Аист Лелька [Сергей Сергеевич Заяицкий] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Младший и средний возраст

Рисунки Н. Ушаковой

Рассказы

Аист Лелька


I. Встреча в степи
Сентябрь еще только начался, а в степи было уже очень холодно. Пронзительный северный ветер свистел в телеграфных проводах, и по небу бежали низкие темные тучи.

Учитель Василий Иванович Любченко ехал в извозчичьей пролетке со станции в город. Город находился в двенадцати верстах от станции, и дорога шла все время степью. Василий Иванович кутался в пальто, а извозчик бранил раннюю осень.

— По прошлому году об эту пору еще вовсе тепло было, — говорил он, — а теперь, ишь, как задувает.

Вдруг показалось Василию Ивановичу, что в степи что-то белеет, — человек не человек, собака не собака, а что-то живое. Он стал вглядываться.

Извозчик тоже заметил что-то, попридержал лошадей и сказал удивленно:

— Э, да, никак, это лелека!

«Лелёка» по-украински значит — аист.

Теперь и Василий Иванович увидал: точно, это был аист.

— Да, ведь, они давно все улетели… они же в конце августа улетают на юг.

— Небось, больной.

— Вот, что. — сказал Василий Иванович, — дорога в гору пошла, я вылезу да немножко пройдусь… ноги у меня закоченели. Кстати посмотрю, что за аист.

Он выскочил из пролетки и быстро пошел по твердой неровной земле.

Аист был, видно, молодой, но такой слабый, что еле двигался.

Когда Василий Иванович подходил к нему, он заковылял было прочь, но потом остановился и только тревожно затрещал носом, — совсем как трещотка.

Одно крыло у него висело как-то нескладно.

— Эге, — сказал Василий Иванович, — вот в чем дело! Крыло-то у него сломано, вот отчего он не улетел.

Василий Иванович хотел было вернуться обратно, но ему вдруг стало жалко оставлять аиста на погибель в холодной степи.

— Возьму-ка его с собою. Ребята будут рады. Глядишь, и вылечим ему крыло.

Василий Иванович хотел взять аиста, но тот больно долбанул его клювом в руку. Тогда он схватит аиста одной рукой за клюв, а другой — в охапку и понес его в про тетку.

Аист дрожал от страха или от холода. Ведь аиста не спросишь, отчего он дрожит.

— Довезешь нас вдвоем до города? — смеясь, спросил Василий Иванович у извозчика.

— Довезу! — тоже со смехом отвечал тот. — Аист — птица добрая.

Они поехали.

— Не будешь больше клеваться? — сказал Василий Иванович и для пробы выпустил клюв аиста.

Аист повел носом, но даже и не попытался клюнуть. Должно быть, он понял, что ничего дурного ему не сделают.

II. Приезд
— Что это вы привезли-то, Василий Иванович? Чучело, что ли? — так спросил сторож школы старик Грицко, отпирая дверь.

— Да, чучело, — улыбаясь, отвечал Василий Иванович.

Аист до того замерз, что совсем не шевелился, и его и впрямь можно было принять за чучело. Василий Иванович отнес аиста в кухню и поставил там ближе к печке. Жена Грицко, Дарья, готовила обед. На столе лежало нарубленное мясо.

Учитель стал отогревать руки около печки.

— Что нового? — спросил он у Грицко.

— Да вот… — начал было тот, и вдруг как вскрикнет: — Ух!.. — да так и подпрыгнул.

— Что?

— Чучело мясо ест…

В самом деле: аист, отогревшись, стянул со стола и проглотил маленький кусочек мяса.

Учитель расхохотался.

— Я пошутил, Грицко, — сказал он, — это вовсе не чучело, это живой аист.

— Ишь, привезли какое сокровище, — недовольно проворчал сторож, — куда нам его…

— Найдется ему местечко — будет жить у меня в чулане, сделаем ему гнездо в корзине. У него крыло сломано.

— Ну, уж я с ним няньчиться не буду.

— Ладно, Грицко, не сердись, возни с ним немного.

Василий Иванович нарезал кусочки мяса и положил перед аистом, предварительно размочив их в воде. Аист стал есть с жадностью, разминая сначала мясо в клюве, и, проглотив несколько кусков, радостно затрещал носом.

— Ишь, — сказала Дарья, — рад-то как. Хоть и птица, а понимает.

Только Грицко был все еще недоволен.

— Ровно трещотка, — говорил он, качая головой. — И совсем он нам ни к чему.

Но Василий Иванович взял аиста и понес к себе в комнату. Аист теперь уже совсем не боялся его и имел весьма довольный и гордый вид. Василий Иванович устроил ему в чулане нечто в роде гнезда: навалил в старую бельевую корзину тряпок и сена.

Когда, умывшись с дороги и пообедав, Василий Иванович заглянул в чулан, аист спал, стоя на одной ноге и спрятав под здоровое крыло голову.

III. Новые знакомые
В школе началось учение.

Дети собрались в школу в первый раз после летних каникул.

Веселый это был день.

Каждый спешил рассказать, где и как провел лето.

Федя ездил в колонию. Маша с матерью побывали в Крыму на курорте, а Ваня все лето провел в пионерском лагере.



Дети радостно встретили Василия Ивановича, и он тоже был рад увидеть ребятишек.

Пришли еще учительница Анна Семеновна и учитель Константин Петрович.

Когда кончились занятия, Василий Иванович сказал детям:

— Сейчас я вас познакомлю с одним моим новым другом. Его зовут Лелька.



— А он кто — мальчик или девочка? — закричали дети.

— А вот сейчас увидите, — таинственно отвечал Василий Иванович.

Он вышел и вернулся через минуту.



— Ну, иди, Лелька, не бойся, — сказал он кому-то.

И на пороге комнаты появился… аист.

Вот был восторг!

Вопросы градом посыпались на учителя.

Аист было испугался и хотел бежать, но Василий Иванович его погладил по спине, и он в знак удовольствия затрещал клювом.

Когда крик смолк, Василий Иванович сказал:

— Сейчас я скажу вам, где я нашел его, но сначала расскажу про аистов. Это очень интересная птица. Зиму аисты проводят на юге, далеко-далеко в Африке. Прилетают они к нам в начале апреля, а улетают в конце августа, и то слишком далеко на север они не забираются. Их много на Украине и в Польше, а в средней России их совсем нет, так что московским детям не приходится видеть аистов на свободе. Птица эта очень полезная, она уничтожает саранчу и других вредных насекомых, поэтому наши крестьяне аистов любят и охотно позволяют им вить гнезда на крышах своих хат.

— А почему же этот аист не улетел в Африку? — воскликнул Ваня, большой любитель путешествий.

— А потому, что у него сломано крыло. Он, должно быть, из молодого выводка и никогда еще не бывал в Африке. Он бы, наверное, замерз в степи, если бы я его не подобрал. Я его назвал Лелькой, потому что по-украински аист — лелёка. И он уже знает свое имя.

В доказательство Василий Иванович отошел в сторону и крикнул:

— Лелька!

Аист оглянулся и затрещал носом.

IV. Приключение с мышью
Лелька так и остался жить при школе. Крыло у него постепенно срослось, но летать он все-таки не мог. К Василию Ивановичу он очень привязался и в знак дружбы чистил ему бороду: быстро перебирал клювом волосы. Так он всегда чистил себе перья, и, должно быть, это было ему очень приятно, поэтому он решил, что и Василию Ивановичу он доставит этим удовольствие. Всякую пищу Лелька всегда предварительно полоскал в тазу; ему так и поставили, в чулан таз с водою.

Жил он в чулане, но любил ходить на кухню.

Однажды Дарья чистила картошку, а Лелька стоял рядом и перебирал свои белые перья.

Вдруг в углу послышался шорох.



Аист насторожился.

Дарья перестала чистить картошку и оглянулась.

Серая мышка сидела на полу и преспокойно грызла черствую корку хлеба.

— Экая мышь нахальная, — сказала Дарья.

Но не успела она опомниться, как Лелька кинулся быстро, словно кошка, ловко поймал мышь и помчался к себе в чулан.



Дарья побежала за ним, — так хотелось ей посмотреть, что будет делать аист. Он стоял перед тазом и преспокойно полоскал в нем мышь. Потом он со вкусом ее съел.

Дарья рассказала об этом Василию Ивановичу, а тот — детям.

Теперь, если у кого дома попадалась в мышеловку мышь, ее приносили Лельке. Мышей он ел с большим удовольствием.

V. Приключение с рукавицами
Наступила зима, и Грицко вытащил из сундука свои большие оранжевые рукавицы. Ему было в них тепло, когда он разгребал снег большой деревянной лопатой или сбрасывал его с крыши. Приходя на кухню обедать, он всегда клал их рядом с собой на скамейку.



Однажды Грицко зачем-то отлучился из кухни, а когда вернулся, то уже не нашел своих рукавиц. Каковы же были его изумление и гнев! Он стал обвинять Дарью, что она недосмотрела, что рукавицы спрятали соседние хлопцы, чтобы над ним посмеяться. Но соседние хлопцы только рты разинули, когда Грицко стал бранить их и требовать свои рукавицы.

Так и пропали рукавицы.

Вечером Дарья, зайдя в чулан, где жил Лелька, заметила, что аист усиленно полощет в тазу что-то большое и тяжелое.

Она крикнула:

— Василий Иванович, Лелька крысу поймал!

— Ну, что вы, Дарья, этого быть не может.

— А вот поглядите-ка сами.

Василий Иванович подошел к тазу.

— Ах, разбойник! — воскликнул он и вытащил из таза рукавицы.

VI. ЛЕлькины игры
Лелька любил блестящие предметы, и если пропадали ножницы или ложки, то всегда первым делом искали у него в тазу. И непременно находили. Один раз он стащил даже очки у одной учите гьницы, которая пришла в гости к Василию Ивановичу.

Дети в свободное время играли с аистом, как с кошкой. Они привязывали к веревке бумажку и бегали, а он старался схватить бумажку. Дети при этом пели:

— Лелека, Лелека, где твой батька?

— Далеко.

А то прятались и звали его по имени, а он бегал и искал. Со всеми детьми он был дружен и, здороваясь с ними, всегда трещал носом.



VII. Весенние гости
Прошла зима, и наступила весна. Потекли ручьи, засверкало солнце, и в голубом небе запели жаворонки.

Однажды Лелька проявил необыкновенное волнение: он смотрел на небо, хлопал крыльями и так трещал носом, что распугал всех ворон. А дело в том, что высоко-высоко в небе летели аисты. Это они собирались на свои летние квартиры после зимы, проведенной в теплых странах. Лелька весь этот день очень волновался, но потом успокоился.

Весною стало ему веселее. Он ловил в саду лягушек, а дети приносили ему с реки мелкую живую рыбешку, которую он ел очень охотно. Теперь он свободно гулял по двору, иногда для забавы гонял петухов и кур. Свою собаку Норку он очень любил, а чужих собак бил клювом и щипал за уши.

Однажды вечером услыхал Василий Иванович, что Лелька как-то сердито трещит на дворе клювом. Выглянул в окно, видит — к Лельке прилетели в гости два аиста, а Лелька вместо того, чтобы обрадоваться, гонит их и щиплет. Должно быть, он боялся, что они будут отнимать у него пишу.

Так аисты ни с чем и улетели.



VIII. Лето
Наступило знойное украинское лето.

Дети опять разъехались — кто в колонию, кто на курорты, кто в лагери.

Уехал и Василий Иванович. Он что-то все кашлял, и его послали лечиться в Крым, в санаторий для больных учителей. Уезжая, он наказал Дарье кормить Лельку и смотреть, чтоб Грицко не обижал его. Но Грицко стал летом как-то добрее и сам ловил аисту рыбу.

Остался Лелька один. Когда Василий Иванович уезжал, аист долго бежал за пролеткой и все шипел, — должно быть, был недоволен. Потом остановился и повернулся назад, в школу.

IX. Возвращение
Опять наступила осень, только теперь осень была теплая и ясная.

Василий Иванович вернулся в школу здоровым и загорелым. Он удивился, что аист не выбежал к нему навстречу.

— А где же Лелька? — спросил он.

Грицко улыбнулся и махнул рукою на небо.

— Улетел! — сказал он.

— Как?!

— Когда вы уехали, стали к нему прилетать аисты все чаще и чаще, и он уже не гонял их, — должно быть, скучал один. Крыло у него совсем зажило. И вот раз вечером, глядим, расправил наш Лелька крылья и полетел, только к вечеру вернулся. И так стал улетать каждый день. А недавно долго по двору ходил, все носом трещал, словно раздумывал. Такой смешной! Да вдруг как в небо взмоет. Словно аэроплан полетел. Только его и видели.

Стали собираться дети. Они было огорчились, узнав, что улетел Лелька, но Василий Иванович сказал:

— Ему в Африке зимою лучше. Аист — не игрушка. Вы, чем горевать, пожелайте ему счастливого пути.

Все рассмеялись.

Заключение
Вы думаете — все?

В том-то и дело, что — нет.

Однажды весною, когда уже совсем стаял снег, на крыше школы затрещала громко трещотка.



Тут уж все выбежали на двор. И что же?

Лелька стоял на крыше и приветствовал своих старых друзей. Вот была радостная встреча!

Только теперь он уже не был таким ручным и жить в школе не остался. Но прилетал часто и один раз украл у Василия Ивановича английскую булавку.

Ваня смотрел теперь на Лельку с уважением: ведь, он видел моря, пустыни, леса, где живут огромные слоны, грозные львы и пестрые попугаи; видел негров, черных, как смоль, с курчавыми головами. Эх, досадно, что не умеет Лелька говорить по-человечески, — чего бы он только не порассказал! Ваня, конечно, не показывал виду, но втайне он сильно завидовал Лельке.

Грицко рассказывал, что и летом, когда уже опустела школа, Лелька иногда прилетал и гулял по крыше. А осенью он опять улетел.

Вернется ли он снова?

А вот подождем до весны — тогда узнаем.




Гришка и Мишка

Сторож Грицко был завзятый куровод. И, правда, куры у него были красивые и породистые, он их холил и никому не позволял обижать. В особенности красива была одна большая рыжая курица по прозвищу «Мохнатка». О ней Грицко заботился больше всего. Бывало, выйдет на крылечко, посыплет пшена и кричит: «Мохнатка, Мохнатка!»

И Мохнатка бежит: знала свое имя.

Однажды, в начале мая, Василий Иванович заметил, что Грицко чем-то огорчен.

— Что ты приуныл, Грицко?

— Курицу одну хорек ночью задушил, — отвечал тот.

— Да что ты! Какую же курицу? Уж не Мохнатку ли?

— Пеструшку.

— Откуда же это хорьки сюда забрались?

— Да ведь тут степь близко.

Школа стояла почти на самом краю города.

— Не иначе как у них тут гнездо. Не знаю только — где… Грицко был очень сердит.

И что же. На другое утро нашли еще двух задушенных кур. А гнезда хорька нигде не видать.

Грицко просто сам стал не свой. Уж и ругал же он хорьков! Решил всю ночь сторожить, да как-то невзначай заснул. Вдруг сквозь сон слышит — возня поднялась в курятнике. Куры закудахтали, захлопали крыльями — переполох. Бросился Грицко в курятник, спросонья провозился долго с фонарем, наконец зажег свечку. Глядь — а Мохнатка лежит мертвая. Ну, уж тут Грицко просто окончательно расстроился. Сказал, что до тех пор не успокоится, пока не найдет хорькова гнезда. А разве его так просто найдешь!

*
Утром пошла Дарья за дровами к сараю. Сбросила поленьев с десяток, да вдруг как вскрикнет:

— Ух!

Прямо у нее из-под рук какие-то две зверушки остромордые, бурого цвета — шасть! И были таковы. А Дарья кричит:

— Хорьки! Хорьки! Ух, дурные!

На крик прибежал Грицко.

Оказалось — хорьки-то в дровах поселились.

— Смотри-ка, — сказала Дарья, — да это, никак, детеныши. И она подняла двух маленьких хоречков, словно мышат. — В ведро их — и вся недолга, — сердито сказал Грицко. Но тут мимо проходил Василий Иванович.

— Ну, зачем их убивать, маленьких-то, — сказал он. — Мы их воспитаем. А я как раз хотел сегодня ребятам про хорьков рассказывать, какие они бывают. Вот и случай подходящий.

— А они, подлые, зачем моих кур подушили?

— Так ведь это не они, а большие. И потом, Грицко, глупо сердиться, если одно животное нападает на другое. Это их инстинкт. Не надо забывать, что хорьки очень полезны: они уничтожают сусликов и полевых мышей, которые так вредят посевам. Хорек — животное нужное.

— А ну вас! У вас все нужное.

— Да право — так. Давай-ка мне их сюда.

— А кто же их кормить-то будет? — спросила Дарья.

— Кормилица, — отвечал, улыбаясь, Василий Иванович. — Не верите? а вот увидите.

*
Дети собрались в школе, и, конечно, сразу распространился слух о том, что Василий Иванович собирается воспитывать хорьков.

Когда он пришел на урок, его прямо засыпали вопросами: какие хорьки, да что они будут есть, да как их нашли?



— Вот я вам сейчас нарисую на доске взрослого хорька, — сказал Василий Иванович. — Голова у него спереди сужена, рыльце заострено, уши короткие, а тело вытянутое. Ноги у него очень короткие, но с длинными пальцами. Хвост мохнатый, длиною вдвое меньше туловища. Живет он обычно или в норах или в дуплах деревьев, а вот на этот раз поселился в сложенных дровах. На хорьков охотятся, потому что мех у них очень ценный, но в некоторых местах охоты на них даже запрещены, потому что хорьки отлично борются с сусликами и мышами, а вы ведь знаете, как эти грызуны портят рожь и пшеницу.



— А где маленькие хорьки? — закричали дети.

— Если вы не будете шуметь, я покажу вам, что они сейчас делают. Но только чур — тишина полная.

Дети, затаив дыхание, на цыпочках пошли вслед за учителем. Он привел их в пустую комнату, где был склад всяких школьных вещей. Там на рогоже лежала серая кошка Машка. Она лежала, вытянув лапки, и, зажмурившись, мурлыкала.

— Она кормит своих котят, — прошептал Ваня.

— Один действительно ее котенок, — отвечал учитель также шопотом, — а два другие — хорьки.

И он увел всех обратно в класс.

— У Машки родилось трое котят, — объяснил он, — выжил только один, я и подсунул ей хорьков. А известно, что кошки отлично их вскармливают. Машка будет их кормилицей.

Но Грицко прямо заявил, что он обязательно хорьков убьет.

— Они кур подушили, так и их надо задушить, — упрямо повторял он.

Петя и Катя Иваненко, дети хуторянина, сказали Василию Ивановичу:



— Дайте их нам, когда они немножко подрастут. Мы им построим клетку. Папа тоже говорит, что хорьки — животное нужное.

Через три недели хорьки подросли и стали очень хорошо сосать намоченную в молоке губку и даже есть молоко с ложки. Василий Иванович, чтобы не сердить старого Грицко, к тому же и школа все равно пустела на лето, — отправил их на хутор к Иваненко. Понесли их в деревянном ящике с дырочками.

*
Хорьки зажили на хуторе.

Хутор находился на берегу реки Ворсклы. Домик у Иваненко был белый, как снег, обсаженный вокруг желтыми подсолнухами и красными маками.

Хорьки подрастали, и когда Петя или Катя кричали им: «Киси, киси!» — они бежали на зов. Их прозвали Мишка и Гришка. Своих они узнавали, а на чужих шипели. Когда они стали довольно большими, вот какой однажды вышел случай.

Петя решил играть в солдат. Он сделал себе из бумаги шлем, взял в руки деревянный меч и стал маршировать. Катя сидела и держала на руках Мишку. Петя зачем-то подошел к ней, не снимая шлема.

Вдруг хорек зашипел, ощетинился и — цап Петю за палец, — не узнал его в шлеме. Вцепился и не отпускает.

Прибежала мать.



— Суй руку в кадку! — крикнула она Пете.

Он послушался.

В воде хорек выпустил палец. Чуть не захлебнулся.

С тех пор Петя и Катя стали хорьков опасаться. Те и в самом деле стали дичать. Зубы у них отросли острые, и они стали очень часто кусаться.

— Ну, — сказал отец, — больше их так держать нельзя. Или надо их отпустить или устроить для них домик. А лучше всего — отпустить. Уж очень они дурно пахнут.



Но Петя и Катя не хотели расставаться со зверьками. Петя сам построил им конурку и выход из нее затянул проволочной сеткой. Конурку набили соломой, сеном. Сквозь сетку давали им кусочки мяса, и они с жадностью его хватали, так что дети удивлялись, как это хорек может столько съесть.

*
Так прожили хорьки лето и к осени стали совсем уж взрослыми.

Однажды в начале сентября Петя заметил, что Мишка и Гришка громоздят солому и сено к одной стене своей конурки.

— Что это они делают? — удивлялся Петя.

А тут как раз в гости к Иваненко пришел Василий Иванович. Он только что вернулся после каникул.

— Эге, — сказал он, — должно быть, холод скоро наступит.

— А что?

Василий Иванович указал на работу хорьков.

— Там север, — сказал он, махнув рукою вправо, — и заметьте, они к северной стене солому кладут.

— Да ведь сейчас тепло.

— Погоди. Они погоду чуют заранее. Живой барометр!

Петя что-то не очень поверил; уж очень ясный и теплый был день. На другое утро встает, а небо все в тучах, моросит мелкий колючий дождик, а ветер так и рвет с деревьев желтые листья. И подул ветер как раз с той стороны, куда вчера указывал учитель. Северный ветер.

Ай да хорьки!

*
— А ведь хорькам зимой будет холодно, — говорила Катя, — у них шерсти мало.

— А они себе шубы купят! — засмеялся отец.

Катя думала, что он только шутит, а на деле-то вышло — правда. Конечно, шуб хорьки себе не купили, но зато обросли мягкою густою шерстью, так что стали совсем пушистые. В холодные дни они теперь забирались в солому. Погоду они отлично предсказывали. К какой стороне начнут громоздить солому, с той, значит, и подует ветер.

Зима выдалась очень снежная.

Весною Катя опять стала беспокоиться за хорьков.

— Бедные, им летом будет жарко.

— Не бойся, они шубы до зимы спрячут, — сказал Иваненко.

И в самом деле, в апреле стали хорьки линять, и скоро и следа не осталось от их мохнатой густой шерсти.

Когда весною стали чистить их конурку, то нашли целые запасы уже испортившегося мяса. Оказывается, они часть пищи откладывали впрок.



Однажды во время прогулки Василий Иванович привел ребят посмотреть на хорьков. Хорьки при виде стольких чужих людей очень сердились, шипели и щетинились.

— Пора бы их отпустить на волю, — сказал Василий Иванович, — вы их видели во все времена года. Видели, как они шубы себе справляют, как умеют предсказывать. Ну, что их томить? Отвезти в поле, да и выпустить, — там они пользу принесут.

Нужно сказать, что в это время начался сенокос. В южных губерниях он бывает раньше, чем у нас. В середине июня уже косят во-всю.

И вот, отправляясь в степь на покос, Иваненко поставил конурку в арбу. Петя с Катей тоже поехали.

День был жаркий, на небе ни облачка. В степи чудесно пахло скошенной травою. Белые и красные рубахи косарей там и сям сверкали на фоне зелени.

В арбу впряжены были два больших сивых вола. Они шли медленно, покачивая головами. Наконец приехали.

— Ну, вот, можно выпускать хорьков, — сказал Иваненко и начал точить косу.

Хоть и жалко было расставаться с Гришкой и Мишкой, а в самом деле, больше их держать было не к чему.

Поставив конурку на землю, Петя поднял сетку. Гришка и Мишка высунули мордочки и понюхали воздух, потом осторожно вылезли наружу. Видно было, что степной простор ошеломил их после привычной тесноты. Но тем не менее они очень храбро стали озираться по сторонам. Потом побежали, словно вперегонки, и опять вернулись к конурке.

Дети с интересом следили за ними. Вдруг Мишка ощетинился, и глаза у него сердито сверкнули.

В это время Катя вскрикнула, да так и замерла.

Петя не понял, в чем дело.

А Мишка уже катался по траве с какою-то серою веревкою в зубах, которую он грыз изо всех сил.

— Что такое?! — крикнул Иваненко и подбежал.

Мишка уже не катался. Он выпустил веревку и спокойно ее обнюхивал.



Петя вдруг понял, в чем дело, и вздрогнул. Это была не веревка, а большая, но уже мертвая гадюка.

— Видишь, — сказал отец, — говорил, что хорьки в поле нужнее. Они и змей не боятся: цап за горло — и готово.

Гадюка, повидимому, успела укусить Мишку, но он и внимания на это не обратил. Укусы гадюки хорьку не опасны.

Теперь Мишка и Гришка становились все решительнее и решительнее. Родная природа, должно быть, захватила их. Гришка долго с удовольствием обнюхивал какую-то норку. Возможно, что это была нора такого же, как он, хорька, и он радовался повидать знакомого, а может быть, почуял своего, врага — суслика.

Пете и Кате пришлось помогать отцу, и за работою они забыли про Мишку и Гришку.

Вечером, когда солнце склонилось к закату, отец наложил целый воз скошенной травы и сказал:

— Ну, где же наши приятели?

Хорьков нигде не было.

— Киси! Киси! — кричали дети.

Но острые мордочки Гришки и Мишки не появлялись из травы.

— Киси! Киси!

Никого.

— А может быть, они в конуре?! — воскликнул Петя.

Но конурка стояла пустая.

— Обрадовались свободе, — сказал Иваненко, — всякому зверю хорошо на воле. И вы должны за них радоваться.

— Мы радуемся, — сказали Петя и Катя, но что-то лица их не были особенно радостными.

По правде говоря, им было жалко, что больше они не увидят остромордых своих друзей. Но делать было нечего. Конурку поставили на верхушку воза и поехали на хутор.

*
Говорили, что в это лето появилось было много сусликов, но потом сразу пропали.

— А ведь это Гришка с Мишкой их прогнали! — сказал Петя.

— Ну, не одни они, а вообще хорьки, — возразил отец.

Но Петя был убежден, что особенно постарались в этом деле его друзья.

Когда осенью он сказал Василию Ивановичу, что хорьков летом отпустили на волю, тот ответил:

— И отлично сделали.



Оглавление

  • Аист Лелька
  • Гришка и Мишка