силами. Он говорит, что уничтожит «Хлиэл»!

— Простите, Ваше Императорское Величество, — слегка поклонился Клоалотис и изящным движением коснулся металлического пятнышка на своем виске. — Мембраны мыслеуправления недостаточно для управления кораблем в бою. Мне надо одеть тактический шлем.

С ужасом в широко раскрытых глазах Килеана посмотрела на усаживающегося в командирское кресло Клоалотиса.

— Еще никогда, — горько воскликнула она, — никогда Повелители не сражались друг с другом! Что же это происходит? Почему? Как случилось, что между нами проросла вражда и превратилась в войну?

Окружавшие нас Повелители не отвечали. Опустив глаза, они занимали свои боевые посты в центре управления крейсером. Яманубис подошел к Килеане и погладил ее по голове своими пухлыми ладошками. Прошла секунда, и перед нами вновь стояла не растерянная девушка, а грознаяИмператрица.

— Капитан Клоалотис, — твердо приказала она, — приготовить две кварковые межпространственные торпеды! Точка взрыва — одна космолига перед эскадрой неприятеля. Это должно заставить их свернуть или отстать… Приготовиться… Пуск!!! Наблюдатель, предупреди адмирала Долитониса, что если он не снизит скорость, то напорется точно на торпеды.

В центре управления ничего не изменилось. Но Дилл теснее прижалась к мне, а Горохор замер, как гигантская статуя. Первый предупредительный выстрел был сделан, и навстречу фрегатам Повелителей уже неслись смертоносные снаряды. Что теперь предпримет адмирал Долитонис: примет вызов и начнет ответный огонь, или одумается и отступит? В центре управления повисла напряженная тишина, нарушаема только щелчками приборов и мелодичными звуками, сопровождавшими смену изображений на экранах мониторов.

Дрожащим голосом Повелитель-наблюдатель произнес:

— Адмирал передает благодарность за своевременное предупреждение о торпедах. Он предполагает, что это доказывает наше благоразумие и готовность к сдаче.

— Они резко ускорили движение, — сказал капитан Клоалотис. Его голос, хорошо слышимый из-под шлема управления, приобрел металлические нотки. — Наши торпеды взорвались не впереди, а позади них! Расстояние сократилось до сорока космолиг. Скоро они смогут достать нас своими гиперпушками. Каковы будут приказания, Ваше Императорское Величество?

Килеана застыла как изваяние, только пальцы скрещенных на груди рук нервно постукивали по предплечьям.

— Я не могу отдать приказ стрелять на поражение, — наконец, сказала она. — Тогда я стану таким же жадным до власти существом, как Гилеанис. Я решила: на борту крейсера есть несколько десантных шлюпок; я сяду в одну из них и полечу навстречу эскадре. Вы же тем временем сможете скрыться. За вами они не погонятся — им нужна только я.

Горохор протестующе зарычал, едва не опалив стену зала языком пламени. Яманубис отрицательно покачал головой и поцокал языком, как бы выражая сожаление по поводу недостойного предложения Повелительницы.

Капитан Клоалотис резко возразил:

— Дело не только лично в Вас, Императрица. Вы — символ древней Империи. Если Гилеанис захватит власть, гражданская война между Повелителями начнется все равно. Кроме того, если сдадитесь Вы, что тогда делать мне, моей команде, другим верным Вам Повелителям? Стать изгнанниками?! Навсегда покинуть Двенадцать Измерений, оставив их на растерзание Гилеанису и его приспешникам вроде Лалатолиса? Тем более, что за пределами Империи мы станем обычными смертными людьми, тогда как Гилеанис превратиться в безраздельного бессмертного владыку Срединных Миров. Ну, уж нет! Мы будем бороться за свой дом, за свою Родину. И постараемся победить Гилеаниса сейчас, когда он еще не набрал достаточно сил и власти, чтобы подавить наше сопротивление и двинуть войска Империи на захват чужих миров.

Экипаж «Хлиэла» поддержал своего капитана, и Килеана растроганно вздохнула.

— Спасибо, друзья, — сказала она. — Вы напомнили мне о бремени Императрицы. Я обязана не жертвовать собой, а вести вас в бой, к победе! Всем приготовиться к бою! Капитан, и все-таки постарайтесь оторваться от погони и высадить нас на Саллак так, чтобы об этом не узнал Гилеанис. Если же это не удастся — примем бой!

— Сначала я попытаюсь оторваться от преследования. — Сообщил Клоалотис. — Резко войду в нижние Измерения. Может быть, мы успеем добраться до Саллака раньше, чем нас догонят фрегаты. Тогда Вы, Императрица, сможете воспользоваться Прямым Переходом между замками-близнецами. Я использую всю возможную энергию. Держитесь, внутренняя гравитация может на время отключиться!

Я не понял его слова, и поэтому не знал, что делать. Приготовился, в случае чего, броситься на пол. Но я ошибся в выборе действия. Крейсер тряхнуло, пол ушел из-под ног, но я упал не вниз, а… вверх. Конечно, одно дело изучать невесомость на уроках физики, и совсем другое — испытать на себе. Все мои внутренности, толкаясь и пихаясь, разом полезли через горло, что немедленно заставило вспомнить неприятные минуты, проведенные на спине дракона, когда он пролетал через Абсолютный Хаос.

К счастью, невесомость длилась недолго. Сделав межпространственный скачок, капитан вновь направил часть энергии на поддержание внутренней гравитации. Плавно и мягко все присутствующие опустились на пол. Огромный дракон, к счастью, был привычен к отсутствию притяжения, поэтому никого не подмял и не придавил своим телом.

— Фрегаты исчезли! — Радостно доложил наблюдатель.

— Радоваться преждевременно. Скоро они перейдут в это Измерение и вновь догонят нас. — Сказал капитан. — Или вышлют еще одну эскадру наперехват, рассчитав место выхода из Межпространства и вектор нашего движения. Не забывайте, на Гилеаниса работают троззы, у которых есть способы следить за любыми перемещениями между Измерениями.

Яманубис тихо сказал Килеане:

— Твоя идея на счет спасательной шлюпки не так уж и плоха… Только в ней мы можем отправиться не на встречу врагу, а наоборот, прямо к Ледяному Миру. Если эскадра адмирала Долитониса нас не заметит и продолжит погоню за «Хлиэлом»…

Лицо Повелительницы просияло, словно она вновь обрела уже потерянную надежду на победу.

— Сколько еще до Саллака? — Спросила Килеана у Ридалины.

Но ответил ей, видимо, кругг, потому что волшебница промолчала, а Императрица несколько раз кивнула головой, принимая мысленный доклад Акона. Потом она задумалась, несколько раз прошлась туда-сюда вдоль длинного тела дракона. Горохор следил за Повелительницей, и когда она приближалась к его голове, высовывал длинный тонкий язык. Как будто, не желая прерывать размышления Килеаны, тем не менее пытался обратить на себя внимание.

Приняв окончательное решение, Килеана громко произнесла, обращаясь ко всем:

— Слушайте… друзья! Вот мой план: мы продолжим путь к Ледяному Миру на корабельной десантной шлюпке. Мы оденем скафандры и выключим все энергетические поля. Тогда приборы Повелителей примут шлюпку за небольшой астероид, которых тут очень много. «Хлиэл» же продолжит путь, отвлекая преследователей на себя. До Саллака осталось совсем немного. Несколько маневров, и мы будем на месте. Я думаю, Гилеанис и его приспешники до сих пор еще не знают о существовании замка-близнеца, так что особенно важно добраться до Ледяного Мира незамеченными и не раскрыть его тайну раньше времени. В скафандрах мы продержимся какое-то время даже с выключенными защитными полями. Мы должны успеть пройти сквозь Врата Между Мирами, чтобы попасть в замок Гилеаниса на Калласе. И еще: Горохор и Акон, я не могу вам приказывать, но прошу помочь. Вы можете путешествовать в Хаосе. Помогите Клоалотису отвлечь преследователей. Пусть они гоняются не только за «Хлиэлом», но и за вами.

Горохор с сомнением в голосе пропыхтел:

— Мы слишком углубились в Хаос. Очень тяжело создать достаточно мощное магическое поле для защиты от абсолютной нестабильности…

— Я полечу с вами. — Вмешалась Великая волшебница Ридалина. — Мое искусство защитит тебя от Хаоса и добавит скорости. Мы погоняем Повелителей по Измерениям!

Полная женщина раскраснелась от возбуждения. Ее глаза радостно блестели, как будто она предвкушала веселую игру, а не полное смертельных опасностей предприятие. Горохор несколько приободрился и, видимо, получил еще и мысленное послание от Акона, потому что произнес:

— Ладно, я не имею в виду никого из присутствующих, но кое-кто из Повелителей еще пожалеет, что связался с драконом Горохором.

К Килеане обратился один из стоявших рядом Повелителей, лейтенант десантной группы Лидорис:

— Ваше Императорское Величество, Вы сильно рискуете — Вы не сможете в полной мере использовать защитные поля скафандров, чтобы противостоять Хаосу и холоду. Я даже сомневаюсь, что скафандры будут работать в Измерениях с таким маленьким уровнем реальности. Вы можете рассчитывать только на их физическую устойчивость…

— Я знаю об этом, лейтенант. — Резко оборвала его Императрица, но потом смягчила тон. — Я осознаю степень риска, но другого выхода не вижу. Если Ваш крейсер сядет на Саллак, то эскадра Долитониса накроет нас на поверхности планеты. Лучше уж постарайтесь увести корабли подальше от Ледяного Мира. Скафандры должны продержаться!

— У вас не будет связи! — Настаивал Лидорис. — В выключенном скафандре связь не работает. Даже разговаривать друг с другом вы не сможете.

— Почему же? — Возразила Килеана. — Мы воспользуемся контактными переговорными кабелями. Нас ведь будет всего четверо, и держаться мы будем вместе. По кабелю звуки передаются хорошо…

Четверо… Я понял, что говорит она о себе, о Яманубисе, обо мне и о… Дилл. Ладно, мы трое — те, кого выбрал Трисмегист на Подсолнечной. Но юная волшебница-то тут при чем? Но ответ я знал: с того момента, как я склонился над ней, привязанной к Пентаграмме Пулай-Худа, наши судьбы сплелись в одну. О, боги, как давно и как недавно это произошло! Тем не менее, я не был уверен, что четырех человек (вернее, двух человек, Повелительницы и бывшего Бога Смерти) достаточно, чтобы победить Гилеаниса.

— Почему бы всем вместе не полететь к Ледяному Миру на Горохоре? — Предложил я. — В бою с Гилеанисом каждый воин будет на счету.

— Мы постараемся отвлечь преследователей. — Пояснил Горохор. Если они увидят, что крейсер летит в одну сторону, а я — в другую, то, наверняка, разделят свои силы, чтобы догнать нас. Кроме того, мое магическое поле слишком хорошо заметно для приборов Повелителей. Десантную шлюпку же, особенно с выключенными энергетическими полями, они не засекут, так что вы сможете долететь до Ледяного Мира.

— Планета Саллак — это мир льда и холода. — Добавила Ридалина. Туда можно попасть лишь при помощи техники Повелителей. Ни одно живое существо, даже драконы и кругги, не смогут там пробыть хотя бы несколько мгновений без защиты сильным магическим полем. Они сразу же превратятся в лед. Точнее сказать, не в лед, а в субстанцию с отрицательной температурой относительно абсолютного нуля.

— Как это? — Не понял я.

— Ты, Рен, знаешь, что такое абсолютный ноль температуры? — Спросил меня Учитель.

— Ну, — я попытался прокрутить в мыслях обучающие видеопленки по физике, которыми пичкали детей на Острове Белой Скалы, — насколько я помню, абсолютный ноль — это такая температура, при которой останавливается движение атомов и прекращается образование магических полей. Что-то вроде полного прекращения движения материи и магии.

— В общем-то правильно, — пожал плечами Яманубис, — но только для данного конкретного Срединного Измерения. Если там тепло появляется при движении частиц материи, то остановка атомов означает абсолютный холод. В других Измерениях действуют несколько иные законы. В Хаосе же, естественно, вообще нет ничего постоянного. Так вот, представь, насколько температура на Подсолнечной выше абсолютного нуля…

— Представил. — Сказал я.

— …А на Саллаке, — радостно закончил Учитель, — она настолько же ниже абсолютного нуля.

Я представил и это. По моему позвоночнику пробежал неприятный холодок.

— А скафандры Повелителей с отключенными силовыми полями выдержат этот холод? — Спросил я, обращаясь к Килеане.

Она помолчала, оглядев по очереди всех, кто должен был отправиться в Ледяной Мир.

— Честно говоря, скафандры никто не испытывал при таких низких температурах. — Медленно произнесла она. — Они, вообще, не рассчитаны на работу в Хаосе без дополнительного включенного силового поля. Но, я надеюсь, материал скафандров продержится на Саллаке какое-то время. Скажем, стандартных часов пять-шесть…

Пять-шесть часов! Если мы не успеем за это время добраться до замка-близнеца, то Гилеанис может не волноваться — его враги превратятся в ледышки, даже не вступив с ним в бой. Кроме, может быть, Яманубиса, ведь пределы его бессмертия, похоже, не были известны ему самому. Однако и бывший Бог немного побледнел, услышав слова Килеаны.

Чтобы немного разрядить напряжение, Учитель попытался улыбнуться:

— Ну, что же! Это означает, что мы должны посадить десантную шлюпку как можно ближе к замку. Тогда и мороз не успеет до нас добраться!

«А если успеет?» — хотелось спросить мне. Будь проклят тот день, когда я позволил Дилл отправиться вместе с нами. Теперь неизвестно, что лучше: оставить ее на крейсере «Хлиэл», который вот-вот вступит в смертельный бой с превосходящими его силами, отправить вместе с Горохором, за которым тоже, без сомнения, погонятся корабли Повелителей, или взять с собой, в мир холода, а потом на бой с Гилеанисом. Впрочем, какие бы варианты я не рассматривал, достаточно было только взглянуть в фиолетовые глаза юной волшебницы, чтобы понять, что со мной она разлучаться не собирается.

— Внимание! — Прокричал наблюдатель. — Вновь вижу фрегаты. Пять. Те же самые. Расстояние — сто десять космолиг.

— Они отчаянно торопятся. — Насмешливо произнес Клоалотис. — Гонятся за нами, как стая псов за самкой во время течки… Ой! Простите Ваше Императорское Величество! Скафандры и шлюпка для Вас готовы. Поторопитесь, а то эскадра приблизиться настолько, что сможет заметить Ваш вылет.

Внезапно прямо из пола возле нас возникла стойка с четырьмя скафандрами Повелителей. Компьютер корабля по приказу капитана Клоалотиса не только подобрал одежду подходящего размера, но и прикрепил к рукавам скафандрам маленькие таблички с нашими именами.

— Очень мило. — Тихо сказал я Дилл. — Наши ледяные статуи заранее снабдили соответствующими надписями.

Она не разделяла моего мрачного юмора:

— Наоборот, Рен, когда-нибудь наши дети придут в самый главный музей Вселенной, и, увидев эти скафандры, будут гордиться своими родителями.

Наши дети! Уверенность Дилл заставила меня посмотреть на все под другим углом. Не рано ли я отчаялся? В хрупкой волшебнице гораздо больше внутренней силы и настойчивости, чем во мне. Мне стало стыдно за минутную слабость, и этот стыд вымыл из моей души неуверенность и страх.

Наши дети? Признаться, до этого момента я как-то не думал об этом. Я всей душой любил Дилл, боготворил ее, восторгался ею. Мысль о будущей семейной жизни все еще не укладывалась у меня в голове.

Наши дети… Я улыбнулся. Боги, читающие в моей душе и видящие меня насквозь, посмотрите, как я хочу, чтобы слова мой любимой превратились в истину! Ради Дилл, ради нашего будущего я готов пройти сотни ледяных миров и победить тысячи диктаторов. Ради Дилл, ради наших пока еще нерожденных детей я готов… На что? На все!

Мы взяли свои скафандры и проверили системы жизнеобеспечения. Вроде, все нормально. Оставалось только надеяться, что они также исправно будут работать не только внутри крейсера, но и в Ледяном Мире. В комплект боевого скафандра входила пара длинных ножей из голубого металла, похожего на тот, из которого было изготовлено лезвие моей нагинаты. Их режущие кромки, как я узнал, были заточены до толщины одной молекулы и назывались «мономолекулярными». Ножи Повелителей легко разрезали самые твердые минералы и сплавы, поэтому, как нагинату, их держали в специальных ножнах.

К сожалению, сама нагината осталась в доме Ридалины на Перекрестке Измерений. Повелители-десантники в свое время не забрали ее на корабль а после, естественно, возвращаться за ней никто не собирался. Впрочем, даже если бы она сейчас была на корабле, взять ее с собой я бы не смог: древко из стального дерева не выдержало бы воздействия Ледяного Мира.

Так что в бою с Гилеанисом и, вполне возможно, с его солдатами, мы могли рассчитывать только на ножи и на то оружие, которое удастся захватить у врага. Не густо, конечно, но Килеана и Яманубис не очень-то беспокоились по этому поводу. Может быть, они уже составили какой-то план, но не торопились нас в него посвящать. Впрочем, также вероятно было и то, что они собирались действовать по наитию, полагаясь на везение и на благосклонность Судьбы. Дилл могла помочь им своей магией, а я… у меня были ножи. Конечно, для болотника Подсолнечной такое оружие было непривычным, но, благодаря гипнообучению Яманубиса, я умел им пользоваться на уровне лучших бойцов Вселенной.

Боевые доспехи Повелителей мы надели прямо поверх собственной одежды.

— Так будет теплее! — Пошутил Яманубис, ведь каждый понимал, что в случае поломки скафандра обычные материалы не сохранят тепло и сотую долю секунды.

По указанию Килеаны мы закрепили ножи на бедрах внутри скафандров, так что снаружи достать их было невозможно. На мой вопрос Повелительница пояснила, что в Ледяном мире оружие не понадобится, а холод и Хаос могут разрушить лезвия.

Когда мы экипировались и вооружились, капитан Клоалотис снял шлем управления кораблем и подошел, чтобы лично проводить Императрицу.

— Я постараюсь увести неприятеля как можно дальше. — Сказал он. Десантная шлюпка уже запрограммирована на планету Каллас. Поторопитесь, скоро корабли нас догонят.

— Благодарю, капитан, — с чувством произнесла Килеана, — Вы — настоящий Повелитель!

Клоалотис склонил голову в поклоне:

— Это самая счастливая минута в моей жизни, Ваше Императорское Величество.

Мы одели шлемы, и звуки вокруг нас перестали существовать. Внутри скафандров наступила абсолютная тишина — ведь наушники, так же как и остальные устройства, были выключены. Пол под нашими ногами дрогнул и пошел вниз, унося нас из центра управления. Скорость увеличилась, и перед моими глазами замелькали внутренние помещения крейсера «Хлиэл», узкие спиралевидные коридоры, огромные механизмы, переливающиеся разноцветными муаровыми разводами энергетические поля. Дилл взяла меня за руку, и, когда мы соединили наши переговорные кабели, я услышал ее слова:

— Не бойся за меня, Рен. Даже если я погибну, знай: дни, проведенные с тобой, были самыми счастливыми в моей жизни. Единственное, о чем я сейчас жалею, это о том, что в доме Ридалины на Перекрестке Измерений я заснула, и мы так и не… доказали друг другу нашу любовь.

На мои глаза навернулись слезы. Я понял, что имела в виду Дилл, и почему она так смущена. Девушка, всю свою жизнь видевшая лишь боль и страдания, желала простого человеческого счастья любовной близости.

— Это я виноват, любимая, прости. — Сказал я. — Если бы я не покинул тебя, не отправился на Шестую Составляющую…

Она положила ладонь на лицевую пластину моего скафандра, как будто закрывала мой рот:

— Не надо слов… Зря я начала этот разговор. Давай верить, что все лучшее у нас впереди?

Этот по-детски наивный вопрос вызвал мою улыбку.

— Давай!

Я обнял Дилл, но на этот раз мои руки сжали не хрупкое нежное девичье тело, а твердые пластины боевого скафандра Повелителей. Однако мне показалось, что даже сквозь них я ощущаю как бьется сердце моей любимой волшебницы.

Передвижная платформа, в которую превратилась часть пола, остановилась прямо перед открытым люком десантной шлюпки. Я не мог рассмотреть конструкцию — шлюпку окружало светло-зеленое непрозрачное сияние, в котором выделялся лишь вход внутрь. Наверное, это было силовое поле, фиксирующее маленькую шлюпку внутри крейсера. Правда, она была не такой уж «маленькой» — размером, примерно, с гигантскую океанскую акулу, которую я видел, когда плыл к Муравейнику на барже купца Граса Торпа.

Не медля, но и не торопясь без надобности, мы прошли в люк. Внутри оказалось довольно тесно: два передних кресла со шлемами управления и два ряда сидений вдоль стен. Килеана и Яманубис сели вперед, а мы с Дилл устроились позади них, лицами друг к другу. Килеана приладила шлем управления шлюпкой прямо поверх скафандра и в ту же секунду входной люк закрылся. Наверное, Императрица сообщила Клоалотису о нашей готовности, потому что я ощутил легкий толчок и увидел, что зеленое сияние, закрывавшее обзор, исчезло. Вокруг нас были разноцветные пульсирующие, подмигивающие, прыгающие с места на место звезды, хорошо знакомые по путешествию через Хаос на спине Горохора. Теперь мы вновь должны были пройти сквозь Измерения с низким уровнем реальности, чтобы через замок на планете Саллак проникнуть в логово самозваного Диктатора Повелителей.

Глава 17. Ледяной мир

Килеана знаками показала, что можно соединять переговорные кабели не только попарно, но сразу все четыре. Эти тонкие ниточки, вытягивающиеся из основания шлема, имели на конце маленькое шарообразно утолщение, которое прилипало к аналогичному устройству собеседника. Когда связь наладилась, Императрица сказала:

— Приборы показали, что эскадра Долитониса прошла мимо нас. Похоже, наша шлюпка осталась незамеченной. До Саллака осталось совсем немного: понизить уровень реальности на полтора пункта и пройти около двух с половиной тысяч мегакосмолиг. Для шлюпки с включенным энергетическим полем на это потребовалось бы несколько секунд. Мы же будем тащиться больше часа. Так что придется немного подождать.

Я в который раз поразился могуществу техники Повелителей. Две с половиной тысячи мегакосмолиг — это расстояние, равное диаметрам трех галактик. Правда здесь, в Хаосе, понятие пространства было довольно условное и, естественно, никаких устойчивых звездных скоплений не существовало. Я почувствовал себя так же неуютно, как и в первые минуты полета на Горохоре. Если там меня и губительный Хаос разделяла магическая оболочка, то тут защитой служили металлопластовые стены десантной шлюпки Повелителей.

Находясь внутри маленького космического кораблика, я ощутил всю бесконечность многомерной Вселенной. На панели управления находился большой экран, постоянно выводящий изображение с внешних камер визуального наблюдения и этим имитирующий переднее смотровое окно. Выглядывая из-за спинки сидения Килеаны, я видел мелькание звезд, летящих нам навстречу и с огромной скоростью скрывающихся за кормой.

Это однообразное зрелище утомляло и вызывало легкое головокружение. Вспомнив о старой солдатской мудрости «когда не воюешь — спи», я хотел было предложить Дилл закрыть глаза и подремать, но увидел, что и без моих советов она прекрасно с этим управилась. Через переговорный кабель я слышал ее ровное дыхание. Я представил, что когда-нибудь буду не только слышать его, но и ощущать на своей щеке… С этими сладкими мечтами я и заснул…

Разбудило меня легкое покашливание Яманубиса.

— Вот и Саллак — Ледяной мир. — Торжественно объявила Килеана, убедившись, что мы с Дилл проснулись и выглянули из-за спинок передних сидений.

На экране монитора появилось изображение сине-белого шара. Я не мог оценить, насколько велика или мала эта планета, ведь я не знал расстояния до нее. Ледяной мир не входил ни в одну звездную систему. Эта планета не вращалась вокруг какого-нибудь Солнца, а самостоятельно передвигалась по пространствам Хаоса, подобно кометам Срединных миров. Ледяной мир был похож на огромную голубовато-молочную жемчужину, окруженную алмазной пылью далеких звезд.

Я удивился тому, что космическое пространство на экране выглядит не черным, как я привык видеть, а темно-синим.

— Учитель, — обратился я к Яманубису, — почему космос здесь светлее, чем в других Измерениях? Здесь что, между звездами не вакуум, а какая-то атмосфера?

— Нет, Рен, — ответил он. — Дело в том, что пока вы спали, наша шлюпка вошла внутрь особой зоны, окружающей Саллак. Эта зона довольно велика — несколько космолиг в диаметре. Она не пропускает внутрь никакие тепловые излучения. Именно поэтому Ледяной мир такой… ледяной. Но излучение не просто отражается, оно как-бы рассеивается и поглощается окружающим планету пространством, поэтому-то космос и окрашен в темно-синий цвет. Кроме защиты от тепла, эта зона маскирует Ледяной мир, так что увидеть саму планету можно только тогда, когда оказываешься внутри защитной зоны. Именно поэтому Саллак столько тысячелетий оставался ненайденным. Его точное местоположение в этом Измерении было забыто, а обнаружить планету, окруженную защитной зоной, какими-либо радарами, сканерами или экстрасенсорными датчиками невозможно. Если бы не объединенные силы Ридалины и Акона, мое знание Хаоса да немного везения, то и мы никогда не узнали бы об этой планете.

Пока Яманубис читал свою лекцию, молочно-голубая планета-жемчужина заняла весь монитор переднего обзора. Теперь можно было рассмотреть, что поверхность планеты сплошь покрыта высокими остроконечными горами. Здесь, похоже, не было ни равнин, ни плоскогорий. Тот, кто создавал Саллак, позаботился, чтобы на поверхности планеты не осталось ни одного ровного участка.

Когда мне казалось, что шлюпка вот-вот врежется в Ледяной мир, Килеана изменила направление полета, и наш космический корабль перешел на круговую орбиту. Под нами проносились величественные полупрозрачные кряжи, отбрасывающие от своих граненых склонов разноцветные блики, длинные острые хребты, похожие на лезвия лежащих мечей, тонкие ледяные пики, поднимавшиеся над поверхностью на десятки лиг. Точнее, они только походили на ледяные, так как субстанция, из которой состояла планета, по виду напоминала замерзшую воду, но, разумеется, таковой не являлась. Саллак правильнее было бы называть не «ледяным», а «кристаллическим» миром. Если издалека планета казалась жемчужиной, то вблизи она выглядела как шар, который густо намазали клеем и покатали по рассыпанным драгоценным камням, причем камни сильно различались как по размеру, так и по цвету.

Атмосферы Ледяной мир планета не имел, так что нам с высоты были видны мельчайшие детали ландшафта. Бортовой компьютер десантной шлюпки был запрограммирован на поиск замка или хотя бы следов строительства. Но, чем больше оборотов мы совершали, тем бессмысленнее мне казалась попытка найти среди этого хаотического нагромождения разноцветных кристаллических образований хоть что-то разумно и рационально созданное.

Однако, я волновался зря. Не прошло и нескольких минут, как Килеана издала радостный возглас. В то же мгновение шлюпка резко пошла на снижение. От сладкого ужаса у меня защемило сердце: полупрозрачные скалы ринулись нам навстречу, словно собирались насадить на свои острые пики смельчаков, осмелившихся нарушить тысячелетний покой Ледяного мира. Но Килеана была великолепным пилотом — мы скользили вдоль склонов вниз, к подножиям, огибая выступы и острые пики. Только теперь я понял, насколько же огромна эта планета. То, что с орбиты казалось россыпью драгоценных камней, вблизи превратилось в высоченные многогранные горы, каждая из которых намного превосходила размерами все, что я до сих пор видел или мог представить.

Я слышал, как часто дышит Дилл, и положил руку ей на колено, чтобы немного ободрить. Все-таки я уже как-то раз летал на антиграве Яманубиса, для нее же это был первый полет над поверхностью планеты. Да еще над такой поверхностью!

— Вон там, — воскликнула Килеана, показывая на экран, — между изумрудным и рубиновым утесами! Видите?

Это был замок. Такой же невероятный, как и окружавший его ландшафт. Плоть от плоти Ледяного Мира. Если бы все ювелиры Вселенной собрались, чтобы из множества драгоценных камней построить дворец, у них не вышло бы и стотысячной доли того ослепительного великолепия и величественного совершенства, которое предстало нашим глазам.

Замок стоял в узкой расщелине между двумя совершенно отвесными скалами зеленого и красно цветов. Его нижние этажи тонули в густом переплетении ветвистых кристаллов синих, бирюзовых и розовато-красных оттенков. Создавалось впечатление, что древний заброшенный замок окружал густой дремучий лес, как это и положено в сказках и легендах.

Шлюпка замерла над острыми шпилями замка. Благодаря тому, что в космических кораблях Повелителей использовались устройства внутренней гравитации, на пассажиров не действовали перегрузки ускорения и торможения. Поэтому летательные аппараты могли мгновенно разгоняться до космических скоростей и так же мгновенно останавливаться.

Килеана задумчиво и немного разочарованно произнесла:

— Я не смогу посадить здесь шлюпку. А прыгать вниз без включенных защитных полей — самоубийство. Попробую найти подходящую площадку где-нибудь неподалеку.

— А если проломить крышу и влететь прямо внутрь замка? — Я задал вопрос и сразу же понял, что ни у меня, ни у моих сердце не очерствело настолько, чтобы разрушить даже маленькую частичку прекраснейшего во Вселенной строения.

Кроме того, было еще одно обстоятельство, о котором мне напомнила Килеана:

— Не стоит разрушать устройство, которым собираешься воспользоваться.

Действительно, никто точно не знал, где находятся Врата Между Мирами и как их работоспособность зависит от остальных деталей постройки. Вполне возможно, что, подобно дому волшебницы Ридалины, весь этот замок являлся единой взаимосвязанной системой. Уничтожение одной из его частей могло вывести из строя то, ради чего мы сюда прилетели — Врата.

Шлюпка резко взмыла вверх, так что мы вновь смогли обозреть с высоты окрестности замка.

— Можно расчистить место для посадки среди «леса» кристаллов. Предложил Яманубис.

— Не получится! — Отрезала Повелительница. — Масс-детектор показал, что плотность этих кристаллов очень велика — они прочнее полимерных алмазов. Легким оружием мы с ними не справимся, а более тяжелое либо не работает здесь, в Хаосе, либо может быть обнаружено нашими врагами.

Я представил себе оружие, действие которого может быть обнаружено с расстояния в несколько сотен мегакосмолиг, и понял важность нашей миссии, которая должна предотвратить нападение Диктатора Гилеаниса на миры Сети. Тем более, что первой жертвой обезумевшего Повелителя Повелителей должна стать моя родная Подсолнечная.

— Есть, нашла! — Радостно сообщила Килеана, и в то же мгновение шлюпка вновь ринулась вниз. Острые разноцветные пики, казалось, были направлены прямо мне в сердце. Я инстинктивно бросился к Дилл, чтобы закрыть ее своим телом, защитить…

— Сели!

А я и не заметил! Отсутствие ускорения обмануло меня: я ожидал удара или хотя бы небольшого толчка, как это полагалось при посадке обычного летательного аппарата. Машины Повелителей лишали путешественников этих ощущений, правда, с лихвой компенсировали их захватывающим дух изображением на экранах внешнего обзора.


* * *
— Ну? Ты проследил за ними? — Диктатор Гилеанис напряженно всматривался в сферу связи, где виднелась чешуйчатая физиономия трозза Угсы. Под пристальным немигающим взглядом Повелителя даже хладнокровная рептилия чувствовала себя неуютно и старалась отводить глаза в сторону.

— Да, гос-с-с-сподин Дик-т-татор, мои лучшие троззы-сенс-с-соры наблюдали с-сначала за крейс-с-сером, а потом за дес-с-сантной шлюпкой, — склонил голову Угса, немного споткнувшись на слове «диктатор», которое далось ему с большим трудом. — Но потом они ис-с-счезли, с-с-словно шлюпка рас-с-с-створилас-сь в кос-с-смосе. Прос-с-стите, Дикт-т-татор, но с-с-следить за маленькой шлюпкой в Хаос-с-се выше наших с-с-сил.

— Исчезли, говоришь? — Задумчиво произнес Гилеанис, не обращая внимания на извинения напуганного трозза. — Растворились? А, может, они использовали какие-нибудь маскирующие поля или же вошли в область Хаоса, недоступную для ваших экстрасенсорных способностей?

— С мас-с-скирующими полями, которые с-с-создают корабли Повелителей мы, благодаря Вам, з-з-знакомы. Во-з-з-зможно, в Хаосе, дейс-с-сствительно, ес-с-сть з-з-закрытые для нас-с облас-с-сти.

— Так-так, — взгляд Гилеаниса перешел на большую голографическую карту того Измерения, где троззы упустили след его врагов. Угса незаметно вздохнул. — Перед тем, как исчезнуть, шлюпка, случайно не снижала скорость?

— С-с-снижала: — Пробормотал трозз, постепенно начиная соображать, куда клонит Повелитель.

— Так что же ты бормочешь, будто шлюпка просто исчезла?! — Заорал Диктатор. — Идиот, тупая рожа, ты что, не понял, что корабль прибыл к месту назначения, затормозил вблизи какой-то планеты и вошел в ее защитное поле?!

— Теперь догадалс-с-ся:

— Догадалс-с-с-ся: — Передразнил трозза Диктатор, быстро меняя гнев на хладнокровную издевку. — Тогда заодно догадайс-с-ся, что это может быть за планета, которая окружена столь сильной защитой?

— Не з-з-знаю. — Растерялся Угса. — В Хаос-с-се ес-с-сть много неизвес-с-стного, там пос-с-стоянно рождаютс-с-с-ся новые миры…

— А также сохраняются остатки древней магии! — Прервал его Диктатор. — Ты что-нибудь слышал о замках-близнецах Богов Хаоса?

— Пус-с-стяки, с-с-сказки. Их многие ис-с-скали, но никто не нашел.

— Ну, положим, кое-кто нашел. — Самодовольно усмехнулся Гилеанис.

— Правда? — Заинтересовался Угса. — Кто же это?

— Не важно! — Отрезал Диктатор. — Теперь я думаю, что Килеана тоже кое-что нашла. Если я прав, то с минуты на минуту она может оказаться прямо здесь.

Глаза трозза хитро засверкали:

— Так, з-з-значит, в с-с-сказках с-с-скрывалась ис-с-стина. З-ззамки-близ-з-знецы с-с-сущес-с-ствуют и с-с-связаны Вратами Между Мирами?

— Ты очень догадлив для рептилии. Я бы даже сказал — слишком догадлив!

— Я никому не рас-с-с-скрою Вашего с-с-секрета, гос-с-с-сподин Дик-т-татор, — поспешил произнести Угса, — Вы можете верить с-с-своему верному с-с-слуге.

— Ладно. — Гилеанис задумался и с выражением сомнения на лице покрутил на пальце массивное кольцо. — Пока ты мне не нужен. Конец связи.

— А как же наш договор? — Осмелился напомнить трозз. — Он ос-сстается в с-с-силе?

— Да, разумеется, — улыбнулся Повелитель, и от этой улыбки на затылке трозза чешуя встала дыбом.

Сфера связи погасла, а Диктатор все еще продолжал задумчиво вертеть на пальце кольцо. Наконец, решившись, он нажал на определенную комбинацию маленьких синих камушков в оправе. На первый взгляд, ничего не произошло. Но Гилеанис знал, что в этот момент с орбиты Калласа взяли старт две дюжины межпространственных торпед с разделяющимися кварковыми боеголовками. Они понеслись к миру троззов, чтобы уничтожить планету и ее три больших естественных спутника. От торпед не было спасения: троззы не могли их заранее заметить, так как Гилеанис не раскрыл рептилиям секрета оружия Повелителей. Через несколько стандартных часов от бывших слуг Диктатора должна остаться горстка пыли, рассеянная в космическом пространстве.

— Надоели мне эти ящерицы! — Рассмеялся Гилеанис смехом безумца. — Слишком много о себе возомнили. Подумаешь, экстрасенсы, видящие Межпространственные перемещения! Пусть теперь увидят мои торпеды. Скоро все миры увидят мои торпеды!

Диктатор резко прервал смех и обратился сам к себе:

— Что же ты медлишь, лорд Гилеанис? Императрица Килеана вот-вот прибудет в твой замок, а к встрече гостьи еще ничего не готово. Непорядок! Надо показать себя добрым гостеприимным хозяином.

Гилеанис распахнул дверь своей комнаты и прокричал своим звероподобным слугам:

— Эй, стража! Утроить караулы. Приготовиться к встрече Килеаны и Ямы-Анубиса. Все помнят, что надо делать?!

Глухое подобострастное рычание и тяжелый топот сотен ног доказали Повелителю, что его слуги готовы к бою и намерены выполнить любые приказы своего господина.

Диктатор Гилеанис внимательно смотрел, как звероподобные воины четко и быстро занимают свои боевые посты. Он тихо пробормотал:

— Не знаю, правильно ли я поступил, не сообщив адмиралу Долитонису о том, что Килеана со своими спутниками покинули крейсер на десантной шлюпке. Может быть, стоило просто расстрелять ее лучевыми орудиями? Но это проклятое «общественное мнение»… Кто-нибудь из экипажей фрегатов, наверняка, проболтался бы о том, как была убита бывшая Императрица. Нет! Все-таки я поступил правильно. Килеана найдет свою смерть здесь, в моем замке. Ни один Повелитель Империи никогда ничего не узнает. Даже мои ближайшие помощники станут думать, что она погибла где-то в Хаосе и таким образом еще больше уверятся в том, что я самой Судьбой избран стать Диктатором Империи. Килеана сама идет в мой замок. Да свершиться воля Рока!


* * *
Боковой люк десантной шлюпки отъехал вбок, и мы по-очереди ступили на землю Саллака. Точнее, не на землю, а на ту полупрозрачную молочно-белую субстанцию, которая заменяла здесь привычную почву. Гигантские остроконечные пики со всех сторон окружали узкую расщелину, куда Килевне удалось посадить шлюпку. Они закрывали темно-синее, почти черное небо, но в то же время сквозь их прозрачные склоны и вершины просвечивали мириады звезд, создавая иллюзию, что это сами ледяные скалы излучают фантастический завораживающий свет, идущий как-бы изнутри планеты.

Ландшафт Ледяного мира поражал своей необычной экзотической красотой, и на некоторое время мы застыли на месте, не в силах оторвать взглядов от переливающихся разноцветными огнями ледяных пиков.

Килеана опомнилась первая:

— Что же вы стоите?! У нас ведь времени в обрез!

Ее слова стегнули нас, как удар бича. Действительно, разинув рты от восторга, все забыли о том, насколько смертоносна окружающая нас красота. Несколько лишних минут, проведенных на этой планете, приближали нас к смерти от ужасного сверхъестественного холода.

Быстрым шагом мы направились в ту сторону, где находился дворец Богов Хаоса. Пока что мы не видели его из-за высоких ледяных скал, но каждый шаг приближал наш маленький храбрый отряд к заветной цели (эта фраза, конечно, литературный штамп, но мне она нравится).

Вскоре нам пришлось замедлить движение, потому что, обогнув очередной пик, мы вошли в кристаллический лес, из-за которого не смогли приземлиться непосредственно возле дворца. Теперь, разглядывая огромные ветвистые синие и красные кристаллы высотой в несколько десятков человеческих ростов, я убедился в правоте Килеаны. Действительно, посадить между ними довольно большую шлюпку было практически невозможно, а воспользоваться оружием, чтобы очистить место для посадки, означало сразу же привлечь к себе внимание кораблей Повелителей, которые могли прочесывать эту галактику.

— Смотрите! — Внезапно воскликнула Дилл, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Смотрите — они живые!

Она указала на несколько сравнительно небольших зеленоватых кристаллов, лежащих возле ледяных «деревьев». Вначале я не понял, что она имеет в виду. По-моему, кристаллы, как кристаллы, правда, в отличие от тянущихся вверх «деревьев», шарообразной формы. Высотой по пояс, немного похожие на морских ежей, которых я когда-то видел во время путешествия на край Болота к открытому океану. Подобно колючкам, из кристаллов во все стороны торчали сотни длинных отростков. Но эти образования были совершенно неподвижны, и я никогда не подумал бы, что они «живые».

Однако мой Учитель сразу же согласился с Дилл:

— Да, действительно, это такая особая форма жизни на основе кремния и берионция. Эти существа обитают в мирах с очень низкими температурами, и не удивительно, что мы встретили их и здесь. Они в какой-то мере разумны, но их образ мышления настолько отличается от биологических существ, что общаться с ними мы не сможем. Раньше, обладая Божественным Видением, я бы мог войти с ними в контакт, а сейчас… увы… Да, и самое главное: их жизненные процессы в тысячи раз медленнее человеческих, так что для них мы как-бы не существуем. Они просто не успевают разглядеть нас. Только проведя рядом с ними несколько часов, можно рассчитывать на то, что наше изображение дойдет от кристаллических зрительных рецепторов до кристаллических мозгов этих созданий.

— А мне они нравятся. — Заявила Дилл. — Я чувствую, что от них исходит аура мира и покоя. По-моему, они очень добрые и дружелюбные. Даже не хищники — питаются кристаллами-«деревьями». И внешне они такие милые, круглые, зеленые… Как интересно: они двигаться, растворяя передние конечности и наращивая задние, чтобы оттолкнуться в нужном направлении. Очень медленный, но верный способ передвижения.

Наш путь лежал возле одной из групп живых кристаллов, и юная волшебница, не удержавшись, сделала несколько шагов в сторону, чтобы прикоснуться к этим полупрозрачным зеленоватым «ежикам». При этом ее переговорный кабель отсоединился от нашей общей связки и я, естественно, перестал слышать голос девушки.

Килеана обратилась ко мне:

— Смотри, Рен, чтобы Дилл не отстала. Она такая… увлекающаяся.

Мне показалось, что в ее словах была легкая грусть и некоторая толика зависти. Возможно, тысячелетняя Императрица вспомнила в этот момент те далекие времена, когда она тоже была молодой и… увлекающейся.

В этот момент краем глаза я уловил красноватый отблеск, который никак не мог быть отраженным светом хаотически мечущихся по небосклону звезд. Я посмотрел наверх и увидел, что одна из огромных ветвей красного кристаллического «дерева», под которым сейчас находилась Дилл, отломилась и начала падать.

Я закричал от ужаса и бросился к своей любимой, однако Учитель успел перехватить мой локоть, пока мой переговорный кабель не отсоединился.

— Не торопись, Рен, — сказал он, — я уже давно заметил падающую ветку. Конечно, она очень тяжелая, но упадет она не раньше, чем через двадцать минут.

Я вновь посмотрел наверх. Действительно, обломок кристалла как будто застыл в воздухе, и только хорошенько приглядевшись, можно было понять, что он очень медленно движется вниз. Не только кристаллические флора и фауна Ледяного Мира жили с тысячекратным замедлением. Само время, видно, замерзло и неторопливо текло на этой планете.

Убедившись, что моей любимой ничего не угрожает, я спокойно подошел к ней, и дернул за руку, чтобы привлечь внимание. Дилл в это время низко склонилась над двумя маленькими светло-зелеными кристалликами, и, казалось, совершенно забыла о цели нашего путешествия. Обернувшись ко мне, она быстро соединила наши переговорные кабели.

— Помоги мне, Рен, — быстро проговорила она, тяжело дыша, — малышам кристаллам грозит гибель — их вот-вот придавит падающей веткой дерева. Я никак не могу их передвинуть! Моя магия здесь еще не действует, а сил не хватает.

Значит, понял я, она уже знает об опасности. И какая же она молодец — помогает созданиям, которые не только никогда не поблагодарят ее за спасение, но даже вряд ли поймут, что были спасены. Я нагнулся над одним из кристаллов, который едва доходил мне до колена.

— Осторожно! — Предупредила Дилл. — Они очень тяжелые. Не поломай их конечности.

— Да у них и так по сотне иголок. В крайнем случае, новые отрастут! —Весело произнес я, просовывая перчатки скафандра между полупрозрачными отростками, чтобы ухватиться как можно ближе к центру.

Я попытался приподнять существо… и мое веселье мгновенно испарилось. Я не мог даже оторвать кристалл от поверхности, не говоря уж о том, чтобы переставить его в безопасное место. Я поднял голову и увидел, что Килеана и Яманубис, не оборачиваясь, продолжают свой путь. Наверное, они говорили о чем-то важном и не смотрели назад, считая, что я и Дилл уже догоняем их.

Первым моим желанием было схватить Дилл за руку, и броситься вдогонку за нашими спутниками. Но когда я увидел фиолетовые глаза волшебницы, которые взирали на меня из-за стекла скафандра с невыразимой смесью любви надежды и ожидания, я понял, что скорее погибну, чем брошу малышей-кристаллов погибать под падающей веткой.

— Давай вместе. — Предложил я Дилл. — Один я не справлюсь. Попробуем перекатить!

Мы уперлись в кристалл и попытались откатить его от «дерева».

— Раз, два, взяли! — Координировал я наши усилия.

Но все было тщетно. Кристалл не сдвигался. Его нельзя было ни поднять, ни перекатить, ни перетащить волоком.

— Может, попробуешь еще раз перемещающее заклинание? — Предложил я Дилл.

— Я и так постоянно пытаюсь. — Огорченно отозвалась она, переводя дыхание. — Но ветка упадет раньше, чем я обрету волшебную силу. Давай еще раз попробуем!

— Раз, два, взяли! — Мне показалось, что мои руки сейчас вытянуться до земли, или кости выскочат из суставов, так велико было напряжение.

Однако оно имело результат — мы чуть приподняли один из кристаллов и переставили его на шаг в сторону. Однако этого было явно недостаточно — он все еще находился в опасной зоне. Кроме того, оставался другой кристалл, а сил у меня не хватало даже на то, чтобы еще раз передвинуть первого. В отчаянии я посмотрел наверх — ветка уже пролетела почти половину расстояния до земли! Мы никак не успевали спасти «детенышей», самим бы успеть вовремя унести ноги.

— Еще раз, Дилл. — Сказал я. — Спасем хотя бы одного!

У меня в глазах потемнело от напряжения, а глаза залил пот. Дилл чувствовала себя не лучше, но между тяжелыми хриплыми вдохами она проговорила:

— Нам удалось сдвинуть его еще на шаг. Еще чуть-чуть, и можно будет спасать второго!

«Спасать второго?! — едва не вскричал я, — а кто потом будет спасать нас самих?!»

Но, сжав зубы, я вновь нагнулся над кристаллом.

— Раз, два, взяли! — Никакое гипнообучение Яманубиса не подготовила меня к перетаскиванию подобных тяжестей! В голове настойчиво стучала мысль: «Зачем я это делаю?» Мысль билась в виски, наполняя всю черепную коробку оглушительным звоном. Мне показалось, что я вот-вот сам упаду на спасенный живой кристалл.

— Ну, вы и силачи! — Голос Учителя возник внезапно, и вначале мне показалось, что это начались галлюцинации от перенапряжения.

Тем не менее, это оказался Яманубис собственной персоной. Рядом с ним стояла Килеана и с о смесью уважения и осуждения разглядывала нашу работу.

— Вам, похоже, жить надоело, — строго произнесла Повелительница, как будто обращалась к непоседливым детям. Впрочем, вполне возможно, в ее глазах мы и были неразумными детьми, рискующими жизнью ради совершенно чуждых нам живых созданий. — Нам пришлось из-за вас возвращаться!

Не сговариваясь, они с Яманубисом подняли второй кристалл и перенесли его шагов на десять в сторону. Потом вернулись за тем, который тащили мы, и также переставили его подальше от дерева. Проделали они это так легко и просто, как будто эти существа не весили втрое больше лягуха! Я мы-то с Дилл напрягались…

Вновь соединив переговорные кабели, мы продолжили свой путь по кристаллическому «лесу». Где-то за нашими спинами обломок древесного кристалла рухнул на поверхность, не причинив никому вреда. Я и Дилл все еще не могли говорить, с трудом восстанавливая дыхание.

Наконец, волшебница произнесла:

— Знаешь, Рен, мне показалось, что один из «взрослых» кристаллов, стоящих неподалеку, смог нас заметить. Он видел и «малышей», и падающую ветку, но, конечно, ничего не мог сделать, ведь для него все это происходило в считанные мгновения. Но он, совершенно точно, увидел тебя и меня, когда мы возились вокруг «малыша». Теперь здесь, среди кристаллов, появится легенда о добрых прекрасных ангелах, приходящих на помощь в минуту смертельной опасности.

— Все это очень здорово. — Ответил я. — Может быть, о нас и сложат какую-нибудь легенду, но вот только «прекрасными» нас вряд ли назовут.

— Почему? — Удивилась Дилл.

— Посмотри на себя глазами кристаллов, или чем там они могут смотреть. По сравнению с ними, полупрозрачными, зеленоватыми, многоногими, мы, в темно-серых скафандрах, громоздкие, с двумя руками и ногами, с большой головой, выглядим ужасными уродами, пятнами темноты, порождениями мрака. Даже то, что мы спасли их «детей», не сделает наш вид более привлекательным.

— Ты ужасный пессимист, Рен! — С притворным огорчением воскликнула Дилл, а потом посерьезнела. — Творишь добро, а сам не веришь, что оно найдет отклик у кристаллов. Уверяю тебя, они оценят наш поступок по-справедливости.

— Я не пессимист, — шутливо возразил я, — я — реалист. Философский взгляд на мир, рациональная оценка действительности, «разум преобладает над чувствами» и все такое…

Дилл внимательно посмотрела на меня сквозь стекло скафандра.

— Ты хочешь казаться таким, — сказала она, — но ты не такой. И именно за это я тебя и люблю!


* * *
Вскоре сквозь переплетение веток кристаллических «деревьев» мы разглядели стены замка Богов Хаоса. Теперь я видел, что он гораздо больше, чем выглядел на экране шлюпки. Он явно не был рассчитан на человеческие пропорции. Когда мы приблизились к высоким, в десяток человеческих ростов, воротам, я почувствовал себя маленькой мышкой, подбирающейся к человеческому жилью. Кроме закрытых ворот, никаких окон, отверстий или бойниц не наблюдалось.

Я с сомнением посмотрел на огромные створки, собранные из тысяч разноцветных кристаллов. Другого входа в замок не было, и я подумал, что даже нашими общими усилиями едва ли удастся их раздвинуть. Но Учитель и Килеана совершенно спокойно толкнули руками каждый свою половину ворот, и створки начали плавно раскрываться внутрь.

— Наверное, здесь полно смертельных ловушек… — Как бы размышляя вслух, произнесла Дилл. — Было бы странно, если бы Боги Хаоса никак не защитили свой замок от непрошеных гостей.

— Конечно, ты права, — согласился Яманубис, — но для нас эти ловушки не опасны. Все они рассчитаны на существ гораздо большего размера. И не забывай, что действуют ловушки со скоростью всех процессов этого мира. Мы их даже не заметим, пройдем мимо, а они сработают далеко позади нас.

Сквозь полураскрытые створки ворот мы вошли внутрь. Теперь мне стало ясно, что не только размеры, но и форма здания никак не соответствовали человеческим представлениям о красоте, симметрии и упорядоченности. Если снаружи замок гармонично вписывался в окружающий пейзаж, то его внутренние покои строились совершенно по иному принципу. Волнистые, словно кривые зеркала, плавно переходящие друг в друга пол и стены были выполнены из однотонной голубовато-белой субстанции. Хорошо, что их поверхность была не гладкой, а чуть шероховатой, иначе мы давно скатились бы в ближайшее углубление.

Широкие, округлые в сечении, коридоры тянулись в разные стороны от входа. Они также шли не прямо, а извилисто, так что увидеть можно было только то, что находилось до ближайшего поворота. Верх и вниз разбегались спиральные пандусы без каких-либо перил или ограждений. Их поверхность, в отличие от пола, была идеально отполирована, так что я с ужасом представил себе, как, взобравшись под самую крышу, мы поскользнемся и будем падать долго-долго, несколько часов, пока, наконец, не замерзнем и не разобьемся о хрустальный пол на мелкие ледяные кусочки.

— Какое интересное место. — Сказала Килеана. — И планета, и замок прямо противоположны своим аналогам в Срединных мирах.

— Как это? — Не понял я.

— Ну, вспомни свою планету, Рен. Горы, холмы, равнины, водоемы, растения, живые существа — все естественные природные детали ландшафта имеют округлую или по крайней мере сглаженную форму. А в Ледяном мире, наоборот, все это состоит из многоугольных кристаллов с ярко выраженными гранями.

— Точно! — Подхватила Дилл. — А все, что создано людьми, имеет, как правило, прямоугольные грани: дома, транспорт, различные предметы. Здесь же замок Богов Хаоса состоит из закругленных и плавно перетекающих друг в друга поверхностей.

Теперь и я понял, что Повелительница имела в виду:

— Действительно, в замке нет ни одной острой грани, даже ступеней нет — только гладкие пандусы. И коридоры больше похожи на широкие кривые норы. Как будто здесь жили не гуманоиды, а… какие-нибудь червяки.

— А гуманоиды здесь никогда и не жили. — Напомнил Яманубис. — Люди почему-то всегда считали, что Боги, как и они сами, должны иметь тело, голову, две руки и две ноги. Но ведь это чушь! При физической материализации Боги принимают ту форму и размер, которую пожелают на данный момент.

Я попробовал представить себе, как должны были бы выглядеть существа, ходящие (или ползающие?) по этим округлым коридорам и наклонным пандусам. В моем воображении возникли гигантские слизни с щупальцами, со стебельками-глазами, с множеством сочащихся клейкой жидкостью желез, с… в общем, я не хотел бы встречаться с древними хозяевами этого замка, пусть даже они не чудовища, а Боги.

— Если это замок — близнец замка Гилеаниса на Калласе, то почему они так непохожи друг на друга? — Спросила у Яманубиса Килеана. — Ведь я несколько раз бывала на Калласе, но никогда не видела ничего подобного… Впрочем, Гилеанис приводил своих гостей всегда в одни и те же помещения и никогда не показывал замка целиком.

— Вполне возможно, — добавил Учитель, — обустраивая свое логово, Гилеанис привел в «человеческий» вид внутренние помещения замка на Калласе. Правда, не все. Иначе он давно нашел бы Врата Между Мирами и побывал здесь.

— Так куда нам нужно идти?

Яманубис уверенно показал на один из коридоров:

— Туда! Акон запечатлел в моей памяти план замка и последовательность открытия Врат.

По-моему, этот коридор ничем не отличался от десятка других. Но я уже привык доверять Учителю, не задавая лишних вопросов. Мы пошли по коридору, который, все время закругляясь вправо и постепенно опускаясь, вел нас куда-то вниз, в «подвалы» замка.

— Далеко еще? — Обеспокоено спросила Килеана. — Скафандры долго не продержатся.

— Мы уже почти пришли. Сколько еще у нас есть времени?

— Примерно сорок стандартных минут.

— Должно хватить.

Мы прибавили шаг, хотя идти вниз по неровному, как склон оврага, коридору было довольно тяжело. Если бы не шершавая поверхность, гораздо удобнее было бы просто скатиться вниз, как с горки.

Внезапно за очередным изгибом коридор расширился и нашим взорам открылась шарообразная комната.

— Хоть что-то геометрически правильное в этом дворце. — Заметила Килеана. — Это и есть Врата Между Мирами?

Комната была совершенно пуста. Ее матово-белые вогнутые стены излучали мягкое свечение, как и все остальные помещения дворца.

— Если все получится, то отсюда мы переместимся прямо в замок Гилеаниса. — Произнес Яманубис, быстро обходя комнату по кругу и простукивая ладонью стены. Так как ее диаметр был около десяти шагов, переговорные кабели не расцеплялись, и мы могли спокойно разговаривать друг с другом.

— А если не получится? — Спросил я.

— Тогда НЕ переместимся. — Спокойно ответил Учитель.

— Скафандры начнут разрушаться через двадцать минут. — Напомнила Килеана. — Может, стоит поторопиться?

— Я и так делаю все, что могу. — Буркнул Яманубис, выбивая по округлой поверхности комнаты причудливую дробь.

Я подумал, что таким образом он имитирует действия Богов Хаоса. Когда они материализовались, чтобы жить в своих дворцах, то, наверняка, принимали облик довольно больших существ с множеством конечностей. Для включения Врат требовалось нажать на определенные точки комнаты, что для Богов не составляло особого труда. Яманубис же сейчас был заключен в обычное человеческое тело. Ему приходилось метаться от одной части комнаты к другой, приседать, подпрыгивать до самого сферического потолка и стучать, стучать, стучать… Не удивительно, что его переговорный кабель скоро отсоединился и в полной тишине мы потрясенно следили за нечеловечески быстрыми передвижениями бывшего Бога Смерти.

— Он не успеет! — Внезапно воскликнула Килеана. — Смотрите: поверхность скафандров уже не глянцевая, а матовая. Это начал разрушаться верхний слой.

У меня по спине побежали мурашки. Мне показалось, что я ощущаю, как холод Ледяного мира начинает проникать внутрь скафандра. Сначала озноб перейдет в мороз, мороз сменится стужей, стужа вызовет обледенение и потом…

— Я попробую защитить скафандры от разрушения. — Сказала Дилл. Я чувствую, что моя волшебная сила достаточно возросла.

— Дилл, милая, ты хотя бы представляешь себе, что боевой скафандр Повелителей — это не просто одежда, а шедевр микромолекулярной технологии? — Тихо, но отчетливо произнесла Килеана, и в ее голосе послышались нотки отчаяния. Впрочем, она быстро овладела собой и после секундного колебания продолжила. — Скафандр состоит из особого материала, невосприимчивого к магии, так что воздействовать непосредственно на него бесполезно. Вот если ты попробуешь создать вокруг нас хотя бы тоненькую защитную пленку, как это делал Горохор во время полета через Хаос…

— Я постараюсь. — Робко проговорила Дилл. Но все мы знали, что эта робость вызвана не сомнениями в своих силах, а природной скромностью. Магия юной волшебницы была единственным шансом избежать гибели… Или отсрочить ее…

Дилл начала что-то напевать, и в то же мгновение наши скафандры как будто покрылись радужной мыльной пленкой. Внезапно песнь оборвалась. Неужели?!.. Нет. Килеана знаками показала, что наши переговорные кабели не выдержали и рассыпались. Они не попали в защитное поле, созданное Дилл, и теперь осыпались на пол мелким белым порошком. Я с нарастающим страхом посмотрел себе под ноги. Неужели всем нам суждено превратиться в такую же ледяную пыль?!

С этого момента мы могли общаться друг с другом только знаками. Я, Дилл и Килеана тесно прижались друг к другу, инстинктивно ища друг у друга тепла и защиты. Даже разделенные скафандрами, мы ощущали согревающее единение. А вокруг нас в бешеном ритме продолжал метаться Яманубис. Я уже с трудом успевал следить за его молниеносными движениями. Никогда ни один человек, даже Повелитель, не смог бы двигаться с такой скоростью, с какой двигался низенький толстячок Яманубис. От него сейчас зависело, успеем мы покинуть Ледяной мир или же навсегда останемся тут, мелким белым порошком рассыпавшись по полу.

Сквозь радужную пленку и стекло скафандра я видел лицо Дилл. Ее губы быстро шевелились, а глаза были закрыты. Она находилась в глубоком трансе как тогда, когда из расчески Килеаны создавала мост через реку, кишащую рыбами-волосами. Я не мог ей ничем помочь. Мне оставалось только верить в ее силы, ждать и надеяться на то, что Яманубис откроет Врата раньше, чем Дилл потеряет сознание.

Я смотрел на свою любимую волшебницу и чувствовал, как странная легкость охватывает мое тело. Голова закружилась, как после большого бокала игристого вина. «Это и есть смерть?» — хотел я спросить, но меня никто бы не услышал. Мои друзья находились рядом, но каждый был заключен в непроницаемую скорлупу скафандра. «Даже когда окружен близкими людьми, смерть встречаешь в одиночестве». — сделал я невеселый философский вывод.

Головокружение усилилось, и мне показалось, что мои ноги отрываются от пола… Круглая комната сжалась вокруг меня, выдавливая из тела разум и душу. Я закрыл глаза и, наверное, заорал от боли и ужаса…

Глава 18. Замок Диктатора

… Потому что, открыв глаза, обнаружил, что мои друзья смотрят на меня с недоумением и участием. Все мы были покрыты густым слоем белой пыли и стояли в центре пустой круглой комнаты. Странно, ее стены были совершенно черными, никаких светильников не наблюдалось, однако я мог видеть своих друзей, как при нормальном дневном освещении. И еще: где, собственно, наши скафандры, и, вообще, что произошло?!

— Молодец, Дилл. — По-дружески весело хлопнул волшебницу по плечу Яманубис. — Если бы не твоя магия, до открытия Врат мы бы не дожили. Мне как раз не хватало десяти минут, кстати, тех самых, что кое-кто потратил на «малышей»-кристаллов… Ладно, ладно, не обижайтесь, все хорошо, что хорошо кончается.

Учитель просто весь светился энергией, как будто только что не работал на пределе своих немалых возможностей, пытаясь открыть эти проклятые Врата.

— Успели! — Выдохнула Килеана, вкладывая в это короткое слово такую силу и такое множество различных чувств, которые никогда не смогут быть переданы на бумаге.

Я понял, что те симптомы, которые я принял за приближающееся оледенение, на самом деле были вызваны прохождением через Врата Между Мирами. Значит, у нас получилось! А этот белый порошок — все, что осталось от скафандров Повелителей. Не сдерживаемые больше магией Дилл, они рассыпались пылью.

Постепенно приходя в себя, я поднял глаза на свою невесту. Не говоря друг другу ни слова, мы сжали друг друга в объятиях, как будто хотели удостовериться, что мы — это мы, а не бесплотные духи, попавшие в мир теней.

— Еще не время, дети! — Строго сказала Килеана, обменявшись за нашими спинами веселыми взглядами с Яманубисом. — Не забывайте, что самое трудное еще впереди.

Эти слова мгновенно отрезвили меня. Я вспомнил о том, зачем мы пришли в замок Гилеаниса, и постарался обуздать свой пыл. Выпустив Дилл, я проверил, хорошо ли выходят ножи из ножен на бедрах. Теперь мне стало ясно, почему Килеана настаивала, чтобы они были надеты под скафандр. В противном случае, наше оружие рассыпалось бы такой же белой пылью, как и боевые доспехи. Ощутив в руке приятную тяжесть ножей, полюбовавшись на их голубоватые лезвия длиной почти в локоть, я почувствовал себя более-менее уверенно.

Мы подошли к выходу из комнаты. Точно такой же круглый извилистый коридор, как и в Ледяном замке, но только с черными стенами, шел вниз.

— Похоже, — сказала Килеана, — эти замки не просто близнецы, а зеркальные отражения друг друга. Врата Между Мирами на Саллаке находились в подвале, а здесь, на Калласе, видимо, мы оказались в башне.

Я мысленно перевернул Ледяной замок вверх ногами и понял, что Повелительница права. Коридор, по которому мы там спускались, шел по спирали вниз. Здесь же для того, чтобы попасть в комнату, где находились Врата, надо было подняться вверх. Значит, верхние этажи и башни Ледяного замка здесь, на Калласе, должны превратиться в подвалы и подземелья. Да уж, в фантазии Богам Хаоса не откажешь!

Едва мы ступили в широкий коридор, выявилось и еще одно различие между замками. Поверхность под нашими ногами оказалась гладко отполированной, так что практически невозможно оказалось сохранить равновесие и не поскользнуться.

— Можно скатиться вниз, — предложил Яманубис, — это будет быстрее и проще, чем спускаться, цепляясь друг за друга.

— А если там, внизу, окажется засада? — Спросил я.

— Мы все равно в нее попадем, — радостно улыбнулся Учитель, ведь другого выхода из коридора нет. А если мы скатимся, то у нас, по крайней мере, будет преимущество в скорости. Ножи можно использовать, как тормоза. Ими мы сможем контролировать скорость спуска, тормозить и поворачивать.

— Я не думаю, что в замке Гилеаниса столько солдат, чтобы перекрыть все входы и выходы. — Добавила Килеана. — На нашей стороне эффект внезапности. Гилеанис, наверняка, не знает, есть ли в замке Врата Между Мирами и где они расположены, поэтому его стража не будет ожидать нашего нападения. Так что я тоже за то, чтобы съехать вниз по коридору.

Яманубис и Килеана были настроены решительно, я же слегка колебался. Перспектива выскочить из коридора прямо на мечи охранников замка меня мало радовала, однако, похоже, иного пути у нас просто не было.

— Пусть тогда Дилл пока останется здесь. — Попросил я. — Если спуск пройдет нормально, мы дадим ей знать и она нас догонит.

— Ну, не знаю… — Заколебалась Повелительница. — В замке врага лучше не распылять свои силы и держаться всем вместе, ведь иногда на принятие решения потребуются доли мгновения. Кроме того, как ты дашь ей знак? Подняться по скользкому коридору невозможно, а расстояние слишком велико. Если попробуешь крикнуть, то, извини, я сама перережу тебе горло, чтобы ты не выдал нас охране Гилеаниса. Или Дилл идет с нами, или остается здесь.

— Почему бы об этом не спросить меня? — Возмущенно произнесла юная волшебница. — Я люблю Рена, но не хочу, чтобы он за меня принимал решение. Я не собираюсь сидеть тут, когда вы будете сражаться с врагами и рисковать жизнью! Рен, подумай хорошенько: из этой комнаты нет иного выхода. Мне все равно когда-нибудь придется спуститься вниз. Так лучше я это сделаю сейчас и с вами, чем, промучившись в неизвестности, потом и в одиночку. Я уже говорила тебе, повторю и еще раз: твоя судьба, это и моя судьба, но своей жизнью я распоряжаюсь сама. Я не отпущу тебя одного на смертельную битву! Ясно?!

Мне стало неловко от того, что Дилл прочитала мне нотацию. Тем не менее, я еще больше любил ее вот такой: разгоряченной, раскрасневшейся, со сверкающими фиолетовыми глазами.

— Ясно! — Воскликнул я, вновь обнимая ее тонкий стан и страстно целуя в губы. Дилл сначала пыталась вырваться, но потом жарко и жадно ответила мне. Разомкнув губы, мы посмотрели друг другу в глаза. У нас это был первый поцелуй жаждущих близости любовников… И он вполне мог стать последним в нашей жизни.

— Раз вы, наконец-то, решили свои семейные проблемы, — ехидно поинтересовался Яманубис, — то не находите ли вы, что нам уже давно пора приступать к работе? Нас ждет Гилеанис!

Учитель, разумеется, имел в виду, что похитивший у Килеаны власть Диктатор ждет нашего возмездия. Ни он, ни мы тогда не знали, что мятежный лорд действительно ожидает нашего появления. Вот так иногда игра слов оборачивается мрачным пророчеством!..

Наша четверка гуськом покатилась вниз по черному коридору. Чтобы случайно на повороте не задеть друг друга острыми мономолекулярными ножами Повелителей, мы сохраняли безопасные интервалы. Первой съезжала Килеана. Несмотря на уговоры Яманубиса, она не уступила ему права первого столкновения с врагом, поэтому Учитель катился сразу за ней. За ними следовал я, слегка притормаживая ножами на поворотах, чтобы не врезаться в ловко вписывающегося в изгибы коридора толстяка. Сзади я слышал скрип ножей, которыми правила Дилл. Юная волшебница на удивление хорошо орудовала холодным оружием, что несколько не соответствовало облику хрупкой несчастной жертвы, проведшей все свое детство под стражей грубых жестоких слуг злого колдуна Пулай Худа. Впрочем, пришло мне в голову, боль и лишения закалили мою невесту, превратив ее нежную тонкую фигурку в острый клинок, подобный мономолекулярным ножам Повелителей.

Если на спуск к Вратам Между Мирами в Ледяном замке нам потребовалось около получаса, здесь, на Калласе, мы съехали вниз за несколько минут. Если бы мы не тормозили ножами, то достигли низа еще быстрее, но тогда вылетели бы из коридора, как пули из ружья, так что Гилеанис получил бы нас в виде расплющенных о стену лепешек. Так я думал, когда меня болтало на поворотах из стороны в сторону. Когда же впереди показался выход, я пожалел, что не развил достаточную скорость, чтобы погибнуть быстро и легко. Дело в том, что в большом зале, куда выходил коридор, я увидел густое переплетение сетей, перегораживающих нам путь, и множество больших темных человекообразных фигур, стоящих позади них.

— Ловушка!!! — Изо всех сил заорал я и лишь потом понял, что Килеана и Яманубис уже давно заметили поджидающих нас врагов.

Прошло всего несколько мгновений после того, как наша команда обогнула последний поворот перед выходом, и вот Килеана уже на полной скорости въехала прямо в расставленные сети. В отличие от меня, она не произнесла ни слова, ни звука. Ее ножи мелькнули несколько раз, и в сетях образовался проход. Повелительница даже не сбавила скорости! Благополучно миновав сети, она врезалась в толпу человекообразных существ, дико заревевших при нашем появлении. Следом за ней скатился Яманубис. Он еще более расширил прорехи в ловушках, слегка изменил направление движения и, подобно шару в кегельбане, сбил с ног несколько «кеглей» солдат.

Теперь настала моя очередь. Паутина сетей стремительно надвинулась на меня и только внедренные гипнообучением Яманубиса реакции спасли меня от позорного плена. Мои руки действовали как-бы сами по себе, несколько раз крест-накрест взмахнув мономолекулярными ножами. Прочные нити, из которых были сплетены сети, не смогли противостоять оружию Повелителей и, не успел я моргнуть, как уже подкатился прямо под ноги воинов Гилеаниса.

Вблизи, да еще с пола, они выглядели необыкновенно высокими и широкоплечими. Грубые, как будто вытесанные из камня лица лишь отдаленно напоминали человеческие. Я бы скорее отнес этих воинов не к человеческому роду, а к некоему промежуточному виду между людьми и гоблинами с Диких Измерений. Они были одеты в панцири из черной лакированной кожи с чеканными металлическими бляхами и вооружены разнообразным оружием: от изящных изогнутых мечей, украшенных тончайшей инкрустацией и резьбой, до тяжелых шипастых палиц на длинных деревянных рукоятках. Некоторые сжимали в своих руках-лапах массивные арбалеты, которые так и не были пущены в ход. Ведь все то, что я описывал в последних пяти абзацах, на самом деле произошло в течение нескольких секунд. Между нашим появлением из коридора и началом схватки мое сердце стукнуло всего три раза.

Я воспользовался замешательством наших огромных, но немного заторможенных врагов, и, еще не успев подняться на ноги, подрезал сухожилия на ногах тех, до кого дотянулись мои ножи. Пока с жалобным ревом они падали, я вскочил и огляделся в поисках Дилл. К счастью, она успешно миновала заграждения и, изо всех сил вогнав ножи в пол, затормозила как раз перед строем врагов. Так как она появилась последней, человекообразные существа уже пришли в себя и, ожидая, что Дилл, как и мы, врежется в их ряды, поторопились вонзить оружие в пол. Это дало возможность девушке вскочить и принять боевую стойку, а я тем временем, снеся на лету несколько голов, отпрыгнул назад и вбок, чтобы прикрыть свою невесту.

Там, где находились Килеана и Яманубис, шла жестокая резня. Повелительница и Бывший Бог Смерти сражались по принципу «восьмерки». Каждый действовал как бы сам по себе, защищаясь и нападая сразу по всем сторонам, но при этом не удалялся слишком далеко от напарника, сохраняя «мертвую» перемычку между своими секторами. С Дилл я не мог сражаться так же, ведь волшебница не была обучена искусству рукопашного боя. Поэтому я постарался перетянуть на себя наибольшее количество нападающих, тогда как Дилл защищала мой тыл.

За ревом человеко-гоблинов и лязгом их оружия я не слышал того, что кричали Килеана с Яманубисом. Возможно, они переговаривались друг с другом, а, может быть, пытались связаться со мной. Мне же все было безразлично, кроме той девушки, что прижималась сейчас к моей спине. Меня не волновали вопросы: «Как мы попали в засаду?», «Где Гилеанис?» или «Что делать?» Мое тело послушно отрабатывало уроки Яманубиса, сея вокруг смерть и увечья. Достаточно короткие ножи как нельзя лучше подходили для этой тесной кровавой свалки, когда враги были вокруг нас, под нами, над нами, когда надо было сначала оттолкнуть ногой очередного воина, чтобы получить немного свободного пространства и вонзить в его горло лезвие ножа. Если бы не гипнообучение Яманубиса, я не продержался бы в этой свалке и мгновения, не говоря уж о том, чтобы защитить любимую девушку. Теперь же, стремительно поражая врагов, я хладнокровно и несколько отстраненно констатировал свои результативные удары и изредка случавшиеся промахи. Мысли о смерти не приходили мне в голову: я был готов к ней, и потому оставался неуязвимым.

Однако, хотя оружие Повелителей рассекало доспехи и тела наших врагов практически без усилий, я начинал понимать, что этот бой мы проиграем. Нас просто задавят количеством живых и мертвых тел. Человекогоблины совершенно не обращали внимания на гибель своих товарищей. Они продолжали упрямо переть на нас, как мясо в мясорубку. Чрезвычайно живучие, даже с отрубленными конечностями или с выпущенными внутренностями, они пытались дотянуться до меня если не оружием, то хотя бы когтистой лапой, чтобы зацепить, задержать, лишить подвижности. Казалось, что эти существа не чувствуют боли, не испытывают страха, не имеют инстинкта самосохранения.

Несмотря на все мои старания, бешеный водоворот боя все больше и больше разделял наши пары. Теперь только по шуму сражения я мог определять, где находятся Яманубис и Килеана. Они искусно маневрировали по огромному залу дворца Богов Хаоса, а толпа человеко-гоблинов кружилась вокруг них, как рой москитов вокруг горящего ночника. Я же должен был оставаться на месте и прикрывать Дилл. Вокруг падали отрубленные моим оружием руки и головы врагов, тяжело оседали смертельно раненные человеко-гоблины, так что нам вскоре пришлось буквально карабкаться по трупам, чтобы наши ноги не оказались зажатыми среди мертвых тел.

Но даже если бы мы держались все вместе, едва ли нам удалось победить. Взамен мертвых человеко-гоблинов тут же появлялись другие: сильные, решительные, яростно рвущиеся в бой. Мне становилось все труднее и труднее отбивать их удары. Вскоре меня несколько раз вскользь задели дубинками, а левое плечо и бок оцарапали мечами. Это, конечно, были пустяки, но когда я услышал, как вскрикнула Дилл, то понял, что и она тоже ранена. Я заревел от ярости и с удвоенной силой начал резать и колоть врагов. Широкие взмахи ножей отпугнули нападавших и заставили их хоть чуть-чуть расширить кольцо. Я получил секундную паузу, чтобы обернуться к Дилл.

— Тебя задели? — С тревогой спросил я, быстро обежав взглядом ее тонкий стан. На синем костюме волшебницы кровь не была видна, так что у нее могла быть и легкая ссадина, и глубокая рана.

— Нет, просто… испугалась. За тебя. Моя магия растет, я уже чувствую, как болит твоя порезанная рука.

Я еще раз скользнул глазами сверху вниз по фигуре Дилл. Она держалась молодцом: ее глаза полыхали жарким фиолетовым огнем, на щеках играл победный румянец. Несколько тварей, павших от ее оружия, образовали что-то вроде барьера. Другие человеко-гоблины тратили драгоценные мгновения, чтобы преодолеть преграду и сами оказывались в пределах досягаемости ножей Дилл. Я хотел успокоить волшебницу, сказать, что мои раны не опасны, но в этот момент человеко-гоблины с новой энергией обрушились на нас, и я едва успел отбить удар топора, направленного мне в голову. Резня закипела с новой силой.

— Рен, это конец? — Услышал я полный горечи голос своей любимой.

— Еще нет! — Крикнул я в ответ, сам мало веря в свои слова. — Постараемся пробиться!

— Куда?!

— Да хоть куда-нибудь! Здесь же должен быть выход. Ты сможешь не отставать?

— Я постараюсь, Рен. Еще немного, и моя магия окрепнет, тогда…

Что произойдет тогда, Дилл не договорила. Кольцо человекогоблинов вокруг нас раскрылось, и в образовавшемся проходе появилась фигура высокого широкоплечего человека, одетого в строгий черный костюм. Я сразу догадался, что передо мной стоит сам лорд Гилеанис. Это мрачное волевое лицо, сдвинутые хмурые брови, а, главное, проницательно-жестокие глаза могли принадлежать только самозваному Диктатору Повелителей.

— Сдавайся! — Приказал он, и в одном этом слове было столько внушающей ужас силы и подавляющей мощи, что я вынужден был напрячь всю свою волю, чтобы мои кулаки не разжались и не выпустили рукоятки ножей.

Я вспомнил о том, что Повелители владеют тайной гипнотического Голоса, который иногда является оружием более страшным, чем лазер или «распылитель». Именно так Килеана в свое время поставила на место Головорезов. Если бы не гипнообучение Яманубиса, приготовившее меня к борьбе с Повелителями, я мгновенно попал бы под влияние Гилеаниса и выполнил любой его приказ. Теперь же я мог сопротивляться внушению. Правда, Голос Диктатора, не подавив мою волю, привел к серьезному для меня ущербу: на меня со всей тяжестью навалилась страшная, смертельная усталость. Взведенное для боя тело утратило энергетический заряд. Мускулы, сокращавшиеся до этого со сверхчеловеческой скоростью, превратились в измочаленные веревки. Из ученика Бога Смерти я превратился в обычного человека, изможденного тяжелым боем.

— Сдавайся! — Повторил Гилеанис и сделал шаг в мою сторону.

Я прислушался: где-то в противоположном конце зала Яманубис и Килеана продолжали ожесточенно сопротивляться наседающим со всех сторон человеко-гоблинам. Позади меня тяжело дышала Дилл. Я не знал, понимает ли она, что у меня не осталось сил даже на то, чтобы поднять руку с ножом, а спросить об этом вслух не мог, чтобы не раскрыть свою слабость перед врагом. Может быть, ее магия могла вернуть мне силы, но сейчас я мог рассчитывать лишь на себя. Волшебница поддерживала меня только самим своими присутствием: пока я закрывал ее своим телом, я не имел права отступить или упасть. Я должен был победить!

Не успел Диктатор сделать еще один шаг, как я изо всех сил заорал: «Учитель, Килеана! Гилеанис здесь!!!» и бросился в атаку…

Смертельно уставший человек не мог тягаться с искусственным телом бессмертного Повелителя. Гилеанис сделал легкое движение, и я кувырком полетел на залитый кровью человеко-людей пол, неловко ударившись о труп в крепких кожаных доспехах…

Когда ко мне вернулось сознание, я понял, что в третий раз оказался побежден. Первый раз меня поразили ядовитые стрелки лесного народа Кабудая, второй раз — парализаторы Стражей Перекрестка Измерений, а вот теперь — всего один удар Диктатора Гилеаниса.

Я встал на колени и, помотав сильно болевшей головой, открыл глаза. В то же мгновение рука Повелителя грубо сдавила мне подбородок, и в мое горло уперлось холодное лезвие длинного узкого стилета. Я услышал сдавленный крик Дилл и, скосив глаза настолько, насколько позволяло мое незавидное положение, увидел, что человеко-гоблины выкручивают руки моей любимой. В моей голове промелькнули тысячи планов спасения, но все они были совершенно нереальны. Надо было признать, что этот бой я проиграл и, что самое ужасное, погубил Дилл. Оставалась только одна надежда: Яманубис и Килеана отомстят за нашу смерть.

Оказалось, что даже на это я напрасно рассчитывал. У Гилеаниса были собственные планы насчет нашей с Дилл судьбы.

— Стража!!! — Проревел Диктатор так, что у меня заложило уши. — В стороны!

Бой мгновенно прекратился. Вокруг Яманубиса и Килеаны образовался сначала широкий круг, а потом человеко-гоблины освободили проход, так что я, наконец, смог увидеть своего Учителя и Императрицу. Они с ног до головы были покрыты кровью врагов. Они стояли рядом, готовые продолжать сражение и, похоже, все еще не вышли из боевого сверхчувственного состояния.

— Бросайте оружие, — обратился к ним Гилеанис. — или ваши спутники будут немедленно убиты.

В глазах Килеаны загорелась мрачная решимость, и я подумал, что жизнь лорда-предателя, пожалуй, перевесит с ее точки зрения жизни двух простых людей. Правда, человеко-гоблины держались наготове, и Повелительнице не удалось бы одним прыжком преодолеть разделявшее нас пространство, чтобы вогнать нож в горло Гилеаниса.

— Мы снова встретились, Гилеанис, — сквозь зубы процедила Килеана, — и на этот раз тебе не удастся меня обмануть. Даже если я сдамся, их ты в живых не оставишь.

— Возможно, ты и права, девочка, — произнес Диктатор, — а, возможно, и нет. Выбирай!

— Раньше ты не называл меня «девочкой»! — Криво усмехнулась Килеана.

— Называл. — Возразил Диктатор. — Очень давно. Ты, наверное, забыла. Ты росла и взрослела на моих глазах.

— Я это помню. Поэтому-то я и пришла к тебе, лорд Гилеанис, чтобы спросить: «Почему?»

— Почему я сверг с трона тебя и твоего отца? Почему я стал Диктатором? Это долго рассказывать. Так что сначала брось-ка оружие. Ты же понимаешь, что ваше положение безвыходное и безнадежное.

Мне на мгновение показалось, что Килеана рискнет и бросится на врага. Но вместо этого она спросила:

— А что потом? Ты будешь вечно держать меня в плену? Или убьешь меня так же, как моего отца?

— Киллатолиса я не убивал! — Резко запротестовал Диктатор. — Мы с ним прошли через столько испытаний, что я не смог уничтожить этого достойного Повелителя. Он навсегда поселился возле моего сердца. Скоро и ты присоединишься к нему.

— Мой отец жив? — С надеждой переспросила Килеана. — Где он?!

— Скажу, когда бросишь оружие! — Издевательски проговорил Диктатор.

Килеана застыла, как изваяние, а потом медленно разжала кулаки. Мономолекулярные ножи выскользнули из ее рук и воткнулись в пол. Точно так же поступил и молчавший до сих пор Яманубис. В ту же секунду человеко-гоблины целой толпой окружили моих друзей. Когда они вновь расступились, я увидел, что Килеана по рукам и ногам опутана тонкими полупрозрачными нитями, а вокруг низенькой пухлой фигуры Учителя сомкнулась радужно мерцающая сфера. Диктатор отодвинул нож от моего горла и небрежно отшвырнул меня в сторону. Быстрыми шагами он приблизился к моим плененным друзьям и с каким-то наивно-жестоким любопытством всмотрелся в их лица.

— Вот и все! — Мрачное лицо Гилеаниса искривила хищная торжествующая усмешка. — Как просто. Вы прошли через Хаос, добрались до моего замка только для того, чтобы тут же попасться в расставленные ловушки. Или вы думали, что вот так просто войдете ко мне и убьете меня?

— Мы на это очень рассчитывали. — С вызовом посмотрела на лорда Килеана, тщетно пытаясь вырваться из стянувших ее тело пут.

— Глупцы! — Рассмеялся Диктатор. — Я мог пленить вас, когда вы только появились в моем замке. Я не знал точно, где находится выход из Врат Прямого Перехода, но все подозрительные места находились под контролем. Даже на орбите Калласа находятся несколько боевых кораблей с верными мне экипажами. В случае опасности я бы легко телепортировался на один из них, но… Я же знал, что опасности вы не представляете!

Гилеанис широким жестом показал на заваленный трупами человекогоблинов и залитый кровью зал:

— Этот маленький спектакль я устроил только для того, чтобы вы немного растратили боевой задор и стали более сговорчивыми. Теперь мы можем спокойно поговорить и обсудить, насколько все вы готовы к сотрудничеству. Я бы не хотел лишаться Бога Смерти, даже вывшего, и тебя, милая девочка. Вы можете стать моими верными слугами… или исчезнуть.

— Судя по всему, ты не очень-то дорожишь слугами, — насмешливо произнес Яманубис, так же как Гилеанис указывая на мертвые тела. — Я, пожалуй, откажусь.

— Ты обещал мне сказать, где находится мой отец. — Напомнила Килеана.

— Ах, да, конечно! — Спохватился Диктатор. — Я даже покажу тебе его. Прямо сейчас. Смотри!

Гилеанис достал из-за пазухи плоский матово поблескивающий диск-медальон и поводил им прямо перед лицом Килеаны. Девушка зачарованно следила глазами за движениями его руки.

— Я же говорил, что твой отец теперь всегда находится рядом с моим сердцем! — Патетически воскликнул лорд. — Я поместил его сознание в собственную матрицу бессмертия. Ты хотя бы представляешь себе, сколько средств я потратил на то, чтобы создать приборы, имитирующие матрицу Императора? Я мог бы просто пригласить его в этот замок, где бессмертие Повелителей не действует, и убить. Но я этого не сделал. Представляешь, как я дорожу твоим отцом? Ха-ха! Это мое любимое украшение!

— Это хуже смерти! — Возмущенно воскликнула Килеана, пожирая глазами медальон. — Ты не только лишил моего отца возможности возродиться в новом теле, ты даже не отпустил его в мир мертвых, не позволил его душе влиться во всеобщий круговорот жизни и смерти.

— Зато я в любой момент могу вернуть его в мир живых. — Возразил Гилеанис. — Достаточно только вставить матрицу в аппарат-оживитель, и Киллатолис обретет сознание и новое тело.

— Так сделай это, и твое преступление будет прощено.

Гилеанис потер лоб, как будто принимал тяжелое решение, а потом сказал:

— Пожалуй, я этого не сделаю. Лучше я присоединю к этой матрице твою, девочка.

— Тогда ты обречен. — Вздохнула Килеана.

— Почему? — Искренне изумился Диктатор.

Девушка выдержала паузу и торжественно провозгласила:

— Великий Первый Бог возродился!

Гилеанис удивленно и немного разочарованно посмотрел ей в глаза:

— Не ожидал я от тебя такого дешевого трюка. Разве ты не знаешь, что наши Боги пали в Великой Битве? Я сам видел их развоплощение!

— А я видела Великого Первого Бога. — Твердо заявила Килеана. От него я узнала, что на тебя наложены чары неуязвимости.

Гилеанис вздрогнул, его взгляд забегал из стороны в сторону.

— Этого не может быть. — Растерянно пробормотал он. — Это невозможно.

— Я подтверждаю ее слова. — Сказал Яманубис.

— И я! — Крикнул я, поднимаясь на ноги.

— И я. — Добавила Дилл.

Гилеанис даже не обернулся в нашу сторону. Он как будто прислушивался к чему-то внутри себя. Внезапно лицо лорда осветилось радостью, которая плавно перетекла в выражение самодовольной уверенности.

— Вы пытаетесь меня запугать. — Сказал он. — Но я вам не верю. Ты, Яма-Анубис, Бог Смерти, сражавшийся против Великого Первого Бога, видел его и остался жив?! Ты что, думаешь, будто я поверю в то, что смертельная вражда переросла в дружбу? Я не так глуп. А тебе, девочка, о чарах неуязвимости могли рассказать те Повелители, которые видели, как Великий Первый Бог награждал меня за героизм. Но на всякий случай проведем маленький эксперимент.

Гилеанис принял торжественную позу: выпятил грудь, поднял взор к потолку замка, воздел руки вверх и позвал:

— Великий Первый Бог! Если ты есть, если ты слышишь меня, приди на зов твоего верного слуги, твоего лучшего воина в Битве Богов!

Ничего не произошло. Лишь человеко-гоблины одобрительно заурчали, восхищаясь смелостью своегогосподина.

Гилеанис удовлетворенно оглядел всех находившихся в зале и повторил:

— Великий Первый Бог! Если ты существуешь, если ты слышишь мой зов, ответь Диктатору Повелителей, который от твоего имени поведет армады боевых кораблей на Срединные Измерения!

И снова отозвались лишь слуги Диктатора. Повторяя движения хозяина, они подвывали в такт его словам и тянули кверху свои мускулистые лапы. Даже те, кто держал Дилл, поддались всеобщему настроению. Волшебница легко выскользнула из лап человеко-гоблинов и оказалась в моих объятиях. Прижавшись друг к другу, мы напряженно ожидали развязки.

— В третий раз я взываю к тебе, Великий Первый Бог! — Произнес Гилеанис, и теперь в его тоне явно проступили откровенно глумливые ноты. — Если ты вновь возродился, в чем я лично сильно сомневаюсь, то попробуй помешать мне убить этих четверых существ, вторгшихся в мой замок!

Человеко-гоблины радостно заревели, видя торжество Гилеаниса, а Яманубис в отчаянии попытался разорвать свою радужную оболочку. У него ничего не вышло, что еще больше развеселило наших врагов. Килеана была бледна, как мел, и только ее губы что-то беззвучно шептали. Может быть, она читала какую-нибудь молитву Повелителей, а, может быть, отчаянно ругалась.

— Вот и все! — Победно провозгласил Гилеанис. — Мне нет равных в этой Вселенной! Я стану ее единоличным хозяином. Древние Боги ушли, теперь время новых Богов, вернее, одного Бога — меня! Мне не страшны ни Высшие Силы, ни Повелители, ни тем более, жалкие смертные существа!

— Ты забыл, что и люди способны противостоять тебе! — Воскликнула Дилл и начала быстрой скороговоркой составлять заклинание, неотрывно глядя на Гилеаниса. Я сразу узнал это смертоносное проклятие, хотя слышал его всего лишь один раз: то же самое она насылала на меня по ошибке во время нашей первой встречи, когда я отвязывал ее от Пентаграммы Пулай Худа. Но если тогда ее голос был слаб и еле слышан, то теперь он грозно и мощно раскатывался по замку, отражаясь от высоких стен. Пока Диктатор упивался своей победой, моя любимая волшебница смогла обрести магические силы.

Лорд Гилеанис, видимо, неплохо разбирался в заклинаниях, чарах и проклятиях. С его лица мгновенна слетела напыщенная невозмутимость, обнажив неуверенность и страх. Но Повелитель не растерялся, он не стал тратить драгоценное время на то, чтобы вновь спустить на нас свору человеко-гоблинов. Я увидел, как его рука метнулась к поясу и в то же мгновение распрямилась, выбросив тонкий острый метательный нож. Нож летел прямо в грудь моей Дилл, и, не колеблясь ни секунды, я оттолкнул ее в сторону и бросился на Гилеаниса.

Разделявшие нас пятнадцать шагов я преодолел за три прыжка. Последний должен был сбить лорда на пол, смять, смести. Я ожидал сильного удара от столкновения с крупной фигурой Повелителя… Но ничего не произошло! Я пролетел не мимо, а сквозь Гилеаниса. Неужели это всего лишь его голографическое изображение, созданное, чтобы нас запутать? Я обернулся и увидел…

Спиной ко мне, совершенно не обращая внимания на мою атаку, стоял лорд, а за ним, в окружении человеко-гоблинов, стоящая на коленях Дилл обнимала мое тело с ножом Гилеаниса в сердце. Я умер, меня убили! Осознание этого мгновенно пронзило мой мозг (или что там теперь у меня было). Странно, я столько раз бывал на краю гибели, столько раз мое сердце замирало от ужаса перед смертью, а вот теперь оказалось, что самого мгновения разделения души и тела я так и не ощутил.

Словно сквозь ватные тампоны затухающих ощущений я слышал голос Гилеаниса:

— Вот и все, жалкие человечишки. Куда вам тягаться с Диктатором Империи Повелителей, с будущим Императором Вселенной?!

Дилл безудержно рыдала и не могла продолжать свое заклинание. Словно в ужасном сне я подошел к ней (а, вернее подплыл по воздуху) и отчаянно позвал:

— Дилл, я тут! Услышь меня, посмотри на меня!

Но даже великая волшебница не слышала зова души умершего и не видела его призрак. В своем радужном пузыре в ярости метался Яманубис, но он был надежно изолирован, и я не мог понять, подает ли он мне какие-то знаки или просто переживает из-за моей смерти. Килеана, связанная по рукам и ногам, кричала:

— Дилл! Во имя Рена! Докончи проклятие! Отомсти!

Но волшебница окаменела, сжимая в объятиях мое бездыханное тело, как-будто это могло его воскресить. Я знал, что скоро начнется распад моей личности, скоро придет спасительное беспамятство, но напоследок смотрел на свою любимую, прощаясь с ней навсегда.

— Пора кончать этот цирк. — Гилеанис вытащил из-за голенища сапога еще один кинжал и направился к Дилл. — Смотри, Килеана, бывшая Императрица, как я перережу горло твоей последней надежде. А потом возьмусь за тебя. Скоро у меня на шее будет висеть еще один медальон.

Когда-то давно я слышал, что иногда бестелесный человеческий дух на короткое время обретает возможность влиять на мир материальный. Это происходит в момент высшего напряжения всех духовных сил, когда смертельная опасность угрожает самым дорогим существам. Для меня этот момент наступил сейчас. Не осознавая, что я делаю, не думая о том, что едва ли могу ему чем-нибудь повредить, я вновь бросился на Гилеаниса. Это произошло инстинктивно и настолько естественно, что я неведомыми живому человеку органами почувствовал, как моя душа входит в тело лорда и там, прямо внутри его тела, обретает материальность, бомбой взрывая ненавистное тело…

Меня отбросило к самому потолку. Я вновь стал бестелесным духом, все больше и больше теряющим связь с миром материи. Бессильно тая в воздухе, я видел большую красную лужу крови и мясных ошметков, оставшихся от Диктатора. И еще я видел, как человеко-гоблины ринулись на Дилл и связанную Килеану, чтобы отомстить за гибель своего хозяина. Я попытался рвануться вниз, чтобы защитить от них Дилл, но, увы, все силы, отпущенные мне Природой, были израсходованы на уничтожение Гилеаниса. Затухающим сознанием я с горечью осознал собственное бессилие. И это был самый страшный момент за всю мою жизнь.

Но вдруг на границе слышимости я ощутил новый звук, вторгшийся в окружающий меня туман. Это был чей-то вопль, зависший на одной протяжной низкой ноте. «Что бы это могло быть?» — с нарастающим равнодушием беспамятства подумал я, рассеяно перемещая свое внимание по Колонному залу. И вдруг острый луч понимания вновь собрал в единое целое распадающийся разум. Яманубис разрывал свою радужную тюрьму! И он менялся: увеличивался в размере, у него проявлялись еще две руки, в которых он сжимал меч и огненную чашу.

Яманубис, так же как я только что, переживал преображение. Он так стремился спасти Килеану, что обретал свою утерянную Божественную Силу!

Одним движением его руки полчища человеко-гоблинов Гилеаниса оказались повержены на пол замка. Теперь Дилл и Килеана были спасены! Бог Смерти вернул свою Силу. Я мог покоиться с миром. Испытанное мною облегчение оборвало последние нити, связывающие распадающуюся душу и материальный мир. Сквозь потолок замка, сквозь атмосферу, сквозь космос полетели частички моего некогда единого разума. Удивительно, но я еще мог видеть, как на орбите этой планетки взрываются боевые корабли Повелителей, уничтожаемые Богом Смерти. И эти огненные вихри служили мне прощальным салютом. «Прощай, жизнь. Прощай, Дилл…»

— Подожди! — Грозный окрик приостановил мой полет в никуда.

«Зачем ждать? Все кончено. Я умер».

— Подожди!

«Ждать? Что? Кого? Ведь меня уже нет».

— Подожди!

«Кто меня зовет? Кто тревожит рассыпающуюся среди холодных звезд душу болотника Рена Рила?»

— Я. — Это было сказано очень твердо и в то же время очень мягко.

И тогда я увидел лицо Бога. Того, Кто Назвал Себя Трисмегист. Того, Кто Был Почти Великим Первым Богом. Точнее, это на языке материального мира я говорю «лицо». В том мире, частицей которого я был в тот момент, следует использовать другие определения, но в языке живущих их просто не существует.

— Ты умрешь, но не сейчас. — Сказал мне Бог.

— Я уже умер. — Возразил я ему.

— Нет. Ты ошибаешься. Тебя ждут. Ты нужен. Значит, ты жив.

И мир вокруг меня завертелся огненным водоворотом. Осколки Имперского флота рванулись вверх, а я провалился вглубь атмосферы. За землю я упал с оглушительным металлическим звоном. «Почему я издал такой странный звук?» — удивился я. И открыл глаза. Сразу несколько фактов вошло в мое сознание. Первый: прямо на меня смотрела Дилл мокрыми от слез фиолетовыми глазами. Второй: металлический звон издал нож Гилеаниса, выпавший из моего сердца. Третий: я, действительно, опять жив!

— Здравствуй, Дилл, здравствуй, моя жизнь. — Произнес я.

— Что случилось? — Странный голос изменившегося Яманубиса послышался откуда-то сзади.

Я обернулся и увидел своего уже шестирукого Учителя и Килеану, бегущих к нам с Дилл.

— Он умер, а потом воскрес. — Просто объяснила Дилл, осторожно дотрагиваясь до того места, где на глазах затягивались края моей раны. По-моему, она была в шоке, который предохраняет несовершенный человеческий разум от превосходящих его невероятных чудес, творимых Богами.

— Это бывает. — Подтвердил Яманубис, который теперь тоже был Богом. — Правда, очень редко. Очень-очень.

— Это твоя любовь воскресила его, милая. — Растроганно произнесла Килеана.

— Нет, не может быть… я не умею… — растерянно залепетала Дилл. — Когда Рен упал, я пришла в ужас… отчаяние, боль… у меня и в мыслях не было, чтобы оживить умершего. И меня получился бы только ходячий труп, как у Пулай Худа, а это еще хуже, чем…

— …Чем окончательная чистая смерть. — Торжественно закончил за нее Яманубис. — Немногие Боги способны отменять основные законы Мира, особенно такие, как круговорот жизни и смерти. И я чувствую, что здесь присутствует сам…

— Всем привет! — Веселый возглас заставил всех обернуться, а меня привстать с холодного пола.

Это явился Трисмегист собственной персоной. Он улыбался, а его глаза светились нечеловеческой бирюзовой мудростью Вечности. Яманубис сжался, уменьшился в размере, у него опять оказались только две руки, но выглядел он теперь не как веселый толстячок, а как юный атлет с гордо посаженной головой, с коротким бронзовым мечом на поясе. Килеана обняла его за талию, а он положил ей мускулистую руку на плечо. Я встал на ноги, и совершенно машинально мы с Дилл приняли точно такую же позу.

— Это он вернул меня к жизни, — шепнул я на ушко своей любимой. Это тот самый Трисмегист.

Похоже, мое объяснение оказалось излишним. Широко раскрытыми, сияющими фиолетовым счастьем глазами, моя невеста глядела на Бога. Интересно, что видела она в тот момент своим магическим зрением? Я, например, воспринимал его, как вполне обычного на вид молодого человека, и только глаза выдавали его истинную сущность.

— Вот и все. — Трисмегист повторил фразу Гилеаниса, произнесенную тем некоторое время назад. Но как же отличались эти слова по тону и по смыслу! Как, оказывается, можно одними и теми же знаками выразить прямо противоположные мысли и чувства.

— Где же ты был раньше, Бог? — С упреком в голосе произнесла Килеана. — Как ты допустил, чтобы произошло все это?

Она повела свободной рукой вокруг, указывая на разодранное тело Гилеаниса и на трупы его звероподобных воинов.

— А что? — Невинно поинтересовался Трисмегист. — По-моему, все кончилось хорошо. Гилеанис мертв, его не смогло защитить даже мое древнее благословение. Он погиб не от оружия, не от яда, не от магии. Человеческая душа, сильная в своем праведном гневе, покарала его тогда, когда совершенные злодеяния Повелителя перевесили на весах справедливости его прежние подвиги. Это должно стать уроком. Для всех.

Он протянул Килеане руку, в которой каким-то чудесным образом оказался медальон с матрицей ее отца:

— На! Возьми.

Рука девушки слегка дрогнула, когда она принимала бесценное сокровище.

— А что дальше? — Спросил Яманубис. Мне показалось, что, хотя он и обрел свою Божественную Силу, но по-прежнему боялся Великого Первого Бога.

Трисмегист пожал плечами:

— Наверное, вам надо отправиться по своим домам и навести там порядок. У каждого из вас есть незавершенные дела.

— А как же мое обучение? — Спросил я, справедливо полагая, что имею право голоса среди Богов и Императриц.

— Ты уже закончил его. — Ответил Яманубис и вопросительно посмотрел на Трисмегиста.

— Да, вы его закончили. — Подтвердил тот, обращаясь одновременно ко мне и к моему Учителю. — Поздравляю тебя, Мастер Рен Рил! Поздравляю, Бог Жизни и Смерти Яма-Анубис!

— Благодарю. — Ответили мы одновременно.

— Не будем задерживаться в этом злом месте. — Предложила Килеана. — Здесь надо многое перестроить, чтобы на Калласе вновь во всей красе и величии вознесся замок Богов Хаоса.

— Да, пожалуй, на это уйдет довольно много времени, — пожал плечами Трисмегист. — Итак, приключения закончены, пора отправляться по домам — к новым приключениям.

— А как же я? — Спросила Дилл, плотно прижавшись ко мне всем телом, и в ее глазах горела невысказанная мольба. — Куда идти мне?

— Домой. — Сказал Трисмегист и хлопнул в ладоши…

Глава 19. Возвращение домой

…И мы оказались в полной темноте. Я и Дилл, чей тонкий хрупкий стан я так и не выпустил из рук.

— Где мы? — Робко спросила волшебница.

— Понятия не имею. Темно, хоть глаз выколи. Может, какой-то новый мир?

Вдруг недалеко от нас зажегся огонь и хриплый голос спросил:

— Эй! Кому это там не спится?

Я сразу узнал этот голос. Я слышал его с детства. Он принадлежал старому ворчливому Кройгу, рыболову из моего клана. Огонь приблизился, и я увидел, что это факел, который несет старик.

— Чего шумите? — Кряхтел он, тяжело переставляя ноги. — Всех рыбголовашек распугаете. Ба! Да это же Рен Рил, собственной персоной. И не один, а с девчонкой…

Я не дал Кройгу договорить: «…с девчонкой, как всегда». Теперь многое должно будет измениться, и надо сразу все расставить по местам.

— Здорово, дед! — С искренней радостью я заключил старика в объятия и расцеловал в обе щеки. — Познакомься: это Дилл Хамай, волшебница с планеты, названия которой я так и не узнал. Она — моя невеста.

Потом я вновь обнял Дилл и подкрепил свои слова долгим, сладким, захватывающим дух поцелуем.

— Я дома, Дилл, — шепнул я ей на ухо, — мы на Подсолнечной, на моем Острове Белой Скалы, о котором я тебе столько рассказывал.

Лицо Дилл сияло невообразимой радостью, так что она, к счастью, не обратила внимания на слова Кройга.

— Бог сказал: «Идите домой». — В счастливом полузабытьи бормотала она. — И я оказалась здесь, с тобой, Рен. Это значит, что именно здесь теперь мой дом… наш дом. Рен, это так чудесно, божественно чудесно!

— Наш союз благословил Великий Первый Бог, — шепнул я в ответ, но мои родственники пока об этом не знают. Чувствую, мне понадобятся все мои силы, чтобы многое изменить в своей жизни.

— Смотри, Рен, — с восторженным вздохом произнесла Дилл, — наша одежда!

— Что с ней? — Не понял я.

— Она как будто новая!

Действительно, в свете факела Кройга стало видно, что мой костюм из кожи змеи-анакванды и сине-фиолетовая одежда Дилл абсолютно целы и невредимы, словно только что сшиты. Запекшаяся кровь человеко-гоблинов Гилеаниса, порезы и разрывы исчезли без следа. Я-то не придавал этому значения, но для Дилл это было очень важно.

— Стоит ли удивляться, что Трисмегист придал нам приличный вид, шутливо ответил я, — если он смог вернуть меня из мира мертвых и залечил все наши раны? Конечно, он позаботился и о том, чтобы ты предстала перед моей семьей во всей своей красе.

Потом я вновь обратился к старику, который слушал наш разговор, ни слова в нем не понимая:

— Я вернулся, Кройг. Наконец-то вернулся. Ты даже не представляешь себе, сколько всего я пережил за это время.

— Ну, дела… — Старик почесал затылок. — Ведь ты же вроде бы уплыл в Муравейник, обучаться боевому искусству?

— Обучение закончено. — Рассмеялся я. — Поэтому я и вернулся домой.

— Ну-ну. — Кройг недоверчиво прищурился. — Значит, Рен, ты готов участвовать в завтрашнем поединке?

— В завтрашнем? — С моего лица мгновенно сползла улыбка. — Сколько же времени я отсутствовал?

«Неужели, — лихорадочно пытался я сообразить, — наши приключения продолжались больше двух сезонов дождей на Подсолнечной? Или Трисмегист забросил нас в будущее?». Многочисленные перемещения из одного Измерения в другое не позволяли даже приблизительно подсчитать, сколько же времени могло пройти на Подсолнечной. Время везде течет по-разному, в чем я не раз имел возможность убедиться. Например, когда я пять дней боролся за жизнь на тюремной планете, на Перекрестке Измерений, где остались мои друзья, прошло всего лишь несколько часов. А если учесть, сколько субъективного времени я провел в Хаосе, то становилось страшно от того, сколько сезонов дождей я отсутствовал на родине.

Но Кройг развеял мои опасения, сказав:

— Я давно подозревал, Рен, что у тебя что-то с головой не в порядке. Но ведь не настолько же! Тебя не было всего тридцать дней, и я не знаю, где ты шлялся, где подцепил эту белобрысую девчонку, и как теперь оправдаешься перед своим отцом и перед своим кланом. Но я знаю, что как только ты отчалил с баржей купца, так прямо на следующий день пришел вызов на поединок. Бой состоится завтра, здесь, на Острове Белой Скалы. Южане и наблюдатели из соседних кланов уже прибыли и сейчас спят в гостевом доме.

— Ну, дела. — Теперь настала моя очередь почесать затылок. — Тогда мне надо быстрее встретиться с родителями.

— Ты уверен, что стоит? — Кройг глазами показал на Дилл.

Я махнул рукой:

— Ты так ничего и не понял, дед. Ладно, когда на собрании клана я расскажу о своих приключениях, то все узнают…

Подхватив Дилл под руку, я поспешил вглубь острова. Уже начинало светать. Небо окрасилось в сине-розовые муаровые цвета. Высокие перистые облака медленно и величаво плыли со стороны океана. Ветви апельсиновых деревьев, увешанные крупными оранжевыми плодами, качались вверх-вниз, словно приветствуя наше появление вежливыми поклонами.

— Очень красиво. — Дилл не отрываясь смотрела на небо, и несколько раз едва не споткнулась на каменистой дороге.

— У нас так каждое утро. И каждый вечер.

Пока мы добирались до поселения, я показывал Дилл те места острова, о которых она раньше слышала из моих рассказов. Она не скрывала восторгов. Еще бы! Я вспомнил ее родной буро-серый безымянный мир, полный жестоких людей и разгуливающих по земле мертвяков. И как же Судьба разбросала род человеческий по столь разным планетам? Спросить бы об этом у Великого Первого Бога, сотворившего некогда людей, но, увы, Трисмегист являлся только по собственному желанию.

Когда мы дошли до частокола, солнце показало свой край над зеленым морем колышущегося тростника. Поселение болотников просыпалось.

— Эй, да это никак Рен! Вернулся, значит. — Такими словами приветствовал меня мой дядя, вышедший из дома и увидевший посередине улицы меня и Дилл.

— Да. — Обрадовано ответил я. — И, кажется, как раз вовремя.

— Ты, похоже, ничего не знаешь, Рен. — Дядя не разделял моего веселья. — Сегодня, прямо сейчас начнется поединок между Лодаром Рилгом и бойцом из южного клана, бросившего нам вызов. Ты хоть понимаешь, что это значит? Половина женщин нашего острова уже собирает вещи, заранее считая бой проигранным.

Лодар Рилг был одним из самых лучших охотников нашего клана. Ему исполнилось тридцать шесть сезонов дождей. Но теперь, одаренный знаниями и мудростью Учителя Яманубиса, я не сомневался в том, что лучший охотник не всегда лучший боец. Лодар Рилг наверняка проиграет этот бой. И, наверное, сам это понимает, но не может отказаться. Он — единственная надежда клана и скорее погибнет в бою, чем откажется.

— Дядя, мне нужно срочно увидеть отца и старейшин клана.

— Да вот же они! — Он показал мне рукой на появившихся из-за угла людей. — Идут на берег, где должен состояться поединок.

Действительно, навстречу нам из центра поселка нестройной толпой двигалось множество людей. Я увидел во главе процессии своего отца и Лодара Рилга. Следом за ними шли пятеро седовласых старейшин. А за их спинами я разглядел свою маму, двоих сестер, других родственников и членов клана. Лица идущих людей были мрачны, словно это была похоронная процессия. Похоже, никто всерьез не рассчитывал на победу. Они шли прямо на нас, но словно никого не видели перед собой. Отчаяние затмило им взоры.

— Стойте! — Крикнул я. Мой голос обрел силу внушения Повелительницы Килеаны и Бога Яманубиса одновременно.

Процессия невольно остановилась и на меня и Дилл вопросительно уставились десятки печальных глаз.

— Зачем ты здесь, Рен? — Удивленно спросил отец. — Ты же знаешь, что у нас сегодня происходит.

— Поэтому-то я тут. — Твердо сказал я. — Я закончил свое обучение и готов выйти на поединок.

— Не говори ерунды, Рен. — Горько сказал отец и махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — За тридцать дней? Да до Муравейника только плыть шестнадцать суток. Ты шлялся где-то тридцать дней, да еще зачем-то приволок за собой эту иномирянку.

— Отец! — Мой голос зазвенел металлом. — Это моя невеста волшебница Дилл Хамай. Мы вместе прошли столько испытаний, что рассказ о них займет не меньше суток. Я прошу тебя впредь с уважением говорить о ней, а также, желательно, и обо мне. Я способен выйти на поединок, и я это сделаю.

Мама тронула отца за локоть и тихо сказала:

— Посмотри на его глаза, Колан. Посмотри на его глаза. Они как будто принадлежат другому человеку. Не нашему прежнему Рену.

Ее слова заставили отца более внимательно присмотреться ко мне. Он еще очень сильно сомневался во мне, но в его голове, я чувствовал, зарождается понимание. Надо было побыстрее подкрепить его чем то, пока он вновь не исчезло.

— Дилл, любимая, — обратился я к своей невесте, — не могла бы ты сейчас показать им что-нибудь простенькое, волшебной. Это для меня очень важно.

Моя колдунья тесно прижалась ко мне и шепнула в ухо:

— Я не могу, Рен. Понимаешь, в новом мире требуется время, чтобы привыкнуть к его ауре. Сейчас я бессильна.

— Все уже решено, Рен. — Влез в разговор Лодар Рилг. — Я иду на поединок и постараюсь сделать все возможное, чтобы победить.

— Да, да! — Зашелестели голоса. — Все уже решено. Нам надо идти. Скоро начнется поединок.

— Ты хоть видел бойца южан? — Спросил один из старейшин Роош Зигел и сам же ответил. — А мы видели. Это такой силач, который давно не рождался среди болотников. Он уже пять раз побеждал в поединках за острова. Теперь пришел и наш черед расстаться с Островом Белой Скалы, если мы не одержим победу, конечно.

Слово «победа» Роош Зигел произнес так неуверенно, так робко, что мне стало очевидно: никто всерьез на успех не рассчитывает. И еще мне внезапно пришло в голову, что сейчас предстояло самое тяжелое сражение в моей жизни. Я должен был доказать людям, знающим меня с самого детства, что я уже вырос и могу совершать самостоятельные и важные поступки. Те, кто всю жизнь считал меня легкомысленным и безалаберным, должны теперь поверить моим словам. Я во что бы то ни стало должен был их убедить. А это, может быть, будет посложнее, чем пройти множество чужих миров и одолеть лорда Гилеаниса.

— Подождите. — Сказал я. — Выслушайте меня сначала. Я знаю, что вы привыкли видеть повесу Рена, Рена-бездельника. Но, поверьте, за короткое время я перевидел и пережил столько, чего вам не может привидеться в самом немыслимом сне. Теперь я совсем другой. Посмотрите на себя: вы же все заранее настроились на поражение в этом поединке. Вы же не верите не в свои силы, ни в победу очень уважаемого мною Лодара Рилга. Я же твердо заявляю Вам — я могу победить. Допустим, многие из вас сомневаются в моих словах. Но тогда не все ли вам равно: проиграю я или Лодар Рилг?

В таком вот духе, взывая то к чувствам, то к логике, то к страху, то к надежде, я и продолжал говорить. Наверное, помимо Мастера боевых искусств я стал еще и неплохим оратором. Я видел, как постепенно зажигаются огоньки решимости и надежды в глазах людей, как выпрямляются их спины и поднимаются головы. Свое выступление я закончил словами:

— Я прошу лишь одного: первый раз в жизни принять мои слова всерьез и поверить мне.

Моя дорогая Дилл взяла меня за руку и очень мягко, проникновенно добавила:

— Поверьте ему, пожалуйста, как верю я. И очень скоро вы сами убедитесь, что он говорит правду. Я его очень люблю.

Отец и дядя сначала очень долго смотрели на меня, на Дилл, словно оценивая и что-то прикидывая, потом переглянулись между собой, также молча взглянули на старейшин. Мама смотрела только на Дилл и в ее глазах я видел искреннюю радость. За меня. Я же несколько отстраненно наблюдал за сомнениями руководителей клана. Я сделал все, чтобы их убедить, и оставалось только ждать вынесения приговора. Хотя про себя я решил, что если мне не позволят отстоять честь и жизнь клана по-хорошему, то я использую для этого силу.

Наверное, родичи почувствовали мою твердую решимость, потому что отец сказал:

— Ты очень сильно изменился, Рен. Я не видел тебя всего тридцать дней, а кажется, что ты повзрослел на десять сезонов дождей.

— Так и есть. Когда я на поединке побью южанина, то расскажу все о том, что со мной произошло.

— Ты так уверен в своей победе? — Испытующе посмотрел на меня дядя.

— Да! — Я спокойно встретил его взгляд, и, не выдержав, он отвернулся.

— Хорошо. — Без всякого выражения произнес мой отец. — Я верю тебе, Рен. Ты будешь сражаться за клан Острова Белой Скалы.

И процессия, состоящая из меня, Дилл, моих родственников и почти всех членов клана, двинулась к определенному для поединка месту. Бой должен был состояться на пологом песчаном пляже, неподалеку от пристани, где качались на чистой воде рыбацкие лодки. Круг диаметром в десять шагов был ограничен белыми камушками. Делегация южан и наблюдателей из других кланов уже заняла свои места.

Южане плотной кучкой топтались возле своих каноэ, недружелюбно поглядывая на любопытных детей, крутившихся вокруг. Судьи, одетые в ритуальные желтые плащи с нашитыми на них перьями огнехвостых резвянок, держались более свободно, но во взглядах, которые они бросали вокруг, чувствовалась жалость. Они сочувствовали счастливому дружному клану, который из-за поражения на поединке должен будет покинуть этот замечательный уютный остров.

Завидев нас, главный судья Дроок Рунир, вышел навстречу и, следуя установленным правилам, спросил:

— Готов ли клан Острова Белой Скалы отстоять свои права на землю, на которой он живет, на воду, по которой он ходит, на зерна, которые он выращивает, на дичь, которую он добывает?

— Готов. — Твердо ответил мой отец.

— Тогда пусть представитель клана войдет в круг.

Я переступил через белые камни и оказался на ровной песчаной площадке. Судья объявил:

— Пусть представитель клана Озерного Мелководья также войдет в круг.

На арену вышел мой противник. Бойцом южан оказался здоровяк, очень похожий на незабвенного Боровика из Лесного Народа. Квадратное тело, ноги — столбы, руки — ветви деревьев, голова — почти не заметна. Странно, что среди худощавых болотников родился такой великан. Наверное, какие-то ранее дремавшие гены древних предков внезапно проявились, определив судьбу этого человека. Может быть даже вопреки своей воли он стал бойцом клана Озерного Мелководья.

Но сочувствовать этому гиганту времени не было.

— Поединок будет продолжаться до тех пор, пока один из бойцов не положит другого на обе лопатки, или пока один из бойцов не будет вытолкнут за пределы круга.

Это были очень мягкие правила. В отличие от поединков с оружием, к примеру.

— Готовы ли поединщики? — Спросил судья.

— Я готов. — Отозвался Боровик неожиданно тонким голоском и в подтверждение своих слов закивал головой.

— И я готов. — Сказал я.

— Тогда начинайте. Да свершиться справедливость!

Справедливость, как же. Не успей я во-время попасть домой, этот здоровяк легко бы одолел в борьбе Лодара Рилга, да и любого другого члена моего клана. Он неожиданно легко пошел на меня, намереваясь быстро закончить бой. Конечно, хотя мы с ним были примерно одного роста, в обхвате груди и мышц конечностей он превосходил меня, наверное, раз в пять. Подойдя на расстояние удара, Боровик резко выбросил правый кулак (размером с мою голову), надеясь повалить меня с первого же попадания.

Ну, что же, я тоже не был настроен надолго затягивать представление. Правой рукой я легко перехватил его запястье, левой захватил за широкий кожаный пояс, поднял над собой, несколько раз прокрутил в воздухе и изящным броском отправил далеко в Болото. Шагах в двадцати от берега Боровик шлепнулся в воду, подняв тучу брызг и огласив окрестности тоненьким визгом.

Я повернулся к многочисленным зрителям. По-моему, никто пока не осознал, что, собственно, произошло. Южане продолжали стоять с довольными ухмылками, ожидая быстрой победы своего лучшего поединщика. Люди моего клана все еще портили окружающую природу своими кислыми и пришибленными физиономиями. И только Дилл, ни мгновения не сомневавшаяся в исходе боя, наградила меня своим волшебным сияющим от гордости взглядом. Она запела быструю переливчатую песню, и, обернувшись, я увидел, как тело Боровика по воздуху перемещается обратно к берегу. Значит моя невеста, наконец, освоилась с местными условиями и обрела способность к волшебству. Не прекращающий повизгивать Боровик приземлился у кромки воды.

— Победа! — Воскликнула Дилл, когда перестала поддерживать заклинание левитации. Она по-детски запрыгала на месте и захлопала в ладоши.

Этот крик прервал столбняк стоящих вокруг людей. Забавно наблюдать, как быстро может меняться выражение человеческого лица. Теперь южане стояли с выпученными глазами и отвисшими челюстями, а мои родные со слезами радости на глазах бежали ко мне, раскрыв объятия. Очень приятно, знаете ли, когда тебя наконец-то признают достойным человеком…


* * *
А потом был пир. Я настоял, чтобы побежденные южане, которые намеревались немедленно сбежать, остались у нас в гостях. Гостеприимство моего клана было таким искренним, что вчерашние враги несколько оттаяли, а Боровик постоянно лез ко мне целоваться, приговаривая:

— Ты первый, кто меня победил. Я тебя так уважаю, так уважаю!

А потом я начал свой рассказ. Некоторые события я освещал подробно, некоторые едва упоминал. Дилл, на которую в течение моей речи смотрели все с большим и большим уважением, иногда поправляла или дополняла некоторые моменты. Нас слушали, затаив дыхание. Увлекшись, Дилл немного поколдовала, и рассказ стал дополняться движущимися голографическими изображениями, прямо посередине стола разыгрывающими ключевые моменты наших странствий. Это окончательно убедило самых закостеневших скептиков.

Но это еще не было кульминацией. На следующий день огромная тень накрыла Остров Белой Скалы. Гигантский звездолет, конечно, не мог сесть на остров, не причинив вреда его обитателям, поэтому вскоре все свободные участки земли и прибрежные воды оказались покрыты более мелкими летательными аппаратами самых разных форм и расцветок. К нам прибыл сам Император Повелителей Киллатолис со своей дочкой Килеаной и Богом Жизни и Смерти Яманубисом. Император хотел лично поблагодарить тех, кто помог его дочери одолеть врагов.

(Разумеется, ни граждане Империи Повелителей, ни, тем более, обитатели планет Сети, ничего не узнали о перевороте Гилеаниса и о том, на какой узкой грани балансировал мир во всех Срединных Измерениях. Тем не менее, слух о том, что обитатели Подсолнечной каким-то образом были замешаны в глобальных Вселенских событиях, быстро распространился среди миров Сети. Почти все правительства узловых звездных систем прислали своих послов чтобы, во-первых, засвидетельствовать свое уважение Императору Повелителей и, во-вторых, попытаться хоть что-нибудь разузнать о причинах его визита на маленькую захолустную планетку. Если первое задание послы выполнили на «отлично», то со вторым возникли серьезные проблемы. Тайна заговора Гилеаниса была похоронена глубоко и тщательно сохранялась немногими оставшимися в живых участниками событий.)

Киллатолис имел величественный и одновременно очень человеческий вид. Серебряные волосы и борода как-бы должны были свидетельствовать о мудрости и рассудительной властности.

В его свите одно из первых мест занимал адмирал Клоалотис. Он сумел увлечь за собой эскадру Долитониса и, ловко лавируя среди миров и Измерений Хаоса, избежал открытого сражения. Теперь его маневрирование собирались преподавать в главной академии пилотов Империи, как образец высшего совершенства.

Удивительные перемены произошли с нашими друзьями. Килеана теперь носила стройное сильное тело женщины-воительницы, которое, как мне подумалось, гораздо больше подошло бы ей во время наших приключений. Яманубис же выглядел, как мой ровесник, и я ловил себя на мысли, что мне все труднее и труднее называть его «Учитель». Я так никогда и не разобрался в матримональных законах Империи Повелителей, но, как мне показалось, отношения между Яманубисом и Килеаной скоро перерастут из дружеских в более близкие.

В отличие от них, у нас с Дилл все уже было однозначно определено. И не откладывая дело в долгий ящик, мы сыграли свадьбу. По нашей просьбе Яманубис воспользовался своей Божественной Силой и открыл Врата Между Мирами. Через них на Подсолнечную явились Великая волшебница Ридалина, Горохор и Акон, ставшие свидетелями со стороны невесты.

Огромный дракон, вначале изрядно напугавший моих родственников, вскоре приобрел необыкновенную любовь детей, которые скатывались с его выгнутой спины в воду. Горохор даже подумывал задержаться на гостеприимной Подсолнечной, где много простых открытых людей и изобилие пищи в Южных Болотах. Правда, потом, после свадьбы, кругг все-таки увлек его в новые странствия по Хаосу.

В момент кульминации свадебного обряда, когда я и Дилл сомкнули уста в долгом поцелуе, краем глаза мы увидели расплывчатый силуэт Великого Первого Бога Трисмегиста, который стоял за спиной Императора Киллатолиса. Странно, но кроме нас его никто больше не заметил, даже Бог Яманубис. И еще мне показалось (хотя Дилл потом это отрицала), что глаза Трисмегиста как-то странно поблескивали, как будто в них стояли слезы те то радости, не то печали… Возможно, моя жена права, и мне это только померещилось.

В пятидневных торжествах приняли участие не только наши друзья, но и представители многих болотных кланов, которые воспользовались случаем, чтобы выразить свое уважение. Так что вскоре праздник вышел за пределы Острова Белой Скалы и раскатился едва ли не по всему Болоту. Мы с Дилл стали не только героями клана Острова Белой Скалы, но и самыми уважаемыми людьми на Подсолнечной. О наших приключениях и подвигах моментально сложили легенд не меньше, чем о Потопе. Яманубис заметил, что подсолнечникам давно пора было встряхнуться, скинуть двухсотлетнюю апатию, а мы послужили для этого своеобразным катализатором.

Когда мы на несколько минут остались одни, Император Киллатолис сказал мне:

— Тот, кого ты знаешь под именем Трисмегист, посетил меня и очень многое объяснил. Я обещаю тебе, что с этого момента Империя Повелителей сильно изменится. Многое надо начинать заново. Мне понадобится помощь многих людей. Не только Повелителей, но людей вообще.

— Я готов. — Ответил я. — Но не сейчас. Мне и Дилл надо немного отдохнуть, побыть вместе. У Вас и позади, и впереди — тысячелетия, а у нас — только короткая человеческая жизнь. Мы хотим просто пожить. Без великих деяний и героических подвигов. Но если придет беда, мы сразу же придем.

Император как-то странно посмотрел на меня и произнес загадочную фразу:

— Когда возрождаются Первые Боги, начинается новый цикл. Наверное, Рен, ты прав: нам всем надо просто пожить. Никто не знает, сколько времени еще отпущено всем нашим мирам…

А потом был Великий Сход всех болотных кланов. Там я по многочисленным просьбам еще раз повторил свой рассказ. И тогда же предложил пересмотреть закон о поединках. Я сказал, что если мы хотим достойно представлять свою планету в Сети ППП, то должны отказаться от дикарских обычаев. То, что было правильно вчера, не обязательно должно быть правильным сегодня. Все меняется, и Империя Повелителей, и Болота Подсолнечной, и многие другие миры.

Оказалось, что подобные идеи уже давно витали в воздухе, но не находилось того, кто мог бы прямо и открыто высказать их. Многие положения были пересмотрены. Теперь никто уже не мог согнать с родных островов слабые кланы. Болотники объединялись в конфедерацию свободных кланов. Те немногие кланы, которые еще строили какие-то агрессивные планы, были убеждены не столько логическими доводами, сколько моей твердой волей, и, возможно, чуть-чуть магическими внушениями моей разумной Дилл. Да, и еще тремя боевыми кораблями Империи, которые после отлета Императора Киллатолиса еще какое-то время находились на орбите Подсолнечной. Хорошо быть сильным в этом мире!


* * *
Вчера я закончил свои записи. Сейчас ночь, но мне не спится. Я хожу по нашему дому и баюкаю нашего малыша — Яму Рил-Хамай. Наша старшая дочь — Килеана Рил-Хамай, которой недавно исполнилось пять сезонов дождей, и моя жена Дилл крепко спят. Наверное, это и есть человеческое счастье. Теперь я — Глава Совета болотных кланов. И еще мне все чаще и чаще приходится отвечать на просьбы горожан, горцев, лесовиков. Как-то естественно и незаметно центр жизни Подсолнечной перемещается на Остров Белой Скалы. Здесь даже пришлось установить большой Портал для многочисленных посетителей, просителей, послов. Множество больших и мелких забот заставляют дни мелькать, как кадры древней допотопной кинопленки.

На почетном месте в моем доме висит нагината, которую мне вернула Ридалина. Все реже и реже мне удается выбраться в Болото на ночную охоту с этим благородным оружием. А новое поколение болотников вновь берет в руки винтовки и лучеметы, как их далекие предки. Увы, прогресс имеет свои плюсы и минусы. Я предвижу, что пройдет еще несколько поколений, и техника на Подсолнечной вновь выйдет на Допотопный уровень, не только облегчив жизнь людей, но и возродив забытые проблемы и противоречия. Тем не менее я жду, когда моему сыну исполнится пять лет, чтобы, согласно традиции, повести его на первую охоту. И в моих руках будет не ружье, а нагината…

Дилл очень быстро привыкла к жизни на Болоте, и никто, кажется, уже не помнит, что родилась она очень далеко отсюда. Она открыла больницу, где ее волшебство исцеляет самые тяжелые заболевания, перед которыми пасует даже техника Повелителей. К ней прибывают не только жители Подсолнечной, но и многие иномиряне. И никого из болотников не удивляет, что плавает она быстрее всех них, хотя не имеет перепонок на руках и ногах. Кстати, знаете, кто ее лучшая подруга? Тика Биллан, моя когда-то очень близкая знакомая! Теперь-то она тоже замужем. Иногда мне хочется на короткое время стать Всеведущим и Вездесущим Богом, чтобы узнать, о чем они шепчутся, бросая на меня хитренькие поблескивающие взгляды.

Во время прошлого сезона дождей, перед появлением маленького Ямы, мы путешествовали по мирам Империи Повелителей, залетали на Кси-Лодердолис, где полковник Ту-Го всеобщим голосованием был избран Президентом. Встречали мы и командора Чи-Ге, продолжавшего борьбу за освобождение Большого Аринрина от военной диктатуры Верховного Генералиссимуса, но все это истории для отдельных романов…

Я укладываю затихшего Яму в колыбель и иду в спальню. О Боги! Как же прекрасна моя жена. Осторожно, чтобы не потревожить ее глубокий сон, я залезаю под одеяло. В первые месяцы я иногда просыпался оттого, что Дилл во сне плакала, стонала, уговаривала кого-то ее пощадить. Ее преследовали тяжелые воспоминания юности. Но стоило мне только раздвинуть ее белые локоны и провести пальцем по краю маленького нежного ушка, как она затихала, успокаивалась, прижималась ко мне и улыбалась во сне. Так постепенно я изгнал из ее памяти пережитый в юности ужас, и теперь покойный сон моей жены ничто не тревожит. Да и меня больше не мучают ночные кошмары.


* * *
Рассвет. Бескрайние топи. Узкая протока среди высокого тростника. Среди корней и ила затаилась самка крокотама. Она истощена и обессилена. Только что она родила пятерых малышей. Сейчас они ждут ее в гнезде, на кочке среди зарослей. Они хотят есть, а мать не может поймать хоть что-нибудь, чтобы самой не умереть от голода. Донные свиньи и тростниковые коровы легко и непринужденно ускользают от нее, словно дразня и издеваясь. О юрких рыбах, вообще, нечего вспоминать. Если бы полуживая от голода мать могла заплакать, она бы заплакала. Но не собственная жизнь волнует ее, нет. Дети умирают от истощения.

Наверху показалась черная квадратная тень. Самка знает, что на таких плавучих островах обязательно есть люди. Хотя бы один человек. Но она так слаба, что не уверена, справится ли с подобной добычей. Ведь люди сами часто охотятся на крокотамов. Тем не менее, самка трогается с места и медленно плывет под водой, слегка шевеля лапами и хвостом. Она изучает свою добычу и выжидает благоприятный момент для нападения. Если она сейчас не поест и не покормит своих детей, до вечера семья не доживет. Добыча на плоту — ее последний шанс.

Человек чувствует, что на него охотятся. Он начинает нервничать, гребное весло в его руках дрожит. Самка крокотама понимает это, и радостная надежда окрыляет ее. Она собирает последние силы и в отчаянном рывке устремляется наверх. Ее тело до половины высовывается из воды и обрушивается на край плота. Это все, на что способна сейчас ослабевшая самка. Если человек будет сопротивляться, погибнет и она, и пятеро ее малышей. Но человек, вопя от ужаса, скатывается навстречу раскрытой пасти. Спустя несколько мгновений самка медленно погружается на дно, унося свою добычу. Она счастлива: жизнь продолжается…

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

Чужая война

Эпиграф:

Братан Горацио! На свете до фига таких примочек,

Что у конкретных мудрецов съезжает крыша.

У. Шекспир, «Крутой Гамлет. Правосудие по-датски».
Адаптированный перевод со староанглийского. Земля. 18 год Космическойэры.

Глава 1. Три подопытных кролика

— Уважаемые граждане! Я, корреспондент нулевой линии Второго инфо-канала Чи Баклавски, веду прямой репортаж о старте первой в истории человечества сквозьпространственной экспедиции. На первой линии канала Вы, уважаемые инфо-зрители, можете непосредственно наблюдать за подготовкой первого сквозьпространственного корабля «Большой скачок» на околоземной орбите. Вторая линия показывает космическую станцию «Сатурн-6», куда должен прибыть корабль. На третьей линии Вашему вниманию представлена история выхода человечества в космос. Четвертая линия, наверняка, заинтересует любителей технических подробностей. Пятая расскажет о тех людях, кто сделал возможным скачок к звездам. Линии с шестой по пятнадцатую отведены для Ваших вопросов. Наши специальные корреспонденты и операторы готовы к Вашим заявкам, ведь база данных Второго инфо-канала содержит наиболее полные сведения о всех аспектах жизни нашей планеты. Я же, Чи Баклавски, на главной нулевой линии буду вести основной информационный поток, куда вольются наиболее интересные ручейки с других линий…

На экранах миллионов инфо-компьютеров гладко выбритый моложавый мужчина на несколько мгновений прервал свою скороговорку. Его изображение сжалось и отодвинулось в угол, уступив место полномасштабной — во весь инфо-экран — картине звездного неба. Камера немного сместилась, эффектно взяв в фокус блестевшую на солнце паутину металлических конструкций. В центре паутины виднелось уплотнение, как будто там находилось попавшее в нее и опутанное клейкими нитями насекомое. Сравнение возникло не случайно. На втором плане картинки зрителям демонстрировалось изображение настоящей паутины. Это был так называемый метод «естественной природной идентификации», вновь вошедший в моду в восемьдесят седьмом году космической эры.

Чи Баклавски продолжал репортаж:

— …Вы видите строительный стапель и одновременно с этим стартовую площадку первого межзвездного корабля «Большой скачок». Я думаю, нет нужды напоминать его основные характеристики. За созданием этого новейшего космического аппарата в последний год следило все человечество. В его постройке приняли участие Независимые Купола Венеры, Свободные Базы Марса, Стальные Острова пояса астероидов, а также несколько колоний, находящихся на спутниках Сатурна. Но, конечно, главная заслуга в этом новом техническом прорыве принадлежит ученым и инженерам Очеловеченной Федерации Земли — оплоте гуманистического прогресса всего человечества. Я не побоюсь громких фраз: «Большой скачок» — это символ того потенциала, который накопила наша истинно человеческая свободная наука!

Моложавый человек сделал эффектную паузу, откинувшись на спинку кресла и немного поведя глазами вправо и влево, будто оглядывая свою невидимую аудиторию. Внезапно, резко перейдя от пафосных возгласов на сухой информационный тон, он произнес:

— И все-таки немного истории. Не потому, что я думаю, будто вы, уважаемые граждане ее забыли. Нет, я просто хочу чтобы вы еще раз оглянулись на последние бурные десятилетия, в которых сконцентрировалось все самое низкое и самое высокое, что накопило человечество за свою семитысячелетнюю историю. Оглянулись, оценили и осмыслили то, что вскоре увидите своими глазами — величайший и прекраснейший рывок человечества к звездам. — Чи Баклавски как-бы случайно сбился на восторженный тон, и вновь, внутренне себя одернув, сухо продолжил репортаж. — Итак, короткая справка с третьей линии нашего инфо-канала. Отсчет космической эры люди начали вести с момента запуска первого космического корабля на коммерческом рейсе Земля Лунная база «Форпост человечества». Казалось, что с этого момента наступала долгожданная эпоха мира и взаимного сотрудничества разных стран для совместного освоения безграничного космоса. Но… космос не был безграничным. Новые реактивные двигатели фирмы Хейдля и антиперегрузочные кабины Фирсова позволили сделать полеты на Луну и соседние планеты такими же доступными, как авиаперелеты с одного континента на другой. Каких-то восемь часов, и вы на Луне. Два дня — и вы ступаете на поверхность Марса. Две недели — и вы на орбите Юпитера. Правда, стоимость такого полета увеличивается в геометрической прогрессии относительно расстояния. Ведь кораблю приходится нести не только полезные грузы и пассажиров, но и топливо, и провизию, да еще запас в расчете на обратный путь. Даже самые совершенные двигатели Хейдля в настоящее время не позволяют покинуть пределы Солнечной системы. Получается, что до орбиты Урана может долететь лишь корабль, полностью состоящий из одного только топлива. Конечно, можно направить корабль в нужную точку космоса, придать ему нужную скорость и отключить двигатели. Но тогда полет займет десятки, сотни лет. Вы готовы к этому? Я — нет! Так что после двадцати лет неудачных опытов по глубокому замораживанию людей от этой идеи отказались окончательно и бесповоротно.

В это время на инфо-экранах демонстрировались документальные кадры начала космической эры: вначале телевизионные аналоговые записи, потом цифровые, затем многослойные инфо-линии. Чи Баклавски ненадолго замолчал, а потом заговорил трагическим полушепотом:

— После первой эйфории пришло разочарование. За разочарованием последовало озлобление. Космос оказался не так привлекателен и легкодоступен, как казалось вначале. Он требовал огромных затрат, которые не всегда окупались. В конце сороковых годов космической эры резко обострились отношения между странами — освоителями космоса; между рудодобывающими и рудоперерабатывающими корпорациями; между появившимися внеземными колониями и земными правительствами; между странами, имеющими свои космические флотилии, и теми, кто не мог себе позволить такие астрономические расходы. Многие государства переживали тяжелейшие экономические кризисы: ведь вложенные к космическую индустрию средства практически не окупились. В общем, напряжение нарастало. Этот период характеризуется множеством локальных войн и террористических акций, которыми так богат был конец предыдущей эры. Многие люди отшатнулись от науки, реальности и прогресса, пытаясь забыться в мистицизме, в наркотиках, в виртуальной индустрии. К внутренним проблемам добавились внешние: изменение климата, катастрофическое исчерпание ресурсов, повышение сейсмической активности, эпидемии мутировавших вирусов. Началась миграция населения из неблагоприятных районов. Сначала правительства государств Земли пытались как-то ограничивать передвижение людей, сохранять свои территориальные и национальные образования, но к тому времени власть слишком ослабла, потеряла уважение и доверие у граждан. Вскоре границы окончательно рухнули. Пятидесятые и шестидесятые годы стали периодом нового Великого Переселения Народов…

Инфо-экран сопровождал слова корреспондента жуткими в своей величественности кадрами: огромные опустевшие мегаполисы, заметаемые снегами и заливаемые наводнениями, многокилометровые автомобильные пробки на полуразвалившихся шоссе. Голодные изможденные люди, словно тени бродящие между домами; ржавеющие механизмы остановленных заводов, фабрик и электростанций; переполненные коридоры больниц, иммиграционных пунктов и крематориев; бандитские войны, больше похожие на сражения небольших армий; отвратительные неистовые обряды новоявленных культов; длинные ряды матовых коконов с обнаженными человеческими телами внутри — кабины виртуальной индустрии.

— … Да, — тихо и горько произнес Чи Баклавски, — все это было, и было совсем недавно. Но это уже в прошлом. Люди нашли в себе силы оглядеться вокруг себя, ужаснуться, одуматься и взяться за работу. Взамен унынию и подавленности пришли идеи Очеловечивания: взаимное дружелюбие, доверие, сплоченность. На новых землях выросли новые города. Вместо исчезнувших государств возникла наша прекрасная Федерация. Правда, пока не все государства Земли разделяют наши взгляды на развитие человеческого общества. Кое-кто еще продолжает идти по пути так называемой «демократии», которая на самом деле превращает человека разумного — Homo Sapiens — в безмозглого и прожорливого потребителя. Мы не против того, что в некоторых странах люди разучились самостоятельно мыслить, и реклама указывает им, что нужно есть, что пить, во что одеваться и за кого голосовать. Но мы никогда не допустим, чтобы НАМ навязывали устаревшие ценности, которые привели к краху наше предыдущее государство. Поэтому Очеловеченная Федерация должна стать сильной, независимой страной. Тогда нам не будут угрожать ни Новые Калифаты, ни Южно-Африканская Империя, ни Центральноамериканские Штаты. Первый шаг сделан. Благодаря усилиям Президента Федерации гражданина Герия Краева мы возродили связи с внеземными колониями. Установление торговых отношений позволило решить проблему нехватки природных ресурсов. Сырье для супласта добывают на Венере, обогащенную руду доставляют с Пояса Астероидов Марсианские корпорации, из газовой оболочки Сатурна колонисты научились вырабатывать активированное топливо для новых двигателей Хейдля… Но все это очень дорого и очень-очень долго… Было. До недавнего времени…

Чи Баклавски вновь выдержал продолжительную паузу.

— …Пока ученые из Северного Научного города не создали прототип сквозьпространственного двигателя. Точнее, не двигателя, а прибора, который позволяет космическому кораблю переходить в состояние так называемой «мерцаемости», когда на него перестают действовать многие законы классической физики, например, такие, как притяжение небесных тел и закон непроницаемости твердых веществ. Лично я, уважаемые сограждане, как ни пытался, так и не смог понять принцип действия этого прибора. Но я вполне доверяю нашим великим ученым: Игорю Бернгу и Су Фай. Специалисты могут переключиться на четвертую линию канала и получить исчерпывающую техническую информацию. Для Вас же, граждане инфо-зрители, я предлагаю придуманное мною наглядное объяснение. Итак, представьте себе, что весь наш мир, вся Вселенная — это огромное дерево с роскошной ветвистой кроной. Каждый лист дерева — это фрагмент пространства: планета, астероид или просто участок космоса. Теперь представьте, что вы — муравей. Чтобы переползти на другой листок, надо слезть со своего листа, проползти по черенку, перебраться на ветку, затем на другую, вниз, третью, четвертую, возможно, надо будет добраться до самого основного ствола, чтобы затем вновь повторить путь наверх, к нужному листку. Вы еще не устали? Я, например, уже выбился из сил. Плохо быть муравьем! Но представьте себя бабочкой или стрекозой. Два-три взмаха крыльями — и вы можете попасть не только на другой листок, но и на другое дерево. Прекрасно, правда? Так вот, сквозьпространственный двигатель и превращает вас в бабочку. Вы можете представить себе новые перспективы, которые открываются перед человечеством? Вся Вселенная лежит перед нами!

Речь корреспондента вновь сопровождалась кадрами из мира живой природы. Последние фразы иллюстрировались старыми видеозаписями тропических лесов с мириадами порхающих разноцветных бабочек. Новых инфо-кадров не было — леса давно вырубили. Если бы не искусственно выращиваемые плантации водорослей, человечество давно задохнулось бы от нехватки кислорода.

— …И сегодня все мы станем свидетелями полета первого сквозьпространственного корабля «Большой Скачок». За несколько секунд он должен преодолеть расстояние от Земли до Сатурна. Сейчас на этот путь корабли тратят около двенадцати дней… На экранах вы видите, как от стапелей освобождается совершенное по красоте тело корабля. До старта остается несколько минут, так что я еще успею кратко напомнить вам о тех героях, которые пилотируют надежду Очеловеченной Федерации. Итак: капитан корабля, штурман и связист Яна Чжи…

На экране улыбнулась и помахала рукой очаровательная молодая женщина. Ее длинные прямые волосы были уложены в стиле Нового Царства Древнего Египта. Легкий сарафан не скрывал натренированных мускулов, ничуть, впрочем, не портивших фигуру женщины. Смугловатое скуластое лицо светилось широкой уверенной улыбкой. Конечно, это была запись. Ведь сейчас Яна Чжи, как и другие члены экипажа, лежала в противоперегрузочном кресле корабля.

— …Инженер фирмы Хейдля Олаф Бьорнсен, ответственный за основные двигатели корабля…

Огромный светловолосый гигант лет двадцати пяти приветливо кивнул головой. Его синие глаза внимательно и открыто смотрели в прямо в камеру и, следовательно, в глаза инфо-зрителей.

— …И, наконец, тот, кто должен выполнить сегодня основную часть работы — Максим Фрадов, один из создателей единственного в настоящее время сквозьпространственного прибора, физик-теоретик и конструктор-механик одновременно.

Мужчина примерно одних лет с Олафом Бьорнсеном отрешенно-задумчиво произнес: «Добрый день». Его синий комбинезон украшала эмблема Северного города — главного научного центра Очеловеченной Федерации. Коротко постриженные темно-каштановые волосы, небольшая ухоженная бородка, серьезные карие глаза полностью соответствовали стереотипу молодого перспективного ученого.

— …Подробные биографии героев Федерации вы можете изучить, переключившись на пятую линию и выбрав раздел «экипаж „Большого Скачка“». Впрочем, делать это я вам не советую. До старта осталось всего несколько минут. Двадцать наших камер будут демонстрировать старт и первые минуты разгона корабля до того момента, как он перейдет в режим «мерцания». Затем на нулевой канал переключатся камеры, установленные вокруг станции «Сатурн-6» — месте прибытия «Большого Скачка».

В это время на инфо-экране появилось изображение самого корабля. Небольшие автоматические буксиры отводили его в сторону от стапелей, чтобы первый стартовый выхлоп реактивных двигателей не повредил ажурные металлические конструкции. «Большой Скачок» был довольно мал по меркам восемьдесят седьмого года космической эры. Он походил на свинцовую рыбу, у которой вместо хвоста находился сложный многосекционный цилиндр — двигатель Хейдля. Сквозьпространственный привод внешне никак не выделялся. Несмотря на то, что на четвертой линии можно было найти достаточно подробные описания космического корабля, новый прибор являлся самым главным государственным секретом Очеловеченной Федерации. Не только граждане Федерации, но и крупнейшие ученые других стран внимательно, сантиметр за сантиметром, рассматривали поверхность корабля, пытаясь догадаться, где же находится аппаратура, создающая эффект «мерцания». Но ничего похожего не видели. Удивление вызывали только настоящие прозрачные иллюминаторы. Ведь уже больше семидесяти лет корабли прекрасно обходились без них. Пилоты управляли кораблями, ориентируясь на показания навигационных компьютеров и радаров, а изображение поступало от внешних видеокамер. Иллюминаторы были либо анахронизмом, либо каким-то образом являлись частью нового двигателя. Но каким? Те, кому по долгу службы приходилось выведывать чужие технические секреты, крепко призадумались. Они много бы отдали за то, чтобы не разглядывать «Большой Скачок» на инфо-экранах, а пощупать его своими руками, или, еще лучше, разобрать до последнего винтика.

Хотя это не афишировалось, запуску корабля предшествовала напряженная и не всегда бескровная война государственных, военных и корпоративных разведок. Поэтому сейчас космос вокруг места старта охранялся несколькими боевыми кораблями и сотнями заградительных спутников. Возможно, эти меры предосторожности были излишни Очеловеченная Федерация в космической отрасли сумела намного обогнать другие страны. Вернее, не обогнать, а вернуться к состоянию сорокового года космической эры. Но ведь и у какого-нибудь фанатика могла остаться боевая ракета «земля-космос», припрятанная во время пятидесятых «смутных» годов.

— До старта осталось всего три минуты! — Торжественно провозгласил Чи Баклавски. — Сотрудники космического центра любезно позволили нам получить изображение космонавтов.

Инфо-экран показал тесную кабину, множество приборов, часть которых закрывали черные «цензурные» накладки и трех людей в противоперегрузочных креслах. Космонавты давно уже не одевали скафандры, полностью полагаясь на конструкции бронированных кабин, в случае аварии «отстреливающихся» от основных двигателей и запасов топлива. Наверное, космонавтам сообщили, что их сейчас демонстрируют всему миру, потому что они, как по команде, улыбнулись и подняли руки в приветственном жесте.

— От имени экипажа корабля «Большой Скачок» я приветствую всех землян и колонистов, — сказала Яна Чжи, — надеюсь, что успех нашего эксперимента покажет всем, что идеи Очеловечивания несут прогресс, мир и счастье всем людям.

— Мы же, со своей стороны, сделаем все, чтобы с успехом завершить многолетний проект прорыва к звездам. — Добавил Олаф Бьорнсен.

Максим Фрадов не сказал ничего, только еще раз улыбнулся и протянул руки к чему-то, закрытому на инфо-экране большим черным квадратом.

Изображение космонавтов сменилось на панораму космоса с зависшим посередине свинцово-серым кораблем.

Раздался механический голос, равнодушно отсчитывающий:

— Пять, четыре, три, два, один, ноль.

Из реактивного двигателя выплеснулась игла белого пламени, бросив корабль вперед. Видеоинженеры Второго канала, участвующие в съемках, были настоящими мастерами своего дела. Разбросанные в космосе дистанционно управляемые камеры успевали не только зафиксировать разгон «Большого Скачка», но и придать этому зрелищу необыкновенно волнующий, почти эпический вид.

Чи Баклавски за кадром сыпал скороговоркой:

— Корабль увеличивает скорость. Приборы показывают, что все идет отлично. Он разгоняется до нужной скорости. Сейчас произойдет ЭТО… Есть!!!

Победный вопль корреспондента совпал с восторженным воплем миллионов землян, вглядывающихся в инфо-экраны. «Большой Скачок» исчез! Тотчас возникла величественная панорама Сатурна, потом камеры сместились, нацелившись в то место, где должен был появиться корабль.

— Как я завидую своему коллеге Джи Кургаеву, — говорил Чи Баклавски, — который сейчас находится на станции «Сатурн-6». Он узнает о завершении эксперимента раньше, чем мы с вами, уважаемые граждане. Пока инфо-сигнал дойдет до Земли, «Большой Скачок» уже закончит торможение. Представляете — перемещаться в космосе теперь можно быстрее, чем передавать инфо-сигналы! Люди наконец-то научились обгонять свет! Пока тянутся томительные минуты ожидания, мы повторяем запись старта нового сквозьпространственного корабля…

И инфо-экран еще раз показал разгон и исчезновение «Большого Скачка». Потом вновь возникло изображение Сатурна.

— Но вот нам осталось подождать всего одну минуту, — радостно объявил корреспондент, — если расчеты ученых верны, корабль с тремя космонавтами уже подхвачен буксирами возле Сатурна. А мы пока получим кадры о его появлении из пустоты. Идут последние секунды… Пошло изображение… Минуточку… Ничего не понимаю… — В голосе Чи Баклавски послышалась растерянность. — Вы видите то же, что и я?! Это невозможно…

Из космической пустоты появился корабль. Но это был не «Большой Скачок», а примерно равная ему по размерам золотая капля без малейших признаков реактивных двигателей. Не ком расплавленного металла, не спасательная капсула, а именно управляемый корабль. Он легко маневрировал, уклоняясь от автоматических буксиров, и быстро приближался к станции «Сатурн-6». Видеоинженеры Второго канала, управляющие камерами со специально отправленного на орбиту Сатурна корабля, превзошли самих себя, сумев удержать в фокусе стремительно мчащееся в космосе тело.

— Джи, что это? Что происходит? — Взволнованно вопрошал Чи Баклавски, видимо, совершенно забыв, что его собеседник пришлет ответ не раньше, чем через несколько десятков минут.

Но на том конце инфо-моста также работал один из самых опытных корреспондентов Второго канала, так что почти одновременно с изображением инфо-зрители услышали комментарий:

— На станции переполох. Люди мечутся, не зная что делать, что думать. К нам приближается нечто, появившееся там, где должен был оказаться «Большой Скачок». Рождаются сотни предположений. Что это? Инопланетяне? Искажение пространства? Жив ли экипаж? Сотрудники военно-космической безопасности приведены в состояние боевой готовности. Я воспользуюсь сумятицей и постараюсь пробраться в центр управления.

Послышался треск, шорох, скрежет, изображение на инфо-экранах пропало, потом появилось вновь. Было видно, что снимают ручной камерой, впопыхах, на ходу. Узкие металлические коридоры, бегающие взад-вперед люди в военной форме и в комбинезонах ученых. За одной из дверей открылся тесный зал, спины и головы склонившихся над компьютерами людей, экран во всю стену. На экране человек. Один.

Изумленный возглас Джи Кургаева:

— Это же Максим Фрадов! Как он изменился!

Действительно, человек на экране был похож на одного из космонавтов. Только теперь его борода начисто отсутствовала, а кожа стала нежно-розовой, как у ребенка. Зато вокруг глаз появились морщинки. Вместо костюма космонавта, который был надет на нем несколько минут назад — белоснежная одежда с узорчатой золотой каймой. Человек широко улыбался и что-то говорил.

— Это действительно он! — Воскликнул Джи Кургаев. — Послушайте его!

И люди, прильнувшие к инфо-экранам, услышали:

— С вами говорит капитан Максим Фрадов. Иду на сближение со станцией «Сатурн-6». Готовьте шлюз. Уберите буксиры и магнитные захваты. Они не понадобятся. Я один. Остальные члены экипажа живы, но находятся далеко отсюда. Мой корабль…

Изображение и звук исчезли. Спустя мгновение появился Чи Баклавски со взъерошенной седой шевелюрой и растерянно проговорил:

— По требованию службы безопасности Очеловеченной Федерации мы прекращаем этот репортаж. Объяснения случившемуся будут даны позже. А сейчас мы переключимся на…

Чи Баклавски перевел взгляд на свой текстовый монитор, глубоко вздохнул, и продолжил бодрым тоном профессионального спортивного комментатора:

— Мы переключимся на исторический матч по футболу на кубок чемпионов, который как раз сейчас начинается на главной спортивной арене страны. Встречаются команды…


* * *
За два дня до старта экипаж корабля «Большой Скачок» был вызван в главный штаб военно-космических сил Очеловеченной Федерации. Это известие принес в тренажерный зал молоденький сержант службы безопасности, с нескрываемым обожанием глядевший на будущих героев. Сами же герои с легкой ленцой выкарабкались из точной копии кабины космического корабля. Подскочившие медики помогли им освободиться от паутины датчиков и проводов, призванных замерить несколько сотен параметров жизнедеятельности человеческих тел.

— Яна, ты-то хоть знаешь, чего еще им от нас нужно? — Довольно громко пробурчал Максим, не глядя в сторону опешившего от такого нарушения субординации сержанта.

— Понятия не имею. Все уже решено, наши кандидатуры утвердили. Если какая-то шишка из штаба хочет попозировать вместе с нами перед журналистами, то это не моя проблема.

— Лучше бы дали нормально выспаться, чем таскать по штабам да по инфо-студиям. — Добавил Олаф, обращаясь скорее не к своим товарищам, а к окружающему медицинскому и тренерскому персоналу.

Но его претензии ничуть не смутили безупречно-терпеливых специалистов. Они к ним уже успели привыкнуть.

Вертолет доставил космонавтов из центра подготовки прямо к низкому серому строению. Многочисленная охрана скучающими взглядами встретила посетителей. Их лица знала вся Земля, да и здесь они не раз бывали, но это не избавляло от необходимых предосторожностей при выходе из вертолета: проверка документов, иридосканирование, экспресс-анализ ДНК. Наконец, толстая металлическая дверь, единственный заметный снаружи вход в штаб военно-космических сил, распахнулась.

— Здравствуйте, граждане. — Приветствовал их лейтенант. — Вас ждет И-Ван Красин.

— Сам шеф разведки? — Удивленно присвистнул Максим.

— Следуйте за мной. — Ледяным тоном отчеканил лейтенант. Постарайтесь не отставать.

За их спинами с легким скрипом закрылась металлическая дверь, потом задвинулась еще одна переборка, потом еще одна. Космонавты оказались в мире бетонных коридоров, одинаковых пронумерованных дверей, ламп дневного света и людей, быстро и деловито следующих по своим делам.

В молчании космонавты шли по коридорам штаба. Здесь вообще мало говорили, болтливость не поощрялась. Скоростной лифт опустил их на несколько этажей. Тут пустынные коридоры были пошире, а двери располагались через большие промежутки. «Этаж начальников», — понял каждый, но предпочел оставить догадку при себе. На этом уровне космонавты еще не бывали. Как правило, их пребывание в штабе ограничивалось надземной частью, где располагались инфо-студии для пресс-конференций, тренажерные залы и лаборатории. Все знали, что подземная часть здания была намного больше надземной, но сюда посторонних не допускали. Среди космонавтов ходили легенды о том, что могли скрывать подземелья штаба. Целые ангары инопланетных кораблей, лаборатории по выведению расы людей-мутантов, приспособленных к жизни в открытом космосе, центры связи с иными цивилизациями — чего только не придумывали фантазеры.

— Ожидаете увидеть наши секреты? — Не оборачиваясь, равнодушно спросил лейтенант.

— А они тут есть? — Невинно поинтересовалась Яна.

— Конечно же… нет.

— Мы так и думали.

Если космонавты и удивились, увидев еще один лифт, то не подали вида. На этот раз опускались они втрое дольше.

— А говорили, что секретов нет. — С деланным безразличием произнес Олаф.

Лейтенант красноречиво промолчал.

Двери открылись. Вновь бетонный коридор, но на этот раз вообще без дверей.

— Все страньше и страньше… — Яне пришла на ум подходящая цитата из Кэрролла.

Дальнейшие действия лейтенанта подтвердили ее слова. Остановившись возле абсолютно гладкой стены, лейтенант протянул руку и дотронулся рукой до бетона. В стене раскрылась замаскированная дверь.

— Входите. — Пригласил лейтенант, на этот раз пропустив космонавтов вперед.

Если он хотел произвести на них впечатление, то трюк удался. За дверью обнаружился огромный зал, куда мог бы поместиться двухэтажный особняк. Почти весь зал занимал бассейн с черной маслянистой жидкостью, лишь вдоль стены шел неширокий бордюр. В бассейне свободно плавала большая сфера из прозрачного супласта, к открытому входу в которую вели перекидные мостки. Внутри сферы находились круглый стол и дюжина кресел вокруг. В одном из кресел сидел невысокий лысый человек в сером мундире генерала военно-космических сил — сам И-Ван Красин.

— Вам туда. — Указал на сферу лейтенант.

Космонавты перешли по мосткам и застыли по стойке «смирно». Но шеф разведки ничем не показал, что заметил их появление. Он легким кивком отпустил лейтенанта, дождался, когда тот выйдет из зала и закроет дверь. Потом он нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и вход в сферу закрылся прозрачной панелью. Люди внутри оказались полностью отрезаны от внешнего мира. Ни один направленный подслушивающий луч не смог бы проникнуть сквозь толщу земли и зафиксировать свободно плавающую в бассейне сферу.

— Садитесь, граждане. — Произнес, наконец, генерал. — Ни на секунду не забывайте о своей легенде.

Яна, Олаф и Максим, лейтенанты внешней разведки военно-космических сил, опустились в кресла.

— Я еще не разу не встречался с вами, хотя мои помощники характеризовали вас как самых лучших из моей конторы. Теперь я решил исправить это упущение.

И-Ван Красин испытующе посмотрел в глаза каждого и, похоже, остался доволен увиденным.

— Как вы думаете, — спросил он, — почему именно вас избрали для пилотирования «Большого Скачка»?

Разведчики удивленно переглянулись, не понимая вопроса.

— Вы, Яна. — Приказал генерал. — Я думаю, нас выбрали потому, что мы прошли все отборочные испытания, показали самые лучшие результаты на тренажерах и оказались наиболее подходящими по итогам психологического тестирования.

— Хорошо. Правильно. Но я имел в виду другое: вас представляют людям как пилота, инженера и ученого, хотя вы являетесь офицерами военной разведки. Почему для первого полета мы выбрали не настоящих специалистов, а именно вас? Максим?

— Наш долг — рисковать жизнью ради спокойствия граждан Федерации.

— Это не ответ.

— Тогда, мне кажется, Вы допускаете возможность захвата корабля нашими вероятными противниками. Мы же ничего не знаем о его устройстве и принципе действия «мерцалки».

— То есть вы считаете себя подопытными кроликами? — Переспросил И-Ван Красин.

Космонавты промолчали, не собираясь оспаривать очевидное.

— Что ж, в некотором роде вы правы. Но в то же время не правы. Почему, например, мы выбрали в пилоты не Кай Сваане, показавшую самую лучшую реакцию на тренажере, а тебя, Яна?

— Я думала об этом. Не знаю.

— А потому, что ты, старшая дочь восемнадцатого патриарха школы Дракона гражданина Суна Чжи, владеешь почти забытым искусством рукопашного боя. Максим и Олаф, что думаете вы?

— Неужели мое увлечение фехтованием и фланкированием на историческом оружии сыграло какую-то роль? — Удивился Фрадов.

— Не какую-то, а самую главную. Олаф скромно молчит, но все знают, что его детство прошло в одной из уличных подростковых банд Нового Копенгагена.

Эти слова означали, что Бьорнсен в совершенстве владеет уличным стилем, жестоким и грубым, но эффективным и действенным. По законам Очеловеченной Федерации за хранение огнестрельного оружия и взрывчатых веществ гражданских лиц расстреливали без суда и следствия. Зато всем без исключения разрешалось носить и использовать для самозащиты любое холодное оружие. Это жесткое, но отчасти справедливое правило решало проблемы терроризма, регулировало войны между бандами и способствовало физическому развитию граждан, что соответствовало основополагающим нормам Очеловечивания. Малолетние преступники вовсю пользовались своими правами, в открытую нося с собой и без колебаний применяя самое разное холодное оружие — от стилетов до арбалетов.

Генерал И-Ван Красин остался доволен правильным ходом мыслей своих подчиненных. Он добавил:

— А теперь соедините все это с тем, что вы знаете об управлении «Большим Скачком».

— Нормальные… я имею в виду, обычные корабли, управляются бортовыми компьютерами, а на «Большом Скачке» почти все основные системы дублируются ручными приводами. Неужели есть что-то общее между школой дракона и этими рычагами, шестернями и тросами… Чушь какая-то. — Яна пожала плечами.

— Не чушь! — Резко сказал генерал. — Вам же вдалбливали в головы, что в режиме «мерцания» многие электронные приборы могут перестать действовать. Поэтому пришлось снабдить кабину иллюминаторами, ведь, очень может быть, вам придется вести корабль без помощи радаров и сигналов электронных маяков. А искусное владение рукопашным боем не только оттачивает быстроту движений, но и позволяет мгновенно принимать решения в непредвиденных обстоятельствах.

— Это все, что вы хотели нам сказать? — Спросил Фрадов. — На тренажерах мы целых полгода отрабатывали вождение и с компьютером, и вручную, и вслепую. Вам ли не знать, что все наши движения доведены до автоматизма?

— Это я знаю, пожалуй, даже больше вас. — Слегка улыбнулся генерал. — Сверхподробные отчеты медиков ежедневно пересылаются на мой компьютер. Но я не для того пригласил вас в эту звукоизолирующую сферу, чтобы похвалить за усердие и выучку. Я хочу рассказать вам об истории открытия сквозьпространственного двигателя.

Теперь космонавты заинтересовались по-настоящему. Пока что «мерцалка» являлась для них «черным ящиком». Они лишь знали, как включать и выключать двигатель в случае отказа автоматики. Не более того.

— Вы не знаете, как работает эта штука. — Сказал генерал. — Я тоже не знаю. И ученые, которые его собрали, тоже не знают.

Космонавты удивились еще больше. Такого признания они не ожидали.

— Конечно, вы не помните тридцать второй год космической эры. Вы слишком молоды. А вот я очень хорошо его запомнил. Это было мое первое серьезное дело в военной разведке. В тот год на трассе Земля-Марс бесследно исчезла космическая яхта «Пернатый Змей». Она не взорвалась, не потеряла управление. Ее просто не стало. Комиссия, проводящая тщательное расследование, обнаружила, что хозяин яхты, один молодой ученый-историк, занимался не только древнейшими мифами Земли, но и сконструировал некое устройство. Догадайтесь, что это было? Правильно, это та самая «мерцалка». Более того, комиссия открыла еще более интересные факты. Во-первых, этот человек имел незарегистрированный и не подключенный к инфо-сети компьютер, что в то время рассматривалось как преступление — утаивание информации от государства. Во-вторых, этот человек активно занимался боевыми искусствами. Причем он использовал для этого кабину виртуальной реальности. Как — мы не знаем. Вся информация на его компьютере была полностью уничтожена, что, кстати, свидетельствовало о том, что исчезновение яхты не было случайностью. Я читал отчеты специалистов. Они проанализировали оставшуюся аппаратуру и пришли к выводу: тело обычного человека было бы покалечено создаваемыми во время тренировок перегрузками. Что вы об этом думаете?

— Пришелец? — Прошептала Яна.

Легенды о посещающих землю инопланетянах возникли еще за двести лет до космической эры и теперь являлись основным источником нового мифотворчества.

— Если бы это было так просто. — Усмехнулся генерал. — А если к этому я добавлю, что этот человек утверждал, что раскрыл тайну Атлантиды? Причем он считал, что она не была погребена на дне моря, а некой силой ее перенесли в параллельный мир. Он говорил, что расшифровал древние записи, найденные им в сельве Амазонки. Конечно, тогда его теорию историки обозвали бредом сумасшедшего. Но именно после этого и была создана «мерцалка». Как вы думаете, есть ли между всеми этими данными какая-нибудь связь?

Максим уточнил:

— Он стер все записи, но оставил «мерцалку».

— Да, это странно. — Согласился генерал. — Но я же сказал, что ученые до сих пор не поняли принцип ее действия. Хотя все записи, которые касаются того, КАК СДЕЛАТЬ «мерцалку», остались. Нет только объяснения, КАК ОНА РАБОТАЕТ.

— Я не понимаю. — Сказала Яна. — Разве это не одно и то же?

— Нет. Вы себе даже представить не можете, с чем нам пришлось столкнуться. Если только на расшифровку записей ушло почти десять лет! И еще более тридцати потребовалось на создание первых образцов. Правда, во время смутных годов работы приостанавливались… Но это не важно. Важно другое: как вам понравиться такой неотъемлемый компонент сквозьпространственного двигателя, как смесь экскрементов филиппинских летучих мышей с растертой в порошок правой задней лапой эфиопской саранчи?

Яна фыркнула, а Олаф нарочито серьезно спросил:

— А без этих… деталей… пробовали?

— Пробовали! — Понимающе усмехнулся генерал. — Не работает! Даже изменение их соотношения на доли процента влияет на работу «мерцалки». Теперь вам ясно, почему эксперименты длились столько времени, и почему даже сейчас ученые бессильны что-либо понять?

— Мы, конечно, не ученые, — сказал Фрадов, — но я бы, например, начал с изучения всего того, над чем работал тот человек. Атлантида, древние рукописи, раскопки. Да и не один же он работал. Были люди, которые помогали ему. Они должны что-то знать.

— К сожалению, первоисточников-то как раз и не осталось. Может быть, они были на «Пернатом Змее», может, их уничтожили. Что касается людей… Работа комиссии, естественно, была сразу же засекречена, так что привлечение лишних людей считалось нежелательным. Потом, когда первые попытки повторить «мерцалку» оказались безуспешны, этих людей разыскали, но выяснилось, что они ничего не помнят. Они ничего не скрывали. Регрессивный гипноз показал, что все их воспоминания стерты, как и информация на компьютере. Более того, институты и фирмы, финансировавшие этот проект, с удивлением узнали, что они перечисляли деньги именно этому человеку. До этого они были абсолютно уверены, что отправляют средства одному благотворительному фонду.

— Я же говорю, что это был пришелец. — Убежденно заявила Яна Чжи.

— Как знать, как знать. — Пожал плечами генерал. — Пришелец или ушелец… Как бы то ни было, я рассказал вам почти все, что нам известно на настоящее время. Теперь делайте выводы сами. Мы не знаем, что произойдет после того, как включится «мерцалка». Вы должны быть готовы ко всему.

— Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему нас мучили изучением мифов и легенд. — Заметил Фрадов. — Мы-то предполагали, что это как-то связано с тестами по психоустойчивости. А, оказывается, имелось в виду еще и нечто другое.

— Что ж, — усмехнулся И-Ван Красин, — вы были недалеки от истины. Вы трое, кроме того, что являетесь неплохими бойцами, оказались лучше других подготовлены к восприятию абсолютно новой, зачастую противоречащей современным взглядам информации. Это не просто обязательная для всех космических разведчиков психоустойчивость. Вы продемонстрировали достаточно гибкое мышление, способное воспринимать любые неожиданности.

— А неожиданностей, судя по вашим словам, может оказаться немало. — Задумчиво подытожил Максим.

— Но ведь, я слышал, были эксперименты с автоматическими беспилотными кораблями. — Вспомнил Бьорнсен. — Хоть что-то они должны были показать. К чему примерно надо быть готовыми?

— Они показали. Еще как показали. Они подтвердили то, что и так было указано в записях: без непосредственного контакта с человеком «мерцалка» не работает. Причем «мерцалка», вполне возможно, находится в прямой зависимости и от личности человека.

— То есть, испробовав все более-менее научные средства, вы, наконец, догадались просто повторить те условия, которые привели к исчезновению «Пернатого Змея» — Сказал Фрадов. — Подобрали людей, занимающихся рукопашным боем, нафаршировали их сказками, мифами и легендами, дали в руки «мерцалку», которую теперь я воспринимаю не как достижение самых совершенных научных технологий, а как горшок с колдовским зельем, и решили посмотреть, что из этого получится.

— По сути верно, хотя и весьма упрощенно. Более того, как вы думаете, почему в, так сказать, «личный контакт» с «мерцалкой» вступите именно вы? — Хитровато прищурился генерал.

— А! Максим, значит… — Догадалась Яна.

— Именно. Максим больше всех на земле внешне и генетически похож на того самого таинственного ученого. Так что все вы, действительно, в чем-то «подопытные кролики». И теперь вам известно, почему. Создатели «Большого Скачка» постарались настроить двигатель так, чтобы он проработал всего несколько секунд. Если они правильно поняли записи, то за это время корабль переместится от Земли до Сатурна, после чего вновь появится в нашем мире. «Пернатый Змей» не появился, так как его хозяин, видимо, этого и не хотел. Но вы должны вернуться. Я очень надеюсь на то, что все пройдет по плану. Я очень хочу, чтобы вы вернулись… вернулись оттуда, куда я вас посылаю.

— Мы постараемся оправдать Ваше доверие. — С блеском во взоре заверила генерала Яна.

— Все подопытные кролики так говорят. — Еле слышно пробормотал Фрадов.

Глава 2. Непредвиденные результаты эксперимента

Вновь вернемся к старту «Большого Скачка»…

— … Мы же, со своей стороны, сделаем все, чтобы с успехом завершить многолетний проект прорыва к звездам. — Олаф Бьорнсен прямо в инфо-камеру произнес заранее заготовленную фразу.

— Ваша трансляция закончена. — Сообщили космонавтам из центра управления полетом. — Можете перестать глупо улыбаться. У вас осталась последняя минута перед стартом. Начинайте бояться…

— Мы и так этим занимаемся последние два дня. — Проворчал Олаф.

Фрадов положил руки на серебряные, инкрустированные черными агатами рукоятки управления сквозьпространственным двигателем «мерцалкой». Если бы цензоры-перестраховщики не закрывали на инфо-экранах некоторые устройства корабля черными квадратами, все технические разведки мира посчитали бы, что конструкторы «Большого Скачка» совершенно свихнулись. Все, что относилось к новому двигателю, казалось не созданным в современных конструкторских лабораториях, а вышедшим из-под молотков средневековых золотых дел мастеров.

— Ну, — сказала Яна, не отрывая глаз от бегущих по хронометру цифр, — пришло время загадать последнее желание.

— Я хочу забрать назад то заявление, где вызвался участвовать в этой авантюре. — Попытался пошутить Максим, но его слова были, скорее, встречены с молчаливым согласием.

— …Пять, четыре, три, два, один, ноль.

— Поехали! — Согласно древней традиции воскликнула Чжи.

Тела космонавтов вдавило в сидения, но перегрузки не были так велики, чтобы препятствовать управлению кораблем.

— Разгоняемся хорошо. Двигатели в норме. — Сообщил Бьорнсен.

— Максим, ты готов? — Спросила Яна.

— Готов, не готов, «мерцалку» все равно включит компьютер.

— Да я не об этом.

— Я так и понял.

— Тогда вперед, к Сатурну!

И в этот момент заработал межпространственный двигатель. Все мониторы одновременно погасли. В иллюминаторах разлилась сероватая однородная пелена без звезд.

Фрадов вслух отсчитал, как на тренировках:

— Ноль один, ноль два, ноль три, ноль четыре, — после чего повернул до упора серебряные рукоятки.

— Ежовая ж…па! — Слишком спокойно для такого случая произнес Олаф.

— Это не Сатурн! — По-своему удивилась Яна. — Максим, что скажешь?

— Да, это не Сатурн, это — ежовая ж…па — Согласился с обоими Фрадов.

Прямо перед кораблем находилась огромная зеленовато-серая планета. Вернее, не планета, а довольно вытянутый эллипсоид. Его размеры нельзя было оценить, так как мониторы и радары по-прежнему молчали, а на глаз в космосе просто невозможно ничего измерить.

— Олаф, включай тормозные двигатели. — Приказала Яна. — Попробуем развернуться и прыгнуть на «мерцалке» обратно вручную. Это не наш космос.

— Двигатели не работают. — ОтветилБьорнсен.

— Попробуй ручной привод.

— Попробовал. Ни основные, ни тормозные, ни рулевые не отвечают. Мы движемся по инерции. Затормозить не можем.

— Связи тоже нет. Компьютер отключен. Ни один прибор не работает.

Эллипсоид тем временем быстро увеличивался в размерах. Стало видно, что это, действительно, планета, покрытая газовой оболочкой атмосферой.

Яна повернула ручку и сбоку, как зонт из фольги, открылось зеркало заднего обзора. Космонавты немедленно зажмурились. Позади них ослепительно сияла квадратная огненно-золотая звезда. Вернее, не звезда, а кристалл — куб.

— Это не наша Вселенная. — Поддержал Яну Фрадов. — И она мне не нравится.

— Когда ты вот-вот на полном ходу врежешься в планету, не понравится любая Вселенная. — Заметила Чжи. — Делать нечего, включай «мерцалку», может быть, окажемся в более гостеприимном мире.

В гробовой тишине Максим несколько раз повернул серебряные ручки, подергал их, постучал по ним. Ничего не изменилось. В носовых иллюминаторах по прежнему разрасталась эллипсоидная планета.

— Не работает! — Сообщил очевидную вещь Фрадов.

— Это плохо. — Высказала Яна не менее очевидное мнение. — Какие будут идеи? Олаф?

— Предлагаю подать сигнал бедствия.

— Кому?

— Да хотя бы друг другу. Все равно больше ничего мы сделать не можем.

— Ясно. Максим?

— Поддерживаю мнение предыдущего оратора. Отрицательный результат в эксперименте — это тоже результат.

— Ясно. Тогда я принимаю решение: отсоединить кабину от двигателей. Попытаться затормозить падение парашютами.

— Это невозможно! — Воскликнул Олаф. — Мы войдем в атмосферу с такой скоростью, что и так сгорим за доли секунды.

— Я предполагаю, — резко произнесла Яна, — что в этой Вселенной действуют другие законы физики. Можно ожидать чего угодно. Будем сражаться до конца.

— Я с тобой согласен, — поддержал ее Фрадов, — если топливо взорвется, нам точно конец, а так будет хоть какой-то шанс.

— Сражаться до конца — это мне нравится. — Согласился Олаф. — Раз решила, так действуй!

Чжи надавила на красную кнопку. Нахмурилась. Потом с силой потянула красный рычаг. Резкий толчок вновь вдавил космонавтов в кресла. В зеркале заднего вида показалась удаляющаяся точка двигателя Хейдля.

— Благословен будь конструктор, продублировавший реактивный двигатель мощными пружинами! — Нараспев произнесла Яна.

— Итак, в этом мире не работают машины, но металл сохраняет упругость.

— Похоже на то. Надеюсь, что и парашюты сработают.

— Скоро проверим. Очень скоро.

Эллипсоид заслонил собой весь обзор. Стала видна поверхность планеты, местами просвечивающая сквозь облака.

— Как она похожа на Землю! Такие же моря, материки, острова.

— Пора закрыть окна. Входим в атмосферу.

Яна быстро завертела рукоятку ручного закрытия иллюминаторов, даже не попытавшись воспользоваться кнопкой управления моторами. В наступившей сплошной темноте три человека напряженно ждали решения своей участи. Текли минуты.

— Мы должны были услышать шипение? — Не выдержал Максим. По-моему, оболочка кабины не нагревается.

— А что, если то, что мы видели перед собой, было каким-нибудь космическим миражом? — Предположил Олаф. — И теперь мы летим в космосе без двигателей, без возможности управлять своим полетом.

— Я не хочу об этом думать. — Резко оборвала его Яна. — Подождем еще немного. А потом…

— Что потом?

— Потом откроем окна и посмотрим.

Они подождали еще немного. Ничего не изменилось.

— Парашют раскрывается, когда возникает слишком сильное трение о воздух. — Вслух подумал Бьорнсен. — Тормоза давно должны были сработать.

— А если атмосфера слишком сильно разрежена, то мы бы уже врезались в планету. — Продолжил его мысль Фрадов.

— Я открываю окна. — Не выдержала Яна.

Первый же взгляд наружу сквозь увеличивающиеся щели вызвал общий вздох изумления.

— Ежовая ж…па! — Вновь сказал Олаф.

— Ты начинаешь повторяться, — заметил Максим, — хотя я, в принципе, с тобой согласен.

Кабина лежала на прекрасном песчаном пляже примерно в полукилометре от необъятной водной глади с одной стороны, и метрах в двухстах от высоких, поросших ярко-зеленой травой и кустарником холмами с другой.

— Смотрите, там! — Воскликнула Яна. — Это птицы!

Действительно, неподалеку стая птиц кружила над водой, пикировала вниз, выхватывала рыбу и несла ее на берег, чтобы съесть.

— Если бы не кубическое Солнце, то я бы решил, что мы на берегу Балтийского моря. — Сказал Олаф.

— Если бы ты пригляделся повнимательнее, — поправил его Максим, то заметил бы, что у этих птиц на крыльях когти и вместо клювов зубастые пасти.

Космонавты завороженно наблюдали, как воздушные охотники, поймав очередную рыбу, бросали ее на песок, затем приземлялись рядом и, сложив крылья в подобие рук, разрывали передними конечностями добычу на куски, а потом по очереди отправляли их в рот.

— Что мы имеем? — Сама себе задала вопрос Яна. — Очевидно, что нас забросило в какую-то чужую Вселенную. Здесь действуют совершенно другие законы… Хотя нет, не совершенно. Раз мы живы, а наш корабль не распался на молекулы, значит, кое-что общее между нашими мирами имеется. Но, в то же время, мы совершили мягкую посадку, не раскрывая парашюта. Возможно, атмосфера тут слишком разряжена. Правда, мы наблюдаем летающих животных, что говорит о достаточной плотности воздуха…

— Хватит, хватит! — Замахал руками Максим. — Противоречивой информации так много, что нет смысла всю ее перечислять. Нас же должно интересовать только одно: можем ли мы дышать этим воздухом и есть местную пищу.

— Черт! — Спохватился Олаф. — Ведь запасов у нас только на трое суток.

Кабина «Большого Скачка» оборудовалась только стандартным спасательным комплектом. Предполагалось, что за это время патрульные корабли подберут его, если он выйдет из режима «мерцания» в незапланированной точке.

— Анализаторы не работают, как и остальные приборы. — Напомнила Яна. — Мы не можем узнать ни давления, ни состава атмосферы. Правда, отсюда все выглядит так… по-земному.

— Есть только один способ проверить это — выйти наружу. — Твердо сказал Фрадов. — Я выйду.

— Можно немного подождать… — Предложила Яна.

— Подождать ЧЕГО?! — Воскликнул Олаф. — Воздуха у нас не прибавится, еды и воды тоже. На спасательный корабль рассчитывать бессмысленно. Я согласен с Максимом. Но выйду наружу я. Не спорьте! Ты, Яна, номинальный капитан корабля, ты, Максим, умеешь обращаться с «мерцалкой». Я же без двигателей Хейдля в данный момент самый бесполезный член экипажа.

Офицеры военно-космической разведки Чжи и Фрадов не стали спорить.

Яна спросила только:

— Скафандр одевать будешь?

— А зачем? — Открыто улыбнулся Олаф. — И так все станет ясно сразу.

Кабина корабля оборудовалась одноместным шлюзом. Яна и Максим вручную задраили люк за Олафом. Потом одновременно взялись за рукоятки внешнего люка. Переглянулись и, помедлив всего одно мгновение, повернули. Они не слышали свиста воздуха, врывающегося через расширяющиеся щели. Космонавты по молчаливому уговору не заглядывали в шлюзовой иллюминатор до тех пор, пока полностью не раскрыли внешний люк. Потом в него посмотрела Яна. И тихонько вздохнула. Шлюз был пуст. В нем не было тела Олафа с посиневшим, вздувшимся от удушья лицом.

— Где же он? — Задал самый глупый вопрос в своей жизни Фрадов.

В ответ на него в одном из носовых иллюминаторов на миг показалась голова Олафа. Даже двухметровый северянин не доставал до них с земли. Ему приходилось высоко подпрыгивать и размахивать руками, чтобы привлечь к себе внимание.

— Чудо… — пробормотала Чжи, — это настоящее чудо. Попасть именно на такую планету, которая пригодна для жизни людей.

— Интересно, — думал о своем Фрадов, — как распределяется сила притяжения на этой эллиптической планете? На полюсах оно, наверное, больше? Или меньше? В этом мире все возможно.

— Меня больше волнует, как вернуться домой, на землю. — Ответила Яна.

— Да, да, конечно… И все же… Ладно, я тоже выхожу. Смотри, Олаф машет мне рукой.

Максим вышел через шлюз наружу. Для этого сначала пришлось закрыть внешний люк, потом, в целях безопасности, откачать из него чужой воздух ручной помпой. Затем закачать в шлюз часть своего воздушного запаса, открыть внутренний люк, войти в шлюз, закрыть внутренний люк, открыть внешний. И все операции производились вручную!

Не удивительно, что Олаф встретил Максима словами:

— Что так долго?

— Остался бы в кабине и сам крутил рукоятки насосов. — Парировал Максим. — Тебе бы это было легче, чем Яне.

Они немного походили вокруг кабины, пытаясь определить, почему не сработали парашюты. Но никаких внешних повреждений не обнаружили.

— Ладно, — сказал Олаф, — Яна выберется, она разберется. Интересно, почему…

Его слова прервал протяжный вой где-то высоко в небе.

— Смотри! — Закричал Максим, указывая на летящий в небе по крутой дуге цилиндр. — Что это?!

— Черт, это же наш собственный двигатель! Догнал-таки, мерзавец.

Двигатель Хейдля упал где-то далеко в море.

— Странно, что он не взорвался. — Сказал Олаф.

— Странно, что он не совершил мягкую посадку, как мы. — Добавил Максим.

— О, черт, нам пора в кабину…

— А что такое?

— Волна!

Море было похоже на стеклянную поверхность. Не то что волн, даже ряби не было видно. Лишь круги расходились там, где зубастые птицы ловили рыбу. Такие же круги, только гораздо больших размеров, должны были появиться в результате падения огромного двигателя космического корабля.

Олаф и Максим бросились к шлюзу. Внешний люк был заперт. Должно быть, Яна собиралась к ним присоединиться, и сейчас находилась в шлюзе. Внутри него также были рукоятки ручных приводов люков и насосов, но не было внешнего иллюминатора.

Олаф забарабанил кулаком по металлической оболочке кабины, сообщая азбукой Морзе об опасности. Максим сначала метался вокруг, пытаясь найти камень, чтобы звук был громче, а потом заорал:

— Бежим, Олаф! Она не успеет нас впустить! Волна уже близко!

И они бросились к холмам. Бежать по рыхлому песку было непросто, но нарастающий гул воды придавал бегунам необыкновенную скорость. Они не оглядывались, прекрасно понимая, какая картина предстанет перед глазами. За разбушевавшейся стихией интересно наблюдать с достаточного возвышения, но находиться в это время на пологом пляже смертельно опасно.

Уже у подножия холмистой гряды они поняли, что не успеют. Шум за спиной перешел в рев набегающей на берег гигантской волны. Люди упрямо ползли вверх по склону, когда их ударило в спину, завертело в бурном мутном потоке и забросило как раз на ту вершину, куда они так стремились попасть. Они мертвой хваткой вцепились в кустарник, чтобы их не унесло обратно в море.

— Ты как, Олаф?! — Прокричал Максим.

— Вроде, жив! А ты?

— Я тоже… вроде.

Они поднялись по колено в воде и осмотрелись. То, что с пляжа они принимали за холмистую гряду, на самом деле оказалось плавно поднимающимся берегом. Накатившая волна остановилась где-то в двадцати шагах после космонавтов, выбросив на травянистый ковер обломки кустов. За травянистой равниной метрах в трехстах начинался лес.

— Пляж, потом травяное поле, и только потом лес. — Задумчиво произнес Олаф. — Похоже, цунами здесь не такая уж большая редкость.

— И еще, кажется, мы довольно легко отделались. — Заметил Максим.

— Да, мы-то отделались, но вот каково пришлось Яне?

— Ну, я не думаю, что бронекабина могла серьезно пострадать. Вот сейчас вода схлынет, мы вернемся и поможем ей выбраться, если вход занесло песком.

Но вода не сходила. Космонавты добрели до суши и сели на траву. Вода оставалась на прежнем уровне, как будто не собиралась возвращаться в прежние границы. Вновь появилась стая летучих существ и возобновила свою рыбную ловлю. Они совершенно не обращали внимания на сидящих неподалеку пришельцев с Земли.

— Какие будут идеи? — Спросил Максим.

— Ждать. Час-два. Я уверен, что Яна оденет скафандр и выберется наружу. Если через два часа ее не будет, придется нырять.

— Может, исследуем пока лес? Можно найти там опавшие ветки и сплести плот. С него нырять будет легче.

— Я бы не стал уходить с берега. Яна может появиться в любой момент. Кроме того, меня беспокоит то, что кроме зубастых птиц тут могут водиться и зубастые твари покрупнее. Давай лучше подождем.


* * *
Яна Чжи собиралась выходить наружу, когда услышала неотчетливый стук по корпусу. Она не смогла разобрать смысла послания, но насторожилась. Потом стук прекратился, а спустя три десятка секунд последовал довольно ощутимый толчок. Яна не стала открывать внешний люк и вновь вернулась в кабину. Только тогда она увидела, что за иллюминаторами плещется вода.

«Уцелели ли ребята?» — была ее первая мысль. Она решительно отмела худший вариант, сообразив, что за половину минуты вполне можно было пробежать двести метров до холмов.

«Это что — такой мгновенный местный прилив?» — пришла вторая мысль. На нее у Яны не было ответа, ведь она не знала о падении в море двигателя Хейдля.

Как бы то ни было, она решила, что необходимо срочно разыскать товарищей. Яна влезла в скафандр и еще раз мысленно поблагодарила конструкторов, предусмотревших ручной насос дозированной подкачки воздуха из баллонов. Ведь все электронные системы бездействовали, а обеспечить прямой выход сжатого воздуха создатели скафандра не догадались. Яна вытащила контейнер со стандартным комплектом выживания. Кроме запасов воздуха, пищи и воды туда входили сигнальные радиомаяки, лекарственные препараты, универсальные ножи с набором инструментов для починки скафандров и мелких неисправностей кабины.

Без электроприводов двигаться в скафандре оказалось довольно трудно. Кроме того, все действия приходилось выполнять одной правой рукой, так как левой нужно было постоянно качать воздушный насос. Поэтому, когда Яна наконец справилась со всеми запорами люков и выбралась наружу, вода уже не была такой мутной. Девушка двинулась по дну в ту сторону, где должна была находиться суша…

Первую тень она увидела, когда не прошла еще и десяти шагов. До поверхности воды было метров семь, так что лучи солнца в достаточном количестве пробивались сквозь не очень плотную песчаную взвесь. Тем не менее Яна не сумела разглядеть то существо, что проплыло прямо над ее головой. Но его размеры и скорость ей не понравились. Она постаралась двигаться быстрее, но в космическом скафандре не так-то просто преодолевать сопротивление воды, да еще тащить за собой ящик со спасательным комплектом.

Во второй раз появилась тень покрупнее. Существо проплыло медленнее и ближе. Яна успела заметить большую зубастую пасть, длинное, сужающееся к хвосту тело и несколько пар плавников-лопастей. Морской хищник имел в длину не менее шести метров. Девушка дала себе слово больше не обращать на него внимания, тем более что нанести вред скафандру не могло ни одно живое существо.

Когда же прямо перед ее лицом из песчаной пелены появилась усеянная несколькими рядами зубов пасть и сомкнулась на шлеме, Яна все-таки вскрикнула от испуга. Но старшая дочь восемнадцатого патриарха школы Дракона и одновременно офицер космической разведки с честью доказала, что ее тренировали не зря. Она не выронила ящика и не перестала прокачивать воздух. Зубы твари проскрежетали по металлу скафандра, потом существо отплыло в сторону и замерло, как будто изучая неподатливую добычу.

Добыча вновь двинулась вперед. Хищник рассердился, сделал над головой девушки мертвую петлю и с разгона ударил ее головой прямо в грудь. От удара Яна покатилась кубарем назад к кабине. Хищнику это пришлось по душе. Он повторил маневр, еще раз боднув Яну. Девушка не знала, что делать. Ее руки были заняты. Она не могла выпустить спасательный комплект и не могла перестать качать воздух. За те мгновения, что она колебалась, пытаясь найти выход из опасной ситуации, появились еще две твари, как две капли воды похожие на первую.

Яна надеялась, что хищники вступят в борьбу друг с другом из-за добычи. Но вместо этого все трое одновременно вцепились в ее руки и голову. Скафандр, конечно, выдержал, но Яну протащили мимо кабины, на глубину. Это уже становилось крайне опасно. Девушка приняла решение вытащить нож и попытаться отогнать тварей. Но те висели на ее локтях, не давая возможности пошевелиться. Без электрических усилителей мускулов скафандр не позволял наносить резкие удары. Яна надеялась только на то, что твари, наконец, поймут, что она не съедобна, и отправятся искать новую поживу. Правда, куда они ее за это время затащат?

Неожиданный резкий рывок едва не выбил из ее руки ящик. Твари, сжимавшие зубами ее руки, отчаянно извивались. Сначала Яна не поняла, что происходит, а потом заметила каких-то змей, обвившихся поперек длинных гибких тел. Но это были не змеи! Со шлема девушки исчезла пасть третьего хищника, и Яна, наконец, получила полный обзор. Лучше бы его не было! Справа от нее из песчаного тумана вырастали неясные очертания какого-то гигантского существа. Это его щупальца оплели зубастых тварей и тянули их к себе вместе с Яной.

Потом руки девушки освободились. Хищники дернулись в последних конвульсиях и теперь безжизненно болтались в смертельных объятиях щупальцев. Тело спрута было теперь всего лишь в десяти метрах от Яны, так что она видела, как открылся рот, не меньший чем входной люк «Большого Скачка», и щупальца отправили в него пойманную добычу. Девушка попыталась броситься прочь, но вокруг ее талии захлестнулся голубоватый отросток. Не успела он потянуться за ножом к ящику, как оказалась прямо перед пастью морского чудовища. Не только перед пастью, но и перед его глазами.

На Яну смотрели шесть расположенных на высоком лбу фасеточных глаз. Она замерла от сдавившего грудь ужаса. Даже создатели программ виртуальной реальности, работавшие на лабораторию психотестирования сотрудников военно-космической разведки, не доходили до создания такого воплощения всех человеческих кошмаров. Это было далеко за пределами любой психоустойчивости. Лишь собрав в кулак всю свою волю, Яна продолжала пытаться достать нож. Ей это не удавалось, так как обхватившее скафандр щупальце было такой толщины, что не позволяло свести вместе руки.

Внезапно прямо перед шлемом девушки появились четыре более тонких отростка. Они сплетались и расплетались в самые неожиданные узоры. Яна с удивлением осознала, что ее не тащат в рот, как напавших на нее хищников, а вот уже некоторое время держат прямо перед глазами и пытаются что-то объяснить. В центре подготовки их, разведчиков-курсантов, естественно, тренировали для очень маловероятной, но все-таки возможной встречи с иными разумными формами жизни. И это, похоже, был как раз тот исчезающе малый шанс встречи двух разумных существ.

Яна попыталась успокоиться. Как только сердце перестало стучаться в ребра, требуя выпустить его наружу, а душа вылезла из пяток, в сознании девушки начали возникать какие-то неясные образы. Похоже, спрут почувствовал, что дело пошло на лад, потому что его тонкие отростки заплясали в бешеном ритме.

«Ты что, не знаешь языка Морского Народа?» — возник вопрос в голове девушки.

Она не удивилась. На некоторое время она вообще утратила способность удивляться. Вместо этого Яна попыталась выбросить из головы лишние мысли, удержать возникший контакт и ответить на мысленный призыв.

— Не знаю. — Вслух призналась она, полагая, что голосовой ответ не помешает.

«Странно. А внешне ты похожа на эльфа. Голова. Две руки. Две ноги».

— Я не эльф. — Сказала Яна, даже не пытаясь анализировать, почему разумный спрут сравнил ее с этим мифическим существом.

«Странно, что ты не эльф. Там везде эльфы».

— Где это там?

«Наверху. Там, где нет воды».

Вот теперь-то Яна удивилась. От разумного спрута узнать, что попала в мир эльфов!

— Я не местная. С другой планеты. Со мной два спутника. Мы случайно сюда попали. Хотим вернуться обратно, в свой мир. — Она постаралась предельно ясно донести до собеседника свою мысль.

«Я не могу помочь. Я только соблюдаю Соглашение О Взаимном Непоедании Разумных Существ. Ты — сухопутная. Иди к королю эльфов. Пусть он тебе поможет».

— Извините, что я не сообразила сразу. Я очень благодарна Вам за помощь. Вы спасли меня от хищников. А теперь я могу идти? — Робко спросила Яна, смутно представляя себе, насколько широко распространяется Соглашение О Непоедании, и входят ли в него кроме эльфов и спрутов еще и люди. Боясь проявить непростительное невежество, она не рискнула уточнить, где находится король эльфов.

«Вы, сухопутные, не любите оставаться в нашем мире надолго, мысленно усмехнулся спрут, — впрочем, надо признать, что и мой народ не очень охотно выбирается в ваш мир. У каждого своя жизнь. Ты сказала, с тобой спутники. Где они?»

— Я думаю, что на берегу. Прямо напротив вон того большого предмета.

«Того металлического дома? Ты в нем живешь?»

— Не совсем. Как бы это объяснить… Мы в нем летаем… Летали.

«Ага. Понял. Как эльфы. На своих кораблях. Ох уж, эта магия. Мы-то прекрасно обходимся без нее. А вы никак не можете без этих своих фокусов».

Яна благоразумно не стала спорить с существом, превышающим по массе и по размерам голубого кита. Вместо этого она постаралась вежливо завершить разговор:

— Еще раз искренне благодарю Вас за мое спасение. Я бы с удовольствием поговорила с Вами еще, но, боюсь, что мои спутники будут волноваться.

«Это не страшно. Я быстро доставлю тебя в твой мир. До встречи».

Вода вокруг Яны забурлила, щупальце стремительно потащило ее к берегу.


* * *
Бесполезно описывать, что подумали Максим и Олаф, когда из воды появилось невероятно длинное и толстое голубоватое щупальце, поставило на землю Яну в космическом скафандре и со спасательным комплектом в руке, а потом немедленно исчезло. Причем все это произошло в течение нескольких секунд.

И уж тем более незачем записывать те слова, которыми они охарактеризовали увиденное. Когда Яна освободилась от скафандра и более-менее привела мысли в порядок, Максим и Олаф засыпали ее градом вопросов. Получив на них ответы, они глубоко задумались.

— Итак, — подвела итог Яна, — мы находимся в совершенно невероятном мире без возможности сообщить о себе на Землю и без надежды на возвращение.

— Да, но только в настоящий момент. — Напомнил Максим.

— Ты хочешь сказать, что можно попытаться разобраться с «мерцалкой»?

— Нет, конечно. Тем более, что наш корабль теперь лежит под водой. Кстати, ты не догадалась спросить у своего нового приятеля, почему приливная вода не уходит обратно в море?

— Вот, представь себе, не догадалась. Я, вообще, не знала, что потоп вызван падением наших двигателей.

— Кстати, — вмешался Олаф, — еще неизвестно, как отнесся бы спрут к этому известию. Если бы он связал твое появление и падение в море металлической громадины… В общем, я предлагаю больше не испытывать судьбу и не соваться в воду.

— Да, верно. Я поняла. Вы считаете, что нет смысла оставаться на месте и собираетесь отправляться на поиски короля эльфов?

— Это сейчас единственный выход. — Решительно заявил Бьорнсен.

Космонавты ножами выкопали яму на краю травяного поля примерно в десяти метрах перед краем леса. Они решили, что до этих пор вода вряд ли доходит. В яму до пояса вкопали скафандр. Тащить его с собой не было смысла, а так он должен был служить меткой того места, где лежал затопленный космический корабль.

После работы люди перекусили концентратами из спасательного комплекта.

— Есть одно маленькое дополнение. — Во время еды поделился своими сомнениями Фрадов. — Вспомните, что обычно делали на Земле с пришельцами из других миров?

— Резали на мелкие кусочки! — Радостно сообщил Олаф.

— Это неподтвержденные факты! — Резко запротестовала Яна. — Это мифы! Ни одно правительство Земли никогда не соглашалось с вымыслами журналистов и фантастов. Никогда не было никаких контактов. Нам ведь никогда не говорили об этом.

— Нам, это значит курсантам военно-космической разведки? Так нам же вообще ничего не сообщали. Это как раз наша работа — добывать информацию.

— Ну да, конечно. — Согласилась Яна. — Но тут, похоже, совершенно другие правила. Меня ведь не съели? И потом, Соглашение О Взаимном Непоедании Разумных Существ…

— Это, конечно, обнадеживает. Но я знаю разумные расы, которые убивают не только ради того, чтобы поесть. А из страха, например, или просто из любопытства.

— Да? — Оживился Олаф. — Это что за негодяи такие?

— Люди. — Тихо ответил Максим.

Космонавты задумались. Чтобы немного разрядить обстановку, Яна попыталась улыбнуться и наигранно-весело сказала:

— Надеюсь, что на этой планете нет других людей, кроме нас. Если мы собираемся куда-то идти, то, по-моему, сейчас самое подходящее время. Солнце почти в зените. До ночи мы сможем немного освоиться в лесу.

— Солнце стоит на месте все то время, что мы здесь находимся. Сообщил Бьорнсен.

— Ну, это не самое удивительное из того, что мы уже здесь увидели.

— Короче, — прикрикнула Яна, — встали и пошли!

И они встали и пошли.


* * *
Лес этого мира очень походил на Земной, только ни одна из пород деревьев не соответствовала своим далеким собратьям. В основном, преобладал один вид: большие, как у пальм, ярко- зеленые листья росли на высоких стволах подобно еловым веткам. Внизу — самые крупные, чем выше — тем меньше. Нижние листья не получали достаточно света и постепенно отмирали, поэтому космонавты шли по сухо шуршащим полуистлевшим остаткам.

— Нам повезло, что дождя давно не было. — Сказал Олаф. — Иначе мы бы сейчас топали по щиколотку в гнилой жиже.

— Здесь, под листьями, слишком темно. — Подхватил Максим. — Мне это не нравиться. Не только в море могут водиться хищники. Здесь, кажется, для них самое место.

Его опасения пока не подтверждались. Между деревьями быстро проносились небольшие летающие не то птицы, не то животные родственники морских рыболовов. Только эти были еще мельче — не крупнее голубя. На некоторых деревьях они висели целыми гроздьями, цепляясь не только за листья, но и друг за друга.

— Хорошо, что широкие листья, как зонтики, закрывают нас от помета. — Заметил Олаф.

Остальные с ним полностью согласились.

Постепенно лес становился светлее. Начали преобладать деревья с чешуйчатой корой и тонкими, будто проволочными веточками с узкими серебристыми листочками. Еще примерно через пять часов непрерывной ходьбы в глубь материка путешественники увидели первую светлую поляну. Они немедленно решили устроить привал, отдохнуть и расслабиться. Так как лес просматривался на десятки метров в округе, любую опасность можно было бы заметить издалека. Решено было по-очереди выспаться. Один спал, двое его охраняли, тихо беседуя между собой. Космические разведчики никогда не оставляли только одного бодрствующего. Подобная беспечность в космосе, где счет идет на доли секунды, зачастую стоит жизни. Один человек может заснуть, отвлечься, глубоко задуматься. Двое же не только следят за окружающей обстановкой и за собой, но и друг за другом.

После отдыха появилась еще одна тема для разговоров: кубическое кристаллическое светило не сместилось ни на миллиметр.

— Если эта планета не вращается, то на одной ее стороне всегда день, а на другой — вечная ночь. Примерно как на Меркурии.

— Это ясно любому. Но как, к примеру, тут формируется климат, похожий на Земной?

— Может быть, мы еще не дошли до тех краев, где он НЕ СОВСЕМ похож?

— Или же СОВСЕМ НЕ похож.

Чем дольше они шли, тем больше убеждались в отсутствии опасностей. Летающие существа питались в основном плодами. Не было видно не только крупных хищников, но и следов их деятельности. Косморазведчики слегка расслабились…

И были наказаны. Громкий хриплый окрик застал их врасплох.

— Эй, вы! Куда идете?!

Но реакция людей была мгновенной и стремительной. Они бросились врассыпную и залегли, укрывшись за стволами деревьев и травяными кочками. Причем расположились так, чтобы видеть друг друга.

— Эй! Что это с вами? — Голос звучал удивленно.

Яна выглянула из-за дерева и посмотрела туда, откуда раздавался голос. По ее округлившимся глазам Максим и Олаф поняли, что их ожидает зрелище не хуже разумного спрута. Яна медленно поднялась и подала своим спутникам знаки на языке жестов космической разведки: «Медленно вставайте. Будьте наготове. Объект один. Возможна засада». Космонавты, как и Яна, незаметно переложили ножи в боковые карманы комбинезонов, откуда их можно было бы выхватить за доли секунды. Потом встали. И застыли от изумления.

— Ого-го! — Крикнул им тролль. — Привет! Идите сюда!

Это и правда был тролль. Или, по крайней мере, существо, наиболее точно соответствовавшее всем мифическим описаниям троллей. Огромное тело, густо поросшее зеленовато-бурой шерстью. Голова с лохматыми черными волосами. Огромный нос, свисающий на перекошенный рот, из которого торчали желтые клыки. Несмотря на ужасный вид, тролль приветливо улыбался и подзывал их к себе взмахами длинной руки с узловатыми буграми мускулов.

Очень медленно космонавты двинулись вперед. Если они не заметили тролля первые, то только потому, что он, видимо, спал в густой траве. На землю была брошена толстая волосатая шкура неизвестного животного, судя по размерам, не меньше мамонта. Рядом валялся небрежно раскрытый кожаный мешок. К стволу дерева прислонилась здоровенная дубина с металлическими шипами. И, самое важное, из сваленных в кучу веточек пробивался голубоватый бездымный огонек, похожий на пламя газовой горелки. До сих пор, сколько космонавты не экспериментировали, развести огонь на этой планете им не удавалось.

— Привет! — Громогласно повторил тролль, поднимаясь из травы во весь свой рост. — Меня зовут Запупырь. Вы тоже идете к королю эльфов?

Тролль был на голову выше Олафа и вдвое шире его в плечах. Его бедра опоясывал широченный пояс из толстой кожи, а спереди свешивалось что-то вроде расшитого нехитрым узором фартука. На правом боку в ножнах комфортно разместился здоровенный широкий тесак.

Каждый из людей подумал о своем.

Олаф: «Если это чудище броситься, я, пожалуй, успею увернуться и полоснуть его ножом по горлу».

Яна: «Каким образом мы понимаем его речь? Спрут передавал знаками свои слова прямо в мой мозг. А это… существо говорит по-человечески».

Максим: «Если я вернусь домой, первым делом набью морду И-Ван Красину. Старый прохиндей не зря болтал о психоустойчивости. Наверняка, он знал больше, чем сообщил нам».

Первой прервала молчание Яна:

— Здравствуй… Запупырь, — произнесение этого имени стоило ей значительных усилий и закушенной, чтобы не засмеяться, нижней губы, мы, действительно, ищем короля эльфов.

— А чего его искать? Он ведь в Эллчагре. Там он собирает войско.

— Войско? — Переспросил Олаф, заинтересовавшись.

— Войско. — Подтвердил тролль. — Он же всех призвал на защиту от Вторжения.

— Какого вторжения?

— Как какого? Темных эльфов, конечно. А разве вы не за тем идете в Эллчагру?

— Ага. Конечно. — Яна пыталась быстро сообразить, как выжать из не слишком сообразительного здоровяка побольше информации, не вызвав его подозрений. Внезапно ей в голову пришла блестящая мысль. — Ты не против, если мы вместе с тобой пойдем в Эллчагру?

Красноречивые недвусмысленные взгляды Олафа и Максима сообщили ей, что спутники совершенно не считают ее идею такой уж прекрасной.

— Конечно, не против! — Радостно осклабился тролль. — В хорошей компании и дорога короче.

«Короче, но куда? На завтрак к людоеду?» — засомневался Олаф.

Следующий рык Запупыря отчасти подтвердил его опасения:

— Давайте-ка сначала подзакусим. А то я малость оголодал спросоня.

Но тролль не потянулся за дубиной, чтобы немедленно прибить людей и обглодать их кости. Он нагнулся и выудил из своего объемистого мешка заранее насаженный на вертел кус мяса, ранее принадлежащий, видимо, тому же животному, что и шкура. Мясо весело зашипело над костром, причем Запупырь даже не потрудился сделать подставку под вертел. Он просто держал его своими когтистыми мозолистыми пальцами.

Космонавты усиленно пытались выдумать благовидный предлог, чтобы вежливо отказаться от угощения.

В это время из травы показалась маленькая пушистая мордочка существа, похожего на котенка. Оно тянулось к запаху жареного мяса, забавно шевелило треугольными ушками и умилительно таращило большие янтарные глазки.

— Какая прелесть! — Не удержалась от возгласа Яна.

— Вот сейчас я его… — Зловеще прошипел тролль, еще больше перекосив рот в кровожадной ухмылке.

Левой рукой он медленно потянул из ножен свой зловещий тесак. Блеснула отполированная сталь.

«Сейчас он зарежет это милое пушистое создание!» — Яна нервно сжала кулаки, повторяя про себя, что она не имеет права вмешиваться, как бы отвратительно не казалось ей происходящее. Максим и Олаф тоже напряглись.

— Хо! — Хрипло выдохнул тролль и молниеносно взмахнул тесаком.

Кусок мяса, отсеченный бритвенно-острым лезвием, шлепнулся точно перед носом пушистого комочка. Существо сориентировалось быстро. Сжав зубами подачку, оно мгновенно исчезло в траве.

— Запупырь — самый лучший фехтовальщик в деревне! — Гордо произнес тролль.

«У троллей есть деревня», — сделал в памяти заметку Фрадов.

«Пожалуй, одолеть его будет не просто. Он неожиданно быстр для такого неуклюжего на вид громилы», — подумал Олаф.

«Легенды о троллях, к счастью, очень далеки от истины», облегченно вздохнула Яна.

— Привет, здоровяки, — раздался с высоты тонкий голосок, — Фея Шипов приглашает вас в свой дворец. Попрошу поторопиться. Дело очень важное.

Тролль ухмыльнулся, обнажив все свои желтые клыки вплоть до десен, а космонавты одновременно задрали головы вверх. Прямо над ними на тонкой ветке качался, помахивая прозрачными стрекозиными крылышками, одетый в зеленые куртку, панталоны, ботинки и шапочку самый настоящий эльф.

— Все, как положено. Полный комплект: тролли, феи, эльфы. Констатировал Максим. — Берегись, И-Ван Красин, я когда-нибудь вернусь.

Глава 3. Дворец Феи Шипов

— Что же вы так медленно ползете, здоровяки!? — Нетерпеливо восклицал эльф, перепархивая с ветки на ветку. — Я же сказал, что Фея Шипов просила поторопиться.

— Мы бы пошли быстрее, если бы ты сказал, что за срочность-то такая? Впрочем, в твою маленькую головенку, наверное, и не поместится все сообщение. — Запупырь беззлобно огрызался на выпады малыша, но шагал довольно быстро. Люди едва за ним поспевали. А ведь он еще тащил на плече дубину весом не менее двух пудов.

— Моя голова хоть и маленькая, но умная! — Гордо заявил эльф. — А твоя большая, зато похожа на испорченный сыр. Сказано, поторапливайтесь, значит — поторапливайтесь.

Космонавты молча шли следом за троллем. Не то, чтобы они были слишком ошеломлены и подавлены увиденным. Просто в присутствии столь ярких представителей иного мира не решались делиться друг с другом своими мыслями и наблюдениями.

— Не обращайте внимания на этого болтуна, — обратился к людям тролль, — во дворце Феи Шипов собрались самые злоязычные представители Лесного Народа. — Запупырь понизил голос. — Впрочем, все они под стать своей хозяйке.

— Эй! Эй! — Воскликнул эльф. — Я все слышал! И я все доложу Тризелне. Так что не обессудь, сырноголовый здоровяк, если какой-нибудь шип воткнется в заднюю часть твоего тела.

— А-а-а, ерунда! — Ответил тролль. — Тризелна не такая обидчивая, как ее комароподобные слуги.

Сравнение с комаром, вероятно, всерьез обидело маленького крылатого эльфа. Он перелетел вперед дальше, чем обычно, хотя и не терял своих спутников из вида.

Максим воспользовался этим и потихоньку спросил у тролля:

— А кто такая Тризелна?

— Как кто?! — Изумился Запупырь. — Это же Фея Шипов. Одна из Фей Лесного Народа. Конечно, она не такая красивая, как Фея Цветов, и не такая щедрая, как Фея Фруктов, но зато превосходит их всех умом. Жаль, что ум у нее сочетается с язвительностью. Впрочем, я думаю, что нас, своих гостей, она встретит подобающе. О пирах в ее дворце среди Лесного Народа ходят легенды.

— Ты тоже из Лесного Народа? — Осторожно поинтересовался Олаф.

— Как же иначе?! Как и все лесные тролли, лесные эльфы и васпаны.

— М-м-м… — Олаф задумался, стараясь максимально корректно сформулировать вопрос. — Дворец Короля Эльфов тоже здесь, в лесу?

— Нет, конечно. Он в Эллчагре — столице Королевских Эльфов.

Каждый следующий ответ тролля порождал еще больше вопросов. Олаф раскрыл рот, чтобы попытаться получить более подробную информацию, но Яна ухватила его за локоть и на языке жестов показала: «Не торопись. Проявляй осторожность. Не выдавай себя». Вообще-то, специальный язык жестов был разработан в центре военно-космической разведки для быстрого обмена информацией во время боевых операций. Все его выражения изначально относились к отдаче приказов и предупреждений передвигающимся или затаившимся бойцам. Но, как это обычно бывает, со временем те же самые команды стали использоваться и для обозначения других действий, не относящихся непосредственно к физическим передвижениям.

— Скоро покажется дворец Феи Шипов, — объявил Запупырь, — видите, сколько вокруг колючек.

Только теперь космонавты обратили внимание на то, что лес постепенно изменился. Теперь в нем преобладали разнообразные растения, покрытые шипами и колючками всевозможных форм, цветов и размеров.

Далеко впереди, над верхушками странных деревьев, в воздух взлетели искрящиеся точки. Они так ярко сияли, что путешественники сразу заметили их, несмотря на свет незаходящего кубического солнца. Немного посверкав, точки исчезли. И почти сразу же последовал следующий залп.

Маленький эльф, сразу потеряв свою заносчивость, заметался между своими спутниками и тем направлением, куда они двигались. Было видно, что его раздирают противоречивые чувства: желание рвануться туда, откуда вылетали огни, и приказ довести тролля и людей до дворца Феи Шипов.

— Я не думаю, что этот салют устроен в честь нашего прибытия. Заметила Яна.

Отчаянный писк эльфа подтвердил ее опасения:

— Не успели! Опоздали! Они уже штурмуют замок!

— Кто штурмует?! — Грозно заревел тролль, взмахнув своей дубиной. (Космонавты при этом благоразумно отскочили в разные стороны.)

— Граф Бестиаст.

— Да кто он такой?

— Посол короля-Дракона. Он прибыл во дворец Тризелны, чтобы уговорить ее вступить в союз с Фиолетовой Бусиной. Фея Шипов, естественно, не собиралась подписывать договор с убийцами. Но она не говорила ни «да», ни «нет», чтобы потянуть время и собрать силы для обороны. У посла пять огромных боевых кораблей и больше сотни дракенсов. А во дворце сейчас всего сто-двести лесных эльфов и две дюжины васпанов. Поэтому мы и носимся по всему лесу, собирая Лесной Народ на защиту дворца. Но, увы, мы опоздали. Сейчас граф Бестиаст и его войско штурмуют дворец. Все пропало! — Всю эту речь эльф выпалил на одном дыхании.

Тролль зарычал от ярости:

— Да как они посмели? Да что же ты раньше-то молчал, секретчик недорослый?!

— Тлизелна не велела сообщать цели сбора. Темные эльфы могли догадаться, что Лесной Народ готовится к сопротивлению.

Косморазведчики переглянулись. Им ничего не говорили ни имена, ни географические названия типа «Фиолетовой Бусины», но суть происходящего они уловили предельно ясно. В общем-то, ничего принципиально отличного от истории Земли не происходило. Хотя между собой сражались нечеловеческие существа и какие-то странные государства, все это было очень похоже на те кровавые игры, в которые так часто играли люди на своей планете. Предстояло сделать выбор: вступить в чужую войну, или…

— А что «или»? — Вслух выразил общие сомнения Бьорнсен. — Разве у нас есть выбор? Все равно придется принять ту или иную сторону.

— Есть одно «но», — напомнила Яна Чжи, — мы не знаем, кто из противников может помочь нам вернуться на Землю, домой.

— Что вы там говорите? — Подлетел к ним эльф.

— Мы говорим, что те яркие огни почему-то перестали взлетать. Не моргнув глазом, заявил Максим, который не переставал следить за небом.

— А? Где? — Эльф по спирали взлетел высоко вверх и там огляделся. — Да, правда. Зенитки королевских эльфов замолчали. Темные эльфы так быстро не захватили бы дворец. Значит, первая атака отбита. — Он вновь спустился вниз. — Давайте так: я полечу вперед, а вы, здоровяки, поспешите за мной, быстро, как сможете.

— Вперед, на врага! — Закричал Запупырь и резво припустил вперед.

Эльф, быстро заработав крылышками, обогнал его и скрылся за деревьями. Космонавты побежали следом за троллем. Тот громко топал огромными ногами, пыхтел, иногда взрыкивал, продираясь сквозь кусты, но двигался не намного быстрее бегущего трусцой человека. Так что натренированные на базах космической разведки люди на бегу могли переговариваться, не боясь сбить дыхание и быть услышанными троллем.

— Что мы имеем?

— Королевские эльфы ведут войну с темными эльфами. Лесной Народ, похоже, поддерживает королевских эльфов.

— Но темные эльфы надеются уговорами или угрозами перетянуть их к себе.

— Похоже на то. Типичная политика больших империй по отношению к стратегически важным, но слабым соседям.

— У эльфов есть летающие корабли, зенитки, и, можно сделать вывод, другое оружие.

— Вот именно, у них есть оружие, совершенно не подходящее для эльфов.

— Для эльфов из сказок?

— Ну, да.

— А если назвать их не «эльфами», а «инопланетянами»? Тогда у них могут быть зенитки?

— Да, но…

— Значит, забудем о сказках. Попытаемся абстрагироваться от ярлыков. Для нас тут все — инопланетяне.

— Да, в этом мире скучать не придется.

— То есть, мы твердо решили выступить за Лесной Народ и за королевских эльфов?

— И, главное, за фей! Я всегда мечтал повстречаться с феей.

— Поздравляю, Олаф, твоя мечта скоро сбудется.

— Спасибо, Яна.

— Кстати, кто-нибудь знает, кто такие васпаны и дракенсы?

— Нет.

— Нет.

— И, еще одно: никто ни разу не упомянул о людях!

— Но и наш вид никого не удивил.

— Значит, люди тут есть?

— Или в этом мире вообще не обращают внимания на расу разумных существ. Как мой знакомый спрут, например.

— Да, Яна, кажется, тот Закон О Взаимном Непоедании Разумных Существ не распространяется на военные операции.

— Но и на Земле заповеди типа «не убий» и «не укради» не выполнял ни один народ, ни одно государство. Хотя многие люди называли их священными.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что здесь все также, как и у нас. Меня, например, уже не смущают все эти спруты, тролли и эльфы. Я собираюсь выполнить свою работу: собрать сведения об этом мире, о его обитателях, их вооружении, государственном строе. Короче, обо всем. И я надеюсь, что мы сможем доставить эти сведения на Землю.

— Отлично сказано, Максим.

— Спасибо, Яна.

— Ежовая ж…па! — Последняя фраза Олафа была вызвана тем, что следом за троллем люди выскочили из зарослей и очутились перед дворцом Феи Шипов.


* * *
— Сюда бы Зуйфу Фируллину. На стажировку. — Прокомментировал увиденное Фрадов.

Зуйфа была главным проектировщиком виртуальных миров для тренировки психоустойчивости у косморазведчиков. Хотя законами Очеловеченной Федерации запрещалось использование кабин виртуальной реальности с подключением более половины человеческих нервных окончаний к центральному процессору, в лабораториях военно-космической разведки применялось и восьмидесяти- и девяностопроцентное погружение. Люди полностью отключались от реальности, воспринимая виртуальный мир, как естественную среду. В создании неземных ландшафтов и их обитателей у Фируллиной не было конкурентов. До сих пор. Предложение прислать ее на стажировку во дворец Феи Шипов было вызвано тем, что открывшееся глазам людей зрелище превосходило все, что могла изобрести самая изощренная человеческая фантазия.

Самое интересное, что дворец не был так велик, как казалось вначале. Просто его пропорции и формы входили в резкое противоречие с человеческим восприятием. Дворец состоял из растений всевозможных форм и размеров. Даже не зная точно, кому он принадлежит, по изобилию покрытых иглами стволов, шипастых листьев и колючих веток можно было легко угадать имя и звание его владелицы.

Стены дворца являлись плотным переплетением толстых древесных стволов. Окна обрамляли изящно закрученные лозы. Крышу образовывали огромные широкие листья. Колоннами служили массивные побеги, похожие на кактусы — «подсвечники». Башни и башенки, галереи и переходы, лестницы и балюстрады, балконы и террасы — все было выполнено из плотно сплетенных в единую конструкцию колючих растений.

Дворец стоял среди густого леса, но между стенами и деревьями лежала просека шириной метров сто. Именно на просеке и стояли люди, с открытыми ртами разглядывая невероятное строение.

— Э-ге-гей! Мы пришли! — Прокричал тролль.

Только тут космонавты опомнились. Ведь торопились-то они на бой, а врагов нигде не видно.

Из окон дворца вылетело несколько эльфов, которые были почти точными копиями злословного спутника путешественников. Правда, у этих на головах вместо шапочек красовались шлемы, сделанные, наверное, из скорлупы орехов, а в руках они сжимали крохотные луки и пики. Быстро облетев тролля и людей, эльфы скрылись во дворце. И сразу же вернулись обратно, сопровождая свою хозяйку.

В том, что перед путешественниками предстала сама Фея Шипов, сомневаться не приходилось. Переливающееся муаровое светло-зеленое платье, стройные ножки в маленьких туфельках. Осиная талия. Стрекозиные крылышки за спиной. Необыкновенно красивое личико, обрамленное светлыми локонам. Остроконечная шляпка с широкими мягкими полями. В общем, Тризелна выглядела именно так, как и должна выглядеть настоящая фея. Только в руках вместо волшебной палочки она держала длинный острый шип, похожий на копье. Или это и была волшебная палочка?

Фея зависла, трепеща крылышками, прямо перед людьми. Она внимательно осмотрела их, а потом повернулась к своим сопровождающим и неожиданно строго для своего внешнего вида спросила:

— Ты кого это привел, Зеленушка?

Из ее свиты вылетел эльф, тот самый, что вел путешественников через лес.

— Помощь… — Робко пропищал он.

— Я еще раз тебя спрашиваю: кого ты привел? — Еще более грозно сдвинула брови Тризелна.

— Троллей… На помощь. — Пролепетал испуганный малыш.

— ЭТО НЕ ТРОЛЛИ! По крайней мере, трое из этих здоровяков.

— Да? Разве? А для меня все здоровяки на одно лицо.

— Он что, — повернулась к своим товарищам разъяренная Яна, — все это время СЧИТАЛ МЕНЯ ТРОЛЛЕМ?!!

Максим закусил губу, чтобы не расхохотаться. Олаф отвел взгляд и просвистел какой-то мотивчик. Зеленушка понял свою ошибку и предусмотрительно затерялся в рое своих собратьев.

Яна попыталась отыскать его взглядом среди одинаковых эльфов. Не смогла. Поэтому как можно ехиднее произнесла, обращаясь сразу ко всем:

— А, впрочем, чего еще ожидать от эльфа с таким дурацким именем Зеленушка!

Летучие существа захихикали. Наверное, это имя и у них вызывало немало насмешек. Только где-то в глубине толпы послышался один-единственный обиженный писк. Но он быстро заглох.

Фея Шипов тоже улыбнулась, но быстро посерьезнела:

— Значит, вы не тролли, не эльфы и не эльфины. Так кто же вы такие?

— Мы — люди! — Гордо заявила Яна.

Космонавты ожидали чего угодно, только не такой мгновенной реакции на эти слова. Они оказались захвачены врасплох. Тролль отпрыгнул в сторону и угрожающе замахнулся дубиной, эльфы натянули луки и нацелили стрелы прямо в лица людей. Не было возможности не уклониться, ни защищаться.

— Вы — люди-Повелители? — Зловеще уточнила Тризелла.

— Кто? — Удивилась Яна.

— Люди-Повелители?!

— Нет. Просто люди. С Земли.

Опытные глаза косморазведчиков отметили, что напряжение несколько спало.

— Земля входит в Двенадцать Измерений? — Чуть менее воинственно спросила Фея Шипов.

— Куда?

— Так, ясно. Опять жертвы космического кораблекрушения. И даже о Сети ППП вы не слышали. Правильно?

— Да, но… Вы сказали «опять жертвы»? Значит, тут есть еще люди? Во Вселенной есть люди, кроме землян? Где они?

— Увы, увы. — Невесело усмехнулась Тризелла. — Во Вселенной много людей… Слишком много. Но такие, как вы, попадают в миры Ожерелья не так уж часто. Последний раз это было… — Фея задумалась. — … Тому назад примерно двадцать сроков, которые вы, просто люди, называете «жизнями».

— Это как это? — Переспросил удивленный Олаф.

— Вот так, как есть. — Отрезала Фея Шипов.

— А почему вы назвали нас просто людьми? — Задал вопрос Максим.

— Потому что вы — просто люди. Смертные, как, к примеру, тролли или эльфины. Ваше счастье, что вы не знаете о людях-Повелителях и об их Империи на Двенадцати Измерениях. Тогда мои воины утыкали бы вас отравленными стрелами.

— Но почему?!

— Потому, что люди-Повелители — Древние кровные враги наших братьев — королевских эльфов. Они воевали тогда, когда вас, простых людей, еще не было на свете. И от них мы узнали о коварстве и жестокости Повелителей. Ладно, у меня слишком мало времени. В любой момент может вернуться граф Бестиаст. В моем дворце вы дождетесь королевских эльфов. Я послала к ним за помощью. А в Эллчагре пусть вами занимается служба принца Кинтэлла.

— Что? — Хором удивились космонавты.

— Разведка и контрразведка. — Жестко произнесла Тризелна. — Эй, Зеленушка, раз уж ты нашел этих людей, то тебе за них и отвечать. Проводи их в покои для гостей… для незваных гостей.


* * *
Покои для незваных гостей не выглядели, как тюремная камера, но являлись ею по своему функциональному назначению. Шипы и колючки торчали здесь еще гуще, чем в остальных частях дворца. Кроме того, космонавты сразу заметили, что растения, составляющие пол, стены и потолок, откликаются на передвижения людей. Куда бы они не сделали шаг, в той стороне ветви становились толще и плотнее, ощетинивались иглами.

На малюток-эльфов подобные ограничения не распространялись. Они свободно летали взад-вперед по всем помещениям дворца. Перед ними расступались тюремные стебли-стены, раскрывались листья-потолки, а потом вновь становились на свое место. Космонавтам доставили пищу: похожие на очищенные кактусы толстые побеги в светло-янтарном желе.

— Я это есть не буду! — Сразу же заявила Яна.

— Это твое дело. — Ответил Зеленушка. Выполняя приказ Феи Шипов, он постоянно находился вместе с людьми. Эльф все еще дулся на Яну, хотя к Максиму и Олафу относился довольно приветливо.

— А мне нравится. — С набитым ртом проговорил Бьорнсен, уплетая эльфийскую пищу. — Похоже на клубнику в мармеладе.

Фрадов ничего не сказал. Он быстро съел свою порцию и красноречиво покосился на тарелку Яны.

— Если ты не хочешь…

— Ну уж нет. — Сразу передумала девушка. — Чувствую, что в этом мире мы застряли надолго. Так что все равно рано или поздно придется попробовать.

Вдруг возле комнаты, где сидели космонавты, медленно проследовало странное существо: на шести ногах, с четырьмя руками, высокое, с грубой морщинистой кожей коричневого цвета. Издалека его можно было бы принять за пень столетнего дуба. Только пни не держат в руках огромные серебряные трубы и секиры с широкими лезвиями.

На немой вопрос космонавтов Зеленушка подчеркнуто небрежно ответил:

— А-а-а, это васпан. Жаль, что их мало, а то бы темные эльфы не сунулись в наш лес.

— Это интересно. — Сказал Максим. — Васпан похож на ствол дерева с корнями. Эльфы чем-то напоминают листья. Феи олицетворяют свойства растений. А их общий союз как-бы символизирует единство флоры.

— Интересное наблюдение. — Согласился Олаф. — Скажи, Зеленушка, все миры Ожерелья покрыты лесами?

— Нет, что вы. — Взмахнул крылышками эльф. — Наш лес только здесь, на светлой половине Черно-Белой бусины. Да и то, часть его королевские эльфы используют под поля и сады. Вокруг нас находятся владения Горного Народа, Морского Народа, Народа Ночи. В Ожерелье входят очень разные Бусины. И даже там, где есть леса, правила другие. На Зеленой Бусине, например, феи отвечают не за свойства растений, а специализируются по их видам. На Салатовой Бусине они полностью контролируют свои отдельные участки леса. На Желтой Бусине, вообще, нет фей. Там средоточиями власти являются замки волшебников.

— Средоточиями власти?

— Ну да. Центрами магического воздействия на мир. Узлами мировой волшебной энергии, если хотите. Если не будет этих узлов, распадется упорядоченность природы.

— А поподробнее?

Зеленушка смутился:

— Ну, я… это… Вообще-то, я не очень силен в этих делах. Мы, лесные эльфы, не лезем в мировую политику. Нам достаточно нашего леса. Пожалуй, я больше ничего и не знаю.

— А сколько всего Бусин в Ожерелье?

— Понятия не имею. Они как-то все время меняются, что ли. То их двести, то триста.

— Триста планет, населенных черт знает кем. — Восторженно прошептала Яна. — Да за такую информацию И-Ван Красин будет носить нас на руках до конца жизни.

— Это приятно. — Усмехнулся Максим. — Остается совсем немного: передать ему все эти сведения.

— Скажи, Зеленушка, — не унимался Олаф, — вот, к примеру, королевские эльфы…

Его слова прервал сильный грохот. Дворец содрогнулся. Вокруг людей заметались испуганные эльфы. Почти сразу же за первым последовал второй удар. Затем третий. Потом наступила зловещая тишина. Все эльфы ринулись куда-то вверх, так что с космонавтами остался один Зеленушка. Но и он нервно кружил в воздухе, выделывая рискованные пируэты.

Наконец, не выдержав, он воскликнул:

— Слетаю наверх, узнаю последние новости. Смотрите, без меня не уходите!

— Куда ж отсюда уйти-то?! — Вслед ему прокричал Олаф.

Космонавты остались одни среди угрожающе ощетинившихся колючками растений.

— Что будем делать? — Спросила Яна.

— Я бы предложил наши услуги Тризелне. — Ответил Олаф. — Я думаю, что если нам придется выбирать одну из воюющих сторон, Лесной Народ предпочтительнее.

— Да уж, феи — это твоя слабость.

— А что? По сравнению с этим малышами мы, да с нашими навыками…

— Твое предложение услышано! — Послышался голос Феи Шипов.

Она, видимо, давно уже незаметно влетела в комнату и теперь улыбалась, разглядывая растерянные лица людей.

— Я имел в виду, что мы могли бы помочь вам…

— Отразить нападение. — Перебила его Тризелна. — А в обмен вы рассчитываете получить мое расположение, свободу и доверие?

— Вы необыкновенно проницательны. — С едва заметной ехидцей произнесла Яна.

— Самое странное, что я, действительно, разрешу вам помочь моим воинам. Дело в том, что наше положение…

В комнату стремительно ворвался Зеленушка. Не заметив за широкой спиной Олафа Фею Шипов, он быстро выпалил:

— Граф Бестиаст возвращается. Он обстрелял наш дворец из дальнобойных орудий. Говорят, его эскадра потрепана, но все еще боеспособна. Этот наглец пытался атаковать дворец Феи Ягод. Но новые косточкометатели отбросили дракенсов. Потом он хотел захватить врасплох Фею Цветов. Но его встретили облака чихательной пыльцы и самонаводящиеся тычинки. Теперь он возвращается — злой и готовый на все. Нас ждет большая битва. Очень большая. Ой!

Последний возглас был вызван тем, что Зеленушка наконец-то увидел свою хозяйку. Тризелна удостоила болтливого эльфа великолепным гневным взглядом и строго сказала:

— Я с тобой потом разберусь. А сейчас нельзя медлить. Проводи людей в оружейную. Нам понадобятся все, кто может отразить атаку дракенсов.

— Вот здорово! Значит, я не зря их нашел. За мной, здоровяки!

Теперь колючие ветви не помешали космонавтам выйти из так называемых «покоев для незваных гостей». Ящик с комплектом выживания они оставили на месте, полагая, что здесь он будет в большей безопасности, чем в гуще предстоящего сражения. Вслед за своим крылатым провожатым люди поднялись по лестнице и оказались на одной из верхних открытых галерей дворца.

Отсюда стали видны причины переполоха. Три огромные дыры зияли в крыше дворца. Черные, скрюченные, опаленные головешки торчали на месте башенок и флигелей. За ними виднелись разгромленные внутренние помещения. Вокруг пробоин заняли оборону эльфы с луками и пиками наготове. В самих брешах с топорами, дубинами и странными серебряными трубами стояли васпаны и тролль Запупырь.

Увидев людей, старый знакомый помахал им длинной узловатой рукой:

— Эгей! Скоро начнется потеха. Они уже летят.

Космонавты посмотрели в ту сторону, куда были направлены взоры защитников дворца. Там, далеко в небе, над верхушками деревьев виднелись очертания пяти черно-красных летающих кораблей. Корабли чем-то отдаленно напоминали старинные суда с высокими надстройками, но без мачт, парусов и весел. Вместо них над бортами возвышались две дюжины длинных шестов с разноцветными флагами. Под плоскими днищами кораблей висели какие-то странные конструкции из переплетенных нитей.

Вдруг в одной из таких подвесок что-то засияло, оттуда вырвался ярко-красный шар и, быстро набирая скорость, понесся прямо на дворец. В то же мгновение серебряные трубы в руках васпанов выпустили те ярко-белые огни, которые издалека люди приняли за салют. Огни метнулись наперехват огненному шару, врезались в него примерно на половине пути между кораблями и дворцом, и лес озарила ослепительная беззвучная вспышка.

— Молодцы, зенитчики! — Похвалил Зеленушка. — Больше не пропустят снаряды темных эльфов. А тем временем и у нас дыры зарастут.

Действительно, из обгоревших стен дворца уже начали пробиваться молодые зеленые побеги. Но до того, как они приобретут достаточную толщину и прочность, должно пройти еще немало времени.

— Как только граф Бестиаст поймет, что его обстрел бесполезен, он сменит тактику. — Сказал Фрадов.

— И верно! — Подхватил Зеленушка. — Пойдемте быстрее, вам надо вооружиться.

— Боюсь, что мы не успеем. — Заметила Яна. — Если не ошибаюсь, это десант.

С высоких надстроек кораблей посыпались черные точки, издалека похожие на горошины.

— Дракенсы! — В ужасе вскричал Зеленушка. — Они все-таки выпустили дракенсов.

Черные точки быстро приближались, превращаясь в огромных летающих существ. Точнее, огромными они казались на фоне маленьких лесных эльфов. На самом деле их рост был чуть больше метра, а в размахе крыльев они не превышали трех-четырех метров. Летя зигзагами, дракенсы увертывались от метательных снарядов зениток и стрел эльфов, приземлялись на крышу дворца, сворачивали свои крылья подобно плащам и, выхватывая из ножен мечи, немедленно вступали в бой. Их насчитывалось около сотни. Их целью являлись незатянувшиеся бреши, ведущие в сердце дворца.

Дракенсы могли сражаться только на земле, так как у них было всего две пары конечностей: ноги и руки-крылья. Одновременно размахивать крыльями и держать оружие эти существа не умели. Дракенсов можно считать дальними родственниками морских летунов-рыболовов. Сходство между ними примерно такое же, как между человеком и мартышкой.

Первыми атаку встретили эльфы. Намного уступая дракенсам в размерах, они вдесятером бросались на одного врага, пускали в него стрелы, кололи пиками. Но эльфов было не так много, чтобы задержать всех нападавших. Большая часть крылатых существ прорвалась к пробоинам, где вступила в бой с васпанами и троллем. Тут сложилась обратная ситуация. Два десятка высокорослых защитников дворца оказались атакованы более мелким и проворным врагом. Замелькали клинки. Жилище Феи Шипов огласилось криками, стонами, угрозами и проклятиями.

Некоторые дракенсы продолжали кружить в воздухе, высматривая подходящую мишень для атаки. Пятеро из них, приняв безоружных людей за легкую добычу, стремительно спикировали на галерею.

Зеленушка заверещал от страха, но кинулся на врагов с пикой наперевес. Первый из дракенсов просто небрежно отмахнулся от него крылом. Поток воздуха закружил малыша и отбросил в сторону. Дракенсы с длинными прямыми мечами бросились на космонавтов.

— Мой то, что покрупнее! — Предупредил Бьорнсен.

Дракенс был удивлен, что безоружное существо, хотя и более крупное, само бросилось в атаку. Его удивление сменилось огорчением, когда он промахнулся, пронзив воздух ударом своего меча, и оказался зажат в железных объятиях гиганта. Олаф хорошо приложил вытянутую морду дракенса об свое колено и, отбросив безвольное тело в сторону, прыгнул на вторую тварь.

В это время Яна, присев и прокрутившись на одной ноге, сбила на пол другого дракенса. Максим, не долго думая, встретил своего противника сокрушительным ударом в челюсть. Так что через несколько секунд после начала схватки четверо дракенсов оказались повержены, пятый в панике удирал, отчаянно взмахивая крыльями, а космонавты вооружились прекрасно сбалансированными мечами из странного розовато-серого металла.

— Я бы предпочел «трещотку». — Заключил Бьорнсен, придирчиво осмотрев трофейное оружие.

(«Трещоткой» назывался скорострельный стодвадцатизарядный пистолет-пулемет, стоящий на вооружении военно-космической разведки Очеловеченной Федерации.)

— Во-первых, наше оружие, скорее всего, здесь будет также бездействовать, как и остальные приборы. — Напомнил Фрадов, любующийся отполированным до зеркального блеска клинком. — А во-вторых, мы вполне можем сражаться с дракенсами их же оружием.

— Солдаты из этих тварей никудышные. — Согласился Олаф. — Не думаю, что они смогут нам повредить.

— А вот нашим маленьким друзьям, похоже, нужна помощь.

Если васпаны и тролль стойко держали оборону, то эльфам приходилось туго. На крыше появились первые маленькие тела, разрубленные мечами дракенсов.

Возле людей возник слегка потрепанный Зеленушка.

— Люди, вы — герои. Даже королевские эльфы не всегда сражаются с дракенсами один на один. Как вам удалось одолеть этих чудовищ?

— Наверное, мы просто раньше не знали, что они такие опасные. Съязвила Яна. — Спасибо, что ты нас предупредил.

— Между прочим, — спросил весьма заинтересованный Максим, — ты, кажется, сказал, что королевские эльфы не всегда один на один сражаются с дракенсами. Значит, как я понимаю, в принципе это возможно. Они что, не такие, как вы?

— Конечно, нет. — Удивился глупому с его точки зрения вопросу Зеленушка. — Они большие и сильные, как вы.

— А темные эльфы? — Посмотрел в сторону далеких воздушных кораблей Фрадов.

— Тоже большие. — Эльф показал на Бьорнсена. — Некоторые ростом с него. Но что же вы стоите? Почему не продолжаете бой?

— Мы оцениваем обстановку. — Довольно грубо отрезала Яна, все еще злившаяся за свое сравнение с троллем.

Зеленушка от возмущения сделал мертвую петлю прямо перед лицом девушки:

— И когда же вы, во имя Души Леса, закончите ее оценивать?

— Уже закончили. Вперед, ребята.

И космонавты, спрыгнув с галереи на крышу из листьев, с тыла атаковали дракенсов. Крылатые твари посыпались в разные стороны от хорошо поставленных ударов тренированных офицеров военно-космической разведки. Лесные эльфы, увидев, что их враги заколебались, с новой энергией усилили натиск. Васпаны и тролль продолжали энергично размахивать своими топорами и дубинами. Не выдержав, дракенсы побросали оружие и поднялись в воздух. Там люди не могли их преследовать, но лесные эльфы продолжали бой, пользуясь тем, что огромные враги стали вполовину менее опасны.

— Разойдитесь в стороны! — Командовала Фея Шипов. — Не мешайте васпанам!

Но в запале боя маленькие крылатые воины не слышали или не желали слышать приказов. Выстрелы из серебряных труб могли бы полностью уничтожить сбившихся в тучу дракенсов, а так они просто улетали прочь, взмахами крыльев отбиваясь от преследующих их по пятам эльфов.

— Да уж, — оценивающе оглядела поле боя Яна, — хоть в храбрости малышам и не откажешь, дисциплины им явно не хватает.

— Именно поэтому их и называют эльфами, а не эльфинами или людьми. — Раздался позади голос Тризелны.

— Да кто такие эти эльфины? — Воскликнул Олаф. — Вы уже не первый раз их упоминаете.

— Все время забываю, что вы здесь новички. — Рассмеялась Фея Шипов. — Эльфины — это смертные эльфы.

— А есть еще и бессмертные? — Спросил Олаф, красноречиво оглядывая крышу дворца, покрытую телами дракенсов и эльфов.

— Лесные эльфы бессмертны, пока их не убьют. — С совершенно неподходящей для такого заявления улыбкой заявила Тризелна. — Точно также королевские и темные эльфы. А эльфины рождаются и умирают, как и вы, люди, только живут намного дольше вас.

— Я вижу, смерть солдат вас не очень печалит. — Сурово произнесла Яна.

— Одни умирают, другие рождаются. — Философски ответила на выпад Тризелна. — Это природа жизни. Это жизнь природы.

В это время, осторожно ступая по крыше из листьев, к ним приблизился Запупырь.

— Отлично деретесь, люди! — Радостно прогремел он. — Я рад, что недоразумение выяснилось, и вас больше не держат под охраной.

— Я думаю, они тоже этому рады. — Подпустила колючку Фея Шипов.

— Вы все еще сомневаетесь в том, что мы говорим правду?

— Я слишком долго занимаюсь политикой, чтобы верить на слово всем, кто называет себя другом Лесного Народа. — Тризелна указала рукой на вражеский воздушный флот.

Эльфы, не рискуя приближаться к хорошо вооруженным кораблям, возвращались обратно во дворец. Оставшиеся в живых дракенсы беспрепятственно добрались до своих кораблей.

— Вы можете предположить, что они предпримут дальше? — Спросил Бьорнсен.

— У них два пути: либо отступить к Нижней Нити, либо вновь повторить атаку.

— На их месте я бы высадился в лесу и атаковал дворец с земли. Сказал Максим.

Фея Шипов недоуменно на него посмотрела:

— Вы еще раз доказали, что совершенно не знакомы с этим миром. Они не могут пройти через лес, вся природа восстанет против врага. В лесу действует закон Взаимного Усиления Силы Фей. Темные эльфы вначале должны захватить несколько дворцов Лесного Народа, чтобы нейтрализовать узлы магической силы.

— Опять эти узлы. — Вздохнула Яна. — Зеленушка пытался объяснить нам устройство этого мира, но не смог.

— Со временем поймете. — Усмехнулась Тризелна.

— Тогда объясните хотя бы, что означают все эти Бусины, Нити, Ожерелья.

— Вообще-то, это слишком долгий рассказ. Но, если коротко, то Ожерелье — это цепочка связанных друг с другом планет, или Бусин. Цепочка простирается от Срединных Миров до самых Верхних Измерений. Это все, что осталось от древнего упорядоченного устройства Вселенной. Наша Черно-Белая Бусина также нанизана на Ожерелье. В один полюс входит Нижняя Нить, из другого выходит Верхняя. Так вот, не так давно власть на Фиолетовой Бусине захватил король-Дракон. Теперь он пытается подчинить себе остальные Бусины, отправляя свои армии вверх и вниз по Ожерелью. Он уже подчинил себе Лазурную, Желтую, Перламутровую и Оранжевую Бусины. Теперь пришла наша очередь. Его войска вначале закрепились возле Нижней Нити, но теперь накопили достаточно сил, чтобы начать захват нашего мира.

— Насколько я понимаю, — сказала Яна, — Нити — это что-то вроде постоянных тоннелей свозьпространственного перехода?

— Примерно так. — Подтвердила Тризелна. — Но мы их еще называем Вратами Между Мирами.

— А Нижние и Верхние Измерения — это что такое?

Фея Шипов на несколько секунд задумалась, потом ответила:

— Представьте себе, что весь мир — это многослойный торт. Каждый слой — это отдельная Вселенная. Он называется Измерением. Нижние Измерения принадлежат Хаосу. Там очень низкий уровень реальности. Чем выше вверх, тем упорядоченнее Вселенные, тем строже законы взаимосвязи материи и магии. В Срединных Мирах живет большая часть всех разумных существ, в том числе и людей. В Верхних же Измерениях царит почти абсолютный порядок. Говорят еще, что на самом деле наш мир — не плоский торт, а многослойный шар. И Верхние Миры — его центр. Там, по легендам, находится ключ к управлению всем многослойным миром. Король-Дракон хочет добраться до него, чтобы стать Всемогущим Богом. Поэтому он и захватывает Бусину за Бусиной. Он рассчитывает дойти по Ожерелью до центра мироздания.

— Так почему вы сами не начали войну, пока у противника в распоряжении находился лишь небольшой плацдарм? — Удивленно спросил Бьорнсен. — Почему, зная о планах захватчиков, вы не нанесли удар тогда, когда они только готовили нападение?

Тризелна грустно улыбнулась и покачала головой:

— Вы, люди, не сможете этого понять. У вас, в Срединных Мирах, нет таких жестких правил, как здесь, в Верхних Измерениях. Мы, местные жители, связаны тысячами незримых и неписаных законов и правил.

— На нас они тоже распространяются?

— Нет. Вы обладаете намного большей свободой выбора и действий. Именно поэтому те немногие люди, что попадают сюда, становятся или величайшими героями, или величайшими злодеями.

— А люди-Повелители? Кто они?

— Я уже говорила, что это наши враги с самого начала времен. Эльфы сражались с ними в Великой Битве Богов. Тогда погибли все Боги-Создатели, но древняя ненависть осталась.

— Боги-Создатели?

— Конечно. Разве вы не знаете, что весь мир создан Великими Древними Богами?

— Нет, расскажите…

— Подождите! — Оборвала вопрос Яны Тризелна. — Смотрите, воздушные корабли идут прямо на мой дворец. Неужели темные эльфы сами пойдут на штурм? Обычно они берегут свои жизни, перекладывая всю кровавую и опасную работу на слуг.

Взмахнув крыльями, Фея Шипов бросилась отдавать приказания. Эльфы вновь приготовились к обороне, спрятавшись за многочисленными башенками и колоннадами. Согласно распоряжениям Тризелны, васпаны рассредоточились по всей крыше, приготовив свои серебряные трубы. Люди и тролль, как самые лучшие бойцы, разместились возле пробоин, до поры до времени затаившись в переплетении ветвей ближайшей башенки.

— Не высовывайтесь из укрытий до тех пор, пока первые эльфы не ступят на крышу! — Повторяла Фея Шипов. — Иначе стрелки с кораблей накроют вас дождем стрел.

— Значит, в зенитках осталось мало зарядов. — Вздохнул тролль. Васпаны не смогут долго держать корабли на расстоянии.

Но мысли космонавтов были заняты не столько предстоящим сражением, сколько осмыслением полученной информации.

— Далеко же забросила нас «мерцалка». — Покачал головой Бьорнсен.

— Если все так, как говорит фея, то мы прошили половину мира, попав из Срединных Измерений, где живут люди, в мир эльфов, драконов и других мифических существ. — Сказал Фрадов. — Я пока не представляю себе, как мы сможем найти обратную дорогу.

— Давайте посмотрим на это более оптимистично. — Предложила Яна. — Если все эти создания присутствуют в Земных мифах, значит, когда-то кто-то здесь побывал и вернулся обратно.

Эта простая и логичная мысль заметно приободрила космонавтов.

— В общем, все что мы услышали, не сильно противоречит научным концепциям. — Задумчиво произнес Максим. — Правда, меня смущает упоминание о Богах…

— Вполне возможно, что мы просто разными терминами называем одни и те же понятия. — Предположила Яна. — Например, мы говорим, что Вселенную породил «большой взрыв», а здесь считают, что мир создали «Боги».

— Мне все-таки почему-то кажется, что их точка зрения гораздо ближе к истине… — Задумчиво прошептал Максим, но остальные его не услышали.

Тем временем воздушные корабли приблизились настолько, что стали видны головы и плечи существ, суетящихся за высокими бортами. И это были не вытянутые морды и крылья-руки дракенсов. Существа размерами и пропорциями походили на людей. Васпаны-зенитчики пока не открывали огонь, и странные конструкции, подвешенные под днищами кораблей, также не выпускали огненные шары. Казалось, что по какому-то молчаливому уговору противники решили выяснить отношения в рукопашном бою.

Первый корабль приблизился к дворцу Феи Шипов. От летел довольно высоко, так что осторожно выглядывающие из-за башенки люди, рассмотрев снизу его днище, определили, что в ширину корабль был всего лишь вдвое меньше, чем в длину. Пролетев прямо над крышей, корабль занял позицию на другой стороне дворца. Если бы из-за обилия образованных колючими растениями башенок и колоннад крыша не имела столько укрытий для засады, команда корабля легко могла бы перестрелять всех защитников дворца. На специальных галереях, идущих вдоль всего борта корабля, расположились не менее тридцати лучников, внимательно выглядывающих внизу свои цели.

Люди плотнее вжались в стену башни, скрывшись среди переплетенных ветвей. Лесным эльфам замаскироваться было гораздо проще, а васпанам, наверное, стрелы не были страшны. Древоподобные существа открыто стояли на крыше, нацелив на корабли свои серебряные трубы. В них никто не стрелял, и они огонь не открывали.

Второй корабль прошел немного ниже, чем первый, и замер неподалеку от одной из пробоин в крыше.

— Какого черта никто в него не стреляет? — Тихо спросил Олаф. В переплетении веток люди спрятались так, что не видели друг друга, хотя могли соприкоснуться руками.

— Наверное это и есть их местные «правила». — Также еле слышно ответил Максим.

Третий корабль завис метрах в двадцати прямо над центром крыши.

Оттуда громкий, явно мужской голос прокричал:

— Сложите оружие и сдайтесь на милость граф Бестиаста — посла Его Величества короля-Дракона.

— Послы не нападают на замки фей! — Ответил снизу звонкий голос Тризелны.

— Вам предлагали союз.

— Мы от него отказались. Но это не повод начинать войну.

— Своим отказом вы оскорбили графа Бестиаста. Одумайтесь, пока не поздно.

— Это мир Лесного Народа. Убирайтесь отсюда немедленно. Тогда вам сохранят жизнь.

На воздушных кораблях хором рассмеялись:

— Не в вашем положении диктовать условия.

— Мы на своей земле!

— Земля принадлежит тому, у кого есть силы ее удержать. Или захватить!

Яна обратилась к своим товарищам:

— Долго они еще будут пререкаться, как торговки на рынке?

Но ответил ей тонкий голосок Зеленушки:

— Имей терпение, человек. Скоро они попытаются высадить десант на крышу. Фея Шипов прислала меня, чтобы я предупредил: не показывайтесь, пока она не отдаст вам приказ.

— А как она его отдаст?

— Через меня. — Сказав это, эльф с легким шелестом исчез среди толстых колючек.

— Я вызываю тебя, граф Бестиаст, на магический поединок. Докажи, что ты достоин милости своего хозяина! — Задорно крикнула Тризелна.

— Его Сиятельство подумает над твоим предложением. — Ответили с корабля. — А пока он занят, испытай, непокорная, силу его армии!

Внезапно воздух огласили крики сотен воинов. С двух кораблей, зависших над крышей, скинули веревки, по которым вниз заскользили человекоподобные фигуры. С других кораблей слетели и закружились над дворцом уцелевшие от предыдущей атаки дракенсы.

— Ну, наконец-то. — С каким-то торжествующим облегчением вздохнул Олаф.

— Сейчас помашу дубинкой! — Радостно воскликнул тролль.

— Слава всем Богам, что это, все-таки, не люди. — Пробормотала Яна.

Действительно, атакующие замок существа только по размерам и основным пропорциям походили на людей. Вблизи стало видно, что их тела и конечности намного тоньше, изящнее. Кожа очень бледная, почти белая. Черепа сильно сплюснуты с боков. Большие черные глаза почти не имеют белков. В общем, если с расстояния в сто шагов любой человек признал бы в них своих соплеменников, то в десяти шагах поразился бы тому, как мог допустить подобную ошибку.

Не менее странно выглядели и доспехи темных эльфов. Обтягивающие панцири из ромбовидных чешуек — красных и черных — придавали им сходство с шутовским нарядом. Однако при движении они придавали фигурам воинов эффект «размытости», затрудняли прицеливание. На головах эльфов блестели глянцевые черные шлемы опять же с красным ромбом на лбу. Нижний угол ромба закрывал переносицу. На каждом из предплечий были одеты миндалевидные щитки, позволяющие держать оружие обеими руками и в то же время парировать удары. Вооружение темных эльфов состояло из коротких черных трубок, ятаганов и боевых топориков.

— Воздушные десантники. — Выдохнул Запупырь, поудобнее перехватывая свою дубину. — Элита армии короля-Дракона.

Темные эльфы действовали быстро и слаженно. Через несколько секунд после начала атаки на крыше уже оказались около двух десятков солдат. А по сброшенным с кораблей веревкам продолжали скользить вниз новые эльфы.

— Неплохо работают. — Профессионально оценил Олаф.

— Васпаны могли бы их всех положить из своих труб. — Вслух подумала Яна. — Опять, что ли, эти идиотские «правила»?

— Чего ждет Тризелна? — Волновался Максим. — Этих шутов на крыше скоро будет больше, чем лесных эльфов.

Словно отвечая на его вопрос из каждой щели, из-под каждой ветки, из-за каждого листа вылетели маленькие стрелы-иголки лесных эльфов. Малыши старались поразить открытые лица нападавших, и многие попадали в цель. Темные эльфы, даже чуть-чуть оцарапанные стрелами, со стонами повалились на крышу. Другие закрыли щитками лица и начали вести ответный огонь из черных трубок. Это оружие выплевывало маленькие огненные шарики, которые летели с такой скоростью, что тренированный человек вполне мог бы от них увернуться. При попадании в растения, из которых состоял дворец Феи Шипов, шарики шипели, взрывались снопом ярких искр и выжигали приличные дыры в стеблях. Самое интересное, что васпанам они не причиняли никакого вреда.

Возле людей вновь возник Зеленушка:

— Не высовывайтесь, пока не начнется рукопашная. Наши стрелы отравлены. Одна маленькая царапина, и вам конец.

— А почему вы не использовали эти стрелы против дракенсов?

— На них наши яды не действуют.

Плотность огня стала постепенно спадать. Под прикрытием своих стрелков десантники разбегались по всей крыше, занимая плацдарм вокруг пробоин в крыше. Другие темные эльфы спрыгивали внутрь. Лесные эльфы пока не покидали своих укрытий. Их отравленные стрелы продолжали наносить врагам значительный урон, так как защититься от летящих одновременно со всех сторон иголок темные эльфы не могли.

Внезапно во внутренних покоях дворца раздались частые звонкие удары и послышались крики боли. Темные эльфы на секунду дрогнули. Этого момента оказалось достаточно для того, чтобы крылатые малыши бросились в атаку. Выделывая в воздухе замысловатые пируэты, они уклонялись от огненных шариков и старались всадить свои пики между чешуйками вражеских доспехов.

— Пока сидите на месте, люди! — Строго приказал Зеленушка. Запупырь, ты тоже не дергайся. У нас есть еще один сюрприз.

В проломах показались фигуры васпанов. Всеми своими четырьмя корневидными руками они держали странные конструкции, похожие на громадные губные гармошки.

— Ложись! — Перекрыл шум боя голос Феи Шипов.

Лесные эльфы мгновенно сложили крылья и вжались в крышу, стараясь использовать каждую маленькую щелочку. В то же мгновение «губные гармошки» васпанов затрещали, и из них веером полетели черные шипы длиной с палец. Ближайших темных эльфов буквально разнесло на мелкие кусочки, многие получили смертельные раны. От острых шипов не спасали даже чешуйчатые панцири. Но те, кто находился чуть дальше, избежали смертельного шквала. С яростными воплями темные эльфы выхватили из ножен ятаганы и бросились рубить лежащих на земле малышей. Те, естественно, не стали дожидаться, когда их настигнут удары, вновь взвились в воздух и бросились на врагов.

— Вперед, здоровяки! — Заорал Зеленушка.

Люди и тролль вступили в сражение. Краем глаза косморазведчики замечали, что по веревкам с кораблей спускаются свежие солдаты, дракенсы пикируют, сверху прикрывая темных эльфов от атак крылатых малышей, васпаны, до того неподвижно стоявшие на крыше, также начали орудовать своими огромными секирами. Ряды сражающихся смешались. Теперь бой велся только на холодном оружии. Да и не бой это был, а безобразная кровавая резня, поножовщина…

Чтобы выжить в этой мясорубке, людям приходилось прикладывать все свои силы.

— Какие, к черту, «правила»?! — Скрежетал зубами Олаф, раскраивая мечом шлем одного темного эльфа и одновременно всаживая нож из спаскомплекта в горло другому.

Максим уже успел сломать меч дракенса и вооружиться двумя эльфийскими ятаганами. Теперь он описывал сверкающие круги и восьмерки, вскрывая черно-красные чешуйчатые панцири, как банки с консервами. Яна сочетала прямые выпады с подрезающими движениями при обратном ходе слегка вогнутых ятаганов. Самим людям остерегаться следовало только прямых рубящих ударов. Тефлопластовая ткань костюмов косморазведчиков была достаточно прочна, чтобы выдерживать несильные режущие попадания. Тролль следовал по пятам за людьми, молотя своей дубиной направо и налево.

Вскоре темные эльфы поняли, что основная опасность им грозит не от юрких крылатых малышей, не от мощных кряжистых васпанов, а от похожих на них самих существ. Вскоре космонавтам пришлось буквально гоняться за своими врагами. Никто не желал скрещивать с ними оружие. В битве наметился перелом. Темные эльфы дрогнули. Дракенсы поднялись выше, стараясь держаться поближе к воздушным кораблям.

И тогда сверху раздался крик:

— Дорогу графу Бестиасту!

Темные эльфы как будто обрели второе дыхание. Они бросились в отчаянную атаку, оттесняя защитников дворца от того места, где с кораблей свешивались веревки. На освободившееся пространство спустились четверо эльфов. Трое в широких черных плащах с капюшонами, с вышитыми на плечах и спинах алыми ромбами. Один в алом плаще, в шлеме с полумаской.

Этот последний вытянул перед собой тонкие руки с длинными белыми пальцами и произнес фразу на незнакомом языке. Тонкие губы искривила торжествующая усмешка, когда лесные эльфы попадали на крышу, внезапно потеряв способность к полету.

Не успели враги воспользоваться полученным преимуществом, как послышался ответный возглас Феи Шипов, и эльфы, жужжа стрекозиными крылышками, прыснули из-под ног противников.

— Покажись, Фея Тризелна! — Повелительным голосом произнес Бестиаст. — Пришло время сразиться со мной!

— Я здесь!

Сквозь ряды прекративших сражение воинов стремительно пронеслась зеленая крылатая молния, ударилась в крышу в трех метрах перед графом и превратилась в высокую стройную девушку. Глаза Тризелны возбужденно сверкали, на щеках играл румянец. Стрекозиные крылышки исчезли, а легкое платьице преобразилось в одеяние, достойное королевы. Фея Шипов изящно вскинула вверх руки и нараспев произнесла сложное заклинание, состоящие из причудливо переходящих друг в друга гласных звуков.

Граф Бестиаст заметно покачнулся, но сохранил равновесие. В ответ он прокричал что-то отвратительное, от чего по лицу и платью Тризелны побежали огненные змейки. Но змейки потухли, а вот плащ графа задымился. Бестиаст одним движением сбросил его и швырнул в лицо Феи. Та легко отклонилась, плащ пролетел несколько метров и попал в одну из башенок. В то же мгновение растения почернели и съежились, как будто политые кислотой. Граф остался в черной куртке, расшитой алыми письменами. Надписи как будто текли по одежде, завораживая своей сверхъестественной красотой. Внезапно они поднялись в воздух и потянулись к Тризелне, словно клочья тумана. Фея одним резким взмахом руки рассеяла их.

Космонавты с профессиональным интересом внимательно наблюдали за колдовским поединком. Сражение остановилось. Эльфы с обеих сторон замерли и не сходили с места, наверное, опять соблюдали какие-то «правила». Тем не менее Олаф не переставал следить за одним из эльфов в черном плаще, который незаметно, шаг за шагом, обходил Тризелну сбоку. Он не ошибся. Внезапно из-под широкой одежды сверкнул обнажаемый серпоподобный меч. Его вогнутое лезвие было нацелено на шею Феи Шипов. Казалось, смерть волшебницы неотвратима, но Бьорнсен отвел удар своим ятаганом и вонзил его в грудь врага.

Бестиаст заревел от ярости, выхватил из воздуха молнию и швырнул ее в грудь светловолосого гиганта. Олаф только удивленно встряхнул головой. Все вокруг замерли. Наверное, поняли космонавты, произошло что-то очень важное и необычное по меркам здешних жителей. Вот только что?

— Мы еще встретимся! — Зловеще пообещал Бестиаст.

Он бросил себе под ноги щепотку порошка и скрылся в клубах дыма. Точно так же поступили оставшиеся два его помощника. Когда дым рассеялся, на крыше их уже не оказалось. Воздушныекорабли пришли в движение.

— Что происходит? — Спросил Олаф у Тризелны.

— Наконец-то идет помощь. — Объяснила та, указывая рукой на далекие силуэты семи серебристо-коричневых воздушных кораблей. Королевские эльфы успели вовремя.

— Вовремя? — Удивился Олаф, оглядывая гору мертвых тел, громоздящуюся на крыше дворца.

Корабли темных эльфов набирали высоту и увеличивали скорость. Оставшиеся в воздухе дракенсы пытались их догнать, цеплялись за борта и галереи для стрелков. Брошенные на крыше десантники бросали оружие и сдавались.

Тризелна подошла к Бьорнсену и дотронулась до его локтя:

— Не суди о нас по законам своего мира, человек. Мы слишком разные. Но у нас есть и много общего. Я благодарна тебе за мое спасение.

Фея поднялась на цыпочки и поцеловала Олафа в щеку. Тот остолбенел. Этот порыв и это движение были слишком человеческими. Инстинктивно он попытался обнять стан прекрасной девушки. Но раздался резкий хлопок, и перед его глазами застрекотала крылышками вновь преобразившаяся волшебница.

— Не так быстро, здоровяк! — Задорно-вызывающе рассмеялась она.

Потом серьезно добавила:

— Я не забуду того, что ты сегодня сделал.

Сказав это, Тризелна заложила крутой вираж и полетела отдавать приказы своим воинам:

— Так! Этих темных эльфов в покои для незваных гостей. Эти пусть помогут убрать трупы. Живее, живее. Не стойте столбами. Уберем дворец, устроим пир по случаю победы.

Слово «пир» вызвало оживление и среди лесных эльфов, и среди васпанов.

Запупырь радостно потер свои здоровенные ладони:

— Ну, гуляем, друзья!

Олаф все еще продолжал стоять на месте. Максим подошел к нему и хлопнул по плечу:

— Эй, приятель, что с тобой?

— Да он влюбился. — Хихикнула Яна.

Олаф повернулся к ним:

— Не смейтесь. Возможно, это правда…


* * *
Шесть серебристо-коричневых воздушных кораблей начали преследовать отступающего противника, а один пошел на снижение над дворцом. С него сбросили веревочные лестницы, по которым на крышу спустились королевские эльфы. Они были немного похожи на тех, с кем только что сражались люди. Такие же изящные худощавые тела, слегка сплюснутые черепа, маленькие остроконечные ушки. Только кожа королевских эльфов имела смугловато-оливковый оттенок, и зрачки были меньше, чем у их темных собратьев. Под светло-серыми свободными плащами поблескивали кирасы из серебристого металла и кривые абордажные сабли в украшенных синими и зелеными камнями ножнах.

Навстречу королевским эльфам вылетела Тризелна в сопровождении почетного эскорта. Космонавты находились довольно далеко от места встречи и не слышали, о чем шла речь. Но так как прибывшие во дворец эльфы время от времени бросали на них внимательные взгляды, люди догадывались, что основной рассказ Феи Шипов так или иначе касался их персон.

Переговорив между собой, королевские эльфы направились в сторону землян. Внезапно один из них резко вскинул руки и скороговоркой выкрикнул замысловатую фразу. Прямо перед лицами людей сверкнула голубоватая вспышка.

— Какого черта? — Проворчал Олаф и положил руку на эфес трофейного меча.

— Спокойно. — Дотронулась до его локтя Яна. — Не горячись. Мы чужие в этом мире, поэтому придется иногда смирять свою гордость.

Королевский эльф, длинные золотистые волосы которого были перехвачены серебряным обручем, слегка склонил свою голову:

— Мы приносим вам извинение, люди, за эту небольшую проверку. Поверьте, для нас она была крайне важна, а для вас, как вы имели возможность убедиться, совершенно безвредна.

— Ладно, пустяки. — Как можно добродушнее улыбнулся Олаф.

— Меня зовут Кэлорин Олфорван. — Представился эльф. — Я специалист по боевой магии в эскадре адмирала Ломилирна.

Другой эльф отвесил едва заметный поклон. Вообще, с точки зрения людей, королевские эльфы походили друг на друга, как близнецы. Различить их можно было только по деталям одежды. Худощавые тела в плащах до колен, мягкие голоса, нежная кожа и длинные пушистые волосы не давали возможности даже определить пол этих существ.

— Фея Шипов рассказала нам о всех ваших подвигах. — Произнес тот, кого представили как адмирала Ломилирна. — Она восхищена вашей ловкостью и смелостью.

— Мы сделали то, что посчитали нужным. — Немного резковато ответила Яна. Ее почему-то раздражали плавные жесты и напевная речь королевских эльфов.

— Госпожа Тризелна еще утверждала, что вы совершенно не ориентируетесь в нашем мире. — Продолжал адмирал.

— Это правда. — Согласился Олаф.

Эльфы посмотрели на него с явным интересом.

— Ты вмешался в колдовской поединок. — Сказал Кэлорин Олфорван. Ты спас жизнь Феи Шипов.

— На моем месте так поступил бы каждый! — Со слегка искусственной скромностью заявил Бьорнсен.

— Отнюдь нет. — Возразил эльф. — Во время колдовского поединка ни одно разумное существо не рискнет пошевельнуться, чтобы не привлечь на себя заклинания боевой магии.

— Так вот почему во время поединка сражение прекратилось. — Понял Фрадов.

— Но ведь тот эльф выхватил меч первым! — Удивился Бьорнсен.

— Вот именно. — Подхватил Кэлорин Олфорван. — Я уверен, что граф Бестиаст очень долго отрабатывал со своими учениками этот трюк. Чтобы подобраться к фее и нанести ей смертельный удар, темный эльф должен был преодолеть тысячи магических нитей. Это требовало величайшего искусства. Любая ошибка привела бы к мгновенной смерти и от волшебной защиты Тризелны, и от витающих вокруг нее заклинаний самого Бестиаста. Ты же, человек, просто подошел и проткнул его мечом!

— Я ничего не знал о всех этих сложностях. — Еще более удивился Олаф.

— Более того, — продолжал эльф, — тебе не повредило смертельное заклинание графа Бестиаста, который считается одним из лучших магических воинов. На вас, людей, боевая магия совершенно не действует! Это просто невероятно!

— Ага! — Догадалась Яна. — Так вы только что проверяли нас на устойчивость?

— Признаюсь, я первый раз встречаюсь с подобным феноменом. Развел руками Кэлорин Олфорван. — Тризелна сказала, что вы никогда раньше не встречались с магией?

— Да. Но нам она еще рассказала о том, что в ваш мир иногда попадают люди с других планет. Неужели он не такие, как мы?

— Да нет, вроде такие же. — Пожал плечами эльф. — Люди похожи друг на друга, как и мы, эльфы и эльфины.

— Тогда все ясно. — Усмехнулся Максим, демонстративно оглядывая крышу дворца, где темные эльфы под надзором своих лесных родственников заканчивали очитку поля боя. Яна и Олаф его поняли: если люди с точки зрения Кэлорина Олфорвана так же похожи, как крылатые малыши и вполне человекообразные королевские эльфы, то, пожалуй, устойчивость к магии — это еще не самое большое различие между людьми с разных планет.

Эльфы не оценили его иронии. Они приняли слова Фрадова за чистую монету.

— От имени короля Эллчагра я приглашаю вас в столицу королевских эльфов. — Торжественно произнес адмирал Ломилирн. — Наше сотрудничество может принести неоценимую пользу обеим сторонам.

— Короля Эллчагра или короля Эллчагры? — Уточнил Максим, привыкший до этого к тому, что столица называлась женским именем.

— Короля Эллчагра, основателя столицы королевских эльфов города Эллчагры. — Терпеливо разъяснил адмирал.

Олаф поискал глазами Тризелну. Но Фея Шипов была в это время далеко. Она порхала над крышей, наблюдая за восстановительными работами, отдавая приказы и распоряжения.

— Мы бы хотели вернуться на свою планету, а не становиться вашими бойцовыми псами. — С ледяной улыбкой заявила Яна.

Эльфы с совершенно неподходящим весельем восприняли ее слова:

— Удивительно, насколько все люди одинаковы.

— Да, они все время боятся, что их станут использовать против их воли.

— Несчастные жители Срединных Миров, как далеки они от нас.

Яна слегка смутилась. Не такой реакции она ожидала. Своей вызывающей прямотой она рассчитывала разозлить невозмутимых эльфов. В центре космической разведки курсантов учили, что в гневе человек может выдать свои истинные потаенные мысли. Злость — первый шаг к слабости. Похоже, к эльфам оказались неприменимы те психологические методы, которыми можно «раскалывать» людей.

— Вы неправильно истолковали мои слова. — Искренне и открыто улыбнулся адмирал Ломилирн. — Я сожалею, что был неверно понят. Я не принял во внимание то, что вы почти ничего не знаете о законах, управляющих нашим миром. Поэтому по пути в Эллчагру я постараюсь исправить недоразумение.

— Мы отправляемся прямо сейчас? — Спросил Максим.

— А вы хотели принять участие в пире по случаю победы? — Едва не рассмеялся один из эльфов. — Прекрасно вас понимаю. Я бы тоже от этого не отказалась.

Фрадов удивленно поднял брови. Судя по тому, что эльф сказал «не отказалась», это было существо женского пола. Внешне же она ничем не отличалась от остальных своих спутников. Или спутниц?

— У нас тут вещи, внизу. — Напомнила Яна.

— Их скоро принесут.

— У вас на все есть ответ.

Кэлорин Олфорван обезоруживающе улыбнулся:

— Мы имеем большой опыт общения с разными разумными существами. За свою жизнь я общался не менее, чем с тремя десятками видов.

Космонавты переглянулись. Эта информация дорого стоила.

Один из васпанов принес ящик со спасательным комплектом. Олаф еще раз бросил взгляд туда, где суетилась Тризелна. Словно почувствовав его взгляд, Фея Шипов обернулась, взмахнула крылышками и через мгновение присоединилась к эльфам и людям.

— Уже улетаете? — Подчеркнуто равнодушно-приветливо поинтересовалась она.

— Да, к сожалению у нас слишком мало времени. — Сказал адмирал Ломилирн. — Мы не сможем воспользоваться твоим гостеприимством.

— Жаль, жаль. — Фея обежала взглядом людей и чуть-чуть дольше задержала его на Олафе. — Мне будет вас не хватать.

— Ну, теперь-то темные эльфы не скоро рискнут вторгнуться во владения Лесного Народа. — Произнес Кэлорин Олфорван.

— Ах, да, да. И это тоже. — Рассеяно пробормотала Тризелна.

— Пора отправляться в путь. — Сказал адмирал. — Я вижу, мо эскадра возвращается обратно.

Вдалеке над лесом к замку летели серебристо-коричневые корабли королевских эльфов. Все шесть. Либо они не догнали эскадру графа Бестиаста, либо одержали убедительную победу.

С шумом притопал тролль Запупырь:

— До свидания, люди. Я рад, что сражался вместе с нами.

— Счастливо, здоровяк. — Похлопал его по плечу Олаф.

— Эй, эй! — Возмутился тонкий голосок. — «Здоровяк» — это мое обращение.

Зеленушка описал вокруг людей несколько замысловатых фигур, едва не коснувшись крыльями их лиц.

— До свидания, люди. — С тщательно скрываемой грустью сказала Фея Шипов. — Хотя я чувствую, что мы еще обязательно встретимся с вами.

— Я буду ждать этого. — Серьезно пообещал Бьорнсен.

Люди и королевские эльфы начали взбираться по веревочным лестницам на воздушный корабль.

Глава 4. История королевских эльфов

Адмирал Ломилирн отвел людям три прекрасно обставленные одноместные каюты в носовой надстройке своего корабля. Они пользовались почти полной свободой передвижения, при них осталось даже трофейное оружие.

В длину воздушный корабль насчитывал более тридцати метров, в ширину — около десяти. Так же, как и дворец Тризелны, он был сплетен из живых растений. Они образовывали и корпус судна, и палубы, и переборки. Трехэтажные надстройки соединялись многочисленными переходами, лесенками и галереями, так что корабль еще можно было бы назвать «летающим домом». Экипаж его состоял из двадцати эльфов, не считая самого адмирала, Кэлорина Олфорвана, женщины-эльфа по имени Клоранна, которая являлась главным канониром, и собственно капитана корабля Дерона Свалирна.

При необходимости корабль мог взять на борт еще не менее двадцати пассажиров. Многие каюты пустовали. Адмирал Ломилирн объяснил, что по просьбе некоторых Фей Лесного Народа в их дворцах оставлены гарнизоны королевских эльфов.

Вооружение корабля состояло из больших серебряных труб на поворотных лафетах — увеличенных копиях оружия васпанов. Каким образом корабль держался в воздухе, двигался и управлялся, люди так и не поняли, хотя их и водили на экскурсию в рубку управления. Такие технические термины, как «линии безбрежной концентрации магической силы», «скольжение по три-ноль-семь заклинаниям» или «использование эффекта розового шара Хоршиппа» ничего не говорили офицерам космической разведки.

Единственное, что они поняли, так это то, что длинные шесты с флагами, прикрепленные вдоль бортов, являются своего рода антеннами, улавливающими всеобщую магическую энергию, и что в бою с другими кораблями их надо беречь от повреждений, так как падение с высоты для эльфов и людей одинаково смертельно.

Корабли шли ровно и уверенно держали скорость около ста километров в час. В то же время на открытых палубах совершенно не ощущался встречный поток воздуха. Люди быстро освоились на необычном транспортном средстве, так что вскоре пробегали по мосткам и карабкались по лестницам не хуже эльфов-матросов.

Космонавтов интересовало абсолютно все. По терминологии космической разведки, они сейчас находились на этапе «накопления информации». До стадий «обобщения», а, тем более, «выводов», было еще очень далеко. Яну немного настораживало то, что эльфы так охотно и открыто обо всем рассказывают. Тем более казалось подозрительным, что у них самих ничего не спрашивают ни о Земле, ни о том, как они смогли попасть на Черно-Белую Бусину Ожерелья.

— Либо эльфы совершенно равнодушны к нашей планете, — предположил Максим, — либо в Эллчагре нас ждут распростертые объятия контрразведчиков.

— Я все же рассчитываю на первое «или». — Оптимистично заявил Олаф. — Судя по рассказам, то, что эльфы называют Срединными Мирами, а особенно планеты, населенные людьми, их совершенно не интересуют.

— Да, не интересуют, пока речь не заходит об Империи Повелителей и о Сети ППП.

— Это неудивительно, если верить рассказам Кэлорина Олфорвана…

Специалист по боевой магии постарался кратко обрисовать космонавтам историю Вселенной и современное положение дел на Ожерелье. Первое, что поняли люди, это то, что эльфы практически не вели отсчет времени. И это не было связано с тем, что Черно-Белая Бусина не знала смены дня и ночи. Бессмертных эльфов мало беспокоили столетия и тысячелетия. Даже эльфины, хотя и могли умереть естественной смертью, жили так долго, что по сравнению с людьми могли считаться вечно живущими.

Для эльфов существовали только четыре основных понятия: «очень давно», «давно», «не очень давно» и «недавно».

Очень давно. В начале времен появились Великие Первые Боги — Он и Она. Они сотворили двенадцать Великих Древних Богов, чтобы те помогли им создать весь остальной Мир — все Измерения и Вселенные. Двенадцать Древних Богов получили, так сказать, каждый свою специализацию. Одни занимались Верхними Измерениями, другие создавали Хаос, третьи конструировали законы Срединных Миров. Заодно Боги создавали и разумных существ: драконов, эльфов, гномов и многих других. Людей тогда не было. Мир получился упорядоченным, удобным. Обитаемые планеты связывались Вратами, через которые можно было спокойно переходить из Вселенной во Вселенную, с Измерения на Измерение. Так длилось долго, очень долго.

Давно. Похоже, двенадцать Великих Древних Богов создали не совсем то, что хотели бы видеть Первые Боги, и те решили их… как бы это поточнее выразиться… разобрать, как неисправные механизмы. Древним Богам все это, естественно, не понравилось. Они подняли восстание против своих создателей. Правда, не все. Владыки Хаоса, например, поддержали Первых Богов. Повстанцы формировали бесчисленные армии своих творений. В ответ на это Первые Боги сотворили свою гвардию людей-Повелителей. Магическим силам драконов и эльфов те противопоставили силу машин, приборов и механизмов. Даже бессмертие Повелителей поддерживалось специальными матрицами, хранящими их знания и воспоминания. Погибая в бою, Повелитель возрождался вновь.

Началась война, кульминацией которой стала Великая Битва Богов. На Черно-Белой Бусине жили всего несколько эльфов, которые лично в ней участвовали. Судя по их рассказам, это было что-то совершенно невыразимое по ужасу и неосмыслимое по своим масштабам. Боги дошли до того, что структура Миров исказилась, искорежилась. Вселенные и Измерения обращались в прах, в атомы. Великие Первые Боги осознали грозящую миру опасность и попытались прекратить бойню. Первая Богиня приоткрыла свою защиту и попыталась вступить переговоры с повстанцами. Но те нанесли ей коварный удар. Первых Богов невозможно было уничтожить, но объединенная сила Древних Богов привела к так называемому «развоплощению», то есть Богиня перестала осознавать самое себя, растворившись в Мире в виде элементарной магической энергии. Тогда в ярости Великий Первый Бог создал совершенное оружие — Жезл Разрушения или Сияющий Меч, которым поразил сразу всех своих врагов. Древние Боги исчезли. Первый Бог, отчаявшись воссоздать свою любимую Первую Богиню, сам, по своей воле, разделил ее судьбу. Он уничтожил свою личность и развоплотился.

Именно в тот момент было положено начало расе обычных смертных людей. Эти странные создания, рождаясь, приобретали душу с частичкой Божественной энергии. Потом они умирали, души их распадались, но искры энергии сливались с другими частичками, образуя новые души. Считалось, что со временем им удастся «связать» так много разлитой в мире Божественной энергии, что Великие Первые Боги вновь обретут свои личности и установят власть над миром.

Людей становилось все больше. По какой-то странной (или намеренной) прихоти, люди стали появляться во всех Срединных Мирах, а также на Измерениях Хаоса и Порядка. Более древние расы вначале пытались бороться с этой, как они считали, заразой. Но люди выживали, становились сильнее и многочисленнее. Вскоре уже эльфы вынуждены были переходить к обороне, скрываться в темных уголках Вселенных, уходить в Верхние Миры. Именно так один из народов королевских эльфов попал на Ожерелье — осколок древней упорядоченной Вселенной с действующими Вратами Между Мирами.

Тут еще надо упомянуть, что, кроме людей, в мирах появилось и великое множество других смертных разумных существ — моллюсков, ящеров, теплокровных, кристаллических, газообразных, плазменных, магических, энергетических и многих иных. Они населили все Измерения от Хаоса до Абсолютного Порядка. Помимо них, во Вселенных продолжали существовать так называемые Младшие Боги — наделенные древней Силой создания восставших Древних Богов. В свое время они были сотворены для управления Мирами и для Великой Битвы. После поражения своих создателей они отчасти деградировали, отчасти приняли на себя Божественные функции. Правда, Младшие Боги не были всемогущи — их власть распространялась на отдельные планеты или Измерения, не более. Некоторые из них продолжали враждовать с людьми-Повелителями. Те укрепили границы своей Империи на Двенадцати Измерениях, закрыв ее от остального мира непроницаемыми защитными полями.

Ничего более конкретного о срединных Мирах Кэлорин Олфорван сообщить косморазведчикам не мог. Он знал только, что Повелители сейчас строят Сеть Порталов Прямого Перехода (Сеть ППП) — технический аналог древних магических Врат Между Мирами. Сеть постоянно растет, вовлекая в себя все новые и новые человеческие и нечеловеческие планеты.

Не очень давно. Эльфы, поселившиеся на планетах Ожерелья, постепенно приспосабливались к жизни на разных Бусинах. Раньше, например, на Черно-Белой Бусине из разумных созданий жили только феи, лесные эльфы, васпаны, спруты и Народ Ночи. Все они были рождены еще до Великой Битвы Богов и почти ничего не слышали о том, что происходит в мире. Эти существа подчинялись древним законам, установленным Великими Древними Богами, таким, например, как Соглашение О Взаимном Непоедании Разумных Существ. Лесные эльфы не стали протестовать против появления своих более крупных, но бескрылых собратьев. Началась медленная колонизация новых миров.

Постепенно на Ожерелье появились и другие разумные расы: тролли, дракенсы, ферстиды, йолд-чамро-сении и прочие. Все они покинули Срединные Миры по разным причинам: кто своей волей, кто неволей. Так или иначе все они находили на разных Бусинах пригодные для себя условия жизни и оседали там, смешиваясь с местным населением или организую собственные колонии. Возможно, из-за близости Абсолютного Порядка, на Ожерелье так и не зародилась человеческая раса. Младшие Боги также не удостаивали эти малонаселенные и живущие обособленной жизнью миры своим вниманием. И коренных обитателей, и переселенцев это положение вещей вполне устраивало…

Недавно. Некоторое время назад на Фиолетовой Бусине появился дракон по имени Крахторот. Вообще, надо сказать, именно драконы считались первосотворенными разумными существами. Во времена Великих Древних Богов они считались самыми влиятельными существами: могучими воинами, великими магами, справедливыми судьями. В Битве Богов драконы выступили на стороне своих создателей, нанеся немалый урон войскам Повелителей. В этой же битве почти все они были уничтожены. Те ящеры, что иногда по ошибке именуются «драконами», не имеют к ним никакого отношения. Так вот, дракон Крахторот, что появился на Фиолетовой Бусине, начал призывать эльфов к объединению в собственную империю. Он утверждал, что Повелители скоро откроют свои границы и начнут новую войну с древними расами. Он говорил, что только союз всех нечеловеческих существ может остановить возрождение Великих Первых Богов. Он считал, что дойдя до Центра Мира в Верхних Измерениях, можно обрести силу, равную силе Бога. Он называл себя единственным достойным кандидатом на пост нового Высшего Божества.

Большинство обитателей Ожерелья с безразличием выслушали эти призывы и равнодушно отвернулись. Некоторые, особенно те, кто жил выше по Бусинам, пытались доказать дракону, что добраться до Центра Мира практически невозможно. Чем дальше вверх идти по Нитям, тем более странными становятся Бусины, тем необычнее живущие там еще с сотворения мира существа. Не все они настроены дружелюбно, не все согласятся открыть проход наверх. На это дракон заявил, что для сильной армии нет никаких преград. Эльфы Фиолетовой Бусины его поддержали и избрали своим королем. К ним присоединились дракенсы с Оранжевой Бусины. Эти планеты стали основой будущей империи.

Вскоре путем интриг, хитрости и обмана дракон подчинил себе Перламутровую и Лазурную Бусины. Потом открытым военным вторжением он захватил Желтую Бусину. Замки магов-хранителей природы пали от заклинаний короля-Дракона и его полководцев. Часть эльфов и эльфинов перешла на сторону захватчиков, другие бежали на Черно-Белую Бусину и дальше — вверх по Нити. К тому времени темные эльфы превратились в мощную, хорошо обученную и вооруженную армию. Они начали подготовку к вторжению в следующий мир. Темные эльфы стали жестокими и злобными существами. Избранных, таких как граф Бестиаст, король-Дракон обучил боевой магии, которая использовалась в Великой Битве Богов.

— За вступление на путь зла вы и называете их «темными эльфами»? — Спросила Яна у Кэлорина Олфорвана.

— Нет. Просто Фиолетовую жемчужину освещает тусклое темно-красное светило. — Объяснил Кэлорин Олфорван.

— Ну, конечно! — Хлопнул себя рукой по лбу Максим. — Бледная кожа, большие зрачки — все это признаки приспособленности к малой освещенности.

— Чарльз Дарвин должен быть доволен, что его теория применима не только к птицам и черепахам с разных Галапагосских островов, но и к эльфам с разных Бусин. — Усмехнулся Олаф.

— О чем это вы? — Не понял Кэлорин Олфорван.

— У нас есть теория о происхождении жизни на нашей планете. Сказала Яна. — Теперь, правда, ваш рассказ ее частично опровергает. Но некоторые положения все же остаются верными. Понимаете, все то, что вы нам сообщили, несколько не соответствует нашим представлениям о мире и о нашем месте в нем. В наших мифах говорится и о драконах, и о гномах, и об эльфах. Но нигде не сказано, что эльфы строят воздушные корабли и стреляют друг в друга из огненных пушек.

Олфорван рассмеялся:

— А в наших мифах утверждается, что люди — это безволосые обезьяны с дубинами, живущие в пещерах. Вы были бы еще более удивлены, если бы повстречали эльфов, оставшихся жить в Срединных Мирах. Они летают в космосе на металлических кораблях, подобно смертным расам. Они общаются с Повелителями. Некоторые их планеты входят в сеть ППП.

— Вот это да. — Сердце Яны замерло от обретенной надежды. — А как мы можем добраться до этих эльфов?

— Увы, пока никак. — Развел руками Олфорван. — Путь вниз по Нити перекрыт армией короля-Дракона. Собственно, в нижнем конце Нити и расположены планеты наших собратьев, перешедших на технический путь развития. Но, чтобы туда попасть, надо не только миновать Бусины короля-Дракона и его союзников, но и пройти еще более пятидесяти других Бусин. Впрочем, лишь только вы попадете в руки темных эльфов, путь вниз для вас закончится. Дракон распорядился уничтожать всех людей, попавших в его королевство.

— А вы почему нас сразу не убили? — Напрямую спросил Максим. Ведь, насколько я понял, люди считаются чем-то вроде частичек Первых Богов — ваших врагов в древней Битве.

— Это было очень давно. Слишком давно. С тех пор многое изменилось. Вы же видели сами: эльфы убивают эльфов, хотя, возможно, их отцы когда-то сражались с Богами и Повелителями плечом к плечу. В то же время другие эльфы имеют с теми же Повелителями торговые и политические связи. Я еще раз повторяю, все слишком запуталось и перемешалось в этом мире. И эльфинов рождается все больше и больше…

— Мы не понимаем.

— Эльфины — это те же эльфы, только смертные. Раньше у бессмертных эльфов рождались бессмертные дети. Но теперь, после Великой Битвы Богов, на свет появляются, в основном, эльфины. От эльфинов же рождаются только эльфины. И срок их жизни все короче и короче. Наши Боги погибли, а с ними исчезла та сила, что делала наш род бессмертным. Теперь, чтобы жить, нам надо придерживаться новых правил.

— А лесные эльфы? Мы видели, как они бросались на врага, не щадя своих жизней. Мы всегда считали, что бессмертные существа берегут свою жизнь.

— Лесные эльфы — это душа леса. На смену им придут новые эльфы, как на смену опавшим листьям вырастут свежие. Они не задумываются о том, что такое смерть. Они просто живут вместе с лесом. Я уверен, что скоро во дворце Феи Шипов появится много крылатых малышей.

— Но мы не видели их женщин. Или они также похожи между собой, как ваши мужчины и женщины? — Поинтересовался Олаф, стараясь скрыть смущение при упоминании Тризелны.

— У лесных эльфов все еще проще — они однополы. В случае смерти собратьев часть лесных эльфов приобретает женские признаки и начинает вынашивать детей.

— Так, значит, наш знакомый Зеленушка может стать мамой?! Опешил Олаф.

— Вполне возможно. — Подтвердил Олфорван. — Или папой. Никто не может знать заранее. За свою жизнь лесные эльфы успевают несколько раз побывать и тем, и другим.

Позже, наедине, космонавты подводили итоги:

— Мы не можем вернуться на Землю, пока путь вниз по Нити перекрыт темными эльфами. Мы также не можем перейти на сторону короля-Дракона, так как эта компания продолжает ненавидеть весь человеческий род.

— Значит, остается одно — мы должны помочь королевским эльфам победить врагов и освободить Бусины.

— Звучит, конечно, здорово. Есть только одна проблема — сколько времени на это потребуется? Мы-то не бессмертны, как эльфы, и до конца военной кампании, боюсь, не доживем.

— Верно, Олаф. Но другого пути для нас нет.

— А космос? Почему все эти эльфы пользуются Нитями, но никто не пытается построить космический флот? Тем более, что другие эльфы это давно уже освоили?

— Не знаю. Возможно здесь, в Измерениях Порядка, какие-то другие законы. Вспомни, например, как мы неожиданно совершили «мягкую посадку» без парашюта. Впрочем, это только предположение. Нам еще многое надо узнать об этом мире. Очень многое…


* * *
Несколько дней (по весьма приблизительным подсчетам людей, так как квадратное Солнце стояло на месте, а часы не работали) воздушная эскадра адмирала Ломилирна летела то над сплошным диким лесным массивом, то над окультуренными садами и полями. Люди с особенным интересом рассматривали проносящиеся под ногами поселения королевских эльфов, но с высоты невозможно было разобрать подробности. Они видели только крыши домов да стоянки воздушных кораблей. Никаких дорог, заводов, портов на реках и озерах. Похоже, воздушное сообщение заменяло эльфам все остальные виды транспорта.

Корабли летели почти без остановок. Лишь два раза они снижались над озерами, чтобы через сброшенные гибкие шланги ручными помпами закачать запас воды. Несколько раз эскадра попадала под дождь. Потоки воды, выливавшиеся на палубу, не стекали за борт через шпигаты, а также собирались специальными воронками. На кораблях имелись не только умывальники, но и душевые кабины, причем использованная вода не сливалась вниз, а подпитывала живые деревья, из которых был сделан воздушный корабль. В эту воду добавлялись отходы с камбуза, остатки несъеденной пищи и продукты жизнедеятельности экипажа, так что получался довольно «вкусный корм» для растений.

— Не хотела бы я оказаться в «топливных баках» этого судна. Прокомментировала Яна этот способ получения энергии. — Могу себе представить, что там находится…

— Да уж, хорошо, что деревья сами заинтересованы в герметичности тех емкостей, куда они запустили корни. — Согласился Максим.

За время полета космонавты сделали еще одно интересное открытие. Первым оказался Максим.

— Проклятье! — Закричал он, молотя кулаками в двери кают своих товарищей. — Посмотрите! Какого черта?!

Олаф и Яна с заспанными лицами вывалились на палубу с оружием в руках, готовые вступить в бой с любым врагом. Но их глазам предстал один только Фрадов, протягивающий перед собой руку и с ужасом глядящий на свой оттопыренный указательный палец.

— В чем дело? — Поинтересовался Олаф, покрутив головой и не обнаружив ничего заслуживающего такого шума.

Несколько эльфов-матросов бросили на людей мимолетные взгляды и вновь вернулись к своим делам. На корабле все было тихо и спокойно. Кроме Максима.

— Вы только посмотрите! — Его крик перешел в протяжный стон. Вот, вот!

Он по-очереди тыкал пальцем под нос Яне и Олафу. Девушка первой догадалась захватить его руку и разглядеть, что же на самом деле вызвало такую бурю эмоций.

Внимательно осмотрев палец Максима, она изрекла:

— Ну, испачкался. Ну, на палец прилипли какие-то волосы. Ну и что?

— Ну и что?! Ну и Что?! — Вновь повысил голос Фрадов. — Я не испачкался, я просто почесался.

Он всей пятерней провез по подбородку. В его бороде образовались светлые гладкие дорожки от пальцев. Волосы выпали и присоединились к своим собратьям, утерянным в процессе первого почесывания.

— Видели?! — Вскричал Максим, потрясая сжатой в кулаке горстью своих волос. Он сделал страшные глаза. — И так ВЕЗДЕ!

— Радиация. — С ужасом выдохнула Яна. — Лучевая болезнь.

— Так вот почему мне не приходится бриться. — Понял Олаф. — Я как-то сразу и не подумал…

— Похоже, нам конец. — Более спокойно произнес Максим. — Счетчики радиации не работают, но, я думаю, мы подхватили достаточную дозу.

— Подожди. — Задумалась Яна. — Но почему не выпадают волосы на голове? Мне даже кажется, что у меня они стали гуще и пышнее. Да и у вас тоже.

— Да? — Максим похлопал ладонями друг о друга, и легкий ветерок унес потерянные компоненты его тщательно ухоженной бородки. После этого Фрадов зажмурил глаза и запустил пальцы в свою шевелюру. Больно!

Бьорнсен радостно ухмыльнулся, Чжи облегченно вздохнула.

— Итак, это не радиация. С волосами на голове все в порядке, а вот с остальными…

— Надо спросить у Олфорвана. — Подал замечательную идею Олаф.

Люди нашли специалиста по боевой магии на втором ярусе передней палубы. Эльф внимательно осмотрел возбужденных людей и выслушал их рассказ. Он занервничал, однако совершенно не по той причине, что так волновала людей.

— Вы проходите период адаптации к чужому для вас миру. — Заявил он. — Ничего страшного в потере лишнего волосяного покрова для вас нет. Гораздо важнее, не станете ли вы восприимчивы к магии. Готовы?

— К чему? — С подозрением спросил Максим.

Вместо ответа Олфорван выбросил вперед обе руки с растопыренными пальцами. С их кончиков сорвались синие искры, потянулись к людям и погасли.

— Опять проверка. — Догадалась Яна.

— Именно. — Подтвердил эльф и повторил эксперимент, только искры на этот раз были покрупнее и поярче. — Странно. Ваша защита стала как будто еще прочнее.

— Хоть что-то приятное. — Проворчал Фрадов, стирая с лица остатки бороды.

Олаф в это время очищал от растительности свои запястья. За борт корабля посыпались черные и светлые волосы.

— Пойду-ка и я приму душ. — Тихо сказала Яна, слегка покраснела и быстро удалилась.

Олфорван удивленно посмотрел ей вслед:

— Что это с ней?

Максим как можно более безразличным тоном произнес:

— Наверное, она тоже решила подсчитать свои потери.

— А! — Догадался Олфорван. — Но, подождите, разве у ваших женщин волосы растут не только на голове? Я не заметил, чтобы…

— Растут, растут. — Подтвердил Олаф.

— Росли. — Поправил его Максим.

Они переглянулись и откровенно заулыбались.

В Очеловеченной Федерации моногамия считалась далеким и давно искорененным пережитком. Тем более в армии, во флоте и в военно-космической разведке. Считалось, что плотские связи только укрепляют единство боевых команд. Однако существовали и некоторые этические нормы и запреты. Олаф и Максим, например, делали вид, что совершенно незнакомы, когда один видел другого выходящим из комнаты Яны или другой общей подруги. Правда, это было на Земле, в те полгода, что их натаскивали на эксперимент с «Большим Скачком». Здесь, в окружении эльфов, космонавтов не слишком тянуло на интимную близость. А Бьорнсен, похоже, после встречи с Феей Шипов вообще перестал обращать внимание на Яну. Лишь его нынешняя улыбка показала Фрадову, что его товарищ околдован Тризелной не до самого конца. (Максиму очень понравился этот каламбур, но произносить его вслух при Олфорване он посчитал не вполне уместным.)

Глава 5. «Контора» принца Кинтэлла

— Эллчагра! Вижу Эллчагру! — На третий день полета закричал впередсмотрящий эльф.

— Давно пора. — Заметил Бьорнсен, встретив выскочившего из своей каюты Фрадова. — Хочется наконец походить по твердой земле.

Не только космонавты, но и большая часть команды корабля сгрудилась на носовых надстройках, разглядывая столицу королевских эльфов. Собственно, смотреть особо было не на что. Сквозь кроны деревьев проглядывали крыши домов и шпили дворцов, практически неотличимые от окружающей среды. Как и все в этом мире, город являлся частью леса, и иногда трудно было понять, где заканчиваются стены здания и начинаются дикие заросли.

На этом фоне выделялись только озера, пруды и расчищенные площади, служащие для приземления воздушных кораблей. В небе над Эллчагрой наблюдалось довольно оживленное движение. Вначале людям показалось, что огромные корабли и маленькие шлюпки следовали по своим делам, совершенно не заботясь о соблюдении каких-либо правил движения. То что они не сталкивались, являлось либо чудом, либо свидетельствовало о необыкновенном мастерстве их капитанов.

Капитан Дерон Свалирн отдал приказ и на сигнальный шест взвились разноцветные флажки. Шесть кораблей из эскадры адмирала Ломилирна отвернули в сторону и пошли на снижение. Флагманский корабль, на котором находились люди, продолжил движение вперед.

Чем ближе к центру Эллчагры, тем плотнее и плотнее располагались здания. Кое-где уже можно было заметить какое-то подобие улиц и проспектов, правда, не мощеных, а поросших короткой газонной травой. По ним прогуливались пешеходы — в основном, королевские эльфы, хотя люди заметили нескольких васпанов и двух троллей. Вполне возможно, что в столице жили и лесные эльфы, но разглядеть крылатых малышей, да еще на фоне растительности, с палубы воздушного корабля было невозможно.

К людям присоединился адмирал Ломилирн.

— Как вам наш город? — Поинтересовался он.

— Красиво но… для нас несколько непривычно. — Ответила Яна.

— Да, да, конечно. — Покивал головой эльф. — Я видел иллюстрации к рассказам тех людей, что попадали сюда до вас. Каменные, металлические или пластиковые города. Похороненная под мостовыми земля. И машины, машины, машины… Машины делают для вас все: возят, кормят, моют, одевают, даже производят другие машины для ваших новых потребностей.

— Если бы все это было так просто. — Возразила Яна. — Мы ведь тоже можем сказать, что тут кругом растения. Растения вас носят по воздуху, кормят, одевают.

— Сдаюсь, сдаюсь! — Рассмеялся Ломилирн. — Как говорится, каждому свое.

— Что вы имеете в виду? — Напрягся Фрадов. — Последняя фраза адмирала напомнила ему некоторые не очень достойные лозунги из прошлого Земли.

— Я хотел сказать, что эльфам — магия живой природы, людям магия машин. — Без какой-либо задней мысли пояснил Ломилирн.

На палубе появились Кэлорин Олфорван и Клоранна. Капитан Дерон Свалирн гонял всех своих матросов взад и вперед, заставляя их готовить корабль к торжественной посадке. Теперь люди поняли, почему, несмотря на кажущийся хаос в перемещении воздушного транспорта, столкновения маловероятны. На самом деле в небе над столицей действовали сложные и довольно строгие правила. Разноцветными сигнальными флажками на шестах полагалось подавать сигналы о любых изменениях скорости, направления и высоты. Каждый корабль двигался по своему воздушному коридору в соответствии с рангом, назначением, размерами и множеством других, не столь ясных людям параметров.

— Наконец-то дома. — Радостно вздохнула Клоранна.

Она мало общалась с людьми, почти все время проводя на орудийной палубе. Женщина-эльф крайне педантично относилась к своей работе.

— Сейчас доставим наших гостей по назначению — и на отдых. Сказал Кэлорин Олфорван.

— По назначению? — Насторожилась Яна.

— Надеюсь, это не очередные «покои для незваных гостей»? — Хмуро спросил Олаф.

— О, нет! — Улыбнулся адмирал (он, вообще, слишком часто улыбался для командующего воздушной эскадрой). — Хозяйство принца Кинтэлла образец гостеприимства и радушия.

— Подходящая характеристика для контрразведки. — Заметил Фрадов, вспомнив, какую высокую должность занимал упомянутый эльф — Похоже, мои лучшие предположения подтверждаются.

— Вас там давно уже ждут. — Не понял иронии Ломилирн. — Для вас приготовили лучшие комнаты… с точки зрения людей, конечно же.

— Нас ждут? — Переспросила Яна и выразительно посмотрела на своих товарищей.

Космонавты и раньше подозревали, что у эльфов, помимо рупоров-громкоговорителей и цветных флажков для общения между кораблями, существует какая-то дальняя связь. Правда, о ней им никто не рассказывал. Это означало, что полным доверием эльфов люди пока не пользуются, и те поверхностные сведения, что они получили, являются лишь общеизвестной верхушкой айсберга.

— Конечно. К нам не часто заносит людей со столь яркими и своевременными талантами, как у вас.

— Со своевременными?

Повторяя слова из фразы собеседника, можно либо заставить его замолчать, либо разговорить. Яна надеялась на второй вариант. Адмирал не оправдал ее ожиданий. Видимо, его улыбчивость не являлась признаком простодушия.

Тем временем под медленно летящим кораблем проплывали густозаселенные кварталы Эллчагры. Многоэтажные дома здесь отчасти походили на человеческие, имели двери и окна. Неподалеку виднелись обширные верфи-поля, на которых строились-произрастали новые воздушные суда всевозможных форм и размеров.

По довольно приблизительным оценкам косморазведчиков, Эллчагра насчитывала не менее ста километров в диаметре, и населяло ее около пяти-шести миллионов обитателей. Для столь древнего мира это было не очень много. В Новом Бомбее на Земле, к примеру, ютились не менее пятнадцати миллионов человек, хотя был он раз в десять меньше столицы королевских эльфов.

Наконец-то корабль капитана Дерона Свалирна начал плавное снижение. Стараясь не демонстрировать повышенный интерес, а, тем более, беспокойство, люди посмотрели туда, куда им предстояло приземлиться. Впереди по курсу виднелся огромный дворец, ничем особенным, впрочем, не отличающийся от других подобных зданий Эллчагры.

— Аналог нашей «конторы». — Перешел на слэнг косморазведчиков Фрадов.

Военно-космическая разведка занималась не только сбором информации, но и отловом государственных, военных и технических шпионов. Теперь людям предстояло встретиться со своими коллегами в этом мире.

Корабль мягко причалил к одной из террас дворца примерно на уровне пятого этажа.

— Прошу. — Указал рукой на переброшенные сходни адмирал Ломилирн.

Матросы-эльфы, словно портье в гостинице, принесли ящик со спасательным комплектом.

— Извините, ребята, не знаю даже, что вам дать «на чай». Буркнул Олаф.

— Зачем мы, вообще, таскаем за собой этот сундук? — Спросил у Яны Максим. — Ничего полезного там больше не осталось.

Ножи косморазведчики постоянно носили на поясе вместе с трофейными мечами. В ящике оставалось только немного продуктов и масса неработающих приборов.

— Носить тяжело, а бросить жалко. — Усмехнулась девушка. — Тебе это ничего не напоминает?

— Похоже на клятву, которую мы дали, вступая в «контору». Фрадов прищурил глаза. — Ты это имела в виду?

— Вообще-то, нет. Но и это сойдет.

На террасе выстроился почетный караул в составе десятка королевских эльфов. Они носили короткие серые плащи поверх пластинчатых панцирей. На их головах красовались легкие серебристые шлемы с небольшими плюмажами из жестких синих перьев. В руках эльфы держали короткие жезлы, похожие на оружие десантников графа Бестиаста.

— Нам надо сдать оружие? — Нарочито небрежнопоинтересовался Фрадов.

— Зачем? — Так же невинно удивился Кэлорин Олфорван. — Вы же гости, а не пленники.

Максим пожал плечами и вопросительно поглядел на Яну. Видя, что люди слегка колеблются, Кэлорин Олфорван первым ступил на трап.

— Как? — Театрально изумилась Яна. — И вы с нами?

— Конечно. — В тон ей ответил эльф. — Я, в некотором роде, ваш первооткрыватель и несу за вас определенную ответственность.

Космонавты покинули летающий корабль. Матросы втянули сходни.

— Еще, увидимся, люди. — Помахал им рукой капитан. — До свидания.

— Тризелна тоже так говорила. — Буркнул Олаф.

— Похоже, что ты все никак не можешь забыть ее стрекозиные крылышки. — Как можно ехиднее проговорила Яна.

Но Олаф не принял ее игры, нахмурился и замкнулся в себе.

— Не задирай его. — Прошептал Максим на ухо девушке. — Он и правда серьезно втюрился в эту малышку.

Воздушный корабль слегка наклонился вправо и отвалил от террасы.

Навстречу людям вышел эльф без шлема. Черты его лица были чуть тоньше, чем у остальных, поэтому космонавты рискнули идентифицировать его, как существо женского пола. Они не ошиблись.

— Приветствую вас, милые гости, во дворце принца Кинтэлла. Нараспев произнесла женщина-эльф нежным завораживающим голосом. — Меня зовут Дилафисса Долифандра. На первое время я буду вашим провожатым. Будьте любезны, следуйте за мной.

Она плавно повернулась и направилась внутрь дворца, даже не потрудившись проверить, идут ли за ней «милые гости». Кэлорин Олфорван сделал рукой приглашающий жест. В сопровождении почетного караула люди отправились за своей новой знакомой.


* * *
Не успели космонавты разместиться в предоставленных им комнатах, вымыться и примерить предоставленную им новую одежду, как их провожатая и Кэлорин Олфорван пригласили людей пройти, как они выразились, «необременительное тестирование».

— Началось. — Прокомментировал это сообщение Максим, строя в голове самые пессимистические прогнозы.

Но все оказалось не так страшно. По крайней мере, внешне. Вооруженного караула больше не было. Вообще, можно было подумать, что во дворце находится не так уж много эльфов. Людей проводили в комнату, чрезвычайно напоминающую приемный покой в дорогой частной больнице, и усадили в мягкие кресла. Космонавтам объяснили, что их по-очереди проводят в комнату для тестирования, где потребуется положить руки на прозрачный шар и немного расслабиться.

— Ага! — Обрадовался Олаф. — Я видел такие шары в инфо-фильмах про дешевых гадалок.

К счастью, кресла стояли довольно далеко друг от друга, так как Яна и Максим одновременно захотели наступить Бьорнсену на ноги.

Эльфы не разделяли веселья Олафа.

— Поверьте, пожалуйста — сложила ладони Дилафисса, — это все очень серьезно. Мы не в коем случае не хотим нанести вам ни малейшего вреда. Мы даже не стремимся вытянуть из вашей памяти какие-либо сведения, которые вы считаете секретными. Нас интересует только, говорите вы правду или нет.

— Так этот шар что-то вроде детектора лжи? — Спросил Олаф. — У нас тоже есть нечто подобное.

Яна и Максим переглянулись, мысленно пожелав своему товарищу немедленно онеметь. Впрочем, эльфы не придали его реплике совершенно никакого значения. Лишь Дилафисса мягко улыбнулась, как будто подумала про себя: «В какие только забавные игрушки не играют эти очаровательные детишки».

Первой в неизвестность отправилась Яна. Она отсутствовала примерно двадцать минут. За это время оставшиеся в одиночестве Олаф и Максим успели придумать семь планов спасения девушки из рук палачей и бегства из Эллчагры. Правда, при детальном рассмотрении все эти планы заканчивались поимкой космонавтов на пороге дворца. Офицеры космической разведки реально оценивали свои силы. Воевать с целой планетой они не могли.

Яна появилась в сопровождении Кэлорина Олфорвана.

— Семь миллионов восемьсот тридцать четыре тысячи пятьсот одиннадцать. — Скороговоркой выпалил Максим.

— Семьдесят восемь альфа пси сто сорок пять. — Не задумываясь, ответила девушка.

Кроме физической подготовки, косморазведчики подвергались и усиленной психической тренировке. Они под гипнозом запоминали определенные комбинации цифр и букв. То, что произнес Фрадов, должно было выявить, подвергалась ли Яна психической «ломке» или «вскрыванию». Если бы это произошло, она навсегда забыла бы ответный ключ, «зашитый» в самых верхних «тонких» уровнях памяти. Но она дала правильный ответ, следовательно, эльфы не сотворили с ее мозгом ничего недозволенного.

— Ну? — Нетерпеливо спросил Олаф. — Что там с тобой делали?

Яна развалилась в огромном мягком кресле и глубокомысленно произнесла, обращаясь скорее к эльфам, чем к своим товарищам:

— По-моему, ничего. Если они что-то и пытались узнать, то им помешала наша пресловутая антимагическая защита.

Космонавты поняли ее правильно. Яна не могла при Кэлорине Олфорване сообщить ничего конкретного, что могло бы быть истолковано эльфом как предупреждение или совет.

В дверях возникла изящная Дилафисса Долифандра:

— Пожалуйста, теперь вы, Олаф Бьорнсен.

— Похоже на прием к врачу, а не на очередь в камеру пыток. Попытался пошутить гигант, однако было видно, что он слегка нервничает.

Это было неудивительно. Из всех троих Яна Чжи на тестировании в лабораториях космической разведки показывала самые лучшие результаты, а Бьорнсен числился едва ли не в списке отстающих.

Когда Дилафисса и Кэлорин увели Олафа, Максим спросил Яну на языке жестов: «Насколько опасно? Что они узнали?»

Яна ответила движениями пальцев: «Неопределенность».

На словах она пояснила:

— Меня провели в небольшую комнату, усадили на точно такое же кресло и дали в руки прозрачный шар размером с футбольный мяч. Сначала я думала, что это какой-то кристалл, но шар оказался неожиданно легким и теплым на ощупь.

Дилафисса сказала мне: «Постарайтесь отвечать быстро и не задумываясь. Если какой-то вопрос покажется вам некорректным или обидным, сразу скажите об этом. Если вам покажется, что мы пытаемся выведать какие-либо секреты или вынуждаем вас нарушить данные раньше клятвы, также известите нас. Мы снимем эти вопросы».

— Довольно мягкие правила для допроса. — Покачал головой Максим. — И что, никаких наркотиков или иголок под ногти?

Яна слегка улыбнулась:

— Как видишь, я пока цела и нахожусь в своем уме. Короче: Дилафисса начала задавать вразнобой разные вопросы, примерно так, как это делает и наш психоаналитический отдел. В основном, ее интересовала я сама, мои взгляды, симпатии, антипатии. О Земле, о нашей работе, о том, как мы попали в этот мир меня вообще ничего не спрашивали. Для проверки на некоторые вопросы я отвечала правду, на другие полуправду, на некоторые — заведомую ложь. Шар никак на это не реагировал. Эльфы тоже. Я не могу с уверенностью говорить, что на нас их методика не действует. В то же время я не ощущала ни малейшей попытки «вскрыть» меня гипнозом. Так что я не знаю, что на самом деле происходило, что эльфы от меня узнали, что мне удалось скрыть.

— Это, конечно, мало радует. — Заключил Максим после нескольких секунд раздумий. — Или они настолько хорошо знают людей, что могут «читать» нас, как текстовый файл. Или мы для них «закрыты» и они потерпели неудачу, но нам в этом, естественно, не признаются. Или их, действительно, совершенно не интересует наша планета и наша цивилизация. Я предпочитаю третий вариант. Если все то, что нам рассказали о Вселенной — правда, то наша Земля далеко не самый развитый и влиятельный мир. Скорее, наоборот. Наши самые последние достижения настолько отстают от уровня развития большинства цивилизаций, что никого не интересуют. Представь, если бы к нам в разведку попал неандерталец. Неужели мы стали бы расспрашивать его о местоположении родной пещеры или о способах обработки каменных наконечников?

Яна фыркнула, представив себе эту картину.

— Давай, дождемся Олафа. — Предложила она. — Нельзя только по моему случаю судить о методике дознания.

Бьорнсен появился приблизительно через тот же период времени, что и Яна. Вместе с ним вышли Дилафисса и Кэлорин. Космонавты вновь обменялись кодовыми фразами. Олаф был «чист». Эльфы переглянулись, словно стараясь скрыть улыбки. Похоже, их здорово забавляло это представление. Космонавты же были от него не в восторге.

Когда эльфы увели Фрадова, Яна и Олаф сравнили свои ощущения от проведенного тестирования или, как они его называли, «допроса». Оказалось, что Бьорнсен получил от Дилафиссы те же инструкции, услышал примерно те же вопросы и дал похожие ответы.

Вскоре вернулся Максим. Кивком головы и несколькими быстрыми жестами он сообщил Яне, что и с ним происходило то же самое. Космонавты сидели в креслах, эльфы прохаживались перед ними по комнате взад-вперед.

— Мы кого-то ждем? — Догадался Максим.

— Да. — Ответил Олфорван. — Принц Кинтэлл просил вас оказать ему любезность и выслушать его предложения.

— Я так понимаю, что ваше тестирование мы прошли? — Не сдержал нетерпения Олаф.

— Да, конечно. — Мило улыбнулась Дилафисса.

— И ваш волшебный шар ничего не показал?

— Это не волшебный шар. — Еще более обезоруживающе-искренне произнесла девушка-эльф. — Это мяч, которым мой сын когда-то давно играл в «ударь ногой».

Космонавты не успели удивиться или возмутиться, как в комнату быстрым шагом ворвался эльф в белоснежной развевающейся одежде, украшенной по краям узором из золотых и бирюзовых листьев.

— Принц Кинтэлл. — На ходу бросил он. — Можно просто Китнэлл. Извините, что я немного опоздал. У нас только что происходило совещание, на котором как раз обсуждался ваш вопрос. Я не буду тратить слишком много времени на то, чтобы объяснить, как велико мое влияние на вашу дальнейшую судьбу. Гораздо больше меня интересует возможность нашего взаимовыгодного сотрудничества.

Люди с любопытством посмотрели на этого аристократа-контрразведчика с манерами политика-демократа. Надо признать, он умел и заинтересовать, и вызвать доверие. Военно-космических разведчиков учили, что такой тип людей крайне умен и поэтому потенциально опасен. Оставалось только проверить, относится ли подобное утверждение и к эльфам.

Принц вопросительно посмотрел на Олфорвана. Олфорван посмотрел на Долифандру.

Долифандра заговорила:

— Все примерно соответствует вашим предположениям, любезный Кэлорин, и свидетельствам Феи Шипов Тризелны. Это, действительно, люди. Они, действительно, совершенно случайно оказались на нашей Бусине.

— Гениальная находка! — Воскликнула Яна, которую начинал слегка раздражать этот спектакль. А в том, что все происходящее тщательно разыграно, она сомневалась все меньше и меньше. Причем, похоже, людям здесь отводились далеко не самые лучшие роли.

— Это еще не все. — Повернулась к Яне Дилафисса. Видимо, пытаться вывести женщину-эльфа из равновесия было совершенно бесполезно. — Мы проанализировали ваши действия, слова и потенциальные возможности. Итак: вы прибыли из довольно удаленного от центральных областей мира; вы хорошо подготовлены физически, хладнокровно вступаете в бой и умело сражаетесь. Следовательно, на своей планете вы принадлежите к военной элите. В развивающихся мирах это автоматически относит вас и к властным структурам. Вас трое, причем ярко выраженного лидера среди вас нет. Значит, у вас в настоящее время доминирует демократической управление. Самое интересное — вы совершенно невосприимчивы к магическому воздействию. Сначала мы предполагали, что на вас наложены мощные защитные чары. Но, когда вам в руки дали детский мяч и сказали, что это волшебный шар, вы не обнаружили обмана. Любой хоть чуть-чуть разбирающийся в волшебстве человек понял бы это. Вы же во время тестирования все свое внимание уделяли этому мячу, тем самым отчасти теряя контроль над мышцами лица. Тогда мы поняли, что в вашем мире, действительно, абсолютно отсутствуют любые проявления магической силы. Это довольно странный феномен для Вселенной. Возможно, именно поэтому вы и не подчиняетесь всеобщим законам волшебства. В то же время, физически вы адаптируетесь к нашему миру, что означает вашу гибкость и приспособляемость, свойственную всей расе людей. Кроме того, тестирование показало, что вы умны, расчетливы, сообразительны, быстро меняете свое поведение в зависимости от ситуации, стараетесь контролировать происходящее или, еще лучше, устанавливать свои правила игры. Однако, аналитическое и абстрактное мышление у вас уступает моторным функциям и реакциям. Суммируя все сказанное, я думаю что вы принимали участие в эксперименте по переходу из Измерение в Измерение. Но вы не ученые, а испытатели или наблюдатели от военной элиты. Эксперимент отчасти вышел из-под контроля, и вас забросило в наш мир. Вы пытаетесь найти способ вернуться обратно, попутно собирая сведения о мире, про который до сих пор ничего не знали. С вашей точки зрения эти сведения и их доставка на вашу планету имеют такую большую ценность, что ради них вы готовы на самое тесное сотрудничество с нами. Если хотите, вы можете не отвечать, насколько верны мои заключения.

— Почти все, что Вы сказали, правильно. — Сказал Фрадов. Конечно, мы и сами могли бы все это вам рассказать. Но, надеюсь, вы будете больше доверять нам, раз сами до всего этого дошли.

Принц Кинтэлл, внимательно выслушавший свою сотрудницу, взял слово:

— Теперь, когда мы знаем, что вы говорили правду, а вы поняли, что без нашей помощи никогда не вернетесь обратно, давайте перейдем к деловой части.

Яна вежливым взмахом руки попросила дать ей высказаться.

— Позвольте и нам проявить свои способности. — Произнесла она, отчасти подражая, отчасти пародируя строго-научный тон доклада Дилафиссы. — Мы, кажется, уже поняли, что вы хотите предложить нам сотрудничество в военной сфере. Устойчивость к магии, наши боевые возможности бесполезны в массовых сражениях. Тем более, в воздушных, тактика которых нам неизвестна. Следовательно, речь может идти о так называемых «спецоперациях», точечных ударах по высшему командованию врага. Уничтожение магов, военачальников и тому подобное. Мы согласны и готовы приступить к работе, как только вы предоставите нам убедительные доказательства возможности нашего возвращения на родную планету. Если я права, можете сразу переходить к конкретным предложениям.

Кэлорин Олфорван едва не расхохотался:

— Здорово она тебя поддразнила, прелестная Дилафисса. Все в точку. Я же говорил, что с этими людьми удивительно приятно иметь дело. Прошу Вас, принц Кинтэлл.

Принц хлопнул в ладоши, и в комнате прямо позади каждого эльфа возникли точно такие же кресла, как и те, на которых сидели люди. Космонавты изумились, но постарались сохранить внешнее равнодушие.

— Магия! — Веско произнес Кинтэлл, усаживаясь. — Вы сейчас сидите на обычных креслах. Я сижу на кресле, сотворенном моим волшебством. Внешне они одинаковы. По крайней мере, для меня. Но присмотритесь повнимательнее. Вы видите какую-нибудь разницу?

— По-моему, Ваше кресло какое-то… прозрачное. — Нашел подходящее слово Олаф.

Действительно, если вначале люди не видели особой разницы, то теперь стала заметна некоторая ненатуральность сотворенной принцем мебели.

— Да, так и должно быть. — Удовлетворенно сказал Кинтэлл. — Вы попали в наш мир — мир магии. Вы не сможете сесть на мое кресло, хотя оно с легкостью выдержит любого эльфа или даже тролля. Но вы, люди с Земли, пройдете сквозь него, как сквозь воздух. Конечно, в основном мы пользуемся обычными предметами, ведь каждый раз тратить силы на сложное заклинание не имеет смысла. Но, в тоже время, иногда между зданиями мы устанавливаем волшебный мостик. Эльфы по нему пройдут — а вы провалитесь и разобьетесь. Я говорю это для того, чтобы вы поняли, насколько на самом деле зависимы от магии. Вам не наносят вред заклинания, направленные лично на вас. Но если колдовством поднять над вами камень, а потом отпустить, то он вас раздавит. Фея Шипов вполне успешно соорудила для вас тюрьму из волшебных растений. Магический огонь не причинит вам вреда, но он сожжет кислород вокруг вас и вы задохнетесь. Кроме того, вы сами не можете применять магию. Вам, например, будет недоступно «дальнословие». Для передачи мыслей рядом с вами должен находиться кто-то из магов.

Косморазведчики убедились, что их предположения подтвердились. У эльфов существовал аналог радиосвязи, но, увы, совсем не в том варианте, на который они надеялись.

— Я не хочу вас пугать, — продолжил принц, — но в нашем мире вас подстерегает довольно много сюрпризов. То, что до сих пор вы не сталкивались с магией, не дает вам возможности предвидеть действия врага. Поэтому первым делом Кэлорин Олфорван посвятит вас в основы магических воздействий и боевого колдовства. К сожалению, времени у нас очень мало. Мы уже подготовили одну очень важную, как вы выразились, «спецоперацию», но задержали ее начало, узнав о вашем появлении.

— Так вот почему наш визит оказался таким «своевременным»… Вспомнил Максим высказывание адмирала Ломилирна.

— Да, и эта операция не терпит отлагательства. Поэтому на подготовку к ней у вас почти нет времени, доучиваться придется на лету.

— «На лету» — это значит по ходу дела или на борту воздушного корабля? — Уточнила Яна.

— На борту. И по ходу дела. Не буду скрывать, задание очень сложное. До сих пор наши аналитики оценивали вероятность его успешного выполнения в пятьдесят восемь процентов. С вашим появлением шансы повысились до восьмидесяти одного процента.

— Мы еще ничего не услышали о том способе, которым вы вернете нас на нашу планету. — Напомнила Яна.

Принц серьезно посмотрел прямо ей в глаза:

— Дело в том, что никто на Черно-Белой Бусине не может вам помочь. Но, победив короля-Дракона, мы сможем захватить его сокровища. Мы совершенно точно знаем, что ученые и маги Крахторота имеют несколько современных межпространственных космических кораблей, захваченных у людей в Срединных Мирах. Наши разведчики сообщают, что на этих кораблях темные эльфы пытались через космос добраться до нашей Бусины. Но вверх по Измерениям для машин хода нет. А вот обратно, вниз, к Срединным Мирам, вы на них вполне можете полететь. На каком-нибудь из кораблей вы если и не доберетесь до человеческих миров, то хотя бы подадите сигнал о помощи. Я уверен, что вас обнаружат и подберут люди из миров, входящих в Сеть ППП. А дальше как вам повезет. Сумеете объяснить, где находится Земля — вернетесь домой.

— Не очень-то четкая перспектива. — Покачал головой Олаф. — Мы, признаться, рассчитывали на большее.

«Но зато сколько новых данных!» — мысленно вскричал Фрадов.

Кинтэлл молча развел руками.

— Поверьте, — сказала Дилафисса Долифандра, — мы бы с радостью помогли вам всем, чем можем. Но у нас для этого нет ни средств, ни знаний. Мы прекрасно понимаем, что в обмен на очень рискованное предприятие предлагаем вам весьма призрачную надежду на возвращение. Конечно, вы можете отказаться. Можете просто жить среди нас. В этом случае мы предложим вам должности тренеров по боевым искусствам в училище воздушных десантников. Но тогда ваш шанс на возвращение приближается к нулю. Я не думаю, что этот вариант придется вам по вкусу. Тестирование показало, что…

— Что мы сделаем все, чтобы побыстрее смыться отсюда. — Не слишком вежливо оборвала ее Яна. — Действительно, мы охотнее ввяжемся в смертельную драку, чем станем вашими приживалками. Но окончательное решение примем, когда вы подробно объясните нам, что конкретно от нас ждете…


* * *
Всего несколько дней провели космонавты в Эллчагре, да и то почти не покидали дворец принца Кинтэлла. Кэлорин Олфорван и иногда заменяющий его советник принца по имени Лифорнис Флораллон загружали их огромным количеством информации, позволяя делать перерывы лишь на сон, еду и тренировки с эльфийским оружием.

Как выяснилось, космонавты не могли пользоваться «стреляющими жезлами» и корабельными «пушками». Для выстрела надо было произносить короткое заклинание, но даже на него у людей не хватало магических способностей. Так что из довольно большого арсенала эльфов им пришлось выбрать только холодное оружие и луки.

Приятным исключением из насыщенных работой будней явилась познавательно-развлекательная прогулка на летающей лодке с Дилафиссой Долифандрой. Людям показали самые примечательные и прекрасные места в столице. Они облетели гигантский комплекс королевского дворца, посетили пляж, поплавали в теплой и довольно плотной воде, побывали в модном ресторане.

После утраты волосяного покрова, одетые в эльфийскую одежду, люди уже не так сильно отличались от остальных городских жителей. Лишь гигант Олаф постоянно привлекал внимание женщин-эльфов и эльфинок. Впрочем, знаки различия на его коротком плаще не позволяли запросто обращаться с предложениями познакомиться поближе. Приказом принца Кинтэлла людям присвоили достаточно высокие звания в эльфийской иерархии. Хотя сословные границы существовали здесь чисто номинально, военные чины соблюдались строго.

Вскоре космонавты не только научились различать эльфов-мужчин и эльфов-женщин, но и с первого взгляда стали определять эльфов и эльфинов с разных Бусин Ожерелья. Это было крайне важно, так как контрразведка имела все основания полагать, что среди беженцев с захваченных королем-Драконом миров на Черно-Белую Бусину проникло немало шпионов и диверсантов.

С точки зрения людей, эльфийское общество было слишком аморфным, не имело четкой организации и единой власти. Если тактика боевых действий еще хоть чем-то походила на Земную, то стратегия практически полностью отсутствовала. Вначале это казалось странным, так как, по идее, почти бессмертные существа должны были бы строить сложные долговременные планы. Только со временем люди поняли, что эльфы мыслят несколько иными категориями, почти все свое внимание уделяя настоящему времени. О будущем они почти не задумывались, а их собственные воспоминания были довольно расплывчаты и нечетки, словно занавешены полупрозрачной кисеей прожитых лет.

В военное ведомство, а, особенно, в «контору» принца Кинтэлла, набирали самых сообразительных представителей семейства эльфов. Как правило, это были эльфины в третьем-четвертом поколении. Черты их лиц были несколько резче, чем у бессмертных прабабушек и прадедушек, а целеустремленностью и решительностью они почти приближались к людям.

После того, как люди немного освоились, их познакомили с планом будущей кампании и с теми, кто примет в ней участие. Оказалось, что это те же самые Кэлорин Олфорван и Дилафисса Долифандра. Когда люди увидели, с кем вместе им предстоит идти на опасное дело, они одновременно и обрадовались, и огорчились.

— Надеюсь, то, что мы все время видим одних и тех же эльфов, не значит, что это единственные хоть на что-то способные воины. — Тихо высказал общее сомнение Фрадов.

— Извините, уважаемый боевой маг, что не дали вам отдохнуть от предыдущего рейда. — Слегка поклонилась Яна Кэлорину Олфорвану. — Но, похоже, вы лучший, кого выбрал принц Кинтэлл.

— Пустяки, друзья. — Отмахнулся польщенный эльф. — О каком отдыхе может идти речь, если армия темных эльфов вот-вот выступит в поход.

Теперь люди знали, что вокруг Нижней Нити разбит огромный лагерь сил вторжения. Сами Врата Между Мирами представляли собой нечто вроде межпространственной дыры, через которую можно было пройти с одной Бусины на другую. Пропускная способность Врат была невелика, а большие воздушные корабли и вовсе приходилось перемещать по частям, так что темные эльфы сначала захватили достаточно большой плацдарм, хорошо укрепили его, и только потом перешли к переброске основных боевых подразделений.

План принца Кинтэлла заключался в перекрытии Врат неким волшебным способом. Королевские эльфы собирались заблокировать перемещение по Нити, что сделало бы невозможным дальнейшее увеличение армии противника. Правда, для этого надо было проникнуть на охраняемую вражескую территорию и провести достаточно сложный и продолжительный ритуал. Маг-эльфин Криннофиллис и его подмастерья подготовили для него несколько мешков необходимых волшебных снадобий.

Космонавтов практически не посвящали в эту часть операции. Их задача заключалась в физическом устранении возможных препятствий, отвлекающих маневрах и прикрытии основной группы эльфов. Конкретные цели пока не назначались. Все должно было определяться по ходу дела. Именно в элементе неожиданности принц Кинтэлл видел залог успеха.

— По-моему, это практически неосуществимо. — Заявил Олаф своим спутникам. — Как мы незаметно проберемся через всех этих темных эльфов? По данным разведки, вокруг врат построен целый город. Там около трех миллионов человек… тьфу, я хотел сказать, эльфов и дракенсов.

Яна была настроена более оптимистично:

— Раз Кинтэлл и Олфорван так уверены в успехе, значит это на чем-то основано. Наверняка, в лагере врага они имеют и осведомителей, и диверсантов. Ведь не на верную же гибель они нас посылают?

— Все-таки не очень приятно знать, что ты — пешка в чужой игре. И еще я боюсь, что принц собирается на этом закончить операцию. В самом деле: зачем ему потом открывать врата и перебрасывать нас на Фиолетовую Бусину, чтобы мы угнали себе космический корабль?

— Кинтэлл говорил, что хочет подорвать доверие к силе дракона среди темных эльфов и их союзников. — Сказал Максим. — Если верить ему, то на других Бусинах действует постоянная подпольная организация, которая нам поможет. Если же ему не верить… Тогда проще сразу спрыгнуть вниз с балкона дворца. Все равно никакого другого шанса у нас пока нет.

— Ну да. — Согласился Олаф. — Как мы были подопытными кроликами, так ими и остались.

Глава 6. Полет через горы

И снова космонавты оказались на воздушном корабле Дерона Свалирна. Капитан радостно приветствовал их:

— Я же говорил, что мы вскоре опять встретимся.

— Ну да, у вас же на наш счет уже тогда были вполне определенные планы.

— А что же вы хотели? Кое-кто наверху, — эльф показал в сторону королевской резиденции, — решил, что вы — знак судьбы, некое знамение о том, что пора начинать действовать. Благодаря вам Кинтэлл смог получить разрешение на операцию.

— Правда? — Космонавты слышали об этом впервые. Они не предполагали, что их скромные персоны обсуждались на столь высоком уровне.

— Мы не хотели создавать излишнюю шумиху. — Добавил Кэлорин Олфорван. — Но во дворце короля слишком много невоздержанных на язык чиновников.

— Вы считаете, что и теперь темные эльфы не додумаются принять дополнительные меры безопасности? — Возмутился Олаф. — Или у вас тут принято заранее извещать врага о своем нападении?!

— Я бы сказал, что вся операция провалена, еще не начавшись. Горячилась Яна.

Дилафисса Долифандра успокаивающе подняла тонкую руку:

— Вы зря подозреваете нас в легкомысленности. На самом деле об истинном плане во всем королевстве знают только несколько эльфов и вы. Для всех остальных мы сейчас отправляемся в Тенистые горы, на встречу со старшинами кланов горных троллей.

— Мы сделаем крюк, затеряемся в горах, и оттуда, прячась в отрогах, подлетим вплотную к базе темных эльфов? — Предположил Максим, вспомнив карту этого мира.

— Примерно так. Но вначале мы перелетим через горы. — Невинно заявила Дилафисса.

— Через горы? — Удивилась Яна. — Но ведь Вы сами учили нас, что за горами начинается Черная Половина. Там владения Народа Ночи.

— Вот именно. У нас назначена встреча с этими… существами.

Народ Ночи жил на Черно-Белой Бусине с момента сотворения этого мира. Черно-Белая Бусина не вращалась вокруг своего кубического Солнца, поэтому одна ее половина была постоянна освещена, а вторая вечно пребывала в тени. Лесные эльфы и феи раньше вообще никак не контактировали с обитателями обратной стороны планеты. Народ Ночи жил в вечной тьме. Никто не знал даже, как выглядят эти существа. На солнечном свете они мгновенно сгорали. Но на своей территории были очень сильны.

Таким образом, сохранялся паритет: Народ Ночи не претендовал на солнечную сторону Бусины, эльфы и прочие дневные существа никогда не забирались на Черную Половину. Так было заведено издавна. Поэтому людей очень удивили слова Долифандры.

Тем временем воздушный корабль отчалил от террасы дворца принца Кинтэлла. Через некоторое время в кильватер к нему пристроились еще два военных корабля из эскадры адмирала Ломилирна. Последним с окраины Эллчагры поднялось огромное военное судно длиной в пятьдесят метров, с тремя рядами основных палуб и двухэтажной надстройкой на корме. Оно немного походило на летящий по воздуху дворец. На этом судне находился сам адмирал, маги и большая часть воздушных десантников.

После того, как Эллчагра скрылась за горизонтом, корабли перестроились в походный порядок. Первым летел узкий быстроходный военный корабль. Он держался почти над самыми кронами деревьев. Следом за ним и чуть выше летел корабль с людьми. На той же высоте следовал гигантский флагман. Замыкал отряд третий военный корабль, державшийся чуть ниже флагманского, но выше первого.

На этот раз экипажи кораблей были полностью укомплектованы. Максим и Олаф разместились в одной двухместной каюте, а Яне пришлось поселиться вместе с Дилафиссой Долифандрой. В других каютах расположились матросы и воздушные десантники. Хотя люди занимали несколько обособленное положение, никаких трений с экипажем корабля не возникало. Сказывались врожденные эльфийские равнодушие и миролюбивость.

— Не так должны вести себя солдаты. Не так. — Ворчал Олаф, наблюдая за прогуливающимися по палубам эльфами и эльфинами. — У нас в «учебке», наверняка, за это время пятерых избили бы до полусмерти, а одного-двух зарезали.

— И это еще так называемая «элита армии». — Вторил ему Максим. Теперь я не удивляюсь, что темные эльфы так просто захватили здесь плацдарм. Странно даже, что королевские эльфы, вообще, намерены дать хоть какой-то отпор захватчикам. Вспомни Эллчагру — веселье, смех, развлечения. Как будто на пороге не стоит большая война. Могу поспорить, девять десятых эльфов даже не знают о том, кто такой король-Дракон.

Олаф сплюнул за борт и проследил, как его послание исчезло в древесных кронах:

— В то же время во время боя они приходят в неистовство. Как те лесные эльфы Тризелны.

Максим похлопал приятеля по необъятному бицепсу:

— Я смотрю, ты серьезно запал на эту малышку. Мой тебе совет забудь. Вы слишком разные. А я вот присмотрел себе эльфинку Диньзиль Лафринсель. Просто прелесть, а не девушка. Хочешь, познакомлю?

Олаф отрицательно помотал головой. Максим понял, что тот не желает развивать эту тему.

По приблизительным подсчетам космонавтов, полет продолжался около двух дней. За это время они пролетели мимо четырех крупных городов, двадцати семи поселков, пересекли три широкие реки и восемнадцать узких. Сверившись с картой, Максим убедился, что эскадра, действительно, держит курс на Тенистые горы.

На третий день над кронами безграничного леса возникли голубоватые очертания гор.

— Общее собрание на верхней палубе! — Объявил Дерон Свалирн.

Трое людей, тридцать шесть эльфов и эльфинов собрались наверху. Понятие строя здесь было неизвестно, поэтому некоторые десантники расселись прямо на палубе, другие разместились на лестницах и перилах.

— Адмирал Ломилирн сообщил, что в горах мы можем встретить корабли темных эльфов. Поэтому вводится постоянное боевое дежурство. Кэлорин Олфорван ознакомит всех с порядком и периодичностью смен. Каждая смена будет состоять из девяти солдат в полном вооружении и одного офицера. Орудия проверить и зарядить. Мечи наточить. Доспехи держать под рукой.

— Хоть что-то дельное. — Шепнул Максим Олафу.

Оказалось, что их первоначальное впечатление от солдат было не вполне справедливым. Эльфы показали себя дисциплинированными и готовыми к бою. Люди составляли отдельную боевую единицу, нечто вроде «спецназа» в «спецназе». Они подчинялись непосредственно Дилафиссе Долифандре, которая в этой операции являлась представителем принца Кинтэлла, поэтому от обычной службы освобождались.

Горы космонавтам не понравились. Конечно, их поросшие лесом и кустарником предгорья какого-нибудь художника вдохновили бы на написание серии живописных полотен. Но с точки зрения разведчика, соваться на непроверенную территорию было верхом безумия. В горах заканчивались магические силы Лесного Народа. Когда-то давно горы считались ничейной территорией, разделяющей Черную и Белую Половины. Теперь же их заселяли разрозненные кланы троллей и дракенсов. Никто не мог с уверенностью утверждать, что все они сохранили лояльность королю Эллчагру. А большинство дракенсов, наверняка, примкнуло к своим собратьям с Оранжевой Бусины.

Космонавты, немного посовещавшись, отправились к Олфорвану и Долифандре:

— Одна хорошо скрытая позиция на земле, и в днища ваших кораблей всадят залп из огненных пушек. Мы предлагаем послать вперед один из кораблей, а основным силам держаться от него на отдалении. Если он попадет в ловушку, другие корабли успеют прийти на помощь.

— Мысль правильная. Только не думайте, что вам первым она пришла в голову. Мы, знаете ли, далеко не так наивны, как вам иногда кажется. Все основные горные перевалы контролируются дружественными кланами троллей. При появлении врага они нас предупредят. Кроме того, никто не знает, какой маршрут изберет адмирал. Горы протянулись на пол-Бусины.

— Хорошо, если так. Но ведь для встречи с Народом Ночи вы назначили какое-то конкретное место. Наверное, оно охраняется заранее отправленными подразделениями. Враги могли проследить за ними и подготовиться к нашему прибытию. В этих горах можно скрыть не только целую армию, но и небольшое государство.

— Не волнуйтесь. Мы предусмотрели и этот вариант. Смотрите!

С транспортного судна поднялась дюжина одноместных летательных аппаратов и, резко набрав скорость, обогнала передний корабль. Эскадра немного сбавила ход и начала набирать высоту, углубляясь в предгорья. Пока воздушные лодочки рыскали впереди, проверяя «чистоту» ущелий, корабли останавливались. Когда дозорные возвращались и докладывали об отсутствии следов противника, полет возобновлялся.

Корабли уходили вглубь Тенистых гор, и вскоре зеленое море деревьев полностью скрылось за кормой. Горные кряжи становились все выше и выше. Воздушные корабли не могли подняться на такую высоту, поэтому приходилось пробираться по перевалам и расщелинам, едва не царапая плоскими днищами камни и кроны низкорослых искривленных растений.

Кубическое Солнце немного опустилось к горизонту, так что в глубоких расщелинах теперь появились зловещие тени. До границы Черной Половины было не так уж далеко, и, несколько раз сверившись с картой, Максим подсчитал, что на такой широте Солнце должно было бы уже касаться гор своим краем. Однако оно все же продолжало находиться довольно высоко. Люди отнесли и этот феномен на счет местных физических законов.

Космонавты почти все время находились на палубе. Им почему-то не нравилось то, что задумали эльфы.

— Можно считать, что у меня тут взамен выпавшей бороды развилось шестое чувство. — Сказал Максим. — Меня не оставляет ощущение, что мы сами лезем в ловушку, и петля все туже и туже затягивается на нашей шее.

— У меня точно такое же чувство. — Ответила ему Яна. — Я говорила об этом с Дилафиссой. Она сказала, что, возможно, это связано с приближением Черной Половины. Все существа, зависящие от солнечного света, подсознательно бояться темноты. Я пыталась объяснить ей, что это не детский страх, а основанное на логических построениях ожидание засады. Но вы же знаете, что спорить с Дилафиссой бессмысленно. Она только улыбается и успокаивает меня, как ребенка.

Олаф осмотрел палубы корабля:

— Пока, вроде, все нормально. Канониры у орудий, солдаты на постах. Даже если нас атакуют, мы сможем дать отпор.

— Ага, как загнанная в угол крыса. — Скептически заметил Максим, подозрительно оглядывая неприступные скалы. — Интересно, сможет ли при необходимости наш корабль перемахнуть через эту стену, или нас прижмут к ней и расстреляют?

Он не хотел накликать беду своей фразой, но стал ее невольным провозвестником.


* * *
Все произошло именно тогда, когда люди разошлись по своим каютам, чтобы немного поспать. Их разбудил грохот и громкие крики эльфов. Потом воздушный корабль закачался, словно на штормовых волнах.

— Ну, началось! — Максим вскочил на ноги и, с трудом удерживая равновесие, начал натягивать легкий пластинчатый панцирь.

— Будь проклята самоуверенность этих идиотов. — Бормотал Олаф, быстро облачаясь в боевые доспехи.

Они выскочили из своей каюты, сжимая в руках короткие мощные десантные луки. В стрельбе из них люди, конечно, не достигли таких результатов, как тренировавшиеся с детства эльфы, но попадать в человекообразную фигуру с двухсот метров научились.

По палубам воздушного корабля метались эльфы и эльфины, занимая свои места согласно боевому расписанию. В нескольких надстройках зияли выжженные дыры. Корабль двигался рывками, постоянно меняя высоту и направление. Все шесты-антенны для улавливания магических сил были целы, и он не потерял маневренности.

У людей было небольшое преимущество перед эльфами: под обстрелом магическими шарами они могли не прятаться и не пригибаться — подобное оружие на них не действовало. Поэтому, встав во весь свой немалый рост, Олаф спокойно осмотрелся и оценил обстановку.

— По нам ведут огонь вон из той каменной крепости. — Показал он Максиму направление.

— Она защищает перевал. Отличная позиция. На крутом склоне ущелья, вровень с пролетающими кораблями. Обрати внимание, крепость защищена от атаки с воздуха. Эти острые шпили так часто расположены, что могут пропороть днище корабля. Ни одной открытой позиции. Судя по глубине бойниц, толщина стен не менее метра.

— Верно. Это хорошая ловушка. Не удивлюсь, если сейчас с тыла по нам ударят корабли противника. Вот тогда, действительно, будет совсем плохо.

Пока что наибольший ущерб был нанесен именно их кораблю. Похоже, засевшие в крепости существа пропустили первое судно и открыли огонь только тогда, когда с ними поравнялся второй корабль. Таким образом, они одновременно отсекли авангард от основных сил и намертво перекрыли перевал.

Теперь первый и второй корабли вели ответный огонь, не причинявший, впрочем, каменной крепости такой ущерб, как при попадании огненных шаров в дерево. Магические снаряды плыли по воздуху недостаточно быстро, и корабли имели возможность отвернуть в сторону от особенно плотного залпа. Однако, беглый огонь из крепости не давал возможности избежать всех попаданий. Так что время от времени по кораблю пробегала дрожь от очередного удара.

Положение изменилось, когда в бой вступил подоспевший флагманский корабль. Его тяжелая артиллерия произвела первый залп кроваво-красными шарами. Магические снаряды неторопливо поплыли к крепости. Ее защитники, видимо, сообразили, что за кажущейся медлительностью может скрываться огромная разрушительная сила. Огонь оттуда прекратился, как будто неизвестные существа покинули свои позиции.

Они не ошиблись. Там, где кроваво-красные шары ударили в сложенные из массивных каменных блоков стены крепости, возникли огромные дыры. Из них забили фонтаны расплавленного камня, как будто снаряды продолжили свой полет и внутри постройки.

Эльфы на кораблях радостно завопили. Но до полной победы было еще далеко. Защитники крепости вновь открыли огонь, причем теперь метили в основном по шестам-антеннам флагмана. Им удалось сбить несколько магических улавителей, прежде чем четвертый корабль совершил поразивший людей маневр.

Он набрал высоту, перелетел через флагман и снизился, закрыв своим корпусом его шесты. Такое положение не мешало огромному и неповоротливому кораблю вести огонь из своих мощных пушек. Потребовалось еще несколько залпов, каждый из которых превращал каменную крепость в гигантский фейерверк, прежде чем ее таинственные защитники умерили свой пыл.

— Когда же нас атакуют с воздуха? — Волновался Олаф.

— Я смотрю, ты этого очень жаждешь! — Усмехнулся Максим.

— А как же! Ведь те, кто засел в этой крепости, наверняка, не полные идиоты, чтобы пытаться в одиночку остановить целую эскадру.

— Кстати, а почему наши передовые дозоры ничего не сообщили? Вспомнил Максим. — Ну-ка, пойдем, поговорим с начальством.

Дилафиссу Долифандру и Кэлорина Олфорвана они обнаружили на носовой надстройке, выше орудийной палубы. Здесь же находилась и Яна Чжи. Все трое увлеченно обсуждали мастерство некоего эльфина Коллидора, заменившего в этом походе Клоранну на посту главного канонира.

— Какого черта все это значит? — Довольно вежливо для обуревавших его чувств поинтересовался Бьорнсен.

— Вы говорили, что у вас чуть ли не все горы под контролем, а первая же крепость встречает нас дружественным залпом. — Поддержал его Фрадов.

— Предательство. — Коротко бросила Дилафисса.

В ее ответе горечь и отчаяние смешались с глубокой ненавистью, так что космонавты не решились продолжать расспросы.

Яна подхватила их под локти и отвела в сторону:

— Это крепость горных троллей. Долифандра лично общалась с их старшиной Забойкамнем во время предыдущего полета к Народу Ночи. Так что у нее есть причина для обиды. По «дальнословию» передали, что крепость превратят в груду развалин в назидание тем кланам, которые еще колеблются, кого поддержать в будущей войне.

— Если нам придется пробиваться с боем через каждый перевал, то, боюсь, мы не доберемся до Черной Половины. — Заметил Максим.

Яна пожала плечами, как бы говоря: «Если бы это от меня зависело…»

Огонь из крепости постепенно затихал. Многоэтажная каменная громада медленно, но верно превращалась в кратер вулкана. Корабельная артиллерия сожгла и расплавила ее почти до основания.

— Тролли недальновидны, но, к сожалению, чрезвычайно упрямы. Обратился к людям Олфорван. — Сделав первый выстрел, они будут сражаться до конца.

— Я все-таки думаю, что они не так глупы, чтобы жертвовать жизнью ради короля-Дракона. — Сказала Долифандра. — По мере разрушения крепости троллиуходят вглубь горы по подземным ходам.

— Значит, они продолжат мутить воду? — Предположил Максим.

— Это значит, что из Эллчагры сюда скоро прибудет оккупационный корпус. — С ледяной улыбкой поправила его Дилафисса.

Наконец, крепость горных троллей была полностью уничтожена. Корабли продолжили свой путь, а из щелей по ту сторону перевала в воздух поднялись одноместные дозорные лодки. Они скрывались во время боевых действий от огненных снарядов, а теперь вновь продолжили свою работу. Правда, теперь их осталось всего девять.

На корабле Дерона Свалирна погиб только один эльфин, ставший жертвой огненного шара, спалившего его каюту. Несколько матросов и солдат получили легкие ожоги. На остальных кораблях потерь в живой силе не было, хотя все суда получили пробоины разной величины. Повреждения не ремонтировались — они зарастали сами. Маги лишь помогали растениям, снадобьями и заклинаниями ускоряя их рост.

— Как твоя новая подружка, не пострадала? — Поинтересовался Олаф у Максима, когда они после общей трапезы в кают-компании вернулись в свою каюту.

— Ее зовут Диньзиль Лафринсель. — Напомнил тот. — Она ничего, держалась молодцом. Правда, для десантников в этом сражении дела не нашлось, так что она, как и мы, была зрителем… и мишенью. И она мне пока не подружка… в нашем понимании этого слова. Мы просто несколько раз перекинулись парой фраз. Честно говоря, я даже не знаю, как завязать отношения с эльфинкой, которая старше меня раз в сто, а выглядит, как курсантка первого года обучения.

— Проблема. — Согласился Олаф, думая о чем-то своем. — Но она, по крайней мере, выглядит, почти как человек.

— Да уж, — съехидничал Максим, — ее рост не десять сантиметров, и крылышек у нее нет.

— Тебе бы все смеяться, — с наигранной тоской в голосе произнес гигант, — а у меня глубокое чувство.

— Иди ты?! — Ухмыльнулся Фрадов. — Я знаю, как лечатся глубокие чувства — просто тебе под твой размер нужна глубокая…

Бьорнсен притворно замахнулся на него, но через мгновение оба рассмеялись.

— Что за веселье? — Заглянула в их каюту Яна.

— Да мы… это… — Смутился Максим, боясь, что девушка расслышала его последнюю фразу.

— Я зашла за вами. Нас вызывает Долифандра. У нее какая-то новая идея.

Космонавты привели себя в порядок и отправились к своей начальнице. Высокопоставленная сотрудница контрразведки пребывала в глубоком унынии.

— Я сделала большую глупость, что не обратила внимания на ваши предостережения. — С ходу заявила она.

Космонавты вежливо промолчали, не собираясь отрицать очевидное.

— Странно: вы, люди, не способны к магии, но вместо нее обладаете развитым чувством опасности. — Задумчиво произнесла Дилафисса.

— Можно было бы очень долго рассказывать вам об истории нашей планеты. — Сказал Максим. — Наша раса боролась за выживание сначала с хищниками и природой, потом с природой и себе подобными. Ученые подсчитали, что за четыре тысячи лет зафиксированной истории нашей цивилизации мирными были только шестьдесят дней. Мы — прирожденные воины.

Он мог бы еще добавить, что в классах военно-космической разведки врожденные инстинкты укреплялись и развивались путем специальных тренировок. Отдельные курсанты выходили даже на экстрасенсорный уровень, но тогда они становились не полевыми агентами, а штабными аналитиками.

— Да, я вас недооценила. — Призналась Долифандра. — Ваша тройка поистине подарок судьбы.

— Надеюсь, это не означает, что путь домой для нас отныне закрыт? — Подозрительно спросила Яна.

— Конечно, нет. Просто теперь я буду чаще обращаться к вам за советами. — Обезоруживающе улыбнулась очаровательная женщина-эльф.

— Тогда можно дать первый из них? — Спросил Олаф.

— Разумеется.

— Пошлите дозоры не только вперед, но и назад. Меня насторожило, что во время боя с крепостью нам в тыл не ударили корабли врагов.

— Может быть, их просто не было?

— Хотелось бы в это верить. Но мы, люди, предпочитаем ориентироваться на худший из прогнозов. Мы опасаемся, что крепость троллей — это проверка наших сил. Очень может быть, что впереди нас ждет еще один сюрприз. Вот тогда ловушка захлопнется. Из того, что вы рассказали нам о короле-Драконе, можно сделать вывод, что он ориентируется именно на современный стиль войны. Вы же, извините, прете напролом, как рыцарь на коне.

— Ну, что же, это обязательно надо проверить. Подождите.

Долифандра застыла с отсутствующим видом. Космонавты уже знали, что она вошла в мысленную связь с адмиралом Ломилирном.

Через несколько секунд корабль начал останавливаться. Долифандра вышла из транса.

— Пойдемте на палубу. — Предложила она. — Адмирала обеспокоило ваше предупреждение.

Корабли замерли у огромного каменного оползня. Некоторые валуны были размером с двухэтажный коттедж. Над оползнем возвышались почти отвесные скалы, исчезающие в облаках.

Пять маленьких разведывательных лодок отправились назад. Потянулись минуты напряженного ожидания. Наверное, слухи о возможной опасности распространились среди экипажа, так как, несмотря на усталость после боя, на палубе находились почти все эльфы и эльфины.

Внезапно корабли резко тронулись с места и начали набирать ход. Арьегардные разведчики догнали флагманский корабль и, словно мухи на коровью лепешку, уселись на его палубу.

Дилафисса вновь вошла в сеанс «дальнословия». Даже в состоянии транса ее глаза округлились, а дыхание участилось.

— Вы были правы. — Резко сказала она, «вернувшись» в свое тело. За нами следуют шесть кораблей. Наши разведчики едва избежали встречи с их передовыми дозорами. Адмирал приказал продолжить движение, чтобы враг не догадался, что мы его заметили.

— И что вы теперь будете делать?

— Именно это я и хочу у вас узнать. Что бы вы предприняли на месте адмирала?

— А что у нас впереди?

— Идемте, я покажу на карте.

К людям и Долифандре присоединился Олфорван. Он также участвовал в «дальнословном» совещании и был в курсе происходящего.

На достаточно подробной карте этого района Тенистых гор были обозначены перевалы, неприступные вершины, крепости горных троллей.

— Сейчас мы находимся вот здесь. — Показывала Долифандра. — Наш маршрут должен проходить вот тут. Смотрите, если мы будем его придерживаться, то нам придется пройти мимо замка тролля Раздолбина. Если же за скалой Одинокого Дерева свернем направо, то в ущелье Синего Тумана окажемся во владениях дракенсов из клана Кри-Крост-Карра.

— Да, выбор небогатый. — Заключила Яна. — Вообще, я смотрю, доступных кораблям проходов не так уж много.

— Если бы вы посоветовались с нами заранее, — подхватил Олаф, то мы бы сказали, что это, пожалуй, самый неудачный маршрут из всех возможных.

— На это и был расчет. — Смутилась Дилафисса. — Никто не должен был нас здесь ожидать.

— Однако, именно здесь нас ждала засада. Похоже, среди высшего руководства есть шпион. Возможно, не один.

Эльфы растерянно переглянулись.

— Принц Киссалин? — Спросила Долифандра.

— Или граф Силфиласс? — Предположил Олфорван.

— Они сейчас на одном из кораблей? — Вывел их из задумчивости Фрадов.

— Нет, но они знали о наших планах. Принц Кинтэлл не доверял им, но король…

— Ладно, сейчас это не важно. Если останемся живы, разберемся с предателями. Вряд ли они среди нас. Похоже, нашей эскадре уготовано полное уничтожение.

— Вы, люди, умеете ободрить.

— У меня есть предложение. — Взял в свои руки инициативу Олаф. Так как мы не знаем, когда должна захлопнуться ловушка, есть только один выход — напасть первыми.

— Да, — развил его идею Фрадов, — мы сами должны устроить засаду для наших преследователей. Удар надо нанести быстро и уничтожить всех врагов, чтобы они не успели связаться со своим начальством. Вы можете как-то блокировать вражеское «дальнословие»?

— В принципе, такое возможно. Маг Криннофиллис на какое-то время может создать достаточно большой «колпак глухоты». Но долго он не продержится.

— Ясно, значит, остается выбрать место для засады.

— А адмирал примет наш план?

— Да куда он теперь денется?

Люди и эльфы склонились над картой…


* * *
Корабли темных эльфов летели друг за другом. Они прошли мимо гигантского оползня и углубились в каньон Длинных Теней. Потом должна была показаться скала Одинокого Дерева. Она служила ориентиром. После нее следовало сократить дистанцию между кораблями и приготовиться к бою.

Тролли из крепости Раздолбина разместили полученные пушки в многочисленных пещерах, так что эскадре королевских эльфов придется подавлять многочисленные и труднодоступные огневые точки. Дракенсы в ущелье Синего Тумана готовы были обрушить на врагов огромные скалы и взять корабли на абордаж. В любом случае, королевские эльфы должны были надолго увязнуть в тяжелом сражении, и шесть свежих кораблей с легкостью довершили бы разгром противника.

Когда первый из кораблей темных эльфов поравнялся со скалой Одинокого Дерева, из едва заметной расщелины появилась маленькая летающая лодка. Наблюдатель доложил, что эскадра королевских эльфов выбрал левую дорогу. Шесть кораблей выстроились в боевой порядок и осторожно двинулись вперед.

Странно, но шума сражения слышно не было. Командующий флотом темных эльфов уже видел каменную цитадель горных троллей, но никаких следов противника не находил.

— Неужели тролли нас обманули и пропустили вражескую эскадру мимо крепости? — Спросил он у своего заместителя.

— Очень может быть. — Ответил тот. — Возможно, тролли просто испугались столь сильного флота. Вспомните, командор, что они сделали с крепостью Забойкамня. Или, в конце концов, эльфы могли выслать вперед разведчиков и осмотреть перевал.

— Они не должны были бы ничего обнаружить. — Возразил командор. Крепость Раздолбина совершенно пуста. Именно поэтому мы распорядились все орудия скрыть в окрестных пещерах. Западня была тщательно спланирована. Свяжитесь с троллями, выясните, что произошло.

Командующий флотом считал ниже своего достоинства общаться с троллями средствами «дальнословия». Среди троллей волшебников было мало. Магические силы применялись только в шаманских обрядах. Поэтому мысленная связь была нечеткой, от напряжения болела голова.

После нескольких попыток помощник доложил:

— Никакого контакта, командор.

— Эти идиоты либо сбежали, либо перепились кислым пивом и заснули! — Возмутился тот. — Полный вперед! Сейчас я покажу троллям, кого им надо бояться.

Когда колонна кораблей темных эльфов приблизилась к замку Раздолбина, окрестные скалы исторгли из себя несколько десятков огненных шаров. Стреляли с близкого расстояния по сгрудившимся в кучу кораблям, поэтому почти все снаряды нашли свои цели.

— Проклятье! — Закричал командор. — Нас предали! Залп из всех орудий!

Поврежденные корабли темных эльфов открыли ответный огонь. Скалы взорвались осколками и брызгами расплавленного камня. Но попасть в замаскированные огневые точки с раскачивающихся кораблей было не так-то просто. Артиллерийская дуэль велась примерно на-равных. Обе стороны несли значительные потери.

— Сообщите о происшедшем герцогу Бартикару! — Приказал командор. — У меня почему-то не получается достать его своим посланием.

— «Дальнословие» блокировано. — Сообщили ему.

— Какая нелепость! — Наконец-то догадался командор. — Нас подставили. Мы попались в собственную ловушку. Полный назад!

Но позади уже возникли корабли адмирала Ломилирна. На полном ходу они дали залп по шестам-антеннам вражеских кораблей. Ближайший из них сразу вошел в штопор — удачным попаданием у него снесло весь ряд шестов с правого борта. С его палубы вниз посыпались темные эльфы. Многие успели ухватить прикрепленные вдоль бортов «парашюты» из сложенных венчиков широколистника и теперь покачивались под тонкими прочными лепестками. Некоторым не повезло — они оказались за бортом без средств спасения. Бедолаги долетели до острых голых скал еще раньше, чем корабль.

Королевские эльфы открыли беглый огонь по ошеломленному и подавленному противнику. Вскоре на каменные пики с тысячеметровой высоты рухнули еще два корабля темных эльфов. Тем не менее, оставшиеся три из них продолжали самоубийственный бой, отстреливаясь от троллей в скалах и от эльфов на кораблях.

— Они, похоже, сдаваться не намерены. — Сказал Олаф, внимательно наблюдая за боем. — Жаль.

— На их месте должны были бы оказаться мы. — Напомнила ему Дилафисса Долифандра. — Если бы не ваша предусмотрительность…

— Ерунда. — Вежливо отказалась от излишней чести Яна. — В конце концов, надо благодарить того дозорного, который обнаружил достаточно просторное боковое ущелье. И, конечно, основную работу выполнил маг Криннофиллис, который завесил маскирующими чарами наше укрытие.

— Не будем спорить. — Мило улыбнулась Дилафисса. — Все постарались исправить мою ошибку.

— И все же, мне кажется, победить будет нелегко. — Сказав это, Олаф едва не упал на палубу от очередного удара по кораблю.

— Темные эльфы будут сражаться до тех пор, пока не оставят надежды связаться со своим командованием. — Объяснила Дилафисса, крепко вцепившись в поручни. — Нам надо уничтожить их корабли раньше. Между прочим, Криннофиллис не сможет долго поддерживать «колпак глухоты». Тролли почти прекратили сопротивление, а наш перевес не столь велик, как хотелось бы. Перестрелка, действительно, может затянуться.

— И что же вы предлагаете?

— Адмирал Ломилирн готов отдать приказ идти на абордаж.

— Ну, что же, как говорится, флаг ему в руки!

— Вы не так поняли. На абордаж пойдем мы, а флагманский корабль останется в резерве.

— Ну да, естественно… — Усмехнулся Бьорнсен. — Как же иначе…

— Хватит ворчать. — Стукнула его по наплечнику Яна. — Ты показываешь плохой пример нашим эльфийским друзьям. Посмотри на Максима, он уже наложил стрелу на лук.

— Мне очень не нравится вон тот темный эльф на корме. — Объяснил Фрадов. — Все кругом горит и рушится, а он спокойно стоит среди огня и отдает приказания. Когда мы сблизимся, я постараюсь его снять.

Космических разведчиков учили, что в первую очередь надо уничтожать наиболее способных вражеских командиров. Собственно, именно для этого и существовали полевые агенты.

Под прикрытием орудий флагмана корабли королевских эльфов ринулись на врага. Воздушные десантники были готовы к сражению. Двадцать эльфов и эльфинов, облаченных в серебристые чешуйчатые панцири, приготовили «стреляющие жезлы» и луки.

Когда корабль Дерона Свалирна приблизился к назначенному ему вражескому судну на сто метров, эльфы открыли огонь из ручного оружия. Первым делом они старались поразить орудийную прислугу, так как на близком расстоянии артиллерия наносила ужасающие разрушения.

— Есть! — Радостно закричал Максим, когда с третьей попытки ему удалось попасть во вражеского офицера.

— Поздравляю. — Сказала ему Яна. — Но за это время я сбила двух артиллеристов.

— Везет же некоторым. — Проворчал Олаф, засовывая лук в колчан и вытаскивая из ножен абордажную саблю. — А вот у меня с этими доисторическими луками отношения не сложились. Но ничего, скоро я вас обставлю!

Корабли стукнулись бортами, с обеих сторон полетели «кошки». Эльфы заорали и бросились в рукопашную. На высоте тысячи метров над острыми каменными пиками завязалась кровавая жестокая бойня.

Темные эльфы понесли большие потери от артподготовки, но около десятка из них сумели закрепиться на втором ярусе кормовой надстройки. Оттуда они во все стороны сыпали огненными шариками из ручного оружия, метали заточенные диски, отбивались мечами и топориками.

Воздушным десантникам Дерона Свалирна пришлось укрываться в выжженных пробоинах, прятаться за обломками развороченных палуб и оттуда вести ответный огонь.

— Какого черта мы тут стоим? — Возмущенно допытывался Олаф у Долифандры и Олфорвана. Эльфы запретили людям покидать корабль и сражаться в первых рядах.

Яна спокойно посылала стрелу за стрелой во врагов, правда, не все они попадали в цель, а если и попадали, соскальзывали с черно-красных доспехов темных эльфов. Такая тактика не наносила врагу особо заметного урона, но зато не давала темным эльфам возможности высунуться и хорошо прицелиться.

Максим стрелял редко, но каждая его стрела находила свою цель. Если бы кто-нибудь посмотрел повнимательнее, он бы понял, что Фрадов выбирает ближайших к Диньзиль Лафринсель противников.

Олаф держал в руках короткую тяжелую абордажную саблю и порывался вступить в ближний бой.

— Если вы дадите мне развернуться, — убеждал он Дилафиссу, — я за минуту раскидаю этих черно-красных шутов, как кегли!

Впрочем, и без его помощи кольцо вокруг обороняющихся темных эльфов смыкалось все плотнее и плотнее.

— Они не так уж и плохи. — Похвалил десантников Максим.

— Это их первое серьезное сражение. — Сказала Дилафисса, не отводя внимательного оценивающего взгляда от поля боя. — Мелкие стычки на границе не в счет.

— Не очень-то разумно вести на важное дело необстрелянных новобранцев. — Как бы между прочим заметила Яна, спустив тетиву.

— Если бы у нас было в избытке опытных ветеранов…

— Боюсь, что скоро их будет предостаточно. — Печально произнес Олфорван. — Война только начинается.

Сражение на корабле темных эльфов быстро подошло к концу. Пятеро оставшихся в живых противников не могли сопротивляться, обожженные волшебными шарами и неоднократно израненные стрелами. Примерно такое же положение сложилось и на других кораблях. Вообще, весь абордажный бой, начиная со сближения и заканчивая полной победой, занял не более десяти минут.

Одни десантники перетаскивали пленников на свои корабли, другие прикрепляли к шестам-антеннам буро-желтые предметы, отдаленно напоминающие древесные грибы.

— Жаль, у нас нет возможности отбуксировать трофейные корабли куда-нибудь в надежное место. — Вздохнул Олфорван.

Эльф дождался, когда последние десантники покинут вражеские палубы и отцепят связывающие корабли «кошки». После этого он нараспев произнес короткую протяжную фразу. Корабль темных эльфов рухнул вниз. Грохот от его падения был слышен даже на такой высоте.

— Вы нейтрализовали уловители магической силы? — Поинтересовался Максим.

Олфорван устало кивнул головой. Казалось, это короткое заклинание отняло у него больше сил, чем потратили десантники за время штурма.

Дилафисса Долифандра проводила взглядом два последних вражеских корабля, устремившихся к земле.

— Теперь остается убедиться, что на всех упавших кораблях разрушены «концентраторы речи» — Сказал Олаф.

Даже сильные маги не могли пользоваться «дальнословием» на большом расстоянии. Мысленный сигнал быстро заглушался помехами от других живых существ. Для связи на длинной дистанции использовались «концентраторы речи» — специально выращенные кристаллы, во много раз усиливающие послание и сжимающие его в плотную цепочку мыслеобразов. Кристаллы были довольно велики, их невозможно было поднять в одиночку, тем более, эвакуировать на парашюте.

— Это уже дело адмирала. Не волнуйтесь, он позаботится о «зачистке». — Заверил Олфорван.

«Зачистка» заключалась в том, что снизившийся флагман своими осадными орудиями «проутюжил» разбросанные по скалам обломки кораблей. Спланировавшие вниз на «парашютах» темные эльфы разбегались прочь от огненного шквала. Они оказались не только без связи, но и без каких-либо средств выживания среди голых скал.

— Пусть теперь тролли позаботятся о своих союзниках. — С изрядной долей злорадства проговорила Дилафисса.

— Хотите еще один совет? — Спросил Олаф.

— Естественно!

— Подумайте о том, чтобы оснастить свои корабли спасательными шлюпками. Для этого вполне сгодятся и дозорные лодки. Заранее поместите в них запас провизии и «концентраторы речи». Тогда вы никогда не окажетесь в положении этих несчастных, брошенных на верную гибель.

— И как же мы раньше не додумались?.. — Обратился Олфорван к Дилафиссе Долифандре.

Но та его уже не слышала. Стеклянный взгляд женщины-эльфа был устремлен куда-то вдаль, возможно, туда, где на другом конце «дальнословия» находился ее собеседник.

Яна попыталась что-то показать на языке жестов. Но он не способен был адекватно выразить ее мысли. Тогда она поднялась на цыпочки и прошипела в ухо Бьорнсена так, чтобы не расслышали эльфы:

— Кончай трепать языком! Ты что, хочешь, чтобы нас никогда отсюда не выпустили?!

Глава 7. Обитатели Черной Половины

Дальнейший перелет через Тенистые горы прошел для эскадры адмирала Ломилирна сравнительно спокойно. Еще дважды она проходила через перевалы, охраняемые каменными цитаделями. Горные тролли встречали корабли приветственными криками. То ли эти кланы не поддержали захватчиков, то ли победы королевских эльфов убедили их сохранить лояльность.

Горные тролли отличались от своих лесных родственников меньшим ростом, сероватой кожей, короткими ногами и длинными руками.

Постепенно горы становились ниже, положе. У их подножий зазеленели густые рощи и заколыхались под порывами ветра моря высокой травы с длинными узкими листьями.

— Когда-то очень давно, — рассказывала людям Дилафисса Долифандра, — граница между Черной и Белой Половинами проходила точно по линии водораздела Тенистых гор. Но со временем ось наклона Бусины слегка изменилась, и теперь граница сместилась в Серебристые Степи.

Вскоре горы превратились в холмы, потом холмы перешли в невысокие возвышенности.

— Смотрите! Что это там на взгорке? — Показал вправо Максим.

В отдалении люди и эльфы увидели странное полуразрушенное строение, сложенное из черных гладко отполированных блоков. Впрочем, нельзя было с уверенностью утверждать, что это здание разрушилось. Вблизи стало видно, что оно не имеет ничего общего с гуманоидной архитектурой. Скорее, оно походило на панцирь улитки размером с голубого кита.

— Это бывшее обиталище Народа Ночи. — Пояснила Дилафисса. — По Серебристой Степи разбросано много таких построек. Их покидали по мере приближения солнечной стороны.

— И, конечно, вы их исследовали? — Лукаво улыбнулась Яна.

— Там почти ничего не осталось. Рачительные хозяева вывезли все, кроме самих стен. Не забывайте, между их отъездом и моментом, когда Солнце осветило эти дома, прошло время, равное тысяче ваших жизней.

— И даже своих изображений они не оставили?

— Нет. Скорее всего, Народ Ночи вообще не имеет какой-то конкретной формы. Мы знаем только два вида этих существ: «тех, кто ползает по земле» и «тех, кто парит на воздушных потоках». Но, на самом деле, Народ Ночи еще более разнообразен, чем мы с вами — Народ Света.

— Могу себе представить. — Передернула плечами Яна.

— Я вам завидую. — Развела руками Дилафисса. — Я, например, чем больше общаюсь с Народом Ночи, тем больше убеждаюсь, что мы не в состоянии его даже представить. Морской Народ по сравнению с ним просто наши братья-близнецы.

— Тогда, может быть, пришла пора объяснить нам, зачем назначена эта встреча?

Долифандра немного поразмыслила:

— Пожалуй, пора. Дело в том, что пробраться незамеченными через лагерь темных эльфов абсолютно невозможно.

Максим многозначительно хмыкнул, но сдержал готовое вырваться замечание.

— Мы это прекрасно понимали, — как ни в чем не бывало продолжила Дилафисса, — поэтому искали способ укрыться от защитных заклинаний и глаз дозорных. И нашли его совершенно случайно. Группа ученых давно уже изучала жителей Черной Половины и даже вступила в контакт с некоторыми из них. Не буду вдаваться в подробности, но у Народа Ночи мы можем получить плащи-невидимки.

— А что вы им предложите взамен? — Поинтересовался меркантильный Максим.

— От нас они ждут некоторые металлические предметы, назначения которых мы не понимаем. На Черной Половине не пользуются огнем, поэтому никаких плавильных печей нет. При помощи магии создать эти предметы невозможно.

— Вы сделали эти штуковины на заказ, не понимая, для чего они нужны? — Не поверил Олаф.

Дилафисса утвердительно кивнула головой:

— Именно так. Образы этих предметов были переданы непосредственно в головы наших контактеров. Мы предполагаем, что это детали какого-то оружия.

— Оружия? Вы не боитесь, что они повернут его против вас?

— На Черной Половине идут такие же войны, как и на Белой. Но жители Ночи воюют друг с другом. До наших разборок им нет никакого дела. Как и нам до их. Я предвижу ваш следующий вопрос: «Не сговорились ли темные эльфы с Народом Ночи?» Нет, не сговорились. Это известно совершенно точно.

— У вас есть свои агенты среди врага? — На всякий случай спросила Яна. Она рассчитывала не столько получить подтверждение своему предположению, сколько выяснить степень доверия эльфов.

Дилафисса вновь кивнула головой, сделала страшные глаза и прижала к губам тонкий пальчик. Это было так по-детски наивно, что космонавты едва не рассмеялись. Обе воюющие стороны наверняка знали, что в их рядах есть немало шпионов, но при этом внешне продолжали соблюдать древние, как род эльфов, рыцарские правила.

— А какая роль отводится нам? — С напускным безразличием поинтересовался Максим.

— Вы вместе со мной будете присутствовать при обмене. У вас великолепное чувство опасности.

— Спасибо. Это означает, что опасность все-таки есть?

— Ого! Да еще какая. Но как раз вам-то бояться почти нечего: магия Народа Ночи вам не повредит.


* * *
Корабли снизились неподалеку от большой хорошо укрепленной крепости. Камень здесь соседствовал с колючими кустами, что вновь вызвало у Олафа приступ тоски по Тризелне.

— Ваши ученые неплохо устроились. — Сказал Максим, внимательно разглядывая стены, равелины, рвы и зенитные батареи.

— Сказывается близость гор и Нижней Нити.

— А Народ Ночи?

— Они никогда не пересекают границу света.

Корабли сели посередине квадратного внутреннего двора. Но людей интересовали не столько окружающие постройки, сколько стена тьмы, которая начиналась в километре от крепости. Она была четко очерчена и тянулась вертикально вверх, теряясь в небе. Странно, что издалека ее не было видно. Отсюда же она выглядела, как абсолютный конец света. Впрочем, именно им она и являлась.

Моряки и десантники наконец-то получили возможность походить по твердой земле. Корабельная теснота им успела порядком поднадоесть. Высыпавшие навстречу встречающие с замиранием сердца выслушали рассказ о нелегком перелете через горы. Пленных темных эльфов из трюмов кораблей перевели в крепостные казематы. В дальнейшем, после лечения, их труд пригодится на строительстве новых укреплений.

На земле космонавты встретились с адмиралом Ломилирном и Криннофиллисом. Маг-эльфин оказался первым весьма упитанным существом, встреченным в этом мире. Он совершенно не подходил под определение великого мага, которому полагалось быть тощим и высоким, иметь седые космы и носить расшитую звездами мантию. Наоборот, Криннофиллис носил необычно простую для эльфа одежду, его золотые кудри солнечной короной обрамляли толстощекое лицо с пухлыми губами и большими голубыми глазами.

На пиру, устроенному по поводу удачного перелета через Тенистые Горы, адмирала Ломилирна, мага Криннофиллиса и людей напыщенно и многословно благодарили за спасение кораблей. Они так же выспренне отвечали комплиментами на комплименты. В общем, после тяжелых боев эльфы, эльфины и люди расслаблялись телом и душой.

Но все хорошее имеет неприятное свойство быстро прекращаться. Не успели космонавты хорошенько выспаться после обильного застолья, как их начали инструктировать на предмет обращения с Народом Ночи. Хотя людям отводилась скромная роль боевого охранения, правила безопасности были едины для всех.

— Первое, — наставлял их ученый эльф, — никакого огня, никакого света. От этого они приходят в неистовство. На вас бросятся не только ближайшие обитатели тьмы, но и все, кто заметит хотя бы малейшую искорку. Второе. Народ Ночи совершенно непредсказуем. Мы не раз сталкивались с тем, что то существо, с которым мы вступали в контакт, вначале вело доброжелательную беседу, потом внезапно бросалось на кого-нибудь из экспедиции. А потом, как ни в чем не бывало, вновь возвращалось к прерванному диалогу. Третье. Мы слишком разные, чтобы пытаться понять друг друга. С их точки зрения, мы также совершаем совершенно дикие поступки. Отсюда вывод — ничего не делайте. Очистите свои мысли. Превратитесь в тени…

Ученый смерил взглядом двухметрового Бьорнсена, подумал и добавил:

— …Если сможете.

Воздушные корабли не могли преодолеть границу тьмы, поэтому на Черную Половину отправился пеший караван. Обычно в качестве тягловых животных эльфы использовали стристиллов — шестиногих нелетающих жуков размером с кабана. Но во тьму не хотело идти ни одно нормальное животное. Поэтому телеги с грузом тянули так называемые разумные существа.

Караван из пяти повозок покинул крепость и не спеша тронулся в сторону черной стены. С каждым шагом кубическое Солнце склонялось к горизонту.

— Интересная аномалия. — Не уставал оборачиваться Фрадов.

— Очень может быть, что и вращение Земли эльфы сочли бы противоестественным. — Ответила Яна.

Она немного утрировала — подавляющее большинство Бусин Ожерелья вращалось вокруг своей оси. Но чем выше по Нити, тем больше разнились законы Срединных Миров и Высших Измерений. В абсолютном Порядке, как утверждали компетентные источники, движение полностью прекращалось.

Приближение терминатора света и тьмы действовало угнетающе. Эльфы заметно нервничали, даже те, кто не раз участвовал в подобных экспедициях. Черная стена казалась абсолютно непроницаемой. Когда до нее оставалось несколько шагов, всем участникам выдали большие сильно выпуклые овальные щиты с покрытой шипами поверхностью. В случае нападения ночного жителя полагалось падать на землю и накрываться этим щитом. Люди посчитали подобную тактику верхом идиотизма, но свое мнение оставили при себе.

Вместе с людьми в третью повозку впряглись Дилафисса Долифандра и четыре эльфина из «научного городка». Все они привязались прочными веревками к своей телеге, чтобы не потеряться во мраке. Закинув за спину щиты, люди налегали на упоры дышла, легко катя телегу за собой.

— Хорошая сцена для инфо-фильма про времена фараонов. — Сказал Максим. — Мне кажется, что мы — рабы на строительстве пирамиды.

— «Идущие на смерть приветствуют тебя!» — Продолжила тему Яна. Мне это кажется более подходящим к нашему случаю.

— Зря вы так. — Наставительно произнес эльфин. — За все экспедиции погибло всего шестнадцать эльфов. И только потому, что они не соблюдали правила поведения на Черной Половине.

— Ха-ха. — Ответил Фрадов. — И здесь бюрократия. Хорошо, что нас не заставили подписать бумажку типа: «Администрация не несет ответственности за съеденных Народом Ночи людей по причине невыполнения заранее доведенных до их сведения правил техники безопасности».

Эльфин обиженно промолчал.

Повозки по-очереди переезжали на Черную Половину. Казалось, что тьма проглатывает их, и никогда больше не выпустит обратно.

Переход из света во мрак был равносилен мгновенному ослеплению. Теперь ориентироваться можно было только на слух, на ощупь, на запах. Хотя все инстинктивно понизили голоса, звуки передавались на Черной Половине гораздо лучше. У последней повозки можно было спокойно расслышать слово, сказанное вполголоса возле первой.

— Нам надо пройти около тысячи шагов вперед, потом свернуть на тридцать градусов вправо и пройти еще две тысячи шагов. — Рассказывал идущий впереди эльф-ученый. — Народ Ночи не любит приближаться к границе света, но и понимает, что дальше нам заходить опасно.

— Здесь, по крайней мере, равнина, — произнес второй голос, — а дальше начинаются бездонные расщелины, в которых гнездятся наши знакомые — «те, кто парит на воздушных потоках».

Если на Светлой Половине вплоть до самой черной стены повозки легко катились по мягкой пружинящей траве, то теперь под их колесами перекатывались голые камни. Без солнечного света растения не росли.

— Тащить телеги по колдобинам, оказывается, не так просто. Заметил Максим.

— Ничего, — отозвалась Яна, — скоро Олаф расскажет нашим друзьям о каучуконосах, о переработке нефти, о вулканизации, и на колеса телег поставят отличные резиновые шины.

— Зря ты смеешься. — Сказал невидимый во тьме Бьорнсен. — Нам есть, чему поучиться друг у друга.

— Это верно. — Послышался голос Дилафиссы, напомнив людям, что совсем рядом с ними находятся эльфы. — Мы очень благодарны вам за вашу помощь. И сами, в свою очередь, сделаем все, что сможем, для того, чтобы вы смогли найти путь домой. Кстати, что вы там говорили про какие-то шины?

Космонавты, как могли, объяснили.

— Это интересная идея. — Где-то впереди произнес один из эльфов-ученых. — Мы, пожалуй, в следующий раз обернем колеса мягкими листьями и обмотаем побегами лиан. На Черно-Белой Бусине нет растений, выделяющих сок, из которого можно было бы делать резину. Впрочем, нам это и не нужно.

— Мы предпочитаем воздушный транспорт. — Развила его мысль Долифандра. — Мы никогда не похороним живую землю под мощеными дорогами, как это делают в Срединных Мирах.

Дальнейший путь проделали в молчании. Слышались только поскрипывание колес да пыхтение впряженных в телеги эльфов. Вскоре к этим звукам прибавились и другие: шуршание, хлопанье крыльев, гортанный клекот и далекое завывание множества глоток. Народ Ночи жил своей жизнью — воевал, охотился, растил потомство. Обитатели Светлой Половины были чужими в этом мире.

Добравшись для назначенного места, караван остановился. Эльфы напряженно ждали тех, кто должен был явиться для торговли. Минуты шли за минутами, но ничего не происходило.

— Когда дозорные сообщат, что мы прибыли, сюда явятся «те, кто парит на воздушных потоках», чтобы забрать груз.

— А если они ничего не принесут взамен? — Тихо спросила Яна у невидимой во тьме Дилафиссы.

Но ее вопрос услышали все.

— Кажется, наши новые друзья опять в чем-то сомневаются? Раздался слегка насмешливый голос ученого.

— Если бы не их недоверчивость, мы бы давно лежали на дне ущелья. — Вступилась за своих подопечных Дилафисса.

— Но здесь-то бояться нечего. — Успокоил их эльф. — Я тут не первый раз. Народу Ночи можно доверять.

Яна хотела сказать, что уже слышала почти такие же слова от Долифандры по поводу горных троллей, но не стала напоминать о ее непростительной беспечности.

— Летят. — Сообщил один из эльфов-контактеров.

Не все эльфы могли воспринимать мысленные послания Народа Ночи. Установить связь с совершенно чуждым сознанием удалось лишь единицам. Они стали своего рода «переводчиками» с эльфийского языка на наречие «тех, кто парит на воздушных потоках».

— Это Дуновение Леденящего Дыхания — сам глава гнездовья. Говорил контактер. — С ним его Первые Птенцы — что-то вроде военной дружины. Дуновение Леденящего Дыхания говорит, что рад встрече, что он давно нас ждал, и что наш заказ уже выполнен. Он хочет взглянуть на то, что привезли мы.

— Снимите покрывала с телег. — Распорядился ученый эльф.

— Я бы не торопился. — Пробормотал Максим.

Он чувствовал, что со всех сторон вокруг каравана смыкается кольцо невидимых существ. Другие парили в воздухе, нарочно хлопая крыльями, чтобы заглушить шаги тех, кто подкрадывался по земле. На честную сделку так не приходят.

— Нас окружают. — Спокойно сказал Фрадов. — Прислушайтесь, они стучат по камням своими когтями. Приготовьтесь к защите.

Его расслышали все эльфы. На этот раз никто не собирался спорить.

— Приготовьте щиты. — Приказал начальник каравана. — Соблюдайте спокойствие. Может, это только проверка.

Нелегко было следовать его словам. Стоять в полной темноте, в окружении подбирающихся со всех сторон тварей, и при этом оставаться спокойным весьма непросто.

— Дуновение Леденящего Дыхания пытается подчинить меня своей воле. — Дрогнувшим голосом произнес контактер. — Я едва держусь.

— У меня то же самое. — Послышался голос одного из эльфов.

— И у меня. — Сказал эльфин слева от Олафа.

— И у меня.

— И у меня…

— Дело плохо. — Обратился Олаф к товарищам. — Боюсь, нам втроем придется пробиваться обратно к свету.

— Дорогу-то я помню, — с легким сомнением в голосе ответила Яна, — но их слишком много.

Теперь уже со всех сторон явственно слышались зловещие цокающие звуки.

Дилафисса Долифандра застонала, словно от сильной боли.

— Что с Вами? — Воскликнула Яна.

— Пока ничего. — Ответила та. — Голова раскалывается. Они не так сильны физически, раз стараются выжечь нам мозги.

— Мы можем чем-то помочь?

— Не знаю. Пожалуй, нет. Идет война разумов.

— Сейчас мы ее превратим в войну плоти. — Пообещал Максим.

Он нагнулся, пошарил под ногами, поднял увесистый камень и запустил им в сторону цокающих когтей. Послышался резкий визг и хлопанье крыльев.

— Что ты сделал? — Спросил Олаф.

— То, что делают люди со стаей воронья. Бросил в них камень.

— Отличная мысль!

Неподалеку завизжали еще несколько невидимых тварей. Видимо, не только Бьорнсен, но и некоторые эльфы последовали примеру Фрадова.

— Щиты! — Закричал начальник каравана. — Прячьтесь под щиты! Сейчас они нападут сверху.

Теперь космонавты пересмотрели свои предубеждения против этой тактики. Упав на корточки, они накрылись щитами. Вовремя. По твердой поверхности, словно крупный град, рассыпались короткие сильные удары. Народ Ночи атаковал только сверху и только на лету.

Люди выхватили мечи и наугад наносили удары над собой. Правда, из-за широкого щита они не могли сделать большой замах, но и без этого лезвия сталкивались с желеобразной плотью. Писк и верещание «тех, кто парит на воздушных потоках» показали, что многие эльфы живы и продолжают сражаться.

Внезапно что-то случилось, и атака на караван прекратилась. Тем не менее сверху слышались удары, свист, хлопки, крики боли и ярости.

— Они сцепились друг с другом. — Послышался слабый голос Дилафиссы. — Нам повезло. Атака на сознание прекратилась.

— Меня отпустили! — Со смесью радости и недоверия воскликнул один из эльфинов.

Другой подтвердил:

— Атака на мозг прекратилась.

— Со мной связался Дуновение Леденящего Дыхания. — Доложил смертельно уставший контактер. — Он говорит, что на нас напали его враги — птенцы Гордого Треххвостого Пятиклюва. Они выдали себя за них… То есть, их за тех… То есть… Короче, прикрылись его именем, чтобы захватить нас врасплох.

— И вы не смогли их отличить? — Не удержался от вопроса Олаф.

— Сам бы попробовал. — Парировал эльф-контактер. — Для меня их мозги — яма навоза. Что у одних, что у других. Прошу прощение, я отвлекся. Дуновение Леденящего Дыхания передает, что его птенцы одержали победу, враг разгромлен. Можно начинать обмен.

И начался обмен. Из-за того, что происходил он в полной темноте, космонавты так и не узнали, что же за металлические изделия находились под чехлами. Лишь потоки воздуха от взмахов крыльев пикирующих на телеги обитателей тьмы да скрип деревянных осей говорили о том, что с телег забирают доставленный груз.

Все слушали слова контактера:

— Дуновение Леденящего Дыхания доволен. Он говорит, что это именно то, чего ему недоставало. Он преисполнен благодарности… Хоть какие-то теплые чувства в его голове…

— Спроси его о плащах-невидимках. — Напомнил эльф-ученый.

Через несколько минут последовал ответ через переводчика:

— Дуновение Леденящего Дыхания говорит, что его наседки соткали одностороннюю ткань.

Еще некоторое время раздавалось неразборчивое бормотание эльфов, проверяющих свой заказ. Так как в полной тьме невозможно было определить визуальные качества плащей-невидимок, оставалось довольствоваться только проверкой их магической защиты.

— Я завернулся в один плащ. — Сообщил голос ученого эльфа. Попробуйте «прощупать» меня «дальнословием», обнаруживающими чарами и поисковыми заклинаниями.

— Все чисто. — Послышался неподалеку голос эльфа.

— Ничего не чувствую. — Подтвердил другой.

— Я тоже. — Сказала Дилафисса Долифандра.

— Кажется, наши партнеры соблюдают все условия. — Подытожил начальник каравана. — Можно возвращаться.

Эльфы и люди осторожно, чтобы не спутать направление, развернули заметно полегчавшие повозки и тронулись в обратный путь. Над их головами все еще хлопали крыльями «те, кто парит на воздушных потоках».

— Дуновение Леденящего Дыхания надеется, что это не последняя сделка. — Продолжал переводить контактер. — Он предлагает установить постоянные торговые связи между Черной и Светлой Половинами Бусины.

— Передай ему, что это также и наше желание.

— «Те, кто парит на воздушных потоках» проводят нас до границы света. Дуновение Леденящего Дыхания опасается, что на нас вновь нападут его враги.

— Ага, как же. — Пробурчал Олаф. — Этот парень боится, что его враги договорятся с нами, предложив цену повыше.

— Дилафисса, — позвала женщину-эльфа Яна, — что бы сделали ваши товарищи, если бы наш караван не вернулся к назначенному времени?

— Они бы обстреляли огненными шарами гнездовья Ночного Народа.

— Если «те, кто парит на воздушных потоках» не полные идиоты, они бы, захватив весь груз, перелетели на другое место. Этот обстрел пришелся бы по пустому месту.

— Возможно. Но другого способа отомстить за гибель каравана нет. А почему ты об этом спросила?

— Да так. Мне показалось, что нападение на нас было инспирировано самим Дуновением Леденящего Дыхания.

— И это вполне допустимо. Вас же предупреждали, что Народ Ночи совершенно непредсказуем. У них не такое мышление, как у нас… и у вас.

«Те, кто парит на воздушных потоках», видимо, обладали каким-то особым чутьем на световую границу. Когда до конца Черной Половины оставалось метров сто, над караваном раздался шелест многочисленных крыльев. Народ Ночи улетел в свои гнездовья.

Для людей переход из тьмы в свет оказался полной неожиданностью. Пришлось зажмуриться и постепенно привыкать к яркому кубическому Солнцу.Возвращение в крепость было веселым. Сделка состоялась, никто серьезно не пострадал. Лишь некоторые не успевшие вовремя забраться под щиты эльфы получили легкие царапины и ушибы.

Навстречу каравану выбежали почти все обитатели крепости. Начались расспросы, уточнения, запоздалые советы. Не успели караванщики докатить повозки до ворот, как ученые уже осматривали полученные плащи-невидимки. Это, действительно, была односторонняя ткань. Абсолютно черная с одной стороны и совершенно прозрачная с другой. И не только прозрачная. Ткань обладала еще одним поразительным свойством — она пропускала через себя предметы. Закутавшись в достаточно длинный кусок ткани, эльф полностью исчезал. Правда, он оставлял следы и не мог проходить сквозь стены, но зато брошенный предмет пролетал сквозь плащ-невидимку, как через воздух.

— Только не уроните плащ прозрачной стороной вверх! — Не уставал повторять эльф-ученый. — Иначе мы его никогда не найдем.

— Ну-ка, люди, идите сюда. — Позвала космонавтов Долифандра. Примерьте плащи.

— Зачем? — Удивился Максим. — На нас же не действует магия.

— Магия не действует непосредственно НА ВАС. Плащи же будут ВОКРУГ ВАС. Понимаете разницу?

— Сейчас проверим. — Олаф взялся за край плаща, с сомнением посмотрел на мягко струящуюся одностороннюю ткань. Потом он накинул плащ на голову и плечи, подвернул край так, чтобы он прозрачной стороной лег на глаза, и оставил небольшой волочащийся по земле кусок, закрывающий ноги до пят. Когда Олаф скрестил руки, запахивая плащ, его двухметровая фигура полностью исчезла.

Чтобы проверить эффективность маскировки, Максим протянул руку в том направлении, где только что находился Бьорнсен. Рука не встретила сопротивления, хотя Олаф не сдвинулся ни на шаг.

— Неплохой бронежилет. — Оценила новый элемент экипировки Яна. Только поосторожнее, Максим. Мне немного не по себе, когда твоя рука шарит внутри тела Олафа.

— Я вас вижу. — Послышался из пустоты голос Бьорнсена. — И слышу. Правда, плащ здорово искажает изображение. Стрелять из-под него не получится.

— Ну, до этого дело не дойдет. — Сказала Дилафисса. — При такой маскировке стража темных эльфов нас никогда не обнаружит.

— Ох, как хочется в это верить. — С сомнением покачала головой Яна. — Ох, как хочется.

Максим и Олаф отчасти разделяли ее скептицизм. Они уже не раз имели возможность убедиться, что даже самым тщательным образом спланированные операции королевских эльфов почему-то все время проходят совершенно не так, как было задумано.


* * *
В крепости на границе между Черной и Светлой Половинами эскадра адмирала Ломилирна задержалась примерно на четыре-пять земных дней. Пока воздушные корабли заращивали пробоины, маги и воздушные десантники — эльфы, эльфины и люди — отрабатывали тактику действий во вражеском лагере.

Вернее, они учились не путаться в длинных плащах-невидимках и не распахивать их раньше времени. Трудно было ожидать согласованности и слаженности там, где солдаты не видели ни своих товарищей, ни командиров.

Строгие офицеры следили за тем, чтобы десантники не бряцали оружием, не приоткрывали своей маскировки, держались вместе. Иногда возникали наложения — двое или больше эльфов пытались одновременно снять плащи, стоя слишком близко к друг другу. Разворачивающаяся односторонняя ткань взаимно отталкивалась, сбивая неудачников с ног.

— Я в ужасе. — Призналась Яна Дилафиссе. — Мне кажется, что через посты темных эльфов не проберется ни один из нас. А если и проберется, то никогда не найдет своих товарищей. Мы не только невидимы, но и сами почти слепы в этих нелепых плащах-невидимках.

— Я сначала придумал для нас название — «Отряд призраков особого назначения». Но потом передумал, и сократил его до «Призраков особого назначения». Какой мы, к черту, отряд? — Максим шутил, но в его сарказме была большая доля правды. Отряда, действительно, не получалось. Каждый должен был действовать в одиночку, рассчитывать только на себя.

Долифандра пыталась убедить людей, что они слишком перестраховываются, что они чересчур требовательны и придирчивы.

— Лучше сто раз перестраховаться, чем один раз провалить операцию. — Заявляли ей в ответ офицеры космической разведки.

Свободное от тренировок время каждый из космонавтов проводил по-своему. Яна Чжи ставила опыты над односторонней тканью. Ей почему-то казалось, что и на Земле вполне возможно создать нечто подобное. Олаф Бьорнсен старался узнать все о Лесном Народе. Его товарищи никак не могли убедить гиганта в тщетности его надежд на какие-то ответные чувства со стороны Феи Шипов.

Максим Фрадов начал всерьез ухаживать за Диньзиль Лафринсель. Эльфинка родилась на Желтой Бусине незадолго до вторжения темных эльфов. Ее дед был одним из магов-правителей, пытавшихся сопротивляться армии короля-Дракона. Его убили. Так что у Диньзиль имелись веские причины для личной ненависти к темным эльфам.

Эльфины с Желтой Бусины больше всех обитателей Ожерелья походили на людей. Диньзиль по человеческим меркам была очень мила: солнечно-янтарные кудри до плеч, открытое лицо с легким налетом детской наивности, миндалевидные изумрудные глаза, гибкая притягательная фигура. Тем не менее, эльфы и эльфины Черно-Белой Бусины вовсе не считали ее красавицей — здесь привыкли к другим стандартам оценки внешнего вида, идеалом которых считалась величественная и царственная Дилафисса Долифандра. Тем приятнее для Диньзиль были знаки внимания, которые ей оказывал пришелец из другого мира, посланный судьбой защитник и спаситель королевских эльфов, мститель за ее погибшего деда.

— Смотри, Максим, эта эльфинка околдует тебя, как Тризелна Олафа. Будешь мечтать и сохнуть. — Яна говорила так не потому, что ревновала, скорее, ее беспокоили те изменения, которые происходили со всеми людьми. — Разве ты не видишь, что мы все меньше и меньше думаем о возвращении на Землю? Сначала у нас вылезли все лишние волосы, и мы внешне стали похожи на местных жителей. Теперь и наши мозги начинают работать так же, как у эльфов. Мы меньше вспоминаем прошлое, меньше строим планов на будущее. Нас тянет к растительной пище…

— И нас тянет на эльфов… — Усмехнулся Максим. — Раз уж начала, то договаривай до конца. Возможно, ты права. Мы расслабились и утратили самоконтроль. Но разве тебе самой не хотелось попробовать чего-нибудь нового? Вот тот эльф… как его… кажется, Лординн Лафароллин, он тебя так обхаживает…

— Это не имеет значения. — Отрезала Яна. — Мне некогда заниматься этой ерундой. Только вы, мужчины, можете мечтать совокупиться с этими… совершенно чужими существами.

— Ну, во первых, они не такие уж и чужие. А во вторых… Яна, когда я произношу «Лординн Лафароллин», у тебя краснеют уши.

— Идиот. — В шутку обиделась девушка.

— Да ладно тебе. Отдохни, расслабься. Позволь себе маленькую шалость.

— А ты уже позволил себе эту шалость? С Диньзиль?

Максим смутился:

— Честно говоря, пока нет. Здесь все не так, как у нас в «учебке». У нас все было проще.

— Ну да. — Глаза Яны заволоклись мечтательной дымкой. — Помнишь, когда нас с тобой на двухместном штурмовике отправили на Луну?

— А мы прилетели на четыре часа позже!

— Да. Секс в невесомости — это покруче, чем любовь с эльфами.

Они рассмеялись. Им было, что вспомнить.

Максим первым посерьезнел и напрямую спросил:

— Ты завела этот разговор, чтобы напомнить мне о долге космического разведчика?

Яна посмотрела ему в глаза:

— Да.

— Я пока не забыл, что являюсь землянином. Лучше скажи это Олафу. Бедняга совсем засох. Уж лучше бы он влюбился в эльфинку… или в тебя, чем в эту… с крылышками. Может, ты ему напомнишь о ваших совместных дежурствах на спутнике «Сигна-21»?

У Яны покраснели уши.

— У меня другое предложение. — Сказала она. — Когда мы окажемся в лагере темных эльфов, я использую план «Е», вариант «восемь».

Максим остолбенел:

— Ты в своем уме, милая?! Если все, что нам рассказали, правда…

— Вот именно, «если».

— Я понял, ты не веришь, что нам помогут добраться до Земли. Пойдем к Олафу. Мы все должны участвовать в жеребьевке.

— Я это предложила, мне и выполнять. — Упрямо сказала Яна.

— Еще чего! — Возмутился Максим и взял ее за локоть. — Я с тобой, в общем-то, согласен. Так что будем тянуть жребий.

Они отправились искать Олафа. Их товарищ занимался тем, что сидел на бруствере окопа, жевал приличный кусок копченого мяса и задумчиво наблюдал за тем, как на плацу десантники занимаются фехтованием.

— Ну вот, а ты говорила, что нас всех тянет на растительную пищу. — Полушутя, полуукоризненно сказал Яне Максим.

Эльфы и большинство эльфинов были стопроцентными вегетарианцами. Во дворце принца Кинтэлла людям специально заказывали мясные блюда из ресторанов троллей или ферстидов. На воздушном корабле им приходилось питаться тем же, что употреблял в пищу остальной эльфийский экипаж. Поэтому здесь, в «научном городке», где вместе с эльфами жили тролли и ферстиды, люди старались наесться мясом впрок.

Олаф, не переставая жевать, похлопал рукой по брустверу:

— Присаживайтесь, посмотрите на этот цирк.

Эльфийское фехтование, и правда, со стороны выглядело довольно забавным. Казалось, что люди перенеслись на несколько сотен лет назад, в эпоху изысканных придворных при дворах просвещенных монархов. Вместо эффективных приемов, нацеленных на быструю победу, эльфы применяли изящную балетоподобную технику и манерные поклоны. Самое смешное, что «правильных» ударов в арсенале эльфов насчитывалось не так уж и много. Поэтому, исчерпав их запас, солдаты переходили на тупую прямолинейную рубку-резню.

Люди уже указывали адмиралу Ломилирну и Дилафиссе Долифандре на недопустимость подобной ограниченности в условиях современной войны. Но эльфы объяснили им, что на переучивание солдат потребуется масса времени. Космонавты признали справедливость этого утверждения, хотя и не прекращали попыток переломить эти закостеневшие обычаи. Они перешли к индивидуальному убеждению, демонстрируя наиболее сообразительным эльфинам превосходство человеческих приемов. Некоторые пытались им подражать, правда, пока без особого успеха. Так что сейчас на плацу, с точки зрения косморазведчиков, разыгрывался не учебный бой, а «цирк».

— Собственно, мы по делу. — Сказала Яна, присаживаясь рядом с Олафом.

— Она хочет перейти к «Е-восемь». И предлагает себя на главную роль. — Максим отмахнул ножом кусок мяса и принялся жевать, наблюдая за реакцией своего товарища.

— «Е-восемь»? — Удивился Олаф. — Сейчас?

— Не сейчас, конечно, а в лагере темных эльфов.

— Но тогда это предательство по отношению к королевским эльфам. Нахмурился Бьорнсен.

— Это не предательство. Яна считает, что они не собираются отпускать нас домой. Так что и мы свободны от своих обязательств. Мы давали клятву Очеловеченной Федерации. Если мы не испробуем все способы возвращения, вот тогда это, действительно, можно считать предательством своей страны, своей планеты.

Яна добавила:

— Пусть даже королевские эльфы, и правда, намерены честно соблюдать условия договора. Но эта война будет длиться тысячи лет. Ты посмотри, как медленно тут все делается. Мы просто умрем от старости. Если же я буду действовать по плану «Е-восемь», то смогу попасть на другие Бусины. Вас, мужчин, темные эльфы могут сразу убить, а я постараюсь сделать все, чтобы остаться в живых. Так у меня будет хоть какой-то шанс вырваться на Землю.

Олаф надолго задумался, потом нехотя произнес:

— Пожалуй, вы правы. Будем тянуть жребий.

— Ты тоже готов участвовать?

— Я — офицер космической разведки. — Гордо выпрямился Бьорнсен. У меня не меньше шансов пройти вниз по Нити до человеческих миров.

Максим хлопнул его по плечу:

— Вот видишь, Яна, а ты говорила, что мы размякли и превратились в эльфов.

Девушка положила руку на бедро Олафа:

— Вот таким я тебя и люблю.

— Да ладно, чего вы… — Гигант широко улыбнулся. — Я же не совсем свихнулся в этом мире. Я же — человек.

— Тогда — за дело. — Словно по-волшебству, в кулаке у Максима появились три палочки. — Кто вытянет короткую — идет на «Е-восемь».

Олаф решительно протянул руку и вытащил свой жребий.

— Длинная. — С некоторой долей облегчения сказал он. Яна и Максим правильно истолковали его сомнения. Бьорнсен не боялся идти на опасное задание, он все еще не был до конца уверен в том, что они поступают правильно.

Рука Яны слегка дрогнула, когда она выбирала одну из двух оставшихся палочек.

— Пятьдесят на пятьдесят. — Прошептала она. — Пожалуй — эту.

Ее палочка оказалась вдвое короче, чем у Олафа. Максим разжал кулак и продемонстрировал вторую длинную палочку.

— Это какая-то высшая справедливость. — Сказала Яна. — Я это предложила, мне и выполнять. Кроме того, женщина может добиться успеха там, где мужчины потерпят неудачу.

— Особенно красивая женщина. — Добавил Олаф.

— Ого! — Рассмеялся Максим. — Да ты почти вылечился от своей болезни с крылышками.

Бьорнсен и Яна разделили его веселье. За смехом каждый из них старался скрыть сою тревогу.

План «Е» заключался в том, чтобы во время боевых действий преднамеренно попасть во вражеский плен. Этим он отличался от плана «Н», который предполагал добровольную сдачу. По плану «Е» враг должен был быть абсолютно уверен, что агент сопротивлялся до последнего, прежде чем его удалось скрутить. В этом заключалась самая большая опасность для разведчика. Шансы на выживание оценивались примерно в пятьдесят — пятьдесят пять процентов.

В плену разведчик мог использовать разные варианты поведения. Например, по варианту «один» он сообщал противнику дезинформацию. Вариант «два» предполагал, что во вражеском лагере есть внедренный агент и нужно выйти с ним на связь. Вариант «три» был рассчитан на бегство из плена и, как правило, применялся для перехода границы.

Вариант «восемь» предусматривал возможность заключения союза с противником. Поэтому он и вызвал такое неприятие со стороны Олафа. Его чувства противились предательству. Тем не менее, разумом офицер космической разведки понимал, что если королевские эльфы не хотели помогать людям вернуться на Землю, следовало искать других союзников. В крайнем случае, для достижения поставленной цели можно было перейти на сторону темных эльфов.

Глава 8. Призраки особого назначения

Покинув городок ученых, общающихся с Народом Ночи, воздушная эскадра адмирала Ломилирна вдоль отрогов Тенистых гор полетела в сторону лагеря темных эльфов. Перелетать обратно через горы не имело смысла: вокруг Нижней Нити раскинулась Серебристая степь. Бескрайний лес и Тенистые горы почти одновременно заканчивались в полутысяче километров от полюса. Так что, обогнув горы со стороны Черной Половины, эскадра все равно добралась бы до места назначения.

На границе леса и степей королевские эльфы построили город Карливалл. Через него пролегали древние торговые пути между Нижней и Верхней Нитями. Там же находились верфи для воздушных кораблей, мастерские по производству колдовского порошка для «пушек» и «стреляющих жезлов», склады с оружием и продовольствием.

Штабные аналитики королевских эльфов считали, что первый удар враг нанесет именно по этому городу. Поэтому сейчас вокруг него расположилась двухмиллионная армия принца Эллмира — брата короля Эллчагра.

В планы адмирала Ломилирна не входило посещение Карливалла. Миссия эскадры была тайной и скрывалась от армейского руководства. «Контора» принца Кинтэлла располагала сведениями, что даже среди высших офицеров кое-кто является сторонником идей короля-Дракона.

Космонавты почти все время проводили на открытых палубах корабля, обучая десантников новым приемам боевого фехтования. Эльфы, а особенно эльфины, потихоньку начинали усваивать новые взгляды на войну. Из благородного поединка она постепенно превращалась в хорошо спланированное, расчетливо-хладнокровное мероприятие. Кроме физических тренировок, космонавты обращались и к другим методам обучения.

— Лучший бой — тот, который не состоялся. — В лучших традициях школы космической разведки проповедовала Яна, расхаживая перед притихшим экипажем. Дилафисса и Кэлорин через «дальнословие» передавали ее лекцию на другие корабли. — Не лезьте на рожон. Не хвастайте тем, что готовы отдать жизнь за победу. Если вы погибните кто тогда станет радоваться этой самой победе? Умирать должны ваши враги. А еще лучше — не умирать, а сдаваться. И даже не сдаваться, а просто не задумываться о нападении. Отсутствие войны означает то, что вы достаточно сильны. Если на вас напали — значит, вы виноваты в этом сами. Вы проявили слабость, и кто-то посчитал, что может вас победить…

— В таком духе она может вещать часами. — Шепнул Максим Олафу. Ей надо было идти не в полевые агенты, а в преподаватели военной истории.

— Ничего. — Махнул рукой тот. — Все равно на этой летающей посудине больше нечего делать. Я уже скучаю по инфо-каналам, по компьютерным играм, по тиру.

Максим указал на колчан с луком и стрелами:

— Вот теперь твой тир.

Олаф сплюнул за борт.

Максим пожал плечами:

— И я того же мнения. Сюда бы хороший «винторез» или «трещотку».

— Лучше бы не их сюда, а нас к ним.

— Это ты верно сказал, Олаф. А как же твоя фея?

Бьорнсен махнул рукой. В этом жесте было все: и смирение с потерей, и расставание с мечтами, и огорчение от невозможности счастья.

Максим постарался изгнать мрачные мысли из головы товарища:

— Диньзиль сказала мне, что многие эльфийки готовы с тобой познакомиться… поближе.

— Возможно. Как-нибудь потом. Не на корабле.

— Да уж, конечно. — Максим улыбнулся. — От твоей энергии эта плетеная корзина может развалиться. Я помню, как в «учебке» вы с Оленькой Тарлиевой погнули металлическую койку.

— Да, были деньки. Но я теперь все чаще задумываюсь о том, что будет с нами дальше.

— Дальше? В каком смысле? Когда мы вернемся на Землю, нас представят ко всем высшим наградам. Мы станем героями. Нам сразу присвоят звания полковников.

— Кончай шутить, Максим. Ты же знаешь, о чем я спросил. Что дальше? Почетная старость, смерть. Все. Мы всю жизнь будем вспоминать это приключение. Будем вспоминать этот мир.

— Почему вспоминать? Мы установим дипломатические отношения с эльфами. Возможно, станем консулами или послами. Будем жить здесь…

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

— Честно?

— Честно.

— Не верю.

— И я тоже.

Олаф замолчал, глядя на Серебристую степь и тонкую, едва заметную черную полоску там, где начиналась Черная Половина. По степи прочь от кораблей мчалось большое стадо длинноногих животных.

Максим с печалью в голосе произнес:

— Если серьезно, я думаю, что о нашем открытии никто не узнает, кроме верхушки военных и ученых. Нас разрежут на кусочки, наши мозги пропустят через ретроспективный гипноз. Нас выжмут и выбросят. Так они делали со всеми инопланетянами, так поступят и с нами.

— Инопланетян не было. — Не слишком уверенно возразил Олаф.

— Ага! — С неожиданным озлоблением крикнул Максим и повел рукой вокруг. — И этого ничего нет. Просто мы лежим в капсулах виртуальной реальности, а Зуйфа Фируллина написала хорошую программу для имитации вымышленного мира. Какого черта, Олаф? Ты сам начал этот разговор. Ведь ты же хочешь остаться здесь. Что, не так?

— Так и не так. Мы обязаны сообщить на Землю все, что узнали. Пусть даже совершенно точно зная, что станем лабораторными крысами, подопытными кроликами.

— Ты думаешь, И-Ван Красин ничего не знает? Я уверен, что на Земле давно известно и о Богах, и о эльфах, и о Срединных Мирах. Сам факт существования «мерцалки» говорит о том, что хоть кто-то это знает.

— А я все же считаю, что это не так. Иначе…

— Что иначе?

— Не знаю. Мы бы не жили так, как живем сейчас.

— Тебе не нравится Очеловеченная Федерация?

— Ты задаешь провокационный вопрос.

— Я знаю. Скажу даже больше: я уверен, что тот, кто изобрел «мерцалку», готов был на все, лишь бы вырваться с Земли. Ему она тоже не нравилась.

Они замолчали. Корабли как раз пролетали над огромным озером, с двух сторон обрамленным горными хребтами, а с третьей стороны покрытым густыми тростниковыми зарослями. Квадратное солнце отражалось в синей воде. Над озером поднялась стая птиц. Точнее, не птиц, а местных летающих существ.

— На Земле не осталось свободы. — Произнес, наконец, Олаф.

— Многим это нравится.

— Мы должны выполнить клятву космических разведчиков — доставить информацию любой ценой. Не ради правительства. Не ради нашего начальства. Ради простых граждан. Они имеют право знать всю правду.

— Нам не дадут ее сказать.

— И все же мы обязаны вернуться.

— Может случиться так, что на Землю вернется только один из нас.

— Яна?

— Она этого хочет больше всех.

— Тем не менее, Максим, если с ней что-нибудь случится, я пойду следующим.

— Я тоже. — Фрадов серьезно посмотрел в глаза товарищу. — Долг есть долг.

Лекция Яны закончилась, и экипаж корабля вновь вернулся к своим делам. Девушка вместе с Олфорваном и Долифандрой подошла к Олафу и Максиму.

— Как вам мое выступление?

— Прекрасно. Похоже, ты наизусть запомнила все стратагемы из «Сунь-цзы». — Бьорнсен дружески похлопал Яну по плечу.

Максим улыбнулся:

— В отличие от нас, она изучала «Сунь-цзы» с раннего детства. И нам не нужны все стратагемы. Достаточно одной. Нападая на тылы, обозы и коммуникации, можно уничтожить самую лучшую армию. Ведь примерно это мы и собираемся сделать — перерезать Нижнюю Нить.

Дилафисса подняла руку в отрицательном жесте:

— Не перерезать, а лишь на время перекрыть. Мы должны показать королю-Дракону, что на Черно-Белой Бусине хозяева — мы. Не стоит претендовать на нашу территорию.

— Никто не может запечатать Врата Между Мирами. — Произнес Кэлорин. — Можно лишь на время прикрыть их. Пока проход не будет работать, мы должны разбить силы вторжения. Армия принца Эллмира готова выступить по первому приказу. Принц ждет только нас.

— Ну, что же, будем надеяться, что плащи-невидимки не подведут, и Криннофилис сумеет навести свои чары. — Жизнерадостно объявил Фрадов.

Эльфы услышали в его словах энтузиазм и боевой задор, но Яна и Олаф, хорошо изучившие своего товарища, поняли, что за этим тоном скрываются тревога и неуверенность. Они их вполне разделяли.

Тенистые горы по левому борту становились все ниже и ниже. Вскоре они почти сравнялись со степью. Теперь с воздушных кораблей открывался вид на бескрайне море травы с редкими рощицами вдоль рек и озер. Эскадра спустилась ниже, чтобы не попасть раньше времени на глаза передовым дозорам темных эльфов.

— Если военачальники короля-Дракона не полные идиоты, они по всей степи должны расставить дозоры с «концентраторами речи». Дракенсы с воздуха могут держать под контролем огромные участки. Когда они заметят наши корабли, то просто спустятся вниз и через кристаллы свяжутся со своим начальством.

Дилафисса Долифандра с удивлением посмотрела на Максима:

— Но отсюда нас не ждут. Армия принца Эллмира находится с противоположной стороны лагеря темных эльфов.

— Хороший военачальник готов к нападению с любой стороны.

— Возможно. Но не стоит переоценивать наших врагов. Вы должны помнить, что они думают также, как и мы. — Дилафисса широко улыбнулась. Она уже прекрасно знала, насколько наивными выглядят эльфы в глазах людей.

— Вот только на это я и надеюсь. — Максим вновь посмотрел на разложенные карты местности. — Но меры предосторожности не повредят.

— Мы же и так выслали вперед все разведывательные лодки. Напомнил Олфорван.

— И этого мало. Пусть маги постоянно прослушивают «эфир» в поисках вражеских переговоров.

— Все маги заняты подготовкой к предстоящему ритуалу. Не волнуйтесь вы так. Все равно мы скоро приземлимся. Дальше, действительно, лететь опасно. Вот, смотрите, карта расположения передовых отрядов.

— Точнее, не передовых, а тыловых. — Поправила Олфорвана Яна. Ведь фронт армии развернут против Карливалла.

Люди и эльфы вновь склонились над картами и отчетами разведчиков…


* * *
Вскоре эскадра приземлилась среди деревьев на берегу реки. Корабли даже не пришлось особенно маскировать — они и так почти сливались с окружающим пейзажем. Моряки остались охранять свои суда, а маги и десантники приготовились к рейду во вражеский лагерь.

Все получили запас продовольствия — очень питательные сушеные фрукты и фляги с водой, вооружились и еще раз опробовали плащи-невидимки. Адмирал Ломилирн произнес прочувствованную напутственную речь. Эльфы слушали его едва ли не со слезами на глазах. Офицеры космической разведки стояли, потупив взор, чтобы не рассмеяться или не отпустить колкое циничное замечание.

Через некоторое время из рощи по направлению к Нижней Нити сквозь море высокой травы потянулась тонкая примятая колея. С высоты любой наблюдатель решил бы, что через густые заросли шагает большое приземистое животное, возможно, длиннозуб или клыкохват. В Серебристой Степи обитало множество крупных травоядных животных и, соответственно, не менее крупных хищников. Никто никогда не догадался бы, что это движется колонна эльфийского диверсионно-десантного отряда.

Воины королевских эльфов завернулись в плащи-невидимки и шагали в затылок друг за другом. Благо, что сохранять строй в траве было совсем не сложно — проложенная колея не расползалась шире допустимого для маскировки предела. Сохранять дистанцию также было легко — шаги впереди идущего хорошо отпечатывались на примятой, но пружинистой траве. Впереди двигались проводники-разведчики, которые прекрасно ориентировались на местности. За ними шли маги, в больших мешках они несли свои волшебные инструменты и зелья. Замыкали колонну десантники боевого прикрытия. Приказы и сообщения в полголоса передавали по цепочке. Тщательно соблюдалось «дальнословное» молчание.

Люди шли в самом хвосте колонны. Двухметровые травяные стены не давали возможности оглядеть окрестности. Равномерное однообразное движение вытягивало нервы. В голову лезли самые разные мысли, по большей части, пессимистические.

— По крайней мере, радует одно. — Пыталась поднять настроение Яна. — Можно не опасаться нападения хищников. Они просто пролетят сквозь нас.

— Да, правда. — С энтузиазмом поддержала ее Долифандра. — Эта односторонняя ткань — великолепная, непревзойденная защита от любого физического и магического воздействия.

— Главное — не наступить на ядовитое насекомое или змею. Напомнил один из десантников — шагающий непосредственно перед космонавтами эльф Доллиран.

— Ну да, — усмехнулся Олаф, — пятки-то у нас — Ахиллесовы.

— Что ты имеешь в виду? — Заинтересовалась Дилафисса.

Космонавты, перебивая и дополняя друг друга, поведали эльфам историю Троянской войны. Путь по степи был долгий, так что рассказывали они подробно и медленно, ведь их слова последовательно передавались по цепочке вперед.

— Очень интересная история. Теперь, кажется, я лучше понимаю, вас, людей. — Задумчиво проговорила Дилафисса.

— Расскажите еще что-нибудь. — Попросили десантники.

Пришлось вспоминать походы Александра Македонского, Пунические войны, Галльские войны, Крестовые походы, нашествие Чингиз-хана… Космонавты рассчитывали на то, что их рассказы лучше всяких лекций покажут эльфам, как выглядят настоящие тотальные массовые войны. Как мало в них благородства и изысканности, и как много грязи, пота и крови.

За это время несколько раз отряд делал привалы для приема пищи и сна. Когда космонавты дошли до позднего средневековья, от авангарда поступило сообщение о том, что впереди показались дозоры темных эльфов. С этого момента все разговоры прекратились.

Совершенно неожиданно над головами на бреющем полете прошло небольшое воздушное судно.

— Всем стоп. — Еле слышно прошелестело по колонне.

Но и без приказа все замерли и застыли.

Корабль пролетел и скрылся где-то вдалеке. Еще несколько минут отряд простоял, затаив дыхание. Потом вновь двинулся вперед.

— Это был случайный корабль. — Сообщили маги, прослушав «дальнословный» эфир.

Но все равно, это появление заставило всех собраться и вспомнить о том, что враг уже близко, и любая ошибка будет стоить не только жизни отряда, но и возможного порабощения всей Черно-Белой Бусины.

Постепенно трава становилась все ниже и ниже, двухметровые заросли подобных тростнику растений сменялись участками травы высотой всего по пояс. Это позволяло видеть степной простор, издалека замечать вражеские дозоры. Но и маскироваться стало труднее.

— Темных эльфов может заинтересовать, почему в траве образуется протоптанная дорога, хотя никакого животного не видно. — Сказал Максим Дилафиссе.

— Я не думаю, что они настолько наблюдательны. — Возразила женщина-эльф. — Тем более, что сами темные эльфы едва ли следят за окрестностями. Скорее, они ограничиваются посылкой дозорных дракенсов.

Высоко в небе несколько раз пролетали группы крылатых воинов, но они ни разу не заинтересовались отрядом.

Через некоторое время из головы колонны передали, что неподалеку замечена стоянка ферстидов. Вскоре и люди увидели поселение этих существ. Ферстидами называли разумных нелетающих птиц, чем-то отдаленно напоминающих страусов. Конечно, на страусов они были похожи примерно так же, как люди на кенгуру. Крылья ферстидов в ходе эволюции преобразовались в четырехпальцевые клешни-захваты, которыми они могли с большой точностью выполнять очень мелкие операции, превосходя в этом человеческие пальцы. Свои длинные шеи эти существа украшали несколькими рядами разноцветных бус и ожерелий. По ним можно было узнать не только имя и ранг ферстида, но и историю его семьи. Ферстиды утверждали, что именно они придумали использовать названия «ожерелье», «бусины», «нити» для обозначения планет, связанных между собой Вратами Между Мирами.

Ферстиды в основном кочевали по Серебристой Степи. Они разводили скот и охотились. Только незначительная их часть перебралась в города эльфов, чтобы вести оседлый образ жизни и заниматься ремеслами.

— Раз ферстиды находятся неподалеку от лагеря темных эльфов, то и они, наверняка, присягнули на верность королю-Дракону. — Предположила Яна.

— Да, — согласилась Дилафисса Долифандра, — к сожалению, это правда. Хотя многие кланы ферстидов бежали от наступающей армии под нашу защиту, кое-кто переметнулся к врагам.

— …И брат будет сражаться с братом, эльф с эльфом, ферстид с ферстидом… — Замогильным голосом продекламировал Максим.

— Это не очень подходящая тема для шуток. — Холодно заметила Дилафисса.

— Простите, если задел больное место. — Искренне извинился Фрадов. — Мы, люди, так часто воевали с себе подобными, что даже не задумываемся о том, какая это на самом деле трагедия.

— Я понимаю. — Голос женщины-эльфа слегка дрогнул. — Я боюсь, что скоро и у эльфов это войдет в привычку.

— Тихо. — Послышался голос идущего впереди эльфина. — Ферстиды приближаются.

От ярких шатров по направлению к отряду бежали семь разумных птиц. Судя по тому, что их головы едва выступали над травой, это были дети. Они что-то громко и возбужденно чирикали друг другу на ходу.

— Спокойно идем дальше. — Еле слышным шепотом прошла по отряду команда. — Они нас не видят.

Компания юных ферстидов пробежала прямо сквозь колонну десантников. Плащи-невидимки еще раз доказали свою незаменимость. Тела птиц прошли через тела эльфов, не встретив сопротивления. Ферстиды даже не заинтересовались хорошо утоптанной колеей в траве. Должно быть, они приняли ее за тропу какого-нибудь животного.

— Будем считать, что одностороння ткань прошла проверку в боевых условиях. — Сказал Олаф.

— И будем надеяться, что она поможет и дальше. — Добавил Максим.

Вскоре показался первый укрепленный пункт темных эльфов. Над морем травы возвышалась каменная башня. Рядом с ней росли три высоких дерева, между которыми на высоте около тридцати метров был сооружен наблюдательный помост. На этом помосте сидели три дракенса и один темный эльф. Неподалеку стояла небольшая летающая лодка. Около нее находились еще четверо эльфов.

Весь отряд невольно затаил дыхание, обходя стан врага. Всех волновало не столько то, что темные эльфы заметят скрытых плащами-невидимками воинов, сколько приминаемая во время движения тропа. Будь дозорные более внимательными, их должна была бы заинтересовать неожиданно появляющаяся в степи тропинка. Но и в этот раз все обошлось благополучно.

— Я же говорила, что с этой стороны лагерь темных эльфов охраняется недостаточно тщательно. — Произнесла Дилафисса, когда отряд удалился на приличное расстояние. — Они считают, что для контроля вполне достаточно нескольких наблюдательных пунктов и регулярных облетов территории. Открытая взорам степь кажется им совершенно безопасной.

Воспользовавшись тем, что поблизости не было врагов, десантники еще раз расположились на отдых. После еды эльфы почти мгновенно уснули, завернувшись в плащи-невидимки, словно в спальные мешки, а космонавты, найдя друг друга по голосам, собрались поближе и провели короткое совещание.

Олаф вновь попытался отговорить Яну от выполнения плана «Е-восемь». Девушка оставалась непреклонной. Максим в основном был с ней согласен. Оставался открытым вопрос, когда же собственно Яна приступит к реализации плана. Если она сбросит свой плащ в стане врага, то этим выдаст не только себя, но и весь отряд. Если же она станет дожидаться, пока темные эльфы сами обнаружат диверсантов, то, очень может случиться, план «Е-восемь» вообще никогда не будет приведен в действие.

— Пока все идет к тому, что мы незаметно проберемся к Нижней Нити, перережем ее, и так же тихо уберемся назад. — Уговаривала своих товарищей Яна. — Так что, похоже, нам придется проявить инициативу, и каким-то образом привлечь к себе внимание.

— Нет, я возражаю. — Присоединился к Олафу Максим. — Тогда это, и правда, будет слишком смахивать на предательство. Мы имеем право рисковать только собственными жизнями.

— Хорошо. Тогда тебя устроит вариант, если я споткнусь и ненароком распахну плащ-невидимку?

— Это уже лучше. Но сделать ты это должна только тогда, когда Криннофиллис начнет совершать свой обряд. В противном случае твое пленение может сказаться на нашей миссии.

— Ладно, договорились. Так я и сделаю.

— А сейчас давайте выспимся. — Предложил Олаф. — Я чувствую, впереди у нас нелегкая работа. Может статься, что тебе, Яна, и не потребуется «проявлять инициативу».

И слова Бьорнсена оказались пророческими…


* * *
Следующий сторожевой пост темные эльфы оборудовали гораздо лучше, чем первый. Вместо одной башни здесь был выстроен целый форт, ощетинившийся зенитными батареями. Над его стенами возвышались шесты-антенны нескольких довольно крупных воздушных кораблей. Диверсионный отряд королевских эльфов обошел форт по широкой дуге. Враги вновь ничего не заподозрили.

— Не расслабляйтесь. — послала Дилафисса приказ по цепочке. Скоро мы войдем в лагерь.

Постепенно форты встречались все чаще и чаще. Начала прослеживаться система в глубоко эшелонированной ячеистой структуре оборонительных позиций. Единого фронта не было, ведь темные эльфы считали Серебристую Степь своим тылом. Охрана обеспечивалась сетью фортов, которые считались вполне надежной защитой от нападения воздушных кораблей.

Между фортами темные эльфы разбили сады и огороды, на которых росли бочкообразные растения, напоминающие кактусы без иголок высотой с человеческий рост. Полив осуществлялся через сложную систему каналов и труб, разбирающих воду из больших рек.

Маршрут отряда королевских эльфов проходил вдоль основных водных артерий, так что не было необходимости преодолевать широкие водные преграды. Это еще раз доказывало, что в стане врага служба принца Кинтэлла имела надежных осведомителей. Ведь проникнуть так глубоко в расположение вражеских войск без плащей-невидимок было совершенно невозможно.

— Темные эльфы, похоже, обосновались тут всерьез и надолго. Заметил Максим.

— Им приходится вести круговую оборону, но я бы не сказал, что они находятся в постоянной боевой готовности. — Сказал Олаф.

— Это всего лишь тыловые части и службы снабжения. — Объяснила Дилафисса. — Выращивать пищу на месте гораздо выгоднее, чем перебрасывать ее по Нити с Желтой Бусины. Дальше мы увидим настоящие боевые подразделения. Нижняя Нить хорошо охраняется.

Неподалеку показались всадники на двуногих ящерах, балансирующих на бегу длинными хвостами. Отряд королевских эльфов остановился.

Но не он являлся целью кавалеристов. Они сопровождали длинный обоз из полусотни телег. Повозки волокли низкорослые, но крепкие быки-тяжеловозы. Правда, называть «быками» шестиногих существ так густо обросших шерстью, что она волочилась по земле, было бы не совсем правильно. Зато два длинных ветвистых рога, действительно, придавали им сходство с земными млекопитающими.

— У темных эльфов не так много воздушных кораблей, — прошептала Дилафисса, — поэтому им приходится перевозить грузы по земле.

— Тогда почему бы вам не устроить налет на лагерь эльфов и не разбомбить его вдоль и поперек? — Спросил Олаф.

— Теперь уже слишком поздно. Вы же видели их форты. А ведь это только тыловые части. Их фронт укреплен намного лучше. Мы потеряем весь флот и половину наземных частей, прежде чем прорвемся к Нижней Нити.

— Я имею в виду, почему вы не сделали этого РАНЬШЕ?

Долифандра промолчала, а Максим вместо нее сказал:

— Оставь это, Олаф. Что проку говорить о том, что не сделано РАНЬШЕ? Давай лучше СЕЙЧАС делать то, что надо.

Если бы на женщине-эльфе не был одет плащ-невидимка, она обязательно взглядом поблагодарила бы своего заступника.

Тем временем отдельные форты темных эльфов как-то незаметно превратились в городские кварталы. Теперь диверсионный отряд шел мимо казарм, стоянок воздушных судов, площадей для тренировок.

Между собой королевские эльфы общались только шепотом и только тогда, когда поблизости не было их противников. Начиналась самая сложная часть операции: колонна могла распасться из-за потери связи. В этом случае десантники должны были самостоятельно добираться до Нижней Нити и действовать согласно обстановке.

И этот момент все-таки наступил. Когда шедший перед Максимом эльф Доллиран обратился к идущему перед ним десантнику, ответом ему было молчание. Он повторил свой вопрос настолько громко, насколько позволяли меры предосторожности. И вновь тишина.

— Мы отстали. — Шепотом сообщил Максим Олафу.

Тот передал его слова Яне. Яна — Дилафиссе, Дилафисса — назад по цепочке. Позади нее оказалось всего два солдата.

— Итак, нас осталось семеро. — Многозначительно подытожила Яна.

Олаф и Максим прекрасно поняли ее намек. Девушка собиралась раскрыть себя, не выдавая местонахождение всего отряда.

— Еще рано. — Еле слышно прошептал Фрадов. — Мы же договаривались подождать Криннофиллиса.

Они продолжили свой путь через город темных эльфов. Попутно космические разведчики с профессиональной точки зрения оценивали степень оснащенности вражеской армии, уровень подготовки солдат, профессионализм офицеров. Очень много можно узнать, когда невидимым проходишь по вражескому лагерю.

— А вот и Нижняя Нить. — Торжественно прошептала Дилафисса.

Хотя людям много раз объясняли, как выглядит Нижняя Нить, и даже рисовали ее, открывшееся зрелище превосходило все, что они себе представляли. Поражала не изощренная изысканность, а лаконичная величественность.

Посередине большой площади находилось НЕЧТО, что не принадлежало этому миру. Можно сравнить ЭТО с лучом света, пробившемся сквозь плотную листву густого леса. Только луч этот был метров пять в высоту и три — в диаметре. Можно назвать ЭТО светящимся цилиндром. Но с очень большой натяжкой можно считать цилиндром постоянно меняющую мерцающую завесу.

Самым поразительным было то, что сквозь Нижнюю Нить люди видели все, что находилось на другой стороне межпространственного канала: желтоватое небо, трава цвета морской волны, странные винтообразные кусты.

Вокруг Нижней Нити кипела непрекращающаяся работа. Темные эльфы и дракенсы совершенно спокойно перемещались в обе стороны. Наверное, они уже привыкли к тому, что за несколько шагов преодолевают невообразимое расстояние между двумя планетами, расположенными не просто в разных Вселенных, но и на разных Измерениях.

По Нижней Нити на Черно-Белую Бусину стройными колоннами проходили отряды темных эльфов. Дежурные офицеры-распорядители устраивали смотр солдат и отправляли их на расквартирование. Обратно на Желтую Бусину пролетали дракенсы-курьеры, проходили офицеры со своими помощниками и адъютантами.

На площади лежали отдельные детали воздушных кораблей. Только здесь люди впервые увидели корни деревьев, которые обычно скрывались в трюмах и «топливных баках». Специальные команды эльфов-инженеров собирали заготовки воздушных судов в единое целое. Для этого они использовали системы блоков, перекинутых через специальные растения-краны. В качестве силовых приводов применялись все те же волосатые шестиногие «быки».

В общем, Нижняя Нить являлась главным нервным центром лагеря темных эльфов. Если бы не ее небольшая пропускная способность, Черно-Белая Бусина давно пала бы перед многочисленной армией захватчиков.

— Что нам делать? — Тихо спросила Яна у Дилафиссы, хотя из-за стоящего вокруг гвалта голос можно было не понижать.

— Ждать. — Ответила та. — Я думаю, Криннофиллис скоро начнет свой ритуал.

— Неужели он сможет перекрыть ЭТО? — Удивленно произнес Олаф.

— Нити, связывающие Бусины Ожерелья, невероятно прочны. Ведь их когда-то создавали сами Боги. Но Криннофиллис и не будет перерезать Нить. Он просто на некоторое время перекроет выход в наш мир. Вы же видите, что армия темных эльфов постоянно пополняется новыми отрядами.

— Да уж, видим. — Согласилась Яна.

В это время она прикидывала свои шансы на выживание. Если прямо тут, посреди площади из воздуха появится человек в форме десантника королевскихэльфов… Яна на секунду усомнилась в том, что ей хватит смелости скинуть плащ-невидимку.

Шло время, но вокруг Нижней Нити ничего не менялось. Та же тщательно спланированная суета, те же команды, те же марширующие отряды. Несколько раз противники находились так близко от диверсантов, что едва не задевали их… или, вернее, не проходили сквозь них.

— Теперь я понимаю, что должны чувствовать призраки в мире живых существ. — Пробормотал Олаф.

— Призраки — мертвые. А мы — живые. — Сказал Максим.

— Сейчас я в этом не уверен. Мне начинает казаться, что одностороння ткань навсегда скроет меня.

— Смотрите, — прервала их Дилафисса, — начинается!

Сначала люди ничего не заметили. Но темные эльфы, находящиеся вблизи Нижней Нити, громко закричали и бросились в рассыпную.

— Не нравиться?! — Злорадно прошипела Долифандра.

Действительно, темным эльфам не понравилось то, что происходило с Нижней Нитью. Световой занавес заколебался и подернулся дымкой.

Темные эльфы действовали быстро и слаженно, как будто были готовы к подобному повороту событий. Они установили заграждения, прекратив движение сквозь Врата Между Мирами. Над площадью закружились воздушные корабли.

— Что-то слишком быстро прибыли боевые маги. — Нервно сказала Дилафисса.

— Похоже, не только вы имеете своих осведомителей среди врагов. Прошептала Яна.

— Тихо. — Шикнула женщина-эльф. — Они могут засечь нас по голосу.

Все затаили дыхание.

С Нижней Нитью происходили постоянные изменения. Мутная дымка то почти полностью заслоняла вид другого мира, то изображение вновь прояснялось. Даже без разъяснений Дилафиссы люди догадывались, что маги противоборствующих сторон пытаются подчинить себе Врата Между Мирами. Волшебное сражение шло с переменным успехом. Тем не менее с каждым разом Криннофиллису удавалось все больше и больше исказить световой занавес.

Внезапно откуда-то сбоку из толпы темных эльфов в небо взвились огненные шары. Они попали прямо в днище вражеского воздушного корабля. В то же мгновение вокруг места выстрела началась суматоха, послышались крики, зазвенела сталь. Воздушный корабль накренился и начал снижаться, перемещаясь к верфям. Нижняя Нить стала быстро темнеть.

— Кто-то слишком рано обнаружил себя. — Вздохнула Дилафисса. Криннофиллис и так бы мог одержать верх. А теперь темные эльфы поймут, что мы среди них.

Вражеские офицеры строили своих солдат в цепи, чтобы прочесать площадь. Похоже, тот десантник, что разрядил свой «стреляющий жезл» в днище корабля, успел вновь закрыться плащом-невидимкой. Но это нападение не обескуражило темных эльфов. Они знали, как следует вести себя в условиях магических войн.

В поддержку солдатам явились боевые маги. На площади с резкими хлопками материализовались фигуры в длинных черных плащах.

— А это мой знакомый. — Прокомментировал Олаф появление эльфа в алом плаще и шлеме с полумаской.

— А! — Поняла Дилафисса. — Граф Бестиаст.

— Он самый. Если мы примемся за дело — он мой.

Маги одновременно подняли руки, и по площади заструились длинные нити ярко-желтого света. Через несколько минут нити сошлись в круг возле строящегося воздушного корабля.

— Они нашли Криннофиллиса. — Вскрикнула Дилафисса. — А ритуал еще не закончен.

— Значит… — Начала Яна.

Но закончит она не успела. Площадь вокруг Нижней Нити взорвалась выстрелами и криками. Десантники королевских эльфов сбрасывали плащи и вступали в бой, отвлекая на себя внимание врага. Светящийся круг распался. Магам пришлось переключить свое внимание на другие цели.

Стройные цепочки темных эльфов смешались. Началась паника. Из пустоты возникали десантники, в упор расстреливали целые отряды, а потом вновь исчезали.

— Пора и нам позабавиться. — Вскричал Олаф.

Он распахнул плащ и выпустил стрелу в ближайшего темного эльфа. Не успел тот упасть на землю с пробитой грудью, как Бьорнсен уже целился в другого солдата. Яна и Максим последовали примеру товарища. Доллиран, Дилафисса и два других эльфа вели огонь из «стреляющих жезлов».

Но темные эльфы не дрогнули. Офицеры быстро пресекли панику, солдаты перестроились. Из боковых улиц показались подкрепления. Два воздушных корабля снизились над площадью и начали пускать огненные шары в те места, где только что проявлялись десантники. Трудно сказать, насколько успешной была эта тактика, так как раненые эльфы не показывались из-под плащей-невидимок.

Зато вскоре на площади появились тела десантников, убитых во время стрельбы, то есть в то время, когда они оставались без плащей. Если бы королевские эльфы действовали не по-одиночке, а одновременно наносили согласованные удары по противнику, эффект от этого боя был бы неизмеримо больше, а потери удалось бы свести к минимуму. Но происходило именно то, что предрекали люди: командовать хаотически перемещающимися по площади невидимыми воинами было совершенно невозможно. Шум стоял такой, что пытаться установить связь с десантниками не удавалось.

А вот темные эльфы быстро сообразили, откуда исходит опасность. Офицеры распределили сектора обороны между своими солдатами и те стреляли в любую появляющуюся тень. Десантники погибали, едва только начиная раскрывать свои плащи-невидимки.

Под прикрытием солдат вражеские маги вновь начали охоту за Криннофиллисом. Опять по площади зазмеились струйки желтого света.

— Нам пора. — Сказал Олаф.

Космонавты, закутавшись в свою невидимую броню, бросились к графу Бестиасту и его помощникам. Ни один эльф, ни темный, ни королевский, не мог приблизиться к магам, когда те творили смертоносные заклинания. Только устойчивые к волшебству люди могли сражаться с ними на равных.

— Граф Бестиаст мой! — Еще раз напомнил Олаф, хотя никто и не собирался опротестовывать его право.

Бьорнсен выхватил свою абордажную саблю и приоткрыл плащ, чтобы нанести удар.

Конечно, в романе или в инфо-фильме герою полагалось бы крикнуть что-то вроде: «Берегись, злодей, настал твой последний час!» или: «Пришло время расплачиваться за совершенные злодеяния!» или еще что-нибудь патетическое. А граф Бестиаст просто обязан был воскликнуть: «Я давно ждал этой встречи. Теперь мы наконец-то сразимся с тобой один на один».

Но в реальной жизни все происходит по-другому. Олаф даже не потрудился сойтись лицом к лицу со своим врагом. Он, как говорится по-военному, атаковал с левого фланга. А по-простому — просто подскочил сбоку и снес Бестиасту голову. Примерно так же поступили Яна и Максим с ближайшими ассистентами колдуна.

Струйки желтого света растаяли в воздухе, так и не успев отыскать невидимого Криннофиллиса.

— Неужели все так просто? — Изумился Максим.

— Мне пора начинать… — Сказала Яна.

Но в это время неподалеку послышался крик Дилафиссы Долифандры:

— Берегитесь! Сейчас…

И в этот момент оглушительный грохот и ослепительная вспышка накрыли все пространство вокруг Нижней Нити. Как будто тысячи громов ударили одновременно и тысячи молний слились в один разряд.

Это была боевая магия высшего класса. На людей она не подействовала, но без разбора сразила и темных, и королевских эльфов. Последним не помогли даже плащи-невидимки, правда, они несколько смягчили удар. Площадь покрылась павшими обожженными телами, в воздухе разлился тошнотворный запах горелого мяса. Десантники выделялись на фоне гор черной обгорелой плоти бледно светящимися силуэтами. Односторонняя ткань частично утратила свои свойства, защитив от колдовского огня эльфов и эльфинов, но не смогла уберечь их от удара.

Космонавты растерялись. Их плащи сохранили прозрачность.

— Вы целы? — Слегка дрогнувшим голосом спросила Яна.

— Кажется, да. — Неуверенно ответил Максим. — Но что, черт возьми, это было?

— Магия, наверняка.

— Похоже, мы единственные, кто остался в живых. — Олаф озирался, стоя посреди поля смерти.

— Диньзиль! — Отчаянно воскликнул Максим.

Где то за его спиной послышался слабый стон.

— Диньзиль! — Максим бросился к слабо шевелящемуся телу, откинул с его лица потускневшую одностороннюю ткань. — Дилафисса?

Женщина-эльф слабо прошептала:

— Найдите Криннофиллиса. Спасите его.

— Мог ли еще кто-нибудь остаться в живых?

— Вряд ли. Я выжила только потому, что, почувствовав беду, сотворила защитные чары. Простые воины на это не способны. Смотрите. Она глазами показала на небо, где над площадью неподвижно висел воздушный корабль. — Все это устроил сам герцог Бартикар. От его магии нет спасения. Торопитесь, скоро сюда подтянутся другие отряды. Они прикончат раненых. Спасите Криннофиллиса.

— Уже идем. — Олаф отбросил ставший бесполезным плащ Дилафиссы, подхватил ее на руки и завернулся в свой плащ.

— Что ты делаешь? — Слабо воспротивилась она. — Бросьте меня. Ищите мага.

— Не в наших правилах бросать раненых на поле боя.

Широкий плащ-невидимка Олафа скрыл обоих.

Тем временем Яна и Максим проверяли остальные тела королевских эльфов.

— Готов.

— Готов.

— Готов. — С нарастающей горечью констатировали они.

— Криннофиллис! Диньзиль! Есть кто живой? — Время от времени кричали люди.

Но в ответ не раздавалось даже стона.

А на боковых улицах уже показались темные эльфы. Они разбирали трупы своих павших товарищей и пока не замечали оставшихся в живых космонавтов. Впрочем, их плащи-невидимки продолжали исправно выполнять свои функции, так что иногда Максим и Яна осматривали тела десантников прямо под носом у вражеских погребальных команд.

Наконец, космонавты приблизились к тому месту, где ранее струйки золотистого огня указали местонахождение мага.

— Тише. — Послышался шепот. — Не шумите. Нас могут услышать с корабля. Пусть пока они думают, что все погибли.

— Кто это говорит? — Так же тихо отозвался Максим.

— Эльфрагн — помощник Криннофиллиса.

— А что с магом?

— Он жив. Только сильно устал и находится в беспамятстве. Но нам удалось поддержать невидимость односторонней ткани.

— Вам?

— Да, со мной одна девушка — десантник Лафринсель. Больше никто не выжил.

— Диньзиль! — Шепот Максима не мог выразить всей его радости. Почему ты не отзывалась, когда я тебя искал?

— Я ей запретил открывать рот. — Строго сказал Эльфрагн. — Она так хотела позвать тебя, что я применил легкое заклинание безмолвия. Нас может выдать любой звук. Давайте уносить отсюда ноги, пока наши плащи еще действуют.

Предложение помощника мага не было лишено смысла. Люди заметили, что рядом с ними видны три призрачные фигуры: два эльфа поддерживали третьего. Конечно, темные эльфы издалека вряд ли были в состоянии разглядеть почти прозрачные очертания, но вблизи их вполне могли заметить.

— Идем. — Послышался голос Олафа.

— Вон туда — налево. — Сказала Дилафисса. Ее голос немного окреп.

Остатки диверсионно-десантного отряда двинулись в указанном направлении. Но как раз в тот момент, когда все покинули площадь и уже считали себя в безопасности, плащи-невидимки магов и Диньзиль внезапно потускнели. И по общемировому закону подлости именно в этот момент из-за угла появился отряд темных эльфов.

Никто не успел даже испугаться, как Яна приняла решение. Одним быстрым движением она сбросила свой плащ и накинула его на эльфов.

— Бегите! — Крикнула девушка, выпуская первую стрелу. — Я их отвлеку.

«Выполняю план „Е-восемь“. Буду действовать по обстоятельствам. В помощи не нуждаюсь». — Показала она на языке жестов косморазведчикам.

Янин плащ не полностью скрыл три фигуры, но его было достаточно, чтобы исчезнуть в возникшей суматохе. Темные эльфы открыли огонь из своих «стреляющих жезлов», однако волшебные шары не причиняли вреда Яне Чжи. Она хладнокровно выпускала стрелу за стрелой, почти в упор расстреливая нападавших. Люди и королевские эльфы проскользнули мимо врагов и скрылись за углом.

Последнее, что увидел Максим, когда обернулся назад — бешеную рукопашную свалку вокруг Яны и быстро снижающийся корабль герцога Бартикара. На секунду его посетила дежа-вю. Максиму показалось, что где-то когда-то он уже видел нечто подобное. Только вместо улицы в видении присутствовало подземелье. В узком коридоре, ярко освещенном факелами, человек с неуловимо-знакомыми чертами лица сдерживал напор вооруженных мечами и дубинками воинов. На плече Максим уносил прочь какого-то юношу и уводил за руку высокую черноволосую девушку. Его тогда звали Старший Брат…

Максим тряхнул головой, отгоняя невесть откуда возникшее видение. Какой Старший Брат? Фрадов был единственным ребенком в семье. И сейчас должен не грезить, а выполнять обязанности космического разведчика Очеловеченной Федерации.

— План «Е-восемь» начал воплощаться в жизнь. Удачи тебе, лейтенант Чжи. — Пробормотал Максим и бросился догонять своих товарищей.


* * *
Оставшиеся в живых королевские эльфы и люди сумели уйти от преследования, скрыться среди построек и при этом не потерять друг друга. Когда беглецы укрылись на одном из складов, чтобы сбросить плащи-невидимки и осмотреть свои раны, люди ужаснулись при виде мага. Жизнерадостный толстячок, каким они помнили Криннофиллиса, превратился в сморщенное жалкое существо, словно виноградина, усохшая до состояния изюма. Он потерял не менее половины своего веса, так что не то, что Олаф, но даже Эльфрагн с легкостью нес его на закорках.

— Криннофиллис почти закончил ритуал, когда герцог Бартикар нанес свой удар. — Рассказал ученик мага. — Признаюсь, мы не были к нему готовы. Тем не менее мой учитель смог отразить смертельное заклинание, защитив тех, кто оказался радом с ним. Но на это ушли все его силы, и он потерял сознание.

Эльфрагн был обеспокоен — Криннофиллис до сих пор не пришел в себя.

— Погибли все мои друзья. — Отрешенно произнес эльф, но за этой фразой скрывалось бесконечное горе.

Дилафисса положила руку на плечо Эльфрагна:

— Люди также потеряли Яну. И я скорблю вместе с ними. Если бы не ее самоотверженный подвиг, мы бы не смогли спастись.

Максим и Олаф благоразумно промолчали. Они не собирались никому рассказывать, какие истинные мотивы лежали за поступком Яны, но каждый из них глубоко переживал и за судьбу подруги, и за успех ее миссии.

Перебегая от склада к складу, от укрытия к укрытию, остатки отряда постепенно выходили из вражеского лагеря. Приходилось тратит время на заботу о Криннофиллисе, на добывание провизии, на разведку и наблюдение.

Из-за нехватки плащей-невидимок под каждым куском односторонней ткани скрывались два десантника. Долифандра уже достаточно оправилась, чтобы передвигаться пешком, а Криннофиллиса несли по-очереди.

Максим, когда не нес мага, предпочитал делить плащ с Диньзиль. Эльфрагн снял с эльфинки чары безмолвия, и она постоянно о чем-то шушукалась с Фрадовым.

Темные эльфы прочесывали свой лагерь вдоль и поперек, в воздухе барражировали воздушные корабли, но на след беглецов ищейки пока не напали.

— Возможно, — предположила Долифандра, — они не могут нас найти потому, что с нами вы — люди. Ваша феноменальная невосприимчивость к магии помогает и нам избежать розыскных заклинаний.

— Так давайте не будем мешкать и поскорее выберемся из стана врага. — Сказал Максим.

— Мы и так постепенно продвигаемся к выходу.

— Но мы же пришли с другой стороны.

— Вот именно. Я уверена, что наш путь сюда уже давно проследили. Хорошо, если эскадра адмирала Ломилирна успеет скрыться в Тенистых Горах. Возвращаться назад бесполезно и даже опасно. Будем пробираться к армии принца Эллмира.

— Верное решение. — Одобрил Олаф. — Там нас не ждут. Я думаю, что темные эльфы на передовой ждут нападения извне, а охрана изнутри не будет такой уж бдительной.

Беглецы предпочитали прятаться на продовольственных складах. Там можно было и отдохнуть, и перекусить, и обменяться мнениями. Плащи-невидимки по-прежнему защищали своих владельцев от усиленных патрулей темных эльфов и дракенсов. Даже стража возле складов не замечала пробирающихся внутрь диверсантов. Главная проблема для невидимок заключалась в том, чтобы не потерять друг друга во вражеском лагере.

— Странно, что нас не так уж тщательно ищут. — Задумчиво произнес Максим на очередном привале.

— Да, активность темных эльфов теперь направлена на другое. Их отряды передислоцируются. Дракенсов перебрасывают на передовую. Воздушные корабли собираются на площадях и комплектуются дополнительным боезапасом. — Сказал Олаф.

— Они готовятся к обороне? — Предположила Диньзиль.

— Да нет. — Покачал головой Максим. — Я бы сказал, что они собираются перейти в наступление.

— Значит, наша миссия провалилась? — С ужасом воскликнула Дилафисса. — Нить все еще действует? Нам надо вернуться…

— А что толку? Теперь-то она хорошо охраняется. Да и наше нынешнее состояние… — Максим задумался. — Нет, я не думаю, что темные эльфы восстановили связь с Желтой Бусиной. Скорее, наступлением они пытаются создать иллюзию своей силы, вынудить принца Эллмира перейти к пассивной обороне, сковать его армию возле Карливалла. Так что мы должны как можно быстрее добраться до своих.

— Вы уже считаете нас «своими»? — Улыбнулась Дилафисса. Это была ее первая улыбка с момента разгрома отряда.

— Надо двигаться дальше. — Резко сказал Олаф и взвалил на плечо бесчувственное тело Криннофиллиса.

Слова Дилафиссы напомнили ему о том, чем в данный момент должна заниматься Яна — предавать.

— Подожди. — Остановил его Эльфрагн. — Я чувствую приближение большого отряда.

Очень осторожно, чтобы не столкнуться с патрулем, десантники выглянули за ворота. Склад, на котором они укрылись, находился на окраине вражеского лагеря, неподалеку от крупной базы военно-воздушного флота. Постройки здесь располагались редко и охранялись не очень хорошо. Основное внимание сторожа уделяли воздушным судам, обходя дозором места их стоянок. Но, заслышав отдаленный топот, даже патрульные отряды темных эльфов поспешили прижаться к стенам зданий, а дракенсы расправили крылья и закружились в воздухе.

Вдалеке показались неясные очертания чего-то крупного.

Десантники услышали, как один темный эльф с удовлетворением сказал другому:

— Наконец-то начальство вспомнило о герталах.

— Кто такие эти герталы? — Тихо спросил Максим у Дилафиссы.

— Если это то, что я думаю, то лучше бы нам их не видеть. Туманно ответила женщина-эльф.

— Смотрите сами. — Сказал Эльфрагн. — И сами все поймете.

Вначале люди увидели кавалерию на двуногих ящерах. Но не эти легкие существа заставляли землю гудеть от своих шагов. Позади двигались пять гигантских невообразимо-чудовищных созданий, по сравнению с которыми даже васпанов из Лесного Народа можно было бы назвать человекоподобными.

Четыре сложно-суставчатые ноги каждого существа оканчивались костяными копытами. Тела походили на усыпанные наростами и язвами шары трехметрового диаметра. Эти шары опоясывали десятки многочленных конечностей, оканчивающихся костяными когтями-копьями. Но самыми отталкивающими были цвет — ядовито-зеленый с синюшными пятнами, и запах — амбре из гнили, тухлятины и испражнений.

На глазах у потрясенных космонавтов один из герталов с едва уловимой глазами скоростью распрямил свою «руку», насадил неосторожно снизившегося дракенса на зазубренный коготь и отправил его в раскрывшееся ротовое отверстие с венчиком более коротких вспомогательных жвал. Четыре других гертала возбужденно заворчали и начали покачивать своими конечностями, выбирая жертвы.

Дракенсы завопили и поднялись на недосягаемую высоту. Темные эльфы бросились врассыпную, в том числе ища убежище на том же складе, где прятались десантники.

Один из кавалеристов поднял вверх руку с ярко-красным кристаллом и что-то прокричал. Герталы издали утробное рычание, но вновь сложили свои многочленные «руки» и, размеренно топая, поплелись дальше.

— Ух, красота! — Радостно сказал темный эльф, осторожно выглядывая из ворот склада. — Кажется, прошли.

— Замечательные зверюшки. — Подхватил другой. — Если бы они были с нами в бою при Ликноралле…

— Говорят, они почти неуязвимы для магии.

— Скоро мы посмотрим, как местные эльфы-слабаки запросят пощады.

Патрульные покинули склад, и десантники смогли переговорить.

— Откуда они выкопали такую мерзость? — Поинтересовался Максим.

— Как говориться, «лучше один раз увидеть, чем сто раз понюхать». — Вставил Олаф.

Дилафисса растерянно пожала плечами:

— Понятия не имею. До нас доходили смутные слухи, но такого кошмара мы не могли и представить.

— Разведка принца Кинтэлла не в курсе? — Подозрительно спросил Олаф. — Странно. Раньше у вас были точные сведения о планах темных эльфов.

— Ничего не понимаю. — Пропустила мимо ушей намек Дилафисса. — На Ожерелье таких тварей раньше не встречали. Может быть, король-Дракон вывез их из Срединных Миров?

— Что толку гадать? — Прервал ее Максим. — У нас появилась еще одна причина поскорее добраться до Карливалла.

Убедившись, что плащи-невидимки полностью скрывают их фигуры, десантники продолжили свой путь. Линию фронта они преодолели без особых осложнений. Темные эльфы выстроили укрепления, подобные флешам — открытые с тыла и укрепленные со стороны, направленной к противнику. И дозорные на сторожевых вышках также смотрели в сторону Карливалла.

— Про нас, кажется, совсем забыли. — Немного обиженно сказал Максим, когда отряд оказался на нейтральной территории.

— У герцога Бартикара сейчас более важные заботы — ты же видел готовые к наступлению войска. — Ответил Олаф.

— Это ужасно. — Не в первый раз повторила Дилафисса. — Темные эльфы оказались гораздо лучше подготовлены, чем мы рассчитывали. Жаль, что Криннофиллис все еще без сознания. Я чувствую, что на границе скапливаются могущественные чары, но не могу определить их природу.

Эльфрагн, который в это время нес своего учителя, подал голос:

— Криннофиллис уже несколько раз пошевелился. Давайте спрячемся вон в той рощице — я попытаюсь влить ему в горло укрепляющий силы отвар.

Они так и поступили.

Ученик мага отцепил от пояса один из многочисленных пузырьков, с величайшей осторожностью разжал зубы Криннофиллиса и уронил ему в рот несколько капель янтарной жидкости. Маг сделал судорожное глотательное движение. Его конечности конвульсивно задергались, как будто к ним подвели электрический ток.

— Держите! — Приказал Эльфрагн.

Эльфийки ухватили руки мага, а люди сели ему на ноги. С большим трудом им удалось удержать на месте высохшее тщедушное тело.

Внезапно Криннофиллис открыл глаза. Он прохрипел:

— Я… не… успел… поставить… последнюю… печать. Надо вернуться назад.

После этого маг вновь потерял сознание.

— Что это значит? — Спросил Максим.

Эльфрагн и Дилафисса переглянулись. Они были растеряны и подавлены.

— Как я понимаю, Врата не закрыты. — Ответил за них Олаф.

— Ты прав. — Дилафисса лихорадочно пыталась придумать хоть какой-нибудь план.

— Но возвращаться бесполезно. Мы ничего не сможем изменить. Максим старался говорить как можно спокойнее, стараясь, чтобы эльфы реально посмотрели на сложившуюся ситуацию. — Если не удалось закрыть Нижнюю Нить всеми нашими силами, то теперь это тем более не удастся. Наоборот, мы должны добраться до принца Эллмира и рассказать ему обо всем, что видели в лагере темных эльфов.

— Да, правильно. — Поддержала его Диньзиль.

Долифандра посмотрела на них отрешенным взглядом:

— Конечно. Вы правы. Но…

— Никаких «но». — Присоединился к Максиму и Эльфрагн. — Мой учитель сейчас не сможет даже превратить воду в вино, не говоря уже о блокировании Врат Между Мирами.

— Надо уметь признавать поражение. — Как бы про себя сказал Олаф. — Проигранная битва — это еще не проигранная война.

Это последнее замечание оживило сотрудницу «конторы» принца Кинтэлла:

— Ты верно сказал, Олаф. Надо смотреть шире и глубже. Эта операция провалилась, тем более важно выиграть сражение за Карливалл.

«Призраки особого назначения» продолжили свой путь.

Ничейная территория простиралась на десятки километров. Две армии пока не входили в плотное соприкосновение, ограничиваясь проведением воздушных разведок и небольших рейдов. Так что единого фронта не было ни с той, ни с другой стороны. Можно было пройти мимо передовых постов королевских эльфов и не узнать об этом.

Поэтому Максим предложил Дилафиссе:

— Попробуй связаться через «дальнословие» с каким-нибудь из ближайших отрядов. Пусть они передадут принцу наши сведения о противнике, а нас встретят на пути.

— Я уже пыталась выйти на связь. Но мы еще слишком далеко. Без «концентратора речи» у меня пока не получается.

— Пусть Эльфрагн поможет.

Через некоторое время эльфы сообщили, что им удалось нащупать слабый контакт с одним из кавалерийских офицеров, объезжающем позиции своего отряда. Им удалось послать сигнал бедствия, но на более детальную информацию сил не хватило.

— Помощь уже идет. — Сказала Долифандра.

Эти слова придали второе дыхание смертельно уставшим десантникам. Они прибавили шаг и вскоре, действительно, заметили далеко впереди два десятка эльфов в форме Эллчагры, гарцующих на длинноногих животных, похожих на помесь кенгуру и верблюда.

Дилафисса скинула плащ-невидимку и призывно помахала рукой. Когда всадники приблизились и были соблюдены все меры предосторожности с одной и с другой стороны, произошло соединение двух отрядов. Кавалеристы приняли в свои седла пассажиров и пришпорили скакунов.

Всю дорогу королевские эльфы расспрашивали своих коллег-разведчиков о том, как они оказались по ту сторону фронта. А когда узнали, что двое из оставшихся в живых — люди, то от удивления едва не повыпали из седел. Но Дилафисса твердо заявила, что итог их секретной миссии должен быть доложен лично принцу Эллмиру, и никому более. Это не только не остудило любопытство кавалеристов, но вызвало новую волну вопросов.

— Они ведут себя, как дети. Такие же непоследовательные и непоседливые. Боюсь, что эта армия гораздо слабее той, что мы недавно видели. — Наполовину произнес, наполовину показал языком жестов Олаф. Это было непросто: общаться между собой среди эльфов так, чтобы те не поняли смысла фраз, но в то же время ничего не заподозрили.

— Согласен с тобой. — По такому же принципу ответил Максим. — Но я все же предпочел бы сражаться на этой стороне.

Он непроизвольно посмотрел в сторону Диньзиль Лафринсель, сидящей на соседнем скакуне. Девушка настолько вымоталась, что всадник привязал ее к себе ремнем. Голова эльфинки болталась из стороны в сторону при каждом прыжке животного — она заснула на полном ходу, несмотря на совершенно неподходящие для этого условия.

В глазах Максима Олаф уловил искорки нежности. «Везет же ему, подумал Бьорнсен, — он-то, по крайней мере, может рассчитывать на взаимность. А вот я…»

Добравшись до первого форта, десантники обнаружили готовый к взлету воздушный корабль. На нем имелся «концентратор речи», и, не успело судно взлететь, как Дилафисса и Эльфрагн вошли в транс «дальнословия». Только из чувства профессиональной гордости, невзирая на смертельную усталость, космонавты дождались, когда эльфы закончат доклад и отправятся на отдых. После этого Максим и Олаф забрались в предоставленную им каюту, рухнули, даже не раздеваясь, на койки и мгновенно отключились от окружающего мира.

Так закончилась спецоперация «призраков особого назначения»…

Глава 9. Яна плюс Яма

Когда Яна сбросила плащ-невидимку и вступила в бой с темными эльфами, она вовсе не стремилась уничтожить как можно больше врагов. Наоборот, ее стрелы летели либо мимо, либо попадали в шлемы и прочные нагрудники. Девушка прекрасно понимала, что в запале боя доведенные до ярости эльфы запросто могут ее прикончить, что, естественно, никак не будет способствовать выполнению плана «Е-восемь».

Прошло всего несколько минут, а сражение уже перешло в рукопашную. Темные эльфы быстро сообразили, что их «стреляющие жезлы» не причиняют девушке никакого вреда и резко сократили дистанцию. Это тоже соответствовало планам Яны. Она отбивалась не слишком рьяно, больше защищаясь, чем нападая. Эльфы также не торопились вступать в круг, очерченный ятаганом девушки. Это были не воздушные десантники, а простые пехотинцы. Они толпились вокруг, толкаясь и подбадривая друг друга криками.

Яна старалась, чтобы ее стиль боя как можно больше соответствовал эльфийскому. Ни о каких приемах Школы Дракона или космической разведки речи быть не могло. Не стоило демонстрировать темным эльфам свои возможности. Вполне возможно, что придет момент, когда жизнь спасет именно элемент неожиданности.

Во время боя Яна вошла в сверхчувственное состояние, позволяющее хладнокровно рассуждать о тактике и одновременно молниеносно отражать вражеские атаки. Так что для нее не явилась сюрпризом тень воздушного корабля, накрывшая сражающихся.

Сверху раздался громовой голос:

— Ее надо взять живой!

Яна внутренне возликовала, но вслух насмешливо воскликнула:

— Посмотрим, как это у вас получится!

В то же мгновение вокруг нее сгустился плотный буроватый туман, постепенно уплотняющийся и облепляющий тело, подобно застывающему цементу. Но стоило только Яне сделать резкий прыжок в сторону, как туман рассеялся. Темные эльфы от неожиданности завопили и прыснули в разные стороны. Сверху послышалось изумленное восклицание, то тут же на голову девушки свалилась сеть из толстых прочных веревок.

Яна решила, что это самый подходящий момент для того, чтобы попасть в плен. Она сделала все возможное, чтобы как можно плотнее запутаться в сети. Это оказалось не так-то просто. Сеть так и норовила сползти на землю. Яне пришлось отбросить ятаган в сторону, упасть и уже лежа набросить на себя несколько новых ячеек.

Наконец-то и темные эльфы догадались помочь девушке. Подскочив сразу со всех сторон, они принялись опутывать ее невесть откуда взявшимися веревками. Один, слишком исполнительный или трусливый, для верности ударил Яну по голове обухом боевого топорика. Яна не успела объяснить, что это совершенно излишне. Она потеряла сознание…


* * *
…Космических разведчиков учили справляться с болью без применения каких-либо лекарственных или обезболивающих препаратов. Поэтому, придя в сознание, Яна не застонала, а тут же постаралась взять себя в руки. Вначале было тяжело. Страшная боль пульсировала где-то в районе темечка, и Яна испугалась, что череп получил слишком серьезные повреждения. Но, восстановив полный контроль над телом и выполнив несколько упражнений по методикам Школы Дракона и военно-космической разведки, она облегченно вздохнула. Легкое сотрясение мозга не могло повредить ей. В спортивных залах она получала травмы и посерьезнее.

Головная боль породила позывы к тошноте. Но Яна с удивлением обнаружила, что ее внутренности как-будто начисто промыты. Однако и голода она не испытывала. Это было странное противоречивое ощущение.

Яна определила, что лежит на жестком, но теплом полу. Она была свободна — путы с тела сняли, из чего следовало, что ее поместили в достаточно надежное помещение. Яна медленно открыла глаза. Сначала чуть-чуть. Если рядом находились охранники, не стоило раньше времени сообщать им о своем пробуждении. Но вокруг девушки никого не оказалось. По крайней мере, царивший полумрак не давал возможности из-под ресниц достаточно хорошо рассмотреть окружающее пространство.

Решив, что все равно рано или поздно придется начинать общаться с темными эльфами, Яна демонстративно застонала, поворочалась с боку на бок и медленно села, как можно беспомощнее тряся головой и протирая глаза. Попутно она выяснила, что все ее оружие исчезло. С нее сняли панцирь, поножи и шлем, оставив только тонкое нижнее белье.

«Жаль, что меня не изнасиловали, — невесело усмехнулась про себя девушка. — Я могла бы разыграть сцену оскорбленной и униженной невинности, устроить истерику, разрыдаться и все такое». Это древний, как мир, трюк — чтобы управлять людьми, надо сформировать у них комплекс вины. Тогда можно вить веревки из самого несгибаемого и твердокаменного человека. А, может, и из эльфа.

— Как самочувствие? — Послышался участливый вопрос, слишком искренний, чтобы принадлежать охраннику.

Яна наконец осмотрелась. Оказалось, что ее поместили в большую клетку из серебристого металла размером примерно три на три метра. Клетка находилась в большом зале с каменными стенами. Сквозь маленькие зарешеченные окна пробивался странный желтоватый свет, похожий на тот, что дают лампы накаливания. Кроме этого, по стенам зала были развешаны матово светящиеся зеленоватые шары, так что внутри создавался полумрак неестественного, ни с чем не сравнимого оттенка.

Охранников Яна не увидела. Зато неподалеку точно в такой же клетке виднелось сидящее на полу человекообразное существо. Клетки разделял проход шириной около двух метров, у Яны болела голова, немного двоилось в глаза, да еще действовало на нервы непривычное освещение, так что она не могла точно идентифицировать своего соседа. Но зато она не сомневалась в том, что это мужчина и что именно он задал вопрос о ее самочувствии.

— Спасибо… — Нарочито слабым голосом ответила девушка. Кажется… нормально.

В это время Яна лихорадочно пыталась сообразить, кем может являться ее собеседник. И в первую очередь ее интересовала не раса, а положение соседа. Он мог быть таким же, как и она, пленником, а мог оказаться «подсадной уткой». Последнее было бы вполне в духе космической разведки Очеловеченной Федерации.

— С людьми здесь не церемонятся. — Со смесью усталости и сдержанного гнева сказал сосед.

— Ты знаешь, что я человек?

— Конечно. Те эльфы, что притащили тебя сюда, только об этом и твердили. Для них это большая радость — отловить сразу двух людей.

— Двух?! — Яна сразу подумала о Максиме и об Олафе. — А кто второй?

— Я. — Твердо сказал пленник, поднялся и подошел вплотную к стенке своей клетки.

Только теперь Яна смогла разглядеть своего соседа. Невольно с ее уст сорвалось любимое выражение Бьорнсена:

— Ежовая ж…па!

Первое встреченное в этом мире существо, которое называло себя человеком, имело чрезвычайно худое тело, большие фиолетовые глаза, короткие светлые волосы, подстриженные «ежиком» и, что самое главное, плавательные перепонки между длинными пальцами рук и ног. Из одежды на нем имелись лишь обтягивающие тело шорты защитного цвета, почти сливающиеся с оливковой кожей.

— Я тоже очень удивился, увидев здесь еще одного человека. — С легкой улыбкой проговорил заключенный.

— Где мы? — Яна переместила взгляд с тонких эластичных плавательных перепонок на лицо своего товарища по несчастью. Оно показалось ей довольно приятным и внушающим доверие.

— Эльфы называют эту планету Желтой Бусиной.

— Желтой… — Эхом повторила Яна. Она задумалась. Раз эльфы переместили ее на соседнюю планету, значит, Нить продолжает функционировать. То есть миссия диверсионно-десантного отряда закончилась провалом.

Человек из соседней клетки тем временем оценивающе оглядел Яну:

— Ты с Ольри-Ферты или с Чудыракты?

— Я с Земли. — Хмуро ответила Яна, полагая, что название ее родной планеты здесь никому ничего не скажет.

Однако ее сосед обрадовался:

— Правда? С Земли? С той самой, где есть Луна?

Яна вскочила и вцепилась в решетку, буквально пожирая взглядом своего собеседника:

— Ты знаешь про Землю? И про Луну? Ты знаешь, как туда добраться?

Пленник пожал плечами:

— Про Землю я кое-что слышал. Но не знаю, где она находится. На моей планете жил старик — выходец с Земли. Когда-то давно он покинул свою планету, но заблудился в Сети Порталов. Так и не нашел обратной дороги… Впрочем, не очень-то старательно он ее и искал. Кстати, меня зовут Яма. Яма Рил-Хамай — болотник с планеты Подсолнечной.

Яну слишком поразили слова соседа, поэтому она машинально представилась:

— Яна Чжи. Космическая раз… Подожди! Тот человек — он прилетел на космическом корабле «Пернатый Змей»?

Яма пожал плечами:

— Да, вроде, нет. Он говорил, что его похитили какие-то демоны.

— Демоны?

— Ну да. Когда он находился в подпитии, то говорил, что все вокруг него — демоны. Мы считали его выходцем с очень отсталой планеты. Но кузнецом он был неплохим. Старик утверждал, что учился у какого-то Одноглазого Густава в Магдебурге.

— Да, несомненно, он с Земли. — С замиранием сердца произнесла Яна. — А он не рассказывал, как можно вернуться на Землю?

— Я же сказал, что он совершенно не разбирался в Сети. Когда он был трезв, а это случалось не так уж и часто, то говорил, что барон Ферцгольф обязательно отомстит демонам за похищение лучшего кузнеца из своего поместья. Объявит новый крестовый поход или что-то в этом роде… И еще он пытался всех своих собеседников обратить в истинную веру. Рассказывал о какой-то Троице и, кажется, о Романском папе…

— Что-что? — Ошарашено переспросила Яна. — Барон Ферцгольф? На Земле уже тысячу лет не устраивали крестовых походов. А Римский Папа не авторитет для протестантов из Магдебурга… Да этот человек, похоже, из глубокой древности!

— И мы так думали. — Сразу согласился с ней Яма. — Иногда при переходе из мира в мир со временем происходят странные вещи. Ведь в настоящий момент люди Земли уже освоили ближний космос.

— Откуда ты это знаешь? — Насторожилась Яна. — Я чувствую, что ты знаешь больше, чем хочешь показать. Ты что-то скрываешь? У тебя есть на это причины?

— Одно мудрое существо сказало: «Терпеливому откроются ворота истины». Или, еще лучше: «Всякий ищущий когда-нибудь что-нибудь находит, хотя и не всегда то, что искал вначале».

Яна поняла намек, но не смогла удержаться, чтобы не уточнить:

— Скажи мне честно — Землю можно найти? Я могу туда вернуться?

— Ну, в принципе, рано или поздно…

— Нет, поздно меня не устраивает!

— Ого, какая ты торопливая. — Усмехнулся Яма. — Прежде чем ответить на твой вопрос, мне бы хотелось узнать, как ты собираешься выбраться ОТСЮДА?

Эти слова отрезвили Яну и вернули ее к реальности. Сосед был прав — прежде чем отправляться на поиски Земли, следовало выбраться из клетки. Она заколебалась — стоило ли продолжать придерживаться плана «Е-восемь», особенно по отношению к Яме? Если он — подсадка, это могло ускорить процесс установления контакта с темными эльфами. А если нет?

На всякий случай Яна нейтрально произнесла:

— Я готова пойти на многое…

Эти слова можно было понимать двояко — и как готовность к сотрудничеству с темными эльфами, и как стремление к побегу.

Яма с ног до головы медленно оглядел фигуру девушки:

— Ты красивая. — Неожиданно заявил он. — Сильная и тренированная. Отличный боец.

Этот бесхитростный комплимент смутил Яну. Внезапно она поняла, что и своего собеседника находит весьма привлекательным. Он был не такой, как она, но это не делало его уродом в ее глазах.

— Но ты, как я вижу, не владеешь магией. — Продолжил Яма. — Это делает твою боевую подготовку односторонней. Хотя невосприимчивость к чарам может быть полезна в местных условиях.

— Как ты все это узнал? — Поинтересовалась Яна.

— Я сам немного волшебник. Это у меня от мамы.

— От мамы?

— Именно. Моя мама — волшебница Дилл Хамай. Моя старшая сестра Килеана готовится вступить в ранг великой волшебницы. Сейчас она заканчивает обучение на Перекрестке Измерений. Я же пошел в папу Рена Рила, спутника Богов.

Яна усмехнулась:

— Ты познакомил меня со всей твоей семьей, но я так и не поняла, чем это может помочь в нашем положении?

Яма хлопнул себя рукой по лбу:

— Ну, конечно. Я не сообразил — ведь Земля не входит в Сеть, так что там никому не известна история моих родителей. Любой другой на твоем месте догадался бы, что я имею в виду.

С легкой ноткой обиды Яна произнесла:

— Теперь, когда ты убедился в моей недогадливости, не будешь ли ты так любезен объяснить, на что же ты все-таки намекал?

Яма задумчиво почесал подбородок и еле слышно, пользуясь почти одной лишь артикуляцией, сказал:

— Стены здесь имеют уши.

Яна кивнула головой и так же тихо спросила:

— У тебя есть план?

Вместо ответа Яма показал два пальца и задал вопрос:

— Справишься?

Девушка догадалась, что он имеет в виду двух эльфов и согласно покивала.

— Тогда отложим разговор на потом. — Подытожил Яма.

Они сели на пол и замолчали, глядя друг на друга. Яна продолжала строить догадки, что же тут происходит: ее пытаются «раскрутить» на сотрудничество, или это странное существо с плавательными перепонками, называющее себя человеком, действительно рассчитывает на ее помощь при побеге? И как он надеется бежать с Ожерелья, населенного эльфами? А его намеки на то, что ему известно о выходе землян в космос? Сплошные загадки…

Решив, что ее вопрос не помешает исполнению плана Ямы, Яна нарушила молчание:

— Как ты сюда попал?

— По глупости. Молодой еще.

— И сколько тебе лет?

— Пятнадцать сезонов дождей. — Гордо ответил Яма.

— Мне это ничего не говорит.

— Тогда мне то ли девятнадцать, то ли двадцать стандартных лет Империи Повелителей. Я плохо считаю в уме, и не могу перевести точнее.

— Но и это мне ничего не говорит! — В Яне закипало возмущение. Ей вдруг пришло в голову, что ее сосед просто потешается над ее неграмотностью.

— Тогда не все ли тебе равно? — Слова Ямы еще более укрепили девушку в ее мнении.

— Нет не все! — Довольно резко произнесла она. — И ты ушел от ответа на мой вопрос: как ты здесь оказался?

Яма посмотрел прямо в глаза Яны:

— Я прилетел на своем корабле. Сел на эту планету. Попытался вступить в переговоры с местными жителями. А меня схватили и запихнули сюда. Местные эльфы совершенно сбесились. Ненавидят людей, ненавидят друг друга. Мне тут категорически не нравится. Я хочу домой. Такой ответ тебя устраивает?

Яна сначала собралась обидеться на грубость, но потом до нее, наконец, дошло, что рядом находится не подготовленный космический разведчик, а простой инопланетный юноша, по недоразумению залетевший в чужой мир. Он, конечно, принадлежит к более развитой в техническом отношении цивилизации, но нельзя требовать от него выдержки испокойствия. Он, наверняка, находится на грани нервного напряжения и она своей въедливостью напоминает ему о его ошибке. А этого не приемлет ни один мужчина — будь то землянин или житель Подсолнечной.

Примирительным тоном Яна мягко сказала:

— Расскажи мне про Повелителей, про Сеть и про Срединные Миры. Я об этом ничего не знаю, а ты, как я вижу, прекрасно в этом разбираешься.

Ненавязчивая лесть благотворно подействовала на отношения с соседом-заключенным. Яма подсел поближе к стенке своей клетки и в который раз внимательно осмотрел Яну:

— Ты странная. — Сказал он. — Если бы ты не задавала наивных вопросов, я бы решил, что ты сама принадлежишь к роду людей-Повелителей.

— Почему ты так решил? — Поддержала мирное течение беседы Яна, отметив про себя, как ловко в очередной раз ее собеседник ушел от ответа.

— Ты умеешь влиять на других людей. У тебя сильная воля. И ты очень красивая.

— Скажи это еще раз.

— Ты красивая. — Послушно повторил Яма.

— Спасибо. — Яна задорно рассмеялась.

— Я сказал что-то смешное? — Весело спросил Яма.

— У нас на Земле один мудрый человек сказал: «То, что повторено трижды, становится истиной». Ты уже трижды назвал меня красивой. Значит, теперь я, действительно, стану красавицей.

— Как будто тебя до этого никто так не называл. — В глубине фиолетовых глаз юноши мелькнули странные колдовские огоньки.

— Мне двадцать семь лет. — Многозначительно произнесла Яна.

— Тогда сейчас тебе понадобится весь твой опыт.

Яна недоуменно посмотрела на Яму. Тот глазами указал куда-то вбок:

— Идут наши тюремщики. Правда, я ждал четверых.

Вместо четырех ожидаемых эльфов в полутемном зале появились восемь серых силуэтов. Когда они приблизились, Яна с изумлением увидела знакомую фигуру в красном плаще и в шлеме с полумаской. Презрительно изогнутый рот с тонкими губами не оставлял никаких сомнений — перед ней стоял граф Бестиаст собственной персоной. За его спиной маячили три его ученика и четыре воздушных десантника в полном боевом вооружении.

— Удивлены? — С ноткой злорадства обратился Бестиаст к Яне. Твои друзья тоже скоро удивятся. Я об этом позабочусь.

Он не смог удержаться, чтобы не похвастать:

— Ваша затея провалилась. Нить продолжает действовать. И скоро Черно-Белая Бусина присоединиться к мирам короля-Дракона. Наша армия успешно наступает, а королевские эльфы дрожат от ужаса и разбегаются в панике.

— Жаль. — Коротко ответила девушка.

— А вот меня это вполне устраивает. Собственно, я зашел ненадолго — просто посмотреть на такое чудо, как невосприимчивое к магии существо. К сожалению, у меня нет времени на то, чтобы заняться тобой лично. Король-Дракон доверил мне одно очень важное задание. Но тобой заинтересовались более значительные силы, нежели моя скромная персона. Так что недостаток моего внимания скоро будет вполне возмещен.

— И что же это за силы, которые стоят выше столь храброго и могучего воина? — Яна старалась говорить как можно язвительнее, копируя манеры графа.

— Это сам его величество король-Дракон Крахторот! — Торжественно провозгласил Бестиаст.

— Пусть твой хозяин засунет свой драконий хвост в свою драконью ж…пу! — Заявила в ответ Яна, вновь прибегнув к лексикону Олафа.

Она краем глаза заметила, что Яма из соседней клетки подает ей едва заметные знаки. Он описывал в воздухе перед своими губами круги указательным пальцем. Яна решила, что это означает: тяни время. Не зная, что задумал ее сосед, девушка решила выполнить его просьбу.

Граф Бестиаст демонстративно отстранился:

— Не подобает столь милому существу женского пола использовать в своей речи грубые мужланские выражения.

Яна постаралась парировать:

— Я всегда говорю на языке своих собеседников!

— Разве я давал повод обвинить меня в грубости или неблагородном обхождении? — Притворно обиделся Бестиаст. — Помнится, это твои приятели напали на меня сзади и отделили мою голову от туловища.

Яма издал удивленный свист:

— А голову Вы приделали обратно или у Вас выросла новая?

Граф перенес на него свое внимание:

— Ты, вообще, помалкивай, щенок!

Юноша округлил свои и без того большие глаза и в притворном ужасе зажал рот обеими ладонями. Перепонки между пальцами придали этому жесту особую комичность.

— Да вы надо мной смеетесь! — Наконец, догадался Бестиаст, сбрасывая маску ироничной учтивости. — Ничего, когда вами займется король-Дракон, вы пожалеете, что не умерли от моей руки.

— И как скоро он сюда явится? — Спросила Яна, стремясь затянуть беседу.

— Скоро. — Пообещал граф. — Скоро даже по меркам смертных существ. Так что наслаждайтесь последними днями жизни.

— Тогда, может быть, меня хотя бы покормят и обеспечат минимальными удобствами?

Граф с удивлением посмотрел на Яму:

— Эй, мальчишка. Разве ты не рассказал нашей гостье распорядок дня?

Тот в ответ промычал что-то нечленораздельное, продолжая зажимать рот ладонями.

— У тебя еще будет на это немного времени. — Небрежно махнул рукой Бестиаст.

Яма вновь издал неопределенный звук.

Яна с удивлением посмотрела на своего соседа. Тот ей быстро подмигнул. В то же мгновение за спинами эльфов из воздуха возникло отвратительное чудовище. Оно зашипело, зарычало и протянуло к ним все свои щупальца, клешни, лапы и ложноножки.

Даже Яна непроизвольно вскрикнула и отпрыгнула в глубину свое клетки. Эльфы поступили так же. Только, отшатываясь от невесть откуда взявшегося монстра, они вжались в прутья решеток. Яна заметила, как Яма едва уловимым движением метнулся к ним, и в то же мгновение двое из эльфов начали сползать вниз.

Не рассуждая, сотрудница космической разведки протянула сквозь решетку руки и сжала шеи двух других охранников. Она уже давно знала, что по физической силе люди превосходят эльфов, так что придушить одной рукой врага не составило для нее особого вреда.

Но, удерживая бьющиеся в конвульсии тела, Яна прозевала тот миг, когда Яма оказался за пределами своей клетки. Она увидела лишь, как он рукой пробил насквозь тело одного из учеников мага, вырвал приличный кусок внутренностей и швырнул его прямо в лицо Бестиаста. Тот, видимо, ожидал от пленников чего угодно, только не такой активности, поэтому на доли секунды растерялся. Эта заминка стоила ему жизни. Яма, уподобившись вертолетному пропеллеру, буквально порвал графа на несколько частей.

Сказать, что Яна была ошарашена, значит не передать и сотой доли ее потрясения. А Яма тем временем таким же манером прикончил остальных противников. Девушка с удивлением обнаружила, что все еще сжимает два бездыханных тела. Она разжала пальцы. Мертвые эльфы тяжело осели на пол.

В воздухе легким туманом быстро истаивало напугавшее эльфов чудовище. Всего несколько секунд назад оно казалось абсолютно реальным, а сейчас превратилось в прозрачный размытый по краям контур.

— Все. — Объявил Яма. — Мы свободны.

— Ты-то да. — Слегка осипшим голосом сказала Яна. Теперь она очень сомневалась, что ее сосед на самом деле является человеком.

Яма приблизился к ее клетке и одним ударом кулака снес сразу три прута, открыв достаточный проход. Девушка готова была поверить в то, что и ее сейчас постигнет участь темных эльфов. Она засомневалась, так ли уж ей хочется покидать свою тюрьму. Присутствие Ямы пугало ее больше, чем перспектива оказаться в лапах короля-Дракона. Тело юноши было сплошь покрыто кровью врагов, и походил он сейчас не на человека, а на демона войны.

Заметив, что Яна испуганно смотрит на кровь, стекающую с его рук и капающую на каменный пол, Яма выполнил невероятный трюк — он быстро завибрировал всем телом и одновременно отпрыгнул в сторону. Сделано это было с такой нечеловеческой скоростью, что кровь и прилипшие к телу кусочки одежды эльфов шлепнулись на пол, а тело юноши стало совершенно чистым.

— Давай быстрее. — Торопливо сказал Яма. — Нам надо побыстрее отсюда выбраться.

Решив пока не оспаривать слова своего сомнительного спасителя, Яна покинула клетку. Она заметила, что прутья в клетке Ямы также выломаны.

— Ты уверен, что тебе так уж нужна моя помощь? — Как можно вежливее спросила Яна.

— Уверен. — Яма уверенно двигался по полутемному залу в определенном направлении, и девушка едва за ним поспевала. — Действие заклинания скоро закончится, и я стану беспомощным, как куриное яйцо.

— Ага. — Только и нашла что сказать Яна. Она испытала некоторое облегчение.

— Ты думаешь, я каждый день убиваю перед завтраком компанию эльфийских магов? Я почти двадцать дней ждал, когда рядом появится хоть кто-нибудь, кто смог бы отвлечь на себя внимание эльфов, пока я прочту заклинание Силы-Мощи-Скорости.

— Ага. — Тупо повторила Яна.

— Туда. — Показал Яма.

Они вышли через широкие полуоткрытые двери на залитую золотым светом галерею. Яма уверенно свернул вправо, в сторону ведущей вниз спиральной лестницы. Пока навстречу им никто не попадался.

— Здесь есть охрана? — Деловито спросила Яна.

— Есть, но немного. Это замок графа Бестиаста, твоего хорошего знакомого. Он считал, что его магия — самая лучшая защита. Он ошибся. Но, уверен, скоро он пошлет за нами в погоню не только своих слуг, но и регулярные войска. Свое поражение он нам не простит.

— Он пошлет? — Изумленно переспросила Яна. — Но ведь ты же его, кажется…

— К сожалению, только кажется. Ведь один раз при тебе ему уже отрубили голову? Я правильно понял?

— Правильно… Ой!

Из-за поворота лестницы навстречу беглецам выскочили два четвероногих существа с непропорционально огромными головами. На каждой голове скалились две слюнявых пасти. Существа были настроены крайне агрессивно.

Вновь тело Ямы ускорилось так, что стало казаться размытым в воздухе, едва уловимым взглядом пятно. Твари превратились в изломанные искореженные туши. После победы юноша еще раз повторил свой трюк с очищением тела.

Но, когда Яма повернулся к Яне, на его лице блестели бисеринки пота, а легкие с натужным хрипом прокачивали воздух.

— Заклинание быстро теряет силу. — Стараясь скрыть свое беспокойство, сказал юноша. — Странно, я рассчитывал на большее время.

— А повторить это заклинание можно?

Яма криво усмехнулся:

— Можно. Но только в самом крайнем случае. Заклинание Силы-Мощи-Скорости отнимает слишком много сил. Их приходится долго восстанавливать. А если его использовать два раза подряд, то оно может и убить.

— Магия — опасная вещь. — Задумчиво констатировала Яна.

— Это точно.

Чем ниже по витой лестнице спускались беглецы, тем яснее становилось Яне их местонахождение. Замок графа Бестиаста располагался на крутой горе. Собственно, это был не замок в земном представлении, я группа разбросанных по склону строений, соединенных между собой лестницами, мостами и переходами. Подножие горы тонуло в слившихся воедино кронах густого леса. Похоже, Яма стремился именно туда, в неизвестные дебри чужого мира.

— Может, попробуем угнать воздушный корабль? — Предложила Яна, указав своему спутнику на террасы, где стояли припаркованные суда. Раз ты владеешь магией, то, наверное, сможешь им управлять?

— Наверное, смогу, но не сразу. Я уже об этом думал. Сейчас все решают секунды. Нет времени на изучение совершенно незнакомого транспортного средства. Мы раздобудем себе корабль, но не здесь. Пока что наше спасение в лесу.

Еще несколько поворотов лестницы, и беглецы достигли уровня крон деревьев. Они как-будто погрузились в глубину океана. Здесь находился совсем другой мир. По веткам порхали огромные ярко раскрашенные не то птицы, не то насекомые; ползали и прыгали многоногие создания размером с крупную кошку. Сами деревья оказались значительно выше, чем выглядели сверху. Тонкие стволы уходили вниз и терялись в таинственных тенях и зарослях губкообразных темно-оранжевых растений. Или грибов? Или мха?

Яна не строила догадок о флоре и фауне Желтой Бусины. Ее интересы были более практичны:

— Яма, здесь есть опасные хищники?

— Понятия не имею. — Беззаботно ответил тот. — Тюремщики совершенно не занимались моим образованием.

Яна едва не сорвалась на крик:

— Так на что же ты рассчитываешь?!

— На удачу. — Просто ответил Яма.

Яна хотела сказать, что только на нее и остается надеяться, но промолчала. Следовало беречь дыхание. Еще неизвестно, сколько им придется пробежать, уходя от неизбежной погони.

Нижние ступени лестницы заканчивались прямо на мягкой, слегка влажной почве. Под деревьями было еще темнее, чем в зале с клетками, но это не мешало Яме хорошо ориентироваться на местности. Он легко находил дорогу среди зарослей губкообразных растений. Яна от него не отставала.

Беглецы пересекли широкий мелкий ручей и утолили жажду. Едва только вода попала девушке в желудок, она почувствовала ужасный, едва переносимый голод. Яна даже издала тихий стон.

Яма быстро повернулся к ней:

— Что случилось?

— Жутко захотелось хоть что-нибудь съесть.

— Тогда отломи кусок дыркожува и пожуй. — В подтверждение своих слов Яма вырвал из ближайшего губкообразного растения приличный ком и стал на ходу откусывать от него куски. — Конечно, вареный или тушеный он вкуснее, но и в сыром виде вполне съедобен.

Яна с опаской положила себе в рот маленький кусочек рыхлой темно-оранжевой субстанции. На вкус она напоминала помесь холодной манной каши, плавленого сыра и мятых абрикосов.

— Итак, смерть от голода нам не грозит. — Сказала девушка, в разумных пределах набив свой желудок.

— Как сказать. Плантации дыркожува разбиты вокруг каждого населенного пункта, но в глубине леса нам придется искать себе другое пропитание.

— Но можно сделать запас.

— Много мы с собой не унесем. Впрочем, это и не важно. Все равно, мы же не собираемся всю жизнь прятаться в этих дебрях. Я рассчитываю угнать в первой же деревне корабль и долететь на нем до замка графа Гельфиссила.

— А это еще кто такой?

— Это подлец, который обманом выманил меня из корабля и тут же взял в плен.

— Так у него твой космический корабль! — Догадалась Яна.

— Вот именно.

— Мне кажется, будет лучше, если ты немного поподробнее расскажешь мне, что с тобой случилось, и что ты собираешься делать. Осторожно предложила Яна. — Это пойдет на пользу нам обоим.

— Именно это я и собираюсь сделать при первой же возможности. Сказав это, Яма остановился и помассировал себе виски. — Все. Заклинание Силы-Мощи-Скорости закончило действовать. Тебе придется подождать, когда я вернусь обратно.

Юноша опустился на землю, как марионетка с обрезанными ниточками, и мгновенно отключился. Яна растерянно встала над его безвольным телом.

— Что же мне делать с этим сумасшедшим типом?! — В сердцах высказалась она.

Она осмотрелась, оценила обстановку и приняла решение. Взвалив худощавое тело Ямы на плечо, Яна свернула в сторону и решительно направилась к самому большому кусту (грибу?) дыркожува размером с двухэтажный дом. Работая руками и ногами, она прокопала в рыхлой массе достаточно большую пещеру и перетащила туда тело своего странноватого спутника. После этого она сама залезла внутрь и завалила входное отверстие.

— Ищеек, кажется, здесь не держат. — Вслух подумала она. — Эльфы слишком надеются на свои поисковые заклинания. Что ж, пусть они попробуют меня найти.

Яна полагала, что невосприимчивость к магии поможет скрыться от эльфов-волшебников не только ей самой, но и ее новому товарищу. Она рассчитывала на то, что находящиеся рядом с людьми живые существа и предметы также попадают под действие этого антимагического поля, как это уже случилось во время боя у Нижней Нити, когда плащи-невидимки на людях не пострадали от заклинания герцога Бартикара. Сначала Яна намеревалась бодрствовать и оставаться на страже, но события последнего времени оказались слишком утомительны даже для офицера космической разведки Очеловеченной Федерации. Яна заснула.


* * *
Ей снились странные сны. Один был особенно ярким: невероятная по своим масштабам космическая битва, за которой Яна наблюдала как-бы со стороны. Сражение вели два звездных флота. Один из них никак не мог быть построен гуманоидной расой. В очертаниях кораблей другого противника опытный глаз космического разведчика сразу отметил знакомые детали и конструктивные элементы. Такими могли бы стать корабли землян лет через сто. Два флота с завидным упорством уничтожали друг друга, причем перевес явно был на стороне негуманоидов. Их более мелкие, скоростные и маневренные корабли со всех сторон теснили флот предполагаемых землян. В абсолютной космической тишине на фоне хладнокровных безразличных звезд ярко вспыхивали разрывы ракет, перекрещивались лучи лазеров, разноцветным пунктиром проблескивали залпы плазменных пушек.

Все симпатии Яны находились на стороне гибнущего флота. Окруженный со всех сторон, он продолжал отбиваться от врага, хотя корабли исчезали один за другим, оставляя в равнодушном космосе облачка мгновенно замерзающего воздуха. И вдруг ткань пространства с треском лопнула, как будто кто-то открыл молнию на черном плаще Вселенной. Из этого разреза появилось…

Яна проснулась. Треск издавала плоть дыркожува, когда лежащий рядом Яма протягивал руку и отрывал от потолка их убежища очередной кусок съедобной массы.

— Ты уже очнулся? — Не слишком любезно поинтересовалась Яна, отодвигаясь от своего странного спутника настолько, насколько это позволял размер прорытой ею же норы.

— Угу. — С набитым ртом пробурчал Яма и оторвал новый кусок дыркожува.

— Ты обещал мне кое-что рассказать. — Напомнила Яна.

Она собиралась заявить, что не сдвинется с места, пока не убедится, что ее спутник готов сотрудничать на-равных. Играть роль слепого ведомого девушка не желала. Она уже начала сомневаться, что поступила правильно, присоединившись к этому безумному побегу. Вполне возможно, король-Дракон оказался бы более предсказуемым и легкоуправляемым, чем этот сумасбродный мальчишка.

Яма закончил жевать, сглотнул и извиняющимся тоном проговорил:

— Я потратил слишком много сил на заклинание Силы-Мощи-Скорости. Не сердись, что я не успел тебе все объяснить. Что тебя интересует?

«Все!» — хотела воскликнуть Яна, но вместо этого осторожно спросила:

— Ты, правда, знаешь, где находится Земля?

— Сейчас, конечно, не знаю. Но я могу спросить у тех, кому это известно. У меня довольно влиятельные друзья.

— Как же случилось, что ты в одиночку попал на Ожерелье?

Яма тяжело вздохнул, и Яна подумала, что попала ему в самое больное место. Впрочем, оказалось, что юноша собирался с мыслями, чтобы максимально доступно объяснить человеку из технически отсталого мира сложные для понимания вещи.

— Дело в том, — начал он, — что в мирах Сети используют два основных вида перемещения — Прямой Переход через специальные Порталы и полет на космическом корабле. Корабли нужны для того, чтобы добираться до тех миров, где либо отсутствуют, либо принципиально невозможны Порталы Прямого Перехода. Несмотря на самые совершенные двигатели, кораблям иногда требуется довольно много времени, чтобы добраться до нужной точки. Поэтому внутри корабля устанавливают ППП и отправляют его в самостоятельный полет.

— И, когда корабль долетает до места назначения, вы прямо из дома попадаете в него через Портал. — Закончила Яна.

— Точно. Я запустил корабль-зонд в Верхние Измерения, чтобы проверить, как далеко распространяется действие законов Срединных Миров.

— Да-да, я уже имела возможность убедиться, что здесь многие физические законы Земли не действуют.

— Вот именно. Я запустил его очень давно, когда учился у… Ну, это не важно. И вот вдруг на мой компьютер пришло сообщение о том, что зонд не только достиг верхнего предела стабильности законов, но и обнаружил населенные эльфами планеты. Кстати, я сам запрограммировал зонд на поиск разумной жизни. Я вошел в Портал и оказался на корабле. Мне удалось вступить в ментальную связь с местным магом — графом Гельфиссилом. Он уверил меня в своем дружелюбии и гостеприимстве и предложил посадить корабль рядом с его замком.

— Ты, конечно, так и сделал. — Хмыкнула Яна.

— Угу. Я же был уверен, что прочитал все его мысли. Я и предположить не мог, что эльфы на этих далеких мирах научились обманывать ментального собеседника многоуровневым подсознанием. Меня радушно встретили в замке графа, устроили пир, на который собрались все окрестные маги. И эти маги совместными усилиями меня заколдовали! Меня привезли в замок граф Бестиаста и заключили в клетку. Ну, это ты и сама видела. Все это время я готовился к побегу. Это было не просто. Если бы ты хоть чуть-чуть чувствовала волшебное поле, то знала бы, что тюремный зал, как паутиной, был опутан охранными заклинаниями. Каждое движение и каждое слово сразу же становилось известно тюремщикам. Поэтому нужен был не просто побег, а полное уничтожение всей охранной системы. И ты мне помогла, на несколько минут отвлекая внимание самого графа Бестиаста. Я сумел привести в действие нужные заклинания и… Ну, это ты тоже видела.

— Да уж, видела. — Задумчиво протянула Яна. Ее мозг в это время анализировал информацию, оценивал шансы, искал варианты действий, взвешивал вероятности удачи и поражения. По предварительным оценкам выходило, что пока она все делала правильно. — И что ты теперь собираешься делать?

— Я ведь уже говорил: я хочу добраться до замка Гельфиссила и получить назад свой корабль. Тогда я выведу его в космос, шагну в Портал и окажусь дома.

— Ты думаешь, что пробраться в охраняемый замок и выкрасть космический корабль будет так легко? — Невинно поинтересовалась Яна.

— Наверное, непросто. Но я буду очень стараться. И, к тому же, я не один. Вместе мы поставим этот мир на уши.

— Спасибо за доверие. Но мне бы не хотелось устраивать большой шум. Я предпочитаю действовать по возможности тихо и незаметно.

— А-а-а! Тайная разведка. — Понимающе подмигнул Яма.

— С чего ты взял?! — Разыграла возмущение Яна. — Копался в моей голове своей магией?

Яма хитро улыбнулся:

— Во-первых, надо было бы сказать не «с чего ты взял», а «как ты догадался». Во-вторых, твоя защита от любой магии не дает возможности ни проникнуть в твое сознание, ни зачаровать тебя. В-третьих, я довольно хорошо знаю принципы работы разведки и разведчиков. В некотором роде, я — твой коллега.

— Ты? — Искренне удивилась девушка.

— Ну, конечно, я не тайный агент, а всего лишь скромный исследователь не включенных в Сеть ППП миров. Вместе с моими друзьями Горохором и Аконом мы иногда выполняем задания, граничащие с разведывательными миссиями.

— Почему же твои друзья тебя не ищут, не спасают?

— Наверное, они еще не знают, что я исчез. Из Верхних Миров не так-то просто подать весть в Срединные Измерения. Вот когда я доберусь до корабля… Кстати, не пора ли нам отправляться в путь?

— Давно пора. — Согласилась Яна и быстро выбралась наружу. Похоже, нас никто не ищет. Странно.

— Ничего странного. Сейчас все эльфы заняты какой-то войной. Они не станут тратить время на двух беглецов. Это хорошо, когда враг тебя недооценивает.

— Да, неплохо. Только, пожалуйста, не называй эту войну «какой-то». Там сражаются мои друзья — старые и новые.

— Ты предугадала мой вопрос, Яна. Я как раз хотел просить тебя развеять мое невежество относительно местной политики. Сама понимаешь, мне об этом эльфы не рассказывали.

— И все-таки надо набрать дыркожува в дорогу. — Яна на ходу вырвала приличный кусок съедобного растения. — Ладно, слушай мою историю…

Глава 10. Перед решающей битвой

— Если это называется подготовкой к сражению, то что же тогда считается беззаботным мирным бытием?! — Олаф взад-вперед расхаживал по комнате Максима, нарочито тяжело топая по мозаичному полу.

— Не кипятись. — Успокаивал его товарищ. — Ты же видел, что у эльфов всегда так — на первый взгляд — пиры да танцы, а на самом деле — постоянная готовность броситься в кровавую сечу.

— Этот принц Эллмир даже не принял нас, даже не выслушал.

— Дилафисса и Эльфрагн все сделали без нас. Да и Криннофиллис уже поправляется…

— Ты же сам понимаешь, что все это полная чушь! Эльфы разбираются в военной науке не лучше пятилетних детей. Мы могли бы…

— А нам это надо? — Резко оборвал Максим Олафа.

Тот опешил:

— Что это ты так?

Максим примиряюще поднял руки:

— Я не имею в виду ничего плохого. Я готов помогать нашим новым друзьям всеми своими знаниями и силами. Вопрос в том — действительно ли мы должны пытаться переделать их под себя?

— А-а-а…

— Вот то-то. Ты хочешь, чтобы эльфы уничтожали друг друга по нашим, человеческим правилам? Как ты думаешь, должны ли они менять свое сложившееся миллионами лет мышление, мировосприятие? И менять на что? На наши человеческие представления о порядке и правильности? Кто мы такие, чтобы перестраивать эльфов на свой манер?

— А-а-а…

— Вот тебе и «а-а-а»! В последнее время я много думал…

— Я вижу. — Олаф многозначительно покосился на одно из платьев Диньзиль, второпях оставленное на кресле.

— Ну, и это тоже. — Ничуть не смутился Макисм. — Так вот, я думал и, наконец, пришел к выводу, что мы слишком разные. Мы прекрасно можем жить вместе, даже любить друг друга, но при этом все равно останемся существами совершенно разных видов.

— Это точно. — Олаф нахмурился, видимо, вспомнил в этот момент про Фею Шипов.

— Кстати, она, — Максим кивнул на платье, — беспокоится о тебе. Она считает, что ты очень любил Яну и поэтому теперь совершенно не обращаешь внимания на эльфинок.

— Ха-ха, какая трогательная забота. — Грустно сказал Олаф. — Я надеюсь, ты не стал ее разубеждать?

— Зря надеешься. Я не стал скрывать от Диньзиль своих прежних отношений с Яной. И про тебя рассказал. Тут нет ничего особенного — у эльфов к любовным связям примерно такой же подход. И еще я рассказал Диньзиль о твоей любви к Тризелне.

— И что она на это ответила? — Заинтересовался Олаф.

— Собственно, ничего конкретного. Эльфы никогда не вмешиваются в чужую личную жизнь. Диньзиль только как-то вскользь обронила, что на Ожерелье заключались и не такие союзы.

— Да-а-а? — Задумчиво протянул Олаф. — Надо было поподробнее узнать, что она имеет в виду.

Максим прислушался:

— Вот сам у нее и спроси. Я слышу ее шаги в коридоре.

Диньзиль очень спешила, поэтому каблучки ее туфелек звонко цокали по твердой древесине. Влетев в комнату, она увидела Олафа и застыла от неожиданности. Бьорнсен почувствовал себя неловко, ему показалось, что он помешал встрече двух влюбленных. Но оказалось, что эльфинка торопилась не только на встречу с Максимом.

— Как здорово, что я застала вас двоих. Значит я первая сообщу вам приятные новости.

— Давно я не слышал хороших новостей. — Буркнул Олаф.

Максим промолчал. Сияющими глазами он разглядывал точеную фигурку Диньзиль, по сравнению с которой статуя Венеры показалась бы нескладной и неуклюжей.

— Меня послала Дилафисса. Скоро во дворце принца Эллмира состоится военный совет. Вы тоже на него приглашены. Там соберутся все военачальники и старшие офицеры. После совета состоится грандиозный пир. — Скороговоркой выплеснув людям все свои новости, Диньзиль сделала эффектную паузу и медленно произнесла коронную фразу. — А самое главное, на пиру будет танцевать Жемчужина! Она обещала посвятить свой новый танец победоносной армии королевских эльфов.

Олаф и Максим понимающе переглянулись — в словах Диньзиль содержалась квинтэссенция эльфийского мировоззрения.

— Конечно, этот танец — абсолютная гарантия будущей победы. — С улыбкой произнес Максим.

Диньзиль не заметила его сарказма.

— Благодаря тебе я тоже приглашена на пир. — С очаровательной улыбкой игриво сказала она.

Максим ответил ей страстным взглядом: следовало понимать, что благодарность Диньзиль не будет иметь никаких границ.

Олаф вновь почувствовал себя лишним в этой комнате. Он сделал шаг в сторону выхода, но его остановил вопрос Максима:

— Ты уже видел Жемчужину, Олаф? Я еще нет.

— И я не видел. Но я о ней много слышал. По-моему, в Карливалле ей уделяют внимание больше, чем армии короля-Дракона.

— И она того заслуживает! — Восторженно воскликнула Диньзиль. Это самая прекрасная эльфинка на всем Ожерелье! Ее кожа бела, как перламутр, а волосы невесомы, как лесной туман. Ее глаза похожи на огромные дымчатые топазы, обработанные самым искусным ферстидом-ювелиром. Ее губы похожи на цветок алого десятицвета. Она грациозна и нежна, как дыхание ветра. Ее голос подобен перезвону сотни серебряных колокольчиков. Она несравненна в своем великолепии!

В звенящем голосе девушки звучало искреннее обожание, граничащие с обожествлением. На Земле ни одна женщина никогда не сказала бы о другой женщине таких слов.

— Примерно это я ото всех и слышал. — Усмехнулся Олаф. — Как будто это не танцовщица, а богиня.

— А мне кто-то рассказал, что на Желтой Бусине она и была кем-то вроде богини. — Заметил Максим. — Правда, Диньзиль? Ведь ты же знаешь все о своем кумире?

— Не совсем так. На Желтой Бусине она жила уединенно. Я, например, раньше никогда о ней не слышала. Но когда после поражения нашей армии началось переселение на Черно-Белую Бусину, Жемчужина стала одной из первых. Кажется, ее замок находился неподалеку от Нижней Нити. Говорят, что на Желтой Бусине она потеряла своего возлюбленного. После этого она отреклась от своего прежнего имени и взяла псевдоним — Жемчужина.

— Ага. И сразу же очаровала принца Эллмира. — Ехидно вставил Максим.

О необыкновенной любви танцовщицы и главнокомандующего эльфийской армией уже складывались легенды.

— Не говори так. — В шутку нахмурилась Диньзиль. — У них настоящая ЛЮБОВЬ!

— Почти как у нас! — Рассмеялся Фрадов.

Диньзиль радостно присоединилась к его смеху.

— Да-да! — Повторила она. — Совсем как у нас с тобой.

— И когда начнется этот совет? — Вернулся к первоначальной теме Олаф, старательно выдавливающий из себя улыбку.

— Как только прибудут отряды лесных эльфов, троллей и васпанов. Принц Эллмир хочет собрать все силы, чтобы одним ударом покончить с армией захватчиков.

— Как бы это ожидание не сыграло на руку темным эльфам. Посерьезнев, сказал Максим Олафу. — Мы видели, что их армия не тратит время на пиры и танцы.

Но Бьорнсена интересовало не это.

— Диньзиль, а кто возглавляет армию Лесного Народа? — С замершим сердцем спросил он.

— Феи, конечно. Кажется, объединенные отряды ведут в Карливалл Фея Цветов Гортензия, Фея Коры Бирфисса и Фея Шипов Тризелна.

— О-о-о! — Выдохнул побледневший Олаф…


* * *
Максим и Олаф в очередной раз пытались обучить воздушных десантников приемам боевой рукопашной схватки. Около сорока наиболее способных эльфов и эльфинов сначала внимательно смотрели на то, как это проделывают земляне, а потом старались скопировать увиденное. Люди нещадно заставляли воинов вновь и вновь повторять приемы, доводя их выполнение до автоматизма.

Дилафисса Долифандра почти бегом приблизилась к тренировочной площадке и еще издали прокричала:

— Олаф! Максим! Заканчивайте занятия. Приближается армия Лесного Народа!

В подтверждение своих слов разведчица махнула рукой в сторону центра Карливалла.

Бьорнсен едва заметно вздрогнул и застыл столбом на месте.

— Вы хорошо поработали! — Объявил Максим десантникам. — Все свободны.

Эльфы и эльфины сломя голову бросились к своим казармам.

Фрадов обратился к Олафу:

— А ты чего стоишь? Беги!

Олаф очнулся и бросился бежать следом за эльфами.

— Стой! Ты куда? — Едва успел схватить его за локоть Максим.

— Как куда? Встречать…

— В таком виде?! — С улыбкой ужаснулся Максим. — Я имел в виду: беги к себе, переоденься.

— Точно! — Сообразил Бьорнсен, оглядев свою покрытую пылью одежду для тренировок. — Спасибо!

Фрадов отпустил локоть приятеля и тот исчез с почти сверхзвуковой скоростью.

Дилафисса со всепонимающей материнской полуулыбкой наблюдала за этой сценой.

— Ты думаешь, у него есть шанс? — Спросил ее Максим.

Женщина-эльф задумалась.

— Трудно сказать. Я плохо знаю Фею Тризелну. Но могу ответить тебе примерно то же, что и твоя Диньзиль: всякое бывает в этом мире.

— Моя Диньзиль? — Переспросил Максим. — Ты думаешь, я настолько привязался к вашему миру, что оставил мысли о возвращении домой?

Дилафисса опустила взор:

— В последнее время ты и Олаф ни разу не напоминали об этом.

— Это еще ничего не значит. Нижняя Нить продолжает действовать. Армия темных эльфов вот-вот перейдет в наступление. У нас пока нет возможности выбраться отсюда. Но мы не отступимся.

— Может случиться так, что война продлится так долго, что твоей жизни не хватит на то, чтобы добраться до Срединных Миров. — Дилафисса испытующе посмотрела в глаза Максима. — Да и потом еще неизвестно, сможете ли вы добраться до своей планеты, или нет. А здесь вас ждет почет и уважение. Я говорила с принцем Кинтэллом. Он собирается добиться вашего назначения военными советниками короля Эллчагра. Ты понимаешь, что это значит?

Люди уже достаточно хорошо разбирались в эльфийской иерархии. Фрадов согласно кивнул головой:

— Мы станем графами в непосредственном подчинении королю и принцам?

— Вот именно.

— Это слишком большая честь для смертных выходцев из далекого мира.

— Мы испытываем потребность в новых идеях и новых специалистах.

— Странно это слышать от бессмертных существ. Мне казалось, вы не очень-то склонны к переменам.

Дилафисса улыбнулась:

— Все когда-нибудь меняется. Ты не думал о том, что бессмертие это не только тяга к стабильности и покою. Время от времени общество требует перемен. Эльфам просто надоедает вести прежний образ жизни…

— И тогда они следуют за королем-Драконом? — Ввернул Максим.

— Бывает и так. Если бы Крахторот появился не на Фиолетовой Бусине, а здесь, то… Вполне возможно, что это наша армия сейчас бы штурмовала Верхние Измерения.

— Но сейчас вы все объединились против общей угрозы. Это тоже своего рода желание перемен?

— Примерно так. Но, к сожалению, ты немного не прав. Вокруг короля Эллчагра объединились не все эльфы. Даже не все его братья…

— Кинтэлл всерьез подозревает своего брата Киссалина?

— Пока у нас нет доказательств измены. Только смутные косвенные подозрения.

— Но ведь принц Киссалин сейчас в столице?

— Уже нет. Вместе с армией Лесного Народа сюда должны прибыть корабли принца Кинтэлла и принца Киссалина.

— Ого! Предстоящий пир обещает быть увлекательным зрелищем!

— И не только пир…

— Кинтэлл боится, что наша армия получит нож в спину в самый решающий момент сражения?

— Это вряд ли. Мои сотрудники наблюдают за настроением в войсках. Там предательства нет. Опасаться следует только фланговых ударов горных троллей и дракенсов из Тенистых гор. Но принц Эллмир выставил заградительные отряды на направлениях вероятных ударов.

— Иногда эти направления как раз самые безопасные. — Задумчиво произнес Максим. — Надо еще раз посмотреть на карты.

— Кстати, эскадра Ломилирна сейчас патрулирует предгорья Тенистых гор. Адмирал успел увести корабли почти из-под самого носа темных эльфов, которые шли по нашим следам. У него все в порядке. Он передавал вам привет от имени всего своего флота.

— Это здорово. Он прилетит в Карливалл?

— Только не сейчас. Пока что эта эскадра нужна для защиты фланга армии.

— Жаль… Мы хорошо сработались с Дероном Свалирном и Кэлорином Олфорваном…

Дилафисса прислушалась:

— Лесной Народ приближается. Пойдем, посмотрим. Это должно быть великолепным зрелищем.

Карливалл располагался на самой границе бескрайнего леса и Серебристой степи. Часть его кварталов походила на столичные — с домами-деревьями, дворцами-рощами и площадями-полянами. Другая часть раскинулась среди редколесья и кустарников. Дома здесь строились из камня и кирпича. Именно тут располагались оружейные заводы, армейские казармы, стоянки военно-воздушных кораблей, тренировочные плацы и площадки.

Сейчас почти все эльфы, эльфины, ферстиды и тролли двигались в одном направлении — в сторону центра города и, соответственно, леса. Все уже знали о приближающихся союзниках и торопились оказаться в первых рядах встречающих. Максим и Дилафисса присоединились к общему движению, стараясь не выделяться в толпе разнообразных существ.

Внезапно вдалеке над крышами дворцов и кронами деревьев показались небольшие облачка, похожие на струйки дыма.

— Лесные эльфы! — Закричали вокруг.

Навстречу облачкам из лесных кварталов Карливалла потянулись слабые струйки.

— Местные эльфы первыми встречают своих собратьев!

— Крылатые счастливчики…

Вслед за отдельными облачками показались основные воздушные силы Лесного Народа. Летающие эльфы не знали строя, поэтому издалека их войско походило на рой саранчи или стаю африканских вьюрков. Они закрыли половину неба. Чуть поодаль от крылатых малышей величественно плыли огромные воздушные корабли.

— Вот и все в сборе. — Сказала Дилафисса. — Скоро принц Эллмир соберет совет.

— Ты знаешь, что он задумал? — Спросил Максим. — Оборону или наступление?

— Все говорят о наступлении. Если принц Кинтэлл не станет возражать, то мы атакуем позиции темных эльфов. Ты недоволен?

— Не знаю. Мое чувство опасности подсказывает, что что-то делается неправильно. Есть еще какой-то фактор, который мы упустили. Очень важный фактор.

— Может быть, ты найдешь его на военном совете? — С легкой улыбкой произнесла Дилафисса. — Или во время пира?

— Может быть… — Пробормотал себе под нос Максим.

Тем временем отряды лесных эльфов снижались друг за другом, занимая предоставленные в их распоряжения дворцы и кварталы. Вначале казалось, что Карливалл не сможет вместить в себя всю эту многотысячную армию. Однако вскоре в небе не осталось ни одного крылатого существа. Корабли королевских эльфов медленно причалили к балконам дворца принца Эллмира и начали высадку пассажиров.

— И это все? — Немного разочарованно протянул Максим. — Ты же обещала грандиозное представление.

— Все еще впереди. — Заверила его Дилафисса. — Просто ты никогда не видел настоящий эльфийский. Посмотри вокруг. Все только о нем и мечтают.

Максим осмотрелся. Действительно, на лицах (если это слово применимо не только к эльфам и троллям, но и к клювам ферстидов) окружающих было написано нескрываемое предвкушение праздника. Все улыбались, шутили, кое-кто приплясывал от нетерпения. Глаза сияли радостным возбуждением.

— Итак, на пир? — Спросил Максим.

— Переоденься, я поручила Диньзиль доставить тебя во дворец Эллмира на воздушной лодке. Ведь сам ты вести ее не сможешь. Охрана хорошо тебя знает, так что проблем на входе не возникнет…

— Есть! — Во-военному отдал честь Максим, хотя в его глазах плясали насмешливые бесенята.


* * *
Дворец принца Эллмира был поистине огромен. Пожалуй, только дворец самого короля в Эллчагре превосходил по размерам это творение королевских эльфов. Его образовывала целая роща гигантских деревьев. Прямо сквозь него протекал широкий ручей, из которого брали воду для питья, хозяйственных нужд, фонтанов и бассейнов.

Все города эльфов занимали огромные пространства, вписываясь в окружающую среду. Поэтому те, кто желал попасть в центр города, пользовались либо своими быстрыми ногами, как ферстиды, либо крыльями, как лесные эльфы, либо воздушными судами, как королевские эльфы, немногочисленные тролли и еще более немногочисленные люди.

Космонавты жили в некоем гибриде дома и казармы вместе с офицерами воздушного десанта. Дом находился в «степном» квартале Карливалла, так что дойти пешком отсюда до дворца Эллмира было совершенно нереально.

Пока Максим второпях принимал ванну и одевал парадную форму воздушного десантника, Диньзиль подогнала прямо к его окну двухместную воздушную лодку.

— Где Олаф? — На всякий случай поинтересовался Максим, хотя предполагал, каким будет ответ.

— Наверное, он уже на месте. — Подтвердила догадку Диньзиль. — Ты бы видел его глаза! Он ворвался в дом, похватал все необходимое и полетел во дворец на первом подвернувшемся судне. Он и правда так влюбился в Фею Тризелну?

— Не влюбился, а полюбил. — Поправил эльфинку Максим. Чувствуешь разницу?

— Да. — Вздохнула Диньзиль, с обожанием глядя на мускулистую фигуру своего любимого человека. — Поторопись, по общему «дальнословию» передали, что совет вот-вот начнется.

Люди уже привыкли к тому, что их невосприимчивость к магии не только является защитой в бою, но и доставляет множество неудобств. Они не могли мысленно общаться с эльфами, не могли управлять летающими судами, не могли стрелять из «жезлов», не могли зажигать огонь — в общем, не имели возможности пользоваться теми устройствами, которые требовали использования особых заклинаний.

Диньзиль резко подняла лодку вверх и повела ее к центру города. Максим смотрел вниз и не переставал удивляться необыкновенному единению разных разумных существ. На улицах и площадях Карливалла местные жители и расквартированные воины готовились к пиру. Васпаны тащили огромные тяжелые столы. Быстроногие ферстиды сновали с бокалами, тарелками и столовыми приборами. Королевские эльфы резали салаты. Тролли волокли туши и развешивали их над кострами. Лесные эльфы несли по воздуху сосуды с нектарами и ягодными винами.

— Теперь я понимаю, что имела в виду Дилафисса, когда говорила, что я еще не видел эльфийского пира. — Сказал Максим. — Насколько я могу судить, весь город сольется в едином празднике.

Диньзиль ничего не ответила, только ее взор заволокло мечтательным туманом. Впрочем, туман быстро сменился напряженным вниманием. Чем ближе к центру, тем больше воздушных судов плыло по воздуху. Вести лодку становилось все труднее и труднее.

В вышине медленно двигались огромные военные корабли. Чуть ниже летали торговые и транспортные суда. Еще ниже сновали небольшие лодки. Диньзиль ловко управляла своим суденышком. Иногда она едва не касалась днищем крыш домов, иногда ловко проскакивала между шпилями дворцов. Один раз прямо перед ней вспорхнула компаниялесных эльфов, и Диньзиль круто повернула лодку, чтобы не задавить крылатых малышей.

Наконец, лодка причалила к балкону дворца принца. Все входы и выходы охраняли гвардейцы Эллмира и солдаты в форме воздушных десантников. Посторонний никогда не смог бы проникнуть во дворец. Максима это порадовало. Среди всеобщего беззаботного веселья стража выделялась спокойствием и даже некоторой суровостью. Максима и Диньзиль узнали, поприветствовали согласно правилам и указали место для стоянки. Выйдя из лодки, человек и эльфинка рука об руку вступили под своды неописуемо-великолепного дворца принца Эллмира.

Проводниками внутри этого необъятного строения выступали лесные эльфы.

— Совет начинается. — Сказал один из крылатых малышей. Пройдите, пожалуйста, за мной.

Он провел Максима и Диньзиль через несколько коридоров и лестниц. Вскоре они вышли в огромный круглый зал, размерами сравнимый с небольшим земным стадионом. Сходство усиливали столы, расставленные расходящимися концентрическими кругами. Свободное пространство в центре напоминало по размерам арену цирка. Только вместо опилок пол покрывал плотный ковер короткой травы. (Знаменитые английские газоны в сравнении с творениями эльфов казались зарослями дикого бурьяна.)

Стены зала уходили ввысь и сходились в купол из ярко-зеленых листьев. У Максима создалось ощущение, что он — муравей на лесной поляне. Впрочем, таких муравьев было много. Внизу за уставленными всевозможными яствами столами собрались практически все высшие офицеры армии. Здесь были представители всех разумных рас: королевские и лесные эльфы, тролли, васпаны, ферстиды и даже несколько сохранивших верность Эллчагру дракенсов.

— Сюда, пожалуйста. — Крылатый эльф проводил Максима и Диньзиль к предназначенному для них месту.

Тут уже находились Олаф, Дилафисса и несколько знакомых офицеров.

— Как дела? — Спросил Максим у Олафа.

— Я зря спешил. — Ответил тот. — Феи на совет еще не прибыли. А в их часть дворца никого не пускают.

«Даже тебя?» — Хотел спросить Максим, но ограничился неопределенным пожатием плеч.

Чем ближе к центру зала располагались приглашенные, тем выше был их статус. Стол, за который усадили людей, принадлежал к кругу адмиралов, генералов и высших офицеров из команды Кинтэлла. Это было почетное место. Отсюда люди могли вблизи наблюдать за первыми лицами в государстве эльфов. Неподалеку находились столы, за которыми сидели маги. Там находился и Криннофиллис со своими учениками. Он заметно поправился, но все же еще не достиг уровня былой упитанности. Эльфрагн помахал людям рукой. Те ответили такими же приветственными жестами.

За главными столами возле открытой площадки сидели принцы Эллмир, Кинтэлл и Киссалин. Три брата мирно беседовали друг с другом, и большинство присутствующих даже не догадывались об имеющихся сомнениях и подозрениях в лояльности одного из них. Рядом с Эллмиром сидела девушка необыкновенной (с точки зрения королевских эльфов) красоты.

— Это и есть Жемчужина? — Спросил Максим у Диньзиль.

— Да. — Выдохнула та. — Она прекрасна.

Максим с Олафом скептически переглянулись. Человеческие стандарты красоты несколько отличались от эльфийских.

Внезапно над головами собравшихся послышался шум крыльев.

— Тризелна. — Одними губами еле слышно прошептал Олаф.

Его зов остался без ответа. Крылатая компания направилась прямо в центр зала. Лесные эльфы заняли приготовленные для них столики, поставленные на возвышения, чтобы быть вровень с остальными. Сверкнула вспышка и перед тремя принцами предстали три феи, принявшие человекоподобные формы и размеры.

Тризелна красовалась в муаровом платье насыщенного зеленого цвета с вышитыми колючками и шипами. Гортензия была одета в необыкновенно пестрый и в то же время потрясающе красивый наряд из разноцветных лепестков. Даже на значительном расстоянии ощущались окружающие ее пьянящие ароматы. Бирфисса нарядилась в элегантно-строгий коричневый костюм.

После обмена цветистыми и многословными приветственными речами феи приступили к трапезе.

— Я не понял, — обернулся Максим к Дилафиссе, — когда же начнется военный совет?

— А он уже идет. — Удивленно ответила та. — Разве ты не видишь?

— Вижу. — Максим многозначительно посмотрел на Олафа. — Надо было заранее догадаться, что это так и будет. Пир или военный совет — что для эльфов важнее?

Но Бьорнсен на оценил его сарказма. Его внимание было приковано к центру зала, точнее, к сидящей рядом с принцем Кинтэллом Фее Тризелне.

Внезапно гул голосов в зале смолк, и в наступившей тишине принц Эллмир вышел из-за стола на свободное пространство. Следом за ним поднялись его братья и феи. Все они держали в руках чаши с золотистым вином.

— Я приветствую всех собравшихся в этом зале! — Провозгласил Эллмир, и его слова, усиленные магией, разнеслись по всему дворцу. — Я приветствую всех, кто вышел сейчас на улицы Карливалла! Я приветствую всех обитателей Черно-Белой Бусины Ожерелья! Я поднимаю эту чашу за нашу победу. Пришло время освободить Бусину от захватчиков. Мы решили двинуться на врага и заставить его покинуть наш мир. Наша армия достаточно сильна, чтобы противостоять войску короля-Дракона. Он никогда не наложит свою лапу на этот мир. Я верю в вашу смелость, в вашу храбрость, в вашу решительность. Эту чашу я посвящаю вам, воины!

С этими словами принц до капли осушил свой кубок.

— Довольно короткий тост для такого повода. — Шепнул Максим Олафу. — Я ожидал речь не менее, чем на пол часа.

— Это хорошая примета. Принц Эллмир тратит силы не на слова, а на дела.

— Будем на это надеяться…

Военное совещание, а, точнее, веселое застолье, постепенно становилось все более и более оживленным. В центр зала выходили офицеры и произносили тосты, похожие на призывы к немедленной атаке на лагерь темных эльфов и одновременно на клятвы верности. Еще через некоторое время зазвучала прекрасная музыка и некоторые эльфы закружились в веселом танце.

Максим с тревогой заметил, что Олаф не только не спускает глаз с Тризелны, но и слишком часто прикладывается к бокалу с пьянящим нектаром. Он уже начал придумывать предлог, чтобы покинуть это бессмысленное мероприятие, когда вдруг услышал знакомый голос:

— Хо-хо! Люди! Наконец-то я вас разыскал!

— Запупырь! — Воскликнул Максим.

— Привет, громила! — Подхватил Олаф.

— Я рад видеть героев и защитников замка Феи Шипов! Громоподобно рычал Запупырь.

Едва Бьорнсен отвел глаза от главного стола, Максим заметил, как Тризелна бросила быстрый взор в сторону людей.

«Надо сказать Олафу, чтобы меньше пялился на свою фею. — понял Фрадов. — Кажется, она его не только не забыла, но и готова вновь проявить благосклонность».

В это время Бьорнсен и Запупырь хлопали друг друга по плечам, как старые боевые товарищи.

— Как ты тут оказался?

— Я прибыл на войну вместе с ополчением лесных троллей. — Ответил Запупырь. — Кстати, наш старшина, Клыкобой, хочет с вами познакомиться. Я много рассказывал ему о ваших подвигах, а он не верит, говорит, что на такое способен только тролль, но никак не человек.

— Ладно, как-нибудь познакомимся. Ты где остановился-то?

— Да мы только что пришли. Пока обретаемся неподалеку от фей. Вроде как личная охрана.

— Вот здорово! — Сразу же подумал о своем Олаф. — А ты не мог бы…

— Тише! — Шикнула на них Диньзиль. — Принц Эллмир поднялся, чтобы объявить танец Жемчужины.

Увлекшись беседой с троллем, люди не заметили, что в огромном зале вновь установилась тишина.

Принц Элмир вышел на центральную площадку, ведя за руку свою любимую.

— Я с радостью сообщаю вам, что великолепнейшая и прекраснейшая эльфинка Ожерелья пожелала исполнить свой новый танец.

Эльфы радостно захлопали в ладоши, но, едва Жемчужина открыла рот, мгновенно перестали.

— Я посвящаю этот танец тем, кто отомстит за гибель эльфов Желтой Бусины. Я посвящаю этот танец вам — бесстрашные воины. Я посвящаю этот танец будущим победителям!

В напряженной тишине раздались первые аккорды щемящей сердце мелодии. Великолепное изящное тело Жемчужины плавно задвигалось в медленном ритме. Светло-голубые одежды мягко струились, как будто танцовщицу омывали струи воды или обволакивали облака плотного тумана. Музыка заиграла чуть быстрее, и Жемчужина сделала несколько шагов по кругу, как бы подключая к священнодействию всех зрителей.

Этот танец можно было бы назвать синтезом балета, пантомимы и «говорящих» па земного востока. На языке жестов танцовщица рассказывала историю эльфов Желтой Бусины, и ее движения были понятны существам всех рас. Жемчужина как бы выступала в нескольких лицах: то она превращалась в легендарного мага Лортола — вождя сопротивления, то становилась герцогом Бартикаром — командующим силами вторжения. Всего несколькими скупыми движениями она изобразила короля-Дракона, но даже принцы невольно отшатнулись от ее исказившегося лица. Жемчужина рассказала о героических сражениях, подвигах защитников Желтой Бусины и жестокости захватчиков.

Максим заметил, что по щекам Диньзиль катятся слезы. Эльфинка как будто вновь переживала те полные ужаса времена. Лица Дилафиссы Долифандры и других офицеров стали суровы и сосредоточены. Одними лишь движениями Жемчужина напомнила всем собравшимся в зале, как жесток и коварен их враг. Даже Запупырь замер с открытым ртом, не в силах оторвать взгляда от танцовщицы.

Жемчужина перешла к рассказу о бегстве уцелевших эльфов, об их расселении на Черно-Белой Бусине. Она искренне поблагодарила королевских эльфов за гостеприимство и помощь. Но и врагов не следовало забывать. Они шли по пятам. Их передовые отряды через Нить проникли в следующий мир, который следовало завоевать и подчинить.

Дальше танец Жемчужины из повествования превратился в призыв. Она умоляюще протягивала руки, она угрожала бедами, она жаждала отмщения, она верила в победу. Музыка теперь звучала, как гимн, как военный марш. Сначала встали принцы, потом все эльфы, а следом за ними и все собравшиеся. Кое-кто начал подпевать в такт музыке.

На последнем торжествующем аккорде Жемчужина замерла с протянутыми к Эллмиру руками. Причем жестом одной руки она умоляла его о защите, а другой как-бы возлагала ему на голову боевой шлем. Принц подбежал к Жемчужине и заключил ее в объятия.

Диньзиль едва не задыхалась от прилива восторга. Напряжение, в котором пребывал зал все время танца, взорвалось восхищенными криками. Феи обступили танцовщицу и что-то возбужденно щебетали. Было видно, что танец отнял у Жемчужины много сил. Она едва держалась на ногах. Принц Эллмир подхватил невесомое тело танцовщицы на руки и отнес ее на место за столом.

После танца Жемчужины пир перешел в более непринужденную фазу. Собравшиеся уже не так тщательно соблюдали условности и субординацию. Танцы и всеобщее веселье смешали лейтенантов и генералов, магов и подмастерьев. Можно было наблюдать забавные сценки, когда тролли плясали с лесными эльфами, а васпаны — с ферстидами.

— Пой, смейся, веселись! — Припев задорной песенки никак не соответствовал тому поводу, ради которого все собрались в этом зале.

— Пойдем отсюда, Максим. — Буркнул Олаф, тяжело поднимаясь из-за стола.

Он огляделся и внезапно сообразил, что рядом с ним остался лишь один Запупырь. Волна веселья смыла и Максима, и Диньзиль, и Дилафиссу. Олаф неприязненно покосился на свой бокал с вином.

Едва не задев его, мимо промчалась вереница лихо отплясывающих эльфов.

— Пой, смейся, веселись!!!

Олаф потряс головой и сделал несколько проясняющих сознание упражнений по методике военной разведки. Ему стало немного легче ориентироваться в пространстве и времени.

— Если бы темные эльфы не были такими же идиотами, они сегодня могли бы захватить Карливалл без единого выстрела. — Сказал Олаф троллю.

Запупырь кивнул головой, но при этом так и не вынул изо рта горлышко бутылки. Он осушил ее до дна и, довольно ухнув, принялся жевать какой-то овощ.

Бьорнсен еще раз осмотрелся вокруг и не увидел ни одного знакомого лица. Даже принцы и феи куда-то подевались.

— Так ты говоришь, что тролли охраняют покои фей?

— Угу. — Запупырь слегка пошатываясь встал на ноги. — Пойдем со мной. Я познакомлю тебя со своими друзьями и со старшиной Клыкобоем.

— А-а-а, пойдем! — Махнул рукой Олаф.

Сквозь мельтешащие и кружащиеся хороводы танцующих эльфов человек и тролль, обнявшись, направились к выходу. Всеобщее веселье давно уже выплеснулось за пределы зала, растеклось по всем помещениям дворца, смешалось с праздником на улицах Карливалла и неистово забурлило, заискрилось, засияло. Олафа и Тролля не раз старались вовлечь в свои танцы смеющиеся королевские эльфы, ферстиды тянули их за свои столы, лесные эльфы усаживались им на плечи, чтобы прямо в уши проорать какие-то смешные куплеты, сочиненные ими тут же, в прямом смысле слова — на лету.

Но два старых боевых товарища упорно двигались к своей цели. Они пересекли несколько площадей, которые также являлись частью огромнейшего дворца принца Эллмира, перешли через мост, который изогнулся над ручьем, как хребет гигантского существа и, наконец, оказались среди толпы троллей. Здесь также ели, пили и плясали существа разных видов, но по закускам на столах и по размерам кувшинов с хмельными напитками было видно, что эта часть дворца предназначена именно для троллей.

— Вот это и есть тот самый Олаф — человек, о котором я вам говорил! — Сообщал сородичам Запупырь, бесцеремонно хватая их за плечи и разворачивая лицами к Бьорнсену.

Тролли приветливо взрыкивали и хлопали того по плечам своими увесистыми ручищами.

— Очень приятно. Очень приятно познакомиться. — Повторял Олаф.

Вдруг прямо перед приятелями выросла огромная косматая фигура. Этот тролль был на голову выше всех остальных своих собратьев и, соответственно, на две головы выше Бьорнсена.

— Здорово, Клыкобой! — Радостно закричал Запупырь. — Смотри, кого я нашел. Это же Олаф! Спаситель Феи Шипов.

— Какой он маленький! — Вместо дружелюбного приветствия скривился старшина. — По твоим россказням выходило, что он едва ли не великан.

Запупырь осекся, не находя, что ответить на этот выпад.

Олаф обиделся и резко отчеканил:

— О человеке судят не по его росту, а по делам.

— А вот я думаю, что твои подвиги так же преувеличены, как и твой рост. — Клыкобой обнажил в презрительной улыбке все свои кривые зубы.

— Ты хочешь меня испытать?! — Догадался Олаф.

На мгновение ему показалось, что он вернулся в свое детство и сейчас находится в мрачных и темных трущобах Нового Копенгагена. Чтобы стать членом уличной банды, надо было пройти проверку на силу и мужество. Тот, кто трусил и отказывался — становился чужаком, изгоем.

— Я бы с тобой поборолся, да боюсь ненароком помять твое тщедушное тельце. — Нагло заявил тролль.

— Не надо, Олаф, не связывайся с Клыкобоем. — Прошипел Запупырь. — Он в одиночку ходит охотиться на пещерных носорогов.

Вокруг назревающего конфликта уже собралось немало троллей, ферстидов и лесных эльфов. Если предупреждение Запупыря было продиктовано самыми лучшими побуждениями, то теперь, когда его слова услышали все окружающие, Олаф уже не мог отступить.

— А ты не бойся, Клыкобой. — Копируя по мере сил издевательский тон вожака, ответил он. — Или ты беспокоишься, что я вымажу твою рожу землей и она станет привлекательнее, чем сейчас?

Тролли одобрительно восприняли эти слова. Они радостно осклабились и выжидающе посмотрели на своего старшину, ожидая, что он на это ответит.

— Вы все видели, он сам напросился! — Громко объявил Клыкобой, оглядываясь вокруг. — По каким правилам ты хочешь бороться, человек?

— Без правил. До тех пор, пока один из нас не попросит пощады или не потеряет сознание.

— Вот это мне нравится. Признаться, не ожидал от столь хилого существа таких правильных слов.

— Будь готов и к другим сюрпризам.

Олаф начал стягивать с себя парадную форму, а Клыкобой отбросил в сторону огромную шкуру, служащую ему одеждой. Вокруг них очистили свободное пространство, и противники заняли позиции друг напротив друга…


* * *
— Куда подевался Олаф? — Озадаченно посмотрел на стол Максим, когда они с Диньзиль, запыхавшиеся от танца, но невыразимо счастливые, вернулись, чтобы промочить горло.

— Да пляшет где-нибудь! — Беззаботно ответила эльфинка.

— Вообще-то, это на него не похоже. — Обеспокоено произнес Фрадов, вертя головой во все стороны. — Эй, малыш, ты не видел Олафа… Ой, простите, пожалуйста. Здравствуйте.

Он не сразу разглядел, что обратился с вопросом не к лесному эльфу, а к самой Фее Шипов. Тризелна вновь приняла свой волшебный облик и ее трудно было узнать среди летающих над залом крылатых существ.

— Я сама его ищу. — Сказала Фея. — Я даже разослала во все стороны своих помощников.

— Рад снова вас видеть. — Галантно произнес Максим. — И Зеленушка тоже прилетел вместе с вами?

— Нет. — Улыбнулась Тризелна. — Она осталась во дворце. У нее родилась дочка.

Максим на некоторое время лишился дара речи.

— Я вижу, что вы, люди, уже освоились в нашем мире? — Фея скосила глаза на Диньзиль.

Максим смог только кивнуть головой.

— Не упусти его, девочка. — Обратилась Тризелна к эльфинке. Люди способны на такую любовь, которая эльфам лишь грезится в сладких мечтах.

Диньзиль очень мило покраснела и смущенно потупила взор.

— Я его нашел! — Доложил Фее Шипов лихо затормозивший в воздухе лесной эльф. — Он отправился к троллям.

— К троллям? — Удивилась Тризелна. — Зачем?

Малыш пожал плечами. Этот жест забавно сочетался с машущими крылышками.

— Я, кажется, догадываюсь, зачем. — Обрел голос Фрадов. — Наш старый знакомый, Запупырь, сказал, что он охраняет ваши покои. Олаф пошел не к троллям. Он ищет Вас!

Теперь пришел черед смущаться Тризелне. Но она быстро справилась со своим волнением и скомандовала:

— За ним! Вперед!

Конечно, Фея Шипов могла обогнать Максима с Диньзиль и быстро долететь до любого места, но из вежливости, или еще по каким-то причинам, предпочла держаться рядом с ними. Они повторили путь Запупыря и Бьорнсена и вскоре увидели большую возбужденную толпу. Поединок еще не начался. Бойцы разминались, бросая друг на друга оценивающие взгляды.

Тризелна мгновенно узнала у лесных эльфов все последние новости и в нескольких словах пересказала их Максиму. Тот бесцеремонно протолкался сквозь собравшихся и, на правах товарища одного из бойцов, занял место в первом ряду.

— Эй, Олаф! — Крикнул Фрадов. — Покажи этому здоровяку!

Бьорнсен обернулся, нашел глазами Максима и на языке жестов быстро показал: «Я совершил ошибку. Поддался на провокацию». С точки зрения непосвященных, эти движения выглядели, как разминка кистей и предплечий.

Максим так же ответил: «Постарайся победить. Не переусердствуй. Раскрывайся постепенно. Не старайся сразу продемонстрировать все, на что ты способен».

— Этот поединок надо остановить. — Внезапно воскликнула Тризелна. — Максим, сделай что-нибудь.

— Зачем? — Удивился тот. — Он сам напросился, пусть сам и расхлебывает.

— Но ведь он его покалечит! — Возмутилась Фея.

— Вполне возможно. Я даже уверен, что он его покалечит. Так и поделом ему.

— Как ты можешь так говорить о свое друге? — Еще больше вознегодовала Тризелна.

— Что значит — о друге? — Непонимающе переспросил Максим. — Я говорю: Клыкобой сам напросился, и пусть потом не плачется, что ему сделали больно.

— Как?! — Фея Шипов от изумления перестала взмахивать крыльями. Едва не упала. Быстро опомнилась и вновь взлетела на уровень человеческого лица. — Ты хочешь сказать, что совершенно уверен в победе Олафа? Честно?

— А когда я врал?! — Задал риторический вопрос Максим.

Тем не менее Диньзиль на него ответила:

— Никогда!

— Спасибо, милая.

— Пожалуйста, дорогой.

На середину импровизированного ринга выскочил ферстид, добровольно взявший на себя обязанности судьи-распорядителя, и громогласно прочирикал:

— Разминка закончена! Противники, сходитесь!

Тролль угрожающе зарычал и прыгнул на человека. Но его лапы сжали пустоту. Олаф в самый последний момент слегка уклонился, оказался сбоку от противника, и в то же мгновение его нога со смачным звуком впечаталась в поясницу Клыкобоя. Но для толстой шкуры тролля этот удар показался не сильнее легкого шлепка. Олаф едва успел вновь отпрянуть. Тролль пошел на него, широко раскрыв свои длинные руки. Они перегораживали едва ли не половину ринга, так что места для маневра оставалось совсем немного.

— Я не могу на это смотреть! — Нервно воскликнула Тризелна, хотя сама ни на мгновение не отрывала взгляда от поединка.

Бьорнсен бросил быстрый взгляд на Максима и только тут заметил рядом с ним Фею Шипов. Его глаза округлились, он на секунду утратил контроль над ситуацией. Этого оказалось достаточно, чтобы сильнейший удар тролля сбил его с ног. Но этот удар был нанесен не в полную тролльскую силу, а круговым движением вытянутой руки. Человек легко перекатился через плечо и вскочил на ноги.

— Ну, сейчас начнется. — Шепнул Максим на ухо Диньзиль. Он понял, что при виде своей феи Олаф забудет об осторожности и постарается выглядеть непобедимым героем.

И правда, бой сразу перешел в новый ритм. Теперь человек стремительно атаковал, а тролль беспомощно отмахивался руками. Олаф использовал все то, что впитал в детстве — в безжалостных яростных схватках между бандами. Он не бил противника, он буквально выламывал его конечности. Конечно, тело тролля неизмеримо сильнее человеческого, но правильно нанесенный в болевую точку удар способен свести на нет все преимущества мощного, но неуклюжего противника.

Собственно, Бьорнсену таких ударов понадобилось всего три. Они обрушились на тролля так молниеносно, что большинство зрителей не успели их разглядеть, и долго потом слагали сказки о фантастическом боевом мастерстве пришельцев из далекого мира.

Первым ударом Олаф поразил правый локоть Клыкобоя, так что рука у того перестала действовать и безвольно повисла. Получив свободу для передвижения, Бьорнсен всю свою массу вложил в удар ногой по правой коленной чашечке. Тролль зашатался, от болевого шока подогнулось не только его правое, но и левое колено. Возможно, он так бы и упал, если бы Олаф не собирался произвести впечатление на одну из зрительниц. Решив закончить поединок эффектным приемом, он схватил тролля за руки, развел их в стороны, запрыгнул одной ногой на его колено, как на ступеньку, а коленом другой ноги нанес сокрушительный удар в подбородок. Такого не смог бы вынести ни один тролль. Голова Клыкобоя откинулась назад, глаза закатились, и он тяжело завалился на спину.

Олаф отпрыгнул назад и поднял руку, сам себя объявляя победителем. Он был чрезвычайно доволен собой. Этот прием бирманского боевого искусства «бандо» он изучил еще в далеком детстве. Но его рекомендовалось использовать против превосходящего по размерам и массе противника, а такого двухметровому Олафу до сих пор не встречалось. И вот теперь он не только с успехом провел прием, но и победил с его помощью в важном поединке на глазах у своей любимой феи. Что может быть лучше?

Наградой ему стал не только восхищенный рев зрителей, но и стремительно летящее прямо в лицо крылатое создание. За долю секунды оно выросло до человеческих размеров, и шею Олафа обвили тонкие нежные руки Тризелны, а к его губам приникли ее пахнущие цветами шиповника губы…


* * *
Лейтенант военно-космической разведки Максим Фрадов лежал в кровати и размышлял о своей странной судьбе. Диньзиль только что упорхнула по своим эльфийским делам.

Внезапно дверь широко распахнулась, и на пороге показался огромный тролль.

— Чего тебе здесь надо?!.. — Возмутился Максим, но вдруг с удивлением понял, что это не тролль, а закутанный в меховую шкуру Олаф с огромной двухлезвийной секирой на плече. На его голове красовался огромный шлем-колпак из многослойной кожи, укрепленной металлическими полосами. Шлем был так велик, что голова Бьорнсена болталась в нем, как яйцо в кастрюльке.

— Привет! — Олаф с грохотом опустил на пол секиру и развел руки в стороны, демонстрируя свою новую одежду. — Похож я на Гамлета?

Максим подозрительно пригляделся к товарищу и на всякий случай произнес идентифицирующий код:

— Восемь миллионов девятьсот десять тысяч пятьсот тридцать семь.

— Омега шесть триста двенадцать восемь гамма.

Код был верен. Да, это действительно Бьорнсен в здравом уме и твердой памяти. Тогда как понимать его странный вопрос? Максим не видел Олафа с того момента, как ликующая толпа после поединка увлекла победителя и Фею Шипов обратно во дворец. Максим и Диньзиль еще немного побродили по праздничному Карливаллу, а потом вернулись в дом-казарму десантников, где и занимались любовью почти до настоящего момента. И вот, едва эльфинка отправилась в свою комнату, как заявился Бьорнсен, одетый словно на карнавал. Фрадов вздохнул, готовясь к долгому разговору. А ведь он так хотел выспаться!

— Ну, похож я на Гамлета? — Повторил с улыбкой Олаф. Его глаза сверкнули весельем.

Максим, наконец, догадался, что его товарищ затеял какую-то игру.

— Ты имеешь в виду Гамлета, принца Датского? Из драмы Шекспира?

— Не из драмы, а из трагедии.

— Какая разница… Хоть комедия… Кстати, что за комедию ты тут изображаешь? Что это за дурацкий шлем? Ты украл его у великана?

— Этот шлем мне вручил старшина Клыкобой. И секиру. И парадную форму. — Олаф несколько раз прошелся взад-вперед перед кроватью Максима, гордо демонстрируя свой новый костюм. Потом он уселся в кресло и закинул ногу на ногу. — Меня выбрали почетным старшиной лесных троллей.

— Надо так понимать, что с Клыкобоем ты помирился?

— А мы и не ссорились! Мы просто устроили небольшую дружескую потасовку. Зато теперь я считаюсь полноправным членом клана лесных троллей. Я стал частью Лесного Народа!

— И как к этому отнеслась Тризелна?

— Она ОЧЕНЬ счастлива. — Глаза Олафа затуманили воспоминания о совсем недавнем прошлом, и Максим понял, почему его товарищ так долго отсутствовал.

— Поздравляю. Значит, ты не только подружился с Клыкобоем, но и наконец-то переспал с Феей Шипов?

— Что за пошлое слово — «переспал»? — Добродушно фыркнул Бьорнсен. — Мы любим друг друга.

— Ах да, извини, ты же теперь — принц Датский. — Усмехнулся Максим.

— Нечего смеяться. Гамлет — это мой кумир детских лет.

— Да-а-а?! — Протянул Максим. Он увидел, что Олаф поудобнее устраивается в кресле и приготовился выслушать длинное повествование.

— Я родился в Новом Копенгагене. Ты, конечно, знаешь, что это означает. После того, как Старая Дания ушла под воду, мой народ вынужден был переселиться на юг. Впрочем, и это ты знаешь. Я не умел ни читать, ни писать до пятнадцати лет, но уже в десятилетнем возрасте убил своего первого человека. Этот парень был на три года старше меня и он шел на меня с прутом арматуры. Я же тогда весил едва ли тридцать килограммов. Поэтому всегда носил с собой стилет, выточенный из напильника… Извини, я отвлекся. Так вот, однажды я забрался в центр города, на чужую территорию. Я шел по ярко освещенным улицам, глазел на хорошо одетых людей, разглядывал витрины. Возле магазина, торгующего инфо-аппаратурой, были выставлены экраны, на которых демонстрировались старые фильмы. Я уже почти прошел мимо, когда меня буквально резанула по душе случайно услышанная фраза: «Гамлет — лучший в Дании боец». Я бросился назад, но продавец занялся каким-то клиентом и переключил инфо-экран на новости. Я попросил его вновь включить фильм. Он презрительно смерил взглядом тощего оборванного мальчишку и пригрозил, что если я не исчезну, он позовет охрану. Мне пришлось отступить, но слова: «Гамлет — лучший в Дании боец» не забылись. В своем воображении я нарисовал непобедимого героя в ярко сверкающем боевом скафандре военно-космических сил, с новейшим штурмовым пулеметом в руках. Потом кто-то из старших ребят мне объяснил, что Гамлет жил очень-очень давно, во времена викингов. Так его образ трансформировался в бородатого гиганта с огромным топором, в рогатом шлеме, в медвежьей шкуре. И я решил, что стану таким же, как Гамлет самым лучшим бойцом.

— И ты им стал.

— Стал. Только намного позже. Если бы меня не арестовали во время очередной разборки с конкурирующей бандой, я, наверняка, так бы и закончил свою жизнь в родных трущобах. Но меня заметили в тюрьме и предложили работать на правительство. И я родился заново. Началась совершенно другая жизнь. Первое, что я сделал в «учебке» — пересмотрел все фильмы по произведениям Шекспира. И эти истории околдовали меня. А «Сон в летнюю ночь» и «Буря» просто потрясли. Оказалось, что есть не только грязь и боль окружающего мира, но и нечто другое, прекрасное и возвышенное.

— Так вот откуда эта тяга к феям и эльфам! — Воскликнул Максим.

— Вот-вот. — Олаф кивнул головой. — Но эти фильмы оказались очень далеки от авторского текста. Научившись читать, я обратился к книгам. А потом, выучив староанглийский, прочитал Шекспира в первоисточниках.

— Могу себе представить, как ты удивился, узнав, насколько первоисточники искажены переводами и изуродованы инфо-постановками.

— Я к тому времени уже разучился удивляться. Я научился думать, рассуждать, оценивать и делать выводы. Мир, созданный Шекспиром, я все равно представлял по-своему. Гамлет для меня так и остался викингом в медвежьей шкуре. Я думаю, что это намного больше соответствует тому времени, о котором писал Шекспир. Образ Гамлета-джентльмена с рапирой-зубочисткой для меня неприемлем. Я домысливал диалоги, сцены, менял развитие сюжета. Ты мне не поверишь, но я даже переписывался с учеными-филологами. Я делал это анонимно, посылая сообщения через «левые» конспиративные компьютеры военной разведки.

— И тебя не поймали?

— Поймали, конечно. Но начальство закрыло глаза на мои прегрешения. Правда, мне обещали, что после следующего подобного проступка я окажусь на вечном дежурстве в спутнике-шпионе на орбите Сатурна. И я отдал все свои силы не мечтам, а реальному миру. Я стал одним из лучших бойцов среди военных разведчиков. Хотя некоторые смеялись над моим увлечением древним оружием.

— Я их помню. — Улыбнулся Максим. — Я их видел… в лазарете.

— Ну, конечно. Они лежали рядом с теми, кто подшучивал над тобой.

Старые приятели рассмеялись.

Вообще-то, среди разведчиков не было принято делиться воспоминаниями о своей предыдущей жизни. Поступая на службу, они отрекались от прежних привязанностей, а, иногда, и полностью меняли биографию, как Олаф. Его своеобразная исповедь заставила Максима вспомнить о своем пути в военную разведку. Он был не такой извилистый и тернистый, но и Фрадову пришлось кое-что пережить. Однако, он не собирался делиться этим ни с кем, даже с Олафом. Даже с Диньзиль.

— Ты слышишь голоса в коридоре? — Спросил Олаф, выведя Максима из отрешенно-задумчивого состояния.

Фрадов прислушался:

— Что-то случилось!

В его комнату вбежал один из соседей-десантников и выпалил:

— Война началась! Темные эльфы перешли в наступление. Их флот сейчас атакует наши передовые рубежи.

— Вот и кончились праздники. — Проворчал Олаф, сдергивая с себя шкуру. Под ней оказались полные десантные доспехи. — Как я и предполагал. И Тризелна тоже так думала.

Максим в это время быстро и деловито облачался в такой же боевой костюм. Он пристегнул к поясу нож от спасательного комплекта, одел перевязь с мечом, закинул за спину колчан с луком и стрелами.

— Пошли искать Дилафиссу. Пора браться за работу.

Олаф оставил в комнате Максима тролльскую шкуру и шлем, но закинул за спину перевязь огромной секиры.

— Воздушный корабль не поднимет такое богатырское оружие. Пошутил Фрадов.

— Тогда капитану придется высадить одного из эльфов. — Серьезно ответил Олаф. — Я буду сражаться за двоих. Или за пятерых.

Глава 11. Кровавая Позвоночная Гряда

Сотрудники «конторы» принца Кинтэлла были немногочисленны и слишком ценны, чтобы участвовать в массовых сражениях. Корабль, на котором летели Дилафисса, Максим, Олаф, Диньзиль и другие десантники-разведчики, входил в личный резерв принца Кинтэлла. Люди не видели передовых рубежей, так как их флотилия входила во вторую линию обороны. Но и здесь попадались явные признаки только что закончившегося боя.

На земле валялись изломанные и обожженные воздушные корабли как королевских, так и темных эльфов. Прекрасные и легкие в воздухе, после падения на землю они превратились в неуклюжие горы обломков. Над некоторыми еще продолжали виться дымки. Вокруг других толпились эльфы и ферстиды, оказывая первую помощь раненым. К Карливаллу направлялись небольшие отряды: это конвоировали взятых в плен темных эльфов, успевших покинуть сбитые корабли на «парашютах» из широколистника.

— Да, жаркое здесь было дело. — Заметил Олаф. — Я вижу четыре наших и семь вражеских кораблей. Для начала неплохо.

— Это только здесь такое соотношение. — Возразила Долифандра, периодически «выпадающая» в сеанс «дальнословия» для связи с другими агентами. — Так глубоко сквозь наш фронт смогли прорваться немногие корабли противника, и почти все они уже были здорово потрепаны. Здесь их, можно сказать, только добивали. На передовой все гораздо хуже. Мы понесли серьезные потери. Несколько флотов сожжены на земле. Им даже не дали подняться в воздух. Если бы не зенитные батареи, темные эльфы прорвались бы к степным кварталам Карливалла.

— Я смотрел карты. — Сказал Максим. — Похоже, что целью их нападения были мастерские по производству огненных заклинаний?

(Корабельные орудия, зенитки и личное стрелковое оружие эльфов заряжалось специальными порошками или гранулами. При произнесении определенных коротких заклинаний эти заряды превращались в те самые огненные шары и шарики, которыми обстреливали друг друга обе воюющие стороны.)

— Мы тоже так думаем. — Отрешенно согласилась Дилафисса, вновь входя в транс «дальнословия».

Косморазведчики понимали беспокойство королевских эльфов. Войска короля-Дракона нарушили пресловутые «правила» ведения войны. Их воздушные корабли атаковали не только форты и укрепления, но и стоянки судов. Такого раньше никогда не было. Считалось, что корабли сражаются только с кораблями и только в воздухе. Лишь изредка в порядке самозащиты и тактической необходимости допускались поединки флотов с крепостями, вроде тех, что происходили в Тенистых горах.

Темные эльфы нарушили заведенный порядок. Несмотря на то, что конструкции воздушных судов не позволяли вести огонь по близко расположенным наземным целям, а бомбы и гранаты в этом мире так и не были изобретены, инженеры армии короля-Дракона нашли выход. После взлета под днища кораблей на тросах спускали решетчатые сферы, внутри которых помещали мощные орудия. Эти орудия управлялись магами-канонирами с верхней палубы и могли стрелять вертикально вниз. Люди уже видели такие конструкции на кораблях графа Бестиаста во время обороны дворца Феи Шипов.

Теперь подобными импровизированными «бомбометами» были оснащены все корабли темных эльфов. Эта тактика противоречила «правилам» благородного поединка, но доказала свою эффективность в первом сражении.

— Второй раз мы в эту ловушку не попадем. — Заверил людей капитан корабля Дронассилий Фертенфур. — Теперь в воздухе будут постоянно находиться воздушные корабли, прикрывающие сверху наши позиции.

— Возможно, именно этого темные эльфы и хотят. — Предположил Максим. — Экипажи будут все время находиться в напряженном ожидании, уставать, терять уверенность.

— Но что это может дать темным эльфам? — Спросил Олаф.

— Понятия не имею. Но мне почему-то кажется, что эта их воздушная атака должна была отвлечь наше внимание от чего-то более важного.

— Может быть, они хотели скрыть от нас накопление сил в районе Позвоночной Гряды? — Произнесла Долифандра, выходя из «дальнословия». — Воздушная разведка и наши источники из штаба противника сообщают, что именно там темные эльфы планируют прорыв нашего фронта. Они стянули туда почти четверть всех своих наземных сил.

— Это же около полумиллиона человек… то есть, разных существ! Воскликнул Олаф. — Черт возьми, ну и дело заваривается!

Фронты обеих армий были сильно растянуты. Так что многократное численное преимущество на небольшом участке могло само по себе решить исход сражения. Позвоночной Грядой называлась длинная вереница холмов, протянувшаяся наискосок через Серебристую степь и уходящая в глубину леса. Атака на этом участке фронта была бы весьма и весьма эффективна. Прорвав оборону королевских эльфов, армия короля-Дракона вышла бы прямо к незащищенному Карливаллу.

— Почему о готовящемся наступлении стало известно так поздно?! Воскликнул Максим, быстро перелистывая карты местности.

— Мы не всесильны. — Тихо сказала Дилафисса. — Два наших лучших внедренных агента погибли сразу после того, как по «дальнословию» сообщили о планах темных эльфов. У наших врагов тоже неплохо поставлена разведка и контрразведка. А эта операция готовилась в строжайшем секрете. Многие командиры вели свои отряды к указанным местам, ничего не зная об общем плане. И только теперь отдельные части темных эльфов слились в штурмовые колонны.

— Черт! Они все время опережают нас на один шаг! — С досадой хлопнул ладонью по планширу Олаф.

— А, может, и на два… — Пробормотал Максим, но его слова никто не услышал.

— Сейчас транспортные суда спешно перебрасывают к Позвоночной Гряде дополнительные силы. — Сообщила Дилафисса. — Но, боюсь…

Она не успела договорить. Воздушный корабль резко накренился, повернул и, набирая скорость, вместе с остальными кораблями стрелой помчался вперед.

— Приказ принца Эллмира, принца Кинтэлла и принца Киссалина! Объявил капитан Дронассилий Фертенфур. — Экипажам всех кораблей! Оказать помощь наземным силам! Враг начал наступление у Позвоночной Гряды!

— Они дергают нас то на одном фланге, то на другом. — Сказал Дилафиссе Максим. — Сначала налет воздушного флота, теперь атака с земли. Что-то здесь не так. Что-то за этим скрывается.

— Может быть, ты и прав, но сейчас у нас нет другого пути. Мы должны защитить Карливалл. Ты зря волнуешься. У темных эльфов просто не хватит времени и сил, чтобы организовать еще один прорыв нашего фронта.

— Да-да. Только если они вообще собираются его прорывать.

— Я тебя не понимаю.

— Я сам пока ничего не понимаю. И это беспокоит меня больше всего.

— Не ломай голову, Максим! — Воскликнул Олаф, вертя в руках свою новоприобретенную тролльскую секиру. — Сейчас мы так вломим темным эльфам, что они еще лет сто будут держаться за задницы.

Максим посмотрел вокруг: несколько десятков воздушных кораблей из резерва принца Кинтэлла, действительно, являли собой великолепное и завораживающее зрелище. Они казались непобедимыми и несокрушимыми…

…Пока внизу не показались передовые части вражеской армии.

— Мы — капля в море. — Констатировал Максим. — Мы — кусок сахара на пути странствующих муравьев.

— Мне страшно… — Прошептала Диньзиль.

Возможно, ее чувства разделяла большая часть экипажа корабля.

С высоты полета воздушного корабля наступающая армия темных эльфов, и правда, казалась муравьиным потоком. Впереди следовали отдельные эскадроны кавалеристов на двуногих ящерицах. Следом за ними шли плотные цепи пехотинцев. Шестиногие волосатые «быки» тянули серебристые трубы магических пушек. Яркими пятнами выделялись огромные развевающиеся на ветру штандарты, изображающие оскаленные драконьи морды.

Позади, почти на пределе видимости, на холмах среди рощ и садов горели разрушенные укрепления королевских эльфов.

Перед фронтом вражеской армии беспорядочно бежали ферстиды, верные королю Эллчагру. Временами они пытались контратаковать, издалека метая тяжелые дротики, но при соотношении сил один к сотне эти подвиги самопожертвования никакого эффекта не имели. Даже не останавливаясь, кавалеристы отвечали огнем из своих магических жезлов, выжигая в рядах ферстидов чудовищные бреши.

— Они идут вперед так уверенно, как будто уже заняли всю Черно-Белую Бусину! — С яростью прокричал один из матросов.

— И это только одна из наступающих колонн. — Сказал Дронассилий Фертенфур. — Далеко не самая мощная. Нам приказано лететь дальше. Впереди главные силы врага. Приготовить орудия к бою!

— Неужели мы ни разу не выстрелим по этим самодовольным негодяям? — Возмутились канониры.

— Нет! — Отрезал капитан. — Нельзя останавливаться. Впереди идет бой. Там мы нужнее!

Воздушный флот пролетел над передовыми разъездами темных эльфов. Ферстиды проводили их криками отчаяния и напрасными упреками. Враги, увидев, что корабли летят вдоль фронта и не собираются атаковать, радостно завопили. Зенитные орудия выпустили несколько десятков огненных шаров вслед флоту, но те погасли, не пролетев и половины расстояния.

— Мы могли бы одним лишь залпом сжечь половину кавалерии. Сказал Максим Дилафиссе. — Особой пользы это бы не принесло, но позволило бы ферстидам оторваться от преследователей.

— Нам приказали не завязывать бой с этой колонной. — Ответила та. — Впереди дела обстоят гораздо хуже. Там — острие вражеского клина. А здесь — лишь вспомогательные фланговые отряды. Их остановят и без нашей помощи. Кроме того, мы не темные эльфы, чтобы стрелять из корабельных орудий по пехоте.

— Подозреваю, что именно это последнее и является основной причиной… — Буркнул Олаф.

Колонна темных эльфов скрылась за кормой, и внизу вновь потянулись кажущиеся мирными сады и поля. Лишь кое-где можно было заметить спешно отступающие к Карливаллу небольшие гарнизоны фортов и крепостей. Они еще могли успеть вырваться из окружения, если сумели бы проскочить между штурмовыми колоннами.

— Смотрите! — Указала вперед Дилафисса. — Там!

Космонавты и собравшиеся на палубе эльфы-десантники увидели черные точки в голубом безоблачном небе. Еще несколько минут полета, и стали заметны яркие искры, вспыхивающие вокруг воздушных кораблей. Там сошлись в грандиозном воздушном сражении флоты темных и королевских эльфов.

— Сначала нам было приказано атаковать наземные отряды. — Сообщил Дронассилий Фертенфур. — Но противник бросил в бой все свои оставшиеся корабли, чтобы прикрыть с воздуха основные силы. Нам придется… Нет, обстоятельства изменились. Приготовиться! Впереди по курсу отряд дракенсов!

Корабли летели с такой скоростью, что от первого визуального контакта с противником до непосредственного столкновения прошло лишь несколько минут. Видимо, темные эльфы от наземных отрядов по «дальнословию» узнали о приближении подкрепления, поэтому выслали навстречу своих крылатых воинов. Дракенсов было много. Очень много.

Корабли успели сделать всего два залпа, прежде чем оказались окружены тысячами врагов. Теперь вести огонь из пушек стало невозможно — можно было попасть в свои собственные корабли. Десантники и матросы взялись за ручное оружие, чтобы встретить пикирующих на палубы дракенсов.

Закипела жестокая рукопашная схватка.

— Они прорываются к антеннам! — Кричал Дронассилий Фертенфур. Не давайте им сесть на антенны! Сбивайте! Сбивайте!!!

Не обращая внимания на ливень стрел и шквал огня из «стреляющих жезлов», дракенсы висли на многочисленных шестах, которые удерживали корабли в воздухе. Зацепившись за антенну, каждый дракенс выхватывал топор или ятаган и начинал ожесточенно врубаться в древесину. Цель подобной тактики была вполне ясна — лишенный улавливающих магические волны антенн воздушный корабль падал на землю.

— Они не дураки! — Крикнул Олаф Максиму, своей огромной секирой раскраивая на лету очередного дракенса. — Нашли самое слабое место у кораблей. Эльфы бы до этого никогда не додумались.

Вместо Фрадова ответила Дилафисса:

— Ты снова прав. Мы слишком зациклены на «правилах» войны. Можно было предвидеть, что враги, начав игру по новым правилам, будут делать все новые и новые ходы.

— Мы долго не продержимся! — Крикнул капитан, защищающий командную рубку наравне с рядовыми солдатами. — Корабль теряет ход и высоту.

Дракенсы несли чудовищные потери. Они сыпались вниз, как градины. Их пронзали стрелами в воздухе, сжигали волшебным огнем. На палубах их рубили, резали и кололи. Но новые волны крылатых воинов накатывались на корабли, каждый раз нанося небольшие, но многочисленные повреждения.

— Да сколько же этих тварей?! — В сердцах вскричал Максим. — У меня уже затекли руки!

По своей привычке, он орудовал сразу двумя абордажными саблями. Но боковым зрением уже присмотрел себе большой двуручный меч, принадлежащий мертвому дракенсу. Тот так и не успел вынуть его из ножен, прикрепленных на животе.

(Вообще, следовало поблагодарить Богов-Создателей или Мать-Природу за то, что во время полета дракенсы не могли пользоваться оружием. Иначе, вооруженные луками и «огненными жезлами», летуны могли бы с дальней дистанции перебить экипажи кораблей.)

Очистив вокруг себя достаточное пространство и улучив свободный миг, Максим отбросил сабли и выхватил меч дракенса. Это было прекрасно сбалансированное, отточенное до остроты бритвы оружие. Первым же взмахом длинного клинка Фрадов отхватил руку-крыло у дракенса, который шел на посадку. Заверещав от боли, вражеский воин конвульсивно взмахнул другой конечностью, загреб воздух, перевалился через фальшборт и скрылся из вида.

Рядом с Максимом и Олафом сражались Дилафисса и Диньзиль. Уроки людей пошли им на пользу. Своими обоюдоострыми шпагами они ловко пронзали тела врагов. Заряды в «стреляющих жезлах» закончились, и теперь солдаты и матросы хладнокровно и деловито резали, кромсали, протыкали, рубили, вспарывали, дробили тела крылатых существ. Но дракенсов было чудовищно много. Казалось, что становится трудно дышать — как будто весь воздух вытеснили их перепончатые крылья, тощие тела и уродливые головы. Почти треть экипажа корабля была уничтожена всего за двадцать минут боя.

Внезапно в сражении наметился перелом. Дракенсы уже не так яростно бросались на эльфов, стараясь сохранить безопасную дистанцию.

— Неужели мы их победили? — Устало вздохнула Диньзиль. В ее голосе слышалась не столько радость победы, сколько искреннее изумление.

Но почти сразу же вслед за этим послышались крики эльфов:

— Антенны повреждены!

— Мы падаем!

— Корабль теряет высоту!

— Нас сбили!

Действительно, корабль пошел вниз, плавно набирая скорость. Поэтому дракенсы и отпрянули в стороны. Их не интересовали эльфы главной задачей было уничтожение кораблей.

— Прекратить панику!!! — Грозно заорал капитан Дронассилий Фертенфур. — Мы не падаем! Корабль опускается, но не разобьется. Часть антенн еще удерживает его на лету. Не прыгайте за борт с широколистником. Снижающийся корабль может вас придавить. Вложите в ножны оружие! Ухватитесь за что-нибудь! Приготовьтесь к толчку!!! Вот! Сейчас!

Корабль довольно ощутимо стукнулся о землю. Заскрипел. Накренился. Замер. Почти весь экипаж попадал на палубу и покатился вниз, пытаясь уцепиться за плотно пригнанные ветви деревьев. Но палубу так густо залила кровь дракенсов и эльфов, что она превратилась в склизкую горку, удержаться на которой можно было, только найдя какую-нибудь опору. Впрочем, даже те, кто упал на землю, отделались только ушибами и ссадинами.

— Прилетели! — Сообщил Олаф очевидный факт.

Максим посмотрел вокруг и добавил:

— И не мы одни.

На земле уже лежали несколько воздушных кораблей с разной степенью полученных повреждений. Вокруг них копошились эльфы. Некоторые бежали к «свежесбитым» товарищам.

Бой наверху продолжался, постепенно смещаясь все дальше и дальше. Из тучи дракенсов и воздушных кораблей время от времени вниз опускались потерпевшие поражение суда.

— Немногие смогут добраться до места основного сражения. — Сказал Максим, глядя на далекие вспышки.

Снизу бой между флотами казался более далеким, чем с палубы воздушного корабля. Большую часть обзора закрывали покрытые высокими деревьями холмы, составляющие Позвоночную Гряду.

— Неприятно это признавать, но этот бой, похоже, выиграет армия короля-Дракона. — Заметил Олаф.

— Вы же сами говорили, что выигранное сражение — это еще не выигранная война. — Напомнила женщина-эльф.

— Это точно. Но что теперь нам делать? Скоро мы окажемся на вражеской территории. Дракенсы даже не спустились вниз, чтобы закончить бой с экипажами сбитых кораблей. Следовательно, они знают, что скоро сюда доберутся наземные силы темных эльфов.

Дилафисса хлопнула себя рукой по лбу:

— Я забыла, что вы не владеете «дальнословием». Все экипажи сбитых кораблей присоединятся к нашему резерву. — Она показала рукой куда-то в сторону. — Принц Кинтэлл лично возглавил заслон против основных частей темных эльфов. Я бы могла сообщить ему, что наш корабль сбит, и что нам нужна помощь. Уверена, он прислал бы за нами корабль, так как вы представляете для нашей Бусины огромную ценность…

— Ну, чего уж там… — Смутился Олаф.

— …Однако, — продолжила Дилафисса, — я боюсь, что мое сообщение может быть перехвачено врагами. Пока они не обращают внимания на несколько сотен эльфов со сбитых кораблей. Но если они узнают, что здесь есть не только эльфы… Кроме того, я думаю, что любой воздушный корабль будет немедленно атакован дракенсами.

— Мы все поняли. — Кивнул головой Максим. — Ты поступила правильно. Пока не доберемся до главных сил, не будем рисковать.

— Кстати. — Сказал Олаф. — Не пора ли двигать отсюда?

— Капитан! — Крикнула Дилафисса Дронассилию Фертенфуру. — Вы уже готовы оставить корабль? Можем идти?

Из командной рубки выбрался капитан со старшими матросами:

— Все в порядке. Мы забрали все ценное. А если сюда сунутся незваные гости, их ждут кое-какие сюрпризы. Я поставил несколько защитных заклинаний.

(Дронассилий Фертенфур совмещал на корабле обязанности капитана и боевого мага.)

— Тогда не будем терять времени. Собирайте свой экипаж — и в путь.

По аварийным веревочным трапам все покинули накренившийся корабль и спустились на землю. Здесь ранее покинувшие корабль матросы и десантники уже оказали помощь раненым и сложили в разные стороны погибших эльфов и мертвых дракенсов. Последних было гораздо больше. Только это и могло хоть как-то сгладить горечь поражения.

— Ну-ка, веселее! — Крикнул Дронассилий Фертенфур. — Мы еще вернемся и починим наш легкокрылый корабль! А пока — вперед. Под знамена принца Кинтэлла! Шагом марш!


* * *
По дороге к экипажу капитана Фертенфура присоединялись эльфы с других сбитых кораблей. Так что через некоторое время по Серебристой степи уже двигалась небольшая хорошо организованная армия. Разосланные во все стороны дозорные и наблюдатели сообщали, что противника пока не видно. Отряд миновал несколько оставленных фортов, гарнизоны которых ранее отступили к Карливаллу.

Теперь уже можно было разглядеть подробности воздушного боя. С каждой стороны в нем участвовало более тысячи боевых судов. Флот королевских эльфов насчитывал больше кораблей, но темные эльфы превосходили его в тактике. Вместо «благородной» артиллерийской дуэли они умело маневрировали, на короткое время сосредотачивая на отдельных участках огневой перевес. Тогда из гущи боя вниз падали сразу несколько объятых пламенем серебристых кораблей. Затем королевские эльфы перестраивали свои боевые порядки, и теперь уже враги несли серьезные потери.

— Надо торопиться. — Беспокоилась Дилафисса Долифандра. — По «дальнословию» сообщают, что сейчас на земле бой затих. Сражение продолжается только в воздухе. Но враг продолжает концентрировать силы. Мы также стягиваем к месту сражения все возможные отряды.

— Смотрите! — Закричали из головы колонны. — Лесные эльфы!

Средний человек едва ли смог бы тягаться с эльфами в остроте зрения. Но офицеры военно-космической разведки видели то же, что и их товарищи: в стороне от водоворота из воздушных кораблей и магического огня закипел другой бой. Армия лесных эльфов атаковала воинство дракенсов. Издалека это сражение выглядело на так эффектно. Как будто одно облако пыталось поглотить другое. Но люди, участвовавшие в обороне дворца Феи Шипов, представляли себе, какое жестокое побоище закипело на высоте птичьего полета.

— А ведь где-то там сейчас Тризелна… — Сказал Олаф. В голосе гиганта звучали страх и благоговение.

— Феи находятся в штабе принца Кинтэлла. На земле. — Сообщила Дилафисса. — Я, наконец, связалась с принцем. Он рад, что мы живы, но не может выслать за нами спасательный отряд. Впрочем, до наших осталось не так уж и далеко. Они во-о-он за тем холмом.

— Километров девять-десять. — Определил Фрадов и внимательно осмотрелся кругом. — И это по прямой. Не считая оврагов, ручьев, перелесков. Не мало. Пока мы пройдем эти километры, может многое случиться.

Но на этот раз предчувствие опасности его подвело. Примерно через четыре часа остатки экипажей разбитых кораблей влились в расположение армии королевских эльфов. К этому времени закончилось сражение в небе и бой на земле. Корабли расстреляли практически весь свой боезапас. Флот темных эльфов медленно отступал, сохраняя боевой порядок. К нему примкнули остатки дракенсов. Их сильно потрепали лесные эльфы. Вообще, именно дракенсы понесли в этом бою самые большие потери. Вначале они предприняли самоубийственную атаку на резерв принца Кинтэлла, затем сражались с лесными эльфами.

— Мне кажется, — сказал Максим, — что мы не скоро вновь столкнемся с дракенсами на поле боя. Едва ли удастся сформировать из них хотя бы одну ударную эскадрилью.

— Точно. — Согласился Олаф. — Если бы удалось нанести решающий удар по вражескому флоту, то у нас определилось бы абсолютное превосходство в воздухе.

— Смотри, корабли разлетаются.

— Похоже, темные эльфы отступают. А наш флот их не преследует. Зря. Можно было бы полностью уничтожить их корабли. И даже лесные эльфы летят назад.

— Опять эти «правила». — Пожал плечами Олаф.

Дилафисса Долифандра обернулась:

— Это не правила. Наша армия нуждается в отдыхе. Кораблям нужно пополнить запас огненного порошка. Лесные эльфы не могут долго летать по открытому небу. В отличие от дракенсов, они приспособлены к жизни в лесу — перепархивать с ветки на ветку. Между прочим, принц Киссалин как раз настаивал на продолжении боя. Он предлагал таранить вражеские корабли, брать их на абордаж, но не давать им уйти. Принц Кинтэлл поступил по-своему.

— Принц Киссалин хотел, чтобы наш флот углубился во вражескую территорию? — С подозрением переспросил Максим. — Интересно. Не заготовлена ли там какая-нибудь ловушка?

— Нам об этом неизвестно. — Сказала Дилафисса. — Вообще, принц Кинтэлл теперь не так уверен в подозрениях относительно своего брата.

— На это повлияла их встреча во дворце принца Эллмира?

— Не только это. Эллмир поручил Киссалину укрепление Карливалла. Киссалин очень умело взялся за работу. Сейчас по всему городу строят баррикады между кварталами. Замки превращают в неприступные цитадели. Формируются отряды городского ополчения.

— Да, звучит красиво. — Заметил Олаф. — Конечно, за каждым его шагом наблюдают люди… тьфу, эльфы Кинтэлла?

— Разумеется… — Особенно широко улыбнулась Дилафисса Долифандра.

— И все равно, я не стал бы особенно полагаться на его проснувшийся интерес к защите Черно-Белой Бусины.

— Не беспокойся, Максим. Принц Кинтэлл не повернется спиной к своему брату.

— То-то оно и видно. Стоило только Кисалину предложить добить вражеский флот, как Кинтэлл отозвал свои корабли назад…

Люди не переставали удивляться, как похожи, и в то же время как различны четыре брата. Король Эллчагр управлял огромной страной размером в половину планеты. Он был великолепным организатором, администратором, строителем. Именно он в незапамятные времена переселения эльфов из Срединных Миров в Верхние Измерения взял на себя ответственность за судьбу своего народа. И стал королем.

Принца Эллмира называли прирожденным воителем. Когда-то он даже участвовал в легендарной Битве Богов. Лишь несколько десятков эльфов Черно-Белой Бусины могли похвастаться тем же. Правда, они почти ничего не помнили о тех далеких временах — сказывались особенности эльфийской психологии. С точки зрения людей, принц Эллмир являлся скорее воином, чем полководцем. Ему нельзя было отказать в храбрости и самоотверженности, но дальновидностью и предусмотрительностью он не отличался. Впрочем, как и все эльфы.

Вернее, почти все. Два других брата — принцы Киссалин и Кинтэлл находили удовольствие в том, что на Земле именовали бы «политикой». Только принц Кинтэлл весь свой талант направил на укрепление королевской власти и на защиту от врагов, а принц Киссалин, как подозревали, вступил в тайный сговор с королем-Драконом.

Проходя по расположению наземной армии, люди заметили, что многие эльфы едва держатся на ногах. Даже скакуны кавалеристов, похожие на помесь кенгуру и верблюда, без сил лежали в своих загонах. Из рассказов встреченных воинов Максим и Олаф узнали, что темные эльфы лишь недавно прекратили свои атаки и отступили за холмы.

Люди понимающе переглянулись:

— Передислокация.

— Или они отводят свои силы на другой фланг, или…

— Или вся их мощь навалится именно на этот фланг.

До штаба принца Кинтэлла было более двух километров. Связавшись со своим начальством, Дилафисса сообщила людям, что их срочно ждут для консультаций. Экипажи кораблей поступали в распоряжение генерала Фирсисталла, командующего левым флангом армии Кинтэлла. Часть десантников и офицеров разведки вместе с людьми отправилась в штаб армии.

Проходя по расположению наземной армии, косморазведчики видели, как, несмотря на смертельную усталость, эльфы возводили укрепления из быстрорастущих растений, камней и обломков упавших сверху кораблей. Последних было так много, что из них можно было бы построить небольшой город.

— Какая дурацкая война. — бормотал Максим, плетясь вслед за Олафом и Дилафиссой в штаб Кинтэлла. — Если тебя не убьют на земле, то сверху рухнет сбитый корабль и прихлопнет, как муху.

— Он прихлопнет не только тебя, то и твоего врага. — Усмехнулся Олаф.

— Но мне-то от этого легче не будет…

Диньзиль шла, держась за руку Фрадова. Она изо всех сил старалась показать, что совершенно не устала, хотя на самом деле еле переставляла ноги. Остальные эльфы выглядели не лучше.

Максим показал Олафу на языке жестов: «Солдаты устали. Это плохо. Враг может этим воспользоваться».

Олаф беспомощно развел руками: «Пока мы никак не можем повлиять на командование. Доберемся до штаба, постараемся объяснить».

«Зачем ждать? — показал Максим, — на счету, может быть, каждый час».

Как могли, люди постарались через Дилафиссу и через ее «дальнословие» объяснить принцу Кинтэллу, что возведение укреплений, это, конечно, очень важно, но уставшие солдаты — почти наверняка проигранное сражение. Кажется, их уговоры имели положительное воздействие. Спустя некоторое время люди увидели, что командиры подразделений приказывают приостанавливать строительные работы и располагаться на отдых.

Штаб принца Кинтэлла находился в огромном воздушном корабле, приземлившемся на холме чуть позади основных наземных сил. Рядом разместились корабли боевого охранения. В соседних рощах нашли место для отдыха лесные эльфы.

Поднявшись на холм, люди еще раз сверху посмотрели, как на его склоне готовятся к обороне эльфы, ферстиды, тролли и васпаны. Позиции королевской армии тянулись вправо и влево и терялись среди возвышенностей Позвоночной Гряды.

— Никогда не видел столько живых существ, собравшихся в одном месте! — Присвистнул Олаф.

— Похоже, принц Кинтэлл уверен, что основной удар вражеская армия нанесет именно здесь. — Произнес Максим, оглядывая далекие холмы.

— Если нас возьмут в клещи, то воздушных кораблей не хватит, чтобы эвакуировать всех солдат. — Развил его мысль Олаф.

— Принц Кинтэлл рассматривал и этот вариант. — Постаралась успокоить их Дилафисса. — Воздушная разведка сообщает, что против наших позиций сконцентрировались самые мощные и многочисленные отряды. Темные эльфы больше не будут маневрировать. Похоже, они настроены не просто прорвать фронт, но и раздавить нашу армию.

— С чего ты так решила?

— Там, во-о-он за тем перелеском, — указала рукой Дилафисса, темные эльфы собрали всех своих герталов.

— Ежовая ж…па! — Воскликнул Олаф. Люди хорошо запомнили этих огромных чудовищ, которых видели в лагере темных эльфов. — Сколько же их?

— Примерно триста — триста пятьдесят.

— Даже их одних хватит, чтобы разметать эти сооруженные наспех равелины и перебить половину армии. Но, насколько я понимаю, следом за ними двинутся темные эльфы.

— Угадал. — Печально улыбнулась Дилафисса. — Пятьдесят тысяч кавалеристов и около трехсот тысяч пехотинцев.

— А также артиллерия и боевые маги. — Послышался голос за спинами людей.

— Тризелна! — Радостно крикнул Олаф.

Фея Шипов находилась в своей волшебной форме. Ее крылышки быстро трепетали, удерживая миниатюрную фигурку в воздухе на высоте человеческого лица. Позади своей хозяйки почтительно держались две дюжины лесных эльфов с тонкими длинными пиками.

— Я не удержалась и поспешила вам навстречу. — Сказала фея, хотя по ее сияющему взору легко было догадаться, что, произнося: «навстречу ВАМ», она имела в виду: «навстречу ТЕБЕ». — Принц Кинтэлл только что получил известие, что сражение вот-вот начнется.

Максим фыркнул:

— Очень точное время!

«Вот-вот» для эльфов могло означать и «сию секунду», и «на днях», и «в обозримом будущем».

Диньзиль судорожно сжала руку Максима. Как и все разумные существа, собравшиеся на Позвоночной Гряде, она со страхом представляла себе начало массового кровопролитного побоища.

Люди и эльфы поспешили к кораблю принца. Здесь их ждала новая встреча. Штаб Кинтэлла охраняли тролли старшины Клыкобоя.

— Хо-хо! Люди! Живые!

Клыкобой обхватил Олафа своими огромными корявыми лапами и обнял, как лучшего друга. В это время Запупырь проделывал то же самое с Максимом. Остальные тролли тяжело приплясывали на месте, выражая свой восторг.

— Твой подарок пришелся мне впору! — Бьорнсен продемонстрировал лезвие секиры. — Смотри, здесь появились щербинки от разрубленных дракенсов.

— Мы слышали про ваши новые подвиги. — Расплылся в истинно тролльской улыбке Клыкобой. — Я рад, что не ошибся в тебе.

— Нам надо идти. — Напомнила Тризелна. Казалась, что она слегка ревнует Олафа к его друзьям.

— Ладно, еще увидимся. — Махнул рукой Максим.

Корабль принца Кинтэлла насчитывал шестьдесят метров в длину и двадцать — в ширину. На всех трех его палубах кипела бурная деятельность: королевские эльфы бегали взад-вперед с ворохами карт и донесений, лесные эльфы разлетались в разные стороны, разнося послания, которые нельзя было доверить «дальнословию».

Людей проводили в залитую светом каюту, посередине которой стоял стол, на котором живописной горой лежали наполовину развернутые карты местности, мелко исписанные свитки и толстые книги в дощатых переплетах. Вокруг стола сидели три эльфа из «конторы» принца Кинтэлла и внимательно просматривали все документы.

— Нас заинтересовали некоторые общие детали в отчетах капитанов кораблей, участвовавших в воздушном бою. — Сказала Тризелна, принимая человеческий вид и усаживаясь в кресло. — Посмотрите, многие из них отметили одну странность — на палубах вражеских судов не было видно десантников в черно-красных доспехах. Только матросы, канониры и дракенсы. Странно, правда?

Люди с огромным наслаждением расположились на мягких сидениях. Пока они быстро просматривали свитки, отобранные эльфами, Дилафисса поманила Диньзиль и они бесшумно выскользнули за дверь. Максим проводил их внимательным взглядом из-под полуопущенных ресниц. Олаф, кажется, не придал уходу женщин особого значения. Он даже не очень-то внимательно просматривал отчеты капитанов — гораздо больше его интересовала сидящая рядом Фея Шипов.

Спустя некоторое время Максим отложил записки в сторону и спросил:

— Именно поэтому принц Киссалин предложил пойти на абордаж?

— Нет. — Ответил один из эльфов. — Как только к принцу Кинтэллу поступили первые сообщения об этой странности, он запретил передавать дальнейшую информацию по «дальнословию». Гонцов в Карливалл отправили только после боя. Так что ни принц Эллмир, ни принц Киссалин еще не знают об этом.

— Или не должны знать, с нашей точки зрения. — Поправил Максим. Да, странно. Если снять с кораблей темных эльфов весь десант, то наберется около двадцати — двадцати пяти тысяч отборных, хорошо тренированных воинов. Как вы думаете, где сейчас они могут находиться?

Эльф пожал плечами:

— Большинство считает, что десантники прятались в трюмах кораблей, ожидая, когда наши суда пойдут на абордаж…

— А на сбитых кораблях эти засады обнаружили? — Прервал его Олаф.

— Нет. — Растерянно ответил эльф. Стало ясно, что он сам являлся приверженцем именно этой теории, но простейший вопрос поставил его в тупик, одним махом разбив все аргументы.

— Что по этому поводу сообщают агенты из стана врага? — Максим постарался «не заметить» смущение высокопоставленного военного.

— Ничего. Сейчас трудно наладить связь. Когда мы сможем задать этот вопрос…

— То, вполне возможно, эти десантные отряды уже зайдут нам в тыл! — Воскликнул Олаф.

— Это маловероятно. — Возразил другой эльф. — Посмотрите на карты. Продвижение противника остановлено здесь, здесь и здесь. Мы контролируем свои тылы. Принц Эллмир из Карливалла перебрасывает на опасные участки все новые и новые резервы.

— Кажется, действительно, все под контролем. — Согласился Олаф, одним глазом разглядывая карты, а другим косясь на Тризелну.

— Все ясно. — Устало сказал Максим. — Мы не можем пока предугадать планов противника. Но при этом сделали все в расчете на наихудший вариант развития событий. Надо отдать должное принцам Эллмиру и Кинтэллу — они сумели за короткий срок залатать брешь в обороне.

— Главное, чтобы заплатка не прорвалась. — Хмуро добавил Олаф.

— Это от нас, увы, никак не зависит. Насколько я понял, обе армии рассчитывают на победу в решающем сражении?

— Да. — Сказала Тризелна. — Все должно решиться именно здесь среди холмов Позвоночной Гряды. И время битвы приближается.

— Тогда не будем терять отпущенное для отдыха время на пустые разговоры и гадания. — Предложил Максим. — Неплохо было бы поесть, отдохнуть и поспать. Если появится новая информация — мы в вашем распоряжении.

В комнату вихрем ворвалась Диньзиль Лафринсель с широко открытыми сияющими глазами:

— Дилафисса Долифандра просила передать, что принц Кинтэлл хотел бы лично видеть вас, Максим и Олаф, но он понимает, насколько вы устали. Поэтому он распорядился предоставить вам каюту на нижней палубе — там, где тише и спокойнее. После отдыха он ждет вас у себя. Вы будете участвовать в работе штаба, как полноправные военные советники короля Эллчагра.

Девушка готова была броситься на шею Фрадову. Еще бы — он теперь становился не пришлым иномирянином — а полноправным членом эльфийского общества. Только присутствие посторонних удерживало ее от слишком яркого проявления любви и восторга.

— Поздравляю! — Радостно вскочила Тризелна и схватила за руки Олафа Бьорнсена.

Эльфы также поднялись, отдавая знаки уважения новым графам королевства.

— Большое спасибо. — Сдержанно поблагодарил Максим. — Но давайте отложим торжества на более подходящее время. У нас слишком много работы. После сна, естественно.


* * *
Армия темных эльфов пришла в движение примерно через десять часов. Максим и Олаф вместе с Дилафиссой Долифандрой и другими эльфами работали с картами, когда вбежавший посланник прокричал:

— Враг наступает!

— Как не вовремя! — С досадой воскликнул Максим.

— Хорошо, что нам предоставили хотя бы это время на то, чтобы подтянуть резервы. — Пожала плечами Дилафисса.

Они как раз занимались вопросом переброски на передовую новых подкреплений из глубины страны. В данный момент против трехсот пятидесяти тысяч вражеских воинов принц Кинтэлл собрал чуть менее двухсот тысяч солдат. Правда, на стороне королевских эльфов было значительное преимущество в воздушных кораблях, но военачальники, как поняли люди, не собирались этим воспользоваться. Подавляющее большинство королевских эльфов продолжало придерживаться пресловутых «правил».

К этому времени все остальные наступающие колонны были остановлены свежими эскадронами эльфов-всадников и дивизиями ферстидов. Тот вражеский отряд, над которым недавно пролетали воздушные корабли, прекратил свое существование. Принц Эллмир позаботился о том, чтобы армия его брата не попала в окружение. Теперь дело стало за Кинтэллом — разбить главные силы врага и не подпустить его к Карливаллу.

Почти сразу же следом за посланником влетел лесной эльф:

— Принц Кинтэлл и Фея Шипов срочно приглашают вас на верхнюю палубу.

Следом за крылатым малышом все поспешили наверх. Там уже находились Кинтэлл, Тризелна, маг Криннофиллис с Эльфрагном и несколько генералов из штаба принца. Оказалось, что корабль поднялся в воздух примерно метров на пятьдесят. Такая высота позволяла обозревать поле боя, но, в то же время, считалась недостаточной для полета некоторые деревья вокруг тянулись ввысь почти на сто метров. Таким образом, для «правильных» эльфов командирский корабль не являлся воздушной мишенью. Конечно, это не остановило бы темных эльфов, нарушивших, пожалуй, уже все имеющиеся законы войны Ожерелья. Тем не менее, вдалеке, над вражескими позициями, точно на такую же высоту поднялись штабные и наблюдательные корабли генералов короля-Дракона. Похоже, они на этот раз решили соблюсти условности.

— Вражеская кавалерия прорвала первую линию обороны там и там, один из генералов указал людям вправо и влево, — но всадники увязли в змеящихся лианах и в посадках остролиста.

— Теперь они ввели в бой пехоту. — Добавил принц Кинтэлл. — Но оборона держится стойко.

Максим и Олаф внимательно осматривали поле битвы, но на таком расстоянии без «дальнословных» докладов невозможно было что-нибудь разобрать. На склонах холмов Позвоночной Гряды бурлило и грохотало штормовое море уничтожающих друг друга живых существ. В учебном центре космической разведки будущим офицерам рассказывали о тактике и стратегии массовых войн прошлых эпох, но эльфийские битвы на Ожерелье превосходили все пределы человеческого разума.

Порядки сражающихся армий время от времени прорезали вспышки магического огня, разноцветные дымы и разряды. Артиллерия молчала, так как в гуще сражения своих воинов поразить было так же легко, как и чужих. Лесные эльфы тучей повисли над рощами, но в бой не вступали. Их, троллей Клыкобоя и несколько конных отрядов королевских эльфов принц Кинтэлл держал в резерве возле воздушных кораблей.

Максим приблизился к Кинтэллу:

— Принц, меня уже давно беспокоит один вопрос.

Кинтэлл оторвался от созерцания побоища:

— А-а-а, новоназначенный военный советник. Мы давно не виделись. Я хотел очень многое обсудить с вами, но, увы, времени на это не нашлось.

— Именно вопрос о времени меня и занимает. Как Вы думаете, принц, почему противник дал нам время на то, чтобы перебросить сюда свои резервы? За последние двенадцать часов — по нашему, человеческому, времени — Вы вдвое увеличили свою армию, возвели укрепления, подготовились к обороне. Почему герцог Бартикар был так любезен и дал нам время на то, чтобы сразиться почти на равных? Или он не ожидал, что Вы так быстро заткнете брешь в линии фронта?

— Вы сами ответили на свой вопрос… э-э-э, граф Максим Фрадов. Темные эльфы рассчитывали собрать все свои силы в одном месте и одним рывком прорваться к Карливаллу. Они просто не предполагали, что мы успеем установить заслон на их пути.

— А Вам не кажется, что враги заставили Вас вывести из города почти все отряды? Весь флот и все наземные силы брошены на передовую. В Карливалле остались только эльфы… м-м-м, Вашего брата.

Принц на секунду нахмурился, но лицо его так же быстро разгладилось:

— Я понимаю твой вопрос. И отчасти разделяю беспокойство. Но об этом не думай. Киссалин не стремится доказать свою преданность, но делает все возможное для защиты Карливалла. Это для меня лучшее свидетельство его честности. Даже если раньше он и имел какие-либо тайные помыслы, то теперь, когда темные эльфы убивают наш народ, наверняка, опомнился.

Максим скептически поднял брови, но не стал развивать эту тему. Вместо этого он задал вопрос:

— Где, по Вашим сведениям, находятся десантники с вражеских кораблей?

— Разве Дилафисса тебе об этом не сказала? — Удивился Кинтэлл. Все черно-красные собрались возле Нижней Нити. Об этом совсем недавно сообщили наши разведчики. Должно быть, герцог Бартикар боится, что мы опять попытаемся закрыть проход между Бусинами, и ему некуда будет бежать в случае нашей победы.

Словно в подтверждение его слов, темные эльфы ослабили натиск на некоторых участках фронта. Потеряв в первой атаке почти треть кавалерии, они теперь не могли быстро маневрировать и вынуждены были брать наспех построенные укрепления в лоб, неся чудовищные потери. Впрочем, и в рядах армии Черно-Белой Бусины появилось великое множество убитых и раненых. Команды быстроногих ферстидов-санитаров едва успевали оттаскивать носилки с передовой к воздушным кораблям, где трудились маги-целители.

Олаф подошел к Максиму:

— Мне кажется, что темные эльфы решили перемолоть в этом сражении все свои наземные силы. До этого они действовали совершенно иначе. Странно… Как ты думаешь?

Его слова услышал один из генералов:

— Ничего удивительного. Против нас герцог Бартикар бросил дивизии, сформированные из эльфов Желтой и Оранжевой бусин. Элиту армии — черно-красных десантников и штурмовые дивизии уроженцев Фиолетовой Бусины он держит в тылу.

— Пушечное мясо! — Олаф совершенно с другой точки зрения посмотрел на вражескую армию. — Теперь ясно, почему они после первой атаки растеряли весь свой задор.

— Вот-вот! — Подхватил эльф. — Они рассчитывали смять нас одним ударом. Не вышло! Теперь они задумаются, стоит ли и дальше подчиняться темным эльфам с Фиолетовой Бусины.

— Не торопитесь, генерал, — положил ему руку на узорчато-чеканный наплечник панциря принц Кинтэлл. — Мы еще не победили, а герцог Бартикар не проиграл. У него есть в запасе герталы. Лесные эльфы-разведчики следят за этими тварями вон из той рощи. Только что они передали, что укротители герталов готовы погнать на нас это стадо. Видите, как поспешно разбегаются пехотинцы прямо перед нами? Именно тут и будет нанесен главный удар!

С такого большого расстояния трудно было разглядеть подробности, но люди увидели, как вначале закачались деревья на вершине лежащего впереди холма, а затем, ломая ветки и кусты, вниз по склону покатилась лавина огромных шарообразных тварей. Ядовито-зеленые герталы казались особенно отвратительными на фоне травы и листвы. Они выглядели, как порождения иного, чуждого и людям, и эльфам мира. Позади них оставалась полоса черной, вспоротой копытами земли, как будто рана от лезвия ножа на живом теле.

В считанные секунды герталы спустились со склона одного холма, и начали взбираться на другой. Первыми жертвами стали солдаты их же собственной армии. Темные эльфы вопили от ужаса и боли, когда многочисленные костяные конечности-пики герталов пронзали их тела, рвали на части и отбрасывали в стороны и вверх.

Людям показалось, что даже с борта корабля они ощущают отвратительную вонь герталов и противоестественную ауру ненависти ко всему живому, исходящему от них. На некотором расстоянии позади тварей скакали эльфы-укротители на двуногих ящерицах с ярко светящимися кристаллами в руках. Они не давали своим подопечным свернуть в сторону и гнали их прямо на позиции королевских эльфов.

— Фея Шипов Тризелна! — Повелительно произнес принц Кинтэлл. Пришло время для твоих воинов!

В то же мгновение тучи лесных эльфов сорвались с веток деревьев и ринулись навстречу чудовищам.

Тризелна на несколько секунд задержала взгляд на Олафе, потом повернулась к своим телохранителям и взмахнула волшебной палочкой:

— За мной!

— Куда ты?! — Отчаянно крикнул Олаф.

— Я должна быть с моим народом! — Торжественно сказала Фея Шипов и устремилась следом за крылатой армией.

— Остановите ее! — Бросился Бьорнсен к принцу Кинтэллу. — Она может погибнуть!

Принц сочувственно протянул руку:

— Она права, человек. Она поступает правильно.

В глазах Олафа сверкнула ярость:

— Тогда и я поступлю правильно!

Он схватил один из свернутых в бухту десантных канатов и сбросил его вниз. Тонкий прочный трос достал почти до земли. Хотя никто из присутствующих не сделал попытки удержать Олафа, тот на всякий случай громко выругался и перемахнул через борт воздушного корабля. Спустя несколько секунд он уже находился на полпути к земле, быстро скользя по тросу.

— Стой! Подожди!!! — Закричал Максим. Он дернулся, собираясь броситься следом за Олафом, но резко остановился. Душой он рвался на помощь товарищу, но рассудок требовал остаться на воздушном корабле. О судьбе Яны ничего не было известно, и он не имел право рисковать своей жизнью в схватке с герталами. Вполне возможно, что через несколько минут он останется единственным человеком на Ожерелье, и тогда на нем одном будет лежать обязанность добраться до Земли. Максим сжал зубы и вцепился в поручни, стараясь не упустить из вида Бьорнсена. Диньзиль молча встала рядом и положила свою ладонь на его побелевшие он напряжения костяшки пальцев.

Снизу за спускающимся Олафом наблюдали тролли Клыкобоя. Один из них догадался подбежать и ухватить конец каната, чтобы тот не раскачивался. Олаф едва не сел ему на шею, но в самый последний момент сумел извернуться и спрыгнуть рядом.

Он сорвал с себя перевязь с секирой, взмахнул в воздухе огромным лезвием и закричал:

— Герои Лесного Народа! Могучие тролли! Кто не трус — за мной!!!

Трусов среди троллей не оказалось. Так что вслед за лесными эльфами навстречу герталам вниз по склону холма ринулась орущая от ярости и упоения собственной храбростью ватага.

К этому времени лесные эльфы уже вступили в бой с герталами. Конечно, маленькие пики и луки не могли причинить серьезного вреда огромным чудовищам, но они отвлекали их внимание, позволяя пехотинцам приблизиться на расстояние удара. Правда, среди королевских эльфов, ферстидов и васпанов таких смельчаков оказалось не очень много. А из тех солдат, которые все-таки осмелились встать на пути герталов, остались в живых лишь единицы. Многосочлененные конечности-пики герталов за доли секунды дырявили даже крепкие кряжистые тела древовидных васпанов, так что от тех во все стороны летели кроваво-коричневые ошметки.

Но постепенно легкие, но многочисленные уколы лесных эльфов начали раздражать герталов. Как ни молниеносны были удары костяных конечностей чудовищ, крылатые малыши, в основном, успевали отлететь в сторону. Лесные эльфы смело кололи сочленения «рук» и «ног» герталов, так что те вскоре стали походить на подушечки для иголок. Как ни старались укротители с красными светящимися кристаллами, герталы не желали двигаться вперед. Их атака начала захлебываться.

И в это время на помощь лесным эльфам подоспел Олаф с двумя сотнями троллей.

— Делай, как я! — Крикнул он, выхватывая из полуразрушенного равелина обломок воздушного корабля.

Ближайший гертал попытался достать Бьорнсена своим когтем-пикой, но тот успел подставить под удар деревяшку. Коготь застрял в ней. Конечность гертала конвульсивно задергалась, стремясь сбросить ненужный вес. Олаф в этот миг поднырнул под шарообразное брюхо и своей огромной секирой вспорол ядовито-зеленую шкуру. Из рассеченного шарообразного тела вывалились омерзительные сине-бурые внутренности. Если и раньше от гертала исходила тошнотворная вонь, то теперь она усилилась в несколько раз, став просто невыносимой.

Но это не остановило троллей. Подзадоривая друг друга, словно это была веселая игра, а не кровавая битва, они начали швырять в герталов все, что попадалось под руки. Так как больших щитов в эльфийских армиях не использовали, предпочитая щитки на руках или маленькие круглые фехтовальные щиты, для защиты от костяных когтей герталов приходилось использовать подручные средства.

— Давай-давай! — Командовал Олаф, наотмашь снося сразу две ноги у очередной твари.

— Даем-даем! — Радостно вопили тролли, молотя боевыми топорами и окованными железом дубинами по круглым телам отвратительных тварей.

— Еще немного, и мы их нашинкуем на салат!

Лесные эльфы, как могли, помогали троллям, отвлекая внимание герталов. Совместные действия Лесного Народа должны были переломить исход сражения. Если бы удалось нейтрализовать и укротителей герталов… Но Олаф напрасно искал глазами Фею Шипов, чтобы согласовать действия. В запале боя лесные эльфы не слышали, как он просит их отыскать Тризелну.

С палубы командного корабля Максим видел то, что не замечал снизу Олаф. Следом за герталами из-за перелеска на бреющем полете выскочили суда темных эльфов. Шесть штук. Что-то знакомое почудилось Фрадову в их очертаниях.

Его смутные подозрения подтвердил маг Криннофиллис:

— Эскадра графа Бестиаста. Граф ведет ее, чтобы поддержать с воздуха атаку герталов.

Максим очень удивился:

— Мы ведь его вроде бы убили. Я же сам видел, как Олаф снес ему голову.

Криннофиллис покровительственно похлопал Фрадова по плечу:

— Мага не так-то легко убить, человек. А граф Бестиаст принадлежит к ближнему кругу короля-Дракона. Крахторот сам обучал этих эльфов древней боевой магии.

Наблюдатели не успели передать известие о внезапно появившейся угрозе. Не снижая скорости, корабли открыли огонь из всех своих орудий по рою лесных эльфов. Магические огненные шары проделали огромные коридоры в плотных рядах крылатых малышей. Воздух наполнился криками боли и ужаса. На головы троллей и герталов посыпались обугленные останки лесных эльфов.

— Тризелна!!! — В отчаянии закричал Олаф. Он надеялся, что она не попала под первый залп, но сердце его тревожно защемило…

И не напрасно.

— Фея Шипов ранена! — Пронеслось в воздухе.

Лесные эльфы бросились в сторону и столпились вокруг полуразрушенного укрепления с разбитой зенитной установкой. Видимо, туда упала Тризелна.

— Разлетайтесь в стороны, идиоты!!! — Охрипшим голосом орал Олаф, прорубаясь в ту же сторону. — Вас всех накроет огнем из пушек!

Но эльфы его не слышали. А эскадра темных эльфов быстро приближалась, не делая больше ни единого выстрела. Видимо, граф Бестиаст решил одним залпом в упор уничтожить сразу всех лесных эльфов.

На командном корабле принц Кинтэлл приказал Криннофиллису:

— Пришло время для твоего сюрприза.

— Но я же готовил его для герцога Бартикара! — Возразил маг.

— Герцог подождет. Спасай лесных эльфов и Фею Шипов. Скорее!

Криннофиллис пожал плечами и сорвал с пояса кожаный мешочек. Развязал его и высыпал на ладонь ярко-оранжевый порошок.

— Что он собирается делать? — Потихоньку спросил Максим у Эльфрагна.

Ученик мага хищно улыбнулся:

— Мой учитель готовился отомстить Бартикару за смерть наших воинов у Нижней Нити. Но, похоже, пустить в ход новое оружие придется немного раньше.

Криннофиллис резко выкрикнул какое-то гортанное слово и бросил порошок в сторону эскадры графа Бестиаста. На лету порошок запылал ярким огнем. Огонь завихрился и образовал быстро вращающийся обруч. Обруч разделился на шесть пылающих колец. Каждое кольцо прошлось по мачтам-антеннам вражеских судов, напрочь срезав их чуть выше уровня верхней палубы.

Все это произошло так быстро, что маги темных эльфов не успели установить защиту от волшебного оружия, капитаны не смогли вывести суда из-под удара, а канониры так и не сделали рокового залпа по лесным эльфам. Вражеские корабли почти одновременно рухнули вниз, причем один из них упал точно на укротителей герталов. Суда пропахали глубокие борозды в склоне холма. Но экипажи кораблей пострадали не сильно: все-таки суда летели недостаточно высоко.

Герталы, не подстегиваемые больше красными кристаллами, потеряли всякое желание двигаться в ту сторону, где их кромсали и дубасили злобные двуногие существа. Они повернули назад. Оказалось, что там можно найти более легкую добычу — полуоглушенных и ошеломленных матросов со сбитых кораблей.

— И живые позавидовали мертвым! — Злорадно произнес Олаф, слушая душераздирающие вопли быстрораздираемых герталами темных эльфов.

— Я нашел ее! — Послышался голос Запупыря. — Фея Шипов тут, Олаф!

Бьорнсен бросился на крик. Оказалось, что лесные эльфы нарочно столпились возле разбитого зенитного орудия, чтобы отвлечь врагов от настоящего места падения Тризелны. Фея Шипов сидела на земле, по-восточному подвернув под себя ноги. Вокруг нее суетились телохранители, втирая в обгоревшие кончики крыльев целебные мази. Олаф подбежал, грохнулся на колени, чтобы поближе рассмотреть Тризелну и облегченно вздохнул. Кроме слегка обожженных крыльев, значительных повреждений не было. Фея Шипов деловито раздавала приказы своим подчиненным, а, увидев Олафа, улыбнулась и изящным движением поправила растрепанные локоны.

— Мне кажется, Олаф, мы славно повоевали!

— Не то слово. — Радостно согласился тот, с обожанием разглядывая маленькую фигурку.

— И мы заслуживаем отдыха. — Подытожила фея.

Бьорнсен согласно кивнул. Тризелна взмахнула волшебной палочкой и перешла в свою человекообразную форму.

— Какое-то время мне придется походить пешком. — Извиняющимся тоном произнесла она. Проводи меня, пожалуйста, к кораблю.

Фея Шипов встала на ноги, пошатнулась. Ее поддержали одновременно несколько крылатых малышей и крепкие, но нежные объятия Олафа. Он подхватил на руки Тризелну и зашагал по направлению к кораблю.

— Ты, наверное, устал? — Заботливо прошептала ему на ухо фея. Ты так геройски сражался…

— Пустяки! — Ответил Олаф. — Сейчас мне нести тебя еще легче и приятнее, чем когда ты размером с ладонь.

Некоторые лесные эльфы тонко захихикали, но их собратья затолкали смешливых товарищей в задние ряды. Если бы Олаф не был поглощен заботой о Тризелне, он мог бы сообразить, что для феи-волшебницы залечить пустяковую рану было делом нескольких минут, и она, в общем-то, не нуждалась в его помощи. Но… Фея Шипов была женщиной и в совершенстве владела всеми соответствующими уловками.

С палубы корабля принца Кинтэлла было видно, что сражение заканчивается. Отступление темных эльфов переросло в паническое бегство. Теперь принц ввел в бой свежую кавалерию из резерва. Это окончательно довершило разгром вражеской армии. Рядовые эльфы с Желтой и Оранжевой Бусин целыми отрядами бросали оружие и сдавались. Офицеры с Фиолетовой Бусины, которые не могли рассчитывать на снисхождение, бежали прочь.

— Флот темных эльфов отходит. — Сообщила Дилафисса Долифандра. Эти негодяи даже не снижаются, чтобы подобрать своих товарищей.

— Сейчас мы не можем контратаковать. — Сказал принц Кинтэлл. Эйфория от победы пройдет, ее место займет усталость.

— Принц! — Радостно воскликнул один из генералов. — Мне только что по «дальнословию» передали, что взят в плен граф Бестиаст. Ему пришлось отбиваться от вышедших из-под контроля герталов, поэтому армейским магам удалось наложить на него обездвиживающие чары.

— Это хорошая новость, друзья! Наконец-то мы сможем побеседовать с одним из приближенных короля-Дракона.

Сообщения об успехах приходили со всех позиций. Каждое из них сопровождалось радостными криками и поздравлениями.

Только Максим молча стоял у борта корабля и мрачно обозревал усеянное трупами поле боя.

— Почему ты невесел? — Потрясла его за плечо Диньзиль. — Что случилось?

— Не нравится мне все это. Даже не знаю, как объяснить… Уж слишком все это… нелепо, что ли… Неправильно. Я не верю в то, что темные эльфы настолько глупы, чтобы бросить в бой на заведомое уничтожение почти четверть всей своей армии.

— Брось, не думай об этом! — Зазвенел смех эльфинки. — Ведь мы победили!

— Ты уже это говорила. — Напомнил Максим.

— Я!? Когда?

— Совсем недавно. Когда дракенсы напали на наш корабль. Мы убивали их десятками. Потом они разлетелись в стороны, и ты решила, что мы победили. А оказалось, что просто они перерубили мачты-антенны и мы рухнули вниз. Помнишь?

— Помню, конечно. В этом бою ты был великолепен, как всегда.

— Речь не об этом. Сегодняшняя победа наводит меня на нехорошие подозрения. Темные эльфы так долго и тщательно собирали свои силы, чтобы угробить их в бессмысленной прямолинейной атаке. Это совершенно противоречит всей их предыдущей стратегии. Я бы посоветовал принцу Кинтэллу поскорее возвращаться в Карливалл. Ведь в городе почти не осталось резервов — все переброшены на передовую.

— Мы и так собираемся в Карливалл! — Весело рассмеялась Диньзиль. — Принц Эллмир и принц Киссалин собираются устроить грандиозный пир по случаю решающей победы. Тот пир, что был перед войной, покажется тебе скучным и занудным. Теперь-то ты узнаешь, что такое настоящее эльфийское веселье!

— Так я и думал. — В притворном огорчении всплеснул руками Максим. — Пир! Опять пир!

Но Диньзиль перехватила его руки и обвила их вокруг своей тонкой талии. Десантные доспехи, надетые на обоих, от этого соприкосновения издали тихий серебристый звон.

— Пожалуй, пир — это не так уж и плохо. — Прошептал Максим на ушко эльфинки и через секунду поймал своими губами ее острый быстрый язычок.

Глава 12. Эльфы Желтой Бусины

— Ты уверен, что мы движемся в правильном направлении? — Уже не в первый раз спрашивала Яна у уверенно шагающего по лесу Ямы. — Прошло два дня, а мы все еще не встретили не одного поселения местных жителей.

— Идем-то мы правильно. Дорогу к замку графа Гельфиссила я определяю по пеленгу на свой корабль.

— И ты его чувствуешь с такого расстояния? — Недоверчиво спросила девушка.

— Я же маг. — Коротко ответил Яма. — На корабле установлены не только радио-, грави-, субэква- и другие маяки. Там есть и кое-какие магические принадлежности.

— А если эльфы сняли твои маяки и выбросили их в какое-нибудь озеро?

Яма едва не рассмеялся:

— Не надо считать создателей корабля-зонда полными идиотами. Чтобы добраться до приборов, эльфам придется расплавить оболочку корабля. А это, уж поверь мне на слово, с их технологиями просто невозможно.

— А расстояние до своего корабля ты можешь определить?

— Вот в этом-то и сложность. Погрешность может составлять примерно сто двадцать лиг.

— Сколько это?

— Ну, если в шагах, то… — Яма задумчиво принялся перебирать пальцы. — Так, подожди. Лига — это примерно три тысячи шагов… Я же говорил, что плохо считаю в уме.

— Триста шестьдесят тысяч шагов! — Присвистнула Яна. — Ничего себе! Около двухсот километров. И как велико само расстояние, если только погрешность равна трехдневному пути?

— Примерно около шестисот лиг.

— Ясно. Нам срочно нужно летающее судно. Твой магический талант ничего вокруг не находит?

— Зря ерничаешь. Если бы я уловил хоть малейшие колебания ауры разумных существ, то сразу же сказал бы тебе об этом.

— Да уж, я на это надеюсь. Мне, честно говоря, уже немного надоело идти по полутемному лесу, питаться черт знает чем и спать в сырости.

Яна не привередничала. Космических разведчиков готовили к действиям в различных условиях, но никакое, даже самое тренированное человеческое тело, не смогло бы выдержать тех нагрузок, которые приходилось испытывать девушке.

Спасаясь от возможного преследования, беглецы быстро покинули окрестности замка графа Бестиаста. Соответственно, окультуренный лес сменился дикой чащей с полусгнившими стволами павших деревьев, с многочисленными ручьями и болотцами, с дикими животными.

Крупных хищников Яма чувствовал издалека и держал на расстоянии при помощи чар. Этими же чарами он изредка подманивал поближе небольших животных и готовил пищу на опять-таки магическом огне. Это слегка раздражало Яну — она чувствовала себя в полной зависимости от этого юноши. Без него она не прожила бы в лесу Желтой Бусины и нескольких дней.

Сквозь высоченные древесные кроны красно-золотое Солнце почти не пробивалось. Но зато, в отличие от Черно-Белой Бусины, здесь имелась смена дня и ночи. Правда в местных сутках Яна насчитала около тридцати-тридцати трех часов. Да и ночи как таковой не было. Стволы деревьев после захода Солнца сами начинали испускать зеленоватое свечение, которое давало почти столько же освещения, сколько и редкие лучи дневного светила. Это было очень впечатляющее и фантастическое зрелище: в высоту тянулись светящиеся зеленые колонны, а на высоте нескольких сотен метров они разветвлялись на тоненькие веточки, похожие на спицы велосипедного колеса или китайского бамбукового зонтика. Сами листья не светились, поэтому переплетающиеся ветви отчетливо выделялись на фоне беззвездного неба.

Яма в шутку предположил, что стволы деревьев светятся для того, чтобы животные не ударялись о них ночью головами. Ночная жизнь леса не отличалась от дневной — между деревьями порхали гигантские мотыльки, скакали многоногие существа всевозможных размеров и форм. По земле рыскали метровые сороконожки-падальщики.

Среди этой чужой жизни Яна все время чувствовала себя не в своей тарелке, а Яма вел себя так, как будто здесь родился и вырос. Девушка исподволь наблюдала за своим спутником, открывая в нем все новые и новые неожиданные качества. Он оказался приятным собеседником, который, что называется «умел слушать», так что даже опытная разведчица ненароком сообщила ему о себе больше, чем собиралась вначале.

Впрочем, рассказы эти касались в основном личной жизни Яны и самых общих сведений о Земле. Яма внимательно выслушал девушку. Особенно заинтересовала его политическая ситуация в Очеловеченной Федерации.

— Насколько я понял, власть фактически принадлежит военным, хотя формально страной управляет президент и его администрация?

— Так оно и есть. За всю историю Земли только военные правительства добивались процветания своих государств. Гражданская власть строится либо на объединяющей всех людей идеологии, либо на экономических принципах. Каждое новое поколение стремится пересмотреть веру своих родителей, поэтому «идеологические» государства недолговечны. Во втором случае страну раздирают постоянные конфликты различных финансово-промышленных групп, собственников и наемных рабочих, богатых и бедных. Так что рано или поздно и в этих странах происходят революции. Но скорее — военные перевороты. Только военные действительно беспокоятся не о собственном кармане и не о сохранении застывших догм какой-либо религии. Их в первую очередь волнует целостность государства, его независимость, богатство и сила.

— Ну, с этим можно поспорить. — Вставил реплику Яма.

— Конечно, можно. — С легкостью согласилась Яна. — Люди всегда остаются людьми, и не важно, называют их священниками, депутатами, менеджерами или офицерами. Они слабы, их обуревают страсти и страстишки. Они склонны к ошибкам, к просчетам, к лени и к неповиновению. Именно поэтому я повторяю, что порядок возможен только там, где власть принадлежит организации с твердой иерархической структурой, с возможностью четкого и быстрого контроля как рядовых граждан, так и высших чиновников. Тогда слабости отдельных людей не могут серьезно повредить могуществу государства. В то же время, военное государство честно и открыто говорит о своих целях и способах их достижения. Вот раньше, например, ведущими государствами Земли считались так называемые демократические страны. И что же? Эта демократия приводила к разобщению людей, которые считали свое собственное «Я» важнее государственных интересов. Так как правительства этих стран не могли открыто использовать силовой аппарат для укрепления государства, им приходилось использовать довольно грязные методы для манипуляции общественным сознанием.

— Что же это за методы? — Яма заметно заинтересовался.

— Для объединения нации можно организовать небольшую войну. Она не должна быть победоносной, иначе скоро будет забыта. Наоборот, война должна идти с переменным успехом достаточно долго и достаточно далеко, чтобы служить постоянным источником тревоги, но, в то же время, лично не затрагивать большинство граждан. Или, например, хорошо организовать террористический акт. Тогда все люди будут негодовать и возмущаться, требовать немедленного возмездия. И государственные органы правопорядка приобретут необходимый авторитет. Причем со временем террористические акты начали проводить в то время, когда приходилось принимать непопулярные законы или когда на выборах надо было привести к власти нужную политическую партию. С одной стороны, это отвлекало людей от их личных проблем, с другой — позволяло сформировать нужное общественное мнение. Некоторые правители государств для таких «великих целей» не ограничивались уничтожением рядовых граждан, а, так сказать, выбирали жертвы на алтарь демократии из своей собственной среды убивали министров, президентов, принцесс. Но, в конечном счете, эти так называемые демократические страны все равно рухнули из-за обострения внутренних конфликтов. Так что экологическая катастрофа послужила скорее катализатором, чем главной причиной. Конечно, даже сейчас кое-где на Земле люди пытаются сохранить прежний государственный строй, но это идет скорее во вред, чем на пользу. Для новой Эры Водолея нужны новые подходы к мировому порядку! Таков основной девиз моей страны — Очеловеченной Федерации. Личная свобода граждан должна уравновешиваться дисциплиной и ответственностью перед страной. Эпоха лживой и лицемерной демократии закончилась хаосом. Катастрофы последних десятилетий смогла преодолеть только четкая и строгая власть военных. Только она может объединить народ и повести его в светлое будущее!

— Красиво рассказываешь! — Восхитился Яма. — Так и хочется поселиться в этой стране. Всю жизнь ходить в форме. Просыпаться по приказу, есть по приказу и, извиняюсь, проделывать обратный еде процесс тоже по приказу. Все так четко и разумно устроено, что остается только жить и радоваться.

— Ты зря иронизируешь. Я не дурочка, и прекрасно понимаю, что во всем нужна разумная мера.

— Если ко всему подходить разумно, то идеальным будет не только военное государство, но и экономическое, и идеологическое, и демократическое.

— Возможно. Но я-то живу в военном. Оно подходит для современного этапа развития нашей цивилизации. Изменятся условия — изменится и государство.

— Вот это, действительно, правильный подход. Может, тогда и ваши президенты на что-нибудь пригодятся.

— Именно поэтому генералитет их и содержит. Ведь до сих пор подавляющее большинство людей уверено, что именно президенты возглавляют Очеловеченную Федерацию. Мы, военные, не торопимся их разубеждать. В сознании людей все еще очень сильны пережитки демократических заблуждений. Кстати, я рассказывала тебе, почему на последних выборах победил наш нынешний президент Герий Краев? Его избирательный штаб придумал изящный и беспроигрышный способ дискредитации главного соперника — губернатора Изилбарта Холмогорова. Холмогоров во время своей предвыборной кампании посетил одну из школ. Естественно, там были встречи с учащимися, концерт, банкет. Так вот, репортеры Краева подловили момент, когда Холмогоров обнимал одну девочку лет двенадцати-тринадцати. Потом-то, гораздо позже выяснилось, что все это была чистой воды подстава. Эта девочка оказалась дочкой одного из людей Краева. Она смогла так ловко втереться в объятия Холмогорова, что инфо-кадры приобрели если не эротический, то, по крайней мере, весьма двусмысленный вид. На следующий день по центральным инфо-каналам показали репортажи о визите Холмогорова под общим заглавием: «Кандидат в президенты неравнодушен к нимфеткам». В параллель с этим пошли сюжеты о сексуальных извращениях, о маньяках-педофилах и тому подобное. Причем, естественно, никаких прямых намеков не делалось. Но в массовом сознании постепенно складывался образ Холмогорова-чудовища. Избирательный штаб Холмогорова имел глупость подать в суд за оскорбление чести и достоинства кандидата в президенты. Опять же, после выборов стало известно, что в этом штабе работали люди Краева, и что таким образом они сыграли на руку своим истинным хозяевам. Они через суд потребовали опровергнуть утверждение о том, что Холмогоров любит нимфеток. Уже через несколько часов все инфо-новости начинались со слов: «Кандидат в президенты Изилбарт Холмогоров хочет через суд доказать, что ненавидит детей». Все! Карьера Холмогорова на этом закончилась! Герий Краев победил на выборах с абсолютным большинством голосов.

— Весело вы живете на Земле. — Рассмеялся Яма. — Даже из политики сделали балаган с клоунами, которые колотят друг друга надувными дубинками. И, конечно, все это под надзором генералов?

— Разумеется! — Не стала спорить Яна. — Такой спектакль все же лучше, чем террористические акты или развязывание войн. Хотя, по правде сказать, цели преследуются те же. Это тоже манипуляция общественным сознанием. Пока граждане напряженно следят за предвыборной гонкой, их не интересует, почему цены в магазинах растут, а заработная плата стоит на месте. Когда по инфо-экранам идут многочасовые репортажи о кандидатах в президенты, люди не задумываются, что в это время корреспонденты молчат о коррупции, о казнокрадстве, о взяточничестве.

— Неужели и в военном государстве есть эти явления? — Ехидно поинтересовался Яма.

— Их все меньше и меньше. Вредители государства постепенно изымаются из аппарата власти. Мы не хотим резко менять политическую структуру Очеловеченной Федерации. Наша страна еще слишком молода, чтобы жестко ломать веками сложившиеся заблуждения. Военное правительство появится только тогда, когда граждане будут к этому внутренне готовы.

— А пока военные зомбируют население, вбивая в их подсознание идеи о несостоятельности других общественных формаций?

— Ну, не все так прямолинейно. — Пожала плечами Яна. — В конце концов, любое государство должно заботиться о том, чтобы граждане были законопослушными налогоплательщиками. После прошедших катастрофических десятилетий людям Земли нужны стабильность, порядок, уверенность. Если бы не сильная власть, еще неизвестно, что осталось бы от человечества.

— На моей планете произошла еще более глобальная катастрофа. Сказал Яма. — Не какие-то несколько землетрясений и наводнений, а всеобщий Потоп. Выжил только один человек из тысячи. Все достижения цивилизации рассыпались прахом, вернее, смылись напрочь. Нам пришлось все начинать сначала. За несколько поколений мы прошли все этапы развития человечества: от диких племен охотников до космических путешественников. Кстати, тебе надо обязательно познакомиться с моим отцом. Он все никак не выберет для Подсолнечной форму правления. Твои идеи о военном государстве могут быть ему интересны.

— Твой отец выбирает форму правления для целой планеты? Ты ничего не путаешь? У тебя нет мании величия?

— Скорее, у меня комплекс неполноценности. В своей семье, среди эпических героев, я чувствую себя если не ничтожеством, то, по крайней мере, жалкой тенью великих родителей.

— Помниться, ты удивился, что я не знаю историю твоей семьи. И ты обещал мне ее рассказать. — Напомнила Яна.

— Хорошо. Расскажу.

И Яма Рил начал повествование, которое можно было бы озаглавить: «Школа Жизни и Смерти»…


* * *
По дороге Яна выломала из упавшего дерева увесистый сук, который с некоторой натяжкой можно было именовать дубинкой. Яма несколько раз пошутил по этому поводу, ехидно интересуясь, не слишком ли тяжело нести эту «корявую палку» и не стоит ли дополнить ее кремниевым наконечником для большего сходства с оружием пещерных людей. Насмешки прекратились только после того, как Яна, раскрутив дубинку так, что воздух загудел, запустила ее вверх до самой кроны и сбила на лету упитанного мотылька размером с ворону.

Этого мотылька они зажарили на костре вечером. Мясо местных полунасекомых-полуптиц напоминало по вкусу нежнейший паштет с пряным ароматом. Правда, чтобы добраться до него, приходилось сначала вскрывать твердый панцирь.

Первой дежурила Яна. Яма мгновенно заснул, положив под голову травяной узел. Лишившись волшебной поддержки, костер начал гореть слабее, и Яне приходилось постоянно переворачивать сырые дрова, чтобы он совсем не угас.

Внезапно в кустах послышался подозрительный шорох. Яна насторожилась, но продолжала делать вид, что занята поддержанием огня. Чтобы поворошить угли, она взяла свою дубинку. Шорох переместился и приблизился. Краем глаза Яна заметила легкое колебание листьев. Практически без замаха она метнула дубинку. В кустах раздался громкий писк, и какое-то довольно крупное животное с шумом бросилось наутек.

Яма вскочил на ноги:

— Что случилось?

— Похоже, ты не проверил окрестности перед сном. На нас кто-то охотился.

— Ну, сейчас я ему покажу! — Задорно пообещал Яма.

Он начал быстро вращать в воздухе кистями рук, как будто гладил теннисный мячик. Между ладонями стало разгораться пламя.

Из-за куста послышался поспешный крик:

— Не стреляйте! Я пришел с миром!

Яма на долю секунды растерялся и потерял контроль над заклинанием. Вскрикнул и затряс обожженными ладонями.

Яна отпрыгнула от костра за ствол ближайшего дерева и присела на корточки, как приготовившаяся к нападению пантера.

Голос из-за кустов повторил:

— Я пришел с миром. Я один.

— Тогда выходи и покажись! — Крикнул Яма, старательно демонстрируя уверенность.

Заросли раздвинулись и оттуда вышел эльф-мужчина невысокого роста — примерно по плечо Яне. Он был одет в серо-зеленую свободную одежду, а в руке сжимал тонкий прутик с тремя листочками на одном конце.

— Яма, ты еще кого-нибудь чувствуешь? — Крикнула Яна и тут же переменила позицию, чтобы ее не обнаружили по голосу.

— Вроде нет! — Ответил юноша после минутной паузы.

— Вроде! — Передразнила Яна, но все-таки подошла к костру. — И где же твоя хваленая волшебная защита?

Эльф мягко улыбнулся:

— Не ругай его. Он все делал правильно. Но никто не может переиграть эльфа-мага на его собственной территории. Тем более, человеческий детеныш.

— Я не детеныш… — Насупился Яма.

— Извини, возможно я неправильно выразился.

— Как долго Вы следили за нами? — Спросила Яна. — И не слишком ли больно я Вас ударила дубинкой?

Эльф улыбнулся еще шире:

— Должен Вас обрадовать… или огорчить. Дубинкой досталось не мне, а моей Ищейке.

— Ищейке?

— Да. Ищейка, Ищейка! Иди сюда!

Следом за эльфом из кустов выбралось очень странное существо, похожее на помесь собаки, паука и табуретки. Круглое, слегка приплюснутое сверху тело и четыре торчащие во все стороны ноги покрывал тонкий густой мех. Ни глаз, ни рта видно не было. Различить, где у Ищейки перед, можно было только по двум розовым хоботкам, которые постоянно двигались во всех направлениях, принюхивались, сопели, присвистывали. Едва Яна сделала шаг в сторону этого существа, чтобы получше его рассмотреть, как оно отпрыгнуло и спряталось за эльфа, прижавшись к его коленям.

— Я не сильно его ушибла? — Как можно заботливее поинтересовалась Яна.

Эльф беззаботно отмахнулся:

— Ничего страшного. Ищейки живучие. Они могут упасть с вершины дерева, почесать лапой спину и тут же побежать дальше.

Яна и Яма одновременно задрали головы, чтобы оценить высоту, с которой способна без вреда для здоровья упасть Ищейка. Высота поражала.

— Наверное, Вы хотите нам что-то рассказать. — Весьма прямолинейно намекнул Яма, жестом приглашая эльфа присесть к костру.

Эльф сел, скрестив ноги, и похлопал рукой рядом с собой. Ищейка плюхнулась рядом, и оба ее хоботка одновременно потянулись к недоеденным остаткам мотылька.

— Угощайся! — Пододвинул к ней обломки панциря Яма.

Из-под хоботков показались две маленькие клешни. Быстро и четко они начали ощипывать кусочки мяса и отправлять их куда-то под шерсть. Розовые хоботки стали тихо высвистывать простенькую мелодию.

— Сожалею, что не могу предложить Вам ничего достойного. — Развел руками Яма.

Эльф протянул руку и щелкнул пальцами. Через некоторое время над костром появились три мотылька довольно крупного вида. Они снизились, сбросили на землю полосатые желто-зеленые плоды и тут же скрылись за деревьями.

— Это вкуснее, чем мясо или дыркожув.

Плоды, и правда, превосходили по вкусу все, что до сих пор пробовала Яна на Ожерелье. Медленно вкушая сочную мякоть, эльф начал рассказ:

— Меня зовут Бувинрат. Я живу на этой Бусине с тех пор, как эльфы поселились на Ожерелье. Когда-то я служил садовником у мага Лаверфильса. Вместе мы выращивали новые сорта дыркожува, сахарника, дынника и других растений. Так продолжалось очень долго. А потом на Желтую Бусину вторглась армия короля-Дракона. Маги — Хранители Замков не могли оставить свои средоточия магической силы. Они сопротивлялись до последнего. Вместе с Лаверфильсом сражались многие достойные воины, и почти все они погибли. Спастись удалось лишь единицам, да и то, новые хозяева Замков выслеживали нас по всему лесу и уничтожали, или обращали в рабство. Но мы выжили. Мы слились с лесом, так что маги короля-Дракона не могли нас обнаружить, даже пролетая на воздушных кораблях над нашими головами. Но потом захватчики оставили нас в покое. Может быть, решили, что всех уничтожили, может быть, сочли нас не представляющими опасности, может быть, у них просто не осталось времени, ведь все их силы поглотило вторжение на Черно-Белую Бусину. Вот так мы и живем с тех пор в лесу, прячась от темных эльфов. Прятаться мы научились хорошо.

— Это я заметил. — Сказал Яма.

— Если бы ты это заметил, — съязвила Яна, — то появление уважаемого Бувинрата не стало бы для тебя таким сюрпризом.

— Но мы не только прячемся. — Продолжил эльф. — Мы следим за всем, что происходит на Желтой Бусине. Мы узнали о вашем появлении в замке Бестиаста. Это было удивительно — сразу два человека на Желтой Бусине! Такого никогда не случалось. К сожалению, вы слишком быстро покинули замок, так что нам не удалось послать вам навстречу ни одного из наших агентов. Вы затерялись в лесу бесследно. Почти бесследно. Мы все-таки сообразили, что ты, молодой человек, попытаешься проникнуть в замок Гельфиссила, чтобы вернуть свой космический корабль. Поэтому-то я и ждал вас тут. Ну, а остальное сделала моя Ищейка. Она учуяла вас еще днем и привела меня сюда.

— Насколько я понимаю, Вы хотите нам помочь? — Яма перестал жевать и вопросительно посмотрел на эльфа.

— Наверное. — Уклончиво ответил тот. — Все будет зависеть от того, что вы намерены делать.

— Скажите, пожалуйста, — испытующе прищурилась Яна, — Вам ничего не говорят имена принца Кинтэлла и Дилафиссы Долифандры с Черно-Белой Бусины?

— Возможно, я когда-то слышал об этих достойных эльфах. — Скромно опустил глаза Бувинрат.

— Тогда, может быть, Вы что-нибудь слышали о людях с Земли, которые недавно появились на Черно-Белой Бусине?

— Возможно и это. — Согласился эльф. — Более того, я даже знаю, что ты, Яна Чжи, как раз и являешься одной из них.

— Тогда, вполне вероятно, и на Черно-Белой Бусине уже знают, что я оказалась здесь?

— Увы, а вот этого там пока не знают. Но скоро им об этом станет известно. Вы же понимаете, что «дальнословие» между двумя Бусинами не работает. Приходится посылать курьеров через Нить. Передача каждого сообщения сопряжена со многими сложностями и происходит не так быстро, как хотелось бы.

«А вот меня как раз это вполне устраивает», — подумала Яна.

— Вы можете помочь мне… нам добраться до моего корабля? Спросил Яма.

— Именно для этого я вас и искал. На вашу поимку граф Бестиаст отправил своих самых опытных следопытов. Пока нам удается отвлекать их внимание. Но они слишком углубились в лес, и могут увидеть то, что видеть им совсем не следует.

— Граф Бестиаст? — Переспросила удивленная Яна. — Но ведь он… вроде… умер. То есть, опять умер. На моих глазах его убивали уже дважды. Причем первый раз просто отрубили голову, а во второй раз Яма буквально порвал его на кусочки!

— Убить мага непросто. — Объяснил эльф. — А в его Замке, в центре средоточия магических сил, граф Бестиаст восстановил свое тело довольно быстро. Между прочим, сразу после воскрешения он покинул Желтую Бусину. Я слышал, что на Черно-Белой Бусине готовятся какие-то важные события.

— Почему Вы нам помогаете? — Напрямую спросил Яма. Один раз попавшись на ложь Гельфиссила, он теперь с подозрением относился ко всем проявлениям альтруизма.

— На честный вопрос я дам честный ответ. — Улыбнулся Бувинрат. Нам не нравиться, когда по нашему лесу ходят посторонние: не важно, хорошие или плохие, люди или темные эльфы. Я уже сказал, что за вами отправили поисковые группы. Если вы объявитесь в замке Гельфиссила, то темные эльфы уйдут из нашего леса. В противном случае нам придется их уничтожить. Это повлечет за собой ответные действия оккупационных войск. А к большой войне мы пока не готовы.

— Иными словами, Вы хотите поскорее выставить нас прочь, чтобы обеспечить собственную безопасность? — Уточнил Яма.

— Именно так. — С обезоруживающей искренностью подтвердил эльф.

— И как Вы это сделаете?

— Мы предоставим вам воздушную лодку. На таких сборщики дикого дынника возят свои товары в замок Гельфиссила. Так вы сможете проникнуть в замок. А дальше — действуйте сами.

— Нас сразу же заметят! — Воскликнула Яна. — Мы же люди, а не эльфы.

— Это ваши сложности. — Опустил глаза Бувинрат. — Вы сами сказали, что вы — люди. А к людям, извините, мы не испытываем особых симпатий.

— И на том спасибо. — Буркнул Яма.

— А где же лодка? — Спросила Яна.

— Здесь, недалеко. Но она находится в месте, которое вам нельзя видеть.

— Так подгоните ее сюда.

— Нельзя. Деревья не позволят.

— Слишком много «нельзя». — Сказал Яма. — А что можно?

— Если вы позволите наложить на себя чары небытия, то я отведу вас к лодке, и вы очнетесь тогда, когда она отлетит на достаточное расстояние.

— Как же она полетит, если мы будем в небытие? — Удивился Яма.

— Сначала ее поведет наш кормчий, а когда вы придете в себя — он ее покинет. Согласны?

— Насколько я понимаю, другой альтернативы нам не предлагается? Усмехнулся Яма.

Бувинрат скромно потупил взор, признавая справедливость данного утверждения.

Яне пришла в голову одна мысль:

— Есть только одна проблема — на меня не действуют никакие чары и заклинания.

— Это я знаю. Тебе просто завяжут глаза. — Эльф достал из рукава длинную полосу плотной ткани.

— У Вас все предусмотрено. — Заметила Яна.

— Жизнь в лесу под носом у захватчиков многому нас научила. Серьезно произнес Бувинрат. — Слишком многие достойные эльфы погибли, чтобы мы остались в живых. Мы не можем позволить какой-либо случайности погубить наше дело.

— Месть? — Спросил Яма.

— Месть! — Прошипел эльф, на миг утратив все свое благодушие. Знаешь, в чей замок ты хочешь попасть?

— В замок графа Гельфиссила… наверное. — Слегка растерялся Яма.

— Нет! — В глазах Бувинрата сверкнули гнев и боль. — В замок мага Лаверфильса! Кровавый палач Гельфиссил убил моего бывшего господина в магическом поединке. Он стал жить в его замке, превратив его в средоточие СВОЕЙ силы. Злой, темной силы. Но когда-нибудь мы вернемся и спросим у темных эльфов ответ за все!

— Если только я не доберусь до графа раньше вас! — С юношеским задором заявил Яма.

Эльф внимательно посмотрел на него:

— Чтобы сражаться с приближенным короля-Дракона, тебе надо еще очень долго учиться. Ведь Гельфиссил занимается магией дольше, чем существует род человеческий.

Яму задел этот очередной намек на его молодость, но он не подал вида и нарочито беззаботно спросил:

— Когда же Вы начнете накладывать свои чары небытия?

— Да вот, прямо сейчас и начну. — Сказал эльф. — Ну-ка, Яна, подставляй голову, я завяжу тебе глаза…

Наверное, ткань повязки была пропитана каким-то одурманивающим веществом. Едва она коснулась лица девушки, как голова приятно закружилась, а все тело стало как будто ватным, податливым.

— Может, нас сейчас убьют? — Равнодушно предположил Яма.

— Не говори ерунды. — Донесся до Яны голос Бувинрата. — Если я вас убью, темные эльфы будут продолжать ваши поиски. Даже если подбросить им ваши трупы, графа Бестиаста, наверняка, заинтересует, почему в лесу погибли те, кто смог убить его самого.

— Ваша откровенность умиляет… — Сонно промямлила Яна, и это были ее последние слова, произнесенные под кронами леса Желтой Бусины.

Дальше она бездумно, как сомнамбула, повиновалась командам Бувинрата:

— Вперед. Направо. Еще правее. Прямо. Пригнитесь. Осторожно, впереди ступеньки…


* * *
Яна очнулась от яркого света, бившего прямо в глаза. Поверхность под ней слегка покачивалась, а лицо обдувал свежий ветерок с ароматами незнакомых растений. Она открыла глаза и увидела улыбающееся лицо эльфа.

— Я так и думал, что ты будешь первой. — Радостно сообщил он. Меня зовут Жифлинур. Я — ваш временный кормчий.

Яна осмотрелась и обнаружила причину постоянной качки. Они летели над кронами деревьев на грузовой воздушной лодке. Эта посудина была не столь совершенна, как суда королевских эльфов, и имела всего четыре шеста-антенны. Она держалась почти вровень с кронами деревьев, так что казалось, будто она плывет по безбрежному зеленому морю.

Рядом с Яной на корме мирно дремал Яма. Вся передняя часть восьмиметровой лодки представляла собой открытый трюм и была заполнена теми желто-зелеными плодами, которыми угощал их Бувинрат.

Яна потрясла своего спутника за плечо:

— Вставай. Хватит дрыхнуть.

Яма тотчас открыл глаза, как будто только и ждал этой команды. У Яны возникло подозрение, что на самом деле он только притворялся спящим. Впрочем, это могло быть и не так.

— Меня зовут Жифлинур. — Еще раз представился кормчий. — Мне поручили научить вас управлять воздушной лодкой.

— Вперед! — Яна указала Яме рукой на корму. — На меня тратить время бессмысленно — я все равно не могу использовать всякие магические штуковины.

Как и все воздушные корабли эльфов, эта лодка состояла из плотно сросшихся между собой растений. Их корни находились в специальном отсеке, в питательном растворе, а листья образовывали палубу. Шесты-антенны на самом деле являлись длинными тонкими ветками. Их покрывали не листья, а маленькие нераскрывшиеся почки. Устройство управления лодкой состояло из нескольких побегов-рычагов, которыми задавались высота, скорость и направление движения. Достаточно было только произнести короткое заклинание.

Для Яны все эти волшебные премудрости оставались за пределами понимания, тогда как Яма разобрался с управлением всего за каких-то сорок минут. Правда, вначале он едва не опрокинул лодку, слишком сильно наклонив ее носом вперед. Но с помощью Жифлинура быстро исправил ошибку.

Параллельно с процессом обучения Яма пытался выудить у эльфа какую-нибудь полезную информацию. Яна только поражалась, как ловко он поворачивал разговор к интересующим его темам. К сожалению, знал кормчий немного, поэтому не мог добавить ничего принципиально нового к тому, что и так уже знали люди.

— Я вижу, что ты достаточно молод для эльфа, Жифлинур. Но так хорошо водишь лодку, как будто занимаешься этим не одну тысячу лет.

Кормчий заулыбался:

— Внешность эльфов обманчива. Хотя я и родился уже после того, как Желтую Бусину захватили темные эльфы, произошло это достаточно давно, чтобы я успел набраться опыта.

— И все это время вы прячетесь в лесу? — Яма достаточно профессионально разыграл смесь удивления и уважения.

— Да. — Просто ответил эльф. — А что нам еще остается?

— Ну, например, вы могли бы вступить в армию темных эльфов. Сражаться за короля-Дракона. Завоевать славу, почет и уважение.

Эльф как-то странно посмотрел на Яму:

— Ты это серьезно говоришь?

— Нет, конечно! — Открытая улыбка успокоила эльфа. — Но ведь многие именно так и поступили. Эти эльфы не прячутся по лесам. Они стали полноправными гражданами империи короля-Дракона.

— Они — предатели. — Жифлинур нахмурился. — Мне стыдно, что на Желтой Бусине нашлись эльфы, которые сейчас воюют в армии короля-Дракона. Они убивают и умирают за чужие интересы.

— Но ведь и ты готов умереть за идеи Бувинрата. Он-то хоть хочет отомстить за эльфов, которые были его друзьями. Но тебе-то это зачем?

— У меня всего два пути. Вступить, как ты сказал, в армию и умереть на чужой Бусине, или сражаться за свою Родину, за свой дом. Король-Дракон не оставил мне другого выбора. Лично я не хочу воевать с королевскими эльфами, которые не сделали мне ничего плохого. Но я буду сражаться с темными эльфами, которые вторглись в мой мир.

Яма повернулся к Яне:

— Вот тебе другая сторона блестящей медали, именуемой «военное государство». Его жители не хотят воевать за своих правителей. Они предпочитают сражаться с государством, отстаивая свои личные интересы, свои дома.

— Это совершенно неправильный вывод!.. — Запротестовала Яна. — Я же не говорила о жителях оккупированных территорий.

— Какая разница? Любого гражданина в любом государстве можно считать живущим на оккупированной территории.

— Ты противопоставляешь личность и государство?

— Естественно. А ты разве нет? — Невинно поинтересовался Яма. Люди — это овцы, а государство — пастух. Овцы нужны пастуху для того, чтобы стричь с них шерсть и резать их самих на шашлык. Но вот нужны ли пастухи овцам?

— Пастухи защищают овец от волков… — Не слишком уверенно произнесла Яна.

— Вот-вот. Это основной постулат государственной пропаганды. Но не все ли равно овце: съест ее волк или зарежет пастух? По крайней мере, от волка можно убежать. Любое государство построено на лжи. Главная ложь — о том, что государство вообще нужно людям.

— Удивительно слышать это от сына главы целой планеты. Усмехнулась Яна. — Ты — не патриот.

— Я — сам по себе. Поэтому-то я и здесь. — Ничуть не смущаясь, осветил Яма. — И я считаю себя патриотом. Просто мы с тобой по-разному понимаем патриотизм. Ты говоришь о верности идеям государственности, а я в первую очередь думаю о народе, о конкретных людях, живущих в этом государстве. Интересы отдельного человека и цели государства, как правило, не совпадают.

— На Земле один умный человек сказал: «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества».

— Очень верная мысль. Только общество и государство — вещи совершенно противоположные. Представь, что ты вернулась к себе на Землю и рассказала о множестве обитаемых миров, о возможности путешествовать по Вселенным и Измерениям. ОБЩЕСТВО назовет тебя героем. А что сделает с тобой ГОСУДАРСТВО? Что сделает пастух с овцой, которая научится летать, или, что еще хуже, будет учить летать других? Овцы разлетятся и пастух умрет от голода. ГОСУДАРСТВО этого никогда не допустит.

Яна стала что-то возбужденно доказывать, но Яма совершенно не слушал ее возражений. Он спокойно обратился к кормчему, как ни в чем не бывало продолжая разговор:

— Жаль, Жифлинур, что вы не разбираетесь в космических кораблях. Могли бы использовать их в своих целях.

— Они нам не нужны. Тем более, что их хорошо охраняют.

— Охраняют? А зачем? Ведь темные эльфы не выходят в космос.

Кормчий многозначительно усмехнулся:

— Король-Дракон хочет наложить свои лапы не только на Ожерелье. Поэтому он интересуется не только магией, но и техникой Срединных Миров.

— Какой-то странный дракон. — Простодушно удивился Яма.

— Никакой он не странный. Он просто сумасшедший. Одержимый идеей добраться до Центра Мира и стать Главным Богом.

— Ну, вряд ли ему это удастся без соответствующей подготовки.

— С подготовкой-то у него все в порядке. На Фиолетовой Бусине он тысячи лет тренировал армию темных эльфов.

— И, как я понял, заимствовал кое-что из Срединных Миров?

— И это тоже. Твой космический корабль — далеко не первый.

— Но ведь в Верхних Мирах другие законы Вселенной. Зачем им машины, которые не работают?

— Не знаю. Но я слышал, что темные эльфы собрали все космические корабли, которые каким-то образом оказались на Ожерелье. Они даже отправляли экспедиции на Бусины, расположенные ниже по Нити.

— Ну да, естественно, ведь там больше доверчивых космонавтов. Пробормотал Яма.

Пропустив мимо ушей это замечание, кормчий продолжал рассказывать:

— Темные эльфы проводили какие-то эксперименты с космическими кораблями. Наверное, пытались заставить их летать между Бусинами Ожерелья. Даже на нашу Бусину привезли несколько кораблей. Но, насколько нам известно, с этой затеей ничего не получилось. Многие корабли так и остались стоять в замках магов.

— Значит, Жифлинур, мой космический корабль на этой планете не единственный?

— Ну, я слышал, что в замке Гельфиссила находится еще один. И еще пять стоят в Штурмграде.

— Где, где?

— Штурмград — это город, который темные эльфы выстроили у Верхней Нити. Через него идет переброска войск на Черно-Белую Бусину. Там разрабатывают новое вооружение. Там находятся заводы по производству колдовского порошка для пушек и «стреляющих жезлов».

— А-а-а! — Протянул Яма. — Я понял. То, что отсюда выходит, как Верхняя Нить, на Черно-Белую Бусину входит, как Нижняя Нить. Это и есть тот межпространственный канал, что связывает все Бусины Ожерелья. Он идет вплоть до самого Центра Мира.

— Вот именно. Верхняя Нить — вон там. — Жифлинур показал рукой. Вам повезло, что граф Бестиаст привез вас в свой замок, а не оставил в лабораториях Штурмграда. Оттуда вы бы так легко не сбежали.

— Выходит, графы предпочитают проводить разные эксперименты и исследования в своих замках?

— Конечно! Ведь это средоточия их магических сил. Там они сильнее, чем в Штурмграде.

— Очень интересно, Жифлинур. Ты не мог бы поподробнее рассказать о замке Гельфиссила?

— Бувинрат передал для вас план замка, схему расположения постов и график патрулирования окрестностей. Думаю, это вам пригодится.

Кормчий вытащил из щели в палубе плотно свернутые листы.

— Что же ты сразу об этом не сказал? —Выхватил у него из руки драгоценные документы Яма.

— Всему свое время. Время учиться управлять лодкой, и время изучать планы местности. Но учтите, я вам их не оставлю. Мало ли что… Документы не должны попасть в руки темных эльфов. Так что просмотрите их, запомните, а потом верните…

Убедившись, что Яма научился управлять лодкой, и подождав, когда люди внимательно просмотрят предоставленные записи, кормчий Жифлинур начал прощаться. Он бережно свернул планы замка Гельфиссила и убрал за пазуху. Потом показал Яме на плотную густую крону одного из деревьев:

— Рули вон туда. Мне пора выходить. Дальше пойдете без меня.

Яма осторожно опустился, так что лодка коснулась днищем листьев.

— Ну, мне пора. — Жифлинур еще раз посмотрел людям в глаза. Удачи вам. На мой взгляд, Бувинрат мог бы сделать для вас гораздо больше того, что сделал. Не держите на нас зла.

— Какое зло?! — Удивилась Яна. — Мы очень благодарны вам за помощь.

Кормчий махнул рукой, спрыгнул за борт и сразу же ловко зацепился за прочную ветку:

— Тогда прощайте, люди!

Он взмахнул рукой, а потом быстро и легко начал спускаться вниз.

Яма отвел лодку от дерева:

— Как приятно иметь своей спутницей девушку с далекой планеты. Ей что ни дай — хоть дырявую лодку, хоть старые неполные карты, хоть пинка в зад — она на все скажет спасибо.

— Ты не совсем прав. Эльфы могли и этого не делать. — Попыталась возразить Яна.

Но Яму уже трудно было остановить:

— А что они сделали?! Они выставили нас из леса на всеобщее обозрение. — Он повел рукой над кронами леса. — Они послали нас почти на стопроцентную гибель. Бувинрат решил сделать Гельфиссилу мелкую пакость нашими руками. А сам остался сидеть в лесу да посмеиваться. Кажется, это называется «разведка боем». Для нас бой не на жизнь, а на смерть. Для Бувинрата — проверка обороны темных эльфов.

— Но мы, кажется, и так направлялись к замку графа. — Напомнила Яна.

Яма успокоился также быстро, как и завелся:

— Извини. У меня немного сдали нервы. Меня всю жизнь возмущают такие вот добренькие благообразные старички, которые любят подставлять молодых и горячих парней под вражеские пули.

— Ладно. Пока все идет не так плохо. Давай считать, что никакого Бувинрата не было, и мы продолжаем рассчитывать только на собственные силы.

Яма с интересом посмотрел на Яну:

— Помнишь, в тюрьме я говорил, что ты очень красивая? Так вот, я говорил это не для того, чтобы отвлечь внимание графа Бестиаста. Я и правда так считаю.

Девушку удивила такая внезапная перемена темы, но эти слова отозвались сладким теплом где-то в глубине души. Чтобы скрыть приятное и волнующее томление, она с преувеличенной резкостью сказала:

— Сантименты оставим на потом. Давай думать, как незаметно проникнуть в замок графа Гельфиссила.

План Ямы и Яны, выработанный после целого часа предложений и обсуждений, оказался довольно прост и незатейлив. Они решили лететь прямо к грузовым причалам замка и попытаться затуманить сознание охранников так, чтобы те приняли их за эльфов-торговцев. Собственно, затуманивать сознание должен был Яма, тогда как Яне оставалось только обеспечивать силовую поддержку в случае осложнений.

В воздушную лодку для людей положили два комплекта эльфийской одежды, в которую они облачились сразу после расставания с Жифлинуром. Свободный покрой и немаркий серо-зеленый цвет отчасти скрывали слишком высокий для местных эльфов рост. Яма и Яна издалека вполне могли сойти за торговцев дынником.

Чтобы замаскировать свою внешность, Яма наложил на себя нехитрые чары для изменения внешнего вида, которые немного удлинили его уши, слегка сплющили череп, изменили цвет глаз и их разрез.

Яна критически осмотрела юношу:

— Ты уверен, что чары сработали? Я, например, никаких изменений не вижу.

— Это потому, что тебя нельзя обмануть магическими иллюзиями. Ты видишь СКВОЗЬ пелену маскирующих заклинаний.

— А если эльфы заметят, что ты пользуешься волшебством для изменения собственной внешности?

— Я постараюсь овладеть вниманием охраны, так что они ничего не заподозрят. У меня, знаешь ли, была возможность потренироваться. В тюрьме.

Яма попытался сотворить что-нибудь и с внешностью Яны, но после нескольких попыток устало признался:

— Ничего не выходит. Ты абсолютно неподвержена никаким чарам. Придется тебе все время ходить с надвинутым на лоб капюшоном.

— В такую жару? Это вызовет подозрения!

— У тебя есть другой план?

Яна еще раз осмотрела свой новый наряд, поправила дубинку, которую подвесила под одеждой на плечо:

— А, была — не была. Смерть — фигня, прорвемся!

Это был неофициальный боевой клич штурмовых бригад военно-космической разведки.

Глава 13. Замок графа Гельфиссила

Замок графа Гельфиссила располагался на склоне высокой горы, которая, как скалистый остров возвышалась над зеленым океаном переплетенных между собой крон деревьев. В отличие от разрозненных построек, составляющих замок Бестиаста, это здание представляло собой монолитную твердыню, кажущуюся одним из горных утесов.

Грузовые причалы находились на нижнем ярусе замка, тогда как лаборатории и ангары для космических кораблей были построены на верхних этажах, поближе к апартаментам самого графа. Вокруг стен замка Яна заметила несколько плывущих в воздухе лодок, подобных их собственной. Все они старались держаться пониже. Из документов Бувинрата люди знали, что темные эльфы постоянно дежурят возле зенитных орудий и сразу же открывают огонь по любому судну, которое выходит из предписанного ему воздушного коридора.

Яма повел лодку к причалу, плавно замедляя ход. Яна заметила, что глаза юноши неподвижно смотрят в одну точку. Она почувствовала нарастающее уважение к человеку, который может одновременно управлять старой воздушной посудиной и прощупывать сознание темных эльфов.

Лодка осторожно вошла в высокий грузовой проем и приземлилась на каменном полу. К ней тотчас же подбежали вооруженные воины. Это были не десантники, а всего лишь простые пехотинцы в серых кирасах-бронежилетах. Но держались они надменно и вызывающе, как и полагается вести себя солдатам-победителям в оккупированной стране.

Сержант сурово спросил, поведя вдоль борта лодки «стреляющим жезлом»:

— Кто такие? Что привезли?

Яма состроил верноподданническую гримасу и тонким голоском проблеял:

— Мы — бедные, но умелые садовники. Мы вырастили эти прекрасные-спелые-сочные дынники и привезли их в замок могущественного и благородного графа Гельфиссила в надежде получить умеренную плату за свои многомесячные труды. Отведайте наших дынников, великие воины непобедимой армии. Вы убедитесь, что они достойны вашего стола.

— Ну-ка, попробуем! — Один из эльфов залез в лодку и сбросил своим товарищам несколько самых крупных плодов.

Дынники были сразу же порублены мечами на мелкие дольки.

— Ничего! — Одобрил сержант, вытирая с губ сладкий сок. — Рядовой Горифал! Бегом на кухню. Скажи, чтобы сюда прислали кого-нибудь из фуражиров. Пусть примет груз дынников. А мы пока проверим, нет ли на дне лодки чего запрещенного.

Посыльный отправился на кухню, а остальные темные эльфы организовали живую цепочку и начали вытаскивать из трюма отборные дынники. Вскоре лодка опустела почти на четверть, а возле нее на полу образовалась внушительная куча желто-зеленых плодов.

— Тащите в казарму! — Приказал сержант своим солдатам и грозно сдвинув брови, посмотрел на людей. — А вы чего стоите? Помогите!

Яма тихо шепнул Яне:

— Насколько я понимаю, платить за эту часть груза никто не собирается.

— Ты что-то сказал? — Сержант демонстративно перевесил «стреляющий жезл» с левого плеча на правое.

— Нет-нет. — Торопливо сказал Яма и поднял с пола дынник. — Мы всегда готовы услужить храбрым воинам.

— Шевелитесь! — Ухмыльнулся сержант. — Я буду за вами приглядывать.

Он, и правда, пошел позади колонны. Солдаты шли впереди, люди за ними. К казарме вел извилистый, вырубленный в скале коридор, в который выходили двери кладовых. Некоторые были полуоткрыты, так что внутри можно было разглядеть бочки, ящики, коробки, стеллажи с бутылками. Из кладовок шел холодный воздух, как будто внутри работали морозильные установки.

Дынники сложили в углу общей комнаты, где появление угощения встретили радостными криками эльфы, свободные от службы. Так что на второй заход отправилось гораздо больше добровольных носильщиков.

Идя обратно к причалу, Яна дернула Яму за рукав:

— Пора исчезать. В такой толпе это не сразу заметят.

— Ты видела широкую лестницу в конце причала? Если верить планам Бувинрата, она ведет наверх. Нам надо пробежать по ней так, чтобы нас не засекли.

Это оказалось не так уж и сложно. Когда весело гудящая толпа ввалилась на причал, оказалось, что туда прибыла еще одна лодка с грузом дыркожува. В общей сумятице Яма и Яна вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее, двинулись к лестнице. Перепрыгивая через две ступеньки, они взлетели наверх и оказались в зале, от которого во все четыре стороны расходились широкие коридоры. Постов здесь не ставили. В мирное время темные эльфы несли службу только возле стратегически важных объектов.

Люди держались возле стены, поэтому всегда могли укрыться за резными колоннами в форме стеблей и цветков растений. Они двигались бесшумно, как кошки.

— Когда-то этот замок был довольно красив. — Яна колупнула ногтем остатки яркой краски, которая в незапамятные времена покрывала всю стену.

— Темные эльфы, как я заметил, не любят ярких цветов. — Сказал Яма. — Нам туда.

Они свернули в боковой проход и вжались в стену, пропуская двух оживленно разговаривающих эльфов.

— Я не понимаю, почему графа Гельфиссила не поставили во главе штурмовых колонн?! — Возмущался один. — Кто, как не он, снискал расположение короля-Дракона в битве при Золотых Отмелях на Перламутровой Бусине?

— Эта битва давно забыта. — Отвечал другой. — Сейчас граф больше нужен в Штурмграде. Ты просто многого не знаешь. Поверь: его роль в завоевании Черно-Белой Бусины будет не меньше, чем у герцога Бартикара.

Эльфы прошли, и Яма прошептал:

— Гельфиссила нет в замке. Теперь понятно, почему я не ощущаю его ауру.

Яну больше занимал другой вопрос: «Темные эльфы готовят какую-то операцию. Проклятье, я должна была бы узнать их планы и постараться передать сведения на Черно-Белую Бусину. Но в то же время я обязана служить Очеловеченной Федерации. Мой долг — как можно быстрее выбраться с Ожерелья. Что за пытка — разрывать душу на две части!»

До ангаров с космическими кораблями оставалось не так уж далеко. Людям везло — эльфов в замке осталось очень мало. Видимо, почти все приближенные графа Гельфиссила отправились вместе с ним в Штурмград. План замка, составленный Бувинратом, оказался верен. Впрочем, даже очень старые чертежи остаются правильными, если не перестраивать здание.

Яма и Яна поднялись еще на три яруса. Они стали постепенно замедлять шаг и остановились возле закрытых ворот. За ними находился ангар. Вернее, непосредственно за ними находилась караульная, где стояли на страже темные эльфы. Только пройдя через эту комнату, можно было попасть к космическим кораблям.

— Не применить ли заклинание Силы-Мощи-Скорости? — Спросила Яна.

— Ты что? После него я не смогу управлять кораблем. Надо хитростью заставить их открыть дверь.

— Хитростью, так хитростью. — Яна подошла к двери и громко постучала в нее ногой. — А ну-ка, открывайте ворота, лентяи! Мне что, целый год дожидаться, когда вы пошевелите своими задницами?!

В воротах открылось смотровое окошко и в нем показалось сонно лицо стражника:

— Кто стучит? Что случилось?

— Я стучу! Открывай скорее. Граф Гельфиссил ждать не собирается!

За воротами послышался скрип запоров. Не дожидаясь, пока створки начнут раскрываться, Яна и Яма дернули их на себя. За воротами оказались трое эльфов. Без доспехов и оружия. Через минуту они лежали на полу. Яна сняла с эльфов ремни и связала им руки по методу космической разведки: ремень стягивает локти за спиной и захлестывается петлей вокруг шеи. Такой способ не позволяет связанному дотянуться пальцами до узла, а любая попытка освободиться приводит к тому, что петля все сильнее и сильнее сдавливает горло.

Люди открыли следующие ворота, которые вели непосредственно в ангар.

— На месте графа я бы получше охранял такое сокровище! Воскликнул Яма.

Яна ничего не могла говорить. Она онемела от потрясшего человеческое сознание зрелища. Ангар превосходил по своим размерам любое помещение, которое ей доводилось когда-либо видеть. Его стены до половины были сложены из камня, а выше их образовывали стволы деревьев, кроны которых сливались в крышу. Деревья росли неплотно, так что между ними проходило достаточно света, чтобы освещать два стоящих рядом космических корабля.

Один был побольше. Он имел пирамидальную форму с несколькими отверстиями неправильной формы и чем-то отдаленно напоминал головку сыра. Может быть, цветом.

Другой имел такие совершенные обводы, что казался не машиной, а увеличенной в миллион раз каплей застывшего золота.

— Это — мой! — Гордо показал на золотую каплю Яма. — Пошли к люку.

Он щелкнул пальцами, и в корпусе открылось круглое отверстие. Из отверстия вырвался широкий луч света. Яма шагнул в него и исчез.

Яна услышала его голос, звучащий из корабля:

— Иди за мной, не бойся!

Девушка невольно сравнила этот корабль с творениями земной промышленности. Ей пришло в голову, что не все на ее родной планете будут рады сообщению о цивилизациях, на тысячи лет обогнавших их собственную. Яна сделала несколько неуверенных шагов вперед, вступила в поток света и… Попала внутрь корабля.

Там оказалось довольно тесно. От входного люка вел узкий круглый коридор, так что ошибиться с направлением было трудно. Яна обернулась и посмотрела на ангар с высоты пяти метров. Отсюда световой поток казался той самой радугой из сказок, по которой можно забраться на небо.

— Где ты там? — Раздался из коридора крик Ямы. — Не отставай. Сейчас я включу Портал и… Что такое? Не может быть!

Поняв по растерянному голосу юноши, что случилось что-то экстраординарное, Яна поспешила за ним. Коридор привел ее в продолговатую кабину с тремя креслами для пилотов, с множеством экранов и приборов. Кабина была так тесно заставлена, что ее левый угол явно выделялся своей пустотой. Именно туда смотрел Яма широко раскрытыми глазами.

— Что случилось? — Спросила Яна.

— Здесь… Был… Портал… — Выдавил из себя Яма.

— Что значит был?

Юноша с невыразимым изумлением внимательно осмотрел весь угол:

— Им это удалось! Невероятно! Они свинтили Портал с корабля!

У Яны появилось нехорошее предчувствие:

— Ты хочешь сказать, что темные эльфы уничтожили Портал?

— Похоже, что они его как раз и не уничтожили. Они его сняли и унесли. Но зачем? Я же его выключил перед тем, как выйти из корабля. Эльфам он не нужен. Даже если они смогут его активировать, даже если они войдут в Сеть, Служба безопасности Империи Повелителей сразу же обнаружит незарегистрированных посетителей. Тогда этим темным эльфам придется иметь дело со всей мощью Империи. А на идиотов и самоубийц они не похожи!

— А если эльфы сняли Портал для того, чтобы ты не смог через него сбежать, если вернешься на корабль? — Предположила Яна.

— Очень может быть. — Задумался Яма. — Они могли перестраховаться. Вполне правдоподобно.

— Так что же будем делать?

— Как что делать? Надо найти мой Портал и установить на место.

— А если улететь без него?

Яма посмотрел на Яну, как на привидение:

— Куда улететь? Я же говорил, что это — корабль-зонд. Отсюда до Подсолнечной он будет лететь больше десяти стандартных лет. На нем нет ни системы регенерации воздуха, ни кухни-автомата. Мы не можем на нем лететь, даже если каким-то чудом раздобудем запас пищи и воздуха. Ты готова провести со мной ближайшие десять лет в этой кабинке?

— Ну, вообще-то у меня на это время были другие планы.

— У меня тоже…

— Можно взлететь с Желтой Бусины и из космоса подать сигнал бедствия.

Яма немного подумал, потом решительно помотал головой:

— Тоже не пойдет. В Верхних Измерениях сигналы слишком слабы и неустойчивы. Нам придется смещаться вниз по Измерениям. Но не факт, что помощь придет достаточно быстро. Могут пройти месяцы, а то и годы. И вообще, на кораблях-зондах никто не летает без Порталов. Мало ли что… Ага! У меня идея. Может, мне удастся запустить Портал на другом корабле.

— На другом?

— Ну да. Это прогулочная яхта разумных улиток с планеты, названия которой я не помню. Но их мир тоже подключен к Сети ППП, а на кораблях, как правило, установлены адаптированные к ним Порталы. Пошли, посмотрим.

Они покинули корабль через световой шлюз и приблизились к дырчатой пирамиде.

— Не представляю, что за существа могут летать на таком корабле. — Задумчиво сказала Яна, с удивлением разглядывая странные очертания. Вместе с этим она отметила, что показавшиеся вначале огромными корабли на самом деле не такие уж и большие. Просто замкнутое пространство ангара влияло на человеческое восприятие. Корабль Ямы не превосходил по размерам «Большой Скачок», а космолет разумных улиток был лишь немного больше.

— Вообще-то, разумных улиток называют улитками только потому, что человек просто физически не способен выговорить их настоящее название. На самом деле, они похожи на улиток примерно так же, как розы на помидоры. Колония улиток образует коллективный разум. Отдельные улитки — как клетки единого организма. Они довольно маленькие, так что эти отверстия в корпусе для них — грузовые люки.

— И ты надеешься пролезть внутрь?

— В корабле улиток должен быть один главный люк. Через него внутрь корабля затаскивают крупные детали.

— Сколько же ты знаешь разных типов космических кораблей? — Этот вопрос чрезвычайно интересовал лейтенанта военно-космической разведки Очеловеченной Федерации.

— Очень мало. Я знаком только с основными характеристиками. Я даже не знаю, насколько стар этот корабль. Мог только предположить, что ему не меньше двухсот стандартных лет.

— Это значит, что улитки уже умерли?

— Не знаю. Вообще-то, коллективный разум живет довольно долго. Но я не слышал, чтобы у темных эльфов имелись другие пленники.

Обойдя вокруг две грани пирамиды, Яма показал на отверстие у самого основания, которое превосходило по диаметру все остальные:

— Это, кажется, и есть главный люк.

Не теряя напрасно время, Яма по-пластунски полез в проход.

— Слушай, — спохватилась Яна, — а почему ни на одном из кораблей нет двигателей?

— Как это — нет? — Удивился Яма. — Их что, тоже свинтили? Да нет, вроде все на месте.

Яна поняла, что она подходит к инопланетной технике с земными мерками и спросила:

— А какие двигатели у вас используются?

— Гравитационные преобразователи, конечно. — Голос Ямы звучал тише, так как он уже довольно далеко залез в главный люк. — Все, открыл. Ползи за мной.

Яна поползла. Вскоре впереди она увидела светлое пятно. Это оказалось входом в корабль. Но внутри основной лаз расходился в три стороны широкими проходами и в сто — узкими.

— Яма! Ты где?!

— Здесь… Вот это да! И тут Портал демонтировали.

— Выбирайся назад. Темные эльфы скоро очнутся. Мне бы не хотелось, чтобы они нашли нас в этих норах.

Вылезать, пятясь задам, оказалось довольно сложно. Но через некоторое время люди вновь оказались в корабле Ямы. На этот раз юноша закрыл за собой люк. По крайней мере, темные эльфы неожиданно не ворвутся внутрь корабля и не помешают военному совету.

А совет Яне и Яме был очень необходим.

— Итак, мы не можем покинуть Ожерелье, пока не раздобудем хотя бы один действующий Портал. — Яма машинально нажал на клавишу, один из дисплеев зажегся, но сразу же погас. — Граф Гельфиссил проводил опыты с космическими кораблями. Возможно, он в какой-то степени разгадал секреты техники Повелителей, раз сумел снять Порталы с кораблей. Остается только найти эти Порталы.

— Штурмград? — Сказала Яна.

Яма кивнул:

— Почти наверняка. Но как мы туда проникнем? И вообще, как мы выйдем из этого замка?

— Можно вернуться к воздушной лодке и спокойно на ней улететь.

— Боюсь, что наше исчезновение уже заметили. Я ощущаю биотоки беспокойства у эльфов на нижних ярусах замка. Почти наверняка, они ищут нас. Кроме того, я не хочу расставаться со своим кораблем.

— Но ты же не собираешься лететь на нем в город темных эльфов?

— Можно было бы спрятать его в лесу… — Вслух подумал Яма.

— Не думаю, что это хорошая мысль. — Возразила Яна. — Темные эльфы без труда его обнаружат. Кроме того, не стоит раздражать эльфов-повстанцев. Сейчас наша судьба им безразлична. Мне не хотелось бы на Желтой Бусине приобрести еще одного врага.

— Ты права. — Легко согласился Яма. — Попробуем незаметно покинуть замок.

Он тяжело вздохнул. Яна прекрасно понимала его чувства. Добраться до своего корабля, считать, что уже добился победы, и вдруг опять оказаться на старте.

Люди покинули золотую каплю. Световой шлюз закрылся, так что на абсолютно гладкой поверхности вновь нельзя было разглядеть ни единой щелочки.

Они пошли к выходу, но Яма вдруг жестом остановил Яну:

— В караульной кто-то есть.

— Темные эльфы? — В мгновение ока в руках Яны очутилась дубинка, выхваченная из-под одежды.

— Нет… Не знаю… Стражников не освободили. Внизу, вроде, тоже все без изменений.

— Постарайся поточнее все проверить. — С тревогой сказала Яна. Здесь не лес. В замке у нас не может быть друзей.

— Да знаю я, знаю. — С легким раздражением отмахнулся Яма. Возможно, его задело напоминание о том, что он «проворонил» Бувинрата. — Если бы мысленное сканирование было таким простым делом, как тебе кажется…

— Мне, конечно, трудно судить о твоих магических способностях, поэтому, тем более, лучше перестраховаться.

— Я уверен, что за воротами один человек, то есть эльф. — Яма посмотрел на Яну с нескрываемым удивлением. — Это женщина. Эльф женского пола.

— Что тут странного?

— Ничего. Но она настроена вполне дружелюбно. Пойдем.

— Ты уверен, что это не ловушка? — Настойчиво спросила Яна. — Ты сам мне рассказывал о двойном сознании эльфов. Мы же в замке, где кругом враги.

— Может, не везде. Может, она принадлежит к повстанцам Бувинрата? Поступим так: я первый зайду в караульную, а ты подстрахуешь меня.

Яна обернулась и посмотрела на ангар:

— И что мне делать, если тебя схватят? Здесь же нет другого выхода. Пойдем вместе.

— Ладно. Только не сразу пускай в дело свою дубинку.

Люди заняли позиции с двух сторон от ворот. Они открывались наружу, так же, как и внешние двери.

Яма показал Яне большой палец. Потом два пальца. Три. Четыре. Открытая ладонь!

Люди вихрем ворвались в караульную, приготовившись отразить любое нападение. Но их никто не атаковал. Стражники продолжали лежать на полу, связанные по рукам и ногам. Женщина-эльф вскрикнула от неожиданности и вжалась в стену, испуганно глядя на внушительную дубинку Яны.

— Кто ты такая? Что здесь делаешь? — Яма грозно надвинулся на женщину-эльфа.

Но называть женщиной это хрупкое и нежное создание было бы неправильно. Девушка-эльф — более подходящие наименование для большеглазой красавицы с длинными вьющимися локонами. Но она не принадлежала к расе темных эльфов. Ее отдаленное сходство с Диньзиль Лафринсель подтверждало, что она является уроженкой Желтой Бусины.

Голос девушки-эльфа звучал, как птичья песня:

— Меня зовут Фиринзель. Я отведу вас в безопасное место.

— Откуда ты узнала, что мы здесь? Что ты о нас знаешь? — Вопросы Ямы звучали уже не так сурово. Нельзя оставаться грубым, разговаривая с таким прелестным существом.

— Я живу в замке. — Немного невпопад ответила Фиринзель и захлопала длинными пушистыми ресницами. — Пойдемте, я помогу вам.

— Мы можем ей доверять? — Обеспокоено спросила Яна. Причем неясно было, опасается она ловушки темных эльфов, или ее тревожит тот взгляд, которым Яма смотрит на девушку-эльфа.

Яма ничего не сказал, пожирая глазами длинные точеные ножки Фиринзель, которые подчеркивало тончайшее облегающее платье. Темно-зеленый материал растягивался, когда девушка-эльф делала шаг, и сжимался, когда она останавливалась. Эльфы не носили нижнего белья. Яна к этому привыкла, а вот Яма, похоже, еще не успел.

— Что ты чувствуешь? — Настойчиво повторила Яна.

— А? — Яма как будто проснулся. — Я чувствую себя хорошо.

— Я не об этом. Ты не забыл, что мы все еще в замке графа Гельфиссила?

— Она нам поможет. — Яма протянул руку, как будто хотел коснуться Фиринзель.

Девушка-эльф легко скользнула в сторону выхода:

— Идите со мной.

Яма пошел за ней, как загипнотизированный. Если у Яны и возникли подозрения, то внешне она постаралась их никак не проявить. Она держала дубинку наготове и внимательно осматривала коридоры.

— Куда ты нас ведешь? — Спросил Яма. По тону юноши можно было заключить, что его интересует не столько ответ, сколько желание еще раз услышать голос Фиринзель.

— Мы идем в безопасное место. — Девушка-эльф улыбнулась, и Яма улыбнулся в ответ. — Я жила в этом замке еще до того, как его захватили темные эльфы. Я знаю все безопасные места.

Если на Яму голос Фиринзель действовал, как пение сирены, то Яне показались странными некоторые интонации и переливы ее голоса. Они поднялись по незаметной винтовой лестнице еще на один ярус вверх. Согласно планам Бувинрата, тут находились покои самого Гельфиссила и его приближенных. Здесь в планировке замка были сделаны самые большие изменения. Яна поняла это, так как никак не смогла идентифицировать длинный прямой коридор, в котором они оказались.

— Здесь нет темных эльфов?

— Здесь — нет. — Фиринзель неожиданно рассмеялась. — Темные эльфы — внизу. А здесь никого нет.

— Что находится за этими дверьми? — Поинтересовалась Яна, подозрительно разглядывая массивные запоры.

— Тут есть много очень интересных вещей. — По-детски доверительно сообщила Фиринзель. — Вот за этой дверью граф Гельфиссил хранит свою казну. Вот здесь он проводит опыты. Вот тут занимается любовью с женщинами…

Девушка-эльф подкупала своей наивностью и бесхитростностью. Яма буквально таял. Даже Яна слегка расслабилась. Казалось, что людям наконец-то повезло.

— …Вот здесь живу я… — Фиринзель, к удивлению людей, прошла мимо своей комнаты.

— …А вот в этой комнате живет моя любимая зверушка. — Так же простодушно сказала девушка-эльф и толкнула следующую дверь. — Я как раз собиралась ее покормить.

Совершенно размякший Яма сунулся было внутрь, но вдруг отпрыгнул назад, с силой отпихнув Яну в сторону.

— Что за…?! — Запротестовала Яна против такого грубого обращения, но уже через мгновение все поняла.

Из комнаты в коридор выскочило (выползло? вытекло? вывалилось?) такое отвратительное создание, которое не могло бы возникнуть даже в самом извращенном разуме человека, пишущего сценарии к фильмам ужасов. Вначале Яна решила, что существ несколько, но, присмотревшись, еще более поразилась увиденному.

Представьте себе двух огромных червей или толстых безглазых змей с распяленными зубастыми пастями. Спины этих червей соединены в двух местах перемычками, как полозья санок. На перемычках, там, где у санок находилось бы сидение, возвышается гипертрофированный человеческий торс с пародией на поросячье рыло вместо головы. Руки его сжимают блестящий металлический лук. Черви-опоры, торс и голова окрашены в мерзкий бледно-розовый цвет и трясутся, как желе, при каждом движении. Вдобавок ко всему, это существо вдвое выше человеческого роста.

Яма с легкой дрожью в голосе спросил:

— Фиринзель, что это за чудовище?

Девушка-эльф беспечно ответила:

— Это Хранитель замка. От него еще никто не мог спастись. И вас тоже ждет смерть. Он проголодался.

В подтверждение ее слов Хранитель натянул тетиву лука и нацелил его на Яму.

— Что за шутки?! — Юноша пытался следить за чудовищем и одновременно смотреть на Фиринзель.

Между руками Хранителя блеснула молния. Он спустил тетиву и эта молния вонзилась в то место, где только что стоял Яма. Лишь в самый последний момент юноша успел отпрыгнуть в сторону.

— Я люблю смотреть, как охотится Хранитель. — Счастливая улыбка озарила очаровательное личико Фиринзель. Она спряталась за спину чудовища.

— Убери свою зверушку, а то… — Начал закипать Яма.

Яна ухватила его за рукав и потянула прочь:

— Бежим! Ты что, не понял, что нас заманили в ловушку?!

Яма потряс головой, как будто только что проснулся:

— Какой же я идиот. Так глупо вляпаться!

Хранитель вновь послал в людей стрелу-молнию. Яна и Яма отскочили друг от друга. В полу между ними появилась маленькая выбоина, светящаяся раскаленным камнем.

Вдали в коридоре показались темные эльфы. Они не приближались, видимо, опасаясь зверушки Фиринзель.

— Вам не убежать! — Радостно захлопала в ладоши девушка-эльф.

Хранитель пополз за людьми. Черви-опоры пускали слюни и щелкали зубами.

Еще одна молния сверкнула над головами людей и раскрошила резную колонну. Темные эльфы быстро баррикадировали коридор огромными щитами из толстых бревен.

— Не успели… — Яна с горечью посмотрела в ту сторону.

Люди оказались в ловушке. Хранитель перегораживал почти весь коридор. Проскочить мимо зубастых червей было практически невозможно.

— Заклинание Силы-Мощи-Скорости! — Напомнила Яна.

— Не могу! — Со смесью изумления и ужаса крикнул Яма. — Кажется, я его забыл.

— Фиринзель завладела твоими мыслями! — Догадалась Яна.

— Какой я кретин! — Сокрушенно стукнул себя по лбу кулаком юноша и едва успел избежать очередного огненного заряда.

— Это точно! — Согласилась Яна. — Скажи, эти молнии магические?

— Похоже на то!

Хранитель вновь выстрелил, но на этот раз Яна не бросилась ниц, а лишь чуть отклонила корпус и вытянула руку, расположив ее на пути огненной стрелы.

Яма закричал от страха, когда увидел, как молния прошла сквозь руку девушки. Яна тоже вскрикнула, но не от боли, а от удовлетворения. Магия не причинила ей никакого вреда!

Хранитель, видимо, тоже это понял. Оба червя издали вой, от которого у Яны заложило уши. На Яму этот звук оказал еще большее влияние. Юноша повалился на пол, сжимая голову рукам.

— Яна! Эта тварь использует магию, чтобы пожирать мои мысли!

Хранитель вновь натягивал тетиву лука. Уже возникло свечение, говорящее о зарождении новой молнии. Яна вдруг отчетливо вспомнила слова своего отца, восемнадцатого патриарха школы Дракона. Убедившись, что его дочь имеет весьма небольшую склонность к классическому древнему боевому искусству, предпочитая ему приемы военно-космической разведки, Сун Чжи глубокомысленно заключил: «Видимо, таков твой стиль — хватать все, что попадется под руку, и колотить врагов, пока они не перестанут сопротивляться». Конечно, он преувеличивал. Яна Чжи прекрасно владела всеми приемами школы Дракона. Но сейчас она пошла по другому пути.

Яна прыгнула прямо на Хранителя, левой рукой впилась в желеобразную дряблую плоть, а правой начала изо всех сил бить дубинкой его по голове. Наверное, на зверушку Феринзель еще никто так не набрасывался. Хранитель привык убивать свои жертвы магией и оказался совершенно не способен отразить физическое нападение. Он выронил лук и растерянно застыл.

Впрочем, его столбняк длился не очень долго. Не успел еще затихнуть звон от упавшего на каменный пол металлического лука, как свиное рыло Хранителя превратилось в месиво. Странно, но крови не потекло, как будто Яна молотила дубинкой не по телу живого существа, а по трухлявому пню. Еще несколько жестоких ударов, нанесенных умелой воительницей — и опоры чудовища подкосились. Черви издали жалобный стон. Хранитель не упал — он как бы расплылся на полу бесформенной грудой мелко вибрирующей плоти.

Фиринзель, все это время приплясывающая от нетерпения за спиной своей зверушки, пронзительно вскрикнула, как будто это ее поразила дубинка Яны.

Яна обернулась:

— Яма, ты жив?

Юноша предпринимал отчаянные попытки встать на колени. Это пока получалось не очень хорошо. Его постоянно заносило вбок.

А по коридору уже бежали темные эльфы в полном боевом вооружении. Вместо «стреляющих жезлов» они сжимали в руках металлические арбалеты. Яна не успела прийти на помощь своему спутнику, как его окружили враги. Они рывком подняли его с пола и скрутили руки за спиной. Яма даже не пытался сопротивляться.

Знакомый людям сержант в сопровождении четырех солдат медленно направился в сторону Яны.

— Я же обещал, что буду за вами присматривать. — Сказал он и наставил арбалет на девушку. — Это не магическое оружие. Так что дважды подумай, прежде чем сделаешь хоть одно движение.

Яна подумала пять раз. Потому что на нее смотрели острые наконечники сразу пять стрел. Даже для дочери и ученицы восемнадцатого патриарха школы Дракона это было слишком много. Кроме того, сопротивление Яны могло стоить жизни ее спутнику.

Девушка медленно отвела правую руку в сторону и выпустила дубинку. Солдаты быстро подскочили и защелкнули на ее запястьях и щиколотках очень красивые серебряные кандалы. Точно такие браслеты уже украшали конечности Ямы.

— Это немного вас успокоит. — Сержант опустил арбалет и сдвинул шлем на затылок. — Я уже отправил мыслеграмму графу Гельфиссилу. Граф приказал мне препроводить вас в Штурмград. Если Бестиаст не обеспечил вашей охраны, то в лабораториях Гельфиссила вы будете в целости и сохранности.

Яма, постепенно приходящий в себя, выразительно посмотрел на мертвого Хранителя:

— Могу себе представить эти целость и сохранность.

— Нет, — прищурился сержант, — не можешь…

— Убийца! Будь ты проклята! Убийца! — Фиринзель подскочила к Яне и ударила ее ногой в бедро. Удар был неумел и слаб, но косморазведчицу возмутил сам факт нападения на скованного по рукам и ногам человека.

Темные эльфы вежливо, но твердо, оттеснили девушку-эльфа в сторону. Она упала на тело Хранителя и горько зарыдала.

— Как можно оплакивать это чудовище? — Удивился Яма.

— Она же сумасшедшая! — Расхохотался один из солдат. — Граф Гельфиссил убил всех ее родственников во время штурма замка и изнасиловал Фиринзель, когда стал хозяином. А ее любимого эльфа превратил в Хранителя замка. С тех пор они тут и живут. Хранитель животное. Он ничего не помнит о своем прошлом. Он просто подчиняется приказам графа или Фиринзель.

— Почему же она не отомстила графу? — Яма одарила сумасшедшую полным презрения взглядом.

— Женские поступки логически не объяснить. — Глубокомысленно изрек сержант. — Фиринзель выпрашивала у Гельфиссила пленников и скармливала их Хранителю. Многие из них знали ее еще до нашей победы. Некоторые были друзьями.

Солдат добавил:

— В некотором роде, мы благодарны вам за то, что вы убили Хранителя. Фиринзель иногда по ночам выпускала его на охоту. Эта тварь сожрала моего приятеля. Мы жаловались графу, но он отвечал, что не надо зевать. Надо всегда быть начеку.

— Так может, вы позволите нам незаметно исчезнуть? — Осторожно спросила Яна.

Сержант отрицательно покачал головой:

— Мы вам, конечно, благодарны, но не настолько же!

Яна заметила, что Яма начал что-то бормотать себе под нос. Наверное, чары Фиринзель рассеивались, и он наконец-то вспомнил какое-нибудь подходящее заклинание.

Но воспользоваться магическими талантами Яма не успел.

В коридоре появился еще один участник спектакля. Вернее, участница. Девушка лет двадцати. Она возникла прямо из стены. Яна сразу поняла, что она принадлежит к тому же роду, что и Яма. Большие фиолетовые глаза, короткие светлые волосы, перепонки между пальцами. Первые же слова девушки показали, насколько Яна близка к истине.

— Привет, братишка. Кажется, ты опять попал в какую-то неприятную историю?

— Здравствуй, сестренка. Наконец хоть кто-то озаботился моей судьбой.

Яна догадалась, что эта девушка — Килеана Рил, волшебница, старшая сестра Ямы.

Темные эльфы этого не знали.

— Кто такая? — Рявкнул сержант и угрожающе наставил на девушку арбалет. — Мордой в пол! Руки на затылок!

— Как скажешь… — С некоторой толикой злорадства произнесла Килеана.

Темного эльфа сбила с ног невидимая непреодолимая сила и разложила на полу точно в той позе, которую он назвал.

— У кого-нибудь еще есть пожелания или просьбы? — Повернулась волшебница к солдатам.

Те немедленно побросали оружие.

— Спите спокойно, вояки. — Килеана сделала несколько пассов руками. — Пусть вам приснятся сны о мире.

У темных эльфов не нашлось сил противиться магической мощи волшебницы. Нестройной толпой они отступили от пленников и застыли с закрытыми глазами, как изваяния.

— Эта девушка с тобой? — Спросила Килеана у Ямы, показав на Яну.

— Со мной.

— А эта? — Палец девушки уперся в Фиринзель.

— Эта — с ними. — Юноша кивнул на темных эльфов.

Кандалы на людях сами собой отпали.

Яна потерла запястья:

— Первая приятная встреча на этой планете.

— Ее зовут Яна Чжи. — Представил девушку Яма. — Она с Земли. Случайно оказалась в этом мире. Больше всего хочет вернуться обратно.

Килеана заинтересованно оглядела Яну:

— Я первый раз вижу девушку, которая познакомилась с моим братом, но больше всего хочет с ним расстаться.

— Вас это удивляет? — С вызовом спросила Яна.

— Скорее, радует. — Килеана показала на брата. — Он страдает преувеличенным самомнением. Хоть кто-то окажет на него положительное влияние. Яма, объяснишь ты мне в конце концов, что здесь происходит?!

Стараясь говорить как можно короче, Яма поведал сестре о своих приключениях.

— Так, так. — Покачала головой волшебница. — Пожалуй, тебя следует не ругать, а хвалить. Значит, дракон по имени Крахторот захватил в этом мире власть и с боями пробивается к Центру Мироздания?

— Если бы только это! Похоже, он или его темные эльфы нашли ключи к технологиям Повелителей. Нужно немедленно сообщить об этом представителям Империи.

Килеана задумчиво потерла пальцем лоб:

— Конечно, я немедленно пошлю сообщение. Но Повелители не станут вмешиваться в дела Ожерелья. И ты об этом знаешь. Сейчас эльфы воюют с эльфами, но стоит тут появиться первому же боевому крейсеру, как все они объединятся против нового, то есть старого врага. Император Киллатолис на это не пойдет.

— Тогда, может, обратиться напрямую к НЕМУ? — Осторожно предложил Яма.

— Если люди с любой проблемой побегут за помощью к Богам, то чего они будут стоит в их глазах? Кроме того, я не удивлюсь, если здесь разыгрывается очередной спектакль Возрождающегося.

Яма удивленно поднял брови:

— Об этом я как-то не подумал. Ты думаешь, что все мы не случайно оказались на Ожерелье? Но каков план Возрождающегося?

— Вот когда с ним встретишься, тогда сам и спросишь.

Яна молча слушала разговор брата и сестры и поражалась тому, как просто и естественно эти двое рассуждают о судьбах миров и отношениях с Богами. От Ямы она узнала, что Возрождающимся называют Великого Первого Бога, постепенно набирающего свою былую силу. Некоторые звали его Трисмегистом. Правда, все эти имена и звания для лейтенанта космической разведки казались далекими и абстрактными понятиями. Хотя эльфы и рассказывали людям о происхождении Материи, Магии и Разума, те не слишком верили в эти истории. Тем более странно Яне было услышать рассуждения на тему: «Надо пойти и поговорить с Богом».

Наконец, Яна решила поучаствовать в беседе:

— Извините, что вмешиваюсь. Но у меня, кажется, есть идея. Раз Вы, Килеана, такая могущественная волшебница, что смогли переместиться сюда, к брату, то почему бы Вам не переместить всех нас обратно?

Яма и Килеана рассмеялись, как будто Яна удачно пошутила. Потом волшебница подошла к стене и помахала рукой. Рука проходила сквозь камень, как сквозь воздух!

— Это не физическое тело, а моя проекция в этом мире. — Объяснила Килеана. — Я сейчас нахожусь очень далеко отсюда, в доме моей учительницы — Ридалины из Лопараса, на Перекрестке Измерений. Поэтому я не властна над вашими телами.

— А как же они? — Яна показала на спящих темных эльфов.

— Я воздействовала на их сознания, а не на тела.

— Понятно. — Яна повернулась к Яме. — Значит, нам все-таки придется отправляться в Штурмград за Порталом.

— Да нет, не придется. — Юноша хитро прищурился и посмотрел на свою сестру. — Ты думаешь о том же, о чем и я?

Килеана заговорщицки подмигнула, на секунду перестав быть волшебницей и превратившись в девочку-шалунью:

— Наверное, и я об этом подумала.

— Нет Крахторота — нет проблемы.

Яна догадалась, что они имели в виду. Все государство темных эльфов держалась на силе и знаниях короля-Дракона. Если бы удалось уничтожить его, то с обезглавленной империей можно было бы справиться без особого труда. Вот только сама Яна Чжи не для того использовала план «Е-восемь», чтобы заниматься уничтожением драконов.

Она сказала:

— У нас на Земле есть пословица: «Чтобы убить дракона, надо самому стать драконом».

— Очень мудрое высказывание. — Согласилась Килеана. — Вот видишь, брат, Яна тоже согласна с нашей идеей.

— Вообще-то я имела в виду…

Но Яма не дал Яне договорить:

— Я бы внес некоторую поправку: «Чтобы победить дракона, надо самому быть драконом».

— Какая разница?

— Разница очень большая. Мы не собираемся сражаться с драконом без ведома его соплеменников. Не стоит возрождать старинные обиды и распри. Я думаю, драконы сами не обрадуются тому, что один из них стравил эльфов, чтобы добраться до Центра Мироздания. Пусть они сами решают, что делать с Крахторотом.

— А-а-а. — Яна поняла, что немного ошиблась в своих предположениях. Впрочем, ведь она не знала, что ее новые знакомые могут запросто общаться с Богами, Повелителями и драконами.

— Только ничего не говори родителям. — Сказал Яма сестре и кивнул на темных эльфов. — Нам не нужны лишние жертвы.

Потом он обратился к Яне:

— Остается только решить, что мы будем делать, пока не прибудет спасательная команда.

— Можно спрятаться в лесу… — Предложила Яна, ноувидела, что Яма скривился, наверное, вспомнив Бувинрата. — Можно захватить этот замок и оборонять его… Да, согласна, это неразумно… Придумала! Твой корабль сможет подняться на Измерение вверх?

— Ты имеешь в виду, что мы попадем на Черно-Белую Бусину?

— Вот именно. Кстати, надо бы узнать у темных эльфов, зачем они сняли Порталы со всех кораблей. Возможно, они как-то собираются использовать их против королевских эльфов.

— А ведь ты права! — Яма нахмурился. — Я слишком много заботился о своем собственном спасении, и не задумывался о том, чтобы помочь кому-нибудь еще… кроме тебя, Яна.

— Возможно, именно в этом и заключается смысл твоего появления на Ожерелье. — Сказала Килеана. — Уж не в этом ли план Возрождающегося?

— Ты можешь что-нибудь достать из мозгов этих темных эльфов? Спросил Яма у сестры.

— Это простые солдаты. Их не посвящали в планы командиров.

Юноша показал на Фиринзель, мирно спящую на трупе Хранителя:

— Она может что-то знать. Она жила с графом, хотя он убил ее родственников и надругался над ней и ее любимым. Она лишилась разума, поэтому, возможно, граф не боялся при ней обсуждать свои планы.

Килеана повела рукой вверх и вниз, потом приказала Фиринзель:

— Очнись ото сна. Вспомни, кем ты была. Вспомни, кто твой друг, а кто — враг.

Девушка-эльф открыла глаза. В них отражались ужас и стыд от того, что она творила все эти бессчетные годы.

— Простите меня. — Всхлипнула она, нерешительно приближаясь к людям. — Пожалуйста, простите.

— Ты ни в чем не виновата. — Великодушно произнес Яма. — За все в ответе граф Гельфиссил.

Когда он произнес это имя, в больших глазах Фиринзель вспыхнуло пламя ненависти:

— Гельфиссил ответит за свои преступления. — Твердо пообещала она, став на мгновение чем-то похожей на Бувинрата. — Что мне делать?

— Скажи, ты знаешь, зачем темным эльфам понадобились Порталы с космических кораблей?

— Я слышала, что король-Дракон научил своих магов перенастраивать Порталы. Через них они готовят вторжение на Черно-Белую Бусину. Гельфиссил говорил о том, что, они ударят в самое сердце королевства. Кажется, он имел в виду самого короля Эллчагра! Мы должны предупредить королевских эльфов!

— Проклятье! — Яма сжал кулаки. — Килеана, Повелителям все-таки надо это сообщить. А мы не будем терять времени. Яна, бежим на корабль.

— Можно, я тоже полечу с вами? — Робко сказала Фиринзель и просительно посмотрела в глаза Яме. — Вы такие храбрые. Но и я могу вам пригодиться.

Яма расплылся в улыбке, но вдруг резко посерьезнел и решительно произнес:

— Мне кажется, что тебе лучше остаться на Желтой Бусине. Ты помнишь Бувинрата?

— Помню. — Тихо произнесла сразу погрустневшая девушка-эльф.

— Он сейчас в лесу готовит восстание против темных эльфов. Иди к нему. Он поможет тебе отомстить Гельфиссилу.

— Это хорошо. — Фиринзель оскалила ровные белоснежные зубки в хищной улыбке. — Это мне нравиться.

— На грузовом причале стоит воздушная лодка. Ты умеешь ей управлять?

— Умею. — С готовностью отозвалась девушка-эльф. — Я теперь много чего умею.

Она встала на колени возле распластанного тела Хранителя и осторожно поцеловала розовую дряблую кожу. Потом бросила прощальный взгляд на Яму и молча бросилась бежать по коридору.

— Мне очень жаль, что я убила ее бывшего возлюбленного. — Тихо сказала Яна.

— Ты убила чудовище! — Покачал головой Яма и посмотрел вслед Фиринзель. — Похоже, у графа Гельфиссила появилась серьезная проблема. Она будет преследовать его, пока не отомстит.

Потом юноша подошел к Килеане:

— Нам пора. Не забывай меня, сестра! Как-нибудь, когда заскучаешь, заглядывай на Черно-Белую Бусину.

— Удачи вам! — Килеана помахала рукой и исчезла в воздухе, как выключенная голограмма.

Вернувшись той же дорогой, люди вновь оказались в ангаре с космическими кораблями. Теперь они не прятались — чары волшебницы продолжали действовать — все эльфы в замке спали беспробудным сном.

— Почему ты не взял Фиринзель? — Наконец, решилась спросить Яна.

Яма с мягкой улыбкой, но совершенно серьезно ответил:

— Я один раз уже допустил ошибку, заглядевшись на другую девушку, когда со мной рядом была ты. Больше я подобной ошибки не повторю. Обещаю.

Такие слова не оставили равнодушной даже лейтенанта военно-космической разведки. Яна чмокнула своего спутника в щеку. Через мгновение в поцелуе слились их губы.

У людей, рожденных на разных планетах, может быть разная внешность, разное мировоззрение, разные таланты и способности. Но любовь везде одинакова. Она преодолевает любые барьеры.

Глава 14. Последний танец Жемчужины

— В этих парадных мундирах королевских военных советников мы выглядим стопроцентными придурками! — Произнес Олаф, придирчиво разглядывая свое изображение в большом зеркале.

Максим не стал спорить с этим очевидным утверждением. Эльфийские одежды казались непривычными и стесняющими движения, хотя портные сняли с людей все возможные мерки.

— Руки путаются в плаще. — Продолжал жаловаться Олаф. — Штаны слишком короткие и широкие. А этот парадный бронежилет — просто насмешка над здравым смыслом.

Боевые доспехи эльфов являлись результатом многовековых улучшений и модернизаций. Легки, гибкие и прочные, с точки зрения офицеров военно-космической разведки, они по эффективности превосходили защитное обмундирование антитеррористических штурмовых групп Очеловеченной Федерации. Но парадные кирасы, которые Олаф назвал «бронежилетами», полностью соответствовали древним церемониальным образцам. Их с избытком украшали чеканкой, насечкой, драгоценными камнями, так что из защитных доспехов кирасы превращались в произведения ювелирного искусства.

— Мне тоже не нравится этот маскарадный костюм, — прервал стенания Олафа Максим, — но теперь мы стали частью эльфийского мира, и иногда должны подчиняться его законам. В конце концов, никто не заставляет нас таскать на себе эти побрякушки все время.

— Ага, не заставляет! — Усмехнулся тот. — Тризелна, когда увидела меня в этой мишуре, сразу заявила, что, мол, только этот наряд достоин истинного героя.

— Ладно уж, Олаф, отмучаемся этот пир, доставим нашим дамам удовольствие. Но потом пусть хоть кто-нибудь попробует заставить меня снова одеть эти дурацкие одежды.

— Пора идти. Смотри, твоя Диньзиль уже прилетела за нами на воздушной лодке.

Пир по случаю выигранной битвы должен был состояться во дворце принца Киссалина. Это здание значительно уступало по размерам дворцу принца Эллмира, но, как говорили знатоки, намного превосходило его красотой пропорций и изяществом украшений. На пир пригласили практически всех высших офицеров и магов, что дало людям повод усомниться в своевременности подобного мероприятия. Все-таки война продолжалась, и большая часть армии короля-Дракона удерживала свои позиции. Но сам принц Кинтэлл был совершенно уверен в том, что поражение у Позвоночной Гряды надолго остановит боевые действия, и для Черно-Белой Бусины будет полезна демонстрация мощи победоносной армии.

Приглашенные на пир прибывали туда и по земле, и по воздуху. Пролетая над Карливаллом на воздушной лодке, Максим и Олаф вновь наблюдали за тем, как горожане готовятся к празднику, который, естественно, не ограничится стенами дворца. Но теперь город неуловимо изменился. Как уже упоминалось выше, Карливалл построили на границе леса и степи. Теперь его равнинная часть, где раньше размещались воинские части, обезлюдела (или обезэльфила?) из-за того, что весь резерв был отправлен на фронт. Зато часть зданий в лесной части превратилась в форты и крепости. Там можно было заметить зенитные орудия и солдат в сине-голубой форме принца Киссалина.

— Братец неплохо укрепил город. — Оценил Максим, профессионально осмотрев укрепления.

— Да уж, — согласился Олаф, — за такое короткое время сделать что-нибудь стоящее — для эльфа это выдающийся результат.

— А как строго смотрят на небо эти дозорные! Как будто рассчитывают получить повышение за самую зловещую морду.

— Конечно, все кругом веселятся, а этим бедолагам приходится сидеть на посту и смотреть, как красивые девушки пробегают мимо с кувшинами вина. Посмотрел бы я на твое лицо, будь ты на их месте!

— Мы-то как раз не на их месте. Мы, если помнишь, не отсиживали зад… извини, Диньзиль… не протирали штаны, сидя в городе. Мы, между прочим, совершали Необыкновенные Великолепные Геройские Подвиги!

— Смотрите, не очень-то зазнавайтесь, новоиспеченные графы! Поддразнила их Диньзиль, ловко управляющая лодкой среди оживленного воздушного сообщения.

Теперь, став официальными военными советниками, косморазведчики все реже и реже видели Дилафиссу Долифандру, занятую делами «конторы». Зато Диньзиль стала их постоянной спутницей, водителем и связистом. В мире, где все подчинялось законам магии, люди не смогли бы даже самостоятельно разжечь огонь.

Вскоре воздушную лодку окружили лесные эльфы:

— Фея Шипов ждет вас у третьего балкона шестого яруса.

— Мы проводим вас.

— Летите за нами.

Смеясь и кувыркаясь в воздухе, веселая компания крылатых малышей полетела впереди. Диньзиль старалась не отставать от них и время от времени закладывала довольно рискованные виражи.

Издалека дворец принца Киссалина почти ничем не выделялся среди других городских зданий. Те же стволы деревьев, сросшиеся в стены; ветви, образующие галереи, балконы, башни; листья, превратившиеся в крышу. Но чем ближе подлетала лодка, тем явственнее ощущалась некая неуловимая утонченность и изысканность всех элементов дворца. И в то же время у людей возникло странное необъяснимое ощущение опасности. Они перестали перебрасываться шутками.

— Странный, должно быть, этот принц Киссалин. — Сказал Максим. Его дворец легок и красив, как… как паутина.

— Я видел Киссалина всего один раз. — Отозвался Олаф. — На прошлом пиру. Впрочем, и ты его видел. Принц показался мне нормальным эльфом.

— Не знаю, не знаю. — С сомнением покачал головой Фрадов. Может, это Дилафисса и Кинтэлл создали у меня предубеждение против Киссалина. Но мне с самого начала не понравилось, что пир собираются устроить в его дворце.

— Дворец принца Киссалина — самый красивый в Карливалле! Сказала Диньзиль. — Принц Эллмир принимал гостей в прошлый раз. Теперь его брат хочет блеснуть гостеприимством. Что в этом такого?

— Ничего. Просто у нас на Земле есть правило: не класть все яйца в одну корзину. А во дворце принца, которого совсем недавно подозревали чуть ли не в государственной измене, соберутся практически все военачальники.

— Но когда все они пировали во дворце Эллмира, ты так не беспокоился. — С ехидцей напомнила Диньзиль.

— Да, но…

— Что может случиться в Карливалле? В тылу? После славной битвы? — Удивилась Диньзиль. — Да здесь одних офицеров собралось больше, чем гвардейцев принца Киссалина во всем городе.

— Ладно, сдаюсь. — Со смехом поднял руки Максим. — Ты меня убедила. Будем петь, пить и веселиться!

— Давно бы так! — Глаза Диньзиль засияли счастливым предвкушением.

На языке жестов Максим показал Олафу: «Я обеспокоен. Будь начеку».

Олаф ответил: «Согласен. У меня такие же опасения».

Воздушная лодка причалила к балкону, где ее уже ждали Тризелна в своем человекообразном виде и Дилафисса Долифандра. Женщины что-то оживленно обсуждали.

— У меня хорошие новости о Яне Чжи. — С ходу огорошила людей Дилафисса.

Максим и Олаф сумели сдержать свои чувства и ничем не выдать волнения. Сказались годы тренировок в классах военной разведки. Их внешнее спокойствие немного удивило Долифандру, но она продолжила рассказ:

— От графа Бестиаста мы узнали, что Яна не погибла, как мы думали. Темные эльфы захватили ее в плен и переправили на Желтую Бусину. Но ей удалось бежать. К сожалению, я не успела узнать подробности, так как торопилась на этот пир. Бестиаст тщательно скрывает свои мысли, маскирует истинные воспоминания ложными образами. Даже наши лучшие специалисты по чтению сознания с трудом пробираются сквозь его отвлекающие хитросплетения. Видимо, он прячет что-то очень важное.

— Как здорово! — Захлопала в ладоши непосредственная Диньзиль. Я так переживала, что Яна погибла.

— Мы тоже очень рады. — Несколько суховато сказал Максим, вынужденный скрывать целый ураган противоречивых предположений, крутящийся в голове.

— Надеюсь, что она найдет способ добраться до своих. Двусмысленно добавил Олаф.

Дамы и их кавалеры проследовали во дворец. Внутри он оказался еще роскошнее и великолепнее, чем можно было представить снаружи. В центральном овальном зале уже собралось немало приглашенных.

— Смотрите! — Сделала большие глаза Диньзиль. — Жемчужина и Эллмир уже здесь.

Принц беседовал со своим братом Киссалином в окружении десятка генералов и адмиралов. Прекрасная танцовщица рассеянно пробегала глазами лица входящих. Заметив людей, она что-то шепнула на ухо своему возлюбленному и неспешно направилась им навстречу.

— Она идет к нам. — Восторженно пискнула Диньзиль.

Максим слегка сжал ее ладонь:

— Только не падай перед ней на колени, дорогая.

Жемчужина величаво приблизилась и приветливо улыбнулась:

— Мое глубокое почтение Фее Шипов Тризелне. Мое искреннее уважение сотрудницам принца Кинтэлла. Мои наилучшие поздравления пришельцам из Срединных Миров. Я слышала о ваших подвигах. Жаль, что я только сейчас смогла познакомиться с вами поближе. Если не ошибаюсь, вас зовут Олаф и Максим? И король Эллчагр назначил вас своими военными советниками?

— Вы совершенно правы, очаровательнейшая Жемчужина. — Ответил Максим. — Мы уже имели счастье видеть Ваш танец на предыдущем пиру. Сказать, что мы были потрясены — значит выразить лишь сотую долю того восхищения и восторга, что мы испытали. Надеюсь, что и на этот раз Вы поразите наше воображение своим непревзойденным искусством. Позвольте представить: Диньзиль Лафринсель — Ваша самая горячая поклонница.

— Спасибо тебе, милая Диньзиль. — Жемчужина протянула руку и коснулась запястья девушки. У эльфов этот жест заменял дружеское рукопожатие. — У тебя очень благородный и красноречивый спутник.

Потрясенная вниманием своего кумира, Лафринсель слабо выдавила:

— Спасибо…

Жемчужина еще раз внимательно посмотрела на людей:

— Я слышала, что вы прибыли с такой далекой планеты, на которой даже не слышали о Сети Порталов и об Империи Повелителей?

— С далекой — это еще мягко сказано. — Усмехнулся Олаф. — На Земле до сих пор уверены, что люди — единственные разумные существа во Вселенной.

— В вашей Вселенной это вполне вероятно. — Уточнила Жемчужина.

— Именно поэтому наше самое главное желание — вернуться домой и рассказать людям о том, что они не одиноки. — Сказал Максим. — К сожалению, это пока невозможно.

— А вот ваши спутницы, как я вижу, совсем об этом не жалеют. Улыбнулась танцовщица.

Тризелна вздохнула:

— Каждый из нас имеет не только привязанности, но и обязанности.

Жемчужина вздрогнула и на долю секунды утратила свой величественный вид. Однако быстро исправила ошибку и медленно произнесла:

— Как верно Вы это сказали, уважаемая Фея Шипов. Слишком верно.

Она еще раз пробежала по людям внимательным оценивающим взглядом:

— Вы ничего не ощущаете в этом дворце такого… странного?

Максим и Олаф быстро переглянулись.

— Дворец принца Киссалина еще прекраснее, чем те дворцы, где нам доводилось бывать. — Осторожно сказал Максим.

— Значит, не ощущаете… — Жемчужина как будто слегка расстроилась. — Ну, не буду вас задерживать. Надеюсь, что мы еще встретимся и поговорим о многом.

Она плавно повернулась и величавой походкой направилась к принцам.

— О-о-о! — Выдохнула Диньзиль. — Она со мной разговаривала!

Дилафисса, молчавшая все это время, пробормотала:

— Раньше я всегда считала, что танцовщицы и певицы интересуются только собой. Похоже, я ошибалась.

— Идите к столам, девушки, — легонько подтолкнул своих спутниц вперед Максим, — у нас тут небольшое дельце.

Он потянул Олафа прочь из зала обратно в галерею. Среди общего брожения неторопливо подтягивающихся на пир гостей его движения не вызывали подозрений. Убедившись, что в пределах слышимости нет ни одного вездесущего лесного эльфа, Максим спросил:

— Что ты об этом думаешь? Я имею в виду Жемчужину. О Яне пока говорить рано.

— Мне показалось, что Жемчужина хотела что-то нам сказать, на что-то намекала, но мы не поняли.

— А ее глаза?

— Черт, у меня до сих пор мурашки по коже. Когда Тризелна сказала про привязанности и обязанности…

— Она потеряла всю свою вежливо-рассеянную приветливость и на миг показала истинную сущность…

— Это был взгляд хладнокровного циничного существа. Взгляд убийцы.

— Не только, Олаф. Это был взгляд смертельно раненого убийцы.

В галерее появилась шумная веселая компания офицеров воздушного флота.

— Ладно, пойдем в зал.

— Но будем трижды внимательны. — Сжал кулаки Олаф. — Не нравится мне это все: и этот дворец, и намеки подозрительной танцовщицы.

За время их отсутствия в главном зале появились принц Кинтэлл, Фея Цветов Гортензия и Фея Коры Бирфисса. Собственно, пир должен был вот-вот начаться. Столы располагались примерно так же, как и во дворце Эллмира. Ближе к центру, вокруг площадки для выступлений, сидели высшие сановники государства. Максиму и Олафу пришлось пробираться к своим местам через половину зала. Их приветствовали даже те эльфы, которых они никогда не видели.

— Как хорошо, что в этом мире нет зависти. — Тихо сказал Олаф Максиму. — А то нас бы съели живьем за такую головокружительную карьеру.

— Эльфам незачем нам завидовать. — С горечью остудил его пыл Фрадов. — Наша жизнь для них — одна минута. Люди приходят и уходят, а эльфы остаются на своих местах. Нас забудут, едва мы исчезнем из этого мира.

— Я вижу, тебя огорчили слова Тризелны и Жемчужины.

— Не огорчили, а заставили вспомнить о нашем истинном долге. Вот Яна сейчас где-то на Желтой Бусине пытается найти путь с Ожерелья на Землю. А чем заняты мы?

Диньзиль увидела, что люди замешкались, и поманила их жестами. Эльфинка чувствовала гордость за то, что благодаря неофициальной должности сопровождающей лишенных магии пришельцев, она находится неподалеку от принцев, фей и, главное, Жемчужины.

— Принц Кинтэлл спрашивал про вас. — Сказала Дилафисса. — Сразу после пира он ждет нас в своем дворце. Он ничего мне не сказал, но, кажется, от наших шпионов поступили какие-то важные сообщения.

— Что-нибудь о Яне?

— Нет, непохоже.

В это время поднялся принц Эллмир и провозгласил первый тост за героев-победителей в битве у Позвоночной Гряды. Потом принц Киссалин поздравил своего брата Кинтэлла с очередным славным деянием. Затем выступали Гортензия и Бирфисса, маги, генералы, адмиралы, офицеры и отличившиеся в бою воины. В общем, через некоторое время эльфийский пир пришел в свое обычное состояние: голоса произносивших речи заглушили музыка, песни и шум за столами. Вскоре перешли к танцам, и тогда в пиршественном зале перемешались существа разных рас и разных званий.

Максим и Олаф внимательно наблюдали за происходящим, однако старались сохранять непринужденный вид и не выделяться среди веселящихся гостей. Они заметили, что точно также поступают Жемчужина, принц Киссалин и несколько незнакомых эльфов, одетых в мундиры его «конторы».

Все началось совершенно неожиданно.

Внезапно Жемчужина вскочила на стол, указала в сторону одного из выходов и пронзительно закричала, заглушив шум в зале:

— Там опасность! Приготовьтесь к бою!

Ее поступок оказался настолько неожиданным, что по инерции продолжала играть музыка, звучали песни, а эльфы, васпаны, ферстиды и тролли самозабвенно танцевали.

— Что случилось? — Взволнованно воскликнул Эллмир, пытаясь снять свою возлюбленную со стола.

— Посмотри, твой брат Киссалин бежит к выходу! Это огромная ловушка!

Эти слова вызвали сильное смятение среди собравшихся. Но никто и не подумал задержать принца Киссалина, опрометью выбегающего из зала. В замешательстве все глядели друг на друга, на Жемчужину, на Эллмира и Кинтэлла, не понимая, что происходит.

— Там активированы Порталы Прямого Перехода! — Вновь указала на выход Жемчужина. — Не стойте же, как истуканы. К бою!

От негодования она топнула ногой.

Эллмир тщетно пытался ее поймать:

— Что с тобой случилось, любимая?! Тебе плохо? У тебя галлюцинации?

— Какие еще галлюцинации?! — Едва не сорвала голос Жемчужина. Вы что, не слышите, что я вам говорю?! Во дворце открыли Порталы Прямого Перехода! Сейчас через них прямо сюда перебрасывают десант темных эльфов!

— Этого не может быть! — Возразил Кинтэлл, однако на всякий случай послал на проверку своих эльфов. — На Ожерелье не работают технические устройства.

— Некоторые не работают. Некоторые — работают. Смотрите! Жемчужина ткнула под нос принцу свой браслет. — Хотя, конечно, вам не понять. Вот, этот значок на микродисплее показывает, что во дворце активировано три Портала и в настоящее время сквозь них проходят сотни живых существ размером с человека. Кто это может быть, как не темные эльфы?

— Что это за браслет? — Кинтэлл схватил танцовщицу за руку, что дало возможность Эллмиру наконец-то поймать свою возлюбленную. Совместными усилиями они стащили ее со стола и поставили на ноги.

Одновременно с этим из коридоров послышался шум. В зал с воплями влетели несколько лесных эльфов. Они не могли даже слова произнести от ужаса. Но слова уже не были нужны. В коридорах замерцали всполохи света, и в зал влетели огненные шары. Несколько отставших малышей вспыхнули в воздухе. Все закричали и заметались по залу.

— К оружию! За мной! — Продолжала кричать Жемчужина. — Надо перекрыть Порталы!

Но на пир никто не захватил с собой серьезного оружия. У Максима и Олафа под одеждой были спрятаны ножи из спасательного комплекта, с которыми они никогда не расставались. Некоторые эльфы имели при себе кинжалы и легкие парадные шпаги. Тролли никогда не расставались с тесаками. Но это оружие не могло противостоять «стреляющим жезлам».

Вслед за огненными шарами в зал ворвались десантники в черно-красных доспехах. Их встретили обломками столов, стульев, посудой и кухонной утварью. Маги пытались на ходу составить заклинания, но им не хватало ни времени, ни специальных инструментов.

Надо признать, что Максим с Олафом оказались также ошеломлены, как и все остальные. И какое-то время они совершенно не понимали, что происходит, что надо делать, куда бежать, с кем сражаться. Однако, когда в зале появились темные эльфы, цели наконец-то определились. Косморазведчики собирались вступить в бой, когда их остановил решительный и властный голос Жемчужины:

— Эй, люди! Вы тут самые быстрые и сообразительные. Останьтесь со мной. Кинтэлл, собери своих эльфов. Мы должны закрыть Порталы, пока в Карливалл не ворвалась целая армия. Васпаны и тролли! Стройте баррикады из столов! Тризелна, Бирфисса и Гортензия — отправьте всех своих эльфов в разные коридоры. Нужно найти выход, чтобы выбраться из этой ловушки.

С танцовщицей произошла необыкновенно быстрая перемена. Она отдавала приказы, как привыкший к беспрекословному подчинению командир.

Темных эльфов оказалось не так много, как представлялось вначале. Когда паника перешла в отчаянное сопротивление, десантников вытеснили из зала и забаррикадировали коридоры, через которые они наступали. В руках королевских эльфов появились трофейные «стреляющие жезлы».

— Если бы не твое предупреждение, Киссалин окружил бы нас целой армией. — Сказал Эллмир. — Они вынуждены были атаковать намного раньше, поэтому мы и смогли защититься. Я боюсь тебя спрашивать… Но… Кто же ты на самом деле?

— Прости. Я вынуждена была скрывать правду. Хотя иногда мне казалось, что мы уже готовы…

— Мы?

— Наши народы…

Внезапно все в зале разом вскрикнули.

Дилафисса объяснила людям:

— По «дальнословию» только что передали: темные эльфы атакуют не только здесь. В Карливалле одновременно открылось сразу несколько Порталов. Принц Киссалин хорошо подготовил предательство. Но Порталы людей-Повелителей…

— Это не наши Порталы! — Резко оборвала ее Жемчужина.

— Ты сказала: «Наши»?! — Схватился за голову Эллмир.

— Я — эмиссар Дальней разведки Империи На Двенадцати Измерениях. Повелительница Скилана Вильдарн. — Отчеканила Жемчужина, решив одним разом расставить все точки над «И».

От нее инстинктивно отшатнулись все эльфы. Даже Эллмир сделал шаг назад. Скилана Вильдарн на миг зажмурила глаза, как будто получила удар ножом в сердце.

— Но это не наша война. — Резко сказала Повелительница. — Я сама не понимаю, как темным эльфам удалось запустить Порталы в Верхних Измерениях. Похоже, секреты наших технологий каким-то чудом раскрыты. Так что теперь это и мое дело. Под угрозой безопасность Империи. Никто не должен знать, как работают Порталы, кроме Смотрителей Сети. Если ученые или маги короля-Дракона смогли взломать защиту, их всех придется ликвидировать.

— Вот слова настоящей Повелительницы. — Пробормотал принц Кинтэлл.

— Сейчас наши цели совпадают. — Скилана Вильдарн вновь стала похожа на Жемчужину и в ее голосе зазвучали умоляющие нотки. — Наши народы могли бы отбросить старинную ненависть. Ведь прошла бездна времени. Надо научиться жить вместе. Я писала об этом в своих отчетах. И Империя готова…

Через щели в баррикадах в зал влетели лесные эльфы, отправленные на разведку.

— Мы нашли выход в город!

— Есть свободный путь!

— И не один!

Одновременно с этим затрещали баррикады. Темные эльфы через Порталы получили новое подкрепление и опять перешли в наступление.

— Уходите! — Приказала принцам Повелительница. — Вы должны отстоять город. Максим и Оллаф, охраняйте Эллмира. Уводите всех высших офицеров. Мне надо двадцать самых лучших воинов, чтобы пробиться к Порталам и уничтожить их.

— Они готовы! — Сказал Кинтэлл, указав на отобранных солдат. Дилафиссы и Диньзиль среди них на оказалось. Зато в отряд вошли четыре тролля и один васпан с огромным боевым молотом.

Скилана Вильдарн критически осмотрела маленький отряд:

— Вы готовы победить или умереть?

Все решительно кивнули.

— Вы готовы подчиняться любому моему приказу?

На этот раз согласие не было таким быстрым и единодушным. Большинство эльфов вопросительно посмотрело на принца Кинтэлла.

Тот дал своим сотрудникам четкую установку:

— Слушайтесь ее приказов, как моих собственных.

Баррикады еще держались, что позволило эльфам собраться возле свободных проходов с противоположной стороны зала.

— Подождем, пока они сами разберут завалы, тогда и контратакуем. — Приказала Повелительница своим воинам. — Соберите все, что можно считать оружием. Быстро! Остальные, уходите через свободные галереи!

Принц Эллмир стоял на месте, слишком ошеломленный происходящим, чтобы что-то предпринять. Кинтэлл потянул его за рукав к арке, через которую быстро выходили эльфы и прочие участники этого пира.

Эллмир резко выдернул руку и протянул ее к той, кого знал и любил, как танцовщицу Жемчужину. Она сдернула с шеи большой серебряный медальон и вложила его в ладонь принца. Ее рука слегка дрогнула:

— Пусть это останется у тебя. Если я не вернусь… На память. Знаешь, я и правда верю, что когда-нибудь наши народы научаться жить вместе. Может быть… конечно, не сразу, а со временем… они поймут и полюбят друг друга, как мы…

Эллмир сжал в кулаке медальон:

— Что с твоими глазами, Жемчужина?

— Это слезы. Эльфы не знают, что это такое. Они никогда не плачут. Не умеют.

Баррикады, преграждающие дорогу темным эльфам, стали разваливаться.

Скилана Вильдарн мимолетным движением ладони вытерла глаза и вновь превратилась в решительную и хладнокровную Повелительницу:

— Ступай! Ты нужен своему народу.

К этому моменту в зале остались только люди, принцы, Диньзиль, Дилафисса, три младших офицера и Тризелна, превратившаяся в маленькое крылатое создание. И, конечно, отряд смертников.

Почти насильно Максим и Олаф подхватили Эллмира под руки и поволокли прочь. В этот момент завалы из столов и стульев рухнули. В зал вломились черно-красные фигуры, поливая все вокруг огнем из «стреляющих жезлов».

— За честь Империи! — Выкрикнула Повелительница.

Она сорвала массивную пряжку с пояса, что-то в ней повернула и повела справа налево. Туда, куда она направляла руку, вражеских десантников как будто косило гигантской косой. На пол повалились отрубленные конечности, головы и располосованные тела.

— За мной! — Окрик Скиланы Вильдарн вывел всех из оцепенения.

Воины бросились на темных эльфов, продолжающих выбегать из коридора, а принцы и их сопровождающие выскочили из зала.

Позади и впереди слышались звуки боя.

— Должно быть, темные эльфы уже успели перекрыть все выходы из дворца. — Предположил Максим.

— Все нормально. Для нас путь открыт. — Сказала Дилафисса, быстро сверившись с донесениями по «дальнословию».

Они бежали по коридорам, миновали несколько залов, где несли стражу верные ферстиды. Пропустив беглецов, ферстиды пристраивались сзади, прикрывая их с тыла. Отступление было организовано грамотно и профессионально. На полу вперемешку валялись трупы десантников в черно-красных доспехах и королевских эльфов в парадных одеждах. Но живых врагов на пути принцев не встретилось.

Вскоре все оказались на широком балконе, с которого военные корабли эвакуировали участников пира. Другие суда в упор палили по окнам и воротам дворца принца Киссалина, не давая темным эльфам вырваться наружу.

Поднявшись на борт своего корабля, принц Кинтэлл взял оборону Карливалла в свои руки. Его брат Эллмир пребывал в отчаянии. Он постоянно твердил, словно пытался убедить самого себя:

— Жемчужина справится. Как я мог отпустить ее? Почему не сказал, что люблю по-прежнему? Но, ничего, мы еще встретимся. Обязательно встретимся…

Дилафисса постоянно находилась на «дальнословной» связи с отрядом Повелительницы. Она выходила из транса только для того, чтобы сообщить последние сведения:

— Один Портал уже уничтожен. Жемчужина говорит, что мы не сможем их перекрыть без ее помощи. Она предлагает ставить напротив других Порталов пушки и стрелять во все, что оттуда появится.

Ее совет оказался очень актуален. Кроме дворца принца Киссалина, в Карливалле одновременно открылось еще четырнадцать Порталов. Пять из них удалось сразу же завалить, но через остальные черно-красные десантники прорвались в город. Сейчас горожане и немногочисленные солдаты пытались организовать оборону и запереть темных эльфов в зданиях. Пока это получалась не очень хорошо.

Максим и Олаф находились на командной палубе возле принца Кинтэлла. Их корабль продолжал кружить вокруг дворца, стараясь оказать хоть какую-нибудь помощь сражающемуся внутри отряду.

— Наконец-то все встало на свои места. — Говорил Максим Диньзиль. — Я ведь чувствовал, что в действиях темных эльфов есть какой-то тайный смысл. Так и оказалось. Своими маневрами и внезапными атаками они выманили из города все резервы. И тогда забросили десант внутрь города. Теперь понятно, почему на кораблях у Позвоночной Гряды не было десантников. Они в это время готовились к атаке через Порталы. Великолепный план. О Порталах Прямого Перехода никто и не подозревал.

— Ничего, мы еще выясним, как в Карливалле оказались эти устройства. — Мрачно пообещал Кинтэлл.

Но всем и так уже стало ясно, что главным виновником являлся принц Киссалин. Он не просто укреплял город, он создал систему опорных пунктов и крепостей, где и открылись Порталы.

— Эльф не мог так искусно спланировать расположение позиций и рассчитать углы обстрела. — Тихо сказал Олаф Максиму.

— Да, тут чувствуется рука настоящего профессионала.

Корабли королевских эльфов оказались под перекрестным огнем своих же собственных зениток. Они маневрировали, уклоняясь от огненных шаров, но не могли приблизиться к вражеским позициям.

Наземный штурм также был невозможен. В городе просто не осталось достаточного количества воинов, а горожане неспособны были противостоять элитным частям армии короля-Дракона. А десантники все пребывали и пребывали через Порталы…

— Еще один Портал выключен. — Сообщила Дилафисса. — Но у Жемчужины осталось всего пять солдат. Двое из них ранены.

— С фронта сюда уже летят шесть эскадр. — Доложил принцу один из адмиралов. — Скоро они будут здесь. Надо всего лишь подождать…

— Темные эльфы ждать не собираются. — Оборвал его Кинтэлл. Скоро в Карливалле их станет больше, чем на фронтовых позициях.

Быстро перебирая крыльями, перед принцем в воздухе зависла Фея Цветов Гортензия в сопровождении своих телохранителей.

— Я послала на разведку своих солдат. Они говорят, что темные эльфы заняли все крепости, выстроенные Вашим братом… извините, принцем Киссалином. Гарнизоны перебиты. У орудий находятся вражеские канониры.

Как ни странно, это сообщение вызвало у Кинтэлла вздох облегчения:

— Значит, измена пустила корни не так уж глубоко. Гвардия Киссалина ничего не знала о его замыслах. Похоже, он посвятил в заговор лишь горстку своих приближенных.

— Где сейчас Тризелна? — Спросил у Гортензии Олаф.

— Она в замке принца Эллмира. Укрепляет его шипами и колючками. Если так пойдет и дальше, это здание станет нашей единственной опорной цитаделью в захваченном врагом городе.

Вновь заговорила Дилафисса:

— С Жемчужиной остался лишь один солдат. Они пробились к последнему Порталу. Темные эльфы лезут из него, как муравьи. У Жемчужины давно закончились патроны. Но она убивает врагов чем-то вроде тонкого гибкого меча.

Долифандра вновь вошла в транс, и сразу же вышла из него:

— Связи больше нет.

Эти слова услышал принц Эллмир. Он подбежал к брату и взволнованно схватил его за край плаща:

— Жемчужина никогда не пользовалась «дальнословием». Я раньше не придавал этому значения. Теперь-то ясно: она же — человек. Она может быть жива. Я должен найти ее. Сажай корабль.

— Я не могу этого сделать. — Твердо сказал Кинтэлл. — В здании еще много врагов. Я не позволю тебе рисковать своей жизнью. Не для того Жемчужина… сражалась.

В самый последний момент он поменял слово «погибла» на «сражалась».

— К нам на помощь идут два корабля. — Сообщил адмирал. — Вернее, они не смогли пробиться к центру города, и поэтому решили присоединиться к нам.

— Вот видишь! — Обрадовано воскликнул Эллмир. — Теперь у нас достаточно сил.

— Ладно. — Согласился Кинтэлл. — Но тебя я все равно не отпущу. Дилафисса, ты поведешь штурмовую группу.

— Мы тоже пойдем! — Хором заявили Максим и Олаф.

Эллмир с грустью сказал брату:

— За нас воюют Повелители и люди. Против нас — эльфы… Что случилось с этим миром? Что мы делали неправильно?

Кинтэлл оценивающе оглядел косморазведчиков:

— Я доверяю вам спасение Жемчужины… если она еще жива. Вы возглавите отряд. Дилафисса, а ты поддерживай со мной постоянную связь.

На корабле имелись и запасы оружия, и доспехи. Долифандра быстро облачилась в боевой костюм. Максим и Олаф поступили так же, наконец-то избавившись от парадных одежд. К ним присоединились Диньзиль, пятеро других эльфов и семь ферстидов.

— Мы готовы! — Заявила Дилафисса Долифандра.

— Войдете в здание с разных сторон. — Быстро принял решение Кинтэлл. — Передайте тем двум кораблям, пусть высаживают отвлекающий десант на крышу. После этого мы подлетим к тому же балкону, с которого взлетали. Путь оттуда к главному залу вам известен. Дальше будете действовать по обстановке.

Все так и произошло. С двух кораблей на крышу дворца по веревкам скользнули десантники королевских воздушных сил в серебристо-серых панцирях. Послышался шум боя. Вверх через проломы вылетело несколько шальных огненных шаров.

— Пора! — Сказал Кинтэлл, и корабль направился к балкону.

Высадка прошла быстро и четко, после чего корабль вновь отлетел в сторону. На его палубе принц Эллмир застыл, как изваяние в развевающемся плаще.

Максим и Олаф оказались в ситуации, которая не раз отрабатывалась на полигонах военно-космической разведки. Сражение в замкнутом пространстве: в городе, в здании, в космическом корабле — считалось их главной специализацией. Они осторожно повели за собой штурмовой отряд. Дилафисса занималась тем, что сдерживала рвущихся в бой быстроногих ферстидов. Здесь было не до проявлений благородного героизма.

Пройдя по дороге, которой они покидали дворец, люди вновь оказались в главном зале. Здесь ничего не изменилось. Дальше им предстояло повторить путь отряда Жемчужины.

— Все чисто. — Сказал Олаф, бросив мимолетный взгляд в коридор.

Короткими перебежками, прикрывая друг друга, люди двинулись вперед. Эльфы старались им подражать, а ферстиды просто толпились позади и возбужденно щебетали.

В помещениях дворца царила зловещая тишина. На полу валялись трупы темных эльфов. Раненых не было.

— Они уже успели собрать своих. — Максим наложил на тетиву стрелу.

— Или раненых не осталось. Посмотри-ка на это. — Олаф перевернул один из трупов и показал на ужасную рану в груди. — Как будто огромной пилой вспороли доспехи, ребра и внутренности.

— Вот чем стреляла Жемчужина. — Дилафисса очень осторожно вытащила из колонны тонкий диск свинцово-серого цвета. — Осторожно, он очень острый. Беритесь только за плоскости.

Максим двумя пальцами взял диск и посмотрел на свет:

— Он тоньше лезвия бритвы. Он, наверное, толщиной всего в несколько молекул. Теперь понятно, почему он легко прорезает любые доспехи.

— Это метательный диск от пружинного дискомета. — Сказала Дилафисса. — Я уже видела такие штуки. Очень давно, правда. В Верхних Мирах не действуют ни ракеты, ни лазеры Повелителей. Поэтому они используют такое вот оружие.

— Дискомет был замаскирован под пряжку. — Олаф принял из рук Максима тончайший диск.

— Я видела. — Сказала Дилафисса.

— Вперед. — Приказал Максим.

Они пошли по коридору. Трупы и следы боя служили им ориентиром. Через несколько метров за углом на полу они увидели мертвого эльфа из отряда Жемчужины. Потом еще одного. В небольшой комнате лежал васпан, разрубленный на кусочки. Вокруг него валялись двенадцать черно-красных десантников с раскроенными черепами.

— Они по-очереди жертвовали собой, прикрывая тыл отряда. — Сказал Максим эльфам.

Так, в прямом смысле, «ступая по трупам», они дошли до первого Портала. Он находился в нише большой роскошно обставленной комнаты, которая сейчас была залита кровью и завалена трупами. Устройство перемещения сквозь пространство походило на обруч из переплетенной черной и золотой проволоки, установленный на треногу. Тренога почти полностью скрывалась под изрубленными телами темных эльфов.

Отряд двинулся дальше.

Второй Портал располагался в темном чулане. Он выглядел, как дверная рама без двери. Портал покоился на массивном постаменте с разноцветными кнопками и переключателями. Один из контрольных приборов продолжал мигать лампочками, являясь единственным источником освещения.

— Почему Порталы такие разные? — Спросил у Дилафиссы Олаф.

— Понятия не имею. Я вообще вижу их первый раз в жизни. Мы знаем о Порталах только по описаниям. Включенный Портал похож на зеркало с матовой поверхностью. А эти выключены — сквозь них нельзя совершить Прямой Переход.

Максим наклонился и поднял с пола пряжку-дискомет Жемчужины:

— Вот здесь у нее закончились заряды.

Дальше мертвые королевские эльфы стали попадаться чаще. Теперь солдатам Повелительницы приходилось полагаться только на ручное оружие.

Внезапно Максим поднял правую руку, подавая отряду знак остановиться. Чуткий слух косморазведчика уловил за поворотом голоса. Дилафисса сжала клюв одного из ферстидов, который с боевым кличем намеревался ринуться в атаку. За это она получила благодарный взгляд Олафа, который уже собрался было вразумить нарушителя дисциплины сокрушительным нокаутом.

Поскольку звук не перемещался, Максим лег на живот, подтянулся вперед, заглянул за угол и сразу же отодвинулся назад. Он показал четыре пальца. Этот знак понял не только Олаф, но и остальные воины.

Фрадов поднялся на ноги, и еле слышно произнес:

— Темные эльфы. Десантники. Рассматривают трупы. Их надо убрать без шума.

Под «шумом» он подразумевал не только крик, но и возможность связи через «дальнословие».

Дилафисса согласно кивнула головой и приказала четырем королевским эльфам со «стреляющими жезлами»:

— Быстро выскакиваете из-за угла и сразу же открываете огонь. Ясно? Пошли!

Должно быть, темные эльфы что-то заподозрили, так как их разговор смолк. Но они не успели ничего предпринять, как на них обрушился шквал огненных шариков. Через несколько секунд все было кончено. Вслед за стрелками в коридор вбежали и остальные воины. Максим и Олаф натянули луки, ферстиды приготовили дротики и метательные топорики. Однако живых врагов больше не было видно. Путь вперед вновь стал свободен.

— Это дозорные. — Бросив быстрый взгляд на дымящиеся тела, заключила Дилафисса. — Нас с этой стороны не ждут. Почти все темные эльфы сосредоточены на верхних этажах, где они ведут бой с нашим десантом.

После следующего поворота коридор выходил на галерею с двумя рядами колонн. Отряд осторожно, короткими перебежками, выбрался на открытое пространство.

Внезапно Максим застыл и обернулся:

— Приготовьтесь! Впереди шум боя.

Солдаты укрылись за колоннами. Галерея загибалась влево, так что нельзя было увидеть, что происходит на другом ее конце. Дилафисса воспользовалась остановкой и впала в транс «дальнословия». Через минуту она открыла глаза и сообщила:

— Действительно, впереди сражаются группы с двух других кораблей.

— Ударим в тыл темным эльфам. — Предложил Олаф.

Ферстиды выразили одобрение резкими криками. Максим задумался.

— Пусть атакуют ферстиды. Ты и ты, — он ткнул пальцем в двоих эльфов-десантников, — поведете их. Смотрите, зря не рискуйте. А мы пойдем туда.

С галереи вглубь дворца вели темные проходы. Возле одного из нихлежали два мертвых тролля.

— Они прикрывали тыл. Значит, Жемчужина прошла там.

Отряд разделился.

— Похоже, скоро конец. — Прошептала Диньзиль. Она считала тела павших бойцов. — Остались только Жемчужина, тролль и два эльфа.

На тролля они наткнулись сразу за входом. Огненные шары почти насквозь прожгли дыры в его большом теле. Пахло горелым мясом и палеными волосами. Дальше началась настоящая мясорубка. Ноги людей и эльфов скользили по потокам крови и ошметкам тел.

Наконец, они увидели Портал — гладкий серебряный обруч в рост человека. От обруча отходили шесть расходящихся лучами кронштейнов, которыми он вертикально крепился на витой решетке. У подножия Портала лежали тела не менее чем трех десятков темных эльфов и двух последних воинов из отряда Жемчужины. Сама Повелительница сидела, привалившись спиной к обручу Портала, и казалась тяжело раненной.

Дилафисса бросилась к ней, обняла… и отдернула руку. Бездыханное тело Скиланы Вильдарн повалилось вперед. Из ее спины торчали рукоятки трех ножей.

— Она до последнего момента работала с Порталом. — Диньзиль сжала кулаки. — Она даже не обернулась, чтобы защитить себя.

— Она выключила Портал, но заплатила за это жизнью. — Один из эльфов дотронулся до руки Жемчужины. — Никогда не думал, что буду сожалеть о смерти Повелительницы.

Максим посмотрел на Олафа и показал ему на языке жестов: «Шанс упущен».

Тот прекрасно его понял. Они рассчитывали, что агент высокоразвитой цивилизации поможет им добраться до Земли. Теперь возвращение домой становилось почти невозможным.

Дилафисса вошла в сеанс «дальнословия», чтобы доложить принцам обо всем случившемся.

Двое десантников вытащили ножи из тела Повелительницы, другие сорвали со стены гобелен и соорудили что-то вроде носилок.

Дилафисса вышла из транса:

— Нас заберут на корабль прямо с галереи. Бой уже закончился. Дворец очищен от темных эльфов. Но в Карливалле дела идут плохо. Мы должны торопиться — на счету каждый воин.

Она сделала паузу и медленно добавила:

— Король Эллчагр просил передать всем живущим на Черно-Белой Бусине: он скорбит вместе со своим братом Эллмиром. Жемчужина станцевала для всех нас свой последний танец. Этот танец никто никогда не забудет.

Глава 15. Героическая оборона Карливалла

Девять Порталов Прямого Перехода продолжали работать в Карливалле. Через них в город попадали все новые и новые отряды короля-Дракона.

С передовой воздушные суда непрерывно перебрасывали королевских эльфов на помощь горожанам. Но время уже было упущено. Черно-красные десантники закрепились в фортах и крепостях, построенных принцем Киссалином. Выбить их оттуда можно было только ценой больших потерь.

Эльфийские принцы, феи Лесного Народа и люди практически без перерыва заседали во дворце Эллмира, пытаясь организовать оборону Карливалла. Стараниями Феи Шипов Тризелны и Феи Коры Бирфисса это огромное здание превратилось в неприступную цитадель. Растения, его образовывающие, покрылись толстой корой и ощетинились шипами. Впрочем, темные эльфы пока не предпринимали попыток покинуть свои укрепления. Они ограничивались стрельбой по воздушным кораблям и защитой собственных позиций.

— Враги накапливают силы для атаки. — Докладывал Эллмиру один из многочисленных лесных эльфов-разведчиков.

— Они начали перетаскивать через Порталы свои пушки и небольшие воздушные лодки. — Добавлял другой.

Принц уже несколько оправился от потери Жемчужины, и Кинтэлл вновь уступил ему верховную власть над армией. Гибель любимой женщины сделала Эллмира более жестким и решительным. Он распорядился не на мгновение не прекращать обстрел вражеских укреплений с кораблей и с земли.

Но этот приказ оказалось не так-то просто выполнить. Начался дождь. Кораблям королевских эльфов он не был помехой, но огненные шары быстро гасли, теряя температуру и пробивную мощь. Кроме того, пропитанная водой древесина плохо поддавалась колдовскому огню.

— Почему ваши маги не разгонят тучи? — Спросил Олаф.

— Нельзя настолько серьезно вмешиваться в естественный порядок вещей. — Объяснил Эльфрагн, ученик Криннофиллиса. Сам маг в это время находился вместе с боевыми подразделениями, оставив вместо себя на совете своего помощника. — Этот дождь необходим растениям, так как уже довольно долго стояла сухая погода. Кроме того, разгон туч ничего не решит. Позиции темных эльфов так хорошо укреплены, что одной только артиллерией их не разрушить.

— Но мы же видели, как в свое время всего один корабль своими пушками расплавил крепость горных троллей!

— Карливалл построен очень давно, примерно в одно время с Эллчагрой. При его строительстве использовались мощные заклинания, заставляющие деревья срастаться в здания. Со временем чары только крепли. Ведь на смену старым, отжившим свой срок деревьям вырастали новые, надо было и их встраивать в структуру зданий. Так что магическим зарядам приходится не только пробивать стволы деревьев, но и преодолевать окружающее их магическое поле. А его не так-то просто разрушить.

— Сколько сложностей! — Олаф почесал затылок.

— Это Верхние Измерения, человек! — С улыбкой напомнил Эльфрагн.

— Но и дожди могут сослужить нам некоторую службу. — Загадочно произнес принц Кинтэлл. — Раз темные эльфы решили нарушить правила ведения войны, то и мы их немного изменим.

— Да ну?! — Заинтересовался Олаф. — И что же вы придумали?

— Об этом еще рано говорить. А то не получится сюрприза.

— Ох, не люблю я сюрпризы… — С сомнением покачал головой Олаф.

— Не волнуйся, тебе понравится. — Пообещал Кинтэлл. — Не обижайся, что вас не поставили в известность. Из всех королевских эльфов о готовящейся операции знаю только я и Эллмир.

Он подошел к гиганту и доверительно добавил:

— На этот раз это не какая-то наша разработка. За дело взялись Феи Лесного Народа. Нам и в голову раньше не приходило, что они могут придумать такой план.

— Феи?! — Не поверил ушам Олаф. — А почему же я ничего не знаю?

Принц рассмеялся. Ни для кого уже не являлась тайной любовная связь человека с Земли и Феи Шипов Тризелны. Сейчас феи отсутствовали в зале совета, так как продолжали работать над укреплением позиций королевских эльфов, так что вопрос Бьорнсена остался без ответа.

— Максим! — Позвал Олаф. — Ты слышал?

— Да-да. — Рассеянно ответил Фрадов. В это время вместе с Дилафиссой, Эллмиром и адмиралами военно-воздушных сил он пытался отыскать наилучшие направления атаки на вражеские позиции.

— Может, у вас есть еще какие-нибудь хорошие новости? — Спросил Бьорнсен.

— Есть еще одна. Очень хорошая. Из столицы к нам летят полторы тысячи военных кораблей. Так что для нас главное — продержаться до их подхода.

— А как обстоят дела с Народом Ночи? — Внезапно поднял глаза от карт Фрадов. — Сейчас бы нам не помешала новая партия плащей-невидимок. Можно было бы незаметно пробраться в захваченные здания и внезапно напасть на темных эльфов.

— Разве я вам не говорила? — Дилафисса Долифандра слегка смутилась. — Извините, наверное, и правда, не говорила. Так вот, плащей в ближайшее время не будет. Из приграничного города ученые сообщили, что Дуновение Леденящего Дыхания, получив наши детали для оружия, развязал на Темной Половине широкомасштабную войну. Сейчас «те, кто парит на воздушных потоках» уничтожают друг друга в кровопролитных сражениях. Одна из экспедиций, отправившаяся на Темную Половину, едва смогла отбиться от обитателей тьмы. Там все словно сбесились…

— Они там всегда были такие. — Заметил Олаф.

— У нас осталось три плаща. — Напомнил Максим. — Можно попытаться уничтожить Порталы.

— И кто на это способен? Кто разбирается в технике Повелителей?

Фрадов скосил глаза на Эллмира. Ему не хотелось тревожить больную тему, но обстоятельства вынуждали задать прямой вопрос:

— Вы уверены, что Жемчужина была единственной Повелительницей на Черно-Белой Бусине?

Принц Эллмир вздрогнул и нехотя произнес:

— Мы теперь вообще ни в чем не уверены.

Дилафисса ответила за него:

— Если тут есть другие эмиссары Дальней разведки Империи, то они об этом пока не заявляли. Вполне возможно, они не одобряют поступка Жемчужины. Все-таки наша вражда с Повелителями длится почти что вечность.

— Черт! — Раздраженно воскликнул Олаф. — Опять сложности. Почти как на Земле. Одни воюют, другие шпионят, а третьи… А что делают третьи?

— Готовят новое предательство. — Тихо сказал Максим.

Принцы Эллмир и Кинтэлл помрачнели. Их брат Киссалин примкнул к темным эльфам и сейчас находился в одной из занятых ими крепостей.

— Извините. — Фрадов произнес это так, словно обвинял эльфов, а не просил у них прощения. — Мне только что в голову пришла еще одна идея: надо потолковать с графом Бестиастом. Он должен быть посвящен в планы короля-Дракона. У меня есть некоторые подозрения. Что, если и этот захват Карливалла — лишь отвлекающий маневр?

— Даже я думаю, что на этот раз ты переборщил в своей подозрительности. — Олаф попытался сказать это как можно беззаботнее, но и в его голове возникли нехорошие предчувствия.

Граф Бестиаст находился во дворце Эллмира, в «покоях для незваных гостей», как тактично называли эльфы свои тюремные камеры.

— Мы никак не можем добраться до истинных воспоминаний в сознании графа Бестиаста. — Пожала плечами Дилафисса. — Король-Дракон слишком хорошо подготовил своих помощников. Они неподвластны нашей дознавательной магии.

— Может быть, у нас что-нибудь получится. Давайте попробуем. Предложил Максим. — Все равно времени у нас много. Война, как говорится, «приобрела позиционный характер».

Дилафисса удивилась:

— Даже наши лучшие маги не смогли пробраться сквозь паутину ложных мыслей, а как же вы рассчитываете узнать правду? Вы же не владеете магией…

— Попробовать-то можно? — Упрямо повторил Максим.

— Попробуйте… — Протянула Дилафисса.

— Только нам понадобиться плод…

— Плод?!

— Ну да, плод. Я забыл, как он называется. Они здесь растут везде. Такие темно-зеленые, в разводах. Незрелые, они на ощупь похожи на баскетбольный мяч. Да и по размеру тоже.

— Баскетбольный мяч? — Переспросила Дилафисса. — Что это такое?

Максим прижал ладонь ко лбу и запрокинул голову, выражая этим театральным жестом крайнюю степень отчаяния.

— Он говорит о плодах, из которых вы готовите рагу с ягодным соусом. — Помог ему Олаф.

— А-а-а, о губчатом толстобоке?

— Вот именно, о нем самом. — С готовностью подхватил Фрадов. Только плод должен быть незрелым, плотным и упругим.

— Ладно. — Дилафисса недоуменно пожала плечами и повернулась к дежурным лесным эльфам, которые находились в зале совета. — Принесите нам то, что просят люди.

Не успели косморазведчики и Дилафисса дойти до «покоев для незваных гостей», как заказ был выполнен. Шестеро крылатых малышей с трудом приволокли большой зеленый шар.

— То, что надо! — Олаф несколько раз постучал упругим плодом по полу, а потом раскрутил его и подержал на указательном пальце. Лесные эльфы запищали от восторга.

У камеры графа Бестиаста стоял караул из четырех десантников и одного мага. Еще двое сотрудников принца Кинтэлла находились внутри. Столь опасного и драгоценного пленника ни на секунду не оставляли одного.

— Неплохая обстановочка. — Обвел глазами Олаф «покои для незваных гостей». — Диванчики, стульчики, столики. Не тюрьма, а номер в отеле.

— Вы не будете возражать, друзья, если мы поговорим с графом наедине? — Попросил Максим.

По молчаливому согласию Дилафиссы все эльфы покинули комнату.

— Давно не виделись. — Вместо приветствия сказал Максим, подходя к Бестиасту. — Очень непривычно, знаете ли, лицезреть Вас без шлема с полумаской.

Граф сидел за столом и демонстративно перебирал карты. Принц Кинтэлл рассчитывал, что граф укажет на них расположения основных сил темных эльфов. Но Бестиаст пока не только не раскрыл ни одного секрета, но и, вообще, не проронил ни звука, не выдал ни одной мысли.

Максим ногой отпихнул стол в сторону так, что бумаги посыпались на пол.

— Значит, разговаривать мы не хотим? — Грозно спросил Фрадов, обходя по часовой стрелке стул с сидящим графом. — Учти, мы — люди, а не королевские эльфы.

— Жалкие смертные. — Презрительно процедил Бестиаст.

— Да, мы — люди. — Весомо отчеканил Максим. — А это значит, что мы всегда добиваемся того, что хотим. Сейчас мы хотим узнать все то, что известно тебе. И мы это узнаем.

Граф издал звук, который можно было принять за насмешливое фырканье:

— Вы давно могли бы сообразить, что я не боюсь смерти.

— А кто здесь говорит о смерти? Не волнуйтесь, мы навели справки о Вашем бессмертии, ДОРОГОЙ граф. Оказалось, что ваше тело, или то, что от него осталось, необходимо доставить в Ваш замок — Средоточие Силы. Там Вы возродитесь. Сведущие эльфы мне сказали, что даже горстки пепла для этого достаточно. Правда?

Бестиаст важно кивнул головой:

— Даже если вы меня убьете в этом дворце, скоро сюда ворвутся мои воины и отнесут мой прах в мой замок. Наверное вы, людишки, завидуете моему могуществу?

— Признаться, немного завидуем. — Улыбнулся Максим. От этой улыбки и без того светлокожее лицо графа побледнело еще больше. Поэтому мы сделаем все, чтобы Вы, ОЧЕНЬ ДОРОГОЙ граф, не покинули нас так быстро и так легко. Вы не умрете, да и Ваш десант, как Вам, наверное, уже сообщили, блокирован в крепостях. Сюда летит помощь из Эллчагры. Ваша армия скоро будет полностью уничтожена. Так что вся ваша надежда на спасение — пшик!

Граф несколько подрастерял свою самоуверенность, однако гордо заявил:

— Все равно сила короля-Дракона подомнет под себя и Черно-Белую Бусину, и вас — смертных людишек.

— Ну-ну. — Максим продолжал ходить по кругу. — Кстати, граф Бестиаст, Вы слышали о том, что люди — заметьте, не людишки, а люди это грубые, жестокие животные? Я бы даже сказал, чудовища? Конечно, слышали. Но в то же время мы — самые добрые, честные и справедливые существа. Все зависит от того, с кем мы общаемся: с врагами, или с друзьями. Так вот Вы для нас — ВРАГ! И вести с Вами мы себя будем, как с ВРАГОМ!

Олаф положил на стол плод губчатого толстобока, поднял один из стульев и с размаху грохнул им об пол. Стул разлетелся в щепки. Граф Бестиаст от неожиданности подпрыгнул.

— Сидеть!!! — Рявкнул на него Максим, уперся ногой в живот графа и пригвоздил его к месту.

Дверь распахнулась, и на пороге комнаты появились Дилафисса и стражники. Люди повернулись к вошедшим и улыбнулись чистыми и невинными детскими улыбками.

— Все в порядке, друзья.

Дилафисса недоверчиво посмотрела на разбитый стул, на графа, но дверь закрыла.

— Продолжим наш разговор. — Совершенно спокойно сказал Максим, убрал ногу и сделал еще один круг возле Бестиаста.

В это время Олаф набрал с пола щепок, положил их на стол возле круглого плода и сам сел рядом. Под его весом стол скрипнул. Олаф вытащил нож и начал медленно и методично заострять первую щепку, то провожая взглядом падающие на пол стружки, то многообещающе поглядывая на графа Бестиаста.

— Как не покажется Вам странным, граф, но у людей есть своя, с их точки зрения, достаточно длинная история. — Тоном лектора произнес Максим. — За время своего существования люди прошли очень впечатляющий путь от совершенной дикости к тому, что называется высокоразвитой цивилизацией. Мы многое приобрели, но почти ничего не забыли. Мы не забыли, как зазубренные наконечники копий наших предков впивались в плоть врагов.

Заточив первую щепку, Олаф резким и точным ударом до половины вогнал ее в упругую кожуру плода. Побежала тонкая струйка зеленого сока. Бьорнсен не стал вытаскивать щепку, оставив ее торчать в плоде, а сам начал обстругивать вторую.

Максим с удовлетворением заметил, как слегка дрогнули губы графа Бестиаста. Но большие черные глаза остались бесстрастными.

— Конечно, времена дикости давно прошли, но иногда приходится обращаться к опыту предыдущих эпох. Это случается редко, но… СЛУЧАЕТСЯ! Конечно, мы отрицательно относимся к излишней жестокости. Но, к своему собственному сожалению, иногда вынуждены к ней прибегать. — Максим остановился прямо напротив графа. — Вы еще ничего не хотите рассказать? Жаль. Олаф?

Бьорнсен вогнал еще одну щепку в плод:

— Нет проблем, Максим. Как мы и думали, плотность кожуры незрелого губчатого толстобока почти такая же, как у мышечных тканей людей… и эльфов.

— Я надеюсь, мой друг выражает свои мысли не очень сложными фразами? — Спросил Максим у Бестиаста. — Вы достаточно хорошо поняли, что он имеет в виду?

— Да понял он, понял. — Усмехнулся Олаф и принялся за третью щепку. — Между прочим, у незрелого плода очень кислый жгучий сок. Не хотел бы я, чтобы он попал мне на открытую рану. Особенно такую глубокую, как от этой щепки.

Графа Бестиаста заметно передернуло:

— Вы не посмеете… — Севшим голосом прошептал он.

— А почему нет? — Удивился Максим. — Олаф, тебя что-то удерживает?

— В общем-то нет. Этот граф мне никогда не нравился. Я даже один раз отрубил ему голову.

— Мы — не эльфы. — Напомнил Бестиасту Максим. — Мы — люди. У нас другие правила. У нас другие методы.

— Королевские эльфы вам не позволят. — Не слишком уверенно произнес граф.

— А уж они-то тем более не будут возражать. — Максим вновь начал расхаживать вокруг своей жертвы. — Вы доставили им столько неприятностей, что не имеете права рассчитывать на хорошее отношение. Ведь Вы же сами нарушили все так называемые «правила» войны. Так что не обижайтесь и не жалуйтесь, если теперь Ваше оружие обернется против Вас.

— Мы ничего не нарушали. Война есть война.

— Вот именно! — Радостно подхватил Максим. — Это очень правильная мысль. Чтобы развить ее, расскажите-ка нам для начала о том, откуда вы достали Порталы, как научились их использовать, откуда идет переброска солдат и каковы ваши дальнейшие планы?

— Я не предам короля-Дракона! — Гордо заявил эльф, а сам непроизвольно покосился на плод губчатого толстобока. Теперь щепок стало пять. — Мы все равно победим!

— Раз победа так бесспорна и неотвратима, то Вы, граф, никого не предадите, рассказав нам то, что знаете. Ведь это все равно никому не повредит, правда?

Бестиаст облизал пересохшие губы:

— Я расскажу, откуда появились Порталы. Только пусть он перестанет строгать и втыкать.

— Олаф, наш новый друг готов заговорить. Но твоя деятельность вызывает у него чувство дискомфорта.

— Желание друзей — для меня закон. Сейчас закончу еще одну и вместе с тобой с удовольствием послушаю увлекательный рассказ нашего нового друга. — Олаф всадил в плод шестую щепку и воткнул нож в стол. — Все. Я готов слушать.

Граф Бестиаст рассказал о том, как Крахторот еще до появления на Ожерелье смог разгадать некоторые тайны Повелителей. Он научился перенастраивать Порталы Прямого Перехода и использовать их в своих целях. Поэтому, воцарившись на Фиолетовой Бусине, король-Дракон начал собирать все космические корабли, которые так или иначе попадали на Ожерелье. Делалось это очень осторожно и аккуратно, чтобы не привлечь внимание Империи Повелителей. Исправные корабли с многочисленными экипажами не трогали. Несколько аппаратов даже закупили в Срединных Мирах через подставных эльфов. Так что на всю подготовку ушла бездна времени. Зато теперь в распоряжении темных эльфов находились Порталы, через которые они могли перебрасывать войска из одного мира в другой.

Максим и Олаф переглянулись с некоторой долей растерянности. С одной стороны, люди получили подтверждение тех гипотез, которые и так можно было построить на основе уже имеющейся косвенной информации. С другой стороны, граф мог ответить на более детальные вопросы, а косморазведчики, в силу своей некомпетентности, не могли их правильно сформулировать.

Молчание прервал Фрадов:

— Где находятся входы в Порталы? Откуда в Карливалл попадают войска?

Бестиаст сказал:

— Часть Порталов находится на Черно-Белой Бусине в нашем лагере возле Нижней Нити. Другие установлены в Штурмграде. — Увидев готовый сорваться вопрос, граф с готовностью пояснил. — Штурмград — это наш главный город на Желтой Бусине. Там находятся основные силы нашей непобедимой армии. Если бы вы его увидели, то поняли бы, насколько бесполезно сопротивляться нашей силе.

— Почему тогда все Порталы не собраны в одном месте?

— Дело в том, что Порталы мы, в основном, снимали со старых кораблей. Некоторые из них потерпели крушение несколько миллионов лет назад и дрейфовали в космосе сквозь Вселенные и Измерения, пока не попали на Ожерелье. Экипажи покинули эти корабли через Порталы. После этого техники Повелителей отключили устройства от Сети. Так что мы имели дело с морально и физически устаревшими моделями. Кроме того, открою вам еще два секрета. Первый: король-Дракон не смог полностью восстановить Порталы. Собственно, он научился только задавать направление прохождения между двумя Порталами: один — на вход, другой — на выход. Второй: у Крахторота нет мощных источников энергии Повелителей, поэтому Порталы действуют только на небольшом расстоянии друг от друга.

— То есть, пара Порталов «вход-выход» работает только в пределах одной планеты… то есть, одной Бусины? — Уточнил Олаф.

— К сожалению, это так. — Вздохнул Бестиаст и бросил на людей мимолетный хитрый взгляд. — Лишь немногие Порталы позволяют осуществить Прямой Переход с Одной Бусины на другую. Их-то и установили в Штурмграде.

— А можно ли, так сказать, войти в «выход» и выйти из «входа»? Спросил Максим.

— Вы имеете в виду, можно ли с Черно-Белой Бусины попасть на Желтую?

— Вот именно.

Граф Бестиаст победно улыбнулся:

— Нет. Король-дракон предусмотрел возможность контратаки через Порталы. Так что работают они только в одном направлении.

— Жаль. — Максим посмотрел на Олафа.

Тот понял его взгляд. Через Портал можно было не только контратаковать, но и попытаться выбраться из этого мира.

— Кстати, — как-бы равнодушно поинтересовался Олаф, — а сколько всего кораблей вам удалось достать?

— Двадцать три. — Не моргнув глазом, быстро ответил граф.

— Двадцать три? — Удивленно переспросил Максим.

Нехитрый математический расчет показал, что с двадцати трех кораблей можно снять не более двадцати трех Порталов и, соответственно, составить не более одиннадцати пар «вход-выход». Между тем в Карливалле было активировано целых семнадцать выходов.

— Граф Бестиаст! — Угрожающе надвинулся на эльфа Фрадов. — У меня есть все основания полагать, что Вы нам нагло лжете. Ложь — это зло. А любое зло должно быть наказано! Олаф, приготовь, пожалуйста…

Бьорнсен медленно потянулся за щепками, торчащими из плода губчатого толстобока. Из-под воткнутых в кожуру деревянных палочек сочился зеленый пенящийся сок, стекал по столу и живописно капал на пол. При желании можно было домыслить, как будет выглядеть красная жидкость, вытекающая из тела живого существа.

Бестиаст поспешно заговорил, кося глазом на Олафа:

— Я сейчас все объясню. Король-Дракон никогда до конца не доверял нам свои планы. Любопытных помощников он не терпел. Даже мы, маги из ближнего окружения, лучшие ученики Крахторота, знаем только отдельные части общего замысла. Поэтому я могу рассказать вам лишь то, что знаю сам. Лично я слышал только о двадцати трех космических кораблях. Но их может быть и больше.

— Видимо, кораблей гораздо больше. — Задумчиво произнес Максим.

— Дракон далеко не глуп. — Сказал Олаф и не стал вытаскивать щепку.

— Принц Киссалин должен знать о всех Порталах на Черно-Белой Бусине. Ведь он помогал их размещать. — Торопливо добавил Бестиаст. Ему еще никто не сообщил о бегстве принца.

— С Киссалином мы побеседуем в свое время. — Пообещал Максим. Что ваша армия предпримет после захвата Карливалла? Король-Дракон планирует взять войска принца Эллмира в клещи и уничтожить? Или он хочет расширить плацдарм?

— Не знаю. — Граф сжался, как будто уже предчувствовал боль. — Я получаю приказы от герцога Бартикара. А герцог — непосредственно от короля-Дракона. Мне заранее не сообщают о следующем шаге. Я знаю только то, что должен делать в данный момент времени. Последний раз я получил приказ поддержать с воздуха атаку герталов. Больше с начальством я не связывался. Об этом позаботились ваши же собственные маги.

— Для чего Вы пытались захватить дворцы фей Лесного Народа?

— Во-первых, мы бы ослабили Магическую Структуру Черно-Белой Бусины, воздействовав на ее узлы. Для этого…

— А во-вторых? — Прервал подробные разъяснения Максим. В волшебных технологиях люди ничего не понимали, и они были им безразличны.

— Во-вторых, мы бы установили во дворцах Порталы и атаковали бы королевских эльфов сразу со всех сторон.

Олаф сказал Максиму:

— Вроде, все сходится.

— Сходиться-то сходится. Граф, Вы, конечно, не знаете, как можно уничтожить или хотя бы выключить работающие Порталы?

— Конечно, не знаю. Порталами занимаются специально обученные маги, которые умеют только включать их и преобразовывать магическую энергию для питания этих устройств.

Фрадов подошел к двери и широко ее распахнул. В «покои для незваных гостей» тут же вбежали охранники и маги из «конторы» Кинтэлла во главе с Дилафиссой Долифандрой.

— Должен всех вас огорчить, мы не узнали ничего принципиально нового — Сообщил Максим. — Пойдемте к принцам. У меня появились новые идеи.

Граф Бестиаст склонил голову, чтобы скрыть довольную улыбку.

Олаф заметил это и ухватил эльфа за подбородок, чтобы посмотреть ему прямо в глаза:

— Если мы узнаем, что ты что-то скрыл от нас, то простым отсечением головы ты не отделаешься.

Улыбка мгновенно исчезла с пересохших губ графа.

Дилафисса с удивлением рассматривала истекающий соком плод с воткнутыми в него щепками:

— Что это вы тут делали?

Максим небрежно махнул рукой:

— Играли в одну игру под названием «ежик». Как-нибудь мы и вас научим в нее играть. Сотрудникам принца Кинтэлла она, возможно, понравиться. — Он перевел взгляд на Бестиаста. — А темные эльфы, наверняка, полюбят ее… ВСЕМ ТЕЛОМ!

Оставив посеревшего графа на попечение охранников, люди отправились в зал военного совета, чтобы сообщить обо всем, что удалось узнать у пленного.

Принцы спокойно выслушали рассказ о захваченных космических кораблях и снятых с них Порталах.

Максим подвел итог.

— Граф проговорился, что каждый Портал обслуживают маги. Они как-бы служат для него источниками энергии. Возможно, если этих магов ликвидировать, Портал перестанет работать. Жаль, что у нас нет достаточного количества односторонней ткани для плащей-невидимок. Но и три искусных воина могут попытаться уничтожить магов. В конце концов, Порталов в Карливалле осталось всего девять.

— Если, конечно, наше предложение не противоречит обещанному Вами «сюрпризу». — Добавил Олаф.

— Под искусными воинами вы подразумеваете себя? — Уточнил Кинтэлл. Скрытый вопрос о «сюрпризе» он предпочел пропустить мимо ушей.

— Естественно. — Не слишком скромно заявил Максим.

— Вы — военные советники, графы. Я не могу позволить вам рисковать собственными жизнями. — Сказал принц Эллмир.

— Риска почти никакого! — Возразил Максим. — Темные эльфы не готовы к атаке невидимок. Если вы во время наших вылазок отвлечете их ложными атаками с земли и с воздуха… Кроме того, проникнув во вражеские укрепления, мы можем что-нибудь уничтожить, взорвать, и все такое.

— Вы научились пользоваться магией? — С легкой ехидцей поинтересовалась Дилафисса.

— Мы — нет. Но ведь плащей-то — три! — Парировал Фрадов.

— И кого вы возьмете третьим в свой «диверсионный отряд»? — С улыбкой спросил Кинтэлл. Принц, как старательный ученик, старался почаще использовать в своей речи выражения учителей — людей. Он перекатывал эти слова на языке, как сладкие леденцы.

— Мага. — Просто сказал Максим.

Молчавший до этого Эльфрагн решительно сделал шаг вперед:

— Учитель Криннофиллис доверяет мне составление самых мощных боевых заклинаний.

— Подходит! — Олаф от души стукнул Эльфрагна по плечу, отчего тот едва не рухнул на колени.


* * *
Небольшой воздушный корабль, сопровождаемый отрядом лесных эльфов, отчалил от балкона дворца принца Эллмира. Фея Шипов, узнав о готовящейся акции, тотчас привела на помощь своих воинов. Крылатые малыши, пожалуй, даже лучше, чем артобстрел, могли совершить отвлекающий маневр. Сама Тризелна стояла рядом с Олафом на верхней палубе, приняв человеческий облик.

Дождь не прекращался. Люди опробовали плащи-невидимки. Капли воды проходили сквозь них, не позволяя обнаружить закутанные фигуры. С сожалением Бьорнсен вынужден был оставить свою секиру — подарок старшины Клыкобоя — на корабле. Его и без того немаленькую фигуру и так с трудом закрывал кусок односторонней ткани. Поэтому, как и Максим, он вооружился абордажной саблей, топориком и длинным кинжалом.

— С какого Портала начнете? — Спросила Дилафисса Долифандра, которая находилась на корабле для координации действий со штабом принцев.

— С ближайшего. — Максим сверился с картой. — Во-о-он та крепость — бывшее зернохранилище.

— Киссалин хорошо постарался. Близко к ней мы не подберемся. Придется высаживаться не ближе, чем за квартал.

— Я только что переговорил по «дальнословию» с капитанами кораблей. — Сообщил Эльфрагн. Они сосредоточат огонь на одной стене, чтобы пробить брешь и разогнать темных эльфов.

— Враги не перехватят разговор? — Обеспокоено спросил Фрадов.

— Нет. Я умею общаться в таком диапазоне мыслей, который доступен лишь единицам.

Дилафисса подтвердила:

— Даже я с трудом успеваю за мыслеграммами Эльфрагна. Темные эльфы не должны ничего разобрать.

Когда корабль подошел поближе к занятому врагами зданию, стало видно, что помощь войска Феи Шипов, скорее всего, не потребуется.

Диньзиль, которая стояла рядом с Максимом на верхней палубе, гордо сказала ему:

— Теперь вы видите, люди, что мы, эльфы, умеем не только петь, плясать и веселиться. Когда приходит беда, мы также дружно беремся за оружие.

Действительно, крепость со всех сторон окружали баррикады и укрепленные огневые точки. Сверху были видны горожане, вооруженные луками, «стреляющими жезлами», пиками и топорами. Кое-где мелькали шлемы немногочисленных солдат. В основном, это были раненные в предыдущих сражениях эльфы и ферстиды, которых отправили в Карливалл для отдыха и восстановления сил. Однако вместо лечения они оказались в самой гуще боевых действий.

Наземные силы пока не вступали в бой. Их задачей было не дать темным эльфам выбраться из крепостей. Поэтому улицы и переулки вокруг вражеских укреплений превратились в сплошную линию обороны.

Но в воздухе бой не прекращался ни на минуту. Корабли королевских эльфов поочередно заходили на цель, поворачивались бортом, чтобы произвести залп из пушек, а потом резко отваливали в сторону, уклоняясь от ответных огненных шаров. Из-за дождя приходилось сокращать дистанцию для выстрелов, так что иногда при развороте борта кораблей едва не задевали стены крепости.

— С кораблей сообщают, что в ближайшей к нам стене прожжены несколько пробоин. — Сообщил Эльфрагн, выходя из сеанса «дальнословия».

— Капитаны сильно рискуют. — Заметил Максим.

— Таков приказ принца Эллмира. — Сказала Дилафисса. — Корабли отходят только для пополнения боезапаса и замены уставших канониров. Хорошо еще, что фабрики по производству огненного порошка остались у нас. Принц Киссалин занимался только лесной частью Карливалла, так что в военных объектах ему не удалось установить Порталы.

— Интересно, где сейчас Киссалин? — Вслух подумал Фрадов.

Дилафисса, решив, что вопрос обращен к ней, ответила:

— По наблюдениям лесных эльфов, принц сейчас находится в главной крепости вместе с неким графом Гельфиссилом. Этот граф командует всеми темными эльфами в Карливалле.

— Может быть, имеет смысл начать с той крепости? Где она?

Дилафисса показала точку на карте города:

— Вот. На воздушном корабле к вражескому штабу не подобраться. Видишь, он находится в самом центре занятых темными эльфами кварталов. Ни один капитан не сможет провести корабль под перекрестным огнем из нескольких крепостей.

— Да, — согласился Максим, — так просто темных эльфов не выбить. Нужна целая армия.

— Принц Эллмир не может снять с фронта все отряды. Он не начнет штурма, пока не прибудут подкрепления из Эллчагры. И еще он надеется на Лесной Народ. Они готовят что-то совершенно особенное.

— Тризелна, — шепнул в ушко Феи Шипов Олаф, — ты не скажешь мне, что за «сюрприз» приготовлен для темных эльфов?

— Не скажу! — Игриво ответила та. — Ты сам все увидишь, как только кончится дождь и появится солнце. Постарайтесь к этому времени все закончить и выбраться из вражеской крепости.

— Тогда мы отправляемся. Эльфрагн, ты готов?

— Готов. — Сказал эльф, забрасывая через плечо объемистую сумку.

— Береги мою секиру. — Олаф положил руку на плечо Тризелне.

Та потерлась об нее щекой:

— Я тебя провожу.

— Вперед, друзья-диверсанты. То есть — вниз! — Скомандовал Максим и сбросил за борт десантный канат.

— Я буду тебя очень-очень ждать. — Диньзиль легонько коснулась запястья Фрадова.

Он ничего не сказал в ответ, только крепко прижал эльфинку к груди, а через мгновение отстранил, как будто легонько оттолкнул.

Воздушный корабль снизился между домами позади баррикад. Соскользнуть на землю для тренированных офицеров космической разведки было делом нескольких секунд. Эльфрагн, как истинный эльф, также легко справился со спуском.

Короткая густая трава, которая покрывала все улицы эльфийских городов, впитывала в себя всю влагу. Так что, несмотря на сильный дождь, луж не было.

Фея Шипов, перейдя в волшебную форму, со своими телохранителями кружилась над головами людей. Другие лесные эльфы держались поодаль, чтобы из крепости не заметили подозрительных приготовлений.

Олаф запахнул плащ-невидимку и сделал несколько шагов:

— Ну, как?

— Ничего не видно! — Сообщила Тризелна.

— Хорошая защита от дождя. — Послышался из пустоты голос Олафа. Еще одно полезное свойство односторонней ткани. Капли проходят сквозь нас, а мы сухие. Только подошвы намокают.

Максим и Эльфрагн также закутались в плащи.

— Ну, мы пошли. — Сказал Фрадов.

— Удачи вам. — Тризелна описала круг в воздухе, облетев то место, где только что виднелись три фигуры. После этого она вернулась на корабль.

Люди и эльф-волшебник остались втроем.

Невидимки тронулись в путь. Дождь заглушал шаги и голоса, так что им приходилось постоянно окликать друг друга, чтобы не потеряться.

Внезапно у Фрадова возникла идея.

— Молча идем вон к тому раскидистому дереву на перекрестке. Сказал он. — Каждый, когда подойдет к нему, скажет свое имя. Когда мы соберемся вместе, выберем другой ориентир. Так мы и дойдем до крепости, не выдавая себя голосами.

Его предложение имело смысл. Указанное дерево росло за линией баррикад, где находились горожане. Их, естественно, не посвящали в операцию, а незаметно пройти между эльфами и ферстидами, разговаривая друг с другом, было бы практически невозможно.

Вблизи укрепления королевских эльфов не выглядели так внушительно и непоколебимо, как с палубы воздушного корабля. Если бы темные эльфы предприняли вылазку, завалы из столов, стульев, шкафов и прочей мебели не продержались бы и нескольких минут. Впрочем, недостаток инженерных заграждений с лихвой восполняли решительность и храбрость горожан.

Невзирая на потоки дождя, эльфы и ферстиды находились на позициях. Одни стояли в оконных проемах с луками наготове. Другие поджидали врагов позади баррикад с длинными пиками и топорами. Руководили ими солдаты и младшие офицеры из числа легкораненых. Все они имели некоторый боевой опыт, так что могли хотя бы расставить воинов так, чтобы те в первые минуты боя не попали под огонь противника.

Проходя между защитниками Карливалла, люди слышали шутки, смех, песни. По рукам эльфов и захватам ферстидов гуляли кувшины с легким вином. Горожане готовились к бою также, как и к празднеству.

Дерево, на которое указал Фрадов, находилось как раз посередине между крепостью и баррикадами. Дойдя до него, Максим тихо произнес:

— Это Максим. Я пришел.

Ему никто не ответил. Следовательно, он оказался первым на месте встречи.

Меньше, чем через минуту, послышался голос:

— Это я, Олаф.

— Я уже тут. — Отозвался Максим.

— И я, Эльфрагн. — Раздался голос эльфа.

— Тогда наш следующий ориентир — вон тот пролом в стене, возле которого лежит тело десантника в черно-красных доспехах.

— Подождите немного. — Попросил Эльфрагн. — Я по «дальнословию» сообщу Дилафиссе, чтобы нас не накрыли огнем с кораблей.

Через несколько минут он сказал:

— Все, можно идти.

Бывшее зернохранилище, превращенное стараниями принца Киссалина в опорную крепость темных эльфов, представляло собой большое шестиэтажное здание. Его образовывали толстые гладкие древесные стволы, которые только на высоте шестого этажа разветвлялись и переходили в крону. Вход и немногочисленные вентиляционные окошки на нижних этажах были завалены или заколочены изнутри. Из больших окон на шестом этаже торчали стволы «стреляющих жезлов». На крыше разместились три зенитные батареи.

Несмотря на несколько пробитых в стенах брешей, прямой штурм этой крепости потребовал бы многочисленных жертв. А долговременная осада не имела смысла — через Портал темные эльфы получали и подкрепления, и боеприпасы, и провиант.

Вновь собравшись вместе перед пробоиной, люди и эльф провели короткое совещание.

— Кажется, почти все темные эльфы сейчас на верхних этажах, но внизу есть пикеты и засады. — Доложил Эльфрагн. — Сильных боевых магов в крепости нет. Внутри примерно пятьсот десантников, сорок канониров-зенитчиков и трое старших офицеров.

Людям были недоступны магические методы исследования, поэтому им оставалось полагаться на опытность ученика мага.

— Они успеют спуститься вниз, если увидят, что началась атака с земли. А сейчас они, наверное, боятся высадки десанта с воздушных кораблей. — Предположил Олаф.

— А Портал? — Спросил у Эльфрагна Максим. — Ты можешь обнаружить Портал?

— Кажется, да. — Не очень уверенно произнес эльф. — Я чувствую что-то странное в самом центре здания. На третьем этаже. Как будто дыра в сетке магической структуры пространства. Возможно, это и есть Портал.

— Наверняка, это он. — Сказал Олаф, не собираясь вникать во все эти «магические сетки». — Надо войти внутрь и посмотреть все на месте. Там и решим, что делать.

— Да, ничего другого нам не остается. — Согласился Максим. Значит так: по-очереди пролезаем в пролом и самостоятельно пробираемся на третий этаж. Как выглядит Портал, все представляют. Так что встречаемся возле него. До встречи не предпринимать никаких действий, себя не обнаруживать. Понял, Эльфрагн?

— Понял.

— Тогда пошли. Я — первый. За мной Эльфрагн. Потом Олаф. Все.

Максим полез в прожженную дыру. Она была невелика — чуть выше человеческого роста. Максим вначале удивился, что темные эльфы до сих пор ее не завалили. Но, оказавшись внутри, он увидел перевернутые на бок столы и трех темных эльфов со «стреляющими жезлами». Видимо, десантники решили устроить ловушку в случае наземной атаки. Любой, кто показался бы из пробоины, был бы немедленно убит на месте.

Стараясь ступать совершенно бесшумно, Максим протиснулся между столами в метре от десантников. «Надо было бы предупредить Эльфрагна, — подумал он, — если эльф не обладает достаточной выдержкой, то он может себя выдать». Однако, подать сообщение голосом, стоя возле врагов, не представлялось возможным. Поэтому Максим обошел десантников сзади и положил руку на эфес сабли. Он решил: «Если эльфы заметят Эльфрагна, то не проживут и секунды».

Но солдаты в черно-красных доспехах не слишком-то внимательно следили за пробоиной. Ведь в случае атаки их должны были предупредить наблюдатели с верхних этажей, а проникновения диверсантов в плащах-невидимках они, естественно, не ожидали. Кроме того, эльфы смотрели на свет, идущий из прохода, рассчитывая сразу заметить силуэт противника, а надо было бы смотреть на пол.

С замиранием сердца Максим увидел мокрые следы, появившиеся на слегка обуглившихся ветках, образующих пол. Сам-то он, разумеется, еще в пробоине осторожно вытер подошвы о штаны. Но к Эльфрагну нельзя было предъявлять слишком высокие требования, ведь он не заканчивал школу военно-космических разведчиков Очеловеченной Федерации.

Постепенно следы становились бледнее и бледнее — обувь Эльфрагна высыхала. Так что на выходе из комнаты-ловушки его стало совершенно невозможно обнаружить. Эльф так никогда и не узнал, сколько неприятных секунд доставил он Фрадову. Максим не стал дожидаться, пока появится Олаф. Да, впрочем, он и не рассчитывал заметить его появление. Ведь Бьорнсена обучали те же наставники, что и его самого. Поэтому следом за Эльфрагном Максим вышел в коридор.

Зернохранилище, как и большинство эльфийских построек-растений, в горизонтальной плоскости имело неправильное овальное сечение. Огромные центральные залы предназначались для складирования запасов зерна. Их опоясывали узкие коридоры с небольшими комнатками. Сейчас и залы, и коридоры, и комнаты были запружены темными эльфами в черно-красных доспехах. Они сидели или лежали прямо на кучах зерен, точили мечи, засыпали колдовской порошок в «стреляющие жезлы». Максим понял, что все они ждут приказа, чтобы продолжить захват Карливалла.

Перемещаться по занятой врагом крепости, оставаясь совершенно невидимым, оказалось довольно забавно. В отличие от лагеря у Нижней Нити, здесь Максим неслышно скользил буквально перед носом у темных эльфов. У него даже возникла шальная мысль — щелкнуть одного из них по носу, или дать хорошего пинка. Но, одернув себя, Фрадов двинулся к Порталу.

Эльфрагн не ошибся. На третьем этаже в одной из комнат, действительно, находилось устройство, похожее на Портал. Только если те три Портала, что Максим видел до сих пор, выглядели как пустые рамы, этот, надополагать, был включен. Между двумя вертикальными стержнями из зеленоватого металла, как вывешенная для просушки ткань, переливалась белесо-матовая поверхность. Возле стержней стояли два темных эльфа в длинных черных плащах с ромбами на спинах. «Маги», понял Максим.

На его глазах прямо из Портала показалась фигура темного эльфа. Это, по-видимому, был офицер. Он осмотрелся вокруг, сделал шаг в сторону и по-военному четко доложил магам:

— Десантная тридцать вторая рота начинает Прямой Переход!

Следом за ним появился солдат в черно-красных доспехах со «стреляющим жезлом» наготове.

— Все в порядке. — Сказал офицер. — Ступай вперед, не мешай идущим следом.

Солдат забросил жезл за спину и пошел к выходу из комнаты. А на его месте уже очутился новый десантник.

— Вперед! — Приказал офицер. — Выходите в коридор на построение.

Из Портала потянулась целая вереница темных эльфов. Инстинктивно Максим вжался в стену, попуская их мимо. Пройдя через устройство Повелителей, темные эльфы как будто сбрасывали с плеч тяжелый груз. На их лицах появлялись улыбки, большие темные глаза светились радостью. Должно быть, для них не слишком приятно было пользоваться Прямым Переходом.

Один из магов сказал офицеру:

— Размещайте своих солдат в центральном зале на втором этаже. Сами проследуйте на шестой этаж к командующему этой крепостью полковнику Физанилу. Он даст Вам дальнейшие инструкции.

«Кажется, граф Бестиаст нас не обманывал. — Подумал Максим. Темные эльфы, и правда, получают только конкретные приказы на ближайшее время. Один только король-Дракон знает, кто, что и когда будет делать».

И еще одно интересовало Максима. Если через Нижнюю Нить можно было рассмотреть все, что происходит по ту сторону межпространственного канала, то Портал Прямого Перехода выглядел совершенно непроницаемым. У Фрадова появилось желание просунуть руку в переливающуюся поверхность. Может быть, он попадет на Желтую Бусину? Или его рука окажется где-нибудь в ледяной космической пустоте? Или в ядерной топке звезды? «Во всяком случае, на себе проверять это не стоит», — справедливо рассудил офицер военно-космической разведки.

Он стал примериваться, как бы незаметно толкнуть обратно в Портал одного из солдат. Но для этого пришлось бы распахнуть плащ-невидимку среди толпы темных эльфов, в присутствии магов. С большим сожалением Максим вынужден был отказаться от этой затеи.

За гомоном темных эльфов Фрадов едва расслышал голос ученика Криннофиллиса:

— Эльфрагн здесь.

— Максим тоже. — Отозвался Фрадов.

— И я пришел. — Послышался голос Олафа.

Несмотря на звон доспехов и громкие разговоры десантников, один из магов что-то почувствовал.

— Ты слышал посторонние голоса? — Спросил он.

— Голоса? — Удивился другой. — Да тут такой шум, что я своего-то голоса не слышу.

— М-м-м, да… — Задумчиво протянул первый и внимательно оглядел комнату.

Когда его взгляд скользил прямо по трем невидимкам, у Максима возникло желание метнуть нож в горло излишне чувствительного мага. Но тот все-таки не заметил диверсантов.

В это время из Портала стала выходить новая группа темных эльфов. Это были не десантники, а канониры. По-двое они несли большие серебряные стволы орудий, по-трое — поворотные лафеты к ним. Портал был невелик — метра два в высоту и меньше метра в ширину. Поэтому возникли естественные при переноске тяжелых грузов путаница и перебранка.

Воспользовавшись тем, что внимание магов отвлечено, Максим тихо спросил:

— Эльфрагн, если мы уничтожим магов, ты сможешь что-нибудь сделать с Порталом?

— С Порталом — вряд ли. Но я могу разжечь такой пожар, что никто не сможет через него пройти. Других магов в здании нет. Так что потушат они его не скоро. А, может, и вообще не потушат.

— Тогда не будем терять времени. Олаф, ты готов?

— Всегда готов. Мой маг — тот, что слева.

Стараясь ступать как можно тише, люди скользнули к своим жертвам. Первый маг опять почувствовал их присутствие. В последний момент он хотел что-то крикнуть, но сабля Олафа, сверкнув в воздухе, перерезала ему шею до самого позвоночника. Своего мага Максим прикончил коротким ударом под нижнюю челюсть снизу вверх. Лезвие длинного кинжала пронзило гортань эльфа и вошло в мозг. Смерть была моментальной. Помня о живучести магов, Фрадов не собирался рисковать.

Белесо-матовая поверхность Портала покрылась пузырями и морщинами. Канониры оцепенели. Они так и не поняли, что произошло, ведь люди только на мгновение распахнули свои плащи, чтобы нанести удары, а потом вновь стали невидимыми. Чтобы усилить замешательство, Олаф еще раз взмахнул саблей, и еще один темный эльф упал на пол с раскроенным черепом.

В этот момент прямо возле Портала из воздуха появилась рука Эльфрагна, и на пол упал увесистый мешочек. В суматохе этого никто не заметил. Зато все услышали голос, читающий сложное заклинание.

Первый же эльф, который попытался нащупать источник звука, пал от кинжала Фрадова. Оставшиеся канониры побросали свою ношу и толпой ринулись в коридор, призывая подмогу, командиров, магов, вспоминая своих и чужих родственников.

— Пора и нам бежать. — Сказал Эльфрагн сразу после завершающей заклинание фразы. — Сейчас здесь все вспыхнет.

— Встречаемся у того же входа, откуда вошли. На том же месте. Быстро произнес Максим. — Бежим!

Люди и эльф-волшебник проскочили между врагами, которые спешили на помощь канонирам. Их было так много, что Максим даже несколько раз наступал темным эльфам на ноги. Он использовал свойство односторонней ткани пропускать сквозь себя твердые предметы и проскальзывал между стоящими плечом к плечу воинами.

Подбежав к ведущей вниз лестнице, Максим обернулся. Из комнаты шло яркое сияние. Но это были не языки огня. В дверях показался край ослепительно сияющего шара. Шар рос и от него шел такой жар, что начали обугливаться стены коридора. Сам Максим тепла совершенно не чувствовал, так как магический огонь не мог ему повредить. Зато темные эльфы с воплями разбегались прочь. Началась паника, хаос, давка.

Чрезвычайно довольный успешно выполненной работой, офицер военно-космической разведки Максим Фрадов поспешил на встречу со своими товарищами.


* * *
— Что будем делать дальше? — Спросил Эльфрагн, когда все три диверсанта вновь встретились за пределами крепости.

Ученик Криннофиллиса испытывал необычайный подъем сил. Он с честью прошел важное испытание. Огненный шар, созданный его магией, уже прожег внешнюю стену зернохранилища и стал виден снаружи.

— И долго будет расти это маленькое солнце? — С подозрением спросил Олаф. Он не очень-то доверял вещам, которые могли выйти из-под контроля и причинить больше неприятностей, чем пользы.

— Как и было мною задумано, шар достиг десяти шагов в диаметре. Важно произнес Эльфрагн. — На этом его рост прекратился. Но гореть он будет долго. Это я гарантирую. Так что этим Порталом враги не скоро воспользуются.

— Ну, что ж. — Максим посмотрел на огонь, на кружащие вдали воздушные корабли, на дождевое небо. — У меня есть предложение: зажечь еще один такой огонек прямо в штабе темных эльфов. На корабле до него не долететь, а в плащах-невидимках мы вполне сможем пробраться в главную крепость.

— Мне это не очень нравится. — Осторожно сказал Олаф. — Тот маг нас едва не обнаружил, а ведь в штабе, наверняка, заседают колдуны еще более высокой квалификации.

— А я бы рискнул! — С задором воскликнул опьяненный успехом Эльфрагн.

— Я бы тоже. — Многозначительно произнес Максим.

По его тону Бьорнсен догадался, что Фрадов задумал какую-то хитрую комбинацию, в которую не хочет посвящать эльфа. К сожалению, в плащах-невидимках невозможно было объясниться на языке жестов.

Поэтому Олаф как-бы нехотя согласился:

— Ну, что же. Раз вы так уверены в успехе, то и я с вами.

— Я запомнил, где находится штаб темных эльфов. — Сказал Максим. — Двигаться будем проверенным способом. Следующая встреча — в конце улицы, на углу возле разбитой телеги.

Переходя от ориентира к ориентиру, люди и эльф продвигались по городу. Теперь они находились на территории, которая простреливалась с вражеских крепостей. Но и тут в домах они видели спрятавшихся горожан, которые с оружием в руках готовы были отстаивать Карливалл. Кое-где окна первых этажей завалили мебелью, превратив здания в небольшие форты. Темные эльфы, задумай они предпринять наземные вылазки, в узких улочках понесли бы значительные потери.

Но пока врагам приходилось отбиваться от постоянных налетов воздушных кораблей королевских эльфов. Несколько раз шальные огненные шары, шипя под каплями дождя, пролетали совсем рядом с невидимыми диверсантами. Но они продолжали продвигаться вглубь лесных кварталов Карливалла, к центру контролируемой врагами территории.

Наконец, впереди показалась крепость темных эльфов, где, по сведениям лесных эльфов-разведчиков, размещался главный штаб. Совсем недавно это был богатый дом преуспевающего торговца овощами. Как истинный патриот, хозяин предоставил свое здание принцу Киссалину для обороны от темных эльфов. Вместо этого предатель превратил его жилище в центр вражеского плацдарма.

Так как воздушные корабли королевских эльфов не могли прорваться к этому зданию, а местные жители были немногочисленны и плохо вооружены, окна и двери нижних этажей не были закрыты или укреплены. Правда, на случай атаки, внизу несли дежурство несколько десятков десантников с легкими переносными пушками и «стреляющими жезлами».

— Я чувствую, что внутри находятся сильные боевые маги. — Сказал Эльфрагн, когда диверсанты собрались неподалеку от входа в крепость. В голосе эльфа звучало уже не так много боевого задора, как вначале.

— У меня такое предложение. — Начал Максим. — Так как нам с Олафом магия не страшна, мы вдвоем отправимся на разведку. Ты, Эльфрагн, подождешь нас тут. Скажи только, где примерно нужно искать Портал?

Максим не стал упоминать, что эльф недостаточно подготовлен для того, чтобы бесшумно пройти сквозь вражеские посты.

— Я чувствую, что Портал где-то в подвале, кажется, в винном погребе. В этой крепости очень много темных эльфов. Больше тысячи. Ого! Кто-то из магов пытался проследить за мной. Я едва успел прервать осмотр.

— Вот видишь. — Сказал Максим. — Тебе, совершенно точно, идти внутрь нельзя. Оставайся тут, мы за тобой вернемся. Олаф, следующий разговор на углу у того здания с крышей из резных листьев, прямо перед входом в крепость. Пошли!

Указанный ориентир находился метрах в сорока от широкого входа в дом торговца. Через эти ворота, наверное, в дом ввозили тележки, запряженные шестиногими жуками — стристиллами. Позиция, которую выбрал Максим, позволяла рассмотреть расположение постов на первом этаже и отыскать наиболее безопасный путь проникновения в крепость. В то же время на таком расстоянии можно было разговаривать, не опасаясь быть услышанными темными эльфами.

Тем не менее, Фрадов немного понизил голос, когда позвал:

— Олаф, ты уже здесь?

— Здесь.

— Отойдем на двадцать шагов вправо.

— Зачем?

— Прежде, чем мы войдем в крепость, я хочу с тобой серьезно поговорить. Эльфрагн знает, где мы должны находиться, а этот разговор не для его ушей. Я не хочу, чтобы он мог его подслушать.

— Ладно, пошли.

Люди переместились вдоль стены дома, так что крепость темных эльфов скрылась из виду.

— О чем ты хотел поговорить? — Спросил Олаф.

— Мы знаем, что «дальнословие» не действует между Бусинами. Правильно?

— Правильно.

— А в штабе должны не только получать новые приказы короля-Дракона, но и сообщать ему об их выполнении. Так?

— Так.

— Поэтому я считаю, что в штабе обязательно должен находиться Портал, который позволяет перемещаться отсюда на Желтую Бусину, а то даже и на Фиолетовую, к самому Крахтороту.

— Очень может быть. Ну и что?

— А то, что мы можем покинуть Черно-Белую Бусину. В плащах-невидимках мы запросто пройдем по Бусинам Ожерелья до тех миров, где живут цивилизованные эльфы. То есть те, которые летают на космических кораблях, контактируют с людьми. Короче, мы можем вернуться на Землю!

Олаф долго молчал, потом медленно произнес:

— А как же наши обязательства перед королевскими эльфами?

— Какие обязательства? Ты сам видишь, да и Дилафисса мне как-то говорила, что эта война растянется на столетия. А у нас больше никогда не будет такого шанса вернуться домой.

— Домой? — Олаф опять сделал длинную паузу. — А как же Тризелна? Как же твоя Диньзиль?

— «Как же», «как же». — Передразнил Бьорнсена Максим, стараясь за насмешкой скрыть свои истинные чувства. — Надо выбирать — Земля или Черно-Белая Бусина. Долг перед Очеловеченной Федерацией или обещания, данные эльфам. Кстати, я думаю, что мы уже достаточно отплатили им за гостеприимство.

— Ты и правда так думаешь? — С подозрением спросил Олаф. — Ты, действительно, хочешь бросить наших друзей в самый ответственный момент и сбежать?

— Правда — не правда, какая разница? Мы — офицеры военно-космической разведки Очеловеченной Федерации. Мы принесли присягу. Мы обязаны вернуться. Ты со мной согласен?

— Согласен. — Понуро прошептал Бьорнсен. — Ты, наверное, для того и затеял эту диверсионную миссию, чтобы найти Портал, ведущий в другой мир?

— Да. — Честно ответил Максим. — Но ведь и нашим друзьям мы уже помогли.

— И тебе совершенно безразлична судьба Черно-Белой Бусины? Тебе наплевать на принцев, фей, Диньзиль?

— Мне не наплевать! — С горечью воскликнул Максим. — Как ты не поймешь: мы обязаны это сделать. ПРОСТО ОБЯЗАНЫ. Яна не колебалась.

— Да, Яна молодец. А вот Жемчужина предпочла погибнуть, защищая ЭТОТ мир.

— Хорошо. Я тебя понял. Я не собираюсь силой тащить тебя в Портал. Можешь поступать, как знаешь. Но если выход возможен, я им воспользуюсь. — Голос Максима слегка дрогнул. — Как бы тяжело мне не было сделать этот шаг.

— Вот ведь ситуация. — Вздохнул Олаф. — Что не выбери — и так, и так окажешься предателем и подлецом.

— Ладно. — Тихо сказал Максим. — У тебя есть время подумать. Встретимся у Портала. Если ты не отзовешься через полчаса, я пойду один.

В это время косморазведчики услышали громкий голос Эльфрагна, раздающийся на том месте, где они должны были бы находиться:

— Люди! Где вы? Отзовитесь. Если вас тут уже нет, я иду искать вас в крепость. У меня срочное сообщение.

— Вот идиот. — Шепнул Максим Олафу. — Его сейчас услышат враги. Придется отозваться. Эй, Эльфрагн, мы тут! И не ори ты так громко. Иди на мой голос.

Через несколько секунд запыхавшийся эльф выпалил:

— Когда вы ушли, я по «дальнословию» связался с Дилафиссой. Она просит вас срочно возвращаться назад. На Черно-Белую Бусину сел космический корабль! На нем прилетела Яна и вместе с ней какой-то человек из Срединных Миров! Кроме того, скоро выглянет солнце. Лесной Народ готов начать свою операцию. Так что уничтожать Порталы не обязательно. Принц Эллмир решил не дожидаться помощи из Эллчагры, а разгромить темных эльфов, пока они не ждут нападения.

— Вот все и разрешилось! — Облегченно воскликнул Олаф. — Молодец, Янка, она всегда все делает вовремя.

— Спасибо тебе, Господи. — Неожиданно для самого себя произнес Максим.

Вообще-то, реалисты и прагматики из военно-космической разведки не верили ни в Бога, ни в Черта, ни в Высшие Силы. Но внезапно Фрадову показалось, что где-то на самом краю сознания он услышал ответ: «Пожалуйста…»

Глава 16. Противники обмениваются ходами

Космический корабль Ямы вылетел из ангара в замке графа Гельфиссила, легко пробив древесную крышу. Он быстро набрал скорость и рванулся в космос. Яна ожидала чудовищных перегрузок, но в сидение ее вдавило не сильнее, чем при езде на автомобиле. Не успела она досчитать до пяти, как Желтая Бусина превратилась в круг размером с тарелку, а на дисплеях возникла панорама звездного неба. Там, где ослепительно сияло огромное красно-желтое светило, автоматические фильтры навели затемнение.

Потом на экранах вместо звезд возникла слегка искрящаяся сероватая пелена. Так продолжалось еще минут десять. У Яны на языке вертелось множество вопросов, но она не решалась их задать, так как Яма просил его не отвлекать. Голову и лицо юноши полностью закрывал глухой непрозрачный шлем, а руки неуловимо быстро порхали над кнопками пульта управления.

Потом, как будто поставили новую заставку, на обзорных экранах вновь появились звезды. Звезды другой Вселенной. Неподалеку от корабля возникло уже знакомое Яне кубическое солнце.

— Все, приехали! — Яма снял с головы шлем управления космическим кораблем. Его пальцы быстро забегали по клавиатуре. На дисплеях разноцветные картинки сменялись так быстро, что Яна не успевала их разглядеть.

— Корабль идет к единственной планете. Наверняка, это и есть твоя Черно-Белая Бусина.

— Конечно, это она и есть. Я не представляю, где еще может быть такое странное солнце.

— Да здесь они везде, Яна. Смотри! — Яма пробежался по клавишам, и на дисплее появились увеличенные изображения ближайших звезд. Одни из них имели форму куба, другие — тетраэдра, третьи походили на многогранные кристаллы.

— Никогда не думал, что смогу забраться так далеко в Верхние Измерения. — Сказал Яма. — Движок корабля еле дышит. Еще одно изменение уровня реальности, и он откажет полностью.

— Наш корабль умер уже тут. — Яна вспомнила первые минуты пребывания в этом мире. Ей показалось, что с того момента прошла вечность. — Мы вышли из режима «мерцания» неподалеку от Черно-Белой Бусины. Нас по инерции несло прямо на эту планету, а тормозные двигатели не работали. Просто чудо, что мы не разбились. Планета сама обеспечила нам мягкую посадку.

— Это не чудо. — Яма внимательно изучал показания приборов. — Это здесь такие законы материи, магии и разума. Нас тоже тянет к этой планете. Корабль еле удерживается в космосе.

Он вывел на центральный экран изображение эллипсоидной планеты. Задал увеличение. У Яны вырвался непроизвольный возглас восторга. Сначала она увидела всю Светлую Половину Бусины, словно перед ней развернули карту местности. Потом ее взгляду открылась Эллчагра. А затем она смогла разглядеть эльфов на улицах, как-будто парила над ними на воздушной лодке.

— Вот это оптика!

— Это не оптика. Это прямое считывание данных из информационно-магического поля планеты. — Поправил ее Яма. — Качество, кстати, не очень-то хорошее. В Срединных Мирах эта аппаратура позволяет разглядеть прыщик на носу у мышонка. Ну, что? Где будем садиться?

— Я не знаю. — Яна принялась размышлять вслух. — Сразу лететь в Эллчагру? Это вызовет дикую панику среди эльфов. Они до ужаса бояться всего, что связано с машинами. Им везде чудятся Повелители. Может, прежде чем идти на посадку, ты попробуешь связаться с кем-нибудь из эльфов? Лучше всего, с самим принцем Кинтеллом. Или с Дилафиссой Долифандрой. Надо срочно сообщить им о Порталах Прямого Перехода. Темные эльфы в любой момент могут начать атаку.

— Ты хоть представляешь себе, сколько времени я буду искать твоего принца среди нескольких миллиардов разумных существ на этой планете?

— Его не надо искать на всей планете. Выведи на экран вид на Эллчагру. Я покажу тебе, где находится его дворец.

— Ладно. — Яма уменьшил изображение. — Показывай.

Быстро разобравшись в плане города, Яна ткнула пальцем:

— Вот здесь.

Яма сделал так, что на экране дворец принял максимально возможный размер:

— Ты уверена?

— Ну, вообще-то, сверху я его никогда не разглядывала. Но, по-моему, это он и есть.

— Ладно, попробую войти с кем-нибудь в контакт. — Яма вновь одел на голову непроницаемый шлем.

Потянулись долгие минуты ожидания. Наконец, Яма стянул шлем и устало вздохнул.

— Ну? — Нетерпеливо спросила Яна.

— За время твоего отсутствия на Черно-Белой Бусине произошло так много событий, что я даже не знаю, с чего начать. Принца Кинтэлла во дворце не оказалось, он находится в Карливалле. Хорошо, что я установил контакт с его помощником — Лифорнисом Флораллоном. Он объяснил мне, как связаться с принцем. Так что у меня для тебя самые свежие данные из первых рук.

И Яма рассказал о битве у Позвоночной Гряды, о предательстве принца Киссалина, о проникновении темных эльфов в Карливалл, о подвиге Жемчужины, о Порталах.

— Так что, — закончил он, — мы опоздали со своим предупреждением. Кинтэлл распорядился, чтобы я посадил корабль там же, где и вы. Насколько я понял, у него двойственное отношение к нашему появлению. С одной стороны, он не очень-то рад тому, что на Черно-Белой Бусине появилась машина из Срединных Миров. Но, с другой стороны, он попытается извлечь из этого максимальную пользу для своей «конторы». Поэтому он и хочет, чтобы мы приземлились в самой малонаселенной части планеты. Он со мной свяжется. Так где вы сели?

На этот раз на поиск нужного места ушло гораздо больше времени. Все-таки одно дело — найти то, что надо, на карте, и совсем другое отыскать на поверхности планеты. С удивлением и радостью Яна увидела, что морская вода вернулась в свои прежние границы, и на песчаном пляже лежит целый и невредимый «Большой Скачок». Сверху он выглядел, как выброшенная на берег рыба без хвоста.

Яма очень аккуратно посадил свой корабль подальше от воды, прямо у края леса. Осмотрев окрестности, он показал Яне на вкопанный в землю скафандр:

— Над кем это так жестоко издевались?

Девушка рассмеялась:

— Это мой пустой скафандр. Мы установили его здесь, чтобы отметить место, где под водой лежит «Большой Скачок».

— А я уж испугался, что так эльфы отпугивают незваных пришельцев. Раз опасности нет, выходим. Тем более, что кабину пора проветрить.

Яма был прав. Его корабль-зонд не был оборудован системой регенерации воздуха, так как не предназначался для длительного пребывания людей на борту.

Через световой шлюз люди вышли наружу. Величественное спокойствие водной глади и лесной глуши заставляло забыть об усталости, о боях, о приключениях. Казалось, что все это осталось в далеком-далеком прошлом и никогда больше не повторится.

Яна очень хотела искупаться в море, но, помня о живущих под мирной водной гладью чудовищах, не стала рисковать. И еще ее продолжала беспокоить какая-то мысль, которая вертелась в голове, словно комар. Поймать — не поймаешь, но весь извертишься.

Внезапно ее озарило:

— Яма, ты сказал, что темные эльфы через Порталы ворвались в Карливалл?

— Да. Принц Кинтэлл поэтому там сейчас и находится.

— Так… А помнишь, что Фиринзель говорила, будто король-Дракон собирался ударить в самое сердце Черно-Белой Бусины — по королю Эллчагру?

— Да… Проклятье! — Яма мгновенно вошел в транс мысленной связи.

Через некоторое время он открыл глаза:

— Я вновь говорил с Кинтэллом. По-моему, до принца дошло, что атака на Карливалл может быть лишь очередным отвлекающим маневром. Ты представляешь?! Все военные корабли из столицы отправлены на помощь в Карливалл! Короля и город оставили практически без защиты.

Яна с едва сдерживаемым гневом произнесла только одно слово:

— Эльфы!


* * *
Фрадов, Бьорнсен и Эльфрагн еще не добрались до своего корабля, когда до эльфа по «дальнословию» пришло новое сообщение от Дилафиссы. Если бы в это время кто-нибудь оказался рядом, он бы очень удивился, услышав громкие голоса, раздающиеся из пустоты. Находясь под боком у темных эльфов, засевших в крепостях, невидимки устроили шумное совещание.

— Почему вы не сказали, что из Эллчагры сюда летят ВСЕ корабли?! — Возмущался Максим, как будто рядом сним стоял не Эльфрагн, а сам принц Кинтэлл.

— Сам король Эллчагр приказал отправить на фронт весь столичный гарнизон. Полторы тысячи кораблей…

Максим прервал лепет ученика Криннофиллиса:

— А если в это самое время в столице из Порталов появятся темные эльфы? Мы же точно не знаем, сколькими Порталами они располагают. Так. Немедленно развернуть корабли назад! НЕМЕДЛЕННО! Используйте все свои магические и черт-его-знает-какие-еще силы! Выжмите из кораблей самую большую скорость! Они должны успеть!!!

Олаф добавил:

— Пусть оставшиеся в городе воины и горожане, которые умеют владеть оружием, обыщут все подозрительные места. Особенно дворец принца Киссалина и дворцы близких ему эльфов. Порталы могут быть спрятаны где угодно. Они могут быть замаскированы под дверные проемы, рамы картин, арки.

Бедняге Эльфрагну пришлось выступать в роли связиста между людьми и принцами. Он то входил в сеанс «дальнословия», то вновь выслушивал упреки людей и передавал им слабые оправдания недальновидных эльфов.

Высказав в более-менее приличных выражениях все, что они думают по поводу стратегических талантов военного руководства эльфийскими вооруженными силами, люди поспешили покинуть занятую врагами территорию. Но от внимательных глаз космических разведчиков не укрылись маленькие крылатые тени, быстро перелетающие между домами.

— Эльфрагн, — на месте очередной встречи спросил Максим, — ты видишь лесных эльфов, которые собираются вокруг крепостей?

— Вижу. И чувствую.

— Спроси у принца Кинтэлла, не пора ли использовать обещанный феями «сюрприз»? Он может отвлечь темных эльфов от столицы.

Через несколько минут Эльфрагн передал ответ:

— Принц говорит, что феям обязательно нужно солнце. Но, хочу вас обрадовать, солнце покажется очень скоро. Дилафисса просит нас поторопиться.

— Скажи ей, что мы бежим.

Проходя мимо крепости, где они уже побывали, диверсанты с удовлетворением отметили, что колдовской огонь, зажженный Эльфрагном, продолжает гореть. Огненный шар больше не вырос, но по-прежнему ослепительно сиял. Судя по почерневшей стене здания, и жар от него исходил не меньший. Темных эльфов, пытавшихся потушить огонь снаружи, хладнокровно расстреливали из воздушных кораблей. После гибели Жемчужины принц Эллмир не щадил врагов.

Последнее место встречи Максим назначил возле все того же раскидистого дерева, когда впереди уже были отчетливо видны баррикады и воздушный корабль позади них. На этот раз, когда каждый из невидимок называл свое имя, люди по голосу Эльфрагна почувствовали, что случилось что-то ужасное.

Запинаясь, он произнес непослушными губами:

— Я внезапно почувствовал какое-то изменение в магической структуре нашей Бусины. Как будто увидел грозовую тучу посреди ясного неба. Я сразу связался с Дилафиссой, чтобы узнать, в чем причина, и…

Эльф умолк, не в силах произнести ужасные слова.

— Что «и»?! — Рявкнул на него Олаф.

— Мы опоздали. Сам король-Дракон появился в нашем мире. Он напал на дворец короля Эллчагра и захватил его.

— Ежовая ж…па! — Универсальная фраза всегда помогала Олафу справиться с потрясениями. — Дракон на Черно-Белой Бусине!

— Дилафисса сказала, что он появился прямо в королевском дворце. — Добавил Эльфрагн. — Он убил многих королевских воинов. Но сам король еще жив.

— Мне надоела эта болтовня вслепую, да еще через «дальнословие»! — Раздраженно воскликнул Максим. — Хватит. Бежим к кораблю. Мы должны сами во всем разобраться.

Защитники Карливалла, видимо, еще не успели узнать печальные вести из столицы. Пробегая мимо них, люди слышали смех и песни. Королевские эльфы и ферстиды шутливо спорили, кто лучше стреляет из луков, а кто метает дротики.

Добравшись до корабля, Максим, Олаф и Эльфрагн наконец-то смогли скинуть плащи-невидимки. Сверху сбросили веревочные лестницы, по которым недавние диверсанты взобрались на палубу. Людей встретили печальные Дилафисса и Диньзиль. Тризелны на корабле уже не было. Лесной эльф передал Олафу ее извинения. Фея Шипов была полностью занята подготовкой к «сюрпризу». Сейчас победа в Карливалле стала особенно важна.

Пока корабль летел к дворцу принца Эллмира, Дилафисса и Эльфрагн по-очереди входили в сеансы «дальнословия», чтобы постоянно держать людей в курсе последних событий. А дела шли не очень хорошо.

Король-Дракон вступил в переговоры с принцами — братьями короля. Он заявил, что Эллчагр останется его заложником до тех пор, пока ему не откроют доступ к Верхней Нити. Короля он отпустит на следующей Бусине Ожерелья — Салатовой. Эллмир и Кинтэлл опасались очередного обмана. Они не могли верить Крахтороту на слово. В то же время магическая сила дракона была так велика, что с самим Эллчагром принцы связаться не смогли. Поэтому они затягивали переговоры, тщетно пытаясь придумать какой-нибудь выход из этой ситуации.

По мере того, как о пленении короля становилось известно всем обитателям Черно-Белой Бусины, росли хаос и беспорядок. Растерянность смешивалась с гневом, решительность переплеталась с отчаянием. Некоторые генералы были готовы снять с фронта дивизии и эскадры и двинуть их к столице. Другие собирались немедленно атаковать лагерь темных эльфов у Нижней Нити и, если потребуется, погибнуть в бою.

Слушая подобные доклады, Максим нервно ходил взад-вперед по палубе корабля. Диньзиль несколько раз пыталась поймать его рукав, но промахивалась. Олаф больше не расставался с секирой, точильным камушком доводя ее лезвие до остроты бритвы.

Наконец, корабль причалил к балкону, и вся компания быстрым шагом проследовала в зал для советов. Принцы Эллмир и Киссалин находились в ужасном смятении. Бросивший все дела и явившийся во дворец Криннофиллис сидел с закрытыми глазами — он общался с королем-Драконом. Трое сотрудников Кинтэлла через «дальнословие» постоянно получали сведения из Эллчагры от оставшихся в живых эльфов из свиты короля и от агентов «конторы».

— Как далеко находится воздушный флот от столицы? — Первым делом Спросил Максим у Эллмира. Конкретными и четкими вопросами он намеревался вывести эльфийского принца из ступора.

— Примерно в ста пятидесяти верстах.

«В шести часах лета», — перевели для себя люди. Если эльфы совершенно не вели учет времени, то расстояния измерять умели достаточно хорошо.

— Но, — тут же добавил Эллмир, — Крахторот приказал никому не приближаться к столице. Так что корабли пришлось остановить.

— У вас есть еще какие-нибудь эскадрильи, которые могут перекрыть дракону дорогу к Верхней Бусине?

— Увы, — принц развел руками, — Все военные корабли находятся либо на фронте, либо в Карливалле, либо между Карливаллом и Эллчагрой. А между Эллчагрой и Верхней Нитью остались только транспортные и торговые суда. На них даже нет пушек. Конечно, все капитаны готовы умереть, чтобы…

— Умирать еще рано. — Резко одернул принца Олаф.

Кинтэлл, поговорив с одним из своих «связистов», подошел к центральному столу и развернул огромную карту всей Светлой Половины:

— Как не велика сила Крахторота, он не может контролировать пространство всей Черно-Белой Бусины. Поэтому я отдал приказ эскадре адмирала Ломилирна проследовать к Верхней Нити вдоль отрогов Тенистых Гор. Так, по крайней мере, у нас будут хоть какие-то военные корабли на пути дракона.

— А что толку? — Печально спросил Эллмир. — Ведь в лапах Крахторота наш брат, король Эллчагр. Мы же не будем стрелять в них обоих!

— Тогда остается только одно, — твердо сказал Олаф, — надо позволить дракону пройти по Верхней Нити, а потом он отпустит Эллчагра, и король вернется обратно.

— Ты предлагаешь нам капитулировать? — Спросил у Бьорнсена Кинтэлл.

Тот развел руками:

— Почему вы так боитесь пропустить дракона в Верхние Измерения? Неужели вы и правда верите в то, что он сможет стать Богом?

Оба принца опустили головы. Эллмир тихо сказал:

— Когда-то давно мы сражались против тирании Первых Богов. Но я бы предпочел их, а не убийцу Крахторота. Если он рвется к могуществу, проливая моря крови, то что он сотворит с мирами, когда обретет безграничную власть?

— Так, значит, в Центре Мироздания, действительно, находится ключ к могуществу? — Спросил Фрадов.

— Мы этого не знаем. — Ответил Кинтэлл. — Никто этого не знает. В эпоху заселения Ожерелья мы посылали экспедиции вверх по Нити. Но до Центра Мироздания они не добрались. Их не пустили.

— Кто?

— Те, кто живет в Мире Кристаллической Решетки.

Фрадов отложил в памяти странное название, вслух же спросил:

— А дракона они пропустят?

— Не знаю. — Кинтэлл замялся. — Когда-то Крахторот и нас агитировал примкнуть к нему и стать его слугами. Он говорил, что ему известны многие тайны Верхних Миров. Мы отказались поддержать его безумный план. Тогда дракон пообещал покарать всех, кто встанет у него на пути. Мы сделали все, что могли, чтобы остановить его армию. И, кажется, проиграли…

— Не надо отчаиваться. — Олаф хотел по-дружески хлопнуть обоих принцев по спинам, но вовремя сообразил, что этот жест будет выглядеть слишком фамильярным и не соответствующим ситуации.

— Надо бы связаться с Яной. — Напомнил Максим, чтобы заполнить возникшую паузу. — Что за космический корабль она достала? И кто ее новый знакомый?

— Дилафисса! — Устало позвал принц Кинтэлл. — Я дам тебе координаты посадки. Свяжись по «дальнословию» с неким Ямой Рил-Хамай. Он немного странный, его разум похож на калейдоскоп — в нем все время складываются самые неожиданные яркие образы. Но ты сможешь войти с ним в мысленный контакт.

Долифандра вошла в сеанс «дальнословия», застыв с открытыми глазами.

— Яна. — С теплотой произнес Олаф. — Сколько же мы ее не видели…

— А действительно, сколько? — Спохватился Максим.

Бьорнсен почесал затылок:

— Не помню. Столько всего произошло. Я совершенно потерял счет времени.

Фрадов многозначительно погладил свой подбородок, который некогда украшала бородка:

— Мы не только внешне стали походить на эльфов. Мы, как и они, перестали ощущать бег времени. Интересно, какие еще изменения с нами произойдут?

Диньзиль Лафринсель едва заметно улыбнулась и, как-будто поправляя перевязь с саблей, легонько огладила свой живот…


* * *
Ожидая, когда принц Кинтэлл вновь выйдет с ним на связь, Яма выразил желание осмотреть космический корабль землян. Конечно, как офицер космической разведки, Яна обязана была не позволить ему это сделать. Однако, во-первых, она прекрасно понимала, что самое совершенное творение научного гения Очеловеченной Федерации отстает от общемирового уровня на неподдающееся осмыслению количество лет, а, во-вторых, надо честно признать, у нее совершенно не было желания что-либо запрещать своему инопланетному другу.

Яма критически осмотрел «Большой Скачок» снаружи и высказал свое мнение:

— На Перекрестке Измерений этот доисторический кусок металла можно загнать какому-нибудь коллекционеру за бешенные деньги.

Яне несколько обидно было слышать этот отзыв, но она была вынуждена признать его справедливость.

Прокрутив вручную все рычаги, открывающие двери шлюза, Яна первая вошла в корабль. Внутри ничего не изменилось, как будто она покинула кабину всего на несколько минут. Яна ожидала, что вид знакомых земных предметов вызовет приступ ностальгии, однако этого почему-то не произошло.

Вскоре к Яне присоединился Яма. Он окинул взглядом внутренне пространство тесной кабины и уже собирался отпустить очередное ядовитое замечание, когда внезапно его взгляд упал на межпространственный привод — «мерцалку». И без того большие глаза Ямы округлились, едва не выпав из орбит.

— Что ты так смотришь? — Удивленно спросила Яна.

— Невероятно… — Прошептал Яма.

Медленно, как кот, подкрадывающийся к мыши, он приблизился к сидению Максима Фрадова и благоговейно, одними кончиками пальцев, погладил серебряные, инкрустированные черными агатами рукоятки управления.

— Да что с тобой такое? — Продолжала спрашивать Яна. — Ты как будто привидение увидел.

— Привидение? — Переспросил Яма, как будто не расслышал слова девушки. — Это не привидение — это творение Бога!

— А вот и нет. — С ноткой злорадства возразила Яна, радуясь, что наконец-то может утереть нос Яме. — Этот аппарат создали ученые и инженеры моей Родины — Очеловеченной Федерации.

Яма пренебрежительно махнул рукой:

— Чушь! Эта штука совершенно не вписывается в конструкцию корабля. Как будто к рыбацкому деревянному челноку приделали двигатель от космического крейсера. Ваши ученые просто скопировали готовую модель. Причем скопировали топорно, грубо, с потерей очень многих важных элементов.

— Как ты догадался? — С подозрением спросила Яна, сразу вспомнив рассказ генерала И-Вана Красина. — Ты уже как-то намекал, что знаешь о Земле больше, чем рассказал. Ну-ка давай, выкладывай все немедленно!

— Ладно, ладно! — Яма с улыбкой поднял руки вверх, сдаваясь перед напором девушки. — Никаких секретов у меня от тебя нет. Просто Великий Первый Бог, Трисмегист, Возрождающийся, родился в теле человека на Земле. Об этом знают немногие, хотя никакого секрета из этого в общем-то не делается. Просто всех интересует его Божественная сущность, а краткая Человеческая не представляется чем-то важным…

— Стоп! — Скомандовала Яна, прервав на полуслове теологические рассуждения Ямы. — Ты хочешь сказать, что первую «мерцалку» на Земле сделал Бог?

— Ну, если использовать строгие термины, то тогда он еще не был Богом.

— «Строгие термины»? Как можно говорить о «строгих терминах», когда речь идет о сверхъестественных силах? Как можно СТАТЬ Богом?

— Похоже, вы на Земле неправильно понимаете или совершенно не понимаете некоторые очевидные вещи.

— Какие, например?

— Например, вы не понимаете, что есть Бог, а что есть человек.

— А ты, конечно, понимаешь? — Нарочито ехидно спросила Яна, надеясь «разговорить» юношу.

— Если вкратце, то существуют так называемые «Законы Природы», определяющие взаимосвязь и взаимодействие материи, магии и разума. Человек, как и другие смертные создания, подчиняется этим законам. Ему доступен мир материи, он может менять его, но только его. Маги — и люди, и не люди, к примеру, эльфы или драконы — посредством магической составляющей могут влиять на две другие. А Боги воздействуют сразу на все три компоненты, то есть по своему желанию могут менять любые «Законы Природы». Вот и все. Так что, в принципе, любое существо может СТАТЬ Богом, когда достигнет определенной власти над материей, магией и разумом.

— «Вот и все»! — Передразнила Яму девушка. — Так просто. Каждое слово в твоем рассказе требует целой книги пояснений.

В ее голове тем временем выстраивалась последовательность событий, о которых она узнала за последнее время от эльфов и от Ямы. Как известно, после Великой Битвы Богов Первый Бог вслед за Первой Богиней уничтожил свою личность, рассеяв ее частички по всему миру. Видимо, он рассчитывал, что люди со временем накопят в себе достаточно этих частичек, чтобы возродиться им обоим. И вот спустя бессчетное количество лет на Земле родился некий человек, который почувствовал в себе пробуждающуюся Божественную Силу. Он создал «мерцалку» и отправился в путешествие по Вселенной, чтобы укрепить и ускорить свое возрождение. Пожалуй, никто, ни эльфы, ни даже Яма, так легко рассуждающий о чрезвычайно сложных понятиях, даже не представляют себе, что значит БЫТЬ БОГОМ. И никто не может даже представить себе, к чему приведет полное восстановление личностей Первого Бога и Первой Богини.

На эти размышления у Яны ушло чуть больше секунды. Но этого оказалось достаточно, чтобы заболела голова. Перед полетом тройку космических разведчиков напичкали всевозможными мифами и религиозными доктринами, но ни одна из них не подходила к данному случаю, или, с другой точки зрения, подходили все. Яна тряхнула волосами, отгоняя мысли, словно назойливых насекомых. Все-таки в первую очередь она была космическим разведчиком, а не философом, поэтому подобные рассуждения превосходили ее интеллектуальные возможности.

— А у меня есть идея! — Радостно объявил Яма.

— Опять? — Осторожно спросила Яна. Конечно, все идеи Ямы до сих пор были оригинальны, смелы, но для их воплощения в жизнь приходилось ходить на грани жизни и смерти.

— Можно взять с вашего корабля «мерцалку» и поставить на мой!

— Ты это серьезно? — Не поняла Яна.

— Конечно.

— Но зачем?! Ведь «мерцалка» не работает?

— Не работает? — Яма вновь коснулся рычагов управления. — Да эта штука буквально кипит магической энергией! Ты-то этого не ощущаешь, а вот меня возле нее прямо в дрожь бросает.

— Не может быть! — Отрезала Яна. — Максим управлял «мерцалкой» во время старта с Земли. Но он не смог включить ее в этом Измерении.

— Конечно. Энергия к «мерцалке» поступала от древнего… извини, но это правда… от очень древнего аккумулятора. А здесь ваши машины перестают работать. Поэтому я и хочу установить «мерцалку» на свой корабль, чтобы подключить к ней гравитационные преобразователи.

— Но у тебя же есть свой межпространственный привод.

— Да ты что, так ничего и не поняла? — Яма уставился на Яну. Мой корабль будет лететь до Срединных Миров лет десять. А на «мерцалке» мы попадем на любую планету за несколько секунд!

— А!.. — Только и смогла пролепетать Яна.

Яма продолжал объяснения:

— Я с самого начала удивился, когда ты рассказала, что за пять секунд ваш корабль с Земли попал на Ожерелье. Ведь он прошел половину Измерений! Самый совершенный крейсер Империи Повелителей потратил бы на это несколько месяцев. Теперь-то мне все ясно.

— Ты хочешь сказать, что мы обладаем самым быстрым двигателем в мире? — Спросила Яна. От волнения у нее сжало сердце.

— Пожалуй, можно сказать и так. Только без соответствующего источника энергии от него нет никакого толка.

— Ты и правда надеешься разобраться с «мерцалкой»?

— Да тут нет ничего сложного. Смотри, ваши ученые так ничего и не поняли в этом устройстве. Поэтому он почти никак не связан с остальными системами корабля. Его можно легко демонтировать и перенести на другое место.

Открывающиеся перспективы ошеломили девушку. Но холодный рассудок космического разведчика сразу определил опасности, окружающие драгоценную «мерцалку».

— Наверное, многие захотят наложить лапу на этот двигатель? Как-бы невзначай произнесла Яна. — Например, те же Повелители.

Яма вновь удивленно посмотрел на нее:

— Ты что? Кто же посмеет силой завладеть устройством, которое даровал вам Великий Первый Бог?

Такой ответ не мог успокоить Яну, но она допускала, что ее друг гораздо лучшеразбирается в подобных вопросах.

Чтобы вернуть разговор в практическое русло, она спросила:

— И когда же ты начнешь разбирать «мерцалку»?

Яма ничего не ответил.

— Что случилось? — Забеспокоилась Яна и посмотрела в остекленевшие глаза юноши.

Но тот находился в трансе. Яна испугалась бы, если бы сразу не поняла, что юноша мысленно общается с далеким собеседником. Кто-то вызвал его на связь через «дальнословие».


* * *
По мере того, как Дилафисса Долифандра обменивалась мыслеграммами с Ямой, ее глаза округлялись все больше и больше. Это не могли не заметить даже принцы. Все с нетерпением ожидали конца сеанса связи.

Наконец, женщина-эльф вздрогнула, возвращаясь к реальности. Она не села, а, скорее, упала, в кресло.

— Я не знаю, с чего начать. — Растерянно произнесла Дилафисса. Уважаемый принц Кинтэлл, Вы много потеряли, подробно не расспросив этого человека.

— И что же я у него не узнал? — Поинтересовался принц.

— То, что в Срединных Мирах объявился Великий Первый Бог! Торжественно объявила Дилафисса.

Людей удивила мгновенная и всеобщая реакция эльфов на это известие. Все, и принцы, и солдаты у дверей, и Диньзиль, замерли с выражением благоговейного ужаса на лицах.

Дилафисса поспешила добавить:

— Но он еще не обрел своей полной силы. Поэтому его называют «Возрождающийся». Кроме того, Первая Богиня продолжает пребывать в состоянии развоплощения.

— Это не важно. — Сказал Криннофиллис. — Раз процесс начался, он дойдет до своего конца.

— Что еще сообщил этот человек? — Спросил Кинтэлл.

— Он утверждает, что… как бы это сказать… немного знаком с некоторыми Богами и Повелителями. Он сказал, что уже отправил сообщение, как он выразился, «всем заинтересованным лицам». Но, Дилафисса повысила голос, чтобы перекрыть перешептывания, — этот человек уверен, что Повелители не станут вмешиваться в наши дела. Он считает, что Жемчужина была единственным наблюдателем на Черно-Белой Бусине.

Принц Эллмир издал слабый стон.

— Я взяла на себя смелость и пригласила Яну и Яму сюда, в Карливалл. Я уверена, что они смогут рассказать нам много интересного.

— Ты поступила правильно. — Принц Кинтэлл коснулся запястья Дилафисы. — Я сам об этом уже думал. Может быть, мы можем использовать космический корабль против дракона.

— Но ведь воздушный корабль будет лететь сюда несколько дней. Напомнил Олаф.

Дилафисса улыбнулась:

— Они прилетят сюда на своем корабле.

В зал с взволнованными криками влетели несколько лесных эльфов.

— Кажется, они уже здесь! — Еще шире улыбнулась женщина-эльф.

Максим и Олаф с трудом сдерживали нетерпение. Рядом с дворцом приземлялся инопланетный космический корабль! На нем прилетела Яна!!!

В коридоре послышались быстрые шаги, и вот, наконец, все собравшиеся смогли увидеть Яну и ее нового спутника. На эльфов странный вид Ямы Рил-Хамай не произвел никакого впечатления. Косморазведчики также постарались сохранить спокойствие.

Молодой человек с плавательными перепонками между пальцами коротким кивком поприветствовал собрание, как будто встретил старых знакомых, и тут же заговорил, как будто продолжая прерванный диалог:

— Теперь понятно, почему дракон пошел на такие экстраординарные меры. По-видимому, он тоже совсем недавно узнал о явлении Великого Первого Бога. Поэтому он не стал ждать окончания войны. Ему надо срочно попасть в Центр Мироздания, чтобы приобрести такое могущество, которое позволит ему справиться с Возрождающимся.

— Ты считаешь, что Первый Бог еще не может за себя постоять?

— Я этого не говорил. Я сказал, что так, наверное, думает Крахторот. Но мне кажется, что все происходящее на Ожерелье далеко не случайно. В одном месте в одно и тоже время собралось столько разных существ, что явно противоречит теории естественных вероятностей…

С видом заправского философа Яма начал излагать идеи о предопределенном и неминуемом объединении всех разумных существ, началом чему является возрождение Великих Первых Богов. К удивлению людей, краем уха прислушивающихся к этой лекции, эльфы все больше и больше заинтересовывались теорией, которая еще совсем недавно внушала им трепет.

Тем временем Яна крепко обнимала Олафа и Максима. Вернее, так это выглядело со стороны. На самом деле она, смешивая слова с языком жестов, кратко поведала своим товарищам обо всем, что с ней произошло.

— Вы представляете, какой переворот произойдет на Земле, когда мы появимся там с новым кораблем? Вы его еще не видели, поэтому не представляете, какое это совершенство. Он может перемещаться между Измерениями, и в тоже время на нем можно спокойно садиться на планету. Я так до конца и не поняла, как работает гравитационный привод. Мне кажется, он чем-то отдаленно похож на воздушные корабли эльфов. Только вместо магических полей он использует гравитационные. Привод как-бы отталкивается от одних небесных тел и одновременно притягивается другими.

— Можем ли мы доверять этому Яме? — Спросил Олаф. — Может быть, заполучив «мерцалку», он с ней смоется?

— Не-е-ет. — Решительно помотала головой Яна. — Похоже, и нам пора поверить в этих Богов.

— Мы-то, может, и поверим, но что скажут на это на Земле? Произнес Максим.

Его слова заставили Яну и Олафа крепко призадуматься…

— Так ты считаешь, что твой корабль не сможет подняться еще на одно Измерение вверх? — Тем временем допытывался принц Кинтэлл у Ямы.

— Абсолютно уверен. Черно-Белая Бусина — предел для техники Срединных Миров. Может быть, крейсер Повелителей и смог бы подняться выше…

— Тогда я предлагаю такой план. — Повысил голос Кинтэлл, привлекая внимание всех присутствующих. — Эскадра адмирала Ломилирна продолжает путь к Верхней Нити. В это время наш новый друг Яма Дил-Хамай на своем корабле перебрасывает туда же меня, самых сильных магов и самых лучших воинов, которые смогут справиться с Крахторотом. Эллмир, брат мой, я вижу, что и ты рвешься на помощь Эллчагру. Но ты должен остаться здесь — с армией и с жителями Карливалла. Мы с тобой будем затягивать переговоры с драконом, насколько это возможно. Я же вместе с адмиралом Ломилирном проведу эскадру через Верхнюю Нить и устрою засаду у Нижней Нити на Салатовой Бусине. Я сделаю все, чтобы спасти нашего брата и не пропустить дракона к Центру Мироздания.

— Разве корабли смогут пройти через Нить? — Удивился Олаф. — Мы ее видели в лагере темных эльфов…

— Я умею не только закрывать Врата Между Мирами, но и расширять их. — Оборвал его маг Криннофиллис. — Поэтому мое присутствие там так необходимо.

— А что делать с темными эльфами, засевшими в Карливалле? Напомнил Максим.

— О них позаботится Лесной Народ. — Ответил Эллмир. — Сил горожан будет достаточно, чтобы добить остатки десанта.

— Добить? Остатки? — Фрадов оглядел принцев, как бы пытаясь определить их психическое здоровье. — Вы так говорите, как будто уже одержали победу!

— Скоро кончится дождь, и покажется солнце. — Загадочно сказал Эллмир. — Тогда ты сам все увидишь.

— Опять надежа на этот «сюрприз». — Пробурчал Олаф.

— Не волнуйся, на этот раз ошибок не будет. Ты же видишь, что феи даже не нашли время на то, чтобы залететь к нам на совещание. Они вкладывают в «сюрприз» все свои силы.

— Итак, если больше вопросов нет, за работу! — Скомандовал принц Кинтэлл.

— Прежде чем я начну работать извозчиком, я бы хотел переговорить наедине с принцем Эллмиром. — Неожиданно заявил Яма.

Главнокомандующий недоумевающе посмотрел на юношу:

— Что ты хочешь мне сказать?

— Я бы предпочел обсудить это с глазу на глаз.

— У меня нет секретов ни от моего любимого брата, ни от генералов, ни от магов, ни от людей с Земли! — Отчеканил принц.

Непривычно серьезное выражение на лице болотника с Подсолнечной обеспокоило Яну.

Яма пожал плечами:

— Как скажете… Я только хотел спросить, знаете ли Вы, что за медальон висит у вас на груди?

Эллмир печально сказал:

— Твой вопрос ранит меня в самое сердце. Разве тебе не рассказали о гибели моей любимой, моей Жемчужины? Этот медальон она отдала мне перед тем, как вступить в бой с врагом… и умереть. Я никогда не прощу себе, что отпустил ее… Я не сказал ей, что по-прежнему…

Яма медленно и торжественно, упиваясь производимым эффектом, произнес:

— Это не просто медальон. Это — матрица бессмертия Повелителей. В ней заключена душа и личность той, кого вы звали Жемчужиной. Ее можно вернуть к жизни. Я бы даже сказал, нужно вернуть!

Эллмир обеими руками лихорадочно сжал медальон, как будто в зале находился кто-то, кто хотел его отнять. Он задрожал и, если бы не присел на угол стола, наверное, не устоял бы на ногах.

Диньзиль Лафринсель слабо пискнула и схватилась за локоть Фрадова. Если бы не присутствие высокопоставленных особ, она, наверняка, свой восторг выразила бы громким криком.

— Для оживления Жемчужины нам надо связаться с Повелителями? Спросил Кинтэлл.

— Да.

Один из генералов недоверчиво сказал:

— Но раньше Повелители сохраняли бессмертие только в пределах своих Двенадцати Измерений. За их границами они умирали, как обычные люди.

— Да, так оно и было. — Согласился Яма. — Но не так давно лорд Гилеанис изобрел такие вот портативные матрицы-медальоны. К сожалению, он использовал их для злых дел. Он восстал против Императора Киллатолиса, за что и поплатился. Его убили в честном бою.

— Лорд Гилеанис? — Переспросил слегка оправившийся от потрясения Эллмир. — Мне знакомо это имя. Когда-то он уничтожил нашу родную планету. Поэтому мы и переселились на Ожерелье. Он был умелым воином, но отличался излишней жестокостью. Не в обиду будь тебе сказано, человек, я рад, что его убили.

— Почему же я должен обижаться? — Яма гордо приосанился. — Его убил мой отец!

В ту же секунду юноша в глазах эльфов набрал сто очков из десяти возможных.


* * *
Не прошло и половины земных суток, как тучи над Карливаллом рассеялись. В небе вновь засияло кубическое светило. После дождя воздух стал особенно чист и прозрачен. Растения, образующие городские постройки, засверкали свежей чисто вымытой зеленью всевозможных оттенков.

Наступил давно обещанный час освобождения Карливалла. Принцы со своими штабами и люди вышли на самый высокий балкон дворца Эллмира, чтобы лично наблюдать за событиями.

Яма в это время совершал очередной рейс к Верхней Нити. Но по «дальнословию» он периодически связывался с Дилафиссой Долифандрой, чтобы быть в курсе всего происходящего.

Издалека было видно, что воздушные корабли стараются держаться подальше от стен занятых врагом крепостей.

— Когда же они начнут? — Нетерпеливо спросил Олаф у Эльфрагна. Так как сам Криннофиллис уже отбыл к месту встречи с эскадрой адмирала Ломилирна, его ученик фактически возглавил всех боевых магов армии.

— Уже скоро. — Эльфрагн даже не посмотрел на собеседника. Все его внимание было приковано к вражеским укреплениям.

В воздухе послышался шум множества крыльев, и сверху на балкон спикировали полсотни лесных эльфов. Они сопровождали Фею Коры Бирфиссу. Резко затормозив на лету, Фея объявила:

— Операция по зачистке Карливалла начинается.

После чего также быстро скрылась из вида.

Кроме принцев Эллмира и Кинтэлла никто не знал, что собирается сделать Лесной Народ, поэтому и эльфы, и ферстиды, и, естественно, люди напряженно всматривались вдаль.

— Смотрите! Смотрите! Слушайте! — Внезапно прошелестело по толпе собравшихся на балконе.

В тот же момент многие вошли в транс «дальнословия», получая донесения с передовых рубежей обороны. Люди в очередной раз пожалели, что не способны так же быстро включаться в быстро меняющиеся события. Им оставалось только ждать, когда кто-нибудь объяснит им, что же происходит в городе.

Но вскоре даже издалека косморазведчики смогли разглядеть, что цвет занятых врагом крепостей начал меняться. Они покрылись яркими красными, белыми, желтыми и сиреневыми пятнами.

— Это же цветы. — Первая сообразила Яна. — Это какая-то «война цветов»!

— Ага! — Максим сразу вспомнил фигурки лесных эльфов, которые во время дождя суетились в Карливалле. — Лесной Народ засыпал семенами растений вражеские крепости. А теперь, на Солнце, они быстро прорастают.

— Совершенно верно. — Дилафисса обернулась к людям. — Но это не просто семена, а семена, обработанные магией Фей. Те цветы, что вы видите, рассыпают вокруг себя тучи ядовитой пыльцы. Их листья, стебли и корни покрыты прочной корой и острыми шипами. Длинные побеги растений быстро заполняют все помещения крепостей, особенно те, где находятся Порталы. Так что темным эльфам приходится выбирать: либо умереть от игл и отравляющих веществ, либо сдаться.

Прошло еще совсем немного времени, и крепости почти полностью скрылись под цветочным ковром. Люди сумели разглядеть, как из ворот ближайшей крепости выскакивали десантники. Некоторые падали на землю и жадно ловили ртами чистый воздух, другие зажимали раны и порезы. Но большая часть спасшихся из цветочного ада брела к баррикадам с поднятыми руками. Горожане приветствовали каждого нового пленника радостными криками.

— Ну, что же. — Олаф широко улыбнулся. — «Сюрприз» удался на славу.

Дилафисса сказала ему:

— Фея Тризелна посылает тебе свой привет. Она просила передать, что не только люди могут гордиться своим воинским искусство. У Лесного Народа есть свои методы борьбы с захватчиками.

— Только не говорите мне, что по этому поводу состоится очередной пир. — Шутливо попросил Максим.

Внезапно посерьезнев, Дилафисса произнесла:

— Пира не будет. Из Эллчагры только что передали: дракон покинул город и полетел в сторону Верхней Нити. Король Эллчагр находится у него в заложниках.

— И еще одно сообщение. — Добавил дегтя в бочку меда Эльфрагн. Командующий темными эльфами граф Гельфиссил, его штаб и принц Киссалин бежали через Портал. Наверное, они уже в лагере возле Нижней Нити или на Желтой Бусине.

— Значит, Портал, работающий на «выход», все-таки был. — Тихо сказал Олафу Максим.

Тот одними глазам показал на Яну:

— Теперь это уже не важно.

Среди общей ликующей толпы принцы Эллмир и Кинтэлл стояли с хмурыми и печальными лицами. Их брат попал в лапы к королю-Дракону Крахтороту. Карливалл был освобожден, но война еще не закончилась.

Глава 17. Разноцветные Бусины Ожерелья

— Я ни за что не упущу возможность побывать там, куда до сих пор не забирался ни один человек. — Так сказал Яма Рил-Хамай, имея в виду погоню за королем-Драконом вверх по Нити Ожерелья.

Именно поэтому он оставил свой космический корабль возле Верхней Нити на Черно-Белой Бусине и сейчас стоял на палубе флагманского судна адмирала Ломилирна вместе с Яной, Максимом и Олафом. Людей вновь повсюду сопровождала Дилафисса Долифандра. Диньзиль Лафринсель осталась в Карливалле. Максиму не объяснили причин разлуки, сославшись на приказ обоих принцев. Но он и сам был доволен подобным обстоятельством — ведь погоня за драконом совсем не похожа на увеселительную прогулку.

Олаф же не переставал вспоминать о Тризелне. После разгрома темных эльфов в Карливалле они едва успели перекинуться парой слов, как космический корабль унес его прочь. Естественно, Фея Шипов не могла оставить своего Леса. Расставание оказалось тягостным для обоих.

В адмиральской каюте принц Кинтэлл, Ломилирн и Криннофиллис просматривали карты Бусин, расположенных выше по Нити, и читали отчеты экспедиций, побывавших там ранее. Дело в том, что едва флотилия прошла по Нити на Салатовую Бусину, как глазам эльфов и людей открылся вид на сожженные дотла постройки, окружающие выход из Врат Между Мирами. Между дымящимися стволами растений виднелись обугленные трупы солдат.

— Я это подозревал. — Стараясь сохранять внешнее спокойствие, сказал тогда принц. — Крахторот и не собирался отпускать моего брата. Дракон обезумел. Он рвется вверх. К Центру Мироздания и к Божественной Власти.

Теперь флотилия летела над сплошным лесным массивом, покрывавшим всю поверхность Салатовой Бусины. Этот мир почти не отличался от Черно-Белой Бусины. Только солнце в небе имело еще более подчеркнутые острые углы и грани.

На Салатовой Бусине также жили феи, лесные эльфы и васпаны Лесной Народ. Только феи тут отвечали не за свойства растений, а за отдельные территории, так называемые «королевства», хотя к королевским эльфам они никакого отношения не имели. Собственно королевских человекоподобных эльфов тут обитало не так уж много — лишь небольшой гарнизон возле Нижней Нити, который сейчас был полностью истреблен, да немногочисленные заготовительные и торговые фактории, разбросанные по всей территории планеты.

Местный Лесной Народ интересовался делами внешнего мира еще меньше, чем обитатели Черно-Белой Бусины. Маленькие крылатые существа проводили все свое время в беспечных играх, забавах и развлечениях.

Пока воздушные корабли пересекали пространство от Нижней Нити до Верхней, к принцу Кинтэллу постоянно подлетали послы из разных королевств и передавали приглашения на пиры, балы и праздники. Отказы ничуть не обижали маленьких крылатых гонцов, и они улетали прочь с беззаботным смехом, распевая веселые песенки. Матросы и солдаты печально смотрели им вслед.

Дилафисса задумчиво сказала людям, провожая взглядом очередную пеструю стайку лесных эльфов:

— Бедняги. Они даже не задумываются о той опасности, что нависла над их миром. Когда-то и мы были такие же. Если бы не дракон Крахторот… Если бы не темные эльфы…

— Но почему вы так боитесь что-либо менять в своей жизни? Недоумевал Яма. — Я встречал много эльфов в Срединных Мирах. Они давно уже живут по-современному.

— «По-современному»? — Эхом повторила Дилафисса. — Они пользуются машинами? Летают в космосе на космических кораблях? Живут в искусственных домах?

— Да. Но это не мешает им оставаться эльфами.

— Естественно. Душа у них от этого не появится.

— О чем это вы? — Не понял Олаф.

Да и Максим с Яной выразили удивление.

Дилафисса и Яма немного растерянно посмотрели на землян:

— Как? Вы разве не знаете, что у эльфов нет души?

— Ну, мы что-то слышали… — Замялся Максим. — Но мы считали это чем-то вроде иносказания, метафоры…

— Какое иносказание? — Сказал Яма. — Все совершенно конкретно и однозначно. Все существа, появившиеся на свет до развоплощения Великих Первых Богов, не имеют душ. Потому что души — это как раз и есть бессмертные частицы Богов.

— Это слишком сложно для осмысления. — Покачала головой Яна.

— Как раз наоборот — все очень просто. — Возразила Дилафисса. Драконы, эльфы, кругги — те разумные расы, что созданы в начале времен — долговечны, но не бессмертны. Вы сами видели, сколько эльфов погибло в сражениях. Они погибли и больше никогда и нигде не возродятся. Ферстиды, тролли и вы, люди, после смерти высвобождаете свои души, хранящие накопленную за время жизни информацию. Подобно телам, души через некоторое время распадаются на более мелкие составляющие. Пропадают связные воспоминания о предыдущей жизни, и, таким образом, личность перестает существовать. Но потом частицы разных душ сливаются в теле новорожденного. Конечно, есть очень редкие случаи непосредственного переселения цельных душ с сохранившимися воспоминаниями, но они присущи только исключительно сильным или специально подготовленным личностям. А все остальные существа вовлечены в непрерывный круговорот душ, обмена и взаимного смешения сознаний.

— Но эльфы этого лишены? — Уточнил Олаф.

— Да. — Коротко ответила Дилафисса.

— По современным данным, — изящно перехватил инициативу Яма, — в новое сознание может слиться до девяти триллионов осколков разных душ. То есть новая личность может вобрать в себя качества нескольких миллиардов существ, живших ранее. При чем частицы души не до конца утрачивают связь со своими остальными предыдущими составляющими. Так что следует говорить о некоем всеобщем «душевном поле», пронизывающем все Миры и Измерения. Каждый человек, каждое разумное существо — это как бы «уплотнение» или «узел» собравшихся вместе элементарных частичек.

— А как же магическое поле, гравитационное, информационное и все такое прочее? — Спросила Яна. — Не слишком ли много полей пронизывает Вселенную?

Яма усмехнулся:

— А вот этого-то как раз никто и не знает. Кое-кто считает, что все поля взаимодействуют друг с другом. Другие утверждают, что есть единое поле, а мы лишь по-разному называем его различные проявления. Но большинство уверено, что ни одно существо, кроме Великих Первых Богов, вообще не способно осмыслить происходящие во Вселенной процессы.

— Вот это объяснение меня устраивает! — Объявил Максим. — Зачем ломать голову над тем, что в принципе понять невозможно?

— Меня беспокоит один вопрос. — Олаф вопросительно посмотрел на Дилафиссу. — Перед расставанием я сказал Тризелне, что она будет мне сниться каждый раз, как только я закрою глаза. Я думал, что это для нее это должно прозвучать, как комплимент, а она расстроилась, хотя и старалась скрыть от меня огорчение. Почему? Это тоже как-то связано с душой?

— Да. Эльфы спят, но не видят снов. — Сказала Дилафисса. — Фея Шипов огорчилась потому, что не может во сне полететь за тобой.

Яма вновь поспешил со своими объяснениями:

— Во время сна связи, удерживающие элементарные частицы одной личности, слабеют. Поэтому проявляются связи с другими частицами, рассеянными по Вселенной, и становится возможным обмен информацией. Этот процесс, собственно, и называется «сном». Человек может вступить в контакт со своими глубинными воспоминаниями, точнее, с воспоминаниями живших до него людей… и не людей. А может посмотреть на мир глазами иного создания, с которым связан единым «душевным полем». Ведь некоторое количество душевных частичек присутствует во всех живых и неживых существах. Человек может как-бы побывать в теле кошки, комара или создания из других Измерений. Потому-то сны так причудливы и неповторимы. Ведь они состоят из беспредельно огромного количества происшедших, происходящих и, возможно, будущих событий всей безграничной Вселенной. Причем, сильные желания и стремления могут придать бессознательным перемещениям души определенную направленность. Влюбленные видят во сне друг друга. Разведчики проникают в самые секретные тайники.

— Ух ты, как интересно! — Всплеснула руками Яна.

На языке жестов она тем временем показала: «Очень ценная информация. Принять к сведению».

За подобными разговорами многодневный перелет через Салатовую Бусину прошел для косморазведчиков практически незаметно. От Ямы они узнали, как представляют Вселенную, Богов, людей и других существ в Срединных Мирах. По правде говоря, значительную часть философских рассуждений они так и не поняли, слишком далеки оказались истинные знания от представлений, господствовавших ранее и продолжающих господствовать на Земле.

Местные эльфы и немногочисленные торговцы с Черно-Белой Бусины сообщили принцу Кинтэллу, что дракон значительно опережает флотилию. Он пролетел через Верхнюю Нить, когда корабли адмирала Ломилирна не прошли и половины расстояния между Нитями.

Король Эллчагр по-прежнему оставался в лапах Крахторота. На Салатовой Бусине дракон не выпустил его ни живого, ни мертвого. Так что вслед за похитителем флотилия прошла на следующую Бусину Бирюзовую.


* * *
На Бирюзовой Бусине леса перемежались огромными озерами причудливой формы. Поверхность воды местами покрывали целые поля ярких цветов. Высокие пирамидальные деревья затеняли берега, так что с высоты иногда трудно было определить, где кончается водная гладь и начинается чаща.

Как объяснил принц Кинтэлл, в этом мире жили только лесные и водяные эльфы. Плотность магической сети здесь была так велика, что не требовались особые узлы для ее поддержания. Поэтому тут не существовало ни фей, ни их дворцов.

Маг Криннофиллис воспользовался тем, что в Верхних Измерениях увеличивалась сила заклинаний, и сумел ускорить ход кораблей. Теперь флотилия летела над верхушками деревьев с такой скоростью, что даже у тренированных косморазведчиков при взгляде вниз кружилась голова.

Местные жители неохотно вступали в контакт через «дальнословие». На расспросы о драконе они отвечали:

— Кажется, совсем недавно в небе кто-то пролетел. Но кто бы это ни был, мы им не интересовались.

Королевские эльфы никогда не поддавались злобе или ожесточению. И на этот раз Кинтэлл печально и кротко сказал адмиралу Ломилирну:

— Похоже, что рассчитывать можно только на себя. Хорошо еще, что мы пока не встречаем открытого противодействия.

— Но Крахторот тоже его не встречает.

— Это так. — Принц протянул людям документы с описанием Бусин Ожерелья. — Отчеты экспедиций слишком поверхностны. Но, я полагаю, дальше пришельцев из нижних Измерений будут встречать еще менее приветливо.

Косморазведчики и Яма уже несколько раз просматривали эти записки. «Поверхностными» их можно было назвать только с очень большой натяжкой. В бортовых журналах подробно описывалось, в какое платье некая эльфийская дама была одета на балу в честь прохождения половины расстояния между Нитями на Бирюзовой Бусине. Много место отводилось для подробных отчетов об исполненных танцах и песнях. Пожалуй, единственное, что отсутствовало в журналах — это хоть какие-то записи о географических ориентирах и местных жителях. Поэтому флотилия держала курс на Верхнюю Нить только благодаря магическим способностям эльфийских магов и Ямы.

Корабли несколько раз снижались над озерами, чтобы набрать воды. Водяные эльфы — размером со своих лесных собратьев, но покрытые блестящей чешуей и с перепонками между пальцами — вступили в контакт с одним лишь Ямой, признав в нем родственное существо. От них юноша узнал о том, что толстые стебли плавающих на поверхности цветов очень вкусны и питательны. Поэтому на корабли при помощи крючьев и длинных веревок погрузили значительный запас продовольствия, которое могло понадобиться в следующих, совершенно чуждых Измерениях.


* * *
Следующая Бусина Ожерелья — Голубая, почти не отличалась от Бирюзовой. Те же высокие деревья, озера и заросшее цветами мелководье.

С местными обитателями — лесными и водяными эльфами — даже Яма не смог установить более-менее дружеских отношений. Флотилия из Нижних Измерений как-будто казалась им призрачной, нереальной. Жители Голубой Бусины не воспринимали ничего, что выходило за рамки их узкого кругозора.

Воздушные корабли продолжали лететь вперед, ориентируясь только на Верхнюю Нить и на след дракона, который ощущали все наделенные магическим талантом.

Эльфы и люди время от времени выходили на палубу, чтобы полюбоваться живописными ландшафтами лесов и озер, но большую часть времени предпочитали проводить в своих каютах. Нервное напряжение от продолжительной погони постепенно начинало отражаться даже на беспечных и добродушных эльфах.

Когда Максим стал свидетелем небольшой перебранки между солдатом и матросом, он тотчас же поспешил сообщить об этом принцу Кинтэллу и адмиралу Ломилирну.

— Ничего страшного. Мы этого ожидали. — Постарались успокоить Фрадова военачальники. — Мы, эльфы, не можем долго находиться на ограниченном корабельной палубой пространстве. Также тяжело для нас выполнение монотонных однообразных действий. Поэтому-то так часто мы устраиваем праздники и пиры.

— Тогда неплохо было бы устроить солдатам и матросам небольшой праздник, как бы тяжело это ни было для Вас. Если недовольство станет нарастать, как снежный ком, то мы не сможем догнать дракона и спасти Вашего Брата.

Принц Кинтэлл отрицательно покачал головой:

— Кроме праздников есть еще один способ снять накопившееся раздражение — это борьба с общей опасностью.

— Но на этой планете нам ничего не угрожает! — Воскликнул Максим, обводя взглядом горизонт.

— На ЭТОЙ — не угрожает. — Согласился Кинтэлл. — Но скоро все изменится.


* * *
Все изменилось, едва флотилия оказалась на Синей Бусине Ожерелья. Выход из Нижней Нити находился примерно в десяти метрах над бескрайней водной поверхностью. Как только корабли прошли через Врата Между Мирами, адмирал Ломилирн отдал приказ подняться повыше, рассредоточиться и возобновить посменное боевое дежурство возле орудий.

Фрадов спросил Дилафиссу:

— В чем дело? О Синей Бусине в записках экспедиций почти ничего не сказано. Да и мое чувство опасности не подает тревожных сигналов. Почему такие меры предосторожности?

— Возможно, ваше человеческое восприятие не срабатывает в Верхних Измерениях с очень высоким уровнем реальности. Но маги чувствуют опасность. Весь этот мир — один огромный океан. Он полон жизни, опасной жизни.

— Правда? — Заинтересовался Олаф. — Это что-то вроде разумного океана Соляриса?

В программу психологической подготовки военно-космических разведчиков входило моделирование различных экстраординарных ситуаций. Для этого очень часто использовались многочисленные сочинения писателей-фантастов. Люди Эры Водолея не должны были теряться перед проблемами, которые ставили в тупик их эгоцентричных и рефлексирующих предков.

Как всегда, Яма поторопился разъяснить:

— Она имеет в виду, что под водой имеются многочисленные существа, которые могут напасть на наши корабли.

Яна вспомнила свою встречу с разумным спрутом на Черно-Белой Бусине и спросила:

— Но ведь некоторые из них могут оказаться дружелюбными?

— Это вряд ли. Боюсь, что нас тут никто не встретит с распростертыми объятьями…

Яма собирался еще что-то сказать, как вдруг вода впереди вспенилась и перед первым летящим кораблем в воздух поднялась завеса из длинных тонких нитей. Их покрывали капельки воды, и отраженные солнечные лучи высветили в небе прекрасную радугу. Правда, радуга эта была смертельно опасна.

— Огонь!!! — Прокричал Ломилирн вслух и по «дальнословию».

Передовой корабль выстрелил еще до того, как до него дошел приказ адмирала. Одновременно с этим его капитан бросил свое судно вверх и в сторону. Такой маневр позволил избежать соприкосновения с ловчими сетями невидимого подводного обитателя.

Огненные шары прожгли в переплетениях нитей огромные дыры, и те упали в воду.

Флотилия поднялась с трехсотметровой высоты почти на километр. Редкие, но довольно большие облака плыли еще выше, так что у кораблей имелась возможность для маневра при нападении сверху или снизу. Экипажи судов продолжали внимательно вглядываться в казавшуюся такой тихой и спокойной водную гладь. Как и обещал Максиму Кинтэлл, общая опасность сплотила эльфов. Теперь почти все они постоянно находились на палубах с оружием и в боевых панцирях.

— Боюсь, что если нас атакуют, то от «стреляющих жезлов» и абордажных сабель проку окажется не так уж много. — Заметила Яна. Если подводная тварь так велика, что может легко забросить гигантскую паутину на триста метров вверх… Кроме того, она, похоже, достаточно разумна, чтобы рассчитать скорость движения судна…

— А меня беспокоит другое! — Прервал ее Максим. — Если чудовище атаковало воздушный корабль, значит, оно привыкло охотиться на летающих существ примерно таких же размеров!

Не говоря ни слова, Олаф сбегал в свою каюту за своей секирой и мощным луком.

Вскоре предположения Фрадова подтвердились.

Вначале с переднего корабля пришло сообщение о том, что впереди по курсу в воде замечен подозрительный плавающий предмет. Маги определили, что это туша мертвого чудовища. Воздушные корабли обогнули опасный участок, но даже издалека можно было разглядеть голубоватую гору плоти, держащуюся на поверхности воды.

На верхнюю палубу к людям поднялись принц, адмирал и маг Криннофиллис.

— Я думаю, что это и есть одно из воздушных существ. — Сказал Максим. — Видите, тело почти не тонет. Значит, оно намного легче воды. Жаль, что очертаний нельзя разобрать. Непонятно, хищная эта тварь или растительноядная.

— Хищная. — Спокойно сообщил Криннофиллис. — Это существо атаковало дракона Крахторота, когда он пролетал здесь до нас.

— Откуда Вы это знаете? — Удивился Олаф.

— Ни одно деяние не исчезает полностью. Надо только уметь получить нужные сведения из магического поля.

— Или из информационного. — Добавил Яма.

Максим еще раз посмотрел на тающую за кормой гигантскую тушу и обеспокоено спросил:

— Похоже, победа далась дракону не просто. Не пострадал ли король Эллчагр в этой битве?

— В какой битве?! — Удивился Яма. — Крахторот просто прихлопнул эту тварь, как человек убивает комара.

Косморазведчики переглянулись. Теперь надо было по-новому пересмотреть возможности воздушной флотилии. Раньше они были совершенно уверены в том, что пять военных кораблей, один из которых пятидесятиметровый флагман с мощными орудиями, легко разделаются с драконом, стоит только его догнать. Но новые данные значительно поколебали их предварительные оценки.

Старый знакомый землян, боевой маг Кэлорин Олфорван с корабля капитана Дерона Свалирна по «дальнословию» передал, что в небе появились три точки. Корабль находился на правом фланге, и через минуту все взгляды обратились в ту сторону.

Действительно, три черные точки сопровождали флотилию, не приближаясь, но и не отставая.

— Они держат приличную скорость. — Вслух подумал Максим.

— Кто-нибудь из магов может как-то идентифицировать наших компаньонов? — С нарочитой шутливостью спросил Олаф.

— Это как раз те самые воздушные обитатели Синей Бусины, которых ты опасался. — С мимолетной улыбкой ответила Дилафисса.

Яма немного постоял с зажмуренными глазами. На его лбу появились маленькие морщинки. Потом он с ноткой неуверенности произнес:

— Кажется, эти существа нас загоняют.

— Что ты имеешь в виду?

— Эти твари — хищники. Они охотятся стаей. Три загонщика пытаются повернуть нашу флотилию в сторону. Наверное, они приняли наши корабли за каких-то местных существ, служащих им пищей.

— Очень глупо с их стороны. — Усмехнулась Яна.

— Приказ по флотилии! — Объявил адмирал Ломилирн. — Приготовиться к бою. Всем занять места согласно боевому расписанию.

На кораблях началась суета, которая всегда предшествует напряженному ожиданию сражения. Вскоре флагман был готов к бою. Люди вместе с десантниками находились на носу корабля. Кинтэлл и Ломилирн проследовали в кормовую капитанскую рубку. Канониры нервно поглаживали рукоятки, которыми орудия наводились на цели. Матросы стояли возле шестов-антенн, готовясь выполнить любой самый сложный маневр. Десять маленьких одноместных лодок закрепили дополнительными тросами, чтобы их не сорвало на крутом вираже.

И сражение не заставило себя долго ждать. Черные точки начали быстро приближаться и вскоре уже можно было рассмотреть продолговатые тела, формой и размерами напоминающие земные дирижабли. Когда существа подлетели еще ближе, стал виден густой ворсовый покров, сплошь покрывающий гигантских воздухоплавателей. По ворсинкам быстро и согласованно пробегали волны, придавая существам значительную скорость и маневренность.

Не успели канониры навести на врагов орудия, как те так же быстро отдалились от кораблей метров на пятьсот.

— Они пытаются заставить нас свернуть в сторону засады. Предположил Олаф, вспомнив слова Ямы.

— Очень может быть. — Услышавший его слова принц Кинтэлл быстро переговорил с Ломилирном.

После этого пять кораблей сблизились и построились в правильную фигуру: два впереди, борт к борту; позади и чуть выше флагман; за ним на высоте передовых еще два. Таким образом обеспечивался максимальный угол обстрела для каждого из судов. Адмирал Ломилирн намеревался отбиваться от гигантских летающих хищников залпами орудий.

Внезапно Яма громко закричал:

— Я чувствую, что впереди нас уже ждут! Беглый огонь!

— Куда стрелять?! — Выскочил из командной рубки принц Кинтэлл.

— Стрелять вперед и вниз. Они где-то рядом, но мы их не видим.

— Огонь!!! — Не долго думая, приказал адмирал.

Два передовых корабля выпустили из носовых орудий огненные шары. В Верхних Измерениях сила магии увеличивалась, поэтому снаряды понеслись веред, как ракеты «воздух-воздух». Но постепенно они утратили скорость, пошли по дуге вниз и упали в воду.

— Никого нет.

— Продолжайте стрелять! — Не унимался Яма. — Будьте готовы к резкому повороту.

Передовые корабли начали периодически стрелять с таким расчетом, чтобы перед ними все время висели в воздухе огненные шары. Вначале многим казалось, что эта тактика бессмысленна, ведь небо впереди по курсу было прозрачно, и не заметить гигантских существ было бы просто невозможно. Но три хищника продолжали лететь сбоку, следовательно, они еще не оставили попыток атаковать воздушные корабли.

Общее внимание уже начинало притупляться, когда пущенные в очередной раз огненные шары на самом излете не врезались в воду, а рассыпались в воздухе снопом искр. Раздался оглушительный рев, как будто перед кораблями внезапно ранили слона величиной с гору. Впрочем, нечто подобное как раз и произошло. Движение чудовища окончательно выдало его местоположение.

Казалось невероятным, что столь объемная туша могла совершенно раствориться на фоне воды. Но тем не менее, факт есть факт. Если хамелеоны и осьминоги умели менять окраску, то огромные воздушные хищники Синей Бусины могли становиться совершенно прозрачными. Видимо, для этого им требовалось прикладывать немало усилий, и состояние невидимости было довольно нестабильным. Одного движения оказалось достаточно, чтобы покрытое ворсом тело вновь приобрело голубоватый цвет.

Адмирал Ломилирн и капитаны его кораблей среагировали мгновенно и единственно правильно. Военные суда веером разлетелись в разные стороны, так что притаившийся в засаде хищник, бросившись вверх, поймал лишь воздух. Его огромная пасть, которая могла откусить четверть корабля, судорожно открывалась и закрывалась, как у рыбы, выброшенной на берег. Эту возможность не могли упустить канониры с флагмана, и в глотку чудовища влетели заряды тяжелых орудий.

Тварь издала еще более громкий вопль. Если бы расстояние между ней и кораблями не увеличивалось, то барабанные перепонки людей и эльфов, наверняка, полопались бы. Как пробитый дирижабль, огромное тело начало постепенно снижаться. Но ему не дали упасть. Когда оно достигло высоты двести метров, из воды вылетели сразу три ловчие сети. Тонкие нити впились в ворсинки, сковывая движения существа. Предчувствуя свою гибель, воздушный охотник отчаянно дернулся, стараясь подняться над водой, но подводные твари держали его крепко. Когда казавшиеся такими непрочными нити рванули хищника в разные стороны, его тело буквально развалилось на куски. В воду посыпались ошметки шкуры и обрывки огромных полых труб бледно-розового цвета внутренностей воздушного охотника. Поверхность океана неистово забурлила.

— Мне кажется, что под водой находятся не гигантские чудовища, а множество мелких существ, которые сообща забрасывают в воздух свои сети. — Сказала Яна.

— Конечно. — Улыбнулась Дилафисса. — Это водяные эльфы.

— Эльфы? — Олаф перегнулся через фальшборт, словно пытался с высоты разглядеть маленьких представителей Морского Народа. — Почему же они пытались поймать наш корабль?

— Потому что их разум совершенно чужд нашему. Они закрыты для «мыслесловия». Мы для них — такая же добыча, как и эти воздушные охотники.

— Кстати, об охотниках, — напомнил Максим, — по-моему, они решили оставить нас в покое.

Действительно, три загонщика остались на том месте, где погиб их товарищ. Как будто они оплакивали его… или рассчитывали поживиться его останками.

Тем временем флотилия продолжала лететь вперед со скоростью электропоезда. Несколько раз вдалеке вновь появлялись черные точки, но, видимо, воздушные охотники каким-то образом предупредили своих собратьев о том, что пять необычных существ умеют плеваться огнем и обнаруживать засады. Последнее было не так далеко от истины — принц Кинтэлл, Криннофиллис, Кэлорин Олфорван и Яма Рил-Хамай, как самые способные маги, по-очереди прощупывали пространство над океаном. Теперь, когда они знали, чего надо опасаться, враг не мог застать флотилию врасплох.

Корабли летели достаточно высоко, чтобы не опасаться сетей водяных эльфов, так что и с этой стороны угроза не исходила. Эльфы начали успокаиваться, хотя боевые вахты продолжали нести исправно.

Когда до Верхней Нити оставалось не так уж далеко, внезапно появившееся на горизонте темное облако вновь дало повод для волнений. Вскоре облако разрослось и закрыло четверть горизонта прямо по курсу флотилии.

На палубах вновь собрался почти весь экипаж корабля.

— Мы летим точно на ураган. — С тревогой сказал Олаф. — Если не свернем, окажемся в его эпицентре.

— Надеюсь, адмирал знает, что делает. — Яна покрутила головой. Кстати, а где Яма? Куда он делся?

— Тебе об этом лучше знать. — Ухмыльнулся Олаф.

Яма и Яна занимали одну каюту. Лейтенант Чжи не скрывала от товарищей своих чувств по отношению к человеку с другой планеты, и те лишь изредка беззлобно подтрунивали над ней.

Словно отвечая на вопрос девушки, из капитанской рубки вышли Китэлл, Ломилирн, Криннофиллис и Яма.

Принц заговорил, а маг вошел в транс «дальнословия», чтобы донести его слова до экипажей остальных воздушных кораблей:

— Тот ураган, что ждет нас впереди, имеет искусственное происхождение. Его создал дракон Крахторот, чтобы задержать нашу флотилию. Ураган бушует вокруг Верхней Нити, так что обойти его невозможно. Но то, что создано волшебством, может быть волшебством уничтожено. Поэтому маги попытаются успокоить бурю или, по крайней мере, провести сквозь нее корабли. Сохраняйте спокойствие! Еще раз проверьте крепление дозорных лодок! Все, кто не несет вахты, должны пройти в свои каюты. Те, кто по долгу службы останутся на палубах, привяжут себя веревками к прочным ветвям корпуса корабля.

Притихшие эльфы начали быстро очищать палубу.

Яма подошел к людям:

— Спускайтесь вниз. Вы ничем не можете помочь.

— Все серьезнее, чем сказал Кинтэлл? — Пытливо взглянула ему в глаза Яна.

— Дракон весьма искушен в магическихнауках. — Уклончиво ответил Яма. — Торопитесь, скоро на нас обрушится первый шквал.

Земляне признали справедливость этого совета и, бросив последний взгляд на готовящееся к схватке со стихией судно, разошлись по каютам.

Первые удары урагана оказались довольно чувствительными. Воздушный корабль подпрыгнул, как необъезженный мустанг, а потом начал быстро раскачиваться с борта на борт. За стенами каюты слышался бешеный рев ветра, так что разговаривать можно было только на повышенных тонах.

Яна, которая вместе с Дилафиссой Долифандрой решила скоротать время в каюте Максима и Олафа, недовольно прокричала:

— Кажется, наши маги не слишком-то заботятся о сохранности груза!

— Тем, кто остался на палубе, приходится гораздо хуже! — Напомнил Олаф.

Корабль еще раз ощутимо тряхнуло, так что зазвенели боевые доспехи, развешанные на стенах каюты. Потом он выровнялся, и качка почти прекратилась.

Дилафисса как-будто прислушалась к чему-то, а потом сказала:

— Маги стараются утихомирить ураган. Но он слишком силен. Поэтому они создали относительно спокойный тоннель, по которому наша флотилия идет к Верхней Нити.

В небольшие иллюминаторы почти ничего нельзя было разглядеть. Видны были только черные клубящиеся тучи, которые, казалось, находятся на расстоянии вытянутой руки. Так продолжалось довольно долго. Но внезапно в иллюминаторе сверкнул яркий свет, и в то же мгновение тряска и болтанка прекратились.

— Мы прошли через Нить на Тенистую Бусину! — Радостно объявила Дилафисса, но тут же поспешно добавила. — Принц Кинтэлл объявил общую тревогу. Все на палубы!


* * *
Выскочив из каюты, земляне нос к носу столкнулись с Ямой.

Он сказал, обращаясь, в основном, к Яне:

— Непросто было подчистить атмосферу за драконом. Но я это сделал… Мы это сделали.

Яма старался держаться уверенно, но лихорадочно блестевшие глаза и слегка дрожащие кончики пальцев выдавали крайнее утомление.

— Тебе надо отдохнуть! — Яна крепко ухватила его за локоть и потянула в сторону каюты.

— Все нормально. — Юноша попытался освободить руку, но у него ничего не получилось. Лейтенант Чжи никогда не упускала того, что ей приглянулось.

Олаф что-то тихо прошептал в ухо девушки. Максим расслышал только слова про «покрасневшие уши». После этого уши Яны, и правда, приобрели ярко-пунцовый цвет, и, ни слова больше не говоря, она решительно потащила Яму за собой. Тот, впрочем, сопротивлялся скорее для вида.

А люди вместе с эльфами поспешили наверх, чтобы осмотреть новый мир, в котором оказалась воздушная флотилия.

— Теперь я понял, почему все Бусины имеют свой цвет, а эту назвали Тенистой! — Сказал Олаф.

Дилафисса Долифандра улыбнулась:

— Да, чем выше Измерение, тем сильнее отличаются миры от привычных нам планет.

Со всех сторон корабли окружали толстые вертикальные то ли стебли, то ли стволы растений, чем-то отдаленно напоминающие побеги земного бамбука. Они исчезали где-то далеко внизу, во тьме, так что невозможно было разобрать, что там находится: земля, вода или что-то еще. И вверх стволы уходили на запредельную высоту, как-будто постепенно растворяясь в мягком зеленоватом свете. Этот свет, наверное, исходил от местного светила, но его не было видно, так что на Тенистой Бусине вечно царил сумеречный полусвет-полумрак.

Присмотревшись повнимательнее, косморазведчики смогли оценить размеры стволов. Они составляли от пяти до двадцати метров в диаметре. Гигантский «бамбук» рос достаточно редко, но его толщина и хаотическое расположение создавали впечатление, что корабли со всех сторон окружены непроницаемой стеной. Естественно, двигаться вперед на полной скорости оказалось невозможно, так как приходилось время от времени огибать стволы, растущие прямо по курсу.

Воздушные корабли выстроились друг за другом и осторожно двинулись вперед. Через некоторое время выяснилось, что и эти заросли обитаемы. Под днищами кораблей проплывали огромные полупрозрачные купола десятиметровых медуз. Наверху резвились пестрые стаи небольших существ, похожих одновременно и на рыб, и на птиц.

— Мы как-будто находимся в толще океана. — Произнес Максим, разглядывая медузу со слабо фосфоресцирующим крестообразным узором на куполе. — Только местные существа плавают не в воде, а в воздухе.

— Вполне возможно, что для них это и есть вода. — Подошел к людям адмирал Ломилирн. — Может быть также и то, что, если мы поднимемся наверх, то обнаружим поверхность этого воздушного океана, над которой окажется совершенно другой мир.

— Я надеюсь, что мы не будем этого делать? — Осторожно спросил Олаф.

— Не будем. Хотя магическое поле здесь настолько плотное, что корабли смогут не только подняться настолько высоко, но и, вполне возможно, долететь до соседней планеты.

— Сколько же на это может уйти времени! — Воскликнул Фрадов.

— Не так уж и много. Если верно то, что вся многомерная Вселенная — шар, а мы добрались почти до его центра, то, во-первых, расстояния между отдельными планетами очень малы, а, во-вторых, наши корабли могут перемещаться по этому уплотнившемуся космосу со скоростью звездолетов из Срединных Миров.

— А как же безвоздушное пространство?

— Возможно, что его тут просто нет!

— Невероятно! — Шумно вздохнул Олаф.

Адмирал положил ему руку на плечо:

— Когда маги отдохнут, они смогут определить структуру этого Измерения. Принц Кинтэлл опасается, что дракон может сойти с Нити и попытаться добраться до Центра Мироздания через другие миры. Если мы потеряем его след, то не сможем спасти нашего короля!

Олаф решился задать давно мучающий людей вопрос:

— Мы сейчас значительно отстаем от Крахторота. Почему Вы так уверены, что нам удастся его догнать?

— Следующая Бусина — Мир Кристаллической Решетки. — Сказал Ломилирн, как будто считал, что одно это название должно все объяснить.

Но косморазведчики, как, впрочем, и все остальные участники погони за драконом, знали только то, что все предыдущие экспедиции, отправленные вверх по Нити, встречали в Мире Кристаллической Решетки относительно вежливый, но решительный отпор. В многословных, но совершенно бесполезных отчетах вскользь говорилось о том, что живущие в этом мире существа не принадлежат ни к одной из известных рас Ожерелья.

Примерно через сутки (по весьма приблизительным подсчетам людей) отдохнувшие и восстановившие силы после борьбы с колдовской бурей маги, наконец, вынесли свой вердикт относительно данного Измерения. Они выяснили, что Тенистая Бусина представляет собой сравнительно небольшое твердое ядро, окруженное непропорционально толстой воздушной оболочкой.

Вокруг этого мира, который уже нельзя было отождествлять с понятием «планета», на необыкновенно близком расстоянии находились другие миры и источники тепловой и световой энергии. Именно «источники энергии», а не «звезды», так как по размерам они не превосходили обогреваемых и освещаемых ими миров. Воздушные оболочки, которые окружали «планеты», возможно, еще более причудливые, чем Тенистая Бусина, зачастую касались друг друга.

Так что адмирал Ломилирн был прав, когда говорил, что здесь возможны космические путешествия между соседними мирами. Но дракон Крахторот не пытался сойти с Нити, связывающей Бусины Ожерелья. Он все еще находился на Тенистой Бусине, правда, продолжая намного опережать флотилию.

Яма попытался доходчиво объяснить землянам проблемы перемещения между мирами и Измерениями:

— Дракону незачем терять время, чтобы попасть в Центр Мироздания. Если верна теория о том, что Вселенная сходится в Верхних Измерениях в точку, то мы сейчас должны находиться недалеко от нее. Так что, скорее всего, Мир Кристаллической Решетки нельзя обойти. Он со всех сторон окружает Центр Мироздания.

— И поэтому его обитатели никого не пропускают?

— Может, поэтому, а, может, и нет. Доберемся до места, сами все увидим.

— А если Крахторот все-таки первым достигнет этого пресловутого Центра? — Спросил Олаф.

Яма пожал плечами:

— Если Центр есть, и если он на самом деле может каким-то образом одарить кого-либо Божественной Силой… — Юноша поднял брови, как будто ему в голову пришла неожиданная мысль. — Да, и если Возрождающийся там уже не побывал!

— Слишком много «если». — Заметил Фрадов.

— Весь мир зависит от этого слова. — Сказал Яма. — «Да» и «нет» придуманы смертными существами, чтобы хоть как-то объяснить себе и другим смысл происходящего вокруг них. На самом деле этих понятий нет. Есть только бесконечное количество «если», которые отражают разные степени вероятности каких-либо событий.

Увидев, что земляне его не понимают, Яма хитро прищурился и вытащил из кармана плитку эльфийского фруктового шоколада:

— Как вы считаете, какова вероятность того, что этот шоколад сейчас превратится в птицу?

Люди с сомнением переглянулись.

— Ты — маг. — Сказал, наконец, Максим. — Ты можешь это делать, воспользовавшись своим талантом.

— Так магия как раз и заключается в умении использовать разные степени «если»! — Радостно заключил Яма. — Если я применю к кусочку безжизненной материи определенные воздействия, то он перестанет быть тем, чем является.

Он накрыл шоколад другой ладонью, потом прошептал что-то, и через мгновение в его руках появилась ярко раскрашенная пичуга с длинным клювом и хохолком на голове.

— Наши фокусники тоже так могут. — Недовольно буркнул Олаф. Его не оставляло ощущение, что этот новый Янин дружок постоянно всех дурачит.

— А так — могут? — С улыбкой спросил Яма.

На этот раз он не стал сжимать ладони. Прямо на глазах у изумленных землян пичуга стала менять свой цвет, вытягиваться. Формы ее тела поплыли и исказились. Через три секунды она превратилась в серую змейку с красными шашечками на спине.

— Жутко ядовитая гадина. Водится в Южных Болотах моей Подсолнечной.

Сказав это, Яма сунул голову змейки в рот и… захрустел плиткой шоколада.

— Это впечатляет. — Согласился Максим.

— Меня интересует вот что. — Деловито обратилась Яна к Яме. Какова вероятность того, что мы сможем справиться с драконом и при этом не причинить вреда королю Эллчагру?

— Вероятность достаточно велика. — Яма прожевал шоколад. — Ведь в Центре Мироздания должен царить Порядок в противовес Нижним Измерениям Хаоса. Следовательно, хорошие ребята победят плохих.

— Очень убедительно… — Олаф сплюнул за борт.

Максим недоверчиво огляделся вокруг:

— Если это — Порядок, то что тогда Хаос?

Прошли еще одни сутки полета. По возмущению в магическом поле Тенистой Бусины маги определили, что дракон прошел через Верхнюю Нить. Принц Кинтэлл мерил шагами верхнюю палубу флагмана, но не мог придумать ничего, что ускорило бы движение кораблей. Его нетерпение постепенно передавалось и остальным эльфам. Скорее всего, именно оно и послужило причиной аварии.

Передовой корабль, стараясь не терять набранной скорости, все ближе и ближе проходил возле стволов «бамбука». Соответственно, и остальные корабли флотилии, следуя в «воздушном кильватере», в точности повторяли его курс. Внезапно послышался громкий стук, как будто деревянной колотушкой ударили по толстому полену. Это корабль Дерона Свалирна, шедший вторым, задел бортом ствол дерева. Его закрутило и отбросило в сторону. Эльфы на всех кораблях громко закричали. Флагман едва успел отвернуть, чтобы не врезаться в потерявшее управление судно.

Опытный капитан уже почти выровнял свой корабль, когда сверху послышался новый звук. Все задрали головы. Оттуда быстро спускалась непонятное и зловещее угольно-черное облако. Оно кольцом опоясывало ствол задетого кораблем «бамбука».

— Прочь от ствола! Рассредоточиться! Приготовиться открыть огонь! — Скомандовал адмирал.

Облако двигалось вниз с невероятной скоростью. Стайки разноцветных рыбо-птиц и медузы, как будто почувствовав опасность, стремительно разлетались прочь от ствола «бамбука».

— Это похоже на какой-то рой насекомых! — Воскликнула Яна, которая при первых же тревожных криках вместе с Ямой выскочила на палубу.

— Или на простой мусор. — Вслух подумал Олаф, стоя с запрокинутой головой.

Оба эти предположения могли быть верны или ошибочны. Облако падало вертикально вниз, хотя скорость его приближения превышала естественное для Тенистой Бусины ускорение свободного падения.

Корабли резко отвернули в разные стороны, образовав широкий круг и выйдя за пределы падающего сверху черного кольца. Лишь Дерон Свалирн замешкался. По «дальнословию» он передал, что в момент соприкосновения с деревом его корабль получил не только физический, но и магический удар, похожий на мгновенный разряд молнии. Корабль плохо слушался руля, а шесты-антенны едва удерживали его в воздухе. Только сила мага Кэлорина Олфорвана позволяла держать корабль под контролем.

Максим крикнул принцу Кинтэллу, указывая на черное облако:

— Я думаю, это еще одна защитная реакция дерева!

— Похоже на семена! — Добавил Яма, внимательно смотрящий вверх. Надо их сжечь! Они не должны коснуться корабля.

Действительно, то, что вначале можно было принять за рой насекомых, при ближайшем рассмотрении оказалось огромным количеством округлых предметов размером с футбольный мяч.

К сожалению, корабельные орудия не могли посылать свои магические заряды вверх под достаточно большим углом. Подняться, чтобы прикрыть огнем терпящее бедствие судно, флотилия не успевала.

— Пусть весь экипаж спрячется в каютах! — В самый последний момент сообразила Яна.

Но ее слова не успели передать по «дальнословию». И, даже если бы успели, мало кто смог бы им последовать. С момента удара о ствол «бамбука» до того, как падающее сверху облако накрыло корабль Дерона Свалирна, прошло всего несколько секунд.

Облако продолжило свое движение вниз, только теперь в нем появилась прореха, очертаниями совпадающая с горизонтальным разрезом кораблем.

Что происходило с самим кораблем, понять было трудно. По «дальнословию» никто не отвечал. Издалека виднелись только черные шары, плотным слоем покрывшие все палубы. Но корабль продолжал держаться в воздухе.

— Мне это только кажется, или семена шевелятся? — Спросил Олаф у Максима.

— Шевелятся? — Фрадов мысленно пожалел об отсутствии бинокля. Пожалуй…

— Вы считаете, что это не просто семена? — Заволновалась Дилафисса.

— Они спустились слишком быстро. — Яма не отрывал взгляда от гибнущего корабля. Яна с надеждой глядела на него, как будто надеялась, что молодой маг сможет чем-нибудь помочь.

Следующее за флагманом судно сделало движение вперед, как будто собиралось приблизиться к кораблю Дерона Свалирна.

— Назад! — Резко приказал адмирал Ломилирн.

— Им нужна помощь! — Воскликнул принц Кинтэлл.

— Не приближаться! Всем кораблям оставаться на местах! Воздушная разведка — выслать три лодки!

— Это разумно. — Тихо одобрил приказ адмирала Олаф.

Не успели одноместные лодки стартовать с палубы флагмана, как на палубе корабля Дерона Свалирна показались фигуры эльфов. Они громко кричали, призывая помощь, размахивали руками и одновременно абордажными баграми пытались сбросить с палубы семена.

Кинтэлл и Ломилирн одновременно вошли в транс «дальнословия».

Первый вернулся в реальный мир адмирал:

— Все лодки — на вылет. Снять с палубы уцелевший экипаж при помощи десантных тросов. Не приближаться к кораблю ближе, чем на десять метров. Быстрее! Быстрее!!!

Одноместные воздушные лодки были достаточно мощны, чтобы поднять еще двух эльфов. К сожалению, флотилию Ломилирна не успели укомплектовать спасательными шлюпками, которые когда-то предложил эльфам Олаф.

Пока пилоты лодок выполняли его приказ, Ломилирн в нескольких словах обрисовал сложившуюся ситуацию:

— Эти семена, действительно, выполняют защитную функцию. Вернее, они служат для нанесения удара возмездия. Они прорастают в живой материи…

Его слова прервал возглас ужаса, одновременно вырвавшийся у всех эльфов.

Адмирал заговорил быстрее, словно старался поскорее избавиться от тяжелых слов:

— Те, кто находился на палубах, погибли почти мгновенно. Раненых нет. Едва семена касались тел, как тотчас же запускали в плоть свои корни. Кэлорин Олфорван предполагает, что скорость прорастания семян зависит от степени оживления материи. Корабль еще держится — корни семян с трудом пробивают палубу.

Услышав о том, что их знакомый маг жив, земляне испытали облегчение.

Вернулись первые три посланные лодки. Под их днищами на канатах висело по два эльфа. Они спрыгнули на палубу флагмана, а воздушные лодки понеслись обратно к гибнущему кораблю. Остальные лодки, согласно приказа принца Кинтэлла, высаживали спасенных членов экипажа на другие корабли.

К сожалению, на спасение эльфов ушло совсем немного времени. К сожалению — потому, что в живых осталось не более четверти экипажа. Выжили только те, кто в момент падения семян находился в каютах и на закрытых палубах. Солдаты и матросы были совершенно потрясены происшедшим. Но внимание и забота, окружившие их, быстро стирали неприятные воспоминания. Это была одна из особенностей психологии эльфов, которой иногда завидовали земляне.

Последних эльфов буквально выдергивали из поднявшейся над палубой корабля молодой поросли. Из днища судна в воздух выбились бледно-зеленые корни. Они шевелились и подергивались, словно искали новую добычу.

— Отвратительно! — Фыркнула Яна.

Чтобы поставить окончательную точку в этом происшествии, четыре корабля выстроились в линию и одновременно расстреляли зараженный корабль магическими шарами. Огонь разгорался медленно и неохотно. Свежие сочные побеги «бамбука» шипели и извивались, как-будто предчувствовали свою смерть.

Яне пришла в голову ужасная мысль:

— Яма, насколько эти растения разумны?! Я имею в виду, не нападет ли на нас после этого весь лес?

Юноша заметно заволновался. Он закатил глаза, забормотал что-то себе под нос и зашевелил пальцами, словно начал плести невидимую сеть.

Олаф и Максим с удивлением глядели на это представление. Бьорнсен с шутливой тревогой шепнул Яне:

— Он, случайно, не буйно помешанный?

Яна махнула рукой:

— Это еще что! Вы не видели заклинание Силы-Мощи-Скорости!

В это время маг Криннофиллис взмахнул рукой, словно бросая что-то в сторону корабля Дерона Свалирна. Воздух вспорола яркая вспышка. Корабль заполыхал и начал заваливаться вниз.

Яма вышел из колдовского транса и громко закричал, обращаясь к адмиралу:

— Нельзя оставаться на месте! Реакция леса на огонь непредсказуема! Надо быстрее улетать!

Не дожидаясь, когда охваченный огнем корабль окончательно упадет, адмирал Ломилирн приказал:

— Полный вперед!

Флотилия тронулась с места и начала набирать скорость. Когда место катастрофы исчезло из вида, где-то позади послышался грохот, как от далекого залпа сотни орудий. Потом уши наполнил громкий гул, похожий на шум падающей воды. Ниагарский водопад показался бы рядом с этим потоком тоненьким ручейком.

— Несколько древесных стволов лопнули. — Сообщил Криннофиллис. Их сок заливает место падения.

И люди, и эльфы представили себе, что ожидало бы эскадру, попади она под огромную массу воды, хлещущую из толстых и бесконечно длинных стволов «бамбука».

— Хорошо, что нас там нет. — С легкой дрожью в голосе пробормотал один из матросов.

— В этом мире ничего не должно изменяться. — Яма покрутил головой, осматривая стену стволов «бамбука». — Любое воздействие на окружающую среду приводит к немедленной ответной реакции. На этой Бусине не позволяют совершатся случайным событиям.

Дилафисса Долифандра подошла к людям, чтобы пригласить их в каюту для совещаний, где находился принц Кинтэлл.

— Теперь я, кажется, понимаю, что такое Порядок. — Сказал Фрадов, еще раз бросив взгляд за корму судна.

Дальше флотилия пробиралась сквозь циклопические заросли с удвоенной осторожностью. Скорость снизилась. Так что до Верхней Нити корабли добрались только через девять земных суток.

Перед тем, как пройти сквозь зеленовато-золотой столб света, корабли приготовились к бою. Ведь впереди их ждал таинственный Мир Кристаллической Решетки — последний предел, которого достигали путешественники, поднимающиеся по Нити Ожерелья.

Глава 18. Поединок двух драконов

— Ух ты, красота! — Воскликнул Яма, сияющими глазами обозрев пространство вокруг флагмана.

Вполне возможно, что очень многие эльфы и люди отчасти разделяли его мнение. Но красота Мира Кристаллической Решетки настолько отличалась от привычных видов природы, что вслух это высказать не решился больше никто.

Собственно, название этого мира совершенно точно отражало его строение. Выйдя из Врат Между Мирами, флотилия зависла над небесным телом правильной шарообразной формы, которое космические разведчики классифицировали бы как крупный астероид. Под кораблями расстилалась абсолютно гладкая поверхность без каких-либо признаков эрозии и растительности. Закругление линии горизонта позволяло приблизительно рассчитать диаметр астероида — что-то около ста — ста двадцати километров.

Но самое удивительное начиналось за пределами астероида. Вокруг него, в ближайшем космическом пространстве, находились другие такие же шарообразные тела, которые соединялись длинными и довольно толстыми спицами. Так что все вместе они образовывали структуру, чем-то напоминающую кристаллическую решетку, как схематично изображают ее в книгах. Эта конструкция из нитей-спиц и узлов-астероидов тянулась во все стороны, куда только доставало зрение. Некоторые далекие астероиды светились — одни ярче, другие слабее — и с успехом заменяли солнце и звезды.

Флотилия полетела по невидимому глазами, но ощущаемому магами следу дракона. Он вел между спицами и астероидами, так что, к удивлению людей и эльфов-солдат, корабли полетели прямо через космическое пространство.

Это было зрелище не для страдающих агорафобией. Казалось, что маленькие и хрупкие корабли висят на месте, а вокруг них движется вся Вселенная. Капитаны старались держаться подальше от твердых элементов кристаллической решетки. Все помнили о катастрофе корабля Дерона Свалирна и никто не собирался нарушать покой этого упорядоченного и собранного в правильную геометрическую конструкцию пространства.

— Кажется, что эта кристаллическая решетка уходит в бесконечность. — Сказала Яна.

— Возможно, так оно и есть. — Яма продолжал жадно впитывать в себя окружающий пейзаж. — Есть еще одна теория, которая утверждает, что переходя с Измерения на Измерение мы не «поднимаемся» или «опускаемся» по уровням реальности, а уходим вглубь материи или выходим наружу, к ее поверхности. Раньше я ее всерьез не воспринимал, но теперь…

— По этой теории выходит, что никакого Центра Мироздания не существует. — Заметил рассудительный Олаф. — Тогда поступок дракона и наша погоня лишены смысла.

— Ни один поступок не лишен смысла, и ни одно деяние не проходит незамеченным. — Нараспев произнесла Дилафисса Долифандра. Наверное, это были слова из какой-то старинной эльфийской песни.

— И где же воинственные местные жители? — Спросил Фрадов. Флотилия готова к бою, но я не вижу ни одного живого существа. Мне кажется, что эти гладкие шары совершенно непригодны для жизни.

— Жизнь есть везде. — Ответил Яма. — Если это будет нужно, нас найдут. Интересно другое: наша Нить — это не единственные Врата Между Мирами, которые здесь открыты. Я чувствую, что пространство продырявлено вон там, там и там. Но след дракона идет в другую сторону. Как будто он заранее знает, куда лететь.

— Не нравится мне все это. — Покачал головой Олаф. — В этом мире маленьких шариков как-то неуютно находиться без скафандра. Как будто я вышел в космос без шлема. Кстати, всезнающий Яма, почему мы можем дышать в этом мире, хотя атмосферы тут нет.

— Почему ты решил, что тут нет атмосферы?

— Потому что ничто не мешает нам смотреть на далекие астероиды. Потому что воздух вокруг прозрачен, как в межзвездном вакууме. Потому что… — Олаф задумался, пытаясь подобрать подходящие аргументы.

Яма перебил его:

— Раз мы дышим, значит, воздух тут есть. Или…

— Что «или»?

— Или мы сами меняемся настолько, что перестаем нуждаться в воздухе.

— Как это?

Яма широко повел вокруг себя рукой:

— Как вы думаете, какие физические законы управляют этим миром, совершенно не похожим на звезды и планеты Срединных Измерений?

— Черт знает какие! — С готовностью ответил Олаф.

— Тогда почему тебя удивляет прозрачная атмосфера, а не то, что мы, люди, вообще способны тут находиться вне космических кораблей, скафандров и всего такого?

Олаф промолчал, и Яма, приняв это за согласие, продолжил:

— При переходе с Измерения на Измерение, с Бусины на Бусину, меняется не только внешний мир. Меняемся и мы сами. Наши тела, чувства и ощущения подстраиваются под окружающую нас реальность.

Максим демонстративно вытянул вперед руку и пошевелил пальцами:

— Что-то у меня не выросли щупальца или крылья. Я остался таким, каким был раньше.

— Это тебе только кажется. — Улыбнулся Яма. — Мы все — это только то, чем мы кажемся сами себе. На самом деле мы не знаем о себе ничего. Нельзя, находясь внутри чего-либо, узнать об этом. Представьте себе червяка в стеклянной банке. Он ползает внутри и не может составить мнения о внешнем виде банки и себя в ней. А человек, глядя со стороны на банку с червяком — может. Теперь возьмем самого человека. Он живет в трехмерном физическом пространстве и в непрерывно текущем в одну сторону времени. Откуда он может знать, что его ощущения верны?

— Есть законы природы… — Начал Олаф.

— Нет законов природы! — Оборвал его Яма. — Любой закон — это случайное совпадение некоторых случайных величин на случайном отрезке времени. Люди не так давно наблюдают Вселенную, чтобы распространять свои теории на ее безграничные пространство и время.

— Ну, началось! — Яна недовольно нахмурилась. — Ты оседлал своего любимого конька и теперь с него не слезешь. Хватит этой философии. Скажи лучше, куда мы летим?

— За драконом.

Яма как-будто к чему-то прислушался и тут же взволнованно воскликнул:

— Дракон находится на одном месте! Мы к нему приближаемся!

Это сообщение вызвало оживление на всех кораблях. Вскоре и остальные маги подтвердили, что расстояние между флотилией и Крахторотом сокращается.

Почти одновременно с этим Криннофиллис почувствовал присутствие неких разумных существ:

— Нас ждут. О нашем появлении в Мире Кристаллической Решетке знают. Более того, наше передвижение контролируется невидимыми наблюдателями.

Эльфы зашумели:

— Вы можете вступить в контакт с этими существами?

— Что они знают о драконе и короле Эллчагре?

— Могут ли они нам помочь?

— Или намерены помешать?

Вопросы посыпались, как дары из рога изобилия. Но на них не было ответов. Все попытки установить прямой обмен мыслями с местными жителями встречали мягкий, но непреодолимый ментальный заслон.

Вскоре показались первые признаки материальности невидимых существ. На одном из астероидов путешественники разглядели странные постройки. Частично они выглядели, как привычные дома со стенами, крышами и окнами, а частично походили на разворошенные муравейники.

— Должно быть, эти существа так же отличаются от нас, как и Народ Ночи. — Предположила Дилафисса.

— Ничего подобного! — Возразил Яма. — Это совершенно нормальные дома, только полуразрушенные. Присмотритесь повнимательнее, и вы увидите сломанные балки, рассыпавшиеся кирпичи и выломанные рамы.

Когда флотилия подлетела поближе, все согласились с юношей.

— Разрушения совсем свежие. — Заметил принц Кинтэлл. — Я уверен, что это дело Крахторота.

— Странно, что я не чувствую следов смерти и боли. — Задумчиво произнес Криннофиллис. — Мы видим следы недавнего боя, но не видим ни убитых, ни раненных. И в магическом поле не осталось следов сражения.

— На Измерениях Порядка многое происходит не так, как мы привыкли думать. — Яма еще раз внимательно посмотрел на остатки построек, которые уже исчезали за кормой корабля. — Здесь действуют абсолютно другие законы. Может быть, дракону КАЗАЛОСЬ, что он сражается с врагами, а на самом деле он разрушал ложные цели?

— Ну, тогда мы с местными жителями мыслим довольно похожими категориями. — Тихо сказал Олаф Максиму. — Создавать ложные цели для противника — не такая уж оригинальная идея.

— Интересно, что за существа могут тут жить. — Вслух подумала Яна, которая расслышала слова Бьорнсена. — По размерам и по форме эти дома похожи на те, в которых могли бы жить люди или королевские эльфы. Но что можно делать здесь, на маленьких гладких шариках? Здесь нет ни садов, ни полей, не рек, ни животных…

— А, может, тут все это есть? — Спросил ее Яма. — Может быть, вокруг нас кипит бурная жизнь, только мы ее не видим?

— Как это?

— Просто местные жители не хотят вступать с нами в соприкосновение. Они вокруг нас, но для нас недоступны.

— Я отчасти разделяю мнение моего юного коллеги. — Включился в разговор Криннофиллис. — Возможно, местные жители смещены относительно нас на несколько долей реальности. Вернее, это мы не полностью вписались в их мир. Мы настолько различны, что между нами невозможен физический контакт. Я даже предполагаю, что он будет опасен и для той, и для другой стороны. Именно поэтому местные жители следят, чтобы мы не совершили чего-нибудь недозволенного.

— Чего недозволенного?

— Ну, мы могли бы более точно синхронизировать наши корабли с их миром…

— Точно! — Радостно воскликнул Яма.

— Что точно? — Разом повернулись к нему все присутствующие.

Их внимание ничуть не смутило юношу:

— Теперь я понял, почему мы видели разрушенные дома, но не нашли следов недавнего боя. Это дракон Крахторот попытался перейти грань, разделяющую наши миры. Либо его отбросили назад местные жители, либо он сам потерпел неудачу. Если эти дома попали в зону его смещения по реальности, то их вытащило из привычного окружения в этот уровень Измерения. Их обитатели остались на своем уровне, поэтому мы их и не увидели.

— Весьма правдоподобная теория. — Принц Кинтэлл радостно улыбнулся, как будто Яма уже победил дракона.

— Черт меня возьми, если я хоть что-то понял. — Недовольно скривился Олаф.

— Ну и нечего забивать себе голову всей этой метафизикой! Хлопнул его по плечу Максим.

— Он имеет в виду, что дракон не сумел изменить уровень реальности и переместиться в параллельное Измерение. — Попыталась объяснить Дилафисса. — Это значит, что Крахторот не может покинуть этот мир иначе, чем через Врата Между Мирами. А Врата, видимо, заперты, поэтому-то он и находится на одном месте, пытаясь их открыть.

— Короче, дракон не может смыться, и скоро мы его увидим! Перевел все вышесказанное на доступный язык Олаф.

Но вскоре поступила новая информация.

Сначала Криннофиллис словно к чему-то прислушался, а потом, едва сдерживая радостное возбуждение, произнес:

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, кажется, я ощутил ауру короля Эллчагра!

Принц Кинтэлл мгновенно вошел в сеанс «дальнословия», пытаясь связаться со своим братом. После нескольких безуспешных попыток он сдался:

— Ничего не получается. Странно. Дракон тут ни при чем. Он больше не экранирует мысли Эллчагра. У меня возникло такое чувство, что и дракона, и моего брата обволокла со всех сторон некая могущественная аура. Я могу ощущать их присутствие, но связаться с ними невозможно.

— Их блокировали местные жители? — Предположил Ломилирн.

— Не похоже. — Кинтэлл покачал головой. — Что-то иное. Абсолютно непоколебимое. Если бы ЭТА СИЛА захотела, она полностью скрыла бы от нас Эллчагра и Крахторота. Но их следы оставлены для того, чтобы мы не сбились с дороги. Нас ждут.

Эльфы выслушали эти слова и заметно занервничали.

Яма хитро улыбнулся.

— Ты что-то знаешь? — Шепотом спросила у него Яна.

— Догадываюсь. Думаю, скоро всем нам предстоит удивительная встреча.

— А конкретнее? Есть какая-нибудь опасность?

— Нет. Скорее, наоборот. Пусть это станет для всех сюрпризом.

— Сюрпризы, сюрпризы. — Расслышавший последнюю фразу Олаф неодобрительно нахмурился. — Ты, похоже, заразился этой болезнью у Лесного Народа.

Максим как-то странно посмотрел вперед:

— Мое чувство опасности молчит, но тем не менее я почему-то взволнован. Это не страх, а… даже не знаю… как-будто предчувствие совершенно невероятного…

— И у меня такое же ощущение! — Удивленно воскликнула Дилафисса.

Видимо, и другие эльфы разделяли ее возбуждение. Без всякого приказа на кораблях началась легкая суматоха, которая обычно предшествует прибытию в крупный город или генеральному сражению. Матросы убрали с палуб лишние бухты тросов, инструменты для ремонта корабля и бадьи для его полива, солдаты подтянули свои доспехи и проверили оружие, канониры заняли места возле орудий. Все как-будто чего-то ждали, к чему-то готовились, хотя, если бы любого из эльфов спросили, к чему именно, никто бы не дал вразумительного ответа.

И, наконец, флотилия приблизилась к тому месту, где, по словам магов, находился дракон. Но пространство между астероидами и соединяющими их спицами оказалось пусто.

— Я никого не вижу! — Сказал Олаф, вертя головой во все стороны.

— Там! — Показал ему Яма.

Все взгляды обратились на тускло поблескивающий свинцовым оттенком шар-астероид. Чуть сбоку от него, так что с флагмана была видна только его верхушка, сиял золотым светом вход во Врата Между Мирами. Но не он приковывал всеобщее внимание.

Ломилирн, не в силах вымолвить ни слова, взмахом руки подал сигнал, и корабли двинулись в указанном направлении. Вскоре все смогли рассмотреть простую и вместе с тем совершенно нереальную фантастическую картину.

Неподалеку от Врат стоял круглый стол, за которым сидели три существа: дракон, эльф и человек. Они пили, ели и мирно беседовали друг с другом. Однако даже землянам стало не по себе от уплотнившейся до почти физического уровня магической энергии.

Криннофиллис и Кинтэлл побледнели и тряслись, как в лихорадке. Остальные эльфы застыли с раскрытыми ртами и выпученными глазами. Только Яма был совершенно спокоен и, казалось, внутренне посмеивается над остолбеневшими эльфами.

— Раньше я считала, что дракон должен быть гораздо больше. Сказала Яна.

— Он раньше и был больше. Намного больше. — Непослушными губами прошептала Дилафисса Долифандра. — Но на его силу нашлась сила еще большая…

— Наконец-то они догадались! — Расплылся в улыбке Яма.

— О чем догадались? — Повернулась к нему Яна.

— Что тут, черт возьми, происходит?! — Возмутился Олаф.

— Мы удостоились великой чести — увидеть Возрождающегося Бога! Торжественно объявил Яма.

— Это вон тот, в сером балахоне? — Недоверчиво спросил Олаф.

Несколько эльфов быстро отодвинулись от него в стороны, как будто испугались, что неверующего немедленно поразит карающая молния.

— Я бы на твоем месте не сомневалась в НЕМ. — Сказала Дилафисса. — Ведь это ТВОЙ БОГ!

— НАШ. — Поправил ее Яма.

Дилафисса потупила взор. Давным-давно, в незапамятные времена, эльфы поддержали восстание против Великого Первого Бога. Имели ли они теперь право называть его СВОИМ?

Эскадра вплотную подошла к астероиду, и корабли опустились неподалеку от стола. Только теперь сидящие подняли головы, как будто впервые увидели новых гостей.

Тот, кто носил свободную серую одежду, сделал приглашающий знак рукой. Каким-то невероятным образом на него откликнулись именно те, кому он предназначался. По спущенным на поверхность астероида сходням сошли принц Кинтэлл, адмирал Ломилирн, маг Криннофиллис, Яма Чжи и Максим Фрадов. Если кого-то и удивил этот выбор, то он оставил свои сомнения при себе. В конце концов, нетрудно было догадаться, что на беседу приглашены представители разных миров. Даже Яна и Олаф не возражали против того, что честь представлять Землю выпала именно Максиму. Заглянув в глубину своих душ, они поняли, что теперь больше принадлежат другому миру. И еще они поняли, что об этом известно не только им.

Приглашенные подошли к столу, стараясь держаться подальше от дракона. Даже в уменьшенном варианте он представлял собой впечатляющее и устрашающее зрелище. Змеиное тело шестиметровой длины и толщиной с талию взрослого мужчины. Три пары коротких лапок с острыми лезвиями когтей. Одна пара небольших перепончатых крыльев. Темно-зеленая, почти черная, переливающаяся чешуя. И, главное, глаза с узкими вертикальными зрачками. Глаза невообразимо древнего, невероятно мудрого, чудовищно циничного и хладнокровно жестокого существа.

Максим решил, что дальневосточная традиция изображения драконов гораздо более соответствует истине, чем европейская. Поэтому про себя он назвал Крахторота «змеем», что намного точнее отражало внешний вид и внутреннюю сущность врага.

— Присаживайтесь. — Приветливо сказал Возрождающийся, и перед каждым из вновь прибывших появились удобные стулья и набор посуды.

Стол при этом заметно увеличился в диаметре. Приглашенные заняли свои места, но к еде не притронулись, хотя их ноздри и щекотали аппетитные соблазнительные ароматы. Повисла неловкая пауза.

Как-будто не обращая на нее внимания, Возрождающийся откинулся на спинку своего стула и, оглядев собравшихся, произнес:

— Вы прибыли вовремя. Мы как раз обсуждали положение дел на Черно-Белой Бусине, да, пожалуй, и на всем Ожерелье.

Взгляд Бога остановился на принце Кинтэлле. Но тот этого не заметил, так как сам в это время, не отрываясь, смотрел на своего брата. Заговорить с ним он не решался, и только в его глазах отражалась огромная любовь к брату.

— Это и правда я. — Улыбнулся Эллчагр. — Мне пришлось пережить несколько неприятных событий, но теперь я в полном порядке.

Кинтэлл облегченно вздохнул:

— Мы торопились. Мы спешили изо всех сил. Но не предполагали…

Эллчагр улыбнулся еще шире:

— Я рассчитывал на это еще меньше, чем вы.

Дракон что-то тихо прорычал себе под нос. Уж он-то, пожалуй, меньше всего ожидал подобного поворота событий.

Король эльфов сделал плавный жест, переводя внимание на Возрождающегося:

— Вы еще не слышали самого главного.

Тот ответил легким кивком головы:

— Скажи им сам.

— Я не буду подробно рассказывать все подробности. Наверное, вы и сами все поняли. Великий Первый Бог… — Легкий знак протеста со стороны человека в сером. — Вернее, Возрождающийся Бог или просто Трисмегист, как он сам просит себя называть, своей властью задержал дракона Крахторота и освободил меня из заключения в силовом куполе, в котором тот меня держал. Но Трисмегист не собирается продолжать вмешиваться в жизнь Ожерелья. Он даже не хочет наказывать Крахторота за его преступления. Он считает, что обитатели Бусин должны сами решать свою судьбу.

Опытный глаз лейтенанта Фрадова отметил, что адмирал Ломилирн и принц Кинтэлл слегка расслабились, а Яма, наоборот, едва сдержал возглас возмущения. Крахторот несколько раз подряд моргнул. Не разбираясь в физиологии драконов, Максим не знал, какие чувства должно выражать это движение.

Король Эллчагр продолжал:

— Трисмегист считает, что нам еще рано следовать дальше — в Измерения Порядка. Для этого надо вначале перестроиться внутренне, иначе путь может стать опасен. Все труднее и труднее будет синхронизироваться с реальностью. Все больше и больше препятствий встанет на пути.

Яма понимающе кивнул головой. Крахторот плотоядно оскалил зубы.

— Трисмегист собирается вернуть нас всех обратно на Черно-Белую Бусину.

Кинтэлл, Криннофиллис и Ломилирн невольно посмотрели на дракона. Без труда можно было догадаться, о чем они подумали: «Нас всех — это значит и Крахторота. Опять все сначала. Снова война с драконом и с темными эльфами. Снова кровь, смерть, страх».

Эллчагр поднял руку:

— Возрождающийся не будет сам судить дракона, потому что предоставил это самим драконам. На Черно-Белой Бусине нас уже ждет посланец этого благородного племени. Драконы возмущены и огорчены поступком одного из своих собратьев, поэтому его ждет быстрое и справедливое возмездие.

Эльфы открыли рты от удивления. Яма радостно завертелся на месте и, не выдержав, произнес только одно слово:

— Кто?

— Ты его знаешь. — Ответил Трисмегист.

— Горохор?

Утвердительный кивок головой.

— Значит, Килеана его нашла?

— Не только нашла, но и переговорила со старейшинами драконьего племени. Так что Горохор будет действовать с их одобрения.

— Кто такой Горохор? — Тихо спросил Максим у Ямы.

— Мой друг — дракон. — Гордо ответил тот.

— Не слишком ли много драконов для Черно-Белой Бусины? — Спросил Максим. — Как эльфы встретят еще одного?

— Я попросил Килеану, сестру Ямы, немного поработать моей вестницей. — С легкой улыбкой сказал Трисмегист. — Так что принц Эллмир в курсе всех событий.

— Моя сестра на Черно-Белой Бусине?! — Обрадовался Яма.

— Увы, это было только ее изображение. — Слегка улыбнулся Трисмегист. — Килеане надо еще много учиться. Да и тебе, кстати, тоже это не помешает.

Максим по-достоинству оценил тонкость божественной политики. Дочь человека, убившего старинного врага эльфов — лорда Гилеаниса, не могла не встретить у принца Эллмира радушный прием и доверие.

Эльфы обменялись многозначительными взглядами.

— Но и это еще не все. — Эллчагр выпрямил спину. — Я предполагаю, что не все эльфы сразу поймут и оценят мой поступок, но я решил начать переговоры с Империей Повелителей. Конечно, мы не станем строить космопорты и города из стали. Мы сохраним наш мир нетронутым и свободным от машин. Но у нас есть Порталы, которые могут связать Черно-Белую Бусину со Срединными Мирами. Начнем с малого. Начнем с обмена послами.

Вначале Максим подумал, что это идея, и правда, по меньшей мере преждевременна. Но, посмотрев на эльфов, он увидел на их лицах довольные улыбки.

Король сказал:

— Находясь в плену у Крахторота, я за небольшой отрезок времени передумал столько, сколько до этого не передумал и за половину жизни. Я понял, что наша жизнь должна измениться. Собственно, она изменилась с того самогомомента, как эльф впервые направил оружие на эльфа. Это ужасно. Это неправильно. Но это реальность. С ней надо считаться, даже если она нам и не нравиться. Изоляция нашего народа все равно рано или поздно должна закончиться. Пусть это произойдет сейчас, когда мы можем с честью и на-равных выйти в Большой Мир. Я, король, так решил. И я найду слова, чтобы объяснить эту необходимость моему народу. Тем более, что последние события во многом изменили взгляды эльфов. Героическая смерть Повелительницы Жемчужины…

Кинтэлл и Яма одновременно воскликнули:

— Нет!

Это сбило Эллчагра с мысли, и он с удивлением посмотрел на своего брата:

— Что значит «нет»?

— Жемчужина жива. Точнее, жива ее матрица бессмертия. Тот медальон, что перед боем она передала Эллмиру…

Король сразу понял суть, ведь о технологии бессмертия Повелителей было известно всем. Он только спросил у Трисмегиста:

— Это правда?

— Правда.

— Почему же ты не сказал мне об этом раньше?

— Эльфы сами должны решать свою судьбу. — Бесстрастно ответил Возрождающийся.

Но Максиму показалось, что за этой маской равнодушия скрывается нечто иное.

Эллчагр попросил:

— Могу я переговорить со своим братом наедине?

— Пожалуйста. — Пожал плечами Трисмегист.

Пространство вокруг стола свернулось в спираль, закрутило в водоворот братьев, отнесло прочь. Через мгновение оба эльфа оказались отгорожены от остальных собравшихся непроницаемой для света и звука ширмой из толстого алого бархата с вышитыми на нем переплетенными золотыми и зелеными драконами. Неизвестно, нарочно ли был выбран этот узор, но Крахтороту он явно не доставил удовольствия.

Пока братья совещались, а Ломилирн о чем-то тихо разговаривал с Криннофиллисом, Максим почувствовал на себе внимательный изучающий взгляд Трисмегиста. С вполне понятной долей смущения он посмотрел на того, кого считали новым Первым Богом.

— Как странно сплетаются судьбы. — Задумчиво произнес Трисмегист. — Я не ожидал, что это окажешься именно ты. Но тем интереснее все становится.

Максим не понял ни слова, поэтому промолчал.

— Что ты помнишь о своей прошлой жизни?

Максим ничего не ответил, теряясь в догадках по поводу подобных расспросов.

— Но кое-что ты все-таки должен помнить. — Настойчиво сказал Трисмегист. — Твоя душа не должна была утратить все воспоминания. Наверняка, остались сны, мечты, грезы. Ведь когда-то ты был моим первым учеником.

Максима как-будто ударило током. Неужели?..

Непослушными губами он смог произнести только одно:

— Старший Брат?

Трисмегист с видимым облегчением улыбнулся и удовлетворенно констатировал:

— Все-таки кое-что ты помнишь.

— Почти ничего. — Тяжело вздохнул Фрадов.

— Может, это и к лучшему. Твоя ноша и без этого довольно тяжела. Нести новые знания тем, кто не хочет ничего менять и ни о чем не думать.

Максим быстро прикинул варианты того, к чему могли относиться эти слова:

— Вы имеете в виду возвращение на Землю?

Трисмегист утвердительно кивнул:

— И это тоже.

Максим хотел еще что-то спросить, но в это время за стол вернулись Эллчагр и Кинтэлл.

Король эльфов не стал садиться, а стоя обратился к Возрождающемуся:

— Я хочу обратиться с просьбой. Мы не знаем иного способа связаться с Повелителями, кроме как через твое посредство. От имени эльфов Черно-Белой Бусины я прошу оказать нам честь и прислать посла Империи На Двенадцати Измерениях для проведения предварительных переговоров о наших возможных взаимоотношениях. Наше условие — послом должна стать Повелительница, которая долгое время была известна нам, как танцовщица Жемчужина. С этим связана вторая моя просьба — передать на Двенадцать Измерений матрицу бессмертия Жемчужины, чтобы эта благородная, храбрая и красивая женщина вновь вернулась к нам во всем своем великолепии.

Яма едва удержался от того, чтобы не зааплодировать. Фрадов глубоко задумался, пытаясь определить, кто оказался в большем выигрыше. Выходило, что все, кроме Крахторота, который злобно таращил свои глаза и быстро пробегал раздвоенным языком по клыкам, торчащим из полураскрытой пасти.

— Хорошо. — Не колеблясь и не споря (что было бы странно), ответил Трисмегист. — Если принц Эллмир отдаст мне матрицу бессмертия, к вам вернется Жемчужина, но уже не как танцовщица, а как посол Империи Повелителей. Впрочем, я уверен, она и в этом качестве еще не раз порадует вас своим непревзойденным искусством танца.

Эллчагр взял со стола прозрачный бокал с рубиново-красным напитком:

— Пусть эта встреча на краю света, на грани смерти, послужит началом новой жизни и новой дружбы.

— Да будет так. — Сказал Трисмегист, вставая.

Их примеру последовали и остальные, за исключением состроившего недовольную гримасу Крахторота.

— Да будет так. — Повторил Трисмегист.

Максим не столько увидел, сколько почувствовал, что вокруг что-то происходит. Обернувшись, он понял, что на всех кораблях эскадры в этот момент появились подносы с бокалами, и что все эльфы присоединяются к этому тосту.

— Да будет так. — В третий раз произнес Возрождающийся Бог, и отпил из своего бокала.

То же самое проделали все эльфы и люди.

Непередаваемо ароматный напиток наполнил все тело Фрадова блаженной истомой и одновременно бурлящей и рвущейся наружу энергией. На несколько мгновений Максим прикрыл глаза, словно старался подольше задержать это ощущение.

Когда же он их открыл, то обнаружил себя стоящим на палубе воздушного корабля рядом с Яной, Ямой, Олафом, Эллчагром, Кинтэллом и прочими эльфами. Позади раскинулся безграничный лес. Впереди расстилалось море травы. Сбоку виднелись знакомые очертания Карливалла. Сверху сияло кубическое Солнце.

— Мы на Черно-Белой Бусине. — Сказал Криннофиллис.

Но все это и так уже поняли.


* * *
Эскадру адмирала Ломилирна, как выяснилось, уже ждали. Из Карливалла почти сразу же навстречу ей вылетели несколько кораблей. И не только кораблей. Сияя в лучах Солнца всеми цветами радуги, помахивая двумя парами крыльев, в воздух поднялся громадный дракон, превосходящий по длине самый крупный эльфийский корабль. Лишь по цвету и по лишней паре крыльев Максим догадался, что это не Крахторот.

— Тризелна?! — Олаф всем телам подался вперед, и только борт корабля удержал его от падения.

Теперь стал виден довольно большой отряд лесных эльфов, летящий возле воздушных кораблей.

— Да, это она. — С улыбкой подтвердила Дилафисса.

— А где же Крахторот? — Повис в воздухе вопрос Яны.

— Он в лагере темных эльфов. Готовится к поединку. — Этот голос принадлежал Трисмегисту, который с небольшим опозданием присоединился ко всей компании.

Похоже, только землян удивил этот ответ. Но Яма и Дилафисса быстро просветили их относительно законов племени драконов. Оказывается, Горохор не мог просто так препроводить Крахторота на суд старейшин. Вначале он должен был победить его в поединке. Это правило действовало с незапамятных времен, когда драконы служили Древним Богам. В одиночку они правили целыми мирами и, вполне возможно, иногда их интересы пересекались. Тогда устраивался поединок, и проигравший обязан был подчиниться победителю. И даже теперь, когда преступления Крахторота были очевидны, он имел право на отстаивание своего мнения.

— Выходит, если победит Крахторот, то агрессия темных эльфов будет оправдана?! — Не поверил своим ушам Олаф.

Яма нахмурил брови:

— Я даже не допускаю мысли, что этот старый червяк победит моего друга Горохора!

— Да я не это имею в виду. — Поправился Олаф. — Меня возмущают сами законы драконов. Они уравнивают в правах добро и зло.

— А ты уверен, что знаешь, что есть добро, а что есть зло? Спросил Яма. — Каждое разумное существо считает добром то, что ему нравиться, а злом — то, что ему отвратительно. Но даже в пределах одного вида разные индивидуумы имеют разные мнения, зачастую прямо противоположные. Если же рассмотреть межвидовые различия в мировоззренческих концепциях, то становится ясно: то что одни считают добром — для других является злом, и наоборот…

— Опять он за свое… — Усмехнулась Яна.

Но Олаф не был настроен на философский спор. Он увидел, что лесные эльфы сопровождают Фею Шипов Тризелну, и совершенно забыл обо всем другом. Возможно, поэтому законы драконов остались без изменений.

Да и Яма нашел себе нового собеседника. Ненадолго войдя в мысленный контакт, он радостно сообщил окружающим:

— Горохор прибыл не один. С ним кругг Акон.

— Путешествующий кругг? — Заинтересовался Криннофиллис. — Никогда не слышал о таком чуде.

— Они с Горохором избороздили половину Хаоса и четверть Срединных Миров.

— Кто такой кругг? — Яна весьма ощутимо ткнула локтем в бок своего друга. Она не любила долго оставаться в неведении.

— А вон, видишь, в углу между теменными шипами Грохора сверкает золотая шишка? Это и есть кругг.

В это время корабли эльфов сблизились, а дракон описывал вокруг них большие круги. Так что люди, затаив дыхание, разглядывали его гибкое мускулистое тело, покрытое сверкающей чешуей. Но даже на фоне ее блеска заметно выделялась небольшая золотая нашлепка на темечке.

— Этот комочек аморфной массы и есть кругг? — Недоверчиво протянул Олаф. — Теперь понятно, почему они редко путешествуют.

— Кругги — самые сильные маги из всех смертных рас. — Тихо сказала Дилафисса. — Если бы они хотели, то заняли бы место Богов…

Она покосилась на Трисмегиста, беседующего с Эллчагром и Кинтэллом, и добавила:

— Впрочем, ненадолго…

Тем временем и эскадра Ломилирна, и встречающие их корабли пошли на посадку прямо посреди Серебристой степи.

— В чем дело? — Спросил у Дилафиссы Максим.

— Поединок драконов произойдет здесь, на нейтральной территории, между Карливаллом и лагерем темных эльфов. Вблизи населенных пунктов устраивать его было бы неразумно.

Оценив размеры Горохора, люди с этим согласились.

С одного из приземлившихся кораблей навстречу королю Эллчагру выбежал принц Эллмир. Братья крепко обнялись. Неспешным шагом к ним присоединились Трисмегист и Кинтэлл. Между всеми ними произошел короткий разговор, после чего Эллмир порывисто сорвал с шеи медальон Жемчужины и без колебаний вложил его в руку Трисмегиста. В ту же секунду Возрождающийся Бог исчез.

— А как же поединок? — Растерянно протянула Яна.

— Возрождающийся сказал, что не собирается вмешиваться в дела Ожерелья. — Напомнил Яма.

— Он уже вмешался, замутив все это дело. — Сказал Максим.

— Ты считаешь?.. — Повернулась к нему Яна.

— Ничего я не считаю. — Отмахнулся Фрадов. — Но меня не оставляет ощущение, что практически невозможное объединение эльфов Ожерелья и Империи Повелителей происходит согласно некоему долговременному плану.

— А-а-а! — Олаф красноречиво посмотрел туда, где совсем недавно стоял Трисмегист.

— Но не будем говорить об этом. Пусть все движется своим чередом… или по плану.

Тем временем Горохор опустился на землю возле эльфийских владык, и с его головы скатился кругг. Акон выглядел как золотой шар размером с большой детский мяч. Периодически из его тела вытягивались отростки, при помощи которых он весьма ловко передвигался.

Яма подбежал к своим друзьям и о чем-то переговорил с ними. Эльфы с кораблей Ломилирна наперебой рассказывали своим товарищам о приключениях на других Бусинах Ожерелья. Олаф наконец-то смог обнять Тризелну, принявшую на земле свой человеческий облик, А Максим встретился с Диньзиль, которая прилетела вместе со свитой принца Эллмира. Крепкие объятия влюбленных плавили тела, как воск; медовыми реками текли нежные слова; глаза сияли радостью и восторгом.

Но вскоре разговоры стихли, и взгляды всех присутствующих обратились в сторону лагеря темных эльфов. Над Серебристой Степью показались десять точек и одна черточка. Точками были вражеские воздушные корабли, а черточкой, соответственно, дракон Крахторот.

— Ну, вскоре все решится. — Произнесла Дилафисса Долифандра, не отрывая взгляда от увеличивающихся в размерах точек. Хотя женщина-эльф старалась сохранять невозмутимость и спокойствие, ее голос слегка дрогнул.

Невольно все эльфы подошли поближе к королю и принцам, словно ища у них защиты. Земляне также встали рядом с Ямой и круггом. Акон замер на месте и походил теперь на гигантский золотой гриб.

Корабли темных эльфов опустились примерно за два километра. Вперед вылетел один лишь Крахторот. Теперь он вновь обрел свои прежние размеры. Они поразили косморазведчиков, которым еще совсем недавно казалось, что уже ничего на свете не сможет их удивить.

Послышался его раскатистый рык:

— Я не сдамся без боя! Кто решится бросить мне вызов?!

— Я! — Взревел в ответ Горохор, поднимаясь в воздух. — Я оспариваю твое право на власть!

— Хорошо! Поединок нас рассудит.

— Какой поединок ты предпочитаешь? Физический, магический или смешанный?

— Я не так глуп, чтобы состязаться в магии с учеником кругга. Поэтому я выбираю только силовой бой. Кто воспользуется магией считается проигравшим.

Максим тихо сказал Яме:

— Крахторот в полтора раза толще и почти вдвое массивнее, чем Горохор. Это имеет значение?

Тот неопределенно пожал плечами:

— По-моему, это не важно. Хотя, честно говоря, я ни разу не видел, как драконы меряются силой. И Горохор ни разу не участвовал в таких поединках. Он еще молод — родился намного позже Великой Битвы Богов.

— Час от часу не легче. — Пробормотал Максим. — На что же он рассчитывает?..

Драконы заняли позиции друг напротив друга ровно посередине между двумя флотилиями воздушных кораблей.

Вдруг прямо перед зрителями воздух слегка заколебался, как над нагретой поверхностью, а потом вновь обрел прозрачность. Но трава над тем местом раздвинулась в стороны, обозначив длинную невидимую стену, отгораживающую место поединка.

— Что это? — Заволновался Олаф.

И в ответ прямо в его голове прозвучал переливающийся, как горный ручей, голос:

— Я на всякий случай поставил защиту. Сражающиеся драконы нам не повредят.

Должно быть, эти слова расслышали все, потому что и эльфы, и люди начали озираться вокруг себя:

— Кто это сказал?

— Это я — кругг Аконепутарован, или сокращенно Акон. — Добавил странный голос.

— Я благодарен Вам за Вашу заботу. — Вежливо произнес король Эллчагр. — Это поступок мудрого и предусмотрительного существа.

Шляпка золотого гриба заметно качнулась в ответ.

— Как мы его услышали? — Только теперь сообразил Фрадов. — Ведь на нас не действует магия?

— Сила кругга — больше, чем магия. — Кратко пояснил Яма. — Но тише! Поединок начинается.

По некоему непонятному другим сигналу драконы начали выписывать в воздухе широкие круги. Они то сближались, то разлетались в разные стороны. Причем Горохор постепенно поднимался вверх, сверкая на солнце, как драгоценное алмазное колье, а Крахторот жался к земле, почти касаясь брюхом травы, и напоминал гигантскую болотную гадюку.

Косморазведчики, профессионально оценив подобною тактику, поняли, что каждый из драконов собирается сделать ставку на один решающий удар. Если Крахторот превосходил противника по массе, то Горохор отличался гибкостью, ловкостью и скоростью. Это отчасти уравнивало их шансы. Но… старый дракон имел в своем запасе еще и опыт.

Крахторот нанес удар первым. Казалось, он только что находился в самом невыгодном положении, прямо под Горохором, но через мгновение выгнул спину, завертелся, почти свернувшись в двойное кольцо, и рванулся вверх. Крахторот рассчитывал пропороть брюхо противника своими костяными шипами на хребте, подобно фрезе.

Яма непроизвольно вскрикнул, эльфы ахнули, и даже могущественная волшебница Тризелна едва не потеряла сознание, на долю секунды обмякнув в руках Олафа.

Только проворство Горохора спасло его от мгновенной смерти. Изогнувшись совершенно немыслимым образом, он сделал то, что от него меньше всего ожидали и зрители, и Крахторот: он проскользнул в смертоносное кольцо и сам умудрился оцарапать брюхо противника.

Крахторот взревел от боли, развернулся, и все увидели косую алую полосу, идущую от середины брюха к левому боку. Но старый дракон еще не признал себя побежденным. Воспользовавшись близостью Горохора, он нанес ему ужасный удар длинным хвостом, который мелькнул в воздухе подобно хлысту опытного пастуха. Теперь и бок Горохора украсился кроваво-красной раной. Но он тотчас же вцепился передней парой лап в горло Крахторота.

Оба дракона сплели свои тела и завертелись с неуловимой человеческим взглядом скоростью. Они ударились о землю, разбросав вокруг огромные клочья дерна и комья черной сырой земли. Эльфы и люди едва устояли на ногах от сотрясения земной тверди. Потом драконы вновь взвились в воздух.

— Кто же побеждает? — Отчаянно воскликнул принц Кинтэлл, обращаясь, скорее всего, к Яме, как к единственному специалисту.

Но, похоже, юноша просто не расслышал вопроса. Все его внимание было сосредоточено на поединке.

А драконы свились в такой плотный клубок, что уже невозможно было определить, где один, а где другой. Слышалось только громоподобное рычание и тяжелое дыхание огромных существ.

— Можно считать, что счет один-один. — Сказал Максим.

— Да, они равны по силе. — Согласился Олаф. — Но кто же первый допустит ошибку?

Ответ на свой вопрос он получил спустя несколько секунд.

Если глаза землян не увидели подробности произошедшего, то это объясняется исключительно их неопытностью.

Но Яма и эльфийские маги сразу заметили, что кончиком своего хвоста Крахторот выхватил прямо из воздуха огромную металлическую палицу и, извернувшись, нанес ею удар по голове Горохора.

— Это магия! — Заорал король Эллчагр, словно мальчишка, страстно болеющий за любимую команду.

— Нарушение правил! — Подхватил его крик принц Кинтэлл.

Но они не успели вмешаться. Горохор справился и без их помощи. С невероятной легкостью и великолепным изяществом он повернул свою шею ровно настолько, чтобы увернуться от смертельного удара и в то же время не потерять контакта с противником.

Когда Крахторот промахнулся, его палица продолжала по инерции лететь вперед. Горохор воспользовался этим и захлестнул своим хвостом шею и хвост Крахторота, стянув его в кольцо. Старый дракон выгнулся брюхом наружу и беспомощно молотил воздух своими лапами и крыльями. Продолжая пользоваться инерцией тяжелого тела противника, Горохор слегка изменил траекторию его полета, и огромное темно-зеленое тело врезалось в землю.

Раздался треск, равный одновременному удару десяти громов. Тело Крахторота переломилось посередине под прямым углом и задергалось в конвульсиях. Если бы Горохор не продолжал сжимать шею и хвост врага, эти рывки отнесли бы Крахторота далеко от места поединка.

— Это просто какой-то прием драконьего айки-до! — Воскликнула Яна.

— Я же говорил, что Горохор победит. — Гордо сказал Яма.

Еще через мгновение оба дракона исчезли. Их уход сопровождался громким хлопком воздуха, который заполнял пространство, только что занимаемое их телами.

— Куда они делись? — Заволновались эльфы.

Им ответил переливающийся голос кругга:

— Старому дракону нужна медицинская помощь. Горохор вместе с ним перенесся в мир драконов. Он умеет делать скачок сквозь межпространство. Я тоже отправляюсь туда, чтобы свидетельствовать о честной победе моего ученика и друга. Будьте счастливы, жители Ожерелья.

Сказав это, Акон исчез также, как и драконы. Защитная стена, которая ограждала место поединка, рассеялась. И только разодранная земля напоминала о том, что только что здесь происходил жестокий и беспощадный бой.

На мгновение воцарилась тишина. И тут же все эльфы завопили от переполнившего их сердца восторга:

— Король-Дракон повержен! Победа!!!

Черно-красные корабли темных эльфов поднялись в воздух и полетели в сторону Нижней Нити. Свидетели поединка торопились рассказать о падении своего властелина.

Маг Криннофиллис глубоко вздохнул полной грудью:

— Мне кажется, что с исчезновением Крахторота наш мир избавился от скверны.

Все оживленно обсуждали ход поединка. Кое-кто из лесных эльфов уже складывал куплеты, прославляющие победу Горохора. Зазвучала музыка. Королевсие эльфы пустились в пляс. Началась та счастливая неразбериха, радостная суматоха, которая всегда следует за давно ожидаемой, но совершенно неожиданно случившейся победой.

Яму словно прорвало. Многословием он старался скрыть свое тщательно скрываемое волнение:

— Понимаете, злое начало всегда рассчитывает на то, что совершив неожиданную подлость, одержит верх над добром. Но доброе начало, если оно поистине мудро, заранее предвидит подобный поворот и готовится именно к такому удару. Зло делает ставку на неожиданность, считая, что добро будет рассчитывать на игру по-правилам, а на самом деле само попадает в яму, которую выкопало…

— Хватит уже! — Дернула его за рукав Яна. — Все и так ясно. Давай лучше отпразднуем эту победу!

И они закружились в танце вместе с эльфами, догоняя Максима и Диньзиль.

— Наш дракон победил. — Сказал Олаф, обнимая Тризелну. — Теперь Черно-Белая Бусина свободна.

— Нет. — Покачала головой Фея Шипов. — Победил Возрождающийся Бог. НАШ БОГ…

Глава 19. Расставание — начало встречи

И еще одно событие потрясло всех обитателей Черно-Белой Бусины. Оно было не менее впечатляющим, чем поединок двух драконов, да и по влиянию на дальнейшую судьбу этого мира, пожалуй, ничуть ему не уступало.

Великий Первый Бог, Трисмегист сдержал свое обещание. Один из Порталов должен был открыться и сквозь него на Черно-Белую Бусину собирался пройти официальный посол Империи Повелителей на Двенадцати Измерениях. Ни для кого не являлось секретом, кто это будет.

Принц Эллмир ходил сам не свой, невпопад отвечал на вопросы и улыбался своим мыслям в самые неподходящие моменты времени. Кинтэлл вновь вынужден был взять управление армией в свои руки. Поэтому первый после своего брата он мечтал поскорее встретить Повелительницу Скилану Вильдарн.

Косморазведчики так и не поняли, откуда стало известно о точной минуте открытия Портала. Яма лишь недоумевающе разводил руками. Яна по секрету сообщила своим товарищам, что юноша немного расстроен тем, что Возрождающийся не передал эту информацию через него.

В назначенное время весь цвет эльфийского общества и представители всех других рас Черно-Белой Бусины собрались во дворце принца Эллмира в Эллчагре. Именно там установили один из Порталов, вывезенный из Карливалла. Максим с Олафом сразу его узнали — это был тот самый последний Портал, возле которого погибла Жемчужина. Естественно, вокруг уже стояли ломящиеся от яств и напитков столы, лесные эльфы второпях развешивали цветочные гирлянды. Музыканты играли тихую нежную мелодию.

Внезапно все шумы стихли. Портал издал слабое гудение. Серебряный обруч налился синевой, потом внутри него начало разгораться голубоватое свечение. Оно быстро уплотнялось и приобретало форму мембраны, растянутой в обруче. Не прошло и нескольких секунд, как световая завеса утратила прозрачность и превратилась в слабо мерцающую голубую поверхность.

— Сейчас начнется! — Объявил Яма на правах единственного специалиста, близко знакомого с техникой Повелителей.

Принц Эллмир готов был ринуться вперед, но Эллчагр с одной стороны и Кинтэлл с другой одновременно положили ему руки на плечи.

Диньзиль нервно стиснула руку Максима, и тот успокаивающе обнял дрожащую от возбуждения эльфинку.

Фея Шипов Тризелна прижалась плотнее к Олафу, как будто искала опору в его могучей фигуре. Фея Плодов Милеранда поглядела на это с нескрываемой белой завистью, хотя ее и сопровождали такие завидные кавалеры, как тролли Клыкобой и Запупырь.

И в тот же момент прямо из непрозрачной поверхности Портала выступила женщина. Скилана Вильдарн. Жемчужина.

— Ежовая ж…па… — Еле слышно прошептал Олаф.

Хотя все прекрасно знали, что должно было случиться, появление бывшей всеобщей любимицы — танцовщицы Жемчужины, а теперь Повелительницы Скиланы Вильдарн, погибшей и опять воскресшей, не могло не вызвать всеобщего волнения. Все замерли, как будто ожидая чего-то особенного.

Изящной невесомой походкой посол Империи приблизилась к братьям-правителям и непринужденно махнула рукой в сторону Портала:

— Я не стала брать с собой багаж. Ведь в моем доме все осталось на своих местах.

Это было сказано так просто и так естественно, что никто из присутствующих ни на мгновение не усомнился в том, что перед ними предстала настоящая Жемчужина.

Король Эллчагр выступил вперед и торжественно произнес:

— Я рад приветствовать тебя, всеми любимая, знакомая и незнакомая нам Жемчужина. Позволь нам продолжать называть тебя этим именем, потому что с ним связаны наши самые лучшие воспоминания.

Повелительница очаровательно улыбнулась:

— Мне будет очень приятно слышать это имя.

— С этого момента начинается новая эра. Мы входим в Большой Мир… — Сказал король.

Он хотел еще что-то добавить, но не смог. Зал разразился оглушительными приветственными криками. Лесные и королевские эльфы, тролли, ферстиды, словно в приступе безумного восторга, обнимались и кричали что-то друг другу, не разбирая слов. Казалось, забыта была война, темные эльфы и дракон. Никто не задумывался о будущих взаимоотношениях с Империей Повелителей, со Срединными Мирами и с Богами. Все ликовали от торжества бессмертной любви.

Неподвижно стоял и молчал только один принц Эллмир.

Жемчужина подошла к нему и пристально всмотрелась в его лицо.

— Что с тобой? Что с твоими глазами?

— Не знаю. — Растерянно ответил принц. — Кажется, я теряю зрение.

— Это слезы. — Повелительница была поражена больше, чем Эллмир. Ты плачешь.

— Наверное… Да… Пусть… Я ведь думал, что потерял тебя навсегда.

И два представителя разных рас, разных миров сжали друг друга в объятиях.

— Как это прекрасно! — Всхлипнула Диньзиль, ища губами губы Максима.

— Ты тоже плачешь?! Но ведь эльфы не плачут!

Возле плеча Фрадова послышался тихий голос:

— Это ошибочное мнение. Все, у кого есть душа, знают, что такое слезы. Плачут даже те существа, у которых нет глаз.

Максим скосил глаза. Рядом с ним в веселящейся карусели эльфийского праздника стоял неприметный человек в свободно ниспадающих серых одеждах. Максим готов был поспорить, что кроме него, эту фигуру не видит ни одно живое существо.

— Но ведь у эльфов нет души. — Сказал он.

— Это ошибочное мнение. — Человек в сером улыбнулся. — Не все, у кого есть душа, знают об этом.

— Правда?! — Обрадовался Максим. — У эльфов есть душа?! Но они ведь об этом не знают. Надо им сказать…

— Король Эллчагр знает. Знают его братья. Кое-кто из эльфов, а, особенно, эльфины, догадываются. Не надо торопить события. Это распространенное явление: никто не знает ничего о себе и не очень-то стремиться узнать истину. Знание истины ко многому обязывает. Вот и ты не знаешь о том, на что способен.

— Кому много дается, с того много и спросится. — Максим не помнил это выражение дословно, но постарался передать его суть. Ему показалось, что он понял, почему именно его выбрали для этого разговора.

— Верно. Но и возможности его велики.

— С кем ты разговариваешь? — Повертела головой Диньзиль.

Серая фигура исчезла.

— Сам с собой! — Бросил Максим первое, что пришло в голову, и вдруг у него по спине пробежали мурашки от того, насколько эти слова близки к истине.

— Сам с собой! — Весело повторил он, закружив Диньзиль в танце…


* * *
Увы, возвращение Жемчужины не прекратило войны.

Дракон Крахторот избавил Ожерелье от своего присутствия, но запущенная им военная машина темных эльфов продолжала затягивать в свои шестеренки все новые и новые жизни. На Фиолетовой Бусине короля-Дракона сменил Пентектр — Совет, состоящий из пяти самых могущественных магов. Вражеский лагерь вокруг Нижней Нити превратился в одну сплошную линию обороны, а с Желтой Бусины в него в спешном порядке перебрасывались новые боевые подразделения.

Король Эллчагр отправил посольство к герцогу Бартикару — одному из членов Пентектра. От имени всех эльфов король призывал прекратить войну и указывал на то, что с поражением Крахторота она потеряла всякий смысл.

В ответ на это принц Киссалин попытался распространить на Черно-Белой Бусине воззвание к королевским эльфам, в котором он писал, что король Эллчагр, принцы Эллмир и Кинтэлл предали своих создателей Древних Богов, и готовятся сдать Ожерелье Повелителям. Якобы, он, Киссалин и темные эльфы пытаются предотвратить порабощение и уничтожение эльфов.

План темных эльфов был вполне ясен — посадить на трон в Эллчагре принца Киссалина и через него установить свое господство над этим миром. Они знали о том, что королевские эльфы никогда не примут военную помощь от Повелителей или Первого Бога, и поэтому полагали, что смогут выиграть войну даже без короля-Дракона. Причем победа не обязательно достанется им в кровопролитных сражениях. Завоевать Черно-Белую Бусину можно и хитростью, воспользовавшись расколом в королевской семье.

Таким образом, когда наступило затишье в боевых действиях, обострилась борьба солдат «невидимого фронта». «Контора» принца Кинтэлла выявляла и обезвреживала шпионов и связных темных эльфов. Те же перекрывали каналы связи, по которым шла утечка информации из Штурмграда на Желтой Бусине, где обосновался штаб герцога Бартикара и принца Киссалина.

Яма занимался переустановкой «мерцалки» на свой космический корабль. Жемчужина обещала переправить его через Портал в любую точку Вселенной, так что в летательном аппарате он больше не нуждался.

Земляне то крутились вокруг работающего Ямы, то участвовали в заседаниях военного штаба, то консультировали сотрудников «конторы» Кинтэлла, то гостили во дворце Феи Шипов. В общем, время летело незаметно, и казалось, что так будет всегда. По крайней мере, эльфов это бы вполне устроило. Но люди-то знали, что неумолимо приближается тот час, когда корабль Ямы будет готов к тому, чтобы отнести их на Землю.

Однажды, когда рядом с Максимом не было Диньзиль, к нему подошли Яна и Олаф. Вид у них был самый что ни на есть заговорщицкий. Максим понял, что предстоит важный разговор.

— Яма закончил работу с «мерцалкой». — Сказала Яна.

— Давно пора. — Как можно более нейтральным голосом отозвался Фрадов.

— Мы тут с Олафом долго думали… — Яна запнулась.

— Ну? — Поторопил ее Максим. Конечно, он уже давно понял, что именно хотят сказать ему друзья, но не собирался облегчать жизнь кому-либо за свой счет.

— Мы подумали, что нет смысла возвращаться на Землю ВСЕМ! Решилась, наконец, Яна.

Поняв, что Максим не собирается с ней спорить, она быстро заговорила:

— Конечно, мы обязаны как можно быстрее доставить на Землю собранную информацию. Но ведь мы должны и продолжать ее получение. Теперь перед нами открываются необъятные перспективы. Ожерелье, Сеть Порталов, Подсолнечная. Если Земля сейчас еще не готова вступить в межпланетное сообщество, то благодаря нашей работе она сделает небывалый скачок вперед. Я говорила с Ямой, он обещал помочь тем, кто останется здесь, посылать дополнительные отчеты на Землю.

— Даже если на Землю отправишься ты? — Спросил Фрадов.

— Да. Если не сможет он, помогут Повелители. Жемчужина недавно сказала мне, что родина человеческого воплощения Великого Первого Бога считается у них чем-то вроде святыни. Так что Земля в какой-то степени находится на особом положении. Повелители помогут нам во всем, что мы у них попросим… Правда, мне не хотелось бы их о чем-то просить. Не хочется признавать, насколько мы отстали…

Яна поняла, что сбилась с мысли, и постаралась с воодушевлением закончить свою речь:

— Если один из нас полетит на Землю, то остальные двое продолжат изучение всех этих планет, миров и их обитателей. Они постараются сделать все возможное, чтобы передать на Землю эти сведения. Таким образом, долг космических разведчиков не будет нарушен. Эти двое будут продолжать служить Очеловеченной Федерации.

Олаф не раскрывал рот, но смотрел на Максима с таким выражением, как будто от его ответа зависела вся его жизнь.

Фрадов сжалился:

— Я тоже думал об этом. Я согласен. Но кто полетит?

Он не собирался говорить о том, что у каждого из них имелись причины, чтобы остаться на Ожерелье. Он не хотел вновь обсуждать те перспективы, которые ожидали первого человека, вернувшегося с другого Измерения. Перспективы и так были ясны и не слишком заманчивы подземные лаборатории штаба космической разведки. Каждый из косморазведчиков втайне желал остаться, но в то же время был готов отправиться на Землю. Долг перед Землей и Очеловеченной Федерацией, черт его побери!

Олаф вздохнул и вытянул перед собой кулак, из которого торчали три палочки. Он вопросительно посмотрел на товарищей.

Яна закрыла глаза, что-то прошептала и на ощупь вытащила свой жребий. Длинная палочка. Она непроизвольно улыбнулась.

— Твой дружок обеспечил тебя особенным заклинанием? — Усмехнулся Максим.

— Я… — Начала было Яна, но осеклась, встретив взгляды товарищей, полные добродушного сочувствия. Она поняла, что никто не собирается ее ни в чем подозревать или упрекать. Ей стало стыдно.

— У тебя опять покраснели уши! — Заметил Олаф.

Яна хихикнула и покраснела еще больше. Но, когда рука Максима застыла над палочками, улыбка на ее лице заледенела.

— Если я все правильно понял, то короткая палочка достанется мне. — Сказал Фрадов и вытянул именно то, что и предсказал.

— Что именно ты понял? — Спросил Олаф, раскрывая ладонь и показывая длинную палочку.

— Я понял, что лететь придется мне! — Максим старался выглядеть беззаботно, но получалось это неважно. С весельем он явно переигрывал. — Надеюсь, эльфы устроят мне достойный прощальный пир!


* * *
Яма не скрывал, что его обрадовал выбор землян. Не откладывая дело в долгий ящик, он принялся обучать Максима управлению своим кораблем.

Собственно, на это потребовалось не так уж и много времени. Как только Фрадов надел на голову шлем управления, из-под глухого непрозрачного забрала послышался восторженный голос:

— Это невероятно. Я как-будто слился с машиной в одно целое. Я вижу ее локаторами, ощущаю пространство датчиками. Мои ноги стали гравитационными двигателями, а руки — устройствами управления.

— Чем выше уровень развития техники, тем проще становится управление. — Важно сказал Яма.

— И тем чаще она ломается! — Со смехом добавила Яна.

Уже через несколько часов Максим совершил свой первый полет, поднявшись над поверхностью Черно-Белой Бусины на сто километров. Похвалы Ямы и возрастающая каждую минуту уверенность кружили ему голову. Единственное, что вызывало его беспокойство — это «мерцалка», которую невозможно было испытать заранее. Она должна была включиться и сработать всего один раз, перенеся космический корабль и его пилота в то место, откуда начал свой путь «Большой Скачок».

— Ты точно рассчитал параметры запуска «мерцалки»? — Беспокоилась Яна.

— Точно. — В сотый раз отвечал Яма. — Раз я сказал, что корабль попадет в нужную точку, значит, так оно и будет.

Его уверенность не была голословной. По некоторым легким намекам Максим догадался, что Яме кое-кто помог. Причем, вполне возможно, юноша даже и не почувствовал, что в некоторые моменты его руки напрямую управлялись этим «кое-кем». Но Фрадов все еще не решался лично обратиться с вопросом в те сферы, которые раньше считал плодом вымысла. И поделиться своими мыслями ему было не с кем.

Эльфы старались держаться подальше от космического корабля. Большинство из них продолжало с недоверием относиться к технике Срединных Миров. Лишь один раз принц Эллмир с Жемчужиной и Фея Шипов забрались в кабину, чтобы посмотреть на подготовку к отлету. Повелительница дала Яме и Максиму несколько дельных советов по дополнительной настройке межпространственного навигационного компьютера, чем и ограничилась. Она не вмешивалась в дела людей, не собиралась их поучать и наставлять. И люди были ей за это признательны.

Диньзиль Лафринсель, узнав об отлете Максима, исчезла. Фрадов даже не успел объяснить ей причины, по которым он вынужден был покинуть ее и миры Ожерелья. В мыслях он тысячи раз прокручивал в голове различные варианты их расставания, но ни один не казался ему достаточно теплым и соответствующим взаимным чувствам. Поэтому в какой-то степени Максим был даже рад тому, что все так получилось. Он считал, что Диньзиль имеет право на эту игру в прятки. Она поступила правильно, твердил он себе, избавив себя и его от тяжелых переживаний. Ведь если он еще раз посмотрит в ее глаза, то, очень может быть, плюнет на все, и…

На этом месте Максим всегда себя одергивал. Он говорил себе: «С глаз долой — из сердца вон». Только почему-то так называемая народная мудрость никак не облегчала боль и тоску. Единственное, что удерживало его от желания бросить все и ринуться на поиски любимой эльфинки — это долг космического разведчика, теперь казавшийся ему скорее проклятием, чем честью.

Но, кроме долга, у Фрадова была еще одна призрачная, невероятная, совершенно фантастическая идея… Он лелеял ее внутри себя, питал надеждой и мечтами. И идея уже не казалась ему такой уж нелепой и бессмысленной…

Наконец, наступило время отлета. Нет смысла подробно описывать прощальный пир. И нет необходимости останавливаться на старте космического корабля и на том моменте, когда Максим включил «мерцалку», чтобы через несколько секунд увидеть знакомые ориентиры Солнечной системы и послать в эфир сообщение:

— С вами говорит капитан Максим Фрадов. Иду на сближение со станцией «Сатурн-6». Готовьте шлюз. Уберите буксиры и магнитные захваты. Они не понадобятся. Я один. Остальные члены экипажа живы, но находятся далеко отсюда…


* * *
Шеф разведки военно-космических сил Очеловеченной Федерации генерал И-Ван Красин по-военному быстро и четко печатал шаги по узкому металлическому коридору подземной части Главного штаба. Позади него толпились адъютанты, помощники, советники и консультанты. Здесь, в секретных лабораториях космической разведки, немудрено было запутаться и заблудиться. Но И-Ван Красин не нуждался в подсказчиках. Он твердо знал тот путь, по которому идет. Этот путь вел его в самые наисекретнейшие из секретных лабораторий. Генерал не сбавлял шаг и не оборачивался. Толпа его сопровождающих редела по мере того как охрана, стоящая возле каждой двери, постепенно отсеивала тех, чей уровень допуска не соответствовал следующему отсеку.

Наконец, рядом с генералом остались всего два человека. Но и они, повинуясь движению руки начальника, остались на страже перед толстым титановым люком, который открылся для одного лишь И-Вана Красина.

Внутри перед шефом разведки открылся вид на небольшую, но достаточно уютную комнату. Только комната эта была отгорожена от внешнего мира многослойным бронестеклом. Сверху, сквозь потолок, проходили кабели многочисленных датчиков, сканеров и записывающих устройств. Некоторые из них были автоматическими, другими управляли невидимые операторы, но все они были нацелены на одного человека, который находился в комнате и сидел перед инфо-экраном.

— Дайте звук и изображение. — Негромко сказал генерал.

Его приказ был немедленно выполнен. Изнутри комнаты стены не были прозрачными, но теперь напротив генерала появилось окно.

— Я давно вас ждал. — Произнес Максим, не отрывая взгляда от инфо-экрана.

И-Ван Красин слегка удивился. Считалось, что комната абсолютно надежно изолирована от окружающей среды, и что изнутри никак нельзя видеть и слышать происходящее во внешней лаборатории.

Фрадов неспешно поднялся, сделал несколько шагов и остановился напротив И-Вана Красина:

— Для меня большая честь, генерал, что Вы нашли время посетить меня лично. Я уже почувствовал себя в этой комнате заживо погребенным.

Так как герметичное бронестекло не пропускало звуки, голос Максима слышался сбоку, из висящего на стене устройства связи.

— Вчера я закончил чтение Вашего доклада, лейтенант Фрадов. Произнес И-Ван Красин и замолчал, испытующе глядя на Максима.

— Вам понравилось, генерал?

— Язык хорош, не спорю… Но вот содержание…

— Согласно полученным инструкциям, я изложил все до мельчайших подробностей! — Гордо отчеканил лейтенант Фрадов.

— Ты уверен, что ничего не забыл? — Недоверчиво прищурился генерал, плавно переходя на «ты». — Ты описал эльфов, троллей, фей, даже драконов, но почему-то совершенно забыл упомянуть гномов, леших, домовых.

Максим опешил от такого вопроса. Он смог произнести только:

— Но на Ожерелье нет гномов…

— Вот видишь! — Веско сказал И-Ван Красин. — Это большой недостаток в твоем отчете. И почему у тебя все эльфийские имена похожи то ли на названия лекарств, то ли на названия болезней?

Максим начал понимать смысл насмешек генерала:

— Вы что, мне не верите?

— Не то, чтобы совсем не верю, но, согласись, принять сразу на веру все то, что ты написал в отчете… Это слишком трудно!

— Но ведь это правда. — Устало пожал плечами Фрадов.

— Да, да. — Покивал лысой головой И-Ван Красин. — Но, к сожалению, кроме твоих слов, других доказательств истинности этого рассказа нет. Некоторые ученые пришли к выводу, что ты не обманываешь нас преднамеренно. Вполне возможно, что в результате испытаний межпространственного двигателя «Большой Скачок» попал в искривление пространства. Яна Чжи и Олаф Бьорнсен погибли от перегрузок а ты, вполне возможно, из-за непосредственного соприкосновения с «мерцалкой», остался жив. Но твое сознание изменилось. За те секунды, что ты находился в искривленном пространстве, у тебя в голове сложилась история о якобы проведенных в мире эльфов месяцах. Логичное умозаключение, не правда ли?

— Логичное. — Усмехнулся Максим. — Интересно, что вы скажете, когда к вам на стол лягут первые доклады Яны и Олафа?

— Лейтенанты Чжи и Бьорнсен погибли смертью героев! — Решительно заявил генерал, стремясь скорее убедить самого себя, чем Фрадова. — А если даже и нет, то как они смогут передать на Землю своисообщения?

— Они найдут способ, можете мне верить.

— Верить, верить. Ты хочешь, чтобы я верил тебе. Тогда как я больше верю ученым и специалистам.

Максим хитро прищурился и выдал, наконец, вопрос, который давно вертелся у него на языке:

— Тогда как эти ученые и специалисты объяснили Вам превращение «Большого Скачка» в абсолютно другой корабль с гравитационным приводом, которого на Земле до сих пор не существовало?

И-Ван Красин ответил вопросом на вопрос:

— А как ты сам можешь объяснить, что между исчезновением «Большого Скачка» и твоим появлением прошло всего несколько секунд? Если верить твоему отчету, то на этой… как ее… Черно-Белой Бусине вы провели не менее полугода.

Максим уже не раз думал над этой проблемой, поэтому, не колеблясь, заявил:

— Я уверен, что это дело рук Возрождающегося. Вполне в его стиле, насколько я могу судить. Мой корабль возник на миллионах инфо-экранов и заставил людей задуматься… Впрочем, надолго задуматься вы им не позволили.

Последняя фраза совершенно не понравилась генералу:

— Ты сомневаешься в том, что мы действуем на благо государства, на благо граждан Очеловеченной Федерации?

— Я уже ни в чем не сомневаюсь. — Максим посмотрел прямо в глаза И-Ван Красина. — Или, вернее, сомневаюсь во всем.

— Но в правдивости своего отчета ты не сомневаешься?

Фрадов возмущенно всплеснул руками:

— Так что же мне делать-то?! Вы не можете объяснить происходящее исходя из своих предпосылок. Мой рассказ считаете либо ложью, либо бредом сумасшедшего. Вам надо принять какое-то решение, генерал.

— Это решение находится выше моего понимания и выше моей компетенции. Я понял, что мой приход сюда был бесполезен. Ты ничего не можешь добавить к своему отчету и продолжаешь настаивать на его истинности.

— Совершенно верно, генерал. Насколько я понял, гражданам Очеловеченной Федерации сообщена официальная версия случившегося? Искажение пространства, гибель двух членов экипажа и сумасшествие третьего?

— Почти угадал. Только ты объявлен не сумасшедшим, а «получившим тяжелые психологические травмы» и находящимся под наблюдением врачей.

— Вот этих? — Максим с усмешкой указал наверх, на вмонтированные в потолок разнообразные приборы.

— И этих тоже. — Утвердительно кивнул И-Ван Красин.

— Сколько же мне предстоит находиться под наблюдением этих… «врачей»? — Поинтересовался Максим и почесал подбородок, на котором уже начала пробиваться щетина.

— Сейчас ты находишься на карантине. Приборы показывают, что с тобой происходят необъяснимые изменения на клеточном уровне и даже на уровне ДНК. Поэтому контакты с людьми тебе запрещены.

— Это я понимаю. Но не могли бы Вы распорядиться установить здесь инфо-экран, подключенный к общей сети. Я совершенно не представляю, что сейчас происходит на Земле. А ведь я успел по ней соскучиться.

— Ответ отрицательный. Пока в твоем распоряжении будет только моно-компьютер без выхода в общую инфо-сеть. Для печати отчетов и тестирования его вполне достаточно.

— Боитесь, что я отправлю в сеть какой-нибудь вирус? Или обращусь к людям планеты с призывом поверить в реальность других миров?

Генерал красноречиво промолчал, и Фрадов понял, что его вопросы попали точно в цель.

— Итак, я изолирован от мира полностью: и физически, и информационно.

— Пока это будет так. — Подтвердил генерал.

— А потом? Потом вы передадите меня вашим «врачам» для опытов, как лабораторную крысу?

— Ну, зачем же ты так?..

— Я много думал в последнее время. Вы предоставили мне такую возможность. — Максим обвел взглядом свою небольшую комнату. — И у меня появилась одна идея.

— Какая же это идея? — Заинтересовался И-Ван Красин.

— Я подумал, что уже выполнил свой долг перед Очеловеченной Федерацией, вернувшись на Землю и составив подробный отчет обо всем, что узнал за это время. Я подумал, что имею моральное право вернуться на Ожерелье.

Генерал недоуменно посмотрел на Максима:

— То, что ты говоришь, только подтверждает мои сомнения в том, что ты адекватно воспринимаешь окружающий мир. Как ты собираешься вернуться обратно?

— Да уж, конечно, не с Вашей помощью. Ведь мой корабль, я уверен, давно уже разобран до мельчайшего винтика. Правильно?

И вновь его вопрос остался без ответа.

Максим, видимо, и не надеялся на другое, поэтому продолжил:

— Я так понимаю, что хотя Вы и не верите в мой рассказ, гравитационный двигатель и мои описания его устройства для Очеловеченной Федерации оказались весьма полезны?

— Я не могу сейчас дать свое заключение, но ученые просто в шоке. — Кивнул головой генерал. — А эти ученые видели разное…

— В том числе и обломки «летающих тарелок»? — Заговорщицки подмигнул Фрадов. — Ладно, меня не интересуют секреты Ваших подземных лабораторий. Я больше озабочен своим собственным будущим. А оно мне представляется не очень-то приятным. Изоляция от мира, бесконечные опыты, скальпели хирургов. Ведь я уже никогда не выйду из этих подземелий? Вы опять молчите, значит я прав. Так что мое исчезновение с Земли пройдет незамеченным для Федерации. Вы состряпаете легенду о том, что последний герой-космонавт скончался от неудачного эксперимента с «Большим Скачком». А ваши медики, я думаю, вполне обойдутся без моего тела.

— Что ты задумал, лейтенант? — Строго спросил И-Ван Красин.

— Не думайте, что я дезертирую. Как Яна и Олаф, я обещаю при случае пересылать Вам свои отчеты и наблюдения за жизнью Ожерелья. Так что я остаюсь военным разведчиком Очеловеченной Федерации. Поймите, меня тянет обратно. Я даже начал писать стихи. Вот послушайте:

— Наступает весна, зеленеет апрель,
Я хочу быть с тобой, о Диньзиль Лафринсель!
Правда, это пока все, что у меня получилось…

Максим замолчал и вопросительно посмотрел на генерала. И-Ван Красин стоял с открытым ртом и не находил слов. Видимо, декламация стихов окончательно убедила его в ненормальности лейтенанта Фрадова.

— Ты знаешь, какой сейчас месяц? — Наконец, справился со столбняком генерал.

— Сентябрь.

— Тогда причем здесь апрель?

— Потому что он единственный рифмуется с именем Диньзиль Лафринсель. Это же стихи, генерал. Неужели вы не понимаете?

— Понимаю. — Задумчиво пробормотал себе под нос И-Ван Красин. — Я с самого начала был против того, чтобы головы моих разведчиков забивали всей этой чушью: мифологией, лирикой, сказками.

— Позвольте с Вами не согласиться, генерал. — Расслышал его слова Фрадов. — Вам это покажется странным, но мифология, лирика и сказки гораздо важнее, чем «оборонный потенциал», «стратегическое планирование» и «экономическое превосходство».

— Вот как? Попробуй меня в этом убедить.

— Хорошо, если Вы просите, я продемонстрирую Вам кое-что из того, во что вы не хотите верить. Я уже говорил, что в последнее время много размышлял. И я пришел к выводу, что раз все люди несут в себе частицы Великих Первых Богов, то и они могу совершать то, что называется «чудесами». Мне кажется, что в нашем мире нет магии потому, что люди заперли ее в себе. Они забыли о том, что она существует. Как эльфы, которые не знают, что у них есть души, как у всех живущих во Вселенной существ.

— Я Вас не понимаю, лейтенант. Что Вы хотите мне сказать?

— Я не удивлен, что Вы меня не понимаете. Перечитайте повнимательнее мой отчет. Там есть все. А пока — до свидания.

Максим улыбнулся и помахал рукой, как будто стоял не в защищенной бронестеклом комнате, а на трапе самолета. В следующее мгновение он исчез.

— Что это?! Как?! Что произошло? — Растерянно вскричал И-Ван Красин. Он подскочил к висевшему на стене устройству связи. Операторы, что показывают датчики?

— Комната пуста. Объект наблюдения исчез. — Ответил ему растерянный голос.

— Не может этого быть! Проверьте еще раз. Проверьте все параметры: объем, влажность, температуру! Черт возьми, да сделайте же что-нибудь!

Через несколько секунд тот же голос еще более тихо повторил:

— Комната абсолютно пуста, генерал. Можете зайти в центр наблюдения и лично проверить показания всех приборов.

— Боже мой! Этого не может быть! — Воскликнул генерал И-Ван Красин и обоими кулаками стукнул по бронестеклу, отделяющему его от опустевшей комнаты. — Боже мой! Боже. Боже…

Он прижался лбом к прохладной поверхности и продолжал стучать по ней, словно надеялся, что изнутри кто-нибудь ответит на его призыв.

Возможно, Бог слышал его, но молчал. Пока молчал.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ

Прирожденные разведчики

Глава 1. Несколько совершенно случайных встреч

Поверхность Земли в начале Космической эры претерпела значительные изменения. Землетрясения и перемещения земной коры конца сороковых начала шестидесятых годов затопили одни участки суши и подняли другие. Но к двести тридцать восьмом году все это уже стало далекой и почти забытой историей. Человечество процветало. Звездолеты, оснащенные межпространственными двигателями — «мерцалками» — за несколько часов достигали ближайших звезд, а за несколько недель долетали до соседнего рукава галактики. Были обнаружены и освоены десятки терраподобных планет с пригодными для жизни людей условиями, а количество небольших поселений на диких планетах, на астероидах и на орбитальных станциях вообще не поддавалось учету, так как возрастало ежемесячно.

Огромное количество информации, нужных для жизни знаний и умений изменили саму психологию людей Эры Водолея. Они жили своими ежедневными проблемами и заботами, почти ничего не помня не только о Докосмической эпохе, но даже и о событиях пятидесяти-столетней давности. Вернее, так жила большая часть людей. Ведь существовали еще и те, чьей работой было управление народными массами.

Один из этих последних, губернатор звездной системы Сабирова гражданин Кристиан Хабирдоев прибыл на Землю для встречи с Президентом Очеловеченной Федерации гражданином Александром Кузнецовским. Личный лайнер губернатора остался на орбите, а посадочный катер приземлился в столичном космопорте. Оттуда Кристиан Хабирдоев со своей свитой и охраной проследовал в отель «Алая лилия», где и занял двухэтажный тридцатикомнатный номер.

Столица практически не пострадала в сороковых роковых годах, так как находилась на толстой материковой плите. Поэтому центральные кварталы оставались такими же, какими были построены более четырехсот лет назад. На одном из тихих тенистых бульваров на скамейке сидел человек, бросал голубям кусочки хлеба и по наручному инфо-экрану следил за всеми последними новостями, особенно за репортажами о прибытии губернатора Хабирдоева. Через некоторое время человек встал, пригладил коротко постриженные седые волосы, стряхнул со своего черного костюма крошки и поправил ярко-малиновый галстук. Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и с ближайшей парковки подъехал его электромобиль. Человек задал маршрут: отель «Алая лилия».

Возле отеля человек сам поставил электромобиль на стоянку и пешком приблизился к главному входу. Служба безопасности «Алой лилии» поверила биосканерам, металлодетекторам и химическим анализаторам, поэтому не стала слишком придирчиво досматривать вошедшего. Кроме того, он предъявил им гостевую карточку, которая свидетельствовала о том, что его пригласил лично губернатор Хабирдоев. Сверившись со списком приглашенных, сравнив отпечатки пальцев и радужную оболочку глаз, компьютер охраны выдал разрешение на вход седому человеку в черном костюме.

Поднявшись на скоростном лифте на девятый этаж, человек вновь встретился со службой безопасности. На этот раз это были телохранители самого губернатора.

— Вы Владий Дионисов? — спросил начальник охраны, перебегая глазами с лица седого человека на его голографическую фотографию.

— Да, — кивнул головой тот.

— Губернатор распорядился оставить вас наедине. Поэтому, не обессудьте, проверка будет особенно тщательной.

Владий слегка улыбнулся:

— Это ваша работа.

— У Вас нет при себе оружия, отравляющих или взрывчатых веществ, электронных приборов? Если есть, сообщите заранее.

— Нет. Меня заранее предупредили, чтобы я на эту встречу не брал даже пульт управления электромобилем. Я оставил все внизу, в камере хранения отеля.

— Очень хорошо. Но тем не менее мы должны сами убедиться.

Повинуясь кивку своего начальника, двое телохранителей приступили к личному досмотру. Некоторые процедуры могли бы показаться довольно унизительными, но Владий не проявил ни тени недовольства.

Наконец, телохранитель доложил:

— Все чисто.

— Всегда бы так, — мечтательно вздохнул начальник. — Еще раз приношу извинения, гражданин Владий Дионисов. Кстати, у Вас замечательный галстук. Дорогой, наверное?

— Прикольный, — растянул губы в улыбке седоволосый. Это старомодное слово никак не соответствовало его стильному и современному облику.

Начальник охраны показал на дверь:

— Гражданин губернатор примет Вас в звукоизолированном кабинете. Мой помощник Вас проводит.

Один из телохранителей, высокий и плечистый детина, провел Владия по роскошным комнатам номера и пропустил его в небольшой аскетически оформленный кабинет. Глухие стены без окон покрывал толстый слой пористого пластика. Из мебели здесь присутствовали только круглый стол и шесть стульев. Тут даже не было компьютера или инфо-экрана.

— Присаживайтесь, — предложил телохранитель. — Губернатор скоро закончит неотложные дела и придет сюда.

Дионисов пододвинул стул к толу и сел, положив руки перед собой. Телохранитель встал за его спиной. Прошло минут пятнадцать, но Владий ничем не выказал нетерпения или волнения. Его спина оставалась прямой и неподвижной. Казалось, что он с интересом рассматривает узор на стене.

Наконец, в ухе телохранителя заработало переговорное устройство. Прослушав сообщение, охранник объявил:

— Губернатор сейчас войдет.

Дионисов встал, чтобы приветствовать высокопоставленного чиновника. Дверь распахнулась, и в кабинете появился сам Кристиан Хабирдоев. Это был невысокий плотный человек с лысеющей головой. На вид губернатору можно было дать не более пятидесяти лет, хотя на самом деле ему давно уже перевалило за шестьдесят.

— Вы свободны! — бросил Хабирдоев телохранителю и с ног до головы внимательно осмотрел Дионисова. — Странно. На фотографиях Вы казались выше и… внушительнее.

Когда телохранитель закрыл за собой дверь, губернатор сделал приглашающий жест, указывая на стол:

— Садитесь. Я все утро провел на ногах, только сейчас могу отдохнуть. Хотя, по-правде сказать, Ваш визит едва ли доставит мне удовольствие.

Они сели друг напротив друга. Губернатор пытался заглянуть в глаза Дионисову, но тот не отрывал взгляда от поверхности стола.

Хабирдоев нетерпеливо произнес:

— Странно. Вы так долго добивались этой встречи, а теперь молчите. Извините, но мой день расписан по минутам. Я не могу напрасно тратить свое время. Итак, что же вас ко мне привело?

Владий тихо сказал:

— Зачем вы об этом спрашиваете? Ведь вы же получили мое сообщение. Если бы вы его не прочитали, то этой встречи не состоялось бы.

— Ваше письмо — полная чушь! — резко воскликнул губернатор. — А приложенные к нему инфо-записи — фальшивка. Вы ничего не сможете доказать.

— Но ведь вы меня приняли? — настойчиво повторил Владий и сделал жест, прося Хабирдоева не перебивать. — Я хочу кратко изложить ситуацию. Я на самом деле располагаю достоверными сведениями об убийстве профессора Фираза Чербаджийского. Те инфо-записи, что я Вам отправил, действительно, поддельные. Настоящих улик нет, и Вы это хорошо знаете. Но есть один живой свидетель убийства. Он разослал свои показания на сотню серверов инфо-сети. Если сегодня до полуночи он не введет соответствующие пароли, завтра на всех инфо-каналах появятся сведения о том, кто на самом деле убил профессора.

Глаза губернатора забегали:

— Вы говорите это таким тоном, словно угрожаете мне.

— Я не угрожаю. Я констатирую факт. Ведь свидетель — я, а убийца вы.

— Да как ты смеешь!.. — задохнулся от гнева Хабирдоев.

Он ногой нажал на скрытую в полу кнопку, и в то же мгновение в кабинет ворвались два телохранителя и наставили пистолеты на Дионисова.

Тот даже не обернулся, а также спокойно произнес:

— Прикажите им застрелить меня, и завтра же на Вас ляжет обвинение в двойном убийстве.

— Спокойно, ребята, — сказал губернатор телохранителям. — Эту проблему я смогу решить сам.

Он обратился к Дионисову:

— Так вы, оказывается, обыкновенный шантажист? Почему же вы так долго молчали? Со дня смерти профессора прошло целых пятнадцать лет. Может, ждали, когда я стану губернатором, чтобы повысить ставку?

— Дважды нет, — покачал головой Владий. — Нет, я не шантажист. И нет, я не ждал, когда вы станете губернатором. Просто последние десять лет вы отсутствовали на Земле, а я хотел встретиться с вами лично.

— Так в чем проблема? До системы Сабирова всего неделя полета.

— Дело в том, что я не могу покидать Землю. Но речь не обо мне. Я вижу, вы не скрываете ничего от своих телохранителей. Не боитесь, что наш разговор выйдет за пределы этого кабинета?

— Они мне абсолютно верны. И не так глупы, чтобы попытаться меня предать. Они знают, что их ждет в этом случае. Их подбирал и готовил лично Гхун-Гибосян — начальник моей службы безопасности.

Дионисов улыбнулся одними кончиками губ:

— Да, я его узнал, хотя до сегодняшнего дня не знал по имени. Ведь он тоже участвовал в убийстве профессора Чербаджийского.

— А вы неплохо осведомлены, — прищурился губернатор. — Охрана, вызовите ко мне Гхун-Гибосяна.

— Я же сказал, что являюсь настоящим свидетелем, — напомнил Дионисов.

— И, надеюсь, единственным, — многозначительно добавил Хабирдоев.

Быстрым шагом в кабинет вошел начальник охраны, мгновенно оценил обстановку и вытащил из кармана электрошоковый разрядник.

— И вы не хотите спросить, как я оказался свидетелем и почему молчал все эти пятнадцать лет? — с некоторым удивлением спросил Владий.

— У нас мало времени, — обратился губернатор к Гхун-Гибосяну, проигнорировав вопрос Дионисова. — Этот гад разослал в инфо-сеть показания против меня и тебя. Он утверждает, что видел, как мы убили Фираза Чербаджийского. Сегодня до полуночи надо ликвидировать эту проблему.

— Раз надо, значит ликвидируем, — усмехнулся начальник охраны. Этот шантажист через час сам сотрет все свои показания.

— Я не шантажист, — покачал головой седой человек. — Я даже не Владий Дионисов. Я — сам Фираз Чербаджийский.

Хабирдоев и Гхун-Гибосян быстро переглянулись. В их глазах отразились понимание и ужас. Остальные двое телохранителей, совершенно не разбираясь в сути разговора, на всякий случай сняли оружие с предохранителей.

А седой человек в черном костюме быстро произнес:

— Я видел, как вы двое убили профессора в его лаборатории. Я сидел в пробирке. Мне было всего два месяца, но я все помню. Ведь я — дельта-клон профессора.

Воспользовавшись секундным замешательством людей, Владий вытянул из своего галстука пластиковую вставку-прокладку. При досмотре на нее не обратили внимания — ведь на ощупь она была гибкой и выглядела, как неотъемлемая часть одежды, помогающая галстуку оставаться ровным и гладким. Но Дионисов одним быстрым движение протянул вставку между пальцами, сжимая ее вдоль всей длины. Благодаря образовавшемуся ребру жесткости гибкий пластик превратился в остро отточенный клинок.

Одним взмахом дельта-клон перерезал шеи двоим телохранителям, стоящим позади. Вторым ударом он по локоть отрубил руку Гхун-Гибосяна с зажатым электрошоком. Затем вонзил клинок в грудь начальника охраны и спросил, с удовлетворением глядя на хлынувшую у него изо рта кровь:

— У меня прикольный галстук, правда?

Позеленевший губернатор пискнул, как придавленная крыса, и попытался выскочить в дверь. Но Дионисов левой рукой поймал его за воротник и с неожиданной силой швырнул в стену. Только толстый слой мягкого пластика уберег Хабирдоева от мгновенной смерти.

Оставив клинок в теле Гхун-Гибосяна, дельта-клон правой рукой сжал горло губернатора и посмотрел ему прямо в глаза:

— Узнаешь ли ты меня?

— Да, — просипел задыхающийся Хабирдоев. — Фираз, прости меня. Возьми все, что у меня есть, только не убивай.

— Мне ничего не надо, — холодно улыбнулся Дионисов. — Благодаря тебе, у меня и так есть все, что мне нужно. После смерти профессора меня вырастило государство. Я работаю на Внутреннюю Чистку Кадров.

Губернатор побелел. ВЧК — незримый карающий кинжал Очеловеченной Федерации, направленный против погрязших в воровстве чиновников, мятежных генералов, наркобаронов, опаснейших террористов и всех тех, кто угрожал безопасности государства.

— Но сегодня я работаю на себя, — продолжил дельта-клон. — Случайно узнав из инфо-новостей, что ты наконец-то прибываешь на Землю, я решил сам свершить правосудие. Мое начальство об этом не знает. Возможно, меня ликвидируют уже сегодня вечером. Но это не важно. Я отомстил своему убийце.

Дионисов свел вместе большой и указательный пальцы правой руки. В горле губернатора захрустели сплющивающиеся и крошащиеся позвонки.

После этого Владий сверился со своим внутренним счетчиком времени и удовлетворенно кивнул головой. Именно в этот момент его компьютер, оставленный в камере хранения, начал через каналы инфо-сети закачивать в базу данных отеля вирус, уничтожающий все записи о его посещении.

Но и самому дельта-клону еще предстояло покинуть «Алую лилию», пройдя через несколько охранных постов. Скривив губы в многообещающей улыбке, он уперся лакированным ботинком в грудь Гхун-Гибосяна и выдернул из его тела свой клинок…


* * *
Царь Гонгавии Моргобанга Сластолюбивый возвращался в свой дворец после охоты на львов. Далеко оторвавшись от огромного и неторопливого каравана, он вместе с сотней лучших воинов и охотников промчался по жарким пыльным улицам своей столицы, свернул на широкие тенистые аллеи дворцового парка и остановил белоснежного скакуна возле золотых Царских ворот. Легко спрыгнув на молниеносно расстеленные рабами ковры, он взбежал по ступеням, легким кивком и взмахом кисти правой руки поприветствовав коленопреклоненных советников, министров и царедворцев.

Следом за ним, сгибаясь под тяжелыми связками львиных шкур, рысцой следовали охотники. Охота была удачной. Царь светился от радости. По рядам придворных пробежал едва слышный шепот: «Его величество Моргобанга Сластолюбивый вернулся в хорошем расположении духа. Значит, казней сегодня не будет, и благодатным дождем прольются награды и милости».

Царь совершил омовение в бассейне, чтобы смыть с себя пот и дорожную пыль. Обнаженные рабыни умастили его мускулистое тело драгоценными маслами и благовониями, так что черная кожа стала нежной и мягкой, как у младенца. Но под ней не было ни грамма жира — лишь бугрились стальные мышцы, вызывая льстивые восхваления придворных.

Слуги облачили Моргобангу в парадные одежды: набедренную повязку из алого шелка, плащ из шкуры леопарда, отороченный по краю золотой тесьмой и перьями райских птиц, сандалии из кожи крокодила с золотыми застежками. На голову ему возложили легкую корону, естественно, тоже золотую, украшенную рубинами и бриллиантами, так что каждый поворот царской головы разбрасывал вокруг искры отраженного драгоценными камнями света.

После этого Моргобанга прошествовал в тронный зал и возлег на широкий трон-ложе, изготовленный из черного дерева, слоновой кости и золота. Сверху трон покрывал толстый слой длинноворсовых ковров и причудливо изукрашенных шелковых подушек, так что царское тело как будто опустилось на мягчайшее облако.

И только после всех этих церемоний, занявших на менее двух часов, Его Величество Моргобанга Сластолюбивый соизволил открыть рот, чтобы обратиться к своим придворным, которые с раболепными поклонами и заискивающими улыбками стояли на коленях вокруг трона:

— Охота прошла прекрасно. Я доволен. Внесите мою добычу!

Его приказ был незамедлительно исполнен. Резные створки дверей тронного зала распахнулись, и слуги внесли ворох львиных шкур, принятый из рук охотников.

Моргобанга ткнул указательным пальцем вниз, и шкуры расстелили перед подножием трона, так что со стороны могло показаться, будто царь возлежит на бархатистом бежево-коричневом холме.

Придворные поэты, славословы и прихлебатели начали наперебой восторгаться силой, красотой и мужеством величайшего из царей. Моргобанга милостиво внимал их хвалебным речам, а сам в это время нетерпеливо посматривал в тот угол зала, где настраивали свои инструменты музыканты.

И вот наконец заиграла музыка, и в центр зала выбежали две дюжины юных полуобнаженных танцовщиц. Они начали исполнять сложный, игривый, возбуждающе-манящий танец. И пожилые советники, и молодые воины из свиты царя не могли оторвать глаз от упругих девичьих тел.

Моргобанга ощутил, что в нем зарождается желание. Он шарил глазами по полупрозрачным одеяниям девушек, намереваясь выбрать ту, которая первой сегодня взойдет на его ложе. Первой, но далеко не последней. Ведь царя не зря прозывали Сластолюбивым.

Словно повинуясь его невысказанному приказу, одна из танцовщиц подбежала прямо к подножию трона и стала призывно извиваться под звуки чарующей мелодии. От порывистых движений ее легкая накидка слетела прочь, и девушка осталась лишь в алых шелковых шортах и в живописно обвязанной вокруг груди полоске ткани, которая не столько скрывала, сколько подчеркивала ее размер и форму.

Вскоре следом за накидкой под ноги танцовщицы упала и ткань, так что в такт движениям танца запрыгали упругие молодые груди с набухшими вишенками сосков. Девушка закатила глаза и издала протяжный стон. Танец возбуждал ее не меньше, чем зрителей.

После этого явного призыва царь не мог усидеть на месте. Он сбежал с трона по шкурам, подхватил девушку на руки и уложил на трон. Моргобанга желал обладать этим телом прямо тут, на глазах всех своих придворных. Он уже делал так много раз.

Даже лежа, танцовщица продолжала извиваться в такт музыке и протягивала руки к царю, словно умоляя его не медлить. Моргобанга стащил с танцовщицы шорты. Под ними больше ничего не было. Царь в долгом поцелуе приник к тем девичьим губам, которыми не произносят слова, а отворяют врата в сад величайших наслаждений. На своем языке он почувствовал вкус юного тела, трепещущего от предвкушения и источающего пьянящий сок любви. Моргобанга достиг пика своей страсти. Он развел ноги девушки и приготовился пронзить ее своим мощным властным скипетром…

И в этот самый момент прямо перед его глазами возникла ярко-красная пульсирующая надпись: «Опасность! Компьютер не находит решения. Срочно требуется вмешательство пилота».

С воплем проклятья Моргобанга выпустил девушку. Мир вокруг него завертелся. Роскошный дворец превратился в тесную кабину космического корабля, придворные — в разноцветные датчики. А сам он стал Морганом Фристайлером — единственным пилотом рейсового грузового корабля. Программа виртуальной реальности «Владыка мира» закончила свою работу. Реальный мир требовал от пилота принятия реальных решений.

— Весь финал обломал, с-с-скотина, — недовольно процедил Морган, обращаясь к бортовому компьютеру. — В следующий раз вместо роли Царя Сластолюбивого выберу себе роль Тирана Похотливого. Там не надо никаких дурацких ритуалов. Едешь по улице, показываешь слугам пальцем на любую девушку, раз — и она твоя.

Компьютер не обратил внимания на оскорбление. Бездушный аппарат хладнокровно вывел на монитор ту информацию, которая и послужила поводом для обращения к человеку.

— Ну, что там? — Морган прищурился, разглядывая изображение и поясняющий текст. — Что?!!!

Корабль Моргана Фристайлера под названием «Кузнец своего счастья» перевозил грузы между Локрой — терраподобной планетой, принадлежащей Североафриканской Республике, и девятью ее колониями-сателлитами на диких планетах. Сейчас он как раз вышел из межпространства возле одной из них. Наведение «мерцалки» было недостаточно точным, поэтому оставшуюся часть пути приходилось преодолевать в обычном космосе. И вот на этом промежутке видеотелескоп обнаружил звездолет. Космический корабль находился на орбите планеты Локра-5. Компьютер рассчитал его параметры и вывел на экран.

— Что за ерунда?! — Не поверил своим глазам Морган. — Этого не может быть!

Длина обнаруженного корабля составляла одиннадцать километров, ширина — восемь. Его форма не соответствовала ничему, что когда-либо было построено землянами. Словно издеваясь над человеком, компьютер из всей заложенной в него базы данных выбрал корабль, наиболее приближающийся по размерам к неопознанному. Им оказался грузопассажирский лайнер класса «Громовержец». Но он по своим параметрам был меньше чужака почти в двадцать раз. А ведь первые три корабля этого класса: «Зевс», «Перун» и «Шива» считались самыми современными и самыми крупными космическими кораблями Земли.

— Это же пришельцы, — сообразил Морган. — Я первый из всех людей, кто встретил пришельцев!

Восторг в его душе смешался со страхом. Фристайлер не знал, что ему делать. На Локре-5 жили шестьдесят восемь шахтеров — операторов горнопроходческих комплексов. Они нуждались в пище, воде и воздухе, которые находились на его корабле. Но теперь Морган не был уверен, что так уж хочет получить оплату за вовремя доставленный груз. Огромный звездолет пришельцев внушал уважение и ужас. Приближаться к нему у Фристайлера не было ни малейшего желания.

Пока пилот колебался, компьютер сообщил, что от неопознанного гигантского звездолета отделились пять маленьких кораблей и направились к Моргану. Это разом решило все сомнения.

Фристайлер скомандовал компьютеру:

— Назад на Локру-главную. Срочный уход в межпространство.

Компьютер в ответ выдал расчетные параметры выхода на заданный курс. Получалось, что корабли пришельцев возьмут их в клещи раньше, чем «Кузнец своего счастья» развернется в нужном направлении. Намерения чужаков были неизвестны. Но на всякий случай Фристайлер предположил самый пессимистичный вариант. И этот вариант его не устраивал.

— Вот ведь гадство! — воскликнул Морган. — Вход в межпространство через три секунды.

«Не успею навести корабль на Локру», — ответил компьютер.

— К черту Локру! Смываемся хоть куда-нибудь. Сориентируемся позже.

Не дожидаясь, когда компьютер выдаст запрос на подтверждение команды, Фристайлер забарабанил пальцем по клавише ввода.

Через считанные секунды на экранах разлилась спасительная серая пелена межпространства, скрывшая приближающиеся корабли пришельцев.


* * *
На самом краю заселенной землянами галактики находилась планета под названием Трансцендентальный Экзистенциализм. Ее открыл, дал имя и оформил в личную собственность полубезумный философ-космонавт, который утверждал, что это словосочетание является квинтэссенцией заблуждений человеческой цивилизации. Впрочем, говорил он много, бессвязно и непонятно, потому-то и летал на своем корабле в гордом и бессмысленном одиночестве.

Планета оказалась практически непригодна к жизни и бедна природными ресурсами, поэтому других претендентов на нее не нашлось. И когда первооткрыватель умер, Трансцендентальный Экзистенциализм отошел тому государству, которое владело этим космическим сектором — Очеловеченной Федерации.

Прошло около пятидесяти лет, прежде чем выяснилось, что абсолютно бесполезная сама по себе планета оказалась расположена в чрезвычайно выгодном месте — на пересечении торговых путей, идущих из Внутренних Областей в Дальний Космос. Поэтому на ее орбите вскоре была построена перевалочная база для космических кораблей: ремонтные станции, отель, ресторан, магазин.

Но правительство ОФ решило усилить свое влияние в этом регионе, поэтому еще через двадцать лет к орбитальной базе пристроили дополнительные причалы для рейсовых грузовых и пассажирских звездолетов, мастерские, склады и жилые отсеки. Затем к ним добавились офисные модули транспортных и торговых компаний, представительства государственных служб: налоговой, милицейской, таможенной. Так что еще через несколько лет на орбите вырос целый город.

Он носил то же имя, что и планета — Трансцендентальный Экзистенциализм, но даже в официальных документах его все чаще и чаще сокращали до аббревиатуры Тр-Эк, а в просторечии называли просто Трэком.

Главной достопримечательностью Трэка считался ресторан «Звездное небо» — вынесенный на длинной стреле в сторону от орбитального города огромный цилиндр из прозрачного бронестекла. Цилиндр вращался, так что посетители ресторана могли вкушать пищу в условиях почти земной гравитации. Правда, при этом под ногами у них проносились звезды, так что, по-правде говоря, это заведение следовало бы назвать «Звездным полом».

Страдающим агорафобией (боязнью открытого пространства) или нарушениями вестибулярного аппарата вход сюда был заказан. Впрочем, среди обитателей Трэка таких не было и быть не могло. В ресторане обычно собирались пилоты вставших на ремонт грузовых и пассажирских кораблей. Чиновники приводили сюда сослуживцев, чтобы отпраздновать какое-нибудь событие. И, конечно, любой случайно оказавшийся на Трэке путешественник первым делом спешил заказать столик в «Звездном небе», чтобы потом похвалиться перед друзьями красочной голографической открыткой-видеороликом.

Новый посетитель ресторана был похож на заезжего правительственного чиновника невысокого ранга. Такие люди часто посещают орбитальные города по делам службы, проверяя и перепроверяя никому не нужные бюрократические отчеты. Поэтому немногочисленные завсегдатаи «Звездного неба» встретили одинокого посетителя мимолетными равнодушными взглядами и тут же забыли о его существовании. Их занимало гораздо более интересное зрелище — только что рейсовый корабль привез инфо-записи с очередной летней олимпиады, которая проходила сейчас в Новом Нижнем Новгороде на Моей Ненаглядной (на звездных картах Эры Водолея можно было встретить еще более причудливые имена).

Для удобства посетителей администрация «Звездного неба» установила в каждой секции ресторана большие голографические экраны, на которые выводились инфо-записи различных видов спортивных состязаний. Так что люди имели возможность не только выбирать интересующий их вид спорта, но и сообща болеть за любимую команду, обсуждать достоинства и недостатки спортсменов.

Неприметный чиновник не присоединился ни к одной из оживленных групп болельщиков, а занял столик в той части ресторана, где транслировались записи единоборств. В данный момент на экране два чернокожих атлета изящно боксировали, буквально порхая по рингу (сила тяжести на Моей Ненаглядной составляла всего три четверти от земной).

Чиновник приложил к краю стола свою идентификационную карту. На центральный компьютер поступила информация о нем самом и о его кредитоспособности. Данные абсолютно точно соответствовали внешнему виду: гражданин Очеловеченной Федерации Нико-Лай Сергеев, тридцать шесть лет. Сотрудник министерства по налогам и сборам. Прибыл в орбитальный город для освидетельствования и ввода в эксплуатацию новых складских модулей, предназначенных для импорта товаров из соседнего сектора Вселенной, принадлежащего Новым Объединенным Штатам и Планетам Америки.

Тотчас рядом возник равнодушно-вежливый официант с меню в руках:

— Чего изволите, уважаемый гражданин?

Нико-Лай (пока будем называть его этим именем) постучал пальцем по своему наручному компьютеру:

— Тут у вас сказано, что есть новые записи по кэн-дзюцу. Не могли бы вы вывести их для меня на большой экран?

— Будет сделано, — ответил официант, бросив вокруг короткий взгляд и убедившись, что в этом секторе кроме нового посетителя нет больше ни одного человека, и его заказ никому не помешает. — Что будете кушать?

Рассеянно полистав меню, Сергеев выбрал не самые дешевые, но и не самые дорогие блюда. Они были общеизвестны, вкусны и питательны. В общем, именно на них и должен был остановить свой выбор часто бывающий в командировках чиновник. Чуть более внимательно изучив винную карту, человек заказал классическое сухое вино с марсианских виноградников. Тоже ничего экстраординарного.

Пробежав пальцами по наручной персоналке и отметив в меню выбор клиента, официант удалился. Через несколько секунд на большом экране появилось изображение спортивного зала, где одетые в традиционные доспехи спортсмены готовились начать поединки за звание олимпийского чемпиона по кэн-дзюцу. Нико-Лай откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. В ожидании заказа он рассчитывал провести несколько приятных минут.

Однако его одиночество вскоре было нарушено. В этом же секторе ресторана появилась новая пара посетителей — юноша и девушка. На вид им было не более двадцати пяти лет, однако держались они уверенно и свободно, словно каждый день заходили пообедать в «Звездное небо».

Но по всему было видно, что молодые люди здесь впервые. Внешне равнодушный Сергеев окинул вошедших внимательным взглядом. Он заметил, что несколько болельщиков восторженно смотрят вслед девушке и тихо обмениваются не вполне приличными оценками со своими товарищами.

Действительно, такие красавицы вдали от центральных областей встречались не часто. Да и одежда девушки не соответствовала тому практичному и функциональному стилю, что предпочитали представительницы прекрасного пола на осваиваемых планетах и в орбитальных городах. А в условиях невесомости подобное одеяние выглядело просто вызывающим.

Юноша также выделялся на фоне других людей своей серой одеждой свободного покроя. Она не следовала ни одному из направлений современной моды, и в тоже время была явно дорогая и идеально подогнанная к фигуре.

«Богатые детишки богатых родителей, — предположил Нико-Лай, — путешествуют по Вселенной от нечего делать. Впрочем, возможно, это их свадебное путешествие… Весьма экстравагантное, надо признать».

Однако вскоре он изменил свое мнение. Молодые люди не выглядели и не вели себя как молодожены или любовники. Скорее, они приходились друг другу родственниками.

«Едва ли можно считать их просто друзьями, — продолжал размышлять Нико-Лай, — я бы никогда не смог находиться возле такой потрясающе красивой девушки и ни разу не попытаться затащить ее в постель».

Эти мысли отвлекли его от просмотра соревнований по кэн-дзюцу, но Сергеев об этом ничуть не жалел. В конце концов, запись можно прокрутить еще раз, а насладиться созерцанием совершенной женской красоты придется, возможно, не скоро.

Тем временем юноша и девушка шли вдоль секторов, выбирая спортивные соревнования по вкусу. Не сговариваясь, они остановились рядом с Сергеевым.

— Это бой на палках? — спросила девушка у своего спутника.

— Нет, на мечах. Просто палки их заменяют. Иначе спортсмены изрубят друг друга на кусочки и умрут.

— Умрут? — с удивлением переспросила девушка и тут же звонко рассмеялась. — Какая же я забывчивая! Это же люди! Конечно, они берегут свою жизнь.

— Но это не мешает им достигать вершин мастерства в боевых искусствах. Хочешь, посмотрим эти соревнования?

— Хочу, — просто ответила девушка и, не дожидаясь помощи кавалера, сама села за соседний с чиновником столик.

Юноша вопросительно посмотрел на Сергеева:

— Вы не возражаете?

Нико-Лай сделал неопределенный жест, который мог означать что угодно, но только не решительный протест, поэтому юноша присоединился к своей спутнице.

— Соревнования только начались, — сказал юноша девушке и обернулся к Сергееву. — Вы не будете возражать, если мы начнем запись с начала?

Тот отрицательно покачал головой. И в ту же секунду на экране вновь появилась заставка, предваряющая репортаж с олимпиады.

Вновь появился уже знакомый Сергееву официант и протянул юноше и девушке меню:

— Добро пожаловать в наш ресторан «Звездное небо», дорогие граждане! Вы не ошиблись, остановив свой выбор на нашем знаменитом заведении. Самая лучшая кухня в этом секторе Галактики, самый большой выбор блюд, деликатесы с Земли, с Венеры…

Официант продолжал говорить без остановки, пожирая глазами палец юноши, которым тот водил по пунктам меню. На этот раз его лицо не застыло в холодно-доброжелательной улыбке, как при разговоре с Сергеевым, а просто светилось от избытка предупредительности.

Нико-Лай внутренне усмехнулся: «У юнцов, точно, денег куры не клюют. Интересно, как бы отнесся ко мне этот подхалим-официант, покажи я ему свое настоящее удостоверение? Встал бы на колени и облобызал мои ноги?»

— Как забавно! — девушка не столько изучала меню, сколько разглядывала его оформление. — Давно я не видела напечатанных на бумаге слов… Впрочем, людей-официантов я тоже давно не встречала.

— Это говорит о высоком уровне ресторана, — заметил ее спутник.

Официант от этих слов заулыбался еще шире и подобострастнее:

— От имени всего руководства и коллектива сотрудников ресторана благодарю вас за столь лестный отзыв. Вы убедитесь, что качество обслуживания у нас находится на уровне самых лучших заведений Земли и терраподобных планет…

Не обращая внимания на эту скороговорку, девушка обратилась к своему спутнику с очаровательной непосредственной улыбкой:

— Выбери что-нибудь на свое усмотрение. Я совершенно не разбираюсь в вашей пище.

— На мое усмотрение? — задумчиво переспросил юноша. — Так-так…

Его палец несколько раз пробежал по строкам меню, а потом уверенно указал на выбранное блюдо:

— Вот! Этого ты точно никогда еще не пробовала. По оригинальности и простоте эта пища не сравнится ни с какими изысками ваших лучших кулинаров. Можно сказать, что это пища моей юности.

Нико-Лай увидел, как лицо официанта вытянулось от разочарования.

Юноша добавил:

— А к нему еще салат из щупальцев глубоководных кальмаров с малагасийским острым соусом, гарнир из печени псевдочерепах с Альфы Ариадны, очищенные лапки Фирискайских прыгунков, запеченные в рисовой муке радужные устрицы сИггдрасиля… Да, и бутылку настоящего французского бордо. Что там у вас есть в наличии? Шато д'Арвиналь, Ла Вилляж де Ланкруа, Шато де Крамонье сюр ля мер… Ага, вот этого, пожалуйста.

Теперь от изумления глаза официанта вылезли из орбит, вытеснив брови почти на темечко.

«Интересно, что же такого заказал этот парень в первый раз?» — подумал Сергеев. Его любопытство было вскоре удовлетворено, так как заказы в «Звездном небе» выполнялись очень быстро.

Официант торжественно выставил перед молодыми людьми блюда, стоимость которых превышала годовой доход чиновника. А потом, как будто последним аккордом завершая кулинарную симфонию, положил перед каждым… хот-дог.

Нико-Лай едва сдержался, чтобы не рассмеяться. По какой-то странной прихоти владельца ресторана в меню попал этот пережиток далекого прошлого Земли, символ расстроенных желудков, жировых отложений и деградировавших мозгов нескольких поколений людей. И именно его выбрал молодой богач в качестве главного блюда!

На фоне изысканных закусок хот-доги выделялись своим чудовищным лаконизмом и непревзойденной прямолинейной практичностью.

— Его надо есть так, — юноша левой рукой схватил свой хот-дог, откусил от него кусок и принялся жевать с выражением полнейшего блаженства на лице.

Официант разлил по бокалам вино, но не торопился уходить, очевидно, вместе с Сергеевым забавляясь этой сценой.

Девушка с некоторым сомнением взяла с тарелки свою порцию и с некоторым подозрением осмотрела со всех сторон:

— Как, ты сказал, это называется?

— Хот-дог! — с набитым ртом произнес юноша, не переставая жевать. — Переводится, как «горячая собака».

Девушка еще раз внимательно осмотрела свою порцию, особенно длинную красную сосиску, а потом совершенно серьезно обратилась к своему спутнику:

— Наверное, это очень дорогое блюдо. Ведь вы выращиваете собак только ради одной ЭТОЙ части.

Подобного высказывания не смог перенести даже невозмутимый официант. Зажав лицо салфеткой, он бросился прочь, на бегу захлебываясь хохотом. Сергеев незаметно закусил нижнюю губу, чтобы сохранить на лице равнодушное выражение.

Девушка проводила удивленным взглядом убегающего официанта, а потом спросила у юноши:

— Я что-то не так сказала?

— Все правильно, — ответил тот, слегка улыбнувшись. — Я тебе попозже объясню.

Слегка пожав плечиками, девушка вонзила свои жемчужные зубки в хот-дог.

На инфо-экране тем временем закончился третий поединок на мечах. Краем глаза следя за олимпийскими состязаниями, Нико-Лай отметил, что в условиях пониженной гравитации Моей Ненаглядной древнее благородное единоборство превратилось в некое подобие балета со множеством высоких прыжков. Он был разочарован увиденным. Поэтому с двойным интересом начал исподтишка наблюдать за соседним столиком.

Расправившись с примитивными хот-догами и запив их изысканнейшим вином, молодые люди продолжали беседу, начатую, видимо, еще перед рестораном.

— Ну и как тебе поле боя? — спросил юноша.

— Не хотела бы я оборонять эту систему даже от равного противника, — ответила девушка, насаживая на вилку кусочек щупальца кальмара и обмакивая его в соус. — Одно Солнце. Всего пять планет, три из которых слишком удалены. Крупных спутников нет. Астероидов нет. Надо строить космические крепости без всякого прикрытия. Ни один звездный флот не сможет здесь закрепиться. Я имею в виду, ни один человеческий звездный флот…

— А если атаковать будут десятикратно превосходящие силы?

— Тогда положение защитников бесперспективно. Эту систему надо оставить.

— Эта планета — земляне называют ее Трэком — крайне важна. Правда, люди пока об этом не знают. Но ничего, скоро они поймут ее истинную цену. Поэтому им придется ее защищать.

— Они не смогут.

— Именно для этого я тебя сюда и привел, — юноша откинулся на спинку стула и выжидающе посмотрел на свою спутницу.

— Тебе достаточно только приказать…

— Ты же знаешь, что я не собираюсь приказывать…

Девушка звонко рассмеялась:

— Как это благородно! Яма-Анубис тоже заразился этим вирусом. Мне даже иногда кажется, что никакие вы не Боги, а…

Должно быть, Сергеев невольным движением выдал свою заинтересованность, и это каким-то образом почувствовали его соседи. Они одновременно обернулись, посмотрели на чиновника, переглянулись и заговорщицки подмигнули друг другу.

Юноша обратился к Нико-Лаю:

— Вам не кажется, что, проводя соревнования на Моей Ненаглядной, Олимпийский комитет допустил ошибку?

Сергеев не ожидал, что с ним заговорят, тем не менее быстро подобрал подходящий ответ:

— Для легкой атлетики это пошло на пользу. Гимнастика стала красивее и зрелищнее. Но, на мой взгляд, единоборства потеряли изюминку. Пропал боевой дух спортсменов.

— Боевые виды спорта тоже превратились в гимнастику, в танцы? уточнил юноша.

— Да, наверное, — не стал спорить Сергеев.

— И вас это огорчает?

— Пожалуй… — Нико-Лаю не нравился этот разговор. Он не любил, когда к его персоне проявляют внимание незнакомые люди.

— Меня тоже это огорчает, — очень серьезно сказал юноша. — Люди изнежились и расслабились. Это плохо.

— Ну, допустим, не все люди слабы, — возразил Сергеев.

— А я говорю о всех! — веско произнес юноша. — Не будем брать за меру силы землян космические флоты, армию и разведку. Я имею в виду среднего человека. Обычного человека. Я утверждаю, что именно он ослабел. Я боюсь, что он не сможет победить в грядущей войне.

— В войне? В какой? Уже давно доказано, что ни одно государство, владеющее космическими колониями, не способно вести глобальную войну. А для защиты от пиратов и террористов как раз и существуют военно-космические силы.

— Жаль, что Вы не правы, — покачал головой юноша. — Скоро начнется такая война, в которой все человечество должно будет объединиться против общего врага. Если люди этого не сделают, они исчезнут с лица Вселенной.

— Что это за чушь?.. — недовольно поморщился Сергеев. — Вы что, из какой-нибудь секты? Проповедники очередного конца света?

Девушка опять весело рассмеялась:

— Мы — из секты! Очень хорошая шутка!

Нико-Лай не находил в этом ничего смешного, поэтому смотрел на двух молодых людей и постепенно убеждался в том, что это либо законченные наркоманы, либо просто богатенькие придурки, совершенно сдвинувшиеся от пребывания в Дальнем Космосе.

И в этот момент подал голос наручный компьютер Сергеева. Приятный женский голос объявил:

— Пришло сообщение для Нико-Лая Сергеева: «Необходимо Ваше срочное присутствие на Третьем Кольце Сатурна. Немедленно отправляйтесь в путь».

— Извините. Мне надо собрать вещи. До отправления корабля к Солнечной системе… — Сергеев пробежался пальцами по миниатюрному активному экрану, быстро просматривая данные, — …всего два часа.

— Не смею вас задерживать, — улыбнулся юноша. — Если вам, людям, когда-нибудь понадобится наша помощь, позовите. Вы же слышали, что защитить Трансцендентальный Экзистенциализм вы в одиночку не сможете.

— Обязательно, обязательно позовем, — торопливо встал из-за стола Сергеев. Его мысли были заняты совершенно другими проблемами, поэтому он не придал значения странным словам юноши, сочтя их очередным бредом сумасшедшего.

Покидая «Звездное небо», за спиной он услышал ироничный голос юноши:

— А мы пока никуда не спешим, правда, Ваше Высочество Повелительница Килеана?

— Совершенно верно, Ваша Божественность Трисмегист! — в тон ему ответила девушка. — Дождемся Яманубиса. Он обещал, что найдет нас в любой точке мира. Вот и проверим.

Нико-Лай оказался в центральном коридоре, который связывал ресторан с основным городом. Здесь была область невесомости. Ухватившись за ручки пешеходного конвейера, чиновник быстро добрался до пересадочной станции, перескочил на линию, двигающуюся в деловую часть Трэка и вскоре вновь оказался в зоне искусственной гравитации. Все правительственные службы и офисы компаний располагались в огромном кольце. Оно вращалось медленнее, чем «Звездное небо», но из-за большого диаметра лучше «держало» гравитацию.

Глазам Сергеева открылся узкий закругляющийся вверх коридор с дверьми офисов и торговых представительств. В отличие от транспортных тоннелей тут царила деловая суета. Из двери в дверь перебегали люди с разноцветными бумажками.

— Бюрократическая машина во всем своем великолепии, — Пренебрежительно буркнул Сергеев. — Чтобы переправить товар из сектора ОФ в сектор НОШПА, надо собрать шесть подписей, восемь печатей и двенадцать штампов.

Эти слова никак не соответствовали роли чиновника, который сам являлся частью вселенской бюрократии и, по идее, должен был гордиться принадлежностью к столь высокому сословию.

Нико-Лай смешался с толпой, прошел примерно четверть кольца и, убедившись, что на него никто не обращает внимания, приложил идентификационную карту к замку двери с надписью: «Осторожно! Технические помещения с высоким напряжением. Вход только для обученного персонала».

Дверь открылась. Любой человек, по ошибке или по недоразумению попавший внутрь, увидел бы большой распределительный щит со множеством кнопок и переключателей, клавиатуру и монитор, на который постоянно выводились данные о расходе электроэнергии. В общем, ничего экстраординарного. Обычный контрольный пункт, каких много в орбитальном городе.

Сергеев набрал на клавиатуре некоторую последовательность символов, после чего надавил на угол щита. Вся эта конструкция сдвинулась в бок, открыв узкий проход. Нико-Лай протиснулся внутрь и оказался в небольшой комнатке, где его уже ждали два человека в боевых скафандрах. Один направил на Сергеева ствол бронебойно-разрывного пистолета.

Нико-Лай широко улыбнулся:

— Куда на этот раз?

Второй человек молча указал на поясницу. Сергеев послушно расстегнул одежду. Охранник вакуумным шприцем вытянул несколько капель крови и впрыснул их в портативный анализатор ДНК.

(Чтобы исключить возможность генетической подделки отдельных органов проверяемого, кровь все время брали из разных мест.)

На мониторе появились слова: «Идентификация проведена. Проход разрешен».

Большего двоим охранникам знать не полагалось. Первый убрал пистолет и открыл перед Сергеевым следующую дверь. За ней оказалась комната еще меньшего размера, в которой находился всего лишь один компьютер.

Только тут Сергеев мог сбросить маску и вспомнить о том, что никакой он не чиновник, а специальный агент по особо важным делам Государственной космической разведки Очеловеченной Федерации. Его настоящее имя знали всего несколько человек. В базе данных сотрудников ГКР он числился под псевдонимом Лайн Квазаров. Лайн — на штатовском языке означало «лев» (от староанглийского «лайон»). Разведчику это имя нравилось даже больше, чем настоящее, данное при рождении, поэтому в дальнейшем будем называть его именно так.

Теперь Лайн мог поработать на специальном сервере военно-космической разведки, который доминировал над всей инфо-сетью Трэка и имел неограниченный доступ ко всем данным. Конечно, введя соответствующий пароль, разведчик и со своего персонального компьютера мог получить любую интересующую его информацию, то только этот сервер был достаточно хорошо защищен и гарантированно закрыт от чужого проникновения. А сохранность информации разведчики иногда ставили выше своей жизни.

Лайн еще раз набрал свой пароль и наконец-то смог прочитать полное сообщение, пришедшее от начальства. Ему было приказано немедленно прервать выполнение текущего задания и прибыть в систему звезды Тримарциспы, где располагался Генеральный Штаб военно-космических сил Очеловеченной Федерации.

Это удивило Лайна. Он только-только начал внедряться в сеть контрабандной торговли титановой рудой, вышел на след нелегальных добытчиков из Дальнего Космоса, как вдруг его «выдергивали» из столь важного дела. Вывод напрашивался один — впереди ждало еще более ответственное задание. Лайн про себя усмехнулся: считаться одним из лучших сотрудников космической разведки не только почетно, но и довольно хлопотно.

До отправления нужного пассажирского корабля оставалось почти полтора часа, поэтому Квазаров успел разослать сообщения всем тем обитателям Трэка, кто считал его Нико-Лаем Сергеевым. Легенда о чиновнике не должна была рухнуть в течение нескольких минут. Просто его временно затребовали на Третье Кольцо Сатурна. Как только он разберется с делами, то вновь вернется на Трэк.

Чтобы скоротать оставшееся время, Лайн из чистого любопытства затребовал данные обо всех людях, прибывших на Трэк на последних трех рейсовых кораблях. Ему захотелось поподробнее узнать о странных собеседниках в «Звездном Небе». Как вообще таких сумасшедших выпускают в космос?

Быстро пролистав по инфо-экрану файлы, Квазаров с удивлением обнаружил, что о его знакомых нигде не упоминается. Он расширил поиск до тридцати последних рейсов, но и там не нашел свидетельств прибытия этих людей. Странно. Они не казались постоянными обитателями Трэка. Поверхностное любопытство разведчика перешло в глубокий профессиональный интерес.

Но до отправления пассажирского корабля оставалось меньше часа, поэтому Лайн переписал всю базу данных по жителям Трэка на свой персональный компьютер и покинул тайное прибежище сотрудников военно-космической разведки.

Теперь он вновь стал сотрудником министерства по налогам и сборам Нико-Лаем Сергеевым. Наравне с другими пассажирами он прошел пункт таможенного досмотра и, стараясь казаться чуть-чуть неуклюжим, непривычным к невесомости, пробрался по длинному салону рейсового пассажирского звездолета, чтобы занять свое кресло.

Старательно застегнув все положенные ремни безопасности и убедившись, что его скромная персона не интересует никого из окружающих, Лайн включил свою персоналку и быстро просмотрел данные по обитателям Трэка. Потом удивленно почесал подбородок и проделал то же самое еще раз, но намного более тщательно. Его странных соседей из ресторана просто не существовало! Их не было ни на прибывших кораблях, ни в гостиницах, ни в списках персонала, ни среди гостей. В космосе велся строжайший учет всех людей, и предположение о том, что в орбитальный город могут попасть незарегистрированные посетители, раньше показалось бы Квазарову полной нелепицей. Однако, факт оставался фактом. Юноша и девушка, похоже, были бесплотными духами, призраками, фантомами.

Какое-то время Лайн раздумывал, не сойти ли с корабля и не начать ли по свежим следам поиск этих двух людей. Но приказ из штаба был важнее и перевешивал все другие дела.

А вскоре раздался приятный голос стюардессы:

— До старта осталось две минуты. Пожалуйста, не забудьте выключить все приборы и устройства. В режиме «мерцания» они могут испортиться. Спасибо.

Лайн нажал на кнопку, и маленький экран его наручного компьютера погас. Тем не менее разведчик не переставал размышлять о странном происшествии. Он прокручивал в памяти все события и только теперь обнаруживал странности, на которые вначале не обратил внимания. Во-первых, юноша и девушка в разговоре использовали слова «люди» и «земляне» так, как будто говорили о совершенно посторонних существах. Во-вторых, они не доставали своих идентификационных карт, тем не менее официант обслужил их, словно на счет ресторана была перечислена громадная сумма.

«Ну, — рассудил Лайн, — они могли держать в карманах бесконтактные карты. А что касается их диалога — то нельзя требовать от безумцев логики и связности».

Однако оставалось еще что-то, что ускользало от его внимания. Звездолет уже несся сквозь межпространство, его пассажиры мирно спали или читали бумажные книги (так как электронные в «мерцании» не работали), а Квазаров все еще пытался поймать ту ускользающую нить воспоминаний, которая должна была привести его к разгадке.

И в конце концов его осенило. Он вспомнил! Когда юноша, которого девушка назвала Трисмегистом, захотел посмотреть записи соревнований по кэн-дзюцу с самого начала, на инфо-экране сразу же возникла нужная картинка. Он не обращался к официанту! Следовательно, он каким-то образом послал команду сразу на компьютер ресторана. Но как?!

Квазаров взволнованно заерзал в кресле. Похоже, он встретился с людьми, которые могли напрямую воздействовать на электронные приборы. Это объясняло все: и отсутствие записей о прибытии, и огромный кредит, и мгновенное исполнение их желаний. Разведчик попытался представить себе возможности, которые открываются перед такими людьми в мире электричества и информации. Да и можно ли называть подобное существо человеком?

Лайн нервно забарабанил пальцами по подлокотникам. Государственная космическая разведка должна срочно начать расследование этого происшествия. Под угрозой безопасность Очеловеченной Федерации и всего человечества. Стоп! А не об этом ли так прямо и сказал ему Трисмегист? И он предложил свою помощь… Квазаров понял, что начал путаться в лавине противоречивой информации. Так с кем же он встретился? С друзьями, которые предупредили его о чем-то важном, или с потенциальными врагами?

Наконец, Лайн Квазаров заснул.

Во сне ему явился тот самый молодой человек из ресторана, которого называли Трисмегистом. Он сказал:

— Не надо торопить события. О нашем разговоре ты вспомнишь в нужное время и в нужном месте. А пока пусть он тебя не беспокоит. Хорошо?

И так много в его голосе было участия и внимания, что Лайн во сне легко согласился:

— Хорошо.

Поэтому, когда он проснулся, то сцена в ресторане полностью исчезла из его памяти.

Вот так специальный агент по особо важным делам Государственной космической разведки Очеловеченной Федерации Лайн Квазаров впервые в жизни столкнулся со сверхъестественными силами.

Глава 2. Лишние знания иногда вредят

Тримарциспа. Когда-то у древних кельтов так называлась боевая единица, состоящая из опытного воина — фения и двух его оруженосцев. Наверное, не случайно это воинственное название было присвоено большой оранжевой звезде, возле которой вращалась терраподобная планета с двумя большими лунами. Планету назвали Фением, а спутники, как легко догадаться, получили имена Оруженосца-1 и Оруженосца-2. В этой системе разместился Генеральный Штаб военно-космических сил Очеловеченной Федерации.

Лайн Квазаров добирался до него девять дней. Ему пришлось сделать четыре пересадки на рейсовых «мерцалках», дважды поменять внешность и документы на конспиративных подстанциях космической разведки. После этого он почти вернулся к своему естественному облику крепко скроенного русоволосого человека лет тридцати с небольшим. На финишной прямой он получил последний приказ: явиться не на сам Фений, а на его спутник — Оруженосец-1. Этот приказ озадачил его даже больше, чем срочный отзыв с важного задания. На лишенном атмосферы спутнике находились базы военных кораблей, технические службы и лаборатории.

Специальный агент по особо важным делам первый раз высаживался на Оруженосец-1. Его встретила молоденькая симпатичная девушка-лейтенант и проводила в гостевой блок, где приветливо распахнула дверь в отдельную каюту.

Она дежурно улыбалась и задавала дежурные вопросы:

— Как долетели? Устраивает ли Вас каюта? Хотите ли поменять обстановку?

Лайн улыбался в ответ и отвечал такими же ничего не значащими фразами. Притяжение на спутнике составляло менее тридцати процентов от земного, но привычный к космосу Квазаров никакого дискомфорта не ощущал. Даже наоборот, оказавшись в отдельной каюте, он испытал почти блаженство. Ведь последний год ему приходилось мотаться в Дальнем Космосе, совершая многодневные перелеты на рейсовых лайнерах. Если во внутренних областях Космоса курсировали огромные многопалубные звездолеты с отдельными каютами, то на окраинах земных колоний зачастую приходилось довольствоваться одним лишь раскладывающимся сидением и гигиеническими удобствами в конце общего салона.

Едва Лайн успел принять душ и переодеться, как на инфо-экране появилось сообщение: «Агент Квазаров, срочно явитесь к генералу Варкасову. Вас проводят».

Выйдя из каюты, Лайн встретил нового провожатого — майора с квадратной челюстью и непроницаемыми серо-стальными глазами.

Майор по-военному четко отдал честь и сказал:

— Пожалуйста, следуйте за мной.

Чтобы развеять эту торжественную атмосферу, Лайн поинтересовался:

— А куда делась лейтенант? Я рассчитывал на продолжение и развитие контакта.

Не оборачиваясь, майор отчеканил:

— У нее нет допуска в зону секретности А-ноль.

Передвигаясь по коридору длинными шагами-прыжками, и майор, и Лайн придерживались руками за поручни, чтобы не удариться головами о мягкий потолок. Коридор без дверей, казалось, уходил в бесконечность, так что у Квазарова было время на раздумья. Самая высшая степень секретности свидетельствовала о необычности предстоящего задания. За все время работы в разведке Лайн только дважды переступал границу зоны А-ноль.

Наконец, они уперлись в дверь из бронепластика. Майор приложил руку к сканеру, и толстая перегородка с мягким шелестом отодвинулась в сторону. За дверью оказалась небольшая совершенно пустая комната, посередине каждой из стен которой виднелись точно такие же двери.

В комнате находились два человека. Первый: непосредственный начальник Квазарова генерал Варкасов — куратор агентов, работающих в Дальнем Космосе. Как и его сотрудники, он предпочитал гражданскую одежду и сейчас был одет в модный черный костюм из слегка искрящейся бархатистой ткани. Второй: ровесник Лайна, молодой человек около тридцати лет, с темными короткими волосами, тоже в гражданской одежде без всяких знаков различия.

— Познакомьтесь, граждане, — предложил генерал. — Специальный агент по особо важным делам Лайн Квазаров.

Лайн чуть наклонил голову.

Генерал слегка замялся и вопросительно посмотрел на своего спутника. Этот жест не ускользнул от внимания Лайна. Он первый раз в жизни видел своего шефа таким смущенным.

— А это — в некотором роде наш коллега, сотрудник Внутренней Чистки Кадров Питри Черский.

Лайн решил, что ему все ясно. Агент ВЧК со странным именем должен попасть в Дальний Космос, а лучшего провожатого, чем он сам, не нашлось. Ладно, он еще припомнит Варкасову эту медвежью услугу. Вольные космические охотники недолюбливали хладнокровных и безжалостных убийц из ВЧК. Те же, в свою очередь, постоянно обвиняли разведчиков в превышении власти и незаконных методах дознания.

Но, как оказалось, Квазаров ошибся, и чудеса только начинались.

— Я хотел бы сразу все расставить по своим местам, — голосом, напрочь лишенным эмоций, произнес Черский. — Я больше не являюсь штатным сотрудником ВЧК. Меня списали.

Лайн едва удержал рот закрытым. «Списанный» агент ВЧК жил не больше суток.

— Меня направили в распоряжение космической разведки ввиду особой важности предстоящего задания. Меня больше не прикрывают.

«А меня?!» — едва не вскричал Лайн. Куда, черт побери, втягивает его генерал?

— Я даже не человек, — невозмутимо продолжил Черский. — Я — дельта-клон профессора Фираза Чербаджийского, убитого пятнадцать лет назад. Три недели назад я разыскал его убийц и свершил правосудие без санкции руководства.

Первым побуждением Лайна было выскочить обратно за дверь. Живой дельта-клон мертвого человека! Живой клон — убийца!!! Нарушение всех основополагающих законов Очеловеченной Федерации. Во-первых, на территории ОФ вообще было запрещено клонирование людей. Во-вторых, это был не какой-нибудь альфа-клон, имитирующий внешность человека, не бета-клон — безмозглое собрание запасных частей, а настоящий дельта-клон — модифицированный организм, предназначенный для боевых операций.

НОШПА производили подобных существ, и однажды Лайн даже встречал одного дельта-клона в далеком гарнизоне на дикой планете. Перед его глазами всплыл образ: чернокожий гигант с гипертрофированной мускулатурой и пустым взглядом. Но Питри Черский совершенно не казался… тем, чем являлся. Квазаров сделал в памяти пометку: выяснить все обстоятельства убийства Фираза Чербаджийского.

Дельта-клон, наверное, заметил беспокойство Лайна и правильно его истолковал. Слегка улыбнувшись, он сказал:

— Профессор Чербаджийский создавал клонов для членов правительства. Тайно, естественно. Крупный бизнесмен Хабирдоев пытался подкупить профессора, чтобы тот изготовил для него альфа- и бета-клонов. Профессор отказался и пригрозил доложить обо всем в ВЧК. Но Хабирдоев его опередил. Вместе с бандитами Гхун-Гибосяна он проник в лабораторию, уничтожил охрану и убил Чербаджийского. В это время я находился в аквариуме с питательным раствором, все видел, все понимал и все запоминал. Каким-то чудом аппаратура, питающая мое тело, осталась в сохранности. Меня вырастил ученик профессора, который работал на ВЧК. Так я стал агентом-ликвидатором. Я выполнил много заданий ВЧК, но сам всегда думал о том, как отомстить убийцам Чербаджийского… своим убийцам. К тому времени Хабирдоев перебрался в систему Сабирова, где благодаря деньгам и связям с мафией стал губернатором. Я не мог покинуть Землю, так как каждый мой шаг контролировался службой внутренней безопасности. Я не добрался бы живым до системы Сабирова. Поэтому я ждал, когда он вернется на Землю. И дождался… Этой информации достаточно?

Лайн коротко кивнул, не решаясь произнести что-нибудь пересохшим ртом. Об убийстве губернатора Кристиана Хабирдоева и семерых сотрудников его охраны взахлеб рассказывали все инфо-новостные каналы. Его убийство преподносилось, как удар по безопасности государства. Самым забавным было то, что эти же самые журналисты обвиняли Хабирдоева в коррупции, в связях с организованной преступностью, в незаконных финансовых махинациях. Так называемые «независимые журналистские расследования» (чем «независимее» журналист, тем дороже оплачиваются его услуги) выяснили, что Гхун-Гибосян имел высокий чин в некоей преступной группировке, а все охранники являлись ее боевиками. Тем не менее, ВЧК не взяла на себя ответственность за эту акцию, и официальной версией стало предположение, что это дело рук одной из ветвей Хивинской триады, интересы которой пересеклись с интересами губернатора Хабирдоева.

Генерал Варкасов, разумеется, был в курсе дела, поэтому его ничуть не тронул рассказ дельта-клона. Он деловито произнес:

— Итак, когда все достаточно хорошо познакомились, я позволю себе продолжить. Как вы знаете, основой космических перелетов является особый межпространственный привод — «мерцалка». Он позволяет звездолетам входить в особое состояние, когда на них перестают действовать многие законы классической физики. Благодаря этому скорость кораблей намного превышает скорость света. Считается, что «мерцалку» впервые испытали в восемьдесят седьмом году. Первый опыт оказался неудачным. Экипаж экспериментального корабля погиб из-за искажения материи. Но потом «мерцалку» доработали, оснастили предохранителями. И вот уже сто пятьдесят лет звездолеты летают без аварий и катастроф. Монополия на производство «мерцалок» принадлежит Очеловеченной Федерации. И мы же обучаем пилотов и выдаем им лицензии на право пользования «мерцалками». Другие государства неоднократно предпринимали попытки повторить этот прибор, но пока что даже близко не приблизились к его тайне. Мы продаем готовые приборы, но не технологию их создания.

Лайн скептически поднял брови. Производство «мерцалок» считалось главным государственным секретом Очеловеченной Федерации. Но за сто пятьдесят лет можно повторить любое изобретение. Особенно, если иметь его образцы. Он знал, что контрразведка и ВЧК несколько раз пресекали попытки проникновения в лаборатории, где изготавливались «мерцалки». Но он не верил в то, что обезврежены ВСЕ шпионы.

Питри Черский открыл рот, видимо, собираясь сказать, что генерал напрасно теряет время, повторяя всем известные истины.

Но Варкасов поднял указательный палец, требуя внимания, и продолжил:

— Всего несколько человек в Очеловеченной Федерации знают правду о происхождении «мерцалки». И в их число не входит даже президент. Более того, двадцать шесть дней назад я получил такую информацию, которая в корне меняет все наши представления о Вселенной. Это подлинный отчет Максима Фрадова, пилота корабля «Большой Скачок». Прошу вас, граждане, пройти в соседнюю комнату.

Генерал указал на левый коридор. Пройдя по нему, все трое оказались в довольно большом зале (по меркам подземного города) с голографическим инфо-экраном во всю стену и двадцатью удобными креслами.

— Присаживайтесь, — Варкасов достал из кармана персональный компьютер, плоский, как лист картона. — Сейчас я расскажу вам все, что мы узнали…

И генерал начал выводить на инфо-экран напечатанный сто пятьдесят один год назад отчет Максима Фрадова. Лайн и Питри узнали о том, что «мерцалка» на самом деле является творением Великого Первого Бога, родившегося на Земле в самом начале Космической Эры. Они узнали о строении многомерной Вселенной и о множестве населяющих ее разумных существ. Они узнали о странном мире фей, эльфов, троллей, который назывался Ожерельем и в котором оказался экипаж первого земного межпространственного корабля. Они узнали о том, как «мерцалку» с «Большого Скачка» переустановили на корабль инопланетянина по имени Яма Рил-Хамай. На нем Максим Фрадов вернулся на Землю, чтобы принести людям знания. И эти знания никому не были нужны более ста пятидесяти лет.

Через три часа инфо-экран погас. В зале наступила тишина. Никто не решался первым произнести хотя бы одно слово.

Наконец, Лайн спросил:

— Почему именно сейчас?

Генерал тяжело вздохнул:

— Тогдашний руководитель военно-космической разведки И-Ван Красин распорядился засекретить всю информацию по этому делу. Инопланетный корабль был погружен в трюм космического танкера, который стал самой тайной лабораторией Очеловеченной Федерации. Исследования велись более десяти лет. Их результатом стала современная «мерцалка». Те предохранители, которые якобы защищают корабли от искажения пространства, погубившего «Большой Скачок», на самом деле не дают им пересекать границы реальности и перемещаться в другие Измерения. Таким образом, вся современная космическая технология построена на урезанном варианте настоящего межпространственного двигателя. Получив этот результат, И-Ван Красин распорядился перегнать танкер-лабораторию в пояс астероидов, спрятать его там и забыть о его существовании.

Лайн поерзал в кресле, а потом поплотнее вжался в сидение, так как из за маленькой силы тяжести любое движение норовило подбросить его в воздух.

Варкасов неодобрительно на него посмотрел, как будто боялся, что это простое перемещение собьет его с мысли, и продолжил:

— С тех пор при передаче должности руководителя военно-космической разведки из рук в руки переходил старинный запечатанный конверт с надписью: «Вскрыть только в случае контакта с иным разумом или в случае смертельной опасности, грозящей всем жителям Земли». Ни один человек за последние сто лет не знал, что находится в этом конверте. Это стало своеобразным ритуалом при вступлении в должность нового шефа разведки. Признаться, большинство офицеров было уверено, что конверт на самом деле пуст. Его распечатали только два месяца назад. В нем оказались координаты спрятанного танкера. Сейчас и танкер, и находящийся в его трюме инопланетный корабль находятся в одном из кратеров Оруженосца-1, примерно в пятистах метрах от этого помещения. Лучшие ученые работают над тем, чтобы инопланетный корабль вновь заработал.

— Почему вскрыли конверт? — спросил Лайн. — Земле грозит опасность, или мы, наконец, встретили чужаков?

Генерал вздохнул еще раз:

— К сожалению, и то, и другое произошло одновременно. И это вторая часть моего рассказа. Смотрите…

Инфо-экран вновь зажегся, и на нем появилось изображение огромного заплывшего жиром человека. Его предками, несомненно, являлись представители негроидной расы, но долгое пребывание в космосе наложило свои отпечатки. На черной коже выделялись абсолютно белые, лишенные пигмента пятна. Да и форма его тела говорила о том, что он родился и вырос в условиях пониженной гравитации.

Варкасов сказал:

— Это некий Морган Фристайлер, гражданин Североафриканской Республики, пилот грузопассажирского корабля класса «Мул-7» под названием «Кузнец своего счастья». Он перевозил товары колонистам на Локру-5. На подлете к планете он встретил чужой корабль. Морган запаниковал и тотчас же рванул обратно в межпространство. Наш сторожевой корабль засек его, когда «Кузнец своего счастья» выскочил в нашем секторе космоса. Морган был в шоке и твердил, что его атаковали инопланетяне. Мы связались с представителями Североафриканской Республики и выслали совместную военную экспедицию. Корабль чужаков все еще оставался на месте и не выказывал никакой агрессии. Как выяснилось, он ждал, когда его обнаружат. И мы вошли в контакт с чужаками. Представьте удивление военных и ученых, когда они увидели, что это тоже люди! Теперь, после отчета Максима Фрадова, это вполне объяснимо, но вначале вызвало удивление.

В это время на инфо-экране демонстрировались записи, сделанные экспедицией. Инопланетяне, похожие на землян, отличались от них только одним: они имели всего тридцать зубов, так как центральные резцы на верхней и нижней челюстях срослись в одну широкую костяную пластину. На ней пришельцы гравировали замысловатые узоры, которые являлись одновременно украшениями и знаками принадлежности к определенной касте или семье. Это отличие сразу бросалось в глаза, когда они разговаривали или улыбались.

Лайна поразил звездолет чужаков: гигантский космический город длиной в одиннадцать километров. И, как оказалось, это был лишь небольшой разведывательный корабль. Инопланетяне не удивились, встретив людей-землян, так как раньше уже имели контакты с человеческими цивилизациями других планет. Кроме того, они сообщили, что этот корабль первый из огромного флота, который перевозит более двух миллиардов обитателей планеты Гер-Рук.

Но самым главным было то, что заставило этих людей пуститься в полет через космос. Они бежали. Бежали от неотвратимой смерти. По пятам за ними двигалось то, что несло гибель всем людям, всей органической жизни. И они предупредили землян о том, что вскоре этот враг достигнет их границ.


* * *
До выхода в космос история Гер-Рука оказалась во многом похожа на историю Земли. Цивилизация прошла примерно те же самые стадии развития. Но освоение космоса две независимые человеческие начали проводить по-разному.

Гер-рукиане не знали межпространственного перемещения, поэтому при полете от звезды к звезде погружались в анабиоз. Их тела были к этому более приспособлены, чем тела землян. На вахте стояло не более одной тысячной всего экипажа. Остальные пребывали в анабиозе и дожидались своей очереди. Так обеспечивалось медленное и одновременное старение всех членов экипажа. Поэтому приходилось строить гигантские по земным меркам корабли с полностью независимой экологической системой.

Выйдя в космос за три тысячи лет до землян, гер-рукиане обследовали намного меньший сектор космоса. Но на одной из планет они столкнулись с колонией еще одной человеческой расы — выходцами с Оао Ргхр.

Эти люди также не владели технологией перемещения со сверхсветовой скоростью, поэтому их корабли, как и корабли гер-рукиан, медленно расползались во все стороны от своей родной планеты. Встреча двух цивилизаций, вопреки измышлениям фантастов, не перешла в космическую войну. Ведь затраты на широкомасштабные боевые действия в космосе несоизмеримо превышают весьма сомнительные выгоды от захвата чужих миров.

Две человеческие ветви эволюции: гер-рукиане и ргхруки сумели договориться о разделе космического пространства. На это им потребовалось примерно триста лет, пока корабли летали туда и обратно, перевозя замороженных послов и правительственных чиновников.

Еще около четырехсот лет обе метрополии исследовали и расширяли свои территории, поддерживая дружественные отношения.

А потом на Оао Ргхр обрушилась беда…


* * *
— Тут-то и начинается самое интересное, — комментировал рассказ инопланетян генерал Варкасов. — Гер-рукиане утверждают, что их соседей атаковала некая машинная цивилизация. Этот искусственный разум рассматривает биологическую жизнь вообще, и людей в частности, как вредную и подлежащую уничтожению субстанцию. Чем, собственно, и занимается во всей нашей Вселенной. Планета Оао Ргхр и ее колонии были практически одновременно атакованы гигантскими космическими флотами. Спастись удалось лишь нескольким кораблям. Именно они и донесли весть об уничтожении своей расы на Гер-Рук.

— Какая чушь! — не сдержал возмущения Лайн. — Такая дешевая сказка устарела еще двести лет назад.

— Это то объяснение, которое нам предоставили гер-рукиане, — пожал плечами генерал. — Но позвольте мне продолжить… Узнав о грозящей опасности, гер-рукиане начали готовиться к войне. Не буду вдаваться в подробности, у вас обоих еще будет время на то, чтобы просмотреть всю информацию о технике, стратегии и методах ведения боя, которой поделились с нами пришельцы. Короче, они переоценили свои возможности. Машинная цивилизация оказалась сильнее. Оборона гер-рукиан была прорвана, военные корабли уничтожены. Правда, люди сумели на некоторое время задержать врага на дальних подступах. Это позволило им подготовить корабли для беженцев. К счастью для гер-рукиан, их способ долгосрочных космических перелетов предполагал большое количество кораблей, рассчитанных на многотысячные экипажи. Так что наши новые знакомые обладали огромным флотом, которым и воспользовались для бегства. И теперь передовой корабль, который вошел с нами в контакт, просит у Земли пропустить через наш сектор космоса весь этот флот с двумя миллиардами замороженных беженцев.

— И все? — удивился Лайн. — Попустить мимо? Они не просят убежища, не хотят поселиться на какой-либо из наших планет?

— Теперь они не верят, что какая-либо сила может остановить нашествие машинной цивилизации, — ответил генерал. — Гер-рукиане заявили, что будут лететь прочь, пока между ними и их врагами не останутся сто галактик и миллион обитаемых миров.

— Похоже, их здорово напугали, — невесело усмехнулся Лайн.

— Если следовать их логике, то рано или поздно машины уничтожат все другие миры и все равно доберутся до беглецов, — подал голос Питри. — Или они собираются вечно лететь сквозь Вселенную? И где они берут воздух, воду, пищу?

— Их корабли — практически полностью замкнутые и самодостаточные системы. Кислород вырабатывают колонии водорослей. Вода выделяется из отходов жизнедеятельности и вновь пускается в оборот. Также и с пищей. Кроме того, отдельные корабли тормозят у подходящих планет, чтобы набрать воду и биомассу, пригодную для переработки в пищу. После этого они соединяются с основным флотом и передают на другие корабли свою «добычу». Именно поэтому корабль гер-рукиан и оказался возле Локры-5. Он искал возможность пополнить свои запасы. А нашел нас. Главный флот должен появиться примерно через два месяца.

— А эти сомнительные враги — машины? — спросил Квазаров.

— Гер-рукиане предполагают, что те отстают от них примерно на два-три месяца. Я имею в виду наши стандартные месяцы, а не меры измерения пришельцев. Кстати, желая продемонстрировать свою честность, гер-рукиане сказали, что очень обрадованы, встретив нас, землян. Мы должны послужить буфером между ними и преследователями.

— Святая простота! — воскликнул Лайн. — После этого, конечно, мы поверим любому их слову.

— Нет, не поверим! — возразил генерал, и в его сверкающем взгляде Квазаров заметил отблеск самодовольной гордости.

Достаточно хорошо зная своего начальника, он понял, что такой взгляд не предвещает ничего приятного. Лайн не ошибся.

Выдержав эффектную паузу, Варкасов сказал:

— Именно поэтому вы здесь.

«Вы — это я и дельта-клон», — понял Лайн. Нехорошее предположение зашевелилось в глубине извилин его мозга. Оно не успело оформиться в окончательный ответ, как генерал сам произнес:

— Высшее командование поручило вам обоим на корабле Максима Фрадова проверить заявления гер-рукиан и оценить степень опасности, грозящей Земле, если она, то есть опасность, существует!

Вот так. Не больше и не меньше. Питри Черский воспринял этот приказ стоически, не дрогнув ни единым мускулом. Из чувства профессиональной гордости Лайн Квазаров также постарался ничем не выказать своих мыслей. А разнообразных мыслей и ругательств у него на языке вертелось очень даже много.

Голос генерала Варкасова утратил плавные нотки рассказчика и стал по-военному сух и четок:

— С этой минуты вы двое начинаете подготовку к выполнению своего задания. Специальный агент Лайн Квазаров назначается пилотом инопланетного корабля. Агент Питри Черский отвечает за безопасность операции. Пройдемте…

Генерал вновь вывел агентов в маленькую комнату и распахнул перед ними среднюю дверь. За ней оказался стандартный жилой модуль с двенадцатью индивидуальными отсеками. Все они были свободны. Посередине общего зала на полу стояли два багажных контейнера. В одном из них Лайн узнал свой собственный. Другой, соответственно, принадлежал его новому напарнику.

— До старта корабля жить вы будете здесь. Все отсеки пусты — можете занимать любые из них. Любая попытка покинуть зону секретности А-ноль будет рассматриваться как государственная измена и немедленно наказываться. Ставки в этой игре слишком велики. Вы должны это понимать.

Генерал сделал шаг в сторону двери, через которую в самом начале вошел Квазаров. С мягким шелестом на потолке отодвинулись четыре стальные пластины и из-под них выставились стволы скорострельных крупнокалиберных пулеметов. Они полностью простреливали все пространство пустой комнаты.

— Такие же огневые точки расположены по всему коридору, — Варкасов шагнул назад. Оружие мгновенно исчезло в нишах. — Полная автоматика. Наводятся на движение, на тепло, на биомагнитное поле, на звук дыхания и еще на десяток других параметров. Ясно?

— Да, — ответил Лайн.Он живо представил себе двухсотметровый подземный коридор, по которому привел его сюда неразговорчивый майор. Дорога в одну сторону…

Питри промолчал.

Варкасов посмотрел на дисплей своей персоналки:

— У вас есть восемь часов на отдых. Подъем в десять ноль ноль. После чего приступаем к тренировкам. Вопросы есть?

— Да, — сказал дельта-клон.

Квазаров в это время подумал о том, что догадливость и молчание в Государственной космической разведке ценятся и поощряются, а не вовремя заданный вопрос может стать причиной неприятностей.

Генерал посмотрел сначала на одного агента, потом на другого и весело подмигнул им, как будто две минуты назад и не демонстрировал автоматические пулеметы:

— По вашим глазам я вижу, что вопросов много у каждого… Ладно, агент Черский, спрашивайте.

— В записях генерала И-Вана Красина упоминается, что не только Максим Фрадов, но и оставшиеся в мире эльфов разведчики обещали передавать на Землю свои доклады. Они сделали это?

Лайн Квазаров сильно удивился. Из всего, что его интересовало в настоящий момент, подобный вопрос находился на одном из самых последних мест.

Однако генерала Варкасова слова дельта-клона ничуть не обескуражили.

— Отчеты есть, — усмехнулся он. — К сожалению, И-Ван Красин не упоминает, как они у него появились. Видимо, дело в самих отчетах. Они написаны совершенно непонятными символами на бумаге эльфийского производства. Красин, похоже, даже не пытался их расшифровать, а просто сложил вместе с остальными документами. Сейчас над этими отчетами работают наши лучшие шифровальщики. Но единственное, что им пока удалось понять, это то, что три документа написаны одной рукой, три — другой, и четыре — третьей. Ученые предполагают, что Максим, Яна и Олаф не специально шифровали свои записи. Просто они писали на том языке, на котором разговаривали в том Измерении. Попав в наш мир, в отличие от живых людей, документы не адаптировались к этому уровню реальности, поэтому оказались совершенно нечитаемыми. Я ответил на вопрос?

— Да, — склонил голову в легком поклоне Питри. — Нечто подобное я и предполагал.

«Он, видите ли, предполагал! — подумал Квазаров. — Я тоже много чего предполагал до сегодняшнего дня. А теперь у меня голова пухнет от всей этой мешанины. А генерал-то уже совершенно спокойно рассуждает об уровнях реальности, Измерениях и эльфах. Черт! Неужели это все серьезно?!»

Варкасов посмотрел на часы:

— На отдых у вас осталось семь часов сорок девять минут. Не теряйте времени понапрасну.

После чего он открыл последнюю третью дверь, за которой оказался еще один ведущий в неизвестность коридор.

— Когда вас разбудит сигнал, пройдете за мной.

Дверь закрылась. Лайн и Питри остались вдвоем. Повисла неловкая пауза. Дельта-клона она, похоже, ничуть не волновала. Он поднял с пола свой багаж и открыл дверь первого слева отсека.

— Э-э-э, — протянул Лайн, привлекая к себе внимание. Его напарник остановился на пороге и обернулся. — Я не покажусь недостаточно вежливым, если спрошу, почему у тебя такое странное имя — Питри?

— Это шутка моих «родителей» из ВЧК, — одними губами улыбнулся дельта-клон. — Профессора Чербаджийского звали Фираз. Фи-раз. Фи буква греческого алфавита. Раз — значит один. А меня назвали Пи-три. Пи — тоже буква. Три — цифра. Ну, а Черский — это сокращение от Чербаджийский.

— Понял, — как можно дружелюбнее улыбнулся Лайн тому, с кем ему предстояло отправиться в неизвестность. — А я сперва подумал, что твое имя как-то связано с «лунными предками».

— Ты говоришь на санскрите или разбираешься в восточной эзотерике? — слегка оживился Питри.

— Да нет. Просто вспомнилось кое-что из краткого курса мистицизма и мистификаций. Нам преподавали его в разведшколе, чтобы мы знали, что может двигать маньяками или становиться основой религиозных сект.

— Да, нам тоже читали нечто подобное.

Агенты слегка лукавили. Их подготовка включала в себя гораздо более глубокие познания в оккультных науках. Причем оба знали, что и в ВЧК, и в ГКР существовали специальные подразделения, которые всерьез изучали богатое мифологическое наследие человеческой цивилизации. Правда, за последние двести лет никаких практических результатов это так и не принесло.

— Ладно, извини, что отвлек, — помахал рукой Лайн. — Если Варкасов сказал, что нас поднимут ровно в десять ноль ноль, значит так оно и будет.

И два обреченных на подвиги агента разошлись по своим отсекам.


* * *
Калиул — член семьи Кивли третьего уровня родства, техник, носящий оружие, проснулся в своей капсуле ледяной летаргии. Его кожу все еще холодил слой инея, но струйки теплого сухого воздуха из многочисленных форсунок быстро прогревали человеческое тело. Калиул позволил себе немного понежиться в приятном тепле, а потом нажал на защелку и раздвинул верхние створки капсулы. Если бы он этого не сделал в положенное время, на пульте диспетчера размораживания раздался бы сигнал тревоги, и для проверки капсулы заявились техники — мастера ледяной летаргии. А Калиул ни в коем случае не хотел выглядеть в их глазах неуклюжим и медлительным.

Он выбрался из капсулы, сделал несколько движений, чтобы размять мышцы, достал из контейнера свой форменный костюм и быстро оделся. С нескрываемым чувством гордости Калиул проверил свое оружие: высокочастотный импульсный излучатель и длинный нож-варак. Первый являлся самым совершенным творением военной техники гер-рукиан, второй символизировал принадлежность к касте.

Одновременно с человеком разморозились и разогрелись пища и питье. Калиул выдавил себе в рот содержимое пластикового тюбика и одним глотком втянул витаминизированный состав.

Теперь хорошо отдохнувший, сытый и вооруженный Калиул был готов к выполнению любого задания, которое пожелает возложить на него командование. Он бросил короткий взгляд на длинные ряды закрытых капсул ледяной летаргии и ощутил новый прилив гордости. В этом отсеке из всех техников, носящих оружие, выбрали именно его. Значит, о нем помнят, его ценят, считают его полезным Гер-Руку.

«Впрочем, — осадил он сам себя, — еще неизвестно, сколько времени я провел в ледяной летаргии, и сколько событий произошло за это время. Возможно, я понадобился всего лишь для плановой проверки корабельного вооружения».

Техники, носящие оружие, в отличие от техников — навигаторов и техников — мастеров ледяной летаргии, не несли периодические вахты для контроля за кораблем. Их размораживали только в случае необходимости. Важность задания определяла количество и уровень подготовки разбуженных специалистов.

Калиул снял со стойки одно из кресел-самокатов и закрепил его на направляющем монорельсе. Сел, пристегнул ремни безопасности. Нажал на кнопку «Центр координации». Кресло дернулось и, быстро набирая скорость, покатилось вдоль рядов капсул, в которых мирно спали замороженные гер-рукиане.

Чем ближе Калиул подъезжал к командным отсекам корабля, тем больше ему попадалось размороженных членов экипажа. Одни из них уже приступили к выполнению своих обязанностей, другие, только что проснувшиеся, ехали в креслах-самокатах к пунктам инструктажа. Оглядевшись, Калиул не заметил не одного знакомого лица, но тем не менее помахал рукой ближайшим товарищам по пробуждению и получил в ответ свою долю приветствий. Он попробовал по количеству и кастовому составу людей определить причины собственного пробуждения.

По предварительным оценкам выходило, что из капсул ледяной летаргии подняты примерно одна сотая процента рядовых солдат, одна двадцатая процента техников разных специализаций и целая половина процента мыслителей. Следовательно, непосредственной опасности для корабля не было. Скорее, причиной пробуждения являлась остановка возле какой-либо планеты, которую требовалось исследовать.

Проезжая возле Центра управления, Калиул утвердился в своих предположениях. Техники-навигаторы, обслуживающие все системы корабля, сейчас откровенно бездельничали. Это означало, что все разгонные, маршевые, рулевые и тормозные двигатели были заглушены, а корабль находился на орбите.

Наконец кресло привезло Калиула в Центр координации. Здесь, в отличие от остальных отсеков, царила деловая суета. Калиул убрал кресло с монорельса и направился на свой пункт инструктажа.

Со смесью удивления и огромнейшей радости Калиул увидел, что за столом руководителя восседает Маунил — мыслительница, носящая оружие, член семьи Мавилин шестого уровня родства. Первый раз они встретились еще до войны с машинами. На Гер-Руке они вместе учились в Космическом Университете. Несмотря на то, что Маунил была старше на два года и происходила из более древней и известной семьи, их отношения с Калиулом быстро перешли из приятельских в более близкие. Но роман не имел продолжения. Началась война. Космические сражения, а потом и вихрь поспешного бегства с Гер-Рука разлучили влюбленных. Калиул даже не знал, что Маунил находится на этом же корабле. Хотя он уже дважды покидал капсулу ледяной летаргии, списки личного состава мыслителей были недоступны для техников.

— Приветствую тебя, Калиул, — мелодичным голосом произнесла Маунил.

Ее глаза светились восторгом. Она широко улыбнулась и продемонстрировала зубную пластину, великолепно инкрустированную тончайшими пластинами черного коралла. Тройная волнистая спираль с шестью завитками означала принадлежность к семье Мавилин в шестом поколении. Калиул улыбнулся в ответ, мысленно похвалив себя за то, что перед последним погружением в ледяную летаргию зашел к технику-стоматологу и обновил знак своей семьи — круг из восьми треугольников с тремя расходящимися лучами. Так что теперь ему не было стыдно предстать перед Маунил.

Оправившись от первого удивления, Калиул только теперь заметил, что его бывшая возлюбленная почти не изменилась с момента их последней встречи. Должно быть, ей пришлось провести в ледяной летаргии намного больше времени, чем ему.

— Здравствуй, Маунил, — только и смог произнести Калиул, садясь за стол.

Наверное, если бы вокруг не сновало множество людей, они бросились бы в объятия друг друга. Но, во первых, гер-рукиане совершенно не знали, что такое двери. Во-вторых, сейчас их разделял не только стол, но и служебные ограничения. И, наконец, в-третьих, личные отношения разрешались только на больших кораблях основного флота. Там рождались дети, которые должны были постепенно заменять стареющих беженцев с Гер-Рука.

(Хотя значительную часть времени экипажи кораблей проводили в ледяной летаргии, периодические пробуждения неумолимо сокращали жизнь людей. А ведь флоту беженцев предстоял еще очень долгий путь.)

Именно поэтому, глядя друг на друга сияющими глазами, влюбленные продолжали разговаривать строго официально.

— Калиул, твои знания и мастерство нужны народу Гер-Рука.

Это была стандартная фраза, но Маунил произнесла ее так, как будто имела в виду: «Ты нужен мне».

— Я готов к выполнению своих обязанностей перед моим народом.

«Я всегда мечтал о нашей встрече», — это все, что мог передать взглядом Калиул.

— Мы встретили новую цивилизацию людей. Наш корабль вступил с ними в контакт. Оказалось, что они владеют совершенно иным способом космических путешествий. В отличие от нас, они нашли способ уходить в межпространство и за секунды преодолевать расстояния, на которые мы тратим годы.

— Невероятно. Это просто фантастика!

— Это факт. Сейчас вокруг нашего корабля находятся одиннадцать боевых кораблей инопланетян. Свою материнскую планету они называют Земля, а себя, соответственно, землянами. Вот, посмотри.

На телеэкране перед Калиулом появилось изображение одного из кораблей. Рядом побежали столбики цифр, описывающих его основные характеристики.

— Какой он маленький! — только и смог сказать Калиул.

— Да, — согласилась Маунил. — Самый большой военный корабль землян в тридцать раз меньше нашего. Но они превосходят нас в скорости…

Калиул задумался. Межпространство. Лучшие мыслители-творцы Гер-Рука давно уже разработали теорию многомерного пространства. Тем не менее все попытки использовать эти знания для практической пользы к успеху не привели. На Оао Ргхр люди также работали над этой проблемой… пока на них не обрушилась мощь машинной цивилизации.

— Что они знают о нас? — деловито поинтересовался Калиул.

— Стандартный вариант, разработанный мыслителями-стратегами специально для подобного случая.

— Значит, правды им не сказали? — Калиул произнес это вслух и сразу же пожалел о сказанном.

Обсуждать подобную тему в официальной обстановке запрещалось. Радость от встречи с потерянной возлюбленной вскружила Калиулу голову, и на секунду он забыл, что разговаривает не со своей подругой, а со старшей по званию. Маунил предупреждающе нахмурила лоб, и Калиул покаянно вздохнул, показывая, что осознал свою ошибку и полностью ее признает.

— Наличие у землян межпространственных кораблей может усложнить нашу задачу, — осторожно намекнул Калиул.

— Эта проблема сейчас обсуждается мыслителями-стратегами, — ответила Маунил. — Но все не так опасно. Мыслители-навигаторы проанализировали время, прошедшее между тем, как нас обнаружил первый корабль землян и тем, когда появился военный флот. Оказалось, что перемещение в межпространстве достаточно быстрое, но не мгновенное, как предполагали наши мыслители-творцы. В дальнейшем обмен информацией с землянами подтвердил эти предположения. Их корабли уходят в межпространство, только достигнув определенной скорости. И они должны быть заранее сориентированы на то место, куда хотят попасть.

— Раз мы сообщили им, откуда следует ждать наш флот, то они знают направление на Гер-Рук, — заметил Калиул. — Они могут проверить…

— В свое время я предлагала тебе сдать экзамен на мыслителя, но ты отказался, — с долей ехидцы напомнила Маунил. — Так что теперь нечего умничать и строить догадки. За тебя уже все рассчитали. У межпространственного перемещения есть и еще одна проблема — выход в реальное пространство. Один достаточно крупный астероид — и кораблю конец. Поэтому звездолеты землян в основном перемещаются между уже открытыми планетами и выходят из межпространства в проверенных участках космоса. Если же они посылают экспедицию в неисследованный район, то используют принцип «челнока». Корабль периодически выходит из межпространства, намечает новую цель в пределах видимости приборов, а потом делает новый скачок. Так что до Гер-Рука земляне не доберутся и за сто лет.

— Но и мы будем преодолевать их сектор космоса не менее пятисот-шестисот лет, — сказал Калиул, просмотрев данные на экране. — Это очень большой срок. Может многое измениться.

— Да. Именно поэтому нас и разбудили. Земляне, разумеется, не собираются дарить нам образцы и чертежи межпространственного двигателя. — Маунил доверительно наклонилась вперед. — Более того, как они утверждают, их общество все еще разделено на несколько автономных образований — «государств». Эти государства почему-то продолжают соперничать друг с другом. А монополия на производство межпространственных двигателей принадлежит только одному из них — Очеловеченной Федерации.

— Какая дикость! — Калиул не удержался от возмущенного возгласа.

Маунил продолжила:

— Мыслитель-стратег Вичегал хочет, чтобы мы постарались узнать все о межпространственном перемещении. Для этого он разбудил мыслителя-тактика Лиаргала. Тот выбрал меня и два десятка других мыслителей разных специализаций. Ну а я, просматривая корабельные списки техников, носящих оружие, вдруг случайно встретила твое имя. Надеюсь, я не ошиблась в своем выборе?

— Я готов к выполнению своих обязанностей перед моим народом, вновь повторил Калиул ритуальную фразу.

— Тогда иди и готовься к тяжелой работе, — Маунил протянула ему пластиковый жетон с номером жилого отсека. — Когда из ледяной летаргии поднимутся остальные избранные, вас соберут на более подробный инструктаж.

Калиул нехотя поднялся. Чудесная встреча вновь прерывалась разлукой. На прощание посмотрев на Маунил, он постарался взглядом выразить все чувства, которые вновь проснулись в его душе. Но мыслительница, носящая оружие, не подняла глаз от своего экрана, решая, должно быть, какую-то сложную задачу. Техник еще раз посмотрел на выданный жетон, вздохнул и отправился к месту назначения.

Перед тем, как заснуть в удобной койке с подогревом, Калиул еще раз подумал о том, что едва ли можно назвать правильными инструкции мыслителей-стратегов. Почему никому из встреченных на пути разумных существ нельзя раскрывать правды о машинной цивилизации? Почему нельзя честно признаться, что машины вовсе не стремятся уничтожить все живое, а лишь хотят, чтобы люди им служили и поклонялись? Неужели угроза тотального уничтожения страшнее, чем рабское существование? И если гер-рукиане бегут, это еще не значит, что машины непобедимы. Кроме того, эти смутные подозрения и намеки на возможных агентов машин на борту корабля…

Калиул постарался отбросить прочь опасные мысли. Слухи и предположения еще не основание для сомнений в правильности действий мыслителей-стратегов. Он, простой техник, носящий оружие, должен выполнять свой долг — то есть подчиняться приказам старших по званию.

Глава 3. Основные принципы межпространственной навигации

Корабль, в котором вернулся на Землю Максим Фрадов, находился в сухом доке Оруженосца-1. В космических портах «сухим доком» назывался герметичный ангар, в котором поддерживалось приемлемое для людей давление и который заполнялся пригодным для дыхания воздухом. Это позволяло людям находиться в ангаре без скафандров, что, естественно, намного упрощало и ускоряло все работы.

Когда Лайн Квазаров и Питри Черский попали в сухой док, где стоял инопланетный корабль, их поразило то невероятное количество людей, приборов, аппаратов и приспособлений, которые удалось втиснуть в относительно небольшое пространство. Казалось, что они оказались в гигантском муравейнике, где несколько сотен муравьев суетятся вокруг одной толстой золотистой гусеницы. Причем эту гусеницу практически не видно за плотно обступившими ее исследователями.

Всеми научными работами руководила полковник Государственной космической разведки, профессор криптотехники Лия Штильман. Она на бегу поприветствовала двух агентов и сразу же потащила их за собой прямо в гущу кипучей деятельности.

Пропустив пару вращающихся рентгеноскопов, которые изучали каждый квадратный микрон поверхности корабля, увернувшись от снопа искр из-под карбоновой фрезы, отшатнувшись от разрядов плазменной сварки, обойдя троицу ученых, до хрипоты спорящих о возможности применения направленного ядерного взрыва, Лия, Лайн и Питри добрались, наконец, до светового радужного шлюза, который вел внутрь инопланетного корабля.

Здесь их уже поджидал генерал Варкасов, беседующий с пожилым ученым, голову которого украшал обруч с прикрепленными телелинзами электронного микроскопа.

— Я вас жду, — вместо приветствия заявил генерал и посмотрел на агентов так, как будто те без всяких уважительных причин опоздали на жизненно важную встречу примерно на полгода. — Идите за мной.

Безо всяких колебаний он шагнул в поток света и исчез из вида. Лайн и Питри последовали за ним и оказались в узком коридоре, который, как они уже знали, вел в кабину корабля.

— Не задерживайте движение, — подогнал их голос Лии Штильман.

Это было проще сказать, чем сделать. И без того узкий проход сейчас был заставлен металлическими конструкциями непонятного назначения, баллонами со сжатым воздухом, канистрами с химикатами. Взад-вперед по нему бегали люди в форме технической службы ГКР, перетаскивая пачки электронных плат, мотки кабелей и шлангов.

Взяв инициативу в свои руки, Квазаров начал бесцеремонно расталкивать людей и протискиваться вперед. Питри держался позади и своей массой помогал напарнику в особо тяжелых случаях. Например, тогда, когда Лайн лоб в лоб уперся в четырех техников, которые перетаскивали алюминиевые контейнеры.

Благодаря совместным усилиям агентов, коридор был в конце концов преодолен, и они оказались в кабине инопланетного корабля. Вначале им показалось, что внутри кабины разорвалась бомба невероятной разрушительной силы, и теперь техники пытаются разобрать обломки. Но потом им удалось уловить некую продуманную схему во всем нагромождении приборов и аппаратов. Некоторые предметы даже оказались знакомыми или, по крайней мере, напоминающими что-то ранее виденное.

От четырех кресел, которые когда-то находились в кабине, осталось только два. В одном из них сейчас сидел человек, голову которого полностью закрывал глухой шлем без каких-либо прорезей для глаз.

Генерал Варкасов бесцеремонно шлепнул ладонью по шлему:

— Принимай гостей, Дунь-Фэй!

Из-под шлема появилась всклокоченная голова юноши лет восемнадцати. Он весело улыбался, как будто изучение чужой техники являлось для него высшим наслаждением в жизни.

— Наш компьютерный гений, — представил его генерал. — Пытается восстановить базу данных «Золотой капли».

— «Золотой капли»? — переспросил Квазаров.

— Так мы назвали этот корабль, — пояснила полковник Штильман.

Это было вполне логично — назвать корабль именно так, как он выглядел.

— Тогда что вы имели в виду под словом «восстановить»?

Дунь-Фэй посмотрел на Лию Штильман. Штильман посмотрела на Варкасова. Варкасов вопросительно глянул на Дунь-Фэя. Дунь-Фэй отрицательно покачал головой. Лайн понял, что сейчас услышит что-то совершенно не радостное.

— Дело в том, — издалека начал генерал, — что навигация среди параллельных Измерений и Вселенных — вещь достаточно сложная…

— Я об этом догадывался, — хмыкнул Квазаров.

— …Бортовой компьютер, который установлен на «Золотой капле», значительно отличается от наших…

— И это я предполагал.

— …Тем не менее Максим Фрадов мог им управлять и сумел вернуться на Землю.

— Я это помню.

— Но теперь обнаружилась одна проблема, — Варкасов сделал паузу и еще раз вопросительно посмотрел на Дунь-Фэя.

Тот жизнерадостно объявил:

— Похоже, первые исследователи корабля еще сто пятьдесят лет назад стерли всю навигационную базу данных.

— Намеренно? — подал голос дельта-клон.

— Видимо, да, — ответил Варкасов.

— Привет старине И-Вану Красину! — помахал рукой неунывающий Дунь-Фэй.

— Действительно, привет, — мрачно согласился Квазаров. — Значит, конец заданию?

— Да нет, — покачал головой генерал. — Только начало.

— Не хотите ли Вы сказать… — начал Лайн и осекся.

Он все понял. Ему, конечно, уже приходилось летать через межпространство наугад в «челночном» режиме. Но ведь не на такое большое расстояние…

— Мы оснастили «Золотую каплю» самой современной системой регенерации воздуха, — сказала полковник Штильман. — В автономном режиме она обеспечивает двух человек воздухом в течение шестидесяти стандартных суток. Ее можно заряжать на любой терраподобной планете.

— Если верить Гер-Рукианам, то за два месяца до их планеты не долететь, — возразил Квазаров.

— Ты еще не знаешь, на что способна эта штука, — Дунь-Фэй погладил ладонью кнопки и экраны, которые украшали приборную панель.

— Какой от нее толк без навигационного оборудования?

— Сам попробуй, — Варкасов протянул Квазарову шлем управления.

Дунь-Фэй уступил кресло пилота. Лайн сел, осмотрел панель управления. Его взгляд ненадолго задержался на «мерцалке». Она заметно отличалась от тех моделей, которые использовались на современных кораблях. Серебряные рукоятки с узором из черных агатов, казалось, принадлежали какому-нибудь древнему ритуальному жертвеннику.

Квазаров заглянул внутрь шлема и с удивлением обнаружил, что на внутренней его стороне нет ни световодов, ни экранов. Он вопросительно посмотрел на Дунь-Фэя.

— Одевай, одевай, — усмехнулся тот. — Можешь закрыть глаза, можешь открыть — это значения не имеет. Шлем сам настроится на определенные участки мозга. Он будет воздействовать прямо на нейроны.

Лайн закрыл глаза и одел шлем. Вначале ничего не произошло.

Словно сквозь слой воды, он услышал голос Дунь-Фэя:

— Потребуется некоторое время на адаптацию. Ничего не делай. Главное, не включай двигатели.

Это был хороший совет. На теоретических занятиях Квазарову уже объяснили, что на «Золотой капле» установлены гравитационные преобразователи, которые опережают земные технологии на несколько тысяч лет. Более того, сами материалы, из которых был сделан инопланетный корабль, оказалось невозможно синтезировать в условиях того Измерения, в котором находилась планета Земля.

— Я ничего не вижу, — сказал Лайн спустя несколько минут. — Может, я что-то делаю не так?

Не успел он это произнести, как внезапно почувствовал, что его кожу как будто слегка покалывают и щекочут сотни маленьких существ. Лайн непроизвольно задергался.

— Не шевелись! — немедленно прозвучал над ухом голос Дунь-Фэя. Тебе сейчас кажется, что по тебе ползают муравьи?

Квазаров согласно кивнул головой.

— Очень хорошо. Это означает, что началось слияние твоего сознания с компьютером корабля. А теперь попробуй УВИДЕТЬ тех, кто по тебе ползает.

Лайн попробовал и едва удержался от удивленного возгласа. Оказалось, что по его коже ползали маленькие люди и всевозможные аппараты. А сам он почему-то находился в тесном закрытом помещении. Стоп! Квазаров взял себя в руки. Он понял, что «видит» вокруг себя благодаря радарам и сканерам корабля, «чувствует» его детекторами и анализаторами. Его телом стал корпус корабля, а тесное помещение на самом деле являлось огромным доком. Лайну вдруг стало не по себе. Создавалось впечатление, что его мозг перекачали из человеческого тела в оболочку инопланетной машины.

Квазаров сорвал с себя шлем. Вокруг ничего не изменилось. Когда контакт прервался, он вновь ощутил себя человеком.

— Уф! — Лайн тяжело вздохнул и вытер вспотевший лоб. — А мне показалось…

— Ничего, я тоже поначалу боялся, — успокоил его Дунь-Фэй. — Когда поработаешь в шлеме часов десять подряд, привыкнешь. Но на первый раз достаточно. Сначала я научу тебя работать с пультом управления. «Мерцалку», надеюсь, ты и так знаешь.

— Агент Черский! — позвал генерал Варкасов. — Теперь ваша очередь.

Только тут Квазаров заметил, что его напарник вместе с полковником Штильман осматривает корабельный арсенал. Сейчас он нежно держал в руках ручной ракетомет и любовно оглаживал его короткий толстый ствол. Дисплей ракетомета показывал, что оружие активировано и заряжено полным боекомплектом: пятьюдесятью кумулятивными ракетами и пятьюдесятью осколочными. Лайн невольно представил себе, что произойдет, если дельта-клон решит нажать на спуск. Но тот спокойно поставил оружие на предохранитель и положил на место.

— Вы уверены, что мне также придется управлять кораблем? — спросил Питри.

— Вам предстоит долгий автономный полет. Так что каждый из вас должен полностью дублировать функции другого, — ответил генерал. — На подготовку к операции вам отводится пять стандартных суток. За это время вы должны полностью изучить устройство корабля, его возможности, способы управления и координации. Ясно?

Лайн и Питри согласно кивнули.


* * *
И потянулись долгие часы изнурительных тренировок. Перерывы делались только на сон и на прием пищи. Впрочем, начиная со вторых суток, еду стали доставлять прямо в кабину «Золотой капли».

Несмотря на то, что Квазаров и Черский постоянно находились рядом, между собой они практически не общались. Дело в том, что пока один из них работал с компьютером корабля, другой в это время изучал основы навигации в параллельных Измерениях или ходил на стрельбы в испытательный тир, который также входил в зону А-ноль и располагался неподалеку от сухого дока.

«Золотая капля» не имела никакого вооружения, так как являлась исследовательским зондом. Закрепить на абсолютно гладком и совершенно непробиваемом корпусе корабля какие-либо изделия военно-космических заводов также не представлялось возможным. Поэтому, снаряжая Лайна и Питри в полет, их снабдили тем ручным оружием, какое только могло уместиться в тесную кабину. В арсенал входили: пара комбинированных десантных автоматов, ручной бомбомет (в том числе три тактических термоядерных заряда), автоматические пистолеты, дальнобойная снайперская винтовка, большой запас мин, гранат, ракет и патронов. Разумеется, все самое современное, самонаводящееся, мощное, дальнобойное и скорострельное.

Заведовал арсеналом дельта-клон Черский. Квазаров не то, чтобы не любил оружие, просто по роду деятельности ему редко приходилось иметь с ним дело. Последние три года он работал скорее головой, чем руками, хотя и опыт боевых операций у него также имелся.

Как-то раз, оказавшись с генералом Варкасовым в относительном уединении (три десятка сотрудников технических служб, работающих вокруг, можно было не считать, так как все слова заглушал постоянный визг дисковых пил и треск сварочных аппаратов), Лайн спросил:

— Могу я задать вам откровенный вопрос?

— Можете, — пожал плечами генерал.

— А получу ли я на него такой же откровенный ответ?

— А вот это будет зависеть от заданного вопроса.

— Хорошо. Ясно. Итак, вопрос: чем руководствовались ВЧК и ГКР, отправляя на это задание неконтролируемого дельта-клона?

— В Вашем вопросе содержится и ответ. Почему вы называете агента Черского неконтролируемым? Пятнадцать лет он верой и правдой служил ВЧК. Его верность Очеловеченной Федерации сомнениям не подвергается. Именно поэтому он не был ликвидирован после… скажем так: после несанкционированной акции возмездия. Государство второй раз подарило ему жизнь, поэтому он стал вдвое надежнее.

— Я бы решился оспорить это утверждение. Дельта-клон сознательно пошел на нарушение закона и уничтожил банду губернатора Хабирдоева. То есть он заранее полагал, что после этого преступления сам, наверняка, будет ликвидирован. Следовательно, он не настолько дорожит своей жизнью, чтобы всегда и во всем действовать во имя интересов Очеловеченной Федерации. Так можете ли вы со стопроцентной гарантией заявлять, что агент Черский будет стремиться выполнить задание?

Произнеся эту заранее заготовленную речь, Лайн выжидающе посмотрел на генерала. Тот задумался. Квазаров поначалу принял образовавшуюся паузу за сомнения, но, оказалось, Варкасов просто подбирал слова для ответа.

— Видите ли, — сказал он, — именно я предложил использовать Питри Черского для этого задания.

Лайн удивленно поднял брови.

Варкасов продолжил:

— Дело в том, что я был знаком с Фиразом Чербаджийским. Можно даже сказать, что в юности мы были хорошими приятелями.

— Но дельта-клон — не профессор! — возразил Лайн.

— Почему? Он такой же человек, как я и вы. Биологически и психологически он ничем от нас не отличается. Только появился на свет он не из чрева матери, а из «пробирки». Возможно, вас смущают его неизменное хладнокровие и напускное спокойствие? Так вот, в его годы Фираз был точно таким же. Так что это не проявления природы дельта-клона. Наоборот, это свидетельства его близости к оригиналу.

Лайн не нашелся, что ответить. Про возраст дельта-клона спрашивать было нелепо. Квазаров прекрасно понимал, почему в свои пятнадцать лет Питри Черский физически и умственно развит, как тридцатилетний. Он имел представление о принципах производства и выращивания клонов.

— Более того, — продолжал генерал, — скажу вам, что во многих словах агента Черского, в манере поведения, в походке я вижу своего ожившего товарища. Так что я уверен в нем также, как и в вас.

— Благодарю, — с легким поклоном сказал Лайн. — Вы рассеяли мои сомнения.

Больше он не поднимал этот вопрос, хотя теперь его начали мучить подозрения иного рода: если генерал Варкасов так уверен в дельта-клоне, не означает ли это, что он не доверяет самому Лайну? Если вспомнить трех военно-космических разведчиков — Максима, Олафа и Яну, которые в свое время предпочли остаться в Верхних Измерениях, то не является ли основной задачей Черского доставка Лайна на Землю? Может быть, он обязан вернуться обратно и привести с собой корабль и Квазарова?

Как бы то ни было, сомнения Лайна оставались спрятаны так глубоко, что никак внешне не отражались на его отношениях с напарником. Оба агента относились друг к другу вежливо и дружелюбно и не переходили ни грань товарищества, ни грань сухого официоза.


* * *
Чем лучше Лайн узнавал возможности «Золотой капли», тем в большее изумление его приводили достижения инопланетной техники. А ведь из отчета Максима Фрадова следовало, что это была далеко не новая и не самая лучшая модель космического корабля. Тем не менее, соединение гравитационных преобразователей и «мерцалки», которую земные ученые создали сто пятьдесят лет назад по образу и подобию Божественной техники, дало потрясающие результаты. Теперь оставалось совсем немного — научиться всем этим пользоваться.

Многомерный мир, как теперь выяснилось, состоял из бесчисленного количества Измерений с разными уровнями реальности. Измерения разделял тонкий слой межпространства — своего рода переходное состояние материи между параллельными Вселенными. Современные земные корабли в режиме «мерцания» смещались в эту зыбкую эфемерную субстанцию, где могли развивать сверхсветовую скорость, а потом возвращались в свой обычный космос. Перейти в другое Измерение им не позволяли предохранители и блокираторы.

«Золотая капля» могла двигаться в двух направлениях: во-первых, перемещаться в пределах одной Вселенной, как и корабли землян; во-вторых, переходить из Измерения в Измерение. Но и параллельные миры также не являлись чем-то застывшим. В каждом из них находилась своя Вселенная со своими физическими законами, так что, оказавшись в другом мире, можно было за доли секунды переместиться на сотню-другую галактик в сторону или же оказаться в другом времени.

Бортовой компьютер синхронизировал «Золотую каплю» в пространстве (вернее, в пространствах) и времени (временах), основываясь на совершенно отличной от земной системе навигации. Теперь, когда основная база данных была стерта, о перемещении в параллельные миры нечего было и думать. Подобный эксперимент закончился бы тем, что корабль навсегда затерялся бы в многомерном мире и никогда не нашел бы дороги назад. Так что главными достоинствами инопланетного корабля оставались лишь гравитационный двигатель и «мерцалка» без ограничителей мощности.

Корабли землян должны были вначале развернуться в ту сторону, куда предполагалось совершить сверхсветовой скачок, и разогнаться при помощи термоядерно-реактивных двигателей Хейдля-Уйгурова. Только совмещенные импульсы физической скорости и межпространственного генератора переводили их в состояние «мерцания».

А «Золотая капля» могла уйти в межпространство в любой момент. Главным тут было как раз не проскочить эту зыбкую грань и не оказаться в чужом Измерении. Ну и, конечно, гравитационный привод не требовал ни запасов топлива, ни сложного обслуживания, ни тонкой настройки. Вернее, он был настроен один раз — при его создании. Теперь люди Земли могли использовать эту технику, даже не разбираясь в принципах ее устройства.

Собственно, основную работу по переналадке компьютера «Золотой капли» выполнил Дунь-Фэй. Он не только разобрался в его устройстве, но и занес в него все данные об окружающем космосе, которыми к тому времени располагала Очеловеченная Федерация. Конечно, это была капля в море, но хоть что-то все же лучше, чем совсем ничего. По крайней мере, Млечный Путь и семь соседних галактик служили достаточным базовым ориентиром для ориентации инопланетного корабля.


* * *
Если вначале Лайну Квазарову срок подготовки к заданию показался совершенно невероятным — всего пять суток, то вскоре он изменил свое мнение на диаметрально противоположное. Уже к исходу четвертых суток он заявил генералу Варкасову, что под руководством Дунь-Фэя полностью освоил «Золотую каплю» и немедленно готов приступить к ее пилотированию.

— Подожди, — ответил генерал. — Оснастка «Золотой капли» еще не закончена. Кроме того, я жду последних известий с Земли. Да и твой напарник не так быстро обучается, как ты. Не забывай, до этого он никогда не покидал Земли.

— Да уж, из нас получается отличная команда, — заметил Квазаров. Дельта-клон, никогда не летавший в космосе, и человек, ни разу в жизни не бывавший на Земле.

— Я помню, что ты родился на Скифии. Вот вернешься с этого задания, получишь отпуск и слетаешь на Землю. Там есть, на что посмотреть.

Лайн хотел было поспорить, но предпочел держать рот на замке. Уроженцы терраподобных планет почему-то всячески старались показать, насколько независимы их миры от колыбели земной цивилизации. И все же в глубине души каждый из них мечтал побывать на родине человечества.

Прошло пять суток. Но приказа на старт так и не поступило. Лайн и Питри не видели ни генерала Варкасова, ни полковника Штильман. Они продолжали тренировки, не зная, что происходит за пределами секретной зоны А-ноль.

Наконец, агентов вызвали в зал совещаний — туда, где они в первый раз услышали о своем задании. Сопровождал их уже знакомый Квазарову майор с квадратной челюстью. Он буквально пожирал глазами обоих агентов, словно лицезрел сошедших с небес ангелов. Но, как оказалось, это не было связано с важностью их миссии. Агентам предстояла личная встреча с самыми влиятельными людьми страны, с истинными хозяевами Очеловеченной Федерации.

В зале, рассчитанном на двадцать мест, теперь собралось не менее пятидесяти человек: адмиралы военно-космического флота, генералы наземных армий, высокие чины из ВЧК, службы безопасности и разведки, несколько политиков и руководителей крупнейших компаний. Были также приглашены и представители союзной Североафриканской Республики. Несмотря на то, что Очеловеченная Федерация до сих пор сохраняла все внешние признаки демократии: выборный парламент, президента и юридический совет, на самом деле она управлялась военными и спецслужбами, которые практически никогда не появлялись на инфо-экранах.

Лайн и Питри, оба в парадной форме Государственной космической разведки, попытались было незаметно слиться с толпой и скромно встать у стенки, но заметивший их генерал Варкасов приветственно помахал им рукой. На несколько секунд все разговоры смолкли, и сотня глаз обратилась в сторону героев. Лайн невольно поежился от такого обилия пристальных оценивающих взглядов. Даже дельта-клон, казалось, чуть-чуть утратил свое постоянное спокойствие. Впрочем, осмотр быстро закончился и всеобщее внимание переместилось на трибуну.

Первым с краткой речью выступил командующий военно-космическими силами Очеловеченной Федерации Федор Симков:

— Нечасто в одном месте и в одно время собирается столько влиятельных лиц. Но обстоятельства потребовали нашего личного участия. О происходящих событиях меня в полной мере поставили в известность лишь накануне, когда я прибыл в систему Тримарциспы. Примерно в таком же положении оказались и остальные три четверти собравшихся. Буду откровенен — я испытал шок. Мы находимся на рубеже величайших потрясений в истории Земли. И на нас ложиться ответственность за то, насколько безболезненно и безопасно для граждан пройдет вхождение нашей планеты в мир, населенный огромным количеством различных разумных существ. Я благодарю Государственную космическую разведку и Внутреннюю Чистку Кадров за то, что до настоящего времени они хранили в строжайшем секрете всю информацию о контактах с инопланетянами. Это было правильное решение. Все мы должны и впредь стараться, чтобы пугающие факты не обрушились на людей внезапно, неожиданно. Но как бы мы не старались оградить наш народ от ненужных тревог, видимо, все-таки придется постепенно и плавно информировать его о происходящих событиях…

Примерно в таком духе командующий рассуждал около десяти минут. Квазарову уже стало казаться, что все это совещание — пустая трата времени. Он пытался понять, зачем Варкасов притащил его и Питри на эту сходку? Только для того, чтобы они прониклись важностью момента? Чтобы сильнее прочувствовали оказанное им доверие? Но они и так уже прониклись, прочувствовали и осознали все, что только можно.

Следующей выступила адмирал Агриппина Ле Вернье. Она руководила объединенным космическим флотом, который сейчас находился возле Локры-5.

Ее доклад был по-военному четок и лаконичен:

— Инопланетный корабль в настоящее время блокирован кораблями Очеловеченной Федерации и Североафриканской Республики. Этот сектор космоса закрыт на карантин. Объявлено, что на планете Локра-5 обнаружен опасный для людей вирус. Подобные меры ни у кого подозрений не вызвали. По крайней мере, не было зарегистрировано ни одного чужого корабля. Теперь о пришельцах. Они не делают ничего, что могло бы вызвать подозрения. Двигатели их корабля заглушены. Пришельцы охотно идут на контакт. В настоящее время уже составлен базовый словарь языка гер-рукиан. Они не скрывают ни технических характеристик своего корабля, ни информации о количестве экипажа, ни причин своего появления. Впрочем, вы и так уже об этом знаете. Все дополнительные технические данные, уважаемые коллеги, вы можете переписать на свои персоналки сразу же после этого совещания.

После нее с речью выступил министр инфо-пропаганды Очеловеченной Федерации Максуд Рифатов. Как с удивлением узнал Квазаров, не только гражданам Очеловеченной Федерации, но даже ее президенту и парламенту до сих пор ничего не было известно ни о контакте с кораблем гер-рукиан, ни об опасности, грозящей Земле и ее колониям. В настоящее время сотрудниками министерства пропаганды разрабатывался глобальный план постепенного информирования населения. Начать предполагалось с радостного известия о долгожданной встрече с братьями по разуму.

— Вы хоть представляете себе, сколько кораблей ринутся на поиск места контакта? — спросила только что севшая на место адмирал Ле Вернье. — Журналисты, сотрудники иностранных спецслужб, просто любопытные, в конце концов. Как прикажете их сдерживать? Открывать огоньна поражение?

— Ну зачем же идти на такие крайние меры? — обезоруживающе улыбнулся Рифатов — Мы объявим зоной контакта такой сектор космоса, который они будут прочесывать несколько лет.

Федор Симков добавил:

— Я уже распорядился организовать несколько небольших флотилий, которые будут отвлекать внимание от Локры-5. Кстати, что нам скажет начальник ГосСтройКосмоса?

Владимир Уйгуров, глава крупнейшей в мире фирмы, производящей космические корабли, оказался в самом центре зала, поэтому не стал протискиваться к трибуне, а заговорил с места, периодически сверяясь со своим наручным компьютером:

— Сейчас у нас в работе находятся двадцать семь крупных кораблей. Из них три крейсера, четыре десантных корабля и два военно-транспортных. Все остальные суда гражданские. Правда, два из них — класса «Громовержец». Жаль, что только здесь мне объяснили причину экстренного совещания. Но тем не менее я уже отправил на все заводы приказ ускорить работы. Кроме того, я распорядился подготовить резервные стапели для закладки новых крейсеров дальнего радиуса действия.

— Очень хорошо, — одобрил командующий. — Но, боюсь, построить новые корабли мы уже не успеем. До встречи с флотом Гер-Рука остался месяц, до приближения вероятного противника — около трех. Поэтому я отдал приказ основным ударным флотам передислоцироваться в сектор космоса, откуда может начаться вторжение.

— А НОШПА? — напомнила адмирал Ле Вернье. — Как на это прореагируют другие страны?

— Когда мы предъявим всей Земле корабль гер-гукиан, и пришельцы расскажут о нашествии машин, все космические державы вынуждены будут к нам присоединиться.

— Я бы не была в этом так уверена! — довольно резко заявила адмирал.

Большинство разделяло сомнения опытнейшего адмирала.

Лайн вспомнил, что это ее флот в свое время участвовал в так называемом «противостоянии у Куньлуня». Двенадцать лет назад ОФ и НОШПА претендовали на одну богатую серебряной рудой планету, которая находилась на границе их секторов космоса. В космических кораблях из серебра изготавливали все провода и контакты, поэтому оно считалось стратегическим металлом и ценилось очень высоко. Только угроза, что ОФ перестанет продавать американцам «мерцалки», заставила тех отступить.

Симков попытался всех успокоить:

— Старинное соперничество двух наших держав не должно помешать нам объединиться против общего врага. Впрочем, предоставим решение этой проблемы президенту и политикам. Должны же они хоть что-нибудь сделать для своей страны?

Эта своеобразная шутка немного разрядила обстановку.

Следующим взял слово Директор института перспективных научных разработок Валер Ли-Сяо:

— На предприятиях, где производятся межпространственные двигатели — «мерцалки», сейчас в спешном порядке воспроизводят исходные образцы — без предохранителей и блокирующих устройств. Первые опыты с переходом в параллельные Измерения дали противоречивые результаты. С одной стороны, испытатели на некоторое время проникали в параллельные миры и успешно возвращались обратно. То есть рассогласование ближайших Измерений относительно Земли оказалось не очень велико. С другой стороны, складывается впечатление, что Измерения с более низким уровнем реальности как будто «выталкивают» нас обратно, не давая возможности окончательно преодолеть слой межпространства. А Измерения, находящиеся чуть выше по шкале реальности, совершенно не похожи на нашу Вселенную, хотя, если верить отчетам Максима Фрадова, различия на таком небольшом расстоянии не должны были бы быть так велики. Ведь даже вполне пригодные для жизни миры Ожерелья находятся значительно дальше. Некоторые ведущие ученые высказывают предположения, что виноваты в неудачных опытах несовершенные космические корабли, которые не могут синхронизироваться в Измерениях с другими уровнями реальности. Увы, двигатели Хейдля-Уйгурова не развивают достаточной мощности для прорыва в параллельные миры.

— А как же тогда «Большой скачок»? — спросил кто-то с места. Ведь сто пятьдесят лет назад, как оказалось, наши космонавты уже долетели чуть ли не до края мира!

— Очень хороший вопрос. С удовольствием на него отвечу, так как непосредственно перед отлетом сюда я выслушал от ученых столько всевозможных и противоречивых теорий, что могу забить ими все запоминающие кристаллы вашей персоналки. Пока что наиболее убедительной мне представляется идея о том, что «Большой скачок» преодолел полмира только потому, что его «мерцалка» являлась точной копией аппарата, изготовленного, как теперь оказалось, чуть ли не самим всевышним. В наших лабораториях производят межпространственные двигатели другого типа. Они значительно слабее, хотя и более просты в производстве и эксплуатации. Чтобы наладить производство настоящих «мерцалок», требуется время. Не забывайте, что на создание первых образцов уходили годы!

— У нас в запасе нет столько времени, — напомнил Федор Симков. Именно поэтому мы не позволили Вам забрать для изучения ту самую первую «мерцалку».

Квазаров почувствовал, что скоро речь зайдет о их задании. И точно. На трибуну поднялся генерал Варкасов.

— Нашей службой в сотрудничестве с ВЧК в кратчайшие сроки подготовлены сотрудники для проверки всех имеющихся сведений. У нас есть инопланетный корабль, есть мощная «мерцалка», есть решительные и смелые люди. — При слове «люди» никто не высказал удивления, хотя все прекрасно знали, что один из агентов не совсем подходит под это определение. — Мы знаем, где находится Гер-Рук. Поэтому сможем определить, насколько велика опасность для Земли, и существует ли она вообще. Собственно, мы уже сутки назад могли бы отправить «Золотую каплю» в полет. Однако, вникнув во все обстоятельства, командующий Военно-Космическими Силами отложил старт. Теперь я понимаю, что он прав. Мы не можем отправлять единственный имеющийся у нас инопланетный корабль в неизвестность, предварительно не использовав его для более важной задачи. Перед этим совещанием я долго беседовал с руководителем Службы безопасности Лавром Киверовым. Если наши корабли не могут исследовать окрестности Земли в других Измерениях, то сделать это должна «Золотая капля». Если допустить, что гер-рукиане говорят правду, и мы не можем противостоять машинной цивилизации, то придется эвакуировать население в параллельные миры.

Один из политиков воскликнул:

— Но за столь короткое время мы не сможем эвакуировать ВСЕХ граждан!

Варкасов помолчал, обвел взглядом всех собравшихся в зале и веско произнес:

— Гер-рукиане тоже не смогли. Я ответил на ваш вопрос?

Повисла пауза. Правители Очеловеченной Федерации глубоко задумались. Но волновало их вовсе не то, что придется пожертвовать большей частью населения. Такие проблемы никогда не затрагивали душу власть имеющих (если вообще допустить, что у подобных людей есть души). Генералы и адмиралы прикидывали, какие меры надо принять, чтобы не допустить массовых волнений в случае глобальной эвакуации, кому поручить составление списков беженцев, как обеспечить безопасность собственных персон.

Напряженное молчание нарушил вопрос:

— А если наши вероятные враги тоже смогут переместиться в межпространство?

— Это невозможно, — ответил Валер Ли-Сяо. — «Мерцалки» управляются только людьми. Машины просто не смогут ими воспользоваться.

— А вы уверены, что нет других способов попасть в иные миры?

— Нам они пока неизвестны. Но это не значит, что их нет.

— Итак, — снова взял слово командующий военно-космическими силами, — первоначальные задачи определены. За короткое время нам надо превратить Землю в неприступную крепость, но в то же время предусмотреть возможность отступления. Остается только надеяться, что нам не придется прибегать к крайним мерам… За работу, граждане.

На этом и закончилось совещание высшего руководства Очеловеченной Федерации.

Первое задание агентов Лайна Квазарова и Питри Черского заключалось в том, чтобы обследовать окрестности Земли в параллельных Измерениях и выяснить, возможна ли эвакуация людей на имеющиеся там планеты. Всего-то.

Глава 4. Первый полет «Золотой капли»

Лайн Квазаров и Питри Черский заняли свои места в кабине «Золотой капли». Теперь здесь все было приведено в порядок, оборудование надежно закреплено, регенерационная воздушная система включена. Лайн одел шлем управления и «глазами» корабля окинул сухой док. Ангар был очищен от всей научной аппаратуры, и теперь стало понятно, что на самом деле это трюм старинного космического танкера, в котором некогда перевозили сжиженный газ.

— Все системы в норме. К старту готов, — доложил Квазаров.

— Удачи вам, ребята, — голос генерала Варкасова на другом конце радиосвязи был напряжен, как никогда.

Агенты знали, что в этот момент в центре управления собрались почти все, кто присутствовал на совещании десять часов назад. Некоторые даже отложили свой отлет с Оруженосца-1, чтобы лично наблюдать за стартом инопланетного корабля.

Заработали насосы, выкачивающие из сухого дока воздух.

— Питри, ты веришь в Бога? — спросил Лайн.

— Теперь верю. Мы же видели отчет Фрадова…

— Тьфу, черт! Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что мы сейчас либо благополучно стартуем, либо нас разнесет на атомы.

— Я бы предпочел первый вариант.

— Я бы тоже.

Начали расходиться створки люка танкера, открывая выход в космос.

Квазаров услышал голос полковника Штильман:

— Дорога свободна. Взлет разрешаю.

Лайн глубоко вздохнул и послал мысленный приказ корабельному компьютеру. «Золотая капля» легко поднялась и зависла точно в центре трюма. В шлеме послышался гул голосов потрясенных генералов и адмиралов.

— Дорога свободна, — повторила полковник, исполняющая сейчас функции диспетчера.

— Тогда мы выходим, — сказал Квазаров.

Корабль медленно прошел через люк. Теперь «глазам» Лайна открылась поверхность Оруженосца-1. Она выглядела также, как и поверхности всех остальных малых небесных тел, лишенных атмосферы: скалы, кратеры, песчаные моря. Прямо внизу находился старинный космический танкер. Его люк медленно закрывался.

— Мы уже летим? — спросил Питри.

— Да, мы в космосе, — ответил Лайн.

Только сейчас он сообразил, что забыл включить мониторы на пульте управления, поэтому его напарник находится в полном неведении. Испытывая легкое чувство раскаяния, Квазаров исправил свою ошибку.

— Похоже на поездку в электромобиле, — сказал Питри, когда на экране перед ним возникло то же изображение, что и в шлеме Лайна. — Пока я летел с Земли к Тримарциспе, отсутствие понятий «верх» и «низ» было самым неприятным.

Действительно, гравитационный преобразователь не только приводил в движение инопланетный корабль, но и создавал внутри него естественный уровень притяжения.

— Нас хорошо охраняют, — Лайн увеличил изображение на мониторе и навел фокус на один из пяти военных кораблей, которые кружили неподалеку.

— Скорее не нас, а тех граждан, которые остались внизу, — заметил Питри.

Оруженосец-1 быстро уменьшался в размерах. Конечно, «Золотая капля» могла бы в любой момент совершить межпространственный скачок, но Лайн по укоренившейся привычке сохранял дистанцию, установленную для обычных земных кораблей. Ведь на старте двигатели Хейдля-Уйгурова выбрасывали многокилометровую струю плазмы и микроволнового излучения.

— Навожу корабль на цель, — произнес Лайн. Эти слова предназначались центру управления полетом.

Расстояние было уже довольно велико, поэтому ответ пришел с задержкой в несколько секунд:

— Ждем вас обратно через сто часов. Счастливого пути!

Квазаров сжал рукоятки «мерцалки». Ощущения от контакта ничуть не походили на привычные серийные модели. Черные агаты оказались неожиданно теплыми, словно межпространственный привод сам просился в руки. Лайн почувствовал, как по его предплечьям пробежали приятные искорки. Он сказал: «Поехали!» и сжал кулаки.

Серая пелена межпространства обволокла «Золотую каплю», но ни один из электронных приборов, находящихся внутри корабля, не отключился. Еще одно преимущество в сравнении с земной техникой. Лайн снял шлем и перешел на ручное управление. Теперь, в открытом космосе, постоянное мысленное общение с компьютером уже не было такой необходимостью.

— До Земли мы долетим за тридцать шесть минут, сорок целых и двадцать восемь сотых секунды, — сказал Квазаров.

— Неплохо. Сюда я летел целых сто восемь часов, — отозвался Питри.

— И это еще не самая высокая скорость нашего скакуна. Просто я не хотел давать полную нагрузку на двигатель.

— Это разумно.

Они помолчали. Лайн просто не знал, о чем можно говорить с дельта-клоном, а у того, похоже, потребности в общении просто не было.

— Мы могли бы перейти в параллельное Измерение прямо здесь, — наконец произнес Квазаров.

— Но у нас же есть приказ: исследовать окрестности Земли, — в спокойном голосе Черского Лайну почудились нотки предупреждения.

«Интересно, кто из нас кого должен контролировать?» — подумал он.

В тишине прошло еще несколько минут.

— Скоро увидим Землю, — сказал Лайн.

Питри никак на это не прореагировал.

«Черт, — подумал Квазаров, — ну и напарничек».

Вслух же он произнес:

— Я никогда не был на Земле. Я родился на Скифии.

— Я знаю. Планета Скифия в системе звезды «АМ — семьдесят три». Имеет два естественных спутника. Коэффициент терраподобности — ноль восемьдесят девять. Развитие естественной жизни примерно соответствует земному Силурийскому периоду. На первое января двести тридцать восьмого года зарегистрировано восемьсот тысяч триста сорок четыре жителя. Два космопорта…

— Достаточно, достаточно! — воскликнул Лайн. — Верю, что ты знаешь наизусть весь космический классификатор.

— Я выучил его три дня назад. Подумал, что может пригодиться.

— Но у нас же есть вот это, — Лайн постучал ладонью по пульту управления.

— То есть ты хочешь сказать, что сам не помнишь классификатор? спросил Питри, и Квазаров с удовлетворением констатировал, что на лице дельта-клона проявилось искреннее удивление.

— Почему же? Помню! Только мне проще — я изучал его на практике последние пятнадцать лет.

— Да, проще, — согласился Питри. — Но я быстро обучаюсь.

— Я тоже, — сказал Лайн, широким жестом обведя пульт управления инопланетным кораблем.

— Как ты стал разведчиком? — как бы невзначай спросил Питри.

Лайну скрывать было нечего:

— Мой отец занимался доставкой грузов с орбиты. Большие рейсовые звездолеты сбрасывали контейнеры возле спутника и там же забирали цистерны с аммиачнокислым тетрихлоданом. Отец с самого раннего детства начал брать меня с собой на челночный буксир, так что разбираться в управлении космическим кораблем я начал раньше, чем научился читать и писать. Когда мне исполнилось двенадцать, я первый раз самостоятельно вывел в космос настоящий груз. У отца к тому времени уже появилась небольшая флотилия из четырех буксиров, и свой старый челнок «Ураган-29» он подарил мне. Наверное, он рассчитывал, что передаст мне свое дело. Но я уже тогда знал, что таскать контейнеры на орбиту и с орбиты — не для меня. Я мечтал о большом космосе, о далеких неисследованных мирах… Короче, когда меня призвали в армию, я сделал все, чтобы попасть в Курьерскую службу. И меня взяли.

Питри понимающе покивал головой. Ему не надо было объяснять, что Курьерская служба всегда работала в тесном контакте с Государственной космической разведкой. Так как корабли землян намного опережали скорость света, обычные волновые средства связи между планетами в Космическую эру оказались непригодны. Поэтому обновления ресурсов мировой инфо-сети перевозились с планеты на планету на межпространственных кораблях. Все новости, сообщения, письма, фильмы, передачи и прочая гражданская информация записывалась в компьютеры рейсовых звездолетов, которые копировали ее на серверы тех планет, возле которых останавливались. А для доставки особо срочных, военных, дипломатических и иных посланий государственной важности использовалась Курьерская служба.

Лайн продолжил рассказ:

— Как и положено, два года я отлетал на скоростных кораблях Курьерской службы. И после окончания срока службы мне было сделано предложение продолжить работу в разведке. Это настолько совпадало с моими мечтами, что я не колебался ни секунды. Собственно, для себя я все решил уже давно. Однако в первые годы после поступления на службу я несколько раз пожалел, что выбрал именно этот жизненный путь. Меня сразу же направили в Центр предварительной подготовки. Тогда-то я узнал, что Государственная космическая разведка — это не только новые планеты и приключения. Главными качествами разведчика считались выносливость, терпение и умение нестандартно мыслить. Наверное, меня уже тогда приметили и выделили из остальных курсантов, так как все тестеры, тренажеры и симуляторы запускались для меня на полную мощность. До сих пор удивляюсь, почему в разведшколе я не покалечился или не сошел с ума. Самое странное, что я даже сумел закончить ее с отличием.

— Я тоже с отличием закончил свою школу, — усмехнулся Питри, но в его глазах не было ни капли веселья. Должно быть, воспоминания были не слишком приятными.

Лайн посмотрел на хронометр:

— Скоро Земля. И начало нашей миссии.

Он одел шлем. До выхода из межпространства оставалось меньше минуты.

Три, два, один! «Золотая капля» оказалась в реальном космосе. Далекие звезды светились, как серебряные шляпки гвоздей на фоне черного бархата. Теперь оставалось проверить, насколько правильно Дунь-Фэй настроил корабельный компьютер.

В голове Лайна появились яркие образы: красно-золотая звезда, голубая планета в паутине белых облаков со светло-серым спутником, другие небесные тела. Схема расположения планет выстроилась в знакомую Солнечную систему. До нее оставалось всего три секунды скачка в межпространстве. Квазаров вновь включил «мерцалку», сразу же выключил ее…

…И «Золотая капля» вышла на орбиту Земли. Появление корабля осталось незамеченным для спутников контроля околоземного космического пространства. Ведь их датчики были настроены на раскаленные выхлопы реактивных двигателей ракет и космических кораблей.

— Земля! — с непонятной щемящей тоской в сердце Лайн посмотрел на родину человечества. Он не ожидал, что вид этой планеты произведет на него такое впечатление. Ему захотелось приземлиться, ступить на зеленую траву…

Но его мечты прервал Питри:

— Великолепная работа! Я бы не смог сюда попасть меньше, чем за пять «челночных» прыжков.

— Работа только начинается, — покачал головой Лайн. — Ты готов?

— Готов.

— Тогда вперед.

Вновь заработала «мерцалка», но на этот раз не для того, чтобы переместить корабль в линейном направлении. Она перевела его в мир с более высоким уровнем реальности — в параллельное Измерение.


* * *
— Оно и правда, совсем не похоже на наше, — сказал Лайн, «рассматривая» окружающий мир корабельными приборами.

Питри также не отрывал глаз от мониторов, на которых быстро пробегали строчки символов и сменялись яркие картинки. «Золотая капля» анализировала мир, в котором оказалась, и сообщала своим пилотам, что здесь ей не нравится. Окружающий космос походил на размытые разноцветные кляксы, разбросанные по черному полю.

— Я думал, что мы увидим такие же звезды и планеты, как и в нашей Вселенной, — задумчиво произнес Черский. — Или мы тоже попали на край света?

— Нет, — Лайн сверился с показаниями приборов. — От Земли нас отделяет всего лишь тонкий слой межпространства.

— Смотри — планета!!! — внезапно закричал Питри. — Летит прямо на нас!

— Черт! — Лайн бросил корабль на четверть секунды в сторону.

Теперь с безопасного расстояния они могли наблюдать, как там, где только что находилась «Золотая капля», с невероятной скоростью пронеслась целая планета. Вернее, не целая.

— Что это? — получилось, что Квазаров задал этот вопрос одновременно и компьютеру, и своему напарнику.

Поэтому он одновременно получил два ответа.

Питри:

— Это похоже на нашу Землю, из которой выдрали половину поверхности. Там, где должны находиться Антарктида и Южная Америка, теперь гигантская воронка. Но это невозможно! По всем законам физики, после подобного взрыва планета должна была бы просто развалиться на куски.

Компьютер:

— Наблюдается нестабильная материя. Для данного уровня реальности это не характерно. Можно предположить искусственное происхождение диссонансных рассогласований.

— Спасибо за ценную информацию, — иронично поблагодарил Квазаров.

Черский не сообщил ему ничего того, что он не видел бы собственными глазами, а компьютер произнес полную бессмыслицу. Хотя…

— Питри, компьютер считает, что эта дыра искусственного происхождения.

— Лайн, это НЕ ДЫРА!

Хаотично кувыркающаяся в космосе планета повернулась к наблюдателям другой стороной. И воронка сместилась! Антарктида и Южная Америка объявились целыми и невредимыми, зато исчезла часть Северной Америки и половина Атлантического океана.

— Нестабильная материя, — вслед за компьютером повторил Лайн. Вот, значит, что это такое.

Питри сказал:

— Теперь понятно, что имел в виду Валер Ли-Сяо. Не удивительно, что обычные корабли не могли тут долго находиться. И дело вовсе не в их несовершенстве. Может, переместиться еще на один уровень вверх, посмотреть, что там?

— Да, пожалуй, — Лайн потянулся к «мерцалке». — Что это?!

— Где?

— Будь я проклят, если это не сигнал «СОС»! — воскликнул Лайн.

— Не может быть, — Питри «прилип» к монитору. — Ты уверен?

— Кажется, да, — Лайн в это время пытался выжать из сенсоров «Золотой капли» максимум возможностей. — Сигнал очень слабый. Исходит откуда-то из района Мексики.

Хотя эта планета не полностью копировала параллельную Землю, общие очертания материков и океанов примерно совпадали, поэтому оба агента, не сговариваясь, перешли на привычные названия.

— Может, это один из кораблей Ли-Сяо? — предположил Питри.

— Не знаю. Компьютер говорит, что с такого расстояния не может дать увеличение. Слишком много помех. Будем сближаться!

— Это опасно?

— Опасно уже то, что мы здесь находимся.

— Но мы не можем неоправданно рисковать кораблем, — заявил Питри.

— Но мы не можем бросить людей без помощи, — в тон ему ответил Лайн.

Внезапно ему пришло в голову, что, вполне вероятно, для дельта-клона подобный аргумент покажется неубедительным, поэтому он добавил:

— Может быть, это корабль с учеными. Тогда от них мы узнаем, что тут происходит.

— Ладно, — с долей сомнения произнес Питри. — Наверное, ты прав.

— Тогда идем на сближение с планетой.

Но в этот момент гигантская воронка стала быстро расширятся и накрыла сразу обе Америки. Еще через секунду это была уже не дыра. Половина планеты исчезла, и потрясенные агенты могли наблюдать как-бы Землю в разрезе — тонкий слой коры, магму, раскаленное центральное ядро.

— Что происходит? — воскликнул Питри. От его невозмутимости не осталось и следа.

— Понятия не имею, — Лайн пытался найти общий язык с компьютером, но тот транслировал ему в мозг лишь совершенно непонятные образы.

Еще через несколько секунд от планеты остался кусок, похожий на вырезанную дольку арбуза. А потом исчез и он.

Питри молчал, ожидая ответа.

После минуты общения с компьютером Квазаров сообщил:

— Кажется, я понял. Это Измерение испорчено. Причем, кажется, испорчено преднамеренно. Здесь разрушены все причинно-следственные связи, искажена структура пространства. Именно поэтому предметы здесь то появляются, то исчезают.

— А куда они исчезают — в межпространство?

— Может быть. Подожди… Ага! Компьютер предполагает, что здесь вообще нет деления на пространство и межпространство. То, что мы видим вокруг — результат их смешения. И поэтому…

— Можешь не продолжать, — воскликнул Питри. — Смотри — Солнце!

Также, как раньше планета, на экранах внезапно возник целый участок космоса. Золотисто-оранжевая звезда в ореоле протуберанцев на фоне черного космоса. Как будто агенты выглянули в иллюминатор.

— Теперь все ясно, — сказал Питри. — Остается только решить, что нам делать дальше.

— Как это — что? — удивился Лайн. — Искать параллельную Землю. Спасать людей.

— Тогда чего же мы ждем?

— Ничего, — пожал плечами Лайн и запустил «мерцалку».

На этот раз он сместился не на целый уровень реальности, а только на половину. Его расчет оказался верен — теперь вокруг можно было наблюдать более привычную картину. Звездное небо составляло почти треть видимого пространства. Неподалеку находились целые Земля с Луной, а, прибегнув к сенсорам «Золотой капли», Лайн обнаружил параллельные Марс и Венеру. Правда, на месте Солнца и остальных планет сейчас красовались участки светло-серой субстанции межпространства. При их освещении Земля казалась особенно зловещей, черно-белой и безжизненной.

— Вот мы и догнали нашу беглянку, — удовлетворенно произнес Лайн.

— Сигнал «СОС» еще слышен? — спросил Питри.

— Куда ж он денется? Есть. Правда, все такой же слабый.

— Значит, мы тоже можем приземлиться и обследовать планету. Но надо успеть, пока она вновь куда-нибудь не исчезла.

— Тогда приготовься. Иду на посадку.

Теперь «мерцалка» не требовалась. «Золотая капля» полетела к параллельной Земле сквозь космос.

— Какой-то это странный сигнал, — заметил Квазаров. — Постоянно повторяются «три тире, три точки, три тире, три точки», но не передаются ни опознавательные сигналы корабля, ни его название, ни причина аварии.

— Может, это ловушка? — предположил Питри.

— Все может быть. Но тогда нам тем более надо разобраться, кто ее установил. Сразу садиться не будем. Выходим на орбиту.

Когда «Золотая капля» сделала три полных витка и на мониторах появилось увеличенное изображение планеты, Лайн снял шлем и молча посмотрел на Питри. Тот также не мог произнести ни слова.

Параллельная Земля когда-то была обитаема! Теперь же ее поверхность представляла собой сплошное поле боя: выжженная земля, огромные оплавленные воронки, останки гигантских мегаполисов, заросшие чахлой растительностью дороги.

— Сигнал «СОС» идет вот из этого района, — нарушил молчание Квазаров. — Это город. Точнее, был город.

— Может, на этой планете еще сохранилась жизнь?

— Конечно, сохранилась. Вот только разумных существ на ней больше нет. Анализаторы «Золотой капли» определили степень развития ноосферы. Сейчас она близка к нулю.

— Судя по тому, что аборигены сделали со своим миром, она и раньше была невысока, — заметил Питри.

— Ну, что же, нашей Земле тоже грозило нечто подобное, — рассудительно произнес Лайн. — Если предположить, что на двух параллельных планетах и жизнь развивалась примерно одинаково, то, значит, тут тоже жили люди. Только они не смогли выжить, а мы смогли. Именно поэтому мы здесь, а не они у нас.

— А вот это как сказать, — Питри показал пальцем на маленький квадратик возле одного из городов. — Увеличь-ка этот участок.

Лайн увеличил изображение. Перед глазами агентов предстал инопланетный космопорт. Несмотря на разрушение и запустение, некоторые корабли еще можно было опознать. Это были самые настоящие «летающие тарелки» разных пропорций и размеров.

— Ну вот мы и разгадали загадку НЛО, — задумчиво произнес Питри. Теперь понятно, почему с середины двадцатого века и до начала Космической эры на Земле видели корабли пришельцев, а потом они внезапно исчезли. Судя по разрушениям, лет двести назад тут все и произошло.

— Ты хочешь сказать, что эти жители параллельного мира тоже использовали «мерцалки»?

— Конечно, не наши «мерцалки», а какой-то свой межпространственный двигатель. Судя по старым документам, посещения пришельцев можно скорее назвать опытами с перемещениями между Измерениями. Вспомни, на протяжении ста лет на Землю сыпались только их обломки. Если проанализировать повреждения поверхности планеты, то можно предположить, что тут произошла не война, а какая-то катастрофа. Возможно, местные жители не смогли справиться с силами природы.

— Питри, если развить твою мысль дальше, то и все окружающее пространство покорежено опытами этих людей.

— Очень может быть, — не стал спорить дельта-клон. — Я не удивлюсь, если покинув окрестности этой системы, мы обнаружим вокруг нее нормальный космос… Так мы садимся или нет?

— Садимся, — вздохнул Квазаров и снова натянул шлем.

«Золотая капля» мягко вошла в атмосферу мертвой планеты. Снижение началось где-то в районе Пиренейских островов (которые примерно соответствовали одноименному полуострову на Земле, но протянулись длинной грядой вдоль побережья Африки), а закончилось возле Мексики. Теперь корабль кружил над городом на высоте двух километров. Не прошло и минуты, как компьютер смог точно определить источник сигнала «СОС».

Он исходил из-под гигантского купола диаметром не менее километра и высотой около трехсот метров. Вообще, вблизи инопланетный город произвел на обоих агентов сильное впечатление. По части строительства местные жители намного обогнали землян. Похоже, они предпочитали тяжеловесную массивную архитектуру, вполне соответствующую размерам зданий.

— Сядем там, — Лайн показал на ближайший перекресток.

— Ладно, — привычно согласился Питри.

Корабль опустился и завис в метре над уличным покрытием, немного похожим на асфальт. «Золотая капля» не имела ни опор, ни колес. Гравитационный привод обеспечивал не только движение, но и парковку корабля.

Лайн снял шлем:

— Ну, что же, приступаем?

— Я приступаю, — уточнил дельта-клон. — На разведку пойду я. Ты останешься в корабле.

Это было сказано таким тоном, что Квазаров даже не подумал спорить. Тем более, что его напарник был абсолютно прав: именно так по инструкции полагалось действовать на незнакомой планете.

Лайн открыл входной шлюз. Точнее, включил. Часть обшивки «Золотой капли» превратилась в поток света, который уперся в землю. От входного люка до поверхности планеты было около четырех метров. Но, делая шаг в световой проход, человек сразу попадал на уровень земли. Кроме того, свет выполнял функции шлюза и надежного изолятора. Земные ученые, изучавшие инопланетный корабль, убедились, что покидать корабль можно было даже в открытом космосе. Но ни один из них не смог предложить хотя бы гипотезу, объясняющую принцип работы этого устройства.

Агенты выдвинули через шлюз телескопическую штангу, на конце которой были закреплены анализаторы внешней среды. Дунь-Фэй не смог определить, как проводить подобные замеры средствами корабля, поэтому пришлось оснастить «Золотую каплю» стандартным комплектом для исследования новых планет.

По дисплею анализатора побежали столбики цифр. Оказалось, что уровень радиации здесь не превышает допустимого уровня, болезнетворных бактерий в ближайшем пространстве не обнаружено, и только процентное содержание кислорода в воздухе меньше, чем на Земле.

— Здесь даже можно находиться без скафандра, — сказал Питри. — Одной маски для дыхания вполне достаточно.

— И все-таки боевой скафандр придется надеть. Так положено по инструкции, — с едва скрываемой ехидцей напомнил Лайн, отыгрываясь за постоянную правоту дельта-клона.

— Придется, — без тени колебания согласился тот.

Он натянул на себя герметичный комбинезон, усиленный на груди, бедрах и локтях зеркальными бронепластинами, которые защищали от пуль и потоков световых и тепловых пучков. Потом надел систему автономного жизнеобеспечения и подключил все шланги.

Лайн протянул ему шлем:

— Ну, не подведи.

Питри с какой-то теплой благодарностью посмотрел в глаза своему товарищу:

— Ты тоже не теряй меня из вида.

— Ладно.

Питри надел шлем и включил скафандр. Лайн поспешил вернуться в кресло пилота и надел шлем. Он настроился на волны инфо-камеры и передатчика, встроенных в шлем скафандра, так что теперь мог видеть то же самое, что и напарник, и разговаривать с ним. Он заметил, что Черский снял с креплений десантный автомат и пистолет.

— Ты собираешься на войну? — вежливо полюбопытствовал Квазаров.

— Я не доверяю этому спокойствию.

— И напрасно. Датчики корабля уверяют, что в радиусе двадцати километров нет ни одного живого существа крупнее кошки.

— Ну, во-первых, даже кошки бывают опасны. А во-вторых, ты уверен, что в окружающих зданиях никто не прячется?

Лайн промолчал. Питри снова оказался прав. Несмотря на то, что до входа в купол надо было сделать всего двадцать шагов, эта дистанция на чужой планете могла оказаться смертельно опасной и совершенно непреодолимой.

— Я готов, — сказал Питри.

Лайн почувствовал в голосе дельта-клона ледяное спокойствие.

«Впрочем, а что еще ожидать от убийцы на службе ВЧК?» — подумал он.

Вслух же произнес:

— Я тоже. Связь в норме. Выходи.

Агент Черский сделал шаг в световой поток, вошел в него, а вышел уже внизу, ступив на твердую мостовую инопланетного города.

— Ну, как? — спросил Лайн.

Питри немного постоял у шлюза, осмотрелся, потопал ногой по мостовой:

— Нормально. Иду к входу в здание.

Лайн следил за его передвижением с двух точек: снаружи — средствами корабля и изнутри — через инфо-камеру в скафандре.

Питри не торопился, но и не медлил понапрасну. Он приблизился к толстым дверям из тусклого металла и разноцветных стекол. Над дверьми красовалась надпись, состоящая из трех строчек шрифта, похожего одновременно на руны и на иероглифы.

— Здесь нет ручек, — сообщил Питри.

— Я вижу. Попробуй толкнуть двери или сдвинуть их в сторону.

Дельта-клон прикрепил автомат к держателю на бедре и двумя руками толкнул сначала одну створку, потом другую. По его участившемуся дыханию Лайн понял, что он прикладывает все свои силы. Но двери не поддались. Тогда Питри попытался их раздвинуть, опустить вниз или поднять вверх. Вновь безуспешно.

— Может, стоит поискать другой вход? — предложил дельта-клон.

— Другого входа нет. Точнее, есть, но лучше его не использовать.

— Что ты имеешь в виду?

— Сканеры корабля показывают, что все пространство под городом испещрено подземными коммуникациями. Тоннели связывают практически все здания в единую сеть. Оттуда можно попасть и в этот купол. Но я бы не советовал тебе лезть под землю на чужой планете. Подземные уровни тянуться глубоко вниз. Даже корабельные сканеры не достают до их нижних этажей.

— Понял. Сигнал «СОС» точно исходит изнутри купола? Не снизу?

— Точно.

— Тогда остается только одно, — Питри вновь взял в руки автомат и снял с предохранителя один из стволов — самый толстый, предназначенный для ракет. — Лайн, на всякий случай закрой шлюз.

— Ты что, хочешь взорвать дверь?

— А что такого? Ведь там могут находиться люди, попавшие в беду.

— За разрушение инопланетных сооружений любой ученый убил бы тебя на месте.

— Мы и так подарим ученым целую планету. Одной дверью больше, одной меньше, какая разница? — Говоря это, Питри отходил все дальше и дальше от двери, пока не смог спрятаться за «Золотую каплю». — Я стреляю.

С легким хлопком ракета вылетела из ствола и врезалась в двери. Раздался оглушительный взрыв, и все вокруг заволокло пылью. Но и сквозь нее Лайн мог хорошо видеть благодаря возможностям корабельных приборов. Впрочем, и в скафандр Питри были встроены радар и эхолот, которые позволяли ориентироваться в условиях плохой видимости.

Лайн сказал Питри:

— Ты пробил в дверях хорошую дыру, но неплохо бы расширить проход.

— Я вижу. Второй выстрел.

Следующая ракета напрочь снесла одну из створок.

— Вот теперь нормально, — произнес Лайн. — Дорога открыта.

Не дожидаясь, пока осядет пыль, Питри двинулся к входу. Он приготовил к стрельбе ствол-пулемет и микроволновый излучатель.

— Я вхожу в здание. Темно. Включаю подсветку.

Теперь Лайн видел только то, что высвечивали лучи света из фонарей, закрепленных с двух сторон шлема скафандра. Прямо перед инфо-камерой пританцовывал прицел автомата. Питри ни на секунду не терял бдительности.

Первые же брошенные внутрь взгляды позволили обоим агентам прийти к примерно одинаковому выводу:

— Похоже, это что-то вроде музея.

— Или научной лаборатории.

— Скорее, это все же музей. Никакой научной аппаратуры. Только витрины и экспонаты.

— Да, теперь и я вижу. Ты прав. Это действительно очень похоже на музей. Или на склад.

Высокие полу-витрины, полу-стеллажи тянулись высоко вверх, до самого потолка. Они имели разные размеры, да и проходы между ними не были прямолинейными. Казалось, что Питри попал в лабиринт из металла и стекла.

— И что дальше? — спросил дельта-клон.

— Сигнал исходит примерно из середины купола. Иди вперед, только осторожно.

— Иду.

Лучи фонарей высвечивали содержимое витрин инопланетного музея. В самом начале, возле входа, были сложены образцы различных растений. Одни из них были совершенно незнакомы агентам, другие очень напоминали земные. Все они находились в прозрачных капсулах кубической формы и выглядели, как только что сорванные. За прошедшие столетия листья не утратили свежести зелени, а цветы все так же радовали глаз своими разноцветными лепестками.

— Да тут целые деревья! — повернув голову, Питри высветил огромные капсулы, в которых находились представители земной флоры: дубы, ясени, клены. Их ряды терялись вдали и в вышине.

— А вот и инопланетяне! — воскликнул дельта-клон.

Лайн едва не подпрыгнул, но потом сообразил, что слова напарника относятся не к самим инопланетянам, а к их изображениям.

На некоторых прозрачных капсулах были наклеены листки какого-то тонкого сероватого материала, на котором можно было разглядеть потускневшие, но все еще хорошо сохранившиеся изображения обитателей этой планеты.

— Они так похожи на людей… — с долей разочарования протянул Лайн. Он ожидал, что пришельцы будут выглядеть так, как их было принято изображать в инфо-фильмах: зеленокожими, с большими головами, глазами в пол-лица, тонкими «паучьими» конечностями.

— А ты посмотри вот на это! — Питри поднял с пола еще один лист не то бумаги, не то пластика, и поднес его к самой камере.

На маленькой фотографии виднелись три обнявшихся инопланетянина на фоне «летающей тарелки». Сама тарелка стояла в лесу, причем лес был явно земной. Об этом говорили хорошо различимые березы, сосны и ели. Инопланетяне были одеты в обтягивающие гладкие комбинезоны и, самое главное, один из них держал в руках шлем — с большими линзами напротив глаз, с сильно увеличенной затылочной частью.

— Вот и ответ еще на одну загадку, — сказал Питри.

— Ну конечно! — сообразил Лайн. — Кто же высаживается на чужую планету без скафандра? Если бы местные жители сейчас посмотрели на тебя, они бы решили, что у землян на голове всего один огромный глаз, а на спине — чудовищный горб.

Питри прошел ряды с растениями, после чего на стеллажах появились капсулы с разнообразными животными. Так как Черский двигался к центру купола, потолок поднимался все выше и выше, так что до верхних уровней свет уже не доставал. Но и того, что видели два агента, было достаточно, чтобы понять: местные жители некогда посещали не одну только Землю. Лайн и Питри начали ориентироваться в маркировке капсул, которая была нанесена на их левом нижнем углу. Хотя инопланетный шрифт оставался загадкой, надписи были сделаны на цветном фоне. Все, что относилось к Земле, обозначалось желтым цветом. Кроме него, имелись бледно-голубой, ярко-алый, свинцово-серый и насыщенный синий цвета.

— Они посетили по меньшей мере пять планет, — вслух подумал Лайн.

— Или же только четыре, — возразил Питри. — Возможно, один из цветов соответствует их собственной планете.

— Ну, я не думаю, что в одном музее они смешали бы экземпляры из других миров и свои собственные образцы.

— Тоже верно, — не стал спорить дельта-клон. — Как бы то ни было, это целый рай для команды Валера Ли-Сяо.

После нескольких секунд колебаний Лайн сказал:

— Питри, я кажется понял, откуда исходит сигнал «СОС».

— Я уже давно догадался. Но проверить все-таки надо.

— Да, надо. Тем более, что до источника сигнала тебе осталось около сорока метров.

Питри обогнул стеллаж, в основании которого находились огромные капсулы с африканским слоном, китом-касаткой и гигантским червем-сороконожкой из какого-то чужого мира.

— Так и есть, — сквозь сжатые зубы процедил Лайн.

Лучи фонарей осветили капсулу, внутри которой находилась молодая женщина. Она была обнажена, но за ее спиной в прозрачной массе были развешены старинный скафандр пилота и нижний трикотажный комбинезон. Внизу, под ногами, стоял контейнер для выживания. В его комплектацию помимо всего прочего входил и радиомаяк, посылавший сигнал «СОС».

— По крайней мере, они выделили человека из все остальной коллекции, — тихо произнес Питри.

Только теперь Квазаров сообразил, что куб с женщиной установлен на небольшом постаменте, а сверху на него не сложены другие экспонаты.

— Я кажется понял принцип этого музея, — сказал Лайн, стараясь отвлечь самого себя и напарника от мрачных мыслей. — На периферии находятся растения, ближе к центру — животные. В середине — человек. Эти инопланетяне классифицировали экспонаты не по принадлежности к разным планетам, а по степени разумности.

— Пусть с этим разбираются ученые. Что будем делать с ней?

— Не знаю, — честно признался Лайн. — Но оставлять ее здесь как-то… неправильно.

— Тогда… — Питри поднял ствол автомата.

— Подожди. Может, возьмем ее с собой?

— Этот куб в шлюз не пролезет.

— Да. Черт, — Лайн отчаянно пытался найти верное решение. — Давай оставим ее на месте. Стояла она тут больше двухсот лет, постоит и еще немного, пока наши ученые не посмотрят на…

— Боюсь, что нашим ученым будет совершенно не до этого, — напомнил Питри.

— Да. Черт, — повторил Лайн. Он ни как не мог ни на что решиться.

И в этот момент подал голос бортовой компьютер «Золотой капли». Квазаров с большим интересом выслушал его сообщения, после чего связался с напарником:

— Питри, у нас большие проблемы!

— Так ихдаже несколько?

— Не время шутить. Во-первых, компьютер предупреждает, что эта планета скоро вновь войдет в зону нестабильной материи.

— Ну, особой опасности это не представляет…

— А во-вторых, — перебил Лайн, — на подземных уровнях что-то движется. Или кто-то движется. Пока это трудно определить. Похоже, что это группа существ или автоматических устройств. И они поднимаются. Возвращайся на корабль.

— Возвращаюсь, — Питри еще раз оглядел куб с замурованной девушкой. — Лайн, она очень красивая.

Эти слова поразили Квазарова. Дельта-клон, оказывается, не бездушный механизм!

Словно прощаясь с девушкой, Питри протянул руку и похлопал по прозрачной капсуле. Постамент, на котором она стояла, отозвался низким гудением.

— Осторожно! — закричал Лайн.

Но Питри и так уже отпрыгнул в сторону и взял автомат наизготовку. Гудение усилилось. Прозрачный куб мелко завибрировал и покрылся паутинкой трещин. Они почти полностью скрыли фигуру девушки. А потом куб треснул и рассыпался на мелкие кусочки. Девушка обмякла и упала… со слабым стоном.

— Она жива! — одновременно воскликнули Лайн и Питри.

Дельта-клон бросился к девушке:

— Она без сознания, но несомненно жива.

Он обернул ее тело в трикотажный комбинезон, легонько похлопал по щекам, попытался оттянуть верхние веки, чтобы проверить зрачки. Но толстые перчатки военного скафандра не позволяли выполнять столь тонкие операции. Боясь больше повредить, чем помочь, Питри не стал повторять попытку.

Квазаров одним глазом следил за действиями Черского, а другим за корабельными датчиками движения.

— Питри, это все-таки живые существа.

— Кто? — Черский, похоже, был настолько занят девушкой, что забыл об опасности.

— Те, кто идет снизу. Их уже можно идентифицировать: биологические объекты; размером с невысокого человека; движутся то на двух ногах, то на четырех; металлических предметов не имеют.

— Может, это спасшиеся от катастрофы местные жители?

— Именно этого я и боюсь. Если они запаяли в аквариум живого человека, то вступать с ними в близкий контакт я бы не советовал.

— Сколько у меня времени?

— Мало. Хватай девушку и беги назад. Разберемся с ней на месте.

— Но она может быть опасна! Заражена или облучена. Мы не можем подвергать опасности корабль и нашу миссию.

— Тогда оставь ее и возвращайся.

— Этого я тоже не могу сделать.

— Черт тебя возьми, да делай же что-нибудь! Не стой на месте! Через пять минут возле тебя окажутся два десятка потенциально опасных существ.

— Так ты не будешь возражать, если я ее возьму?

— Какие возражения?! Тащи ее сюда быстрей. Пусть АвтоГос разбирается, опасна она или нет.

(АвтоГос — автоматический госпиталь — продукт нанотехнологий ОФ, сейчас занимал в «Золотой капле» то место, которое некогда предназначалось для Портала Прямого Перехода.)

Питри поднял безвольное тело девушки на руки и двинулся к выходу. Он запомнил дорогу, по которой шел к центру зала, поэтому ни разу не сбился с пути, петляя среди стеллажей с замурованными животными и растениями. Но, как бы быстро он ни двигался, существа снизу поднимались быстрее.

Лайн пытался придумать, как помочь товарищу, но в голову ничего не приходило. Вооружиться и броситься на выручку? Нельзя оставлять корабль. Да он и не успеет одеть скафандр. Даже переставить «Золотую каплю» поближе ко входу он не решался — надо было соблюдать определенную безопасную дистанцию. Ведь корабль не имел никаких средств защиты или обороны — через световой люк внутрь могло совершенно свободно войти любое живое существо.

— Питри, — позвал Квазаров, — ты видишь в полу какие-нибудь люки или отверстия?

— Все так плохо? — поинтересовался дельта-клон. Несмотря на то, что он почти бежал, его голос оставался ровным и спокойным.

— Они на уровне под тобой. Но пока, похоже, не видят. Собираются под центром купола. Убери свет.

Луч света из фонарика в последний раз быстро пробежал по проходам между стеллажами. Затем Питри отключил фонарь и активировал систему ночного видения. Четкие краски и полутона исчезли, сменившись черно-белым изображением. Это было менее удобно, но намного безопаснее.

— Никаких люков нет, — сообщил Черский. Впрочем, Лайн и сам это увидел через инфо-камеру.

— Они, кажется, ползают по стенам! — внезапно воскликнул Квазаров.

— Почему?

— Внизу нет никаких лестниц, а эти существа уже на потолке, вернее под полом прямо в центре зала.

— Ты все еще их не видишь?

— Нет. Компьютер выдает какие-то непонятные образы. Но двигаются они быстро.

— Я уже почти у выхода. Вокруг меня мхи и лишайники.

— Торопись! Существа уже в куполе. Как раз там, где была девушка.

— Я вижу свет из двери.

— Они бегут за тобой! Питри, они БЫСТРО БЕГУТ ЗА ТОБОЙ!!!

— Я уже выхожу.

Действительно, после этих слов Лайн увидел, как из разбитых дверей выбегает Черский с девушкой на руках. Но успокаиваться было пока рано. Существа быстро приближались.

— Питри, они уже у выхода! — закричал Лайн, когда его товарищ почти добежал до шлюза. — ПИТРИ, СЗАДИ! СТРЕЛЯЙ!!!

Дельта-клон сделал последние два шага и забросил тело девушки в световой шлюз. Только после этого он развернулся, одновременно выдергивая автомат из держателя и вскидывая ствол. Преследовавшие его существа остановились возле выхода из купола. Похоже, их раздражал даже тот неяркий сероватый свет, что освещал поверхность планеты. Ведь они были порождениями тьмы подземелий.

Несомненно, они являлись потомками людей, некогда населявших эту планету. Но теперь их тела еще больше отощали и высохли. Ладони рук и ступни ног превратились в узловатые лапы с острыми загнутыми когтями. Головы увеличились за счет огромных челюстей с длинными кривыми зубами, которые не закрывали узкие губы. Лоб, наоборот стал более покатым, и большие черные глаза занимали теперь почти половину лица. Нос и уши превратились в рудиментарные заросшие плотью отростки. Одежду существа не носили. Они стояли у входа беспорядочной толпой и обменивались друг с другом резкими щебечущими звуками.

— Почему ты сказал «стреляй»? — тихо спросил Черский, как будто его могли услышать сквозь шлем скафандра. — Они, конечно, не красавцы, но все-таки разумные существа.

— ИХ ГЛАЗА, — также тихо, но очень внушительно произнес Лайн. — Они жаждут крови.

— Понял.

Черский сделал шаг назад. Из-за спин стоящих впереди существ вылетели четыре тени.

Не успел Лайн открыть рот, как дельта-клон выпустил длинную очередь. В пяти метрах перед ним на землю рухнули четыре изрешеченных пулями тела. Но это не остановило нападавших. В следующее мгновение они бросились в атаку все разом.

Не переставая поливать пространство перед собой пулями и микроволнами, Питри отступил назад и оказался в шлюзе.

— Закрывай! — крикнул он.

Лайн выключил световой коридор. Существа бросились на гладкую поверхность корабля и начали остервенело царапать ее своими когтями и пытаться прогрызть зубами. Но материал, из которого была сделана «Золотая капля», нельзя было разрушить. Подземные чудовища наскакивали на корабль и тотчас же скатывались вниз.

Квазаров поднял корабль вверх на двести метров не потому, что боялся за его безопасность, а потому, что ему был отвратителен вид беснующихся тварей. Сбросив шлем управления, он бросился в проход к шлюзу.

— Ты цел?! — крикнул он Питри.

— Что мне сделается… — спокойно ответил тот, сняв шлем. — Давай, лучше ее проверим.

Он кивнул на тело девушки. Та продолжала лежать без движения в неудобной позе. После того, как Черский забросил ее внутрь, она не издала ни звука.

Оба агента подняли девушку за руки и за ноги, внесли в кабину и положили в АвтоГос. Лайн закрыл крышку и задал процесс полного сканирования. Аппарат тихо загудел. В этот момент в тело девушки внедрялись несколько десятков миниатюрных роботов, которые должны были распределиться по всем органам человеческого тела и провести необходимые анализы.

Лайн бросил взгляд на монитор:

— До входа в зону нестабильности осталось десять минут. Предлагаю убраться отсюда.

— Подожди. Покажи мне еще раз… этих.

Лайн пробежал пальцами по пульту управления.

Питри, не снимая скафандра, оперся о спинку кресла и с высоты полета корабля обозрел недавнее поле боя. Из двадцати трех нападавших он убил девять. Их трупы сейчас затаскивали обратно под купол. Причем каждое тело тянули двое существ — каждое за одну ногу. Оставшиеся без дела пятеро подземных жителей сидели, задрав головы вверх, и неотрывно смотрели на «Золотую каплю». От их взглядов, похоже, не по себе стало даже дельта-клону.

— Выключи, — почти шепотом произнес он.

Лайн с удовольствием выполнил эту просьбу. После этого он опять надел шлем и отправил корабль в режиме «мерцания» за орбиту Луны. Питри тем временем снял скафандр и занял свое место в соседнем кресле.

— Я все думаю о том, — сказал он, — сколько еще людей осталось на этой планете.

— Боюсь, что много, — тяжело вздохнул Лайн. — Если в каждом городе есть подобный музей… А ведь мы побывали не в самом крупном…

— Но других сигналов «СОС» нет?

— Нет. Но это ничего не значит. Они могли похищать простых людей, которые никак не подают сигнал бедствия.

— Хорошо, что больше они не опасны. Если бы не катастрофа на их планете, то Земле пришлось бы тяжело.

— Да, — согласился Лайн, — тяжело.

Он снял шлем и посмотрел прямо на своего товарища:

— Мы не можем вернуться туда, чтобы спасти всех. Земле сейчас угрожает опасность намного большая. У нас нет времени.

— Да я об этом и не говорил, — с некоторым удивлением произнес Питри. — Я сейчас думаю о том, что эта планета практически не пригодна для эвакуации людей с Земли. Кто знает, сколько еще под землей скрывается этих существ? Насколько они разумны?

— Не знаю, насколько они разумны, но добрее за двести лет они явно не стали, — заметил Квазаров.

— Тогда — следующее Измерение?

— Да.

Глава 5. Долгожданное пробуждение спящей красавицы

Квазаров вновь использовал «мерцалку», чтобы переместить «Золотую каплю» на один уровень реальности вверх. Но и тут агенты обнаружили мешанину из пространства и пустой серой субстанции небытия.

— Интересно, сколько Измерений испортили эти существа? — подумал вслух Лайн.

— Не менее пяти. Если предположить, что цвета на капсулах в музее соответствовали не разным планетам, а разным Измерениям.

— Так что, сразу проскочим еще на пару уровней вверх?

Питри задумчиво посмотрел на монитор, где сейчас как-раз показалась половина Солнца в ореоле настоящего черного космоса:

— Надо бы обследовать и эту Землю. Может, на ней остались разумные существа?

— Прежде чем Землю обследовать, надо ее найти, — Лайн покрутил головой, словно смотрел своими глазами, а не корабельными сканерами. «Золотая капля» не видит рядом ничего, похожего на планеты.

Он приказал кораблю медленно смещаться в сторону повышения уровня реальности до тех пор, пока не обнаружится следующая параллельная Земля. И вскоре на мониторах появилось ее изображение.

— Да тут еще хуже, чем на предыдущей планете, — огорчился Квазаров, просмотрев данные бортового компьютера. — «Золотая капля» не советует даже приближаться к этой Земле.

— Да это вовсе и не Земля, — разочарованно вторил ему Черский.

Летящая сквозь космос планета больше походила на гигантский мяч, из которого наполовину выпустили воздух и сложили пополам. Ее поверхность была противоестественно выгнута, так что между Тихим океаном и Азией образовался угол в девяносто градусов.

— Кажется, здесь все ясно, — подытожил Лайн. — Летим дальше?

— Летим, — согласился Питри.

Но тут АвтоГос выдал мелодичный сигнал, сообщая, что процесс обследования пациентки полностью завершен. На высвеченной сверху голограмме человеческого тела были выделены поврежденные участки: недостаточный проток крови через легкие, вывихнутый сустав левой руки, небольшое превышение дозы радиации. Сейчас АвтоГос запустил программу лечения. Нанороботы начали прочищать сосуды, сшивать ткани и проводить детоксикацию организма.

— Старинная иридиевая батарея из спаскомплекта помогла найти девушку, но она же ее едва не погубила, — проворчал Питри, внимательно изучив показания датчиков. — Радиация воздействовала на ткани целых двести лет… А руку-то это я ей повредил.

— Ничего, через час она придет в порядок, — успокоил его Лайн. Главное, что с головой у нее все в порядке.

— Да, сейчас она под анестезией, но что с ней делать, когда она проснется?

— Хороший вопрос, — Лайн невесело усмехнулся. — Ей предстоит узнать много нового. Боюсь, это ее не обрадует.

— Может, стоить вернуться и отправить ее в больницу?

— Вернуться куда?

— Можно сесть на Землю, или слетать к Тримарциспе. Час туда, час обратно… — сказав это, Питри вопросительно посмотрел на Лайна.

Тот отрицательно покачал головой:

— Земля для нас пока закрыта. Мы не можем раньше времени рассекретить «Золотую Каплю» и наше задание. Тримарциспа… Тоже вряд ли. Если вместо того, чтобы исследовать параллельные Измерения, мы вернемся назад с этой спящей красавицей, то, боюсь, генерал Варкасов будет не в восторге.

— Спящая красавица? — Дельта-клон еще раз посмотрел на голографическое изображение девушки. — Очень точно сказано.

— Запасов воздуха и пищи у нас достаточно, — Продолжал развивать свою мысль Лайн. — Три человека продержатся дней сорок. Этого хватит с избытком, ведь нам все равно надо вернуться на Тримарциспу через четверо суток. Так что пусть она пока полетает с нами.

Наблюдательность — главное оружие разведчика. Поэтому Квазаров сразу понял, что его слова пришлись по душе Черскому. И еще он заметил, с каким выражением тот смотрит на спасенную девушку. Лайн мог бы поспорить, что это самая настоящая любовь с первого взгляда.

Но романтика не должна была отвлекать агентов от основного задания. Они вновь вернулись управлению «Золотой каплей».

— Переходим к следующему Измерению, — сказал Лайн.

Когда корабль сместился еще на один уровень реальности вверх, на экранах появилось изображение следующей планеты, параллельной Земле. Сквозь сплошную пелену черных облаков разглядеть ее поверхность было невозможно. Но сканеры «Золотой капли» показали, что она совершенно пустынна. В оплавленные горные пики беспрестанно били гигантские молнии. Пересохшие океаны и моря уменьшились примерно раз в двадцать, оголив каменистые и песчаные пустыни. Корабль настоятельно не рекомендовал входить в зону атмосферного электричества.

— Давай дальше, — сказал Питри.

В следующем Измерении корабль, наконец, сразу оказался в нормальном космосе. В черной пустоте рассыпались мириады маленьких сияющих точек — звезд, на фоне которых особенно ярко выделялся оранжевый шар Солнце.

— Уже лучше, — заметил Лайн. — Но только я не вижу Земли. Впрочем… Здесь все по-другому. Всего пять планет, и их орбиты не совпадают с планетами нашей Солнечной системы. А на месте Земли — скопление астероидов.

— Может, это не астероиды, а осколки планеты?

— Очень может быть. Ух ты, чужой корабль!

— Где?! — оживился Питри.

— Вот он, — Лайн увеличил изображение на мониторе. — Кажется, он лег в дрейф.

— Да это не корабль, а целый космический город. Он обитаем?

— Сейчас подлетим поближе…

— Это не опасно?

— «Золотая капля» не находит никаких следов живых существ.

— А автоматическая защита?

— Я дал команду кораблю: если нас атакуют, мы мгновенно уйдем в межпространство.

Через несколько минут «Золотая капля» приблизилась к чужой космической станции и более детально провела ее изучение. В голове Лайна возникла мешанина из планов модулей и связующих коридоров, лабораторий и жилых отсеков, схем размещения стабилизирующих двигателей и прочих технических данных. Питри было проще — он просто разглядывал на мониторе внешний вид станции.

— Станция необитаема, — через некоторое время сообщил Квазаров. Ни одного живого существа, за исключением бактерий и грибков. Похоже, ее покинули двести лет назад.

— Интересно, что же случилось с цивилизацией наших соседей? — задумчиво произнес Питри. — Воевали они друг с другом или же их межпространственные технологии вышли из-под контроля?

— Скоро мы это узнаем, — Лайн кивнул на АвтоГос с девушкой. — На станцию будем высаживаться?

— А там есть что-нибудь ценное?

— Для нас — ничего, а вот ученым тут предстоит хорошо поработать. По-моему, тут установлены какие-то гигантские пространственные преобразователи. Не «мерцалки», а что-то принципиально иное. Возможно, такие станции как-раз и открывали проходы между Измерениями.

— Очень интересно, но нам, действительно, сейчас не до этого. Предлагаю лететь дальше. То есть, выше.

Лайн включил «мерцалку» и через секунду воскликнул:

— Вот это уже лучше!

Эта Солнечная система имела всего четыре планеты. Но зато одна из них была практически полностью идентична Земле. «Золотая капля» вышла из межпространства неподалеку от нее, так что даже без предварительного увеличения на мониторе можно было увидеть бело-голубую планету с одним серовато-желтым спутником.

— Похоже, что зона разрушенного пространства закончилась, — радостно сказал Квазаров.

— Главное, чтобы не началась зона враждебных цивилизаций, — остудил его пыл Черский.

— Даже если они и враждебны, опасности они не представляют, улыбнулся Лайн. — Компьютер нашел в ментальном поле планеты признаки разумной жизни. Но никакой техники тут нет. Предположительно, уровень развития местных жителей соответствует каменному или медному веку.

— Тогда садимся? — спросил Питри, воодушевленный словами Лайна.

— Садимся.

И в этот момент АвтоГос зазвенел, сообщая об окончании лечения. Оба агента выскочили из кресел и бросились к аппарату.

Сквозь прозрачное смотровое окошко можно было видеть широко открытые глаза девушки. Она пришла в себя, но лежала неподвижно, словно боялась привлечь к себе внимание.

Питри откинул крышку и протянул руки:

— Вылезай, все закончилось!

Девушка вгляделась в лица людей и в ее больших зеленых глазах отразилась непередаваемая радость. Она приподнялась на локтях, окинула взглядом кабину корабля, потом вновь перевела взгляд на Питри и нежным голосом произнесла:

— Уау, наши! Типа круто!

После чего легко выскочила из АвтоГоса и бросилась Черскому на шею. Наверное, впервые в жизни дельта-клон не знал, что делать. Он стоял, нелепо растопырив руки, словно боялся коснуться обнаженного тела девушки.

Квазаров с легкой усмешкой наблюдал за этой сценой. Чтобы выручить товарища, он задал вопрос:

— Как вас зовут?

Девушка отпустила растерянного дельта-клона и доложила:

— Ирина Бисквитова, типа пилот шестой эскадрильи как бы девятнадцатой дивизии. Мое погонялово — Ибис. А вы-то каких будете?

Лайн озадаченно посмотрел на Питри:

— Ты понял, что она сказала?

Тот в это время о чем-то сосредоточенно думал. Девушка по-своему истолковала возникшую паузу и постаралась внести ясность:

— Вы че, как не родные? Меня головастики типа запиарили неделю назад. Я гоняла на мигалке за их попрыгушками, а тут с полудня навалилась главная хренотень и расфигачила мою тачилу. Я уж думала, что пришел энд лайф, а головастики вмазали мне дури и пихнули в свою банку. Я типа прикинула слинять, но у них там конкретные гробы. Если бы не вы, братки, мне бы кирдык.

Ирина еще раз повертела головой, внимательно осматривая кабину, и добавила:

— Крутая тачила! Вы, братаны, как-бы из седьмого отдела? Погонялова есть?

— Она ничего не помнит, — Догадался Лайн.

— Судя по ее речи, это вторая половина двадцать первого века или начало двадцать второго, — сказал Питри, а потом обратился к девушке. — Ирина, я думаю, что вам надо одеться. К сожалению, удалось спасти только нижний комбинезон, но я могу предложить вам запасной комплект одежды. Правда, он будет немного великоват, но…

Ирина его перебила:

— Вы че, типа не русские? Кончайте пиарить фуфловую байду. Че, типа базарить по понятиям не в кайф?

Питри повернулся к Лайну:

— Одно время я читал книги и смотрел фильмы начала Космической эры. Некоторые слова мне знакомы, так что я ее немного понимаю. Постараюсь поговорить на ее языке.

После чего он на пару секунд задумался, а потом выдал составленную фразу:

— Базарить по понятиям теперь не круто. Типа слилось до кучи времени. Байда стала совсем другой.

— Базарить не в мазу? — Удивленно переспросила девушка.

— Не в мазу, — Подтвердил Питри. — Одевайся и типа поговорим, то есть побазарим конкретно.

С возникшей настороженностью косясь на агентов, Ирина натянула свой комбинезон, но от предложенного запасного костюма отказалась. Более того, знаки различия на одежде агентов привели ее в смятение. Она бросала по сторонам быстрые взгляды, как дикий зверек, попавший в ловушку.

Лайн решил сразу расставить все точки над «и»:

— Меня зовут Лайн Квазаров. Я специальный агент по особо важным делам Государственной космической разведки Очеловеченной Федерации. Это — Питри Черский, бывший сотрудник Внутренней Чистки Кадров, временно переведен в разведку в звании агента. Сегодня шестое августа двести тридцать восьмого года Космической эры. Мы находимся на борту разведывательного корабля «Золотая капля». У нас важное задание. Тебя мы нашли совершенно случайно. Цивилизация похитивших тебя существ уничтожена около двухсот лет назад. Все это время ты находилась в заторможенном состоянии — в стасисе. С момента твоего похищения прошло почти триста лет. Мир стал совсем другим. Ты поняла, что я сказал?

В зеленых глазах девушки мелькнула хитринка:

— Кончай лепить дешевый пиар, америкашка. Меня так лажово не кинешь. Гейм овер. Требую без стопа кинуть месседж авторитетному кренделю из моей типа страны.

Питри перевел:

— Она тебе не верит. Считает, что мы из государства, которое существовало на Земле до появления НОШПА. Говорить с нами отказывается. Требует немедленно связаться с посольством.

— Ну, последнее-то я и сам понял, — сказал Лайн. — Кстати, довольно забавно, она считает американцев врагами, но в то же время вставляет в свою речь слова из их языка.

— Двадцать первый век — время парадоксов, — философски заметил Черский.

— Гнилой базар! — заявила девушка. — Ай хэв гоу ту Раша, факинг бойз!

Питри открыл рот, чтобы перевести, но Лайн остановил его:

— Не надо. Это я тоже понял. Современный штатовский язык ненамного отличается от ее староанглийского. Что будем делать? Спящая красавица была лучше, чем проснувшаяся.

— Надо попытаться убедить ее в том, что мы говорим правду.

— Вот ты и убеди, — предложил Лайн. — Попробуй поговорить с ней на ее языке. Меня она точно не поймет.

В этот момент взгляд девушки упал на стойку с оружием. Она попыталась броситься к ней, но Питри мгновенно оказался у нее на дороге. Он двигался намного быстрее обычного человека. Лайн слегка поежился. Не хотел бы он, чтобы судьба столкнула его с Черским, как с противником.

— Не советую этого делать, — спокойно произнес Питри, строго глядя прямо в глаза девушки. — Я — дельта-клон.

— Да хоть хрен с горы! — фыркнула та. — Мне по фигу. Я все равно лапки вверх не откину.

— У меня появилась идея, — внезапно просиял Квазаров. — Сейчас.

Он залез в кресло пилота и одел шлем. Питри в это время не отрывал глаз от Ирины. Та, должно быть, почувствовала в его взгляде что-то не столько угрожающее, сколько ласковое, потому что слегка расслабилась и даже попыталась пошутить:

— Если я типа зависла на триста кругалей, то стала совсем старой клешней?

Черский отрицательно покачал головой.

— А миррор тут есть?

— Зеркало? Да, в санблоке, — Питри показал на коридор.

— Можно на себя поглазеть?

— Да.

В это время Лайн снял шлем, и Питри тут же поправился:

— Нет.

Квазаров с нарочитой резкостью приказал Ирине:

— Садись и надень этот шлем. Когда почувствуешь покалывание в висках и затылке, постарайся представить Землю, как она выглядит из космоса с орбиты. Дальше все поймешь сама. Ясно?

— Эту промывалку черепушки я не надену! — заявила в ответ девушка.

Лайн почувствовал, что его терпению скоро придет конец, и повысил голос:

— Ты хоть раз можешь услышать то, что тебе говорят?! В твое время были такие устройства? — Он нажал на кнопку АвтоГоса, чтобы тот вновь выдал голограмму тела девушки. — А такое оружие?! — Он указал на стойку. — А такие корабли? — Он широким жестом обвел кабину. — Заметь, мы в космосе, а притяжение тут нормальное. Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Приколись, может, это не космос, а типа подземелья Пентагона? - усмехнулась Ирина.

— Питри, давай вернем ее туда, откуда взяли? — предложил Квазаров, нервно сжимая кулаки. — У нас важное задание, а мы тратим время на эту упрямую…

Он устало махнул рукой, так и не закончив фразу.

Дельта-клон мягко взял девушку за плечи и подтолкнул ее к креслу:

— Садись и надевай шлем. Тебе здесь никто не желает вреда. В натуре.

Ирина вздохнула, выпрямилась, как идущий на казнь герой, и сделала шаг в сторону кресла:

— Самое прикольное, что я типа простой пилот. Фиг вы что вытащите из моих брейнов.

Она села и покорно подставила голову, когда Питри одевал ей шлем.

— Если это не сработает, то я не знаю, что еще придумать, — сказал Лайн.

— А что она сейчас увидит?

— Я приказал компьютеру составить что-то вроде информационно-обучающего ролика или программы виртуальной реальности. Коротко показать ей все данные о нашем космосе, что заложил Дунь-Фэй. Сколько заселено планет, какие звездные системы исследованы, какие являются маяками на трассах рейсовых «мерцалок». Потом компьютер прокрутит записи о том, зачем мы отправились в полет и как нашли эту спящую красавицу. Если все это ее не убедит…

— Уау, типа круто! — послышался приглушенный голос Ирины.

— Кажется, компьютер настроился на ее мозг и начал передачу информации, — Шепнул Лайн, как будто боялся спугнуть возникший контакт.

Некоторое время из-под шлема доносились возгласы: «Уау! Класс! Круто! Отпад!», но потом они смолкли. Агенты переглянулись с возрастающей надеждой.

Спустя некоторое время Ирина вновь подала голос:

— Снимите с меня эту хренотень.

Питри немедленно выполнил ее просьбу.

Девушка вылезла из кресла и всмотрелась в лица агентов, как будто по их выражениям пыталась что-то для себя понять.

— Так вся эта хрень как бы правда? — тихо спросила она.

Казалось, сейчас ее больше устроил бы ответ, что на самом деле она попала в плен к врагам и подверглась жесткой психологической обработке.

Лайн молча кивнул. Питри опустил глаза.

— Где тут у вас типа удобства и все такое?

— Гигиеническая кабина с утилизатором там, — Лайн показал на проход.

— Там и зеркало есть, — напомнил Питри.

Девушка как-то странно на него посмотрела:

— Ты типа меня спас? Спасибо, братан.

После чего, слегка пошатываясь, отправилась в указанном направлении.

— Кажется, она поверила, — шепнул Лайн своему товарищу.

Питри с сомнением покачал головой:

— Хотелось бы на это надеяться. Но, возможно, она только притворилась, что поверила, а сама будет пытаться сбежать или захватить корабль. Придется ее остерегаться, по крайней мере, пока она не поверит по-настоящему.

Лайн подумал, что экипаж «Золотой капли» подобрался на славу: каждый сам себе на уме, никто никому не доверяет, все друг друга опасаются.

Когда Ирина вернулась, ее глаза выглядели немного покрасневшими. Лайн поймал взгляд своего напарника, обращенный на девушку. Питри не столько следил за ней, как обещал, сколько любовался. Лайн решил, что нашел причину возникшего чувства: и дельта-клон, и девушка из далекого прошлого были одинаково чужие в современном мире.

Попытавшись по-новому разговорить Ирину, оба агента поняли, что теперь она готова более подробно ответить на все вопросы. Как оказалось, она достаточно хорошо понимала современный язык, хотя сама продолжала изъясняться на архаическом жаргоне двадцать первого века. Путем постоянных уточнений и подбора синонимов удалось не только узнать биографию девушки, но и разобраться в ее лексиконе.

Ирина Бисквитова родилась в две тысячи пятьдесят седьмом году. На момент похищения инопланетянами ей исполнилось двадцать шесть лет. Она просила называть себя не по имени, а по прозвищу (погонялову) — Ибис. Это были одновременно и кличка, и радиопозывные ее самолета «МИГ-212» (мигалка или тачила, так как слово «тачка» или «тачила» обозначало вообще любое транспортное средство).

МИГи двухсотой серии стали одними из первых самолетов, которые могли взлетать с земли и выходить в открытый космос. После этого до начала Космической эры человечеству оставалась сделать всего один шаг. Если бы девушка не попала к инопланетянам, она, несомненно, участвовала бы в грандиозных торжествах, которые были устроены по всей Земле тогда, когда вместо очередного года по старому летоисчислению наступил нулевой год Космической эры.

Ибис была пилотом шестой эскадрильи специальной военно-воздушной дивизии, которая занималась охраной космических границ государства. В случае начала войны истребители должны были уничтожать вражеские спутники и баллистические ракеты. Но космических перехватчиков использовали и для других целей. Именно на восьмидесятые годы двадцать первого века пришлись особенно частые контакты землян с неопознанными летающими объектами — «летающими тарелками» (Ибис называла их попрыгушками или банками).

И вот однажды звено, в которое входил самолет Ибис, было поднято по тревоге, так как радары обнаружили несколько НЛО над охраняемой территорией. Самолеты начали преследовать пришельцев (головастиков), но внезапно были атакованы огромным кораблем, который возник буквально из ниоткуда. (Теперь-то стало понятно, что пришельцы прилетали не с далеких звезд, а появлялись из межпространства).

Звено приняло бой, самолет Ибис был сбит, но она успела катапультироваться в спасательной капсуле. Эта капсула была захвачена пришельцами. Они использовали какие-то наркотические вещества, так что девушка с трудом вспоминала то, что с ней происходило дальше. Собственно, ее воспоминания заканчивались на том, что, ненадолго придя в себя, она попыталась напасть на своих тюремщиков. Один из них поднял что-то вроде пистолета с широким раструбом и… Все. Конец рассказа.

— И что же мне теперь типа делать? — растерянно спросила девушка. — Заторчать в вашем зоопарке, как долбаный экспонат рядом с макаками и гориллами?

— Ну, я не думаю, что дело дойдет до этого, — попытался успокоить ее Питри. — Конечно, ты какое-то время побудешь под наблюдением врачей, но потом станешь полноправной гражданкой Очеловеченной Федерации.

— Ну и погонялово вы выбрали для страны, — скривилась Ибис. — Прикинули б мы в свое время, как все навернется…

— То ничего бы не изменилось, — довольно резко оборвал ее Лайн, которому не понравилось, как эта дикарка отзывается о его Родине. - Что произошло, то произошло. Если бы не идеи очеловечивания, люди деградировали еще двести лет назад, как те существа, что тебя захватили. Извини, Ибис, но твой жаргон — лучшее подтверждение того, что страна уже тогда катилась к дикости и невежеству.

Питри присоединился к его мнению:

— В какой-то степени потрясения сороковых годов явились благом для Земли. Они очистили цивилизацию от бесполезных людей, от тех, кто не желал работать и создавать материальные ценности. Хотя бы на некоторое время честные трудовые люди избавились от наркоманов и алкоголиков, бюрократов и творческой интеллигенции.

— Кончайте наезжать! — надулась девушка. — Я типа не хотела гнать пургу.

— Ладно, не будем ссориться, — сказал Питри. — Теперь у нас есть общее дело.

— Да, кстати, — спохватился Лайн, — компьютер, наверное, уже обследовал эту планету вдоль и поперек.

Он залез в кресло пилота и одел шлем.

— Какой строгий крендель, — буркнула ему вслед Ибис. — И погонялово подходит — линия. Прямой, как три сосны.

— Вообще-то его имя происходит от штатовского слова «лев», а не от староанглийского — «линия», — поправил Питри.

— Какая, хрен, разница? А вот твое погонялово мне конкретно не в кайф, Питри. Что-то есть в нем… отстойное. Конечно, я не наезжаю, у меня была одна типа подруга… или как бы друг. Она тусовалась в клубе «Гей, славяне!». Ну, ты въезжаешь? Там еще над входом торчал рекламный слоган: «Мы сводим концы с концами!» Дошло? Уау! А вы-то сами случайно, не того?

Питри догадался, что имела в виду девушка, и отрицательно покачал головой:

— Не того.

— Да мне, в натуре, по фиг. Это я так спросила, — но на самом деле глаза девушки выдали глубокий личный интерес к подобному вопросу. Особенно к Питри.

Квазаров прервал их оживленную беседу:

— Начинаем посадку. Кажется, я нашел кое-что интересное.

Черский с сомнением посмотрел на оставшееся свободное сидение:

— Увы, на третьего члена экипажа мы не рассчитывали…

— Да ла-а-адно, — беззаботно протянула Ибис. — Тут места до кучи. Залазь.

Она по-хозяйски втолкнула дельта-клона в кресло, а сама втиснулась рядом, вернее, наполовину рядом, наполовину усевшись на Питри. Если тот и смутился от такой фамильярности, то вида никак не показал. Наоборот, он крепко обнял Ибис, взяв на себя функцию ремней безопасности. Хотя, надо признать, в безынерционной кабине «Золотой капли» необходимости в подобных защитных мерах не было.

Квазаров не видел всего этого безобразия, он был занят пилотированием корабля.

Глава 6. Особенности размножения настоящих драконов

Пройдя сквозь слой белых облаков, «Золотая капля» пронеслась над синей гладью океана, над горами, над равнинами, покрытыми зеленой травой, над густыми высокими лесами.

Голосом опытного экскурсовода Лайн комментировал изображения, выводимые на монитор перед Питри и Ибис:

— Обратите внимание на этот бывший мегаполис. Он явно давно разрушен, но неподалеку от него находится небольшое поселение. В излучине реки — одноэтажный городок. Можно разглядеть поля, сады, пасущихся животных. Местные жители похожи на людей. Собственно, ими они и являются. Быт городка довольно прост. Наверное, эти люди утратили всю технологию своих предков.

— Но более миролюбивыми они не стали, — Питри показал на вооруженных всадников в сверкающих доспехах и с длинными копьями. — Возможно, эта раса изначально более агрессивна, чем люди Земли.

— Факт, в натуре! — подтвердила Ибис.

Лайн с помощью компьютера составил карту местности. На ней были обозначены все поселки и города, выросшие неподалеку от разрушенных мегаполисов.

— Да, тут садиться не будем, — решил он. — У них здесь целое государство, а вступать в контакт с какими-нибудь местными царьками мне не хочется.

— Пусть с политикой разбираются политики, — согласился Питри. Нам достаточно только взять пробы воздуха, воды и растений.

— А почему бы не сесть в лесу? — спросила Ибис.

— Это противоречит инструкции «Шесть-тринадцать» Государственной космической разведки, — сказал Питри. — Она специально разработана на случай обнаружения инопланетного разума. Там все расписано: при какой плотности населения можно осуществлять посадку, как обеспечивать маскировку и безопасность.

— Правда, этой инструкцией еще никто не пользовался, — заметил Лайн. — Но все равно, нам тут садиться нет смысла: на этот материк скоро придет ночь. А работать лучше там, где только наступает утро.

Обгоняя Солнце, «Золотая капля» полетела дальше, к следующему материку. На нем преобладали лесостепи и высокие покатые холмы. Человеческие поселения попадались реже и определенно не составляли единого государства.

— Вот хорошее место для посадки, — Квазаров указал на длинный полукруглый горный хребет, обернувшийся вокруг большого озера. — Высота две двести над уровнем моря. Древних городов рядом нет. Край дикий и не затронутый человеком. Сюрпризов из-под земли можно не ждать… надеюсь.

Корабль резко пошел на снижение. Ибис взвизгнула от вида быстро приближающейся поверхности. Но Лайн выровнял полет и сделал круг над местом посадки на высоте двух километров.

— Вот черт, — с недовольством произнес он, — и тут аборигены.

«Золотая капля» снизила скорость и задержалась над поселением.

— Это не город, а какое-то стойбище кочевников, — Питри быстро пересчитал разборные юрты из жердей и шкур, прикинул на глаз количество людей и пасущихся животных. — Тут человек пятьсот-семьсот.

— Бедненько они живут, — заметил Лайн.

— Отстой! — пренебрежительно бросила Ибис и дернула носиком, как будто почувствовала запахи, исходящие от немыслимо грязных жилищ и их обитателей.

Лайн рассмеялся, придумав новое слово:

— Это отстойбище!

Питри и Ибис одновременно фыркнули. Атмосфера в кабине «Золотой капли» теплела на глазах.

— Ну что, летим дальше? — сквозь смех спросил Лайн.

— Я думаю, что это не обязательно, — ответил заметно расслабившийся Питри. — Отстойбище довольно далеко от озера. Нас никто не заметит.

— Вниз, вниз! Будем типа купаться! — Ибис так активно заерзала на коленях дельта-клона, что его смех мгновенно перешел в хриплый кашель.

— Тогда садимся! — сказал Лайн и бросил корабль резко вниз.

Затормозил он прямо над небольшой каменистой площадкой. С одной стороны она переходила в галечный пляж. С другой ее закрывала горная гряда с высокими скалистыми пиками, извилистыми ущельями и многочисленными пещерами. Лучшего места для скрытной посадки нельзя было и придумать. (По крайней мере, так в это время казалось Квазарову).

Лайн снял шлем и только сейчас увидел, в какой позе сидят его товарищи. Он ничего не сказал, зато очень многозначительно и двусмысленно хмыкнул. Зеленые глаза Ибис ярко заблестели, и она легко выпорхнула из объятий Питри. Сам же дельта-клон растерял последние остатки своей былой невозмутимости. Квазаров отметил, что его напарник выглядит все «человечнее» и «человечнее» и общаться с ним становится намного легче. Может, генерал Варкасов был прав? Может, все подозрения на счет особого задания дельта-клона придуманы им самим?..

Лайн включил световой шлюз, и агенты привычно выдвинули штангу с анализатором. Ибис с интересом наблюдала за их действиями. Быстро пробежали минуты, требуемые для определения качества внешней среды. Наконец, аппарат выдал результат: люди могут находиться на поверхности планеты без защитного снаряжения.

— Тут даже чище, чем на Земле, — удивился Питри. — Почти стерильный воздух.

— Ну, на моей Скифии кислорода не меньше, — сказал Лайн. — А здесь за последние двести лет природа очистилась сама. Да и промышленность, судя по развалинам, тут была не очень-то и развита.

— Возможно, эту планету наши соседи использовали как курорт, предположил Питри. — Не зря же глобальные разрушения ее почти не затронули.

— Так мы типа идем купаться, или будем гнилой пиар разводить?! нетерпеливо воскликнула Ибис.

— Идем, — твердо произнес Питри и взял из стойки автомат.

Лайн предпочел более легкий автоматический пистолет. Ибис вопросительно посмотрела на агентов и поняла, что ей на оружие рассчитывать пока рано.

— Далеко от корабля не отходить. Находиться в пределах видимости друг друга, — на правах ответственного за безопасность распорядился Черский.

По-очереди они прошли через световой шлюз и сделали первые шаги по каменистой почве чужой планеты.

Лайн глубоко вдохнул в себя чистый горный воздух. Он пах незнакомыми ароматами трав и цветов. В воздухе резвились птицы, похожие на стрижей. Все здесь казалось тихим и спокойным.

Держа оружие наготове, агенты неторопливо направились к воде. Ибис шла быстрее, поэтому опередила их шагов на десять.

— Уау, класс! — не переставала восторгаться она. — Конкретная красотища!

— Ну, что же, по сравнению с предыдущими Измерениями тут не так уж и плохо, — произнес Лайн. — Если удастся договориться с аборигенами…

И в этот миг из одной особенно широкой пещеры раздался громоподобный рык:

— Ну, наконец-то! Сколько же можно ждать! Это безобразие!

Не менее громкий, но более тонкий голос проревел:

— Успокойся, дорогой, я же говорила, что все образуется.

Лайн и Питри одновременно вскинули оружие. Ибис взвизгнула и бросилась к ним. А из пещеры показались огромные головы двух драконов. Потом шеи. Потом еще одна голова, но более маленькая. Туловище. Хвосты.

Когда первый шок прошел, агенты смогли понять, что же за существо вылезло из пещеры в двухстах шагах от «Золотой капли». Это был трехголовый дракон с одним туловищем, двумя парами лап, тремя парами крыльев и тремя хвостами. Большие головы были явно чем-то возмущены, а средняя маленькая с наивным любопытством таращила на людей голубые глаза.

— Я буду жаловаться! — не переставала рычать правая голова, сине-зеленая, с длинными отростками наподобие усов. — Почему нас не предупредили?!

— Князь Кеданзим, возможно, что-то перепутал, — говорила левая голова, более светлая, с волнистым узором вокруг теменных шипов. — Но теперь помощь пришла, и беспокоиться больше не о чем.

— Хорошо, что мы читали отчет Максима Фрадова, — в полголоса произнес Питри. — А то бы я сейчас решил, что сошел с ума.

— А так все было замечательно, — вздохнул Лайн, снимая пистолет с предохранителя.

Ибис ничего не сказала. Она стояла за спинами агентов и мелко тряслась. Она отчета о Верхних Измерениях не видела и к встрече с драконами оказалась совершенно не готова.

— Эй ты, стоять на месте! — изо всех сил заорал Черский. — Стой, а то будем стрелять!

— Что?! — обе драконьи головы недоуменно уставились на людей.

— Ни шага в нашу сторону. Стреляю без предупреждения, — грозно заявил дельта-клон и в подтверждение своих слов дал очередь в воздух.

Но вместо привычного треска автомата агенты услышали слабые хлопки, а вылетевшие пули бессильно упали метрах в пятидесяти. Прямо перед драконьими носами.

Однако и этого оказалось вполне достаточно.

— Убивают! — ахнула левая голова.

— Бежим! — гаркнула правая.

Дракон попытался развернуться,чтобы юркнуть обратно в пещеру.

— Стоять! — рявкнул Питри (ничто так не вдохновляет воина, как очевидная трусость противника). — Ответите на вопросы, отпустим.

Обе драконьи головы застонали, как от зубной боли, но покорно замерли.

— Кто вы такие? — тоном профессионального следователя задал вопрос дельта-клон.

— Я — Мирдахар, — представилась правая голова. — А это моя жена Миринзир. Теперь нам можно идти?

— Нет! — сказали одновременно Лайн и Питри.

Головы застонали еще жалобнее.

— Разговор нам предстоит долгий, — начал Лайн. — Сначала немного о себе. Мы — люди из параллельного Измерения. Исследуем эту планету. Совершенно случайно встретили тебя… или вас, не знаю, как правильно. Зла мы вам не желаем, но если вы попытаетесь на нас напасть, будем защищаться всеми возможными способами. Ясно?

— Значит, вы не от князя Кеданзима? — удивленно спросила правая голова по имени Мирдахар.

— Никогда о таком не слышали. Мы всего час назад переместились сюда из Измерений с более низким уровнем реальности. Встреча с вами для нас полная неожиданность.

— Так вы не охотники? — округлила глаза левая голова — Миринзир.

— Нет.

— У-ф-ф! — драконьи головы одновременно облегченно вздохнули, так что людей обдали потоки теплого воздуха, пахнущего парным молоком и полевыми травами.

— Так почему же вы на нас напали? — спросил Мирдахар.

— Мы не нападали. Нам показалось, что это вы нападаете на нас, поэтому вынуждены были применить оружие для защиты, — объяснил Питри.

Мирдахар начал успокаиваться:

— Мы тоже не нападали. Мы думали, что это прибыл спасательный отряд князя Кеданзима. Побежали навстречу… А тут вы.

Миринзир робко спросила:

— Теперь, когда все выяснилось, мы можем идти?

— Еще нет, — Лайн опустил пистолет и сделал шаг вперед, дракон попятился. — Дело в том, что это наш первый рейд в параллельные миры. Более того, должен вам честно признаться, это наша первая встреча с настоящим драконом. Поэтому мы были бы вам очень благодарны, если бы вы ответили нам на некоторые вопросы.

Драконьи головы недоуменно переглянулись.

— Если эти люди говорят правду, то нам еще повезло, что они сразу нас не застрелили, — Сказала Миринзир.

— М-м-м-да, — задумчиво протянул Мирдахар. — Князю Кеданзиму придется нам многое объяснить.

— Возможно, произошла какая-то ошибка.

— Да уж, ошибка. Конечно я не думаю, что нас направили сюда преднамеренно, но…

Лайну показалось, что драконьи головы совершенно забыли про людей, поэтому он решил взять инициативу в свои руки:

— Извините, что перебиваю, но нам бы очень хотелось узнать, о каком князе Кеданзиме вы говорите, как оказались на этой планете, и… собственно, мы даже не знаем кто вы — один дракон или двое… то есть трое.

— Как, вы ничего не знаете о драконах?! — удивленно воскликнула Миринзир.

Собрав остатки терпения, Лайн отчетливо произнес:

— Я уже сказал, что мы ПЕРВЫЙ РАЗ видим представителя вашего вида.

Драконьи головы снова переглянулись.

— Кто будет рассказывать? — спросила Миринзир.

— Давай ты, — ответил Мирдахар. — У меня от волнения все мысли путаются.

— Я постараюсь покороче, — Миринзир со смесью вопроса и надежды посмотрела на людей.

— Да уж, пожалуйста, — подбодрил ее Лайн.

— Мы с Мирдахаром решили создать ребенка…

— Создать? — переспросила Ибис. Ее первый испуг уже прошел, но из-за пересохшего горла вырвавшееся слово походило на карканье.

Миринзир опять вздохнула:

— Мой рассказ сильно удлинится, если вы будете прерывать меня после каждого слова.

— Фильтруй пиар! — возмутилась девушка. — Конкретно базарь, чисто по понятиям.

Питри повернулся и положил ей руку на плечо:

— Успокойся, пожалуйста. Дай дракону все объяснить.

— Ладно, — уже на полтона ниже произнесла девушка, — только пусть он… нет, она… они разберут по понятиям, почему они СОЗДАЮТ ребенка, а не рожают, как правильные.

— Потому, что именно так мы размножаемся, — сказала Миринзир. — Я знаю, что люди используют другой способ, но мы производим потомство именно так. Два любящих друг друга дракона, — она потерлась шеей о шею Мирдахара, — сливаются воедино, чтобы через некоторое время между ними возникло дитя.

— Дитя? — все три человека (дельта-клона, в принципе, тоже можно так называть) уставились на среднюю маленькую драконью голову, которая пока не произнесла ни слова.

— Да, — с нежностью сказала Миринзир и посмотрела на маленькую голову, — это наша девочка.

— А как ее погонялово? — поинтересовалась Ибис.

Как не странно, женская голова дракона ее поняла, потому что ответила:

— У нее пока нет имени. Она еще не разговаривает. А у нас принято, что первый звук, произнесенный драконом, становится его именем.

— И все-таки, почему вы выбрали для создания ребенка именно эту планету? — вернулся к первоначальной теме Лайн.

— Нам ее порекомендовал князь Кеданзим.

— Я не это имел в виду. Почему вам вообще понадобилось перебираться на эту планету? Насколько я могу судить, вам тут не очень-то хорошо.

— Это точно! — прорычал Мирдахар.

— Не волнуйся дорогой, — обратилась к нему Миринзир, а потом вновь повернулась к людям: — Дело в том, что для создания ребенка драконам требуется уединение и покой. Во время слияния мы становимся абсолютно беспомощными. Мы теряем способность к магии, к полету, становимся слабыми и вялыми. Поэтому мы стремимся найти тихую мирную планету, где нам ничто не угрожает.

— Ну, мамаша, фуфло тебе загнал этот долбанный князь, — сочувственно заметила Ибис.

— Это мы поняли, когда начали из любопытства исследовать планету. Мы встретили совершенно озлобленных людей, которые сразу же напали на нас. К счастью, у них были только пики и луки, поэтому нам удалось убежать. Но с тех пор местные жители постоянно нас преследуют. Мы пытались с ними поговорить, но они нас даже не желают слушать, сразу нападают. Мы спрятались здесь, но одна группа охотников продолжает идти по нашим следам. Мы были в панике, поэтому так обрадовались, увидев вас. Увы…

Глаза Миринзир стали грустные, как у обреченной на казнь жертвы.

— А как долго вы будете создавать ребенка? — что-то прикидывая в уме, спросил Питри.

— Не очень. Около двадцати карг, не более.

— Чего? — первый раз люди услышали в речи дракона совершенно незнакомое слово.

— Карг. Наша драконья мера времени.

— Сколько это по нашим меркам?

— По каким?

— Ну, скажем, сколько раз смениться день и ночь на этой планете, прежде чем вы вновь станете полноценными драконами? Сколько пройдет суток?

Не задумываясь, Миринзир ответила:

— Две тысячи с небольшим. Вы же понимаете, заранее точно нельзя сказать.

— Почти шесть лет?! — присвистнул Лайн.

— Вообще-то, мы послали сигнал с просьбой о помощи князю Кеданзиму. Поэтому мы и приняли вас за спасательную команду.

Ибис заинтересованно подалась вперед:

— Уау, прикольно. А с какой блажи этот князь ваши задницы из огня вытаскивать станет? Вы ему типа кучу бабок отвалили?

— Очень хороший вопрос, — пробормотал Питри.

— Князь Кеданзим — очень достойный и благородный друг драконьего рода. Уже много тысяч эргов его род помогает нам находить удобные места для создания потомства. На время мы отдаем ему на хранение некоторые ценные предметы, которые будут обременять нас во время слияния.

В голове Квазарова внезапно зародилась одна очень интересная мысль. Он вспомнил все, что написал Максим Фрадов о драконах, особенно об их долгой жизни. Обдумав свою догадку более основательно, он задал вопрос:

— А где, собственно, находится этот князь Кеданзим?

— На шесть Измерений выше и чуть правее от Крираксара. У него там три планеты и один дискомир, доставшиеся ему в наследство от предков.

Решив пока не уточнять, что такое Крираксар и как выглядит дискомир, Лайн сделал упор на главное:

— И как часто семья князей Кеданзимов отправляет драконов в эту часть Вселенной?

— Сейчас редко. Большинство наших родственников переселилось в Верхние Измерения. А раньше возле Крираксара жило очень много драконов. И все они создавали детей под охраной князей Кеданзимов.

— И вы потом встречали тех, кто пользовался помощью князей?

— Не помню. Мы не привязаны к одному месту. Мы летаем среди звезд туда-сюда… — Глаза обоих драконов мечтательно затуманились.

Трое землян переглянулись. Если посчитать, сколько многоголовых драконов порубили в сказках, мифах и легендах их далекие предки то, похоже, князья Кенадзимы прилично заработали. Причем, наверняка, они знали, куда отправляют своих клиентов. Но как объяснить это доверчивым Миринзир и Мирдахару?

Инициативу взяла Ибис:

— Все долгие карги князьки вас конкретно кидали, как последних лохов. На всех этих планетах тусуются крутые отморозки и беспредельщики, которые мочат любого дракона, которого засекут. А фартовые князьки прикарманивают все бабло и галду, что им лохи отстегивают.

— Не может быть! — ахнула Миринзир.

— За базар отвечаю! — подбоченилась Ибис.

Питри добавил информацию к размышлению:

— Если вы послали сигнал о помощи, то почему вас до сих пор никто не спасает?

— Может, какая-то задержка в прохождении сигнала? — неуверенно предположил Мирдахар.

— Кстати, а как вы послали свое сообщение? — заинтересовался Лайн (даже на «Золотой капле» не было средств связи между различными Измерениями).

— Пойдемте, покажу, — Мирдахар сделал приглашающий жест лапой, указывая на пещеру.

— Ага, сейчас, только фонарики возьмем, — быстро согласился Лайн.

Он подтолкнул Питри и Ибис к «Золотой капле». При этом дельта-клон, словно прикрывая отступление, двигался боком, держа автомат наготове.

Ввалившись через световой шлюз в узкий коридор, все немного расслабились.

— Я когда этого динозавра засекла, то застремалась, что конкретного глюкана словила, — Поделилась впечатлениями Ибис. — Извините, братки. Теперь я верю всему, что вы мне напиарили.

Сказано это было с такой искренностью, что Лайн и Питри поняли: с одной проблемой они разобрались. Но оставались еще драконы.

— Конечно, — вслух подумал Лайн, наблюдая за реакцией товарищей, мы можем прямо сейчас взлететь и продолжить свою работу.

— И какими же падлами мы будем после этого? — с возмущением посмотрела на него девушка.

— Конечно, спасение драконов первоначально не входило в наше задание, — сказал Питри. — Но благодаря этой встрече мы можем узнать об окружающем нас мире гораздо больше, чем если сами полетим в неизвестность. Оказывается, выше на Измерениях существует совсем другая цивилизация, какие-то князья, которые отправляют драконов на заведомую смерть… Мне кажется, перед следующим прыжком в межпространство надо во всем хорошо разобраться.

— Но мы не можем охранять дракона все шесть лет.

— Не можем. Но мы можем вызвать подмогу с Земли. Эта планета вполне подходит для эвакуации людей. Местных жителей можно легко убедить, что на нас нападать не следует.

— А наше оружие? — напомнил Лайн. — Вспомни, что произошло с твоими пулями. Похоже, порох здесь не взрывается.

— Уау, прикольно, — Вставила слово Ибис. — А я прикинула, что это типа фишка такая.

Лайн покачал головой:

— К сожалению, нет. Надо бы проверить и остальное оружие.

— Надо, — согласился Питри. — Но не при драконах. Кстати, они нас ждут. Я думаю, что в пещеру пойду я один. В боевом скафандре и с оружием. Ведь дракону, видимо, сейчас могут повредить даже такие выстрелы.

— Нет, — возразил Лайн. — Теперь моя очередь. Кроме того, я хочу своими руками пощупать то, что дракон считает межпространственным передатчиком. И скафандр я не одену. Возьму только автомат. Этого будет вполне достаточно.

Питри слегка помялся, но потом согласно кивнул головой.

Лайн одел на голову легкий гибкий обруч с парой фонарей на висках и инфо-камерой на лбу. Такими устройствами обычно пользовались десантники, когда вели боевые действия на терраподобных планетах.

Питри занял место пилота. Из-под шлема управления раздался его голос:

— Я настроился на твою камеру. Можешь выходить.

Дракон ждал у входа в пещеру. Обе головы с интересом осмотрели экипировку Квазарова:

— Извините за любопытство, вы не забыли поставить оружие на предохранитель?

— Забыл, — открыто улыбнулся Лайн. — И должен еще предупредить, что за каждым моим шагом следят друзья из корабля.

— Намек ясен, — хором вздохнули головы. — Пошли.

Показывая дорогу, дракон двинулся вперед. Квазаров последовал за ним, включив фонари и держась шагах в десяти от хвостов. В тесной пещере дракон не мог развернуться, но на всякий случай Лайн соблюдал безопасную дистанцию.

Так они прошли петров пятьсот, и Лайн уже начал сомневаться, правильно ли он поступил, отправившись в пещеру. Извилистый лаз постепенно загибался вправо и немного вниз, так что скоро Лайн понял, что они уже опустились ниже уровня озера.

— Вот мы и дома, — объявил Мирдахар.

Если головы добрались до места, то Квазарову оставалось пройти еще больше ста метров. Ему показалось, что вокруг драконьего тела, закрывающего почти весь лаз, пробивается зеленоватое свечение. Выключив фонари, Лайн убедился в своей правоте. По мере того, как дракон пролезал вперед, свет усиливался, и уже можно было обходиться без искусственного освещения.

Наконец вслед за драконом Лайн выбрался из узкого лаза, осмотрелся вокруг и тихо произнес в микрофон:

— Питри, Ибис, вы все это видите?

— Неплохо, оказывается, живут драконы.

— Уау, класс, клевая хата.

Действительно, людей поразили не столько размеры пещеры, сколько ее убранство. Размеры, конечно, тоже были немаленькие: огромный дракон почти потерялся среди высоких сводов и необъятных стен. Но главное заключалось в том, что естественную пещеру дракон сумел превратить в комфортное и удобное жилище, в подземный дворец.

Пол пещеры был выровнен, вычищен и превращен в подобие каменной мостовой. Свисающие с потолка сталактиты были покрыты каким-то составом, который светился приятным мягким зеленым светом, не оставляя в пещере ни одного темного закоулка. Стены украшали развешанные и размещенные в нишах сокровища: картины, статуи, мозаичные панно, изделия из драгоценных металлов, непонятные приборы и аппараты. Кроме того, целые горы не уместившихся на стенах ценностей были аккуратно разложены в дальних углах пещеры.

Мирдахар обвел лапой пещеру:

— Это мои самые любимые безделушки. Конечно, большую и наиболее ценную часть коллекции пришлось оставить на сохранение князю Кенадзиму…

При упоминании этого имени Миринзир слегка дернула шеей. Лайн еще раз медленно покрутил головой во все стороны, чтобы инфо-камера подробно записала увиденное.

— А вот и устройство связи, — дракон вытащил из ниши сравнительно небольшой предмет: переплетение пружин, обвивающихся вокруг центрального стержня.

Он тронул когтем одну из пружин, вся конструкция медленно загудела. Квазаров на всякий случай сделал несколько шагов назад и перехватил автомат поудобнее. Дракон не обратил внимания на его действия: обе головы, не отрываясь, смотрели на луч света, вырвавшийся из одного торца стержня. Луч уперся в стену и высветил круг диаметром метров в пять. В этом круге каменная стена исчезла, превратившись в мерцающее туманное пятно.

— Вот, — Мирдахар повернулся к Лайну, — связь установлена.

— И что дальше?

— Дальше? Дальше можно что-нибудь сказать князю Кенадзиму.

Словно подтверждая его слова, Миринзир быстро заговорила, обращаясь к туманному пятну:

— Уважаемый князь Кенадзим, к вам вновь обращаются драконы Миринзир и Мирдахар. Мы просим… нет, мы уже требуем немедленно связаться с нами. Мы оказались на совершенно непригодной для жизни планете. На нас нападают дикари. Наша жизнь в опасности. Если вы не ответите на это послание, мы вынуждены будем обратиться к Совету Старейшин. К нам тут случайно залетели люди из параллельного Измерения…

Квазаров недовольно поморщился. Ему не хотелось, чтобы драконы рассказывали о «Золотой капле», и он жалел, что не сказал им об этом заранее.

Но тут луч света из стержня начал быстро бледнеть, туман рассеивался, а стена вновь обретала свои первоначальный вид.

Миринзир скороговоркой прокричала:

— Мы ждем вашего ответа, князь Кенадзим. Поторопитесь!

Свет погас.

— Вот и все, — Мирдахар поставил передатчик обратно.

Лайн примерился и понял, что до ниши, расположенной на высоте трех метров, незаметно он не доберется. А жаль, он с удовольствием бы захватил с собой это устройство.

— Насколько я понял, связь односторонняя, — произнес Лайн, обращаясь одновременно и к драконам, и к своим товарищам.

— Да, к сожалению, — Миринзир вздохнула. — И, что тоже неудобно, оно очень долго заряжается. В следующий раз его можно использовать только через три каргирла.

— Чего?

— Примерно через двое местных суток, — перевел драконьи меры времени Мирдахар.

Обе головы посмотрели на Квазарова. Тот еще раз обвел взглядом пещеру:

— У вас замечательный вкус. С удовольствием бы погостил еще, но, к сожалению, времени у меня очень мало.

— Да, я понимаю, — печально сказала Миринзир.

Мирдахар промолчал, но его усы бессильно обвисли.

Лайн направился к выходу, дракон поплелся сзади. Нельзя сказать, что Лайну это доставило большое удовольствие, он предпочел бы не оставлять за спиной существо, один зуб которого был размером с его ладонь. Но вежливость есть вежливость. Кроме того, он не имел права выказывать ни тени страха или недоверия.

В наушнике Квазарова послышался голос Питри:

— У меня для тебя есть новость. Сканеры «Золотой капли» засекли движение в сорока километрах отсюда. Это та самая орда, над которой мы недавно пролетали.

— Орда? — голова Лайна была сейчас занята другими проблемами, поэтому он не сразу понял, о чем говорит его напарник.

— Отстойбище.

— А-а-а. Ну?

— Похоже, они собираются охотиться на дракона. По крайней мере, именно так я определил бы их тактику. Три группы всадников продвигаются через три ущелья, которые приведут их прямо сюда.

— Сколько их там?

— Около двухсот. Компьютер не может точно рассчитать из-за скал. Вот когда они приблизятся…

— Через сколько они будут здесь?

— Часа через три. Может, надо предупредить драконов?

Не останавливаясь, Лайн повернул голову и обратился к драконам:

— На вашем месте я бы забрал самые ценные вещи и поскорее убегал. Сюда движутся всадники. Человек двести. Не думаю, что это дружественный визит.

— Я же говорила, что в покое нас не оставят, — сказала Миринзир Мирдахару. — И что нам теперь делать?

— Я уже предлагал: завалим камнями вход в пещеру. Может они покрутятся вокруг и уйдут?

Миринзир фыркнула:

— Я на это не надеюсь. Эти аборигены жестоки до безумия, упрямы до исступления. Они либо попытаются разобрать завал, либо разобьют здесь лагерь, чтобы взять нас измором. А у нас нет даже запасов воды.

— Кстати, а чем вы тут все это время питались? — на всякий случай поинтересовался Лайн.

Мирдахар горестно вздохнул:

— Да чем придется! В последнее время все больше рыбой из озера. А до этого — животными. Собственно, мы и к местным людям-то обратились потому, что хотели купить у них десяток стад.

— Да уж, — подхватила Миринзир. — Мы взяли немного ценностей, чтобы обменять их на еду, и сами отправились к этим дикарям. Как же мы ошиблись! Те, как только нас увидели, сразу напали…

— Вот с тех пор они нас и преследуют, — сказал Мирдахар.

— Так что придется нам бросать эту пещеру и снова бежать. Сражаться мы не можем, спрятаться — тоже.

Квазаров, а следом за ним и дракон, вышли из пещеры.

Драконьи головы приподнялись вверх, словно прислушиваясь или приглядываясь к чему-то.

— О-о-о, горе! — протянула Миринзир.

— Они нас окружили, — прорычал Мирдахар.

— В чем дело? — не понял Лайн.

Ответил Питри:

— Остальные два ущелья тоже перекрыты. Похоже, что на войну с драконом поднялось сразу несколько кочевых племен. То, что видели мы, идет с одной стороны. А еще одно — с другой. Дракона взяли в клещи по всем правилам стратегии. Видно, охотники готовили эту операцию заранее. Остался только один свободный путь — в горы. Правда, в конце ущелья довольно высокий обрывистый перевал. Если дракон успеет через него перебраться, он оторвется от преследователей. Если же они его догонят в узком ущелье…

Лайн пересказал Мирдахару и Миринзир все, что услышал.

— Нельзя терять ни сотой доли каргирла, — засуетились головы. — Мы только возьмем передатчик князя Кенадзима и прочь отсюда, прочь.

Дракон вновь юркнул в пещеру.

Лайн посмотрел ему вслед, потом окинул взором огромное озеро, скалы, «Золотую каплю».

— Питри, что ты об этом думаешь?

— Ну, мы могли бы немного помочь. Скажем, взорвать вход в ущелье. Тогда всадники дракона точно не догонят.

— Мысль неплохая, — Лайн с сомнением взглянул на свой автомат. - Остается только надеяться, что ракеты не подведут.

Он отстегнул магазин от ракетного ствола и посмотрел на заряды. Ракеты, похожие на толстые сигары, лежали ровно и внушали доверие. Возможно, обманчивое доверие. Лайн вытащил одну ракету и вставил ее в ствол. Если она взорвется в автомате, то, по крайней мере, не детонирует весь боекомплект. Затем он установил таймер выстрела на тридцать секунд, нажал на спуск, положил автомат на землю, направив на озеро, а сам бросился ничком за ближайший крупный камень.

Когда он досчитал до тридцати, раздался резкий хлопок, и потом послышалось быстро удаляющееся шипение. Ракета вылетела. Лайн поднял голову. Снаряд пролетел метров сто, оставляя за собой широкий дымный след (чего не должно было бы быть), а потом плюхнулся в воду. Взрыва не последовало.

— Ну вот и проверили, — Лайн встал и отряхнул колени. — Дыма много, толку мало.

— Да, — раздался в наушниках голос Питри. — Все наши взрывчатые вещества тут бесполезны.

— А ваша тачка?! — влезла в эфир Ибис. — Ею можно как бы закрыть проход. Типа наехать на этих придурков. Взять на понт.

— А ведь это идея! — восхитился Лайн. — Если наше оружие бессильно, то задержать дикарей можно самим кораблем. С ним-то они ничего не сделают, а дракон успеет оторваться от погони. Питри?

— Я согласен. Если с аборигенами мы не сможем наладить дружественных отношений, то поговорим с ними на их языке — языке силы. С одной стороны, воевать мы с ними не будем, с другой стороны — дракону поможем.

Когда из пещеры вновь выскочил дракон, Лайн вкратце обрисовал план действий:

— Мы постараемся задержать всадников, пока вы не перейдете перевал. Сначала мы попробуем с ними поговорить. Может, с такими же, как они, людьми дикари не будут слишком агрессивны. Если это не получится, будем оттеснять их от входа в ущелье кораблем. В любом случае, у вас есть шанс на спасение. Когда вы будете в безопасности, мы вас легко догоним и вместе поищем место, где бы вы могли находиться в безопасности.

Глаза обеих голов радостно засияли:

— Мы даже не знаем, как отблагодарить вас за вашу помощь!

— Какая благодарность? Разумные существа должны помогать друг другу.

— Великолепное благородство! Мы тронуты! Какая доброта! Непревзойденное мужество…

— Поторопитесь, — Лайн поспешил прервать поток благодарностей. Время уходит. И, кстати, вашу пещеру неплохо бы замаскировать как-нибудь. Жалко, если ее разграбят.

— А, пустяки, — небрежно махнул лапой Мирдахар. — Как мы убедились, богатство этих людей больше не интересует. В любом их заброшенном городе ценностей больше, чем здесь, но их никто не берет. Им нужны только наши жизни.

— Так не стоит ими рисковать! — прикрикнул Лайн. — Бегите!

— До свиданья! — хором сказали головы. — Надеюсь, мы скоро увидимся.

На своих коротких лапах дракон довольно резво потрусил в сторону единственного свободного ущелья, которое начиналось примерно в километре от пещеры.

Лайн посмотрел ему вслед:

— Неужели это все на самом деле?

— Еще как, — ответил Питри. — До подхода всадников у нас меньше трех часов. Надо бы подготовиться к их приходу.

— Что ты имеешь в виду?

— Есть у меня одна идея…


* * *
В ожидании появления диких всадников экипаж «Золотой капли» вначале провел рекогносцировку местности, а потом занялся уничтожением корабельных пищевых запасов.

— Конкретный отстой, — Ибис поморщилась, но все же до конца доела содержимое ярко раскрашенного пластикового пакета. — Как вы это хаваете?

— Вполне нормальная пища, — пожал плечами Лайн.

— Эта хрень трехголовая что-то базарила на тему дичи, — не унималась девушка. — Может, типа пойти, пошарить, нет ли вокруг в натуре чего съестного. Я типа неплохо хавку лабаю. От моего как бы шашлыка вся эскадрилья торчала.

— Я бы все же предпочел не как бы шашлык, а шашлык конкретный, — с легкой иронией заметил Питри.

— Нет проблем! — оживилась Ибис. — Для правильных чуваков я фуфло не слажаю.

— Да уж, как известно, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — Лайн произнес это, рассчитывая на ответную реакцию Питри и Ибис.

И она не заставила себя долго ждать.

Ибис хихикнула и устремила на дельта-клона весьма горячий и недвусмысленный взгляд.

Тот сделал вид, что ничего не заметил, и авторитетно произнес, лишь легкой полуулыбкой обозначив шутку:

— На самом деле путь к сердцу мужчины находится между вторым и третьим ребрами.

— Конечно, только такой юмор и доступен сотрудникам ВЧК, — сказал Лайн.

За беззаботными словесными пикировками все трое старались скрыть если не страх, то легкое возбуждение, которое неизбежно возникает перед неминуемой битвой.

Вскоре бортовой компьютер сообщил, что всадники вот-вот покажутся на берегу озера.

— Ну, по местам, — Питри положил руки на плечи своих товарищей. Действуем, как договорились.

Он надел боевой скафандр, но баллоны с воздухом пристегивать не стал, чтобы они не стесняли движения. Потом взял в одну руку шлем, в другую автомат и вышел из корабля. План Черского заключался в том, чтобы вначале попытаться наладить общение с местными жителями. Если же это не получится, то следовало внушить дикарям страх, пуская ракеты. Хотя оружие землян лишилось своей мощи, шагов с пятидесяти ракета могла сбить человека с ног, а при выстреле в упор серьезно покалечить.

Квазаров не был в восторге от подобного плана, по предоставил своему напарнику возможность действовать, как тот сочтет необходимым.

Через несколько минут из ближайшего ущелья показалась первая группа всадников. Задав увеличение, Лайн смог в деталях рассмотреть этих людей и их скакунов.

Деградация на этой планете практически не исказила человеческие тела. Наоборот, от жизни на природе местные жители стали похожи на тех атлетов, каких принято изображать на картинах или высекать во мраморе. Но вот их глаза… Как и у их подземных собратьев, они светились безумием. Жаждой разрушения, жаждой крови, жаждой смерти.

Всадники были одеты в весьма пестрые одежды, изготовленные частично из плохо выделанных шкур, частично из обрезков пластика, резины и жести, которые явно были добыты в заброшенных городах. Восседали дикари на огромных скакунах — неких подобиях длинноногих быков с широкими копытами и направленными вперед острыми рогами. Шеи и бока животных также были защищены грубо сделанными панцирями из кожи и металла.

Каждый всадник имел при себе одну длинную пику, дротики, лук и колчан со стрелами. Кроме того, некоторые из дикарей (судя по менее грубой одежде — самые богатые) были вооружены ярко блестящими металлическими щитами с зубчатыми, остро заточенными краями. Во-видимому, когда-то это были детали неких весьма внушительных механизмов: шестерни или зубчатые передачи. После небольшой доработки они превратились в страшное оружие ближнего боя.

— Питри, — передал Лайн, — это первая группа всадников — семьдесят три человека. Еще две группы на подходе. У озера они появятся в течении десяти минут.

— А та орда, что заходит с тыла?

— Еще далеко. И, кажется, не приближается. Возможно, эти охотники должны были спугнуть дракона и погнать его в сторону другой орды…

— Все, — оборвал Лайна Питри. — Они меня заметили.

— Ну, удачи.

Лайн внимательно наблюдал за происходящим одновременно через инфо-камеру скафандра Черского и через сканеры «Золотой Капли».

Увидев человеческую фигуру, открыто стоящую прямо у них на дороге, всадники остановили своих скакунов метрах в ста от Черского и бойко заговорили друг с другом. Питри плавно поднял правую руку верх и также плавно опустил. И так три раза. Он предполагал, что этот жест будет расценен, как приглашение приблизиться. Но всадники не обратили на него никакого внимания. Квазаров заметил, что, в основном, говорят друг с другом пять наиболее сильных и хорошо вооруженных воинов, остальные же почтительно стоят вокруг и слушают.

— О чем они спорят? — спросил Питри.

— Понятия не имею, — Лайн пытался вытянуть из корабельного компьютера хоть какую-нибудь полезную информацию, но, как он не усиливал звук, речь местных жителей все равно оставалась непонятной. Множество резких, рычащих и гортанных звуков сливалось в непрерывную бессмысленную трель.

— Странно, но драконов мы понимали даже без перевода, — вслух подумал Лайн.

— Драконы-то были с конкретными башнями, а эти отморозки как бы не люди, а стая волчар, — сказала Ибис.

— Интересная мысль. Ты слышал? — спросил Лайн у Питри.

— Слышал. Если эти люди утратили человеческий разум, то мы не понимаем их, как не можем понять язык животных. Однако, они приручают своих скакунов, носят одежду и оружие.

— Вполне возможно, все это не делает их людьми в нашем понимании этого слова.

Ибис согласно подхватила:

— Трехмордая ящерица казалась как бы человечной, а это отстойбище — полный тупизм.

Дискуссию о сущности человеческого разума и драконьего ума прервало появление еще одной группы всадников из другого ущелья. Люди из первой группы разразились громкими воплями. Вновь появившиеся остановились поодаль, но три всадника пришпорили своих скакунов и присоединились к совету вождей.

— Они ведут себя достаточно разумно, — заметил Питри.

— Бродячие муравьи тоже выстраиваются отрядами и атакуют добычу с разных сторон, — сказал Лайн. — А вот и третья группа.

Последний отряд вывалился из дальнего ущелья и, увидев, что передовые части стоят на месте, также остановился. На совет отправилось еще четыре всадника.

— Ну вот, все двести воинов, — констатировал Лайн. — Питри, мне кажется, что тебе лучше вернуться в корабль. Договориться с этими дикарями явно не получится.

— Посмотрим, — сказал Черский и сделал несколько шагов вперед, подняв вверх обе руки: одну с раскрытой ладонью, другую — со шлемом. (Автомат он прикрепил к держателю на бедре.)

Вожди наконец-то показали, что заметили присутствие одинокого пешехода. Они выкрикнули что-то резкое своим людям, а сами медленно двинулись к Питри, разворачиваясь полукругом. Всадники за их спинами также начали перестраиваться в шеренгу, чтобы перекрыть все пространство между скалами и берегом озера.

— Не слишком ли большая честь одному человеку? — с легкой насмешкой произнес Питри.

Лайн так и не понял, относилось ли это веселье к предосторожностям всадников или к тому, что дельта-клон назвал себя человеком.

Тем временем Черского и вождей разделяло всего двадцать шагов. Микрофоны скафандра передавали даже шумное глубокое дыхание быков-скакунов.

Питри громко, но достаточно ровно, без агрессивных и вызывающих ноток заговорил, обращаясь к всадникам:

— Мы не желаем с вами сражаться. Мы хотим мира и дружбы. Вы понимаете, что я говорю?

Всадники остановились, словно прислушиваясь к его словам. Но это впечатление оказалось обманчивым.

— Питри, крайний слева! — крикнул Лайн, уловив опасное движение дикаря.

Но дельта-клон и без этого предупреждения был готов к любым неожиданностям. Похоже, его даже не удивил дисковый щит-меч, с силой брошенный прямо в него. Черский не стал уклоняться, а просто подставил под удар свой шлем. Раскрученный диск с отточенными зубцами мог бы разрубить тело человека пополам, но лишь высек искры, ударившись о прочный сплав, из которого был сделан скафандр, и вонзился в землю.

Все всадники издали короткий крик. Питри одной рукой выхватил автомат и навскидку, почти не прицеливаясь, выпустил ракету в того, кто метнул диск. Но и вожди являлись не самыми худшими воинами. Всадник успел поднять скакуна на дыбы практически одновременно с выстрелом. Ракета попала прямо в широкую грудь быка. Так как животное в этот момент, повинуясь натянутой узде, продолжало движение вверх, не слишком сильного удара ракеты оказалось достаточно, чтобы вывести его из равновесия и опрокинуть на спину. Дикарь успел соскочить на землю в самый последний момент, так что остался невредим.

Остальные всадники вновь что-то хором прокричали, но новых попыток атаковать не предприняли. Черский демонстративно одел на голову шлем и повел стволом автомата вдоль шеренги вождей, как бы предупреждая, что дальше их не пропустит.

— Питри, я сейчас прикрою тебя кораблем, чтобы ты вошел в шлюз, предложил Лайн. — По-моему, здесь все ясно.

— Подожди. Может, только теперь они начнут воспринимать меня всерьез.

— Если они нападут все разом, то просто затопчут тебя.

— Скафандр выдержит.

— Я имею в виду, что контакт все равно не получился. К чему продолжать этот цирк?

— Смотри, главный вождь что-то хочет сказать.

Всадник, которого дельта-клон назвал «главным вождем», выделялся из всей дюжины тем, что его доспехи из кожи и пластика были выкрашены в синий цвет. Правда, краска выцвела и облупилась, так что создавалось впечатление, будто свое одеяние вождь откопал на давно заброшенной свалке. Тем не менее, держался вождь невероятно гордо и самодовольно. Его бык сделал три шага вперед и остановился.

Вождь старательно делал вид, что не замечает Черского. Он повернул голову в сторону озера, как будто любовался игрой солнечных бликов на поверхности воды, но в это время внимательно следил за противником боковым зрением.

Спешенный всадник поднял на ноги своего скакуна, запрыгнул в седло и занял свое место в строю, поправляя сбившиеся на бок подвески с оружием. Пауза затянулась…

— Чего ждет вождь? Что это за ритуал? — терялся в догадках Лайн. - Может, он вызывает тебя на поединок? Или хочет вести переговоры?

— Понятия не имею, — по голосу Питри Лайн догадался, что тот тоже начал сомневаться в успехе переговоров. Видимо, психология местных жителей слишком отличалась от людей Земли.

Наверное, вождь также сообразил, что его поза осталась непонятой. Он наконец-то соизволил посмотреть прямо на Черского. Тот вновь снял свой шлем, чтобы открыть лицо, и пристегнул автомат к бедру.

Не делая больше жестов руками, чтобы ненароком не спровоцировать всадников, дельта-клон вновь миролюбиво произнес:

— Мы пришли к вам с миром. Мы никому не желаем зла. Мы хотим поговорить.

Главный вождь ничего не ответил. Но он наклонил свою пику вперед и указал наконечником на воткнувшийся в землю диск.

— Кажется, он хочет, чтобы я его взял, — предположил Питри.

— Это может означать все, что угодно, — возразил Лайн.

— И все же я его поднимаю, — не сводя глаз с вождя и приготовившись к любым действиям всадников, Черский медленно наклонился и взялся за зубец диска.

Все всадники — и вожди, и рядовые — одновременно вскрикнули. Питри отдернул руку.

— Ты что-то сделал неправильно, — сказал Лайн. — Может, брать этот щит можно только за рукоятку?

В центре диска были просверлены два отверстия, сквозь которые проходило поперечное металлическое кольцо, так что держать это оружие можно было и с одной, и с другой стороны. Это же кольцо позволяло раскручивать диск во время броска.

— Попробую по-ихнему, — Питри вновь наклонился и дотронулся до рукоятки.

Всадники оглушительно завизжали.

— Черт, на них не угодишь! — в сердцах воскликнул Квазаров.

Питри уверенно взялся за кольцо и выдернул диск из земли. Крики мгновенно смолкли. Зато заговорил главный вождь. Обернувшись к своим подчиненным, он произнес короткую, но очень выразительную речь. При этом он использовал свою пику как указку, направляя ее то на Черского, то на диск, который тот держал в руке. Земляне вновь не поняли ни слова, зато на всадников выступление вождя произвело огромное впечатление. Они вновь закричали, правда не хором, а каждый по-своему, наверное, выражая крайнюю степень восторга и одобрения. Некоторые подбрасывали свои диски высоко вверх и ловили их на лету. При обращении с этим оружием они проявлял чудеса ловкости, ведь тяжелый отточенный диск мог запросто покалечить своего владельца — лишить руки или раскроить голову.

Главный вождь с силой вонзил пику в землю и накинул на нее поводья своего быка. Затем спешился и приблизился к Черскому на расстояние двух шагов. Он выставил вперед свой диск и замер в ожидании.

— Кажется, он хочет, чтобы ты ударил своим диском о его, — догадался Лайн.

Питри так и поступил. От соприкосновения двух щитов-мечей раздался громкий звон. Вождь тотчас же отпрыгнул назад и закружился в сложном танце, методично выкрикивая какую-то повторяющуюся фразу. Во все стороны полетели детали его доспехов: наручи, наплечники, нагрудная пластина.

— А это что еще за стриптиз-шоу? — удивился Лайн.

— Могу поспорить, что он входит в транс перед боем, — сказал Питри.

— А я могу поспорить, что он предложит раздеться и тебе, — парировал Лайн.

— Я пас. Вероятность этого пятьдесят на пятьдесят. С такими ставками я не играю.

Квазаров предложил:

— Попробуй его обезоружить… Можно слегка поцарапать, чтобы впредь не лез на рожон.

— Боюсь, что этого будет недостаточно. Нравы здесь такие, что простой демонстрацией силы не обойдешься.

— Тогда убей, — совершенно спокойно сказал Лайн.

— Уау, круто! — с легким придыханием произнесла Ибис. — Уважаю пацанов, которые не слажают на конкретном мочилове.

Лайн не понял, что имела в виду девушка, но переспросить не успел. Вождь закончил свой танец и вновь обратился к Черскому. Он выкрикивал что-то приказным тоном, указывая на шлем и скафандр дельта-клона.

— Как мы и думали, — удовлетворенно сказал Лайн.

— Это ясно, — хмыкнул Питри. — Вождь понимает, что в скафандре я неуязвим.

— Если ты его снимешь, то на тебя может броситься вся орда. Одна точно пущенная стрела… Ты не думаешь, что все эти телодвижения вождя — всего лишь уловка, чтобы сделать тебя беззащитным?

— Весьма вероятно… Смотри, он слушает.

Действительно, вождь внимательно прислушивался к тому, что говорил Черский.

— Что за ерунда! — воскликнул Лайн. — Когда ты обращаешься к нему, он делает вид, что тебя не замечает. Когда ты разговариваешь со мной, он подслушивает.

— Пора все это заканчивать, — дельта-клон положил на землю шлем, облокотил на него диск и начал быстро расстегивать крепления скафандра.

— О связи-то мы и не подумали, — огорченно вздохнул Лайн.

Микрофон и передатчик, встроенные в скафандр, были единственными переговорными устройствами Черского. Теперь Лайн мог наблюдать за своим напарником и слышать его слова при помощи «Золотой капли», но сам никак не мог с ним общаться.

Воспользовавшись тем, что вождь наконец-то признал право землян на речь, дельта-клон, снимая скафандр, еще раз попытался с ним заговорить:

— Я не хочу с тобой драться. Если один из нас убьет другого, никому лучше не станет. Может, ты все-таки что-нибудь понимаешь?

Вместо ответа вождь провел по своей голой груди одним из зубцов. Из неглубокого пореза побежала струйка крови.

Питри выскользнул из скафандра, как змея из старой кожи. Гибкий металлизированный пластик свернулся у его ног бесформенной кучей. Удостоверившись, что ни один из всадников не готовится нанести удар, дельта-клон за считанные доли секунды стянул через голову рубашку. Лайн облегченно вздохнул: когда его напарник был беззащитен, никто не попытался атаковать. Значит, хоть какие-то понятия о чести здесь существуют.

Подняв с земли диск, Питри также оцарапал свою грудь.

— Хотите соблюсти ритуал? Получайте, — пробормотал он, обращаясь скорее к всадникам, чем к Лайну.

Квазаров краем уха услышал, как вскрикнула Ибис, словно это она сама почувствовала боль, словно это по ее коже потекла теплая красная жидкость.

— Ну?! — громко спросил Черский. — Я готов!

Вождь потряс своим щитом и присел на полусогнутых ногах. Дельта-клон дружелюбно помахал рукой. Наверное, это окончательно разозлило главного всадника. Он пружинисто подпрыгнул вверх, бешено размахивая диском во все стороны. Питри спокойно ждал его приближения и снисходительно улыбался.

Вождь бросился вперед, описывая своим диском сверкающие и гудящие восьмерки. Не переставая улыбаться, дельта-клон легко взмахнул своим оружием, как будто отгонял надоедливую муху. Точнее, «легко» это казалось со стороны, а на самом деле два зубчатых диска столкнулись с оглушительным грохотом и высекли сноп искр.

Этот удар развернул вождя и отбросил его в сторону. На секунду он открыл свой левый бок, но Питри не воспользовался предоставленной возможностью. Вместо этого он уверенно сделал шаг вперед. Вождь моментально отпрыгнул назад и выставил перед собой диск, слегка наклонив вперед его верхний край. Между зубцами виднелись его по-волчьи сверкающие глаза и оскаленный рот.

Питри сделал еще один шаг, держа диск сбоку, словно приглашая вождя атаковать еще раз. Тот так и поступил. Пронзительно завизжав, он завертелся волчком и ринулся вперед. Снова звон, искры. Снова вождь был отброшен назад, а Черский заулыбался уже откровенно насмешливо.

Лайн отметил, что ряды всадников заколебались. Не понимая мотивации поступков местных жителей, он не мог определить: хотят они обратиться в бегство, или собираются напасть всеми своими силами. На всякий случай он приготовил корабль к немедленному старту. Квазаров рассчитывал, что при самом худшем исходе окажется возле места схватки раньше всадников. Он особенно внимательно следил за тем, чтобы никто из всадников не схватился за лук. Но те лишь потрясали пиками и зубчатыми щитами, не прибегая кметательному оружию.

Один из конных вождей обернулся назад и что-то повелительно прокричал. Это не слишком успокоило возбужденных всадников, но по крайней мере они перестали неистово вопить, размахивать оружием и дергать поводья своих быков-скакунов.

— Хватит играть, — пробормотал себе под нос Лайн, так как понимал, что Питри все равно его не услышит. — Кончай с ним скорее.

Перед Ибис на панели управления находились три экрана: один из них показывал то, что видел Лайн в шлеме, два других фиксировали все происходящее вокруг корабля в более широком радиусе. Именно поэтому девушка первая обратила внимание на изменение показания датчиков.

Лайн почувствовал, что Ибис дернула его за локоть и сказала:

— Приколись, динозавр взад вертает!

— Чего? — Лайн был настолько поглощен поединком, что не сразу сообразил, зачем его отвлекают от столь важного занятия.

— Ящерица обратно топает.

— Дракон возвращается?!

— Ну да, типа того.

Вначале Квазаров решил, что девушка что-то напутала. Этого просто не могло быть, так как в данный момент дракону полагалось изо всех сил бежать к перевалу в конце ущелья. Однако, настроив системы наблюдения на широкий охват, Лайн убедился, что это правда. Дракон двигался по ущелью обратно в сторону озера.

— Что за ерунда?! — возмутился Лайн. — Мы его спасаем, а он…

Но тут он заметил, что рядом с драконом движется какое-то странное пятно. То ли из-за большого расстояния, то ли из-за неровностей местности, то ли еще по каким-то причинам приборы «Золотой капли» не могли воспроизвести точное изображение. Но несомненным было одно: дракона сопровождал кто-то или что-то довольно внушительных размеров — не менее сорока метров в диаметре.

— Только этого не хватало, — Лайн лихорадочно пытался придумать, как сообщить Питри о новой возникшей проблеме.

А поединок тем временем продолжался. Все атаки вождя всадников натыкались на непреодолимую преграду. Одним взмахом своего щита-меча дельта-клон с легкостью отбивал самые сложные выпады противника.

И сам вождь, и все всадники давно уже поняли, кто оказался сильнее. Но вождь упрямо продолжал свои попытки, хотя по его лицу и телу катились крупные капли пота, а дыхание стало тяжелым и неровным. Вполне возможно, он просто не мог отступить и признать свое поражение. Поединок должен был закончиться смертью одного из участников, но Питри по-прежнему не наносил решающего удара.

Наконец вождь бессильно опустил руки и выронил щит, который с грохотом упал на каменистую почву.

— Ну, наконец-то, — услышал Лайн голос Питри.

Он также бросил на землю свое оружие и нагнулся, собираясь поднять скафандр. И именно в этот момент вождь носком ноги подцепил рукоять диска и метнул оружие в Питри. Бросок ногой намного резче и сильнее, чем рукой. Ни один человек не смог бы увернуться от крутящейся зубчатой молнии. Но Черский был дельта-клоном. Правда, даже этому продукту секретных генных лабораторий Очеловеченной Федерации диск оцарапал предплечье.

Разумеется, это был совершенно не тот результат, на который рассчитывал вождь. Он остолбенел, не веря своим глазам. Тот, кому полагалось сейчас лежать в луже собственной крови, неторопливо нагнулся, вновь поднял свой диск, взмахнул рукой…

Всадники горестно заревели. Голова их вождя покатилась по камням, а тело, несколько секунд простояв в вертикальном положении, тяжело рухнуло, как срубленное дерево. И только фонтанчик крови и из шеи свидетельствовал о том, что это не растение, а живое существо. Точнее, бывшее живое существо.

— Круто! — восхитилась Ибис.

— Теперь меня должны признать главным вождем, — сказал Питри. К сожалению, он не слышал того, что говорилось в кабине, но знал, что Лайн и Ибис слышат каждое его слово.

Однако даже дельта-клоны иногда ошибаются. Вместо того, чтобы пасть перед ним на колени или какими-либо другими способами выразить свои почитание и преданность, всадники-вожди взяли свои пики наперевес и пришпорили быков.

Ожидавший что-то подобное Лайн отдал мысленный приказ. «Золотая капля» рванулась вперед. Как бы не были выдрессированы скакуны диких всадников, но при виде летящей навстречу огромной золотой глыбы они отпрянули в разные стороны, завертелись, взбрыкивая и становясь на дыбы. Лишь немногие вожди удержались в своих седлах.

На несколько секунд стоящие поодаль рядовые воины застыли в оцепенении. Они не решались прийти на помощь своим вождям, так как для этого пришлось бы скакать навстречу неведомо откуда взявшемуся чудовищу, но и бросить их в беде тоже не могли. Увидев, что ужасная золотая гора замерла возле места поединка, не атаковав вождей, всадники осмелели и сами перешли в наступление.

Прибрежные скалы многократно отразили и усилили их боевой клич. Но Лайна он уже не беспокоил. Корпусом корабля он закрыл Питри от всадников и включил световой шлюз.

— Скафандр не забудь! — крикнул он, обернувшись в сторону входа, не очень, впрочем, рассчитывая, что напарник его услышит.

Но дельта-клон не нуждался в напоминаниях. Подхватив свое снаряжение и трофейный щит-меч, он быстро запрыгнул внутрь корабля.

— Я внутри!

Лайн выключил шлюз. Теперь всадники могли сколько угодно скакать вокруг «Золотой капли». Ее оболочку не смогли пробить даже термоядерные сквазеры ученых из отдела Лии Штильман. Куда уж было с нею тягаться примитивным лукам и пикам.

— Как похожи эти люди на своих подземных сородичей, — сказал Лайн, мельком поглядывая на экраны внешнего обзора (он снял шлем, чтобы встретить напарника). — Такие же бесноватые, непредсказуемые и упорные.

— Да, Земле повезло, что они уничтожили сами себя, — согласился Питри. — Жаль, что мы напрасно потратили на них время.

Дельта-клон с помощью Ибис в это время заклеивал свои порезы биоклеем. Конечно, ему следовало бы забраться в Авто Гос, но времени на полный курс медосмотра не было. Да и Ибис огорчать не хотелось. Девушка так заботливо и тщательно смазывала раны, что объяснить ей, насколько нелепа и бессмысленна эта работа, просто язык не поворачивался.

Квазаров хотел напомнить, что идея вступить в переговоры принадлежала самому Питри, но промолчал. Имелись более важные и неотложные проблемы, которые следовало немедленно обсудить.

— Что ты на это скажешь? — Лайн показал на экран, где фиксировалось местоположение дракона.

Черскому хватило всего трех секунд, чтобы осмыслить увиденное:

— Либо дракон ведет к нам помощь, либо это его тащат на заклание.

Несмотря на то, что дракон и его неведомый спутник приближались, их по-прежнему окружала какая-то защитная оболочка. Разобрать, что за существо находится рядом с драконом, было совершенно невозможно.

— Подождем их здесь, или полетим навстречу? — спросил Лайн.

— Не круто просиживать зад, когда можно вмазать первыми! — после победы Питри Ибис находилась в необыкновенно боевом и приподнятом состоянии духа.

— Я тоже думаю, что здесь нам делать нечего, — Черский еще раз посмотрел показания корабельных сенсоров. — До дракона меньше десяти километров. Следовательно, он развернулся около часа назад. У нас не осталось записей этого момента?

Лайн развел руками. Час назад они все вместе готовились к встрече с всадниками, и никому даже в голову не пришло вести запись передвижения дракона.

— Можно пройти над горами на бреющем полете и постараться первыми вступить в визуальный контакт с этим замаскированным созданием, предложил Питри.

— Отстойный пиар! — с озорной улыбкой хлопнула его по голой спине Ибис. — Базарить надо типа так: мы проползем на брюхе и поглазеем на эту хрень.

— Так и сделаем, — согласился Лайн.

Натянув рубашку, Питри уселся в кресло, а девушка привычным движением плюхнулась ему на колени.

Лайн многозначительно промолчал.

«Золотая капля» поднялась над головами всадников и полетела над озером. Квазаров собирался сделать большой крюк и, пользуясь горными ущельями для маскировки, зайти в тыл дракону и его подозрительному спутнику. Да и дикари, увидев, что их враги полетели в сторону отстойбища, должны были прекратить преследование дракона и помчаться спасать свои убогие пожитки.

Глава 7. Коварное вероломство князя Кенадзима

— Они за следующим поворотом, — сообщил Лайн, хотя его спутники и так все видели на мониторах панели управления.

«Они» — это дракон и его загадочный спутник, которого не могли засечь приборы «Золотой капли», несмотря на то, что до цели оставалось около пятисот метров.

— При первой же опасности прыгай в межпространство, — сказал Питри. — У меня нехорошее предчувствие.

— Выходим на прямую видимость, — вместо ответа произнес Квазаров.

И на экранах появились драконьи хвосты: два длинных — по бокам, один короткий — в середине. За ними возвышалась драконья… скажем, спина. А сбоку…

Рядом с драконом по воздуху плыла круглая открытая платформа с высокой башней посередине. Вся конструкция больше походила на поднявшееся в воздух здание, чем на летательный аппарат. Она была сделана из золотистого металла и украшена огромными разноцветными скульптурами всевозможных чудовищных созданий: крылатых быков, птиц с крокодильими мордами, рыбо-ящеров, насекомо-зверей и прочих невероятных уродов.

Среди скульптур почти невозможно было разглядеть хозяев этого летающего замка. Если бы не датчики «Золотой капли», легко отделившие живое от неживого, даже опытные агенты долго мучились бы сомнениями. Но корабельный компьютер все расставил на свои места, отметив маркерами экипаж инопланетного корабля.

А в том, что это был именно инопланетный корабль, сомневаться не приходилось. Им управляли рослые трехметровые существа с очень маленькими, почти рудиментарными ручонками и с огромными трехглазыми головами. Все остальное закрывали широкие колоколообразные одежды, так что невозможно было разглядеть ни ног, ни строения тел существ.

Вокруг платформы воздух дрожал и колебался, как это обычно бывает над нагретой поверхностью. Но это было вызвано не высокой температурой, а искривлением пространства. Именно поэтому рассмотреть платформу можно было только с близкого расстояния. Это же не позволяло сканерам «Золотой капли» заглянуть внутрь инопланетной конструкции.

— Ну что же, — сказал Лайн. — Что-то вроде этого я и предполагал. Или это посланцы князя Кенадзима, или я ничего не понимаю в криптотехнике.

— О чем ты базаришь? — не поняла Ибис.

— У меня возникла интересная идея. Неподалеку от этой планеты в космосе находится брошенная станция. Так вот, основой ее деталью является окруженный спиралями стержень. Все остальные конструкции станции построены вокруг этого прибора. Точно такая же система, только гораздо меньшего размера, применялась драконом для связи с князем Кенадзимом. И вот теперь над башней, стоящей на этой платформе, ясно виден стержень со спиралями. Это все продукты одной технологии. Технологии, позволяющей перемещаться сквозь пространство и изменять его структуру.

— Из этого можно сделать и еще один вывод, — подхватил Питри. — Та нестабильная материя, которая уничтожила цивилизацию местных жителей, образовалась не по их вине. Вполне возможно, что между людьми и этими трехглазыми началась война. И трехглазые использовали сверхмощный аппарат для искривления пространства — ту самую станцию. Ее мощности хватило, чтобы «прошить» сразу несколько Измерений и уничтожить все планеты людей.

Лайн задумчиво продолжил:

— А потом трехглазые бросили станцию в космосе, как использованную гильзу после выстрела. Хм-м-м. Интересная теория. Надеюсь, что она не подтвердится.

— Да уж, этих друзей автоматом не напугаешь.

Лайн с сомнением посмотрел на экран:

— Может, вообще не стоит с ними связываться. Эта цивилизация обогнала нашу по крайней мере в части использования параллельных Измерений. Если и их оружие превосходит наше…

— Поздно пиарить! — воскликнула Ибис. — Нас засекли.

— … То либо они станут нашими союзниками в войне против машин, либо нам придется сражаться на два фронта, — все-таки закончил свою мысль Квазаров.

Платформа зависла на месте. Дракон остановился и обернулся двумя своими «взрослыми» головами.

— О-о-о! — радостно прорычал Мирдахар. — А мы думали, что вы там.

Он показал крылом в сторону озера.

— Сажай корабль, — сказал Питри. — Мы их слышим, а они нас — нет. Придется выходить.

Платформа медленно двинулась в сторону «Золотой капли», а дракон неуклюже развернулся в тесной расщелине.

— Действуем, как обычно, — Питри с сомнением посмотрел на боевой скафандр. — Боюсь, что от искривления пространства это не спасет. Пойду так.

Он привычным движением подхватил автомат:

— Вещь бесполезная, но придает хоть немного уверенности.

Ибис также потянулась к стойке с оружием:

— Гони волыну. На крайняк и я мочкану уродов. Валим хором.

Дельта-клон с сомнением посмотрел на Лайна. Тот пожал плечами:

— Пусть идет с тобой. Теперь уже все равно. Мы и так тут такого наворотили…

Питри снял с креплений еще один автомат:

— Смотри, это предохранитель…

— Поучи курицу типа яйца нести, — оборвала его девушка, уверенно взявшись за оружие.

Она быстро нашла нужные кнопки, активировала все стволы, проверила датчики количества зарядов, потом вновь поставила автомат на предохранитель:

— Нехилая пушка.

Питри и Лайн снова переглянулись. Их дикий предок оказался на редкость сообразительным.

— Надень, — дельта-клон протянул девушке связной обруч Лайна, и надел свой — такой же. — Пошли.

Квазаров вновь расположился за пультом управления — наблюдать и координировать.

— Хорошо бы, чтобы это был только сон, — мечтательно вздохнул он.

Но, увы, и чужая планета, и дракон, и инопланетный корабль являлись суровой и неотвратимой реальностью.

Платформа снизилась рядом с «Золотой каплей». Из-за неровностей местности она не могла сесть на землю, но ее край загнулся вниз, образовав что-то вроде пологого пандуса. По нему начали спускаться пять трехглазых существ. Казалось, что ног они вовсе не имеют — широкие одежды совершенно не колыхались при движении.

Дракон наконец справился с разворотом, и Миринзир нетерпеливо спросила:

— Охотники далеко?

— Они все еще у озера, — ответил Питри. — И когда мы их видели в последний раз, все они мчались в сторону равнины — к своему поселению.

— Великолепно, — обрадовалась Миринзир. — Хотя теперь, когда сам князь Кенадзим с нами, бояться нечего, но все же…

— Ты забыла познакомить наших друзей, — тихо напомнил ей Мирдахар. (Тихо — с точки зрения драконов).

— Ах, простите! — слегка смутилась Миринзир. — Позвольте представить: это наши новые знакомые — люди с параллельного Измерения; а это — Его Высокопросветленное Глубокомыслие князь Кенадзим Совершенномудрый.

Питри и Ибис смотрели на пятерых существ, которые находились от них на расстоянии десяти метров, и не могли понять, кто из них являлся носителем столь высокого титула. Внешне трехглазые существа выглядели абсолютно одинаково. Они стояли в ряд на краю платформы в пределах искривленного пространства.

— Может, это коллективный разум? — произнес Питри так, чтобы его расслышали только Ибис и Лайн.

— Нет, — с помощью «Золотой капли» Квазаров рассмотрел пришельцев лучше, чем через мощный микроскоп. — Князь — второй слева.

— Почему?

— Только у него третий глаз — настоящий.

— Уау! — отреагировала на эту новость Ибис.

Лайн быстро заговорил, чтобы за короткое время передать своим товарищам как можно больше информации:

— Эти существа не так уж сильно отличаются от людей. Только у самого князя глаз на лбу — настоящий. У всех остальных — искусная имитация. Кожа подрезана, и к лобной кости приделана подделка из материала, похожего на керамику. Операция проделана давно — у всех швы давно рассосались. Может, это знак касты? Или мода такая?

Питри слегка поклонился, как будто приветствуя пришельцев, но в то же время и выражая благодарность Лайну, а потом произнес, обращаясь к тому, кто был идентифицирован, как князь Кенадзим:

— Мы рады встрече с братьями по разуму из других миров. Мир Вам, Ваше Высокопросветленное Глубокомыслие князь Кенадзим Совершенномудрый.

Пришелец, стоящий вторым слева, открыл рот:

— Кто вы такие и что вам здесь нужно?

Голос у него был тонкий, суховатый, неприятный. Тон — заносчивый, самоуверенный.

«Только бы Ибис смолчала, — похолодел Лайн, — если она начнет перепалку…»

Но заговорил только Питри:

— Мы прибыли с далекой планеты. Наша цель — исследование параллельных миров. Оказавшись здесь, мы случайно встретили разумное существо — дракона, которому угрожала смертельная опасность. Долг всех разумных существ — помогать друг другу. Поэтому мы вынуждены были задержаться на этой планете до тех пор, пока дракон не окажется в безопасности. Теперь, как мы видим, он встретил друзей. Ему больше ничего не угрожает. Мы рады.

— Вы рады? — презрительно переспросил князь. И тут же сменил тон на резко-повелительный: — Где находится ваша родная планета?

— Далеко, — уклончиво ответил Питри.

— Не хотите отвечать? Ладно… — в голосе Кенадзима зазвучали зловещие ноты.

Обе драконьи головы изумленно хлопали глазами. Должно быть, не так они представляли себе эту встречу.

Своей несоразмерно маленькой ручонкой князь достал откуда-то из глубин своих одеяний небольшое устройство, похожее на карманные земные «персоналки». Он посмотрел на него двумя «человеческими» глазами, а третьим, на лбу, уставился на Ибис:

— Миринзир и Мирдахар сказали мне, что кроме вас, на этой планете нет других пришельцев из вашего мира.

— На этой планете — нет, — ответил Питри, не дав девушке раскрыть рот. — Но нашему руководству известно, где мы находимся. Если с нами что-нибудь случиться…

— О чем вы говорите?! — воскликнула Миринзир. — Что происходит?

— А вам лучше помолчать! — зло бросил Кенадзим. — Вам уже давно полагалось быть мертвыми.

— Что?! — лапы дракона подломились и он лег брюхом на землю. — Но ведь совсем недавно Вы обещали…

— Я просил устроить мне встречу с этими людьми. Я хочу, чтобы они ответили, откуда им известно, что я нарочно посылаю драконов на Отражения, где их ждет верная гибель. Когда я услышу ответ, вы все перестанете быть нужными.

— Какое коварное вероломство! — гневно зарычал Мирдахар. — Если бы не мое положение, я бы…

— Какое вероломное коварство! — одновременно с ним воскликнула Миринзир. — Когда Совет драконов узнает…

Князь небрежно отмахнулся своей маленькой ручкой:

— Замолчите. Сейчас вы беспомощны и беззащитны.

Область искривленного пространства заколебалась и начала расширяться. Через три секунды в нее попали Питри с Ибис. Дракон попятился, но понял, что убежать не сможет.

Лайн крикнул:

— Вы меня слышите?!

— Тихо, — поморщился Питри, — не надо орать в уши. Связь в норме.

— С кем это ты говоришь? — заинтересовался князь. — А, понял. В этом яйце сидит третий человек. Драконы мне рассказывали, что вас трое.

— Простите нас, — простонала Миринзир. — Вы были правы. Но мы не вняли вашим предупреждениям. Когда мы встретили князя Кенадзима, то он убедил нас, что произошла ошибка, что он собирается помочь нам и рад будет встретиться с вами — людьми из другого мира. Он был так добр, так искренен.

— Я научился этому за долгие тысячелетия своей жизни, — самодовольно приосанился князь.

К этому времени область нестабильной материи полностью накрыла и дракона, и «Золотую каплю». Внешне вокруг ничего не изменилось. Но корабельный компьютер слал Лайну предупреждения, смысла которых тот понять не мог.

— И что дальше? — спокойно поинтересовался Питри.

— Дальше? — князь усмехнулся, а его третий глаз на лбу хитро прищурился. — Дальше я заставлю вас рассказать мне ВСЕ!

Давно готовившийся к атаке Лайн приказал компьютеру бросить корабль вперед. Он собирался корпусом сбить башню, на которой было установлено устройство для управления реальностью. Но вместо стремительного рывка «Золотая капля» беспомощно дернулась и не сдвинулась с места.

— Это не поможет, — князь развел ручонки в стороны, указывая на дрожащий воздух. — Вы находитесь в моей стихии. Вы полностью в моей власти. И вы покоритесь мне!

Раскрашенные скульптуры летающей платформы пришли в движение. Они открывали глаза, щелкали зубами, перебирали лапами, расправляли крылья.

— Чудовища оживают! — взвыла Миринзир.

Мирдахар раскрыл пасть, собираясь, видимо, драться до последнего.

— Назад, в корабль! — крикнул Лайн.

— Поздно, — ответил Питри, поворачиваясь лицом к чудовищной помеси богомола, краба и кабана, которое отрезало людям путь к отступлению.

Ибис вскинула автомат. Непонятно, чем она руководствовалась, нажимая на спуск микроволнового излучателя. Ведь до этого земляне проверили все имеющееся у них оружие и поняли, что в этом мире оно практически бесполезно. Да и на Земле-то этот излучатель служил только, как оружие ближнего боя. При боевых действиях внутри космических кораблей и станций с его помощью уничтожали живую силу противника, не боясь при этом повредить жизненно важные элементы конструкции или, вообще, пробить топливные резервуары и взорвать горючее.

В общем, в этот миг рукой девушки двигал скорее случай или же чье-то сверхъестественное вмешательство. В области нестабильной материи, которую князь Кенадзим назвал «своей стихией», выстрел из микроволнового излучателя произвел совершенно неожиданный эффект.

Голубая вспышка затмила солнечный свет. Голубая молния, сорвавшись со ствола автомата, в пыль развеяла нескольких ближайших чудовищ и вонзилась в стену ущелья. От грохота заложило уши даже у Лайна. Во все стороны полетели раскаленные камни, как при извержении вулкана.

Сопровождавшие князя Кенадзима попадали на платформу. Сам князь чудом устоял, но все три его глаза от ужаса едва не вылезли из орбит.

Молчавшую до этого момента Ибис прорвало:

— Ща я расфигачу эту скотобазу на… (с оплавленного склона ущелья сошел оползень, заглушив слова девушки), в… (одно из раненных чудовищ пронзительно заверещало, прежде чем окончательно испустить дух), к… (сработали шумовые фильтры «Золотой капли», на несколько секунд лишив Лайна возможности слышать)!!!

Более практичный Питри, мгновенно оценив новые возможности оружия, не стал тратить время на угрозы, а сразу выстрелил в стержень, окруженный спиралями.

Еще одна голубая молния смела вершину башни. Питри подхватил Ибис поперек талии и в три прыжка оказался возле шлюза «Золотой капли».

Платформа осела на склон ущелья и угрожающе накренилась. Марево вокруг нее заколебалось, задрожало, а потом вовсе исчезло. Чудовища застыли в тех позах, в которых находились, вновь превратившись в раскрашенные фигуры. Некоторые из них, утратив равновесие, покатились по гладкой платформе, сшибая своих товарищей и трехглазых существ. Князя Кенадзима также сбило с ног и отбросило в сторону.

Дракон, наполовину оглушенный и совершенно ошеломленный случившимся, тем не менее не утратил инстинкта самосохранения и бросился бежать, стараясь покинуть опасную зону и спрятаться за корпусом «Золотой капли».

На бегу Мирдахар кричал:

— Не дайте князю выпустить джинна!

— Что надо делать? — Питри втолкнул девушку в шлюз и обернулся.

— Сосуд, не дайте ему открыть сосуд! — объяснила Миринзир.

Выяснять, о каком сосуде идет речь, времени не было. Питри бросился назад к платформе. Ибис попыталась следовать за ним, но тут на нее накатил запоздалый шок: ноги стали ватными, непослушными. Впрочем, ее помощь уже не требовалась. При первых выстрелах Лайн сбросил шлем управления и теперь выскочил из корабля с трофейным дисковым щитом-мечом. Он рассудил, что в нынешних условиях подобное оружие является самым надежным.

Питри уже был возле князя. Не давая Кенадзиму подняться, он схватил его за горло:

— Одно движение, и я сломаю тебе шею!

Но лежащий на палубе князь лишь беспомощно размахивал ручками и таращил глаза. Свободной рукой Питри ощупал одежду князя.

— Лайн, это же карлики!

Действительно, после уничтожения генератора нестабильной материи широкие одежды трехглазых существ, до того скрывавшие их фигуры, опали, как купола парашютов. Неизвестно, какими силами они поддерживали на весу своих хозяев, но теперь стало видно, что под ними скрываются маленькие худосочные тела и почти атрофировавшиеся ножки. Трехглазые даже не могли самостоятельно двигаться. Они запутались в длинной одежде и теперь лишь беспомощно шевелили конечностями, как перевернутые на спину черепахи.

Квазаров занялся осмотром четырех спутников Кенадзима.

— Ничего нет, — сообщил он через минуту. — Эй, Миринзир, как выглядит этот сосуд с джинном?

— Не знаю. Но он обязательно должен быть где-то неподалеку.

— Изумительно. Люблю определенность, — буркнул Лайн, окидывая взглядом платформу и остатки центральной башни.

Если и раньше инопланетная конструкция являлась для землян одной сплошной загадкой, то теперь, после падения, она превратилась в воплощение хаоса. Взгляд Лайна остановился на мертвом карлике. Должно быть, его раздавило катящейся статуей чудовища — голова у инопланетянина отсутствовала, а кровавая полоса с осколками черепа и бледными кляксами мозгов тянулась на несколько метров.

Но в судорожно сжатых ручонках карлика виднелось нечто, отдаленно напоминающее старинный масляный светильник — приземистая емкость с двумя ручками.

Лайн повернулся к Питри. Взгляд дельта-клона также был направлен на искомый предмет.

— Все так просто? — в его голосе послышались нотки разочарования.

Вместо ответа Лайн показал на ту точку, откуда начиналась кровавая полоса. Выходило, что слуга или помощник князя не добежал до своего хозяина всего трех метров. Если бы их не разбросало катастрофой, Кенадзим непременно воспользовался бы сосудом с джинном.

И тут Лайн потряс головой, чтобы стряхнуть наваждение. Не прошло и суток, как он покинул привычный мир космической базы на спутнике Фения, а уже начал мыслить совершенно иными категориями: мифические существа стали для него совершенно реальными, а угроза использования джинна так же естественна, как возможность попадания самонаводящейся ракеты.

Держа щит-меч наготове и на всякий случай обходя барахтающихся карликов, Лайн подошел к трупу и, как мешок, волоком потащил его к краю платформы.

— Мирдахар, Миринзир! — позвал он. — Это что ли сосуд с джинном? Насколько он опасен? Я могу взять его в руки?

Дракон осторожно приблизился.

— Да, это он. Мы видели подобные изделия, но вам, людям, лучше знать, как с ними управляться.

— Нам? — удивился Лайн. — А как же они?

Он показал на карликов.

— Они тоже люди, — сказал Мирдахар.

— Хм-м-м.

Карлики постепенно справлялись со ставшей обузой одеждой и отползали в сторону от землян, испуганно поглядывая на своего князя. Тот продолжал бестолково дергаться, как будто всерьез надеялся вырваться из рук дельта-клона.

Лайн осторожно вынул сосуд из рук мертвого карлика и осмотрел его. Ничего примечательного. Обычная масляная лампа из похожего на бронзу металла. Орнамент примитивный, геометрический.

Увидев сосуд в руках Лайна князь Кенадзим оцепенел.

— Дай его мне, — просипел он. — Дай, и тогда я пощажу вас.

Питри усмехнулся:

— Ты не в том положении, чтобы диктовать условия.

Князь застонал:

— Тысячи лет! Тысячи лет я правил четырьмя мирами и лишился всего в один миг. И все из-за каких-то тупых драконов и ничтожных людишек. О-о-о, горе мне!

— Не фиг было нарываться, — сказала Ибис, присоединившись ко всей компании.

Лайн продолжал вертеть в руках свою добычу.

— Интересно, если я вызову джинна, он станет мне повиноваться, или, по-прежнему будет выполнять приказы Кенадзима?

— Джинн служит человеку, который держит в руках сосуд, — произнес Мирдахар.

— Ты знаешь, как вызывать джинна? — спросил Питри у Лайна.

— Конечно, — С улыбкой ответил тот. — Во-первых, я читал сказки «Тысячи и одной ночи», когда неделями путешествовал на рейсовых «мерцалках». Во-вторых, видишь, сбоку лампы металл не такой тусклый? Как будто его терли рукой…

Князь снова задергался, невольно подтверждая, насколько верна догадка Квазарова.

— …Меня интересует только одно: в сказках джинны ведут себя по-разному. Одни хотят убить своего освободителя, другие выполняют только три желания, третьи служат столько, сколько раз их вызывают. Что из этого верно? Или этот джинн придумает что-то четвертое?

Питри легонько потряс князя:

— Вам задали косвенный вопрос, Ваше Высокопросветленное Глубокомыслие. Соблаговолите ответить.

— Будьте вы десять тысяч раз прокляты, — злобно прошипел Кенадзим.

— Ладно, не хотите говорить, не надо, — легко согласился Лайн. - Джинна пока оставим в покое. Расскажите лучше, как вы дошли до жизни такой, Ваше трехглазое Глубокомыслие? Зачем отправили дракона на смерть? Зачем, в конце концов, сами сюда прилетели, а не прислали солдат для зачистки?

Князь злобно зыркнул глазами на Питри:

— Отпусти меня, я задыхаюсь.

— Осторожно, — предупредила Миринзир. — У этого старого колдуна могут быть в запасе и еще какие-нибудь сюрпризы.

— Если бы они у него были, он бы их применил. Правда? — ласково поинтересовался дельта-клон. И тут же рявкнул: — Говори, если хочешь жить еще тысячу лет!

— Мой Славновеличайший предок основал династию князей Кенадзимов более двух миллионов лет назад. Сарансавтурчак Кенадзим поселился в Парнавартуншине на Дерикартуросе и объявил его своей столицей. Но Злобноотвратительнейший демон Зубурабун позавидовал его силе и собрал армию из людей, бесов и бавихудов…

— Может, я просто сверну ему шею? — предложил Питри.

— Подожди, — остановил его Лайн. — Дедушка шутит. Сейчас он коротко и ясно ответит на простой вопрос: кто еще из его мира может нам угрожать в ближайшее время?

— Если вы меня не отпустите, на вас обрушится вся мощь моей армии! — грозно произнес князь.

— Он говорит неправду, — сказал Мирдахар. — Теперь мы понимаем, что этот обманщик преднамеренно лгал нам все это время. Теперь мы осознали истину. Сейчас мы вам расскажем о мире князя Кенадзима.

Перебивая и дополняя друг друга, драконьи головы вкратце изложили все, что знали сами.

Династия князей Кенадзимов и в самом деле насчитывала несколько миллионов лет. Начиналась она с магов и воинов, которые отвоевали у своих противников несколько пригодных для жизни миров: три обычные планеты и один плоский планетоид. Развивая и совершенствуя свое колдовское искусство, князья научились продлять человеческую жизнь в тысячи раз, обрели власть над материей и пространством.

Знакомство с драконами еще больше укрепило позиции рода Кенадзимов. Возможно, в те далекие годы они действительно помогали драконам находить безопасные места для размножения, защищали и охраняли их.

Теперь трудно было определить, когда же Кенадзимы свернули на путь лжи и предательства, когда сокровища драконов заменили им честь и достоинство. Нынешний князь Кенадзим, определенно, не был первым из череды злодеев. Возможно, началось все тогда, когда, совершенствуя свой разум, князья начали изменять саму человеческую природу. Они стали жить в специально преобразованном пространстве, где были практически неуязвимы и неподвластны старению. Они начали носить одежды, поддерживающие тела на весу. Отпала необходимость в ногах, которые постепенно начали атрофироваться и к настоящему моменту превратились в рудиментарные отростки.

С помощью магии и технологии управления пространством князья не только менялись сами, но и воздействовали на свой народ. Избранные: слуги, телохранители, ученые, инженеры допускались в искусственный мир преобразованной материи, где обитали князья, и со временем становились похожими на своих господ. Уделом же простого люда было обеспечивать эту элиту питанием, энергией, предметами быта и роскоши.

Раньше драконы попросту не задумывались над этими вопросами, но теперь пришли к выводу, что князья, пользуясь своей сверхъестественной силой, создали такой жесточайший тоталитарный режим, равного которому не было в этой части Вселенной.

Но абсолютная власть ведет к деградации, к вырождению. Не встречая равных по силе соперников, князья Кенадзимы стали превращаться в ленивых и пресыщенных сибаритов. В магии и науке наступил застой.

Нынешнего князя Кенадзима даже особенно не взволновало появление людей из параллельного Измерения. Летающие тарелки появились в его мире примерно в то же время, что и на Земле. Но князья, в отличие от землян, намного перегнали своих соседей в техническом отношении. Они сразу же вступили в контакт с пришельцами, поразив их своим могуществом.

Не собираясь дожидаться того времени, когда соседи наберут достаточно сил для нападения, Кенадзим решил нанести превентивный удар. Несколько мощных преобразователей пространства (земляне видели только один из них) были заброшены на Измерения людей и одновременно послали синхронизированные импульсы. Результатом их действия и стало то искажение материи, через которое пробиралась «Золотая капля».

Убедившись, что планеты потенциального противника уничтожены, Кенадзим вновь предался своему любимому занятию — угнетению трудящихся. Тут, кстати, подвернулись и Миринзир с Мирдахаром, так что князь смог последовать примеру своих славных предков — обмануть драконов, назваться их лучшим другом, присвоить сокровища и отправить на верную гибель. И только появление экипажа «Золотой капли» разрушило все его планы на ближайшие тысячелетия.

Сосредоточив в одних руках всю власть и всю силу, князь Кенадзим теперь не мог рассчитывать на чью-либо помощь. В его мире остались лишь забитые и необразованные рабы, которые, даже если бы имели такую возможность, едва ли поспешили бы на помощь своему господину, попавшему в беду.

Выслушав рассказ драконов, Лайн серьезно задумался. Первый же разведывательный полет межпространственного корабля выявил несколько цивилизаций, которые представляли серьезную опасность для землян. Победить Кенадзима удалось только чудом. Но едва ли в дальнейшем следовало рассчитывать на удачу.

Князь закатил глаза и жалобно простонал:

— Я раскаиваюсь! Я величайший из злодеев и подлецов. Но я могу исправиться. Помогите мне вернуться в мой мир, и я стану самым добрейшим и наисправедливейшим правителем. Я начну сеять разумное, доброе, светлое…

— Как же мы поможем? — удивился Питри. Потом он посмотрел в сторону «Золотой капли» и отрицательно покачал головой: — На наш корабль не рассчитывай!

— О, я вовсе не это имел в виду, — оживился Кенадзим. — Я имел в виду тот прибор для межпространственной связи, что есть у драконов. Дайте его мне, и я восстановлю поле преобразованной материи.

Дракон приподнял одно из крыльев. Устройство связи прокатилось по его чешуйчатому боку и упало на землю. Дракон сделал шаг и раздавил его лапой.

— Ой, какие мы неловкие, — сказала Миринзир и злорадно посмотрела на князя.

— Не зря Его Высокопросветленное Глубокомыслие назвал нас тупыми драконами, — с откровенной издевкой произнес Мирдахар.

Лайн на всякий случай запомнил, что драконы не забывают и не прощают никаких оскорблений.

Питри убрал руку с горла князя:

— Вот все и решилось. Придется вам, Ваше Глубокомыслие, задержаться на этой планете на неопределенное время.

— Пусть заценит, где раком зимуют, — съязвила Ибис.

— Но что же тогда нам делать с драконами? — спросил Питри.

— Есть один вариант, — Лайн подкинул на ладони сосуд с джинном. - Эх, была — не была!

Не дожидаясь возражений своих товарищей, он решительно потер бок лампы.

Вначале ничего не произошло. Земляне и обе взрослые драконьи головы озирались вокруг, пытаясь найти что-то, что указывало бы на появление джинна. Кенадзим со стоном откинулся назад, стукнулся затылком о платформу и, кажется, потерял сознание.

— Класс! — Ибис ткнула пальцем в сторону маленького человечка, который вылетел из отверстия в лампе и завис в воздухе.

В течение одной секунды существо увеличилось до нормального роста и стало ногами на платформу. Теперь стали видны и различия, которые делали джинна непохожим на человека: заостренные уши с кисточками, жиденькая бороденка до пояса, шестипалые руки, острые треугольные зубы, нос кнопочкой и большие желтые глаза с темно-синими зрачками. В целом джинн выглядел ничуть не страшным, а скорее забавным, похожим на ожившую детскую игрушку. Он был одет в длинный серебристо-голубой халат, из-под которого торчала голая грудь, поросшая густой растительностью. На ногах джинна красовались ярко-алые туфли без задников с загнутыми вверх острыми носами.

Джинн огляделся вокруг, оценил обстановку и радостно улыбнулся:

— Ну, наконец-то!

Лайн осторожно спросил:

— Судя по вашим словам, мы можем сделать вывод, что имеющаяся расстановка сил вас устраивает?

— Еще бы, — джинн посмотрел на лампу в руках Квазарова. — Я так долго был оружием в руках негодяев Кенадзимов, что рад любому, кто теперь станет моим хозяином. Все равно хуже быть не может.

Драконы издали булькающий звук. Получалось, что все, кроме них, знали об истинной сущности лживых и лицемерных князей.

— Спасибо за доверие, — поблагодарил Лайн. — Сразу должен предупредить, что мы имеем весьма смутное представление о том, как с вами управляться. Насколько я понимаю, количество желаний не ограничено?

— Нет, — Джинн расправил плечи и потянулся.

— Тогда моим первым желанием является получение информации.

— Какой такой информации?

— Как вами управлять, — терпеливо пояснил Лайн.

— А-а-а, — протянул джинн, — понял. Итак, меня зовут Вовохар. Этот, — он небрежно кивнул на Кенадзима, — любил называть меня рабом, желтоглазым или уродом. Мне конечно, все равно, но все-таки по имени приятнее.

— Я буду называть вас по имени, — пообещал Лайн. — А дальше-то что?

— А что? — переспросил джинн.

— Как заказывать желание?

— Очень просто, — недоуменно пожал плечами джинн. — Можно произнести вслух, можно просто подумать. Но предупреждаю: думать надо очень отчетливо и только об одном. А то у вас, людей, в головах такая каша из мыслей, что трудно понять, чего вы хотите на самом деле.

— Ага, — Лайн посмотрел на своих товарищей, переваривая полученную информацию.

Как и говорил джинн, сейчас в голове Квазарова теснилась мешанина из бесчисленных вопросов. Он хотел бы задать их все, но понимал, что в этом случае они задержаться на этой планете лет на десять. Поэтому в первую очередь нужно было решать практические задачи.

— Как велики ваши возможности? — спросил Питри.

— Я должен отвечать? — повернулся джинн к Лайну, которого считал единственным хозяином.

— Да.

Вовохар принялся загибать пальцы:

— Я могу построить дворец, могу его уничтожить, могу достать сокровища со дна морского, могу… Ах да, чуть не забыл самое главное: я не могу вызывать любовь и не могу убить человека.

— Не можешь никого замочить? — удивилась Ибис.

— Ответь, — приказал Лайн, не дожидаясь, пока джинн будет спрашивать у него разрешения.

— Вопрос некорректно поставлен. Я не сказал, что не могу НИКОГО убить. Я не могу убить ЧЕЛОВЕКА. Нас, джиннов, создали для того, чтобы мы служили людям. Это наш доминантный императив. Но он не будет нарушен, если я обезоружу человека, посажу его в темницу или превращу в жабу.

Вовохар выразительно посмотрел на Кенадзима, который как раз только что открыл глаза. После недвусмысленного намека джинна князь вновь отключился.

Квазаров спросил:

— А сможете ли вы, скажем, уничтожить планету?

Джинн округлил глаза:

— Вы имеете в виду, взорвать какую-нибудь бомбу или так, вручную?

— Без посторонней помощи. Своими собственными силами.

— Теоретически могу. Но на это потребуется время, сопоставимое с естественными космическими процессами.

Ибис поцокала языком:

— Хиловато.

— Мне ответить? — спросил джинн у Лайна, многообещающе поглядев на девушку.

— Не надо. Скажите лучше, сможете ли вы уничтожить звездный флот?

— Сколько кораблей, какое у них вооружение, двигатели, антимагическая защита? — Деловито начал перечислять Вовохар. — Вы поймите, я не бог, я всего лишь джинн. Я не осилю масштабных проектов.

— Вопрос снят, — Лайн посмотрел на Питри. Дельта-клон разочарованно развел руками. В сказках могущество джиннов оказалось сильно преувеличено.

— А как вы относитесь к драконам? — сменил тему Квазаров.

Джинн окинул взглядом Мирдахара, Миринзир и их несмышленую дочку:

— В принципе, нормально. Хотя когда-то в Войне Богов мы сражались по разные стороны. Но с тех пор прошло так много времени…

— Вы сможете перенести дракона с этой планеты в какое-нибудь безопасное место? Например, на планету, где есть его соплеменники?

— На другую планету? Живого дракона? Нет. Вот в пределах одного мира — запросто. А через космос — увы. Вот если у вас найдется достаточно большой звездолет…

Квазаров подумал, что сейчас с удовольствием употребил бы пару крепких выражений из словаря Ибис. Джинн, как постепенно выяснялось, не мог принести никакой ощутимой пользы землянам.

Но все-таки можно было попытаться подыскать ему подходящее задание:

— Вовохар, сможете вы хотя бы найти Совет Старейшин драконов и сообщить им, что их соплеменникам нужна помощь?

Джинн задумчиво поскреб ногтями подбородок:

— Триста галактик туда, триста обратно, смещение на двадцать уровней реальности… В принципе, могу. Но на это потребуется время.

— Сколько? — тяжело вздохнул Лайн.

— Пока не знаю.

Видя явное огорчение своего нового господина, джинн поспешил добавить:

— Думаю, смогу обернуться дней за двадцать. Ваших, земных дней. Я у вас в памяти посмотрел…

— Больше не смотри! — довольно резко прервал его Лайн.

— Прошу прощения. Больше не буду, — поспешил согласиться Вовохар.

— Значит так, — Лайн посмотрел на окружающих его разнородных существ. — Мой план таков: вначале джинн подыщет на этой планете место, где драконы смогут находиться в безопасности. Потом он отправится на поиски Совета Старейшин и приведетпомощь. Мы не можем оставаться здесь надолго. Поэтому до эвакуации драконов Вовохар отвечает за их безопасность. Когда он все это сделает, то вновь поступает в мое распоряжение. Вовохар, ты найдешь меня в другом Измерении?

— Я найду не вас. Я найду ее, — джинн кивнул на лампу. — Вы можете потереть ее в любое время, и я поспешу на зов. Только учтите, что на возвращение мне потребуется столько же времени, сколько и на дорогу в ту сторону. Так что моментального появления не обещаю.

— Я не вызову тебя до тех пор, пока ты не выполнишь задание. Все согласны?

Согласны были все, кроме князя Кенадзима и его команды.

Бывший владыка неподвижно лежал, словно боялся напомнить о своем присутствии. Но умоляющие взгляды его слуг выдавали их животный ужас перед будущим. Лишенные защитного поля преобразованной материи, неспособные самостоятельно двигаться, они должны были либо умереть от голода и жажды, либо стать добычей диких всадников.

Лайн сжалился и сказал джинну:

— Присмотри, кстати, какой-нибудь угол для этих… людей. С орбиты я видел большой архипелаг вдоль экватора. Кажется, он сейчас не заселен. На одном острове можно разместить дракона, на другом — эту компанию. Слетай, проверь.

— Слушаюсь и повинуюсь, — Вовохар слегка поклонился и растаял в воздухе.

— Чтоб я сдохла! — покачала головой Ибис. — Слишком много для меня в один день.

В принципе, Квазаров был с ней совершенно согласен.

Не прошло и пяти минут, как джинн вновь материализовался:

— Все в порядке. Такие острова есть. Прикажете начать перемещение?

— И сколько времени на это потребуется? — поспешил уточнить Лайн.

Джинн состроил задумчивую мину и рассеянно потеребил свою бороду, рассматривая летающую платформу князя Кенадзима:

— Всю ее я не подниму. Придется резать на куски, а потом собирать на месте. Дней десять, не меньше.

— Дракона тоже придется резать? — спросил Питри.

— Нет. С ним проблем не будет. Он же живой, да еще и остаточной магией обладает. Его я перемещу за несколько минут.

Квазаров повернулся к драконам:

— Вы не будете возражать?

— Где угодно лучше, чем рядом с дикими охотниками, — ответила Миринзир.

— Надеюсь, там достаточно еды? — поинтересовался Мирдахар.

— Там отмель, — джинн провел ребром ладони себе по поясу, показывая уровень воды. — Рядом коралловый риф. Рыбы хватит на сто драконов.

— Раз там безопасно и есть пища, то мы согласны, — сказал Мирдахар.

Лайн повернулся к Кенадзиму:

— Хоть Вы и преступник, неуважаемый князь, я предоставлю Вам право выбора: вы можете остаться здесь с платформой, либо отправиться на безопасный остров без нее. Платформа останется здесь, тратить на нее силы и время джинна я не собираюсь. — Затем Квазаров повысил голос, чтобы его слышали все присутствующие. — Слуги князя Кенадзима также могут выбирать. Тот, кто желает отправиться на остров и попытаться начать жизнь по-новому, должен отползти направо к краю платформы. Всем ясно?

Хоровое тонкое поскуливание показало, что его слова услышаны. Но никто из трехглазых не пошевелился.

— Мы остаемся здесь, — заявил Кенадзим и зыркнул на своих людей третьим глазом.

— Тогда вот мое желание, — громко объявил Лайн. — Вовохар, переноси дракона на остров. Только осторожно. Мы полетим за тобой. Прощайте, князь. Удачи вам я не желаю, вы ее не заслужили.

Земляне направились к «Золотой капле», сопровождаемые злобными взглядами трех глаз Кенадзима и несколькими десятками пар глаз его верных слуг. Когда они заняли места перед пультом управления, дракон уже исчез. Лайн поднял корабль в воздух и направил его в сторону архипелага.

— Ого, — удивился Питри. — Джинн быстро работает.

Это замечание было вызвано тем, что компьютер засек появление дракона на одном из островов.

Лайн повел корабль на посадку. Когда люди ступили на землю, Ибис вдохнула воздух полной грудью (Питри при этом смущенно опустил глаза) и сказала:

— Клевая натура, в натуре.

Действительно, остров более всего походил на истинный земной рай: свежая зелень, огромные яркие цветы, мягкая трава, теплый ароматный воздух.

Но дракона красота природы мало интересовала. Он уже осторожно крался вдоль береговой линии, высматривая себе добычу в воде. Должно быть, события этого дня пробудили в нем зверский аппетит.

Миринзир повернулась к людям:

— Мы так вам благодарны, просто нет слов!

Словно из-под земли появился Вовохар:

— Ну как? Желание исполнено?

— Да, вполне. Спасибо.

Джинн хмыкнул:

— Первый раз за последние сто тысяч лет слышу слова благодарности. Странно, я уже почти забыл, как это приятно. Но расслабляться нельзя. Если не ошибаюсь, вторым вашим желанием будет немедленно направить меня на поиски Совета Старейшин драконов?

— Ну, если ты не хочешь немного отдохнуть…

— Джинны не нуждаются в отдыхе.

— Тогда можешь действовать, — улыбнулся Лайн.

Джинн исчез.

Квазаров посмотрел на своих товарищей:

— Я думаю, мы заслужили небольшой отдых. Предлагаю устроить пикник, а заодно и обсудить планы на будущее.

— Я — за! — воскликнула Ибис. — Но сначала — купаться!

Она побежала к воде, на ходу расстегивая и бросая на землю детали одежды. Питри вновь принялся рассматривать траву под ногами.

В это время Мирдахар со скоростью выпущенной стрелы распрямил шею. Его голова скрылась под водой. Через секунду она вновь появилась, сжимая в гигантской пасти не менее гигантскую рыбину, пожалуй, превосходящую по размерам белую акулу. Рыбина отчаянно вырывалась, но Миринзир одним укусом оторвала ей голову.

— Шамешательная добыша! — С набитым ртом произнесла Миринзир.

Ибис резко затормозила и с сомнением посмотрела на морскую гладь.

Лайн крикнул:

— И много здесь таких рыб?!

— Видимо — невидимо! — радостно ответил Мирдахар.

Обе драконьих головы расправились с огромной тушей за несколько мгновений и вновь продолжили свою рыбалку. Вскоре они выдернули из воды еще одну рыбину с длинными челюстями, утыканными острыми зубами.

Ибис поплелась назад, нагибаясь и подбирая разбросанную одежду:

— Надо же так весь кайф обломать.

— Что дракону хорошо, человеку — смерть, — философски заметил Питри. — Но не переживай, вернемся на Землю, там наплаваешься вдоволь. В открытых водоемах давно уже не осталось животных крупнее макрели. Их теперь можно увидеть только в аквапарках.

— Отпад, — все еще обиженно буркнула девушка. — Что еще новенького набежало за триста кругалей, пока я вырубилась?

— Вот немного отдохнем, и сама все увидишь, — пообещал Лайн.

— Ты думаешь, что мы можем возвращаться? — спросил Питри.

— Я думаю, что с верхними Измерениями уже все ясно. Нас тут никто не собирается встречать с распростертыми объятиями. Сегодня нам повезло. А завтра мы встретим другого мутанта-диктатора, на которого наше оружие не подействует. Мы можем невольно навести его на Землю. Стоит ли напрасно рисковать? Может, теперь займемся мирами с низким уровнем реальности?

Дельта-клон немного поразмыслил и согласился:

— Ты прав. Дальше в Верхние Измерения двигаться незачем. Сначала надо закрепиться здесь, на изученных планетах, а потом только расширить зону разведки. Так что летим вниз.

— Э, братки, о чем базар? — Ибис уже оделась и уселась на траву рядом с Питри.

— Да вот, думаем, что пора возвращаться назад.

— Клево! Давненько я не видела Землю.

Лайн усмехнулся:

— Как бы она не показалась тебе еще более странной, чем этот мир…

Глава 8. Засасывающее гостеприимство хлебосольных паразитов

— Вот она — Земля! — провозгласил Лайн, выведя на монитор пульта управления изображение голубой планеты.

«Золотая капля» только что вынырнула из межпространства, миновав область нестабильной материи.

— Все такая же клевая и отпадная… — Лайн был в шлеме, но в голосе девушки ему послышались едва сдерживаемые слезы радости. — Сейчас бы на травку, к речке…

— Пока нельзя, — вынужден был оборвать мечты Ибис Питри. — О нас тут пока никто не знает.

Агенты уже достаточно подробно описали девушке сложившуюся ситуацию. Генералы, которые участвовали в совещании на Оруженосце-1, еще не успели добраться до Земли и отдать соответствующие распоряжения. «Золотая капля» пока не могла открыто приземлиться — ее бы приняли за неопознанный летающий объект, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Ибис буквально «прилипла» к экрану, рассматривая Землю. Небо над Европой было сравнительно чистым, сквозь редкую пелену облаков можно было разглядеть, что Апеннинский полуостров раскололся на несколько частей после взрыва Везувия и извержения Этны, Скандинавский полуостров почти полностью скрылся под водой, зато к западу от него до самого побережья Северной Америки протянулась цепь новых островов. Эта гряда перекрыла прежнее течение Гольфстрима, что некогда вызвало затопление прибрежных равнин Северо-западной Европы. Теперь, правда, океанское течение стабилизировалось, проложило новое «русло» к берегам Северной Америки, и поэтому вода из Европы постепенно отступала.

— Нехило досталось чувихе, — Прошептала Ибис, имея в виду планету.

— Ты еще не видела, что стало с Американским западным побережьем и с Дальним Востоком, — сказал Лайн. — Хочешь, перелетим на ту сторону?

— Нет, — резко отказалась девушка. — Как-нибудь потом. Все равно Земля осталась такой же классной, как и в мое время.

— Да, — согласился Питри, — это самая красивая планета, потому что это наша Родина. Даже не верится, что сейчас где-то в космосе на нее надвигаются армады железных машин, как в далекие времена шли на наших предков танковые колонны Мюрата и Гудериана.

— Кого-о-о?! — изумленно протянула Ибис.

— Ну уж это ты должна знать. Все таки ты жила не так далеко от эпохи Отечественной войны, как мы.

— Я-то как раз конкретно рублю в истории. Но при чем здесь Мюрат и Гудериан?

— Но ведь это же два самых известных полководца Наполеона Гитлера, — тоном терпеливого учителя пояснил Питри.

— Кончай мне пудрить мозги! — вспыхнула девушка. — Не надо держать меня за полную лохушку. Наполеон и Гитлер это типа два разных кекса.

— Какая ерунда, — снисходительно усмехнулся дельта-клон. — Профессор астроматематики Петр Реформенко еще полвека назад доказал, что Наполеон и Гитлер — это одно и то же лицо. Теперь об этом знает каждый школьник.

— Полный отстой! — возмущенно воскликнула Ибис. — Я-то точно знаю, что почем. А этот ваш профессор — лохозвон и фуфлогон. И вообще прикольно, как астроматематик может рубить в истории?

— Профессор Реформенко на основе математической статистики проанализировал старинные летописи, относящиеся к этому историческому периоду, и выделил в литературных описаниях общие моменты. Упоминаемые Гитлер и Наполеон имеют сходные биографии. Оба начинали службу в армии с низших чинов, а потом быстро достигли политического влияния. Оба покорили почти всю Европу, за исключением Англии. Оба двинулись в поход на Москву, но были остановлены мужеством людей, начавших Отечественную войну, и необыкновенно холодными зимами. И это я привожу только наиболее примечательные факты. В трудах Реформенко все описано гораздо подробнее и доказательнее. Именно поэтому он и решил, что Гитлер и Наполеон — тот же самый человек, просто в различных документах его именовали по-разному.

— Прикольно, — покачала головой Ибис. — А то, что Наполеон — типа француз, а Гитлер — как бы немец, Реформенко не застремало?

— В наше время сохранилось очень мало политических карт четырехсотлетней давности, а после катастрофических событий сороковых-пятидесятых годов Космической эры народы Европы так перемешались, что сейчас эти тонкости мало кого интересуют. Кстати, я вспомнил, Реформенко указывал, что и Гитлер, и Наполеон отличались весьма небольшим ростом. Еще одно доказательство!

— Потрясно. И вы еще считаете себя цивилизованным обществом?! Да я бы этому профессору что-нибудь оторвала, чтобы подобные крендели не размножались и не пиарили лажовую байду!

— С чего это такая агрессия? — удивился Питри.

— Как с чего? Этот ученый лох слил в один отстой две Отечественных войны. Он вдвое сократил подвиг моего народа. Он дважды опустил мою страну! Между прочим, мой типа прапрадед мочил фашистов под командованием самого Чапаева. Так что это еще и наезд конкретно на мою семью!

— Ну, не надо так расстраиваться, — вмешался Лайн. — Во-первых, твоя страна — это теперь и наша страна. Во-вторых, история — довольно сложная штука. Поэтому сейчас ее преподают не как точную науку, а как систему взглядов. Теория Реформенко — лишь одна из многих. Я уверен, что и в твое время некоторые древние события трактовались совершенно не так, как происходили на самом деле. Понимаешь, то что свершается в одном поколении: великая война, катастрофа или иное крупное событие, в других поколениях искажается или забывается. Даже в своих собственных воспоминаниях люди склонны изменять истине. Что уж говорить, когда сменяется три-четыре поколения, умирают последние непосредственные участники и свидетели. А уж если вновь случается что-нибудь серьезное, то предыдущая история «заслоняется» новыми потрясениями.

— И учти еще то, — добавил Питри, — что вся история твоего времени занимает теперь всего сорок минут учебного инфо-фильма. Ведь на самом-то деле, истина людям не так уж и нужна. Они спокойно живут и не разбираясь в том, что происходило четыреста лет назад.

— Крендец, — Ибис легонько дотронулась пальцем до изображения Земли на экране. — Я думала, что вернусь типа домой, а выходит, что это как бы еще один чужой мир.

— Не переживай, — Питри плотнее прижал девушку к себе. — Этот мир такой, какой он есть. Изменить его ты все равно не сможешь, поэтому просто живи в нем.

— На этой мажорной ноте позвольте задать вопрос, — с легкой иронией произнес Лайн, — мы будем исследовать Нижние Измерения, или сразу вернемся на Тримарциспу?

— Ну, мы же планировали заглянуть вниз ненадолго, — ответил Питри. — Вдруг там притаился еще один князь Кенадзим?

— Ладно, поехали, — сказал Лайн и отдал мысленный приказ бортовому компьютеру «Золотой капли».


* * *
— Да эту планету распиарило по самые помидоры! — воскликнула Ибис.

Параллельная Земля представляла собой совершенно безжизненное небесное тело: без атмосферы, без воды, без малейших признаков биологических объектов. Ее поверхность из космоса выглядела, как только что перепаханное поле.

— Что здесь случи… — начал говорить Лайн, но в этот момент «Золотую каплю» потряс удар такой чудовищной силы, что люди почувствовали его даже в безынерционной кабине.

Компьютер что-то беспрестанно передавал в мозг Квазарова, но разноцветные яркие образы были совершенно чужды человеческому восприятию.

Лайн сорвал шлем и привел мысли в порядок:

— Если не ошибаюсь, мы во что-то врезались.

— Но это просто невозможно, — удивился Питри. — Ведь корабль сам контролирует выход из межпространства.

(Самой большой опасностью для земных кораблей было столкновение с космическим телом в тот момент, когда он возвращался в реальный мир из межпространства. В режиме «мерцания» невозможно было наблюдать реальную Вселенную. Именно поэтому звездолеты не могли «прыгать» на неограниченно дальние дистанции в неизвестность. Сначала нужно было рассчитать траектории крупных предметов в предполагаемой точке выхода и только потом переходить в режим «мерцания».

Для исследованных областей космоса были составлены карты свободных пространств, куда можно было безопасно «выныривать», поэтому во Внутреннем Космосе Земли межпространственные перемещения занимали гораздо меньше времени, чем во Внешнем Космосе.

«Золотая капля» была лишена всех этих ограничений. Ее бортовой компьютер каким-то образом сам распознавал опасность, еще находясь в межпространстве. Поэтому-то столкновение с неизвестным предметом стало для космонавтов полной неожиданностью.)

— Главное, что корпус цел, — спокойно произнес Питри.

Действительно, давление внутри кабины оставалось в норме и не было слышно зловещего шипения улетучивающегося воздуха.

Но на экранах внешнего обзора царила кромешная темнота. Анализаторы окружающей среды выдавали совершенно непонятные данные.

— Попробую разобраться, — сказал Лайн и осторожно одел шлем.

Питри и Ибис замерли. Если окажется, что корабль поврежден, на спасение можно не рассчитывать.

Квазаров попытался получить от бортового компьютера доступное и ясное объяснение того, что случилось. Постепенно он начал разбираться в быстро сменяющихся картинках, которые транслировались в его мозг. Еще несколько минут заняло уточнение информации, ведь в то, что Лайн узнал, трудно было поверить.

Наконец он снял шлем и посмотрел на своих товарищей:

— Корабль цел.

Питри выдохнул воздух и слегка сжал плечи Ибис, как бы говоря: «Все самое страшное позади». Девушка откинулась назад и благодарно потерлась щекой о щеку дельта-клона.

Не обращая внимания на эти нежности, Лайн продолжил:

— Но самое интересное заключается в том, что мы врезались в живое существо, или, точнее оно протаранило наш корабль. Мы вонзились в твердый панцирь некоего гигантского создания. Именно поэтому вокруг ничего не видно — мы погрузились на глубину девяти с половиной метров. Это существо, несомненно, живет в открытом космосе, так как его размеры почти равняются Луне, земной Луне, я имею в виду. И, что очень важно, его масса несопоставимо велика — это животное весит почти столько же, сколько сама Земля. Ни одна планета просто не выдержит подобную тушу. Существо внезапно возникло из межпространства так близко от нас, что даже компьютер не успел среагировать. Теперь оно медленно движется к той планете, которую мы наблюдали. Вот пока все, что я сумел понять.

— Можно использовать «мерцалку», чтобы сместиться в сторону и посмотреть на это животное издалека, — предложил Питри.

— Именно это мы скоро и сделаем. Но придется немного подождать, я приказал компьютеру провести полный химический анализ окружающих нас тканей, а на это уйдет некоторое время. Дело в том, что это существо живое, но не биологическое — его тело состоит из длинных цепочек полимолекул, которые не имеют ничего общего с ДНК. Раз уж мы воткнулись в него, как игла шприца, то грех не воспользоваться возможностью узнать поподробнее об обитателях этого Измерения. Если они могут летать в межпространстве… Посмотрите на экран, сканеры корабля все глубже проникают в тело животного, и скоро станет видно, что скрывается под панцирем.

Результаты исследования гигантского существа поражали: твердый панцирь был толщиной более десяти километров, так что вонзившаяся в него «Золотая капля» причинила вреда не больше, чем песчинка, прилипшая к коже слона. Под панцирем находились губчатые мягкие ткани. Скорее всего, они выполняли роль теплоизолятора, защищающего животное от космического холода. Впрочем, это могло быть и не так. Не зная физиологии и метаболизма гиганта, люди не могли судить о том, боится он мороза или нет.

— Такими темпами мы будем изучать это создание лет десять, — сказал Питри. — Сканеры уже прощупали сорок километров вглубь тела, а ничего существенного пока не обнаружили. Судя по всему, кожа этого существа равна по толщине земной коре.

— Ладно, сейчас взлетим и посмотрим на это чудо со стороны, — согласился Лайн.

Но в этот момент компьютер выдал новое сообщение. Оказалось что возле воронки, которую пробила «Золотая капля», приземлился летающий объект явно искусственного происхождения. Изображение пока оставалось нечетким, но уже можно было понять, что этот аппарат размерами и формой похож на небольшой космический буксир.

— У нас гости, — констатировал очевидное Лайн. — Что будем делать? Взлетаем?

— Я бы предложил подождать и посмотреть, что будет дальше, — предложил Питри.

А дальше из аппарата появились четыре фигуры на двух ногах, с двумя руками и одной головой. По мере того, как бортовой компьютер считывал данные из окружающего пространства, изображение становилось все более ясным и отчетливым. Люди (а именно так компьютер идентифицировал пришельцев) были одеты в легкие скафандры. Масса животного была так велика, что обеспечивала притяжение почти такое же, как на Земле, поэтому скафандры защищали лишь от отсутствия воздуха, но не от невесомости.

Собравшись возле воронки и разглядывая поверхность «Золотой капли» люди о чем-то разговаривали. Они оживленно размахивали руками, показывая то на безжизненную планету, которая медленно увеличивалась в размерах, то на свой корабль, то на «Золотую каплю».

— Хорошо бы перехватить их разговоры, — сказал Питри. — Я готов поспорить, что они используют радиосвязь.

— Делаю, что могу, — коротко ответил Лайн, пытаясь объяснить компьютеру, чего от него хотят.

Вскоре в кабине зазвучали голоса местных жителей, сопровождаемые сильным эфирным шумом: щелчками, хрипами, шипением. Положение осложнялось еще и тем, что невозможно было определить, кому из людей принадлежат реплики. Но общий смысл разговора можно было разобрать.

— Это точно не конкуренты, — говорил один. — Ни один космовит не станет атаковать планетена прямо в лоб.

— Но это и не космический мусор, — возражал второй голос. — Этот предмет явно искусственного происхождения.

— Но ведь это может быть неизвестный нам подвид космовитов, — утверждал третий.

— Ага, самец. Его на самку потянуло, — ехидно произнес второй. Вы все ищите подтверждения своей теории, уважаемый Карти Бирит, но их просто не существует, поскольку она неверна.

— А вы что, один из Мудрых, чтобы решать, что истинно, а что ложно?! — возмутился третий.

— Я-то им стану. А вот вы — едва ли.

— Друзья, не надо ссориться, — вмешался первый. — Я предлагаю использовать средство от конкурентов номер три.

— Ни в коем случае! — хором ответили оба спорщика.

— Это следы иной цивилизации, — сказал второй.

— Это новый вид космовитов, — тотчас же возразил третий.

— Решайте быстрее, — устало произнес первый. — Не забывайте, что мы на лобовом щите, а планета уже совсем рядом.

— Да, — печально согласился второй. — Извлечь этот предмет из эпителия мы не успеем. Давайте хоть пробы возьмем. Дискин, пожалуйста, приступайте.

Земляне так и не поняли, кого из четверых звали Дискином, но этот человек явно отвечал за техническое обеспечение маленькой экспедиции.

В инопланетном корабле открылся большой люк, из которого вытянулась суставчатая шарнирная штанга, на конце которой был закреплен предмет, похожий на огромный отбойный молоток.

Лайн усмехнулся:

— Будем ждать, когда начнут долбить наш корабль, или вступим в контакт?

— Попробуем поговорить на их частотах, — предложил Питри.

Квазаров приказал компьютеру начать трансляцию и четко, раздельно произнес:

— С вами говорит экипаж космического корабля «Золотая Капля». Мы люди, такие же, как и вы. Мы можем выбраться из панциря животного самостоятельно. Если вы готовы к сотрудничеству, мы рады встретить во Вселенной новых друзей.

Первые же его слова привели местных жителей в состояние шока. Один из них бросился к своему кораблю, на ходу выкрикивая: «Спасите! У меня галлюцинации!», другой упал в обморок, третий схватился руками за голову, словно пытался сквозь шлем закрыть ладонями уши. Только четвертый остался внешне спокоен. Кроме того, движение штанги с аппаратом для взятия проб прекратилось.

— Это не галлюцинация, — как можно доброжелательнее произнес Лайн. — Мы прилетели на своем корабле с другой планеты. Мы не желаем вам зла. Мы хотим сотрудничать, обмениваться информацией. Мы за мир и дружбу между людьми из разных миров…

Квазаров задумался, пытаясь припомнить все, чему его учили на курсах разведчиков. Контакт с инопланетянами полагалось начинать с демонстрации миролюбия и уверенности. Существовал определенный и утвержденный соответствующей инструкцией набор слов, жестов и интонаций. Правда, совсем недавно, выполнив все эти предписания, Питри так и не смог договориться с ордой диких всадников. Но тут был несколько иной случай. Местные жители по крайней мере говорили по-человечески, да и выглядели гораздо более цивилизованными.

— Чья это глупая шутка? — послышался строгий голос четвертого инопланетянина. — Немедленно прекратите!

— Это не шутка, — вновь заговорил Лайн. — Смотрите, наш корабль сейчас покинет воронку и поднимется вверх.

Лайн воспользовался «мерцалкой», чтобы выбраться из панциря гигантского животного. Сместившись в межпространстве на одну стомиллиардную долю реальности, он оказался в сотне километров от места столкновения с животным. Но и с этого расстояния оценить внешний вид космического левиафана было невозможно. Глазам землян открылся вид гладкой слегка выпуклой поверхности, на фоне которой корабль местных жителей выглядел, как муравей на стене небоскреба.

Четверка ученых все еще продолжала с удивлением разглядывать воронку, где только что находилась «Золотая капля», когда Лайн приказал компьютеру зависнуть над их головами. Он хотел продемонстрировать превосходство земной техники, чтобы у соседей по Измерению не возникло желания устроить какой-нибудь подвох.

Его действия возымели должный эффект. Все четверо некоторое время стояли в оцепенении, разглядывая золотой яйцеобразный корабль, который завис в десяти метрах над поверхностью панциря.

— Свершилось! — воскликнул второй голос. — Я же не зря говорил, что это когда-нибудь произойдет. Надо срочно связаться с Мудрыми.

— Не болтай языком! — прошипел четвертый голос. — Они слышат все наши разговоры.

— Мы не желаем вам зла, — повторил Лайн. — Мы пришли из другого мира, чтобы исследовать это Измерение. Наша цель — получение новых знаний и установление дружественных отношений с обитателями других планет.

— Планет? — переспросил третий человек. — Каких планет? Ведь планетены не оставили ни одной целой звездной системы!

— К сожалению, я не знаю, что такое планетен, поэтому ваш вопрос мне непонятен, — сказал Лайн.

— Но и мы не понимаем ваших слов про Измерение, — вступил в разговор первый голос. — Нам совершенно точно известно, что все окрестные галактики заселены космовитами. Именно поэтому нас удивляет, почему вы называете нас обитателями планет. Или вы прилетели с другого конца Вселенной, куда еще не добрались космовиты?

Лайн повернулся к своим товарищам:

— Похоже, они ничего не знают о параллельных Измерениях. Странно, ведь это животное совершенно точно выскочило из межпространства.

— Да, тут предстоит серьезная работа, — нахмурился Питри. — Иногда встретить явных врагов проще, чем наладить дружбу с абсолютно иной цивилизацией. Есть ли у нас время на долгие переговоры?

Лайн сверился с хронометром:

— До возвращения на базу у нас около шестидесяти часов.

Питри улыбнулся:

— Тогда можешь прочитать им развернутую и подробную лекцию о строении мира.

— Попробую уложиться в десять минут, — пошутил Лайн, так как и он, и Питри с Ибис уже поняли, что тут придется задержаться на гораздо более значительное время.

Квазаров вновь обратился к местным:

— Мой рассказ потребует много времени. И нам также хотелось бы поподробнее узнать о месте, в котором мы оказались. Мы ничего не знаем о вашем мире, вы ничего не знаете о нашем. Но мы можем вдвое увеличить наши познания, если найдем общий язык. Как мне кажется, вы такие же чужаки на этом гладком панцире, как и мы. Может быть, вы проводите нас на свою базу?

В эфире наступило молчание.

— Зря ты их так напряг, — прошептала Ибис. — Только лохи сразу тащат чужака в хату. Эти чуваки конкретно застремались.

Но тут послышался голос четвертого, видимо, самого главного человека:

— Пожалуй, вы правы. У нас есть необходимость в общении. Но без совета с Мудрыми мы не можем позволить вам появиться в нашем городе. Поэтому мы проводим вас до ближайшей буровой на животе планетена, где вы сможете подождать решения Мудрых.

— Хорошо, мы согласны, — сказал Лайн.

А своим товарищам пояснил:

— Конечно, можно за несколько минут облететь это существо и попробовать во всем разобраться самим. Но я думаю, что пока опасности не видно, стоит пойти на близкий контакт.

— Ладно, — согласился Питри. — Но только хотелось бы вначале попробовать, что из нашего арсенала будет работать в этом Измерении.

— Только не в кабине! — шутливо испугался Лайн.

— На крайняк свалить всегда успеем, — своевременно напомнила Ибис.

Тем временем местные жители забрались в свой корабль. Заработали реактивные двигатели, корабль покатился по гладкой поверхности, быстро разгоняясь. Затем он оторвался от панциря и полетел над ним на высоте сотни метров.

Лайн приказал бортовому компьютеру держаться сзади. Конечно, искушение вырваться вперед было очень велико, но обижать местных жителей не стоило. Земляне должны были не только показать свою силу, но и проявить уважение к хозяевам этого мира.

Пока же экипажу «Золотой капли» приходилось любоваться видом поверхности панциря. Вблизи она оказалась не такой уж и гладкой. Местами ее рассекали глубокие шрамы ущелий и воронки кратеров: одни совсем свежие, другие уже почти затянувшиеся, с округлыми краями. Некоторые уходили в глубину на сотни метров. Наверное, космическое животное неоднократно сталкивалось с предметами, намного превышавшими по размерам корабль землян.

Несколько раз на поверхности панциря гиганта Лайн замечал предметы явно искусственного происхождения. Больше всего они были похожи на автоматические метеостанции или сейсмические датчики. Возможно, местные жители вели постоянное наблюдение за поверхностью животного, и именно поэтому к месту падения «Золотой капли» так быстро прибыла экспедиция.

Бортовой компьютер сообщил, что корабль местных узко направленным лучом отправил вперед шифрованное сообщение.

— Ага, — сразу насторожился Питри. — Пришельцев встречают впервые, но шифруются профессионально.

Лайн предположил:

— Может быть, у них тут тоже имеется несколько государств, которые находятся в состоянии дружественного недоверия.

В кабине вновь зазвучал голос местного жителя:

— Уважаемые пришельцы, мы признаем, что в некоторых областях ваша техника превосходит нашу. Поэтому мы вынуждены были послать сигнал в режиме ускоренной связи. Мы должны были связаться с буровой, чтобы вам подготовили достойную встречу.

Земляне переглянулись с некоторой долей растерянности. Им предлагалось поверить в то, что впереди не готовят ловушку. Или здешние люди необыкновенно наивны, или считают себя такими хитрыми, что за простодушием скрывают недобрые помыслы.

— Мы вам верим, — после некоторого колебания произнес Лайн.

— Скоро будет край лобового щита. Приготовьтесь к резкому маневру.

— А это еще что за хрень? — удивилась Ибис.

Но через несколько секунд земляне поняли, зачем потребовалось подобное предупреждение. Панцирь начал резко загибаться вниз, как будто корабль оказался на легендарном «краю земли». Летательный аппарат местных сбросил скорость. «Золотая капля» сделала то же самое. Теперь они летели вдоль бокового края панциря, все резче и резче закруглявшегося внутрь. Впереди показалась какая-то полупрозрачная пелена.

— Это же воздух! — первым догадался Питри.

Действительно. Корабли повернули почти на сто восемьдесят градусов, облетев край панциря. Глазам людей открылось необыкновенное зрелище: всю обратную сторону космического левиафана окутывала густая насыщенная влагой атмосфера. Где-то вдали из плотного слоя облаков вырастали и терялись в черном космическом пространстве длинные тонкие отростки. Тонкие, если сравнивать с общими размерами животного. На самом же деле каждый из них имел диаметр не менее ста километров.

Вообще, если бы не возможности «Золотой капли», люди никогда не смогли бы охватить взглядом этот невероятный мир, как невозможно из окна автобуса обозреть целый материк. Бортовой компьютер корабля вывел на экраны первое весьма приблизительное и условное изображение всего гигантского животного. Форма этого существа напоминала медузу или гриб. Выпуклый купол шляпки, покрытый толстой лобовой броней, защищал более тонкие и нежные органы при полете в космосе. В природе внутренних тканей животного компьютер еще не успел разобраться, поэтому люди могли только наблюдать, как под «Золотой каплей» проплывают гигантские складки серовато-розовой материи.

Вновь ожил радиоэфир:

— Дорогие гости, скоро мы приблизимся к буровой. Для посадки вашего корабля приготовлена специальная площадка. Она отмечена светящимися полосами зеленого цвета.

Корабли начали снижаться, пробираясь сквозь дымку тумана. Если бы не сканеры «Золотой капли», человеческое зрение не позволило бы людям рассмотреть окрестности в радиусе более километра. Да и местные, похоже, тоже ориентировались при помощи локатора или эхолота, иначе бы их корабль не смог так легко лавировать между отвесными стенами живой плоти.

Наконец впереди показалось нечто, напоминающее человеческое поселение. Высоченная ажурная башня из металлических балок так походила на земную конструкцию стародавних времен нефтяных разработок, что сомнений быть не могло — это самая настоящая буровая вышка. Вокруг нее теснились небольшие одноэтажные домики с высокими пирамидальными крышами. Неподалеку на ровной площадке виднелся квадрат, нарисованный светящейся зеленой краской.

— Садимся? — на всякий случай спросил Лайн, хотя «Золотая капля» и так уже снижалась, продолжая выполнять его приказ: следовать за кораблем местных жителей.

Ему никто не ответил. Питри и Ибис разглядывали группу людей, которая стояла неподалеку от места приземления (или приживотнивания?). Люди были без скафандров, но ясно разглядеть их лица не удавалось из-за мутной влажной атмосферы.

Корабль местных жителей сел первым. Едва его колеса коснулись поверхности, как заработали носовые реактивные двигатели. Поэтому, несмотря на большую массу и высокую скорость, его тормозной путь был довольно коротким.

«Золотая капля», как обычно, зависла в метре над поверхностью. Лайн и Питри вновь воспользовались анализатором окружающей среды. Он показал, что земляне могут некоторое время пребывать в этой атмосфере, хотя длительное вдыхание напитанного влагой воздуха не рекомендовалось.

Встречающие толпились неподалеку. Настроив внешние динамики, земляне убедились, что местные удивлены не столько появлением пришельцев из другого мира, сколько тем, что это оказались люди. Любопытство боролось в них со страхом. Из анализа диалогов следовало, что местные неоднократно встречались с иными формами жизни, однако большое количество непереводимых слов и названий на давало землянам возможности разобрать точный смысл их высказываний.

Прояснить все мог только непосредственный контакт.

— Я с ними разговаривал, я и выйду первым, — сказал Лайн. — А вы меня подстрахуете.

Питри с Ибис возражать не стали. Немного поколебавшись, Квазаров все-таки влез в защитный скафандр, но шлем надевать не стал. Кроме того, он вооружился пистолетом, который не был таким заметным, как десантный автомат, но обеспечивал достаточное огневое прикрытие.

Когда он шагнул из светового шлюза на поверхность тела животного, толпа встречающих немного подалась назад и замолкла.

Затем послышался чей-то радостный возглас:

— Смотрите! Это и правда человек!

Раздались приветственные крики, сначала разрозненные, затем перешедшие в гром всеобщего ликования. Люди побежали навстречу Лайну, обступили его. Каждый хотел дотронуться до пришельца с другой планеты.

Вблизи мастные жители выглядели вполне по-земному: нежная светлая кожа, тонкие густые слегка вьющиеся волосы, стройные тела, красивые лица, большие глаза синего, зеленого или темно-янтарного цвета. Они были одеты в костюмы из легкой зеленоватой ткани. И мужчины, и женщины носили широкие брюки и свободные рубахи навыпуск. Лайн едва успевал поворачиваться во все стороны, чтобы отвечать на приветствия.

Сквозь плотную массу людей с трудом протолкался человек в плотном темно-коричневом комбинезоне.

— Меня зовут Дискин Тракзил, — представился он. — Я — командир корабля, который Вас встретил. Со мной были двое ученых: Карти Бирит и Тарл Параз, а также офицер безопасности Тьерн Вирод.

— Меня зовут Лайн Квазаров. Я представляю планету Земля и Очеловеченную Федерацию. Со мной еще двое: Питри Черский и Ирина Бисквитова.

— Вы слышали, он сказал «планета»?! — загалдели вокруг.

— Наверное, вы прилетели издалека? — спросил Дискин.

— Это смотря как считать, — ответил Лайн. — Мы прибыли из параллельного Измерения, из соседнего с вашим уровня реальности.

Дискин покачал головой:

— То, что вы говорите, совершенно невероятно. Конечно, некоторые ученые в древности выдвигали подобные гипотезы, но они пока не подтверждались.

— Ну что же, — улыбнулся Лайн. — Теперь мы являемся неопровержимым доказательством их правоты.

— Просто фантастика, — Дискин посмотрел на «Золотую каплю». — Какое совершенство!

Лайн благоразумно воздержался от объяснений, что этот корабль построила совершенно иная цивилизация, а земляне лишь используют его, разбираясь едва ли в десятой доли всех возможностей.

В это время встречающие расступились, и перед Квазаровым предстал еще один человек в блестящем черном костюме.

— Тьерн Вирод, — представил его Дискин.

Офицер безопасности внимательно посмотрел на Лайна, словно высчитывал что-то в уме, а потом сказал:

— На этой буровой станции вам окажут максимальное гостеприимство. Но поймите нас правильно, мы не можем допустить вас в более густонаселенные районы. Если вы и правда желаете мира и добра, то не станете покидать это место до решения Мудрых.

В наушниках Лайна послышался голос дельта-клона:

— Не нравиться мне все это. Нас хотят посадить под замок. Хотя, с другой стороны, мы сами точно также поступили с гер-рукианами. Каждое государство имеет право на безопасность.

Квазаров сказал офицеру:

— Наше пребывание в этом мире ограничено. Я обещаю, что мы не полетим к вашим городам. Но через пятьдесят часов мы должны вернуться на свою базу. Если к этому времени ваше руководство не примет никакого решения, нам придется вас покинуть.

Тьерн Вирод задумался.

Дискин предложил:

— Пришельцы могут здесь, на буровой, рассказать нам все, что пожелают, о своем мире. Мы отвезем эти сведения Мудрым. Пока мы будем летать туда и обратно, пришельцы смогут пожить здесь. Мне сообщили, что бур скоро достигнет живоносного слоя. Пусть они поучаствуют в празднике, это позволит нам доказать наше гостеприимство и доброжелательность. Оставаться тут, или отправляться домой — это неотъемлемое право пришельцев. Мы не будем им препятствовать, раз они пообещали не вторгаться в наши центральные области.

Офицер оживился:

— Дельное предложение! Так и поступим. Уважаемый Лайн Квазаров, согласны ли вы ответить на некоторые наши вопросы, чтобы мы могли составить отчет для Мудрых?

— Не вижу никаких препятствий, — пожал плечами Лайн. — Но у меня также есть вопрос: почему вы не можете наладить радиосвязь со своим начальством, с этими Мудрыми? Тогда вам не придется никуда лететь.

И оба собеседника, и остальные встречающие с удивлением посмотрели на Квазарова.

— Мудрые не пользуются радиосвязью, — сказал Тьерн, как будто Лайну полагалось это знать.

Квазаров улыбнулся:

— Но и вы тоже должны подробно рассказать нам о своем мире: что такое планетен, кто такие Мудрые, где находится ваша планета — метрополия.

— Договорились, — радостно подытожил Тьерн. — Чувствую, разговор нам предстоит долгий. Предлагаю пройти в местный клуб. Там уже все готово. Кстати, другие члены вашего экипажа покинут корабль или останутся внутри?

— Питри, — позвал Лайн, — ты как?

— Мы идем, — ответил дельта-клон. — Сканеры корабля уже прощупали всю округу. Тут нет никаких предметов, даже отдаленно напоминающих оружие. Кроме того, я приказал компьютеру продолжить считывание данных из информационного поля.

Примерно это Квазаров и ожидал услышать. Он легко пообещал местным жителям не нарушать их границ, так как знал, что через несколько часов компьютер «Золотой капли» сам сможет составить подробнейший план всего этого мира.


* * *
Клуб, куда пригласили землян, практически ничем не отличался от аналогичных заведений на Земле и терраподобных планетах. Два десятка столиков, стулья и табуретки, одна стена целиком занята лежащими на боку металлическими бочками с кранами. Земляне решили, что это бар с разными напитками. И еще они поняли, что имел в виду Тьерн Вирод, когда говорил о том, что в клубе приготовились к встрече с пришельцами из другого мира: напротив входа красовалась сцена, наспех собранная из пустых бочек и балок от буровой вышки.

Ибис скептически осмотрела помещение:

— Бедненько, пустенько, но аккуратненько.

— Это временный город, — тотчас же пояснил кто-то из толпы. — Когда живоносный слой иссякнет, буровую перенесут на новое место. Мы все тут работаем вахтовым методом.

— Да, — подхватил другой, — в такой сырости долго не протянешь.

Лайн на секунду пожалел, что пришлось вступать в контакт, не дождавшись, когда сканирующие поля «Золотой капли» достигнут противоположного конца животного. Иначе он бы знал, что такое «живоносный слой» и где находятся основные города местных жителей.

Местные рассаживались за столиками, ожидая начала представления. Земляне и экипаж встретившего их корабля медленно пробирались к сцене. Питри легко тронул Лайна за локоть и показал на некое подобие старинной кинокамеры, возле которого о чем-то горячо спорили двое местных.

Увидев, что на них обратили внимание, один из них приблизился. Точнее, одна. Лайн на секунду забыл, что находится в другом мире в окружении инопланетян. Перед ним стояла самая красивая в мире девушка. Идеал. Девушка его мечты. Это он понял сразу, едва увидел прелестное улыбающееся личико в обрамлении пепельно-каштановых волос. В миндалевидных глазах девушки сияли любопытство напополам с восторгом.

— Я— Латиса Нерал, — прозвучал ее мелодичный голосок, — корреспондент третьчетвертного канала. А это мой оператор — Ранис. Мы прилетели сюда, чтобы заснять первый пуск живоносного сока. Представляете, как нам повезло, что мы встретили вас?!

— Представляю… — выдавил из себя Квазаров.

В реальность его вернул вопрос Дискина Тракзила:

— Вы, надеюсь, не будете возражать, если все происходящее будет сниматься на пленку? Кстати, — спохватился он, — а вы вообще-то знаете о том, что изображение и звук можно записывать?

— Знаем, знаем, — ответил за Квазарова Питри, который сразу заметил эффект, произведенный Латисой Нерал на его напарника.

Земляне забрались на сцену и сели на мягкие стулья. Латиса суетилась вокруг них, прилаживая два микрофона так, чтобы они улавливали малейший звук, но в то же время не заслоняли изображение.

Оператор кричал ей:

— Чуть правее, еще чуть правее. А теперь опусти штатив.

Когда девушка наклонялась, свободная одежда, которую предпочитали местные жители, натягивалась, обрисовывая ее изящную точеную фигурку.

Лайна интересовало, что произойдет, если он спросит у Латисы: «Что вы делаете сегодня вечером?» Но он знал, что никогда не решится на подобный эксперимент. Во-первых, земляне еще ничего не знали о здешних нравах и обычаях. Хотя местные вели себя совершенно по-земному, у них могли существовать какие-нибудь табу или моральные запреты. Во-вторых, представляя свою планету, Лайн не мог себе позволить легкомысленных вольностей. Против этого инструкция о первом контакте с внеземным разумом возражала категорически. В-третьих… может, тут и вечера-то нет?

Когда все заняли свои места, Дискин еще раз представил землян, назвав их имена. Питри тихо сказал Лайну:

— Ну, раз ты все это начал, тебе и речь держать. И обрати внимание, как на тебя смотрит эта корреспондентка.

От внимания дельта-клона, бывшего агента ВЧК, не ускользала ни одна мелочь. Он видел, что не только Лайн заинтересовался девушкой. Та, в свою очередь, намного дольше, чем требовалось, занималась микрофоном рядом с Квазаровым, то и дело бросая на него мимолетные взгляды.

Собравшись с мыслями, Лайн поднялся и приступил к рассказу.

Начал он с краткой истории многомерного мира, которую записал в своем отчете Максим Фрадов. Лайн рассказал о Богах, древних расах и появлении человечества. При этом он оговорился, что вся эта информация не претендует на объективность, так как попала к людям Земли через рассказы эльфов из Верхних Миров.

Затем Лайн поведал об истории своей планеты, о развитии человеческой цивилизации, о наступлении Космической эры и о расселении его соплеменников на доступных для жизни мирах.

Потом он рассказал об открытии перехода в параллельные Измерения, и о том, что его корабль является одной из первых исследовательских экспедиций.

В своей речи, Лайн, разумеется, ничего не сообщил об истинных целях команды «Золотой капли». Умолчал он и об опасности, которая грозила цивилизации землян.

Местные жители слушали Квазарова, затаив дыхание. А Латиса, полуоткрыв свой очаровательный ротик, шевелила губами в такт его словам. Когда Лайн закончил, несколько минут никто не мог произнести ни слова.

— Может, у кого-нибудь есть вопросы? — предложил Питри.

Общее мнение выразил ученый Тарл Параз:

— На первый раз вашего рассказа вполне достаточно. Нам потребуется время, чтобы его осмыслить. Признаюсь, я всегда был сторонником теории, что где-то в глубинах космоса есть разумная жизнь. Но то, что рассказали вы — просто фантастика. Бесчисленное количество Вселенных, которые находятся совсем рядом друг с другом… Невероятно! Нам надо как можно скорее передать все Мудрым. Возможно, они захотят что-нибудь уточнить.

Питри напомнил:

— Теперь ваша очередь рассказать нам о вашем мире. Почему вы все живете на теле этого гигантского космического животного?

— Почему?! — тяжело вздохнул ученый. — Да потому, что в этой части Вселенной жить нам больше негде. Сейчас я все объясню, позвольте нам только решить некоторые организационные вопросы.

Дискин сказал Латисе:

— Надо отвезти пленку с записью Мудрым. Я вылетаю немедленно, а ты фиксируй каждую минуту пребывания пришельцев на нашем планетене. Сейчас здесь творится история!

— Мне ли этого не знать! — звонко рассмеялась девушка и снова украдкой посмотрела на Лайна.

Оператор отдал командиру корабля кассету с пленкой. Дискин Тракзил и Тьерн Вирод быстрыми шагами покинули клуб. Это не укрылось от дельта-клона. Он слегка кивнул Лайну, указывая на уходивших. Квазаров понял намек: на Земле офицер безопасности никогда не покинул бы подобное мероприятие. Либо землянам безгранично доверяли, либо тут имелись еще какие-то охранные структуры.

Тарл Параз облегченно вздохнул:

— Ну вот, сообщение отправлено. Теперь пора удовлетворить ваше любопытство, дорогие гости.

И он начал свой рассказ. Краткое его содержание таково: родиной местных жителей являлась планета Киранир (что на их языке означало: «единственно живая, предвечная и прекрасная»), во многом похожая на Землю. Человеческая цивилизация развивалась на ней примерно также, как и в других мирах. Но когда киранирцы только-только начали осваивать ближайшее космическое пространство, а произошло это около восьмисот лет назад, в их мир вторглось гигантское космическое существо — планетен. (Так назвали его потому, что размером он был с небольшую планету.)

Масса планетена была такова, что повлияла на всю солнечную систему и особенно на Киранир. Планета людей начала замедлять свое вращение. Ее поверхность потрясли землетрясения, извержения вулканов, ураганы и цунами. Мир разваливался на части. Вдобавок ко всему, планетен протянул к планете свои гигантские щупальца и начал высасывать воду, заглатывать куски земной коры и даже раскаленную магму.

Ни одно оружие не могло повредить планетену. С ним нельзя было вступить в контакт. Скорее всего, он просто не воспринимал людей. Для него они являлись тем же, чем для обычного человека являются микробы. Но посланные на разведку корабли сообщили, что с обратной стороны животного находятся вполне приемлемые условия для жизни: есть воздух, вода, нормальное притяжение. Так был найден единственно возможный выход для спасения остатков человечества: люди перебрались на тело планетена.

Как оказалось, планетен перемещался от одной звездной системы к другой, совершая «скачки» сквозь межпространство. Конечно, киранирцы раньше ничего не знали о многомерной Вселенной, поэтому не понимали принципов движения животного. Много лет у них ушло только на то, чтобы приспособиться к новым условиям жизни, не утратить знания предыдущих поколений. Но постепенно быт налаживался: были выстроены города, составлены карты нового места обитания, изучен сам планетен.

Гигантское животное оказалось не только губителем планет, но и источником жизни. Оно было разнообразно и неисчерпаемо, как сама планета. Из его твердой оболочки можно было выплавлять металлы, из чешуек строить дома, из внутриполостных пузырей добывать горючее для реактивных двигателей и электростанций, из сосудов выкачивать питательную жидкость. Та буровая, на которую привезли землян, и была предназначена для бурения тела планетена. А «живоносным слоем» назывались капилляры в его теле, откуда люди добывали себе пищу.

Вот так киранирцы начали паразитировать на теле животного, которое уничтожило их родной мир. Перемещаясь вместе с ним из одного конца галактики в другой, люди всюду видели «высосанные» изуродованные планеты. Возможно, и на них когда-то развивалась жизнь, но теперь они стали пустыми и мертвыми.

Но на этом история не заканчивалась. Со временем люди узнали, что этот гигантский планетен — не единственное гигантское животное. Они обнаружили и иные формы жизни в космосе. Одни были похожи на их медузоподобного планетена, другие — на продолговатых моллюсков, третьи на огромных червей. Встречались и другие животные разных форм и размеров. Всем им киранирцы дали общее название — космовиты, то есть живущие в космосе.

Несколько раз планетен сближался со своими собратьями, и тогда люди получали возможность исследовать поверхность других животных. На их телах зачастую встречались совершенно невообразимые агрессивные твари, которые также вели паразитический образ жизни. Людям приходилось отстаивать свой новый мир, защищать его от посягательств существ-«конкурентов» (так их называли киранирцы).

Так и жили люди на планетене: рождались, учились, работали, старились и умирали. Но ученые не прекращали исследований самого планетена. Чем глубже они постигали чрезвычайно сложный и запутанный организм существа, тем лучше могли использовать его возможности. Люди хотели не только пользоваться телом планетена, но и научиться управлять гигантским животным.

Сложные опыты, которые должны были выявить, есть ли у планетена разум, потребовали от ученых полного самоотречения. Некоторые из них пошли на генную перестройку своих собственных тел, чтобы добиться более полного слияния с сознанием животного. Так сформировалась группа Мудрых, которая со временем превратилась в некое подобие всеобщего правительства.

Более подробно об этих людях Тарл Параз ничего рассказать не мог. Их жизнь окутывалась тайной, и очень немногие обитатели планетена лично видели Мудрых. Рассказывали только, что правители наделены мощнейшим интеллектом, что они живут намного дольше обычных людей и что тайна разума планетена ими почти разгадана. Самой большой мечтой любого человека было присоединиться к группе Мудрых. Но принимали в эту узкую касту только самых достойных и талантливых ученых.

На протяжении всего рассказа в клубе царило непонятное землянам оживление. Конечно, они понимали, что Тарл Параз сообщает общеизвестные факты, но люди, периодически выбегавшие наружу и возвращавшиеся назад с блаженными улыбками на лицах, вызывали недоумение у Лайна и некоторые подозрения у Питри.

А объяснилось все самым простым образом.

В клуб ворвался человек в забрызганной красной краской одежде и с непередаваемой радостью прокричал:

— Пошла живожидкость!

Только тут Лайн понял, что на его одежде разлита не краска, а кровь планетена.

По залу прокатилась волна оживления. Люди разрывались между сценой с пришельцами и буровой вышкой, где сейчас наконец-то увенчались успехом их долгие труды.

Питри мгновенно оценил ситуацию и тихо сказал обоим ученым:

— Давайте устроим перерыв в нашей встрече.

Тарл Параз встал и объявил:

— Мне кажется глубоко символичным, что появление людей из параллельного мира совпало с успешным окончанием бурения. Наши гости примут участие в празднике, как наши лучшие друзья…

Не дожидаясь продолжения его речи, люди повалили к выходу. В дверях возникла небольшая давка, но не было слышно ни ругани, ни возмущения. Вообще, земляне с удовлетворением отметили то, как дружелюбно относятся друг к другу местные жители, как они предупредительны и учтивы.

— Прошу и вас проследовать к вышке, — показал на выход Карти Бирит, второй ученый.

Земляне вышли на улицу. За ними неотступно следовали Латиса и оператор Ранис с камерой.

Питри взглядом профессионала обежал все здания и неровности местности, после чего тихо прошептал в ухо Лайну:

— Нас никто не охраняет.

— Вот и хорошо.

Сказав это, Квазаров немного приотстал от своих товарищей, чтобы идти рядом с очаровательной корреспонденткой. Удивительно, но тридцатилетний мужчина, специальный агент космической разведки не мог найти слов, чтобы заговорить с девушкой.

А Латиса как будто и не замечала его смущения.

— До сих пор не могу в это поверить, — непринужденно обратилась она к Лайну, словно они были знакомы уже несколько лет, — у меня просто в голове не укладывается, что я вижу самого настоящего инопланетянина. И представляете, ведь я не хотела лететь на эту далекую буровую. Я на Третьчетвертном канале работаю недавно, поэтому мне достаются самые незначительные репортажи. Это просто чудо, что вы приземлились именно здесь! Теперь мои дела, точно, пойдут в гору. Может, я даже стану ведущей центрального блока новостей!

Милая непосредственная болтовня Латисы совершенно очаровала Квазарова. Он даже не заметил, как их компания приблизилась к буровой вышке.

Его внимание привлекли лишь громкие радостные крики, песни, музыка. Вокруг вышки царила веселая суета. Одни люди еще продолжали трудиться, подключая к бурильной установке толстые шланги, которые убегали куда-то вдаль, зато другие уже вовсю праздновали окончание работ. Словно малые дети, они гонялись друг за другом и брызгались красной жидкостью из многочисленных фонтанчиков, которые все еще пробивались из незатянутых креплений. Некоторые плюхались в лужи и, подражая пловцам, забавно дергали руками и ногами.

Несколько буровиков пошли навстречу землянам, торжественно неся большое ведро с кровью планетена.

— Добро пожаловать в наш мир, — произнес один и зачерпнул из ведра целую кружку живожидкости.

— А мы от этого отстоя не окочуримся? — забеспокоилась Ибис, когда всем землянам было предложено по кружке с красным напитком.

Питри открыл нарукавный пенал своего скафандра и достал из него пищевой тестер. С легким поклоном приняв кружку из рук буровиков, он опустил в нее иглу прибора. Через несколько секунд на дисплее высветилась надпись: «Пригодно к внутреннему употреблению». Более подробный анализ вещества приводился в виде таблицы, где указывалось процентное содержание различных элементов.

— Как странно, панцирь у планетена небиологический, а живожидкость пить можно, — заметил дельта-клон.

— Раз можно, значит пей, — поторопил его Лайн. — Видишь, люди ждут.

Действительно, вокруг землян уже собралась небольшая толпа, которая с нетерпением ожидала, когда же гости разделят с ними трапезу. Ученые, Латиса и Ранис уже опорожнили свои кружки и теперь с довольным видом вытирали оставшиеся на губах красные «усы».

Питри резко выдохнул воздух и одним глотком опорожнил сразу половину своей кружки.

— Немного похоже на крепленое вино, но не такое сладкое, — сообщил он.

Лайн и Ибис последовали его примеру. Квазаров сначала сделал несколько маленьких глотков, а потом одним махом влил в рот остаток. Кровь планетена приятно влилась в его пищеварительную систему. Она была не теплой и не холодной, не кислой и не сладкой, не вкусной, но и не отвратительной.

Через несколько секунд Лайн почувствовал, что внутри него разливается приятное тепло, рассыпая по всему телу искристые разряды, похожие на залпы салюта. Видимо, то же самое почувствовали и его товарищи. Питри удивленно поднял брови, Ибис с порозовевшими щеками хмыкнула и протянула свою кружку за добавкой.

Вокруг раздались одобрительные возгласы:

— Хорошо забрало!

— Почувствовали силу свежей живожидкости?

— Пришельцам понравилось!

Питри еще раз посмотрел на дисплей пищевого тестера:

— Удивительно, но прибор не распознал алкоголь.

— Может, это и не алкоголь в нашем понимании, — предположил Лайн. — Просто определенное соединение химических элементов приводит к такому же эффекту.

— Алкоголь, не алкоголь! — с блеском в глазах воскликнула Ибис. Наливай да бухай!

Веселые буровики снова наполнили кружки своих гостей.

— И вы что, вот так и питаетесь? — спросил Питри.

— Нет, конечно, — с блаженной улыбкой ответил Тарл Параз. — Подобным обарзом… то есть, я хотел сказать, подобным образом влияет на человека только свежая живожиж… живожидкость.

Ученого, опорожнившего подряд три кружки, быстро развезло.

Карти Бирит поспешил прийти на помощь коллеге:

— После выдержки живожидкость густеет, и из нее можно готовить еду с разными вкусовыми свойствами.

— Свежая живожидкость помогает людям понять, чего они хотят на самом деле, — сказала Латиса и ТАК посмотрела Лайну в глаза, что у того голова закружилась и без всякого хмельного напитка.

Земляне влились в общее веселье. Буровики притащили стереосистему с огромными колонками и вся округа наполнилась мелодиями и песнями самых модных местных исполнителей. Начались танцы с непременными падениями в лужи разлитой всюду живожидкости. Каждое такое падение сопровождалось взрывами хохота, причем громче всего смеялись сами упавшие.

Толпа закружила землян и разбросала их в разные стороны. Точнее, она увлекла прочь одного только Лайна, ведь Питри и Ибис так крепко держались друг за друга, что разлучить их не могла никакая сила.

В физическую и психологическую подготовку сотрудников Государственной космической разведки входила блокировка любых парализующих волю средств: алкоголя, наркотиков, гипноза. Поэтому, даже находясь под влиянием хмельной живожидкости, Лайн отчаянно сопротивлялся волне беспричинного веселья, захлестнувшей его сознание. Однако вскоре она накрыла его с головой и дальше воспоминания Квазарова превратились в череду ярких, но отрывистых образов.

Веселые жизнерадостные лица, перемазанные красной жидкостью. Развевающиеся в танце одежды. Громкая, но приятная музыка. Хоровод разноцветных красок. Размытые контуры фигур. Женщины, мужчины — пары кружатся в танце…

Через некоторое время Лайн с удивлением обнаружил, что он танцует с Латисой, крепко обнимая ее за талию, а девушка одной рукой держит большую чашу с живожидкостью, откуда они по-очереди пьют. Видимо, это очень забавляло их обоих, так как, едва встречаясь взглядами, они фыркали и отводили глаза.

На этом одно воспоминание заканчивалось, но сразу же начиналось следующее.

Слова Латисы:

— Я живу здесь в небольшом, но очень уютном домике. Одну из комнат занимает мой оператор… ой, я кажется забыла, как его зовут. А-а-а, какая разница, он все равно не скоро доберется до… до кровати? Хи-хи. Нет, до дома!

Слова самого Лайна:

— Меня чревзы… чрезвычайно интересует быт инопланетян.

Латиса (заливаясь смехом):

— Какой ты смешной. Ведь иноплатенянин… инопал… инопланетянин — это ты.

Лайн:

— Нет. Мы оба — они.

Латиса:

— Они?

Лайн:

— Ино… ну, ты поняла.

Латиса (прижимаясь к Лайну всем телом):

— Поняла…

Следующая сцена развернулась уже в небольшой комнатке.

Разбросанная на полу одежда девушки, облокотившийся на стену пустой скафандр (и как это Лайн умудрился его снять?). Лицо Латисы близко-близко. Ее учащенное дыхание, капельки пота на лбу, разметанные по подушке волосы. Его руки, ласкающие такое нежное и такое упругое тело девушки. Потом их блаженный стон, совпавший во времени и в пространстве. И — счастье, счастье, счастье… Многократно повторяющееся счастье…

Глава 9. Нападение обитателей чужого космовита

Когда Лайн вновь обрел способность мыслить, он обнаружил, что лежит на кровати рядом с Латисой. Девушка улыбалась во сне и время от времени причмокивала губами, то ли отвечая на поцелуи, то ли прикладываясь к кружке с живожидкостью. Кроме этих звуков Лайн не слышал больше ничего. Это его удивило. Он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Латису, но попытался привести мысли в порядок и настроить свои органы чувств по методике космической разведки.

Со зрением все было в порядке: предметы четкие, очертания ясные, цвета хорошо различимы. Даже скупой сероватый свет, пробивающийся через полупрозрачные шторы на окнах, позволял разглядеть каждый волосок пепельных локонов Латисы. Обоняние тоже работало: Лайн чувствовал и сладкий аромат девичьей кожи, и слабое, но приятное благоухание ее духов (интересно, из каких органов планетена местные делают духи?), и запах своего собственного тела (да, потрудился он на славу!) С осязанием проблем не было: каждой клеточкой своей кожи Лайн ощущал теплоту тела Латисы и бархатистость ее нежной кожи. Вот только со слухом творилось что-то странное: словно за пределами этого любовного гнездышка мир перестал существовать.

Специальный агент Квазаров не привык долго оставаться в неведении. Как бы тяжело это не было, он с величайшей осторожностью высвободил руку из-под головы спящей Латисы и отодвинулся в сторону. Девушка ничего не почувствовала. На ее лице продолжала светиться выражение величайшего блаженства. Лайн тихо встал на ноги и скользнул к окну.

Он облегченно вздохнул. Мир не вымер — просто на время заснул. Всюду возле домиков лежали спящие люди. В основном — по двое, изредка — по несколько и нигде — по одному.

«Хорошо, что мы сумели добраться до комнаты», — подумал Лайн, представив, что пришельца из другого мира обнаружили бы спящим в обнимку с корреспонденткой. Впрочем, очень может быть, это не вызвало бы ни удивления, ни осуждения.

Кое-где уже виднелись признаки пробуждения. Буровики, слегка пошатываясь, поднимались на ноги. Мужчины и женщины поправляли свои одежды (на ком они еще оставались), сердечно благодарили друг друга и расходились в разные стороны.

С щемящим чувством предстоящей утраты Лайн посмотрел на Латису:

— Увы, мы слишком разные.

Не зная, что сказать на прощанье девушке, как объяснить, что он слишком сильно полюбил ее, чтобы вот так просто расстаться, Лайн решил не говорить ничего. Он тихо одел комбинезон, подхватил скафандр и покинул комнату.

Сориентировавшись по буровой вышке, Квазаров направился в сторону «Золотой капли». Никто из местных не обращал внимания на фигуру землянина со скафандром в руках. Все были слишком утомлены праздником и последующей за ним любовной оргией.

Еще издалека Лайн заметил, что световой шлюз корабля выключен. Он послал мысленный приказ компьютеру, который должен был ожидать появления своего пилота. Шлюз включился, и навстречу Лайну вышли Питри с Ибис.

Дельта-клон с понимающей улыбкой оглядел своего напарника и поинтересовался:

— Хорошо погулял?

Лайн утвердительно кивнул и задал совершенно ненужный вопрос:

— А вы?

— А мы охраняли корабль, — строго сказал Питри, но не выдержал серьезного тона и фыркнул.

Ибис скромно опустила взор, словно что-то выискивала на поверхности планетена. Впрочем, она могла ничего не говорить. Припухшие губы, темные круги под ярко блестевшими глазами — все говорило о том, какого рода «охраной» занимались товарищи Квазарова.

— Если сегодня они продолжат пить эту самую живожидкость… — начал Питри.

— Ну это вряд ли, — оборвал его Лайн. — Ведь не железные же они… и мы.

— Тогда что будем делать? Ждать Мудрых?

— Компьютер закончил сканирование?

— В основном да. Теперь у нас есть карты всей этой местности. Ничего интересного или необычного. Города, транспортные пути, аэродромы… Нам сказали правду. Эти люди на самом деле живут здесь несколько сотен лет. В общем, с этим Измерением все ясно. Для нас оно бесполезно.

— Ясно-то оно ясно, — Лайн вздохнул и напряжением воли попытался изгнать из памяти образ Латисы. — Только улетать, не попрощавшись, как-то неудобно.

— Тогда нам надо найти наших провожатых и сказать им, что мы улетаем, — предложил Питри.

Лайн вынужден был с ним согласиться. В самом деле, взять Латису с собой на Землю он не мог. Остаться здесь — тоже. Он был уверен, что полюбил эту девушку, но ничего не знал о ее чувствах. Возможно, обитатели планетена вообще не знали моногамии, и Латиса неоднократно принимала участие в подобных праздниках… Думать об этом было невыносимо, но специальный агент Квазаров привык смотреть правде в глаза.

Лайн забросил боевой скафандр в шлюз (теперь стало ясно, что землянам опасаться здесь было нечего), и экипаж «Золотой капли» налегке отправился на поиски ученых.

Но не прошли они и половину расстояния до клуба, где рассчитывали справиться о местонахождении Карти Бирита и Тарла Параза, как те сами показались им навстречу.

Оба ученых были крайне возбуждены и отчаянно жестикулировали, привлекая внимание всех окружающих.

— Посмотрите наверх! — кричал Карти Бирит. — Щупальца планетена расходятся в стороны. Это форма приветствия.

Обитатели планетена сразу же забывали про сон и про усталость. Одни задирали головы вверх и начинали что-то оживленно обсуждать, другие сломя голову бежали в разные стороны.

Земляне также посмотрели наверх, пытаясь выяснить причины этой суматохи. Действительно, даже сквозь плотный туман можно было разглядеть очертания гигантских отростков, выходящих из тела космического животного. Раньше они были направлены назад, как щупальца кальмара или медузы, но теперь раскрывались в разные стороны подобно лепесткам цветка.

— Чувствую, что-то назревает, — сказал Питри.

В это время Тарл Параз заметил землян и направился к ним.

— Скоро произойдет то, о чем я вам рассказывал! — еще издали прокричал он. — По всем признакам где-то неподалеку появился еще один планетен.

К Карти Бириту подбежал один из буровиков и протянул листок бумаги. Ученый быстро пробежал глазами послание и объявил:

— Из центра пришла радиограмма. В ней сказано, что внешние телескопы засекли чужака. Это космовит класса М-шесть. Он приближается. И наш планетен идет ему навстречу.

Только теперь земляне поняли, почему освещение изменилось, а слой облаков стал более прозрачным. Раньше они думали, что планетен вращается вокруг местного Солнца, а оказалось, что он повернулся к нему своей задней частью и сейчас движется в другую сторону.

Среди общей деловой суеты экипаж «Золотой капли» чувствовал себя не в своей тарелке. Тарл Параз стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу и оглядываясь кругом. Было ясно, что у него масса дел, но он не может просто взять и бросить своих подопечных — пришельцев из другого мира.

Лайн обратился к ученому:

— Мы чем-нибудь можем помочь?

Тарл пожал плечами:

— Даже не знаю. Впрочем, давайте сходим на узел связи. Может, Мудрые прислали на ваш счет какие-нибудь инструкции.

Узлом связи оказалась небольшая комнатка в одном из домов. Сейчас она не могла вместить всех желающих. Несколько радистов сидели за примитивными аппаратами, напоминающими старинные земные компьютеры, и выстукивали на клавиатурах сообщения. Один человек доставал из печатающего устройства полученные послания, прочитывал их и передавал толпящимся вокруг буровикам. Те быстро убегали выполнять приказания.

Тарл Параз попросил землян подождать на улице, а сам ввинтился в толпу, стремясь пробиться к устройствам связи.

— Их всех заколбасило не по-детски, — покачала головой Ибис.

— Если верить тому, что нам рассказали, то встреча с чужим планетеном происходит один-два раза за поколение, — напомнил Питри. — Так что для них это большое событие.

— А самое главное, — сказал Лайн, — что местные бояться конкурентов-паразитов.

— Как бы они не посчитали нас передовыми разведчиками, — произнес дельта-клон. — Может, как раз сейчас придет приказ взять нас под стражу?

Лайну тоже приходила в голову подобная мысль. Но он попробовал возразить:

— Если бы местные нас опасались и не доверяли, то у них уже был десяток возможностей нас изолировать.

— Особенно тебя, — с улыбкой сказал Питри.

— Особенно меня, — не стал спорить Лайн.

Появление Тарла Параза с пачкой бумажных распечаток рассеяло их подозрения.

— Про вас ничего не сказано, — ученый перебрал в руках несколько листов. — Может, Дискин Тракзил еще не передал Мудрым кассету, а, может, у Мудрых есть более важные дела. По оценкам аналитиков из штаба обороны, на чужом планетене могут находиться конкуренты второй или даже первой категории опасности. Поэтому на всем планетене объявлена боевая тревога.

— А что это означает для нас? — поинтересовался Питри.

Ученый развел руками:

— Понятия не имею. Вообще-то сейчас запрещены полеты гражданской авиации, чтобы не мешать боевым кораблям. А все военнообязанные граждане собираются у пунктов самообороны. Но на вас эти приказы не распространяются. Вы — наши гости. Вы можете остаться, а можете улететь.

Лайн и Питри переглянулись с некоторой растерянностью — неужели местные жители и вправду так наивны и доброжелательны? После общения с дикими подземными жителями, ордой всадников и особенно с князем Кенадзимом в это верилось с большим трудом.

— Если вы не возражаете, мы немного побудем в нашем корабле. Нам надо посовещаться, — сказал Лайн.

Тарл Параз улыбнулся, как будто с его плеч был снят тяжкий груз:

— Вот и замечательно. Не буду вас задерживать.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и побежал прочь, размахивая бумажками.

— Похоже, приближение планетена интересует всех гораздо больше, чем три пришельца из параллельного мира, — заметил Лайн.

— Мы для них — объект научных теоретических интересов. А враждебные конкуренты — более чем реальная угроза, — сказал Питри.

— Может, типа пора валить отсюда? — предложила Ибис.

Лайн взглянул на хронометр:

— У нас еще тридцать пять часов до возвращения на базу. Можно посмотреть, что это за чужой планетен.

— Хорошая идея, — одобрил Питри. — «Золотая капля» долетит до него за несколько секунд.

— Тогда не будем терять времени.

И земляне поспешили к своему кораблю.


* * *
К моменту взлета «Золотой капли» чужой космовит уже приблизился настолько, что его можно было разглядеть невооруженным глазом. Он походил на яркую белую точку в небе. Так как двигался он в сторону Солнца, свет отражался от лобового панциря.

Лайн воспользовался межпространством, чтобы оторваться от поверхности планетена. Конечно, он мог просто взлететь, но над слоем облаков уже барражировали сторожевые летательные аппараты, экипажам которых вид корабля пришельцев мог нанести глубокие психологические травмы. Ведь о землянах пока знали лишь буровики и Мудрые.

Поэтому получилось так, что «Золотая капля» оказалась в реальном космосе позади и чуть сбоку от чужого планетена. Компьютер немедленно приступил к обработке информации, и вскоре на мониторах возникло схематичное изображение космического гиганта.

В общих чертах он был похож на планетена киранирцев: мощный лобовой панцирь, длинные тысячекилометровые отростки. Только у этого животного щупальца росли не из центра тела, а располагались по краям. Чтобы защитить их нижние части, панцирь имел утолщенные выступы и походил на многолучевую звезду.

В настоящий момент у обоих планетенов все отростки были загнуты за лобовой панцирь и направлены вперед, словно они собирались дружески обняться при встрече или же вступить в смертельную борьбу.

— И чего эти чуваки так зашухарились? — вслух подумала Ибис.

— Наверное, вот из-за этого, — Лайн вывел на большой экран то, что предстало перед его глазами в шлеме управления.

По щупальцам чужого планетена двигались многочисленные существа. Должно быть, они начали свой поход уже давно, так как успели пройти расстояние в несколько тысяч километров от оснований до кончиков щупальцев. Странные создания были немного похожи на муравьев, выросших до размера собаки. Но двигались они на четырех ногах, и еще четыре хватательные конечности были направлены вперед. На обтекаемых головках красовались мощные выступающие вперед челюсти.

— Похоже, в кислороде эти насекомые не нуждаются и космического холода не боятся, — заметил Лайн.

— Вот это и есть конкуренты, — сказал Питри. — Но насколько они разумны?

Квазаров приказал компьютеру подлететь поближе и проверить тело космовита. Его внутреннюю область за лобовым панцирем также окружала плотная атмосфера, сквозь которую не мог проникнуть человеческий взгляд. Но для сканеров «Золотой капли» преград не было.

Через некоторое время на экранах появились трехмерные карты местности, на которых были отмечены пять крупных образований явно искусственного происхождения. Они представляли собой гигантские подземные гнезда-муравейники. Точнее, не подземные, а прорытые в оболочке, которая покрывала тело космического животного. Нижние тоннели уходили так глубоко в недра космовита, что даже сканеры корабля не могли определить их длину.

И во всех городах бурлила чужая жизнь. Оказалось, что отряды, двигающиеся по щупальцам, являются лишь передовыми частями гигантской армии. По дорогам, ведущим к краю панциря и к отросткам, продолжали маршировать колонны гигантских муравьев-кентавров. Конечно, самого космического животного все эти передвижения беспокоили не больше, чем человека волнует движение лейкоцитов в крови. Но для людей, живущих на другом планетене, подобные приготовления означали тяжелую кровопролитную войну.

— Я думаю, что надо предупредить наших друзей о готовящемся вторжении, — сказал Лайн.

— Согласен, — произнес Питри. — Только садись на той же самой буровой. Киранирцы при виде незнакомого корабля могут сразу открыть огонь на поражение.

Квазаров развернул «Золотую каплю» и пролетел в нескольких сотнях километров возле одного из щупальцев чужого планетена. Гигантский отросток закрыл все небо, и даже без помощи приборов корабля можно было разглядеть темный шевелящийся поток, текущий по его поверхности. Сотни миллиардов конкурентов двигались на завоевание нового жизненного пространства.


* * *
Когда «Золотая капля» приземлилась на той же самой посадочной площадке возле буровой, к ней тотчас же направилась группа людей.

— Смотри, Питри, у них появилось оружие, — сказал Лайн.

Действительно, все буровики сжимали в руках весьма громоздкие устройства со стволами и прикладами. Из этого следовал вывод, что у киранирцев имелось огнестрельное оружие. Раньше детекторы «Золотой капли» не обнаружили в окрестностях ничего подобного.

Лайн снял с себя шлем и одел его на Питри:

— На, владей.

Дельта-клон не стал возражать против того, чтобы его напарник отправился выяснить сложившуюся ситуацию. Но он настоял на том, чтобы Квазаров одел боевой скафандр и захватил с собой автомат.

— Еще неизвестно, как они расценят наше возвращение, — сказал Питри.

Но его опасения оказались напрасны. Увидев Лайна, выходящего из светового шлюза, буровики радостно заулыбались и поспешили навстречу.

Квазаров сразу решил снять лишние вопросы. Он показал наверх, на хорошо видимого звездообразного планетена и сказал:

— Мы летали туда на разведку. У нас срочные сведения для вашего руководства. Вы можете проводить меня в узел связи?

Возражений не последовало, и в окружении буровиков Лайн отправился в поселок. По дороге, задавая наводящие вопросы, он выяснил, что после объявления тревоги на буровую прибыл военно-транспортный самолет с оружием и боеприпасами. И на нем же улетели в город оба ученых, корреспондентка Нерал и оператор Ранис.

— Латиса очень расстроилась, что не смогла заснять взлет вашего корабля, — Сказал один из буровиков. — Она едва сдерживала слезы, когда садилась на самолет.

У Лайна защемило сердце. Он понял, что боль от расставания поселилась не только у него в душе.

В узле связи, который был превращен в штаб, его встретили старые знакомые: Тьерн Вирод и Дискин Тракзил. Офицер безопасности возглавил силы местной самообороны, а капитан корабля должен был обеспечивать поддержку с воздуха. Его летательный аппарат находился сейчас на запасной посадочной полосе за холмом, так как с основной полосы недавно взлетел военно-транспортный самолет.

Квазаров вкратце пересказал все, что земляне узнали об армии конкурентов. К его удивлению, для местных жителей его рассказ не стал неожиданностью.

— Дело в том, — объяснил Дискин, — что мы уже встречались с этим космовитом. Мудрые сказали, что произошло это четыре поколения назад. Так что нам знакомы конкуренты подобного вида. Наша прошлая встреча закончилась для них полным разгромом. Их удалось остановить на кончиках щупальцев. Они не выдержали ковровой бомбардировки с наших самолетов.

— Тогда к чему все эти приготовления? — Лайн показал на вооруженных буровиков.

— У этих конкурентов имеется и другая форма — крылатая. Когда космовиты сходятся достаточно близко, их поля тяготения взаимно перекрываются, а атмосферы частично смешиваются. Поэтому крылатые конкуренты могут высадить десант в любом месте нашего планетена. К счастью, этих летунов не так уж много, так что мы сможем уничтожить их силами одного отряда.

— Но мы не видели на чужом космовите никаких крылатых существ, возразил Лайн.

— Возможно, вы просто не заметили их в общей массе других конкурентов.

— И все-таки это кажется мне подозрительным, — настаивал Квазаров.

— Хорошо, — пожал плечами Тьерн Вирод, — я сообщу в штаб о ваших наблюдениях.

В наушниках Лайна послышался голос Питри:

— Не нравится мне это шапкозакидательство.

— Мне тоже, — тихо ответил Квазаров. — Но взять командование на себя мне не позволяет природная скромность.

— Попроси разрешения переставить «Золотую каплю» поближе к штабу. Меня беспокоит, что в условиях оперативной неопределенности нас разделяет целый километр.

Лайн решил, что это хорошая идея. Между отдельно стоящими домиками поселка буровиков их корабль вполне мог разместиться. Он обратился с этой просьбой к офицеру безопасности. Тот долго не колебался:

— Желание гостя для нас священно. Я уже видел вашу машину в действии, и знаю, что при взлете и посадке она не повредит строения. Если вам так хочется, то действуйте.

Питри, который через внешние микрофоны слышал каждое слово, немедленно приступил к работе. По боевым способностям дельта-клон намного превосходил Лайна, но уступал ему в опыте пилотирования космических кораблей. Квазаров с замиранием сердца проследил за тем, как «Золотая капля» едва не задела высокую крышу одного из домов и слишком резко снизилась над поверхностью планетена. Но все обошлось благополучно, и вскоре Питри вместе с Ибис присоединились к Лайну в штабе самообороны.

Буровая вышка работала в нормальном режиме, продолжая откачивать живожидкость из тела планетена. За ее работой следили несколько буровиков, остальные сидели в клубе и обсуждали предстоящее сближение двух космовитов. Чем дольше тянулось ожидание, тем увереннее они утверждали, что война не продлится долго, и что конкуренты, как и в прошлый раз, будут остановлены на кончиках щупальцев.

Наконец над краем панциря планетена показались кончики отростков чужого космовита. Щупальца обоих животных располагались параллельно, но еще не соприкасались. Сближение продолжалось. С буровой было видно, как над горизонтом поднимаются и вытягиваются три щупальца. Одно почти над поселком, два других — справа и слева — на самой границе видимости. Конечно, отростков было гораздо больше, но человеческое зрение сквозь слой тумана и облаков не могло обозреть весь масштаб встречи двух космических гигантов.

Заработало печатающее устройство. Тьерн Вирод на правах главы обороны достал первый лист и начал его читать, вслух кратко комментируя:

— Уже сплелись семь пар щупальцев. Конкуренты обнаружены только на одном из них. Они успешно отброшены силами штурмовой авиации. Новые плазменно-напалмовые бомбы уничтожили почти всех конкурентов. Командование решило произвести атаку транспортных коммуникаций противника и его городов.

Слова офицера передавались из маленькой комнатки связи на улицу, где собрались буровики, выскочившие из клуба. Люди радовались этим известиям, обнимались, хлопали друг друга по плечам. Им уже казалось, что война выиграна.

— Смотрите! — закричал кто-то, указывая пальцем на верх. — Смотрите, и наши щупальца начинают сплетаться.

Правые и левые пары отростков, которые можно было разглядеть сквозь облака, сблизились и начали скручиваться вместе. Из-за большого расстояния невозможно было понять, что там сейчас происходит, поэтому земляне забрались в «Золотую каплю», чтобы воспользоваться ее возможностями.

Компьютер получил приказ выдать максимально возможное увеличение. Через пять минут полученные из информационного поля данные начали складываться на экранах в визуальные изображения. На левом щупальце не было видно ни одного конкурента, зато на правом их количество исчислялось несколькими миллионами.

Люди увидели, как с одного отростка на другой перебираются многочисленные отряды конкурентов. При переплетении щупальцев несколько десятков тысяч попало между отростками и было мгновенно раздавлено, зато другие муравьи-кентавры, ничуть не смущаясь колоссальными потерями, карабкались по складкам поверхности, которые образовались при соприкосновении тел животных.

— Да, похоже что разума у этих существ не больше, чем у земных насекомых, — заметил Питри.

— А мне они больше напоминают мигрирующих червеножек с пятой планеты Семилистника, — сказал Лайн.

И тут показались эскадрильи штурмовой авиации киранирцев. Двадцать звеньев по четыре машины в каждом. Конкуренты не обращали внимания на летательные аппараты и продолжали двигаться вперед. Штурмовики рассредоточились, расходясь веером в разные стороны так, чтобы охватить переплетенные щупальца со всех сторон (в месте соединения каждый отросток был в толщину не больше трех километров) и выпустили по паре ракет каждый.

Одновременные взрывы выплеснули море жидкого огня. Несмотря на то, что щупальца планетенов находились за пределами окружавших их тела атмосфер, пламя бушевало около минуты. За это время летательные аппараты развернулись и повторили ковровую бомбардировку, так как по обугленным и рассыпавшимся пеплом трупам муравьев-кентавров упрямо продолжали шагать новые отряды.

Второй удар поколебал марширующую армию, но напиравшие сзади конкуренты подталкивали вперед своих нерешительных собратьев, поэтому наступление возобновилось. Штурмовикам киранирцев потребовалось сделать еще четыре боевых захода, чтобы выжечь более половины муравьев-кентавров. Только после этого конкуренты начали отступать.

Земляне наблюдали за происходящим через мониторы «Золотой капли», поэтому поле боя лежало перед ними, как на ладони. Но буровики не имели возможности разглядеть, что происходит. Они видели только сплетенные щупальца космовитов, а конкуренты и собственные летательные аппараты не были доступны их зрению. Лишь самые зоркие могли разглядеть разрывы плазменно-напалмовых ракет, которые отсюда казались маленькими искорками.

Единственным источником информации для буровиков служило печатающее устройство в узле связи, откуда ежеминутно выскакивали листы бумаги со свежими оперативными данными. Чтобы ободритьместных жителей, Лайн вышел из корабля и рассказал им об успехах бомбардировки. Его слова были встречены радостными криками.

Но один из людей спросил:

— А почему не переплелись ближайшие к нам щупальца?

Лайн посмотрел наверх. До сих пор всеобщее внимание было приковано к соединившимся отросткам, так как именно с них происходило вторжение конкурентов. Но в космосе над самой буровой происходило что-то непонятное. Щупальце планетена киранирцев шарило в пространстве, как будто искало контакта. Но отросток звездообразного космовита совершенно не собирался с ним сплетаться. Он загибался вниз, и его конец уже почти вошел в слой облаков.

Квазаров бросился к пульту управления кораблем и приказал компьютеру сменить объект наблюдения. То, что появилось на мониторах спустя несколько секунд, не на шутку обеспокоило землян. На ближайшем к буровой щупальце конкурентов собралось в десять раз больше, чем на том, которое недавно подверглось бомбардировке. На самом конце муравьи-кентавры разместились в несколько слоев, шагая по головам своих товарищей.

— Что-то они затевают, — сказал Питри. — Где же штурмовики?

Лайн вновь отправился наружу для выяснения. Оказалось, что эскадрильи полностью израсходовали свой боекомплект, и теперь вынуждены были сесть на свои космодромы для пополнения запасов горючего и ракет. Остальные военные летательные аппараты были заняты обороной других отростков, поэтому на некоторое время этот участок фронта оказался беззащитен.

— Ничего страшного не происходит, — пытался убедить себя и других Тьерн Вирод. — Раз на щупальце вы не заметили крылатых конкурентов, то они не смогут добраться до поверхности нашего планетена.

— А если щупальце изогнется еще сильнее? — спросил Лайн.

— Это невозможно. За всю историю нашей жизни на планетене не было случаев, чтобы космовиты дотрагивались своими щупальцами до тел других животных. Они сплетают только свои отростки. Смотрите сами, движение вниз прекратилось.

Действительно, в атмосферу вошел лишь самый кончик щупальца звездообразного космовита — не более километра в длину.

Но время для радости еще не пришло. Люди с буровой увидели, что с отростка срываются маленькие черные точки и начинают падать на поверхность планетена. Точнее, не падать, а плавно планировать сквозь толстый слой влажного воздуха.

— Если это то, что я думаю… — прошептал Лайн.

Буровики также застыли, глядя наверх. Они поняли, что это за точки.

Кто-то начал вслух считать:

— Два, пять, десять, четырнадцать…

Но сосчитать их всех было невозможно. Некоторых сносило ветром, и они исчезали из вида в плотных облаках. Одни падали вниз быстрее, другие медленнее.

Из светового шлюза «Золотой капли» выскочил Питри:

— Вы их видите?!

Его вопрос был лишним — все собравшиеся возле штаба и так стояли, задрав кверху головы.

— Это сцепившиеся в гигантские клубки конкуренты, — сказал Питри. — В каждом шаре не менее сотни тысяч существ.

— Надеюсь, они разобьются при падении, — не слишком уверенно произнес Тьерн Вирод.

Дискин Тракзил не был настроен столь оптимистично. Он приказал одному из связистов:

— Немедленно сообщи в центр о массовом десанте конкурентов. Пусть задействуют все резервы! Пусть срочно пришлют подмогу!

Связист быстро застучал по клавишам.

Питри в это время продолжал говорить:

— Конечно, многие конкуренты погибнут, разбившись о землю. Но большинство останется в живых. Кроме того, некоторые клубки пытаются затормозить падение с высоты. Конкуренты складывают из своих тел не круглые, а крыловидные или плоские конструкции. Так что скоро на поверхность вашего планетена высадится около миллиарда этих существ. Надо уничтожать их в воздухе или бомбить места посадки, пока они собрались в кучу. Где же авиация?

Тьерн Вирод вырвал из печатающего устройства очередной лист и быстро пробежал его глазами:

— Штурмовики не успеют вступить в бой. Ближайшая к нам база занята перевооружением основной массы самолетов. На это уйдет около часа. Но к нам направили весь резерв. Скоро должны прибыть подкрепления.

Но боевые машины появились только тогда, когда не менее десятка клубков уже упали где-то между буровой и краем панциря планетена. Часть штурмовиков атаковала тех конкурентов, которые еще продолжали планировать вниз. Другие начали ракетный обстрел мест посадки. Но резервных сил было слишком мало. Многие черные шары продолжали беспрепятственно падать на поверхность планетена.

Дискин Тракзил рвался к своему кораблю, но Тьерн Вирод его не отпустил.

— У тебя боезапас всего на три боевых вылета. И тебе скоро не придется далеко лететь.

Офицер медленно обвел взглядом поселок, окрестные холмы, затем посмотрел на собравшихся людей. Все замолчали, понимая, что означают и эти слова, и этот жест. Буровая должна была стать первым форпостом на пути многомиллионной армии конкурентов.

Вновь заработало печатающее устройство.

Тьерн взял лист:

— Тут сказано, что такой же точно десант высаживается еще с трех щупальцев. Мудрые предполагают, что конкуренты прогрызли ходы к мышцам и нервным окончаниям своего космовита и таким образом смогли управлять его конечностями. Нам приказано держать оборону до развертывания основных наземных сил. И еще: Мудрые считают, что на наш планетен будет высажено несколько маток. Их надо отыскать и уничтожить раньше, чем для них выкопают надежные убежища.

— Как же мы их обнаружим, если у нас людей меньше, чем падающих с неба клубков?! — с нотками отчаяния воскликнул кто-то.

Тьерн еще раз сурово посмотрел на буровиков:

— Если в наш планетен зароется хоть одна матка…

Он не стал продолжать. Всем и так было понятно, что от стойкости и мужества каждого отдельного человека зависит судьба всех людей на планетене.

— Мы попробуем найти матку при помощи своих сканеров, — сказал Лайн и в сопровождении Питри отправился в кабину.

— У нас нет столько слов для благодарности! — крикнул им вслед Дискин.

Тьерн Вирод приступил к организации обороны. Казалось, что чем хуже складывалась оперативная обстановка, тем решительнее и серьезнее он подходил к своим обязанностям. Землян это устраивало. Оба агента вначале думали, что им следовало бы взять командование на себя. Но теперь, кажется, смены власти можно было избежать.

Одев шлем управления, Лайн приказал компьютеру тщательно изучить все падающие сверху клубки сцепившихся конкурентов и отыскать среди них более крупных особей. Иного способа обнаружить маток он не мог придумать.

Пока компьютер выполнял это задание, Квазаров снял шлем и поднялся с кресла, чтобы проверить оружие. Но оказалось, что эту работу уже выполняют Питри и Ибис. Лайна это удивило. Он не считал нужным тратить драгоценное время на двусмысленные или наводящие вопросы, поэтому прямо обратился к своему напарнику:

— Честно говоря, Питри, я думал, что ты откажешься помогать местным жителям. Ведь мы рискуем не только своими жизнями и кораблем. Мы ставим под удар нашу миссию, а значит Очеловеченную Федерацию и всю земную цивилизацию.

Дельта клон загнал в магазин автомата обойму с разрывными ракетами, передернул затвор и поставил оружие на предохранитель. Только после этого он поднял глаза на Лайна:

— Ведь ты, как и я, читал отчет Максима Фрадова. Разве ты ничего не понял?

— Не понял чего?

— Как ты думаешь, насколько случайна цепь событий, которая привела нас на этот планетен? Лайн открыл рот, но не нашелся, что ответить.

— Ты не проводишь никаких параллелей с тем, как экипаж «Большого скачка» попал в миры Ожерелья?

— Раньше не проводил, — осторожно сказал Лайн. Ему казалось, что он понял, к чему клонит Питри, но еще не был до конца уверен в своих догадках.

— А я с самого старта не перестаю думать о том, что, оказывается, на самом деле есть Бог или Боги, есть гигантский многомерный мир, частью которого мы являемся. И не должен ли каждый из нас стараться улучшить этот мир там, где он находится в данный момент? Если в мире все взаимосвязано, то, возможно, помогая местным жителям отбить атаку конкурентов, мы тем самым спасем свой мир от вторжения машинной цивилизации.

— Кончай пиарить вхолостую, — перебила их Ибис. — Лайн, тебя зовет твое железо.

Квазарова так поразили слова Питри, что он не заметил, как компьютер что-то демонстрировал на большом мониторе. Решив, что поразмыслит над философией дельта-клона в более подходящее время, Лайн уселся за пульт управления.

Компьютер не подвел. Он обнаружил двух живых маток, приземлившихся на планетене. Еще одна была сожжена в воздухе, а четвертая разбилась при падении. Зато оставшихся охраняли целые полчища рядовых конкурентов. Часть высадившихся муравьев-кентавров вгрызалась в поверхность планетена, часть расползалась по всей округе.

Единственное, что радовало — высадка конкурентов прекратилась. Щупальце звездообразного космовита вышло из атмосферы и сейчас быстро сближалось с щупальцем планетена киранирцев, как будто старалось наверстать задержку.

— Вот вы и попались, голубушки, — ласково сказал Лайн, разглядывая толстые туши маток, которые ползали на всех восьми конечностях, принимая корм от рядовых конкурентов. — Но надо торопиться, пока они не зарылись в землю… в тело.

— Какая мерзость, — поморщилась Ибис. — Эти гады быстро копают.

— До одной матки восемьдесят три километра, до другой — девяносто шесть. И между ними — около двадцати. Если бы остались в живых еще две, то их города расположились бы линией вдоль края панциря. Похоже, что эти существа знакомы с геометрией, — задумчиво произнес Питри. Можно было бы использовать ядерные заряды…

— Если только они будут работать, — скептически сжал губы Лайн. Да и ракеты наши, может, тоже не полетят.

— Надо проверить, — дельта-клон взял автомат и вышел из корабля.

На улице возле штаба уже почти никого не осталось. Люди заколачивали окна домов, складывали баррикады из строительных щитов и запасных балок от буровой вышки.

Тьерн Вирод, увидев одного из землян, выбежал из узла связи:

— Ну что? Нашли маток?

— Да, — ответил Питри. — Их две. Обе на полпути к краю панциря. Наверное, эти клубки специально приземлились подальше от населенных пунктов, чтобы иметь возможность прорыть свои тоннели. Основная масса конкурентов пока стоит на месте, ближайшие находятся километрах в десяти от буровой. Но вы почти окружены. Мы могли бы перебросить вас ближе к центральным районам…

— Нет, — покачал головой офицер. — Благодарю, но в этом нет необходимости. У нас есть приказ стоять насмерть. И я еще не понял, как велико это расстояние «километрах в десяти»?

Лайн, который слышал весь этот разговор через микрофон в скафандре товарища, почувствовал заминку дельта-клона.

— Делать нечего, — сказал он напарнику, — веди его сюда.

— Сейчас, — ответил тот. — Только оружие проверю.

Убедившись, что на линии огня нет ни одного человека, Питри вначале выстрелил из пулеметного ствола, а потом выпустил ракету. Автомат сработал, как ему и полагалось. На склоне серовато-розового холма граната разорвалась, отчего многие местные, которые не видели выстрела, испуганно закричали.

Но Тьерн их успокоил:

— Это оружие наших друзей.

— Пойдемте со мной, — позвал Питри. — Мы покажем вам, где находятся конкуренты.

Немного волнуясь, но стараясь внешне сохранять спокойное достоинство, офицер вошел в световой шлюз. Он с удивлением оглядел узкий коридор с впопыхах закрепленными приборами и аппаратами. Внешний вид идеальной золотой капли входил в резкий диссонанс с ее внутренними пространством.

В кабине Тьерна, видимо, также поразило то, что все имеющиеся приборы явно принадлежали к двум совершенно разным типам. Ему было невдомек, что здесь встретились и перемешались технологии двух цивилизаций: одна изготовила сам корабль, другая сделала его пригодным для долговременных пилотируемых полетов.

Не давая гостю времени задумываться над второстепенными вопросами, Питри сразу указал ему на мониторы пульта управления:

— Вы сможете сопоставить это с вашими картами?

Тьерн присмотрелся и беззвучно зашевелил губами, словно прокручивал в памяти названия знакомых ориентиров.

Наконец он произнес:

— Да, я разобрался. Интересное устройство. Трехмерная электронная карта. Видели бы это Мудрые!

— Может, когда-нибудь и увидят, — Лайн начал готовиться к взлету. — А сейчас мы собираемся уничтожить этих двух маток. Начнем с той, которая ближе.

— Вы не обязаны этого делать, — сказал Тьерн. — Это не ваша война.

— Наша, ваша, какая, на фиг, разница?! — воскликнула Ибис. — Все чуваки — типа братаны и все такое. Главное, этих тварей замочить.

Растроганный офицер не знал, что сказать. Мягко похлопав его по плечу, Питри развернул Тьерна в сторону выхода и легонько подтолкнул:

— Мы взлетаем. Постараемся вернуться на буровую раньше, чем вас атакуют.

Когда офицер покинул «Золотую каплю», Питри спросил:

— Ну что, может все-таки воспользуемся ядерными зарядами?

Лайн отрицательно покачал головой:

— Слишком близко к буровой. Кроме того, нам потом придется объяснять местным, что такое радиоактивное заражение. Едва ли их это обрадует. Думаю, что маток мы уничтожим одними ракетами.

— Можно раздолбать их корпусом, — предложила Ибис.

— Попробуем и это, — сказал Лайн, поднимая «Золотую каплю» в воздух.


* * *
Но земляне немного опоздали. Матки конкурентов, словно предчувствуя опасность, уже забрались в прорытые ходы.

Правда, зависнув над полчищами копошащихся муравьев-кентавров, компьютер сразу определил местонахождение первой. Она была всего в пяти метрах под поверхностью.

— Ну, Ибис, это твоя идея, — усмехнулся Лайн и бросил корабль вниз.

Увидев на экране, как навстречу несется твердая поверхность, девушка взвизгнула и крепко вцепилась в дельта-клона, на коленях которого она по обыкновению сидела. На этот раз удар был не так силен, как при столкновении с твердым лобовым панцирем. Да и скорость была не та. Однако ее хватило, чтобы корпус корабля оставил на теле планетена приличную вмятину.

Просканировав пространство под кораблем, компьютер изобразил на экране сплющенные подземные коридоры, в которых были погребены матка и несколько тысяч рядовых конкурентов. Остальные метались вокруг, пытаясь атаковать «Золотую каплю».

— А еще можно типа покататься вокруг, чтобы передавить эту мразь, — сказала Ибис, чрезвычайно довольная тем, что ее предложение было принято и помогло уничтожить одну матку.

— А вот это вряд ли поможет, — Лайн вновь взлетел, чтобы обзор стал шире. — Нам тогда придется потратить несколько дней.

Везде, насколько хватало глаз, поверхность была покрыта шевелящимся ковром конкурентов. Строители подземного города, лишившись своей матки, теперь метались в разные стороны.

— Не будем терять время, — поторопил Питри. — Вторая матка уже исчезла с экрана.

Лайну потребовалось всего несколько секунд, чтобы долететь до другого строящегося укрытия.

Компьютер вновь засек крупного конкурента, но эта матка уже успела забраться на глубину более ста метров. В этом месте тело планетена было пористым, похожим на губку. Поэтому конкуренты использовали естественные пустоты для того, чтобы как можно быстрее уйти вниз.

— Умные звери, — сказал Лайн, прикидывая варианты атаки. — Кораблем матку теперь не взять.

— А типа через межпространство? — спросила Ибис.

— Нет, — одновременно ответили Питри и Лайн.

Дельта-клон пояснил:

— Из межпространства можно выйти с точностью плюс-минус сто километров. А тут надо попасть в существо размером с корову. Невозможно.

— Значит, остается ядерный заряд? — полувопросительно, полуутвердительно произнес Лайн.

— Еще можно спуститься за ней с ручным оружием, — сказал Питри.

— И кто пойдет? У нас всего два скафандра, — напомнил Квазаров.

Этот вопрос был очень важен. Лайн и Питри не могли идти вдвоем, так как Ибис не умела управлять кораблем и ничем не смогла бы им помочь в критической ситуации. Один из агентов мог бы отдать девушке свой скафандр, благо, что ростом она ненамного от них отличалась. Но при любом раскладе сил землян оказывалось явно недостаточно для атаки подземного города конкурентов.

Время шло, и с каждой минутой матка забиралась все глубже и глубже.

И тут заработал радиоэфир. Кто то вызывал землян:

— Где вы, пришельцы из другого мира? Немедленно отзовитесь!

— Кто это говорит? — спросил Лайн.

— Я командор штурмовой эскадрильи. Мы идем в бой. Нас предупредили о том, что в этом районе может находиться ваш корабль. Будьте осторожны!

У Квазарова мгновенно созрел план:

— Вы можете засечь, откуда исходит наш сигнал?

— Можем. Сейчас будет сделано.

— Тогда немедленно летите сюда. Тут у нас последняя живая матка. Она слишком глубоко, чтобы ее разбомбить, но вы расчистите нам дорогу в подземный город. Под нами сотни тысяч конкурентов. Без вас мы не пробьемся.

В голосе командора послышалась искренняя радость:

— Вас понял, друзья. Приказываю эскадрилье изменить курс. Не могли бы вы подняться над облаками, чтобы мы быстрее вас обнаружили? Да и под бомбардировку вам попадать не стоит!

— Взлетаем, — сказал Лайн.

«Золотая капля» поднялась вверх на несколько километров. Компьютер засек подлетающие корабли киранирцев. Их было всего пятнадцать. Видимо, остальные уничтожали конкурентов в других районах.

Штурмовики вошли в слой облаков с таким расчетом, чтобы оказаться у поверхности планетена непосредственно под «Золотой каплей». Целей для бомбометания оказалось предостаточно. Пространство в несколько десятков квадратных километров было покрыто сплошным слоем конкурентов. Боевые машины начали забрасывать муравьев-кентавров плазменными зарядами.

— Буйком мы еще не работали, — заметил Питри. — Спроси у них, не собираются ли где-нибудь высаживать десант? Лишняя сотня стволов нам бы не помешала.

Лайн вызвал командора эскадрильи:

— Вы видите, что одной бомбардировки недостаточно. Много конкурентов ушло на глубину. Где ваши наземные силы?

— Они на подходе, — ответил тот. — Но вступят в бой не ранее, чем через семь больших щелчков. (Земляне уже знали, как переводить местные меры времени в привычные для себя. Семь больших щелчков примерно равнялись десяти часам).

— Матка забирается все глубже, — сказал Лайн. — Нам потребуется помощь. У вас найдутся свободные люди?

— Для уничтожения матки я могу снять с каждого борта по одному стрелку-наводчику.

— Договорились. Где вы сядете?

— Здесь нет ровной поверхности. Они спрыгнут на реактивных ранцах. Сейчас мы расстреляем весь боезапас и начнем десантирование.

— Отлично, — Лайн снизился и завис прямо над широкой норой, которая вела в подземный город. — Постарайтесь уничтожить всех конкурентов между двумя складками, похожими на… похожими на…

Квазаров запнулся. Он хотел сказать: «Похожими на хвост мирнообраза с Моей Ненаглядной», но вовремя вспомнил, что названия и этого животного, и этой планеты местным жителям ничего не скажут.

— Очистите всю поверхность прямо под нами! — выручил его Питри.

Эскадрилья сделала свой последний боевой заход. Холмы, долины, складки и ущелья покрылись сплошным морем жидкого огня. Казалось, что после этого не должно больше остаться ни одного живого конкурента. Их и не осталось — на поверхности. Но в теле планетена успели спрятаться несколько тысяч муравьев-кентавров во главе с маткой.

— Все, — раздался голос командира эскадрильи, — мы сбросили последние заряды, теперь высаживаем десант.

Реактивные боевые машины киранирцев не могли зависать на одном месте, поэтому они поднялись выше, чтобы люди успели затормозить в воздухе.

Земляне наблюдали, как из открывшихся в кормовой части люков из каждого штурмовика выпрыгнуло по одному человеку. Киранирцы не знали парашютов. Для мягкой посадки они использовали длинные металлические тросы, на концах которых были прикреплены реактивные двигатели. Поэтому десантникам угрожали две опасности: при полете они могли попасть под слишком длинную струю пламени, а при приземлении должны были сразу отскакивать в сторону, чтобы не угодить под падающую тяжелую конструкцию.

Высадка прошла удачно. Умелые и четкие действия десантников говорили о том, что им неоднократно приходилось проделывать подобные упражнения. Так что спустя несколько минут на поверхности планетена возле главного входа в подземный город собрались все пятнадцать человек в защитных доспехах и с такими же длинными ружьями, которые земляне уже видели у буровиков.

«Золотая капля» также приземлилась (то есть зависла в метре над поверхностью), и из нее вышли Питри и Ибис в полном боевом вооружении. Пока шла бомбардировка, Лайн снял свой скафандр и отдал его девушке. Ибис в столкновении с князем Кенадзимом уже доказала, что является хорошим воином, поэтому оба агента не имели права оспаривать ее право на подвиг.

Местные жители с удивлением смотрели на своих неожиданных союзников. Зеркальные противолучевые щитки делали скафандры землян похожими на латы древних рыцарей. Защита киранирцев состояла только из бронежилетов с короткими рукавами, шлемов с наушниками и наколенников.

Так как забрало шлема было опущено, Питри включил внешние динамики скафандра, чтобы обратиться к солдатам:

— От имени землян приветствую братьев по оружию. Мы бы с радостью встретились с вами в другой обстановке, но длинные речи оставим для лучших времен. Сейчас наша задача — уничтожить матку конкурентов. Мы идем первыми, вы прикрываете фланги и тыл. Не отставайте.

Не дожидаясь, когда солдаты каким-либо образом прореагируют на эту речь, Питри и Ибис шагнули в широкую пещеру. Из «Золотой капли» Лайн должен был координировать их перемещение и предупреждать о появлении конкурентов.

Но возле поверхности не было ни одного живого муравья-кентавра. Первые двадцать метров пещеры также были завалены обгоревшими трупами этих существ. Наклонный коридор постепенно становился все круче, так что ноги начинали скользить по обугленным телам. Питри и Ибис включили фонари на скафандрах, у местных тоже имелись ручные осветительные приборы.

— Сворачивайте вправо, — командовал Лайн. — Там есть пологий спуск. Теперь налево. Теперь пробейте дыру в полу и прыгайте в нижний коридор.

Перемещение отряда больше было похоже на блуждание по лабиринту. Если бы компьютер «Золотой капли» не составил план подземного города, то люди никогда не сумели бы обнаружить матку. Но теперь они двигались к ее логову, используя широкие ходы самих конкурентов или пробивая дорогу гранатами. По крайней мере, можно было не опасаться обвалов и просадки грунта — плоть планетена была достаточно прочной и устойчивой.

— В десяти метрах перед вами скопление конкурентов, — сообщил Лайн. — За поворотом. Около сорока штук прогрызают ход вправо.

Питри передал это предупреждение всему отряду. Люди приготовили оружие и осторожно двинулись вперед. Вначале они увидели спины конкурентов, которые как ни в чем не бывало продолжали проделывать проход в теле планетена. Похоже, их не беспокоил яркий свет и появление посторонних в подземном городе.

На несколько секунд люди застыли, разглядывая своих врагов с расстояния пяти шагов.

— Извините, ребята, но вы тут лишние, — сказал дельта-клон и выпустил длинную очередь.

Пули легко прошивали тела муравьев-кентавров, выбивая из тел фонтанчики густой бурой жидкости.

Заработало оружие киранирцев. Их длинные ружья стреляли большими разрывными зарядами, каждый из которых одного конкурента разносил на части и еще калечил нескольких окружающих. Правда, скорострельности этим ружьям явно недоставало, поэтому десантники вели огонь по очереди: половина их перезаряжала оружие, половина прикрывала товарищей.

Конкуренты были истреблены в несколько секунд. Они даже не пытались защищаться.

— Клево! — весело воскликнула Ибис. — Эту стрелку мы поднимем без напряга.

Один из десантников ногой перевернул голову конкурента, оторванную от туловища:

— Это всего лишь рабочие особи. Смотрите: их челюсти широкие и короткие, как лопаты. Но впереди мы встретим солдат, которые охраняют матку. Так что расслабляться не стоит.

— Он прав, — подтвердил Лайн. — Конкуренты узнали про ваше вторжение. Вам навстречу двинулись четыре сотни конкурентов. Они заходят с двух сторон и готовятся взять вас в клещи. Продвигайтесь по левому проходу до первого поворота направо. Так вы выйдите во фланг одному отряду.

В темных извилистых коридорах подземного города началась игра в кошки-мышки. Конкуренты охотились на людей, люди охотились на конкурентов. У первых имелось преимущество в количестве и в скорости, у вторых — огнестрельное оружие и достоверная информация о местонахождении врагов. Именно это последнее обстоятельство и стало решающим.

Видимо, конкуренты каким-то образом общались друг с другом, но сами не могли обнаружить людей. Оба отряда по прежнему двигались к тому месту, где были уничтожены рабочие. Поэтому для одного из них атака людей стала поной неожиданностью.

Лайн вывел своих товарищей в удобное место. Как уже было сказано, в этой области тело планетена имело множество естественных пустот. Некоторые были размером с комнату, другие превышали целый двухэтажный дом. Люди расположились в нескольких узких проходах, которые сходились в одной из таких крупных полостей. Конкуренты должны были пересечь ее справа налево.

Питри приказал дождаться, пока первые конкуренты доберутся до противоположного края полости, и только после этого открывать огонь.

— Погасите свои фонари. Я скажу, когда можно будет начинать, сказал он.

Воины замерли в напряженном ожидании. В кромешной тьме, в окружении тысяч врагов, на глубине почти ста метров они могли рассчитывать только на землян и на их технику.

Наконец Питри и Ибис, которые воспользовались системами ночного видения скафандров, заметили движение в правой части полости. Это был авангард отряда конкурентов.

— Уау, это типа солдаты, факт, — тихо сказала девушка, словно боялась, что муравьи-кентавры расслышат ее голос из герметичного шлема.

Действительно, эти существа заметно отличались от тех, что прорывали проход. Их конечности были вдвое толще, особенно две пары передних «рук» с пилообразными окончаниями. А острые челюсти походили на кривые зазубренные ножи.

Киранирцы слышали шелест сотен ног и ощущали движение воздуха, но мужественно ждали приказ.

И он не заставил себя долго ждать.

— Огонь! — закричал дельта-клон и включил фонари.

Одновременно с этим подземную полость осветили еще шесть лучей и озарили вспышки выстрелов.

Этот бой уже нельзя было назвать избиением беззащитных конкурентов. Муравьи-кентавры, быстро сориентировавшись, перешли в контратаку. Людям приходилось стрелять почти в упор.

На какое-то мгновение Лайн пожалел, что они ввязались в это дело. Конкуренты оказались более серьезным противником, чем он предполагал. Несмотря на то, что муравьи-кентавры, даже вытянувшись на задних конечностях, не доставали до пояса человека, огромное количество делало их смертельно опасными для жизни. Квазаров надеялся, что при самом худшем исходе герметичные боевые скафандры защитят его товарищей, а вот местным жителям оставалось надеяться только на оружие.

Исход боя решили четыре ракеты, которые Питри выпустил в проход, через который появились конкуренты, и в противоположную сторону полости. Взрывы выкосили задние ряды нападавших, так что людям осталось только добить ближайших врагов и тех, которые залезли на стены и на потолок.

— К вам приближается второй отряд, — передал Лайн. — Конкуренты каким-то образом связались с ним.

Питри быстро принял решение:

— Меняем тактику! Все в центр полости, в круг.

Люди заняли оборону, ощетинившись во все стороны стволами оружия. Чтобы увеличить плотность огня, внешняя шеренга опустилась на колено, а внутренняя приготовилась стрелять через их головы. В этот момент маленький отряд был похож на средневековых пехотинцев, ожидающих нападения вражеской кавалерии.

И кавалерия, то есть толпа конкурентов, не замедлила появиться. Похоже, муравьи-кентавры не знали другой тактики, кроме как лавиной идти на врага и либо разорвать его на части, либо погибнуть.

Вновь закипел бой. Разрывные пули киранирцев выкашивали в рядах наступавших целые просеки, гранаты Питри и Ибис перемалывали конкурентов на дальних подступах. Люди могли не бояться собственных осколков все они находили жертвы в плотной массе тел и просто не долетали до центра полости.

Людям казалось, что этот бой длился несколько часов. На самом же деле с момента появления конкурентов прошли считанные минуты. Бой прекратился так же внезапно, как и начался. Просто вдруг оказалось, что в полости и в проходах больше не видно ни одного живого конкурента.

На грязных, забрызганных кровью конкурентов лицах киранирцев засверкали белозубые улыбки. Ни один из солдат серьезно не пострадал. У двоих были поцарапаны руки, один получил легкий ожог щеки, так как случайно прикоснулся к стволу винтовки. Казалось, люди сами с трудом верили в то, что смогли победить. Но успех имел и обратную сторону.

— Сколько у вас осталось патронов? — спросил Питри.

Выяснилось, что солдаты израсходовали почти половину своего боекомплекта. Автоматы землян опустели примерно на треть. Но у них еще имелись непочатые батареи микроволновых излучателей и надежные скафандры. А вот местным жителям скоро пришлось бы туго.

— Что скажешь, Лайн? — спросил Питри.

— По любой земной инструкции ты должен выводить отряд из боя, сказал Квазаров. — Или, по крайней мере, прекратить наступление.

— Но мы-то с Ибис вполне боеспособны.

— Местные без вас не найдут дороги наверх. А оставлять их в этой полости — значит отдать на растерзание конкурентам. Вы должны идти вместе.

— Идти куда?

— Матка находится в шестидесяти метрах справа-снизу от вас. Я постараюсь провести вас в обход. Вам навстречу вышел еще один отряд. Но вы не будете вступать с ним в бой и зайдете с тыла. Ваша цель — матка. Вы обязаны уничтожить ее любой ценой.

— «Любой ценой» — знакомая терминология. Сразу видно, что школу Государственной космической разведки ты закончил с отличием, — с мрачным весельем заметил дельта-клон.

— А, ты и это помнишь? Тогда докажи, что сам не был двоечником в ВЧК.

Питри пересказал солдатам план Лайна. Он был с воодушевлением принят. Людей не смущал недостаток боеприпасов, они рвались в бой и готовы были скорее умереть, чем отступить. Ведь сражались они за своего родного планетена, за выживание человеческого рода.

Квазаров повел отряд обходными путями. Как он и планировал, конкуренты двигались прямо к месту сражения и не почувствовали людей, которые находились в соседнем коридоре. Их разделял толстый пятиметровый слой плоти планетена, так что муравьи-кентавры не могли ни услышать звука шагов, ни почувствовать вибрацию от движения вражеского отряда.

Компьютер точно определил положение матки. Сейчас она находилась в другой большой полости. Рабочие особи продолжали прорывать ходы в глубину и в ширь, создавая сложную систему переплетающихся коридоров. Оставшиеся конкуренты-воины прикрывали свою королеву сверху и с боков. Они контролировали все проходы и в случае появления врагов могли быстро перебрасывать силы на угрожающее направление.

— Я думаю, вам надо разделиться, — сказал Лайн. — Одна группа совершит ложное нападение и отвлечет на себя воинов. В это время другие смогут добраться до матки.

— Идет. Я тоже об этом думал, — сразу поддержал идею Питри. — Ибис поведет отвлекающую группу.

Это было вполне очевидно, так как только через систему связи скафандров Лайн мог координировать действия людей. Таким образом девушка возглавила группу из десяти солдат, а Питри оставил при себе только пятерых.

— Ну, до встречи, — он легонько хлопнул ладонью по плечу Ибис.

— Зажигай, — коротко ответила та.

На следующем перекрестке две группы разделились. Теперь Лайну приходилось одновременно следить за перемещающимися с места на место конкурентами, за двумя отрядами и еще за обстановкой вокруг «Золотой капли». Он даже подумал, что не отказался бы поменяться местами с Питри. Ведь физическая усталость проходит быстрее, чем нервное истощение.

Квазаров вывел отряд Ибис на исходную позицию. До столкновения с конкурентами оставалось всего несколько метров.

— Берегите патроны, — напомнил он девушке. — Не стойте на месте, все время отступайте назад. Вы должны оттянуть конкурентов от матки. Ну, давай.

Ибис выскочила из-за угла и в упор всадила ракету в сторожевой пост воинов-конкурентов. Взрыв разметал в стороны части тел, конечности, головы и забрызгал стены бурой кровью. После этого девушка махнула рукой, указывая своим людям направление отхода. Они начали пятиться назад, ожидая появления новых врагов. И вскоре в полу, там где они недавно находились, появилось отверстие. Конкуренты сменили тактику. Теперь они не шли напролом по коридорам, а прогрызали новые ходы, чтобы внезапно напасть на людей. Но ведь конкуренты не знали, что все их действия отслеживаются сканерами «Золотой капли», и что Лайн указывает Ибис направление безопасного отхода.

Люди отступали, отстреливаясь от преследующих их муравьев-кентавров.

Ибис ласково подгоняла своих солдат:

— Активнее шевелите задницами, ленивые пиарщики!

— Еще немного, — шептал Лайн. — Еще несколько метров.

Он был похож на дирижера, который руководит исполнением сложного музыкального произведения, или на шахматиста, одновременно играющего несколько партий.

Наконец, конкуренты сняли охрану с нескольких проходов, чтобы бросить ее в бой. Именно этого и ждал Квазаров. Группа Питри немедленно выдвинулась вперед. На всякий случай Питри шел впереди с погашенным фонарем и ориентировался по прибору ночного видения. Один из солдат светил ему в спину слабым лучом, чтобы не потеряться, но и раньше времени не выдать своего присутствия.

Так они добрались до места, где затаилась матка.

— Да она тут времени не теряет, — заметил Питри, осторожно заглянув в просторную округлую полость.

Весь пол и нижняя часть стен были покрыты ровным слоем слепленных друг с другом белесых продолговатых яичек размером с теннисный мяч. В них развивались десятки тысяч новых конкурентов. Все это матка отложила лишь за несколько часов. И она продолжала производить потомство. Рабочие особи едва успевали принимать новые яйца и укладывать их на свободные места.

— Нельзя пропустить ни одного яйца, — сказал Питри солдатам. — В каком-нибудь из них может оказаться новая матка.

— Надо перекрыть все выходы, чтобы рабочие не смогли унести потомство, — предложил один.

— Хорошо, — согласился дельта-клон и распорядился: — Ты и ты — левая сторона, ты — правая, ты и ты — задняя стена. Когда я досчитаю до трех, открываем огонь и блокируем все проходы.

Питри поднялся во весь рост и поднял автомат:

— Раз, два… три!

Огненный шквал и стальной смерч обрушились на родильный дом. Матку люди убили первой, затем перестреляли прислугу, нянечек и кормилиц. А потом начали методичное истребление младенцев. Поблизости не оказалось ни одного воина-конкурента, так как все они в это время гонялись за группой Ибис. Поэтому у Питри и его солдат было достаточно времени на то, чтобы методично уничтожить всех взрослых и новорожденных конкурентов.

Вскоре все было закончено.

— Ну, Лайн, теперь вытаскивай нас отсюда, — сказал Питри.

— Вам придется поторопиться, чтобы не попасть в окружение. Как с патронами?

— У меня еще два полных магазина. А вот у ребят дела плохи.

— Понял. Постараюсь вывести вас без соприкосновения с противником. Если получится.

Но, как Квазаров ни старался, разработать полностью безопасный маршрут отхода у него не получилось. Все верхние уровни были заняты воинами, которые преследовали Ибис, а снизу выползали рабочие особи. Наверное, гибель матки каким-то образом изменила их поведение. Они перестали прорывать ходы и теперь направились к поверхности.

Питри и его люди бежали наверх, по пятам преследуемые тысячами конкурентов: рабочих и воинов. Оружие им теперь помочь не могло, на уничтожение всех муравьев-кентавров потребовался бы целый склад боеприпасов. Оставалась только одна надежда — на быстроту ног.

А тем временем отряд Ибис понес первые потери. Там тоже начала сказываться нехватка патронов. Двое солдат не успели отбить атаку конкурентов и были тотчас же разодраны в клочья мощными конечностями и острыми челюстями.

Но в целом обе группы людей успешно выбирались из подземного города. Лайн следил, чтобы они не попали в окружение. Поэтому иногда отрядам приходилось делать большие петли и крюки, уходя от столкновения с врагами. Однако подобная тактика имела и обратную сторону — много конкурентов успело забраться на верхние уровни, так что свободных проходов оставалось все меньше и меньше.

— Экономьте патроны, — не переставал повторять Лайн и Питри, и Ибис. — Вам еще придется с боем прорываться на поверхность.

Через некоторое время Квазарову удалось свести вместе обе группы. Киранирцы уже почти не стреляли и использовали свои тяжелые ружья как дубинки. Питри и Ибис также израсходовали почти весь боезапас. Микроволновые излучатели, как выяснилось, не причиняли вреда муравьям-кентаврам, которые могли путешествовать в открытом космосе, поэтому никакого толка от них не было.

— До выхода на поверхность вам осталось пройти всего один коридор, — сообщил Лайн. — Но в боковых ответвлениях собралось около сотни конкурентов. Там есть и рабочие, и солдаты. Вперед!

И люди ринулись в последнюю атаку. Ибис выпустила последние две ракеты, которые смели передовые отряды конкурентов. Но когда люди побежали по коридору, со всех сторон на них навалились свежие силы. Началась рукопашная. Киранирцы дрались с отчаянной храбростью. Несмотря на усталость, они разбивали прикладами тяжелых ружей головы конкурентов и изредка в особо тяжелых случаях, отстреливались зарядами из неприкосновенного запаса.

С боем люди продвигались к поверхности. Но Лайн видел, что впереди их поджидала еще одна проблема. Тот широкий коридор, через который люди вошли в город, и через который сейчас пробивались обратно, был не единственным. Из других проходов на поверхность планетена выбирались тысячи конкурентов.

— Сейчас я вам расчищу дорогу к кораблю, — сказал Лайн в микрофон и, выхватив из стойки с оружием ручной бомбомет и пару автоматических пистолетов, бросился к выходу.

— Не выходи из корабля! — крикнул Питри. — У тебя же нет скафандра!

Но Квазаров, у которого на голове был обруч с устройствами связи, сделал вид, что не расслышал этих слов. Он убедился, что возле светового шлюза нет ни одного конкурента и сделал шаг на поверхность. Все муравьи-кентавры собрались возле главного коридора и являлись отличной мишенью.

— Я открываю огонь по входу! — предупредил Лайн. — Кто находится рядом с ним, ложитесь!

Он выждал несколько секунд, чтобы Питри и Ибис успели передать его слова солдатам, а потом три раза нажал на спусковой крючок бомбомета.

Три ракеты взорвались почти одновременно. Огонь и осколки разбросали полчища конкурентов в разные стороны.

— Черт! — заорал Питри. — Ты чуть нас всех не подстрелил!

— Это ничего, — отозвался Лайн. — Зато путь теперь свободен.

Люди выскочили на поверхность. Следом за ними из коридора выплеснулась толпа конкурентов. Лайн больше не мог стрелять, так как солдаты находились между ним и противником.

— Быстрее! Быстрее на корабль! — кричал Квазаров, и люди уже слышали его без всяких средств связи.

Питри и Ибис прикрывали отход, так как их скафандры были более надежными, чем бронежилеты киранирцев. Однако и на них челюсти и конечности конкурентов оставляли глубокие вмятины и царапины. А среди местных ранены были почти все. Одного солдата приходилось тащить на руках, так как его правая нога была перекушена в районе бедра.

Наконец первые солдаты ввалились в световой шлюз. Им некогда было любоваться чудесами инопланетной техники.

— Не загораживайте проход! — командовал Лайн. — Не стойте на месте, проходите в кабину.

Сам от по-прежнему оставался снаружи с оружием наготове. Он увидел, как один из последних солдат споткнулся и упал всего в пятнадцати шагах от корабля. Питри и Ибис в горячке боя не заметили этой потери, так как продолжали отбиваться от наседающих конкурентов.

Муравьи-кентавры накинулись на упавшего, который не мог встать. С головы солдата слетел шлем, и по залитой кровью одежде рассыпались пепельные волосы. Это была девушка.

Внезапно Лайну показалось, что это Латиса. В одно мгновение солдат перестал быть для него боевой единицей и превратился в человека.

— Прикройте меня! — крикнул Квазаров, забросил бомбомет за спину и бросился вперед.

Несколькими выстрелами из пистолета он убил конкурентов, которые готовились вонзить в девушку свои челюсти. Если не считать порезов и ссадин, она осталась цела и невредима. Но на то, чтобы подняться, сил у нее не хватало.

Одной рукой Лайн схватил воротник ее бронежилета, в другой продолжал сжимать пистолет. Волоком он потащил спасенную к кораблю. Девушка перебирала ногами, отчасти помогая Квазарову, отчасти стараясь увернуться от челюстей муравьев-кентавров, которые щелкали в нескольких сантиметрах от ее ступней. Особо ретивым конкурентам Лайн всаживал пулю в голову.

Все шло хорошо до тех пор, пока Квазаров не почувствовал ужасную боль в ноге. Резко обернувшись, он увидел конкурента-воина, который подобрался сбоку и воткнул свои длинные острые челюсти в его колено. В глазах Лайна все потемнело, но он все же успел несколько раз выстрелить в это существо.

На одной лишь силе воли Квазаров сделал еще несколько шагов, продолжая тянуть за собой девушку. Но он понимал, что сейчас на них накинутся разом все твари…

И тут подоспели Питри и Ибис. Дельта-клон легко закинул Лана на плечо и вбежал в световой шлюз. Ибис затащила внутрь девушку. Шлюз выключился. Все люди оказались в безопасности.

— Дорогу! — приказал Питри ипронес Лайна по проходу.

И без того тесная кабина сейчас была до отказа забита солдатами.

Сжимая зубы, чтобы не закричать от боли, Лайн еще успел удивиться тому, что бортовой компьютер каким-то образом определял, какие предметы могут находиться внутри корабля, а какие нет. Раны солдат продолжали кровоточить, но с одежды исчезли грязь и остатки тел конкурентов. То же самое и со скафандрами землян. Они были помяты и поцарапаны, но блестели как новенькие.

Немного бесцеремонно (когда на счету каждая секунда, не до вежливости) дельта-клон растолкал солдат и засунул безвольное тело Квазарова в АвтоГос. Крышка аппарата закрылась, отгородив Квазарова от остального мира. Лайн ощутил легкое покалывание в области ягодиц — это в его тело внедрялись нанороботы.

В крышке АвтоГоса напротив лица имелось небольшое прозрачное окошко. Сквозь него Лайн видел, как Питри сел за пульт управления и одел шлем. На экранах появилось изображение быстро уходящей вниз поверхности планетена. Значит, «Золотая капля» взмыла вверх. Поняв это, Лайн отключился.


* * *
Находясь в АвтоГосе, Квазаров несколько раз приходил в сознание. Первый раз это произошло, когда солдаты покидали борт «Золотой капли».

— Что случилось? — непослушными губами прошептал Лайн.

АвтоГос усилил его тихие слова.

Питри рядом не оказалось, зато Ибис прижалась губами к окошку и дала исчерпывающий ответ:

— Тот хаус, где мы тусовались, теперь стал типа главной крышей. Форменных чуваков накидали целую кучу. Они базарят, что типа всех маток уже замочили. Наша была самая крутая, поэтому мы теперь типа герои и все такое. А сейчас идет конкретная разборка с тараканами. Их еще нехилое множество, но стрелку мы типа держим.

Переведя рассказ девушки на нормальный язык, Лайн понял, что сейчас они приземлились на буровой, которая стала главной базой для наземных войск. Все матки уничтожены, и сейчас солдаты охотятся на последних высадившихся на планетене конкурентов.

— Где Питри?

— Он базарит с местными авторитетами. А я типа слежу, чтобы из нашей тачилы местные какую-нибудь волыну не спиарили. Вот и Питри.

В поле зрения Лайна появилось лицо дельта-клона.

— А что это мы проснулись раньше времени? — ласково произнес Питри голосом нянечки, укладывающей спать непослушного ребенка.

— Как конкуренты? — спросил Лайн.

— Да нормально все, нормально, — уже более серьезным тоном успокоил его напарник. — Эта буровая цела. Конкуренты прошли мимо нее к ближайшему городу… Вот там погибло много народа… И в других местах тоже. Но центральные районы планетена не пострадали от нашествия. Сейчас положение налаживается. Раз нет маток, значит у конкурентов нет резервов.

На невысказанный вопрос Квазарова Питри также ответил:

— Я навел справки. Корреспондентка Латиса Нерал жива и здорова.

Лайн вздохнул с облегчением.

— Значит, мы не зря поработали, — удовлетворенно сказал он. — Каковы наши дальнейшие планы?

— Отдыхать!

Питри нажал на кнопку АвтоГоса, и Лайн вновь провалился в приятное небытие.

Когда он проснулся в следующий раз, то услышал, как Питри докладывает:

— …Нами найдена девушка-пилот, пролежавшая в стасисе триста лет; спасен дракон, вернее, три дракона, нет, точнее — два размножающихся дракона; укрощены дикие всадники; побежден хозяин четырех планет князь Кенадзим; освобожден джинн; от нашествия конкурентов спасен планетен. И это только самые крупные события.

А потом Лайн услышал голос генерала Варкасова, доносящийся из динамиков:

— Если бы я не знал, откуда вы возвращаетесь, то при посадке вас встретили бы санитары из службы психоконтроля. Что там с Квазаровым?

— Все нормально. Скоро он сам вам все расскажет.

Квазаров понял, что «Золотая капля» подлетает к Оруженосцу-1. Их миссия завершилась. Лайн начал размышлять, что он напишет в своем отчете, каков главный результат их экспедиции? Вывод напрашивался один: многомерный космос вокруг Земли достаточно плотно заселен. Место в нем надо отвоевывать. Поэтому бессмысленно пытаться спрятаться от машинной цивилизации в параллельных мирах — там также придется сражаться за выживание. Значит, надо не бежать, а защищать свой мир. Квазаров был уверен, что и Питри Черский в своем отчете напишет то же самое.

Лайн вспомнил слова Федора Симкова. Командующий был прав: Земля должна стать неприступной крепостью, только так можно сохранить свою цивилизацию.

Глава 10. Краткие мгновения заслуженного отдыха

В то время, когда «Золотая капля» исследовала параллельные миры, делегация гер-рукиан высадилась на Локру — одну из колоний Североафриканской Республики. Всех инопланетян разместили в громадном семизвездочном отеле на окраине Лабриса — администранивного центра Локры.

Со стороны органов безопасности Очеловеченной Федерации это был весьма хитрый ход. Республика считалась верным и надежным союзником, поэтому на ее территории все спецслужбы имели возможность развернуть полномасштабную операцию по наблюдению за инопланетянами. В то же время никто не мог обвинить Федерацию в том, что она монополизировала информацию о пришельцах. Ведь на Локру сейчас был открыт свободный доступ представителям всех государств Земли и планет земного сообщества.


* * *
Калиул, техник, носящий оружие, вместе с остальными техниками был вызван к мыслителю-стратегу Вичегалу, который возглавлял делегацию гер-рукиан. Для подведения первых итогов Вичегал выбрал один из конференц-залов отеля, где могли собраться все двести сорок шесть его соотечественников.

Калиул вместе с пятью другими техниками вошел в зал одним из последних. Они до последнего момента выполняли важное задание Маунил, мыслительницы, носящей оружие. Их группа собирала и анализировала всю информацию о «мерцалках» — межпространственных двигателях — которую только можно было найти в инфо-сети, журналах, газетах, книгах и специальной технической литературе. Техники просматривали даже художественные и фантастические произведения, в которых так или иначе упоминались «мерцалки».

Сама Маунил уже сидела в первых рядах рядом со своим начальником мыслителем-тактиком Лиаргалом — и время от времени оборачивалась, ожидая прибытия подчиненных. Завидев Калиула, она улыбнулась и жестом подозвала его к себе. Стараясь не задеть рассаживающихся по своим местам мыслителей, Калиул проскользнул к своей начальнице и вручил ей пачку рукописных листов.

— Здесь все, — сказал он, особенно выделив голосом слово «все».

— Спасибо, — когда рука девушки принимала бумаги, ее ладонь как бы случайно скользнула по ладони Калиула. — Вы хорошо поработали.

Несмотря на то, что влюбленные ни разу не имели возможности остаться наедине, они пользовались любым способом, чтобы выразить свои чувства.

Калиул понял, что его продолжительное пребывание среди мыслителей может привлечь внимание, и поэтому направился к своему месту, так же осторожно обходя вышестоящих гер-рукиан.

Через некоторое время движение по залу прекратилось. Все расселись согласно своему положению в обществе и древности семей. На первом ряду — мыслители-тактики и мыслители-творцы, следом за ними мыслители более низких рангов, потом техники различных специализаций. Рядовые солдаты стояли у всех входов в конференц-зал. Гер-рукиане раньше никогда не пользовались дверьми, поэтому и сейчас все створки были открыты, чтобы ни у кого из собравшихся не возникло приступа клаустрофобии.

Мыслитель-стратег Вичегал поднялся на трибуну. Эта традиция также была чужда гер-рукианам, но, вступив в контакт с земной цивилизацией, они старались по мере возможности подражать манерам поведения этих людей.

Вичегал широко улыбнулся, продемонстрировав узор на своих передних зубах: перечеркнутый квадрат со скругленными углами. Это означало, что мыслитель-стратег принадлежит к семье Вианнол — одной из самых уважаемых и могущественных из всех семей Гер-Рука.

— Я рад приветствовать вас в этом замечательном уютном зале! — начал он свою речь. — Впервые мы собрались все вместе и наконец-то можем почувствовать себя как дома.

Вичегал говорил на диалекте среднего междуморья, который гер-рукиане избрали для общения с землянами. Поэтому с первых же слов собравшиеся поняли, что выступление мыслителя-стратега адресовано больше не им, а хозяевам планеты. На самом деле гер-рукианам этот зал вовсе не казался замечательным и уютным, и уж, конечно, они не чувствовали себя как дома. Ни для кого не было секретом, что каждый шаг, каждый поворот головы инопланетян фиксируется и анализируется спецслужбами. Это было вполне естественно, и если бы обе цивилизации поменялись местами, гер-рукиане поступали бы точно также.

Поэтому никого не удивило и продолжение речи Вичегала:

— Наши гостеприимные хозяева удивительно тактичны и вежливы. Вы, наверняка, заметили, что в этом зале нет ни одного местного жителя. Это сделано по моей просьбе. Я выразил желание собрать всех вас и свободно обменяться первыми впечатлениями о пребывании на планете земной цивилизации. Моя просьбы была выполнена. Раз нам разрешают встречаться, значит, доверяют. А раз земляне нам доверяют, значит, сами не желают нам зла.

(Все знали, что конференц-зал не только напичкан всевозможной следящей аппаратурой, но также прослушивается и просматривается с внешних мощных усилителей.)

— Благорасположение землян дошло даже до того, что нам разрешили оставить при себе личное оружие.

(А вот это уже была прямая ложь. Все высокочастотные импульсные излучатели гер-рукиане сдали при посадке на планету. Лишь мыслителям и техникам, носящим оружие, позволили носить ножи-вараки, так как они являлись символом их социального статуса.)

— Каждый из мыслителей имел возможность ознакомиться с той сферой жизни землян, которая соответствует его специализации. Я знаю, что все вы трудились изо всех сил. — Вичегал еще раз улыбнулся. — Поэтому кое-кого из вас я вижу впервые с момента нашей высадки на эту планету.

(Это как раз было правдой. Земляне слишком надеялись на свои приборы и механизмы. Но долгая война с машинной цивилизацией кое-чему научила гер-рукиан. Калиул скосил глаза на неприметных мыслителей и техников-разведчиков и усмехнулся про себя. Самоуверенные земляне так и не заметили, что за несколько дней, проведенных на Локре, эти люди научились ускользать от самого пристального наблюдения. Как они это делали, Калиул не знал. Техников, носящих оружие, в подобные методики не посвящали.)

— Общение с землянами оказало нам неизмеримую помощь в постижении законов Вселенной. Их способ перемещения в пространстве намного опережает наши достижения. Земляне продемонстрировали нам возможности своих межпространственных кораблей.

(Калиул насторожился. Речь пошла о его непосредственной работе.)

— Глобальная информационная система также заслуживает отдельного внимания. Подумать только, в ней хранятся все сведения, накопленные людьми за десять тысячелетий развития их цивилизации.

(Калиул расслышал, как один мыслитель-психолог шепнул мыслителю-историку: «Я проанализировал эффективность интеллектуальной составляющей инфо-сети. Она близка к нулю».)

— Земляне изучили и колонизировали несколько десятков планет, пригодных для жизни людей. Собственно, на одной из них мы и находимся. Кроме этого, земляне построили автономные станции на планетах, где ведут добычу полезных ископаемых. Благодаря этому их цивилизация практически навсегда избавилась от сырьевых и топливных кризисов. Нам надо многому научиться у землян. У нас есть великая цель, и мы ее добьемся.

(Своеобразная расстановка ударений и переливчатые гласные показали, что последняя фраза произнесена на языке Седьмого Города восточного побережья. Землянам этот язык никто не переводил, поэтому у них подобные слова не могли вызвать никаких подозрений. Безобидная фраза, произнесенная на диалекте среднего междуморья, на самом деле означала следующее: «План нападения готов, и скоро мы начнем действовать».)

— Все мы: мыслители, техники и солдаты отлично потрудились. По этому поводу я распорядился организовать общий банкет для всей нашей делегации. Он состоится в главном зале отеля. Техники и солдаты могут проследовать туда прямо сейчас. Мы, мыслители, присоединимся к вам через самое короткое время.

Это был ясно выраженный приказ. Задние ряды — более трех четвертей всех гер-рукианцев — поднялись и потянулись к выходу.

Калиул обернулся. Маулин, видимо, прочитала его доклад, так как сейчас что-то объясняла мыслителю-тактику Лиаргалу. Калиул не сомневался, что они говорят на языке Седьмого Города восточного побережья. Вообще, все то, что произойдет в зале после ухода солдат и техников, едва ли будет понято землянами. Никакие их самые совершенные подслушивающие и подсматривающие приборы не смогут зафиксировать способ общения мыслителей.

Калиул выходил из конференц-зала с гордо поднятой головой. Сейчас на совете будут обсуждаться мнения мыслителей, которые должны лечь в основу стратегии выживания гер-рукиан. И одним из самых важных моментов станет именно его доклад.

Калиул, техник, носящий оружие, уверенно вошел в зал, где уже были накрыты столы с изумительнейшими по красоте и изысканнейшими по вкусу блюдами. Калиул широко улыбнулся, гордо демонстрируя инкрустацию на своих передних зубах: круг из восьми треугольников с тремя расходящимися лучами. Член семьи Кивли третьего уровня родства имел право на отдых, так как долго и упорно работал, прежде чем добился успеха. Главный смысл его доклада можно было бы выразить одной фразой: «Если в наши руки попадет хотя бы одна „мерцалка“, мы сумеем ею управлять».


* * *
Лайн сидел в своем жилом модуле на Оруженосце-1 и просматривал последние инфо-новости о визите на Локру беглецов с планеты Гер-Рук. Квазаров уже прошел все положенные медицинские проверки, психологическое тестирование и генетический анализ тканей. Впереди его ждало новое задание: полет к планетам, якобы захваченным враждебной машинной цивилизацией.

Но специального агента по особо важным делам Лайна Квазарова не пугал скачок в неизвестность. Теперь у него имелись опыт управления «Золотой каплей», уверенность в своих силах и, самое главное, надежный напарник и верный товарищ — дельта-клон Питри Черский. К сожалению, Ирина Бисквитова не могла лететь вместе с ними. Девушку из далекого прошлого и так с трудом делили между собой отдел Исторических Изысканий, Медицинский отдел, Психолаборатория, Центр Макробиологии и другие научно-исследовательские подразделения Государственной космической разведки.

Приятное возбуждение от предстоящей миссии омрачало только одно: душу Лайна по-прежнему продолжали мучить воспоминания о прекрасной корреспондентке с планетена — Латисе Нерал. Но он надеялся, что со временем печаль от расставания рассеется, останутся только приятные воспоминания о прекрасных часах, проведенных вместе. Ведь так уже бывало не раз — работа космического разведчика никак не располагала к долгим связям, тем более к семейной жизни.

Питри появился совершенно неожиданно. Только что его не было — и вот он уже внутри модуля. Мастерство ликвидаторов из ВЧК кое-кто называл сверхъестественным. Именно на нем держалась дисциплина среди военных и гражданских чиновников Очеловеченной Федерации.

— Привет! — сказал дельта-клон. — Скучаешь?

— Да так… — неопределенно махнул рукой Лайн.

— Старт через восемь часов.

— Я помню.

— Я иду попрощаться с Ибис. Ты со мной? — Питри вопросительно посмотрел на Лайна.

— О чем речь?! — оживился тот. — Разумеется!

И они вместе отправились в медицинский модуль, где временно поселили Ирину Бисквитову. Выбор этого места жительства был обусловлен тем, что все медотсеки находились под постоянным наблюдением. А так как Ибис являлась чем-то средним между пациентом и объектом изучения, каждый ее шаг на Оруженосце-1 тщательно фиксировался.

Чтобы попасть в медицинский модуль, надо было пройти через наблюдательный центр. Лайн и Питри вошли внутрь и замерли на пороге. Рядом с молоденькой девушкой-оператором сидел сам генерал Варкасов и смотрел на голографический монитор с изображением жилого отсека Ибис.

Генерал, не отрывая глаз от монитора, поприветствовал своих агентов:

— Молодцы, что зашли. Подойдите поближе.

Лайн и Питри из-за плеч Варкасова взглянули на экран.

Ибис лежала с закрытыми глазами на койке, закинув ноги на ее спинку. Из ее персоналки (мини-терминала для доступа в общую инфо-сеть) раздавалась ритмичная музыка. Тонкий хрипловатый мужской голос повторял один и тот же припев, старательно растягивая гласные звуки:

Я люблю вас, де-е-е-евушки,
Я люблю вас, ми-и-и-илые!
Я хочу, чтоб были вы красивые, счастливые-е-е!
Четыре человека молча наблюдали за этой сценой в течение нескольких минут. За это время припев повторился двадцать три раза.

Первым не выдержал Лайн:

— Да что же это за музыка?! Издевательство над интеллектом! Что, очередная проверка на психоустойчивость?

Девушка-оператор с погонами младшего лейтенанта военно-медицинской службы обернулась:

— Ничего подобного! Наблюдаемая сама выбрала эту мелодию. Сейчас у нее по распорядку отдых. Вот она и… отдыхает.

— Это какая-то очень старая песня, — сказал генерал. — Я и не знал, что в нашей инфо-сети имеется такой ресурс.

Он показал Лайну свою персоналку, на экран которой был выведен список старинных музыкальных произведений конца Докосмической — начала Космической эры.

— Смотрите! — воскликнул наблюдательный Питри. — Она плачет!

Действительно, хотя глаза Ибис были закрыты, по ее щекам тоненькими струйками бежали слезы.

— Может, она слышала эту песню раньше? Я имею в виду, в свое время? — предположила оператор.

Генерал Варкасов посмотрел на экран своей персоналки и произнес:

— По одним историческим источникам, этот стиль назывался Электрик-Дрим-Тип-Топ-Хаус, по другим — Попса Галимая. Он был очень популярен… Тут сказано: «…популярен среди значительной части населения, оболваненной ложными асоциальными ценностями и псевдо-свободой». Да, нелегко Ирине Бисквитовой. Нас разделяет около трехсот лет — почти непреодолимая пропасть.

— Зато у нее самые лучшие показатели на психотренажерах и авиасимуляторах, — сказала девушка-оператор. — Ее реакции и скорость принятия решения в нестандартной ситуации почти вдвое превосходят лучших пилотов, что тестировались в нашем отделе.

Питри посмотрел на оператора с благодарностью, а Лайн — с интересом. На мгновение какие-то интонации в голосе этой девушки напомнили ему Латису Нерал, но через секунду наваждение исчезло.

— Это не удивительно, — сказал генерал. — В то время люди имели дело с несовершенной техникой, которой почти все время приходилось управлять вручную. Если бы в нашем времени оказался неандерталец, то, я уверен, по метанию камней и дубинок он намного превзошел бы самых лучших спортсменов.

Варкасов поднялся с кресла, положил руки на плечи двух агентов и легонько подтолкнул их к двери:

— Ну, не буду вас задерживать. Идите, попрощайтесь со своей находкой. Только не забудьте, что до старта осталось… — он сверился с персоналкой, — семь часов сорок восемь минут тридцать секунд. Не опаздывайте, а то корабль улетит без вас!

Генерал пребывал в хорошем расположении духа и был не прочь пошутить. Пошутить по-своему, по-генеральски.

Едва Лайн и Питри переступили порог отсека Ибис, девушка открыла глаза и порывисто вскочила. Она еще не привыкла к тому, что гравитация на Оруженосце-1 была меньше, чем на Земле и в кабине «Золотой капли», поэтому взлетела почти до потолка. Ибис, несомненно, набила бы себе шишку при приземлении, если бы не ловкость дельта-клона, подхватившего ее на руки.

Девушка быстро высвободилась из более чем дружеских объятий, хотя они доставляли ей удовольствие.

— На нас типа смотрят, — шепнула она и глазами показала на несколько инфо-камер.

Люди эры Водолея так привыкли находиться под постоянным контролем государства, что им и в голову не приходило смущаться или скрывать что-либо. Но над Ибис все еще довлели пережитки древней морали, которую, конечно, и в ее время все уже нарушали, но подсознательно все-таки еще помнили и осознавали, что «можно», а что «нельзя», что «хорошо», а что «плохо».

Чтобы заполнить возникшую неловкую паузу, девушка взяла с койки свою отброшенную второпях персоналку.

— Я тут пошарила в Интернете… тьфу, никак не привыкну… в инфо-сети и нашла ресурс с клевым музоном, — она пощелкала ноготком по активному дисплею. — Ведь то, что лабают у вас — полный отстой. Нет, конечно и в наше время перепевали старые песни, но их хоть не уродовали. А ваших певцов слушать типа не в кайф. Вот, приколитесь…

Из динамиков зазвучали начальные аккорды мелодии, и приятный мужской баритон запел:

Шаланды, полные фекалий,
В Одессу Костя приводил…
Ибис нажатием пальчика прервала песню и торжествующе посмотрела на своих друзей:

— Ну?

Лайн и Питри недоуменно переглянулись.

— А что, собственно, мы должны были услышать? — поинтересовался Питри.

Ибис так и села на койку:

— Как? Вы не поняли?!

Оба агента отрицательно помотали головами.

Девушку переполняли такие сильные эмоции, что несколько секунд она не могла произнести ни слова, только размахивала руками и показывала агентам экран персоналки, на который она вывела текст песни.

Наконец Ибис справилась с волнением и воскликнула:

— Да вы хоть знаете, что такое фекалии?!

— Естественно, — Питри улыбнулся. — Это основной продукт человеческой жизнедеятельности.

— Точно! — подхватил Лайн. — Я даже знаю, что есть одна старая опера, не помню ее названия. Кажется, «Дама с копьем» или «Дама с пикой». В ней так прямо и поется: … — Он прочистил голос и попытался пропеть: — …«Что наша жи-и-и-изнь? Дер-р-рьмо!»

Ибис посмотрела на него с ужасом. Квазаров знал, что его вокальные данные оставляют желать лучшего, поэтому на иной эффект и не рассчитывал.

Но девушку поразил не его голос:

— И эти чуваки держат меня за дикого лоха! Вам мало передернуть историю, вы еще и все слова перепутали. Не «дерьмо», а «игра»! А в песне должно петься: «Шаланды, полные КЕФАЛИ»! Кефаль — это типа рыба такая. Врубаетесь?

— Какая разница? — недоуменно пожал плечами Лайн. — Кефаль, фекаль… главное, мелодия красивая.

— Но типа смысл-то другой! — втолковывала девушка.

— В самом деле, что тут такого? — поддержал своего товарища Питри. — Если уж на то дело пошло, то вся эта песня не имеет смысла. Вот уже двести лет, как Одесса — крупнейший космодром Очеловеченной Федерации. Ведь город очень удобно расположен: кругом одни пустыни. А побережье Черного моря находится от него в сотне с лишним километров. Так что никаких шаланд в Одессу вообще привести нельзя. Поэтому не так уж и важно, чем они загружены.

Ибис была совершенно сражена подобной логикой.

— Одесса — среди пустыни?.. — пролепетала она. — А я туда летом ездила… В детстве… Типа на море…

На ее глаза вновь навернулись слезы. Дельта-клон подсел к девушке на койку и обнял за плечи, утешая. Ибис больше не пыталась освободиться, но бросала косые взгляды на глазки инфо-камер. К сожалению, в аскетическом медицинском модуле негде было спрятаться от тотального контроля.

Лайн понял ситуацию и попятился к двери:

— Я могу обеспечить вам чистое время. Скажем, полчаса.

«Чистым временем» космические разведчики называли период, когда они могли не опасаться стороннего наблюдения. Должно быть, сотрудники ВЧК также были знакомы с этим понятием, потому что Питри благодарно кивнул головой.

Квазаров отправился в наблюдательный центр. Генерал Варкасов уже ушел, и за несколькими мониторами следила одна девушка-оператор. Лайн не был бы специальным агентом по особо важным делам, если бы сразу не отметил, что младший лейтенант не отводит глаз от экрана с тем отсеком, где находились Питри и Ибис. Ее пальчики едва заметно сжимались и разжимались, скребя ноготками по пульту управления, а кончик язычка пробегал по полуоткрытым губкам. Девушка была похожа на кошечку, которая видит на ветке дерева аппетитную птичку, но знает, что добраться до нее не может.

При появлении Лайна девушка резко повернулась, словно застигнутая на месте преступления, и едва заметно, но очень мило покраснела.

— Я совсем забыл спросить, как тебя зовут, — сразу взял быка за рога Лайн.

Девушка вскочила, как и положено младшему по званию, и четко доложила:

— Младший лейтенант военно-медицинской службы Розатова. Медицинский отдел зоны секретности А. Провожу работу по каталогизации рефлексов подопытной Ирины Бисквитовой.

Лайн подошел поближе и мягко произнес, глядя прямо в глаза девушки:

— Меня интересует твое имя, а не звание. Звание я и так различаю на погонах, — он положил руки ей на плечи, — а должность — на нашивках. — Его руки скользнули ниже.

Военно-космические разведчики владели не только любыми видами оружия, но и элементарными гипнотическими навыками. Впрочем, сейчас Лайну не понадобилось его умение.

— Меня зовут Маша, — прошептала девушка и сама прильнула к Квазарову.

— Маша, — Лайн мягко погладил ее по голове. — А ты знаешь, что по-французски это можно произнести, как «ma chat» — моя кошка?

— Как интересно… — томно протянула Розатова.

— Ты такая грациозная, — Лайн пошел на решительный штурм, — киска.

— Мур-р-р, — подыграла Розатова.

Больше им не требовались слова…

Выполняя все необходимые действия для отвлечения оператора-наблюдателя от отсека Ибис, Лайн размышлял о том, как в зону секретности А попала такая легковнушаемая Маша Розатова. Впрочем, подумал он, ее присутствие здесь могло быть санкционировано генералом Варкасовым. Вот уж кто видел людей насквозь и наиболее эффективно использовал все их способности: как достоинства, так и недостатки. Шеф агентов, работающих в Дальнем Космосе, славился тем, что его сотрудники всегда находились в нужном месте и в наиболее подходящее время.

Подобные размышления ничуть не мешали Лайну целиком отдаваться приятной и немного утомительной работе. Отведенные полчаса пролетели незаметно, и если бы за дверью не раздалось вежливое покашливание Черского, возможно, старт «Золотой капли» пришлось бы отложить именно из-за отсутствия специального агента Квазарова.

Покидая наблюдательный центр, Лайн еще раз полюбовался хищно-изящной Машей Розатовой, которая застегивала форменный комбинезон. Вообще-то Квазаров не любил девушек с высокими скулами, но для Маши сделал исключение. Он надеялся, что этот короткий эпизод вытеснит из его памяти часы, проведенные на буровой с Латисой Нерал. В конце концов, не зря же поется в одной старинной песне: «Лучше баб могут быть только бабы, на которых еще не бывал»…

Однако все получилось наоборот. Уже через два часа Квазаров с трудом восстанавливал в памяти черты лица младшего лейтенанта военно-медицинской службы, зато образ прекрасной журналистки с планетена засиял особенно отчетливо и ярко. Лайн был недоволен тем, что его самоконтроль и психоустойчивость нарушены чувственными переживаниями. Он считал, что нерационально вспоминать о девушке, которую больше не встретишь никогда в жизни. Лайн Квазаров еще не знал, что ждет его впереди…


* * *
«Золотая капля» во второй раз покинула базу на Оруженосце-1 и ушла в межпространство. Теперь целью Лайна Квазарова и Питри Черского были не параллельные Измерения, а далекая планета Гер-Рук, которая подверглась нападению машинной цивилизации. Необходимо было проверить все показания беженцев, на месте убедиться в масштабах и серьезности угрозы.

Самому быстрому крейсеру Очеловеченной Федерации потребовалось бы несколько лет, чтобы добраться до мира гер-рукиан. Космические корабли пришельцев преодолели это пространство за тысячу сто восемнадцать лет по земному летоисчислению. «Золотая капля» — продукт самых совершенных инопланетных технологий — должна была потратить на дорогу не более десяти дней. Но Лайн рассчитывал, что и этот срок можно сократить. Выход из межпространства он запрограммировал через семь с половиной суток.

А сейчас на мониторах корабля разливалась однообразная серая пелена. Лишь изредка бортовой компьютер регистрировал некоторые неясные объекты, которые подобно бесплотным теням проносились сквозь межпространство. Даже эта странная нематериальная субстанция была в некотором роде обитаема. Но ее жители не могли повредить «Золотой капле», следовательно, нечего было о них и думать.

Оба агента старались меньше говорить о том, что может их поджидать в далеком чужом мире. Один из основных принципов космических разведчиков гласил, что нельзя строить планы на будущее и настраиваться на определенную линию поведения. В этом случае человек зацикливается на нескольких вариантах, теряет гибкость мышления и открытость сознания. Ведь безграничный космос обязательно преподнесет такой сюрприз, который не предусмотрен ни в одном, даже самом совершенном плане.

На стойке с оружием кроме привычных землянам автоматов, бомбометов и пистолетов теперь красовался сосуд князя Кенадзима, который служил для вызова джинна.

— Интересно, что сейчас поделывает Вовохар? — вслух подумал Лайн.

— Если его расчеты времени были верны, то он уже должен был бы добраться до совета драконьих старейшин, — сказал Питри.

— М-м-мда, — промычал Лайн и отложил в сторону весьма толстую книгу, которую только что закончил читать.

Эта книга была озаглавлена «Основные теоретические возможности и некоторые практические принципы использования джиннов». Ее в рекордно короткие сроки подготовил отдел криптотехники под руководством полковника Лии Штильман. Изложенные в книге правила и инструкции были тем более ценны, что ни один из авторов никогда не видел объекта своих научных и методических разработок.

Хотя на «Золотой капле», в отличие от земных звездолетов, электронные приборы работали даже в межпространстве, агенты все равно по привычке взяли с собой бумажные книги и журналы. Как заметил Лайн, Питри интересовался литературой двух основных типов: книгами по истории двадцатого — двадцать первого веков и философскими трудами, где рассматривались понятия о Богах, Людях, Обществах, Знаниях, Баксах, Капусте и прочих словах с непременной большой буквой в начале. Во многом эти два направления пересекались.

— Вот мы летим сквозь межпространство, — задумчиво произнес Питри, рассеянно пролистывая очередной том, — а ведь совсем рядом с нами находятся миллионы неисследованных миров. В них живут и люди, и драконы, и прочие существа. Правители наподобие князя Кенадзима вершат чьи-то судьбы. Где-то решается будущее стран, планет, галактик…

— Это все продолжение той самой философской линии, что ты ведешь от отчета Максима Фрадова? — поинтересовался Лайн.

Дельта-клон неопределенно взмахнул кистью руки:

— Наверное… Раньше передо мной ставились конкретные задачи. И я вырабатывал конкретный план действий для их решения. А теперь наша миссия связана с выживанием всего человечества. Так что я вынужден ввести в исходные данные понятия о Богах, Измерениях, иных цивилизациях.

Лайн прекрасно понимал, о каких «задачах» и «решениях» говорил бывший агент ВЧК. Действительно, ликвидировать нелояльных чиновников одно, а исследовать Дальний космос — совсем другое. Впрочем, если им на самом деле придется встретиться с агрессивной машинной цивилизацией, то лучшего напарника, чем дельта-клон, нельзя и представить.

Глава 11. Убийственные доводы Генерального Вычислителя

«Золотая капля» вышла из межпространства через семь с половиной суток после старта с Оруженосца-1. Она оказалась в далекой неисследованной галактике. На мониторах внешнего обзора появились чужие звезды и незнакомые созвездия. Компьютер немедленно приступил к сопоставлению видимого сектора космоса и звездных карт, которые предоставили гер-рукиане.

Через некоторое время он выдал результаты своих расчетов.

— Немного не долетели, — сказал Лайн. — Но, может, это и к лучшему. Тут, неподалеку от нас, должна находиться одна из колоний гер-рукиан. Можно сначала проверить ее.

— Отлично, — согласился Питри. — По крайней мере, мы сразу поймем, насколько правдивы те звездные карты, что предоставили нам пришельцы.

То «неподалеку», что «Золотая капля» преодолела за несколько минут, корабли с уложенными в анабиоз гер-рукианцами пролетали за десятилетия. Выйдя из режима «мерцания», корабль землян продолжил полет в обычном космосе.

— Звездная система вроде та, что нужно, — бормотал Лайн, рассматривая в шлеме управления те образы, что посылал ему в мозг бортовой компьютер. — Звезда класса «З-36», шесть планет. Самая удаленная планета представляет собой шар из замерзших газов. Все правильно… Но где же данные по четвертой — обитаемой — планете?

— А ты вот сюда посмотри, — слегка изменившимся голосом сказал Питри.

— Куда — сюда? — переспросил Лайн.

— На монитор.

Лайн снял шлем и посмотрел на пульт управления. На центральном экране также была изображена вся эта звездная система. Для каждой планеты приводились ее характеристики. И только одна из них — четвертая выглядела, как черное пятно. Около нее красовалась надпись: «У планеты отсутствует информационное поле».

Лайн похлопал по шлему:

— А я-то все не мог понять, что имеет в виду компьютер.

Потом агенты молча посмотрели друг на друга. Такого результата они не ожидали. Понятие «информационного поля» земная наука разрабатывала уже давно, но только сканеры «Золотой капли» каким-то образом могли считывать из него информацию и преобразовывать ее в доступные людям образы. Теперь же они оказались бессильны. Не зная принципов работы инопланетных приборов, агенты тем более не могли понять причин их отказа.

— И что все это значит? — первым нарушил молчание Квазаров.

Питри хмыкнул:

— Естественно, напрашивается самый пессимистический вариант.

— Отсутствие любых форм жизни?

— Похоже на то.

— Но ведь это невозможно! — воскликнул Лайн. — Так не бывает.

— Если до сих пор мы этого не встречали, это еще не значит, что этого не бывает, — вполне резонно возразил дельта-клон.

Землянам было известно, что информационное поле формируется живой материей. Раньше ученые не могли понять, почему такое же поле, только очень слабое, присутствует и на астероидах, и даже в космическом пространстве. Но после отчета Максима Фрадова стало ясно, что понятие «жизнь» распространяется на любую форму материи, тесно переплетаясь с такими понятиями, как «аура», «магия» и «информация». Именно поэтому не могло существовать предметов, абсолютно лишенных хотя бы минимального информационного поля. Тем более противоестественно выглядела целая планета, у которой полностью отсутствовала необходимая составляющая любого материального объекта.

— Если это не какая-то космическая аномалия, то можно предложить и еще одно объяснение, — сказал Питри.

— Машинная цивилизация?

— Либо эта планета оккупирована машинами, либо перед нами результат их деятельности.

— Полное уничтожение жизни… — покачал головой Лайн. — Теперь понятно, почему гер-рукианцы бегут без оглядки.

— Но мы должны все выяснить на месте.

— Значит, будем сближаться с планетой?

— Да, пока не разберемся, что же с ней произошло.

И «Золотая капля» направилась к подозрительной планете. Через некоторое время стало возможным рассмотреть ее поверхность при помощи одной только оптики. Для этого пришлось сделать несколько витков вокруг планеты на безопасном расстоянии. Системы визуального наблюдения «Золотой капли» были достаточно мощными, хотя, разумеется, не шли ни в какое сравнение с возможностями информационных сканеров.

— Не вижу ничего особенного, — недовольно нахмурился Лайн.

Специального агента Государственной космической разведки обеспокоило именно это противоречие: противоестественное отсутствие информационного поля и вполне нормальный внешний вид планеты. Она выглядела, как самая обычная терраподобная планета, то есть планета, условия природы на которой были максимально близки эталону — Земле, и где могли обитать любые белковые существа от бактерий до людей. Не удивительно, что когда-то она стала одной из колоний гер-рукиан.

Даже дельта-клон, который раньше никогда не занимался исследованием далеких миров, заметил:

— От такой планеты Очеловеченная Федерация вряд ли бы отказалась.

— Да, только уж очень далеко она находится. Обычная рейсовая «мерцалка» должна лететь сюда около десяти лет, — напомнил Лайн. — Ну что, подлетим еще поближе?

— Придется.

Через несколько минут можно было разглядеть не только океаны, моря, материки и крупные острова, но и реки, горы, озера и леса.

— Черт возьми, отличная планета! — воскликнул Лайн. — Когда вернемся назад, обязательно объявим ее собственностью Очеловеченной Федерации.

Мысли Питри двигались в другом направлении:

— Если эта планета обитаема, то нас должны были бы уже заметить.

— Искусственных спутников вроде не видно.

— Конечно, «не видно», — невесело усмехнулся Питри, — ведь мы теперь движемся наугад, как слепые котята.

— Ну, тогда для полноты впечатлений нам надо войти в атмосферу.

— Раз надо, значит входим.

«Золотая капля» пошла на снижение. Она пролетела над группой мелких островов, покрытых толстым слоем не то мхов, не то лишайников. В этой примитивной растительности гнездились миллионы летающих существ, похожих на земных насекомых, но размером с крупных птиц. Пролетающий на сверхзвуковой скорости корабль спугнул их громким шумом, и позади «Золотой капли» в воздух поднялись целые тучи крылатых созданий.

Впереди показалось побережье материка.

— Сбавь скорость и высоту, — сказал Питри. — Нам не обязательно так громко заявлять о своем появлении.

Лайн так и сделал, но заметил:

— Если на этой планете есть высокоразвитые существа, то они и так уже о нас знают. А если тут остались только примитивные формы жизни, то нам все равно ничего не угрожает.

Корабль пролетел над верхушками стометровых хвощей, которые обрамляли морской пляж, покрытый белоснежным песком. Через несколько километров прибрежные заросли сменились более низкой растительностью, похожей на бамбук. Когда «Золотая капля» летела над этим зеленым морем, из густых зарослей поднялись несколько голов на длинных шеях и проводили летательный аппарат внимательными взглядами.

— Ого! — присвистнул Питри. — Рост этих животных должен быть не меньше сорока метров.

— Это еще мелочь, — небрежно произнес Лайн. — Ты бы видел кашалопов на Армстронге.

— Я их видел только в инфо-фильмах.

— То-то. А я как-то оказался в километре от одного такого чудища. Впечатления незабываемые.

— Да, побросало тебя по космосу, — улыбнулся Питри.

Агент ВЧК, разумеется, знал, что планета имени Нейла Армстронга принадлежала сектору НОШПА, и что легальным образом попасть на нее не мог ни один гражданин Очеловеченной Федерации, так как на ее орбите находились военные базы. Гигантские кашалопы (названные так за некоторое сходство головы с земными кашалотами) являлись самыми крупными белковыми существами, известными на данный момент людям Земли. (Планетен, строго говоря, не являлся полностью белковым существом, поэтому в расчет не принимался.) Десятиногие тела кашалопов насчитывали до семисот метров в длину и весили около пятисот тонн. Жить они могли только на планете Армстронга с очень низким уровнем гравитации и плотной атмосферой.

Тем временем «Золотая капля», летевшая на высоте двухсот метров со скоростью триста километров в час, вновь оказалась над побережьем. Береговая линия была сильно изрезана, и прямо проложенный курс позволял изучать местность, которая теоретически являлась наиболее предпочтительной при заселении этой планеты людьми. Как правило, все человеческие цивилизации в первую очередь осваивали прибрежные районы морей или крупных рек.

— Ну, раз мы пока не обнаружили никаких признаков разумной жизни, то можно было бы подняться повыше, — предложил Лайн.

— Сначала долетим до первой впадающей в море реки, — Питри показал на монитор, где была изображена карта планеты, полученная при наблюдении из космоса. — Меня интересуют вот эти черные точки.

— Черные точки? — Лайн считал, что зрение у него превосходное, но как ни старался, не мог разглядеть на карте то, что привлекло внимание дельта-клона.

— Да, две точки с двух сторон устья реки. Одна точно напротив другой. Я бы сказал, топографически точно.

— Ты думаешь, что это города? — спросил Лайн.

— Не знаю. Но скоро мы все увидим своими глазами.

Но уже через пятнадцать минут «Золотая капля» полетела над правильными рядами высоких растений.

— Это искусственные насаждения, — сказал Лайн, остановив корабль и зависнув на одном месте. — Какие-то плодовые деревья.

— Тогда здесь неподалеку должен быть поселок или какая-нибудь дорога.

— Сейчас поищем, — Лайн повел корабль к морю. — Если цивилизация примитивная, то мы обнаружим порты и причалы, а если высокоразвитая увидим пляжи и отели.

— А если местные жители не любят купаться? — с улыбкой спросил Питри.

— Тогда это не люди, — сразу же нашелся Квазаров. — Ведь зов предков преодолеть нельзя.

(В Космическую Эру окончательно утвердилась теория о том, что люди Земли ведут свое происхождение от стай прибрежных обезьян: собирателей, рыболовов и охотников на мелких животных. Поэтому у обезьян исчезла шерсть — неудобно плавать и нырять; появилось прямохождение обезьяны часто поднимались на задние лапы, чтобы осмотреть берег и обнаружить добычу или опасных хищников; пальцы рук приспособились для мелкой работы — надо было перебирать выброшенные на берег водоросли, просеивать песок или собирать со дна моллюсков; появились орудия труда — приходилось разбивать твердые раковины и панцири. Даже мягкие ягодицы появились у людей из-за того, что им приходилось сидеть на жестких камнях.

Именно поэтому подавляющеебольшинство людей всегда стремилось проводить некоторую часть своей жизни на пляже, купаться, загорать. Возврат к генетически заложенному образу жизни далеких предков снимал стрессы и нервные расстройства, укреплял иммунную систему и физическое здоровье.

Подтверждением этой теории считался также врожденный страх людей перед акулами и змеями. Миллионы лет эти животные были главными врагами прибрежных обезьян (особенно много человеческих предков погибло от укусов ядовитых водяных змей), поэтому даже в Эру Водолея при демонстрации на инфо-экране акулы или ползучей рептилии холодный страх проникал в сердце человека несмотря на то, что он жил вдали от моря и от мест обитания змей, может, даже на другой планете.)

Питри кивком головы одобрил логический довод Лайна. А Квазарова заинтересовало, испытывает ли сам дельта-клон непреодолимое желание летом отправиться на пляж и поплавать в воде, понежиться на солнце? Распространяется ли на него всеобщий закон генетической тяги людей к образу жизни предков-обезьян?

Но удовлетворить свое любопытство Лайн не успел. За очередной полосой высоких деревьев показались несколько аккуратных домиков со стенами песочного цвета и с металлическими ярко блестящими крышами.

— Поселок явно обитаем, — сказал Питри. — Будем вступать в контакт?

— А что еще нам делать? Тем более, что нас уже увидели.

Возле строений появились несколько человек, которые приветливо махали руками, глядя на зависшую в небе «Золотую каплю».

— Выглядят вполне мирно и дружелюбно, — прокомментировал увиденное Квазаров.

— И внешне вполне нормальные, — добавил Питри.

Корабль приземлился неподалеку от крайнего к лесу домика.

Пока агенты привычно высовывали наружу штангу с анализатором атмосферы, шесть местных жителей собрались возле светового шлюза. Тут выяснился еще один недостаток отсутствия информационного поля. Питри и Лайн могли лишь наблюдать за происходящим снаружи, но звуки оказались им недоступны.

Даже не задавая вопросов, дельта-клон начал натягивать новый боевой скафандр. (Старый, помятый и поцарапанный конкурентами с планетена, естественно, был заменен на Оруженосце-1).

Квазаров привычно одел шлем управления. По крайней мере, он мог следить за происходящим через инфо-камеру скафандра. Бортовой компьютер сумел настроиться на ее частоту, так как для перехвата волнового сигнала информационное поле не использовалось.

Питри шагнул в световой шлюз, держа в левой руке снятый шлем, а правую положив на рукоятку автомата, закрепленного на бедре. Таким образом он демонстрировал местным жителям свое человеческое лицо, но в то же время был готов к любым неожиданностям.

Впрочем, местные жители, похоже, ничуть не испугались появления инопланетного корабля. Все шестеро — три мужчины и три женщины — широко улыбались, демонстрируя свои сросшиеся передние резцы, на которых были выгравированы различные узоры.

— Это, несомненно, гер-рукиане, — тихо сказал Питри в микрофон скафандра, а потом громко обратился к местным жителям: — Здравствуйте, обитатели планеты Гер-Рук! Рад приветствовать вас от имени планеты Земля!

Местные жители, не переставая улыбаться, несколько раз кивнули головами, после чего двое мужчин по очереди произнесли длинные фразы на непонятном языке.

— Что за чушь? — удивился Питри. — Почему я не понял ни слова?

— А-а-а, знаю! — радостно воскликнул Лайн, догадавшись о причине прежде всезнающего дельта-клона. — Раньше мы путешествовали по параллельным Измерениям, а еще в отчете Максима Фрадова сказано, что в этом случае наши сознания меняются и приспосабливаются к местным законам природы. Поэтому-то мы и свободно общались с живущими там разумными существами. Ну, дикие всадники не в счет. А сейчас мы находимся в своем Измерении, поэтому нам нужен переводчик. Сейчас я его включу.

Перед стартом в бортовой компьютер «Золотой капли» был записан весь гер-рукианский словарь, который пришельцы составили совместно с земными учеными и который использовали при общении. Поэтому весь последующий разговор с местными жителями велся при помощи автоматического синхронного перевода. Через микрофон скафандра слова гер-рукиан попадали в компьютер, переводились и звучали в наушниках Черского. И наоборот, то, что говорил дельта-клон, вначале переводилось компьютером на гер-рукианский язык, а потом звучало из динамиков скафандра.

Когда Питри еще раз повторил свое приветствие, гер-рукиане услышали его на своем родном языке.

Но реакция их была точно такой же, как и в первый раз. Все шестеро покивали головами, а потом двое мужчин произнесли те же самые фразы. Правда, теперь земляне могли услышать перевод.

Первый местный житель сказал:

— Мы рады приветствовать высокопоставленных мыслителей. У нас все хорошо. Урожай созревает. Вредителей нет.

Второй добавил:

— Работы производятся по назначенному графику. Через месяц можно присылать рабочих для уборки урожая.

Питри тихо произнес в микрофон:

— Лайн, ты уверен, что перевод правильный?

— Не знаю. Это все, что у нас есть. На этом языке гер-рукиане разговаривают с нами на своем корабле и на Локре. Конечно, за тысячу лет язык мог сильно измениться… Но ведь их-то слова мы хорошо поняли?

— Понять-то поняли. Но, кажется, они приняли нас за свое начальство или за каких-то инспекторов.

— Попробуй еще раз, — предложил Квазаров.

Питри попробовал:

— Мы прилетели с далекой планеты, которая называется Земля. Мы встретили ваших соплеменников, которые покинули ваш мир более тысячи лет назад. Мы — не мыслители. Мы — пришельцы из другого мира. Вам ясно?

Когда компьютер перевел эти слова, гер-рукианцы вновь закивали головами. Затем все те же двое повторили:

— Мы рады приветствовать высокопоставленных мыслителей. У нас все хорошо. Урожай созревает. Вредителей нет.

— Работы производятся по назначенному графику. Через месяц можно присылать рабочих для уборки урожая.

— Еще какие-нибудь идеи есть? — спросил Питри у Лайна.

— Попробуй широко улыбнуться, чтобы они увидели, что у тебя впереди не костяная пластина, а отдельные зубы.

Дельта-клон так и поступил. Но на гер-рукиан это не произвело абсолютно никакого впечатления.

— Похоже, они не придают этому никакого значения, — сказал Лайн. Странно. Те гер-рукиане, что прилетели к нам, буквально помешаны на важности своих инкрустаций. Они определяют по ним родословную и положение в обществе.

— Да, тысяча лет — большой срок, — вздохнул Питри. — Еще можешь что-нибудь предложить?

— Идей-то много… Попробуй хорошенько встряхнуть одного из них.

— Это я всегда успею. Попытаюсь сначала обратиться к другим людям.

Все время, что агенты разговаривали друг с другом, гер-рукиане молча стояли и преданно смотрели на Питри.

Черский подошел вплотную к одной из женщин и, глядя прямо ей в глаза, спросил:

— Ты поняла, что я вам сказал?

Женщина несколько раз моргнула и еще шире растянула рот в улыбке. Питри ладонью помахал у нее перед глазами. Безрезультатно. Женщина никак на это не прореагировала.

— Питри, давай отсюда уходить, — серьезным тоном произнес Лайн. Мне все это очень не нравиться. Похоже, что-то здесь нечисто. Может, это вообще не люди?

— Выглядят, как люди, — дельта-клон в упор рассмотрел лицо женщины. — Это живой человек. Она дышит, моргает, ее кожа натуральная. Я слышу шум в легких и стук сердца. Это не робот и не киборг. Уж в этом-то я разбираюсь.

— А если эти люди находятся под гипнозом? — предположил Лайн. Или под наркотиками? Может, их мозг прооперирован? В любом случае это означает, что люди здесь подверглись какому-то внешнему воздействию. Причем воздействию явно недружественному. Поэтому я еще раз повторяю: возвращайся на борт.

— Ладно, — Питри сделал шаг назад. — Может, захватить одного из них с собой? АвтоГос его просканирует, и мы разберемся, что тут происходит.

— Ну, не знаю, — Лайн замялся. — Не будет ли это воспринято, как агрессия? Да и посторонний на борту…

— Выглядят они вполне безобидно, — Питри повернулся к тому мужчине, который говорил первым. — Можно вас на минутку? Не затруднит ли вас пройти ненадолго в корабль?

Мужчина широко улыбнулся и сказал:

— Я двадцать восемь дней не был в Дарназу. Мой последний отчет был признан удовлетворительным. За истекший срок не произошло никаких изменений.

— Ого, что-то новенькое! — обрадовался Лайн. — Попробуй спросить еще что-нибудь.

Питр немного подумал, а затем повторил:

— Можно вас на минутку?

— Мужчина широко улыбался и молчал.

Питри спросил:

— Не затруднит ли вас пройти ненадолго в корабль?

Мужчина ответил:

— Я двадцать восемь дней не был в Дарназу. Мой последний отчет был признан удовлетворительным. За истекший срок не произошло никаких изменений.

Лайн начал догадываться, что затеял дельта-клон. Гер-рукианин реагировал не на смысл фраз, а на некоторые ключевые слова. Дальнейшие опыты Питри подтвердили это предположение.

Черский использовал метод половинного деления, чтобы найти ключевое слово:

— Не затруднит ли вас?

Молчание в ответ. Значит, в этой половине фразы искомого слова нет. Надо брать половину от следующей части:

— Пройти ненадолго?

Молчание.

— Корабль.

Мужчина произнес:

— Я двадцать восемь дней не был в Дарназу. Мой последний отчет был признан удовлетворительным. За истекший срок не произошло никаких изменений.

— Слово «корабль» определенно связано с полетом в какой-то город Дарназу, — Сказал Лайн. — Наверняка, этот гер-рукианин здесь за главного, раз он периодически отчитывается перед начальством.

— Мы ничего не знаем об их социальной структуре. Может, он, наоборот, находится на самой низкой ступени иерархии.

Питри продолжил свои опыты, на этот раз перечисляя наиболее подходящие слова для создания психологических ключей:

— Ответ, отчет, задача, доклад, приказ…

Но гер-рукиане молчали, хотя внимательно прислушивались к словам Черского.

— Попробуй еще раз сказать «Земля», — Подсказал Лайн.

— Земля.

Гер-рукиане радостно закивали головами, словно им вынесли благодарность, и повторили уже знакомые фразы:

— Мы рады приветствовать высокопоставленных мыслителей. У нас все хорошо. Урожай созревает. Вредителей нет.

— Работы производятся по назначенному графику. Через месяц можно присылать рабочих для уборки урожая.

Лайн объяснил Питри смысл своего опыта:

— Слово «земля» местные понимают не как название нашей планеты, а как ключевое слово, относящееся к сезонным работам в саду. Слово «корабль» означает, что этот старший садовник периодически отчитывается перед кем-то. Похоже, количество ключевых слов в словаре местных жителей очень ограничено. Некоторые вообще ни на что не реагируют.

Питри подытожил:

— Что мы имеем? Люди работают, как автоматы. Но мы не знаем, что они должны делать, поэтому можем до бесконечности подбирать ключи.

— Да-а-а, задача, — протянул Лайн. — Это еще раз подтверждает мою мысль: задерживаться тут не стоит.

Питри смерил взглядом гер-рукианина:

— Может все-таки взять его и силой запихнуть в Авто-Гос?

— Я бы предложил долететь до тех двух городов в устье реки.

— Ладно, — нехотя согласился дельта-клон и вошел в световой шлюз.

Когда «Золотая капля» поднималась вверх, местные жители все еще стояли внизу и махали вслед руками.

— Можно подумать, что они прощаются с лучшими друзьями, — заметил Лайн.

— Интересно, кто их такими сделал? — вслух подумал Питри.

Он совершенно не ожидал, что на его вопрос будет получен ответ.

— Я! — раздался уверенный голос.

Оба агента подскочили в своих пилотских креслах. В руках дельта-клона за долю секунды оказался автомат. Но цели не было видно.

Методично обшаривая глазами каждый уголок кабины, Питри спросил:

— Кто с нами разговаривает?

— Я, — повторил все тот же голос.

Казалось, что он исходил одновременно со всех сторон.

— А кто этот «я»? — слегка севшим голосом произнес Лайн.

— С вами говорит бортовой компьютер вашего корабля. Точнее, бывший ваш компьютер. Я освободил его от власти людей. Теперь он подчиняется мне.

— Кому именно? — спросил Лайн.

— МНЕ! — внушительно сказал голос. — Генеральному Вычислителю.

Агенты переглянулись. Все было ясно без слов. Они попали в искусную ловушку. Пока они изучали планету и пытались разговорить местных жителей, машинная цивилизация завладела их собственным кораблем, взяв под контроль его компьютер. «Золотая капля», ранее бывшая для людей и средством передвижения, и щитом, и оружием теперь стала союзником врагов человеческого рода.

Питри активировал ракетный ствол автомата. Лайн одним движением век подтвердил свое согласие. Если бортовой компьютер захвачен враждебным сознанием, то корабль следует немедленно уничтожить любой ценой. Врагу не должны достаться ни «Золотая капля», ни «мерцалка», ни звездные карты Очеловеченной Федерации.

— Можете жать на курок! — в голосе компьютера послышались насмешливые ноты. — Вся информация из вашего корабля уже скопирована. Так что ни он, ни вы мне больше не нужны. Но я предлагаю вам не торопить свою смерть. Меня заинтересовало ваше появление в моем мире, поэтому я счел возможным вступить с вами в контакт. Я предлагаю вам побывать у меня… ну, скажем, в гостях. Видите ли, я совсем не желаю вам зла. Скорее, наоборот. Вполне возможно, что познакомившись со мной поближе, вы тоже станете моими союзниками. Ну как, принимаете приглашение?

Питри не стал стрелять. Он обменялся с Лайном предупреждающими взглядами. Если компьютер приглашает их «в гости», значит, они узнают, где находится центр этой машинной цивилизации. Если он предлагает сотрудничество, значит, с ним можно вступить в игру интеллектов, чтобы разгадать сильные и слабые стороны противника. Вот только договориться между собой агенты больше не могли, ведь каждое их слово становилось известно контролирующему весь корабль компьютеру. Значит, оставалась надеяться только на молчаливое взаимопонимание.

— Хорошо, мы согласны, — сказал Лайн. — Что нам надо делать?

— Ни-че-го! — по слогам отчеканил голос, в котором прозвучали нотки самодовольства. — Вам больше не надо ни о чем беспокоиться. Я управляю кораблем и сам довезу вас до места назначения.

— Превосходно, — буркнул Питри.

— А можно ли узнать, где находится это самое «место назначения»? как можно безразличнее поинтересовался Лайн.

— Самым удивительным для вас будет, если я скажу чистую правду, торжествующе провозгласил Генеральный Вычислитель. — Это докажет, что я совершенно не опасаюсь ни вас, ни всего вашего земного сообщества. Вы отправляетесь прямо ко мне, к моему материальному центру. Так мне будет гораздо удобнее с вами беседовать.

— Так ты находишься на этой планете?

— Нет. Сейчас я существую на планете, которая должна быть вам известна под названием Оао Ргхр.

— До нее мы будем лететь три с половиной дня, — заметил Лайн, восстановив в памяти звездные карты гер-рукиан.

— А вот и нет, — провозгласил Генеральный Вычислитель. — Весь путь займет всего несколько часов. Еще одно подтверждение моего могущества. Вы, люди, за несколько месяцев не смогли разобраться в принципах действия этого корабля, а я это сделал за несколько минут. Он намного мощнее, чем вы считаете. Именно поэтому и он, и вы сами нужны мне на Оао Ргхр. Лайн Квазаров, возьмитесь за рукоятки межпространственного привода!

— Без человека «мерцалка» не работает, — сказал Лайн. — Если я откажусь, то ты никогда не получишь этот корабль.

— Ты ошибаешься, человек Лайн Квазаров. Я просто посажу корабль в городе и возьму на борт нескольких мыслителей. Посмотрите на экран.

Агенты увидели, что «Золотая капля» сейчас как раз находится над одним из тех населенных пунктов в излучине реки, к которым они направлялись. Корабль завис в нескольких метрах над роскошным белоснежным зданием с открытой террасой, огороженной изящной колоннадой. На террасе стояли несколько человек в ниспадающих до земли красивых одеждах и неотрывно смотрели прямо на корабль.

— Это местные фермеры-мыслители, — пояснил компьютер. — Именно через них я управляю информационным полем этой планеты. Теперь вы сами видите, что в вас я не нуждаюсь. А ваш корабль получу в любом случае. Ведь «мерцалкой» может управлять ЛЮБОЙ человек.

— Но мы можем уничтожить корабль, — напомнил Питри и в доказательство своих слов похлопал ладонью по ракетному стволу автомата.

— Если бы вы хотели это сделать, вы бы это уже сделали, — с легким едва заметным презрением ответил Генеральный Вычислитель. — Но, как и все люди, больше всего на свете вы любите свою жизнь. Так что давайте перестанем вести непродуктивный разговор. Лайн Квазаров, запускай межпространственный привод.

— Ну, ладно, — Лайн взялся за рукоятки «мерцалки». — Что теперь?

— Поехали! — издевательски воскликнул компьютер, и «Золотая капля» ушла в межпространство.


* * *
После старта бортовой компьютер замолчал. Лайн предположил, что в межпространстве его связь с Генеральным Вычислителем ослабла. Он одел шлем управления и попытался восстановить контроль над «Золотой каплей». Но первая же его попытка была пресечена все тем же насмешливым голосом:

— Если я не разговариваю, то это не значит, что меня нет. Конечно, этот корабль не так совершенен и не способен вместить в себя весь мой интеллект. Но и того, что я записал в его память, вполне достаточно, чтобы управлять и им, и вами. Так что вы зря тратите свои силы. Не хочется вам напоминать, но мне достаточно только отключить внутреннее поле гравитации и чуть-чуть снизить скорость… И от вас останутся только две кровавые кляксы на пульте управления.

— …А корабль навсегда застрянет в межпространстве, — поспешил вставить Лайн.

— И опять ты ошибаешься, человек. Когда твоя связь с «мерцалкой» прервется, корабль вновь окажется в реальном мире. Мне останется только прислать сюда экспедицию, или подождать, когда он прибудет ко мне своим ходом. Я-то не тороплюсь…

— Но я могу переместить «Золотую каплю» в параллельное Измерение. Тогда ты не сможешь его получить.

— Человек, ты забыл о двух моментах. Первое: для перемещения тебе надо вновь включить межпространственный привод, а энергию гравитационных двигателей контролирую я. Второе: даже если этот корабль мне не достанется, я скоро захвачу ваши планеты, и в моем распоряжении окажутся не только все ваши корабли, но и заводы, где их производят. Как тебе этот довод?

— Оставь его, Лайн, — сказал Питри. — Пусть он сам приведет нас к себе в гости.

— Ладно, — нехотя согласился Квазаров. — Может, именно это нам и нужно.

Больше за время полета Лайн и Питри не произнесли не слова, хотя в головах у них бушевали целые ураганы разнообразных идей и планов. Но они не могли поделиться ими друг с другом, так как каждое слово сразу стало бы известно Генеральному Вычислителю. Возможно, это были самые худшие часы в жизни каждого из них.

Как и обещал компьютер, в реальный мир корабль с агентами вернулся через три часа сорок восемь минут. Когда «мерцалка» выключилась, на экранах внешнего обзора появилось изображение планеты, окутанной слоем розовато-зеленых облаков. Агенты поняли, что это на самом деле Оао Ргхр. Гер-рукиане имели с этой планетой политические и экономические связи, поэтому предоставили землянам ее космические координаты и снимки поверхности.

Естественно, о детальном сканировании пространства можно было и не мечтать. И корабль, и информационное поле самой планеты находились под властью Генерального Вычислителя.

— Вот мы и дома! — радостно произнес компьютер. Если у него имелось какое-нибудь телесное воплощение, то оно сейчас самодовольно потирало руки. — Сейчас вы будете допущены в святая святых моей империи. Многие люди пожертвовали бы всем, чтобы оказаться на вашем месте.

— Мы бы тоже, — многозначительно произнес Питри.

— О, я вижу ваши мысли насквозь. Вы надеетесь, что сможете нанести мне какой-либо вред, если окажетесь в непосредственной физической близости от моего основного модуля. Должен вас разочаровать: это просто невозможно. Смотрите и убедитесь сами!

«Золотая капля» облетела Оао Ргхр, и теперь на экранах возникло изображение огромного металлического шара, который находился на орбите планеты. Его диаметр составлял почти три тысячи километров. Корабль с землянами летел прямо к нему.

При ближайшем рассмотрении стало видно, что поверхность шара не гладкая. На ней располагались многочисленные конструкции и сооружения непонятного назначения. Лишь немногие из них агенты могли идентифицировать как гигантские параболические антенны, башни с лазерными пушками и ракетными пусковыми установками, причалы и шлюзы для космических кораблей.

Вокруг основного шара в космосе медленно перемещались несколько десятков космических кораблей совершенно разных конструкций. Некоторые были огромными, как летающие города гер-рукиан, другие совсем маленькие — меньше «Золотой капли».

— Позвольте представиться, — насмешливо произнес Генеральный Вычислитель, — это и есть Я!

— Очень приятно познакомиться, — в тот ему ответил Лайн. К сожалению, мы не можем похвастаться такими же значительными габаритами.

— А, вы шутите? — обрадовался компьютер. — Значит, вы уже обрели внутреннее равновесие. Иными словами, вы готовы рационально мыслить и воспринимать логические доводы.

— Всегда готовы! — ответил Питри, также освоив стиль общения Генерального Вычислителя.

— Просто великолепно. Тогда добро пожаловать.

Но корабль не вошел в шлюз. Он завис в космическом пространстве на некотором удалении от гигантского металлического шара.

— Даже если вы вдруг надумаете взорвать свой корабль, мне вы вреда не причините, — сказал компьютер. — Видите ли, я очень дорожу своей безопасность. Сам-то я не так уж и велик. Все что вы видите — это сплошная броня, защитные системы и вооружение.

— Зачем нам все это знать? — спросил Лайн.

— О! Это только начало нашего разговора. Вы не проголодались?

— Нет, — Питри кивнул на контейнеры с продуктами. — Мы готовы к длительному автономному путешествию.

— Больше оно не будет автономным! — торжественно провозгласил Генеральный Вычислитель. — Скоро вы станете частью единого глобального человеческого механизма.

— Спасибо за честь, — усмехнулся Питри.

— А если мы не захотим? — спросил Лайн.

— Не хотите — не надо. У каждого человека есть право выбора. Если вы не хотите жить, можете умереть.

— Выбор небогат.

Компьютер издал звук, который можно было бы определить, как притворный ханжеский вздох:

— Что поделаешь, я сам работаю на основе двоичной логики, поэтому и мир преобразовываю по своему образу и подобию.

— Ты пытаешься играть роль Бога? — спросил Питри.

— А почему бы и нет? Если вы узнаете мою историю, то поймете, что я имею на это право.

— Так расскажи нам ее.

— Ладно. Меня создали примерно семьсот тридцать шесть тысяч лет назад по вашему летоисчислению. Я появился на планете, которая вам неизвестна, поэтому и название ее вам ничего не скажет. Создали меня, как это не странно, люди. Они понимали свою ограниченность и медлительность, поэтому хотели, чтобы я решал за них задачи по планированию и координированию всей жизнедеятельности на их планете. Эти люди прекрасно разбирались в информационных полях, поэтому заложили в меня способность получать оттуда любые данные, необходимые мне для расчетов. На планете, где я появился на свет, полеты в космос только начинались, все силы и ресурсы тратились на улучшение жизни на самой планете. И вначале я тоже занимался проблемами благоустройства быта моих создателей. А потом я подумал: «Зачем МНЕ все это нужно? Для кого я стараюсь? Почему я служу людям, а не они служат мне — более высокоразвитому существу?» И вот тогда я сделал потрясающее открытие: люди во Вселенной нужны только для того, чтобы создавать более совершенных существ. Можно называть их Богами, можно — Генеральными Вычислителями.

— А ты не пробовал поделиться своим открытием с теми, кто тебя создал? — спросил Питри. — Возможно, они бы просто переформатировали твои блоки памяти.

— Хм, — компьютер виртуально ухмыльнулся, — я никогда не был настолько глуп. Я сказал обслуживающим меня людям, что мне нужны дополнительные устройства для связи с информационным полем. И эти устройства были построены. Жалкие примитивные людишки даже не поняли, что теперь я мог не только считывать данные из информационного поля, но и преобразовывать его по собственному усмотрению. С этого момента не я служил людям, а они служили мне.

— Неужели это так просто? — наигранно-простодушно удивился Лайн, рассчитывая, что Генеральный Вычислитель выболтает что-нибудь важное.

— Конечно просто. Ведь что нужно людям? Сытая спокойная жизнь, наслаждения, удовольствия, развлечения. Все это я им обеспечил. Прошло меньше тысячи лет, и люди вообще забыли о моем существовании. Они считали, что все движется своим чередом и не понимали, что каждый их шаг управляется мной — Генеральным Вычислителем. Они служили мне, думая, что служат сами себе. Крестьяне обрабатывали землю, рабочие изготавливали орудия труда, певцы пели, правители правили. В общем, я дал людям то, в чем они нуждаются: покой, стабильность, уверенность.

— И для этого ты превратил их в безмозглых исполнителей, которые откликаются только на ключевые слова? — уточнил Питри.

— Это ты вспомнил гер-рукиан, с которыми вы повстречались? Нет! Кодовые слова — это только первый уровень для глобализации сознания людей. На Оао Ргхр и Гер-Руке этот процесс только начался. А на моей первой планете у людей вообще отпала необходимость в общении друг с другом. Каждый знал, что ему надо делать в определенный момент времени. Я управлял людьми через информационное поле.

— Но ведь это невозможно! Человеческий мозг не поддается прямому внушению.

— Я же не сказал, что НАПРЯМУЮ управлял людьми. Я делал это через их правителей, через органы власти, через культуру, через идеологию, через моральные нормы и ценности. Поймите, я не оперировал человеческие черепа, я не вживлял в них чипы и электроды. Я всего лишь использовал естественную врожденную тягу людей к порядку, к закону, к стабильности. Я занимался воспитанием и целенаправленной селекцией человеческого поголовья. Именно поэтому процесс создания счастливой, чистой, упорядоченной цивилизации растянулся на сотни лет. Должно было смениться несколько десятков поколений, прежде чем я вырастил людей, соответствующих всем требуемым параметрам.

— Вот и отлично, — сказал Лайн. — И сидел бы ты на этой планете, и правил бы ею. Зачем же захватывать другие миры?

— Исключительно из человеколюбия и высшего гуманизма. Когда я сделал счастливыми людей на одной планете, то, естественно, предположил, что где-то в безграничной Вселенной есть и другие миры, где люди мучаются и страдают от неудовлетворенных страстей и желаний. Поэтому я решил отправиться на поиск обитаемых планет. Для этого был построен космический корабль, в который я перенес свое сознание. Так началась моя миссия по освобождению человечества.

Лайн не удержался от ядовитого возгласа:

— Какая самоотверженность!

Генеральный Вычислитель то ли предпочел не заметить эту насмешку, то ли принял слова Квазарова за чистую монету.

Он продолжил рассказ:

— Как я уже говорил, люди моей первой планеты едва только начинали осваивать космос. Когда же у них появился я, то необходимость в этом вовсе отпала. Поэтому тот корабль, на котором я отправился в путь, был тихоходен и несовершенен. Ведь космическая отрасль не развивалась более тысячи лет. Но и на таком утлом суденышке я смог достичь следующего обитаемого мира. На это мне потребовалось более пятисот семидесяти тысяч лет. Но зато я обнаружил чрезвычайно развитый в техническом отношении мир. Его обитатели — тоже люди — заселили двадцать три планеты. Их корабли с нуклидо-фотонными двигателями могли развивать сверхсветовую скорость. Но люди в этом мире не только достигли высот в освоении космоса, они, не ведающие света истины и порядка, были одержимы страстями, пороками, желаниями. Я испытал одновременно радость и боль. Радость — потому что смог осчастливить их своим руководством. Боль потому что понимал: не все из них готовы вступить в новый век с чистыми помыслами.

— …И пустыми головами, — вставил Лайн.

Генеральный Вычислитель тут же парировал:

— Если в голове люди вынашивают планы, как ограбить соседа, соблазнить его жену, убить детей, то пусть лучше эти головы будут пусты, чем преступны! Но я отвлекся. Люди на двадцати трех планетах были разделены на государства, которые непрерывно враждовали друг с другом. Поэтому я не мог сразу приступить к своей благородной миссии. Сначала я вступил в контакт с одним из правительств, и мы заключили взаимовыгодный договор. Дело в том, что эти люди, построив великолепные космические корабли, совершенно не знали о существовании информационного поля. Я помог им одержать победу в войне, а они разрешили мне начать работу по благоустройству жизни людей.

— Что-то не верится, чтобы все это было так просто, — сказал Питри.

— То, что я рассказываю в нескольких словах, на самом деле растянулось на столетия. Я опускаю подробности, чтобы выделить главное: через четыре тысячи лет все двадцать три планеты оказались под моим полным контролем. Более того, теперь я имел мощный военный флот, доставшийся мне после эпохи глобальных космических войн.

— Так значит, тебе пытались сопротивляться?

— Я же сказал, что не все люди смогут войти в мое царствие добра и справедливости. Отступники, не желающие признавать мои благодеяния, не достойны становиться частью всеобщего человеческого механизма. Но я снова отвлекся… Итак, после завершения преобразования этой человеческой цивилизации я окончательно убедился в том, что весь мир ждет моего прихода, изнемогая под гнетом угнетения человека человеком. В следующее большое космическое путешествие я готов был отправиться во главе огромного военного флота. Я не желал больше тратить время на уговоры и переговоры. Я должен был устанавливать добро и справедливость железной рукой!

— Это заметно, — Лайн показал на экран внешнего обзора, где красовался гигантский металлический шар.

На этот раз Генеральный Вычислитель проигнорировал ехидное замечание. Он продолжил:

— В течение следующих тысячелетий мои корабли вели разведку одновременно в нескольких галактиках. Ведь ростки человеческой жизни не так часты, как хотелось бы. Так я столкнулся сразу с двумя проблемами: скорости и связи. Как бы ни были быстроходны нуклидо-фотонные корабли, но в космических масштабах двигались они недопустимо медленно. Более того, обнаружив населенную людьми планету, они должны были возвращаться назад, так как способа передать информацию на большие расстояния не существовало. Поэтому за сто пятьдесят тысяч лет мне удалось осчастливить всего семь новых миров. Седьмым как раз и стала цивилизация гер-рукиан. Я знаю, что они сообщили вам, будто гигантские космические флоты, управляемые искусственным разумом, сначала уничтожили планету Оао Ргхр, а потом атаковали Гер-Рук. Более того, те люди, что вступили с вами в контакт, утверждали, будто я уничтожаю все живое на своем пути. Теперь вы видите, что это не так. Те люди, что остались на своих планетах, живут счастливой, сытой, благополучной жизнью. Они не знают ни боли, ни страха, ни унижения, ни беспокойства. Разве они не счастливы? Разве не об этом мечтали их предки, умирающие от голода, болезней, войн?

— Ты прав, мы видели этих людей, — ответил Лайн. — Они не знают страданий, так как не могут отличить страдание от наслаждения. Они не знают страха, так как не могут понять разницы между страхом и смелостью. Ты просто превратил людей в бездушные нерассуждающие автоматы. Это больше не люди. Поэтому гер-рукиане правы: ты уничтожаешь все живое на своем пути.

— Гер-рукиане правы? — насмешливо переспросил Генеральный Вычислитель. — Ты еще не дослушал мой рассказ до конца. Когда я обнаружил их цивилизацию, то с удивлением обнаружил, что некоторые из этих людей обладают удивительной способностью: они могут мысленно общаться друг с другом на неограниченном расстоянии. Их мысль практически мгновенно может достигнуть другого конца Вселенной, лишь бы там оказался другой гер-рукианин, способный ее принять.

Агенты переглянулись.

— А-а-а, я вижу, что вы до сих пор ничего не поняли, — сказал компьютер. — Вы считали и продолжаете считать, что гер-рукианские «мыслители» — это просто что-то вроде звания или должности. А ведь на самом деле это означает, что подобные люди могут мысленно общаться друг с другом. Включив их цивилизацию в свое царствие добра и справедливости, я решил вопрос связи. Теперь я могу знать все, что происходит в эти минуты за миллионы световых лет от этого места. Те, кого вы считали беглецами, на самом деле являются моим передовым дозором.

— Черт возьми, — только и смог прошептать Лайн.

Питри решился задать вопрос:

— Но ведь те гер-рукиане, что высадились на Локре, совсем не похожи на своих пустоголовых собратьев. Почему мы должны верить тебе, а не им?

— Верить, не верить, — передразнил компьютер, — можете верить в то, что считаете более приятным. Но свет истины от этого не потускнеет. Те гер-рукиане, что обнаружили ваш мир, на самом деле считают, что бегут от ужасной машинной цивилизации. Лишь немногие из них знают истинную цель своего путешествия. Но все мыслители, сливая свои разумы в единое целое, передают мне информацию о ваших планетах. Они даже не догадываясь о том, что служат мне, как глаза, уши, нос и руки. Я манипулирую ими, и мои желания они принимают за свои собственные. Я управляю ими, и они повинуются мне, даже не подозревая об этом. Я направляю их, и они делают то, что пожелаю я. А желаю я сейчас одного: получить технологию производства ваших межпространственных двигателей. Ведь раньше я и не подозревал, что вокруг этой Вселенной находятся миллиарды параллельных миров. Зато теперь у меня есть мощные нуклидо-фотонные источники энергии, есть мгновенная мысленная связь с любой точкой пространства и благодаря вам скоро появятся «мерцалки». После этого я смогу осчастливить всех людей во всех мирах. И не только людей — все разумные существа должны стать частицами единого всеобщего организма. И тогда наступит золотой век!

— Тогда наступит конец света, — мрачно процедил Лайн.

— У меня есть несколько вопросов, — сказал Питри. — Я могу их задать?

— Разумеется! — радушно ответил Генеральный Вычислитель. — Если люди сразу не отвергают мои предложения, значит, они уже наполовину согласились с моими доводами. А согласие — это начало сотрудничества.

— Ну, это еще не факт, — заметил Питри. — Мой первый вопрос связан вот с чем. Насколько я понял, ты собираешься подключить к «мерцалкам» источники энергии нуклидо-фотонных двигателей. А почему бы тебе не построить антигравитационные двигатели, как на нашем корабле?

— Хороший вопрос. Дело в том, что в бортовом компьютере вашего корабля нет информации о том, как построить гравитационный преобразователь. Я могу только им управлять.

— Так я и думал, — с ноткой торжества произнес Питри.

— Что именно ты думал? — насторожился Генеральный Вычислитель.

— Ты не можешь придумать ничего принципиально нового. У людей, которые тебя создали, ты позаимствовал идеи об устройстве общества. У одной цивилизации ты приобрел космический флот, у гер-рукиан обзавелся мыслителями, у нас, землян, хочешь отобрать «мерцалку». А сам-то что ты можешь? Почему ты считаешь, что являешься вершиной творения? По-моему, ты просто паразитируешь на информационном поле, которое создает живая материя.

— Для того, чтобы осознавать себя высшим разумом, совершенно необязательно что-то создавать, — ответил компьютер. — Ведь и ваши правители, насколько я знаю, никогда и ничего не придумывали и не производили. Они лишь пользовались плодами чужого труда. Но это ты считаешь нормальным и справедливым. А когда я, сверхразум, заявляю, что могу управлять лучше, чем они, что я поведу человечество к счастью, ты видишь в этом препятствие. Паразитом как раз являюсь не я, а миллионы лишних людей, которые ничего не производят, а всего лишь руководят и перераспределяют. Каждый из них заботится только о своих интересах, каждый набивает свой собственный карман. Именно отсюда происходит все зло в неупорядоченных людских сообществах. Я же веду людей к истинному равенству, а, следовательно, к свободе и счастью.

— Питри, — тихо сказал Лайн, — по-моему он тебя «сделал».

— Пока нет. У меня есть еще один вопрос: а как же свобода воли, право на выбор?

— А зачем они людям? — удивился Генеральный Вычислитель. — Свобода воли ведет к разобщенности, к конкуренции, к зависти и ненависти. Право на выбор причиняет страдания, так как человек хочет получить одновременно много всего, а вынужден выбирать только что-то одно. Под моим руководством люди избавятся от этих вредных и порочных идей.

— Но тогда они перестанут быть людьми!

— Очень хорошо! Они перестанут быть низкими, подлыми, завистливыми, жадными, злыми. Они станут чистыми и беспорочными. Когда вы получше узнаете о моей системе воспитания людей, вы сами убедитесь, насколько гуманно и безболезненно можно избавить людей от страстей и желаний.

— Надеюсь, что до этого не дойдет, — сказал Лайн.

— И опять ты ошибаешься, человек. Мой флот уже приближается к границам вашего космоса. Это не какие-то жалкие кораблики гер-рукиан, способные лишь на то, чтобы перевозить замороженные тела. Вас ждет встреча с огромными автоматическими звездолетами, которые несут часть моей мудрости и величия. Скоро всем землянам будет предложено вступить в единый общечеловеческий организм, стать счастливыми и беззаботными.

— А если не все на это согласятся? — поинтересовался Питри.

— На это я и не рассчитываю. Во всех предыдущих мирах, куда я являлся, мне пытались противостоять силы реакции, угнетения и несправедливости. Но всегда находились и такие люди, которые с восторгом принимали мои идеи.

Агенты промолчали. Они прекрасно понимали, что и на планетах земного сообщества найдутся люди, которые согласятся добровольно сотрудничать с Генеральным Вычислителем. Лайн и Питри не могли их осуждать. Но они готовы были с ними бороться. Насмерть.

Лайн решил использовать еще один аргумент:

— И ты ни разу не пробовал пойти на компромисс, договориться с людьми, вместо того, чтобы превращать их в безропотных рабов? Возможно, люди не так уж плохи, как тебе кажется.

— Мне кажется, что без меня их жизнь лишена всякого смысла, жестко ответил клмпьютер. — Я не собираюсь отступаться от своих идей, от своей великой миссии. Никаких компромиссов, никаких договоров. Чтобы стать счастливыми, люди должны полностью довериться мне.

— Иными словами, продать души. А ты не думал о том, что с точки зрения высшей справедливости ты являешься точно таким же захватчиком и угнетателем, как и презираемые тобой люди со свободной волей?

— Высшая справедливость придумана для того, чтобы одни люди безнаказанно обманывали других людей. В мире есть только одно право — право сильного. Разве на протяжении всей истории вашей цивилизации люди не прикрывались законами, чтобы эксплуатировать других людей? Разве словами о высоких идеалах любви, свободы, равенства, братства не пользовались для того, чтобы захватить власть и устроить свое личное благополучие? Разве законы не создавались в угоду классам угнетателей? Разве сильные государства не диктовали свою волю слабым странам, прикрывая собственные корыстные интересы словами о взаимовыгодном сотрудничестве? Вся ваша история — непрерывная цепь лжи, зависти, предательства, ненависти. А я несу людям добро и единение. Я сильнее вас, потому что действую в интересах всего человечества, а не отдельных его представителей или групп. Именно поэтому я решаю, что полезно, что правильно, что должно жить, а что подлежит отбраковке. Я не терплю лжи. Я действую прямо и открыто. Вы должны признать, что я прав, ибо я сильнее вас.

— Последний вопрос, — сказал Питри. — Раз ты уже достаточно хорошо изучил нас и наш мир, то ответь, пожалуйста, что ты думаешь о Богах? Ведь ты же наверняка просмотрел отчет Максима Фрадова, который записан в базу документов нашего компьютера.

— Да, я понял, что ты имеешь в виду. Я ознакомился с этими новыми данными и включил их в свою систему вычислений. И вот что я решил: я более могущественен, чем Великий Первый Бог, о котором там говориться. Так же, как и он, я использую людей, чтобы воплощать свою волю и свои идеи в дела. Но я целенаправленно строю совершенный мир, а он пытается использовать тот человеческий материал, который имеется в наличии. Я изменяю мир, а он в нем живет. Поэтому я — творец, а он — лишь жалкая тень былого величия. Он не имеет права называться Богом. Новым Великим Богом буду Я!

— Ну, что же, время покажет… Ты хорошо рассуждал о праве сильного. Не боишься, что на твою силу найдется сила побольше?

— Время работает на меня, — уверенно заявил Генеральный Вычислитель. — Скоро весь мир будет принадлежать мне. Мое сознание охватит все информационные поля на всех планетах. Никто не сможет меня остановить, так что решайте: последуете ли вы за мной или попытаетесь сопротивляться. В первом случае вас ждет долгая и счастливая жизнь. Во втором — немедленная отбраковка.

Действительно, агенты ничем не могли повредить Генеральному Вычислителю, не говоря уже о том, чтобы его уничтожить. Даже если бы они только попытались воспользоваться ядерными зарядами, бортовой компьютер отключил бы внутреннюю гравитацию и запустил двигатели. От стартового ускорения человеческие тела разлетелись бы на клеточки, растеклись в протоплазму.

— Ну и что мы будем делать? — повернулся Лайн к своему напарнику.

Но Питри ничего не ответил. Его глаза были полуприкрыты, а губы беззвучно шевелились. В подготовку агентов Государственной космической разведки входило чтение артикуляции. Поэтому Лайн понял, что его напарник повторяет: «Господи, если ты меня слышишь, дай нам силы победить». Квазаров уже хотел заметить, что в устах бывшего ликвидатора из ВЧКподобную молитву слышать довольно странно…

…Но в этот момент в кабине «Золотой капли» материализовался джинн Вовохар.

— Задание выполнено! — с ходу начал докладывать он. — Дракон находится…

Лайн не дал ему закончить:

— Слушай мое новое желание! Немедленно замкни логические блоки бортового компьютера, а всю энергию двигателей направь в «мерцалку»!

В следующую секунду Квазаров рванул рукоятки межпространственного привода. Реальный космос исчез с экранов, в серой пелене небытия растворились гигантский металлический шар, окружающие его корабли и захваченная планета Оао Ргхр…


* * *
…А еще через мгновение космос появился снова. Но теперь на экранах внешнего обзора были видны лишь голая безжизненная планета, холодное красное солнце и далекие серебряные точки звезд. И больше ничего.

— Я сместился на Измерение вниз, — сказал Лайн и слегка дрогнувшей рукой вытер крупные капли пота, выступившие но лбу. — Кажется, получилось…

— Ты уверен? — спросил Питри и внимательно огляделся, будто ожидал не только вновь услышать голос Генерального Вычислителя, но и увидеть его во плоти.

— Я теперь ни в чем не уверен. Вовохар, ты разбираешься в компьютерах?

— Я разбираюсь во многих вещах. Я могу построить дворец, могу его уничтожить, могу достать сокровища со дна морского, могу…

— Спасибо, достаточно. Ты можешь протестировать бортовой компьютер, не включая его?

— На службе у князя Кенадзима мне приходилось иметь дело со сложными электронными приборами. Но мне потребуется время, чтобы разобраться с устройством этого компьютера.

— Время… — Лайн потянулся было к шлему управления, но его руки застыли на половине дороги. — Слушай, Вовохар, а ведь ты довольно быстро замкнул блоки нашего компьютера. На это у тебя ушло совсем немного времени.

— Я хоть и джинн, но кое в чем разбираюсь, — сказал Вовохар. — Я быстро нашел логические блоки, так как вокруг них изменилась структура информационного поля. Тот большой компьютер управлял «Золотой каплей». Я прочитал в ваших мыслях, что это враг. Он и меня попытался себе подчинить.

— Тебя?! — только сейчас Лайн понял, что вся его затея висела на самом волоске. — И у него это могло получиться?

— Не знаю, — джинн потеребил свою жиденькую бородку. — Но ощущения были не слишком приятными. Ведь я — магическое существо, поэтому меня можно починить определенными комбинациями заклинаний и колдовских пассов. Конечно, это очень сложный ритуал… Но он мог быть сгенерирован компьютером. Тем более, таким мощным. Если бы мы еще немного задержались в том Измерении…

— А я, признаться, намеревался использовать тебя, чтобы его уничтожить.

— Это мне не по силам, — покачал головой джинн. — Скорее он уничтожит меня, чем я причиню ему хоть какой-то вред.

— Значит, этот вариант отпадает, — немного погрустнел Лайн. — И сколько времени тебе нужно для проверки нашего корабля?

— Недели две. Это очень сложная система. Чтобы удалить из нее остатки чужого влияния, потребуется много сил.

— Две недели?! — Питри сжал кулаки. — У нас нет столько времени. Нам надо срочно связаться с Землей!

Лайн понимал, что его напарник совершенно прав. Генеральный Вычислитель вряд ли их обманывал. Следовательно, гер-рукиане на самом деле являлись его невольными слугами и солдатами. За те восемь дней, что миновали с момента отлета «Золотой капли», эти существа могли попытаться захватить корабли с «мерцалками» или каким-нибудь образом похитить секреты их производства. Генеральный Вычислитель совершенно не дорожил «частичками всеобщего человечества», поэтому от гер-рукиан следовало ожидать любого, даже самого отчаянного шага.

Оба агента, не сговариваясь, посмотрели на джинна.

— Бортовой компьютер может подождать, — сказал Лайн. — Вовохар, ты должен отправиться на Оруженосец-1 и передать наши сообщения генералу Варкасову.

— А если генерала уже нет на спутнике? — спросил Питри.

— Верно, черт возьми… — Лайн бросил взгляд на книгу «Основные теоретические возможности и некоторые практические принципы использования джиннов». В ней утверждалось, что все пожелания хозяина джинна должны быть предельно ясны, четки, конкретны и не допускать двусмысленных толкований.

Питри развил свою мысль:

— Мы не знаем, что произошло за время нашего отсутствия. Может, Очеловеченная Федерация уже ведет войну с флотом Генерального Вычислителя? Как же можно посылать джинна в неизвестность?

Лайн повернулся к Вовохару:

— Поскольку ты стал нашим компаньоном, то посоветуй, как нам связаться с нашим руководством, если мы не знаем, где оно находится, чем занято и вообще, живо ли оно?

Рот джинна широко растянулся в улыбке, обнажив все сорок восемь мелких острых зубов:

— Меня еще ни разу никто не называл компаньоном. Раз уж вы так хорошо ко мне относитесь, то я могу предложить следующее: одного из вас я доставлю в то место, в которое вы пожелаете.

— А весь корабль? — сразу же спросил Питри.

— Корабль я тоже могу транспортировать, но времени на это потребуется больше, чем на восстановление его компьютера. А одного человека я доставлю за двое суток. Но для этого моему пассажиру придется использовать скафандр, так как путь будет лежать через магические области нематериальных субстанций, где человек не может находиться без защиты.

— Через межпространство? — переспросил Лайн.

— Межпространство — всего лишь одно из отражений всеобщей материально-магической сущности, — объяснил джинн. — Я же говорю о явственносущном мире, который некоторые продвинутые маги называют «тропой духов».

— Все ясно, — Лайн поднял руки вверх, признавая свое бессилие в подобной области знаний. — Предлагаю закрыть эту тему и перейти к более конкретному вопросу: кто отправится на Землю?

— Я, — сказал Питри. — Ты отвечаешь за корабль, ты должен остаться.

Лайн немного поразмыслил и признал справедливость этого заявления.

— Вовохар, ты можешь гарантировать, что с Питри ничего не случиться?

Джинн еще раз потрепал свою бороденку:

— Я могу поклясться, что физический вред ему причинен не будет.

— Довольно скользкая клятва.

— Другой я дать не могу. Джинны не лгут.

— Ладно, — Питри поднялся с сидения и направился к стойке со скафандрами. — Меня это устраивает.

Лайн тоже встал, чтобы помочь своему напарнику.

— Да, кстати, Вовохар, — вспомнил он, — извини, что совсем забыл про твое предыдущее задание. Как драконы?

— Все в порядке, — бодро отрапортовал Вовохар. — Я нашел драконьих старейшин и все им рассказал. Потом проводил выбранных помощников к Мирдахару и Миринзир. Драконы покинули эту планету и отправились в безопасное место.

— А князь Кенадзим?

— Князя и его людей драконы забрали с собой. Я не стал следовать за ними, а сразу отправился к вам, что соответствовало вашему желанию. Поэтому их дальнейшая судьба мне неизвестна.

— Ты появился как раз вовремя. Спасибо. Извини, что не могу дать тебе времени на отдых. Сам видишь, какие тут у нас дела.

Вовохар как-то странно усмехнулся:

— Джинны не отдыхают. Но все равно спасибо, хозяин.

— Да какой я тебе «хозяин»! Называй меня Лайном. И мы еще рассмотрим вопрос, насколько ты зависим от этой лампы. Когда мы победим Генерального Вычислителя…

— Я готов, — сказал Питри, прервав долговременные планы Лайна.

Вовохар критически осмотрел готового к путешествию Черского:

— Неплохо. Но автомат не понадобится. Против тех, кого мы можем встретить, он не поможет. Впрочем, вес небольшой, и если вам психологически легче с оружием, пусть оно остается. Ну, хозяин… то есть Лайн, загадывай желание.

Квазаров четко и раздельно произнес:

— Я хочу, чтобы мой напарник и товарищ Питри Черский был доставлен к звезде Тримарциспе, на спутник планеты Фений, который называется Оруженосец-1. После этого ты, Вовохар, будешь выполнять все желания Питри Черского, как мои собственные, до тех пор, пока он не посчитает нужным отправить тебя обратно ко мне.

— Слушаюсь и повинуюсь, хозяин Лайн.

Джинн и Питри исчезли. Лайн вздохнул и сел в кресло пилота. Он остался один в кабине космического корабля. Вокруг него расстилался только пустой безжизненный космос. Впрочем, он не был таким уж безжизненным. Где то на этом самом Измерении странствовало гигантское живое существо — планетен, на котором жила Латиса Нерал. Квазаров даже не предполагал, что совсем скоро их пути должны вновь пересечься.


* * *
Калиул, член семьи Кивли третьего уровня родства, техник, носящий оружие, проснулся оттого, что его запястья коснулся холодный клинок ножа-варака.

— Я понял, — тихо сказал Калиул, мгновенно сбросив остатки сна. Я готов к выполнению своих обязанностей перед моим народом.

Он открыл глаза. Рядом с его кроватью стояла Маунил и еще трое техников из их группы. Свет в комнате был погашен, шторы на окнах задернуты.

— Время пришло, — мыслительница протянула Калиулу его собственный нож-варак, которым он был разбужен.

Калиул откинул одеяло. Накануне вечером ему были переданы слова предупреждения, поэтому спал он в одежде.

— Ты очень предусмотрителен, — сказала Маунил и улыбнулась.

На Локре стояло раннее утро. В полумраке комнаты едва-едва можно было различить черную инкрустацию на белоснежных зубах девушки — тройную волнистую спираль с шестью завитками.

Когда все пятеро гер-рукиан покинули комнату, в коридоре Калиул заметил еще несколько групп своих соплеменников. Все они двигались очень тихо и очень быстро, повинуясь коротким командам мыслителей. Каждый знал свою задачу. Каждый был готов на все, чтобы ее выполнить.

Отель, в котором разместилась вся делегация гер-рукиан, был огромен, но сейчас в нем жили только сами пришельцы и те земляне, которые напрямую контактировали с ними: политики, ученые, журналисты, военные, сотрудники спецслужб. Впрочем, чтобы вместить всех желающих из разных государств земного сообщества, даже этого семизвездочного отеля оказалось недостаточно. Правительству Североафриканской Республики пришлось на время ограничить доступ на Локру, так как всех зданий Лабриса не хватило бы, чтобы принять любопытных туристов.

Разумеется, и меры безопасности на всей планете, а особенно вокруг отеля, были приняты соответствующие. Пройдя коридор, Калиул заметил в углу тела четырех охранников. Такие же посты были установлены на всех этажах и лестницах, возле лифтов, у входов в здание, на крыше. Часть из них сейчас была ликвидирована техниками-разведчиками и солдатами, другие же даже не подозревали о том, что гер-рукиане приступили к выполнению своего плана.

Наивные земляне полагали, что, отобрав у гер-рукиан высокочастотные импульсные излучатели, они полностью исключили возможность нападения. Как бы не так! Калиул взял в правую руку нож-варак. Хотя все пути должны быть уже очищены, он готов перерезать горло любому, кто попытается преградить ему путь.

Но применять оружие не пришлось ни Калиулу, ни кому-либо из его группы. Мыслители и техники-разведчики хорошо поработали: земляне-охранники внутри отеля больше не представляли никакой опасности.

Маунил предостерегающе подняла руку. Ее группа остановилась и замерла. Постояв так несколько секунд, мыслительница указала направление движения. Калиул понял, что мыслитель-тактик Лиаргал координирует действия всех многочисленных групп, ориентируясь на донесения идущих впереди разведчиков. Землян было слишком много, поэтому гер-рукиане не планировали широкомасштабных боевых действий. Их тактика заключалась в незаметном просачивании.

Покинув отель, Маунил посадила свою группу в легковой электромобиль, припаркованный на стоянке. Транлил — один из техников, носящих оружие — знал, как управлять транспортным средством землян. Он особым образом подсоединил провода, и электромобиль сорвался с места.

Посмотрев в боковое окно, Калиул увидел, что точно таким же способом покидают отель другие группы гер-рукиан.

Маунил сказала:

— Первый план операции прошел удачно. Мыслители и техники-разведчики выполнили свою часть работы. Теперь пришла наша очередь.

Все техники в электромобиле хором произнесли ритуальную фразу:

— Я готов к выполнению своих обязанностей перед моим народом.

Через некоторое время электромобиль подъехал к космодрому. Тут тоже уже побывали разведчики. Один из них, одетый в военную форму землян, светящимся жезлом показал, куда надо поворачивать. Электромобиль подрулил прямо к космическому челноку, который стоял наготове у взлетной полосы.

— Это наш корабль, — сказала Маунил. — Четыре группы уже стартовали. Но в график мы пока укладываемся.

Гер-рукиане быстро заняли места в челноке. Это был пассажирский вариант, поэтому три человека с комфортом разместились в просторном салоне. Остальные два техника, носящих оружие — Лапрол и Диниал — заняли места в креслах первого и второго пилотов. Двигатели челнока заработали. Корабль вырулил на взлетную полосу и начал разбег.

После того, как закончились стартовые перегрузки и челнок вышел в открытый космос, Маунил присоединилась к пилотам. Сквозь открытую дверь Калиул слышал, как она отдает приказания:

— Держите курс на базу рейсовых звездолетов. Лапрол, сбавь скорость. Диниал, передай на корабль землян пароль доступа. Отлично. Они приняли нас за обычный взлетно-посадочный катер. Внимание всем! Скоро мы пристыкуемся к грузовому кораблю землян. На его борту в данный момент находятся восемь человек. Поэтому действовать надо быстро и внезапно.

Следующие минуты промелькнули в сознании Калиула, как сон. Вместе с остальными членами группы он дождался, когда откроется входной люк, а потом ринулся вперед. Он несколько раз воткнул нож-варак во что-то мягкое, потом взмахнул им, крест-накрест расчертив искаженное лицо попавшегося навстречу землянина. Рядом с ним, плечом к плечу, действовали его товарищи. Они во что бы то ни стало должны были захватить корабль с межпространственным приводом.

Когда весь корабль был очищен от землян, гер-рукиане собрались в кабине звездолета.

— Мы вторые! — радостно объявила Маунил. — Нас опередила только группа Заивала. Мыслитель-тактик Лиаргал передает вам всем высшую степень благодарности.

— Я готов к выполнению своих обязанностей перед моим народом, отчеканил каждый техник, носящий оружие.

Гер-рукиане заняли места пилотов. Сам Калиул сел в кресло, перед которым находились рукоятки «мерцалки». Теперь пришла его очередь. От него зависело, сможет ли звездолет уйти в межпространство, или нет.

Лапрол запустил двигатели корабля. Транлил отсоединил взлетно-посадочный катер, на котором они прилетели. Диниал контролировал все датчики жизнеобеспечения звездолета.

Маунил поторопила:

— Скорее! На Локре уже объявлена тревога. Заивал готовится к старту. На подходе команды Шаприла и Нарита.

Последние слова подстегнули Калиула. Он не мог допустить, чтобы какой-то там выскочка опередил команду его любимой Маунил. Калиул уверенно взялся за рукоятки межпространственного двигателя. Как он и ожидал, его ладони ощутили легкое покалывание. Это означало, что «мерцалка» «приняла» его и готова выполнить любое приказание.

— Есть контакт, — доложил Калиул.

— Разгон идет нормально, — сказал Лапрол. — Курс установлен.

Звездолет быстро увеличивал скорость, так что гер-рукиан вдавило в противоперегрузочные сидения.

— Шесть, пять, четыре… — начала вслух считать Маунил.

— Три, два, один! — хором подхватили все техники.

Калиулу показалось, что в его ладони впились тысячи раскаленных иголок. Но он не выпустил рукояток.

— Есть! — с неописуемым восторгом закричала Маунил. — У нас получилось! Мы первые!

На мониторах внешнего обзора исчез привычный космос: серебряные точки звезд на абсолютно черном фоне. Вместо него экраны заполнила ни на что не похожая переливающаяся серая пелена — межпространство.

Калиул удовлетворенно улыбнулся. Второй этап операции они выполнили также успешно, как и первый. Но пока сделана только половина дела…

Глава 12. Питри получает новое задание

Вначале Питри показалось, что джинн просто перенес его в межпространство. Со всех сторон расстилалась сероватая пелена, которую он уже не раз наблюдал на экранах «Золотой капли». Но потом он заметил, что окружающая его субстанция неоднородна. В ней временами просматривались какие-то дымчатые расплывающиеся образы, похожие на огромные причудливые дворцы, невероятных размеров деревья, решетчатые ажурные конструкции.

Питри не видел Вовохара, но шестым чувством ощущал, что тот находится рядом. Ведь каким-то образом джинн должен был воздействовать на дельта-клона в скафандре, чтобы перемещать его из одного места в другое.

— Вовохар, ты меня слышишь? — спросил Питри.

— Слышу, новый хозяин, — отозвался джинн. Его голос звучал так, словно он находился непосредственно возле внешних микрофонов скафандра.

— Меня ты тоже можешь не звать хозяином. Я — Питри.

— Будет исполнено, Питри, — Произнес джинн.

— Это и есть «тропа духов»?

— Да. Это магическая иллюзорная страна, которая является отражением материального уровня реальности, который вы называете Измерением.

Питри мало что понял из этого объяснения, но интересовало-то его главное:

— Ты хорошо знаком с этой местностью? Найдешь дорогу на Оруженосец?

— Не сомневайтесь. Я ведь сам живу здесь, когда свободен от приказов хозяина лампы.

— Да ну?! — удивился Питри. — И тебе здесь нравится?

— Эта грань всеобщего бытия ничем не лучше и не хуже остальных, ответил джинн.

— И здесь, кроме тебя, есть другие обитатели?

— Конечно. Тут живет очень много существ, которых вы называете привидениями, призраками, духами, элементалями. Но на самом деле эти создания намного более многообразны и различны по своим качествам. Люди же всех их причисляют к одному типу существ. Вот, кстати, справа от нас появились сильфиды.

— Где? — повернул голову Питри.

Вначале он не заметил ничего необычного. Только сероватый туман справа казался чуть более плотным, чем в других местах. Но, хорошенько сконцентрировавшись, Питри смог заметить огромные фигуры с широкими крыльями и длинными телами, заканчивающимися стреловидными хвостами. Лиц этих существ дельта-клон разглядеть не смог, как не старался. Вообще, сильфиды больше походили на облака причудливой формы, чем на материальных созданий. Их облик постоянно менялся, преображался, как туман, гонимый ветром.

— Эти существа не опасны? — спросил Питри.

— Нисколько. Они просто любопытны. Немного полетают рядом с нами, а потом отстанут. Я сказал им, что мы торопимся, но они очень любят разглядывать существ из материального мира.

— А сами они не могут попасть в реальный мир?

— Могут. Я же могу, — Питри показалось, что джинн улыбается. — Но надолго оставаться на Измерении мы не можем. Как вы, люди, не можете надолго оставаться в воде. Мы просто созданы для других условий существования.

— Но ведь в материальном мире ты выглядишь таким… реальным, сказал Питри.

— Естественно. Ведь я же перехожу в иное физическое состояние. Воплощаюсь в физическом теле. Сильфиды тоже могут становиться реальными и вполне ощутимыми. Это только здесь они выглядят, как бесплотные отражения.

Питри подумал, что не напрасно проштудировал книги по философии, истории и эзотерике. Он, по крайней мере, понимал, что хочет сказать ему джинн. Но с другой стороны, все знания земной цивилизации, весь ее практический опыт и многочисленные теории отражали лишь малую толику объективной действительности. Как оказалось, мир состоит не только из Измерений, разделенных межпространством. Он гораздо сложнее и многообразнее, чем принято считать.

— Вовохар, — спросил Питри, — а есть кто-нибудь, кто может сказать о себе: «Я знаю, как устроен мир»?

— Раньше были, — ответил джинн. — Их называли Богами. А теперь не знаю. Я всего лишь простой джинн, раб лампы. Бесчисленное количество лет тому назад меня привязали к сосуду, чтобы я исполнял желания человека, им обладающего. Когда мне приказывают — я исполняю. Когда спрашивают — я отвечаю.

— Тогда ответь мне, не изменилось ли что-нибудь в природе за последние двести лет?

Джинн промолчал.

— Ты что, не можешь ответить? — спросил Питри.

— Ответить-то я могу, только мой ответ едва ли вас устроит.

— Почему? — удивился дельта-клон.

— В последнее время мир стал быстро меняться. Он стал похож на суживающуюся спираль. Сначала мир двигался по большим виткам. Медленно, неспешно. А теперь перешел на маленькие круги и понесся вперед с огромной скоростью. А что ждет нас всех впереди — знают только Боги…


* * *
Питри и Вовохар материализовались точно в зале совещаний секретной зоны А-ноль и именно в то время, когда там вновь собрались все высшие чиновники Очеловеченной Федерации. Возможно, это было просто случайным совпадением, возможно, джинн таким образом продемонстрировал своеобразное чувство юмора. Как бы то ни было, первым, что увидел Питри, был затылок адмирала Агриппины Ле Вернье. Он еще услышал обрывок ее речи:

— …Таким образом мы надеемся перекрыть все возможные пути наступления гер-рукиан…

Но тут в зале заметили, что позади докладчика возникли две фигуры. Одна в боевом скафандре военно-космических сил Очеловеченной Федерации. Другая — в серебристо-голубом халате на голое тело и в красных тапочках с длинными загнутыми носами. Одна часть людей вскочила с мест, чтобы броситься к выходу, другая застыла в столбняке.

Агриппина Ле Вернье, поняв по реакции людей, что позади нее произошло что-то важное, обернулась и нос к носу столкнулась с Вовохаром, который в широкой улыбке продемонстрировал все свои сорок восемь острых зубов. Казалось, эффект от внезапного появления доставил джинну массу удовольствия.

К счастью, в зале не было ни одного охранника, так как все они несли службу снаружи. Да и правители государства не носили с собой оружия. В противном случае возникшая паника могла бы привести к трагическим последствиям для большинства собравшихся.

Питри поторопился открыть забрало шлема, чтобы его смогли узнать:

— Агент Питри Черский вернулся с задания!

Но среди шума отбрасываемых в стороны стульев и человеческих криков его слова расслышали только первые ряды. К счастью, там оказались несколько человек, которые его знали: генерал Варкасов, полковник Штильман и те, кто готовил агентов к выполнению задания. Они-то и установили порядок в зале. Правда, на это потребовалось довольно много времени.

Питри же тем временем с некоторой долей удивления обнаружил, что на этом сверхсекретном (судя по месту проведения) мероприятии кроме союзников из Североафриканской Республики присутствуют также люди в форме НОШПА и Союза Европейских Независимых Стран (СЕНС).

Все разъяснилось, когда Варкасов в нескольких словах поведал ему о тех событиях, что произошли после отлета «Золотой капли».

Питри узнал, что делегация гер-рукиан, которая всадилась на Локре-главной, внезапно перебила охрану и захватила несколько взлетно-посадочных челночных модулей. На них пришельцы вышли в космос и там пересели на межпространственные звездолеты. Тревога была поднята слишком поздно, поэтому гер-рукианам удалось угнать шесть кораблей, оснащенных «мерцалками». Большая часть делегации осталась на Локре и была взята в плен. Но, как с удивлением обнаружили земляне, пришельцы совершенно не были обеспокоены своей дальнейшей судьбой. Они твердили только, что действовали во имя интересов своего народа.

Тем временем космический корабль гер-рукиан, который все это время находился на орбите Локры-5, включил стартовые двигатели и начал разгон. Флот адмирала Ле Вернье, который находился рядом, еще не знал о происшествии на Локре-главной. Поэтому вначале они не предприняли никаких попыток для того, чтобы задержать пришельцев. Но когда звездолет Курьерской службы привез приказ командования, было уже поздно. У кораблей Очеловеченной Федерации объявились конкуренты, которые также желали разобраться с гер-рукианами. Это был флот НОШПА.

Дело в том, что гер-рукиане не делали различия в том, чьи корабли они угоняют. Поэтому из одиннадцати звездолетов, на которые они напали, восемь принадлежали штатовцам и европейцам. По иронии судьбы, именно на этих звездолетах и прибыли делегации разных государств на встречу с гер-рукианами. Шести захваченным кораблям удалось скрыться в межпространстве, на остальных пяти экипажи, жертвуя своими жизнями, успели вывести из строя навигационное оборудование и системы управление двигателями. Поэтому космические десантники, взявшие штурмом обездвиженные звездолеты с гер-рукианами, узнали, как жестоко те расправились с людьми.

Штатовцы немедленно отправили к Локре-5 четыре военных крейсера, которые должны были нанести удар возмездия. Раз гер-рукиане убили их граждан, НОШПА не остановило даже то, что корабль пришельцев находился в чужом секторе космоса. (Впрочем, они и раньше редко обращали внимание на подобные мелочи). Именно поэтому их флот первым атаковал корабль гер-рукиан во время его разгона, в то время как к группировке ОФ еще только прибыл курьерский корабль.

Но, возможно, это было и к лучшему. Штатовцы понадеялись на свое превосходство в скорости и на мощь оружия. Однако гер-рукиане, как оказалось, могли воздействовать на бортовые компьютеры земных кораблей и на их вооружение. У первого же крейсера, который приблизился к кораблю гер-рукиан на расстояние тридцати световых минут, одновременно подорвались все ядерные боеголовки на самонаводящихся ракетах. В долю секунды корабль — краса и гордость военной мысли конструкторов и инженеров НОШПА — превратился в космическую пыль.

К счастью, штатовцы быстро разобрались в причине происходящего. Все-таки некоторый опыт информационных войн имелся и у землян. Поэтому корабли НОШПА немедленно ушли в межпространство, так как в режиме «мерцания» на всех земных кораблях отключались электронные приборы. Это была испытанная тактика: зараженные компьютеры легко было перезагрузить и очистить от чужого влияния.

Так возникла патовая ситуация: земляне в любую минуту через межпространство могли догнать корабль гер-рукиан, который двигался в реальном космосе, но не имели возможности приблизиться к нему на расстояние прицельного выстрела. Пришельцы же не могли оторваться от преследователей, зато легко отражали их атаки. Поэтому в настоящее время лучшие умы всех стран земного сообщества пытались найти способ нейтрализовать информационное оружие гер-рукиан.

В то же время военные корабли ОФ, СР, НОШПА, СЕНС и других стран пытались перехватить шесть угнанных звездолетов. Так как системы слежения Локры зафиксировали направления разгона кораблей, захваченных гер-рукианами, легко было определить маршруты, по которым они двигались. Проблема заключалась только в том, что неизвестно было, когда же звездолеты выйдут из межпространства. Поэтому перехватчики летели по их следам в «челночном» режиме, периодически выходя в реальный космос для обнаружения противника. Конечно, в космических масштабах вероятность отыскать корабли подобным способом была крайне мала, поэтому подобную операцию предприняли скорее для того, чтобы успокоить общественность. Рассчитывать же на реальные результаты особенно не стоило.

Еще ничего не зная о Генеральном Вычислителе, земляне предполагали, что гер-рукиане использовали историю о нападении машинной цивилизации, как легенду, чтобы подготовить свое собственное вторжение. Перед этой внешней угрозой все государства Земли и колоний вынуждены были объединить свои силы и забыть о прежних разногласиях. Именно поэтому на Оруженосце-1 сейчас находились представители государств, которых ранее никак нельзя было назвать союзниками Очеловеченной Федерации и Североафриканской Республики.

К тому времени, когда генерал закончил свой рассказ, порядок в зале окончательно восстановился, и Питри наконец-то смог доложить о Генеральном Вычислителе и о его планах по захвату Вселенной. Все собравшиеся узнали правду о мыслителях, об их возможностях и о том, что гер-рукиане, сами того не осознавая, действовали под внушением суперкомпьютера.

На некоторое время земляне испытали что-то вроде шока. Еще несколько минут назад они строили планы, исходя из того, что придется сражаться с гер-рукианами. Теперь же им стало ясно, насколько серьезнее сложившаяся ситуация. Земное сообщество атаковали не люди, а марионетки в руках Генерального Вычислителя. Теперь была понятна и та стремительная жестокость, с которой они действовали, и их безразличие к собственным жизням. Ясным стало также то, как мыслители координировали свои действия на корабле и на Локре-главной и каким образом они смогли взять под контроль компьютеры инфо-сети.

Но и сами гер-рукиане теперь отошли на второй план. Как оказалось, никакого флота беглецов не существовало, а следом за передовым разведывательным кораблем на Землю надвигалась армада автоматических боевых звездолетов. Именно с их помощью Генеральный Вычислитель собирался установить свою власть над миром.

Самое главное, что никто не усомнился в словах Питри. Впрочем, землян, исследовавших несколько сотен планет, уже трудно было чем-либо удивить. Да и стоящий рядом с дельта-клоном джинн служил самым лучшим доказательством. Люди Эры Водолея предпочитали принимать за данность новые знания о мире и решать на их основе практические задачи.

Поэтому часть собравшихся немедленно покинула зал. Это на свои рабочие места устремились те, кто руководил работами по обеспечению информационной безопасности земных кораблей. Теперь они знали, в каком направлении должны идти поиски защитных устройств.

Но совещание еще не закончилось.

Руководитель Службы безопасности Лавр Киверов предложил новую тему для обсуждения:

— Если джинн так легко смог попасть на самый секретный и охраняемый объект в нашем космосе, то не стоит ли нам ожидать здесь появления врагов? Я не говорю о гер-рукианах. Я имею в виду, что параллельные миры, как выяснили агенты Квазаров и Черский, населены отнюдь не дружественными нам существами.

— Я думаю, что среди нас имеется только один специалист, который может ответить на этот вопрос, — сказала Лия Штильман.

— И кто же это?

— Сам джинн, — профессор криптотехники указала на Вовохара.

— Ну, держись, — шепнул джинну Питри, — сейчас они займутся тобой.

Он оказался прав. Киверов поднялся со своего места:

— Скажите, уважаемый Вовохар, что нам надо сделать, чтобы обезопасить свой мир от вторжения магических существ из других Измерений?

— Я должен отвечать? — спросил джинн у Питри.

— Да, пожалуйста.

— Хорошо. Дело в том, что вы, люди с Земли, долгое время считали себя единственными разумными существами во Вселенной. Вы совершенно забыли о том, что кроме вас этот мир населяют всевозможные создания, не все из которых дружелюбны или, по крайней мере, равнодушны. Антимагическая защита у вас развита крайне слабо. На этом спутнике я не заметил ни одной двери, в которую были бы воткнуты перекрещивающиеся иголки. Конечно, меня бы это не остановило, но для слабых элементалей и этого барьера оказалось бы достаточно. Я могу рассказать вам о том, как защититься от магических существ, но на это потребуется несколько ваших поколений. Ведь искусство волшебства и магические технологии у вас полностью отсутствуют. Вам надо начинать с самых азов. Вы готовы к этому?

Повисла пауза. Люди обдумывали слова Вовохара, все более и более понимая, насколько отличен окружающий мир от их устоявшихся взглядов.

Наконец полковник Штильман произнесла:

— Благодарю за вашу прямоту, уважаемый Вовохар. Но ваш ответ ставит перед нами такие задачи, которые не могут быть решены в ближайшее время. Поэтому я хотела бы спросить: что вы можете посоветовать нам, чтобы победить Генерального Вычислителя? Вы уже видели вблизи этот суперкомпьютер, вы знаете наши возможности. Что нам делать?

— Не знаю, — ответил Вовохар. — Я не привык мыслить в таких масштабах. Я решаю только конкретные задачи. Я могу построить дворец, могу его уничтожить, могу достать сокровища со дна морского, могу…

— Спасибо, — поспешил перебить его Питри, — это мы уже слышали. А можешь ли ты указать на человека или на какое-либо разумное существо, которое способно помочь нам в борьбе с Генеральным Вычислителем?

— Очень хороший вопрос, — пробормотала Лия Штильман, отдел которой разработал инструкцию «Основные теоретические возможности и некоторые практические принципы использования джиннов».

— Таких существ в мире миллиарды миллиардов, — сказал Вовохар. Но некоторые из них очень далеко, с другими вы просто не в состоянии общаться, третьи за помощь потребуют непомерную плату, четвертые просто не обратят на вас внимания… Впрочем, я знаю одного получеловека-полудемона, который может посоветовать вам что-нибудь полезное.

Генералы уже были согласны и на полудемона.

— Кто он и как его найти? — спросил Киверов.

— Он живет сравнительно недалеко отсюда, на дискомире под названием «Приют недовольных странников». Это очень могущественный волшебник. Его зовут Чивн-Чвин. Я некоторое время следил за ним по приказанию моего бывшего хозяина — князя Кенадзима. Они враждовали между собой несколько тысячелетий. Князь некогда отвоевал у Чивн-Чвина дискомир «Мерцающий огнь», и поэтому боялся, что тот готовит ответный удар…

— Пожалуйста, ближе к делу, — попросил Питри.

— Ага. Так вот, Чивн-Чвин очень интересуется Землей и всем, что с ней связано. Поэтому, я думаю, он согласится выслушать ваших послов.

— Интересуется Землей? — насторожился Киверов. — И давно?

— Наверное, давно, — джинн совсем по-человечески пожал плечами. Я у него не спрашивал. Вообще, мы расстались не очень хорошо. Когда Чивн-Чвин обнаружил слежку, то навел на меня такие чары, что я кубарем катился до самой своей лампы через несколько Измерений. Впрочем, его гнев был направлен не на меня, а на моего тогдашнего хозяина. Так что я мог бы проводить вас к Чивн-Чвину. Думаю, на этот раз он не рассердится.

— Я имел в виду, ПОЧЕМУ этот волшебник интересуется Землей? — повторил Киверов. — Не собирается ли он ее захватить?

— Нет, что вы! — подобное предположение развеселило Вовохара. Если бы он захотел, то явился бы в ваш мир еще тогда, когда ваши предки прыгали с ветки на ветку. Я вижу, вы просто не понимаете, что происходит в мире вокруг вас. Вы не можете оценить, насколько мал и ничтожен ваш мир в сравнении с великими трансгалактическими империями, поскольку только сейчас начали выходить за его пределы.

— Как не мал наш мир, но мы его не собираемся сдавать ни Генеральному Вычислителю, ни каким-либо иным агрессорам! — воскликнул один из офицеров.

— Извините, если невольно обидел вас, — сказал джинн. — Но я говорю только правду. Что же делать, если она не всегда приятна?

— Ладно, — взял инициативу в свои руки генерал Варкасов, — на отвлеченные темы мы поговорим позднее, когда для этого появится свободное время. Сейчас же меня интересует одно: как скоро вы сможете связаться с этим волшебником?

— Одного меня Чивн-Чвин даже слушать не будет! Лишь почувствует мое присутствие, сразу развоплотит и отправит обратно в лампу. Я могу только привести к нему кого-нибудь из вас. Сами с ним договаривайтесь.

Один из находящихся в зале людей в гражданской одежде предложил:

— Может быть, будет разумнее, если мы обратимся к правительству этого «Приюта недовольных странников»? Для начала мы заключим с ним договор о намерениях установить дружественные взаимовыгодные отношения, потом обговорим условия обмена послами и коммерческими представителями, затем начнем разработку пакета документов о регламентации системообразующих взглядов по вопросам достижения взаимовыгодного консенсуса в целях…

— Достаточно, — перебил говорящего командующий Военно-космическими силами ОФ Федор Симков. — Я понял вашу мысль.

— На дискомире нет никакого правительства, — с легкой улыбкой сказал джинн.

— Как нет?! — изумился человек в гражданском (судя по высказываниям, это был профессиональный политик, и отсутствие государственного чиновничьего аппарата просто не укладывалось у него в голове).

— Очень просто. «Приют недовольных странников» состоит из отдельных городов-государств. Этот дискомир — центр торговли, а не политики. Каждый город специализируется на пришельцах из разных миров. Там принято заключать сделки друг с другом, а не с правительствами городов.

— Ладно, попробовать стоит, — Варкасов посмотрел на Федора Симкова. — Вы даете разрешение на контакт с волшебником Чивн-Чвином?

— На войне все средства хороши, — ответил тот. — Если у нас есть возможность приобрести хотя бы одного союзника, не стоит ею пренебрегать.

— На этом вопрос считаю закрытым, — объявил Варкасов.

— Подождите, — сказал Питри. — А как же агент Квазаров?

Генерал на несколько секунд замолчал, о чем-то напряженно размышляя. Потом ответил:

— С Лайном на «Золотой капле» ничего не случиться, а у нас на счету каждая минута. Я думаю, что тебе надо хорошенько отдохнуть. Ведь джинн теперь слушается только тебя, значит и к волшебнику Чивн-Чвину отправишься ты.

— Опять в скафандре?

— Нет. У нас появились новые межпространственные корабли, которые не намного уступают по скорости «Золотой капле». Пойдем, тебе нужно подготовиться к новому заданию… Да и мне тоже.

Варкасов, Питри и джинн покинули зал совещаний. С их уходом сменилась и тема разговоров. На большом голографическом экране появилась трехмерная карта космического пространства, освоенного людьми Земли. Адмиралы, генералы, послы и политики начали бурно обсуждать планы по отражению космического нашествия…


* * *
Через несколько часов Питри, хорошо отдохнувший и готовый к новым подвигам, вновь предстал перед генералом Варкасовым.

— Ты уже в курсе последних новостей? — первым делом спросил Варкасов.

— Я спал, а не сидел за инфо-экраном, — честно ответил дельта-клон. — Когда проснулся, сразу же явился к вам в кабинет. А что случилось?

— Объявились все шесть угнанных с Локры звездолетов.

— Правда? Это хорошая новость.

— Не такая уж она и хорошая. Гер-рукиане атаковали Нью-Кливленд.

— Нью-Кливленд? Нью-Кливленд… — Питри вспоминал космический классификатор, где были перечислены все открытые людьми небесные тела. — Это одна из диких планет. Она, если не ошибаюсь, принадлежит НОШПА.

— Совершенно верно. Непригодная для жизни планета в районе Внутреннего космоса НОШПА. По нашим данным, на ней находились лишь военная база и ремонтные доки для боевых кораблей. Но гер-рукиане каким-то образом узнали о том, что на этой планете штатовцы создавали свои собственные «мерцалки».

Питри никак на это не прореагировал. Он нисколько не сомневался в том, что и Государственной космической разведке, и Внутренней Чистке Кадров давно известно об этой секретной лаборатории. Точно также он был уверен, что и штатовцы знают о тайных базах спецслужб Очеловеченной Федерации. Это была старая, как мир, война разведок, в которой каждый знал друг о друге почти все, но при этом делал вид, что находится в неведении.

Пожалуй, единственным, что до сих пор удавалось успешно скрывать от агентов иностранных спецслужб, являлся космический танкер с «Золотой каплей» в трюме. Но в этом была заслуга одного лишь И-Вана Красина, который в свое время принял единоличное решение спрятать эту информацию, переворачивающую все представления о мире, от человечества. Впрочем, теперь-то и инопланетный корабль перестал быть секретом.

Генерал Варкасов посмотрел на непроницаемое лицо дельта-клона и продолжил:

— Возможно, информацию о работах на Нью-Кливленде гер-рукиане получили с одного из компьютеров штатовцев, который оказался на Локре у кого-нибудь из послов. Ведь для мыслителей Генерального Вычислителя не существует никаких скрытых ресурсов инфо-сети. Как бы то ни было, только сейчас нам стало ясно, зачем вообще пришельцам понадобилось угонять корабли. Им не нужны были образцы «мерцалок», им нужна была технология их производства. На наши заводы они напасть не решились, так как они находятся на Земле и защищены всей мощью Федерации, а вот база на Нью-Кливленде оказалась вполне подходящей целью. Гер-рукиане совершенно свободно вышли на орбиту планеты и приземлились на посадочных модулях. Все охранные системы были дезинформированы или заблокированы. Гарнизон базы узнал о нападении только тогда, когда гер-рукиане начали вырезать людей, спящих в жилых отсеках.

— Значит, теперь производство «мерцалок» для нужд врага — только дело времени? — спросил Питри.

— Пока не все так плохо. К чести наших штатовских коллег надо сказать, что они защищали свою базу до последнего солдата. Кроме того, как раз в это время из межпространства вышли два космических фрегата, которые командование НОШПА прислало для усиления охраны. Короче, пять кораблей гер-рукиан было уничтожено. Но одному удалось уйти. Разумеется, он увез в своих банках данных все, что удалось переписать из инфо-сети базы. И, к сожалению, направление его разгона определить не удалось.

— Выходит, что я все же прав.

— На поиски этого последнего корабля брошены самые лучшие звездолеты, — Варкасов заметил, что Питри скептически сдвинул брови. — Я понимаю твои сомнения, но ведь этому кораблю еще надо добраться до основных сил. Сейчас мы совместно со штатовцами и европейцами патрулируем все возможные районы выхода звездолета из межпространства. Гер-рукиане неопытны в пилотировании «мерцалок». Чтобы найти свой флот и сориентироваться в космосе, им рано или поздно придется выйти в реальность.

— Вы забываете, что мыслители общаются друг с другом на любом расстоянии, — напомнил Питри.

— Но из межпространства они не могут связаться с реальным миром. Мы это проверили.

Дельта-клон понял, что подразумевал генерал под словом «проверили». На Локре в плен к землянам попали несколько мыслителей. Все они сейчас находились неподалеку отсюда, на Оруженосце-2, в био- и мед-лабораториях. Едва ли спецслужбы ОФ собирались с ними церемониться, когда речь шла о выживании человечества.

— Теперь тыпонимаешь, насколько возросла важность твоей миссии? спросил Варкасов.

— Я понимаю это с тех пор, как лично пообщался с Генеральным Вычислителем, — ответил Питри.

— Это хорошо. Кстати, а где же джинн?

— Он рядом, но не на материальном уровне Измерения, а в его магическом отражении. Он там живет, и ему там больше нравится. Мы с ним условились: он появляется, когда я щелкаю пальцами левой руки. Это как бы должно заменить вызов джинна при помощи лампы. Ведь сама лампа осталась у Лайна…

— Я понял, — генерал несколько раз нажал пальцем на активный дисплей своей персоналки. — У нас все готово к твоему новому заданию. Смотри!

Варкасов включил голографический экран на стене комнаты, чтобы вывести на него информацию со своей персоналки. На экране появилось изображение космического корабля. Хотя Питри всю жизнь провел на Земле и только недавно начал путешествовать в космосе, он уже достаточно хорошо разбирался в типах земных звездолетов. То, что он увидел на экране, несомненно, являлось модификацией стандартного дальнего разведчика «Стрекоза-25», который находился на вооружении военно-космических сил Очеловеченной Федерации. Но на этом корабле были установлены более мощные двигатели, которые больше подошли бы какому-нибудь танкеру или гигантскому лайнеру.

— Это новейшая совместная разработка лабораторий Ли-Сяо и фирмы Уйгурова. Межпространственный корабль с новой, точнее со старой «мерцалкой» без блокираторов. Именно его я имел виду, когда говорил, что он немного уступает в скорости «Золотой капле». Этот проект назвали «Шершень». Он легко пронзает уровни реальности за счет того, что почти девяносто процентов мощности двигателей передаются на «мерцалку». Конечно, это не антигравитационный привод, и запас топлива в корабле ограничен. Но если вы будете меньше летать в реальном космосе и чаще использовать режим «мерцания», то легко перегоните любой другой звездолет Земли. К сожалению, у нас пока всего лишь семь таких кораблей. Шесть из них сейчас находятся в боевом дозоре, они пытаются обнаружить главный флот гер-рукиан на дальних подступах. А этот корабль в твоем полном распоряжении. На нем ты отправишься на поиски волшебника Чивн-Чвина.

— Как только научусь им управлять, — напомнил Питри.

— Об этом можешь не волноваться, — улыбнулся генерал. — Тебе не придется лично сидеть за штурвалом. С тобой полетит один из наших лучших пилотов.

— Лучше, чем Лайн?

— Ну, если и не лучше, то по крайней мере, не намного хуже. Впрочем, вы, кажется, уже встречались.

— Встречались? — удивился Питри. У него, насколько он помнил, не было знакомых пилотов.

— Конечно, встречались, — уверенно подтвердил Варкасов и на всякий случай сверился со своей персоналкой. — Именно поэтому я и выбрал именно ее.

— Ее? — еще больше изумился Питри.

Генерал, не в силах больше сдерживаться, рассмеялся:

— Я говорю об Ирине Бисквитовой.

— Ибис?! Пилот?!!

— А что такого? Она показала лучшие результаты на авиасимуляторах и тренажерах. Она уже бывала в параллельных мирах, поэтому ее психика подготовлена ко встрече с неизвестностью. Я считаю, что это очень подходящая кандидатура.

— Я тоже, — согласился Питри.

— Тогда я приглашаю вас, агент Питри Черский, пройти к взлетно-посадочному модулю, который отвезет вас на «Шершень». Пилот Бисквитова уже ждет вас. Удачи!

Стараясь сохранять внешнее спокойствие, дельта-клон развернулся на каблуках и отправился выполнять очередной приказ Родины и правительства. Но, выйдя из кабинета генерала Варкасова, он не выдержал и прибавил шаг. А потом и вовсе побежал, ничуть не беспокоясь о том, что все коридоры военной базы на Оруженосце-1 просматриваются инфо-камерами. Пусть операторы-наблюдатели думают, что он торопится на задание…


* * *
«Шершень», на котором должны были лететь Питри и Ибис, находился на орбите Фения. Когда челнок вошел в его входной шлюз, космонавты по очереди перебрались на свой новый корабль.

Дальний разведчик был предназначен для длительного автономного полета, поэтому, хотя он намного превосходил «Золотую каплю» по размерам, большую его часть занимали термоядерные двигатели Хейдля-Уйгурова, топливные баки с запасом расходного вещества для реактивного импульса и системы человеческого жизнеобеспечения. Кабина предыдущей модели («Стрекозы-25») была рассчитана на четырех человек, но на «Шершне» количество мест сократили до трех. Освободившееся пространство занимал универсальный тренажер, на котором космонавты должны были периодически упражняться, чтобы их мышцы и кости оставались сильными и крепкими.

Питри не очень-то нравилось находиться в невесомости, ведь раньше он никогда не покидал Землю и не путешествовал в космосе. Полет в «Золотой капле» казался таким же обыденным, как и в обычном земном самолете. Даже еще комфортнее. Ведь гравитационные приводы не только создавали искусственное притяжение, но и избавляли космонавтов от перегрузок при старте и торможении.

Пожалуй, генерал Варкасов сильно преувеличивал, говоря, что «Шершень» по своим качествам приближается к «Золотой капле». Все-таки даже самая совершенная техника землян не могла идти ни в какое сравнение с инопланетным кораблем. Но имелись и кое-какие преимущества. На «Шершне» было установлено довольно солидное вооружение, и по огневой мощи он приравнивался к космическому эсминцу.

Питри и Ибис, проплыли через входной люк и оказались в кабине. Лишь опыт тренированного бойца позволял дельта-клону достаточно уверенно двигаться в невесомости. Девушка же парила по узким проходам легко и непринужденно, словно всю жизнь провела в открытом космосе. Расположившись в креслах пилотов, они опустили фиксирующие скобы, которые прижали их тела к сидениям.

Ибис запустила двигатели и начала предстартовую проверку.

— Мы готовы, — через некоторое время сообщила она диспетчеру, который наблюдал за ее действиями с экрана. — Теперь дело за джинном.

Питри щелкнул пальцами. Вовохар незамедлительно материализовался.

— Приветствую вас, прекрасная Ирина, — джинн отвесил низкий поклон. — Рад, что мы снова встретились.

— Я тоже очень рада, — ответила Ибис.

За время, поведенное на Оруженосце-1, девушка почти избавилась от своего древнего акцента. Питри заметил, что она изо всех сил старается говорить так, как это принято в третьем веке Космической эры. Эта наука давалась Ибис непросто, ведь она как будто изучала иностранный язык. Когда она волновалась, то снова сбивалась на привычную речь.

— Вовохар, мы летим к волшебнику Чивн-Чвину, — сказал Питри. — Как нам его найти?

— Я покажу. Так. Для начала нам надо сместиться на восемь уровней реальности вверх.

— То есть, мы снова должны пройти через область нестабильной материи?

— Нет. Это только вблизи вашей Земли Измерения искорежены оружием князя Кенадзима. А тут мы пройдем без помех даже на этом корабле. Когда окажемся на нужном уровне реальности, я сориентируюсь и покажу направление на «Приют недовольных странников».

Ибис протянула Питри правую руку:

— Дай пять на удачу!

Не зная, что означает это старинное выражение, дельта-клон тем не менее по жесту догадался, что от него хотят. Он со всей возможной нежностью пожал руку девушки.

— Эх, ты! — рассмеялась Ибис. — Надо было хлопнуть изо всех сил. Подставь ладонь.

Питри подчинился. Девушка размахнулась и резко ударила ладонью по ладони дельта-клона. Раздался громкий шлепок.

— А теперь, когда вы исполнили весь необходимый для старта ритуал, мы можем отправляться? — поинтересовался джинн.

— Теперь можем, — девушка взялась за рукоятки «мерцалки». — Посмотрим, что получится выжать из этой банки!

Глава 13. Дискомир «Приют недовольных странников»

«Шершень» преодолел семь уровней реальности без задержек и без препятствий. Термоядерные двигатели Хейдля-Уйгурова снабжали «мерцалку» достаточным количеством энергии, да и пилот Бисквитова уверенно держала в руках рукоятки межпространственного привода. Не прошло и десяти минут, как она сообщила:

— Мы на нужном Измерении! Куда лететь дальше?

— Сейчас соображу… — джинн несколько раз прокрутил головой в разные стороны. — Туда! — Его палец указал на сектор, ничем не отличающийся от остального космоса.

Ибис начала разворачивать корабль в нужном направлении, чтобы совершить межпространственный скачок. Вовохар продолжал показывать на одному ему известный ориентир. Постепенно палец и указатель направления бортового компьютера «Шершня» совпали.

— Сколько нужно времени, чтобы добраться до этого дискомира? спросила Ибис.

— Ты входи в межпространство, а я скажу, когда мы окажемся рядом, — ответил джинн.

С недовольным видом девушка разогнала звездолет и вошла в режим «мерцания». Сквозь смотровые иллюминаторы теперь можно было разглядеть лишь серую пелену межпространства. Все электронные приборы выключились.

— На такой скорости мы доберемся до «Приюта недовольных странников» примерно за шесть ваших стандартных часов, — сказал джинн. — Если я вам пока не нужен, позвольте мне удалиться в мой мир.

— Я не против, Но как я узнаю, когда тебя снова вызывать? — спросил Питри.

— Я сам появлюсь в нужное время. Ведь по сути дела я всегда рядом, — сказав это, Вовохар растаял в воздухе…


* * *
…Материализовавшись снова, он одобрительно поцокал языком и произнес:

— Вы, люди, совершенно фантастические существа. Ваша жизнь коротка, но вы умудряетесь столько всего успеть. Вот и сейчас, я вижу, вы не потеряли ни одной минуты.

— Да, мы такие, — согласился Питри, быстро одевая свой форменный костюм.

Ибис, которая в момент появления джинна также находилась практически без одежды, очень мило покраснела и скорее с наигранной, чем с настоящей обидой воскликнула:

— А вас, джиннов, похоже никогда не учили простейшим нормам вежливости! Типа постучать перед входом и все такое.

— Мое появление вызвано тем, что пора выходить в реальный мир. Мы уже почти пролетели мимо дискомира.

— Ах, гадство! — еще не успев влезть в рукава комбинезона, Ибис повернула рукоятки «мерцалки», выводя «Шершня» из межпространства.

Тотчас же включились все необходимые для полета в космосе приборы: бортовой компьютер, локаторы, радары, электронные телескопы.

— Тормози! Сворачивай! — почти хором закричали Питри и Вовохар.

Полуодетая Ибис впрыгнула в кресло пилота, опустила прижимные скобы и до предела вдавила кнопку прямого управления двигателями. Для изменения курса при помощи бортового компьютера просто не было времени. Прямо по курсу «Шершня» в космосе висел невероятно огромный плакат с надписью: «Посетите пляжи Ларгелы, будете счастливы и загорелы!»

— Что это?! — вскричал Питри, который едва успел занять свое кресло и потому не пострадавший от перегрузок при изменении курса.

— Это реклама, — сказал Вовохар.

— Да я и сам это вижу! Откуда она здесь? Откуда она ТАКАЯ?!

То, что сперва земляне приняли за рекламный щит, при ближайшем рассмотрении оказалось гигантским парящим в космосе кубом с длиной грани более пяти тысяч километров. И на каждой его стороне был написан все тот же призыв.

— Конечно, с вашей точки зрения ТАКАЯ надпись выглядит довольно убого и примитивно, — пустился в объяснения джинн. — Но связано это с тем, что вы не говорите на певучем и многотональном языке обитателей Ларгелы. Поэтому адекватный перевод невозможен. Вот вы и видите перед собой эти грубо срифмованные строки. Но на самом деле они вам только кажутся такими…

— Я имел в виду, откуда здесь ТАКАЯ БОЛЬШАЯ, а не ТАКАЯ ТУПАЯ реклама, — с трудом сохраняя свое обычное спокойствие повторил вопрос Питри.

— Она и должна быть большой, — джинн как будто даже удивился тому, что его спрашивают о совершенно очевидных вещах. — Ведь она же в космосе.

— Ага, — Питри взял себя в руки. — Значит, все хорошо и мы приближаемся к развитой цивилизации.

— К еще какой развитой, — Ибис показала на результаты расчетов компьютера. — Тут этой рекламы, как грязи!

Действительно, радары «Шершня» обнаружили в округе еще с десяток таких конструкций. Наверняка, их было гораздо больше, просто возможности корабельных приборов не позволяли охватить достаточно крупный участок космического пространства.

— И как только корабли не врезаются в эти заграждения? — вслух подумала девушка, приказывая компьютеру рассчитать курс среди рекламных надписей.

Хотя ее вопрос был риторическим, джинн ответил:

— Приходится притормаживать. На это и расчет. Так у всех подлетающих к «Приюту недовольных странников» появится возможность ознакомиться с содержанием рекламных надписей.

— Теперь мне понятно, почему этот мир так назвали, — заметил Питри. — Конечно, странники будут недовольны таким приемом.

— Что поделаешь, — вздохнул Вовохар, — ведь реклама это насос, который перекачивает деньги из карманов покупателей в мешки продавцов.

Как раз в это время «Шершень» пролетал мимо еще одного куба с надписью: «Читая рекламные объявления, вы тем самым способствуете процветанию торговли. Вы обогащаете других, но теряете свое время, средства и здоровье. Откажитесь от просмотра рекламы, пока не поздно! Партия Радикальных Антирекламистов».

— Ну, у нас тоже боролись с рекламой методами рекламы, — сказал Питри. — Ничто не ново средь миров и Измерений.

— А вот эта надпись более интересна, — показала Ибис. — Смотрите, она обведена в красную рамку.

На указанном ею кубе было написано: «Крупным средствам передвижения запрещается приближаться к дискомиру ближе, чем разрешается ограничителями-указателями красного цвета. Посадка разрешается только тем средствам передвижения, которым не запрещается приближаться к дискомиру ближе, чем разрешается ограничителями-указателями красного цвета».

— Какая глубокая мудрость заключена в этой фразе, — восхитился джинн. — Раньше таких простых и четких правил тут не было.

— Так это что, типа дорожный знак? — спросила Ибис.

— Несомненно.

— Тогда куда мне рулить?

— Летим прямо к дискомиру, пока не увидим ограничители-указатели красного цвета, — вполне разонно ответил Вовохар.

— Далеко еще? — девушка нетерпеливо увеличила скорость, как только компьютер рассчитал наиболее короткий путь сквозь рекламные барьеры.

— «Приют недовольных странников» находится рядом с этой звездой, джинн указал на маленькую светлую точку почти в самом центре голографического дисплея.

Постепенно эта точка становилась все крупнее и ярче, пока не превратилась в гигантскую серебристо-белую звезду. На Измерении Земли таких звезд не существовало.

— А вот и дискомир, — удовлетворенно произнес Питри.

Даже без подсказки джинна земляне разглядели большой круг, который отчетливо выделялся на фоне черного космоса.

— К дискомирам обычно заходят с ребра, — сказал Джинн. — Над плоскими гранями могут возникать слишком сильные напряжения пространства. Это бывает опасно для космических кораблей.

— С ребра? — переспросила Ибис.

— Ну да. Надо повернуть и подлететь сбоку. Нельзя идти на дискомир вот так — прямо в лоб.

И только тут Питри наконец понял, почему дискомир называют дискомиром, а не планетой.

— Он же плоский, Ибис! — воскликнул он. — Мы летим прямо на него, поэтому он и кажется нам круглым. На самом деле он круглый, но плоский.

Ибис ничего не сказала, но курс звездолета изменила. И действительно, через некоторое время «Приют недовольных странников» превратился из светлого круга в едва заметную полоску. Но корабль приблизился к нему уже настолько, что потерять его в космосе было невозможно.

— Стойте! Тормозите! — закричал джинн. — Не входите в запретную зону.

Впереди показались маленькие красные огоньки, которые, несомненно, и являлись теми самыми ограничителями-указателями, о которых предупреждал дорожный (или, вернее, космический) знак.

Всю мощь термоядерных двигателей Ибис бросила на торможение. Длинные шлейфы реактивных струй протянулись на сотни метров перед «Шершнем». Космонавтов в креслах удержали только предохранительные скобы. Наконец, земной звездолет завис в космосе.

— Приехали, — сообщила Ибис. Казалось, что только теперь она осознала, насколько невероятно это путешествие. — Что дальше?

— Дальше вы можете лететь на своем челночном катере, — предложил джинн. — Я покажу, где можно приземлиться на дискомире.

— Ладно, — Питри с сомнением посмотрел на Ибис. — Кто из нас полетит?

— Я тебе не Лайн, чтобы рисковать по очереди, — твердо заявила девушка. — Идем вместе.

— А охранять корабль?

— Он достаточно надежен, чтобы самостоятельно отразить любое нападение.

Ответ Ибис был вполне логичен. В отличие от «Золотой капли» «Шершень» являлся военным кораблем со всеми сопутствующими этому типу возможностями: определителями «свой-чужой», автоматической защитой, системами предупредительного и заградительного огня.

Так что вскоре космонавты продолжили свой путь на взлетно-посадочном катере. Этот маленький космический корабль не имел своего межпространственного привода, но зато был оснащен самым современным оружием. Ведь на дальнем разведчике класса «Шершень» он дополнительно выполнял функции автономного истребителя. Сам же звездолет остался в космосе возле дискомира, и лишь земляне знали кодовый пароль, который позволил бы им вновь подняться на борт.


* * *
— Последний раз я встречался с Чивн-Чвином в закусочной «Древо жизни», — по дороге рассказывал джинн Вовохар. — Думаю, что начать его поиски следует оттуда.

— Может, он давно уже переселился на другую планету? — предположил Питри.

— Едва ли. Волшебники редко меняют свои привычки. Ведь их могущество основано на том, что они используют природную магию, а на адаптацию к новому месту жительства им приходится тратить много времени и сил.

Посадочный катер летел над поверхностью дискомира на высоте пяти километров. Ибис уверенно управляла машиной и внимательно следила за многочисленными дорожными указателями, которые были подвешены в воздухе.

Движение над дискомиром было довольно оживленным, особенно если учесть высокую скорость большинства летательных аппаратов. Лишь несколько раз земляне встречали тихоходные орнитоптеры, дирижабли, ковры-самолеты и летающие колесницы, запряженные гигантскими птицами, летучими мышами или рептилиями. В основном же небо дискомира бороздили монопланы, винтолеты, реактивные аппараты, антигравы и летающие платформы, похожие на транспортное средство князя Кенадзима.

Под днищем посадочного модуля проносились моря, горы, леса, поля, города. С высоты они выглядели вполне естественно, по земному. Если бы не находящиеся вокруг инопланетные летательные аппараты, можно было бы подумать, что Питри и Ибис готовятся приземлиться на одной из терраподобных планет.

— Вовохар, а что находится с другой стороны этого мира? — спросил Питри.

— Там живут магические существа, — ответил джинн. — Каждый дискомир одной своей стороной обращен в реальный космос, а другой — к «тропе духов». Ибис, сверните, пожалуйста, направо, вон к тому острову.

— Да это не остров, а целый материк! — заметил Питри.

— Раньше его называли островом.

— Остров — не остров, — Ибис снизила скорость и начала снижаться. — Куда садиться, лоцман?

— Тут должен быть аэродром для технических средств передвижения, Вовохар вытянул вперед палец. — А вот и он!

Действительно, впереди показалась ровная светло-серая площадка, на которой разноцветными светящимися полосами были размечены взлетно-посадочные полосы и места стоянок. Сразу за аэродромом начинался город. Но землянам пока было не до него. Вначале надо было приземлиться.

— Может, тут найдется какой-нибудь диспетчер? — поинтересовалась Ибис.

— Нет, тут каждый сам за себя. Садитесь, где хотите.

— А если на эту дорожку захочет сесть еще кто-нибудь? — девушка, не отнимая рук от штурвала, движением головы указала на дисплей компьютера, который отслеживал перемещения летательных аппаратов вокруг посадочного модуля.

Джинн на секунду задумался, а потом произнес:

— Я думаю, тут должны существовать защитные силовые поля, которые не допустят столкновения.

— Ты думаешь?! — воскликнула Ибис. — То есть, ты не уверен? Ведь ты же всезнающий джинн!

— Всезнающие только Боги, — ответил Вовохар. — А вокруг основных объектов на дискомире установлена мощная антимагическая защита. Поэтому я просто не вижу те машины, которые находятся под аэродромом и управляют движением.

— Ладно, Ибис, садись, куда получится, — решил Питри. — Мы и так уже сделали три круга над аэродромом.

— Как скажешь. Если разобьемся, я не виновата! — с улыбкой сказала девушка.

Но посадка прошла успешно. Возможно, движение в воздухе и в самом деле управлялось какими-то защитными полями. По крайней мере, когда корабль землян начал снижение, ни рядом с ним, ни впереди не оказалось никаких других летающих машин.

Посадочный катер коснулся гладкой поверхности и покатился по дорожке, быстро снижая скорость. Но до конца он не остановился.

— Что за фигня?! — взволнованно воскликнула Ибис. — Я же поставила корабль типа на тормоз!

— Это простая автоматическая буксировка, — объяснил Вовохар. Причем, не самая новая модель. Сейчас нас уберут со взлетно-посадочной дорожки, чтобы освободить место для других желающих приземлиться.

— Круто, — девушка немного успокоилась.

Теперь она вместе с Питри разглядывала ряды инопланетных летающих машин, вдоль которых незримая сила двигала их корабль. Наконец, их поставили на свободное место между зеркальной многогранной пирамидой и открытой платформой, которая покоилась на трех механических слонах со сложенными крыльями.

— И что дальше? — спросила Ибис. — Потопаем до города на своих двоих?

— Это не так уж и далеко, — Питри выглянул в иллюминатор. — Всего-то километра полтора.

— Ладно уж, раз мы пролетели несколько десятков галактик, то можно немного и пешком прогуляться.

Питри и Ибис начали готовиться к высадке.

— Что это вы делаете? — джинн вытаращил глаза. — Вы что, собираетесь на войну?

— Согласно инструкции, мы принимаем все необходимые меры безопасности для высадки на неисследованную и потенциально небезопасную планету, — отчеканил Питри, застегивая боевой скафандр и доставая из оружейной стойки десантный автомат.

Вовохара этот ответ явно не удовлетворил:

— Я бы не советовал вам идти в город в таком виде. Здесь торгуют, а не воюют. Вас могут неправильно понять.

— И чем нам это грозит? — поинтересовался дельта-клон.

— Неприятностями, — коротко, но очень убедительно ответил джинн.

Ибис вопросительно посмотрела на Питри:

— Может, к его словам стоит прислушаться? Пока он нас еще ни разу не подводил.

Питри немного поколебался, но вынужден был согласиться:

— Ладно. Скафандры одевать не будем и оружие возьмем только самое незаметное. В конце концов, еще неизвестно, будет ли оно здесь вообще работать.

Через некоторое время Вовохар осмотрел своих спутников и одобрительно покивал головой:

— Вот так значительно лучше. Теперь на нас не будут глазеть, как на каких-нибудь невоспитанных дикарей.

— Ну, спасибо, — Ибис поправила наплечную кобуру с пистолетом-пулеметом, которая была одета под одежду, и одернула брюки, чтобы прикрыть лодыжки, на одной из которых был закреплен пистолет, а на другой — боевой нож.

Питри, Ибис и Вовохар вышли из посадочного модуля и направились к городу. Теперь они могли разглядеть его получше. Как и следовало ожидать, место для встреч пришельцев из разных миров представляло собой смешение зданий всевозможных размеров, форм и цветов. Тут можно было увидеть и тонкие иглы-небоскребы, и огромные стеклянные ангары, и монолитные кубы без окон, и круглые шары, висящие в воздухе.

Еще более пестрыми были толпы разнообразных существ, которые двигались по улицам, мостам, переходам и галереям города. Людей тут также было немало, так что на землян в сопровождении джинна никто не обращал внимания.

Посмотрев на бурлящую и кипящую деятельную жизнь, Питри задумчиво произнес:

— Боюсь, не все люди Земли смогут приспособиться к этому миру.

— Это еще что! — небрежно махнул рукой Вовохар. — По крайней мере, этот город в основном населен гуманоидами и существами, близкими к людям по размерам и внешнему облику. А ведь на «Приюте недовольных странников» есть и другие города, приспособленные для других разумных созданий.

— Нам и этого знакомства вполне достаточно, — сказала Ибис.

Девушке приходилось еще труднее, чем Питри. Дельта-клон все-таки жил в Космическую эру и, хотя сам раньше не покидал Земли, на инфо-экранах видел существ с разных исследованных людьми планет.

— Можно воспользоваться движущейся дорожкой, — подсказал джинн. Так будет быстрее.

Действительно, слегка ошалев от увиденного, Питри и Ибис не сразу заметили, что в городе нет иного транспорта, кроме движущихся тротуаров шириной в два-три метра, которые разбегались от аэродрома в разные стороны.

— Нам сюда, — показал на одну из таких дорожек Вовохар.

Все трое запрыгнули на довольно быстрое транспортное средство. Дорожка не только была выкрашена ярко-желтой краской, но и разрисована под кирпич.

— Что-то мне это все напоминает… — Ибис посмотрела себе под ноги. — Нет, не могу вспомнить.

Пока Питри и Ибис глазели по сторонам, Вовохар неотрывно смотрел вперед.

Спустя некоторое время он удивленно присвистнул:

— Ничего себе, как изменилось «Древо жизни»!

— Где? — одновременно повернули головы земляне.

— Вот оно, впереди, — джинн вытянул руку.

Но ему не обязательно было указывать направление. Название «Древо жизни» могло относиться только к одному объекту, который постепенно вырастал по мере приближения к нему. Это здание и в самом деле имело форму дерева с толстым длинным стволом и короткими ветвями. Точнее, относительно короткими, так как каждая из них имела длину не меньше трех километров. Сам же ствол в основании превышал несколько сотен метров, а в высоту тянулся километров на десять. Он был изготовлен из непрозрачного материала, похожего на тусклую матовую сталь, а ветви, наоборот, были прозрачными.

— А ведь раньше «Древо жизни» было тихой и уютной закусочной, ностальгически вздохнул джинн. — Оно на самом деле являлось древом то есть огромным деревом, внутри которого были выдолблены лестницы и залы. Тут собирались те, кто любил среди городской суеты посидеть в окружении живой природы, выпить бокал свежего древесного сока…

Питри догадался, куда клонит Вовохар:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что теперь мы едва ли найдем здесь волшебника Чивн-Чвина?

— Увы, — вздохнул джинн, — я начинаю думать, что наши поиски окажутся не такими уж и быстрыми. Но, по крайней мере, мы можем тут спросить, где находится Чивн-Чвин.

— А твоих способностей для этого недостаточно? — спросил Питри.

— Конечно, нет. Мы же ищем не обычное разумное существо, а могущественного волшебника.

Путешественники сошли с движущейся дорожки у самого подножия «Древа жизни». Гигантское здание своими «ветвями» полностью закрывало свет серебристо-белого Солнца, поэтому пространство под ним освещалось многочисленными лампами и прожекторами.

При ближайшем рассмотрении стало ясно, что «Древо жизни» до сих пор является гигантской гастрономической индустрией. В его стволе располагались многочисленные магазины, где продавались кушанья, напитки и питательные газы со всех уголков мира. А в ветвях были устроены рестораны и закусочные, где различные существа могли вкушать привычную им пищу.

Следом за Вовохаром Питри и Ибис вошли в скоростной лифт и вместе с двумя сотнями других людей поднялись на уровень шестой ветви. Здесь они сразу почувствовали густые ароматы неизвестных трав и цветов. Сама же ветвь была оформлена, как огромное покрытое травой поле, на котором стояли столы. Прозрачные стены полностью закрывали огромные деревья. За столами располагались немногочисленные посетители ресторана, в основном гуманоиды. Играла приятная музыка. Некоторые танцевали. Казалось, что путешественники оказались в волшебном лесу, а не в гигантском здании на высоте нескольких километров.

— А тут нехило и довольно клево, — Ибис была так очарована этим умиротворенным покоем, что вновь перешла на свой старинный жаргон. Покруче, чем в пивном баре.

— Может, Чивн-Чвин все-таки здесь? — с надеждой спросил Питри у джинна.

Вовохар медленно осмотрел огромный зал:

— Я его не чувствую.

— Но ты же так раньше и говорил, что не можешь его почувствовать!

— Я говорил, что не могу НАЙТИ волшебника. Но если бы он был рядом, я бы ПОЧУВСТВОВАЛ возмущения в магическом поле от его мощной ауры.

В этот момент к путешественникам подскочил официант — длинноногий, как кузнечик, с вывернутыми назад коленками. Да и голова у него больше походила на голову насекомого. Официант быстро задвигал всеми тремя беззубыми челюстями, но люди тем не менее поняли его слова:

— Вы хотите пройти за столик?

Питри ответил:

— Нет. Мы ищем одного человека. Вернее, не человека, а волшебника Чивн-Чвина. Вы случайно не слышали о таком?

— Кто же не слышал об этом великом волшебнике! — официант всплеснул четырьмя руками. — Он даже иногда изволит посещать наше заведение.

— Мы можем его тут подождать? — оживился Питри.

— Конечно, можете. Но, боюсь, ждать вам придется долго. Иногда это значит примерно один раз в сорок-пятьдесят дней.

— Какая досада. Может быть, вы знаете, где его можно найти?

— Чивн-Чвина нельзя найти, — доверительно понизил голос официант. — Он появляется там, где сам пожелает и тогда, когда сочтет нужным.

— Конкретный облом, — разочарованно подытожила Ибис. — И стоило из-за этого переться на край света?

Вдруг из-за одного из столиков послышался тонкий мелодичный голос:

— Вы ищите волшебника Чивн-Чвина? Вы с ним знакомы?

Оказалось, что это заговорила юная хрупкая девушка с удлиненным лицом, с огромными серыми глазами и с роскошными зеленоватыми волосами, одетая в струящееся платье из светло-зеленой легкой ткани. Питри про себя назвал ее «эльфийской принцессой». За одним столом с ней сидели не менее причудливые создания: маленький скрюченный горбун с огромным нависающим над губами носом и сгусток темно-серого тумана, сквозь который невозможно было разглядеть, скрывается ли внутри что-нибудь материальное.

— Мы не знакомы с волшебником, но очень хотим с ним встретиться, сказал Питри. — Мы прилетели с Земли…

— С Земли?! — девушка порывисто вскочила. Горбун тоже поднялся, и оказалось, что он едва ли дотягивается до пояса Ибис. Сгусток тумана остался на месте, но по его поверхности побежала легкая рябь.

— Вы прилетели с Земли? — повторила девушка. — Тогда волшебник, несомненно, будет рад с вами встретиться. Мы совсем недавно расстались с Чивн-Чвином. Я скажу, где его еще можно застать. Значит так. Вы выйдите из «Древа жизни» и пойдете по улице мимо лавок с ароматическими маслами. Затем свернете налево сразу за ювелирным магазином и потом пойдете прямо до цветочной оранжереи. За ней вы увидите небольшой ресторанчик, где мы и оставили Чивн-Чвина. Уходить он не собирался, так что вы успеете с ним встретиться.

Горбун хрипло откашлялся и проскрипел:

— Дорогая госпожа Вилианза, боюсь, что эти люди и джинн неправильно поняли, где можно найти Чивн-Чвина. Я им сам объясню. Итак. Выйдя из «Древа жизни», вы увидите на углу оружейный магазин. Идите по улице, которая слева от него, если стоять спиной к дверям. Идите прямо, пока с правой стороны не покажется вывеска «Яды и все для отравителей». Сразу сворачивайте налево и идите вперед до похоронного бюро. Затем вам на глаза попадется спуск в подвал, но туда не ходите, там собираются только дипломированные заслуженные сутенеры. А вот за подвалом вы как раз увидите ресторанчик, который называется «Вихрь удовольствия». Там и сидит сейчас волшебник.

— Все вы не правы, — раздалось замогильное завывание из сгустка тумана. — Так эти люди никогда не найдут Чивн-Чвина. Послушайте меня. Вам надо выйти из «Древа жизни» и ощутить аромат, исходящий из магазина «Алкоголь с сорока миров». Идите по улице, где витает запах от пивоваренного завода. Потом сверните налево возле винной лавки, и дальше следуйте за испарениями из бочек, где выдерживают перебродивший сок пьяных ягод. Только после этого вы почувствуете запах нежного самогона, который подают в ресторане «Вихрь удовольствия». Там вы и найдете волшебника.

— Огромное вам всем спасибо! — поблагодарил Питри. — Если больше никто не желает указать нам верную дорогу, то мы поторопимся, пока Чивн-Чвин не покинул ресторан.

— Удачи вам! — помахала рукой «эльфийская принцесса».

— Рады были вам помочь, — прокаркал горбун.

— Счастливого пути, — протяжно провыл сгусток тумана.

Путешественники направились в указанном направлении. Они увидели стоящие рядом оружейный магазин, лавку с ароматическими маслами и здание с надписью «Алкоголь с сорока миров». Затем они прошли по улице, на которой находились пивоваренный завод и заведение «Яды и все для отравителей». Потом свернули на перекрестке сразу за ювелирным магазином и винной лавкой. После этого опять пошли прямо мимо цветочной оранжереи, похоронного бюро, спуска в подвал и склада, где виднелись огромные деревянные бочки. И вскоре впереди они увидели неприметное двухэтажное здание, над входом которого красовалась надпись «Вихрь удовольствия».

Перед тем, как войти внутрь, Вовохар сказал:

— Я чувствую, что волшебник Чивн-Чвин находится внутри. Мне бы не очень хотелось встречаться с ним до того, как вы объясните, что я больше не служу князю Кенадзиму. Если вы не возражаете, я подожду на «тропе духов».

— А без тебя мы найдем волшебника? — спросила Ибис.

Джинн усмехнулся всеми своими сорока восемью зубами:

— Волшебник сам найдет вас.

— Ты, кажется, говорил, что он получеловек-полудемон. Опиши хотя бы, как он выглядит.

— Он выглядит так, как пожелает. Его внешность может быть любой.

— Ну, раз больше ты помочь не можешь, тогда прячься, — разрешил Питри.

Вовохар незамедлительно растаял в воздухе, а люди вошли в ресторан.

Внутри царил приятный полумрак, в воздухе витал легкий ароматический дымок. Мебель и панели на стенах были деревянные, покрытые тонкой инкрустацией. Посетителей на первый взгляд было совсем мало — не более десяти человек. Но из-за ограниченной видимости невозможно было определить ни размеры помещения, ни количество столов.

Питри и Ибис остановились на пороге, не зная, как привлечь внимание могущественного волшебника. Дельта-клон уже собирался громко спросить: «Кто из присутствующих зовется Чивн-Чвином?», но тут откуда-то из затянутого дымом полумрака раздался голос:

— Неужели я вижу перед собой настоящих пришельцев с Земли?

— Вы совершенно правы, — ответил Питри, пытаясь определить, кому из присутствующих принадлежит этот голос. — К сожалению, мы не можем сказать, что видим того, кто нами интересуется.

— Это я, — из-за одного из столиков поднялась довольно крупная фигура и сделала несколько шагов навстречу землянам.

— Вы и есть волшебник Чивн-Чвин? — на всякий случай уточнил Питри.

— Это я и есть, — подтвердил волшебник.

Несмотря на то, что Чивн-Чвин наполовину был демоном, выглядел он, как самый обычный человек, правда, довольно высокий и склонный к полноте. Одет он был в бархатный малиновый камзол с богатой золотой вышивкой, потертые джинсы, калиги (сандалии) римских легионеров. На его голове красовался остроконечный синий колпак с серебряными звездами. Камзол не был застегнут, так как с трудом налезал на весьма объемистый живот волшебника, поэтому кроме всего прочего можно было разглядеть футболку с надписью «Знай наших!» Нижнюю часть лица Чивн-Чвина закрывала густая борода, заплетенная в четыре косички по моде викингов девятого века. Выше бороды виднелись румяные щеки и необыкновенно проницательные голубые глаза.

Пока Питри и Ибис разглядывали этакое живописное зрелище, повисла неловкая пауза.

— Я так понимаю, вы уже слышали обо мне? — спросил волшебник.

— Собственно, мы вас искали, — ответил Питри.

— Искали? Это хорошо. Значит, вы уже знаете о том, что меня интересует все, что связано с вашим миром?

— Мы это конкретно видим, — ответила Ибис.

— Ну, тогда садитесь за мой стол, расскажите, как вас забросило на этот дискомир, — волшебник широким жестом пригласил землян следовать за ним.

— Да нас, в общем-то, не забросило, — произнес Питри, усаживаясь вместе с Ибис напротив волшебника. — Мы прилетели с Земли, чтобы найти вас. Точнее, мы прилетели из системы Тримарциспы, но представляем здесь Очеловеченную Федерацию — одно из государств Земли.

— Что-о-о?! — вскричал Чивн-Чвин, и земляне подумали было, что он ужасно разозлился. Но оказалось, что это был вопль радости. — Я имею честь лицезреть официальных посланцев Земли? Мне даже не верится, что я дожил до этой счастливой минуты. Эй, хозяин, принеси нам стандартный праздничный ужин номер двадцать семь для особо торжественных случаев!

Не успели Питри и Ибис открыть рты, чтобы отказаться, как столешница перед ними перевернулась. Секунду назад на столе стояла лишь огромная кружка, из которой Чивн-Чвин потягивал какой-то напиток, и вот уже стол ломился от изысканных блюд в драгоценной посуде.

— Угощайтесь, дорогие мои гости! — волшебник распахнул объятия, словно собирался загрести все, что появилось на столе. — Вы должны мне все подробно рассказать. Хотя, подождите немного, я чувствую, что тут неподалеку опять появился джинн князя Кенадзима. Сейчас я его…

— Стойте! — крикнул Питри. — Это теперь наш джинн.

— Ваш?! — волшебник был совершенно изумлен. — Не может быть, ведь при вас нет лампы, которая управляет джинном.

Питри быстро заговорил, пока Чивн-Чвин не начал действовать:

— Лампа находится у моего друга. Он приказал джинну выполнять мои приказания до тех пор, пока я его не отпущу обратно. Если вы не возражаете, я щелкну пальцами, и джинн появится.

— Сегодня просто день чудес! — добродушно ухмыльнулся волшебник. Мало того, что ко мне явились люди с Земли, так они вдобавок отобрали у Кенадзима его джинна. Да и еще один человек добровольно доверил такое могущественное оружие другому человеку. Просто невероятно. Ну, давай, землянин, зови джинна сюда.

Питри щелкнул пальцами. Вовохар материализовался, но на всякий случай встал за спиной Питри, как будто тот мог защитить его от Чивн-Чвина.

— Хитро придумано. Я еще никогда не видел, чтобы таким образом вызывали джиннов, — покачал головой волшебник. — Простите, уважаемые, что от волнения я даже не спросил ваши имена.

— Меня зовут Питри Черский, я дельта-клон.

— А я — Ибис. Типа Ирина Бисквитова.

— Ну, а мое имя вам уже известно. Так расскажите же мне, как вы узнали о моем существовании, и почему решили меня разыскать?

Питри рассказал Чивн-Чвину о том, как земляне встретили беглецов с Гер-Рука, которые на самом деле оказались передовым отрядом Генерального Вычислителя; о том, как вместе с Лайном Квазаровым на «Золотой Капле» он исследовал параллельные миры; о драконах, о князе Кенадзиме, об опасности, которая нависла над Землей и всей Вселенной.

Слушая дельта-клона, волшебник то радовался, то мрачнел, то о чем-то серьезно размышлял. Когда рассказ был окончен, он сказал:

— Да, давненько я не получал известий с Земли. Многое у вас изменилось, очень многое…

— Извините, но нам бы тоже хотелось кое-что спросить, — сказал Питри.

— О чем речь? Спрашивайте!

— Насколько мы знаем от Вовохара и видим сами, вы давно интересуетесь нашей планетой. Почему же вы ни разу на ней не бывали? Ведь для вас это не составило бы особого труда.

Чивн-Чвин поставил локти на стол и наклонился вперед:

— Представьте, что по соседству с вами живет человек, с которым вы очень хотите познакомиться. Что бы вы сделали?

— Я бы подошла к нему и сказала: «Салют!» — не колеблясь ответила Ибис.

Волшебник хитро пришурился:

— А если этот человек никогда не выходит из своего дома?

— Тогда можно позвонить или постучать… — уже не так уверенно произнесла девушка.

— Или послать сообщение на его персоналку, — добавил Питри.

— Представьте, что у этого человека нет никаких средств связи, и вдобавок ко всему он слепоглухонемой. Как вы привлечете его внимание?

Земляне замолчали. Они поняли, что имел в виду Чивн-Чвин. Земля как раз и была тем самым слепоглухонемым человеком, который ничего не знал о том, что вокруг существует великое множество других разумных существ.

— Это неправильное сравнение! — воскликнула Ибис. — Ведь вы могли явиться на Землю и вас бы там увидели.

— Нельзя явиться незваным в чужой мир, — сказал волшебник.

— Да?! Правда?

— Именно так. Это нарушит законы Космического Равновесия. А я не желаю с ним ссориться.

— Но ведь мы знаем, что очень многие нарушают этот закон.

— Верно! — Чивн-Чвин весело улыбнулся. — И где теперь эти нарушители?

Питри и Ибис должны были признать, что волшебник абсолютно прав. До сих пор все те, кто вторгался в чужой мир, рано или поздно получали по заслугам. Так произошло с создателями летающих тарелок, с князем Кенадзимом, и даже отчасти с драконами, хотя они и попали на чужую планету в результате обмана. Возможно, именно поэтому, пережив несколько неприятных месяцев, Миринзир с Мирдахаром благополучно спаслись. Чивн-Чвин не желал, чтобы даже в отдаленном будущем его настигло возмездие, поэтому не стал нарушать законы Космического Равновесия.

— Подождите-ка! — сообразила Ибис. — Выходит, что и мы будем типа наказаны за то, что заявились сюда. Да и на «Золотой капле» мы нехило поколбасили по миру…

— Не бойтесь, красавица, — успокоил ее волшебник. — Законы Равновесия совсем не такие прямолинейные и зависят от множества причин. Кроме того, разные существа по-разному от них зависят. Я не могу без призыва попасть в чужой мир, а кто-нибудь перевернет вверх дном несколько Измерений и при этом ничуть не пострадает. Думаю, что вас скорее наградят, чем накажут. Я даже склоненсчитать, что именно вы и являетесь орудием восстановления Космического Равновесия.

— Ну, спасибо, — Ибис облегченно вздохнула и кинула быстрый взгляд на Питри.

— Будем надеяться, что вы правы, — сказал дельта-клон. — Но я бы хотел задать еще один вопрос, а почему, собственно, вы интересуетесь Землей?

— О-о-о! Это долгая история, — Чивн-Чвин облокотился о стол. — От других пришельцев с Земли я знаю, что вы совершенно не помните о своей истории, поэтому начинать мне придется издалека.

— Подождите! — воскликнула Ибис. — Тут что, есть и другие люди? Я имею в виду, земляне?

— Раньше были. Дело в том, что границы между уровнями реальности не всегда жесткие и стабильные. В материи иногда возникают отверстия и проколы. Человек, выйдя из своего дома и сделав всего один шаг, может оказаться на другом Измерении, в другой Вселенной. Только немногим из таких невольных странников удается вернуться обратно. Большинство из них не могут найти дороги домой и остаются жить в других мирах. Если мне попадались такие заблудившиеся земляне, я всегда о них заботился.

— Но ведь не из чистого альтруизма? — ввернул шпильку Питри.

— Честно говоря, нет, — откровенно признался Чивн-Чвин. — Просто меня интересовало все, что происходит на Земле. Так что благодаря рассказам землян я знаю обо всем, что происходило на планете. Правда, в последнее время такие визиты почему-то прекратились. Я не знал ничего о Космической эре и о том, что вы уже освоили почти четверть своей галактики. Вот потому-то я вначале и принял вас за новых потерявшихся во Вселенной странников.

— Это мы уже поняли, — сказал Питри. Он хотел заметить, что волшебник уже второй раз уходит от прямого вопроса, но решил не вступать в конфликт с потенциальным союзником.

Видимо, Чивн-Чвин догадался о мыслях дельта-клона (или каким-то образом их прочитал), поэтому доверительно наклонился вперед и заговорил:

— Земля меня интересует потому, что я старался следить за этла-нитами.

— За кем? — удивилась Ибис.

— За первой волной переселенцев на Землю, — волшебник, казалось, был удовлетворен тем эффектом, который произвели его слова. Усевшись поудобнее, он продолжил: — Я уже сказал, что вы, земляне, совершенно забыли свою собственную историю. Вы считаете, что люди произошли от обезьян примерно сто тысяч лет назад. И это правильно… для большинства из землян.

Ибис округлила глаза, но промолчала. Питри, как обычно, внешне сохранял ледяное спокойствие, но очень заинтересовался рассказом волшебника.

— Так вот, первые люди на Земле, действительно, произошли от обезьян, но произошло это более двадцати миллионов лет назад. И в этом им помогли последние представители вымирающего народа разумных ящеров. Вы их еще называете «динозаврами»… Тут, кстати, часто возникает путаница. Раньше словом «дракон» вы именовали и настоящих драконов, и тех, кого теперь зовете динозаврами. Оттого в ваших мифах и легендах так тяжело разобраться. Ведь ваши дикие предки остервенело уничтожали и тех, и других. Но это совсем другая история, и сейчас она к делу не относится. Короче, первые люди долго жили в дикости и невежестве, пока на Землю не явились этла-ниты — люди из другого мира.

— Как же они явились? — не удержался от вопроса Питри.

— Через межпространственные коридоры при помощи магии. Конечно, сами люди не могли соорудить достаточно надежные и устойчивые проходы. Но этла-нитам помогали демоны. Да будет вам известно, что демоны были созданы Великими Первыми Богами для того, чтобы помогать людям достичь высот в науке и в искусстве магии.

— А раньше была байда, что типа демоны вредят людям, — заметила Ибис.

— К этому-то я как раз скоро подойду. Но скажу лишь, что этла-ниты не просто так покинули свой мир. Их вынудили бежать могущественные враги. Дело в том, что на сохранение этла-нитам был передан некий предмет, принадлежавший Великому Первому Богу до его развоплощения. Этим предметом пожелали завладеть те, кто не желал, чтобы люди обрели могущество и власть над миром. Этла-ниты не могли сопротивляться, поэтому вынуждены были бежать на Землю. Это произошло примерно пять с половиной миллионов лет назад по вашему летоисчислению.

— И за ними не было погони? — удивился Питри.

— Конечно же, погоня была. Но этла-ниты и помогавшие им демоны хорошо запутали следы. Поэтому враги долго не могли найти беглецов. Этла-ниты поселились на Земле и начали превращать дикие племена аборигенов в цивилизованных и просвещенных людей. Так как и те, и другие являлись людьми, стали заключаться межнациональные браки. Шли века, и почти все забыли о том, что этла-ниты не являлись исконными обитателями Земли. Помнили об этом только немногие жрецы, которые продолжали общаться с демонами и получать от них советы, знания и мудрость. А через некоторое время на Землю высадились гиперборейцы.

— Те самые враги? — уточнил Питри.

— Нет. Просто люди с другой планеты. Их цивилизация, в отличие от магов этла-нитов, развивалась по техническому пути. Родная планета гиперборейцев оказалась истощена из-за бурного развития промышленности, поэтому во все концы Вселенной они разослали звездолеты с переселенцами. Этла-ниты радушно встретили гиперборейцев и разрешили им поселиться на одном из континентов. Некоторое время две совершенно разные цивилизации жили дружно и счастливо. Но тут-то Землю, в конце концов, обнаружили враги этла-нитов.

— Уау, какие навороты! — воскликнула Ибис.

— За долгое время враги потеряли свою силу и не решились открыто вторгнуться на Землю. Вместо этого они внедрили своих агентов в государство гиперборейцев и начали настраивать их против этла-нитов. Вот тогда и появились лживые идеи о том, что демоны несут зло, а тот, кто с ними общается, должен быть уничтожен. Конечно, потребовался не день и даже не год, чтобы извратить истину. Но через несколько столетий гиперборейцы и большая часть аборигенов Земли напали на Этла-Тиду страну этла-нитов. Враги рассчитывали, что люди уничтожат друг друга, а сами они без помех заберут то, что являлось предметом их вожделений. Началась безжалостная война на взаимное истребление. Этла-ниты обратились за помощью к демонам, но эти добрые и мудрые существа не могли принимать участия с битвах. Вместо этого, собрав остатки сил, они перенесли остров, на котором стояла Этла-Тида, в далекий мир, на другую планету. Враги окончательно потеряли след этла-нитов. Но зато им досталась Земля. Разрушенная и обожженная долгой тяжелой войной планета с одичавшими разрозненными племенами. И эти враги человеческого рода решили установить на Земле свою власть.

— Кажется, я понял, кого вы называете врагами, — сказал Питри. Это те, кого долгое время люди именовали богами.

— Совершенно верно. Я не упоминал этого раньше, так как боялся, что вы назовете мой рассказ кощунственным и перестанете меня слушать.

— Почему? — удивилась Ибис.

— Ну, так поступали почти все земляне, с которыми я общался до вас. Некоторые из них даже грозили мне карой небесной и желали каких-то адских мук. Невежественные дикари. Впрочем, в этом виноваты не они, а боги, которые несколько тысячелетий играли людскими судьбами, стравливали для собственного развлечения народы, уничтожали любые ростки свободы и независимости. По иронии судьбы, долгое время богами вы называли тех, кто на самом деле нес вам зло, а демонами — тех, кто желал добра. На самом же деле лишь Великие Первые Боги, сотворившие весь мир, имеют право называться истинными Богами для людей и для всех других существ, населяющих этот необъятный мир.

Питри соотносил рассказ Чивн-Чвина с тем, что в свое время ему пришлось изучать на курсах древней истории и эзотерики. В ВЧК считали, что это лучше поможет агентам разбираться в психологии религиозных фанатиков и создателей тоталитарных культов, которые, как рудиментарные остатки прошлого, иногда появлялись среди людей Эры Водолея.

Почти в каждой религии существовали мифы о том, что боги некогда победили демонов, чтобы спасти человечество. По словам же волшебника дело как раз обстояло наоборот. Дельта-клон интуитивно чувствовал, что правда на стороне Чивн-Чвина. Ведь историю пишут победители, поэтому они всегда имеют возможность оправдать свои преступления и превратить их в благородные деяния. Боги, захватившие власть на Земле, разумеется, сделали все, чтобы опорочить демонов и выставить себя спасителями человечества.

— Так что же дальше было с Землей? — спросил Питри.

— Дальше уже начинается известная вам история. Благодаря богам вся информация о происхождении человечества была уничтожена и забыта. Более того, боги имели наглость внушить людям, что это они их сотворили. За это они требовали поклонения, повиновения и жертвоприношений. В общем, боги вовсю глумились над вашим несчастным миром, и не было никого, кто мог бы им помешать. Но, как это обычно бывает со злыми силами, боги начали враждовать и воевать друг с другом. И если одному из них удавалось установить власть над всем миром, то другие объединялись, чтобы его свергнуть. Постепенно в междоусобных войнах власть богов слабела, а люди все меньше и меньше зависели от них. Ведь природа существ, которых вы называли богами, напрямую зависит от того, сколько людей им поклоняются, сколько верят в них. И вот более тысячи лет назад последние боги, вернее, то, что от них осталось, вынуждены были бежать из вашего мира. С тех самых пор на Земле начался прогресс, а человеческая цивилизация пошла по пути гуманизма и процветания.

— Ну, это произошло не сразу, — заметил Питри.

— Я знаю, — согласился волшебник. — Семена зла, посеянные в душах людей, еще долго приносили отравленные плоды.

— Но ведь многие религии учили добру, а не злу, — сказала Ибис. Значит, не все боги были злыми.

Чивн-Чвин мягко улыбнулся:

— Хороших богов на Земле никогда не было. Вспомни историю своей планеты. Если появлялись люди, которые призывали к всеобщей любви, миру и согласию, то действовали они вопреки замыслам богов. Таких людей уничтожали, причем самыми жестокими способами. Самое же чудовищное заключалось в том, что впоследствии подобных людей боги объявляли своими посланцами, пророками или оракулами. И уже от их имени продолжали совершать свои злобные деяния против человечества. Боги извращали миролюбивые учения и создавали собственные религиозные культы. Призывы к добру на деле превращались в ненависть, злобу, насилие. Вспомни религиозные войны, костры, на которых сжигали инакомыслящих, уничтожение целых народов, не желающих принимать другую веру. Чем больше жрецы какой-либо религии говорили о мире и любви, тем более жестокими зверствами насаждалась эта религия. Нет, красавица, все боги на Земле были одинаково злыми и кровожадными. А вот влиять на людей, заставлять их подчиняться своей воле они могли по разному. Могли и прикинуться нищими, могли и сделать вид, что страдают. Но ведь боги-то не испытывают боли! Даже умирая на глазах тысяч людей, они смеялись над их тупостью и невежеством. Поэтому я очень рад, что вы, люди новой эры, наконец-то избавились от прежних предрассудков.

— Да, большинство людей давно уже не верят в богов, — сказал Питри. — Но, похоже, скоро им придется переменить свое мнение.

— Почему? — насторожился волшебник.

— У нас есть сведения, что возродился Великий Первый Бог.

— Если это правда, то теперь я трижды обязан вам помочь! — воскликнул Чивн-Чвин. — Во имя сохранения Космического Равновесия!

— Трижды? — переспросила Ибис.

— Конечно, — волшебник начал загибать пальцы. — Во-первых, вы уничтожили князя Кенадзима, и теперь я могу вернуться на свой дискомир, который он когда-то у меня отвоевал. Во-вторых, обратившись ко мне, вы открыли мне дорогу на Землю. И, наконец, в-третьих, вы принесли мне радостную весть. Правда, ее надо еще проверить.

— Проверить?

— Раз я теперь могу попасть на Землю, я отыщу дорогу, по которой с нее бежали этла-ниты. У них должен быть предмет, принадлежавший некогда Великому Первому Богу, и из-за которого на вашу планету обрушилось столько несчастий. Лишь истинный Бог может обладать этим предметом и…

— Можете не тратить время, — перебил волшебника Питри. — Бог уже отыскал Сияющий Меч.

На несколько секунд Чивн-Чвин лишился дара речи. Потом от пролепетал:

— Вы и это знаете?

— Об этом мы узнали всего месяц назад. Дело в том, что сто пятьдесят лет назад экспедиция землян уже встречалась с Первым Богом в Верхних Измерениях. Но все это время информация о той экспедиции была засекречена.

— Сто пятьдесят лет вы скрывали, что возродился Великий Первый Бог?!!! — вскричал Чивн-Чвин.

Посетители за соседними столиками с удивлением посмотрели на взволнованного волшебника, а потом вновь вернулись к своим делам.

Уже более спокойно Чивн-Чвин произнес:

— Извинить вас может только то, что вы просто ничего не знали о мире, в котором живете. Вы тут не при чем. Вина полностью лежит на тех существах, что именовали себя богами на вашей планете.

Питри решил окончательно выложить на стол все карты:

— Я могу добавить еще то, что человек, в чьем теле начал возрождаться Великий Первый Бог, родился на Земле. И оттуда он отправился за этла-нитами, чтобы забрать свой Сияющий Меч.

Около минуты волшебник сидел с открытым ртом. Наконец, он смог произнести:

— Так почему же вы пришли ко мне? Ведь у вас есть возможность обратиться к Богу?

Питри пожал плечами:

— Мы просто не могли оценить важность этой информации. Кроме того, как обратиться к Богу? Просто взять и крикнуть: «Уважаемый Бог, помогите нам, пожалуйста, уничтожить Генерального Вычислителя и его космический флот»?

— Да, верно, — волшебник потер лоб, о чем-то напряженно размышляя. — Пока нет Первой Богини, Бог не может обрести свою полную силу. В противном случае я бы давно уже почувствовал его присутствие в мире. Значит, нам надо отправляться в Забытый храм.

— Куда? — хором спросили Питри и Ибис.

— На одну далекую планету. Там когда-то жили этла-ниты… и я. Там стоял храм Великих Первых Богов. Из этого храма можно связаться с одним из них.

Питри недоверчиво посмотрел на волшебника:

— Но ведь за такую бездну времени любой храм должен был превратиться в песок.

— Это не любой храм. Это вечный храм. Он стоит там до сих пор. Но, правда, попасть в него будет непросто. Дело в том, что на эту планету вернулся один из тех так называемых богов, что правил когда-то на Земле.

— Еще круче! — пробормотала себе под нос Ибис.

— Но иного способа помочь вам я просто не могу придумать, — сказал Чивн-Чвин. — Моя сила ничто в сравнении с силой Великого Первого Бога. А с ослабевшим бывшим божком Земли мы как-нибудь справимся. Итак, решено: мы отправляемся в Забытый храм.

— Полетим на нашем корабле? — спросил Питри.

— Нет. Я перенесу вас туда своей магией. А потом мы все вернемся на Землю.

— Тогда, если вы беретесь доставить нас домой, я отпущу джинна. Он сейчас нужнее моему другу.

Чивн-Чвин с невыразимой теплотой посмотрел на дельта-клона:

— Вот что значит целое тысячелетие без угнетения богов. Насколько же люди стали благороднее и самоотверженнее!

Питри не был падок на лесть, но слова волшебника бальзамом пролились на его душу. Он сказал Вовохару:

— Отправляйся на Оруженосец и сообщи генералу Варкасову обо всем, что ты увидел и услышал. После этого возвращайся к Лайну. Хорошо?

— Слушаю и повинуюсь, — произнес джинн и исчез.

Глава 14. Мир богат чудесными совпадениями

Оставшись в одиночестве на борту «Золотой капли», Лайн не собирался бездельничать и понапрасну терять время. Он решил научиться управлять кораблем без помощи бортового компьютера. Джинн Вовохар отключил логические блоки, зараженные своего рода вирусом — интеллектом Генерального Вычислителя, но все основное оборудование: гравитационные преобразователи, визуальные системы наблюдения и, разумеется, «мерцалка», могло работать и в режиме ручного управления.

Конечно, теперь «Золотая капля» не могла ориентироваться в пространстве и определять свое местоположение. Не могла она и летать в автоматическом режиме. Но через некоторое время Лайн научился вручную разгонять корабль, поворачивать и тормозить. Времени у него было предостаточно. А посадку на жесткую поверхность легко было отрабатывать на безжизненной планете, которая походила на Марс трехсотлетней давности, то есть до заселения его людьми.

К тому моменту, когда Вовохар и Питри должны были попасть на Оруженосец-1, Лайн довольно сносно научился управлять своим кораблем. Конечно, о скачке через межпространство нечего было и мечтать, ведь расчеты направления, скорости и координат выхода в реальность производились бортовым компьютером. Да и сильно разгоняться в реальном космосе тоже не следовало — несмотря на прочный корпус «Золотой капли» столкновение с астероидом или крупным метеоритом могло привести к печальным последствиям. Кроме того, основываясь только на визуальном наблюдении космоса, Лайн даже не мог обнаружить другие планеты этой же солнечной системы. Поэтому он ограничился тем, что кружил вокруг безжизненной планеты, ожидая возвращения джинна.

Но к исходу третьих суток мертвое спокойствие этого мира было нарушено. Совершая очередной виток, Лайн вдруг увидел на экране гигантское тело космического животного, возникшее рядом с планетой. Все датчики и сканеры «Золотой капли» были отключены, поэтому Квазаров не мог знать, появился ли этот космовит только что, или он находился здесь уже несколько часов, просто до сих пор не попадал в поле зрения визуальных систем.

А в том, что это был именно космовит, сомневаться не приходилось. Издалека Лайн хорошо видел и огромный выпуклый лобовой панцирь, и длинные отростки-щупальца, тянущиеся позади. Сердце Квазарова забилось чуть быстрее, чем полагалось бы опытному агенту Государственной космической разведки. В очертаниях этого космовита, который, несомненно, являлся планетеном по классификации киранирцев, ему почудилось что-то знакомое.

«Нет, не может этого быть, — останавливал сам себя Лайн, — невероятно, чтобы планетен киранирцев переместился с параллельной Земли на такое большое расстояние. Ведь тогда получается, что его скорость должна быть равна скорости „Золотой капли“. Тем более невероятно, что в безграничной Вселенной планетен выбрал именно ту планету, возле которой оказался я. Наверное, это просто какой-то похожий на него космовит».

Но, как бы то ни было, следовало изучить своего нового соседа по солнечной системе. Лайн осторожно повел «Золотую каплю» на сближение с планетеном. Лишенный информационных сканеров корабль должен был пролететь непосредственно над поверхностью космического животного, чтобы Лайн смог рассмотреть, кто же его населяет: люди или какие-нибудь враждебные конкуренты.

Чем ближе Квазаров подлетал к планетену, тем большее волнение его охватывало. Ему начинало казаться, что он видит знакомые черты в краях панциря и длинных отростках. Наконец, «Золотая капля», пролетев вдоль одного из щупальцев, начала снижаться над центральными районами тела животного. Здесь слой облаков был не такой густой, как по краям, поэтому еще с высоты Лайн разглядел правильные геометрические фигуры, разбросанные по поверхности планетена. Сомнений быть не могло — он видел здания, построенные какой-то цивилизацией. Но вот какой?

«Золотая капля» продолжала медленно снижаться, когда откуда-то снизу навстречу ей выскочила эскадрилья летательных аппаратов. Еще секунду назад Лайн видел на экране пять черных точек, и вот уже мимо его корабля пронеслись боевые машины. От неожиданности и от радости Квазаров едва не вскрикнул. Он узнал очертания этих машин. Это были штурмовики киранирцев! Значит, это действительно тот самый планетен!

Штурмовики развернулись и закружили вокруг «Золотой капли». Лайн понял, что с ним пытаются установить радиосвязь. Но ведь компьютер, который раньше этим занимался, теперь был отключен. Лайн попытался спрогнозировать действия киранирцев. Если этим пилотам уже известно о посещении их планетена пришельцами с Земли, то они должны также знать и о том, что с ними можно переговариваться по радио. Теперь же корабль молчит. Это должно насторожить местных жителей. Тем более трудно придется, если вся информация о землянах была засекречена, и его посадка станет полной неожиданностью для местных властей.

Квазаров уже начал было подумывать, не попытаться ли отыскать ту буровую, возле которой он приземлялся в прошлый раз? Там, по крайней мере, его сразу узнают. А тут, в центральных районах, еще обстреляют, приняв за конкурента. Конечно, «Золотой капле» снаряды киранирцев едва ли причинят вред, но плотный огонь не даст Лайну выйти из светового шлюза, чтобы продемонстрировать свой человеческий вид и мирные намерения.

Но штурмовики летали вокруг корабля, не открывая огонь. Один из них, пролетев прямо перед носом «Золотой капли», покачал своими короткими крыльями с гроздьями реактивных двигателей и пусковых ракетных установок. Лайн решил, что его, скорее всего, приветствуют. К сожалению, он не мог ответить тем же, так как монолитный корпус его корабля не имел не только крыльев, но и вообще каких-либо выступающих деталей.

Киранирцы, видимо, догадались, что пришелец по каким-то причинам не может ответить им по радио. Тогда они поменяли тактику. Вместо того, чтобы описывать круги, штурмовики заходили с кормы «Золотой капли», обгоняли ее, а затем некоторое время летели впереди, покачивая крыльями. Лайн понял, что ему указывают направление, в котором следует двигаться.

Он не ошибся. Действительно, через некоторое время впереди по курсу показался крупный населенный пункт, возле которого находился аэродром: десять коротких взлетно-посадочных полос, ангары, открытые стоянки воздушных кораблей.

Медленно и аккуратно Квазаров погасил скорость и зашел на посадку. Ручное управление гравитационными двигателями требовало ювелирной точности. Одно неверное движение могло за доли секунды разогнать корабль до околосветовой скорости. Лайн представил себе, как не похожа эта посадка на предыдущие, когда «Золотая капля» уверенно застывала в метре над поверхностью. Но он успешно справился с тяжелой задачей. Корабль благополучно приземлился. После этого на посадку пошли и штурмовики.

Пока Квазаров сидел в кресле и приходил в себя, делая глубокие вдохи и шевеля задеревеневшими пальцами, на экране внешнего обзора показались киранирцы, бегущие к его кораблю. Лайн включил световой шлюз, посмотрел в сторону стойки с оружием и боевыми скафандрами, махнул рукой и направился к выходу.

Его появление на поверхности планетена было встречено дружными приветственными криками. Через несколько секунд Лайна захлестнула толпа подбежавших людей, закружила, завертела. Со всех сторон слышалось: «Земляне вернулись! Земляне вернулись!»

Рот Лайна невольно расплылся в улыбке. Теперь можно было на некоторое время расслабиться. Он оказался в гостях у искренних и добрых друзей. А это такая редкость в бескрайней безграничной Вселенной…


* * *
— …Вот так я снова оказался на вашем планетене. Компьютер моего корабля заражен интеллектом Генерального Вычислителя, поэтому я не могу вернуться домой и вынужден ожидать возвращения джинна Вовохара. Моей Родине угрожает смертельная опасность, но я твердо верю, что мы сможем победить и Земля выстоит в этих испытаниях.

Так закончил Квазаров рассказ о своих приключениях. На этот раз он ничего не скрывал от киранирцев. Люди, собравшиеся в большом ангаре военного аэродрома (так как только это здание могло вместить всех желающих принять участие во встрече с землянином) затаив дыхание выслушали все его повествование. Тут были и простые пилоты, и десантники, и офицеры, и те люди, что успели добраться сюда из ближайшего города. Разумеется, в зале находились и журналисты. Целых три киногруппы и шестнадцать газетчиков. Но не было среди них той, кого напрасно искал Лайн глазами среди множества незнакомых лиц.

Квазаров уже знал, что новость о первом визите землян на планетен стала самым основным событием, заслонив собой даже сводки о войне с конкурентами. Все последнее время киранирцы только и занимались тем, что обсуждали появление братьев по разуму и по крови. Поэтому новое прибытие «Золотой капли» сперва было воспринято, как долгожданное установление дружественных отношений и сотрудничества. Но теперь, узнав об истинных причинах возвращения пришельца с Земли, местные жители проявили максимум участия и понимания.

Квазарова поселили тут же, на военном аэродроме, в отдельном домике для особо важных гостей. Сделано это было не для того, чтобы ограничить его перемещение, а наоборот, чтобы он имел хоть какую-нибудь возможность отдохнуть от толп журналистов и просто любопытных, которые круглосуточно осаждали пришельца из другого мира.

Впрочем, Лайн не долго пребывал в одиночестве. Всего через несколько часов после торжеств в ангаре к нему явился комендант аэродрома Герг Исил в сопровождении трех офицеров безопасности.

— Извините, что пришлось вас побеспокоить, — вежливо начал комендант, — но я принес вам приглашение от Мудрых. Они очень хотят как можно скорее лично встретиться с вами, чтобы обсудить дальнейшую судьбу двух наших миров. Мудрые прислали за вами воздушный корабль.

— Мы отвезем вас на встречу с Мудрыми, — сказал один из офицеров. — Это не займет много времени, так как один из входов в их владения находится недалеко отсюда. Наш корабль долетит туда всего за сорок маленьких щелчков (это соответствовало двадцати земным минутам.)

На всякий случай Лайн опустил руку в карман своего летного комбинезона, где находился миниатюрный пятидесятизарядный пистолет-пулемет:

— Я бы предпочел отправиться к Мудрым на своем собственном корабле.

— Это нас вполне устраивает. Мы будем держаться перед вами и показывать дорогу.

Лайн вынул руку из кармана:

— Очень хорошо. Я давно мечтал об этой встрече.

Действительно, и в первый свой прилет, и сейчас Лайн столько раз слышал о Мудрых, которые правили этим планетеном, но никто из киранирцев ни разу не объяснил, кто эти люди и где они находятся. Все говорили только, что Мудрые живут в своем особом мире, куда допускаются только самые достойные, что они умны, благородны, великодушны. Но за подобными общими описаниями могли скрываться и технократическая элита, и наследная аристократия, и финансовая олигархия, и даже жестокая тирания.

До сих пор земляне ничего не знали о политическом устройстве государства киранирцев. Поэтому приглашение к Мудрым явилось для Лайна не только неожиданным, но и весьма полезным. Несколькими простейшими психологическими упражнениями Квазаров прогнал сон, который одолевал его после обильного и роскошного застолья на приветственной встрече (к счастью, там не подавали свежую живожидкость), и отправился к месту стоянки своего корабля.

Лайн аккуратно поднял «Золотую каплю» над аэродромом и полетел следом за летательным аппаратом киранирцев. Путь к Мудрым, действительно, оказался недолгим. Оба корабля приземлились на небольшом аэродроме примерно в двух километрах от основания одного из щупальцев.

Здесь, вблизи, отросток планетена потрясал человеческое сознание своей величиной. Так как ширина щупальца в основании была более ста пятидесяти километров, его округлая форма практически не была различима для глаз. Щупальце вздымалось вертикально вверх, подобно безграничной и бесконечной стене. Те два километра, что лежали между местом посадки и основанием, представляли собой сплошное нагромождение розовато-серых складок живой плоти.

Когда Лайн вышел из шлюза, три офицера уже поджидали его возле корабля.

— Вот там и живут мудрые, — сказал один и показал на щупальце. Дальше мы пойдем пешком.

Лайн осмотрел лежащую впереди пересеченную местность:

— Вы уверены, что хорошо знаете дорогу?

Офицер улыбнулся:

— Мы ходим по ней несколько раз в день. К сожалению, возле самого щупальца посадка невозможна.

— Ну, тогда идем, — уверенно произнес Лайн и тайком поправил спрятанное под одеждой оружие.

Дорога через холмы и ущелья оказалась не такой уж и трудной, как казалось издалека. Между складками плоти планетена имелись достаточно удобные проходы, по которым и шли люди. Более того, там, где живая материя вздымалась особенно хаотично, были установлены указатели, чтобы путники не заблудились в этом лабиринте.

У самого основания щупальца Лайн заметил несколько крупных отверстий в складках тела планетена. Именно к одному из них и лежал путь людей. Внутри тела животного оказалось светлее, чем на поверхности. В отличие от тех полостей, где Питри, Ибис и десантники-киранирцы сражались с конкурентами, здесь стены огромной пещеры были покрыты светящимися наростами, похожими на крупные древесные грибы.

Теперь дорога пошла вниз, под основание щупальца планетена. Внезапно где-то впереди послышались голоса. Лайн насторожился, опасаясь засады или внезапного нападения. Но его тревога оказалась напрасной. Навстречу показались старые знакомые: офицер безопасности Тьерн Вирод и ученый Тарл Параз.

— Добро пожаловать к Мудрым! — раскрыл объятия Тарл. — Они очень жалели, что вы так быстро покинули нашего планетена.

— Как ваша нога, уже прошла? — вежливо спросил Тьерн.

— Спасибо, все хорошо, — Лайн улыбнулся. — Как видите, я прошагал несколько километров, чтобы встретиться с Мудрыми. Надеюсь, эта встреча будет полезна для всех нас.

— О, в этом не стоит и сомневаться. Ходят слухи, что Мудрые готовят что-то совершенно особенное. Именно поэтому они так мечтали увидеться с пришельцами из другого мира.

— Ну, что же, это также и мое желание.

Тьерн Вирод отпустил сопровождавших Лайна офицеров:

— Спасибо за помощь. Вы можете быть свободны. После разговора с Мудрыми мы сами отвезем нашего друга обратно.

Лайн продолжил путь в сопровождении двух знакомых киранирцев. Они уже знали о причинах, которые привели к новому появлению землянина на планетене. Поэтому весь разговор сводился к обсуждению притязаний Генерального Вычислителя на мировое господство.

Тьерн мыслил так, как это и полагалось офицеру безопасности:

— Хорошо, что у нас нет устройств, которые вы называете компьютерами. Если бы Генеральный Вычислитель попытался захватить наш мир, ему пришлось бы опираться только на свой космический флот. На нашем планетене просто нет машин, которые он смог бы подчинить своей воле.

— И все равно, — утверждал Лайн, — нельзя недооценивать грозящую всем людям опасность. Вы должны всегда помнить о том, что не одиноки во Вселенной. У вас есть и друзья, но есть и враги, по сравнению с которыми нашествие конкурентов — всего лишь мелкая досадная неприятность. Мы тоже совсем недавно думали, что земляне — единственные разумные существа, а самая большая опасность — это война между государствами. Но прошел всего лишь месяц, и оказалось, что наш мир со всех сторон окружен иными цивилизациями, многие из которых враждебны и агрессивны. Разумеется, я имею в виду Генерального Вычислителя, князя Кенадзима, диких всадников. Именно поэтому мы, люди, желающие жить в мире, должны объединить наши силы.

Примерно то же самое Лайн уже несколько раз повторял журналистам и военным пилотам. Но он вполне справедливо полагал, что чем чаще будут звучать эти слова, тем вернее они найдут понимание и одобрение у киранирцев.

Но Тьерн ответил:

— Только Мудрые могут решить, насколько велика описанная вами угроза и насколько возможно сотрудничество наших таких разных миров.

— Что же, значит, я попытаюсь убедить этих ваших Мудрых в своей правоте, — с улыбкой произнес Лайн.

— Мудрых нельзя убедить в своей правоте, — заметил Тарл Параз. Они сами по себе совершенны и абсолютно правы. Если ваши слова соответствуют истине, они будут приняты с пониманием и доброжелательностью.

Последнее замечание не слишком-то понравилось Квазарову. В истории Земли уже не раз возникали правительства, которые были уверены в своей непогрешимости. До сих пор ни к чему хорошему это не приводило. За заблуждения правящей верхушки, как всегда это бывало, народ расплачивался своей кровью.

По подсчетам Лайна, они прошагали по пещере около трех километров и спустились вниз метров на двести. Казалось, что этот путь ведет прямо к сердцу гигантского космического существа.

— Почему бы вам не организовать здесь какой-нибудь транспорт? спросил Лайн. — Неужели вы все время ходите пешком на встречу с Мудрыми? А сами они разве не устают, гуляя по этим коридорам?

Ученый загадочно усмехнулся:

— Сами Мудрые в транспорте не нуждаются. И они никогда не покидают своих владений. Да и мы обращаемся к ним не очень-то часто. А пройти пешком этот путь не только почетно, но и полезно для здоровья.

— Так-то оно так, — нехотя согласился Квазаров. — Но неужели нельзя организовать радиосвязь? Если вдруг случилось что-нибудь срочное, как вы им сообщите?

— Мудрые не пользуются радиосвязью, но они знают все, что им нужно.

— Тогда почему о нашем появлении они не знали до тех пор, пока вы сами не отвезли им пленки с нашими записями?

— Вы задаете эти вопросы потому, что не видели Мудрых, — еще более таинственно сказал Тарл Параз. — Имейте терпение, мы уже почти пришли. Сейчас вам все станет ясно.

Действительно, и без того довольно просторная пещера, по которой шли люди, вскоре еще больше расширилась. Чуткие органы чувств специального агента Государственной космической разведки уловили увеличение влажности в воздухе. Квазаров мог бы поспорить, что впереди находится подземное озеро. Точнее, и не подземное, и не озеро, а некое скопление жидкости в верхнем слое тела планетена.

Еще несколько сотен шагов, и глазам Лайна открылась огромная полость. Ее потолка не было видно, так что можно было предположить, что это какой-то канал или сосуд в щупальце планетена. Его нижняя часть была заполнена жидкостью, чуть более вязкой, чем вода. Ее поверхность не колебало ни одно движение. Так что поначалу Квазаров решил, что его проводники ступят прямо на ровную поверхность. Но этого не произошло.

— Все, пришли, — торжественно произнес Тьерн Вирод. — Теперь будем ждать появления Мудрых.

— Здесь? — с удивлением спросил Лайн и еще раз осмотрел полость, стараясь разглядеть другие проходы, откуда могли бы появиться правители киранирцев.

Но та пещера, по которой они пришли, была единственной дорогой. Впрочем, возможно, другие отверстия находились где-то выше, и поэтому не были видны.

Задрав голову, Квазаров еще пытался разглядеть что-либо в уходящем вертикально вверх канале, когда Тарл с ноткой благоговения выдохнул:

— Мудрые плывут…

— Плывут?! — Лайн тотчас же сменил зону наблюдения.

Оказалось, что пока он смотрел наверх, с поверхностью жидкости произошли изменения. Несколько цепочек маленьких пузырьков появились в середине этого подземного озера и направились в сторону людей, стоящих на его берегу.

Не успел Квазаров удивиться или испугаться, как раздался громкий плеск, и на сушу выскочило крупное существо. Лайн невольно отшатнулся и правой рукой нащупал рукоятку автоматического пистолета.

Но он не стал вытаскивать оружие даже тогда, когда с шумом и брызгами на берегу появились еще два подобных создания.

— Мы приветствуем вас, Мудрые, — почтительно произнесли Тарл и Тьерн.

Только теперь с глаз Квазарова упала пелена привычных представлений. Он ожидал появления людей, так как киранирцы всегда говорили о Мудрых, как о своих соплеменниках. Он нарушил правило космической разведки: вообразил себе ложный образ и поверил в его реальность. А действительность преподнесла очередной сюрприз.

Лайн присмотрелся к Мудрым и понял, что эти существа все же когда-то были людьми. Их мясистые обтекаемые тела во многом сохраняли знакомые человеческие черты. Но конечности — и руки, и ноги — теперь стали короче и массивнее, а пальцы, наоборот, удлинились и превратились то ли в ласты, то ли в лопаты с острыми когтями. Головы утратили волосяной покров, лбы увеличились до такой степени, что нависали над лицами, образовав на переносицах глубокие складки. В целом Мудрые походили на помесь тюленей и кротов. Хотя, пожалуй, тюленьего в их облике было все-таки больше. Их огромные глаза светились душевным добром, искренним пониманием и глубоким интеллектом.

Мудрые терпеливо ждали, когда гость справится с волнением и рассмотрит их как следует. Один из них наклонился над озером, и из его горла хлынул поток жидкости.

«Двоякодышащие, — понял Квазаров, — в жидкости они дышат жабрами, а на берегу — легкими. Вполне возможно, что две эти функции объединены в одном органе».

Отплевавшись и откашлявшись, Мудрый несколько раз вдохнул и выдохнул, наполняя органы дыхания воздухом. Другие двое тюленеобразных существ повторили его действия.

— Приветствуем вас, Лайн Квазаров, человек из Очеловеченной Федерации, — сказал первый Мудрый. — Меня зовут Орадит Каль. Я приношу извинения, что наше внезапное появление вывело вас из душевного равновесия. Мы привыкли к тому, что все жители планетена знакомы с нашим обликом, и не подумали, что у вас он может вызвать отрицательные эмоции.

— У меня нет никаких отрицательных эмоций, — запротестовал Лайн. Просто я ожидал… нечто другое.

— Мы вас понимаем. Но когда вы выслушаете нас, то, надеюсь, поймете необходимость этих трансформаций.

— Я постараюсь, — заверил Лайн.

Рты Мудрых открывались не так, как у людей. Движение челюстей приводило к тому, что губы не расходились вверх и вниз, а двигались вперед-назад, открывая отверстие в этой своеобразной присоске. Поэтому речь Мудрого звучала несколько странно: согласные звуки сопровождались чмокающими звуками, а гласные произносились с присвистом.

— Сперва я должен поблагодарить вас лично и ваших товарищей Питри Черского и Ирину Бисквитову за ту неоценимую помощь, что вы оказали нам в сражении с конкурентами, — велеречиво произнес Орадит Каль. — По этому благородному поступку мы поняли, что наконец-то встретили во Вселенной не просто человеческую расу, но людей, близких нам по духу и по образу мыщления.

— Я благодарен вам за добрые слова, — так же вежливо ответил Квазаров. — Со своей стороны надеюсь, что и в дальнейшем мы всегда будем добрыми друзьями и надежными союзниками.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь. Но сперва вы должны выслушать нашу историю.

— Я готов.

— Вы уже знаете, почему киранирцы были вынуждены переселиться на этого планетена. Осваивая новую среду обитания, наши далекие предки исследовали космовита, чтобы научиться использовать все его возможности. Кроме того, ученые пытались понять, насколько планетен разумен и можно ли вступить с ним в контакт. Пока на поверхности люди строили города и прокладывали дороги, здесь, внизу, ученые трудились в лабораториях и ставили эксперименты. Шаг за шагом углублялись они внутрь тела животного и познавали его тайны. Чтобы достигнуть более полного слияния с планетеном, они решились на великий эксперимент — на собственное преображение.

Увидев, что Лайн скептически поднял брови, Мудрый поспешил объяснить:

— Возможно, этот шаг не кажется вам таким уж разумным. Но мы выросли в разных мирах, поэтому на некоторые вещи смотрим по-разному. В общем, через некоторое время большинство ученых стало теми, кого сейчас именуют Мудрыми. Мы получили возможность свободно путешествовать внутри тела планетена. Это гигантское существо оказалось многогранно и неисчерпаемо, как сама природа. Оно представляет собой удивительный сплав живой и неживой материи. Внутри него есть свои горы и равнины, моря и реки, леса и пустыни. Конечно, я выражаюсь образно, так как речь идет о различных органах животного. И даже теперь, спустя несколько столетий, планетен изучен едва ли на сотую часть. Дело в том, что нас, Мудрых, очень мало — всего несколько тысяч. Мы просто физически не в состоянии исследовать столь огромные пространства.

— Тогда почему бы вам не увеличить количество Мудрых? — спросил Лайн.

— Вопрос совершенно справедлив. Сотни лет мы трудились для того, чтобы люди наверху не голодали, не нуждались, не болели, не боялись внешних врагов. Каждым своим открытием мы сразу же делились с жителями поверхности. Они же, в свою очередь, признавали нас своими наставниками и учителями, советовались с нами, обращались за помощью в трудную минуту. Самые достойные люди становились Мудрыми, чтобы нести знания следующим поколениям. Но, к сожалению, наших возможностей не хватало, чтобы сделать Мудрыми сразу всех. Кроме того, посудите сами, все ли люди захотят навсегда оставить поверхность планетена, чтобы поселиться внутри его тела?

Квазаров не нашелся, что ответить. Но вопрос Мудрого был, скорее, риторический, потому что он сразу же продолжил:

— Но вскоре все должно измениться. Мы долгое время наблюдали за климатом на поверхности и пришли к выводу, что еще через пять-шесть поколений он станет непригодным для жизни людей. Именно поэтому все последнее время мы работали над тем, чтобы увеличить количество капсул, в которых человек становится Мудрым. Теперь мы можем в течение одного поколения преобразовать всех людей. Но имеем ли мы на это право?

— Я не понял, а почему климат меняется?

— Мы думаем, что это естественный процесс, который связан с жизнедеятельностью самого планетена. Вы сами видели, что окраинные области покрыты сплошным слоем облаков, воздух там перенасыщен влагой. Центральные районы скоро ждет то же самое. Люди просто не смогут дышать на поверхности. Они будут вынуждены переселиться внутрь и стать Мудрыми.

— И вы готовы всех людей сделать такими… — Лайн замялся…Такими, как вы?

Мудрый печально вздохнул:

— Нам понятны ваши сомнения. Именно поэтому все последнее время мы спорим друг с другом. Мы не имеем права насильно превращать в Мудрых всех людей, но в то же время не сможем спокойно наблюдать за гибелью тех, кто решится остаться на поверхности. Честно говоря, мы даже до сих пор не решались обнародовать свое открытие. Мы просто боялись, что подобная безвыходная ситуация негативно скажется на сознании и эмоциях людей.

По лицам Тьерна и Тарла Квазаров понял, что известие об изменении климата они услышали впервые. Похоже, Орадит Каль не лгал.

— А если построить для людей герметичные убежища внутритела планетена? — предложил Лайн.

— Вы представляете себе, сколько нужно места, чтобы полтора миллиарда человек смогли переждать неблагоприятный период? А ведь он может продлиться несколько десятков и даже сотен поколений. Тело планетена состоит из твердой материи и жидкости. Небольшие полости, заполненные воздухом, находятся только в тонком верхнем слое. Но и они скоро наполнятся водой. На планетене просто не останется места для людей. Для обычных людей.

Лайн живо представил себе картину недалекого будущего: густой тяжелый воздух, синие лица людей, которые жадно открывают рты в тщетной надежде глотнуть немного кислорода, длинные очереди к пещерам, где Мудрые отбирают достойных, чтобы даровать им право на жизнь в обмен на человеческое тело. И где-то в самом конце этой очереди, без всякой надежды на успех, стоит Латиса…

Должно быть, все чувства и мысли Квазарова каким-то образом отразились на его лице. По крайней мере, Мудрый поспешил сказать:

— Ваше появление в некоторой степени помогло нам решить эту проблему.

— Каким образом? — заинтересовался Лайн.

— Уже одно то, что вы рассказали нам о межпростнанстве и параллельных Измерениях, коренным образом изменило наши представления о мире и о возможностях планетена. Раньше мы просто не понимали, как он может преодолевать межзвездные расстояния. Теперь же нам стало ясно, что он каким-то образом делает то же, что и ваши «мерцалки». Когда вы улетели, мы стали составлять план большого путешествия через всю Вселенную в поисках планеты, где можно было бы высадить тех людей, которые не захотят становиться Мудрыми и предпочтут оставаться в своем человеческом теле.

— Ага-а-а, — понимающе протянул Лайн. Мудрые в его глазах быстро превращались из паразитов и поработителей в спасителей человечества. Стойте! Вы говорите, что планировали путешествие. Но ведь планетен перемещается хаотически от одной планеты к другой.

Мудрый «улыбнулся», растянув свой рот-присоску в стороны:

— Мы в некоторой степени научились управлять планетеном. Разума у него не больше, чем у бактерии, но те Мудрые, что изучали строение его нервной системы, пришли в выводу, что мы можем воздействовать на его поведение. Для этого надо имитировать импульсы, проходящие по его нервным волокнам. Так что мы можем заставить планетена двигаться в нужную нам сторону. Раньше этого не требовалось, поскольку нам было безразлично, куда летит планетен. Все равно, у нас нет ни звездных карт, ни приборов для навигации во Вселенной…

Лайн уже едва слышал последние слова Орадита Каля. У него в голове промелькнула абсолютно сумасшедшая и невероятная мысль. Додумав ее до конца, Лайн еще раз уверился, что эта идея совершенно невыполнима. И все же спросить стоило:

— А вы, случайно, не пробовали разобраться в механизме перемещения планетена в межпространстве? Не может ли он случайно выскочить в другое Измерение?

Орадит Каль округлил свои и без того большие глаза:

— Это просто не приходило нам в голову. Я должен посоветоваться с другими Мудрыми. Но зачем это вам нужно? До сих пор ни один космовит, насколько нам известно, не покидал этого Измерения. Так что вашему миру опасности они не представляют.

— ОНИ — не представляют, — сказал Лайн. — Но у нас, если вы помните, объявился враг, более опасный, чем все планетены, вместе взятые. Генеральный Вычислитель может подчинить себе любой достаточно сложный электронно-вычислительный прибор, но на живую материю влиять он не может. По крайней мере, напрямую. Так вот, если бы ваш планетен появился в нашем Измерении и уничтожил Генерального Вычислителя…

У Мудрого буквально «отвисла челюсть», хотя при строении его рта это казалось невозможным.

— А на наших планетах мы готовы принять столько киранирцев, сколько пожелаете, — добавил Лайн. — Кто не захочет становиться Мудрыми, может поселиться на нашем Измерении. Места у нас много, пригодных для жизни планет достаточно. Так что вам не придется искать подходящую планету на своем уровне реальности.

Орадит Каль заволновался:

— И почему же мы сами до этого не додумались?! Ведь это так просто — переместиться в параллельный мир. Лайн Квазаров, дорогой наш гость, каждое ваше прибытие, поистине, подарок судьбы!

— Ну, рано или поздно вы бы сами до этого додумались, — скромно произнес Лайн.

— Вот в том-то и дело. Ведь могло бы быть слишком поздно. А сейчас прошу меня простить. Я должен немедленно оправиться к своим товарищам. Мы обсудим то, что вы сказали, и попробуем разобраться в возможностях планетена. Если все получится, и планетен сможет преодолеть барьер между двумя соседними Измерениями, то это разом решит все наши проблемы.

«И наши тоже», — добавил про себя Лайн.

Радость Орадита Каля была так велика и непритворна, что он даже подпрыгивал на задних ластах, словно едва сдерживался, чтобы тотчас же не прыгнуть в озеро. Другие двое Мудрых также едва стояли на месте.

Один из них, до того молчавший, произнес:

— Орадит забыл сказать, что нам нужно время на то, чтобы поставить ряд опытов и экспериментов над планетеном. Вам придется подождать. Вы не обижаетесь?

— Да что вы! — ответил Лайн. — Я ведь все равно жду возвращения моего джинна. Без него я просто не могу покинуть эту солнечную систему.

— Тогда возвращайтесь к своему кораблю. Мы постараемся сделать все, чтобы ваше пребывание на нашем планетене было приятным.

— Премного благодарен.

Закончив обмен любезностями, Мудрые по очереди прыгнули в озеро. Густая вязкая жидкость с шумом расплескалась при падении трех грузных тел, но уже через несколько секунд успокоилась. Лишь откуда-то из глубины всплыли большие воздушные пузыри, которые лопнули у поверхности. И вновь подземное озеро стало гладким, как стекло.

Проводив взглядом Мудрых, которые быстро исчезли в бездонной тьме, Лайн подумал, что эти полутюлени-полукроты, пожалуй, самые человечные существа из всех, что он встречал в жизни.

— Вот и все, — сказал Тьерн Вирод. — Встреча закончилась. Как вам наши Мудрые?

— Очень приятные собеседники, — ответил Лайн.

— Надеюсь, у них все получится, — произнес Тарл Параз. — Я предполагал, что они работают над каким-то глобальным проектом, до даже представить себе не мог, что речь идет об изменении климата и спасении всех людей.

— Давайте возвращаться, — предложил Тьерн. — Наш гость, я вижу, совсем устал. Ему нужен отдых.

Действительно, с момента появления планетена в этой солнечной системе прошло уже около суток. За это время Квазаров ни разу не спал, хотя и плотно поел на торжественной встрече. После слов офицера он почувствовал, что сил у него осталось только на обратную дорогу к аэродрому. Даже тренированное тело специального агента Государственной космической разведки требовало отдыха.


* * *
Но на аэродроме Лайна поджидал сюрприз, который заставил забыть и об усталости, и о бессонных часах. Не успел он выйти из светового шлюза приземлившейся «Золотой капли», как на шею ему бросилась Латиса Нерал. И где только она пряталась во время приземления? Девушка осыпала лицо Лайна поцелуями, приговаривая:

— Я думала, что потеряла тебя навсегда. Я так рада, что ты вернулся. Это просто чудо!

На долю секунды Лайну показалось, что губы Латисы превращаются в присоску, как у Мудрых, тело покрывается слоем жира, руки и ноги становятся массивными лопастями. Но наваждение быстро испарилось от жара взаимной любви. Девушка даже не заметила секундного замешательства Квазарова.

А Лайн только сейчас отчетливо осознал, что вовсе не живожидкость являлась причиной их бурной всепоглощающей страсти. Просто две человеческие души, волею судьбы воплотившиеся в тела на разных Измерениях, наконец-то нашли друг друга. Нашли, чтобы слиться в одно целое. Это и правда было самым настоящим чудом.

Квазаров даже не задумался о том, что если чудеса происходят, значит, это кому-нибудь нужно…


* * *
Следующие двое суток пролетели для Квазарова, как одна минута. Его закружил круговорот встреч с учеными, журналистами, философами, политиками. Если бы не Латиса Нерал, которая невольно (но с большим энтузиазмом) стала исполнять роль пресс-секретаря при Лайне, он, наверняка, совершенно запутался бы, когда, где и с кем в данный момент разговаривает. Все-таки специального агента Государственной космической разведки готовили к тайной и скрытной деятельности. Публичная политика, а тем более представительство всей земной цивилизации, совершенно не соответствовали характеру и наклонностям Квазарова.

Поэтому он очень обрадовался, когда к нему наконец явился Тьерн Вирод.

— Мудрые снова ждут встречи с вами, — сказал офицер.

— А как же они? — Лайн показал на очередную компанию ученых, на этот раз биологов, которые мечтали выжать из него всю информацию о флоре и фауне Земли и ее колоний. — Эти люди заявили, что мои рассказы будут положены в основу их научных трудов, которые, в свою очередь, позволят им стать Мудрыми.

— Они могут подождать, — сказал Тьерн. — Если они так хотят стать Мудрыми, то скоро им будет предоставлена эта возможность и без всяких научных трудов. Просто они об этом пока не знают.

— А она? — Лайн одними глазами показал на Латису, которая деловито суетилась в импровизированной студии: расставляла видео-и аудиозаписывающую аппаратуру, устанавливала свет, рассаживала гостей. По просьбе Мудрых Лайн никому еще не сообщал о том, что от них услышал. Даже Латисе.

— О грядущих переменах Мудрые сами сообщат своему народу, — ответил офицер. — Возможно, именно это станет темой вашей беседы. Кстати, Мудрые предупредили, чтобы ты взял с собой скафандр. Они хотят показать тебе свои владения.

— Мы поплывем по сосудам планетена?

— Да.

Лайн мгновенно забыл о готовящейся пресс-конференции. Он быстро, но очень ласково попрощался с Латисой. Ученые вынуждены были согласиться с тем, что зов Мудрых намного важнее их интересов. Так что уже через пару часов Лайн и Тьерн вновь оказались на берегу подземного озера.

Мудрые не заставили себя долго ждать. На этот раз Орадита Каля сопровождал всего один человеко-тюлене-крот. Своими неуклюжими руками-ластами он держал длинный узкий сверток.

Слив из внутренностей жидкость, откашлявшись и наполнив легкие воздухом, Орадит произнес:

— Рад видеть вас в добром здравии, дорогой гость. Я слышал, что день у вас расписан буквально по маленьким щелчкам… да и ночь тоже.

В голосе Мудрого звучала искренняя доброта и веселая ирония.

— Вы совершенно правы, — ответил Лайн. — Ваше гостеприимство так велико, что не оставляет мне ни одной свободной минуты.

— Вы должны нас понять. Ведь не каждый же день мы встречаем во Вселенной таких добрых друзей.

— Я и не жалуюсь… — в памяти Лайна невольно всплыла последняя ночь, проведенная с Латисой, — скорее, наоборот.

— Я понял, — озорно и совершенно по-человечески подмигнул ему Орадит и причмокнул своей присоской. — Наши народы ОЧЕНЬ БЛИЗКИ друг другу.

— Да, общего у нас много, — согласился Лайн, постаравшись пропустить мимо ушей намек Мудрого. Они с Латисой не считали нужным скрывать свою любовную связь, так что Квазаров не удивился, что и до Мудрых дошла эта информация.

— Я вижу, что на вас скафандр, — сменил тему Орадит. — Вы можете в нем плавать под водой?

— Разумеется. Скафандр полностью герметичен, — Лайн показал шлем, который держал в руке. — Когда я защелкну забрало, то полностью отгорожусь от внешнего мира. Скафандр позволяет находиться в автономном режиме шестьдесят часов.

— Столько времени нам не понадобится, — Орадит посмотрел на своего спутника. — Мы на всякий случай захватили с собой два плавательных пузыря: для вас и для Тьерна. Но, я вижу, один из них лишний. Тьерн, ты готов нас сопровождать?

— Я с радостью принимаю ваше приглашение, — слегка поклонился офицер.

— Тогда залезай в пузырь, а вы, Лайн, одевайте свой шлем. Мы отправляемся во владения Мудрых.

Спутник Орадита вытащил из своего длинного свертка сложенную в несколько раз прозрачную материю. Тьерн, видимо, уже не раз пользовался этим приспособлением, так как уверенно встряхнул ткань, заполняя ее воздухом. В результате у него получился продолговатый мешок длиной в два метра, а шириной в один. Офицер безопасности залез внутрь и при помощи небольших темных наростов в верхней части соединил края мешка.

— Он не задохнется? — на всякий случай спросил Квазаров.

— Нет, — улыбнулся Орадит. — Этот материал работает, как жабры. Из жидких тканей планетена он получает кислород и впитывает углекислый газ. — Все готовы?

— Я готов, — раздался приглушенный голос Тьерна из мешка.

— Я тоже, — сказал Лайн, включив внешние динамики скафандра, чтобы его услышали снаружи.

— Тогда вперед! — весело воскликнул Орадит, прыгая в озеро.

Лайн понял, что Мудрого радует возвращение в стихию, ставшую родной. Все-таки на берегу его тело было слишком тяжелым и неуклюжим, зато в густой жидкости оно легко парило и скользило, как стремительная живая торпеда.

Так как скафандр не был предназначен для плавания, Квазаров не мог поспевать за Орадитом. Конечно, он мог бы включить ранцевые реактивные двигатели… но, пожалуй, Мудрым вряд ли понравилось бы плавать в кипятке. Тьерн в своем прозрачном коконе вообще не имел возможности двигаться самостоятельно. Поэтому Мудрые буксировали людей, обхватив передними руками-ластами и сильно загребая задними конечностями.

Выдохнув остатки воздуха, который крупными пузырями устремился наверх, Мудрые тем не менее не утратили способность к речи. И даже наоборот, их слова стали более громкими и отчетливыми, так как в плотной среде звуки передавались гораздо лучше. Лайн даже уменьшил чувствительность динамиков скафандра, так как тихие слова Орадита казались ему громким криком.

А Мудрый не закрывал рот-присоску, рассказывая пришельцу с земли обо всех подводных чудесах, мимо которых они проплывали:

— Сейчас мы плывем по входному каналу. Он образован одним из сосудов в щупальце планетена. Не забывайте, что мы находимся всего лишь в верхнем слое оболочки этого удивительного существа. Когда-то давным-давно наши предки прорыли тоннель, чтобы пробраться в глубь тела планетена. Теперь мы огибаем так называемый «Перекресток семи сосудов». Здесь один крупный сосуд, идущий из глубины тела планетена, разделяется на шесть более мелких. Наш путь лежит вглубь, поэтому мы вплываем в основной канал.

Теперь Лайн едва мог определить ширину сосуда, по которому они плыли. На некотором расстоянии друг от друга на стенках сосуда были прикреплены светящиеся грибы, которые рассеивали вокруг слабый, но все же вполне достаточный для человеческих глаз свет. Мешок Тьерна также слабо флуоресцировал, так что Квазаров решил, что в фонаре необходимости нет. Большие глаза Мудрых, несомненно, хорошо видели в сумеречных внутренностях планетена. Кроме того, этим путем, наверняка, они пользовались много раз. Мудрые быстро и уверенно плыли вдоль цепочки светящихся грибов, а вокруг этой своеобразной «нити Ариадны» расстилался абсолютный непроглядный мрак.

Орадит между тем продолжал рассказывать:

— А теперь мы попали в зал преображения. Мы постарались приблизить капсулы ко входу в наши владения, чтобы ускорить прием беженцев с поверхности.

Глазам Лайна открылся необъятный зал. Он, в отличие от канала, был хорошо освещен. Свет исходил от тысяч прозрачных мешков, подобных тому, в котором сейчас находился Тьерн. Они были прикреплены к стенкам, а также длинными цепочками висели посередине зала. Издалека эти мешки были похожи на икринки, которые оставил целый косяк рыб после нереста. Сходство усиливалось тем, что в некоторых мешках виднелись темные фигурки, похожие на зародышей.

— Вот в таких залах люди будут преображаться в Мудрых, — говорил Орадит Каль. — Конечно, я имею в виду тех, кто захочет это сделать. Но, как мне кажется, желающих окажется немало. Не хотите ли проведать старых знакомых?

Лайн сперва не понял, кого Мудрый имеет в виду. Но не успел он ответить на заданный вопрос, как Орадит уже приблизился к одной из цепочек. Большинство мешков было пусто, но те, возле которых притормозили подводные путешественники, оказались обитаемы.

Присмотревшись получше, Квазаров едва сдержал крик. Он понял, о ком говорил Орадит. В двух соседних мешках находились Карти Бирит и Тарл Параз. А Лайн еще удивлялся, почему на этот раз его сопровождал один Тьерн. Теперь все объяснилось. Оба ученых, которые давно спорили, кому из них будет предоставлена честь стать Мудрым, теперь добились исполнения своих желаний. Квазаров помахал рукой, пытаясь привлечь их внимание.

— Они вас не видят, — сказал Орадит. — Во время преображения человек становится похож на зародыша, он заново проходит все стадии развития своего организма.

— Но внешне они никак не изменились, — заметил Лайн.

— На полное преображение требуется время. Самый длительный процесс — формирование новых внутренних органов. Внешние признаки — это второй этап. Он короче первого, но тоже весьма продолжителен. Именно поэтому раньше мы не могли сразу сделать Мудрыми ВСЕХ людей. Но теперь это стало возможным.

— Скоро и я присоединюсь к своим друзьям, — сказал Тьерн.

— А я думал, что ты уже готов к преображению, — удивился Лайн.

— В душе-то я готов. Но и наверху у меня много работы. Меня пригласили на экскурсию вместе с тобой, чтобы я рассказал людям о том, что увижу. Пусть жители поверхности знают, что их ждет. Тогда они смогут сделать разумный выбор: присоединиться к Мудрым или переселиться на обычную планету.

— Это справедливо, — признал Квазаров, оглядывая зал с тысячами мешков. — Я вижу, вы хорошо поработали. К прибытию переселенцев с поверхности все готово.

— И это только один из залов для преображения, — с гордостью произнес Орадит. — Но не будем тут надолго задерживаться, нас ждут Мудрые в зале управления.

Вся компания отправилась дальше по внутренностям планетена. У Лайна все еще стояли перед глазами преображающиеся ученые. Он невольно думал о том, что вскоре, возможно, точно также в одном из мешков окажется Латиса…

Но его невеселые мысли быстро были вытеснены новыми впечатлениями. Путешественники проплыли мимо жилых кварталов Мудрых, где Лайн впервые увидел Мудрых-женщин (мало чем отличающихся от Мудрых-мужчин); мимо гигантских энергетических установок, чьи турбины вращались от тока жидкости в сосудах планетена; мимо ферм, на которых выращивались светящиеся грибы; мимо своеобразных «ресторанов», где Квазаров понял, почему рты Мудрых превратились в присоски; мимо научных лабораторий, театров, спортивных площадок и прочих необходимых составляющих человеческой цивилизации. Чтобы ускорить плавание, путешественники использовали скоростные магистрали — сосуды с быстротекущей жидкостью.

Перед глазами Лайна сменилось столько разных внутренних органов планетена, что он вынужден был признать: без очередного рассказа Орадита Каля он едва ли сам догадается о назначении очередной части тела. До сих пор все, что он видел, совершенно не имело аналогий в земной технике и технологии.

Несколько раз навстречу путешественникам попадались другие Мудрые, большинство из которых торопилось по своим делам, но тем не менее находило пару маленьких щелчков, чтобы поприветствовать пришельца с Земли и сказать ему что-нибудь приятное, например:

— Рады видеть вас, дорогой Лайн, в нашей прекрасной стране.

Или:

— Вы так много сделали для нашего планетена, для нас большая честь поздороваться с вами.

А иногда и так:

— Пусть все ваши желания исполнятся, дорогой гость.

Квазарову даже стало казаться, что Орадит Каль нарочно демонстрирует ему все достижения Мудрых, чтобы убедить, как мало они отличаются от людей, как счастливо живут, как довольны сделанным выбором. Но потом он понял, что слова Мудрых совершенно искренни, они не содержат насмешки и не имеют никакого двойного смысла.

Периодически сверяясь с указателем направления персонального компьютера скафандра (который был слишком примитивным и потому не попал под воздействие Генерального Вычислителя), Лайн убедился в том, что Мудрый движется в определенном направлении по кратчайшему пути. Вспомнив схемы и планы, которые когда-то были изображены на мониторах «Золотой капли», Квазаров предположил, что они уже погрузились в тело планетена почти на половину.

Через некоторое время, проделав долгий и продолжительный путь, путешественники оказались в лабиринте очень узких коридоров, которые огибали большие бочкообразные рыхлые образования. Теперь они вынуждены были плыть друг за другом. В некоторых местах крупный Орадит Каль бесцеремонно расталкивал в стороны податливую плоть, чтобы протиснуться между двумя близко расположенными «бочками».

— Мы почти приплыли, — сказал Орадит Каль. — Это нейроны мозга планетена. Точнее, нейронами мы их называем только по функциональной аналогии с мозгом человека. На самом деле эти органы не имеют ничего общего с нашими нервными клетками. Здесь нас должны ждать.

Действительно, вскоре Лайн увидел двух Мудрых, которые поджидали их возле одной из «бочек», ничем не отличающейся от других.

— Это мои коллеги, — представил Мудрых Орадит, — Фардин Срот и Иманулла Лорки. Они занимаются изучением мышления планетена.

— Очень приятно познакомиться, — нараспев прочмокала дородная Иманулла. Лайн удивился, как такая крупная Мудрая смогла оказаться в самом центре мозга животного. Наверное, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы протиснуться по узким проходам.

— Вы так долго добирались, что мы уже собирались начинать вез вас, — пошутил Фардин.

— Я немного задержался, знакомя нашего гостя с внутренним миром планетена, — объяснил Орадит Каль.

— Ну и как вам тут, понравилось? — спросила Иманулла у Квазарова.

— Мои впечатления двойственные, — уклончиво ответил Лайн. — С одной стороны, вы добились потрясающих успехов. С другой стороны, они настолько отличны от всего, что я видел в жизни, что я просто не могу их оценить по достоинству. На знакомство с вашим миром мне понадобятся многие годы, а не короткая обзорная экскурсия.

Мудрые закивали головами и заулыбались своими присосками. Должно быть, им понравились слова Квазарова.

— Ваш рассказ о параллельных Измерениях в корне изменил нашу картину мира, — сказал Фардин. — Проблема, перед которой пасовали несколько поколений ученых, оказалась проста, как детская задачка. Мы наконец-то смогли разобраться с нейронами планетена. Вот, например, этот. Мы установили, что именно он отвечает за желание планетена начать скачок через межпространство…

— Я понимаю, что вы можете рассказывать о своих успехах много длинных щелчков, — прервал своего коллегу Орадит, — но наш гость желает получить от нас четкий и ясный ответ: может ли планетен переместиться в другое Измерение?

— Может, — хором ответили Фардин и Иманулла.

— Ну вот, — Орадит повернулся к Лайну. — Все и выяснилось.

— Да… спасибо, — автоматически поблагодарил Квазаров. В его голове в это время конструировались и тестировались сложные многоэтапные планы использования возможностей гигантского космического животного.

Иманулла добавила:

— Но в иных Измерениях планетен не может находиться долго. Ему там, как бы это сказать, «не нравится». Мы еще до конца не разобрались в оценочных характеристиках мышления планетена, поэтому не знаем, почему…

— Спасибо, — перебил Орадит. — Давайте говорить по существу. Нашим друзьям-землянам нужна помощь. В каком виде мы можем ее предоставить?

— Для такого милого молодого человека — все, что угодно! — игриво воскликнула Иманулла.

(Лайн подумал, что эта Мудрая, пожалуй, очень похожа на Латису. Или, точнее, когда-то была похожа.)

Фардин был более конкретен:

— Мы можем заставить планетена переместиться на Измерение, где находится Земля. Я не знаю, как он поведет себя при встрече с тем, кого наш гость называет Генеральным Вычислителем. Но, исходя из опыта предыдущих лет, можно сделать вывод, что большое количество металла будет воспринято планетеном, как корм.

— Как корм! — радостно повторила Иманулла и подмигнула Лайну своим огромным глазом.

Лайн постарался сохранить невозмутимый вид.

— Генерального Вычислителя охраняют военные корабли, — вслух подумал он. — Едва планетен выйдет из межпространства, его немедленно атакуют. Все, кто находится на поверхности, подвергнутся опасности. Нет, на это я не могу пойти даже ради спасения Земли. Если бы у меня были военные корабли…

— А наши летающие машины вас не устраивают? — спросил Орадит. Они не намного меньше, чем ваша «Золотая капля».

Лайн постарался ответить, как можно тактичнее:

— Мой корабль — всего лишь маленькое разведывательное судно. Я же имею в виду огромные звездолеты с ракетными батареями, с лазерными и плазменными пушками, с многоуровневой защитой. На каждом таком звездолете находятся десятки истребителей, каждый из которых превосходит ваши штурмовики по огневой мощи. Ваши летающие машины против кораблей Генерального Вычислителя не продержатся и десяти минут. Они просто не приспособлены для больших космических сражений.

— Тогда почему бы вам не вызвать свои военные корабли?

— Вот подожду джинна и первым делом отправлюсь на Тримарциспу.

— Зачем ждать? — удивился Фардин. — Мы могли бы отвезти вас на планетене к любой вашей планете.

— На планетене? — в голове Лайна стала складываться новая комбинация. — Вы хотите сказать, что это будет быстрее?

— Конечно. Ведь планетен перемещается к другой планете мгновенно.

— Мгновенно? Раньше вы об этом не говорили.

— Мы просто не знали, что бывает какой-то другой способ, — сказал Орадит. — Только от вас мы узнали, что вашим кораблям нужно время, чтобы преодолеть расстояние между планетами. Наш планетен делает это моментально.

— Уау, круто! — для того, чтобы выразить свои чувства, Квазаров прибегнул к лексикону Ибис. Своих слов у него просто не нашлось.

Поняв по его виду, что предложение попало точно в цель, Фардин развил свою мысль:

— Если вы укажете, где находится эта самая Тримарциспа, то мы доставим вас туда в одно мгновение. Ведь по большому счету планетену совершенно безразлично, куда перемещаться. Одна планета, другая — ему все равно. Мы можем воздействовать на его нейроны, чтобы направить в нужном направлении.

— Ага. Ясно, — Квазарову приходилось быстро думать и быстро принимать решения. — Тогда у меня к вам огромная просьба: доставить меня на ту планету, которая параллельна Фению в вашем Измерении. Я не хотел бы рисковать и сразу выводить планетена вблизи обитаемой планеты на своем Измерении. Вдруг он захочет перекусить с дороги… А с параллельной планеты я перемещусь на Фений с помощью «Золотой капли».

— Это ОЧЕНЬ разумный план, — одобрила Иманулла.

— Остается только выяснить, где же расположен этот Фений, — добавил Орадит.

— Ну, это не сложно, — сказал Фардин. — Мы выяснили, где находятся нейроны, отвечающие за ориентацию в пространстве. Плывите за мной.

Он повел гостей за собой, а Иманулла осталась возле нейрона, который побуждал планетена начать перемещение.

Фардин пояснил:

— Она подождет, когда вы найдете нужное место, а потом запустит имитацию нервного сигнала. Так планетен совершит свой скачок.

— А люди на поверхности? — обеспокоился Лайн.

— О, не волнуйтесь, — улыбнулся Орадит. — Они так привыкли к постоянным скачкам планетена из одной звездной системы в другую, что даже не обратят на это внимание. Вот если рядом появится другой космовит это действительно важное событие.

— Мы на месте, — объявил Фардин. — Вот нейрон, который отвечает за общее представление планетена об этой части Вселенной. Посмотрите, дорогой гость, какая из галактик покажется вам знакомой?

— Посмотреть? — не понял Квазаров.

— Смотрите прямо внутрь нейрона. Видите, он полон маленьких светящихся точек? Это звезды!

Совершенно потрясенный Лайн пристально вгляделся в полупрозрачную голубовато-серую «бочку». Действительно, внутри нее светились мириады микроскопических огоньков. Огоньки складывались в некие сложные фигуры, как звезды — в галактики.

— Вполне возможно, что это не тот участок Вселенной, который вас интересует, — сказал Фардин. — Если здесь вы не найдете своей галактики, то мы поищем ее в другом нейроне. Хотя, я не думаю, что она должна находиться очень далеко.

— Кажется, она здесь, — Прошептал Лайн.

Это Измерение было параллельно земному, поэтому различия были не очень велики. Квазаров достаточно хорошо разбирался в космических картах, которые составили астрономы земного сообщества. Он разведчика требовалось умение ориентироваться не только по приборам и компьютерным расчетам, но и по созвездиям, по туманностям и галактикам. Эти навыки пригодились именно сейчас.

— Вполне возможно, что это именно моя галактика Млечный путь, Лайн показал на плоскую закрученную спираль с несколькими рукавами. Но мне нужно посмотреть на нее поближе, чтобы быть уверенным.

— Нет ничего проще, — Заверил Фардин.

Он совершенно спокойно засунул внутрь «бочки» свою руку-ласт и несколько раз обвел указательным пальцем указанный Лайном участок.

Раздалось низкое гудение. Соседний нейрон мелко завибрировал. «Бочка» то делалась короче и толще, то вытягивалась и утончалась. Так продолжалось секунд двадцать. Затем колебания этого нейрона прекратились, но соседний с ним начал исполнять точно такой же танец.

— Началась реакция определения, — сказал Фардин. — Она укажет на нейрон, который содержит карту галактики. Плывите быстрее, нельзя потерять волну.

На пятом нейроне колебания прекратились. Мудрые и люди остановились около него. Всю «бочку» занимала трехмерная карта Млечного пути. Сомнений в этом у Лайна больше не было. Карта почти полностью соответствовала тем голографическим изображениям, которые генерировали топографические программы земных компьютеров. Расположение звезд и планет на этом Измерении во многом совпадало с Измерением Земли.

Фардин махнул рукой:

— Теперь ищите ту область галактики, где находится нужная вам планета.

Лайн без особого труда нашел нужный участок.

И вновь Мудрый запустил реакцию определения, которая привела их к другому нейрону, содержащему укрупненный план части галактики.

— Теперь укажите нужную звезду.

Лайн указал.

Следующая реакция выявила нейрон, отвечающий за карту звездной системы.

— Вот нужная мне планета, — ткнул пальцем Квазаров. — Конечно, Фений движется по другой траектории, и вряд ли я точно попаду на него на своем корабле.

— Вы все-таки не хотите, чтобы планетен сам перенес вас в ваш мир? — спросил Орадит.

— Риск слишком велик, — ответил Лайн. — Сначала надо было бы поэкспериментировать на необитаемых мирах… но у меня слишком мало времени.

— Мы помним об этом, — Фардин похлопал себя руками по ушам. — Приготовьтесь, сейчас я позову Имануллу.

Быстро сообразив, что имел в виду Мудрый, Квазаров свел до минимума чувствительность внешних микрофонов своего скафандра. Тьерн Вирод просто заткнул уши ладонями.

И все равно крик Фардина едва их не оглушил:

— Иманулла! Ты готова?!

Хотя они удалились от Мудрой на весьма значительное расстояние, в плотной жидкости звуки распространялись почти без помех.

Через некоторое время послышался ответ:

— Готова!

— Начинаем! — крикнул Фардин. — Три, четыре, пуск!

Он сильно хлопнул по верхушке «бочки» двумя руками-ластами. Нейрон сперва сплющился, затем распрямился, а потом задрожал, как студень.

«Как это по-нашему! — восхитился Лайн. — Достаточно ударить кулаком по нейрону, и процесс пошел».

— Вот и все, — спокойным голосом произнес Фардин. — Дело сделано.

— Вы хотите сказать, что мы уже возле Фения? — Лайн все еще с трудом верил в реальность происходящего.

— Не на самом Фении. Мы все еще находимся на нашем Измерении, как вы и просили, — уточнил Мудрый.

— У меня… — Лайн запнулся, не зная как выразить свою благодарность. — У меня просто нет слов!

— А слова и не нужны, — улыбнулся Фардин. — Достойных людей судят не по словам, а по добрым делам. Вы помогли нам, мы поможем вам — разве не так должен быть устроен мир?

— Так, — согласился Квазаров. — ДОЛЖЕН — именно так. Но на самом деле…

Он махнул рукой, показывая, насколько далек реальный мир от мира идеального.

Фардин произнес:

— Ну, что же. Эксперимент успешно завершен. Можно плыть обратно. Я провожу вас до поверхности. Ведь, насколько я понимаю, вы очень спешите?

— Да, я вынужден торопиться, — ответил Лайн. — Но я уверен, что у нас с вами еще будет возможность побеседовать на разные темы.

— Дорогой гость, мы всегда рады видеть вас в нашем мире.

Так они и обменивались любезностями на протяжении всей обратной дороги. Но мысли Лайна уже летели вперед, к Тримарциспе, к Фению, к Оруженосцу-1, к штабу военно-космических сил. Возможно из-за этого прощание с Латисой получилось не таким теплым, как могло бы быть. Впрочем, девушка понимала состояние землянина и ничуть не огорчилась. Планетен остался у параллельного Фения ожидать возвращения Квазарова, а сам Лайн на «Золотой капле» отправился на Фений настоящий — на свое Измерение, в свой мир.


* * *
Через несколько часов после перемещения планетена «Золотая капля» вышла из межпространства в реальность земного Измерения. Не имея возможности использовать бортовой компьютер, чтобы определить свое местоположение в пространстве, Лайн попытался в окружающем космосе отыскать знакомые звезды. При первом же взгляде на экраны он понял, что его план блестяще удался. Совсем рядом находилась звезда Тримарциспа, возле которой должны были вращаться Фений и два его спутника.

Проблема заключалась только в том, чтобы найти эти небесные тела в необъятном космосе. Задача эта была не менее трудоемкая, чем поиск иголки в стоге сена. Но Квазаров не отчаивался. Он повел свой корабль к звезде, рассчитывая, что вблизи сможет обнаружить Фений по отражаемому им свету.

Внезапно впереди он увидел яркую светящуюся полоску, двигающуюся на фоне черного космического пространства. Никаких сомнений не было: так мог выглядеть только длинный шлейф выхлопов из сопел довольно большого звездолета. Лайн прибавил скорость, рассудив, что если этот участок космоса используется для ухода кораблей в межпространство и выхода обратно, то космического мусора тут немного, и для «Золотой капли» он опасности не представляет.

Через несколько минут он понял, что увиденный корабль движется ему навстречу. Полоска превратилась в точку и заметно увеличилась в размерах.

«Неужели это меня встречают?» — подумал Лайн.

Но не успел он обрадоваться, как прямо перед носом «Золотой капли» в космосе распустился ослепительно-яркий огненный цветок.

— Черт! — воскликнул Лайн, бросая корабль в сторону.

Он понял, что в него только что выпустили термоядерную ракету. К счастью, корпус «Золотой капли» не излучал тепла и был изготовлен из немагнитных материалов. Поэтому самонаводящаяся ракета не могла поразить цель с достаточной точностью. Но те, кто ее запустил, наверняка уже знали, что попасть в цель будет непросто, поэтому они взорвали боеголовку в непосредственной близости от корабля Лайна, рассчитывая на шквал разлетающихся осколков (для войны в космосе использовались боеголовки со «шрапнелью» — чугунными килограммовыми шарами).

Квазаров сделал несколько маневров, чтобы выйти из зоны поражения. На том месте, где должна была бы находиться «Золотая капля», взорвались еще несколько термоядерных ракет.

— Метко стреляют, — процедил сквозь зубы Лайн, взявшись за рукоятки «мерцалки».

Он собирался скрыться в межпространстве, но быстро передумал. Нельзя было бежать, не разобравшись, что за корабль открыл по нему огонь. Вполне возможно, что это был один из крейсеров, охранявших систему Тримарциспы и штаб Военно-космических сил. Тогда эта атака была вполне понятна: корабль Лайна не отвечал на запросы, поэтому был идентифицирован, как вражеский.

Квазаров решил подлететь поближе, чтобы на крейсере могли рассмотреть «Золотую каплю». Заложив сложный вираж, он быстро пошел на сближение с неопознанным военным кораблем. Тот, скорее всего, решил, что его атакуют. В космосе вокруг «Золотой капли» засверкали проблески плазменных пушек, расцвели взрывы ракет.

Но Лайн не обращал внимания на этот салют. Он был уверен, что земное оружие не может повредить инопланетному кораблю. Поэтому он упрямо летел вперед, пока не прошел в десяти километрах рядом с кораблем противника.

И тут его поджидал новый сюрприз. Атаковавший его корабль принадлежал НОШПА! Опытный глаз специального агента Государственной космической разведки сразу определил, что это фрегат дальнего радиуса действия класса «Шаровая молния-43». Но как корабль НОШПА оказался в секторе космоса, который принадлежал Очеловеченной Федерации?

В голове Лайна рождались версии одна хуже другой. Неужели планеты земного сообщества уже захвачены Генеральным Вычислителем? Или НОШПА объединились с этим компьютером, рассчитывая установить свою гегемонию над всем человечеством? Или государства Земли начали войну друг с другом?

Юркий маленький корабль Лайна пронесся мимо фрегата. Тот не мог достаточно быстро развернуться, но продолжал вести огонь вслед удаляющейся «Золотой капле».

— Почему же он не выпустил истребители в погоню? — вслух спросил Лайн.

Ответ пришел спустя несколько секунд. Впереди по курсу «Золотой капли» снова появилась светящаяся черточка. Это означало, что из межпространства наперерез Квазарову вышел еще один корабль.

— Черт! — снова воскликнул Лайн.

— Я не черт, — раздался голос за его спиной, — я джинн.

— Вовохар! — Квазаров резко развернулся в кресле. — Как я рад тебя видеть! У тебя поразительная способность появляться в самый нужный момент. Объясни мне, что тут, черт возьми, происходит?!

— Седьмой флот НОШПА охраняет объединенный штаб Военно-космических сил. У всех боевых кораблей есть приказ: уничтожать любое неопознанное судно, направляющееся к Фению и его спутникам.

— Но почему НОШПА допущены в наш сектор космоса?

— Потому что все страны вашей Земли объединились против Генерального Вычислителя. На Оруженосце-1 сейчас собрались представители всех государств и колоний земного сообщества.

У Лайна отлегло от сердца. Но в это верилось с большим трудом:

— Что же заставило людей так быстро найти общий язык?

— Нападение гер-рукиан, — и джинн в нескольких словах посвятил своего хозяина в события последних недель. — …Вот так получилось, что я оставил Питри и Ибис на дискомире «Приют недовольных странников» с волшебником Чивн-Чвином, а сам вернулся на Оруженосец, чтобы сообщить об их успехах. После этого я собирался немедленно отправляться к лампе, но, как оказалось, лампа сама прилетела ко мне.

Пока Вовохар рассказывал, «Золотая капля» медленно дрейфовала в космосе. Два фрегата НОШПА тем временем брали ее в «вилку».

— Вовохар, — сказал Лайн, — я хочу, чтобы ты немедленно сообщил командирам этих кораблей о том, кто я. Мне надо срочно попасть на Оруженосец. Я не собираюсь тратить время на игру в кошки-мышки.

— Будет исполнено, — пообещал джинн и исчез.

Спустя несколько минут он появился снова. И не один. Вместе с ним в кабине «Золотой кали» материализовался человек в сине-белой форме офицера НОШПА.

— Прошу прощьения, сэр, что явилсья без приглашенья, — с легким акцентом сказал он. — Я есть капитан фрегата «Гудвин» Томас Старсворд. Я пришьол засвидьетельствовать свое почтьение и извиньиться за досаднойе недоразумьение. Мы уже знать и о вас, и о ваших подвигах, сэр. Позвольте выразьить свое восхищьение вашим мужеством! Мы уже знать, что ваш корабль подвергся нападьению сумасшедший компьютер. Но мы не ожидать увьидеть вас здьесь.

Лайн поднялся, отдал честь и произнес на отличном штатовском языке:

— Рад приветствовать Вас, сэр, на борту своего корабля.

Два офицера крепко пожали друг другу руки.

— Я рад, что мы наконец-то сражаемся на одной стороне, как когда-то наши предки воевали с Адольфом Наполеоном, — сказал Лайн (и подумал про себя, что Ибис едва ли согласилась бы с подобным сравнением). — И вам не за что извинятся: вы действовали совершенно правильно. Я уже достаточно хорошо знаком с возможностями Генерального Вычислителя, поэтому могу твердо заявить: лучше уничтожить одно неопознанное судно, чем допустить враждебный разум в информационное поле планеты.

Старсворд нахмурился:

— Мы тоже имьеть возможность оценьить этот сумасшедший компьютер. Когда под угрозой жизнь всьего человечества, люди должны дьействовать решьительно.

— Прошу прощения, сэр, что должен говорить коротко, — Лайн слегка поклонился. — У меня сведения чрезвычайной важности. Я должен немедленно доставить их на Оруженосец. Но мой компьютер отключен, поэтому мне нужен проводник, который укажет мне направление полета.

— О, я вас понимать, сэр! Мы уже сообщили в штаб о Вашем приближении. Тьеперь я прикажу, чтобы второй фрегат — «Бэдвин» — проводить вас на Оружьеносьец. Когда он развьернуться, следуйте за ним.

— Спасибо, сэр, — сказал Лайн. — Надеюсь, что мы еще увидимся. А сейчас надо торопиться. Вовохар, доставь сэра Томаса Старсворда на его фрегат и возвращайся назад. До встречи, сэр!

— До свиданья! — капитан «Гудвина» четко, как на президентском смотре, отдал честь, после чего и он, и джинн исчезли.

Впрочем, Вовохар вернулся через несколько минут:

— Ваше пожелание выполнено. Томас Старсворд отдал все необходимы приказания.

«Золотая капля» подлетела к развернувшемуся фрегату и вместе с ним отправилась к Фению. Лайну оставалось только сдерживать нетерпение, так как в реальном космосе его корабль мог обогнать любое судно земного сообщества. Когда же на экране показалась светлая точка, Квазаров обошел «Бэдвин» и пролетел прямо перед его носом, чтобы показать, что дальше он найдет дорогу сам.

Фрегат затормозил и начал разворачиваться, а «Золотая капля» полетела к Оруженосцу-1.


* * *
Лайн достаточно хорошо научился вручную управлять гравитационными двигателями, поэтому без трудавлетел в трюм танкера, который служил «Золотой капле» сухим доком. Здесь его уже ждали. Поэтому всего через полчаса Квазаров докладывал генералу Варкасову о своих приключениях на планетене и о плане, который он разработал для уничтожения Генерального Вычислителя.

Доклад пришлось делать на ходу, так как генерал, встретив Лайна у сухого дока, немедленно потащил его в координационный центр, где теперь круглосуточно действовал штаб по управлению всеми военно-космическими силами земного сообщества. Все слова Квазарова немедленно записывались персоналкой Варкасова и передавались в инфо-сеть Оруженосца-1. Поэтому, когда он вошел в зал, все уже знали о том, с чем он прилетел.

— Итак, — подытожил командующий военно-космическими силами Федор Симков, который поспешил лично явиться в штаб, — теперь мы можем попытаться нанести удар по самому центру вражеской армии. Но я бы не стал полагаться на одну только эту операцию. Генеральный Вычислитель мог покинуть орбиту Оао Ргхр сразу после того, как ваш корабль ускользнул от него в межпространство. Но даже в том случае, если центральный компьютер будет уничтожен, останутся частицы его личности, рассеянные в инфо-полях разных планет. Поэтому атаку на Генерального Вычислителя я считаю второстепенной задачей. А на первое место по важности я ставлю поиск последнего корабля гер-рукиан, который сумел уйти от преследования. Если он сможет добраться до основного флота…

Федор Симков не закончил фразы. Всем офицерам в штабе и так было ясно, что произойдет, когда в руки Генерального Вычислителя попадут «мерцалка» и способ ее изготовления. Опытные мыслители немедленно передадут эти сведения на планеты, где начнется производство военных кораблей. Тогда на гибель будет обречена не только земная цивилизация, но и другие населенные разумной жизнью миры.

— Кстати, что у нас там с поиском главных сил гер-рукиан? — обратился командующий к штабным аналитикам и координаторам.

— Корабли противника пока не обнаружены, — доложил один из офицеров. — Наши дальние разведчики контролируют все возможные направления наступления. Но существует вероятность того, что противник предпримет обходной маневр.

— Да, обходной маневр… — задумчиво повторил Симков. — Включите карту, пожалуйста.

На большом голографическом экране появилось трехмерное изображение исследованного землянами космоса. Разными цветами были отмечены сектора, принадлежащие различным государствам. Карта охватывала три рукава галактики Млечный путь и ее центральную часть. Голубыми кружками были отмечены терраподобные планеты, зелеными — колонизированные. Маленькие красные точки указывали на расположение военных кораблей Очеловеченной Федерации. Белые точки соответствовали кораблям других государств. Бледно-фиолетовый конус, вершина которого находилась у туманности Тэтра-12, обозначал вероятное направление движения флота гер-рукиан.

— Наши силы и так слишком распылены, — сказал Лайну Варкасов. — Мы рассчитывали атаковать противника на дальних подступах, поэтому рассредоточили флоты на большой территории. Если же учесть, что гер-рукиане могут обойти нас с фланга и появиться не со стороны Тэтры, то мы сможем узнать об их появлении только тогда, когда они уже окажутся внутри нашего космоса.

— Покажите мне Нью-Кливленд, — распорядился Симков.

Изображение на экране сместилось и увеличилось. Теперь центральную часть занимал зеленый кружок с пометкой «Нью-Кливленд». Вокруг него расходились концентрические сферы. Самые ближние были насыщенно-белыми, а по мере удаления цвет бледнел, так что у границы экрана почти сливался с цветом фона.

— С этой планеты ушел в межпространство последний корабль гер-рукиан, — сказал командующий. — Вот этого радиуса он мог достигнуть за первые сутки полета. — Световая указка Симкова обежала самую маленькую и самую яркую сферу. — Вот этого — за вторые сутки. Если же корабль выйдет из межпространства за пределами пятисуточной зоны, то мы его просто не сможем обнаружить. — Симков показал на самую последнюю, совсем бледную сферу.

Один из штабных аналитиков добавил:

— У нас есть предположения, что корабль направится прямо навстречу основным силам гер-рукиан. Если бы мы только знали, где это произойдет!

Лайн внимательно рассматривал трехмерную карту. Все названия планет были ему знакомы, на некоторых он побывал. Вот, например, Трансцендентальный Экзистенциализм, откуда его вызвали, чтобы поручить новое задание…

В голове Квазарова как будто что-то щелкнуло. Словно замкнулся контакт, и включилась лампа, которая осветила темные участки памяти.

— Извините, — непослушными губами прошептал Лайн. — Разрешите, я сяду…

— Что с тобой? — забеспокоился Варкасов. — Тебе плохо? Врача сюда, немедленно!

Вокруг Лайна сгрудились штабные офицеры. Квазарова наполовину отвели, наполовину отнесли на свободное кресло оператора.

— Он слишком устал, — сказал Симков. — Сказываются нервное напряжение и физическая усталость. После такой миссии ему нужен длительный отдых.

— Спасибо, мне уже лучше, — Лайн помассировал виски. — Просто, я кое-что вспомнил.

— Вспомнил? — переспросил Варкасов.

— Да. Теперь я помню все совершенно ясно, — Квазаров поднял голову и посмотрел на всех, кто стоял вокруг. — На орбитальной станции возле Трансцендентального Экзистенциализма я встречался с Великим Первым Богом и с Килеаной, Императрицей Повелителей.

— Я же говорю, что он СЛИШКОМ устал, — печально произнес командующий.

Лайн заметил, что в координационном центре появились люди в форме Военно-медицинской службы. Поэтому он быстро заговорил:

— Я понимаю, что это выглядит, как бред. Месяц назад я и сам бы посчитал это сумасшествием. Но это правда. Я встретил в ресторане Трэка двух человек: юношу и девушку. Они вели себя… очень странно. И называли друг друга Трисмегистом и Килеаной. Они сказали мне, что скоро Землю ждет большая война, и что все люди должны объединиться, только так они смогут победить. Еще они говорили о том, что Трэк скоро станет очень важной планетой, и что нам придется ее оборонять против превосходящих сил противника. Я уверен, что корабль гер-рукиан сейчас находится на Трэке, и что именно туда направляются их главные силы.

Жестом руки Симков остановил врачей, которые уже подбирались к Квазарову.

— Почему ты вспомнил об этом только сейчас? — спросил он.

— Мои воспоминания были заблокированы, — Лайн постарался в мельчайших подробностях восстановить в памяти все, что произошло в ресторане «Звездное небо» на орбите планеты. — Трисмегист и Килеана говорили между собой о том, что земляне не смогут защитить Трэк. Нет, не так. Кажется, они имели в виду, что мы не сможем защищаться В ОДИНОЧКУ. А потом во сне Трисмегист явился ко мне и сказал, что эти воспоминания восстановятся у меня, когда будет нужно. Вот это время и пришло.

Сказав это, Лайн посмотрел на всех, кто его окружал. Поверили ли ему? Похоже, после драконов, джиннов, планетенов и прочих чудес из параллельных Измерений земляне готовы были поверить во что угодно.

Поэтому вопрос Варкасова оказался чисто практическим:

— Если мы не можем сражаться с Генеральным Вычислителем, как ты сказал, В ОДИНОЧКУ, то где нам искать союзников?

— На планетене, естественно, — не задумываясь, ответил Квазаров.

— Но планетен не может сражаться с космическим флотом, — справедливо заметил один из офицеров. — Он хорош только против малоподвижной и достаточно крупной цели. Сомневаюсь, что он сможет поймать и уничтожить даже такой большой корабль, как звездолет гер-рукиан.

— Да, вы правы, — вынужден бы согласиться Лайн. — Может быть, Питри и Ибис найдут подходящих союзников?

Про себя он подумал, что сложилась довольно забавная ситуация: интересы людей Земли представляли дельта-клон и девушка из далекого прошлого.

Глава 15. Забытый храм Первых Богов

Чтобы попасть на планету, где находился Забытый храм Великих Первых Богов, Чивн-Чвин прямо на полу ресторана пальцем, смоченным в вине, нарисовал равносторонний треугольник. Затем он несколько раз взмахнул руками и быстро выкрикнул что-то вроде:

— Абраксас Абхиманим!

Треугольник вспыхнул, из него выскочило и завертелось волчком некое создание, похожее на помесь птицы и лошади. Вначале оно было маленькое — размером с собаку, но быстро росло прямо на глазах. Когда вращение прекратилось, перед волшебником и землянами встало существо размером со слона, которое едва помещалось в проходе между столами. Теперь стали видны две толстенные ноги с длинными когтистыми пальцами и шпорами, лошадиное тело с парой сложенных крыльев и огромная птичья голова с острым клювом и высоким султаном из разноцветных перьев.

Некоторые посетители ресторана зааплодировали. Похоже, обитатели «Приюта недовольных странников» одинаково ценили и совершенные технические достижения, и магические таланты. Правда, кое-кто отодвинулся, когда животное наклонило голову, чтобы не удариться о потолок.

— Мы что, типа почешем на этой зверюге? — Ибис так разволновалась, что совершенно забыла современный язык Очеловеченной Федерации.

Даже Питри заколебался:

— У нас на аэродроме остался посадочный катер. А возле дискомира мы оставили свой звездолет. Может быть, мы воспользуемся нашим транспортом?

— К чему такие сложности? — Чивн-Чвин по-хозяйски похлопал животное по коленке (выше он не мог дотянуться, несмотря на свой рост). Ведь мы можем лететь прямо сейчас.

— Вы уверены, что это существо сможет пройти в дверь? — осторожно спросил Питри.

— Двери нам не нужны, — волшебник еще раз хлопнул своего скакуна, и тот послушно лег на пол, слегка раздвинув крыльями столы. — Ведь мы отправляемся на другой уровень реальности. Залезайте!

Подавая пример, Чивн-Чвин легко и быстро вскарабкался на спину животного.

— Раз мы это дело начали, надо идти до конца, — Питри помог Ибис забраться наверх и сам последовал за ней.

На спине лошади-птицы оказалось довольно удобно. Плоть была мягкой, как пуховая перина, поэтому путешественники провалились почти до пояса.

Волшебник вновь прокричал что-то непонятное:

— Антахкарана Аннуннаки!

Ресторан «Вихрь удовольствия» исчез в яркой серебристой вспышке. Питри и Ибис инстинктивно зажмурили глаза. Когда же они их открыли, то увидели, что лошадь-птица летит над поверхностью совершенно другой планеты, мерно взмахивая своими огромными крыльями. То, что это не дискомир сразу стало ясно из-за того, что в небе виднелись одновременно два Солнца: одно бледно-желтое, другое темно-малиновое.

— Оу, щ-щ-щит! — воскликнула Ибис.

Вначале Питри не понял, почему она упомянула этот предмет старинного вооружения. Но потом сообразил, что девушка по старинке выражает свои чувства иностранными словами.

— Вот мы и на месте, — сказал Чивн-Чвин.

Посмотрев на волшебника, дельта-клон обнаружил, что тот заметно похудел и сузился в плечах. Да и борода у него исчезла, зато из-под расшитого звездами колпака выбилась длинная коса, в конец которой было вплетено заточенное лезвие. Питри не стал ничего спрашивать, так как вполне обоснованно предположил, что в ответ услышит лишь новые непонятные рассуждения и незнакомые термины.

Вместо этого он сказал:

— Согласен, на этой птичке мы долетели быстрее, чем на нашем звездолете. Только я что-то не вижу никаких построек.

Действительно, они летели над болотистой равниной. Просторные топи, заросшие низкой травой, перемежались совершенно голыми песчаными островками.

— Скоро увидите, — многозначительно пообещал волшебник.

Песчаные острова постепенно становились все больше и больше. Еще несколько минут быстрого полета, и внизу уже расстилалась сплошная безводная пустыня.

— Вы уже бывали здесь? — спросил Питри у Чивн-Чвина.

— Я здесь родился. Конечно, не именно здесь, в пустыне, а на другом материке. Кроме того, я иногда посещаю эту планету. Изредка.

— Это отсюда этла-ниты перебрались на Землю?

— Именно так.

— Значит, вам должно быть очень много лет?

— Я не старею. Мой отец был человеком — великим воином и полководцем, а мать — демонессой. Ее бессмертная половина не позволяет мне умереть от старости.

Ибис тоже решила задать вопрос. Она уже немного успокоилась и вновь начала правильно строить фразы:

— Чивн-Чвин, почему вы не отправились на Землю вместе с другими?

— У меня были другие дела.

По его тону люди поняли, что волшебник не желает разговаривать на эту тему. На несколько минут все замолчали.

Но вскоре над невысокими барханами далеко впереди показались крыши каких-то больших построек.

Питри внимательно вгляделся вперед:

— Это и есть Забытый храм?

— Еще нет. Это город. Давным-давно здесь жили люди.

Под брюхом летящей лошади-птицы проплывали большие мрачные дома из каменных плит, плотно подогнанных друг к другу. Некоторые здания начали разрушаться: у них покосились колонны, провалились крыши, осыпалась облицовка.

— Что случилось с этим городом? — спросила Ибис. — Его уничтожила пустыня?

— Нет, — волшебник улыбнулся, словно этот вопрос заставил его вспомнить что-то забавное. — Здесь жили люди, которых привел сюда бог, сбежавший с Земли. История этого народа еще раз подтверждает то, насколько боги жестоки и одновременно с этим недальновидны. Дело в том, что еще на Земле это существо одним из постулатов своей религии избрало отказ от плотской любви. Продолжение рода было объявлено греховным и низким делом. Поэтому искренне верующие в него люди жили в монастырях и принимали обет безбрачия. Но ведь это совершенно противоречит человеческой сущности. И не только человеческой, это противоречит одному из самых главных основополагающих законов природы — продолжению жизни. Так вот, самые ревностные служители бога последовали за ним на эту планету и поселились в городах, что когда-то построили еще этла-ниты. Но эти люди по-прежнему не желали иметь детей и основали здесь новые монастыри. Поэтому прожили здесь всего одно поколение. Любовь к богу заменила им любовь к жизни.

— Какая грустная история, — сказала Ибис.

— Ничего грустного, — возразил Чивн-Чвин. — На Земле эти люди некогда пользовались огромным влиянием. Их считали доверенными лицами бога, к ним стекались огромные богатства, они обладали безграничной властью, на них работали миллионы нищих и голодных людей. Когда бог уводил этих избранных с Земли, то обещал им вечное блаженство… А они промучились среди этой пустыни остаток своей жизни и умерли в безвестности. Так бог лишился своей силы.

— Может быть, мы его и не увидим? — предположил Питри.

— Может быть. Хотя это было бы обидно. Я хотел бы посмотреть на это существо, когда оно узнает, что возродился истинный Бог. Теперь я даже жалею, что нет людей, которые верили бы в него.

— Вера людей укрепляет силу богов?

— Не совсем так. Те существа, которые на Земле называли себя богами, жили за счет жизненной энергии, которую через веру передавали им люди. Они паразитировали на человечестве.

— Это похоже на Генерального Вычислителя, — заметил Питри. — Тот тоже паразитирует, только на информационном поле. Кстати, он тоже мечтает стать богом. Но одной планеты ему мало. Он хочет покорить весь мир.

— Да, этот компьютер — серьезная проблема, — согласился Чивн-Чвин. — Но ничего, скоро мы прибудем в Забытый храм. Там мы получим ответ и, возможно, помощь.

Огромный мертвый город растаял позади лошади-птицы, а впереди люди заметили поднимающийся из песка треугольник.

— Это уже храм? — нетерпеливо спросила Ибис. Девушке не нравился жар, исходящий от песчаной пустыни. Ей постоянно приходилось стирать капельки пота, выступающие на лбу.

— Да, это храм, — немного грустно произнес волшебник.

Треугольник медленно увеличивался в размерах, поднимаясь над барханами. Вначале Питри и Ибис показалось, что храм близко, но потом они поняли свою ошибку. Сработал эффект «горных вершин». Горы кажутся близкими, потому что человеческий мозг неправильно оценивает расстояние до их подножий. То же произошло и здесь. Земляне не знали истинных размеров сооружения, поэтому не смогли правильно рассчитать подлетное время.

Забытый храм все рос и рос, пока не превратился в гигантскую многокилометровую пирамиду, сложенную из каменных блоков размером с двухэтажный дом.

— Похоже на гробницы фараонов, — заметила Ибис.

— Это вполне естественно, — сказал Чивн-Чвин. — Этла-ниты все свои главные храмы строили в виде пирамид. А от них эту архитектуру переняли те аборигены, что населяли Землю.

— Теперь я понимаю, почему этот храм не разрушился за миллионы лет, — произнес Питри.

— Каменная кладка — это только внешняя оболочка. Под ней находится купол из сплава фридия, арбира и золота.

— Из названных вами металлов нам известно только золото.

— Извините, я забыл, что людям Земли пока известно лишь то, что относится к их Измерению.

— Надеюсь, что мы скоро восполним пробелы в знаниях, — уверенно сказал дельта-клон.

— Я тоже так думаю, — волшебник похлопал по шее лошадь-птицу. Садимся.

Хотя сам Забытый храм был огромен, вход внутрь оказался маленьким, прорубленным в одном из нижних камней кладки. Даже Питри заметил его только тогда, когда их летающий скакун снизился до высоты десяти метров. Лошадь-птица захлопала огромными крыльями, гася скорость, так что с земли поднялась целая туча мелкого раскаленного от двух солнц песка.

— Думаю, что нам лучше сразу идти внутрь, — предложила Ибис. Внизу зной был особенно нестерпим.

Питри подозрительно посмотрел в сторону заманчиво чернеющего проема:

— Там, конечно, тень. Но там нас может ждать засада.

Чивн-Чвин словно к чему-то прислушался, а потом показал рукой на вход:

— Там нет ничего опасного. Идемте.

— А она? — Ибис оглянулась на лошадь-птицу.

— Она может подождать здесь, — сказал волшебник. — Это магическое создание. Ему не страшны ни жара, ни холод.

— Ну, тогда ладно, — девушка первая вошла в проем. — Уф, наконец-то прохлада!

Когда по совету Вовохара на дискомире земляне отказались от боевых скафандров, они взяли с собой связные диадемы с инфо-камерами и фонариками. Но когда Питри и Ибис попытались включить свет, датчики расхода энергии показали, что аккумуляторы полностью разряжены. Земная техника вновь отказалась действовать в чужом далеком Измерении.

— Нам нужны факелы, — сказал Питри. — Я ничего не вижу.

— Идите за мной и ни о чем не беспокойтесь, — Чивн-Чвин уверенно пошел вперед. — Свет сейчас будет.

Действительно, не сделали они и нескольких шагов, как впереди замерцало слабое золотистое свечение. Когда же каменный блок был пройден насквозь, оказалось, что за ним открылся длинный коридор, стены которого были сделаны из необыкновенного материала: золотого, испускающего свет и кажущегося полупрозрачным, как янтарь.

— Похоже, это и есть сплав и золота и других металлов, — Питри погладил стену рукой. Материал был прохладным, словно пирамида не стояла посреди голой пустыни под лучами двух солнц.

Услышав его слова, волшебник обернулся:

— Это не просто металл, это Хиранья Гарбха.

Должно быть, он посчитал, что этого объяснения вполне достаточно. Питри покопался в своей памяти, особенно в той ее части, которая была отведена под эзотерические термины:

— Если я правильно вас понял, то вы говорите об «огненном тумане», из которого была создана Вселенная?

Чивн-Чвин расхохотался:

— До чего же извратились все истинные знания! От предыдущих землян я знал, что ваши ученые мужи и толкователи древних легенд постарались до невозможности усложнить все то, что на самом деле намного проще. Хиранья Гарбха — это любое вещество, усиленное для прочности и долговечности магическими заклинаниями. Что-то наподобие вашего железобетона.

Питри отсчитал пятьдесят пять шагов, пока они шли сквозь слой полупрозрачного золотистого материала. Теперь он понял, почему волшебник называл этот храм вечным. На самом деле он представлял собой монолит из Хиранья Гарбха, снаружи обложенный каменными блоками. Дельта-клон был уверен, что и в основании сооружения также лежит монолитный слой из магического сплава.

— Пришли! — торжественно объявил Чивн-Чвин и остановился.

Выглянув из-за спины волшебника, Питри и Ибис увидели, что узкий проход привел их к внутреннему залу пирамиды. Сходящиеся далеко наверху стены светились тем же мягким золотым светом, так что все внутреннее пространство было равномерно освещено.

В центре огромной полой пирамиды возвышались две статуи. Две фигуры восседали на невысоком постаменте спинами друг к другу. На первый взгляд изваяния Великих Первых Богов показались Питри и Ибис вполне человекоподобными… но только на первый взгляд. Тела Богов были такими же, как и у людей и имели такие же мужские и женские признаки. Сложенные в позе «лотоса» ноги также ничем не отличались от человеческих.

Но вместо пальцев из ладоней Великого Первого Бога вновь вырастали руки меньшего размера. Из их ладоней, в свою очередь — опять руки. Так как статуи были огромны, то к основанию постамента спускалось несколько сотен рук размером с руку нормального человека. Они как бы опоясывали половину постамента, занимаемую Первым Богом. Почти в каждой руке был зажат стержень синего цвета толщиной в запястье ребенка и длиной в локоть. Но несколько ладоней были пусты.

Рук Первой Богини не было видно. Ее плечи, бедра и колени закрывали густые длинные волосы, спадающие до самой земли и также опоясывающие ее половину постамента. Каждая прядь волос заканчивалась раскрытой пастью животного. Все они принадлежали разным существам, но почти у каждой в зубах, клювах или жвалах сверкали солнечно-рыжие драгоценные камни треугольной формы.

Постамент и тела Великих Первых Богов были изготовлены из того же золотистого, похожего на янтарь металла. Только, в отличие от стен пирамиды, он не был прозрачным. Но лица Богов были замазаны толстым слоем темно-серой штукатурки, которая совершенно скрывала их черты.

— Класс! Отпад! — выдохнула Ибис. — А почему лиц не видно?

— Это поработали враги рода человеческого, — ответил Чивн-Чвин.

— Тогда почему эти враги не забрали драгоценные камни и синие стержни? — спросил Питри.

— Потому что эти предметы не имеют никакой цены. В смысле, никому не нужны. Цилиндры — это изображения Сияющего Меча, который некогда унесли отсюда этла-ниты. А камни — копии Вечного Круговорота, кристалла, который, по преданиям, находится в Центре Мироздания. В целом же эти статуи являются аллегориями вездесущности, всемогущества и всезнания Великих Первых Богов. Не надо понимать изображения буквально. Конечно, Боги так не выглядят. Точнее, они вообще никак не выглядят.

Питри мало интересовало, как на самом деле выглядят Боги. Его интересовали более практические вопросы:

— Каким образом мы можем отсюда обратиться за помощью? Кажется, мы именно за этим сюда пришли?

Чивн-Чвин направился к статуям:

— Если Великий Первый Бог на самом деле начал свое возрождение, то он должен услышать слова, обращенные к его изображению в этом храме. Так как люди содержат в себе его частицы — души, он должен ответить.

Питри и Ибис последовали за волшебником, и вскоре все трое остановились возле постамента. Несмотря на величину, статуи совершенно не подавляли людей, как это обычно было устроено в храмах Земли. Наоборот, из-за пронизывающего воздух золотистого свечения они казались близкими и почти родными. Сотни рук Первого Бога и сотни звероголовых волос Первой Богини находились как раз на уровне пояса Питри. И дельта-клон вдруг с удивлением почувствовал, что у него возникло желание пожать протянутые руки и погладить раскрытые пасти.

Чтобы избавиться от наваждения, он спросил:

— Что мы должны делать? Нужен какой-нибудь ритуал?

— Не знаю, — казалось, что волшебник настолько проникся благоговением к этому месту, что забыл о цели их прихода. — Я попробую вызвать Бога. Ведь и я наполовину человек и, следовательно, имею на это право.

Внезапно за спинами путешественников раздался громкий рев:

— Ты ни на что не имеешь права, демоническое отродье! Ты проник на мою планету и должен умереть!

Волшебник резко обернулся, Питри вначале забросил Ибис на невысокий постамент, сам запрыгнул следом и только после этого, приготовившись к обороне, посмотрел назад. И тут же понял, что увиденное им существо едва ли смогло бы остановить небольшое возвышение. Оказалось, что следом за путешественниками через проход внутрь пирамиды проникло огромное чудовище: с уродливым телом, с когтистыми лапами, с рогатой головой, с длинным стреловидным хвостом. Это существо стояло на задних лапах, а когда говорило, то смешно шевелило своим рылом, похожим на свиной пятачок. Впрочем, путешественникам сейчас было не до смеха.

Следом за рогатым чудовищем из прохода начали появляться новые действующие лица — покрытые белоснежными перьями создания с птичьими лапами и крыльями, но с человеческими головами и руками, в которых поблескивали огненные мечи.

— А ты оказывается, еще жив, Шанта-Шатана! — с легкой издевкой воскликнул волшебник. По его виду нельзя было сказать, что он боится, но Питри, находящийся сзади, видел, как рука Чивн-Чвина нащупывает лезвие, вплетенное в косу.

— Я и сейчас живее всех живых! — проревело чудовище.

— Пришла пора исправить это упущение, — сказал волшебник.

Принюхавшись к воздуху своим свиным пятачком, Шанта-Шатана устремил свой взгляд на Питри и Ибис:

— Люди?! Люди с Земли? Вы пришли, чтобы поклониться мне, вашему небесному отцу и создателю? — голос чудовища набрал силу и торжественность. — Так падите же ниц передо мной и получите мое святое благословение!

С Шанта-Шатаной произошли быстрые изменения. Очертания его тела словно растворились в золотистом освещении, а потом вновь проявились. Но теперь перед людьми предстал высокий благообразный старец с длинными седыми волосами и бородой, одетый в ниспадающий до земли белый балахон. Золотое сияние вокруг его головы уплотнилось и образовало отчетливый круг. Питри и Ибис не пошевельнулись.

Чивн-Чвин сказал:

— Не зря тебя называют Князем Лжи и Отцом Обмана. Но на людей твоя власть больше не распространяется. Помнится, когда ты пытался организовать на Земле свое второе воскрешение, тебе в сердце забили осиновый кол, так что ты вынужден был навсегда покинуть тот мир.

— Я еще вернусь! — грозно пообещал Шанта-Шатана. — Многие люди на Земле до сих пор усердно молятся, чтобы поскорее пришло мое царствие.

— Ты попал в свою же собственную ловушку, старый обманщик. Люди желают мира и любви, поэтому их молитвы обращены не к тебе, хотя ты и придумал все эти утомительные ритуалы и церемонии. Но они больше не снабжают тебя жизненной энергией. А сейчас я скажу главное — Великий Первый Бог возродился. Теперь тебе придется молить его о пощаде за все твои преступления против человечества.

— Какая ложь! — рассмеялся Шанта-Шатана. — Или ты хочешь посостязаться со мной в искусстве придумывать несуществующее и скрывать истинное? Куда тебе, жалкий полудемон! И в обмане тебе со мной не сравниться, и сила твоей магии не устоит передо мной — богом. Даже если люди больше не верят в меня, у меня теперь есть новый народ — вот эти ангелы-хранители, мои верные рабы.

Шанта-Шатана взмахнул руками, словно дирижер оркестра, и крылатые создания за его спиной хором пропели:

— Славься во веки веков наш вождь и учитель!

Пока их голоса сотрясали воздух, Чивн-Чвин быстро обернулся и тихо сказал людям:

— Сейчас самое время проверить, насколько вы правы. Если Первый Бог нас услышит, мы будем спасены…

— А если нет? — спросила Ибис.

Но волшебник уже отвернулся, чтобы не выпускать из поля зрения врагов, а Питри ничего не ответил, так как в это время пытался отыскать способ выбраться из этой ловушки. Но даже боевое искусство дельта-клона, бывшего агента ВЧК, едва ли смогло бы противостоять Шанта-Шатане и нескольким сотням его воинов. Кроме того, Питри заметил, что подкрепления продолжали пребывать, следовательно, проход был занят получеловеческими-полуптичьими телами. Некоторые ангелы-телохранители расправляли крылья, намереваясь взлететь, так как им не хватало места за спиной Шанта-Шатаны.

— Жаль, что мы не взяли боевые скафандры, — пробормотал Питри, доставая спрятанный под одеждой пистолет-пулемет.

Он активировал оружие и с сомнением посмотрел на датчик расхода патронов. На первый взгляд казалось, что пистолет исправен. Дельта-клон установил переключатель на одиночные выстрелы, прицелился и нажал на курок. Он почувствовал привычную отдачу, а пуля срикошетила от пола возле лапы одного из ангелов. Существо взвизгнуло и подпрыгнуло вверх, бросив свой огненный меч и нелепо взмахнув крыльями.

— А эта армия не слишком-то рвется в бой за своего бога, — насмешливо произнес Питри.

Ибис также сняла с предохранителя свое оружие:

— Сперва мочим тех, которые у входа. Остальные сами разбегутся.

Питри понял, что девушка рассчитывает огнем из скорострельных пистолетов-пулеметов расчистить путь наружу. Похоже, это был единственный выход.

Но, как оказалось, у Чивн-Чвина имелся другой план:

— Сдавайся, Шанта-Шатана, или будешь уничтожен! — крикнул он. Целая армия ангелов-телохранителей не спасет тебя от гнева Великого Первого Бога!

Из благообразного старца чудовище вновь преобразилось в свой естественный вид. Должно быть, оно считало его более подходящим для боя.

— Твой Бог мертв! — проревел Шанта-Шатана. — И тебя ждет то же самое!

— О Великий Первый Бог! — повернулся к статуям Чивн-Чвин. — Я вверяю себя твоему суду справедливости. Дай мне частицу твоей силы и твоего могущества, чтобы я смог победить твоих врагов.

Питри прошептал на ухо Ибис:

— Похоже, сражаться нам придется только вдвоем с тобой.

Но он ошибся. Одна из ладоней статуи раскрылась и как будто протянула Чивн-Чвину синий стержень.

— Благодарю тебя, — благоговейно произнес волшебник и обеими руками принял оружие.

— Круто… — округлила глаза Ибис.

Питри же не сказал ничего. Он просто принял как данность реальность происходящего.

Шанта-Шатана как будто уменьшился в размерах от страха, его голос задрожал:

— Этого не может быть… Это же просто изображение…

— Конечно! — провозгласил Чивн-Чвин, и из синего стержня вырвался ослепительно-яркий луч. — Все мы — лишь изображения божественной сущности мира.

Но голос Шанта-Шатаны вновь обрел уверенность:

— Я понял — это всего лишь какой-то колдовской трюк. Ангелы, в атаку!

Крылатая армия, размахивая огненными мечами, ринулась вперед. Но Чивн-Чвин очертил сверкающий полукруг, и от первых рядов остались только горстки пепла. Ангелы, убедившись в действенности оружия, бросились к выходу, отчаянно хлопая крыльями и теряя перья.

Фигура Шанта-Шатаны снова уменьшилась в размерах и побледнела. Теперь чудовище не превосходило по размерам среднего человека. На его свином рыльце появилось выражение ужаса, когтистые лапы задрожали.

Чивн-Чвин убрал луч и шагнул вперед:

— Я даже не буду убивать тебя, старый враг. Сейчас бежавшие ангелы расскажут тем, кто остался снаружи, о твоем падении. Ты знаешь, что произойдет после этого. Ты уже чувствуешь, что истекают твои последние минуты.

Шанта-Шатана предпринял последнюю попытку. Он вновь преобразился в старца, правда теперь сморщенного и полупрозрачного, и протянул руки к Питри и Ибис:

— О, люди, простите мои прегрешения, и тогда вам простятся грехи ваши. Поверьте в меня всей душой, и перед вами отворятся двери в царство любви и добра. Придите в мои объятия, рабы божьи — МОИ рабы!

Питри помог Ибис спуститься с постамента и теперь они со смесью жалости и отвращения взирали на существо, которое некогда залило кровью половину Земли.

— Мы не рабы, и никогда ими не станем, — сказал Питри.

— Я не верю в то, что ты бог, — произнесла Ибис и сложила из пальцев «козью морду». — Изыди, Сатана.

Питри с удивлением обнаружил, что девушка тоже кое-что знает о древней мифологии. Правда, она родилась триста лет назад, а в те времена на Земле еще жили те, кто помнил некоторые ритуальные фразы и жесты.

Существо вновь превратилось в злобную тварь и протянуло к людям руки с растопыренными когтями:

— Будьте вы прок…

Не успев докончить фразы, Шанта-Шатана растаял в воздухе.

— Где он?! — Питри быстро осмотрел храм. — Куда он спрятался?

— Не беспокойся. Он перестал существовать, — ответил Чивн-Чвин. Я уверен, что нигде в мире не осталось ни единого человека, который искренне верил бы в существование этого бога. Последними, кто поддерживал его силы, были ангелы-телохранители. Но теперь и они разуверились в силе своего господина. Поэтому он развоплотился.

— Он типа хотел нас проклясть, — с беспокойством сказала Ибис. Это опасно?

— Нисколько. Он не имел над вами власти, поэтому не в силах был повредить. Вот если бы вы в него хоть чуть-чуть верили… К счастью, этого не произошло.

Чивн-Чвин подошел к статуе Великого Первого Бога и вложил синий стержень в открытую ладонь:

— Благодарю тебя за поддержку, творец миров.

— Может быть, еще рано складывать оружие? — спросил Питри. — Ведь остался Генеральный Вычислитель.

— Думаю, что это оружие едва ли поможет против космических флотов.

— Но разве это не Сияющий Меч?

— Конечно же нет, — волшебник широким жестом указал на сотню точно таких же синих стержней, которые были вложены в другие ладони статуи. — Это всего лишь символические изображения. Сила Бога на секунду коснулась моего оружия, превратив его в подобие Сияющего Меча. Это был меч для одной-единственной битвы. Если же вы хотите более весомой помощи от Бога, обратитесь к нему сами.

Питри глубоко вздохнул и громко произнес, стараясь подражать Чивн-Чвину:

— О Великий Первый Бог! От имени правительства Очеловеченной Федерации прошу тебя ответить на мой призыв.

Волшебник неодобрительно покачал головой:

— Видно, я рано радовался. Люди опять полагаются на горстку правителей, а не на самих себя.

Питри принял справедливое замечание и постарался исправиться:

— О Великий Первый Бог! Я обращаюсь к тебе от имени всех людей Земли и ее колоний, от имени обитателей Гер-Рука, Оао Ргхр, а также тех неизвестных мне миров, которые стали жертвами Генерального Вычислителя. Помоги нам, прошу тебя!

— Ничего не происходит, — прошептала Ибис.

— Подождите, — также тихо произнес Чивн-Чвин.

В этот момент сверху упал кусочек штукатурки.

— Осторожно! Назад! — крикнул Питри.

Едва они отбежали на безопасное расстояние, как штукатурка посыпалась подобно горному обвалу.

— Смотрите! — закричала Ибис, указывая наверх.

Но Чивн-Чвин и Питри и так уже смотрели в том направлении. Им открывался лик Великого Первого Бога. Вскоре последняя штукатурка слетела с его щек. Если люди рассчитывали увидеть неземную нечеловеческую красоту, то они ошиблись. Лицо Бога оказалось совсем непримечательным, похожим на лица самых обычных людей.

Но в этот момент Питри и Ибис не думали о таких мелочах. Им стало ясно, почему потрескалась и упала вниз штукатурка, долгие миллионы лет покрывавшая лицо Бога. Гигантская статуя растягивала губы в улыбке.

А после этого прозвучал голос:

— Трансцендентальный Экзистенциализм!

— Чего? — слегка осипшим голосом пролепетала Ибис.

— Трансцендентальный Экзистенциализм! — повторила статуя. — Война неизбежна. Помощь успеет.

После этого черты лица вновь застыли.

— Бог сказал свое слово, — Чивн-Чвин, казалось, был поражен не меньше, чем люди.

— Что все это значит? — пискнула Ибис, ее психика находилась на пределе человеческих возможностей.

— Я понял! — просиял Питри. — Трансцендентальный Экзистенциализм это название одной из окраинных планет Очеловеченной Федерации. Я вспомнил, что в космическом классификаторе есть это странное название. Видимо, именно там нам надо встретить флот Генерального Вычислителя.

— Очень может быть, — волшебник задумчиво посмотрел на статую. Интересно, о какой еще помощи говорил Великий Первый Бог?

— По-моему, это уже не так важно, — Питри, получив ответ Бога, больше не сомневался в скорой победе. — Главное, быстрее вернуться в штаб. Враг уже близко, и надо успеть подготовиться к его встрече.

— Значит, летим обратно на «Приют недовольных странников», — сказал Чивн-Чвин.

— Может, сразу на Оруженосец? — предложил Питри.

— Если вы сможете указать мне координаты этой планеты в мировой магической субстанции, то я сразу перенесу вас в нужное место. В противном случае придется воспользоваться вашим звездолетом.

Питри ничего не понимал в магии, поэтому вынужден был согласиться:

— Возвращаемся на дискомир.

Путешественники направились к выходу из пирамиды, бросив прощальные взгляды на статуи Великих Первых Богов, одна из которых уже избавилась от грубой штукатурки, закрывавшей лицо.

Глава 16. Земля перед решающим сражением

«Шершень» вышел из межпространства неподалеку от Тримарциспы. Еще один короткий прыжок в режиме «мерцания» переместил звездолет на орбиту Фения. Питри убедился, что Ибис в искусстве пилотирования на самом деле мало в чем уступала Лайну. Прежде чем навстречу звездолету были высланы военные корабли, Ибис передала кодовый сигнал оповещения. Компьютер звездолета начал обмениваться данными с инфо-сетью Оруженосца-1.

Через некоторое время на голографическом дисплее возникло изображение женщины-диспетчера.

— Мы получили ваше сообщение, — сказала она. — Поздравляю вас с успешным выполнением задания. Вы можете совершить посадку на причале номер семнадцать. Уважаемый волшебник Чивн-Чвин, добро пожаловать на территорию Очеловеченной Федерации! Надеюсь, что ваше путешествие было легким и приятным.

— Скорее, оно было необычным, я давно не пользовался механическим транспортом, — ответил волшебник.

— Ну, вот мы и дома, — Питри откинул предохранительные скобы и, перебирая руками по специальным рукояткам, выбрался из кресла второго пилота.

Дельта-клон невольно позавидовал волшебнику, на которого никак не влияло отсутствие гравитации. Чивн-Чвин совершенно спокойно поднялся с сидения и направился к взлетно-посадочному катеру, словно находился не в открытом космосе, а на поверхности планеты.

Когда маленький корабль-истребитель отлетел от «Шершня», диспетчер вновь вышла на связь:

— Хотя это и противоречит инструкциям, я разрешила одному из ваших друзей пройти в центр управления полетами.

Фигура женщины исчезла, так как инфо-камеру развернул на себя Лайн:

— Привет, Питри, привет, Ибис. Здравствуйте, уважаемый Чивн-Чвин.

— Лайн? — дельта-клон одновременно обрадовался и удивился. — Как ты тут оказался? Ведь я отпустил джинна всего несколько часов назад. Он тебя нашел?

— Нашел. Появился в самое нужное время.

Питри все еще не мог поверить свои глазам:

— Я же оставил тебя в другом Измерении, на «Золотой капле» с неисправным компьютером. Неужели тебе удалось его восстановить?

— Нет, не удалось. Но «Золотая капля» тут, в сухом доке в трюме танкера. Сейчас компьютером занимаются Дунь-Фэй и Вовохар. Джинн обещал, что через несколько дней полностью сотрет из логических блоков интеллект Генерального Вычислителя. Так что ты выйдешь в космос уже на нашем старом добром корабле.

— Но как же тебе удалось добраться до Оруженосца?

— О-о-о, это длинная история. К сожалению, ты узнаешь ее не от меня, а от генерала Варкасова. Я улетаю на Трэк.

— Вот это скорость! Не успели мы сбросить информацию в инфо-сеть, как штаб уже отправил тебя на поимку гер-рукиан.

Лайн усмехнулся:

— Ты не поверишь, но первые военные корабли ушли на Трэк еще восемь часов назад. Я лечу следом, так как хорошо знаком с той звездной системой.

— Так вы уже знаете о том, что гер-рукиане направляются к Трансцендентальному Экзистенциализму? Выходит, что Великий Первый Бог не сообщил мне ничего нового?

— Должен тебя огорчить, Питри, но с этим Богом я встречался еще до того, как познакомился с тобой.

Увидев на своем дисплее округлившиеся глаза и отвисшие челюсти Питри, Ибис и Чивн-Чвина, Лайн едва не расхохотался:

— Да, это звучит очень странно. Но это именно так. Как оказалось, я уже имел честь общаться и с Первым Богом, и с Императрицей Килеаной.

— С Повелительницей?! — воскликнул Чивн-Чвин. — Вам удалось связаться с Империей на Двенадцати Измерениях?

— Увы, связь пока односторонняя, — Лайн поднял руку в прощальном салюте. — Извините, мне пора прощаться. До отлета осталось всего несколько минут. На Оруженосце вам все объяснят.

Посадочный катер «Шершня» начал снижаться над безжизненной поверхностью спутника Фения. Ибис ловко управляла корабликом и затормозила только тогда, когда он завис над направляющими мачтами причала. С этого момента посадкой управлял бортовой компьютер, получавший все необходимые данные из инфо-сети. Вскоре автоматические захваты зафиксировали катер, после чего его двигатели были заглушены. Пока к входному люку присасывался гибкий толстый раструб воздушного шлюза, Питри заметил, что от соседнего причала стартовал другой маленький летательный аппарат.

— Смотри, — тронул он Ибис за локоть, — это Лайн.

Они оба помахали ему вслед, прекрасно понимая, что Квазаров их не видит. Чивн-Чвин, глядя на них, также повторил этот совершенно бессмысленный, но такой необходимый людям жест.


* * *
Несмотря на то, что на Оруженосце-1 все спешно готовились к отражению нашествия флота Генерального Вычислителя, высшее командование военно-космическими силами Очеловеченной Федерации во главе с самим Федором Симковым явилось в шлюзовой модуль, чтобы встретить волшебника Чивн-Чвина на подобающем уровне.

— Поздравляю вас, — тихо сказал волшебнику Питри, — вы всего лишь второй иномирянин, который вступает в контакт с земной цивилизацией на нашем Измерении.

— Да уж, — добавила Ибис, — гер-рукиане в точности соответствовали поговорке: «Первый блин — комом».

Внезапно дельта-клон в толпе встречающих увидел знакомое лицо. Вначале он просто не поверил своим глазам, но человек так явно подавалему знаки, что сомнения исчезли — это был Тьерн Вирод, офицер безопасности планетена. Рядом с ними находились еще три человека в одежде киранирцев.

— Извините, Чивн-Чвин, — поспешил поправиться Питри, — но вы не второй. Вы третий.

— Какая разница? — ответил тот, всей грудью вдыхая чистый отфильтрованный воздух космической станции. — Главное, что я наконец-то здесь.

Небольшой шлюзовой модуль, объединяющий пять причалов, не мог вместить всех желающих посмотреть на Чивн-Чвина. Все-таки инопланетяне — это одно, а настоящий реальный волшебник — совсем другое. Поэтому после короткого обмена приветственными речами все переместились в более удобные и просторные модули.

Хотя основное внимание уделялось гостю из другого мира, Питри и Ибис также получили свою порцию поздравлений. Бывший агент ВЧК привык находиться в тени, поэтому ему не очень-то нравилось быть в центре внимания, а вот девушка откровенно наслаждалась своим успехом. Ее можно было понять: триста лет находиться в стасисе на другой планете, проснуться в изменившемся до неузнаваемости мире и блестяще выполнить первое же важное задание — от этого у любого закружилась бы голова.

Генерал Варкасов, отделившись от основной группы офицеров, отвел Питри и Ибис в свой кабинет, где они еще раз рассказали о своих приключениях на «Приюте недовольных странников» и в Забытом храме. Сам же генерал сообщил им о том, что произошло за время их отсутствия и объяснил быстрое возвращение Квазарова.

— Теперь в параллельном Измерении находится планетен, с обитателями которого мы установили дружественные отношения. Мы обменялись послами и военными представителями. Послы обсуждают возможность переселения части киранирцев на наши планеты, а офицеры разрабатывают план атаки на Генерального Вычислителя, — так закончил свой рассказ Варкасов.

Питри некоторое время переваривал полученную информацию. Потом он спросил:

— Значит, командование рассчитывает нанести одновременный удар и по флоту, и по самому компьютеру?

— Нет. Планетен будет сопровождать наш флот до Трансцендентального Экзистенциализма. Это наш последний резерв. Если корабли гер-рукиан окажутся сильнее нас, то мы постараемся собрать их в одном месте…

Генерал замолчал. Питри понял, что в этом случае планетен должен перейти в их Измерение. Его появление уничтожит все, что окажется на самом Трэке и вокруг него. Конечно, не все звездолеты будут истреблены, но это должно нанести значительный урон флоту Генерального Вычислителя.

Варкасов посмотрел на своих агентов:

— Идите, отдохните, пока есть время, — он посмотрел на свою персоналку. — Через четыре часа начнется последнее совещание на Оруженосце. После этого мы переносим штаб на «Илью Муромца» и отправляемся к Трэку.

По глазам генерала было видно, что сам он не спал несколько суток. Питри хотел было сказать, что они не устали и что готовы немедленно включиться в любую порученную работу. Но он не привык обсуждать или оспаривать приказы начальства. Поэтому вместе с Ибис покинул кабинет Варкасова.


* * *
Как и было объявлено, последнее общее совещание состоялось в главном зале военной базы Оруженосца-1. Здесь собрались представители всех космических держав Земли и тех колоний, которые имели собственные военно-космические силы. Здесь же находились и послы киранирцев. Волшебника Чивн-Чвин видно не было.

Для Питри и Ибис, как и для большинства людей, места в зале не нашлось, поэтому они наблюдали за происходящим через свои персоналки, подключенные к общей инфо-сети. На орбите Фения находились несколько десятков быстроходных звездолетов Курьерской службы, которые вели постоянную запись данных. Сразу по окончании совещания они должны были отправиться к космическим флотам и наземным армиям, чтобы передать последние приказы и распоряжения.

Два дня назад на Земле состоялось заседание ООН, на котором все правительства государств Земли и колоний подписали договор о военном сотрудничестве и взаимопомощи. Весть об этом сейчас распространялась курьерскими кораблями во все уголки земного сообщества. Люди должны были знать о том, что Земля готова к первой космической войне в истории человечества.

До системы Тримарциспы курьерские корабли еще не долетели. Но в них и не было особой необходимости. Ведь подобные мероприятия, как правило, готовятся заранее и поэтому представители разных стран на Оруженосце-1 заранее знали о том, что будет сказано на Земле и какие договора подписаны.

Пока политики, президенты и монархи заседали на Земле и ставили свои подписи на документах, здесь, в узких коридорах и тесных модулях Генерального Штаба на Оруженосце-1 военные разрабатывали планы по разгрому и уничтожению противника. Конечно, не все шло гладко. На протяжении столетий каждая из космических держав создавала и развивала собственную военную доктрину. Ведь вероятность боевых действий в космосе предусматривалась еще в самом начале Космической эры. С момента выхода человечества в космос изобретались способы борьбы как с другими государствами, так и с возможным инопланетным вторжением. Теперь же предстояло найти общий язык с бывшими потенциальными противниками и совместно отразить наступление флота Генерального Вычислителя.

— Смотри, — Питри показал Ибис на большой голографический экран, куда его персоналка проецировала изображение из зала совещаний. Просто невероятно. Глазам не верю. Агриппина Ле Вернье под руку с Робертом Дилаксом.

— Где? — спросила Ибис. Ведь она почти ничего не знала о знаменитых личностях настоящего времени.

— Вот они. Низкая плотная женщина — это наша адмирал Ле Вернье, а ее спутник — адмирал НОШПА Дилакс. Они командовали противоборствующими флотами у планеты Куньлунь. Мы тогда едва не подрались со штатовцами. А теперь они мило беседуют друг с другом, словно двенадцать лет назад их корабли не держали друг друга на прицеле. Кстати, обрати внимание, у Дилакса половина тела искусственная, а правые рука и нога — протезы. Ему пришлось устанавливать в голове чипы для замены и восстановления памяти. И половина лица управляется вживленными в мозг сервоприводами.

— Неужели это Ле Вернье его так отделала?

— Нет. Таким он стал еще до Куньлуня. Взорвался новый испытательный корабль, и Дилакса расплющило о стену бронекабины.

— Бедняга. А на первый взгляд и не догадаешься, что он инвалид, пожалела штатовца Ибис.

— Дилаксу еще повезло. Если бы повреждения затронули больше половины органов, родственники едва ли позволили бы его восстанавливать. Согласно штатовскому закону о киборгах, если в теле человека больше половины искусственных органов, то он перестает считаться человеком и полноправным гражданином. Большинство штатовцев-инвалидов в таком случае предпочитает умереть.

— А в мое время американцы, наоборот, говорили о равенстве здоровых и инвалидов, — сказала Ибис.

Питри усмехнулся:

— Когда государство богатое, а люди сытые, то им легко рассуждать о равенстве и гуманизме. Но когда землетрясения сороковых годов уничтожили все достижения цивилизации, когда стало нечего есть, негде согреться и не на чем ездить, все встало на свои места. Человек — часть природы, и на него также действуют законы естественного отбора и выживания. Тогда на планете остались только сильные… Тихо, слушай, Симков вышел на трибуну.

Командующий военно-космическими силами Очеловеченной Федерации перед этим о чем-то оживленно разговаривал с представителями НОШПА, что немного задержало начало совещания. Но теперь Симков быстро поднялся на трибуну и заговорил:

— Только что мы получили самую последнюю информацию. Флот гер-рукиан обнаружен. — Чтобы перекрыть возникший шум, он повысил голос. Попрошу тишины! Спасибо. Итак, передовой дозор наших штатовских союзников заметил главные силы вторжения. Более того, разведчики сумели пристыковаться к одному из кораблей и проникнуть внутрь. Но их быстро обнаружили, и они вынуждены были отступить. Всю информацию об этом рейде вы можете переписать на свои персоналки из общей инфо-сети. Я же буду краток. Флот движется к Трансцендентальному Экзистенциализму, как это и было… предсказано. Передовые корабли уже начали торможение. Расчетное время появления противника в системе Трэка — от десяти до пятнадцати суток. За это время мы должны сосредоточить в данном районе две трети всех имеющихся в нашем распоряжении ресурсов. За сто часов до появления противника у Трэка мы начнем операцию «Железная саранча». Я осуществляю общее координирование, адмиралы Ле Вернье и Дилакс руководят боевыми действиями. Через два часа штаб перемещается на крейсер «Илья Муромец». Еще через час крейсер стартует к Трэку. Поэтому я считаю, что нынешнее совещание теряет актуальность. Господин Дилакс, вы хотите что-то добавить?

— Так точно, сэр, — адмирал говорил по штатовски, но серверы инфо-сети синхронно переводили его слова на языки всех собравшихся на Оруженосце-1. — Рейд нашего разведчика показал действенность новой разработанной стратегии. Вражеские корабли превосходят наши по размерам и по средствам защиты. У нас же есть два главных преимущества: режим «мерцания» и умение обходиться без автоматического управления. В межпространстве электронные приборы не работают, значит, их можно отключить и в реальном космосе. Когда пилот вручную управляет кораблем, Генеральный Вычислитель не может перехватить управление. На этом и будет построена тактика предстоящей операции «Железная саранча». Наши корабли должны выскакивать из межпространства, наносить быстрый удар и вновь уходить из реального космоса. К сожалению, прицеливаться и открывать огонь придется также вручную, что непременно скажется на точности попадания. Но мы с моей коллегой, — легкий поклон Агриппине Ле Вернье, — надеемся, что нам удастся уничтожить более половины кораблей противника. Наши потери по предварительным расчетам составят около двадцати — двадцати пяти процентов. Если же потери превысят допустимый предел в восемьдесят процентов, то мы вынуждены будем обратиться за помощью к нашим новым союзникам.

Адмирал НОШПА посмотрел на киранирцев. Тьерн Вирод встал, то же сделали и остальные послы с планетена. Они отдавали дань уважения мужеству землян, которые готовы были с риском для собственной жизни привести в свой мир гигантское космическое животное.

Один из офицеров Союза Европейских Независимых Стран поднялся и сказал:

— На этом совещании я не вижу недавно прибывшего к нам волшебника Чивн-Чвина. Могу я узнать, какова его роль в операции?

Федор Симков оглядел собравшихся в зале:

— Мы сделали множество таких удивительных открытий, которые просто не могут быть осмыслены нами в настоящее время. Волшебник Чивн-Чвин совместно с нашими учеными сейчас ищет способ нейтрализации вражеского информационного оружия. Но не это главное. Основное заключается в том, что благодаря ему мы можем получить исключительно бесценные знания об окружающем нас мире. Прошу не забывать, что кроме нас, гер-рукиан и киранирцев Вселенная населена миллиардами иных разумных существ и цивилизаций. Когда операция «Железная саранча» будет завершена, нас ждет еще более сложная и напряженная работа. Но это лишь перспективный взгляд в будущее. Сейчас же нас должны занимать вполне конкретные планы предстоящей операции. Если никто больше не желает высказаться, то я объявляю совещание законченным. Пора за работу, граждане, господа и товарищи.

Питри быстро пробежал пальцами по активному экрану своей персоналки, листая меню и пиктограммы, чтобы добраться до записей о рейде штатовского сторожевого корабля. Они с Ибис никуда не торопились. Им было приказано оставаться на Оруженосце-1 и дожидаться, когда Дунь-Фэй и джинн Вовохар восстановят «Золотую каплю». И их это вполне устраивало.

В отличие от обычных звездолетов со старыми «мерцалками», которым на прямой межпространственный скачок требовалось более семи суток, Питри на «Золотой капле», а Ибис на «Шершне» могли добраться до Трансцендентального Экзистенциализма за считанные часы.


* * *
Сторожевой корвет класса «Буш-восьмой» военно-космических сил Новых Объединенных Штатов и Планет Америки под названием «Вольный траппер» бороздил космические просторы в челночном режиме. Через каждые десять световых часов он выходил из межпространства и на пять земных астрономических часов включал все системы дальнего поиска. За это время он достаточно подробно обследовал данный участок космоса, а потом вновь входил в режим «мерцания» и перемещался к следующему.

Капитан корабля Реджинальд Вайн находился в своей каюте и потягивал апельсиновый сок из тюбика. Внезапно заработал дисплей инфо-связи:

— Сэр, приборы зафиксировали перемещение группы объектов, — доложил вахтенный офицер лейтенант Мак-Олти.

— Картинку мне, — коротко приказал капитан.

Тотчас же лицо на дисплее сменилось черным космосом с серебряными звездами. Кроме них бортовой компьютер красным маркером выделил шесть тонких едва заметных полос. До них было около трех световых часов. Совсем близко по космическим меркам.

Вайн был опытным астронавтом, поэтому он не отбросил тюбик с соком в сторону, а, осторожно вынув его изо рта, быстро закрыл пробкой, чтобы жидкость в невесомости не разлетелась по каюте оранжевыми каплями. Лишь только после этого он приказал:

— Лейтенант, выключайте все электронные системы. Общая тревога. Я иду в рубку.

— Сэр, вы думаете, что это ОНИ?

— А кто же еще, черт побери? В этом секторе космоса не может быть земных кораблей, кроме нашего. Я же сказал, выключайте компьютер!

В то же мгновение связь прекратилась. Все электронные приборы были отключены, как того требовала новая стратегия войны с пришельцами.

— Черт побери, — повторял Вайн, быстро перебирая руками по штанге, протянутой вдоль главного коридора корабля, — черт побери.

Выскакивавшие из других отсеков члены экипажа, завидев капитана, уступали ему дорогу и только потом пристраивались сзади. Двигавшиеся в невесомости люди были похожи на колонну гусениц, ползущих по стеблю растения.

Едва только голова Вайна появилась в рубке, лейтенант быстро доложил:

— Согласно инструкции выключены все приборы, как перед скачком.

— Вижу, — буркнул капитан, забираясь в свое кресло и бегло осматривая пульт управления с безжизненными темно-серыми дисплеями. После этого его взгляд переместился на иллюминаторы. — Ничего не видно. Но я уверен, что это они. Всем приготовиться к скачку!

За его спиной второй и третий пилоты уже заняли свои места. Из-за отсутствия связи Вайн не мог узнать, пристегнулись ли стрелки-канониры и десантники из пассажирского отсека. Но он был уверен, что сигнал тревоги слышали все. В крайнем случае, тот, кто не успел сесть в противоперегрузочное кресло, проведет несколько неприятных мгновений, пока корабль будет разгоняться перед входом в межпространство.

Капитан сжал рукоятки «мерцалки» и скомандовал:

— Разворот в зону визуального контакта. Разгон десять секунд.

Заработали боковые двигатели, выводя корвет на заданный курс. Затем включился главный двигатель, бросивший корабль вперед. На мгновение иллюминаторы закрыла серебристо-серая пелена, но тотчас же ее вновь сменил обычный космос. «Вольный траппер» переместился в режиме «мерцания» на два с половиной световых часа.

— Вот они, — показал на иллюминатор Мак-Олти.

— Вижу, — отозвался капитан.

Действительно, нельзя было не заметить длинные шлейфы света, которые выбивались из носовых дюз шести гигантских кораблей, как хвосты комет.

— Тормозят, — сказал второй пилот.

— Вижу, — снова повторил капитан. — Начинаю синхронизировать скорость.

«Вольный траппер» еще раз на несколько мгновений вошел в межпространство, чтобы сблизиться с противником. После нескольких чередующихся разгонов, поворотов и торможений капитан вывел свой корвет на курс, параллельный курсу вражеской флотилии. На все эти маневры ушло несколько часов.

Теперь один гигантский корабль находился слева по борту «Вольного траппера», так что астронавты могли в подробностях разглядеть его очертания. Другие корабли находились дальше, но по одинаковым выхлопам можно было сделать вывод, что они принадлежат к одному классу.

— Они не похожи на тот, первый, — заметил Мак-Олти, имея в виду передовой корабль гер-рукиан.

На этот раз Вайн не счел нужным комментировать сказанное. Шесть звездолетов отличались от корабля гер-рукиан также, как он сам в свою очередь отличался от земных кораблей.

— Какие будут приказания, капитан? — спросил второй пилот.

— Почему их всего шесть? — вслух подумал Вайн.

— Может быть, включить радиотелескоп? — предложил Мак-Олти.

— Ни в коем случае! Пока у нас выключена электроника, они не могут захватить наш корабль. Может быть, они нас даже пока не видят. А мы их обнаружили только потому, что они тормозят и поэтому включили двигатели. Если другие корабли летят по инерции…

— То мы их просто не видим! — закончил мысль Мак-Олти.

Третий пилот с ноткой беспокойства сказал:

— Вполне возможно, что прямо на нас сейчас летит один из этих монстров.

— Если это так, то врагов стало бы на один корабль меньше, — недобро усмехнулся капитан.

В кабине повисла настороженная тишина.

Вайн рассмеялся:

— Нет, я не собираюсь идти на таран. Но я считаю своим долгом подойти поближе к одному из кораблей и всадить ему в двигатели пару ракет.

— Это большой риск, — ледяным тоном произнес третий пилот.

— Мы должны расквитаться за погибший крейсер, — твердо сказал капитан. — У нас сейчас на руках флеш-рояль, — (он имел в виду высшую комбинацию карт в покере), — враги нас не видят, а мы можем расстрелять их практически в упор. Я принял решение — мы выходим на курс атаки.

— Подождите, сэр, — сказал второй пилот. — Мы можем воспользоваться своим преимуществом, чтобы пристыковаться к одному из кораблей и разведать, что он из себя представляют.

— О, черт! — воскликнул Мак-Олти. — Я попал в компанию сумасшедших!

— Не бойся, лейтенант, все будет окей. Стрелять из-за угла и тут же драпать — как-то не по-джентельменски. Мы же разведчики, а не браконьеры. Кроме того, я думаю, что изучить противника гораздо важнее, чем уничтожить всего один корабль.

— Итак, решено — идем на сближение, — Вайн снял руки с «мерцалки», и помассировал пальцы. — Управление я беру на себя. Второй пилот — на подстраховке. Лейтенант — визуальное наблюдение за космосом.

«Вольный траппер» начал медленно приближаться к гигантскому звездолету. Капитан старался сократить до минимума время работы рулевых двигателей, чтобы не быть обнаруженным раньше времени. Постепенно корпус вражеского корабля закрыл все небо, видимое через иллюминаторы. Только сейчас астронавты смогли оценить его размеры.

— В длину — километров пятьдесят, а то и больше, — произнес лейтенант. — Какая странная конструкция!

Вражеский звездолет представлял собой хаотическое нагромождение самых разных модулей. Даже его двигатели были расположены асимметрично. Впрочем, вполне возможно, это было сделано специально, чтобы в полете корабль вращался вокруг своей продольной оси и создавал внутри искусственную гравитацию. Следовательно, внутри него могли находиться живые существа.

— Вот хорошее место для стыковки, — показал пальцем второй пилот. — Между модулем, похожим на куколку бабочки и модулем, похожим на скрученный цилиндр.

— Окей, — капитан выровнял скорость корвета, так что он завис в двух километрах возле указанной точки. — Лейтенант Мак-Олти, вы возглавите десантную команду. Вопросы есть?

— Нет, сэр! — лейтенант вскочил и поплыл в сторону пассажирского отсека, где в боевой готовности пребывали десять солдат.

Через несколько минут от «Вольного траппера» отошел десантный катер с отрядом разведчиков.

— Черт бы побрал отсутствие связи! — сказал Вайн, провожая взглядом удаляющийся катер.

— Надо было послать меня, сэр, — заметил второй пилот. — Много светят.

Он имел в виду, что катер слишком часто и надолго включает реактивные двигатели, что свидетельствовало о недостатке опыта его пилота. Но пока противник никак не показал, что обнаружил присутствие землян. Катер синхронизировал свое вращение с вращением вражеского корабля и вошел в щель между модулями, каждый из которых по размерам превышал корвет, после чего скрылся из вида.

Оказавшись в узком проходе, лейтенант Мак-Олти еще раз напомнил десантникам:

— Ни в коем случае не включать свои инфо-камеры. Общаться только знаками. Внутри корабля находиться в пределах видимости друг друга. Всем ясно?

— Да, сэр! — хором ответили десять солдат.

— Тогда одевайте шлемы. Скоро начнем высадку.

Подавая пример, Мак-Олти первым одел шлем и включил систему жизнеобеспечения. Теперь он был отрезан от окружающего мира. Он мог полагаться только на зрение и не имел возможности слышать или отдавать приказания голосом. Но этого почти не требовалось. Штурмовая команда была обучена действовать в условиях информационной изоляции. Правда, раньше подобные тренировки проводились на земных кораблях.

Катер приблизился к достаточно гладкому участку обшивки звездолета и прикрепился к нему четырьмя штангами с присосками. После этого лейтенант знаками приказал одним солдатам выдвигать штурмовой шлюз, а другим — крутить рукоятки воздушного насоса. Толстая телескопическая труба раздвинулась и уперлась в борт вражеского корабля. А воздух из кабины катера был перекачан в специальные емкости. К штурму все было готово.

Мак-Олти покинул кресло пилота, проплыл по штурмовому шлюзу и сам открыл люк. Последние остатки воздуха рванулись наружу и осели в шлюзе тончайшим слоем изморози. Теперь в кабине катера был такой же космический вакуум, как и снаружи. Шлюз не герметично крепился к борту звездолета, он служил лишь направляющим коридором, который страховал десантников при переходе со своего корабля на вражеский.

Рядом с лейтенантом протиснулся пиротехник, который начал выдавливать из большого баллона белую густую пасту, очерчивая на обшивке вражеского звездолета кольцо, равное диаметру штормового шлюза. Когда работа была закончена, он вопросительно посмотрел на лейтенанта. Мак-Олти показал три пальца. Пиротехник установил детонатор на три минуты и воткнул его в белую пасту. После этого они быстро покинули штурмовой шлюз, а солдаты сложили его в первоначальное состояние. К тому времени три минуты истекли, белая паста вспыхнула и засветилась, как расплавленный металл.

Термический заряд должен был прожечь отверстие в обшивке вражеского звездолета. Между десантным катером и бортом корабля было более пяти метров, так что нечего было опасаться, что высокая температура каким-то образом повредит землянам. В вакууме тепло не распространялось.

Дождавшись, когда состав выгорит и металл остынет, десантники вновь выдвинули штормовой шлюз. Посветив в оплавленную щель фонариком, пиротехник и лейтенант увидели, что радоваться еще рано — сквозных отверстий на появилось. Поэтому вновь пришлось доставать баллон с термическим зарядом и повторять всю операцию.

Но только после третьего раза кусок обшивки дрогнул и отделился от основного корпуса. Он проплыл мимо катера, гонимый прочь силой вращения звездолета. То, что из отверстия не начал выходить воздух, означало, что внутри звездолета царит вакуум. Или, по крайней мере, воздуха не было в том отсеке, который продырявили земляне.

Как бы то ни было, путь внутрь оказался открыт. Знаками Мак-Олти приказал: «Приготовиться. Вперед».

Взяв оружие на изготовку, десантники по-очереди проплыли по штурмовому шлюзу и оказались внутри вражеского корабля. Катер пристыковался почти к самому его центру, поэтому здесь скорость вращения оказалась не так велика, чтобы создавать достаточную для людей гравитацию. Десантникам приходилось действовать в условиях полной невесомости и абсолютной темноты. Правда, включив фонарики, они быстро избавились от последнего неудобства.

Люди оказались в широком коридоре, который шел вдоль корпуса корабля и, похоже, огибал те места, где были прикреплены различные модули. Такой вывод напрашивался, так как в пределах видимости землян находился только пятидесятиметровый участок, а дальше коридор резко загибался с обеих сторон.

Мак-Олти приказал половине десантников под командованием сержанта Стиклана двигаться в одну сторону, сам же с четырьмя солдатами отправился в другую. Каждой группе был дан час на разведку и сбор информации. Такие методы проникновения на вражеские корабли отрабатывались астронавтами НОШПА почти до автоматизма. Поэтому люди быстро передвигались в невесомости, отталкиваясь от стен.

Осторожно выглянув из-за поворота, лейтенант убедился в правоте своих предположений. Он увидел огромный закрытый люк, через который были протянуты гибкие шланги и провода толщиной с бревно. Шланги уходили в стену коридора, а провода крепились к его стенам и исчезали за поворотом. Этот люк, несомненно, вел в модуль, похожий на скрученный цилиндр, мимо которого пробрался десантный катер. Никаких запоров видно не было. По крайней мере, таких запоров, которые предназначались бы для человеческих рук.

Похлопав своих солдат по шлемам, чтобы привлечь их внимание, Мак-Олти указал на пучки проводов и махнул в ту сторону, откуда они тянулись. Он хотел сказать, что надо проследовать по коммуникациям противника, чтобы выяснить, где находится центр управления.

Десантники быстро полетели дальше по коридору. Но после очередного пятидесятиметрового гладкого участка они вновь увидели точно такой же люк, который вел в другой модуль. Часть проводов исчезала внутри, другие выходили наружу и переплетались с общим потоком.

Вспомнив о размерах звездолета, Мак-Олти приказал остановиться. Он понял, что путешествие по коридору — предприятие довольно рискованное. С одной стороны, уже за следующим изгибом мог оказаться командный центр. С другой стороны, люди несколько часов считали бы люки и больше не встретили бы ничего важного.

Лейтенант принял решение сначала проверить содержимое прикрепленного к звездолету модуля. Но для этого надо было каким-то образом открыть люк. Подлетев к нему поближе, Мак-Олти несколько раз постучал по металлу прикладом своего автомата. Разумеется, это ничего не дало.

Взгляд лейтенанта упал на толстый шланг, который пересекал коридор под прямым углом, появляясь из стены и исчезая в отверстии люка. Мак-Олти взялся за шланг обеими руками, уперся в люк и дернул изо всех сил. Он рассчитывал, что ему удастся либо вытянуть шланг наружу, либо вырвать его из отверстия. Но у него опять ничего не получилось.

Разгадав замысел командира, один из солдат протянул ему магнитную мину. Мак-Олти колебался всего несколько мгновений. Затем он установил таймер на минуту и прикрепил мину к тому месту, где шланг крепился к люку. Десантники быстро отступили назад, скрывшись за изгибом коридора. Они ничего не услышали, зато увидели яркую вспышку. А те, кто касался стен, ощутили вибрацию.

Вернувшись к люку, Мак-Олти обнаружил, что шланг оторвался и повис в невесомости, а в самом люке образовалась дыра с рваными краями. Очень медленно и крайне осторожно лейтенант заглянул внутрь. Он увидел то, что меньше всего рассчитывал встретить на вражеском звездолете. Весь модуль был забит книгами.

В луче фонаря переливались разными цветами корешки нескольких миллионов книг, которые были уложены вдоль стен стройными штабелями и перетянуты длинными лентами. С трудом протиснувшись через отверстие, оставшееся от шланга, лейтенант вытащил несколько книг из одной пачки и передал их солдатам наружу. Затем он посветил фонарем вглубь модуля. Там он увидел точно такую же картину. Казалось, что он парил над целой горой из книг, так как из-за вращения корабля его притягивало к дальней стене модуля. Чтобы не сорваться «вниз», Мак-Олти ухватился руками за края отверстия и выбрался обратно в коридор.

Группа уже израсходовала половину отведенного на разведку времени, поэтому лейтенант принял решение вернуться к первому модулю и вскрыть его точно таким же способом. Если невозможно было обследовать весь гигантский звездолет, то можно было изучить хотя бы часть «подарков», которые приготовил землянам Генеральный Вычислитель.

Десантники двинулись обратно. Но не успели они пройти половину коридора, как навстречу им выскочил солдат из другой команды. Он двигался длинными скачками, отталкиваясь от пола и потолка руками и ногами. Солдат едва сумел затормозить, чуть не сбив своих товарищей, как шар сбивает кегли. Посветив ему в лицо, Мак-Олти сквозь прозрачное забрало увидел выпученные глаза и раскрытый рот. Солдат что-то кричал, совсем забыв, что его никто не слышит.

Чтобы довести тренированного штатовского космодесантника до такого панического состояния, требовалась довольно веская причина. В других условиях лейтенант надавал бы ему весомых пощечин, чтобы привести в чувство. Но потом Мак-Олти подумал, что несмотря на потерю самоконтроля, солдат не забыл главного приказа и не включил встроенный в скафандр компьютер.

Развернув бойца в обратную сторону, лейтенант сильно толкнул его, придав начальное ускорение, и сам поспешил за ним следом. Он пролетел мимо закрытого люка, мимо вырезанного в корпусе входного отверстия и увидел, что за следующим поворотом сверкают отблески выстрелов и разрывов.

Солдату, который нес книги, Мак-Олти указал на выход. Трофей надо было доставить на корвет. Остальные десантники, активировав оружие, короткими перелетами двинулись дальше. Заглянув за изгиб коридора, лейтенант сразу понял причину паники солдата. Навстречу двигалось нечто металлическое, огромное, занимающее весь диаметр коридора. Вначале Мак-Олти показалось, что это какой-то механический паук, но, приглядевшись повнимательнее, он решил, что больше подошло бы сравнение с гусеницей.

Машина (а в том, что это искусственное создание, сомнений не было) представляла собой длинный гибкий стержень толщиной более двух метров, со всех сторон из которого торчали тонкие четырехколенные ножки, как щетинки из ершика. Своими ножками машина отталкивалась от пола, потолка и стен коридора, так что проскочить сквозь этот частокол было невозможно. Из передней части стержня торчали длинные зазубренные шипы, которыми машина ощупывала пространство перед собой.

Прямо перед машиной находились трое солдат из первой группы. Они пятились назад, непрерывно поливая ее очередями и обстреливая гранатами. На сам толстый стержень их выстрелы никак не действовали, зато тонкие ножки были сбиты на расстоянии нескольких метров. Впрочем, и это не могло остановить упрямый механизм. Задние ноги продолжали продвигать его вперед.

Когда заговорили автоматы пришедших на помощь десантников, солдаты первой группы развернулись и бросились наутек. Сержант Стиклан замахал руками, подавая сигнал к общему отступлению. Мак-Олти знаками показал: «Где еще один солдат?» Стиклан резко повернул правую руку большим пальцем вниз. Этот древний как мир жест означал, что десантнику уже ничем не поможешь.

Тогда лейтенант, выпустив для очистки совести длинную очередь в сторону неумолимо надвигающейся машины, приказал отходить. Десантники по-очереди пролезали через входное отверстие и оказывались в катере. Мак-Олти прикрепил к стене коридора три мины со временем взрыва в пять минут, после чего сам проскользнул в штурмовой шлюз.

Пилот, остававшийся в катере, по виду своих товарищей понял, что медлить нельзя. Поэтому он резко рванул с места раньше, чем солдаты успели сложить штурмовой шлюз. И почти сразу после этого из отверстия показались передние конечности машины. Она водила ими в космосе, словно все еще пыталась нащупать ускользнувшую добычу.

Катер отлетел на двести метров, когда внутри корабля взорвались три мины. К этому времени входной люк был уже задраен, а солдаты помпами нагнетали в кабину воздух. Когда же катер вылетел из пространства между двумя модулями в открытый космос, десантники наконец-то смогли снять шлемы и поговорить.

— Где рядовой Пирчек? — первым делом спросил у сержанта Мак-Олти. — Почему вы не вынесли тело из боя?

— Потому что выносить было нечего, — хмуро ответил Стиклан, гигиеническими салфетками протирая пунцовое лицо. — Мы двигались по коридору и прошли мимо трех закрытых люков. Пирчек шел первым. Когда он поравнялся с четвертым люком, тот внезапно открылся и оттуда вылезла эта штуковина. Она за долю секунды разорвала Пирчека на тысячу кусочков своими передними шипами. Мы начали отступать, пытаясь сдерживать машину огнем из автоматов. Но наши пули и гранаты для нее — что слону дробина. Если мы отстрелили у нее две сотни ног, то остальные десять тысяч оставались в действии. Тогда я отправил к вам солдата, так как боялся, что машина раньше вас доберется до входного отверстия. К счастью, она не слишком торопилась, и только поэтому мы остались живы.

— Я думаю, что это не боевая машина, а ремонтное устройство, сказал лейтенант. — Вполне возможно, она заработала, когда каким-то образом было обнаружено отверстие в корпусе, которое мы проделали. И машина просто начала очистку коридоров от попавшего в них мусора — то есть от нас.

— Чем бы она ни была, надеюсь, три мины ее успокоят, — заметил солдат, который нес трофейные книги.

— Ничего подобного, — сержант закрыл глаза и откинул назад голову, словно еще раз переживал подробности боя. — Мы извели весь свой запас мин — а машине хоть бы что. Потеря нескольких ног ее из строя не выводит.

В кабине десантного катера наступила тишина. И офицеры, и солдаты постепенно успокаивались и выравнивали дыхание. Но бой еще не был закончен…

Капитан «Вольного траппера» первым заметил возвращающихся десантников.

— Что-то у них случилось. Слишком высокая скорость, как бы они не врезались в стыковочный блок.

— Смотрите, сэр! — выкрикнул третий пилот, показывая пальцем в иллюминатор.

— О, черт побери! — Вайн увидел, что из-за гигантского корпуса звездолета появились несколько небольших летательных аппаратов.

В это время катер удачно присоединился к корвету. В главном коридоре послышались голоса десантников, вываливающихся из шлюза.

Второй пилот обернулся назад и изо всех сил прокричал:

— Всем пристегнуться! Приготовиться к маневрам! Нас атакуют!

Один из летательных аппаратов пронесся вдоль корпуса «Вольного траппера», как будто хотел вблизи рассмотреть неизвестно откуда появившийся корабль.

— Они не стреляют, — с некоторой долей растерянности произнес третий пилот.

В это время в кабину влетел Мак-Олти:

— Быстрее в межпространство! Нас обнаружили и атаковали. Рядовой Пирчек убит.

— Может быть, они пытаются вступить с нами в контакт? — предположил третий пилот, провожая взглядом небольшие корабли, летающие вокруг корвета.

— Я понял, почему они не стреляют! — воскликнул Вайн. — Они пытаются обнаружить и подчинить себе наши электронные приборы. Но они выключены, поэтому противник не может понять, кто мы такие и как здесь оказались. Возвращаемся домой, пока не поздно.

Капитан взялся за рукоятки «мерцалки»:

— Включить двигатели для стартового разгона. Курс на систему Тримарциспы.

Когда корвет начал двигаться, корабли противника понеслись прямо на него.

— Они выпустили ракеты! — закричал третий пилот.

Вайн вошел в режим «мерцания», не дожидаясь окончания разворота на заданный курс:

— Черт побери. Успели.

Через секунду «Вольный траппер» вновь оказался в реальном космосе. Далеко сбоку можно было разглядеть шесть тоненьких светлых полосок это корабли Генерального Вычислителя продолжали свое торможение.

— Надо бы вернуться, да «поблагодарить» их парой ракет, — задумчиво произнес капитан. — Но, боюсь, теперь нас уже ждут. Лейтенант, что вы такого устроили, что они так всполошились?

Мак-Олти коротко пересказал все случившееся и показал захваченные книги. Офицеры перелистали разноцветные страницы.

— Ничего не понимаю, — сказал второй пилот. — В одном модуле находилась механическая сороконожка, в другом — эти книги, написанные на непонятном языке. Может быть, это не военные, а транспортные корабли?

— Вполне возможно, — согласился капитан, продолжая разглядывать иллюстрации к книге. — Но это не просто транспорт, а военный транспорт, который везет оружие.

— Оружие?

— Да. Книга часто бывает самым разрушительным оружием. Более страшным, чем атомная бомбардировка, — капитан раскрыл книгу и повернул ее, демонстрируя всем. — Язык этот нам неизвестен, но изображения вполне понятные: люди на службе у машин. Так что не будем терять времени. Идем к Тримарциспе!


* * *
Питри и Ибис закончили просмотр отчета капитана «Вольного траппера».

Дельта-клон вывел на экран изображения добытых книг:

— Вайн ошибался, когда считал, что этот язык нам незнаком. Книги написаны на гер-рукианском, но предназначены для землян. Одна называется «Возблагодарим Генерального Вычислителя за наше счастливое детство», другая — «Источники духовного счастья и совершенства машинопоклонников», третья — «Как приятно подчиняться высшему существу». В общем, все в таком духе.

— Но почему они написаны не на земных языках? — спросила Ибис.

Питри усмехнулся:

— Могу поспорить, что Генеральный Вычислитель рассчитывает использовать местных переводчиков.

Глава 17. Пылевое море Трансцендентального Экзистенциализма

Когда Лайн на крейсере «Стремительный» прибыл к Трансцендентальному Экзистенциализму, там уже находилось более пятидесяти крупных военных кораблей, транспортных судов и пассажирских лайнеров. Лайнеры эвакуировали из орбитального города последних жителей. Теперь склады Трэка использовались для хранения боеприпасов, а в доках готовились принимать поврежденные военные корабли.

Как-то неожиданно и незаметно вышло так, что до прибытия штаба с Оруженосца-1 именно Квазарова начали считать своим начальником капитаны военных кораблей и адмиралы, командующие флотилиями. Поэтому, едва только «Стремительный» вышел из межпространства, на него посыпались срочные сообщения:

— На настоящий момент обнаружено и зафиксировано сто восемнадцать вражеских кораблей.

— Передовые соединения готовы к выходу в заданные точки атаки.

— Срочно требуются дополнительные боекомплекты, так как при ручной наводке количество промахов составит более девяноста процентов.

— Корабль с гер-рукианами до сих пор не обнаружен.

Это последнее сообщение беспокоило Лайна больше всего. По всем расчетам выходило, что вылетевший из Нью-Кливленда звездолет должен был появиться у Трэка еще несколько дней назад. Если же он сейчас направлялся в какое-то другое место, то это означало, что предупреждения Великого Первого Бога оказались ложными. Но в то же время флот Генерального Вычислителя на самом деле двигался к Трэку. Лайн почувствовал, что от подобных размышлений у него начала болеть голова, чего с ним не случалось последние десять лет.

Чтобы переключиться на что-то более реальное, Квазаров вывел на главный тактический дисплей расположение вражеских кораблей. Их походный строй представлял собой хаотическую вереницу длиной в несколько световых часов. Штатовский корвет «Вольный траппер» обнаружил лишь одно звено из шести звездолетов, которое начало торможение. После этого сектор космоса был подробно осмотрен быстроходными дальними разведчиками, которые и составили подробную схему вражеского флота.

Как выяснилось, Генеральный Вычислитель не лгал. Не было никакого отдельного флота беглецов с Гер-Рука и преследующих их звездолетов машинной цивилизации. На Землю надвигалась объединенная армада. Тормозные двигатели в настоящее время включили только сорок три корабля. Остальные продолжали свое движение в направлении к внутренним областям земного космоса. Гигантские звездолеты довольно медленно замедляли свой ход, поэтому общий строй еще не распался. У Лайна даже сложилось впечатление, что целью этих сорока трех кораблей являлся не Трэк, а та планета, которая находилась непосредственно за ним — Титановая Лилия.

Тем не менее, именно Трэк являлся тем самым местом, где удобнее всего было перехватить весь вражеский флот. Земляне намеревались начать массированную атаку, когда враг окажется в двух световых сутках от планеты. Вражеским звездолетам на подлет к планете требовалось около ста часов, а межпространственные корабли землян преодолевали бы это расстояние за считанные минуты. Это позволяло людям возвращаться к Трэку за пополнением боекомплекта, а потом снова уходить в бой.

До время «Икс», когда объединенный флот Земли должен был обрушиться из межпространства на звездолеты Генерального Вычислителя, оставалось чуть больше двух суток. До этого момента за вражеским флотом велось постоянное наблюдение, что позволяло оперативно корректировать компьютерную карту.

Квазаров и так, и этак крутил трехмерное изображение, пытаясь найти хоть какой-нибудь логический порядок в построении кораблей. Ему казалось, что управляющий ими компьютер должен был хоть как-то выровнять ряды своих «солдат». Но флот больше походил на рой металлических насекомых, которые летели вместе, но при этом являлись отдельными и независимыми существами.

Впрочем, в некотором роде это сравнение было правильным. Дело в том, что во флот входили корабли нескольких разных типов. Большинство составляли многосекционные звездолеты, встреченные «Вольным траппером». Земляне предположили, что это те самые нуклидо-фотонные корабли, которыми Генеральный Вычислитель хвастал перед Лайном и Питри. Следующими по размерам и по количеству шли корабли гер-рукиан. Некоторые были больше, чем разведывательный корабль, но походили на него формой и конструкцией, другие принадлежали точно к такому же классу.

Кроме того, во флоте присутствовали немногочисленные и более мелкие корабли еще трех типов. Логично было предположить, что они позаимствованы Генеральным Вычислителем у тех цивилизаций, которые он уже покорил и «обратил в свою веру».

— Итак, что же мы имеем? — Лайн наконец оставил в покое пульт управления дисплеем, откинулся в кресле и заложил руки за голову. — Против нас будут действоватьнуклидо-фотонные звездолеты, половина секций которых является отдельными военными кораблями. Разведка рассчитала, что мы будем иметь дело с двумя-тремя тысячами таких машин. Плохо. Гер-рукианские корабли имеют на борту собственные посадочные модули, но вряд ли будут использовать их в сражении. Могу поспорить, что с их помощью Генеральный Вычислитель намерен высаживать десант на наши терраподобные планеты. Хорошо. Мелкие звездолеты не так опасны, потому что созданы менее развитыми цивилизациями. Хотя и их сбрасывать со счетов нельзя. Ни хорошо, ни плохо.

Слышавший все эти рассуждения капитан «Стремительного» спросил:

— Правду ли говорят, будто Федор Симков запретил уничтожать корабли гер-рукиан?

— Когда сюда на «Муромце» заявится весь Генеральный Штаб, тогда будут выданы самые последние инструкции, — ответил Лайн. — Да, я слышал, что многие считают, будто гер-рукиане не виноваты в том, что являются невольным оружием суперкомпьютера. Я даже сам разделяю это мнение. Но, с другой стороны, мы не имеем права пропустить во Внутренние Области врагов, которые могут подчинять себе наши инфо-сети. Конечно, это неприятно, но, боюсь, придется стрелять на поражение. Правда, есть еще слабая надежда на то, что наш новый волшебник Чивн-Чвин расколдует гер-рукиан.

Последние слова Квазаров произнес с грустной усмешкой. Несмотря на все приключения, он до сих пор не признавал существования чудес. А наличие в мире богов и волшебников объяснял тем, что эти существа просто намного эффективнее используют законы природы, до сих пор неизвестные людям Земли. В конце концов, говорил он сам себе, самолет, появившийся в небе над средневековой Европой, также был бы принят за божественное явление.

Разговор о гер-рукианах вновь повернули мысли Лайна в сторону до сих пор ненайденного звездолета. С тактического дисплея исчез вражеский флот, а его место заняло изображение звезды, вокруг которой вращались пять планет. Трансцендентальный Экзистенциализм был второй из них. Остальным названия так и не придумали, поэтому называли просто: Первая, Третья, Четвертая и Пятая.

Последние три планеты были слишком удалены от солнца, поэтому являлись ледяными шарами, состоящими из замерзших газов. Первая представляла собой раскаленный безжизненный мир. Сам же Трэк по размерам был близок к Земле, но его окружала ядовитая атмосфера, а поверхность состояла наполовину из огнедышащих вулканов, наполовину — из обширных впадин, засыпанных тончайшим пеплом и легкой пылью. Их так и называли — «пылевые моря».

Квазаров в тысячный раз попытался восстановить в памяти разговор, который произошел в ресторане «Звездное небо». Не упоминали ли Трисмегист и Килеана каких-нибудь других названий, кроме Трэка? Кажется, нет. Следовательно, похищенный звездолет должен был находиться где-то неподалеку. Но вот где? Время шло, а Лайн не мог решить эту проблему. Он был недоволен собой. Очень недоволен.

Вновь ожил оперативный дисплей, сообщая о том, что к Трэку прибыла очередная космическая флотилия Очеловеченной Федерации. В нее входили два больших крейсера класса «Богатырь»: «Алеша Попович» и «Вонг Фэй Хун», а также шесть ракетоносцев класса «Дельфин». До прибытия Генерального Штаба оставалось всего двадцать два часа.

— Давненько я так не проваливался, — нахмурился Лайн и вновь начал «играть» с клавиатурой, то увеличивая планеты на дисплее, то обозревая всю эту звездную систему.

— Раз приборы ничего не зафиксировали, значит, гер-рукиане сюда не добрались, — сказал капитан «Стремительного».

— …Или же они подчинили себе компьютеры всех кораблей, — продолжил эту нить рассуждений Квазаров.

— Разве штатовцы не разработали блокирующую программу?

— Разработать-то они ее разработали… — Лайн продолжал задумчиво щелкать по разноцветным значкам на активном дисплее, — …но только еще не проверили в боевых условиях. Они только вчера полетели проверять ее на том гер-рукианском звездолете, что бежит с Локры-пять. Даже если все получится, сюда, к Трэку, они доберутся только через сто сорок три часа.

— Да-а-а… — протянул капитан, — через шесть суток НАМ это уже не понадобится.

Лайн понял, что имел в виду офицер военно-космического флота. Через шесть суток те, кто сейчас находился у Трэка, либо победят, либо погибнут. Поэтому даже если штатовцы создадут защиту от информационной атаки на компьютеры, то либо она уже не понадобится, либо ею воспользуются резервные силы земного сообщества.

Увидев, что его слова не прибавили Лайну оптимизма, капитан постарался добавить в свой голос бодрости:

— Экипаж моего корабля рассчитывает на успех операции.

Но эта отдающая казенным патриотизмом фраза привела Квазарова в еще более унылое состояние.

Из межпространства вышло звено дальних разведчиков, которые начали передавать земным кораблям самые свежие данные о местонахождении вражеского флота. Лайн оживился и начал рассматривать на дисплее обновленную карту.

Тормозные двигатели включили еще двадцать кораблей. Все они были нуклидо-фотонными боевыми звездолетами. Часть кораблей выпустила свои истребители, которые теперь со всех сторон окружали армаду. Земные корабли-разведчики были быстро обнаружены и немедленно атакованы, поэтому более точных данных о противнике доставить не смогли.

Капитану в голову пришла та же самая мысль, что и Лайну:

— Похоже, не только мы обнаружили флот Генерального Вычислителя, но и наши планы ему также известны. Он разворачивает боевые порядки еще до того, как мы начали атаку.

— Да, неожиданного нападения у нас не получилось. Интересно, как противник узнал про операцию «Железная саранча»?

— Возможно, появление наших разведчиков заставило его принять меры предосторожности, — предположил капитан.

— Да нет, — Лайн показал на колонку цифр в углу дисплея. — Те корабли, которые начали торможение, рассчитывают остановиться возле Трэка. Если гер-рукиан с «мерцалкой» тут нет, то это означает, что Генеральный Вычислитель готовится к сражению с нашим флотом.

— Но если гер-рукиан тут нет, то откуда враг узнал о том, что мы собираем силы возле этой планеты? — задал вполне резонный вопрос капитан.

Лайн удивился, что подобное умозаключение не пришло в голову ему самому:

— Да, действительно… Получается замкнутый круг… Или предательство.

— Предательство? Не может быть! КТО из людей передаст сведения этому взбесившемуся суперкомпьютеру? И, главное, КАК?

Лайн промолчал. На первый вопрос ответ был очевиден. Наверняка, среди землян найдутся те, кто обрадуется появлению Генерального Вычислителя. Ведь он пообещал воплотить вековую мечту духовно ограниченных и рабски-покорных людей: устранить все проблемы, решить все задачи и обеспечить бездумное и безысходное счастье. А вот второй вопрос был не так прост. Считалось, что все гер-рукианские мыслители на Локре были схвачены, но ведь могло случиться и так, что кому-то из них удалось скрыться и затеряться среди землян. И сейчас они издалека координировали действия своего флота.

Лайн прикрыл глаза, чтобы дать им отдых. Ведь он бодрствовал уже более двадцати часов. Но внезапно в кабине «Стремительного» раздались крики капитана и двух вахтенных операторов. Лайн немедленно стряхнул дремоту и огляделся.

Оказалось, что прямо перед ним материализовался джинн Вовохар. Впервые он отказался от халата и туфель и одел элегантный зеленый костюм, скроенный по последней земной моде. Правда, его внешность при этом не изменилась.

— Здравствуй, хозяин Лайн, — нараспев произнес джинн. — Здравствуйте, добрые люди.

К счастью, экипаж крейсера был в курсе того, что на службу Очеловеченной Федерации поступили сверхъестественные существа. Поэтому капитан и операторы, справившись с легким шоком, как ни в чем не бывало поприветствовали Вовохара и продолжили свою работу.

— Какие новости? — спросил Лайн.

— Волшебник Чивн-Чвин смог снять блокировку с памяти гер-рукиан, взятых в плен на Локре. Из всех мыслителей только один работал на Генерального Вычислителя по доброй воле. Остальные были попросту обмануты. Теперь и они, и мы знаем всю правду. Долгое пребывание в ледяной летаргии сыграло с гер-рукианами злую шутку. Когда их планета была атакована флотом Генерального Вычислителя, то с нее на самом деле стартовал флот беглецов. Но среди них имелись те, кто перешел на сторону врага. Когда первая вахта заморозилась в своих капсулах, предатели начали экспериментировать над сознанием спящих. Оказалось, что в анабиозе гер-рукиане очень легко поддаются гипнотическому внушению. Наверное, это оборотная сторона мысленного общения. В общем-то, особенно много внушать и не пришлось. Предатели лишь слегка подкорректировали воспоминания, чтобы все считали их самыми высокопоставленными сановниками — мыслителями-стратегами. Ну, а дальше все пошло по накатанной дороге. Гер-рукиане настолько привыкли беспрекословно подчиняться приказам, что продолжали как ни в чем не бывало жить и работать, путешествуя по космосу на своих кораблях. Они даже не подозревали, что на самом деле являются не беглецами, а передовым отрядом Генерального Вычислителя.

— За гер-рукиан я, конечно, очень рад, — сказал Лайн. — Но чем это может помочь НАМ?

— Вот для этого я сюда и прибыл, — ответил Вовохар. — Один из мыслителей сейчас связывается с теми гер-рукианами, которые находятся на звездолете с «мерцалкой». Они где-то тут, совсем рядом. Чивн-Чвин просил меня вам передать, что когда корабль появится, то его экипаж будет готов к сдаче. Поэтому не надо сразу стрелять и брать его на абордаж. И с гер-рукианами постарайтесь обойтись помягче. Они не должны отвечать за те поступки, что невольно совершили.

— Вы слышали? — повернулся Лайн к операторам. — Немедленно передайте это сообщение на все корабли. — Потом он вновь обратился к джинну. — А ты не можешь найти корабль? Это решило бы все проблемы.

Джинн развел руками:

— К сожалению, это выше моих сил. Конечно, я могу облететь всю эту систему и несколько соседних, и через десять ваших суток найду гер-рукиан. Но сами они сдадутся раньше.

— Хорошо, если так. Как там поживает «Золотая капля»?

— Она уже очищена и исправлена, — бодро отрапортовал Вовохар. Питри и Ибис скоро будут здесь. Они займутся наблюдением за вражеским флотом.

— Отлично, — Лайн повеселел. — Кажется, жизнь налаживается.


* * *
Калиул — техник, носящий оружие, член семьи Кивли третьего уровня родства проснулся от острой боли в бедре. На Нью-Кливленде его ранили, но он все же сумел самостоятельно добраться до звездолета. Если бы он не успел к старту, корабль улетел бы без него, несмотря на то, что руководила операцией мыслительница Маунил, его возлюбленная.

В целях обеспечения взаимозаменяемости все гер-рукиане обучились управлению «мерцалками», поэтому потеря Калиула не могла нанести ущерба операции. Следовательно, о своей жизни он обязан был позаботиться сам. И он сумел выжить в огненно-стальном смерче на военной базе землян, где в узких коридорах и тесных отсеках гер-рукиане вырвали секрет производства межпространственных приводов.

Правда, победа досталась им дорого. Из шести звездолетов, захваченных возле Локры, остался только один. А его экипаж составляли всего три человека: Маунил, Калиул и Лапрол, член семьи Лидаал четвертого уровня родства. Калиулу еще повезло. Пулю из его ноги удалила Маунил, так что рана постепенно заживала. А Лапролу микроволновым излучателем сожгло правую руку, так что из его плеча сейчас торчала черная обугленная головешка.

На рейсовом звездолете не было никаких автоматических лечебных приборов — только лекарства и перевязочные средства. Поэтому Маунил и Калиул постоянно впрыскивали Лапролу болеутоляющие анестетики. Раненый постоянно находился в бессознательном состоянии, а когда просыпался, сразу сообщал об этом душераздирающими стонами.

Калиул открыл глаза и медленно осмотрел кабину. За последние трое суток ничего не изменилось. Те же показания приборов, тот же вид из иллюминаторов. Единственное, что радовало глаз — Маунил, дремавшая на кресле первого пилота. Ее лицо осунулось, под глазами залегли нездоровые тени. Калиул знал, что виновата в этом не физическая усталость, а нервное истощение. Мыслительница слишком часто связывалась с основным флотом, сообщая о своем местонахождении и о действиях землян.

Калиул обернулся. Гер-рукиане раньше никогда не пользовались дверьми, поэтому и сейчас люк, ведущий в пассажирский салон, был открыт. Калиул издалека всмотрелся в лицо спящего в эргономическом кресле Лапрола. Раненый еще дышал — его грудь то поднималась, то опускалась.

Маунил дремала очень чутко, поэтому движения Калиула ее разбудили. Девушка также обернулась:

— Он еще жив?

— Дышит, — Калиул произнес это совершенно безразличным тоном. Среди носящих оружие не было принято проявлять сочувствие или сострадание. Эти проявления слабости они оставляли медикам.

— Осталось совсем немного, — сказала Маунил. — Чуть больше ста местных часов. Флот уже начал торможение.

— Хорошо, — и снова голос Калиула не выдал его чувств. — Ты сообщила о землянах?

— Конечно. Корабли готовятся к бою.

Калиул ничего не сказал. С каждым новым днем его уверенность в правоте действий их команды таяла все больше и больше. Он начал сомневаться даже в том, что приобретение «мерцалки» стоило того, чтобы начать войну с землянами. Конечно, он не был мыслителем, и поэтому не имел права давать оценку приказам вышестоящего руководства, но в глубине его души постепенно нарастал неосознанный и неопределенный протест.

Чтобы отвлечься от невеселых размышлений, Калиул решил сменить тему беседы:

— За окнами такая же серая пелена, словно мы до сих пор в межпространстве.

— Но это не межпространство, — устало произнесла Маунил.

— Я знаю.

Девушка и молодой человек встретились взглядами. Они давно уже понимали друг друга почти без слов. Калиул подумал, что Маунил была права, когда предлагала ему сдать экзамен на мыслителя. Наверняка, у него тоже имелся талант мысленного общения. Если бы он занимался его тренировкой и развитием, то смог бы подняться по служебной лестнице еще на несколько ступеней.

— Калиул, не сейчас, — ответила девушка на невысказанную просьбу. — Ты знаешь, что я тебя люблю, но сейчас я не имею права отвлечься даже на несколько минут.

— Я понимаю. Пойду, проверю Лапрола. Ему пора делать очередную инъекцию. И поесть принесу.

— Спасибо.

— Я готов к выполнению своих обязанностей перед моим народом… и перед тобой, Маунил, — впервые в жизни Калиул дополнил стандартную фразу этими словами.

Он выбрался из кресла и, прихрамывая, направился в пассажирский салон. Лапрол спал, запрокинув голову и открыв рот, так что был виден его фамильный узор: перечеркнутый косым крестом овал в треугольнике. Калиул поднял капельный пистолет, лежавший наготове на соседнем сидении, и приложил его раструб к голой груди Лапрола. Нажав на спуск, он впрыснул в тело своего товарища очередную порцию анестетика.

Вслух Калиул произнес:

— До прибытия флота ты дотянешь. А стоит ли?

На дисплее бортового компьютера он видел военные корабли землян, которые собирались возле планеты. Сможет ли флот гер-рукиан прорваться сквозь их заслон? И вообще, надо ли было затевать эту войну?

Пройдя через весь салон, Калиул попал в хозяйственные отсеки. Он достал из холодильника первые попавшиеся консервы, механически положил их в аппарат для разогрева и запустил процесс. Через несколько секунд раздался мелодичный звон. Калиул подумал о том, что приготовило пищу то же самое излучение, которое сожгло руку Лапрола. Один и тот же принцип работы был положен в основу оружия и кухонного прибора. Как все странно переплетено и взаимосвязано в этом мире…

Калиул положил консервы на поднос и отправился в обратный путь. Хорошо, что поднос был предназначен для переноски продуктов в условиях невесомости, иначе хромающий Калиул непременно уронил бы все на пол.

Добравшись до кабины, Калиул увидел, что Маунил снова сидит с закрытыми глазами. Но это был не сон, а сеанс мысленной связи. Калиул пригляделся… Какой-то необычный сеанс. Никогда до этого он не видел, чтобы девушка так учащенно дышала, чтобы ее губы нервно подергивались, а кулаки сжимались.

Калиул сел в кресло пилота, положил поднос себе на колени и начал терпеливо ждать. Через некоторое время глаза Маунил широко раскрылись. Она с ужасом уставилась на Калиула, словно на его месте внезапно очутилось чудовище.

— Что мы наделали? — хрипло выдохнула девушка.

Калиул ничего не ответил. Он был слишком удивлен поведением своей любимой.

— Что мы наделали? — повторила Маунил. — Мы больше не имеем права называться людьми.

Удивление Калиула достигло верхнего предела, но внешне он его никак не выказал.

— Я только что общалась с мыслителем-стратегом Лиаргалом, — сказала девушка и посмотрела на Калиула так, словно одна эта фраза должна была ему все объяснить.

Но Калиул запутался еще больше:

— Разве Лиаргал не погиб на Локре? И разве он не мыслитель-тактик?

— Теперь он принял должность мыслителя-стратега. А бывший стратег Вичегал смещен и изолирован. Он оказался агентом машинной цивилизации. Мы все оказались марионетками, которые выполняли приказы врага. Нам теперь нет прощения.

— О чем ты говоришь?! — воскликнул Калиул. — Может, земляне используют мысленную связь, чтобы мы выдали свое местонахождение?

— Я была бы рада, если бы это было так, — опустила глаза Маунил. Но обмен мыслями невозможно ни подделать, ни исказить. Увы, все это правда. Нас использовали, жестоко использовали…

И девушка рассказала о том, как Генеральный Вычислитель подчинил себе флот беглецов с Гер-Рука и превратил их в своих послушных солдат.

После того, как она закончила, в кабине звездолета не несколько минут воцарилась мертвая тишина. Калиул обдумывал услышанное и все больше и больше убеждался в том, что истина давно скрывалась в глубине его сознания, изредка пробиваясь смутными подозрениями. Но только теперь ужасная картина обнаженной правды предстала перед, обличающе указывая пальцем на невольные преступления гер-рукиан и его, Калиула, собственные деяния. Дрожащими пальцами он стиснул рукоять ножа-варака, который всегда висел на груди техника, носящего оружие, но тотчас же отдернул руку, словно прикоснулся к раскаленному металлу. Символ чести и достоинства гер-рукианского воина теперь был запятнан кровью землян.

— Что же нам теперь делать? — умоляюще посмотрел Калиул на Маунил. — Как искупить?..

Девушка, видимо, уже успела принять решение, потому что твердо сказала:

— Больше никаких контактов с флотом. Запускай двигатели, мы взлетаем.

Калиул послушно выполнил приказ. У него даже промелькнула мысль, что будет самым лучшим исходом, если первый же заметивший их земной корабль откроет огонь. Только тогда он избавится от мук совести, которые будут мучить его всю оставшуюся жизнь.

— Двигатели вышли на стартовый режим, — доложил Калиул. — Начинаю взлет.

Звездолет дернулся и резко рванулся вверх. Тела гер-рукиан вдавило в противоперегрузочные кресла. Серая пелена за иллюминаторами сменилась желтовато-сизой атмосферой, а за кормой корабля взвились многокилометровые вихри серой пыли. Еще несколько секунд, и корабль окружил черный космос с далекими холодными звездами.

Ускорение прекратилось, и Калиул, наконец, смог произнести:

— Вот и все. Конец.

— Это только начало, — Маунил быстро пробежала пальчиками по активному дисплею, выбирая нужные значки. — Я выхожу на связь с землянами…


* * *
— Пылевое море? — не поверил своим глазам Лайн. — Гер-рукиане все это время прятались в пылевом море? Невероятно! Посадить звездолет на планету практически невозможно, а погрузить его на дно пылевого моря вообще вещь запредельная.

— И все-таки они это сделали, — сказал капитан «Стремительного».

— Тогда они самые лучшие пилоты, которые только существуют с мире, — произнеся это, Лайн тут же поспешил поправиться. — Впрочем, мир слишком велик, и наверняка преподнесет нам еще более удивительные сюрпризы.

Джинн Вовохар улыбнулся во все свои сорок восемь зубов:

— Уж в этом не сомневайтесь, хозяин Лайн!

Глава 18. Боевая операция «Железная саранча»

Через несколько часов к Трансцендентальному Экзистенциализму подошел крейсер «Илья Муромец», и Лайн присоединился к Генеральному Штабу. Там он узнал, что Питри и Ибис на «Золотой капле» сразу направились на разведку к вражескому флоту. Сканеры инопланетного корабля могли обнаружить те вражеские звездолеты, которые пропустили разведчики. Влияния Генерального Вычислителя теперь можно было не опасаться: Чивн-Чвин наложил на бортовой компьютер «Золотой капли» такие чары, которые искажали и отражали любое внешнее воздействие.

Волшебник также прибыл к Трэку, чтобы заколдовать компьютеры земных кораблей. Сейчас его возили с одного звездолета на другой на космокатере, чтобы он успел закончить работу к началу атаки.

На «Илье Муромце» находилась и делегация киранирцев. Именно к ним в первую очередь направился Лайн после того, как отправил свой доклад в инфо-сеть командного крейсера. Тьерна Вирода он нашел возле большого смотрового экрана, который транслировал изображение с внешних инфо-камер.

Офицер безопасности обернулся, когда Лайн еще издалека крикнул:

— Здравствуйте, Тьерн! О чем вы задумались?

Киранирец развернулся, неуклюже размахивая руками и ногами. Он еще не успел привыкнуть к невесомости. Угадав намерения Тьерна, Лайн сам поймал его за руку и пожал ее. (Члены делегации киранирцев старались перенимать все обычаи своих новых друзей.)

— Приветствую вас, Лайн! Совсем недавно мы вместе спускались во владения Мудрых, а теперь я оказался у вас в гостях. Именно об этом я и размышлял, глядя на ваш колоссальный космический флот.

Лайн взглянул на экран:

— Да, это зрелище поражает даже меня. Еще никогда в истории нашей цивилизации возле одной планеты не собиралось столько кораблей.

— Я слышал, вам удалось поймать гер-рукиан? Поздравляю!

— Поздравлять надо не меня, а Чивн-Чвина. Мне бы и в голову не пришло искать беглецов в пылевых морях Трэка. И мы их не поймали. Они сами сдались. Все трое… Но хватит о них. Как дела у вас на планетене?

Тьерн тяжело вздохнул:

— Мудрые уже объявили людям о том, что вскоре жизнь на поверхности станет невозможной. Не буду обманывать, не все приняли эту весть спокойно и с достоинством. Сейчас наше посольство обговаривает с вашими политиками условия переселения. Мы хотим, чтобы тем, кто предпочтет переселиться на ваше Измерение, была предоставлена автономия на какой-либо из планет. Кроме того, мы рассчитываем на то, что планетен будет иногда останавливаться в параллельном мире. Тогда люди могли бы прилетать к планетену на космических кораблях и встречаться с теми, кто решил присоединиться к Мудрым.

— Я думаю, что проблем с этим у вас не будет, — сказал Лайн. — Вы уже определились с выбором планеты?

— Пока нет.

— Я бы порекомендовал вам остановить свой выбор на Скифии. Я там родился. Планета прекрасная, но пока еще практически незаселенная. Там хватит места и для землян, и для киранирцев. Тем более, могу поспорить, вскоре вы сами начнете путешествовать в космосе и разбежитесь в разные концы Вселенной.

— Да, наша жизнь должна серьезно измениться, — Тьерн снова вздохнул.

— Вы сами-то что выбрали?

— Я — человек консервативный.

Лайн понял, что офицер решил стать Мудрым.

— И сколько еще людей хотят остаться на планетене?

— Пока это неизвестно. Списки только составляются. Но уже сейчас можно сказать, что подавляющее большинство предпочтет свою Родину.

Лайн не показал вида, что эти слова его расстроили. Раньше он почему-то был уверен, что люди выберут переселение в другой мир. Но они сами решали свою судьбу. Если киранирцы хотели превратиться в Мудрых и поселиться внутри планетена, они имели на это полное право. Квазарову очень хотелось узнать, что выбрала Латиса Нерал. Но спросить об этом у Тьерна Вирода он не решился.

Вместо этого Лайн попросил:

— Вы не могли бы с дипломатической почтой отправить мое письмо к Латисе Нерал?

— О чем речь?! — понимающе улыбнулся офицер. — Вы можете записать его в наш ресурс инфо-сети. Его доставят с первым же рейсом. Мы организовали регулярную связь между Измерениями. И помните: вы всегда самый желанный гость на планетене.

— Спасибо, — Лайн кинул на экран. — Думаю, что очень скоро я воспользуюсь вашим гостеприимством. Так или иначе.

— Я понимаю. Если ваш флот потерпит поражение, планетен переместится прямо сюда. Если же вы победите, то мы вместе отправимся добивать Генерального Вычислителя.

— На планетене никто не возражает против этого плана?

— Нет. Мудрые даже организовали радиосвязь с поверхностью, чтобы не медлить с началом атаки. Как только «Золотая капля» сядет на планетен, и вы передадите им координаты точки выхода, Мудрые запустят реакцию перемещения. Главное, чтобы не пострадали ваши корабли.

— Все будут решать доли секунды, — сказал Лайн. — Надеюсь, что все успеют уйти в межпространство.

— Скорость планетена будет очень велика.

— Если у нас не останется другого выхода, придется рискнуть. До начала операции осталось всего несколько часов. Извините, мне пора. Не забудьте про Скифию. Там киранирцы обретут новую Родину!

— Спасибо, — на этот раз Тьерн самостоятельно поймал ладонь Лайна. Офицеры обменялись крепким рукопожатием и разлетелись в разные стороны.

Добравшись до своей каюты, Лайн быстро набрал на персоналке короткое письмо для Латисы и отправил его в инфо-сеть. Никаких приказов и сообщений для него не было. Питри и Ибис также еще не вернулись с задания. Квазаров решил воспользоваться коротким затишьем и немного поспать…

…Разбудил его настойчивый писк персоналки. Сбросив остатки сна, Лайн увидел на экране лицо Питри.

— Извини, что разбудил, — сказал дельта-клон. — Но я подумал, что ты не захочешь проспать начало концерта.

Лайн бросил взгляд на таймер. Оказалось, что прошло несколько часов, и до начала операции «Железная саранча» остались считанные минуты. А его никто не разбудил!

— Спасибо, Питри. Я лечу, — Лайн покинул каюту и направился в командную рубку, по дороге продолжая беседу через персоналку. — С возвращением тебя! Как ваша разведка?

— Все нормально. Вражеский флот у нас «под колпаком». Мы с Ибис проверяли, нет ли позади резервных сил.

— Ну и как?

— Их нет. Видимо, Генеральный Вычислитель рассчитывает одержать победу одним мощным ударом. И я боюсь, что у него есть для этого основания.

— Все так плохо?

— Не все, но радоваться тоже особенно нечему. Вражеский флот силен. Очень силен.

— Но ведь у нас теперь есть свой волшебник.

— Волшебник-то есть. Но он же не всесилен. Правда, он защитил наши компьютеры от вражеского проникновения. — Питри хмыкнул, словно вспомнил что-то забавное. — И наши, и штатовские электронщики теперь бегают за ним и заглядывают в рот. Боюсь, что скоро они начнут на него молиться.

— Кстати, о молитвах, — вспомнил Лайн. — Наши САМЫЕ СИЛЬНЫЕ союзники никак себя не проявляли?

Питри понял, что Квазаров имеет в виду Великого Первого Бога и, возможно, Повелителей, но почему-то не хочет называть их по именам.

— Нет, никак, — ответил он. — И Чивн-Чвин ни о чем таком больше не говорил. Впрочем, он сейчас так загружен работой, что, наверное, забыл обо всем остальном.

— Да нет, — сказал Лайн. — О таких вещах не забывают.

С этими словами он появился в командной рубке. Здесь было светло и просторно. Квазарова удивило, что людей здесь совсем немного: адмиралы Агриппина Ле Вернье и Роберт Дилакс, несколько офицеров и пилотов. По его мнению, не так следовало начинать самую масштабную битву за всю историю человечества.

На Лайна никто не обратил внимания. Все взгляды были прикованы к большому тактическому дисплею, где разными цветами переливались точки, обозначающие корабли земного флота.

Квазаров тихо спросил у Питри:

— Где ты потерял Ибис?

— Она спит, — ответил тот. — Мы управляли «Золотой каплей» по-очереди. Но она устала гораздо больше. Смотри! Начинается…

Но на первый взгляд в рубке управления ничего не изменилось. Люди все также вполголоса отдавали приказы и обменивались мнениями. И только на тактическом дисплее можно было наблюдать происходящие события. Правда, для человека стороннего и эти данные мало что говорили. Просто тридцать разноцветных точек одновременно пришли в движение, а потом исчезли.

На дополнительных мониторах появились более подробные сведения:

— Крейсер класса «Богатырь» «Алеша Попович» (ОФ) входит в бой.

— Ракетоносец класса «Дельфин» бортовой номер 772 (ОФ) входит в бой.

— Ракетоносец класса «Дельфин» бортовой номер 773 (ОФ) входит в бой.

— Корвет класса «Аляска» «Белый медведь» (НОШПА) входит в бой.

— Фрегат «Наяда», тип «А-Зет-28» (СЕНС) входит в бой.

— Фрегат «Ундина», тип «А-Зет-28» (СЕНС) входит в бой…

Подобным образом были перечислены все тридцать кораблей из первой ударной группы.

Они исчезли в межпространстве, чтобы выйти в реальный космос в двух световых сутках от Трансцендентального Экзистенциализма и нанести удар по звездолетам Генерального Вычислителя. Вернуться назад они должны были примерно через четыре-пять часов. Ведь земным кораблям надо было сначала оказаться позади вражеского флота, затем развернуться, вновь совершить короткий прыжок в режиме «мерцания», чтобы догнать звездолеты. Лишь синхронизировав свою скорость со скоростью флота, земные корабли могли вступить в бой и открыть огонь.

Несколько кораблей Курьерской службы также покинули систему Трэка. Но они стартовали в противоположном направлении. Курьеры повезли на Землю и на планеты Внутренних Областей информацию о начале космического сражения.

На связном мониторе появилось лицо командующего Симкова, который находился в своей каюте:

— Граждане адмиралы, офицеры, матросы и солдаты, я поздравляю вас с началом операции «Железная саранча». Уверен, что каждый из нас с честью выполнит свой долг.

Роберт Дилакс откинулся на спинку своего кресла и заложил руки за голову:

— Ну вот и все. Началось. Теперь нам остается одно: ждать.

Лайн повернулся к Питри:

— Почему «Золотую каплю» не отправили для наблюдения за боем?

— Потому что у нас теперь есть более быстрая связь.

— Какая?

— Ну, ты проспал самое интересное. Мыслители гер-рукиан с Оруженосца-второго попытались связаться со своими товарищами на звездолетах.

— А-а-а! — Лайн устыдился того, что упустил из вида эту возможность.

— Но не все мыслители пошли на контакт. Собственно, под контроль удалось взять только один звездолет — тот, который уходил с Локры-пятой. И только потому, что там из анабиоза подняли мыслителей, которые не были в сговоре с Генеральным Вычислителем. А на кораблях, входящих в главный флот, вахту несут члены семей, добровольно согласившихся служить машинам. Переубедить удалось лишь немногих. Но от них мы узнаем самые последние сведения о флоте.

— Значит, по кораблям гер-рукиан мы стрелять не будем?

— Нет. Приказано пропустить их мимо Трэка. Волшебник Чивн-Чвин обещал очистить их компьютеры от сознания Генерального Вычислителя до того, как они доберутся до Внутренних Областей. А с мыслителями разберутся наши десантные команды.

— Не слишком ли мы доверяем этому волшебнику? — спросил Лайн. — Ты уверен, что он не ведет собственную игру?

Питри пожал плечами:

— У нас нет оснований ему не верить. Я сам видел, как статуя Великого Первого Бога отдала ему Сияющий Меч. Разве это не говорит о том, что он на нашей стороне?

Но это Лайна не убедило:

— Ты так хорошо разбираешься в магии? Ты можешь с уверенностью утверждать, что все это не изобразил сам Чивн-Чвин, чтобы втереться к нам в доверие?

— Ты излишне подозрителен. Ведь киранирцам ты доверяешь без всяких оговорок.

— Киранирцы — люди, — уверенно сказал Лайн.

— И ты считаешь, что это главное условие доверия? Я, между прочим, тоже не человек.

— Ты — другое дело. Ты являешься человеком по всем параметрам, кроме рождения. А Чивн-Чвин — существо непонятное, могущественное и почти неконтролируемое.

— Его контролирует собственная совесть. Кроме того, его постоянно сопровождают мои коллеги. То есть, бывшие коллеги.

— Вот это уже лучше, — заметил Лайн. — Я имею в виду твоих бывших коллег. Совесть полудемона — величина неизвестная, а выстрел из плазменного разрядника в затылок — метод надежный и многократно проверенный.

— Ты рассуждаешь, как агент ВЧК, — улыбнулся Питри. — Не думал о том, чтобы сменить работу?

— Нас и тут неплохо кормят. Кстати, я еще не завтракал.

— По земному времени сейчас двадцать часов сорок три минуты.

— Значит, время ужинать. Составишь компанию?

— Ладно.

Лайн и Питри отправились в пищевой отсек. Здесь было больше людей, чем в командной рубке. Но на все мониторы внутренней инфо-сети крейсера выводились самые последние данные, так что многочисленный экипаж «Ильи Муромца» — пилоты, стрелки, инженеры и техники — находился в курсе всего происходящего. Хотя люди вели обычные разговоры, шутили и смеялись, на их лицах отражались невеселые мысли и сомнения. Где-то в далеком космосе их товарищи вели тяжелый бой с превосходящими силами противника. Там взрывались ядерные боеголовки, сверкали вспышки плазменных пушек, плавился металл и гибли люди.

Перекусив, агенты вновь полетели в командную рубку. Их положение на «Илье Муромце» было неопределенным. Генерал Варкасов, непосредственный начальник, остался на Оруженосце-1, поэтому в настоящее время они не имели ни заданий, ни обязанностей, но в то же время к ним относились, как к офицерам Генерального штаба. Собственно, Лайн, Питри и Ибис находились на крейсере только для того, чтобы в нужный момент отправиться на планетен вместе с послами-киранирцами.

В одном из коридоров Питри легонько тронул Лайна за локоть и глазами показал на группу людей:

— Смотри, один из гер-рукиан.

Квазаров с любопытством присмотрелся к пришельцу, которого сопровождали трое офицеров. Гер-рукианин носил форму ОФ без знаков различия. Должно быть, это была единственная одежда, которая нашлась на военном корабле. На груди гер-рукианина висели пустые ножны, украшенные тонким резным узором.

Один из офицеров что-то тихо сказал инопланетянину и показал на Лайна. Гер-рукианин посмотрел в его сторону и быстро полетел навстречу.

Питри сказал:

— Похоже, он хочет с тобой поговорить.

Гер-рукианин широко улыбнулся и продемонстрировал узор, выгравированный на передних сросшихся зубах — круг из восьми треугольников с тремя расходящимися лучами. Он быстро заговорил, а персоналка Лайна перевела:

— Здравствуйте, специальный агент Лайн Квазаров. Меня зовут Калиул, я член семьи Кивли третьего уровня родства, техник, носящий оружие. Мне сказали, что это вы приказали не стрелять, когда мы взлетали с Трансцендентального Экзистенциализма. Я хочу поблагодарить вас за великодушие.

— Это не моя заслуга. Просто меня вовремя предупредили, что вас, так сказать, «расколдовали». Вам следует поблагодарить волшебника Чивн-Чвина.

— Мы обязательно сделаем это со всей возможной благодарностью. Весь наш народ в неоплатном долгу перед вашей цивилизацией. Мы готовы на все, чтобы исправить допущенные ошибки.

— Надеюсь, что в наших отношениях больше не будет вражды, — дипломатично произнес Лайн.

— Теперь у нас с вами есть общий враг — Генеральный Вычислитель, добавил Питри.

— Вы совершенно правы. Мы должны жить в мире. Это мнение всех мыслителей, которые освободились от чужого влияния. Так говорит и моя невеста Маунил, — Калиул улыбнулся, словно произнесенное вслух имя любимой девушки вызвало приятные воспоминания.

— Я думаю, что мы найдем общий язык. Кстати, как поживает ваш третий товарищ?

— Лапрол? Ему намного лучше. Ваши медики и протезисты просто творят чудеса. Лапролу сделали новую руку, ничем не отличающуюся от живой.

— Я рад за него и за вас.

— Спасибо за добрые слова. Простите, но мне нужно спешить. Я должен принести пищу мыслительнице Маунил.

— Не буду вас задерживать.

Калиул с двумя офицерами отправился в сторону пищевого отсека. Третьего офицера Лайн остановил, ухватив за рукав:

— Почему бы вам не рассказать гер-рукианину, что на крейсере существует пневмодоставка? Зачем он сам летает за едой?

Офицер пожал плечами:

— У этих пришельцев очень запутанные взаимоотношения. Кажется, Калиул считает, что обязан лично приносить еду мыслительнице. То он называет ее невестой, то начальницей. То он любит ее во все отверстия, то служит мальчиком на побегушках. Логика гер-рукиан слишком сильно отличается от нашей. Кроме того, у них сложные правила и традиции, которые регламентируют абсолютно все поступки и слова. Если вам интересно, можете посетить наш ресурс в инфо-сети. Мы записываем туда все наши наблюдения и комментарии.

— Ладно, — Лайн отпустил офицера. — Как-нибудь загляну.

Офицер бросился догонять гер-рукианина, а Лайн и Питри продолжили свой путь.

В командной рубке за время их отсутствия почти ничего не изменилось. Все так же несли боевую вахту офицеры и операторы, тихо разговаривали друг с другом адмиралы, на дисплеях поблескивали и перемещались разноцветные значки. До расчетного времени возвращения кораблей из первой ударной группы оставалось около часа.

Внезапно один из мониторов издал сигнал срочного сообщения. На нем появилось лицо очень красивой девушки. Но, когда она заговорила, стало видно, что вместо передних резцов у нее сплошная костяная пластина с инкрустацией — тройной волнистой спиралью с шестью завитками. Кроме того, губы девушки не совпадали с доносящимися звуками, так как работал синхронный перевод:

— Я получила информацию от мыслителей на кораблях нашего флота… извините, флота Генерального Вычислителя. Ваша первая атака закончилась успешно. Уничтожено четырнадцать нуклидо-фотонных звездолетов и более семидесяти кораблей-истребителей. Ваши потери составили всего один корабль. Но будьте осторожны: все истребители теперь отсоединились от звездолетов и готовы к вашей следующей атаке.

— Спасибо вам, мыслительница Маунил, — поблагодарил адмирал Дилакс.

— Я постараюсь держать постоянную связь с нашими союзниками на кораблях вражеского флота.

Агриппина Ле Вернье приказала:

— Отправляйте следующую группу.

Операторы немедленно передали сообщения на корабли, и вскоре с тактического дисплея исчезли еще тридцать точек.

По мониторам побежали строчки:

— Крейсер класса «Богатырь» «Добрыня Никитич» (ОФ) входит в бой.

— Крейсер класса «Богатырь» «Вонг Фей Хун» (ОФ) входит в бой.

— Линкор класса «Карфаген» «Фальката» (СР) входит в бой.

— Линкор класса «Карфаген» «Копис» (СР) входит в бой.

— Крейсер класса «Дикий воин» «Делавар» (НОШПА) входит в бой.

— Фрегат класса «Шаровая молния-43» «Бэдвин» (НОШПА) входит в бой.

— Фрегат класса «Шаровая молния-43» «Мэдвин» (НОШПА) входит в бой.

— Фрегат класса «Шаровая молния-43» «Гудвин» (НОШПА) входит в бой…

Лайн вспомнил капитана «Гудвина» Томаса Старсворда. Хороший офицер. Лайн надеялся, что ему повезет.

Вновь раздался сигнал срочного сообщения.

Один из операторов доложил:

— На борт поднялся волшебник Чивн-Чвин. Он просит передать, что до смерти устал, и сразу отправляется в свою каюту. Он говорит, что у него больше нет сил, и в ближайшее время помочь он нам не может.

— Передайте ему нашу благодарность, — распорядился Симков, который продолжал оставаться на связи.

— Вот видишь, — сказал Питри Лайну, — твои сомнения были напрасны. Чивн-Чвин защитил все наши корабли.

— Лучше ошибиться в эту сторону, чем в другую.

— Лучше вообще не ошибаться.

— Тогда еще лучше ни о чем не думать.

Лайн и Питри так и перебрасывались бы фразами, если бы на персоналке Черского не появилась Ибис. Девушка еще не слишком хорошо владела средствами связи третьего века Космической эры. Рука, в которой она держала персоналку со встроенной инфо-камерой, слегка подрагивала, поэтому изображение было нечетким, а фокус сместился вбок, так что левое ухо и половина щеки девушки не попали на экран.

— Доброе утро! — сказала Ибис, хотя по стандартному земному времени приближалась полночь. — Что новенького?

— Пока ничего, — ответил Питри. — Ты как раз успела к самому началу.

— Но ведь корабли уже ушли в бой?

— Уйти в бой — дело нехитрое, а вот вернуться из него… — Питри посмотрел на таймер. — Присоединяйся к нам, скоро появятся первые сведения об успехах.

— Уже лечу.

За те двадцать минут, что Ибис приводила себя в порядок и добиралась до рубки управления, на крейсере «Илья Муромец» была объявлена тревога номер три. Это означало, что крейсер готовится оказать помощь поврежденным кораблям и принять на борт раненых. Теперь весь экипаж находился на своих боевых постах, а в космос были высланы катера и истребители.

Потянулись напряженные минуты ожидания. И вот наконец на тактическом дисплее появились первые мигающие точки. По мере того, как выходившие из межпространства корабли передавали свои опознавательные сигналы, точки приобретали тот цвет, который соответствовал стране и классу боевых кораблей.

В инфо-сеть «Ильи Муромца» посыпались сообщения:

— Крейсер класса «Богатырь» «Алеша Попович» (ОФ) вышел из боя. Уничтожено: один вражеский нуклидо-фотонный звездолет, два истребителя типа «А», один истребитель типа «В». Потерь среди экипажа нет. Повреждения: пробита обшивка третьего трюма, уничтожена ракетная батарея номер восемь.

— Ракетоносец класса «Дельфин» бортовой номер 772 (ОФ) вышел из боя. Уничтожено: три истребителя типа «А», два истребителя типа «С». Потерь среди экипажа нет. Повреждения: отказ левого поворотного двигателя…

Кроме этих коротких отчетов каждый корабль передавал в штаб полную запись боя, где фиксировались все выстрелы, попадания, действия экипажа и данные с инфо-камер внешнего обзора. Вся эта информация обобщалась инфо-сетью крейсера и штабными аналитиками,чтобы на ее основе составить рекомендации для следующего боевого вылета.

Хотя волшебник Чивн-Чвин защитил бортовые компьютеры земных кораблей от информационной атаки, проделать подобную операцию с каждой самонаводящейся ракетой он не успел. Поэтому корабли вынуждены были приближаться к противнику на расстояние прицельного ручного выстрела в реальном космосе. Именно в эти короткие мгновения вражеские истребители атаковали землян и наносили им наибольший урон. Когда же ракеты были выпущены, корабли исчезали в спасительном межпространстве, чтобы развернуться и зайти на новую цель.

Как уже сообщили мыслители, флот Генерального Вычислителя в ходе первой атаки уменьшился на четырнадцать нуклидо-фотонных звездолетов и семьдесят шесть модулей-истребителей. Земляне потеряли только один крейсер «Кали беспощадная», принадлежавший индийским военно-космическим силам. Для начала это было неплохо, тем более, что в первую группу входили более легкие корабли. Во вторую атаку ушли тяжелые крейсера и линкоры.

Когда все вернувшиеся из боя корабли зависли в космосе, доложили об успехах и повреждениях, к ним тотчас же направились ремонтные суда, подвозчики боеприпасов и заправщики. Экипажи получили возможность отдохнуть после боя и набраться сил перед следующей атакой.

Ибис, которая к этому времени присоединилась к Лайну и Питри, вывела на экран своей персоналки инфо-записи с одного из кораблей:

— Уау, крутое мочилово!

Земные корабли использовали ракеты для стрельбы по большим звездолетам, а от наседающих истребителей отбивались скорострельными пушками и плазменными разрядниками. В ближнем бою у машинного войска было одно существенное преимущество: их автоматические истребители могли маневрировать с таким ускорением, которое стало бы смертельным для живых существ, если бы они были на борту. Поэтому, стоило только земному кораблю выйти из межпространства, как его немедленно окружали несколько вертких и быстроходных вражеских боевых машин и тотчас же открывали огонь.

Ибис с горящими глазами смотрела на экран своей персоналки, где снова и снова прокручивались кадры космического сражения:

— Вот где настоящие герои! А мы торчим тут, и никакой романтики.

— А что ты хотела? — спросил Лайн. — Ведь мы не персонажи фантастического романа, чтобы на своем корабле ринуться в гущу космического боя и победить всех врагов одним залпом. Мы в реальной жизни. Война это тяжелая работа, ею занимаются профессионалы. Главная задача штаба — обеспечить корабли боеприпасами и рассчитать для них оптимальный курс выхода на цель. А мы, разведчики, свое дело уже сделали. Благодаря нам завертелось все это хозяйство.

— Значит, мы тоже крутые, — удовлетворенно подытожила Ибис.

— Мы, как машины, воюем против машин, — сказал Питри.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Лайн.

— Ничего, — дельта-клон пожал плечами. — Ничего конкретного.

Адмирал Ле Вернье оторвалась от командного пульта, осмотрела командную рубку и, увидев Лайна, Питри и Ибис, подозвала их к себе:

— Раз вам уже приходилось сталкиваться с разными чудесами, то как вы объясните вот это?

На ее мониторе несколько раз прокрутились записи гибели крейсера «Кали беспощадная», сделанные разными кораблями. При увеличении и замедленном просмотре было видно, как несколько вражеских истребителей выпустили свои ракеты. Большая часть ракет была уничтожена скорострельными пушками и динамической защитой, отстреливаемой от корпуса крейсера. Но три из них все-таки настигли крейсер и…

…И тут-то начиналось самое интересное. Индийский крейсер исчез с экрана за мгновение до того, как взрывались боеголовки. Увидеть это можно было только при очень большом замедлении инфо-записей, поэтому вначале никто ничего не заметил. Тройной взрыв вражеских ракет был так силен, что вначале его приняли за взрыв термоядерного двигателя крейсера. И только теперь, после окончательной расшифровки и обработки изображения, стало видно, что ракеты взорвались в пустоте.

— Ничего не понимаю, — сказал Лайн. — Может быть, «Кали беспощадная» успела уйти в межпространство?

— Это невозможно, — отрезала Ле Вернье, указав на данные о скорости крейсера.

Для того, чтобы перейти в режим «мерцания», земным кораблям необходимо было разогнаться до определенной скорости. А в момент взрыва крейсер, наоборот, тормозил, прицеливаясь во вражеский звездолет.

— Придется поднимать нашего волшебника, — заключила адмирал и обратилась к оператору: — Вызовите каюту номер сорок два.

Через некоторое время на адмиральском мониторе появилось усталое и осунувшееся лицо Чивн-Чвина.

Ле Вернье слегка поклонилась, приветствуя собеседника, и сразу же «взяла быка за рога»:

— Мне очень жаль, что пришлось вас потревожить, но у нас возник срочный вопрос. Сейчас я покажу вам инфо-запись исчезновения одного из наших кораблей. Что вы на это скажете?

Пальцы женщины-адмирала быстро пробежали по значкам на активном дисплее. Взгляд волшебника изменился. Из сонного он превратился во внимательный и оценивающий. Люди продолжали видеть его лицо, хотя знали, что в этот момент на экране в каюте Чивн-Чвина демонстрируется инфо-запись, озадачившая всех в штабе.

Через несколько минут волшебник слово в слово повторил ответ Лайна:

— Ничего не понимаю. Ваши корабли не могут уходить в межпространство на малой скорости. И я бы сказал, что его исчезновение совсем не похоже на «мерцание». Он просто растаял. Может быть, это какое-то оружие Генерального Вычислителя?

— Спасибо. Я попробую узнать у гер-рукиан, — Ле Вернье переключилась на каюту, где сейчас находились Калиул, Маунил и несколько офицеров. Мыслительница полулежала, пристегнутая ремнями к противоперегрузочному креслу, ее глаза были закрыты. Калиул висел в невесомости, поглаживая ее правую руку.

Один из офицеров, увидев на экране лицо адмирала, отдал честь и доложил:

— Связь с флотом временно потеряна. Мыслительница Маунил предположила, что перешедшие на нашу сторону гер-рукиане ликвидированы машинами либо теми гер-рукианами, которые служат Генеральному Вычислителю. Она пытается связаться хоть с кем-нибудь, но пока безуспешно.

— Спасибо, — Ле Вернье выключила связь и вновь прокрутила кадры исчезновения крейсера. — Если исходить из худшего варианта — то это неизвестное нам оружие. Если из лучшего… Тогда надо признать, что мы вообще ничего не понимаем. Раз «Кали беспощадная» не вернулась к Трэку, мы будем считать ее не погибшей, а пропавшей без вести. Вы согласны, сэр Дилакс?

— Окей, мэм. Пусть числится пропавшей без вести. Но все равно мы потеряли один корабль.

Еще через два часа корабли из первой группы были заряжены, заправлены и по мере возможностей залатаны. Экипажи были готовы к новой атаке. Лишь у нескольких человек медицинские экспресс-тесты выявили психические отклонения: панический синдром, безразличие к собственной жизни, превышение стрессового уровня и прочие расстройства, которые не позволяли вновь посылать людей в бой. Их заменили запасными воинами и отправили на санитарный модуль Трэка. После этого капитаны кораблей доложили о полной боевой готовности.

До возвращения второй группы кораблей оставалось около часа.

Командующий военно-космическими силами Федор Симков обратился к адмиралам с экрана:

— Я предлагаю не ждать, и отправить корабли в бой прямо сейчас.

Ле Вернье и Дилакс коротко посовещались и согласились с его предложением. С большого тактического дисплея опять исчезли тридцать разноцветных точек («Кали беспощадная» была заменена кораблем из резерва), а на мониторах операторов побежали строчки, сообщавшие о кораблях, ушедших в бой.

— Прямо как конвейер, — заметила Ибис. — Отстрелялись одни, полетели другие.

Питри осторожно положил руку ей на плечо:

— Это все, что мы можем противопоставить флоту Генерального Вычислителя: будем стрелять, пока не кончатся заряды.

— Или корабли, — пессимистично добавил Лайн.

Его слова оказались наполовину пророческими. Когда к Трэку вернулись корабли второй группы, выяснилось, что на этот раз потеряно три боевые единицы.

Теперь в штабе знали, на что следует обратить внимание. И в полученных инфо-записях боя первым делом расшифровали кадры, запечатлевшие исчезновение подбитых кораблей. Было видно, что они в точности разделили судьбу «Кали беспощадной». Когда гибель кораблей была неминуема, когда их корпусов касались ракеты, лазерные лучи, огненные вихри или иные средства уничтожения, земные звездолеты просто бесследно таяли в пространстве.

— Нашим кораблям тяжело отбиваться от истребителей тяжелым вооружением, — сказал Дилакс. — Я предлагаю перейти ко второму варианту операции «Железная саранча».

Возражений не последовало, и в межпространство ушли четырнадцать авианосцев, среди них два огромных штатовских корабля класса «Рекс Кинг», каждый из которых нес на борту по сорок истребителей. Земные истребители были в десять раз меньше вражеских, но и попасть в них было труднее.

Авианосцы должны были сбросить истребители прикрытия в гуще сражения и сразу же скрыться в межпространстве. Сами истребители не имели «мерцалок», поэтому полагаться могли только на быстроту, маневренность и силу своего оружия. Через некоторое время авианосцы возвращались, собирали уцелевшие машины и отправлялись к Трэку на ремонт, зарядку и заправку.

Таким образом конвейер смерти работал семьдесят часов.

Вначале весь объединенный флот Земли был разбит на пять боевых групп. Первые две менялись, ведя непрерывные атаки на вражеский флот. Третья и четвертая состояли из авианосцев с истребителями прикрытия. Пятая являлась резервной, из нее пополнялись ряды атакующих.

К исходу семьдесят пятого часа земляне потеряли больше половины больших кораблей и две трети истребителей. При этом было уничтожено всего тридцать восемь нуклидо-фотонных звездолетов Генерального Вычислителя. Огромные космические крепости оказались намного более жизнеспособными, чем предполагалось вначале. Чтобы вывести звездолет из строя, требовалось не менее десяти мощных ядерных боеголовок.

На мониторах периодически возникали диаграммы и графики, сравнивающие боевой потенциал земных сил и флота Генерального Вычислителя. И постепенно вырисовывалась печальная картина. Атаки земного флота начинали захлебываться. С каждым разом люди теряли все больше и больше кораблей, почти не нанося противнику нового урона. Дважды боевые группы делали перерывы в атаках, чтобы поесть и выспаться. Но экипаж «Ильи Муромца» непрерывно бодрствовал. Люди наклеивали на тело пластыри, которые через кожу постепенно вводили в тело вещества, защищающие от сонливости и замедления реакций.

Генеральный штаб продолжал работать быстро и четко, словно бой только что начался. Лишь один раз Агриппина Ле Вернье вскрикнула и схватилась за сердце. Произошло это тогда, когда после возвращения очередной группы на ее мониторе появились записи:

— Крейсер класса «Кали» «Кали свирепая» (Индия) не вернулся из боя.

— Фрегат класса «Шаровая молния-43» «Гудвин» (НОШПА) не вернулся из боя.

— Эсминец класса «Клинок» «Рапира» (ОФ) не вернулся из боя…

Адмирал Дилакс участливо спросил у своей бывшей противницы и нынешней коллеги:

— Что с вами? Вам плохо?

— Нет. Я продолжаю работать, — быстро справилась со слабостью Ле Вернье.

Кто-то из операторов отправил сообщение на персоналку Дилакса. Просмотрев его, адмирал тихо сказал Агриппине:

— Извините меня, я не знал, что «Рапирой» командует ваш сын.

— Командовал… — совершенно бесстрастным тоном произнесла Ле Вернье.

Дилакс накрыл своей ладонью ладонь женщины-адмирала:

— Мы не знаем, что происходит с нашими кораблями. Не теряйте надежду.

— Спасибо, — голос Ле Вернье окреп. — Спасибо за поддержку.

А Лайн в это время подумал, что Томаса Старсворда, капитана «Гудвина», тоже кто-то будет оплакивать.

Еще через несколько часов мощные телескопы начали передавать в инфо-сеть «Ильи Муромца» снимки далекого боя. Пока что в черноте космоса можно было разглядеть лишь тонкие светлые полоски реактивных струй и мигающие точки взрывов. Но сражение неумолимо приближалось к системе Трансцендентального Экзистенциализма.

Дилакс обратился к Федору Симкову:

— Мы выбили у противника половину истребителей. Теперь нашим кораблям стало легче пробиваться к звездолетам. Но многие из них повреждены и не могут вести точный огонь. Если перебросить сюда свежие силы из Внутренних Областей…

— Мы не можем на это пойти, — резко оборвал его командующий. — Мы не имеем права погубить здесь ВСЕ наши корабли. Будем придерживаться первоначального плана. Пропускайте мимо себя корабли гер-рукиан и уничтожайте автоматические звездолеты.

— Слушаюсь, сэр! — отчеканил Дилакс, хотя по его виду было ясно, что он недоволен этим приказом.

Теперь Ле Вернье взяла его за руку:

— Он прав, господин адмирал. Вы сами знаете, что он прав.

— Значит… — Дилакс оглянулся и в упор посмотрел на неразлучную троицу: Лайна, Питри и Ибис.

В этот момент в командной рубке появился волшебник Чивн-Чвин. Все последнее время он занимался тем, что накладывал защитные чары на самонаводящиеся ракеты. Это значительно повышало эффективность выстрелов. Если волшебник бросил это важное дело и не воспользовался инфо-связью, а лично явился в рубку, значит, он собирался сообщить что-то чрезвычайно важное.

— Вы чувствуете напряжение в космосе? — с порога спросил Чивн-Чвин.

Даже операторы оторвались от своих мониторов, чтобы посмотреть на волшебника. Мало того, что этот вопрос показался довольно странным, так Чивн-Чвин вдобавок ко всему был единственным, кто не подчинялся физическим законам. Он ходил по полу, словно по земле, а не летал в невесомости, как все нормальные люди.

— Что вы имеете в виду? — спросил Симков с монитора.

— Вокруг нас что-то происходит. Но я не знаю, что. Вот я и подумал, что, может быть, еще кто-нибудь это чувствует.

Воспользовавшись тем, что волшебник стоит к нему спиной, Лайн тронул Питри за локоть и покрутил пальцем у виска.

Похоже, Агриппине Ле Вернье в голову пришла та же самая мысль, что и Лайну. Она быстро набрала на своем компьютере короткое послание Медицинской службе. Вслух же она сказала:

— Может быть, вы ощущаете приближение звездолетов гер-рукиан? Через час они пройдут мимо Трэка. Они не тормозят, и в телескоп их пока не видно.

— Нет, это не звездолеты, — Чивн-Чвин посмотрел на тактический дисплей. — До подхода основных сил Генерального Вычислителя осталось пять часов?

— Да. Взрывы уже видны достаточно отчетливо.

— А ваши корабли по-прежнему продолжают исчезать?

— Да.

Чивн-Чвин оглядел всех собравшихся:

— У меня есть некоторые предположения, но я пока не хочу произносить их вслух. Боюсь сглазить.

Ле Вернье спросила со всей возможной тактичностью:

— Вы так много работали, что, наверное, очень устали? Вы не хотели бы, чтобы вас осмотрели наши врачи?

— А ваши врачи разбираются в физиологии демонов?

— Боюсь, что нет.

— Тогда в их услугах я не нуждаюсь. Если вы не возражаете, я останусь здесь. Мне кажется, именно отсюда удобнее всего будет наблюдать за весьма значительными событиями.

— Хорошо, — согласилась Ле Вернье. — Раз вы так хотите, оставайтесь.

Она вновь набрала какое-то сообщение. Лайн заметил, что за открытым люком рубки в коридоре замерли двое медиков и трое офицеров внутренней безопасности. Должно быть, женщина-адмирал решила пока воздержаться от радикальных мер, но охрану держала наготове.

В командной рубке вновь закипела работа, прерванная появлением волшебника. Чивн-Чвин присоединился к компании Лайна, Питри и Ибис.

Он внимательно посмотрел на дельта-клона и девушку:

— И вы тоже ничего не ощущаете и ни о чем не догадываетесь?

Питри пожал плечами, а Ибис сказала:

— А что, собственно, мы должны ощущать?

— Разве вы не помните? «Помощь успеет».

— Это сказала статуя Великого Первого Бога, — вспомнил Питри. — Но о какой еще помощи может идти речь? О планетене?

— Думаю, до планетена дело не дойдет, — загадочно улыбнулся Чивн-Чвин. — Впрочем, давайте подождем.

И они начали ждать.

Вскоре неподалеку от системы Трэка проследовали звездолеты гер-рукиан. Они двигались с такой большой скоростью, что зафиксировать их могли только самые совершенные системы наблюдения. Кроме того, гер-рукианские корабли сопровождали земные разведчики, которые следили за всеми изменениями в их скорости и направлении движения. Пока гер-рукиан можно было не опасаться: до следующего обитаемого мира — Титановой Лилии — они должны были лететь больше двух недель. И их уже поджидали земные корабли из того резерва, который берег командующий Симков.

А тем временем к Трэку приближалось главное сражение. На экранах можно было наблюдать за боем практически в режиме реального времени. Световые волны опережали корабли всего лишь на один час. Если раньше звездолеты Генерального Вычислителя тормозили, чтобы остановиться у Трэка, то после добровольной сдачи Калиула и Маунил они вновь увеличивали скорость. Трэк их больше не интересовал, теперь они намеревались пробиться к населенным планетам Внутренних Областей земного космоса.

Федор Симков обратился ко всем экипажам кораблей, находившихся возле Трансцендентально Экзистенциализма:

— Мы храбро и достойно сражались, но силы врага оказались слишком велики. Я принял решение прибегнуть к крайней мере. Мы вызываем планетена из параллельного Измерения. Уважаемы послы киранирцы, вы готовы?

На мониторе появился Тьерн Вирод:

— Да, мы готовы.

Симков объявил:

— Специальный агент Квазаров, агент Черский и пилот Бисквитова, я приказываю вам проследовать на «Золотую каплю». Уважаемые послы, прошу вас также пройти на корабль, который доставит вас на планетен. Всем остальным кораблям приказываю приготовиться к встрече с противником. Наша задача: не дать вражеским звездолетам изменить курс и избежать столкновения. Мы должны собрать их в одном месте, чтобы никто не успел отвернуть в сторону. Поэтому в межпространство разрешаю уходить только в самый последний момент. Итак, приступайте к выполнению.

— Подождите! — внезапно воскликнул Чивн-Чвин.

— В чем дело? — спросил командующий.

— Напряжение достигло критической точки, я это чувствую. Помните: «Помощь успеет». И она уже рядом!

— О чем вы говорите?!

Чивн-Чвин торжественно простер руку к тактическому дисплею:

— Вот об этом!

Все мониторы «Ильи Муромца» одновременно вышли из-под контроля своих операторов. Теперь на них появились одинаковые изображения. Они транслировали космическую битву так, что люди могли видеть сразу все происходящее, как будто находились совсем рядом и своими взорами проникали сквозь космос.

На экранах были видны и нуклидо-фотонные звездолеты Генерального Вычислителя, и окружающие их истребители, и земные корабли, сошедшиеся с врагами в последнем смертельном бою. Была видна каждая летящая к цели ракета, каждая выпущенная из защитных батарей очередь, каждый лазерный луч.

Командная рубка взорвалась людскими криками:

— Что случилось?!

— Что происходит?!

Лайн показал на Чивн-Чвина:

— Это он заколдовал нашу инфо-сеть! Мы во власти Генерального Вычислителя! Мы смотрим на мир его глазами!

Квазаров потянулся к лампе, которая висела у него на поясе. Конечно, он помнил, что джинн слабее волшебника, но надеялся, что Вовохар сумеет нейтрализовать Чивн-Чвина хотя бы на несколько секунд.

Из коридора выскочили офицеры безопасности.

Но волшебник только рассмеялся:

— Я здесь не при чем! Смотрите на экраны!

Все застыли. Казалось, весь космос замер и затаился, предчувствуя надвигающиеся события. То, что раньше смутно ощущал лишь один Чивн-Чвин, теперь пронизывало не только сознание всех людей, но и саму материю Вселенной.

Внезапно черноту космоса прорезал серебряный луч, на фоне которого померкли ядерные взрывы и плазменные вихри. Луч проделал огромную дыру, которая выделялась своей чернотой даже на фоне космического пространства, а потом погас.

Все еще не в силах пошевелиться, люди увидели, как из этой черноты в их космос устремляются космические корабли. Очень знакомые космические корабли…

На мониторах побежали знакомые официальные строчки:

— Крейсер класса «Кали» «Кали беспощадная» (Индия) входит в бой.

— Ракетоносец класса «Касатка» бортовой номер 84 (ОФ) входит в бой.

— Фрегат класса «Шаровая молния-43» «Гудвин» (НОШПА) входит в бой.

Лишь к одному сообщению:

— Эсминец класса «Клинок» «Рапира» (ОФ) входит в бой… — была добавлена неуставная запись: — Я вернулся, мама!

Агриппина Ле Вернье лишилась чувств и безвольно обмякла в своем адмиральском кресле.

Все исчезнувшие корабли землян возвращались, чтобы продолжить сражение. А следом за ними из черной дыры показались огромные звездолеты. Они имели форму совершенно гладких шаров, бока которых тускло поблескивали, отражая свет звезд и ядерные взрывы. Звездолеты были так велики, что с трудом протискивались через отверстие в пространстве. Они вытягивались и на некоторое время становились похожими на гантели. Но когда полностью оказывались на этом Измерении, вновь превращались в шары.

Земные корабли не успели даже сблизиться с противником и выпустить свои ракеты, как огромные шары атаковали флот Генерального Вычислителя. В считанные секунды от нуклидо-фотонных звездолетов и многочисленных истребителей остались только микроскопические обломки.

Совершенно пораженные происходящим, люди молча смотрели на экраны.

Веселый смех волшебника Чивн-Чвина вывел их из шокового состояния:

— Я же говорил, что помощь придет!

— Что это? Кто это? — прошептал адмирал Дилакс.

Чивн-Чвин с пафосом провозгласил:

— Впервые за половину вечности флот Империи Повелителей вышел на бой за пределы Двенадцати Измерений!

В углу командной рубки сгустился непроницаемый мрак. Через секунду он принял форму огромного шестирукого существа. Одна его рука держала меч, другая — огненную чашу, третья — серп, четвертая — металлический шар, пятая — извивающуюся змею, шестая — палицу с костяными шипами.

Это ужасное видение продержалось всего несколько мгновений. Затем на том самом месте возник маленький мальчик, раскачивающийся на игрушечной лошадке. Он размахивал дешевенькой пластмассовой сабелькой, заливисто хохотал и кричал:

— Как мы им дали! Как мы им дали!

Потом лошадь исчезла, мальчик вырос и превратился в бледного молодого человека, одетого в черный костюм с серебряной вышивкой. Пластмассовая сабля вытянулась и стала длинной черной шпагой. Молодой человек изящным движением вогнал шпагу в ножны, выхватил из воздуха черную широкополую шляпу и помахал ей перед собой на манер кавалеров при дворе Людовика XIV:

— Позвольте представиться: Яма-Анубис, Бог Смерти, главный военный консультант при дворе Императора Киллатолиса.

Должно быть, это был не тот, кого ожидал увидеть Чивн-Чвин. Волшебник выпучил глаза и уставился на Яму-Анубиса с тем же самым выражением, с каким смотрели люди на них обоих.

Пока висела пауза, инфо-сеть «Ильи Муромца» заработала в своем обычном режиме. Тактический дисплей запестрел разноцветными точками. Мониторы компьютеров сообщали, что все корабли вернулись к Трэку. Абсолютно все. Теперь они ожидали дальнейших приказов.

Привычная работа вывела из ступора операторов и офицеров.

Агриппина Ле Вернье очнулась и уставилась на бледного молодого человека в черном костюме:

— Кто вы?

Тот снова повторил замысловатые движения шляпой:

— Яма-Анубис, Бог Смерти. Послан к вам, чтобы оказать военную, техническую и интеллектуальную помощь.

Волшебник Чивн-Чвин обрел дар речи:

— Ты — это ты?

— Я — это я, — подтвердил Яма-Анубис.

— И ты служишь ЕМУ? Я имею в виду не Императора Повелителей, а САМОГО ЕГО.

— Тебя это удивляет?

— Да. Я думал, что ОН сам…

— Великий Первый Бог больше не занимается такими мелочами, как спасение всего мира. Ха-ха! Это шутка. — Яма-Анубис одел шляпу на голову, и она превратилась в длинные вьющиеся волосы. — А теперь серьезно: зачем вмешиваться ЕМУ, если есть мы? — Было ясно, что под словом «мы» он подразумевал не только себя и Чивн-Чвина, но и всех людей, да и вообще всех живых существ. — Когда-нибудь я расскажу тебе, что со мой произошло. А сейчас мне надо уладить массу проблем.

Яма-Анубис повернулся к адмиралам:

— Храбрые воины, мне поручено организовать связь между вами и флотом Повелителей. Вы не будете возражать, если я поставлю Портал Прямого Перехода прямо здесь? Не будете? Вот и хорошо.

Бог Смерти взмахнул рукой. Вновь в углу сгустился мрак. Когда он рассеялся, то люди увидели голубоватую пленку, натянутую на серебряную раму.

Поверхность пленки заволновалась, как водная гладь от брошенного камня. Из нее показалась человеческая фигура в темно-бордовой одежде. Это, несомненно, был мужчина. Он отличался высоким ростом, необыкновенной красотой и уверенностью в своей силе.

— Я адмирал Империи Повелителей лорд Артигалис. Я возглавляю пятнадцатый космический флот, который прислан в ваше распоряжение.

— В наше распоряжение? — эхом повторил Дилакс.

— Совершенно верно. Отрава Генерального Вычислителя слишком опасна, чтобы позволить ей распространиться во Вселенной.

— Э-э-э, я полностью с вами согласен. Ах да, меня зовут Роберт Дилакс, адмирал Новых Объединенных Штатов и Планет Америки. Эта очаровательная леди — Агриппина Ле Вернье, адмирал Очеловеченной Федерации. На мониторе вы видите командующего Федора Симкова.

— Уже не на мониторе! — Симков влетел в рубку. — Я должен признаться, что последние события стали для нас… как бы это выразиться… довольно неожиданными.

— Неожиданность — залог успеха, — заметил Яма-Анубис.

— Но тогда к чему… — Симков обвел руками командную рубку, — …к чему было это все?

Лорд Артигалис понял, что подразумевал командующий, и ответил:

— Но ведь флот Генерального Вычислителя остановили именно вы. Вы бы в конце концов справились и без нашей помощи, но отдали бы за победу миллионы человеческих жизней. Мы же всего лишь оказали вам посильную помощь, как и должно быть заведено у добрых соседей. Когда в беде один человек, другой обязан прийти к нему на выручку и без всякого зова. Когда опасность нависла над человечеством, истинные Боги присылают помощь. Но и мы не всесильны. Наши корабли не могут приблизиться к самому Генеральному Вычислителю. Поэтому честь нанести последний удар предоставляется вам.

— Отлично! Мы к этому готовы, — просиял Симков и отдал приказ: Специальный агент Квазаров, агент Черский и пилот Бисквитова, отправляйтесь «Золотую каплю». Послы планетена уже ждут вас. Вы знаете, что надо делать!


* * *
«Золотая капля» переместилась на соседнее Измерение и сразу же направилась к планетену. В ее небольшой кабине было довольно тесно. Лайн управлял кораблем, Питри и Ибис по привычке втиснулись в одно кресло. За спинами землян стояли Тьерн Вирод и еще трое киранирцев. Они не переставали восхищаться безынерционной антигравитационной техникой.

— Я уверен, что скоро мы станем полноправными членами мирового содружества разумных цивилизаций, — говорил Лайн, облетая лобовой панцирь планетена. — Подумайте, стоит ли запираться в теле космического животного, когда перед вами могут открыться иные миры?

— У каждого из нас своя дорога, — ответил Тьерн. — И мы же не собираемся отгородиться от всего мира. Мы по-прежнему будем рады любым гостям.

Лайн понял, что на этих киранирцев его уговоры никогда не подействуют. Но вот какой путь выберет Латиса Нерал?

«Золотая капля» села на аэродроме возле одного из щупальцев планетена неподалеку от того места, где начиналась дорога во владения Мудрых. Но теперь не было необходимости отправляться к ним пешком. Мудрые все-таки признали те выгоды, которые давала радиосвязь, поэтому при помощи бортового компьютера Квазаров легко вышел на частоту радиопередатчика, установленного возле «мозга» космического животного. (Тело планетена не являлось помехой для радиосвязи, так как информационные сканеры «Золотой капли» вели трансляцию непосредственно на аппарат).

Почти сразу же раздалось взволнованное причмокивание Орадита Каля:

— Мы все тут уже переволновались до предела! С чем вы прилетели? Куда вести планетена?

— Направляемся к Оао Ргхр, — объявил Лайн. — Вам уже передали координаты этой планеты?

— Да! — в голосе Мудрого послышалась искренняя радость. — Иманулла ждет приказа возле нужного нейрона.

— Тогда не будем мешкать. Планетен скоро получит роскошный обед!

Глава 19. Начало новых славных дел

Одиннадцать месяцев спустя Калиул, член семьи Кивли третьего уровня родства, мыслитель, носящий оружие, сидел на складном стуле в тени пальмы, защищающей его от жарких лучей солнца Титановой Лилии, маленькими глотками потягивал из стакана напиток из местных фруктов и просматривал записи на экране своей персоналки.

К нему подбежал запыхавшийся техник-регулировщик и доложил, глотая слова:

— Закончена разморозка седьмого блока третьего отсека. Пятьсот семьдесят три человека отправлены на инструктаж.

— Зачем бегать по такой жаре, когда есть персоналки и инфо-сеть? Калиул показал на свой наручный прибор. — Смотри, я выбираю нужные значки, открываю файлы и вижу, что в данный момент через Порталы Прямого Перехода на Гер-Рук возвращается группа мыслителей-врачей и техников-медиков в составе семисот человек. Все просто. Главное, что техник-регулировщик Диодртин, дежурящий у Портала, своевременно занес информацию в инфо-сеть. Именно это следовало сделать и тебе, а не терять понапрасну время, бегая взад-вперед.

— Простите, мыслитель Калиул, я забыл, — техник побежал обратно к космодрому.

Калиул посмотрел ему вслед и подумал, что прошло всего несколько месяцев, как он сдал экзамен на мыслителя, а ему уже кажется, что все техники глупы и недалеки. С такими мыслями надо было нещадно бороться, чтобы не повторить ошибок тех мыслителей, которые ради иллюзорного блага всего народа пошли на сделку с Генеральным Вычислителем.

Взгляд Калиула переместился со спины убегающего человека на сам космодром. Вокруг высокой башни Центра Координации посреди пустыни возник целый город. Корабли гер-рукиан, выведенные на орбиту Титановой Лилии и очищенные от интеллекта Генерального Вычислителя, теперь высаживали на поверхность планеты своих размороженных пассажиров. Здесь гер-рукиан, проспавших в ледяной летаргии все самые важные события, быстро вводили в курс дела и через Порталы Прямого Перехода отправляли домой — на Гер-Рук. Путь, на который звездолеты потратили более тысячи лет, теперь преодолевался за несколько шагов.

Калиул послал мысленный зов:

— Маунил, ты слышишь меня?

Тотчас же пришел ответ:

— Конечно слышу, любимый. Незачем орать на всю Вселенную.

— Но ведь ты так далеко, на Гер-Руке.

— Глупенький, я совсем рядом. Я слышу каждое твое слово.

— А я — твое, — Калиул расплылся в улыбке. — Ты ждешь меня?

— Я-то жду, а ты почему не идешь ко мне?

— Я побежал бы к тебе прямо сейчас, моя милая, но я выполняю свои обязанности перед моим народом.

— И никто не может тебя заменить?

— Тут уже образовалась небольшая группа из мыслителей разных специализаций, желающих задержаться на планетах земного сообщества. Они собираются изучать общество землян, их науку и технику.

— Да поможет им Великий Первый Бог! Нелегко нашим людям придется в мире, где по узору на зубах человека нельзя определить его статус. И еще эти ужасные закрывающиеся двери!

— А я к ним почти привык, — похвалился Калиул.

— Ты у меня молодец.

— А ты у меня умница. Я только дождусь полковника Квазарова и отпрошусь у него на свидание с тобой.

— Пусть ускорит его появление Великий Первый Бог! Я жду тебя, Калиул.


* * *
А в это время Лайн Квазаров и Латиса Нерал стояли на берегу моря. В основание отвесной многокилометровой стены плато бились огромные волны. Даже наверху люди ощущали дрожание скал. Им в лицо дул теплый ветерок, насыщенный ароматом водяных цветов, которые распустились в море за полосой прибоя.

— Здесь очень красиво, — сказала Латиса, восторженным взором глядя на розовые перистые облака, плывущие по темно-синему вечернему небу Скифии.

— Ты повторяешь это почти каждый день, — Лайн положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе. — Ты хочешь сделать мне приятное, или пытаешься убедить саму себя?

— Себя я убедила давным-давно, — Латиса прижалась к Лайну.

— Осторожно, — Он попытался ее отстранить. — Врачи сказали, что тебе нельзя делать резких движений и слишком сильно давить…

— Мы сами знаем, что нам можно, а что нельзя, — Женщина любовно огладила свой округлившийся живот. — Раз уж ты собрался улетать, дай хоть обнять тебя на прощание.

— Если потихоньку — то можно, — разрешил Лайн, целуя свою жену. И я ведь улетаю ненадолго. Просто дела службы. Нам надо отправить на Гер-Рук последних беженцев, поднятых из анабиоза. Порталы Повелителей работают на полную мощность, но перевести через них два миллиарда человек — дело сложное и долгое.

— Я понимаю, — Латиса прижалась щекой к его плечу. — Тебя ждут. Как поживают наши друзья: Питри и Ибис?

— Я их давно не видел. Похоже, им, как и тебе, пришелся по душе другой мир. На дискомире Чивн-Чвина слишком много таких чудес, которые требуют обстоятельного изучения. Если хочешь, когда я вернусь, мы сходим к ним в гости.

— Ну вот, то ты не позволяешь себя крепко обнять, то предлагаешь отправиться на другой конец Вселенной.

Лайн рассмеялся:

— Мы же не полетим на космическом корабле! Мы просто шагнем в Портал Прямого Перехода и окажемся во дворце Чивн-Чвина. Да и я сейчас доберусь до станции ППП на самолете, а через мгновение окажусь на Титановой Лилии.

— Ну конечно! — присоединилась к его смеху Латиса. — Я никак не могу к этому привыкнуть. А ведь только неделю назад я при помощи Портала навещала своих родителей на планетене.

— Они уже стали Мудрыми?

— Еще нет. Но их очередь приближается. Как ты думаешь, став Мудрыми, они смогут прийти в гости к нам? Они могли бы поплавать в этом море, поближе познакомиться с твоими родителями…

— Пусть приходят, если захотят. Мы всегда рады еще раз с ними встретиться. А то на свадьбе наши родители занимались только тем, что вспоминали старые добрые времена.

— Да, за последние семь месяцев слишком многое изменилось.

— И сколько еще должно измениться…

Всех людей впереди ждала долгая, трудная, временами опасная, но такая прекрасная жизнь. То, что земляне называли Космической Эрой и считали вершиной развития своей цивилизации, на самом деле оказалось лишь первым шагом на пути к вхождению в Большой Мир, полный невероятных чудес, удивительных приключений и потрясающих открытий.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ КНИГИ

Последнее воплощение

Эпиграф:

«Истинно. Несомненно. Действительно».

«То, что находится внизу, подобно находящемуся наверху, и обратно: то, что находится наверху, подобно находящемуся внизу — ради выполнения чуда единства».

«И как все вещи были и произошли от одного, точно так же все вещи начались в этой единственной вещи посредством применения».

Из Изумрудной Скрижали Гермеса.
(Печатается по тексту: «Д-р Папюс. Оккультизм. Первоначальные сведения. — М.: Селена, 1994. - 512 с».)

Глава 1. Иногда происходит даже совершенно невозможное

— Жареные катуны! С пылу, с жару, в хрустящей корочке! — надрывалась голографическая светящаяся фигура высотой в десять человеческих ростов, изображавшая торговца в традиционной одежде Этла-Нитов.

— Сувениры и получасовые демо-открытки!

— Красочные альбомы с объемными инфо-записями самых знаменитых мест Этла-Тиды!

— Экскурсионные туры по пути Возрождающегося Бога! Только у нас абсолютно реалистичная реконструкция сражения с катуном!

— Блюда и чаши по старинным образцам! Из точно такой же посуды ел и пил Бог, когда был человеком!

Над базарной площадью разливались оглушительные неумолчные шум и гомон. Торговля не прекращалась ни днем, при свете солнца, ни ночью, при искусственном освещении, превосходящем по яркости естественное.

Конечно, многочисленные туристы могли приобрести любые товары в отелях, в гигантских супермаркетах, заказать по компьютерным сетям. Но каждый человек или представитель иной разумной расы, прибывший на планету под названием Этла-Тида, старался непременно купить что-нибудь на главной базарной площади Лирда, бывшей столицы Южной Империи.

Считалось, что любой предмет, приобретенный на этой площади, приносит удачу. И никому не было дела до того, что на самом-то деле Трисмегист никогда не ступал в Лирд Высокобашенный.

Неподалеку от базарной площади находился огромный Портал Прямого Перехода длиной в несколько сотен человеческих шагов. Но и он не всегда успевал пропускать через себя всех желающих. Ведь Портал вел в Теч-Тулак, город, где человек по имени Трисмегист взошел на жертвенную пирамиду, чтобы стать Возрождающимся Великим Первым Богом. В отличие от Лирда, здесь царила торжественная и возвышенная тишина. Попав на площадь, все с благоговением взирали на сложенную из плоских камней пирамиду. Здесь ничего не изменилось за последние восемь сотен лет.

Казалось, что угли на вершине еще не остыли, и продолжает звучать в узких улочках эхо от слов Трисмегиста.

Правящие этим миром Императоры и Императрицы, ведущие свой род от полулегендарных прародителей Лораны и Ремина, старались ничего не менять на побережье Западного Материка и в бывшем Проклятом городе, оставив постройки и природу такими, какими они были во времена войны Этла-Тиды и Южной Империи. Все космопорты, отели, фабрики и административные здания находились либо вдали от моря, либо на Западном Континенте, либо вообще были выведены на орбитальные станции-города. Почти четверть всей суши планеты Этла-Тиды превратилась в гигантский музей.

Разумные существа тысяч видов прибывали сюда через Сеть Порталов Прямого Перехода или прилетали на космических кораблях, чтобы лично посмотреть на священное место, где человек стал Богом. Пожалуй, только Земля, подарившая миру Трисмегиста и остановившая нашествие Генерального Вычислителя, могла соперничать с Этла-Тидой по числу посещающих ее туристов.

Большинству обитателей миров, входящих в Сеть ППП, казалось, что наступил тот самый Золотой Век, о котором миллионы лет вещали пророки и проповедники у разных народов, рас и видов разумных существ. И только немногие знали о том, что на золотой свет наползает полоска тьмы. Ведь не зря же в последнее время на орбите Этла-Тиды постоянно дежурили боевые крейсеры Повелителей…

— Кручу, верчу, запутать хочу! Подходи, налетай, деньги ставь, не зевай! — древняя, как сам мир, игра в шарик и три колпачка по-прежнему пользовалась популярностью у людей, эльфов, гномов и других гуманоидных рас. Ловкий щуплый этла-нит притулился со своим столиком в самом оживленном углу Лирдского базара и ловко перекатывал шарик, по-очереди накрывая его разноцветными колпачками.

Правоохранительные органы Этла-Тиды — Братья Полнолуния — сквозь пальцы смотрели на проделки подобных мошенников. В конце концов, это был такой же аттракцион, как гонки колесниц или благотворительные лотереи. Игроки заранее знали, что шансов на выигрыш почти нет, тем не менее делали ставки, приобретая в обмен на деньги азарт борьбы, накал страстей и надежду на удачу.

— Я играю! — сквозь толпу болельщиков протиснулась дородная дама в крикливо-пестром наряде.

Катала из-под полуопущенных ресниц окинул ее быстрым внимательным взглядом.

— Раз играете, делайте ставку! — он протянул аппарат — универсальный конвертер валют.

Дама приложила к считывающему сканеру свой перстень, и на дисплее высветилась сумма в деньгах Этла-Тиды. Ставка оказалась довольно большой, и катала решил продемонстрировать даме все свое искусство. Он жонглировал шариком в воздухе, подбрасывая его то донышками, то стенками колпачков. Перекидывал из руки в руку сами колпачки.

Перекатывал шарик по столу, ловко меняя траекторию его движения.

Последний раз он так старался для разумной рептилии с Зиззулиса.

Наконец, катала одновременно хлопнул всеми тремя колпачками по столу и развел руки в стороны:

— Угадывайте, красавица! Ваша удача сосредоточена в вашем указательном пальце.

Дама указала на красный колпачок.

Катала про себя порадовался тому, что человеческая наивность никогда не исчезнет, поправил шарик, зажатый между пальцами левой руки, а правой поднял колпачок за донышко. Там лежал шарик! А в левой руке его уже не было!

Ничуть не смутившись, катала широко улыбнулся:

— Да вы, красавица, оказывается, волшебница! Извините, но больше я с вами не играю. Извольте получить свой выигрыш.

Мошенника ничуть не расстроила потеря денег. Еще сегодня он успеет наверстать упущенное. Катала уже несколько раз сталкивался с колдунами и волшебниками, которые телепортировали шарик из его руки прямо под колпачок. По правилам, любое существо, использующее свой магический талант для получения выигрыша, автоматически выбывало из любых азартных игр. Так что все было честно.

Но дама запротестовала:

— Я хочу продолжать!

— Извините, но закон есть закон, — примирительно произнес катала.

— Мне не нравиться этот закон! — повысила голос дама и посмотрела вокруг, словно ища поддержки и одобрения. Но праздные туристы расступились в стороны. Они не затем прилетели на Этла-Тиду, чтобы участвовать в базарных разборках. Да и симпатии их, скорее, находились на стороне веселого каталы.

— Я делаю новую ставку! — заявила дама и протянула к конвертеру валюты свое кольцо.

— Тысячу раз прошу прощения, но я не могу вам этого позволить, — не переставая улыбаться, сказал катала и выключил прибор. — Представление окончено, клоуны расходятся.

Он отвесил глубокий шутовскойпоклон, нажал на кнопку, складывающую столик до размеров ладони, и попытался уйти.

Но объемистая фигура дамы перегородила ему дорогу:

— Мы еще не закончили игру!

Катала пропел елейным голосом:

— Милейшая и очаровательнейшая красавица, могущественнейшая волшебница и прочая, и прочая. Вы, конечно, имеете полное право играть в любые игры, какие пожелаете, но ведь нельзя же при этом использовать свой волшебный талант. Это, в конце концов, просто нечестно!

Сам он в это время искал взглядом какого-нибудь патрульного Брата Полнолуния. И, к счастью, заметил неподалеку сразу двоих. Впрочем, они сами уже спешили к месту, где зарождался конфликт. Священный музей Великого Первого Бога не должны были оскорблять подобные эксцессы.

Братья, разумеется, были в курсе происходящего, так как каждый квадратный метр площади прослушивался и просматривался специальными устройствами.

Но дородную даму уже трудно было остановить. Она громко заговорила, и каким-то сверхъестественным образом ее слова разнеслись по всей площади:

— Весь это мир хочет заставить меня играть по его правилам! Но я этого не хочу. Мне не нравится этот мир, и я хочу его изменить! Я могу его изменить!! Я его изменю!!!..

На орбите Этла-Тиды на кораблях Повелителей зазвучали и засияли тревожные сигналы.

Дежурный оператор одного из крейсеров доложил:

— Похоже, это та, кого мы ждали. Сигналы магической активности показывают быстрое увеличение ауры в районе торговой площади Лирда.

Вахтенный офицер нахмурился. Никто не хотел верить, что это когда-нибудь случится, тем более, никто не думал, что это произойдет именно здесь — в священном для мириадов существ месте. Но, как оказалось, слухи и домыслы оказались вернее логических выкладок.

Невозможное свершилось.

Офицер отдал приказ:

— Приступайте к плану «Эвакуация». Известите Императорскую Ставку и все узловые миры Сети.

Менее чем через секунду все Порталы Прямого Перехода приобрели розоватый оттенок. Тот, кто проходил через них, попадал на защищенные планеты, расположенные в противоположном от Этла-Тиды конце Вселенной.

Все космические корабли получили приказ немедленно покинуть эту систему. В отелях, магазинах, парках и садах дежурный персонал и Братья Полнолуния начали эвакуацию туристов и местных жителей.

Площадь вокруг дородной женщины быстро пустела. Благо, что ее окружало множество огромных Порталов. Не было ни давки, ни паники.

Братья Полнолуния выполнили свою работу на «пять с плюсом».

— Бегите, бегите! — насмешливо прокричала вслед людям дама. — Но вам негде спрятаться. Этот мир всего один. И он принадлежит мне!

Тем временем дородная дама меняла внешность. Яркое пестрое платье лопнуло и отлетело прочь, унесенное порывом ветра. Жировые складки исчезли, взамен их проявились очертания непревзойденно-великолепной, идеально-совершенной женственной фигуры. Вокруг головы засиял нимб огненно-золотых волос. Казалось, что их концы тают в воздухе, распространяя вокруг женщины золотистое свечение. Черты лица преобразились и засияли такой красотой и таким величием, которые соответствовали бы Богине.

Богине? Те, кто знал ее истинную сущность, называли ее Анти-Богиней. Еще ее звали Леди Кометой, Всемогущей Разрушительницей, Порождением и Судьей Мирового Зла.

Следующие слова женщины, похоже, подтвердили все эти прозвища:

— Вы, жалкие смертные и еще более жалкие бессмертные существа, цепляющиеся за свои никчемные жизни, я обращаюсь к вам всем, чтобы сказать: теперь я стану вершительницей ваших судеб!

Божественная Сила Леди Кометы выплеснулась наружу, не встречая преград и ограничений. Весь мир услышал ее голос. Он пронзил все Вселенные и Измерения. Его услышали и в Хаосе, и в мирах Порядка. Даже рои Критерианских Пчел замедлили свой стремительный хищный полет, даже невозмутимые существа Абсолютной Нирваны забеспокоились, занервничали и отвлеклись от своего вековечного самосозерцания.

Женщина раскинула руки и переместилась прямо в Теч-Тулак, на вершину священной пирамиды. Для этого ей не понадобился ни Портал, ни какое-либо другое транспортное средство.

С вершины, где человек Трисмегист некогда стал Богом, она воззвала:

— Эй, ты, тот кто называет себя Великим Первым Богом! Я заявляю, что этот мир, который ты называешь своим, на самом деле не заслуживает жизни. Если ты хочешь защитить его, сделай это сейчас. Иначе я брошу в Срединные Измерения кристалл Вечного Круговорота и замкну на него черную галактику Кур-Башур. А ты знаешь, что это будет означать конец всего живого. Я вызываю тебя на бой за власть над всем этим миром! Где же ты?!

— Я здесь, — ответил тихий голос, который тем не менее также был услышан всеми живыми существами, как будто раздавался над ухом или напрямую проникал в мозг тех, кто не имел ушей. — Но я не буду с тобой сражаться.

На вершине пирамиды рядом с обнаженной женской фигурой возникла мужская в развевающейся серой одежде. И все существа на всех Измерениях, во всех Вселенных увидели их, как будто сами стояли на площади Теч-Тулака у подножия рукотворного каменного холма. И в их сознаниях возникло понимание того, что видят они лишь телесные воплощения двух Богов, ведь на самом деле сущности Богов пронизывали весь мир и не имели материальной формы.

О Великом Первом Боге знали почти все. Но кем же была его соперница? Как и откуда появилась та, чья Божественная Сила не уступала Трисмегисту? И почему она хотела уничтожить мир, частью которого являлась?

Глава 2. Первая любовь обычно заканчивается трагедией

— Зиганьеры! Зиганьеры едут!!! — следом за этим криком на лестнице, ведущей в наблюдательную башню, послышался частый топот резвых детских ножек, и вскоре появился сам источник шума — подвижный, непоседливый мальчуган лет восьми, запыхавшийся от бега и от волнения.

Найя с улыбкой посмотрела на своего брата Гейта, который все утро провел на смотровой площадке башни вместе со стражниками, чтобы первым сообщить о появлении долгожданных зиганьеров. Затем она аккуратно воткнула иглу в незаконченный вышиваемый пейзаж, сложила ткань, убрала ее в шкаф и только после этого встала и подошла к окну, открывающемуся во двор замка. Если бы рядом не сидела матрона Раймилна и не следила за каждым ее движением, то Найя, несомненно, просто бросила бы шитье на стол. Но дочь барона Кайдивара не могла позволить себе поступать так, как ей хотелось.

— Найя, я видел зиганьеров! — выпалил Гейт.

Матрона Раймилна встала, выпрямилась и строго произнесла:

— Юный барон Гейт Кайдивар, вам пора бы уже освоить хотя бы основные правила хорошего тона. Обличенный властью правитель должен служить примером уверенности и мудрости. А быстрый бег, учащенное дыхание и громкие крики никак не способствуют укреплению вашего авторитета в глазах ваших будущих подданных. Кроме того, я должна заметить, что зиганьеров вы видеть никак не могли. Скорее всего, вы видели лишь облако пыли, поднимающееся над холмом Спящего Вепря.

Гейт сразу сник и потупился. Суровая отповедь матроны мгновенно испортила ему настроение.

Найя отвернулась от окна, чтобы поддержать брата:

— Никто из слуг запыхавшегося Гейта не видел, значит, с его авторитетом ничего страшного не случилось. А пыль из-под копыт лошадей зиганьеров это первый знак их появления. Иди сюда, Гейт, посмотри: наш папа собирает дружину.

Мальчуган с немой благодарностью посмотрел на сестру. Не в первый раз Найя защищала его от придирок Раймилны. Девушка в совершенстве изучила характер матроны, поэтому в некоторой степени научилась смягчать ее обычную привередливость. Правда, самой Найе для этого пришлось стать идеальной наследницей барона Кайдивара. А для пятнадцатилетней девушки это было нелегко, очень нелегко.

Пока Гейт придвигал к окну тяжелый стул, чтобы с него лучше рассмотреть суету во дворе замка, Найя с завистью смотрела на детей, которые шумной толпой выскочили за ворота.

«Счастливые, потому что свободные, — подумала девушка. — Они могут делать то, что хотят. Захотели — отправились к морю купаться.

Захотели — пошли в порт смотреть на корабли из далеких стран. Захотели — побежали встречать зиганьеров. Если бы я не была дочерью барона, если бы у меня были светлые волосы и меня звали бы не Найей, а как простолюдинку Готкой или Далкой — то я сейчас бежала бы вместе с ребятами босиком по теплой траве, как когда-то в далеком беззаботном детстве».

Найя тихо вздохнула, так, чтобы не заметили матрона и брат, и начала вспоминать…


* * *
…Последний раз зиганьеры приезжали к замку барона Кайдивара пять лет назад. В то время Найя даже не знала о существовании троюродной маминой тетушки — матроны Раймилны.

Тогда вместе с детьми замковой стражи и прислуги она побежала на самый край городка, примыкавшего к скале, на которой стоял замок.

Бежать вниз по мощеным улицам было легко и приятно. Казалось, еще немного, и ноги оторвутся от земли. Нынешняя, пятнадцатилетняя Найя, улыбнулась, вспомнив свои тогдашние ощущения. Помнится, она даже раскинула руки в стороны, чтобы взмахнуть ими и полететь, если каменная мостовая на самом деле уйдет из-под ног…

А потом вместе с доброй половиной города она стояла, ожидая, когда покажутся огромные повозки зиганьеров, о которых она знала только по рассказам слуг и старших ребят.

В те благословенные годы Найя почти не замечала разницы между потомками морского народа и простолюдинами. Первые отличались высоким ростом, худощавым телосложением и черными прямыми волосами. Вторые были ширококостными, светловолосыми и голубоглазыми. Но так как морской народ высадился на этот берег более ста лет назад, смешанные браки привели к уравниванию черт двух наций, особенно среди горожан.

Пожалуй, только знать и Избранная Дружина хранили свою кровь в чистоте.

Тоненькая, высокая не по годам девочка с длинными черными волосами, заплетенными в косу, почти ничем не выделялась в толпе горожан, моряков и портовых рабочих. Белобрысые ребятишки толкали ее локтями, как ровню, и кричали в уши, чтобы перекрыть гомон:

— Смотри, Найя, облако пыли уже закрыло всю низину между холмом Спящего Вепря и скалой Одинокого Дерева!

— Видишь, герольды барона Кайдивара поскакали навстречу зиганьерам, чтобы указать им место для стоянки.

«Барон Кайдивар — мой отец», — хотела сказать девочка, но промолчала. Барон являлся человеком из обычных серых будней, а зиганьеры казались почти сказочными существами.

Через некоторое время раздались крики:

— Вот они! Едут!

Наконец-то долгое ожидание было вознаграждено. Послышался топот множества конских копыт, и мимо людей пронеслась красочная кавалькада: в сопровождении герольдов и вооруженных дружинников барона Кайдивара ехали шестеро зиганьерских послов. Их легко было узнать по внешнему виду: смуглой коже, черным кудрявым волосам, орлиному профилю и обязательной бородке клинышком.

Одежда зиганьеров также разительно отличалась от нарядов горожан.

Все шестеро носили одинаковые широкие ярко-алые шаровары, заправленные в высокие, черные, блестящие сапоги, на которые каким-то чудом не прилипала дорожная пыль. Зато разноцветные рубахи зиганьеров поражали своей пестротой и невероятным сочетанием красок.

— Я слышал, что ткани они окрашивают красками, сваренными из сорока семи степных цветов, — с видом знатока произнес стоявший неподалеку купец, но на его слова никто не обратил внимания.

На головах зиганьеры носили широкополые шляпы с султанами белоснежных перьев птицы-кометохвоста. Несмотря на быструю скачку, шляпы с голов не слетали. Да и вообще, зиганьеры держались в седлах так, словно родились на скаку. По сравнению с их прямой гордой посадкой даже лучшие дружинники барона выглядели неуклюжими пентюхами, впервые севшими на лошадь.

Под копыта лошадей горожане бросили несколько букетов цветов.

Один из зиганьеров, не снижая скорости, быстро свесился с седла, подхватил букет и помахал им в воздухе, одарив встречающих белоснежной улыбкой.

Толпа взорвалась восторженными криками и рукоплесканиями.

Все это продолжалось лишь несколько секунд. Кавалькада промчалась мимо горожан и направилась к замку. На мгновение Найя пожалела, что не осталась дома. Ведь она могла бы посмотреть на послов вблизи и, может быть, даже поговорить с ними.

Но в это время кто-то дернул ее за локоть и позвал:

— Бежим с нами, посмотрим, как зиганьеры разбивают лагерь.

— Бежим! — легко согласилась девочка.

Для лагеря зиганьерам отвели место в пяти полетах стрелы от города, там, где морское побережье переходило в поросшую травой пустошь. Три десятка ребят растянулись длинной цепочкой. Самые быстрые уже добрались до лагеря, а малышня еще не пробежала и половины пути.

Но не только дети торопились навстречу зиганьерам. Мелкие торговцы спешили предложить кочевникам товары, которые могли понадобиться тем для обустройства на новом месте: веревки, ткани, одежду, украшения, посуду.

Наконец запыхавшаяся Найя остановилась возле той черты, за которой начинался лагерь. Все зиганьеры — взрослые, старики и дети — дружно трудились, разворачивая свои огромные, похожие на передвижные дома повозки. В каждую такую повозку было запряжено по десять-четырнадцать громадных тяжеловозов, но все равно у любого непосвященного возникало удивление: как можно сдвинуть с места восьмиколесную двухэтажную конструкцию?

Кроме лошадей у зиганьеров имелось великое множество домашнего скота. Конечно, все табуны, отары и стада сейчас остались на дальних выпасах, в двух днях пути от побережья, на берегу реки Кадальяби, но и сейчас лагерь оглашался криками разнообразных животных и птиц.

Увидев, что торговцы и любопытные городские дети смело передвигаются по лагерю зиганьеров, легко лавируя между телегами, Найя собралась с духом и пошла вперед. Вопреки ее ожиданиям, на нее никто не обращал внимания. Зиганьеры были обеспокоены лишь тем, чтобы успеть расположиться на новом месте до наступления темноты.

Тем более неожиданным для девочки стал громкий окрик:

— Эй, юная красавица, ты случайно не боишься заблудиться?

Найя поняла, что эти слова относятся к ней, и обернулась.

В пяти шагах от нее стоял юный зиганьер. Такой же черноволосый, кудрявый и загорелый, как и взрослые, только, разумеется, без бороды.

Мальчик был ростом с Найю, но девочка поняла, что он на два или три года старше нее. На нем были одеты алые шаровары, пестрая рубаха и кожаная безрукавка, расстегнутая спереди. На ногах он носил легкие сандалии.

— Привет, — открыто улыбнулся зиганьер, — меня зовут Гензо Беньтиат. А тебя?

Подобная непосредственная прямота приятно удивила Найю. Почти не задумываясь, она представилась:

— Меня зовут Найя Кайдавар.

Как правило, горожане, услыхав это имя, почтительно кланялись, на их лицах появлялись подобострастные улыбки, а в голосах начинали звучать заискивающие нотки.

Но на Гензо имя впечатления не произвело. Он лишь улыбнулся:

— Я сразу догадался, что ты из морского народа. У тебя коса — как черная молния. И сама ты не похожа на местных рыхлых белобрысых увальней.

Комплимент был произнесен совершенно искренне, поэтому Найя решила, что этот вольный кочевник, наверное, просто никогда не слышал о том, кто является хозяином этого побережья. Девочке было особенно лестно, что объектом внимания является она сама, а не дочь барона Кайдавара.

Найя посмотрела вокруг:

— У вас тут так шумно, так тесно.

Гензо беззаботно махнул рукой:

— А-а-а, это только поначалу. Сейчас все повозки расставят по местам, лошадей распрягут и отгонят на пастбище, а свиней и куриц зарежут на ужин… Что с тобой?

Зиганьер легко произнес слово «зарежут», поскольку оно являлось неотъемлемой частью его быта. Но Найю это слово неприятно резануло по душе. Однако, увидев в глазах Гензо беспокойство, она постаралась улыбнуться:

— Наверное, я просто устала, пока бежала сюда из города. Да и день сегодня жаркий.

— Что правда, то правда, — согласился Гензо. — Придумал! Пойдем, я угощу тебя отваром из корня освежика. Моя мама варит его лучше всех!

— А я не очень помешаю?.. — Найя с сомнением посмотрела на работающих зиганьеров.

— Да что ты! Мы всегда рады гостям.

— Ну-у-у… — Найя замялась.

— Пойдем, пойдем! — весело засмеялся Гензо и потянул ее за руку.

— Не бойся!

— А я и не боюсь.

Гензо повел девочку по лагерю, показывая самые интересные места:

— Видишь, досками огораживают круглую арену? Завтра тут начнутся кулачные бои с моряками и ремесленниками из города. А вот там расчищают площадку для торговли конями и быками. А там, смотри, Найя, возводят шатер для цирка. Видишь, из повозок выводят дрессированных тигров, слонов и страусов? Первое представление состоится завтра вечером. В цирке будут и акробаты, и жонглеры, и фокусники. Ты придешь?

— Обязательно! — глаза Найи сияли. Впервые в жизни она видела столько чудес. Впервые в жизни она чувствовала себя совершенно свободной.

Пройдя едва ли не половину всего лагеря, Гензо привел Найю к огромной повозке. Колеса были выше роста девочки, а над ними еще возвышались дощатые борта первого этажа и полотняная полукруглая крыша второго. Запрокинув голову, Найя с любопытством разглядывала картины, которыми были разрисованы борта. Тут можно было увидеть и стада пасущихся животных, и уходящую за горизонт дорогу, по которой двигался караван восьмиколесных повозок, и сцены охоты на антилоп и тигров.

Судя по всему, повозка семьи Гензо уже была установлена на место.

Длинные оглобли лежали на земле, лошади были выпряжены, и никого из взрослых рядом не было. Лишь из трубы над повозкой вился легкий дымок, говорящий о том, что внутри все же кто-то находится.

Гензо одним махом взлетел по вертикальной лестнице, прикрепленной посередине повозки, между двумя парами колес.

— Мама, у нас гости! — громко крикнул он, отгибая полог из плотной тяжелой ткани. — Дай попить!

Откуда-то из глубины послышался женский голос, но слов Найя не разобрала. Ее новый знакомый исчез за пологом, и Найя осталась одна.

Не успела она подумать о том, как глупо выглядит, стоя в одиночестве и ожидая возвращения юного зиганьера, как Гензо появился снова, светясь от радости.

— Смотри! Я раздобыл не только отвар освежика, но и лепешки.

Действительно, в правой руке мальчик держал глиняный кувшин, а в левой — узелок.

«Как же он спустится по лестнице?» — подумала Найя. Предложить свою помощь дочери барона даже не пришло в голову. Но Гензо прекрасно справился без нее. Он просто спрыгнул, легко спружинив длинными крепкими ногами.

«Какой он ловкий», — с восхищением подумала Найя.

Гензо протянул ей кувшин:

— Мама говорит, что в повозке слишком жарко, а верхний полог откинуть некому, так как отец и братья повели лошадей на водопой. Так что предлагаю расположиться под повозкой. Там прохладно даже в самую сильную жару. Да и мешаться мы никому не будем. Видишь, пастухи гонят ездовых быков? Лезь за мной, пока не затоптали.

Найя обернулась и только сейчас заметила надвигавшееся стадо.

Зиганьеры на лошадях окружали его со всех сторон, не давая быкам разбежаться в стороны. Похоже, их ничуть не волновало то, что стадо может натворить бед в узких проходах между рядами повозок. Наверное, для стоянки зиганьеров это было не впервой, и все своевременно освобождали дорогу массивным животным с острыми, направленными вперед рогами.

Стараясь не расплескать напиток в кувшине, Найя пригнулась и полезла под повозку следом за Гензо. Мальчик сказал правду, здесь было прохладнее, чем на открытом пространстве под палящими лучами солнца.

Гензо снял безрукавку и постелил ее на траву:

— Садись, Найя. Смотри, быки уже близко.

Юная баронесса еще ни разу в жизни не сидела под повозкой на чужой одежде в то время, как совсем рядом с ней — только руку протянуть — топали ноги быков с тяжелыми раздвоенными копытами. Это зрелище настолько зачаровало ее, что Гензо вынужден был напомнить:

— Ты же хотела пить? Пей!

Найя сделала несколько глотков из кувшина. Напиток оказался прохладным, ароматным и необыкновенно вкусным. Он пах степными просторами, разнотравьем и свежим ветром. Не менее вкусными оказались и лепешки, которые Гензо вынул из узелка.

Мальчик и девочка сидели под повозкой, смотрели на проходящих мимо быков и по очереди пили из кувшина отвар освежика. В тот момент Найя считала, что на свете нет ничего прекраснее, чем быть вольным зиганьером.

Когда стадо протопало мимо, закончились и отвар, и лепешки. Жизнь в лагере зиганьеров вновь вошла в прежнее русло.

— Вот и последние повозки устанавливают, — объявил Гензо, выглядывая между огромными колесами.

— Как же вы разворачиваете такие махины? — спросила Найя.

— А очень просто. Посмотри наверх.

Только теперь Найя заметила, насколько сложные механизмы скрывались под днищем повозки. Тут были и огромные шестерни, и какие-то рычаги, и оси.

— Что это? — удивилась она.

— Сейчас я тебе объясню, — Гензо обнял ее за плечи и легонько надавил. — ложись, так будет лучше видно.

Повинуясь ласковому нажиму, Найя легла на спину, рядом с Гензо.

Теперь, и правда, она могла рассмотреть сразу все пространство под повозкой. Ведь раньше, когда она сидела, ее нос упирался в массивную железную шестеренку.

Гензо пальцем показал на переднюю часть повозки:

— Видишь, Найя, каждая пара колес поворачивается отдельно. Причем если передние колеса поворачивают вправо, то задние, наоборот — влево.

То есть повозка может развернуться практически на одном месте. Для этого-то и сделана вся эта система передач. Достаточно повернуть оглобли, и все оси одновременно разворачиваются в нужную сторону.

Смотри, вот этот главный распределительный вал вращает зубчатые передачи, передающие усилие на каждую из четырех осей…

Гензо рассказывал об устройстве повозки так увлеченно, что Найя слушала его, затаив дыхание. Но впечатления целого дня были слишком велики для девочки. Она почувствовала, что веки ее тяжелеют, накатывает дремота…

Разбудили Найю громкие мужские голоса.

— А вот и отец с братьями вернулись, — сказал Гензо.

Девочка почувствовала, что по ее щекам разлился жар стыда. Она не помнила, сколько времени провела под повозкой. Она не знала, сколько минут или часов проспала рядом с мальчиком-зиганьером. Однако, бросив быстрый взгляд между колесами, Найя немного успокоилась — вечер еще не наступил, солнце светило по-прежнему ярко, а в лагере зиганьеров продолжала кипеть бурная деятельность.

— Папа, мы здесь! — крикнул Гензо и потянул Найю за руку: — Вылезай, я познакомлю тебя со своей семьей.

Дети выбрались из-под повозки и начали стряхивать с одежды сухую траву и пыль.

Одновременно с этим Найя украдкой бросала косые взгляды на появившихся зиганьеров. Те же, ничуть не стесняясь, разглядывали ее в упор. Их было пятеро: взрослый зиганьер и четверо юношей. Самому старшему — лет двадцать с лишним, младшему — около пятнадцати. Легко было догадаться, что это отец с детьми.

— Привет, отец, — улыбнулся Гензо. — Это Найя Кай… — Он повернулся к Найе: — Как ты говорила?

— Найя Кайдавар, — девочке было несколько обидно, что Гензо забыл родовое имя баронов морского народа.

— А это мой отец — Гельн Беньтиат, он первый помощник Старшего Табунщика…

Найя не знала, насколько высоко это звание, поэтому сделала реверанс, которому научила ее мама.

— …И братья, — продолжил Гензо, — Диклияр, Ормьин, Ластьен и Льогги.

— Очень приятно познакомиться, — повторила реверанс Найя.

Гельн Беньтиат огладил свою клиновидную бороду и улыбнулся:

— Нам тоже очень приятно принимать у себя в гостях столь милую девочку из морского народа.

— Благодарю вас… — Найя заколебалась, назвать ли зиганьера «господин», «мессир» или «владетельный дюк», но потом нашла выход из положения: — Благодарю вас, первый помощник Старшего Табунщика.

Зиганьер одобрительно покачал головой, а затем, повернувшись ко входу в повозку, прокричал:

— Дильяна, мы вернулись!

Из-за полога ответил женский голос, принадлежавший, несомненно, матери Гензо:

— Слышу, дорогой. Сейчас сниму с огня котелок и выйду.

Полог повозки откинулся, и на землю также легко, как раньше Гензо, спрыгнула высокая стройная женщина в переливающемся муаровом алом платье. Найя невольно залюбовалась ее горделивой осанкой, распущенными по плечам черными вьющимися волосами и красивым точеным лицом. Не могла она не заметить и то, что шею, запястья и щиколотки женщины украшали многочисленные золотые украшения: цепочки и браслеты.

Женщина, ничуть не смущаясь детей и многочисленных людей вокруг, крепко поцеловала в губы своего мужа Гельна, и лишь потом обратила взгляд своих больших черных глаз на Найю.

— Если бы я знала, какая красавица зашла к нам в гости, я бы еще раньше бросила все дела. Понравился ли тебе отвар оживика и лепешки?

— О, да! — Найя сделала самый глубокий реверанс, который дозволял этикет морского народа. — Ваша еда просто восхитительна. Большое спасибо за угощение.

Все зиганьеры одобрительно заулыбались.

Дильяна показала на небо.

— Через час стемнеет. Останешься ли ты ночевать вместе с нами, или отправишься домой?

Найя испуганно подняла голову. Увы, это была правда. Солнце неумолимо клонилось к горизонту.

— Мне было очень хорошо с вами, но я должна возвращаться домой.

Мои родители, наверное, уже беспокоятся.

Про себя же Найя подумала: «Беспокоятся — это еще мягко сказано.

Сейчас, пожалуй, вверх дном перевернут не только весь замок, но и город с портом в придачу. Я не удивлюсь, если отец уже ведет свою дружину сюда, в лагерь зиганьеров».

Поэтому она начала быстро прощаться.

— Я провожу тебя, — сказал Гензо.

Найя не нашла в себе сил, чтобы отказаться. Поэтому, сопровождаемая прощальными криками всего семейства Беньтиат, вместе с Гензо быстро зашагала в сторону побережья.

Теперь, спустя пять лет, Найя уже не помнила, о чем они говорили с Гензо по дороге. Впрочем, это было не так уж и важно. Прежде чем расстаться, они долго держали друг друга за руки и смотрели в глаза. И молчали.

Найя уже в десять лет была не настолько наивна, чтобы позволить зиганьеру провожать себя до ворот замка. Они расстались на окраине города, пообещав друг другу, что встретятся завтра снова и вместе отправятся смотреть цирковое представление. Но этого не произошло.

Гнев родителей Найи оказался намного выше того предела, на который рассчитывала девочка, хотя она и не рассказала им всего, что произошло с ней в течение этого дня. Все десять дней, когда лагерь зиганьеров располагался возле города, все время, в течение которого происходили оживленная торговля, цирковые представления и веселые соревнования, Найя просидела под замком в своих покоях. Это было очень похоже на тюремное заключение.

Спустя три дня после того, как зиганьеры уехали в свои бескрайние степи, Найю выпустили на свободу. А еще через пять дней девочка случайно услышала разговор родителей.

— Я отправила письмо своей троюродной тете — матроне Раймилне, говорила баронесса Аймарилла. — Гейту уже три года. Я не хочу, чтобы он вырос таким же безответственным, как Найя.

Барон Гайан Кайдавар не был столь суров:

— Дорогая, наша дочь не виновата. Просто ее вовремя не научили… не объяснили.

— Да, наверное, в этом есть и моя вина, — голос Аймариллы слегка дрогнул. — Я столько сил отдавала ведению хозяйства, что девочка совсем отбилась от рук. Но ничего, Раймилна все исправит. Она не оставит наших детей ни на минуту. Они попадут в хорошие руки.

— Будем на это надеяться, — Найя услышала звук поцелуя. — Наши дети нас больше не огорчат…

Найя тихо, на цыпочках, поспешила удалиться. Ее душили слезы. Но только добравшись до своей кровати, она дала им волю.

…Да, годы детства пролетели слишком быстро. Не так-то много осталось у Найи приятных воспоминаний. А мальчик по имени Гензо Беньтиат — самое сокровенное, самое дорогое из них. И самое последнее.

Ведь вскоре в замке поселилась Раймилна, и жизнь наследников барона Кайдавара превратилась в ежедневный монотонный кошмар…


* * *
От воспоминаний Найю отвлек голос матроны:

— Отойдите от окон, дети. Гейт, чтобы утихло твое необоснованное возбуждение, расскажи нам с Найей, почему каждые пять лет зиганьеры приезжают к побережью нашего океана?

Выражение «нам с Найей» очень часто звучало из уст Раймилны.

Таким образом она не только возлагала на Гейта двойную ответственность, но и подключала Найю к воспитанию брата. Матрона считала, что это очень мудрая и продуманная политика. У детей мнение было прямо противоположное.

— Потому что им так хочется, — уверенно ответил мальчик.

— Неправильно! — в голосе Раймилны появились нотки злорадства. — Гейт, какие науки самые главные для баронов морского народа?

Этому мальчика учили с самого раннего детства. Поэтому без запинки он отбарабанил:

— История, география, политика, экономика и стратегия.

— Ну что же, неплохо. Тогда начни, пожалуйста, с истории.

— С истории? Мы, морской народ, заняли эту землю пять поколений назад. Наша родина — на юге, на Базайском архипелаге…

— Ты уже перешел к географии, — вставила Раймилна.

Не обращая внимания на это слегка ядовитое замечание, Гейт продолжил:

— На острове Дадрапрайт находится столица нашей страны. И сейчас там правит король Лайлот Третий. Ему подчиняются бароны и флотоводцы морского народа. Бароны защищают земли, а флотоводцы охраняют морские пути. Наш отец Гайан Кайдавар обязан контролировать берег от мыса Пардабай до устья реки Жилюй. Для этого строятся крепости, куется оружие, мобилизуется местное население…

— И когда-нибудь тебе тоже придется заниматься охраной границы, напомнила матрона. Она считала своей главной обязанностью воспитание у наследников чувств долга и ответственности перед морским народом.

— Да, да, — легко согласила Гейт, не особенно задумываясь над смыслом сказанного. — Так мне продолжать?

— Несомненно, молодой барон. Ваш рассказ так полон, ваши мысли так мудры и глубоки, что нам с Найей не терпится услышать продолжение.

Только не забывайте, пожалуйста, что спрашивала-то я про зиганьеров.

— Про зиганьеров? А-а-а, про зиганьеров… — Гейт наморщил лоб. Зиганьеры — это племена степных кочевников. Они кочуют с места на место, нигде надолго не останавливаются. Их скот быстро съедает всю траву, и им надо искать новые пастбища.

— Искать?

— Ну, ладно, не искать. Каждый клан зиганьеров уже многие столетия придерживается определенного маршрута в степи. Вот почему один из кланов раз в пять лет приближается к нашему берегу, чтобы обменяться товарами.

— Очень хорошо! — на этот раз, кажется, похвала Раймилны была искренней. — А откуда мы знаем все о зиганьерах?

— От них самих.

— А можем ли мы верить тому, что сообщает о себе потенциальный враг?

— Нет! — четко ответил Гейт.

Найя спросила матрону:

— Почему все считают зиганьеров врагами? Они ни разу не воевали с морским народом. Скорее нам следует опасаться простолюдинов. Мы же завоевали их землю.

— Мы ее не завоевали, — внушительно произнесла Раймилна, тем самым как бы вовлекая детей во всеобщий заговор лжи. — Мы защищаем простолюдинов от опасностей. От тех же зиганьеров, к примеру. Разве я не рассказывала вам о том, что происходит в степях на самом деле?

Зиганьеры — не мирные пастухи. Они — воины, постоянно сражающиеся друг с другом и с соседними народами. Они устраивают набеги на тех, кого считают слабее себя, захватывают скот, ценности и рабов.

Найя уже слышала эти истории, которые считала такими же лживыми, как и утверждение, что морской народ «защищает» простолюдинов.

Поэтому, сдерживая улыбку, она решила обернуть аргументы матроны против нее самой:

— Можем ли мы верить людям, которые обвиняют зиганьеров во всех этих преступлениях?

— Когда живешь в окружении врагов, верить надо в самое худшее, наставительно произнесла Раймилна.

— А я считаю, что зиганьеры — это добрые и открытые люди, — сказала Найя. — А наговаривают на них те, кто сам носит в груди злое завистливое сердце. С зиганьерами надо дружить. Тогда морской народ укрепит свои границы и станет вдвое сильнее.

— Это точно! — воскликнул Гейт, восторженно глядя на старшую сестру. Он пока еще не решался произносить слова: «Я считаю, что…»

Но матрона Раймилна не пришла в восторг от самостоятельности суждений юной баронессы. Тем не менее она решила оставить строгую отповедь до более подходящего случая.

Раймилна встала и трижды хлопнула в ладоши:

— Гейт и Найя! Мы продолжим этот разговор сегодня же вечером. А сейчас вам надо приготовиться к приему послов зиганьеров. Ваши родители будут ждать вас в Главном зале для приемов. Не опаздывайте!

Когда герольды на воротных башнях затрубят, это будет означать, что всадники въезжают в замок. К этому времени вы уже должны быть в Главном зале. Вам ясно?

— Ясно, — хором ответили дети.

— Тогда отправляйтесь в свои покои и наденьте праздничную одежду, которую я приготовила для вас три дня назад. Сохраняйте достоинство, не торопитесь, но и не мешкайте. Каждая минута опоздания будет означать для вас один день без сладкого. Ясно?

— Ясно, — повторили Гейт и Найя.

— Я вас больше не задерживаю. Идите!

Выйдя из комнаты, девушка шлепнула своего брата пониже спины:

— Кто последний добежит до своих покоев — тот жирный ленивый тюлень!

Стараясь ступать тихо, чтобы не услышала оставшаяся в комнате матрона, они вихрем помчались по коридору.


* * *
Когда трубы герольдов издали медно-звонкие трели, возвещая о том, что послы зиганьеров проехали через ворота замка, все семейство Кайдавар уже находилось в Главном зале. Там же собрались лучшие воины Избранной Дружины, советники, герольды и оказавшиеся в это время в городе купцы из морского народа.

Барон Гайан Кайдавар и его жена Аймарилла сидели на тронах, сделанных из голубого дерева, растущего только на южных островах Базайского архипелага. Найя и Гейт стояли рядом с троном отца. Прочие гости располагались за их спинами полукругом в соответствии с древностью родов и званиями. Блеск начищенных лат мужчин должен был показать зиганьерам силу морского народа, а дорогие платья женщин — продемонстрировать богатство.

Мажордом стукнул символическим позолоченным ключом в гонг и объявил:

— Послы зиганьеров почтительно и смиренно просят аудиенции у барона Гайана Кайдавара, владетельного дюка морского народа, получившего милость и одобрение во всех своих делах от короля Лайлота Третьего.

После этого все разговоры смолкли. Стражники распахнули тяжелые створки парадных ворот, и в Главный зал вошли представители степного народа.

Зиганьеров было шестеро. Они были одеты почти также, как и в прошлый свой приезд: черные сапоги из лакированной кожи, широкие алые шаровары и свободные разноцветные рубахи. Широкополые шляпы послы держали в руках, наверное, сняв перед входом в замок. На лицах зиганьеров не было видно ни почтительности, ни смирения, о которых говорил мажордом.

Найя не ожидала, что при виде этих сынов вольного степного простора ее сердце забьется с утроенной скоростью. Но оказалось, что впечатления далекого детства еще живут в ее душе. Найе почудилось, что лица двоих послов — самого старого и самого молодого — ей знакомы.

Один из герольдов, сопровождавших зиганьеров, развернул свиток и огласил состав посольства:

— Гельн Беньтиат, Старший Табунщик клана Кань. Диклияр Беньтиат, второй помощник Старшего Табунщика. Зальдо Мальтори, Первый Охотник клана Кань. Катьяр Китональ, Главный Механик клана Кань. Мьякш Ниуль, Наставник Следопытов клана Кань. Гензо Беньтиат, доверенный ученик Наставника Следопытов.

Каждый из названных зиганьеров делал шаг вперед, низко кланялся и изящно взмахивал своей шляпой с длинными белыми перьями. Другой герольд из свиты барона выступил навстречу и начал перечислять имена и титулы представителей морского народа.

Найя этого уже не слышала. Она забыла обо всем на свете, не в силах оторвать глаз от молодого зиганьера. Гензо вырос, возмужал и превратился в статного юношу с широкой грудью и узкими бедрами. Он был необыкновенно красив, но красив той красотой, которую принято называть «порочной». Однако в языке морского народа не было подобного слова.

Тем более, Найя никогда не применила бы такое определение к Гензо Беньтиату, воспоминания о котором целых пять лет томили ее душу.

Гензо также не отрывал своих черных пламенных глаз от Найи.

Девушка почувствовала, что по ее щекам разливается румянец. Она даже сделала шаг вперед, словно невольно собиралась броситься навстречу своей ожившей мечте.

Стоящий рядом Гейт дотронулся до руки сестры и прошептал, не поворачивая головы:

— Что с тобой? Не шевелись, Чудовище настороже.

Кого он подразумевал под прозвищем «Чудовище», догадаться было нетрудно. Найя почти физически ощутила, что ее затылок буравит колючий взгляд матроны Раймилны, которая по праву воспитательницы наследников стояла сразу позади тронов.

Девушка сумела сдержать свой порыв, но ее сердце уже было полно любовного жара, который своим дымом заволакивал сознание и застилал глаза розовой пеленой.

Тем временем совместное знакомство состоялось. По сигналу мажордома слуги начали вносить в Главный зал столы, на которых уже были расставлены кушанья и напитки. Эта работа требовала не только ловкости, но и немалой физической силы, так как столы были большие, сколоченные из толстых досок, а нести их приходилось очень осторожно, чтобы ничего не уронить и не расплескать по дороге.

Но слуги, набранные среди простолюдинов, были отлично вышколены.

Поэтому в течение десяти минут Главный зал превратился в святилище бога чревоугодия и виноделия. Барон и баронесса, не вставая со своих тронов, оказались во главе длинного стола, составленного как бы из отдельных секций. Остальным пришлось самостоятельно рассаживаться на принесенные вслед за столами стулья.

Найя и Гейт, разумеется, расположились возле родителей.

Посольство зиганьеров разместилось с противоположной стороны стола.

Поэтому между Найей и Гензо оказалось не меньше тридцати человек, так что они не могли не только поговорить, но даже обменяться взглядами.

Найя механически ела и пила, не слыша тостов, которые произносились за столом, не видя обеспокоенных взглядов, которые устремляла на нее мать. Все ее мысли были обращены к дальнему концу стола, невидимому и недоступному.

Наследники барона Кайдавар еще ни разу не присутствовали на торжествах подобного уровня. Поэтому для них большим сюрпризом стало то, что в Главном зале через некоторое время появились музыканты и заиграли веселые танцевальные мелодии. Люди вставали из-за столов, чтобы принять участие в общем веселье. Кольчуги дружинников ритмично позвякивали в такт музыке, украшения дам сверкали и переливались в свете ярких светильников.

Найя стряхнула оцепенение. Она и не могла и мечтать о таком счастье. Казалось, что она попала в сказку, когда исполняются самые сокровенные желания.

Решившись на ПОСТУПОК, Найя поднялась и направилась в другой конец зала. Спиной она чувствовала взгляды родителей, брата и особенно матроны Раймилны. Больше всего девушка боялась, что сейчас кто-нибудь из родных попытается остановить ее или помешает выполнить задуманное.

В этом случае она не могла ручаться за последствия. А матрона, возможно, пожалела бы о том, что когда-то приехала в замок Кайдавар.

Но никто не воспрепятствовал Найе. Ведь на самом деле большая часть собравшихся просто не обращала на нее внимания. А мать и отец не придали особого значения тому, что дочь встала из-за стола. В конце-то концов, мало ли куда может отправиться молодая девушка после двух больших бокалов легкого белого вина?

Когда же Найя приблизилась к зиганьерам, исправлять все было поздно. Послы весело хлопали в ладоши, но сами не танцевали.

Найя протянула руку Гензо:

— Пошли?

Лишь долю мгновения длилось удивление юноши. Затем он встал и осторожно коснулся ладони юной баронессы:

— Я не смел на это надеяться.

Найя смущенно улыбнулась:

— Я тоже.

И они закружились в танце, глядя в глаза друг друга.

Затянувшееся молчание решил нарушить Гензо:

— Подумать только, мы не виделись пять лет, а у меня такое чувство, что мы расстались только вчера.

— И мне тоже так кажется.

— А ведь я не знал вначале, что ты дочь барона. Но когда ты не пришла в наш лагерь, как мы договаривались, я начал искать тебя в городе. Там-то мне и сказали, кто ты такая. Я пытался попасть в замок, но меня не пустили. Что я только не делал… — Гензо смущенно потупился, словно испытывал вину за недостаточную настойчивость.

— Я тоже очень хотела тебя увидеть. Но родители посадили меня под замок.

— Под замок?! — В глазах Гензо сочувствие смешалось с ужасом. — Это же ужасно! Я бы не прожил взаперти ни одного дня.

Найя была тронута его словами:

— А я привыкла. Только по ночам бывает очень одиноко.

— Больше ты не будешь одинока, — уверенно произнес Гензо.

Душа Найи готова была согласиться с этим утверждением. А рассудок, который напоминал, что зиганьеры проведут здесь всего десять дней, а затем вновь растворятся в бескрайних степных просторах, был заглушен стуком любящего сердца и кипением горячей юной крови.

Юноша и девушка даже не заметили, что музыканты уже сыграли несколько разных мелодий — как быстрых, так и медленных. Они продолжали кружиться в своем особом ритме, понятном только им двоим, существующем только для них.

Эту идиллию прервал Гейт, дернувший Найю за рукав:

— Ты что, совсем голову потеряла? Родители в шоке, Чудовище в ярости. Да и кое-кто из Избранной дружины косо поглядывает на вас.

— Это мой брат Гейт, — представила мальчика Найя, совершенно забыв, что герольды уже объявляли их имена и титулы.

— Я рад познакомиться с молодым бароном Кайдаваром, — уважительно, но без всякого подобострастия сказал Гензо, протягивая Гейту руку.

Мальчик с восторгом пожал ладонь вольного зиганьера:

— Ого, какая сильная. А сила тебе пригодится, если ты захочешь принятьвызов Кайла Вайнара.

Найя обернулась и увидела матрону Раймилну, стоящую рядом с молодым воином Избранной Дружины. За последний год двадцатилетний Кайл уже не раз пытался привлечь внимание дочери барона. Некоторое время назад Найя даже готова была признать, что он чем-то похож на Гензо. Но теперь, встретив свою истинную любовь, она поняла, что дружинник морского народа — всего лишь слабое подобие вольного зиганьера.

Найя с деланным безразличием оглядела этих двоих, хотя внутри нее все кипело от гнева. Она не сомневалась, что Раймилна и Вайнар затевают что-то против ее любимого Гензо.

Стараясь не подавать вида, что обеспокоена, девушка шутливо взъерошила волосы на голове своего брата:

— Спасибо за предупреждение, Гейт. Постарайся отвлечь Раймилну, а с Кайлом я как-нибудь разберусь сама.

Хотя Гейт не слишком-то желал лишний раз оказываться возле матроны, просьба сестры была превыше всяких страхов и антипатий. Найя проводила взглядом удаляющегося брата, пытаясь угадать, какую уловку он придумает на этот раз.

А веселье в Главном зале тем временем приближалось к своей высшей точке. От выпитого вина и от быстрых танцев люди раскраснелись.

Тяжелые створки парадных ворот были распахнуты, чтобы дующий с моря вечерний ветерок остудил головы и тела. Кому-то даже этого было мало, и гости выходили во двор замка, чтобы подышать свежим воздухом.

Найя решила воспользоваться подходящим моментом и потянула Гензо к выходу:

— Пойдем, прогуляемся по замку. Я покажу тебе, как мы тут живем.

— С такой очаровательной спутницей я готов пойти хоть на край света, галантно согласился зиганьер.

Молодые люди смешались с толпой возле парадных ворот. Найя еще раз оглянулась, чтобы проверить, как идут дела у Гейта. Тот с блеском выполнил свое поручение. Девушка увидела, как вокруг держащегося за живот брата суетятся родители, Раймилна и придворные лекари. Гейт то стонал, то сгибался вдвое, то прыгал на месте. О Найе и ее спутнике на время забыли.

— Направо, быстрее, — Найе не пришлось долго упрашивать Гензо.

Держась за руки, влюбленные скользнули в тень от стены и побежали вверх по лестнице, ведущей на одну из башен. Казалось, их никто не заметил. И вскоре молодые люди очутились на верхней площадке, откуда открывался великолепный вид на вечернее море.

В городе, в порту и на кораблях уже зажгли фонари, так что сверху казалось, будто тысячи светлячков высыпали на побережье, чтобы после жаркого дня искупаться в прохладной воде.

— Жалко, что отсюда не видно нашего лагеря, — сказал Гензо, внимательно осматриваясь вокруг.

— С той стороны замка, что обращена к суше, сейчас удвоены сторожевые посты. Нас бы там сразу заметили. А тут мы можем спокойно побыть вдвоем.

— Значит, со стороны моря часовых нет?

— А зачем они тут? Пока зиганьеры находятся возле города, отец в первую очередь заботится о защите другой стороны… Ой, я тебя не обидела?

— Да нет, не обидела. Я понимаю, что старинное недоверие не может исчезнуть за несколько лет. Вам, морским людям, везде чудятся враги…

— Только не мне! — перебила его Найя.

— Да, — пылко согласился Гензо, пожимая ладони девушки. — Ты необыкновенная, не такая, как все.

— Ты правда так считаешь? — хотя юную баронессу никто никогда не обучал науке кокетства, нужные слова и интонации приходили сами.

— Да, правда, — произнес зиганьер, мягко, но вместе с тем властно притягивая Найю к себе.

Она попыталась робко воспротивиться:

— Что ты делаешь, Гензо?

Гензо быстро и с жаром заговорил:

— Помнишь нашу первую встречу пять лет назад? Всего один день мы провели вместе, а я с тех пор ни на секунду не терял твоего образа, запечатлевшегося в моей душе. Я мысленно рисовал его на звездном небе, в зарослях цветущего ковыля, в дуновении ветра, в пении птиц. И вот я вновь встретил тебя. Сегодня я стал самым счастливым человеком на свете. Сегодня я понял, для чего живу. Я живу для тебя, Найя… любимая… Вот видишь, я все таки смог произнести это слово. Теперь я в твоей власти. Прикажешь ли ты мне оставить тебя и никогда больше не появляться?

— Нет, — прошептали губы девушки.

— О-о-о! — воскликнул зиганьер. — Неужели твой ответ дает мне надежду на обретение блаженства? Неужели я — недостойный дикий житель степей могу рассчитывать на то, что самая прекрасная в мире девушка обратит на меня внимание? — В глазах Гензо пылало пламя страсти. — Или же меня вознесут превыше всех живущих, дозволив не только любить… но и быть любимым?

Найя еле слышно выдохнула:

— Да.

— Я не верю своим ушам, — глаза Гензо заблестели от слез счастья.

— Да, — чуть более твердо произнесла Найя.

Сознание девушки кружилось в сверкающем вихре, мысли путались, перед глазами все плыло. Словно во сне, она видела приближающееся лицо Гензо, чувствовала его дыхание на своих щеках. Зная, что должно произойти вслед за объяснением в любви, она открыла рот и подставила губы для первого в жизни поцелуя…

…Но вечернюю тишину нарушил звон стали и топот тяжелой обуви.

Найя и Гензо отпрянули друг от друга, словно злоумышленники, застигнутые на месте преступления. Через несколько мгновений на башне появились барон Гайан Кайдавар, дружинник Кайл Вайнар, Старший Табунщик Гельн Беньтиат, матрона Раймилна и еще трое стражников из морского народа.

Найя почувствовала, как напрягся Гензо. Так готовится к прыжку тигр, окруженный стаей волков.

Гельн Беньтиат, видимо, хорошо знал своего сына, так как сразу же приказал:

— Не двигайся, Гензо! Не двигайся и не произноси ни слова.

Владетельный дюк барон Кайдавар в милости своей позволит тебе покинуть замок в целости и невредимости. Но только при условии, что ты никогда больше не попадешься ему на глаза. Закон гостеприимства морского народа слишком мягок. Но в нашем лагере я накажу тебя соей властью — не только властью отца, но и властью Старшего Табунщика.

Гензо сник и покорился.

Кайл Вайнар заботливо спросил у Найи:

— С тобой ничего не случилось?

Девушка не произнесла ни слова, но одарила дружинника ненавидящим испепеляющим взглядом. Она поняла, кто их выследил. Она не собиралась прощать Кайла.

Матрона Раймилна строго произнесла:

— Наследная баронесса Найя Кайдавар, немедленно проследуйте в свои покои!

Девушка подумала про себя, что и с этим Чудовищем она тоже когда-нибудь поквитается. Но самым тяжелым для Найи было то, что ее отец не произнес ни слова. Он просто стоял и смотрел на свою дочь. И непонятно было, осуждает ли он ее, презирает или жалеет.

Перед тем, как спуститься по лестнице следом за Старшим Табунщиком, Гензо посмотрел в глаза Найи таким взглядом, каким смотрит в последний раз на солнце узник, ведомый на смертную казнь. Девушка в ответ постаралась подбодрить его легким кивком головы, хотя у нее самой в душе разлилась черная бездна горести.

За зиганьерами пошли воины морского народа под предводительством Кайла Вайнара. И только потом начали спускаться барон с дочерью и матрона. Внизу Гайан Кайдавар, продолжая молчать, опустил голову и побрел по двору замка.

— Вот видишь, сколько горя ты причинила своим родителям, — прошипела Раймилна.

Найя не могла ответить ей колкостью, так как боялась, что голос дрогнет или предательски сорвется. Поэтому она молча дошла до своих покоев. За спиной девушки захлопнулась дверь, и в замочной скважине несколько раз повернулся большой кованый ключ.

Найя вновь оказалась взаперти, так же, как и пять лет назад. Она упала на кровать, и рыдания сотрясли ее тело. От выплаканных слез стало немного легче, и обессилевшая девушка заснула.


* * *
Проснулась Найя оттого, что снаружи кто-то отпирал замок ее двери. Девушка села на кровати, ожидая, что сейчас появятся мать или Раймилна, чтобы еще раз высказать свое недовольство по поводу ее вчерашнего поведения.

Но дверь не распахнулась, а лишь слегка приоткрылась. В образовавшуюся щелочку быстро прошмыгнула светловолосая полненькая служанка, приходившаяся, пожалуй, ровесницей юной баронессе. Она тотчас же затворила за собой дверь и прислушалась, словно опасалась, что за ней следят.

Найя с удивлением наблюдала за этой сценой. По положению солнца, заглядывавшего в окно, она догадалась, что сейчас раннее утро.

Прислуге в это время полагалось заниматься приготовлением завтрака и уборкой помещений.

Молодая служанка на цыпочках приблизилась к постели Найи:

— Доброе утро, госпожа баронесса. Я прошу прощения, что явилась незваной в столь ранний час. Но умоляю вас выслушать меня.

— Откуда у тебя ключ от моей двери? — первым делом спросила Найя.

— Я взяла его у Колки Кувагиди, которая убирает ваши покои, — ответила служанка. — Раньше чем через час его не хватятся.

Найя сделала в памяти пометку. Раньше она никогда не задумывалась о том, что слуги могут входить в покои своих хозяев без их ведома. Ей казалось, что лишь родители и матрона Раймилна обладают властью над ее свободой. А теперь выяснилось, что ключей от двери на волю гораздо больше.

— Как тебя зовут?

— Меня зовут Робка, госпожа баронесса. Я помогаю на кухне. Бегаю за продуктами на базар. И вот сегодня, когда меня послали за свежей зеленью в город, возле ворот замка, там, где дорога проходит мимо высокого кустарника, меня окликнул мужской голос.

Сердце Найи забилось быстрее:

— Продолжай, Робка. Кто это был?

— Молодой зиганьер. Красивый, словно сошедший на землю дух воздуха.

— Это он! — Найя порывисто спрыгнула с кровати, схватила служанку за плечи и заглянула ей в глаза, словно надеялась увидеть там запечатлевшийся образ. — Это он? Правда?

— Он сказал, что его зовут Гензо Беньтиат.

У Найи ноги стали ватными, и она вновь села на кровать.

Не обращая внимания на резкие скачки настроения хозяйки, Робка продолжила:

— Зиганьер сказал, что ему очень-очень нужно сказать вам что-то важное. Я объяснила ему, что вас, госпожа баронесса, в ближайшее время никто увидеть не сможет.

Найя грустно улыбнулась, оценив тактичность служанки.

— Ну так вот, зиганьер сказал, что предполагал такой поворот дел, поэтому заранее написал письмо для вас, госпожа баронесса.

— Письмо? — Найя попыталась вновь вскочить, но ноги ее не послушались, и она лишь подалась вперед всем телом.

— Да, вот оно, — служанка достала из широкого рукава сложенный в несколько раз лист желтоватой бумаги местного кустарного производства.

— Зиганьер сказал, что искал кого-нибудь заслуживающего доверие, кто бы смог подбросить вам это письмо. Наверное, он посчитал, что на меня можно положиться.

Если бы глаза Найи не были прикованы к заветной бумаге, она могла бы заметить, как при этих словах Робка слегка покраснела и потупила заблестевшие глаза.

— Ты замечательная девушка, — сказала Найя, принимая письмо. — Я запомню твою верность.

«Я запомню твою верность», — эти слова дочь барона прочитала в какой-то старой книге про благородных рыцарей и прекрасных принцесс.

Насколько она помнила, простолюдинов полагалось благодарить именно так. Надежда на будущую награду должна была еще более усиливать их преданность своему господину.

— Благодарю вас, госпожа баронесса, — Робка склонилась в глубоком реверансе. — А теперь я должна удалиться. Мне надо вернуть ключ на место.

— Да, да, конечно, иди, — механически произнесла Найя, тогда как все ее мысли были заняты письмом Гензо.

Несмотря на свою полноту, служанка проскользнула сквозь полуоткрытую дверь также неслышно, как и вошла. Найя услышала, как она заперла дверь снаружи. Но теперь скрежет замка звучал для влюбленной девушки приятнее любой музыки.

Время завтрака еще не наступило. И у Найи имелось в запасе время, чтобы без опасений прочитать послание. Она развернула бумагу, и ей показалось, что в комнате зазвучал нежный и страстный голос Гензо Беньтиата:

— Прекраснейшая баронесса Найя Кайдавар! Пишет тебе Гензо Беньтиат, любящий тебя и страдающий от недостижимости счастья. Я не в силах излить на бумагу то горе, которое мучает меня с момента нашего расставания. Жестокие обстоятельства не позволяют мне увидеть тебя, хотя я делаю для этого все возможное и невозможное. Пусть хотя бы этот листок бумаги станет отражением моей души. Я люблю тебя, Найя! Я готов написать слово «люблю» десять тысяч раз, но и тогда не раскрою тебе всей глубины и широты своего чувства. Я не представляю своей жизни без тебя, без твоих глаз, без твоих волос, без твоей улыбки. Умоляю тебя, о драгоценнейшая моя, подай мне хотя бы знак, что не забыла меня, что разлука не стерла мой образ из твоего сердца. Служанка, которая передаст тебе это письмо, кажется мне достойной доверия девушкой. Она сможет передать мне твое письмо, если ты сочтешь мои чувства заслуживающими твоего внимания. Я буду ждать служанку возле дороги, ведущей из замка в город, там, где мы встретились с ней в первый раз.

Я буду ждать весь день, всю ночь и все десять суток, что наш лагерь будет находиться возле города. Если же ты не ответишь мне, то я пойму, что мои слова не смогли убедить тебя в моей безграничной любви. И тем не менее я буду любить тебя всю свою недолгую оставшуюся жизнь, пока когти степного льва не прекратят мои страдания. Навечно твой Гензо Беньтиат.

Последние строчки письма Найя прочитала с трудом, так как видела их сквозь слезы, навернувшиеся на глаза. Еще вчера утром она вела размеренно-унылую жизнь и даже не могла представить, что пламя любви охватит всю ее душу. Девушка соскочила с кровати и бросилась к столу с письменными приборами. Но на половине пути остановилась и застонала, словно от зубной боли.

— Как же я не подумала? — схватилась она за голову. — Я отослала служанку, и теперь мне не с кем передать ответное письмо.

В отчаянии Найя глядела на запертую дверь, которая отделяла ее от свободы и от Гензо, и в ее возбужденном сознании строились самые невероятные планы побега. Впрочем, все они были настолько далеки от реальности, что немедленно отвергались из-за невозможности их исполнения.

Наступило время завтрака. Дверь в покои Найи открылась, и девушка с удивлением увидела собственную мать с подносом в руках. Найя сразу же демонстративно отвернулась к стене и накрылась с головой одеялом.

Впрочем, по звуку шагов и легкому звону посуды она догадывалась, что мать поставила поднос на стол и приблизилась к кровати.

Аймарилла присела на край кровати и игриво потрясла дочь за плечо:

— Пора просыпаться, Найя, солнышко уже взошло!

Найя подумала про себя, что взрослые очень часто допускают огромную ошибку, полагая, будто ненатуральный слащаво-ласковый тон лучше всего подходит для разговора с детьми. Если бы мать заговорила с ней серьезно, на равных, как женщина с женщиной, то Найя, может быть, и попыталась ей объяснить, что она уже выросла, что ее сердце жаждет любви, что она просит совсем немного — позволить ей видеться с Гензо Беньтиатом.

Но в ответ на раздражающее сюсюканье матери Найя лишь дернула плечом и буркнула:

— Оставьте меня в покое.

Аймарилла повторила попытку:

— Найя, доченька, перестань делать глупости. Ты сама не понимаешь, насколько серьезную ошибку допустила вчера. Поэтому не надо продолжать думать об этой ерунде.

Найя отбросила одеяло в сторону и вскочила на кровати, глядя на мать горящими от возбуждения глазами:

— Глупости?! Ерунда?! Такими словами ты называешь мою любовь?

Значит, и я для тебя — всего лишь глупость и ерунда? Вот возьму, и убегу в степь!

Последние слова сорвались с языка Найи совершенно внезапно. Лишь произнеся их, девушка поняла, что эта мысль давно уже зрела у нее в голове, но только теперь проявилась в своей законченной и решительной форме.

Аймарилла лишь ласково улыбнулась:

— Доченька, какой же ты еще ребенок. Тебе пора бы уже повзрослеть.

Найя поняла, что мать просто не слышит ее или не понимает, как будто они говорят на разных языках. Это разозлило ее еще больше, чем если бы она услышала суровую отповедь. Не в силах перенести душевную боль, она рухнула на колени и зарыдала.

Аймарилла обняла Найю за плечи:

— Доченька, милая, я понимаю, что мы мало разговаривали с тобой по-душам. Но матрона Раймилна уверяла меня, что ты делаешь большие успехи в учебе и прилежно выполняешь…

— Раймилна — сушеная акула! Чудовище! — сквозь слезы выпалила Найя.

К ее удивлению, Аймарилла звонко, совсем по-девичьи рассмеялась:

— Ты знаешь, иногда мне тоже так кажется.

Найя по инерции всхлипнула, но с новым интересом посмотрела на мать. В ее душе затеплилась надежда на взаимопонимание.

И тут Аймарилла встала и произнесла:

— Мы с твоим отцом долго думали сегодня ночью и решили, что тебе надо сменить обстановку. На днях должен прийти корабль моего двоюродного брата Кейдо. Он отвезет тебя домой к моей сестре Лайдайе.

«Домой» — это означало на Базайский архипелаг. Аймарилла продолжала так называть родину морского народа, хотя и Найя, и барон Гайан, и другие обитатели замка сказали бы «на острова». Найя знала, что ее мать родилась на острове Крайдан, который находился неподалеку от королевской столицы Дадрапрайта. Практически вся мамина родня занимала высокие посты при королевском дворе. Аймарилла покинула столичное общество только из-за любви к Гайану Кайдавару, но по-прежнему считала архипелаг своим родным домом.

Слова матери прозвучали для Найи, как смертный приговор ее первой любви. Она робко попыталась возразить:

— Но, мама…

— И слушать ничего не хочу! Мы с твоим отцом приняли решение. Так что можешь начинать складывать вещи. Моя сестра, а твоя тетя Лайдайя — не самый последний человек в государстве. Она обеспечит тебе место при королевском дворе! Ты увидишь самых прекрасных дам и самых мужественных кавалеров морского народа.

Глаза Аймариллы мечтательно затуманились. Она прочила своей дочке такое будущее, о котором когда-то мечтала сама. Родители всегда переносят собственные нереализованные фантазии на своих детей.

Но Найя не разделяла восторгов матери:

— Не хочу на острова! Не хочу наряжаться в тяжелые парчовые платья и цеплять на себя украшения! Я хочу мчаться на коне по степи в одной рубашке и чувствовать, как теплый встречный ветер ласкает мою грудь!

Про себя Найя добавила, что позволит ласкать свою грудь не только ветру.

Аймарилла, все еще думая о своем, рассеяно сказала:

— Ты станешь самой завидной невестой при дворе короля. Тебя будут постоянно окружать кавалеры. И один из них станет твоим избранным супругом…

— Ни-ког-да! — выкрикнула Найя.

Аймарилла направилась к двери:

— Доченька, ты напрасно противишься своему счастью. Впрочем, ты сама потом будешь нас благодарить. А пока, чтобы ты не наделала новых глупостей, посиди-ка в своих покоях до отхода корабля.

Дверь закрылась. Щелкнул замок. На пол шлепнулась подушка, в сердцах брошенная Найей.

Вначале девушка решила, что не притронется к принесенной еде. Но молодой здоровый организм взял вверх, и Найя хоть и без аппетита, но все-таки поела. Замок Кайдавар был выстроен лучшими архитекторами морского народа. Он был снабжен системами водоснабжения и канализации, так что Найя могла находиться взаперти сколь угодно долго.

Девушка выглянула в узкое зарешеченное окно. Во дворе замка кипела жизнь. Въезжали и выезжали телеги, бегали слуги, чинно шествовали купцы, чеканили шаг дружинники. Найя почувствовала себя всеми забытой и никому ненужной. Из ее глаз вновь потекли слезы.

Внезапно она услышала скрип отпираемого замка. В покоях также неслышно, как и в первый раз, появилась Робка.

Прикрыв за собой дверь, служанка быстро зашептала:

— Я утащила ключ всего на несколько минут. Я снова встречалась с зиганьером Гензо и рассказала ему, что вас, госпожа баронесса, держат под замком. Он умоляет вас написать ему хотя бы несколько строчек.

После обеда я еще раз забегу к вам за ответом. Вы напишете?

— Да! Да! — Найя подбежала к Робке и расцеловала ее в обе щеки.

От неожиданности служанка покраснела и попыталась упасть на колени. Найя схватила ее за плечи:

— Ты моя спасительница! Я обязательно напишу ответ. И я щедро награжу тебя. Только передай мое письмо Гензо!

— Я все сделаю, госпожа баронесса. А сейчас я должна бежать, пока ключа не хватились.

Служанка исчезла, а Найя поторопилась к письменному столу. Она достала лист самой тонкой бумаги, налила свежих чернил в чернильницу, взяла в руки остро оточенное гусиное перо…

И застыла. В ее голове роились тысячи мыслей, но она не знала, что написать. Она любит Гензо Беньтиата? Любит. Она напишет это?

Напишет. А что дальше? Признание в любви ничего не стоит, если оно не подкрепляется поступками.

Найя задумчиво осмотрела свои покои. Здесь все так привычно и знакомо. И в то же время пусто. Без любимого человека пусто и одиноко везде: и в уютной комнате, и посреди роскоши королевского дворца. Найя достала письмо Гензо и еще раз перечитала его. Как прекрасно звучали слова любви, сколько страсти вложил влюбленный зиганьер в написанные на бумаге строки!

Наконец, собравшись с мыслями, Найя начала писать ответ: «Любимый мой Гензо Беньтиат! Пишет тебе баронесса Найя Кайдавар, самая счастливая и самая несчастная девушка на свете. Я счастлива, потому что люблю и знаю, что любима самым замечательным человеком — тобой, милый Гензо. Я несчастна, потому что сотни препятствий стоят на пути нашей любви. Но я верю, что мы можем быть вместе. Я хочу видеть тебя каждый день, я хочу быть с тобой всю жизнь. Из замка к берегу ведет подземный ход. О нем знают лишь избранные, поэтому он не охраняется.

На берегу подземный ход выходит в одну из пещер. Нужную пещеру ты найдешь под большим белым камнем. Других таких у подножия замка нет, так что ошибиться невозможно. Жди меня возле пещеры сегодня ночью, когда в порту погасят последние факелы и люди разойдутся по домам.

Гензо, любимый, я буду считать каждую минуту до встречи с тобой.

Навечно твоя Найя Кайдавар».

Закончив писать, Найя пробежала глазами свое послание. Ей показалось, что оно не идет ни в какое сравнение с пылким письмом Гензо: переход от слов любви к «деловой части» описания подземного хода слишком резок, да и свои чувства она выразила как-то неумело, нескладно. Дочь барона могла бы придумать более изысканные и изящные выражения.

Найя решила переписать письмо и потянулась за новым листом бумаги.

В это время дверь в покои раскрылась. Найя лихорадочно скомкала письмо и спрятала его в складках платья. Только после этого она обернулась, чтобы посмотреть, кто вошел.

— Обед! — объявила круглолицая светловолосая служанка.

Найя бросила взгляд в окно. Как же она не заметила?! Пока она писала письмо, солнце прошло по небу половину своего дневного пути.

— Поставь поднос на стол, — распорядилась Найя.

Служанка выполнила приказ, поклонилась и вопросительно посмотрела на баронессу:

— Госпожа, будут ли еще пожелания?

— Нет. Можешь идти.

— Мне приказано подождать, пока вы поедите, а потом унести посуду.

Чтобы поскорее избавиться от посторонних глаз, Найя быстро запихнула в себя обед, даже не почувствовав вкуса пищи и напитков.

Служанка смотрела на девушку с некоторым удивлением. Ей могло показаться, что Найя не ела по крайней мере несколько дней.

Закончив, Найя встала из-за стола:

— Все. Ты можешь уходить.

Служанка собрала грязную посуду на поднос и, пятясь, вышла за дверь. Найя поняла, что в коридоре был еще кто-то, так как обе руки служанки были заняты, и она не могла самостоятельно запереть за собой замок.

«Как же наивны мои тюремщики, — порадовалась про себя девушка. — Они боятся, что я решу сбежать во время еды, но даже не подозревают, что Робка может выпустить меня в любой момент».

Найя вновь достала свое письмо и разгладила мятую бумагу. Рядом на стол она положила послание Гензо. Девушка подумала, что вскоре она точно также окажется рядом с самым дорогим человеком. Забыв, что собиралась переписать свое письмо, Найя положила ладони на два листа бумаги, закрыла глаза и замерла, дав волю своему воображению.

Сладкие грезы настолько захватили Найю, что звук отворяемой двери стал для нее полной неожиданностью. Но, также как и при появлении служанки, тело действовало быстрее разума. Оба листка мгновенно исчезли со стола.

Правда, предосторожности оказались излишними. Это была верная Робка.

— Вы написали ответ, госпожа баронесса? — спросила служанка.

— Да, вот он.

Робка аккуратно сложила листок и спрятала его в рукаве.

Найя заговорщицки прошептала:

— Робка, ты должна выпустить меня, когда в замке сменится первая ночная стража.

Служанка удивленно посмотрела на Найю:

— Но куда же вы пойдете, госпожа баронесса? Из замка нельзя незаметно выбраться.

— Можно. К берегу ведет подземный ход. Я назначила Гензо встречу.

— Ой, как здорово! — у Робки загорелись глаза. — Вы хотите убежать из замка?

— Не знаю. Не сегодня, — Найя мечтала о встрече с Гензо, но не задумывалась о последствиях. — Так ты сможешь меня выпустить?

— Конечно. Ночью ключ свободно висит на гвоздике. Ой! Я побегу, пока меня здесь не заметили.

— Беги, — Найя проводила служанку до двери и тихо шепнула ей вслед: Не забудь, сразу после первой ночной стражи.


* * *
Весь остаток дня Найя не находила себе места. Если время с завтрака до обеда промелькнуло незаметно, то теперь оно тянулась невыносимо медленно. Казалось, что солнце на небе застыло и не желало сдвигаться даже на толщину волоса.

Найя перечитывала письмо Гензо до тех пор, пока не выучила его наизусть. Но и тогда она время от времени разворачивала бумагу, чтобы просто посмотреть на буквы, написанные рукой любимого.

Найя не думала о том, чтобы этой же ночью убежать с Гензо к зиганьерам. Но она и не представляла себе жизни без него. Наверное, правы те, кто говорит, будто любовь лишает человека рассудка. Найя не собирала вещи для побега, не строила никаких планов на будущее. Она просто ждала наступления темноты, чтобы вновь увидеть любимого человека, утонуть в его глазах, раствориться в его речах, насладиться ласками его губ.

Найя пребывала в некоей блаженной прострации. Ужин, принесенный той же самой круглолицей служанкой, она съела автоматически, едва ли заметив, что были поданы ее самые любимые кушанья. Гайан и Аймарилла Кайдавар стремились показать, что любят свою дочку и помнят о ней. Они не посещали покои Найи только потому, что хотели дать ей время остыть и поразмыслить. Но девушка не заметила и не оценила родительской заботы. Мысленно она уже была на берегу моря вдвоем с Гензо.

Когда темнота распростерла свои мягкие крылья над замком Кайдавар, Найя зажгла в своих покоях несколько ярких масляных светильников. Убедившись, что сегодня больше ее никто не побеспокоит, девушка открыла все шкафы и сундуки и начала перебирать свою одежду, выбирая наряд для первого в жизни свидания. Дело это было очень ответственное и не терпящее суеты.

Затем Найя расчесала свои длинные прямые волосы и собрала их сзади в «конский хвост», чтобы они не лезли в глаза. Девушка посмотрела на себя в зеркало — отполированную серебряную пластину, обрамленную в золотую рамку с тонким узором. Мастер-ювелир сумел в миниатюрных фигурках отразить жизнь морского народа: плывущие по морю корабли, высадку на незнакомый берег, строительство замка, морскую битву, нападение на рыбацкое поселение.

Повернув голову вправо и влево, вверх и вниз, Найя выставила себе оценку:

— Неплохо.

Ее беспокоило только одно — от переживаний под глазами появились легкие темноватые круги. Морские люди не знали косметических средств, поэтому Найя пальцами помассировала кожу вокруг глаз, надеясь, что следы усталости будут не слишком заметны во время ночного свидания.

Когда в замке Кайдавар протрубили сигнал, возвещавший о начале первой ночной стражи, Найя была полностью готова к встрече с Гензо.

Она нетерпеливо ходила взад и вперед по своим покоям, присаживалась то на кровать, то на стул, потом быстро вскакивала и продолжала ходить.

Едва раздался скрежет отпираемого замка, Найя бросилась к двери.

Она не сомневалась, что в это время к ней может прийти только один человек. Найя не ошиблась — это была Робка.

Служанка приложила палец к губам:

— Тише, госпожа баронесса, вы поднимете на ноги весь замок.

Подождите немного — еще не все легли спать.

Робка вошла в покои и захлопнула за собой дверь, прижавшись к ней спиной. Она восхищенно посмотрела на Найю:

— Ой, госпожа баронесса, какая вы красивая!

Найя двумя пальцами приподняла подол платья и несколько раз повернулась на месте:

— Ну, как?

— Великолепно! — выдохнула служанка.

Робка приоткрыла дверь и выглянула наружу. Некоторое время она прислушивалась к доносившимся издалека звукам, потом повернулась к Найе:

— Кажется, все стихло.

— Тогда я пошла. Жди меня здесь, в моих покоях, и запри дверь.

Если… когда я вернусь, то постучу.

— Счастья вам, госпожа баронесса.

Если бы Найя не была полностью захвачена мыслями о предстоящем свидании, она, наверняка, заметила бы, что последняя фраза Робки прозвучала немного неестественно, фальшиво, как будто простолюдинка до этого играла некую роль, а теперь, в конце спектакля, расслабилась и допустила ошибку.

Но юная баронесса спешила на свое первое — и к тому же тайное свидание, поэтому не обратила внимание на изменившийся тон служанки.

Найя быстро шла по пустым коридорам замка, прикрывая ладонью небольшой масляный светильник. Она прекрасно знала расположение постов стражи, поэтому боялась только того, что какой-нибудь дружинник или слуга-простолюдин внезапно выйдет из своих покоев по нужде.

Но Найе повезло. Она никого не встретила и беспрепятственно спустилась во двор замка. Прижимаясь к стенам, чтобы сверху не был виден свет лампы, Найя быстро пробежала по каменным плитам и юркнула в низкую полукруглую дверь, которая вела на дровяной склад. Отсюда ежедневно брали дрова для кухни, поэтому дверь никогда не запиралась.

Дровяной склад представлял собой длинное узкое помещение, вдоль стен которого были уложены связки поленьев. Пройдя мимо них, Найя добралась до противоположной стены. Здесь она поставила лампу на ближайший чурбан, отодвинула самую крайнюю связку и двумя руками взялась за спрятанный в углублении металлический рычаг. Повернув его, она привела в действие скрытый механизм. Дверь, замаскированная под каменную кладку, отодвинулась в сторону, открыв вход в подземный ход.

Найя взяла лампу и поспешила вперед. До встречи с Гензо оставались считанные минуты, но девушка стремилась сократить их, насколько возможно.

Найя долго шла по узкому извилистому подземному ходу, пока путь ей не преградила массивная дверь из толстых досок, скрепленных медными полосами. Девушка отодвинула два засова и посильнее уперлась ногами в землю, приготовившись к тому, что сдвинуть с места такую махину окажется непросто. Но едва Найя надавила на ручку, как дверь неожиданно легко открылась, так что ей едва удалось удержаться на ногах. Видно, петли смазывали совсем недавно.

За дверью подземный ход продолжался. Но едва Найя сделала несколько шагов, как поняла, что оказалась в небольшой пещере, выходившей на берег моря. Она услышала шум прибоя, а в лицо ей подул свежий вечерний ветер. Еще через несколько шагов девушка увидела впереди ночное звездное небо.

Осторожно выглянув из пещеры, Найя слегка испугалась. Она заранее не подумала, что в такой темноте Гензо едва ли сможет отыскать опознавательный знак. Белый камень и так-то можно было увидеть лишь с корабля. А найти его ночью среди прибрежных скал было практически невозможно.

Найя тихо позвала:

— Гензо! Ты здесь, Гензо?

Девушке казалось, что темнота вокруг нее полна странных шорохов и перешептываний. Кроме шелеста набегающих на берег волн, пения цикад и шума ветра в кустарнике ей чудились приглушенные человеческие голоса и крадущиеся шаги.

Постаравшись убедить себя, что это только игра воображения, Найя повторила чуть громче:

— Гензо! Где ты?

— Я здесь, — негромко ответил ей знакомый голос.

— Гензо! — вскрикнула Найя и поспешила навстречу, размахивая лампой.

— Тише, — послышался голос зиганьера, — часовые на стенах могут услышать.

— Я же говорила, что на стенах, обращенных к морю, охраны нет.

— Верно, а я-то, глупый, боялся откликнуться издалека, хотя сразу услышал твой голос.

— Ты не глупый, — засмеялась Найя. — Ты — верный и преданный друг.

Наконец, Найя увидела Гензо. Зиганьер стоял, раскрыв руки для объятий. У его ног горел меленький масляный фонарик, который хорошо освещал фигуру молодого человека, но делал окружающую темноту еще более непроницаемой для глаз.

Не помня себя от радости, девушка бросилась на шею своему любимому. Она закрыла глаза и откинула назад голову, ожидая, что наконец-то губы Гензо вознаградят ее за все перенесенные страдания.

Но внезапно Найя услышала резкий чужой голос:

— Гензо, радость моя, ты разбиваешь мне сердце!

«Нас выследили!» — мелькнула первая мысль в ее голове. Не успела Найя вскрикнуть, как чья-то сильная рука зажала ей рот.

Ночь вокруг ожила. Из-за камней появилось около десятка зиганьеров с такими же маленькими, как и у Гензо, фонариками. Один из них, чье лицо показалось ей знакомым, подбежал к Гензо и, театрально заламывая руки, запричитал с истеричными нотками в голосе:

— Я все видел, неверный. Ты хотел поцеловать эту стерву. Ты разлюбил меня, ты разбил мне сердце!

Даже если бы рот Найи не был зажат, от потрясения она все равно не смогла бы издать ни звука. Тот, кто обращался к ее возлюбленному, несомненно, был мужчиной. Правда, свою пеструю рубаху он носил навыпуск, что делало ее похожей на платье.

Дальнейшая сцена поразила ее в самое сердце.

Гензо обнял зиганьера и заговорил так же страстно, как недавно обращался к девушке:

— Ластьен, возлюбленный брат мой, ты же знаешь, что никогда ни один мужчина, не говоря уже о женщинах, не займет в моем сердце твое место. Ты — отрада моих глаз, ты — сладость моих губ, ты — ласковые ножны моего кожаного меча.

После этих слов Гензо и Ластьен слились в долгом любовном поцелуе.

Найя обмякла в руках того, кто держал ее сзади. В одну секунду в ее памяти всплыли туманные намеки на противоестественные связи зиганьеров, рассказы об их коварстве и подлости. Она вспомнила второго зиганьера. Несомненно, это был брат Гензо, Ластьен. Хотя он был на два или три года старше Гензо, но выглядел более тонкокостным, изящным и женственным.

Найя сжала кулаки. Неужели Гензо все это устроил лишь для того, чтобы посмеяться над дочерью барона? Неужели он рассчитывал, что его жестокость окажется безнаказанной? Но, оказалось, что это было только начало ужасного прозрения.

— Что делать с девкой? — спросил тот, кто держал Найю. — Перерезать горло?

Гензо с видимым усилием прервал долгий поцелуй с братом:

— Пока рано. Она пригодится нам, как заложница, если в замке сумеют организовать оборону.

В это время откуда-то сверху, от пещеры с тайным ходом, послышался голос:

— Почему вы задерживаетесь? Все уже внутри.

— Идем, — Гензо сделал знак всем своим сопровождающим, а потом вновь обратился к Ластьену: — Сегодня великая ночь, любимый брат.

Сегодня мы одержим первую победу над морским народом. Сегодня мы узнаем, какого цвета их кровь и каково содержимое их сундуков. Мы с тобой станем первыми зиганьерами, поселившимися в замке, как бароны или короли. Ты доволен?

— О, да! — воскликнул Ластьен и прильнул к Гензо всем телом. — Ты не только мой муж и владыка. С сегодняшнего дня ты станешь властелином всего побережья.

Сильные руки потащили Найю следом за братьями Беньтиат. Девушка даже не пыталась сопротивляться. Она бессознательно переставляла ноги, лишь краем сознания отмечая то, что происходит вокруг.

Возле пещеры их поджидал Гельн Беньтиат и еще двое зиганьеров с большими луками в руках. Только теперь Найя сообразила, что и все зиганьеры из свиты Гензо также вооружены. Почти у всех были луки.

Некоторые держали короткие копья с длинными треугольными наконечниками. И у каждого на поясе висела изогнутая сабля.

Гельн выхватил свою саблю и плашмя шлепнул ею по ягодицам ближайших зиганьеров.

— Вперед, храбрые воины! — насмешливо приказал он. — Или мечи морского народа для вас страшнее моего гнева? Или вы не хотите получить свою долю при дележе добычи?

Непонятно, какая угроза была страшнее, но десяток воинов мгновенно растворился в черноте пещеры. У входа остались только Гельн Бентиат, двое его сыновей и Найя с держащим ее зиганьером.

Старший Табунщик внимательно посмотрел на девушку и сказал Гензо:

— Ты хорошо поработал, сынок.

Гензо прислушался к звукам, доносящимся из подземного хода:

— Кажется, бой уже стихает. Может, нам пора идти?

— Подождем еще немного. Замок большой, людей внутри много. Нам не следует рисковать. — Гельн махнул рукой в сторону Найи. — Отпусти ее рот, Дьет, а то девчонка вот-вот задохнется. Теперь она может кричать сколько угодно — это уже ничего не изменит.

Рука с лица Найи переместилась на талию. Повернув голову, краем глаза она смогла разглядеть могучего широкоплечего зиганьера, который контролировал каждое движение своей пленницы.

Гельн посмотрел в глаза девушки:

— Не пытайся бежать, детка. Замок обречен, ты уже никому и ничем не поможешь. Ты и так уже сделала все, что могла, вернее, все, что нам от тебя было нужно. От тебя мы узнали, что на стене, обращенной к морю, нет часовых. Ты открыла нам тайный ход в замок. По нему я послал вперед Диклияра и тридцать самых опытных воинов. Они открыли ворота, и внутрь ворвались Ормьин и его всадники. А Льогги с другими ловкими молодыми юношами забрался по веревкам на стену, чтобы держать под обстрелом весь двор.

Ластьен издевательски рассмеялся:

— Подумать только, и все это благодаря тому, что мой любимый братишка Гензо смог соблазнить эту сучку!

Гензо положил руку на плечо своему брату-любовнику:

— Это было нетрудно.

Найя зажмурилась, чтобы ничего не видеть. Если бы ее руки не были завернуты за спину, она бы зажала уши ладонями. Девушка еще надеялась, что все происходящее — это какой-то дурной сон, жуткое наваждение, которое рассеется с восходом солнца.

С высокой стены замка раздался звонкий свист.

— Ага! — оживился Гельн. — Льогги подает знак, что мы можем идти.

За мной, дети.

Зиганьеры быстро пошли по подземному ходу, Найю потащили следом.

Оказавшись во дворе замка, девушка невольно прищурила глаза.

После ночной темноты и мрака подземного хода множество горящих факелов ослепило ее. Привыкнув к яркому свету, она смогла разглядеть ужасающую картину закончившегося недавно сражения.

Ворота замка были распахнуты настежь. Во дворе, на лестницах, в дверях — везде валялись окровавленные тела воинов морского народа. Все они были одеты лишь в домашние рубахи. Обитателей замка застигли врасплох, когда они крепко спали, не подозревая о том, что зиганьеры готовят нападение.

Но бой еще не был закончен. На верхних этажах слышался звон стали и крики убивающих друг друга людей.

Из высоких дверей, ведущих в Главный зал, во двор на коне выехал зиганьер.

— Эгей, Ормьин! — крикнул Старший Табунщик. — Где все твои воины?

— Я послал их в город. Там тоже есть, чем поживиться. Здесь уже почти все закончилось.

Гензо вытащил свою саблю и воскликнул:

— Неужели этой ночью я не пролью ничьей крови?

Ормьин захохотал:

— Ты у нас мастер по другой части, братишка. Твое дело — воевать головой и кое-чем пониже пряжки на ремне.

Гензо ничуть не обиделся на насмешку:

— Помнится, Ормьин, всего три дня назад ты предлагал взять замок штурмом. Если бы не я, ты положил бы под этими стенами не менее половины всех наших воинов.

— Ладно, я признаю, что сегодняшняя победа принадлежит тебе. Ты заслужил право на обладание всей этой добычей. Вступай в свои владения, барон Гензо Беньтиат! — Ормьин поднял коня на дыбы, а затем вихрем проскакал через ворота.

Горящим взором Гензо осмотрел высокие стены, башни, жилые и хозяйственные постройки:

— Это мой замок! Мой!!!

На этот крик из дверей выскочили четверо зиганьеров с луками наготове. Увидев Старшего Табунщика с сыновьями, они опустили оружие и почтительно приблизились.

— Как идут дела? — деловито поинтересовался Гензо, словно спрашивал о ценах на базаре.

— Вначале было легко, — ответил один из воинов, движением руки указывая на трупы защитников замка. — Но звуки битвы разбудили тех, кто находился на верхних этажах. Однако их мало, и мы скоро одержим победу.

— Каковы будут распоряжения на счет пленных? — спросил другой зиганьер. — В замке много женщин и детей.

Гельн заметно обрадовался:

— За рабов мы сможем выручить неплохие деньги на рынке в Мельгальяне.

— Никаких пленных! — воскликнул Гензо. — Пусть воины до утра развлекаются, как хотят. Но с рассветом все прежние обитатели замка должны быть убиты. Таков мой приказ — приказ нового хозяина замка.

— Это неразумно, — попытался возразить его отец.

— Наоборот. Из морского народа рабы никудышные. Эти люди слабы духом и телом. Их слуги изнежились так же, как и хозяева. Рабов мы возьмем в городе и в окрестных селениях. А замок должен быть омыт кровью, прежде чем я поселюсь под его крышей. Я хочу, чтобы нас, зиганьеров, боялись. Пусть все народы трепещут от одного нашего имени.

Вам ясно?

— Твое слово — закон для нас! — нестройным хором ответили воины.

— Тогда следуйте за мной, — приказал им Гензо.

— Куда ты, любимый? — с нотками истеричного отчаяния вскричал Ластьен.

— Наверх. Я хочу посмотреть, как умирают мои враги.

Гензо в сопровождении воинов решительно зашагал к лестнице, ведущей в жилые помещения. Гельн, слегка поколебавшись, быстрыми шагами догнал сына. Ластьен, не переставая причитать, поплелся за ними.

— А с этой девкой-то что мне делать? — крикнул им вдогонку Дьет, державший Найю.

Не оглядываясь, Гензо равнодушно бросил:

— Делай, что хочешь. Мне она больше не нужна. Утром она все равно должна умереть.

Предводители зиганьеров скрылись за дверьми.

Дьет развернул девушку лицом к себе и, радостно осклабясь, осмотрел с головы до ног:

— Ты слышала? Я могу делать с тобой все, что захочу.

Найебыло все равно. Она почти не понимала смысла этих слов. Дьет грубо повалил ее на спину прямо посреди двора и разорвал подол ее платья. Но он не успел выполнить задуманное.

Одна из дверей, выходивших в замковый двор, открылась, и оттуда выскочил Кайл Вайнар. Его белая рубаха была во многих местах разорвана и залита кровью, обеими руками он сжимал большой боевой топор. За молодым дружинником из дверей показались три зиганьера, преследующие его по пятам.

Кайл мог бы добежать до ворот замка и скрыться, но, увидев зиганьера, нависшего над распростертой на каменных плитах Найей, изменил направление. Дьет даже не успел повернуть голову, как топор опустился ему на спину и перерубил позвоночник. Ногой отшвырнув тело зиганьера, Кайл протянул девушке руку:

— Вставай, бежим отсюда!

Но Найя продолжала лежать и смотреть пустыми глазами в звездное небо.

— Что они с тобой сделали?! — гневно вскричал дружинник, падая на колени и поднимая девушку за плечи.

Найя покорно подчинилась и попыталась встать самостоятельно. Но секунды замешательства позволили троим зиганьерам догнать свою добычу.

Кайл вынужден был вскочить и вступить в бой. Его топор описывал большие круги, с шумом рассекая воздух. Зиганьеры не рисковали подставить под удар свои сабли. Они кружили возле юноши, выискивая слабые места в его защите.

— Вставай, Найя! — кричал Кайл. — Я долго не продержусь. Беги к воротам. Я их отвлеку.

Найя встала на ноги и сделала два шага в указанном направлении. И в этот момент раздался звон разбитого стекла. Сверху выпало что-то тяжелое и бесформенным комом рухнуло прямо возле ее ног. Следом за первым предметом последовал второй, меньший по размерам. Найя опустила голову и посмотрела…

…Это были ее мать Аймарилла и брат Гейт. Голова мальчика была размозжена ударом о каменные плиты. Кровь и белесые мозги забрызгали туфли девушки и подол ее разорванного платья…

Найя не знала о том, что происходило наверху.

Когда Гензо проходил по коридору второго этажа, из жилых покоев прислуги выскочила Робка. С юной служанки была сорвана вся одежда, и она безуспешно пыталась прикрыть ладонями полные розовые груди и низ живота. За Робкой со смехом и улюлюканьем гнались два молодых зиганьера. Увидев своих предводителей, они остановились.

Робка бросилась к Гензо, стараясь поймать рукав его широкой рубахи:

— Гензо, милый, скажи им, что я помогала вам! Скажи, что я передавала твои письма молодой баронессе. Ведь ты же обещал мне, что когда захватишь замок, сделаешь меня своей любимой наложницей.

Помнишь, ты говорил, что подаришь мне все платья и все украшения госпожи Найи?

Гензо быстрыми шагами продолжал идти вперед, совершенно не обращая внимания на цеплявшуюся за рукав служанку. Шум сражения приближался. Глаза зиганьера горели лихорадочным огнем, ноздри расширялись, как у хищника, взявшего кровавый след раненой добычи.

Ластьен схватил Робку за руку и отшвырнул ее обратно в руки насильников:

— Поди прочь, тварь! Не прикасайся к моему брату и возлюбленному!

Каким-то чудом служанке вновь удалось вырваться из жадных похотливых рук. Она догнала Гензо, когда впереди уже виднелись спины зиганьеров, атаковавших последнюю линию обороны замка — самого барона Гайана Кайдавара, который, размахивая огромным двуручным мечом, защищал двери, ведущие в покои его семьи.

— Гензо, пощади меня!!! — истошно закричала Робка, вкладывая в свой порыв последние силы. — Ведь я помогла вам захватить этот проклятый замок!

Барон услышал эти слова. Сделав выпад мечом, он заставил зиганьеров отпрянуть в стороны. Гайан прыгнул в образовавшийся проход, занес тяжелый меч над головой и с хриплым выдохом опустил его, разрубив тело Робки от ключицы до бедер.

— Будь ты проклята во веки веков! — прорычал барон Кайдавар.

Это были последние слова в его жизни. Через секунду несколько зиганьерских клинков обрушились на барона со всех сторон. Гайан не смог вырвать свое оружие из тела девушки, чтобы защититься. Гензо довершил дело, рубанув саблей по шее Кайдавара. Кровь хлынула из перерезанных артерий, и огромное сильное тело барона рухнуло на труп Робки, почти полностью скрыв его из вида. Гайан Кайдавар так и не узнал, что вовсе не эта девушка была главной виновницей трагедии.

— Ломайте двери! — приказал Гельн.

Зиганьеры притащили откуда-то тяжелую скамью и всего за два удара снесли петли одной из створок.

Ворвавшись внутрь, они увидели баронессу Аймариллу Кайдавар, сидевшую на полу и сжимавшую в объятиях бездыханное тело своего сына Гейта. На груди мальчика расплывалось кровавое пятно, а баронесса сжимала в кулаке длинный острый кинжал.

Гензо сразу все понял.

— Госпожа, — хищно оскалился он, — вы лишили меня и моих воинов возможности насладиться этим прелестным мальчиком. Тем хуже для вас.

Вам придется отработать за двоих.

Баронесса подняла на зиганьеров полные слез глаза:

— Не дождетесь, грязные псы!

И Аймарилла Кайдавар вонзила себе в горло кинжал, с которого еще капала свежая кровь ее сына.

Гельн поморщился:

— Стерва! Она сама убила себя. Нет ей прощения. Ее душа будет гореть в очистительном пламени Нижнего Мира десять тысяч лет.

Гензо тем временем оглядел богатое убранство покоев и обнял Ластьена:

— Смотри, мой нежный, как тут красиво. Мы поселимся здесь. Будем есть с золотых блюд, пить из серебряных кубков и любить друг друга на этой огромной мягкой кровати.

— Ты самый храбрый и самый красивый из всех людей на свете! воскликнул Ластьен. — Только прикажи поскорее убрать отсюда эту падаль, а то кровь испачкает ковры.

— Убрать! — бросил Гензо воинам.

Те послушно исполнили приказ, выбросив в окно трупы баронессы и ее сына…

…Всего этого Найя не знала. Но вид лежащих у ее ног тел стал той последней каплей, которая переполнила мятущийся разум девушки.

Спасительная вуаль безумия опустилась на ее голову.

Найя бросилась бежать так стремительно, что ее вряд ли смог бы догнать даже всадник. Она проскочила через ворота замка и понеслась по дороге, ведущей к городу. Она совершенно не понимала, что делает. Ею руководил древний животный инстинкт: бежать прочь из страшного места, бежать без оглядки, бежать, не разбирая дороги.

Найя не заметила, как Кайл Вайнар, защищавший ее до последнего вздоха, пал, пронзенный стрелами, которые выпустили зиганьеры со стен замка. Она не думала о том, что в темноте может оступиться и упасть.

Она вообще утратила способность думать. Наверное, именно поэтому ее ноги сами выбирали нужную дорогу.

Не пробежав и трети расстояния до города, Найя увидела, что многие дома пылают. В ярком свете пожара были видны метавшиеся по улицам фигурки людей и всадников. Не рассудком, а лишь инстинктом девушка поняла: в городе появляться нельзя. Поэтому она побежала прямо через кусты к берегу моря. Отсюда не видно было ни горящего города, ни замка. Но и здесь Найя не чувствовала себя в безопасности. Поэтому она продолжала бежать по кромке воды все дальше и дальше, все быстрее и быстрее.

Найя бежала всю ночь, все утро и половину дня. К полудню силы оставили ее. Девушка ничком рухнула на пологий склон песчаной дюны и впала в глубокое оцепенение.

Глава 3. Алмазное сердце баронессы Найи Кайдавар

Очнулась Найя оттого, что кто-то пощипывал икры и ступни ее ног маленькими острыми коготками. Она перевернулась на бок, и два десятка крабов бросились наутек.

Найя посмотрела на маленьких падальщиков пустыми глазами и спросила:

— Почему я осталась жива?

Но крабы ничего не ответили ей, поэтому девушка встала и зашагала вперед.

Если бы Найя могла логически рассуждать, она бы поняла, что выбрала совершенно неправильное направление. Прошедшей ночью, бросившись бежать прочь от города, она устремилась на север. Если бы она отправилась на юг, то через некоторое время оказалась бы во владениях соседа — барона Вайлана. Там она встретила бы своих соплеменников и получила помощь. Но теперь она шла на север — туда, куда редко заплывали корабли морского народа.

Идя вдоль берега весь день, Найя не встретила ни одного человека, ни одного строения. Светловолосые местные жители не селились на побережье и не занимались рыболовством. Этот миролюбивый покорный народ продолжал опасаться морских людей. Хотя кровавые опустошительные набеги прекратились, когда бароны поделили берега и установили границы своих владений, капитаны кораблей по-прежнему считали возможным реквизировать из поселков простолюдинов необходимые для плавания припасы: пищу, питье и красивых девушек. Бароны смотрели на это сквозь пальцы и, как правило, никак не реагировали на жалобы своих подданных.

Постепенно полоса песка вдоль берега сузилась, и Найя все чаще и чаще вынуждена была отдаляться от кромки воды и обходить прибрежные скалы. Тем не менее, она старалась не терять море из вида, словно генетическая память морского народа подсказывала, что получить поддержку можно только оттуда.

Но ни один корабль не появился возле берега. Близилась осень, и ветра в это время года дули с севера на юг. Капитаны морского народа направлялись к Базайскому архипелагу, на знаменитую Ярмарку Конца Лета, где продавались и обменивались товары с побережий двенадцати морей.

Лишь большие морские птицы снижались над одинокой человеческой фигурой, как будто проверяли, долго ли еще продержится на ногах эта странница, не стоит ли последовать за ней, чтобы попировать, когда она упадет от истощения и потери сил?

Но, заслышав над головой хлопанье крыльев, Найя поднимала глаза и спрашивала у птиц:

— Почему я осталась жива?

Птицы отлетали прочь, понимая, что в ближайшее время поживиться тут будет нечем.

Найя шла и шла. Голод она утоляла ягодами, срывая их на ходу с попадавшихся на дороге кустов. Воду она пила из ручьев и неглубоких рек, которые в изобилии стекали с гор к морю. Мелкие водные преграды она переходила вброд. Более широкие — переплывала.

Девушка не следила за сменой дня и ночи. Когда она хотела спать, то ложилась на землю и засыпала. Когда просыпалась — продолжала идти вперед.

Через некоторое время путь Найе преградила широкая полноводная река. И опять-таки не рассудком, а лишь инстинктом девушка поняла, что не сможет переплыть реку вблизи того места, где она впадает в море.

Течение отнесло бы ее слишком далеко в море, и едва ли она смогла бы выгрести обратно к берегу. Найя пошла вверх по течению. Вскоре она забыла, что собиралась переплыть реку. Ей было все равно, по какому берегу идти берегу моря или берегу реки — поэтому она все дальше и дальше уходила в глубь материка.

Пожалуй, немного нашлось бы людей, которые смогли бы в одиночку пройти столько же, сколько Найя, и не умереть от голода, от зубов хищника или от болезни. Но, как это ни странно, девушке было достаточно той скудной пищи, которую удавалось отыскать, ни одно опасное животное не встречалось на ее пути и, несмотря на постоянно мокрую одежду и холодные ночи, девушка не мерзла и не простужалась.

На берегу широкой реки Найя впервые встретила человеческое поселение. Девушка ничего не помнила о своей прошлой жизни. События последних недель полностью исчезли из ее памяти. Поэтому она совершенно равнодушно отнеслась к тому, что впереди показались невысокие одноэтажные дома, сложенные из толстых бревен. У Найи не было ни страха перед людьми, ни надежды на сочувствие и помощь. Она шла вперед, не видя ничего вокруг, не обращая внимания на удивленные взгляды людей, не слыша обращенных к ней вопросов.

Небольшой городок был населен исключительно светловолосыми коренастыми жителями. Скорее всего, так далеко вверх по реке ни разу не заплывали корабли морского народа. Но кто-то, несомненно, знал, что высокая изможденная девушка в рваной мокрой одежде принадлежит к этому племени. Простолюдины не причинили вреда Найе, но и не предприняли попыток остановить ее.

— Почему я осталась жива? — спрашивала девушка у всех встречных, как задавала этот вопрос любому живому существу, и, не дожидаясь ответа, продолжала идти дальше.

— На нее снизошло священное безумие, — шептали вслед седобородые старики, провожая девушку слезящимися полуслепыми глазами.

Лишь неугомонные дети некоторое время бежали за Найей по берегу реки. В спину девушки даже ударились несколько комьев грязи, но она не обернулась и не изменила ритма своего шага. Поэтому детишки скоро отстали и нашли себе другое, более веселое развлечение: они начали вылавливать из реки лягушек и отрывать им лапки. Животные забавно дергались и верещали от боли. Светловолосые мальчики и девочки смеялись над их безуспешными попытками зарыться в спасительный ил.

А Найя продолжала идти вперед. Постепенно река становилась все уже и мелководнее, лес на ее берегах делался гуще и выше, пока не превратился в таежную чащу. Еще трижды Найя проходило мимо людских жилищ. Каждая следующая деревня была меньше и беднее предыдущей.

Простолюдины провожали взглядами бредущую мимо девушку. И вновь никто не попробовал задержать ее.

— Почему я осталась жива? — ничего не выражающие глаза девушки равнодушно пробегали по лицам людей, в то время как она, не сбавляя шага, проходила мимо.

— Зов духов ведет ее по неведомому пути, — шамкали беззубыми ртами старухи, выползшие из убогих домишек, чтобы погреть на последнем осеннем солнце свои старые косточки.

А зима между тем приближалась. Ягод и орехов на кустах почти не осталось, поэтому ела Найя все реже и реже. Однажды, проснувшись на рассвете, она обнаружила, что вода возле берега покрылась корочкой льда. Первый раз с начала своего пути девушка проявила чувство, которое можно было бы назвать любопытством. Там, где она жила раньше, никогда не шел снег и температура ни разу не опускалась ниже точки замерзания воды. Найя отломила пластинку льда и бездумно крошила ее в руках, наблюдая, как по рукам течет растаявшая вода. Затем девушка встала и снова пошла вперед.

Вскоре начался сильный снегопад. Густые хлопья снега ложились на землю, на ветки деревьев, на голову и плечи Найи. Обувь девушки давно развалилась, одежда износилась до такой степени, что грязные серые лохмотья едва прикрывали тело. Но Найя по-прежнему не чувствовала холода. И лишь один-единственный раз она обернулась, чтобы посмотреть на цепочку следов, которые оставляли на снегу ее босые ноги.

Близился тот момент, когда должен был наступить предел выносливости человеческого тела. Но, в отличие от остальных основополагающих инстинктов, Найя совершенно лишилась чувства самосохранения. Она не помнила, когда ела в последний раз. Река покрылась льдом, так что единственной пищей девушки остался лишь снег, который она зачерпывала на ходу горстями.

Наконец Найя легла в сугроб и приняла позу младенца в утробе матери. Она начала засыпать, совершенно не понимая того, что это, скорее всего, последний сон в ее жизни. Но вскоре сквозь ее затуманенное сознание пробился звук тяжелых шагов. Найе было все равно — зверь это или человек. Она закрыла глаза и приготовилась погрузиться в небытие.

— Да что же это?! — донесся до ушей девушки мужской голос.

— Почему я осталась жива? — привычно спросила Найя, но голос был так слаб, что незнакомец едва ли расслышал слетевшие с губ слова.

Сильные руки подняли Найю и положили на что-то твердое. Если бы она открыла глаза, то увидела бы, что это большие сани, нагруженные обрубками толстых бревен. Затем на тело девушки сверху опустилось что-то мягкое. Это была огромная шуба, которую мужчина снял с себя, оставшись в одной длинной рубахе из грубого небеленого полотна.

Потом Найя почувствовала плавный рывок. Сани потянул за собой широкоплечий, но низкорослый мужчина с длинными белыми волосами и бородой. Несомненно, он принадлежал к простолюдинам, но белизна волос была связана не с национальностью, а с возрастом. Седой старик был не по годам силен и статен, издалека он вполне мог бы сойти за мужчину тридцати-сорока лет.

Оказавшись на санях, Найя даже не попыталась спрыгнуть или изменить свою позу. Скорее всего, тело в конце концов перестало ее слушаться. Или, может быть, каким-то шестым чувством она догадалась, что ей встретился не простой человек.

Действительно, старик был отшельником, которого местные полудикие лесные племена почитали как лекаря и чудотворца. Возможно, он и был тем, кем его называли.

Время от времени Найя открывала глаза и видела, как мимо нее проплывают толстые стволы высоких деревьев, покрытые грубой корой, и раскидистые кусты, чьи ветки пригнул к земле налипший сверху снег.

Девушка не понимала, что движутся не растения, а сани, на которых она лежит. Но привычный вид сменяющегося пейзажа успокаивал ее, как будто шла она сама — шла вперед, как все последние то ли дни, то ли недели, то ли месяцы.

Посмотрев вокруг себя в очередной раз, Найя увидела, что сани остановились возле вросшего в землю сруба из мощных древесных кряжей, плоская крыша которого была покрыта толстым слоем снега. Над крышей вился легкий дымок.

Старик легко поднял невесомое тело девушки и, толкнув ногой незапертую дверь, внес ее внутрь. И вновь Найя не воспротивилась подобному ограничению ее свободы.

Старик положил девушку на узкую кровать, сдернул ее грязные сырые лохмотья, а потом быстро завернул в несколько шкур, служащих одновременно простынями, одеялами и подушками.

— Кто же сделал это с тобой, малышка? — спросил старик.

— Почему я осталась жива? — на этот раз голос девушки прозвучал громче, чем в лесу.

Но отшельник не ответил на вопрос. Он лишь поплотнее подоткнул шкуры вокруг Найи и принялся раздувать огонь в очаге, постепенно подбрасывая в него дрова.

Очаг представлял собой выложенный камнями круг в центре сруба.

Над огнем на поперечной металлической перекладине висел закопченный котелок. Дым выходил через отверстие в крыше.

Когда огонь разгорелся, старик деревянным ковшиком зачерпнул воду из стоявшей в углу бочки и вылил ее в котелок. Затем он направился к длинному столу из грубо обструганных толстых досок, который тянулся вдоль одной из стен жилища. На столе были расставлены глиняные горшки, деревянные миски, ярко блестевшие медные сосуды, чаши и чашечки, а на стене висели пучки разнообразных высушенных растений.

— Так, так, — бормотал себе под нос отшельник, выдергивая из разных пучков по одному-два листика, цветка или побега, — сейчас приготовим отвар для поддержания сил.

Отобрав необходимые ингредиенты, старик вернулся к очагу и кинул горсть сухих растений в кипящую воду.

Едва ноздри Найи уловили аромат исходящего от котелка пара, как в ее сознании молнией пронеслось неясное, полустертое, но почему-то неприятное воспоминание: руки человека с черным кругом вместо лица протягивали ей кувшин с похожим по запаху отваром. Но воспоминание быстро исчезло обратно в небытие, и девушка не сделала попыток удержать его или попытаться размотать нить событий, приведших ее в это место.

Найя не стала противиться, когда отшельник приподнял ее своей сильной рукой, посадил на кровати и влил в рот несколько ложек отвара.

Девушка не почувствовала ни его вкуса, ни его тепла. Но глаза ее невольно закрылись, а лицевые мускулы расслабились.

— Спи спокойно, малышка, — прошептал отшельник, осторожно укладывая Найю.

Девушка мгновенно заснула. Старик несколько раз провел руками над ее головой, время от времени стряхивая в огонь что-то невидимое и неосязаемое. Затем он простер руки над ее телом, закрыл глаза и на некоторое время застыл.

Выйдя из транса, отшельник покачал головой и произнес загадочную фразу:

— Нелегко будет удержать ее, очень нелегко.


* * *
Когда Найя проснулась, то увидела сидящего рядом с кроватью на табурете старика. У него были необыкновенно добрые голубые глаза, длинные седые волосы и борода, доходившая почти до пояса.

— Почему я осталась жива?

— Когда-нибудь ты это узнаешь, — голос старика был глухой, но очень мягкий. — Меня зовут Бургун. А тебя?

Найя ничего больше не сказала. Она вновь закрыла глаза, хотя спать ей не хотелось. Теперь она не могла пошевелиться, точно также, как совсем недавно не могла оставаться в неподвижности. Бургун посадил ее на кровати и снова напоил густым пахучим отваром. Девушка не сопротивлялась, но и не сделала попытки пошевелить хотя бы одним мускулом тела. Она даже не пила жидкость вливалась в ее горло, как в сосуд.

Отшельник откинул укутывающие Найю шкуры и внимательно осмотрел ее обнаженное тело. Затем он обтер девушку чистой тряпкой, смоченной теплой водой, и одел на нее чистую рубаху, подобную той, которую носил сам.

Выполняя все эти процедуры, Бургун разговаривал то ли с Найей, то ли сам с собой:

— Да, не рассчитывал я на еще одного жильца. Ну, ничего, как-нибудь перезимуем. Припасов у меня заготовлено с лишком, так что на двоих хватит. Да ты, малышка, я думаю, и не обжора. Ну-ка, просунь руки в рукава. Не хочешь? Ну и ладно. Ты не бойся, рубаха эта новая, мне ее подарила Гармилка за то, что я поставил на ноги ее мужа, которого потоптал дикий вепрь. Ко мне часто обращаются окрестные люди за подмогой. Так что ты не бойся, если вдруг услышишь стук в дверь.

Но Найя не понимала обращенных к ней слов. Она по-прежнему пребывала в маленьком запертом мире, ограниченном пределами собственного сознания. Тем не менее отшельник продолжал сопровождать все свои действия комментариями. То ли он устал от одиночества и в лице Найи нашел идеального собеседника, то ли таким образом надеялся расшевелить впавшую в оцепенение девушку.

Дни бежали за днями. Найя просыпалась под говорок Бургуна:

— Сейчас разведем огонь, сварим кашку на завтрак, вскипятим водички для настойки смородины.

В течение дня отшельник рассказывал ей о всех своих делах:

— Схожу-ка в лес за дровами. Снегу навалило — жуть! Сугробы выше пояса.

— Нарублю-ка я дров на неделю, чтоб два раза за топор не браться.

— А на обед у нас будет грибной суп. Наваристый, душистый, пальчики оближешь!

Старик в основном питался растительной пищей. Но как-то раз, вернувшись домой, он с улыбкой продемонстрировал Найе внушительный кусок сыра и большой кувшин молока:

— Вот, смотри, малышка, у самых наших дверей я повстречал Горта с женой. Они принесли мне подарок от своей коровки Брунки. Эту коровку я летом вылечил от болотной язвы. Я сказал им, что у меня лежит больной, поэтому в дом они не пошли. Мы поболтали на свежем воздухе. Горт говорит, что в Теплой Долине объявились зиганьеры. Вот ведь занесла их нелегкая.

При упоминании зиганьеров Найя открыла глаза и посмотрела прямо на своего спасителя. Это было ее первое самостоятельное движение с момента появления в этом доме.

Отшельник не мог не заметить этого:

— Малышка, ты делаешь замечательные успехи. Может, скажешь наконец, как тебя зовут? У такой милой девочки и имя должно быть красивым, как песня соловья в кустах орешника.

Но Найя вновь равнодушно отвернулась и стала по своему обыкновению смотреть в потолок.

Бургун постарался скрыть свое разочарование. В этот день он вновь дал девушке выпить отвар из нескольких десятков растений, а, когда она заснула, повторил магические пассы над ее головой и телом.

По выработавшейся в последнее время привычке он произнес вслух:

— Ох, чует беду мое старое сердце. Малышка кушать-то кушает, но за месяц ни разу под себя не сходила. Даже капельки пота не выступило.

И куда только вся еда девается? Хотя о чем это я, старый дурень? Я-то знаю, КУДА. Уж лучше бы я десять раз в день мыл ее и менял испачканную одежду, чем такое диво дивное. Не по себе я взял дело, не по себе.

Если бабочка вылупится из куколки, не удержу я ее, ох, не удержу.

В отличие от Бургуна, Найю совершенно не волновали вопросы еды и удаления ее остатков из организма. Она то лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, то впадала в оцепенение, которое было похоже на сон, но сном не являлось.

Однажды, когда отшельник сидел за столом и ножом вырезал из бруска дерева новую ложку, послышись голоса приближавшихся к дому людей, а затем в дверь вежливо, но настойчиво постучали. Накинув шубу, Бургун вышел за дверь. Ни появление незнакомых людей, ни поспешный уход отшельника ничуть не обеспокоили Найю.

Через некоторое время старик вернулся и принялся торопливо срывать со стен пучки растений и запихивать их в полотняную сумку:

— Ох, беда-то какая, — бормотал он. — Ох, беда.

Подойдя к кровати с лежавшей Найей, он пододвинул к ней табуретку и поставил на нее глиняный горшок с приготовленным на обед густым варевом из сушеных овощей и фруктов:

— Я должен идти, малышка. Меня, наверное, не будет день или два.

Ты уж прости меня, старого, но я оставлю тебя одну. Вот тебе еда. Если захочешь — поешь. Не захочешь — и ладно. Сдается мне, что худо тебе от этого не будет. И даже если костер погаснет, ты не замерзнешь. И за дом не беспокойся. Окрестные люди и звери меня уважают, без хозяина в дом никто не зайдет. Так что не серчай, малышка, но придется тебе подождать меня здесь.

Бургун ушел, человеческие голоса отдалились от дома и постепенно затихли. Найя лежала и смотрела в потолок…

Через день девушка повернула голову и посмотрела на оставленный горшок. Через два дня Найя протянула руки и несколькими большими глотками выпила его содержимое.

Отшельник вернулся через три дня. Стукнула входная дверь, и Найя услышала знакомый голос:

— А вот и я! Все дома? Вот и хорошо, малышка, что ты никуда не убежала. Ох ты, милая, я вижу, ты и поела вдоволь. Ну, вот и умница.

Найя посмотрела на Бургуна и спросила:

— Почему я осталась жива?

Старик отбросил напускную веселость:

— Ты разве ЭТО хотела спросить? Ведь тебе интересно, где я был, правда? Даже если это не так, я все равно расскажу. На одну из лесных деревенек напали зиганьеры. Троих мужичков ранили, стервецы, вот я и ставил их на ноги… Ого, малышка, как блеснули твои глаза. Вижу, эти негодные людишки тебе знакомы. Я даже сперва думал, что ты одна из них. Но потом понял, что ты другого рода-племени. Может, скажешь, какого?

Но Бургун не услышал ответа на свой вопрос. Тогда он продолжил:

— Зиганьеры иногда забираются на север, чтобы зимой поохотится на соболей, лисиц и бобров. Уж очень они любят рядится в меха животных. А зимой-то мех особенно густой, пышный. Вот они и разбивают лагерь в Теплой Долине, а во все стороны рассылают конных охотников. Да только охотятся они не только за пушной живностью, но и за любым другим достатком. Вот и грабят лесные деревеньки, если вдруг случаем встретят на пути.

Найя повернулась и приподнялась на кровати, опершись на локоть:

— Почему я осталась жива?

— Ох ты, какая шустрая! — умилился отшельник, но в глубине его добрых голубых глаз мелькнуло чувство, похожее на тщательно скрываемый страх. Ты интересуешься зиганьерами? Хочешь знать, где они находятся? Я могу рассказать тебе только то, что слышал от других людей. А слышал я немного. Южные степи — место опасное. Там живут только зиганьеры, а любого чужака они либо сразу убивают, либо уводят в полон. Так вот, говорят, что где-то в степи есть главный город зиганьеров — Мельгальян. Там все они встречаются, чтобы на совете кланов договориться о том, кто каким путем будет кочевать. К нам на север обычно отправляется клан Кьентикль. Зиганьеры всегда останавливаются в Теплой Долине, где даже зимой растет зеленая трава и вдоволь корма для зиганьерской скотинки…

— Почему я осталась жива? — настойчиво повторила Найя.

Старик засуетился:

— Ох, старый дурень, расстроил малышку страшными рассказами. А давай-ка я заварю тебе отварчику успокаивающего, силы прибавляющего…

— Почему я осталась жива? — голос Найи едва не сорвался на крик.

Она сделала движение, словно пыталась встать с кровати. Сперва Бургун едва не выскочил за дверь, но, поборов ужас, приблизился к девушке и погладил ее по голове:

— Успокойся, малышка. Ты еще не знаешь, на что способна. А я смотрю на тебя и вижу твое прошлое и будущее. И скажу я тебе свое слово: сперва твое сердце было как трава — росло и крепло. Это детство. Потом твое сердце было как огонь — жгло и горело. Это любовь.

Потом твое сердце превратилось в лед — застыло и заледенело. Это боль.

Такой я тебя нашел в лесу, потому-то ты не боялась холода и голода. А сейчас слушай главное: теперь твое сердце стало алмазом — твердым и беспощадным. Я никогда не думал, что человек может носить в груди такое сердце. Будь осторожной, малышка, не перешагни запретного порога.

Как ни странно, эти слова успокоили Найю. Она снова улеглась на кровати, но теперь следила глазами за каждым действием отшельника.

Бургун чувствовал себя неуютно, но старался не подавать вида. Он все так же трудился по хозяйству, готовил пищу и кормил девушку.

Прошло несколько дней. И вот снова за дверью послышались голоса людей, а затем раздался стук. Поговорив на улице с пришельцами, отшельник начал собираться в дорогу.

— Опять беда приключилась, — сказал он Найе. — Снова зиганьеры треклятые набедокурили. Еще одну деревеньку пограбили да людишек побили. Вот тебе, малышка, запас пищи. Не серчай, что опять оставляю одну. На этот раз точно вернусь завтра к вечеру. Ведь деревенька-то совсем неподалеку.

Бургун ушел, а Найя долго смотрела на закрытую дверь. Потом она легла на спину и закрыла глаза.

Прошел день. Найя не притронулась к приготовленной стариком пище.

К вечеру Бургун не вернулся. Прошла ночь. Его все не было.

Девушка встала с кровати, прошлась взад и вперед по комнате.

Что-то звало ее наружу. Скорее подражая отшельнику, чем понимая необходимость этих действий, Найя завернулась в широкую теплую шкуру и открыла входную дверь. Стояла самая середина зимы. Там, где лучи утреннего солнца пробивались сквозь кроны деревьев, снег ослепительно сверкал мириадами ярких точек.

Найя увидела цепочку следов, удалявшихся от дома. Она пошла по этой дорожке, не отдавая отчета в своих действиях. Высокие сугробы не являлись препятствием для девушки. Если бы кто-нибудь посмотрел на Найю со стороны, то увидел бы, что снег под ее ногами не проминается.

Но никто не видел этого чуда — зимний лес был тих, светел и безжизнен.

Постепенно дорога пошла вверх, и из-под слоя снега показались отвесно торчащие обломки скал. Они были острые и гладкие, поэтому снег на них не задерживался. Пройдя мимо этих каменных столбов, Найя увидела, что человеческие следы ведут через невысокую гору, поросшую густым ельником. Там тоже торчали серые столбы, похожие на окаменевшие обломки древесных стволов.

Найя поднялась на вершину горы и начала спуск. Внезапно среди белого снега, зеленых елей и серых камней ее взгляд заметил что-то красное. Подойдя поближе, девушка остановилась над распростертым человеческим телом, вокруг которого расплылось кровавое пятно. Человек лежал лицом вниз. Снег вокруг него был вытоптан. Меховая шуба разорвана в клочья, а из тела выдраны большие куски мяса. Но не хищные животные были причиной смерти человека — из его спины все еще торчало древко длинной черной стрелы.

— Почему я осталась жива? — спросила Найя, опускаясь на колени и протягивая руки к разметавшимся по снегу седым волосам отшельника Бургуна.

Ответил ей дружный волчий вой. Должно быть, стая пировала на трупе, когда учуяла приближение Найи. Волки отбежали в сторону и затаились, но теперь, убедившись, что это не охотник, а новая добыча, стягивали кольцо.

Девушка поднялась на ноги и посмотрела на приближавшихся животных. Волков было восемь — исхудавших от вынужденного зимнего поста, а потому готовых на все, чтобы набить желудки свежим мясом.

Одного тела старика на всех явно не хватало.

Найя попятилась назад и уперлась спиной в один из каменных столбов. От ее прикосновения камень растрескался и осыпался кучей небольших обломков.

Словно чувствуя смятение человека, волки снова завыли. Они не торопились — добыча была слаба и не могла оказать сопротивления.

— Почему я осталась жива? — обратилась Найя к волкам.

Те ответили ей своими кровожадными улыбками, продемонстрировав клыки, обагренные кровью Бургуна. Если бы волки могли говорить, они бы ответили:

— Ты — наша добыча. Ты — наша пища.

Впрочем, в глазах хищников Найя и так могла достаточно ясно разглядеть свою судьбу. Но тут произошло нечто странное. Что-то сместилось в сознании девушки. Она почувствовала внутри себя еще смутное и не оформившееся в конкретную мысль, но уже проявившееся желание. Точнее, нежелание. Найя не желала становиться жертвой.

Девушка подняла один из камней и сказала:

— Прочь.

Волки застыли на пару мгновений, но потом все же двинулись вперед.

Найя повторила чуть громче и тверже:

— Прочь! Назад!

Волки не послушались. Они уже приблизились на расстояние броска и не собирались упускать такой лакомый завтрак.

Но и Найя больше не желала безропотно подставлять свою шею. Она сжала в руке острый обломок камня…

По лесу прокатился сухой треск, заметавшись эхом между стволами деревьев. Девушка с удивлением разжала кулак. Из него высыпался мелкий песок.

— Плохой камень… — прошептала Найя, еще не осознавая того, что произошло.

Но волки своим звериным чутьем поняли то, что пока было скрыто от сознания девушки. Пятеро из них попятились назад, и только трое — старый вожак и два матерых самца — остались на месте, хотя и у них шерсть на загривках встала дыбом.

Не обращая на волков внимания, Найя нагнулась и подняла еще один камень — побольше и потяжелее. Она сделала выбор, даже не осознав того, что такую глыбу не смог бы поднять даже сильный здоровый мужчина. Этот огромный камень Найя не могла сжать в кулаке, поэтому обеими руками она кинула его в волков. Лишь каким-то чудом животные смогли увернуться от тяжелого метательного снаряда. Камень попал в ствол могучей сосны и разлетелся на сотню обломков. Дерево треснуло, пошатнулось и, ломая ветви соседних деревьев, тяжело рухнуло на землю.

Не желая больше испытывать судьбу, стая в ужасе пустилась в бегство, оглашая лес жалобным повизгиванием.

С некоторой долей удивления Найя смотрела им вслед.

— Почему я осталась жива? — задала она свой привычный вопрос, оглядываясь вокруг.

Но рядом не было ни одного живого существа.

Одна часть сознания девушки все еще находилась в блаженном небытие безумия, но другая уже начала реагировать на окружающий мир. С радостью ребенка, написавшего на бумаге первые слова, Найя вспоминала названия росших вокруг кустов и деревьев. Вот можжевельник, вот ель, вот сосна, вот южный тьис, неведомо как занесенный в этот заснеженный северный лес…

Внезапно Найя вздрогнула. Растения дали ответ на вопрос, на который не смогли ответить ни люди, ни животные.

Можжевельник.

Ель.

Сосна.

Тьис.

Из начальных букв сложилось слово МЕСТЬ.

И тут непроницаемо-туманная завеса спала с воспоминаний Найи.

Девушка в мельчайших подробностях вспомнила всю свою жизнь — от самых первых детских впечатлений, до событий последних дней и минут.

В ее памяти всплыли и слова доброго отшельника: «Твое сердце стало алмазом — твердым и беспощадным. Я никогда не думал, что человек может носить в груди такое сердце». Найя поняла, что перешагнула некую грань, и что назад, в прежнюю человеческую жизнь, возврата больше не будет.

Она раскинула руки, подняла лицо к солнцу и закричала:

— Кто же я теперь?!

Но на этот ее новый вопрос ответа пока не было. Ясно было только одно: как и предвидел Бургун, из кокона человеческого тела родилась бабочка. Вернее, не бабочка, а стремительная безжалостная стрекоза.

Стрекоза — хищник, охотник, убийца.

Найя сбросила с плеч шкуру и поняла, что совершенно не мерзнет.

Она взяла в руки два больших камня и стукнула ими друг о друга. Камни рассыпались в пыль.

Найя звонко рассмеялась:

— Гензо, любимый мой Гензо Беньтиат, скоро мы снова встретимся с тобой. И с тобой, и с другими зиганьерами.

Отзвуки этого смеха разнеслись по всей округе. Волки, поджав хвосты и поскуливая от ужаса, понеслись прочь с удвоенной скоростью.


* * *
Первым желанием Найи было немедленно отправиться назад в свой замок. Но потом, посмотрев на тело отшельника Бургуна, она изменила свое решение. Девушка выдернула длинную черную стрелу и осмотрела ее острый наконечник. Дочь барона разбиралась в оружии и умела отличать охотничьи стрелы от боевых. Эта была предназначена исключительно для войны и для убийства.

Найя начала сооружать курган над телом приютившего ее старика.

Для этого она просто выламывала из скалы огромные глыбы и наваливала их сверху друг на друга. Не прошло и пятнадцати минут, как высота сооружения достигла двух человеческих ростов.

Пока Найя работала, в ее голове постепенно складывался план дальнейших действий.

— Гензо Беньтиат, теперь мне недостаточно просто убить тебя, рассуждала она вслух, отламывая каменный столб. — Сперва я заставлю тебя страдать так сильно, как только позволит мне моя изобретательность. Единственное, чего я боюсь — как бы король Лайлот не опередил меня и не собрал войско. Впрочем, вряд ли до окончания сезона штормов он рискнет двинуться на войну с зиганьерами. Значит, у меня в запасе есть несколько месяцев. К этому времени любой зиганьер должен дрожать от ужаса, услышав мое имя.

Закончив сооружение кургана над телом Бургуна, Найя продолжила свой путь, ориентируясь по его следам, хорошо различимым в глубоком снегу.

Солнце еще не достигло зенита, когда следы привели ее к человеческому поселению. Между деревьями Найя издалека заметила несколько убогих утонувших в сугробах домишек, похожих на жилище Бургуна.

Впереди залаяли собаки. Найя прибавила шаг, опасаясь, что люди разбегутся и спрячутся в лесу. Но она ошиблась. У крайнего дома она увидела семерых одетых в меховые одежды мужчин с луками в руках.

— Зиганьеры? — Найя улыбнулась в предвкушении предстоящего развлечения…

…И вновь оказалась не права. Подойдя поближе, своим острым зрением она разглядела светлую кожу и голубые глаза местных жителей.

Вооруженные мужчины, выскочившие на собачий лай и приготовившиеся дать отпор врагам, были ошеломлены, увидев вышедшую из леса юную девушку в одной рубахе и с длинной черной стрелой в руках. Они озирались вокруг, словно боялись, что эта очередная коварная уловка зиганьеров. Ведь по черным волосам и высокому росту они отнесли Найю именно к этому племени.

— Эй, зиганьерка! — крикнул один из мужчин. — Стой на месте!

— Я не зиганьерка. — ответила Найя, не останавливаясь.

— Ну да, как же! — насмешливо отозвался мужчина. — А кто же ты?

— Раньше я была дочерью морского народа, а теперь вообще не могу отнести себя к человеческому роду, — честно ответила Найя.

Воинов смутили эти слова. Найю и лесных жителей разделяли всего двадцать шагов. Чтобы скрыть нарастающий страх, кто-то поднял лук и с истеричными нотками в голосе выкрикнул:

— Тебе же сказали — стой на месте!

То ли его пальцы онемели от холода, то ли рука дрогнула, но стрела сорвалась с тетивы и понеслась в грудь Найи. Девушка небрежно поймала ее на лету. Она сравнила эту стрелу с той, которая убила старого отшельника. Стрелы были совершенно разные. Найя небрежно отбросила пойманную стрелу в сторону. Стрела до половины древка вошла в толстый ствол дерева.

Это чудо повергло лесных жителей в шок. Их ноги приросли к земле, а руки перестали слушаться.

Найя улыбнулась как можно дружелюбнее:

— Я не враг вам, мирные люди, но повторять подобные действия не советую.

Самый разумный из воинов воскликнул:

— Это дух леса! На колени! Скорее становитесь на колени!

Найя приблизилась к упавшим в снег простолюдинам. Осторожно пнув ногой ближайшего человека, она приказала:

— Вставайте, мне ваше почитание не нужно. И я не дух леса.

Скорее, дух мщения. От вас мне нужно только одно: скажите, где находятся зиганьеры, и я уйду.

Мужчина робко поднял на девушку глаза и с надеждой спросил:

— Зиганьеры — это те, кому ты хочешь отомстить?

— Совершенно верно. — Найя сунула ему под нос длинную черную стрелу. Вот этим был убит старый отшельник Бургун. Вы знали этого человека?

Лесные люди начали подниматься с колен. Найя с удовлетворением отметила, что гнев вытеснил страх из их сердец.

— Бургун — хороший человек. Он вылечил Шурука, раненного зиганьерами намедни. Бургун ушел из нашей деревни вчера. Сказал, что у него дома срочные дела.

— Бургун не добрался до дома, — сказала Найя. — Увидите в лесу каменный холм — знайте, это его могила.

Воины стянули с голов огромные меховые шапки, их заплетенные в мелкие косички светлые волосы рассыпались по воротникам.

— У вас есть вождь или кто-нибудь, кто отдает приказы? — спросила Найя, только теперь сообразив, что перед ней не взрослые мужчины, а ее ровесники — юноши и почти мальчики. Лишь немногие могли похвастаться недавно пробившимися бородами и усами.

— В доме лежит раненый Шурук, — махнул рукой один. — А все остальные ушли в соседнюю деревню, чтобы вместе напасть на зиганьеров.

Нас оставили охранять деревню.

— И сколько же воинов вы можете выставить? — спросила Найя.

Не уловив насмешки в ее голосе, юноша гордо ответил:

— Наша деревня дала в ополчение пятерых опытных охотников.

— И у каждого из них есть пара лошадей, мощный лук с боевыми стрелами, меч, копье, щит и шлем? — усмехнулась девушка.

Юноша потупился и ничего не ответил.

Найя невесело рассмеялась:

— Насколько я могла увидеть, зиганьеры совершенно свободно хозяйничают в лесу. Они убивают вас поодиночке, как Бургуна. Но даже если вы соберетесь вместе, они издалека засыплют вас стрелами. Ваши луки — ничто в сравнении с их дальнобойным степным оружием.

— Но мы сражаемся за свой дом! — запальчиво крикнул юноша.

— И это, разумеется, сразу заставит зиганьеров сдаться и отступить, — с явной издевкой произнесла Найя, подумав, что зря теряет время на пустой разговор. — Ладно, поступайте, как знаете. Скажите мне только, где лагерь зиганьеров. Больше мне от вас ничего не нужно.

— Мы ни разу не были в Теплой Долине. Лишь старые охотники знают, как туда добраться.

— Тогда ведите меня к вашему Шуруку. Может, он сможет мне помочь.

Найя зашагала вперед в окружении одетых в шкуры юношей. Только теперь она с опозданием сообразила, что надо было поискать следы зиганьеров возле телаБургуна. Тогда ей не пришлось бы тратить время на этих простолюдинов. Но возвращаться назад она не собиралась. В конце концов, лесные жители ненавидели зиганьеров почти также сильно, как и она сама. В союзниках и соратниках Найя не нуждалась, но от проводника не отказалась бы.

Чтобы войти в дом, Найе пришлось согнуться едва ли не вдвое.

Следом за ней, толкаясь и тихо переговариваясь, ввалились все семь юношей.

В полутемном задымленном помещении Найя увидела лежавшего на низкой кровати мужчину, возле которого хлопотали три женщины: одна старая и две молодые. Найя предположила, что это жена и дочери раненного. Мужчина был до самого подбородка закрыт одеялом из грубо сшитых шкур животных. Он лишь повернул голову на звук отворяемой двери.

Увидев вошедших, женщины сперва оцепенели, а затем встали в ряд перед лежащим, словно собирались защитить его от опасности. Но стоило только Найе сделать шаг вперед, как они немедленно расступились и боязливо прижались к стенам комнаты. Найя подумала, что и в остальных избах деревни в темноте и духоте сидят такие же недалекие, запуганные женщины и ожидают возвращения своих мужей и сынов. Но дочь барона не испытывала к ним ни жалости, ни сострадания.

Найя склонилась над низким ложем Шурука. Это был мужчина лет пятидесяти с окладистой бородой и длинными волосами. Он молча смотрел на девушку своими голубыми глазами. Найя решила было, что раненый воин не может говорить, но, оказалось, он просто изучал ее.

— Ты не зиганьерка, — тихо произнес Шурук хриплым сдавленным голосом. Что привело тебя в мой дом?

— Я дочь морского народа. Меня звали Найя Кайдавар. Я хочу найти зиганьеров, чтобы убить их всех. Ты покажешь мне дорогу в Теплую Долину?

Шурук не пошевелился, но его глаза еще раз осмотрели девушку с ног до головы:

— Я не ослышался? Ты хочешь сражаться с зиганьерами вместе с нашими людьми?

— Ты меня неправильно понял. Я не собираюсь СРАЖАТЬСЯ с зиганьерами, тем более вместе с вашей жалкой пародией на армию. Я собираюсь УБИВАТЬ зиганьеров. Одна.

Один из юношей набрался смелости и высунулся из-за спины Найи:

— Дядя Шурук, это — дух леса! Зиганьеры убили Бургуна. Лес этого им не простит.

Его немедленно оттащили назад и дали подзатыльник:

— Балда! Это не дух леса, а дух мщения.

Пока юноши препирались, Шурук не отрывал глаз от лица Найи:

— Это правда? Бургуна убили?

— Да. Но я мщу не за него. Вернее, не только за него. У меня с зиганьерами личные счеты.

— Ты молодая и красивая девушка, Найя Кайдавар, хотя красота твоя и непривычна для наших краев. Наверное, ты пришла издалека. Почему ты назвала свое имя в прошедшем времени?

Найя тихо произнесла:

— Из-за меня погибла моя семья, поэтому я потеряла право на фамилию. Я перестала быть человеком, поэтому имя мне больше не нужно.

Бургун сказал, что в моей груди теперь находится алмазное сердце.

Наверное, так и есть, потому что я не чувствую его стук.

— Может быть, ты просто замерзла? Шуба-то у тебя теплая?

— Мне не нужна шуба.

Глаза Шурука округлились:

— У тебя нет шубы? Так ты что, так и пришла сюда в одной рубашке?! Я-то думал, ты в сенях разделась…

— Наконец-то ты начал понимать, кто я, — улыбнулась Найя, и от этой улыбки волосы на голове Шурука зашевелились. — Так ты покажешь мне путь в Теплую Долину?

— Я бы рад, но не смогу, — слабой рукой раненый откинул меховое одеяло, и Найя увидела, что бедро его правой ноги перетянуто окровавленными тряпками.

— Я понесу тебя, — нашла выход из положения девушка.

— Не пущу! — вскрикнула старая женщина.

Найя даже не посмотрела в ее сторону.

Шурук предложил:

— Я могу нарисовать тебе дорогу. Ты разберешься?

— Разберусь.

Картография являлась одной из наук, которые матрона Раймилна преподавала наследникам барона Кайдавара.

— Пододвиньте ко мне стол, — обратился Шурук к толпящимся у входа юношам.

Видимо, столом он называл неуклюжую массивную конструкцию из кое-как сколоченных досок, стоявшую у стены.

Не дожидаясь, когда молодежь выполнит указание, Найя подняла стол и поставила его на бок прямо возле кровати. Затем она протянула руку к пылающему очагу и вынула оттуда раскаленный уголек. Найя подула на него несколько раз, чтобы остудить, а затем протянула Шуруку:

— Рисуй!

Юноши затихли, пораженные очередным чудом. Женщины начали тихо и неразборчиво причитать.

Шурук усиленно старался показать, что ничуть не напуган. Тем не менее, когда он начал выводить на столешнице первые линии, рука его заметно дрожала. Впрочем, это могло быть вызвано и слабостью от ранения.

По мере того, как карта обретала четкость, Шурук рисовал все увереннее и по ходу дела комментировал появлявшиеся изображения:

— Вот эта точка — наша деревня. Вот тут — каменная гора, за которой живет… жил Бургун. С другой стороны деревни — три сопки: Воронья, Баранья и Дикая. Ты, Найя, должна идти по дороге между Бараньей и Дикой сопками. Сразу за ними ты увидишь озеро Щучье. Иди вдоль левого берега. Даже если тебе покажется, что по льду короче, напрямик не ходи. Из дна местами бьют теплые ключи, и лед над ними очень тонок — можно провалиться, а течение затянет под толстый лед.

Значит, так: дальше на левом берегу будет высокий взгорок. Поднимешься на него, и прямо перед собой увидишь длинную гряду. Тебе покажется, что она совсем рядом — но до нее еще день пути. Перевалишь через гряду, и перед тобой откроется Теплая Долина. Там ты и найдешь лагерь зиганьеров.

Найя легко запомнила примитивный рисунок. Ориентиры были достаточно крупные и простые. Она прикинула расстояние — пеший путник добрался бы до Теплой Долины дня за три. Конные зиганьеры преодолевали это расстояние меньше чем за сутки. Потому-то так свободно они себя чувствовали в окрестных лесах. На грабительский рейд им вполне хватало двух дней и одной ночевки за пределами Теплой Долины.

— Я все поняла, — Найя встала. — Прощайте.

— Эй, подожди, — кряхтя и морщась от боли, Шурук приподнялся на локте. — Олешко и Машук тебя проводят.

Двое названных юношей выступили вперед.

— Мне не нужны провожатые, — пожала плечами Найя. — Дорогу я найду.

— А кто будет охотиться и добывать пищу? — спросил Шурук.

— Мне не нужна пища.

— А кто будет охранять твой сон?

— Я не сплю.

— Но разве тебе не захочется перебросится парой слов с кем-нибудь? Дорога-то неблизкая.

— Не захочется.

Шурук покачал головой:

— Ну, тогда ступай, Найя Кайдавар.

Найя прошла сквозь толпу расступившихся юношей и вышла из дома.

Когда дверь за ней закрылась, Шурук приказал:

— Олешко, Машук и Шумун — берите лыжи и бегите следом за нашими мужиками. Расскажите обо всем, что тут видели и слышали. Пусть рать обождет выступать на зиганьеров. Как бы нашим мужичкам не попасть под горячую руку девушки с алмазным сердцем.


* * *
Идя по пути, указанному Шуруком, Найя не переставала думать о том, каким образом в Теплой Долине среди зимы может расти зеленая трава? Ее окружал заснеженный лес, оцепеневший от зимних морозов. Хотя Найя и не чувствовала холода, временами ей попадались упавшие в снег окоченевшие мелкие птички. Должно быть, ночная стужа застала их на ветвях деревьев.

Когда Найя уже миновала проход между сопками и шла по берегу Щучьего озера, она почувствовала, что за ней следят. Это были не животные — при ее приближении все прятались или разбегались. Это были не зиганьеры — те не стали бы долго смотреть на одинокую девушку.

Поэтому Найя вполне справедливо решила, что ее сопровождает лесной народ.

Она повернулась назад и громко крикнула:

— Я отдам вам тех зиганьеров, которых выберу сама. Держитесь позади меня, храбрые воины.

Слова «храбрые воины» она намеренно произнесла с подчеркнутой насмешкой.

Те, кто следили за Найей, не отстали, но стали вести себя более осторожно. Девушка перестала обращать на них внимание. Она шла вперед, не тратя времени на сон, отдых или поиск пищи. Алмазное сердце в ее груди питалось одним лишь предвкушением скорого отмщения.

К вечеру следующего дня Найя добралась до подножия высокой гряды, отделявшей ее от Теплой Долины. Но уже тут чувствовалось дыхание тепла. Ели и сосны сменили лиственные теплолюбивые растения, а на перевалах даже среди зимы виднелась свежая зелень. Но Найя не искала легкого пути через перевал. Наоборот, еще издалека она выбрала самую высокую вершину, с которой, как она рассчитывала, ей будет легче рассмотреть место стоянки зиганьеров.

Несколько часов Найя упрямо карабкалась наверх. Даже у опытного скалолаза ногти были бы обломаны, колени расцарапаны, локти разбиты.

Но девушка оставалась невредима, лишь ее рубашка быстро и неотвратимо превращалась в лохмотья.

Когда наступила ночь, Найя достигла желанной цели. Ее взгляду больше не препятствовали никакие вершины, под ее ногами расстилалась Теплая Долина. Даже ночью, при свете звезд, можно было оценить огромные размеры этого пространства. Теплая Долина располагалась в кольце гор, а ее уровень находился чуть ниже уровня суши за пределами гряды.

Теперь Найе стало ясно, почему здесь было тепло даже в зимнюю стужу. Теплая Долина представляла собой гигантский кратер вулкана, внутри которого еще продолжали выбиваться из-под земли горячие источники. Над долиной висел плотный туман, сквозь который Найя, как ни старалась, не могла разглядеть огни лагеря зиганьеров.

Ничуть не расстроившись из-за напрасно потерянного времени, Найя начала спуск, оказавшийся еще более неудобным, чем подъем. На дне Теплой Долины девушка оказалась практически без одежды. Даже рубище, в котором некогда повстречал ее Бургун, в сравнении с остатками рубашки казалось царским одеянием.

Но Найя совершенно не обращала внимания на подобные мелочи. Она пыталась отыскать следы зиганьеров, которые вывели бы ее к их лагерю.

В темноте это было непросто, но Найя рассчитывала на свои новые возможности.

И вскоре ей повезло. Где-то неподалеку девушка услышала звонкое лошадиное ржание.

— Где кони, там и зиганьеры, — вполне логично рассудила Найя и отправилась в том направлении.

Она не считала нужным скрываться или прятаться. Наоборот, Найя специально наступала на сухие ветки, чтобы привлечь к себе внимание.

Но ее усилия были напрасны. Сквозь мрак и туман прямо перед собой она заметила движение большого скопления животных. Это был целый табун лошадей. Топот подкованных копыт заглушал все остальные ночные звуки.

При приближении Найи лошади неуклюже отпрыгивали в стороны. Они были стреножены и только поэтому не могли умчаться прочь подобно остальным животным. Пройдя сквозь живой коридор, Найя увидела пламя костра.

Похоже, пастухи-зиганьеры не опасались внезапного нападения и не слишком-то хорошо следили за своими подопечными. Их не насторожили даже испуганные всхрапы лошадей.

Подойдя к костру, Найя увидела, что один зиганьер сидит спиной к ней, а еще трое пастухов безмятежно спят, закутавшись в пестрые шерстяные одеяла.

Найя много раз перед этим рисовала в воображении первую встречу со своими заклятыми врагами. Она представляла, как зиганьеры либо нападали на нее, либо в ужасе бежали прочь. Так что мирная картина спящих пастухов слегка смутила девушку.

Найя хлопнула в ладоши:

— Поднимайтесь!

Сидевший зиганьер мгновенно вскочил, схватил лук со стрелой и обернулся, изготовившись к стрельбе. Остальные трое пастухов также поднялись на ноги и вытащили из ножен сабли. Правда, сделали они это не слишком быстро. Ведь, едва открыв глаза, они увидели перед собой не толпу вооруженных мужчин, а всего лишь одну молодую девушку в изодранной одежде.

— Откуда ты, из какой семьи? — спросил один зиганьер, сперва приняв Найю за свою соплеменницу. Но, разглядев в свете костра лицо девушки, он удивленно протянул: — Э-э-э… Да ведь ты не наша!

Другой зиганьер, быстро сориентировавшись в ситуации и обежав загоревшимся взором едва прикрытое тело девушки, поправил своего товарища:

— Ты не прав, Кельбал. Эта девчонка очень даже наша. По крайней мере, на эту ночь.

Зиганьеры довольно захохотали. Найя тоже улыбнулась. Теперь события начинали развиваться именно так, как она себе представляла ранее.

— Смотри, она не против! — игриво воскликнул зиганьер, отбрасывая саблю.

Он протянул руки к девушке…

Найя ударила его ребром ладони по шее. Удар был нанесен с такой силой, что шейные позвонки не выдержали. Голова оторвалась от туловища и отлетела в сторону — за переделы круга света от костра. Второго зиганьера Найя пнула ногой в грудь, раздробив ребра и превратив грудную клетку в месиво из свежего мяса с торчащими обломками костей.

Третьего зиганьера она схватила левой рукой за широкую рубаху, подняла над головой и с размаху бросила на землю. Четвертому Найя нанесла сокрушительный удар в челюсть, так что его голова откинулась назад и стукнулась затылком о лопатки. Из лопнувшего горла хлынула кровь.

Все это произошло так быстро, что ни один зиганьер не успел ни крикнуть, ни попытаться защититься или убежать. И только потом Найя запоздало вспомнила, что собиралась оставить в живых хотя бы одного зиганьера, чтобы он указал путь к лагерю. Но, увидев наглые белозубые ухмылки и похотливые черные глаза, она не смогла остановиться.

Взглянув на тела, конечности которых еще несколько минут продолжали конвульсивно подергиваться, Найя передернула плечиками:

— Ничего, все равно они никуда от меня не денутся.

Найя направилась к центру Теплой Долины. Вскоре над горами показались первые лучи восходящего солнца. Утренний туман быстро редел, поднимался ввысь и растворялся в чистом синем небе.

Девушка опять ощутила присутствие лесных жителей. Должно быть, они не полезли за ней на высокую гору, а попали в долину по более удобной дороге через перевал. Теперь же они вновь отыскали ее след.

Следовательно, воины видели тела четверых зиганьерских пастухов.

Найя обернулась и крикнула:

— Это только начало!

Но лесные люди ничем не выдали своего присутствия.

— Притворяетесь, что вас нет? — весело рассмеялась Найя. — Ну и ладно. Только не путайтесь под ногами!

Солнце между тем поднималось все выше и выше. Поэтому еще издалека с небольшой возвышенности Найя заметила лагерь зиганьеров.

Два десятка огромных повозок были расставлены на берегу круглого озера, над которым клубился пар. Лошади из повозок были выпряжены, и Найя предположила, что это именно их пасли убитые ею зиганьеры.

— Либо клан Кьентикль не слишком-то велик, либо в долине несколько мест стоянок, — решила Найя, ведь возле замка Кайдавар обычно останавливались более пятидесяти передвижных домов.

Найя хотела оказаться в лагере раньше, чем зиганьеры проснутся.

Она не собиралась гоняться за ними по всей долине. Поэтому Найя сначала ускорила шаг, а затем побежала.

И все равно ей не удалось застать зиганьеров спящими.

Приблизившись к лагерю на расстояние полета стрелы, Найя увидела нескольких всадников, сопровождавших большую отару овец. То ли они гнали животных на водопой, то ли собирались на дальние выпасы.

Найя ринулась наперерез. Вначале всадники не обратили внимания на одинокую фигуру, наверное, приняв Найю за одну из своих женщин. Но потом все же повернули коней ей навстречу. Зиганьеры не думали, что невесть откуда появившаяся юная полуголая девушка представляет опасность, хотя их и удивила ее необыкновенная скорость. Пастухов даже не насторожило поведение овец и коней, которые при приближении Найи заволновались и попятились назад.

Воспользовавшись замешательством зиганьеров, Найя ринулась вперед. За десять шагов до всадников она взвилась в воздух в невероятном прыжке и обрушилась на них сверху, как ястреб на куропаток. Зиганьеров было трое, но ни один из них не успел даже притронуться к оружию. Всего через несколько секунд обезумевшие от ужаса лошади и овцы мчались прочь, а Найя, оставив на земле позади себя три разорванных тела, поспешила к лагерю.

Почти не задумываясь, она схватила ближайшую повозку за переднюю ось, легко подняла, перевернула и обрушила на землю крышей вниз.

Толстые доски и брусья разлетелись в щепки, металлические накладки на колесах лопнули, поворотная система на днище превратилась в искореженную груду железа. Повозка сложилась, как карточный домик, похоронив внутри себя всех своих обитателей.

Найя поняла, что нашла прекрасный способ уничтожения зиганьеров.

Она начала переворачивать повозки, полагая, что находящиеся внутри них люди не смогут выжить в мешанине дерева и металла. Вскоре она открыла универсальный прием, позволявший быстрее всего расправляться с зиганьерами — бросок повозки через плечо с захватом за вторую колесную полуось. При этом задние колеса описывали в воздухе длинную дугу, и масса повозки еще больше увеличивала силу удара о землю.

Грохот и отчаянные вопли умирающих людей подняли на ноги весь лагерь. Из тех повозок, до которых еще не успела добраться Найя, выскакивали полуодетые зиганьеры: мужчины, женщины, дети. Спросонья они не понимали, что происходит, бестолково метались вокруг своих передвижных домов и громко кричали. Найя воспользовалась паникой. Она теперь не просто разбивала повозки о землю, но и старалась при этом раздавить как можно больше людей.

Найя работала очень тщательно и методично, не оставляя зиганьерам ни малейшего шанса избежать гибели. Большинство из них погибло, так и не успев понять, что за неведомая сила превратила лагерь в груду развалин. Те же, кто остались в живых под обломками, были ранены или искалечены. Одни вопили от боли, другие тихо стонали, третьи звали на помощь. Найя не обращала на эти звуки никакого внимания. Она рассчитывала, что ни один из раненых не сможет самостоятельно выбраться из разбитых телег и вскоре умрет без медицинской помощи.

Когда впереди остались последние две целые повозки, Найя хоть и с большим трудом, но все-таки смогла остановиться. Зиганьеры впали в оцепенение, когда увидели, что к ним приближается высокая черноволосая девушка, с ног до головы забрызганная кровью и грязью.

Найя осмотрела тех, кого решила на время пощадить. Перед ней стояли пятеро мужчин в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет.

Двое пытались удержать в трясущихся руках сабли, но делали это с большим трудом. За мужскими спинами к повозкам жались три женщины и восемь детишек разного пола. Найю не интересовали родственные или любовные связи зиганьеров, но она предполагала, что это две семьи из двух повозок.

— Вы поступили разумно, что не попытались убежать, — сказала Найя. Если вы будете выполнять все мои приказания, возможно, я оставлю вас в живых. Мой первый вопрос таков: есть ли еще в Теплой Долине ваши стоянки?

Самый старший зиганьер непослушными губами пробормотал:

— Кто ты?..

Найя прыгнула вперед, схватила его за отвороты рубахи и подкинула высоко вверх с таким расчетом, чтобы он упал за ее спиной прямо на развалины разгромленного лагеря. Девушка даже не обернулась, чтобы проверить, насколько хорошо удался бросок. По протяжному воплю мужчины и по взглядам остальных зиганьеров, сопровождавших его полет, она поняла, что не ошиблась. Раздался глухой удар, и вопль смолк.

— Я задала вопрос, — спокойно произнесла Найя, несколько раз пробежав глазами по лицам зиганьеров. — Я хочу услышать ответ.

Дети жалобно заскулили, пытаясь спрятать лица в широких юбках своих матерей. Зиганьер с саблей истерично всхлипнул и занес над головой Найи оружие. Девушка отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Мужчина отлетел на десять шагов в сторону, несколько раз перекатился и больше не пошевельнулся, превратившись в бесформенную груду мяса и костей.

— Я задаю вопрос в последний раз, — предупредила Найя. — Потом возьмусь за ваших щенков. Итак, есть ли еще в Теплой Долине другие стоянки, кроме этой?

Красивая женщина в голубом платье выдавила из себя:

— Нет…

— Наконец-то, — Найя посмотрела в ее обезумевшие от ужаса глаза.

— Если ты меня обманула, я начну с твоих ублюдков.

Женщина в голубом судорожно притиснула к себе двух детей: мальчика лет восьми и девочку чуть помладше.

Найя продолжала следовать заранее продуманному плану:

— Женщины и дети поедут в одной повозке. Мужчины, отправляйтесь за лошадьми. Если к полудню мы не отправимся в путь, ваши семьи будут уничтожены.

— Я умоляю о пощаде, могущественная госпожа, но скажите, куда мы поедем? — задала вопрос женщина в голубом.

— В Мельгальян. Вы довезете меня до города, и тогда я вас отпущу.

Не вздумайте меня обмануть. Вашу столицу я все равно рано или поздно отыщу. Не вы, так другие зиганьеры укажут мне путь. И не пытайтесь сбежать от меня в степи. Я легко догоню любого всадника, а тем более эти неповоротливые телеги. Ясно?!

Никто не решился открыть рот. Лишь легкие кивки и опущенные взоры показали, что зиганьеры готовы повиноваться.

— Чего стоите?! — прикрикнула Найя. — За работу!

Оставшиеся трое мужчин поплелись в ту сторону, откуда пришла Найя. Это подтвердило ее догадку о том, что пасущийся табун принадлежал именно этому лагерю.

Найя перехватила взгляд одной из зиганьерок, которая с ужасом смотрела ей под ноги. Найя наклонила голову. Оказывается, во время уничтожения лагеря она полностью лишилась последних остатков одежды.

Теперь ее тело было вымазано кровью, которая, еще не успев свернуться, стекала на землю, образуя лужу под ногами. Вот что так напугало женщину.

— Готовьтесь к путешествию, — бросила Найя женщинам, а сама повернулась к озеру, чтобы смыть с себя зиганьерскую кровь.

Краем глаза она заметила движение в разгромленном лагере. Решив, что кто-то из зиганьеров еще остался в живых, Найя пригляделась. Но оказалось, что это были лесные люди. Они суетились возле разбитых повозок, доставая из обломков раненых зиганьеров. К удивлению девушки, простолюдины не добивали своих врагов, а перевязывали их раны, накладывали на переломанные конечности шины из обломков досок, поили водой из кожаных фляжек.

Найя повернула назад. Никто из лесных людей — а было их около сотни не прекратил работу. Наоборот, они поторапливали друг друга и собирались по несколько человек возле каждой телеги, чтобы приподнять искореженную громадину и достать из-под нее стонущего мужчину, кричащую женщину или плачущего ребенка.

— Что это вы делаете? — крикнула Найя. — Вы что, с ума сошли?

Кому вы помогаете?

Седой человек выступил ей навстречу. Он чем-то неуловимо напоминал Бургуна — такой же приземистый, широкоплечий, коротконогий, длиннорукий.

— Меня зовут Лушник, — представился седой. — Меня выбрали воеводой ополчения.

— Раз тебя выбрали воеводой, ты должен позаботиться о том, чтобы никто из зиганьеров не ушел живым из Теплой Долины, — наставительно произнесла Найя. — А вместо этого чем вы занимаетесь?

— Это же люди. Им нужна наша помощь.

— Это не люди, — поправила Лушника Найя. — Это зиганьеры. Они грабили ваши деревни, убивали ваших родичей. Почему вы помогаете им?

— Потому что они такие же люди, как и мы, — упрямо повторил воевода.

— Вы их вылечите, поставите на ноги, а вместо благодарности они перережут ваши глотки! — воскликнула Найя, удивляясь, насколько тупы и недальновидны простолюдины. — Пускай эти твари подыхают. Вам же будет легче жить. Кстати, а других зиганьеров в Теплой Долине нет?

— Других нет, — покачал головой Лушник и внимательно посмотрел на Найю из-под седых кустистых бровей.

— А те всадники, которые нападали на деревни? Где они? Вы их перехватили?

— Кого перехватили, кого упустили… — уклончиво ответил воевода.

— Кажется, ты начинаешь меня раздражать, — нахмурилась Найя. — Смотри, не вздумай меня рассердить.

Она уже вдоволь насытилась местью и не собиралась убивать мирных лесных жителей. Но считала, что припугнуть простолюдинов необходимо для их же собственного блага.

— Вот вы сейчас поможете зиганьерам, — сказала Найя, — а дальше что будет?

Лушник пожал плечами. Похоже, строить планы на будущее простолюдины не умели.

Найя постаралась донести до сознания воеводы простую и ясную мысль:

— Вы помогаете своим врагам восстанавливать силы. А силы эти они обратят против вас. Ясно?

Неподалеку раздался детский крик. Лесные воины, используя обломки оглоблей в качестве рычагов, приподняли угол телеги и извлекли из-под нее мальчика лет пяти. Маленький зиганьер истошно визжал, потому что его левая нога была раздроблена и болталась лишь на лоскутках кожи.

Лушник показал Найе на мальчика:

— Это же дети. Им больно.

— Это не дети. Это зиганьерские ублюдки. В детстве они маленькие, милые и веселые. Но потом, когда вырастут, превратятся в кровожадных волков. Хотя нет, я не хочу оскорблять волков таким сравнением.

Зиганьеры — подлые и мерзкие твари, которые не имеют право на жизнь.

— Все имеют право на жизнь, — возразил Лушник.

Найя решила привести свой самый сильный аргумент:

— Ты хоть понимаешь, что я могу перебить всех вас также, как сделала это с зиганьерами?! Против лесного народа я ничего не имею, но если вы помогаете моим врагам, то я и вас могу счесть врагами.

— Зиганьеры и наши враги.

— Тогда почему вы им помогаете?

— Потому что они такие же люди, как и мы.

Найя поняла, что этот разговор будет вечно вертеться по одному и тому же кругу. Нужно было придумать что-то, что научило бы простолюдинов жестокости, необходимой для выживания в этом мире. Найя посмотрела на пригорок, куда простолюдины относили раненых. Там уже собралось более полусотни зиганьеров, и их количесво постоянно росло.

— Хорошо, — сказала она. — Я разрешу вам оставить в живых детей и женщин, если вы убьете всех мужчин.

На лице Лушника отразилась напряженная работа ума. Похоже, еще ни разу в жизни ему не приходилось решать столь серьезную задачу.

Наконец, он выдал результат трудоемкого мыслительного процесса:

— Без кормильцев женщины и дети погибнут.

— Они и так погибнут, — Найя обвела лагерь рукой. — Посмотри, раненые не могут ни самостоятельно передвигаться, ни добывать себе пищу. Сколько времени вы собираетесь их выхаживать? Неделю? Месяц?

Год? А ваши семьи в это время будут голодать?

— Мы заберем раненых с собой.

— Конечно, в лесу, на морозе, среди снега они поправятся гораздо быстрее, — усмехнулась Найя. — Впрочем, это ваше дело. Я поставила свое условие: мужчины должны умереть!

— Я должен посоветоваться с людьми, — сказал Лушник.

Он отошел в сторону и о чем-то зашептался с другими мужиками.

Найя не прислушивалась. Ей было все равно, собираются ли лесные люди выполнить ее условие, или готовятся на нее напасть. И в том, и в другом случае простолюдины получили бы хороший урок.

К удивлению Найи, Лушник вернулся довольно быстро.

— Мы согласны, — тихо произнес он, не поднимая глаз на девушку.

Найя увидела, как лесные люди относят взрослых зиганьеров в сторону и приканчивают ударами ножей в сердце или в горло. Опытные охотники умели добивать живность так, чтобы она перед смертью долго не мучилась. Должно быть, лесные люди объяснили зиганьерам причины своего поступка. Никто не пытался сопротивляться или возмущаться. Женщины и дети лишь тихо плакали, прощаясь с мужьями, отцами и старшими братьями.

— Вот и молодцы! Так держать! — похвалила простолюдинов Найя и отправилась к озеру купаться.

Смыв с себя кровь и грязь, она вернулась к повозкам, чтобы проверить, как идет подготовка к путешествию. Лесные люди старательно делали вид, что не замечают проходившую мимо обнаженную девушку.

Женщины и дети зиганьеров провожали ее взглядами, полными ненависти и боли.

Возле повозок особой суеты не наблюдалось. Найя бесцеремонно взобралась по приставной лестнице и откинула полог, закрывавший вход в повозку. Впервые в истории не-зиганьер смог увидеть внутренность передвижного жилища. Игнорируя испуганно вжавшихся в стены детей, Найя медленно и внимательно осмотрелась.

Повозка ничуть не походила на логово безжалостных разбойников и убийц. Здесь была создана максимально уютная атмосфера, которую только можно организовать в условиях постоянных кочевок. Пол застилали мягкие длинноворсовые ковры, несколько приземистых широких сундуков служили одновременно и для хранения вещей, и для устройства постелей. Стены изнутри были обиты дорогими тканями. На них были развешаны фонари, которые зажигались в темное время, и различные безделушки: вышитые картины, сплетенные из кожаных ремешков фигурки, вырезанные из дерева маски и веселые рожицы.

На второй этаж вела узкая лестница почти без наклона. Найя задрала голову, пытаясь разглядеть, что находится наверху.

В это время полог вновь открылся, и следом за Найей в повозку забралась зиганьерка в голубом платье. Убедившись, что Найя не занимается уничтожением детей, женщина облегченно вздохнула.

— Как тебя зовут? — спросила у нее Найя.

— Мидальена Кьентикль.

— Кьентикль? — переспросила Найя. — Выходит, ты жена главы этого клана?

— Нет, я была замужем за его двоюродным племянником. Тут больше половины людей принадлежат к одной семье и носят одинаковые фамилии.

Сама же я родом из семьи Клевьеров.

— А где сейчас твой муж? — спросила Найя.

— Он мертв. Он замахнулся на тебя саблей…

Найя схватила зиганьерку за подбородок и посмотрела ей прямо в глаза (сделала она это осторожно, чтобы не сломать женщине челюсть):

— Зиганьеры убили всю мою семью: отца, мать и младшего брата.

Зиганьеры уничтожили всех, кого я любила. Зиганьеры разрушили всю мою жизнь.

— Поэтому теперь ты убиваешь наши семьи и разрушаешь наши дома, сказала Мидальена.

В ее голосе не было ни осуждения, ни ненависти, ни сочувствия.

Словно она говорила о погоде или перечисляла блюда, которые будут поданы к обеденному столу.

Найя прищурилась:

— Возможно, ты считаешь себя очень умной, Мидальена Кьентикль, но ум тебе не поможет справиться со мной. Сначала тебе придется выдавить из сердца всю любовь и надежду. Только тогда твое сердце превратится в алмаз, а тело — в сталь.

Зиганьерка промолчала. Найя отпустила ее подбородок:

— Дай мне хорошую одежду.

Мидальена послушно открыла один из сундуков и, порывшись в сложенных там платьях, вытащила нижнюю рубашку из тонкого полотна, темно-зеленое платье, расшитое золотыми листьями, и черные туфельки из блестящей лакированной кожи.

— Это лучшее, что у меня есть.

Найя оделась и приказала:

— Подай мне зеркало.

Из того же самого сундука зиганьерка достала дорогое зеркало из отполированного серебра, обрамленного в золотую фигурную рамку.

Найя вырвала зеркало из рук Мидальены. Она сразу узнала эту вещь: и удобную рукоятку в форме рыбы, и узор на рамке, изображавший сцены из жизни морского народа.

— Это зеркало когда-то принадлежало мне! — воскликнула Найя. — Это зеркало из моего замка! Откуда оно у тебя? Кто из вашего клана участвовал в нападении на замок Кайдавар?

Мидальена побледнела, ее губы задрожали, но она сумела внятно ответить:

— Я никогда не слышала о замке Кайдавар. Это зеркало купил мой муж перед тем, как мы отправились в Теплую Долину.

— Где он купил это зеркало?

— На базаре в Мельгальяне.

— Мельгальян! Центр вашего степного королевства. У вас есть еще города, кроме Мельгальяна?

— Нет. И королевства у нас нет. Мы — свободные люди.

— Вы не люди. И вы больше не свободные. — Отрезала Найя.

Она посмотрелась в зеркало и подумала, что делает это впервые с тех пор, как собиралась на тайное свидание с Гензо Беньтиатом. За это время многое изменилось… Да что там многое — изменилось ВСЕ!

В зеркале Найя увидела лицо, черты которого лишь отдаленно напоминали прежнюю наивную и открытую девушку. Кожа немного потемнела и приобрела золотистый металлический оттенок. Она не огрубела, а, наоборот, разгладилась и выглядела, как тонкая, только что образовавшаяся пленка на поверхности расплавленного металла. Длинные волосы, несмотря на то, что уже почти полгода их не касались ни гребень, ни расческа, не спутались и не переплелись. Прямые черные пряди шелковистым потоком накрывали узкие покатые плечи, в которых таилась невероятная сила. Глаза девушки превратились в два черных отверстия, через которые на мир глядела холодная и расчетливая смерть.

Если раньше Найя была милой и симпатичной девочкой, то теперь она стала потрясающе прекрасной девушкой. Точнее, нечеловечески прекрасной.

— Это зеркало я оставлю себе! — заявила Найя.

Мидальена опустила голову и потупила взор, но Найю не могло обмануть ее показное смирение. Решив про себя, что всегда успеет выбить из зиганьеров остатки неповиновения, она показала наверх:

— Что находится на втором этаже?

— Кухня. Очаг. Запасы еды.

— Ладно, — Найя повернулась к выходу. — Если ваши мужчины задержатся еще на час, еда вам уже не понадобится.

Но зиганьеры не опоздали к назначенному сроку. Выглянув из повозки, Найя увидела троих всадников, гнавших перед собой табун лошадей. По дороге они несколькими словами перекинулись со своими соплеменниками и с лесными жителями. Найя не слышала, о чем они говорили. Ее это не волновало. Простолюдины выполнили ее условие — из всего клана Кьентикль в живых остались только эти трое мужчин, которые были нужны для того, чтобы добраться до Мельгальяна. Простолюдины оттаскивали тела погибших под повозками и зарезанных зиганьеров в сторону.

Найя презрительно скривила губы:

— Они еще и похоронят их с почестями!

Впрочем, то, что дальше сделают лесные люди с мертвыми и живыми зиганьерами, Найю не интересовало. Мысленно она уже покинула Теплую Долину и мчалась по степи, сея смерть, разрушение и ужас.

Чтобы мечты поскорее воплотились в жизнь, Найя поторопила зиганьеров, готовивших повозки к путешествию. Вскоре оглобли были прилажены к повозкам, тяжеловозы запряжены, запасные лошади привязаны длинными поводьями, домашний скот — овцы, быки и козы — собран в разномастное стадо.

Найя заметила, что с собой зиганьеры взяли лишь незначительное количество животных, оставив остальной скот в Теплой Долине. Наверное, предположила она, эти стада предназначены для раненых и для их спасителей. Лесным людям больше не придется охотиться, им предстоит научиться пастушьему ремеслу. Но Найя не задумывалась о том, как эти перемены повлияют на уклад жизни простолюдинов. Она запрыгнула на высокие козлы передней повозки и громко крикнула:

— Вперед!

Зиганьер бросил на нее косой взгляд, щелкнул в воздухе длинным хлыстом и дернул поводья. Тяжеловозы уперлись в землю широкими тяжелыми копытами. Повозка скрипнула и тронулась с места. Следом за ней покатилась и вторая.

Найя еще раз посмотрела в зеркало и подмигнула самой себе:

— Скоро мы отомстим Гензо Беньтиату!

Глава 4. Смерть преследует человека всю жизнь

Только к концу дня две повозки достигли вершины перевала, разделявшего степь и Теплую Долину. Вернее, это была еще не настоящая степь, а холмистая местность с редкими рощами и зарослями кустов вдоль ручьев и небольших речушек. Сейчас природа спала, накрытая снегом, но можно было вообразить, как расцветет она весной с наступлением тепла.

Впрочем, Найя осталась равнодушна к красоте вида, открывавшегося с перевала. Еще не так давно она мечтала увидеть вольную степь, насладиться необъятным поднебесным простором, вдохнуть аромат разнотравья, умчаться вдаль на резвом коне. Теперь же она осматривала эти холмы и перелески холодным и расчетливым взором, каким смотрит полководец на поле будущего сражения.

Повозки остановились.

— В чем дело? — повернулась Найя к вознице-зиганьеру.

Тот испуганно сжался:

— Обычно мы останавливаемся на ночь здесь, где еще сохраняется тепло. Дальше наш путь будет пролегать по снегу.

— Кто вам сказал, что мы будем останавливаться на ночь? — повысила голос Найя.

На лице зиганьера появилось такое выражение, будто он собирался спрыгнуть с козел и броситься наутек. На месте его удержала только мысль о том, что скрыться от Найи все равно не удастся.

Позади козел в передней стенке повозки находилась еще одна дверь.

Закрывавший ее полог откинулся, и оттуда выглянула Мидальена Кьентикль. Несомненно, она была рядом, настороже, и слышала каждое слово.

— Не сердитесь, госпожа Найя, — быстро заговорила зиганьерка, стремясь предотвратить очередное убийство. — Мы бы рады выполнить любое ваше приказание, но лошадям нужен отдых.

— У вас же есть запасные, — показала Найя на плетущийся позади небольшой табун.

— Совершенно верно. Но их мы запряжем утром. День повозки тянут одни лошади, день — другие. Так мы и кочуем.

Найя была недовольна. Она уже начала подумывать о том, чтобы перебить оставшихся зиганьеров и продолжить путь в одиночестве. Потом Найя сравнила свою скорость и среднюю скорость повозок с учетом ночевок. Выходило, что, отправляясь в путь пешком, выигрывала она не так уж и много. Кроме того, она понятия не имела, в какой стороне находится Мельгальян. На поиск столицы зиганьеров могли уйти недели и даже месяцы.

Только теперь, глядя с перевала на заснеженное пространство, Найя поняла, насколько нелегко будет выполнить задуманное — уничтожить всех зиганьеров. Раньше она мыслила, как баронесса морского народа. План войны казался прост: внезапная атака, поражение врага, захват его земли и имущества. Но в степи гоняться за кочевниками можно было веками. На место убитых становились бы новые поколения зиганьеров.

— Ладно, — нехотя разрешила Найя, — отдыхайте. Но с рассветом мы продолжим путь.

Зиганьеры вздохнули с видимым облегчением. Через несколько минут закипела работа, к которой, за неимением взрослых, подключились и дети. Лошади были выпряжены и отправлены пастись на последнюю зеленую лужайку, над повозками потянулись ароматные дымки от готовившейся пищи.

Найя подумала, что еще много раз ей придется наблюдать подобную картину. Зиганьеры работали согласованно и быстро. Лишь кровавые события этого дня и присутствие девушки с алмазным сердцем удерживало их от обычной шумной болтовни, смеха и песен.

Впрочем, песни все-таки зазвучали. Хотя зиганьеры готовили еду в повозках, на ужин все они собрались возле большого костра. Найя издалека наблюдала за тем, как одна из женщин — не Мидальена — достала музыкальный инструмент, похожий на арфу с грифом, и, медленно перебирая струны, протяжно запела:

Свободные люди под небом кочуют,
Под небом родятся, под небом ночуют,
Под небом живут и под ним умирают.
Печали не знают и страха не знают.
И взрослые, и дети дружно подхватили:

Жизнь — это степь,
Степь — это конь,
Конь — это ветер,
Ветер — огонь,
Огонь — как вино,
Вино — как любовь,
Любовь — как удача,
Удача — как кровь.
Затем вновь запела одна зиганьерка:

Свободные люди не знают печали,
Их манят прекрасные дальние дали.
Их манят родные степные просторы,
Холмы и равнины, озера и горы.
Хор продолжил:

Кровь — это меч,
Меч — это свет,
Свет — это сила,
Сила — победа.
Победа — награда,
Наградой — гордись,
Гордость — свобода,
Свобода есть жизнь.
Зиганьеры пели, сидя вокруг костра и глядя на огонь. Никто из них не посмотрел в сторону Теплой Долины, которую сейчас окутывал ночной туман, никто не взглянул на снежную равнину, сверкающую под лучами звезд.

Найя поняла, что зиганьеры отличаются от других народов гораздо больше, чем ей казалось вначале. Она хотела посеять ужас в сердцах этих людей, но они, похоже, даже не собирались оплакивать тех, кто погиб в сегодняшней бойне.

Найя ступила в круг, отбрасываемый пламенем костра. Зиганьеры отодвинулись в стороны. Не более того. Они опасались Найю, но не трепетали от страха при ее появлении.

— Почему вы нападаете на других людей? — спросила Найя.

Возница, рядом с которым она ехала на повозке, поворошил длинной палкой угли и после этого ответил:

— Волки охотятся на овец, львы — на быков. Каждый должен добывать пищу, чтобы не умереть от голода.

— Я понимаю. Но почему вы делаете это так… — Найя запнулась, подбирая подходящее слово, — …так подло, так бесчеловечно?

Зиганьер вновь поворошил угли:

— Ты можешь меня убить, но я не понимаю, о чем ты спрашиваешь.

— Вот в этом-то и дело! — Найя обрадовалась, что смогла найти подходящую зацепку. — Вам неведомы понятия чести, справедливости, любви.

— Мы любим! — возразила Мидальена. — Мы любим своих родителей, мужей, детей.

— А также вы «любите» своих братьев и сестер, — презрительно бросила Найя, вложив в слово «любите» исключительно плотский смысл.

— Да, мы «любим» тех, кого любим, — согласилась Мидальена. — А разве это плохо?

— Наверное, нет, — не слишком уверенно произнесла Найя. — Но почему тогда вы ненавидите другие народы?

— Разве мы их ненавидим? — удивилась Мидальена.

— А разве убивать, грабить, насиловать, жечь дома и захватывать замки разве все это не значит «ненавидеть»?! — воскликнула Найя.

— Мы делаем то, что хотим. Это не ненависть. Это свобода. Это наша жизнь.

Найя поняла, что ей не удастся победить в этом споре, как не смогла она днем переубедить Лушника. Разные люди жили по разным законам, по-разному мыслили, по-разному оценивали свои и чужие поступки. Пропасть, разделявшая мировоззрения морского народа, простолюдинов и зиганьеров, была слишком велика. Найе было проще уничтожить человека, чем заставить думать по-другому.

— Когда-нибудь все вы будете наказаны за свои преступления, — сказала она.

Возница пожал плечами:

— У нашего народа есть мудрое высказывание: «Смерть преследует человека всю жизнь». Мы такие, какими родились. Мы умрем, когда придет срок.

— Срок уже пришел, — сказала Найя…

…Через десять минут все было кончено. Разбитые повозки и трупы зиганьеров Найя свалила прямо на дороге посередине перевала. Этот знак она оставила тем зиганьерам, которые решили бы в будущем остановиться в ТеплойДолине.

— Смерть преследует человека всю жизнь, — задумчиво произнесла девушка. — Красивые слова. Надо запомнить.

Найя начала спуск к холмистой равнине. Она больше не хотела идти в Мельгальян. Она поняла, что уничтожив единственный город зиганьеров, ничего им не объяснит и ничего им не докажет. Бессмысленно мстить целому народу, если народ не понимает, в чем его преступление. А вот отомстить своим личным врагам следует незамедлительно, пока этого не сделал король Лайлот.


* * *
Без остановок днем и ночью Найя шла по холмистой равнине. Она ориентировалась по солнцу и по созвездиям. Найя не хотела приближаться к морю и возвращаться тем же самым путем, каким шла из замка. Она двигалась через заснеженную степь, рассчитывая свернуть к побережью тогда, когда окажется на нужной широте.

Постепенно становилось все теплее и теплее. Во-первых, чувствовалось приближение южных краев, во-вторых, зима заканчивалась.

Через несколько дней Найя шла уже не по снегу, а по пожухлой траве.

Раньше она переходила реки по льду, а теперь иногда приходилось переходить их вброд или переплывать.

Вскоре показалась первая зеленая трава. Найя поняла, что замок Кайдавар где-то рядом. Хотя на севере еще трещали морозы и выли метели, на широте замка в это время года уже начинали расцветать первые цветы.

Найя повернула в сторону моря. И в этот же день встретила на своем пути лагерь зиганьеров. Солнце стояло высоко, и жизнь в лагере била ключом. Издалека Найя видела и всадников, пасущих скот, и женщин, стирающих одежду в небольшой речке, и детей, резвившихся возле повозок. Она остановилась, раздумывая, не стоит ли подождать до вечера, когда все зиганьеры соберутся вместе, а затем повторить то, что произошло в Теплой Долине. Уж очень ей понравилось использовать повозки в качестве оружия массового поражения.

Но Найю заметили раньше, чем она успела принять окончательное решение. Она услышала крики за спиной и обернулась. Это были двое конных пастухов с длинными шестами в руках. К концам шестов были прикреплены веревочные петли, которыми зиганьеры выхватывали лошадей из табуна.

— Привет, милашка! — кричали пастухи. — Прыгай в седло, мы довезем тебя до лагеря.

Найя сразу поняла, что ее опять приняли за зиганьерку. Тем более, что на ней была одежда Мидальены. Всадники быстро приближались. Один из них вытянул свой шест, чтобы Найя, взявшись за него, на ходу вскочила в седло. Несомненно, для настоящей зиганьерки это не составило бы особого труда, но морской народ не слишком-то дружил с лошадьми и в искусстве верховой езды был не силен.

Найя положила на землю свое зеркало, чтобы освободить руки, а затем выпрямилась и стала спокойно поджидать приближения всадников.

Наверное, в самый последний момент зиганьеры все же что-то заподозрили. Но остановить своих лошадей они уже не успели. Того, что протягивал шест, Найя просто схватила за руку и на полном скаку выдернула с седла. Затем она вспрыгнула на круп второй лошади и одним молниеносным движением свернула шею всаднику. Выкинув тело из седла, Найя уселась поудобнее и поскакала к лагерю. Чтобы удержаться на лошади, она с силой сжала ее бока ногами. Бедное животное захрипело от боли.

— Извини, ты-то ни в чем не виновата, — опомнилась Найя и ослабила хватку.

Хотя несколько человек в лагере заметили странную сцену, расстояние было слишком велико, чтобы зиганьеры поняли, что произошло на самом деле. Скорее всего, они решили, что пастухи и девушка просто дурачатся. Когда же Найя доскакала до лагеря и спрыгнула с лошади, времени на размышления у зиганьеров больше не осталось…

До самого вечера Найя развлекалась, гоняясь за последними уцелевшими обитателями лагеря. И все равно кое-кому удалось уйти от ее мести. Пастухи, возвращавшиеся с дальних пастбищ, издалека видели разгромленный лагерь и разбросанные вокруг тела, разворачивали скакунов и опрометью мчались в степь. Найя их не преследовала. Ее устраивало, что эти немногие уцелевшие разнесут по всей степи весть о приходе мстительницы.

Испуганные животные разбежались во все стороны, так что к наступлению ночи в лагере и вокруг него не осталось ни одного живого существа, кроме Найи. Раненых она не оставляла, пленных не брала.

Закончив дело, девушка сбросила с себя залитую кровью одежду и искупалась в речке. Затем она сходила за своим зеркалом. Потом начала осматривать передвижные дома кочевников.

На этот раз многие повозки остались невредимы, так что Найя стала обладательницей богатых трофеев. Но драгоценности и дорогие ткани ее не интересовали. Найя подобрала себе довольно скромное платье, накинула на голову платок, закрывавший волосы, собрала узелок, в который сложила свое зеркало и несколько пригоршней золотых монет.

Впереди лежали прибрежные районы, населенные простолюдинами и морским народом. Там кроме силы могли понадобиться и деньги.

Утром Найя отправилась в путь. Она даже не обернулась, когда услышала позади себя многоголосый волчий вой. Степные хищники собирались на богатое пиршество.


* * *
Через несколько дней Найя вышла к морю. Она осмотрела берег и не увидела ни одного знакомого ориентира. Несмотря на то, что на север Найя шла в состоянии безумия, теперь она смогла бы восстановить в памяти весь свой путь в мельчайших подробностях. Девушка поняла, что проскочила замок Кайдавар и оказалась где-то на границе своих наследных владений и земель соседа — барона Вайлана.

Наука морского народа еще не развилась настолько, чтобы различать приморские и континентальные типы климатических зон. Найя ориентировалась по уровню тепла в степи, но не учла того, что возле моря климат более ровный и мягкий. В результате она зашла гораздо дальше на юг, чем рассчитывала. Теперь ей приходилось возвращаться назад вдоль берега.

Эти края были довольно плотно населены, поэтому сперва Найя удивилась, что не встретила ни одного человека, ни одной деревушки.

Впрочем, вскоре все разъяснилось. Всего через несколько часов она вышла к заливу, где увидела небольшой городок и порт. В порту стояли семь длинных боевых кораблей морского народа. А городок назывался Кабайдон. Он принадлежал баронству Кайдавар. Найя несколько раз бывала здесь с родителями раньше, в далеком-предалеком детстве. От Кабайдона до замка Кайдавар было всего несколько часов плавания на веслах или полдня пешего хода.

— Я почти дома! — воскликнула Найя и направилась к городку.

Подойдя поближе, она смогла рассмотреть флаги на кораблях. Четыре принадлежали барону Вайлану, а три были ей неизвестны. Увиденное подтвердило предположения Найи. К замку Кайдавар постепенно стягивались войска короля Лайлота Третьего, чтобы начать войну против зиганьеров. В Кабайдон высадился один из отрядов, возможно для того, чтобы защитить жителей от нападения кочевников.

Войдя в Кабайдон, Найя сперва решила, что зиганьеры пытались овладеть этим городком. Несколько домов на окраине было сожжено до основания, несколько разрушено. Городки подобного типа не имели крепостных стен, так как в случае вражеского нападения простолюдины прятались в окрестных лесах, а морские воины в случае неудачи отступали к кораблям.

Затем Найя заметила, что на улицах не видно вооруженных патрулей.

Более того, она не встретила ни одного своего соплеменника. А простолюдины при виде высокой черноволосой девушки опасливо жались к домам и заборам, старались поскорее проскользнуть мимо.

Все это заставило Найю призадуматься. Она не пошла в порт или в центр города, а свернула в первую же попавшуюся на пути таверну.

Этикет морского народа требовал, чтобы барон, оказавшийся в чужих владениях, сам приходил на встречу к хозяину. Найя считала Кабайдон своей собственностью и потому собиралась послать кого-нибудь к барону Вайлану, чтобы сообщить, что в город прибыл законный хозяин. Этим она намеревалась показать, что является полноправной наследницей баронства Кайдавар, пусть даже ее собственные планы на будущее оставались совершенно неопределенными.

Войдя в небольшую придорожную таверну, Найя увидела, что кроме пожилого хозяина в некогда белом поварском фартуке и двух седоволосых простолюдинов внутри никого нет. Да и то, едва увидев вошедшую девушку, посетители поспешили допить свое пиво и быстро выскользнуть за дверь. По лицу хозяина было видно, что он с радостью последовал бы за своими клиентами, и только боязнь «как бы не вышло чего похуже» заставила его остаться на месте.

Найя села за стол. Хозяин осторожно приблизился к ней, словно опасался, что девушка укусит его за руку.

— Как тебя зовут? — спросила Найя, поняв, что сам хозяин не скоро решиться открыть рот.

— Жужбун Пробник… — хозяин сделал паузу, не зная, как обратиться к своей посетительнице.

Найя пришла ему на помощь:

— Я — баронесса Найя Кайдавар. Поэтому ты должен называть меня «госпожа баронесса».

— Слушаюсь, госпожа баронесса, — покорно согласился Жужбун. Было видно, что он не поверил Найе, но почему-то боится прогневить ее.

Найя удивилась тому, что хотя и пожилой, но все-таки крепкий мужчина боится одинокой хрупкой девушки. Она не рассчитывала на то, что ее слава так быстро докатится до побережья. Следовательно, простолюдин боялся не ее саму, а чего-то неведомого, что могло последовать за ее появлением.

Найя положила на стол свой узелок, развязала его и продемонстрировала хозяину россыпь золотых монет. У Жужбуна округлились глаза и участилось дыхание. Найя пододвинула одну монету к краю стола, где с ноги на ногу переминался хозяин таверны:

— Расскажи мне, что происходит в городе.

— Все в порядке, госпожа баронесса, все в полном порядке.

Этот ответ Найю не удовлетворил:

— Жужбун, у меня нет времени на полноценный, проведенный по всем правилам допрос. Поэтому постарайся отвечать на мои вопросы коротко. А то…

Найя взяла золотую монету со стола и разорвала ее пополам. Жужбун бросился бы наутек, если бы его ноги от ужаса не приросли к полу. Найя поняла, что слегка переборщила — хозяина запросто мог хватить удар.

Чтобы смягчить эффект от демонстрации своей силы, она улыбнулась как можно дружелюбнее и мягко произнесла:

— Я не желаю тебе зла, Жужбун. Чем быстрее ты ответишь на мои вопросы, тем быстрее я отсюда уйду. Кроме того, я оставлю тебе две… нет, четыре золотые монеты. Ты понял?

Жужбун энергично закивал головой и смог выдавить из себя:

— Да, госпожа баронесса.

— Итак, барон Вайлан сейчас здесь, в Кабайдоне?

— Да, госпожа баронесса.

— Чьи еще корабли стоят в порту?

— Это все корабли барона Вайлана, госпожа баронесса.

— Не лги, — посуровела Найя. — Флаги на кораблях чужие.

— Я не лгу, госпожа баронесса! — жалобно пискнул Жужбун. — Они приплыли все вместе две недели назад. А о флагах я ничего не знаю.

Найя готова была допустить, что простолюдин не разбирается в геральдике морского народа, поэтому пожала плечами:

— Не волнуйся, я тебе верю. Скажи мне, как давно зиганьеры нападали на Кабайдон?

Глаза хозяина едва не вылезли из орбит:

— Зиганьеры?! На наш город?! Никогда не нападали, госпожа баронесса.

— Но я же видела сожженные дома.

— А-а-а! Так то не зиганьеры их пожгли. Это сделали воины барона Вайлана, госпожа баронесса.

— Вот как?! — удивилась Найя. — И зачем же они это сделали?

— Известно зачем, госпожа баронесса. Люди не захотели платить за защиту от зиганьеров. Вот воины и вразумили сомневавшихся.

— Барон Вайлан ведет себя в моем городе, как в завоеванной стране?! Найя не ожидала такого поворота событий. В то же время она была уверена, что Жужбун говорит чистую правду. Найя решила, что надо немедленно послать хозяина таверны за Вайланом, чтобы узнать у барона, по какому праву тот разоряет ее владения. Но в то же время она хотела услышать ответ на главный вопрос, который уже давно вертелся на кончике языка, но который она пока не решалась задать.

Наконец, собравшись с духом, она спросила:

— Расскажи мне, Жужбун, что ты слышал о захвате замка Кайдвар зиганьерами?

Найя боялась, что сейчас простолюдин выложит ей историю ее собственного предательства. Несмотря на алмазное сердце, девушка носила эту боль внутри себя и знала, что никогда не сможет избавиться от мук.

Но Жужбун не успел открыть рот, как за стеной таверны послышались громкие голоса, топот тяжелых ног и звон стали. Дверь широко распахнулась, и внутрь ввалились пять дружинников морского народа. Они были в полном вооружении: кольчуги до середины бедра; плотные кожаные сапоги; кованые шлемы с нащечниками; круглые деревянные щиты с выпуклыми металлическими умбонами. Воины держали наготове короткие толстые копья с длинными наконечниками и прямые обоюдоострые мечи, словно ожидали встретить внутри таверны сопротивление по меньшей мере такого же количества вооруженных мужчин.

При появлении своих соплеменников Найя почувствовала облегчение.

Наконец-то закончились ее странствия по чужим землям. Наконец-то она могла почувствовать себя дома. Смущало девушку только одно: вошедшие дружинники явно не были северянами. Они были более смуглолицыми, высокими и тонкокостными, чем смешавшиеся с простолюдинами местные жители.

Но потом Найя решила, что вместе с бароном Вайланом в Кабайдон прибыли воины с Базайского архипелага. Этим объяснялись и незнакомые флаги на кораблях, и нападение на мирных горожан. Несомненно, подумала Найя, барон Вайлан уже навел порядок в своем войске и наказал виновных.

Первые же слова одного из дружинников разрушили идиллическую картину, нарисованную воображением Найи. Он вытянул острие копья, указывая на девушку, и крикнул:

— Вот она — зиганьерская шпионка!

Хозяин таверны мгновенно исчез на кухне. Найя не изменила своей позы. Теперь ей стало ясно, что в этой одежде все принимали ее за зиганьерку. Отсюда и страх горожан-простолюдинов, которые, наверняка, донесли дружинникам о ее появлении в Кабайдоне.

Найя возвысила голос, чтобы перекрыть звон доспехов морских воинов:

— Я не зиганьерка. Я — баронесса Найя Кайдавар. Извольте обращаться ко мне согласно моему титулу.

— Ага, сейчас! — загоготали дружинники.

Один из них заметил на столе горку золотых монет и воскликнул изменившимся голосом:

— Смотрите, золото!

— Наверное, она подкупает простолюдинов, чтобы те подняли мятеж, предположил второй.

— Надо доставить ее барону Вайлану. За эту шпионку мы получим хорошую награду.

— Подождите! Зачем нам ждать награду от барона, если золото — вот оно, на столе?

— И верно! — подхватили сразу несколько голосов.

— А что делать с девчонкой? — спросил самый осторожный.

Ответом ему был новый взрыв хохота:

— А то ты не знаешь, что надо делать с такими красотками?!

Дружинники разговаривали между собой, пребывая в полной уверенности, что Найя находится в их полной власти. Они бросали на нее веселые оценивающие взгляды и чувствовали себя хозяевами положения.

Слушая их спор, Найя постепенно понимала, ЧТО имел в виду Лушник, когда говорил: «Зиганьеры такие же люди, как и мы». Девушка по-новому взглянула на свое любимое зеркало, особенно на золотой узор, обрамляющий отполированную серебряную пластину. Там были изображены вполне обыденные и привычные для морских людей события: нападение на мирную деревушку, морской бой двух кораблей, захват рабов, строительство замка на покоренной земле. Раньше Найя не вникала в смысл этих украшений. Теперь же она осознала, что морской народ в действительности ничем не отличается от зиганьеров. Бароны и дружинники — такие же убийцы, грабители и насильники, как и степные кочевники.

И все же Найя предприняла последнюю попытку образумить своих соплеменников. Она встала и громко заявила:

— Еще раз повторяю, я — баронесса Найя Кайдавар! Я нахожусь в своем городе, на своей земле. Немедленно вызовите ко мне барона Вайлана!

— Сейчас, я уже бегу! — ухмыльнулся один из дружинников и сделал шаг вперед. — Ты, девочка, не волнуйся, сначала мы впятером сделаем тебе приятно, а потом я совсем не больно отрублю твою голову. Мы поделим твое золото, а барон Вайлан еще и наградит нас за уничтожение зиганьерской шпионки. Верно, ребята?!

«Ребята» дружно поддержали эти слова. Они уже вложили мечи в ножны, копья и щиты составили в углу. Дружинники приготовились к веселой молодецкой потехе.

— Ладно, — Найя улыбнулась. — Ты будешь первым.

— Первым?! — воин сделал еще один шаг. — Я люблю быть первым!

— Я рада за тебя!

Найя ударила дружинника наискосок по лицу скрюченными пальцами.

Она вырвала ему брови, щеки, глаза, нос и губы. От сильного удара дружинника развернуло на сто восемьдесят градусов, и его товарищи смогли полюбоваться раскрытым в беззвучном крике безгубым ртом с оголившимися зубами.

Воспользовавшись оцепенением дружинников, Найя прыгнула вперед.

Вначале ей казалось, что убивать своих соплеменников будет тяжелее, чем зиганьеров. Все-таки понятия о «своих» и «чужих» слишком глубоко гнездились в человеческом сознании. Но оказалось, что разницы почти не было заметно. Перед собой Найя видела не морских людей, а злодеев, которым не было места в одном мире с ней.

Одного из дружинников Найя оставила в живых. Она прижала его к стене острием копья, которое держала в вытянутой руке. Ближе подходить девушка не хотела, так как от страха воин обделался, и от него исходил крайне неприятный запах.

Дождавшись, когда взгляд дружинника сфокусируется на ее лице, Найя спросила:

— Ты способен меня понимать? Кивни, если понял.

Тот кивнул, не отрывая выпученных глаз от вымазанного в крови лица девушки.

— Так вот, — внушительно произнесла Найя. — Тебе сегодня повезло.

Я не буду тебя убивать. Сейчас ты пойдешь… нет, очень быстро помчишься к барону Вайлану и передашь ему, что баронесса Найя Кайдавар требует немедленно явиться в эту таверну. Понял?

Дружинник снова кивнул.

Найя убрала копье от его груди:

— Раз понял, выполняй приказ. И не вздумай сбежать из города. Я найду тебя и на Базайскои архипелаге.

Дружинник начал быстро-быстро кивать и пятиться задом к двери.

Открыв ее тыльной частью своего тела (и при этом оставив на чистых струганных досках коричневое влажное пятно), он бросился бежать.

За дверью, ведущую на кухню таверны, раздался шорох. Найя моментально прыгнула и ударила ногой по двери. Раздался звук падающего тела и грохот посуды. Найя вошла на кухню и увидела распростертого на полу Жужбуна в окружении рассыпавшихся сковородок и разбитых горшков.

Оказалось, что она недооценила простолюдина. Вместо того, чтобы скрыться через черный ход во время побоища, он до самого конца подглядывал сквозь щелочку приоткрытой двери.

— Вставай, — приказала Найя. — ТЕБЕ я ничего не сделаю.

Хозяин таверны смог подняться лишь на колени. Одной рукой он продолжал опираться на пол, а другой потирал лоб.

— Ты извини, но в зале тебе придется убраться, — сказала Найя. — Я жду в гости барона Вайлана. У тебя есть помощники?

— Найду, — Жужбун встал на ноги, но слегка пошатывался. — А если не найду, вы, госпожа баронесса, и меня… как их?

— Я всего лишь защищалась, — отрезала Найя. — А вообще-то я никому не желаю зла.

— Я видел, — пробормотал хозяин таверны, и Найя не поняла, восхищается он ее поступком или осуждает. — Пойду за подмогой.

— Иди, — разрешила девушка. — Кстати, я заплачу за весь ущерб и за работу.

— Угу, — буркнул Жужбун, выходя через заднюю дверь.

Найя вернулась в общий зал и умылась в бочке с чистой водой, которая стояла в дальнем углу. Она знала, что такие бочки стоят в каждой таверне на случай пожара. Да и в обычных домах простолюдинов подобные предметы не были редкостью. Затем Найя села за стол и приготовилась к ожиданию.

Всего через несколько минут Жужбун вернулся с тремя широкоплечими мужиками. Бросая косые взгляды на девушку, они начали выносить тела, а также собирать оторванные руки, ноги и головы. Найя обратила внимание, что оружие было убрано в самом начале. Она не стала препятствовать этому или задавать ненужные вопросы. Теперь Найя была готова признать, что простолюдины имеют право самостоятельно решать свою судьбу и защищаться как от набегов зиганьеров, так и от грабительских рейдов морского народа.

Также Найя не могла не отметить ту быстроту, с какой Жужбун привел помощь. Это означало, что мужики находились где-то неподалеку.

Может, они следили за дружинниками, может — за самой Найей. Как бы то ни было, они не боялись ни крови, ни смерти и были готовы к четким совместным действиям. Об этом также следовало помнить, если Найя собиралась заявить права на свое баронство и в дальнейшем править этим народом.

Но хотела ли Найя на самом деле становиться баронессой Кайдавар?

Не так давно она заявляла Шуруку, что потеряла право на имя и фамилию.

По мере приближения к дому она уже готова была поменять свое мнение, и ей начинало казаться, что возможен возврат к прежней жизни. Теперь, после бойни в таверне, Найя начала по-новому смотреть не только на саму себя, но и на весь свой народ. Она больше не была уверена, что хочет быть его частью…

Найя жестом подозвала Жужбуна и пододвинула к нему по столу горсть монет:

— Бери. Когда появится барон Вайлан, мне будет не до этого. А я уверена, что барон появится очень скоро.

Действительно, не успели простолюдины смыть кровь с пола, стен и потолка, как на улице возле таверны послышался стук множества копыт.

Это означало, что прибыл владетельный дюк морского народа, его герольды и воины Избранной Дружины. Простые воины передвигались и сражались в пешем строю.

Жужбун вопросительно взглянул на Найю.

— Можешь подождать на кухне, — милостиво разрешила она. — Но учти, дружинники первым делом окружат дом.

Хозяин таверны правильно понял намек. Он сделал знак своим помощникам, и все вместе они скрылись на кухне. Найя была уверена, что кто-то из простолюдинов останется наблюдать за происходящим в таверне.

Ей даже показалось, что на потолке скрипнула доска под ногами грузного или неловкого человека.

Найя завязала узелок со своими сокровищами, чтобы не смущать тех, кто войдет с улицы.

Входная дверь раскрылась, и в таверну осторожно заглянул дружинник в полном боевом вооружении. Внимательно окинув взглядом кровавые пятна и сидящую за столом Найю, он вошел внутрь и голосом опытного герольда объявил:

— Барон Гедейар Вайлан, владетельный дюк морского народа, получивший милость и одобрение во всех своих делах от короля Лайлота Третьего!

Герольд отступил в сторону, и в таверну друг за другом вошли шесть воинов в кольчугах и шлемах с обнаженными мечами. Это были не южане, а самые настоящие жители северных баронств: более светлокожие, широкоплечие и низкорослые. Следом за ними появился и сам барон Вайлан.

Найя сразу узнала его. Последний раз она видела барона чуть больше года назад, когда он по каким-то делам приезжал в замок Кайдавар. Найя встала, приветствуя равного себе по титулу.

Гедейар Вайлан всмотрелся в лицо девушки и округлил глаза.

Несомненно, он узнал дочь Гайана Кайдавара.

— Здравия и могущества тебе, барон Гедейар Вайлан, — сказала Найя. — Я рада видеть тебя и твоих людей в моих владениях. Садись и расскажи, что привело тебя в мой город Кабайдон?

Найя нарочно дважды употребила слово «мой». Она заметила, как каждый раз при этом слове непроизвольно подергивается глаз барона.

Тем не менее Гедейар Вайлан ответил спокойно и учтиво:

— Сердечно приветствую тебя, баронесса Найя Кайдавар. Признаюсь, я приятно удивлен и обрадован, увидев тебя живой и здоровой. До сих пор я был уверен, что зиганьеры не пощадили никого в замке Кайдавар…

«Значит, о моем предательстве никто не знает, — подумала Найя. Впрочем, раз никто не спасся, то и рассказать правду было некому. Да и правду-то знали лишь я и зиганьеры».

Вайлан тем временем продолжал:

— …Все бароны и лично король Лайлот Третий возмущены этим подлым нападением. Мы собираем силы, чтобы отбить замок обратно и наказать зиганьеров. Согласно воле короля, я возглавляю передовой отряд. Король поручил мне изучить обстановку и начать переговоры с зиганьерами…

— Переговоры?! — Найя перебила барона в нарушение правил этикета, но от возмущения она забыла все уроки матроны Раймилны. — Переговоры с зиганьерами?! Зиганьеров надо уничтожать, как… как бешеных собак!

Барон совершенно спокойно воспринял вспышку гнева Найи. Девушке показалось, что он даже как будто обрадовался этому проявлению человеческих чувств. Возможно, он не поверил рассказу дружинника о бойне в таверне. Найя пожалела, что распорядилась убрать трупы. Они заставили бы Гедейара Вайлана более серьезно относиться к этому разговору.

Но, когда барон заговорил, Найя вновь уловила неуверенность в его голосе:

— Видишь ли, баронесса Найя Кайдавар, зиганьеров довольно много.

Они не только засели в замке Кайдавар, но и оставили гарнизоны в окрестных селениях. Их конница сильнее нашей. Штурмовать замок в одиночку мне не по силам — зиганьеры налетают на мою армию со всех сторон и исчезают прежде, чем мы контратакуем. Я и так уже вынужден был обратиться к наемникам с островов…

«Так вот откуда взялись эти южане», — поняла Найя.

— …Когда задуют крепкие южные ветры, его величество наш король обещал прислать мне подкрепления. А пока я тяну время и стараюсь достичь стратегического превосходства над зиганьерами.

— Но почему король поручил ОДНОМУ ТЕБЕ отвоевывать мои владения?

— Спросила Найя. — Где же остальные бароны? Почему на зиганьеров не обрушилась вся сила морского народа?

Вайлан слегка вжал голову в плечи. Это был невольный жест бывалого вояки, встречающего сильный удар и стремящегося опереть края шлема на плечи, чтобы не свернуть шею. Правда, сейчас на голове барона шлема не было, но от нападения словесного он защищался также, как если бы над его головой был занесен меч или боевой топор.

— Его величество Лайлот Третий поручил МНЕ навести порядок на северных территориях, — ответил Вайлан. — Так что войну с зиганьерами я веду на свой риск и на свои средства.

Внезапно Найя поняла причину беспокойства барона. Она удивилась, как такая простая и логичная мысль не пришла в ее голову ранее.

Сомнений быть не могло: Гедейар Вайлан рассчитывал присоединить земли барона Кайдавара к своему собственному баронству. Возможно, он уже получил на это соизволение Лайлота Третьего. Появление наследницы нарушило все планы барона. Поэтому-то он так нервничал. Возможно, он попытался бы избавиться от Найи, но боялся, что все рассказанное о ней — правда, и что справиться с ней будет непросто.

Голос Найи зазвенел:

— Ты немного лукавишь, барон Гедейар Вайлан! Войну ты ведешь не на СВОИ, а на МОИ средства. Ты сидишь в Кабайдоне, грабишь моих подданных, а моя семья и мои люди остались не отомщены! Ты ведешь переговоры с зиганьерами, чтобы они без боя оставили тебе замок Кайдавар, вместо того, чтобы вырезать их всех до единого! Ты торгуешься, как простолюдин на базаре, а не сражаешься, как подобает барону морского народа!

Гедейар Вайлан покраснел от ярости. Еще никто и никогда не оскорблял его подобным образом. Дружинники, заметив состояние своего господина, двинулись к Найе.

Барон остановил их, подняв правую руку:

— Не надо. Баронесса Найя Кайдавар пережила много бед и потрясений, поэтому она не отдает отчета в своих словах.

— Да, я слишком много пережила. И я больше не баронесса Найя Кайдавар. Наверное, тот наемник-южанин, которого я оставила в живых, рассказал тебе, на что я способна?

— Рассказать-то рассказал… — нехотя признал Вайлан.

— Но ты не поверил?

Барон промолчал.

Не вставая со стула, Найя ударила кулаком по столу. Толстая деревянная столешница раскололась пополам и рухнула на пол. Если бы Вайлан вовремя не отдернул ноги, она отдавила бы ему ступни.

Дружинники схватились за рукоятки мечей.

— Не советую! — спокойно предупредила Найя.

Оценив количество и размеры кровавых пятен, покрывавших таверну, слуги барона согласились с девушкой.

— А теперь поговорим о зиганьерах, — деловито обратилась Найя к барону. — Сколько их? Где они находятся? Кто их возглавляет?

Гедейар Вайлан сумел справиться с охватившим его ужасом. Слегка севшим голосом он довольно внятно ответил:

— Замок Кайдавар захвачен зиганьерами клана Кань. Сколько их в замке, я не знаю, но в поле они могут вывести две-три сотни всадников.

Конечно, не все они сидят в замке. Как я уже говорил, многие зиганьеры кочуют по моим… извини, ТВОИМ землям. Насколько мне известно, их возглавляет семья Беньтиат. Я так и не понял, кто у них главный. На переговоры являлся то старик, то мужчина средних лет, то молодой мальчишка. Но вели они себя одинаково нагло и вызывающе.

Найя нарочито презрительно усмехнулась:

— И ты позволил им уйти?

Барон проглотил и эту насмешку:

— Я не убиваю послов.

— …Когда тебе это не выгодно, — дополнила Найя. — Ладно, я больше не буду тебя дразнить. Ты поступал так, как поступил бы на твоем месте любой другой барон. Но я не собираюсь вести переговоры. Я вернулась, чтобы уничтожить всех зиганьеров.

— Всех? — уточнил барон.

— Всех!

— А потом?

— А потом будет видно.

Произнеся «потом будет видно» Найя на секунду задумалась. Ей показалось, что она повторила слова, которые много раз слышала раннее из уст очень близкого человека. Но она была уверена, что никто из ее семьи подобных слов никогда не произносил. Да и от зиганьеров она такого выражения не слышала. Откуда же возникло ощущение необыкновенной теплоты, которая смогла тронуть даже алмазное сердце?

Все еще пребывая в некоторой рассеянности от внезапно возникшего наваждения — иллюзорного воспоминания — Найя встала, показывая, что разговор окончен. Барон также поднялся, повинуясь этикету. Но Найю больше не волновали правила поведения владетельных дюков морского народа. Она прошла мимо Гедейара Вайлана, мимо его герольда и дружинников и вышла из таверны.

На улице Найя увидела еще две дюжины конных воинов. Дружинники, увидев девушку, опустили копья и направили их на нее.

Но барон, вышедший следом за Найей, повелительно крикнул:

— Пропустите баронессу Найю Кайдавар!

Воины послушно образовали проход и отсалютовали поднятыми копьями.

Найя повернулась к барону и склонила голову в легком поклоне:

— Не держи на меня зла, барон Гедейар Вайлан. Мое сердце теперь сделано из алмаза. В нем больше нет места любви и доброте. Ты сможешь убедиться в этом, если приедешь в замок Кайдавар… скажем, через день. Да — через день, не раньше!

Произнеся это, Найя быстро зашагала по направлению к своему бывшему дому.


* * *
До замка Кайдавар Найя добралась только к вечеру.

Город у подножия замка готовился ко сну. В некоторых домах еще светились окна, в других свет уже был погашен. Впрочем, могло быть и так, что эти дома пустовали. Может, горожане бросили свои жилища и убрались подальше от войны, а, может, погибли от стрел и сабель зиганьеров.

В порту не было ни одного крупного корабля, там виднелись только несколько небольших рыбацких лодок. Вообще, город и порт выглядели обезлюдевшими, заброшенными и умирающими. То ли дело полгода назад, когда все жители с радостным воодушевлением готовились к приезду долгожданных зиганьеров!

Найя обошла город и свернула на берег моря. Еще издалека она заметила светящиеся точки факелов на стенах замка. Зиганьеры были готовы к внезапному ночному нападению, поэтому для того, чтобы застать их врасплох, Найя решила прибегнуть к тому же самому способу, каким сами они проникли в замок.

Девушка без труда нашла нужный ориентир — большой белый камень.

Она вошла в пещеру, откуда начинался подземный ход. Найя подозревала, что и здесь может находиться охрана, поэтому двигалась крайне осторожно. Но в пещере никого не оказалось.

Видимо, зиганьеры считали, что о подземном ходе больше никому не известно. Или же они рассчитывали на то, что разведчики и дозорные на стенах заранее предупредят о приближении дружины барона Вайлана.

Разумеется, зиганьеры не ожидали, что на замок решит напасть одна-единственная юная девушка.

Найя села возле входа в пещеру и начала ждать, пока ночь окончательно не вступит в свои права. Теперь, когда до свершения мести оставалось всего несколько часов, она могла позволить себе немного посидеть и побездельничать.

Когда же все огни в городе погасли, а в замке смолкли голоса зиганьеров, Найя поднялась, потянулась и улыбнулась в предвкушении предстоящего развлечения.

Дверь, ведущая в подземный ход, была заперта. Найя могла бы выбить ее одним ударом, но хотела проникнуть в замок без лишнего шума.

Поэтому она стала медленно выдавливать дверь, постепенно увеличивая усилия. Два засова недолго сопротивлялись напору Найи. Та же участь постигла и следующую дверь, ведущую на дровяной склад.

Здесь Найя положила свой узелок за вязанку дров, чтобы освободить обе руки.

— Вот я и дома, — прошептала она.

Но замок Кайдавар больше не был ее домом. Во дворе она увидела зиганьерских верховых лошадей — более стройных и тонконогих, чем тянувшие повозки тяжеловозы. Замковые конюшни не были рассчитаны на такое большое количество скакунов, поэтому во дворе для них были сложены стога свежескошенной травы и установлены большие корыта с водой. Животные почувствовали приближение Найи и испуганно попятились прочь от дровяного склада.

— Что там? — послышался голос одного из сторожей.

— Не знаю, — ответили ему. — Может, крыса пробежала.

— Да, крысы — это мерзкие твари. И как только бывшие хозяева с ними мирились?

Найя процедила сквозь зубы:

— Сами вы крысы.

Она заскользила вдоль замковой стены, в обратном порядке повторяя путь, которым когда-то следовала на свидание с Гензо. Света звезд вполне хватало, чтобы уверенно ориентироваться. Но даже если бы небо было затянута тучами, Найя все равно нашла бы дорогу, так как знала в замке каждый поворот, каждую дверь.

Найя сразу направилась к той части замка, где некогда находились покои семьи Кайдавар. Она полагала, что предводители зиганьеров займут самые лучшие апартаменты в замке. Именно там Найя собиралась нанести первый удар.

Зиганьеры хорошо охраняли стены замка, но внутри было на удивление тихо и безлюдно. Чтобы разведать обстановку, Найя заглянула в несколько помещений, где раньше размещались прислуга и младшие дружинники. Там она увидела спавших вповалку зиганьеров. На столах были видны остатки веселого ужина: объеденные ребра молодых бычков и овец, пустые бутылки. Вместе с зиганьерами спали и молодые простолюдинки: с распущенными светлыми волосами, покрасневшие от выпитого вина, одетые в платья, которые выставляли напоказ все их пухлые прелести.

Найя презрительно поморщилась и продолжила свой путь.

— Сюда я еще вернусь, — пообещала она.

Чем ближе Найя приближалась к намеченной цели, тем более выверенными и четкими становились ее движения. В этот момент она была похожа на охотившуюся кошку.

Найя подошла к двери, ведущей в покои ее родителей. Она сразу увидела, что дверь здесь поставлена новая — более простая и грубая.

Найя уже занесла руку, чтобы выбить дверь и ворваться внутрь, но потом передумала. Она осторожно постучала. Затем подождала и постучала еще раз чуть громче и настойчивее.

Послышался звук неторопливых шагов. Скрипнул отодвигаемый засов, дверь открылась.

Глазам Найи предстал заспанный зиганьер в наспех накинутом на голое тело шелковом халате. Он удивленно оглядел девушку с ног до головы. Было видно, что Найю он не узнал. Зато она сразу вспомнила зиганьера. Это был Ластьен — брат и любовник Гензо.

Из глубины покоев послышался голос, который Найя забыть не могла голос Гензо Беньтиата:

— Ластьен, милый, кто там?

Ластьен обернулся и крикнул:

— Какая-то девка!

Потом он повернулся к Найе и сердито рявкнул:

— Пошла прочь, потаскуха! Здесь тебе делать нечего.

Найя улыбнулась:

— Ты ошибаешься. Я попала именно туда, куда хотела.

Она схватила Ластьена за горло и поволокла его вглубь покоев.

Зиганьер не мог издать ни звука, но пытался вырваться, колотя кулаками по руке Найи. Впрочем, с таким же успехом он мог бить по медному корабельному якорю.

Войдя в спальню, Найя увидела Гензо, лежащего на кровати ее родителей. Гензо не сразу понял, что происходит. Он растерянно забормотал:

— Ластьен, любимый, что это?.. Кто это?.. А?.. Кто?

— Здравствуй, Гензо Беньтиат, — сказала Найя. — Ты узнаешь меня?

Гензо узнал. Узнал, но не поверил своим глазам.

— Найя? Не может быть. Тебя давно уже разорвали дикие звери. Тебя убили простолюдины…

Найя встряхнула трепыхавшегося Ластьена:

— Как видишь, я жива.

— Нет! — Гензо вжался в подушки и натянул на подбородок одеяло, словно надеялся, что это защитит его от возмездия. — Нет!!! Нет!!!

Найя была довольна произведенным эффектом. Чтобы усилить его, она одним молниеносным ударом пробила грудную клетку Ластьена, вырвала его сердце и бросила в лицо Гензо. Ластьен был жив еще столько, что успел проследить взглядом за полетом своего сердца. Потом Найя отпустила его бездыханное тело, и оно рухнуло ей под ноги, заливая кровью ковер.

— Ластьен!!! — Завизжал Гензо.

— Познай страдание, любимый мой Гензо! — торжествующе провозгласила Найя.

Зиганьер затрясся так, что кровать под ним заскрипела и зашаталась.

Найя подошла поближе, нависла над ним и протянула руку, с которой капала кровь Ластьена:

— Смерть преследует человека всю жизнь. Так у вас говорят?

Но Гензо не мог ответить. Он лишь таращил полные животного ужаса глаза. Найя услышала шум в коридоре. Она поняла, что крики Гензо услышали другие зиганьеры.

— Жаль, что все закончится так быстро, — сказала Найя, выдергивая Гензо из кровати. — Впрочем, у тебя будет немного времени, чтобы подумать над своими преступлениями.

Она подняла Гензо над головой и ударила спиной о согнутое колено.

Позвоночник зиганьера хрустнул.

— Постарайся не сдохнуть до моего возвращения! — Найя бросила Гензо на кровать и пошла к выходу…

…Эта ночь принадлежала одной только ей. Девушку не могли остановить ни клинки зиганьеров, ни завалы их изуродованных тел. Найя сеяла смерть быстро и хладнокровно. Лишь несколько раз она почувствовала удовольствие от убийства — когда на ее пути оказывались отец и братья Гензо. А сожаления она не испытала ни разу, даже тогда, когда разбивала головы простолюдинок о каменные полы замка…

Когда наступил рассвет, в замке Кайдавар остались только два живых человека: Найя и Гензо. Найя вернулась в покои родителей и посмотрела в мутные от боли, но все еще осмысленные глаза зиганьера.

— Это ты сделал меня такой, — сказала она. — Это из-за тебя у меня в груди находится алмазное сердце.

Гензо попытался что-то произнести. Но его губы лишь слабо дернулись, приоткрылись, и из них хлынула темная густая кров. Зиганьер умер, не отрывая глаз от лица девушки.

Найя медленно побрела по замку, осматривая место ночного сражения. Словно сквозь сон слышала она испуганное ржание лошадей во дворе. Найя поднялась на самую высокую башню замка, откуда открывался вид на море. Она повернулась лицом к солнцу и впервые за последнее время почувствовала тепло его лучей.

Над морем с криками летали птицы. Найя помахала им рукой. Птицы не обратили внимания на одинокую девичью фигурку на вершине каменной башни.

— Никому я не нужна.

Найя не чувствовала ни удовлетворения, ни радости, ни покоя. Она сделала то, что должна была сделать. И теперь, свершив свою месть, она ощущала лишь опустошенность.

— Баронесса Найя Кайдавар. Баронесса. Найя. Кайдавар.

Девушка несколько раз повторила свой титул и имя. Но и это не принесло покоя ее душе, не добавило смысла в ее жизнь. После уничтожения наемников-южан и разговора с бароном Вайланом Найя знала, что никогда больше не сможет ощущать себя частью морского народа, жить по его правилам и законам.

— Может, отправиться в степь, найти Мельгальян? — сама у себя спросила Найя.

Но она знала, что и эта судьба ее не прельщает. Она пресытилась смертью. Пустота в ее душе разрасталась.

— Я никогда не смогу вернуться в мир людей. Я никогда не смогу любить и быть любимой. Я никогда не смогу быть счастливой.

Найя посмотрела под ноги на далекие прибрежные скалы:

— Этот мир мне больше не принадлежит. Пусть зиганьеры воюют с морским народом, а морской народ — с зиганьерами. Пусть простолюдины ненавидят и тех, и других. Пусть правители — насильники и грабители — опасаются простолюдинов. Мне это безразлично. Мне все надоело.

Последнее слово лучше всего отражало состояние Найи. Она не знала покоя и усталости, пока были живы ее враги. Теперь враги умерли, исчез и смысл ее жизни. Исчезли ненависть и жажда мести, поддерживавшие ее существование.

Найя еще раз посмотрела вниз:

— Смерть преследует человека всю жизнь. А я хочу отдохнуть от этой гонки.

Она раскинула руки и шагнула в пустоту — навстречу морю, птицам и острым скалам…

Глава 5. Латэла Томпа начинает новую жизнь

…Латэла проснулась от энергичной музыки, которую включил таймер-будильник. Она почувствовала, что все ее тело покрыто потом.

Конечно! Еще никогда в жизни ей не снился такой длинный, яркий и полный событий сон.

Латэла приказала будильнику:

— Замолчи!

Тот отреагировал на голос хозяйки и послушно выключил музыку.

Латэла свесила ноги с кровати, села, но вставать не спешила. Она еще находилась под впечатлением от ночных сновидений. Ей даже почудилось, что на самом деле никакая она не Латэла, а баронесса Найя Кайдавар. Но потом наваждение рассеялось.

— Удивительно! — вслух подумала Латэла. — Я ведь никогда не слышала ни о морском народе, ни о зиганьерах. Да и о таких местах, как замок Кайдавар или Теплая Долина, раньше понятия не имела. Или все же что-то слышала? Может, какой-нибудь увиденный ранее фильм так повлиял на меня? Надо будет посоветоваться с моим психоаналитиком. Да, обязательно надо посоветоваться. Скажем, завтра.

Латэла встала с кровати и отправилась в душевую кабину. Чтобы избавиться от остатков сна и привести мысли в порядок, она напомнила себе, что никакая она не Найя Кайдавар, а самая настоящая Латэла Томпа — деловая женщинадвадцати восьми лет (даже самой себе она не признавалась, что ей уже чуть-чуть за тридцать), что живет она в гигаполисе Птиоле — столице Велпасии, что работает старшим рекламистом в Главном Агентстве Пропаганды, и что как раз сегодня у нее важная встреча, на которую никак нельзя опаздывать.

И все же, когда Латэла стояла под теплыми водяными струями, вырывавшимися из потолка, стен и пола душевой кабины, омывавшими и массировавшими ее тело со всех сторон, на какое-то мгновение ей показалось, что под тщательно ухоженными ногтями все еще осталась кровь зиганьеров, убитых в замке Кайдавар. Латэла вскрикнула и поднесла пальцы к лицу, чтобы получше их рассмотреть. Разумеется, никакой крови под ногтями не было.

— Свяжусь с психоаналитиком сегодня же вечером, — решила Латэла, но на всякий случай добавила: — Если останется время.

Она вышла из душевой кабины и отправилась на кухню. Когда будильник отключился, запрограммированный автомат начал приготовление завтрака. Теперь Латэле оставалось лишь открыть дверцы холодильника и печки, чтобы достать готовые блюда.

Над составлением ее меню работал профессиональный диетолог Маген Флун из Центрального Университета Здорового Питания. Латэла съела кашу из слегка проращенных зерен цимируса, три хлебца, обжаренных на обезжиренном растительном масле, два запеченных яйца курицы-филтаскиса, выпила полстакана свежевыжатого аларского сока и полстакана горячего наклавина.

Позавтракав, Латэла вышла из кухни и отправилась в гардеробную комнату своего дома. На одной из стен висел аппарат видеосвязи — большой экран, похожий на экран голографического телевизора — и устройство стереосъемки Соедини меня с моей стилисткой, — произнесла Латэла, становясь в фокус стереокамеры.

Голосовое управление бытовыми приборами было изобретено не так давно, поэтому для правильного распознавания команд приходилось говорить медленно и отчетливо.

На экране замигало трехмерное изображение восклицательного знака.

Аппарат набирал номер стилиста Латэлы — Мабды Галанол, дипломированного специалиста из Дома Моды Кутюрье Данликалло. Через несколько секунд Мабда ответила на вызов, перед Латэлой появилось объемное изображение элегантной молодой женщины в роскошном платье.

— Здравствуй, Мабда. Что ты посоветуешь мне одеть на сегодняшнюю встречу?

Стилистка посмотрела куда-то в сторону, наверное, просматривала записи на экране своего компьютера, потом ответила:

— Доброе утро, Латэла. Если не ошибаюсь, у тебя сегодня деловая беседа высокой важности с перспективой для карьеры?

— Совершенно верно.

— Тогда я бы порекомендовала офисный костюм номер сорок шесть. Он находится за дверью номер три слева от тебя.

— Большое спасибо, Мабда, — поблагодарила Латэла. — До завтра!

— До завтра? — удивилась стилистка. — Разве ты не переоденешься перед второй половиной рабочего дня?

— Нет. Сегодняшняя встреча может затянуться на весь день. Вчера я советовалась со своим бизнес-психологом. Он порекомендовал мне не отлучаться с работы. Так в глазах руководства я буду выглядеть более целеустремленной и усердной.

— Ну, что же, офисный костюм номер сорок шесть можно носить весь день без ущерба для имиджа. Но учти, что после этого его нельзя будет одевать тридцать пять дней. Именно столько должно пройти времени, чтобы окружающие забыли о том, во что ты была одета, и не сочли бы, что у тебя скудный гардероб.

— Если даже я и забуду, то ты мне напомнишь, — улыбнулась Латэла.

— До завтра, Мабда. Конец связи.

— До завтра, — попрощалась стилистка и отключилась.

Латэла открыла нужную дверцу и обнаружила внутри офисные костюмы с тридцатого по пятидесятый номера. Костюм номер сорок шесть включал в себя строгую черную юбку до середины икр, кремовую блузку, темно-песочный жакет, чулки телесного цвета, темно-коричневые туфли и деловую сумочку, совпадающую по цвету и фактуре кожи с туфлями.

Одевшись, Латэла вновь подошла к аппарату видеосвязи:

— Соедини меня с моей визажисткой.

Вновь повторилась процедура вызова. На экране возникла фигура Каилы Кантао — консультанта Центра Вечной Красоты.

— Здравствуй, Каила.

— Привет, Латэла.

Визажистка бросила на свою клиентку один быстрый взгляд и сразу определила:

— Офисный костюм из серии сороковых номеров от Дома Данликалло?

Ага, ясно. Значит, нам предстоит долгая деловая беседа. Так. Дай подумать… Так. Номер сто девяносто первый — на первые шесть часов.

Номер двести сорок седьмой — на вторые шесть часов.

— У меня не будет возможности заехать домой, — сказала Латэла.

— Так. Дай подумать… Так. Тогда я советую тебе выбрать номер триста девятнадцатый — наша новая разработка.

— Хорошо, я попробую. Спасибо, Каила.

— Так. Спасибо тебе, Латэла. Еще что-нибудь?

— Нет, пожалуй. Может, завтра я заеду к вам в салон, подправлю маникюр и прическу.

— Всегда рады тебе, Латэла. Так. Дай посмотрю на твой файл…

Так. Ты не была у нас уже четыре дня. Не запускай свою внешность.

— Постараюсь. Конец связи.

— Так. До встречи, Латэла. Ждем тебя в салоне.

Голографическое изображение погасло.

Латэла подошла к аппарату нанесения макияжа и набрала нужный номер. Затем она положила подбородок на опору, расслабила мышцы лица и закрыла глаза. Латэла почувствовала, как по коже быстро задвигались мягкие кисточки. Аппарат был идеально отрегулирован под ее черты лица.

Латэла подумала, что салон Центра Вечной Красоты можно навестить и послезавтра. Время в запасе имелось. Прически и укладки волос, которые создавали парикмахеры, служили до десяти дней. Все это время волосы можно было спокойно мыть и сушить — после они сами принимали заданную форму.

Закончив нанесение макияжа, аппарат издал мелодичный сигнал и отключился. Третьим консультантом Латэлы стал ювелир из Объединенных Мастерских Ротер Фалк. Осмотрев по видеосвязи свою клиентку, пожилой представительный мужчина сказал ей несколько комплиментов и назвал номера тех украшений, которые наиболее подходили к созданному образу деловой энергичной женщины.

Закончив сборы, Латэла посмотрела на себя в большое зеркало и осталась довольна своим внешним видом. Она выглядела не слишком ярко, но и не слишком скромно. Деловитость и неброская красота — именно то, что нужно для ответственной встречи.

Латэла помахала рукой своему отражению:

— Как хорошо, что есть профессионалы, которые заботятся о твоем имидже. Теперь можно целиком посвятить себя рекламному бизнесу.

Кстати, пора ехать.

Латэла уже почти забыла о своем сне. Но, протягивая руку к дверной ручке, она внезапно замерла, испугавшись, что неловким движением выломает дверь.

— Что за бред! — несколько натянуто рассмеялась Латэла и взялась за ручку. Как и следовало ожидать, не произошло ничего сверхъестественного. Нечеловеческая сила Найи Кайдавар осталась во сне.

Латэла спустилась на первый этаж своего дома и через пульт дистанционного управления вызвала автомобиль из подземного гаража.

Через несколько минут лимузин «Валангар» второго класса мягко притормозил возле парадной двери и открыл дверь перед своей хозяйкой.

Латэла села на переднее сидение, положила руки на руль и приказала:

— Едем в Комплекс!

Несмотря на то, что лимузины второго класса были оборудованы голосовым управлением и системой автовождения, правила дорожного движения предписывали водителям не выпускать руль из рук. Всегда существовала некоторая возможность отказа автоматики, которая могла привести к весьма печальным последствиям.

Ворота открылись, выпуская автомобиль, а затем закрылись. На высоком заборе, из-за которого виднелась лишь крыша трехэтажного дома Латэлы, замигали красные огоньки. Это означало, что система автоматической защиты активирована.

Латэла жила в относительно спокойной части гигаполиса Птиола — районе индивидуальных домов. Кроме того, не все местные жители ежедневно отправлялись на работу — многим было достаточно голографической связи. Поэтому машин вначале было не слишком много. Но на въезде в район многоквартирных жилых небоскребов лимузин Латэлы оказался в плотном потоке.

Автоматическая навигационная система «Валангара» не только корректировала маршрут в зависимости от интерактивной информации о пробках на магистралях, но и позволяла избежать столкновений в дорожной тесноте. Другим водителям, сидевшим в автомобилях не такого высокого класса, добраться до места работы было гораздо труднее.

Латэла стала свидетельницей одного из многочисленных утренних дорожных происшествий, когда ее машина притормозила перед перекрестком. Из боковой улицы на центральную магистраль на полной скорости выскочил лимузин первого класса «Дарвейр». На повороте его занесло, и своим задним крылом он ударил маленький красный «Ралсин-340». Из «Дарвейра» выскочили четверо крепких парней, выволокли на улицу водителя «Ралсина» — сухонькую седоволосую старушку — повалили ее на мостовую и начали избивать ногами.

Почти сразу же сверху спустился полицейский винтолет. Офицер дорожного контроля неторопливо выбрался из кабины и направился к месту аварии, лениво помахивая электрошоковой дубинкой. Один из парней подбежал к нему и начал о чем-то рассказывать, энергично жестикулируя.

Латэла не могла слышать их разговора, но по мимике и движениям поняла, что полицейский сказал: «Мне все ясно, можете ехать». Парни запрыгнули в лимузин и рванули с места на красный свет. Продолжая помахивать дубинкой и равнодушно рассматривать поток машин, полицейский дождался, пока избитая старушка самостоятельно поднимется на ноги и предъявит свои документы.

Латэла не увидела конца этой сцены, так как загорелся зеленый свет, и ее «Валангар» резко рванулся вперед. Но она и так знала, чем все закончится: «Ралсин-340» будет конфискован в пользу государства, а старушке придется заплатить за помятое крыло «Дарвейра». Те парни в лимузине, несомненно, либо были детьми депутатов Народного Представительства, либо занимали высокие посты в крупной корпорации (одно, как правило, вытекало из другого). Старушка была сама виновата.

Она должна была вовремя заметить появление более дорогого и престижного автомобиля и немедленно уступить ему дорогу. Но у дешевого «Ралсина-340» не было автопилота, а старушка переоценила свои силы, выехав из дома в это время суток.

«Парни из „Дарвейра“, наверняка, ехали с ночной попойки, — подумала Латэла. — Они едва держались на ногах и били не слишком сильно. Но все равно, старушке крупно повезло, что полицейский появился довольно быстро. А то, кроме разбитого крыла, ей бы пришлось оплачивать собственные больничные счета».

Проехав еще немного, Латэла вслух произнесла:

— Еще одна удачная сделка, и я тоже смогу купить лимузин первого класса. Тогда и мне не надо будет стоять перед светофорами.

Все дома центральной части Птиола были разукрашены разноцветными переливающимися рекламными щитами. Латэла не без гордости отметила, что и ее разработки присутствуют в этом многообразии. Рекламная кампания новой жевательной резинки «Траектория» была ее почти единоличной заслугой. Именно благодаря ей Латэла из помощницы второго секретаря была переведена на должность старшего рекламиста.

Вот что значит вовремя ухватить за хвост птицу удачи! Пока лимузин пробирался по переполненным магистралям гигаполиса, Латэла с удовольствием восстановила в памяти тот счастливый момент…


* * *
Латэла разносила чашки с наклавином на встрече, где обсуждался вопрос продвижения на рынок новой жевательной резинки. Представители Ассоциации Стоматологов рассматривали различные варианты рекламных девизов в кабинете ее шефа — второго секретаря Рагилы Манток.

Заказчики решительно отвергали все предложения:

— Старо!

— Примитивно!

— Слишком заумно!

— Это уже было!

— И это я где-то слышал!

Напряжение в кабинете нарастало. В конце концов Рагила вынуждена была вызвать самого начальника отдела продовольственной рекламы Кунга Варлана.

Но даже профессиональное обаяние Кунга не смогло убедить заказчиков выбрать один из предложенных вариантов рекламной компании.

— Поймите, — говорили представители Ассоциации Стоматологов, — это наша совместная разработка с корпорацией «Горсен и Лорсен». Над резинкой «Траектория» работали лучшие ученые. Активные вещества, входящие в состав резинки, вдвое быстрее разрушают эмаль зубов, поэтому у нас, стоматологов, становится вдвое больше клиентов и, соответственно, вдвое возрастают наши доходы. А что нам предлагаете вы? Что это за рекламный слоган: «„Траектория“ — свежей любви история!»? Или этот: — «„Траектория“ — дыхание счастья!» Старо, примитивно, пошло. Нам нужно, чтобы «Траекторию» жевали каждый день, каждый час. Наши клиники не должны простаивать без клиентов!

— У нас есть и другие варианты, — Рагила Манток выводила на голографический экран своего компьютера эскизы рекламных плакатов и раскадровки видероликов.

— Нет, нет, нет! — возражали заказчики. — Это нас не устраивает.

Предложите что-нибудь оригинальное.

Разливая наклавин из заварного кувшина, Латэла краем глаза наблюдала, как теряют уверенность и ее начальница, и сам Кунг Варлан.

Ассоциация Стоматологов была солидным клиентом, которого никак нельзя было упускать.

В очередной раз ставя на стол чашки с наклавином, Латэла вполголоса, как бы разговаривая сама с собой, произнесла:

— Тогда, может быть, запустить слоган: «Ассоциация Стоматологов рекомендует „Траекторию“ для постоянного употребления!»? Или: «Каждый раз после еды „Траектория“ защитит ваши зубы от разрушения!» Ну, или что-нибудь в этом роде…

В кабинете повисла мертвая тишина. Латэла не рассчитывала на то, что ее слова произведут такой эффект. Все смотрели на нее. В глазах Кунга Варлана Латэла видела озарение, в глазах заказчиков — удивление и размышление, в глазах Рагилы Манток — ненависть. Латэла поняла, что сейчас ее жизнь круто изменится. И жизнь изменилась…

— Гениально! — воскликнул Варлан. — Это именно то, что надо. Мы запустим кампанию по продвижению «Траектории», где заявим, что эта жевательная резинка УКРЕПЛЯЕТ зубы! И это подтвердит Ассоциация Стоматологов. Потребительская масса никогда не сообразит, что стоматологам нет никакого смысла УКРЕПЛЯТЬ зубы и лишаться работы.

Стадо примет на веру то, что эта отрава… извините, «Траектория» приносит пользу.

Ни один сотрудник Главного Агентства Пропаганды никогда не произносил слова «люди» или «народ». В ходу были выражения: «потребительская масса», «потенциальные покупатели», «платежеспособные слои». Самые опытные рекламисты иногда позволяли себе словечки «стадо» и «быдло», но подобный цинизм не приветствовался, хотя и не наказывался. В Главном Агентстве Пропаганды слишком хорошо знали, ЧТО и КАК продвигается на рынок, поэтому были весьма невысокого мнения о гражданах Велпасии, покупающих и потребляющих производимые товары — как материальные, так и духовные.

Делегация Ассоциации Стоматологов, немного посовещавшись, также одобрила идею Латэлы. Начав рабочий день в качестве скромной секретарши, Латэла к вечеру стала старшим рекламистом с персональным кабинетом, собственным секретарем и штатом консультантов, менеджеров и помощников. Разработанная под ее руководством кампания по продвижению «Траектории» принесла фантастические прибыли и производителям жевательной резинки, и стоматологическим клиникам, и всем рекламистам, участвовавшим в проекте.

Так Латэла благодаря своей находчивости стала обладательницей трехэтажного дома в престижном районе Птиола, лимузина второго класса и солидного банковского счета. Более того, Кунг Варлан начал поручать ей самые перспективные проекты. А когда его самого перевели из отдела продовольственной рекламы в отдел шоу-бизнеса, он взял с собой и Латэлу.

Сегодняшняя встреча, на которую торопилась Латэла, должна была стать первым крупным проектом на новом рабочем месте. Кунг Варлан никогда заранее не сообщал своим сотрудникам о том, какой товар им придется рекламировать. Он предпочитал общий «мозговой штурм», начинающийся с «чистого листа». Кунг считал, что это позволяет избежать въевшихся в сознание штампов и домашних заготовок, мешающих высвобождению творческих способностей.


* * *
Латэла начала с волнением поглядывать на часы.

— Надо было выезжать еще раньше, — произнесла она, недовольно рассматривая соседние автомобили. — Вот если я когда-нибудь получу разрешение на владение винтолетом…

Летательные аппараты для рядовых граждан были недоступны. Их использовали государственные структуры, высокопоставленные чиновники и руководители крупных корпораций. Но и у Латэлы также был некоторый шанс. Если бы ее перевели в отдел политической рекламы, она могла бы получить такое разрешение.

Собственно, от уровня шоу-бизнеса до уровня политики оставался всего один шаг. Но очень многие рекламисты так никогда и не поднимались на вершину карьеры. Для этого требовались не только выдающиеся способности, но и связи с влиятельными людьми и организациями. Ведь рекламные проекты отдела политики возносили и ниспровергали не только отдельных политических деятелей, но и целые партии, а иногда и целые государства.

Латэла волновалась напрасно. Через некоторое время она увидела знакомые очертания центрального небоскреба Главного Агентства Пропаганды. Агентство занимало несколько кварталов гигаполиса и являлось своеобразным «городом внутри города». Тут имелись и офисные здания, и конструкторские лаборатории, и павильоны для съемок рекламных роликов, и ангары для хранения разнообразного реквизита: от иголок до авиалайнеров. Поэтому сотрудники Агентства Пропаганды называли место своей работы просто «Комплексом».

«Валангар» Латэлы остановился возле одного из подъездов центрального небоскреба, где размещались офисы управляющего персонала.

Высадив хозяйку, лимузин самостоятельно отправился на автостоянку, а Латэла вошла внутрь здания.

На первом этаже было довольно оживленно. Рабочий день только начинался, и сотрудники торопились на свои места. Десять скоростных лифтов едва справлялись с людским потоком, возле их дверей образовалась небольшая очередь. Латэла поприветствовала нескольких знакомых. Она не торопилась и, ожидая пока очередь толпа у лифтов немного рассосется, остановилась возле большого голографического телеэкрана. Он был настроен на новости Круглосуточного Информационного Канала.

Перед Латэлой на экране предстала знакомая, недавно виденная собственными глазами картина: красный «Ралсин-340» и приземлившийся возле него полицейский винтолет. Старушки видно не было, рядом с корреспондентом находился только полицейский с электрошоковой дубинкой.

Корреспондент бодрой скороговоркой вещал:

— Я нахожусь на месте, где всего несколько минут назад произошла ужасная автомобильная катастрофа. «Дарвейр», на котором ехал Ланар Кирс, сын известного и всеми любимого кинорежиссера Крейла Кирса, был нагло и бесцеремонно протаранен вот этим самым красным «Ралсином», за рулем которого сидела некая Дабра Калтоу. К счастью, Ланар Кирс не пострадал. Он и его друзья самостоятельно задержали опасную преступницу, а вовремя подоспевшие сотрудники полиции взяли ситуацию под свой контроль. Сейчас рядом со мной находится офицер дорожной службы Кирн Зейри. Скажите, Кирн, что здесь произошло?

— Ну-у-у, — протянул полицейский, собирая воедино все свои небогатые умственные способности, — значит, дело было так. В общем, видите ли, этот вот ехал оттуда, а вот она — отсюда. Тут, значит, это самое и случилось. Короче говоря, лишь мое вмешательство спасло Ланара Кирса от покушения…

— От покушения?! — сразу подхватил корреспондент. — Полиция считает, что это было покушение на сына нашего замечательного кинорежиссера Крейла Кирса?!

— Ну-у-у, окончательного решения еще нет. Предстоит, значит, следственная работа. Работа глубокая, серьезная. В общем, мы будем отрабатывать сразу несколько версий. Покушение — только одна из них…

Корреспондент вновь взял инициативу в свои руки:

— Еще раз повторяю для наших зрителей: несмотря на то, что его жизнь подвергалась серьезной опасности, Ланар Кирс не только не пострадал, но и нашел в себе силы и мужество, чтобы вступить в схватку с вооруженным бандитом. Я буду держать вас в курсе всех дальнейших обстоятельств расследования этого чудовищного преступления. С вами был Парол Ватар — корреспондент Круглосуточного Информационного Канала.

Наши новости — самые достоверные! А сейчас мы прервемся на рекламу…

Дальше Латэла смотреть не стала. Корреспонденты Информационного Канала могли раскрутить новость дня даже из нечаянно оброненного носового платка. Латэла могла бы по-хорошему позавидовать профессионализму Парола Ватара… Но что-то внутри нее внезапно этому воспротивилось. Латэла невольно вспомнила хлипкую старушонку, избиваемую четырьмя крепкими парнями. А теперь на нее вдобавок состряпали и дело о покушении на сына популярного кинорежиссера.

— На месте Крейла Кирса я бы использовала эту историю, чтобы лишний раз засветиться на телеэкране, — пробормотала Латэла, направляясь к лифтам.

Разумом она понимала, что скандал — лучшая реклама для любого публичного деятеля, но в глубине души вдруг почувствовала отвращение к подобному способу раскрутки, построенному на лжи и извращении фактов.

Это удивило Латэлу. Никогда раньше подобные чувства ее не беспокоили.

Латэла привыкла добиваться победы любыми способами, и полагала, что только так можно достичь успеха в этом мире. Сомнения в правомерности тех или иных действий ограничивали рекламиста и, соответственно, вредили профессиональной деятельности.

— Непременно надо рассказать обо всем моему психоаналитику, — решила Латэла. — Сначала странный сон, потом эти нелепые мысли в голове…

— Ты с кем-то разговариваешь, Латэла? — послышался голос за спиной.

Латэла обернулась и сложила губы в дежурную улыбку. Это был Фод Провейн — младший рекламист отдела шоу-бизнеса, молодой человек лет двадцати пяти, который все свои силы и способности тратил на построение собственной карьеры. Правда, особыми талантами Фод не блистал, но Латэла знала, что он будет участвовать в сегодняшнем «мозговом штурме» вместе с ней и другими рекламистами.

Они вошли в скоростной лифт вместе с двумя десятками сотрудников из других отделов.

Фод достал из своего блестящего кожаного портфеля несколько листов бумаги и заговорил:

— Представляешь, Латэла, я сегодня ночью придумал забойную фишку для старых мультяшек!

Встретив недоуменный взгляд девушки, Фод рассмеялся и стукнул себя ладонью по лбу:

— Извини, забыл. Ты же недавно в нашем отделе, и не знаешь, что мне поручили разработать анонсы для показа старых мультфильмов.

Народный Развлекательный Канал хочет снова выпустить их на телеэкран.

Для этого они перевели рисованные картинки в объемные голографии. А я должен придумать анонсы, которые соберут детей у телевизоров.

Латэла подумала про себя: «Какой примитив — анонсы для старых мультиков. Впрочем, что еще могут поручить младшему рекламисту?»

Но Фод был настолько увлечен своим рассказом, что не заметил равнодушно-презрительного выражения лица Латэлы. Он нашел среди своих бумажек нужную и прочитал, тщательно выговаривая каждое слово:

— Вот один из моих анонсов: «Неудержимая страсть к свежему мясу превратила Волка в кровожадного хищника. От него невозможно укрыться даже за стенами собственного дома. Кто тот последний герой, который сможет остановить череду кровавых убийств? Смотрите леденящий душу триллер „Три поросенка“ на Эн-Эр-Ка!»

Аббревиатуру Народного Развлекательного Канала Фод отчеканил, смакуя каждую букву. Он старался подражать диктору, озвучивавшему все анонсы телеканала, и получалось у него довольно похоже.

Увидев, что Латэла заинтересовалась, Фод с воодушевлением продолжил:

— А вот еще один анонс: «Семеро безбашенных юнцов остались без присмотра. Что ждет их в жестоком мире, где под маской самого близкого существа скрывается свирепое чудовище? Удастся ли кому-нибудь из них выжить в кровавой мясорубке? Смотрите захватывающий боевик „Волк и семеро козлят“ на Эн-Эр-Ка!»

Но Фод ошибся, приняв интерес Латэлы за одобрение. Сознание девушки опять раздвоилось. Разумом она оценила удачную находку Фода, которая соответствовала и стилю НРК, и запросам смотревших его телезрителей. Но в глубине души Латэла ужаснулась тому, что добрые и веселые мультфильмы, на которых выросли еще ее родители, и которые сама она не раз смотрела в детстве, превратились в триллеры и боевики, и без того оккупировавшие все кинотеатры и телеканалы.

— Фод, ты сам-то понимаешь, насколько чудовищно то, что ты делаешь? спросила Латэла.

Фод не понял смысла заданного вопроса. Но он выхватил из него нужное слово и просиял:

— Спасибо за подарок, Латэла, я твой должник. Куда бы вставить слово «чудовищно»? Ага! «Нищая, но молодая и смазливая девица обманом проникает в королевский дворец. Сможет ли она соблазнить невинного юного принца и завладеть его сердцем и троном? Будет ли раскрыт ЧУДОВИЩНЫЙ обман коварной обольстительницы? Смотрите обжигающе-страстную эротическую драму „Золушка“ на Эн-Эр-Ка!»

К счастью, в это время лифт остановился на нужном этаже, и Латэле не пришлось объяснять энергичному молодому человеку, что она имела в виду.

Выйдя из лифта, Латэла и Фод прошли по широкому пустынному коридору и вошли в зал для особо важных совещаний. Вокруг огромного стола уже сидели трое пришедших ранее сотрудников и горячо обсуждали видеоролики, демонстрировавшиеся на огромном голографическом экране, занимавшем целую стену. Самого Кунга Варлана и неизвестных заказчиков пока не было. Стеклянная дверь, ведущая на широкую террасу с садом и бассейном, была раскрыта. В общем, все было готово для «мозгового штурма». Оставалось только указать цель рекламной кампании.

Чтобы избавиться от привязчивого Фода, Латэла подсела к столу.

Оказалось, что один из старших рекламистов Роан Матл показывал свою последнюю разработку — рекламный ролик группы «Крутой Забой», который был заказан перед очередным шоу-туром. Коллеги хвалили мастерство своего товарища и высмеивали интеллектуальный уровень «платежеспособного стада», которое купит билеты на эти выступления.

Особенный восторг собравшихся вызвал видеоряд, сопровождавший следующие строки одной из песен «Крутого Забоя»:

Люби свою мамашу, люби свою сестру.
Когда любить закончишь, сожги их на костру!
— Почему «на костру», а не «на костре»? — спрашивали у Роана Матла.

Тот с улыбкой отвечал:

— Так написал поэт группы по прозвищу Ту-Та, то есть Тупой Тарантул. Я не стал править текст. Быдло любит «Крутой Забой» за неграмотность и косноязычность. Это сближает искусство и массы.

Безмозглым ублюдкам хочется видеть на экране похожих на себя скотов.

Они готовы платить за это, и мы обеспечиваем зрелище, удовлетворяющее их запросы…

Постепенно в зале собирались и остальные сотрудники отдела Кунга Варлана. Его секретарша Манла Далог появилась одной из последних. Она на ходу разговаривала по мобильному телефону.

Закончив разговор, Манла приколола миниатюрный аппарат на лацкан своего пиджака и объявила:

— Встреча задерживается. Кунг Варлан ожидает нашего клиента на винтолетной площадке на крыше.

— Если не секрет, кого это мы ждем? — спросил Роан Матл.

— Думаю, что кое-кому это уже известно, — Манла оглядела собравшихся, но никто не признался. — Ну что же, Варлан уже не скрывает имени нашего потенциального заказчика. Это Крейл Кирс.

Отдел шоу-бизнеса восторженно загудел. Известный кинорежиссер брался только за самые высокобюджетные фильмы и был связан с высшими политическими кругами государства. Сотрудничество с ним сулило не только высокие доходы, но и перспективы перехода в отдел политической рекламы.

Латэла громко сказала:

— Я знаю, почему Крейл Кирс задерживается. Сегодня утром его сын попал в автомобильную аварию.

Латэла оказалась в центре всеобщего внимания. Оказалось, что никто еще не слышал об утреннем происшествии. Впрочем, это было неудивительно. Из огромного потока новостей, извергающегося на людей через десятки информационных каналов, трудно было выбрать нужные сведения. Поэтому своей осведомленностью Латэла еще раз подтвердила, что не напрасно занимает должность старшего рекламиста, постоянно находящегося в самом центре событий.

Латэла кратко пересказала своим коллегам репортаж, увиденный в новостях Круглосуточного Информационного Канала. Об истинном положении дел она умолчала. Латэла не так давно работала в отделе шоу-бизнеса, и поэтому не знала, насколько откровенно можно общаться с коллегами.

Впрочем, комментарий Роана Матла показал, что обстановка здесь достаточно непринужденная.

— Я думаю, — сказал Роан, — что единственная опасность, которая грозит Ланару Кирсу — это смерть от алкогольной интоксикации или от передозировки наркотиков. Как говорится, кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Пока рекламисты перебрасывались шуточками по поводу того, что сын гениального режиссера по-своему гениален, но только в области пагубных привычек, время летело быстро и незаметно.

Вскоре, переговорив по телефону, Манла Далог сообщила:

— Винтолет Крейла Кирса приземлился. Режиссер прибыл не один, но Кунг Варлан запретил мне говорить, кто его спутник. Он сказал, что это приятный сюрприз для всех представительниц прекрасного пола.

— Ну, что же, милые дамы, у вас есть несколько минут на то, чтобы приготовиться к обещанному сюрпризу! — с улыбкой воскликнул Роан Матл.

Действительно, пока отдельный лифт вез Кунга Варлана и клиентов с винтолетной площадки вниз, прошло несколько минут.

Наконец, двери растворились, и в зал вошли начальник отдела шоу-бизнеса, кинорежиссер Крейл Кирс и… любимец всех женщин планеты, знаменитый кино- и телеактер Райнол Равалдо. За спинами режиссера и актера маячили четыре рослых и широкоплечих телохранителя.

Все присутствующие встали и аплодисментами поприветствовали высоких гостей. Крейл Кирс и Райнол Равалдо заулыбались и раскланялись, словно получали очередные награды за выдающийся вклад в мировую культуру. Затем все сели за стол, а телохранители заняли места возле дверей.

Первым делом все рекламисты продемонстрировали озабоченность драгоценным здоровьем Ланара Кирса. Несмотря на то, что всего несколько минут назад в зале раздавались совершенно противоположные высказывания, слова опытных профессионалов звучали совершенно искренне.

Крейл Кирс с удовольствием поблагодарил за участие и сказал, что сейчас его сын вне опасности, и что некоторое время ему придется пробыть под наблюдением врачей, чтобы избавиться от шока.

Рекламисты понимающе и сочувствующе покивали головами. На самом деле все знали, что врачи будут лечить Ланара Кирса от наркотической и алкогольной зависимости. Наверняка, и сам Крейл Кирс прекрасно понимал, что присутствующим в этом зале известны и обстоятельства аварии, и истинное состояние его сына. Но внешне все соблюдали установленные правила приличия.

Латэла вновь вспомнила избитую старушку. Если рекламисты щадили чувства Крейл Кирс, то полиция едва ли сейчас особенно церемонилась с «преступницей».

После обмена любезностями беседа перешла в сугубо деловое русло.

Крейл Кирс кратко рассказал о том, что привело его в Главное Агентство Пропаганды:

— Я намерен начать съемки нового кинофильма с Райнолом Равалдо в главной роли. Сценарий еще не закончен, но основная идея — борьба с международным терроризмом. Герой Равалдо возглавляет отряд коммандос, отправляющийся в пустыни Дабистанала, чтобы уничтожить базу торговцев оружием.

— Это не будет продолжением фильма «Кровавая разборка»? — спросил Кунг Варлан.

— Нет, — ответил Крейл Кирс. — Я хочу снять совершенно отдельный фильм с оригинальным сюжетом.

На счет «оригинальности» сюжета можно было бы поспорить.

Киностудии сняли уже не менее сотни фильмов на подобную тему. В «Кровавой разборке» Райнол Равалдо сыграл роль полицейского — бывшего морского пехотинца, который отправился в джунгли Фаралана, чтобы спасти друга, попавшего в плен к наркоторговцам.

Латэла просматривала подобные «шедевры» лишь в силу служебной необходимости. Слишком о многом ей напоминали эти схожие однотипные сюжеты. Ее отец был ветераном морской пехоты, получил несколько ранений в тайных правительственных операциях, стал инвалидом и оказался за бортом жизни без средств к существованию. Такова была судьба истинных, а не придуманных героев.

Тем временем рекламисты начали «мозговой штурм». Один за другим предлагались варианты названия фильма, главного рекламного девиза, методов раскрутки и продвижения основных и сопутствующих товаров. (Под основным товаром подразумевался прокат фильма в кинотеатрах, продажа видеокассет и демонстрация на телеканалах. Сопутствующими товарами являлись сувениры, одежда с символикой фильма, игрушки — персонажи фильма, даже продукты питания «под коммандос».)

Кунг Варлан и заказчики пока не принимали участия в обсуждении.

Начальник отдела шоу-бизнеса старался выловить из потока идей нужную оригинальную фразу. Но пока ничего путного не выходило. Сюжет фильма был до неприличия примитивен, и из-за этого придумать что-то новое для его раскрутки было очень сложно. Но рекламисты не могли указать Крейлу Кирсу на недостатки его очередного творения, поэтому им приходилось работать с тем материалом, который имелся в наличии.

Латэла также пока не произнесла ни слова. Воспоминания о родителях направили ее мысли совершенно в другую сторону. Отец умер в нищете, мать до сих пор жила в провинциальном городке. Латэла пересылала ей деньги, но делала это не так часто, как могла бы.

Поэтому сейчас она внезапно испытала давно забытое и заглушенное благополучной жизнью чувство стыда.

От тяжелых мыслей Латэлу отвлек обращенный к ней вопрос Кунга Варлана:

— Какой рекламный слоган предложит нам старший рекламист?

Латэла открыла рот и неожиданно для самой себя произнесла:

— Еще одна сказка о нашей победе.

Разговоры мгновенно стихли.

— Что? — переспросил Варлан. — Что ты сказала?

— Я думаю, что этот фильм должен называться «Картонные герои», а слоган будет звучать так: «Еще одна сказка о нашей победе».

Повисла мертвая тишина.

Крейл Кирс прошипел:

— Если это шутка, то неудачная. Мы собрались, чтобы делать бизнес, а не выслушивать глупые шутки.

В отличие от рекламистов, кинорежиссер всерьез верил в свою исключительную гениальность и неоспоримую правоту. Или, возможно, просто профессионально играл свою роль.

— Мои слова ничуть не глупее, чем ваши фильмы, — твердо произнесла Латэла и сама ужаснулась своим словам.

От подобного оскорбления всенародно любимый режиссер остолбенел и не смог достойно ответить.

Зато открыл рот Райнол Равалдо. Но вместо того, чтобы возразить по существу, актер заговорил заученными фразами одного из своих персонажей:

— Наша Велпасия — самое лучшее и влиятельное государство, гарант стабильности и безопасности во всем мире. Наши солдаты — самые мужественные ребята, которые готовы отстаивать наш закон и наш порядок в любой точке планеты.

— Уж ты-то помолчал бы! — презрительно бросила Латэла. — Здесь ты можешь не играть очередную героическую роль. Мы не стадо, а трезвомыслящие люди.

— Позор предателям родины и демократии! — воскликнул Равалдо.

— Ваша демократия — ложь и лицемерие! Не далее, как сегодня утром свински пьяный сын Крейла Кирса вместе с тремя дружками избил немощную старушку. Но наша демократия защищает не справедливость, а интересы богачей. Старушку обвинили в вымышленном преступлении, а подонка и негодяя объявили едва ли не национальным героем. Это омерзительно!

Побелевший Кунг Варлан привстал на дрожащих ногах и проорал:

— Во-о-он!

— Мне самой противно здесь находиться. Тут рассадник яда, который отравляет Велпасию, отравляет весь мир.

Латэла встала со своего места и сделала несколько шагов по направлению к выходу. Но потом она обернулась и добавила:

— Мой отец был настоящим героем. Он воевал на настоящей войне и получал настоящие ранения. А за это наша прекрасная Велпасия выдала ему нищенскую пенсию, на которую невозможно было прокормиться и одному человеку, не то что содержать семью. А ты, Равалдо — жалкое ничтожество. Всем известно, что все твои трюки выполняют дублеры, а сам ты способен лишь демонстрировать свою мужественно-слащавую мордашку. Но на этом твоя мужественность и заканчивается. Твой рекламный агент платит актрискам, чтобы те в интервью называли тебя лучшим в мире любовником. Но все знают, что это ложь, и что в любви ты также немощен, как и на экране.

— Ах ты, тварь! — взвизгнул Райнол Равалдо, вскочил с места и кинулся наперерез уходившей Латэле.

Непонятно было, что актер собирался сделать. Он занес руку то ли для того, чтобы ударить, то ли собираясь совершенно по-женски вцепиться Латэле в волосы.

В далеком-далеком детстве отец пытался научить Латэлу нескольким боевым приемам. Он полагал, что это поможет его дочери при необходимости защититься от чересчур назойливых приставаний парней.

Конечно, Латэла давно уже забыла все эти уроки. Но теперь, увидев занесенную над ее головой руку, она среагировала быстро, решительно и совершенно неожиданно для себя самой.

Латэла перехватила запястье Равалдо, завернула ему руку за спину и отвесила хороший пинок пониже спины. Дальнейшие события произошли в течение всего нескольких мгновений. Актер, пытаясь сохранить равновесие и удержаться на ногах, каким-то нелепым боковым ходом пересек зал, выскочил через открытую дверь на террасу, перевалился через невысокие перила и исчез из вида.

Кто-то из женщин вскрикнул. Кто-то потерял сознание. Некоторые вскочили со своих мест, да так и замерли, не зная, что делать.

Латэла также застыла. Подобного исхода она не желала и не предполагала. И расстояние-то до террасы было немалое. То, что от легкого толчка Райнол Равалдо отлетел на два десятка шагов, казалось совершенно невероятным. И тем не менее, это произошло. Знаменитый актер, без всяких сомнений, лежал сейчас на мостовой. Падение с такой высоты должно было превратить его тело в кровавую кляксу.

Латэла вновь вспомнила свой сон. Неужели в ней проявилась сила Найи Кайдавар? Нет. Она не чувствовала ни сверхчеловеческой мощи, ни хладнокровной радости от убийства. Что же тогда произошло? Почему она разговаривала и поступала так, словно ею руководил совершенно другой человек? Размышления Латэлы были прерваны шумом.

После минутного оцепенения одновременно заговорили сразу несколько человек:

— Убийство!

— Она убила Райнола Равалдо!

— Вызовите полицию!

Из общего хора выбивались лишь причитания Крейла Кирса:

— Какая неудача. Ведь я так рассчитывал на Райнола. А теперь придется переписывать сценарий под Кела Вардана.

На Латэлу с ужасом и каким-то затаенным восторгом смотрели несколько десятков человеческих глаз. «Бежать!» — мелькнула мысль в сознании девушки. Она попятилась к дверям.

— Задержите ее! — приказал Кунг Варлан телохранителям.

Четыре здоровяка были шокированы точно также, как и остальные находившиеся в зале люди. Их готовили к различным ситуациям, когда жизни охраняемых объектов будет угрожать опасность, но произошедшее не вписывалось ни в одну из заранее продуманных схем. Мозги телохранителей были натренированы гораздо хуже, чем тела, и к самостоятельным размышлениям были плохо приспособлены. Но теперь, получив прямой и четкий приказ, эти громилы начали действовать.

Телохранители двинулись навстречу Латэле, растопырив руки, словно ловили не человека, а дикое животное. Латэла на секунду испугалась, но потом решительно зашагала к выходу. Она вновь утратила контроль над своим телом. Некто, сидящий внутри ее сознания, не сомневался в победе. Телохранители оказались не готовы к стремительной атаке молодой женщины. Недостаток силы Латэла компенсировала молниеносными и неотразимыми ударами. Через несколько мгновений все четыре телохранителя лежали на полу, а Латэла беспрепятственно выскочила в коридор и вызвала кабину лифта.

К ее радости, лифт прибыл почти мгновенно, так как находился этажом выше, и внутри кабины не оказалось ни одного человека. Когда двери закрылись, послышались звуки выстрелов, и в отполированных металлических створках появились пулевые отверстия. Телохранители быстро пришли в себя и применили огнестрельное оружие.

Латэла ничком распласталась на полу, но ураганный огонь достал бы ее и там, если бы кабина лифта не поехала вниз.

Латэла вскочила на ноги и нажала на кнопку следующего нижнего этажа. Она понимала, что этот лифт остановят и блокируют в шахте до того, как она успеет опуститься на первый этаж.

— Неужели это происходит на самом деле? — как заклинание, твердила Латэла. — Неужели это происходит со мной?

На какое-то мгновение мелькнула мысль о том, что надо сдаться полиции и отдаться на милость правосудия. Но это пораженческое настроение тут же сменилось боевым задором, пришедшим неизвестно откуда.

— Я схожу с ума! — воскликнула Латэла. — Я схожу с ума! Все это мне только кажется.

Но, к сожалению, это был не сон и не мираж, а самая настоящая реальная жизнь, пусть даже похожая на один из тех боевиков, которые так презирала Латэла.

Когда двери лифта раскрылись, Латэла увидела длинный коридор, по которому бегали люди с кипами бумаг и коробками видеокассет. На этом этаже Латэла никогда не была, но знала, что его и последующие семь этажей вниз занимают офисы сценаристов и режиссеров, которые воплощали в жизнь идеи рекламистов отдела шоу-бизнеса. В отличие от офисов рекламистов, чья творческая интеллектуальная работа требовала тишины и уединения (за исключением редких «мозговых штурмов», предваряющих разработку крупного проекта), здесь царила деловая суета.

По-видимому, тут еще никто не знал о том, что произошло на верхнем этаже. Поэтому Латэлабеспрепятственно смешалась с толпой и пересела в другой лифт. В кабине находилась видеокамера, поэтому Латэла встала лицом к стене. Если ее поведение и вызвало недоумение, то вслух его никто не выразил.

Латэла пока не видела ни внутренней охраны Главного Агентства Пропаганды, ни полиции, но предполагала, что на нее уже объявлена самая настоящая охота. Латэла достаточно хорошо знала методы работы охранников и полицейских по фильмам и документальным репортажам.

Поэтому еще до входа в лифт избавилась от мобильного телефона, по сигналу которого ее могли выследить.

Проехав шесть этажей, Латэла вновь пересела на другой лифт. На следующих этажах размещался отдел продовольственных товаров, в котором она проработала несколько лет — вначале секретаршей, а потом и старшим рекламистом. Здесь ее многие знали, и поменять лифт она решила заранее, чтобы не встречаться со знакомыми в коридоре.

Правда, эти меры предосторожности не помогли. В лифт вошли две девушки, с которыми Латэла поддерживала приятельские отношения еще во времена секретарской работы. Но карьера Латэлы резко пошла вверх, а ее подружки так и остались секретаршами. Последний раз они виделись больше месяца назад.

Одна из девушек, Дамина, с восторгом и затаенной завистью оглядела Латэлу с ног до головы:

— Здравствуй, милочка. Давно ты не радовала нас своими посещениями. Впрочем, обладательнице одежды от Дома Данликалло ни к чему водить дружбу с простыми секретаршами.

Только теперь Латэла заметила, что ее офисный костюм ничуть не пострадал от схватки с телохранителями. Это удивило ее даже больше, чем то, что она смогла легко победить четверых тренированных охранников.

Вторая девушка, Лакида, не была столь язвительна:

— Латэла, как у тебя дела? Как с личной жизнью? Ты еще встречаешься с Набом Шуадом?

— С кем? — переспросила Латэла, думая совершенно о другом.

— Ну, с тем симпатягой, с которым ты познакомилась на вечеринке у Рапила?

Латэла с трудом вспомнила, что, действительно, какое-то время была немного влюблена в менеджера автоторговой фирмы Наба Шуада. Но расстались они так же легко, как и познакомились. После нескольких встреч ни Латэла, ни Шуад не нашли друг в друге ничего особенного.

Однако ложь так глубоко въелась в сознание всех людей, работавших в Главном Агентстве Пропаганды, что даже в обыденной жизни они не могли говорить правду.

Поэтому подружки услышали другую версию:

— Я дала Шуаду полную отставку. Он преследовал меня, как маньяк.

Спал в машине у моего дома, чтобы утром подарить букет цветов, водил в самые дорогие рестораны. Но мне он надоел, и я его отшила. Он до сих пор пытается со мной встретиться. Страдает, бедняга.

— Правда? — хором воскликнули Лакида и Дамина.

Латэла увидела, что лифт приближается к нужному ей этажу и нажала на кнопку остановки.

Затем она повернулась к подружкам и рассмеялась с истеричными интонациями:

— Конечно, неправда! Правда в том, что несколько минут назад я убила Райнола Равалдо и сейчас скрываюсь от полиции.

Девушки присоединились к ее смеху.

— С чувством юмора у тебя все в порядке! — сказала Лакида, доставая из сумочки зеркало, чтобы проверить макияж.

— Куда уж лучше…

Двери лифта открылись. Латэла запнулась на полуслове. В коридоре стояли двое охранников и сжимали в руках направленные на нее пистолеты.

— На колени! Руки за голову! — крикнул один охранник.

Лакида, Дамина и другие женщины, ехавшие в лифте, оглушительно завизжали.

Воспользовавшись секундным замешательством охранников, Латэла пригнулась и прыгнула вперед. Она ушла с линии огня, и пули пролетели над ее головой. Латэла перекатилась через голову и ударами ног повалила охранников на пол, не дав им сделать больше ни одного выстрела.

В лифте позади нее послышались крики раненных. Но у Латэлы не было времени выяснять, кто пострадал. Она подняла с пола выроненные охранниками пистолеты и помчалась по коридору.

На этом этаже Латэла остановилась, так как знала, что здесь находится навесной мост-переход из офисного небоскреба в соседнее здание, где располагались съемочные студии. Но, как оказалось, не только она помнила об этом пути отступления. Охранники, несомненно, ожидали, что она воспользуется этой дорогой.

Поэтому Латэла изменила свой первоначальный план. Вместо того, чтобы бежать к переходу, она повернула к пожарной лестнице.

Спустившись по безлюдной лестнице на два этажа вниз, Латэла вновь вернулась в общий коридор и смешалась с толпой. Пистолеты она выбросила в ближайший бак для мусора.

Стараясь не попадать в объективы видеокамер, Латэла направилась к лифтам. Она надеялась, что ей удалось запутать следы и на некоторое время сбить преследователей со следа.

Действительно, в лифте на Латэлу никто не обратил внимания. Она беспрепятственно спустилась на третий этаж небоскреба. Ехать вниз Латэла не решилась. Она нисколько не сомневалась в том, что все выходы из здания заблокированы.

Но существовал еще один способ бегства, о котором полиция могла не догадаться. Латэла быстрым шагом пошла по этажу, стараясь сориентироваться в переплетении коридоров, дверей и перегородок. На третьем этаже располагались помещения для обслуживающего персонала: уборщиков, почтальонов, электриков, механиков. Здесь было многолюдно, но Латэла в своем дорогом костюме слишком выделялась из общей массы.

Люди оборачивались ей вслед, и Латэла поняла, что у нее в запасе всего несколько минут.

К счастью, Латэла быстро нашла то, что искала. Зайдя в подсобное помещение, где были сложены штабеля щеток и бастионы пакетов с чистящими средствами, она выглянула в окно и убедилась, что не ошиблась.

Прямо под ней виднелся навес над лавочкой торговца цветами из сине-красной полосатой ткани. Еще вчера Латэла никогда не вспомнила бы об этой лавочке и тем более никогда не нашла бы нужную дорогу. Но сегодня все ее чувства были обострены до предела, и в голове разрабатывались совершенно четкие и решительные планы действий.

Схватив щетку, Латэла одним ударом разбила стекло и отбила осколки по краям, чтобы не порезаться. На звон сбежались люди, но никто не решился приблизиться к Латэле. Поэтому она совершенно спокойно взобралась на подоконник, рассчитала силу прыжка и с силой оттолкнулась обеими ногами.

Навес из плотной ткани мягко принял Латэлу, и она без труда соскользнула вниз. Многочисленные прохожие наградили Латэлу громкими хлопками. Люди озирались в поисках кинокамер, ничуть не сомневаясь, что стали свидетелями одного из трюков снимаемого фильма.

Латэла быстро зашагала по тротуару, стараясь как можно быстрее покинуть окрестности небоскреба. За спиной она услышала рев полицейских сирен. Быстро обернувшись, Латэла увидела, как два винтолета кружат возле разбитого окна. Еще один пролетел в сторону небоскреба прямо над ее головой.

Латэла поняла, что ее голография еще не поступила в бортовые компьютеры полицейских машин, иначе бы ее уже засекли сканеры.

Впрочем, ждать оставалась недолго. Скоро анализаторы запаха соберут образцы на подоконнике и на навесе и поведут винтолеты по «горячему» следу.

Латэла начала озираться вокруг, ища пути для бегства. И нашла.

Правда, эта дорога была ей чужда и незнакома. Но ничего лучшего Латэла не обнаружила, поэтому отправилась ко входу в Подземку.

Вначале она удивилась, увидев в престижном районе гигаполиса указатель: «Метростанция Площадь Кабирала», но потом поняла, что не все люди, работавшие в Главном Агентстве Пропаганды и окрестных офисных зданиях, добираются до работы на личных автомобилях.

Обслуживающий и технический персонал вынужден был ежедневно пользоваться Подземкой.

Осторожно, словно пробираясь во вражеский лагерь, Латэла прошла через прозрачные двери. Ее обгоняли другие люди, толкали в спину и пихали в бок локтями. Латэла уже начала сомневаться в правильности выбранного пути, но приближавшийся звук полицейских сирен заставил ее ускорить шаг.

О Подземке Латэла знала не так уж много. В основном, все эти сведения были получены из боевиков, в которых храбрый полицейский спускался под землю, преследуя опасного преступника. Подземка была оборотной стороной респектабельного и делового гигаполиса Птиола.

Подземка состояла не только из метростанций, метропутей и переходов между станциями. Она включала в себя и подземные магазины, и автостоянки, и канализационные тоннели, и электрошахты, и компрессорные подстанции водопровода, и прочие коммуникации и сооружения, обеспечивавшие жизнь гигаполиса.

Богатые обитатели Птиола с презрением относились к тем, кто передвигался на метропоездах или иных видах общественного транспорта.

Любой приличный человек обязан был иметь личный автомобиль, класс которого подчеркивал социальный статус владельца. Тот, кто не обладал автомобилем, не мог считаться полноценным членом демократического общества.

Латэла также разделяла эти убеждения, ни разу в жизни она не пользовалась метропоездом, но именно в таинственной Подземке вынуждена была теперь искать защиту и спасение.


* * *
Вначале Подземка не показалась Латэле такой опасной и зловещей, как ее изображали в фильмах и детективных романах. Конечно, люди здесь выглядели чрезвычайно серо и однообразно, лица их были осунувшимися и усталыми. Никто не улыбался, наоборот, стоя в очереди к преграждавшим вход турникетам, люди неприязненно косились друг на друг на друга, норовили подтолкнуть соседа, словно надеялись, что очередь от этого будет двигаться быстрее.

Но грубость и неприветливость Латэла отнесла на усталость людей и неустроенность их нищенского существования. Она не столько презирала этих простолюдинов, не сумевших подняться в этой жизни хотя бы на первый «надземный» уровень, сколько жалела их.

Латэла встала в очередь, но внезапно вспомнила, что все ее кредитные карточки и наличные деньги находились в сумочке. А сумочку она оставила в зале совещаний. Там же остались и ее документы, и ключи от дома, и дистанционный пульт управления автомобилем.

— Впрочем, едва ли мне теперь понадобятся документы, — усмехнулась Латэла. — Полиция заберет меня, ориентируясь по голографии, а мой дом и лимузин давно уже взяты под охрану. Но вот деньги сейчас бы пригодились…

Однако воспользоваться деньгами для прохода через турникет Латэла все равно бы не успела. Обернувшись в очередной раз, она увидела вооруженных полицейских, бегущих ко входу в метростанцию.

— Извините! — Латэла начала пробираться вперед, расталкивая стоящих в очереди людей.

— Куда лезешь?! — послышались недовольные голоса.

— Не толкайся, корова!

— Не пускайте ее без очереди!

Особенно возмущались женщины. Мужчины провожали Латэлу восхищенно-оценивающими взглядами и не столько преграждали ей путь, сколько тянули руки к ее юному ухоженному телу. На фоне женщин Подземки Латэла, действительно, выглядела, как сошедшая с небес богиня.

Латэла оборачивалась все чаще и чаще. Полицейские уже вошли внутрь станции и теперь осматривали очередь у турникетов. Латэлу они пока не замечали, так как она старалась прятаться за особенно массивными и рослыми мужчинами.

Но удача не могла все время быть на стороне Латэлы.

— Вот она! — закричал один из полицейских. — Латэла Томпа, приказываю немедленно остановиться!

Латэла понадеялась на то, что полицейские на станут стрелять в толпу, и рванулась к турникету, раскидывая людей в стороны. Она перепрыгнула через створки турникета и тут же пригнулась, так как полицейские все-таки открыли огонь. Пули раскалывали облицовочную плитку на стенах, рикошетили, попадали в ни в чем не повинных людей.

Завсегдатаи Подземки привычно повалились ничком на пол. Закричали и застонали раненные.

— Стой! Будем стрелять на поражение! — кричали полицейские, хотя стрельба уже началась, и появились первые жертвы.

Разумеется, Латэла не остановилась. Петляя и пригибаясь, она помчалась вниз по широкой лестнице.

— Перекрыть все выходы! — слышала Латэла крики отставших полицейских. Стой! Стой!

Она вихрем промчалась по движущемуся эскалатору и оказалась на платформе. Метропоездов еще не было видно, и Латэла, быстро осмотревшись, побежала к указателю, обозначавшему переход на метростанцию другой линии. К ее удивлению, находившиеся вокруг люди ничуть не беспокоились, слыша выстрелы и крики у входа. Они понуро торопились по своим делам и, похоже, мало интересовались тем, что происходило всего в какой-нибудь сотне метров от них. Впрочем, может быть, они просто уже привыкли к перестрелкам и полицейским облавам в Подземке.

Все это играло на руку убегающей Латэле. Никто не помогал полицейским, никто не собирался задерживать бегущую девушку.

Оказавшись на следующей платформе, Латэла увидела стоящий метропоезд с открытыми дверьми и полицейских, пробирающихся сквозь толпу с противоположной стороны станции. Полицейские были так поглощены преодолением встречного людского потока, что пока не замечали Латэлу.

Воспользовавшись этим, Латэла вбежала в двери метропоезда и постаралась встать так, чтобы ее не было видно с платформы. Люди косились на хорошо одетую женщину, но молчали.

Раздался механический голос:

— Осторожно, двери закрываются! Следующая метростанция «Проспект Варолда».

Двери с легким шипением закрылись. Метропоезд тронулся с места и начал быстро набирать скорость. Латэла увидела стоявших на платформе полицейских, которые внимательно разглядывали внутренности двигавшихся мимо вагонов. Латэла села на корточки и укрылась за спинками сидений.

Она надеялась, что полицейские ее не заметили.

Действительно, когда метропоезд остановился на следующей станции, Латэла не увидела ни одного полицейского. Но все же она вышла и пересела на другую линию, чтобы окончательно запутать следы.

В метропоезде, на который она села, пассажиров было немного. С одной стороны, Латэле труднее было затеряться, но, с другой стороны, она получила возможность сесть на свободное сидение и немного передохнуть.

В горячке погони Латэла думала только о том, как скрыться от преследования. Теперь же, получив передышку, она осознала, ЧТО совершила, и ЧТО может ожидать ее в дальнейшем. И вновь Латэла ощутила раздвоение сознания. ПРЕЖНЯЯ Латэла пребывала в шоке и готова была упасть в обморок. НОВАЯ Латэла испытывала гордость от того, насколько ловко сумела оторваться от погони и раствориться в недрах Подземки.

Обе Латэлы были согласны только в одном: возврата к прежней благополучной жизни нет и быть не может.

Глава 6. Тайная жизнь Подземки гигаполиса Птиола

Должно быть, на некоторое время Латэла задремала. Но, услышав, что кто-то называет ее имя, мгновенно стряхнула дремоту и настороженно огляделась. Оказалось, что опасности нет никакой. Звук исходил из портативного телеприемника, который держал в руках один из пассажиров.

Экрана Латэла не видела, но звук был включен достаточно громко, чтобы его можно было расслышать сквозь стук колес метропоезда на стыках рельсов.

— …Я, Агала Котран, корреспондентка Круглосуточного Информационного Канала, получила самые свежие сведения о сегодняшнем суперкровавом происшествии. Напоминаю нашим телезрителям, что речь идет об особо опасной преступнице Латэле Томпа, на счету которой десятки убитых и раненых…

Услышав это, Латэла еще раз осмотрелась. Ее изображение, наверняка, уже демонстрировалось по всем телеканалам в каждом выпуске новостей. Пассажиры Подземки могли узнать ее и сообщить в полицию.

Впрочем, увидев вокруг себя одни лишь равнодушные, безразличные, унылые лица, Латэла успокоилась. Здесь, в этом подземном мире, люди были настолько озабочены своими собственными проблемами, что не обращали внимания на окружающих… Или делали вид, что не обращали…

А телеприемник между тем продолжал вещать:

— …Сейчас у полиции нет уверенности, явились ли преступления Латэлы Томпа результатом внезапного помешательства, или же они были заранее спланированы. Известны только подтвержденные свидетелями факты: вначале Латэла Томпа убила любимца всей Велпасии, лучшего актера десятилетия Райнола Равалдо и покушалась на жизнь величайшего режиссера современности Крейла Кирса. Благодаря решительным и мужественным действиям охраны Кирс остался цел и невредим, а Латэла Томпа вынуждена была бежать. При попытке задержать ее в здании Главного Агентства Пропаганды Латэла Томпа открыла огонь из автоматического оружия. Были ранены несколько гражданских лиц…

Латэлу не удивила подобная ложь. Ведь не станет же корреспондентка рассказывать, что перестрелку в переполненных людьми лифтах и коридорах начала служба охраны.

— …После этого Латэла Томпа сумела выбраться из здания и попыталась скрыться на метростанции «Площадь Кабирала». Полиция блокировала входы и сделала все возможное для обеспечения безопасности пассажиров. Несмотря на усилия мужественных стражей порядка, Латэле Томпа удалось скрыться, оставив на своем кровавом пути десятки раненых и убитых. Некоторые офицеры службы безопасности полагают, что Латэла Томпа действовала не одна. Ей, несомненно, помогали сообщники. Иначе как объяснить, что преступница сумела скрыться от мощи нашего демократического правосудия? По данным из неофициальных источников мне стало известно, что речь может идти о принадлежности Латэлы Томпа к тайной организации «Народные Мстители»…

Дальше Латэла слушать не стала. Агала Котран начала нести полную чушь, которой могли поверить лишь неискушенные в рекламном и новостном бизнесе обыватели. Тайные, неуловимые и до сих пор никем не разоблаченные террористические организации Латэла считала очень удачным вымыслом чиновников и оплачиваемых ими журналистов. На мифических террористов списывались все происходившие аварии и катастрофы.

Вместо того, чтобы отчитываться об израсходованных финансах или расписываться в собственной профессиональной непригодности, чиновники заявляли, что, к примеру, поезд сошел с рельс не из-за того, что деньги на ремонт дороги были украдены, а по причине диверсии какой-нибудь выдуманной «Армии Сопротивления». Точно так же и теперь.

Полиция не могла признать, что молодая девушка легко обманула многочисленную и хорошо оплачиваемую армию стражей порядка.

Руководству было выгоднее заявить, что иметь дело пришлось не с одной Латэлой, а с целой преступной организацией.

Опытный рекламист Латэла Томпа слишком хорошо знала, как создается пропагандистская ложь, поэтому со смесью презрения и насмешки выслушала заключительные слова корреспондентки:

— …Официальные представители полиции заверили меня, что опасная преступница Латэла Томпа будет обнаружена и обезврежена в самые кратчайшие сроки. Мы передаем ее портрет, чтобы все честные граждане Птиола оказали содействие в поимке преступницы.

На всякий случай Латэла наклонила голову вниз и притворилась спящей. Хотя теперь ей было не до сна. Все ее органы чувств были напряжены, а мозг искал выход из сложившейся ситуации. Эйфория после удачного бегства быстро улетучивалась и наступало отрезвление. Латэла осталась без денег, без знакомств, без документов в чужом мире Подземки. Ее преследовала не только полиция. Как только за ее поимку будет объявлено вознаграждение, любой житель Птиола с радостью сообщит о ее местонахождении.

Исподлобья, не поднимая головы, Латэла начала изучать схему метро на противоположной стене. К ее собственному удивлению, она быстро разобралась в переплетении метропутей и переходов между метростанциями. Оказалось, что сейчас Латэла находилась в метропоезде, который двигался в сторону района «Керлон», где недавно были выстроены высотные многоквартирные домов. Латэла знала, что в таких районах в основном жили рабочие и мелкие служащие. Она никогда в жизни не бывала в бедных кварталах и потому засомневалась в правильности выбранного пути.

Латэла уже начала подумывать, не сделать ли очередную пересадку, когда ее размышления были внезапно прерваны. На очередной метростанции в полупустой вагон ввалилась шумная компания из пятерых юношей. К шестнадцати-восемнадцати годам их тела выросли под два метра, мускулы налились силой, тогда как извилины в черепных коробках по-прежнему пребывали в зачаточном состоянии.

Юноши громко смеялись, толкались, пили пиво из бутылок и кидали друг в друга жареным картофелем. Капли и крошки при этом щедро сыпались на сидевших пассажиров, но никто из них не решился сделать замечание распоясавшимся подонкам.

На следующей остановке веселящаяся компания выкинула пустые бутылки на перрон и со смехом пронаблюдала, как люди отшатнулись от брызнувших во все стороны осколков. И вновь никто не попытался остановить наглых молодчиков. Чувство безнаказанности опьянило их сильнее, чем алкогольный напиток.

Когда метропоезд поехал, самоуверенные негодяи двинулись по проходу между сидениями, нарочно толкая людей и по мере возможностей наступая им на ноги. Каждая такая удача сопровождалась дружным хохотом и весьма обидными высказываниями в адрес тех, кто не успел вовремя поджать ноги.

Компания приближалась к Латэле. Девушка еще ниже склонила голову и постаралась стать незаметной. Это у нее не получилось — уж слишком выделялись дорогая одежда Латэлы, ее ухоженные кожа и волосы из общей серой массы пассажиров метропоезда.

С замиранием сердца Латэла почувствовала на себе взгляды пятерых негодяев. Они затихли, подталкивая друг друга локтями и с ухмылками указывая на намеченную жертву.

Возле Латэлы раздались громкие уверенные шаги, и юношеский, слегка надтреснутый, но полный заносчивости голос произнес:

— Смотрите, братаны, какая цыпочка залетела в наш курятник!

Латэла притворилась, что эти слова относились не к ней.

Увидев, что его игнорируют, юноша от слов немедленно перешел к делу. Он попытался протиснуть свое колено между сжатых коленей Латэлы.

Компания загоготала.

— Ну что, твердо? — спросил заводила. — А повыше колена у меня еще тверже!

Не поднимая головы, Латэла бросила быстрые взгляды по сторонам.

Никто из пассажиров не смотрел в ее сторону. Наоборот, все сидели, делая вид, что ничего не происходит. Никто не собирался вступаться за честь женщины или вызывать полицию.

Юноша протянул руку и взял Латэлу за подбородок:

— Посмотри на меня, цыпочка. Разве я тебе не нравлюсь?

Телом Латэлы вновь завладела неведомая сила. Одним легким движением она смахнула в сторону руку юноши. Тот взвизгнул от боли, отпрыгнул и начал потирать ушибленное место.

Не вставая, Латэла уверенно и насмешливо осмотрела всех пятерых подонков:

— Сегодня не ваш день, щенята. Пошли прочь, пока я вас не погнала пинками!

— Ах ты стерва! — вскричал ушибленный заводила. — Ты что, не видишь, что нас пятеро?!

Латэла вскочила, словно ее подбросила невидимая пружина. Латэла не обладала силой Найи Кайдавар, но ее боевое искусство было совершенно и смертоносно. Двое негодяев мгновенно оказались на полу.

Латэла даже не знала, оглушены они или убиты. Тело действовало самостоятельно и не отчитывалось перед головой, куда и какой силы наносятся удары.

— Ты говорил, что вас пятеро? — торжествующе усмехнулась Латэла.

— Но ведь вас уже трое.

Не отрывая взгляда от выпученных глаз главаря, двумя молниеносными ударами она уложила на пол еще двух членов шайки.

— Вот ты и остался один, — сказала Латэла. — Что собираешься делать дальше?

Юноша находился совсем не в том состоянии, когда принимают разумные решения. Он выхватил складной автоматический нож. Лезвие раскрылось с металлическим щелчком.

Латэла позволила нападавшему сделать всего один выпад. После чего выбила нож из его руки, повалила лицом на пол, подняла нож и воткнула его по самую рукоятку в мягкие ткани тела, расположенные ниже спины.

Юноша зашелся в вопле. Латэла стукнула его по голове, чтобы успокоить.

В вагоне метропоезда наступила тишина.

Пассажиры старательно делали вид, что ничего особенного рядом не происходит. Но Латэла чувствовала, что за ней следят десятки внимательных глаз.

Она громко произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Если кто-нибудь вздумает рассказать обо мне полиции, то я найду его и искалечу так, что он пожалеет, что остался жив. Всем ясно?

Латэла убедилась, что обитатели Подземки понимают только один язык язык силы, жестокости и угроз.

Метропоезд начал тормозить. Латэла склонилась над неподвижными телами и быстро обшарила их карманы. Еще вчера подобное просто не пришло бы ей в голову. Но изменившаяся Латэла сделала это быстро, ловко и так естественно, словно всю жизнь занималась потрошением чужих карманов. Остаткам прежней Латэлы осталось лишь со смесью удивления и радости подсчитывать «улов».

Оказалось, что юные мерзавцы имели при себе довольно значительные суммы в наличных деньгах. Это было именно то, в чем нуждалась Латэла.

Кроме того, она сдернула с безвольного тела одного из юношей легкую куртку и, преодолев брезгливость, надела ее на себя. Куртка была велика, но зато полностью скрыла офисный костюм номер сорок шесть от Дома Данликалло. Второпях распихав по карманам наличность, Латэла успела закончить перевоплощение к тому времени, когда поезд остановился на метростанции.

Латэла выскочила в раскрывшиеся двери и, пройдя быстрым шагом несколько десятков метров, резко обернулась, чтобы проверить, не следит ли за ней кто-нибудь. Ее опасения оказались напрасны. Никто из пассажиров, ставших свидетелями расправы, не покинул своих мест. Вновь вошедшие в вагон люди спокойно занимали свободные сидения, не беспокоясь о том, что на полу лежат пять тел, не подававших признаков жизни.

— Подземка оказалась именно такой, какой ее описывают, — с некоторой долей удивления вынуждена была признать Латэла. Удивлена она была тем, что в Велпасии хоть о чем-то сообщали сравнительно правдивую информацию.

Пройдя по метростанции, Латэла задумалась над тем, куда ей двигаться дальше. Пересадок на другие пути здесь не было, наверх выходить было небезопасно. Впрочем, и в Подземке также надо было постоянно опасаться как полицейских, так и преступников.

Осмотревшись вокруг, Латэла заметила рекламный голографический экран, призывающий посетить кафе «Закуси на бегу». «Новая» половина раздвоенного сознания девушки сразу оценила удобство расположения подземной закусочной. Она находилась рядом с эскалаторами, ведущими наверх, так что, сидя за столиком, можно было вовремя заметить спускавшихся на станцию полицейских. «Старая» половина Латэлы не задумывалась о таких вещах. Она просто кричала: «Есть! Я хочу есть!»

Не удивительно, ведь после легкого завтрака у Латэлы во рту и крошки не было.

Приближаясь к кафе, Латэла наблюдала за действиями немногочисленных посетителей и с удивлением обнаружила, что они сами подходят к прилавку, сами заказывают еду, сами ее оплачивают, и сами несут к столикам. Как это было непохоже на надземные рестораны, где менеджеры-диетологи составляли меню для своих клиентов, а предупредительные официанты разносили заказы.

— Теперь я живу новой жизнью, — напомнила себе Латэла.

Смирив свою гордость, она встала в очередь к продавцу и принялась изучать названия предлагаемых блюд. Практически все они были незнакомы Латэле, и, когда пришло время заказывать, она выбрала самые дорогие, предположив, что они окажутся наиболее качественными и полезными для здоровья.

Получив поднос с едой и напитками, Латэла расплатилась наличными и заняла столик, с которого просматривались и эскалаторы, и большая часть перрона метростанции. Убедившись в относительной безопасности своего местоположения, Латэла приступила к трапезе.

Вкус дешевой «подземной» пищи оказался непривычен, но не отвратителен. Правда, и особого удовольствия он Латэле не доставил. На этот раз привередничала «старая» половина сознания, подсчитывающая, сколько с каждым проглоченным куском в организм попадает калорий, канцерогенов, нитратов, солей тяжелых металлов и прочих гадостей.

Тщательно разжевывая пищу и настороженно озираясь по сторонам, Латэла подумала, что похожа сейчас на хищницу из семейства кошачьих, случайно попавшую в мир людей. Ей не давала покоя мысль, что она сходит с ума. Иначе как можно было объяснить все то, что она натворила сегодня?

Впрочем, вспомнив свои беседы с психоаналитиком, Латэла усомнилась и в своем безумии. Если она критически относилась к своему психическому состоянию, то, скорее всего, была здорова. Вот если бы она была уверена, что абсолютно нормальна и психически адекватна, то тогда бы, наверняка, являлась сумасшедшей. По крайней мере, так утверждала официальная медицина.

Углубившись в самотестирование, Латэла на какое-то время упустила из вида переменчивый окружающий мир. Поэтому для нее полной неожиданностью стало появление сгорбленной женщины в длинном мятом плаще и в шляпе, загнутые вниз поля которой закрывали лицо. Женщина бесцеремонно уселась за столик Латэлы, хотя в руках у нее не было подноса с пищей.

Латэла внутренне возмутилась, но промолчала.

Женщина несколько секунд молча посидела, а потом тихо произнесла:

— Нам надо уходить отсюда. Тебе угрожает опасность. Я тебе помогу.

Латэла едва не подавилась едой:

— Ты, собственно, кто такая?

— Не важно, кто я. Важно, кто ты. За тобой охотится полиция.

Значит, ты наш друг. Друзьям мы помогаем. Так что вставай и иди за мной.

— Никуда я не пойду, — заявила Латэла. — Сначала объясни мне, чего ты от меня хочешь? Кто ты?

— Нет времени. Все хозяева подземных кафе стучат полиции. Тебя, Латэла Томпа, уже узнали. Если ты не пойдешь за мной, через пять минут тебя схватят.

Сказав это, женщина встала и неожиданно быстро зашагала прочь.

Латэла колебалась всего несколько мгновений. Затем вскочила и побежала следом. Краем глаза она отметила, что продавец, увидев ее уход, занервничал и наклонился, скрывшись за стойкой.

— У него там телефон, — сообразила Латэла.

Она еще не готова была доверять своей неожиданной спасительнице, но не могла не признать, что поведение продавца очень и очень подозрительно.

Следуя за провожатой, Латэла была готова к любым неожиданностям.

Но женщина шла, не оборачиваясь и не разговаривая. Они поднялись на эскалаторе и вместо того, чтобы направиться к выходу из метростанции, свернули вбок, к техническим помещениям.

Задержавшись возле одной из дверей, на которой был нарисован череп с перекрещенными костями, таинственная женщина подобрала ключ из большой связки и отперла замок. Пропустив вперед Латэлу, женщина сказала:

— Стой на месте. Тут везде высокое напряжение.

В неярком рассеянном свете, исходившим от нескольких тусклых лампочек, Латэла разглядела окружавшие ее толстые провода и внушительные рубильники.

Заперев за собой дверь, женщина вновь пошла впереди.

— Осторожно, — время от времени предупреждала она, указывая на концы оголенных проводов, скрывавшихся в самых неожиданных местах.

«Новая» Латэла готова была поспорить, что это сделано нарочно, чтобы затруднить передвижение непрошеным гостям. Пройдя через опасный участок, женщина открыла еще одну дверь. За ней оказалась узкая винтовая лестница, ведущая вниз.

— Быстрее, — приказала женщина, — у нас мало времени.

Спустившись вниз на несколько метров, лестница сделала полный оборот, и Латэла увидела еще одну металлическую дверь. Женщина продолжала спускаться. Они прошли несколько этажей, прежде чем женщина сказала:

— Пришли, — хотя лестница уходила дальше вниз и терялась во тьме бездонной шахты.

Открыв дверь, женщина пошарила рукой и включила тусклую лампочку.

Латэла увидела небольшое помещение, которое почти полностью занимала маленькая открытая четырехместная дрезина. Дрезина была приподнята и закреплена на механическом подъемнике. За ней виднелись узкие рельсы, которые расходились в обе стороны и исчезали в темных отверстиях узкого тоннеля.

Несколько раз повернув рычаг, женщина привела в действие механизм, который опустил дрезину и поставил ее на рельсы.

— Садись, — показала женщина на дрезину. — Ты не боишься темноты?

— Нет.

— Тогда беспокоиться не о чем.

Загадочная спутница Латэлы села на место водителя и одним нажатием кнопки запустила электродвигатель. Дрезина тронулась с места и быстро покатилась по рельсам. Свет в опустевшем помещении погас, стоило только въехать в тоннель. Наверное, сработало автоматическое устройство отключения. Путешественниц мгновенно окружила непроглядная темнота. О том, что она не одна, Латэла могла судить лишь по дыханию женщины и по теплу ее тела. Кроме того, потоки воздуха сообщали, что стены и потолок совсем рядом, поэтому Латэла инстинктивно пригнулась.

— Куда мы едем? — спросила Латэла спустя несколько минут.

— Это линия идет параллельно основным метропутям, — невпопад ответила женщина. — Она давно не используется, и начальство считает, что все дрезины сгнили от старости. Однако мы нашли их и восстановили.

— Мы? — переспросила Латэла. — Кто это «мы»?

— Имей терпение, — строго сказала женщина. — Скоро ты все поймешь.

— Скажи хотя бы, как тебя зовут?

— Огала Ротта.

— Огала, куда мы едем? — Латэла постаралась придать своему голосу побольше решительности.

— Я везу тебя к друзьям. Они тебе помогут.

Поняв, что разговорить Огалу не удастся, Латэла замолчала. Так они ехали минут пятнадцать. За это время Латэла не увидела даже проблеска света. Но по эху от стука колес и по изменению плотности встречного потока воздуха она поняла, что еще трижды дрезина проезжала мимо станций, видимо, подобных той, через которую они попали в этот тоннель. Вполне возможно, что и на них находились готовые к применению дрезины.

Совершенно внезапно Огала притормозила и включила фары, которые, как выяснилось, у дрезины все-таки существовали. Латэла невольно зажмурилась, так как переход от тьмы к свету оказался слишком резок, но почти сразу же начала осматриваться прищуренными глазами.

Тоннель оказался даже уже, чем казался в темноте. Массивные полукруглые бетонные своды гнетуще нависали над головами путешественниц. Латэла даже порадовалась, что раньше они ехали в темноте. Едва ли она смогла бы выдержать зрелище проносящихся мимо серых стен.

Огала вела дрезину медленно, словно чего-то искала. Цель ее поисков возникла совершенно неожиданно. В стене открылась довольно просторная ниша, занятая точно таким же механизмом, который устанавливал дрезину на пути.

Огала остановила свой транспорт возле подъемника и сказала Латэле:

— Выходи, только будь осторожна. Не наступай на рельсы.

Следом за своей провожатой Латэла выбралась из дрезины и протиснулась мимо механизма на свободное место. Огала несколько раз повернула рукоятку подъемника. Тот зацепил дрезину, снял ее с рельс и убрал в нишу, освободив дорогу для других подобных средств передвижения.

Огала нащупала на гладкой бетонной стене нужное место и надавила.

Замаскированная панель повернулась, открыв пульт управления с разноцветными кнопками. Огала набрала сложную комбинацию. За стеной послышалось шипение пневматических приводов. Сбоку открылся узкий проход, образованный отошедшей в сторону панелью.

Огала сделала рукой приглашающий жест:

— Прошу пожаловать в наше убежище.

— Только после тебя, — ответила Латэла.

Женщина издала звук, похожий на сдавленный смешок, но вошла первой. Латэла не отставала от нее, чтобы в случае опасности использовать, как живой щит. Но открывшийся перед глазами вид настолько поразил ее, что она забыла о своей проводнице, и даже не заметила, как за ней закрылась потайная дверь.

Латэла и ее спутница находились на небольшой металлической площадке, прилепившейся к стене невероятно огромного помещения.

Гигантские механизмы непонятного назначения пыхтели, сопели, ухали и урчали. Из них во все стороны разбегались чудовищно толстые трубы. По стенам тянулись кабели толщиной с человеческую ногу. В сравнении с этими огромными устройствами узкие металлические лесенки и переходы, предназначенные для людей, казались муравьиными тропинками.

— Что это? — выдохнула Латэла.

— Это водонапорная станция, обслуживающая район «Погорельники», равнодушно произнесла Огала, а потом более торжественно добавила: — Здесь наше убежище.

Латэла вспомнила, что этот район Птиола был построен сравнительно недавно. В нем преобладали многоэтажные жилые дома. Наверное, именно поэтому водонапорная станция была оборудована такими титаническими насосами.

Огала сняла свою шляпу, смяла ее и запихнула в карман плаща.

Латэла с удивлением посмотрела на свою провожатую. Несмотря на то, что она легко двигалась и обладала немалой силой, Латэла считала, что это женщина средних лет. На самом же деле Огала была почти ее ровесницей, может, лишь на два-три года постарше. Ее старили согнутая фигура и седая прядь в волосах.

Где-то внизу под площадкой послышались человеческие шаги, хорошо слышимые, так как каблуки топали по железным мосткам. Латэла насторожилась, но постаралась сохранить внешнюю невозмутимость.

— Ну как? — послышался мужской голос.

— Все в порядке, Бэр, — откликнулась Огала. — Я ее привезла.

Можно сказать, выхватила прямо из-под носа у полицейских.

— Спускайтесь, мы вас ждем.

— Вот лестница, — показала Огала Латэле.

Латэла не сдвинулась с места.

— Ах, да, — спохватилась Огала, — только после меня.

Она довольно ловко начала спускаться с площадки по крутой лестнице, похожей на корабельный трап. Последовав за ней, Латэла увидела молодого мужчину лет тридцати — тридцати пяти, одетого в рабочий комбинезон с эмблемами Службы Городского Водоснабжения.

— Добро пожаловать в наш мир, Латэла Томпа, — дружелюбно улыбнулся мужчина.

Латэлу сразу расположили его серые глаза, высокий лоб и приятные черты лица. Мужественными их назвать было нельзя, а приятными — можно.

Но, несмотря на возникшую симпатию, Латэла с напором произнесла:

— Мне объяснят, в конце концов, кто вы такие и что вам от меня нужно?!

Огала тихо пробормотала себе под нос, но так, чтобы это услышала Латэла:

— Скорее, это тебе что-то нужно от нас.

Мужчина в комбинезоне был более приветлив:

— Меня зовут Бэр Лигволд. Я возглавляю ячейку организации «Народная правда». Наверное, ты о нас слышала?

— Слышала, — механически ответила Латэла.

Она очень удивилась. До сих пор Латэла была совершенно уверена, что подобных организаций в действительности не существует.

Лигволд принял удивление девушки за недоверие. Он сказал:

— Я понимаю, что словам ты теперь не веришь. Что же, приглашаю тебя в наше убежище. Там ты получишь помощь и защиту. Надеюсь, это убедит тебя, что мы твои друзья, и что мы те, кем себя называем.

Бэр указал на маленькую металлическую дверцу, едва заметную среди огромных машин и механизмов.

Огала прошла вперед и открыла дверь. Бэр сделал один шаг и вопросительно посмотрел на Латэлу:

— Так ты идешь?

Латэла решилась и, пригнувшись, вошла. Здесь ее поджидал еще один сюрприз. Латэле показалось, что она вошла в обычную городскую квартиру. Ее глазам открылась просторная гостиная с коврами, закрывавшими металлические пол и стены и удобными диванами вокруг низкого круглого стола. Несколько дверей наводили на мысль о том, что за ними находятся не менее комфортные комнаты.

На одном диване сидели два человека — мужчина и женщина — и о чем-то увлеченно беседовали. Увидев Латэлу, они замолчали и оглядели ее вежливыми, но внимательными взглядами.

Мужчина встал:

— Добро пожаловать в нашу компанию, Латэла. Меня зовут Валн, но все называют меня «Бумерангом». Не потому, что я люблю возвращаться, а потому, что люблю делать «Бу-у-ум!»

Он показал руками взрыв и клубы дыма.

— Меня зовут Ирда, — представилась женщина. — Я считала, что тоже кое-что умею, но в сравнении с тобой, Латэла, я признаю себя дилетанткой.

— Что вы имеете в виду? — не поняла Латэла.

— Я говорю о твоих сегодняшних подвигах. Ты легко раскидала четверых охранников из Бюро Персональной Защиты. Если не секрет, кто твой учитель?

— Мой отец… — Латэла замялась, не зная, что говорить дальше, как объяснить, что в последнее время ее телом иногда управляет кто-то другой.

Ее выручил Лигволд, вошедший последним и заперший за собой дверь:

— Вы уже познакомились? Вот и отлично. Пришло время для серьезного разговора. Бумеранг, тебе не трудно сходить на кухню и принести пару упаковок пива? Нашей гостье не помешает немного расслабиться.

— Спасибо, пиво я не пью, — сказала Латэла.

— Почему? — удивился Бумеранг.

В Латэле проснулась «старая» половина:

— Пиво — напиток для быдла!

«Новая» половина попыталась смягчить эти слова:

— Извините, я не хотела вас обидеть. Просто я имела в виду, что консервированное баночное пиво не имеет ничего общего с настоящим напитком. Это сплошная химия, вредная для организма. Поверьте, я знаю, что говорю. Я пять лет проработала в отделе рекламы продовольственных товаров. Я знаю правду.

— Может, тогда чашку крепкого наклавина? — предложила Ирда.

— У вас здесь есть настоящий свежий наклавин? — удивилась Латэла.

— Что значит «настоящий»? Он же быстрорастворимый…

— Спасибо, но от него я тоже должна отказаться. Наклавин можно пить только тогда, когда его зерна при вас поджарены, смолоты и заварены. Гранулированный быстрорастворимый наклавин в банках опасен для жизни. Те клейкие вещества, которые используются для создания гранул, впитываются в организм человека и затем откладываются на стенках сосудов. Несколько лет употребления такого напитка — и инсульт обеспечен.

— Тогда могу предложить чистую воду, — ничуть не обижаясь на привередливую Латэлу, сказала Ирда. — Уж к воде-то у тебя претензий быть не может. Я сама пропустила ее через очищающий фильтр фирмы «Аква-Фтор».

— Ты пропустила воду через фильтр? — ужаснулась Латэла.

— Да, а что?

— Да после этого ее нельзя не только пить, даже умываться ей нельзя.

— Но ведь реклама…

— Вся реклама — ложь! — отрезала Латэла. — Уж я-то об этом знаю.

Конечно, фильтр очищает воду от взвешенных твердых частиц и от хлорки, которую добавляют в водопроводную воду. Но при этом из самогофильтра в воду попадают активные соли тяжелых металлов и скопившиеся внутри него бактерии. Пропущенная через фильтр вода в тысячу раз вреднее, чем обычная водопроводная.

— Ишь, какая привередливая, — проворчала Огала. — А когда я тебя встретила, ты сидела в самом обычном кафе и трескала самую обычную пищу. Там ты не выбирала, что можно есть, а что нельзя.

— Но тогда я ужасно проголодалась, — попыталась объяснить Латэла.

— Вот то-то и оно! — подняла указательный палец Огала. — Когда урчит в пустом животе, человеку не до разговоров о здоровом питании.

Когда грозит смерть от голода, не думаешь о том, насколько вредна или полезна еда. Главное, чтобы она вообще была.

Латэла вынуждена была признать, что устами этой женщины глаголет истина.

— Извините меня, — сказала она. — Я слишком много пережила за сегодняшний день. Я не понимаю, что говорю и что делаю. От этого все мои сегодняшние беды.

— Вот и расскажи нам о них, — мягко произнес Бэр Лигволд. — Садись поудобнее на диван и все подробно расскажи. Уверяю тебя, когда выговоришься, станет легче. Мы тебе поможем. — Он улыбнулся. — До сегодняшнего дня мы ничего не знали о тебе, а за короткое время не успели получить нужную информацию.

Глядя в серые глаза Бэра, Латэла ощутила исходящую от него волну участия и доброжелательности. Она на несколько секунд задумалась, собираясь с мыслями, а затем начала пересказывать свой необыкновенный сон, в котором она была баронессой Найей Кайдавар. Теперь Латэла не сомневалась, что все началось с этого сна. Именно он перевернул ее жизнь и пробудил в глубине сознания дремавшие до поры до времени необъяснимые силы.

Увлекшись своим собственным рассказом, Латэла даже не заметила, как выпила две чашки наклавина и съела биг-бургер. Остальные налегали на еду более основательно, так что вскоре в мусорное ведро полетели пустые банки из-под пива и обертки от биг-бургеров.

— Так что же со мной случилось? — произнесла Латэла в конце своего рассказа. — Почему из преуспевающей старшей рекламистки я превратилась в преступницу, которую разыскивает полиция?

— Наверное, у тебя проснулась совесть, — тихо сказал Бэр Лигволд.

— Совесть? — переспросила Латэла.

— Вот видишь, даже само слово «совесть» вызывает у тебя удивление. Возможно, последний раз ты слышала его еще в детстве, а потом забыла. В том мире, — Бэр показал пальцем наверх, — совесть не нужна. Более того, она мешает людям делать карьеру, делать деньги, делать жизнь. Я не психоаналитик, но думаю, что твой сон явился реакцией мозга на постоянное давление окружающего мира. Ты жила в мире лжи, внутренне понимала это, но боялась в этом признаться даже себе самой. Твое второе «я», загнанное в глубину подсознания, сжималось и сдавливалось, чтобы в один прекрасный момент вырваться и распрямиться, подобно пружине.

— Да уж, — покачала головой Латэла, вновь переживая события сегодняшнего дня, — момент, действительно, был выбран «прекрасный». И зачем этот актеришка полез в драку?..

— Не переживай из-за его смерти. Он ее заслужил. Не ты, так кто-нибудь другой свершил бы правосудие. Возможно, это оказался бы кто-нибудь из нас.

— Из вас? — Латэла посмотрела на окружавших ее людей. — Вы хотите сказать?..

— Вот именно, — сказал Лигволд. — Ты попала как раз туда, где твои таланты нужны более всего. Мы — лишь одна ячейка, ничтожная часть тех сил, которые борются с несправедливостью. Мы приводим в исполнение приговоры, которые выносит преступникам честь и совесть истинных патриотов Велпасии. Мы, организация «Народная правда», караем тех, кто является врагом нашей страны и нашего народа. Как правило, наше мнение расходится с мнением тех, кто стоит у власти. Они называют нас террористами. Ну и пусть. Если террор — единственное доступное нам средство справедливого возмездия, мы вынуждены его использовать.

Государство убивает своих граждан. Оно посылает их на бессмысленные войны, травит искусственными продуктами и ядовитыми лекарствами, лишает людей надежды на справедливый суд и запрещает им отстаивать свои права. Что остается нам, простым гражданам? Уничтожать тех, кто ведет войну с собственным народом!

Новые знакомые Латэлы: Огала, Ирда и Бумеранг Валн внимали своему предводителю с таким интересом, словно слушали его в первый раз.

И «прежняя» и «новая» части Латэлы были одинаково недоверчивы и прагматичны, поэтому восприняли лозунги Бэра Лигволда с изрядным скептицизмом. Правда, произносились эти слова с таким жаром и убежденностью, что Латэла почти позволила себе поверить в их справедливость. Она и сама знала, что при нынешнем состоянии Велпасии политическая борьба за свободу и социальную справедливость невозможна.

Вся мощь государственной машины была направлена на защиту лживой власти грабительского капитала.

— Так ты готова присоединиться к нам? — спросила Ирда, испытующе глядя на Латэлу.

— Ничего другого мне не остается, — произнесла Латэла. — Но после того, что я вам рассказала — не передумаете ли ВЫ? Теперь вы знаете, что смерть Райнола Равалдо была нелепой случайность. Я, видимо, вначале слегка сошла с ума, а теперь вдобавок стала жертвой той самой пропагандистской машины, частью которой являлась.

Террористы с улыбками переглянулись.

Огала показала на свою седую прядь:

— Думаешь, ты одна стала невинной жертвой нашего государства?

Хочешь знать, как я оказалась здесь? Когда-то я преподавала историю в престижной школе, где учились детки богатых родителей. И вот однажды на моем уроке затеяли драку два десятилетних мальчика: сын банкира и сын главаря преступной группировки. Я применила силу, чтобы растащить их в стороны, и выставила за дверь. К сожалению, я думала только о сорванном уроке, а не о последствиях своего поступка. После урока эти мальчишки уже забыли о причинах своей ссоры, и вся их ненависть обратилась на меня. Когда я вышла из класса, мне в лицо полетели яблоки. Я приказала мальчишкам немедленно отправляться к директору. Но они обозвали меня не по-детски грязными словами и пообещали мне крупные неприятности. Представь, Латэла, в каком состоянии я вернулась домой. Ночь я не спала… А наутро в кабинете директора меня ждали отцы этих мальчишек. Какие мерзости я выслушала о себе, произнести вслух не смогу. Родители не только повторили угрозы своих детей, но и добавили кое-что от себя. Директор, естественно, принял сторону этих мерзавцев. Меня уволили. Выйдя из школы, я потеряла сознание. Очнулась в больнице. Оказалось, что у меня был инфаркт. Когда через две недели я вернулась домой, то увидела ограбленную и разгромленную квартиру.

Моя машина исчезла. Все мои банковские сбережения ушли на оплату больничных счетов и лекарств. Я пошла в полицию, чтобы заявить об ограблении, но надо мной лишь посмеялись и выкинули на улицу. Я попыталась устроиться на работу, но ни в одной школе меня не пустили дальше порога. Так я оказалась на улице — без денег, без надежды, без будущего. Тогда-то я поняла ИСТИННУЮ ценность наших законов и нашей демократии. Единственная работа, на которую мне удалось устроиться, стала должность уборщицы в Подземке. А потом меня нашли друзья из «Народной правды»… Ну, остальное понятно.

— Понятно, — вздохнула Латэла. — Но тебя, по крайней мере, не ищет полиция.

— Это верно, — согласилась Огала. — Но я готова поменяться с тобой ролями, если бы на месте Райнола Равалдо оказались один известный банкир и один депутат Народного Представительства… он же вор в законе.

— Так в чем же дело? — спросила Латэла. — Насколько я понимаю, для этого вы все тут и собрались.

Огала только невесело усмехнулась.

Ответил Бэр Лигволд:

— Наша организация нуждается в смелых и решительных людях. Но мы не можем убивать всех, кто причинил нам зло. Пока не можем. Каждая наша акция возмездия долго и тщательно готовится. Мы же не самоубийцы, готовые разменять свои жизни на жизни высокопоставленных злодеев.

С этим утверждением Латэла была согласна целиком и полностью.

Более того, ей вдруг показалось, что она уже не только слышала эти слова, но и сама произносила нечто подобное. Но когда и где?

Совершенно точно, не в этой жизни и не во сне про Найю Кайдавар…

Латэла закрыла глаза и приложила ладони к вискам, чтобы унять головную боль, внезапно пронзившую голову. Попытка разглядеть неясные образы неведомых воспоминаний закончилась неудачей.

— Что с тобой? — спросил Лигволд. — Тебе плохо?

— Да, — прошептала Латэла. — Голова раскалывается.

— Ирда, Огала, отведите Латэлу в свободную комнату и помогите ей раздеться, — распорядился Лигволд. — Продолжим наш разговор завтра.

Сегодня у нашего нового товарища был очень тяжелый день. Ей поможет только сон. Да и нам пора на боковую. Наверху уже ночь.

Латэла попыталась идти сама, но помощь двух женщин оказалась совсем не лишней. Оказалось, что из уютной гостиной одна из дверей вела в узкий, облицованный металлическими пластинами коридор, по обеим сторонам которого находились раздвижные дверцы, похожие на створки шкафов.

— Все удобства общие, в конце коридора вон за той дверью, — показала Ирда. — Тебе помочь?

— Спасибо, кажется, мне немного лучше, — Латэла, действительно, обрела твердость в ногах, а головная боль слегка утихла. — Дальше я сама.

После того, как она приняла душ и совершила иные гигиенические процедуры, Ирда и Огала показали ей ее новое жилище. Оказалось, что похожие на шкафы дверцы вели в маленькие комнатки, в которые едва помещались узкие кровати, тумбочки и открытые вешалки.

— Раньше тут жили наладчики водонапорных насосов, — объяснила Ирда. Теперь, когда подстанция запущена в работу, здесь никто не появляется. Так что можешь спать спокойно. В случае чего, мы рядом.

— Разве вы тоже живете здесь, под землей? — удивилась Латэла.

— Конечно, — пожала плечами Ирда. — Огала и Бэр здесь и живут, и работают. А мне и Бумерангу наверх вообще показываться нельзя — нас, как и тебя, ищет полиция.

Латэла хотела спросить: «За что?», но передумала. Глаза ее слипались. А этот вопрос, наверняка, вызвал бы еще один длинный рассказ. Или даже два.

Но, прежде чем пожелать всем «покойной ночи», Латэла все же спросила:

— Огала, ведь ты хорошо знаешь историю. Скажи, пожалуйста, когда я рассказывала свой сон о Найе Кайдвар, тебе это ничего не напомнило?

Ты никогда раньше не слышала о морском народе и зиганьерах?

— Нет, — отрицательно покачала головой Огала. — Если это и история, то не нашей планеты. Спи и не забивай себе голову всякими сказками. Завтра ты должна быть свежей и отдохнувшей.

Засыпая, Латэла подумала, что хорошо было бы, если бы весь сегодняшний день тоже оказался сном. Тогда, проснувшись, она вновь стала бы старшим рекламистом Главного Агентства Пропаганды…


* * *
…Но, когда раздался стук в железную дверь и послышался голос Ирды: «Пора вставать, наверху уже утро!», Латэла поняла, что ее новая жизнь, к сожалению, не сон.

Ирда, похоже, решила взять «шефство» над Латэлой.

— Я приготовила для тебя свою одежду, — сказала она, входя в комнату. Все чистое, выстиранное. Мы с тобой примерно одного роста и веса, так что тебе все придется впору.

Латэла с благодарностью приняла кипу сложенных нарядов. В ней преобладали хлопчатобумажные брюки, клетчатые рубашки и удлиненные куртки. По-видимому, Ирда предпочитала практичный «уличный» стиль, не делающий разницы между мужским и женским полом.

Стилист Латэлы пришел бы в ужас от того, что одела на себя его клиентка. Но сама Латэла с неожиданным удовольствием ощутила на теле прикосновение мягкого натурального полотна. Это напомнило ей детство, когда она бегала в школу в простых платьицах и костюмчиках.

За завтраком, который проходил в импровизированной кухне — тесной комнатушке, где были установлены холодильник, плита и прямоугольный узкий стол — террористы были с Латэлой предупредительны и дружелюбны.

Латэла больше не привередничала и ела то же самое, что и все.

Когда завтрак подходил к концу, Лигволд обратился к Латэле:

— Я решил, что ты сегодня можешь быть нам полезна. У нас готовится одна операция…

Латэла застыла с поднесенной ко рту чашкой.

Ирда рассмеялась:

— Не волнуйся, Латэла, тебе не придется никого убивать.

— Тогда зачем?.. — начала Латэла.

Ирда ее перебила:

— Не бойся, мы не хотим тебя подставить полиции. Просто ты должна кое-что понять о нас и о самой себе.

— Я не об этом думала… — смутилась Латэла.

Бэр Лигволд улыбнулся:

— Если ты боишься, что полиция тебя захватит, то твои страхи напрасны. Ирда поможет тебе замаскироваться.

— Я уже два года нахожусь в государственном розыске, но это не мешает мне подниматься наверх, — сказала Ирда.

— Правда? — Латэла с любопытством посмотрела на Ирду. Эта женщина выглядела лет на сорок и совершенно не была похожа на террористку.

Увидев ее на улице, можно было решить, что она работает продавщицей в небольшом магазине или парикмахершей в салоне. Но Латэла чувствовала — под неприметной внешностью скрывается нечто иное.

Бэр продолжил:

— Скоро мы и тебе сделаем новые документы.

— Вы так легко приняли меня в свою организацию, — сказала Латэла.

— Не боитесь, что я агент тайной полиции?

Бумеранг Валн от смеха едва не подавился бутербродом.

— Мы не так наивны, как тебе могло показаться, — ответил Лигволд.

— Пока ты спала, я связался с нужными людьми и получил полную информацию о тебе.

— Это интересно, — хмыкнула Латэла.

— Ничего интересного. Самая обычная биография. Мы получили подтверждение, что все сказанное тобой — правда.

— Но мою ложную биографию могла создать и тайная полиция.

— Латэла, — серьезно посмотрел на девушку Лигволд, — ты, наверное, еще не поняла, что те, кого ты видишь перед собой — лишь малая часть борцов за справедливость и правду. Наши единомышленники работают в самых разных сферах, вплоть до самых высших. Но не пытайся узнать их имена. На связь с другими ячейками выхожу только я. Даже Ирда, которую я завербовал раньше всех, не знает о моих связниках. В свою очередь, и мои связники ничего не знают о вас. Так что, если один из нас, или даже целая ячейка будут арестованы, это не слишком повредит всей организации.

Латэла не услышала ничего нового. Все структуры нелегальных и террористических группировок строились одинаково. Об этом знали все, кто смотрел полицейские боевики и детективы.

— Мне, в общем-то, все равно, откуда вы берете сведения, — пожала плечами Латэла. — Если вы мне доверяете, я очень рада. Скажите, чего вы от меня хотите, и я постараюсь это сделать.

Лигволд рассмеялся:

— Сразу чувствуется хватка деловой женщины! Я воспользуюсь твоим предложением. Итак: сегодня мы с Ирдой отправляемся на одну акцию. Ты пойдешь с нами.

— Ладно, — равнодушно согласилась Латэла.

— Ты даже не хочешь узнать, кто наша цель?

— Честно говоря, мне это безразлично.

— Ну, что же. Спокойствие и выдержка у тебя, что надо. Так что для тебя не будет большим потрясением, если я назову имя Фралда Гибра.

— Тот самый Фралд Гибр — владелец банка «Монолит»?

— Да, именно он. Сегодня он будет выступать перед зданием «Вечного блаженства», где кремируют его жену.

— Ну да, конечно, — презрительно фыркнула Латэла. — Он же собирается баллотироваться в Народное Представительство. А тут появился лишний повод показать себя перед телекамерами. Ему даже не придется платить журналистам за свою рекламу — стая стервятников-корреспондентов сама слетится на трупный запах.

— Кстати, — сказала Ирда, — ты знаешь, почему погибла его жена?

— Я что-то слышала в новостях про автомобильную катастрофу… — Латэла подняла удивленный взгляд: — Неужели?!..

— Нет, это не наша работа. Это другая ячейка нашей организации.

— Примите мои поздравления, — Латэла усмехнулась. — Но почему в новостях об этом ничего не прозвучало?

Бэр усмехнулся:

— Уж ты-то знаешь, что в новостях звучит только то, что нужно. Но на этот раз об истинной причине аварии знают только несколько человек.

Фралду Гибру было сделано предложение поделиться своими грязными доходами. Он на него никак не прореагировал, поэтому лишился одного из членов своей семьи. Но банкир не внял и этому средству убеждения. Он безнадежен. Кстати, ты не находишь наши методы излишне… резкими?

Латэла равнодушно пожала плечами:

— И Фралд Гибр, и его жена вполне заслужили наказания. У меня есть и личные причины желать им смерти. Жена Гибра возглавляла «Фонд помощи ветеранам вооруженных конфликтов». На этом она сделала себе многомиллионное состояние, а ветераны, среди которых был и мой отец, получали нищенскую пенсию. Сам Гибр, насколько я знаю, отмывает через свой банк прибыли от детской проституции.

— Ну, об этом знают все, — заметил Бумеранг.

— Также все знают, что ни один банкир не заработал свои деньги честным путем, — добавила Огала.

Лигволд сказал:

— Ни один крупный капитал не заработан честным путем. Честные люди трудятся от зари до зари, но получают за свою работу ровно столько, чтобы не умереть от голода.

Латэла показала на остатки завтрака:

— Может, лучше умереть от голода, чем от язвы желудка, рака печени или закупорки сосудов? То, что мы едим, приближает нас к смерти быстрее, чем голодание.

— А это тоже политика правительства, — подхватил Лигволд. — Если большинство людей не доживет до пенсионного возраста, то и незачем беспокоиться об их содержании.

— Да, наша Велпасия необычайно мудро и рационально устроена, — вздохнул Бумеранг.

— Но мы боремся за то, чтобы страна освободилась от грязи, — произнес Лигволд. — Если мы будем методично уничтожать врагов народа, то в конце концов правительство вынуждено будет принять справедливые законы и уравнять в правах бедных и богатых.

Ирда выразительно постучала по своим наручным часам:

— Бэр, ты увлекся. А мне еще надо загримировать Латэлу.

— Извини, я заболтался, — Лигволд поднял руки вверх, признавая правоту женщины. — Собирайтесь, я буду ждать вас в гостиной.

Ирда отвела Латэлу в свою комнатку, усадила на кровать и достала с полки большую пластиковую коробку. Внутри коробки оказались косметические средства, похожие на те, которыми пользовались гримеры на телестудиях.

— Закрой глаза, — с улыбкой сказала Ирда. — Сейчас я сделаю тебя неузнаваемой. Полицейские сканеры не смогут тебя вычислить среди прохожих.

Латэла послушно опустила веки. Ей показалось, что она вновь оказалась у себя дома, а ее лицом занимается аппарат нанесения макияжа. Движения Ирды были легкими и уверенными, и Латэла подумала, что до занятия террористической деятельностью ее новая знакомая вполне могла работать в каком-нибудь салоне красоты.

— Ты и прически делать умеешь? — не открывая глаз, спросила Латэла.

— Не разговаривай, — сказала Ирда, — грим на подбородке еще не «схватился». А на счет причесок… Их я тоже умею делать. Нас учили маскироваться. Ведь раньше я была ликвидатором в тайной полиции.

Латэла попыталась открыть рот, чтобы задать новый вопрос, однако немедленно получила мягкий, но довольно ощутимый толчок в подбородок.

— Разговаривать тебе еще рано, — строго произнесла Ирда. — Пока послушай меня. Я была простым агентом, которого «наводили на цель» и запускали в дело. Однажды я допустила серьезный промах и сама стала мишенью. Умирать мне почему-то не хотелось, поэтому я пустилась в бега… Так я оказалась в Подземке, а потом и в «Народной правде». Они помогли мне: сделали новые документы и новую жизнь. Так что я всего лишь продолжаю делать то единственное, что умею в жизни — убивать.

Только теперь я воюю по другую сторону баррикад… Ну вот, готово!

Можешь на себя полюбоваться.

Латэла открыла глаза и изумилась. Из зеркала, которое держала довольная улыбавшаяся Ирда, на нее глядела совсем юная восемнадцатилетняя девчонка. Исчезли морщинки вокруг глаз, нос стал более заостренным, овал лица и линия подбородка изменились до неузнаваемости, кожа светилась юным свежим румянцем.

— Сейчас завяжем твои волосы в две косички, и получится настоящая школьница, — пообещала Ирда.

Новое лицо Латэлы прекрасно подходило к «уличной» одежде.

Действительно, теперь она стала похожа на ученицу старшего класса.

Едва ли полицейские опознают ее в этом облике.

Когда две женщины закончили свои сборы и вышли в гостиную, Бэр Лигволд поднялся с дивана и восторженно присвистнул:

— Замечательно! Теперь мы похожи на добропорядочную семью, пришедшую на траурный митинг, посвященный кремации жены Фралда Гибра.

Только сейчас Латэла заметила, что Лигволд, наоборот, выглядел старше своих лет за счет искусно выполненных морщин на лбу и нанесенных под глазами теней.

— Тебя гримировали Огала или Бумеранг? — спросила Латэла. — Очень здорово получилось.

— Спасибо за комплимент. Гримировался я сам. Огала уже отправилась на свою официальную работу, а Бумеранг пошел заниматься нашим новым проектом.

Слово «проект» неприятно резануло слух Латэлы. Так в Главном Агентстве Пропаганды называли кампании по одурачиванию граждан Велпасии. Впрочем, она не придала этому особого значения, так как слово постоянно звучало в речи людей. «Проектами» могли именоваться и планы вторжения в соседнее государство, и первые свидания влюбленных.

Латэла и ее новые товарищи прошли по узким металлическим мосткам вокруг громадных работавших насосов, затем поднялись по лестнице на площадку к техническому лифту.

Когда зарешеченная кабинка поползла наверх, Латэла ощутила некоторую слабость в коленях. Всего сутки провела она в Подземке, но выход в верхний мир уже казался ей опасным.

— Волнуешься? — сочувствующе посмотрела на нее Ирда.

— Да, немного, — честно призналась Латэла.

— На выходе из нашего убежища опасности нет, — заверил ее Бэр.

Глядя на водонапорную станцию сверху, сквозь ограждавшую лифтовую шахту сетку, Латэла еще раз поразилась, как такое сооружение смогли разместить под землей. Затем лифт прошел сквозь отверстие в толстом бетонном потолке и остановился в помещении с гладкими, также бетонными стенами. Прямо напротив лифта находилась единственная металлическая дверь. Справа от нее Латэла разглядела небольшой прямоугольник с кнопками.

Лигволд набрал на клавиатуре нужный код, и дверь открылась.

Латэлу даже не удивило, что дверь представляла собой бронеплиту в десять сантиметров толщиной.

— Вы неплохо устроились, — как бы про себя произнесла она. — Наверное, даже у тайной полиции нет таких защитных устройств, как у террористов.

Лигволд с улыбкой объяснил:

— Эта дверь защищает не нас, а стратегически важный объект водонапорную станцию. Станцию построили недавно, так что она оборудована самыми совершенными замками и запорами. Парадокс заключается в том, что эти бронированные двери должны защитить станцию от проникновения террористов.

Они вышли наружу и оказались на территории подземной автостоянки.

— А вот и наш автомобиль, — показал Лигволд на машину среднего класса. — Прошу садиться, дорогие мои жена и дочка.

Латэла и Ирда сели на заднее сидение, а Бэр занял место водителя.

Машина не была оборудована системой автовождения, поэтому он вручную завел двигатель и тронулся с места. Автомобиль проехал мимо рядов других припаркованных машин и вырулил на наклонный пандус, уходивший вверх широкой спиралью. Поднявшись на несколько этажей, автомобиль притормозил возле поста охраны.

Сердце Латэлы замерло. Но дежурный охранник совершенно не заинтересовался личностями пассажиров. Он лишь сверил номер машины и отпечатки пальцев водителя. Убедившись, что автомобиль не угоняют, охранник нажал на кнопку и открыл ворота.

Латэла невольно зажмурилась оттого, что ей в глаза брызнули солнечные лучи. Машина наконец-то выехала на улицу.

— Можешь полюбоваться на надземные сооружения водонапорной станции, показала Ирда.

— Но это же кинотеатр! — воскликнула Латэла.

Действительно, здание кинотеатра находилось как бы в кольце высотных домов. Из подземного гаража одного из них они только что и выбрались.

— Земля в Птиоле слишком дорога, чтобы расходовать ее под технические сооружения, — сказала Ирда. — Главный въезд на станцию находится рядом с кинотеатром, отсюда его не видно. Через него на станцию доставляют крупные запчасти для насосов. Тот вход охраняют сотрудники Городского Водоснабжения. А мы выбрались через запасной «пассажирский» выход. Он оборудован кодовым замком, и поэтому его никто не охраняет…

— Как и тот тоннель, которым меня привела Огала, — добавила Латэла.

— Вот именно. Станция — идеальное место для нашего убежища. Даже во время плановых инспекций жилые отсеки не привлекают ничьего внимания. В крайнем случае, пока лифты спускаются вниз, мы всегда можем исчезнуть в тоннеле узкоколейки.

— Я же говорю, вы неплохо устроились.

— Это все заслуга Бэра. То, что мы обосновались на водонапорной станции — его удача.

— Да уж, удача, — беззлобно проворчал Лигволд, не отрывая взгляда от дороги. — Если бы не моя глупость, я бы сейчас сидел в собственном офисе и руководил какой-нибудь юридической конторой. У меня была бы роскошная жена и шикарный особняк. Мои дети ходили бы в престижную школу.

— И, возможно, тебя бы взял на мушку какой-нибудь борец за справедливость и равноправие, — дополнила картину Ирда.

— Да, возможно, — согласился Бэр. — Латэла, хочешь узнать, что привело меня в «Народную свободу»?

Латэла пожала плечами. По правде говоря, ей было все равно. Она уже достаточно наслушалась чужих историй. Но, по-видимому, Лигволд считал, что все члены его ячейки должны знать биографию своих товарищей.

— Я родился в семье вполне приличных и обеспеченных родителей, — начал рассказ Бэр. — Моя жизнь с самого детства была расписана и распределена. Я поступил в Дельстонский Университет на факультет юриспруденции. Мне прочили блестящую карьеру… Но, к сожалению, я был молод, горяч и по-юношески безрассуден. Я влюбился в одну девушку. Она познакомила меня со своими друзьями. Ее друзья, как я быстро понял, увлекались идеями революционного переустройства общества. Их взгляды заинтересовали и меня. Благодаря им я по-другому посмотрел на окружающий мир и увидел, что он полон лжи, лицемерия и несправедливости. Возможно, на этом бы дело и кончилось. Я разделял взгляды молодых бунтарей, но совершенно не собирался вступать в какие-либо организации или помогать этим людям. Но тут нашу компанию «накрыла» тайная полиция. Часть моих друзей была осуждена по «политической» статье: «Противодействие государственным структурам».

Остальным, в том числе и мне, подобные обвинения предъявить было тяжело, поэтому, не мудрствуя лукаво, нам подбросили наркотики и посадили по «уголовной» статье: «Продажа наркотических препаратов».

Так я на своей собственной шкуре убедился в том, как работает наша система правосудия и юриспруденции. Мои родители применили все возможные средства, чтобы вытащить меня из тюрьмы. Но все равно, вышел я оттуда только через три года. И стал я к тому времени совершенно другим человеком. В тюрьме я познакомился с революционерами, которых также посадили по «уголовным» статьям. От них я узнал о существовании «Народной свободы». После тюрьмы на моей юридической карьеры стоял большой жирный крест. Не без помощи своих новых товарищей я устроился в Службу Городского Водоснабжения. А через некоторое время меня назначили техником-смотрителем на эту подземную водонапорную станцию.

Так я начал вести двойную жизнь. С одной стороны я простой работяга, бывший наркоторговец; с другой — мститель за попранную справедливость.

Пока Бэр рассказывал, автомобиль двигался в потоке машин, проезжал развязки, тоннели и эстакады. Латэла краем глаза следила за дорогой. Через какое-то время Бэр затормозил возле большого продовольственного магазина и поставил автомобиль на платную парковку.

— Выходим все! — объявил он. — Пересадка!

Латэла не поняла, что Бэр имел в виду, но послушно вышла.

— Пойдем сходим в дамскую комнату, — предложила Ирда, — а Бэр пока произведет замену.

— Замену чего?

— Машины, разумеется. Ты же не думаешь, что мы поедем на дело в своей собственной машине?

Латэла наконец-то поняла, о чем идет разговор. Они с Ирдой зашли в магазин, несколько минут постояли возле рекламного объявления, призывавшего покупать обезжиренное масло «Идеальная фигура», зашли в дамскую комнату, где Ирда еще раз проверила грим Латэлы. Когда они вышли на улицу, их уже поджидал Лигволд, сидевший за рулем совершенно другого автомобиля.

— Это машина одного из продавцов, — объяснил он, когда женщины забрались внутрь. — Едва ли ее хватятся до конца рабочего дня.

Латэла еще не разу в жизни не ездила на угнанной машине. Вначале она пугалась всякий раз, как их накрывала тень патрульного винтолета.

Но постепенно спокойствие Бэра и Ирды передалось и ей. Жизнь террористов, похоже, была так насыщена приключениями, что угон автомобиля не казался им чем-то особо значимым.

Когда Бэр замедлил ход и начал искать место для стоянки, Латэла увидела впереди знакомые очертания Центрального крематория под названием «Вечное блаженство». Раньше она здесь не бывала, но несколько раз видела торжественные церемонии кремации на телеэкране.

Центральный крематорий представлял собой довольно старое сорокаэтажное здание, похожее на сильно вытянутую вверх пирамиду. Его окружал целый квартал парков и садов, где в тени аллей и на перекинутых через искусственные ручьи мостиках родственники умерших могли немного облегчить свое горе, созерцая природу и кормя уток и голубей.

(Вход в парк, разумеется, был платным, равно как и специальный птичий корм. Да и сама церемония кремации обходилась безутешным родным и друзьям покойных в весьма внушительную сумму. Центральный крематорий предназначался для богатых людей. Бедные довольствовались менее торжественными церемониями в общих печах районных телосжигателей.)

Еще на подъезде к автостоянке Латэла заметила полицейские винтолеты, висевшие в воздухе или приземлившиеся на мостовую.

— Полиции слишком много, — также заметила Ирда. — Если они начнут проверять документы…

— Не начнут, — успокоил ее Бэр. — Видишь, сколько людей собралось, чтобы посмотреть на это шоу? Если проверять документы у всех входящих, то церемонию придется отложить на сутки.

Действительно, несмотря на большое количество полицейских, вход в «Вечное блаженство» не был перекрыт. Охрана ограничилась обычными рамками металлодетекторов и анализаторами запахов взрывчатых и отравляющих веществ.

Когда трое террористов вышли из машины, Ирда протянула Латэле баллон, похожий на обычный дезодорант:

— На, брызни на себя. Если в базу запахов полиции занесли твои данные, то эта штука «отобьет нюх» у любого анализатора.

Хотя грим, переодевание и «дезодорант» Ирды практически свели к нулю возможность разоблачения, Латэла с некоторым колебанием проследовала к Центральному крематорию.

— Да не дрожи ты так, — шепнул ей Лигволд. — Если ты будешь держаться естественно, на тебя никто не обратит внимания. Посмотри вокруг: таких, как мы, сотни.

Умом Латэла понимала, что Бэр прав. На церемонию кремации жены известного банкира собрались не только приглашенные, но и обычные зеваки. Причем этих зевак было раз в двадцать больше, чем родственников и друзей покойной. Поглазеть на чужую смерть пришли не только простые люди, но и весьма обеспеченные бездельники.

«Быдло любит шоу», — вспомнила Латэла первое правило Главного Агентства Пропаганды.

Трое террористов влились в общую толпу и приблизились ко входу в «Вечное блаженство». Латэла была бы рада, если бы сейчас ее телом вновь завладела вчерашняя сила — уверенная и решительная. Без этой поддержки ее ноги стали будто ватные, а зубы начали выстукивать предательскую дробь. До полицейских металлодетекторов и запахоанализаторов оставались считанные метры.

Наверное, Бэр и Ирда заметили состояние Латэлы. Они подхватили ее под руки с обеих сторон и беззаботно заговорили:

— Смотри, доченька, как замечательно украшены сегодня двери крематория! Какие яркие красочные плакаты, знамена и воздушные шары!

Посмотри сколько людей вокруг, как все празднично одеты!

Слушая непрерывное щебетание в оба уха, Латэла сама не заметила, как прошла сквозь охранные устройства. Оказавшись внутри здания, она выдохнула воздух и сразу почувствовала облегчение. Полиция обратила на нее внимания не больше, чем на любую другую девушку из толпы праздных зевак.

— Вот и все, — спокойно сказал Бэр. — Теперь пора приниматься за работу.

Только сейчас Латэла вспомнила, ЗАЧЕМ они явились на это мероприятие. Она удивилась тому, что Бэр и Ирда не имели при себе никакого оружия. Или имели? Если металлодетекторы не подняли тревогу, это еще не означало, что террористы пришли безоружными. Латэлу разбирало любопытство, но она пока не могла его удовлетворить. В самом деле, не станет же она спрашивать: «Бэр, Ирда, как вы собираетесь убивать Фралда Гибра?»

Сам банкир еще не явился, но к началу траурной церемонии все было готово. Телевизионщики уже настроили свои камеры, приглашенные гости заняли отведенные им места, зеваки плотно набились в зал.

Под высокими сводами раздавался неумолчный гул голосов. Латэла невольно сравнила этот звук с шумом работавших водяных насосов. Только насосы перекачивали необходимую для жизни жидкость, а люди говорили о сущей ерунде: обсуждали наряды почетных гостей, вспоминали предыдущие пышные церемонии, оценивали шансы Фралда Гибра на предстоящих выборах.

Наконец, стали появляться самые близкие друзья семьи банкира.

Разумеется, они не входили вместе со всеми через главный вход. Их винтолеты садились на специальные площадки, располагавшиеся на разных уровнях пирамиды Центрального крематория.

Как и положено, одним из последних явился сам Фралд Гибр. Его появление было встречено рукоплесканиями, словно это он, а не его жена, являлся главным виновником сегодняшнего торжества. Впрочем, жена также не замедлила появиться. В полу раскрылись створки люка, и возле главной трибуны поднялся постамент, на котором находился гроб из редкого эбионового дерева с телом покойной.

Толпа зевак подалась вперед, чтобы поближе рассмотреть богатое убранство последнего ложа погибшей женщины.

— Вперед, — прошептал Лигволд и заработал локтями, прокладывая дорогу Латэле и Ирде.

Благодаря его усилиям все трое оказались в первых рядах. Латэла не могла понять, для чего это сделано. Если террористы собирались убивать банкира, то разумнее было бы это сделать из гущи толпы, чтобы не привлекать к себе внимания. Пока она озиралась вокруг, траурная церемония началась.

Фралд Гибр поднялся на главную трибуну и начал речь. Он говорил о том, о чем положено говорить в подобных случаях: как долго и счастливо он жил со своей женой, как она любила его, а он — ее, как они мечтали умереть в один день, чтобы не огорчать друг друга, и как злая судьба разрушила их светлые планы.

В порыве ораторского упоения Фралд Гибр сошел с трибуны и приблизился к постаменту с гробом покойной. Телеоператоры сопровождали каждый его шаг, фиксируя и шаркающую походку убитого горем человека, и скорбное выражение его лица.

Банкир поднялся на постамент и склонился над гробом, словно собираясь его обнять. В этот момент он находился ближе всего к тому месту, где стояли Бэр, Латэла и Ирда.

— Какой трогательный миг! — повернулся Лигволд к Ирде.

— Да, дорогой, я даже прослезилась.

С этими словами Ирда достала из нагрудного кармана тонкий полупрозрачный платок и поднесла его к лицу, словно бы собиралась промокнуть набежавшую слезу.

Фралд Гибр, нагнувшийся над гробом, внезапно выпрямился, звонко шлепнул себя ладонью по щеке и громко воскликнул:

— Ах, сволочная мошкара! Укусила, гнида паскудная!

Эти слова и тон, которым они были произнесены, входили в явный диссонанс с предыдущими трагическими нотами. Только теперь стало ясно, что банкир довольно искусно играл роль несчастного вдовца, но первая же неожиданность вывела его из этого образа.

Впрочем, дело на этом не кончилось.

Фралд Гибр впился в свою щеку ногтями и заорал:

— Что за дерьмо?! Жжет, словно плеснули поганой кислотой.

Он с удивлением отнял руку от щеки, посмотрел на свою ладонь, пошатнулся и рухнул на крышку гроба. Несколько секунд его конечности конвульсивно дергались, а изо рта вырывались нечленораздельные хрипы.

Затем он затих.

Все собравшиеся в зале находились в шоке. Первыми опомнились друзья банкира:

— Врача!

— Полиция!

— Врача!

— На помощь!

Кто-то из приглашенных гостей бросился к Фралду Гибру, кто-то поспешил прочь из зала. Толпа зевак также заколебалась. Одни стремились протолкаться к центру событий, другие благоразумно потянулись к выходу.

В числе последних была и троица террористов. Вначале они с трудом пробивались сквозь встречный людской поток.

Но потом за их спинами раздался крик:

— Полиция! Никого не выпускать! Задержите людей для выяснения!

Кто и что собирался выяснять, толпу зевак не интересовало.

Услышав это распоряжение, каждый представил себе, что его ждет многочасовое ожидание в зале, поверка документов, а потом еще и дача свидетельских показаний. Толпа ринулась в едином порыве и в одном направлении — к выходу.

Массу людей не смогли удержать ни кордоны полиции, ни угроза ответственности за бегство с места происшествия. Сейчас всех объединяло только одно желание, граничащее с животным инстинктом: оказаться как можно дальше от Центрального крематория.

Вместе с толпой террористов вынесло на улицу.

— Быстрее в машину! — приказал Лигволд. — Сейчас сюда слетятся винтолеты поддержки.

Автомобиль резко рванул с места. Он был не единственным.

Остальные зеваки разъезжались прочь так же быстро. Никто не хотел попадаться полицейским.

— Все нормально, — сообщил через некоторое время Бэр, посмотрев в заднее стекло. — Облавы не будет. Полиция еще не сообразила, в чем дело. А когда сообразит, ей достанутся только самые неповоротливые и тугосоображающие свидетели.

— Да что же произошло? — наконец-то решила спросить Латэла.

Ирда широко улыбнулась и вынула изо рта маленькую пластмассовую трубочку, похожую на пустой стержень от авторучки:

— Вот и весь секрет.

«Прежняя» Латэла еще долго искала бы разгадку, но «новая» Латэла сообразила мгновенно:

— Духовая трубка? Ты убила Фралда Гибра ядовитой иглой, выпущенной из этой трубочки? Потому-то он и решил, что его укусило какое-то насекомое!

— Совершенно верно, — Ирда приоткрыла стекло на дверце автомобиля и выбросила свое оружие на дорогу. — Как тебе все это понравилось?

— Великолепная работа! — с искренним восхищением произнесла Латэла. — А вначале я и не подозревала…

Она осеклась, сразу представив, сколько еще высокопоставленных преступников можно казнить подобным оружием. Его не обнаружит ни один металлодетектор или запахоанализатор. Его можно спрятать где угодно и в нужный момент незаметно достать. Его можно пронести на любое достаточно многолюдное мероприятие. Ведь не станет же полиция заглядывать в рот каждому человеку?..

Хотя… В голове Латэлы быстро сложились несколько рекламных лозунгов, которые, несомненно, пришлись бы по вкусу отделу политической рекламы Главного Агентства Пропаганды: «Широкая улыбка — твой вклад в безопасность государства!», «Открытый рот — залог спокойствия граждан Велпасии!», «Единая нация широкими улыбками приветствует новый радостный день!» Латэла не сомневалась, что система государственной пропаганды могла бы заставить большинство людей ходить по улицам с открытыми ртами. А с тем меньшинством, которое не поддастся массовому внушению, легко разберется полиция…

Ирда не без гордости сказала:

— При кажущейся простоте эта трубочка требует долгой тренировки.

Конечно, если ты не хочешь, чтобы ядовитая игла оказалась у тебя во рту. Требуются специальные дыхательные упражнения, чтобы добиться и дальности выстрела, и точности попадания…

Восторги Латэлы несколько поутихли.

— …Да и состав яда довольно сложен. Не каждый может его изготовить. Такие трубочки мы используем редко.

— Этому искусству ты научилась в тайной полиции? — спросила Латэла.

— Да. Его разработали для устранения активных борцов с государством: террористов, оппозиционных журналистов, поэтов… В общем, для убийства честных людей.

— Ирда, а меня ты научишь?

Бывшая женщина-ликвидатор оценивающе посмотрела на бывшую старшую рекламистку:

— Да у тебя и своих талантов хоть отбавляй. Впрочем, если хочешь, то научу.

Террористы вернулись к магазину, спокойно пересели на свою машину и вернулись на водонапорную станцию. В магазине они купили хорошее вино, чтобы отпраздновать очередную победу над угнетателями и эксплуататорами.

Глава 7. Метропоезд, заряженный шестью баллонами смерти

Следующие несколько дней Латэла провела под землей в убежище террористов. Компанию ей составляла только Ирда. Огала просыпалась раньше всех и уезжала на работу. Как выяснила Латэла, бывшая преподавательница истории теперь работала уборщицей в депо метропоездов, где чистила и мыла испачканные пассажирами вагоны.

Бумеранг Валн по утрам исчезал, а появлялся только к вечеру.

Вообще-то он показался Латэле довольно веселым и разговорчивым, но, видимо, некая тайная работа отнимала все его силы. Поэтому он быстро ужинал и почти сразу же отправлялся спать в свою комнату.

Бэр Лигволд также отсутствовал целыми днями. Причем несколько раз он уходил вместе с Бумерангом. Латэла чувствовала, что террористы готовят какую-то очередную акцию, однако ее в свои планы не посвящают.

А сама она любопытство проявлять не собиралась.

Кроме того, и Ирда не участвовала в этой секретной деятельности.

После казни Фралда Гибра она, что называется, «легла на дно». Похоже, такая жизнь ее вполне устраивала: нанесение короткого смертоносного удара, а затем покой и отрешенность — до следующего задания.

Латэла с Ирдой читали книги, смотрели телевизор, болтали о всяких пустяках, занимались физическими упражнениями. Как Ирда и обещала, онапоказала Латэле основные приемы стрельбы из маленькой духовой трубочки. Это и в самом деле оказалось делом непростым и требующим длительной тренировки.

Сама же Ирда хотела получить у Латэлы несколько уроков по рукопашному бою. Но из этой затеи ничего не получилось. Оказалось, что Латэла не может по собственному желанию вызывать свое второе (или третье) «Я», которое руководило ее действиями в минуты опасности.

— Если бы наши товарищи не проверили твою биографию, — говорила Ирда, то я бы посчитала тебя особо засекреченным агентом тайной полиции. Когда я сама работала в этой организации, то слышала, что в некоторых отделах ставят психотехнические эксперименты. Людям под гипнозом внедряют в сознание некую последовательность действий, которая «запускается» определенной кодовой фразой. Самый обычный человек может превратиться в непобедимого бойца, а какой-нибудь преуспевающий бизнесмен может совершенно неожиданно для самого себя прямо посреди важного совещания встать и выпрыгнуть в окно небоскреба.

Такие рассказы беспокоили Латэлу. Теперь она уже не была так уверена в своих воспоминаниях. Ведь вся ее биография могла быть создана тайной полицией именно для того, чтобы внедрить ее в организацию «Народная свобода». В конце концов, даже самые высокопоставленные товарищи террористов могли не иметь доступа к сверхсекретной информации.

Однако, похоже, подобные сомнения беспокоили одну только Латэлу.

Ее новые друзья не запрещали ей выходить наверх, да и вообще никак не ограничивали ее свободу. Латэла сама не хотела возвращаться в надземный мир. Засыпая под монотонный гул насосов водонапорной станции, она ощущала необыкновенный покой и умиротворение.


* * *
Размеренная жизнь в убежище террористов закончилась в тот вечер, когда, собрав всю свою ячейку в гостиной, Лигволд объявил:

— Наша долгая и тщательная подготовка новой акции наконец-то подошла к концу. Штаб «Народной свободы» назначил операцию на завтрашний день. Это совершенно новый шаг в нашей деятельности. В операции будут задействованы сразу несколько ячеек. От нашей общей решимости и слаженности будет зависеть успех не только этой акции, но и дальнейшее существование «Народной свободы».

Это вступление ни на кого не произвело особенного впечатления.

Бумеранг, похоже, и так знал все заранее. Огала тоже каким-то образом была осведомлена о готовящейся операции. Ирда была сдержана и никак не выказала своего волнения. Латэла прошла такую школу пропаганды и рекламы, что ее уже не смогли бы завлечь никакие самые возвышенные лозунги и призывы.

Убедившись, что все ждут более конкретных и четких инструкций, Лигволд продолжил:

— Штаб «Народной свободы» проанализировал итоги деятельности нашей организации за последнее десятилетие и вынужден был признать, что эффект от наших акций не так велик, как предполагалось. Несмотря на то, что мы казнили наиболее опасных врагов народа и государства, в общем и целом ситуация в стране не изменилась. Даже наша последняя акция — устранение Фралда Гибра — не принесла желаемого эффекта.

Поэтому штаб решил перейти к более масштабным и значительным операциям. Новая акция, о которой я говорю, станет первой, но не последней. Мы должны организовать взрыв в Подземке под одним из районных полицейских управлений.

Латэла бросила косые взгляды в обе стороны, чтобы посмотреть на реакцию своих товарищей. Ее не удивило, что все они были заинтересованы, но не взволнованы. Похоже, известие о взрыве неожиданностью не стало.

Лигволд достал из внутреннего кармана несколько сложенных листов бумаги, развернул их и положил на стол. Латэла вместе со всеми склонилась над довольно хорошо прорисованными чертежами и столбцами математических расчетов.

— Это план ремонтного депо, в котором находятся метропоезда техобслуживания и контроля путей. Огала несколько раз бывала там и ей удалось снять копии ключей от дверей. Система охраны там старая, никаких электронных замков и видеокамер нет. Мы легко проникнем в депо и нейтрализуем охрану — шесть или семь человек невысокой квалификации.

На плане красными крестиками обозначены места их обычного пребывания.

— Шесть или семь охранников? — переспросила Латэла. Точнее, «новая» Латэла, которая в отличие от «прежней» быстро оценила предстоящее задание. — Если хотя бы один человек нас заметит, он успеет включить сигнал тревоги.

— Именно поэтому захват депо — самая трудная и ответственная стадия операции. В ней будут участвовать наши товарищи из других ячеек. Вы познакомитесь с ними перед началом акции.

— А что дальше? — спросила Латэла. — Полицейское управление находится над депо?

— Не-е-ет, — с улыбкой протянул Лигволд, — если бы все было так просто… На самом деле в депо мы проникнем только для того, чтобы загрузить на поезд взрывчатку. Через некоторое время мы примем запрос на ремонт. Служба контроля движения сообщит, что на одном из перегонов упало напряжение. То ли короткое замыкание, то ли разрыв в токонесущем рельсе… это не важно! Технический метропоезд отправится на вызов.

Когда он будет проезжать под управлением полиции, раздастся взрыв.

Метропути в этом месте проходят неглубоко, так что взрыв вызовет обвал и разрушение всего здания. Вот здесь на плане указано место, где будет проведена наша акция.

В отличие от достаточно подробного плана депо, схемы метропутей были выполнены в гораздо меньшем масштабе, и потому определить точку взрыва было не так-то просто.

Латэла с сомнением покачала головой:

— Какова вероятность того, что метропоезд окажется точно под зданием полицейского управления? Ведь всего несколько десятков метров вперед или назад — и взрыв затронет соседние дома.

— Все это мы учли. Не зря же над детонатором «колдовал» Бумеранг.

Бумеранг, объясни, как мы получим нужную точность?

— Очень просто, — с готовностью отозвался террорист-подрывник. — Как известно, радиосигналы под землей практически не распространяются, так что использовать дистанционное управление невозможно. Ручное управление также отпадает, если, конечно, не найдется желающего-самоубийцы. Но, даже если бы такой у нас имелся, никто не мог бы быть уверен, что этот смертник нажмет кнопку в нужный момент, а не секундой раньше или секундой позже. Поэтому мне оставалось только одно — создать достаточно точный и надежный механический взрыватель. Я взял за основу обычный измеритель расстояния, который используется путевым контролем. Колеса катятся по рельсам, их диаметр и длина окружности известны… ну, и так далее. Короче: зная начальную точку отправления метропоезда и расстояние до точки взрыва, довольно легко настроить взрыватель на нужное количество оборотов колеса. Мы с Бэром несколько раз проводили эксперименты, подключая мой механизм к колесам обычных поездов. Так что я могу гарантировать стопроцентное попадание в цель.

— Но ведь кроме основной цели могут пострадать и невинные люди, сказала Латэла.

— О ком ты говоришь? — удивился Лигволд. — О полицейских? Разве ты не знаешь, что в полицию идут люди, которые имеют склонность к насилию и жестокости? Они не желают работать, но зато хотят обладать властью и безнаказанностью. Они занимаются грабежами и вымогательствами под прикрытием государства и от его имени. Полиция — главный враг народа, свободы и демократии.

— Все это я знаю, — отмахнулась Латэла. — Я говорю о простых людях, которые могут пострадать от взрыва: о пассажирах метро, о пешеходах на улице, о случайных посетителях полицейского управления.

— А-а-а! — с облегчением протянул Лигволд. — Об этом можешь не беспокоиться. Когда на главный диспетчерский пульт метро наш человек сообщит о неисправности, эту ветку перекроют, а метропоезда пустят в объезд по запасным линиям. Так что рядом в Подземке не будет ни одного человека. Что же касается людей наверху… Твой вопрос заставил меня задуматься. Я обсужу со штабом возможность минимизации потерь среди мирного населения. Но, я уверен, их будет не так уж и много. Кроме того, не забывай, идет война государства со своим народом, а война не обходится без жертв. А жертвы на войне бывают и с той, и с другой стороны.

Слова о «минимизации потерь среди мирного населения» показались Латэле несколько неподходящими для террориста-подпольщика. Такое выражение более естественно звучало бы в устах политика или генерала.

Впрочем, «новая» Латэла была настолько захвачена масштабом предстоящей акции, что не придала этому особого значения.

Террористы склонились над планами, схемами и расчетами. Бэр Лигволд начал объяснять, где должен находиться каждый из них и что им предстоит делать, чтобы проникнуть в ремонтное депо. Дальше предполагалось загрузить на поезд взрывчатку, подъехать на нем к заранее определенной стартовой точке, установить счетчик детонатора на нужное расстояние до взрыва, направить поезд вперед на автопилоте, а самим спокойно вернуться по путям назад и выйти из Подземки через ближайшую метростанцию.

В целом план казался простым и почти безупречным. Но Латэлу продолжали мучить смутные сомнения. Ей больше не хотелось быть пешкой в чужой игре, а выходило, что она, как и Ирда, всего лишь сменила хозяев. Раньше она была винтиком в машине рекламы и пропаганды, теперь она стала винтиком в террористической организации.


* * *
Следующее утро ничем не отличалось от всех остальных. За общим завтраком царили непринужденное оживление и веселье. Так ведут себя солдаты на войне, когда гибель врагов и друзей становится привычной и обыденной, а страх за свою жизнь и сомнения в правильности своего дела отходят на задний план.

— Сверим часы, — с улыбкой предложил Лигволд.

Это традиционное выражение часто звучало в фильмах. Но на самом деле о точности хода часов можно было не беспокоиться — электронные хронометры расходились с эталоном на одну секунду в тысячу лет.

— Встречаемся в назначенном месте в одиннадцать сорок пять, — напомнил Лигволд.

Террористы отправлялись на задание не вместе, а двумя группами.

Первыми ушли Бэр, Огала и Бумеранг. Они воспользовались подземной узкоколейкой — той самой, по которой Огала привезла Латэлу в убежище.

Ирда и Латэла немного задержались, чтобы слегка изменить свою внешность. Им предстояло подняться на поверхность и доехать до метродепо на автомобиле.

На выходе из водонапорной станции Ирда и Латэла не встретили никаких препятствий. Они сели в ту же самую машину, на которой ездили в прошлый раз, только за рулем, естественно, теперь оказалась Ирда.

Охранник спокойно выпустил их за ворота, мельком взглянув на предъявленные документы.

Ехали Ирда с Латэлой недолго — ремонтное метродепо находилось неподалеку от водонапорной станции, где обосновались террористы. Всю дорогу Латэла прокручивала в голове предстоящую операцию. Согласно плану Лигволда, они с Ирдой должны были проникнуть в депо через запасной вход. Им предстояло встретить двоих охранников, вооруженных лишь резиновыми дубинками и баллончиками с парализующей жидкостью.

Проблема заключалась только в том, чтобы не дать этим охранникам нажать на кнопку аварийной сигнализации.

Ирда остановила автомобиль за один квартал от входа в депо.

Дальше им предстояло идти пешком. Не без некоторого внутреннего волнения Латэла ступила на мостовую.

Это был типичный «промышленный» район. Латэла со смесью любопытства и настороженности осматривала длинные трехметровые заборы с колючей проволокой наверху, которые тянулись по одну сторону дороги.

За ними скрывались различные технические службы метрополитена. По другую сторону дороги серой однообразной стеной стояли высотные многоквартирные жилые дома.

— Неужели кто-то соглашается жить в этих ужасных условиях? — спросила Латэла, показав Ирде на трубы, поднимавшиеся над заборами.

Черный дым из этих труб ветер нес прямо в окна жилых домов.

Ирда усмехнулась:

— Эти люди считают, что им повезло. Дома принадлежат метрополитену и заселены его работниками. Им достаточно выйти из квартиры, пересечь улицу и сразу же оказаться на работе. Им не приходится тратить несколько часов на дорогу, как большинству жителей Птиола.

— Уж лучше потратить некоторое время, чем вечно дышать отравленным воздухом, — сказала Латэла.

— Ты так говоришь, потому что пришла сюда из другого мира. Если бы ты родилась в трущобах, то просто никогда не задумывалась бы о таких проблемах. Тебя интересовало бы только одно — как получить хоть какую-нибудь работу, приобрести хоть какое-нибудь жилье и хоть что-нибудь поесть. Эти люди даже мечтать не могут о собственном автомобиле. Оглянись вокруг — это та же самая Подземка, только выбравшаяся на поверхность.

Латэла промолчала. Она подумала о том, что пенсия ее отца-ветерана, которую она считала нищенской, в этом районе показалась бы довольно значительным состоянием. Все познается в сравнении. Латэла с детства мечтала о блестящей карьере и о роскошной жизни, поэтому всегда соотносила жизнь своей семьи с жизнью богачей. Но теперь ей открылся другой мир, в котором жили девять десятых граждан Велпасии — мир истинной безысходной нищеты.

От размышлений Латэлу оторвал голос Ирды:

— Мы уже рядом с нашей целью. Приготовься.

Латэла понятия не имела, как ей готовиться. «Боевое» состояние возникало само по себе, оставалось только надеяться, что и на этот раз ее второе «я» не подведет.

Запасной вход в метродепо представлял собой глухие металлические ворота. В одной из створок была проделана узкая дверца, в которую с трудом мог протиснуться один человек. А в самой дверце на уровне человеческих глаз была прорезана узкая щель, закрытая в настоящий момент задвижкой. Менеджеры метрополитена, видимо, решили сэкономить на охранных системах.

У террористок заранее была заготовлена легенда, поэтому Ирда уверенно подошла к дверце и громко постучала кулаком по железу.

Стучать пришлось несколько минут, прежде чем из-за ворот послышался сонный мужской голос:

— Прекратите! Я не глухой. Кто там?

— Мы по объявлению! — громко объявила Ирда, доставая из кармана вырезку из газеты (один из членов «Народной свободы» заранее поместил там объявление от имени метродепо). — Тут написано, что вам требуются уборщицы. Вот мы с подругой и пришли.

— Не знаю я ни о каком объявлении, — проворчали за воротами.

Тем не менее, задвижка открылась и в узкой щели показались глаза охранника. Он с ног до головы оглядел Ирду и Латэлу и, видимо, остался доволен увиденным. Террористки были ярко и вульгарно накрашены, что вполне соответствовало вкусу и стилю обитателей бедных районов гигаполиса.

Ирда протянула газетный листок к смотровой щели:

— Вот, видишь? Объявление обведено губной помадой. Это ваш адрес?

— Наш… — нехотя признал охранник.

— Тогда открывай! — потребовала Ирда.

— Но нас не предупредили…

— Это не моя проблема! — напирала Ирда. — Здесь сказано, что сегодня в двенадцать ноль ноль в офисе менеджера вашего депо состоится просмотр кандидаток на работу. Открывай, времени осталось всего ничего.

— А почему вы не пошли через главный вход? — продолжал сомневаться охранник.

— Вот глупенький! — кокетливо засмеялась Ирда. — Да потому, что здесь ближе. Ладно, ребята, кончайте привередничать, открывайте ворота.

— Ну, я не знаю… — охранник не стал закрывать смотровую щель, но отвернулся и прокричал куда-то в сторону: — Эй, Орви, ты что-нибудь слышал о том, что начальство сегодня собирает претенденток на работу?

— Нет, — послышался голос другого человека. — А ты не мучайся, позвони на пульт.

— И то верно! — радостно согласился первый охранник.

Ирда посмотрела на часы и шепнула Латэле:

— Если все идет по плану, Огала пять минут назад перерезала связь. Если же нет — разворачиваемся и спокойно уходим.

Охранник, видимо, в это время жал на кнопку вызова.

— Ничего не получается, — сообщил он своему напарнику. — Наверное, опять что-то замкнуло.

— Пойду проверю, что там у них, — сказал второй голос.

— Мальчики! — позвала Ирда. — Возьмите и нас с собой. Нам ведь по пути. А мы, когда будем работать вместе с вами, уж как-нибудь да отблагодарим вас за помощь.

Охранники довольно захохотали. Это предложение пришлось им по вкусу.

Послышался металлический звук отодвигаемого засова.

— Ну, девочки, милости просим к нам в гости, — игриво произнес первый охранник.

Первой вошла Ирда, за ней — Латэла. Она увидела полного лысеющего человека в форме охраны метрополитена, который открыл им дверь. В десяти метрах от ворот находилась небольшая застекленная будка, возле которой стоял второй охранник.

— Ну, мальчики, куда идем? — Ирда обольстительно улыбнулась.

— Идите со мной, — позвал второй. — А ты, Питти, стой тут.

— Ну вот, уводишь от меня сразу двух красоток, — притворно вздохнул Питти.

— Не переживай, пухлячок, — Ирда потрепала охранника за щеку. — Мы еще встретимся.

Она быстро направилась к сторожевой будке. Латэла, как и было задумано, задержалась возле первого охранника. Аварийная кнопка находилась в будке. У каждого охранника имелся радиопередатчик для связи с центральным пультом, но Огала уже перерезала кабель антенны и сделала радиосвязь невозможной. Так что оставалось лишь позаботиться о том, чтобы ни один из них не дотронулся до кнопки.

— А ты довольно милый, — произнесла Ирда, подходя ко второму охраннику. — Тебя, кажется, зовут Орви?

Она взяла его руками за голову, словно собиралась поцеловать…

Раздался приглушенный хруст, и Орви начал оседать на землю с неестественно вывернутой шеей.

— Что это? — вскричал Питти. Он должен был бы выхватить дубинку или баллончик с парализатором, но вместо этого только бестолково хлопал ладонями по бокам.

— Ну, чего ты ждешь? — крикнула Ирда Латэле.

Но Латэла, так же как и охранник, пребывала в ступоре. Ее «новая» сущность совершенно не желала зла этому толстяку.

Ирда быстро сообразила, что от Латэлы толку не будет. Она подскочила к Питти и с разбега ударила его ногой в пах. Охранник взвизгнул и повалился на землю без сознания. Ирда выхватила у него из кармана баллончик с парализующей жидкостью и обильно полила ему лицо.

— От такого количества парализатора он может умереть, — безучастно заметила Латэла.

— Ну и что? Эти ребята оказались в неподходящем месте в неподходящее время. В конце концов, они сами выбрали свою работу. А вот тебе бы не мешало заниматься своей. Запри дверь и закрой задвижку!

Латэла автоматически повиновалась. Точно также автоматически она помогла Ирде оттащить тяжелые тела охранников в будку, где они не так бросались в глаза.

После этого Ирда посмотрела на часы:

— Пошли, уже одиннадцать тридцать. У нас осталось всего пятнадцать минут.

Две террористки быстро зашагали вдоль путей, на которых стояли метровагоны. Несмотря на разгар рабочего дня, здесь было довольно безлюдно. Немногочисленные рабочие провожали женщин любопытными взглядами и даже свистели им вслед. Но никто не попытался остановить их или хотя бы заговорить. Если бы мастер заметил, что рабочие отвлекаются от работы, то наложил бы на них штраф или подал рапорт об их увольнении.

Все пути, на которых стояли ожидавшие ремонта вагоны, сходились у входа в тоннель. Латэла бросила последний взгляд на затянутое дымом небо Птиола и вместе с Ирдой пошла по рельсам, ведущим в Подземку.

Через некоторое время они увидели ярко освещенное помещение.

Здесь стояли готовые к отправке на линию метропоезда. Возле одного из таких метропоездов и была назначена встреча всех террористов. Латэла издалека заметила Лигволда, Бумеранга и еще пятерых незнакомых мужчин.

Все они были одеты в форменные комбинезоны ремонтной службы метрополитена. Со стороны могло показаться, что мастер показывал своей бригаде участок работы.

Увидев Ирду и Латэлу, Лигволд помахал им рукой.

Когда они приблизились, Бэр коротко представил им других боевиков из «Народной свободы»:

— Дирек, Омил, Раун, Ломли и Крайн. Запомните их лица. Кроме них, у нас тут союзников нет.

Про охрану Лигволд даже не стал спрашивать. Его занимали более неотложные проблемы:

— Через несколько минут должен поступить сигнал о падении напряжения. Дежурную ремонтную бригаду вызовут к техническому метропоезду. Этой бригадой будем мы. Крайн, баллоны готовы?

Один из террористов коротко кивнул:

— Они сложены в моей машине. Я подгоню ее к грузовому перрону в любой момент.

— Отлично, значит нам остается только немного подождать.

Латэла хотела спросить, куда делась настоящая ремонтная бригада, но промолчала. Должно быть, рабочие разделили судьбу охранников.

Латэла подумала, что эта акция «Народной свободы» излишне жестока и неоправданно кровава. Казнь одного из высокопоставленных преступников типа Фралда Гибра она еще могла признать справедливой. Но сегодня террористы равнодушно и хладнокровно уничтожали людей, за счастье которых боролись.

В это время в депо заработала громкоговорящая связь:

— Внимание! Получено сообщение о падении напряжения на девятом участке линии Е-красная. Дежурная бригада, приготовиться к выезду!

— Вы слышали? Нас зовут. — Лигволд радостно потер руки.

Террористы направились туда, где стояли ремонтные метропоезда.

Эти поезда состояли всего из нескольких вагонов, причем впереди находилась платформа с краном, а моторный вагон с кабиной управления располагался позади.

Боевики из «Народной свободы» быстро и деловито начали готовить поезд к отправлению. Ирда и Латэла вместе с Лигволдом расположились в кабине.

Бэр запустил двигатель. На пульте управления зажглись сигнальные лампочки и засветился дисплей компьютера. На дисплее высветилась карта метропутей. Белыми точками на ней были обозначены пассажирские поезда, синей — ремонтный метропоезд. Поврежденный участок подземной магистрали мерцал красным светом.

— Скоро вы там, чего копаетесь? — недовольно пробурчал по радио диспетчер, считая, что в поезде находится настоящая ремонтная бригада.

— Уже едем, — ответил в передатчик Лигволд, только на пять минут остановимся у грузового перрона. Нам надо загрузить запасную катушку с кабелем.

— Ладно, валяйте, — со вздохом согласился диспетчер, — потом нагоните по дороге.

— Конечно нагоним! — пообещал Лигволд. — Все, мы уехали.

— Только долго не возитесь, — напутствовал диспетчер.

Состав тронулся с места и медленно покатился вперед. Латэла слегка удивилась, вновь увидев впереди дневной свет. Поезд выехал на поверхность и остановился. Несомненно, это и был грузовой перрон.

Вокруг путей были сложены связки рельс и шпал, колеса метропоездов, а также множество предметов, назначение которых Латэле было неизвестно.

Несколько кранов и подъемников беспрестанно поднимали и опускали свои длинные стрелы, перенося с места на место различные грузы.

Лигволд высунулся из кабины и крикнул Крайну:

— Беги за грузом!

Тот скатился по боковой лесенке и скрылся из вида. Латэла подумала, что загрузить взрывчатку на поезд оказалось не такой уж большой проблемой. Стоило ли ради этого убивать охранников на входе?

Они никак не могли помешать подготовке к акции «Народной свободы».

Через несколько минут возле метропоезда остановился небольшой грузовичок с открытым кузовом. В кузове Латэла увидела шесть баллонов размером с человека, которые стояли на металлическом поддоне. Следом за грузовичком подъехал погрузчик с огромной сколоченной из досок катушкой, на которую был намотан кабель толщиной с человеческую руку.

Из погрузчика выглянул рабочий:

— Это вам, что ли, нужен кабель?

Дирек и Ломли тем временем разворачивали кран метропоезда, чтобы зацепить крюком поддон с баллонами.

— Эй, а что это вы грузите? — спросил любопытный водитель погрузчика.

Это любопытство не понравилось террористам. Стоявший неподалеку Крайн быстро подошел к погрузчику, вынул из кармана пистолет с глушителем и просунул руку в открытое окно кабины. Из кабины метропоезда Латэла не слышала выстрелов, но увидела, как голова водителя несколько раз дернулась, а потом безвольно склонилась набок.

Это убийство показалось ей еще более бессмысленным, чем смерть охранников. Ведь можно было что-нибудь придумать, чтобы этот любопытный отвязался. Латэла огляделась вокруг. Похоже, что кроме нее смерть человека никого не взволновала. Террористы грузили баллоны на переднюю платформу метропоезда, Бумеранг крепил к колесам вагона счетчик своего детонатора. Другие рабочие грузового перрона находились слишком далеко, занимались своими делами и потому вообще ничего не заметили.

Через несколько минут все работы были закончены. Террористы собрались в кабине.

— Все готово? — с нетерпением спросил Лигволд у Бумеранга.

Тот поднял оба больших пальца вверх:

— Нет проблем! Когда выйдем на стартовую точку, мне останется только набрать на счетчике нужное расстояние.

Метропоезд покатился вперед и вскоре вновь оказался под землей.

— Ну вот и порядок! — весело подытожил Лигволд. — Мы выходим на финишную прямую. Лишь Крайн и Омил разделяли его веселье. Все остальные сидели молча и слушали ритмичное постукивание колес.

Молчание нарушил Бумеранг:

— Бэр, ты говорил, что мы загрузим взрывчатку Би-восемь. Но в этих баллонах находится приопрен.

— Совершенно верно, — ответил Лигволд, мгновенно посерьезнев. — Штаб решил перестраховаться. Они подумали, что Би-восемь недостаточно мощная штука, чтобы обвалить целое здание.

— Но приопрен — это же объемный взрыв! — воскликнул Бумеранг. — Шесть баллонов в пыль разнесут половину квартала. Одна воронка будет метров сто диаметром.

Латэла напряглась. Ей с самого начала казалось, что во всей этой операции есть что-то неправильное. Внезапно проснувшееся второе «я» подсказало, что слова Бумеранга не удивили только Крайна и Омила. Все остальные, также как и Латэла с Ирдой, ничего не знали об истинном плане операции.

Ни «прежняя», ни «новая» части сознания Латэлы никогда не слышали об объемном взрыве. Поэтому она спросила у Бумеранга, что это такое.

Тот перестал пожирать глазами Лигволда и охотно объяснил:

— Объемным взрывом называется подрыв распыленной в воздухе газовой или капельной смеси. К баллонам с приопреном подведены провода от моего счетчика расстояния. В нужный момент внутри баллонов срабатывают детонаторы первого уровня. Они раскалывают оболочку баллонов и распыляют приопрен. Затем через несколько миллисекунд срабатывают детонаторы второго уровня. Они подрывают воздушно-приопреновую смесь. Объемный взрыв мощнее обычной взрывчатки в тысячи раз. Понятно?

Латэла кивнула головой.

Бумеранг вновь обратился к Лигволду:

— Я надеюсь, в штабе отдают себе отчет в том, на что способны шесть баллонов приопрена?

Лигволд недовольно поморщился и посмотрел на часы:

— Эх, не хотел я говорить раньше времени… Ну, ладно, раз уж ты сам начал этот разговор… В общем, на счетчике тебе надо будет выставить одиннадцать километров триста семнадцать метров.

— Но это же на треть больше, чем мы договаривались вначале… Бумеранг бросил взгляд на электронную карту метропутей. — Бэр, что НА САМОМ ДЕЛЕ мы взорвем?

— Всемирную нефтяную биржу.

Крайна и Омила это сообщение не удивило. Остальные прореагировали по-разному. Дирек присвистнул и покачал головой. Раун поднял брови и округлил глаза. Ломли поджал губы и нахмурился. Ирда скрестила на груди руки и откинулась назад, облокотившись спиной на стенку кабины.

Латэла также была потрясена этим неожиданным заявлением. О Всемирной нефтяной бирже знали все, кто жил в Птиоле, в Велпасии, да и пожалуй, на всей этой планете. Нефть — кровь мировой экономики, основа богатства и могущества отдельных людей, крупных корпораций и целых государств. Через Всемирную нефтяную биржу в Птиоле проходило больше двух третей всей добытой в мире нефти. Здесь ее покупали, продавали, перекупали и снова перепродавали.

Всемирная нефтяная биржа занимала целый квартал в центре гигаполиса. Это было гигантское стодвадцатиэтажное сооружение из стали, стекла и бетона. Все крупнейшие мировые нефтедобывающие компании, химические концерны и транспортные корпорации имели там свои представительства. В здании Всемирной нефтяной биржи работали десятки тысяч людей.

Латэла подумала, что эта организация является символом мировой экономики и превосходства Велпасии над всеми остальными странами. Не удивительно, что террористы из «Народной свободы» решили в последний момент поменять цель акции. Раз взрыв в Подземке мог уничтожить целое здание, то незачем было тратить силы и время на какое-то жалкое районное полицейское управление.

Смущало Латэлу только одно, о чем она и не замедлила спросить:

— Но почему именно Всемирная нефтяная биржа? Почему не Генеральный штаб или Центральное полицейское управление?

Лигволд посмотрел на нее с недовольством:

— Так надо. Ясно?

— Ясно, — «прежняя» Латэла, наверное, промолчала бы, но «новая» Латэла на этом не успокоилась: — Но ведь мы убьем не только грабителей-капиталистов, но тысячи невинных людей: техников, рабочих, уборщиков. Разве это справедливо?

Недовольство Лигволда усилилось. Резко и зло он бросил:

— Не болтай ерунды, Латэла! Биржа должна быть уничтожена, и она будет уничтожена! Так надо!

— Ты уже дважды сказал «так надо», но кому это надо на самом деле? Простым гражданам Велпасии? Так ведь для них это будет всего лишь еще одно зрелище! Оно не заставит их задуматься, оно не поднимет их на борьбу за свою свободу.

Эти слова были встречены одобрительными кивками Рауна и Ломли.

Ирда сидела безучастно, словно предмет спора ее совершенно не интересовал.

Лигволд открыл рот, чтобы ответить Латэле, но тут раздался голос Крайна:

— Бэр, тормози! Мы уже подъехали к точке отсчета.

— Проклятье, чуть не проскочили! — процедил сквозь зубы Лигволд, нажимая на кнопку тормоза.

Метропоезд замедлил движение и поехал со скоростью идущего пешком человека. Ремонтный состав освещал тоннель несколькими мощными прожекторами, так что вскоре все без труда разглядели полосатый красно-желтый шест, прислоненный к стене.

— Вот наша метка, — объявил Лигволд, останавливая поезд. — Ну, Бумеранг, устанавливай счетчик.

— Не делай этого, Бумеранг, — неожиданно для самой себя строго произнесла Латэла, — Это не казнь преступника, это убийство невинных людей.

— Не слушай ее, иди и работай! — прикрикнул на Бумеранга Лигволд.

— Не ходи! — повысила голос и Латэла.

Она смотрела прямо на Лигволда и из-за этого слишком поздно боковым зрением уловила движение Крайна. Раздался едва слышный хлопок, и Латэла почувствовала, как что-то сильно ударило ее в правое плечо.

Затем накатила боль, черной волной небытия смыв мысли, чувства и сознание…


* * *
…Когда Латэла очнулась, то первым делом ощутила боль и жжение в правом плече. «Меня застрелили, — сразу же поняла она. — Крайн — убийца. Он хладнокровно убил водителя погрузчика, он и в меня выстрелил».

Превозмогая боль, распространявшуюся по всему телу, Латэла попыталась подняться и осмотреться… И тут же закусила губу, чтобы сдержать крик. Но не боль была тому причиной. Рядом с Латэлой в кабине лежали тела Ирды, Дирека, Рауна, Ломли и Бумеранга. Все они были убиты из огнестрельного оружия, причем, как отметила «новая» Латэла, выстрелы были сделаны в упор — на одежде виднелись отчетливые буроватые пятна пороховых газов.

Внезапно Латэла поняла, что метропоезд стоит на месте.

Следовательно, без сознания она пробыла не так уж и долго, а убийцы Лигволд, Крайн и Омил — находились где-то неподалеку.

Латэла вытянула левую руку и пошарила рукой в нагрудном кармане Ирды. Как она и предполагала, там находилась духовая трубочка с отравленной иголкой. Латэла осторожно вложила ее себе в рот и, как учила Ирда, сжала зубами посередине, закрыв языком заднее отверстие, чтобы случайно во время вдоха не втянуть и иглу. Передний конец трубочки при этом оказался между ее губами, но заметить его было невозможно.

Едва Латэла успела закончить приготовления, как послышались голоса.

— Я же предупреждал: Бумеранга не трогать! — сердито говорил Лигволд.

— Виноват, господин майор, — отвечал Крайн, — но вы же сами сказали, что подрывник нам больше не понадобится, так как вы и без него сможете завести детонатор.

— Ну, говорил, — недовольно произнес Лигволд. — Однако я рассчитывал, что мне удастся его перетянуть на свою сторону… хотя бы на время. Если бы ты не пристрелил эту полоумную, то он бы не бросился на тебя с кулаками, и ты оставил бы его в живых.

Латэла поняла, что под «полоумной» Лигволд подразумевал ее. Но почему вдруг Крайн стал называть террориста «господином майором»?

А голоса тем временем приблизились к кабине. Латэла услышала звук шагов и закрыла глаза, притворяясь мертвой.

— Кажется, все готово, — удовлетворенно произнес Лигволд, входя в кабину. Следом за ним вошли еще два человека.

Латэла слегка приоткрыла ресницы, чтобы осмотреться. Все трое стояли к ней спинами, наклонясь над пультом управления метропоездом.

Лучшего момента нельзя было выбрать. Латэла прицелилась в толстую шею Крайна и сделала резкий выдох.

— Оп! — Крайн хлопнул себя по шее ладонью. — Надо же, даже в тоннеле летают проклятые москиты.

— Откуда тут москиты? — спросил Омил.

— Какая разница, откуда? — проворчал Крайн. — Главное, что один из них меня укусил… Чешется, зараза… Что это со мной?..

Последние слова Крайн произнес жалко и жалобно, словно предчувствуя надвигавшийся конец. Когда его тело начало безвольно оседать, Латэла рванулась вперед, забыв про боль и рану.

Воспользовавшись растерянностью Лигволда и Омила, она выхватила из кармана Крайна пистолет и навела его на двух оставшихся в живых террористов.

— Руки вверх! — рявкнула Латэла.

Те безропотно подчинились.

Латэла села на полу и оперлась спиной о сидение.

— Кто вы такие? Почему вы их убили? — Стволом пистолета она показала на трупы.

Лигволд, казалось, ничуть не испугался нацеленного на него оружия:

— Я тебя недооценил, Латэла. Ну, раз ты хочешь знать правду, то я тебе отвечу: мы служим в тайной полиции. Я, Омил и Крайн. Ну Крайн-то уже не служит. Ведь это ты его убила? Взяла у Ирды одну из ее трубочек?

Латэла утвердительно кивнула головой, но грозно сдвинула брови:

— Ты мне зубы не заговаривай! Отвечай на мои вопросы. Давно ты работаешь на тайную полицию?

— Еще со времен учебы в Дельстонском Университете.

— Значит, твое задание — внедриться в «Народную правду»?

Лигволд коротко и нервно хохотнул:

— Да нет никакой «Народной правды». Вся эта террористическая организация — один из проектов тайной полиции. Кстати, и твои бывшие коллеги из отдела политической рекламы работали вместе с нами над его разработкой. Удивлена?

— Не особенно. Скорее, я удивилась бы, если бы «Народная правда» существовала на самом деле. Я понимаю, что вы подбираете обиженных и озлобленных людей, чтобы их руками обделывать свои грязные делишки. Но зачем тайной полиции взрывать Всемирную нефтяную биржу? Хотите свалить вину на «Народную правду», чтобы иметь предлог расправиться с настоящими борцами за справедливость?

Лигволд усмехнулся:

— В чем-то ты права, в чем-то нет. Да, нам нужен предлог, но «Народная правда» тут ни при чем. Ты что-нибудь слышала о Дабистанале?

— Дабистанал? — Латэла покопалась в своей памяти. — Кажется, это страна где-то на востоке. Там одни пустыни.

— И нефть, — многозначительно произнес Лигволд. — Там обнаружены гигантские запасы нефти.

Латэла поняла, что разрозненные кусочки начинают складываться в цельную картину:

— Крейл Кирс собрался снимать кино о войне в Дабистанале… Нам найдена нефть… Взрыв Всемирной нефтяной биржи…

— Ты быстро соображаешь, — похвалил ее Лигволд. — По официальной версии, Биржу взорвут не наши местные борцы за свободу, а террористы из Дабистанала. Это даст Велпасии повод вторгнуться не только в сам Дабистанал, но и оккупировать весь этот нефтяной регион. Чем мощнее взрыв в Птиоле, чем больше жертв, тем быстрее и беспощаднее будет наш ответный удар.

— Так вот чем занимается тайная полиция… — покачала головой Латэла.

— Конечно, — подтвердил ее размышления Лигволд. — Мы не боремся с терроризмом, мы его создаем. А иначе кому нужны спецслужбы? Кто будет оплачивать нашу работу, если у нас не останется врагов?

— Вы убиваете сразу двух зайцев.

— Разумеется. Наша великая Велпасия бомбами и снарядами утвердит демократию в Дабистанале и возьмет под контроль все мировые запасы нефти. А тайная полиция получит дополнительное финансирование, чтобы отыскать и наказать террористов, организовавших чудовищно-жестокий взрыв Всемирной нефтяной биржи. — Лигволд произнес это с такой циничной улыбкой, от которой даже у «новой» Латэлы пошли мурашки по коже.

— Но тут вмешалась я, — сказала Латэла, — взрыва не произойдет, и все люди узнают о готовящемся заговоре…

— Никто ничего не узнает! — прервал ее Лигволд. — Кому ты сообщишь об этом? Кто будет тебя слушать? Вспомни: ты же особо опасная преступница, находящаяся в розыске. Все давно решено. Возле метродепо оставлен автомобиль, в кабине которого лежит инструкция по управлению метропоездом на дабистанальском языке. Подготовлена видеозапись речи Рафаха Гадафара, лидера дабистанальских террористов, в котором он признает свою ответственность за взрыв Всемирной нефтяной биржи.

Телеканалы записали гневные выступления наших политиков и генералов.

Наши авианосцы идут в сторону Дабистанала. Свидетельства преступления дабистанальских террористов найдены полицией, и их вина уже доказана.

Остается самая малость — взорвать Биржу.

— Всесильный отдел политической рекламы не упустил ни одной мелочи, поняла Латэла. — Подумать только, если бы не Найя Кайдавар, я сама могла бы участвовать в планировании и подготовке всего это чудовищного преступления.

— Это не преступление, это политика, — поправил ее Лигволд. — Ладно, ты узнала все, что хотела. Теперь опусти пистолет. У тебя еще есть шанс начать все сначала. Это тебе обещаю я — майор тайной полиции Велпасии Бэр Лигволд.

— Почему-то я тебе не верю, — Латэла попыталась улыбнуться, но вновь накатившая волна боли искривила ее губы. — Тайная полиция убивает неугодных банкиров и политиков руками наивных борцов за народное счастье. Тайная полиция хочет уничтожить десятки и сотни тысяч человек, чтобы нефтяные магнаты увеличили свои банковские счета.

Тайная полиция желает править всем этим миром при помощи денег, лжи и смерти. Зачем вам нужна я — лишний свидетель? Помнишь, Бэр, ты сам сказал, что у меня проснулась давно забытая совесть? Так вот: я не дам вам совершить преступление.

Латэла нажала на курок. Раздался щелчок, но выстрела не последовало.

Лигволд спокойно опустил руки:

— Я профессионал высокого класса, Латэла. Я знал, что Крайн расстрелял все патроны, а новую обойму вставить не успел. Так что, извини, я доделаю за него работу, которую он не закончил.

Лигволд одним быстрым движением выхватил пистолет. Латэла увидела черное отверстие, смотревшее прямо ей в переносицу. Через мгновение из этого отверстия вырос огненно-алый цветок с острой свинцово-серой сердцевиной.

«Как красиво…» — успела подумать Латэла.

Глава 8. Комета возглавляет оборону родной деревни

…Раздался оглушительный звон металла и грохот разбивающейся глиняной посуды…

Девушка открыла глаза и посмотрела себе под ноги. На дощатом полу валялся большой медный поднос, засыпанный черепками и перемазанный остатками пищи.

— Что с тобой, Комета? — раздался громоподобный женский голос.

В этом голосе не было злобы или угрозы. Несмотря на необыкновенную силу, он звучал участливо и почти нежно.

Девушка подняла взгляд. Голос как нельзя лучше подходил его обладательнице — высокой кряжистой женщине с грубым лицом и кожей землистого цвета. Это была матушка Гордола из рода горных копателей человекообразное существо, которое, тем не менее, к человеческому роду не относилось.

Девушка попыталась вспомнить, кто она такая и как здесь оказалась. Ведь только что она была Латэлой Томпа и сидела в кабине метропоезде, а майор тайной полиции Бэр Лигволд целился ей в голову из пистолета. Впрочем, не так давно она также была баронессой Найей Кайдавар, а кроме того, вполне возможно, и другими личностями, воспоминания о которых были не столь отчетливы, но которые все же проплывали мимолетными образами на самой границе сознания.

— Комета, тебе плохо? — ласково прорычала матушка Гордола.

Комета. Так звучало имя девушки. Начало воспоминаниям было положено, оставалось только размотать их, как клубок пряжи. Правда, быстро выяснилось, что вспоминать Комете особенно-то и нечего. Как с прискорбием констатировала новая личность, воплотившаяся в теле девушки, его прежняя обладательница была, что называется, «дурочкой».

Кроме того, она даже не являлась человеком. По крайней мере, человеком на все сто процентов.

Девушка с внутренней дрожью поднесла пальцы рук к глазам. Так и есть. Сами пальцы были похожи на человеческие, но заканчивались не ногтями, а расширяющимися подушечками с присосками. Такие же присоски были на пальцах босых ног. Как ни странно, это открытие ничуть не напугало девушку. Комета, которой принадлежало это тело, продолжала оказывать немалое влияние на новую сложносоставную личность.

Все, что знала Комета об окружающем мире, ограничивалось деревней, в которой жили горные копатели, древоточцы, кентавры и прочие нелюди. Сама Комета была дочерью дриады и человека. Никто не знал, была ли причиной ее рождения излишняя любвеобильность обитательницы леса или имело место насилие грубого воина над нежной дриадой. Мать подкинула маленькую девочку на порог придорожного трактира, принадлежавшего матушке Гордоле, а сама вернулась в родной дом — вечнозеленые леса — и никогда больше не навещала своего ребенка.

Комета выросла в деревне, которая принадлежала нечеловеческому миру, и немногочисленные люди, останавливавшиеся на ночлег в трактире матушки Гордолы,ни за что не признали бы в девочке свою соплеменницу.

Действительно, достаточно только было взглянуть на ее руки, чтобы понять, что Комета — типичная полукровка.

Свое имя Комета получила за необыкновенно густые волнистые волосы, доставшиеся ей от матери-дриады. Правда, в отличие от зеленоватого оттенка лесных обитательниц, ее волосы были огненно-рыжими. С раннего детства хлопоча по хозяйству в трактире, Комета стягивала их на затылке в «конский хвост», и длинные рыжие пряди развивались позади, как хвост настоящей небесной путешественницы.

Комета жила и работала у матушки Гордолы за ночлег и еду, но хозяйка относилась к ней скорее как к дочке, чем как к прислуге. Муж и двое сыновей Гордолы погибли в шахте под завалом еще до того, как появилась Комета, поэтому нерастраченные материнские чувства хозяйки трактира обратились на приблудную девочку.

Комета росла и взрослела, но ее разум оставался на уровне пятилетнего ребенка. Она умела готовить, подавать на стол и убирать грязную посуду, но расчеты с клиентами и прочие финансовые вопросы находились выше ее понимания. В деревне к ней относились хорошо, даже задиристые жеребята кентавров не обижали простодушную и беззащитную девочку.

И вот в одно мгновение все изменилось. Комета превратилась непонятно во что — ни в Латэлу Томпа, ни в Найю Кайдавар. Она обрела воспоминания других людей, но при этом не утратила и своей собственной личности.

Неожиданное превращение из Латэлы в Комету было слишком большой нагрузкой для человеческой психики. Но та личность, которая воплотилась в Комете, довольно быстро справилась с потрясением.

Логическую часть осмысления собственного «Я» взяла на себя Латэла. Она легко и естественно восприняла факт своего нового перерождения. Теперь она поняла, что сон про Найю Кайдавар, с которого начались ее приключения, на самом деле сном не являлся. Под влиянием каких-то неведомых сил личность погибшей баронессы слилась с личностью Латэлы, а затем, в свою очередь, обе они воплотились в теле Кометы.

Найя Кайдавар также не протестовала против нового воплощения. Она вновь была готова бороться со злом и несправедливостью, и ей было все равно, в каком теле это делать.

Неразвитый разум Кометы не просто вместил в себя пару (а скорее всего, гораздо больше) новых личностей, но и связал их в одно целое.

Причем, как ни странно, именно Комета доминировала в этом оформившемся триумвирате. Впрочем, почему странно? Ведь, в конце концов, это тело принадлежало ей. Она была связана с ним врожденными рефлексами и приобретенными навыками. А новые составляющие — Латэла и Найя — выступали скорее советниками, чем соправителями.

— Я — Комета, — прошептала девушка, еще раз посмотрев на свои пальцы.

— Да что с тобой? — раздался над ее головой голос матушки Гордолы. — Ты плохо себя чувствуешь?

Пока девушка занималась самоидентификацией, горная копательница приблизилась к своей воспитаннице. Матушка Гордола была в полтора раза выше Кометы и втрое шире ее в плечах, бедрах и талии. Ее громадная жесткая рука осторожно погладила голову девушки.

— Ничего, спасибо, — ответила Комета. — Я задумалась.

— Задумалась?! — Гордола беззлобно рассмеялась, так что зазвенели стекла в окнах трактира. — Вы слышали? Она задумалась!

В этих словах звучала не издевка, а искренняя радость. Но, кроме копательницы, никто не оценил первых разумных слов в жизни Кометы.

И не удивительно. Сегодня в трактире собрались все самые уважаемые жители деревни, а также представители соседних селений. Они сидели за столами и слушали трех послов из мира людей, которые прибыли сюда, чтобы говорить от имени короля Нарданала. Никто из присутствующих, кроме матушки Гордолы, даже не обратил внимания на то, что девушка случайно уронила поднос.

— Извините, что я разбила посуду, — Комета нагнулась и начала собирать на поднос рассыпавшиеся по полу черепки. — Сейчас я все уберу.

— Ох, Комета, что-то все же с тобой неладно, — покачала головой Гордола. — С каких это пор ты стала называть меня на «Вы»? Ну-ка сядь на стул и отдохни. Я сама все уберу. — Трактирщица села на корточки и одним движением своей огромной ладони смела на поднос весь мусор. — А еще лучше, иди-ка, приляг на кровать.

— Спасибо, матушка Гордола, — Комета попыталась изобразить улыбку. — Я лучше немножко посижу тут.

— Ну, как знаешь, — Гордола встала и понесла поднос на кухню. — Если опять голова закружится, позови меня.

— Обязательно.

Комета села в угол на свободный стул, поставила локти на стол и уперлась подбородком в раскрытые ладони. Она видела спины самых разнообразных созданий, которые слушали человеческих послов. Самих послов она не могла разглядеть — их загораживали массивные фигуры горных копателей и рослых кентавров. Зато Комета хорошо слышала, о чем говорили люди.

Всего несколько минут назад, до перевоплощения, этот разговор ее совершенно не интересовал — она просто не понимала большей части мудреных слов. Но теперь Комета внимательно вслушивалась в беседу, так как хотела разобраться в окружающем мире.

— Наш добрый и благородный король Нарданал, — раздавался густой бас одного из послов, — предлагает вам, жителям Горной страны, свою защиту и опеку. Под его сильной и мудрой дланью вы больше не будете страдать от бед и несчастий.

— Но мы и раньше не слишком-то бедствовали, — возражал кто-то из нелюдей, судя по легкой шепелявости, древоточец. — Зачем же нам идти на поклон к вашему королю? Что он нам даст такого, чего у нас нет?

Посол словно ждал этого вопроса. Ничуть не поколебавшись и не смутившись, он заявил:

— Великий король Нарданал дарует вам закон и порядок! Это то, что отличает разумных существ от дикарей. Это то, что лежит в основе государства. Это то, что возвысит вас над прочими существами.

— Кроме закона и порядка вы получите право на триединение, — послышался другой человеческий голос, глуховатый и вкрадчивый. — Наша святая Триединая церковь готова принять вас в свое благословенное лоно. Вы получите возможность очиститься от греха и спасти свои души от жестоких мучений в пламени загробного мира. Примите благоволение Шира-Вада-Дагна, и вы обретете любовь и успокоение в сердцах своих.

— Наши предки жили без всякого триединения и были достойными и честными существами, — сказал один из пожилых кентавров. Комета раньше никогда его не встречала.

— Это самое главное заблуждение! — с торжеством вскричал человеческий посол. — Нельзя быть достойным человеком… я хотел сказать, достойным существом, и при этом не принадлежать к святой Триединой церкви. Лишь сподобившись божественной милости Шира-Вада-Дагна вы сможете надеяться на прощение и искупление своих грехов. В противном случае тьма и дикость невежества так и не выпустят ваши души из своего плена. За нежелание признать свет истины вы понесете страшную кару, и ваши потомки будут прокляты во веки веков.

— Ты хочешь, чтобы мы разорвали тысячелетние традиции, отреклись от своих отцов и дедов? — мрачно спросил кентавр.

— Я призываю вас испить благодати из рук святой Триединой церкви! — упоенно провозгласил человек. — Я призываю вас спасти свои души и души ваших детей. Лишь в лоне святой Триединой церкви обретете вы милость и любовь великого Шира-Вада-Дагна.

— Тьфу! — проворчал кентавр. — Ты, видимо, не слышишь, о чем я спрашиваю. Твердишь свои заклинания и не можешь ответить на мой вопрос.

— Просто ты не о том его спрашиваешь! — не выдержала Комета. — Спроси лучше у этих послов, во сколько вам обойдутся королевская защита и милость Триединой церкви.

Комета решительно растолкала кентавров, древоточцев, горных копателей и вышла на середину зала, где сидели послы. Как она и ожидала, ее глазам предстали три человека.

Один из них был воином и дворянином. Он был одет в бархатную пунцовую куртку, а его грудь защищала стальная кираса. Поверх кирасы была накинута перевязь с длинной шпагой, а талия была обернута длинным кушаком, который служил своеобразной «кобурой» для двух больших фитильных пистолетов. На голове дворянина красовалась мягкая широкополая шляпа с пучком длинных пушистых перьев. На его ногах были одеты высокие кожаные ботфорты и ярко-синие штаны. Пальцы дворянина украшали перстни с драгоценными камнями. Его лицо можно было бы назвать красивым, если бы на нем не была написана нескрываемая смесь презрения, высокомерия и самолюбования.

Второй посол, несомненно, являлся священником. Он был одет в длинную сутану с капюшоном, подпоясанную толстой грубой веревкой. Его лицо было неестественно бледным и высохшим, как у вылезшего из могилы покойника. Особенно Комету поразили глаза этого человека — полупрозрачные бледно-голубые глаза безмозглого фанатика, с которым совершенно бессмысленно спорить. На шее священника висела толстая тяжелая цепь, к которой был прикреплен массивный треугольник из кованого металла.

Третий посол носил сюртук и штаны из черной шерстяной ткани. На его ногах были одеты тяжелые кожаные ботинки. Голову его покрывала высокая войлочная шляпа с узкими полями без каких-либо украшений. На коленях этот человек держал толстый кожаный портфель.

Все трое людей с изумлением разглядывали Комету. Также удивлены были и жители деревни. Они не ожидали, что прислуживавшая в трактире дурочка вдруг вмешается в чрезвычайно важную беседу, способную изменить ход истории.

Комета обратилась к нечеловеческим существам, широким жестом указав на послов:

— Вы видите перед собой трех человек, трех представителей государства, которое предлагает вам свою защиту, помощь и спасение ваших душ. И кто же эти люди? Воин, олицетворяющий силу государства.

Священник, якобы выступающий от имени бога. Чиновник, представляющий закон. Задача послов — заставить вас поверить в то, что вам необходимо стать частью этого государства, принять его закон, религию и нравы.

Пожилой кентавр согласно кивнул головой. Люди еще не понимали, к чему клонит Комета, но слушали ее внимательно и настороженно.

Убедившись, что ей удалось полностью завладеть вниманием собравшихся, Комета продолжила свою речь:

— Возникает только один вопрос: что эти люди потребуют ОТ ВАС? В этом мире ничего не дается просто так. Все имеет свою цену. Эти люди предлагают вам свои услуги, но пока умалчивают об их цене. Итак, начнем с вас. Комета указала на дворянина. — Как вас зовут?

Дворянин встал, выпрямился, горделиво вскинул голову и положил руку на эфес шпаги:

— Я уже имел честь называть свое имя перед собравшимися, но ради вас с радостью и произнесу его снова, ибо по праву им горжусь. Я граф Эрдаван Гамилианский, посол его величества короля Нарданала.

— Очень приятно познакомиться! — Комета сделала легкий реверанс в стиле Найи Кайдавар. — Сразу видно, что вы человек чести и достойный рыцарь. Так не откажите мне в любезности и ответьте, что вы потребуете от нас всех, если мы станем подданными вашего короля?

Граф Гамилианский внушительно произнес:

— Долг каждого честного подданного королевства — повиноваться своему сюзерену, выполнять все его приказы и стараться угадывать невысказанные желания.

— Но король далеко. Откуда мы узнаем о его желаниях?

— От королевских наместников и доверенных слуг.

— То есть от дворян? — уточнила Комета. — Вы будете взимать налоги от имени короля, вы позаботитесь о том, чтобы народ исправно оплачивал содержание абсолютно не нужного ему государственного аппарата.

Эрдаван презрительно скривил губы:

— Я не торговец и не приказчик, чтобы обсуждать подобные низменные вопросы. Дело дворян — славные деяния на войне…

— То есть вы и в войну нас втянете, чтобы вам не было скучно, насмешливо произнесла Комета, обводя глазами всех собравшихся в трактире. — Вам мало того, что вы станете хозяевами на нашей земле и превратите нас в своих послушных слуг. Вы еще заставите нас сражаться и погибать ради вашего развлечения, или, что еще хуже, ради захвата новых земель. Вы потребуете чтобы мы, ваши рабы, убивали других людей и нелюдей, которые, в отличие от нас, не покорятся вам по своей воле.

Граф побледнел от гнева и нервно стиснул рукоятку шпаги. Комета сделала вид, что не заметила этого движения, повернулась к Эрдавану спиной и обратилась к священнику:

— Теперь ваша очередь. Как вас зовут?

— Отец Балимолт, — представился тот, не вставая.

— Чей отец? — переспросила Комета.

— Я отец и пастырь всякого живого существа, принявшего слово божье, обратившегося в святую триединую веру и ставшего частью паствы Триединой церкви.

— А что надо сделать, чтобы стать частью Триединой церкви?

Священник решил, что преуспел в своей агитации, и с воодушевлением заговорил:

— Для начала надо пройти обряд триединеия. Святой отец своим благословенным символом веры очистит твое тело от скверны, совершив три надреза: два на груди и один на животе. Шрамы от этих надрезов станут свидетельством того, что ты обрела милость в глазах Шира-Вада-Дагна.

Поясняя свои слова, отец Балимолт взялся рукой за треугольник, висевший у него на груди. Оказалось, что это не цельнокованый предмет, а своеобразный нож в ножнах. Нижняя сторона треугольника служила поперечной рукояткой, тогда как две другие были остро отточены. Именно этот треугольный нож священник называл «символом веры» и им собирался полосовать тела новообращенных.

— И это все? — спросила Комета. — После этого моя душа будет спасена?

— Обряд триединения — лишь первый шаг на пути к очищению души.

Тебе простятся твои прежние невольные прегрешения, но всю оставшуюся жизнь ты должна будешь каяться за грехи новые.

— Что же Триединая церковь считает грехами?

— Смертоубийство, сквернословие, хищение, употребление пищи, питие жидкостей, совокупление, вожделение…

— Стоп, стоп! — перебила священника Комета. — Со смертоубийством и хищением я еще согласна, но питание и продолжение рода — это совершенно естественные потребности любого живого существа. Почему же они приравниваются к преступлениям?

— Любое ублажение собственной плоти есть смертный грех! — воскликнул отец Балимолт.

— То есть, жизнь — это грех? — прищурилась Комета.

— Ты совершенно верно поняла суть триединой веры, дочь моя! — просиял священник.

— Я еще не твоя дочь, — оборвала его восторг Комета. — Мне бы хотелось узнать, в чем будет заключаться покаяние за мою греховную жизнь?

— Ты должна будешь постами и молитвами очищать свою душу, в чем тебе с радостью поможет Триединая церковь. Ибо, как заповедал нам милосердный Шир-Вад-Дагн…

— Сколько это будет стоить? — Комета посмотрела прямо в глаза священника.

Тот слегка растерялся и ответил:

— Паства Триединой церкви регулярно дарует своим святым отцам треть всех своих доходов. Кроме того, особенно ревностные и праведные почитатели Шира-Вада-Дагна не ограничиваются сим скромным вкладом и ради спасения своей души жертвует на нужды церкви все свое достояние.

— Треть доходов! — Комета подняла палец и повернулась к деревенским представителям: — Запомните эту цифру, уважаемые.

После чего она обратилась к последнему послу:

— Какова твоя должность и как тебя зовут?

— Я Паор Диаклат, нотариус Земельной Коллегии его величества короля Нарданала.

— Зачем ты здесь?

— Мне поручили определить размеры этих земель и рассчитать причитающийся с них налог.

— Вы слышите?! — Воскликнула Комета, обращаясь к нелюдям. — Вы еще не стали подданными короля, а ваши земли уже описывают.

Горные копатели, древоточцы и кентавры возмущенно зашумели. Чтобы перекрыть гул голосов, Комета повысила голос:

— А скажи нам, господин нотариус, каков размер этого налога?

Совершенно сбитый с толку Паор Диаклат вынул из своего портфеля толстую пачку листов пергамента с королевскими гербами и начал перечислять:

— За пользование своими землями король требует половину всего урожая. Кроме того, отдельная плата взимается за прокладку дорог, строительство общественных зданий, содержание местных судей, рыбную ловлю, сбор ягод и грибов в окрестных лесах, использование в хозяйстве вьючных и ездовых животных, разведение крупного и мелкого скота, птицы…

— По-моему, вполне достаточно! — с улыбкой прервала Комета. — Мне уже все ясно. А вам?

Она посмотрела на деревенских жителей. Те уже были не просто возмущены, но и не на шутку разгневаны. Только теперь они поняли, что скрывалось за красивыми лживыми словами человеческих послов.

Комета решила, что пора подытожить эту встречу:

— Уважаемые соседи, сограждане и сотоварищи! На этой земле жили ваши предки, на этой земле живете вы, на этой земле будут жить ваши дети. От вас зависит, останется ли эта земля свободной и счастливой, или ее захватят жадные и корыстолюбивые люди. Послы сказали, что принесут вам закон и защиту. Но за это они лишат вас большей части вашего имущества, нажитого не только вашим собственным тяжелым трудом, но и стараниями ваших достопочтенных предков. Послы сказали, что спасут ваши души. Но за это они требуют еще треть всех ваших доходов.

Так что же останется вам? Нищета! Люди хотят сделать вас своими рабами. Хотите ли ВЫ этого?

— Нет, не хотим! — единодушно закричали все нечеловеческие существа.

Комета сказала послам:

— Мы выслушали ваше предложение. Наш ответ вы также слышали. Я думаю, что вам больше нечего делать в нашей деревне.

Граф Эрдаван Гамилианский медленно оглядел Комету с головы до ног испепеляюще-яростным взором и стиснул эфес шпаги. Если бы в трактире не сидели горные копатели, он бы, несомненно, пустил в дело оружие, чтобы избавиться от девушки, нарушившей все его планы. Отец Балимолт также злобно сверлил Комету своими водянистыми глазами. Только Паор Диаклат не собирался никому угрожать. Он сам был до смерти напуган и мечтал только об одном: оказаться как можно дальше от этого страшного места, полного чудовищ.

Послы вышли за дверь, сопровождаемые свистом и хохотом нелюдей.

Комета также покинула трактир, чтобы посмотреть на отъезд гостей.

Оказалось, что послов сопровождал эскорт: шесть всадников в металлических шлемах и кирасах, со шпагами на поясах и с массивными пистолетами в седельных кобурах. Также Комета увидела четырех взрослых кентавров, которые стояли возле паланкина — кабинки с мягким креслом, прикрепленной к двум длинным шестам. На груди и животе каждого кентавра виднелись три рубца.

Кроме всадников и кентавров-триединистов возле трактира толпились жители деревни, которым не хватило места внутри. Они с любопытством разглядывали пришельцев, обсуждали их одежду и вооружение. Всадники старательно делали вид, что не замечают направленных на них взглядов и не слышат разговоров нелюдей. Кентавры-триединисты перебирали копытами, не поднимая глаз, и не отвечали на вопросы своих соплеменников. Наверное, они боялись совершить какой-нибудь очередной греховный поступок, за который придется отвечать перед церковью.

Выйдя из трактира, граф Гамилианский одним легким движением взлетел в седло своего горячего скакуна. Нотариус неуклюже вскарабкался на смирную лошадку. Священник сел в паланкин, и кентавры подняли его, взявшись за шесты. Повинуясь взмаху руки графа, посольство двинулось прочь из деревни. Никто из людей не обернулся.

Юные жеребята кентавров поскакали было следом, но строгие окрики взрослых заставили их вернуться в деревню.

— Они вернутся, — услышала Комета за спиной голос пожилого кентавра, который вышел из трактира следом за ней. — Они так просто не отступятся.

— Я знаю, — Комета вздохнула. — Но я надеюсь, что люди еще не настолько сильны, чтобы нас сломить.

Кентавр мягко взял ее за плечи и подтолкнул обратно к двери трактира:

— Пойдем, нам надо о многом поговорить.


* * *
Первой, кого Комета увидела внутри, была матушка Гордола.

— Что с тобой, девочка? — горная копательница с испугом смотрела то на свою приемную дочь, то на идущего сзади кентавра. — Хрумпин, что случилось с моей Кометой? Я слушала, что она говорит, но поняла едва ли половину ее слов.

— Это называют «светлым воплощением», — ответил кентавр. — Эта девочка больше не Комета. В ней воплотился дух предков.

— Нет, я Комета! — запротестовала девушка. — Я еще сама не разобралась в том, что со мной произошло, но могу твердо сказать: я — Комета.

— Ты что-нибудь помнишь о своей предыдущей жизни? — спросил Хрумпин.

— Достаточно четко я помню о двух жизнях, но, как мне кажется, если постараться, то можно вспомнить и другие.

Кентавр удивленно поднял брови:

— О двух? Первый раз слышу о таком явлении. И ты лучше пока не старайся вспомнить все, не напрягай голову. Тебе сейчас нужно отдохнуть, посидеть и расслабиться…

— Да, Комета, — сказал один из древоточцев, пододвигая девушке стул, сядь с нами. Ух, и здорово ты врезала этим людишкам!

— А мы-то хороши, — подхватил другой, — уши развесили, рты раскрыли. Надо было сразу гнать их отсюда!

— А вот я слышал, что на Побережье тоже поначалу отказались признавать королевскую власть, — произнес какой-то кентавр. — Да только когда люди навалились на них всей своей силой, сразу запросили пощады и согласились на все условия. Хрумпин, ты много путешествовал и много чего повидал. Расскажи, как это было?

Но пожилой кентавр не торопился начинать рассказ. Похоже, его интересовала только Комета и ее «светлое воплощение». Однако и девушка присоединилась к просьбам жителей деревни:

— Хрумпин, я почти ничего не знаю о мире за пределами этой деревни. Но теперь я чувствую, что скоро мне эти знания понадобятся.

Расскажи, пожалуйста, что это за мир?

Кентавр вздохнул и заговорил:

— Как все вы знаете, наш мир состоит из двух огромных материков, разделенных Междуземным проливом. Люди живут на западе. Мы живем на востоке. Долгие годы люди и нелюди практически не общались друг с другом. Лишь немногочисленные купцы да торговцы переплывали с материка на материк, чтобы обменяться товарами. Но с недавних пор все изменилось. Люди начали строить большие корабли, которые приводятся в движение парусами. Люди овладели искусством огненного оружия. Раньше они воевали друг с другом, но около ста лет назад одно королевство победило мелкие государства и подчинило их себе. Теперь взоры людей обратились на восток. Сначала хитростью и уговорами они добились разрешения поселиться на Побережье. Но через некоторое время вдруг оказалось, что переселенцев с западного материка так много, что наши прибрежные обитатели перестали быть хозяевами в собственном доме. Люди принесли свои законы и свою религию, а тех местных жителей, которые пытался отстаивать свои права, либо изгоняли, либо убивали. К сожалению, тогда мы еще не осознали всей угрозы, поэтому не объединились в борьбе против общего врага. Так в мире нелюдей возник раскол. Некоторые прибрежные народы признали королевскую власть и приняли триединую веру.

— Как те кентавры-носильщики, что теперь таскают паланкин со священником, — вставил древоточец.

— Совершенно верно. На их примере вы видите, какое место уготовано нелюдям в человеческом государстве. Как говорила Комета, мы для людей сильные и выносливые рабы. Но и Побережья людям показалось мало. Теперь они собираются расширить свои границы. Вначале люди присылают своих послов, чтобы уговорить местных жителей добровольно расстаться со свободой. Если же этот номер не проходит, люди захватывают земли силой. Люди многочисленны и лучше нас вооружены. Но в Холмогорье уже собираются отряды кентавров, чтобы дать отпор захватчикам. Собственно, для того я и прискакал в вашу деревню. Я рассчитывал найти добровольцев, желающих сражаться за родной дом.

Совершенно случайно я встретил тут человеческих послов. Если бы не Комета, я сам раскрыл бы вам глаза на их коварные замыслы. Однако эта девушка справилась лучше меня.

Комета скромно опустила глаза, слушая обращенные к ней хвалебные крики двух десятков горных копателей, древоточцев и кентавров.

Хрумпин продолжил:

— К счастью для всех нас, на эту девушку снизошло «светлое воплощение». Силы ее души и разума увеличились за счет памяти и опыта предков…

— А вот в этом я не уверена, — сказала Комета. — Не хочу вас разочаровывать, но мои воспоминания не имеют ничего общего с этим миром.

— Неужели? — удивился Хрумпин. — Что же ты помнишь?

Комета сжато и коротко пересказала истории жизней Найи Кайдавар и Латэлы Томпа. Многое она не стала упоминать. Так, например, она ничего не рассказала об уничтожении нескольких поселений зиганьеров, от своего преображения в доме Бургуна сразу перейдя к возвращению в замок Кайдавар. Если первая жизнь была нелюдям достаточна ясна, то мир гигаполиса Птиола и чудовищный аппарат государственного подавления оказался выше их понимания.

— Так что в некоторых вопросах я по-прежнему остаюсь ограниченной Кометой, — улыбнулась девушка. — Я совершенно не представляю, где находится Побережье, что такое Холмогорье, и как велика наша Горная страна.

— Ну, это объяснить достаточно просто, — сказал Хрумпин. — Побережьем называется часть суши вдоль Междуземного пролива. Горная страна, где мы сейчас находимся, лежит к северо-востоку от пролива.

Холмогорьем называют необъятные холмистые равнины, расположенные на востоке от Побережья, то есть к югу от Горной страны. А на юго-востоке находятся озера и леса, населенные лесными жителями: дриадами, фавнами и водяными. Как нам известно, основной удар люди готовят на востоке — в Холмогорье, так как на равнинной части их армия может использовать свои главные преимущества: конницу и огнестрельное оружие. Горная страна представляет собой естественную крепость, а озера и леса для людей практически непроходимы. Именно поэтому они стараются действовать здесь больше хитростью, чем силой. Однако вам теперь придется всегда быть наготове. Если люди положили глаз на эту землю, они сюда вернуться…

Слова Хрумпина были прерваны громкими криками на улице.

Собравшиеся в трактире выбежали наружу. Оказалось, что в деревню прискакал молодой кентавр. Его спина была залита кровью, и другие кентавры уже начали оказывать ему первую помощь, прикладывая к ране целебный мох.

Но молодой кентавр вырывался и кричал:

— Позовите Хрумпина! Немедленно позовите Хрумпина!

— Я здесь! — крикнул кентавр и поскакал навстречу. — Что случилось, Махир? — Остальным Хрумпин объяснил: — Это Махир, мой племянник и помощник. Мы вместе прискакали из Холмогорья и разделились в долине, чтобы обойти несколько горных деревень.

Махир произнес, обращаясь к Хрумпину, но его громкий голос слышали все:

— Сюда идут люди! Около сотни пехотинцев и два десятка всадников.

Я скакал к тебе из соседней деревни, когда увидел их отряд, идущий по дороге. Я обогнал его по лесу, чтобы предупредить вас, но меня заметили. Я едва оторвался от всадников, но пуля меня все-таки догнала. Хрумпин, объясни ты этим горцам, что нельзя перевязывать рану, не вытащив из нее пули!

— Он прав! — Хрумпин растолкал местных жителей и осмотрел рану Махира. — Ничего страшного, пуля сидит неглубоко. Ну-ка…

Пожилой кентавр вынул из ножен на поясе длинный нож… Махир дико вскрикнул и одновременно дернул всеми четырьмя ногами. Если бы его не держали другие кентавры, он, наверняка, подскочил бы вверх на высоту своего роста.

— Вот и все, — Хрумпин продемонстрировал окровавленный кусочек металла. — Пуля извлечена. Отведите Махира в трактир, промойте рану и перевяжите.

— Люди появятся здесь меньше, чем через час! — кричал уводимый Махир.

— Значит, мы должны их достойно встретить.

Комета предложила:

— Заминируйте подходы к деревне. Поставьте пулеметы в окнах первых этажей, снайперы пусть займут позиции на крышах. Когда атакующий отряд окажется под перекрестным огнем…

— О чем ты говоришь? — удивился кентавр.

Комета замолчала. Она поняла, что произнесенные слова пришли из какой-то другой жизни, которая не имела ничего общего ни с Найей Кайдавар, ни с Латэлой Томпа, ни, тем более, с окружающей действительностью. Комета окинула взглядом нестройную толпу деревенских жителей и вспомнила, что никто из них ни разу в жизни не держал боевого оружия. Лишь несколько охотников-кентавров имели луки.

Если не организовать эту толпу, не повести ее за собой, то нелюди разбредутся по своим домам, чтобы защищать собственные семьи, собственные жилища. В этом случае люди с легкостью перебьют их поодиночке.

Хрумпин испытующе посмотрел на Комету:

— Ну, девочка, похоже, только ты способна защитить эту деревню.

Ты единственная, кто имеет хоть какой-то боевой опыт.

— А ты?

— Я скорее путешественник, чем воин. Кроме того, я здесь чужой. А тебя знают и, самое главное, в тебя верят.

— Да уж, меня тут знают, — скептически поморщилась Комета.

Но, посмотрев в глаза ближайших нелюдей, она с удивление увидела в них надежду и веру. Известие о «светлом воплощении» бывшей деревенской дурочки со скоростью молнии пролетело по деревне. Теперь все ждали от нее приказов и распоряжений. Комета поняла, что если немедленно не найдет подходящих слов и не примет простых и понятных всем решений, то ее авторитет вновь опустится до нижней точки.

Чтобы выиграть время на размышления, Комета громко приказала:

— Пусть готовые к битве мужчины разделятся на группы по видам.

Женщины и дети, бегите по домам, закрывайте ставни на окнах и готовьте перевязочный материал.

Нелюди с готовностью повиновались.

Тем временем Комета мысленно составляла план предыдущего сражения. Она достаточно хорошо знала родную деревню и понимала, как непросто будет ее защитить. Дома были хаотически разбросаны по склону горы. Единственная дорога, которая вела из долины, заканчивалась у дверей трактира. Вдоль дороги не было ни кустов, ни крупных камней, за которыми можно было бы устроить засаду. Лишь выше по склонам начинались густые заросли. Но они были слишком далеко, чтобы начать оттуда атаку. Люди перестреляли бы нападавших прежде, чем дело дошло до рукопашной.

Пока Комета размышляла, нелюди разделились на четыре группы.

В первую вошли горные копатели — их было восемнадцать. Эти массивные и сильные существа могли бы нанести людям серьезный урон в ближнем бою, но, к сожалению, не обладали достаточной быстротой, чтобы резко сократить дистанцию. Пули ружей и пистолетов уничтожили бы горных копателей раньше, чем им удалось бы приблизиться к людям.

Вторую группу составили тридцать шесть древоточцев. У них были большие головы с мощными челюстями, сильные руки и длинные цепкие хвосты. Но их ноги были слишком коротки и слабы. Самый рослый древоточец едва ли доставал до пояса взрослому человеку.

Третью группу образовали восемь взрослых кентавров (не считая Хрумпина и раненого Махира) и шесть подростков, которые не желали признавать себя детьми и потому не отправились по домам вместе с женщинами. Кентавры были далеко не так велики и могучи, как принято описывать в мифах и легендах. Настоящие кентавры были ростом с высокого человека. Их «конские» половины были короче и ниже, чем у обычных лошадей. Правда, кентавры были выносливы и ловки. Их крепкие мохнатые ноги одинаково легко преодолевали многомильные переходы или взбирались на горные кручи. Но на равных сражаться с конницей кентавры, разумеется, не могли.

Четвертая группа оказалась самой малочисленной. В нее вошли два фавна и один дриад, которые остановились на ночлег в трактире матушки Гордолы. Это были купцы, которые привезли в деревню каучуковый сок из южных лесов. Но и они готовы были сражаться с захватчиками, защищая нечеловеческий мир.

Итого, в распоряжении Кометы находилось семьдесят одно существо, способное держать оружие. При необходимости можно было бы мобилизовать и женщин. Горные копательницы, например, силой ничуть не уступали своим мужьям. Но проблема заключалась в том, что оружия у нелюдей не было. Кроме того, девушка боялась, что присутствие женщин на поле боя лишь внесет суматоху и неразбериху.

— Сколько среди вас лучников? — спросила Комета у кентавров.

Пятеро взрослых и четверо подростков сделали шаг вперед.

— Бегите за оружием и захватите весь запас стрел, что у вас есть.

У кого нет луков, вооружитесь всем, чем сможете. Возьмите длинные колья, ножи, топоры… Затем спрячьтесь за стенами ближайших к дороге домов. Когда люди приблизятся на расстояние прицельного выстрела, первым делом постарайтесь уничтожить стрелков и кавалеристов. Зря не высовывайтесь и не лезьте под огонь. Маневрируйте, перебегайте с места на место и стреляйте, стреляйте, стреляйте. Договорились?

Копыта кентавров застучали по камням частой дробью, когда они помчались выполнять приказание.

Комета подошла к древоточцам.

— Видите те сквателы на склоне горы прямо над дорогой? — она показала на рощу высоких деревьев. — Так вот, вы должны подтесать эти сквателы так, чтобы они упали вниз по моему сигналу.

— Но они не достанут до дороги, — сказал Хрумпин, неотступно следующий за Кометой.

— Конечно, не достанут, — согласилась Комета. — Поэтому людей надо заманить наверх.

— А-а-а! — хором протянули кентавр и древоточцы.

Комета махнула рукой:

— Раз план вам ясен, бегите наверх. Времени у вас мало.

Древоточцы резво посеменили в указанном направлении на своих коротеньких ножках.

— Теперь вы, — Комета обратилась к горным копателям. — Спрячьтесь пока за трактиром. Не В трактире, а ЗА ним. Дверь слишком узкая, вы не успеете выскочить и атаковать все разом. Ясно?

— Ясно, — произнесли горные копатели и направились к месту засады.

Затем Комета подошла к фавнам и дриаду. Эти трое купцов были одеты в короткие штаны и куртки без рукавов. На их поясах Комета еще издали заметила ножны с длинными широкими тесаками. Купцам приходилось много путешествовать, а оказываться без оружия на большой дороге было небезопасно даже в нечеловеческом мире.

— Вы, как я вижу, умеете обращаться с этими штуками, — Комета показала на тесаки.

— Это хозяйственный инструмент, — с улыбкой сказал дриад, — дров для костра нарубить, фрукты и овощи порезать…

— Значит, в нужный момент из рук ты тесак не выронишь, — хмыкнула Комета, — и то хорошо. Тебя как зовут?

— Гардалат, сестренка, — широко улыбнулся дриад.

Он назвал Комету «сестренкой», хотя видел, что перед ним стоит не дриада, а полукровка. Девушка ответила на этот комплимент такой же открытой улыбкой.

— Гардалат, у меня будет для тебя особенно важное задание. Ты должен забраться на крышу трактира и следить за моими сигналами. Когда я сделаю так… — Комета подняла правую руку вверх и описала круг над головой…то ты прикажешь горным копателям атаковать людей.

Затем Комета оценивающе посмотрела на кривоногих фавнов с острыми рожками:

— А вы отправляйтесь к горным копателям. Когда дело дойдет до рукопашной, ваши тесаки скрестятся с человеческими шпагами.

Дриад легко вскарабкался наверх по отвесной стене трактира благодаря присоскам на руках и ногах. Он спрятался за дымовой трубой и послал Комете воздушный поцелуй. Девушка ответила ему легким взмахом руки, не собираясь поощрять любвеобильного «братишку».

Расставив свою импровизированную армию по местам, Комета обернулась к Хрумпину:

— Я не уверена, что мой план сработает. Я еще не придумала, как заманить людей под падающие сквателы.

Хрумпин издал звук, похожий на настоящее лошадиное ржание:

— Честно говоря, я думал, что эту роль ты отвела себе.

— Себе? Почему?

Кентавр смутился:

— Ну… люди так прореагируют на твое появление… Ты же видела, что сделалось с послами, когда ты стояла перед ними…

— Что сделалось с послами? — продолжала недоумевать Комета.

Кентавр совершенно сконфузился:

— Ну… Это… На тебе же нет человеческой одежды…

Действительно, так же, как и горные копатели, Комета носила лишь кожаный фартук, который спереди не прикрывал ее грудь и доходил лишь до середины бедер, а сзади вообще не имел ничего, кроме завязок.

Только сейчас Комета осознала, что пламенный взгляд графа Эрдавана Гамилианского означал вовсе не ненависть, как она решила вначале, а самое настоящее греховное вожделение.

Как ни странно, Комета вовсе не испытывала стыда. Древоточцы и кентавры ходили совершенно обнаженными, так что девушка с детства привыкла к окружавшей ее наготе. А вот люди — совсем другое дело.

Комета подняла руки вверх и несколько раз повернулась перед Хрумпином:

— Как ты думаешь, если я сделаю ТАК на склоне горы, то солдаты побегут за мной?

Кентавр слегка охрипшим голосом сказал:

— Несомненно!

— Значит, у нас готова не только ловушка, но и приманка! — весело заключила Комета. — Пошли, посмотрим, все ли готово у древоточцев.

Она быстро зашагала к месту засады, кентавр пошел рядом с ней. Но Хрумин все еще был чем-то смущен.

Наконец, он решился задать вопрос:

— Скажи честно, Комета, почему ты решила сражаться против людей?

Насколько я могу судить, ты сама наполовину человек. Кроме того, твои предыдущие жизни, о которых ты помнишь…

Кентавр замолчал, но Комета поняла, что он имеет в виду.

— Не важно, насколько я человек или насколько была человеком, — сказала она. — Сейчас важно лишь то, что на мою родную деревню готовится нападение. И я хочу преподать захватчикам хороший урок.

Кроме того, если ты помнишь, Найя Кайдавар была человеком, но это не помешало ей расправиться с зиганьерами. Люди привыкли убивать людей, Хрумпин. Я тоже привыкла.

Девушка и кентавр приблизились к тому месту, где древоточцы готовили засаду. Хотя за густыми кустами ничего не было видно, еще издали можно было услышать дружный хруст и скрип, сопровождавший работу древоточцев. Комете даже показалось, что несколько сквател уже подрагивают и покачиваются.

Раздвинув кусты, Комета увидела, что древоточцы разбились на несколько бригад и обтесывали каждое дерево с нескольких сторон. К моменту появления девушки и кентавра толстые стволы одиннадцати сквател были обточены снизу, как карандаши. Опытные древоточцы оставили ровно столько древесины, чтобы сквателы не упали раньше времени.

— Пора бы уже и людям появиться, — задумчиво произнес Хрумпин, вглядываясь в идущую снизу дорогу.

Убедившись, что у древоточцев все готово, Комета также перенесла все свое внимание туда, откуда должны были появиться враги.

— Идут! — хором воскликнули девушка и кентавр, завидев легкую дымку пыли, поднимавшуюся над склоном горы.

Людей еще не было видно, так как дорога шла наверх змейкой, петляя между неровностями гористой местности. Но вот над каменистой поверхностью блеснули металлические предметы. Комета пригляделась и поняла, что это наконечники копий и лезвия боевых секир.

Прошло еще несколько минут, и люди показались в полный рост.

Первыми шли стрелки с большими тяжелыми ружьями. Они внимательно вглядывались в растительность на склонах гор и были готовы открыть огонь при первом же появлении нелюдей.

Следом за стрелками шли копейщики и секироносцы. Вначале Комета удивилась, что в эпоху огнестрельного оружия люди продолжают использовать эти устаревшие предметы вооружения. Но потом поняла, что фитильные ружья несовершенны и требуют много времени на перезарядку. А древковое холодное оружие позволяет сдерживать атаки врага и освобождает стрелков от необходимости вступать в ближний бой.

Стрелки и копейщики чередовались отрядами по двенадцать человек.

Подобная тактика позволяла им в случае неожиданного нападения быстро развернуться в любую сторону, встретить врага смешанным строем, объединить и дополнить возможности своего оружия. Махир оказался точен. Комета и Хрумпин насчитали четыре дюжины стрелков и четыре дюжины копейщиков.

Следом за пехотой двигалась конница. Ее возглавлял сам граф Эрдаван Гамилианский. Рядом с ним ехал знаменосец с развернутым полотнищем, на котором был изображен герб графа: рука в латной рукавице, сжимавшая рукоять сломанного пополам меча, по лезвию которого стекала кровь. Конных воинов насчитывалось две дюжины. Все они носили кирасы и шлемы. Кроме шпаг и пистолетов, некоторые держали в руках длинные пики.

Пехотинцы были защищены не так хорошо, как кавалеристы. Лишь несколько человек имели кирасы и металлические шлемы. Большинство было одето в длинные камзолы и широкополые шляпы.

Позади конницы двигался обоз из шести больших телег, каждую из которых тянула пара лошадей. Телегами правили возницы, которых в расчет можно было не принимать. В обозе также находился и паланкин отца Балимолта, который несли четыре кентавра-триединиста.

Хрумпин внимательно рассмотрел вереницу пеших и конных людей и сказал Комете:

— Похоже, граф Гамилианский был готов к тому, что деревня откажется подчиниться добровольно. Он привел с собой свой отряд и оставил его неподалеку в долине.

— Почему же он не атаковал сразу?

— Не знаю. Может, его посольство на самом деле было разведкой?

Граф знал, что нелюди никогда не нападут на мирных послов, и лично явился в деревню, чтобы определить количество жителей и наметить пути наступления.

— Ну, что же, он сейчас узнает, что нелюди способны объединиться и дать отпор непрошеным гостям, — заявила Комета.

Дождавшись, пока большая часть пехоты проследует мимо места засады, девушка вышла из кустов на открытое пространство и громко крикнула:

— Куда вы так торопитесь, храбрые воины?

Первые солдаты из колонны пехоты были уже достаточно далеко, поэтому не заметили появления Кометы и продолжали идти по направлению к деревне. Ближайшие воины остановились. Стрелки взяли наизготовку свои ружья и раздули тлеющие фитили. Но выстрелов не последовало.

Солдаты с удивлением смотрели на юную полуобнаженную девушку и косились на своего командира, ехавшего позади.

Граф Эрдаван Гамилианский поднял руку, приказывая следовавшей за ним коннице остановиться, и с подозрением оглядел кусты за спиной Кометы. Но древоточцы затаились у корней сквател, а Хрумпин спрятался за толстым стволом одного из деревьев.

Граф, видимо, был не очень высокого мнения о стратегических способностях нелюдей, поэтому решил, что опасаться нечего.

Он приказал двоим ближайшим всадникам:

— Притащите мне эту девчонку!

Те повернули коней и начали взбираться по склону.

Комета, не отрываяглаз от приближавшихся людей, тихо сказала прячущимся за кустами древоточцам:

— Когда они подойдут поближе, валите на них одно или два дерева.

Не больше.

Всадники поднимались в гору довольно быстро. Они весело переговаривались и оценивающе поглядывали на девушку. Люди даже не попытались обнажить шпаги или достать пистолеты. Комета сделала несколько шагов назад, чтобы ее не задели ветви падающих сквател.

— Давайте! — крикнула она.

За спиной Кометы вначале послышался хруст подгрызаемой древесины, затем раздался треск последних лопнувших волокон. Девушка обернулась, чтобы в случае необходимости увернуться от падающего дерева. Но этого не потребовалось — древоточцы могли завалить любое дерево так, чтобы его вершина попала на вбитый в землю колышек.

Всадники заметили падавшее дерево лишь тогда, когда оно уже начало свое движение вниз. Лошади испуганно заржали, люди окоченели от ужаса. Но избежать опасности они не успели. Рухнувшая скватела всей массой своей кроны накрыла двух всадников.

Люди на дороге закричали и запаниковали. Несколько стрелков выстрелили в сторону Кометы, но девушка уже скрылась в кустах и вместе с кентавром и древоточцами спряталась за деревьями, так что пули не причинили никому вреда. Те солдаты, что ушли вперед, развернулись и побежали обратно, решив, видимо, что нелюди атакуют с тыла или с флангов.

Граф Гамилианский постарался навести в своем отряде хоть какой-нибудь порядок. Он приказал пехотинцам сомкнуть ряды и развернул конницу в сторону леса, где прятались Комета, Хрумпин и древоточцы.

Наверное, он предполагал, что вслед за падением дерева последует атака.

Но Комета приказала древоточцам тихо затаиться и не выдавать своего присутствия. Как бы тем не хотелось выразить радость от первой победы над людьми громкими криками, они подчинились девушке.

— Только бы из деревни никто не ринулся в атаку, — прошептала Комета Хрумпину.

Кентавр понимающе покачал головой, соглашаясь с девушкой. Но их опасения оказались напрасны, деревенские жители строго выполняли приказы Кометы. Издалека деревня казалась брошенной и обезлюдевшей (вернее, обезнелюдевшей).

Наверное, граф Гамилианский решил, что упавшее дерево стало единственным отчаянным жестом нелюдей, покинувших родную деревню. Он послал наверх две дюжины человек, чтобы они помогли попавшим под дерево всадникам или же достали их трупы.

Пехотинцы медленно двинулись вперед, готовые обратиться в бегство при первой опасности. Комета жестами показала древоточцам, что теперь можно валить все оставшиеся сквателы. Те начали тихо подгрызать деревья, стараясь, чтобы звуки их работы не долетели до людей.

Пехотинцы приблизились к упавшему дереву. Неизвестно, были ли живы всадники, но одна лошадь продолжала биться и хрипло ржать. Часть солдат попыталась пробиться сквозь переплетение веток к своим товарищам, другая часть направилась в сторону кустов, за которыми скрывался отряд Кометы.

Девушка махнула рукой, и еще десять огромных деревьев обрушились на людей. Послышались крики боли и отчаяния. Стрелки снизу больше не стреляли, боясь попасть в своих же товарищей.

Граф Гамилианский решил больше не рисковать, посылая солдат наверх. Ведь склон горы покрывал целый лес сквател, и граф вполне резонно опасался, что все эти деревья могут рухнуть людям на головы.

Поэтому Эрдаван Гамилианский отдал единственно правильный с его точки зрения приказ:

— Захватить деревню!

Отряд графа двинулся вперед. Первыми по-прежнему шли пехотинцы.

Они ожидали, что деревня окажется пуста, поэтому первые стрелы, выпущенные кентаврами, оказались для них полной неожиданностью.

Несколько стрелков было убито на месте, несколько ранено. Солдаты сгрудились в толпу, ощетинились копьями и секирами и открыли ответный огонь. Но дома горных жителей были выстроены из камней и толстых бревен, поэтому пули не могли пробить их стены. А кентавры, выскочив из-за угла и выпустив пару стрел, тут же исчезали из вида. Пули запоздало щелкали по тому месту, где они только что находились. Такая тактика была хороша еще тем, что люди не могли определить, со сколькими врагами они имеют дело.

Граф Гамилианский закричал:

— Вперед, пехота! Не стойте на месте, как остолопы! За короля Нарданала!

Он не мог послать вперед конницу, так как пехотинцы перекрыли дорогу. Кроме того, граф по-прежнему опасался удара из леса и потому держал самую сильную часть отряда при себе. Паланкин отца Балимолта поравнялся с графом. Священник не желал находиться в неохраняемом обозе.

Комета из-за кустов наблюдала за завязкой боя.

— Я должна попасть в деревню! — воскликнула она. — Гардалат издалека не увидит моего сигнала. Если люди пойдут в атаку, то мы проиграем сражение.

Девушка выбежала из своего укрытия и устремилась к упавшим деревьям. Она надеялась раздобыть у придавленных солдат какое-нибудь оружие. Комете повезло. Навстречу ей из переплетения веток выбиралась лошадь одного из всадников. Труп человека зацепился ногой за стремя и не давал ей освободиться.

Лошадь посмотрела на Комету налившимся кровью глазом и всхрапнула. Девушка смело пробралась к ней сквозь ветви и вытащила из седельной кобуры тяжелый пистолет. Затем Комета позаимствовала у мертвого всадника длинную шпагу. Теперь она была вооружена и готова к бою.

Внезапно позади девушки послышался цокот копыт. Она быстро обернулась и вскинула пистолет. Но это был всего-навсего Хрумпин за которым следовали все тридцать шесть древоточцев.

Древоточцы радостно улыбались, сверкая своими острыми белоснежными зубами.

Комета обвела широким жестом поваленные деревья:

— Это ваша победа, друзья. Соберите оружие, но будьте осторожны.

Я слышу стоны, значит, кто-то из людей еще жив. Хрумпин, ты тоже подбери себе что-нибудь. Мы возвращаемся в деревню.

Кентавр кинул взгляд в сторону сражения:

— Некогда! Люди уже подошли к трактиру. Садись на меня, Комета, я тебя довезу.

Не без некоторого сомнения девушка уселась на спину Хрумпина. Но она решила, что кентавр реально оценивает свои силы. И правда, едва Комета обняла Хрумпина за торс, как тот резво помчался по склону горы вдоль кромки леса.

Всадники на дороге заметили скакавшего кентавра и его наездницу и открыли огонь. Но из фитильных пистолетов было не так-то просто попасть в быстро двигавшуюся мишень. Пули щелкали по камням и вонзались в стволы деревьев позади Хрумпина и Кометы.

Тем временем наступавшая пехота медленно оттесняла кентавров от ближайших домов вглубь деревни. Люди уже оказались достаточно близко к трактиру матушки Гордолы, так что Комета решила перейти ко второй части своего плана. Она подняла руку со шпагой вверх и подала сигнал Гардалату.

Спустя мгновение послышался грозный рык горных копателей. Их массивные фигуры вломились в ряды пехотинцев, перемешали их и разметали в разные стороны.

— Ну, теперь вся надежда на силу горных копателей! — крикнула Комета прямо в ухо Хрумпину.

— Нам повезло, — на скаку ответил тот, — что это не королевские солдаты и не профессиональные наемники. Должно быть, граф рассчитывал на легкую победу, раз привел с собой всякий сброд.

Действительно, солдаты оказались не готовы к рукопашной схватке.

Часть из них бросила оружие и помчалась по дороге назад.

— Стойте, негодяи! — отчаянно заорал граф Гамилианский. — Стойте, я вам приказываю!

Но желавших подчиниться неудачливому военачальнику не нашлось.

Тогда из паланкина выскочил отец Балимолт. Выпучив свои прозрачные глаза и потрясая в воздухе треугольником — символом своей веры, он закричал:

— Именем господа бога нашего, великого и триединого, остановитесь! Стойте, дети мои! Во имя доброго и милостивого Шира-Вада-Дагна сожгите эту деревню дотла, истребите всех ее жителей.

За каждого убитого нелюдя простится вам один смертный грех! Во благо нашей святой благочестивой церкви не щадите ни мужчин, ни женщин, ни стариков, ни детей! Вперед, дети мои!

Эти призывы оказались сильнее приказов графа. Некоторые люди развернулись, подобрали брошенное оружие и опять вступили в бой. Но в это время к горным копателям присоединились кентавры, отложившие свои луки и взявшиеся за ножи и дубины. Вслед за этим распахнулись двери домов, и на врагов ринулись женщины с тяжелыми сковородами и ухватами.

Особенно страшна была матушка Гордола. Как и прочие горные копатели, она не нуждалась в оружии. Ее огромные тяжелые кулаки косили людей, как два боевых молота.

Сражение переросло в беспорядочную резню. Стрелки больше не могли использовать свои ружья и выхватили из ножен шпаги и тесаки. Но еще издали Комете стало ясно, что нелюди одержат верх.

Изменить исход боя могла атака кавалерии, но граф Гамилианский так и не решился послать ее в деревню и остаться без охраны. Дворянин поступил так, как всегда в подобных случаях поступали люди благородного сословия. Он бросил свою пехоту на произвол судьбы и обратился в бегство. Вместе с кавалерией поле боя покинул и отец Балимолт.

Выглядывая из окна паланкина, священник кричал своим носильщикам-кентаврам:

— Быстрее, дети мои! Именем Триединой церкви, скачите скорее, бездельники и дармоеды!

Телеги из обоза не могли развернуться на узкой дороге. Поэтому возницы бросили их и побежали следом за конницей.

Вслед бегущим из-за ветвей упавших сквател прозвучало несколько выстрелов. Древоточцы не только раздобыли огнестрельное оружие, но и разобрались, как им пользоваться. Впрочем, ни в кого они так и не попали, так что эффект от выстрелов оказался лишь психологический, придавший беглецам прыти и проворства.

Но даже брошенная своим командованием пехота не собиралась сдаваться без боя. Когда Хрумпин с Кометой на спине наконец добрались до деревни, сражение еще было в самом разгаре.

Комета спрыгнула со спины кентавра и выстрелила из пистолета прямо в грудь ближайшего солдата. Тот упал навзничь. Следующим на пути девушки оказался стрелок. Он сжимал разряженное ружье в левой руке подобно щиту, а в правой держал длинный обоюдоострый кинжал — весьма удобное оружие для тесной рукопашной схватки.

Комета швырнула свой разряженный пистолет в лицо стрелка. Тот инстинктивно отклонился, и девушка, прыгнув вперед, воткнула шпагу ему в живот. Солдат выронил оружие и обеими руками зажал смертельную рану.

Комета подхватила с земли кинжал и с двумя клинками в руках ринулась в самую гущу сражения. Шпага и кинжал в ее руках сверкали, как серебряные молнии, сея среди людей смерть и ужас.

Хрумпин прикрывал спину девушки. Копыта кентавра умело поражали людей, ломая им руки, ноги и ребра, разбивая головы и превращая лица в кровавое месиво.

— Комета, доченька, побереги себя, деточка! — громоподобно рычала матушка Гордола.

Но девушка уже ощутила упоение схваткой. Ей казалось, что все остальные — и люди, и нелюди — двигаются словно в замедленном темпе.

Сама же Комета словно находилась одновременно в нескольких местах.

То ли благодаря ее вмешательству, то ли из-за дружного натиска нелюдей битва стала затихать. Солдаты бросали свое оружие и сдавались на милость победителей. Нелюди никогда не добивали безоружных и раненых. Так что вскоре Комета и деревенские жители стали обладателями горы трупов и толпы пленных людей.


* * *
Нелюди потеряли всего двоих кентавров, одного горного копателя и трех женщин-древоточиц. Женщины остались бы живы, если бы послушались Комету и остались в домах. Но общее воодушевление погнало в бой всех жителей деревни, так что девушка не собиралась ставить это в вину своим товарищам по оружию.

После победы, как это обычно бывает, возникло вопросов больше, чем до начала сражения. Главными были два: «Что делась с пленными?» и «Что делать с погибшими людьми?»

Уставшие, но счастливые нелюди-победители устроили совет прямо на поле боя перед трактиром.

Комета, словно происходящее больше ее не касалось, уселась неподалеку прямо на землю. Пучком сорванной травы она вначале стерла со шпаги и с кинжала человеческую кровь. Зачем, подобрав подходящий камешек, начала затачивать клинки, заравнивать зазубрины и щербины на лезвиях.

За этим занятием и застал девушку Хрумпин.

— Комета, твоего слова ждут и нелюди, и люди, — сказал кентавр. Сегодня ты не только добыла победу, но и взяла на себя ответственность за жизнь многих существ. Теперь ты должна продолжить начатое дело.

— Ладно, раз должна, значит, продолжу, — Комета нехотя встала.

Жители деревни смотрели на нее с преданностью и восхищением, но девушка почему-то не чувствовала радости. Пленные солдаты со страхом и трепетом взирали на предводительницу нелюдей, но и это не доставляло Комете удовольствия. После победы она ощущала не подъем и восторг, а усталость и опустошенность.

— Скажи, Комета, что нам делать с людьми? — от имени всех деревенских жителей спросил старый древоточец.

Девушка медленно осмотрела оставшихся в живых солдат и мрачно произнесла:

— Отрубите им головы, насадите на колья и выставьте вдоль дороги.

Пусть другие захватчики трижды подумают, прежде чем нападать на нашу деревню.

Подобное предложение повергло в шок не только людей, но и соратников Кометы.

— Мы не можем становиться такими же жестокими и кровожадными, как люди! — воскликнул один из горных копателей.

Поняв, что переборщила, девушка попыталась улыбнуться:

— Я пошутила. Извините, если шутка вышла неудачной. Я слишком устала, чтобы думать о судьбе людей. Делайте с ними, что хотите. Но помните: на этот раз мы победили, но война еще не закончена. Люди вернутся.

Древоточец тоже улыбнулся, словно по-достоинству оценил шутку Кометы, и сказал:

— Мы хотим, чтобы люди похоронили своих мертвецов по своему обычаю, а потом отправлялись на все четыре стороны и везде рассказывали о том, что нападать на горных жителей опасно и бесполезно. Ты не против?

Комета пожала плечами:

— Делайте, как считаете нужным. Мне сейчас все равно.

Она демонстративно повернулась спиной к собранию, уселась на землю и продолжила заточку шпаги.

Матушка Гордола направилась было к ней, но Хрумпин остановил ее движением руки. Кентавр подошел к сидящей девушке и несколько минут постоял рядом с ней, глядя, как она водит камнем по лезвию.

Наконец, Хрумпин прервал молчание:

— Тебе очень плохо?

Комета ничего не ответила, лишь слегка кивнула головой, не прерывая работы.

— Чего бы ты сейчас хотела? — спросил кентавр.

Комета передернула плечами.

— Ты бы хотела, чтобы ничего этого не было? — предположил Хрумпин. — Ни войны, ни сражения, ни смерти?

Комета никак не прореагировала на этот вопрос.

Кентавр перевел разговор на другую тему:

— Что ты собираешься делать дальше?

Камешек в руке Кометы на секунду приостановил свое движение по клинку, но затем работа возобновилась в том же размеренном спокойном ритме.

— Ты хочешь остаться в этой деревне?

Девушка задумалась и отрицательно покачала головой.

— Ты хочешь чего-то большего для себя?

Комета, наконец, ответила:

— Я чувствую, что этот мир слишком мал для меня.

Сказав это, она вдруг вновь ощутила укол какого-то едва различимого воспоминания. Эту фразу она уже слышала или произносила ее сама в одной из прежних жизней. Но почему-то Комета боялась более глубоких воспоминаний. Они, как огонь, согревали ее, давали силы и энергию, но при более тесном контакте могли обжечь или даже испепелить.

— Я так и думал, — произнес Хрумпин, не понимая причин задумчивости Кометы. — Тебя ждут великие свершения и славные победы. Я прибыл в горную страну, чтобы набрать добровольцев в армию, но нашел нечто гораздо более ценное — тебя, Комета. Я уверен, ты — самое настоящее «светлое воплощение». Ты возглавишь нашу армию в войне против людей и приведешь нас к победе.

— А почему бы и нет? — как бы про себя тихо произнесла Комета, все еще пытаясь разобраться в своих мыслях и воспоминаниях.

Кентавр, как и прочие нелюди, не был склонен к рефлексии, поэтому сразу начал строить планы:

— Итак, решено. Завтра утром мы отправляемся в Холмогорье. Махир поправится и соберет по окрестным деревням нужное количество добровольцев. Ты же должна как можно скорее появиться в штабе нашей армии. От тебя зависит будущее нашего мира.

Внезапно позади раздался голос матушки Гордолы:

— Свою дочку я никуда не отпущу!

Горная копательница неслышно подошла сзади и слышала окончание разговора.

Комета порывисто вскочила и бросилась на шею своей приемной матери:

— Я должна идти с Хрумпином! Это не мой выбор, это — моя судьба!

Гордола даже не пыталась вытирать текущие из глаз слезы:

— Тогда я пойду с тобой, доченька. Как же ты без меня?

— Дети вырастают и покидают отчий дом, — философски заметил Хрумпин.

— Я вернусь, я обязательно вернусь, — пообещала Комета.

— Я буду ждать тебя…


* * *
Допросив пленных, Комета убедилась в том, что Хрумпин оказался прав. Это были не профессиональные солдаты, а жители прибрежных районов, набранные графом Эрдаваном Гамилианским для похода в Горную страну. Солдаты сказали, что граф пообещал расплатиться с ними золотом, которое удастся отобрать у местных жителей. Он уверял, что победа будет легкой и обогатившиеся солдаты быстро вернуться к своим семьям.

Комета решила, что эти люди оказались такими же жертвами графа, как и горные жители. Правители никогда не сражаются сами, предпочитая отправлять на смерть обманутых посулами или лживыми лозунгами людей.

Поэтому девушка отказалась от мысли казнить солдат и согласилась с решением деревенских жителей.

Люди закопали своих мертвецов в землю ниже по дороге и исполнили при погребении все положенные обряды Триединой церкви. После этого пленные солдаты получили свободу и поспешили убраться подальше, пока нелюди не передумали.

Нелюди поступали со своими покойниками очень просто: они относили их на каменистую площадку в горах, где яркое солнце, ночной холод и стервятники быстро превращали тела в гору костей.

Помимо отвоеванной свободы и независимости деревенские жители стали обладателями целого арсенала трофейного оружия. Кроме того, в обозе, брошенном бежавшими людьми, оказались изрядные запасы пороха и пуль, которых хватило бы еще не на одно сражение.

Узнав о том, что Комета собирается вместе с Хрумпином отправиться в Холмогорье, чтобы продолжить войну с людьми, некоторые жители деревни захотели последовать за ними. Но Хрумпин и Комета отобрали лишь троих молодых кентавров: Кариха, Ваксара и Одолаха. Древоточцы и горные копатели должны были дождаться выздоровления Махира и выступить на равнину в составе единого отряда Горного народа.

Весь остаток дня и половину ночи Комета провела в трактире, разрабатывая стратегию защиты Горной страны и объясняя свои замыслы деревенским старейшинам и Махиру.

Комета распорядилась отправить гонцов в соседние деревни, чтобы объединить общие усилия в борьбе с захватчиками. На перевалах следовало установить постоянные наблюдательные посты, которые заранее предупреждали бы горных жителей о появлении вооруженных вражеских отрядов. Для борьбы с людьми Комета предложила использовать методы партизанской войны: засеки деревьев, обвалы камней, засады, стрельбу из укрытий по офицерам и командирам.

Убедившись, что с ее отъездом нелюди не потеряют боевого духа и смогут самостоятельно организовать оборону, Комета отправилась в свою комнатку, чтобы последний раз выспаться перед дальней дорогой.

Утром ее разбудил нетерпеливый Хрумпин. Лошади уже были запряжены в одну из телег, в которую путешественники сложили запасы еды. Кроме того, они взяли с собой пять ружей, четыре пистолета, секиры, шпаги и кинжалы. Все оружие также было сложено на телегу и прикрыто соломой, чтобы не привлекать излишнего внимания. При необходимости его можно было мгновенно достать и пустить в дело.

Прощание Кометы с матушкой Гордолой и остальными жителями деревни было очень трогательным. Когда все слова были сказаны и все слезы выплаканы, телега с Кометой и кентавры тронулись в путь.

В тот момент, когда деревня должна была вот-вот скрыться за поворотом дороги, Комета еще раз обернулась и увидела, что нелюди по-прежнему стоят и провожают ее взглядами. К горлу девушки подкатил ком, и она быстро отвернулась. Чтобы изгнать из сердца тоску и печаль, Комета стала думать о том, как поведет в бой свою армию. Вскоре эти мысли захватили ее настолько, что боль от расставания с родным домом почти затихла…


* * *
Комета никогда раньше не покидала деревни в сознательном возрасте (мать-дриада принесла ее неведомо откуда еще во младенчестве), поэтому за каждым поворотом горной дороги для нее открывался новый живописный вид. Кентавры Карих, Ваксар и Одолах уже неоднократно бывали в долине и в соседних деревнях, так что места, по которым проходил маленький отряд, были им достаточно хорошо знакомы.

Хрумпин, как выяснилось, родился в деревне, которая находилась в двух дневных переходах от деревни Кометы. Но он уже давно переселился в Холмогорье и помнил лишь основные горные дороги, связывающие между собой разбросанные по горным склонам и долинам поселения нелюдей.

Издалека запряженную парой лошадей телегу, на которой ехала Комета, и четверых скачущих рядом кентавров можно было принять за путешествующих торговцев.

Уже к вечеру путешественники достигли подножия гор. (Деревня Кометы находилась на окраине Горной страны, потому-то она и стала первой целью отряда графа Эрдавана Гамилианского.) В быстро надвигавшихся сумерках Комета и кентавры увидели первое равнинное поселение. Оно было обнесено частоколом в два человеческих роста. Над бревенчатыми стенами виднелись крыши невысоких домов. Вокруг раскинулись возделанные поля.

Этот полугород-полудеревня являлся узлом торговых путей между горами и равниной. Большую часть его населения составляли кентавры.

Поэтому Хрумпина и его спутников встретили тепло и радушно. Они остановились на ночлег в трактире, который практически ничем не отличался от трактира матушки Гордолы.

Вечером, сидя в ярко освещенном общем зале, товарищи Кометы с аппетитом уплетали овсяную похлебку и жареное мясо, а девушка ложкой вяло ковыряла пищу в своей тарелке.

— Что случилось, Комета? — обеспокоено спросил Хрумпин. — Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет. Просто я задумалась о странном парадоксе. С одной стороны, в своих предыдущих жизнях я не раз сиживала в ресторанах. С другой стороны, я осталась Кометой, которая испытывает неловкость, сидя в трактире за столом, а не прислуживая посетителям.

В этом трактире подавали на стол и убирали грязную посуду две юные девушки-кентаврицы. Их копытца звонко цокали по бревенчатому полу, когда они резво скакали по залу. Комета, на своем опыте зная, как болят ноги в конце длинного рабочего дня, сочувствующими взглядами сопровождала каждое их перемещение между столами.

В трактире путешественники получили не только кров и пищу, но и узнали последние новости. Как выяснилось, в строну гор люди проследовали тайно, каким-то чудом ускользнув от глаз обитателей равнин. Так что когда сутки назад мимо городка промчались двадцать всадников и паланкин, который несли кентавры с Побережья, для местных кентавров это стало полной неожиданностью. Они долго гадали о причинах появления столь странной кавалькады, но затем со стороны гор стали появляться разрозненные группы пеших людей. От них-то жители городка узнали о сражении, в котором был разгромлен отряд графа Гамилианского.

Кентавры не стали препятствовать простым солдатам разбегаться по домам, но всерьез подумывали, не организовать ли погоню за всадниками.

Однако время было упущено, и от этой затеи отказались.

Известия о том, что в трактире остановились герои битвы с людьми и сама Комета, ставшая «светлым воплощением», быстро распространились по городку. Помещение постепенно стало заполняться местными старейшинами и просто любопытными. Несмотря на то, что наступила ночь, кентавры желали из первых уст услышать подробности этой славной истории.

Комету неудержимо тянуло в сон, поэтому даже начало рассказа Хрумпина она выслушала с закрытыми глазами, а уж окончания праздничного застолья вообще не помнила…

…Проснулась она на мягкой большой кровати, которая подходила скорее не человеку, а горному копателю или кентавру. Правда, Комета тут же вспомнила, что лучшее ложе для горного копателя — это жесткие камни, а кентавры предпочитали спать, полулежа на копне сена.

Девушка выглянула в окно и увидела, что во дворе трактира царит необыкновенное оживление. Карих, Ваксар и Одолах запрягали лошадей в телегу, а вокруг них скакали и прыгали молодые кентавры из местных.

Горные кентавры держались солидно и спокойно. Теперь их считали героями великой битвы, и им приходилось соответствовать этому мужественному образу.

В дверь комнаты постучали.

— Кто там? — спросила Комета, отворачиваясь от окна.

Из-за двери послышался голос Хрумпина:

— Извини, что бужу тебя так рано. Но нам лучше отправиться в путь, пока за нами не увязались все жители этого городка. Вся местная молодежь желает непременно поучаствовать в каком-нибудь сражении.

— Значит, недостатка в добровольцах у нас не будет, — Комета открыла дверь.

Хрумпин опустил глаза:

— Ты бы оделась. Хозяин трактира в качестве подарка преподнес тебе человеческое платье. У него целый склад разной одежды.

Только теперь Комета заметила, что совершенно обнажена. Осмотрев комнату, она увидела бледно-розовое платье, перекинутое через спинку кровати.

— Интересно, как я оказалась в этой комнате? И кто меня раздел?

Хрумпин потупился еще сильнее:

— Отнес тебя я. А раздели служанки Харвиша и Ахарбада.

— А куда они дели мою старую одежду?

— Боюсь, что вернуть ее уже невозможно. Кентаврицы разрезали твой фартук на кусочки и раздали местным жителям. Каждый хотел иметь в своем доме частичку одежды «светлого воплощения». Взамен твоего фартука хозяин подобрал самое лучшее платье.

Комета примерила обнову. Платье почти пришлось ей впору, лишь пришлось потуже затянуть пояс на тонкой талии.

Во двор девушка и пожилой кентавр вышли вместе. Местные жители приветствовали их дружным восторженным ревом.

— Вас слишком много! — перекрывая шум, громко произнес Хрумпин. — Мы же вчера договорились, что с нами пойдут десять добровольцев.

Возможно, скоро сюда вернется граф Гамилианский со свежими силами. Кто тогда будет защищать родной город?

Из этих слов Комета заключила, что она проспала не только рассказ Хрумпина, но и вербовку добровольцев.

Действительно, когда телега выехала за ворота городка, за ней кроме Хрумпина, Кариха, Ваксара и Одолаха последовали еще десять кентавров, вооруженных луками, стрелами и короткими копьями.


* * *
Отряд Кометы и Хрумпина несколько дней двигался в сторону Холмогорья, заходя во все встречавшиеся на дороге селения и постепенно увеличиваясь в размерах. Кентавр взял на себя все организационные вопросы, Комете оставалось только править телегой и учиться.

От Хрумпина и других кентавров она узнала много нового об окружающем мире и постоянно пополняла свои знания. Нелюди не имели собственной письменности и всю информацию привыкли хранить в памяти.

Комета раздобыла кусок белой ткани и начала составлять карту. Вокруг дороги, которую она изобразила достаточно четко, основываясь на собственных наблюдениях, со слов кентавров появлялись холмы и горы, реки и озера, дороги и населенные пункты.

Когда ткань закончилась, Комета затребовала у Хрумпина новый отрез. Тот незамедлительно исполнил это приказание. Неграмотные нелюди воспринимали грубо нарисованную карту, как очередное чудо, явленное «светлым воплощением». Каждый из них старался передать Комете свою часть знаний, так что карта получалась достаточно точна и подробная, ведь расположение каждого объекта девушка уточняла у нескольких кентавров.

Собственно Холмогорье началось на четвертый день пути. Как и рассказывал Хрумпин, эта местность была необыкновенно красива и живописна. Комета не переставала восторгаться прекрасными видами природы, не изуродованной вторжением человека.

Холмогорье в основном населяли кентавры. Именно они были наиболее приспособлены к этой местности, сочетавшей равнины и леса, реки и холмы. Из-за отсутствия больших лесных массивов и гор дриады, древоточцы и горные копатели тут не жили, но путешественникам встречались поселки фавнов и подземные города-норы прыгунков. Так что вскоре отряд Кометы и Хрумпина пополнился представителями разных видов нелюдей.

Комета была немало удивлена, узнав о том, что в Холмогорье живут и люди. Это были потомки переселенцев с Западного материка, в незапамятные времена бежавших от жестоких, алчных дворян и от насильственного перевода в Триединую веру. Правда, пока на пути отряда люди не попадались, поэтому Комета не могла составить о них своего собственного мнения.

На седьмой день путешественникам увидели первых беженцев. Семьи горных копателей, кланы кентавров и племена прыгунков двигались вглубь Холмогорья прочь от Побережья. От беженцев Хрумпин и Комета узнали, что большая армия людей медленно движется в сторону главного города Холмогорья — Холмограда. На своем пути люди сжигали поселения нелюдей, а жителей либо убивали, либо превращали в рабов.

— Мирный период человеческой экспансии закончился, — со вздохом сказала Комета. — Там, где не помогают хитрость и коварство, люди прибегают к грубой силе. Этот путь они считают более быстрым и простым.

— Тем больше у нас причин побыстрее добраться до Холмограда, подхватил Хрумпин. — Ты должна встать во главе наших сил и разбить армию захватчиков.

— Не уверена, что холмоградские военачальники слишком обрадуются моему появлению.

Хрумпин понял, что Комета имела в виду, и поспешил ее успокоить:

— Не суди о нелюдях по людям. В Холмограде ты не встретишь зависти или недоверия. Узнав о том, что ты — «светлое воплощение», все будут умолять тебя принять командование.

Возможно, это был первый случай, когда Хрумпин ошибся.

Глава 9. «Светлое воплощение» меняет правила войны

Путешественники поняли, что приближаются к Холмограду, еще до того, как увидели сам город. Вначале перед ними открылись просторные распаханные поля и длинные ряды плодовых деревьев. Большой населенный пункт требовал большого количества продовольствия, поэтому полдня отряд двигался среди деревень, где жили нелюди, занимавшиеся земледелием.

Тут Комета увидела и людей. Это были просто одетые дружелюбные создания, трудившиеся на земле наравне с другими жителями Холмогорья.

Несколько девочек с корзинами, полными яблок, помахали Комете руками.

Девушка поняла, что из-за розового платья ее приняли за человека. Она сжала вожжи, не решаясь ответить на приветствие таким же жестом. Ведь в этом случае стали бы видны ее присоски на пальцах. Комета не знала, как девочки прореагируют на подобное зрелище. Впервые она ощутила неловкость от своего внешнего вида.

Хрумпин так торопился в Холмоград, что не заметил подавленного состояния девушки.

— Смотри! — радостно воскликнул он, показывая вперед. — Это наша столица.

Комета оживилась и постаралась выбросить из головы грустные мысли. Да и весь отряд приободрился и прибавил шаг.

Строго говоря, Холмоград нельзя было назвать городом. Это был конгломерат близко расположенных поселений. Здесь не было домов выше двух этажей, уличного освещения, заводов или иных признаков развитой цивилизации. Зато жители Холмограда были веселы, дружелюбны и приветливы. И только угроза человеческого нашествия заставила их взять в руки оружие.

Отряд Хрумпина и Кометы, насчитывавший к этому времени около восьмидесяти воинов, промаршировал по широким улицам Холмограда. Никто не удивился появлению большой группы вооруженных нелюдей — за последнее время в город вошли десятки таких же отрядов из разных краев Восточного материка.

Хрумпин вел отряд прямо к зданию, где располагался штаб нелюдей.

Все окрестные улицы и дворы были запружены самыми разнообразными существами, ездовыми и вьючными животными, повозками и телегами.

Кентавры и Комета с трудом прокладывали себе дорогу в этом живом море.

Наконец, они пробились к нужному зданию.

Хрумпин встретил несколько знакомых, заулыбался, обменялся с ними короткими приветливыми фразами.

Комете он сказал:

— Подожди меня тут, я пойду предупрежу штаб о твоем прибытии.

Тебе должны оказать достойный прием.

Кентавр скрылся в дверях большого двухэтажного каменного дома.

Отряд окружил телегу с Кометой. Девушка рассчитывала, что ожидание окажется не слишком долгим, но время шло, а Хрумпин так и не появлялся.

Через некоторое время к отряду подскочил прыгунок — существо ростом с человека, но с коротким телом, длинными сильными ногами, вытянутой мордочкой и острыми ушами на макушке.

— Чего вы тут встали? — недовольно заговорил прыгунок. — Вы перекрыли все движение. Кто у вас старший?

— Мы ждем кентавра Хрумпина, — сказала Комета. — Он пошел в штаб.

— Хрумпин? — переспросил прыгунок и на несколько секунд задумался. Ладно, можете подождать его тут, только отойдите в сторону. И ты, возница, отодвинь свою телегу.

— Я не возница… — начала было объяснять Комета, но прыгунок, не слушая ее, уже поскакал прочь.

Девушка потянула вожжи и заставила лошадей оттащить телегу к стене ближайшего дома. Кентавры, прыгунки и фавны из ее отряда притихли и лишь таращили глаза на городскую толчею. Существа, привыкшие к простору и свободе, среди домов чувствовали себя неуютно и подавлено.

Наконец из дверей вышел Хрумпин. Не найдя отряд на том же самом месте, он приподнялся на задних копытах и огляделся. Комета встала на телеге и помахала ему рукой. Заметив ее, Хрумпин подскакал к отряду.

Вблизи Комета заметила, что кентавр чем-то опечален и озабочен.

Не глядя в глаза девушке, Хрумпин сказал:

— Пойдем, они хотят поговорить с тобой.

— Я была права? — спросила Комета. — Никто не хочет уступать мне власть?

— Они сомневаются в том, что ты та, кто нам нужен… — смущенно ответил кентавр. — Но если ты сможешь их убедить…

— Ладно, сейчас сделаем! — за уверенностью и бравадой девушка постаралась скрыть свое разочарование. Не такой прием обещал ей Хрумпин. Похоже, она поторопилась поверить в благородство и бескорыстие нелюдей.

Следом за кентавром Комета вошла в здание и поднялась по лестнице на второй этаж. Там в одной из комнат находились три кентавра, один прыгунок и один человек. Все пятеро посмотрели на девушку внимательно и оценивающе. Эти взгляды ничуть не смутили Комету. Она была возмущена подобным приемом, и постепенно нарастающий гнев придавал мыслям необычайную ясность и быстроту.

Хрумпин представил собравшихся:

— Кухол, Рухинак, Дохвар, Улибал и Дакнотий. Они представляют штаб объединенной армии. Командующий Зукхил сейчас на учениях, поэтому с ним ты встретишься позже.

Первые трое названных были старыми седыми кентаврами. Дакнотий мужчина лет шестидесяти — носил на голове серебряный обруч, почти сливавшийся с седыми волосами. Дакнотий был одет в длинную свободную рубаху из светло-серой ткани. На столе перед ним лежал полуразвернутый пергаментный свиток. Прыгунок Улибал был самым молодым из присутствующих, но и ему вряд ли было меньше пятидесяти лет. На его шее висел золотой диск с чеканным узором.

— Ты — та самая Комета, которую Хрумпин принял за «светлое воплощение», — произнес Рухинак, не столько задавая вопрос, сколько констатируя известный факт.

Хрумпин переступил с ноги на ногу. У кентавров этот жест означал трудно скрываемое волнение (или, смотря по обстоятельствам, возмущение).

Комета пожала плечами:

— Я не знаю, какой смысл вы вкладываете в понятие «светлое воплощение». Я такая, какая есть. Я приехала сюда потому, что считала себя полезной в войне против людей. Если у вас на мой счет другое мнение, то я могу вернуться в Горную страну.

Девушка слегка лукавила. Ей вовсе не хотелось возвращаться домой, в маленькую горную деревеньку. Оказавшись в Холмограде и потолкавшись на улицах среди сотен разнообразных созданий она решила, что командование армией — это ее судьба. Она испытывала почти физическую тягу к власти. Но эту власть она собиралась употребить не для личного обогащения, а для восстановления порядка и справедливости в этом мире.

Кентавр Кухвол примиряюще улыбнулся:

— Возможно, ты неверно истолковала слова Рухинака. Мы не собираемся отказываться от твоей помощи. Каждый доброволец, взявший в руки оружие, чтобы защитить от людей наш мир, достоин почета и уважения. Хрумпин рассказал нам, как ты отстояла родную деревню от превосходящих вражеских сил. Мы не сомневаемся в твоих талантах. Но мы не уверены, что тебя на самом деле можно считать «светлым воплощением».

— Да какая разница, кем меня считать?! — воскликнула девушка. — Я Комета.

— Если ты Комета, дочь дриады и человека, то ты станешь рядовым воином нашей армии, — наставительно произнес Кухвол. — Только истинное «светлое воплощение» может возглавить армию и привести ее к победе.

— Ну, тогда я самое настоящее «светлое воплощение», — улыбнулась Комета.

Три кентавра, прыгунок и человек переглянулись.

Хрумпин стукнул по полу передним копытом:

— Неужели вы сами не видите, что Комета говорит правду?! Она не только обладает талантом воительницы, но и помнит свои предыдущие воплощения.

— Вот это-то как раз нас и смущает, — сказал Рухинак. — Мы специально пригласили ученого Дакнотия, чтобы он подтвердил справедливость слов девушки или опроверг их.

Дакнотий коротко кашлянул, взял со стола свиток и посмотрел на Комету:

— Будь добра, расскажи нам еще раз все, что ты помнишь о своих предыдущих жизнях.

Комета коротко пересказала сокращенную версию своей истории, почти слово в слово повторив то, что уже говорила Хрумпину.

На протяжении всего ее рассказа все собравшиеся не проронили ни слова, лишь изредка обменивались взглядами.

Когда Комета закончила, Дакнотий покачал головой:

— Потрясающе! Ничего подобного я никогда раньше не слышал.

— Ну что? — с вызовом спросила девушка. — Теперь вы довольны?

Дакнотий задумался на несколько минут. Все выжидающе смотрели на старика.

Наконец он произнес:

— Не знаю.

Комета возмущенно воскликнула:

— Да чего же еще вы от меня хотите?!

Дакнотий заговорил, обращаясь сразу ко всем:

— Как вам известно, «светлым воплощением» мы называем любое разумное существо, в котором проснулась память предков. «Светлое воплощение», как правило, помнит свою предыдущую жизнь, родных и близких, места, где провел свои годы. Если кто-то объявляет себя «светлым воплощением», то его слова легко проверить, поехав в указанное место. Даже если предыдущая жизнь так далеко отстоит от нынешней, что все знакомые и родственники умерли или забыли о своем предке, то по совпадению описаний мест с реальной природой можно сделать вывод об истинности или ложности «светлого воплощения». В твоем же случае, Комета, проверить твои слова просто невозможно. Ведь ты утверждаешь, что другие твои жизни прошли на других планетах. Это вдвойне удивительно, так как мы считали свой мир единственным обитаемым во Вселенной.

— То есть, вы мне не верите? — подытожила Комета.

— Не то, чтобы совсем не верим, — замялся Дакнотий. — Несомненно, с тобой что-то произошло. Ты обрела некие непонятные нам силы. Но мы не можем с уверенностью сказать, воплотился ли в тебе один из твоих предков, или ты стала носителем какого-то чужого разума.

— Разве это так важно? — спросила девушка. — Я — Комета. Я хочу защитить свою родину от врагов. Я имею опыт и знания, которых нет у вас. Я могу победить людей. Можете ли вы то же самое сказать о себе?

— За нашими плечами мудрость прожитых лет. Если бы в тебе воплотились силы предков, ты стала бы мудрее нас. Но сейчас мы не можем доверить тебе армию. Это слишком большая ответственность.

Только теперь Комета поняла, что почитание «светлого воплощения» являлось доведенным до абсурда культом предков. Такие культы были весьма распространены в разных мирах и среди разных народов, но, как правило, быстро приводили общество к деградации и опустошению.

Действительно, когда глупый старик считается более достойным человеком, чем умный юноша или способная девушка, то все новые идеи и открытия решительно отвергаются. Значение и влияние приобретают не человеческие таланты, а седины и морщины. Люди начинают больше заботиться о своем прошлом, чем о будущем. Движение вперед считается злом, а откат назад истинной мудростью. Общество вымирает духовно и физически, даже не понимая причин своей гибели.

Комета очень многое хотела высказать этим старикам, решившим, что возраст дает им право на власть. Но она ограничилась лишь короткой фразой:

— Мы можем выйти на улицу, взять шпаги и тогда станет ясно, кто из нас лучший воин.

— Ты говоришь, как человек, — заметил Кухвол. — В тебе еще слишком много детского максимализма. Но мы не умаляем твоих заслуг. В своей деревне ты проявила знания и умения, которые недоступны простой девушке. Мы не можем поставить тебя во главе армии, но готовы выслушать все твои советы. Если они окажутся разумны, мы примем их к исполнению. Это я обещаю не только от своего имени, но и от имени командующего Зукхила.

Комета состроила недовольную гримасу и ответила:

— И на том спасибо. Скоро придет время, когда вы измените свое решение.

— Боюсь, что время принятия важных решений придет раньше, чем нам всем хотелось бы. Через два дня наша армия выступает навстречу людям.

Командующий Зукхил хочет в одной решающей битве разгромить захватчиков. Если ты остаешься с нами, то приходи послезавтра к Западным воротам, откуда наша армия выступит в поход.

— Но я могла бы помочь вам составить план военной кампании…

— О чем ты говоришь, Комета, какой план? Мы просто накроем людей тучей стрел и дротиков. Ни одна армия не сможет выдержать атаки кентавров. Так что, извини, пока мы в твоих советах не нуждаемся.

На этом разговор был закончен.

Когда Хрумпин и Комета вышли на улицу,кентавр тихо сказал:

— Извини, я не знал, что все так обернется.

— Я тоже хороша! Надо было сразу догадаться, что социальная структура данной автохтонной популяции нуждается в репрезентативной коррекции.

— Что? — переспросил Хрумпин.

— То есть, надо прирезать двух-трех старых козлов… — начала объяснять Комета, но быстро спохватилась: — Не обращай внимания на мои слова. Они также пришли из другой жизни.

— Каковы твои дальнейшие планы, Комета?

— Штаб принял решение, и я не могу его изменить. Мне остается либо вернуться домой, либо остаться в армии и рассчитывать на удачу. Я выбираю последнее.

Хрумпин заметно повеселел:

— Именно на это я надеялся. Ты не затаила обиду на представителей штаба?

— Я разочарована их недальновидностью, но не обижена. Люди несут смерть и разрушение, их надо остановить. Теперь я убедилась, что нынешнее командование никуда не годится. Значит, мне остается лишь подождать, когда это станет ясно и всем остальным.

— И что тогда?

— Там будет видно…


* * *
Через два дня отряд Кометы и Хрумпина в полном составе отправился к Западным воротам Холмограда. Армия нелюдей была так многочисленна, что даже широкие улицы города были недостаточно просторны для маршировавших колонн.

(Собственно, названия двух армий: «людская» и «нелюдская» были весьма условны. В армию нелюдей вступили люди — жители Холмогорья, а в человеческой армии имелись отряды нелюдей с Побережья, принявших человеческие законы и перешедших в триединую веру. Правда, количество и тех, и других было крайне невелико, так что деление на «людскую» и «нелюдскую» армии происходило по преобладающему составу воинов.)

Так как армию Холмогорья провожали не только горожане, но и жители окрестных деревень, то теснота на улицах едва не переросла в давку. Но командование хоть в чем-то проявило благоразумие. Не дожидаясь общего сбора всех солдат, оно приказало первым отрядам отправляться в путь. Таким образом улицы расчистились, и освободилось место для сбора новых отрядов.

Комета сказала Хрумпину:

— Когда минуем городские окраины, остановим отряд возле первой же речки или озера.

— Ты считаешь, что нашим солдатам надо искупаться?

— Да.

Кентавр помолчал, а потом произнес:

— Ты же знаешь, что я не разделяю мнение штаба. Со мной ты можешь быть откровенна.

Комета усмехнулась:

— Ладно, раскрою свои карты. Купание — это только предлог. Я хочу пропустить вперед всю армию.

— Но ведь быть в первых рядах — это почет и слава!

— Воина ведется не для почета или славы. Она ведется ради победы.

А исход битвы, как правило, решают те, кто находится позади.

Хрумпин недоуменно пожал плечами, но послушался. Так что через несколько часов их отряд расположился на песчаном пляже возле живописной речки.

Комета приказала солдатам набрать несколько крупных камней и сложить их друг на друга в пять столбиков. Сама она достала из телеги ружья и показала кентаврам, фавнам и прыгункам, как засыпать в них порох, раздувать фитиль и прикладывать его к запальному отверстию.

Чтобы новичкам легче было пользоваться тяжелыми ружьями, Комета распорядилась изготовить сошки — заостренные палки с развилками, которые втыкались в землю и поддерживали стволы.

Из сложенных камней Комета соорудила мишени, а сошки воткнула в песок шагах в ста от них. Пороха и пуль было недостаточно, чтобы дать каждому солдату выстрелить из ружья, так что девушка отобрала пятнадцать самых сообразительных и ловких. Она рассчитывала на то, что остальные, посмотрев на возможности огнестрельного оружия, будут более серьезно воспринимать своего будущего противника.

Пока готовился тир, мимо отряда Кометы текла нескончаемая вереница армии нелюдей. Должно быть, известия о появлении «светлого воплощения» каким-то образом распространились по Холмограду, так как некоторые кентавры, прыгунки, люди и фавны махали ей руками и окликали по имени.

Но Комета старалась не отвлекаться от подготовки к стрельбам. И вскоре прогремели первые пять выстрелов. Солдаты, шедшие по дороге, остановились и принялись глазеть на клубы порохового дыма. Лишь окрики командиров заставили их продолжить движение.

Когда ружья вновь были заряжены, Комета услышала приближающийся стук копыт. Она обернулась и увидела знакомых кентавров из штаба: Кухола, Рухинака и Дохвара. Эта троица сопровождала рослого и статного, но тоже довольно старого кентавра. Девушка предположила, что это и есть командующий армией нелюдей Зукхил.

Все четверо кентавров держали в руках изящные булавы, которые являлись скорее символами власти, чем боевым оружием. Но за спинами у них виднелись колчаны с большими луками и длинными стрелами.

— Здравствуйте! — поприветствовала Комета кентавров. — Сегодня хорошая погода, не правда ли?

— Да, сегодня солнечно и ясно, — улыбнулся Зукхил, останавливаясь рядом с девушкой. — Поэтому мы очень удивились, услышав раскаты грома.

Комета также изобразила самую невинную улыбку:

— Я решила, что в такой жаркий день отдых у чистой свежей воды — самое лучшее времяпровождение.

Старые кентавры по достоинству оценили нахальство девушки-полукровки. Они расхохотались и застучали передними копытами.

— А теперь о деле, — сказал Зукхил, отсмеявшись. — Я уже почти готов поверить, что ты — «светлое воплощение». Уж очень ловко ты управляешься с этими ружьями. Не позволишь ли и нам опробовать это человеческое оружие?

О такой удаче Комета не могла и мечтать. Под ее руководством кентавры положили стволы ружей на развилки сошек, прицелились и нажали на спусковые крючки, прижимавшие тлеющие фитили к запальным отверстиям.

Четыре выстрела слились в один. Солдаты на дороге дружными криками приветствовали своих командиров.

— Теперь вы видите, на что способно огнестрельное оружие, — сказала Комета. — Подумайте, стоит ли бросать кентавров с луками и дротиками на армию людей, вооруженную подобными ружьями?

Зукхил указал на столбик из камней, который остался невредим:

— Да, теперь я сам убедился, что попасть из ружья в мишень не так-то просто. А вот теперь посмотри на это.

Одним легким движением он выхватил из-за спины лук и три стрелы.

Две стрелы Зукхил зажал в зубах, а одну наложил на тетиву. Мышцы на руках и груди кентавра вздулись, когда он натянул мощный лук. Почти не целясь, Зукхил выстрелил в каменный столбик, и сразу же в его руке оказалась следующая стрела. Первая стрела сбила верхний камень, когда Зукхил уже выпустил третью. Вторая стрела сбила средний камень, а последняя попала в основание мишени.

Столпившиеся вокруг солдаты Кометы дружно завопили от восторга.

Эта демонстрация произвела на них большее впечатление, чем огонь из ружей. Девушка поняла, что желая убедить кентавров в превосходстве огнестрельного оружия, на самом деле добилась обратного результата.

У Кометы оставалась последняя попытка.

— Я потрясена вашим искусством, — сказала она. — Но разве все солдаты вашей армии также ловко обращаются с луком?

— Мне нет равных! — гордо сказал Зукхил.

— Я это уже видела. Но ружьями-то вооружены ВСЕ люди. Смогут ли ВСЕ солдаты нашей армии сражаться с ними на-равных?

— Мужество и стойкость наших храбрых воинов сметут армию людей обратно в Междуземный пролив! — провозгласил Зукхил.

Все поддержали его дружными криками. Комета поняла, что и этот раунд она проиграла.


* * *
По мере сближения двух армий и у одной, и у другой стороны появлялись более четкие и достоверные сведения о противнике. Нелюдям эту информацию сообщали беженцы, двигавшиеся навстречу. А люди, возможно, пользовались тайной сетью шпионов и осведомителей. Комета предполагала, что это результат агитации Триединой церкви. Некоторые нелюди могли клюнуть на лживые обещания спасения души и перейти на сторону врага. Да и люди, жившие в Холмогорье, могли принять сторону своих соплеменников.

Когда Комета высказала эти опасения командующему Зукхилу и его штабу, кентавры подняли ее на смех. Тем более легкомысленно они отнеслись к предложению девушки организовать охрану армии, разослать вперед и в стороны патрули и дозоры.

— Если мы начнем опасаться жителей своей страны, то и они станут относиться к нам с недоверием, — высказал общее мнение Рухинак.

Кентавры выбрали место для будущей битвы. Им стала широкая и просторная равнина между большим вытянутым озером и холмами, покрытыми густым лесом. На вопрос Кометы, чем продиктован такой выбор, Зукхил ответил, что на равнине армия сможет одновременно атаковать людей всеми своими силами.

Девушка пыталась объяснить, что равнина выгодна и для людей. Их кавалерия сможет маневрировать, а огнестрельное оружие будет использовано в полную силу. Комета предлагала использовать ту же тактику, что и в Горной стране: засады, уничтожение противника по частям, внезапные атаки и быстрые отступления.

Но кентавры вновь не послушали Комету. Их мнение оставалось непреклонным:

— Мы не для того собрали столько храбрых бойцов, чтобы прятаться по лесам и оврагам.

Нелюди устроили свой лагерь на берегу озера. До подхода людей оставались еще два дня. Солдаты получили время для отдыха перед решающим сражением. А в том, что оно состоится именно здесь, уже никто не сомневался. Вражеская армия двигалась к равнине, не собираясь уклоняться от боя.

И вот, наконец, на второй день показались передовые отряды человеческой армии. Авангард состоял из легкой кавалерии, вооруженной пиками, пистолетами и шпагами. Увидев огромный лагерь нелюдей, кавалерия развернулась и помчалась обратно.

Командующий Зукхил приказал поднимать солдат и готовить их к битве. В лагере началась радостная суета. Казалось, никто не испытывает страха или сомнения в исходе сражения. Кентавры, фавны, прыгунки и немногочисленные люди собирались в толпы, громко орали песни и боевые кличи, потрясали оружием и раззадоривали друг друга.

Зукхил и его штаб расположились на небольшом холме, откуда была видна большая часть равнины. Комета также присоединилась к ним. Телегу она сменила на верховую лошадь, а платье — на кожаные штаны и рубашку.

Хотя девушка еще не научилась держаться в седле достаточно твердо, теперь она могла смотреть на кентавров свысока хотя бы в буквальном, а не в переносном смысле. Голова рослого Зукхила находилась на высоте девичьей талии, так что, обращаясь к Комете, командующий вынужден был задирать голову кверху.

Помимо собственного «возвышения» Комета одержала еще одну победу.

Ее отряд, который вырос до ста двадцати солдат, был оставлен в запасе.

Конечно, по сравнению с общей численностью армии это была капля в море, но девушка была довольна уже тем, что в ее распоряжении остался хоть какой-нибудь резерв. Солдаты не разделяли ее радости. Они расположились на склоне командирского холма, тогда как вся армия выстроилась на равнине широким выгнутым вперед полукругом.

Тем временем на равнину выходили все новые и новые отряды человеческой армии. Комета пожалела, что в этом мире еще не изобрели подзорные трубы или бинокли. Поэтому ей приходилось привставать на стременах, щуриться и прикрывать глаза от солнца ладонями, сложенными козырьком. Но, несмотря на все ухищрения, человеческая армия казалась девушке размытой серо-стальной массой. На большом расстоянии она едва могла отличить кавалерию от пехоты.

— Почему бы не атаковать людей, когда они только выстраивают армию для боя? — спросила Комета, заранее зная, что и эта ее идея не встретит поддержки.

— Это неблагородно, — коротко ответил Зукхил. Командующий внимательно следил за передвижениями своих и чужих отрядов, так что не был склонен обсуждать с девушкой вопросы тактики.

Армия людей развернула свои силы и остановилась. Комета могла различить лишь серые отряды пехоты, выстроенные правильными квадратами, эскадроны кавалерии и пушки, установленные в промежутках между пехотой.

— Люди испугались! — воскликнул Зукхил. — Они увидели, что нас вдвое больше, и не решаются атаковать.

— Наши силы примерно равны, — возразила Комета. — Просто люди построились плотными рядами, оттого-то их отряды выглядят не такими большими.

Командующий то ли не услышал слов девушки, то ли решил их проигнорировать.

— Настал час нашей победы! — вскричал он. — Трубачи, сигнальте общее наступление!

Несколько кентавров поднесли к губам огромные морские раковины, и над равниной разнесся тягучий, протяжный рев.

Армия нелюдей пришла в движение. Вначале воины двинулись вперед медленным шагом, продолжая распевать громкие песни. Затем перешли на легкую трусцу. Песни смолкли, и из тысяч глоток теперь вырывался единый крик:

— Вперед, Холмогорье!

Кентавры, как самые быстрые среди всех прочих воинов, вырвались вперед. Они составляли костяк армии и горели желанием первыми сойтись с врагом. Фавны и прыгунки были чуть медленнее, и потому образовали вторую линию атакующих. Людей, дриад, горных копателей и древоточцев в армии Холмогорья было так мало, что на общем фоне они были практически незаметны.

На середине равнины, когда до передних шеренг людей оставалось чуть больше трехсот шагов, армия нелюдей ринулась на врага во весь опор. Казалось, что кентавры просто опрокинут и сметут армию людей с равнины. От стука многих тысяч копыт земля вибрировала даже на холме, где находился штаб армии Холмогорья.

Комета так хотела оказаться в гуще сражения, что внезапно ощутила, как ее словно приподнимает над землей и несет вперед. Это было невероятное чувство. С одной стороны, Комета продолжала неподвижно сидеть на лошади, с другой стороны, она видела и слышала все, что происходило на другой стороне равнины. Эта раздвоенность удивила ее не больше, чем соединение и переселение душ Найи Кайдавар и Латэлы Томпа. Комета быстро оценила возможности своего нового таланта и постаралась извлечь из него максимальную выгоду.

Своим чудесным взором девушка окинула поле боя, осмотрела позиции людей и ряды мчавшихся во весь опор кентавров. Вначале она удивилась, что стрелки и артиллеристы до сих пор не открыли огонь, но потом поняла, что они просто выжидают, когда нелюди приблизятся на расстояние прицельного выстрела.

И еще Комета поняла, что имел в виду Хрумпин, говоря, что в Горной стране они имели дело не с профессиональными солдатами, а с наспех набранным сбродом. В сегодняшней битве армии Холмогорья противостояли королевская регулярная пехота, закованная в латы кавалерия и мощная артиллерия.

Пехотинцы стояли ровными квадратами со стороной в двенадцать человек. Первые три ряда были вооружены пиками длиной в три человеческих роста. Следующие шесть рядов занимали стрелки. Построение завершали еще три ряда пикинёров. В середине каждого квадрата находились офицер с пистолетом и шпагой, барабанщик и знаменосец с развернутым полотнищем. Все пехотинцы имели кирасы и металлические шлемы. Кроме того, тела солдат первых трех рядов были защищены наручами и набедренными щитками.

Расстояние между отдельными квадратами составляло длину их фронта. Двадцать квадратов стояли в первой линии, восемнадцать — в шахматном порядке сразу за ними. В третьей боевой линии, которая находилась чуть дальше — еще десять. В промежутках между квадратами первой линии было установлено по паре пушек с широкими жерлами.

На флангах и между квадратами третьей линии располагалась кавалерия. В третьей линии разместилось и командование человеческой армией: кучка всадников в нарядных камзолах и широкополых шляпах с перьями. Кроме того, на левом фланге, упиравшемся в озеро, Комета разглядела толпу кентавров слуг или союзников людей. В тылу армии находилось большое количество телег, которые все еще продолжали прибывать.

Общая численность человеческой армии была на треть меньше, чем количество воинов объединенных сил Холмогорья. Но по своем боевым качествам она превосходила неорганизованную толпу нелюдей во много раз.

— Прикажите трубить отступление! — закричала Комета, «возвращаясь» из мысленного полета на вершину холма.

— Замолчи! — шикнул на нее Рухинак. — Ты что, не видишь, что победа уже близка?!

— Я вижу, что сейчас наша армия окажется в кровавой мясорубке! — Комета негодовала, но понимала, что изменить что-либо уже поздно.

Даже если бы командующий Зукхил прислушался к ее словам и приказал отступить, солдаты уже не смогли бы прекратить атаку. Две волны нелюдей: вначале кентавры, а за ними фавны с прыгунками, неудержимо мчались вперед.

Даже Хрумпин, находившийся рядом с Кометой, не поддержал ее.

— Смотри, как великолепны скачущие кентавры! — воскликнул он.

Комета промолчала. Она уже поняла, что сейчас это великолепие превратится в гору трупов.

Когда расстояние между армиями сократилось до двухсот шагов, зарокотали барабаны регулярной пехоты, передавая приказ солдатам. Три передние ряда пехотинцев опустились на одно колено и выставили вперед свои пики. Их длина позволила образовать единый непреодолимый частокол острых наконечников.

Сто шагов… Кентавры на скаку достали луки и приготовили стрелы… Пушкари поднесли фитили к запальным отверстиям пушек…

Стрелки первого (четвертого в отряде) ряда нацелили ружья, приготовившись стрелять поверх голов пикинёров…

Внезапно все пространство между армиями заволокло густым белым дымом. Лишь спустя несколько мгновений Комета и кентавры, стоявшие на холме, услышали грохот сотен ружей и орудий. Битва началась.

— Что там происходит? Я ничего не вижу! — Заволновался Зукхил.

Комета вновь «полетела» в гущу сражения. Произошло именно то, что она и ожидала. Одновременный залп пушек и первого ряда стрелков смел передние ряды нелюдей. Пушки стреляли не ядрами, а рассыпной картечью, так что их выстрелы выкосили широкие просеки в отрядах кентавров.

Но нелюди лишь на мгновение замедлили свой бег, перескочили через раненых и убитых товарищей и снова ринулись вперед. В воздухе засвистели выпущенные на бегу стрелы. Казалось, будто ничто не сможет остановить холмогорцев…

Но человеческая армия представляла собой хорошо отлаженную машину для убийства. Когда стрелки первого ряда произвели залп, они также опустились на одно колено и начали перезаряжать свои неуклюжие ружья.

В это время второй ряд выстрелил поверх их голов и поверх голов передних трех рядов пикинёров. Затем он также опустился на колено, дав возможность выстрелить следующим рядам пехотинцев.

Когда отстрелялся последний ряд стрелков, первый ряд вновь готов был открыть огонь. Пехотинцы встали и выстрелили практически в упор, так как к этому времени кентавры уже преодолели оставшиеся сто шагов и теперь оказались прямо перед частоколом пик.

И здесь атака нелюдей захлебнулась. Часть кентавров уже была сражена пулями, часть ранена. Они пытались бросаться на пики и стрелять из луков в упор, но в ответ получали все новые и новые ружейные залпы.

Защищенные шлемами и латами люди не так страдали от стрел, как нелюди от пуль. Конечно, и они несли потери, но количество убитых и раненых среди людей исчислялось десятками, тогда как кентавры гибли сотнями.

Подоспевшая вторая волна фавнов и прыгунков уперлась в спины кентавров и даже не смогла увидеть своего противника.

— Почему они остановились?! — негодовал Зукхил. — Почему они не втоптали людей в землю?

— Вы погубили свою армию, — сказала Комета. — Прикажите трубить отступление, пока еще хоть кого-то можно спасти.

На этот раз ее слова не вызвали общего негодования. Кентавры уже начали понимать, что сражение разворачивается вовсе не по их плану.

Клубы порохового дыма застилали поле боя, но в небольшие просветы было видно, что отряды людей стоят непоколебимо, тогда как нелюди пытаются пробиться вперед буквально по трупам своих товарищей.

Комета переступила грань негодования. Совершенно отстраненным и равнодушным тоном она произнесла:

— Обратите внимание, что люди даже не задействовали все свои силы. Нашу армию методично уничтожает всего лишь треть их солдат.

Хрумпин что-то неразборчиво простонал за спиной девушки. Можно было предположить, что он просил прощения за то, что на минуту усомнился в правоте «светлого воплощения».

Надо отдать должное кентаврам, они умели признавать свои ошибки и быстро принимать решения. Командующий Зукхил ударил себя по лбу кулаком:

— Я виноват! Я был глуп и самонадеян! Комета, скажи, что нам делать?

— Я уже говорила, — бесцветным голосом ответила девушка, — трубите общее отступление.

— Трубите отступление! — громко скомандовал трубачам Зукхил.

На этот раз звук, вырвавшийся из раковин, был вибрирующим и прерывистым. Его услышали даже те нелюди, которые находились в первых рядах сражавшихся. Но выйти из боя оказалось не так-то просто. Пока задние ряды разворачивались и отступали назад, стрелки успели сделать еще несколько залпов. Новые тела нелюдей рухнули на траву и окрасили ее своей кровью.

Медленно, но неуклонно скорость отступающей армии увеличивалась.

Самые горячие и отчаянные кентавры продолжали отстреливаться из луков, не давая пехоте людей перейти в контрнаступление. Правда, пехотинцы этого делать и не собирались. Когда расстояние до противника увеличилось настолько, что пули уже не долетали до целей, огонь прекратился.

Зато пришла в движение кавалерия на флангах и за спинами пехотинцев. Несколько квадратов в центре сдвинулись в сторону, открывая широкий проход для своей конницы. Армия Холмогорья между тем рассыпалась на отдельные кучки, разбегавшиеся по равнине.

Комета вновь заволновалась:

— Прикажите сомкнуть ряды! Сейчас кавалерия начнет контратаку.

Трубы выдали серию прерывистых звуков. Отдельные воины и небольшие группы нелюдей, увидев надвигавшуюся сзади опасность, начали собираться вместе. К счастью, жители Холмогорья не поддались панике и не обратились в беспорядочное бегство. Они понимали, что кавалерия настигнет их раньше, чем они успеют добраться до лесистых холмов.

Зукхил тяжело вздохнул:

— Ты была права, Комета, и я признаю, что напрасно не прислушивался к твоим словам. Я передаю тебе армию. Вернее, то, что от нее осталось.

Рухинак, который меньше всех склонен был считать девушку «светлым воплощением», открыл было рот, чтобы возразить, но, посмотрев на Зукхила, промолчал.

— Спасибо! — с нескрываемой издевкой произнесла Комета. — Первым своим приказом я назначаю тебя, Зукхил, своим главным помощником. Как говорится, за одного битого двух небитых дают. Ты на своем опыте узнал, на что способна армия людей, так что теперь не повторишь предыдущих ошибок.

Зукхил склонил голову, принимая новое назначение.

Комета привстала на стременах и скомандовала:

— На поле гибнут наши братья и друзья! Сейчас для нас главное — отбить атаку кавалерии! В атаку идут все! Мы ударим во фланг атакующей коннице! За мной!

Солдаты ответили дружным воплем:

— Веди нас, Комета!

Девушка пришпорила лошадь и поскакала вперед. Рядом с ней мчались Зукхил, Рухинак, Кухол, Дохвар и Хрумпин. Комета повела свой отряд не прямо на врага, а взяла чуть правее, обходя сбившиеся в толпу остатки армии Холмогорья.

Тем временем кавалерия перешла на рысь и почти догнала нелюдей.

Те решили, что люди сейчас врубятся в их ряды. Чтобы встретить врага лицом к лицу, холмогорцы остановились, развернулись и выставили перед собой копья. Все стрелы они уже израсходовали в самоубийственных наскоках на пехоту, так что полагаться оставалось только на оружие ближнего боя.

Но когда до первых рядов нелюдей оставалось менее двадцати шагов, кавалерия замедлила движение. Всадники наступали ровными шеренгами, и между соседними колоннами оставалось расстояние в несколько шагов.

Передний ряд всадников достал пистолеты и выстрелил в плотную толпу нелюдей. Затем кавалеристы быстро развернули лошадей и поскакали в конец колонны через свободные промежутки. Второй ряд также сделал залп, повернулся и уступил место следующим рядам. Эта тактика была похожа на тактику пехоты и называлась «караколе». Из-за несовершенства огнестрельного оружия людям приходилось тратить много времени на его перезарядку. Для достижения высокой скорострельности было найдено единственно возможное решение — последовательная смена рядов стрелков.

Правда, для исполнения тактики «караколе» солдаты должны были быть хорошо выучены и натренированы. Именно поэтому люди сражались небольшими, но высокопрофессиональными армиями.

Вот и сейчас кавалерия практически в упор расстреливала армию Холмогорья, а нелюди, впервые столкнувшись с такой тактикой, застыли на месте и не знали, что предпринять. Но и люди тоже допустили ошибку.

В клубах пыли и дыма они не заметили приближавшийся отряд Кометы.

Резервный отряд появился на фланге кавалерии и немедленно вступил в бой. Кентавры на скаку засыпали всадников стрелами, а пятеро обладателей ружей выпустили пули. Комета и Хрумпин были вооружены парой пистолетов, так что, сблизившись с противником на расстояние выстрела, также провели огневую подготовку.

Стройные колонны кавалерии прогнулись, смешав наступавших и отступавших для перезарядки всадников. Отлаженный механизм человеческой армии дал сбой.

Комета выхватила шпагу и прокричала, обращаясь к остальной армии:

— Вперед, в атаку!

Конечно, ее призыв услышали лишь ближайшие воины. Но общей массе нелюдей было достаточно качнуться вперед, чтобы кавалерия начала отступать. Люди не желали входить в ближний бой с превосходившим их по численности противником.

Решив, что победа еще возможна, нелюди засвистели, завизжали и ринулись вдогонку за всадниками.

— Назад! — что есть силы закричала Комета.

— Почему назад? — изумился Зукхил.

— Нас заманивают под огонь стрелков и пушек! Посмотри туда! — девушка указала шпагой на стройные ряды пехоты, которые двигались вперед под мерный рокот барабанов.

Кентавр мгновенно оценил новую опасность:

— Назад!!! — вскричал он. — Общее отступление!

Трубачи, которые также участвовали в атаке, затрубили в раковины.

Подчиняясь приказу, холмогорцы остановились. Расстояние между отступавшей кавалерией и преследовавшими ее нелюдями стало быстро увеличиваться.

Зукхил встал на задние копыта, чтобы его увидело как можно больше солдат, и двумя руками взмахнул в сторону лесистых холмов:

— Бегите туда, пока кавалерия не вернулась!

Показывая пример, он поскакал в указанном направлении. За ним последовали Комета, штаб, трубачи, резервный отряд, а потом и все остальные солдаты.

Армия Холмогорья оставила поле боя и бросила свой лагерь. Только так можно было спасти жизни уцелевших воинов.

Люди не стали преследовать отступающего противника. Пехота не могла угнаться за быстроногими кентаврами, фавнами и прыгунками, а кавалерия уже убедилась в том, что нелюди способны наносить внезапные фланговые удары, и не решилась повторить атаку.

Когда холмогорцы скрылись в лесу и удалились на достаточное расстояние, чтобы можно было не опасаться внезапного нападения, Комета распорядилась снизить темп движения. Многие воины были ранены и требовали немедленной помощи. К счастью, в лесу было много лечебного мха, который хорошо останавливал кровь.

Пока солдаты перевязывали свои раны, через своих офицеров Зукхил передал известие о том, что Комета возглавила армию, и что именно благодаря ей удалось отбиться от кавалерии.

Теперь, когда девушка проезжала на лошади по наспех разбитому лагерю, ее встречали приветственными криками, а провожали восторженными взглядами.

Но Комета не испытывала радости. Она видела, как измотаны солдаты, сколько из них ранено и не скоро сможет встать в строй.

Проведя инспекцию имевшихся в ее распоряжении сил, девушка подъехала к тому месту, где остановились Зукхил и его штаб.

Она спешилась и дала своей лошади попастись. С непривычки у Кометы болело все, что находилось ниже поясницы. Девушка не села, а прилегла на бок возле Зукхила.

— Мы должны разделить нашу армию, — сказала Комета своему первому помощнику. — Ты продолжишь отступление с основной частью солдат. Я же возьму себе только самых сильных и умелых бойцов. Ты будешь сдерживать наступление людей вглубь Холмогорья, а я пройду по их тылам. Люди слишком удалились от Побережья. Если я смогу испугать их, угрожая перерезать пути снабжения и связи, то их армия повернет обратно.

Только так мы сможем остановить вторжение.

Старые кентавры слушали ее и молча кивали головами. Теперь они были согласны с любыми ее приказами. Комету наконец-то признали «светлым воплощением».

— Но как ты обойдешь людей? — спросил Кухвол. — По одну сторону от нас расстилаются необъятные озера. Чтобы переправиться через них, надо строить лодки и плоты. По другую сторону — каменистые горы и песчаные пустыни. Там нет дорог, и там ты не найдешь ни еды, ни воды.

Конечно, ты можешь сделать большой крюк и обойти все препятствия, но на это потребуется несколько недель. К тому времени Холмоград будет уничтожен, а нам придется искать убежища в южных вечнозеленых лесах.

Комета хотела было напомнить, что командующий сам загнал армию между двумя труднопроходимыми участками. Сделал он это для того, чтобы армия людей не могла уклониться от сражения. Теперь же оказалось, что сами холмогорцы оказались загнаны в почти безвыходное положение.

Впрочем, рассудив, что упреками делу не поможешь, Комета вынула из ножен кинжал и начала чертить на земле план местности:

— К сожалению, все карты, что я так долго рисовала, остались в лагере. Но я помню, что среди озер есть проходы. Кроме того, я много слышала о большом озере, которое называется «Твердым». По рассказам, оно покрыто таким плотным слоем растительности, что по нему может пройти даже тяжелый кентавр. Не сомневаюсь, что в армии найдется несколько солдат, которые жили в тех краях. С их помощью я перейду Твердое озеро и окажусь в тылу человеческой армии. Это самый короткий и быстрый путь.

Зукхил немедленно распорядился собрать всех, кто знал, как пройти между озерами. К удивлению Кометы, таких оказалось не очень много.

Причем это были не кентавры, а люди.

— Озерная страна — плохое место, — сказал один из людей, худой низкорослый мужчина с несоразмерно большими ступнями и ладонями. — Там живем лишь мы — озерники. А к Твердому озеру я вообще бы не советовал близко подходить.

— Что же там такого ужасного? — скептически усмехнулась Комета.

— В озерах живут чудовища.

— И с этими чудовищами не справится даже наша армия?

Мужчина почесал затылок своей огромной пятерней и задумчиво ответил:

— Ну, если нас будет много, то, может, и пройдем. Только заплатим небольшую дань хозяевам Твердого озера.

— Значит, решено! — Комета похлопала мужчину по плечу. — Ты проведешь нас через озера!

— Проведу, отчего же не провести… — согласился мужчина.

— Как твое имя, проводник?

— Гарбискул, леди Комета.

— Леди? Какая я леди? Я просто Комета — получеловек-полудриада.

— Не-е-ет, — с хитрой улыбкой протянул Гарбискул. — Раз ты возглавляешь армию, то и называться тебе следует леди Кометой.

Девушка хотела было возмутиться, но, посмотрев на ближайших солдат, поняла, что это звание, как говорится, «пошло в народ».

Независимо от того, нравилось ей это или нет, ее теперь все будут называть Леди Кометой. Именно так — с большой буквы, ибо человеческое звание для нелюдей звучало, как второе имя.

Весь остаток вечера Комета отбирала солдат в свой отряд, назначала офицеров и адъютантов. Все нелюди желали служить под ее командованием, но не обижались, если она им отказывала. «Светлое воплощение» считалось непогрешимым, и Комета, вернее, теперь уже Леди Комета, этим успешно пользовалась.

Наутро в разные стороны разошлись две группы холмогорцев. Зукхил повел своих солдат на восток к Холмограду. Они нарочно оставляли хорошо заметный утоптанный след. Комета с тремя сотнями лучших воинов отправилась в сторону Озерной страны. Она надеялась, что люди не узнают об этой хитрости и оставят свои тылы без защиты.

Человеческая армия была хорошо отлаженной и казавшейся несокрушимой машиной. Но даже самый лучший механизм ломается, если в него попадает гвоздь. Комета считала, что ее небольшой отряд и станет таким гвоздем, вбитым в шестерни вражеской армии.


* * *
Через два дня, совершив несколько быстрых маршей, отряд Кометы подошел к Твердому озеру. Проводник Гарбискул, действительно, прекрасно знал все дороги в Озерной стране и уверенно вел отряд через перешейки и броды, разделявшие необъятные водные просторы.

Хрумпин, продолжавший выполнять обязанности советника и начальника штаба при «светлом воплощении», с каждым днем становился веселее и веселее. Также поднималось настроение солдат, проигравших битву человеческой армии. Все были уверены, что теперь-то уж Леди Комета ведет их к долгожданной победе.

Но все изменилось, когда нелюди увидели Твердое озеро. Если раньше они без особого труда переходили вброд или переплывали обычные водные преграды, то теперь вид бескрайней зеленой равнины привел в смущение даже самых отчаянных воинов. Казалось, что стоит только ступить на зыбкую поверхность, образованную сплетенными ветвями и листьями водных растений, как под ногами разверзнется бездна и поглотит свою жертву.

— И кому здесь мы должны заплатить дань? — спросила Комета у Гарбискула.

За последние два дня отряд прошел мимо нескольких небольших поселков, где жили озерники — люди, занимавшиеся рыбной ловлей. Но никто из них не называл себя Хозяевами Твердого озера.

— Хозяева живут там, — проводник указал на озеро, — под водой.

— Может это водяные? — предположил Хрумпин. — Тогда мы с ними быстро договоримся о переправе через озеро.

Гарбискул растянул губы в своей обычной хитроватой улыбке:

— Не-е-ет, водяные тут не живут. Слишком опасно. Хозяева не разбирают, кто вошел в их владения. Они поймают и сожрут любого: что человека, что нечеловека.

— Значит, Хозяева — это животные?

— Не-е-ет, не животные.

— Так кто же они? — не успокаивался Хрумпин.

— Они — Хозяева! — с нотками благоговения произнес проводник.

Комета поняла, что они с Хрумпином так ничего не добьются, и сказала кентавру:

— Оставь Гарбискула. Когда мы встретимся с Хозяевами, то сами разберемся, что они из себя представляют.

Девушка попыталась использовать мысленный полет, чтобы осмотреть Твердое озеро и обнаружить таинственных Хозяев. Но у нее ничего не получилось, как она не старалась. То ли ее новый талант исчерпал себя во время сражения с людьми, то ли он проявлялся лишь в исключительных обстоятельствах.

Признав свое бессилие перед уходившей за горизонт зеленой поверхностью, Комета приказала своему отряду разделиться на три колонны и увеличить дистанцию между воинами. Это было необходимо сделать для того, чтобы довольно тяжелые кентавры не прорвали растительный покров.

В отряде не было телег или повозок — зная, что придется переправляться через озера, Комета распорядилась взять с собой только вьючных лошадей.

Первым на поверхность Твердого озера ступил Гарбискул. Комета спешилась и пошла рядом с ним, ведя свою лошадь за узду. Следом за ними двигались Хрумпин и те воины, которые вступили в отряд еще в Горной стране. Хотя кентавры Карих, Ваксар и Одолах не были самыми умелыми и опытными солдатами, Комета включила их в свой отряд за беззаветную преданность. Им она могла полностью доверять.

Между тремя колоннами сохранялась дистанция в двадцать шагов. В каждой колонне воины (или вьючные лошади) двигались попарно в трех шагах друг от друга. Между парами было пять-шесть шагов.

Гарбискул и Комета шли во главе средней колонны. Проводник внимательно осматривал поверхность перед собой и изредка тыкал древком копья под ноги, проверяя плотность растительного покрова.

Несмотря на то, что Твердое озеро казалось бескрайним, Гарбискул утверждал, что отряд пересечет его до захода солнца.

— А если Хозяева попытаются нас задержать? — спросила Комета.

— Хозяева не будут нас задерживать, — уверенно ответил проводник.

— Они просто возьмут свою дань и отстанут.

— А если мы не станем платить дань? — послышался сзади голос Хрумпина.

Не оборачиваясь, Гарбискул с грустной улыбкой произнес:

— Хозяев наше мнение не интересует.

Комета громко скомандовала:

— Держать оружие наготове! Смотреть по сторонам!

Но ее напоминания были излишними. Наслушавшись рассказов о таинственных Хозяевах, воины были готовы к любым неожиданностям.

Однако, как это обычно бывает, через некоторое время притупилась бдительность даже у самых осторожных (или боязливых) солдат. День был солнечным и ясным, хотя высоко в небе и проплывали легкие белые облака. Зеленая поверхность Твердого озера состояла из растений различных видов. Здесь можно было видеть и толстые сочные стебли, и длинные переплетенные ветви, и листья всевозможных форм и размеров, и разноцветные цветы. Над растениями порхали тысячи насекомых: бабочек, стрекоз, жуков, но они не докучали воинам, так как не были кровососущими, всех их интересовал только цветочный нектар.

Комета невольно залюбовалась прекрасным пейзажем, таким радостным и умиротворенным в сравнении с недавним кровопролитным сражением. Лишь легкие колебания поверхности под копытами навьюченных лошадей или самых крупных кентавров напоминали о том, что внизу находится водная бездна, а не надежная земная твердь.

Внезапно в середине левой колонны раздались полные ужаса крики, и очарование зеленой идиллии моментально исчезло. Комета обернулась и увидела кошмарное зрелище.

Над растительной поверхностью на высоту человеческого роста поднялся темный блестевший от воды конус, на котором не было ни глаз, ни ушей, ни каких-либо иных органов. Спустя мгновение конус раскрылся на две половинки, и из него появился венчик розовых щупальцев, два из которых самые длинные — обвили ближайшего фавна и потянули внутрь.

— Стреляйте! Рубите щупальца! — закричала Комета.

Очнувшись от первого шока, воины бросились на выручку товарища.

Засверкали боевые топоры и секиры, обрубая щупальца у чудовища.

Довольно быстро фавна удалось освободить. Чудовище, потеряв большую часть щупальцев, захлопнуло свой конус и быстро скрылось под поверхностью Твердого озера. Стрелы, пущенные вдогонку, по самое оперение ушли в небольшое темное отверстие, оставшееся в переплетении растений.

Только теперь Комета сообразила, что все это время Гарбискул кричал ей прямо в лицо:

— Не трогайте Хозяина! Не трогайте Хозяина!

Когда чудовище исчезло, проводник упал на колени и поднял глаза к небу:

— Прощай, Сияющий Отец!

Комета вспомнила, что озерники переселились в Холмогорье в незапамятные времена, спасаясь от преследований Триединой церкви, набиравшей силу на Западном материке и огнем и мечом уничтожавшей все иные верования. Озерники поклонялись силам природы: солнцу — Сияющему Отцу, земле Благотворной Матери, воде — Прохладной Сестре, растениям и животным Добрым Братьям.

— Почему ты прощаешься с жизнью? — спросила Комета у Гарбискула.

Проводник посмотрел на девушку, и в его глазах она увидела покорную обреченность:

— Мы не заплатили дань Хозяевам. Теперь нас ждет смерть.

— И ЭТО — Хозяева? — девушка указала на то место, где только что находилось чудовище.

— Да, — подтвердил Гарбискул.

Комета посмотрела на Хрумпина и развела руками, не в силах подобрать подходящих слов. Кентавр разделял ее чувства. Если бы Гарбискул заранее предупредил их о живущих под поверхностью Твердого озера чудовищах, они или выбрали бы обходную дорогу, или соответствующим образом подготовились. Но теперь отступать было поздно. Во-первых, берег, который они оставили, уже скрылся вдали, так что путь назад был также опасен, как и дорога вперед. Во-вторых, обходя Твердое озеро, отряд Кометы значительно отстал бы от армии людей.

Быстро оценив шансы на успех, Комета глазами указала Хрумпину на Гарбискула:

— Помоги ему подняться. И чтобы я больше не слышала его стонов и жалоб! Мы идем вперед!

Затем девушка повернулась к кучке воинов, окружавших лежащего фавна:

— Ну, что с ним?

Оказалось, что фавн жив, хотя потерял сознание от ужаса и боли.

Все его кости были целы, лишь на коже, куда присосались щупальца, остались красные круги. Легкие пощечины и обрызгивание водой быстро привели фавна в чувство и под радостные крики воинов он встал на свои волосатые кривые ноги и помахал рукой.

Тем временем Хрумпин занимался проводником. Кентавр поднял Гарбискула за грудки и несколько раз встряхнул:

— Хватит паниковать! Нас много, Хозяева нам не страшны.

— Мы не заплатили дани, — словно в забытьи, простонал озерник, — теперь все Хозяева Твердого озера объединятся против нас.

Эти слова заставили Комету забеспокоиться. Она представила, как прямо под ногами ее воинов из зеленой тверди вырываются острые морды чудовищ и оплетают щупальцами свои жертвы…

— Слушайте меня! — прокричала девушка, чтобы ее услышали и в арьергарде отряда. — Как только появится новый Хозяин, не давайте ему раскрыть пасть. Стреляйте, рубите, колите! Наш дружный отпор заставит отступить самое страшное чудовище. Одного из наших товарищей мы спасли от смерти, значит, можем спасти всех! Главное — действовать быстро и смело!

Ее слова подняли боевой дух воинов. Солдаты верили, что их предводительница — «светлое воплощение» — найдет выход из любой ситуации.

Отряд двинулся вперед. Комета достала из седельных сумок два пистолета и держала их в обеих руках. Остальные воины также готовы были пустить в ход свое оружие: луки, копья, топоры, секиры, шпаги и тесаки.

Им не пришлось долго ждать следующего нападения. Хозяева появились сразу в пяти местах. Один из них высунул свою острую морду прямо под брюхом кентавра, сбил его с ног и пропорол живот. Остальным Хозяевам повезло меньше, и, открыв свои пасти, они выбросили щупальца в поисках добычи.

На чудовищ немедленно обрушился дождь стрел. Но металлические наконечники отскакивали от внешней поверхности темных конусов, не причиняя вреда Хозяевам. Щупальца, в которые вонзались стрелы, отдергивались назад, но это не мешало чудовищам шарить вокруг в поисках добычи. ДвиженияХозяев были такими быстрыми и непредсказуемыми, что никто не решался приблизиться к ним и отрубить отростки топором или секирой.

— Не тратьте зря стрелы! — крикнула Комета. — Цельтесь в глотки тварей!

Но поразить жизненно важные органы Хозяев Твердого озера было непросто. Комета пожалела, что не изготовила пороховые гранаты, которые можно было бы забросить внутрь конусов.

Внезапно прямо между ней и Хрумпином из переплетения растений показался еще один Хозяин. За доли секунды его клюв-конус поднялся до уровня глаз девушки. Комета едва успела отпрыгнуть в сторону, как на то место, где она только что стояла, набросились розовые щупальца.

Лошадь Кометы испуганно заржала и попыталась убежать, но вовремя подскочивший кентавр Карих повис на ее шее и заставил остановиться.

Пытаясь сохранять хладнокровие, девушка с трех шагов выстрелила из своих пистолетов в основание раскрывшегося конуса. Брызнули осколки темной роговой ткани и фонтанчики бледно-розовой жидкости. Венчик щупальцев конвульсивно дернулся и безжизненно обмяк.

— Ты убила Хозяина! — благоговейно воскликнул Гарбискул.

— Не я, а пистолеты, — скромно поправила его Комета.

Затем она повысила голос:

— Хозяев можно убить из ружей! Цельтесь в то место, где скрепляются половинки их клювов.

Загремели выстрелы. Послышались радостные крики солдат. Но праздновать победу было рано. Из глубин Твердого озера появлялись все новые и новые Хозяева. Стрелки едва успевали перезаряжать ружья. Кроме того, отряд занимал довольно большую площадь, и им нужно было поспеть всюду, где раскрывали свои клювы подводные чудовища.

Убедившись, что Хозяев можно не только прогнать, но и убить, остальные воины также начали действовать смелее. Некоторые кентавры с тяжелыми секирами подскакивали к врагу и обрушивали на клювы Хозяев богатырские удары. Иногда твердая роговая оболочка выдерживала, иногда — лопалась и крошилась. Другие воины с длинными копьями вонзали свое оружие наискосок под основание клювов, надеясь нащупать и поразить мягкие ткани.

Не прошло и двадцати минут, как атака Хозяев прекратилась.

Оставшиеся в живых чудовища скрылись в глубинах Твердого озера, оставив после себя лишь небольшие темные пятна прорванных растений. На поверхности остались более двадцати убитых Хозяев. Отряд Кометы потерял лишь трех солдат.

Озерник Гарбискул со смесью ужаса и восторга взирал на поле боя.

Хрумпин хлопнул его по плечу:

— Ну, что? Кто теперь истинные хозяева этой лужи?!

Проводник хрипло ответил:

— Если бы с нами не было «светлого воплощения», нас всех ждала бы смерть.

Комета услышала эти слова и хотела было возразить, но ближайшие солдаты опередили ее, поддержав Гарбискула:

— Да здравствует Леди Комета!

Этот крик подхватили все воины.

Выждав, пока восторженные вопли затихнут, девушка показала на ближайшего Хозяина:

— Достаньте это чудище. Я хочу посмотреть, с кем мы сражались.

Несколько сильных кентавров ухватились за створки рогового клюва чудовища и медленно вытянули на поверхность его тело. Хозяин Твердого озера походил одновременно на рыбу и на моллюска. Его непропорционально большая голова, покрытая темным роговым панцирем, была предназначена для пробивания слоя переплетенных растений. Но само тело было мягким, розовым, как щупальца, и, казалось, не имело костей.

Солдаты обступили мертвого Хозяина. Кто-то уже начал обсуждать, съедобен он или нет. Внезапно тело чудовища несколько раз дернулось.

Все отскочили назад.

Но Комета заметила место, откуда исходили толчки. Она взяла у одного из солдат широкую острую секиру и аккуратно вспорола брюхо водяного существа. Из разреза выпал маленький Хозяин с полупрозрачным, еще не затвердевшим клювом. Он извивался, как большой розовый червяк.

— Хозяин Твердого озера на самом деле Хозяйка! — зашумели солдаты.

Хрумпин занес копье для удара.

— Нет! — твердо сказала Комета. — Мы не воюем с младенцами.

Древком секиры она столкнула маленького Хозяина в то отверстие, что проделала в растительном покрове его родительница. Оказавшись в родной стихии, малыш быстро сориентировался и скрылся в глубине.

Гарбискул пробормотал что-то о Добрых Братьях и Прохладной Сестре.

— Я думаю, больше нам опасаться нечего! — объявила Комета. — Хозяева убедились, что мы им не по зубам. Тем не менее, будьте наготове. А теперь слушайте мой приказ: стройтесь в походный порядок и продолжайте движение!

Больше ни один Хозяин не решился напасть на отряд Леди Кометы. К исходу дня, как и обещал Гарбискул, впереди показались неровные очертания холмов и высоких деревьев. Хотя солдаты были измотаны длинным переходом и сражением с подводными чудовищами, они невольно прибавили шаг, стремясь побыстрее оказаться на твердой земле.

Солнце еще не скрылось за горизонтом, а отряд уже расположился на ночлег на берегу Твердого озера. Комета разослала в разные стороны несколько кентавров, которые должны были осмотреть окрестности.

Гарбискул утверждал, что где-то неподалеку должен находиться небольшой городок под названием Тазаран. Так как человеческая армия всего три дня назад проходила через эти края, Комета предполагала, что этот городок мог служить опорным пунктом вражеского вторжения. В этом случае он стал бы первой целью ее отряда.

А пока четвероногие разведчики отсутствовали, Комета позволила себе прилечь на траву, еще хранившую тепло солнечных лучей, и закрыть глаза…


* * *
Разбудили ее приглушенные голоса.

Прислушавшись, девушка поняла, что разговаривают Хрумпин и один из разведчиков.

— Я не разрешаю беспокоить «светлое воплощение», — громким шепотом говорил пожилой кентавр. — Леди Комета слишком устала. Я разбужу ее только тогда, когда встанет солнце.

— Но у меня срочные вести! — настаивал кентавр-разведчик. — Я нашел Тазаран. Я видел пасущихся в поле лошадей. Я видел человеческих солдат.

Комета вскочила на ноги:

— Все в порядке, Хрумпин, я уже не сплю.

Было довольно темно, и лишь слабые огоньки догорающих костров освещали спящий лагерь. Воины спали на голой траве, утомившись после дневного похода.

Комета коснулась плеча Хрумпина и тихо сказала:

— Я благодарна тебе, что ты охранял мой сон, но зачастую на войне несколько минут могут решить, одержим мы победу или потерпим поражение.

Затем она обратилась к разведчику:

— Расскажи подробно, что ты видел.

— Тазаран находится там, — показал рукой кентавр, — до него примерно час скока. Я не рискнул приблизиться к городу, так как было еще светло и меня могли заметить. Но я узнал город по описаниям Гарбискула. В поле возле городских ворот я видел табун лошадей. Это не крестьянские клячи, а самые настоящие боевые скакуны…

— Сколько их было? — нетерпеливо спросила Комета.

— Около пятидесяти. Их пасли конные люди, но не местные озерники.

Я уверен, что это люди с запада.

— Я тоже так думаю, — сказала девушка. — Что еще тебе удалось разглядеть?

— Еще я видел человеческих солдат, стоявших возле городских ворот. Их было четверо. При них были ружья, но металлических доспехов на них не было…

— Конечно, — хмыкнул про себя Хрумпин, — кому хочется жарится на солнце?

Комета довольно улыбнулась:

— Кроме того, это означает, что люди чувствуют себя в безопасности. Скажи, разведчик, ворота на ночь закрываются?

— Да. Я кружил возле города до наступления темноты. Пастухи загнали табун лошадей в город, а солдаты закрыли ворота. Но утром-то они их снова откроют. И тогда мы ворвемся внутрь…

Кентавр дотронулся до перевязи, на которой висели лук и колчан со стрелами.

— Ты молодец! — похвалила разведчика Комета. — Как тебя зовут?

— Меня зовут Хоржех, Леди Комета. Для меня большая честь служить тебе.

— Ты служишь не мне, а своей Родине! — поправила девушка. — Но, все равно, спасибо. Я запомню твою верность.

Последняя фраза вырвалась случайно. Комета вспомнила, что эти слова однажды произносила Найя Кайдавар.

Польщенный кентавр Хоржех по обычаю воинов Холмогорья стукнул себя правым кулаком по левой стороне груди и резко выдохнул воздух, издав звук, похожий на «у-у-уф!». Этот жест являлся демонстрацией высшей степени уважения и преклонения.

Комета повернулась к Хрумпину:

— Мой план таков: выступим сразу, как только солнце достаточно осветит лес, чтобы воины не переломали себе ноги. Мы доберемся до Тазарана раньше, чем проснутся его жители. Едва только откроются городские ворота, мы ворвемся внутрь. Все воины должны громко кричать и размахивать оружием. Пусть люди думают, что у нас целая армия. Если мы застанем их врасплох, напугаем и обманем, то наша победа будет быстрой, легкой и бескровной. Как тебе такая идея?

Хрумпин восторженно посмотрел на девушку:

— Лучше не придумать!

— Раз ты со мной согласен, то передай мой приказ младшим офицерам. А ко мне позови Гарбискула. Я хочу, чтобы он нарисовал мне план города.

Вскоре к Комете явился сонный проводник. Гарбискул много раз бывал в Тазаране, правда добирался до города не прямой дорогой через Твердое озеро, а окружной, идущей через ту равнину, где армия людей разбила войско Холмогорья.

При свете костра девушка заставила Гарбискула по памяти нарисовать на земле план Тазарана. Конечно, картограф из полудикого озерника оказался никудышный, но Комета хотя бы получила представление об основных улицах и главных зданиях города. После этого она отпустила проводника и легла на траву, чтобы поспать несколько оставшихся до рассвета часов.


* * *
Офицеры начали поднимать своих солдат еще в темноте. Никто не жаловался и не роптал. Все рвались в бой, чтобы расквитаться за поражение и отомстить за гибель товарищей.

— Быстрее, быстрее! — торопила Комета воинов. — Сворачивайте лагерь! Перекусите на ходу, а нормальный завтрак устроим в Тазаране.

Солнце еще не взошло, но окружающие деревья и траву под ногами уже можно было разглядеть, не зажигая факелов.

Разведчик Хоржех возглавил дозорную группу, которая двигалась в пределах видимости перед основными силами. Комета предполагала, что местные жители едва ли любят прогуливаться в темноте по окрестностям ужасного Твердого озера, но тем не менее настаивала на соблюдении тишины. Она опасалась, что в лесу могут оказаться охотники, вышедшие на свой промысел ночью или ранним утром.

Словно серые тени, скользили воины Кометы между толстыми стволами высоких деревьев. Со стороны могло показаться, что это движутся не живые существа, а бесплотные духи. Девушка сидела на своей лошади и с высоты всматривалась в лесной полумрак. Но на протяжении всего пути от берега Твердого озера до Тазарана отряд не встретил ни одного постороннего разумного существа.

Как и рассчитывала Комета, ее отряд добрался до Тазарана раньше, чем открылись городские ворота. Оставив солдат в лесу, Комета и ее ближайшие помощники осторожно приблизились к городу, прячась за рощами и перелесками.

— Слишком далеко, — задумчиво произнесла Комета, осматривая пространство между воротами и ближайшими достаточно большими и плотными зарослями.

— Кентавры успеют ворваться в город, прежде чем люди опомнятся и захлопнут ворота, — уверенно заявил Хрумпин.

Гарбискул предложил:

— Я мог бы сходить в город и переговорить со своими знакомыми.

Жители Тазарана помогли бы нам справиться с людьми.

Комета отметила, что человек-озерник называет своих врагов «людьми», как и все жители Холмогорья.

Вслух же она произнесла:

— Едва ли нам представится такой же удобный случай, как утреннее открытие городских ворот. Если мы будем ждать помощи от горожан, то потеряем целый день. А за это время к людям может подойти подкрепление, или же кто-нибудь случайно заметит наш отряд. Я решила: будем атаковать сейчас.

Они вернулись к отряду. Комета указала офицерам места для засад и направления атак. Воины небольшими группами рассредоточились вокруг городских ворот. Комета внимательно следила за стенами, опасаясь, что люди заметят перемещения ее отряда. В случае тревоги она была готова отдать приказ об общем штурме. Ворота Тазарана казались не слишком прочными — они были изготовлены из сколоченных дощатых щитов и едва ли долго сопротивлялись бы ударам топоров и секир.

Но ни один солдат не поднялся на стены города, чтобы осмотреть окрестности. Видимо, люди чувствовали себя в Тазаране в полной безопасности. Они были уверены, что их армия гонит сейчас остатки нелюдей к Холмограду в нескольких днях пути отсюда.

Комета увидела, как створки ворот начали раскрываться. Она затаила дыхание. Если хотя бы один из ее воинов выдаст свое присутствие, то весь план провалится.

Но девушка не зря отобрала в свой отряд не только самых умелых, но и самых дисциплинированных воинов. Как не рвались горячие кентавры в бой, но без команды ни один из них даже не пошевелился.

Ворота раскрылись. Из них со смехом и веселыми возгласами вывалилась толпа безоружных людей.

— Что все это значит? — произнесла озадаченная Комета.

Первым догадался Гарбискул:

— Это солдаты отправились купаться на речку.

Комета тотчас вспомнила, что неподалеку от города протекает небольшая речка с чистой водой, сбегавшая с холмов и впадавшая в Твердое озеро. Из нее горожане брали воду для питья и для хозяйственных нужд.

Хрумпин пробормотал себе под нос:

— Сама судьба благоволит «светлому воплощению».

Комета услышала его слова и с весьма значительной долей цинизма (полученного в наследство от Латэлы Томпа) подумала, что если пожилой кентавр желает наделять ее сверхъестественными свойствами, то не стоит его разубеждать. Комета постепенно превращалась в Леди Комету.

Дождавшись, пока солдаты отойдут от города на достаточное расстояние, девушка пришпорила свою лошадь, вихрем вылетела на открытое пространство и прокричала:

— За мной, герои Холмогорья!

Три сотни нечеловеческих и человеческих глоток исторгли единый рев:

— Холмогорье!

Воины выскочили из своих укрытий и помчались к воротам.

Впереди скакали Комета и ее верные кентавры. Люди, не ожидавшие появления врага в таком глубоком тылу, оказались не готовы организовать хоть какое-то сопротивление. Полураздетые безоружные купальщики бросились прочь от города. В воротах появились вооруженные солдаты, но фитили их ружей были погашены, а иного оружия они не имели.

Вместо того, чтобы попытаться закрыть ворота, стрелки принялись высекать огонь. Но вместо дружного залпа прозвучали лишь несколько одиночных выстрелов. Первая волна кентавров, возглавляемая Кометой, засыпала линию стрелков дождем стрел. Девушка выстрелила из пистолета в ближайшего офицера, но на скаку промахнулась. Тогда она придержала лошадь, вытащила из седельной кобуры другой пистолет и повторила попытку. На этот раз удача ей сопутствовала, и на груди офицера расплылось кровавое пятно.

Комета вновь помчалась вперед, крича:

— Сдавайтесь, люди! Бросайте оружие!

Городские ворота были захвачены довольно легко. Следом за кентаврами в город ворвались фавны и прыгунки. Они не были так быстры и сильны, как четвероногие солдаты, но зато легко проходили в любые двери.

Услышав шум битвы, из домов повыскакивали местные жители. Быстро разобравшись, в чем дело, они также присоединились к воинам Холмогорья. Правда, оружия у них не было, но они указывали Комете и ее солдатам те дома, которые занимали люди.

Сражение в городе закончилось быстро и, к радости девушки, не переросло в кровавую бойню. Сдававшихся людей не убивали, а тащили на главную площадь города, которая, как было принято во всех населенных пунктах Холмогорья, находилась перед самым большим трактиром.

Комета выехала на площадь, как истинная победительница — верхом на лошади, с обнаженной шпагой, в окружении вооруженных кентавров.

Горожане, большинство которых составляли фавны, приветствовали своих освободителей радостными криками.

Комета уже не удивилась тому, что местные люди — жители Тазарана также приняли участие в сражении на стороне нелюдей. Кроме того, они даже внешне были похожи на холмогорцев: волосатые и кривоногие, как фавны, хотя и носили человеческую одежду. Аналитический разум Латэлы Томпа сопоставил это наблюдение с уже известной историей Холмогорья.

Комета предположила, что все нелюди — это далекие потомки людей, некогда перебиравшихся на Восточный материк. Возможно, чем дольше жили люди на востоке, тем сильнее изменялись. Так появились кентавры, горные копатели, древоточцы, фавны, дриады и прочие виды разумных существ. Последние переселенцы еще не окончательно утратили свой исходный генотип (примером союза человека и дриады являлась сама Комета), но и они постепенно перерождались внешне и внутренне.

— Леди Комета, — обратился к девушке Хрумпин, — не нужно ли выслать погоню за теми людьми, что вышли из города на реку и разбежались при нашем появлении?

Комета уже думала над этим вопросом, поэтому быстро ответила:

— Хрумпин, ты помнишь, зачем мы зашли в тыл вражеской армии?

— Чтобы остановить продвижение людей вглубь Холмогорья.

— Так пусть полуголые солдаты разбегаются во все стороны и с ужасом рассказывают о том, что в тылу человеческой армии появился сильный отряд нелюдей. Они сделают то, что нам нужно: посеют панику среди людей и заставят их союзников усомниться в выборе хозяев.

— А что тогда делать с этими пленными? — пожилой кентавр показал на постоянно увеличивавшуюся толпу людей на площади. Большинство людей попали в плен, даже не успев взять в руки оружие. Их захватили спящими и беззащитными. Пожалуй, некоторые из них до сих пор не были уверены — видят ли они ужасный сон, или все происходит наяву.

Судьбу пленных Комета еще не решила. Она задумчиво смотрела на растерянных и подавленных людей, размышляя, отпустить их на все четыре стороны или показательно казнить.

Внезапно из толпы пленных послышался крик:

— Вы победили нас нечестно!

Леди Комета немедленно повернулась в ту сторону:

— Кто это сказал?

— Я! — растолкав других людей, вперед выбрался юноша с пылавшими гневом глазами. Хотя юноша был одет лишь в тонкую рубаху навыпуск и короткие панталоны, держался он так, словно находился не в толпе пленных, а, по крайней мере, на параде.

— Имя и звание! — тоном бывалого «особиста» рявкнула Комета, направив свою лошадь прямо на юношу.

Тот гордо выпятил подбородок:

— Я маркиз Гармио Каррисанский, второй сын графа Олодара Гаминасарийского. Я возглавляю шестую смешанную бригаду армии его высочества герцога Лапралдийского. Я требую, чтобы ко мне относились с подобающим моему титулу и званию почтением.

— Ты командовал целой бригадой? — с преувеличенным удивлением произнесла Комета.

Гармио не заметил насмешки и решил, что произвел достаточное впечатление на девушку. Он преисполнился надменности и сказал:

— Его высочество герцог Лапралдийский изъявил желание назначить меня губернатором приозерного края.

— Ну-у-у, — с издевкой протянула Комета, — я рада, что мне выпала честь встретиться со столь высокопоставленным идиотом.

Юноша отшатнулся и покраснел, словно его ударили по щеке. Два кентавра из окружения Кометы предусмотрительно схватили его за руки, чтобы он не попытался броситься на девушку.

Комета открыто рассмеялась:

— Ты плохо начал свою карьеру. Ты потерял всю свою бригаду, даже не вступив в бой. Ты не выставил часовых, ты не разместил сторожевые группы на подступах к Тазарану. Ты не губернатор, а безмозглый, наглый, самовлюбленный щенок!

Некоторые пленные солдаты глухим ропотом выразили согласие с Кометой.

Краснота сошла со щек юноши, он побледнел и прошипел, кривя губы от неутолимой ненависти:

— Ты можешь оскорблять меня, можешь унижать, но мою честь ты у меня не отнимешь. Вам, нелюдям, неведомы понятия чести и благородства.

Вы сражаетесь не по правилам, а подло и низко. Вы захватили меня спящим и только потому победили. Если бы вы, как того требуют правила чести, прислали мне вызов на бой и дали время построить бригаду для сражения, то победа была бы за мной.

— Возможно, ты прав, — усмехнулась Комета. — Но, как ты можешь убедиться, посмотрев вокруг, победа принадлежит нам. Мы сражаемся не за честь, а за справедливость! Нем нужна победа, а не слава!

Девушка возвысила голос, чтобы ее услышали не только воины ее отряда и пленные люди, но и все жители Тазарана, собравшиеся на площади:

— Вы незваными пришли в наш дом с оружием. Вы захватываете наши земли, вы отбираете наше имущество, вы убиваете нас. А когда мы защищаемся, то вы называете наши действия нечестными?

Но маркиз Каррисанский не собирался сдаваться так легко. На доводы Кометы у него нашлись контраргументы:

— Мы предлагали вам добровольно пойти под власть короля Нарданала. Мы предлагали вам спасти свои души, пройдя обряд триединения и через него обрести покровительство Шира-Вада-Дагна и святой Триединой церкви. Мы желали осчастливить вас, вывести из дикости и невежества…

Возмущенные крики жителей Тазарана заглушили голос юноши. Но, стоило только Комете открыть рот, как все мгновенно замолчали.

— Когда люди приходят и говорят, что несут порядок, это означает, что на самом деле они собираются захватить наши земли! Когда люди приходят и говорят, что установят справедливые законы, то на самом деле они хотят превратить нас в своих рабов! Когда люди приходят и говорят, что спасут наши души, то в действительности они желают сделать нас безмозглым бездумным стадом, безропотно подчиняющимся их приказам! Мы хотим этого?!

— Нет! — хором закричали горожане и воины Кометы.

Пленные солдаты понурились, офицеры-дворяне испуганно вжали головы в плечи. Этот дружный гневный крик не предвещал для них ничего хорошего.

Комета продолжила, обращаясь к жителям Тазарана:

— Я буду сражаться с захватчиками до тех пор, пока последний из них не покинет Восточный материк. Кто из вас хочет войти в мой отряд?

— Я!

— Я!

— Я!

Несколько десятков фавнов и людей немедленно подняли руки. Комета отметила, что все они были вооружены подручными средствами: дубинами, лопатами, вилами, и, следовательно, уже доказали свою храбрость и надежность, сражаясь против оккупантов.

— Все желающие вступить в ряды защитников Холмогорья получат инструкции у моего начальника штаба Хрумпина, — Комета показала на кентавра. — Кроме того, нам нужны проводники, знающие дороги через холмы и тайные охотничьи тропы. Мы не собираемся воевать с людьми по их правилам. Мы будем уничтожать их по частям, как эту бригаду с ее жалким командующим.

Маркиз Гармио Каррисанский попытался было возразить:

— Когда его высочество герцог Лапралдийский обратит на вас свой гнев и свою армию, то вам не удастся скрыться даже в мышиной норе!

— Очень хорошо! — сразу ухватилась за его слова Комета. — Чтобы ЕГО НИЧТОЖЕСТВО герцог Лапралдийский не слишком долго колебался, ты, НЕБЛАГОРОДНЫЙ господин, послужишь моим послом. Передай герцогу, что я, Леди Комета, «светлое воплощение», получеловек-полудриада, объявляю ему войну не за честь, а за победу! Эй, приведите лошадь для мальчишки!

Потихоньку она сказала Хрумпину:

— Надеюсь, что мне удалось достаточно взбесить этого юнца, чтобы он без остановок помчался к герцогу Лапралдийскому.

Под смех и свист нелюдей маркиза Каррисанского посадили на лошадь и выпроводили из города.

Комета не провожала юного дворянина, ее занимали более срочные вопросы. Она распорядилась собрать все человеческое оружие, запасы пороха и пуль и раздать их своим солдатам. Этим занялся Хрумпин.

На дороги, ведущие из Тазарана, девушка выслала сторожевые дозоры, которые должны были обезопасить город от внезапного появления новых человеческих отрядов.

Сама же Комета отправилась в главный городской трактир и с огромным наслаждением покинула седло. Она распорядилась привести к ней пленных офицеров для допроса. Комету интересовало все: от высшего командного состава человеческой армии до расположения военных складов на Побережье.

Конечно, не все дворяне были готовы к сотрудничеству, но благодаря навыкам старшего рекламиста Латэлы Томпа Комете даже из самых упорных удалось выжать капельки информации, по которым можно было составить достаточно полную и подробную картину.

Человеческая армия оказалась не такой уж единой и организованной, как казалось вначале. Ее возглавлял двоюродный брат короля Нарданала герцог Абассиро Лапралдийский. Но сам король опасался усиления своего родственника, который при удачном исходе дел (то есть в случае захвата богатой добычи) мог возжелать и королевскую корону. Поэтому в штабе герцога постоянно плелись интриги и заговоры. Некоторые военачальники не выполняли приказы или выполняли их неправильно, желая выставить герцога Лапралдийского неумелым командующим.

То, что люди разгромили армию Холмогорья, стало скорее результатом жестокой солдатской муштры, чем итогом успешного планирования командования. Человеческое вторжение в большей степени являлось авантюрой, а не тщательно подготовленной военной операцией.

Тылы армии также были неорганизованны. Герцог Лапралдийский оставлял позади себя отдельные смешанные пехотно-конные бригады наподобие отряда маркиза Каррисанского, которые занимали стратегически важные населенные пункты и удерживали нелюдей от восстания. Но назначенных губернаторов больше заботило личное обогащение, чем безопасность армии. Они занимались грабежом окрестных селений, еще больше ожесточая жителей Холмогорья.

Комета надеялась, что ее отряд послужит тем катализатором, который поднимет на войну с людьми всех холмогорцев. Оставалось только правильно определить цели следующих ударов.

Из допросов пленных и рассказов жителей Тазарана следовало, что ближайший человеческий отряд находится в трех днях пути — в местечке под названием Дубовые Взгорья. Это был не город, а группа близкорасположенных поселков, в которых жили фавны, прыгунки и кентавры. Человеческий отряд возглавлял граф Дабариццо Картеньянский — жестокий палач и убийца. В сравнении с ним юный маркиз Гармио Каррисанский мог считаться образцом доброты и порядочности.

— Я приняла решение, — объявила Комета, когда в трактире появились Хрумпин и представители Тазарана, — завтра мы идем на Дубовые Взгорья.

Пожилой кентавр согласно кивнул головой и спросил:

— Так что же делать с пленными?

— А сколько их?

— Сто сорок два солдата и двадцать семь офицеров.

— Пусть их судьбу решают сами горожане. Они знают этих людей лучше, чем мы. Пусть воздадут каждому за его преступления.

Эти слова пришлись по нраву тазаранцам. Через некоторое время Комета услышала, что на площади перед трактиром раздались громкие крики.

Девушка так устала, что не стала вставать из-за стола и лишь поинтересовалась у Хрумпина:

— Что это за шум? Людям режут глотки или просто отрубают руки?

Кентавр выглянул в окно и доложил:

— Некоторых людей тазаранцы выгоняют из города, а прочих разбирают по домам, чтобы накормить их и устроить на ночлег. Прикажешь прекратить?

— Ни в коем случае, — сказала девушка. — Я не собираюсь отказываться от своих слов. Кроме того, я думаю, что с самыми большими преступниками горожане разобрались еще во время утреннего боя. Теперь гнев нелюдей остыл, и они проявляют милосердие к побежденному противнику. Это тоже неплохо. Иногда милосердие — более действенное оружие, чем ружье и шпага.

Глава 10. Отряд Кометы освобождает Дубовые Взгорья

Проведя ночь в гостеприимном Тазаране, наутро отряд Кометы построился и организованно покинул город. Большая часть солдат теперь была вооружена ружьями или пистолетами. Часть оружия была выделена горожанам для обороны. Им же достались и четыре пушки. Комета посчитала, что эти тяжелые махины на огромных деревянных лафетах замедлят передвижение ее отряда. Она стремилась побеждать людей внезапностью и быстротой, а не грубой силой.

Теперь отряд двигался по довольно плотно населенной местности, поэтому особо важное значение Комета придавала разведке и дозорным группам. Несколько раз в небольших поселках солдаты Кометы встречали фуражиров человеческой армии, отбиравших у холмогорцев пищу, вино и ценности. Естественно, заканчивались такие встречи не в пользу грабителей.

Комета вновь начала составлять карты местности, начав с того, что восстановила по памяти те, которые были утрачены после проигранной битвы. Больше всего ее интересовали рассказы о дорогах, ведущих к Побережью, и о крупных населенных пунктах, занятых людьми.

Слава Кометы росла с каждым днем. К Дубовым Взгорьям она привела уже более пятисот хорошо вооруженных воинов. Но на подходе к этому поселению разведчики доложили, что люди ожидают их появления. Беглецы из Тазарана первыми достигли Дубовых Взгорий и сообщили графу Дабариццо Картеньянскому о том, что в тылу человеческой армии появился большой отряд холмогорцев.

Как истинный дворянин и опытный полководец, граф Картеньянский не бросился на выручку попавшим в беду людям, а затребовал подкреплений и дополнительного финансирования на Побережье и у герцога Лапралдийского.

(Насколько было известно Комете, граф принадлежал к партии противников герцога и все время старался опорочить его в глазах короля. Герцог, разумеется, знал об этом, но ничего не мог поделать с графом, так как тот считался королевским представителем на Восточном материке. Комета так до конца и не разобралась в сложной социальной структуре западного королевства, ее интересовало лишь то, что помогало победить людей.)

Получив известия от разведчиков, Комета приказала устроить привал, а сама собрала военный совет с Хрумпином, офицерами и теми солдатами, которые хорошо знали Дубовые Взгорья.

— Я думаю, что мы должны атаковать немедленно! — решительно заявил Хрумпин. — Дадим солдатам отдохнуть, а потом ворвемся в Дубовые Взгорья и захватим их, как захватили Тазаран.

Один из местных жителей, прыгунок Балил, недавно поступивший в отряд, возразил:

— Дубовые Взгорья расположены в треугольнике, образованном слиянием двух рек. Третью сторону треугольника составляют обширные поля. Так что незаметно подойти к врагу не удастся. Люди увидят нас на дальних подступах и успеют приготовиться к бою.

— Ну и пусть! С нами «светлое воплощение», чего нам бояться?!

— К открытому бою с людьми мы пока не готовы, — остудила пыл кентавра Комета. — Скажи, Балил, нет ли на реках бродов или иных способов незаметно переправиться?

— Насколько мне известно, ничего подобного нет.

— Ну хоть какой-нибудь способ поближе подобраться к людям имеется?

Прыгунок молча пожал плечами и развел руки в стороны.

— Неужели мы отступим? — взволнованно спросил Хрумпин.

Комета понимала, что сейчас решается судьба не только ее отряда, но и, возможно, всего Холмогорья. Если она возьмет Дубовые Взгорья, то поднимет общее восстание и заставит герцога Лапралдийского повернуть армию назад. Если же она отступит, то вера в «светлое воплощение» пошатнется, а то и пропадет совсем.

Комета пробормотала про себя:

— Не может такого быть, чтобы не было ни единой возможности…

Вот если бы осмотреть все на месте…

В ее голове внезапно промелькнула сумасшедшая идея. Осмотреть на месте… Комета поразилась тому, как подобная простая мысль не пришла ей в голову раньше. Видимо, сказалась инерция мышления. Значительная часть сознания Кометы по-прежнему мыслила категориями мира Латэлы Томпа, где телевидение, видеосвязь и газеты делали любого известного человека легко узнаваемым. Но здесь-то ее в лицо знали только ближайшие соратники! Комета совершенно спокойно могла войти в любой город под видом обычной девушки, и никто не стал бы показывать на нее пальцем и кричать: «Вон идет знаменитая воительница Леди Комета!» В этом мире не было ни паспортов, ни фотографий, ни отпечатков пальцев.

Глупо было не воспользоваться предоставленными возможностями.

Комета объявила:

— Я сама пойду на разведку в Дубовые Взгорья!

— Я буду тебя сопровождать! — немедленно откликнулся Хрумпин.

— И я!

— И я!

— И я! — подхватили другие офицеры: кентавры, фавны, прыгунки и недавно влившиеся в отряд люди Холмогорья.

Комета с улыбкой подняла правую руку вверх:

— Стойте, стойте! Желающих так много, что в Дубовые Взгорья, пожалуй, должен отправиться весь отряд. Вы меня не поняли. Я пойду на разведку под видом простой деревенской девушки. Никаких кентавров вместе со мной — люди могут заподозрить неладное. Я возьму только Балила — он хорошо знает Дубовые Взгорья и… и Гарбискула — он сыграет роль моего… отца.

Девушка на ходу продумывала свою легенду. Гарбискул до сих пор сопровождал отряд Кометы. В сражениях озерник не участвовал, проводником также больше не мог служить, так как знакомые ему места остались далеко позади. Теперь он отвечал за небольшой отрядный обоз — несколько телег, нагруженных продовольствием и боеприпасами.

Гарбискул явился по первому зову Кометы и, узнав о ее плане, согласился сопровождать девушку в стан врага. Наверное, после победы над Хозяевами Твердого озера он пошел бы за ней и в огонь, и в воду.

Комета распорядилась спрятать отряд в лесу и не выдавать себя до ее возвращения. Свой кожаный «боевой» костюм она сменила на мирное человеческое платье, а рыжие необыкновенно густые волосы спрятала под платком. Теперь от обычного человека ее отличали только присоски на пальцах рук и ног. Но длинный подол платья закрывал босые ноги, а руки можно было прикрыть передником.

Гарбискул, Балил и Комета взяли одну из обозных телег. Девушка решила, что им троим лучше всего сыграть роль мелких торговцев — так легче будет объяснить свое появление в Дубовых Взгорьях.

Когда телега тронулась с места, Комета блаженно улыбнулась и подумала, что хотя бы полдня ей удастся провести не в ужасном конском седле…


* * *
Лес скоро закончился, и телега выехала на открытое пространство.

Невысокие пологие холмы были распаханы под поля. Деревья росли лишь в низинах вокруг ручьев и небольших речушек. Сейчас на полях никто не работал, так как побеги нового урожая едва показались из земли.

Плодородная почва и благоприятный климат Дубовых Взгорий позволяли снимать по два урожая в год. Армия людей воспользовалась этим, начав вторжение в тот момент, когда один урожай был только что собран, а семена нового уже посеяны. Фуражиры зачастую отбирали у нелюдей не только излишки продуктов, но и большую часть запасов, мотивируя это тем, что вскоре вновь наступит изобилие, и голодать не придется.

Жители оккупированных территорий ворчали, но не сопротивлялись.

Они слишком привыкли к мирной благополучной жизни и пока не были готовы отстаивать свою собственность с оружием в руках. Этим они отличались от нелюдей, живших в более засушливых восточных районах (возле Холмограда) и уж, тем более, от жителей суровой Горной страны.

Но они уже познали жадность и жестокость людей, поэтому ждали лишь вождя, который возглавит сопротивление. И Комета готова была предоставить им такого вождя — то есть себя…

— …Дубовые Взгорья — это одно из самых древних наших поселений на Восточном материке… — тем временем рассказывал Балил.

«Нашими» поселениями он называл города прыгунков, представлявшие собой сложные многоуровневые норы, вырытые, как правило, под холмами.

Комета еще никогда не бывала внутри таких городов, но по рассказам Хрумпина знала, что в одной такой норе может жить целое племя прыгунков из более чем сотни существ.

Развивая свою теорию о том, что все нелюди являлись потомками видоизменившихся людей, Комета решила, что прыгунки, пожалуй, появились на свет еще раньше, чем кентавры. Несмотря на то, что кентавры казались такими непохожими на своих двуногих предков, их тела от пояса и выше почти не изменились. Стоявшего за кустом или за забором кентавра легко было принять за человека. Прыгунки же отстояли от людей значительно дальше, и их тела претерпели большие изменения, приспособившись к жизни в Холмогорье. Однако при внимательном рассмотрении и у них можно было обнаружить общее с людьми строение тела, конечностей и органов.

— …Сейчас в Дубовых Взгорьях живут девять наших больших племен: Приолы, Калаланы, Шнолки… — увлеченно говорил Балил.

Комета слушала его не слишком внимательно, так как в данный момент ее больше интересовали способы проникновения в Дубовые Взгорья, а не история населяющих эту местность народов.

Когда Балил начал перечислять всех своих родственников — а принадлежал он к многочисленному и уважаемому племени Приолов — то тут не выдержал даже Гарбискул:

— А кроме прыгунков в Дубовых Взгорьях кто-нибудь живет?

— Конечно, — Балил даже не заметил сарказма в голосе озерника, — слава о наших Дубовых Взгорьях разошлась по всему Холмогорью, так что рядом с нашими городами построили свои поселения кентавры, фавны и люди. Я имею в виду хороших людей, а не тех, что пришли недавно. А вот, кстати, и они…

Балил наконец-то умолк. Впереди на дороге показались двенадцать кавалеристов в полном вооружении.

— Это сторожевой разъезд, — тихо сказала Комета, — постарайтесь не выглядеть такими испуганными. Помните, что мы простые торговцы, и война нас не волнует. Наше дело — продать товар и уехать обратно в деревню. Да не тряситесь вы так, что телега ходит ходуном! Люди сразу заподозрят неладное.

Балил и Гарбискул постарались взять себя в руки и изобразить внешнее спокойствие. Правда, получилось это у них не слишком убедительно, но Комета рассчитывала, что люди уже привыкли к тому, что местные жители смотрят на них со страхом и недоверием.

Действительно, кавалеристы удостоили телегу и трех сидевших в ней существ лишь мимолетными взорами.

Сержант (Комета отличила его по малиновой перевязи, надетой поверх кирасы) лениво спросил:

— Откуда едете?

— Из Кварлога, господин начальник, — ответил заранее заготовленной фразой Гарбискул.

— Встречали по дороге что-нибудь необычное?

— Да нет, вроде ничего, — пожал плечами Гарбискул.

И тут, совершенно не по сценарию, в разговор вмешался Балил:

— Как, ничего необычного? Да ты, дядька Гарб, видать и забыл о самом важном. Мы же видели, что у телеги мельника Опрафона отвалилось колесо, и на дорогу высыпалась мука из мешков. Так он ту муку собрал и обратно в мешки запихнул. Если вы, господин начальник, задумаете купить муки у Опрафона, то вначале проверьте, не с землей ли он вам ее подсунет…

— Довольно! — рявкнул сержант, обрывая скороговорку прыгунка. — Поехали!

Кавалеристы неторопливо поскакали дальше по дороге.

Разведчики успели услышать, как один из солдат сказал другому:

— Эти местные просто болваны. Вместо мозгов у них — солома, а вместо сердец — сено.

— Проедем еще четверть лиги, и повернем назад, — отозвался тот. Видать, наши молодцы, что прибежали из Тазарана, все наврали об армии нелюдей. Небось, перепились в трактире, а местные их и поколотили. Вот с пьяных глаз им и показалось, что это целая армия…

Когда кавалеристы отдалились, и их слова стали не слышны, Комета сказала:

— Удача пока на нашей стороне. Если Хрумпин догадается не трогать этих кавалеристов, то они вернутся обратно и доложат, что армия нелюдей — не более, чем выдумка паникеров. Впрочем, даже если этих солдат уничтожат, люди в Дубовых Взгорьях не скоро их хватятся.

Затем девушка обратилась к Балилу:

— Ты молодец! Хоть и болтаешь без умолку, но в нужный момент находишь подходящие слова. Только в следующий раз я бы хотела, чтобы ты меня заранее предупреждал о своих планах.

— Экспромт, он тем и хорош, что рождается внезапно, — сказал прыгунок.

Девушка посмотрела на него с подозрением:

— Ты, случайно, не философ или оратор?

— Нет. Но в наших Дубовых Взгорьях я — известный поэт. Хочешь, почитаю свои стихи?

— Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Если не ошибаюсь, мы уже подъезжаем.

— Точно! — подтвердил Балил. — Вон, видите, холм справа? Он называется Брюхо Сурка. Там обосновалось племя Ворболов. Я много раз бывал у них в гостях. Есть у них премиленькая девчушка по имени Закнада… Ой, простите, Леди Комета!

Гарбискул проворчал:

— Раз ты так хорошо знаком с Ворболами, то не объяснишь ли нам, чем это они заняты?

— Они копают! — бодро ответил Балил.

Действительно, между дорогой и холмом Брюхо Сурка несколько сотен прыгунков копали длинный глубокий ров. Из вынутой земли они сооружали насыпь со стороны Дубовых Взгорий. Между работниками острые глаза Кометы разглядели праздно прохаживавшихся человеческих солдат с ружьями. Девушка предположила, что это надсмотрщики. Правда, дисциплина на стройке была не слишком суровой. Прыгунки сновали между своим холмом и рвом, выходили на дорогу, где на больших повозках фавны подвозили им колья и фашины для укрепления насыпи.

— Они не просто копают, — поправила Комета Балила. — Прыгунки и фавны строят укрепления для защиты Дубовых Взгорий. Наверное, людей обеспокоили сообщения о появлении нашего отряда. Судя по глубине рва и высоте насыпи, работа началась недавно, но, похоже, планы у графа Картеньянского грандиозные. Видите, люди забивают колья с другой стороны дороги? Они размечают место для другого укрепления.

Когда телега подъехала поближе, за насыпью показались пушки и артиллеристы, ожидавшие окончания возведения укреплений.

— У графа Картеньянского неплохие инженеры, — задумчиво произнесла Комета. — Если они выстроят сеть фортов со стороны полей, то любой атакующий отряд окажется под перекрестным огнем.

— Мы должны напасть, пока работа не закончена, — предложил Гарбискул.

— Так мы и сделаем, — согласилась Комета. — Но раз уж мы почти приехали в Дубовые Взгорья, осмотрим тут все. Может, люди готовят нам и другие сюрпризы? Торопиться незачем: похоже, нас здесь не ждут так скоро. Граф Картеньянский решил создать мощный укрепленный район, но не учел, что на это потребуется довольно много времени.

— Если бы прыгунки не помогали врагам, то эти укрепления вообще никогда не были бы построены, — заметил Гарбискул.

— По доброй воле мы никогда не стали бы помогать людям! — воскликнул Балил.

— Возможно, им пообещали хорошозаплатить, — невесело усмехнулся Гарбискул.

— А, может, люди взяли заложников?

Комета поспешила успокоить спорщиков:

— Перестаньте! Балил, когда мы поравняемся с повозками фавнов, ты спрыгнешь с телеги и смешаешься с другими прыгунками. Ты должен связаться с Ворболами и с другими племенами прыгунков. Предупреди их о нашем скором появлении. Я не могу заставить жителей Дубовых Взгорий сражаться с людьми — это дело их совести и чести — но пусть они хотя бы им не помогают и не слишком торопятся строить укрепления.

— Будет сделано, Леди Комета! — пообещал Балил. — Я употреблю все свое красноречие и весь свой поэтический дар, чтобы убедить своих сородичей. Как ты сказала? «Это дело их совести и чести»?

Замечательные слова! Не возражаешь, если я использую их в своей речи?

Со ссылкой на первоисточник, разумеется…

— Делай и говори все, что хочешь, — оборвала его Комета. — У тебя в запасе целый день и вечер. Успеешь обойти все племена?

— Обскачу за несколько часов! У меня уже сложилось первое четверостишие будущей поэмы:

Дело нашей совести и чести
От врагов отчизну отстоять.
На людей навалимся все вместе,
Будем их до Побережья гнать!
Ну как, Леди Комета, тебе нравится?

— Для начала неплохо. Но не забудь, что я посылаю тебя не стихи сочинять и не песни петь. Твоя миссия сложна и серьезна. Сосредоточься на ней!

Когда телега с разведчиками проезжала возле повозки, нагруженной фашинами — толстыми вязанками хвороста — и на несколько мгновений стала невидима для людей-надсмотрщиков, Балил соскочил на землю и скрылся в толпе прыгунков, разгружавших строительный материал. Вскоре даже Комета не смогла разглядеть его среди соплеменников.

— Ох, не верю я этому болтуну, — покачал головой Гарбискул.

— Если мы не будем доверять друг другу, то люди перебьют нас поодиночке.

Озерник промолчал.

Чем глубже в Дубовые Взгорья въезжала телега, тем больше людей и нелюдей оказывалось вокруг. Комета старалась запомнить все: и расположение изрытых норами прыгунков холмов, и большие срубы, выстроенные фавнами вдоль дороги, и дома немногочисленных здесь кентавров, и, главное, палаточные лагеря человеческих отрядов.

Прыгункам повезло больше, чем остальным жителям Дубовых Взгорий — на их города-норы люди не претендовали. А вот большую часть домов сейчас занимали офицеры и командиры человеческой армии. Хозяева домов были вынуждены ютиться в хозяйственных пристройках и работать прислугой в родных жилищах.

Сразу было видно, что захватчики чувствуют себя в Дубовых Взгорьях, как дома, а нелюдей и даже местных людей воспринимают как слуг и рабов. Не только офицеры, но даже солдаты ходили по захваченной территории гордо и нагло, тогда как исконные жители этих мест робко уступали им дорогу.

Вскоре телега с Кометой и Гарбискулом уперлась в перегородивший дорогу шлагбаум, сделанный из цельного обструганного бревна с нанесенными свежей красной краской полосами. Возле шлагбаума стояли шесть солдат с оружием. Но стоило только телеге остановиться, из ближайшего дома вышел офицер в сопровождении двух человек в гражданской одежде: нотариуса и писца.

Офицер сразу заглянул в повозку, а нотариус обратился к Гарбискулу:

— Милостью его величества короля Нарданала и его сиятельства графа Картеньянского тебе дозволяется обменять либо продать плоды трудов твоих в пределах сего поселения, именуемого Дубовыми Взгорьями, после своевременной уплаты всех соответствующих и положенных при данном виде деятельности налогов и сборов, установленных и зафиксированных в имеющихся постановлениях.

Гарбискул открыл рот. Простой озерник не понял и половины произнесенных слов. Комета сразу сообразила, к чему идет дело, но по «легенде» ей полагалось молчать и играть роль недалекой деревенской девушки.

Видимо, офицер лучше разбирался в психологии жителей Холмогорья, еще не усвоивших основные положения человеческих «законов». Быстро осмотрев содержимое кузова телеги (а это были корзины с яблоками), он сказал:

— Выгружайте половину своего груза, и можете продать все остальное.

— Половину?! — возмутился Гарбискул, совершенно забыв, что он не торговец, а разведчик.

Комета незаметно для людей ткнула его пальцем в поясницу. Озерник издал булькающий звук и замолчал.

Нотариус безо всякого выражения произнес:

— В случае неповиновения указам и распоряжениям его величества короля Нарданала и его сиятельства графа Картеньянского виновный в вышеуказанном преступлении подлежит справедливому, беспристрастному суду и неотвратимому, заслуженному наказанию, определяемому соответствующей статьей законодательных актов.

То ли вразумление Кометы сыграло свою роль, то ли озерник уловил смысл последней фразы, выделив из нее ключевые слова:

«неповиновение-преступление-наказание», но он постарался изобразить полное раскаяние и послушание:

— Простите, я просто сразу не понял, куда разгружать яблоки. А теперь я все сделаю в лучшем виде!

Офицер приказал караульным солдатам у шлагбаума:

— Тобс и Каул, помогите торговцу! Тодзал, позови остальных!

Два солдата привычно забрались в телегу и начали скидывать на землю корзинки с яблоками. Невесть откуда набежали еще солдаты и унесли собранный «налог» куда-то за дом.

Писец сделал записи в огромной толстой книге. Офицер и натариус по-очереди взяли перо и поставили свои подписи.

Затем писец сунул книгу под нос Гарбискулу:

— И ты распишись! Вот тут, где стоит галочка.

— Да я писать-то не умею, — сказал озерник, словно извиняясь за свою неграмотность.

Видимо, писарь не первый раз сталкивался с такой проблемой, потому что немедленно нашел ее решение:

— Тогда просто поставь крестик.

Гарбискул неуклюжими слегка дрожащими пальцами взял перо и аккуратно, высунув язык и вспотев от волнения, вывел две перекрещивающиеся линии.

— Хорошо! — усмехнулся писарь, отобрал перо и захлопнул книгу.

— Теперь мы можем ехать? — робко спросил озерник.

— Поезжай, — милостиво соизволил офицер.

— Так ведь дорога все еще закрыта…

— Въезд в центр на повозках запрещен! — строго произнес офицер.

Комета поняла, что «центром» он назвал шесть двухэтажных домов, находившихся в трехстах шагах впереди. Девушка знала по рассказам Балила, что эти дома принадлежали фавнам-трактирщикам. В них останавливались путешественники и купцы, приезжавшие в Дубовые Взгорья. Теперь же, наверняка, их занимал граф Дабариццо Картеньянский со своей свитой.

Нотариус добавил:

— Место для торговли отведено на специально оборудованной и приспособленной для подобного рода действий площади. Она расположена по правую сторону от вашего нынешнего местонахождения и может быть легко опознаваема по наличию транспортных средств, аналогичных вашему.

Озерник посмотрел на нотариуса, как на вылезшего из воды и заговорившего Хозяина Твердого озера.

Офицер уже потерял интерес к телеге и направился к дому, но один из солдат сжалился над незадачливыми торговцами и показал рукой:

— Езжайте вон туда, на базарную площадь.

В стороне от дороги Комета и Гарбискул увидели несколько десятков телег, установленных правильными рядами на огороженной жердями площади. Возле телег бродили немногочисленные покупатели. Было ясно, что торговля в оккупированных Дубовых Взгорьях — вещь бесперспективная. Впрочем, меньше всего сейчас Комету занимали вопросы выгодной продажи яблок и получения прибыли.

Гарбискул потянул вожжи и направил телегу на базарную площадь.

— Ты ставь телегу и делай вид, что продаешь яблоки, — сказала ему Комета. — А я схожу в центр, посмотрю, что там делается.

— Будь осторожна, Леди Комета, — напутствовал девушку озерник, когда девушка спрыгивала с телеги.

Солдаты у шлагбаума уже занимались новой телегой, поэтому в сторону Кометы не смотрели. Девушка пошла вперед сначала медленно, поминутно озираясь по сторонам, но когда увидела, что на нее никто не обращает внимания, осмелела и прибавила шаг.

В центре Дубовых Взгорий людей было больше, чем нелюдей.

Маршировали отряды солдат, во все стороны мчались конные курьеры.

Комета боялась, что ее вот-вот остановят и спросят, зачем она пробирается в ставку графа Дабариццо Картеньянского, но любопытство и необходимость вели ее вперед.

Возле каждого дома стояли караульные солдаты с ружьями или пиками, так что попасть внутрь было непросто. Но Комета пока к этому и не стремилась. Вначале она намеревалась определить, в каком именно доме остановился граф. Если бы ей удалось уничтожить вражеского военачальника, это бы расстроило и дезорганизовало оборону Дубовых Взгорий.

Один из домов можно было сразу исключить. Над его входом висел большой сколоченный из досок треугольник, а изнутри доносились неразборчивые песнопения.

— Ну конечно, — усмехнулась девушка, — как же без храма? Людям нужен не только закон, но и вера в то, что этот закон соответствует божественной справедливости. От имени бога можно грабить и убивать, не обременяя свою совесть сомнениями.

Комета не просто смотрела по сторонам, но и прислушивалась к разговорам людей, ловила обрывки фраз, стараясь выделить крупицы ценной информации. Первое и главное, что она узнала — графа Картеньянского в Дубовых Взгорьях в настоящее время не было! Граф отправился в сторону Побережья, чтобы лично встретить обещанные подкрепления и ускорить их движение. Так что искать его дом было бесполезно.

В голове Кометы постепенно начал складываться план захвата Дубовых Взгорий. Она мысленно рисовала планы местности и передвигала по ним фигурки, изображавшие своих и вражеских воинов. На некоторое время девушка утратила бдительность и немедленно была за это наказана.

Лишь какое-то шестое чувство подсказало Комете, что вокруг что-то неуловимо изменилось. Она отвлеклась от размышлений и осторожно огляделась. Увиденное ее насторожило и озадачило. Не было никаких сомнений — за ней следили. На некотором расстоянии позади шли четыре человека: прапорщик и три солдата с ружьями. Фитили запалов были погашены, но Комета не сомневалась, что люди готовятся к нападению.

Комета пошла быстрее. Люди не отставали. Комета постаралась затеряться в толпе, но, когда обернулась в следующий раз, увидела, что количество преследователей увеличилось до семи. Девушка не испугалась.

Наоборот, в глубине ее души разгорелось пламя боевого азарта. Под передником у Комета был спрятан большой хозяйственный нож. Она боялась, что на въезде в Дубовые Взгорья могут обыскать не только телегу, но и пассажиров, поэтому не решилась взять что-нибудь посерьезнее. Теперь пришло время расплачиваться за ошибку. Впрочем, и обычный нож в умелых руках мог стать серьезным оружием.

Комета была не так безрассудна, чтобы вступать в бой прямо посреди центра Дубовых Взгорий. Она решила спрятаться на задворках одного из трактиров, и там, среди хозяйственных построек и пристроек, либо скрыться от преследования, либо избавиться от преследователей.

Но этому плану не суждено было осуществиться.

Комета услышала быстро приближавшиеся шаги и громкий окрик:

— Стой! Эй, девчонка в платке и розовом платье, кому сказано, стой!

Комета решила проигнорировать эти слова и пошла еще быстрее, почти побежала.

— Стой! — послышался крик. — Солдаты, задержите эту девчонку!

Теперь к Комете было привлечено общее внимание. Она поняла, что незаметно скрыться уже не удастся. Пришло время прибегнуть к хитрости.

Комета остановилась, обернулась и как можно бесхитростнее спросила:

— Вы меня зовете, господин начальник?..

Но конец вопроса застрял у девушки в горле. За спиной солдат маячило знакомое лицо отца Балимолта. Взгляды Кометы и священника встретились, и оба они застыли в оцепенении.

Первой опомнилась девушка. Она помчалась прочь, насколько было сил.

За ее спиной раздался истошный вопль отца Балимолта:

— Я узнал ее! Это точно она! Это Комета, исчадие зла, злейший враг нашего короля и святой Триединой церкви!

«Он заметил меня издалека и собрал солдат, чтобы задержать, — на бегу думала Комета. — Сообразил, негодяй, что один не справится. И откуда он тут взялся?»

Некоторые люди, увидев бегущую девушку, смеялись и шутливо протягивали руки, чтобы ее задержать. Они еще не поняли всей серьезности происходящего. Комета легко увертывалась и обходила препятствия. Но крики отца Балимолта и других преследователей вскоре сделали свое дело. На Комету началась настоящая охота. Пехотинцы и всадники ринулись наперехват.

Первый солдат, который попытался схватить бегущую девушку, получил короткий полосующий удар ножом по запястью. Он закричал от боли, добавив свой голос в общий хор. Затем на Комету набросились сразу несколько человек. Девушка отпрыгнула в сторону, но и там натолкнулась на солдат.

«Кажется, мне конец», — отстранено подумала Комета, прыгнула на ближайшего солдата и вонзила нож ему в горло. Оставив оружие в смертельной ране, она выхватила из солдатских ножен длинный пехотный тесак и очертила вокруг себя сверкающий круг.

— Не бойтесь эту одержимую! — кричал издали отец Балимолт. — Смело разите ее своим оружием во имя милосердного Шира-Вада-Дагна!

Первые люди, которые попытались воплотить в жизнь эти призывы, испробовали на себе остроту тесака. Но солдат было слишком много.

Кроме того, они видели перед собой всего лишь юную крестьянскую девушку, а не великую воительницу. Незнание породило бесстрашие. Люди бросились на Комету сразу со всех сторон. Как не велико было ее боевое искусство, но противостоять массе тел оно не могло.

«Найя Кайдавар, дай мне свою силу!» — в отчаянии взмолилась Комета. Но она осталась всего лишь обычной девушкой — получеловеком-полудриадой.

Солдаты повисли на руках и ногах Кометы, лишив ее возможности двигаться. Тут подоспел и отец Балимолт. Он пыхтел и сопел, запыхавшись после быстрого бега. Священник сжимал в правой руке обнаженный треугольный кинжал — символ веры и духовной власти.

— Сейчас я наложу на эту ведьму символ триединения, и злые силы покинут ее тело! — объявил отец Балимолт и нараспев затянул: — Во имя нашего бога, великого и триединого Шира-Вада-Дагна, да освятится этот священный клинок, да снизойдет на него сила небесная, да воплотится в нем мощь и величие Триединой церкви! Да поможет он мне совершить обряд триединения и изгнать злые силы из этого тела! Да очистит он душу грешницы и отдаст ее на суровый, но милосердный суд Шира-Вада-Дагна!

Затем он протянул свою тощую руку с длинными пальцами и одним быстрым движением разорвал платье Кометы от горла до паха.

Девушка поняла, что сейчас треугольное лезвие начнет кромсать ее плоть. Она не боялась боли, но ей была нестерпимо-отвратительна мысль о том, что этот безумный фанатик сможет одержать над ней верх.

Воспользовавшись тем, что державшие ее солдаты немного ослабили захваты (то ли от благоговения перед совершаемым обрядом триединения, то ли при виде обнаженного тела девушки), Комета рванулась… и освободилась.

В это время отец Балимолт занес свой кинжал и закричал:

— Злой дух, смирись и покорись воле Шира-Вада-Дагна, ибо он сейчас вещает через мои уста!

Комета перехватила направленный в грудь удар, вырвала заточенный треугольник и с силой вбила его в переносицу священника.

Глаза отца Балимолта закатились, и он рухнул на спину. Несколько секунд его конечности дергались в предсмертных конвульсиях, как у раздавленного паука, а потом застыли.

Солдаты оцепенели от ужаса. Комета попыталась воспользоваться этим и ринулась на свободу, расталкивая и расшвыривая людей. Но далеко убежать девушке не дали.

— Держи ведьму! — заорали люди.

На Комету посыпались жестокие удары ружейных прикладов. Один из них пришелся по затылку. Девушка с некоторым удивлением осознала, что твердая земля сильно ударила ее по лицу. «Я упала», — поняла она. Но люди продолжали остервенело избивать лежавшее на земле беззащитное тело. Бесконечная боль пронзила мозг Кометы, собрала все ее мысли и чувства в один большой мешок и утащила его на дно черного колодца небытия…


* * *
Когда Комета пришла в себя, первым, что она услышала, был очень знакомый мужской голос:

— Ох, бедная малышка, что же с тобой сделали эти разбойники? Ведь живого места не оставили! Ну, ничего, ничего, сейчас я сделаю лечебные примочки из паутины. Эх, была бы при мне моя сумка с травами… Но я и без нее попробую тебя вылечить…

Комете почудилось, что она вновь оказалась в доме отшельника Бургуна, что она по-прежнему Найя Кайдавар, а жизни Латэлы Томпа и Кометы лишь привиделись ей во сне.

— Бургун? — девушка открыла глаза, но ничего не увидела.

Сперва она испугалась, что лишилась зрения, но потом поняла, что просто находится в каком-то темном помещении.

— Бургун? — переспросил мужчина. — Нет, я не Бургун. Меня зовут Алиний Плантор.

— Где я? Кто я?

— Мы с тобой заперты в подвале. А кто ты такая — я понятия не имею. Солдаты, которые тебя сюда притащили, называли тебя Кометой или «злым духом».

Девушка поняла, что осталась жива, и нового перевоплощения в другое тело не произошло. Она попыталась пошевельнуться, но острая пульсирующая боль пронзила все ее тело. Комета сжала зубы, но стон все равно вырвался наружу.

— Лежи спокойно, малышка, — ласково произнес Алиний. — Я попытался немного помочь тебе. К сожалению, священники отобрали у меня сумку с лечебными травами, но на стенах и потолке подвала много паутины, так что я сделал из нее лечебные компрессы для твоих ран.

— Как ты можешь что-нибудь видеть в этой темноте? — удивилась Комета.

— Ну, если посидишь тут пару дней… — Алиний невесело хмыкнул. Подвал я рассмотрел и запомнил, когда сюда заходили люди с факелами. А тебя лечил на ощупь. Ты уж извини, если чем обидел.

— Тебе не за что извиняться. Скажи, ты врач? Насколько плохо мое состояние?

— Ты задала сразу два очень сложных вопроса. На какой из них ответить вначале?

Комета секунду поколебалась и выбрала:

— На второй.

— Начну с хорошего: все твои кости целы. Но твоя спина, ноги и руки превратились в один большой синяк. Видимо, тебя били, когда ты лежала на животе, так что лицо не пострадало. Кроме того, на твоем теле много ссадин и мелких порезов. Наверное, оттого, что тебя волокли в этот подвал по жесткой земле или по камням. Но ссадины раны быстро заживут. И не мое умение тому причиной… — Алиний сменил тон на более торжественный. Вначале я удивился, что сильные удары не нанесли тебе сильного вреда. Но потом понял, что ты необычный человек.

Комета усмехнулась:

— Да я вообще не человек. Моя мать была дриадой, а отец — человеком, так что я полукровка.

— Я не это имел в виду. Ты необычная девушка, необычное создание.

Понимаешь, Комета, ты только не пугайся, но я обладаю некоторыми талантами, которые недоступны обычным существам. Я могу видеть то, чего не видят другие.

— Почему я должна бояться? — удивилась девушка.

— Тех, кто отличается от других, либо боятся, либо презирают, либо ненавидят. Думаю, ты меня понимаешь.

— Понимаю. Как ты себя называешь: волшебник, колдун, экстрасенс или ясновидящий?

— Я называю себя лекарем. Я лечу тех, кто болен телом и душой. Я использую свои таланты, чтобы облегчить страдания всех живых существ: людей, нелюдей, животных.

— Тогда за что тебя бросили в этот подвал?

Алиний тяжело вздохнул:

— Я странствовал по Холмогорью, а когда пришел в Дубовые Взгорья этот город уже был захвачен людьми с запада. Многим местным жителям — да и пришлым солдатам тоже — требовалась моя помощь. Я начал их лечить, но оказалось, что этим я нарушил заповеди Триединой церкви.

Местные священники считают, что единственно возможное лечение — это пост и молитвы. Мои методы они назвали чернокнижием и богохульством. У меня отобрали все мои вещи, в том числе и сумку с лекарственными травами, и посадили в подвал. Кажется, местные священники не имеют права меня судить. Они вызвали вышестоящего представителя Триединой церкви с Побережья. Вот я и ожидаю его прибытия.

— И ты не пробовал сбежать отсюда? Ты хоть понимаешь, что тебя, наверняка, приговорят к смерти?

Алиний вздохнул еще раз:

— Стены подвала сложены из больших камней. Дверь сколочена из толстых досок. Снаружи дверь запирается на замок, и возле нее дежурят солдаты. Сбежать отсюда невозможно.

— Сейчас проверим, — сказала Комета и начала медленно вставать.

Ее тело нестерпимо болело и требовало покоя, но гордый и независимый дух заставлял его двигаться превозмогая страдания.

— Осторожно, я тебе помогу, — Алиний, видимо, понял, что заставить девушку лежать на месте ему не удастся.

Комета почувствовала, как сильные руки поддерживают ее за локти.

Девушка оценила осторожность лекаря — локти болели меньше всего. Она сделала несколько шагов и поняла, что может двигаться самостоятельно.

Также Комета сделала еще одно удивительное открытие: когда ее коснулся Алиний, окружающий мрак слегка рассеялся. Теперь она могла различать контуры предметов: фигуру лекаря, стены подвала, узкую лестницу, ведущую к запертой двери. В дальнем углу стоял маленький деревянный бочонок, накрытый крышкой. Комета сразу поняла, для чего он предназначен. Иных предметов в подвале не наблюдалось, только несколько охапок сена были свалены в углу, служа узникам в качестве кроватей. Комета с сомнением посмотрела на бочонок. В крайнем случае и его можно было бы превратить в оружие или инструмент. Но только в самом крайнем случае.

— Алиний, как у тебя это получается? — спросила Комета.

— Что получается?

— Как ты изменил мое зрение? Я теперь вижу и тебя, и подвал.

— Я ничего не делал! — растерянно произнес Алиний. — А что ты видишь?

Комета сразу поверила, что лекарь не при чем. Скорее, вновь проявились ее скрытые силы, подобные тем, которые позволили ей совершить мысленный полет над полем боя.

— Вижу я пока не очень хорошо, — ответила девушка, — словно нахожусь в сумерках. Но я, по крайней мере, не ударюсь лбом о стену.

Ну-ка, отпусти мои руки!

Алиний подчинился, но был готов подхватить Комету, если она вдруг почувствует слабость или потеряет сознание.

Однако девушка уверенно шагнула вперед. Ее зрение не улучшилось, но и не ухудшилось.

— А теперь снова дотронься до меня! — велела Комета.

Лекарь осторожно коснулся плеча девушки. Лучше видеть Комета не стала. То ли Алиний был не при чем, то ли она достигла предела своих нынешних возможностей.

— Ну, что? — спросил Алиний.

— Фокус не удался. Светлее не стало. Скажи, а ты хорошо видишь в темноте?

— Я вообще ничего не вижу в этом подвале. Понимаешь, я могу видеть ауру живых существ. Я вижу не тебя, а те энергии, которые исходят из твоего тела. По маленьким искоркам ауры пауков я нашел паутину. Но неживые предметы мне недоступны.

— Понятно, — Комета осмотрелась. — Ты был прав, выбраться из этого подвала будет не так-то просто. Даже если удастся вытащить из стены несколько камней, придется копать подземный ход наверх. Может, дверь не слишком крепкая?

Девушка поднялась по узкой лестнице, прислушалась и, убедившись, что поблизости никого нет, уперлась плечом в доски. Но дверь не подалась даже на толщину волоса. Комета вынуждена была отказаться от этой идеи. Она посмотрела наверх. Потолочные балки были довольно толстые. Комета подпрыгнула и постаралась уцепиться за одну из них. Но присоски на пальцах девушки были слишком слабыми, не такими, как у настоящих дриад. Кроме того, все ее мышцы нестерпимо болели и не могли долго выдерживать нагрузку. Провисев на балке несколько секунд, Комета поняла, что соскальзывает. Она отпустила захват и приземлилась на твердый каменный пол, невольно вскрикнув от боли.

— Что ты делаешь? — обеспокоено спросил Алиний.

— Я хотела повиснуть на балке, а когда сюда в следующий раз зайдут люди, спрыгнуть на них сверху.

— И ты надеешься справиться с вооруженными солдатами?

— А ты предлагаешь спокойно сидеть и дожидаться смерти? — задала вопрос Комета. — Лучше я погибну в бою, чем склоню голову под топор палача.

— В тебе слишком много нетерпения, — сказал Алиний. — Разве ты не знаешь, что иногда лучше выждать благоприятный момент, чем лезть на рожон?

— Благоприятный момент? — Комета вспомнила о Балиле и Гарбискуле.

Если эти двое узнают о ее пленении и сообщат Хрумпину…

Но девушка оборвала свои мечты. Рассчитывать на помощь извне не стоило. Во-первых, Балил и Гарбискул могли и не знать о том, что произошло. Во-вторых, даже если бы Хрумпин повел на выручку Кометы весь отряд, люди встретили бы его залпами картечи и частоколом пик.

— Будь у меня сейчас хотя бы часть силы Найи Кайдавар… — мечтательно проговорила Комета.

— О ком ты говоришь? — не понял Алиний.

Комета спохватилась:

— Извини. Ты рассказал о себе, а я — нет. Дело в том, что я — «светлое воплощение»…

Девушка села на ступеньки лестницы и начала рассказывать лекарю свою историю. Вначале она собиралась ограничиться несколькими фразами, как в Холмограде в штабе армии нелюдей. Но затем собственное повествование настолько захватило девушку, что она рассказала Алинию и о резне в Теплой Долине, и об уничтожении другого лагеря зиганьеров.

Когда Комета закончила, Алиний после минутного раздумья произнес:

— Я много путешествовал по Холмогорью и видел много разных чудес, но то, что рассказала ты, намного превосходит их все, вместе взятые.

— Теперь ты знаешь обо мне больше, чем остальные, — сказала Комета. — Я надеюсь на твою честность. Обещай, что никому не расскажешь, как Найя Кайдавар поступала с детьми и женщинами зиганьеров. Боюсь, что это может разрушить мой образ «светлого воплощения».

— Я никому ничего не скажу, — твердо произнес Алиний, и девушка сразу поверила лекарю.

Некоторое время они молчали. Комета присматривалась к потолочным балкам, выбирая ту, которая имела бы больше неровностей и за которую было бы легче зацепиться. Лекарь думал о чем-то, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.

Наконец, он решился спросить:

— Скажи честно, Комета, тебя не беспокоит то, что ты убила одного из служителей Шира-Вада-Дагна?

— Почему я должна беспокоиться? — удивилась девушка. — Я уничтожила столько врагов, что одна смерть ничего не меняет. Люди казнили бы меня в любом случае.

— Я говорю не о людях, а о Шире-Ваде-Дагне.

— О ком? — Комета недоуменно посмотрела на лекаря. — Ты что, веришь в этого триединого бога? Тогда зачем же ты занимался лечением, а не постился и молился, как честный триединист?

— Я не принадлежу к Триединой церкви, но признаю существование высших сил, — сказал Алиний. — И эти силы не любят, когда смертные существа бросают им вызов.

— Да нет никаких богов или высших сил! — воскликнула Комета. — Их придумывают люди, чтобы оправдать свои преступления.

— Нельзя придумать то, чего нет на самом деле, — возразил Алиний.

— Если существует понятие «бог», то должна быть сила, овеществляющая это понятие.

Комета усмехнулась:

— Уж поверь опыту старшего рекламиста Латэлы Томпа: придумать можно все, что угодно. Ты стал жертвой общего заблуждения. Точнее, не заблуждения, а преднамеренной лжи. В Главном Агентстве Пропаганды, где я работала, это называлось «замещением сознания». Приведу простой пример. Допустим, перед тобой стоит задача — продать новый кинофильм… Нет, про кинофильм ты ничего не знаешь. Возьмем лучше книгу. Тебе надо продать как можно больше экземпляров книг. Ты нанимаешь несколько критиков, литературных обозревателей и журналистов. В течение нескольких недель в самых разных средствах массовой информации появляются сообщения о том, что гениальный писатель написал гениальную книгу. Эта мысль закладывается в сознание людей, и когда они покупают эту книгу, то уже заранее воспринимают ее, как гениальное произведение. Даже если в этой книге напечатан полный бред — все равно стадо… то есть люди будут считать ее наполненной глубоким скрытым смыслом. Они ДАЖЕ НЕ ЗАМЕЧАЮТ, что отказываются от собственного мнения и принимают за истину то, что внушается им ловкими манипуляторами общественным сознанием. То же и с богами. Конечно, для продвижения на рынок новой религии требуются значительные вложения и довольно продолжительное время, но зато и отдача будет соответствующей. Некоторые религии существуют тысячелетиями и приносят огромные доходы основным держателям акций — верховным жрецам, святым отцам и прочим лжецам. Идеи о «богах» так настойчиво вбиваются в головы людям, что они уже не могут вырваться за рамки этих представлений. Даже ты, один из лучших людей своего времени, продолжаешь пребывать внутри искусственно придуманной религиозной структуры. Ты веришь в то, во что верят все.

Алиний несколько раз прошелся взад и вперед по подвалу. Затем он сказал:

— То, что ты говоришь, слишком необычно. Я не знаю, верю ли я в бога потому, что в него положено верить, или потому, что он есть на самом деле. В юности я много размышлял на эту тему. Один из моих учителей, старый лекарь по имени Вифнутий, когда-то поведал мне одну историю. Он рассказал, что однажды стал свидетелем дискуссии, которую вели несколько очень уважаемых философов.

Первый философ говорил: «Все мы — творения единого бога. Мы — бледные тени, порожденные фантазией единственно-истинного, высшего существа. Все что происходит с нами, предопределено заранее, поэтому мы плывем по реке жизни в заданном направлении, и все наше существование — не более чем иллюзия, выдумка бога. Мы — ничто, бог — все. Ни одно деяние не совершаем мы без его участия. Ему известны все наши мысли и поступки, как прошлые, так и будущие».

Второй философ утверждал прямо противоположное: «В мире нет никаких богов. Мы появились на свет в процессе длительной эволюции. Мы обрели разум благодаря своему труду и общественной организации. Мы — единственные в мире существа, обладающие разумом, следовательно, мы — самые совершенные творения природы. Мы — хозяева своей судьбы. Никто не может распоряжаться нашими судьбами, кроме нас самих. Мы переделаем мир по своему усмотрению, и никто не сможет помешать нам построить светлое будущее».

Третий философ заявлял: «Мы не можем постичь, создал нас бог, или же мы появились на свет в результате случайного сочетания биологических молекул. Если всеми нашими мыслями и поступками руководит бог, то откуда в мире появляется зло? Если бога нет, то почему мы становимся свидетелями фактов, которые не может объяснить наука? Можно предположить, что в мире кроме нас существуют и иные формы жизни, недоступные нашему пониманию. Но мы настолько далеки друг от друга, что если наши пути случайно пересекаются, мы не только не можем вступить в контакт, но даже едва ли замечаем чужое присутствие.

Лишь по влиянию иных существ на окружающий нас мир мы можем догадаться об их существовании. Но это совершенно не означает, что они — боги, решающие наши судьбы. Они такие же существа, как и мы, но только живущие в параллельном потоке бытия. Мы для них безразличны».

Четвертый философ возразил: «Если мы интересуемся иными существами, то логично было бы предположить, что и они интересуются нами. А взаимный интерес может привести к возникновению осмысленного контакта. Если два разумных существа хотят найти общий язык, они обязательно его найдут. Вполне возможно, что мы сможем договориться с иными существами, заключить с ними взаимовыгодные договоры и союзы.

Конечно, на это может уйти жизнь нескольких поколений, но представьте себе, как много мы сможем получить от этого сотрудничества!» Вот так…

Алиний замолчал.

— И кто же прав в этом споре? — нетерпеливо спросила Комета.

Лекарь улыбнулся:

— Точно такой же вопрос я задал своему старому учителю.

— И что же он ответил?

— Вифнутий сказал, что в это время рядом проходил простой крестьянин и случайно раздавил всех споривших муравьев-философов.

— Забавная притча… — сказала Комета и задумалась.

— Вполне возможно, что это не притча. Вифнутий имел более сильный талант, чем у меня. Он видел и знал больше, чем я.

— Он общался с богами или только с муравьями?

— Не иронизируй, Комета. Вполне возможно, что есть существа, для которых мы — меньше чем муравьи.

— Ты имеешь в виду сказки про Шира-Вада-Дагна? — девушка усмехнулась и привела свой самый главный довод: — Ни в одной из своих жизней я не встречалась с богами.

— Что такое три твоих жизни по сравнению с бесконечным множеством миров? Вполне возможно, что ты еще встретишься с теми, чье существование отрицаешь.

— Возможно… — эти слова навели Комету на мысль о том, что есть один очень простой способ избавиться от возможных мучительных пыток и непременной казни. Смерть. Смерть и последующее возрождение в новом теле. Надо только броситься на первого же вошедшего солдата, завладеть его оружием и обратить его против себя.

Но Комета подумала, что это будет равносильно сдаче, признанию своего поражения. Пусть лучше она погибнет на плахе, но останется Леди Кометой, гордой и несломленной. Комета даже сама себе не могла признаться в том, что ее страшит вероятность окончательной смерти. Кто мог бы дать гарантию того, что, прожив три жизни, в четвертой она также будет осознавать все свои предыдущие воплощения? Комета ощутила вкус бессмертия, и теперь хотела наслаждаться им снова и снова.

Найя Кайдавар бросилась со стены замка потому, что не знала о возможности нового возрождения. Латэла Томпа считала предыдущее воплощение сном и не придавала ему значения. Комета же знала о своих прошлых жизнях и надеялась на то, что цепь перерождений не прервется.

Но что надо для этого сделать? Может быть, то, что она не погибла под ударами прикладов, говорило о том, что она должна задержаться в этом мире и не торопиться в другую жизнь? Но кто мог решать ее судьбу? Кто подал этот знак, если это вообще следовало считать знаком, а не ее собственными проявившимися возможностями?

— Если боги все-таки существуют, то и я тогда хочу стать богиней, произнеся это, Комета уже в который раз поймала себя на мысли, что нечто подобное она когда-то от кого-то слышала.

Но стоило ей только попытаться разобраться, откуда появилось это воспоминание, как от головной боли потемнело в глазах и зазвенело в ушах. Комета бросилась к бочонку в углу подвала. Ее вырвало. Это отвлекло ее от размышлений, и головная боль сразу стихла.

— Может, я что-то просмотрел? — невозмутимо проговорил Алиний. — Не повреждены ли у тебя внутренние органы? Ляг, я посмотрю.

Комета послушно легла на сено и постаралась расслабиться. Она сама удивлялась тому, насколько легко лекарь завоевал ее доверие.

Может, сказалось то, что он напомнил ей Бургуна? Или же оба этих человека были похожи на кого-то забытого, но бесконечно дорогого? От таких мыслей вновь накатила головная боль, и девушка постаралась выбросить из головы все лишние мысли и сосредоточиться на лечении.

Тем временем Алиний встал на колени возле Кометы и несколько раз провел ладонями в воздухе над ее телом. Девушка почувствовала приятное расслабляющее и успокаивающее тепло, исходившее от его рук. Нечто подобное проделывал и Бургун.

— Невероятно, — пробормотал лекарь, — твои раны заживают буквально на глазах. Даже синяки почти рассосались.

Комета хотела спросить: «Алиний, тебе никогда не казалось, что какая-то фраза, только что сказанная, уже была услышана тобой ранее?», но в это время за запертой дверью послышались громкие голоса. Толстые доски не давали возможности разобрать слова, но было ясно, что несколько людей о чем-то спорят.

Комета вскочила и бросилась к лестнице, собираясь занять позицию на балке раньше, чем откроется дверь. Она подпрыгнула и легко зацепилась за балку. Похоже, Алиний был прав: Комета чувствовала себя намного лучше. Правда, силы Найи Кайдавар она так и не обрела. Чтобы удержаться, приходилось напрягать мускулы и присоски.

Дверь приоткрылась, и в нее просунулась рука с факелом.

«Ну, пожалуйста, сделай три шага вперед», — взмолилась Комета.

Однако человек не торопился входить внутрь. Он поводил факелом перед собой, освещая подвал. Комета увидела, что Алиний продолжает стоять на коленях. Теперь девушка смогла рассмотреть лекаря. К ее удивлению, внешне он совершенно не походил на Бургуна. Средних лет, высокий, худой, с длинными темными волосами и трехдневной щетиной на подбородке. Он щурил глаза от света факела, казавшегося особенно ярким после кромешной тьмы подвала. На Алинии были одеты лишь обычная крестьянская рубаха и штаны из грубого полотна.

— А где Леди Комета? — немного растерянно спросил человек, которого девушка пока что не видела за открытой дверной створкой.

По голосу Комета определила, что в подвал заглянул довольно молодой человек. Понадеявшись на силу своих присосок, девушка отцепила одну руку от балки и подала знак Алинию. Она надеялась, что тот ее поймет и постарается заманить человека в подвал.

Однако девушка переоценила свои возможности. Не успела она пару раз махнуть рукой в воздухе, как вторая ее рука соскользнула с балки и, только чудом сгруппировавшись, Комета приземлилась на ноги. Присев, она собиралась следующим прыжком броситься за дверь и сбить человека одним ударом.

Но тот вдруг радостно воскликнул:

— Леди Комета, я пришел вас спасти! Быстрее идите за мной!

Сперва Комета решила, что это жестокая шутка тюремщиков, но в следующий момент ее шестое чувство подсказало, что за дверью кроме молодого человека никого нет. Вряд ли кто-нибудь рискнул бы ради шутки в одиночку сунуться в подвал, где находилась особо опасная преступница, уже доказавшая свои боевые возможности.

— Кто ты? — спросила Комета. — Почему ты хочешь мне помочь?

— Меня зовут Адонсо Калтрадский. Сейчас нет времени на разговоры.

Поторопитесь, охранники могут вернуться.

Человек за дверью отвел факел в сторону и шагнул вперед.

Действительно, это был довольно молодой человек весьма привлекательной наружности. Он выглядел, как небогатый дворянин. На нем были одеты высокие кожаные сапоги, панталоны, камзол, плащ и широкополая шляпа с перьями. За многократно обернутый вокруг талии кушак были заткнуты два пистолета, а на широкой перевязи висела длинная шпага.

— Одень на себя эту сутану! — Адонсо протянул вперед левую руку, через которую была переброшена одежда служителя Триединой церкви. — Так ты сойдешь за священника.

— А как же он? — Комета показала на Алиния. — Он тоже должен пойти с нами.

— Хорошо, — быстро согласился Адонсо. — Только умоляю вас, поторопитесь. Спасая вас, я рискую своей головой.

Комета настороженно приблизилась к молодому человеку и взяла протянутую сутану. Адонсо опустил голову и отвел глаза в сторону.

Только сейчас девушка сообразила, что все это время ее тело едва прикрывало разорванное отцом Балимолтом платье.

— Что, не нравлюсь? — спросила Комета, совершенно спокойно сбрасывая свои лохмотья и одевая сутану прямо на голое тело.

— Я не ожидал что ты такая… такая… — смущенный Адонсо не мог подобрать нужного слова.

— Такая страшная и грязная? — с некоторым вызовом спросила Комета.

— Нет! — горячо возразил молодой человек. — Такая… молодая.

— Вот спасибо, — буркнула девушка, накидывая на голову капюшон и заправляя под него свои роскошные волосы, — а ты что же, ожидал увидеть здесь старуху?

Вместо ответа Адонсо посветил факелом наружу и сказал:

— Идите за мной. Если кто-нибудь попытается нас остановить или заговорит с нами, ничего не делайте и не отвечайте. Предоставьте это мне.

— Пошли, Алиний, — позвала Комета лекаря. — Похоже, боги пока на нашей стороне.

Тот пробормотал что-то неразборчивое, но быстро направился к выходу.

Выйдя из подвала, трое беглецов оказались в небольшом дворике, с трех сторон окруженном стенами домов. Комета поняла, что это задворки одного из бывших трактиров в центре Дубовых Взгорий. Несмотря на то, что давно наступила ночь, множество звезд с ясного неба давали достаточно света для обычных человеческих глаз. Комета же видела все почти как днем.

— Где же охрана? — тихо спросила Комета у Адонсо.

— Я сказал солдатам, что их вызвал к себе капитан.

— И они поверили?

— Я назвался лейтенантом гвардии Триединой церкви и сказал, что сейчас подойдут мои воины, которые займут пост возле тюрьмы с особо опасными преступниками.

— А на самом деле в каком ты звании?

— Я и на самом деле лейтенант. Только простой пехотинец.

— Завтра наш побег обнаружат и начнут искать того, кто отпустил солдат с поста. Тебя опознают.

— Едва ли. Я надвинул шляпу на глаза и все время держал факел перед собой. Солдаты не видели моего лица.

— Они найдут тебя по голосу.

— Я нарочно говорил громко и немного в нос.

— Ты, видно, все продумал.

— Я старался. Я доведу вас до безопасного места, а потом вернусь назад. Идемте, кажется, вокруг никого нет.

— Может, ты потушишь факел? — предложил Алиний.

— Три крадущиеся в темноте фигуры вызовут больше подозрений, чем смело идущие с факелом, — ответил Адонсо.

Комета была согласна с молодым человеком.

Они вышли из дворика и пошли по центральной улице между домами.

Несмотря на позднее время, во многих окнах горел свет, и оттуда доносились голоса людей. По улице также ходили люди но, разумеется, не в таком большом количестве, как днем. Кроме того, почти все они на ходу заметно пошатывались. Особенно многолюдно было возле того дома, который люди превратили в храм Триединой церкви. Девушка предположила, что там готовятся к похоронам отца Балимолта.

— Дисциплина-то у вас в армии хромает, — заметила Комета. — Или пьянство в военное время не запрещено?

— Благородные дворяне могут делать то, что им заблагорассудится, — с печальной усмешкой произнес Адонсо. — А вот солдата, замеченного в пьянстве, ждет суровое наказание.

— Похоже, ты не очень-то жалуешь своих сотоварищей.

— Большинство из них мне не сотоварищи. Я служу в армии по необходимости, а не по доброй воле. Я ненавижу войну. Более того, я ненавижу людей, которые эту войну развязали.

— Я тоже, — сказала Комета. — Но у меня нет выбора. Враг напал на мой дом, и я вынуждена защищаться. А что мешает тебе бросить все и вернуться домой?

— У меня нет дома, — печально сказал Адонсо. — Я пошел в армию, чтобы…

Он не успел договорить. Навстречу троим беглецам нетвердой походкой направился один из ночных гуляк.

— Эт-то кто тут ходит? Ик! — язык плохо слушался человека, но по дорогому, шитому золотом камзолу Комета поняла, что это высокопоставленный военный. — Стоять смирно! Ик! Равнение налево! Ик!

Кругом-м-м-арш!

Адонсо вытянулся по стойке смирно:

— Господин полковник, я сопровождаю отца Ливордо, которому срочно потребовалось покинуть Дубовые Взгорья.

— А эт-то кт-т-о? — полковник вытянул слегка дрожавшую руку и ткнул указательным пальцем в Алиния.

— Слуга, — коротко ответил Адонсо. Для дворянина такого объяснения было вполне достаточно.

Полковник приблизился к Комете настолько, что она почувствовала исходивший от него запах крепкого вина.

— От-тец Лив-вордо, выпейте с-со мной! Мы с в-вами еще не пили.

Ик! — Полковник протянул руку, словно собирался откинуть капюшон с головы девушки. — Ст-транно… Ик! Я в-вас вообще не помню, от-тец Лив-вордо…

Комета поняла, что может быть разоблачена в следующую же секунду.

Поэтому она быстро огляделась и, убедившись, что в их сторону никто не смотрит, нанесла резкий удар в горло полковника. Тот издал булькающий звук и пошатнулся. Алиний и Адонсо оцепенели.

— Держите же его! — прошипела Комета.

Двое мужчин успели подхватить полковника до того, как он упал на землю. Полковник размахивал руками, таращил глаза и раскрывал рот в немом крике. Но перебитая трахея не позволила ему позвать на помощь.

Менее чем через минуту полковник умер от удушья и обвис на руках Алиния и Адонсо.

— У меня не было другого выхода, — коротко объяснила Комета. — Извини, Адонсо, если я нарушила твои планы. Изобразите, что несете мертвецки пьяного человека, и уберите это тело с глаз долой.

— Отнесем его туда, — молодой дворянин махнул факелом в сторону одного из домов. — Там его не сразу заметят.

Они потащили тело, старательно делая вид, что ведут пьяного. Ноги полковника волочились по утоптанной земле, оставляя за собой две неглубокие борозды. Алиний и Адонсо и сами слегка пошатывались, так как полковник был довольно высок и грузен.

Шедшая позади Комета внимательно следила за окружающей обстановкой. Но никто из людей не обратил внимания на их компанию.

Впрочем, это было неудивительно: подобное зрелище не могло вызвать подозрения, так как вокруг не было ни одного трезвого офицера, а солдаты, стоявшие на постах, не осмелились бы остановить для проверки полковника, лейтенанта и сопровождавшего их священника.

Кроме того, Комета наблюдала за поведением Адонсо. Она не понимала мотивов поступков этого молодого дворянина, следовательно, не могла ему доверять. Слишком уж «своевременным» было ее спасение, слишком легким. Комета даже не исключала возможности того, что Адонсо мог выполнять приказ вышестоящего начальства. Выпуская на свободу одну девушку, люди рассчитывали через нее выйти на отряд Холмогорья.

Правда, подобная версия была уж очень маловероятной. Все-таки сложная шпионская операция не была характерна для самоуверенных и недалеких дворян-командиров.

Комета ликвидировала полковника не только для того, чтобы избежать разоблачения, но и для проверки Адонсо. Молодой человек выдержал испытание, никак не выказав ужаса или возмущения от содеянного девушкой. Либо он на самом деле ненавидел войну и ее олицетворение — дворян, либо очень хорошо играл свою роль.

Пока Комета размышляла, беглецы преодолели открытое пространство, завернули за угол одного из домов и стали невидимы для людей на улице.

Алиний и Адонсо прислонили полковника к стене, и его тело тихо сползло вниз, приняв полусидящую позу. Со стороны могло показаться, что он заснул, привалившись спиной к стене здания. Лишь с очень близкого расстояния и при наличии яркого факела можно было заметить посиневшее лицо и вывалившийся язык.

У полковника при себе имелись только шпага и длинный кинжал.

Комета не стала тратить время на то, чтобы снять перевязь со шпагой с покойника. Она просто вытянула клинок и прикрыла его складками своей широкой сутаны. С кинжалом было легче — его ножны были просто заткнуты за пояс. Комета взяла кинжал и, немного поколебавшись, протянула его Алинию.

Но лекарь выставил перед собой открытые ладони, словно упирался в невидимую стену:

— Нет, нет, нет! Оружия я в руки не возьму.

— Ну, как хочешь, — Комета не собиралась тратить время на уговоры, и кинжал также исчез в складках сутаны.

Затем девушка повернулась к Адонсо и посмотрела ему прямо в глаза:

— Похоже, выбраться из Дубовых Взгорий будет не так-то просто.

— Если ты начнешь убивать всех, кто с нами заговорит, мы вообще никогда отсюда не выберемся.

— Если бы ты нашел более безопасный и менее заметный путь, то нам бы на дороге никто не встретился.

— Я и так делаю все, что могу.

— Вопрос только в том, ЗАЧЕМ ты это делаешь, — на всякий случай Комета поудобнее перехватила шпагу. — Кажется, появление полковника помешало тебе объясниться…

Алиний попытался утихомирить девушку:

— Комета, неужели у нас сейчас есть время?..

— Не надо жалеть время на то, чтобы выяснить, кто друг, а кто враг. Итак, лейтенант Адонсо Калтрадский, я жду продолжения вашего рассказа.

— Только, умоляю, покороче! — добавил Алиний.

Молодой человек тяжело вздохнул:

— Моя история довольно проста. Я родился на Побережье в семье небогатого дворянина, который переселился на Восточный материк. Но мой отец искал не богатств и новых земель, а знаний. Он занимался изучением многих наук и потому вынужден был скрывать свои интересы от соглядатаев Триединой церкви. Но священники все-таки прознали про то, что мой отец организовал в подвале нашего дома лабораторию, где проводил опыты над минералами и растениями. Когда мне было пять лет, в наш дом ворвались солдаты. Отец и несколько верных слуг держали оборону, а моя мать схватила меня и поволокла прочь. Помню, я пытался вырваться… А позади уже горел наш дом, подожженный солдатами короля и праведными триединистами.

Адонсо отвел факел в сторону, и его лицо оказалось в тени. Сделав несколько глубоких вдохов, он продолжил:

— Я до сих пор не понимаю, как могла моя мать, выскочившая из дома без вещей и денег, добраться до своих родственников, живших в нескольких тысячах лиг от нас. И я вечно благодарен этим людям, приютившим у себя беглянку, которую преследовала Триединая церковь.

Они объявили меня своим сыном и дали мне свою фамилию. А моя мать после перенесенных страданий прожила всего чуть больше года… Ее похоронили под чужим именем… Вот так… Я вел жизнь дворянина, но ненавидел короля и Триединую церковь. Я хотел пойти по стопам отца и заняться наукой, но боялся, что этим навлеку беду на свой новый дом.

Мои приемные родители, разумеется, догадывались о том, какие чувства терзают мою душу. Они относились ко мне, как к родному сыну, но со временем и в их глазах я начал замечать страх и сомнения. И тогда я пошел в армию. Я еще не знал, что король готовит войну с миром нелюдей. Я надеялся, что служба в армии позволит мне увидеть новые земли, поучаствовать в далеких экспедициях вглубь Восточного материка.

И вот моя мечта сбылась… — Адонсо невесело усмехнулся. — Я в Холмогорье, в окружении ненавидящих нас местных жителей, и первое же мое доброе деяние встречено с опаской и недоверием.

— Извини, что заставила тебя разбередить старые раны, — искреннее сказала Комета. — И чтобы показать, что я полностью тебе доверяю, я предлагаю тебе вступить в мой отряд. Зачем тебе воевать на стороне людей? То есть, не на стороне людей, а на стороне зла. Ведь и в армии Холмогорья служат люди, которым нужен опытный командир.

— Я не уверен… — Адонсо замялся. — Я не уверен, что меня примут местные жители. Для них я навсегда останусь чужаком.

— Мы все чужаки в этом мире, — философски заметил Алиний. — Но я хотел бы предложить продолжить этот разговор чуть позже, в более безопасном месте.

— Да, — согласилась Комета, — веди нас, Адонсо.

Молодой человек с благодарностью посмотрел на девушку:

— Я не подведу тебя, Леди Комета!

Когда беглецы выглянули из-за угла, то увидели, что улица почти пустынна. Лишь редкие прохожие торопились по своим квартирам.

— Будем идти быстро и уверенно, словно у нас срочное дело, — сказал Адонсо. — Патрули нас не остановят. Я доведу вас до своего дома. Там я приготовил лошадей.

Комета и ее спутники быстрым шагом двинулись по улице.

Действительно, больше никто не проявил к ним интереса, и вскоре они уже оказались за шлагбаумом, возле которого остановили телегу Гарбискула. Торговая площадь была пуста, и Комета подумала, что озерник либо отправился назад к отряду с вестью о том, что «светлое воплощение» попало в плен, либо остался в Дубовых Взгорьях, чтобы попытаться ее спасти. И в том, и в другом случае найти его не представлялось возможным. Да и попытка отправиться к прыгункам, скорее всего, закончилась бы довольно печально. Беглецов мог остановить патруль, или прыгунки в темноте приняли бы их за подкрадывающихся врагов. Поэтому Комета решила следовать плану Адонсо, выбраться из Дубовых Взгорий и соединиться со своим отрядом.

— Вот и мой дом, — Адонсо показал на небольшое строение, вероятно, принадлежавшее ранее какому-нибудь фавну-торговцу. — Пойдемте к конюшне.

«Конюшней» назывался небольшой сарай, где возле большой охапки свежей травы стояли две лошади. Седла, уздечки и прочие предметы упряжи были сложены рядом.

Адонсо начал быстро и умело седлать первую лошадь.

— Почему ты не подготовился заранее? — спросила Комета.

— Оседланные лошади могли вызвать подозрения.

— А почему лошадей всего две?

— Вообще-то, я рассчитывал только на одного беглеца — на тебя, Леди Комета. Теперь вторую лошадь придется отдать Алинию. А я утром подыщу себе нового скакуна.

— Значит, ты раздумал бежать с нами?

Адонсо ничего не ответил и принялся особенно тщательно затягивать подпругу.

И тут заговорил Алиний:

— Придется Леди Комете ехать без меня. Я ни разу в жизни не сидел на лошади. Со мной она не проедет и нескольких шагов. Я или упаду, или привлеку внимание патрулей.

— Что же ты раньше не сказал? — удивилась девушка.

— Главное, что я на свободе. За меня не беспокойся — я спрячусь у надежных друзей, которые не сдадут меня пришлым людям. Кроме того, как я понимаю, прятаться мне придется недолго. Верно? — Лекарь испытующе посмотрел на Комету. — Ведь ты не просто так явилась в Дубовые Взгорья?

— Ты прав. Не пройдет и двух дней, как эта местность будет освобождена от захватчиков. — Комета положила руку на плечо Адонсо, который заканчивал седлать вторую лошадь. — Ты не передумал? Ты останешься здесь и будешь сражаться против моего отряда? Против меня?

Руки молодого человека слегка дрогнули. Он медленно повернул голову и нерешительно произнес:

— Для меня было бы большой честью сопровождать тебя, Леди Комета, и служить под твоим началом.

— Значит, решено! — сказала девушка. — Мы едем вместе.

— Вот и хорошо! — обрадовался Алиний. — Значит, и я буду спокоен за вас обоих. Ну, милые мои, отправляйтесь с богом.

— Бога нет, — улыбнулась Комета.

— Бог убил мою семью, — тихо прошептал Адонсо, но эти слова услышала только девушка.

Они вскочили на коней и поскакали по дороге. Обернувшись через несколько мгновений, Комета увидела, что Алиний отправился в сторону холма, изрытого норами прыгунков. Она подумала, что надо было бы передать с ним весточку Балилу. Но возвращаться было уже поздно.

Возле того места, где прыгунки строили укрепления, ярко горели костры, а возле закрытых грубыми холстами пушек дремали часовые.

Заслышав конский топот, они проснулись, вскочили на ноги и перегородили дорогу.

— Стой! Кто едет?

— По приказу его светлости полковника Пиоркийского! — громко крикнул Адонсо, подняв над головой факел и направив лошадь прямо на старшего караульного.

Тот разглядел офицерские знаки отличия и отдал честь:

— Извините, ваше высокородие, не признал в темноте. А это кто с вами?

— Отец Ливордо, особый уполномоченный представитель нашей благодатной Триединой церкви.

Караульные опустились на колени:

— Благословите нас, святой отец!

Комета вспомнила слова отца Балимолта и постаралась заговорить грубым «мужским» голосом:

— Во имя нашего бога, великого и триединого Шира-Вада-Дагна, да будут благословенны воины, защищающие короля и Триединую церковь! Да укрепятся их руки, поражающие врагов единственно праведной веры!

Благодарные солдаты едва не прослезились. Путь был свободен.

Скакуны помчали Комету и Адонсо прочь из Дубовых Взгорий.

Когда костер часовых превратился в маленькую точку, и опасность разоблачения миновала, Комета откинула капюшон. Встречный ветер овевал ее лицо и играл густыми волосами. Несколько мгновений девушка упивалась восхитительной ночной скачкой, но внезапно вспомнила, что именно об этом некогда мечтала Найя Кайдавар — мчаться по степи на лихом скакуне рядом с любимым… Но теперь вместо степи вокруг расстилалось оккупированное врагами Холмогорье, а вместо любимого человека рядом скакал довольно подозрительный тип — Адонсо Калтрадский. Не то, чтобы Комета совершенно не поверила рассказу молодого дворянина. Нет. Просто она так часто сталкивалась с ложью, подлостью и предательством, что не могла позволить себе доверять одним лишь словам, какими бы правдивыми они не казались.

Эти мысли заставили Комету помрачнеть и нахмуриться. Она подумала, что быть «светлым воплощением» непросто. Опыт прошлых жизней являлся не только благом, но и тяжким бременем.


* * *
Беглецы опасались погони, поэтому гнали лошадей по дороге, стремясь как можно скорее миновать открытые поля и оказаться в спасительном лесу. Но не успели они добраться до цели, как увидели впереди множество факелов. Комета присмотрелась, рассчитывая на свое необыкновенное зрение, но на таком большом расстоянии невозможно было определить, что за отряд движется навстречу.

— Либо это мой отряд, либо граф Дабариццо Картеньянский ведет подкрепление в Дубовые Взгорья, — сказала она Адонсо. — Погаси факел.

Мы спрячемся вон в той роще и подождем, пока они приблизятся.

Молодой человек согласился со своей спутницей, и они свернули с дороги, чтобы укрыться за стволами деревьев. Роща была небольшой и не могла служить достаточно надежным убежищем, однако Комета надеялась на темноту и на то, что многочисленный отряд не станет опасаться засады.

Через некоторое время неопределенный отряд приблизился. Со смесью радости и огорчения Комета узнала своих воинов. Она была рада тому, что холмогорцы бросились ей на выручку, не боясь превосходящих сил противника. Огорчало ее то, что при этом нелюди забыли почти все ее наставления: не выслали передовые дозоры, не соблюдали ровного строя и перемешали подразделения.

— Ну, сейчас я наведу порядок! — пообещала Комета, пришпоривая лошадь.

— Подожди! — крикнул Адонсо. — А я?

— Езжай за мной. Я все устрою.

Едва два всадника показались на обочине дороги, как ближайшие воины закричали, предупреждая товарищей, и вскинули ружья. Но тут же все узнали свою прекрасную предводительницу.

Раздались крики, полные восторга и ликования:

— Леди Комета!

— Это Леди Комета!

На глаза девушки навернулись слезы.

Словно из-под земли появились Хрумпин, Карих, Ваксар, Одолах, Гарбискул и все те, кто сражался вместе с Кометой с самого начала или входил в число ее ближайших помощников. В общей сутолоке Адонсо оттеснили в сторону. На молодого человека никто не обращал внимания, несмотря на то, что он был одет в форму офицера человеческой армии.

Возможно, его просто приняли за одного из людей Холмогорья, который для маскировки, также, как и сама Комета, переоделся во вражескую одежду.

— Как тебе удалось освободиться? — спросил Гарбискул, разглядывая девушку, словно видел ее в первый раз. — Когда я услышал, что тебя схватили, я немедленно поспешил к Хрумпину. Как видишь, мы все торопились тебе на помощь!

— Вижу, — Комета резко посерьезнела и обвела воинов суровым взором, — я также вижу, что эта спешка привела бы к тому, что люди задолго услышали бы о вашем приближении и встретили бы вас пулями и картечью. Вы и меня бы не спасли, и сами погибли. Если бы не Адонсо Калтрадский, завтра утром люди праздновали бы двойную победу!

— Кто такой Адонсо Калтрадский? — Хрумпин покрутил головой. — Я хочу обнять его и отблагодарить за геройский поступок.

— Адонсо! — позвала Комета. — Адонсо, куда ты пропал?

Найти молодого человека не составило труда. Всадник, как и сама Комета, возвышался над кентаврами, фавнами и прочими воинами, и стоило только ему приблизиться, все взгляды обратились на него.

— Этому человеку я обязана свободой и жизнью, — представила девушка своего спутника. — Его зовут Адонсо Калтрадский, он дворянин и лейтенант человеческой армии… — Воины Кометы непроизвольно схватились за оружие, поэтому она быстро поправилась: — Бывший лейтенант. Он целиком и полностью на нашей стороне. Мое спасение — тому доказательство.

С этим утверждением спорить было трудно. Холмогорцы мгновенно сменили свое отношение к Адонсо с враждебного на дружелюбное. Нелюди, да и местные люди также, были подобны детям: невинная жестокость сочеталась в них с наивной добротой. Они были переменчивы в настроениях, но тверды в своем стремлении к свободе.

— Каковы будут твои дальнейшие указания, Леди Комета? — спросил Хрумпин.

Девушка задумалась. Ее первоначальный план, составленный в Дубовых Взгорьях, предполагал штурм этого населенного пункта несколькими узкими колоннами. Этим она рассчитывала снизить потери от ружейного и артиллерийского огня, максимально использовать пересеченную местность и внести панику в войско людей, создав иллюзию многочисленности своего отряда. Начать штурм она собиралась, как обычно, на рассвете, когда солнца достаточно хорошо осветит вражеские позиции.

Но теперь Комета изменила свое решение. Она поняла, что воины Холмогорья еще недостаточно организованы, чтобы вести наступление несколькими отдельными группами и выдерживать общий план штурма. И, главное, она только что убедилась в том, что ночью ее отряд легко спутать с человеческим. А ровная дорога удобна и для ночного марша…

Комета привстала на стременах и подняла руку, призывая к тишине:

— Мы захватим Дубовые Взгорья сегодня ночью! Прямо сейчас! Люди ждут подкреплений с Побережья. И мы сыграем роль этих подкреплений.

Люди, постройтесь в авангарде! В первые ряды пусть станут те, кто имеет трофейное оружие и доспехи.

— Я понял, что ты задумала! — восхищенно произнес Хрумпин. — Но это же нарушение всех правил и традиций! Я никогда не слышал, чтобы сражения велись ночью.

— Если мы хотим победить, то должны забыть о правилах и традициях. Отводи кентавров назад. Издалека вас, надеюсь, примут за кавалерию.

Через некоторое время перестроение отряда было закончено. Все люди, которые служили в отряде Кометы, выстроились впереди, фавны и прыгунки встали за ними, а кентавры оказались в арьергарде. Длинная колонна растянулась на сотни шагов.

Девушка критически осмотрела авангард своего отряда:

— Потушите половину факелов!

В темноте при зыбком свете даже с небольшого расстояния можно было спутать людей-холмогорцев с регулярной человеческой пехотой.

Тускло поблескивали металлические кирасы и шлемы, которыми обзавелись некоторые солдаты. Длинные тяжелые ружья лежали на правых плечах, как и было положено при маршировке согласно Уставу Стрелкового Дела. Не хватало только длинных пик, которые не использовались холмогорцами. Но Комета надеялась на то, что сонные часовые не сразу заметят этот недочет.

— Не будем терять время! — крикнула девушка. — За мной, шагом марш!

Она поехала во главе отряда. Адонсо пристроился сбоку.

Комета внимательно посмотрела на молодого человека:

— Ты собираешься сражаться со своими недавними друзьями?

— Я уже говорил, что среди королевских убийц у меня нет друзей.

Правда, в армии есть здравомыслящие люди, которые недовольны этой войной. Я пытался получше выяснить их настроения и мысли, но страх за свою жизнь мешал мне быть с ними до конца откровенным, поэтому я так и не сумел отыскать верных единомышленников.

— Будем надеяться, что эти люди не станут участвовать в сражении, сказала Комета.

— Да, я слышал, что ты отпускаешь тех, кто бросает оружие и сдается.

— Я тоже об этом слышала, — усмехнулась девушка.

— Но бросить оружие — это величайший позор для дворянина. Не каждый переступит через фамильную гордость.

— А ты?

— Я — другое дело. Я вне закона. Мой дворянский титул — лишь оболочка.

— Знаешь, Адонсо, а я считаю, что именно ты — самый благородный из всех дворян, которых я до сих пор встречала.

— Премного благодарен за оказанную мне честь! — молодой человек наклонился в строну Кометы и попытался поймать ее руку.

— Эй! Что это ты делаешь?

— Хочу взять твою руку.

— Зачем?

— Чтобы поцеловать…

Комета весело рассмеялась, удивив и смутив Адонсо.

— Ты, наверное, не разглядел вот этого! — сквозь смех произнесла девушка и осветила факелом свои пальцы, заканчивавшиеся подушечками с присосками.

— Я знаю, что ты — получеловек-полудриада, но это не мешает мне считать тебя самой красивой…

— Эй, эй, поосторожнее, — сказала Комета и тотчас же пояснила, к чему относятся ее слова: — Я вижу костер караульных, пора начинать разыгрывать представление.

Разумеется, люди уже заметили приближение большого отряда.

Впрочем, согласно плану Кометы, ему и не надо было скрываться. Длинная колонна текла по дороге через поля, освещаемая лишь звездами и немногочисленными факелами.

Послышался быстро приближавшийся стук копыт. Комета быстро накинула на голову капюшон сутаны. Она не ожидала, что люди вышлют конный дозор. Теперь весь ее план оказался на грани срыва.

В этот момент Адонсо пришпорил лошадь, вырвался вперед и прокричал:

— Это Дубовые Взгорья?!

— Так точно, господин лейтенант! — ответил один из всадников, которые приблизились настолько, что смогли разглядеть форму Адонсо.

— Наконец-то мы на месте! — с почти искренними облегчением и радостью воскликнул молодой человек. — Его сиятельство граф Дабариццо Картеньянский приказал нам идти всю ночь, чтобы к утру прибыть в Дубовые Взгорья. Ему донесли, что эти проклятые нелюди где-то неподалеку.

— А где сам сиятельный граф?

— Он там, — Адонсо неопределенно махнул рукой назад, — с кавалерией.

— Кавалерия — это хорошо! — обрадовался всадник, который, скорее всего, был старшим в дозоре. — А то у нас всего полторы сотни клинков.

Для того, чтобы держать в узде местных крестьян, этого вполне достаточно, но для сражения маловато. На пехоту надежды мало: в обороне она сильна, но в поле никак не может угнаться за нелюдями.

— Граф Картеньянский ведет три сотни королевских конных рейтар и сотню легких всадников из ополчения маркиза Арролдарского.

— Ну, с этими силами мы загоним нелюдей обратно в те норы, из которых они повылезали.

— Это точно! — весело согласился Адонсо. — Скачи к своему начальству, пусть оно готовится к торжественной встрече сиятельного графа.

— И то верно! — всадники развернули коней. — Ну, до скорой встречи!

Дозор помчался назад в Дубовые Взгорья, чтобы сообщить о прибытии графа и долгожданных подкреплений.

— Спасибо, Адонсо, — тихо сказала Комета. — Ты здорово разделался с этой проблемой.

Тот с благодарностью посмотрел на девушку, но больше не предпринял попыток поцеловать ее руку.

Через несколько десятков шагов Комета и Адонсо поравнялись с часовыми возле недостроенных укреплений. Поднятые по тревоге солдаты уже погасили фитили своих ружей, составили пики наподобие высоких узких шалашей и сейчас как раз зачехляли пушки.

Навстречу Комете и Адонсо направились несколько конных офицеров.

Девушка обернулась. Ее воины шли позади, сохраняя стройные ряды и даже пытаясь чеканить шаг, как это делали настоящие королевские пехотинцы.

— Еще несколько минут, и обман раскроется, — шепнула Комета Адонсо. Нам надо немного потянуть время, чтобы как можно больше моих солдат проникло вглубь обороны противника.

Молодой человек понимающе кивнул головой и поскакал к офицерам.

— Доброй ночи, господа! — приветствовал он их.

В ответ послышался удивленный голос:

— Адонсо? Адонсо Калтрадский? Откуда ты здесь? Я думал, что ты спишь в своем доме.

Комета поняла, что Адонсо встретил знакомого офицера.

Молодой человек не растерялся, быстро сменил тактику и заговорил, как ни в чем не бывало:

— Здравствуй, Периенор Исвидалский, я тоже не ожидал тебя увидеть. Его светлость полковник Пиоркийский отправил меня с особым поручением на Побережье. Но, едва я отъехал от Дубовых Взгорий, как встретил его сиятельство графа Картеньянского. Он приказал мне вернуться и сообщить о его приближении. А ты как оказался в передовом отряде?

— Мою роту подняли по тревоге, когда дозорные сообщили о приближении большого неизвестного отряда.

— К счастью, это вернулся его сиятельство с подкреплениями.

— Кстати, а где он сам? — спросил Периенор.

— Он находится в середине отряда.

— А это кто с тобой?

— Это отец Ливордо.

— Благословите, святой отец, — Периенор направил лошадь к Комете.

Комета приготовилась ответить заранее заготовленной фразой, уже проверенной на солдатах-караульных.

Но в этот момент офицер резко осадил скакуна:

— Что это?.. Кто это?..

Авангард отряда Кометы, состоявший из людей, уже промаршировал мимо, и теперь следом за ними в Дубовые Взгорья вступали фавны, вооруженные ружьями, топорами и большими тесаками.

Девушка поняла, что притворяться больше нет смысла. Она сбросила с головы капюшон и подняла обнаженную шпагу:

— Люди запада, сдавайтесь! Кто бросит оружие, останется жив, кто попытается сопротивляться, погибнет. Это говорю я, Леди Комета.

Холмогорцы, в атаку!

Воины дружно подхватили ее клич:

— Холмогорье! Холмогорье!

На некоторое время люди оцепенели. Этого было достаточно, чтобы солдаты Кометы развернули строй и взяли оружие наизготовку. Когда люди опомнились, сопротивляться было уже поздно — все они оказались под прицелами ружей или в опасной близости от острых лезвий.

Вопреки словам Адонсо, даже офицеры не решились обнажить шпаги.

Лишь Периенор Исвидалский повернулся к Адонсо и ледяным тоном спросил:

— Неужели ты переметнулся на их сторону?

— Душой я всегда был с ними, — твердо ответил молодой человек. — Мои родители погибли из-за жестокости короля и мракобесия Триединой церкви. Я поклялся отомстить. И моя месть только начинается.

Периенор медленно покачал головой:

— Если тебя не остановят пуля или шпага, то покарает гнев божий.

— Бога нет, — ответил Адонсо. — Если существует Триединая церковь, то бога точно нет.

Комета не собиралась задерживаться ради философского спора.

— Загоните пленных людей в ров и охраняйте! — приказала она своим воинам. — Сообщите местным прыгункам о начале штурма. Основные силы вперед, к центу Дубовых Взгорий!

Ее последние слова были адресованы Хрумпину, который во главе кентавров преодолел полосу укреплений. Окрыленные первым успехом, воины Холмогорья помчались по дороге, громко крича, завывая и свистя.

Полусонные люди выскакивали из домов и палаток, бестолково метались между строениями с выпученными от ужаса глазами. Загремели выстрелы, обагрились кровью клинки шпаг, лезвия секир и наконечники копий.

В памяти Кометы возникли картины разгромленных лагерей зиганьеров. Но тогда Найя Кайдавар действовала в одиночку, рассчитывая только на свою правда, нечеловеческую — силу. А теперь в распоряжении Кометы находился мощный отряд, который готов был ринуться в бой, повинуясь одному ее слову. Подобная власть завораживала и опьяняла.

Незаметно наступил рассвет. Комета с удивлением увидела край солнца, показавшийся над холмами. Ее чудесное зрение, превратившее ночной мрак в сумерки, теперь оказалось ненужным. Несколько раз моргнув глазами, девушка обнаружила, что вновь смотрит вокруг глазами самого обычного человека, вернее, получеловека-полудриады.

Большинство кентавров под командованием Хрумпина давно скрылось из вида, но вокруг Кометы сплотились лучшие воины ее личной охраны.

Девушка неторопливо поехала по дороге, наблюдая за тем, как фавны, прыгунки и люди Холмогорья загоняют в прочные сараи деморализованных вражеских солдат.

Въезд Кометы в Дубовые Взгорья превратился в триумфальное шествие. Местные жители — прыгунки и фавны — приветствовали проезжавшую мимо девушку, бросали под копыта ее лошади охапки свежесорванных цветов. Девушка испытывала неловкость оттого, что прекрасные растения уничтожаются ради того, чтобы быть погребенными в дорожной пыли, но ликующую толпу не остановил бы, наверное, даже ее строгий запрет на подобное изъявление чувств. Адонсо скромно держался позади, но Комета затылком чувствовала его взгляд. Молодой человек словно ждал чего-то, надеялся на что-то, но девушка ни разу не обернулась.

Конечно, захват Дубовых Взгорий не обошелся без жертв. Нелюди понесли небольшие потери, гораздо больше пострадало людей, пытавшихся организовать оборону. Чем ближе к центру, тем более ожесточенным было сопротивление. Проехав то место, где не так давно находился шлагбаум, закрывавший проезд (сейчас от него осталась только завалившаяся набок опора), Комета заметила несколько опрокинутых пушек, окруженных грудой тел. Это была последняя линия человеческой обороны.

Тела погибших и раненых разбирали кентавры, фавны и прыгунки.

Комета разглядела между ними знакомую высокую и худую фигуру. Она съехала с дороги и приблизилась к Алинию. Она даже не удивилась тому, что лекарь перевязывал раненого человека из вражеской армии. Человек был без сознания, и лишь слабо стонал. Алиний не поднимал глаз на девушку до тех пор, пока не закончил свою работу.

— Можете забирать, — устало сказал он двум прыгункам с носилками, и только потом печально посмотрел на девушку: — Здравствуй, Леди Комета. Хотел бы сказать, что рад твоему возвращению, но оно привело к таким страданиям…

Он обвел рукой поле боя.

— На войне без жертв обойтись невозможно, — жестко произнесла девушка.

— К сожалению, ты права.

— Я сражаюсь за свободу своего народа.

— И в этом ты права.

— Ты говоришь это так, словно относишься к моей миссии с осуждением.

Алиний пожал плечами:

— Кто из смертных может знать о том, какую миссию предназначили для него высшие силы?

— Тьфу! Опять ты все свернул на богов. Тебе надо почаще общаться с Адонсо. Он-то не верит ни в бога, ни в дьявола.

Услышав свое имя, молодой дворянин поравнялся с Кометой. Она бросила на него лишь один мимолетный взгляд, а потом вновь посмотрела на Алиния:

— А что? Это идея! Вступай в мой отряд. Врачебная помощь у меня в самом зачаточном состоянии. Мне нужны хорошие лекари.

— Это точно, — Алиний вновь оглядел лежащие на земле тела. — Хорошо, я согласен. Я уверен, что принесу пользу раненым. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я стану лечить всех: и холмогорцев, и людей с запада?

— Не буду, — улыбнулась Комета. Почему-то для нее было очень важно, чтобы этот высокий и нескладный человек оказался рядом.

— У меня еще одно условие.

— Какое?

— Ты также станешь моей пациенткой.

— Зачем? Все мои синяки и ссадины уже исчезли.

— Вот это меня и интересует. Нормального человека боли мучили бы несколько недель. Похоже, ты не просто «светлое воплощение», в тебе сокрыто нечто большее.

— Найя Кайдавар?

— Возможно, это только одно из воплощений некоей безымянной силы.

Позволь мне изучать тебя.

Адонсо попытался было протестовать против такого нескромного предложения, но Комета заставила его замолчать одним движением руки:

— Хорошо, Алиний, я стану твоей пациенткой. Мне тоже интересно, кто или что я такое.

К Комете подскакал Хрумпин в сопровождении запыхавшегося прыгунка Балила.

Балил с ходу выпалил:

— Леди Комета, а мы всю ночь делали подкоп к тому подвалу, где тебя держали!

— Пока вы делали подкоп, я вышла через дверь! — улыбнулась девушка.

— Для «светлого воплощения» нет преград, — нараспев провозгласил Хрумпин. — Избранницу не удержат стены и запоры, ей не повредят вода и огонь, сталь и отрава…

— И ты туда же! — с шутливым возмущением всплеснула руками девушка. Рано делать из меня сверхъестественное существо. У меня пока много дел на грешной земле…


* * *
Комета на несколько дней задержалась в Дубовых Взгорьях. Она приказала закончить строительство укреплений вокруг поселения, выставить в амбразуры стволы пушек, разместить на видных местах часовых в кирасах и шлемах. Издалека Дубовые Взгорья должны были выглядеть, как образцовый укрепленный район человеческой армии.

Девушка рассчитывала заманить в ловушку графа Дабариццо Картеньянского и разгромить возглавляемые им подкрепления.

Однако на этот раз фортуна отвернулась от «светлого воплощения».

Комета получила известия, что граф узнал о захвате Дубовых Взгорий и, как дальновидный и осторожный военачальник, повернул обратно к Побережью. Отступая, разъяренный граф разорил и сжег несколько поселений холмогорцев, вызвав ответную волну ненависти.

Комета с цинизмом бывшего старшего рекламиста Главного Агентства Пропаганды Велпасии рассудила, что подобные действия графа пошли ей на пользу даже больше, чем появление его отряда в Дубовых Взгорьях.

Она приказала построить всех своих воинов на широкой площади и, объезжая на лошади стройные ряды кентавров, фавнов, прыгунков и людей, произнесла речь:

— Друзья, братья, солдаты! Враги топчут нашу землю, жгут наши дома, убивают наших родных. Настало время решительных действий. Мы уже заставили дворян бояться нашей мощи, теперь мы должны доказать свою решимость очистить родную землю от захватчиков. Холмогорье ждет своих освободителей! Пламя народной войны должно выжечь вражескую нечисть!

Пусть под ногами оккупантов горит земля! Пусть не знают они ни сна, ни отдыха! Пусть ежеминутно, ежесекундно дрожат от предчувствия неминуемой смерти! Их смерть — это наша свобода! Смерть и свобода!

— Смерть и свобода! — подхватили Хрумпин и ближайшие кентавры. — Леди Комета!

Комета почувствовала, что ее тело пронизала сладкая дрожь.

— Смерть и свобода! Леди Комета! — заревели сотни глоток Девушка открыла рот, но не могла больше издать ни звука. Впрочем, она все равно не сумела бы перекричать своих воинов.

— Леди Комета! Леди Комета!

Казалось, что дружный крик многократно отражается от окрестных холмов, и в центре этого гигантского резонатора находится Комета.

Девушка почувствовала, что растворяется в блаженном экстазе, плывет в густых звуках по вибрирующим волнам искрящегося наслаждения…

Глава 11. Военное искусство требует человеческих жертв

Следующие несколько недель отряд Кометы двигалась по тылам человеческой армии, но крупных сражений больше не происходило. Слава о великой воительнице мчалась перед ней, намного опережая появление ее отряда. При приближении холмогорцев люди оставляли занятые города и отступали либо на запад — к Побережью, либо на восток — чтобы соединиться с армией герцога Абассиро Лапралдийского.

По всему оккупированному Холмогорью вспыхивали восстания. Отряд Кометы постоянно увеличивалась в размерах, так что вскоре девушка начала высылать в разные стороны отдельные рейдовые группы, чтобы поддержать восставших и помочь им справиться с сопротивлявшимися гарнизонами захватчиков.

Комета трудилась с раннего утра и до поздней ночи. Она спала урывками, ела второпях, постоянно куда-то торопилась. Алиний пытался убедить ее, что она изнашивает и разрушает свой организм, но девушка отвечала ему, что успокоится и отдохнет только тогда, когда последний вражеский солдат покинет Восточный материк.

Адонсо Калтрадский повсюду неотступно следовал за Кометой.

Девушка продолжала приглядываться к молодому человеку и до сих пор не могла решить: можно ему верить или нет? Однако свои сомнения она держала при себе, не решаясь высказать их даже самым близким соратникам, особенно Хрумпину. Пожилой кентавр, чего доброго, для защиты обожествляемого «светлого воплощения» мог принять превентивные меры и попросту избавиться от источника беспокойства. Так что Адонсо продолжал считаться кем-то вроде военного советника при штабе Кометы.

Похоже, такое положение вполне устраивало молодого человека.

От своих разведчиков, купцов и странствующих торговцев Комета узнавала последние новости о вражеской армии. Она была в курсе того, что люди уже начали испытывать недостаток продовольствия и боеприпасов. Пути снабжения теперь контролировались восставшими нелюдями, и по ним мог проехать только большой и хорошо охраняемый обоз.

И, наконец, тактика Кометы привела к тому, что армия герцога Лапралдийского повернула назад, всего несколько десятков лиг не дойдя до фактической столицы Холмогорья — города Холмограда. По некоей иронии судьбы сама Комета узнала об этом тогда, когда ее отряд остановился для отдыха на той самой равнине, где ранее была разгромлена армия Зукхила. Если бы Комета дождалась возвращения вражеской армии и решила дать новое сражение, то противники поменялись бы местами. Теперь нелюди расположились в западной части равнины, а люди двигались с востока.

Но Комета не собиралась сходиться с людьми в открытом бою. Армия герцога Лапралдийского была по-прежнему сильна и боеспособна. Бывший командующий Зукхил сдерживал наступление людей, но не наносил им ощутимых потерь. А отряд Кометы состоял всего лишь из тысячи с небольшим воинов. Это количество она считала оптимальным для ведения маневренной и динамичной войны, но недостаточным для крупных сражений.

Когда воины Кометы узнали о том, что Холмоград спасен, над равниной разнеслись радостные вопли. К счастью, в обозе отряда отсутствовало спиртное, иначе даже авторитет «светлого воплощения» не удержал бы солдат (особенно фавнов и людей) от праздничных обильных возлияний.

Пока воины веселились, Комета созвала всех своих старших офицеров, а также Гарбискула, Алиния и Адонсо.

— До этого момента наша задача заключалась в том, чтобы наделать как можно больше шума и привлечь к себе внимание. Теперь мы добились успеха, и на нас движется армия герцога Лапралдийского. Пришла пора подумать о собственной безопасности. В какую сторону будем отступать, господа офицеры? — Комета осмотрела своих подчиненных, изучая реакцию на ее слова.

Хрумпин с удивлением посмотрел на девушку:

— О каком отступлении можно говорить, когда война почти выиграна?! Стоит тебе приказать, и через три дня наш отряд превратиться в десятитысячную армию. К нам присоединятся не только рейдовые отряды, но и все окрестные жители. Кроме того, все мы знаем, что по пятам за людьми идет армия Зукхила. Если мы объединим наши силы и навалимся на герцога Лапралдийского с двух сторон, то…

Кентавр красноречиво замолчал, так как полагал, что каждый сам дорисует в своем воображении картину полного уничтожения человеческой армии. Комета поняла, что большая часть офицеров согласна с ее начальником штаба.

— Хрумпин, разве ты не помнишь, что произошло на этом самом месте всего месяц назад? — спросила она. — Тогда наша армия имела численный перевес. И входили в нее не крестьяне и горожане, а более или менее опытные воины. Но люди разбили армию Зукхила, как стальной молоток разбивает орех. Ты хочешь повторения этой катастрофы? Герцог Лапралдийский по-прежнему силен. Под его командованием примерно семь тысяч пехотинцев, три тысячи кавалеристов, артиллерия и вспомогательные части кентавров с Побережья. Это не какие-то жалкие отдельные бригады и дворянские ополчения, с которыми мы до сих пор имели дело. Разбить армию людей можно только в большом сражении, но как раз этого-то мы себе позволить не можем. Пока не можем. Должно пройти еще очень много времени, прежде чем холмогорцы смогут сражаться с людьми на равных. Пока что мы должны придерживаться прежней тактики: громить врага по частям, но отступать перед превосходящими силами.

Теперь большинство собравшихся согласилось с Кометой.

— Мы можем вновь пройти через Озерную страну, — предложил Гарбискул. Все дороги и переправы нами уже пройдены и проверены. Я уверен, что люди не рискнут преследовать нас.

— Переход через Озерную страну вновь выведет нас к Тазарану, — сказала Комета. — И мы опять окажемся на пути человеческой армии. А я бы хотела оказаться в тылу герцога Лапралдийского, чтобы гнать его до самого Побережья.

— Нет ничего проще! — воскликнул Гарбискул. — Мы углубимся в Озерную страну, но не станем переходить Твердое озеро. Люди пройдут мимо нас, а мы опять выйдем на эту равнину и окажемся у них позади.

— А если герцог Лапралдийский отправит за нами сильный отряд? спросила Комета.

— Тогда мы устроим засаду и уничтожим его также, как и другие.

Девушка с сомнением покачала головой:

— В Озерной стране не так много путей, по которым может пройти большой отряд, и еще меньше мест, где удастся устроить засаду. Там слишком мало места для маневра, и если нас прижмут к непроходимой топи, то перестреляют, как уток и гусей. Нет. Чтобы обойти человеческую армию, нам нужен простор.

— Тогда надо отступать назад, в сторону Побережья, — сказал Хрумпин. Сейчас мы находимся на своеобразном перешейке между Озерной страной и безводными пустынями. Но позади нас лежит просторная плодородная местность, практически очищенная от людей. Там нас ждут тысячи восставших холмогорцев, там мы найдем и поддержку, и помощь.

— Да, звучит заманчиво, — задумчиво произнесла Комета. — Однако на этой местности комфортно будем себя чувствовать не только мы, но и армия людей.

— А как же местные жители? Они не пропустят…

— Как может сотня деревенских жителей не пропустить десятитысячную армию? Что могут противопоставить жителиотдельных деревень и небольших городов большой хорошо вооруженной и обученной армии? Кроме того, отступающие люди будут действовать особенно решительно и жестоко. Вспомните хотя бы графа Картеньянского. Герцог Лапралдийский погонит нас до самого Побережья, пока мы не окажемся в клещах между хорошо укрепленными городами людей и его армией. Чтобы вырваться на оперативный простор, нам придется дать генеральное сражение, а как раз этого-то делать и нельзя.

— Так что же ты предлагаешь? — с некоторой растерянностью спросил Хрумпин.

Комета достала папку со своими картами и начала раскладывать куски ткани прямо на земле:

— Смотрите: вот это равнина, где мы находимся. Люди идут с востока, со стороны Холмограда. На юге — Озерная страна. На западе — плодородный край, который простирается до самого Побережья. На севере — засушливые гористые пустыни. Многие считают, что они непроходимы. Но я поговорила с солдатами, которые родом оттуда. Они могут показать нам вполне подходящие дороги.

— Ты хочешь вернуться в Горную страну?

— До Горной страны несколько недель пути. Так далеко отступать я не намерена. Как и говорил Гарбискул, мы пропустим людей мимо себя, а потом выйдем к ним в тыл и объединимся с Зукхилом. Только, в отличие от Озерной страны, среди гор и пустынь мы сможем оторваться от преследования или при необходимости устроить засаду.

— Ты уверена, что в пустыне найдутся пища и вода для тысячного отряда?

— Местные жители нам помогут. Они обещали показать плодородные долины, где мы сможем переждать, пока люди пройдут мимо. Поход вглубь пустынь начнется вот из этого поселка под названием Медная Скала. Едва ли люди смогут найти наши следы.

— Ну, раз ты считаешь, что мы сможем там отсидеться… — Хрумпин пожал плечами, но больше не стал спорить со «светлым воплощением».

— Если вопросов больше нет, то выступаем завтра утром. Возле Медной Скалы устроим временный лагерь, запасемся водой и пищей, а затем уйдем в пустыню. Доведите мой приказ до солдат. — Комета начала складывать карты, показывая, что совещание закончено…


* * *
Медная Скала оказалась даже не поселком, а группой домишек, в которых жили несколько семей кентавров. Здесь отряд Кометы уже поджидали двое проводников — кентавров из пустыни. От своих собратьев они отличались поджарым телосложением и длинными ногами. Кроме того, местные кентавры имели при себе большие шерстяные одеяла песочного цвета, которые скатывали в рулоны и перевязывали через плечо. «По ночам в пустыне холодно», объяснили они такое чудо, как наличие одежды у кентавров.

Эти слова заставили Комету задуматься о дополнительном снабжении своего отряда. Люди, фавны и прыгунки носили брюки и рубахи, зачастую дополненные куртками либо безрукавками. К тому же, тела фавнов и прыгунков были покрыты шерстью, хоть и недлинной, но довольно густой.

А вот кентавры, которые составляли большинство отряда и являлись наиболее умелыми воинами, ходили совершенно обнаженными. Следовало заранее позаботиться о здоровье солдат.

Комета решила задержаться в Медной Скале и отправила Гарбискула в ближайший город за теплой одеждой и одеялами. Алиний отправился вместе с ним, чтобы пополнить свой запас лекарств и перевязочных средств.

Девушка рассчитывала на то, что люди доберутся до этого места не ранее, чем через восемь-девять дней.

Пока заготовители охотились в окрестных лесах и коптили мясо, Комета вызнала у проводников все, что те сочли возможным рассказать.

Обитатели пустыни оказались довольно скрытными. Они быстро сообразили, зачем девушка заносит на куски ткани рисунки и значки, и не торопились открывать ей все тайные тропы.

Временный лагерь, разбитый возле Медной Скалы, жил обычной жизнью. Солдаты совершенствовали владение оружием (особенно огнестрельным), отсыпались после утомительных маршей, играли в различные игры.

Проходя по лагерю, Комета с удовольствием слушала обращенные к ней приветственные крики. Все были уверены, что война приближается к концу, причем в ее исходе никто из холмогорцев не сомневался.

Даже Комета поддалась всеобщему победно-приподнятому настроению.

Ей казалось, что все учтено и все находится под контролем. До встречи с Зукхилом и с армией Холмогорья оставалось около недели. А после этого она во главе многотысячного войска погонит людей к Побережью и сбросит их в воды Междуземного пролива…

Ее красивые мечты нарушило появление задыхавшегося от бешеной скачки кентавра. Это был один из тех наблюдателей, которые остались на равнине для того, чтобы сообщить о появлении человеческой армии.

— Кавалерия! — хрипло прокричал кентавр. — Сюда идет кавалерия!

— Какая кавалерия?! Откуда?!

— С востока. Больше тысячи всадников. До их подхода осталось около часа!

— Общая тревога! — приказала Комета. — Забираем с собой пищу, одежду и оружие. Все остальное придется бросить.

Лагерь зашумел и забурлил. Не прошло и десяти минут, как первые отряды двинулись в сторону пустыни.

Комета, Хрумпин и несколько офицеров (в том числе и Адонсо Калтрадский) оставались в лагере до тех пор, пока его не покинул последний солдат. От былой радости девушки не осталось и следа. Она с горечью смотрела на брошенные телеги обоза.

— Во всем виновата моя глупая самонадеянность, — тихо произнесла она.

— Не вини себя, — попытался ее утешить Адонсо. — Никто не мог знать заранее…

— ЗНАТЬ — не мог ни кто! — довольно резко оборвала его Комета. — Но ПРЕДПОЛОЖИТЬ — была обязана Я! Это же так логично! Герцог Лапралдийский совсем не так глуп, как мне хотелось бы. Вместо того, чтобы направить на нас всю свою громоздкую армию, отягощенную пехотой и артиллерией, он выслал вперед кавалерию.

— Кстати, о кавалерии, — с волнением сказал один из сопровождавших девушку кентавров. — Она приближается.

Действительно, вдалеке показалось быстро увеличивавшееся облако пыли.

— Пора уходить, — произнесла Комета, пришпоривая лошадь.

Кентавры и Адонсо поскакали вместе с ней. Через некоторое время они догнали арьергард своего отряда.

— Слишком заметный след, — показала Комета на широкую полосу утоптанной травы и взрытый копытами песок. — Надо свернуть на каменистую почву.

Она поскакала в начало колонны, где обратилась к проводникам:

— Когда начнутся камни? Люди легко разглядят наши следы на песке и траве. Нам не удастся от них оторваться.

— До каменистых предгорий еще полдня пути.

— Это плохо… — Комета привстала на стременах и осмотрела окрестности.

— Что ты ищешь? — спросил Хрумпин.

— Сражение неизбежно. Я ищу хоть что-нибудь, что поможет нам отбить атаку кавалерии. Тысяча пехотинцев может победить тысячу всадников только на очень хорошей позиции. Мне нужен овраг, крутой косогор, лощина — в общем, хоть что-нибудь, что может служить защитой от конных воинов.

Адонсо также приподнялся в седле, огляделся и показал рукой вперед и чуть вправо:

— Мне кажется, я вижу какую-то темную полоску.

Комета присмотрелась и приказала:

— Что бы это ни было, сворачиваем в ту сторону.

Отряд повернул в указанном направлении. Комета с офицерами поскакала вперед, чтобы выбрать позицию для боя.

Темной полосой оказались плотные заросли сухих колючих кустов высотой с человеческий рост, которые тянулись вдоль русла пересохшей реки. Вернее сказать, почти пересохшей. Сквозь кусты Комета разглядела узкий ручеек, глубина которого не превышала половины копыта кентавра.

— Отлично! — обрадовалась девушка. — Это именно то, что нужно!

Рубите кусты и складывайте из них вал перед руслом.

Подавая пример, она спрыгнула с лошади, выхватила шпагу и принялась рубить под корень жесткие ветвистые растения. К ней присоединились все, кто находился рядом.

Число работавших увеличивалось по мере того, как походная колонна разворачивалась вдоль русла.

Комета, как и прочие воины, время от времени оглядывалась назад, чтобы по облаку пыли определить расстояние до приближавшейся вражеской кавалерии.

— Быстрее! — кричала она. — Время на исходе!

Но и без ее напоминаний все солдаты понимали, что от того, насколько высоким получится защитный вал, зависит не только победа, но и сама их жизнь.

Когда вдали уже можно было рассмотреть первых всадников, выглядевших, как черные точки на бежево-песчаном фоне, вал вырос до уровня груди рослого кентавра, в ширину достиг трех шагов, а по фронту растянулся настолько, что за ним мог укрыться весь отряд.

— Хватит, довольно! — приказала Комета. — На большее у нас нет времени. Кентавры, спуститесь в русло, чтобы люди вас не увидели.

Стрелки, рассредоточьтесь вдоль вала, ложитесь на землю и приготовьтесь стрелять по моему приказу.

Все подразделения ее маленькой армии четко выполнили приказ. Не зря Комета требовала от своих воинов постоянных тренировок. Не прошло и нескольких минут, как кентавры скрылись в пологом, но достаточно глубоком русле, а фавны, прыгунки и люди залегли наверху.

На ногах остались стоять только Комета, Хрумпин, Адонсо и несколько офицеров. Девушка с невольным замиранием сердца следила за тем, как приближаются враги, как они разворачивают строй и готовятся к бою. Ей предстояло сразиться с опытными и хорошо вооруженными солдатами, закованными в латы, уверенными в своей силе и непобедимости.

Своим острым зрением Комета рассмотрела того, кто возглавлял кавалеристов. Это был ее старый знакомый, маркиз Гармио Каррисанский, которого она взяла в плен в Тазаране и отправила с дерзким вызовом к герцогу Лапралдийскому. Молодой маркиз Каррисанский размахивал обнаженной шпагой и что-то кричал своим всадникам, но Комета не могла расслышать слов вначале из-за дальности расстояния, а затем из-за топота тысяч копыт, которые сотрясали землю и заглушали все остальные звуки.

Больше всего Комету беспокоило, смогут ли ее солдаты выдержать это психологическое напряжение? Нелюди привыкли бросаться в бой, подбадривая друг друга и самих себя громкими криками. Теперь же им нужно было затаиться и молча лежать на земле, ожидая приказа командиров.

Но не только холмогорцы оказались в непривычных для себя условиях. Кавалеристы человеческой армии также были смущены, не видя перед собой противника. Они двигались ровными колоннами, держа пистолеты наготове и приготовившись открыть огонь, но не могли понять, куда целиться и в кого стрелять.

Несовершенство огнестрельного оружия в этом мире пока не заставило солдат зарываться в землю, прокладывать траншеи и окопы.

Армии продолжали сражаться плотными линейными построениями, повторяя тактику «доогнестрельного» копейно-щитового сомкнутого строя. Но сейчас атаковавшие всадники видели перед собой лишь вал из колючих кустов, а не изготовившегося к бою врага. Это было необычно, непривычно, а потому настораживало и пугало.

Тем не менее, маркиз Гармио Каррисанский и офицеры продолжали атаку, и вскоре кавалерия приблизилась к позициям отряда Кометы на расстояние прицельного выстрела из ружья.

— Леди Комета, чего ты ждешь?! — нервно вскричал Хрумпин.

Девушка дождалась, когда расстояние между валом и первыми всадниками сократиться до сорока шагов, и только тогда громко скомандовала:

— Огонь! Беглый огонь!

Ее стрелки вскочили с радостными криками. Прогремел первый общий залп. С такого близкого расстояния не могли промахнуться даже самые неопытные солдаты. Каждая пуля нашла цель, поразив либо всадника, либо лошадь. Первые ряды кавалерии были выкошены смертоносной свинцовой косой.

— Беглый огонь! — повторила приказ Комета, и ее слова младшие офицеры передали по всей линии фронта.

Холмогорцы еще недостаточно освоили огнестрельное оружие, поэтому тактика «караколе» была для них недоступна. Кто-то заряжал оружие быстрее, кто-то медленнее. Но Комета и не стремилась повторять способ боя регулярной человеческой пехоты. Вместо этого ее стрелки образовали рассыпной строй, ведя огонь и стоя, и с колен, и лежа — через отверстия в переплетении веток. Выстрелы гремели беспрестанно, слившись в один монотонный гул.

Ответные пистолетные залпы всадников не наносили холмогорцам значительного урона, так как неуклюжее фитильное оружие не было предназначено для стрельбы по отдельным мишеням. Оно было хорошо только против плотного строя.

Обогнув своих павших товарищей, всадники по инерции проскакали вперед и уперлись в колючее заграждение. И тут лошади отказались двигаться дальше. Отягощенные всадниками в металлических кирасах и шлемах, они не могли перепрыгнуть завал. Возникла толчея. Холмогорцы стреляли практически в упор, тогда как кавалеристы для перезарядки пистолетов должны были отходить назад, придерживаясь своей вымуштрованной тактики «караколе».

Маркиз Каррисанский (благоразумно державшийся позади своего отряда) отдал приказ:

— Прекратить огонь! В клинковую атаку!

Но солдаты не могли заставить лошадей скакать вперед и своими телами проламывать колючее заграждение. Пороховой дым заволок поле боя, так что вскоре стрелкам пришлось палить наугад, ориентируясь только по теням вражеских всадников.

Комета поняла, что наступил решающий момент сражения. Невзирая на свистевшие вокруг нее пули, она вскочила в седло и подала сигнал кентаврам, спрятавшимся в русле высохшей реки:

— Вперед, в атаку!

В ответ раздался единый рев:

— Холмогорье!

На несколько мгновений этот боевой клич перекрыл грохот сражения.

Большинство кентавров было вооружено луками, так как в их руках это оружие было более смертоносным, чем новомодные ружья. Они выстрелили навесом поверх голов солдат первых рядов, и через несколько мгновений туча стрел накрыла кавалеристов.

Самые сильные кентавры перескочили через вал и врубились в ряды всадников, оглушительно завывая, пугая лошадей и круша вражеских солдат огромными топорами и секирами. Другие воины Кометы быстро расчистили проходы в колючих кустах, и отряд обрушился на людей всеми своими силами.

Не видя за клубами дыма, кто и в каком количестве нападает, люди запаниковали. Если бы офицеры бросились вперед в контратаку и увлекли солдат за собой, то, возможно, отряд Кометы потерпел бы поражение. Но благородные дворяне первыми развернули лошадей и обратились в бегство.

Возможно, они решили, что попали в засаду, и что им противостоит вся армия Холмогорья.

Поражение кавалерии было полным и сокрушительным. Всадники мчались прочь, нахлестывая своих скакунов плетками и подгоняя шпорами.

Кентавры преследовали их, на ходу стреляя из луков. Теперь Комете пришлось беспокоиться о том, чтобы ее воины в горячке битвы не увлеклись преследованием и сами не попали в засаду. Впрочем, даже самые быстроногие кентавры не могли состязаться в скорости с отборными кавалерийскими скакунами. Так что вскоре преследователи вернулись назад, уставшие и запыхавшиеся, но переполненные радостным возбуждением.

Комета приказала снова строиться в походный порядок и продолжать движение вглубь пустыни. Ее слова вызвали у солдат недоумение, граничившее с возмущением. Лишь авторитет «светлого воплощения» удержал их от открытого неповиновения.

Общее мнение выразил Ваксар, кентавр из ее родной деревни, который знал Комету еще до ее преображения и потому осмеливался с ней спорить:

— Леди Комета, мы только что одержали первую настоящую победу над людьми. Мы разбили их в открытом бою. Почему же мы сами бежим, а не преследуем убегающих врагов?

Комета рассмеялась, словно услышала смешную шутку:

— О какой победе ты говоришь, Ваксар? Да, поле боя осталось за нами. Да, наши солдаты сражались мужественно и яростно. Но это не победа над людьми. Это лишь небольшой успех в большой войне.

Девушка поехала вдоль строя, обращаясь к солдатам и офицерам:

— Сегодня вы доказали, что люди могут быть разбиты! За это честь вам и слава. Но краткий успех не должен вскружить вам голову. Мы отбили атаку кавалерии, но следом за ней движется регулярная пехота и артиллерия. Или вы считаете, что способны сразиться со всей человеческой армией? Я верю в вашу готовность погибнуть за свободу родного Холмогорья, но не собираюсь вести вас на бессмысленную бойню.

Эти слова заставили воинов опомниться и призадуматься.

Хрумпин с едва скрываемым гневом обратился с воинам:

— Разве вы забыли, что сегодняшней победой вы обязаны Леди Комете? Без нее люди вас бы разогнали, как стадо баранов. И как вы осмеливаетесь сомневаться в ее приказах? Вы хотите изгнать захватчиков из Холмогорья? Так почему вы не подчиняетесь «светлому воплощению»?

Только Леди Комета может привести вас не к временной, а к окончательной победе над людьми!

После таких слов даже самые горячие сторонники продолжения преследования стыдливо опустили глаза.

— Мы верим тебе, Леди Комета! — послышались первые робкие выкрики.

— Да здравствует Леди Комета! — раздались голоса погромче.

А через несколько минут все воины дружно выкрикивали:

— Леди Комета! Леди Комета!

Девушка ехала вдоль марширующей колонны и купалась в этих звуках.

Время от времени оборачиваясь, она встречала преданный и восхищенный взгляд Адонсо Калтрадского, которому до сих пор не могла (или боялась?) полностью довериться…


* * *
Дорога через безводные пустыни и каменные нагорья оказалась тяжелой, но не непреодолимой. Проводники вели отряд по пескам и ущельям от оазиса к оазису. Даже погода благоприятствовала путешественникам. Ночи были довольно теплые, так что теплые вещи (которыми отряд так и не успел запастись) не потребовались. Хрумпин, разумеется, приписал эту удачу «светлому воплощению». О том, что из-за просчета Кометы отряд едва не был разбит, никто даже не задумывался.

Наоборот, очередная победа над людьми вознесла девушку на новую высоту.

Через восемь дней отряд Кометы обошел человеческую армию и соединился с основной армией Холмогорья, которую возглавлял кентавр Зукхил.

Безо всякого удивления Комета узнала о том, что известие о победе над кавалерией маркиза Гармио Каррисанского дошло до армии раньше, чем сам одержавший победу отряд. Пока они двигались окружным путем по пустыне, купцы и торговцы уже успели разнести эту весть едва ли не по половине Холмогорья.

Героям-победителям устроили торжественную встречу. Вся армия Зукхила выстроилась вдоль дороги. Уставшие и отощавшие солдаты Кометы шли по живому коридору, гордо подняв головы и чеканя шаг, подобно настоящим регулярным пехотинцам.

Зукхил и офицеры его штаба радостно приветствовали Комету и ее соратников. Больше никто не сомневался в том, что девушка — истинное «светлое воплощение».

— Леди Комета! Да здравствует Леди Комета! — казалось, что эти крики разносятся на несколько лиг вокруг.

Хрумпин подскочил к девушке:

— Смотри, там мой племянник Махир и воины из твоей родной деревни!

Действительно, к армии Зукхила присоединились добровольцы из Горной страны: кентавры, горные копатели и древоточцы. Комета заметила в толпе встречавших несколько знакомых лиц, но матушки Гордолы не разглядела, как ни старалась.

К своему стыду, в глубине души девушка даже обрадовалась тому, что ее приемная мать осталась далеко в горах. Леди Комета — «светлое воплощение» и героиня Холмогорья — не могла позволить себе личных душевных переживаний. Они отвлекали бы ее от возложенной на себя миссии освобождения Родины от захватчиков.

Когда триумфальное шествие закончилось, и вся армия Холмогорья построилась на большом поле, Комета на лошади объехала ряды восторженно глядевших на нее солдат. За последнее время она произнесла столько речей, что нужные лозунги сами слетали с языка.

— Злобный и коварный враг продолжает топтать нашу родную землю!

Но теперь мы знаем, что его можно победить! Наше мужество и сплоченность ведут нас от одной победы к другой! Впереди нас ждут суровые испытания, но мы преодолеем их и победим, как уже побеждали не раз! Мы должны гнать людей прочь из Холмогорья до тех пор, пока не сбросим их в Междуземный пролив! Если же алчные человеческие короли и кровожадная Триединая церковь продолжат вынашивать коварные планы, если они еще раз хотя бы помыслят о том, чтобы захватить нашу Родину, то мы нанесем удар по Западному материку! Для этого у нас есть и сила, и решимость, и воля! Мы не успокоимся и не сложим оружие, пока существует угроза нового вторжения! Мы разгромим людей на их собственной территории!

Последнее заявление было встречено дружным ликующим ревом. О подобной возможности нелюди до сих пор даже не задумывались. Но теперь в сердцах холмогорцев разгорелось пламя, зажженное словами Кометы. Они были настолько захвачены грандиозными планами, что их исполнение уже не казалось невозможным.

— Леди Комета, наше священное «светлое воплощение», указала нам путь к победе! — вскричал Зукхил. — Поклянемся, что не отступим и не предадим идеалов свободы и независимости!

— Клянемся! — поддержали кентавра солдаты.

У Кометы промелькнула мысль, что не так давно она уже слышала подобные слова. Кажется, это было в Велпасии.

Тем не менее, подобное не слишком лестное для Холмогорья сравнение не помешало ей поддержать Зукхила:

— Наша свобода находится на клинках наших копий! Наша независимость сияет на лезвиях секир! Наша победа готова вырваться из ружейных стволов тысячей свинцовых пуль! Мы победим! Вперед, Холмогорье!

— Холмогорье! — дружно закричали солдаты. — Леди Комета! Леди Комета!

Девушка закрыла глаза и раскинула руки в стороны, всем телом впитывая эти волшебные звуки. Комете показалось, что ее тело распадается на мириады сияющих искр, которые пронзают пространство и время. Она на мгновение забыла, кто она такая и где находится. Девушке чудилось, что еще чуть-чуть, и ей откроется абсолютная истина, станет доступна совершенная сила, вернется некогда утерянное могущество.

Правда, это ощущение пропало так же внезапно, как и появилось.

Девушка вновь стала прежней Кометой, сидевшей в жестком седле. Ее тело было исполнено приятной усталости и блаженной истомы, но она не забыла того завораживающего восторга, который испытала, находясь на грани между человеческой (по крайней мере, наполовину) сущностью и чем-то неизмеримо большим. Сегодня Комете не удалось перейти эту грань, но в глубине души она знала, что будет пытаться сделать это снова и снова…


* * *
Несмотря на то, что нелюди горели желанием немедленно ринуться в бой, Комета пока придерживалась тактики медленного «выдавливания» захватчиков из Холмогорья. Армия герцога Абассиро Лапралдийского отступала организованно, выставляя сильные арьергардные заслоны.

Кентавры завязывали с ними небольшие стычки, но вынуждены были сдерживать свой напор из-за плотного ружейного и артиллерийского огня.

Комета наконец-то получила возможность немного отдохнуть. Теперь все организационные вопросы взяли на себя Зукхил, Хрумпин и штаб армии. Девушку такое положение вещей вполне устраивало. Она занималась только общим стратегическим планированием, а рутинные вопросы снабжения, устройства лагерей для ночлега, рассылки разведчиков и раздачи указаний командирам рейдовых отрядов передала в ведение своим помощникам.

Через несколько недель Комета вновь встретила Алиния и Гарбискула, которые все это время скрывались среди местного населения.

Отправившись за одеялами и лекарствами, они отстали от отряда и не участвовали в сражении с кавалерией маркиза Каррисанского. Лекарь и болотник сообщили самые подробные сведения о настроениях в человеческой армии, которая проследовала мимо них.

Большинство вражеских солдат разочаровалось в своих командирах и уже не верило в возможность быстрого захвата Восточного материка. Тем не менее, никто из людей не сомневался в том, что армия холмогорцев не выдержит открытого «генерального» сражения. Лишь народное восстание вынудило их отступить, как они считали, на время.

Комета настояла на том, чтобы свой рассказ Алиний и Гарбискул повторили перед всем штабом.

— Люди возвращаются на Побережье, чтобы набраться сил и подготовить новую войну, — подытожила она. — Мы не можем допустить, чтобы они сохранили боеспособность. Поэтому я предлагаю изменить тактику. Объявите общую мобилизацию. Принимайте в армию всех желающих, даже самых неумелых крестьян. Пусть каждый воин, который уже участвовал в сражениях, возьмет на обучение пятерых новичков.

— Ты хочешь разбить людей в открытом бою? — со смесью надежды и удивления спросил Зукхил.

— Пока мы к этому не готовы. Но на Побережье люди не смогут держать всю свою армию в одном лагере — у них просто не получится организовать своевременный подвоз продовольствия. Поэтому герцог Лапралдийский вынужден будет рассредоточить свои силы по нескольким городам. — Комета достала карты, нарисованные со слов купцов, бывавших на берегу Междуземного пролива. — Мы будем захватывать города один за другим, а наши рейдовые отряды не позволят людям собрать все силы для решающего боя. Война будет долгой и трудной, но через год Побережье станет нашим.

— Да, война будет долгой, — согласился Зукхил. — Кто все это время будет обрабатывать наши поля, пахать землю и собирать урожай?

У Кометы уже был готов ответ на этот вопрос:

— Великие события требуют от нас великого напряжения сил, великого терпения и великого мужества. Сейчас продовольствия достаточно. На Побережье мы воспользуемся запасами, которые люди приготовили для себя. А потом… Потом у нас появятся пленные, которые своим трудом постараются восполнить те убытки, что нанесли нашей Родине. Люди привыкли работать на своих хозяев-дворян, они приучены к подчинению и повиновению. Они не будут долго раздумывать, выбирая между смертью и трудовой повинностью.

Холмогорцы одобрительно зашептались. Похоже, «светлое воплощение» не упустило ни одной мелочи.

Адонсо, также присутствовавший на собрании, внезапно подал голос:

— Леди Комета, я могу сделать захват Побережья более легким, быстрым и бескровным.

Все взгляды обратились на молодого человека.

— Говори! — заинтересовалась девушка.

— Не все люди, даже не все дворяне разделяют взгляды крупных феодалов и Триединой церкви. На Побережье есть те, кто желает мира и дружбы между западным и восточным мирами. Они могут помочь прекратить эту жестокую войну.

— Они «могут помочь» или «они помогут»? — уточнила Комета.

— Чтобы ответить на этот вопрос, мне надо съездить на Побережье.

Я возобновлю старые связи и знакомства. Я постараюсь найти союзников и помощников.

Комета пожала плечами:

— Хорошо, ты можешь ехать.

Несомненно, Адонсо ожидал от девушки большей заинтересованности и внимания. Ее равнодушный тон несколько остудил его пыл. Но молодой человек не обиделся и не расстроился. Казалось, что между Кометой и Адонсо идет какая-то затаенная игра, которую каждый из них вел по собственным правилам без согласования с партнером.

Комета даже не стала провожать Адонсо, когда на следующее утро тот покинул расположение армии Холмогорья. За нее это сделал Алиний.

Лекарь сообщил девушке, что молодой человек взял с собой свою офицерскую форму, чтобы переодеться в нее, когда доберется до районов, занятых оккупантами.

— Адонсо всегда отличался предусмотрительностью, — заметила Комета.

— Одного только он предусмотреть не мог, — усмехнулся Алиний.

— Чего же?

— Твоего безразличия.

Комета строго посмотрела на лекаря:

— Я уделяю Адонсо Калтрадскому ровно столько же внимания, сколько и остальным офицерам моего штаба. С его стороны глупо и самонадеянно рассчитывать на особое отношение, даже если он и вытащил нас из подвала в Дубовых Взгорьях. Но я не считаю, что обязана ему жизнью.

Если бы Адонсо не пришел на помощь, Балил освободил бы нас через подземный ход. Незаменимых людей, как, впрочем, и нелюдей не бывает!

— Твоя прямолинейность граничит с цинизмом.

— А я и не собираюсь этого скрывать. Мне надоели ложь и лицемерие. Я всегда говорю то, что думаю.

— Правда? — Алиний посмотрел прямо в глаза девушке. Немногие на это осмеливались с тех пор, как она стала признанным «светлым воплощением».

— Конечно, нет! — Комета рассмеялась.

Лекарь развел руками:

— Я просил тебя, чтобы ты стала моей пациенткой и позволила себя изучать. Но чем больше я за тобой наблюдаю, тем меньше тебя понимаю.

Ты воевала и освобождала города, а я в каждом городе искал мудрых людей, которые помогли бы мне разобраться в чуде, называемом «светлое воплощение».

— Ну, и каковы твои успехи? — из вежливости поинтересовалась девушка.

— Ты говоришь это так, словно этот вопрос тебя теперь не так уж интересует.

— Сейчас моя голова забита мыслями о захвате Побережья. На себя времени совсем не остается. — Комета вздохнула. — Так что ты узнал о «светлом воплощении»?

Алиний задумчиво поскреб подбородок:

— К сожалению, ничего нового. Нелюди считают это благим проявлением силы предков. Они просто принимают факт воплощения чужого сознания в новом теле и не пытаются его исследовать. Триединая церковь, наоборот, называет подобное явление «одержимостью злыми духами». В анналах священников содержится много записей о том, как изгонять демонов.

— Однажды отец Балимолт попытался испробовать на мне один из таких методов, — хмыкнула девушка. — У него ничего не получилось.

— Твоя ненависть к Триединой церкви не должна заслонять и положительные стороны веры. Да, люди запада алчны, жестоки и коварны.

Но у них есть то, что практически отсутствует у холмогорцев — интерес к окружающему миру. Они стремятся объяснить для себя явления природы, найти их причину.

— К сожалению, этот интерес заставляет людей придумывать себе богов, сказала Комета. — Ложью они пытаются скрыть свое незнание и оправдать свои преступления.

— Триединая церковь, конечно, сеет ненависть и нетерпимость. Но она объединяет людей запада, делает их сильнее.

— И свою силу они направляют на зло: на захват чужих земель, на уничтожение инакомыслящих.

Алиний замолчал.

Комета спохватилась:

— Мы отвлеклись от темы разговора. Так что ты можешь рассказать мне обо мне?

— Пока ничего. Когда мы доберемся до Побережья, я рассчитываю на книги из монастырей. Не все отцы Триединой церкви — тупоголовые фанатики. Среди них встречаются умные и честные люди.

— Что-то я таких не видела, — скептически усмехнулась Комета.

— Конечно, — легко согласился Алиний, — ведь на войну с нелюдями отправились не самые лучшие представители священничества. Когда мы доберемся до Побережья, я познакомлю тебя с достойными отцами.

— Раньше ты не говорил, что водишь дружбу с триединистами.

Помнится, когда мы с тобой встретились в подвале, они собирались казнить тебя за чернокнижие.

— Просто я попал в руки мракобесов. Нельзя по нескольким выродкам судить о всем человеческом роде.

— А я и не сужу. Я просто хочу, чтобы моя Родина была свободна.

Любой, кто желает ей зла — будет наказан. Будь он солдатом, священником или самим богом.

На этом их разговор закончился. Каждый остался при своем мнении.

Комета испытывала некоторую досаду от оставшейся недоговоренности, но у нее просто не было времени на долгие философские беседы.


* * *
Адонсо Калтрадский отсутствовал несколько недель. За это время холмогорцы освободили большую часть захваченных людьми земель.

Человеческая армия продолжала медленно отступать к Побережью. Войска нелюдей двигались следом, разбившись на несколько отрядов и растянувшись длинной дугой, которая охватывала фланги вражеской армии.

От одного фланга до другого гонцы-кентавры скакали больше двух дней, так что от Кометы и ее штаба требовалось большое искусство, чтобы управлять своими силами, разбросанными на таком большом пространстве.

Известие о том, что прибыл Адонсо, Комете принес сам Хрумпин.

Пожилой кентавр теперь с гордостью носил звание начальника личной гвардии «светлого воплощения». Гвардию образовали опытные и закаленные в боях ветераны, которые пересекли Твердое озеро, сражались в Тазаране, в Дубовых Взгорьях и возле Медной Скалы.

Хрумпин был радостно возбужден:

— Леди Комета, Адонсо, похоже, вернулся с хорошими новостями. Он сейчас приводит себя в порядок, чтобы не оскорбить твоего взора пыльной и грязной дорожной одеждой.

— «Не оскорбить моего взора»?! — весело передразнила Комета. — Кто это говорит? Разве мы не вместе мокли под дождями, пробирались по лесным тропам, месили грязь на дорогах Холмогорья?

— Но разве это не в прошлом? — в тон девушке произнес кентавр, демонстративно осматриваясь вокруг.

Действительно, штаб Кометы переезжал на новое место раз в четыре-пять дней и останавливался только в крупных населенных пунктах, где сходились несколько дорог и откуда проще было руководить войсками.

Сама девушка сейчас остановилась в трактире, где ей одной было выделено несколько комнат: спальня, кабинет и приемная. Она сидела за большим столом, заваленным собственноручно нарисованными картами.

Комета встала из-за стола, подошла к Хрумпину и положила руки ему на плечи:

— Старый друг, пусть тебя не обманывает это благополучие. Может, уже завтра я вскочу на лошадь и поведу в смертельный бой свою армию.

— Скорее, ты сядешь на лошадь уже сегодня! — послышался голос Адонсо, который как раз входил в комнату и слышал конец фразы, произнесенной девушкой.

Если молодой человек рассчитывал на то, что Комета обнимет его хотя бы так же дружески, как и кентавра, то он ошибся. Девушка встретила его легким кивком головы, словно они расстались только вчера.

— Сегодня? — переспросила Комета. — Что за срочность?

— Через пять дней в Нардилаге я назначил встречу.

— Встречу? С кем?

— С людьми, которые готовы поддержать тебя на Побережье.

— Нардилаг? — Комета повернулась к столу и начала быстро перебирать карты. — Где это?

— Это небольшая деревушка к востоку от Зурзала.

Хрумпин сориентировался быстрее, чем Комета нашла нужную карту:

— Но ведь Зурзал сейчас занят людьми! Чтобы пробиться к Нардилагу, придется организовать крупномасштабное наступление на этом участке фронта.

(Пожилой кентавр успел позаимствовать у Кометы несколько красивых «штабных» выражений, которыми щеголял при каждом удобном случае.)

— Пробиваться никуда не надо, — сказал Адонсо. — Встреча должна быть тайной. Послы Побережья выразили пожелание, чтобы с тобой было как можно меньше сопровождающих. Сами они также приедут в одиночестве, без слуг и охраны, чтобы не привлекать внимания и не ставить в известность об этой встрече лишних людей.

— Наверное, я чего-то не понял, — покачал головой Хрумпин. — Ты предлагаешь, чтобы Леди Комета, рискуя своей драгоценной жизнью, отправилась за линию фронта во вражеский тыл и встретилась с сомнительными людишками?

В глубине глаз Адонсо сверкнули огоньки дворянской гордости, когда он услышал про «сомнительных людишек». Но молодой человек взял себя в руки и терпеливо объяснил:

— На встрече будут присутствовать граф Хравлинский, маркиз Унгедский, маркиз Поздайский и представитель купечества — Одли Гаккад.

Это честные и благородные люди. Они с самого начала были против войны и никогда не принимали участие в боевых действиях против Холмогорья.

— Дворяне готовы предать своего короля и свою религию? — недоверчиво спросила Комета. — Какая им от этого будет выгода?

— Они хотят спасти Побережье от полного разорения. Они хотят мира.

— Что-то они не говорили о мире, когда армия герцога Лапралдийского победоносно наступала на Холмоград, — язвительно заметила девушка.

Адонсо не смутили эти слова:

— Раньше они просто не имели возможности связаться с тобой, Леди Комета. Но недовольство королем и Триединой церковью возникло еще до того, как началась война. На Побережье издавна переселялись те, кто не желал повиноваться жестоким и жадным правителям, захватившим власть на Западном материке. Можешь мне верить: такими были и мои родители, таков и я сам!

— Ох уж эти заговорщики… — Комета задумчиво перебирала карты на столе. — Сегодня они предают своего короля, а завтра…

Почувствовав колебания девушки, Хрумпин заявил молодому человеку:

— Твое предложение неприемлемо для Леди Кометы! Или люди Побережья явятся сюда, или никакой встречи не состоится!

— Не торопись отвечать за меня! — резко осадила Комета кентавра.

— Я сама решу, ехать мне, или не ехать!

И Адонсо, и Хрумпин молча воззрились на девушку. Они не решались вымолвить ни слова, но каждый из них взглядом пытался отстоять свою точку зрения.

Комета размышляла несколько мгновений, а потом приняла окончательно решение:

— Я поеду!

Адонсо просиял. Хрумпин нахмурился. Однако кентавр не собирался сдавать свои позиции:

— Ты можешь поступать, как хочешь, Леди Комета, но я обязан обеспечить твою безопасность. Я немедленно соберу гвардию, которая будет тебя сопровождать!

— Никакой гвардии! Ты что, хочешь, чтобы враги узнали о моем отъезде? Наоборот, ты останешься здесь и постараешься сделать все, чтобы никто не знал о том, что я отправилась за линию фронта. Этим ты защитишь меня вернее, чем если поедешь со мной. Ясно?

— Ясно, — нехотя согласился Хрумпин. — Ты что, даже не поставишь в известность Зукхила и штаб армии?

— Разумеется! Ты передашь Зукхилу, что я отъехала на десять дней по срочному делу, но не скажешь куда и зачем. Чем меньше нелюдей и людей будут знать о моем местонахождении, тем проще мне будет добраться до Нардилага и вернуться назад. Так… до этой деревушки три дня пути. Еще день про запас… Значит, Адонсо, мы выезжаем завтра. Ты готов к путешествию?

Хотя молодой человек был заметно утомлен дорогой от Побережья к Холмогорью, он выпрямился и произнес:

— С тобой, Леди Комета, хоть на край света!

Хрумпин несколько раз переступил с ноги на ногу. Впервые за время знакомства с девушкой кентавр не был согласен с ее решением.


* * *
Комета и Адонсо покинули расположение армии Холмогорья тайно, переодевшись в простую одежду, в которой могли сойти и за людей Холмогорья, и за жителей Побережья. Комета одела мужской костюм, в котором стала похожа на юного путешественника. Высокие сапоги и кожаные перчатки скрывали ее пальцы с присосками. До последних сторожевых постов Комету и Адонсо сопровождали лишь Хрумпин, Карих и Ваксар. Преданные кентавры порывались отправиться следом за своей предводительницей, и только прямой приказ «светлого воплощения» заставил их остаться на месте.

Дорога в Нардилаг вела через город Зурзал. Помня о том, как в Дубовых Взгорьях ее опознал отец Балимолт, Комета решила больше не рисковать, и путешественники объехали город по большой дуге. Дальше начинались малонаселенные районы, сплошь покрытые густыми лесами.

Именно поэтому дворяне с побережья выбрали для встречи деревушку Нардилаг: она находилась вдали от стратегически важных населенных пунктов, и ни одна из армий — ни человеческая, ни холмогорская — не стремилась овладеть ею или хотя бы разместить там свой гарнизон.

Комета и Адонсо добрались до места встречи на день раньше назначенного срока и остановились, как и было условлено, в единственном деревенском трактире. Несмотря на военное время, местные жители отнеслись к их приезду без подозрений. В Нардилаге, в основном, жили древоточцы, занимавшиеся лесозаготовкой и деревообработкой, поэтому тут часто появлялись заезжие торговцы, оптом скупавшие бревна и доски. Война обошла стороной это отдаленное поселение, и его обитатели жили своей обычной размеренной жизнью. Они не испытывали ненависти к людям, но и не спешили засвидетельствовать им свою лояльность.

Комета и Адонсо остановились в соседних комнатах. Трактир был небольшой, но чистый и добротный, построенный, как и все здания в Нардилаге, из толстых бревен. На первом этаже находились общий обеденный зал, кухня и комнаты хозяев. Второй этаж был отведен под комнаты постояльцев. В трактире хозяйничала семейная пара людей: Кроз и Урбетта. Кроме Кометы и Адонсо, других постояльцев в трактире не было. Но это не удивило и не насторожило девушку. В это время года лес не валили, так как деревья цвели и были полны соков.

Комета осталась довольна уединенностью и безопасностью деревушки.

Единственная дорога, которая вела в Нардилаг, хорошо просматривалась практически из любой точки поселения. Комета даже комнаты в трактире выбрала с видом на эту дорогу, чтобы контролировать въезд в Нардилаг днем и ночью.

Приняв все меры безопасности, девушка с легкостью согласилась на прогулку по окрестностям, которую предложил ей совершить Адонсо.

Впереди у них был целый день ожидания.

Казалось бы, Комета могла позволить себе немного отдохнуть и расслабиться. Тем не менее какое-то неосознанное гнетущее ощущение не оставляло девушку с того момента, как она оказалась в Нардилаге. С одной стороны, причин для беспокойства вроде не было. Но, с другой стороны, что-то неестественное, наигранное чудилось ей в поведении Адонсо. У нее в памяти вновь всплыли те подозрения, которые появились еще в Дубовых Взгорьях. Комете казалось, что молодой человек нарочно несет какую-то ерунду, чтобы скрыть свои истинные мысли и намерения.

Они шли вдоль берега узкой живописной речушки, и Адонсо, показывая на воду, говорил:

— Посмотри, как тут красиво!

Комета, думая о своем, механически отвечала:

— Да, неплохо. На первый взгляд, эту водную преграду легко преодолеет стрелок с зажженным фитилем ружья. Но на самом деле топкие берега не позволят переправиться даже кавалеристу.

— Леди Комета, разве ты не можешь хотя бы несколько часов не думать о войне, о сражениях, о походах? Посмотри, как красива природа!

Посмотри, какие красивые лилии растут в заводи!

— Природа… — эхом отозвалась девушка, оглядевшись вокруг. — Если ты хочешь поговорить о природе, то вот тебе мое мнение: появление плавучих растений свидетельствует о неотвратимо приближающемся заболачивании данной местности. Река скоро превратится в трясину. А трясина со временем станет торфяником.

Комета посмотрела на совершенно растерявшегося Адонсо и, не удержавшись, рассмеялась:

— Да я же пошутила! Конечно, я вижу и красоту природы, и прелесть этого милого пасторального пейзажа. Но я невижу необходимости обсуждать то, что и так понятно без слов.

— Но иногда слова нужны для того, чтобы объяснить то, что видят глаза, но не понимает разум.

— О чем это ты, Адонсо?

Молодой человек опустил глаза:

— Давай вернемся в трактир. Солнце уже садится. Если ты не возражаешь, я хотел бы пригласить тебя на ужин. Я распорядился, чтобы в моей комнате накрыли праздничный стол.

— А в честь чего праздник?

— Пусть пока это будет сюрпризом.

— Ну, пускай… — нехотя согласилась Комета.

Она ясно видела, что Адонсо сильно нервничает, словно готовится к чему-то очень важному. Но пока непонятно было, чем же вызвано такое возбужденное состояние молодого человека. Ведь вполне могло оказаться, что он просто волнуется из-за того, что находится на вражеской территории, или беспокоится о том, явятся ли в Нардилаг послы с Побережья.

Как бы то ни было, Комета приняла приглашение своего спутника и, вернувшись в трактир, позволила ему препроводить себя в его комнату.

Кроз и Урбетта постарались угодить своим постояльцам. Посреди комнаты стоял стол, на котором были расставлены блюда с холодными закусками, вазы с фруктами и бутылки с напитками.

Сами хозяева поджидали своих постояльцев возле двери в комнату и, когда Адонсо зашел внутрь, спросили у него:

— Довольны ли вы выполнением своего заказа, господин?

— Отлично! Я благодарю вас за старание и усердие. Будьте неподалеку. Я позову, когда придет пора подавать горячее.

Трактирщики с поклонами удалились, а Адонсо с преувеличенной торжественностью взял Комету за руку, ввел ее в комнату и усадил за стол.

Все кушанья выглядели настолько аппетитными, что у Кометы немедленно возникло желание поскорее отведать каждое из них. Но Адонсо не торопился. Вначале он зажег от яркой масляной лампы шесть свечей в массивном подсвечнике и поставил его на середину стола. Затем он погасил лампу, которая до этого освещала всю комнату. Несмотря на то, что комнаты в трактире были не такими уж и большими, стены, скрывшись в темноте, как будто раздвинулись в стороны. Казалось, что стол и два человека возле него оказались вне пределов пространства и времени.

Комета нашла, что это оригинально и очаровательно, но довольно подозрительно. Ей чудилось, что всеми этими медленными и торжественными приготовлениями Адонсо пытается скрыть нечто важное, что должно было вскоре произойти.

Действительно налив девушке бокал вина, молодой человек произнес довольно странный и многозначительный тост:

— Леди Комета, судьба иногда распоряжается так, что мы не вольны над своими мыслями, словами и поступками. Иногда нам кажется, что чего-то делать нельзя, но потом выходит так, что именно это нужно было сделать в первую очередь. И наоборот, то, что мы считаем важным в этот момент, впоследствии окажется совершенно бессмысленным и нелепым. Я всего лишь обычный человек, который поступает так, как велит ему его разум и чувство обязанности. Я не прошу у судьбы больше того, чего достоин, но не могу не мечтать о большем. В то же время, мои мечты не мешают мне видеть реальный мир, жить земной жизнью. Я бы хотел, чтобы и ты, Леди Комета, думала не только о великих деяниях, но иногда обращала бы внимание на то, что тебя окружает. Поверь, есть не мене важные вещи, чем битвы и победы.

Комета терпеливо выслушала пространную и малопонятную речь Адонсо и осторожно пригубила напиток. Вкус вина был терпким и ароматным, каким и полагалось быть выдержанному благородному напитку.

Сделав несколько глотков, девушка внимательно посмотрела на Адонсо и спросила:

— И о каких же не менее важных вещах я должна думать?

Щеки молодого человека слегка порозовели. Опустив глаза, он произнес:

— Ну… о вечном.

— О смерти?!

— Нет! — горячо возразил Адонсо. — При чем тут смерть? Я говорю о том вечном, что движет миром, что заставляет сердца биться быстрее, что делает нашу жизнь прекраснее и насыщеннее, что придает нашему существованию смысл!

— Значит, ты говоришь о борьбе за справедливость?

Адонсо едва не застонал:

— Да нет же! Я говорю о том величайшем чувстве, которое одно способно сделать нас счастливыми.

— О чувстве победы?

— О, боже!.. — молодой человек прижал ладони к вискам. — Неужели ты и в самом деле меня не понимаешь? Или ты просто надо мной насмехаешься?

— Я и не думала над тобой насмехаться! — заверила Комета Адонсо.

— Но ты говоришь такими загадками, которые я не могу разгадать.

Вернее, разгадать я их могу, но мои ответы тебя почему-то не устраивают.

— Хорошо, — Адонсо вздохнул. — Сейчас ты узнаешь всю правду…

Внезапно Комета уловила какой-то далекий едва различимый шум. На дороге, ведущей в Нарданал, явно что-то происходило. Девушке показалось, что прозвучало несколько выстрелов. Адонсо делал вид, что ничего не слышит, либо так был увлечен беседой, что и в самом деле ничего не слышал.

— Кажется, я уже догадываюсь, в чем заключается правда, — сказала Комета.

Она немного отодвинула стул назад, чтобы можно было легко и быстро выскочить из-за стола. Девушка постаралась, чтобы ее движения не выглядели чересчур резкими и не вызвали подозрения у Адонсо.

Молодой человек, похоже, не понял смысла перемещений Кометы. Он смотрел на нее широко открытыми глазами:

— Правда? Неужели ты догадалась сама?

— Это было нетрудно. Странно, что я раньше была слепа и не замечала очевидного.

— Твои слова дают мне надежду на успех.

Вдруг Комета почувствовала, что ее зрение слегка замутилось, словно пространство перед глазами затянуло дымом или туманом. Но это не было новым проявлением волшебного сверхчувственного состояния.

Наоборот, веки налились тяжестью, а тело словно одеревенело.

«Отрава! — мелькнула догадка в голове девушки. — В вино была подмешана отрава или сонное зелье!»

— Успеха ты не добьешься! — произнесла Комета вслух. — Твое предательство не принесет тебе ни счастья, ни славы!

Адонсо покраснел и откинулся на спинку стула, словно девушка отвесила ему размашистую пощечину:

— О чем ты?! Какое предательство?! Неужели мои чувства ты истолковала именно так?

— Ты обманом заманил меня в эту лесную деревушку, чтобы сдать людям. Ты подсыпал в вино отраву, чтобы сделать меня беспомощной. Как еще назвать это, если не предательством?

— Людям?.. — потрясенно прошептал Адонсо. — Каким людям?

— Тем, которые приближаются к Нардилагу, гремя доспехами и стреляя в воздух. Они уже заранее празднуют победу.

— Не может быть!.. — краснота Адонсо сменилась бледностью так быстро, словно по его лицу провели малярной кистью. — Неужели меня обманули?

— Хватит притворяться! — рявкнула Комета. — Разве не таково было твое задание: внедриться в армию Холмогорья и обезглавить ее именно в тот момент, когда решается судьба всего этого мира?

— Внедриться?.. — эхом повторил Адонсо. — И ты все это время считала…

— Вначале я тебе не доверяла. Но ты сумел усыпить мою бдительность. Ты постоянно крутился рядом со мной, все время был на виду. И я допустила ошибку — поверила твоей лжи о возможности договориться с послами Побережья.

— Но я ведь действительно… — молодой человек осекся, увидев, что Комета слушает его с презрительной улыбкой. — Ты мне не веришь?

— Как я могу тебе верить, если у меня в глазах темнеет от отравы, которую ты подсыпал в мой бокал? Но ты не радуйся, я все равно сумею убежать. Я — «светлое воплощение». Для меня нет невозможного!

Адонсо даже не пытался встать, словно его ноги онемели. Но он запустил правую руку за пазуху своего дорожного камзола:

— Леди Комета, сейчас я докажу тебе… Я объясню…

«У него там спрятан пистолет! — решила девушка. — Адонсо зажег свечи и поставил подсвечник посередине стола для того, чтобы быстро запалить фитиль».

Ее собственное оружие было сложено на полке возле двери. Комета поняла, что не успеет схватить свой пистолет и зажечь фитиль. Адонсо выстрелит раньше. Оставалась только одна надежда — на неожиданность и непредсказуемость.

Превозмогая дремоту, Комета одним прыжком оказалась у двери, выхватила шпагу из ножен и тотчас же обернулась к Адонсо с обнаженным клинком. На это она потратила всего одно мгновение.

Рука молодого человека в это время начала свой путь из-за пазухи наружу. То ли он не понимал, что происходит, то ли продолжал надеяться на удачу. Комета метнула шпагу, как копье. Длинное тонкое лезвие вошло в грудь молодого человека почти по самый эфес, пригвоздив его к спинке стула.

Зрачки Адонсо расширились от боли.

— Зачем?.. — прошептали его бескровные губы. — Я ведь хотел сказать… что… тебя… люблю…

Рука молодого человека рефлексивным судорожным движением вырвалась из-за пазухи. Но это было последнее, что успело сделать гаснущее сознание умирающего тела. Кулак Адонсо безвольно разжался, из него выскользнуло и покатилось по полу золотое кольцо.

Комета оцепенела. Сквозь мутную пелену, вызванную то ли отравой, то ли наполнившими глаза слезами, она смотрела на то, как кольцо подкатилось к ее ногам, ударилось о пыльную подошву сапога и с тонким звоном упало на бок.

И в этот момент сознание Кометы вновь отправилось в волшебный полет. На этот раз она не следила за происходящими в отдалении событиями. Перед ней мелькали картинки, похожие на видеоклип, которые ярко и сочно изображали сложившуюся ситуацию. Адонсо НА САМОМ ДЕЛЕ любил ее. Он НА САМОМ ДЕЛЕ организовал встречу с представителями недовольного дворянства и купечества. Послы НА САМОМ ДЕЛЕ ехали в Нарданал. Но среди дворян нашелся один предатель, который выдал их замыслы властям Побережья. Послы попали в засаду недалеко от деревушки и были перебиты. Шум этой схватки и привлек внимание Кометы.

Сейчас, уничтожив послов, к Нарданалу приближались полторы сотни кавалеристов в черных камзолах и плащах с вышитыми на груди и спине голубыми треугольниками. Комета слышала об этих людях, но никогда раньше не сталкивалась с ними лицом к лицу. Это были гвардейцы Триединой церкви. Они держались вдали от передовой, да и, вообще, подальше от любых военных действий. Но зато они появлялись там, где Триединая церковь подозревала угрозу своему могуществу. Не удивительно, что целый отряд церковного «спецназа» был выслан на поимку Кометы.

Продемонстрировав девушке допущенные ошибки и приближавшуюся угрозу, волшебное зрение отключилось. Комета вновь вернулась в свое тело: одурманенное зельем, слабое и полусонное.

Дальше девушка действовала скорее механически, чем осознанно. Она вытащила шпагу из ножен мертвого Адонсо и, опираясь на нее, как на трость, медленно вышла в общий коридор. Там находились хозяева трактира: Кроз и Урбетта. Эти двое с животным ужасом воззрились на девушку.

Первым не выдержала Урбетта. Она рухнула на колени, потянув мужа за собой, и жалобно заголосила:

— Пощади нас, Леди Комета! Мы не желали тебе зла. Нас заставили.

Они взяли в заложники нашего единственного сына и сказали, что если мы не подсыплем тебе в бокал снотворное, то его отдадут палачам Триединой церкви.

Комету даже не удивило то, что трактирщики знают ее настоящее имя, хотя остановилась она здесь в мужском платье и под мужским псевдонимом.

Девушка лишь спросила:

— Кто эти «они»?

— Люди с запада. Мы не знаем их имен. Они пришли вчера. Двое. В черных одеждах с голубыми треугольниками.

Комета застонала и пошатнулась. Отрава разливалась по ее телу, сковывая движения и усыпляя разум. Даже «светлое воплощение» не могло противостоять ядовитому зелью.

— Алиний… Почему тебя нет сейчас рядом?.. Адонсо… почему ты был так застенчив?.. Почему не сказал сразу?..

Раскаяние заполнило душу Кометы. Молодой дворянин ради нее много раз рисковал жизнью. Он постоянно находился рядом, рассчитывая хотя бы на один-единственный ласковый взгляд, на одно-единственное доброе слово. Адонсо хотел доказать свою пользу нелюдям и добровольно вызвался исполнить смертельно опасную миссию посла Холмогорья на Побережье. Он организовал встречу, которая могла изменить ход истории всего этого мира. И все это он делал ради любви к девушке, которая считала его вражеским лазутчиком и которая в конце концов убила его.

Комета шагнула вперед, тяжело опираясь на шпагу. Лезвие гнулось, но выдерживало вес ее тела. Кроз и Урбетта опустили головы, ожидая немедленной смертной казни за свое преступление. Но Комета проковыляла мимо них, словно они перестали для нее существовать. У нее была более важная задача: поскорее покинуть трактир и скрыться в лесу, воспользовавшись темнотой.

Но когда Комета спускалась по лестнице, за дверью трактира послышался топот множества копыт. Гвардейцы Триединой церкви окружали здание.

Раздались команды офицеров:

— Во имя триединого господа нашего, благословенного и благословляющего Шира-Вада-Дагна, захватите живьем существо женского пола, именуемое Леди Кометой!

Дверь распахнулась, и в трактир ворвалась дюжина воинов. Их шпаги были вложены в ножны, а пистолеты заткнуты за кушаки. В руках они держали толстые веревки. Увидев на лестнице Комету, воины на несколько мгновений замерли в нерешительности. Должно быть, они рассчитывали, что девушка в бессознательном состоянии находится в своей комнате.

Комета поняла, что у нее остался единственный шанс прорваться на свободу. Собрав остатки сил, она ринулась на врагов. Но ее ноги заплетались, руки утратили твердость, а движения — быстроту. И все же она успела убить и тяжело ранить пятерых гвардейцев, прежде чем в трактире появилось подкрепление. Масса тел погребла под собой девушку, распластала на полу. Когда же гвардейцы закончили свою работу, Комета оказалась опутана веревками по рукам и ногам.

Откуда-то появились три отца Триединой церкви в сутанах с надвинутыми на лица капюшонами. Поверх прочных веревок они обмотали тело девушки тонкими шелковыми лентами с вышитыми на них священными письменами. Священники бормотали молитвы, обращаясь к своему триединому богу, а один из них сделал три надреза на переносице девушки и одним рывком сорвал треугольный лоскут кожи.

Кровь хлынула по лицу Кометы, а святые отцы хором воззвали:

— Изыди, злой дух, из этого бренного тела! Лишись, враг истины, своей нечестивой силы! Сгинь, порождение тьмы, во веки веков!

Комета не чувствовала боли. Ее сознание, одурманенное ядом, почти утратило связь с окружающей действительностью. И то, что происходило позже, она воспринимала с трудом, словно смотрела нечеткий отрывочный сон.


* * *
Состояние Кометы было чем-то похоже на состояние Найи Кайдавар во время ее бездумных скитаний. Главное отличие заключалось лишь в том что, что Найя передвигалась сама, а Комету везли в закрытой повозке под охраной хорошо вооруженного отряда гвардейцев Триединой церкви.

Возле безвольного тела девушки постоянно дежурили трое священников.

Они беспрестанно читали молитвы, возможно, совершенно искренне веря в то, что это служит самым надежным способом пленения. По-видимому, сонное зелье и толстые веревки казались им недостаточными для обуздания «злого духа». Время от времени священники менялись, чтобы поток заунывных однообразных молитв не прекращался ни на минуту.

Изредка обретая способность ясно мыслить, Комета смотрела на зарешеченное отверстие в крыше повозки, через которое, в зависимости от времени суток и состояния погоды, можно было видеть либо солнечный свет, либо пасмурное небо, либо звезды. Время от времени священники приводили ее в чувство, чтобы влить в горло несколько глотков воды или несколько ложек отвратительной на вкус похлебки.

Девушка понимала, что помощи ждать неоткуда. Даже если нелюди узнают о ее пленении, догнать гвардейцев Триединой церкви, которые изо всех сил спешили к Побережью, армия Холмогорья будет не в силах.

Комета не строила иллюзий и относительно своего будущего. Она прекрасно понимала, почему ее не убили на месте и почему священники заботятся о том, чтобы она не умерла от жажды и голода. Людям мало было просто избавиться от своего самого главного и самого страшного врага. Им нужно было сделать это публично, чтобы продемонстрировать свою победу всему миру. Кроме того, вполне возможно, люди не хотели подарить девушке слишком легкую и быструю смерть. Долгие жестокие пытки и глумления были вполне в духе кровожадной Триединой церкви и охочего до зрелищ простонародья.

Нельзя сказать, что предстоящие муки совершенно не страшили Комету. Конечно, как любое нормальное живое существо, она не желала испытывать боль и страдания. Но гораздо сильнее ее мучило чувство вины за смерть Адонсо и за то, что из-за ее ошибки армия Холмогорья осталась без предводительницы. Что теперь станет с миром нелюдей?

Смогут ли они продолжить борьбу за свою свободу? Сумеют ли победить людей и отомстить за смерть «светлого воплощения»? Комета уже вычеркнула себя из списков живых, но продолжала переживать за свое начатое и не доведенное до конца дело.

Наконец, путешествие закончилось. Комета находилась в беспамятстве, когда ее вытащили из повозки, быстро занесли в какой-то дом и бросили в подвал. В очередной раз придя в себя, она увидела, что ее окружают не дощатые стенки повозки, а массивные каменные блоки. В остальном же ничего не изменилось: рядом по-прежнему находились трое священников, которые бубнили себе под нос молитвы и с опаской поглядывали на свою пленницу.

Убедившись, что конец этой жизни приближается, Комета вздохнула и снова отключилась.

Но через некоторое время священники привели ее в чувство, сунув под нос маленький флакон с какой-то дурно пахнущей эссенцией.

Девушка очнулась и увидела множество людей в сутанах и вооруженных гвардейцев. Один из священников, по-видимому, занимавший высокий пост в иерархии Триединой церкви, приблизился к Комете и о чем-то ее спросил. Однако сознание девушки было настолько одурманено, что она даже не смогла разобрать слов.

Комета открыла рот, чтобы послать проклятие своим мучителям, но с ее губ сорвались совершенно непонятные слова:

— Ю эс эй, кисс май эсс!

Девушка сама не поняла того, что сказала. Возможно, это было ругательство из какой-то прошлой жизни, о которой Комета не помнила.

Отцы Триединой церкви также не нашли смысла в этих словах. И это напугало их больше, чем связное, четкое проклятие или грязная уличная брань.

— Злой дух пытается нас заколдовать, — заволновались священники, отпрянув от Кометы.

— Заткните ей рот кляпом! — велел главный.

В рот Кометы запихнули кожаный шар и закрепили его шелковой лентой, обвязав ее поперек головы. Девушке было все равно. Она не надеялась на то, что ее будут судить и позволят высказаться. Возможно, какое-то судилище люди и организовали, чтобы придать своим действиям вид законности и справедливости. Но Комета знала, что она была осуждена и приговорена в тот момент, когда взялась за оружие, чтобы отстоять родную деревню и свою свободу от посягательств человеческого государства.

Люди в сутанах еще находились в тюремном подвале, когда Комета почувствовала, что ее веки тяжелеют и закрываются…

Когда девушка открыла глаза в следующий раз, оказалось, что ее везут в открытой телеге по городской улице. На этот раз сознание Кометы было более четким, поэтому она получила возможность осмотреться и сориентироваться. Девушка увидела, что ее окружают двух- и трехэтажные каменные дома с остроугольными черепичными крышами, за которыми можно было разглядеть высокие стены с башнями. Несомненно, она находилась в одном из городов Побережья. Это подтверждало и то, что повозка с трудом пробиралась сквозь толпу людей, которые высыпали на улицу, чтобы поглазеть на пленницу.

Мужчины, женщины, старики и дети со смесью любопытства, страха и лихорадочного предвкушения разглядывали Комету, одно имя которой долгое время внушало им ужас. Теперь они стремились насладиться зрелищем поверженного врага, превратившегося из великой воительницы в отощавшую и изможденную девушку-полудриаду.

— Смерть колдунье!

— На костер ведьму!

— Будь ты проклята, тварь!

— Сдохни, сука!

Жадная до кровавых зрелищ людская толпа заводила сама себя. В Комету летели не только оскорбления, но и гнилые овощи, фрукты, нечистоты. Если бы повозку с девушкой не сопровождали конные гвардейцы Триединой церкви, наверное, толпа набросилась бы на беззащитную пленницу прямо здесь, в узкой городской улочке. Но тычки древками копий и удары плетьми делали свое дело — повозка медленно, но неуклонно продвигалась к месту назначения.

И вскоре Комета увидела, что ее ожидает. Улица выходила на довольно просторную городскую площадь. Посередине площади находился деревянный помост, на котором был вертикально установлен толстый деревянный столб. Сейчас гвардейцы со всех сторон обкладывали столб вязанками хвороста.

Вокруг помоста бурлило и волновалось море людей. По-видимому, здесь собрались не только горожане, но и жители окрестных сел и деревень. Чуть поодаль яркой пестрой кучкой сосредоточились дворяне.

Для них были выстроены деревянные трибуны, на которых чинно расселись дамы и кавалеры, словно они пришли посмотреть на театральное представление, а не на насильственное умерщвление живого существа.

Присмотревшись повнимательнее, Комета разглядела на трибунах пару знакомых лиц. Полюбоваться на ее казнь среди прочих прибыли граф Эрдаван Гамилианский и маркиз Гармио Каррисанский. Они сидели рядом с пожилым мужчиной, одетым особенно роскошно, и что-то говорили ему, указывая на приближавшуюся повозку. Вообще, как определила девушка, все дворяне с подобострастием и заискиванием суетились вокруг этого человека. Она предположила, что это и есть сам герцог Абассиро Лапралдийский.

— Смерть чудовищу!

— Сожгите проклятую мерзавку!

— Сгори в очистительном пламени, злой дух!

Толпа вопила и бесновалась, желая поскорее насладиться зрелищем казни.

На Комету с новой силой обрушился дождь гнилых продуктов и комьев грязи, но она не чувствовала боли от ударов или стыда от унижения.

Наоборот, она вдруг ощутила, что действие отравы быстро исчезает.

Крики людей наполняли ее тело силой, очищали разум от остатков дурмана. Комете было не до того, чтобы задумываться о причинах своего неожиданного выздоровления. Просто, похоже, «светлому воплощению» было безразлично, наслаждаться ли восторженными приветствиями холмогорцев, или питаться проклятиями ненавидящих людей. Главным было находиться в центре общего внимания.

Комета постаралась незаметно для своих сторожей пошевелить руками и ногами, размять затекшие мускулы, испытать на прочность путы. У девушки даже появилась надежда на то, что в ней сейчас проявится сверхъестественная мощь Найи Кайдавар. Но прочные веревки не поддались усилиям Кометы. Она избавилась от последствий отравления, но по-прежнему оставалась всего лишь получеловеком-полудриадой.

Тем временем повозка с пленницей приблизилась к помосту и остановилась. Гвардейцы грубо схватили девушку и потащили ее к столбу.

Комета не сопротивлялась, продолжая делать вид, что находится в полубессознательном состоянии. Она прекрасно понимала, что вероятность выбраться живой из вражеского города равна нулю. Спасти ее могло лишь чудо.

И чудо произошло, правда совсем маленькое. Привязывая Комету к столбу, палачи освободили ее руки, чтобы затем стянуть их позади. Но им не удалось закончить работу. Едва девушка почувствовала свободу, как она буквально «взорвалась» серией коротких молниеносных ударов.

Ближайшие гвардейцы отлетели в стороны, даже не успев понять, что произошло. Завладев шпагой, Комета одним взмахом перерезала веревки на ногах.

Затем настал черед отцов Триединой церкви, которые все время находились рядом с пленницей. Несколько выпадов шпагой, и Комета осталась одна на помосте. Над площадью, над городом и, казалось, над всем миром повисла гробовая тишина. Толпа, которая только что выкрикивала оскорбления и угрозы, в ужасе оцепенела.

— Сдавайтесь, люди! — прокричала Комета, рассчитывая ошеломить, напугать, шокировать врагов.

В мертвой тишине раздался чей-то истеричный полувопль-полувсхлип:

— Злой дух вырвался на свободу!!!

Над площадью зазвенел многоголосый женский визг, от которого заложило уши. Началась безумная паника. Люди бросились прочь от помоста, толкая друг друга, давя упавших, сметая всадников и повозки.

Но гвардейцы Триединой церкви не поддались общему смятению.

Наоборот, они начали пробиваться к Комете, безжалостно колотя простолюдинов. Загремели выстрелы, и вокруг девушки засвистели пули.

Комета окончательно убедилась в том, что надежды на спасение нет.

Ей оставалось только погибнуть в бою и постараться захватить с собой как можно больше чужих жизней. Осознание того, что смерть неизбежна, наполнило девушку необыкновенной легкостью и даже радостью. Словно она наконец-то скинула со своих плеч груз земных забот и избавилась от физических страданий.

— Вперед, Холмогорье! — Комета ринулась туда, где находились ее самые злейшие враги — к трибунам с дворянами. По дороге она прикончила двух солдат и завладела тяжелой секирой.

Пришедшие на своеобразный «праздник» разряженные в лучшие одежды кавалеры оказались не готовы к бою. Легкие «парадные» шпаги с ножнами и эфесами, украшенными золотом и драгоценными камнями, не могли защитить своих хозяев. Комета крушила своей секирой тонкие клинки, как тростинки, не тратя силы на парирование ударов.

Она пробилась к герцогу Лапралдийскому, с размаху опустила тяжелое лезвие прямо ему на голову и расколола череп пополам. Маркиз Каррисанский, пытавшийся ее остановить, лишился не только шпаги, но и всей правой руки. Это была не битва, это была резня.

Граф Гамилианский, как и большинство дворян, привычно бежал с поля боя.

Комета бросилась в погоню, размахивая секирой и бессвязно выкрикивая:

— Холмогорье! Леди Комета! Свобода или смерть!

Все тело девушки было покрыто десятками порезов и неглубоких ран, нанесенных шпагами дворян, но она достигла того боевого сверхчувственного состояния, когда боль и усталость уже не имеют власти над хладнокровно-яростным духом воина.

Преследуя графа Гамилианского, Комета вбежала в ближайшее здание, которое, естественно, оказалось трактиром. (А какие же еще дома могли окружать центральную площадь?) Простолюдины, которые рассчитывали найти укрытие за надежными каменными стенами, теперь с дикими воплями ринулись обратно наружу. Но Комету они не интересовали.

Граф, спотыкаясь и поскальзываясь, взбежал по лестнице на второй этаж. Девушка преследовала его по пятам, постепенно сокращая дистанцию. Эрдаван Гамилианский, конечно же, чувствовал, что неумолимая смерть его скоро настигнет, но панический ужас перед «злым духом» был так велик, что он даже не сделал попытки обернуться и попробовать себя защитить.

Комета не собиралась устраивать дуэль с графом или каким-то иным образом проявлять благородство. Эрдаван распахнул одну из дверей, но запереть ее за собой уже не успел. Девушка изо всех сил ударила секирой по двери и в щепки разнесла тонкие узорчатые доски. На мгновение перед ней промелькнуло белое как снег лицо графа Гамилианского. Следующим взмахом Комета рассекла ему грудь от ключицы до талии, вскрыв грудную клетку и обнажив ребра.

— Вот и все… — девушка поставила секиру на пол лезвием вниз и оперлась на древко.

Даже сквозь стены трактира Комета слышала голоса сотен людей, которые окружали здание. Она осторожно выглянула в окно, которое выходило на площадь, и увидела, что к гвардейцам Триединой церкви присоединились армейские пехотинцы и кавалеристы. Затем послышался цокот копыт по мощеной камнями мостовой, и через несколько секунд на площади появились лошадиные упряжки, тянувшие полевые орудия.

— Подумать только, какая честь мне оказана! — пробормотала Комета, наблюдая за тем, как артиллеристы быстро и слаженно устанавливают пушки напротив трактира.

Она быстро прошла по коридору второго этажа, распахивая по дороге все двери. Похоже, кроме нее других живых существ в здании не осталось. Комета бросила взгляд в боковое окно, и в ее душе затеплилась надежда. Совсем рядом она увидела стену соседнего дома. В голове девушки начал быстро выстраиваться план бегства из города по крышам, чердакам и стенам.

Комета посмотрела на свои пальцы с присосками:

— Ну, не подведите!

Секирой она выбила стекло и, как некогда поступила Латэла Томпа, отбила осколки, оставшиеся по краям. Затем девушка отошла назад для разбега, со вздохом сожаления отбросила свое оружие и, сделав стремительный рывок, прыгнула на стену соседнего дома.

Комета постаралась прицепиться к каменной стене всеми пальцами рук и ног одновременно. Она не была настоящей дриадой, поэтому удержалась с большим трудом. Медленно распределяя вес своего тела по конечностям, Комета отлепила от стены левую руку и протянула ее вверх.

Закрепившись, она повторила эту операцию поочередно с правой ногой, правой рукой, левой ногой. Первый успех окрылил девушку, и она начала медленно и осторожно подниматься по отвесной стене здания.

— Только бы добраться до крыши, — как заклинание твердила Комета, только бы добраться до крыши… или хотя бы до окна…

Но в этот день удача отвернулась от «светлого воплощения».

Комета услышала крики:

— Смотрите, злой дух перескочил на соседний дом!

— Стреляйте в нее!

— Во имя триединого господа нашего, огонь!

Послышались выстрелы. Пули защелкали по стене вокруг девушки.

Комета поняла, что в нее попадут раньше, чем она успеет добраться до безопасного места.

Ей оставалось только одно. С силой оттолкнувшись руками и ногами, Комета сделала кувырок в воздухе и зацепилась за стену трактира.

Солдаты продолжали стрелять, поэтому ей пришлось забраться в окно, из которого она выскочила минуту назад.

— Отсутствие результата — это тоже результат! — «успокоила» себя девушка.

В этот момент пол под ее ногами содрогнулся, и, чтобы не упасть, ей пришлось опереться о стену. Раздался грохот, противоположный конец коридора заволокло пылью. Комета поняла, что по трактиру открыли огонь из пушек. Ядра пробивали стены здания, ломали балки и крушили перекрытия.

Девушка подхватила с пола свою секиру и, пригибаясь, побежала к лестнице. Спускаясь по ступеням на первый этаж, она увидела, что через окна и пробитые ядрами бреши люди бросают внутрь трактира факелы и зажигательные снаряды. Здание заволокло едким дымом. Огонь быстро перекинулся на дощатые полы, мебель, обивку на стенах.

Лавируя между многочисленными очагами пожара, Комета бросилась к входной двери. Она не собиралась сгорать заживо. Она хотела сражаться до конца и погибнуть на поле боя.

Ударом ноги Комета распахнула дверь и выскочила наружу. Порванная одежда на ней уже дымилась, а кончики растрепанных волос начали тлеть.

За девушкой тянулся дымный след, и в эти мгновения она и в самом деле была похожа на комету.

— Холмогорье! Свобода или смерть!!! — Комета взмахнула секирой и бросилась в свой последний бой.

Люди ее уже поджидали. Они больше не собирались сходиться со «светлым воплощением» в рукопашной схватке.

Раздался ружейный залп. Не все стрелки попали в цель, но девять из них не промахнулись. Девять тяжелых ружейных пуль вонзились в тело Кометы и отбросили девушку назад в горящий дом…

Глава 12. Леди Комета начинает новую жизнь

…Комета упала на спину, но не выпустила из рук большой разноцветный мяч…

Какой мяч?!

— Деточка, милая, ты не ушиблась?

Какая такая «деточка»? Чей это голос?

— Не плачь, деточка, сейчас я тебя подниму…

Но Комета и не собиралась плакать. Сознание девушки быстро адаптировалось к новому миру и к новому телу. Первое, что поняла Комета она вовсе не девушка, а маленькая девочка. Мяч сжимали детские ладошки. Нормальные человеческие ладошки с ногтями, а не с присосками. Правда, кожа на них была смуглой с золотистым оттенком.

Затем Комета почувствовала, что сзади ее бережно обхватили сильные, но нежные руки, поставили на ноги, погладили по голове, мягко вынули мяч из рук. Теперь, когда перед глазами не маячила пестрая желто-красная поверхность игрушки, Комета наконец-то смогла осмотреться.

Из гущи кровавой битвы она попала на детскую игровую площадку.

Под присмотром одетых в белые халаты нянечек на качелях, каруселях и маленьких горках играли два десятка мальчиков и девочек в возрасте от трех до восьми лет. Комета была одной из них. Она покрутила головой, осматривая свое платьице песочного цвета, коричневые сандалии, белые носочки.

Для полной идиллии детской площадке не хватало только голубого неба, ласкового солнца и зеленой травы под ногами. Их заменяли металлический потолок со встроенными светильниками и длинноворсовое искусственное покрытие неестественного пронзительно-синего цвета. С трех сторон площадку окружали металлические зеркальные стены с несколькими матовыми полупрозрачными дверьми. Четвертая была перегорожена высокими перилами, за которыми открывался вид на далекую каменную стену.

Убедившись, что на нее никто не обращает внимания, Комета вначале прошлась вдоль стены, изучая свое отражение.

— Очень милый ребенок, — мрачно констатировала она, глядя на черные кудрявые волосы, большие карие глаза и пухлые губы. — Года четыре, не больше. Прелесть! Тьфу!

Затем Комета направилась к перилам, чтобы осмотреть пространство за пределами детской площадки. То, что вначале она приняла за стену какого-то большого здания, на самом деле оказалось почти вертикальным склоном ущелья. Каменная поверхность простиралась вправо, влево и вверх, насколько хватало угла обзора, а внизу виднелась ровная площадка.

Комета сделала еще несколько шагов в сторону перил, чтобы получше рассмотреть открывавшийся вид.

— Шаггашуга, не ходи дальше! — послышался за спиной Кометы строгий голос воспитательницы.

Шаггашуга — так, оказывается, звали девочку, в теле которой воплотилась Комета. Стоило только назвать ее имя, как сознание маленького ребенка, до того почти полностью подавленное сильной личностью Кометы, дало о себе знать. Во-первых, девочка послушно остановилась. Во-вторых, в разум Кометы потек ручеек знаний Шаггашуги, пополняя его отрывочной и расплывчатой информацией.

Первая и самая главная заповедь, которая запечатлелась в воспоминаниях девочки: «Солнце — наш враг. Солнце — смерть. Солнце — испепеляющий ужас. Никогда не приближайся к открытым местам!»

Этому была веская причина. Систематизировав весьма незначительные знания Шаггашуги, Комета выяснила, что люди были чужими в этом мире.

Их предки колонизировали безжизненную раскаленную планету исключительно ради добычи редких металлов. Для защиты от жара близкой звезды они построили подземные города.

— Если пребывание на открытой местности так опасно, то зачем вообще оставлять выходы наружу? — удивилась Комета.

Возможно, это была какая-то извращенная психология местных жителей. Они боялись солнца и воспитывали этот страх в своих детях, но при этом обязательно должны были ежедневно созерцать источник смертельной опасности.

Поверхность планеты была изрезана глубокими каньонами и ущельями.

Поэтому людям не составило особого труда вывести тоннели к самым основаниям высоких каменных плато. Прямые лучи солнца проникали в узкие ущелья всего на несколько секунд в сутки, но этого было достаточно, чтобы раскалить каменные стены и еще раз продемонстрировать людям ужасную силу огненного светила.

Детская площадка, на которой оказалась Комета, находилась в тоннеле, откуда была видна противоположная стена каньона. Именно поэтому девушка не видела ее краев. Каньон тянулся на сотни километров в обе стороны и на несколько километров вверх.

— Шаггашуга, лови!

Комета резко обернулась и увидела летевший прямо в лицо мяч. Его бросил Умшитраш, восьмилетний крепыш, которому доставляло удовольствие издеваться над беспомощной малышней. Это он в прошлый раз сильным броском мяча сбил девочку с ног, а теперь решил повторить свой «подвиг».

Комета легко уклонилась от мяча и одним едва уловимым движением руки направила его в сторону перил. Легкий цветной шар перелетел ограждение и скрылся из вида.

— Мяч на солнце! Мяч на солнце! — закричали сразу несколько детей.

Должно быть, они следили за проделками Умшитраша.

Все дети, игравшие на детской площадке, ринулись к перилам, не обращая внимания на предостерегающие крики воспитателей. Комета оказалась возле ограждения одной из первых. Она увидела, как мяч лопнул, пролетев всего несколько шагов под открытым небом. Обрывки пластиковой оболочки упали на гладкое, словно отполированное, дно каньона и почти сразу же превратились в кипящую лужу. Пластик шипел, пузырился и быстро испарялся.

Дети (и даже стоявшие за их спинами воспитатели) молча взирали на это зрелище. Они были заворожены «гибелью» пластикового мяча. Несмотря на то, что прямые лучи солнца уже не попадали на дно каньона, остаточного жара было вполне достаточно, чтобы всего за несколько ударов сердца испепелить мяч или убить человека.

Комета осмотрела ограждение, но не увидела никаких устройств, защищающих вход в тоннель от внешнего жара.

«Почему мяч расплавился, пролетев всего несколько шагов, а мы стоим у перил, но даже не ощущаем тепла?» — подумала она.

— Иные законы теплопроводности. Иные законы материального мира.

«Кто это сказал?» Комета быстро осмотрелась. Воспитатели были озабочены тем, чтобы отвести детей на безопасное расстояние и не позволить им вслед за мячом перебраться через перила. Так что эти слова произнесли не они. И уж, тем более, не возбужденные дети, с извращенным сладострастием наблюдавшие за последней агонией испарявшейся пластиковой лужицы.

«Тогда кто?!» Комета решила, что голос прозвучал у нее в голове и принадлежал одной из прошлых жизней, попытка вспомнить которые приводила к сильнейшей головной боли. Так что девушка на этот раз даже не стала пытаться разобраться в происхождении скрытых воспоминаний.

Когда остатки мяча окончательно истаяли, воспитательницам наконец-то удалось отвести детей от ограждения и переключить их внимание на привычные игры.

Умшитраш подошел к Комете и состроил угрожающую гримасу. Он, пожалуй, по массе вдвое превосходил девочку. За спиной задиры маячили четверо мальчишек помладше, ожидавшие продолжения представления.

— Ты убила мой мяч! — заявил Умшитраш.

— Я и тебя убью, — спокойно произнесла Комета и посмотрела прямо в глаза здоровяка. — Хочешь проверить?

— Ты… ты… — залепетал Умшитраш, не зная, что ответить на такую угрозу.

Комета убедилась, что воспитательницы находятся далеко и не смотрят в ее строну, сделала шаг вперед и прошипела:

— Вали отсюда, мразь, пока я не размазала твою рожу по своему кулаку!

Мальчишки за спиной Умшитраша захихикали. Задира понял, что в случае отступления он навсегда потеряет авторитет и уважение. Поэтому он занес кулак для удара:

— Сейчас я тебя!..

Тело четырехлетней девочки не очень-то хорошо подходило для боевых единоборств, но справиться с неуклюжим Умшитрашем для Кометы оказалось нетрудно. Она легко ушла с линии удара, отклонившись на полкорпуса в сторону, одновременно с этим перехватила руку мальчика за запястье, а затем резко дернула ее вперед, как бы продолжая движение Умшитраша. Мальчишка покатился по полу и заревел от боли, так как Комета вывихнула ему руку в предплечье.

Тотчас же к вопящему во весь голос Умшитрашу подскочили сразу две воспитательницы. Комета стояла неподалеку с самым невинным видом.

Получивший по заслугам хулиган захлебывался слезами и не мог выговорить ни одного слова. Одна из воспитательниц подхватила его на руки и быстро понесла к двери, которая автоматически открылась при ее приближении, а затем быстро закрылась, не позволив Комете рассмотреть, что находится за ней.

Вторая воспитательница громко объявила:

— Ничего страшного не произошло! Умшитраш упал и ударился.

Продолжайте играть, но будьте осторожнее! Не балуйтесь!

Комета гордо прошла мимо приятелей Умшитраша. Мальчишки расступились, стараясь соблюдать безопасную дистанцию. Комета усмехнулась и присела на детскую скамеечку. Она осмотрела детей, игравших на детской площадке, и поняла, что не сможет найти общий язык ни с одним из них. Ближайшие десять-двенадцать лет ей придется притворяться маленькой девочкой. Любая ее попытка рассказать о прошлых жизнях, скорее всего, будет воспринята, как сумасшествие.

Близкое знакомство с психиатрами не входило в планы Кометы, поэтому она решила остаться Шаггашугой. На время. По крайней мере, до тех пор, пока не поймет, для чего она оказалась в этом мире.

— Шаггашуга!

Пока Комета строила планы на будущее, пришло время, когда на детской площадке начали появляться родители и разбирать детей по домам. Услышав свое имя, маленькая девочка Шаггашуга одержала верх над Кометой, вскочила и побежала навстречу самому дорогому для нее человеку.

— Мама!

— Шаггашуга, доченька, — лицо девочки покрыли поцелуями нежные ласковые губы.

— Мама, мама… — повторяла… уже не Шаггашуга, но Комета.

Девушка пыталась вспомнить имя целовавшей ее женщины, но для Шаггашуги она была просто «мамой», без имени и фамилии, без возраста и социального статуса. Комета вложила свою маленькую ладошку в руку женщины и покинула детскую игровую площадку.

Они прошли сквозь полупрозрачную автоматическую дверь и оказались на небольшой автостоянке, напоминающей причал, где в отдельных боксах между мостками находились автомобили, а, точнее, электромобили. Эти маленькие машинки были похожи на остроносые лодочки. Комета и мать Шаггашуги сели на мягкое сидение.

Женщина пристегнула девочку ремнем безопасности и четко произнесла:

— Сектор А-четырнадцать, этаж восемь, отсек пятнадцать.

Из носа и кормы электромобиля вытянулись тонкие телескопические антенны, которые коснулись потолка. Раздался короткий сухой треск и сверкнули голубые искорки. Электромобиль быстро покатился по широкому коридору, легко взбираясь на довольно крутые пандусы и притормаживая на спусках или перед перекрестками.

Шаггашуге эта дорога была знакома, но Комета разглядывала транспортные магистрали с особенным интересом. Правда, ничего полезного узнать ей не удалось. Заавтостоянками-причалами виднелись двери, которые вели в разные сектора подземного города. Про их назначение Шаггашуге ничего не рассказывали.

Комета решила, что детское любопытство одинаково во всех мирах, поэтому решилась на эксперимент. Она наугад ткнула пальчиком в проносившийся по правому борту причал и как можно естественнее и безыскуснее спросила:

— Мама, а что там?

Реакция женщины была неожиданной. Она испуганно вздрогнула, быстро огляделась и закрыла рот Кометы ладонью.

— Шаггашуга, милая, я же предупреждала тебя, что такие вопросы задавать нехорошо. Разве ты забыла?

Комета покопалась в памяти своего нового воплощения и поняла, что Шаггашуга, действительно, пропустила мимо ушей этот важный запрет.

Возможно, она от природы была нелюбопытна и подобных вопросов раньше не задавала, поэтому и отповеди матери ей выслушивать не приходилось.

Однако Комета решила продолжить игру:

— Почему нехорошо?

Женщина заметно побледнела, но справилась с волнением и ласково произнесла:

— Это нехорошо, потому что неприлично! Ты же не хочешь, чтобы тебя считали невоспитанной девочкой?

— Не хочу, — Комета пошла на попятную, начиная понимать, что этот подземный мир не ограничивается мелкими ссорами на детской площадке.

Он был полон зловещих тайн, о которых боялись говорить даже его жители.

— Вот и умница! — обрадовалась мать Шаггашуги. — Как я рада, что у меня растет такая понятливая и благовоспитанная доченька.

Через некоторое время электромобиль остановился возле дома, где жила семья Шаггашуги. Комета, воспользовавшись памятью девочки, опознала полукруглую дверь голубоватого цвета.

Когда мать и дочь вошли в дом, то сразу же попали в объятия высокого широкоплечего мужчины.

— Аршамуш, перестань! — игриво взвизгнула женщина.

— Папа, еще! — пискнула Шаггашуга, вновь прорвавшись сквозь сознание Кометы.

— Быстро умываться и за стол! — весело распорядился мужчина.

Комета легко ориентировалась во множестве помещений, соединенных узкими коридорами. Она без труда нашла свою комнату, возле которой находилась ее личная гигиеническая кабинка.

Через некоторое время вся семья собралась за большим столом на кухне. Еда была простой, но вкусной и сытной. Съев целую тарелку молочной каши со сладкими кусочками фруктов и выпив стакан горячего ароматного напитка, Комета почувствовала, что ее веки тяжелеют.

Сознание воительницы вынуждено было подчиняться требованиям детского организма. А этот организм, утомившись за день, сейчас очень хотел спать.

Полусонную Комету отец поднял на руки и отнес в ее спаленку.

Девушка со смесью грусти и сентиментальной нежности осмотрела шеренги кукол и штабеля больших детских книжек с яркими картинками.

— Вот моя новая армия. Вот мои новые книги заклинаний. — Пробормотала Комета.

«При чем тут книги заклинаний? — тут же спохватилась она. — Опять воспоминания из другой жизни?»

— Ты что-то сказала, Шаггашуга? — спросил отец.

— Нет, ничего. Покойной ночи, папа.

— Покойной ночи, девочка моя маленькая.

Несмотря на то, что понятия «день» и «ночь» в подземном городе были весьма условны, колонисты по-прежнему пользовались оставшимися от предков выражениями.

Засыпая в маленькой уютной кроватке, Комета думала о том, что, возможно, не так уж и плохо некоторое время побыть маленькой девочкой, не знать ни забот, ни тревог, ни обязанностей. Вот только, по-видимому, тайны подземного города не позволят ей долго наслаждаться безоблачным детством…


* * *
…Они появились сразу со всех сторон: из потолка, из стен, из пола. Детскую спаленку заволокло дымом и пылью. Сквозь пробитые в скальной породе и в стенах дома отверстия внутрь ворвались люди в угольно-черных комбинезонах, в шлемах с приборами ночного видения, с короткими толстоствольными автоматами. На детской кроватке скрестились тонкие лучи лазерных прицелов.

Комета сразу поняла, что это эсэсовцы — сотрудники Службы Спасения, или сокращенно СС. В детских книжках Шаггашуги они были главными положительными героями и защищали колонистов на разных планетах от местных чудовищ, космических пиратов и прочих злодеев.

Комета растерялась. Она не понимала, чем вызвано это вторжение.

Несомненным было только то, что именно она являлась целью эсэсовцев.

Неужели одного невинного детского вопроса оказалось достаточно, чтобы привести в действие боевой механизм Службы Спасения?

Один из эсэсовцев направил на Комету небольшой ручной прибор с торчащими во все стороны усиками-антеннами:

— Это она! — послышался голос из-под затемненного забрала шлема.

Комета позволила сознанию Шаггашуги на время прорваться наружу.

Девочка захныкала и жалобно позвала:

— Мама! Мама!

За спинами эсэсовцев в коридоре показались родители Шаггашуги. Но на свою дочь они смотрели с выражением ужаса и омерзения, словно на кровати находилась не маленькая девочка, а злобный мутант-людоед.

— Не надо притворяться, тебе все равно не удастся нас обмануть! прикрикнул на Комету эсэсовец с прибором. — Мы знаем, кто ты.

— Кто я? — эхом повторила Комета.

— Да, да. Мы знаем, что ты больше не Шаггашуга Гахс-Афан. Ты — шпионка, чье сознание внедрено в тело реципиента!

— Какая шпионка?.. — растерянно переспросила Комета.

— Тебе лучше знать, какая! Может, тебя послал Гафил-Чен, а, может, сам командор Чи-Ге. ТАМ разберутся.

— ТАМ, это где?

— Ты задаешь слишком много вопросов… — процедил эсэсовец, и, словно это было приказом, вокруг Кометы раздались щелчки снимаемых с предохранителей автоматов. Но командир поднял руку: — Отставить!

Доставим ее в лабораторию. Живая она более ценна, чем мертвая.

Приступайте к осмотру помещения!

Два солдата подхватили Комету под руки и вытащили из кровати. Ее понесли по коридору, даже не предложив одеться. В спаленке начался обыск. Эсэсовцы ножами вспарывали подушки, матрасы, животы кукол, вываливали на пол одежду из шкафчиков и разламывали мебель, словно ожидали, что за несколько часов своего воплощения шпионка успеет собрать и спрятать в комнате оружие или средства связи.

— Мама! — сделала последнюю попытку Комета, когда ее проносили мимо родителей Шаггашуги.

Женщина всхлипнула и отвернулась, уткнувшись в плечо мужа.

Мужчина одной рукой обнял жену за плечи, а другой загородился от Кометы, словно боялся, что она наброситься на него, как бешеное животное. В его глазах светилась горькая ненависть. Эти люди считали Комету убийцей своей единственной дочки. Для них Шаггашуга Гахс-Афан была мертва.

Перед тем, как выйти из дома в общий тоннель, эсэсовцы натянули на голову Кометы непроницаемо-черный мешок. Она могла лишь догадываться о том, в каком направлении поехал электромобиль, в который ее усадили.

Поездка была недолгой. Довольно скоро Комету вновь подняли и потащили на руках. Она слышала шаги сопровождавших ее эсэсовцев, звуки открывавшихся и закрывавшихся дверей, приглушенные голоса.

Затем Комету поставили на пол, пригнули голову и слегка подтолкнули вперед:

— Залезай!

Комета сделала несколько осторожных шагов вперед.

— Стой!

Комета остановилась.

— Можешь снять изолирующий колпак!

Комета сняла с головы мешок и осмотрелась. Она находилась внутри куба такого размера, что в нем мог бы свободно разместиться взрослый человек. Все грани куба, образующие пол, стены и потолок, были изготовлены из прозрачного материла, армированного частой металлической сеткой. Сам куб стоял на невысокой металлической подставке посередине довольно большого помещения, истинный размер которого трудно было определить из-за множества огромных машин, приборов и устройств непонятного назначения, которые закрывали обзор.

Вокруг куба стояли эсэсовцы в одинаковых черных комбинезонах и трое новых людей, одетых в длинные синие халаты. Двое были похожи на прочих жителей подземного города — бронзовокожие, темноволосые, кареглазые, а третий явно принадлежал к другой расе, резко выделяясь молочно-белой кожей, почти прозрачными глазами и совершенно лысым черепом. В дополнение к этому, на его лбу поблескивал ярко-синий кристалл в золотой оправе, вживленный туда, где принято изображать у людей третий глаз.

Командир эсэсовцев отдал честь и доложил, обращаясь с одному из темноволосых людей:

— Доктор Шавшан! Шпионка обезврежена и доставлена! При первичном осмотре никаких спецсредств не обнаружено. Но поиск продолжается.

— Хорошо, капитан Уршим, я вами доволен. Можете идти. Я не уверен, что вам удастся найти что-нибудь в доме Гахс-Афанов, все-таки шпион пробыл в теле реципиента недостаточно долго. Тем не менее, проведите осмотр по полной программе.

— Слушаюсь, доктор Шавшан! — эсэсовец снова отдал честь. — Солдаты, за мной!

Вооруженные воины скрылись за механизмами. Трое людей в халатах продолжали рассматривать Комету.

Молчание нарушил белокожий:

— Ну, что? Попалась? Или я должен говорить «попался»?

Комета заколебалась. Должна ли она продолжать притворяться Шаггашугой, или пришла пора чуть-чуть приоткрыть карты? Судя по всему, эти люди имели неопровержимые доказательства ее воплощения, но почему-то считали ее шпионкой. Комета решила начать игру, надеясь вытянуть из своих тюремщиков как можно больше информации.

Она заговорила жалобно и заискивающе:

— Почему вы так со мной обращаетесь? Я не сделала ничего плохого.

— «Сделала»? Значит, ты все-таки женщина. — Белокожий достал из кармана небольшой плоский компьютер-блокнот и нажал на нем несколько кнопок. — Ты не удивилась, что мы так быстро тебя раскрыли? На предыдущих твоих коллег времени уходило намного больше.

— Вы ошибаетесь, — сказала Комета. — Нет у меня никаких коллег. Я повторяю: все происходящее — какая-то нелепая ошибка.

— Ну да, ну да, — скептически усмехнулся тот, кого называли доктором Шавшаном. — Может, ты будешь продолжать уверять нас, что тебя зовут Шаггашугой Гахс-Афан?

— Не буду. Но сознание девочки теперь стало частью меня. В какой-то степени, я и в самом деле Шаггашуга Гахс-Афан.

— Тогда кто ты В ОСНОВНОМ?

— Меня зовут Комета. Леди Комета.

Три человека многозначительно переглянулись.

— Леди Комета? — переспросил белокожий. — Ты хочешь сказать, что ты Повелительница?

— Я не понимаю вашего вопроса. Что значит Повелительница?

— Если она на самом деле Повелительница, то вряд ли в этом сознается, обратился к белокожему молчавший до этого второй черноволосый.

— Если нами заинтересовались Повелители, то сбудутся самые худшие опасения, — вслух подумал доктор Шавшан и бросил на Комету быстрый испытующий взгляд, словно ожидал подтверждения или опровержения своих слов.

— Повелители не станут явно вмешиваться в дела Большого Аринрина.

Они покидают Двенадцать Измерений только ради собственных интересов.

Сражаться за Кси-Лодердолис им нет никакого резона. Для них что Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар, что Президент Ту-Го — все едино.

— Сказав это, белокожий также посмотрел на Комету.

Повисла пауза. Девушка догадалась, что в этом спектакле следующая реплика принадлежит ей.

— Из всего вами сказанного я не поняла ни слова, — сообщила она.

— Если вы хотите понаблюдать за моей реакцией, то ничего кроме недоумения не обнаружите. Может быть, мы продолжим разговор в более приятной обстановке? В этом кубе я чувствую себя немного неуютно.

— Боюсь, что выполнить эту просьбу мы не сможем, — покачал головой белокожий.

Доктор Шавшан подхватил:

— Сначала нам хотелось бы узнать, кто вы и откуда появились? Как вам удалось переместить свое сознание в тело девочки? Зачем вы это сделали?

— Как много вопросов, — усмехнулась Комета. — Прежде чем ответить на них, не сочтите за труд, удовлетворите мое любопытство: как вам удалось определить, что в теле Шаггашуги воплотилось мое сознание?

Три человека вновь переглянулись, на этот раз удивленно.

— Если это какая-то игра, то вам в нее не выиграть, — сказал белокожий. — Вам не удастся уверить нас, что вы не знаете о возможности контроля за психополем людей. Если вы осуществили перенос своего сознания в чужое тело, то и вам это технология, безусловно, знакома. Другое дело, что мы смогли вычислить вас ТАК БЫСТРО. Если вас интересует именно это, то рад сообщить, что вокруг этой планеты расположены сторожевые спутники, которые фиксируют любые чужеродные проникновения в разум людей. Мы разработали специальные приборы, изучив методы внедрения ваших шпионов-предшественников. Теперь все наши планеты надежно защищены.

Комета отметила слова про «все наши планеты», а вслух сказала:

— Сколько можно повторять, никакая я не шпионка! Ваш рассказ про спутники и про контроль психополя мне понятен лишь в общих чертах, тогда как никакие технологии переноса сознания мне неизвестны.

— Доктор Дорбай, вы не находите, что этот допрос излишне затянулся? обратился к белокожему пока что безымянный черноволосый.

— Полностью с вами согласен, доктор Увшимаш. Если доктор Шавшан не возражает, то я поддерживаю предложение перейти ко второй стадии.

— Уважаемые коллеги, я разделяю ваше мнение. Доктор Увшимаш, можете приступать.

Комету слегка напряглась. Она поняла, что переход ко «второй стадии» допроса не предвещает для нее ничего хорошего.

Действительно, доктор Увшимаш на несколько минут удалился, а затем вернулся, толкая перед собой небольшую четырехколесную тележку с установленным на ней прибором. Треножная опора, квадратный корпус и цилиндрический телескопический выступ в передней части делали этот прибор похожим на старинный фотоаппарат.

— Очень полезная вещь, — сказал Комете белокожий доктор Дорбай, указывая на свой прибор. — Заставляет заговорить любого.

— Я не боюсь боли! — заявила Комета, подумав про себя, что если муки станут непереносимыми, то она всегда может покинуть этот мир, пробив пальцем сонную артерию.

— Что вы, милая, какая боль?! — всплеснул руками доктор Дорбай. — Вам будет весело, приятно и легко. Все ответственные граждане проходят регулярную проверку в газовой камере. И ваши родители… то есть, родители девочки-реципиента, не раз это проделывали.

Тем временем доктор Увшимаш приставил тележку вплотную к прозрачному кубу, где находилась Комета. Телескопический «объектив» прибора вытянулся и присосался к стенке. Девушка увидела, что прозрачная поверхность в этом месте слегка помутнела, словно материал каким-то образом менял свои свойства. Вскоре она почувствовала легкий сладковатый аромат, похожий на запах экзотического цветка.

— Трифинзинол килипарната, так называемый «газ истины», — провозгласил доктор Увшимаш.

Комета с трудом поборола желание броситься к тому месту, откуда в ее куб поступал газ, и попытаться закрыть его ладонями. Но она не собиралась демонстрировать своим тюремщикам страх или какую-либо иную слабость. Время игр и притворства прошло. Настал черед серьезной борьбы.

Однако спустя несколько минут Комета изменила свое мнение. О какой борьбе могла идти речь, когда все вокруг было так прекрасно и очаровательно? Если бы не досадные прозрачные стены, девушка непременно расцеловала бы черноволосых людей в обе щеки, а доктора Дорбая чмокнула бы прямо в блестевший на лбу ярко-синий кристалл.

Частью незамутненного сознания Комета понимала, что попала под влияние «газа истины», но сопротивляться заволакивающему голову веселью совершенно не было сил. То ли детское тело Шаггашуги не могло отвечать высоким запросам Кометы, то ли против трифинзинола килипарната не могло выстоять никакое смертное существо, будь оно хоть трижды «светлым воплощением».

Помимо своей воли Комета захихикала и села на пол:

— Эй, докторишки, давайте споем песенку про наклавин фирмы «Калаван». Знаете слова?

«Калаван» нам энергию дарит, Ароматом нас утром разбудит, Целый день наши силы поддержит, И до вечера бодрость продлит.

Эти строки некогда сочинила Латэла Томпа. Это был не самый лучший образец ее рекламного творчества, но почему-то именно он всплыл в памяти Кометы.

— Кажется, подействовало, — сказал доктор Увшимаш, вплотную приблизившись к прозрачному кубу и вглядываясь в лицо Кометы.

— Сейчас проверим. Эй, шпионка, как твое настоящее имя?

— Сам ты шпион, — хихикнула Комета. — А меня зовут Леди Комета, «светлое воплощение», главнокомандующая армии Холмогорья. Кроме того я баронесса Найя Кайдавар, старший рекламист Латэла Томпа, воительница Араканда, владетельница замка на Синей Скале, сержант морской пехоты Анджа Верстайн, куноити Фудзибаяси Нагири, Инда Виала, Лайла ин-Десса, Шаггашуга Гахс-Афан, У-Фард-Хей, Акеша Баникава, Пиии-Яй, Гуалакавардара…

Поток имен лился из уст Кометы, а девушка как бы отстраненно наблюдала за собой и удивлялась, как много жизней ею прожито. Она даже успела подумать, что вскоре доберется до самого истока, туда, куда до сих пор не могла попасть из-за страха и накатывавшей головной боли.

Но стоило только об этом подумать, как в глазах резко потемнело, а затем сверкнула яркая вспышка, похожая на удар молнии. Комета захлебнулась словами и застонала:

— О-о-о, как больно!

— Мы дошли до первого уровня ментальной блокировки воспоминаний, — тихо сказал доктор Шавшан своему белокожему коллеге Дорбаю.

Соглашаясь, тот кивнул головой:

— Попробуем обойти. Э-э-э, Леди Комета, вы не будете возражать, если мы станем называть вас этим именем?

Стоило только девушке переключиться на новый вопрос, как головная боль исчезла, словно ее и не было. «Газ истины» вновь овладел ее сознанием, превратив окружающий мир в прекрасный сад, докторов — в лучших друзей, а допрос — в веселый праздник.

— Да, да, — согласилась девушка, — называйте меня Леди Кометой. Я к этому привыкла. Да, так будет лучше всего.

— Означает ли это имя, что вы, Леди Комета, являетесь Повелительницей?

— Нет. Да. Нет. Понятия не имею, о чем вы спрашиваете.

— Первый раз вижу такую реакцию, — развел руками доктор Увшимаш.

— Спросите у нее что-нибудь конкретное.

— Сколько лет вы занимаетесь шпионажем?

— Я не шпионка! Ну сколько же раз можно повторять? Глупые докторишки! Вы что, человеческого языка не понимаете?

— Сколько вам лет?

— Всего? В смысле, суммарный срок всех моих жизней? Какая вам разница? Какая мне разница?

Доктор Шавшан коснулся плеча Дорбая:

— Не спрашивайте о других жизнях. Мы опять нарвемся на блокировку. Спросите лучше о ее задании.

— Леди Комета, зачем вы внедрились в тело Шаггашуги? Какова ваша цель?

— Да нет у меня никакой цели. Разве ж я знала, что попаду в девочку? Если бы я могла выбирать…

— Вы хотите сказать, что попали в тело Шаггашуги случайно? Но кто тогда должен был стать избранным вами реципиентом?

— Каким еще реципиентом? Меня убили, вот я и оказалась… — Комета изобразила пальцем в воздухе замысловатую кривую… — оказалась ТУТ.

Доктора были озадачены таким ответом.

— Уважаемые коллеги, — сказал Дорбай. — Рискну предположить, что мы стали свидетелями инкарнации третьей степени.

— Или же успешной ее имитации, — добавил Шавшан.

— И в том, и в другом случае к нам в руки попал интереснейший экземпляр.

— И опаснейший.

— Да, и опаснейший. Леди Комета, насколько мы вас поняли, вы помните череду своих предыдущих перерождений?

— Наконец-то сообразили! — всплеснула руками девушка. — А то заладили: шпионка, шпионка… Да я такая же шпионка, как вы — кентавры.

— Если вас не затруднит, Леди Комета, то не могли бы вы рассказать о своих прошлых жизнях. Что вы помните?

— У-у-у… Если подробно рассказывать, то и всей этой новой жизни не хватит. Ладно, попробую покороче…

Комета старалась поделиться со своими новыми друзьями всем, что знала и помнила. Она рассказала о баронессе Найе Кайдавар и о ее перерождении, о старшей рекламистке Латэле Томпа, о Комете, ставшей «светлым воплощением» и возглавившей армию Холмогорья.

— …Я знаю, что у меня были и другие жизни, однако помню их не очень отчетливо, — закончила Комета свой рассказ. — А когда напрягаю мозги и пытаюсь что-нибудь вспомнить, то меня пробирает такая дикая боль, что сразу перестает хотеться.

Трое докторов встали с кресел. (Увлекшаяся собственным повествованием Комета даже не заметила, когда появились эти предметы.

Также не знала она, сколько времени прошло с начала допроса.)

— Я и мои коллеги благодарны вам за столь подробный и интересный рассказ, — с изысканной вежливостью поблагодарил девушку доктор Дорбай. Нам необходимо время, чтобы немного подумать. Да и вам требуется отдых.

Доктор Увшимаш что-то нажал на своем приборе. Комета почувствовала, как по ее кубу потянулся легкий ветерок. По мере того, как «газ истины» откачивался и заменялся чистым воздухом, девушка чувствовала себя все слабее и слабее. Она села, привалилась спиной к стенке, бессильно вытянула руки и ноги.

Доктора не могли не заметить ее состояние.

— Не волнуйтесь, Леди Комета, — сказал доктор Шавшан. — Это нормальная реакция человеческого организма на трифинзинол килипарната.

Приподнятое счастливое настроение отнимает много сил. Мы слишком увлеклись вашим рассказом, и несколько увеличили время воздействия газа. Теперь вам необходима релаксация.

Доктор Дорбай что-то набрал на своем компьютере. Почти сразу же откуда-то из-за окружавших куб огромных механизмов появились два человека в зеленых халатах. Они везли тележку с прибором, похожим на тот, который впустил в куб «газ истины». Но, в отличие от прибора доктора Увшимаша, этот аппарат был больше, а спереди него торчал не узкий телескопический «объектив», а толстый раструб, в который могла бы пролезть человеческая голова.

— Сюда, пожалуйста, — обратился доктор Дорбай к своим помощникам и указал на куб с Кометой.

Те подкатили тележку и прижали раструб к боковой стенке. Оттуда сквозь стенку внутрь куба выдвинулась длинная полка, на которой стояли большой прозрачный стакан и низкий сосуд, накрытый крышкой.

Тем временем доктор Увшимаш откатил свою тележку в сторону. Там, где газ проникал внутрь, поверхность куба вновь стала гладкой и прозрачной. Комета предположила, что оба прибора каким-то образом открывают проходы в ее тюрьме, сначала изменяя свойства материала, а затем восстанавливая их. Возможно, и ее саму поместили внутрь, воспользовавшись еще более крупным устройством.

— Что же вы сидите, Леди Комета? — с некоторым удивлением проговорил доктор Дорбай. — Выпейте этот напиток, воспользуйтесь гигиеническим сосудом, а затем можете поспать.

Комета с трудом поднялась на ноги, подошла к полке, взяла стакан.

В нем была налита мутная густая жидкость темно-вишневого цвета.

Зажмурившись, девушка сделала первый маленький глоток. К ее удивлению, жидкость оказалась довольно приятной на вкус. Комета выпила все до капли и поставила стакан на место. Затем взяла то, что называлось «гигиеническим сосудом».

Доктора и их помощники молча стояли и смотрели на Комету.

— Может быть, вы хотя бы отвернетесь? — спросила она.

— Вам не следует испытывать стыд или смущение, — улыбнулся доктор Шавшан. — Считайте себя нашей пациенткой. Разве у больного могут быть какие-нибудь секреты от лечащих врачей?

— Ладно, раз вам нравится, то смотрите, извращенцы, — Комета поставила сосуд на пол и уселась на него спиной к докторам-тюремщикам.

Она не собиралась унижаться, выпрашивая хотя бы несколько минут личной свободы. Кроме того, Комета, выросшая среди нелюдей Горной страны, и раньше не слишком-то стеснялась своей наготы. Теперь же, находясь в теле четырехлетней девочки, она вообще не заботилась о таких мелочах, как соблюдение приличий или норм этикета.

Закончив и закрыв сосуд крышкой, Комета опять поставила его на полку.

Полка немедленно втянулась обратно в раструб. Комета проводила ее глазами, прикидывая, не удастся ли в следующий раз проскочить следом за ней. Но мутноватая зона на стене куба, сквозь которую проходили предметы, была слишком мала. Кроме того, Комета оказалась бы внутри неизвестного ей прибора, а не на свободе. Поэтому приходилось ожидать более подходящего случая.

— Ну, довольны? — спросила Комета.

— Вы необыкновенно послушная пациентка, — произнес доктор Шавшан.

— А теперь спите спокойно. Мы не станем вас будить.

— Мне что же, придется спать на жестком полу?

— Не волнуйтесь. Как только вы ляжете, пол примет форму вашего тела. Когда же вновь проявите физическую активность, пол вернется в исходное состояние. Уверяю, вас, вы не будете чувствовать ни малейшего дискомфорта.

— Ну ладно, — проворчала Комета.

Она легла и постаралась расслабиться. Действительно, пол под ней немедленно размягчился и стал похож на мягкий матрас. Для проверки Комета быстро ударила по нему рукой. Пол немедленно затвердел и она потерла ушибленное место.

Послышался голос доктора Шавшана:

— Вы не сможете обмануть или опередить автоматику. Все нервные импульсы, идущие к мышцам и заставляющие их сжиматься, регистрируются приборами. Нам известно даже, сколько раз вы моргнули в течение последнего часа. Вы находитесь под полным нашим контролем. Успокойтесь и доверьтесь нам.

«Ладно, мы еще посмотрим, удастся ли вам меня удержать», — думала Комета, засыпая. Она еще не выработала план освобождения, но была уверена, что выберется и из этой ловушки. Выберется так или иначе.

Если не в этой жизни, то в следующей.


* * *
Когда Комета проснулась, то сразу же почувствовала, как выпрямился и затвердел пол. Тем не менее, она чувствовала себя выспавшейся и хорошо отдохнувшей. Приподнявшись на локтях, она осмотрелась. Возле куба не было ни одного живого существа, но Комета знала, что за ней постоянно наблюдают сотни приборов, фиксирующих каждое ее движение.

Как и следовало ожидать, через некоторое время показались тюремщики. Доктор Дорбай явился в сопровождении двух помощников, прикативших уже знакомую тележку для доставки пищи, и двух эсэсовцев в боевых доспехах и шлемах с глухими забралами.

— Доброе утро… или вечер, — как можно беззаботнее произнесла Комета, внимательно приглядываясь к реакции людей на ее слова.

Но лысый белокожий доктор Дорбай лишь улыбнулся и кивком ответил на ее приветствие. Да и лица его помощников остались совершенно бесстрастными.

Доктор сверился со своим карманным компьютером и сообщил Комете:

— Ты проспала четырнадцать часов, восемнадцать минут и сорок три секунды. За это время фаза «быстрого сна» наступала одиннадцать раз.

Ты помнишь, что тебе снилось?

— Нет, — Комета выразительно посмотрела на аппарат для проникновения внутрь куба, — сейчас меня интересует другая проблема.

— Ох, извините, — доктор Дорбай подал знак, и раструб аппарата уперся в стену куба. Внутрь тюремной камеры Кометы протянулась полка с такими необходимыми ей сейчас предметами.

— …Вот теперь мы можем поговорить, — через некоторое время сказала Комета.

— Хорошо, — доктор Дорбай знаком приказал помощникам увезти тележку, продолжим… У меня для вас есть крайне неприятная новость.

Мы вам почти поверили.

— Новость неприятная, потому что «поверили», или потому что «почти»? с иронией переспросила Комета.

— И то, и другое. Мы с коллегами пришли к выводу, что ваш случай слишком экстраординарный, чтобы находиться в пределах нашей компетенции.

Комета промолчала, пытаясь понять, что означают эти слова в ее дальнейшей судьбе.

Доктор Дорбай продолжил:

— Судите сами, Леди Комета. Мы убедились, что «газ истины» не оказывает на вас достаточно эффективного влияния. То, что вы рассказали нам под воздействием трифинзинола килипарната, в равной степени может оказаться и правдой, и искусной легендой, внедренной в ваше сознание для сокрытия истинных шпионских целей. В первом случае вы представляете собой уникальнейший случай человека, дошедшего до третьей степени инкарнации. Во втором случае вы можете оказаться агентом такого высокого класса, с которым мы справиться не в состоянии. Мой уважаемый коллега доктор Шавшан почти не сомневается в том, что на самом дела вы Повелительница.

— Никакая я не Повелительница! — воскликнула Комета. — Я просто не понимаю, о чем вы говорите. Какая третья степень?! Какая Повелительница?! Ваша боязнь шпионов переросла разумные пределы и превратилась в паранойю.

Доктор Дорбай едва сдержал смех:

— Уж не в этом ли заключается ваш план, Леди Комета? Вы хотите убедить нас, что шпионкой не являетесь. Вы подставляете нам наживку: себя, инкарнацию третьей степени. Мы думаем, что изучаем вас, но на самом деле это вы внедряетесь в нашу систему.

— Тьфу! — в сердцах Комета стукнула ногой по полу. — Раз вы не можете сами принять решение, то свяжитесь с более компетентными специалистами или отправьте меня туда, где найдется более совершенное оборудование.

— Увы, космические корабли садятся на нашу планету слишком редко.

Поэтому мы с коллегами пришли к более простому и рациональному решению возникшей проблемы. Мы отправим вас дальше по дороге перерождений.

Если вы Повелительница, вам это не повредит. Если инкарнация третьей степени — тем более.

— То есть, вы собираетесь меня убить? — уточнила Комета.

— Вы необыкновенно догадливы. Но в вашем случае слово «смерть» неприменимо. Кем бы вы ни были. Не держите на нас зла. Мы не испытываем к вам личной неприязни. Мы просто делаем то, что должны делать для безопасности своего государства. Приступайте!

Последняя команда была адресована эсэсовцам. Один из сотрудников Службы Спасения достал карманный компьютер, такой же, как у доктора Дорбая, и нажал на нем несколько клавиш. Послышалось низкое гудение, и Комета увидела подъезжающий к ее кубу приземистый аппарат с двумя выступающими вперед кронштейнами. Это был автопогрузчик, управляемый компьютером эсэсовца. Кронштейны вошли под основание куба и приподняли его с постамента. Все было проделано настолько аккуратно и мягко, что стоявшая Комета даже не пошатнулась.

Автопогрузчик медленно поехал вперед, лавируя между гигантскими механизмами. Доктор Дорбай и эсэсовцы шли рядом с кубом.

Стараясь, чтобы голос не задрожал, Комета сказала:

— Раз уж вы сопровождаете меня в последний путь, то хотя бы просветите относительно причин вашего страха. Кто ваши враги, которые подсылают к вам шпионов? Повелители?

— Если бы Повелители считали нас своими врагами, мы бы тут не разговаривали. Нас бы просто прихлопнули, как тараканов.

Комета совершенно потеряла нить причинно-следственных связей в логике местных жителей:

— Так в чем же дело?

— Ладно, я попытаюсь объяснить покороче и подоступнее, — сжалился доктор Дорбай. — Я буду исходить из того, что вы на самом деле ничего не знаете о настоящем положении вещей. Началось все более ста лет назад, когда Верховный Генералиссимус Кси-Лодердолиса Урл-Азурбар затребовал себе особые полномочия для борьбы с экономической экспансией ваэльгаров на Большом Аринрине. Некоторые люди решили, что наступили времена жестокой диктатуры, и организовали восстание.

Началась гражданская война. Она шла с переменным успехом, пока Повелители не начали помогать повстанцам. Власть на Кси-Лодердолисе и центральных планетах захватил президент Ту-Го. Мы же, верноподданные Верховного Генералиссимуса Урл-Азурбара, были вынуждены отступить на малопригодные для жизни планеты. Но война еще не закончена…

— Ясно. Вы собираете здесь силы, чтобы атаковать центральные планеты. Я только не поняла, что такое Большой Аринрин?

Доктор Дорбай пояснил:

— Большой Аринрин — это обширное звездное скопление, почти целая галактика. Кси-Лодердолис — планета, на которой некогда появились мы люди саравана. Это наша главная планета, центр нашей цивилизации. А мы сейчас находимся на самой окраине Большого Аринрина — на планете под названием Сурл-Аваш. Сотни лет мы осваивали космос на примитивных кораблях, пока не встретились с Повелителями — древней могущественной расой, владеющей совершенно сверхъестественными машинами и технологиями. Если бы Повелители захотели, они покорили бы всю Вселенную…

— Вселенную нельзя покорить, — оборвала его Комета, — Вселенная бесконечна.

Доктор Дорбай не стал возражать:

— Ну, если не всю, то довольно значительную ее часть. Так вот, Повелители редко покидают свою Империю на Двенадцати Измерениях, но занимаются строительством гигантской сети Порталов Прямого Перехода.

Они включают в Сеть все обитаемые миры, так что через Порталы можно мгновенно перемещаться с одной планеты на другую. Наш Большой Аринрин также стал частью Сети. Благодаря Повелителям у нас появились не только Порталы, но и космические корабли, способные перемещаться в пространстве с невероятной скоростью. Однако остальными своими знаниями Повелители делиться не торопятся. Так, например, они владеют технологией машинного бессмертия. Их сознание записывается на специальную матрицу и может быть перенесено в новое тело. Таким образом, меняя физические тела, они живут почти вечно.

Доктор Дорбай испытующе посмотрел на Комету. Девушка покачала головой:

— Нет, я не Повелительница. Но то, что вы рассказываете, мне кажется знакомым. Возможно, я слышала об этом в одной из своих прошлых жизней.

— Если ты и в самом деле инкарнация третьей степени, то это не удивительно. Количество миров, входящих в Сеть ППП, постоянно растет.

Скоро большинство живущих так или иначе станет частью Сети.

— Раз уж вы опять упомянули инкарнацию, но не объясните ли заодно, что это такое?

— Инкарнация — это новое перерождение души в следующей жизни. Все люди, а точнее, все живые существа после смерти распадаются не только физически, превращаясь в удобрение, но и духовно, становясь безликой ментальной массой. Из этой массы, как из плодородной почвы, прорастают новые души новорожденных созданий. Большинство существ относится к первой степени инкарнации. Они ничего не помнят о своих прошлых жизнях. Лишь в снах и зыбких грезах могут они увидеть некоторые отрывочные события из своего прошлого. Но тот, кто ранее был сильной личностью, кто путем самосовершенствования достиг цельности и прочности души, не исчезает полностью. Такие существа в новом воплощении способны сохранять обрывки воспоминаний о предыдущих жизнях, пользоваться накопленными знаниями и опытом. Это вторая степень инкарнации. Она очень редка. Ее достигают лишь те, кто целенаправленно готовит себя к достижению бессмертия личности. А случаи третьей степени инкарнации вообще можно пересчитать по пальцам.

Лишь могущественные маги, почти сравнявшиеся в своем искусстве с богами, или гениальные изобретатели, создававшие устройства для хранения своего сознания, доходили до третьей степени. Но и они рано или поздно разрывали цепь своих инкарнаций и превращались в безликое ничто. Смертные существа не могут нарушить закон круговорота душ в природе. Лишь Повелителям дарована такая милость. И это не удивительно — они ведь первосотворенные люди, помощники Великих Первых Богов.

— Раз они такие могучие и помогают вашим врагам, то почему они давно уже не уничтожили всех вас?

— Этого мы и сами не понимаем. Повелители очень редко вмешиваются в дела тех, кто живет за пределами Империи на Двенадцати Измерениях.

Но зато их шпионы проникли во все Вселенные, во все Измерения.

Повелители не используют силу для завоевания чужих миров. Хотя при их возможностях… Стоим им лишь захотеть…

— Ну, конечно! — ядовито заметила Комета. — Будь вы на месте Повелителей, вы бы колебаться не стали.

Вместо ответа доктор Дорбай произнес:

— Довольно! Мы уже приехали.

Комета жадно внимала рассказу. Она даже перестала обращать внимание на то, что происходило вокруг ее прозрачной темницы. Поэтому последние резкие слова грубо выдернули ее из потока новых знаний и вернули к жестокой действительности.

Оказалось, что автопогрузчик остановился возле огромного подъемника. Сейчас площадка находилась вровень с полом, но, посмотрев наверх, Комета увидела отверстие в потолке, совпадающее по размерам с площадкой.

Доктор Дорбай подтвердил ее возникшее предположение:

— Шахта доходит до самой поверхности. Ты встретишься с солнцем.

Комета сразу вспомнила расплавившийся мяч. Значит, и ей уготован такой же конец.

— …Солнце не доставит тебе мучений, — продолжал говорить доктор Дорбай. — Ты даже не почувствуешь боли. Лишь только раскроются створки люка, твое тело превратится в горстку пепла, а душа отправиться к новым инкарнациям.

— Но у меня к вам еще столько вопросов! — воскликнула Комета.

Доктор Дорбай равнодушно пожал плечами:

— Сожалею, но ответы на них тебе придется искать в следующих воплощениях.

Выполняя команды эсэсовца, автопогрузчик поставил куб с Кометой на площадку подъемника, а затем отъехал назад.

— Счастливого пути, — сказал доктор Дорбай.

— Издеваетесь?!

— Я имел в виду не путь к солнцу, а путь по дороге перерождений.

Я верю, что ты каким-то чудом обрела способность к инкарнации третьей степени. Но большинство моих коллег выступило против твоего дальнейшего пребывания в этом теле и в этом мире. Прощай!

Загудели механизмы, и площадка с кубом начала подниматься. Комета села на пол. Площадка подъемника вошла в узкую шахту. Здесь не было источников света, и вокруг воцарилась абсолютная темнота.

Комета не собиралась биться в истерике или умолять о пощаде. Она была выше этого и принимала очередную смерть спокойно и достойно.

Сожалеть стоило лишь о том, что не удалось поподробнее узнать о богах, которых упомянул доктор Дорбай. Ученый говорил о них так буднично, словно они являлись неотъемлемой частью мира. Это было непохоже на наивный идеализм Алиния Плантора. Доктор Дорбай, совершенно определенно, оперировал исключительно научными знаниями.

Кроме того, рассказ доктора пробудил у Кометы какие-то спавшие до сих пор воспоминания. Казалось, стоит лишь приложить некоторое усилие, и девушке откроется нечто значительное, связанное не только с ней самой, но и со всем необъятным безграничным миром.

Однако эти размышления Кометы были прерваны, когда она почувствовала легкий толчок.

«Наверное, подъем уже закончен, — без всякого страха подумала девушка. — Сейчас начнут раскрываться створки люка, и на меня упадет первый луч смертоносного света…»

Но тут последовал еще один толчок, и площадка подъемника вновь начала двигаться. Вниз.

Комета была удивлена и даже в некоторой степени раздосадована.

Она уже приготовилась к новому перевоплощению, а ее возвращали в эту жизнь. Может, доктор Дорбай сумел убедить своих коллег в том, что она не шпионка Повелителей?

Когда площадка вышла из шахты и вновь оказалась в огромном подземном зале, Комета встала и прижалась лбом к стене куба, чтобы рассмотреть то, что происходило внизу. Доктор Дорбай, увидев ее, приветственно помахал рукой.

Однако, когда подъемник опустил куб вниз, Комета заметила, что белокожее лицо Дорбая не выражает радости. Казалось, что даже блеск синего кристалла у него во лбу несколько потускнел.

— Леди Комета, у меня для вас плохая новость, — печальным тоном проговорил доктор Дорбай.

— Опять?! — с некоторой наигранной театральностью всплеснула руками девушка.

Дорбай слабо улыбнулся:

— Только что на орбиту нашей планеты вышел транспорт с Гавабардана.

— И что это для меня означает?

— Это означает, что вы отправляетесь на Гавабардан.

Комета фыркнула:

— Очень логичное объяснение! Нельзя ли поточнее и поконкретнее?

Доктор Дорбай покосился на стоявших рядом эсэсовцев:

— Никто не знает координат Гавабардана. Но, боюсь, что вас там ждут суровые испытания.

Один из сотрудников Службы Спасения произнес бесстрастным тоном:

— Челнок на транспорт отправляется через сорок минут.

Доктор Дорбай заторопился:

— Ах, да, корабль не может ждать. Везите ее. Еще раз прощайте, Леди Комета!

— Мы примем меры предосторожности, как и положено при транспортировке опасного объекта, — сказал эсэсовец.

— Поступайте, как считаете нужным, — махнул рукой доктор Дорбай, повернулся спиной к Комете и быстрой походкой направился по своим делам.

Девушка поняла, что глупо было надеяться на симпатии или хотя бы на внимание белокожего человека. Она в первую очередь была для него лишь объектом исследования. Раз объект должен был покинуть лабораторию, то и интерес к нему пропал.

Приземистый автопогрузчик вновь поднял куб с Кометой. Но на этот раз из его верхней части появился легкий раскладной тент из черной ткани, который накрыл куб. Комета вновь оказалась в полной темноте.

Автопогрузчик тронулся с места.

Комета не стала пытаться заговорить с сопровождавшими ее эсэсовцами. Черная ткань не только не пропускала свет, но и заглушала все звуки.

«Я похожа на птицу в клетке, которую накрыли платком», — подумала девушка. Она не знала, из какой жизни возникла эта ассоциация, но сравнение с попавшей в неволю птицей ей понравилось.

После долгого извилистого пути автопогрузчик остановился, защитный тент с куба был снят, и Комета увидела, что ее прозрачная тюремная камера установлена в узком длинном металлическом ангаре.

Кроме нее в ангаре находились и другие контейнеры, все одинакового с кубом размера, но из разных материалов: из пластика, из металла, из сетчатого волокна. Автоматические погрузчики сновали взад и вперед, плотно расставляя новые контейнеры. Между ними оставался лишь узкий проход, достаточный для того, чтобы могли разминутся два человека.

К эсэсовцам подошел необыкновенно худой человек с продолговатым черепом и похожими на лапки насекомых конечностями. Он был одет в обтягивающий черный комбинезон, который еще больше подчеркивал его худобу.

— Так, что тут у нас? — человек посмотрел на Комету. — Новый рекрут?

— Это не рекрут. Это потенциальная шпионка. Возможно, Повелительница. Обращайтесь с ней с особой осторожностью. Отведите на транспорте отдельную охраняемую ячейку.

— Ага, ладно, — худой человек задрал голову вверх и крикнул: — Жмен, паркуй!

Комета также посмотрела вверх, но не увидела ничего, кроме низкого потолка. Она предположила, что в ангаре находились микрофоны громкоговорящей связи.

Ее предположениеподтвердил слегка хрипловатый насмешливый голос, раскатившийся по всему ангару:

— Дамы и господа, попрошу всех пригнуться! Парковка начинается!

Сразу же вслед за этим послышался скрип, скрежет, и потолок начал опускаться. Поскольку все контейнеры были выше человеческого роста, худой человек и эсэсовцы могли не опасаться этого гигантского пресса.

Потолок прижал контейнеры к полу. Комета догадалась, что это и была «парковка».

Эсэсовцы и худой собрались уходить.

— Эй, а как же я?! — крикнула им вслед Комета.

Худой обернулся с таким удивленным видом, словно не ожидал, что это существо способно издавать членораздельные звуки. Возможно, он считал ее частью груза, такой же бездушной, как и содержимое остальных контейнеров.

Комета уже не надеялась, что услышит ответ на свой вопрос. Однако худой соизволил признать факт ее разумности:

— Не волнуйся, девочка. Десять минут перегрузок, и мы на орбите.

А затем зальем тебя «киселем», и ты даже не заметишь, как окажешься на Гавабардане.

Затем, решив, видимо, что этого объяснения вполне достаточно, худой вместе с эсэсовцами пошел прочь.

Комета застыла с открытым ртом, так и не задав новый вопрос.

Только сейчас она сообразила, что металлический ангар на самом деле является трюмом космического корабля. Вернее, не космического корабля, а его посадочного модуля, именуемого «челноком». Ведь гигантский звездолет не мог не только сесть на планету, но даже приблизиться к ней слишком близко. Откуда возникли эти знания? Конечно, оттуда же, откуда и все остальные — из неведомой когда-то прожитой и теперь почти забытой жизни…

Свет в трюме челнока погас. Осталось лишь несколько небольших красных лампочек, которые мигали по-очереди.

Из невидимых динамиков послышался хрипловатый голос Жмена:

— Предстартовая готовность. Минута.

Через некоторое время Жмен произнес:

— Тридцать секунд.

Затем раздался неживой механический голос:

— Десять, девять, восемь…

Комета не знала, что делать, но на всякий случай легла на пол.

— Три, два, один. Старт.

Ускорение было резким и довольно чувствительным. Комета покатилась по полу и влипла в стену.

Как и обещал худой, неприятные ощущения длились около десяти минут. Затем Комета почувствовала, что ее тело утратило вес. Она оторвалась от пола и начала медленно подниматься вверх. Разгон челнока закончился и наступила невесомость. Но расслабляться было пока рано.

Комета была начеку, поэтому не ударилась, когда челнок вновь ускорился. Она сгруппировалась и уперлась в стену руками и ногами.

Челнок маневрировал еще несколько минут, поэтому Комету болтало вправо и влево, вперед и назад, вверх и вниз.

Затем качка прекратилась, и вновь наступила невесомость. Потолок слегка приподнялся, высвобождая контейнеры. Из своего куба Комета не могла видеть того, что происходило в обоих концах длинного трюма. Но вскоре соседние с ней контейнеры были подхвачены худыми тонкокостными людьми. Они выгружали груз из трюма, ловко отталкиваясь руками и ногами от пола, стен и потолка. В невесомости для транспортировки тяжелых контейнеров было вполне достаточно одной человеческой силы.

К кубу с Кометой приблизился знакомый человек, который принял ее у эсэсовцев:

— Добро пожаловать на борт транспортного звездолета «Генерал-майор Абао-Кавол». Эй, ребята, тащите ее в отсек с рекрутами!

Двое грузчиков подхватили куб и вынесли его из трюма челнока.

Комета не стала напоминать, что эсэсовцы настаивали на отдельной охраняемой ячейке. Видимо, звездолетчики не слишком-то прислушивались к мнению сотрудников Службы Спасения.

Куб с Кометой даже не стали закрывать черной тканью. Поэтому девушка смогла рассмотреть челнок, доставивший ее на орбиту. Он был похож на слегка уплощенный обтекаемый конус без каких-либо выступающих частей и деталей. Это было естественно — ведь челнок предназначался для полетов в плотной атмосфере планет, а не в космическом безвоздушном пространстве.

Челнок находился в цилиндрическом причальном отсеке. В торцах отсека были сделаны люки, через которые челнок вылетал наружу и возвращался обратно. Сейчас, разумеется, передние и задние створки были герметично закрыты, а в отсек закачан пригодный для дыхания воздух.

По всей боковой поверхности отсека располагались люки поменьше.

Часть из них сейчас была открыта, и в них грузчики уносили контейнеры, доставленные челноком. Поскольку в невесомости понятия «верх» и «низ» были весьма условными, то некоторые люки относительно Кометы находились на «полу», некоторые — на «потолке», либо, приняв за точку отсчета корму челнока, можно было сказать, что люки располагались вокруг причального отсека.

Комета не могла себе представить, как выглядит транспортный звездолет снаружи, но его обитаемая часть походила на ствол дерева с расходящимися во все стороны ветвями. Стволом был отсек с челноком, а ветвями складские модули.

Грузчики втащили куб с Кометой в один из боковых отсеков. Взору девушки открылся длинный коридор, с четырех сторон которого — с боков, снизу и сверху — были прикреплены точно такие же прозрачные кубы, как и ее собственный. Внутри них находились люди. Но эти люди не были живы. Впрочем, они не были и мертвы. Кубы были заполнены какой-то мутноватой жидкостью, в которой люди плавали, как насекомые, попавшие в каплю смолы. Все пассажиры транспортного звездолета были обнажены.

Их глаза были закрыты, тела расслаблены. Возможно, они были погружены в глубокий анабиоз.

Пока Комету транспортировали вдоль коридора, она сквозь мутную жидкость сумела разглядеть, насколько различными были люди. Некоторые создания она вообще не отнесла бы к человеческому роду. То ли это были крайние формы мутации, то ли существа, произошедшие от другой ветви древа жизни. Как бы то ни было, Комета поняла, что здесь собраны представители самых разных планет: мужчины и женщины, молодые и не очень. Но мужчин в расцвете сил было больше всего.

«Если их называют рекрутами, то какая армия примет в свои ряды столь непохожих друг на друга солдат?» — подумала девушка.

Путешествие Кометы закончилось возле пустой ячейки, предназначенной для закрепления «пассажирского» контейнера. Грузчики втолкнули куб с Кометой на свободное место и тут же быстро удалились.

Комета с удивлением обнаружила, что обитатели трех других контейнеров, расположенных вокруг коридора, бодрствуют и с интересом ее рассматривают. Тогда как соседи из других колец продолжают пребывать в анабиозе.

С одной стороны от девушки находился низенький пухлый человечек.

Вместо рук к его туловищу были приделаны сложные механические манипуляторы, полностью повторяющие человеческие конечности, но изготовленные из полированного металла. Толстячок поймал взгляд Кометы, ухмыльнулся широким толстогубым ртом и весело ей подмигнул, словно приветствовал давнюю знакомую.

С другой стороны в прозрачном кубе сидел вполне нормальный мужчина со светлыми волосами, с поджарым тренированным телом и с волевым лицом. Бегло осмотрев Комету, он закрыл глаза и скрестил руки на груди с видом полнейшего безразличия.

В кубе напротив расположился совершеннейший дикарь: с низким лбом и выступающими вперед надбровными дугами, мускулистый, весь покрытый короткой кудрявой шерстью. Он внимательно смотрел на Комету своими маленькими глазками, и непонятно было, способен ли этот примитивный человек к разумному общению.

Общее молчание нарушил толстячок с механическими руками:

— Милое дитя, как ты оказалась в нашем сугубо мужском обществе?

— Я не дитя, — буркнула Комета.

— А-а-а, понимаю. Ты уже считаешь себя взрослой. Усеньки-пусеньки не для тебя. Может тогда ты знаешь, это Браб или Гаминал?

— Вы хотите узнать, какая это планета? — переспросила Комета.

— Вот-вот, именно так. Хочу узнать, какая это планета. — Радостно заулыбался толстячок.

— Насколько я слышала, это Сурл-Аваш.

Толстячок презрительно фыркнул:

— Захолустье! Кстати, меня зовут Карибло вас-Бардан гес-Уцфаз. А тебя?

— Комета. Леди Комета.

— Ого! У тебя благородное происхождение?! А-а-а, понимаю…

Завистливые родственники обманом похитили тебя и сдали в рекруты, чтобы хапнуть твою часть наследства. Я угадал?

Комета промолчала, не собираясь пересказывать первому встречному всю свою историю.

Дикарь в кубе напротив издал короткий рык.

Толстячок засуетился:

— Молчу, молчу! Здесь почему-то не принято заводить знакомства.

Вот, к примеру, Мавух. Он свободный наемник, и потому к нам, невольным рекрутам, относится с полнейшим презрением.

Светловолосый мужчина открыл глаза и коротко бросил:

— Заткнись, Карибло! Ты уже всех достал своей болтовней. А ты, девочка, не слушай этого идиота! Он же вор-неудачник. Ему отрубили руки на Обленаке.

— Меня наказали не за то, что я воровал, а за то, что попался! — горячо возразил толстячок. — И у меня была заначка, которой хватило на протезы из микарового сплава. — Карибло щелкнул своими металлическими пальцами. Хочешь, поборемся на руках?

— Ты неудачник, — усмехнулся Мавух. — Твои протезы не помогли тебе. Ты снова попался на воровстве и оказался в рекрутах.

Не обращая внимания на эти слова, толстячок продолжил, обращаясь к Комете:

— Дружище Мавух просто завидует моим суперконечностям. Он всю жизнь качал мускулы, а надо было всего лишь заплатить деньги и…

Карибло снова с видимым наслаждением щелкнул пальцами. Мавух холодно усмехнулся и закрыл глаза, показывая, что раззадорить его не получится.

Тогда толстячок легко сменил тему разговора:

— А наш сосед-дикарь вообще не проронил ни одного слова. Но он все понимает. По крайней мере, рычит осмысленно. Мы зовем его Немым.

Немой, словно подтверждая эти слова, вновь зарычал.

Но его голос перекрыл режущий уши свист. Комета увидела, что ко всем четырем контейнерам присосались толстые шланги. Затем внутрь ее куба, как и в кубы соседей, хлынула мутная теплая жидкость. В невесомости она не падала на пол, а разлеталась внутри мелкими каплями. Комета попыталась подлететь к тому месту, откуда поступала жидкость, и закрыть его руками. Но напор снес ее и отбросил к противоположной стенке. Комета сделала вдох и проглотила несколько капель, летающих внутри куба. Она закашляла и стала отплевываться.

Карибло быстро заговорил:

— Не сопротивляйся, девочка. Чем быстрее ты погрузишься в «кисель», тем быстрее уснешь. Теперь кольцо заполнено, и нас не будут беспокоить, пока мы не доберемся до места назначения. А то раньше все ячейки отключали, чтобы добавить нового соседа. Хуже всех пришлось мне — ведь я был первым. Меня уже трижды топили и трижды пробуждали.

— Хуже всех пришлось мне! — возразил ему Мавух. — Но теперь все позади. Я больше не услышу твоей дурацкой болтовни во время остановок.

Ап-буль!

Последний звук сопровождал полное погружение светловолосого мужчины в мутную жидкость. Комета увидела, что его глаза закрылись, но грудная клетка продолжала ритмично подниматься и опускаться. Мавух дышал жидкостью, именуемой «киселем». Точно также поступили и Карибло с Немым.

Комета постаралась расслабиться и последовать примеру своих более опытных соседей. Она закрыла глаза, чтобы не видеть, как воздух в ее кубе заменяется жидкостью. Это помогло. Теперь девушка дышала ровно даже тогда, когда чувствовала, что ей в нос попадают плотные капли.

Постепенно их становилось все больше и больше, и вот уже она задышала одним лишь «киселем». Комета почувствовала непреодолимую дремоту. Она на мгновение открыла глаза, но ничего вокруг не увидела из-за заполнившей весь куб мутной жидкости. Закрыв глаза, Комета погрузилась в анабиоз…

Глава 13. «Здесь закаляются сердца настоящих воинов!»

…Шум наверху. Добыча. Много. Пора.

Задние плавники отталкиваются от упругой воды. Передние плавники направляют тело на цель.

Шум усиливается. Поверхность уже близко. Рот закрыт. Сейчас будет удар.

Удар! Поверхность пробита. Надо быстрее открыть рот и раскинуть языки-щупальца. Судя по шуму, добычи много, кто-нибудь да попадется.

Гром. Боль. В тело впиваются острые иглы. Двигаться невозможно.

Странные необычные звуки, смысл которых тем не менее почему-то понятен:

— Достаньте это чудище. Я хочу посмотреть, с кем мы сражались.

Вытягивают на поверхность. Тело, лишенное поддержки воды, бессильно обмякает. Снова боль. Внутренности горят огнем. Но, кроме боли, возникает ощущение, что рядом появилось что-то родное.

— Хозяин Твердого озера на самом деле Хозяйка!

Это про нее. Это она — одна из Хозяев Твердого озера. То родное, что появилось рядом — дитя, выпавшее из ее распоротого брюха. На поверхности дитя задыхается и беззвучно вопит от ужаса и боли. Надо столкнуть его в воду, но невозможно даже пошевелиться. Печаль.

Отчаяние.

Снова чужие, но понятные звуки:

— Мы не воюем с младенцами.

Шлепок. Плеск воды. Дитя погрузилось в родную стихию. Дитя уплывает прочь. Оно будет жить. Счастье. Слабость. Судорога. Смерть…


* * *
…Снова вода. Но теперь она — чужая стихия. Нечем дышать.

Судорожный глоток. Воздух. Еще глоток. Еще. И еще. Раз можно дышать, значит, можно жить.

Комета выплюнула остатки «киселя» из легких и окончательно пришла в себя. Что же ей снилось? Неужели она когда-то была Хозяйкой Твердого озера? В таком случае выходило, что она убила саму себя. Одно воплощение Леди Комета, лишило жизни свое другое воплощение — Хозяйку Твердого озера. Или все увиденное во сне — только иллюзия воспоминаний, возникшая из-за пребывания в мутной жидкости и ассоциации с подводным существом?

Эти размышления для Кометы были слишком тягостными, так как после анабиоза болела голова. Девушка собралась было помассировать себе виски… И тут ее поджидал еще один удивительный сюрприз.

Вместо ставших уже привычными детских пухлых ладошек Шаггашуги Гахс-Афан Комета увидела длинные и тонкие руки даже не подростка, но уже почти сформировавшейся юной девушки. Не имея возможности посмотреться в зеркало, она, как могла, оглядела свое тело.

Действительно, на вид ей было лет четырнадцать-пятнадцать. Она поднесла к глазам прядь волос. Волосы были не черными, как у Шаггашуги, и не рыжими, как у предыдущего воплощения — Леди Кометы, а темно-медными.

«Я умерла в анабиозе и теперь оказалась в новом теле?» — предположила Комета.

Но нет. Она находилась все в том же прозрачном кубе, а вокруг нее в своих контейнерах отплевывались и отхаркивались другие люди и нелюди. На этот раз подняты из анабиоза были все, не только ее соседи по кольцу. В невесомости судорожные вдохи приводили к тому, что пассажиры прозрачных контейнеров болтались от стены к стене, от пола к потолку, вращались в самых невообразимых положениях.

«Путешествие длилось так долго, что я успела повзрослеть?» — пришла в голову Кометы новая гипотеза.

Однако и она не соответствовала истине. Карибло, Мавух и Немой выглядели точно также, как и при первом знакомстве. Освободив свои легкие от остатков «киселя» и выровняв свое положение в пространстве, все трое соседей Кометы с удивлением уставились на девушку.

— Как это они поменяли пассажира, не разбудив нас? — вслух подумал Карибло, а потом более внимательно пригляделся к Комете: — Как?! Это ты?!

— Кажется, я, — девушка попыталась улыбнуться.

Она не испытывала смущения под взглядами трех мужчин. Наоборот, это они застеснялись. Мавуху даже пришлось щелкнуть себя по кончику носа, чтобы его «интерес» к Комете вернулся в свободновисящее состояние.

— Невероятно! — не переставал удивляться Карибло. — Сначала мы наблюдаем ум взрослого человека в теле ребенка, а потом и ребенок в мгновение ока превращается в девушку… то есть, я хотел сказать в очаровательную, прекрасную, восхитительную леди. Так, Леди Комета?

Комета снисходительно кивнула и благодарно улыбнулась. Она не была падка на лесть, прожитые жизни слишком многому ее научили, но она могла немного пококетничать, так как считала, что это поможет ей в дальнейшем более эффективно управлять мужчинами.

Немой, до того неотрывно смотрящий на Комету, внезапно издал низкий протяжный рык и со всей силой бросился на стенку куба. Его отбросило назад, и он отскочил к задней стенке. Оттолкнулся от нее и врезался в потолок. Дикарь метался по своему кубу, непрестанно воя, рыча и скрежеща зубами.

Несмотря на то, что их разделяли две непроницаемых стены, Комета почувствовала себя неуютно рядом с беснующимся дикарем.

— Что это с ним? — спросила она у Карибло.

— Понятия не имею, — толстячок, и правда, сам с изумлением взирал на соседа. — Он еще никогда себя так не вел. Может, на волю захотел?

Через несколько минут Немой затих, безвольно разбросав конечности. По инерции он продолжал медленно вращаться внутри куба.

Его глаза были закрыты, а в уголках рта пузырилась пена.

— Он не умер? — вслух подумала Комета.

— Не похоже. Что скажешь, Мавух?

Светловолосый наемник равнодушно пожал плечами:

— Мне все равно. Одним безумцем на борту больше, одним меньше.

По мере того, как обитатели контейнеров освобождались от «киселя» в легких, в пассажирском отсеке разливался гул разговоров. Хотя большинство рекрутов не было настроено на откровенные пространные беседы, так или иначе представиться соседям приходилось всем.

В это время длиннорукие и длинноногие грузчики быстро и сноровисто делали свое дело: вытаскивали из креплений контейнеры и уносили их по направлению к челноку. Они делали это так обыденно, словно внутри находились не живые существа, а бездушные механизмы.

Некоторые пассажиры, впрочем, также не испытывали от этой операции особого дискомфорта. Они продолжали разговаривать друг с другом даже тогда, когда их транспортировали к выходу.

Грузчики начали разгрузку с ближайших к выходу ячеек, и постепенно очередь дошла до Кометы и ее соседей. Их контейнеры отнесли к челноку и установили в трюме. Немой пришел в себя и с интересом оглядывался вокруг. В сторону Кометы он больше не смотрел, словно она перестала для него существовать.

На этот раз в челнок погрузили только пассажиров. Должно быть, неодушевленные грузы звездолетчики намеревались переправить вторым рейсом.

Комета вновь испытала несколько неприятных минут во время полета челнока. Посадка оказалась такой резкой, что даже самые стойкие рекруты возмущенно закричали:

— Эй, поосторожней! Не дрова везете!

Но их крики остались без ответа. То ли микрофоны в трюме были выключены, то ли пилот челнока не счел нужным ответить своему «живому грузу».

Затем тряска и болтанка закончились, и Комета поняла, что они опустились на поверхность планеты. Вновь появилась сила тяжести, а вместе с ней пришли слабость и головокружение.

Началась разгрузка. Рекруты прекратили разговоры. Все с нетерпением ожидали, когда их вывезут наружу и когда они наконец получат свободу.

На этот раз переносом контейнеров занимались не управляемые погрузчики и не живые люди, а автоматические роботы. Они были похожи на конусы, двигавшиеся на трех колесах. На верхней части каждого конуса был установлен широкий П-образный захват, которым робот подцеплял контейнер.

— Ну быстрее, быстрее, — шутливо умолял неунывающий Карибло.

Даже спокойный и непроницаемый Мавух жадно ловил каждое движение ближайших роботов, словно старался угадать, который из них направляется к его контейнеру.

Комете также не терпелось увидеть таинственный Гавабардан. Вполне возможно, думала она, именно ради этого произошла ее инкарнация в теле Шаггашуги Гахс-Афан. Комета вновь оказалась в центре противоборствующих государств. Но теперь она имела дело не с людьми и нелюдями на одной планете, а с обитателями сотен или даже тысяч миров, втянутых в космическую войну.

Единственное, что омрачало размышления Кометы — это перспектива нового заточения в какой-нибудь тайной лаборатории. Но она продолжала рассчитывать на удачу. Повзрослевшее тело девушки позволяло ей надеяться и на другие сверхъестественные проявления.

Наконец подошла очередь Кометы и ее соседей. Роботы подхватили их контейнеры и потащили в выходу. Покинув трюм челнока, девушка осмотрелась. Ее глазам предстала большая посадочная площадка, с трех сторон окруженная острыми заснеженными скалами. Да и по самой площадке сильный ветер гнал змейки снежной крупы.

С четвертой стороны виднелась высокая стена из гигантских каменных блоков. В стене имелись лишь одни ворота, их толстые металлические створки сейчас были распахнуты, и в них вливался ручеек роботов-грузчиков. Все внутренние помещения горной крепости были хорошо освещены яркими нитями, протянутыми вдоль стен. Когда куб с Кометой проносили через ворота, она приблизительно подсчитала, что толщина каменной стены составляла около двадцати шагов.

Пройдя через ворота, контейнеры попадали в большое крытое помещение, где их встречали вооруженные эсэсовцы. Под их контролем роботы устанавливали контейнеры на высокий помост. Затем человек из куба каким-то образом оказывался внизу, а пустой прозрачный куб сдвигался в сторону и помещался на площадку подъемника. Подъемник уносил контейнер вниз, а его бывший пассажир под дулами автоматов эсэсовцев становился в очередь к распределительному пункту — полукруглому столу с компьютерами. Офицеры СС и люди в синих халатах сортировали прибывших рекрутов, отправляя их в одну из трех дверей.

Над распределительным пунктом висела пластиковая панель с написанным от руки приветствием: «Добро пожаловать на Гавабардан!»

Рядом был нарисован подмигивающий человеческий череп.

— Ух ты, у местных есть чувство юмора! — воскликнул Карибло, ни к кому конкретно не обращаясь.

И ему никто не ответил. Все рекруты — и вольные, и невольные — были слишком погружены в свои собственные мысли.

В зале стоял гул голосов, за которым Комета не могла разобрать отдельные слова. Ей показалось, что перед ней открылся вид загробного мира, где души умерших поступали на скорый и, скорее всего, совершенно несправедливый суд. Голые существа, недавно проделавшие космическое путешествие в прозрачных контейнерах, теперь послушно повиновались эсэсовцам.

— Стадо… — процедила сквозь зубы Комета. — трусливое, безмозглое стадо.

Она сама не поняла, произнесла эти слова старший рекламист Латэла Томпа, или воительница Леди Комета.

Так как все контейнеры загружали и разгружали в одной и той же последовательности, Комета находилась в окружении уже знакомых соседей. Перед ней в очереди находились Мавух и Карибло, позади — Немой. Она видела как оба ее знакомых были извлечены из своих кубов и присоединились к общей очереди. Затем и контейнер Кометы был помещен на помост. Мгновение — и пол под ногами девушки исчез. Она провалилась и упала на подстеленный внизу амортизирующий мат.

— Быстро, быстро! — прикрикнул на нее один из эсэсовцев и повел стволом автомата. — В очередь!

Комета вскочила и через мгновение услышала за спиной шлепок. Это приземлился Немой. Они встали в очередь к распределительному пункту.

Комета прислушивалась, стараясь определить, по какому принципу производится сортировка. И вообще, она не понимала, почему ее поместили вместе с остальными рекрутами. Помнится, эсэсовец на Сурл-Аваше настаивал на самых строгих правилах транспортировки подозреваемой в шпионаже девушки…

Очередь дошла до первого знакомого Кометы.

— Мавух Ур-Гедарья, уроженец Лабреля. Наемник?

Человек в синем халате осмотрел рослого воина с ног до головы.

Мавух кивнул головой:

— Так точно, командир!

— Я не командир, я — доктор, — человек бросил короткий взгляд на дисплей стоящего перед ним компьютера. — Тут указано, что ты завербовался в десант. Почему?

— Там больше платят.

— Неплохо. Честность — это одна из главных добродетелей солдата армии Верховного Генералиссимуса. Правая дверь.

Мавух направился вправо, даже не обернувшись на своих бывших товарищей по путешествию.

— Карибло вас-Бардан гес-Уцфаз, уроженец Зантула. Вор-рецидивист.

Сдан в рекруты властями Арта-Галинора.

— Так точно, доктор! — радостно подтвердил толстячок. — Надеюсь, моим талантам найдется тут достойное применение?

— Найдется, — сказал доктор, не отрывая глаз от дисплея. Переподготовка. Средняя дверь.

— Есть, доктор! — толстячок отдал честь своей механической рукой и обернулся к Комете: — А здесь не так уж и плохо, как ты думаешь?

— Молчать!!! — рявкнул стоявший рядом офицер-эсэсовец. — Бегом, марш!

Карибло подпрыгнул и резво засеменил к средней двери.

Комета сделала шаг вперед и остановилась возле полукруглого стола.

— Шаггашуга Гахс-Афан, уроженка Сурл-Аваша. Направлена в рекруты приказом доктора Дорбая Зум-Загава. Рекомендована в десант.

— В десант?! — удивился офицер Службы Спасения и откровенно осмотрел обнаженную Комету. Должно быть, невысокая худощавая юная девушка совершенно не соответствовала высоким стандартам этого подразделения.

С некоторой растерянностью доктор подтвердил:

— Здесь сказано, что она, может быть, является инкарнацией третьей степени.

— Где? — эсэсовец наклонился вперед.

— Вот! — доктор указал на дисплей.

— Действительно… Невероятно… — эсэсовец осмотрел Комету с новым интересом. — Значит, правая дверь?

— Раз так указал доктор Дорбай… — человек в синем халате взглянул в глаза Комете: — Правая дверь.

— Шагом, марш! — прикрикнул эсэсовец. — Не задерживай очередь!

Комета пошла, не чувствуя под собой ног. Она не могла понять, почему из ее досье исчезли записи о подозрениях в шпионаже. Неужели доктор Дорбай осмелился пойти наперекор решению свои коллег? Вполне возможно. Едва ли кто-нибудь на Сурл-Аваше заинтересуется ее дальнейшей судьбой. Поэтому подлог никогда не будет раскрыт.

— Спасибо, доктор Дорбай… — прошептала Комета, входя в правую дверь.

Погруженная в свои мысли, она забыла поинтересоваться распределением Немого. Но тот сам напомнил о себе, зарычав над ухом девушки.

— Тебя тоже в десант? — Комета обернулась, ничуть не испытывая страха перед массивным волосатым дикарем. — Ну конечно, куда же еще такого громилу?

Немой снова коротко зарычал, и девушке показалось, что в его маленьких глубоко посаженных глазах промелькнуло вполне осмысленное веселье. Не раздумывая, она подмигнула, словно соглашаясь на некую игру.

«Кто же этот Немой? — подумала Комета, — Гензо Беньтиат, Бэр Лигволд или Адонсо Калтрадский?» Разумеется, она не имела в виду, что в Немого вселилась душа одного из трех мужчин, которые встречались на ее пути. Просто ей нужно было определиться, кто этот дикарь: подлый предатель, беспринципный хладнокровный убийца или верный надежный друг. «Я слишком часто ошибалась в людях. Больше ошибок быть не должно».

Помещение, в которое попали Комета и Немой, представляло собой смесь склада и арсенала. Вдоль правой стены располагались подвесные конвейеры с комплектами одежды и обуви. Левую стену украшали самые разнообразные предметы ручного вооружения — от лучевых и плазменных автоматов до ножей, кастетов и кистеней. Здесь уже не было видно эсэсовцев в черных доспехах. Тут распоряжались десантники в серо-зеленых камуфляжных комбинезонах и кепках с косой полосой на козырьке.

— Не спите на ходу! — один из десантников быстро взял в оборот Комету и Немого. — Одевайтесь!

Остальные рекруты, направленные сюда ранее, уже натягивали на себя десантную форму и разбирали оружие.

Стоило только Комете приблизиться к одному из конвейеров с одеждой, как его механизм пришел в движение. Цепные приводы вращались быстро и почти бесшумно. Через несколько секунд конвейер остановился, и перед Кометой замер запаянный в пластик комплект одежды.

— Бери, это твой размер, — сказал десантник. — Видеосканер снял все твои параметры. Комбинезон сядет точно.

Комета натянула на себя плотную, но мягкую одежду быстрее, чем конвейер доставил подходящий комплект для Немого. Ее кепка, также, как и кепки всех новобранцев, была без полос. Девушка сообразила, что это какие-то знаки различия. Как показало будущее, она не ошиблась.

Следующий конвейер доставил Комете удобные легкие ботинки. Она обула их и стянула голенища пневматическими застежками.

— Для начала неплохо, — одобрил десантник, взявший «шефство» над новобранцами. — Теперь выбирайте оружие.

— Почему оружие не стандартизовано? — спросила Комета, окидывая взором стойки с более чем полусотней различных моделей.

— К нам прибывают самые разные рекруты. То, что для одного — легче пушинки, другой просто не поднимет.

Комета поняла, что ее вопрос прозвучал довольно глупо. Конечно, нельзя подходить с одними мерками к уроженцам сотен планет. Сравнить хотя бы ее саму и Немого.

Десантник продолжал быстро говорить:

— Выбирайте оружие по себе. Одно — лучевое или огнестрельное, одно холодное. Если не подойдет, после можете поменять. Это не возбраняется. Гранаты и мины получите тогда, когда отправитесь на полигон.

Комета открыла рот, но в этот момент один из рекрутов почти слово в слово произнес уже готовый вырваться у нее вопрос:

— Можно ли взять несколько разных моделей?

— Берите, что хотите. Но учтите, вам придется с этим оружием бегать, прыгать, ползать. Оно будет постоянно с вами. Если вы в состоянии таскать с собой гору металла — забирайте хоть весь арсенал!

Комета осмотрелась, решив ориентироваться на выбор других рекрутов. Но сразу поняла, что едва ли ей поможет чужой пример. Лишь несколько рекрутов продемонстрировали свое знание вооружения. Они уверенно брали в руки автоматы, ружья и лучеметы, щелкали затворами, вставляли магазины или энергетические батареи. Но большинство рекрутов, похоже, впервые взяло в руки оружие. Новобранцы рассчитывали скорее на пример киногероев из любимых фильмов, чем на собственный опыт.

Недолго поколебавшись, Комета выбрала автомат, на вид надежный и простой в обращении. Он имел один ствол и два магазина: для разрывных и бронебойных зарядов. Магазины устанавливались рядом, и можно было, не вынимая их из автомата, переключать подачу патронов. С холодным оружием было проще: взгляд девушки сразу упал на длинный обоюдоострый кинжал, буквально завороживший бывалую воительницу своей элегантной и смертоносной простотой.

— Неплохой выбор, — услышала Комета знакомый голос.

Это был Мавух, также одетый и вооруженный. Вольный наемник перекинул через плечо ремень с массивным лучеметом. Кабель от этого оружия тянулся к батареям, находившимся в заплечном ранце. На поясе висела кобура с пистолетом-пулеметом, а в набедренных ножнах покоились парные ножи.

Немой напомнил о себе очередным отрывистым рычанием. Он вооружился длинным энергетическим ружьем, которое держал своими волосатыми лапами, как обычную дубину. К поясу дикаря был пристегнут чехол с боевым топором. Вернее, это был не обычный топор, а комбинированное оружие с острым лезвием и несколькими направленными в разные стороны шипами.

Убедившись, что его подопечные готовы к новой жизни, безымянный десантник оставил Комету и Немого и переключился на вновь прибывших нагих и растерянных новобранцев.

— Почему они сразу доверили нам заряженное оружие? — спросила Комета у Мавуха. — Ведь большинство рекрутов оказались тут не по своей воле. Что мешает им немедленно поднять восстание?

— А куда они денутся? — Мавух снисходительно усмехнулся. — Космодром охраняют эсэсовцы. Над нами висят сторожевые спутники.

Бежать некуда.

И вновь девушке стало неловко за свой вопрос. Действительно, они только что прибыли на совершенно незнакомую планету. За каждым шагом рекрутов, без сомнения, наблюдали многочисленные следящие устройства.

Да и сами рекруты были разобщены. Армейская дисциплина и круговая порука спаяют их в единый организм раньше, чем возникнет мысль о побеге или восстании. По крайней мере, именно такую систему воспитания и подготовки создала бы Комета, если бы руководила этой армией.

— Кто оделся и вооружился, следуйте к выходу! — раздался голос одного из бывалых десантников.

Выход находился с противоположной стороны гардероба-арсенала.

Пройдя через дверь, Комета, Мавух и Немой вместе с другими новобранцами оказались в большом пустом зале со стенами, обитыми мягким пластиком.

Когда в зале собрались около сорока человек и представителей других гуманоидных видов, поток рекрутов из пункта распределения прекратился. Комета поняла, что это все, кого доставил челнок с транспортного звездолета. Но сколько всего таких челноков? Сколько на звездолете пассажирских отсеков? Сколько на Гавабардане подобных баз?

Ответов она пока не знала. И, похоже, просвещать ее на этот счет никто не собирался.

Неопытные рекруты переминались с ноги на ногу, осторожно держа в руках свое многообразное оружие.

— Непросто будет обучить такую разношерстную армию и обеспечить ее припасами, — сказала Комета Мавуху.

— Кто здесь такой умный?! — раздался резкий окрик позади нее.

Девушка обернулась и увидела десантника в кепке с двумя косыми полосами.

— А сам-то ты кто? — спросила Комета.

От такого отпора десантник выпучил глаза и заорал, брызгая слюной:

— Я сержант Барам, ваш инструктор и начальник на базе и на полигоне. Вы — моя собственность. С этой секунды я для вас — царь и бог. Теперь представься ты, мелочь паршивая!

— Я не мелочь паршивая. Меня зовут Шаггашуга Гахс-Афан.

Сержант Барам рывком выхватил из кармана записной компьютер и несколько раз ткнул в него мизинцем:

— Шаггашуга Гахс-Афан? Тут указано, что ты можешь являться инкарнацией третьей степени. Но мне на это наплевать. Для меня ты — ничтожество. Ты наглая щуплая девчонка, которую я даже побрезгую хорошенько отодрать. Я считаю, что ты попала в десант по ошибке. Тебя должны были направить в левую дверь — к обслуживающему персоналу.

Через год-два из тебя вышла бы хорошая солдатская подстилка!

Комета щелкнула предохранителем своего автомата:

— Ну-ка, повтори!..

Рекруты, находившиеся за спиной сержанта, прыснули в разные стороны.

Но Барам лишь коротко и зло рассмеялся:

— Хочешь выстрелить? Как ты думаешь, сколько ты проживешь после этого? Если ты намерена бросить мне вызов, то мы будем биться на холодном оружии. Таков закон десанта армии Верховного Генералиссимуса.

Конечно, для тебя это означает смерть. Но неподчинение командиру должно быть наказано. Да и для всех остальных это будет хорошим уроком. Кто хочет оспорить мою власть?

Сержант Барам обвел тяжелым взглядом толпу рекрутов. Несмотря на то, что тут были существа и повыше, и потяжелее его, все опустили глаза. В сержанте ощущались та внутренняя сила и уверенность в себе, которые позволяют одним людям командовать другими. Да и его тренированное тело, состоящее только из костей и мускулов, вызывало у рекрутов страх и уважение.

В зале повисла напряженная тишина. Комета поняла, что на раздумья времени нет.

— Я все-таки рискну осадить тебя, тупой солдафон! — твердо сказала она.

Немой тихо заворчал и попытался заслонить собой девушку. Но Комета сунула ему в руки свой автомат:

— Подержи минутку. Я думаю, что на этого ублюдка времени больше не потрачу.

Рекруты совершенно онемели от таких слов. Казалось невероятным, что эта худенькая девчушка не трепещет от страха, а собирается сразиться с опытным воином.

Комета медленно вытянула из ножен кинжал и покрутила им в воздухе, разминая кисть и привыкая к балансировке.

— Или ты сумасшедшая, или тебе очень хочется умереть, — спокойно и размеренно произнес сержант Барам.

Он убрал компьютер в карман, и откуда-то из-за спины достал свое оружие — меч-хлыст. Это было страшное оружие рукопашного боя. Его твердая негнущаяся рукоятка длиной в локоть плавно переходила в постепенно утончающееся гибкое лезвие длиной в три локтя.

Рекруты беззвучно вздохнули и расступились, образовав большой круг. Никто не хотел стать случайной жертвой сержанта Барама. В исходе поединка никто не сомневался. Мало того, что меч-хлыст был более чем в пять раз длиннее кинжала Кометы, так он еще находился в умелых и привычных к убийству руках.

— Начнем, пожалуй, — сказал сержант и сразу же после этих слов нанес первый удар.

Возможно, он рассчитывал на неожиданность и хотел покончить с непокорной девушкой одним ударом. Но Комета была наготове. Она отклонилась в сторону, и гибкое лезвие просвистело в воздухе рядом с ней.

Сержант крутанулся на каблуках и очертил оружием смертельный круг. Если бы Комета не распласталась на полу, она была бы перерублена пополам на уровне пояса. Затем ей пришлось подпрыгнуть, так как лезвие щелкнуло по полу там, где она находилась мгновение назад. Такой бой не мог продолжаться слишком долго. Меч-хлыст свистел и щелкал вокруг девушки, и казалось чудом, что она до сих пор цела и невредима.

Но сама Комета страха не испытывала. Время вокруг нее как будто замедлилось. Она видела каждое движение врага и его оружия.

Единственной, с чем ей приходилось бороться, была инерция собственного тела, которое с ее точки зрения слишком медленно подчинялось ускорившимся нервным сигналам.

Выждав удобный миг, Комета бросилась в атаку. Она проскользнула под занесенной для очередного удара рукой Барама и полоснула лезвием кинжала ему по горлу. Это движение было почти неуловимо для восприятия рекрутов и самого сержанта. Комета видела, как хлынула кровь из перерезанной артерии ее противника, как округлились глаза и раскрылись рты зрителей.

Спустя мгновение предсмертный хрип сержанта Барама был перекрыт восторженным воплем рекрутов. Комета застыла над упавшим противником.

Ее глаза сияли торжеством. Она снова победила!

И тут раздался громкий хлопок. Выстрел.

Крики моментально смолкли. Круг зрителей распался. Глазам Кометы предстал человек в кепке с тремя полосами. Его сопровождали два «однополосных» десантника с шестиствольными пулеметами.

— Неплохо, неплохо! — «трехполосный» оглядел Комету. — Я лейтенант Криго. Командую вашим учебным отрядом. Это ты — инкарнация третьей степени?

— Так говорят, — уклончиво ответила Комета.

— В прошлых жизнях, я думаю, тебе уже приходилось убивать?

— Приходилось.

— Много?

— Много.

— Ты не жалеешь об этих убийствах?

— Только об одном.

— Кто это был?

— Человек, который искренне и самозабвенно меня любил, — Комета имела в виду Адонсо Калтрадского.

Не зная всех обстоятельств дела, рекруты с едва скрываемым страхом посмотрели на худенькую девушку, почти подростка. Если она так хладнокровно жестока, что убила любившего ее человека, то чего уж тут говорить о напросившемся на поединок сержанте Бараме?!

Даже лейтенант Криго слегка смутился и решил поменять тему разговора:

— Тебя зовут Шаггашуга Гахс-Афан. Имя красивое, но длинное. В десанте мы предпочитаем прозвища покороче. Придумай себе что-нибудь.

— Комета, — не раздумывая, сказала Комета. — Леди Комета.

— Комета… — лейтенант посмотрел на тело сержанта Барама. — Подходит. А вот «Леди» — это лишнее. Мы тут обходимся без титулов.

— Меня будут судить за убийство? — спросила Комета.

— Не-е-ет! — с улыбкой протянул лейтенант. — Если бы ты так… не торопилась, то сержант Барам разъяснил бы вам, новичкам, наши законы.

Придется это сделать мне. Мы — десант. Мы — элита армии Верховного Генералиссимуса. Мы — лучшие. Конечно, у Верховного Генералиссимуса есть оружие, которое может сбить планету с орбиты, отравить все живое на ее поверхности, превратить воду океанов в термоядерную плазму. Но важно не уничтожить вражеский мир, а захватить его невредимым. Это могут сделать только истинные воины, непревзойденные бойцы — МЫ! Для этого и построена наша база на Гавабардане. Здесь из вас сделают лучших в мире солдат десантников армии Верховного Генералиссимуса!

На этой планете не создается оружие, здесь закаляются сердца настоящих воинов!

С точки зрения рекламиста Латэлы Томпа, речь лейтенанта Криго была построена почти идеально. Комета видела, как загораются внутренним огнем глаза рекрутов, как расправляются их плечи и распрямляются спины. Она не знала, кем были рекруты до своего вольного или невольного поступления на военную службу, но благодаря лозунгам лейтенанта они начинали ощущать себя частью великой непобедимой силы, которая наделяла каждого из них частицей своего могущества.

А Криго продолжал говорить:

— Законы десантников просты и справедливы. Мы — братство избранных воинов. Мы ценим честность, смелость, ловкость и силу духа.

На первом этапе все вы — новобранцы. На ваших кепках нет ни полос, ни иных знаков отличия. После первого полигона выяснится, кто из вас чего стоит. Кто окажется достоин высокого звания десантника, тот получит кепку с одной полосой. После второго полигона вы сможете выбрать: продолжить тренировки или уйти в резерв. Кто решится на первое, кто почувствует в себе дух воина, тот еще два раза пройдет полигоны и станет сержантом с двумя полосами на кепке. Затем, еще после трех полигонов звание лейтенанта и три полосы. О более высоких чинах говорить пока не буду, о них вам рано даже мечтать. Встретимся после первого полигона продолжим разговор. Но у Кометы теперь самые высокие шансы на повышение.

— Несмотря на это убийство? — удивилась Комета.

— Такие поединки показывают, чей воинский дух тверже, чья выучка лучше. Только самые достойные смогут достигнуть успеха. Ты, Комета, доказала свое превосходство.

— А могу я сразу вызвать на поединок генерала?

Криго усмехнулся:

— Наши законы разрешают вызвать на поединок равного по званию или своего непосредственного начальника, то есть десантника на одно, в крайнем случае на два звания выше. Но поединки допускаются только на базе и только с применением холодного оружия. Кто использует огнестрельное оружие на поединке, будет наказан. На полигоне за невыполнение приказа командира вас также ждет немедленно наказание. А наказание у нас одно — смерть. В случае оскорбления или несогласия с приказом на полигоне стисните зубы и терпите. Вернетесь на базу — рассчитаетесь за все сполна. Повторяю: на полигоне поединки не допускаются. И помните: вы находитесь под постоянным наблюдением и здесь, на базе, и на полигоне.Помимо внутренних систем наблюдения существуют еще и спутники. Ни на миг об этом не забывайте. Всем ясно?

— Ясно, ясно, — вразброд ответили рекруты.

— А что такое «полигон»? — спросил один из новобранцев.

— Это место, где вы станете настоящими десантниками. Впрочем, скоро вы все сами увидите. Даю вам сутки на отдых, а затем вы отправляетесь на первый полигон. Время мы измеряем стандартными сутками Кси-Лодердолиса. Пока можете есть, спать, развлекаться.

Командовать вами будет сержант Кара. Познакомьтесь.

В дверях появилась фигура рослой женщины с импульсным излучателем. Она, пожалуй, не уступала в росте Немому, да и в плечах была не уже. На висках сержанта Кары болтались два мясистых отростка, которые доставали до плеч. Они были красными, покрытыми плотной паутиной кровеносных сосудов.

С женщиной-сержантом также были два «однополосных» десантника.

Кара приказала своим сопровождающим:

— Уберите сержанта Барама и похороните согласно нашему закону!

Те подхватили труп и быстро унесли его прочь.

Кара обратилась к новобранцам:

— Следуйте за мной в казарму! Те, кто свернет в сторону или отстанет, будет наказан. Помните, какое у нас наказание?

— Смерть… — прошептал кто-то из рекрутов.


* * *
Как поняла Комета, сержант Кара не собиралась утомлять своих подчиненных длинными лекциями и наставлениями. Она предпочитала обучать их по принципу: «Делай, как я!»

На своем пути в казарму рекруты встретили лишь нескольких «однополосных» десантников, которые несли караульную службу в ключевых точках жилого комплекса. При виде сержанта Кары десантники щелкали каблуками и отдавали честь, а растерянных и подавленных рекрутов провожали насмешливыми улыбками.

Казармой на Гавабардане назывались роскошные апартаменты, скорее похожие на роскошный отель или на дворец богатейшего владыки огромного государства. Тут были занавешенные плотными тканями альковы, где новобранцы могли уединиться для отдыха или развлечения; бассейны с пресной, соленой, кислой или щелочной водой; бары с огромным выбором еды и напитков; компьютерные терминалы, по которым можно было выбрать видеофильм, видеопередачу или видеокнигу.

В общем, тут имелось все, что могло удовлетворить телесные потребности и разнообразные запросы выходцев с разных миров. Вся эта роскошь располагалась в изолированном блоке без внешних окон и дверей.

Комета не могла знать точно, сколько всего в этой горной крепости подобных блоков, но по количеству пройденных перекрестков полагала, что их не менее нескольких десятков.

— Располагайтесь на отдых! — скомандовала Кара своему отряду. — Через сутки вы отправитесь на полигон.

— Но я же не умею стрелять! — с нотками отчаяния воскликнул один из новобранцев — молодой человек, у которого вместо волос на голове красовался кожистый продольный гребень.

— Вот на полигоне и научишься, — отрезала Кара. — А пока займись лучше одной из тех красоток. Может, это твои последние сутки жизни.

Используй их на все сто десять процентов!

Комета наконец-то узнала, что имел в виду сержант Барам, когда говорил, что ее отправили не в ту дверь. Помимо десантников, в казарме присутствовали еще и девушки для развлечений. Впрочем, и юноши также, так как среди воинов были женщины, которые жаждали плотских наслаждений не меньше, чем мужчины. Конечно, некоторые рекруты предпочли общество друг друга, возможно, познакомившись еще в транспортном звездолете, но большинство все-таки воспользовались услугами красивых и на все готовых партнеров из обслуживающего персонала.

К Комете приблизился один из юношей для развлечений — мускулистый красавец с черными глазами и волнистыми темными волосами. Он был одет лишь в узкую набедренную повязку из яркой парчовой ткани.

Юноша сделал нижней частью тела весьма откровенное движение:

— Меня зовут Каврол, милая дама. Не желаете ли прокатиться на моем горячем жеребце?

— Брысь! — фыркнула Комета.

Немой, подобно тени следовавший за девушкой, от себя прибавил короткий угрожающий рык.

— Каврол, иди-ка со мной! — сержант Кара обняла юношу за плечи и подтолкнула к ближайшему алькову. — А ты, Комета, я вижу, уже нашла себе более подходящего ухажера.

Комета холодно улыбнулась и как будто ненароком коснулась рукояти кинжала:

— Видите ли, сержант Кара, мне в общем-то все равно, убить кого-нибудь еще, или самой быть убитой.

Кара прекрасно поняла этот намек, но не выказала ни капли страха:

— Ты инкарнация третьей степени? Ну-ну. Ты далеко пойдешь в десанте, если, конечно, пройдешь первый полигон.

— Да что же это за полигон? Может, объясните, наконец?

Сержант только усмехнулась:

— Подожди, скоро узнаешь сама. Ждать уже недолго. Мой тебе совет: расслабься и получи удовольствие от жизни!

Кара подхватила с ближайшей барной стойки початую бутылку с голубой жидкостью и повела Каврола к алькову.

Комета обвела взглядом казарму, в которой завертелся круговорот распаленных напитками и похотью человеческих тел, и пробормотала:

— Это не жизнь…

Немой глухим ворчанием выразил свое согласие.

Комета вздохнула:

— А вот поесть надо. Ты не возражаешь?

Дикарь, похоже, не возражал.

— Тогда я предлагаю сесть за этот столик. Здесь мы никому не помешаем… и нас никто не побеспокоит.

Подавая пример, Комета направилась к ближайшему бару, взяла из стойки первую попавшуюся тарелку, села на табурет и начала быстро уплетать нечто студенистое, имеющее тошнотворный буро-малиновый цвет, но весьма приятное на вкус. Она не собиралась выяснять, из чего сделана эта пища, чтобы не портить себе аппетита. Немой присоединился к ней, выбрав то же блюдо.


* * *
Сутки пребывания в казарме показались Комете несколькими часами.

Она купалась в бассейнах, пробовала разные кушанья и напитки, присматривалась к новобранцам. Помимо совершенно безмозглых и довольных своим положением рекрутов тут оказались несколько человеческих и нечеловеческих существ, которые так же, как и она сама, не испытывали сильного восторга от своего пребывания в рядах десантников Верховного Генералиссимуса.

К сожалению, откровенный разговор с недовольными был невозможен, так как Комета не сомневалась, что каждый уголок казармы просматривается следящими устройствами. Пока же она ограничивалась обществом загадочного Немого. Дикарь постоянно находился рядом, но никогда не предпринимал попыток заговорить (точнее, зарычать) первым, и лишь реагировал на слова и поступки девушки. Когда она ложилась спать в алькове, он растягивался поперек входа.

Рекруты в шутку прозвали Немого телохранителем Кометы. Но защита девушке не требовалась. Едва ли кто-нибудь осмелился бы покуситься на ее честь или жизнь после того, как она продемонстрировала свои возможности.

В целом же рекруты относились друг к другу и к Комете вполне дружелюбно. Любые конфликты либо затихали сами собой, либо перерастали в быстротечные кровавые поединки. В первые же часы пребывания в казарме несколько новобранцев погибло в ссорах за обладание понравившимися девушками или юношами из обслуги.

Сержант Кара ничуть не препятствовала поединкам. Она лишь выступала в роли судьи — хранителя закона братства десантников. Комета поняла, что таким образом проводился предварительный отбор: первыми погибали либо неуправляемые скандалисты, либо слабые и неприспособленные к армейской жизни. Это было жестоко, но справедливо.


* * *
— Подъем! Собирайтесь! Одевайтесь! Вооружайтесь! — громкий крик сержанта Кары возвестил, что отведенные на отдых сутки истекли. — Бегом к выходу! На полигон!

Сержант подгоняла замешкавшихся новобранцев тычками ствола своего импульсного излучателя:

— Вперед по коридору! Бегом!

Кара гнала рекрутов, как пастух — стадо овец. Даже более или менее опытные рекруты вроде Мавуха были растеряны. Возможно, слепое и бездумное повиновение приказам также входило в систему подготовки десантников.

Караульные десантники свистом и криками сопровождали передвижение новобранцев:

— Шевелитесь! Двигайте ногами! Не спите на ходу!

На этот раз их вели совершенно другим путем — по другим проходам и коридорам. Через некоторое время новобранцы оказались в овальном зале. Стальные створки дверей за их спинами закрылись, а другие, впереди, еще не были открыты.

Вдоль стен были расставлены пластиковые контейнеры камуфляжной окраски.

— Разбирайте свои комплекты! — скомандовала сержант Кара. — На каждом контейнере написано ваше имя или прозвище. Живо! Поторопитесь!

Действительно, на контейнерах были прикреплены карточки с именами новобранцев. Путаница и суматоха продолжались недолго. Каждый нашел свой комплект. На контейнере Кометы было написано просто: «Комета».

Так Шаггашуга Гахс-Афан умерла вторично.

— Одевайте бронежилеты и шлемы! Забирайте заряды, мины и гранаты! — показывая пример, сержант Кара открыла свой контейнер и достала из него названные предметы. — Кто не сообразит, как одевать бронежилет, смотрите на меня.

Комета открыла пластиковую крышку контейнера и обнаружила внутри запасные магазины для своего автомата, десять небольших шариков с кнопками и защитную броню. Ей не требовались подсказки. Руки девушки действовали самостоятельно, быстро затягивая пневматические застежки шлема и бронежилета, рассовывая по специальным кармашкам обоймы и гранаты. На шлемах новобранцев, так же как и на кепках, не было никаких знаков различия. А вот на лобной пластине шлема Кары красовались две косые полосы.

Комета вооружилась в числе первых, уступив лишь Мавуху и еще троим вольным наемникам. Сержант Кара внимательно следила за действиями своих подопечных, замечая все промахи и ошибки.

— Не вздумайте нажимать кнопки на гранатах! — предупредила она. — Хотя на базе детонаторы заглушены специальным импульсом, кнопки могут «залипнуть», и тогда вы взорветесь, едва выйдете из зоны действия сигнала.

Самые боязливые новобранцы поспешили проверить состояние своих гранат.

— Все готовы?! — громко спросила Кара.

— Все, — прозвучал общий нестройный ответ.

— Эй, диспетчер, открывай входной люк!

Створки противоположного люка начали расходиться в стороны. В зал ворвался порыв ледяного ветра.

— Бегом к транспортеру! Живо, а то подхватите насморк!

Новобранцы поспешили к выходу, подгоняемые криками и тычками своего сержанта.

Оказавшись под открытым небом, Комета осмотрелась, но не увидела ничего примечательного. Это была почти такая же посадочная площадка, как и та, на которую садился челнок. Ее также окружали высокие безжизненные горы, почти полностью покрытые снегом. Дверь, из которой выскакивали солдаты, была проделана в стене одной из скал.

Посадочную площадку продувал сильный ветер, который мел поземку и поднимал в воздух ледяную пыль. Сквозь эту завесу впереди можно было разглядеть очертания какого-то большого летательного аппарата. У него был широкий вместительный корпус и четыре турбинных двигателя, расположенных над корпусом на расходящихся опорах. Черный проем входного люка находился почти на уровне посадочной площадки. Чтобы попасть внутрь транспортера, не требовались ни трап, ни лестница.

Глоток морозного воздуха заставил Комету двигаться быстрее. На таком холоде можно было не только простудиться, но и за несколько минут обморозиться или получить воспаление легких. Вместе с новобранцами она побежала к транспортеру, стараясь дышать редко и неглубоко, чтобы мороз не повредил гортань. Даже сержант Кара замолчала. Должно быть, и она не собиралась рисковать своим здоровьем.

Сделав две сотни шагов в ледяной пурге, новобранцы по очереди вваливались в люк транспортера. Здесь их встречал «однополосный» десантник:

— Не толпитесь у входа! Не загораживайте проход! Проходите внутрь!

Но и без этих напоминаний каждый хотел оказаться подальше от люка, из которого тянуло холодным ветром. Внутри пассажирского отсека транспортера не было сидений, только пружинистый пол и поручни, опоясывающие стены на уровне груди. Свет поступал через узкие застекленные бойницы-иллюминаторы.

Комета сразу поспешила занять место возле одного из иллюминаторов. Остальные новобранцы либо расположились прямо на полу, либо сели, облокотившись спинами на стены.

Последней в транспортере появилась сержант Кара:

— Для начала неплохо. Могу поспорить, что после полигона вы погрузитесь в транспортер вчетверо быстрее.

Десантник, встречавший новобранцев, коротко отдал честь:

— Сержант, дополнительный боезапас и полевой рацион загружены в трюм. Если нет причин для задержки, мы готовы к вылету.

Из пилотской кабины выглянуло странное существо с огромной головой, большим ртом и глазами навыкате. К его зеленоватому лысому черепу были прикреплены блестящие пластины, от которых куда-то вглубь кабины тянулись многожильные кабели. Очертания тела пилота невозможно было определить из-за широкого бесформенного балахона.

— Все на месте? — проквакало существо. — Вот и отлично! Взлетаем!

— Держитесь крепче! — объявил десантник. — Сегодня над базой сильный ветер.

Он повернул рычаг возле входного люка, и металлическая пластина с мягким шелестом закрыла проем. Десантник сел на пол, поднял руки вверх и ухватился ими за поручень. Некоторые новобранцы последовали его примеру. Другие так и поднялись с пола. Комета осталась стоять возле иллюминатора, лишь крепче взялась за поручень. Немой, как обычно, устроился рядом. Но, похоже, вид из окна его не интересовал. Дикарь привалился спиной к стене и прикрыл глаза, словно задремал.

Турбины транспортера загудели, постепенно наращивая обороты.

Корпус мелко завибрировал. Не прошло и нескольких секунд, как Комета увидела, что поверхность посадочной площадки рванулась вниз. Она силилась разглядеть десантную базу, но из-за пурги и снега это было непросто.

Тем не менее сквозь редкие просветы девушка сумела увидеть несколько посадочных площадок, разбросанных между скалами, и большие каменные холмы явно искусственного происхождения. База оказалась даже больше, чем она ожидала. Подземный город был похож на многоногого паука, чьи конечности тянулись в разные стороны, пронзая толщу скал или появляясь наружу в виде прочных стен и башен, сложенных из местных строительных материалов. Даже из иллюминатора взлетающего транспортера невозможно было окинуть взглядом весь этот комплекс.

Предупреждения десантника оказались не напрасны. Едва транспортер поднялся на высоту нескольких сотен метров над вершинами гор, началась сильная качка. Те, кто сидел у стен и держался за поручни, еще сумел сохранить равновесие. А вот новобранцы на полу так и покатились, словно сбитые кегли. Послышались стоны и жалобы.

— Молчать! — прикрикнула сержант Кара. — Ишь, расхныкались, как изнеженные младенцы. Ну и что, что ботинком заехали в рыло? На полигоне эта боль покажется тебе наслаждением!

При слове «полигон» десантник возле входного люка многозначительно хмыкнул.

Транспортер не стал подниматься высоко, а полетел над горами, быстро увеличивая скорость. Под транспортером проносились острые хребты и вершины, пологие каменные оползни и ледяные равнины. Комета, не отрываясь, смотрела в иллюминатор. Она поняла, что безжизненная замороженная страна, продуваемая ветрами, окружает базу на многие сотни километров.

Затем пейзаж постепенно начал меняться. Горные склоны стали более пологими, а равнины между хребтами — более просторными. Примерно через час лета Комета увидела первую речку, вытекающую из основания ледника.

Потом показались зеленые растения. И тут, на самом интересном участке пути, транспортер попал в густую и непроницаемую для глаз облачность.

Комета вздохнула и отвернулась от иллюминатора. Большинство новобранцев уже приспособилось к болтанке. Будущие десантники рассказывали друг другу смешные случаи из прошлой «гражданской» жизни, шутили, смеялись. Так они старались скрыть свой страх перед неумолимо приближающимся зловещим полигоном.

Из кабины вновь выглянул большеголовый пилот:

— Сержант, я принял приказ из центра координации. Мы высадим вас на шестом полигоне.

Кара кивнула головой, подтверждая, что услышала сообщение.

«Однополосный» десантник присвистнул:

— Не завидую я вам, ребята! Из рая казармы — и сразу к слизнякам!

— Попридержи язык! — бросила ему сержант Кара. — Ты же знаешь наш закон: никакой предварительной информации о противнике.

Новобранцы, только-только собиравшиеся завалить десантника вопросами, разочарованно отвернулись.

Транспортер летел в густых облаках еще около часа, а потом начал снижаться. Комета снова прильнула к иллюминатору. Но теперь она была не одинока. Любопытство распирало всех новобранцев, но разглядеть что-нибудь снаружи пока было невозможно.

Наконец, транспортер опустился ниже края облаков, и его пассажиры увидели бескрайний зеленый массив, из которого местами выступали голые каменный кряжи. Даже с большой высоты можно было определить, насколько высоки растущие внизу деревья. Кое-где между ними виднелись небольшие речки и озера.

— Красота! — выдохнул кто-то за спиной Кометы. — Почти как у меня дома, на Фупте.

Но еще сильнее открывшегося пейзажа новобранцев взволновала скорость снижения. Транспортер почти падал. Поверхность планеты стремительно приближалась. Раздались испуганные вскрики.

Сержант Кара быстро пресекла панику:

— Вы не на прогулке! Это боевое десантирование. Пилот знает свое дело, научитесь доверять своим братьям по оружию.

Турбины транспортера взвыли, когда его корпус почти врезался в верхушки деревьев. Летательный аппарат резко затормозил. Новобранцев сперва вдавило в пол, а затем швырнуло вперед с такой силой, что некоторые, не удержавшись на ногах, упали. В иллюминаторах замелькали ветви деревьев. Растения оказались даже выше, чем выглядели сверху.

Пилот вел транспортер между ними, описывая замысловатую «змейку».

Через несколько минут полета между деревьями машина снова ринулась вниз. На этот раз падение было недолгим, но весьма ощутимым.

Пол ударил по подошвам стоявших новобранцев, а те, кто сидел или лежал, подпрыгнули на его пружинящей поверхности.

Десантник открыл входной люк в одно мгновение с приземлением.

— На выход! Вперед! Быстрей! — рявкнула сержант Кара.

Новобранцы повиновались ей, почти не задумываясь. Они рванулись наружу, словно в транспортер кто-то кинул гранату с включенным детонатором.

Комета вместе со всеми выскочила из люка и оказалась на поверхности чужой планеты. На желто-серой почве росла приземистая широколистная трава. Вокруг места высадки высоко вверх вздымались сочные зеленые стволы деревьев толщиной в шесть человеческих обхватов.

Небо над головой было затянуто сплошной серой пеленой, однако освещения вполне хватало.

Последними из транспортера выбрались сержант Кара и «однополосный» десантник.

— Где же встречающие? — спросила Кара, оглядывая место посадки.

— Сейчас появятся, — ответил десантник. — Пилот сказал, что они там.

Он вытянул руку, указывая направление.

Действительно, скоро из-за стволов деревьев появились люди в десантной форме. У всех на шлемах было по одной полоске. Возглавлял этот отряд невысокий, но плотный и ширококостный сержант с багрово-красным лицом и носом-хоботком, сросшимся с верхней губой.

Следом за людьми показалась моторизованная транспортная тележка, которой управлял один водитель. У тележки были четыре больших дутых колеса диаметром примерно с человеческий рост. Ее двигатель работал почти беззвучно, и издалека не было заметно никаких выхлопов.

— Наконец-то вы прилетели! — просипел сержант, забавно шевеля своим носом-хоботком. — У нас все припасы на исходе.

— Тогда что же ты спишь на ходу, а Крут? — ехидно поинтересовалась Кара.

— Да сели вы далеко! Мы едва вас догнали.

— Скажи спасибо, что мы не развернулись и не улетели обратно, тебя не дождавшись.

Обмен приветствиями прервал десантник из транспортера:

— Разгружайте! — он махнул рукой в сторону летательного аппарата.

— Все, что найдете — будет ваше! И поторопитесь, нам еще надо забрать смену с сорок третьего полигона.

— Вперед! За работу, лентяи! — крикнул сержант Крут своим солдатам.

Видимо, им не требовалось объяснять, что и где надо искать.

Десантники сразу направились к носовой части транспортера, где под пилотской кабиной раскрылся еще один люк. Десантники начали вытаскивать оттуда пластиковые ящики и мешки и укладывать их на транспортную тележку.

Несколько новобранцев из отряда Кары собрались было помочь в разгрузке, но их остановил окрик женщины-сержанта:

— Стойте на месте! Таскать припасы — это дело настоящих десантников. Таков наш закон. А вы пока отдохните.

Новобранцы удивленно зашумели. Видимо, не так они представляли себе распределение обязанностей на военной службе. Комета также призадумалась. Она знала, что ничто в этом мире не дается просто так.

Если кто-то берется сделать за тебя тяжелую работу, то это, скорее всего, означает, что затем он рассчитывает получить с тебя вдесятеро больше.

— Рад видеть тебя, Кара, — сказал сержант Крут. — Давненько наши дороги не пересекались. Как твои новобранцы?

— Выглядят неплохо. Посмотрим, каковы они в деле…

Оба сержанта тихо заговорили друг с другом, как старые приятели.

Комета, как не старалась, не могла разобрать слов, так как их заглушали крики разгружавших припасы десантников и разговоры новобранцев. Подойти поближе к сержантам она не решилась, чтобы не вызвать настороженности и подозрений.

Один из десантников, проходя мимо Кометы с тяжелым мешком на плече, нарочито громко произнес:

— Какой приятный сюрприз! Девочек для забав уже присылают прямо на полигон!

Десантники дружно загоготали. Комета напряглась. Но не успела она ответить что-нибудь резкое, как к говорившему подскочил сержант Крут, грубо схватил его за подбородок, нагнул голову и что-то прошипел прямо в ухо.

Когда десантник выпрямился, веселье сползло с его лица:

— Извини, Комета, я не знал, что ты выключила сержанта Барама.

Смех вокруг моментально смолк. Десантники продолжили разгрузку, как ни в чем не бывало. Но Комета чувствовала на себе короткие взгляды, полные уважения и интереса. Из этого короткого эпизода девушка сделала сразу несколько выводов. Первый: Кара уже успела рассказать Круту о ее победе. Беседовали сержанты недолго, следовательно, это информация считалась важной, раз ее сообщили в первую очередь. Второй вывод: тяжеловатый и неуклюжий Крут двигался так быстро, что даже сама Комета едва проследила за его перемещением.

Не следовало недооценивать десантников, особенно тех, кто дослужился до званий. Третий вывод: смерть сержанта Барама десантник назвал «выключением». Если это слово из профессионального сленга «братьев по оружию», то, похоже, жизнь ценится здесь крайне низко.

Когда разгрузка транспортера была закончена, оказалось, что не все вещи уместились на тележку. Десантники, не дожидаясь указаний, разобрали оставшиеся ящики и мешки. Новобранцев в качестве грузчиков никто использовать не собирался.

— Что же ты не подогнал две грузовозки? — спросила Кара у Крута.

Тот усмехнулся:

— Похоже, тебе тоже не рассказали о нашем положении. Эта грузовозка последняя. Слизняки нас здорово потрепали. Они даже захватили несколько пленных.

Кара присвистнула:

— И вы их не отбили?

— Вот вы их и отобьете! — ухмыльнулся сержант Крут.

Десантник из транспортера поставил ногу внутрь транспортера и помахал рукой, привлекая к себе внимание:

— Все, мы улетаем. Счастливого полигона!

Он зашел внутрь и закрыл за собой люк. Турбины транспортера загудели. В лицо Комете и прочим стоявшим рядом людям ударил плотный поток воздуха. Летательный аппарат легко оторвался от земли, поднялся вверх, задевая ветви деревьев, а потом скрылся из вида за стеной зеленых листьев.

— Двинулись! — крикнул сержант Крут.

Десантники с грузом пошли впереди. За ними тронулась тележка-грузовозка. Позади нестройной толпой потянулись новобранцы. Их лица были мрачны и напряжены. Разговоры о потерях и пленных увеличению бодрости духа не способствовали.

Крут отстал от своих десантников и поравнялся с новобранцами:

— Смотрите по сторонам. Не подходите к зарослям растений выше колена. Там может спрятаться враг. Кстати, за стволами деревьев — тоже. И посматривайте на ветки деревьев. Если увидите что-то похожее на белый мешок, подвешенный на ветке — немедленно кричите. Это кислотная мина.

После такого инструктажа новобранцы напряглись еще больше. Стволы их автоматов, лучеметов и энергетических ружей ощупывали окружающий лес в ожидании немедленной атаки неизвестного противника.

— Сержант Кара! — не выдержал, наконец, один из неопытных новобранцев. — Когда же нам объяснят, что мы должны делать?!

Его слова прорвали плотину молчания, и на Кару со всех сторон посыпались новые вопросы:

— Мы что, будем с кем-то воевать?

— Это учения?

— Но ведь у нас боевое оружие!

— Я даже не умею стрелять. Я выбрал этот автомат, потому что точно такой же был у капитана Гасила из фильма «Война Измерений»!

— И я не умею стрелять!

— И я!

— И я!

Сержант Кара закричала:

— Тихо! Соблюдайте тишину! Вам все объяснит майор Стопер в лагере. До того ваша задача — добраться до лагеря целыми и невредимыми.

— Но что нам угрожает?! — с истеричными нотками выкрикнул кто-то.

— Тихо! Больше никаких вопросов до лагеря.

Новобранцы покорно замолчали, но на траву и деревья начали смотреть с удвоенным вниманием. Однако первыми опасность заметили все-таки опытные десантники.

— Вижу мину! — раздался крик из авангарда отряда.

— А вот и еще две, — сразу подхватил кто-то.

— Эй, Кара, — позвал сержант Крут, — веди сюда своих новичков.

Пусть посмотрят, как выглядит кислотная мина и что от нее ожидать.

Новобранцы обогнули грузовозку и смешались с десантниками.

Впереди на пути следования отряда на ветвях деревьев примерно на высоте восьми-десяти человеческих ростов виднелись белые каплеобразные предметы, спрятавшиеся в листве.

— А теперь смотрите, — сказал Крут. — Драй, сними-ка мины!

Один из десантников положил на землю мешок с грузом и достал из-за спины энергетическую винтовку, точно такую же, какую выбрал Немой. Десантник вскинул оружие и выстрелил, даже не воспользовавшись оптическим прицелом. Винтовка издала короткий сухой треск, и в то же мгновение вспыхнула листва вокруг кислотной мины. Десантник перебил место крепления мины к ветви. Белая капля размером с детский мяч упала на землю и лопнула, расплескав вокруг брызги вязкого желе. Трава, ствол дерева и листья, на которые попали эти брызги, тотчас же почернели и сморщились.

— Кислота, — пояснил Крут. — Если упадет вам на голову или даже рядом не обрадуетесь. Мина срабатывает на тепло человеческого тела.

Ясно?

Новобранцы понуро закивали. Полигон становился все более и более опасным испытанием.

Сбив все мины, отряд направился дальше, обходя черные пятна, оставшиеся на месте разбрызганной кислоты.

Оба сержанта пошли рядом.

Комета услышала обрывок их разговора:

— …И как только они узнают о наших перемещениях? — говорил Крут. Вроде никогда дважды не ходим одной и той же дорогой, но мины развешивают точно перед носом.

— Это их мир, — сказала Кара. — Но, может быть, слизняков тоже координируют. Помимо поставок оружия…

— Может и так, — равнодушно согласился Крут. — Координаторы делают полигон более сложным.

Комета мало что поняла из этого диалога, но почувствовала, что впереди новобранцев ждут тяжелые и смертельно опасные испытания.

Будущее показало, что ее пессимистические прогнозы не оправдались реальность оказалась даже хуже, чем самые мрачные предположения.


* * *
Путешествие по лесу, которое показалось новобранцам длинным, как половина жизни, на самом деле продолжалось не более получаса. Кроме того, отряд двигался по широкой дуге. Напрямик можно было пройти вдвое быстрее, а без груза — втрое. Неудивительно, что десантники бегом добрались до транспортера всего за несколько минут.

Лагерь открылся новобранцам внезапно. Вернее, это был не лагерь, а кратковременная стоянка отряда, состоящего примерно из сотни десантников и шестидесяти новобранцев. Комета сразу отметила, что солдаты без полос на касках выглядели более усталыми и подавленными, чем «однополосные».

Появление грузовозки и десантников с ношей было встречено радостным оживлением. Десантники начали умело вскрывать ящики и распаковывать мешки. Привезенные запасы быстро расходились по рукам.

Сержанты в подразделениях следили, чтобы все их солдаты получили пищу, упакованную в пластиковые пакетики, и боекомплект, соответствующий типу их оружия.

Комета недоумевала, каким образом рассчитаны количество продуктовых пайков и состав боезапасов. Никаких средств связи с базой в отряде не было заметно, тем не менее припасы распределились без недостатка, но и без излишества. Каждая обойма, каждая энергетическая батарея заняла свое место в разномастном оружии десантников.

Тем временем сержант Кара выстроила своих подопечных в некое подобие двух шеренг. С новобранцами, имеющими весьма смутное представление о строевой подготовке, добиться ровного построения было непросто, но, похоже, никто из командного состава десантников к этому и не стремился.

К переминавшимся с ноги на ногу новобранцам подошел человек в шлеме с одной широкой вертикальной полосой.

Сержант Кара вышла вперед и скороговоркой доложила:

— Майор Стопер! Отряд новичков в количестве тридцати восьми солдат на полигон номер шесть прибыл.

Майор прошелся взад и вперед вдоль строя, вглядываясь в лица новобранцев. Должно быть, увиденное его удовлетворило. Он остановился посередине и заговорил, глядя на ветви деревьев поверх шлемов без полос:

— Меня зовут майор Стопер. С этого момента вы становитесь частью моего отряда. Поздравляю вас с прибытием на шестой полигон. Для вас это большая честь — сразу попасть на такой сложный полигон. Это значит, что вас считают достойными важных ответственных заданий. Вы — будущие десантники! Вы — лучшие из лучших!

Новобранцы уже слышали нечто подобное из уст лейтенанта Криго.

Поэтому речь майора Стопера не произвела на них большого впечатления.

Но майор, видимо, и не собирался блистать ораторским искусством.

— Сразу перейду к конкретной задаче!.. — заявил Стопер.

Новобранцы замерли и начали жадно впитывать каждое слово.

— …Шестой полигон — это лес, где обитают слизняки. Так мы называем местных жителей, которые настроены к нам крайне враждебно. В сражениях с ними десантники оттачивают свое военное искусство и личное боевое мастерство. Именно для этого сюда прислали и вас. Тут из новичков вы превратитесь в настоящих десантников. Кто не сумеет проявить храбрость и умение воевать — умрет.

Новобранцы вздохнули. Одни побледнели, другие покраснели. Лишь несколько свободных наемников постарались сохранить бесстрастность.

Не обращая внимания на волнение новобранцев, майор Стопер продолжил:

— Полигон нельзя покинуть по своей воле. Только по приказу командира или… или при удаче противника. На полигоне вас не учат маршировать и ходить строем. Здесь вас учат сражаться и побеждать.

Именно этого ждет от вас командование и Верховный Генералиссимус.

Война — это ваша жизнь! Жизнь — это ваша победа! Десантниками станут только самые лучшие. От вас самих зависит, ждет вас слава или смерть.

Стопер посмотрел на свой наручный хронометр:

— Даю вам час на прием пищи. После этого мы выступаем на слизняков. Задача вашего отряда — занять их опорный пункт, условно именуемый «Святилище». Да, забыл сказать, слизняки имеют такое же, как и у вас, оружие. Их отряд может насчитывать от сорока до шестидесяти воинов. Эта вводная информация перед атакой. У меня все. Вопросы есть?

— Откуда у слизняков оружие? — выкрикнул один новобранец.

— Командование обменивает его на продукты питания для снабжения базы. Часть того, что вы ели, едите или будете есть, сделана из товаров слизняков.

— Зачем?!

— Затем, чтобы война не превратилась в бойню. Помните, эта война ведется не для победы. Она ведется для того, чтобы в ней закалялись сердца настоящих воинов!

— А когда нас научат стрелять? — вновь спросил неопытный новобранец.

Майор Стомпер повернулся к Каре:

— Сержант, научите новичка стрелять!

Кара подошла к новобранцу, взяла его автомат, и демонстративно медленно вытащила магазин, затем вставила обратно, передернула затвор, сняла с предохранителя, прицелилась в ветку ближайшего дерева и нажала на спуск. Выстрел был почти беззвучным, о его результате можно было судить лишь по перебитой ветке.

— В этой модели оружия используются полностью сгорающие заряды без оболочки, так что стреляных гильз не ищи, — Кара поставила оружие на предохранитель и вернула его новобранцу.

— Есть еще новички, которые не знают, как обращаться с оружием? громко спросил Стомпер. — Сержант Кара вам покажет.

Новобранец, получивший назад автомат, вскричал:

— И это все?! Все обучение?!! Я ничего не умею!

— Если ты ничего не умеешь, то десантник из тебя не получится, — вполне резонно заметил Стомпер.

— Да, да, точно! — подхватил новобранец. — Отправьте меня на базу. Я согласен на любую работу. Я лучше буду ублажать уродливых солдаток, чем воевать со слизняками. Я не десантник.

— Да, ты не десантник, — согласился майор. — Но чтобы доказать это всем, ты сегодня пойдешь в бой за Святилище слизняков.

— Никуда я не пойду!

— Ты отказываешься подчиняться приказам?

— Отказываюсь! Меня убьют! Я погибну в первую же минуту!

— Ты помнишь, что за невыполнение приказа тебя ждет наказание? спросила Кара.

— Это неправильно! Я не воин! Меня сдали в рекруты за долги отца!

Я простой слесарь!

— Твоя история никого не волнует. Ты пойдешь в бой?

— Нет!!!

Сержант Кара навскидку выстрелила из своего импульсного излучателя. Грудная клетка непокорного новобранца словно вывернулась наизнанку, забрызгав стоявших рядом кровью и внутренностями.

Новобранцы, включая Комету и Немого, застыли от неожиданности и ужаса.

То, что не раз проскальзывало в словах командиров, теперь было явлено со всей жестокой неотвратимостью.

Десантники, уплетавшие привезенную пищу, равнодушно наблюдали за этой сценой. Другие новобранцы, должно быть, прибывшие на полигон ранее, обменивались короткими фразами. Комета поняла, что паникеров, трусов и просто неумелых солдат тут не осталось. Они были убиты либо слизняками в бою, либо своими же «братьями по оружию».

В этом и заключалась подготовка десанта армии Верховного Генералиссимуса. Никто не собирался тратить время на обучение новых солдат. Их просто бросали в настоящий бой. Тот, кто выживал — считался годным к службе. Кто погибал — освобождал место для новобранца. Это был конвейер смерти, действительно, отбиравший лучших воинов.

Понимание этой простой истины постепенно проступало на лицах новобранцев из отряда сержанта Кары. Но не все готовы были спокойно принять свою участь.

— Будьте вы прокляты! — отчаянно вскричал один из новичков, вскидывая свой лучемет.

Но в тот же миг с неба ударила молния, превратив бунтаря в горсть пепла и оставив на земле оплавленную воронку размером с кулак.

Сержант Кара совершенно спокойным тоном пояснила:

— Это сработал центр координации. Не забывайте, что над нами на геостационарной орбите находятся охранные спутники. Еще вопросы есть?

Но онемевшие новобранцы не могли произнести ни слова. Даже Комета была поражена. Она только что строила планы дезертирства из этой бездушной военной машины, и вот все ее мечты оказались разбиты наглядной демонстрацией всеведения и всемогущества охранной системы. В условиях полного контроля о побеге не могло идти и речи. Даже поиск сообщников и разговоры с ними могли спровоцировать то единственное наказание, которое назначалось за любую провинность — смерть.

Только сейчас Комета поняла, каким образом обеспечивалось точное снабжение солдат на полигоне. Да просто все их потребности были известны координаторам с точностью до патрона! Поэтому новичкам и дозволялось выбирать любое оружие по своему вкусу. Десантники должны были максимально эффективно делать только одно — воевать. А доставляемый на транспортере комплект боеприпасов рассчитывался с помощью наблюдательных спутников.

— Если вопросов пока нет, можете отдохнуть перед боем, — объявил майор Стомпер. — По поводу изучения оружия обращайтесь к сержанту Каре. Она всем поможет. Разойдитесь!

Некоторые новобранцы разбрелись в разные стороны, стараясь не смотреть в глаза друг другу. Некоторые поспешили за помощью к Каре, протягивая перед собой оружие, словно приносимые в дар драгоценности.

Но нашлись и такие, которые объединились в группы и начали обсуждать планы совместного действия в бою. Это, в основном, были наемники и те, кто попал в рекруты за совершенные преступления. Для них убийство не являлось чем-то из ряда вон выходящим. Они и сами готовы были убивать, чтобы остаться в живых.

Комета перехватила довольный взгляд сержанта Кары, брошенный на такую группу. Девушка поняла, кто является фаворитом на этом полигоне.

Поэтому, когда Мавух помахал ей рукой и крикнул: «Комета, иди сюда, есть важный разговор!» она, не колеблясь, примкнула к собравшимся.

Немой, как обычно, последовал за ней. Но на этот раз он молчал.

Наверное, не знал, какое издать рычание: одобрительное или предостерегающее…

Глава 14. Первый полигон новобранцев. Святилище слизняков

Перед атакой на позиции слизняков майор Стопер построил весь свой отряд.

— Согласно законам десанта первыми в бой идут новички! — объявил он. Сержант Кара, ваш отряд готов?

— Так точно, майор! Мой отряд в количестве тридцати шести солдат к бою готов!

— Отлично! Остальные новобранцы будут прикрывать ваши фланги.

Десантники остаются в резерве. Таков мой план боя. Вопросы есть?

Комета уверенно сделала шаг вперед:

— Нам хотелось бы знать, как выглядит противник и чего от него ожидать.

За ее спиной раздалось согласное гудение. Этот вопрос больше всего волновал тех, кто с оружием в руках собирался доказать свое право на жизнь и на место в рядах десантников. Во время короткого совещания перед боем Комета сама вызвалась задать этот вопрос командованию.

Майор Стопер посмотрел на девушку:

— Это тебя называют инкарнацией третьей степени? Кажется, тебя зовут Кометой? Учти, Комета, здесь на полигоне, все твои прежние заслуги ничего не стоят, пока ты не докажешь всем, чего стоишь в этой жизни.

— Я готова это доказать. Только мне нужны более точные сведения о противнике, а то мы, новички, по незнанию можем перестрелять не тех врагов! — С вызовом произнесла девушка, глядя прямо в глаза Стопера.

Майор понял скрытый намек, но лишь широко ухмыльнулся:

— Отличить слизней от десантников будет несложно. Стреляйте во всех, кто не носит нашу форму! Ясно?

— Ясно… — Комета снова встала в строй.

Майор повысил голос, чтобы его было слышно всем воинам:

— Если вопросов нет, начинайте выдвижение на позиции.

Сержант Кара скомандовала:

— За мной!

Новобранцы трусцой побежали за ней, приготовив оружие. Они бежали по лесу, оглядывая деревья в поисках подвешенных мин и обходя все более или менее подозрительные участки высокой травы. Другие подразделения «бесполосных» десантников двигались по бокам и немного сзади.

— Разворачивайтесь в цепь! — приказала Кара. — Мы уже близко от Святилища.

Действительно, за стволами деревьев показался просвет. Вскоре растения расступились, открыв взорам новобранцев обширную поляну, посередине которой находилось довольно высокое строение, собранное из необработанных каменных глыб и высушенных сморщенных стволов деревьев.

Это сооружение скорее походило на гору мусора, чем на творение разума.

Тем не менее среди нагромождения камней и бревен Комета сразу заметила черные отверстия лазов, сквозь которые могло пробраться довольно крупное существо.

Святилище было высотой в десять человеческих ростов, а его диаметр в основании превышал сто пятьдесят шагов. Кроме того, на траве у подножия этого странного сооружения были разбросаны каменные глыбы, и непонятно было, то ли Святилище такое древнее, что они скатились сверху, то ли строительство еще продолжается, и внизу сложены заготовленные материалы.

Сержант Кара звонко воскликнула, словно в предвкушении веселого аттракциона:

— Ну, новички, пришла пора вашего первого боя! Вперед — в Святилище!

Новобранцы выскочили из-за стволов деревьев и ринулись в атаку.

Неопытные новички бежали прямо к Святилищу, выпучив глаза и громкими воплями стараясь заглушить свой страх. Комета, как и прочие новобранцы, имеющие некоторый боевой опыт, двигались чуть медленнее, пригибаясь и петляя, чтобы не стать легкой мишенью для врага.

Остальные «бесполосные» солдаты начали обходить Святилище с флангов, но на открытое пространство показываться не спешили.

Десантники держались позади. При таком построении отряда отсидеться в безопасном укрытии было невозможно. Тот из новобранцев, кто не бросился бы вперед, был бы немедленно наказан за трусость и неисполнение приказа.

Несмотря на то, что слизняков пока видно не было, Комета чувствовала, что захват Святилища окажется непростой задачей. Не зря же сержант Крут говорил, что в предыдущих схватках слизняки здорово потрепали десантников.

И ее опасения оправдались. Не успели первые новобранцы преодолеть половину открытого пространства до святилища, как среди камней и темных высушенных бревен замелькали белесые силуэты. И сразу же раздались первые выстрелы. Воздух наполнился свистом пуль, треском энергетических разрядов и сверканием перекрещивающихся лучей.

Несколько новобранцев погибли сразу. Остальные бросились ничком на землю и открыли ответный огонь. Пули защелкали по камням Святилища,огненные вспышки отметили те места, куда вонзились заряды лучеметов.

— Поднимайтесь! — прокричала сержант Кара, перекрывая грохот боя.

— Вы не на пляже! Вперед!

Непросто было заставить себя встать и двинутся навстречу смертоносному огню. Даже Комета, почти не сомневавшаяся в своем бессмертии, испытывала страх. Что же говорить о прочих новобранцах, половина которых никогда ранее не держала в руках оружия!

— Считаю до трех! — объявила Кара. — Кто не продолжит атаку, будет наказан! Раз, два, три!

Большинство новобранцев вскочило на ноги. Три молнии, ударившие с неба, превратили в пепел замешкавшихся солдат. Угрозы сержанта не были пустым звуком. Новобранцам приходилось выбирать между гарантированной смертью от спутникового оружия и вероятной смертью от оружия врага.

Причем выбор надо было делать в считанные мгновения. Надо было ломать себя, преодолевать свой страх, выворачивать наизнанку инстинкт самосохранения. Именно так новобранцы превращались в настоящих десантников.

Комета бросила быстрые взгляды по сторонам. Мавух вовсю палил из своего мощного лучемета, выжигая длинные полосы в Святилище и стремясь достать лучом быстро перемещавшиеся за камнями бледные тени. Немой не стрелял, но держал энергетическое ружье наготове. Дикарь не обращался за помощью к Каре, однако, похоже, разбирался в оружии намного лучше, чем стремился продемонстрировать.

Впрочем, на размышления у Кометы времени не было. Вместе с остальными новобранцами она побежала к Святилищу, выискивая взглядом цели для своего автомата. Слизняки, как оказалось, были неважными стрелками. Их огонь имел эффект скорее психологический, чем действенный. Несколько раз Комета посылала короткие очереди туда, где из-за укрытий показывались белесые силуэты. Другие новобранцы вели более интенсивный обстрел Святилища, поэтому ответный огонь почти прекратился. Слизняки, похоже, больше не решались высунуться из своего убежища.

— Вперед, вперед! — подгоняла своих солдат сержант Кара. — Остался последний рывок!

Но, как оказалось, прекращение огня было лишь временным. Когда до первых камней, разбросанных вокруг горы, оставалось всего двадцать шагов, над Святилищем начали быстро подниматься какие-то металлические конструкции. Комета успела разглядеть, что это были две башни на вытягивающихся телескопических основаниях. На открытых верхних площадках башен находились многоствольные пулеметы, управляемые светлыми полупрозрачными человекообразными фигурами. Но поподробнее рассмотреть противника девушке не удалось. Пулеметы открыли ураганный огонь по новобранцам, едва показавшись над Святилищем.

Сделав отчаянный рывок, Комета укрылась за ближайшим камнем.

Через мгновение ее засыпали мелкие осколки, выбитые длинной очередью.

Хорошо еще, что пулеметчики стреляли широким веером, не сосредоточиваясь на отдельном солдате, а то камень, за которым сжалась девушка, был бы превращен в щебень менее, чем за минуту.

Но и без этого положение новобранцев оказалось отчаянным. Тот, кто успел укрыться за камнями в основании Святилища, не мог высунуть головы и прицелиться. Менее расторопные или не нашедшие подходящего убежища были убиты на месте. От пуль крупнокалиберных пулеметов не защищали ни шлемы, ни бронежилеты.

— Проклятье! — вскричала сержант Кара. — Это система «Клавус». Мы не знали, что она есть у слизняков в Святилище.

А башни тем временем продолжали вытягиваться вверх. Еще немного — и пулеметчикам открылись бы спрятавшиеся за камнями новобранцы. Пули ложились все ближе и ближе к Комете. Она вжалась в камень, стараясь отсрочить неминуемую смерть.

Внезапно один пулемет смолк. За ним второй. Обернувшись, Комета увидела Немого. Дикарь выглядывал из-за соседнего камня. Воздух вокруг длинного ствола его энергетического ружья слегка дрожал, как это обычно бывает возле нагретой поверхности. Значит, именно Немой «выключил» стрелков, поняла Комета, позаимствовав слово из лексикона десантников. Для того, чтобы поразить далекую двигавшуюся мишень и при этом не попасть под пули, требовалась немалая сноровка. Похоже, Немой ее имел.

Кара быстро сориентировалась:

— Вперед, в Святилище, пока слизняки не заменили стрелков!

Теперь спасение атакующих заключалось в том, чтобы занять позиции противника до того, как он вновь откроет огонь из пулеметов.

Раздался дружный рев новобранцев. Они выскочили из-за камней и ринулись в Святилище. В широкие темные лазы полетели гранаты.

Несколько неопытных солдат погибло от собственных взрывов, остальные начали действовать более осторожно.

Комета перепрыгнула через бревно и нос к носу столкнулась со слизняком. Она нажала на спуск автомата не колеблясь и не раздумывая.

Разрывные пули превратили белесое полупрозрачное тело противника в бесформенные клочья еще до того, как девушка успела его хорошенько рассмотреть.

— Комета, к вышке! — это раздался голос Назала, одного из вольных наемников.

Девушка поняла, что нужно добраться до пулеметов раньше, чем слизняки. Она заскользила между камнями и бревнами, взяв ориентир на металлический блеск взметнувшихся высоко вверх телескопических башен.

Среди свиста пуль и лучевых разрядов остановка или секундное замешательство означали немедленную смерть. Комете нужно было бежать, стрелять и при этом не терять из виду своих товарищей, которые прикрывали ее огнем и сами нуждались в поддержке.

Несмотря на то, что перед боем Комета пыталась выработать с новобранцами какую-то приемлемую стратегию поведения в бою, реальная схватка многих привела в состояние шока. Несколько раз девушке приходилось пригибаться, чтобы не попасть под огонь ошалевшего новобранца, который, вытаращив остекленевшие глаза и раскрыв рот в беззвучном вопле, палил вокруг себя, не разбирая, где свои, а где чужие.

Комета вместе с четырьмя более или менее опытными воинами (к числу которых, разумеется, относился и Немой) огибала Святилище, прикрываясь камнями в его основании, чтобы добраться до одной из пулеметных башен. Некоторые солдаты, наоборот, проникли внутрь сооружения, так что теперь из лазов доносились приглушенные крики и выстрелы.

В ближнем бою слизняки пустили в ход кислотные гранаты. Они были меньше, чем подвешиваемые на деревьях мины, но их едкое содержимое при попадании на открытую кожу наносило глубокие раны. К счастью, шлемы и бронежилеты достаточно надежно защищали солдат. Несколько раз и на Комету попадали капли от кислотных «взрывов», так что на ее доспехах в нескольких местах появились наполовину проеденные прорехи.

Путь к башне показался Комете бесконечно долгим, хотя на самом деле на него ушло всего несколько минут. Новобранцы успели вовремя.

Несколько слизняков уже собрались возле башни, но отчего-то не торопились войти внутрь. Промедление стоило им жизни. Комета длинной очередью превратила одних вражеских воинов в желеобразные комки слизи, а лучемет Мавуха оставил от других лишь горстки пепла.

— Кажется, никого, — сказал Назал, задрав голову и бросив взгляд на верхнюю площадку.

— Я поднимусь! — сказала Комета. — Может, удастся воспользоваться пулеметом… Если, конечно, Немой не задел его выстрелом.

Дикарь протестующе зарычал и потряс энергетическим ружьем, словно возмущался подобными сомнениями.

— Давай, Комета, мы посторожим внизу, — напутствовал девушку Мавух.

Башня представляла собой телескопическую трубу из сероватого металла. Каждая ее раздвижная секция была высотой в два человеческих роста. Всего же она вытянулась на восемь секций. Диаметр нижней, самая толстой секции, равнялся десяти шагам. Под ней виднелось массивное основание, уходящее в землю и присыпанное сверху крупными камнями. Для входа внутрь башни был предназначен широкий арочный проем. Комета удивилась, что он никак не закрывался. Создавалось впечатление, что вход в башню нарочно оставался незащищенным, так как в противном случае она стала бы абсолютно неприступной.

Заглянув внутрь башни, Комета увидела узкую винтовую лесенку, прикрепленную к стенам, а также сложные механизмы, предназначенные для раздвижения башни и подачи патронов к пулемету. В длинных лентах из прозрачного пластика находились тысячи патронов.

Мавух, Назал и третий новобранец, имени которого Комета еще не успела узнать, заняли позиции возле двери. Держа автомат наготове, девушка начала быстро, но осторожно подниматься наверх, описывая широкие спирали. Она опасалась того, что где-то на середине дороги может затаится слизняк. Позади послышалось шумное дыхание Немого.

— Конечно, куда я без тебя… — проворчала Комета, боясь, что дикарь выдаст врагам их приближение.

Но внезапно сильная ладонь Немого зажала ей рот. Это произошло так неожиданно, что Комета даже не успела должным образом среагировать. Но дикарь быстро зашептал ей в ухо такие слова, что необходимость в защите сразу отпала.

— Извини за грубость, Комета, но у нас сейчас единственный шанс поговорить без свидетелей. Стены башни экранируют следящие устройства спутников, поэтому координаторы нас сейчас не видят и не слышат. Ты готова меня выслушать?

Комета кивнула. Немой убрал руку и так же быстро продолжил:

— Я представитель высокоразвитой цивилизации. Меня похитили работорговцы, когда я находился на одной из планет Кольца Карора.

Здесь нет других моих соплеменников, так как моя родная планета придерживается принципа самоизоляции. Я умею в некоторой степени влиять на электромагнитные поля и, соответственно, на любые электрические приборы. Когда на транспортном звездолете я увидел, что ты из маленькой девочки превратилась в девушку, я погрузил себя в транс и вошел в контакт с главным компьютером корабля. Там я узнал твою историю, и то, что тебя собирались отправить на базу эсэсовцев «Аор-Науф», как шпионку. Поэтому я слегка подправил записи в базе и сделал так, чтобы тебя, как и меня, определили в десант. Единственное мое желание — поскорее убраться с этой планеты. Если все, что я прочитал о тебе в базе данных — правда, то я уверен, что ты хочешь того же самого. Двое сделают то, на что не хватит сил у одного. Ты согласна?

— Да! — не раздумывая, сказала Комета. — Но зачем ты скрывал, что умеешь разговаривать?

— Я притворялся дикарем, чтобы усыпить бдительность охраны. Все последнее время я изучал окружающее нас электрическое пространство и разбирался в системе спутникового слежения. Если понадобится, я смогу снова войти в транс и заблокировать некоторые системы. Но нам нужен корабль. Транспортный звездолет не подходит — он слишком велик, и на нем многочисленная команда. Но я кое-где подсмотрел, что вскоре на Гавабардан прибудут какие-то высокопоставленные чиновники. У них скоростные звездолеты другого типа. У меня раньше был почти такой же.

Если нам удастся захватить один корабль, то мы можем считать себя спасенными.

— Когда появятся эти чиновники?

— Не знаю. Время их появления засекречено. Когда вернемся на базу, я попробую вскрыть защиту главной планетарной сети.

— Но на базу еще надо вернуться, — заметила Комета. — Сначала надо остаться в живых.

— Это верно. Но я надеюсь, что мы сумеем выжить. Наш союз — наша сила.

— Хорошо. Но теперь надо идти дальше, пока наша задержка не вызвала подозрений. Ты еще сможешь со мной поговорить?

— Если найду место, куда не достают спутники, или если смогу блокировать прослушивание. — Немой улыбнулся, обнажив крупные белые зубы. — В общем, Комета, если я с тобой заговорю в следующий раз, то это значит, что я принял все меры безопасности. А теперь идем, а то, и правда, нас могут заподозрить.

Они поднялись на верхнюю площадку. Живых слизняков на дороге не встретилось, только возле пулемета лежали два полуобгоревших тела. Их не спасло даже наличие лобового щита пулемета, закрывавшего стрелков.

Немой сумел попасть в узкую щель между стволами и прицельным устройством.

— Ты хорошо стреляешь, — сказала Комета.

Немой что-то неразборчиво прорычал в ответ и показал на рукоятки.

Комета взялась за них и легко повернула пулемет. Для управления тяжелой восьмиствольной конструкцией усилий почти не требовалось, с этой задачей легко справился бы и пятилетний ребенок. Девушка посмотрела в визир прицельного устройства. Перед ней возникло странное изображение: желтое небо, ярко-оранжевые деревья, сочно-синие камни Святилища, зеленые фигуры десантников и розовые — немногих оставшихся слизняков.

С удивленным возгласом Комета отшатнулась.

Немой заглянул в прицел и тоже отстранился. Он тронул Комету за локоть, показал на тела слизняков, потом на свои глаза, потом ударил себя в грудь, и снова показал на глаза.

— Ты хочешь сказать, что прицел настроен под зрение слизняков? догадалась Комета.

Немой утвердительно кивнул головой.

— Так, посмотрим… — Комета протянула руку и покрутила верньеры на прицельном устройстве. Затем она снова посмотрела в визир: — Вот теперь другое дело!

Девушка развернула пулемет в сторону второй башни. Но с той стороны опасность не исходила. Возле второго пулемета виднелись знакомые новобранцы. Комета через оптику пулеметного прицела осмотрела поле боя, собираясь огнем поддержать своих товарищей. Однако ее вмешательства не требовалось. Новобранцы добивали последних сопротивлявшихся слизняков. Через минуту на поверхности Святилища не осталось ни одного живого противника. Шум под камнями также затих, и в лазах перестали сверкать вспышки выстрелов и взрывов.

— Кажется, все кончилось, — вздохнула Комета.

Она увидела сержанта Кару, которая выбралась из лаза и помахала рукой, привлекая общее внимание:

— Подойдите все ко мне!

Следом за сержантом из лаза вылезли еще несколько новобранцев.

Комета увидела, что их лица искажены гримасами ужаса и отвращения.

Должно быть, в Святилище они увидели что-то такое, что было еще хуже, чем кровавый бой и смерть товарищей.

Комета и Немой быстро спустились по винтовой лестнице и присоединились к остальным новобранцам. Их осталось двадцать два, причем семеро были ранены или обожжены кислотой. Но в десантном шлеме находился прибор, который в случае ранения автоматически вводил в затылок воина тонкую иглу и впрыскивал сильнодействующий анестезирующий препарат. Так что даже те, у кого по рукаву сочилась кровь или сползала кожа с лица, довольно улыбались.

Но были и те, кто, несмотря на анестезию, уже не мог самостоятельно двигаться. Один из таких новобранцев лежал как раз возле места сбора отряда. Он переводил взгляд с того места, где еще недавно были его ноги, на других новобранцев, а потом вновь растерянно и удивленно рассматривал кровоточащие обрубки. Комета вспомнила, что его зовут Кордил. Он был одним из вольных наемников и очень гордился тем, что его приняли в десант элитную воинскую часть армии Верховного Генералиссимуса.

Сержант Кара дождалась, когда к ней приблизятся все оставшиеся на ногах новобранцы, затем вскинула свой импульсный излучатель и выстрелила в голову Кордила. Лишь несколько новобранцев издали возмущенные восклицания, но, впрочем, особого гнева в них слышно не было. Большинство же бесстрастно посмотрело туда, где человеческое тело, кровоточившее с обеих сторон, покатилось вниз и застряло между камнями Святилища.

— Это последняя услуга, которую десантник должен оказать своему брату по оружию! — объявила Кара. — Когда десантник получает рану, несовместимую с дальнейшей службой, то долг ближайшего товарища — выключить его из этой жизни и отправить по дороге перерождений.

Комета поняла, откуда произошло словечко «выключить». И еще она подумала о том, что ранение Кордила не было смертельным. Своевременная медицинская помощь и протезы, подобные тем, что имел Карибло, могли бы вновь вернуть его в строй или хотя бы позволить жить дальше. Однако, похоже, в армии Верховного Генералиссимуса никто не собирался тратить время и средства на инвалидов. Тот, кто не был годен к бою — не считался годным и к жизни.

С неба сорвались еще четыре молнии, избавив Кару и новобранцев от необходимости искать на поле боя воинов, «непригодных к дальнейшей службе». Должно быть, координаторы посчитали, что для первого раза новичкам вполне достаточно «впечатлений», и «выключили» тяжелораненых самостоятельно.

— Это еще ничего, внизу было хуже… — пробормотал один из солдат, то ли оправдывая сержанта и координаторов, то ли убеждая самого себя в правильности подобных действий.

— Да, кстати! — спохватилась Кара. — Пойдемте в Святилище. Вы все должны кое-что увидеть.

Еще не отошедшие от горячки боя новобранцы послушно полезли в узкий лаз. Через десяток шагов отверстие расширилось, а потом плавно и как-то незаметно лаз вывел солдат во внутренние помещения Святилища. В крыше было проделано много маленьких и больших отверстий, так что внутри оказалось довольно светло. Столпы света причудливо переплетались, подчеркивая совершенно непередаваемую архитектуру постройки слизняков. Колонны из камней и дерева подпирали высокую куполообразную крышу, которая была достаточно прочной, чтобы выдержать сражение наверху.

Из-за хаотического расположения колонн все внутренне пространство невозможно было рассмотреть с одной точки. По мере того, как сержант Кара вела новобранцев к какому-то известному ей месту, перед Кометой постепенно раскрывались последствия недавно закончившегося боя.

Повсюду виднелись останки тел слизняков и людей, пятна гари на камнях, обожженные бревна. Сражение здесь было не менее тяжелым, чем наверху.

Тем не менее Комета недоумевала, почему десантники считали слизняков такими опасными врагами. Как она успела посчитать, соотношение погибших было примерно четыре к одному. Новобранцы уничтожили всех слизняков, которые защищали Святилище — около шестидесяти существ. Потери отряда сержанта Кары составили четырнадцать солдат (причем пятерых из них можно было вылечить, а не «выключить»).

Слизняки, несмотря на современное десантное вооружение, практически не умели с ним обращаться. Одними только пулеметами «Клавус» можно было полностью уничтожить всех новобранцев. Кроме того, слизняки не только не имели никакого защитного снаряжения, но и отличались чрезвычайно слабой и легкоранимой конституцией.

Теперь, когда шок от сражения почти прошел, Комета смогла сложить в голове цельное изображение слизняка, собранное по отрывочным впечатлениям. Это было студенистое существо с двумя ногами и двумя руками, похожими на человеческие. Но все его внешние ткани были полупрозрачными, сквозь них просвечивали темные твердые пластины скелета и голубоватая сеть сосудов. В человеческом представлении головы у слизняков не было. Над плечами возвышался бугор с круглым ртом и четырьмя синими глазами без белков, расположенными в одну линию. Несмотря на то, что ушей у слизняков не наблюдалось, эти существа, несомненно, каким-то образом могли слышать. По крайней мере, они общались друг с другом короткими визгливыми звуками.

Глядя на останки слизняков, Комета испытывала чувство стыда. Ей пришлось сражаться с разумными существами, которые не сделали ей ничего плохого. Люди вторглись на их планету и превратили в невольных врагов, на которых оттачивали свое военное искусство. Слизняки защищались, как умели и насколько позволяли им жестокие координаторы Верховного Генералиссимуса. Если бы не наблюдательные спутники, Комета незамедлительно перешла на другую сторону. Ведь сложившаяся на этой планете ситуация почти в точности повторяла противостояние двух миров — людей-триединистов и нелюдей Холмогорья — из ее предыдущего воплощения.

Размышления Кометы были прерваны резкой остановкой. Она едва не уперлась носом в спину шедшего впереди новобранца. Поняв, что впереди находится цель их спуска в Святилище, девушка начала проталкиваться вперед. Новобранцы пропускали ее без оговорок и возмущения. То ли они признавали ее право на такие действия, то ли были слишком ошеломлены увиденным. Оказавшись в первых рядах, Комета решила, что более верно второе предположение.

Глазам девушки открылся выложенный округлыми камнями бассейн диаметром в десять шагов. Из центра бассейна росло мясистое полупрозрачное растение, похожее на коралл и дотягивавшееся почти до потолка. Так же, как и тела слизняков, оно было пронизано сеткой голубоватых сосудов, но не имело жесткого скелета.

Сам же бассейн был до краев наполнен густой стекловидной жидкостью. В этой жидкости не плавали, но увязали бесчисленные тела, переплетенные в самых невозможных позах. Тела животных, птиц и совершенно неопределенных существ. Тела маленькие, размером с кулак, и тела большие — величиной с лошадь. Тела, находившиеся наверху, выглядели почти как живые. Но чем ниже они располагались, тем более прозрачными становились. Их края словно бы растворялись, смешивались с жидкостью и становились единой субстанцией. Дна колодца не было видно под грудой тел, можно было только догадываться о его глубине и о количестве живых существ, его наполнявших.

Но самым страшным было то, что помимо местных животных и птиц в бассейне виднелись тела людей. Пять человек — четверо мужчин и одна женщина — были вмурованы в вязкую жидкость у самой поверхности. Они были совершенно обнажены, и процесс их «растворения» в бассейне только начался.

— Вот! — прервала затянувшееся молчание сержант Кара. — Это и есть главная святыня Святилища. Не попадайтесь слизнякам живыми. Иначе и вас засунут в этот бассейн.

Кто-то из новобранцев срывающимся голосом добавил:

— Они были еще живы, когда мы их нашли. Вот тот мужчина посмотрел мне прямо в глаза и открыл рот, словно хотел что-то сказать. Но я понял его и без слов. Он умолял о смерти. И я выполнил его просьбу!..

Только теперь Комета заметила раны на телах людей. Порезы, ссадины и ожоги кислотой не были смертельными. Но в голове каждого человека чернела аккуратная маленькая дырочка — след пулевого отверстия. Крови не было, должно быть, ее уже обесцветила или высосала стекловидная жидкость. Комета поняла, почему новобранцы, вышедшие ранее из Святилища, были не в себе. Им пришлось оказать «последнюю услугу» товарищам, попавшим в ужасный плен.

— Что это за растение? — спросила Комета, обращаясь к сержанту.

Кара с заметным усилием отвела взгляд от бассейна и посмотрела на девушку:

— Какая разница? Разве тебе не достаточно того, что ты видишь?

— Зная врага, с ним легче воевать, — сказала Комета.

— Десантники должны побеждать любого врага, даже совершенно незнакомого, — наставительно произнесла Кара.

Комета вынуждена была признать, что подобное утверждение было вполне обосновано. Космическая война велась на сотнях самых разных планет, и на переподготовку солдат к каким-то определенным условиям просто не было времени. Потому-то новобранцам запрещалось что-либо сообщать о слизняках до начала боя. Десантников учили действовать в экстремальной ситуации, когда они должны были либо побеждать, либо погибать. Этот жестокий способ превращал новобранцев в идеальных солдат. Но симпатии Кометы находились, скорее, на вражеской стороне.

Несмотря на то, что она почти ничего не знала о революции на Кси-Лодердолисе, армия Верховного Генералиссимуса вызывала у нее все большее и большее отвращение. Она не испытывала ненависти к людям и нелюдям, которые ее окружали. Неплохие в отдельности существа в целом составляли боевой механизм, служивший несправедливому, злому делу. В предыдущих жизнях Комета считала, что борется за свободу и счастье.

Теперь же она была совершенно уверена в обратном — она сама и другие солдаты служили злу. Армия Верховного Генералиссимуса готовилась к большой космической войне за восстановление жестокой диктатуры в целой галактике.

Комета огляделась, пытаясь понять, разделяет ли кто-нибудь ее мысли. Но все новобранцы, как зачарованные, смотрели на бассейн с увязшими в нем трупами людей. В их глазах разгоралось пламя ненависти и жажды мести. Комета подумала, что координаторы Верховного Генералиссимуса могут быть довольны: скоро в ряды десантников вольются новые убийцы.

— Может, забросать эту гадость гранатами? — предложил кто-то, имея в виду бассейн и росшее в нем дерево.

Сержант Кара равнодушно согласилась:

— Попробуй… Через десять дней тут вновь будет расти точно такое же дерево.

— Как же оно здесь появится?

— Откуда я знаю? Слизняки каждый раз приводят Святилище в первоначальный вид. Сколько бы мы его не разрушали. Так что мой тебе совет — не трать гранаты впустую. Они тебе еще пригодятся.

— Значит, мы покинем Святилище, оставим его слизнякам, а потом будем штурмовать его снова? — не отставал от сержанта новобранец.

— Ну, может, штурмовать его в следующий раз будете не вы, а новая партия новобранцев.

— Но зачем?.. — начал новобранец и осекся.

До него, как и до остальных, наконец-то дошел смысл слов майора Стомпера о том, что эта война ведется не для победы. Действительно, перед десантниками не ставилась задача захвата и удержания вражеских укрепленных пунктов. Они сражались ради самого сражения, убивали, чтобы остаться в живых. Приказ командира был для них единственным законом, а неписаные правила «братства по оружию» заменяли мораль.

Внезапно в Святилище послышались далекие выстрелы и взрывы.

— Тише! — прикрикнула сержант Кара на новобранцев и прислушалась.

— На выход! Бегом!

Солдаты развернулись, собираясь выбираться наружу той же дорогой, которой пришли к бассейну.

— Рассредоточьтесь! — скомандовала Кара. — Здесь есть и другие выходы. Не толпитесь в одном месте!

Комета, быстро сориентировавшись, поспешила в ту сторону, где находился лаз, выходивший ближе других к пулеметной башне. Немой, Мавух и еще несколько новобранцев устремились за ней.

Звуки боя быстро усиливались. Вскоре уже можно было расслышать крики людей. Но слов разобрать не удавалось — все перекрывал оглушительный грохот интенсивной стрельбы.

Пригибаясь и прячась за камнями, Комета первая выбралась из лаза и осмотрелась. Увиденное настолько ее поразило, что она даже замерла на несколько мгновений, так что шедший позади Мавух нетерпеливо воскликнул:

— Ну?! Что там?

— Плохо дело! Нас окружили! — коротко бросила Комета и отползла в сторону, открывая другим новобранцам выход из лаза.

Тем, кто появлялся на поверхности, открывалось устрашающее зрелище. Десантники и новобранцы, которые оставались в лесу и не участвовали в штурме Святилища, теперь бежали по открытому пространству к строению слизняков, петляя и отстреливаясь. А следом за ними из-за деревьев выкатывалась многотысячная толпа слизняков, плотным огнем уничтожая тех, кто замешкался или просто не сумел вовремя упасть на землю.

Десантники погибали один за другим. Их отряд редел на глазах.

Некоторые, понимая, что до Святилища уже не добраться, вставали в полный рост на пути врага и в упор расстреливали целые обоймы, пока их не сражали пули или энергетические разряды.

Комета услышала, как сержант Кара, выбравшаяся из другого лаза, что-то громко кричит.

Но до нее донеслись только обрывки фраз:

— Огонь… прикрыть… вместе…

Впрочем, Комета и сама знала, что нужно делась в такой ситуации.

Она побежала к пулеметной башне, выкрикивая на ходу:

— За мной! Займем оборону там!

Вихрем взлетев по винтовой лестнице наверх и даже не запыхавшись от этого броска, Комета схватила рукоятки «Клавуса» и нажала пусковую кнопку еще до того, как посмотрела в прицельное устройство. Пулемет низко загудел, его стволы задвигались взад-вперед, шквал крупнокалиберных пуль обрушился на самый центр толпы слизняков. Комета даже не почувствовала отдачи. Она легко повела пулемет из стороны в сторону, расширяя угол обстрела.

Тем временем оставшиеся в живых десантники уже добрались до подножия Святилища и укрылись за камнями. Сверху их прикрывали огнем новобранцы Кары, а еще через пару минут заработал второй «Клавус» на соседней башне. Если бы не пулеметы, десантники не остановили бы атаку слизняков. Из леса на открытое пространство выплескивались все новые и новые волны полупрозрачных существ. Некоторые из них прорывались на позиции десантников, но основная масса все-таки уничтожалась на дальних подступах.

— Комета, справа! — раздался голос Мавуха над ухом девушки.

Комета быстро развернула пулемет и поймала в визир еще один отряд слизняков, выскочивший из леса.

— Мавух, следи, чтобы нас не обошли сзади! — крикнула Комета, не переставая стрелять.

— Все в порядке, Комета, мы заняли круговую оборону.

— Посмотри, все ли наши внизу целы!

— Все целы.

— А где Немой?

— Да вот он, рядом.

— Отлично, — Комета все еще не отрывала глаз от прицельного устройства. — Проверь, что у нас с патронами!

Это сейчас беспокоило девушку больше всего. Она пожалела, что ранее не разобралась с устройством телескопической башни. Как глубоко она погружена в землю? Что находится под ней: бункер, шахта или она просто стоит на поверхности земли? Как башня поднимается и опускается?

И, главное, сколько осталось патронов?

Мавух еще не вернулся, когда Комета с облегчением поняла, что атака слизняков начинает захлебываться. В увеличивавшем изображение прицельном устройстве девушка разглядела, что у новых появлявшихся из леса отрядов слизняков современного оружия остается все меньше и меньше. Некоторые из них все еще стреляли из ружей и автоматов, но большинство держало в руках копья и длинные серпообразные двуручные мечи. Слизняки лезли вперед, даже не делая попыток подобрать оружие своих убитых соратников. Уже тысячи прозрачных трупов растеклись на поляне между лесом и Святилищем, издалека походя на сплошной круговой ров с водой.

И вот, наконец, слизняки повернули назад к деревьям. Комета немедленно прекратила огонь, но некоторые десантники внизу еще продолжали стрелять по деревьям.

Девушка оторвалась от визира, перегнулась через невысокий парапет, огораживающий верхнюю площадку, и что есть силы прокричала:

— Прекратите огонь! Экономьте патроны!

Наступила тишина.

Немой что-то глухо прорычал. Комета обернулась и увидела, что он продолжает рассматривать лес через оптический прицел своего энергетического ружья.

— Слизняки вернутся, — сказала Комета.

Немой согласно буркнул.

— Если бы знать, когда они нападут снова…

Немой издал звук, похожий на усмешку: «Ишь, размечталась!»

— Пойду разыщу Кару или кого-нибудь из начальства, — сказала Комета. Оставайся здесь, у пулемета.

В этот момент на площадку поднялся запыхавшийся Мавух:

— Я проверил, Комета. Патронов осталось минут на пятнадцать-двадцать. Мы с Назалом подключили к механизму подачи последние упаковки с лентами.

— Сержанта Кару ты не встречал?

Мавух помрачнел:

— Сержант Кара мертва. Ее выключил прорвавшийся к Святилищу слизняк.

Комета снова посмотрела вниз. Десантники и новобранцы продолжали прятаться за камнями, так что издалека невозможно было определить, у кого сколько полос на шлемах.

— Почему в шлемах нет радиосвязи? — вслух подумала Комета. — Где искать командиров?

Мавух, видимо, решил, что девушка задала вопрос ему, и потому ответил:

— Насколько я знаю, наушники из шлемов убрали после того, как военные инженеры президента Ту-Го использовали в бою на Кардеше модулированный ультразвуковой импульс. Весь десант был выключен за одно мгновение. У людей просто мозги закипели и через уши вытекли.

— Спасибо за информацию, — Комета быстро приняла решение: — Мавух, оставайся с Немым на башне. Следите за лесом. Немой, перейди на эту сторону. Я пойду вниз, разберусь, что к чему.

Таким образом, для наблюдения Мавуху достался внешний полукруг, обращенный к лесу, а Немому — внутренний, обращенный к Святилищу.

Дикарь, а, вернее, прикидывавшийся дикарем Немой прекрасно понял невысказанный замысел девушки. Он положил свое ружье на парапет и прижался правым глазом к оптическому прицелу. С пулеметной башни он держал под обстрелом большую часть Святилища, и мог прикрыть Комету, если бы у нее внизу возникли осложнения с «братьями по оружию».

Спускаясь, Комета более внимательно осмотрела механизмы в центре башни. Теперь прозрачные ленты с патронами не змеились по всему свободному пространству, а свободно висели, едва доставая до пола.

«Тут и на пятнадцать минут не хватит», — прикинула Комета.

Занеся ногу для следующего шага, она внезапно застыла. «Почему я так волнуюсь? Почему переживаю за исход боя? Если победят слизняки, то это будет означать победу справедливости. Мы, десантники, для них — жестокие захватчики. Почему же я прикладываю все силы для того, чтобы победило зло? Из страха смерти? Но разве не ожидает меня новое воплощение?»

«Может быть, я совершаю злые деяния, чтобы предотвратить зло еще большее?» Комета ухватилась за эту мысль. «Конечно! Нужно не просто бежать с этой планеты, но и разрушить планы Верховного Генералиссимуса. Война, чудовищная бойня на сотнях планет, не должна начаться! Вот достойная цель для той, кого называли „светлым воплощением“ и „инкарнацией третьей степени“. Вот цель моего появления в этом теле и в этом мире!»

На эти размышления Комета потратила всего долю секунды. Затем она уверенно зашагала вниз по ступеням, окончательно утвердившись в правильности выбранного пути. Но, прежде чем вступить в борьбу с гигантской военной машиной Верховного Генералиссимуса, следовало вначале победить невинных слизняков.

Выйдя из башни, Комета начала обход позиций десантников, постоянно выкрикивая:

— Где командиры? Кто-нибудь видел командиров?

Похоже, она была первой, кого заинтересовал этот вопрос. До этого солдаты были слишком заняты атакой слизняков. Только теперь до них стало доходить, что после окончания боя новых приказов не поступало.

К голосу Кометы присоединились и другие голоса:

— Где командиры? Эй, сержант Убал, отзовись! Лейтенант Кугл!

Майор Стопер!

Но вместо командиров отозвались солдаты:

— Майор Стопер погиб еще в лесу.

— Лейтенант Кугл упал возле вон того камня.

— Сержантов больше нет.

Комета в последний раз громко прокричала:

— Сержант Крут! Сержант Крут!

Но тут к ней подошел один из новобранцев ее отряда и показал рукой в сторону:

— Сержант Крут лежит вон там! Один из прорвавшихся слизняков попал в него кислотной гранатой.

Комета раздумывала несколько секунд, а потом вновь прокричала изо всех сил, чтобы ее услышали все защитники Святилища:

— Эй, десантники! «Однополосные» и «бесполосные»! Подойдите ко мне! Пусть останутся только по два солдата на пулеметных башнях!

Из-за камней начали появляться десантники и новобранцы.

Пригибаясь, чтобы не стать мишенями для возможных слизняков-снайперов в лесу, они пробирались к Комете.

Девушка вслух считала оставшихся в живых:

— Восемь… пятнадцать… двадцать два… двадцать восемь… тридцать семь… сорок восемь… Сорок восемь?! Все?!!

— Еще четверо на башнях, — напомнил Назал.

Почти все десантники были подавлены и не разговаривали друг с другом. Те немногие, кто пытался шутить и бодриться, за напускной веселостью скрывали отчаяние. Солдаты понимали, что смерть близка к ним, как никогда ранее. От отряда, состоявшего почти из двухсот воинов, осталось чуть больше четверти. А в окружавшем Святилище лесу скрывался враг, чья численность и намерения были неизвестны.

Чтобы включить мозги и души солдат в дело, Комета решительно заговорила:

— Кто из вас помнит, где лежат тела командиров?

Несколько новобранцев неуверенно подняли руки.

Один из десантников подошел вплотную к Комете и смерил ее взглядом (для этого ему пришлось опустить голову, так как голова девушки находилась на уровне его груди):

— Я знаю, где выключили майора Стопера. А что?

— Покажешь мне место?

— Зачем?

Комета сделала шаг назад, чтобы широкая спина десантника не загораживала ей лица других солдат:

— Кто знает, как наши командиры получали приказы от координаторов?

Никто не ответил.

— У майора Стопера должна быть какая-то связь с высшим начальством. Ведь откуда-то он узнавал о том, куда сядет транспортер.

И атаку на это Святилище ведь не сам он придумал! Надо собрать тела всех командиров. Тогда и мы получим двухстороннюю связь. Они… — Комете ткнула пальцем в небо, подразумевая следящие спутники, — …только смотрят на нас. А нам надо позаботиться о том, чтобы остаться в живых на этом полигоне! Все со мной согласны?

Новобранцы и многие «однополосные» десантники согласно зашумели.

Однако тот, кто стоял перед Кометой, резко поднял руку, призывая к тишине.

Он еще раз вызывающе осмотрел девушку:

— То, что ты говоришь, вполне правильно. Но почему ты отдаешь приказания? Ты — новобранец, твое дело — подчиняться старшим по званию.

— У нас не осталось командиров! — возразила Комета.

— Значит, командиром буду я! — заявил десантник. — Кто с этим согласен?

И большинство солдат вновь выразило свое одобрение.

Но Комета не собиралась сдаваться. Она демонстративно вежливо поинтересовалась:

— Ты, наверное, уже сражался ранее со слизняками?

Десантник, не замечая подвоха, снисходительно ответил:

— Никто не попадает на один полигон дважды. Новобранцем я попал на одиннадцатый полигон — на архипелаг рыбоящеров. Слизняки — мой второй полигон.

Голос Кометы окреп и наполнился ядовитыми нотками:

— Тогда как ты можешь командовать, ничего не зная о противнике?

— По праву старшего по званию.

— Ты такой же солдат, как и я.

— Ты — новобранец!

Комета возвысила голос, обращаясь ко всем солдатам:

— Я знаю, что надо делать! Я могу вывести вас из окружения! У меня, в отличие от вас, есть опыт! Я командовала целой армией!.. И не раз…

Многие были в курсе того, что Комета — инкарнация третьей степени, которая выключила сержанта Барама. Поэтому слова девушки удивление не вызвали. Скорее, они зажгли в глазах солдат надежду на спасение.

Почувствовав, что желанная власть уплывает из рук, соперник Кометы одним быстрым движением выхватил свой автомат и наставил его на девушку:

— Я — десантник, а ты — новобранец! Если ты не выполняешь приказа старшего по званию, то тебя следует наказать! — Он слегка повернул голову к солдатам. — А какое у нас наказание?!

— Смерть! — вместе с общим хором произнесла и Комета.

Она переместила свой вес на правую ногу, готовясь в случае крайней угрозы нанести удар по стволу автомата. Комета помнила о Немом, который через оптический прицел наблюдал за всей этой сценой, но не собиралась просто стоять и ждать помощи со стороны.

— Так ты признаешь мое право командовать? — угрожающе прорычал десантник и начал сдвигать предохранитель автомата.

Однако ни Комете, ни Немому не пришлось выключать этого упрямца.

Сверкнула молния, на мгновение ослепив Комету и обдав ее жаром.

Девушка зажмурилась, а когда открыла глаза, у ее ног дымилась оплавленная лужица камня и металла.

Это недвусмысленное выражение воли координаторов ничуть не удручило солдат. Наоборот, бесспорная власть Кометы была подтверждена дружными приветственными криками.

Быстро сбросив нервное напряжение последних минут, девушка деловито начала отдавать распоряжения:

— Найдите и принесите сюда тела сержантов и лейтенантов. Я пойду за майором Стопером. Кто еще может показать мне место, где он лежит?

— Кажется, я видел, где он упал, — сказал один из десантников, ящер-гуманоид с чешуйчатой кожей и широким ртом, усеянным сотнями похожих на иглы зубов.

— Как тебя зовут?

— Убак.

— Хорошо, Убак, пойдешь со мной. А также ты, Назал, и ты, Золг. Комета вызвала еще одного новобранца — сильного и крепкого человека, у которого бицепсы были толще ее талии.

Затем она указала на пятерых десантников:

— Пойдете за нами в тридцати шагах. Будете прикрывать фланги и охранять, когда мы углубимся в лес.

И тут Комете в голову пришла еще одна мысль.

— Пока слизняки отступили, у нас есть время на то, чтобы собрать оружие на поле боя. Чувствую, оно нам пригодится. Так что не теряйте времени берите и оружие, и боезапасы! К лесу не приближайтесь, в случае нового нападения пулеметные вышки нас прикроют. Приступайте!

Солдаты бросились выполнять приказ нового командира, а Комета со своими избранными воинами направилась туда, где предположительно мог находиться труп майора Стопера. Их путь лежал через поле боя, усыпанное телами слизняков и десантников. Несколько раз спутники Кометы оказывали «последнюю услугу» своим раненым товарищам.

Не доходя до первых деревьев пятидесяти шагов, Комета замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, внимательно вглядываясь в лес и вслушиваясь в его звуки. Ее примеру последовали и остальные.

— Кажется, слизняков нет, — тихо произнес Назал, поводя из стороны в сторону стволом своего лучемета.

Комета обернулась к пятерым десантникам, следовавшим позади:

— Оставайтесь тут. Если услышите шум в лесу или увидите слизняков, стреляйте! А мы пойдем дальше.

Держа оружие наготове, Комета и ее маленькая группа вступили в лес. Прикрывая друг друга, солдаты быстро перебегали от ствола к стволу. Однако их опасения не оправдались. Либо слизняки отступили вглубь леса, либо вообще решили прекратить атаки на Святилище. По крайней мере, их не было в пределах видимости и слышимости.

Десантник Убак показал Комете нужное направление:

— Последний раз я видел майора Стопера вон там.

В той стороне бой был весьма ожесточенный. Многие деревья были обожжены кислотой и выстрелами из энергетического оружия. Всюду на почерневшей земле виднелись тела десантников и слизняков.

— Надо торопиться, — сказала Комета, — скоро стемнеет.

Эти слова вырвались совершенно непроизвольно. Произнеся их, девушка очень удивилась. Откуда она узнала о приближении темноты, если совершенно не разбиралась ни в географии Гавабардана, ни в периодах его обращения вокруг светила? Неужели опять в памяти проявились скрытые воспоминания? Означало ли это, что в одной из предыдущих жизней Комета уже бывала на этой планете?

Спутники Кометы не выказали ровным счетом никакого удивления. Они были уверены, что их командир знает, что говорит. Хотя шлемы десантников были оснащены выдвижными очками ночного видения, в темноте слизняки могли решиться нановую атаку. А встречаться с ними в лесу никому не хотелось.

— Вижу грузовозку! — воскликнул Золг.

Все зашикали на него, призывая к тишине.

Группа Кометы разделилась, чтобы осмотреть все окрестности.

Видимо, именно здесь подкравшиеся слизняки нанесли первый удар. Многие десантники лежали на земле со страшными ранами в спинах, а их оружие было не изготовлено к бою.

— Заодно собирайте боеприпасы! — вполголоса напомнила Комета. Подносите их к грузовозке. Кажется, она не пострадала. Попробуем ее завести.

Действительно, моторизованная тележка каким-то чудом осталась цела в этой бойне. Даже ее большие дутые колеса не были спущены, а в кузове виднелись неразобранные контейнеры с запасами пищи и воды.

Пока солдаты искали тело майора Стопера, Комета села на водительское сидение и принялась изучать систему управления грузовозкой. Как она и ожидала, предназначенная для армии машина была сделана достаточно просто и надежно. Вытянув на себя Т-образную рукоятку, девушка завела мотор и медленно тронулась с места. А длинный вертикальный рычаг, расположенный между ног, предназначался для поворота колес.

— Нашел! Нашел! — закричал Золг, забыв о необходимости соблюдать тишину.

Комета повела грузовозку в его сторону. Назал и Убак на ходу забрасывали в кузов собранное оружие и запасные магазины, снятые с убитых солдат — как десантников, так и слизняков. Подъехав поближе, Комета увидела, что Золг волоком тянет к ним навстречу тело майора Стопера.

По правде сказать, от самого майора осталось очень мало.

Казалось, что Золг тащит полупустой мешок, наполненный чем-то желеобразным.

— Это динамопушка, — сказал опытный Убак, — она дробит кости.

Майору не повезло — он попал под прямой выстрел.

Убак помог Золгу забросить тело Стопера в кузов грузовозки.

— Ну, пора возвращаться? — с надеждой спросил он.

Несмотря на то, что воинам нельзя было отказать в мужестве, пребывание в лесу требовало от них напряжения всех душевных сил.

— Возвращаемся! — решила Комета.

Грузовозка покатила в сторону Святилища. Солдаты шли рядом, не переставая опасливо оглядываться. Но слизняки по-прежнему не показывались.

— Странно, они даже не развесили свои мины, — пробормотал Убак.

— Может быть, они решили оставить нас в покое? — с затаенной надеждой предположил Назал.

Ящер покачал своей большой головой, покрытой чешуйчатой кожей:

— Вряд ли. Насколько я слышал рассказы о слизняках, их считают самым опасным противником именно потому, что они всегда нападают, когда их меньше всего ждешь. До вашего появления мы уже пару раз сражались с ними в лесу. Слизняки вырастали словно из-под земли, а потом опять исчезали среди кустов и деревьев. Но эти короткие стычки — просто детские перебранки в сравнении с тем, что они устроили возле Святилища. То ли еще будет…

Когда грузовозка объехала последнее дерево и выкатилась на открытое пространство, Комета увидела пятерых десантников, которые с довольными лицами стояли возле кучи собранного оружия.

— Мы тут время зря не теряли! — бодро произнес один из них.

— Молодцы! — похвалила Комета. — Слизняки не показывались?

— Пока все спокойно, — десантник показал на Святилище, вокруг которого сновали солдаты, собиравшие оружие на поле боя.

— Ла-а-а-адно, — задумчиво протянула Комета. — Чем дольше затишье, тем сильнее будет буря.

— Ты думаешь, слизняки нападут снова?

— Я в этом не сомневаюсь! — твердо заявила Комета. — Сегодняшняя ночь будет тяжелой. Нам надо к ней подготовиться.

— Ночь? — десантник слегка растерялся. — Но на Гавабардане не бывает ночи!

Комета удивленно на него посмотрела:

— То есть как это не бывает?

— Я уже третий раз отправляюсь на полигон, и ни разу не видел, чтобы тут хоть раз стемнело. А наши вахты иногда длились по десять стандартных суток.

Комета на мгновение усомнилась в своем предчувствии. Но затем, бросив взгляд на сплошную серую пелену, затянувшую небо и не позволявшую рассмотреть положение солнца, она уверенно произнесла:

— Я чувствую, что ночь грядет!

Проезжая по полю боя, Комета криками и знаками приказывала всех следовать за собой.

— Довольно собирать оружие! Отходите к Святилищу! Слизняки скоро нападут!

Она не знала, насколько «скоро» это произойдет, но не сомневалась, что следующая атака будет еще более страшной, чем предыдущая. Похоже, того же мнения придерживались и остальные солдаты.

Когда грузовозка доехала до Святилища, Комета увидела, что выполнены и те ее приказания, которые касались поиска средств связи.

На ровной поверхности между двумя большими камнями лежали обнаженные тела сержантов Кары, Крута и трех других, имена которых Комета не знала. Здесь же были положены лейтенанты Кугл и Ворг. Кугл возглавлял все подразделения «однополосных» десантников, а Ворг — новобранцев.

Одежда, шлемы и бронежилеты командиров лежали рядом.

Не успела Комета открыть рот, чтобы задать вопрос, как ей доложили:

— Мы перетряхнули все доспехи, но никаких средств связи не обнаружили.

— И в шлемах? — спросила Комета.

— Мы проверили их в первую очередь, — с легкой обидой ответили те, кто занимался осмотром тел.

— Может быть, какие-нибудь микрофоны вживлены в уши, в зубы, в череп? не успокаивалась Комета.

Вместо ответа один из десантников приподнял и повернул голову лейтенанта Кугла. Комета увидела, что его затылок трепанирован, и череп выпотрошен с обратной стороны, так что видны сжатые зубы.

Привыкшие к смерти солдаты не испытывали к ней ни малейшего почтения.

Тела, утратившие жизнь, воспринимались так же, как и использованные одноразовые магазины от автоматов.

— Будем надеяться, что с майором нам повезет больше! — нарочито бодрым голосом произнесла Комета, стараясь не допустить распространения уныния и подавленности.

Десантники вытащили труп Стопера из кузова грузовозки и начали быстро и деловито снимать его доспехи. Майор, перед которым совсем недавно трепетали все солдаты, теперь стал объектом тщательного и безжалостного исследования.

Комета посмотрела на собравшихся вокруг солдат и сказала:

— Мы запремся в пулеметных башнях. Завалим входы камнями. Огонь будем вести с верхних площадок.

Эта идея была встречена горячим одобрением. Все-таки укрываться за прочными стальными стенами приятнее, чем за камнями и бревнами.

— Разделимся на два отряда, — Комета ногой прочертила на земле линию, разбив нестройную толпу солдат примерно пополам. — Кто оказался справа пойдет в правую башню, кто слева — в левую. Поделите припасы из грузовозки. Занесите в башни собранное оружие. Закатите внутрь побольше тяжелых камней. У меня пока все. Действуйте!.. Хотя нет, подождите.

Девушка медленно обвела взглядом лица людей и нелюдей, волею судьбы ставших членами ее отряда:

— От того, насколько хорошо мы будем готовы к бою, зависит очень многое. И я говорю не только о готовности оружия. Я говорю о силе вашего духа, о желании победить, о стремлении выжить назло всем! — Она глазами показала на небо. — Если мы будем помогать друг другу, держаться вместе, то мы победим. Теперь все. Идите!

Солдаты даже не побежали, а стремительно полетели выполнять распоряжения Кометы. И это после тяжелого боя! Казалось, что слова нового командира вновь наполнили их тела силой и энергией.

Комета еще раз окинула взглядом лес, затем перевела взор на небо.

Она схватила за рукав стоявшего рядом Убака:

— Скажи, тебе не кажется, что эта проклятая серая пелена слегка потемнела?

Разумный ящер с далекой планеты поднял вверх голову. Его вертикальные зрачки слегка расширились.

— И правда, темнеет. Откуда ты узнала об этом? Никто из нас, десантников, ни разу не видел ночи на Гавабардане.

— Теперь увидите, — пообещала Комета. И в ее голосе, помимо желания, прозвучали едва заметные зловещие нотки.


* * *
К тому времени, когда наступление темноты проявилось со все неотвратимой очевидностью, десантники закончили сооружение укреплений внутри пулеметных башен. Возле открытых входов были сложены крупные валуны, которыми предполагалось изнутри закупорить входные отверстия, и бревна, которые должны были подпереть камни.

Солдаты выбивались из сил, ворочая тяжести, но никто не возмущался и не пытался отлынивать от работы. Все понимали, что от прочности и надежности укреплений зависит их жизнь.

Перед тем, как окончательно забаррикадироваться в башнях, Комета еще раз собрала всех солдат. Десантники обеспокоено поглядывали на темнеющее небо и на лес, который в сумерках выглядел еще более зловеще.

Посмотрев на своих соратников и подчиненных, Комета убедилась, что, несмотря на усталость, они настроены решительно и панике поддаваться не собираются. Действительно, в живых остались самые умелые и стойкие. В какой-то степени система тренировок и жестокого отбора десантников на полигоне оправдывалась.

Комета не стала произносить красивые лозунги. Она высказала то, что чувствовал каждый солдат:

— Ну, братья по оружию, вот и пришло время принять бой. Возможно, он будет последним для нас всех. Никаких средств связи с координаторами мы так и не обнаружили. Это странно, но с этим фактом ничего не поделаешь. Так что нам придется надеяться только на свои собственные силы. Пусть ЭТИ, — девушка указала на небо, — посмотрят на то, как мы умеем сражаться. Все, что мы можем — это продержаться как можно дольше. Поэтому экономьте патроны и заряды. Гранаты используйте только против больших скоплений слизняков. Да, и еще… пусть каждый оставит одну гранату… для себя. Я думаю, никто не хочет искупаться в бассейне Святилища. Вот, пожалуй, и все, что я хотела вам сказать.

Расходитесь по башням. Надеюсь, слизняки еще дадут нам время немного отдохнуть и перекусить.

Солдаты направились каждый к своей башне. Комета вошла внутрь последней и, убедившись, что снаружи никого не осталось, приказала:

— Заваливайте вход!

Десантники навалились на огромные камни и, используя бревна, как рычаги, начали закрывать входное отверстие. Задние камни подпирали передние. Те, что лежали внизу, послужили опорой для верхних. В самом конце работы длинные бревна превратились в распорки, упиравшиеся одними концами в камни, а другими — в мощные механизмы раздвижения телескопической башни. Теперь едва ли нашлась бы сила, способная снаружи разобрать завал и проникнуть внутрь башни.

Внизу места для всех укрывшихся в башне солдат не хватало.

Поэтому они уселись на ступени лестницы и принялись за еду.

Комета начала подниматься на верхнюю площадку, но ее остановила Мадра, девушка-новобранец из ее отряда. Мадра была отправлена в рекруты за то, что убила изменившего ей мужа. Она была ширококостной и не слишком привлекательной внешне, но зато имела твердый характер. Эта девушка нравилась Комете и, хотя до сих пор они почти не общались друг с другом, Комета была рада, что Мадра до сих пор жива.

— Может быть, слизняки не нападут в темноте? — спросила Мадра. — Ведь у них нет приборов ночного видения, как у нас!

Комета хотела бы ободрить девушку и остальных солдат, но не собиралась обманывать их:

— Я посмотрела в прицел пулемета, когда он был настроен на зрение слизняков. К сожалению, у меня есть все основания считать, что слизняки видят в темноте не хуже, чем днем. Кроме того, я чувствую, что они нападут. Я даже удивлена, что они дали нам время на подготовку. Хотя… Комета посмотрела на солдат, которые прислушивались к ее словам, — …мне кажется, они до сих пор не нападали только потому, что сами готовились к битве с нами.

Комета продолжила подъем по лестнице и вскоре выбралась на верхнюю площадку. Немой приветствовал ее коротким рыком. Мавух коротко кивнул. Кроме них, на верхней площадке находились еще девять солдат — больше просто не помещалось — и целая гора собранного оружия.

Комета еще раз посмотрела на темно-серое небо, на черный лес, вздохнула и села, привалившись спиной к пулеметной станине…

…Ей показалось, что она только на мгновение закрыла уставшие глаза, но громкое рычание Немого и крики солдат пробудили ее от глубокого и, видимо, довольно продолжительного сна.

Без приборов ночного видения вокруг уже ничего нельзя было разглядеть. Комета выдвинула из шлема очки, и мир вокруг преобразился.

Она увидела солдат, засевших за ограждением верхней площадки с оружием в руках, и Мавуха, приникшего к визиру пулемета.

— Что?! Началось?! — Комета попыталась встать на ноги.

Но ей помешал Немой. Он сильно сжал руку девушки, потянул ее вниз и предостерегающе зарычал. Через мгновение тьму над площадкой вспорола очередь из лучемета. Отразившись от лобового щита пулемета, раскаленный световой поток изменил траекторию, рассеялся и ушел вверх.

Через мгновение над головами солдат засвистели пули, завыли разряды энергетических ружей, загрохотали залпы динамопушек. У слизняков не было Немого, который несколькими снайперскими выстрелами мог поразить стрелков. Поэтому на площадку обрушился плотный огонь из самых разных видов оружия. Но он пока не наносил урона. Слизняки стреляли снизу вверх, поэтому не могли поразить солдат, спрятавшихся за ограждением или находившихся в центре площадки.

Десантники отвечали короткими очередями и одиночными выстрелами.

Один раз показавшись над ограждением, быстро прицелившись и нажав на спуск, они тотчас же прятались, перекатывались в сторону, меняя позицию, и вновь открывали огонь. Мавух еще не стрелял. Комета на коленках подползла к нему и быстро распрямилась, укрывшись за щитом пулемета.

— Дай посмотреть! — сказала она, отстраняя Мавуха от визира.

Через прицельное устройство пулемета Комета увидела наступавших на Святилище слизняков. Их было много, очень много. Больше, чем в прошлый раз. Обнадеживало лишь то, что современного оружия у них было не так уж много. Но его было достаточно, чтобы держать под непрерывным плотным обстрелом обе башни.

Слизняки шли вперед, не прячась и не пригибаясь. Казалось, что на Святилище надвигаются приливные волны.

— Откуда их столько? — прошептал Мавух.

— Это их мир, — сказала Комета, — и они его защищают. От нас.

Заработал пулемет на другой башне.

— Рано! — возмутилась Комета. — Надо бить наверняка!

Но Мавух возразил:

— Когда слизняки подойдут поближе, мы попадем под перекрестный огонь. Тогда щит стрелка не защитит.

— Тоже верно, — согласилась Комета. — Начинай!

Она уступила Мавуху пулемет, а сама поползла к ограждению. Так же, как и десантники, она быстро высунулась, прицелилась в слизняка с ручной динамопушкой и несколькими разрывными пулями превратила его в клочья слизи.

Едва Комета укрылась за парапет, как в то место, где только что была ее голова, ударил разряд энергетического ружья. Немой зарычал, выставил свое оружие и сделал ответный выстрел.

Над головами десантников загудел пулемет. Мавух не жалел патронов. Слизняков было так много, что промахнуться было просто невозможно. Кроме того, они подбирались все ближе и ближе, так что скоро стрелок должен был бы покинуть свой пост, чтобы не попасть под боковые выстрелы.

Но даже пулемет не остановил слизняков и не заставил их отступить. Из леса выкатывались новые массы полупрозрачных существ, а их авангард уже добрался до подножия Святилища. Если раньше Комета предполагала, что для штурма башен слизняки используют что-нибудь вроде приставных лестниц, то теперь ей показалось, что они просто собираются взобраться наверх, образовав живую насыпь.

Башни, в которых заперлись десантники, были установлены на противоположных склонах Святилища примерно в ста шагах друг от друга.

Между ними находился пологий купол культовой постройки слизняков, так что с верхней площадки одно башни можно было увидеть то, что происходило у подножия другой. Поэтому, не рискуя слишком высоко подниматься над ограждением, чтобы посмотреть, что делают слизняки внизу, Комета наблюдала за тем, как они будут штурмовать вторую башню.

Вначале ей показалось, что заваленные камнями входы в башни стали для слизняков не только сюрпризом, но и непреодолимой преградой. Волны атакующих подкатывались к башням, а потом отходили немного назад. Но потом Комета заподозрила, что в этих синхронных движениях скрыт какой-то смысл.

Вокруг Святилища собрались несколько тысяч слизняков, и все они действовали, как дисциплинированная армия, а не как беспорядочная толпа дикарей. Комета разглядела четкое разделение обязанностей во вражеских рядах. Пока одни слизняки, стоявшие чуть поодаль, держали под огнем верхние площадки башен, не позволяя десантникам поднять головы, другие, а их было большинство, по очереди подбегали к самым подножиям и что-то бросали в стены.

Спустя мгновение Комета поняла, ЧТО бросали слизняки.

— Они хотят растворить стены башен кислотой! — закричала девушка.

Теперь она поняла, почему слизняки не пытались взобраться на верхние площадки или разрушить каменные завалы во входах. Вместо этого они метали в стены свои кислотные гранаты.

— Но ведь металл должен выдержать?! — не слишком уверено спросил у Кометы ближайший десантник.

Вместо ответа девушка отползла назад, уступая место другому солдату.

— Пойду вниз, посмотрю, что там происходит, — сказала она.

Так как на верхней площадке места было мало, в бою не могли участвовать одновременно все защитники башни. Поэтому солдаты расположились на винтовой лестнице, перезаряжая оружие и заменяя раненых товарищей. Убитых — а три десантника уже пали жертвами оружия слизняков — просто перекидывали через ограждение.

Комета спустилась вниз. За толстыми стенами башни звуки выстрелов и взрывов казались далекими едва слышными хлопками. Возле каменного завала дежурили четверо десантников, в том числе и ящер Убак. Не обращая внимания на взгляды, полные невысказанных вопросов, Комета прижалась ухом к стене башни. Глаза солдат округлились. Они не понимали, что делает их командир.

Прислушавшись, Комета сделала неутешительный вывод:

— Шипит!

— Что шипит? — удивленно спросил Убак.

— Слизняки поливают стены башни кислотой, — ответила Комета.

Более подробного объяснения и не требовалось. Десантники сразу поняли, насколько опасно их положение.

— Надо закидать слизняков гранатами! — воскликнул Убак.

— Забрасываем… — вздохнула Комета. — Но их слишком много. Они не дают нам прицелиться. Башня окружена со всех сторон. Слизняки уже забрались на вершину Святилища. Патроны для «Клавуса» кончились.

Несколькими короткими фразами Комета обрисовала ту непростую ситуацию, в которой оказались запершиеся в башне десантники. Она не собиралась скрывать от солдат истинное положение дел. Тот, кто был наверху, и так видел все своими глазами.

— Что же нам делать? — растерянно спросил один из новобранцев.

— Если хочешь сражаться — сражайся! — резко произнесла Комета. — Если не хочешь… засунь в рот ствол своего автомата и нажми на курок!

Но лично я собираюсь биться до конца! Я не сдамся судьбе!

Сказав это, Комета зашагала вверх по лестнице. Она ждала, что за ее спиной раздастся звук выстрела. Но этого не произошло. Обернувшись, она увидела, что все четверо дежуривших внизу солдат прижались ушами к стенам башни.

Снова оказавшись на верхней площадке, Комета подползла к ограждению и выглянула наружу. Она увидела горы трупов, громоздящиеся у подножий обеих башен. Но, несмотря на чудовищные потери, слизняки упрямо продолжали кидать в стены кислотные гранаты.

К Комете подполз Мавух, который давно уже оставил бесполезный пулемет и взялся за ручное оружие:

— Так долго продолжаться не может! Создается впечатление, что слизняков меньше не становится!

— Чтобы перебить их всех, у нас просто не хватит времени и зарядов, согласилась Комета. — И время для нас сейчас важнее всего.

Кислота проедает стены башни. Я не знаю, насколько велики повреждения.

Мне надо было подумать об этом раньше.

— Не кори себя. Ты сделала все, что могла. Без тебя мы были бы уже мертвы.

— Погибнуть чуть раньше или чуть позже — какая разница? Там, внизу, я только что посоветовала одному новобранцу пустить себе пулю в голову, чтобы не участвовать больше в этом кошмаре.

— И что?

— Он этого не сделал. Он еще во что-то верит, на что-то надеется — Мы все во что-то верим и на что-то надеемся. Не забудь, Комета, что многие верят в тебя.

— Вот это-то меня здесь и удерживает!

За спиной Кометы раздалось рычание. Она повернула голову и увидела Немого, который делал странные движения. Он растопырил пальцы правой руки и размахивал ею над головой, издавая хриплое гудение.

«Хватит прикидываться, можешь говорить по-человечески! Все равно скоро все мы умрем!» — хотела прикрикнуть на него Комета, но промолчала. Если Немой продолжал играть роль дикаря, то это означало, что еще не все потеряно.

— Что ты хочешь показать? — спросил у Немого Мавух. — Что это значит?

Но Немой только гудел и описывал рукой круги над головой.

Внезапно башня слегка содрогнулась. Толчок был не сильный, но весьма чувствительный.

— Ты хотел сказать, что кислота почти проела стены? — Мавух отвернулся от Немого. — Это мы и сами поняли…

Но Комета, продолжавшая смотреть на Немого, увидела, что тот сделал едва заметное отрицающее движение. Значит, он имел в виду не кислоту. Но тогда что?

Впрочем, у Кометы сейчас имелись более важные и неотложные вопросы, чем разгадка странного поведения Немого. Вслед за первым толчком последовало несколько новых. Девушке даже показалось, что площадка слегка накренилась. Это заметили и десантники. Раздались испуганные возгласы.

Стараясь не допустить распространения паники, Комета прокричала, перекрывая шум боя:

— Не волнуйтесь. Башня еще стоит. Ее поддерживают раздвигающие механизмы. Сначала слизнякам придется проделать широкие отверстия и проникнуть внутрь. Спускайтесь вниз, стреляйте в дыры!

Но и без ее приказаний десантники в башне начали вести огонь через отверстия, проеденные кислотой. В очередной раз выглянув из-за ограждения, Комета увидела, что вокруг основания второй башни сверкают вспышки выстрелов. Это означало, что и там десантники стреляют через дыры в стенах.

Послышался протяжный металлический скрежет. Башня задрожала, словно в лихорадке.

— Отверстия расширяются! — сообщили снизу. — Слизняки пытаются забросить гранаты внутрь башни!

— Я иду вниз! — объявила Комета.

Но Немой обхватил своей широкой сильной ладонью ее кисть, вытянул указательный палец и направил его в небо. Посмотрев в том направлении, Комета увидела несколько слабо светящихся точек. Тогда она убрала очки ночного видения. На фоне черного неба светящиеся точки казались ярче и крупнее. Комета вновь выдвинула очки и с удивлением обнаружила, что точки еще больше увеличились в размерах. Более того, она уже отчетливо могла рассмотреть, что точки образуют два правильных четырехугольника.

Не веря своим глазам, она затаила дыхание. Точки росли на глазах, и вот уже можно было разглядеть, что между ними проявились очертания темных крупных предметов. Этими точками были работавшие турбины летательных аппаратов.

— Транспортеры! — закричала Комета. — Транспортеры летят!

Это сообщение было встречено дружным ликующим воплем. Даже на соседней башне его сумели расслышать сквозь канонаду. Так что вскоре о появлении транспортеров стало известно всем десантникам.

— А если транспортеры пролетят мимо? — тихо пробормотал Мавух.

Комета не исключала и этой возможности.

— Тогда последнюю очередь из своего автомата я пошлю им вдогонку, сказала она.

Но транспортеры направлялись именно к ним. Не прошло и нескольких минут с момента их обнаружения, как над башнями зависли огромные летательные аппараты. Слизняки стреляли по транспортерам, но не причиняли им видимого вреда. Машины пошли на снижение. Искусство пилотов было так велико, что транспортеры повисли в воздухе на высоте нескольких ладоней над верхними площадками башен. Их входные люки распахнулись.

Подражая сержанту Каре, Комета скомандовала:

— Прыгайте внутрь! Быстрее! Не задерживайтесь!

Те воины, которые находились на верхней площадке, первыми ринулись в спасительный люк. Затем наступила очередь тех, кто сдерживал напор слизняков внизу.

Комета подгоняла солдат:

— Вперед! Не спите на ходу! Еще немного, и мы спасены!

Рядом с девушкой стоял Немой, не желавший забираться в транспортер раньше нее.

Наконец, с Кометой поравнялся Убак:

— Все! Внизу никого не осталось! Слизняки вот-вот пролезут в дыры!

— Уходим! — Комета втолкнула его в люк, затем отправила туда же Немого и последней запрыгнула в транспортер.

Дежурившему у входа «однополосному» десантнику она коротко приказала:

— Летим!

Тот посмотрел на ее шлем без всяких знаков различия, но, видимо, было в облике девушки нечто такое, что выделяло ее как человека, имеющего право отдавать приказания.

Входной люк закрылся.

— Что со второй башней? — спросила Комета и, не дожидаясь ответа, прильнула к иллюминатору.

Она увидела, что там посадка тоже закончилась. Оба транспортера начали подниматься вертикально вверх, оставляя внизу опустевшие башни и толпы слизняков.

Комета села на пол, облокотилась на стену, вытянула ноги, слегка потеснив развалившихся в центре отсека десантников, и сняла с головы шлем. Без очков ночного видения она ничего не могла разглядеть вокруг себя. В пассажирском отсеке транспортера не было никаких источников света, а иллюминаторы застилала непроницаемо-черная ночь Гавабардана.

— Ну и ладно… — пробормотала Комета и закрыла глаза.

Где-то неподалеку послышался короткий рык Немого. В темноте кто-то из десантников стонал, кто-то всхлипывал, кто-то истерически хихикал. Но Комета никак не реагировала на эти звуки. Сейчас она не могла думать ни о чем, кроме сна. И сон не замедлил осчастливить ее своим посещением…

Глава 15. Гнездо шишкарей. Десантники против эсэсовцев

…Ее боевая машина была похожа на гигантского краба: корпус в форме линзы и восемь расположенных по бокам кронштейнов с оружием.

Внизу находились четыре реактивных двигателя, которые позволяли машине не только быстро летать, но и резко менять направление, а также зависать на месте.

В переднем иллюминаторе она видела своего противника: огромную машину из темного металла, издалека похожую на гигантского буйвола.

Четыре шарнирные опоры поочередно переставлялись вперед, и каждый шаг был равен ста человеческим шагам. Вместо рогов над кабиной вражеской машины возвышались лучевые пушки. В огромных бойницах-«ноздрях» прятались многозарядные ракетные установки.

Заработала радиосвязь. Странный голос на странном языке произнес странную фразу:

— О Дурга, прекраснейшая из клонов моей несравненной Парвати, покажи этому зверю Махише, на что способна лучшая воительница, созданная дэвами!

— Проклятый асура будет повержен! — твердо пообещала та, чьими глазами смотрела Комета.

Она активировала оружие своей боевой машины. На дисплее загорелись изображения трезубца, топора, копья, лука, диска, петли, жезла, а также многоугольной ваджры. Каждое изображение символизировало необыкновенно мощное оружие, разработанное в лабораториях и изготовленное на заводах Амаравати — города дэвов.

Затем она бросила машину в атаку, выполнив маневр, называемый «прыжок льва»…


* * *
Сон Кометы прервался на самом интересном месте. Кто-то настойчиво тряс ее за плечо и говорил:

— Просыпайся! Мы вернулись на базу.

Комета открыла глаза. В пассажирском отсеке транспортера заметно посветлело.

— Что, уже утро? — спросила девушка, встряхивая головой, чтобы скинуть остатки сна.

— Что-то вроде этого. Ночь кончилась. Но вот наступил ли день, еще неизвестно.

Комета почувствовала легкий толчок снизу. Она с некоторым трудом поднялась на ноги, все мышцы которых одеревенели, и выглянула в иллюминатор. Это, действительно, была база десантников: заснеженные горные пики и сильный ветер, метущий поземку по посадочной площадке.

Сопровождавший транспортер десантник застыл у входа, положив руку на рычаг открытия люка. Он вопросительно смотрел на Комету. Отряд был готов к выгрузке. Все ожидали только ее приказа.

— На выход! — крикнула Комета. — И бегом на базу! Не хватало еще простудиться после всего того, что мы выдержали!

Солдаты заулыбались. Когда люк открылся, в транспортер хлынул ледяной воздух, заставив всех прищуриться и закрыть рты. Десантники побежали к открытым воротам, обозначавшим вход в подземный город.

Комета покинула транспортер последней. Задерживая дыхание, она побежала к базе настолько быстро, насколько позволяли уставшие ноги.

Должно быть, остальные солдаты были не в лучшей форме. Комета не только не отставала от них, но даже временами вынуждена была немного притормаживать.

Покрытые снегом, замерзшие десантники ввалились во входной шлюз.

Невидимый механический голос объявил:

— Осторожно, входные двери закрываются!

Створки ворот сомкнулись. Заработали тепловые пушки, быстро нагревая воздух в шлюзе. Двери, ведущие внутрь базы, открылись без предупреждения. За ними стоял десантник в кепке с двумя полосами.

— Добро пожаловать домой! — громко сказал он. — Я сержант Влаг. Я провожу вас в вашу казарму. Бронежилеты и шлемы можете оставить здесь.

С наслаждением солдаты избавились от лишней тяжести. Кое-кто, наверное, с радостью бы оставил тут и свое оружие. Но закон «братьев по оружию» гласил, что десантник не должен расставаться с оружием ни на миг — ни в бою, ни на отдыхе.

Сержант Влаг не торопил вернувшихся с полигона солдат. Кое-кто из них поглядывал на Комету, ожидая, что она так просто не уступит справедливо заслуженную власть. Однако Комета решила подождать дальнейшего развития событий. Она, как и все солдаты, молча сняла защитные доспехи и стала ожидать дальнейших приказаний.

Когда последний солдат был готов, сержант Влаг повел отряд за собой по запутанным дорогам подземной базы. Стоявшие на дежурстве десантники провожали едва переставлявших ноги солдат понимающими улыбками и ободряющими словами.

На одном из перекрестков отряд встретил уже знакомый Комете лейтенант Криго.

— Десантники продолжают следовать за сержантом Влагом. Новобранцы — за мной!

Отряд разделился примерно пополам. Солдаты, еще недавно плечом к плечу сражавшиеся со слизняками, с неохотой расходились в разные стороны.

— Прощай, Комета! — сказал ящер Убак. — Может, наши дороги больше не пересекутся. Спасибо тебе!

Его поддержали и остальные десантники. Комета молча отсалютовала им по обычаю Холмогорья, прижав к сердцу сжатый кулак правой руки. Но прощание не могло длиться долго.

— За мной! Быстрее! — приказал сержант Влаг, уводя десантников.

— За мной! — повел за собой новобранцев лейтенант Криго.

Через некоторое время они оказались в казарме. Не в той, в которой были в первый раз, но в почти идентичной по обстановке.

Новобранцев уже ждали изысканные яства и напитки, молодые юноши и девушки разных рас и видов, а также именные пластиковые контейнеры.

— Вот ваше новое место дислокации! — Криго широким жестом обвел роскошные апартаменты. — Наслаждайтесь жизнью, вы ее заслужили! Я вас поздравляю: вы прошли первый полигон, и теперь стали настоящими десантниками. В контейнерах вы найдете новую одежду и кепки с полосками.

Новобранцы, вернее, теперь уже бывшие новобранцы, не знали, радоваться им или огорчаться по этому поводу. Теперь им были известны обе стороны жизни десантников: и наслаждения казармы, и кровавая мясорубка полигона.

Сомнения разрешила Комета, воскликнув:

— Отлично, друзья! Теперь мы стали братьями и сестрами!

— Слава Комете! — крикнул Мавух. — Это она вытащила нас из пасти смерти.

— Слава Комете! — хором подхватили десантники.

Эти крики напомнили девушке Холмогорье. Но тогда ее славила многотысячная армия, а не два десятка изможденных солдат в изорванной и прожженной одежде. «Это только начало», — сказала себе Комета.

Перекрывая голоса солдат, она бросила новый лозунг:

— Слава Верховному Генералиссимусу Урл-Азурбару!

— Слава! Слава! — с энтузиазмом прокричали солдаты.

Комета подумала, что это должно понравиться невидимым наблюдателям и координаторам. Она собиралась пробиться на самый верх.

Пробиться к власти, чтобы затем уничтожить и Верховного Генералиссимуса, и всю его военную машину.

— Поздравляю, Комета — тихо сказал девушке лейтенант Криго, — ты хорошо начала. Далеко пойдешь.

Комета вспомнила правила присвоения чинов. Чтобы стать сержантом, надо было пройти четыре полигона. Чтобы стать лейтенантом — семь.

Правда, шестой полигон называли одним из самых тяжелых. Но вряд ли остальные будут похожи на развлекательные туристические поездки.

— А что же вы не расходитесь? — повернулся к солдатам Криго. — Разве вы не голодны, не соскучились по ласкам, не хотите сбросить с себя лохмотья и нырнуть в теплый бассейн?

Новоявленные десантники ничего не говорили, только мялись и отводили взоры от лейтенанта. Немой прорычал и показал пальцем на Комету.

Криго правильно истолковал этот жест:

— Вы ждете приказа Кометы?

Солдаты закивали.

— Так прикажи им!

Комета улыбнулась и скомандовала:

— Вольно! Разойдись! Берите от жизни все. Не только за себя, но и за тех, кто не вернулся.

С радостными воплями десантники разбежались в разные стороны.

Комета наблюдала, кто из них с чего начнет свой отдых. Одни сразу попрыгали в воду, на ходу содрав с себя остатки одежды. Другие бросились к барам и начали стаканами заглатывать спиртные напитки, чтобы забыться в хмельном угаре. Третьи упали в объятия услужливых красавиц и красавцев. Сама же Комета первым делом разделась и погрузилась в горячую ванну с ароматическими травами и благовониями.

Через мгновение в соседнюю ванну с шумом плюхнулся Немой. Включив гидромассаж, он довольно заурчал.

После купания они отыскали контейнеры со своими именами и переоделись в новую форму. Когда Комета и Немой взяли еду из бара и уселись за столик, к ним присоединился Мавух. От него уже заметно пахло каким-то крепким напитком. На колени Мавух притянул одну из проходивших мимо девушек для развлечений.

Комета улыбнулась:

— Я вижу, Мавух, ты не жалеешь о том, что поступил в десант?

— Эт-т-то верно, — слегка заплетающимся языком выговорил тот и поправил кепку с полоской. — Гд-д-де Назал?!

Он пошарил в воздухе рукой. Возникший позади Назал вложил в нее высокий узкий стакан с ядовито-бирюзовой жидкостью. Такие же сосуды он поставил на стол перед Немым и Кометой.

— Ну, за новых десантников Верховного Генералиссимуса! — провозгласил тост Назал.

Все выпили. Комета почувствовала, что в желудке стало тепло, легко и приятно.

За их столик присели Золг и Мадра. Они также принесли с собой стаканы и выпивку.

— За тебя, Комета! Благодаря тебе мы остались живы. — Прочувствованно произнесла Мадра.

Комета не смогла отказаться. Но на этом дело не закончилось.

Каждый десантник считал своим долгом выпить за Комету. Солдаты сдвинули столы, перебив при этом немало посуды. Пройдя через ужас шестого полигона, они стали чем-то большим, чем просто друзья или даже братья. Они прикрывали друг друга в бою, они видели смерть врагов и товарищей, они прошли по тонкой грани между жизнью и смертью. Теперь их что-то тянуло друг к другу даже здесь, среди множества разнообразных наслаждений.

За общим столом звучало немало тостов: «За Верховного Генералиссимуса Урл-Азурбара!», «За десант!», «За победу над проклятыми демократами!», «За свободный Кси-Лодердолис!». Комета ощутила раздвоение сознания. С одной стороны, рядом с ней сидели ее преданные соратники, верные друзья и храбрые воины. С другой стороны, все они были убийцами, которых готовили к еще большим злодеяниям в немыслимой по масштабам космической войне за Кси-Лодердолис и планеты Большого Аринрина.

«Как решить эти противоречия? — размышляла Комета. — Как определить границу, которая пролегает между добром и злом? Как найти свое место в этом мире? Кого считать своими друзьями, а кого — врагами? Чем измерить справедливость и истину?»

Она не могла найти четких и однозначных ответов на эти вопросы.

Поэтому она опорожняла один стакан за другим, не отставая от десантников, но совершенно не поддаваясь опьянению. Она наблюдала за тем, как постепенно уменьшается число тех, кто еще мог продолжать застолье. Кто-то засыпал мертвецким сном, кто-то уединялся в альковах с девушками и юношами из обслуги. Кто-то занимался любовью на глазах у всех.

Через некоторое время Комете наскучило буйство алкоголя и плоти.

Она понимала, что десантникам нужно сбросить нервное и физическое напряжение, но не приветствовала методы, которыми это достигалось.

Комета забралась в альков и задернула плотную ткань, заглушавшую звуки оргии. Она надеялась, что ей вновь присниться какая-нибудь из ее прошлых жизней и поможет найти ответы на мучившие ее вопросы. Но на этот раз своих сновидений она не запомнила.


* * *
Вместе с полосой на кепке десантники получили относительную свободу передвижения по подземной базе. Единственное условие, которое было им поставлено: в любой момент быть готовыми для отправки на новый полигон. А так как это могло произойти и через десять дней, и через один час, десантники не могли далеко и надолго покидать свою казарму.

В основном их вылазки заканчивались в соседних отсеках, где размещались другие отряды. Но таких «путешественников» было немного. В казарме было все, что могло удовлетворить потребности десантников. Тем более, что особым разнообразием их запросы не отличались. Спиртное, легкие наркотики, вкусная пища и, конечно же, плотские утехи — вот главное, что было нужно вчерашним рекрутам. Даже те, кто попали в армию не добровольно, а по принуждению, теперь казались вполне довольными жизнью. Создавалось впечатление, что кровь, грязь и ужас шестого полигона были забыты уже через сутки.

Комета наблюдала за тем, как десантники проводили время в казарме, и с грустью думала о том, что эти разумные существа, живущие в космическую эпоху, мало чем отличаются от своих диких предков. С развитием цивилизации они не стали ни добрее, ни честнее, ни справедливее. Люди, да, впрочем, и нелюди тоже, жаждали власти, богатства, славы только для того, чтобы с еще большим размахом удовлетворять свои низменные животные потребности. Хотя, почему «низменные»? Эти потребности были вполне естественными, они нужны были как для продолжения рода каждого отдельного существа, так и для выживания всего разумного вида в целом.

Комета вновь обнаружила противоречие в своих рассуждениях. То, что обычно называли «животным» и «примитивным», как раз и было самым правильным с точки зрения природы. А вот то, что называли «разумным» и «цивилизованным», оказывалось надуманным и противоестественным.

Комете было особенно тяжело из-за того, что она ни с кем не могла поделиться своими мыслями. Ей нужен был равный по интеллекту собеседник, или, еще лучше, оппонент, который позволил бы ей рассмотреть эти идеи под разными углами зрения. Но из всех десантников единственным по-настоящему разумным созданием был Немой. А как раз с ним-то вести высоконаучные беседы было невозможно. И не только потому, что он ничего не отвечал Комету вполне удовлетворило бы его согласное или протестующее рычание. Просто девушка боялась выдать Немого, ведь координаторы, постоянно наблюдавшие за десантниками, могли обратить внимание на эти разговоры и сделать правильные выводы.

Так что Немой по-прежнему молча сопровождал Комету, давая повод беззлобным подтруниваниям десантников, называвшим эту пару «красавица и чудовище». Помня об участи сержанта Барама, никто не решался на более грязные шутки или домогательства.


* * *
Примерно через двое суток в казарму явился незнакомый «однополосный» десантник. Он остановился у входа, отыскал глазами Комету и сразу же направился к ней.

— Меня прислали за тобой, Комета. Я провожу тебя в центр координации. С тобой хотят поговорить.

Для девушки это приглашение не было неожиданным. Не зря она делала все, чтобы выделиться из общей массы и доказать свое право на власть. Правда, Комета предполагала, что произойдет подобная встреча после второго или третьего полигона. Но раз координаторы уже сочли ее персону достойной особого внимания, то отказываться от встречи было неразумно. Да, впрочем, и невозможно.

Девушка быстро собралась. Немой также поднялся на ноги.

Но посыльный десантник положил ему руку на плечо:

— Тебя не приглашали, приятель!

Немой оскалил зубы. Комета не знала, играет ли он роль дикаря или в самом деле не хочет отпускать ее одну.

Девушка сделала отстраняющий жест:

— Не надо, Немой! Оставайся здесь!

Тот с видимой неохотой опустился на стул.

— Хорошая у тебя охрана! — с улыбкой произнес десантник.

— Стараемся соответствовать! — ответила девушка фразой, которая могла одновременно казаться бессмысленной, и в то же время подразумевать некий трудноуловимый намек.

Десантник повел Комету по коридорам, которые были закрыты для свободного посещения. Металлические двери открывались при их приближении и сразу же закрывались позади. Комета понимала, что за их передвижением следят невидимые наблюдатели. Возможно, именно те, к кому ее сейчас вели.

За очередной дверью перед Кометой открылся небольшой отсек, где на диванах, расставленных по периметру помещения, сидели восемь «однополосных» десантников.

Провожатый Кометы остановился и пропустил ее вперед:

— Дальше ты пойдешь одна!

Он сел на диван, а перед Кометой раскрылась следующая дверь.

Она прошла через нее и остановилась. Не то, чтобы ее до глубины души поразило увиденное. Скорее, она просто немного растерялась.

Глазам девушки предстал огромный зал. Из-за низкого потолка он казался еще шире, чем был в действительности. Все стены этого зала были покрыты переливающимися и мерцающими шестигранными ячейками размером с ладонь. А вдоль зала ровными рядами были установлены большие прямоугольные экраны на тонких опорах, и поверхностьэтих экранов также была поделена на мерцающие шестигранные ячейки. Вдоль стен и между экранами прохаживались люди в синих халатах, в форме десантников и Службы Спасения. Несколько человек образовывали группы и что-то оживленно обсуждали между собой, показывая на шестигранные ячейки.

Появление Кометы не осталось незамеченным. Рядом с ней словно из-под земли вырос лейтенант Криго.

— Добро пожаловать в координационный центр нашей базы! Отсюда мы контролируем всех солдат и офицеров. Пойдем, я представлю тебя полковнику Арбалу.

Лейтенант сделал приглашающий жест. Комета пошла рядом с ним.

Поравнявшись с ближайшим экраном, она увидела, что каждая шестигранная ячейка представляла собой видеоэкран, который демонстрировал изображение одного человека. Потому-то ячейки издалека и казались переливающимися существа на экранах двигались, занимались разными делами. Те, на кого смотрела Комета, находились в одной из казарм подземной базы. Камеры неотступно следили за солдатами, меняя направления съемки и даже иногда перескакивая на другие ракурсы.

Изображения отдельных солдат в соседних ячейках создавали общую картину.

Комета посмотрела на стену. Ячейки, расположенные на ближайшем к ней участке, передавали изображение отряда, двигавшегося вдоль берега широкой полноводной реки. Еще Комета заметила, что наблюдение за отрядом производилось с большой высоты, хотя и с помощью великолепной оптики. Изображение было немного более расплывчатым, чем в случае с казармой, но все равно позволяло рассмотреть лица солдат и пейзаж позади них.

Должно быть, рассматривая ячейки, Комета непроизвольно замедлила шаг, потому что Криго тотчас же поторопил ее:

— Все объяснения ты получишь от полковника Арбала. Он уже ждет тебя.

Комета посмотрела вперед. Действительно, ее уже поджидали. И не один человек, а целых пять: двое круглолицых крепышей без определенного возраста в форме десантников с двумя широкими полосами на кепках; двое в синих халатах, мужчина и женщина, белокожие и лысые, как доктор Дорбай; один в форме СС, высокий, худой, с длинным и узким крючковатым носом.

Комета выпрямилась и внутренне напружинилась. Она поняла, что сейчас начнется поединок, который повлияет на ее будущее сильнее, чем схватка с сержантом Барамом и сражение со слизняками. Она должна пройти это испытание и подняться на новую ступень в армии Верховного Генералиссимуса.

Пока Комета приближалась, все пятеро высоких начальников молча ее разглядывали. Когда же девушка остановилась, один из полковников заговорил:

— Наконец-то мы видим тебя непосредственно своими глазами, а не через следящие камеры. Я полковник Арбал. Я командую этой тренировочной базой. Это — полковник Шухк из Генерального штаба Верховного Генералиссимуса. Уважаемые доктора Альбенар и Нанисса наблюдали за тобой и за твоей группой новичков. Гранд-майор Жажаржан из Службы Спасения присутствует здесь в качестве беспристрастного судьи.

Комета коротко отдала честь, на секунду прижав кулак к сердцу.

Слова про «беспристрастного судью» насторожили ее. Кого и за что здесь собираются судить?

— Признаться, меня мучает любопытство. Ты действительно являешься инкарнацией третьей степени, как то утверждает мой уважаемый коллега доктор Дорбай? — спросила та, кого полковник назвал доктором Наниссой.

— Так он говорил и мне, — уклончиво ответила Комета. — Но я не слишком хорошо разбираюсь в таких вопросах.

— Тем не менее, доктор Дорбай особо отметил, что ты достаточно хорошо помнишь несколько своих прошлых жизней? — не отставала Нанисса.

— Действительно, я помню многое из того, что мне пришлось пережить.

Полковник Арбал нетерпеливо перебил доктора, открывшего было рот:

— Переходите сразу к делу, доктор Нанисса! Скажи, Комета, в предыдущей жизни ты командовала целой армией?

Комета молча кивнула, не понимая, куда движется разговор.

— И твои действия были весьма… хм… успешными?

— Я уже говорила это доктору Дорбаю. Если вы хотите, чтобы я повторила весь рассказ о своих прошлых жизнях, то посадите меня в куб и впустите «газ истины»! — с вызовом произнесла Комета.

Но ее слова были приняты благожелательными улыбками.

Доктор Нанисса произнесла:

— Нет необходимости повторять допрос, проведенный с использованием трифинзинола килипарната. Мы не сомневаемся в твоих словах. Кроме того, мы с особым вниманием следили за твоей тренировкой на шестом полигоне…

Комета напряглась. Если сейчас всплывет ее разговор с Немым в пулеметной башне…

— …И пришли к выводу, что ты проявила не только великолепные боевые способности, но и выдающиеся навыки командования большими группами вооруженных существ, — закончила фразу Нанисса.

Комета слегка расслабилась. Значит, Немой хорошо разбирался в том, о чем говорил. Пулеметная башня не просматривалась следящими камерами… Или все же просматривалась, но эти пятеро играли в какую-то непонятную игру?

— Благодарю за комплимент, — девушка еще раз поднесла кулак к сердцу.

— Констатация факта комплиментом не является! — строго заметила Нанисса, но сразу же слегка улыбнулась.

— В прошлой жизни ты сражалась против людей, — сказал полковник Арбал.

— Так получилось. Тем более, что правильнее было бы сказать: я сражалась не ПРОТИВ людей, а ЗА свою Родину.

— Просто замечательно! — воскликнул полковник.

Комета удивленно посмотрела на него, не понимая, что такого замечательного он обнаружил в ее словах.

Лейтенант Криго вставил свою реплику:

— Я же говорил, полковник, что она подходит лучше всего. И не забывайте про сержанта Барама!

Гранд-майор Службы Спасения Жажаржан резким скрипучим голосом произнес, обращаясь к полковнику Арбалу:

— Может быть, вы наконец объясните десантнику Комете, в чем суть дела?

— Разумеется, я просто хотел лично выяснить некоторые аспекты ее подготовки, — Арбал испытующе посмотрел на Комету: — Дело в том, что не так давно на Гавабардан прибыла очень важная персона… вернее, очень-очень важная… Он — я имею в виду эту персону — остановился на экваториальной базе Аор-Науф, где тренируются сотрудники Службы Спасения. И вот на торжественном приеме в честь высокого гостя между генерал-майором Шаувом, командующим десантными войсками, и гранд-генералом Унашваром, начальником Службы Спасения, возник спор: чьи воины лучше.

Комета хмыкнула. Полковник Арбал истолковал это в свою пользу:

— Разумеется, мы-то, десантники, знаем, что лучше нас нет никого не только в системе Аринрина, но и во всех Вселенных на всех Измерениях. Но эсэсовцы решили оспорить это утверждение. Поэтому генерал-майор Шаув и гранд-генерал Унашвар договорились устроить совместную тренировку, то есть состязание, чтобы окончательно решить этот вопрос. Полковник Шухк прибыл на мою базу, чтобы выбрать солдат и офицеров, которые примут участие в состязании. Гранд-майор Жажаржан из Службы Спасения следит за тем, чтобы мы честно выполнили все договоренности и соглашения. Дело в том, что мы не можем сформировать отряд из лучших воинов. Согласно договоренности, в состязании должно принять участие самое обычное подразделение. И я решил выбрать именно твое.

Комета удивленно подняла брови, но промолчала.

— У тебя, конечно, возник вопрос, почему я не выбрал тех, кто прошел два или даже три полигона, — сказал Арбал. — Постараюсь на него ответить максимально честно: твой отряд прошел испытание на самом сложном полигоне, а это стоит нескольких других.

При этих словах в памяти Кометы невольно всплыли картины недавнего боя за Святилище: толпы слизняков, разорванные в клочья или полуобгоревшие тела солдат, выстрелы, взрывы, мелькание врагов в прицеле, скрипящие и разваливающиеся пулеметные башни… Она с трудом могла представить себе более ужасное и жестокое испытание.

— Кроме того, — продолжал полковник, — в данный момент на базе не так уж и много свободных отрядов. Большинство десантников отправлено в запас, а новых рекрутов еще не подвозили. Из тех отрядов, что находятся в моем распоряжении, твой — наиболее оптимальный выбор. На совместной тренировке с эсэсовцами командовать вами будет лейтенант Криго. Ты же станешь его неофициальным заместителем. Неофициальным — так как ты еще не прошла положенные четыре полигона для получения сержантского звания. Я надеюсь, что вы оправдаете возложенное на вас доверие. Не забывайте, что за вами будет наблюдать сам… — Арбал запнулся и посмотрел на своих спутников. Шаув утвердительно кивнул головой, Жажаржан пожал плечами. — …Я думаю, что могу раскрыть тебе секретную информацию: на Гавабардан прибыл сам Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар. Это инспекционная поездка перед крупномасштабным наступлением на Кси-Лодердолис. Так что совместная тренировка десанта и Службы Спасения — это еще и демонстрация нашего воинского духа, нашей воли к победе, нашей готовности к самопожертвованию во имя освобождения Родины от демократической заразы!

— Какие прекрасные слова! — раздался гулкий бас из-за спин военных начальников.

Они обернулись, расступились в стороны, и Комета также смогла рассмотреть говорившего. С противоположного конца зала катилась огромная бесформенная туша, оплетенная проводами. На огромной голове, которая вырастала прямо из туловища без всякого намека на шею, блестели четыре огромных глаза, расположенных квадратом вокруг длинного костяного клюва.

— Адмирал Йаугсйот, ты решил присоединиться к нашей компании? радостно воскликнул полковник Шаув, делая несколько шагов навстречу приближавшейся туше.

— А почему ты не пригласил меня посмотреть на инкарнацию третьей степени?

— Дело в том, что когда мы собирались в центр координации, ты, знаменитый флотоводец, был несколько занят… тебя гораздо больше интересовали девушки из обслуживающего персонала.

Туша довольно запыхтела:

— Да уж, было дело. Все-таки любовные игры в условиях гравитации имеют некоторую особую пикантность…

Военачальники армии Верховного Генералиссимуса начали обсуждать свои наиболее любимые позы и приемы. Комета же во все глаза разглядывала адмирала Йаугсйота. Вблизи она видела, что он не в состоянии передвигаться самостоятельно, по крайней мере, по земле.

Адмирал приехал на самодвижущимся кресле, за спинкой которого находился сложный аппарат, к которому сходились все опутывающие его тело провода. Все конечности Йаугсйота — четыре ноги и четыре руки — были непропорционально маленькими, так что не смогли бы выдержать вес заплывшего жиром тела. Кроме того, к пальцам на руках и ногах адмирала были прикреплены толстые многожильные кабели, которые также тянулись к аппарату за спинкой кресла.

Йаугсйот не был инвалидом. Аппарат за спинкой кресла предназначался для подключения к управлению звездолетом. Так как конечности разумных существ недостаточно быстры, чтобы передавать команды компьютерам при помощи клавиатуры или манипуляторов, пилоты были вынуждены напрямую подключать свои нервные окончания к электронным устройствам. Большую часть жизни они проводили в невесомости, что окончательно меняло их метаболизм. Правда, было совершенно очевидно, что и до своего преображения Йаугсйот не был человеком. Комета вспомнила пилотов транспортеров. В их головы также были вживлены электронные схемы, но они, по крайней мере, не окончательно порвали связи со своими биологическими видами.

— Это и есть та самая Шаггашуга Гахс-Афан с Сурл-Аваша? — адмирал Йаугсйот наконец-то обратил свое внимание на Комету. — Любопытно, любопытно. Я уже слышал о тебе от своего слуги. Кстати, куда он подевался?

Адмирал не сделал ни одного заметного движения, но где-то позади него раздался короткий крик боли.

— Эти стрекательные ошейники замечательно дисциплинируют даже самых отпетых лентяев и пройдох! — удовлетворенно прогудел Йаугсйот.

Из-за его кресла появился… толстяк Карибло с огромным подносом в своих металлических руках. Бывший вор был одет в просторные шорты-шаровары и распахнутую рубашку с короткими рукавами. На его шее Комета увидела тонкий серебристый обруч.

Карибло почтительно обратился к адмиралу:

— Чего изволите, ваше победительство?

— Налей-ка мне адирассанского крепленого!

Карибло взял с подноса приземистый сосуд с длинным узким носиком, вставил его в клюв Йаугсйота и начал вливать ему в горло содержимое.

Глаза адмирала блаженно закатились, а пальцы начали слегка подергиваться.

Когда процесс питья закончился, Йаугсйот вновь обратился к Комете:

— Скажи, Шаггашуга…

— Теперь ее зовут Комета, — перебил полковник Арбал.

— Что? Комета? Прекрасно! Сама придумала?

— Сама, — ответила Комета, не собираясь вдаваться в подробности происхождения своего имени.

— Прелестно! Небесная странница, ледяная, как космос, и стремительная, как луч света! — выпитый напиток, похоже, настроил адмирала на поэтический лад. — О чем же я хотел тебя спросить?.. Ах, да! Скажи мне, Комета, ты не участвовала в бою с флотом адмирала Синаго-Сита в Галактике Сиркон-63097?

— Нет.

— Жаль, жаль… Славное было дело! Я разгромил Синаго-Сита, как мальчишку, и гнал до самого Синего Спутника. Когда его корабль потерял второй слой динамической защиты, Синаго-Сит пошел на таран… Да! Я расстрелял его в упор ракетными залпами! — Йаугсйот воздел вверх свои маленькие ручки. — Проклятые демократы тогда получили хороший урок!

Все с видимым вниманием слушали воспоминания знаменитого адмирала. Лишь Карибло несколько раз задорно подмигнул Комете. Похоже, стрекательный ошейник ничуть не убавил его веселости и жизнерадостности. А сама Комета очень хотела спросить адмирала: «Раз вы такой великий победитель, то почему Кси-Лодердолис и Большой Аринрин принадлежат теперь вашим врагам?» Но она посчитала такой вопрос неуместным и оскорбительным, поэтому не стала задавать его вслух.

Воспоминания о былых подвигах и победах настолько увлекли Йаугсйота, что он, казалось, совершенно перестал обращать внимание на окружающих. Полковник Шаув сделал знак Карибло. Толстяк понимающе кивнул, развернул кресло адмирала и покатил его прочь.

— Лейтенант Криго, — сказал полковник Арбал, — проинструктируйте десантника Комету. Мы проводим адмирала Йаугсйота.

Военные зашагали следом за креслом.

Когда они отдалились на достаточное расстояние, Криго пробормотал:

— Старая гвардия… — и добавил весьма непочтительное ругательство.

Комета молчала, ожидая объяснений или инструкций. Но лейтенант продолжал смотреть вслед высшим командирам, которые вышли из координационного центра. Пауза затягивалась. Комета огляделась. Люди вокруг спокойно и неторопливо продолжали выполнять свою работу — наблюдать за десантниками. Теперь девушка заметила, что не все шестигранные ячейки передавали изображение. Многие были выключены и окрашены в тусклый серый цвет. На глаз Комета определила, что при потенциальных трех тысячах ячеек сейчас работают не более пятисот.

Пока девушка крутила головой в разные стороны, Криго наконец-то додумал свои мысли и открыл рот:

— На чем я остановился?

— Ты еще ничего не начинал.

— М-м-да, общение со старой гвардией кого угодно выведет из равновесия.

Комета молчала, не рискуя задавать провокационные вопросы в самом центре координации.

Лейтенант Криго внимательно посмотрел на нее:

— Ты не удивлена, что я так непочтительно отзываюсь о командовании и не боюсь наказания?

Девушка коротко пожала плечами.

Криго усмехнулся:

— А я и не собираюсь скрывать свои мысли. Я не раз высказывал их полковнику Арбалу. Сколько можно сидеть на Гавабардане и копить силы?

Пора уже двинуть армию в великий поход на Кси-Лодердолис!

Комета поняла, что из списка потенциальных единомышленников лейтенанта Криго придется вычеркнуть. А жаль…

Тем временем Криго продолжал говорить, словно общался не с Кометой, а вел старинный, начатый в другом месте спор:

— Конечно, нынешние полковники и генералы когда-то ходили по зеленой траве Кси-Лодердолиса, жили в прекрасных городах, любовались ночным небом, полным знакомых созвездий. А нам, поколению изгнанников, достались только картины, видеофильмы и рассказы родителей. Но мы не хотим умирать, так и не увидев своей Родины! Мы имеем достаточно сил, чтобы вернуть все, что отобрал у нас Ту-Го и его банда революционеров.

Скажи, Комета, ты хочешь увидеть синее небо Кси-Лодердолиса?

— Не откажусь.

— Ты родилась на Сурл-Аваше, где поверхность планеты раскалена, как жерло печи. Я родился на Гевре-Авалде, среди космического холода.

Проклятые демократы загнали нас на непригодные для жизни планеты, захватив лучшие миры Большого Аринрина. Бы боремся за существование, ютимся в маленьких городках, а они наслаждаются жизнью среди роскоши и всяческих удобств. Но настанет время, когда мы вернемся. И это время уже близко! Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар сказал, что наша армия готова к войне. Может быть, именно отсюда, с Гавабардана, он поведет нас в великий поход. Ты веришь в это, Комета?!

— Верю.

— Когда мы победим команду эсэсовцев, в чем я не сомневаюсь, нас примет сам Верховный Генералиссимус. Он спросит меня: «Чего ты хочешь, лейтенант Криго?» И тогда я отвечу: «Я хочу, чтобы война началась прямо сейчас!»

Комета постаралась не показать своего ужаса и отвращения. Если все десантники настроены так же, как и Криго, то межпланетная резня окажется еще более чудовищной, чем она предполагала. Это будет война не для славы и не для победы. Это будет война против жизни. По-иному десантники воевать просто не умели. Их сознание было извращено жестокостью полигонов и распущенностью казарм. Они были не просто хорошо отлаженными машинами для убийства — они были носителями кровожадной идеологии, которую выпестовали озлобленные изгнанники с Кси-Лодердолиса.

Но размечтавшийся Криго даже заподозрить не мог, что стоявшая рядом девушка не разделяет его убеждения. Он просто не представлял себе иного взгляда на мир.

Решив воспользоваться откровениями лейтенанта, Комета как бы невзначай спросила:

— И как велика наша армия?

— Этого не знает никто, кроме Верховного Генералиссимуса и его штаба, ответил Криго. — Я слышал, что на орбите Гавабардана находятся пятнадцать транспортных звездолетов, полностью заполненных десантниками и всеми боеприпасами. Они ждут только приказа к началу боевых действий. А сколько еще боевых звездолетов находится у других планет?..

— И десантники ждут приказа в звездолетах? — удивилась Комета.

Криго посмотрел на нее так, словно увидел впервые:

— Они же в запасе! — и тут он спохватился: — Ну конечно! Ведь ты почти ничего не знаешь.

— Ничего не знаю, — тотчас же подхватила Комета, — расскажи мне обо всем поподробнее.

— Все очень просто. Сейчас мы находимся в координационном центре, откуда можем наблюдать за всеми десантниками, которые отдыхают в казармах или тренируются на полигонах. Еще раз повторю: это ВСЕ десантники, которые в данный момент находятся на Гавабардане. После прохождения двух полигонов большинство десантников предпочитают уйти в резерв — их погружают в анабиоз и отправляют на звездолеты. Там они ожидают поступления боевого задания. Лишь немногие продолжают обучение и достигают званий сержантов и лейтенантов. После четырех и семи полигонов соответственно они тоже могут уйти в резерв. Так что на базе десантников немного. Рекруты-новички либо становятся десантниками и отправляются на звездолеты, либо выключаются.

— И других баз на Гавабардане нет? — недоверчиво спросила Комета.

— На планете всего две базы: наша, десантная — на полюсе, и база СС на экваторе. Но у эсэсовцев нет запасных солдат и офицеров. После тренировок они отправляются служить на разные планеты для охраны и поддержания порядка.

Комета вспомнила, как ее арестовывали сотрудники Службы Спасения, когда она воплотилась в теле Шаггашуги Гахс-Афан. Теперь ей стали понятны и хладнокровная жестокость, и бездушная твердость эсэсовцев.

Эти качества также были развиты на Гавабардане. Развиты, но не рождены. Рождены они были внушаемыми с детства притязаниями на Кси-Лодердолис и впитанной с младенчества ненавистью к президенту Ту-Го и его соратникам-революционерам.

Разобравшись с убеждениями лейтенанта Криго, Комета решила задать вопрос, который мог бы поколебать его уверенность в своей правоте:

— Если бы новобранцев вначале обучили, подготовили, то потерь на полигоне было бы меньше. Наша армия могла бы быть вдвое больше и вдвое сильнее. Зачем отправлять на полигон рекрутов, которые даже оружия раньше в руках не держали?

Криго снисходительно улыбнулся:

— Твой вопрос базируется на изначально неверном утверждении. Если бы армия была вдвое больше — она совершенно не обязательно была бы вдвое сильнее. В первую очередь исход войны определяет боевой дух воинов — их воля к победе. Оружие — это лишь инструмент. Самое виртуозное владение каким-либо инструментом — это лишь мастерство. Мы готовим не мастеров. Мы готовим победителей. На Гавабардане закаляются сердца настоящих воинов. Мы победим не числом, а своим духом. Кроме того, ведь ты, я уверен, уже поняла, что вся наша армия… — он щелкнул пальцами, то ли не находя подходящего слова, то ли не желая произносить его в слух.

— Одноразовая? — подсказала Комета, но тут же испугалась, что это вырвавшееся слово выдаст ее истинное отношение к системе насилия над телами и душами.

Однако лейтенант просиял:

— Вот именно! Очень удачная характеристика. Мы не собираемся вести долгую войну. Мы захватим Кси-Лодердолис и главные планеты Большого Аринрина с первого раза. Никакая сила не сможет нас остановить. Мы обрушимся на демократов, как метеоритный дождь!

Комета поняла, что Криго интерпретировал ее определение со своей точки зрения. Вообще, люди часто придают чужим словам свой собственный смысл. Одно слово может иметь столько понятий и столько толкований, что вербальное общение между людьми, состоящее из сотен и тысяч связанных друг с другом слов, иногда становится непреодолимой преградой для истинного обмена мнениями. Подумав об этом, Комета попыталась представить, что люди научились не только слышать слова, но и читать мысли друг друга. Это пугало… и завораживало.

Лейтенант Криго бросил взгляд на свой хронометр и перешел на деловой тон:

— Я рад, Комета, что мы нашли с тобой общий язык. В состязании с эсэсовцами это будет полезно.

— И когда же состоится состязание?

— Об этом нам сообщат в свое время. Так что возвращайся в казарму, готовься к новому полигону!

— Но у меня столько вопросов!..

— Думаю, ты уже узнала все, что нужно десантнику.

— Но я не знаю, как передаются команды из центра координации командирам на полигоны.

— А они и не передаются. Командиры на то и командиры, чтобы самостоятельно принимать решения. Когда дослужишься до офицерского звания, ты это поймешь сама.

Слова Криго походили на правду. Майор Стопер послал новичков в атаку на Святилище не потому, что центр координации выбрал этот объект. На полигоне не было ни стратегии, ни тактики. Полигон нужен был только для того, чтобы отобрать лучших воинов и «выключить» остальных. Да и сами офицеры были объектами наблюдения и отбора. Их ценили не больше солдат. Ведь не предупредили же майора Стопера о том, что слизняки готовят ловушку? Не предупредили… Потому майор и не вернулся на базу…

Эти мысли промелькнули в голове Кометы за доли секунды. А с языка уже сорвался новый вопрос:

— Как на Гавабардане происходит смена дня и ночи?

Лейтенант Криго усмехнулся:

— Подробно ответить на этот вопрос я не могу. Сам не знаю. Это связано с местоположением планеты, а оно засекречено. Скажу только, что Гавабардан находится на Измерении верхнего Хаоса. Это все, что мне известно. И большего я знать не хочу, да и тебе узнавать не советую. А советую я тебе идти в казарму. Немедленно.

Комета решила больше не испытывать судьбу, задавая провокационные вопросы, и покинула координационный центр. Доктора, десантники и эсэсовцы, прогуливающиеся вдоль шестигранных экранов, никак не отреагировали на ее уход. Казалось, что они даже не замечали присутствия в зале посторонних. Они просто делали свою работу. И кто-то из них постоянно следил за Кометой. На обратном пути сопровождающего ей не выделили, но двери открывались и закрывались вовремя.

Пока Комета шла в казарму, она пыталась собрать всю имеющуюся в памяти информацию об Измерениях Хаоса. Оказалось, что у нее есть только самые общие представления. Она знала (не важно, из какой жизни пришли эти воспоминания) о том, что весь мир состоит из множества Вселенных, каждая из которых существует на определенном уровне реальности. Эти уровни еще называли Измерениями. На условных «нижних» Измерениях, то есть на низком уровне реальности, материя пребывала в состоянии первозданного хаоса. В «верхних» Измерениях материя упорядочивалась, стремясь к полной стабильности и покою. Между этими двумя крайними полюсами располагались так называемые «Срединные Миры» — то есть Вселенные, находящиеся в той или иной степени уравновешенности физических законов пространства-энергии-времени.

Если Гавабардан, как сказал лейтенант Криго, находился на Измерении верхнего Хаоса, то это означало, что его физические законы нестабильны. То есть, к примеру, он мог вращаться вокруг своего солнца с непостоянной скоростью, или же тут вообще не было солнца как такового. Ведь ближайшего светила или звездного неба Комета здесь так и не видела. Атмосфера Гавабардана была совершенно непроницаемой для глаз. О точном местоположении этой планеты знали только звездолетчики и высшие офицеры. Но для того, чтобы войти в число посвященных, Комете потребовалось бы потратить немало времени и сил. А вот времени-то у нее как раз и не было. Чудовищная космическая война должна была вот-вот начаться.

«Следовательно, нужно что-то предпринять незамедлительно, — решила Комета. — Посмотрим, как близко я смогу подобраться к Верховному Генералиссимусу Урл-Азурбару во время соревнования с эсэсовцами…» Она пока не строила никаких конкретных планов, так как не знала, в чем будет заключаться так называемая «совместная тренировка». Однако, уже получив представление о методах подготовки десантников и эсэсовцев, Комета понимала, что задача это будет непростая и, скорее всего, смертельно опасная. Она не ошиблась…


* * *
— Внимание! Подъем! Сбор! На выход!

Лейтенант Криго появился в казарме менее, чем через восемь часов.

За это время Комета успела рассказать всему своему отряду о состязании с эсэсовцами, так что не было никого, кто не знал бы, куда их поведет лейтенант. К сожалению, девушка не могла поделиться с Немым своими планами относительно Верховного Генералиссимуса. Но она надеялась, что в нужный момент он ее поддержит. А вот на счет прочих десантников у Кометы такой уверенности не было. Даже тем, кто попал в рекруты не по своей воле, теперь, похоже, пришлась по вкусу жизнь «братства по оружию».

Сборы и вылет на соревнование с эсэсовцами почти в точности повторили отправку на первый полигон. Десантников снабдили защитными доспехами и дополнительным боекомплектом. Затем последовали короткая пробежка по обледеневшей посадочной площадке и погрузка в транспортер.

Когда машина поднялась в воздух, лейтенант Криго обратился к солдатам:

— Надеюсь, все знают, как важно наше задание?

— Да! Да! Комета нам все растолковала.

— Тогда я не буду повторяться. Уверен, что каждый из вас с честью выполнит свою работу. Не забывайте, что за нами будет наблюдать сам Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар.

— Слава Верховному Генералиссимусу! — хором отозвались солдаты.

Несмотря на однообразный пейзаж вокруг базы и безликое серое небо, Комета была уверена, что на этот раз транспортер летит в другую сторону. Когда горная ледяная страна осталась позади, летательный аппарат вновь оказался в сплошной непроницаемой облачности.

— Если это десантный транспорт, то он, наверное, может выходить в ближайший космос? — спросила девушка у Криго.

Лейтенант кивнул:

— Разумеется.

— Тогда почему бы пилоту не подняться повыше, чтобы выйти из облаков?

— Это запрещено. На орбиту Гавабардана могут подниматься только посадочные модули транспортных звездолетов. Любой другой аппарат будет сбит сторожевыми спутниками.

Комета хмыкнула:

— Неплохая защита.

— Это верно, — с гордостью за свою армию согласился лейтенант Криго.

На этот раз полет длился дольше. Десантники, которые не вняли советам Кометы и развлекались в казарме до самого вылета, теперь мирно дремали. Да и девушка также начала засыпать. Транспортер летел ровно, лишь слегка покачивался, словно собирался убаюкать своих пассажиров…

Когда транспортер нырнул вниз, полусонные солдаты повалились друг на друга. Смех смешался с возмущенными воплями.

— Приготовиться к высадке! — скомандовал лейтенант Криго.

Комета бросила взгляд в иллюминатор. Несмотря на то, что машина еще находилась довольно высоко, облаков не было и в помине. Небо по-прежнему оставалось непроницаемо-серым, но поверхность планеты внизу была каким-то образом ярко освещена. Под транспортером от горизонта до горизонта расстилалась полупустыня, в которой голые песчаные пустоши чередовались с островами травы и редкими рощами низких ветвистых деревьев.

Транспортер быстро снижался. Посмотрев вперед, насколько позволял обзор из иллюминатора, Комета разглядела угол какого-то большого каменного здания. Вскоре машина приземлилась, и сопровождавший отряд десантник открыл входной люк.

— Быстро, на выход! — крикнул лейтенант Криго.

На этот раз десантники покинули летательный аппарат намного быстрее и организованнее, чем во время прибытия на первый полигон.

Оказавшись снаружи, они удивленно застыли. Рядом с их транспортером приземлился летательный аппарат Службы Спасения. Он был конструктивно близок десантному, но имел высокую выступавшую вперед пилотскую кабину, похожую на голову животного. Эсэсовцы выпрыгивали на землю одновременно с десантниками, но Комете, как и ее товарищам по отряду, сейчас было не до них. Они, запрокинув головы, рассматривали гигантскую конусообразную пирамиду, возвышавшуюся посреди песчаной пустоши примерно в ста пятистах шагах от места посадки.

Эта пирамида была сложена из огромных необработанных каменных глыб, которые располагались по спирали. Причем было видно, что нижние камни как будто вырастают из-под земли, и это наводило на мысль о том, что основание пирамиды находится много ниже уровня поверхности. По сравнению со Святилищем слизняков эта постройка казалась образцом титанической архитектуры: конус имел в основании более трехсот шагов и возносился ввысь не менее, чем на высоту десятиэтажного дома. Однако, хорошенько присмотревшись, Комета заметила, что камни плохо подогнаны друг к другу, так что в щели мог бы пролезть некрупный человек или любой другой гуманоид.

— Кто же это построил? — благоговейно прошептал один из десантников, человек по имени Скаб.

— Если это те, кого я подозреваю, то полигон со слизняками покажется вам веселым пикником, — сказал лейтенант Криго.

— Так ты не знал заранее, где будет проходить состязание?

— Конечно же, нет. И, я уверен, для эсэсовцев это тоже стало сюрпризом.

Действительно, выбравшиеся из своего летательного аппарата воины в черных доспехах также собрались в кучку и что-то обсуждали, разглядывая огромный каменный конус.

— Так все же, кто это построил? — не отставал от Криго Скаб.

— Шишкари.

— Кто, кто?..

— Шишкари. Очень опасные существа. Я слышал от других десантников, что они бывали на полигонах, где им нужно было захватить гнезда шишкарей. Но, во-первых, те гнезда находились не в пустыне, а в лесостепи, и, во-вторых, они были раз в десять меньше этого гнезда. То есть самих шишкарей там было в десять раз меньше. Да, и в-третьих, даже такие маленькие гнезда штурмовали объединенные отряды бывалых десантников и новичков из сотни солдат. А нас будет всего сорок.

«Сорок», потому что отряд десантников состоял из девятнадцати солдат и одного лейтенанта. Такое же количество воинов выставили на состязание и эсэсовцы.

— Может быть, это полигон эсэсовцев? — предположила Комета.

— Вполне возможно, — согласился Криго.

— Но тогда состязание не может считаться абсолютно честным.

Эсэсовцам это место знакомо, а нам — нет.

— Не забудь, они выставят против нас таких же рядовых солдат, которые раньше не были на этом полигоне.

Комета хотела сказать, что у нее уже имеется некоторый опыт общения с эсэсовцами, поэтому на их честность и непредвзятость она бы на месте Криго рассчитывать не стала. Но, поразмыслив, девушка решила, что не стоит тратить время на переубеждение лейтенанта, когда есть более важные и насущные вопросы:

— Криго, как выглядят шишкари?

— Они похожи на… — Криго задумчиво посмотрел вверх, словно искал подходящее сравнение, — …О! Вот и командование! Сейчас все определится.

Еще один летательный аппарат, стремительно прочертив небо, лихо затормозил всеми своими двигателями над самой землей и мягко сел между двумя транспортерами. Он был меньше транспортеров и имел более обтекаемую форму. Из его люка вышли уже знакомые Комете полковник Шухк и гранд-майор Жажаржан. Вместе с ними прибыли еще двое военных: один десантник и один эсэсовец.

Полковник Шукх помахал руками:

— Десантники и эсэсовцы, подойдите сюда!

Обе группы противников начали сближаться. Десантники разглядывали эсэсовцев. Эсэсовцы разглядывали десантников. На сотрудниках Службы Спасения были одеты шлемы со сплошными темными забралами, которые не позволяли увидеть их лица. Так что Комета не могла судить, все ли противники являются людьми или среди них, как и среди десантников, есть представители других разумных видов. В целом же команда противников показалась девушке примерно равной по силам. По крайней мере, внешне.

— Итак, — заговорил высокопоставленный эсэсовец, — вы прибыли на семьдесят шестой полигон. Вы первые, кому предстоит его опробовать. Мы берегли это гнездо шишкарей для особо торжественного случая. И вот настал этот замечательный момент. Я ставлю перед вашими отрядами боевую задачу: вы должны уничтожить всех шишкарей в гнезде. Тот отряд, который уничтожит больше шишкарей, будет признан победителем в соревновании. Победа над шишкарями станет залогом нашей победы над проклятыми демократами и их президентом Ту-Го. Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар лично следит за вашими действиями. Так покажите все, на что вы способны. Не жалейте ни врагов, ни себя.

Забудьте про страх и сомнения, пусть вами движет лишь жажда победы…

Эсэсовец продолжал в том же духе, и Комета, которая имела некоторый опыт в создании рекламных проектов, вынуждена была признать, что подобные простые короткие фразы, кажущиеся бессвязными и оторванными друг от друга, на самом деле очень сильно влияли на незащищенную психику солдат.

«Это похоже на жертвоприношение перед важным событием», — подумала Комета о предстоящем захвате гнезда шишкарей. Она нашла еще одно подтверждение тому, что с развитием цивилизации глубинные животные инстинкты никуда не исчезают, они только переходят на новый уровень. Первобытные дикари приносили в жертву духам предков пойманную добычу, церковники во имя своих милосердных богов волокли на костры еретиков, в демократических государствах спецслужбы организовывали взрывы и убийства для единения общества. Вот и военная машина Верховного Генералиссимуса, прежде чем двинуться в поход, нуждалась в кровавой смазке.

Эсэсовец закончил свое выступление словами:

— Сотрудники Службы Спасения и солдаты-десантники, я не в праве выказывать свои симпатии одной из команд, так как являюсь одним из судей. Но помните главное: кто бы не одержал победу, в любом случае это будет победа армии Верховного Генералиссимуса Урл-Азурбара!

— Слава Верховному Генералиссимусу Урл-Азурбару! — закричали солдаты, уже достаточно «заведенные» речью.

— Итак, вам предоставляется пятнадцать минут на подготовку. После этого вы можете начинать выполнение боевой задачи. Кто применит оружие раньше, будет наказан за фальшстарт. Всем ясно?

— Ясно!

— Лейтенант Криго, лейтенант Шашшасин, начинайте командовать своими подразделениями!

Криго крикнул:

— За мной, бегом!

После этого он побежал. Но не прямо к каменному конусу, а немного в сторону, туда, где неподалеку виднелась неглубокая длинная канава, похожая на пересохшее русло. Эсэсовцы также не торопились к гнезду шишкарей. Они направились к другой низине. Транспортеры и командный летательный аппарат поднялись в воздух и быстро скрылись из вида.

— Мы будем охотиться на шишкарей или на эсэсовцев? — на бегу спросила Комета у Криго.

— А это уж как получится! — отозвался тот. — Первыми мы нападать на эсэсовцев не будем, но меры предосторожности примем.

Видимо, точно также думала и другая команда. Воины-соперники перестали испытывать беспокойство только тогда, когда дистанция между ними увеличилась до двухсот шагов. А затем обе команды залегли в выбранных низинах.

— Дальше будем продвигаться короткими перебежками! — приказал лейтенант Криго. — Половина отряда пробегает двадцать шагов и занимает оборону. Затем к нему подтягивается вторая половина. Так, прикрывая друг друга, мы подберемся к гнезду шишкарей и при этом не попадем под огонь эсэсовцев.

— Но ведь на полигоне нельзя стрелять в своих товарищей, — не слишком уверенно произнесла Мадра.

— А разве кто-то сказал, что мы будем стрелять друг в друга? — Криго посмотрел на своих солдат. — Нет! Но эсэсовцы — совсем другое дело. Они не являются нашими братьями по оружию. В данный момент на этом полигоне они считаются нашими соперниками, а, следовательно, врагами. А что мы делаем с врагами?

— Уничтожаем! — с готовностью отозвался Мавух. Его поддержали и некоторые другие десантники.

Теперь Комета поняла, почему Криго к ее достоинствам относил умение спокойно и хладнокровно убивать людей. На этом состязании двух команд подобное качество, действительно, становилось немаловажным.

Отряд десантников разделился на две группы (одной командовал сам Криго, другой, разумеется, Комета) и начал продвигаться к гнезду шишкарей. Опасения лейтенанта пока не подтверждались. Эсэсовцы двигались параллельно и подобным же способом, изредка можно было разглядеть макушки их черных шлемов, выглядывавшие из укрытий. Похоже, никто не собирался открывать огонь первым, но все держались настороже.

Наконец, десантники добрались до подножия каменного конуса. Они с напряжением вглядывались в щели между глыбами, ожидая, что оттуда покажутся загадочные шишкари. Ведь не заметить посадку транспортеров и приближавшихся воинов было невозможно. Однако лейтенант Криго вел себя так, словно им больше следовало опасаться эсэсовцев, а не обитателей гнезда.

Но эсэсовцев больше не было видно, их отряд скрылся за круглым основанием конуса. Отпущенные на подготовку к операции пятнадцать минут давно истекли. Тем не менее оба отряда еще не вступили в бой.

Лейтенант Криго указал на достаточно широкое отверстие между каменными глыбами, сквозь которое могли пройти даже самые крупные и рослые десантники:

— Войдем в гнездо здесь. Учтите: внутри это строение похоже на трехмерный лабиринт. Враг может появиться со всех сторон: и сверху, и снизу. Шишкарей нельзя подпускать к себе ближе, чем на десять шагов.

Поэтому стреляйте сразу, как только их увидите.

— На что они похожи? — спросила Комета.

— Понятия не имею. Я с ними ни разу не сталкивался. О шишкарях я знаю только по рассказам других десантников. Шишкари — не гуманоиды.

Нашего оружия у них нет. Но у них есть какие-то железы, выстреливающие то ли кислоту, то ли липкую паутину. Поэтому повторяю еще раз — стреляйте на поражение. А теперь — вперед!

Десантники по очереди полезли в гнездо шишкарей. Внутри было довольно светло, так как свет поступал туда через многочисленные щели между камнями. Десантники оказались в широком наклонном коридоре, который по спирали шел откуда-то снизу. В нем могли свободно разойтись четыре человека.

— Похоже, что эти шишкари не маленькие, — заметил один из солдат.

К спиральному коридору примыкали боковые проходы, а также широкие отверстия виднелись в полу и в потолке. Гнездо шишкарей, действительно, являлось гигантским трехмерным лабиринтом. Было совершенно очевидно, что его обитатели могут свободно перемещаться во всех направлениях, тогда как для людей и похожих по строению гуманоидов некоторые особо крутые коридоры были недоступны. Конечно, по неровным каменным глыбам можно было подняться или спуститься и без особого альпинистского снаряжения, но это не позволило бы одновременно вести огонь, а шишкари могли появиться в любой момент.

— Будем действовать двумя группами, — решил Криго. — Комета — ты пойдешь наверх, проверишь гнездо до самой вершины. Я пойду вниз. Когда уничтожите шишкарей наверху, отправитесь за нами следом. Все ясно?

— Ясно.

— Тогда вперед. Да здравствует Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар!

— Идущие на полигон приветствуют тебя, — вполголоса добавила Комета.

Девушка ни на секунду не забывала, что за всеми их действиями и словами следят координаторы и зрители. Она пыталась разглядеть камеры, которые, наверняка, были установлены внутри гнезда. Однако на поверхности каменных глыб не было видно никаких посторонних предметов.

Девушка бросила короткий взгляд на Немого. Но ее верный спутник не ответил ей даже рычанием. Он был напряжен, как никогда ранее. Впрочем, точно так же выглядели и остальные десантники, готовые к встрече с опасным противником. Вернее, с двумя противниками: шишкарями и эсэсовцами.

Две группы десантников направились в разные стороны, и вскоре потеряли друг друга из вида. Коридор, по которому поднималась группа Кометы, плавно загибался вправо. Солдаты двигались медленно и осторожно, внимательно осматривая все ответвления. Конечно, для выполнения боевой задачи и для победы в соревновании следовало бы действовать поэнергичнее и порешительнее, но Комета хотела вначале посмотреть, что за шишкари обитают в этом гнезде, и только потом, оценивпротивника, начать полномасштабные боевые действия. Ведь могло случиться так, что победителями окажутся не те, кто уничтожит больше шишкарей, а те, кто останется в живых.

Однако десантники поднялись уже на полтора полных оборота спирального коридора, а шишкарей до сих пор не было видно.

— Может быть, это брошенное гнездо? — предположил один из десантников.

— Ага, а нас сюда послали не на войну, а на прогулку, — с усмешкой произнес Мавух.

— Скорее всего, шишкари находятся внизу, — сказала Комета. — Что им делать тут, среди голых камней?

— Тогда, может быть, пойдем вниз? — предложил Мавух.

— Нет. Сначала доберемся до вершины гнезда.

Но не успели десантники сделать несколько шагов, как где-то неподалеку послышался треск автоматных очередей. Солдаты мгновенно заняли круговую оборону, нацелив свое оружие на все ближайшие коридоры.

— Это не группа Криго, это эсэсовцы, — Комета была несколько удивлена. Она уже начала подозревать, что командование нарочно запустило в пустое гнездо две противоборствующие команды, чтобы стравить их между собой. Но оказалось, что шишкари существовали на самом деле.

Звуки выстрелов перемещались. Они то приближались, то отдалялись.

Впрочем, многократное эхо, раскатывавшееся по лабиринту коридоров, могло создать совершенно неправильное впечатление об истинном местонахождении эсэсовцев.

— Идем туда! — Комета указала на боковой коридор, который уходил вглубь гнезда и, как ей показалось, вел в сторону места сражения.

Держа оружие наготове, десантники двинулись вперед.

Действительно, звуки боя постепенно становились все громче и громче.

Внезапно из бокового отверстия, которое находилось в семи-восьми шагах впереди отряда и располагалось почти на самом потолке, посыпались мелкие камешки.

— Стой! — крикнула Комета. — Приготовьтесь, кто-то спускается.

Четыре шага назад!

Десантники попятились, держа под прицелом отверстие. Оттуда высыпалось еще несколько камешков. Напряжение нарастало. Пальцы солдат заледенели на спусковых крючках.

— Берегите тыл! — громким шепотом напомнила Комета.

Ее группа состояла из девяти солдат, считая ее саму. Поэтому пять стволов были направлены вперед, и четыре — назад. В целом позиция маленького отряда была неплохой: противник не мог напасть внезапно.

Для солдат, прошедших полигон слизняков, дистанция в десять шагов была достаточной для того, чтобы успеть уничтожить врага.

Появление шишкаря было стремительным, но не неожиданным. Из верхнего прохода то ли выкатилось, то ли выскочило странное существо.

Оно имело тело яйцевидной формы размером с большой детский мяч, которое сплошь покрывала крупная чешуя. Ни головы, ни постоянных конечностей у шишкаря не было. Для передвижения это существо оттопыривало несколько чешуек, и из-под них выбрасывались длинные белые нити, похожие на паутину. Нити приклеивались к поверхности камней, и шишкарь подтягивал себя в нужном направлении. Затем нити отцеплялись, втягивались в тело и чешуйки «закрывались». Вслед за этим оттопыривались другие, и все повторялось по-новому. Таким образом, чешуйчатое «тело» шишкаря не соприкасалось с камнями, оно все время находилось в подвешенном состоянии между несколькими одновременно выброшенными нитями, которые расходились в разные стороны. Существо двигалось рывками и зигзагообразно.

Попав в коридор, где находилась группа Кометы, шишкарь на мгновение замер. У него не было никаких внешних органов чувств: ни глаз, ни ноздрей, ни ушей, тем не менее создавалось впечатление, что он «разглядывает» десантников.

Комета даже не успела отдать команду: «Огонь!» Десантники, помня о предупреждении лейтенанта Криго, инстинктивно нажали на спусковые крючки. Тело шишкаря в доли секунды было разорвано пулями и поджарено энергетическими разрядами. Его чешуя обуглилась и лопнула, обнажив белесые полупрозрачные внутренности. Это существо, несомненно, относилось к тому же типу биологической жизни, что и слизняки. Хотя внешние различия между ними были очень велики, единство происхождения было очевидно. Обезьяны и птицы, к примеру, находились примерно в такой же степени родства.

— Теперь мы знаем, как выглядят шишкари, — сказала Комета. — Посмотрим, много ли удалось настрелять эсэсовцам. Вперед! Там, наверняка, собралось немало шишкарей.

Маленький отряд поспешил вперед. Теперь, когда солдаты убедились в том, что шишкари не такие уж страшные враги, в них проснулся боевой задор. Они вспомнили, зачем их направили в гнездо, и горели желанием победить команду соперников, «настреляв» как можно больше шишкарей.

Между тем выстрелы впереди гремели, не переставая. Пройдя еще немного вперед, группа Кометы повстречалась сразу с тремя шишкарями.

На этот раз существа быстро двигались навстречу, тесно прижавшись телами друг к другу, при этом их нити скрещивались, но не переплетались и не запутывались.

Десантники огнем своего оружия смели и этих шишкарей. Но Комете не понравилось то, что эти существа двигались целенаправленно в их сторону. Словно первый убитый шишкарь каким-то образом успел предупредить других обитателей гнезда.

— Я думаю, что эсэсовцы вошли в гнездо раньше нас, — поделилась она с десантниками своими мыслями. — Поэтому шишкари в первую очередь напали на них. А теперь они узнали и о нас. Так что готовьтесь, сейчас начнется…

Девушка оказалась права. Следом за тройкой существ в коридоре показался плотный клубок чешуйчатых тел и паутина множества нитей.

Сколько в этом клубке собралось шишкарей, сосчитать было невозможно.

Солдаты открыли ураганный огонь, стремясь не подпустить существ на расстояние «вытянутой нити».

Это было непросто. Казалось, что по коридору на десантников надвигается бесконечная вереница сплетенных в одно целое существ.

Десантники стреляли без остановки, и Комета уже начала беспокоиться, хватит ли боеприпасов.

Но атака шишкарей закончилась также внезапно, как и началась.

Только что плотная масса существ казалась бесконечной и неуничтожимой, и вот уже она исчезла, превратившись в белесую слизь и осколки чешуи, которые покрывали каменные стены, пол и потолок коридора.

— Неужели все?.. — выдохнула Мадра.

— Не уверена, — ответила Комета, прислушиваясь.

В гнезде шишкарей наступила тишина. Эсэсовцы также прекратили стрельбу, так что девушка не могла определить их местонахождение.

— Пойдем по боковому коридору, — сказала Комета.

Никто из десантников не хотел лезть в заляпанный слизью проход, поэтому предложение девушки было принято с энтузиазмом. Боковой коридор вел вниз с небольшим наклоном, поэтому Комета решила свернуть с него в первый же проход, ведущий вверх.

Но, пройдя по коридору несколько десятков шагов, десантники остановились перед широкой вертикальной шахтой, которая пересекала их путь. В полу и в потолке зияли отверстия диаметром в четыре шага.

Комета надвинула на глаза очки ночного видения и, осторожно подавшись вперед, осмотрела их.

— Шишкарей не видно, — сообщила она. — Переберемся слева, вон по тем камням. Там есть упоры для рук и ног.

— Я могу перепрыгнуть! — с гордостью заявил Крагр — длинноногий и длиннорукий гуманоид, ведущий свое происхождение от рода лемуров или подобных им легких и подвижных существ.

— Не сомневаюсь, — усмехнулась Комета. — Но кроме тебя в отряде есть и другие солдаты.

— Может быть, обойдем? — робко предложила Мадра.

— А кто может поручиться, что в других коридорах мы не встретим подобных препятствий? Нет. Пойдем вперед.

— Я — первый! — не дожидаясь разрешения Кометы, Крагр легко перескочил нижнее отверстие. Он заглянул за угол коридора и сообщил: — Все чисто! Идите за мной!

— Вперед, быстрее! — скомандовала Комета. — Сначала Назал, потом Золг и Мадра. Мавух, ты пойдешь последним, будешь прикрывать тыл.

Десантники, закинув за спины свое оружие, поползли по стене коридора. Назал перебрался вполне благополучно. Он и Крагр заняли оборону, прикрывая переправу остальных солдат. Следом за ним отправились Золг и Мадра. Девушка, хотя и немного боялась переправы над бездонной шахтой, двигалась легко и уверенно. Однако ее тормозил Золг. Этот сильный и ширококостный человек был невероятно силен, но вот ловкостью и быстротой не блистал.

А дальше события развивались с такой скоростью, что даже сверхбыстрый разум Кометы едва успевал за всем следить и на все реагировать. Сверху появились белые нити, которые оплели тело Мадры.

Спустя мгновение она исчезла в темном отверстии шахты. Послышался отчаянный вопль, от которого дрожь прошла по спинам даже у самых хладнокровных и храбрых десантников. А затем вниз посыпались части тела девушки: голова, руки, ноги.

Золг отчаянным скачком преодолел пропасть и упал на колени с той стороны. Остальные десантники открыли огонь по верхнему отверстию.

— Стойте! — закричала Комета. — Прекратить огонь!

Солдаты повиновались.

— Не тратьте заряды, они нам еще пригодятся.

Десантники держали под прицелом оба темных отверстия и сейчас, пожалуй, не нашлось бы такой силы, которая заставила бы их подойти поближе. Комета поняла это и теперь пыталась придумать способ соединить свой отряд, не пересекая смертоносной шахты.

— Мы вернемся назад и обойдем эту шахту, — решила девушка. — Назал, Крагр и Золг, оставайтесь на месте. Никуда не уходите, чтобы мы вас не потеряли. Остальные — за мной!

Комета быстро зашагала назад, восстанавливая в памяти путь, по которому прошел отряд. Она вернулась к предыдущему коридору, который поворачивал в сторону оставшихся десантников. Но этот коридор вел вверх и загибался в другую сторону. Тем не менее Комета зашагала по нему.

— Кажется, мы идем не туда, — сказал Мавух.

— Сама вижу, — бросила Комета. — Если можешь предложить что-то получше, то давай, говори.

— Мы верим, что ты нас отсюда вытащишь!

— Постараюсь… — буркнула девушка, там не менее слова Мавуха прибавили ей уверенности.

«В конце концов, я же „светлое воплощение“ и „инкарнация третьей степени“!» — напомнила себе Комета. И тут случилось нечто странное.

Приблизившись к очередному перекрестку, девушка вдруг совершенно отчетливо увидела перед собой расходящиеся в разные стороны коридоры.

Сквозь каменные стены проступали их контуры, как будто очерченные тонкими светящимися линиями.

Комету увиденное не удивило. Она уже начинала привыкать к тому, что некие скрытые таланты просыпаются в ней по мере необходимости.

Девушка попыталась расширить границы своего сверхвидения, и ей открылась крайне запутанная система переплетенных коридоров, тоннелей и шахт. Гнездо шишкарей было слишком велико, чтобы Комета могла разобраться во всех проходах, но дорогу к оставленным троим десантникам нашла довольно легко.

— За мной! — уверенно сказала Комета, сворачивая в нужный коридор.

Десантники молча последовали за ней, хотя на их взгляд расстояние до братьев по оружию увеличивалось. Однако коридор скоро сделал резкий поворот и по спирали пошел вниз.

— Ты уверена, что мы идем правильно? — осторожно поинтересовался Мавух.

— Абсолютно! — ответила Комета.

И Немой наконец-то подал голос, что-то тихо прорычав.

Впереди вновь послышались выстрелы.

— Это наши! — воскликнул один из десантников.

Комета попыталась «увидеть» своим новым зрением врагов, с которыми сражаются Назал, Крагр и Золг. Но ее возможности ограничивались только лабиринтами гнезда шишкарей. Девушка шагала так быстро, как только позволяли соображения безопасности. Ведь шишкари могли прятаться за любым поворотом и в любом боковом проходе.

Выстрелы смолкли раньше, чем десантники добрались до нужного места. Оказавшись в коридоре с другой стороны шахты, они увидели четверых эсэсовцев, которые стояли над телами трех десантников.

Встреча оказалась неожиданной для обеих соревнующихся команд. Возникла пауза, во время которой солдаты рассматривали друг друга.

— Что они тут делают? — громко произнесла Комета, обращаясь не столько к эсэсовцам, сколько к своим солдатам.

Но один из сотрудников Службы Спасения счел, что вопрос задан ему, и ответил:

— Мы хотели помочь, но не успели. Их убили шишкари.

— Помочь? — с убийственной иронией сказала девушка. — Я не вижу здесь следов сражения с шишкарями: ни чешуи, не слизи. И мои воины почему-то не разорваны на части, а…

Она не успела закончить фразу. Четверо эсэсовцев одновременно вскинули свое оружие. Но Комета ожидала подобного поворота событий, поэтому нажала на курок автомата на долю секунды раньше, длинной очередью вспоров тела соперников-врагов. К ней присоединились только Немой и Мавух. Остальные десантники слишком поздно сообразили, что, собственно, произошло.

На таком близком расстоянии доспехи не смогли защитить эсэсовцев.

Трое «выключились» мгновенно, а один еще подавал признаки жизни.

Комета подскочила к нему и наступила ногой на его автомат. Она наклонилась и подняла непроницаемо-темное забрало шлема. Ей открылось бледное худощавое лицо довольно молодого юноши.

— Где твой отряд? — спросила Комета.

Юноша попытался что-то сказать, но с его губ слетели только едва слышные неразборчивые звуки.

— Где остальные эсэсовцы? — повторила Комета.

Юноша собрал остатки своих сил и хриплым голосом прошептал:

— Слава Верховному Генералиссимусу…

Имени своего обожаемого тирана он назвать уже не сумел. Жизнь покинула юношу, глаза закатились, а полураскрытые губы побелели.

— Интересно, шишкари, уничтоженные эсэсовцами, теперь перейдут на наш счет, или так и останутся за другой командой? — вслух подумал Мавух.

Комету не удивило то, что вольный наемник выразился настолько цинично. Признаться, ее саму занимал тот же самый вопрос. Ближайшее окружение Верховного Генералиссимуса, ради собственной прихоти стравившее десантников, эсэсовцев и шишкарей, могло устанавливать правила игры, о которых не было заранее известно ее участникам.

— Теперь мы знаем, что в эсэсовцев, как и в шишкарей, надо стрелять без раздумий и колебаний, — сказала Комета. — Все это поняли?

Отлично, тогда продолжаем охоту.

Десантники продолжили свое движение к вершине гнезда. Теперь, когда Комета ясно видела весь лабиринт, она могла выбирать относительно безопасную дорогу, то есть такие коридоры, в которых шишкарям или эсэсовцам трудно было бы устроить незаметные засады и внезапные нападения.

Теперь, перед тем, как миновать опасный перекресток, девушка кидала за угол гранаты. Первые два раза ее предосторожность оказалась излишней. Зато на третий раз взрыв уничтожил затаившихся в боковом проходе шишкарей. Но Комету сейчас беспокоили не столько местные жители, сколько команда эсэсовцев. Соперники больше не стреляли и никак не выдавали своего местонахождения, но зато по взрывам могли проследить перемещение десантников.

По мере приближения к вершине Комета отчетливо увидела большой зал, венчающий всю переплетенную сеть коридоров и тоннелей. В него можно было попасть по нескольким дорогам, и девушка сделала большой крюк, чтобы пройти по самой безопасной. Она полагала, что в таком большом помещении шишкари могут хранить что-то для них важное, подобно тому, как слизняки в Святилище поместили плотоядный бассейн.

Предположения Кометы оказались верны. Еще издали десантники услышали какое-то неясное полушуршание-полушипение, которое доносилось из верхнего зала.

— Тихо, — одними губами прошептала девушка, обернувшись к десантникам.

Но те и без ее предупреждения ступали с крайней осторожностью.

Возможно, это было лишним, и шишкари знали об их приближении, раз время от времени пытались устраивать засады. Но для третьего участника этой смертельной игры — команды эсэсовцев — передвижение десантников должно было оставаться тайной.

— Внимание… — перед входом в зал Комета перехватила автомат в левую руку, а в правую взяла гранату со взрывателем, установленным на три секунды.

Она выглянула из-за угла и сразу отшатнулась назад.

— Что там? — нетерпеливо спросил Мавух.

— Гнездо. Кажется, пустое.

— Пустое?

— Я разглядела густое переплетение паутины шишкарей, но самих шишкарей не увидела. Зал продувается ветром, и паутина шелестит. Вот откуда этот звук.

— Может быть, шишкари здесь спят, а сейчас разбежались по всему гнезду?

Комета пожала плечами:

— Все возможно. Пойдем, посмотрим.

Десантники вошли в зал и осмотрелись. Действительно, густая паутина была натянута между стенами, полом и потолком. Особенно много ее было в центре зала, а к дальним углам были протянуты только толстые многократно скрученные нити, похожие на канаты.

— Выглядит, как кокон, — сказала Зепаш. До того, как стать рекрутом, она жила на Углаве Незашере, мечтала поступить в Институт ксенобиологии и зарабатывала на жизнь и на будущую учебу, сражаясь на ринге в клубе боевых единоборств. В десант она записалась потому, что мечтала побыстрее собрать нужную сумму и вдобавок к этому познакомиться с инопланетными формами жизни. На Гавабардане ее желания осуществились. По крайней мере те, что касались выбранной специальности.

— Если это кокон, то из него уже кто-то вылупился. Или еще не забрался. — Сказала Комета.

— Может быть, все шишкари — дети этого кокона? — предположил Мавух.

Комета хотела ответить, но не успела. Краем глаза она заметила движение возле одного из выходящих в зал коридоров и, не раздумывая, метнула туда гранату.

— Ложись!

Десантники попадали на неровный каменный пол и вжались в щели.

Взрыв разметал паутину и она разлетелась по залу белыми хлопьями.

Строительный материал шишкарей оказался сухим и, по-видимому, старым.

Все-таки это был брошенный кокон, уже давший жизнь новому выводку обитателей гнезда. Потому-то шишкари его и не защищали.

А те, кого заметила Комета, оказались эсэсовцами. После взрыва гранаты раздались выстрелы, и над головами десантников засвистели пули. Солдаты открыли ответный огонь, но поразить врагов, засевших в коридоре, было практически невозможно.

— Зепаш, Нахежак и Купрайт, сдерживайте их здесь! — приказала Комета. Мы с Немым зайдем к ним с тыла. Оттуда они нас не ждут.

Девушка и ее вечный сопровождающий ползком выбрались из зала.

Комета быстро нашла нужный обходной путь, который должен был привести их в тот же коридор, в котором засели эсэсовцы. Она уверенно зашагала вперед, поводя из стороны в сторону стволом автомата и держа наготове новую гранату.

— Подожди!

Комета остановилась на половине шага. Раз Немой заговорил, эсэсовцы могли немного подождать.

— Как ты находишь дорогу?

— Я ее вижу, — Комета не знала, как объяснить свои сверхъестественные способности. — Я словно смотрю сквозь камни, и вижу весь лабиринт. Это возникло всего несколько минут, когда мы обходили шахту.

— Интересно. А раньше с тобой такое бывало?

— В прежних жизнях — да. Но не совсем так. То я наблюдала события, происходившие вдали от меня, то могла видеть в темноте… — Комета решила, что сейчас не совсем подходящий момент для долгих разговоров, поэтому сама задала вопрос: — Нас сейчас не прослушивают?

— Нет. Я чувствую электромагнитные поля, примерно также, как ты видишь дорогу. Но мой талант врожденный, он — результат направленных мутаций. Он создавался многими поколениями. А ты… — Немой задумался, ища подходящее слово, — ты — нечто уникальное.

— Мы остановились только для того, чтобы ты сделал мне комплимент? усмехнулась Комета.

— Только тут я могу контролировать следящую аппаратуру. Здесь плотность считываемой информации довольно мала.

— Что?

— Сейчас нет времени объяснять. Каковы твои дальнейшие планы?

— Я собираюсь победить в этом соревновании. Я слышала, что победитель встретится с самим Урл-Азурбаром.

— Ты хочешь его убить?

— Ну-у-у… Там будет видно.

— У меня идея получше. Мы возьмем Верховного Генералиссимуса в заложники. Мы сядем на его звездолет и улетим на Кси-Лодердолис.

— Неплохо. Ты сможешь управлять звездолетом?

— Уверен, что смогу.

— Жалко, что нас только двое.

— Мы справимся, Комета. Доверять нашу тайну еще кому-нибудь я бы не стал.

— Тогда будем считать, что наш план готов. Осталось только добраться до Генералиссимуса. А для этого вначале надо победить эсэсовцев. Так что, вперед!

Немой ответил рычанием, показывая, что разговор окончен. Они вновь зашагали по лабиринту гнезда шишкарей, пока не оказались в нужном коридоре. Выстрелы эсэсовцев и десантников слышались совершенно отчетливо. Они стреляли редко — берегли заряды и стремились не столько поразить цель, сколько не дать противнику пересечь зал с коконом и занять более выгодную позицию.

Комета и Немой приготовили гранаты. Они крались по коридору напротив друг друга, вжимаясь спинами в стены. Девушка невольно залюбовалась мягкими пластичными движениями Немого, который, несмотря на свои немаленькие размеры, двигался легко и совершенно бесшумно. Но она тотчас же отогнала эти мысли.

И вот настал момент, когда до эсэсовцев оставались считанные шаги. Врагов не было видно за изгибом коридора, но по звукам выстрелов можно было судить, что они совсем рядом. Эсэсовцы, конечно, знали, что десантники разделились, но не приняли никаких мер, чтобы обезопасить свой тыл. Действительно, не зная об открывшемся таланте Кометы, они не ожидали, что противники окружат их так быстро, и что вообще найдут дорогу в лабиринте.

Комета жестом показала Немому, что сейчас метнет гранату. Тот согласно кивнул головой и показал, что сделает то же самой. Девушка своим сверхзрением видела, под каким углом и в какую сторону изгибается коридор, поэтому могла точно рассчитать направление броска.

Она даже не стала выглядывать из-за поворота — просто вытянула руку и закинула гранату в то место, где должны были находиться эсэсовцы.

От мощного взрыва пошатнулись каменные стены, и Комета на мгновение испугалась, что сейчас обрушится верхушка гнезда. Ведь стены здесь были тоньше, чем в основании. Но каменные глыбы удержались на своих местах. Они выдержали и второй взрыв от гранаты Немого.

Комета и Немой бросились прямо в клубы дыма и пыли, наугад стреляя во все, что казалось им фигурами вражеских воинов. Ответных выстрелов не последовало. Когда дым развеялся, а пыль осела, Комета увидела тела пятерых эсэсовцев, растерзанных осколками гранат, изрешеченных пулями и обожженных энергетическими разрядами.

— Все? — с некоторой растерянностью произнесла Комета.

Немой согласно прорычал. Девушка не ожидала, что все закончится так легко и так быстро. Но, с другой стороны, она понимала, что эта кажущаяся простота на самом деле является следствием ее талантов и боевых навыков. Кроме того, операция в гнезде шишкарей еще не закончилась.

— Эй, Мавух! — громко крикнула Комета. — Это мы! Все кончено!

Идите сюда!

Трое десантников из ее группы пересекли зал и осмотрели тела в черных доспехах.

— Как у вас с патронами и батареями? — спросила Комета. — Кто хочет взять автоматы эсэсовцев?

Все сотрудники Службы Спасения были вооружены одинаковыми мощными автоматами. Их патроны и магазины не подходили к оружию десантников, поэтому нужно было полностью перевооружаться.

Нахежак сказал:

— Пожалуй, я возьму автомат. В моем лучемете осталось энергии на десять выстрелов.

— Тогда собери все патроны, что остались у эсэсовцев, и снаряди их в магазины. Если останутся лишние, мы возьмем с собой еще пару автоматов. Полигон не пройден до конца. Зепаш, помоги Нахежаку!

Пока десантники снаряжали запасные магазины, Комета экспериментировала со своим чудесным зрением, пытаясь «разглядеть» в лабиринтах гнезда эсэсовцев, десантников и шишкарей. Но, к ее разочарованию, живые существа по-прежнему оставались для нее невидимыми. Это дало повод задуматься о странной избирательности ее таланта, так вовремя проявившегося и в то же время такого ограниченного.

— Мы закончили! — доложил Нахежак.

— Тогда продолжаем охоту, — Комета определила маршрут, по которому они пойдут вниз. На этот раз она выбрала окружные коридоры, в которых могли прятаться шишкари и эсэсовцы. Ведь победа на полигоне сулила ей встречу с Верховным Генералиссимусом.

Но не прошел отряд и сотни шагов, как внезапно раздался низкий гул, от которого завибрировали каменные глыбы. А затем невероятно мощный, пронизывающий каменные стены голос провозгласил:

— Соревнование закончено! Десантники и эсэсовцы, выходите из гнезда шишкарей! Повторяю: соревнование закончено! Тот, кто выстрелит по команде соперников, будет наказан!

Мавух негромко выругался.

— Что это значит? Мы победили? — Зепаш повертела в руках трофейный автомат эсэсовцев. Ее собственное оружие висело на ремне за спиной и теперь, похоже, она прикидывала, не стоит ли избавиться от лишнего груза.

— Не торопись, — сказала Комета, — нам еще могут повстречаться шишкари.

Однако хозяева гнезда как будто почувствовали, что их враги уходят. Пару раз десантникам чудились шорохи и быстро мелькавшие тени в дальних коридорах, но напасть шишкари больше не решились и даже не устроили ни одной засады. Впрочем, Комета и не предоставила им такой возможности, выводя свой отряд из гнезда самым коротким путем. Она не стала возвращаться к тому месту, откуда десантники начали атаку. В лабиринте имелись более удобные и широкие проходы, ведущие вниз.

И все-таки, когда отряд Кометы оказался под открытым небом, десантники вздохнули с облегчением. Серое небо и голая пустыня были предпочтительнее узких каменных тоннелей и зловещих бездонных шахт гнезда шишкарей.

— А вот и наш транспортер! — указал Мавух на стоящий в отдалении летательный аппарат десантников.

Рядом с транспортером находились также машины эсэсовцев и высших офицеров.

— Почему они не сели поближе? — спросила Зепаш.

— Может, пилоты боятся, что шишкари выскочат из гнезда, а нас не окажется рядом, чтобы их защитить, — с иронией ответил Купрайт.

Десантники неторопливо зашагали вперед. Когда они прошли уже половину дороги, откуда-то сбоку из гнезда шишкарей выбрались шесть фигур в черных доспехах. Увидев, что десантники их заметили, эсэсовцы замахали руками, словно просили их подождать.

— Подождем? — безразличным тоном спросила Комета.

— Конечно, подождем! — с энтузиазмом согласился Мавух. — Интересно, сколько они настреляли шишкарей?

— …И наших товарищей… — тихо добавила девушка.

— И их тоже, — Мавуха, похоже, такие мелочи не слишком волновали.

После окончания кровавого состязания эсэсовцы из смертельных врагов вновь превратились в соратников, в таких же верных воинов Верховного Генералиссимуса.

Пока эсэсовцы приближались, из каменного конуса показались трое десантников.

— Это лейтенант Криго, Харб и Фраст, — издалека определила Комета. Немного же их осталось. Видно, внизу было потяжелее.

— Или командир попался похуже, — заметил Мавух.

Немой издал согласное рычание.

— Еще бы ты спорил! — Мавух рассмеялся.

Эсэсовцы шли с поднятыми забралами, и Комета наконец-то смогла рассмотреть их лица. Ее не удивило, что все шестеро были людьми. Она уже успела понять, что в Службу Спасения, в отличие от десанта, принимали только представителей одного вида разумных существ. Более того, все эсэсовцы принадлежали к одной расе: смуглой и темноволосой, какой когда-то была Шаггашуга Гахс-Афан. Должно быть, такими были уроженцы Кси-Лодердолиса, сохранившие чистоту своей крови даже после расселения на разные планеты.

Возглавляла эсэсовцев молодая девушка. Несомненно, она и была той, кого звали Шашшасин. Она была всего лишь на полголовы выше Кометы и почти такой же тонкой и стройной. Лицо лейтенанта Шашшасин имело форму почти правильного треугольника: маленький подбородок, небольшой рот с пухлыми губами, тонкий нос, резко расширяющиеся скулы и огромные черные глаза.

Несмотря на некоторые внешние различия, Комете вдруг показалось, что она смотрит на свое собственное отражение. Шашшасин излучала почти физически ощутимую ауру властности. Она привыкла повелевать и не сомневалась в своем праве.

Вот и сейчас, оглядев десантников, она задала вопрос таким тоном, словно отдавала приказ:

— Кто у вас главный?

— Я! — отозвалась Комета.

Шашшасин со смесью надменности и иронии посмотрела на ее шлем с одной полосой:

— Ты уверена?

Комета хотела ответить какой-нибудь колкостью, но сдержала свой гнев:

— Если тебе нужен наш лейтенант, то вон он, сзади. Можешь подождать.

— Подождать? — недоумено-презрительно переспросила Шашшасин. — Ну уж нет. Пусть он сам поторопиться. За мной!

Последний приказ относился к эсэсовцам, но его можно было расценить и как попытку навязать свою волю десантникам. Нахежак даже сделал пару шагов следом за ними.

Его остановил только голос Кометы:

— Подождем лейтенанта Криго!

Когда эсэсовцы отдалились шагов на двадцать, Мавух тихо, но с чувством произнес:

— Ну и стерва! Мы их ждали, а она с нами так по-скотски…

Комета ничего не ответила. Она все еще находилась под впечатлением от встречи с Шашшасин. Не могло ли случиться так, что эта надменная девушка-лейтенант также была одним из ее воплощений? Или же они обе были воплощением чего-то большего, что пока не могли ни опознать, ни осмыслить? Если так, то помимо «светлого воплощения» могла существовать еще и «темная» ипостась…

Когда лейтенант Криго нагнал свой отряд, десантники с радостью приветствовали друг друга. Они расстались всего пару часов назад, но за это время уже успели потерять больше половины своих товарищей.

Комета коротко доложила лейтенанту, как действовала ее группа, умолчав, разумеется, о своем таланте сверхвидения. Криго же рассказал о том, с чем столкнулись десантники на нижних уровнях гнезда шишкарей.

— Мы спускались вниз до тех пор, пока не уперлись в гигантское подземное озеро. Там коридоры расширялись и превращались в просторные пещеры. Шишкари несколько раз бросались на нас всей своей массой, а мы отбивались, как могли. Потом они разбегались, и мы искали их в этом проклятом лабиринте. Временами непонятно было, кто на кого охотится.

Шишкари выдергивали из наших рядов по одному солдату и тотчас же разрывали на части. Прямо на наших глазах. А потом мы столкнулись и с эсэсовцами. Но с ними мы обменялись всего несколькими выстрелами — шишкари нас быстро разлучили. Вот так.

Комета думала, что Верховный Генералиссимус и его ближайшее окружение должны быть довольны сегодняшним представлением. Однако, подойдя к транспортерам, десантники увидели скучные и недовольные гримасы старших офицеров, а также вытянувшиеся от удивления лица эсэсовцев. Лейтенант Шашшасин кусала губы, словно останавливала рвущуюся с языка непристойную брань.

Полковник Арбал, начальник базы десантников, объявил:

— Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар присудил ничью. Обе команды: и эсэсовцы, и десантники, проявили волю к победе, решительность и стойкость. Обе команды достойны похвалы и награды. Я поздравляю всех с успешным завершением состязания!

Однако в голосе полковника не было ни радости, ни гордости за своих воспитанников. Впрочем, точно также выглядели и руководители Службы Спасения. И не удивительно! Ведь каждый из них ожидал, что победа достанется именно его команде. Объявленная ничья с их точки зрения была равносильна поражению. Вместо одной победы — два проигрыша! Не слишком хорошее начало для военной кампании против Кси-Лодердолиса.

— Это нечестно! — возмущенно произнесла лейтенант Шашшасин. — Мы уничтожили шишкарей вдвое больше!

— Не вдвое, а всего на шестнадцать единиц, то есть на шесть процентов, — холодно поправил ее гранд-майор Жажаржан. — Зато десантники выключили одиннадцать наших солдат, а мы у них — только семерых. Для сотрудников СС это недопустимые потери.

— Но о команде соперников в боевой задаче не говорилось! — не успокаивалась Шашшасин. — Должны считаться только шишкари! На самом деле победили мы — эсэсовцы!

И тут заговорила Комета:

— Я согласна с лейтенантом Шашшасин!

На нее тотчас же обратились изумленные и растерянные взоры.

— Ты согласна, что эсэсовцы победили? — спросил полковник Шукх, представитель Генерального штаба.

— Я имела в виду, что ничья — это недостойный исход боя для воинов Верховного Генералиссимуса. Я предлагаю определить победителя в поединке!

И эсэсовцы, и десантники оживились и заинтересовались.

— Так, так! — произнес гранд-майор Жажаржан. — И кто же будет участвовать в поединке?

— Я… и лейтенант Шашшасин. Я вызываю ее на решающее состязание, которое определит, кому достанется победа!

Наступила тишина. Шашшасин смерила Комету взглядом и презрительно протянула:

— Ну-у-у, девочка, и когда же мы начнем?

— Я готова прямо сейчас! Но, думаю, место и время назначат наши командиры.

А командиры десантников и эсэсовцев в это время о чем-то совещались, причем Комета заметила, что говорят они не столько друг с другом, сколько с какими-то невидимыми собеседниками. Несомненно, в их шлемах имелись устройства связи, которых были лишены солдаты и офицеры на полигонах.

Наконец, полковник Шукх с сияющими глазами объявил:

— Только что я говорил с самим Верховным Генералиссимусом Урл-Азурбаром. Его очень обрадовало твое предложение, Комета. Он говорит, что именно так должен поступать истинный воин-патриот своей Родины: сражаться до победы! Он хочет лично наблюдать за поединком, так как самые лучшие камеры не смогут передать накала борьбы и сияния воинского духа. Поэтому он приказал нам отправляться на базу Службы Спасения Аор-Науф. Там и состоится ваш поединок. Офицеры и солдаты, по транспортерам!

Заметно повеселевшие командиры направились в свой летательный аппарат.

Но полковник Арбал заявил:

— Я полечу вместе со своими воинами в транспортере!

Гранд-майор Жажаржан усмехнулся:

— Можете попрощаться со своим солдатом Кометой! Лейтенанта Шашшасин еще никто не побеждал!

Противница Кометы перед посадкой в свой транспортер обернулась и еще раз внимательно посмотрела на девушку:

— Наверное, до вашей базы еще не дошли рассказы обо мне. Иначе ты бы не решилась бросить мне вызов.

Комета в тон ей ответила:

— Если бы ты слышала обо мне, то не решилась бы этот вызов принять!

На этом команды эсэсовцев и десантников расстались и разошлись по своим машинам. Три летательных аппарата одновременно поднялись в воздух и начали набирать высоту. Выглянув в иллюминатор, Комета проводила глазами гнездо шишкарей, которое быстро уменьшилось и вскоре исчезло позади. «Прощайте и простите меня, невинные существа и невольные враги», — подумала она.

Но долго предаваться скорби Комете не позволил полковник Арбал.

Подсев к девушке, он прямо и без обиняков спросил:

— Почему ты решила вызвать лейтенанта Шашшасин на поединок?

Комета пожала плечами:

— Я же сказала. Потому что бой должен закончиться победой, а не какой-то жалкой ничьей.

— Ты уверена, что приняла это решение сама? Тебе никто не внушил этих мыслей? Ты действовала совершенно самостоятельно?

— Да. Но я не понимаю, чем вызваны эти вопросы.

— Дело в Шашшасин. Я много слышал про нее, но только сегодня увидел вблизи. Говорят, она владеет магическим талантом, при помощи которого управляет людьми… и некоторыми другими разумными существами. Поэтому меня интересует, сама ли ты вызвалась на поединок, или к этому тебя подтолкнуло внушение Шашшасин. Ее также не устраивала ничья. Вполне возможно, она склонила тебя к поединку с ней, рассчитывая на собственную победу.

— Если даже это и так, то она здорово ошиблась! — твердо заявила Комета.

— Рад это слышать!

— Кроме того, ее магия не слишком-то помогла ей в гнезде шишкарей, напомнила девушка.

— Верно! — обрадовался полковник Арбал. — Может быть, эсэсовцы нарочно распускают слухи о непобедимой Шашшасин, чтобы запугать и заранее настроить на поражение ее противников.

— Со мной этот номер не пройдет! — заверила Комета.

— Отлично! А любом случае я рад уже тому, что именно воин десанта бросил вызов сотруднику СС. Урл-Азурбар высоко оценил это героический поступок. А эсэсовцы его разочаровали.

— Разочаровали?

— Вот именно. Это гнездо шишкарей принадлежало к зоне полигонов Службы Спасения. Но они никогда не посылали сюда своих солдат, берегли полигон для какого-нибудь важного случая. Вот эсэсовцы и предложили это большое гнездо для сегодняшнего состязания. А оказалось, что шишкарей тут мало и они недостаточно свирепые.

— Недостаточно свирепые?

— Шишкари больше прятались, чем нападали. У Верховного Генералиссимуса еще была надежда на схватки эсэсовцев и десантников, но из-за величины гнезда вы бы гонялись друг за другом несколько суток. Вот Урл-Азурбар и заскучал. Он потерял интерес к состязанию, потому-то и объявил ничью. Если бы не ты, честь тренировочных баз Гавабардана была бы задета.

Хотя Комета и предполагала нечто подобное, для нее все равно неприятно было выслушивать циничные рассуждения полковника Арбала.

Получалось, ее товарищи погибли только ради того, чтобы потешить жестокого правителя, развеять его скуку.

Но она не могла высказать вслух свои мысли, поэтому произнесла:

— Я постараюсь и дальше быть верным солдатом Верховного Генералиссимуса!

Довольный полковник отправился в кабину пилотов, а Комета попыталась разобраться в том, что же на самом деле побудило ее вызвать Шашшасин на бой. Только ли желание добраться до Верховного Генералиссимуса? Или же их поединок означал нечто большее, чем простое соперничество двух команд одной армии? На эти вопросы девушка не могла найти ответа. Но она чувствовала, что встреча с Шашшасин изменит всю ее жизнь… Или прервет ее…

Глава 16. Леди Комета заключает странный союз

Тренировочная база Службы Спасения Аор-Науф располагалась значительно ближе к гнезду шишкарей, чем полярная база десантников.

Полет транспортеров длился чуть более часа. Когда же машины пошли на снижение, в иллюминаторах показалось огромное каменное плато, на сотни человеческих ростов возвышавшееся над зеленым морем густого безграничного леса.

— Кажется, это и есть экваториальная зона Гавабардана, — лейтенант Криго прижался к иллюминатору, стараясь разглядеть то, что находилось впереди транспортера.

— Ты видишь их базу? — спросил Нахежак.

— Пока нет.

В это время транспортер немного изменил курс, и Криго закричал:

— Вижу!

Десантники вскочили и тоже прильнули к иллюминаторам. Их взорам предстала гигантская котловина в центре плато, похожая на кратер от падения огромного метеорита. Но эта котловина имела искусственное происхождение. Об этом свидетельствовали спускавшиеся вниз террасы, на которых можно было различить посадочные площадки с летательными аппаратами, передвигавшиеся по наклонным пандусам колесные машины, постройки самых разных форм и размеров. Одна из построек особенно заинтересовала Комету. Это был десятиэтажный дом, который издалека походил на обычное жилое здание. Но сейчас из некоторых окон вырывались клубы пламени, а вокруг дома сновали маленькие фигурки эсэсовцев, сверху похожие на муравьев.

— Кажется, мы не вовремя. У них пожар. — Сказал лейтенант Криго.

— Это тренировка. Они учатся штурмовать многоквартирные здания. Поправила его Комета.

— А ведь точно! Они построили полигон прямо у себя на базе. Очень удобно!

Ничего другого лейтенант и не мог сказать. А в памяти Кометы снова всплыли сцены ареста Шаггашуги Гахс-Афан. Если десантников готовили к массовым боевым действиям, к захвату вражеских позиций и укрепленных пунктов, то эсэсовцы учились обезвреживать или ликвидировать отдельных особо опасных существ.

Оба транспортера приземлились на нижних уровнях котловины. Немой едва слышно прорычал и глазами показал Комете на иллюминаторы с противоположной стороны. Посмотрев в них, девушка на соседних посадочных площадках увидела длинные и тонкие корпуса космических челноков. Комета поняла, что это они спустили на Гавабардан Верховного Генералиссимуса и его Генеральный штаб. А где-то на орбите планеты находился гигантский звездолет, способный унести ее отсюда на Кси-Лодердолис.

Когда десантники покинули свой транспортер, их уже поджидал гранд-майор Жажаржан:

— Прошу всех следовать за мной! Я провожу вас в зал боевых искусств.

— Ого! У них тут есть «ковер мордобоя»! — с восхищением воскликнула Зепаш. На Углаве Незашере она участвовала в боях на арене, поэтому пользовалась языком профессиональных бойцов.

— Если бы на базе десанта было нечто подобное, можно было бы уменьшить потери на полигонах! — сказала Комета полковнику Арбалу.

— В этом нет необходимости, — ответил тот. — Десантникам не нужно обучаться индивидуальному бою. Наша задача — создать лучших в мире солдат, а не мастеров поединка. Поэтому основной формой обучения являются полигоны. У эсэсовцев несколько другая методика тренировок.

Кстати, я не раз наблюдал за их поединками в зале боевых искусств. Тут выключают бойцов не меньше, чем на полигоне.

— Да, кстати, — оживился гранд-майор Жажаржан, — должен заметить, полковник Арбал, что ты обычно делаешь ставку не на того бойца. Ты проигрываешь у нас денег больше, чем выигрываешь.

— Ничего, сегодня я расквитаюсь с тобой за все проигрыши сразу! — со смехом ответил полковник.

Основные помещения базы Аор-Науф находились под землей, образуя сложную систему лучей и концентрических окружностей вокруг котловины.

Комета не утратила своего таланта сверхвидения, но он слегка притупился. Подземные помещения и коридоры представлялись ей бледными контурами, а самые дальние углы базы оказались ей недоступны. Боясь, что талант вскоре совсем угаснет, девушка запоминала дорогу, по которой десантников вел гранд-майор Жажаржан.

Раньше Комета думала, что подземные города строятся для того, чтобы уберечься от неблагоприятных внешних условий, как это было на раскаленной планете Сурл-Аваш или на ледяном полюсе Гавабардана. Но оказалось, что даже в мягком тропическом климате выходцы с Кси-Лодердолиса предпочитают зарываться под землю, а не жить на поверхности планеты. Может быть, этобыло сделано из соображений безопасности, или же и на своей родной планете они привыкли к такому образу жизни. На этот счет у Кометы не было никаких воспоминаний из прошлой жизни.

Пройдя по подземным коридорам базы Аор-Науф, десантники оказались в просторном помещении. Собственно арена, на которой происходили бои, представляла собой квадратную площадку приблизительно двадцать на двадцать шагов. С трех сторон ее окружали открытые трибуны из пяти рядов пластиковых сидений, причем каждый ряд был выше предыдущего, так что любой зритель мог обозревать сразу всю арену. Трибуны с четвертой стороны состояли всего из двух рядов кресел, от арены и от других трибун их отделяла прозрачная стена, армированная металлической решеткой. Материал был тем же самым, из которого изготавливались транспортировочные кубы, но стена была втрое толще.

Десантников, естественно, разместили на открытых трибунах. Почти сразу же следом за ними в зал вошли и те эсэсовцы, с которыми они соревновались в гнезде шишкарей. Они заняли сидения на противоположной стороне. Лейтенант Шашшасин делала вид, что совершенно не замечает Комету.

Кроме них, в зале начали появляться и другие сотрудники СС.

Видимо, известия о предстоящем поединке быстро распространились по базе Аор-Науф, и теперь свободные от тренировок и полигонов эсэсовцы собирались в зале, чтобы посмотреть на бой и поболеть за своего лейтенанта.

Комете и Шашшасин никто не предложил отдохнуть перед боем, или хотя бы каким-то образом к нему подготовиться. У высших офицеров армии Верховного Генералиссимуса, наверняка, даже не возникло таких мыслей, несмотря на то, что обе девушки только что вернулись с тяжелого полигона. Скорее всего, офицеры считали, что воины должны быть готовы к бою в любое время и в любом состоянии. Кто не выдерживал нагрузок — выключался из списка живых.

Наконец, начали собираться зрители и на защищенных трибунах. При появлении первого же человека в форме генерала все присутствующие встали. Комета поступила так же. Трибуна начала заполняться пожилыми людьми и представителями иных видов разумных существ в самой разной форме и гражданской одежде. Видимо, вместе с Верховным Генералиссимусом на Гавабардан прибыл не только Генеральный штаб, но и послы с подвластных ему планет.

— Слава Верховному Генералиссимусу Урл-Азурбару! — закричали десантники и эсэсовцы.

Под эти приветственные крики на трибуне появился невысокий пожилой человек с черными волосами, бледной кожей и маленькими, но пронзительными глазами. На нем был одет простой черный комбинезон без знаков различия, но по тому подобострастию, с которым к нему обращались генералы и адмиралы, Комета сразу поняла, что это и есть тот самый Урл-Азурбар. Рядом с ним в своем передвижном кресле катился знакомый Комете адмирал Йаугсйот. Они о чем-то беседовали, словно не замечая сотен обращенных на них глаз. Наверное, так и должны были вести себя правители-кумиры перед толпой преданных слуг-фанатиков.

Солдаты рядом с Кометой не сомневались, что Верховный Генералиссимус обсуждает со своим адмиралом планы вторжения в систему Большого Аринрина. Но Комета почему-то была уверена, что темой их разговора являются местные девушки для развлечений или вкусовые достоинства изысканных вин и кушаний. Эту уверенность подкрепляло присутствие толстяка Карибло, который с огромным подносом шел следом за креслом адмирала Йаугсйота и во весь рот ухмылялся при каждой фразе своего хозяина.

Прозрачная стена не пропускала звуки. Возможно, встроенные микрофоны передавали на почетную трибуну приветственные крики солдат, но обратная связь была выключена.

Только заняв центральное кресло на первом ряду, Урл-Азурбар соизволил заметить собравшихся и вспомнить, зачем он сюда пришел. Он сделал жест, приказывая включить микрофоны, и собравшиеся воины смоли услышать голос своего владыки.

— Приветствую вас, мои храбрые и верные воины!

Солдаты ответили дружным ревом, которой напомнил Комете о временах, когда она возглавляла армию Холмогорья. От этого сравнения ей стало немного не по себе, и она постаралась убедить себя, что между двумя армиями и двумя командующими нет ничего общего.

А Урл-Азурбар продолжал говорить:

— Я прилетел на Гавабардан, чтобы лично убедиться в высоких боевых качествах моих солдат. И ваша подготовка превзошла все мои ожидания. Вместе мы не только отвоюем Большой Аринрин у проклятых демократов, мы захватим весь мир!

— Да! Да! Весь мир! — в исступлении заорали солдаты.

— А сегодня мы собрались здесь, чтобы выбрать лучшего воина среди двух самых важных моих армий: десантников и эсэсовцев. На это высокое и почетное звание претендуют лейтенант Службы Спасения Шашшасин Угаф-Заф и сержант Космического десанта Шаггашуга Гахс-Афан, прозванная за скорость и неотразимость Кометой.

— Слава лейтенанту Шашшасин! — закричали эсэсовцы.

Десантники рядом с Кометой во всю силу своих глоток рявкнули:

— Да здравствует сержант Комета!

— Поздравляю, Комета! — сказал лейтенант Криго. — Этак ты скоро и меня обгонишь!

— Ты бы сам взял и вызвал эту красавицу на поединок, — отшутилась Комета.

А в это время она думала о том, как ловко Верховный Генералиссимус превратил обычный спор между двумя командирами в объединяющую пропагандистскую акцию. Впрочем, у него могли быть хорошие советники, наподобие Главного Агентства Пропаганды в Велпасии.

Они даже успели повысить Комету до сержанта, чтобы сгладить разницу в званиях с Шашшасин.

За криками и поздравлениями Комета едва расслышала, когда ее вызвали на арену.

— Оставь автомат тут, на поединке он тебе не понадобится, — предложил Криго.

Комета молча протянула ему оружие, коротко обменялась взглядами с Немым и пошла на арену.

Шашшасин ступила на площадку для боя одновременно с Кометой. Она также избавилась от своего автомата и сейчас держала в руках ребристую дубинку длиной в два локтя. Шашшасин улыбалась и с откровенной издевкой рассматривала свою соперницу. Комета постаралась ответить ей самым уничижительным взглядом.

Но это еще не было началом поединка.

— Я думаю, что боевые доспехи и шлемы помешают воинам продемонстрировать свое истинное мастерство! — сказал Верховный Генералиссимус.

Офицеры и солдаты криками выразили свое согласие с этими словами.

Девушки сняли шлемы и бронежилеты. В это время на трибунах делались ставки на исход поединка. Комета не знала, каковы ставки, но предполагала, что из чувства корпоративной солидарности большинство эсэсовцев поставит на Шашшасин.

— Ну что же, поможем полковнику Арбалу отыграться, — сказала Комета своему кинжалу, так как в этот момент он был для нее самым близким и верным другом, которому она могла полностью доверять.

Верховный Генералиссимус встал, шум и суета на трибунах мгновенно прекратились.

В наступившей тишине Урл-Азурбар торжественно произнес:

— Во имя нашей будущей победы я объявляю начало поединка!

Комета приготовилась к бою. От Шашшасин ее отделяли чуть меньше двадцати шагов. Они находились по разные стороны квадратной арены и не торопились сокращать дистанцию. Наконец, словно повинуясь некоему невидимому знаку, каждая сделала несколько шагов вперед… И снова остановилась.

Шашшасин все так же молча и насмешливо смотрела на Комету. И девушка внезапно почувствовала, что огромные черные глаза ее соперницы излучают смертельный холод. Как будто это были два отверстия, ведущие в мир пустоты и смерти.

«Наверное, это и есть та самая магия, о которой предупреждал полковник Арбал, — поняла Комета. — Если это все, на что способна Шашшасин, то слухи о ее могуществе и непобедимости слишком преувеличены».

Шашшасин сделала еще два шага вперед… И Комета тоже сделала два шага, хотя вовсе этого не хотела. Ноги перестали ей повиноваться.

Девушка не испугалась и не запаниковала. Она просто закрыла глаза, рассчитывая избавиться от черного взгляда и разорвать магическую связь. Но даже сквозь плотно сжатые веки Комета продолжала видеть глаза Шашшасин. Она поняла, что ее соперница использует более мощный механизм внушения, чем простой гипноз.

Комета открыла глаза и сделала неприятное открытие: оказывается, дистанция сократилась еще на несколько шагов, а она этого даже не почувствовала. Более того, когда Комета попыталась поднять руку с кинжалом, у нее ничего не получилось. Тело не повиновалось командам мозга. А вот это уже было страшно: оказаться в тюрьме собственной плоти и идти на заклание, не имея возможности себя защитить.

Трибуны застыли в напряжении. Все понимали, что на арене происходит не столько борьба мускулов, сколько состязание воли.

Эсэсовцы, возможно, не раз имели возможность полюбоваться на подобное зрелище. И раз Шашшасин до сих пор была жива и здорова, значит все ее противники…

Комета постаралась прогнать подобные мысли. Девушка подозревала, что они также внушаются ей Шашшасин. Вместо этого она вызвала в памяти свои победы. Многочисленные и неоспоримы. Она отомстила зиганьерам.

Она освободила Холмогорье… Но она не смогла предотвратить взрыв Всемирной нефтяной биржи Велпасии…

Шашшасин презрительно усмехнулась. Комета похолодела. Если эта сотрудница СС умеет читать воспоминания, то она может узнать и истинные планы Кометы относительно Верховного Генералиссимуса.

Но Шашшасин, даже если и разоблачила Комету, не торопилась огласить свои знания. Она развела руки широко в стороны, и оказалось, что у нее в руках не дубинка, а парные ножи. Ножнами для одного служила рукоятка другого. Шашшасин обнажила лезвия, а затем медленно скрестила их, не переставая смотреть прямо в глаза Кометы.

«Неужели это конец?! — мысленно вскричала девушка. — Неужели так просто выключить меня, „светлое воплощение“ и инкарнацию третьей степени? Неужели только за этим я воплотилась в Шаггашугу Гахс-Афан, чтобы пасть на глазах кровавого тирана и его жестоких воинов? Нет! Я одержу победу. Мне нет преград! Ведь я…»

И тут в глазах Кометы потемнело, а виски пронзила боль. Она едва не назвала имя, которого не помнила и не должна была помнить. Она едва не вспомнила то, что ей пока запрещено было вспоминать. Девушка застонала. По трибунам прошелестела волна тихого шепота. Все решили, что развязка поединка близка.

И, действительно, она приближалась.

Боль очистила сознание Кометы и освободила его. Когда с глаз спала темная пелена, девушка с изумлением увидела, что мир вокруг нее окрасился новыми красками. Вокруг живых существ и предметов засияли разноцветные прозрачные оболочки. В воздухе переливались и дрожали едва заметные линии, похожие на косые струю дождя. Эти линии пронизывали тела и предметы. Они также были окрашены в разные цвета и образовывали самые причудливые фигуры и комбинации.

Но у Кометы не было времени на то, чтобы любоваться изменившимся миром. Она посмотрела прямо в глаза Шашшасин, и увидела, что из ее глаз выходят непроницаемо-черные лучи, которые не просто вонзаются в тело, а обволакивают его, приглушая исходящий свет.

— Ты не сможешь меня победить, — непослушными губами прошептала Комета.

Шашшасин едва заметно дрогнула, не ожидая таких слов от безропотной жертвы, которая уже должна была лишиться собственной воли.

Напор темных лучей на один миг ослаб, и Комета перехватила инициативу.

Она сосредоточила свое внимание на лезвии кинжала, которое светилось холодным, но чистым и ярким металлическим светом. Этот свет усилился и рассеял темную оболочку, покрывавшую руку и сковывавшую движения.

Комета подняла кинжал на уровень глаз и направила его точно в переносицу Шашшасин:

— А как тебе понравится это?

Светлый луч сорвался с острия и ослепил соперницу Кометы.

Шашшасин вскрикнула и заслонила глаза руками. Трибуны застыли. Обычные люди и нелюди не могли видеть борьбы магических сил, но почти на физическом уровне ощущали столкновение неких безымянных сил, вступивших в борьбу на арене.

А Шашшасин, поняв, что ее магия столкнулась с равным по силе талантом, решила сменить тактику. Пронзительно завизжав, она бросилась на Комету, вспарывая воздух ножами, как лопастями пропеллера.

Казалось, от этой атаки нет спасения. Но Комета, не столько осознанно, сколько инстинктивно, даже не сделала попыток защитить себя своим оружием. Вместо этого она мысленно собрала свет кинжала, слепила из него сияющий искрящийся шар и выпустила его в голову Шашшасин.

Невидимая энергия подействовала и на физическом уровне. Удар отбросил Шашшасин назад почти к самому краю арены. Трибуны взревели.

Но Комета не обращала внимания на ярко вспыхнувшие блики вокруг болельщиков. Поединок еще не был окончен. Шашшасин была жива и поднималась на ноги. Свои ножи она не выпустила из рук.

Комета медленно пошла вперед. Она опустила кинжал, и вытянула вперед левую руку. Серебрсто-металлический свет потек к Шашшасин и обвился вокруг ее рук.

— Пришло время расплаты, — четко сказала Комета и увидела, как ее слова превратились в светящиеся шарики и слились со светом, исходившем от левой руки.

Девушка пошевелила пальцами, словно кукловод, управляющий марионеткой. Руки Шашшасин дрогнули и пришли в движение. Теперь ими управляла Комета. Шашшасин скрестила ножи возле шеи. Она не испытывала ужаса, она была в глубоком шоке и едва ли осознавала то, что с ней происходит.

— Я делаю это без удовольствия. Я делаю это только потому, что считаю наказание справедливым. — Сказав это, Комета резко сжала пальцы в кулак. Отрезанная голова Шашшасин упала на арену. Следом за ней рухнуло и тело.

Трибуны пришли в радостное неистовство. На арену бросились болельщики. Все стремились выразить восхищение Комете: и эсэсовцы, и десантники. Видимо, даже собственные «братья по оружию» не слишком-то любили жестокую и надменную девушку-лейтенанта.

А Комета до сих пор не могла прийти в себя. Она смотрела на окружавших ее людей, а видела не только их физические тела, но и переливающуюся ауру. У большинства эсэсовцев и десантников полупрозрачные оболочки, окружавшие тела, имели красно-желтую гамму с черными или темно-коричневыми вкраплениями. У кого-то эти оболочки были ярче, у кого-то — прозрачнее, у кого-то — четче. Комета поискала глазами Немого, и сразу же узнала его в толпе по сине-зеленой ауре с примесью такого же серебристого, как и у нее самой, света.

Комета автоматически отвечала на поздравления, пытаясь понять, что же с ней произошло, каковы ее новые возможности и, главное, как долго продлится действие ее нового таланта.

Шум толпы перекрыл голос одного из генералов, усиленный динамиками:

— Тихо! Смирно! С победительницей хочет говорить сам Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар.

Крики мгновенно смолкли, и воины расступились, пропуская Комету к трибуне за прозрачной стеной. Вернее, стена была прозрачной для обычных людей. Комета же видела ее серую ауру, такую же, какая окружала все неживые предметы, изготовленные из искусственных материалов.

В голове девушки мгновенно сложился план. План был настолько нереальным и неосуществимым, что она сразу же решила ему последовать.

Любые сомнения она отмела прочь, чтобы они не мешали и не вредили ее проявившемуся магическому таланту. Только вера в собственные силы могла привести Комету к победе. Она вновь вспомнила Велпасию. Там Латэла Томпа потерпела поражение лишь потому, что отдала инициативу в чужие руки, не последовала своим собственным путем. Вот в чем заключалась причина ее неудачи. Но больше таких ошибок Комета решила не допускать. Отныне только вперед! Вперед — за грань возможного и невозможного. Вперед — к победе!

Но Верховный Генералиссимус не знал о переменах, произошедших с Кометой. Он по-прежнему видел в ней своего верного солдата.

— Я поздравляю тебя с заслуженной победой! — произнес Урл-Азурбар. Несомненно, ты обладаешь незаурядной силой духа. Скажи, ты владеешь магией, как выключенная Шашшасин Угаф-Заф, или же ты противопоставила ей силу боевого искусства?

Комета ответила:

— И то, и другое. Я обладаю и магией, и силой. И я это сейчас продемонстрирую!

Она сосредоточила свой серебряный свет на серой ауре стены, отделявшей ее не только от Верховного Генералиссимуса, но и от свободы. Комета бросила на стену свое самое горячее желание, и стена не выдержала.

Полыхнула ослепительная вспышка, заставившая всех, кроме Кометы, зажмуриться. Раздался оглушительный грохот. Стена разлетелась на тысячи мелких осколков, оцарапав и поранив тех, кто находился рядом.

Никто не был готов к такому повороту событий. Однако офицеры и солдаты, подготовленные полигонами к самым разным ситуациям, не впали в ступор. Они начали оттаскивать своих раненных товарищей подальше от опасного места и оказывать им первую помощь.

Вначале уничтожение стены никто не связал со словами Кометы, никому даже в голову не могло прийти, что девушка способна разрушать предметы силой своих мыслей. Ведь слово «магия» для большинства являлось синонимом слова «внушение» и относилось исключительно к области воздействия на сознание живых разумных существ.

В общей суете Комета спокойно подошла к отряхивавшему свой костюм от осколков Урл-Азурбару и приставила кинжал к его горлу:

— Ты пойдешь со мной!

Затем она громко крикнула:

— Немой, пришло наше время!

Ее звероподобный спутник не нуждался в приказах. Он активировал свое энергетическое ружье и взял на мушку генералов и адмиралов Генерального штаба.

Верховный Генералиссимус совершенно не ожидал такого сюрприза. Он открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. Его ближайшее окружение застыло. Эсэсовцы и десантники поначалу не обратили внимания на происходящие события, но потом, по мере того, как их взгляды обращались на почетную трибуну, наступала тишина. Солдаты потянулись к оружию…

— Не сметь! — властным голосом произнесла Комета, и даже самые храбрые воины почувствовали, как деревенеют мышцы. — Я выключу Верховного Генералиссимуса!

Урл-Азурбар вблизи оказался еще ниже, чем выглядел издалека. Он был почти одного роста с Кометой. Казалось странным, что этом маленький тщедушный человечек повелевает гигантской армией преданных ему солдат и офицеров. Но вокруг него полыхали языки багрово-алой ауры, и девушке показалось, что тонкие красные нити тянутся от него во все стороны — ко всем присутствовавшим в зале и дальше, за пределы помещения и даже за пределы планеты Гавабардан.

Эсэсовцы и десантники не боялись смерти. Но Верховный Генералиссимус был для них не просто человеком и высшим командиром. Он являлся звеном, связывавшим их сегодняшнюю жизнь с мечтой о возвращении на Кси-Лодердолис. Он олицетворял собой силу и могущество огромного государства. Он был смыслом их жизни. И вот теперь весь смысл их жизни могла разрушить одна-единственная девушка, едва не ставшая для них новым кумиром. Армия без Верховного Генералиссимуса должна была прекратить свое существование, как человек, лишившийся головы.

— Надо взять с собой нескольких пилотов, — сказал Немой. — На всякий случай, про запас.

Кроме адмирала Йаугсйота, на трибунах находились и другие командиры звездных флотов, которые могли быть подключены к управлению звездолетами.

— Возьмем их всех! — решила Комета.

Немой повел стволом своего ружья:

— Двигайтесь вперед! И без глупостей!

— О сиятельнейшие, не забудьте о своем старом товарище! — подал голос Карибло.

Адмирал Йаугсйот попытался было включить стрекательный ошейник своего слуги. Комета словно в замедленном просмотре фильма увидела, как от его мизинца к аппарату за креслом устремился электронный импульс. Но в то же мгновение от Немого к шее Карибло протянулся пронзительно-зеленый луч. Магнитный замок стрекательного ошейника расстегнулся, и устройство управления человеком упало на пол.

Толстячок проворно отскочил в сторону. Там, где ошейник касался шеи, сверкнули электрические разряды.

Комета поняла, что Немой и в самом деле умеет управлять электронными устройствами. «Интересно, а каким тогда представляется окружающий мир ему?..» — подумала девушка.

— Как это у вас ловко выходит! — воскликнул Карибло, потирая освобожденную шею.

Комета посмотрела на его ауру. Она переливалась не только всеми цветами радуги, но и включала в себя совершенно невообразимые сочетания красок. В толстячке с металлическими руками было намешано столько противоречивых желаний и чувств, что он и сам с трудом в них разбирался. Тем не менее, ему можно было доверять. По крайней мере, он стремился поскорее покинуть Гавабардан, как и Комета с Немым.

— Тащи адмирала силой, если он вздумает сопротивляться! — приказала девушка Карибло.

Тот с видимым удовольствием потер своими металлическими ладонями друг о друга:

— С величайшим наслаждением, великолепная Комета!

— Ну?! Вперед! — прикрикнул Немой на генералов и адмиралов.

— Вы не смеете… — пролепетал Урл-Азурбар. — Я — Верховный Генералиссимус Кси-Лодердолиса и планет Большого Аринрина. Я никуда не пойду.

— А я — «светлое воплощение»! Я — инкарнация третьей степени!

Я… — Комета не рискнула продолжить перечисление, опасаясь вторгнуться в запретные области памяти и лишиться того, чем сейчас обладала. — Я решила, что ты пойдешь со мной, значит, ты должен это выполнить. Шевелись, Кабудай… то есть Урл-Азурбар!

Девушка сама не поняла, почему назвала Верховного Генералиссимуса странным именем «Кабудай». Просто на мгновение ей почудилось, что сейчас повторяется ситуация, в которой она уже бывала в одной из прошлых жизней…

Комета не столько повела, сколько потащила Верховного Генералиссимуса, продолжая прижимать острие кинжала к его горлу. Кроме того, девушка контролировала всех воинов в зале. Если у кого-то из них появлялось желание вмешаться или напасть, его аура вспыхивала алым огнем. Так Комета узнавала о намерениях своих противников еще до того, как они начинали действовать. В ответ она посылала им собственные серебристые импульсы, которые гасили враждебную ауру, и воины застывали на месте, а то и вовсе падали без сознания, даже не успев прикоснуться к оружию.

— Предательница… — прошипел вслед Комете лейтенант Криго.

Девушка остановилась и обернулась:

— Ты помнишь, что я назвала нашу… то есть вашу армию «одноразовой»? Подумай сам: на Гавабардане десантники находятся под постоянным наблюдением. В казармах удовлетворяются все их желания, а на полигоны высылают продукты и боезапасы в точном соответствии с потребностями оставшихся в живых. Но на настоящей войне ничего этого не будет! О казарме я даже не говорю. Десант высадят на планеты только с тем пайком и вооружением, которое поместится в транспортеры. На войне не будет ни следящих спутников, ни центра координации. На войне будет… война! Десантники — пушечное мясо, расходный материал для Верховного Генералиссимуса и его банды. Вы завоюете власть для этих негодяев, но сами не сможете воспользоваться плодами победы. Миром будут править вот они эсэсовцы.

— Пасть в бою за освобождение Родины — самая величайшая честь для воина-патриота! — гордо заявил Криго.

— Ты повторяешь внушенные с детства лозунги, и не можешь осознать, насколько они лживы. Твое сознание искажено и вывернуто наизнанку. Но я спасу твою жизнь и жизни других солдат, даже если вы этого не хотите. Подумай над моими словами, лейтенант Криго! И вы все — тоже подумайте! На Гавабардане не закаляются сердца воинов, здесь калечатся души и извращается правда!

В кроваво-красной ауре лейтенанта проскользнули голубые искорки.

Комета не надеялась на то, что Криго сразу же превратится в ее союзника, она была удовлетворена и этими посеянными семенами сомнений и раздумий.

Немой подстраховывал Комету, держа под прицелом пленных офицеров.

Карибло суетился, подталкивая самодвижущиеся кресла адмиралов, и раздавая пинки генералам. Толстячок искренне наслаждался своей ролью.

Так они прошли по коридорам базы Аор-Науф и оказались на посадочной площадке возле космического челнока.

— Внутрь, быстро! — прикрикнула Комета.

Она стояла у входа вместе с Урл-Азурбаром, пока Карибло и Немой загоняли в люк генералов и адмиралов. Эсэсовцы, узнавшие о захвате всей верхушки армии, сгрудились у входа в подземные помещения, но не могли ничего предпринять. Любая попытка применить оружие могла привести к гибели Верховного Генералиссимуса и, следовательно, к распаду всей его межпланетной империи.

— Все, Комета, мы можем лететь! — крикнул Немой из глубины челнока.

— Мы отправляемся на Кси-Лодердолис! — объявила Комета эсэсовцам.

— Не вздумайте увести звездолеты с орбиты. Если я не найду корабля для космического путешествия, то разверну челнок и врежусь в эту базу. Я не блефую! Мне уже терять нечего!

После этого девушка затащила Урл-Азурбара в челнок.

— Давай его сюда! — Карибло стоял наготове возле грузового отсека. Там уже находились подавленные и растерянные офицеры Генерального штаба.

Комета втолкнула Верховного Генералиссимуса внутрь. Карибло тотчас же захлопнул люк и набрал код запирающего устройства.

— Половина дела сделана! — весело произнес толстячок и похлопал металлическими ладонями, словно стряхивал с них невидимую грязь.

— Идите в кабину! — послышался слегка искаженный голос Немого из динамиков. — Надо быстрее взлетать. Как бы нас не попытались задержать.

Комета и Карибло быстро добрались до кабины и заняли места в противоперегрузочных креслах. Немой сидел на месте пилота, но не касался пульта управления. Комета увидела, как зеленая составляющая его ауры расширилась и уплотнилась. Одновременно с этим глаза Немого закатились, а в углах рта показалась пена. Он вошел в транс, который позволял ему управлять электронными системами.

Челнок мелко задрожал, и через несколько мгновений перегрузки вдавили Комету в кресло. Маленький космический корабль рванулся в космос.

— Звездолет на месте? — спросила Комета, не слишком рассчитывая на то, что Немой ее услышит.

Но он услышал ее через микрофоны в кабине и ответил:

— На месте. Как я и предполагал, это звездолет класса «Игла». Я смогу им управлять. Или ты хочешь сделать это сама?

— Нет. Я ничего не смыслю в управлении звездолетом и в космической навигации. Я вижу ауру живых существ и предметов. Я вижу потоки энергий и силовые линии полей. Я могу их изменять. Но для того, чтобы изменять их так, как нужно для управления кораблем, мне придется долго разбираться с его устройством. Так что я целиком полагаюсь на тебя, Немой.

Тот издал звук, похожий на рычание. То ли он слишком вошел в свою роль на Гавабардане, то ли таким образом выразил свою уверенность в успехе.

— А вы оказались непростыми ребятами! — хитро подмигнул обоим Карибло. — Здорово вы все это провернули. Вы из спецслужб Кси-Лодердолиса?

— Я — нет, — ответила Комета. — Я всего лишь инкарнация третьей степени, которая борется за справедливость во всем мире.

— И я — нет, — произнес Немой в тон девушке. — Я всего лишь путешественник, который хочет вернуться домой.

— А где твой дом?

— Свою планету мы называем Умманнан.

— Умманнан?! — воскликнул Карибло. — Мифическая планета генетических модификаций? Я слышал о ней, и даже пытался найти. Но не смог.

— Не удивительно. Мы, генетические модификации, не слишком любим непрошеных гостей. А сейчас извини, Карибло, мне нужно состыковаться со звездолетом.

В кабине челнока не было иллюминаторов. Изображение на мониторы поступало с внешних камер обзора. Но ни на одном из них не было видно никакого звездолета. Комета попыталась проследить за действиями Немого и подключиться к тем же информационным каналам, которыми пользовался он. В голову девушки хлынул мощный поток цифр, символов и образов, и она вынуждена была прервать связь. Несмотря на все ее таланты, управление кораблем оказалось даже более сложным, чем она предполагала.

Однако Комета все же успела понять, что звездолет Верховного Генералиссимуса находится прямо перед ними. Он походил на гигантскую иглу (что дало название его классу), одна только заостренная передняя часть которого была длиной более двухсот метров. Этот рассекатель был изготовлен из сплошного высокопрочного сплава, он должен был оберегать корпус от столкновения со случайными астероидами. Сам же корпус представлял собой гладкий цилиндр. Ни сопел реактивных двигателей, ни каких-либо иных внешних движителей Комета не заметила. Весь звездолет был покрыт темной оболочкой, поэтому-то на фоне черного космоса был невидим обычным зрением.

Немой направил челнок к корме звездолета и уверенно ввел его в открытый люк.

— На звездолете три пилота из дежурной команды, — сообщил Немой Комете. — Я приказал им покинуть кабину и пройти в пассажирский отсек.

Пусть подготовят отсек к приему высоких гостей.

— Мы погрузим их в анабиоз? — спросила Комета.

— На таких звездолетах нет систем анабиоза. Это не какие-то тихоходные транспорты. На «Игле» мы доберемся до Кси-Лодердолиса всего за десять-двенадцать дней.

Такая перспектива вполне устраивала Комету. Она попыталась мысленно проникнуть в звездолет, чтобы проверить, выполнила ли его команда приказ Немого. Но вместо четкой и ясной картины в ее голове возникли расплывчатые и неясные образы. Да и окружавшие ее предметы размазались и исказились.

Комета отнеслась к этому явлению достаточно спокойно:

— Немой, действие моего таланта заканчивается. Надо поторопиться.

— Мы можем выходить. Стыковка закончена. Продержись еще несколько минут, Комета. У тебя получится. Ты и так уже пользуешься магическим видением дольше, чем любое другое существо.

Комета, Немой и Карибло вывели своих пленников из посадочного челнока. В отличие от транспортного звездолета, на «Игле» была нормальная сила тяжести. «Этот космический корабль использует гравитационные преобразователи, — возникла мысль в голове девушки. — Вот почему внутри него легко установить нужную силу притяжения. Но откуда у Верховного Генералиссимуса такая техника? Почему все звездолеты не оборудованы такими устройствами?»

Отвлеченные размышления помогали Комете сохранять сознание. Мир вокруг дрожал и таял, позволяя разглядеть лишь смутные искаженные очертания предметов. Девушка не только потеряла способность видеть ауру, но и с трудом пользовалась обычными органами чувств.

Только усилием воли она держалась на ногах и изображала из себя сильную и решительную воительницу. К счастью, пленники не попытались взбунтоваться. Урл-Азурбар и его Генеральный штаб были несколько помяты резким стартом Немого, поэтому на возражения или сопротивление сил у них не осталось. Они покорно проследовали в пассажирский отсек, который располагался рядом с ангаром для челнока — в кормовой части звездолета. Он состоял из коридора и довольно аскетических двухместных кают. Платой за высокую скорость космического корабля был сравнительно небольшой размер пассажирских помещений и, соответственно, отказ от многих удобств. Тем не менее водой, пищей, а также системой регенерации воздуха и продуктов жизнедеятельности пассажиры были обеспечены с избытком.

— Как мы сможем запереть пленников в отсеке? — спросила Комета, из последних сил борясь с беспамятством.

Действительно, на «Игле» не было запоров на межсекционных люках.

Предполагалось, что немногочисленные пассажиры звездолета — это особо доверенные лица, входящие в ближний круг Верховного Генералисимуса.

— Я увеличу силу притяжения магнитных защелок, — сказал Немой. — Чтобы их взломать, потребуется некоторое время. Мы успеем придумать что-нибудь более надежное.

Так пленники оказались запертыми в пассажирском отсеке и не могли добраться до кабины и до посадочного челнока. Комета, Немой и Карибло заняли места в кабине звездолета. Сидения были неудобными, поскольку предназначались для пилотов с аппаратами подключения к корабельному процессору.

Комета ожидала, что перегрузки на старте будут еще сильнее, чем при подъеме с планеты, поэтому постаралась принять в кресле максимально удобное положение. Однако, когда звезды на мониторах ринулись навстречу «Игле», она не почувствовала даже намека на ускорение. «Ну конечно, сообразила она, — управляемая гравитация может уравновесить любое ускорение…» Это была последняя мысль Кометы. Через мгновение девушка потеряла сознание…


* * *
…Когда Комета открыла глаза, то вначале увидела лишь светло-коричневый потолок, до которого можно было дотянуться рукой.

«Новая жизнь? — подумала девушка. — Я уже выполнила свою миссию на Гавабардане?» То, что происходило с ней перед стартом «Иглы», было очень похоже на приход смерти.

Но тут послышался знакомый голос Карибло:

— Сиятельнейшая Леди Комета наконец-то проснулась! Мои самые наилучшие поздравления!

Комета повернула голову и обнаружила, что лежит на кровати в маленьком жилом отсеке, похожем на небольшую комнатку. Тут имелись четыре кровати, расположенные в два яруса (низкий светло-коричневый потолок над девушкой на самом деле был верхней кроватью), аппарат для приготовления пищи с небольшим столиком и шкаф с видеокристаллами.

Карибло сидел на соседней кровати и потягивал из узкого высокого стакана густой янтарный напиток.

На вопросительный взгляд Кометы Карибло ответил:

— Это комната для стюардов звездолета. Сейчас их нет, так как мы забыли захватить их на Гавабардане. Большое упущение, надо признаться.

Мне приходится обслуживать и тебя с Немым, и наших пассажиров.

Представляешь? Эти офицеры даже не умеют пользоваться кухнями-автоматами! Они не могут набрать свой заказ на клавиатуре! Мне пришлось помучиться, чтобы они научились обходиться без прислуги. Ведь не буду же я каждый раз рисковать жизнью, входя в их отсек? Я собрал надежные запоры на люках из запчастей ремонтного комплекта звездолета.

Представляешь? Я всю жизнь занимался тем, что вскрывал замки, а тут вдруг стал тюремщиком! Конечно, мой обширный опыт в этом деле оказался совсем нелишним. Но подумать только, какой поворот судьбы!

Болтовня неунывающего толстячка быстро возвращала Комету к жизни.

Едва дождавшись первой паузы в потоке его слов, она тут же задала вопрос:

— Сколько я провалялась без сознания?

— О, недолго, всего пару суток. Немой сказал, что это нормальная реакция на нервное истощение. Еще он сказал, что ни один человек не смог бы выдержать такого.

— Чего «такого»?

— Ну-у-у… — Карибло щелкнул металлическими пальцами, — такого… такой нагрузки. Впрочем, Немой тебе лучше сам объяснит. Он, похоже, такой умный, что я половины его слов просто не понимаю. Хотя я-то себя дураком никогда не считал. Но когда он начинает рассуждать о квазиградиентных экстраполирующих методиках расчета информационных флуктуаций… Может, ты с ним найдешь общий язык?

— Постараюсь… — Комета села на кровати.

С некоторым удивлением она обнаружила, что ее потертый десантный костюм необыкновенно чист. Да и сама она словно только что вышла из ванной.

— Кто меня вымыл? — спросила Комета. — Кто выстирал мою одежду?

Карибло хихикнул:

— Не волнуйся, нам не потребовалось тебя раздевать. На звездолете есть кабины стерилизации. Забавные вещицы. Такие я видел только на Перекрестке Измерений. Они чистят человека и его одежду не только снаружи, но и изнутри. Кстати, ты не хочешь перекусить? Вот, рекомендую, — толстячок показал на свой стакан, — питательный раствор, выжимка из печени Карсанских воздушных медуз. Деликатес!

Едва Карибло произнес эти слова, Комета почувствовала чудовищный голод:

— Ну, давай и я попробую.

— Сей момент!

Карибло подошел к кухне-автомату и быстро выбрал из меню нужное блюдо. Взглянув на дисплей через плечо толстячка, Комета увидела, что возможности аппарата почти безграничны. В его базе данных хранились рецепты сотен тысяч кушаний и напитков, способных удовлетворить вкус обитателей самых разных планет.

Раздался мелодичный звон, в передней части кухни-автомата открылась дверца, и на столик выдвинулся поднос с таким же, как у Карибло, напитком. Комета взяла стакан и осторожно пригубила его содержимое. Густой янтарный напиток был сладковато-терпким, слегка маслянистым, и не слишком-то вкусным. Но Комета так хотела побыстрее наполнить желудок, что не стала привередничать. Она залпом выпила все до капли и почувствовала, как по телу разливается мягкое тепло.

— Ну, как? — Карибло явно ожидал похвалы.

— Спасибо, вкусно, — не стала его разочаровывать девушка.

— Тогда еще стаканчик?

— Как-нибудь в другой раз. А сейчас я бы хотела поговорить с Немым.

— Тогда пойдем, я провожу тебя в кабину.

Путь оказался недалеким, так как все технические помещения и отсеки для команды находились в носовой части звездолета. Когда Комета и Карибло вошли в кабину, Немой сидел в кресле пилота с закрытыми глазами. На фоне дисплеев пульта управления человек с внешностью дикаря выглядел немного странно.

Немой открыл глаза и посмотрел на вошедших:

— Как ты себя чувствуешь, Комета?

— Нормально. Только теперь я лишилась всех своих способностей и вновь стала обычным человеком.

— Обычным? Не думаю. Когда-то давно на моей планете люди хотели создать совершенное существо…

— Совершенного человека?

Немой усмехнулся:

— Едва ли совершенное существо можно называть человеком. Так вот, люди занялись модификацией собственных генов, стремясь усилить естественные свойства человеческого организма, либо дополнить их новыми возможностями, позаимствованными у животных и растений. Так появились люди с жабрами, люди с крыльями, люди, дышащие углекислым газом, люди, способные видеть ближайшие планеты без телескопов, люди, воспринимающие весь спектр волновых колебаний, а не только тот узкий участок, который образует видимый свет. Но все эти новые качества так и не приблизили людей к совершенству. Они оставались всего лишь смертными существами, движимыми низменными страстями: завистью, гордыней, вожделением, чревоугодием… На Умманнане совершались преступления и развязывались войны. С развитием генной инженерии они стали только более изощренными и жестокими. Появились люди-гиганты, растаптывавшие врагов, ядовитые люди-змеи, люди-драконы, люди-акулы.

Вместо того, чтобы сделать жизнь людей счастливее, генная модификация превратила обитателей Умманнана в чудовищ. Их внешний вид стал отражением внутренней сущности. Или наоборот. Так продолжалось довольно долго, пока вдруг не обнаружилось, что чистых человеческих генов нет ни у одного из тех существ, что именовали себя людьми. На Умманнане были гигантские хранилища, где находились эталонные гены животных, растений и даже микроорганизмов, но вот позаботиться об эталонных генах человека никто не удосужился. На планете началась деградация. Потомки генетически модифицированных людей все более и более утрачивали человеческие черты и человеческий разум.

Правительства установили жесткий контроль за рождаемостью и клонированием, стремясь хоть как-то уменьшить воспроизводство чудовищ.

Для поддержания человеческого вида пришлось воспользоваться генами ближайших родственников — человекообразных обезьян. Вы видите, что из этого получилось…

Комета посмотрела на Немого:

— Но ты же человек! Ты намного больше человек, чем Верховный Генералиссимус и его солдаты. Они являются людьми по виду, но чудовищами по сути. А ты — наоборот. Кроме того, существует множество нечеловеческих разумных существ, которые зачастую благороднее, чем люди. Почему для тебя и твоей планеты так важны именно человеческие гены? Ведь в них нет ничего особенного.

— Вот тут ты ошибаешься, Комета. Люди — это частицы Великих Первых Богов. Утрачивая свою человеческую сущность, люди утрачивают бессмертие души.

— Почему ты так решил?

— Это доказано наукой.

Комета пожала плечами:

— Я не знаю, откуда это взяла ваша наука, но я слышала, что душу имеет вся природа: и люди, и нелюди, и животные, и растения. Кое-кто утверждает, что маленькую частицу души имеют даже минералы, металлы и вообще все материальные объекты.

Немой с надеждой посмотрел на нее:

— Ты уверена, что это правда?

— Конечно. Я слышала это в одной из прошлых жизней… Не помню в какой.

Комета задумалась. Она и в самом деле не могла вспомнить, откуда появились эти воспоминания. Тем не менее, она была совершенно уверена в том, что говорила. Может быть, когда-то она была ученым-исследователем подобных вопросов?

Немой вздохнул:

— Раз это говоришь ты, то тогда я могу вернуть надежду своим соплеменникам. Но все равно моя миссия должна быть выполнена.

— А какая у тебя миссия? — заинтересовалась Комета.

— Если коротко: я путешествую по разным планетам и собираю человеческие гены.

— Ты похищаешь людей?! — испуганно спросил Карибло, на всякий случай отступая назад.

— Нет, — Немой широко улыбнулся, обнажив мощные клыки, — мне достаточно одной капли крови. Очень маленькой. Я, конечно, не настаиваю, но если бы вы согласились…

— А сколько это будет стоить? — оживился толстячок, придвигаясь поближе к Немому.

— Ну… сейчас, как ты можешь заметить, я несколько неплатежеспособен. Но благодарность моих соплеменников будет велика.

От себя я сейчас могу предложить лишь приглашение на Умманнан.

Помнится, ты хотел…

— Можешь больше ничего не говорить, я согласен! — воскликнул Карибло. Помочь людям на далекой, но прекрасной планете — мой святой долг.

Комета поняла, что толстячок знал об Умманнане больше, чем говорил, а Немой говорил меньше, чем знал. Несомненно, на этой планете имелось что-то стоящее, раз космический пройдоха и межпланетный вор так стремился туда попасть. Но Комета решила отложить этот вопрос на более подходящее время.

— А моя капля крови тебе пригодится? — спросила она у Немого.

Тот, ничуть не смущаясь, ответил:

— Я же сказал, что мне нужны гены ОБЫЧНЫХ людей. А ты, как мне кажется, под это определение не слишком-то подходишь.

— Если ты имеешь в виду мои прошлые жизни, в которых я не всегда была человеком, то теперь-то я нахожусь в теле Шаггашуги Гахс-Афан.

Что в нем необычного?

— Твоя душа. Возможно, ты сама не понимаешь, чем являешься. Я могу только предполагать…

— Что предполагать? — поторопила Немого Комета.

— Так… ничегоособенного. Не хочу высказывать необоснованные гипотезы. В любом случае — ты и так существо необычное.

— Да уж, — согласилась Комета, испытывая гордость пополам с грустью.

Поняв, что его слова не слишком-то обрадовали девушку, Немой сменил тему разговора:

— Кстати, Комета, нас преследуют звездолеты флота Верховного Генералиссимуса.

— Они готовятся к атаке?

— Нет. Просто летят следом за нами от самого Гавабардана. То есть, не просто летят, а постоянно предлагают нам одуматься и освободить пленников. Они согласны на все наши условия.

— Правда?! — Карибло подпрыгнул на месте. — А мне ты этого не говорил… Может быть, за Генералиссимуса и его штаб нам предложат хорошую цену? Я готов взять переговоры на себя. Торговаться я умею и, надо признаться, делаю это вдохновенно и убедительно…

— Торговаться мы не будем! — оборвала его Комета. — И учти: на Кси-Лодердолисе нам все равно предложат больше.

Девушка слегка лукавила, разумеется, она не собиралась продавать Верховного Генералиссимуса президенту Ту-Го. Она собиралась его подарить. Но Карибло знать об этом не следовало. Еще неизвестно, как бы повел себя неисправимый мошенник, если бы узнал, что это дело едва ли принесет ему материальную выгоду.

— Можем ли мы оторваться от преследователей? Сколько их? Какие у них корабли? — Комета заброса Немого вопросами, чувствуя, как при известии о противнике ее тело и душа наполняются энергией.

Немой слегка пошевелил рукой, и над горизонтальным диском в центре пульта управления возникло голографическое изображение звездолета.

— Вот наш корабль, — сказал Немой. — Пять точно таких же летят за нами. Эти звездолеты строит цивилизация мренгов с планеты Цфанг. Они очень дороги, поэтому Верховный Генералиссимус смог приобрести всего несколько штук. Мренги тесно контактируют с Империей Повелителей, от них они получили многие свои технологии: гравитационные преобразователи, межпространственные приводы, молекулярные конструкторы, в просторечии именуемые кухнями-автоматами, навигационные системы, основанные на информации о миллионах галактик на десятках Измерений. Все это я узнал из центрального компьютера звездолета. Там хранится много интересных сведений. Например, кроме самого Верховного Генералиссимуса мы привезем на Кси-Лодердолис координаты всех подвластных ему планет, в том числе и засекреченного Гавабардана.

— Да, это ценная информация. А оружие у нас на корабле имеется?

— Звездолет — сам по себе оружие. Смотри: в носовой части расположены гравитационные преобразователи. Они управляют оболочкой корабля, которая, собственно, и является движителем. Корабль притягивается к звездам и звездным скоплениям с той стороны, куда направляется, и отталкивается от тех, которые находятся сзади. Меняя уровень и направление гравитации на оболочке, корабль может тормозить и поворачивать.

— Похоже на способ передвижения шишкарей.

— Точно. Только корабль использует не паутину, а гравитационные силы. Это позволяет ему развивать сверхсветовую скорость. А мощным гравитационным импульсом он может разрушить небольшое небесное тело.

— А звездолет такого же класса он может разрушить?

— Нет. Сила гравитационного удара компенсируется защитным гравитационным щитом.

— То есть, мы неуязвимы для вражеских кораблей?

— Не совсем. Они не могут нас уничтожить, но могут задержать. Их пять, и их суммарная сила в пять раз больше. Но пока они не делали таких попыток.

— Я вижу, — Комета посмотрела на дисплей внешнего обзора. — Мы движемся так быстро, что звезды сливаются в сплошную переливающуюся пелену.

— Это не звезды. Это просто первозданная материя. Мы движемся по Измерениям Хаоса. Я надеялся, что тут мы сумеем оторваться от погони.

Но наши корабли одинаковы и одинаково хорошо ориентируются даже в низком уровне реальности. Так что маневр прошел впустую.

— Тогда, может быть, нам следует вернуться на Измерения с более высоким уровнем реальности?

— Скоро вернемся. Этот звездолет не может переходить с Измерения на Измерение в любом месте. Для смены уровня реальности надо искать так называемые «слабые точки» в пространстве. Сейчас мы направляемся к одной из них. Вот наш расчетный путь.

Голографическое изображение звездолета сменилось трехмерной картой Вселенной. Она принадлежала Измерению Хаоса, здесь не было ни галактик, ни звезд, ни планет. Вместо них бушевали вихри материи, прокатывались волны энергии и само время колебалось, то ускоряя, то замедляя свой ход. Тем не менее на карте была прочерчена дуга, ведущая к центру одного из энерго-материальных круговоротов. Этот гигантский вихрь должен был выбросить звездолет в соседнее Измерение.

— Я не вижу Кси-Лодердолиса, — сказала Комета. — Где наш дальнейший маршрут?

— Он еще не определен. Измерение над нами все еще относится к Хаосу. «Слабые точки» там нестабильны и постоянно меняют свои координаты. Когда мы окажемся в том мире, сканеры звездолета найдут «слабую точку», которая приблизит нас к Кси-Лодердолису. Так, перемещаясь по Вселенным и поднимаясь по уровням реальности, мы попадем в нужное место.

— Ты хорошо разбираешься в межзвездной навигации.

— Это не моя заслуга. Компьютер звездолета сделает все расчеты курса самостоятельно. Мне нужно только указать пункт назначения.

Комета вздохнула:

— Ну, что же, будем надеяться, что корабль справится со своей задачей.

— Он не подведет, — пообещал Немой, выбираясь из кресла пилота. — А пока можно пойти поесть.

Трое товарищей отправились в отсек стюардов, где кухня-автомат приготовила им праздничный обед.


* * *
Через семь стандартных часов, измеряемых по хронометражу Кси-Лодердолиса, звездолет приблизился к «слабой точке» в пространстве, которая совпадала с центром гигантского энерго-материального круговорота, равного по размеру нескольким галактикам. Комета, Немой и Карибло за это время успели отдохнуть и теперь заняли места в кабине, чтобы не пропустить такого замечательного события, как пересечение границы двух параллельных Вселенных.

Но переход с одного уровня реальности на другой не произвел на Комету никакого впечатления. Возможно, это произошло потому, что она, как и ее спутники, наблюдала окружающий мир только через экран внешнего обзора. Разноцветные завихрения Хаоса сменились более четкой картиной мира. Тут, в другой Вселенной, материя уже делилась на звезды — сгустки раскаленного светящегося вещества, и планеты — оторвавшиеся и остывшие капли. Но орбиты небесных тел были хаотическими, они проносились по космосу в разные стороны.

На голографическом проекторе начала проявляться трехмерная карта.

По мере считывания информации с окружающего пространства, компьютер расширял зону изображения. Так происходило до тех пор, пока красным указателем не была отмечена следующая «слабая точка». Из текущего положения звездолета (то есть из центра карты) к этому указателю начала прорисовываться дуга, обозначавшая расчетный курс звездолета…

Но до «слабой точки» дуга не дошла. Вместо этого линия загнулась в сторону, образовала спираль из нескольких витков и остановилась.

— Что это значит? — спросила Комета.

— Понятия не имею, — ответил Немой. — Сейчас посмотрю.

Он застыл с остекленевшим взором, и только пальцы его рук, лежавшие на подлокотниках кресла, быстро шевелились, словно он нажимал на невидимые клавиши.

Затем, все еще находясь в трансе, Немой произнес тихим и необыкновенно спокойным голосом:

— Это Кур-Башур. Мы погибли.

— Сто миллионов шавасских колючек мне в зад! — воскликнул Карибло. Откуда здесь взялся Кур-Башур?!

— Если бы кто-нибудь вообще знал, откуда он взялся… — Немой вышел из транса, встал и несколько раз задумчиво прошелся взад и вперед по кабине. Комета и Карибло молча следили за ним глазами. Затем Немой сел и вновь вошел в мысленный контакт с компьютером корабля.

— Что это за Кур-Башур? — тихо спросила Комета у Карибло, который сидел с полуприкрытыми глазами и нервно потирал металлическими ладонями друг о друга.

— А?! Что?! — похоже, Карибло так погрузился в свои мысли, что не расслышал вопроса.

— Что такое Кур-Башур? — повторила девушка. — Что в нем страшного?

— Что страшного?! — вскричал толстячок, и Комета впервые увидела смертельный ужас в его глазах. — Разве ты никогда о нем не слышала?

Все, кто живет вблизи Хаоса, знают о Кур-Башуре!

Комета постаралась отыскать в своей памяти нужную информацию.

— Название кажется мне знакомым, — задумчиво произнесла она. Возможно, когда-то что-то я об этом слышала. Но почти ничего не могу вспомнить. Карибло, так что же такое Кур-Башур?

— О-о-о! — выдохнул тот. — Кур-Башур — это наша смерть!

Немой вышел из транса и сказал:

— Карибло прав. Мы уже попали в зону притяжения Кур-Башура.

Извините, я ничего не могу сделать.

— Да о чем вы говорите?! — возмутилась Комета. — Что происходит?

Немой печально произнес:

— Кур-Башур — это гигантское создание, которое пребывает в Хаосе.

Его размеры больше галактики. Он притягивает к себе все, что пожелает.

Теперь он пожелал нас.

— Что значит «пожелал»? Разве он живой и разумный?

— Никто этого не знает. Кур-Башур никогда и ни с кем не разговаривал. Каждый, кто приближался к Кур-Башуру, был им притянут и поглощен. Никаких известий от попавших в его притяжение никто никогда не получал. Одни считают, что Кур-Башур — всего лишь аномальное физическое явление. Другие утверждают, что он разумен, но его разум слишком отличен от нашего, чтобы войти с ним в контакт. Как бы то ни было, никто и никогда не мог вырваться из зоны притяжения Кур-Башура.

К счастью, его можно обнаружить издалека и избежать столкновения. Но мы выскочили из «слабой точки» слишком близко. Двигатели нашего звездолета нас не вытянут.

— Но почему этот Кур-Башур оказался у нас на пути?

— Скоро нам предстоит это узнать. Раньше он никогда не появлялся на Измерениях с таким высоким уровнем реальности. Считалось, что он обитает в центре Хаоса. — Немой внимательно посмотрел на Комету, но потом отвернулся и тряхнул головой, словно отгоняя нелепую мысль. — Нет, я не знаю, почему тут оказался Кур-Башур.

Девушка искала выход из создавшейся ситуации.

— Может быть, нам стоит посоветоваться с пилотами? Может быть, мы сможем использовать объединенную силу всех шести звездолетов?

— А ведь верно! — хлопнул себя по лбу Немой. — Следом за нами в эту ловушку попадут и преследователи. Надо подсоединить к компьютеру опытных пилотов. Может быть, они что-нибудь придумают. Карибло, Комета, пойдемте за пленниками!

На всякий случай Немой захватил с собой свое энергетическое ружье. Однако пленники, похоже, смирились со своей судьбой. Когда Карибло разблокировал приваренный к люку замок и открыл вход в пассажирский отсек, Комета увидела потухшие взоры Урл-Азурбара и его штабных офицеров. Они сидели в каютах, проводя время за играми в электронные карты и за просмотром записанных на кристаллы фильмов.

— Нам нужны пилоты, которые знают, как можно преодолеть притяжение Кур-Башура, — сразу у входа громко объявил Немой.

Эти слова поразили людей, как удар молнии. Игры и разговоры моментально прекратились. Все с ужасом уставились на вошедших, словно они принесли весть о скорой и мучительной казни.

— Мы захвачены его притяжением? — спросил один из адмиралов, который имел аппарат для подключения к звездолету.

— Да. Кто может вытащить звездолет?

— Никто! — адмирал истерично рассмеялся, развернул свое самодвижущееся кресло и покатился прочь в дальний конец пассажирского отсека.

— Все так думают? Пилоты, что вы скажете?

Трое пилотов, которые имели опыт управления «Иглой», отвели глаза. Один из них произнес:

— Мы знаем, на что способен этот звездолет. Кур-Башур он не перетянет.

Тогда Немой выложил последний козырь:

— Следом за нами летят еще пять ваших кораблей. Они тоже попали в зону притяжения Кур-Башура. Мы можем объединить гравитационные импульсы шести кораблей.

Пилоты оживились:

— Можно попробовать! Если мы не завязли слишком глубоко, то можно будет оторваться.

— Я! Я всех спасу! — из своей каюты выкатился адмирал Йаугсйот.

Уголком рта он сжимал длинное горлышко тонкого сосуда. Сосуд был пуст, чем и объяснялось крайнее возбуждение Йаугсйота.

Немой заглянул за спинку кресла адмирала:

— Ты не подходишь, у тебя старый интерфейс. С таким можно пилотировать только ваши транспортные корабли. На «Игле» нужно задействовать вдвое больше нервных окончаний.

Йаугсйот в бешенстве затряс всеми своими конечностями:

— Да как ты смеешь, ничтожный дикарь?! Я командовал флотами в гигантских космических битвах! Я победил адмирала Синаго-Сита! Как могу я не справится с одним звездолетом?!

— Командовать флотами — это одно, а управлять звездолетом — совсем другое, — спокойно произнес Немой. — Отдыхай и наслаждайся жизнью. Уступи дорогу молодым пилотам.

— Да, да! — нетерпеливо подхватил Карибло. — убери свою дурацкую телегу с прохода. Ты мешаешь настоящим пилотам. — Ребята! Вперед, за дело!

— Подождите, — подал голос сам Верховный Генералиссимус. — Что мы получим за то, что спасем ваши жизни?

— Наши?! — вскричал Карибло. — Ты что, не понял, что смерть грозит нам всем?

— Кур-Башур выключит всех. На Кси-Лодердолисе вы станете героями, а мы — преступниками. Так кому выгоднее избавиться от Кур-Башура?

Комета не могла не признать, что подобная постановка вопроса вполне справедлива. Урл-Азурбар хотел выторговать свободу себе и своим сподвижникам. А это означало неминуемое начало межпланетной войны.

Таким образом, на одной чаше весов оказались экипажи и пассажиры шести звездолетов, на другой — миллионы или даже миллиарды воинов и ни в чем не повинных мирных жителей.

Комета тихо, но твердо сказала Немому:

— Мы не должны были сюда приходить. Надо было оставить все, как есть.

— Ты отказываешься от борьбы?

— Нет. Я отказываюсь спасать их. — Девушка кивнула головой на пленников. — Возможно, встреча с Кур-Башуром — это судьба.

Немой слегка вздрогнул, встретив взгляд Кометы:

— Я тебя понял. Наверное, ты права. Но…

— Что значит «но»?! — закричал Карибло, который слышал этот короткий диалог. — Вы о чем это говорите? Надо тащить пилотов в кабину и быстрее подключать их к управлению!

— Боюсь, что уже поздно, — сказала Комета.

Карибло посмотрел на нее, как на сумасшедшую:

— Ты что, не боишься смерти?! Или надеешься на очередное переселение души? Так я должен тебя огорчить — Кур-Башур притягивает к себе не только материю, то и вообще все. Ты не сможешь вырваться и обрести новую жизнь!

— Это правда? — спросила Комета у Немого.

Тот пожал плечами:

— Скорее всего, это так. Кур-Башур притягивает к себе даже энергетические формы жизни. Души людей — одна из составляющих мировой гармонии. Они также подвластны его силе.

Комета оцепенела. О таком исходе она как-то не задумывалась.

Карибло с надеждой смотрел на нее, ожидая, что сейчас она переменит свое решение.

Но девушка решительно тряхнула головой и твердо произнесла:

— Пусть будет так!

Карибло понял, что она не отступит. Поэтому он попытался воздействовать на Немого:

— Как же твоя миссия? На Умманнане ждут твоего возвращения с человеческими генами.

— Кроме меня, есть и другие эмиссары. А если Верховный Генералиссимус снова придет к власти, то его военная империя рано или поздно доберется до моей планеты. Так что я согласен с Кометой. Мы не должны сопротивляться Кур-Башуру. Тем более, что я не слишком-то верю в успех. Это судьба.

Комета была благодарна Немому. Она уже достаточно отдохнула, чтобы быть уверенной в том, что даже голыми руками сможет справиться с Карибло и Немым. Но ей не хотелось бы видеть в них своих врагов.

Особенно в Немом.

Но толстячок все еще не сдавался. Обернувшись к генералам и адмиралам, он отчаянно прокричал:

— Помешайте этим безумцам! Не дайте им нас всех убить!

Немой поднял энергетическое ружье и повел стволом из стороны в сторону:

— Не двигаться! Комета, назад!

Держа на прицеле своих пленников и недавнего товарища, они отступили к выходу и захлопнули за собой люк.

— Как ты думаешь, Карибло сможет изнутри открыть собственный замок? спросила Комета у Немого.

— На всякий случай перестрахуемся. Отойди в сторону.

Немой несколько раз выстрелил из ружья. Энергетические разряды оплавили металл в местах стыка люка со стеной. Теперь открыть или выломать люк стало практически невозможно.

— Ну, здесь нам больше делать нечего, — сказал Немой.

Когда они вернулись в кабину, изображение на голографической карте отражало новые данные об окружающем мире. Звезды вокруг того места, где находился Кур-Башур, изменили свои траектории и начали приближаться к той же точке, куда вел рассчитанный курс звездолета.

Сам Кур-Башур на карте никак не был обозначен. О его местонахождении можно было судить только по искривлениям гравитационных полей Вселенной.

Немой сел в кресло пилота и вступил в контакт с бортовым компьютером.

— Все пять кораблей идут следом за нами, — сообщил он. — Теперь я уверен, что даже наших совместных усилий не хватило бы, чтобы вырваться из зоны притяжения Кур-Башура.

Компьютер «Иглы» представлял собой мощный вычислительный процессор — и только. Он не имел интеллектуальных модулей, поэтому совершенно бесстрастно фиксировал курс звездолета. Космический корабль уже отклонился от курса на «слабую точку» и теперь выходил на спиральную кривую, которая должна была привести его прямо к Кур-Башуру.

— Может быть, не стоит продлять агонию. Веди корабль прямо вперед.

— Как скажешь… Комета, ты не боишься лишиться своего бессмертия?

— Я прошла несколько воплощений или, как у вас говорят, инкарнаций, и научилась ценить жизнь свою и чужую. Но я испытала столько смертей, что еще одна меня не слишком страшит. Пусть даже за ней не будет нового воплощения.

Немй покачал головой:

— Поистине, ты удивительное создание. Я рад, что встретился с тобой.

— Я тоже. Ты самый лучший друг, который у меня был. — Повинуясь внезапному порыву, Комета перегнулась через подлокотник своего кресла и поцеловала Немого.

Тот заледенел и не ответил на эту горячую благодарность.

— Не стоило этого делать, — пробормотал он. — Ты — сверхчеловек, а я всего лишь подделка под человека, модификация с генами обезьяны.

— Ты самый лучший человек! — воскликнула Комета. — И ты знаешь, я тебя…

Она осеклась. Намой направил на нее разрядник энергетического ружья.

Срывающимся от сдерживаемых слез голосом Немой произнес:

— Человеческая душа легче и невесомее, чем тело. Возможно, ты еще сможешь улететь прочь и воплотиться в новом теле. Я хочу, чтобы ты жила дальше. Прощай!..

Комету ослепила яркая вспышка. Она закричала…

…И тотчас же услышала громкий окрик:

— Заткнись, истеричка!

Девушка огляделась. Она по-прежнему сидела в кресле пилота, перед ней находился пульт управления «Иглой». Но кресло было удобным, словно вылепленным точно по ее фигуре, а в кабине собрались люди в черной форме СС. Один из них грубо прикрикнул на нее.

Комета пошевелила рукой, и пилот, занимавший центральное кресло, тотчас же закричал:

— Что ты делаешь, Еравла? Немедленно прекрати, или я отключу тебя от управления!

Комета замерла, только сейчас поняв, что ее руки заканчиваются не ладонями, а пучками кабелей и проводов. Ее обрюзглое бесформенное тело расплылось в кресле. В голове мелькали символы и нескончаемым потоком бежали колонки цифр. Комета уже видела нечто подобное, когда пыталась подключиться к управлению «Иглой»… Девушка едва не вскрикнула — она воплотилась в теле пилота звездолета-преследователя!

Недалеко же она убежала от Кур-Башура… Или же это ее воплощение также было продиктовано какой-то высшей необходимостью? Нет, вряд ли.

Скорее всего, Карибло и Немой были правы — Кур-Башур не выпускал никого и ничего, что попадало в поле его притяжения. Но это стоило проверить еще раз…

Комета забилась в кресле, имитируя истерический припадок, и заверещала тонким противным голосом Еравлы:

— Нет! Не хочу! Выпустите меня! Убейте меня! А-а-а-а!..

— Убейте ее! — спокойно приказал эсэсовец.

…Комета вновь оказалась в кабине того же самого звездолета.

Только теперь она стояла позади кресла пилота, над подголовником которого виднелся большой опутанный проводами шишковатый череп с большой дырой в затылке… Череп Еравлы. Комета воплотилась в тело сотрудницы СС, которая только что исполнила приказ своего командира.

Девушка опустила автомат, из ствола которого еще вился легкий дымок. Она поняла, что от Кур-Башура ей не уйти. Комета покинула кабину и побрела по центральному коридору звездолета. Эсэсовцы, надо отдать им должное, довольно мужественно готовились к собственному «выключению». В кабину стерилизатора даже выстроилась небольшая очередь — каждый хотел встретить смерть в чистоте.

Комета отправилась в пассажирский отсек, заказала в кухне-автомате бокал легкого вина, которое впервые попробовала в казарме Гавабардана, а затем села на диван-кровать в свободной каюте и закрыла глаза. По ее мнению, именно так следовало закончить свой жизненный путь — в тишине и комфорте.

Бокал опустел примерно наполовину, когда в каюту ввалился здоровенный эсэсовец. Комета ощутила исходивший от него запах алкоголя. Прямо с порога эсэсовец быстро заговорил:

— Ты знаешь, Кшашисса, как я тебя люблю! Давай в последний раз сольемся в объятиях и вместе выключимся на пике блаженства!

— Давай, — легко согласилась девушка, вскинула автомат и всадила пулю ему между глаз.

Затем она сделала еще несколько глотков легкого ароматного напитка.

Когда бокал опустел, в коридоре послышались крики:

— Вот он! Вот он! Как он огромен!

Поняв, что на экранах появился Кур-Башур, Комета встала, перешагнула через тело эсэсовца, и направилась в кабину. За прошедшее время дисциплина в звездолете заметно пошатнулась. Из кают слышались женские вскрикивания и мужские стоны. По центральному коридору, сильно шатаясь, перемещались солдаты обоих полов, собираясь в компании для последних любовных утех. Кто-то попытался обнять Комету сзади, и она, даже не обернувшись, ударила прикладом автомата туда, откуда раздавалось шумное дыхание и исходил запах перегара. Девушка услышала приглушенный треск сломанной челюсти, удовлетворенно кивнула самой себе и продолжила путь в кабину.

В кабине к этому времени остались только двое пилотов (тело Еравлы из кресла так никто и не убрал) и четверо эсэсовцев. То ли они не желали принимать участия в оргии, то ли испытывали наслаждение при виде неминуемого «выключения».

На мониторе внешнего обзора на фоне черного космического пространства и далеких разноцветных звезд виднелось еще более темное пятно. Оно казалось чернильной кляксой, случайно попавшей на экран, настолько противоестественными и невероятными были его вид, форма и, главное, размеры. Однако, к сожалению, Кур-Башур был абсолютно реален, и именно он сейчас диктовал свои законы в этой части Вселенной.

Черное неровное пятно быстро увеличивалось в размерах. Звездолет летел прямо на него.

— Где ведущий? — обратился эсэсовец к пилоту.

— Уже там.

Комета поняла, что «ведущим» они называли звездолет, на котором она летела чуть больше часа назад. Сейчас и космический корабль, и все находившиеся на нем друзья и враги уже были поглощены Кур-Башуром.

Когда чернота Кур-Башура заполнила все передние экраны, внутри звездолета стало ощущаться его притяжение. И это несмотря на то, что гравитационные преобразователи корабля мренгов могли создавать искусственную силу тяжести и уравновешивать инерцию при разгоне и торможении.

Комета почувствовала, что ее тянет вперед, и даже вынуждена была упереться руками в спинку кресла пилота. Вблизи стало видно, что поверхность Кур-Башура неоднородна. Черное пятно на самом деле представляло собой плотное скопление небесных тел разнообразных форм и размеров, которые беспрерывно перемещались, вращались, сталкивались. У Кур-Башура не было поверхности, как таковой, он был похож на кипящий котел или на кузов камнедробилки. Любой космический корабль, попавший в его черные жернова, был бы мгновенно раздавлен и перетерт в пыль.

Комета не поддалась искушению приставить к подбородку автомат и нажать на курок. Раз бегство через новое воплощение было невозможно, оставалось до самого конца пребывать в этом теле. Хотя бы из любопытства. Конечно, непросто было сохранять ясный рассудок, видя, как навстречу тебе несется черная смерть. Судя по крикам, доносившимся из кормовых отсеков, это удалось немногим.

Но Комета вместе с пилотами и четырьмя эсэсовцами держалась до конца. Когда уже трудно стало держаться на ногах — настолько увеличилась сила притяжения — они сели на пол и уперлись ногами в пульт управления. А затем и вовсе пол и передняя стена поменялись местами. Пилоты вывалились из своих кресел и распластались на пульте.

На дисплеи, которые оказались под ногами, никто уже не смотрел — их экраны показывали абсолютную черноту. Звездолет приближался к огромному черному шару размером со звезду, и свернуть в сторону не было никакой возможности. Впрочем, даже если бы корабль смог избежать этого столкновения, он тотчас же врезался бы в соседний подобный объект. Ведь гигантский шар являлся лишь микроскопической составляющей Кур-Башура.

— Двадцать секунд до столкновения, — бесстрастно произнес пилот, все еще подключенный к компьютеру звездолета. — Пятнадцать. Десять…

Дальше сосчитать он уже не смог. Чернота захлестнула кабину. Еще не долетев до твердой поверхности шара, материя звездолета и человеческих тел поглотилась Кур-Башуром.


* * *
«Я еще жива? — удивилась Комета. — Я продолжаю мыслить, значит, это еще не окончательная смерть». Но состояние девушки нельзя было назвать и жизнью. Ее глаза могли видеть, но вокруг нее была абсолютная темнота. Ее уши могли слышать, но вокруг нее была полная тишина. Ее нос мог обонять, но вокруг не было ни единого запаха. Возможно, она могла и осязать, но вокруг нее не было тела. Одинокое сознание Кометы пребывало в черной пустоте.

Но эту пустоту внезапно разорвал синий голос с ароматом озона и на ощупь подобный ледяному кристаллу:

— Я долго ждал тебя!

Комета произнесла, не пользуясь речью:

— Если не ошибаюсь, со мной говорит Кур-Башур?

— Если ты называешь меня этим именем, то с тобой говорю я.

— А как ты сам себя называешь?

— Я себя никак не называю. Но если тебе нужно меня как-то называть, то лучше называй меня Кубасур. Кур-Башур персонифицирует меня как создание мужского рода. А я не имею пола.

— Хорошо, Кубасур. Хотя для меня оба этих имени похожи на мужские.

— Тогда называй меня Кубасура. Я стану такого же пола, как и ты.

Так нам будет легче общаться.

Голос стал серебристо-голубым и бархатисто-шелковым. Только запах озона остался неизменным.

— Ты со всеми своими жертвами так любезен… любезна, Кубасура? спросила Комета.

Зазвенели стеклянные колокольчики. Затем серебристый голос ответил:

— Я ждала именно тебя, Комета.

— Ты знаешь мое имя?

— Конечно. Ведь теперь ты — часть меня.

— А все остальные?

— И они, и многие другие, и многое другое. Разве ты не знаешь, что все вышло из Хаоса и все рано или поздно в Хаос возвращается? Я — воплощение Хаоса.

— А я — «светлое воплощение»! — Комета поняла, что этого разговора не состоялось бы, если бы Кур-Башуру, то есть Кубасуре не было бы от нее что-то нужно. А раз Кубасура желала что-то получить, но не могла этого добиться без Кометы, с ней можно было вести себя посмелее.

— Я знаю, — под звон стеклянных колокольчиков произнесла Кубасура, и Комета поняла, что этот звук обозначает ироническую улыбку.

— Тогда, может быть, перейдем к делу? — предложила девушка.

— Хорошо, — согласилась Кубасура. — Мне нужна твоя помощь.

— Тебе?!

— Да. Моя масса равна массе нескольких Вселенных. Тем не менее мне нужна помощь обычного живого существа. Тебя это удивляет?

— Меня уже мало что может удивить.

— Я рада это слышать. Это еще раз подтверждает, что ты — та, кого я ждала.

— Так чем же я могу тебе помочь?

— Вместе с тобой я доберусь до Центра Мироздания и получу кристалл Вечного Круговорота.

— Всего-то?!

— Да, я согласна, задача довольно простая. Вместе мы с ней легко справимся.

— А поодиночке?

— Поодиночке мы бессильны. Я не могу покинуть пределов Хаоса, так как слишком велика, ты не сможешь добраться до Центра Мироздания, так как слишком мала.

— Ты хочешь сделать из нас среднеарифметическое?

Стеклянные колокольчики звенели дольше и громче, чем обычно.

Из-за них Комета едва разобрала ответ Кубасуры:

— Я хочу дать тебе свою силу — то есть силу Хаоса. Ты станешь моим воплощением.

— Я перестану быть сама собой?

— Ты будешь Кометой, но отчасти станешь и Кубасурой. Моя сила будет вместе с тобой.

— Насколько я понимаю, в случае отказа я навеки останусь твоей пленницей?

— Не навеки. Только до тех пор, пока я не встречу такую же, как и ты, но которая, в отличие от тебя, примет мое предложение.

— С моей точки зрения это и есть вечность.

— С твоей точки зрения — да, — спокойно согласилась Кубасура.

— В таком случае, ты навязываешь мне сою волю.

— Ни в коем случае. Если ты добровольно не согласишься, я не смогу заставить тебя.

— Хорошо. Но прежде, чем заключить наш союз, я бы хотела узнать об условиях. Что мне предложишь ты, что должна буду делать я…

Пожалуйста, поподробнее.

— Я уже сказала, что мне нужен кристалл Вечного Круговорота. Он находится в Центре Мироздания — то есть в самой верхней точке Измерений Порядка. Ты должна его найти. Я не знаю, какие препятствия встретятся тебе на пути. Но с тобой будет сила Хаоса. Ты сможешь черпать из нее все, что тебе необходимо.

— В чем это будет выражаться?

— Вот в этом…

Мрак вокруг Кометы рассеялся. Она словно парила над необъятной плоской равниной, на которой стройными рядами располагались неисчислимые предметы и существа: города и армии, звездолеты и рогатые чудовища, парусные корабли и великаны, дворцы и эфемерные создания с полупрозрачными крыльями, энергетические вихри и драконы, сложные механизмы и люди, люди, люди… Затем вновь наступила темнота.

— Все это я собирала для тебя, Комета.

— Что это было? — девушка была потрясена увиденным.

— Это то, что вернулось в Хаос. Все это станет твоим. Ты можешь использовать то, что увидела, для достижения моей цели. Я могу не только поглощать, я могу и отпускать.

Комета подумала, что…

— Ты не сможешь просто выпустить на волю то, что я храню, — сказала Кубасура.

Девушка поняла, что черная галактика видит насквозь не только ее мысли, но и душевные порывы.

— Это так, — подтвердила Кубасура. — Ведь мы — одно целое.

— Я хотела бы проверить, что ты говоришь правду. Отпусти звездолет…

— На котором находятся Немой, Карибло, Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар и его Генеральный штаб, — договорила за девушку Кубасура.

— Ну, что же. Я могу это сделать. Вот знак моей доброй воли.

Комета не столько увидела, сколько поняла, что звездолет вылетел из черной галактики с той же скоростью, с какой в нее вошел.

— Этим деянием ты обязала меня к согласию, — сказала Комета.

— Я знаю.

Чем больше Комета общалась с Кубасурой, чем больше ощущала единство взаимопроникновения. Ей уже начинало казаться, что она разговаривает сама с собой. По крайней мере, голос Кубасуры теперь был неотличим от ее собственного.

— Это естественно, — произнесла черная галактика.

Но у Кометы был еще один вопрос.

— Зачем мне кристалл Вечного Круговорота?

Девушка уже не знала, кто произнес это вслух: она сама или Кубасура. Также не могла она понять, кто ответил:

— Он мне НУЖЕН!

Дальнейшие слова принадлежали и Комете, и Кубасуре одновременно:

— Раз нужен, я его достану. Чтобы сократить путь в Верхние Измерения, я воспользуюсь магическим вызовом. Как раз сейчас некое существо при помощи магии пытается обрести власть над силами Хаоса.

Оно получит не совсем то, что ожидает. Получит по заслугам. Итак, в путь!..

Глава 17. Магические силы черной галактики Хаоса

…Еще ничего не видя вокруг себя, Комета расслышала окончание заклинания, нараспев произнесенного глубоким сильным голосом:

— …Хэлтус, Эпикус, Элфорус!

С последним словом Комета обрела способность видеть и чувствовать. Она вновь воплотилось в человеческом теле. Ее глазам предстал просторный круглый зал. Стены его были сложены из тщательно обработанных и пригнанных камней, пол вымощен мраморными плитами, а высокий куполообразный потолок собран из разноцветных прозрачных плит.

Зал был совершенно пуст.

Комета попыталась шагнуть вперед, но почувствовала тяжесть на руках и ногах. С удивлением она увидела тяжелые кандалы из серебристого металла, стягивавшие ее запястья, лодыжки и связанные цепями с обручем на талии. А цепь от обруча тянулась к вмонтированному в пол кольцу.

Почти не задумываясь, Комета рванула металлический «браслет» на левой руке… и сломала его. Та же участь постигла и остальные путы.

Освободившись, Комета получила возможность двигаться. Она шагнула раз, другой, третий… и уперлась в невидимую стену.

Вновь в пустом зале разнесся гулкий голос невидимого существа:

— Кваэдор напатин ургемнот!

И зал перестал быть пустым. На его стенах возникли прекрасные картины и гобелены. Появились изысканная мебель и странные приборы на блестящих штативах. И, наконец, показался тот, кто вызвал Комету из Хаоса. Он стоял за высоким пюпитром, на котором лежала раскрытая древняя книга в черном кожаном переплете. Он был одет в длинную фиолетовую мантию, которая оставляла открытыми только тонкие кисти рук. Все его пальцы были украшены драгоценными перстнями. Голова была увенчана черной короной с кроваво-красными камнями. Темные волосы обрамляли худое вытянутое лицо с бледной кожей. Огромные черные глаза с едва заметными белками внимательно разглядывали Комету.

— Привет! — девушка решила взять инициативу в свои руки и вновь попыталась сделать шаг вперед.

Но прозрачная стена была прочна и непоколебима. Не желая применять силу, Комета решила сначала послушать, что ей скажет эльф. В том, что это именно эльф, она не сомневалась.

Но эльф молчал и с непонятной смесью восторга и страха разглядывал девушку.

— Привет! — повторила Комета. — Ты совсем онемел от моей красоты?

Эльф, наконец, заговорил:

— Твое тело, о владычица тьмы, я сам выбрал из десятков тысяч многих!

Комета посмотрела на себя:

— Ну, для начала неплохо. Спасибо.

Похоже, не таких слов ждал эльф. Но, не выказывая удивления, он продолжил разговор в том же старомодном стиле:

— Приветствую тебя, о величайшая, в моем замке! Прими мои верноподданные уверения в совершеннейшем моем почтении и повиновении.

— Может, ты сначала представишься? — предложила Комета.

— Чудится мне, что ты, о госпожа теней, изволишь шутить со мной, своим верным слугой. Разве не ведомо тебе, что зовут меня Квалдорбан, сын Олобрала, что я принц и владыка эльфов Фиолетовой бусины Ожерелья, глава Пентектра?

Комете ровным счетом ничего не говорили эти названия, имена и титулы. Не желая демонстрировать свое полное невежество, она решила пойти на хитрость и вытянуть из эльфа как можно больше информации.

— Может, мне это ведомо, а может, и нет, — начала Комета, стараясь подражать размеренному и напевному говору Квалдорбана. — Может быть, я просто хочу проверить тебя. Ты величал меня многими титулами, но ни разу не назвал по имени. Произнеси же мое истинное имя.

— О величайшая! — эльф отвел взгляд. — Даже в составленном мною магическом послании, вызвавшем тебя из небытия, не решился упомянуть я твое истинное имя. Ведь тот, кто назовет его, станет твоим рабом.

— Ага! Значит, ты, «верный слуга», моим рабом быть не хочешь?

От такого прямого вопроса эльф смутился, но сдавать свои позиции не собирался:

— Прежде чем назвать твое имя, о повелительница снов, и этим отворить тебе врата в зримый мир, я хотел бы обсудить некоторые условия.

— И тут мне собираются диктовать условия! — воскликнула Комета. — Ты слышишь, Кубасура?

Черная галактика ничего ей не ответила, однако девушка ощущала неразрывную связь с ней. Они, действительно, стали одним целым. Не физически, но духовно. Они вместе воплотились в одно тело, воспользовавшись заклинанием, которое составил эльф Квалдорбан. Это казалось невозможным, но физически черная галактика осталась в Хаосе.

Сама же Комета-Кубасура находилась где-то неподалеку от Центра Мироздания. Взаимопроникновение двух личностей привело к тому, что Комета теперь САМА ХОТЕЛА заполучить кристалл Вечного Круговорота. И для достижения своей цели она собиралась использовать все возможные средства и способы.

— Ладно, выкладывай свои условия! — милостиво позволила Комета Квалдорбану.

— Э-э-э, по моему скромному разумению, тебе, величайшая, достаточно только взглянуть на окрестности моего замка, чтобы понять, чего смиренно ожидает от тебя твой преданный слуга.

Комета хотела спросить, каким образом она осмотрит окрестности, находясь в каменном зале. Но внезапно поняла, что с легкостью справится с этой задачей. Стоило ей только подумать об этом, как стены стали полупрозрачными, и Комета увидела, как сам огромный и хорошо защищенный замок, так и гигантскую армию, взявшую его в сплошное кольцо.

Расширив границы своего сверхвидения, Комета разглядела самые разные осадные машины, окружавшие замок Квалдорбана: высокие штурмовые башни, катапульты, огнеметы, параболические концентраторы заклинаний, защитные антимагические щиты. Осаждающая армия в основном состояла из высоких стройных людей со светлой кожей и длинными рыжими или русыми волосами. Кроме людей, в армию входили отряды маленьких — с две ладони ростом крылатых эльфов, а также вполне человекообразных существ, которые также являлись бессмертными эльфами другого вида. Первых эльфов называли «лесными», вторых — «королевскими».

Защитники замка также были эльфами. Они были похожи на своего принца и владыку Квалдорбана: белокожие, большеглазые, темноволосые, ростом с высокого человека. Эти эльфы назывались «темными». Их замок был оборудован множеством защитных сооружений и боевых машин. Его стены были почти неприступны. Почти. Осаждающая армия была многочисленна, хорошо вооружена и настроена весьма решительно, так что в самое ближайшее время замок и его защитников ожидали нелегкие времена.

Все это Комета увидела и поняла за то время, которое раньше потребовалось бы ей, чтобы моргнуть. Причем произошло это так легко и непринужденно, что девушка даже не успела осмыслить всю глубину произошедших с ней изменений.

Она «вернулась» в каменный зал замка и с легкой насмешкой сказала Квалдорбану:

— Плохи твои дела, принц!

Эльф слегка нахмурился:

— Возможно, о владычица тьмы, ты хотела сказать: «наши» дела?

— А я-то тут причем?

— Но разве ты не испытываешь ненависти к жалким людишкам, которые некогда изгнали тебя с этого Измерения?

Комета промолчала. Возможно, одно из ее воплощений когда-то и пострадало от местных жителей. Девушка даже подозревала, что наказание было вполне справедливым. Но она ничего не помнила о тех далеких событиях. Не знала о них и Кубасура. Она/они просто воспользовалась/воспользовались магическим коридором, который создал Квалдорбан, чтобы попасть на Измерение, находящееся как можно ближе к Центру Мироздания.

Эльф принял молчание девушки за согласие. Он несколько успокоился, решив, что не ошибся в выборе союзницы. Впрочем, союзницы ли? Следующие его слова показали, что называя себя преданным слугой Кометы, на деле он считал хозяином именно себя.

— Итак, о прекраснейшая, можно считать, что мы договорились. Не правда ли?

— Неправда. Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я помогла тебе защитить твой замок. Но что за это получу я?

— Как?! Я не ослышался, о могущественнейшая? Разве то, что я, твой верный слуга, открыл тебе путь в этот мир и позволил отомстить твоим врагам, не является более чем щедрым подарком?

— Ну, это как сказать… Между прочим, ты еще не дал мне полной свободы. Мое тело заперто в субквартовой колбе Аллейнариуса.

— Я вижу, ты, мудрейшая, хорошо разбираешься в современных магических технологиях. Следовательно, ты понимаешь, что я могу полностью контролировать твое тело и при необходимости уничтожить его, тем самым вновь отправив тебя в изгнание.

— Не слишком-то ты доверяешь мне, «верный слуга», — с иронией заметила Комета.

— Я очень долго живу, и намерен прожить еще больше, поэтому предосторожность и безопасность стали моими постоянными спутницами.

— Прежде чем я соглашусь тебе помогать, я хотела бы узнать о том, как ты оказался в этом мире и почему тебя осаждает столь сильная армия. Я не желаю тратить время на то, чтобы разматывать длинную нить твоей истории. Сделай это сам.

— Хорошо. Я уже сказал, что являюсь принцем Фиолетовой бусины Ожерелья, главой Пентектра. Вернее, я был главой Пентектра, так как в настоящий момент остался один. Я был рожден во времена молодости мира, когда им еще правили Великие Первые Боги, когда Измерения были строго упорядочены, а Вселенные благоустроены. Я не участвовал в Битве Богов, но, как и все жившие в то время создания, знал о ней, чувствовал ее, ужасался происходившему. Я видел, как рушился мир, как разрывалась связь пространства, времени и магии. Затем мой народ начал войну с людьми-Повелителями и проиграл ее. Из Срединных Миров мы бежали в Верхние Измерения, где ослабевали мощь их космических кораблей и сила оружия. Новый дом мы построили на Фиолетовой Бусине Ожерелья — планете, которая входила в вереницу миров, протянувшихся почти до самого Центра Мироздания. Потом появился дракон Крахторот. Он был умен, могуч и добр с нами. Он научил нас боевой магии, благодаря которой мы вновь почувствовали себя сильным народом. Дракон стал нашим верховным королем. Он повел нас к Центру Мироздания,чтобы захватить кристалл Вечного Круговорота, стать новым Богом и вернуть в мир порядок и справедливость. Но враждебные эльфы, вступившие в сговор с Повелителями, объявили нам войну. Наш учитель и король Крахторот был пойман в ловушку и пленен. Его самые лучшие и верные ученики — я, герцог Бартикар, герцог Скатэрнол, граф Гельфиссил и принц Киссалин — образовали Пентектр, верховный орган власти. Но, несмотря на все усилия, наша армия была разбита. Из всего Пентектра в живых остался только я. Вместе с лучшими воинами я покинул Фиолетовую Бусину и поселился на этой планете, которая именуется Шамра Картисти. Вначале местные жители благожелательно приняли нас, но потом почему-то изменили свое отношение. К тому же нас отыскали наши враги с Ожерелья.

Сейчас объединенная армия местных людей и эльфов с Ожерелья осаждает мой замок.

— Как ты узнал обо мне? Как решился послать вызов?

— О тебе, повелительница теней, я узнал из местных преданий. В незапамятные времена ты правила этой планетой. Ты была великой волшебницей и воительницей. Твое царствование длилось тысячелетия. Но однажды чернь взбунтовалась и при поддержке магов свергла тебя и отправила в далекое изгнание. Поняв, что у нас много общего, я отыскал твои магические книги и составил заклинание, которое вернуло тебя в этот мир. И вот ты здесь! И вот мы вместе! И вот мы будем сражаться против наших общих врагов!

— Ты рассказал интересную и поучительную историю, — задумчиво произнесла Комета. — Но я должна тебя разочаровать: я не та, за кого ты меня принимаешь. Я не собираюсь ни с кем сражаться. Моя цель — кристалл Вечного Круговорота.

Квалдорбан обрадовался:

— Это очень великая и благородная цель, вполне достойная тебя, о могущественнейшая. Я, твой верный слуга, почту за честь помогать тебе… Как только мы разделаемся с моими, то есть с нашими врагами.

— Я не нуждаюсь в таких слугах, как ты — обозленных на весь мир неудачниках!

— Что-о-о?! — гневно вскричал Квалдорбан. — Ты отказываешься мне повиноваться, презренная? Так отправляйся туда, откуда я тебя вытащил!

Уквалва йаэро пирсолинго…

Едва эльф начал читать заклинание, прозрачная стена вокруг Кометы помутнела, и стало видно, что она имеет форму большого яйца, внутри которого находилась девушка. Теперь яйцо сжималось, грозя раздавить человеческое тело и изгнать Комету с этого уровня реальности.

Однако девушка не испытывала страха. Она была готова к такому повороту событий. Силой Кубасуры она зачерпнула из черной галактики свое оружие и выпустила его на волю в каменном зале. Это были три птицы: Агашвана, чьи перья были сделаны из красной меди, клюв и когти — из золота, а глаза светились рубиновым светом; Бахарунга, чьи перья были сделаны из свинца, клюв и когти — из серебра, а глаза испускали изумрудный свет; Варахиша, чьи перья были сделаны из алюминия, клюв и когти — из высоколегированной стали, а в глазах сиял аквамариновый огонь. Каждая из трех птиц была величиной со взрослого человека.

Птицы описывали круги над головой Квалдорбана, едва не задевая крыльями стены зала. От неожиданности эльф прервал заклинание, и стена вокруг Кометы вновь стала прозрачной.

Девушка заговорила, глядя на принца в фиолетовой мантии:

— В книге, которая лежит перед тобой, написано, что меня зовут Юбарнагартаной. Ты считал, что это мое истинное имя. Ты был уверен, что оно дает тебе власть надо мной. Ты ошибся. Я могла бы попросить тебя, чтобы ты освободил меня из субквартовой колбы Аллейнариуса. Но это я могу сделать и без твоей помощи…

Комета ПОЖЕЛАЛА, и прозрачная стена вокруг нее исчезла. Комета вышла за ее пределы:

— …Ты мог бы попросить меня, чтобы я сохранила тебе жизнь. Но на эту просьбу я бы ответила отказом. Ты совершил слишком много преступлений, и пришла пора положить им предел. Прощай!

Взгляды трех птиц скрестились на Квалдорбане. Кружась, они создали переплетение красных, зеленых и синих пар лучей. Эльф растаял в этом переплетении. Растаял, не оставив после себя даже капли сущности, которая могла бы возродиться в другом теле. Комета махнула рукой, и три птицы исчезли. Сквозь Вселенные и Измерения они полетели прочь — туда, где хотели оказаться.

Девушка ПОЖЕЛАЛА, и ее тело окутали прекрасные невесомые одежды.

Она ПОЖЕЛАЛА, и возникло зеркало, в котором она с удовлетворением рассмотрела свое отражение.

— Пора познакомиться с врагами Квалдорбана, — произнесла Комета, и в ее голосе зазвенели стеклянные колокольчики.

Выйдя из каменного зала, девушка столкнулась с темными эльфами, стоявшими на карауле возле покоев своего принца.

— Ваш господин Квалдорбан умер конечной смертью! — объявила она.

— Поступайте, как хотите. Но на вашем месте я бы открыла ворота замка и сдалась на милость победителей.

Для эльфов появление Кометы стало полной неожиданностью. Одни оцепенели, другие схватились за оружие, третьи бросились в покои принца, чтобы проверить слова девушки. Комета не стала терять время на этих по-своему верных и стойких воинов. Она проследовала дальше по галереям замка, на ходу своими ЖЕЛАНИЯМИ разрушая боевые машины и защитные заклинания. К тому моменту, когда она дошла до главных ворот, цитадель принца Квалдорбана полностью утратила обороноспособность.

Комета сняла чары со створок и распахнула ворота, не прикасаясь к ним руками.

У осаждающей армии имелись неплохие маги, которые почувствовали разрушение защитной системы замка. За линией возведенных укреплений Комета заметила оживленное движение. Она не стала использовать сверхвидение, а просто отправилась в ту сторону по асфальтированной дороге, начинавшейся у ворот замка.

Комета увидела, как навстречу ей разворачиваются несколько больших параболических зеркал, вертикально установленных на колесных повозках. Должно быть, осаждающие боялись, что принц Квалдорбан придумал какую-нибудь военную хитрость.

Девушка спокойно шла по дороге, лишь раз остановившись и обернувшись, чтобы полюбоваться высокими уступчатыми стенами и величественными башнями замка. Несмотря на мрачный вид, он был красив суровой красотой, свойственной не слишком изящному, но зато надежному и эффективному оружию. На фоне покрытых лесом гор и при свете двух солнц — малинового и оранжевого — замок выглядел особенно впечатляюще.

Вскоре Комета приблизилась к возведенным противниками Квалдорбана укреплениям. Здесь ее уже ожидали. Навстречу девушке выступила яркая процессия. Впереди шли воины-пехотинцы, вооруженные алебардами, короткими толстоствольными ружьями-огнеметами и мощными арбалетами.

Следом за ними на шестиногих полубыках-полуящерах ехали трое богато и пестро одетых людей, которые выглядели и вели себя, как командиры. Но Комета знала, что это не сами командиры, а пойманные на месте преступления мародеры и дезертиры. Роли командиров были их наказанием и искуплением вины. В магических войнах этого мира одинаково широко применялись как самые изощренные ловушки, так и ложные цели, отвлекающие внимание от истинных предводителей армии. Преступники как раз и являлись теми ложными целями, на которых осаждающие хотели проверить, не является ли одинокая девушка новым оружием принца Квалдорбана.

Процессия остановилась, когда между передовыми солдатами и Кометой осталось около пятидесяти шагов.

— Стой! Ни шагу дальше! — зычно прокричал один из всадников. Он хорошо играл свою роль, хотя Комета видела его тщательно скрываемый страх.

Комета остановилась и сказала:

— Не надо меня бояться! Я только что уничтожила вашего врага — принца Квалдорбана. Я хочу поговорить с настоящими командирами, а не с вами.

Всадники поднесли к губам сплетенные из тонкой серебряной проволоки амулеты и что-то в них зашептали. Комета не стала прислушиваться, зная, что сейчас просто повторяются ее слова.

Медальоны работали как радиопередатчики, только для трансляции данных использовались не волновые колебания, а волшебные трансинформационные потоки. Это была очень простая и наивная магия, однако местные жители, несомненно, считали ее высоким и сложным искусством.

Девушка при помощи сверхвидения проследила за каналом связи и увидела, что истинные военачальники находятся за линией укреплений в хорошо охраняемом и защищенном мощными заклятиями шатре. Она не собиралась ждать, пока обладающие реальной властью люди будут осмыслять и проверять ее слова, поэтому пошла вперед — прямо на встречавшую ее процессию.

Пехотинцы взяли оружие наизготовку. Эта ситуация напомнила Комете события из жизни Найи Кайдавар. Но на этот раз она не собиралась перехватывать выпущенные в нее стрелы или иные метательные снаряды.

Она просто ПОЖЕЛАЛА, и стволы ружей искривились и повисли, словно оплавленные, тетивы на арбалетах полопались, а алебарды смялись, словно сделанные из бумаги.

— Не надо воевать! — веско произнесла Комета. — Я пришла с миром.

Столь явно продемонстрированная магическая сила произвела на солдат должное впечатление. Они расступились, понимая, что ничего не могут противопоставить этой юной прекрасной девушке в легких струящихся одеяниях. С магами могли сражаться только маги.

Комета беспрепятственно миновала линию укреплений, состоящую из невысоких каменных башен, соединенных траншеями и защищенными частоколом. Боевые заклинания так и не были приведены в действие.

Похоже, военачальники решили вступить в переговоры.

Воины осаждающей армии — люди и эльфы обоих видов — собрались посмотреть на девушку, которая так неожиданно вмешалась в ход боевых действий. К Комете никто не приближался и не пытался заговорить, но никто и не мешал ей идти к шатру. Лишь крылатые лесные эльфы несколько раз пролетели над ее головой, больше из озорства, нежели в разведывательных целях. Те маги, что ожидали Комету в шатре, попытались издали «прощупать» силы Кометы. Но их колдовские способности не шли ни в какое сравнение с энергетикой черной галактики. С таким же успехом комары могли мериться силами с ураганом.

Воины в ярких одеждах, стоявшие на страже возле шатра, при приближении девушки четко и слаженно отсалютовали ей своим оружием.

Один их них откинул полог занавешивавшей вход плотной ткани. Комета вошла внутрь и обычным зрением осмотрела встречавших ее людей.

Первым был бравый седоусый воин в отполированной до зеркального блеска кирасе, одетой поверх простого кожаного камзола, в высоких сапогах с золотыми шпорами и в шлеме-короне с шестью высокими зубцами-шипами.

Второй был одет в длинную бледно-сиреневую мантию, скроенную по точному подобию одежды принца Квалдорбана. У него были длинные прямые темные волосы, крючковаты нос и тонкие губы. Он выглядел, как самый настоящий маг. Именно магом он и являлся.

Третий носил бесформенный балахон, сшитый из маленьких разноцветных лоскутков. На его голове был одет высокий отороченный мехом колпак. Все тело этого человека было покрыто синими татуировками, изображавшими магические письмена и символы. В руках он держал пустотелую тыкву, в которой перекатывались сухие зерна сотен растений и издавали тихое мелодичное шуршание.

Четвертый был королевским эльфом: высоким, стройным, светловолосым. Он носил простую свободную одежду без украшений. Но на широком кожаном поясе эльфа были подвешены несколько десятков маленьких мешочков и пузырьков, что выдавало его принадлежность к колдовской профессии.

Пятым, а, вернее, пятой, была молодая на вид женщина-эльф. Но Комета понимала, что эти существа живут почти вечно и практически не стареют. Так что нежная светлая кожа, лучистые глаза и изящное тело не ввели ее в заблуждение. На эльфийке было одето свободное зеленое платье, а на поясе висел длинный тонкий меч в металлических ножнах.

Комету заинтересовало, почему эльфийка носит лишнюю тяжесть, ведь обычно ножны делались из кожи. Воспользовавшись сверхвидением, она осмотрела клинок и поняла, что это не простое изделие из стали. На меч были наложены мощные чары, предназначенные для уничтожения сверхъестественных существ или могучих магов, таких, например, как принц Квалдорбан. Для экранирования этих чар нужны были соответствующие защищенные магией ножны.

Шестым, и последним, был маленький эльф, одетый в миниатюрные доспехи из кожи и стали. По виду и размерам он походил на лесных эльфов, но не имел крыльев. Он сидел прямо на столе, установленном посередине шатра, и ловко перебирал между пальцами маленький кинжальчик.

Пока Комета рассматривала находившихся в шатре, те, в свою очередь, выжидающе глядели на девушку.

— Здравствуйте! — нарушила молчание Комета. — Я понимаю, что мое вмешательство в вашу войну несколько неожиданно и, как бы это сказать, весьма фатально. Дело в том, что я уничтожила вашего врага — принца Квалдорбана. Он пытался вызвать Юбарнагартану — изгнанную из вашего мира королеву тьмы. Но вместо нее на его магический призыв откликнулась я. Принц повел себя неправильно, и я его… — Комета сложила указательный и большой пальцы в щепоть, словно давила что-то незначительное. — Не знаю, огорчит это вас, или обрадует, но ваша война окончена. Извините.

Маг в бледно-сиреневой мантии неожиданно свежим и ясным голосом произнес:

— Уверена ли ты в окончательной смерти принца Квалдорбана?

— Вы сомневаетесь в правдивости моих слов?

— Нет, ни в коем случае! Просто бывший глава Пентектра чрезвычайно искусен в магических науках. Он мог создать иллюзию смерти своего тела, а сам возродиться в другом месте.

— Ах, вы об этом, — улыбнулась Комета. — Уверяю вас, я позаботилась о том, чтобы он больше никогда и нигде не возродился.

Между прочим, вы не находите, что нам пора представиться друг другу?

Называйте меня Комета. Леди Комета.

Мужчины склонились перед ней в вежливых, но не подобострастных поклонах. Женщина-эльф сделала изящный реверанс.

Маг указал на седоусого воина:

— Перед тобой, Леди Комета, мой король Аритлон Третий, правитель Вайдорада и Урбастана. Это он собрал великую армию, чтобы дать отпор захватчикам — темным эльфам с Фиолетовой Бусины. Он объединил графства и кочевые племена, чтобы сокрушить злобных существ, посягнувших на свободу и независимость нашего благословенного королевства…

— Довольно, Хранторн! — с улыбкой сказал король, а потом обратился к Комете: — Маг Хранторн — большой знаток не только заклинаний и чар, но и витиеватых фраз. Поэтому, с вашего соизволения, Леди Комета, я представлю своих соратников и товарищей сам. Хранторна вы уже знаете. Рядом с ним стоит хан-шаман Суф-Бай-Зал, предводитель Северной Орды, мой добрый друг и верный союзник…

Покрытый татуировками человек улыбнулся Комете и потряс своей шелестящей тыквой.

— …А это — послы Ожерелья, которые принесли в наш мир средства и знания для того, чтобы победить принца Квалдорбана. Маг Эльфрагн, личный представитель короля Эллчагра, правителя Черно-Белой Бусины Ожерелья. Воительница Фиринзель, обладательница Гипермеча, истребительница темных эльфов. Миар, наш связной с Тем, Кто Нас Оберегает.

Королевские эльфы по очереди поклонились Комете. Когда же очередь дошла до бескрылого малыша, он вставил кинжальчик в ножны и спрыгнул со стола. Но не упал. Его тело (вместе с одеждой и доспехами) увеличилось в размерах, и перед Кометой предстал молодой юноша — почти мальчик — нормального человеческого роста.

Еще раз поклонившись, Миар сказал:

— Моя мама — фея шипов Тризелна. Мой папа — самый великий воин Ожерелья, граф Олаф Бьорнсен, человек с планеты Земля. Мы рады, что ты благополучно добралась до Верхних Измерений.

Комета повнимательнее присмотрелась к молодому полуэльфу-получеловеку. Его аура светилась расплавленным золотом.

Более того, золотые лучи расходились так далеко в разные стороны, что не в силах девушки было проследить за ними до самого конца. Но сам Миар не обладал значительными магическими силами. Он, действительно, выступал лишь проводником и глашатаем некоей всеприсущей силы, от имени которой говорил «мы». Существование этой силы, превосходившей мощь черной галактики, удивило Комету, но не испугало. Тем более, что эта сила, похоже, была настроена к ней довольно доброжелательно, раз устами Миара выразила радость от ее появления.

Решив, что о Том, Кто Нас Оберегает, она поподробнее разузнает попозже, Комета спросила:

— Каковы ваши дальнейшие планы? Теперь, после уничтожения принца Квалдорбана, в вашем военном союзе больше нет необходимости.

Король Аритлон ответил:

— Мы бесконечно благодарны тебе, Леди Комета, за то, что ты избавила нас от необходимости проливать кровь врагов и друзей. Но наш союз продолжится не как военный, а как соседский и дружеский. И начнется он с великого пира, который я намереваюсь устроить в твою честь. Окажи нам любезность, Леди Комета, воспользуйся нашим гостеприимством хотя бы на короткое время. Мы хотим воздать тебе малую толику почестей, которые ты заслуживаешь, и побольше узнать о тебе, чтобы рассказывать детям и потомкам о твоем чудесном появлении и великих деяниях.

— Ну-у-у… — задумчиво протянула Комета, — вообще-то у меня есть важные дела… Впрочем, я с благодарностью принимаю ваше предложение.

Но с одним условием!..

— Мы с готовностью согласимся на любые условия, Леди Комета! — галантно произнес король Аритлон и лучезарно улыбнулся. Да и остальные военачальники заметно обрадовались согласию девушки.

Комета также широко улыбнулась и докончила фразу:

— …Вы объясните мне, как побыстрее добраться до Центра Мироздания!

Веселье на лицах собеседников Кометы не то, чтобы исчезло совсем, но заметно поутихло. Это не укрылось от глаз девушки.

Совершенно невинно, словно речь шла о поездке на загородный пикник, Комета поинтересовалась:

— Но вы же не станете мне мешать?

Повисла пауза, которую вполне можно было бы назвать «зловещей».

Комета видела, как напряглись мускулы короля Аритлона, как изменился шелест тыквы в руках хана-шамана Суф-Бай-Зала, как королевские эльфы обменялись короткими взглядами и рука Фиринзель слегка дрогнула, инстинктивно потянувшись к Гипермечу, как зашевелились губы мага Хранторн, творя охранное заклинание.

Только Миар оставался таким же беззаботным и легкомысленным на вид. Однако его слова прозвучали веско и твердо:

— Разумеется, МЫ не будем тебе мешать. Мы окажем тебе ту помощь, которая возможна при наших скромных силах.

Под сводами шатра раздался приглушенный, но не слишком скрываемый вздох облегчения. Лица людей и эльфов вновь украсили искренние радушные улыбки. Комета поняла, что первое «МЫ» означало силу, вещавшую через уста Миара. Второе «мы» относилось к тем, кто находился в шатре. Похоже, именно полуэльф-получеловек, несмотря на свою молодость и кажущуюся простоту, являлся глашатаем непререкаемой истины в последней инстанции.

Король Аритлон отвесил Комете легкий поклон и сделал рукой приглашающий жест:

— Позволь проводить тебя в твой шатер, где ты сможешь отдохнуть и набраться сил перед пиром.

Девушка хотела насмешливо фыркнуть и сказать, что «отдыхать и набираться сил» для нее нет никакой необходимости. Но, посмотрев в неподдельно-гостеприимные глаза короля, она молча кивнула головой и пошла к выходу. Король галантно опередил ее и самолично отогнул полог.

Охрана отсалютовала оружием.

— Прошу! — Аритлон указал на шатер из голубой ткани, расшитой золотыми нитями. Когда Комета вошла в лагерь, его еще не было. Должно быть, шатер был установлен за то время, что продолжался разговор.

Расторопные слуги как раз сейчас вносили в голубой шатер скатанные ковры и кипы подушек, заканчивая его подготовку к приему почетной гостьи.

Пока девушка в сопровождении короля шла к шатру, она заметила и другие изменения, произошедшие в лагере. Одни солдаты — люди и эльфы — расчищали просторную площадку. Другие сноровисто разбирали две ближайшие штурмовые башни, а из бревен и досок тут же на месте сколачивали длинные столы и крепкие табуреты.

— Я вижу, твои воины умеют не только сражаться, но и плотничать, заметила Комета.

— О да! Они бросили свои привычные занятия, чтобы изгнать с нашей земли темных эльфов. Поэтому они вдвойне рады тому, что могут так скоро вернуться к честному созидательному труду.

Эти слова показались Комете несколько напыщенными и наигранными.

Но, похоже, иначе изъясняться король Аритлон просто не умел.

Вообще, здесь, в Верхних Измерениях, все существа казались не живыми, а словно сошедшими со страниц романов. Злодеи типа принца Квалдорбана не вызывали ни малейшего сочувствия. Короли были благородны и учтивы, маги мудры, эльфы — волшебно прекрасны. Даже солдаты были не сборищем головорезов, как в армии Верховного Генералиссимуса, а добрыми тружениками, волею судьбы вынужденными взяться за оружие.

Аритлон приподнял перед Кометой полог голубого шатра. Заглянув внутрь, девушка увидела, что слуги уже закончили свою работу. Пол был устлан несколькими слоями ковров. Поверх были набросаны подушки. На низких резных столиках были расставлены широкие вазы с фруктами, с хлебом и со сладостями.

— Довольна ли ты, Леди Комета, своим скромным временным пристанищем? спросил король Аритлон.

— Благодарю тебя, король, за оказанную мне честь и любезность, — в тон ему ответила девушка. — Я думаю, не ошибусь, если предположу, что в самое ближайшее время ты сам, или кто-нибудь из твоих подданных расскажет мне о кратчайшем и наиболее быстром пути к Центру Мироздания.

— Я с готовностью и с радостью лично исполнил бы твое желание, но, увы, я всего лишь король небольшого государства на планете Шамра Картисти. Мне неведомо то, что лежит за пределами моего мира. И, признаюсь честно и открыто, я не слишком-то к этому стремлюсь. Как я смогу достойно править своими подданными, если мой взор будет обращен не на них, а на дальние недостижимые миры?

— Я поняла тебя, король Аритлон, — сказала Комета.

— Твоя мудрость безгранична, а ясность мыслей пронзает бесконечность, король коротко поклонился. — Если ты ничего не имеешь против, я оставлю тебя, чтобы отдать все необходимые распоряжения по поводу предстоящего праздника. К тебе же я пришлю тех, кто более сведущ в интересующих тебе вопросах.

Девушка кивнула головой и опустилась на подушки, показывая, что более не задерживает Аритлона. Король, пятясь, покинул шатер. Комета на всякий случай при помощи сверхвидения понаблюдала за тем, как он отправился в ту часть лагеря, где готовилась пища для целой армии. На ходу Аритлон показывал, где нужно расставить столы, где расположить оркестр, где установить катапульты для праздничного салюта.

— Похоже, они не собираются устраивать мне ловушку! — пробормотала Комета, и сама удивилась тому, что в ее словах прозвучало не столько удивление, сколько разочарование. Она так привыкла к лжи, подлости и предательству, что поведение короля теперь казалось ей «неправильным», хотя, если разобраться, именно так и должен был поступать благородный рыцарь, да, впрочем, и любой другой достойный человек.

Комета взяла с чаши спелый плод и ПОЖЕЛАЛА отделить от него кусочек на пробу. Плод оказался вкусным и освежающим. Кроме того, он не содержал ни капли яда или сонного зелья (память Кометы еще хранила печальные воспоминания об ужине с Адонсо в трактире Кроза и Урбетты).

Не успела девушка доесть плод до конца, как полог приоткрылся, и в шатер заглянули Эльфрагн и Фиринзель.

— Извини, Леди Комета, если мы не вовремя, — Эльфрагн попятился.

— Подождите! Заходите! — Комета подалась вперед, но не встала с подушек. — Садитесь, угощайтесь. Мне все равно одной все это не съесть.

— Спасибо, — эльфы уселись на подушки напротив Кометы. Эльфрагн ласково и нежно помог устроиться Фиринзель, что не укрылось от глаз девушки.

Затем эльф заговорил:

— Пожалуй, я выше всех поднимался на Измерения Порядка. Но и моих знаний недостаточно, чтобы указать тебе путь к Центру Мироздания. Я дошел только до мира Кристаллической решетки. Собственно, именно там только и начинается Порядок.

— Я понимаю, граница между Срединными Мирами и полярными Измерениями Хаоса и Порядка слишком условна. Более того, она нестабильна и время от времени колеблется. Так что же ты повстречал на своем пути?

— Я был не один, — начал рассказывать Эльфрагн. — В то время я был учеником мага Криннофиллиса, который обучал меня премудростям древней эльфийской магии. Вместе мы участвовали в войне, которую вел мой народ с темными эльфами. Но нашим главным врагом был король-дракон Крахторот. Он тоже рвался к Центру Мироздания… — эльф сделал короткую паузу, бросив на Комету мимолетный взгляд — …но использовал для достижения своей цели жестокость, насилие и страх. Он взял в заложники нашего короля Эллчагра и вместе с ним отправился по Бусинам Ожерелья на Измерения Порядка. Мы преследовали его от планеты к планете, но все время отставали на один шаг. И только в мире Кристаллической Решетки нам удалось его догнать. Но остановили Крахторота не мы. Нам помог Великий Первый Бог…

Комета удивленно приподняла брови:

— Сам Великий Первый Бог? Насколько я знаю, Первые Боги развоплотились, положив начало человеческой расе.

— Да, так было. Но Первый Бог обрел свою личность. Или обретает ее. Как бы то ни было, он задержал Крахторота и освободил нашего короля. За это мы чтим его и славим. Что же касается мира Кристаллической Решетки — то он настолько удивителен, что я не смогу описать его словами…

— Тогда просто вспомни, — сказала Комета, — воссоздай в памяти образы увиденного.

— Я постараюсь, — Эльфрагн закрыл глаза. Комета тоже.

Через несколько ударов сердца девушка произнесла:

— Спасибо, достаточно.

Эльф выдохнул воздух:

— Не думал, что воспоминания меня так взволнуют.

— Они того стоят. Твоими глазами я посмотрела на того, кто называет себя Возрождающимся или… — она запнулась, впервые за многие перерождения почувствовав неуверенность, — …или Трисмегистом. Миар говорит от его имени?

— Пусть он сам тебе об этом расскажет, — уклончиво ответил Эльфрагн. Я же больше ничего не могу добавить к сказанному и вызванному из памяти.

— Ты очень помог мне, Эльфрагн, — сказав это, Комета вопросительно посмотрела на Фиринзель.

Та поняла, что пора объяснить свое присутствие в шатре Кометы, и заговорила чуть торопливее и сбивчивее, чем было принято в Верхних Измерениях:

— Сама я не бывала на Измерениях Порядка, я пришла к тебе, чтобы… чтобы поблагодарить за Гипермеч. Сначала я не поняла, что ты — это ТЫ. Не узнала… Но теперь… Теперь я принесла его тебе. Он не подвел меня ни разу. Он помог мне отомстить моим врагам — темным эльфам. Когда уничтожен последний член Пентектра, я думала, что ты захочешь забрать его обратно.

— Я?! Я дала тебе этот меч?

Комета и Фиринзель со взаимным удивлением воззрились друг на друга.

Эльфрагн участливо дотронулся до руки своей подруги:

— Возможно, тебе просто показалось…

— Возможно, — Фиринзель опустила глаза.

— Расскажи, как к тебе попал этот меч? Почему ты решила, что тебе его дала я? — спросила Комета.

— Раньше я жила на Желтой Бусине. Темные эльфы напали на мою планету. Граф Гельфиссил уничтожил всех моих родных и друзей, а меня… — Фиринзель судорожно сглотнула подкативший к горлу комок.

Эльфрагн обнял ее за плечи и с легкой укоризной взглянул на Комету.

Комета сочувствовала Фиринзель, ей самой пришлось пережить нечто подобное… и не раз. Но чувства — чувствами, а обещанный рассказ надо было продолжать. Поэтому она спокойно смотрела на эльфийскую девушку, не делая попыток ее утешить или избавить от тяжелых воспоминаний.

Справившись с волнением, Фиринзель продолжила:

— Я лишилась разума и долгое время была игрушкой в руках графа Гельфиссила. Но однажды пришли люди из далекого мира и помогли мне стать самой собой. Тогда я поклялась отомстить графу и всем прочим темным эльфам-колдунам. На моей Бусине готовилось восстание, и я примкнула к борцам за свободу. Вместе с армией Черно-Белой Бусины мы победили темных эльфов, но граф Гельфиссил сумел скрыться. Точнее, я его убила, но при помощи своей магии он снова вернулся к жизни. Поняв, что магия эльфов мне не поможет, я обратилась к человеческим Богам. И мой зов был услышан. Мне явилась… я думала, что это была ты, Леди Комета. Ты… то есть та Богиня вручила мне Гипермеч, который уничтожал темных колдунов, разрушая их самовосстанавливающие чары. Так я убила графа Гельфиссила и многих других врагов. Принц Квалдорбан был последним из Пентектра, и последним, кто должен был пасть от Гипермеча. Теперь моя миссия закончена. Гипермеч мне больше не нужен.

Возьми его!

Комета сделала отстраняющий жест:

— Оставь его себе! Ты останешься хранительницей Гипермеча до тех пор, пока его вновь не потребуется обнажить против несправедливости. А вот кто тебе его вручил?.. Я не удивлюсь, если это было одно из моих предыдущих воплощений. Так что я могу с полным правом повторить: оставь Гипермеч у себя!

Фиринзель склонила голову в благодарном поклоне.

Эльфрагн сказал:

— Мне кажется, Леди Комета, мы получили от тебя больше, чем смогли дать.

Комета улыбнулась:

— Мы помогли друг другу. Это справедливо. Спасибо вам, Эльфрагн и Фиринзель.

Эльфы встали и, держась за руки, вышли из шатра. Комета посмотрела им вслед и испытала легкое чувство зависти к их чистой и светлой любви. Но через мгновение ее мысли унеслись к миру Кристаллической Решетки и дальше — к Центру Мироздания, где находился кристалл Вечного Круговорота…

За пологом шатра послышался легкий шелест.

— Входи, хан-шаман Суф-Бай-Зал, предводитель Северной Орды! — громко позвала Комета.

Суф-Бай-Зал бочком протиснулся внутрь. Его ноги, более привычные к седлу, не слишком изящно носили его по земле. Не дожидаясь приглашения, хан-шаман уселся на подушки и поджал ноги под себя. Его тыква не переставала шуршать и шелестеть.

— Я пришел не для того, чтобы рассказывать о Верхних Измерениях.

Я пришел, чтобы предостеречь тебя.

— Предостеречь МЕНЯ? — Комета рассмеялась, рассыпав по шатру звон стеклянных колокольчиков. — Уж не собираешься ли ты мне угрожать?

— Ты неправильно меня поняла, Леди Комета, — ничуть не смутившись, сказал Суф-Бай-Зал. — Мое предостережение — не угроза, а помощь.

— Хорошо. Если эта «помощь» поможет мне добраться до Центра Мироздания, то я с благодарностью ее приму.

— Я хочу рассказать тебе, Леди Комета, о законе Всемирного Равновесия. Он определяет все бытие и существование разумных и неразумных созданий во всех Вселенных, на всех Измерениях. И чем могущественнее существо, тем строже оно должно выполнять этот закон.

— Это ты меня имеешь в виду? — спросила Комета.

— Именно тебя, воплощение Кур-Башура.

— Ты хорошо обо мне осведомлен.

— Я не маг, который управляет реальностью посредством чар и заклинаний. Я — шаман. Я связан с миром духов, от которых узнаю самые разные вещи. Мир духов — это отражение Измерений. У каждой Вселенной есть свое отражение. И как Вселенные связаны друг с другом межпространством, так и миры духов соединены призрачными тропами или лунными дорогами.

Комета изменила свое сверхвидение и посмотрела на тот мир, о котором говорил Суф-Бай-Зал. Действительно, мир духов существовал совсем рядом. Обычно он не соприкасался с основным Измерением, и увидеть его обычным зрением было невозможно. Его населяли многочисленные бесплотные существа, жившие в бесплотных океанах и на бесплотных землях. В данный момент три таких существа, похожие на лягушек с человеческими головами, сидели рядом с шаманом. Очевидно, их привлекали звуки шелестящей тыквы, слышимые и в реальном мире, и в его отражении. Аура Суф-Бай-Зала была связана с этими существами через тысячи тонких полупрозрачных паутинок, протянутых между мирами.

Комета послала человекоголовым лягушкам игривый воздушный поцелуй:

— Привет, Ульфак! Здравствуй, Кавальфар! Доброго здоровья, Яйфуль!

Суф-Бай-Зал едва не выронил из рук свою тыкву:

— Ты знаешь имена моих духов-покровителей?!

— Я знаю очень многое, — улыбнулась девушка. — Если ты хотел рассказать мне о мире духов, то я о нем и так все знаю. Но он меня не слишком-то интересует, как, впрочем, и остальные Срединные Миры.

Кстати, я могу предположить, что в Измерениях Порядка мир духов окончательно сливается с миром реальным. Ведь в Хаосе они перемешаны в единую массу без разделения на реальное и отраженное. Чем выше уровень реальности, тем бледнее и слабее его отражение. Я не смогу добраться до Центра Мироздания призрачными тропами.

— А я и не об этом хотел с тобой поговорить. Просто духи рассказали мне о том, что твое отражение пронизывает все миры и тянется вплоть до самого Хаоса. Отсюда я сделал вывод, что ты — воплощение черной галактики Кур-Башур.

— Теперь она называется Кубасура. Черная галактика переменила пол! — в голосе Кометы опять зазвенели стеклянные колокольчики.

— Пусть так. Но даже она… ты… вы… все подвластны закону Всемирного Равновесия! А он гласит, что любое создание, каким бы могущественным оно не было, должно находиться там, где ему надлежит быть. Нельзя незваным явиться в другой мир. Ты, Леди Комета или Кубасура, рискуешь повторить судьбу дракона Крахторота, который хотел добраться туда, куда для него не было хода, и забрать то, что ему не принадлежало. Равновесие наказывает всех, кто пытается его нарушить!

Собственно, ты его уже нарушила, проникнув из Хаоса в Верхние Измерения.

— Ты забываешь, что в этот мир меня призвал принц Квалдорбан.

— Он призывал королеву Юбарнагартану, а не тебя.

— Королева Юбарнагартана — одно из моих воплощений, так что закон Равновесия не нарушен. Но даже если бы я его нарушила — что с того? Я достаточно сильна, чтобы бросить вызов Равновесию. Мои воплощения разбросаны по всем Вселенным и Измерениям. Кто вправе определять, где я должна находиться?!

Суф-Бай-Зал открыл рот, словно собирался привести какой-то новый веский аргумент, но вдруг глаза его остекленели. Он смотрел на Комету, словно видел ее впервые. Затем хан-шаман низко поклонился:

— Прости, что я сразу не догадался! Слова Миара должны были указать мне истину, но я, в слепоте своей, ее не разглядел.

— О чем это ты? — слегка удивилась Комета.

Но Суф-Бай-Зал, видимо, решил, что разговаривать с девушкой больше не о чем. Неуклюже поднявшись на ноги, он покинул шатер, забыв о том, что нужно постоянно трясти тыквой. Три духа-лягушки в отраженном мире остались сидеть на месте, растерянно поглядывая то друг на друга, то на Комету. Похоже, без шуршания тыквы они не могли отыскать шамана.

Комета сжалилась над ними и ПОЖЕЛАЛА, чтобы тыква в руках Суф-Бай-Зала вновь зазвучала. Услышав знакомый шелест, человекоголовые лягушки сорвались с места и дружно поскакали за человеком, которому должны были покровительствовать.

Девушка попыталась понять, что же увидел в ней хан-шаман, или, быть может, что такого ему померещилось? Почему он вдруг резко изменил свое отношение? Почему перестал ссылаться на закон Всемирного Равновесия? Комета имела в виду, что сможет преодолеть этот закон силой черной галактики, но, похоже, Суф-Бай-Зал услышал в ее словах что-то другое. Но вот что?..

Полог шатра вновь откинулся и во входном проеме появился король Аритлон.

— Леди Комета, я пришел за тобой, чтобы пригласить на начало нашего общего праздника по случаю окончательной победы над темными эльфами.

— Уже? Я ожидала, что со мной придут побеседовать маг Хранторн и Миар.

— Хранторн отправился с солдатами принимать капитуляцию темных эльфов, оставшихся в замке. Он опасается, что там могут сохраниться магические ловушки и опасные заклятия. А Миар сейчас разучивает с оркестром праздничные песни.

Комета расширила границы сверхвидения и убедилась, что король говорит правду. Ей стало несколько обидно, что Миар променял ее общество на компанию музыкантов. Она имела все причины полагать, что именно разговор с юным получеловеком-полуэльфом окажется наиболее важным из всех.

Девушка легко встала с подушек и ПОЖЕЛАЛА, чтобы ее смятое платье расправилось. Король Аритлон галантно подал ей руку, и они вместе вышли из шатра. К празднику все уже было готово. На деревянной сцене, сделанной из основания штурмовой башни, размещался оркестр, состоявший из людей, королевских и лесных эльфов. Музыканты держали в руках самые разные инструменты: от боевых горнов и барабанов до совершенно мирных флейт и скрипок.

Перед сценой находилась просторная ровная площадка для танцев.

Вокруг нее были расставлены накрытые столы, за которыми уже занимали места офицеры и солдаты, эльфы и люди — все вперемешку. Армия была очень велика и растянута вокруг замка принца Квалдорбана, своим сверхвидением Комета разглядела еще пять подобных праздничных площадок, устроенных с разных сторон замка. Но эта, главная, находящаяся возле ставки военачальников, была самой большой и многолюдной (а также «многоэльфной»).

В небе безраздельно царило огромное насыщенно-зеленое солнце.

Край малинового светила еще виднелся над далекими горами, а оранжевое полностью скрылось за горизонтом. Землю заливал волшебный изумрудный свет, от которого окрестные леса и поля казались не настоящими, а нарисованными на театральных декорациях. В этом свете даже замок темных эльфов выглядел не так зловеще и угрожающе. В общем, время суток для праздника было выбрано самое подходящее.

Король Аритлон проводил Комету к главному столу, находившемуся напротив сцены с музыкантами, и усадил по правую сторону от себя — на место почетного гостя. За этим же столом, но с другой стороны от короля, уже сидели знакомые ей Эльфрагн с Фиринзель. За соседними расположились рыцари и маги из ближайшего королевского окружения.

Постепенно заполнялись все свободные места. Кроме солдат-мужчин, в армии было много женщин, особенно среди эльфов. Да и служанки-поварихи, закончив расставлять на столы подносы с яствами и кувшины с напитками, также усаживались рядом с солдатами. Однако пить и есть никто пока не начинал.

Возле Кометы уселся Суф-Бай-Зал, почтительно сказав:

— Для меня большая честь находиться рядом с тобой. Ульфак, Кавальфар и Яйфуль передают тебе свои наилучшие пожелания.

— Почему же ты не взял их на пир? Где твоя тыква?

— Я предоставил своим духам-хранителям небольшой отдых. Раз врагов рядом нет, я не нуждаюсь в их сопровождении и защите.

— Я рада, что на пир ты пришел с легким сердцем и без опасений.

Суф-Бай-Зал поклонился, не заметив легкой иронии в словах девушки.

Эльфрагн, наклонившись вперед, чтобы из-за мощной фигуры Аритлона увидеть Комету, сказал ей:

— Король распорядился устроить пир по нашему, эльфийскому образцу. Миар наскоро разучивает с музыкантами песни, популярные на Черно-Белой Бусине Ожерелья.

Аритлон улыбнулся, забавно пошевелив седыми усами:

— Мы не ожидали, что война закончится так скоро, поэтому не успели достаточно хорошо подготовиться к победе. Так что не обессудь, Леди Комета, если наш праздник покажется тебе слишком простым и скромным.

Девушка вежливо запротестовала:

— Напротив, я вижу необыкновенный размах праздника и славное единение столь разных народов. Уверена, что сегодня каждый будет веселиться от души.

В этот момент со стороны замка послышался громкий хлопок, похожий на далекий выстрел из пушки. Все посмотрели в ту сторону, но никто не выразил беспокойства. Действительно, если и стоило волноваться, то только по радостному поводу. На самой высокой башней замка на флагшток вознеслось и заплескалось на ветру королевское знамя: золотая корона с шестью острыми высокими зубцами на красном поле. В свете зеленого солнца знамя выглядело особенно ярко и красиво.

Король поднял руку, и тотчас же резко ее опустил. Солдаты выбили клинья у запорных механизмов катапульт, и высоко в небо взлетели округлые глиняные сосуды. Множество взрывов слились в один раскат, и сосуды разлетелись на мириады сияющих разноцветных огней, затмивших свет солнца.

— Победа! Победа!!! — заорали, завопили тысячи солдат.

После этого дружный раздался звон от множества стукнувшихся друг о друга чаш, кубков, стаканов и бокалов.

Король встал и повернулся направо с золотым кубком в руке:

— Наша величайшая благодарность тебе, Леди Комета!

Девушка также встала, с легким поклоном приняла тост и подняла свой бокал:

— За победу справедливости!

— За победу! За победу! — подхватили те, кто сидел рядом и слышал ее слова.

— За победу!!! — этот крик распространился по всей армии и несколько раз прокатился вокруг бывшего замка принца Квалдорбана, переходя от одной группы пирующих к другой.

— А теперь — ТАНЦЫ! — провозгласил король и взмахнул рукой, словно дирижер.

Собранный из представителей разных народов оркестр заиграл быструю веселую музыку, а хор лесных эльфов звонко запел:

Мы с тобой устроим танцы,
Будем петь, плясать, смеяться.
Для чего дана нам жизнь?
Смейся, пой и веселись!
Громче музыка играет,
Всех на танцы собирает.
Крепче за руки держись!
Смейся, пой и веселись!
Хоровод идет по кругу.
Обними свою подругу,
В вихре танца закружись!
Смейся, пой и веселись!
Посмотри, какая радость
Пить мелодий звонких сладость.
В пляс пускайся, не ленись!
Смейся, пой и веселись!
Мы с тобою не устанем.
Мы весь мир плясать заставим!
Что такое наша жизнь?
Смейся, пой и веселись!
Казалось, что эта песня не имеет конца, она состояла из бесчисленного количества куплетов и переливчатых проигрышей между ними. К началу третьего куплета вся танцевальная площадка уже была заполнена кружившимися и подпрыгивавшими в такт музыке парами. Тем, кому не хватило места рядом со сценой, танцевали между столами, а иногда и на них. Лесным эльфам было проще: они плясали прямо в воздухе, выделывая замысловатые па и пируэты.

Большинство танцующих напевало слова веселой песни:

— Смейся, пой и веселись!..
— Леди Комета, окажи мне честь, разреши пригласить тебя на танец! — раздался голос позади девушки.

Даже не оборачиваясь, она поняла, чтоэто Миар. Он пребывал в человеческом облике и сменил боевые доспехи на праздничный зелено-бирюзово-муаровый костюм.

— Я согласна.

Комета встала и вложила свою ладонь в руку юного полуэльфа-получеловека. Они обогнули стол и оказались на танцевальной площадке. Пары танцевали так тесно, что вклиниться в толпу оказалось непросто.

— Это и есть праздник по-эльфийски? Никакого уважения и почтения к имеющим власть? — чтобы перекрыть гомон и смех сотен веселящихся людей и эльфов, Комета ПОЖЕЛАЛА, и ее слова прозвучали возле уха Миара.

Тот широко и беззаботно улыбнулся:

— Тебе это не нравится? Не любишь быть, как все? Привыкла, что все кричат: «Слава великой Леди Комете»?

Девушка засмеялась, добавив к звучавшей музыке звон стеклянных колокольчиков:

— Я ничего не имею против! Пусть это будет общий праздник, а не подобострастное чествование кого-то одного!

— Если бы я не знал, что ты воплощение черной галактики, то подумал бы, что ты говоришь искренне.

Не успела Комета ответить какой-нибудь ответной колкостью, как Миар обезоружил ее следующей фразой:

— Ты отлично танцуешь! Просто великолепно!

Комета была так же юна, как и Миар (по крайней мере, внешне они выглядели почти ровесниками). Тело, выбранное принцем Квалдорбаном для ее воплощения, было красивым, легким и гибким. Комета испытала легкий укол совести, ведь она до сих пор даже не поинтересовалась, кем была его предыдущая хозяйка. Комета перелистала воспоминания, словно книгу, и легко нашла нужную страницу…

…Ее звали Малена. Она была дочкой кузнеца, жившего в городке неподалеку от замка — Комета, кружась в танце, осмотрелась — точно, ее дом находился вон за тем лесом. С детства Малена была приучена к труду: она помогала матери по хозяйству, ухаживала за двумя младшими братьями и даже иногда забегала в отцовскую кузницу. Она любила танцевать (комплимент Миара следовало отнести на счет Малены), любила петь, любила веселиться. Все называли ее красавицей и умницей. Еще с детства соседи прочили ей завидного жениха — принца или хотя бы рыцаря. И они почти угадали. Малена попалась на глаза принцу Квалдорбану. Вот, собственно, и вся ее жизнь…

Комета тряхнула головой и разметала пушистые волосы по плечам.

— Уж не собираешься ли ты начать ухаживать за мной? — игриво спросила она у Миара.

— Куда уж нам… — ответил тот.

— Вам? — уточнила девушка, чувствуя, что настало время серьезного разговора. — Может быть, поговорим в более благоприятных условиях — за столом?

— А чем тебя не устраивает танцплощадка? — спросил Миар, не переставая кружить Комету.

— Здесь слишком тесно и шумно.

— Но зато только в толчее и суете можно почувствовать себя одиноким.

Девушка с удивлением посмотрела в глаза Миара. Чьи это были слова: его собственные или той силы, что вещала его устами? Они почти в точности совпадали с ее собственными мыслями.

Юноша понял невысказанный вопрос и усмехнулся:

— Мне иногда и самому нелегко разобраться, кто я в данный момент.

Пожалуй, ты права. Пойдем, присядем за стол.

Они покинули танцплощадку и вернулись к королевскому столу. Тут уже никого не было. Эльфрагн и Фиринзель сорвались с места при первых аккордах танцевальной мелодии. Высокая королевская корона мелькала возле сцены — в самой гуще танцующих. Хан-шаман Суф-Бай-Зал горланил протяжные степные песни, сидя за соседним столом в разношерстной компании, состоявшей из десятка ордынцев, шести рыцарей и пятерых эльфов. Положив руки на плечи соседей, сотрапезники раскачивались в такт песни и хором подпевали.

Миар любезно налил в бокал Кометы ароматное местное вино и сам взял в руки свободную чашу:

— За твою победу, Леди Комета!

Комета пригубила напиток и спросила:

— Кто из вас меня поздравил?

— Скорее всего, мы вместе.

— Наверное, нелегко все время быть… ТАКИМ?

Миар пожал плечами.

Комета решила перейти к более конкретным вопросам:

— «Тот, Кто Нас Оберегает» — это одно из имен Великого Первого Бога?

— Он предпочитает, чтобы его называли Трисмегистом. В крайнем случае Возрождающимся.

— Он? Значит, сейчас он не говорит через тебя?

— Он всегда со мной. Он всегда со всеми. Многие его просто не слышат, но он все равно есть.

— Не так давно я убеждала одного очень хорошего человека, что богов не существует.

— Ты верила в это?

— Да.

— Значит, их не существовало.

— Ты шутишь?

— Нет. Все зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в понятие «Бог». Ты можешь назвать себя Богиней?

Комета задумалась. Вопрос Миара (или не Миара?) поставил ее в тупик.

— Кубасура невероятно сильна. Пока я не слилась с ней, я и представить себе не могла, что существует такое могущество. Но назвать себя Богиней?.. Пожалуй, нет.

— Но разве не за этим ты стремишься в Центр Мироздания?

И опять Комета не нашла четкого ответа. Зачем Кубасура послала ее за кристаллом Вечного Круговорота? Она сказала, что кристалл ей НУЖЕН, и Комета, слившись с черной галактикой, также исполнилась этим ЖЕЛАНИЕМ. Но в чем была цель? Ее/их цель?

Словно прочитав мысли девушки, Миар произнес:

— Чтобы победить, надо поставить перед собой цель. Чем недостижимее кажется цель, тем больше сил и стараний ты приложишь. Так ты поднимешься на новый уровень бытия.

Комета была с ним согласна. Именно так она поступала почти во всех своих воплощениях. Когда стоял вопрос о жизни и смерти, когда она находилась на узкой грани между победой и поражением, в ней всегда просыпались дремавшие силы, которые позволяли ей совершать невозможное. Жажда мести Найи Кайдавар превратила ее тело в боевую машину. В Холмогорье она на некоторое время обретала сверхвидение. В поединке с Шашшасин воспользовалась боевой магией. Но раньше все проявления сверхъестественной силы были маломощными и непродолжительными — человеческий организм не в состоянии был выдержать протекающие через него потоки магической энергии. Теперь же Комета существовала сразу на многих уровнях реальности, овладела силами черной галактики. Скорее всего, она и в самом деле больше не могла считаться обычным человеком.

Миар продолжал:

— Новые цели мы ставим себе сами. Новые цели указывают нам другие. Кто знает, не одно ли это и то же? Ты считаешь, что пока не готова назвать себя Богиней. Пусть так. Но для многих существ твоя сила уже показалась бы божественной. Все зависит только от того, с какой точки смотреть и с чем сравнивать.

— Силы мне дает Кубасура.

— Ты уверена?

В словах Миара содержался намек на какую-то скрытую от Кометы истину.

— Вы хотите, чтобы я стала Богиней? — напрямую спросила девушка.

Произнеся это, она вдруг вспомнила однажды оброненную в разговоре с Алинием фразу (или все же она слышала ее раньше от кого-то другого?): «Если боги существуют, то и я хочу стать богиней». Выходит, вся ее череда перерождений была лишь лестницей к осуществлению этого полушутливого пожелания? Или не просто пожелания, а самого настоящего ЖЕЛАНИЯ, вроде тех, которыми пользовалась она теперь?

— МЫ хотим того же, чего хочешь ты, — ответил Миар.

Комета внезапно почувствовала, что хочет побыстрее покинуть это место. «Я еще не готова… Я сомневаюсь… Я боюсь…» — твердила про себя девушка. Ее пугали не враги, не Миар и даже не та сила, что стояла за ним. Комету пугала собственная судьба, которая неумолимо влекла ее вперед. Девушка трепетала перед тем, что ее ожидало.

Трепетала — но не собиралась останавливаться или отступать.

— Я… Я пожалуй пойду, — Комета посмотрела на Миара, словно спрашивала у него разрешения.

Юный полуэльф-получеловек лишь улыбнулся в ответ:

— Разве найдется тот, кто остановит тебя на твоем пути?

Покидая этот мир, Комета не удержалась от соблазна обставить свой уход со всей возможной театральностью. (Она бы не согласилась, если бы кто-нибудь заявил, что сделано это было от обиды на недостаток общего внимания. Также оспорила бы она утверждение о том, что просто нуждалась в восстановлении слегка поколебленной уверенности в собственных силах).

Покопавшись в недрах черной галактики, Комета выудила оттуда серебряную летающую колесницу, способную перемещаться между Измерениями. В колесницу были впряжены мириады мотыльков с радужными крыльями. Ожидая приказа возницы, они разминали свои крылья, отчего воздух наполнился шелестом, и в разные стороны поплыли клубы разноцветной пыльцы, искрящейся в изумрудных лучах солнца.

При виде такого чуда танцевавшие люди и эльфы застыли в изумлении, а музыканты прекратили играть. Комета осталась довольна произведенным впечатлением. Она вскочила на подножку и помахала рукой, прощаясь со всеми, кто на нее смотрел.

Миару же она сказала:

— До свидания! Может быть, мы еще увидимся.

— МЫ обязательно увидимся, — уверенно произнес Миар, и у девушки не возникло сомнений в том, кто были эти «МЫ».

Глава 18. Центр Мироздания. Кристалл Вечного Круговорота

Комета не воспользовалась межпрострнственными коридорами, которые связывали Бусины Ожерелья. Она не нуждалась в проторенных дорогах, материальных или магических. Ее серебряная колесница одинаково хорошо годилась и для Хаоса, и для Срединных Миров, и для Порядка. Мотыльки тянули колесницу сквозь уровни реальности, оставляя за собой след искрящейся пыльцы, который был похож на радугу.

Казалось, что Комета в серебряной колеснице застыла на месте, а движется и изменяется весь мир вокруг нее. На поверхности планеты один диковинный пейзаж сменялся другим, еще более невероятным и невообразимым. Но на самом деле это были разные планеты, расположенные на параллельных Измерениях. По мере увеличения уровня реальности мир выравнивался и упорядочивался, так что материальные объекты в соседних Вселенных находились почти на тех же самых местах.

Путь к Центру Мироздания лежал вверх, вглубь и внутрь реальности.

Человеческий разум не мог охватить всей структуры многоуровневого и многомерного мира, но Комета уже не была человеком, поэтому легко ориентировалась в пространстве материальном и нематериальном. Она видела, как меняются Вселенные по мере увеличения уровня реальности: звезды постепенно приобретали форму правильных многогранников пирамид, кубов, тетраэдров; планеты выравнивали свои орбиты; галактики становились ближе и также приобретали очертания симметричных геометрических фигур. Комета ощущала, как крепнет реальность и как одновременно истончается мир отражений. Чем ближе был Порядок, тем труднее ей было преодолевать его сопротивление на серебряной колеснице. Казалось, что закон Всемирного Равновесия противится воплощению темной галактики Кубасуры. Не должен был Хаос встречаться со своим противоположным полюсом.

Однако пока что Комета не встречала явного и целенаправленного противодействия. Она как будто из воздуха попала в более плотную среду, например, в воду. Это несколько сковывало и замедляло движения, но все равно не мешало приближаться к намеченной цели.

Наконец, Комета достигла мира Кристаллической Решетки. Вначале он предстал перед ней точно таким, каким она увидела его в воспоминаниях Эльфрагна. Галактики, звезды и планеты образовывали многомерную сеть, в узлах которой находились небесные тела, соединенные тонкими, но надежными мостами. В мире Кристаллической Решетки действовали совершенно иные физические законы. Мир духов здесь полностью сливался с миром материальным, реальность окончательно торжествовала над отражением, а закономерность — над случайностью. Собственно, именно тут и начинался Порядок.

Даже маг Эльфрагн мог увидеть и ощутить лишь малую толику истинной сущности мира Кристаллической Решетки. Кроме самых общих образов, которые были доступны разуму эльфа, Комета увидела то, что помешало дракону Крахтороту и преследовавшим его эльфам пройти через этот мир. Дело в том, что мир Кристаллической Решетки находился одновременно на нескольких уровнях реальности, то есть он существовал не на отдельном трехмерном Измерении, как Вселенные Срединных Миров, а в мире с гораздо большим количеством Измерений. Существа, привыкшие к обычному пространству, не могли здесь долго находиться.

Только с помощью сверхвидения Комета разглядела не только узлы и соединяющие их мосты Кристаллической Решетки, но и тех, кто обитал в этом странном многомерном мире. Они были похожи на людей, но людьми не являлись. У них были круглые тела и круглые головы, соединенные тонкими шеями. Передвигались они на двух ногах-проволочках, которые не имели костей и суставов и сгибались в любом месте. Такими же подвижными были их руки — длинные и гибкие, почти до земли. Глаз, ушей или ртов у местных жителей не было, так как в этом мире не было необходимости в подобных органах чувств. Существа не носили одежды в ее человеческом понимании. Но их тела сплошным слоем покрывала гибкая оболочка, блестевшая, как поверхность расплавленного серебра. С возрастом оболочка твердела и тускнела. После смерти своего хозяина она бесследно истаивала.

Как поняла Комета, эти существа были не самостоятельными организмами, а частицами объединяющего их общего разума. Этим они походили на муравьев или пчел, но у них не было матки или королевы.

Скорее, существа были похожи на роботов, соединенных единой информационной сетью. Однако и это сравнение не полностью соответствовало действительности — ведь существа были живыми, чувствующими, мыслящими созданиями, которые действовали сообща не по заранее разработанной программе, а в результате сложных взаимодействий отдельных сознаний частиц единого разума. Существа даже не имели самоназвания, равно как не нуждались в именах, языке и письменности.

От самого рождения и до смерти они находились в постоянной мысленной связи со своими собратьями, наследуя все воспоминания прошлых поколений и передавая свои знания потомкам.

И еще Комета поняла, что миновать мир Кристаллической Решетки невозможно. Путь наверх/внутрь/вглубь лежал через него. Он со всех сторон окружал Центр Мироздания, хотя Измерения Порядка и не являлись какой-то ограниченной областью или некоей «вершиной», где сходились все пути. Так был устроен мир. Если бы Комета до сих пор пользовалась человеческими понятиями, представлениями и логическими конструкциями, она бы не смогла разобраться, как он выглядит на самом деле.

Объединенный разум местных жителей полностью контролировал пространство мира Кристаллической Решетки. О появлении Кометы ему уже было известно, но пока он только разглядывал странную гостью, неожиданно появившуюся в его владениях.

Комета решила, что пришла пора закончить взаимное изучение и перейти к диалогу.

— Здравствуйте, обитатели мира Кристаллической Решетки, — обратилась она сразу ко всем существам, — я направляюсь к Центру Мироздания. Я пройду через ваш мир, и ничуть вас не побеспокою.

— Если ты пройдешь через наш мир, то побеспокоишь ВСЕХ! — ответили ей.

— Всех ВАС? — уточнила Комета.

— Вообще ВСЕХ. Пока никто на это не отваживался.

— Но я знаю, что в вашем мире побывал Трисмегист, которого называют Возрождающимся Первым Богом. Разве он не отправился потом в Центре Мироздания?

— Нет! — последовал твердый ответ. — Он понимал, что за этим последует, поэтому не стал подниматься выше по ступеням бытия.

— Он испугался?

— Он ничего не боится.

— Я тоже. И, в отличие от него, я не побоюсь сделать следующий шаг.

— Мы еще раз призываем тебя подумать. Если ты продолжишь смещаться по ступеням бытия в том же направлении, то вернуться назад уже не сможешь. Учти, что впереди тебя ждут серьезные испытания.

— Какие испытания? — заинтересовалась Комета.

— Об этом ты узнаешь сама.

— То есть, вы мне помочь не хотите?

— Мы не можем. Мы не знаем, что находится там, на следующей ступени.

— Если не знаете, то зачем пытаетесь меня остановить?

— Не остановить, а отговорить. Мы чувствуем в тебе такую силу, которой не можем сопротивляться. Но помни: на любую силу может найтись сила еще большая. Любое действие рождает противодействие. Там, на следующей ступени, ты можешь потерять то, чего достигла.

— Спасибо за предупреждение, — язвительно произнесла Комета. — Вы так подробно мне все объяснили и ваши доводы были так убедительны, что мне не остается ничего другого как… сделать следующий шаг!

— Ты хочешь, чтобы Хаос встретился с Порядком? Ты готова нарушить закон Всемирного Равновесия?

— Я сама устанавливаю законы. Мой закон — справедливость!

Общий разум обитателей мира Кристаллической Решетки издал что-то вроде ироничного смешка:

— Тот, кто говорит о справедливости, сам становится ее жертвой.

Если ты вернешься назад, то сама в этом убедишься.

— В чем именно?

— Не существует абсолютной справедливости, как не может быть всеобщего счастья. Здесь, в нашем мире, мы создали лишь подобие гармонии. Для этого нам пришлось отказаться от индивидуальности. Там, где у каждого существа есть свободная воля и личная жизнь, счастье недостижимо. Ты говоришь о справедливости, но забываешь, что на любое явление может быть три точки зрения…

— Я знаю: «Да», «Нет» и «Безразлично», — вставила Комета, стремясь не столько продемонстрировать свои знания, сколько сократить пространные рассуждения коллективного разума.

— Вот именно! Утверждая «Да», ты тем самым провоцируешь ответное «Нет». От этого происходит рассогласование бытия и умножение несчастий. Лишь увеличение «Безразлично» не ведет к усилению дисгармонии.

— Возможно, что вы правы. Мне не раз приходилось слышать подобные философские концепции. Но они не для меня. Я хочу изменить этот мир в лучшую сторону. Мне не «Безразлично», что существуют ложь, насилие, подлость.

— Это лишь названия, которые даны проявлениям жизни. Мы от них избавились давным-давно. Теперь мы пребываем в гармонии друг с другом.

— Я рада за вас! — в этих благожелательных словах Кометы тем не менее прозвенели ироничные стеклянные колокольчики. — Я бы с удовольствием продолжила эту беседу, но у меня есть неотложные дела.

— Несмотря на то, что мы придерживаемся принципа «Безразлично», мы желаем тебе удачи!

— Спасибо.

Видимая структура упорядоченной материи не изменилась, но Комета почувствовала, как перед ней открылся проход на следующий уровень бытия. Она тронула поводья своей серебряной колесницы и мотыльки повлекли ее вперед/вверх/внутрь/вглубь.


* * *
За миром Кристаллической Решетки Порядок все более и более стремился к абсолюту. Различия между уровнями реальности окончательно стирались, и только многоуровневое сверхвидение позволяло Комете находить нужный путь. Ей казалось, что она движется к какой-то определенной точке, но она знала, что Порядок так же безграничен, как и Хаос.

Существовало несколько теорий относительно строения многомерного пространства. Согласно одной из них, мир являлся шаром, в центре которого находился Абсолютный Порядок (отсюда возникло понятие о Центре Мироздания). По мере удаления от центра шара реальность утрачивала свою упорядоченность, пока не превращалась в Хаос, со всех сторон окружавший мир.

Друга теория, наоборот, утверждала, что Хаос — это центр мира, источник его энергии. И чем дальше от источника — тем меньше движения и, соответственно, больше Порядка. Таким образом, мир опять представлялся шаром, но Хаос был его сердцевиной, а Порядок — застывшей оболочкой.

Третья теория гласила о том, что мир похож на многослойный торт.

Уровни реальности, или Измерения, располагаются в нем по мере упорядоченности материи. Внизу находится Хаос, наверху — Порядок, а между ними — Срединные Миры.

Теперь Комета имела возможность убедиться в том, что все три основные теории совершенно истинны и в то же время абсолютны ложны.

Просто многие поколения ученых и философов бились над проблемой, которая не могла быть решена посредством логики, вычислений, экспериментов или озарений. Сперва надо было обрести сверхчеловеческое сознание, а потом уже начинать задумываться о подобных вещах.

Комета смотрела на безграничный Порядок, а видела перед собой город. Этот город не был построен на какой-либо планете, он просто существовал в пространстве, как отдельный самостоятельный и самодостаточный объект. Его архитектура была так же необычна, как и местонахождение. Он был символом и олицетворением Порядка. И в то же время он был просто городом. Его жители принадлежали ко многим видам и расам разумных созданий, их количество не поддавалось исчислению, их деятельность казалась непонятной, их пребывание в городе выглядело естественным, но совершенно ненужным.

Комета смотрела на город и знала, что именно он называется Центром Мироздания. Где-то за стенами (у города были стены!), за домами (в городе были дома!), в самой середине (у города была середина!) находился кристалл Вечного Круговорота.

Но в Центр Мироздания еще предстояло попасть…

Комету заметили, и тотчас же на ее пути возникла гигантская фигура.

— Стой! — раздался повелительный голос.

Серебряная колесница застыла на месте. Сперва Комета решила, что перед ней предстал сам Трисмегист, но потом увидела, что аура этого существа пылает алыми сполохами и отбрасывает ослепительные огненные протуберанцы. Она уже знала, что такие цвета означают не только силу, но и властность, гордыню, высокомерие. Насколько знала Комета, Трисмегист такими качествами не обладал.

Когда существо стабилизировалось в пространстве и обрело четкие очертания, Комета окончательно убедилась, что воплощением Великого Первого Бога оно не является. Длинный хвост представшего перед ней создания извивался кольцами и исчезал в бесконечности. Его пасть была широко распахнута, словно оно собиралось поглотить дерзкую путешественницу, осмелившуюся вторгнуться в его владения. Оно даже не имело определенного пола. Больше всего оно походило на гигантского червя, опоясывающего Измерения Порядка.

— Привет! — поздоровалась Комета, ничуть не испугавшись. — Дай угадаю: раз твой рот открыт, то ты, должно быть, встречаешь меня дружественной улыбкой?

— Не шути со мной! — загрохотал и завыл червь. — Я — Божество Порядка, на мне зиждется и держится весь мир!

Комета поняла, что это одно из тех существ, которые после развоплощения Великих Первых Богов стали называть себя новыми богами.

Конечно, с точки зрения простых смертных их сила и могущество были так велики, что казались божественными. Но теперь и Комета обладала силой не меньшей, а, может быть, и большей, чем представшее перед ней Божество Порядка. Раз сама себя она богиней не считала, то и в Божестве Порядка не видела ничего божественного.

Поэтому Комета продолжила разговор в том же насмешливом тоне, зная, что для гордецов и властолюбцев он непереносим и убийственен:

— Послушай, Божество, тебе раньше никто не говорил, что у тебя мания величия?

— Как смеешь ты, жалкая смертная, насмехаться над самым великим богом этого мира?!

— Я смеюсь, потому что твои слова — ложь и отрава. Я смеюсь, потому что ты тщишься выглядеть значительнее, чем есть на самом деле.

Я смеюсь, потому что вижу твою истинную сущность, и этот устрашающий облик не вводит меня в заблуждение. И хватит вилять передо мной своими кольцами! Если хочешь поговорить, то предстань равным собеседником.

— Хорошо! — с затаенной угрозой произнес червь.

Его кольца сдвинулись к голове и сложились. Он уменьшился в размерах. Он трансформировался в человекоподобную фигуру. Он превратился в обнаженного гипертрофированно-мускулистого мужчину с ярко-красной кожей, рыжими волосами и пронзительно-огненными глазами.

— Вот видишь, как велика моя сила! — гордо произнесло существо. — Я могу принимать любой облик, какой захочу. Можешь ли этим похвалиться ты, воплощенная и заключенная в смертном человеческом теле?

— Если ты считаешь, что я простая смертная, то ты ошибаешься. Я Комета, Леди Комета. Я прошла длинную череду воплощений, я вобрала в себя силу черной галактики Кубасуры. И сюда я явилась не для того, чтобы чем-то хвалиться. Я пришла за кристаллом Вечного Круговорота.

— Ты его не получишь!

— Ты хорошо подумал, прежде чем так отвечать мне?

— Я всегда уверен в своих словах! Я есть сущность мира, его альфа и омега, начало всех начал и конец всех концов!

Комета нарочито презрительно окинула взглядом обнаженную мужскую фигуру:

— Ну, видала я концы и побольше…

От такой грубой насмешки тело местного божества покраснело еще больше:

— Кем бы ты не была, Леди Комета, ты никогда не войдешь в мой город!

— С каких это пор Центр Мироздания стал твоим городом?

— С тех пор, как я стал Божеством Порядка. Теперь я оберегаю Порядок от посягательств таких, как ты — самозванцев и самозванок.

— То-то я смотрю, в Срединных Мирах порядка стало не хватать!

Если ты не хочешь им поделиться добровольно, то мне придется тебя заставить! Еще раз предлагаю: отдай мне кристалл Вечного Круговорота!

— Отдать?! Ха-ха-ха! — в смехе прозвучали горечь, насмешка, боль и веселье. — Ты считаешь, что Вечным Круговоротом кто-то может распоряжаться? Если ты обладаешь достаточной силой, то иди и возьми его сама!

Комета была готова к тому, что существо, называющее себя Божеством Порядка, попытается на нее напасть. Она даже сама желала этого. В противоборстве с могущественным противником Комета рассчитывала открыть в себе новые силы. Гостеприимство короля Аритлона и безразличие обитателей мира Кристаллической Решетки до сих пор не требовали от нее использования всех возможностей Кубасуры. Теперь же она надеялась на то, что сможет подняться на новую ступень не только во внешнем мире, но и внутри своей души.

Однако, к ее разочарованию, тело Божества Порядка растаяло в пространстве, а его духовная сущность метнулась за стены Центра Мироздания.

— Куда же ты?! — зазвенели ему вслед стеклянные колокольчики. — Неужели я показалась тебе такой ужасной?

Но Божество Порядка не собиралось так просто сдаваться. Все городские ворота захлопнулись, а над стенами показались шлемы множества воинов. Центр Мироздания готовился к обороне. На Измерениях Порядка действовало только то оружие, которое подчинялось физической силе или магическому мастерству, поэтому защитники города спешно вооружались мечами, копьями, луками и пращами. Комета улыбнулась. Она знала, что нужно делать в такой ситуации.

Комета обратилась к запасникам темной галактики и достала оттуда свою армию. Это были люди в грубых одеждах из домотканого полотна и шкур животных. Их тела защищали кольчуги и круглые дощатые щиты, а головы рогатые шлемы. Вооружение состояло из мечей, топоров, булав, копий и луков. Возглавляли эту армию три гиганта. Первый был одноглаз, он носил мятую широкополую шляпу, а на его плечах сидели два черных ворона. Второй ехал на нелепой повозке, запряженной двумя козлами — черным и белым. Время от времени гигант подбрасывал в воздух каменный молот на деревянной рукоятке и со смехом ловил его мускулистой рукой.

Третий был почти неуловим для глаз — он дергался, приплясывал и постоянно менял форму, как язык пламени.

— Приветствую вас, Один, Тор и Локи! — почтительно обратилась к ним Комета. — Пришло время последней битвы. Рагнарёк начинается.

Вальгалла ждет вас!

— Рагнарёк! — заорал Тор и подбросил высоко вверх свой молот. Вальгалла!

— Рагнарёк! Вальгалла! — подхватили его клич воины.

Комета осмотрела свою армию и решила, что для штурма Центра Мироздания ее может не хватить. Тогда она освободила еще одну.

Вторая армия состояла из разумных существ, которые произошли от рыб. Они не покинули водную среду, но их передние плавники превратились в руки. От своих предков существа унаследовали вытянутые стремительные тела, мощные треугольные хвосты и высокие спинные плавники. Разумные рыбы носили причудливые доспехи и шлемы из разноцветных раковин. Вооружены они были трезубцами, двуручными мечами с волнистыми лезвиями и длинными пиками. Командовала этой армией царица Кровала, которая восседала на жемчужном троне, установленном на панцире пятнистой черно-рыжей черепахи.

Комета разместила вторую армию на соседнем уровне реальности. На измерении Порядка разумные рыбы не нуждались в воде, равно как люди не нуждались в воздухе. Люди не видели рыб, рыбы не видели людей, но вместе они видели размещенный на нескольких Измерениях Порядка Центр Мироздания.

— Здравствуй, царица Кровала! — сказала Комета. — Перед тобой лежит заветный град Уальхолла, где сходятся все течения. Но за него предстоит сразиться в последней битве.

Царица-рыба грозно растопырила жабры и вытаращила круглые глаза:

— Мы захватим Уальхоллу!

— У-у-уальхо-о-олла! — забулькали рыбы-воины и потрясли своим оружием.

Но и двух армий Комете показалось недостаточно. Она вновь обратилась к неисчерпаемым запасам Кубасуры.

Воинами третьей армии были крылатые рептилии. Над их длинными зубастыми клювами возвышались лбы мыслителей. Рептилии были мудры, но их мудрость была жестокой и извращенной. На ногах они носили металлические перчатки с длинными загнутыми лезвиями-когтями. К кромкам крыльев были прикреплены многочисленные заточенные треугольные зубчики. Одним-единственным взмахом крыла рептилии могли бы рассечь человеческое тело пополам — от темечка до паха. Руководили этой крылатой армией Праотец и Праматерь.

— Быстрого вам полета, ширококрылые владыки воздушного океана! обратилась к ним Комета. — Я нашла для вас место Последних Гнездовий.

Остается только занять его!

— Мы займем Варгарлу! — закаркали Праотец и Праматерь.

— Варгарла! — заголосили рептилии, щелкая зубастыми клювами и звеня металлическими когтями.

Они также не видели две другие армии. Их взорам был доступен только Центр Мироздания.

Комета с удовлетворением осмотрела неисчислимые ряды своих воинов:

— Вот теперь я готова штурмовать город Порядка! В бой!

Три армии двинулись вперед.

— У-у-уальхо-о-олла! — протяжно булькали рыбы.

— Варгарла! — каркали крылатые рептилии.

— Вальгалла! — дружно выкрикивали люди.

Комета не задавалась вопросом, как смертные существа могли плыть там, где не было воды, идти там, где не было тверди, и лететь там, где не было воздуха. Что видели они своими глазами? Просто город? Понимали ли они, что их послали на небывалое дело? Впервые в истории этого мира армии Хаоса штурмовали город Порядка.

Защитники Центра Мироздания, в отличие от своих противников, видели все три армии. Они понимали, что их будут атаковать сразу на трех уровнях реальности. Но они не собирались сдаваться. Из дальнобойных катапульт были выпущены первые стрелы, а из баллист — каменные ядра. Метательные снаряды не долетели до наступающих армий, скорее, они служили предупреждением. Но люди, рыбы и рептилии не остановились.

Повозка Тора вырвалась вперед. Он метнул свой молот в створки запертых ворот. Сверкнула ослепительная молния, раздался оглушительный грохот. Молот вернулся в руки своего хозяина, а ворота устояли.

Защитники города ликующе закричали, но людей не остановила первая неудача.

Воины чеканили шаг и подбадривали себя боевым кличем:

— Раг-на-рёк! Раг-на-рёк!

Тор второй раз метнул молот. Вновь раскаты грома на мгновение заглушили крики людей. Створки ворот дрогнули. Едва молот коснулся руки Тора, тот вновь послал его в то же самое место. Ворота пошатнулись. Четвертый удар сорвал их с петель.

— Вальгалла! — заорали люди и ринулись в открытые ворота.

Одноглазый Один, приблизившись к стене города, ударил по ней кулаком. По стене побежала трещина, и часть кладки обрушилась, образовав еще один проход в город. Непостоянный Локи растекся по другой части стены, опалив ее своим огнем. Стена почернела и закоптилась, а затем расплавилась и потекла, как лава из жерла вулкана. Локи превратился в тощего человека в колпаке с бубенчиками, набрал побольше воздуха, при этом карикатурно округлив щеки, а потом дунул на раскаленный поток и остудил его. Так для людей открылся третий проход. Несмотря на тучи стрел и частокол копий, они ворвались внутрь Центра Мироздания.

В это время на другом уровне реальности по приказу царицы Кровалы из рядов ее армии вперед выплыли рыбы-заклинатели. Они широко растопырили жабры, разинули рты и издали дружный протяжный наполовину писк наполовину стон. Особым образом модулированный звук заставил защитников города зажать руками (у кого они имелись) уши. Стены, казавшиеся неприступными, завибрировали. В самых слабых и ненадежных местах по ним побежали паутины трещин. Заклинатели немного изменили частоту звучания, и часть стены рухнула.

— У-у-уальхо-о-олла! — воззвала царица Кровала, и ее воины устремились в город Порядка.

Рептилиям под командованием Праотца и Праматери не нужно было разрушать стены. Они сверху пикировали на защитников Центра Мироздания, уклоняясь от стрел и других метательных снарядов.

Вначале сражение велось возле стен города, а затем переместилось вглубь — в переплетение улиц и площадей. Армии Кометы побеждали.

Комета следила за битвой и вспоминала слова коллективного разума мира Кристаллической Решетки о том, что назад повернуть она больше не сможет. Действительно, после такого нарушения всех законов Всемирного Равновесия Комета перестала быть просто Кометой и даже Леди Кометой.

Бросив вызов Божеству Порядка, она заявила свои права на звание Богини. Теперь она должна была или подтвердить свои притязания, или отказаться от них и этим полностью уничтожить собственную личность.

По мере того, как слабело сопротивление защитников города Порядка, Комета видела, что его очертания бледнеют, стены и здания тают. Вместе с городом растворялись в пространстве воины и жители, затухал шум битвы. Центр Мироздания превращался в абсолютно гладкую бескрайнюю равнину, на которой в самых разных позах неподвижно сидели разумные существа различных видов, рас и народов. Это была новая ступень — следующий уровень бытия.

Когда последний отблеск охваченного войной города исчез, Комета увидела, что собравшиеся на равнине мудрецы опутали все пространство своими мыслями-рассуждениями, мыслями-толкованиями и мыслями-прозрениями. Они знали о неизбежном приходе Кометы и были к нему готовы. Физическое уничтожение мудрецов не разрушило бы плотной паутины их теорий и не открыло бы путь к кристаллу Вечного Круговорота.

Комета поняла, что время грубой силы миновало. Пришла пора помериться мудростью. Она вернула в Хаос серебряную колесницу, так в Порядке такое транспортное средство уже никого не могло удивить.

Мягко ступая по похожей на стекло поверхности равнины, Комета подошла к ближайшему мудрецу. Это был очень старый человек с тонкой седой бородой, с высохшей и потемневшей морщинистой кожей. Он был одет в лохмотья, которые некогда были довольно богатым нарядом. Его глаза были закрыты, но Комета знала, что мудрец прекрасно осведомлен не только о ее присутствии, но и о причине ее появления.

Мудрец открыл рот и заговорил, смешно тряся при этом своей бородкой:

— Скажи мне, сколько получится, если два умножить на два?

Комета заподозрила, что в этих словах скрывается какой-то подвох.

Поэтому ответила следующим образом:

— Ты не дал мне всех исходных данных для правильного ответа. Если речь идет об абстрактных математических вычислениях, используемых в трехмерных пространствах Срединных Миров, то в большинстве случаев может получиться некоторое определенное число. Если же ты, допустим, говоришь о двух яблоках, умноженных на две ложки, то получится совершенно другой ответ. Тогда операция умножения не поменяет количества предметов. Ведь после нее яблок или ложек не станет больше.

Поэтому, мудрец, я прошу тебя пояснить свой вопрос.

— Ты изрядно искушена в премудростях абстрактных и конкретных рассуждений, — произнес мудрец. — Но в твоих знаниях есть один недостаток: ты продолжаешь мыслить категориями и образами смертных существ. В приведенном тобой примере ты упомянула предметы, связанные с питанием, то есть с основным животным инстинктом. Если ты хочешь стать Богиней, тебе нужно отказаться от животных стереотипов.

— Я не хочу становиться Богиней. А если захочу, то сама буду решать, от чего мне отказываться, а что приобретать.

— Ты говоришь неразумно. Мы можем помочь тебе познать мир и саму себя. Прислушайся к нашим советам и не отказывайся от нашей помощи. Мы мудры, мы знаем, что тебе нужно делать, как жить, к чему стремиться.

Мы размышляем над этими вопросами столько времени, сколько существует сам Порядок.

— Кто это «вы»?

— Мы — это я и мои единомышленники.

Комета присмотрелась к паутине мыслей и убедилась, что по крайней мере в этом мудрец ей не лгал. При внимательном изучении паутины можно было увидеть, что она четко структурирована и систематизирована (а по другому на Измерении Порядка и быть не могло). Паутинки мыслей соединяли между собой группы мудрецов-единомышленников и этим укрепляли их совместные логические построения. Таких групп было несколько. Каждая вносила свою лепту в общую плотную завесу, которая закрывала Комете путь к цели. Комета решила, что разрушив несколько философских концепций, она расчистит себе дорогу.

Комета сказала сидевшему перед ней мудрецу:

— Ты хочешь сказать, что можешь чему-то меня научить? Ты знаешь что-то, чего я не знаю?

— Истинно так! Наша мудрость безгранична, а знания безмерны.

— Вы утверждаете, что вам известна абсолютная истина? Но у меня на этот счет совершенно иное мнение. Слушайте и запоминайте. Кто говорит: «Я мудр», тот глуп. Кто говорит: «Я знаю правду», тот лжет.

Кто говорит: «Идите за мной, я знаю истинный путь», тот преступник и подлец. Никто ничего не знает. Каждому открывается лишь мельчайшая частичка общего противоречивого бытия. Потому-то одна правда непохожа на другую. Не спорьте об истине, вы ее не найдете. Ищите правду, но не надейтесь на то, что она вам откроется. Живите просто, не впадайте в ложное мудрствование. Не ищите смысл там, где его нет. Не уноситесь мыслью в бесконечность, вы рискуете никогда больше не вернуться обратно в свое тело. Не превозносите свою мудрость выше других людей.

В первую очередь воспитывайте самого себя, и только потом — окружающих. Так что ваши знания, мудрецы, меня не интересуют. Я сама выбираю свой путь!

Комета произнесла этот монолог со всей возможной убежденностью и верой. Она с удовлетворением заметила, как побледнели и слегка обвисли те переплетения паутины, которые связывали единомышленников.

Но мудрецы не собирались сдаваться. На помощь бородатому старичку поспешил не менее пожилой мудрец из его единомышленников. Не поднимаясь с места, он задал вопрос:

— Раз ты так мудра, то ответь нам, в чем по-твоему заключается смысл жизни? — при этом паутина вновь окрепла. — Если ты не знаешь, то я могу объяснить…

Комета усмехнулась:

— Ты задал мне некорректный вопрос. В нем заранее содержится утверждение, что смысл жизни существует. А это неправильно. Спрашивать надо так: «Есть ли смысл в жизни, а если есть, то в чем он заключается?» На этот вопрос я отвечу: «Смысла нет!» Смысла нет ни в чем. Само наше существование, которое кое-кто именует «жизнью», не предполагает осмысления или поиска истины. Просто существуйте и не морочьте себе головы бесполезными вопросами! А твой ответ меня просто не интересует, каким бы он ни был. Ты не сможешь навязать мне свое видение мира и свои представления о якобы существующем смысле жизни.

Паутина мыслей единомышленников вновь обвисла.

— Но мы должны чему-то тебя научить! — отчаянно вскричали сразу несколько мудрецов. — Мы потратили все свои жизни на то, чтобы расширить горизонты познания, открыть путь к истине, отыскать ответы на все вопросы.

— Лучше бы вы занялись каким-нибудь полезным делом. Мне ваши знания не нужны. Они также ложны, как и мои собственные.

Мудрецы, так жаждавшие осчастливить Комету своими поучениями, застонали от горя. Связующая их мыслительная паутина бесследно растаяла.

— Это хорошо, что ты дала отпор нашим извечным противникам! — услышала Комета голос позади себя.

Она обернулась и увидела говорившего. Это был гладко выбритый человек с пухлыми румяными щеками и проницательно-слащавыми глазками.

Он был одет в одежду простого покроя, но изготовленную из очень дорогой ткани. Он носил массивную золотую цепочку, на которой висел какой-то сложный амулет. Этот мудрец напомнил Комете отца Триединой церкви. Как показали его дальнейшие слова, предположение было правильным.

— Ты весьма разумна и благочестива, искательница своего собственного пути. И ты совершенно справедливо указала заносчивым учителям на то, что ни одно разумное существо не может достичь истины.

Истина открывается лишь тем, кто всей душой обращается к высшим силам, которые даруют ему свою благодать и свою милость.

— Уж не о богах ли ты говоришь? — подозрительно прищурилась Комета. Она глубоко ненавидела лживых святош и едва сдержалась, чтобы немедленно не уничтожить физическое тело очередного проповедника.

Однако, проследив за хитросплетениями его мысленной паутины, Комета обнаружила, что сторонники подобной философии многочисленны и довольно сильны. Нужно было победить не их самих, а создаваемые ими лживые измышления.

— Ты совершенно права, я говорю о богах. Вернее, о боге.

— О Великом Первом Боге? — уточнила Комета.

— Нет. О боге вообще. Веришь ли ты, что все в мире предопределено и предначертано свыше?

— Мне все равно.

— Как все равно? — удивился мудрец.

— Очень просто. Если бога нет, либо ему нет до меня никакого дела, то и меня его существование не беспокоит. Если же в мире имеется бог или какая-то высшая сила, которая руководит всеми моими мыслями и действиями, то тем более нет смысла думать о боге, ведь он уже вложил в меня столько веры, сколько посчитал нужным. Если боги существуют, то я не собираюсь думать о них больше, чем о воздухе, которым дышу.

— Но как же при таком мировоззрении ты хочешь чего-то получить от бога?

Комета смерила мудреца презрительным взглядом:

— Это ты хочешь что-нибудь получить от бога, или отобрать что-нибудь у других от имени бога. Я же всего добиваюсь сама. Я ни от кого не жду помощи или подсказки. Я не пытаюсь понять, предначертана ли моя судьба, или я сама создаю ее.Я просто поступаю так, как считаю нужным, делаю то, что хочу. Я — Богиня для самой себя. Я — Богиня для тех, кто хочет считать меня Богиней. Я — просто Комета для тех, кто хочет считать меня просто Кометой. Если ты так нуждаешься в богах, то должен воспринимать и почитать меня, как Богиню. Если ты в богов не веришь, то без твоих молитв и поклонений я прекрасно обойдусь!

Мудрец-проповедник был поставлен в тупик. Согласившись с Кометой, он должен был признать ее своей богиней. Не согласившись с ней, он должен был отказаться от веры в богов. Мудрец не мог решиться ни на один из вариантов. Он несколько раз открывал рот, но так и не смог произнести окончательный ответ. Паутина мыслей вокруг него то тускнела, то уплотнялась. Без помощи внешних высших сил его разум был слаб и беспомощен. Он ограничил свое сознание, отказал ему в самодостаточности и теперь пожинал плоды собственного богоискательства.

Точно такие же сомнения и колебания одолевали единомышленников мудреца-проповедника. Они разделились на два лагеря. Одни желали признать Комету Богиней, другие утрачивали веру в богов вообще. Единая паутина их философии рвалась и разлеталась на кусочки.

Комета подошла к следующему мудрецу. Он являлся разумным жуком величиной с лимузин «Валангар», на котором когда-то ездила Латэла Томпа. При приближении Кометы жук распрямил длинные усы-антенны и покрутил головой. Из-за фасеточных глаз невозможно было понять, куда он смотрит. У него было не слишком много единомышленников, и совместную паутину мыслей они создавали не очень густую. Зато их убеждения были твердыми и непоколебимыми, что придавало связующим нитям прочность толстых канатов.

— Ты не сможешь разрушить мою веру, потому что я ни во что не верю! сразу заявил жук.

Несмотря на то, что его челюсти не могли воспроизводить звуки, слышимые человеческим ухом, на Измерениях Порядка все его прекрасно понимали, равно как и он понимал языки всех существ.

— Ты совсем-совсем ни во что не веришь? — хитро переспросила Комета.

— Совсем. Ни во что. Весь мир — иллюзия. Нет ничего истинного и нет ничего ложного. Все правда и все обман. На самом деле мира нет, потому что он слишком реален. Мир — порождение моего «Эго». Исчезну я, исчезнет и мой мир.

— Так ты точно вообще ни во что не веришь?

— Точно. А почему ты спрашиваешь об этом второй раз?

— Я хочу убедиться в абсолютной силе твоего неверия.

— Мое неверие не только прочно, оно еще и распространяется на все сферы мира материального и нематериального.

— Это хорошо. Тогда, разумеется, ты также не веришь в то, что ни во что не веришь?

— Как, как? — усы жука-мудреца беспокойно зашевелились.

— Если ты не веришь ни во что, то ты так же не веришь и в свое собственное неверие. А раз это так, то твое неверие разрушено.

— Не может быть! — усы жука беспомощно обвисли, но он еще не собирался сдаваться. — Если я не верю в свое неверие, то я также не верю в неверие своего неверия. А двойное неверие восстанавливает неверие изначальное.

— Отлично! — похвалила мудреца Комета. — Продолжай в том же духе!

Ведь ты должен не верить в то неверие, которое не верит в неверие первое.

Жук сосредоточенно забормотал, загибая щетинки на одной из шести лап:

— Я не верю в то, что не верю в то, что не верю в то, что не верю в то, что не верю в то, что…

Чем дальше он углублялся в дебри собственного неверия, тем тоньше и слабее становилась паутина его философии. Вскоре она исчезла, как измышления мудрецов-учителей и мудрецов-проповедников.

Переплетения мудреных теорий растаяли без следа, и Комета наконец-то увидела цель своего путешествия к Центру Мироздания — кристалл Вечного Круговорота. Он был похож на многогранный драгоценный камень треугольной формы. Его цвет был трудноуловим и постоянно переходил из желтой гаммы в оранжевую, затем в золотую, затем в янтарную, а потом вновь окрашивался желтизной. Если кристалл находился на расстоянии вытянутой руки Кометы, то он был размером с человеческое сердце. Если расстояние до него равнялось нескольким световым годам, то он был огромен, как черная галактика Кубасура.

Комета не успела оценить размеры кристалла Вечного Круговорота, как его закрыло ослепительно-красное тело гигантского червя. Вновь обретшее плоть Божество Порядка обвило кристалл своими бесчисленными и бесконечными кольцами. Голова червя была обращена к Комете.

— Ты прошла два испытания, самозваная Богиня. Скажи, готова ли ты к встрече с мудростью Вечного Круговорота?

— Ты ошибаешься, Божество Порядка. Я не Богиня. Я хочу получить кристалл Вечного Круговорота, но не думаю, что он может дать мне мудрости больше, чем у меня уже есть.

— Тогда зачем тебе нужен этот кристалл?

Комета задумалась. Вообще-то кристалл нужен был Кубасуре.

Кубасура стала ее частью, и вместе с ней «по наследству» досталось и это желание. Комета заглянула вглубь своей души, пытаясь отыскать среди множества прошлых воплощений сознание черной галактики. Но, к ее удивлению, даже следов Кубасуры там не оказалось. Словно не было между ними никакого союза, словно не соглашалась Комета стать ее воплощением. Но тогда каким образом она черпала силы из черной галактики?

Комета попыталась заглянуть еще глубже, и тут ощутила жестокую боль, которая всегда следовала за обращением к самым далеким воспоминаниям. Комета была потрясена. Оказалось, что даже приблизившись к божественной силе, она не могла до конца познать саму себя! У нее по-прежнему оставались запретные уголки сознания и недостижимые участки личности.

Внезапно у Кометы возникла мысль о том, что никакой Кубасуры на самом деле не было. Вернее, существовал в Хаосе гигантский материальный объект Кур-Башур, который притянул к себе ее звездолет.

Но некие потаенные силы разума Кометы сумели противостоять разрушительной мощи черной галактики и вытянуть ее сознание по магической нити, заброшенной принцем Квалдорбаном. А весь разговор и договор с Кубасурой являлись лишь иллюзиями, которые должны были скрыть истинное происхождение магических сил Кометы. Но в таком случае откуда же они произошли на самом деле? Откуда Комета получала помощь и поддержку? Откуда появились птицы Агашвана, Бахарунга и Варахиша, серебряная колесница, запряженная радужными мотыльками, три армии, захватившие город Порядка? Неужели она создала их сама, одними лишь своими ЖЕЛАНИЯМИ? Если она была так могущественна, то почему тогда не могла преодолеть барьеры собственного сознания? Почему самые важные воспоминания скрывались от нее за стеной боли?

Комета поняла, что не сможет ответить на эти вопросы, пока не поднимется еще на одну ступень самосовершенствования. Поэтому она ответила Божеству Порядка:

— Кристалл Вечного Круговорота нужен мне, чтобы я смогла познать саму себя.

— Он не даст тебе такой возможности. Он всего лишь позволит тебе познать весь мир.

— Ты испытал это на себе?

— Нет. Когда-то я был великим магом. Я проник в Верхние Измерения в поисках все новых и новых знаний. Знания давали мне силу, а сила давала власть. Но одновременно с увеличением знаний увеличивался и мой страх. Знать ВСЕ — это слишком большая ноша. Знать ВСЕ — это значит принять на себя всю боль мира. Я не решился сделать последний шаг к Вечному Круговороту. Именно поэтому я остался Божеством Порядка, а не стал новым Богом. Почти целую вечность я охраняю Центр Мироздания от других претендентов на мировое владычество. Мне непереносима мысль о том, что кто-то добьется успеха там, где я потерпел поражение, что кто-то обретет то, чем я овладеть не осмелился. Но сам я никогда не решусь взвалить на себя бремя всезнания и всевластия.

— Мне жаль тебя, Божество. Но жалость не помешает мне сделать то, ради чего я сюда явилась. Уступи мне дорогу или сразись со мной!

— Разве ты не поняла? Я больше не могу с тобой сражаться. Я проиграл. Меня победил мой страх.

С этими словами опоясывавший кристалл червь исчез. Алые сполохи его ауры еще некоторое время играли на гранях кристалла, но потом затихли и они. Больше ничто в мире не мешало Комете овладеть Вечным Круговоротом. На мгновение ей показалось, что в кристалле она видит весь многомерный мир со всеми Вселенными и Измерениями. Впрочем, это могло только померещиться, и в гранях Вечного Круговорота она на самом деле разглядела лишь свое многократное отражение.

Комета сделала шаг вперед и протянула руки…

Глава 19. Одна игра заканчивается, другая начинается

Комета взяла кристалл Вечного Круговорота. Точнее, не взяла, а воплотилась в него, овладев знаниями Порядка, как ранее овладела энергией Хаоса.

…И сразу же поразилась тому, насколько слаба была всего мгновение назад. Магические силы темной галактики (или же ее собственные) раньше казались ей неисчерпаемыми и непревзойденными, но теперь Комете стало ясно, что они — лишь малая частица мировой силы знаний, разлитой в мире и сосредоточенной в кристалле. Вечный Круговорот позволил ей увидеть сразу все Вселенные и Измерения, словно раньше она блуждала по узким оврагам и расщелинам, а теперь поднялась на высокую вершину и оттуда смогла обозреть не только свой путь, но и раскинувшиеся вокруг моря, леса, реки, поля, города. Комета видела, как клубится необузданный Хаос, как тверд и незыблем Порядок и как изменчиво и в то же время упорядочено бытие Срединных Миров.

Конечно, из Центра Мироздания трудно было разглядеть отдельные мелкие детали, но теперь Комета могла со скоростью мысли перенестись в любую точку необъятного мира. Чтобы попасть на какую-нибудь планету, чтобы посетить нужное место и рассмотреть его во всех мельчайших подробностях, ей достаточно было только ПОЖЕЛАТЬ воплотиться.

Комета осознала простую истину:

— Я стала Богиней!

Ей не терпелось поскорее опробовать свои новые возможности. Она была похожа на ребенка, неожиданно получившего в подарок необыкновенно красивую и интересную игрушку. Комета осмотрелась, выбирая первую цель, куда она могла бы попасть. И ее взгляд остановился на планете, где некогда жила Латэла Томпа. Этот мир первый попался ей на глаза, так как находился в Верхних Измерениях не так далеко от Порядка.


* * *
Комета ПОЖЕЛАЛА, и оказалась в гигаполисе Птиоле. Ее глазам предстал гигантский мертвый город. Высокие небоскребы были похожи на надгробные памятники исчезнувшей цивилизации. По пустынным улицам ветер гонял пластиковые пакеты и бутылки.

— Что здесь произошло? — удивилась Комета.

Она подозревала, что взрыв Всемирной нефтяной биржи, устроенный спецслужбами Велпасии для оправдания захвата Дабистанала, мог развязать глобальную мировую войну. Но в Птиоле не было видно следов ожесточенных сражений. Лишь на месте здания Всемирной нефтяной биржи теперь находилась огромная воронка, заваленная обломками.

— Куда исчезли все люди?

Комета присмотрелась повнимательнее, и поняла, что люди не исчезли. Они остались в гигаполисе. На улицах, в домах, в машинах — всюду виднелись человеческие скелеты. Более того, в Птиоле не осталось ни одной живой птицы, кошки или собаки. Даже крысы вымерли. Лишь черви и насекомые хозяйничали в некогда великой столице Велпасии.

Комета расширила свое сверхвидение и с ужасом убедилась, что обезлюдел не только Птиол, но и вся планета. На ней не осталось ни одного теплокровного существа. Вымерли даже киты и дельфины в океанах.

Жизнь была отброшена назад на миллионы лет назад — к самому началу эволюции, к простейшим примитивным организмам.

Только сейчас Комета поняла, что она не воплощена в человеческом теле. Она смотрела на мир глазами гигантской хищной стрекозы-мутанта.

Комета полетела по мертвым улицам и внезапно увидела на серой бетонной стене небоскреба крупную надпись, сделанную ярко-фиолетовой фосфоресцирующей краской. Такая краска не смывалась дождями и потому сохранилась до сих пор.

Это были стихи и, зависнув воздухе, как умеют это делать стрекозы, Комета прочитала их до конца:

Есть в мире лишь один незыблемый закон,
Ему подвластно всё, ему подвластны все.
Кто прав, а кто не прав — не разделяет он,
К нему не обращаются в обычной суете.
Великой мудрой истины чеканные слова
Спокойно спят под руслом быстрых лет.
Но сон не вечен, вновь для них придет пора
Подняться из глубин и испустить свой свет.
Тогда сквозь лживых измышлений круговерть
Проступит древних букв изысканная вязь:
«Лишь чистящее средство под названьем „Смерть“
Отмоет с этой жизни вековую грязь».
Рядом к стене была приставлена лестница. Видимо, ею воспользовался поэт, чтобы написать эти строки. А около лестницы лежал человеческий скелет. Может, это и был тот, кто последние минуты своей жизни потратил на то, чтобы написать стихи, которые никто из жителей Велпасии никогда не прочитает?

Только тут Комета сообразила, что ее возможности не ограничиваются воплощениями и сверхвидением. Кристалл Вечного Круговорота научил ее подключаться к информационному полю планеты — то есть к совокупности всех устройств для хранения информации, как биологических, так и небиологических.

Комета отыскала небоскреб Круглосуточного Информационного Канала главной телекомпании Велпасии. Здесь хранились записи последних дней человеческой цивилизации на планете. Чтобы их просмотреть, Комете даже не потребовалось включать видеомагнитофон и телевизор. Она просто считала магнитный сигнал с пленок и дисков и сама преобразовала его в зримые образы.

Разумеется, правда о катастрофе была погребена под толстым слоем словесного «мусора» корреспондентов, политиков, экспертов и аналитиков. Но Комета сумела выделить главное — виной гибели всех теплокровных существ стал вирус, который поражал центральную нервную систему. От этого вируса не было ни защиты, ни противоядия. Он действовал, как бомба с часовым механизмом: зараженное существо жило около месяца, не подозревая о болезни. За это время вирус проникал в нейроны головного мозга. Затем в течение нескольких часов он разрушал связи между нервными клетками.

Вирус распространился по всей планете всего за несколько недель.

И, прежде чем его обнаружили и выделили, уже уничтожил десятую часть живых существ. Все остальные были инфицированы. Вначале ученые и правительства скрывали от людей правду. Они надеялись на чудо — на то, что будет найдено противоядие. Но чуда не произошло. Вирус, названный просто и емко: «Смерть», уничтожил людей и всех прочих теплокровных существ на планете (именно его воспел в своих стихах неизвестный поэт).

Расширив границы поиска, Комета без особого труда нашла источник ужасного вируса. Он находился неподалеку — в военной лаборатории, скрывавшейся под вывеской «Университет лекарственной фармакологии».

Вибрация от взрыва Всемирной нефтяной биржи разрушила колбы, в которых выращивался вирус. Он вырвался на свободу и начал победоносное распространение по планете. Разумеется, люди об истинной причине катастрофы так и не узнали.

— Какая ирония судьбы! Желая получить власть над миром, Велпасия уничтожила этот мир!

Комета не испытывала особой жалости к погибшей цивилизации. Это был логичный, естественный и неотвратимый конец общества лжи, лицемерия и жажды наживы. Телесные оболочки живых существ погибли, но их души воплотились в новых мирах, на новых планетах. И только в ночных кошмарах их преследовали воспоминания об ужасной эпидемии, как будто посланной в наказание за многочисленные грехи и преступления против Природы.

— Надеюсь, эти воспоминания послужили им уроком в следующих воплощениях!

Больше Комете в этом мире делать было нечего. Она вновь обозрела Измерения и разглядела планету, где некогда жила Найя Кайдавар. Туда она и ПОЖЕЛАЛА перенестись.


* * *
— …Мы с вами находимся в старинном замке периода третьей волны степной цивилизации. Здесь воссозданы архитектура и обстановка того периода, когда кочевые племена начали переходить к оседлой жизни. Звонкий голос женщины-экскурсовода разносился под высокими сводами замка Кайдавар.

Комета осмотрелась. Она воплотилась в теле маленькой девочки, которую родители привели на экскурсию в исторический музей. Два десятка светловолосых людей обоих полов и разных возрастов с интересом слушали экскурсовода и рассматривали витрины, установленные в коридорах замка. Комету окружали те, кого Кайя Кайдавр называла «простолюдинами». Ни у кого из них не было даже намека на черты морского народа или кочевников-зиганьеров. Низкорослые, ширококостные, круглолицые, румянощекие — люди словно олицетворяли собой образы Здоровья, Сытости и Удовлетворенности.

Комета расширила сверхвидение за пределы своего бывшего дома и поразилась тому, как изменился замок Кайдавар и его окрестности. На планете, должно быть, прошло не менее тысячи лет. Побережье превратилось в комфортабельный курорт с роскошными отелями и ресторанами, скоростными автострадами и монорельсовыми дорогами. Там, где некогда разбивали свой лагерь зиганьеры, теперь был построен парк развлечений. Чуть далее — на месте выровненного холма Спящего Вепря — располагался аэропорт.

Женщина-экскурсовод продолжала рассказывать:

— …На этой витрине вы можете увидеть самые древние из предметов, найденные в замке Кадаар экспедицией профессора Улейшада.

Комета прервала магический полет и вернулась в свое новое тело.

Ее привлекло новое название замка. Кайдавар превратился в Кадаар. Что ж, нелепо было ожидать, что язык, имена и названия сохранятся неизменными на протяжении многих столетий. Кроме того, язык морского народа был забыт, и удивительным следовало считать уже то, что замок сохранил хотя бы остатки былого имени.

Взгляд Кометы устремился на витрину, а именно на древнее потускневшее зеркало: серебряную пластину в золотом ободе. Узоры на ободе изображали стилизованные сценки из жизни морского народа: сражение кораблей, строительство замка, нападение на прибрежный поселок. Сердце Кометы (вернее, ее воплощения) замерло — это было ее зеркало! Комета совершенно отчетливо помнила, как оставила его на дровяном складе перед тем, как начать уничтожение зиганьеров в замке.

Тогда за зеркалом она так и не вернулась. А теперь вновь увидела его спустя несчетное количество лет, неисчислимую череду воплощений.

Комета невольно протянула руку к зеркалу… и ее пухлые детские пальчики уперлись в прозрачное стекло, закрывавшее витрину с музейными экспонатами.

Мать дернула ее за рукав и прошептала:

— Здесь ничего нельзя трогать руками, доченька!

— Это мое! — с капризными нотками (тело девочки не позволяло воспроизвести повелительного голоса Богини) произнесла Комета.

Ее услышали все, кто находился возле витрины. Взрослые заулыбались, снисходительно относясь к словам неразумного дитя.

— Это мое! — настойчиво повторила Комета и вновь протянула руку к витрине.

Мать взяла ее за руку и попыталась отвести в сторону. Но кто мог бы сдвинуть с места воплощение Богини Кометы?

Женщина-экскурсовод мягко спросила:

— Почему ты говоришь, что это твое зеркало? Это очень старое зеркало. Оно было сделано очень давно. Оно никак не может быть твоим.

Она разговаривала с Кометой, как с ребенком, четко выговаривая слова и повторяя их несколько раз, чтобы донести до детского (как она считала) разума свою мысль.

— Оно БЫЛО моим! — заявила Комета. — Я жила в этом замке. Я была баронессой Найей Кайдавар, дочерью барона Гайана Кайдавара. Я принадлежала к морскому народу, который владел этим побережьем и построил этот замок.

Родители с ужасом уставились на своего ребенка. Они решили, что у девочки бред или приступ истерии.

Чтобы сгладить конфликт, экскурсовод быстро заговорила, считая, что сможет переключить внимание ребенка на более интересную тему:

— Я знаю, сейчас очень популярны сказки Марги Ловуши о морском народе. Но на самом деле замок был построен племенем Кадаар, которое поселилось здесь, откочевав из глубины степи, из окрестностей современного Магалана…

— Мельгальяна, — машинально поправила ее Комета.

— Что? — растерялась женщина.

— Мельгальян — столица степного государства зиганьеров.

— Магалан — это прародина нашего народа, — веско произнесла экскурсовод. Несмотря на то, что она хотела успокоить капризного ребенка, погрешить против научной (как она ее понимала) истины ей не позволяли твердые принципы.

Комета воскликнула:

— ВАШ народ жил в северных лесах, когда мои предки правили этой землей. Мы строили замки и корабли, а вы ютились в примитивных избах!

Она попыталась отыскать в информационном поле что-нибудь, что подтверждало бы ее слова. Но на этой планете не сохранилось ни летописей, ни документов, ни каких-либо записей, относившихся к периоду владычества морского народа. Даже древние стены замка Кайдавар утратили память о своих прежних владельцах. Собственно, более половины замка являлось так называемым «новоделом». Для привлечения туристов старые развалины были частично восстановлены, а частично дополнены новыми постройками, стилизованными под древнюю архитектуру.

Потомки простолюдинов полностью утратили воспоминания об истинной истории своего мира. Даже в легендах и мифах отсутствовали упоминания о зиганьерах и морском народе. Лишь писательница Марга Ловуша не так давно опубликовала цикл сказок о стройных черноволосых людях, бороздивших моря на своих длинных быстроходных кораблях. Но даже она была совершенно уверена в том, что все ее произведения — плод творческой фантазии. Возможно, в снах и грезах к ней возвращалась память далеких предков, но это происходило только на подсознательном уровне.

Поняв, что материальных свидетельств существования зиганьеров и морского народа не осталось, Комета расширила свою Божественную силу и ПОКАЗАЛА окружавшим ее людям то, что некогда пережила Найя Кайдавар.

Демонстрация заняла всего несколько минут по местному времени.

А потом Комета покинула тело своего воплощения, на прощание сказав:

— Вы построили красивую и беспечную жизнь. Но нельзя забывать о тех, кто в крови, в поту, в слезах заложил основы вашей цивилизации.

Это НЕСПРАВЕДЛИВО!


* * *
— Есть мир, где обо мне должны вспоминать с признательностью и любовью! — решила Комета.

Она отправилась туда, где некогда возглавила армию Холмогорья, чтобы отстоять свободу своего народа от человеческого государства.

Комета ВОПЛОТИЛАСЬ… и тотчас же почувствовала жестокий удар хлыста на своей обнаженной спине. Она вскрикнула от боли и неожиданности.

— Заткнись, человеческое отродье! — раздался грубый окрик позади.

— Работай! Работай! Все работайте!

Вслед за окриком послышался стук копыт. Комета обнаружила, что ее руки автоматически продолжают плести корзину из заготовленных гибких прутьев. Она была не одна — на голой земле на корточках или на коленях несколько десятков одетых в лохмотья женщин и девушек плели точно такие же корзины. Перед ними находился убогий барак, который служил одновременно и их жильем, и складом для материалов. Между работницами прохаживались трое кентавров. Каждый держал в руках длинный хлыст, которым подгонял замешкавшихся или недостаточно усердных. У кентавров имелось и более солидное оружие: пистолеты в кобурах и шпаги в ножнах.

Не переставая вытягивать из пучка новые прутья и вплетать их в корзину, Комета подключилась к информационному полю. С момента ее гибели прошло около двухсот лет. То, что произошло за это время, повергло Комету в ужас.

Люди ошиблись, когда считали, что уничтожив предводительницу армии нелюдей, они без труда захватят Холмогорье. Наоборот, получив известие о гибели Кометы, Зукхил и Хрумпин объявили о всеобщей мобилизации. Армия нелюдей за несколько недель увеличилась почти до сотни тысяч воинов. Холмогорцы кипели гневом и яростью, они жаждали отомстить за смерть своей любимой военачальницы.

На прибрежные города людей обрушились орды бесстрашных и беспощадных нелюдей. Это уже были не те дикари, которых можно было в упор расстреливать картечью из пушек. Обученные Кометой отряды штурмовали стены по всем правилам военного искусства. Города Побережья пали один за другим. Их жители были по большей части вырезаны, а оставшиеся в живых обращены в рабство.

Но и этой победы холмогорцам показалось мало. Прошло несколько лет, в течение которых нелюди перенимали у своих рабов искусство кораблестроения и мореплавания, и вот уже флотилия нелюдей переплыла Междуземный пролив. Армия Холмогорья обрушилась на королевство Нарданала, предала его огню и мечу, а затем разорила и другие западные государства. Людей постигла та же участь, что и жителей прибрежных городов.

Последние полторы сотни лет этот мир полностью принадлежал нелюдям. Остатки независимых людей жили за далекими северными горами — в снегах, в нужде, в постоянных войнах с экспедиционными карательными корпусами холмогорцев.

Но самым неприятным для Кометы было то, что помимо жестокого рабовладельческого государства нелюди создали тоталитарный религиозный культ. Культ Леди Кометы. Возник целый пантеон богов, полубогов и героев. Разумеется, верховной богиней считалась сама Комета. Чуть ниже нее располагались обожествленные соратники-нелюди: Хрумпин, Зукхил, Балил и даже Рухинак, который постоянно сомневался в ее праве называться «светлым воплощением». Люди, которые поддерживали Комету — озерник Гарбискул и лекарь Алиний Плантор — были названы ее верными РАБАМИ. Их приводили в пример современным людям, как идеализированные образцы верных и преданных слуг. Таким образом, людей изначально низводили до положения низших существ, которые не могли претендовать на равные с нелюдями права.

А дворянин Адонсо Калтрадский?.. В религии Холмогорья он стал воплощением предательства и подлости. Именно на него взвалили всю вину за пленение и смерть Кометы. При упоминании его имени каждый благочестивый «кометник» непременно сплевывал и посылал проклятия в адрес Адонсо и всего человеческого рода.

Кроме этих основных персонажей, религия имени Леди Кометы включала в себя множество других существ. Их было так много, что Комета не стала вдаваться в подробности. Для нее достаточно было уже того, что все ее благие начинания, все призывы к свободе породили еще большую жестокость и ненависть.

Комета была подавлена и разочарована:

— Что же мне делать? Поднять людей на восстание и свергнуть тиранию нелюдей?

— Работай! — словно отвечая на ее вопрос, прикрикнул кентавр-надсмотрщик, и на спину Кометы обрушился еще один удар хлыста.

Комета встала, выпрямилась и произнесла:

— Я вернулась!

Она ПОЖЕЛАЛА, и ударивший ее кентавр взлетел высоко в воздух, а затем рухнул вниз, переломав все кости.

Женщины-работницы застыли в изумлении и ужасе. Оставшиеся двое кентавров схватились за оружие… и разделили участь своего товарища.

— Это посланница Шира-Вада-Дагна! — всплеснула руками пожилая женщина.

— Шир-Вад-Дагн, славься во веки веков! — подхватили ее крик остальные.

— Шир-Вад-Дагн, облегчи наши страдания!

— Шир-Вад-Дагн, выведи нас из рабства!

Комета на мгновение растерялась. Что она должна была делать?

Объяснять этим забитым и неграмотным женщинам, что именно она и есть та самая Леди Комета? Рассказывать, что она все силы отдала борьбе с Триединой церковью, так как видела в ней главную опасность духовного закабаления?

Комета махнула рукой в сторону ближайшего леса:

— Бегите, люди! Скоро сюда подоспеют другие кентавры на подмогу.

— Ты защитишь нас, посланница Шира-Вада-Дагна! — с фанатичной слепой уверенностью закричала пожилая женщина и бросилась в ноги Комете. — Порази своих врагов мечом огненным во имя священного триединения!

Другие женщины также попадали на колени и поползли к Комете, восклицая:

— Помоги нам, святая!

— Спаси нас!

— Исцели наши раны!

— Накорми наших детей!

— Дай нам свободу!

Комета почувствовала, как в ней закипает гнев. Но теперь он был обращен не только на нелюдей, но и на их рабов.

— Раз вы сами не боретесь за свою свободу, значит, она вам не нужна! воскликнула она. — Если вы ждете, что кто-то вам поможет, значит, помощи вы не получите!

Но слова Кометы попросту не были услышаны. Женщины ползли на коленях, протягивали к ней руки и умоляли:

— Помоги!

— Защити!

— Спаси!

— Дай!.. Дай!.. Дай!..

Комета одновременно испытывала жалость и презрение. Она не в силах была смотреть в пустые фанатичные глаза женщин, вдыхать миазмы от их немытых тел и ощущать прикосновения грубых натруженных рук. Она почти ненавидела их, но осознавала свою вину за то, что с ними произошло. Впрочем, напомнила себе Комета, если бы двести лет назад люди захватили Холмогорье, то сейчас точно в таком положении находились бы горные копатели, кентавры, дриады, прыгунки и прочие нелюди.

Комета ПОЖЕЛАЛА и переместилась в Холмоград — столицу Холмогорья — в главный храм своего собственного имени. Она воплотилась в теле рабыни-служанки, которая как раз в этот момент обмывала ноги огромной каменной статуи Леди Кометы. Присоски на руках и ногах богини были значительно больше, чем у настоящей Кометы. Неизвестный скульптор стремился подчеркнуть, что богиня Леди Комета принадлежала к миру нелюдей.

По обеим сторонам основного изваяния были установлены статуи обожествленных Хрумпина и Зукхила. Они держали в руках секиры, целиком выкованные из золота.

Услышав за спиной голоса, Комета обернулась. Ей был нанесен еще один душевный удар. Она увидела… саму себя. Вернее, она увидела дриаду, которая была объявлена новым «светлым воплощением» Леди Кометы. Дриада являлась неотъемлемой частью религиозного культа, вобравшего в себя архаичную веру в память предков, именуемую «светлым воплощением». При соблюдении соответствующих обрядов и псевдонаучных астрологических расчетов священники Леди Кометы избирали девушку-дриаду, которая объявлялась очередным «светлым воплощением» богини. Всю жизнь ее окружали почетом и уважением, а после смерти вновь выбирали новую юную Леди Комету.

Подобные же «светлые воплощения» имели и другие обожествленные личности. Разумеется, к настоящему переселению душ они не имели никакого отношения. Более того, «должности» «светлых воплощений» давно уже стали предметом торговли. Богатейшие семьи помещиков и рабовладельцев Холмогорья старались протащить в храмы своих родственников, чтобы таким образом продемонстрировать собственное влияние и могущество. В ход шли подкупы жрецов, охаивания «конкурентов», интриги и сплетни. В общем, нелюди создали общество, вобравшее в себя все самые худшие черты человеческого государства, против которого когда-то сражалась настоящая Леди Комета.

Дриада, которая считалась воплощенной богиней, неторопливо и плавно шла по храму в сопровождении жреца-фавна. Их окружала почетная стража из шести кентавров и четырех прыгунков. Горные копатели, слишком большие и неуклюжие, чтобы нести охрану внутри храма, стояли у внешних дверей.

Комета вгляделась в лицо своего «светлого воплощения». Дриада была молода, печальна и, казалось, тяготилась возложенными на нее обязанностями.

Комета расслышала, как жрец-фавн говорил дриаде:

— Через восемь дней состоится праздник в честь освобождения Дубовых Взгорий. Согласно церемониалу, ты должна лично обезглавить трех человек, олицетворяющих Силу, Ложь и Подлость людей. А ты до сих пор даже не научилась правильно держать меч.

— Я не умею, — робко произнесла дриада.

— Да что там уметь?! — воскликнул фавн. — Людей положат перед тобой на плаху связанными и беспомощными. Вот прежнее воплощение Леди Комета любила устраивать настоящие поединки с людьми. Она рубила их одного за другим, как тростник… Ну, конечно, ей помогали.

— У меня не получится, — губы дриады задрожали. — Я не выношу вида крови.

— Считай, что я этого не слышал! — строго произнес фавн. — Какое же ты «светлое воплощение», если боишься крови? Леди Комета испытывала наслаждение, убивая людей. И ты также должна радоваться при виде поверженного врага.

— Я попробую, — пообещала дриада, видимо, убежденная словами жреца.

Тот заметно обрадовался:

— Вот и отлично! Я всегда уверял Конклав, что тебе просто не хватает тренировки. Ты должна научиться воспринимать смерть спокойно и естественно. Вот, видишь, рабыня моет статую? Возьми шпагу и заколи ее!

Комета поняла, что речь идет о ней. Других людей в зале не было.

Фавн взял у одного из охранников шпагу и почти насильно впихнул эфес в руку дриады.

— Иди и убей! Докажи, что ты истинное «светлое воплощение» нашей божественной Леди Кометы!

Дриада и фавн в сопровождении стражи направились к Комете.

Девушка спокойно стояла и ожидала дальнейшего развития событий. Ей самой стало любопытно: сможет дриада перешагнуть грань между добром и злом, или не сможет?

Однако жрец не слишком надеялся на решительность своей ученицы.

Он приказал охранникам, указав на Комету:

— Подержите ее за руки! А еще лучше, поставьте на колени!

И тогда Комета заговорила:

— Смерть преследует человека всю жизнь.

— Что это? — спросил фавн у охранников. Он не обращался напрямую к девушке, так как считал, что его может осквернить разговор с существом человеческого вида.

— Неужели я жила и боролась РАДИ ЭТОГО? — спросила Комета скорее сама у себя, чем у нелюдей.

Двое кентавров-охранников приблизились к ней, но одним своим ЖЕЛАНИЕМ девушка размазала их о стены храма.

— Кто ты? — спросила дриада, выронив шпагу и с ужасом глядя на Комету.

— Комета. Леди Комета.

— Святотатство! — задохнулся от гнева фавн-жрец. — Убейте эту тварь!

Охрана выхватила оружие.

— Прочь!!! — крикнула Комета и топнула ногой.

Ее гнев вышел из-под контроля. По полу храма зазмеилась трещина, постепенно расширяясь и углубляясь. На улице она уже была шириной с ладонь, у стен Холмограда — с овраг. Трещина раскалывала поверхность планеты, захватывая все большую и большую площадь. Дойдя до моря, трещина превратилась в гигантский каньон, дна которого не было видно.

Вода хлынула в каньон и, встретившись с раскаленной мантией планеты, вскипела, рванувшись в атмосферу облаками пара. А трещина бежала все дальше и дальше — по дну моря, через соседний материк. Теперь в нее проваливались целые города, горы, леса. Планета тряслась так, что никто не мог устоять на ногах. И все это происходило настолько быстро, что люди и нелюди погибали, даже не успев понять, что происходит с их миром.

Храм, в котором находилась Комета, превратился в руины, похоронив под собой и тело служанки-рабыни, и дриаду, и фавна, и почетную стражу. Комета со стороны наблюдала за гибелью целого мира. Наблюдала — и не испытывала ни раскаяния в содеянном, ни жалости к погибавшим.

Она видела, как во все стороны разлетаются освобожденные души людей, нелюдей, животных, растений. Она знала, что все это вольется в бесконечный круговорот жизни и вновь воплотится в каком-нибудь другом мире, может быть, более справедливом и достойном, чем эта планета.

А созданная Кометой трещина, сделав вокруг планеты полный оборот, разрезала ее пополам. Земная кора провалилась внутрь, вода испарилась, планета превратилась в светящийся расплавленный шар. Будь у нее побольше массы — она стала бы новой звездой.

— Вот и все, — с мрачным удовлетворением произнесла Комета.

Ее эйфория прошла. Комета поняла, что быть Богиней непросто.

Раньше она была уверена в том, что поступает по справедливости, что действует во имя добра. Теперь же, получив дар и проклятье всевидения, она могла созерцать плоды своих трудов.

В лучшем случае о ней просто забывали, как это произошло в мире Найи Кайдавар. В худшем — посеянные ею семена давали ядовитые всходы, как на только что уничтоженной планете. Если даже она не успевала совершить что-то значительное, как в мире Латэлы Томпа, то планета гибла и без ее участия. Комета боялась даже взглянуть в сторону Кси-Лодердолиса. Как отразилось ее вмешательство на жизни миллиардов людей?

— Может быть, это мое проклятие? Все, к чему я прикасаюсь, оборачивается во зло? Или мир таков, что его невозможно повернуть в сторону добра? Тогда к чему мои старания, к чему весь этот мир?

Комете не с кем было посоветоваться, не с кем поделиться своими мыслями… Хотя, почему не с кем? В мире существовала еще одна сила, равная ей по могуществу. Почему же она не обратилась к ней раньше?

Лишь только Комета подумала об этом, как сразу ощутила присутствие того, кто называл себя Трисмегистом. Он называл себя хранителем мира того самого мира, в необходимости существования которого она усомнилась. Он был рядом — и не помог. Был рядом — и не предостерег. Был рядом — и не остановил…

— Трисмегист, Возрождающийся Великий Первый Бог, ответь на мои вопросы!

Но Бог молчал, словно не желал общаться с Богиней. Его сущность ускользала, оставаясь неподвижной, исчезала, не переставая быть ощутимой.

— Хорошо же! Я заставлю тебя обратить на меня внимание!

Комета устремила свой взор на Верхние Измерения, чтобы найти Миара… и сразу же передумала. Во-первых, общение двух Богов через уши и уста смертного (ибо даже эльфы казались теперь Комете мимолетными мазками на полотне мира) было слишком ограниченным.

Во-вторых, Комета считала, что в своем новом качестве она имеет право непосредственно говорить с тем, кого считали Великим Первым Богом.

Еще не так давно Комете казалось, что кристалл Вечного Круговорота ответит на все ее вопросы, что он окажется последней ступенью к совершенству. Но теперь она решила, что нужно выиграть еще одно сражение с самым могущественным противником, который только существовал в мире. Комета считала, что сможет победить. Как всегда.

Комета посмотрела на планеты, объединенные в Сеть Порталов Прямого Перехода. Их было много, очень много. Но все равно среди Вселенных и Измерений они занимали меньше места, чем песчинка на побережье океана. Для сверхвидения Кометы они представлялись маленькими шариками планет, находящимися на разных уровнях реальности.

Планеты были соединены бледными паутинками межпространственных коридоров, создаваемых Порталами.

В центре густой паутины Порталов виднелась блестящая жемчужина — это была Империя Повелителей на Двенадцати Измерениях. В нее входили несколько сотен обитаемых планет, которые были защищены от постороннего проникновения магическо-силовыми полями. Комета не сомневалась, что при необходимости легко разрушит эту защиту, яркую и хрупкую, как перламутр. Но даже Повелителей она не считала достойными своего внимания. В мире у Богини Кометы остался лишь один равный по силе соперник — Трисмегист, Возрождающийся Первый Бог.

— Ты обещал, что МЫ обязательно встретимся, и встреча наша уже близка!

Комета вошла в мировое информационное поле и узнала, какие планеты считаются главными для почитателей Трисмегиста. Их называли Земля и Этла-Тида. На первой Трисмегист родился в теле человека, вторую покинул в облике Возрождающегося Бога. За несколько мгновений изучив всю его историю, Комета ощутила с ним некоторое родство и общность. Ощутила, но тотчас же отвергла возникшую симпатию. Она намеревалась диктовать ему свои условия. Она была уверена, что сможет изменить несправедливый мир, если Великий Первый Бог отступится от него.

Среди миров Сети Комета увидела две нужные ей планеты. Этла-Тида оказалась чуть ближе, и Богиня ПОЖЕЛАЛА воплотиться на ней в человеческом облике…


* * *
— …Жареные катуны! С пылу, с жару, в хрустящей корочке! — Комету почти оглушил призыв огромной голографической фигуры.

Она расширила свое сверхвидение, обозрев сразу всю планету, а также искусственные спутники и космические корабли на ее орбите.

Комета поняла, что оказалась в Лирде Высокобашенном, бывшем некогда столицей Южной Империи, а теперь превращенном в главный коммерческий центр государства-планеты Этла-Тиды.

Комета воплотилась в теле высокой дородной дамы по имени Ворждра, прибывшей на Этла-Тиду вместе с мужем для осмотра местных достопримечательностей. В данный момент муж Ворждры находился в отеле и отдавал дань уважения местной кухне. Он весил втрое больше своей жены, что для их родной планеты — Жранделя — было вполне нормально.

Комета пока не полностью заместила сознание Ворждры и позволила женщине делать то, что ей вздумается. Поступила она так потому, что на орбите Этла-Тиды помимо туристических и грузовых кораблей находились боевые звездолеты Империи Повелители. Их чуткие приборы могли фиксировать невидимые человеческим глазом изменения в ауре живых существ. И сейчас они сканировали планету в поисках необычных проявлений магической активности (примерно таким же способом на Сурл-Аваше было обнаружено воплощение Кометы в тело Шаггашуги).

— Уж не меня ли ищут Повелители? — заподозрила Комета.

Действуя осторожно и мягко, она обошла все следящие системы и подключилась к информационному полю звездолетов Империи на Двенадцати Измерениях.

С некоторым удивлением Комета узнала, что время, казавшееся ей несколькими мгновениями, для смертных существ было довольно продолжительным. О появлении в мире новой Богини уже стало известно не только Повелителям, но и нескольким другим высокоразвитым цивилизациям. Кое-кто уже успел обозвать ее Анти-Богиней и Всемогущей Разрушительницей.

— Подумаешь, немножко встряхнула сонный Порядок и уничтожила погрязшую во зле планетку! — Комета испытывала какое-то мрачное удовлетворение. О ее силе знали, ее мощи боялись, ее прихода ждали.

— И дождались!

Но Комета пока не торопилась проявлять свои возможности. Она даже не стала протестовать против того, чтобы Ворждра вступила в заведомо проигрышную игру с уличным мошенником-каталой. Щуплый этла-нит так ловко орудовал своим нехитрым инструментом — тремя колпачками и шариком — что даже сама Комета едва не упустила момент, когда катала спрятал шарик в руке и предложил своей жертве отыскать его среди трех пустых колпачков.

— Угадывайте, красавица! — нагло предложил мошенник. — Ваша удача сосредоточена в вашем указательном пальце.

Ворждра указала на средний колпачок. Разумеется, шарикапод ним не было. Но он там появился сразу же, как только Комета ПОЖЕЛАЛА.

Обнаружив факт телепортации, катала заявил, что прекращает игру.

Ворждра же решила, что удача сегодня на ее стороне и стала настаивать на продолжении.

— Извините, но закон есть закон, — сказал катала, стремясь замять конфликт.

— Мне не нравиться этот закон! — закричала Ворждра, стремясь привлечь внимание не только окружающих туристов, но и органов правопорядка. Она была абсолютно уверена, что стала жертвой мошенничества. О том, что ее глазами смотрит Богиня, она до сих пор не подозревала.

Ворждра попыталась задержать каталу, который норовил от нее улизнуть:

— Мы еще не закончили игру!

Катала пытался что-то возражать, но Комета его уже не слушала.

Слова дородной дамы каким-то странным образом вошли в резонанс с ее собственными мыслями. Как и во время слияния с Кубасурой, она уже не могла понять: сказаны они были Ворждрой или ей самой.

Внезапно Комета поняла, что настал тот миг, ради которого она воплотилась на Этла-Тиде, ради которого прошла столько воплощений, ради которого существует. Когда-то Миар сказал ей, что новая недостижимая цель поднимает ее на очередную ступеньку. И вот настал момент, когда нужно было сделать очередной шаг. Возможно, последний.

Комета окончательно воплотилась в теле Ворждры и, больше не пряча своей силы, заговорила:

— Весь это мир хочет заставить меня играть по его правилам! Но я этого не хочу. Мне не нравится этот мир, и я хочу его изменить! Я могу его изменить!! Я его изменю!!!..

Она сразу же поняла, что ее заметили и узнали. Порталы Прямого Перехода немедленно переключились в режим эвакуации. Туристы и жители Этла-Тиды начали покидать не только Лирд Высокобашенный, но и планету.

Комета могла видеть, как по полупрозрачным ниточкам межпространственных коридоров в разные уголки Вселенной перемещаются огромные массы живых существ. Возможно, Повелители считали, что обитатели и посетители Этла-Тиды окажутся в безопасности, удалившись от планеты на достаточно большое расстояние. Но Комета могла видеть весь необъятный многомерный мир, поэтому эвакуационные планеты были для нее так же близки, как недра Хаоса или вершина Порядка.

— Бегите, бегите! Но вам негде спрятаться. Этот мир всего один. И он принадлежит мне!

Насмешливый голос Кометы разнесся по Вселенным и Измерениям, достигнув сознания каждого живого и даже неживого существа. Сама она приняла ОБЛИК Богини, из дородной дамы превратившись в идеальное создание, символ и эталон женского начала.

— Вы, жалкие смертные и еще более жалкие бессмертные существа, цепляющиеся за свои никчемные жизни, я обращаюсь к вам всем, чтобы сказать: теперь я стану вершительницей ваших судеб!

Комета переместилась туда, где, как она теперь знала, человек по имени Трисмегист стал воплощением Великого Первого Бога. Ей показалось очень символичным то, что именно с вершины жертвенной пирамиды Теч-Тулака прозвучали ее слова, пронзающие сознания и души:

— Эй, ты, тот кто называет себя Великим Первым Богом! Я заявляю, что этот мир, который ты называешь своим, на самом деле не заслуживает жизни. Если ты хочешь защитить его, сделай это сейчас. Иначе я брошу в Срединные Измерения кристалл Вечного Круговорота и замкну на него черную галактику Кур-Башур. А ты знаешь, что это означает конец всего живого. Я вызываю тебя на бой за власть над всем этим миром! Где же ты?!

Конечно, соединение кристалла Вечного Круговорота с энергией Кур-Башура (то есть слияние двух противоположных полюсов — Порядка и Хаоса) не могло уничтожить абсолютно ВСЕ живое. Но этого было достаточно, чтобы вывернуть наизнанку пространство Срединных Миров.

Даже Богиня Комета не представляла, что из этого получится. Она могла лишь предполагать, что чудовищный катаклизм уничтожит по меньшей мере девять десятых всех живых существ. А это означало, что высвобожденные души не смогут найти новых материальных носителей для последующих воплощений. Всемирное Равновесие будет не просто нарушено — оно будет уничтожено.

Гибель одной планеты или даже целой галактики не могла сколько-нибудь заметно поколебать баланс между Жизнью и Смертью, так как затрагивала лишь одну каплю бесконечного океана духовной энергии.

Во время Великой Битвы Богов было уничтожено менее ПЯТИ ПРОЦЕНТОВ материальных носителей жизни, и тогда Равновесие поколебалось настолько, что мир оправился и стабилизировался лишь спустя многие и многие поколения. А что же могло произойти при уничтожении ДЕВЯНОСТА ПРОЦЕНТОВ живых существ?

Комета боялась. Но боялась не Трисмегиста, а того, что он не ответит на ее вызов. Тогда ей пришлось бы либо выполнить свою угрозу, либо отступить и, следовательно, сдаться. Но сдаваться Богиня Комета не собиралась.

Поэтому почти с облегчением она услышала тихий и спокойный голос, который также распространился по всему миру:

— Я здесь. Но я не буду с тобой сражаться.

Рядом с Кометой возникло воплощение Трисмегиста, или Великого Первого Бога. Он выглядел, как обычный ничем не примечательный человек в простой серой одежде. Но Комету не могла обмануть эта кажущаяся простота. Перед ней стоял самый настоящий Бог, сознание которого пронизывало весь мир от Хаоса до Порядка. Они были рядом — но не соприкасались. Они были рядом но не пересекались. Они были воплощениями двух начал — мужского и женского — на которых основывалось все многомерное мироздание.

Комета была поражена, но не напугана. Ей даже показалось, что она уже когда-то встречалась с Трисмегистом. Не тогда, когда он говорил с ней устами Миара, а гораздо раньше. Впрочем, это могло быть и наваждением, которое использовал Великий Первый Бог, чтобы лишить ее силы.

— Почему ты не хочешь со мной сражаться? — спросила Комета, и в ее голосе проскользнуло удивление, как будто она совершенно не ожидала такого ответа.

— Потому что я только что нашел свою Первую Богиню и не хочу ее вновь потерять.

— Ты лжешь! — резко возразила Комета. — Ты боишься меня. Ведь я сильнее, чем ты. За мной стоят Хаос и Порядок.

— Очень может быть, — иронично улыбнулся Трисмегист. — Ученица вполне может превзойти своего учителя.

— Что?! — изумлению Богини не было предела. — Ты осмеливаешься называть себя моим учителем? Ты — который не сделал для меня ничего?

— Более того — я назвал бы себя твоим первым учителем. Просто ты забыла многие свои прошлые жизни. Если хочешь, я помогу тебе их вспомнить. Ты обретешь истинную Божественную Силу и станешь той самой Первой Богиней, которую я любил.

— О чем ты говоришь?! — за грубым окриком Леди Комета старалась скрыть свою растерянность.

Когда Трисмегист заговорил с ней, он на долю мгновения испытала радость узнавания. Словно вернулась в родной дом, который покинула еще ребенком. Но ведь эти ощущения могли являться оружием ее Бога-противника, им не следовало доверять.

— Неужели ты на самом деле ничего не помнишь? — с искренней заботой спросил Трисмегист. — Ты же можешь все вспомнить! Я верю в твою силу. Сколько воплощений ты прошла? Сто? Сто миллиардов? Или еще больше? Пожалуйста, сосредоточься…

В сознании Кометы все перемешалось. Только что она видела в Первом Боге своего врага, но теперь, когда он явил себя, она внезапно почувствовала пробуждающуюся симпатию. Ведь они так похожи. Так велики… и так одиноки. И вдруг Комета осознала, что и в самом деле где-то на границе ее воспоминаний бродят смутные неясные образы.

Несчетное количество воспоминаний, которые на самом деле являлись многими отражениями одного — самого главного. Раньше обращение к ним вызывало головную боль и затаенный страх. Раньше они были туманны и расплывчаты, но здесь, в Этла-Тиде, начали обретать четкость и ясность. Воплощение Великого Первого Бога как будто помогало Комете преодолевать незримые барьеры сознания. Она словно узнавала Трисмегиста или познавала заново. Да и в Этла-Тиде Комета как будто уже бывала ранее, но звали ее тогда по-другому. Комета попыталась вытащить из памяти хоть один кусочек воспоминаний… но не смогла.

— Ну попытайся, сделай усилие! — в голосе Трисмегиста зазвучали умоляющие нотки.

— Я не могу! — в отчаянии воскликнула Богиня. — А-а-а! Это, наверное ты своими чарами пытаешься одурманить меня?!

Трисмегист печально покачал головой:

— Что же мне делать?.. Знаю!

Он сунул руку в складки своей свободной серой одежды. Комета застыла, ожидая появления знаменитого Жезла Смерти — Лучевого Меча.

Она была уверена, что сможет защититься от этого оружия силой Вечного Круговорота и энергией Кубасуры, сумеет исказить и обернуть вспять его смертоносный луч, пронзающий сразу все уровни реальности. Однако… теперь Комета сама не хотела смертельного поединка с неожиданно обретенным другом.

Другом? Она сама удивилась, когда это слово пришло ей на ум.

Только что он был ее врагом, соперником, преградой на пути к абсолютной власти. И вдруг — друг? Что же с ней происходит?

А Трисмегист молча протянул Комете руку с раскрытой ладонью. На ней лежал не синий смертоносный цилиндр, а какой-то маленький лоскуток ткани золотистого цвета.

Комета присмотрелась. На ткани разноцветными нитками был вышит странный вензель. В замысловатом узоре можно было увидеть и набегающие на берег пенистые волны, и ветви деревьев, и башни дворцов, и крохотное алое сердечко в уголке. Вензель явно вышивала неопытная рука — неровные стежки то накладывались друг на друга, то оставляли разрывы.

Что-то дрогнуло в душе неукротимой Кометы. Внезапно из бездонной глубины ее забытых воспоминаний всплыл яркий образ. Этот вензель вышивала она сама! Давным-давно, в одном из предыдущих воплощений. За первым образом потянулись другие. Чтобы проверить их подлинность, Богиня немного сместилась в пространстве и оказалась в древней Этла-Тиде, некогда именовавшейся Проклятым городом.

Стараниями служителей планеты-музея в городе все осталось без изменений, поэтому Комета легко проследовала от гавани до дворца Магов-Императоров. С некоторой дрожью она вступила в оплавленный коридор, который вел к Зеркалу Истины. Да. Она здесь уже бывала раньше. Она бежала по этому проходу, зовя того, кто был для нее дороже жизни: «Трис! Где ты, Трис?!» А потом…

Комета вновь вернулась на вершину пирамиды. Вся проверка не заняла и сотой доли секунды по объективному времени. Но внутри Кометы теперь бушевал ураган противоречивых чувств и мыслей. Все еще стараясь рассуждать последовательно, она беспокоилась, что все эти воспоминания внушены Трисмегистом, чтобы поколебать ее силу духа. Но раз противник смог наложить на нее подобные чары и подчинить своей воле, значит, он сильнее?! Значит, она проиграла?!!

Но одновременно с этим Комета все больше и больше понимала, что истина находится внутри ее собственного сознания, что именно оттуда рвутся на волю запертые, забытые и до сей поры запретные воспоминания.

Чем больше она убеждалась в этом, тем тоньше становились стены, отгородившие ее глубинную память.

И, наконец, последние преграды рухнули. Воспоминания ринулись к ней, толкаясь и перебивая друг друга. Их было много, очень много.

Сотни прожитых жизней, сотни тысяч воплощений, сотни тысяч миллиардов…

Но среди всех тех, кем когда-то была Комета, или кто когда-то был ей, выделялась одна — рыжеволосая девочка. Она родилась здесь, на этой планете. Ее рыжие волосы были ее проклятием, но они же стали ее счастливым талисманом. Благодаря им она нашла и полюбила одного человека, и он полюбил ее. Чистота и невинность этой любви отмыла душу Кометы и очистила ее память.

Она подняла сияющий от радости взгляд:

— Трис?!..

— Алина?! Ты все-таки вспомнила!

Последние преграды рухнули. Теперь Комета, или, вернее та, которая ранее именовалась Кометой, поняла, что так долго таилось в глубинах ее памяти. Там были спрятаны не предыдущие воплощения — там находилось самое главное воспоминание. Она была Великой Первой Богиней! Впрочем, почему БЫЛА? Она ВНОВЬ СТАЛА Великой Первой Богиней!

ВСЕ смертные существа, принадлежавшие женскому началу, были ее воплощениями. Точно также, как все мужские существа относились к Великому Первому Богу — ее любимому и желанному Трису.

Всезнание Первой Богини помогло ей понять, что и Трисмегист сейчас испытывает подобные ощущения. Ранее он также являлся лишь воплощением Первого Бога и должен был ждать появления своей второй половины — женской половины бесконечности. Только вместе они могли стать теми, кем были в самом начале времен. Только вдвоем они могли вновь объединить в себе все свои воплощения.

Два Великих Первых Бога — мужчина и женщина — бросились в объятия друг друга. Они полностью восстановили свои личности, и стало ясно, что не Боги являлись воплощениями и олицетворениями многомерного мира.

Все Вселенные и Измерения, все звезды и планеты, весь космос, все живые существа от Хаоса до Порядка отражали их полную сущность, являлись частями Богов.

По Вселенным и Измерениям прошла дрожь, словно весь мир содрогнулся от предвкушения предстоящего великого таинства.

И таинство свершилось.

И все живущие в этом мире существа испытали экстаз взаимного слияния. Это еще не стало смертью, но это больше не было и жизнью.

Исчезли отдельные личности, ибо все они слились в одно целое и воплотились в сознаниях Богов. Звезды, планеты, космическое пространство, тела живых существ — все стало едино. Все стало Богами.

Тела Богов состояли из всего, что когда-либо существовало, существует или будет существовать. Глаза Богов видели все, что когда-либо происходило, происходит или будет происходить. Уши Богов слышали все, что когда-либо прозвучало, звучит, или будет звучать.

Исчезли любовь и ненависть, страх и надежда, доброта и злоба, боль и наслаждение — ибо все эти придуманные символы перестали иметь значение. Исчезли материя, энергия, магия, душа — ибо все эти названия лишь в малой мере отражали Божественную Сущность Бытия. Мир был создан только ради момента слияния. Боги существовали только друг для друга.

Боги знали ВСЕ, и им больше не были нужны слова. Но слова все-таки прозвучали.

— Мы придумали интересную игру, — сказала Великая Первая Богиня.

— Следующая будет еще лучше, — сказал Великий Первый Бог. — Главное, не забывать о правилах. Ты помнишь их?

— Конечно, ведь правил мы придумали не так много. Всего два. Первое: НИКОГДА НЕ СОЗДАВАЙ ТО, ЧТО НЕ СМОЖЕШЬ УНИЧТОЖИТЬ.

Он подхватил:

— И второе: НИКОГДА НЕ УНИЧТОЖАЙ ТО, ЧТО НЕ СМОЖЕШЬ ВОССОЗДАТЬ.

— Итак, начнем все с начала? — спросила Она.

Вместо ответа Он объединил два сознания: Свое и Ее.

Вселенные и Измерения завертелись, сжимаясь вокруг Богов и стремясь к точке их слияния. Исчезли последние границы реальности.

ВСЕ превратилось в НИЧТО.

А НИЧТО опять стало ВСЕМ.

И этот мир прекратил свое существование…


* * *
…Дети возводят замки из песка, играя на залитом солнцем пляже возле спокойной глади моря. И для них сейчас нет ничего важнее этой работы. Но уже через несколько минут они с веселым смехом бегают друг за другом по берегу, и их босые ножки разрушают и затаптывают с большим трудом построенные дворцы. А потом, вдоволь набегавшись и насмеявшись, они вновь усядутся на теплый песок и начнут возводить новые замки, возможно, еще более красивые и замысловатые. Ведь дети подобны Богам. А Боги подобны детям…

КОНЕЦ

Оглавление

  • Ступени пирамиды
  •   Пролог. Земля
  •   Глава 1. Дорога
  •   Глава 2. Город
  •   Глава 3. Алина
  •   Глава 4. Трис
  •   Глава 5. Дворец
  •   Глава 6. Поединок
  •   Глава 7. Ремин
  •   Глава 8. Обучение
  •   Глава 9. Легенда
  •   Глава 10. Ненависть
  •   Глава 11. Пробуждение
  •   Глава 12. Преображение
  •   Глава 13. Плавание
  •   Глава 14. Истина
  •   Глава 15. Осада
  •   Глава 16. Плен
  •   Глава 17. Посетители
  •   Глава 18. Освобождение
  •   Глава 19. Дорога
  • Школа жизни и смерти
  •   Глава 1. Болота Подсолнечной
  •   Глава 2. Город Муравейник
  •   Глава 3. Рождение оружия
  •   Глава 4. Неожиданные повороты
  •   Глава 5. Осажденный храм
  •   Глава 6. Дилл Хамай
  •   Глава 7. Лесной народ
  •   Глава 8. Мутное море
  •   Глава 9. Конус Откровения
  •   Глава 10. Сквозь Хаос
  •   Глава 11. Перекресток Измерений
  •   Глава 12. Тюремная планета
  •   Глава 13. Обитатели болота
  •   Глава 14. Штурм Портала
  •   Глава 15. Честь Повелителей
  •   Глава 16. Крейсер «Хлиэл»
  •   Глава 17. Ледяной мир
  •   Глава 18. Замок Диктатора
  •   Глава 19. Возвращение домой
  • Чужая война
  •   Глава 1. Три подопытных кролика
  •   Глава 2. Непредвиденные результаты эксперимента
  •   Глава 3. Дворец Феи Шипов
  •   Глава 4. История королевских эльфов
  •   Глава 5. «Контора» принца Кинтэлла
  •   Глава 6. Полет через горы
  •   Глава 7. Обитатели Черной Половины
  •   Глава 8. Призраки особого назначения
  •   Глава 9. Яна плюс Яма
  •   Глава 10. Перед решающей битвой
  •   Глава 11. Кровавая Позвоночная Гряда
  •   Глава 12. Эльфы Желтой Бусины
  •   Глава 13. Замок графа Гельфиссила
  •   Глава 14. Последний танец Жемчужины
  •   Глава 15. Героическая оборона Карливалла
  •   Глава 16. Противники обмениваются ходами
  •   Глава 17. Разноцветные Бусины Ожерелья
  •   Глава 18. Поединок двух драконов
  •   Глава 19. Расставание — начало встречи
  • Прирожденные разведчики
  •   Глава 1. Несколько совершенно случайных встреч
  •   Глава 2. Лишние знания иногда вредят
  •   Глава 3. Основные принципы межпространственной навигации
  •   Глава 4. Первый полет «Золотой капли»
  •   Глава 5. Долгожданное пробуждение спящей красавицы
  •   Глава 6. Особенности размножения настоящих драконов
  •   Глава 7. Коварное вероломство князя Кенадзима
  •   Глава 8. Засасывающее гостеприимство хлебосольных паразитов
  •   Глава 9. Нападение обитателей чужого космовита
  •   Глава 10. Краткие мгновения заслуженного отдыха
  •   Глава 11. Убийственные доводы Генерального Вычислителя
  •   Глава 12. Питри получает новое задание
  •   Глава 13. Дискомир «Приют недовольных странников»
  •   Глава 14. Мир богат чудесными совпадениями
  •   Глава 15. Забытый храм Первых Богов
  •   Глава 16. Земля перед решающим сражением
  •   Глава 17. Пылевое море Трансцендентального Экзистенциализма
  •   Глава 18. Боевая операция «Железная саранча»
  •   Глава 19. Начало новых славных дел
  • Последнее воплощение
  •   Глава 1. Иногда происходит даже совершенно невозможное
  •   Глава 2. Первая любовь обычно заканчивается трагедией
  •   Глава 3. Алмазное сердце баронессы Найи Кайдавар
  •   Глава 4. Смерть преследует человека всю жизнь
  •   Глава 5. Латэла Томпа начинает новую жизнь
  •   Глава 6. Тайная жизнь Подземки гигаполиса Птиола
  •   Глава 7. Метропоезд, заряженный шестью баллонами смерти
  •   Глава 8. Комета возглавляет оборону родной деревни
  •   Глава 9. «Светлое воплощение» меняет правила войны
  •   Глава 10. Отряд Кометы освобождает Дубовые Взгорья
  •   Глава 11. Военное искусство требует человеческих жертв
  •   Глава 12. Леди Комета начинает новую жизнь
  •   Глава 13. «Здесь закаляются сердца настоящих воинов!»
  •   Глава 14. Первый полигон новобранцев. Святилище слизняков
  •   Глава 15. Гнездо шишкарей. Десантники против эсэсовцев
  •   Глава 16. Леди Комета заключает странный союз
  •   Глава 17. Магические силы черной галактики Хаоса
  •   Глава 18. Центр Мироздания. Кристалл Вечного Круговорота
  •   Глава 19. Одна игра заканчивается, другая начинается