Реквием по завоевателю [Майкл Гир] (fb2) читать онлайн

ЗАРУБЕЖНАЯ ФАНТАСТИКА 31 Майкл В. Гиэр РЕКВИЕМ ПО ЗАВОЕВАТЕЛЮ

РЕКВИЕМ ПО ЗАВОЕВАТЕЛЮ

ПРОЛОГ

Наиболее распространенное явление в процессе эволюции — это неудачный эксперимент, который приводит к угасанию цивилизации.

В самом начале «Иные» построили Мэг Комм, машину для обучения и наставления людей на путь истинный. Мэг Комм никогда не вступала в прямой контакт со своими создателями, никогда не видела и не ощущала их. Она получала инструкции и программы, посылаемые ее создателями сквозь мерцающие грани Запретных Границ. Гигантская машина никак не могла воздействовать на своих создателей, она только воспринимала их с благоговейным трепетом и поклонением. А как иначе может воспринимать машина своих конструкторов?

«Иные» долго изучали человечество и хорошо познали его. Они изучили склонности, пристрастия, привычки, присущие человечеству, Веками они наблюдали, как складываются судьбы лидеров, наставников, ученых. Они познакомились с ценностями, которыми руководствовались столь почтенные люди.

Мэг Комм была спрятана далеко в горах Тарги, там, где мозг машины был хорошо защищен толщей несокрушимого базальта. К терминалу можно было попасть через туннель, который вел к верхним гротам.

Для своего питания Мэг Комм использовала энергию радиоактивного распада, нагревающего ядро планеты,— практически неисчерпаемый источник энергии, который не был подвержен ничьему вмешательству.

В этом эксперименте, который поставили «Иные», никакого значения не имело то, что человек способен мыслить. «Иные» считали, что человечеству просто необходимо постоянное бережное руководство, которое осуществляла Мэг Комм. Вначале человечество не было ограничено рамками Запретных Границ. Человек был вольным и свободным, его рвущуюся ввысь силу сдерживали только силы притяжения планеты и атмосфера. Но пришло время, люди сумели освободиться из плена гравитации — и вырвались в Открытый Космос со всей своей накопившейся агрессивностью и страстью к войнам. «Иным» нужно было как-то остановить разбушевавшееся человечество, но они понимали, что не смогут предстать перед людьми в своем истинном обличье — это могло привести к непоправимым последствиям, потому что люди всегда боялись тех, кто не был на них похож. Стало совершенно очевидно и ясно, что человечество нельзя было выпускать на свободу. Что оставалось «Иным»? У них был выбор: либо уничтожить человечество, либо создать систему и поместить мир людей в гравитационную ловушку Запретных Границ. Что и было сделано. Эксперимент перенесли с Земли в область Запретных Границ. На Земле провели строжайший карантин.

Теперь можно было спокойно продолжать наблюдение и эксперименты. «Иные» с помощью Мэг Комм пытались сделать человека рациональным. Они передавали инструкции и программы Мэг Комм и через нее общались с людьми. Контакт прекратился, когда «Иные» поняли, что священники Седди с явно корыстной целью скрывают существование Мэг Комм.

Машина продолжала собирать данные о людях, но прекратила телепатическую связь с ними. Это длилось до тех пор, пока не сменилось целое поколение людей.

Скорей всего, это было ошибкой, что выяснилось, когда Мэг Комм вышла на связь и поняла, что в Открытом Космосе произошли необратимые изменения. «Иные» утратили последнюю надежду сделать людей рационально мыслящими и разумно действующими. Они совершенно отбились от рук и не хотели жить по чьей-нибудь указке. Вот так великий эксперимент вырвался из-под контроля. «Иным» не оставалось ничего другого, кроме как пассивно созерцать идущие к собственной гибели человеческие расы.

Капитан Теофилос Марстон гримасничал и моргал так, будто это могло помочь ему восстановить способность ясно мыслить после пятидесятичасового дежурства. Он прошел по изогнутому коридору и вышел на палубу, скрестив руки. В душе он был благодарен мягкому свету, который не резал его воспаленные глаза. Усталость тяжким грузом лежала на плечах. Его снедала тревога. Звуки шагов отражались от панелей, струивших мягкий белый свет.

— И я еще думаю поспать? — пробурчал он себе под нос.— Кого я собираюсь дурачить? Только себя самого,— прошептал он с кривой усмешкой.

Двигатели корабля издавали ровный и успокаивающий гул. Марстон и его экипаж поработали на славу: они сделали все, чтобы «Пайлос» избежал возможной гибели. Корабль сверкал, вылизанный от носа до кормы, машины исправно работали, мощные батареи были готовы к схватке. Вымуштрованный экипаж мог действовать согласованно в любых непредвиденных обстоятельствах.

— Чего же мы ждем? — Марстон тряхнул головой. С мостика номер один ему передали, что на борт пожаловал Претор собственной персоной. «Претор? На «Пайлосе»? Без фанфар? С чего бы это? Зачем? Неужто он собирается снять сливки и удрать? Оставить Миклен на произвол судьбы? Или это его хитроумный план?»— Марстон остановился у входа в свою каюту и помедлил, взявшись за ручку двери. Внезапно, поддавшись импульсу, он прошел в обзорный купол, чтобы бросить прощальный взгляд на Миклен, его родную планету. Марстон вошел в тускло освещенную кабину и сел в той стороне, где перила прятались в тени. Внизу Миклен сиял в зеленоватом блеске своего солнца Мика. Отсюда, из космоса, он выглядел таким нежным, чистым и хрупким,

Марстон растер усталое лицо. Кожи он не чувствовал, ощущение было такое, будто под руками маска. «Действительно ли наш мир находится в равновесии? Верны ли данные, полученные от разведки Претора? Готовятся ли Звездный Палач и Сеззанская империя напасть на его дом?»

Поначалу легкий шелест полупрозрачной ткани не отметился в усталом мозгу Марстона, потом он вдруг посмотрел вверх.

Она его не видела. Остановившись на пути в обзорную кабину и положив руки на перила, она смотрела на планету. Яркие каштановые волосы были собраны в хвост, ниспадающий до талии; чудесный материал облегал ее стройное гибкое тело.

У Марстона комок встал в горле, он вдруг почувствовал, как забилось его сердце. «Боже, какая красота!» Дыхание у него перехватило, когда она повернулась и взглянула на него. «Господи, а глаза-то какие!» Огромные, янтарно-рыжие, они, казалось, цвели на ее лице.

Она вдруг покраснела и застенчиво улыбнулась, а потом прошептала:

— Простите.— И повернулась, чтобы уйти.

— Нет, нет, подождите,— Марстон заступил ей дорогу.

Она с явным смущением смотрела на него:

— Я должна идти, мне нельзя здесь находиться.

Марстон махнул рукой:

— Пустяки! Я капитан, это — мой корабль.

Он смотрел на нее, затаив дыхание.

Тонкая полупрозрачная ткань не скрывала очертаний ее роскошного тела. Нежная кожа излучала жизнь и здоровье. Он вспомнил о своей неуклюжести, и это вернуло ему осторожность. Он принялся рассматривать ее лицо и заметил ужасающую печаль, которая вдруг охватила и его, так что засосало под ложечкой.

— Ради Бога, кто вы?

Слабая улыбка промелькнула на ее губах.

— Я не могу вам этого сказать, капитан. Это опасно и, особенно, для вас.

— Как вы сюда попали? Ведь это — объект строжайшей секретности.

Она опустила пальцы в карман на поясе и достала карточку с лазерным кодом:

— Я вместе с Претором.

Марстон кивал, пока рассматривал карточку. На ней вспыхнуло изображение шлема Претора, когда на него упал свет. Марстон обратил внимание на то, что карточка меняет цвет — благодаря химическому кодированию ИД, карточки нельзя было подделать. ИД незнакомки согласно рангу делало ее фактической рабыней Претора. Холодно стало на душе у Марстона.

Она забрала карточку и прошла мимо Марстона, не отрывая глаз от планеты.

— Я должна идти. Он будет искать меня. Мне удалось ускользнуть, чтобы напоследок взглянуть еще раз.

«Я должен вызвать службу безопасности, чтобы ее отвели к Претору в каюту»,— мелькнуло у него.

Но он не сделал этого.

Марстон ощутил трепетный аромат, исходивший от нее, и тут ему пришлось с силой взяться за перила, чтобы хоть как-то остановить себя. Он начал искать какие-то слова, стараясь удержать ее, отчаянно искал хоть какую-нибудь зацепку, чтоб не оборвать разговора, и наконец нашелся:

— Вы знаете, что мы скоро вступим в бой?

— Да, я знаю.

«Почему ее голос так печален? Кто она?»— подумалось ему.

— Я думаю, вы знаете о сложившейся обстановке? Бесконечная горечь ее интонации поразила его. Тихо, почти шепотом она промолвила:

— Стаффа идет...

Марстон внимательно посмотрел на нее. Она произнесла имя Звездного Палача с задумчивой протяжностью.

— Ну так и я об этом же говорю. Но уверяю вас, что здесь вы в полной безопасности. Он не сможет раздавить Миклен как гнилой орех. Мы не какая-нибудь отсталая планета. И он себе просто не представляет нашу мощь и возможности наших орбитальных платформ. Мы сделали их самыми смертоносными во всем Открытом Космосе. Если он нападет, он будет разбит. Наши военные возможности таковы, что с подобными он еще не сталкивался.

Сердце Марстона судорожно затрепетало, когда она бросила на него взгляд: крутой ветеран, каковым он себя считал, он понял, что влюбился, как последний мальчуган. Он боролся со своим желанием схватить ее, заключить в объятия, унести в свою каюту и...

— Стаффа все это знает, капитан.

«Как она может говорить с нежностью о таком человеке?»

— Тогда он должен знать, что будет разбит наголову, если сунется к нам.

Она положила ладонь ему на плечо, и его будто ударило током:

— Бегите, капитан, бросайте все и бегите. Спасайте себя, пока еще не поздно.

Он попытался улыбнуться:

— Я все-таки думаю, что вы переоцениваете шансы нашего противника, моя леди. Даю вам слово, не имеет значения, что случится дальше, но я сделаю все возможное, чтобы вы были в безопасности. Вам не нужно ничего бояться.

Улыбка у нее вышла кривой:

— Поверьте мне, капитан. Я совершенно не боюсь Стаффу. А рабство приходит во многих формах и обличьях.— Взгляд ее наполнился горечью.— Иногда мне кажется, что только смерть несет истинную свободу.

У Марстона сжалось сердце, и он чуть не вскрикнул:

— Моя леди... Чем я могу вам помочь? Что я могу сделать для вас?

— Ничего, капитан.— Он чувствовал, что буквально растворяется в ее янтарных глазах.— Но я очень признательна вам, капитан. Слишком поздно. Уже ничего нельзя сделать. Но у вас есть время спастись.

— Стаффа кар Терма никогда не покорит Миклен. Я уверяю вас — он завоевывал миры за мирами, но он никогда не сталкивался с такой военной мощью, как на Миклене.

— Я тешу себя надеждой, что Боги дадут вам возможность вспомнить ваши бравые слова, капитан.

— Вот здесь, посмотрите,— он указал на пятна света, окружающие планету,— они мерцали зеленоватым светом.— Это самое мощное оружие во всем Открытом Космосе — возможно, и за пределами Запретных Границ. У нас есть возможность выслеживать и поражать шестьсот движущихся объектов одновременно. Все это направляется и контролируется компьютерным комплексом с планеты. Так что, если у нас будут потери, замена произойдет немедленно.

Марстон усмехнулся, видя, как сомнение отразилось на ее лице:

— И вот что я вам скажу еще. Если Звездный Палач будет настолько глуп, чтобы атаковать нас, и если вы боитесь, используйте это,— он протянул ей медальон.— И бегите к запасному выходу вниз — это самое безопасное место на всем корабле.

Нежными пальцами она взяла медальон, надежда осветила ее фарфоровое личико:

— Это пропуск?

Он кивнул:

— И используйте его только в самом крайнем случае.

Она одарила его улыбкой, которая проникла ему в самое сердце.

— Желаю вам удачи и счастья, капитан. Однако, мне действительно пора. Если я не появлюсь, то Претор... Вирочем, вам это неинтересно, это мои проблемы. Надеюсь, скоро увидимся.

— Кто вы? — спросил он, когда она проходила мимо. Она остановилась и глянула назад:

— Вы можете называть меня... вообще-то я ваша должница, капитан, и, принимая во внимание, что скоро все может стать безразличным, я скажу вам. Меня зовут Крисла, но постарайтесь забыть все, что я вам говорила.— Она исчезла.

«Крисла, какое прекрасное имя». Марстон потрогал подбородок и краешком глаза заметил потрепанное грузовое судно, которое следовало к зданию космопорта. Да, торговым судам неважно, идет война или нет, они все равно будут прибывать на Миклен в надежде урвать кусок в самую последнюю минуту. Марстон уставился на старую посудину и потряс головой. Охотники зи добычей считают, что Миклен непременно падет, и их последний прилет может принести им сказочные богатства. «Однако, друзья, вы ошибаетесь». Марстон бросил последний взгляд на планету и пошел в свою каюту. Он нахмурился. «Крисла». Он где-то слышал это имя. Почему оно кажется таким знакомым?

Яркая сиалоновая дверь вела в кабинет главного регента университета. Створки ее с шипением отошли в стороны, и Синклер Фист, поправляя измявшийся голубой пиджак на костлявых плечах, переступил порог. Его керамические каблуки глухо простучали по плиткам пола.

Высокие окна заливали просторную комнату светом. Информационные кубы находились на полках вдоль стен, пол блестел, как зеркало. Стол главного регента возвышался в центре комнаты. Спиральная кристаллическая скульптура ланцетовидной формы украшала один угол стола, другой был занят комплексом коммонитора.

Всю заднюю стену заслоняла голографическая карта империи. Невесомо плыли миры, яркие искорки созвездий роились в невероятных стереоскопических глубинах, растворяясь где-то на самой грани видимости — там, где таинственное мерцание принадлежало иной вселенной, отрезанной зыбким и неприступным рубежом Запретных Границ.

Все это Синклер охватил единым взглядом, на мгновение удивившись,— такой подробной и объемной голокарты ему еще не доводилось видеть. Но это ощущение мелькнуло и пропало, и Синклер остановился перед широким столом, еле сдерживая нетерпение. Это был костлявый долговязый юноша, с черными, торчащими, как солома, волосами, которые обрамляли его узкое худое лицо. Еще пару-другую лет, и он превратится в красивого молодого человека, но сейчас это был обыкновенный вполне неуклюжий «гадкий утенок». Самым заметным в нем были глаза: один серый, другой — желтый.

Главный регент выглянул из-за монитора, с которым работал, и тепло улыбнулся:

— Рад тебя видеть, сынок.

Синклер торопливо ответил:

— Да, сэр. Я хотел бы узнать результаты межпланетных экзаменов, сэр.

Улыбка регента, такая добродушная вначале, медленно погасла. Он машинально провел рукой по лицу.

— Да, Синклер,— медленно проговорил он, и лицо его предательски сморщилось.

— Однако, я не совсем понимаю, что же произошло...— Синклер оперся обеими руками на стол, наклонившись вперед.— Сэр, какое же все-таки место я занял? Ради Бога, сэр, скажите!

Регент заволновался, сдвинул верхнюю стопку бумаги, хмуро уставился на принтер:

— Ты третий в империи, Синклер,— он бесцельно водил пальцем по экрану монитора.— Но, Синклер...

— Третий! — Синклер издал победный клич.— Третий! Я сделал это!

Брови регента поползли вверх:

— Синклер?

Но юноша, словно в трансе, снова вскрикнул:

— Третий! — и лихорадочно забормотал: — Я говорил вам... я был прав, решившись сдавать экзамены. Я точно знал, что...

Регент прервал его:

— Синклер!

Он повернулся и задержал дыхание:

— Сэр?

Главный регент откинулся в своем кресле, печаль поселилась в его взоре:

— Они вернули твое заявление в университет.

Синклер встрепенулся:

— Они... что?

Главный регент скорбно покачал головой:

— Я не знаю, почему. Когда мне сообщили результаты экзаменов сегодня утром, я сразу попытался все выяснить. Ведь никогда раньше ничего подобного не случалось. Я даже не знаю... Ну, да ладно. Я полностью уверен, что это просто какая-то ошибка...— он беспомощно умолк.

Синклер оцепенел и как-то съежился, словно из него выпустили воздух. Очнувшись, он потряс костлявыми кулаками:

— Вернули? Господи, но я же третий в империи! Третий! Как же они могли?

Регент в третий раз повторил, сознавая всю беспомощность своего утверждения:

— Я уверен, что это ошибка. Я еще попытаюсь уточнить.

— Нет,— Синклер взглянул на обрывки бумаги, зажатые в кулаке.— Эго опять мой провал, моя неудача, не так ли?

— Синклер, ты не можешь...

— Да, нет, сэр, я могу.— Он вскинул голову, лицо покраснело от гнева и отчаяния.— Это так, как всегда, не правда ли? Список поступивших будет состоять из «истинных детей империи»— так их, кажется, принято называть, наследников знатных родов? Несколько мест отдадут чиновникам побогаче, с настоящей имперской репутацией. Меня среди тех и других нет и не может быть, правда? Й это все из-за моих родителей, из-за того, что они сделали. Но почему я должен платить по их счетам? Я даже не видел их. никогда, я не знал их. Я знаю только, где их могилы. И вот какой счет мне предъявляют! Мы, реганцы, фиксируем и регистрируем все, но ведь я — случайный факт, ошибка системы.— Синклер опустил голову и потер онемевшие от напряжения пальцы.— Я слишком хорошо все понимаю и чувствую, главный регент. Вы не. хотите, чтобы дети знати, министров и богатеев соприкасались в университете с такими, как я, разве это не так?

— Синклер, прошу тебя,— главный регент машинально вытер вспотевшие ладони.— Я уверен, что это ошибка. Ведь империи нужны такие, как ты. Не мучай себя.

Синклер схватил со стола лист бумаги, скатал его и швырнул в мусорную корзину.

— Здесь нет вашей вины, сэр. Вы поставили на меня, а я проиграл. Но вы же видите, сэр, что я ни на кого не похож,— одни глаза чего стоят, и они сразу меня выдают.

— Синклер, ты слишком терзаешь себя. Пожалуйста, позволь мне изменить ход дела.

Юноша неожиданно равнодушно откликнулся:

— Я очень признателен вам, сэр, но ничего уже не изменишь.

Главный регент приподнял брови в удивлении:

— Я полагал, что знаю эту систему, и у меня гораздо большее влияние, чем ты думаешь.

Синклер пожал плечами:

— Тогда вы должны знать, каким бременем это ляжет на такого брошенного, бездомного бродягу, как я, который оказался впереди всех этих знатных отпрысков. Они этого не потерпят. И все-таки я своего добьюсь. И вы это знаете.

Главный регент следят за ним с мрачной задумчивостью.

— Знания могут быть опасными, мой мальчик. Ты изучал политические дисциплины, историю империи, социологию.

Синклер безразлично кивнул:

— Да, я получил достаточно глубокие знания о сути реганской империи, сэр.

Главный регент, не скрывая обеспокоенности, сказал:

— Обещай мне одно, Синклер. Не позволяй гневу и злобе овладеть тобой, не позволяй этой неудаче сломать тебе жизнь. Сделай это для меня.

Синклер равнодушно подтвердил:

— Да, сэр. Слепая ярость и ненависть — это для тупых невежд. А я не такой.

Регент не успокаивался:

— Да, ты совсем не такой. Но временами, мой мальчик, ты просто пугаешь меня. Что ты собираешься дальше делать?

— Еще не знаю, сэр.— Синклер кисло улыбнулся.— Может быть, попрошусь к Компаньонам, вступлю в вооруженные силы Звездного Палача. Там все-таки ценят умных людей.

Главный регент мертвенно побледнел. На краткий миг глаза его наполнились решимостью. Потом он кивнул Синклеру и глухо произнес:

— Не шути так. Самое последнее, что ты можешь сделать,— это соединить свою жизнь с холодным убийцей и его головорезами.

Синклер заметил не без злорадства:

— Но все его считают великолепным.

Регент всполошился:

— Великолепным? Да, конечно, Синклер, но ведь он без стыда и совести, мораль ему чужда. Я только подумаю о нем, и мое сердце охватывают ужас и омерзение.

«И зачем, Господи, мне нужно было заводить этот разговор?»— подумал Синклер, покидая кабинет.

Как только за ним закрылась дверь, главный регент глубоко вздохнул и потер уставшие глаза. Потом выпрямился и откинулся назад:

— Ты все слышала?

Одна из граней куба сдвинулась в сторону, открывая потайное место. Молодая женщина в желтой униформе шагнула вперед, грань встала на место, голос был спокоен:

— Он всего лишь испуганный юноша. И вы же знаете, с кем имеете дело,— с часовым механизмом бомбы. Вам отлично известны его возможности и его потенциал. Мы получили то, что в него вложили. Оборони нас Господь, если узнают, каким образом мы победили на экзаменах. Только представьте себе, что они могли из него сделать, несмотря на то, кто его родители.

Главный регент кивнул и забарабанил пальцами по полированной крышке стола.

— Что же нам делать, Марта? Он ведь испытывает непреодолимое стремление применить свои знания и таланты.

Она шагнула к столу и, обхватив в раздумье большим и указательным пальцами подбородок, напомнила:

— А что мы всегда делаем, когда у детей возникают проблемы? Отдайте его военным.

Главный регент безрадостно рассмеялся:

— Ты что, воспринимаешь его как ракету на конвейере военного завода?

Марта широко развела руками:

— Не вижу другого выхода. С тех пор, как я наблюдаю за ним, я все время вижу беды, которые его подстерегают и которые мы с трудом успеваем нейтрализовать.

Регент с видимым сожалением кивнул:

— И ты думаешь, что, отдав его в армию, мы тем самым сумеем избежать возможных бед? Ну ладно, хорошо, свяжись с Бруеном, посоветуйся с ним. И если он согласится, я сделаю все необходимое.— Он с сомнением покачал головой.— Да было бы неплохо, если бы ты оказалась права.

— Надеюсь, что так и будет,— ответила Марта.— Тем более, что другого варианта у нас просто нет.

Леонидас Андропулос поставил стассовую чашку в автомат-диспенсер и ждал, когда густая темная жидкость наполнит ее. Затем опять откинулся в своем скрипучем кресле и уставился на женщину и двух мужчин — пришельцев с Веги, о чем свидетельствовали их шарфы, скрывающие по веганскому обычаю нижнюю половину лица. Годы работы в должности начальника службы безопасности космопорта Миклена научили его сразу распознавать подобных коммерсантов и торговцев, с которыми ему обычно приходилось иметь дело. Этих он сразу определил: путешественники после дальней и долгой дороги, которые пренебрегают правилами, где только можно, или полностью отбрасывают всякие законы, если считают, что шансы на получение прибыли превышают риск,

Андропулос поставил чашку на обогреватель, стоящий немного в стороне от стола, уселся поудобнее, сцепив толстые короткие пальцы у себя на животе.

— День добрый. Я полковник Андропулос, к вашим услугам. Чем могу быть вам полезен?

Вперед выступила женщина. Она была одета в поношенную мешковатую робу, потертую до блеска на локтях и на коленях. Яркий красный шарф скрывал нижнюю половину ее лица, но Леонидас сразу мог сказать, что это чертовски привлекательная женщина. Пряди снежно-белых волос выбивались из-под шляпы.

Мужчины выглядели как типичные торговцы, опекающие портовые бары и публичные дома, обычно таким людям крепко доставалось, когда в порту вспыхивали драки, ссоры и поножовщина.

Женщина едва заметно кивнула:

— Добрый день, полковник,— тон ее голоса был сух и резок.— Я — Алексия Дармон, Представляю здесь капитана Рузе с «Трикстера», судна веганского коммерческого агентства. Мы с трудом прорвались к вам в дом и хотели бы зарегистрироваться. Кстати, мы думали, что первым, кого увидим, будете вы, именно потому, что, как мы слыхали, при посадке корабля график сдвигается.

— Наверняка вы наслушались разных историй о войне с Сеззой,— Андропулос побарабанил пальцами по столу.— Вы не первые и не последние. Полагаю, что вам нужен офицер для сопровождения и принятия груза. Вам нужна помощь в заполнении судовой декларации в чрезвычайных обстоятельствах? Как вы догадываетесь, это будет стоить очень дорого.

— Мы готовы платить, полковник. Нам дороже обойдется потеря прибыли.

Он фыркнул:

— И вас не смущает, что, если вы вернетесь на Вегу и узнаете, что Звездный Палач и не думал нападать, получится, что вы зря выбросили такие деньги на ветер?

Она в ответ кивнула:

— Риск — это часть бизнеса, как вы думаете, полковник?

Он поднял чашку, отпил глоток, другой рукой нажал нужную кнопку. На мониторе высветился текст. Андропулос в удивлении поднял бровь:

— Согласно нашим файлам, «Трикстер» числится в должниках. У него непогашенная задолженность в 200 кредитов.

Дармон без слов запустила руку в мешок, висящий у нее на поясе, и выложила на стол пять золотых монет:

— Пятьсот кредитов, полковник,— в золоте. Я думаю, этого вполне хватит на оплату и счетов, и издержек.— Она наклонилась вперед, ее голубые глаза выражали нетерпение: — И мы опять будем с золотом, когда улетим. Это намного больше, чем нужно по нынешним временам.

Он смог уловить смутную насмешку в ее глазах.

— Итак, наша задолженность погашена... да и вы не в обиде, полковник. Мы бы хотели быть уверенными, что у нас не будет проблем с отлетом.

Андропулос улыбнулся и смахнул три монеты в ящик стола. Потом снова нажал кнопку и попросил:

— Теодора, пожалуйста, пришли двоих из твоего персонала безопасности. Они немедленно отправятся на задание.

Алексия посмотрела на своих Компаньонов, которые начали ухмыляться так, что это можно было видеть даже через шарфы.

Андропулос лениво спросил:

— Ну, так что, вы действительно думаете, что дело идет к войне? — он приподнял брови, откинувшись назад в своем скрипучем кресле. В ответ Дармон пожала плечами и поправила шарф:

— Будет очень скверно и очень стыдно, если это произойдет. Коммерсанты могут иметь дело только с суверенным Микленом. Я считаю, что торговать лучше, чем воевать. Если империя проглотит вас, то вам понадобится время, чтобы восстановить экономику. И тогда вы станете такими же, как и все остальные. Нам придется делать деньги на трофеях, а не на торговле.

Андропулос фыркнул и покачал головой:

— Можете об этом сказать Богу-императору.

— При случае мы сделаем это непременно,— подал голос один из мужчин,— Возможно, наши пожелания окажутся недостаточно священными на его вкус.

Андропулос оценил шутку, и тут вошли его сотрудники, неся инвентаризационные компьютеры, сканеры и прочее более мелкое оборудование,

— Спасибо, что вы так быстро пришли. Я хочу вам представить...

Раздался негромкий хлопок, затем шипение, и офицеры вдруг упали.

— Что за...— Андропулос вскочил, но Алексия схватила его за плечо и швырнула назад в кресло. Тонкие струйки газа окутали его, и он почувствовал, что лишается сил.

— Не беспокойтесь, полковник. Газ не повредит вам,— говорила она, пока ее пальцы проворно бегали по клавиатуре коммуникационного контроля.— Вы только парализованы, однако сохраните ясность мысли и даже сможете говорить, если нам понадобится.

Андропулос мог видеть, как она прошла к двери, которую двое мужчин уже выбили, и теперь разоружали его офицеров. Его ужас рос по мере того, как на его глазах уничтожались системы безопасности.

Дармон глянула на ручной монитор:

— Все, Газ рассеялся.

Она сняла красный шарф с лица и вместе с ним маленький незаметный противогаз.

— Хр-рра,— каркнул Андропулос.

Один из диверсантов резко ткнул его кулаком под дых, и Андропулос зашелся в икоте, судорожно пытаясь выкарабкаться из внезапно навалившейся тьмы. Когда сознание наконец вернулось к нему, он почти отсутствующим взглядом стал следить за происходящим, почему-то совершенно не удивляясь его невероятности. Чужаки деловито сновали у приборов и пультов, то и дело мгновенно замирая, словно колдовали. Один за другим мертвели экраны мониторов, гасли огоньки цветных индикаторов, система умирала на глазах — быстро и неотвратимо.

Откуда-то из-за спины раздался голос с явными нотками торжества:

— Подполковник авиации, здесь мы, пожалуй, управились. Система обесточена, ввод-вывод перекрыт.

Женщина, не оборачиваясь, мотнула головой. Она тщательно обследовала сиалоновую стену, отделявшую комнату Андропулоса от главного компьютерного зала. Наконец, закончив осмотр, резко хлопнула ладонью по стене и коротко приказала:

— Убрать!

Андропулос со своего места мог видеть налетчиков, вонзавших в стену виброкинжалы — слишком маленькие, чтобы их могли обнаружить детекторы службы безопасности, но достаточно большие, чтобы разрушить панели стены.

И много времени действительно не понадобилось. Через несколько минут или секунд — Андропулос потерял ощущение времени — в защитной стене было проделано довольно большое овальное отверстие. Не дожидаясь команды, двое диверсантов, слегка нагнувшись, один за другим нырнули в дыру, оплавленные края которой еще дымились. И тут же послышался характерный стрекот импульсных пистолетов и следом глухие хлопки взрывающихся вакуумных трубок компьютерных терминалов. И еще через несколько минут (или секунд?) через дыру в стене вынырнул один, а через мгновение второй налетчик. Лица их невозможно было разглядеть, но не расслышать слов было нельзя. Уже очевидно ничего не опасаясь, один из возвратившихся громко доложил:

— Дело сделано. Можно уходить.

Андропулос снова прохрипел:

— Кто...

Светловолосая женщина, не обращая на него никакого внимания, наклонилась над спинкой кресла, проверяя информацию на считывателях службы безопасности. Андропулос увидел пересекающий ее мраморную щеку страшный шрам, и невольно опустил веки.

— Нет никакой тревоги, Райман, все спокойно,— обратилась она к одному из диверсантов.

Андропулос, еле выдавливая слова, напрягся из последних сил:

— Кто... это?

Она развернула его кресло и деловито сказала:

— Приношу свои извинения за нанесенный ущерб, полковник, но, как вы догадываетесь, это только начало ваших неприятностей. Развитие событий еще долгое время будет весьма безрадостным для вас, прежде, чем начнет меняться к лучшему.

Еле двигая непослушными губами, он пробормотал:

— Убирайтесь... убирайтесь... отсюда!..

Женщина усмехнулась:

— Ну уж нет, во всяком случае не раньше, чем мы сокрушим вашу компьютерную защиту до конца.

— Подполковник авиации, мы нашли! — крикнул один из мужчин.

— Оставайтесь там,— ответила она.

«Подполковник авиации. Скайла Лима»,— подумал Андропулос и закрыл глаза, вдруг ощутив пустоту и усталость.

— Прекрасно, полковник,— сказала она ему. Что-то кольнуло его в шею.— Мы нашли то, что искали, больше вы нам не нужны.. Выражаю соболезнование, что вам пришлось познакомиться со мной. Компаньоны не оставляют ни шансов, ни следов.

Кресло крутнулось, когда она проходила мимо. Туман застлал мысли Андропулоса. Последнее, что он запомнил,— это был скрип его кресла.

Майлз Рома так спешил, что проскочил опорный кабинет. Комната, которую он занимал как Легат Его Святости Сеззы II, была большой и просторной, очень пышно обставленной, с толстым таргианским ковром на полу. Голомониторы выстроились вдоль одной стены, они постоянно передавали последние известия и рапорты о состоянии дел — особенно сейчас, когда флот был приведен почти в боевую готовность. Вид из окна радовал взор — шпили Сеззанского капитолия вонзались в прозрачное небо. Центр комнаты занимало голографическое изображение Его Святости. Годы не избавили Майлза от ощущения, что Бог-император всегда внимательно следит за ним. Впрочем, это играло и свою положительную роль: часто помогало Майлзу сохранять честь и достоинство.

Замигал сигнальный индикатор, и следом раздался голос дежурного:

— Вас вызывают, Легат.— На линии номер один — Лорд Командующий.

«Лорд Командующий»? — Рома надел на лицо непроницаемую маску, поправил форму, прочистил горло. Он проверил свои рефлексы, чтобы быть до конца уверенным, что выглядит, как настоящий Легат. Удовлетворенный, прошел к своему гравитационному креслу и нажал кнопку. Экран личного компьютера засветился. Из всех обязанностей Легата он больше всего ненавидел дела с Компаньонами. Одна мысль о Стаффе кар Терме вызывала в нем внутреннюю дрожь.

И вот появилось голографическое изображение Лорда Командующего. Гологенераторы образовали защитное поле вокруг него. Стаффа кар Терма улыбнулся и кивнул, но так незаметно, что подобный жест можно было расценить только как формальный. Он смотрел прямо в глаза Майлзу. Тяжелый серый взгляд скользнул по нему. Прямой нос и квадратный подбородок как нельзя лучше отвечают образу безжалостного завоевателя. Обычно прямые черные волосы Лорда Командующего были собраны искрившейся всеми цветами радуга брошью в конский хвост над левым ухом. Был виден верх серо-голубого военного комбинезона и часть длинной мантии, являющейся знаком отличия кар Термы, она спадала с широких, мускулистых плеч.

— Мой Лорд Командующий,— приветствовал его Майлз.— Так приятно, что вы вышли на связь. Надеюсь, что вы сообщите последние известия относительно мобилизации для атаки Миклена?

— Так точно, Легат,— холодный голос опять пронзил дрожью Майлза. Стаффа продолжил: — Вы можете доложить Его Святости, что Компаньоны вводят войска на Миклен с минуты на минуту. Не были бы вы так добры поспешить с собственной мобилизацией и выставить войска? Тогда бы мы успели захватить эту планету к вашему прибытию.

Майлз ошеломленно спросил:

— Атака? Сейчас? Но наши военные силы только наполовину готовы. Вы не должны атаковать до тех пор, пока мы не будем готовы полностью, слышите?!

Выражение лица Стаффы не изменилось.

— Легат, если вы будете нарушать пункты контракта, то я не знаю, что с вами делать. Ваши, адмиралы собираются терять темп? Тогда я советую вам побыстрей разобраться с ними.— Стаффа сделал паузу.— И если у вас возникли проблемы, Легат, думаю, вам лучше решить их с Его Святостью.

Майлз вскипел:

— Решить... Нет. Вы не можете так поступать! Атаковать без наших военных сил... Я запрещаю вам!

Стаффа спокойно улыбнулся:

— Вы хотите порвать контракт?

— Порвать?,. Нет, конечно же, нет. Мы сейчас... Его Святость будет очень расстроен. Он должен..,

— Да. Вы все сказали? — свирепость блеснула в глазах Стаффы. Майлзу стадо по-настоящему страшно. Он чувствовал, как пот тоненькой струйкой стекает у него по спине.

— Скажите мне, Лорд Командующий, почему вы начали действовать до того, как мы окончательно подготовились? — И тут настоящий демон уставился на Легата:

— Потому... Чтобы никто не знал, что мы сейчас бросаемся в бой,— ни вы, ни шпионы Претора.

— Вы обвиняете нашу службу безопасности в...

Стаффа поднял палец в серой перчатке, и в глазах его вспыхнула смертельная угроза:

— Не разговаривайте никогда со мной в подобном тоне, Легат. Язык Майлза присох к гортани, и он ощутил просто физический ужас, его гравитационное кресло откатилось из-под защитного поля, которое вдруг отключилось.

— Вот единственная причина, по которой я связался с вами, Легат,— Стаффа сузил глаза,— начинайте боевые действия, как только приведете в готовность все силы. Миклен будет ждать вас.

Изображение пропало. Майлза трясло, он боялся, что его кто-нибудь увидит. Достал надушенный носовой платок и промокнул вспотевшее лицо. Он сидел неподвижно, не пытаясь вернуть кресло на место. Затем попытался встать на несгибающиеся ноги.

— Соедините меня с Его Святостью! — Его помощники уставились на него в тупом изумлении.— Сейчас же, черт вас всех побери, немедленно!!!

Стаффа кар Терма — Лорд Командующий Компаньонов, выглядел одиноким, хотя был окружен и людьми, и машинами — он восседал на капитанском мостике, тесно уставленном аппаратурой, на корабле под названием «Крисла». Его лицо не выражало ничего, взгляд казался отсутствующим — он глубоко погрузился в свои мысли, и ничто — ни гул машин, ни разговор, ни вспышки мониторов — не могло его отвлечь.

Дежурные офицеры находились у разноцветных компьютеров, изредка бросая на Стаффу взгляды, выражавшие гордость и доверие. И никто из них не притворялся. Офицеры проверяли работу систем орудий, пилот пребывал в полутрансе, мозг корабля был напрямую связан с навигационным компьютером, который перерабатывал полученные данные о скорости и проложенном курсе. Машины контролировали работу огромной силовой станции корабля и поддерживающих систем. Офицер связи сидел перед клавишами, скрестив на груди руки, а офицер, штабной службы что-то тихо говорил в микрофон, согласовываясь со своими подчиненными.

Окруженный невнятным бормотанием и стуком клавиш, Стаффа кар Терма оставался в глубоком одиночестве. Перед ним было голоизображение изумрудной планеты на фоне мерцающих звезд. Мелькали сценки из жизни сверкающих белых городов, лица смеющихся мужчин, женщин и детей,— словом, легкая жизнь беззаботного общества. Миклен. Сколько же лет прошло с тех пор, как они изгнали его! «Если исключить то, что я лгал самому себе, то был ли я по-настоящему счастлив там? Этот зеленеющий Миклен, он породил его, обучил всему и в конце концов предал. И даже человек, которого он любил, повернулся против него. Но как давно это было... Тревожная юность, которую он провел на Миклене и куда теперь вернулся возмужавшим; вернулся, как завоеватель, чтобы оплатить старые долги. Противоречивые чувства раздирали могучую грудь Стаффы.

Он с отсутствующим видом потер подбородок, глаза превратились в щелки. Он возвращается впервые с тех самых пор, как Претор вывез его тайными путями с Миклена, не подчинившись приказу Правительства. Они разрушили его счастье. «Когда я был по-настоящему счастлив? Только однажды. Только однажды...» Память с трудом продиралась через вольфрамовую защиту, которую выстроил Стаффа и с помощью которой он попытался закрыть и запечатать свои мысли о прошлом. Красивое лицо женщины с мягкими янтарными глазами, обрамленное яркими каштановыми волосами, возникло в его воображении, и он стал отгонять его, потому что не мог вынести острой боли, вызванной ее образом. Он гнал его, как гонят призрак, померещившийся в мареве горячего солнечного дня. Жуткий крик новорожденного ребенка ворвался вдруг в его воспоминания. Это был крик его сына, которого он так никогда и не видел, сына, которого у него отняли.

«Это моя вина. Только мой просчет».— Он расслабился и полностью отдался нахлынувшим чувствам. «Крисла»— имя, которое задевало самые тонкие струны его души. Он любил ее, с ней познал величайшее счастье этих, так быстро промелькнувших лет, до того, как ее похитили. Кто? Для чего? Почему?

Она родила ему сына незадолго до похищения. Он искал, нанимая самых лучших сыщиков, обещал неимоверные награды, но это ничего не дало, никаких результатов. Крисла исчезла без следа. Потом все эти годы он вынашивал план мести неразумному человечеству. Больше никогда он не позволял себе впадать в сентиментальность, с презрением отторг все человеческие чувства.

Любовь приводит к боли... и кончается крахом. Никогда не любить. Сделать свою душу неуязвимой. Сила — вот единственная настоящая ценность. Ничего другого не следует наследовать человечеству. Выжить — означает силу, и неважно, сколько при этом будет пролито крови. «Стаффа?»— вдруг словно наяву прозвенел в ушах ее нежный голос. Стаффа вздрогнул.

«Она научила меня любить — потом она научила меня страдать и горевать». Стаффа посмотрел вверх на главный монитор. Через несколько часов Миклен будет пожинать плоды возвращения Стаффа кар Термы домой.

«И я опять должен буду встретиться с ним лицом к лицу? А что, если мне придется взглянуть ему в глаза? Говорить с ним?» Стаффа стиснул зубы и сжал кулаки. «И тогда я поступлю, как поступает хозяин со своим провинившимся слугой. Да, Претор, теперь мы поменяемся ролями».

Гнев охватил его, но не смог подавить сидящий где-то глубокоглубоко страх...

Сигнал в каюте капитана Теофилоса Марстона прозвенел, и дежурный доложил:

— Сэр, мы получили сигнал тревоги от службы безопасности планеты. Там что-то непонятное происходит с системой компьютеров.

Он открыл глаза и приподнялся с лежака. Последним его сновидением, был образ женщины с чудными янтарными глазами, который исчез, когда раздался звонок.

— Какого черта, о чем вы говорите? Что-то не так с компьютерами на планете?

— Да, сэр, система безопасности нарушена. Объявлена тревога по всей планете. Ее подняли одновременно в нескольких местах. Повсюду царит паника.

Марстон потер лицо и затряс головой:

— Я полагаю, что и космическое пространство тоже затронуто?

— Да, сэр, это произошло. И только поэтому мы позволили себе разбудить вас.

— Отлично, просто великолепно. А все считали, что система полностью защищена от всяких неожиданностей.

Он быстро оделся, привел себя в порядок, взял чашку с тоником и поднялся на мостик. Там царила неразбериха: офицеры кричали в микрофоны, мониторы вспыхивали и гасли.

— Что происходит? — Марстон поставил чашку на стол и повернулся к офицеру-наблюдателю.

— Планетарная система,— таким был ответ. Марстон заглянул в тревожные глаза офицера и опустился в свое кресло.

— Выключите это все. Обрубите связь. Полностью изолируйте нас. Я хочу автономной работы систем корабля. А что там происходит на планете — это их забота, мы ничем не сможем помочь.

Тревога вкралась в сердце Марстона, пока он смотрел на экраны мониторов. Сканеры зондировали космос, детекторы давали расплывчатое изображение, проецировали движение солнечного ветра, казалось, что вокруг Миклена обычная суматоха.

— Ничего нового,— доложил орудийный контролер.

Марстон бросил взгляд на мониторы, они показывали ясное чистое небо. «Почему это происходит именно сейчас? Во имя Богов, если Звездный Палач выбрал этот момент для нападения, то он застанет нас врасплох, мы практически беззащитны. Что же все-таки происходит там внизу? Может, они позволили какому-то идиоту прорваться к системам? Или что-то еще?»

— Я полагаю, что все началось с системы безопасности,— офицер-наблюдатель поправил свесившийся из-под эполета аксельбант*— Вы же знаете, как это бывает. Компьютеры связаны между собой; и пошла цепная реакция. Есть слабая надежда, что это всего лишь паника, посеянная Звездным Палачом. И через несколько часов все придет в норму.

— Ребята, расслабьтесь,— раздался со станции голос офицера-наблюдателя.— Мы знаем, что сеззанцы готовятся к войне, но им потребуются недели дляприведения войск в полную боевую готовность. И мы уверены, что Стаффа не начнет атаку, пока сеззанцы основательно не подготовятся. Но если Стаффа все-таки начнет первым, то Сезза И будет доволен, что его войска не участвуют в первой атаке. Для этого у него есть Стаффа.

Марстон попытался собрать разбегающиеся мысли: «А вдруг он сделает это? Если Стаффа захочет напасть первым, то чем ему сможет помешать Бог-император? Гневом? Или он поразит Лорда Командующего ударом грома?»

— Ребята, приступайте к делу. Мне очень не нравится все это. У меня самые дурные предчувствия. Считаю, что следует немедленно начать боевые действия.

Офицер-разведчик повернулся от монитора и произнес:

— Несмотря на все мое уважение к вам, капитан, я думаю, что это преждевременно и совсем необязательно на данной стадии. И тем более, что на борту у нас Претор. Я вас уверяю, что если бы что-нибудь должно было случиться, то я должен...

— Я получил сообщение,— прервал его орудийный контролер.— Мы подвергаемся нападению из космоса. Я вижу три... нет, пять... восемь! О Прогнившие Боги! Их уже целая дюжина... нет, двадцать или тридцать!

Сердце Марстона гулко дрогнуло в груди, и там образовалась пустота, когда он глянул на монитор. Сканеры чертили линии движения нападающих кораблей.

— Объявить всеобщую тревогу! Нас вот-вот атакуют! — Марстон развернул свое кресло и начал лихорадочно проверять работу системы, а клаксон тревоги завывал по всему кораблю.

— Сэр!

Марстон развернулся и увидел дежурного офицера. Лицо молодой женщины было бледно-землистым. Голос дрожал от волнения, когда она начала говорить:

— Мне никто не верит. Они говорят, что это ложная тревога, сэр, и что она объяла всю планету и нужно прекратить эту панику.

Марстон какой-то момент находился в неподвижности. Он ощутил, как ледяные пальцы схватили и сжали его сердце.

— Доставить сюда Претора, немедленно, до того, как мы все погибнем.

На экране точки, несущие смерть, разворачивались веером, меняя направление в своем смертоносном танце.

Дивизионный командир Диметр Анаксолос запустил нетерпеливые пальцы в свою белую шевелюру и дергал до тех пор, пока не почувствовал боль. Никогда раньше он не видел такой свистопляски в работе компьютеров. Казалось, все системы безопасности и защиты просто сошли с ума. За всю свою стопятидесятишестилетнюю практику он не наблюдал такого. Каждый монитор в его контрольной комнате на орбитальной платформе мигал. Создавалось впечатление, что все линии связи вдруг перемешались, потом внезапно все приходило в норму, а потом также внезапно все начиналось сначала.

«Какого черта? Что они там внизу делают? — размышлял он. Они что, не знают, что мы находимся в боевой готовности?»

— Сэр! — позвал техник.— «Проклятье, только не сейчас! У меня есть более важные дела»,— подумал Анаксолос.

Дежурный доложил:

— Сэр, на связи Претор — на лазерной приватной линии флагманского корабля «Пайлос». Он требует немедленного разговора с вами.

Анаксолос взял себя в руки и кивнул. На экране возникло лицо Претора.

— Претор, слава Богу, наконец.

— Заткнитесь, Диметр. Нас атакуют. Немедленно изолируйте все ваши системы от планетарных и подготовьтесь к обороне Миклена. Проверьте действия мониторов, скоординируйте огонь. Нарушена система безопасности, и это — диверсия. Пока еще в моем распоряжении есть возможность оттянуть время.— Выражение лица Претора сделалось злым.— Обеспечьте мне захват Стаффы, или уничтожьте его. Убейте их всех, командир.

Изображение погасло.

— Вы слышали его? — заорал Анаксолос.— Поверните наши...— Он так и не смог закончить. Пока он говорил, на мониторах возникло изображение приближающихся вражеских кораблей.

— Орудийный контроль! Огонь! Уничтожить батареи, разрушить систему и — ОГОНЬ!!!

Секунды, которые показались такими длинными, Диметр ждал, потом наводящий компьютер выбрал цель, и ослепительный свет залил все вокруг, когда мощный огонь вырвался с платформы. После взрыва детекторы задрожали, сенсоры покрылись радиоактивной пылью, но все это было напрасно: нападающие точки аккуратнейшим образом восстановились, дистанция между нападающими и платформой неумолимо сокращалась.

— Я не...—Анаксолос схватился за консоль, чтобы не упасть.— Стреляйте, ради всех святых, наведите на цель и стреляйте!!!

Орудийный офицер взялся за кнопки. После взрывов проходили секунды, они следовали одна за другой, но становилось ясно, что это не наносит никакого ущерба противнику. Анаксолос согнулся так, будто получил зверский удар в живот.

— Что?.. Как?..— Главный компьютер,— ответил орудийный контролер совершенно убитым голосом.— Они что-то сделали с нашим главным компьютером. И они повредили систему.

Диметр Анаксолос закричал от ярости, оттолкнул орудийного техника, стал сам посылать выстрел за выстрелом в космос. Наконец, он зарыдал. И продолжал плакать, когда первый вражеский удар разнес его орбитальную платформу.

— Я получил послание от командира «Пайлоса», Лорд Командующий.

Стаффа кар Терма повернулся в своем командирском кресле. Тридцать шесть экранов, окружающих его, передавали каждый момент боя вокруг Миклена, вспышки света регистрировали места попаданий в цель и гибель защитников. Один за другим корабли опускались на планету, высаживая десантные войска. Окрестности городов Миклена, вспышки света регистрировали места попаданий в цель и гибель защитников. Один за другим корабли опускались на планету, высаживая десантные войска. Окрестности городов Миклена были объяты дымом пожарищ.

Он помнил каждый из этих городов. Ему нужно было только вернуться чуть-чуть назад в прошлое, чтобы увидеть, какими они были в его юности. Все это когда-то было его домом. И если Крисла жива, он должен это почувствовать, она должна докричаться, дозваться до него сквозь эту рушащуюся связь с прошлым. Да, ему немного жаль гибнущих людей, которые были ему знакомы. Но теперь, наблюдая, как горит планета, он ощущал только звенящую пустоту в груди. Да, разбитые вдребезги мечты.

«Претор, сегодня ты пожинаешь то, что посеял. Твой сын вернулся, и он тебя уничтожит».

— Лорд Командующий?

Стаффа посмотрел на офицера:

—  Да?

— Командир «Пайлоса», сэр. Будете с ним говорить?

Стаффа кивнул, и на основном мониторе ложилось изображение. Мостик позади Теофилоса Марстона был разрушен. В воздухе вился дымок, сирена тревоги беспрерывно завывала. Марстон выглядел совершенно подавленным.

— Лорд Командующий, я Теофилос Марстон, с флагманского корабля «Пайлос». Я прошу вас, Лорд Командующий, остановите эту бойню! Мы абсолютно беспомощны. Жизни миллионов находятся...

— Я хорошо осведомлен о вашей ситуации, капитан,— холодно прервал его Стаффа и наклонился вперед.— Я также хорошо помню урок, который вы мне однажды преподали. Урок по стратегии и тактике. Я помню ваши слова: «Цель войны — это сделать противника неспособным к сопротивлению, и для этого все средства хороши. Противник должен быть сокрушен физически, ментально и морально. Только потом может идти речь о новой политической власти.»

Боль исказила лицо Марстона.

— Да... да, я помню эти слова. Но, Лорд Командующий, неужели вам не жаль этих людей? Они же ни в чем не виноваты! Я уверен, что у вас на Миклене остались близкие и друзья. Надеюсь, что в вашем сердце найдется место для миллионов невинных, которых вы убиваете. А дети, старики?

— А какой от них толк? — Стаффа поднял брови и сложил пальцы домиком.— Я завоеватель, и не умею сострадать и жалеть.

Марстон горестно проговорил:

— Но я также учил вас и этике, Лорд Командующий. Вы же помните...

— Меня не интересует этика, капитан, А только результаты.

Марстон, охваченный отчаяньем, вскрикнул:

— Остановите эту бойню, Лорд Командующий! Мы разбиты наголову. Мы не можем дальше сопротивляться.

— Вы закончили?

Марстон разинул рот, не в силах понять. Потом опустил голову:

— Еще нет. Претор на борту. Он хотел бы с вами поговорить. Пожалуйста, оставьте канал открытым, и я...

— У меня нет никакого желания говорить с ним, капитан. Что, сказать: здрасьте — до свидания? — Стаффа резко выключил связь.

«Претор на «Пайлосе». Нет, я не смогу говорить с ним, я не смогу посмотреть ему в глаза. Даже после стольких лет.»

Стаффа крутил рукоять наводящего на цель компьютера, пока экран полностью не заняло изображение «Пайлоса». Вспышки света указывали на взрывы, которые постепенно разрушали корпус корабля. Корабль был практически мертв.

Стаффа надавил на кнопку, приводящую в действие основную батарею, и стал наблюдать фиолетовый взрыв. «Пайлос» взорвался, как гнилая дыня, под его орудиями. Стаффа расстреливал все точки, которые появлялись из-под обломков, он распылял их в плазму.

Офицер особого назначения Райман Арк ждал с холодной выдержкой профессионала. Он разместил всю свою команду по госпитальному зданию, а этот наиболее опасный участок — коридор — взял на себя. Никто не двигался и не издавал ни звука.

«Почему мы. здесь? Зачем Лорд Командующий поместил лучший отряд специального назначения сюда... охранять одного старого калеку? Кто это такой?»

Арк оторвал взгляд от сверкающего белого коридора и проверил, что показывает дисплей его усовершенствованного военного шлема. По его мысленной команде появилось разноцветное голографическое изображение, дающее ему информацию, лежащую за пределами его человеческих возможностей. Он сфокусировал сканирующие рецепторы шлема на конец длинного коридора и увеличил чувствительность. Коридор выглядел таким, как обычно: белые стены отражали мягкий флюоресцентный свет, ярко начищенный пол блестел, стальные двери располагались с интервалом в пятнадцать метров. Микрофоны доносили только шум машины и гудение кондиционеров.

Лорд Командующий приказал, чтобы все комнаты госпиталя были пустыми — все, кроме одной, которую занимали Арк и его команда. И то, что приказал Лорд Командующий, Компаньоны воспринимали как нечто непреложное, неважно, какие чувства это вызывало у них в данный момент.

«Но засунуть нас сюда? Когда битва продолжается? Нас лучше использовать для уничтожения последних позиций защитников. Нет, нас заставляют охранять умирающего старого человека и пустой госпиталь».

Усовершенствованная система детекции шлема Раймана зарегистрировала слабую вибрацию: звуки приближающихся шагов. Райман проверил ИР монитора и отметил рост температуры: тепло, исходящее из угла. Попытка нападения?

— Ребята, приготовились,— прошептал Арк.

Спецкоманда Раймана замерла за своими энергетическими барьерами.

По рации он связался с остальными, разбросанными по всему госпиталю.

— Это Арк. Все нормально? Никто не появлялся?

— Никто, офицер особого назначения, все тихо.

— У меня визитеры, ребята, будьте начеку.

«Кто же мог пройти через караул на нижних этажах? Наверное, это кто-то из наших». Райман оттопырил нижнюю губу.

Он опустил защитный щит и прикрыл им темнокожее лицо. Одетый в маскировочную амуницию, он изготовился — мускулистый человек с грацией тренированного атлета. ИР монитора загорался все ярче от присутствия тепла. В этот момент в углу появились две знакомые фигуры.

— Не стрелять! — приказал Арк. На мониторах он увидел, что никто из его воинов не шелохнулся и не дрогнул: пространство, занятое ими, топорщилось наконечниками бластеров, имеющими форму раструба. Профессионалы, черт их побери!

— Стоять! — окрик Арка отразился от стен. Мужчина и женщина остановились и замерли в хищной стойке.

Арк изучал их через свой тепловизор. Он знал, что Лорд Командующий может появиться без предупреждения в любой момент, что и держало его людей в постоянном напряжении. Раймак изучал своего командира с интересом. Стаффа кар Терма встретил его взгляд. Высокая женщина позади него была одета в белый космический костюм — подполковник авиации Скайла Лима сменила свою веганскую маскировку после удачного нападения на компьютерную систему Миклена. Она неподвижно застыла позади Стаффы.

Лорд Командующий слегка кивнул, и легкая улыбка одобрения едва коснулась его губ. Сияющий серый комбинезон полностью облегал его тренированное тело от верха ботинок до шеи. То, что казалось золотым галстуком, плотно охватывая его шею,— на самом деле было полевым генератором для вакуумной энергии шлема. Мантия облегала его плечи и казалась живой. Толстый оружейный ремень нес на себе пистолет, гранаты, рацию, альпинистское снаряжение и вакуумный энергетический пакет. Высокие ботинки сверкали.

Лицо Стаффы, тщательно выбритое, выглядело великолепным, оно заканчивалось квадратным подбородком, который подчеркивал четкую линию широких губ. Нос был прямым, очень пропорциональным, соответствующим плавным линиям бровей. Длинные черные волосы были собраны в конский хвост над левым ухом и сбегали по плечу, схваченные искрящейся разноцветной геммой. Арк знал этот яркий блеск глаз Лорда Командующего. Эти глаза пронзали его даже через расстояния.

Райман Арк победил дрожь, которая его пробрала. Аура такой силы пронизывает человека как удар тока. И, наконец, что мог испытывать человек в здравом уме в присутствии самого смертоносного человека во всем Открытом Космосе?

Арк отметил мелькание пальцев в серых перчатках по клавиатуре идентификатора Компаний.

— Вперед, сэр,— Райман встал и позволил себе чуть расслабить руку, держащую бластер.

Лорд Командующий устремился вперед, его тяжелая мантия взметнулась за ним, словно крылья. Выражение очень бледного лица было напряженным, чеканные черты словно светились изнутри.

Райман бросил осторожный взгляд на женщину, которая шла с легкостью хищника чуть позади Стаффы. Скайла Лима напомнила Арку снежного барса. У нее были плавность движений и чувство осторожности, присущие охотницам. Скайла замечала абсолютно все: ее взгляд метался по энергетическим барьерам, по расположению людей Раймана, которые оставались в боевой готовности.

Она кивнула едва уловимым движением, ее серебряно-белые волосы заколыхались длинной косой, перевязанной над левым плечом. Одетая в белое, она была прекрасным дополнением высокому человеку в сером. Ее авторитет среди Компаньонов был очень высок — второй после Лорда Командующего.

Райман рассматривал классические черты лица и поражался — они были совершенны, такие можно видеть у этарианских жриц. Только при ближайшем рассмотрении можно было заметить шрам, пересекающий щеку Скайлы. В ее движениях сквозила упругая сила. Скайпа казалась воплощением человеческой фантазии и желаний, но только до тех пор, пока вы не взглянули в ее пронзительно-холодные глаза. Взглядом, который резал, как лазоревые кристаллы, она проинспектировала его, исследовала его душу до донышка, ища изъяны. Красивая и холодная, как абсолютный нуль ледника Тергузи. Смертоносная, как цитеанская кобра, Скайпа двигалась с жестокой решимостью.

«Скайпа о чем-то беспокоится. И Стаффа... он на пределе. Я никогда раньше его таким не видел».

— Мой Лорд Командующий,— приветствовал Райман, прижав кулак к сердцу,— знак приветствия, принятый среди Компаньоне».

Стаффа положил руки на бедра, изучая Раймана. В животе у Арка закололо, когда он увидел лицо Стаффы,— у него был взгляд человека, готовящегося к схватке...

Нерешительность... Райман не мог объяснить появление внезапного намека на страх в глазах Стаффы кар Терма. Это же абсурд! Конечно же, это игра света... Райман выпрямился, чувствуя, как ледяные пальцы схватили его сердце.

Лорд Командующий говорил успокоительно-небрежным тоном.

— Все прекрасно, офицер Арк. Ничего необычного? С пленником все в порядке?

— Да, сэр,— он попытался сглотнуть и откашлялся.

— Ничего подозрительного?

Арк ответил мгновенно:

— Нет, сэр. Он... пленник... только послал одно сообщение, Лорд Командующий,— оно было адресовано на ваш флагманский корабль, на «Крислу», сэр.

— Очень хорошо.— Это прозвучало отсутствующе, и выражение лица Стаффы увяло. Стоило так переживать из-за этого жалкого куска плоти?

Страх, как холодный ланцет, пронзил душу Раймана. Кем был этот искалеченный человек, которого они охраняли?

Лорд Командующий повернулся к Скайле, и мантия закрутилась вокруг него.

— Я пойду к нему один, подполковник авиации. Если мне... Я позову, если ты мне понадобишься.

Райман навострил уши, весь превратился во внимание, крепко, прижав к груди кулаки. Лорд Командующий заколебался мгновение при входе, задержал на несколько секунд руку, обтянутую серой перчаткой, на ручке двери прежде, чем толкнуть ее.

Райман посмотрел на Скайпу. Ее бледные черты выражали подлинную муку, несмотря на позу, в которой она стояла: подпирая стену спиной, скрестив руки под полной грудью. Тревожный блеск ее глаз раздражал его.

Райман провел языком по сухому небу. Имеет отношение? К Скайле? Проклятье!

Стаффа кар Терма взял себя в руки, заставив сердце успокоиться, когда оно билось прямо в горле. «Страх? Чего я боюсь? Этого... этого искореженного человека?» Его опять охватили воспоминания тех далеких дней. Дней боли, дней бесконечной борьбы. «Да, Стаффа. Ты его боишься — и с такой же страстью, с какой ты когда-то его любил».

Дверь с шипением затворилась за ним, превратилась в щит и скрыла его от тревожно-вопрошающих глаз Арка, выражения которых тот не мог спрятать.

«Неужели это так заметно? Я не могу совладать с собой, потому что знаю, что увижу этого человека?»

Комната в длину имела не более восьми метров. Мониторы проецировали голоизображения на стены одно за другим: сценки из жизни живописной страны, зеленой от буйной растительности, белые и серебряные шпили зданий, вонзающиеся в бирюзовое небо, прекрасные скульптуры в изумрудных парках. Другие показывали гала-концерты. Семейные сценки, которые взывали к памяти Стаффы и звали назад во дни прекрасной юности. Каждая проекция изображала Миклен таким, каким он был до того, как его силы сокрушили защиту Миклена и оставили планету беспомощной перед вторжением сеззанцев.

В палате царила мертвая тишина.

Медицинский аппарат стоял в дальнем углу, освещенный зеленоватым светом Мика. Медицинский аппарат-робот состоял из сияющего белого бокса, размером с большой холодильник. Ряды мониторов заполняли половину палаты, источник энергии и связь находились в углублении в стене.

Лорд Командующий остановился, комок подкатил к горлу, лицо зарделось. Он постарался взять себя в руки.

Голова старого человека нелепо возвышалась над полированной белой поверхностью медицинского аппарата. От дверей, где остановился Лорд Командующий, были видны только слипшиеся волосы — седеющие сейчас, а когда-то черные. Уши свернулись, как вялые листья, розовые и мясистые. Стареющая, сморщенная кожа на шее, сухие мышцы тянулись от груди в белые, глубины машины.

Снаружи через окно открывался вид искореженного, покалеченного города, дым струился над развалинами. Аэрокары пересекали бирюзовое небо, доставляя все новые и новые сеззанские войска. Большие наземные кары везли пленников на сборные пункты. Высоко в небе грузовые шаттлы бороздили просторы, расцвечивая его фейерверками в честь приближающегося флота Сеззы.

Старик наблюдал мелькающие на экране картины космоса, последние виды планеты, теперь объятой дымом и пожарищами. Играла тихая музыка, реквием по разрушенной империи.

Сердце Лорда Командующего билось так, что, казалось, выдает его присутствие, и в это время старый человек заговорил:

— Вот, наконец-то ты.— Его старческий голос был дребезжащим от усилий, как будто он исходил из механических легких госпитального аппарата.

Стаффа небрежно пояснил:

— Нейтрализация нескольких гнезд сопротивления задержала меня.

— Ты лгун, Стаффа кар Терма.

Пальцы Стаффы скользнули к поясному ремню:

— Никто в Открытом Космосе не осмеливается называть меня так.

— Ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя тем, что ты есть? — Пауза.— Изменник. Предатель.

— Ты отверг меня. Ты и твое распрекрасное микленианское правительство. Я могу тебя убить... Но тебе лучше так, не правда ли, Претор?

— Я тебя отверг? — он фыркнул от презрения.— Если ты припоминаешь, я спас твою проклятую жизнь!

Госпитальный аппарат с гудением медленно повернул неподвижную голову в сторону Лорда Командующего, и стало видно искривленное от боли круглое лицо с высоким лбом. Мясистый нос торчал, нависая крючком над тонкими губами, пурпурными и вялыми от старости. Кожа щек была покрыта старческими пятнами. Подбородок выдавался вперед, заканчивая широкое лицо. Когда оно повернулось, стал виден кровоподтек на левой щеке.

«Остатки человека. Развалина. Этой мой враг...» Стаффа стал улыбаться, дыша гораздо свободнее. Кто будет бояться этих останков разбитого человека? Претор жил только с помощью насосов и фильтров. Внутривенное питание наполняло его кровь веществами, необходимыми для поддержания жизни, осмотические мембраны снабжали кислородом искусственную кровь и спасали остатки спинного мозга. «Надолго ли?» — мелькнула мысль.

Человек, которого он так боялся... и любил, почти умер, ушел навсегда в бластерном ударе, которым, он, Стаффа, разрушил флагманский корабль Миклена. Останки чудом выжившего старика обнаружил экипаж, очищавший захваченную территорию, и полутруп опознали.

Губы старого человека двигались, образуя пергаментные морщинки.

— Наслаждаешься, Стаффа кар Терма? Любуешься тем, что ты натворил?

Лорд Командующий потер подбородок, пока смотрел на осунувшееся лицо перед ним. Угрызения совести и страх отступили перед реальностью победы. Вся прошлая работа стерлась — превратилась в дымок; но осталась настоящая сила. Стаффа прошел к стене, мантия колыхалась в насмешливом танце. Он положил ладонь на голоконтроль, и стены стали мертвенно-бледными — осталось только голоизображение разрушенного города, картины которого медленно сменялись перед глазами Претора.

— Подумай, что я сделал с тобой, Стаффа? Совершенный завоеватель! Мое величайшее достижение. Да, я следил за твоей карьерой. Я считал, что защита филипиан неуязвима. Затем ты совершил невозможное с Аштаном: кто мог подумать, что они попадут в ловушку — в болото? Только ты мог придумать такой капкан, который уничтожил флот Майкана. Да, я изучал каждую твою кампанию, зная, что когда-нибудь и мне придется столкнуться с тобой. Один за другим я изучал твои тактические приемы, до тех пор, пока, наконец, смог просчитать каждый твой будущий шаг.

Горькая улыбка скривила его губы:

— Очень хорошо, Стаффа. У меня никогда не было времени, чтобы тебя уничтожить... перекупить и повернуть против Сеззы.

Стаффа высокомерно процедил:

— Меня нельзя уничтожить. А также и перекупить.

— Нет? — седая бровь приподнялась, образовав складку на широком лбу.

— Нет.

Усмешка Претора была кривоватой.

— Одна из самых старых истин, Стаффа, гласит, что у каждого человека есть своя цена. А какая у тебя, наемник? Сколько стоишь ты?

Стаффа медленно прошел вперед, его серые глаза встретились с глазами Претора. Он обнаружил удовольствие в тусклых карих глазах, некогда таких сильных. Он поднял голову:

— Никогда, ни в одной из кампаний я не нарушал контракт. Уголки старческих губ слегка приподнялись, глаза засверкали:

— Да, ты никогда не нарушал. Незапятнанная репутация, разве не так? Но это я тебя таким создал, Стаффа. Я взял тебя юным и обучил тебя, я сделал тебя самым замечательным военным командиром. Я дал тебе твою цену, силу и хитрость. Я очень хорошо тебя знаю, Стаффа, я твой создатель.

— Это было так давно, Претор,— он пожал плечами.

— То, что хозяин создал, он может и уничтожить.

Стаффа махнул рукой в серой перчатке:

— Храбро и сильно сказано, Претор. Однако я вижу твою планету в руинах. Твои люди в плену — они рабы. Мои рабы. Твой флот разбит. Твоя армия потерпела поражение, она практически уничтожена. И ты, Претор, твоя жизнь целиком зависит от этой машины, в которой ты лежишь. Твое тело мертво.—Стаффа поднял указательный палец: — Вот этим я могу прервать твое существование.

Улыбка старого человека стала очень широкой:

— Но только после того, как ты услышишь о. своих слабых сторонах, Стаффа.— По мере того, как улыбка исчезала, выражение неодобрения усиливалось.— Ты же не заставишь меня подлизываться, как всех тех, кто называет тебя Лордом Командующим?

— Я тебя прощаю... в память о старых временах. Нескрываемая ирония прозвучала в ответ:

— Это так благородно с твоей стороны.

— И у тебя есть возможность меня уничтожить? — Стаффа сжал кулаки. Старческие глаза задумчиво изучали его.

— Да... Я могу.

— Вот как? Стаффа издал короткий смешок.— Ты, может, позовешь свои легионы? Вернешь из мертвых свой флот? Подымешь свои защитные платформы из руин? Попробуй!

— Я не буду делать ничего такого грандиозного и бесполезного.— На лицо Претора упал солнечный блик садящегося светила, окрасив полуприкрытые веки, в желто-зеленый цвет: — Мне нужно только сказать несколько слов. И ничего больше.

— Ключевые слова, заложенные в мой мозг, когда я был совсем молодым? Я знаю, что ты это сделал, ты оставил глубокие психологические крючки. Я нашел и уничтожил, вырвал их с корнем, тщательно, один за другим.

— А все ли, Стаффа? — вялые губы изогнулись в хитрой улыбке.— Сейчас мы посмотрим... Да, в самом деле,— брови поднялись в удивлении,— да, ты самый страшный человек, которого боятся во всем Открытом Космосе. О тебе, командир, рассказывают легенды. От самых Запретных Границ до отстойников Тергу-зи, нет никого, кто бы не слышал о тебе. Ты разрушил более тридцати миров. Более, чем десять биллионов человек были убиты из-за тебя. Ты поработил целые народы. Во многих местах люди проклинают твое имя. Многим ты мнишься дьяволом и демоном. Другие заплатили жизнями в надежде убить тебя. Страх и ненависть — вот твое наследство, Лорд Командующий. Ты никогда не задумывался над этим? У тебя не было бессонницы? Ты не просыпался ночью, дрожа?

Стаффа пожал плечами, поднял ладони вверх:

— Мне платят не за то, чтобы я терял сон. Мне платят и очень хорошо, чтобы я побеждал.

Претор почти незаметно кивнул:

— У тебя нет души, Стаффа? Нет ответственности перед Богом? Ничего? — Он откашлялся и уставился в блестящий пол.— Нет, конечно же, нет. Я ведь создал тебя таким, Создание без осознания... без ответственности и чувства вины. Только деньги и власть — вот что тобой движет.

— Разве это имеет какое-то значение? — Стаффа шагнул к окну и стал смотреть на развалины, которые не так давно были столицей Миклена.

— Ты атаковал до того, как кто-нибудь что-нибудь сообразил, Стаффа,— тоскливые нотки зазвучали в голосе старого человека.— Я не понял и недооценил твое неистовство. Твой план состоял в том, чтобы атаковать до того, как флот Сеззы был готов... Прекрасно, это было постине замечательно. Наши шпионы вылавливали только смутные слухи о том, что ты работаешь на Сеззу. Даже тогда я знал, что наша платформа сможет нанести тебе сокрушительный удар. Но мы не успели...

— Я сыграл на твоей вере в шпионов,— небрежно сказал ему Стаффа.— Ты ждал массированной атаки. Ты рассчитывал на тщеславие сеззанцев, зная, что они предпримут все, чтобы участвовать в первой атаке, чтобы прославить своего Бога-императора. Ожидание — это слабость. Один невооруженный грузовой корабль смог поставить в тупик твою массовую защиту. А Компаньоны, атакующие с грузового судна,— это тебе никогда не приходило в голову?

Претор засопел в гневе:

— А я недоумевал, что случилось, как мы могли тебя недооценить, и как мы пропустили твоих диверсантов?

— Скайла все верно рассчитала. Она лично руководила и организовала разлом твоей компьютерной системы. Время играло очень, критическую роль. Мой флот должен был появиться в точно рассчитанный срок.

— Да, Скайла Лима. Вторая по своему великолепию после тебя. Скажи мне... вы были любовниками?

— Нет, Претор, не были. Никогда. Она женщина сама по себе — вторая в моей команде.

— Ис таким же сознанием рептилии, как у тебя.

Стаффа равнодушно бросил:

— Меня не интересует сознание.

— Вот ты сказал и доказал.— Претор посмотрел на голоизображение планеты.— И вот остались только две империи. Рега и Сезза. Каждая построена с помощью твоей силы и ловкости. И что теперь? Ты выберешь Тибальта и его реганцев или Сеззу и ее Бога-императора? В этом и состоял твой план? Я просто уверен, что ты знал, что все приведет к существованию двух, а затем и одной империи. Ты к этому стремился?

Стаффа улыбнулся:

— Если бы ты только знал, старик. Компаньоны отдаются на волю судьбы.

— Волю судьбы? Ну да, а как же? Я знаю тебя так, как никто другой. Не играй со мной, Стаффа. Вы привели человечество к этому — ты и твои Компаньоны.

— А даже, если это я?

Претор здесь явно схитрил:

— Тогда ты сделал ужасную ошибку.

Стаффа иронически ухмыльнулся:

— Ну да?

Старый человек прищурился:

— Давай же во всем разберемся, давай. С уничтожением Миклена остались две голодные империи лицом к лицу через неровные, изорванные границы. Обе они в шатком положении, экономики обеих пострадали из-за того, что пытались удовлетворить твое военное тщеславие. Все, кто имеет с тобой дело, платят вампирную цену — разрушением своих на ладан дышащих экономик. Дальше ты выберешь победителя... а потом?

Стаффа заколебался, скрестив руки, изучая старого человека.

— Кто, Стаффа? — Претор пристально смотрел на него.— Я думаю, ты выберешь сеззанцев, а затем повернешь против них. После того, как ты оставишь их выжатыми досуха после борьбы с Регой, ты станешь правителем во всем человеческом космосе,— но в конце концов ты потерпишь поражение.

Стаффа приподнял бровь:

— Я, пожалуй, поиграю с тобой в твои игры. Почему это я потерплю поражение?

— То, что тебя разрушит в конечном итоге,— это недостаток в тебе человечности. Люди сметут тебя. Не армии... просто люди.

Улыбка скривила губы Стаффы:

— Люди? Эта толкающаяся масса дураков и болванов, помешанных на терроризме? Которые проклинают меня? И ты думаешь, они могут сделать то, что не смогли ни армады врагов, ни целые империи? Будь серьезнее.

Претор снова взглянул на развалины столицы. В голосе его была тоска, и он кивнул:

— Я и так серьезен. Ты воспринимаешь людей как кусочки мозаики. Ты видишь их в хаотичном движении, думаешь, что у них нет никакого определенного курса. Но ты не человек. Ты создание. Если ты хочешь спасти себя, Стаффа, ты должен научиться тому, что значит быть человеком. Ты не можешь почувствовать дух, который осеняет нации и народы, и поэтому в один прекрасный день он тебя уничтожит.

С нарастающим раздражением Стаффа отрезал:

— Ничто и никогда меня не уничтожит.

Неуловимые изменения произошли в хриплом голосе:

— Даже любовь?

Воцарилась длинная пауза.

— Ты же встретился с ней однажды, не правда ли?

Стаффа надкусил ампулу, чтобы привести в норму дыхание.

Старый человек это увидел:

— Пленница, она была пленницей. Рабыня с яркой красотой, предназначенная для продажи в публичный дом на Силене. Но она была слишком хороша, чтобы проскочить мимо тебя. Ты меня удивил еще раз, Стаффа. Я никогда не думал, что ты позволишь своему сердцу размякнуть от любви. Я считал, что убил это в тебе.

Мускулы вдоль спины Стаффы напряглись и расслабились. «Что ему нужно? Откуда он может знать? Крисла, моя любимая Крисла...»

Претор задвигал губами:

— Неужели в тебе остались следы человечности, запрятанные так глубоко, Стаффа? И это после того, что я сделал с тобой?

Стаффа закрыл глаза. Образ ее всплыл в его памяти с поразительной четкостью, легкая улыбка, свет любви в ее янтарных глазах.

— Ты удивляешься, откуда я знаю, Командующий? — ворвался старческий голос.— Да, действительно, откуда? Откуда я мог знать, что Крисла родила тебе сына? Их похитили у тебя уже— сколько? Двадцать лет назад. И никакого следа, несмотря на все твои попытки отыскать их.

Стаффа развернулся, его мантия взвилась, как крылья хищной птицы, когда он бросился на больничную машину. Его пылающее лицо было в дюйме от Претора. Он спросил с шипящим свистом:

— Что — что ты знаешь?

Стальные пальцы схватили подбородок старого человека, и Стаффа встретился с непогасшей яростью в его глазах. Подбородок двигался, пока Претор пытался говорить:

— Ничего... пока ты меня... держишь. Отпусти меня, Стаффа, и я скажу тебе.

Стаффа убрал трясущиеся пальцы, которые оставили вмятины на желтоватой плоти.

Претор попробовал осторожно подвигать челюстью, и пристально посмотрел в разъяренное лицо Лорда Командующего, уловив в его взгляде отблеск стали.

— Я знаю, что ты сейчас можешь убить меня, Стаффа,— голос звучал, как нож по стеклу.— Тридцать лет назад я наблюдал расцвет твоей славы. Ты и я — мы были вместе. Я предчувствовал подобный исход. И я был один в Открытом Космосе, кто знал тебя как... очень ранимую личность. Не Бога, Стаффа, а мальчика. Более того, испуганного ребенка, которого я нашел, в разрушенном корабле. Ты не помнишь? Попробуй вспомни свой крик, который носился по разрушенному кораблю над твоими погибшими родителями.

Стаффа отказывался вспомнить этот день, кулаки его сжались и дрожали от напряжения.

Претор обвел взглядом город за окном.

— Ты не помнишь, Стаффа? Ты не забыл тот давний разговор? Как ты стал сыном, которого у меня никогда не было? Ты любил меня, и я... я полюбил тебя.

Воцарилась тишина, пока Стаффа кусал губы, грызущая боль сохраняла свою силу. Этот человек... Память начала свой путь по образам — призракам: во времена, когда были смех, шутки и безопасная жизнь, жизнь без убийц-террористов и крови, без кораблей, которые несли смерть, звездный холод космоса; теплые комнаты, учителя, завтраки в постель. И сокрушающее одиночество, одиночество такое ужасное, что только его забытье облегчало страдания.

— Ха! — старческий голос нарушил тишину.— Каким сильным ты стал. Слишком сильным для Миклена. Ты напугал Правительство. Они хотели, чтобы ты исчез. Только в дегенеративном обществе позволяют предателям оставлять отпрысков.— Он помолчал.— Но я не мог им позволить уничтожить тебя. Я рисковал всем. Я удалил тебя. Дал тебе корабль, и на пути, который я предвидел, спасение.

— Что с моими женой и сыном? — Стаффа, прорычал, выставив кулак перед машиной, едва удерживаясь, чтобы не проломить Претору голову.

— Ты знаешь такое выражение «ахиллесова пята»? — карие глаза задумчиво изучали его.— Твоя слабость, Командующий! Твоя уязвимость. Я похитил их. Я украл Крислу! Не надо! — закричал он, когда Стаффа стал приближаться,— Убей меня, и ты никогда, слышишь, никогда не узнаешь их судьбу.

Стаффа остановил себя диким напряжением воли.

— Г-г-где?

Старый человек кивнул:

— Я поторгуюсь» сначала. Цена — твоя жизнь!

— Я, я... согласен. ГДЕ ОНИ? — Чувства Стаффы обострились до предела.

— Твой сын не здесь. Я точно не знаю, где он. Я отдал его на Седди. Часть старой сделки. Ребенка — на ребенка. Я думаю, они увезли его на Таргу. Эго было до того, как ты... Впрочем, ты знаешь.

Холодок пробежал по спине Стаффы. Тарга! Где Компаньоны убили миллионы, подавляя седдианское восстание. Он опять увидел вздымающиеся груды развалин, гниющие трупы, разбросанные и оставленные на разбитых улицах. Его сын? Один из них?

— К-как... давно?

— Восемнадцать лет назад. Может быть, за десять месяцев до того, как ты разрушил это место.— Старик помолчал.— Не все там погибли, многим удалось спастись, ты знаешь об этом. Но никто не поймал Седди...

В памяти Стаффы с калейдоскопической яркостью замелькали картины сломленной Тарги. Он помнил тусклый свет моста, потому что были повреждены генераторы, мониторы, показывающие город, который лежал в руинах и развалинах. Другие мониторы —-атакующие корабли, которые наносили удары за ударом, фонтаны огня, обломки, взлетающие в дыму и огне.

Претор продолжал мямлить:

— Я оставил его у Седди, но тебе лучше поспешить. Я слышал, что у них опять неприятности. Ты же знаешь, как действуют Седди,— как раковая опухоль. Тарга безумствует.

Голос Стаффы заскрипел, как лыжи по песку:

— А Крисла? Ты тоже ее отправил туда? — «Нет, Господи, нет, только не мою Крислу,— горячечно пронеслось в голове. Неужели она осталась гнить вместе с остальными мертвецами там, на Тарге? Неужели она тоже стала кровавым куском изуродованной плоти?»

— Нет, Командующий. Но сначала ты должен пообещать мне, что сеззанцы никогда не получат меня,— вот моя цена. Я не хочу, чтоб они лезли в мои мысли. Ты меня понимаешь?

Стаффа пожевал губами, наступило облегчение. Он закрыл глаза, не обращая внимания на пот, струившийся по его лицу.

— Я обещал им, что если ты выживешь... Это входит в часть контракта... Я подписал. Моя честь...

— Твоя честь? Какое мне дело до твоей чести? Никакого. Претор невесело улыбнулся:

— Я все еще контролирую тебя, Стаффа.

— Никогда!

Ответ прозвучал тяжело и грозно:

Тогда ты никогда не узнаешь даже приблизительно, где находится Крисла, Командующий.

— Черт бы тебя побрал. Скажи мне, Претор! Скажи мне!

— Ты не позволишь сеззанцам...

— Хорошо! — Стаффа облокотился на машину.— Все, что ты хочешь! Где?

Претор тонко улыбнулся, одержав еще одну маленькую победу.

— Она была здесь, Командующий. На Миклене.

Стаффа закрыл глаза и набрал в легкие воздуха, облегчение затопило его, как поток воды через пустынные пески Этарии,

— Она была в моем дворце., Все ее прихоти выполнялись.

— Где она теперь? Куда ты ее отправил?

— Я надеюсь с тобой договориться, Стаффа. Как я уже говорил — у тебя есть одна слабость — твоя семья. И несмотря на твое желание видеть меня поверженным, только твоя семья может заставить тебя перешагнуть через пункты контракта и забыть о чести. Да, я неплохо использую свое оружие,

— Претор, молю именами всех Богов, где она?

— Она была на «Пайлосе». Я держал ее в своей каюте. Я считал, что у меня есть время договориться с тобой перед схваткой.

— Твой флагманский корабль... был... уничтожен. Я развеял «Пайлос» по ветру. Своими собственными руками. Навел орудия, думая, что я уничтожаю тебя, старик.— Стаффа умолк. Осознание этого оставило его опустошенным... таким же, как город, лежащий за окном.

Легкий кивок, и Претор подтвердил:

— Мой корабль... Его разнесли в плазму, Командующий. Не ты ли сам?

Стаффа повернулся и направился к двери. Нет... только не это. Комната и окружающие предметы стали зыбкими. «Крисла? Нет... только не с ней». Он представил себе эту страшную картину: ломающийся и плавящийся металл, бушующая плазма вокруг, несущая смерть; последний вскрик Крислы.

— А наша сиделка, Командующий?— окликнул Претор.

Стаффа глянул назад мертвыми глазами. Голос его, казалось, застрял в горле:

— У меня есть контракт с сеззанцами.

— У тебя нет души, Стаффа. И теперь я тебя проклинаю.— Губы Претора скривились, и в глазах вспыхнул знакомый огонек. Хорошо поставленным голосом старик сказал:

— Ты мое произведение. Ты машина, построенная из человеческой плоти. Ты меня слышишь, Стаффа? Я говорю, что ты машина. Конструкция. Создание.

Волна, подобная электрическому удару, прокатилась в мозгу Стаффы. Казалось, его тело переполнилось до краев, и его зашатало. Опираясь на стену, он уставился на Претора сквозь слезы.

— Что... ты...

— Последний из ментальных крючков, Огффа.— Претор наблюдал за ним сузившимися глазами.— Я оставил его в глубочайших частях твоего Я. Я подозревал, что все остальные ты найдешь, но я точно знал, что ты не будешь исследовав свое чувство личности. Это слишком страшно — даже для тебя. Вот так я оставил свое последнее оружие там... и с его помощью я проклинаю тебя. Ты сам сгноишь свою бесчеловечную душу. Стаффа, ты проклятый человек.

Лорд Командующий вздрогнул.

— Я именно то, чем ты меня сделал.— Стаффа провел рукой по лицу, чувствуя обильный пот на лбу. Проклятый старый ублюдок! Что же ты сделал? Тысячи голосов зазвенели в голове Стаффы. В воображении беспорядочно толпились картиш и образы: Крисла, умирающая в агонии, «Пайлос», распыленный на мелкие частицы, тело Крислы, взорванное безжалостным вакуумом.

Претор смотрел на него с сияющей улыбкой, в которой змеилось коварство:

— Теперь тебя уже не расстроит то, что ты сейчас узнаешь: Крисла была самой замечательной женщиной во Вселенной. Она отдавала мне свое тепло в последние десять лет. Ты знаешь, что у нее под правой грудью была родинка — прямо под соском. Когда мы лежали рядом, в поту, расслабленные после часов любви, я всегда целовал ее прямо...

Взглядом победителя старый человек смотрел на Стаффу, который повалился на крышку госпитальной машины, пытаясь схватить Претора за подбородок, стальные пальцы раздирали ему рот, рвали язык. Позвонки глухо треснули. Потерявший самообладание Стаффа продолжал выкручивать уже мертвую голову, весь в льющейся крови, которая струилась по пальцам. Мускулы на его руках вздулись, и Стаффа услышал свой собственный крик — крик обезумевшего зверя.

Он закачался, серый туман постепенно рассеялся. Дыхание с хрипом вырывалось из легких. Он отпрянул — потому что дверь открылась. Скайла Лима и Райман Арк стояли с той стороны, с оружием наготове.

Он пытался думать, что же произошло и почему, но мысли путались и ускользали. «Что-то спрятанное в моем подсознании — что-то, что отзывается на ключевую фразу. Как я не заметил этого? Как это влияет на мою способность мыслить четко и ясно?

Стаффа-повернулся и пошел к дверям, мозг его окоченел, будто напичканный наркотиками. Позади него останки Претора лежали на белой панели машины, освещенные желтовато-зелеными лучами заходящего светила империи.

Шаги Магистра Бруена глухо загрохотали, когда он вошел в зал, похожий на пещеру. Он остановился, положил тонкую руку на песчаную скалу стены, секунду отдохнул, прежде чем выйти к ожидающим его людям. Сверлящая боль в бедре напомнила ему о длинном переходе на низший уровень. Он часто и тяжело дышал, вытирал потный морщинистый лоб, пытаясь не смотреть на сверкающую машину, которая возвышалась возле дальней стены, мерцая клавиатурой.

Передние панели посылали мягкий белый свет вниз и освещалидревнюю скалу этой пещеры Седди. Он наполнял углубления рассеянными лучами, окрашивающими затененные места белесым туманом.

Бруен не обращал внимания на зловещий сигнал, издаваемый огромным компьютером. Сопровождавшие шли гуськом, прямо за ним. Тяжелое дыхание Магистра Хайда раздавалось чересчур громко в скальном пространстве. В это потайное убежище под почти двухкилометровой толщей ноздреватых скал Тарги шли одетые в мрачные одежды мужчины и женщины. Никто не сказал ни слова, пока они не вступили в ступенчатый туннель.

Одетые в коричневые топи Посвященные нервно сгрудились возле стен с тревожно блестящими глазами, а в это время двое старших магистров в белых одеждах прошли и остановились перед сверкающей машиной.

Бруен бросил взгляд и на разноцветно светящиеся панели Мэг Комм. Он ее ненавидел, и чувствовал ее испарения, которые, казалось, витали в воздухе. «Что ты еще от нас хочешь?» Холодные пальцы страха схватили его за сердце.

Огоньки на панелях загорелись ярче.

Магистр Хайд, ослепительный в своих белых одеждах, стоял позади Бруена и нервно похрустывал сплетенными пальцами. Как только Мэг Комм распознала их присутствие, в ее неизмеримых глубинах замерцал интерес. Бруен внимательно рассматривал высившееся перед ним чудовище. Откуда она взялась, эта машина? Кто ее создал и в какие незапамятные времена? Она олицетворяла собой технологию, которую Седди ненавидели и без которой не могли существовать. В тишине отчетливо прозвучали шаги обутых в сандалии ног. Донесся запах машинного масла, смешанный с запахами человеческого пота.

Магистр Бруен почесал свой круглый живот, морщась от сияния золотого шлема, стоявшего на подставке рядом с откидным креслом,— единственным предметом мебели в пещере. Он нервным взглядом окинул Магистра Хайда и спокойные лица Посвященных, окружавших его. Глаза Хайда светились тревогой. Бруен надеялся, что его собственная тревога не заметна никому.

Бруен видел свое отражение в зеркальной поверхности машины — маленький, круглый, приземистый человечек. Его искаженное лицо не скрывало возраста — оно было изборождено морщинами прошедших лет. Время разрушило его плоть и сделало тело хилым и болезненным. Его седдианская форма, перешитая из грубо сотканной тарганской одежды, была серовато-белой, свободно облегающей. На голове почти не оставалось волос — только редкие белые пряди, окружающие лысину, блестевшую в свете огней.

Только глаза выдавали непоколебимый дух, который руководил им, несмотря на все прошедшие годы, и ставил его впереди, в авангарде событий. Событий, которые могли ввергнуть человечество в пучину огня, крови — или полностью уничтожить его.

«Слишком стар»,— повторял он часто сам себе, и слишком хил, чтобы выстоять.

Он жил жизнью старого человека: придерживался идеалов, направлял мечты людей к недостижимым ценностям. И сейчас, когда настал решающий момент, судьба посмеялась над ним, как над воином, приготовившимся к последней схватке, но вдруг ощутившим безмерную усталость.

Машина продолжала оставаться пугающей загадкой, которую не сумели разгадать поколения; полной тайн, недоступных ничьему пониманию. Когда-то ею можно было управлять на расстоянии; но все это было в далеком прошлом, а ныне утрачено. Бруен набрал полную грудь воздуха и почувствовал боль в хрупких ребрах,

Непонятная роль — быть самым высоким по рангу Магистром среди седдианского духовенства. Когда-то огромную машину извлекли из глубокого убежища под храмом в Веспе. И с тех пор машина давала седдианским ученым программы по изучению социологии. Мэг Комм программировала сложные статистические вычисления, которые коллеги Бруена с трудом понимали, однако, это не мешало им использовать их для планирования тайных акций в Открытом Космосе, предсказывать направления поведения, манипулировать данными, создавать исторические факты по своему собственному усмотрению — и все это с помощью машины, загадочной и пугающей.

За этими панелями находился их единственный союзник в предстоящей схватке.

«Союзник? Какого рода?» Бруен нервно сглотнул, не обращая внимания на боль в ногах.

Сигнал вызова — очень яркий, пронзительно-желтый — включался и выключался, требуя его на связь.

Бруен тревожно смотрел на громадный компьютер. После всех тех лет, когда седдианцы только записывали ее требования, и когда машина функционировала пассивно, она вдруг проснулась, но для какой же цели? Почему у нее вдруг возник интерес к делам человека? Какие мотивы появились у нее, помимо интересов Седди?

Седдианцы заботились о машине Мэг Комм веками, тщательно опекали ее. Веками Мэг Комм была просто машиной: отвечала на вопросы, отзывалась на заданные программы. Потом все изменилось. Бруен как раз находился в этом зале, когда Мэг Комм словно пробудилась к жизни, и так, будто она всегда это делала, стала отдавать команды, задавала вопросы, требовала ответа. Седдианцы были в шоке, повергнуты в ужас ожившей машиной и пали ниц перед громадной Мэг Комм, молясь на нее. Так они стали ее беспрекословными слугами.

Бруен, тогда еще относившийся к касте Посвященных, молодой, полный амбиций и фанатизма, помнил те дни с кристальной ясностью. Вначале он подумал, что это мираж — машина, ожившая вдруг, включила двигатели, издававшие приглушенный шум в пещере, замерцала разноцветьем огней.

Когда все это произошло, Бруен с бьющимся в горле сердцем помчался, не разбирая дороги, на верхний уровень, крича в панике:

— Магистр! Магистр!

Когда люди видят ожившего Бога своими собственными глазами, их существование изменяется, и навсегда.

И у Седди изменилось все.

«Для чего мы тебе? И какие у тебя цели?»— старый риторический вопрос пронесся молнией в голове Бруена. Знаешь ли ты, что мы задумали? Или ты играешь с нами даже сейчас? Как может обычный человек противостоять тебе и твоей энергии? Если бы у нас были хоть смутные представления о твоей силе».

Больше неизбежного ждать он не мог. Бруен что-то проворчал и сел в обитое тяжелой тканью кресло возле сверкающего шлема. Облизал пересохшие губы и закрыл глаза. Еще раз он должен был довериться собственной хитрости и самообладанию — подвергнуть себя опасности. Будущее человечества находилось в прямой зависимости от его способностей вводить в заблуждение.

«Спокойно. Терпение, старина Бруен,— пробормотал он сам себе.— Я должен держать себя в руках. Собраться с мыслями. Успокоить самого себя... Да. Ты должен соблюдать максимальную осторожность. Как обычно. Никаких слабостей, никаких мыслей. Столько времени, сколько будет нужно... Осторожность... Осторожность... Осторожность»..

В такт с дыханием он стал читать мантры, которым Мэг Комм обучила их. Он желал самому себе выстоять, обрести силу, заодно мысленно репетируя разговор при контакте. Мантра становилась формой самогипноза, он выключал часть своих мыслей, держа остальные под контролем. Машина должна прочитать только «правильные мысли»— мысли, соответствующие конспектам «Обучения Правде».

Благодаря бесконечным повторениям, он усвоил догму, которую внушила им Мэг Комм после пробуждения. Когда он был Посвященным, то наблюдал изменения, происходящие с Магистрами. Они полностью подпали под влияние силы и знаний, наслаждаясь общением с Мэг Комм. Так большая часть его жизни была посвящена...

«Нет! Отбрось все это, Бруен. Пой мантры. Я — создание Мэг Комм. Мэг Комм — единственный путь человечества к человечности. Путь... Путь... Путь... Мы познаем правду и истину. Благодаря праведным мыслям приходит равенство. Путь... Праведные мысли... Путь...»

Глубоко погрузившись в свои мысли, он с трудом осознал, что подошел к шлему, и легко надел его на голову.

«Путь... Праведные мысли... Я — создание Мэг Комм. Мы все одно... Я практикую обучение истине. Я на Пути...»

«Приветствую, Магистр Бруен!»— нестройно звучащие слова прозвенели в мозгу у Бруена.

«Вторжение! Нарушение неприкосновенности!»

Мерцание индикаторов стало усиливаться.

«Нет, это Путь. Мы все являемся одним целым». Он разрешил себе подчиниться, чувствуя умиротворение, растекающееся по его мыслям.

«Приветствую тебя, Мэг Комм»,— ответ Бруена в мыслях прозвучал как ритуальный, обозначенный в Праведных мыслях.

«У тебя отмечается прогресс в сообщениях?»

«Да».— Он позволил ей исследовать свои мысли, повинуясь догмам мантр «Обучения Истине».— Миклен пал. Лорд Командующий убил своего патрона, Претора. Теперь Сеззанская империя контролирует Микленианское пространство и источники».

«Так быстро? По нашим предположениям Стаффе кар Терма нужно было больше времени на подготовку». Пауза. «Это самое неудачное. Ввод этих новых данных должен быть проанализирован. Есть ли сведения о потерях Лорда Командующего?»

«Из предварительных донесений они составляют меньше трех процентов».

Бруен подождал несколько мгновений перед тем, как ответ пришел: «Получается, что переоценили мощь Миклена и даже очень».

«Я не думаю».

«Поясните, пожалуйста».

«А мы уверены, что недооценили военный гений Стаффы кар Терма. Все наши информаторы в высшем эшелоне командования были выявлены с удивительны? скоростью. Спецкоманда внесла панику и неразбериху в систему безопасности Миклена, нарушила полностью работу компьютерной системы защиты, и затем Стаффа нанес первый удар. Каждый новый удар вносил еще большую сумятицу в ряды микленианских защитников, и все это до прибытия сеззанских регулярных войск, которые затем нанесли завершающий удар».

«Тогда мы должны действовать очень быстро. У нас нет другого пути».

«События развиваются стремительней, чем мы ожидали. Рега уже забеспокоилась, созывает своя военные резервы. Пришло критическое время».

«Таким образом, ваша цивилизация в опасности — она может погибнуть». Настойчивые нотки голоса машины пронизали насквозь мозг Бруена, отражаясь от замаскированных стен его блокированных мыслей.

«Все это так».

«Вы уже предприняли какие-нибудь контрмеры?»

«Да, конечно. Все было сделано по вашим инструкциям. Ваши планы — это наша программа».

Вы точно следовали всем моим инструкциям? Поясните, пожалуйста, я жду».

«Тарга на грани восстания. Используя скорость победы Лорда Командующего над Микленом, мы можем катализировать восстание и сделать все так, как планировалось. Восстание поможет лишить Регу равновесия. К тому же, мы думаем тестировать мальчика, если наши замыслы осуществятся. На сегодняшний день агенты действовали очень успешно в манипулировании окружающей ребенка обстановкой. Мы действовали с потрясающей точностью, и вы это знаете. Этот мальчик может стать, основой нового порядка. Мы следовали вашим указаниям, но риск все-таки остается. Мы не можем предусмотреть всего. Да и поступать так — эго нарушать чистоту эксперимента. Ребенок выживет или умрет — зависит от инстинкта или его интеллекта».

«Или благодаря редчайшему случаю?»

«Сумма функций не может быть спрогнозирована. Выживание будет зависеть от многих редких сочетаний вариаций».— Бруен согласился, успокаивая себя, ни на мгновенье не забывая о постоянном контроле мозга. Звучание мантры заглушало мысли, о которых машине не нужно было знать.

«Непродуманные принципы, господствующие в Седди — это серьезнейший просчет. Подобные навязчивые идеи делают вас бессильными и слишком погруженными в себя, чтобы верно реагировать на обстоятельства».

«Но вы должны согласиться, что случайности всегда бывают». Тишина.

Пытаясь уйти от опасной темы, Бруен начал читать мантры.

«А как насчет клонирования?»

Бруен вздрогнул и поморщился: «Я хотел бы, чтобы иногда вы поменьше фантазировали, ваша честь, Мэг Комм. Слово «клонирование» очень скверное слово».

«А таксономическое определение вас не удовлетворит?»— пришел очень логичный ответ. «Клон — созданный искусственным путем генетический материал, дающий жизнеспособное потомство».

«Да, да»,— Бруен согласно кивнул. Очень хорошо. Да, конечно, клон лучше всего удовлетворяет наши требования. Глубокая тренировка и обучение означают имплантацию без нарушения личности, которое мы предупреждаем.. Мы заметили индивидуальные подсознательные реакции на стимулы, которые превзошли, наши ожидания. Клон несет в себе умение выжить, и мы надеялись передать это. в потомство. На самом деле...»

Он расслабился, осторожно позволил своему беспокойству утихнуть, исчезнуть постепенно.

«Вы очень озабочены, Бруен?»

«Оружие такой разрушительной силы всегда должно рассматриваться с особой заботой. Только глупец может спать при первом взрыве».

«Мы говорим о человеке,. Бруен. А не о первом взрыве».

«И кто более смертоносен?»

«Человек с его воображением и интеллектом... У меня нет сомнений на этот счет». Казалось, Мэг Комм колеблется. «Чтобы пояснить, я отошлю вас к недавней истории. Вы, может, помните, насколько Седди и весь Открытый Космос были неуклюжими, пока я не возобновила контакт?»

«Да, ваша честь, Мэг Комм». Бруен отвечал автоматически, чувствуя, как она шарит у него в подсознании.

«Эго была спущенная с привязи, неконтролируемая сила человеческого воображения, Бруен. Дикая. Неуправляемые страсти. Бессмысленное нарушение равновесия. Вы потеряли праведные мысли и порядок, который приходит вместе с ними»,

Ярость этого обличения опалила Бруена. Защищаясь, он глубже ушел в мантры, что помогало ему сопротивляться и слушать дальше Мэг Комм.

«Да, вы хорошо помните. Вы полностью открыты мне. Я вижу насквозь следующих по Пути. У вас праведные мысли».

Он напрягся.

«Только благодаря вашей помощи. Да будет благословенно ваше руководство. Будет благословен тот день, когда вы вернули свое расположение человечеству и дали направление и построили новый порядок. Мы ваши заблудшие дети, благодарим вас».

«Ваша благодарность — это ваше служение, Бруен». Пауза. «Разве это не так?»

Неужели он уловил нотки сарказма или ему показалось? Бруен отпустил свои мысли, следуя запутанной логике Мэг Комм. Моментами он ощущал присутствие машины, успокаивающее его, заряжающее его мысли положительными эмоциями.

«Да, вы действовали согласно «Обучению Истине», Бруен». Еще одна пауза. «Я проработала данные относительно Лорда Командующего и вывела заключение. Стаффа кар Терма не играет полезной роли. Вы должны нейтрализовать его. Если этого не сделать, он получит неограниченный контроль над, Открытым Космосом. А что такой контроль принесет человечеству?»

«Разрушение. Смерть. Всеобщее рабство и хаос». Бруен следовал логике Мэг Комм.

«Отлично, Бруен. Ваши агенты в боевой готовности?»

«Да. Лорд Командующий обязательно приведет свой флот на Таргу». Бруен скороговоркой произнес это, чтобы не раскрыть свой план.

«Когда он придет, чтобы топить нас в крови опять — вот тогда мы восстанем».

«Мои поздравления, Бруен. Вы осознаете опасность, которую несет Лорд Командующий своим существованием. Он — раковая опухоль вашего общества. И если вы хотите жить и быть здоровыми, вам нужно вырвать эту опухоль, и Путь истины спасет человечество. Я вижу сложность ваших планов и интриг. Вы, мой Магистр, даже больше того, на что я надеялась. Да будет благословенно ваше имя, Бруен. Вы будете спасителем человечества. Вы понесете людям Истинную Правду».

«Я — смиренный раб!» — зарыдал Бруен, чувствуя правоту этих слов.

«Пришло время действовать. Вы подымаете восстание на Тарге немедленно».

«Да, Мэг Комм. Я подыму людей против Реганского тирана».

«Благословенно ваше имя, Бруен. Я вызову вас, когда у меня будет больше информации. Продолжайте, Бруен, и благодарю вас за то, что вы посвятили себя Пути. Успех или неудача всего Великого Дела — в ваших руках».

«Да здравствует Истина!»

«Ваши нации находятся в равновесии. Что самое плохое для вас? Нужно считаться с угрозой, даже если планета в ловушке. Провал означает вымирание».

На короткое мгновение мозг Бруена заполнился образом стерильной планеты и мертвых городов: тишина, только призрачные руины былого человеческого присутствия, обезлюдевшие, безжизненные, жуткие, обрушенные в небытие.

Бруен сощурился, ощущая пустоту в голове, снял показавшийся тяжелым шлем с потной головы. Руки у него тряслись, и он. бы его уронил, если бы Магистр Хайд не поспешил со своего места и, подхватив шлем, поставил его на полку. Бруен вышел из алькова, увидел тревожные лица Посвященных. Вдруг у него началось головокружение.

— Все в порядке? — спросил Хайд. На лице его отразились волнение и забота.

— Да, все в порядке,— он солгал. Обессиленный, он позволил своему мозгу наконец вернуться в норму.— Я... я должен вернуться в Каспу.— Он слабо улыбнулся. «Какой шанс оставляет нам машина? И какой шанс оставляют нам наши собственные планы?»

— Тогда мы...— Хайд потряс головой, его толстые щеки затряслись. Заплывшие жиром голубые глаза сделались тупыми.— Нам нужно...

— Да, Брат Хайд,— глухо прошептал Бруен.— Наш жребий — оросить собственный мир кровью и утопить в страданиях еще раз.

Хайд нервно потер ладони.

— Но ведь погибнут очень многие. И во имя какой цели? Из-за одного человека?

— Никаких дискуссий! — Бруен утомленно махнул рукой и едва не упал на Посвященных.— Или у тебя есть другая идея? У нас нет выбора, старина.

Бруен ковылял, стараясь не оглядываться на Мэг Комм, чувствуя ее внутреннее присутствие. Он был благодарен тому, что давно «случайно» они отключили внешние сенсоры Мэг Комм, вмонтированные, в стены ее убежища, и оставили только шлем как единственное средство для наблюдений и связи.

— Мы должны принимать во внимание весь риск. И мы должны полагаться только на самих себя.

— И на эту проклятую машину,— добавил Хайд.

Бруен закрыл глаза, растер большими пальцами виски. Острые удары головной боли пульсировали и давили на глаза. Так всегда бывало после контактов с Мэг Комм.

— Да, и на проклятую Богом машину тоже,— невнятно подтвердил он и пробормотал про себя: — Господи, дай мне дожить, чтобы увидеть, чем все это кончится! Я что-то должен сделать, должен помешать этой коварной машине разрушить мои планы!

Голос глухо гудел в голове Стаффы, колотясь толчками в виски. «Какая безумная ирония... разнести ее в плазму...» Лорд Командующий повернулся и зажмурил глаза, ощущая тяжесть этих слов, которые назойливо всплывали в его памяти.

«Я убил ее. Единственную женщину, которую я любил. Я УБИЛ ЕЕ!»

«У тебя нет души, Стаффа. Ты просто машина... конструкция из человеческой плоти... машина... создание...» Голос Претора отражался от призрачных стен, заставляя Стаффу кар Терма сжимать ладонями голову и безжалостно колотить кулаками по вискам, чтобы заглушить этот пронзительный голос.

«Чертов Претор! Будь ты проклят!»— он стонал в одиночестве своей комнаты. Знакомые стены хранили красноречивое молчание. Трофеи и памятные вещи висели на своих обычных местах — награды за прошлые битвы и выигранные сражения. Свидетельства его тактической и стратегической гениальности. Теперь они казались мишурой, напоминая только о пролитой крови, которой были обагрены.

Стаффа стиснул зубы, чувствуя, как они скрипят, сжал их еще сильнее, пытаясь болью заглушить скрипучий голос проклятого Претора, Стаффа приподнялся со своего ложа и мягко вскочил на ноги, сделал несколько боевых выпадов, пытаясь переключить память на рефлекторные реакции рукопашного боя. Но память не сдавалась.

Почему так получилось? Как мог этот старик так больно, так безжалостно его ударить? «Я сам, сам это себе сделал. Ее кровь на МОИХ руках!»

Он откинул голову назад, вдыхая прохладный воздух. «Будь ты проклят, Претор! Как ты заставил меня все это сделать?»

В гневе он затряс головой, успокаиваясь от прикосновения своих длинных волос, падающих ему на лицо.

Мозговая ловушка, глубоко спрятанная, возбуждающая его неверную эмоциональную реакцию, заполняла мозг выбросами ферментов, которые окутывали туманом предметы, лишая его способности видеть и логически мыслить»

«Я не мог доверять сам себе, своей способности ясно мыслить. А ведь я только прикоснулся к тому, что он во мне запрятал...»

Перед глазами всплыла коварная ухмылка Претора: «Ты сам сгноишь свою бесчеловечную душу. Стаффа, ты проклятый человек... проклятый.... проклятый...»

«Это правда».

Его глаза остановились на сверкающем металле автомата. Он взял золотую реганскую чашу, поставил ее под диспенсер и равнодушно наблюдал, как микленианское бренди янтарной струей наполняло сосуд. Сможет ли он утопить этот издевательский голос в дымке опьянения?

«В самом деле, Претор. Проклятый, с тех пор, как впервые увидел тебя. Лучше бы я погиб вместе со своими родителями, а, Претор?»

Лениво он потягивал бренди, едва ощущая, его вкус, вкус самого лучшего напитка во всем Открытом Космосе.

Нежеланные, мимолетные видения прошлого — молодой Претор — смеющийся, показывал боевые приемы на тренировках — мелькнули и погасли в мозгу Стаффы. Мелькал калейдоскоп звуков и образов, чувств и воспоминаний. Он закрыл глаза, оживляя прошедшие дни.

«Мы были... мы значили так много друг для друга... когда-то».

Он вызвал в памяти гордость и даже любовь. «И в конце концов мы должны были встретиться как... как звери!» Болезненное оцепенение охватило пальцы той руки, которой он держал золотую чашу. «Что ты там в меня вложил, Претор?»

И опять возник голос Претора, от которого Стаффа поморщился: «У тебя нет души, Стаффа... нет ответственности перед Богом». Каждое слово выжигало, клеймило его душу огненными буквами. «Тебя оскорбительно и точно называют дьяволом».

Стаффа пытался заставить себя выпить все одним глотком, с трудом поднеся чашу трясущимися руками. «...Черт»— придушенный шепот вырвался из гортани Стаффы* «И я тебя убил, Претор». Он потряс головой, страшным усилием воли пытаясь отогнать навязчивые видения. «Так же, как я убил ее». ”

Он почувствовал пристальный взгляд магических глаз Крислы. От этого ему стало лучше и легче. Но он заставил себя думать о Преторе.

«О, я помню, Претор, как ты пришел ко мне после того, что я выиграл микленианские игры». Большим пальцем он провел по ободку золотой чаши. «Ты помнишь этот день, Претор? Ты помнишь, как ты гордился? Ты помнишь, как я бежал навстречу тебе? Обнимал тебя?»

«Мне было так одиноко... я так усиленно трудился. Тренировался месяцами, чтобы увидеть твою улыбку.» Стаффа зашелся от внезапной боли. «Да знаешь ли ты, что это значило для меня? Такого юного и ранимого, каким я был тогда? Все эти жертвы я принес только ради тебя. Эту кровь, пот, нескончаемую постоянную боль, от перегрузок.... все для тебя».

«Молодые люди... Нет, я был... один, один на том пути. Сирота. У меня никого не было, кроме тебя, Претор. И ты, только ты один был моей единственной верой и надеждой». Бренди понемногу действовало, принося долгожданное облегчение, расслабляя невыносимую хватку боли. Безжизненные глаза Крислы всплыли в затуманенной памяти. Напрягая всю силу самоконцентрации, он отогнал ее образ и восстановил лицо Претора.

«За тебя я мог бы умереть!» Во рту у него пересохло. «После всех этих лет борьбы за тебя. После всех этих лет, что ты заботился обо мне! После такого одиночества. Я нуждался в том, чтобы ты заметил меня, обратил высокое внимание... гордился мной... ты...» Стаффа набрал полную грудь воздуха и почувствовал острую боль.— «И тогда я выиграл Игры. Я видел триумф в твоих глазах, Претор. Триумф. Я помню, как ласково ты положил мне руки на плечи и назвал меня... сын».

Горько-сладкие воспоминания. «Да, я — твое величайшее создание, Претор». Он опять потянул бренди, бросив взгляд на голодисплей. Но почему я так не похож на всех? Разве у меня не такое же тело, как у других? Что делает меня чудовищем, монстром, а не просто человеком?» Печальное лицо Крислы снова возникло в тумане его мыслей.

Он уставился равнодушным взглядом на сверкающую чашу.

«Монстр? Чудовище? Сколько людей создали монстров? Ответь мне, Претор».

Образ Миклена сформировался над спящей платформой, медленно вращающейся, клубы дыма пролетали над континентами, зима разбрасывала снежный покров по истощенным солнцем землям.

«Видишь, мы продолжаем видеть одно и то же»,— сухо бросил он, опасаясь осуждающего выражения глаз Крислы. Она никогда не позволяла ему впадать в меланхолию из-за неудач. Но теперь... что ему оставалось делать?

«Итак, я убил все, что я когда-то любил. Своими собственными руками я сломал тебе шею, Претор.» Он поднял руки и стал рассматривать сложные узоры ладоней, изучая петли и сплетения на подушечках пальцев. «И Крисла, моя Крисла, я нажал на курок, и тебя больше нет. Ты была так близко... так близко, а я не знал».

С этими словами он швырнул чашу через комнату и разбил бесценную реликвию шестого века на мелкие осколки. Бренди растеклось по стене.

«Я проклинаю тебя»,— взвизгнул пронзительный голос в его голове. «У тебя нет души... нет души... нет души...» Голос ранил его, сверля мозг, проникая в тайные глубины подсознания. «Конструкция Машина. Создание. Без Бога». Голос молотком колотил в виски и, казалось, тому не будет конца.

«Но, а вдруг мой сын у седдианцев? Только, где именно?» Он бессильно уронил голову на руки, плечи сотрясались в унисон бьющейся мысли. «Крисла! Где он? Он — это все, что у меня от тебя осталось».

«Ты не человек... У тебя нет души...»

«Что ты сделал, со мной, Претор? Кто я?»

«Ищи своего сына».— Шепот, возникший на грани слышимости ниоткуда и отовсюду, голос, который он узнал бы среди миллионов других, голос Крислы, повторил: «Ищи своего сына».

Уже и секретарша перестала бросать время от времени взгляды на Синклера Фиета. Он сидел в одном из кресел в комнате ожидания судебного магистра. Как и во всех таких же комнатах, здесь были комплексы терминалов с официальным программированием, новостями и обратной связью. Томясь в долгом ожидании, Синклер перепрограммировал терминал на библиотеку и заказал учебник по многомерной геометрии. Он так углубился в текст, что не сразу откликнулся, когда секретарша сказала:

— Сэр? Рядовой Фиет?

Синклер сунул свою работу в карманный комм и вскочил на ноги:

— Да? Он готов меня принять?

Она одарила его общепринятым стеклянным взглядом и сказала:

— Прошу прощения, сэр. Но офис закрывается. Я боюсь, что судебный магистр не сможет вас принять сегодня.

Синклер шагнул к ее столу и с отчаяньем воскликнул:

— Но вы не понимаете! Я уезжаю завтра. Иду на действительную службу. Я должен его увидеть Это последний шанс для меня.

Пластиковая улыбка осталась у нее на губах.

— Я еще раз прошу прощения, сэр. Но это невозможно. Вы должны понять, что у судебного магистра очень плотный график, и для него тратить время на такой случай — это...

Дверь на шарнирах распахнулась, и светловолосый человек в малиновой форме Реганского судебного сословия с порога окликнул секретаршу:

— Эрина, я хотел бы выпить чаю. На моем столе лежат пять дел, и нужно чтобы вы их подшили. Если у вас ничего нет, то до завтра.

— Есть кое-что! — Синклер подскочил к распахнутой двери.

С замечательной проворностью секретарша скользнула вокруг стола и ухватилась за рукав новой формы Синклера, громко протестуя:

— Вам не следует так поступать. Если вы немедленно не покинете офис, я позвоню в службу.

— До свиданья, Эрина,— магистр отстранил секретаршу и повернулся к Синклеру:

— Да, рядовой, что случилось?

Синклер бросил уничтожающий взгляд на Эрину, которая оторопело застыла у стола, и торопливо ответил:

— Я — Синклер Фиет. Я отбываю завтра утром... на Таргу.

— Да, мы слыхали об этом. Небольшие трения. Что касается меня, то я участвовал в Филипианской кампании. Получил одну или две медали. Ах, эти незабываемые дни, когда человек может принести реальную пользу империи. Тогда мы были сильными, это было задолго до того, как Звездный Палач обрел такую мощь, новы ведь не пришли слушать болтовню старика?

— Нет, сэр, я пришел узнать все о моих родителях.

Судебный магистр задумчиво рассматривал его голубыми глазами, в которых сквозил легкий интерес:

— Понятно. Но что я могу знать о твоих родителях?

Синклер глубоко вздохнул:

— Вы приговорили их к смерти около двадцати лет назад, сэр. Кроме этого, я больше ничего о них не знаю. Дело было опечатано, так же, как и все записи, касающиеся нашей семьи.

— И ты хочешь знать, откуда они родом?

— Да, сэр. Ведь когда идешь на войну, это становится чрезвычайно важным.

— Если дело было опечатано... хорошо, ты уверен, что хочешь знать все в подробностях?

Синклер кивнул:

— Полагаю, что хорошо разбираюсь в поведении человека. Как студента социальной истории меня мало что может удивить.

— Прекрасно, Синклер. Думаю, чай меня подождет. Пойдем в мой кабинет. Я просмотрю свои записи и скажу, чем я тебе смогу помочь в рамках правил безопасности.

Шаги глухо прозвучали по каменному полу пещеры, отдаваясь в крестообразных сводах высокого потолка.

Магистр Бруен слышал приближающиеся шаги; он сидел в конусе падающего сверху света за своим рабочим столом у компьютера. Подняв голову, он глянул поверх монитора и погладил шишковатый подбородок. Воздух был влажноватым и прохладным. Здесь, в глубинах храма, царила вечная тишина, которую не мог нарушить никакой звук извне.

Приближающиеся шаги становились все громче, и наконец Бруен уже мог видеть отблеск электрического фонаря, которым освещала себе дорогу молодая женщина. Свет становился ярче, отбрасывая ярко-желтые блики на метровой толщины колонны, образуя тени — пляшущие пятна на серых скалах стен. Она осторожно пробиралась между опорами, похожая на нимфу, несущую свет в каменный лес преисподней.

Это была высокая женщина в охряной форме Посвященных, ее движения напоминали грацию танцовщицы. Гладко зачесанные волосы, стянутые золотым зажимом, струились каштановой волной по ее левому плечу. Длинные гибкие пальцы так крепко сжимали ручку фонаря, что суставы побелели и почти обескровились. Из темноты выплыло удивительной красоты лицо: свет подчеркивал белизну бледных щек, классической формы нос в редких веснушках. Полные губы были сжаты, взгляд янтарных глаз метался по помещению в поисках Бруена. Ее высокий лоб сморщился от напряжения. Витая золотая веревка подчеркивала ее тончайшую талию. Когда она приблизилась, Бруен разглядел на ее одежде странные темные пятна, слегка удивился и тут же понял — это засохшая кровь.

«Похоже, она побывала в драке. Неудивительно, что у нее такое встревоженное лицо,— подумал Бруен и усмехнулся: — Очень хорошо, моя дитя: это только начало».

Она тяжело дышала, когда склонилась над гладкой крышкой его стола. Он оскалился и подмигнул ей, прежде, чем опять повернулся к желтому монитору и стал обдумывать слова, появившиеся на экране.

— Спаси, Господи! Магистр! Вы здесь! — ее контральто эхом отдалось по всей огромной пещере.

Бруен — с лысиной, сверкающей, как отполированный шар,— взглянул поверх монитора, моргая своими голубыми глазами.

— Ну, конечно. А где я должен быть? — Он сделал неопределенный жест рукой.— Вы думали, что я возможно в поисках проституток в публичном доме внизу в блоке Д?

— Магистр! — потрясенная, она зарыдала.— Только вы можете шутить в такое время! Весь город в волнении. Шахтеры буйствуют на улицах. Люди умирают. И это будет продолжаться до тех пор, пока сверху не обрушится Реганский флот? Пойдемте, мы должны увезти вас из города. И немедленно, Магистр! Она нагнулась, чтобы взять его накидку, которая висела на поручне перед скамьей.

Бруен вдруг икнул и прикрыл рот сморщенной ладонью. «Она такая красивая. Ах, если бы я был чуть моложе! Да пропади оно пропадом все человечество! Я бы схватил ее на руки, и мы бы унеслись прочь в какой-нибудь дальний уголок Вселенной, где я смог бы дать ей блаженство...»— мелькнуло у него в голове.

Он покачал головой и повернулся к монитору, сказав вслух:

— На сегодня все, пожалуй, компьютер. Пожалуйста, скоррелируй все заметки, которые я сделал. Пошли копию через Мэг Комм Магистру Хайду в Веспу, чтобы он внимательно прочитал. Я выйду на связь, как только смогу.

Он развел руками.

— Ну, моя дорогая Арта Фера, что заставило тебя бежать, задыхаясь, ко мне? Только мятеж? Я сомневаюсь, что любовь или желание побыть с этими старыми костями вынудили тебя так попыхтеть. Я бы, конечно, очень хотел надеяться...

Она покачала головой и простонала:

— Магистр! Клянусь честью, если бы вы не были выдающимся ученым Свободного Космоса, я бы... Я бы вас задушила. Пойдемте скорей, мы должны вас вывезти отсюда. Спасти вас от безумия и смерти.

Бруен сухо рассмеялся:

— И это уважение юного посланца к старому и мудрому ученому? Задушить меня, моя дорогая? Неужели шлюхи блока Д занимаются подобными делами?

— Магистр! — Она рывком подняла его на ноги, мгновенно обмотала накидкой так плотно, что только его старые ноги остались свободными.— Разговоры о блудницах вряд ли приличествуют вашему уважаемому положению. Ваш ум прекрасен во всем... Почему вы смеетесь?

Он тряхнул головой:

— А что вы предлагаете делать ученому в свободное время? Особенно такому старому, как я? Возможно, что я... хм... изучал шлюх, чтобы заглянуть глубже в человеческую психологию. Хммм? — Он наклонился назад, чтобы взять свою черную сумку и, зажав ее под мышкой, наконец, позволил ей увести себя.

Арта торопила:

— Если мы вас отсюда не вывезем, вы уже никогда ни о чем не сможете думать.

— Ох! — он начал задыхаться, когда она наконец привела его к гаражу. Быстрая ходьба вызвала жесточайшую боль в суставах, но он крепился.

— Вас занимает мысль о положении в обществе? Не так ли, Арта? — Он улыбался, пока она открывала крышку люка.— Вы слишком беспокоитесь об этом. Социальный статус — это всего лишь иллюзия.

— Но ваше учение, Магистр? Если бы я только на минуту поверила, что вы бываете в таких местах и с такими женщинами, я бы...

— Вы бы что? — Он заглянул в ее сверкающие янтарные глаза.— Отказались бы от учебы? Совершили переворот в науке? Остановили бы расследование тайны кванта? И зашли бы так далеко только потому, что Магистр Бруен интересуется проститутками? — Он удивленно поднял брови.

— Человек вашей репутации и достоинства не должен...

— Да ну? С моими взглядами? Конечно, только женщина, которой хорошо заплатили, согласится иметь дело с таким, как я. Обычно же женщины хотят молодых, прекрасных мужчин, с большим...— От ужаса, наполнившего ее глаза, ему стало приятно. Она глубоко вздохнула, хватая ртом воздух, и тут он переменил тему: — А они буйствуют на улицах, вы говорите? Неужели так быстро они забыли Звездного Палача? Они просто провоцируют Регу на ответную реакцию.

Дверь открылась, и Арта Фера поймала его за рукав, буквально втолкнув в аэрокар.

— Да,— она хмыкнула.— Эти дураки маршируют с плакатами — требуют соблюдения своих прав, как полноценных граждан Реганской империи. Они хотят представительства — во всех сферах. Представляете? Под Орудиями военных кораблей они хотят соблюдения прав! О чем они только думают?

Бруен пояснил:

— Это отнюдь не новая концепция. Вы можете найти корни такой философии у первых мигрантов с Земли. Конечно, истинные корни утеряны.

— Что? Земля? Это миф, Магистр. По мне эти самые права и представительство просто отличное удобрение, которое дает возможность вырастить пушечное мясо для бластеров, крови и боли. Вы знаете, что нас будут обвинять в этом перевороте?

— Именно, моя дорогая,— откликнулся Бруен и подумал: — Сейчас ты обалдеешь, детка.

Он уселся на сиденье, положив потертую кожаную сумку на колени. Пальцами помял мягкую кожу и начал открывать замки.

Она готовилась к отлету, пока он ковырялся в сумке. Ее уверенные знающие пальцы танцевали по клавиатуре, включая энергетическую систему и давая команду компьютеру для полета на Макарту.

Он заговорил едва слышным шепотом, его слова как громом поразили ее:-

— Конечно же, моя дорогая, вина исключительно наша. Это и было целью восстания.

Она повернулась и уставилась на него с открытым ртом и широко распахнутыми янтарными глазами:

— Что?

Он спокойно кивнул, водянистые глаза скользнули по ней.

— Ну хорошо. Как ты думаешь, кто мог вложить подобную идею в мозги этих дурней? Конечно, Арта, ты можешь допустить диверсию со стороны сомнительных леди, так что оставалось делать мне — старому человеку, обуреваемому жаждой славы? — Он поднял руку ко рту в притворном ужасе, смиренно добавив: — Ох, дорогая. Я могу тебя представить вместе со шлюхами, барахтающуюся в революции.

— Господи, помилуй! — Арта застонала, выводя кар из бокса.

Над головой медленно раскрылись створки, и показалось чистое небо.

И тут она, оторопев от изумления, увидела, как он кладет рядом с ней на сиденье две термальные гранаты и гранатомет. Бруен, заметив ее испуг, подумал: «Это будет твоим первым испытанием, моя девочка. Теперь, Хайд, мы узнаем — не напрасны ли были наши старания и труды».

Бруен спокойно выложил второй гранатомет из своей объемистой сумки и положил рядом с собой. Краем глаза он мог видеть, как она борется с собой, стараясь не смотреть на зловеще сверкающий металл оружия, словно это не оружие, а отвратительная рептилия.

Когда они пролетали над крышей храма, он смог оценить степень опасности и ущерба. Город Каспа содрогался от взрывов, столбы дыма поднимались со всех сторон. Языки ярко-оранжевого пламени доставали до облаков, клубящихся над горящим фосфорным заводом, дым был окрашен в жуткие цвета. То здесь, то там яркое пламя выплясывало смертоносный танец, образуя мрачный контраст с низко плывущими облаками. На ветровое стекло упали первые капли дождя, когда Арта направила кар вперед.

— Они убьют вас, Магистр, если сумеют обнаружить. Подумайте! Что станется тогда с людьми? Во что превратятся храмы? — Она закрыла глаза, задумавшись и стараясь унять набегающие слезы.— Они нас всех уничтожат!

Ветер сильно раскачивал кар, и ей пришлось взять себя в руки и сосредоточиться, чтобы вести ровно машину.

Бруен думал: «А что ты станешь делать, моя конфетка, если враги столкнутся с нами? Есть ли у тебя силы? Готова ли ты броситься в этот кипящий котел, который мы поставили на огонь? Будешь ли ты вести себя так, как мы надеемся?» А вслух произнес:

— Все идет пока по плану. Абсолютно все.

Арта проговорила сквозь зубы:

— Магистр, кровь сплошным потоком заливала улицы Каспы,— она покосилась на гранатомет.

Бруен внимательно изучал ее: какие тонкие у нее руки, как судорожно она вцепилась в рулевое колесо, как побелели суставы ее пальцев. Они пролетали над резиденцией, Арта видела бегущих в панике и страхе людей, пытающихся найти спасение в самых немыслимых местах. Она скороговоркой прошептала молитву.

Город выглядел несчастным, с его приземистыми домишками, похожими на коробки. Дождь оставлял на дорогах серые блестящие участки. Бруен автоматически отмечал непрочность зданий. Каспа превратилась в город нищих и убогих, после последнего нападения Звездного Палача. За городской чертой высились горы, скрытые облаками.

Бруен опустил глаза и поднял гранатомет:

— Кровь и террор, смерть и потери. Революция, моя дорогая девочка, у нее нет другой цены. Ее покупают ценой несправедливости, страха и страданий.

Она откликнулась:

— Во имя чего?

— Для улучшения жизни людей, дорогая девочка. Цивилизация, она такая. Она развивается по спирали — вперед и назад. Иногда жизнь становится черной и злобной — и плодятся тирании наподобие Реганской империи. В другие времена человечество живет мгновеньями света и свободы, когда душа цветет и поет у всех — за исключением тех, кто всегда и всем недовольны. Благодушие, удовлетворенность, Арта,— это самое жизнеспособное следствие любого человеческого устремления. Нам надоедает то, что у нас есть,— и вот что мы в итоге получаем: нам становится неинтересно мечтать. Хорошо ли плохо, правильно или ошибочно, справедливо или несправедливо, любые условия жизни фатально неизбежны — если хочешь. И только взбалтывание предупреждает стагнацию. Без помешивания в кастрюле не приготовишь пищи.

Она посмотрела на город сверху, на мечущихся людей. Одетые в защитные доспехи, войска расстреливали толпы фиолетовым огнем бластеров. Иногда раздавался и ответный огонь. Бруен заметил дрожь, пробежавшую по ее лицу, и утомленно вздохнул.

Он обратил внимание на крейсер первым. Длинный остроконечный корабль вынырнул из-за черного вихря облаков.

— Арта, ждем гостей. Гражданская полиция нагрянула, и, если я не ошибаюсь, гнев Реги исходит из герба на щите их аэрокара.

Ее плечи поникли, глаза стали пустыми.

«Б пасть льву, Арта! И что теперь, ягодка? Молись Богам, что я не ошибся, делая ставку на тебя.— Бруен пробежался пальцами по холодному металлу гранатомета.— Но, если бы у меня...»

Удлиненный черный корабль издал предупредительный сигнал, и Арте пришлось снизить скорость. Она старалась удержать в равновесии свою машину, потому что штормовой ветер сильно раскачивал ее. Капли дождя громко стучали по кабине.

Холодный властный голос приказал:

— Кто вы? Назовите себя! В стране объявлено военное положение. Мы представляем комитет по чрезвычайному положению. Вы нарушили закон о воздушном пространстве!

Арта включила микрофон и сказала дрожащим голосом:

— Вы понимаете, я вывожу своего дедушку из этого ада. Мы хотим попасть в деревню. Вот и все.

Жесткий голос ответил:

— Откройте двери! К вам на борт поднимется гражданская полиция, они сопроводят вас в участок. Вы будете наказаны за нарушение законов военного времени и комендантского часа.

Арта закусила губу и, потянувшись, чтобы открыть люк, пробормотала:

— Прошу прощения, Магистр. Я... я считала, что мы успеем проскочить. Если они увидят нашу одежду...

Она была права — седдианские тоги моментально выдадут их, и они сразу будут отправлены на мозговой контроль.

Бруен спокойно ждал, что предпримет Арта, изучая ее лицо, читая мысли, которые отражались на ее бледном лице. «Неужели она забыла об оружии? Неужто страх настолько парализовал ее? Это было бы сбоем в программе...»

Перед ними, снизив скорость, остановился патрульный катер. Внешний люк чавкнул, и внутрь вошел одетый в черное высокий мужчина. У Арты ком застрял в горле. Бруенспокойно, опершись о сиденье, смотрел.

— О, проклятье,— простонала Арта, едва сдерживая слезы.

— Теперь или никогда, девочка,— одними губами прошептал Бруен и, прижав гранатомет к груди, посмотрел на Арту. Она двигалась как в тумане. Раздался оглушительный треск, и в его контуженных ушах зазвенело. Отвратительный запах ворвался в распахнутый люк. Аэрокар повалился на бок. Магистр Бруен опомнился, только когда понял, что падает в открытый люк, и схватился за мокрую обивку Пальцы скользили по влажному материалу. Арта бросила гранатомет, выправила кар и помогла Бруену добраться до кресла. И только тут увидела, что полицейский катер исчез: на его месте остались только клочья дыма.

— Это я... я,— она не могла говорить. Медленно обвела взглядом все вокруг, увидела гранатомет, из дула которого тянуло запахом гари.

Бруен взял ломик и принялся за ремонт сорванных взрывом петель входного люка. Дождь поливал его, но он только ликующе смеялся в бушующий шторм: «Во имя всех Богов, она все сделала отлично! Она никогда не держала раньше в руках гранатомет и сумела!»

— Дорогая Арта, не будем терять времени, нужно отогнать нашу машину подальше — поблизости могут находиться еще полицейские катера. Помни, ты хочешь доставить меня на Макарту. Действуй!

Арта залепетала:

— Но, что... Куда девался патруль... я их убила? Бруен, что со мной произошло? — она впилась него безумным взглядом.

— Смотри вниз и ВПЕРЕД! — приказал он и, сотворив руками молитву, закрыл люк.

Время от времени внизу проносились дымящиеся развалины, потом они пролетели над черепичной крышей неподалеку от резидентского дворца. Здание сотрясалось от мощных взрывов. Будто в замедленной съемке стены клонились внутрь, как лепестки гигантского темно-коричневого цветка. Какой-то человек стремительно несся от дверей, и в это время рухнула последняя стена.

— Благословенные Боги! Что я наделала? — хватая ртом воздух, прохрипела Арта, включая двигатели на полную мощь.

Позади нее сидел Бруен и тихо бубнил себе под нос, протирая гранатомет.

Скайла Лима сидела в командирском кресле «Крислы», вытянув длинные стройные ноги. Ей очень хотелось встать и уйти куда-нибудь поесть, вообще куда-нибудь подальше отсюда. Но ей приходилось вести беседу с сеззанским адмиралом, чье самодовольное лицо заполняло экран монитора.

Выдраенная до блеска палуба составляла предмет гордости Компаньонов. Первые офицеры прилежно трудились, склонившись над мониторами, техники тихо отдавали приказы компьютерам. Позади Скайлы находилась команда наземной тактики, координирующая свои действия с группой по очистке вражеской территории. Вторые офицеры занимались делами личного состава и проводили проверку транспортных средств. На голомониторах отмечались все ремонтные работы. А Скайла должна была смотреть на имперского адмирала Айбана Джейкра. «Вот надутый осел!»— подумала Скайла.

— Мы очень довольны,— бубнил масляным голосом Джейкр.— Нам понятны сожаления Лорда Командующего по поводу несчастного случая с Претором. Мы довольны финансовой стороной дела, и не считаем это нарушением контракта. Мы больше чем удовлетворены результатами. И рассчитываем на это и впредь.

«Еще бы вы не были довольны, если Стаффа отдал вам целую планету. Подумать только, убить старого инвалида и планету.» Ее пальцы легко пробежали по краю стассовой чашки. Лениво она удивлялась, как можно платить такую сумасшедшую цену за смерть человека.

— Мы рады, что Его Святость все понимает, адмирал.

Айбан изучал, рассматривая ее точно так, как и сотни других мужчин. Скайла не могла этого не заметить, но изменение его голоса от официального тона до почти интимного все-таки удивило ее.

Джейкр масляно ухмылялся:

— Если бы вы нашли время, подполковник авиации, я был бы более чем счастлив встретиться с вами. Может, вы позволите пригласить вас на обед на мой корабль? — Он наклонил голову, глаза его заблестели.— Мы побыли бы наедине, чтобы расслабиться.

«Ты — забавная маленькая сеззанская свинья»,— подумала она, сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Благодарю за приглашение, адмирал. К сожалению, я замещаю Лорда Командующего, пока он отдыхает. Думаю, вы все понимаете. Наши корабли повреждены, и их необходимо срочно отремонтировать. У меня очень плотный график, так как есть еще и другая работа, о которой в данный момент Лорд Командующий договаривается,— и подумала: «Только, чтобы напомнить тебе, что мы свободные наемники, адмиральская жареная печенка!» Вслух: — Я передам Лорду Командующему ваше предложение.

Айбан кивнул, продемонстрировав прекрасный образец обиженного администратора.

— Да, конечно, я все понимаю. Я смотрю далеко вперед, подполковник авиации, я думаю, что скоро в ваших услугах не будут нуждаться.— Он сложил ладони вместе, пять золотых перстней звякнули друг о друга. Он надулся, но не смог удержаться:

— Я уверен, что женщина с вашим умением и ловкостью и мужчина с моим положением должны иметь много общего. Я не хотел бы, чтобы Лорд Командующий меня неправильно понял, но ведь вы свободный агент, не так ли, подполковник авиации? Возможно, у Сеззы найдется для вас очень привлекательное предложение.

«Ну уж нет, дудки!»— Она мило улыбнулась, держа в руках чашку, и произнесла:

— Да, конечно. Вы ведь понимаете, что мой первый долг — служить Лорду Командующему. И я сомневаюсь, что Сезза сможет удовлетворить мои потребности в жалованье.

Джейкр захихикал:

— Мне очень нравится спорить с вами.

Она заставила себя улыбнуться:

— Первое правило Компаньонов — оставлять двери открытыми для всех предложений. Но в данный момент я вынуждена отклонить предложение.

Но тот не отставал:

— Но, если...

— Адмирал, прошу меня простить, у меня дежурство, и я должна выполнять свои обязанности.

Он сделал умоляющий жест и наклонил голову в подобия поклона:

— Я все же не теряю надежды услышать от вас, подполковник авиации, другой ответ. У Сеззы есть множество благоприятных возможностей для женщины с вашими талантами.

— До свидания, адмирал.— Она выключила связь, уставившись слепым взглядом в экран монитора. «Бесчувственный, источающий гной льстец! Он и ему подобные составляют Сеззанскую империю. Как долго они смогут продержаться без военной мощи Стаффы? Сколько будут выкачивать сокровищ из завоеванных миров? Они виляют хвостами и подлизываются к своему Богу-императору — продают эти миры с таким усердием, что можно подумать, будто поверили в божественное предназначение Сеззы».

Она вернулась к своим делам и заметила, как далеко продвинулись ремонтные работы. Судно уже могло выходить в космос на следующий день — честь и слава техническим способностям и возможностям Компаньонов. Она приняла работу, отдавая себе отчет, что Стаффа сделал бы это раньше, чем сделала она.

Ее внимание привлекло изображение на дальнем мониторе: так Миклен повернулся, образуя полумесяц. Маленькие пятна серочерного цвета — дым пожарищ в городах, поднимающийся к облакам. Безжалостный закон войны.

«Проклятье, Стаффа, что же там произошло, в той больничной палате?» Больше половины своих сорока лет Скайла следовала за Лордом Командующим, изу«жв его как ни одного человека. «И за все эти годы я никогда не видела его в таком неистовстве».

Вернувшись на корабль, он заперся в своей каюте, а о>на взяла иа себя командование флотом, получив от него всего один приказ через коммуникатор — возместить смерть Претора.

Тренированными пальцами она взялась за рычаг управления, думая о том, что произошло там, в микленианском госпитале. Услышав дикий крик Стаффы, они вбежали в комнату, полагая найти его умирающим, подозревая микленианское или сеззанское предательство.

А в палате стоял он, как ангел мщения, отрывающий голову Претора от туловища. Стаффа пронзительно кричал, как человек, которого режут живьем.

С того момента, как он вернулся на корабль, Стаффа просто исчез, растворился в глубинах своей каюты. Его комм практически вое время хранил молчание. Скайла откинула голову назад, глаза сузились. Все это так непохоже на него. Ее нервную систему пронзило ощущение беды, неотвратимой как судьба. Что мог сделать этот умирающий старец? Какую силу он использовал, чтобы вынудить Стаффу на такое зверское убийство? Претор? Кто он был, и что самое важное, кем он был для Стаффы?

«В конце концов, это не твое дело, Скайла»,— прошептала она сама себе.

Или ее? Она засунула руку в карман на поясном ремне, пошарила там потерявшими чувствительность пальцами и нащупала кассету, которую она прихватила тогда из госпитальной машины. Она хотела ее сохранить и просмотреть на досуге. Госпитальные машины всегда записывают состояние и окружение обездвиженных пациентов, чтобы потом можно было оценить проведенное лечение; отмечают всех посетителей или события, которые могут нанести вред больному.

«Просмотреть кассету сейчас?»— Скайла сжала губы, и перед ее глазами возникло изображение Миклена на экране монитора. «Влезать в личные дела Стаффы без его ведома, предать его? Нет, это невозможно, надо оставить все, как есть».

Она посмотрела на плафоны, нервно затеребила пальцем прядь волос, струившуюся по ее плечу. Бормотание голосов вокруг мостика действовало успокаивающе. Все опять занимаются своими привычными делами. Одним глазом она следила за сеззанцами и сторожевыми вехами в космосе, другим — за ремонтными работами.

«Итак, что я теперь могу? Сделать большую глупость и попытаться его проверить? Как можно веста себя с человеком такого типа, как Лорд Командующий? Лезть в его личную жизнь? Она вытащила украденную кассету из кармана и стала ее рассматривать. Обычный пластиковый кубик с номером и датой — теперь это потенциальная опасность, которая станет неотвратимой, •если Стаффа когда-нибудь узнает, что эта кассета у нее.

Ее профессиональное чутье подсказывало ей —оставь его в покое, пусть он занимается тем, чем ему вздумается. Но это не смогло погасить ее внезапно вспыхнувшего желания немедленно пойти к нему, посмотреть, узнать, не нужно ли ему чем-то помочь... как друг, в конце концов.

«А кого я могу назвать другом? Будь осторожнее, Скайла. У тебя есть только ты сама — и больше никого. Стаффа в состоянии победить своих демонов сам. В угоду своим эмоциям ты, Скайла, можешь зайти слишком далеко».

Она облокотилась на стол, покусывая кончики пальцев, ласково провела по грубому шраму, уродующему щеку. Да, тогда он спас ей жизнь. Выстрел разнес ее шлем, и она оказалась лицом к лицу со смертью от декомпрессии: нос ее кровоточил, легкие распирали ребра, глаза вылезали из орбит. Он очень рисковал, когда добрался до нее. И его лицо было первым, что она увидела, придя в себя в госпитале. Ее потом всегда поражало то нежное беспокойство, которое она ощутила в его глазах. И только, когда ему сообщили, что она выживет, он улыбнулся ей и ушел добивать защиту Майкана.

Как долго сможет флот быть без него? Уже от корабля к кораблю поползли всевозможные слухи. А вдруг начнется паника в команде? Вот и ответ твоему профессиональному чутью.

Она представила себе Стаффу с его холодными глазами — сидящим в своем командирском кресле, руководящим и разбирающимся в тысячах деталей, каждая из которых может оказаться критической. Его острый и проницательный ум раскладывал по полочкам и замечал все редчайшие факторы, и это делало его хозяином тактики. И сколько бы она ни старалась, она никогда не могла понять сути того, что он делал. Если в середине битвы что-то шло не так, Стаффа всегда определял и находил просчеты и слабости противника, которые потом с успехом использовал.

А сколько раз он буквально вырывал победу из, казалось, безнадежного положения?

«Все хорошо. Я в долгу перед ним, и я его уважаю».

Она подошла к комму, ощущая тяжесть в груди. Один за другим она отдавала приказы, которые считала необходимыми, но отдавала их от имени Стаффы. Ни капельки не боясь того, что она делает, Скайла вдохнула полной грудью, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы, и развернула командное кресло. «Господи, а что если он перережет мне горло за нарушение субординации?»— внезапно мелькнула мысль и пропала.

— Первый офицер. Оставляю все на вас. Если вам что-нибудь понадобится, я в каюте Лорда Командующего.— Она легко вскочила, ощущая прилив крови к онемевшим ногам. Она поспешила к кару и, отдав приказ: «Вторая палуба», почувствовала мгновенное ускорение кара. В голове у нее зашумело, потом бросило в жар. Усталость смешивалась с тревогой: как Стаффа встретит ее, когда она скажет, что отдавала приказы от его имени?

Скайла замедлила шаги при приближении к каюте Стаффы. Только однажды она была в этой святая святых. Сколько лет назад? Десять лет? Нет, больше. Похоже, около двадцати. Быстрыми картинками промелькнули воспоминания.

Человек, худой и высокий, с белыми волосами, встретил Стаффу в таверне на Аштане и бросил кусок золота к ногам Лорда Командующего.

— Я больше ничего не смог найти, Стаффа,— сказал посетитель.—Поэтому я возвращаю тебе деньги. Все деньги.— Он

повернулся и ушел, а по мрачному липу Стаффы разлилась ужасающая бледность, черты его лица страшно исказились;

Она, лейтенант с новенькими нашивками, видела, как он тогда напился до бесчувствия. С помощью первого офицера она дотащила бормочущего Стаффу кар Терму до космокатера, а потом и до корабля. Никогда больше после того случая он не терял железного самообладания.

Остановившись перед люком, она вдруг потеряла уверенность, опасаясь входить без приглашения и беспокоить Стаффу, быстрая усмешка искривила ее губы, усилием воли она заставила себя взяться за ручку люка.

Через тридцать две, таких медленных и длинных секунды раздался голос:

— Да, подполковник авиации?

Она посмотрела в монитор безопасности, скрестив руки, и с окаменевшим лицом произнесла:

— Стаффа, мы должны поговорить. Ты и я.

Она ждала, тяжелым взглядом вперившись в линзы камеры.

К ее большому удивлению, дверь медленно отошла в сторону. Она некоторое время колебалась, затем бодро шагнула внутрь. Второй портал вывел ее в ту комнату, где ей довелось побывать. Она почти не изменилась: только позади гравитационного ограничителя висело на стене оружие, которого раньше не было,— тарганское. Прибавилось еще трофеев на малиновой стене. Камин выглядел обветшалым, такой же выглядела и красная, покрытая кожей софа. Голова дикого вермилионского кабана висела на стене рядом с головой этарианского песчаного тигра.

По обе стороны от камина находились две большие двери, богато украшенные резьбой и росписями. Она подумала, что они доставлены из кафедрального собора с Аштана. Правая дверь отворилась, и появился Стаффа. Он стал в проеме со скрещенными руками, глядя на нее красными от бессонницы глазами. Первый раз за все время она увидела щетину на его щеках. Он был одет в серую форму, цвет, который стал носить — внезапно она догадалась — после той попойки на Аштане.

— Ты выглядишь, как черт,— сказала она ему, подходя к автомату и наполняя кубки микленианским бренди.

— Спасибо.

Она подала ему один из кубков и села на угол огромной софы. Когда-то они начинали вместе с этим человеком — другом и командиром, который заполнил так много лет ее жизни радостью и сомнениями. Что же она теперь скажет: «Эй, шеф, почему ты обижаешься? Ты не хочешь мне рассказать, почему ты растерзал этого человека, оторвал ему голову, там, внизу? У тебя была причина бросить войска, которые рехнулись от волнения за тебя, шеф, а?»

— Стаффа,— заговорила она, решив сказать все прямо в лоб.— Я не знаю, что там произошло, внизу, но это...

— Сеззанцы уже выразили неудовольствие по поводу такого оборота? — Он потягивал бренди, прислонившись к стене, на которой было развешено оружие с Тарги.

— Совсем нeт,— ответила она ему.— Адмирал Джейкр был очень доволен. Да сгниют его черные мозги! Пригласил меня на личный обед и на соблазнение.

Отсутствующим взглядом он теперь смотрел на камин.

— Ты примешь?

— С этим дерьмовым негодяем?— Скайла приподняла бровь.

— Но си же адмирал?

— Он жирный червяк. И кроме того, я командую бэлее могучими силами, чем он и Его Святость Бог-император вместе взятые.— Она с любопытством наблюдала за ним.— Они пропадут без нас, Стаффа. И ты знаешь это. Ты же видел и, наверное, изучил их. Их империя была построена на нашей силе. Они смогли удержать свою империю и отбиться от врагов только с помощью наших бластеров, кораблей и войск. И только растущие богатства и грабежи завоеванных земель позволили им согласиться с нашей ценой. Так же, как и ре ганцев.

Она помолчала минуту и затем добавила:

— Стаффа, мы уничтожили всех претендентов на власть. Миклена ботьше нет. Остались только Рега и Сезза. Кто?

Он повернулся, виски булькнуло у него в стакане:

— Я не знаю.

Напряжение росло у нее в груди. Неясная боль накапливалась в висках. Скайла мысленно обзывала себя дурой, особенно если совершала глупости из любопытства. Она вскинула голову и внимательно посмотрела на него. Тонкая нить воспоминаний пробежала перед ней: его серые сверкающие глаза смотрят в ее, некоторая натянутость команд, моментами отчаяние, а затем триумф, и снова неодолимая преграда ложится между ними. Она опустила взор, трезво рассудив о том, что их связывает со Стаффой. Двадцать лет вариться в одной кастрюле — это не выбросишь как рваную, ненужную вещь. Причастность к нему и его делам лишила ее равновесия.

Скайла напряглась:

— В чем дело, Стаффа? Что случилось в той комнате?

Он крепко сжал губы и встретил ее испытующий взгляд. Она видела, как ходят его желваки.

— Претор был моим... Он был человеком, который...— Он пожал плечами и бесцветным тоном добавил: — Это было так давно. Он взял меня сиротой, выучил меня и сделал меня тем, что я сейчас есть.

Напряжение нарастало, и сердце ее сжалось.

— Черт побери. Ты хочешь сказать, что он был твоим...

— Отцом? Нет. Я называл его мой... мой наставник. Скорей всего, это слово больше подходит.

«О, Бога! Неужели он из-за этого так переживает?»

— Тогда зачем ты подписал контракт?

Он хлопнул в ладоши и осторожно прошелся.

— Они выбросили меня вон. Очень давно. Ты знаешь, что я был микленианцем. Я... я подписал контракт, чтобы отплатить им. И ему. Он покачал головой: —• Я не... не думал, что встречусь с ним лицом к лицу. Я хотел убить его в борьбе.— Его лицо побледнело. Он закрыл глаза: — А вместо этого я убил... убил...

Его затрясло как в лихорадке, и Скайла оцепенела. После долгой паузы она сказала:

— Но что-то есть еще, правда? Все эти годы я думала, что досконально изучила тебя.

Он хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Скайла попыталась помочь:

— Ты хочешь еще что-то сказать мне?

— Ты знаешь, Скайла. Я никому не позволяю приходить сюда да еще задавать такие вопросы.

— Стаффа, ты и я, мы же...— Ее лицо покраснело от гнева.— У нас позади море крови. Очень тяжелые времена. Поэтому я... Есть и флот... Это...— Она оборвала свою косноязычную речь.— Проклятье! Я отдавала приказы от твоего имени!

Он рассмеялся мягким, теплым смехом, и она посмотрела на него в надежде увидеть то старое выражение его глаз, которое сменило бы — пусть на миг — это тупое безразличие.

— Все это не так смешно. Отмени их и отбрось все.

— Огбросить все? Боже, что мы делаем с собой, Скайла? — спросил он и заметался, как тигр в клетке. Она видела мышцы, перекатывающиеся под формой, как будто их напрягали все обрушившиеся на него беды.— Неужели мы нелюди? Претор спрашивал меня, есть ли у меня ответственность. Тогда я удивился.

— Нашему бизнесу не нужна ответственность — только успех. Даже сеззанцы не верили, что ты можешь раздавить Миклен. Что касается меня, то я пыталась ускорить твою тактику и могла привести к провалу, если бы я была инициатором нападения. Ты всегда был самым лучшим, Стаффа. Разве этого недостаточно?

Возможно. Он дал мне все — и все забрал. Неважно, кто нажал курок оружия, которое убило...— Он встряхнулся, как мокрый пес, отгоняя непрошеные мысли. Потом выплеснул бренди и бросил кубок в камин.— Он назвал меня «величавшим созданием». Вот о чем он беспокоился. Я был для него не более, чем вершиной его успеха. Конструкцией.— Он на мгновение умолк и словно сквозь сон добавил: — Я убил...

Она увидела, как мертвенная бледность обволакивает его черты. Казалось, он не устоит на ногах.

— Что, Стаффа? Кого ты убил?

Он облизнул губы, подбородок его задрожал. Полу задушенным шепотом он произнес: «Любовь, мой сын... моя...»

Он потер лицо.

Скайла с нарастающей тревогой спросила:

— Стаффа? Что ты имел в виду? Что ты пытаешься сказать?

— Что значит быть человеком? — закричал он, сжав кулаки и повернув к ней искаженное лицо.— Что должен человек чувствовать? Какими мы должны быть? Я — я ничего не чувствую. Я не знаю, кто я! Крисла умерла! Крисла умерла! Я убил ее! Я не могу... не могу горевать.— Выражение его лица разгладилось.— Я не могу больше обвинять себя.

— Крисла? Стаффа, ее не было на Миклене, правда?

Он начал безостановочно ходить взад и вперед, продолжая говорить, словно не слыша вопросов:

— Они называли меня убийцей, ненавидели меня и проклинали мое имя от одной Запретной Границы до другой. Они говорили, что мое наследство — - это страх, кровь и террор. Я убил все, что я любил!

Скайла с удивлением заметила одинокую слезу, медленно скатившуюся по щеке Стаффы.

Он сжался и шепотом произнес:

— Я потерял себя, Скайла. Я больше не знаю, кто я такой.

Синклер Фист вышел из шаттла на исследовательской биологической станции. Он прошел через вращающиеся двери, нашел правый лифт, вошел в него и нажал кнопку 35 этажа. Возбуждение и страх бросали его в жар и заставляли нервничать. Уже так близко к ясности. Теперь он и хотел и боялся узнать то, что столько времени не давало ему уснуть. Через четыре часа он должен явиться на сборный пункт своей части. И, Бог его знает, когда он сможет еще выспаться.

Лифт подал сигнал, что они достигли нужного этажа. Двери бесшумно раздвинулись, и Синклер вышел в фойе, из которого расходились четырнадцать коридоров. Охранница смотрела на него из-за стоявшего в конусе света стола. Она встала и принялась пристально рассматривать его.

— Здравствуйте, хм, я Синклер Фист. Надеюсь, кто-нибудь есть в исследовательской криминально-анатомической лаборатории?

Она покачала головой, приподняв брови:

— В это время ночи? Вы что, шутите?

Синклер улыбнулся ей и подошел к столу. Ей было примерно 25, может быть даже меньше. Темно-коричневая форма оттеняла белокурые волосы. Большие голубые глаза смутили его на мгновение, и он, не сдержав восхищения, покраснел.

Она улыбнулась:

— Я не думаю, что вы поднялись сюда только чтоб посмотреть на меня, но в любом случае это приятно. Ух, чем же я могу вам помочь? — Она осмотрела его форму.— Рядовой?

Синклер нахмурился, не зная с чего начать.

— Я хотел бы кое-что посмотреть в криминальной лаборатории. Я понимаю, что они... ну, ладно, хранят там нужные образцы для исследований.

Она кивнула:

— Это так. Мы называем ее судебная анатомичка. Вообще-то я там учусь. А работаю ночью, чтобы были некоторые, так сказать, кредиты. Жизнь курсантов не очень-то богата.

— Я вас понимаю. Может быть, вас удивит, но я тоже был студентом всего несколько дней назад.

— И вы хотите посмотреть лабораторию?

— Только образцы.

Она окинула его критическим взглядом:

— Вы непохожи на мерзкого некрофила.

— Так же, как и вы,— парировал Синклер.— Человеческое тело — замечательный объект для изучений. Осталось так много вопросов, на которые пока не найдет! ответ. Например, откуда произошла наша раса. Как она пришла к своему нынешнему виду? Человеческое поведение по большей части необъяснимо.— Он увидел в ее глазах понимание.

— Вы изучали анатомию?

Он покачал головой:

— Социологию, историю, теорию игр, военные тактики, сравнительное поведение. Но судебные исследования всегда привлекали меня. К сожалению, обычно не хватало времени изучать то, что нравится больше всего.— Он замолчал.— Итак, как мне вас называть?

— Анатолия Девиура. Послушайте, я могу поговорить с одним из профессоров, чтобы он показал вам все. Если вы оставите ваш номер.

Синклер покачал головой:

— Не могу. Ухожу завтра на действительную службу. Полагаю, что идем воевать на Таргу.

Выражение ее лица изменилось.

— О, прошу прощения, грустно это слышать.

Синклер пожал плечами.

— Это обязанность каждого гражданина. Я просто подумал, а вдруг кто-нибудь работает ночью сегодня. Вдруг то, что я увижу здесь, как-то скажется и на Тарге.

Мгновение она колебалась.

— Если мы поспешим... то есть, я имею в виду, что не могу оставить пост надолго. Хорошо, я проведу вас в лабораторию. Но задерживаться мы Не будем.

Синклер улыбнулся.

— Обещаю, что не будем.

Она заговорщически улыбнулась, когда провела его в темный холл.

— А зачем вы все это изучаете? — Синклер спросил, пока она открывала тяжелые металлические двери и затем провела его в комнату, наполненную запахами химикатов и гудением кондиционеров. Электронные сканирующие микроскопы, столы, центрифуги и сверкающий набор исследовательских инструментов заполняли комнату. Катодными глазами на него смотрел комм-терминал.

— Я изучаю генетику поведения,— сказала она ему.— Проблема отклонений заинтересовала меня. Почему одни люди вредят другим? Нет ли в генетических структурах ответственных участков за агрессивность? Откуда она исходит? Есть ли способы уменьшить в генетических корнях преступное поведение, а еще лучше — искоренить преступность из наших генов, не затрагивая адаптационные способности и инициативы. Работа здесь дает мне возможность исследовать ДНК известных преступников, сравнивать ее с ДНК нормальных людей. Это очень интересно.

Она нажала кнопку, и двойные двери разошлись в стороны, открывая нишу в стене.

— Внутренняя святая святых. Здесь хранятся образцы.

Синклер вошел в комнату. Ряды полок, точно как информационные кубы в библиотеке, занимали пространство от пола до потолка, потом он заметил внизу проход:

— Сколько их здесь?

— Около 4 тысяч.

Синклер замялся:

— А как вы находите нужный... образец?

Ее взгляд стал подозрительным:

— У вас есть конкретный...

Синклер кивнул:

Два. Таня и Валиент Фист. Мои... мои родители.

— Черт побери! — Анатолия сделала шаг назад, широко распахнув глаза: — И только для этого вы мне рассказывали о своей учебе?

Синклер обеспокоенно взглянул на нее:

— Это все правда. Я не лгал вам. Это... ладно, я воспитывался государством как сирота. И все, что я знаю — это, что мои родители были осуждены как изменники и казнены. И я расплачиваюсь за их преступление всю свою жизнь. Сейчас я иду на войну. Я должен знать, кто они были. И это все. Я говорил с судебным магистром, который поднял дела и отослал их сюда. Он рассказал мне, где они были — и что сделали.

Анатолия потерла руки.

— Но вы же не хотите на самом деле видеть их?

Синклер закусил губу, взгляд его устремился вдаль, и кивнул.

— Вы же генетик. Вы знаете, что значат биологически родители. Я знаю, что они значили для меня психологически.

Она повернулась к терминалу возле двери:

— Пройдемте сюда.

Несколько минут они шли в полной тишине между рядами с саркофагами, слышен был только шум механизмов, поддерживающих нужные условия хранения. Анатолия прошла налево в узкий проход. Над головой автоматически включался свет, когда они приближались, а затем гас, когда они проходили.

— Здесь,— сказала она ему и показала на два выдвинутых гроба.— Только потяни за ручку.

Синклер глянул на нее, нервно сглотнул. Потом взялся за ручку. Она холодила его пальцы, пока он вытягивал саркофаг.

— Он выглядит как живой,— удивленно вскрикнул Синклер, сняв крышку.

— Прекрасные условия хранения.— Она говорила ему, пока Синклер изучал фигуру. Лицо было тщательно выбритым, глаза желтые. Он выглядел интеллигентным, и выражение его лица несло на себе следы печали. Синклер видел рубцы надрезов под черными волосами.

— Спустя столько лет,— шепнул Синклер.— Привет, отец! Я должен был тебя найти, знать, что ты существовал. Я закончил школу первым в классе и я был третьим на межпланетных экзаменах. Я думаю, что ты должен знать об этом.

Угрызения совести сжали его сердце, пока он задвигал гроб на место и выдвигал соседний. Его мать лежала лицом вверх, с глазами серого цвета, наполовину открытыми. Она была прекрасной женщиной с черными блестящими волосами и нежными чертами лица, и юной, очень юной.

Синклер тоскливо улыбнулся. «Спасибо за то, что ты дала мне жизнь, мама. Я никогда тебя не забуду. Ты будешь гордиться мной, я клянусь тебе.»

Синклер закрыл гроб и пошел прочь. Внутри ощущалась оглушительная пустота — окаменевшая душа.

Он повернулся к Анатолии и улыбнулся:

— Спасибо тебе. Теперь мне немного спокойнее. Теперь все будет гораздо легче. Пойдем. Я знаю, ты должна вернуться.

Она кивнула, позволив ему идти впереди. Возле двери она помедлила:

— Это правда, что ты сказал о межпланетных экзаменах?

Синклер кивнул, запутавшись в собственных мыслях. Он уловил интерес в глазах Анатолии.

— Синклер,— начала она, когда они вошли в лабораторию,— хм, ты не будешь возражать, если я возьму твой тканевой образец?

Он рассмеялся:

— Однажды ученый — навсегда ученый?

Она смущенно улыбнулась:

— Нечто вроде этого.

Он засучил рукав униформы:

— Пожалуйста. И если ты что-нибудь выяснишь, то дашь мне знать?

Взяв образец, она отвела его к лифту, чтобы он мог вернуться на станцию. Перед лифтом она помедлила:

— Синклер, что они сделали? Я имею в виду, почему они здесь?

Он придержал дверь лифта и обернулся. У Анатолии были чудные голубые глаза. Теперь они следили за ним с мягким пониманием.

— Если бы у меня было больше времени, я хотел бы провести его с тобой, чтобы лучше тебя узнать.

Синклер растроганно проговорил:

— Спасибо тебе, что ты позволила взглянуть на них. Я буду признателен тебе всю свою жизнь.

— Я не забуду об этом... по нескольким причинам.— Она надула тубы.— Ты мне ничего не сказал, но ведь информация вся записана. И мне остается только ее прослушать.

— И ты это сделаешь,— он встретился с ее глазами.— Только худшие из худших попадают сюда для исследований. Мои родители пытались уничтожить императора Тибальта VII. Они были седдианскими убийцами-шпионами.

С этими словами он шагнул в лифт, дверь закрылась, последнее, что он видел,— растерянное выражение лица Анатолии. Лифт плавно поплыл вниз — к станции.

Тибальт, Седьмой император, глава и правитель, хозяин двадцати миров и Реганской империи, ерзал на стуле. Ему очень хотелось встать и уйти в покои. Он понимал, что раздражает его советников, но не объяснять же им причину! Правитель его ранга не должен обращать внимания на зудящий геморрой.

Император и его советники сидели в комнате с высокими сводами, освещенной хрустальным дневным светом. Украшенные панели из слоновой кости с Сиры сияли роскошью между перекладинами из сандалового дерева. Болтовня советников заглушала звуки струнного квартета. Конференц-стол, вокруг которого они расположились, занимал центр комнаты, был заполнен работающими мониторами, коммами и локтями.

Тибальт унаследовал от отца мощное телосложение, но в отличие от него с годами начинал терять форму, понемногу толстея. Богатые оттенки его черной кожи контрастировали с Ярко-желтым костюмом. Широкие скулы, длинный прямой нос. Он носил волосы средней длины и покрывал их сетью из золотой нити — работы этарианских ювелиров.

Компактный голограф передавал последние новости о восстании на Тарге. Бунтовщики контролировали большую часть столицы Каспы. Тибальт прорычал сквозь стиснутые зубы:

— Почему сейчас? Будь они прокляты! Выбрали самый неподходящий момент! Когда все балансирует на краю пропасти. Не дай Бог, Стаффа заключит союз с сеззанцами и выступит против Реги. Брр, даже думать не хочется!

Он выпил остатки клавы и решил, что сыт пустыми препирательствами своих советников по горло:

— Господа! Внимание! — Он поднял правую руку.

Все двадцать голов повернулись к нему, одни оторвались от бумаг, другие от мониторов. Настудила внезапная тишина, в которой странно зазвучала музыка струнного квартета.

— Меня не интересует, что вы там планируете на своих моделях. Меня интересует следующее. Первое — нам необходимо сокрушить Таргу. Второе — договориться со Стаффой и его головорезами, не обращая внимания на то, какую цену они заломят.

Министр казначей покачала головой:

— Но император, я не уверена, что мы в состоянии будем оплатить счет. Каждый их наемник обходится нам в сумму три с половиной биллиона имперских кредитов. У нас нет таких денег. Часть ушла на Таргу, частью мы оплатили образовавшийся за два года дефицит бюджета.

Тибальт кивнул, ему были известны финансовые проблемы. Однако он помнил, что Лорду Командующему удалось то, что не удавалось ни ему самому, ни сеззанскому Богу-императору,— содержать большое, дисциплинированное войско, способное оказать поддержку любому правительству и в любой момент. Отборные войска Стаффы строго придерживались своей независимости и требовали за это очень дорогой платы.

«Хитрая бестия этот Стаффа. Мне не тягаться с ним».

Вслух же император поинтересовался не без иронии:

— Леди министр, вы предпочитаете не платить, а воевать с Компаньонами? Не забудьте, что Его Святость непременно попытается напасть на нас — ему нужны новые земли. Учитывая наличие Запретных Границ, как вы думаете, где он будет их искать?

— Нам надо сделать еще одну попытку и прорваться за пределы Запретных Границ,— вступил в разговор министр обороны, подняв к потолку глаза. Он почесал свой плоский, как утиный клюв, нос и тяжело вздохнул. Потом поместил волосатые руки на стол и уверенно добавил: — В этом лежит решение наших проблем. Надо найти путь через эти гравитационные стены, и мы сможем расширить наши границы.

— Еще раз? О, мой Бог! — простонал Тибальт в наступившей Тишине.— Вы что, забыли, сколько кораблей мы потеряли в последний раз, пытаясь прорваться через энерго-гравитационный барьер? У нас есть лишние корабли, от которых вы хотите избавиться?

— Ну, это было пятнадцать лет назад,— прервала его министр-казначей.— Кроме того, нам удалось переработать и реализовать металл с кораблей. Мы потратили в общей сложности всего сорок три миллиона кредитов...

— Нам известны ваши расчеты,— прорычал министр обороны.

— Достаточно,— прекратил начинающийся спор Тибальт и сжал ладони.— Кто бы ни построил эти границы, он не хочет, чтобы мы выходили за их пределы. Поэтому они пока для нас недосягаемы. Все, вернемся к текущим делам. У нас нет выбора, дорогие мои, как только нанимать войска.

Выражение лица министра казначея стало хищным. Длинные черные волосы удлиняли и без того длинное лицо, накрашенные острые ногти глухо скребли по столу:

— Мы должны снизить плату, иначе подорвем экономику страны окончательно.

Да. Это было основным препятствием. Холодок пробежал по спине Тибальта. Положение хуже некуда, но кто мог когда-нибудь предположить, что появится такая проблема: как поступить со Стаффой кар Терма, если весь Открытый Космос объединится? Куда направит Лорд Командующий свои кровавые замыслы? В какую сторону?

Тибальт обратился к министру обороны:

— Лорд министр, как вы думаете, у нас есть шанс пограбить в сеззанских мирах и заплатить из этих денег Стаффе?

Министр потер свой похожий на обрубок подбородок. Лицо его сморщилось:

— Не уверен. Сезза сама истощена, особенно после того, как была вынуждена расплатиться с Лордом Командующим за микленианскую кампанию. Кроме того, если мы начнем вести войну таким способом, то иссушим экономику досуха.

— Я присоединяюсь,— сказала министр экономики, подняв указательный палец вверх. Ее зеленые глаза гневно сверкали, пока она с яростью смотрела на Тибальта:— У нас сейчас очень ответственный момент, мы очень много вложили средств в восстановление нашей промышленности. Притока денег нет. И таким образом мы скоро дойдем до ручки.

Воцарилось недоуменное молчание.

— Все-таки я нс понимаю, что вы все имеете в виду,— спросила министр казначей.

— Выжить! А иначе зачем нам Лорд Командующий? — нахмурился Тибальт.— И еще ответьте мне, что произойдет, если Стаффа сговорится за нашей спиной с Сеззой? Сможем ли мы противостоять им с их супервооружением? Единственный выход — повернуть Компаньонов против Сеззы. Нелепо думать о том, что мы победим флот Лорда Командующего на Реге. И подумал: «В этом случае уже никогда не будет Тибальта Восьмого императора».

Министр военной разведки прочистил горло:

— Согласен, мы в очень скверном положении, но учтите, что и сеззанцы не в лучшем. Из-за своих войн и растущей дороговизны они понесли большие расходы. Вместе с Компаньонами они подорвали экономику многих миров, которые были нужны нам для ведения длительных войн. У нас пока нет точных данных их потерь при захвате Микле на. Скажем так, они были очень существенными»

— Вы считаете настало время бунтовать? — поразился министр обороны, поджав губы и безотчетно дергая себя за бороду.

В наступившем молчании зазвучавшая музыка струнного квартета подействовала как-то успокаивающе. Тибальт посмотрел на Айли Такку, своего министра внутренней безопасности. Пришло время высказаться и ей, но она молчала и хищно наблюдала за всем происходящим.

— В первую очередь нам нужно подавить бунт на Тарге,— наконец, вступила Айли. Она прошлась 'длинными тонкими пальцами по черным волосам.— Чтобы эта зараза не распространилась по другим мирам.— Она одарила всех короткой улыбкой, будто одолжение сделала. Она была полностью уверена в своей правоте и в том, что всегда найдет поддержку.

— Ай да Айли,— Тибальту удалось скрыть свое восхищение. Он так ждал ее идей. Айли напоминала этарианского песчаного тигра: она никогда не упускала момент запустить коготки в плоть зазевавшегося слюнтяя. Единственный, кто мог статьей достойным противником, был Стаффа, с его холодной кровью. Соперником... хм... Если чуть спланировать и подготовить, может, удастся обезопасить себя от Лорда Командующего... или отказаться от его услуг в пользу врага. Пораженный собственными мыслями, Тибальт вслух произнес:

— Замечательно. Займемся Таргой. Министр обороны провентилирует этот вопрос. Личная просьба, господа, не забывайте о том, что нам нужно крепко привязать к себе Стаффу, перетянуть его на нашу сторону, иначе всем придется учить сеззанский язык.

Император Тибальт Седьмой встал и махнул рукой в знак того, что совещание закончено, и, не обращая никакого внимания на начавшийся ропот, поспешил в комнату отдыха к ампулам с инсамвидовым желе.

Сердце в грудной клетке Синклера Фиета подпрыгнуло, когда десантное судно начало содрогаться и дергаться от перегрузок при входе в атмосферу. Во рту у него пересохло, потому что становилось жарковато. Этот их полет — что бы там ни говорили — был отнюдь не тренировочным. Вооруженных людей затолкали в ДС — рабочую лошадку военной администраций Реки. Сникли и его товарищи, они сидели плечом к плечу, слегка отклонившись назад, чтобы равномернее распределить давление силы тяжести. Узкие полоски света придавали всему ужасный вид. Стойки мерцали зайчиками света, отбрасывали причудливые узоры на внутреннюю обшивку судна. Влага от дыхания конденсировалась на холодной стали и стекала, периодически капая на его шлем и оружие. По бокам и вперед» теснились пузыреобразные шлемы солдат, тесно сидевших, прижавшись друг к другу. Наверху, между огнями, над замком двери светились зловещие буквы «ПРИБОР ВЫЖИВАНИЯ», а под ними торчал рычаг.

Внизу лежала Тарга, странный мир, полный сумасшедших людей, людей, которые подняли бунт и убили целый гарнизон войск Реги.

Откуда они достали оружие? Да, это вопрос на тысячу кредитов. Ходили разговоры о том, что оружие и боеприпасы доставлены неизвестными контрабандистами. Синклер посмотрел на своих товарищей. Рядом с ним сидела брюнетка Гретта Артина, ее глаза были закрыты, пальцы плотно обхватили дуло бластера. Голова откинута назад, почти упираясь в пластик обшивки.

Синклер поспешно отвел глаза в сторону, когда почувствовал нарастающую вибрацию ДС. И хотя позапрошлой ночью он все-таки нашел своих родителей, это нисколько ему не помогло — чувства его пребывали в смятении. Но благодаря Анатолии Девиуре путаница чуть-чуть уменьшилась, и теперь он мог разумней и спокойней относиться ко всему. Он грезил о ней, о ее голубых глазах и белокурых волосах. Его томили воспоминания об ее аккуратной фигурке. И тут его мечта прервались потоком воды, который в очередной раз обрушился на него сверху.

С женщинами Синклеру не везло, не везло также и со службой: он удивлялся, как мог Бог создать его таким слабым, неуклюжим и не разбирающимся в солдатских премудростях. Люди почти не обращали внимания на то, что он такой худой, костлявый — они рассматривали его лицо с тонкими чертами лица. Но их интересовали отнюдь не нос и брови, а поражали глаза: один серый, а другой тигрово-желтый. Если бы он мог обратиться к хирургам, чтобы исправить этот недостаток. Но такие операции нигде не делали... разве что в Реганской империи, где, похоже, дороги вымощены золотом.

Почему он не может быть похожим на капрала Макрудера? Макрудер каждым дюймом являл собой образец решительного энергичного солдата, и это ему Гретта строила глазки и завлекающе улыбалась, нисколько не смущаясь, что все это видят.

Воздух стал гуще, смешиваясь с запахом пота и страха, что очень мешало дышать. Кто-то позади него испортил воздух, и отвратительный запах вынудил Синклера поставить фильтры в ноздри. Кто-то еще начал смеяться — детское блеющее нервное хихиканье. Свет стал меркнуть. Либо это стреляли орудия, либо свет выключили, чтобы избежать обнаружения. Он заморгал, и внутри у него все перевернулось. Его просто выворачивало наизнанку. Свет стал красным. Неужели они падают? Или выключился двигатель?

Он равнялся на Гретту, сидящую рядом с ним, стараясь делать все, что делаетона. Потом почувствовал, как струйки пота стекают из-под шлема. Синклеру было очень неуютно. Где-то рядом этарианец бормотал слова молитвы.

— Объявляется тридцатисекундная боевая готовность,— ровным голосом сообщил настенный коммуникатор.

Послышался смутный свист воздуха, и панели задрожали. Растущая сила тяжести толкнула его в сторону, прямо на Гретту. С потолка хлынули струйки воды. Чтобы успокоиться и отвлечься, Синклер начал считать про себя.

Конечное торможение вынудило его напрячься. Мускулы шеи сопротивлялись сильному толчку. Внезапно тяжесть пропала, и в позвоночнике у него что-то хрустнуло. Судно ударилось о землю, подпрыгнуло и окончательно остановилось.

— Все в порядке, ребята, можно идти,— проревел сержант Хэмлиш трубным голосом: — Группа А — ставить внешние границы, группа В — укрепить их, группа С — обеспечить охрану, Д — обеспечить защиту правого фланга, Е — защиту левого, F — поддержать артиллерийскую команду.

Вокруг Синклера стали вскакивать мужчины и женщины. Синклер растерялся, уронил свою амуницию, потом вскочил на ноги. Только успел поднять свой бластер, а Гретта уже выбегала. Он устремился за ней, повесив бластер на плечо. Стало немного полегче.

Группа А почти вся выгрузилась из шлюзовой камеры, выскакивая на каменистый грунт. Их комбинезоны меняли цвет, подстраиваясь под окружающую обстановку. Синклер вспомнил, чему их учили на тренировках, и выскочил вслед за остальными. Он упал и, прищурившись, вглядывался в темноту, вдыхая запахи сырой почвы. Над головой что-то прожужжало — то ли насекомое, то ли ночная птица. На горизонте начинало светлеть.

Позади него раздался рев, и Синклер понял, что это десантное судно подымается в воздух. Окинув коротким взглядом небо, он увидел, что звезд почти нет. Тяжко вздохнул и только сейчас почувствовал, как пересохло у него в горле. Воздух звенел прохладой, наполняя свежестью легкие.

Резкий голос сержанта Хэмлиша, зазвучавший в наушниках, заставил Синклера подпрыгнуть. «Идиот»,— выругал он сам себя.— Это ведь комм».

— Фиет! — раздался окрик Макрудера.— Закройся.

Синклер бордово зарделся, ему стало очень стыдно. Ну почему он всегда все делает неправильно?

Хэмлиш отдал приказ:

— Группа Б, несете внешнюю охрану, разберитесь на пары и двигайтесь вперед. Нам нужно занять холм перед Каспой. Дойдете до вершины — дайте сигнал.

Солдаты затоптались, строясь в колонну.

Синклер пошарил по бедрам, вспомнив наконец о приборе ночного видения — ИР-визоре, надел его и включил. Темнота сразу рассеялась, и он теперь мог видеть Макрудера, звавшего его:

— Пощли, Фиет. Нам выпала большая честь пролить первую кровь.—Капрал отвернулся и зашагал вперед.

«Первую кровь»? Синклера передернуло. Он никогда собственно и не представлял себе, что значит быть солдатом. Лучше всего ему было бы дома, на Реге, подальше от всего этого, от грязи, насекомых. Как хорошо сидеть в библиотеке и погружаться в пленительные секреты книг! Досадно было, что пришлось прервать занятия квантовой геометрией, особенно когда ему удалось достать текст «Магическая связь между...»

Он задыхался под тяжестью бластера: тот весил добрых двадцать фунтов, да и ранец около тридцати.

Им легко удалось добраться до вершины, напрасно беспокоился Синклер, усталый, голодный, изнуренный и измученный. Он просто плюхнулся наземь, его тошнило, потом он услышал вызов Макрудера по системе:

— Докладывает группа Б, сержант. Все в порядке.

— О’кей, ребята, окапывайтесь,— приказал Макрудер, шурша как жук в темноте. Он наклонился над Синклером:

— С тобой все нормально?

Синклер смутился:

— Да, чуть сбилось дыхание.

— Слушай, ты, похоже, классный малыш. Держись возле меня, лады? Я должен быть уверен, что с тобой ничего не случится.

— Конечно.— Опираясь на бластер, он последовал за Макрудером и вполз под раскидистый куст. С этого места были видны мерцающие огни Каспы, почти прямо под ними. Город располагался на дне чашеобразной долины и через ИР-визор выглядел очень жалким. Окружающие пики состояли из обломков скал, покрытых редкой растительностью. Это было чертовски неподходящее место для ведения военных действий.

Малыш? Макрудер назвал его малышом. Он и так знает, что стоит малого как солдат. И проклятье, но ему придется держаться Макрудера. Похоже, что капрал знает, что делает.

Никто еще не сделал ни единого выстрела. Может, они возьмут эту планету, словно кусок торта, как говорится?

Синклер лежал в темноте, задумчиво водя пальцами по оружию, потом стал гладить комбинезон. Ощупывая материал, он чувствовал толстую синтетику с гладкой поверхностью. Материал на самом деле состоял из склеенных слоев графита и керамики,— покрытия, защищающего гидрокарбоновую полимерную основу. Любой удар, способный разорвать материал, вызывал мгновенную химическую реакцию, которая этот материал превращала в жесткий, негибкий, и тогда он отражал либо поглощал энергию пули или удара бластера. Соединенный с. вакуумным шлемом, он мог служить скафандром для космических работ.

«Будем надеяться, что он меня спасет, если что»,— подумал Синклер.

— Хорошо, все, ребята,— позвал Мак.— Пошли, рассредоточьтесь и — ушки на макушке. Мы должны взять город.

Синклер стал спускаться с вершины холма вместе с остальными из группы Б. С рассветом они заняли третью секцию почтового отделения и установили оккупационные штаб-квартиры на окраинах Каспы, к центру еще предстояло пробиваться.

Почтовое отделение, не вызвало восторга с эстетической точки зрения, однако с военной — толстые стены с маленькими окнами — было хорошо укрепленным редутом.

— Черт побери! А я думал, мы будем драться,— проревел Макрудер, снимая ранец и садясь под стену. Остальные тоже раскладывали снаряжение и припасы, устраиваясь поудобнее.

— А они не выглядят опасными,— сказал задумчиво Синклер, глядя на немногочисленных прохожих, которые спешили с опущенными головами. Небо оставалось скрытым облаками, изредка доносились раскаты грома.

— Ну, все регулярные войска введены,— донесся голос Макрудера из-за барьера.

Синклер задумчиво рассматривал его. Макрудер выглядел, как настоящий солдат: квадратная челюсть, шишка на переносице. Внимательные голубые глаза смотрели с лица с высокими скулами, из-под шлема выбивались русые завитки волос. Форма облегала мускулистые плечи.

Позади него сидела Гретта Артина, держа одну руку на капральском плече. Синклер заставил себя не пялиться в их сторону. А если она влюблена в Макрудера? У него нет никаких шансов против такого человека, как Макрудер. Ведь что из себя представляет Синклер Фиет?

«Идиот, лучше думай об Анатолии!— оборвал он себя.— Тем более, что ее здесь нет,— и ты можешь мечтать о ней до того, пока не вернешься — если, останешься в живых, конечно. И потом ничего с тобой не случится, если узнаешь, что она замужем за профессором и у нее есть детки».

В размышления Синклера вторгся голос Макрудера:

— Они, наверное, подумали, что гарнизон малочисленный, и сейчас, скорей всего, пошлют сюда войска. Мы заставим их подумать.— Мак пощелкал языком.— Но кто-нибудь должен стрелять хоть наугад. Чего-то я не понимаю. Они как будто позволяют нам разгуливать тут. С чего бы это?

Гретта насторожилась, длинные коричневые волосы блеснули в неярком свете:

— Я бы не хотела испытать на себе имперскую огневую мощь. Но что им здесь делать? Уничтожать необученных шахтеров? У них есть пульсовое оружие и гранаты? Пара бластеров в эти руки, и этого вполне достаточно, чтобы взорвать мощь империи.

— Они уничтожили гарнизон,— вспомнил Синклер, срывая

затвор с энергетического бруса. Он наблюдал за старой женщиной, которая с трудом взбиралась по ступенькам, ее взгляд был взглядом испуганной птички, когда она рассматривала вооруженных людей, расположившихся на отдых вдоль стены. Кифозный остеопороз скрючил ее спину. Она крепко держала кошелек, прижимая его к туго перевязанной груди пальцами, покрытыми старческими пятнами,— суставы на них опухли от артрита. Она подымалась по ступенькам, глядя себе под ноги.

— Вам помочь, мэм? — спросил Макрудер, очень неразборчиво, потому что жевал в это время. Потом он встал и открыл перед ней двери с толстым стеклом.

Она кивнула, испуганно вздрогнув, дернув птичьей головкой.

—Я... Мне нужно увидеть... узнать о медицинском пособии,—  дрожащим голосом произнесла она и подняла свое изборожденное морщинами лицо.

Макрудер вытер ладонь о рот и показал большим пальцем за плечо:

— Вы там найдете сержанта Хэмлиша.— Он показал на комнату, где раньше находился управляющий почтовым отделением Реги до тех пор, пока «Гражданский комитет» не выкинул его прочь.

Она опустила глаза, кивнула и заковыляла на подгибающихся ногах к сержантской комнате.

Макрудер сказал с насмешкой:

— Да, ужасная революция.— Он сорвал чеку с другого энергетического бруса.— Вот какое сопротивление оказывают на Тарге. Нам достались смирные ягнята, мальчики!

Синклер нахмурился:

— Да, может быть. Ты знаешь, я читал о сайленской экспедиции в филипианские горы. Тогда они тоже думали, что уже все, покорили. Это было двести лет назад.

— Древняя история, Фист,— прервала Гретта.— Как может такая тихая заводь сопротивляться имперской мощи?

Синклер пожал плечами:

— Есть много интересного в исторических книгах. Макрудер наклонился к нему:

— Например? Обстриженная, засушенная тактика сражений? Я имею в виду — если прочитать, что кто-то делал сотни лет назад, то можно поднатореть в тактике. Только не в сегодняшней. Сейчас надо думать по-новому, каждый раз с поправкой. В этом ключ к разгадке успеха Звездного Палача. Подумай сам, Синклер! — Макрудер покачал головой и подмигнул.

Гретта хихикнула:

— А, книжки! Эге, я поняла — ты один из этих, из Седди? Так бы и сказал!

Синклера бросило в жар. Чем больше он волновался, тем все становилось хуже:

— Нет, я не Седди. Просто я изучал науки... хотел поступить в Реганский университет.

Макрудер хохотнул:

— и вместо университета оказался здесь? На что ты рассчитывал, если ты не гений, а в жилах не голубая кровь?

Синклер кивнул:

— Да, теперь я понимаю. Но я думал, что смогу. Я занял третье место на межпланетной олимпиаде.

У всех широко раскрылись глаза, и наступила тишина.

Наконец, Гретта прошептала:

— Елки-палки! Третье! Я не ослышалась? И они все равно тебя не приняли?

Синклер вспыхнул и тупо уставился в пол:

— Нет.

Макрудер потряс головой:

— А что они сказали?

«Соври, Синклер. Ты не можешь им объяснить, почему тебя не приняли»,— мелькнула мысль.

Но врать было бессмысленно, и он пожал плечами:

— Ничего, они просто выразили сожаление. Но... я попытаюсь на следующий год еще раз.

Гретта наморщила лоб:

— Я знакома с женщиной, которая так и делала: поступала восемьдесят два...— Она запнулась и посмотрела в лицо Фиету. Потом, набрав полную грудь воздуха, продолжила: — Может быть, это такая политика? И ведь бывают и ошибки, а?

Синклер неохотно согласился:

— Да, случаются.

Старая женщина вышла из комнаты сержанта Хэмлиша как раз в минуту, когда повисла тяжелая тишина. Ее неуклюжие ботинки громко простучали по полу. Она испуганно покосилась на Синклера и быстро отвела взгляд. Он распахнул перед ней дверь и безучастно следил, пока старушка хромала по ступенькам вниз, расставив руки для равновесия.

Уголком глаза Синклер ухватил мимолетное впечатление: сержант, спрашивающий, где мужской туалет. Ну что ж, и сержанты должны ходить по нужде...

Макрудер напомнил:

— Итак, что же ты узнал из этой истории сайленских войн? — манеры его неуловимо изменились — при всей небрежности вопроса, в нем сквозило уважение.

— Не концентрируйте свои силы,— пробормотал Синклер, продолжая следить за старой женщиной, которая быстро ковыляла через пустынную улицу.

Снаружи громкоговорители продолжали повторять условия оккупации, пролетело десантное судно, ощетинившееся бластерными пушками, далеко разносился бухающий голос: «Введено в действие военное положение. Те, кому нужно разрешение на передвижение, медицинское обслуживание, должны зарегистрироваться у военных властей. Все коммы будут настроены на выдачу справочных сведений. Сохраняйте спокойствие и сотрудничайте с властями». Голос медленно удалялся, бубня все неразборчивее.

Синклер пожевал губами и взглянул на сгрудившиеся облака.

Он начинал ненавидеть Тарту, хотя никто еще не стрелял в него.

Но Макрудер не унимался:

— Э, но это не согласуется с военной концепцией,— заключил он.— Каждый знает, что «разделяй и властвуй»— это древнейшее правило ведения войны. Сила позволяет защищаться, а наступление рассеивает войска.

И тут Синклер, вскочив на ноги, вскрикнул:

— Господи, где ее кошелек?

Лицо Макрудера напряглось:

— Что?

— Бежим, надо ее догнать! — Синклер схватил оружие.— Черт возьми, так же, как и на Сайлене... Мак, эй! Кто-нибудь поищите в комнате сержанта кошелек этой старухи.

Он слетел по ступенькам, глаза были прикованы к хромающей фигуре, которая заворачивала за угол серого полуразрушенного здания. Гретта и Макрудер бросились за ним, натягивая шлемы и щелкая затворами.

Синклер скачками несся по булыжной мостовой, и вдруг мир вокруг него взорвался, его подбросило и опрокинуло навзничь. Он чувствовал, как его катит по жестким камням, время и пространство соединились в огне и дыму и перемешались в невообразимую кашу, которая, казалось, заполнила все, залепляя глаза и уши, тесня грудь.

Его сильно оглушило, в голове гудело, воздух ворвался в легкие, распирая грудь. Он подвигал руками и ногами, убедился, что все, вроде, в порядке. Тяжело поднялся, покачиваясь. Потом наклонился, поднял бластер, и в это мгновение, едва не зацепив его, пронеслась струя фиолетового пламени. Кряхтя, он опустился на колено и выстрелил в чердачное окно, откуда, как он заметил, только что стреляли. Фронтальная часть здания подпрыгнула от удара, затрещали кирпичи, посыпалась штукатурка. На всякий случай он пальнул еще раз, не особенно целясь, но выстрел оказался удачным, отвалив громадный кусок стены.

Синклер повернулся и увидел Макрудера, который пытался встать на - ноги. Здание почтового отделения превратилось в крошево из обломков кирпича и облицовки. Синклер увидел, как одна из уцелевших стен словно сложилась пополам и упала, завалив мостовую. Над развалинами взметнулось облако пыли.

«Господи, помилуй,— прошептал Синклер.— Там никого не осталось в живых». Кое-как он встряхнулся и помог Гретте подняться. Остолбеневший Макрудер озирался по сторонам. Над ухом Синклера просвистела пуля, он инстинктивно отшатнулся, потом окинул взглядом противоположную сторону улицы. И не размышляя, повинуясь только инстинкту, ударом ноги распахнул дверь, вскинул винтовку и быстро затолкал своих товарищей в темноту и неизвестность.

Хайд нахмурился:

— Мы играем в серьезные игры, Бруен.— Магистр астматически задышал, нахмурил брови, уставясь на внутренний монитор, на

экране которого каштанововолосая женщина методично расстреливала мишени из пульсового пистолета.— Проблема психологического оружия для ник является врожденной.

Они сидели рядышком на древней каменной скамье, высеченной когда-то прямо в базальтовой скале. Внизу расстилалась долина Макарты. Серые облака затянули палящее солнце впервые за несколько последних дней. И сейчас долина мирно зеленела, и солнце не жгло, а пригревало.

Бруен спокойно кивнул:

— Круги в кругах, мой друг.

Хайд откашлялся:

— Возможность — это одно, но человеческий мозг? Веками умы, более великие, чем наши, задавались вопросами, искали, подгоняли и опять искали ответ на вопросы о душе, о психике, о сущности человека. И признаюсь, я начинаю теряться, когда думаю о жребии, выпавшем на мою долю.

Бруен крякнул от удовольствия, глядя на экран монитора, где Арта Фера делала последнюю серию выстрелов. Ее литые формы четко выделялись в вечернем свете.

— Ты думаешь, она попадает в цель?

Бруен задвигался в надежде найти удобное положение, чтобы смягчить боль в бедре:

— Естественно. Посмотри на ее лицо. Видишь, как оно сияет? Не сомневайся, ее инстинкты полностью освободились. Теперь она нуждается только в программировании и направлении.

В голосе Хайда прозвучала неприязнь:

— Шпионить! Как агенты имперской безопасности!

Бруен искоса взглянул на него:

—. Наступили странные времена, Магистр, когда наша древняя страсть порицается,— возразил он с легкой печалью. «Тьфу, пропасть, если только Хайд вдруг не согласится с ним. Да и если бы это была не Арта, он бы...»

Бруен задумался: «Господи, я становлюсь старым маразматиком! В нашем мире нет места глупой сентиментальности. Ведь она не твоя дочь, она вообще ничья, Бруен. Она — всего лишь предмет, солдат по вызову».

Пожав плечами, он заметил:

— Войны выигрывают отнюдь не генералы, а те, кто воюет за них!

Хайд запротестовал:

— Но ведь она — одна из наших!

Бруен оперся подбородком на ладонь, вскинул голову и внимательно посмотрел на своего товарища. Потом заговорил мягким, серьезным тоном, вынужденный приспосабливаться к тому, что считал рациональным:

— Действительно? После того, что она так долго находилась у эгарианцев, после того, что она была так далеко от нас, ты называешь ее нашей?

Хайд по-совиному заморгал:

— Ну ладно... э-э-э... она замечательно сдала экзамены. Ее тренировки — как можно видеть по результатам — путем воздействия на подсознание сделали ее поистине невероятно талантливым...

— орудием,— закончил Бруен монотонным голосом. И затряс головой, не желая встречаться глазами с Хайдом, и нажал кнопку — голографическое изображение Арты Феры, перезаряжающей пистолет, пропало.

Недовольный собой, он оглядел пасторальные уголки маленькой долины, расстилающейся внизу перед ними. Скот спокойно пасся среди высокой сочной травы. Деревья обступали гранитные скалы, цветущие растения сливались в яркий узор на зеленеющих пастбищах.

— Мы сделали много, мой друг,— размягченно проговорил Хайд.— После стольких лет, после всех жертв...

— Что значит еще одна молоденькая девушка? — засопел раздраженно Бруен, и вытер свои глубоко посаженные глаза.— Когда все это кончится, Хайд? Уже триста лет я наблюдаю все это в течение моей жизни около ста миллиардов людей умерли в страданиях, боли и нищете, их планеты были разрушены войнами уничтожены радиацией, болезнями и природными катаклизмами.— Он взглянул вверх, выражение голубых глаз неожиданно смягчилось.— И я спрашиваю тебя, видишь ли ты улучшения в человеческой природе? Меня все время не покидает чувство, что мы являем собой в некотором роде злокачественный эксперимент.

Хайд положил тонкую сухую руку на плечо Бруену:

—• Вспомни наше кредо, Брат. Жизнь — это познание, а знание — это энергия. Энергия вечна, ее нельзя уничтожить, только рассеять посредством энтропии.— Хайд кашлянул еще раз, сморщившись и сплюнув под ноги.— Смерть неизбежна, но не навсегда. В конце концов, все возвращается назад, к Богу.

Бруен скривился:

— Да, не навсегда. У Вселенной тенденция к расширению границ, тогда как другие места заперты гравитационными колодцами великих Аттракторов. Итак мы оказались на перепутье: либо мы на вершине расширения, либо в начале уплотнения. Иными словами, конец может наступить примерно через пятнадцать миллиардов лет или что-то вроде этого.— Он помахал скрюченным пальцем перед глазами Хайда: — Сколько страданий ты можешь вместить в пятнадцать биллионов лет до того, как мы вернемся к Божественному Началу?

Хайд примирительно проговорил:

— Жизнь — это больше, чем страдания, Брат. Жизнь — это так же и теплое солнечное утро, поющие птички, удобное кресло...

Ироническая улыбка пробежала по лицу Бруена:

— Ба! Ах, ах...

Магистр Хайд махнул рукой:

— Ты язвительный и едкий старик,— он хлопнул ладонью по колену и откинулся на спинку скамьи, подставив свое осунувшееся бледное лицо теплым лучам солнца.

Но Бруен не унимался:

— В Каспе около двадцати тысяч погибших. А здесь, ты и я, мы сидим на солнышке и рассуждаем об удовольствиях. Наш мир на грани краха.С течением времени, Брат, целые планеты будут выжжены дотла, расплавлены до основания. Неужели наш удел — сумасшествие?

Хайд опять кашлянул, нижняя челюсть двигалась с трудом:

— Нам лучше всего ловить мгновения настоящего, Магистр. Вспомни свое кредо. Не существует ничего кроме Сейчас-Здесь. Прошедшее — это просто энергия в мыслях. Будущее состоит из возможностей, которые могут меняться непредсказуемо и непредвиденно. То, чего страшишься,— всего лишь работа твоего мозга. Такое будущее нереально.

Бруен помолчал и заключил:

Так и все реальности можно привести в ничто. Я все разно страшусь.

И тут Бруен заметил какое-то движение в долине. Присмотревшись, он различил трех лошадей, выскочивших из-под деревьев. Они повернули к источнику и резко остановились, чтобы напиться. В тишине и покое он наблюдал за ними, отмечая краем глаза облака, гонимые ветром к северу от Каспы. Пророчество! Уже сейчас, согласно его собственным инструкциям, растущее сопротивление на Тарге вызовет мощную концентрацию реганских военных сил, готовых на все. Значит, снова кровь на его руках.

— Меня беспокоит то, что у нас нет выбора,— Бруен похлопал пергаментной рукой по колену.— Мне очень не нравятся ощущения пешки, Брат. Меня передергивает, когда вижу старых Магистров, раболепно поклоняющихся чудовищной машине. Ничего не меняется очень давно.

— Но сейчас ты должен работать с машиной,— Хайд поднял голову, беспокойство исказило его черты.

Бруен сухо рассмеялся:

— Я все время думаю: кто кого дурачит? Кто из нас настоящий манипулятор, Брат?

Чуть понизив голос, Хайд убежденно проговорил:

— Ты у нас единственный, Бруен. Ни у кого больше нет такой силы. Нет больше подобных тебе: с достаточной ловкостью, мощью, способных сохранять равновесие духа и мысли при любых обстоятельствах.

Бруен в упор уставился на Хайда:

— Ну да, конечно, ты меня дурачишь и сейчас, но, ладно, я подумаю. Энергия — это навсегда, а? Ладно, Брат, если ты найдешь меня мертвым на кровати в один из таких дней, что ты станешь делать?

Магистр прокашлялся, сплюнул:

— Лучше мне умереть, но я никогда не надену этот дурацкий шлем.

Бруен отрезал:

— Нежизненное решение.

Хайд отпарировал:

— Так же, как и твоя смерть,— и закончил, борясь с приступом кашля: — Нет, я лучше убью себя, чем сяду в кресло и надену на голову эту ужасную кастрюлю. Мэг Комм почистит мои мысли, как луковицу... и все кончится ничем.

Они посидели в тишине. Хайд размышлял, недоуменно морщась,— почему все выглядит таким чертовски безнадежным?

— Мы до сих пор не знаем, каким словом можно управлять Звездным Палачом,— Бруен улыбнулся, наблюдая за лошадьми: одна из них, серая в яблоках, подняла голову и, задрав хвост, игриво встала на дыбы. Другие резво перебирали стройными ногами, словно пустились в танец, они важничали и задирались, гонялись друг за другом. На Тарге лошади были прекрасны.

Наконец, Хайд нарушил молчание:

— Предсказания поворачивают в сторону Реги,— он откинул голову "назад, зажал нос пальцами, продувая забитые ноздри, и гнусавым голосом продолжил: — Скорей всего Рега сделает Стаффе предложение. Лорду Командующему не очень-то по душе развратная теократия, основанная на всеобщем низкопоклонстве и гнусном раболепии. Воевать за этого жирного сеззанского прыщеватого дурака? Который для них Бог? — Хайд потер ладонь о ладонь.— Нет, все-таки Рега, несмотря на просчеты, будет скорей апеллировать к измененной личности Стаффы.

Бруен поморщился:

— Это все лишнее, Хайд. Стаффу труднее всего прогнозировать. Почти невозможно.— Он с трудом встал, сделал несколько шагов, чтобы размять конечности, пытаясь избавится от боли в бедре.

Хайд проворчал:

— Пойдем, Брат. У Стаффы нет особенных секретов. Все очень просто: деньги и ситуация руководят им. Так действует сила. Да, это все просто — для человека выдающихся способностей. Сезза и Рега без сомнения отдают себе отчет в том, что игра закончена. А того, кто соблазнил Стаффу огромным количеством игрушек и обещал отдать ему весь Свободный Открытый Космос... того, кто упустил благоприятный случай, его уже нет в живых...

Бруен запротестовал:

— Ты утверждаешь, что у Реги больше возможностей заполучить Лорда Командующего, чем у Сеззы. Я согласен, если их поменять местами. Вконце у Стаффы останется только сила. Я не думаю, что ему понравится играть роль судьи в беге на длинные дистанции. Его люди не возьмутся за такую нудную и тяжелую работу. И Стаффа знает это.

Хайд приподнял брови:

— И что?

— И Стаффа поставит на победителя.— Бруен вздохнул, потеряв из виду лошадей и расстроившись из-за этого.

Хайд промолчал.

— И ему будет очень легко уничтожить Бога-императора, которого он не ставит ни в грош.— Бруен снова задвигался, пытаясь найти положение, при котором хоть немного утихнет ноющая боль в бедре.— Так он будет чувствовать себя более удобно и, конечно, более уверенно.

Но Хайд неприязненно возразил:

— Ты говоришь так, будто создание Претора является человеком.

Бруен тронул кнопку, и на мониторе опять появилась Арта Фера в тренировочном зале, она устанавливала пистолет на стойку-подставку. Арта остановилась, на лице ее отразились борьба и недоумение, будто она никак не могла привыкнуть к своим новым способностям.

— Может быть. Он любил однажды,— сказал Бруен.

Хайд рассмеялся очень громко, потом закашлялся. Он вытер слезящиеся глаза и посмотрел на своего старого приятеля:

— Становишься сентиментальным, а, Бруен?

Магистр покачал головой:

— Нет, Хайд, старина.— Бруен говорил очень печально: — Я просто удивляюсь, по какому праву два слабоумных старика, какими являемся мы, суются в будущее человечества? Мы кто, спасатели, Хайд... или марионетки греха и смерти?

Стаффа кар Терма лежал в темноте на спине. Вокруг мягко жужжали двигатели «Крислы», и это действовало умиротворяюще на него. Но он не мог успокоиться и продолжал проигрывать в памяти тот момент, когда орудия «Крислы» разнесли корабль Претора в пыль — и вместе с этим кораблем женщину, единственную женщину, которую он любил.

«Я убил ее. Но откуда я мог знать?» Он с силой растирал глаза большим и указательным пальцами: «А мой сын? Вдруг он жив? Или я убил его тоже? Только Седди... Седли должны знать».

Интересно, на кого похож его сын? Старый вопрос, который он задавал себе многие годы. Он попытался подавить нарастающее смятение — и ничего не вышло. Попытки мыслить рационально всегда кончались полной путаницей, и он начал постигать состояние, которое внедрил в него Претор своими словами.

«Теперь я понимаю, старик. Я был твоим опытом, разве нет? Вот почему твои глаза светились чувством удовлетворения и гордости. Ты взял мальчика-сироту и использовал его как подопытного кролика в своих нечеловеческих экспериментах. Ты задушил мои чувства, превратил меня в биологического робота. Рационального, логичного, без капли чувств, с одним желанием и целью: деньги и успех».

«Господи, Претор, каким хитрым чудовищем ты оказался». Словно проявляясь в мареве тумана, стала складываться многоцветная мозаическая картина. Но где же реальность? Был ли его мозг нормальным до того, или психологический крючок выбил его из нормального состояния? Он глубоко вздохнул, успокаивая мысли, останавливая поток нахлынувших эмоций, и стал вспоминать все, что он знал о физиологии и биохимии мозга.

Картина складывалась грозная.

Основываясь на сложном взаимодействии физиологии и химии, мозг создает свои собственные критерии нормального поведения. Он строят сеть нейронных мостиков, ведающих памятью, и позволяет изучать новые адаптационные стратегии.

«И все это перевернул Претор своими спрятанными крючками». Стаффа кулаком начал бить в подушку. «Итак, что же произошло? Слова Претора зацепили нейрон, который взаимодействует с обратной связью мозга, поддерживающей химическое равновесие. Но какое же мое состояние — нормальное?»

Да, это была страшная проблема. Неужели Претор заблокировал часть его личности на все эти годы, и ключевые слова «конструкция, машина и создание» нарушили эмоциональное равновесие, подготовив конечное уничтожение?

Ответ был погребен в могиле Претора.

Но каков механизм воздействия ключевых слов? Вероятно, они стимулируют его мозг замедлять синтезирование кортикостероидов, серотонина, ацетилхолина и норепинефрина, что и нарушает нормальное равновесие.

Стаффа вскочил и заметался по комнате. Похоже, ответ был скрыт в последних словах Претора. В том разговоре старый змей мог дать ему ключ. Даже среди своего рушащегося мира Претор не смог удержаться от последнего опыта; но какие же слова являются ключом? Стаффа воспроизвел разговор в микленианском госпитале слово за словом. Было так много сказано, так много смысла было вложено. Но, все-таки, какая фраза является ключевой?

Стаффа нахмурился и зажал подбородок в курсах. «Он сыграл на моей гордости и на самонадеянности». Стаффа угрюмо усмехнулся. Да, это его путь. Слова «нет души» всплыли в памяти, старик здорово использовал это. «Нет ответственности перед Богом?.. Я выбил это из тебя... выдавил из твоего чувства личности... создание без совести... деньги и власть руководят тобой...»

Выражение лица Стаффы стало очень жестким: «Но что же там еще было, Претор? Чем может человек измерить глубину своего падения? Я — только силой... точно как ты меня учил, и так отлично учил, Претор! Будь ты проклят!»

Стаффа Опустил веки,чтобы увидеть печальные глаза Крислы. Он не мог победить выражение мягкого осуждения янтарных глаз. Невидимый кулак сжал его сердце, будто пытаясь выдавить из него жизнь.

«Я не знаю, как он тебя похитил,— шепнул Стаффа призраку.— Да это и не столь важно, ты исчезла так внезапно. Только Претор, единственный во всем Открытом Космосе мог глубоко хранить такую страшную тайну. Но я должен был и это предвидеть, моя любовь. Я должен был».

В его душе, мятущейся и сокрушаемой страшным напором горя, продолжал раздаваться одинокий крик его сына. Чувство вины заполнило его, смешиваясь с бесконечным горем. «Ну почему это должно было случиться именно со мной?»

Претор создал его с совестью рептилии. «И я ему говорил, что мне нет дела до совести». У человека, который сможет объединить миры Открытого Космоса, чтобы разрушить Запретные Границы, должна быть совесть. «Неужели ты не видишь, Претор? Ставки так высоки. И пока человечество разделено, пока мы уничтожаем друг друга, мы никогда не вырвемся из этой клетки».

Он покачал головой, пристально вглядываясь в видения в своей памяти. «Да, этого ты не смог меня лишить, Претор. Ты забыл, что сам учил меня мечтать — чтобы вдохновляться на великие подвиги. Я должен управлять Открытым Космосом».

«Но ты в конце концов потерпишь поражение... поражение... поражение...»

Стаффа крутнулся на каблуках, ощутив внезапный прилив адреналина. Легкая улыбка тронула бесчувственные губы. «Это и есть ключ, не так ли, Претор? В течение всего разговора ты высмеивал меня, будучи уверен, что лишил меня сентиментальности. Поэтому ты был так удивлен, когда узнал, что я любил Крислу? И она могла сорвать твой опыт. Ты должен был убрать ее от меня подальше, иначе твой эксперимент не был бы доведен до конца — твое «величайшее создание» было бы испорчено».

Стаффа кисло рассмеялся. «Моя ахиллесова пята. Бездушность. Отсутствие совести. Поэтому ты называл меня машиной». Глаза Стаффы сузились в щелочки. «Ты сделал из меня получеловека, Претор».

Но избавят ли от страданий эти слова его полностью? Не смогли ли эти ключевые слова до конца разрушить его личность? Гнев снова вспыхнул, смешался с тревогой. «Ты должен вновь обрести себя, Стаффа, либо Претор в конце концов победит. И если твои мечты сбудутся, ты узнаешь, что значит быть настоящим человеком, почувствуешь, как говорил Претор, «дух, осеняющей народы».

Он набрал полную грудь воздуха и задержал дыхание, чтобы унять боль, пронзившую сердце. «Первым делом, Претор, я найду своего сына, если он жив. И потом я найду себя».

— Не щекочи,— предупредила она, когда он провел пальцами по ее спине, ощущая прохладную гладкую кожу, до ягодиц. Задержав дыхание, Тибальт Седьмой император, со свистом выпустил воздух через губы.

— Почему ты ведешь так себя со мной? Ты меня совсем не любишь, Айли.

Она повернулась, бросив на него взгляд из-за плеча, по которому рассыпались чудесные блестящие черные волосы. Ее длинные ноги смяли золотистую простынь, сбитую в ком взрывом страсти. Она подвинулась ближе, как бы потягиваясь, стройные ноги оказались у него на животе. Одна ее грудь призывно торчала напротив его ладони. Мгновение он наслаждался контрастом между ее ослепительной белизной и своей иссиня-черной кожей.

Он посмотрел в ее потемневшие глаза, которые были так близко от его.

Айли не отводила взгляд:

— Может, мне нравится испытывать власть, Седьмой император?— Ее голос дышал страстностью, а тело — прохладным мускусом.— Может, ты моя последняя победа.

Он чуть вздрогнул, когда она стала легонько покусывать его грудь, обводя языком сосок, это отозвалось в нем трепетом.

— А ты не беспокоишься, что когда-нибудь узнают? — спросил он.

Она рассмеялась:

— Кто? Твоя драгоценная жена? Императрица давно все знает. И Мария Рат и ее раболепная семья только изображают неведение.

— Они знают? — Дурное предчувствие овладело его сердцем. Он уставился прищуренными глазами на роскошный вермилионский шелк, которым были задрапированы стены.

Айли снова засмеялась, показывая беленькие зубки, глаза ее искрились юмором.

— Ну, конечно, император. Шшшшшшш! Не беспокойся! Я уже обо всем позаботилась. Никто не посмеет встать мне поперек дороги, Тибальт. Никто! — Твердость в ее глазах подтверждала это.— И мне кажется, тебе лучше всего не угрожать твоей жене или ее семье.— Она коснулась языком его верхней губы, медленно ласкаясь к нему. Ее дыхание несло запах мяты. Помолчав, она добавила: — С другой стороны семья Ратов опасается, что один из их юных лордов может быть арестован за измену, воровство, взятки или за что-нибудь в подобном роде. Я видела его, Тибальт: он перепуган до смерти.

Чувство теплого облегчения охватило его, смывая тот мимолетный страх.

— А если советники начнут подозревать?

— Если ты не в состоянии управлять своими советниками, тебе не стоит оставаться императором.

Тибальт усмехнулся:

— И в самом деле.

— Тогда, о чем мы должны беспокоиться, когда мы занимаемся любовью рядом с имперским домом советников? — жарко шепнула она, пробудив его мужскую силу.

После близости она оставила его утомленным и исчерпанным до дна. Пальцами он нежно касался ее черных волос, потом спустился вниз и провел по плечам, груди, обводя эти полные чаши и нежно массируя соски. Ее живот пульсировал в такт его движениям.

— Скажи мне, Айли, что ты знаешь о Стаффе кар Терма? Расскажи мне. Кто он? Что любит? Какие сведения о нем верны?

Она повернула голову, положив щеку на ладонь.

— Лорд Командующий? Я знаю не очень много. Он один из тех орешков, которые я хотела бы раскусить, мой император. Я считала, что у него был маленький пунктик относительно Миклена и Претора. Ха! Это было заблуждение. Несмотря на то, что они боялись его силы и прогнали его, они все-таки привлекали его к участию в делах. Дали ему корабль и отослали. Да, он убил Претора — того, кто фактически создал его таким, убил голыми руками.

Глаза ее затуманились, голос перешел в бормотание:

— Убил того, кто дал ему все. Хотелось бы знать мотивы, которые им двигали.

— Но ты же говорила с ним. У тебя должны были остаться какие-нибудь впечатления.— Тибальт представил себе Лорда Командующего — мертвые пустые серые глаза, жесткие черты, совершенно лишенные чувств... Смертоносная нечеловеческая крепость.

Она придвинулась поближе к нему в неярком свете.

— Я думаю, он самый очаровательный мужчина из всех, кого я знаю.

— Исключая присутствующих? — спросил он, понимая, как важен д ля него ответ.

Ее глаза встретились с его черными, бездонными и все понимающими:

— Включая присутствующих.

«Совершенно не имеет значения, что я делаю, что я ношу, как я пытаюсь управлять ситуацией, он всегда мне мешает. Это он, мой основной соперник, но как я себя ненавижу, когда так думаю. С каким бы удовольствием я бы вонзил энергетический кинжал в сердце Стаффы»,— подумал Тибальт.

Пристыженный такими мыслями, он крепко сжал челюсти. Его самолюбие страдало.

Наконец он проговорил:

— Я могу тебя за это убить.

— Не можешь,— ее прекрасное лицо оставалось ясным и спокойным.— Ты ценишь мою ловкость. Это во-первых. Во-вторых, тебя устраивает мое общество, потому что я единственный человек во всей Реганской империи, который ведет себя на равных с тобой и не пасует перед твоей властью. И тебе импонируют моя порядочность и искренность, разве не так?

Как все верно. Он мог ненавидеть их обоих — и Стаффу, и Айли, но он и нуждался в них, хотя понимал, что в. один прекрасный день их нужно будет уничтожить. Цена не играет никакой роли. Залог силы — это действовать в одиночку. И Тибальт подумал: «Скорей всего, ты не ошибаешься, дорогая Айли. Скорей всего». Но я не хочу задерживаться на этом сейчас, моя горячая стервочка».

— Тогда скажи мне, что мы можем получить от Стаффы и Сеззы? — вслух спросил он.

Она потянулась, играя каждым мускулом, потом села, скрестив ноги. Помотала головой, раскидав волосы по белым плечам, затем положила подбородок на ладони и сказала:

— Он — наш ключ к будущему. С его помощью мы сможем контролировать весь Открытый Космос. А с таким контролем мы сможем даже накопить достаточно силы, чтобы бросить вызов Запретным Границам. Но, с другой стороны, если он будет сотрудничать с Сеззой, мы все потеряем. Нам не стоит заниматься подсчетами его ударных возможностей. Мы ничего не можем ему противопоставить.

Он кивнул с легкой отрыжкой:

— Я думаю точно так же.

Поразмыслив, Тибальт скрестил руки на животе:

— Слушай, у меня есть идея: мы сделаем замечательное предложение Лорду Командующему... и я хочу, чтобы ты его передала.

— Глава внутренней безопасности? — она отрицательно покачала головой, прекрасное лицо сморщилось, когда она задумалась.

«Могу я тебе доверять, Айли? Ага, вижу, как глазки у тебя заблестели! Похоже, ты нашла удобный случай! Боже, как ты прекрасна, моя цитеанская коброчка! Взрывоопасная мегера в постели, ты единственная из всех женщин достойна меня»,— подумал Тибальт.

— Почему бы и нет? — он равнодушно махнул рукой.— У меня есть на то причины, Айли. Как ты уже заметила, я доверяю твоей порядочности и искренности. Ты прекрасная женщина, он не должен заподозрить наши истинные намерения. Увидишь Стаффу. Сосватай его ко мне. Я знаю, каковы ставки. И я знаю, что поставлено на карту. Но я полностью полагаюсь на тебя. И мысленно: «Но я предприму и свои собственные шаги, моя сладенькая. И хотя это печалит меня, мне придется превратить тебя просто в орудие».

— И последняя причина, по которой я посылаю тебя, Айли.— Ее глаза сияли, и она широко улыбалась:

— Да, моя любовь?

— Ты единственная из всех сможешь перетянуть его на нашу сторону. Естественно, ты будешь представлять имперские власти. Будешь символом империи? Да, беспредельный кредит и символ власти. О, как замечательно. И как дьявольски иронично. И так же, как я ограничен своей властью, так и ты будешь привязана к своей, Айли. Ласкай её, носись с ней, моя сладкая любовь, до смерти!

Улыбка ее все ширилась, покрывая морщинками нежную кожу лица. Медленно обнажались белые зубы, и из груди вырвался смех:

— Мой господин, Тибальт. Ты сделал лучший выбор, чем думаешь. Стаффа кар Терма теперь мой!

— А ты теперь моя! — Тибальт согласно улыбнулся, проводя пальцами по ее восхитительной коже.

Стена позади Синклера взорвалась, его отбросило в узкую щель между обрушившимися стенами. Только инстинкт помогал ему ориентироваться в обстановке, пока мозг пребывал в ступоре. Натянутые нервы пронзительно звенели в ушах. Какими-то остатками чувств он слышал выстрелы Макрудера и Гретты. Чья-то рука коснулась его ноги, еле различимый голос звал его сквозь плотный туман, он почти не реагировал, когда чьи-то руки подняли его и поставили на ноги. Его непослушные ноги, казалось, двигались на одной воле.

— Что?— спросил он, удивляясь, как странно звучит его голос в таком тумане.— Что? Где мы? Что случилось?

Он помнил дверь, ступеньки, на которые он пытался взобраться по темной, со сквозняком, лестнице перед распахнутой дверью. Он помнил, как его рвало, потом голова закружилась, и он упал... и падал долго-долго в бездонную пропасть.

Синклер очнулся, лежа в лабораторном морозильнике. Он не мог повернуть головы, потому что кто-то распилил его череп, чтобы добраться до мозга, но он знал, что рядом лежит его прекрасная мама, а с другой стороны — отец. Его тело сотрясалось в такт пиле, и он смотрел наверх — прямо в голубые глаза Анатолии Девиуры.

«Пок-БААМ!» Толчок и тучи пыли вырвали Синклера из его кошмарного серого сна. Сотрясение, о котором он во сне думал, шло из-под пола, на котором он лежал.

— Проклятье,— в память ворвался резкий мужской голос, пока Синклер пытался открыть заплывшие глаза. Звуки, похожие на рвущееся полотно, он определил как бластерные выстрелы: молекулы воздуха вступали в реакцию с частицами. Потом тишина.

Он потер глаза пальцами, заскорузлыми от крови, перевернулся, услышал скрипящий хруст под комбинезоном. Казалось, все кости были выдернуты из суставов. Тупая, неясная боль снова взорвалась яростными толчками в голове.

— О, Господи! — прошептал он.— Что это?

— Заткнись,— непонятно откуда резко сказал женский голос и пропал.

Он поморгал, пытаясь вернуть ясность зрению. Дождь падал через разрушенную наполовину крышу, поливал доски, каменную кладку, стекал на пол. Одно ухо не слышало. Тарга! Бомбежка, полет через Каспу, попытка найти своих, засада...

Как темно.Остатки его памяти подтолкнули взять ИР-визор. Он чуть было не упал, поймал фокус, но мир все равно оставался видимым наполовину. Он подергал визор и настроил изображение. Макрудер сидел возле разрушенного окна с бластером наизготовку, вглядываясь в темноту и дождь. Гретта охраняла вход, глядя вниз на ступеньки.

Мочевой пузырь Синклера сердито напоминал о себе.

Вспышка фиолетового света вырвалась со стороны лестницы и проскочила через разрушенную крышу. Синклер понял — это стреляют тарганцы. Гретта выжидала.

Он попытался проглотить ком в горле, ощутил, как во. рту пересохло, снял фляжку с водой с пояса, потряс — пустая. И только сейчас он заметил, что его комбинезон в крови, кусочках металла, вплавившегося в материал,— да, скафандр спас ему жизнь.

Долго не раздумывая, он двинулся в глубину комнаты и помочился напротив уцелевшей стены. Бластер Макрудера выстрелил в темноту.

Синклер нашел более-менее приличную лужу и напился из нее. Песок заскрипел у него на зубах, на языке остался отвратительный вонючий привкус. Но все-таки спасительная влага оросила его пересохшее горло. Потом он лег на спину и подставил лицо каплям дождя, сеявшегося через пролом в крыше.

— Как себя чувствуешь? — спросил Макрудер равнодушным голосом.

— Будто меня пропустили через мясорубку,— ответил Синклер.— Каково наше положение?

— Подрались неплохо, как в последний раз. Но вообще-то. скверно. Мы здесь, и они пока не смогут нас взять. Но если они подтянут тяжелые орудия, не думаю, что все будет длиться слишком долго. Что-то там внизу и вокруг движется.— Макрудер не отрывал глаз от противоположной стороны улицы.

— Они делали две попытки напасть,— добавила Гретта.— Я хорошо их проучила.

— Для чего эта башня? — спросил Синклер, разглядывая проломы в крыше через широкие трещины готового, казалось, вот-вот обрушиться потолка из переломанных балок.

Макрудер, не глядя, ответил:

— Это сторожевая вышка.— И продолжал крутить ручку настройки своего ИР-визора, время от времени смахивая с лица капли дождя.

Набежавшие с востока тучи мрачно громоздились прямо над головой, готовясь разразиться небывалым для этого времени года ливнем. Но пока еще просто шел дождь, то усиливающийся, то немного стихающий. Но, если все-таки разразится ливень, положение усложнится — попробуй разглядеть что-нибудь сквозь сплошную стену воды. Синклер подполз поближе к пролому, чтобы осмотреть и оценить позицию. Их башня находилась в центре блок-квартала У-образной формы. Потоки дождя, собираясь в ручейки, стекали по водостокам. Неподалеку два бетонных столба поддерживали колыхающееся под порывами ветра полотнище. На нем были крупно написаны номера коммов, по которым можно было связаться с оккупационными властями и получить разрешенную информацию.

Синклер спросил:

— Какими приборами ночного видения они пользуются? Активными или пассивными? — Он ощупал амуницию на поясном ремне и с тревогой убедился, что от снаряжения осталась едва половина.

— Пассивными. Подобием светового усилителя,— Макрудер хмыкнул,— техника не ахти какая, но нам от этого все равно мало радости.

Напряженно размышляя, Синклер спросил:

— Подобрали оставленные гранаты?

Макрудер удивился вопросу, но ответил:

— Одну. А зачем тебе?

Фист пожал плечами, разговаривать ему не хотелось, поэтому пояснил коротко:

— Хочу попробовать выбраться отсюда до того, как они подвезут большие орудия и размолотят нас.

Усмешка высветилась на измазанном лице Макрудера:

— Ты надорвешь свой пупок, солдатик. Но интересно, что же ты придумал?

Синклер сказал, как отмахнулся:

— Это из области простейшей физики.

Но Макрудер не отставал:

— Например?

Фист тряхнул головой, сообразив, что объяснить нужно — действовать придется вместе,— и пояснил:

— Хочу использовать силу тяжести, которая, надеюсь, еще функционирует. Мы только должны отвлечь их внимание и ослепить на тридцать секунд, по меньшей мере.

В голосе Макрудера прозвучала озабоченность:

— Да, я понял. Пассивное ночное видение... Я думаю, ты можешь позаимствовать сигнальные ракеты и у Гретты.

Издалека донесся глухой грохот — то ли раскаты грома, то ли гул канонады — разобрать было невозможно. Синклер перестал прислушиваться, еще раз проверил свое полууничтоженное снаряжение и чертыхнулся про себя. Потом, натыкаясь на обломки кирпича и мебели, подполз к Гретте Артине, которая, не отрываясь, наблюдала за лестницей.

— Мне нужны твои сигнальные ракеты и трос безопасности.

Гретта, не сводя глаз с лестницы, спросила:

— У тебя есть план? Слышала, как вы там шептались с Маком. Как себя чувствуешь? — она бегло глянула на него и опять уставилась на черную лестницу.

— Словами не могу описать, какое у меня отвратительное состояние,— шепнул Синклер, беря из ее рук предметы, которые она снимала с ремня.— Одно ухо, похоже, совсем не слышит. Думаю, задета барабанная перепонка. Я чувствую себя так, будто меня пропустили через мясорубку. Все болит.

Голос ее дрогнул:

— Ну, ничего. Послушай, выведи нас из этого ада, и я промассирую каждый дюйм твоего тела,— она подарила ему улыбку и подмигнула.

— Может, мы прямо сейчас и начнем? — попытался сострить он, тронутый вниманием Гретты.

Она обернулась:

— Прямо сейчас?

Синклер смутился:

— Ну, это я... Ты понимаешь, у меня не хватало времени ни на что, кроме занятий, и...— он повернулся и хотел уползти, но почувствовал ее руку у себя на плече.

В ее голосе звучало безмерное удивление:

— О, Господи! Так ты девственник?

Синклер всполошился:

— Шшшш! Кто-нибудь может услышать!

Гретта хохотнула:

— Ладно, поговорим об этом позже, ученый. Но ты мне нравишься. Давай работай. Если мы выберемся живыми, я лишу тебя девственности! — и шлепнула его по спине.

Его мускулы сопротивлялись тому, что он уползает от нее. А когда вернулся к Макрудеру, первое, что услышал, был вопрос, в котором звучало неподдельное изумление:

— Девственник, да?

Синклеру это уже начинало надоедать, он отмахнулся:

— Я? С чего ты взял? Подержи-ка это,— он подал один конец троса Макрудеру. «Она не должна была орать об этом на весь проклятый город!» Он сделал узел и привязал конец троса к одному из колец на своем ремне. Большой кусок цемента был достаточно тяжел, он обвязал его обрывком найденной проволоки и прицепил на крюк к поясу.

Макрудер внимательно следил за тем, что он делает.

— И что теперь?

Синклер нахмурился:

— Теперь я думаю, что я напрасно столько времени корпел над книгами, а не занимался спортом.

Нетерпеливо дернувшись, Макрудер спросил:

— Короче, что тебе нужно? Я выбивал шесть-сорок в игре в лиге.

— Я должен был догадаться. Швырни это и попади между теми столбами,— Синклер протянул ему обломок цемента, к которому был привязан крюк с тросом.

Макрудер сделал великолепный бросок. Кусок цемента перенес крюк, и он повис на проволоке, а трос натянулся. Теперь, если осторожно подтянуть крюк, то он может надежно зацепиться.

Макрудер проворчал:

— Надеюсь, не оборвется.

— Да, одно из двух,— согласился Синклер.— Готовься. Сними свой ИР-визор, потому что ослепнешь, когда я зажгу огонь. Ты понимаешь, что нам нужно делать дальше?

Вглядываясь в темноту, Макрудер пробормотал:

— Ну, да...

Синклер подполз к лестничному пролету, велел Гретте перебраться к Макрудеру и быть наготове. Набрав полную грудь воздуха, он поднял бластер и сделал серию выстрелов в черноту, несколько кусков стены разлетелись веером. Отложив бластер, помолился, чтобы не обвалилась сланцевая крыша, и швырнул гранату с пятнадцатисекундной задержкой взрыва. Потом открыл свой ИР-визор, выдернул сигнальный пистолет и на бегу выстрелил всеми ракетами в пролом на крыше.

Яркий свет заставил его прищуриться. Гретта поднялась, прыгнула и скользнула вниз по тросу. Макрудер крепко держал трос, тяжело дыша. Ракеты разливали вокруг яркий свет, который выхватывал из темноты бегущие по улице фигуры.

— Пошел! — он вытолкнул Макрудера наружу и ухватился за трос. Убедившись, что бластер хорошо привязан, прыгнул, ощущая жар в ладонях, скользящих по тросу.

Гретта подхватила Макрудера и толкнула на середину уцелевшей узкой кровли. Макрудер распластался, стараясь не соскользнуть. И тут сверху свалился Синклер. Едва его ноги коснулись кровли, в это самое мгновение взорвалась заброшенная Синклером на крышу башни граната. Вершина башни с грохотом развалилась, громадные обломки сланцевой черепицы рухнули вниз, на улицу. Сердитые встревоженные крики и вопли огласили ночь. В долю секунды Синклер подхватил Гретту и Мака, и они втроем соскользнули клубком с мокрой кровлу на изрытую взрывами землю. Бластерный огонь рвал ночь ¦ на куски. И в неверном свете фиолетовых вспышек Синклер заметил, что один из столбов, поддерживавших полотнище, вот-вот рухнет.

— Бежим! — Синклер зарычал, схватил Гретту за руку, и они рванулись с места. Позади грохотали шаги Макрудера, вполголоса ругавшегося на чем свет стоит. Синклеру показалось, что еще один шаг, и его голова взорвется, и тут истерзанные нервы рванула смертельная боль, и он потерял сознание.

Какой-то странный, на грани слышимости, звук настойчиво пробивался сквозь душную вату забытья, тело плавно покачивалось на ленивых волнах, и все это было удивительно приятно и одновременно тревожно. И, казалось, будет продолжаться вечно. И тут, как ключ в заржавленном замке, что-то скрежетнуло прямо над ухом, и еще мгновение назад ласковая волна злобно подбросила его тело и швырнула на острые камни. Синклер медленно приподнял веки и увидел склонившееся над ним лицо Гретты, бледно светившееся в темноте.

— Слава Богам,— облегченно вскрикнула Гретта, отпустив его плечо и, обернувшись в темноту, негромко проговорила: — Мак, ты слышишь, все в порядке, все в порядке. Синк пришел в себя.

Макрудер ответил из темноты:

— Пусть полежит пока. Работа начнется попозже.

Гретта, покопавшись в санитарной сумке, вытащила шприц-ампулу и быстро закатала рукав на левой руке Синклера.

Двойная доза стимулятора подействовала почти мгновенно. Во всяком случае через минуту Синклер почувствовал себя полным сил, голова прояснилась, мысль заработала четко. Он был готов к любой неожиданности. И теперь оставалось только ждать.

С рассветом тучи, так и не разразившиеся ливнем, понемногу уползли за горизонт, небо окрасилось в серый цвет, слабый свет едва проникал в их убежище. Дрожа от холода, они выжидали, лежа на животах за высокой грудой битого кирпича.

— Ты уверен, что они нас не обнаружат? — спросила Гретта. Ее лицо было покрыто грязью, полоски пота прочертили светлые бороздки, пыльные волосы были взлохмачены.

— Не уверен,— хмуро отозвался Синклер,— но шанс все-таки есть. Во всяком случае не сразу.

— Подождем дня два,— предположил Макрудер,— потом эти ублюдки наверняка нанесут удар.

— У меня нет зарядов для винтовки,— обеспокоенно сказала Гретта.

— У меня тоже кончаются,— Макрудер порылся в карманах,— так, за мной три-четыре выстрела.

Гретта насторожилась, выглянула из-за укрытия:

— Мак, ты рассчитывал на два дня? Не думаю, что мы продержимся хоть два часа. Нас заметили.

— Да, теперь начинаются проблемы,— Синклер одеревеневшими пальцами нащупал свой бластер, заметив толпу людей, скапливавшихся в руинах здания напротив. Его первый же выстрел оторвал одному из врагов ногу. Остальные тенями метнулись назад, затаившись за нагромождениями обрушенных стен. Наступило краткое тревожное затишье.

Гретта неуверенно прошептала:

— Может, уйдут? Они ведь не знают, сколько нас здесь. А, Синклер?

Макрудер выругался:

— Не уйдут. Хотя и для них и для нас так было бы лучше. Синклер предупредил:

— Мак, внимание!

И вовремя — из-за угла высунулась рука с гранатой. Макрудер выстрелил, в ответ раздался вопль, а через мгновение откатившаяся граната взорвалась, взметнув тучу обломков. Макрудер хотел перезарядить бластер и чертыхнулся:

— Все, патроны кончились.

Синклер прорычал:

— Я буду убивать их пока смогу. Не будет патронов, — зубами. Гретта притихла, а Макрудер вдруг, откашлявшись, проговорил с неожиданным смущением:

— Эй, Синк... Я знаю, что принес тебе много неприятностей... Ну, ты понимаешь, я посмеивался сдуру... Я имею в виду, что твои книги помогли нам выжить. Пока, во всяком случае... В общем, спасибо, дружище.

Гретта с гримаской добавила:

— Вызволи нас живыми отсюда, и я клянусь, зацелую тебя до смерти!

Макрудер мрачно рассмеялся:

— До смерти не надо. За тебя это вполне могут сделать наши враги, и куда скорее.

— Да ладно вам, следите лучше за улицей и вон теми развалинами,— Синклер резко прицелился — мелькнувшая на мгновение в проломе стены фигура рухнула. В ответ раздалась беспорядочная стрельба. И тут что-то щелкнуло в его мозгу. Он должен что-то вспомнить...— Синклер мучительно напрягся.

— Мак! У тебя есть сигнальная ракета? — внезапная мысль обожгла его. Да, точно, только так! Это единственный шанс, который даст им хоть и слабую, но надежду.

Макрудер откликнулся:

— Вот.

Синклер нащупал тонкий цилиндр ракеты, которую Макрудер совал ему в руку. Вокруг, освещая рваным пламенем дымящиеся руины, вспыхивали бластерные выстрелы, резкий треск импульсных пистолетов не умолкал.

Синклер вставил конец ракеты в раструб бластера и выстрелил в крышу башни, вернее, в нагромождение балок и стропил, оставшихся от крыши. Черный дым с языками желтого пламени мгновенно охватил груду сухой древесины и столбом взметнулся в ночное небо, рассыпаясь искрами и горящими головешками.

— Ну все, теперь нам больше ничего не остается делать, как ждать,— безразлично проговорил Синклер.

Он убил еще двоих, но круг неумолимо сжимался. Бластерный удар попал в его шлем, и его контузило. Макрудер и Гретта готовились к рукопашной, достав десантные энергетические кинжалы.

Крыша подпрыгнула от громоподобного взрыва. Так много орудий? Для чего? Против трех безоружных десантников?

Раздался человеческий крик. Крыша снова подпрыгнула. Готовый умереть, Синклер закрыл глаза и тяжело вздохнул. Потом зарычал от бешенства и встал. Покачиваясь на неверных ногах, он стрелял из бластера, а вокруг сжималось кольцо людей в дыму. Огромный кусок крыши откололся от удара бластером и упал. Синклер продолжал нажимать на курок, не соображая, что зарядов нет. И тут рядом остановилась патрульная машина. Он повернулся к ней, давя изо всех сил на спусковой крючок, но Макрудер толкнул его и повалил навзничь, крича в его здоровое ухо:

— Это наши! Синк, они на нашей стороне! Они увидели дым и решили проверить!

Итреатические Астероиды: ничего кроме беспорядочных скал, которые когда-то биллионы лет назад составляли планету. Никто не знает, сохранились ли записи первых ученых-людей, которые прибыли на Итреатические Астероиды. Они поразились такой компактности и концентрации металлов, определили точнейшим образом, какие гравитационные силы раскололи гигантскую планету-праматерь на части и разметали ее на далекие расстояния, смешав с внезапно ставшими бездомными лунами. Теперь Итреатические Астероиды представляли собой гигантское скопление пыли и осколков, вращающихся вокруг Твин Титанз — системы бинарных звезд-пульсаров, типа Лиры. Земляне обследовали солнца и выяснили, что по спектральному анализу они мало содержат металлов, сравнительно с астероидным поясом,— составили заметки и пропали, исчезли в искривлении времени и пространства.

Голубые гиганты продолжали излучать бесконечный свет и радиацию, которых вполне хватало в качестве источника, энергий и для поддержания колонии на Итреатических Астероидах. Колонии находились на громадинах, богатых металлами, и на усеянных кратерами свободно парящих спутниках. Вот сюда и прибыл Стаффа кар Терма. Владея такими богатствами, он смог нанять инженеров, техников, приобрести оборудование и построить колонию. С помощью системы зеркал собирали и конденсировали активный свет фиолетовых и ультрафиолетовых частей спектра Твин Титанз, плавили и выплавляли самые, пожалуй, лучшие в Открытом космосе лигатуры. Его лаборатории разработали эпитаксильные материалы и нанотехнологию для получения сверхпроводников из оксида таллия, усовершенствованных так, что никто в Открытом космосе не смог бы воспроизвести и скопировать их. И только в лабораториях Стаффы производили единственные в своем роде Н-фацетные составные части для компьютера из арсенида галлия.

В этот отдаленный уголок Свободного Космоса — стратегически хорошо защищенный с трех сторон Запретными Границами — Лорд Командующий привел свой флот на отдых. Частные владения Стаффы — Итреатические Астероиды превратились в неприступную крепость.

Стаффа сидел в командном кресле, наблюдая за «Крислой», которая как-то странно выпрямляла пространство возле военного корабля. Впереди появились Твин Титанз, долгожданный маяк, светила, утишающие страдания и изгоняющие сомнения, которыми Претор обременил Стаффу. Это бремя продолжало терзать его, а разум метался в поисках равновесия. Усталость непосильным грузом давила на душу. Там, где раньше все было ясно, теперь поселилось чувство неизбывной вины и подавленности, причем, казалось, навсегда. И вдруг через несколько часов его внезапно охватывала головокружительная вспышка надежды, которая так же внезапно угасала. Так отражались на состоянии его духа сбои нейронных связей и химических кодов.

«Я мог бы контролировать себя с помощью лекарств или наркотиков, но что потом будет со мной? Неужели я всего лишь машина-монстр? Может, мой сын жив? Что я могу ему дать?»

Он повернулся к экранам, чтобы увидеть остальной флот, включая «Мистрес», медленно появляющийся в пространстве позади флагманского корабля.

Было бы неплохо отдохнуть. Микленианская кампания, занявшая краткие мгновения, утомила до предела всех и каждого из команды Стаффы.

— Первый офицер, привести в боевую готовность мониторы,— Стаффа ссутулился в кресле, опершись локтем на собственное колено. Он видел первого офицера Линнет Хельмут, откинувшуюся в коммутаторном кресле с закрытыми глазами, в состоянии полутранса ментальной связи с компьютером корабля.

Она не произнесла ни слова, но ее голос Стаффа слышал из коммуникатора. Точно так же и она внимала голосу Стаффы из адаптера.

Через мгновение Линнет отрапортовала:

— Мониторы приведены в готовность, Лорд Командующий. Торможение начато при 40 «ж». Идет последовательный сброс Дельта В. Держим 001 по ретрансляционному курсу. Мониторы дают зеленый свет по направлению к дому и счастливому возвращению.

— Принято, первый офицер. Мои поздравления.— Стаффа коснулся щеки, на которой начала появляться щетина. Сколько же прошло с тех пор, как он носил бороду? Лет тридцать? Или больше? Время научило его тому, что память подобна калейдоскопу событий, мест и борьбы, преодолений всяческих затруднений и преград. Жизнь его так и складывалась, за исключением того времени, когда он был с Крислом и совсем немного со своим сыном.

Время — неумолимый противник и величайший союзник. Растущая борода напомнила ему, что он снова нуждается в лечении от разрушительного воздействия времени, грозящего превратить его в стареющего не по дням, а по часам.

В медицинских отсеках лабораторий на Итреатических Астероидах большие Н-матриксные компьютеры хранили личный код его тела. С его помощью получали гормоны роста, которые вводили в кровь. Отличная с генетической точки зрения полимераза УП могла быть использована вместе с ионизирующими мутантными антигенами против злокачественных клеток и для восстановления мутировавших участков ДНК. Идентификационная программа могла выделить из его кровяной сыворотки любые новые антигены, определить, полезны они или вредны, и клонировать антитела для удаления вредных нежелательных элементов из его организма. Подобные процедуры помогали ему выглядеть здоровым тридцатилетним мужчиной — несмотря на 87-летний возраст и постоянное пребывание в космосе.

Он с отсутствующим видом пощипал щетину на подбородке и щеках. Бессмертие предполагает, что у жизни есть цель, предназначение. Что, в свою очередь, допускает существование такого предположения: продолжать жить — развивать эту цель. Согласовываясь с подобными утверждениями, как могло получиться, что он, живущий индивидуум, чего-то в ней, в этой жизни, не понимает? Может, жизнь — это простое выживание, и таково основное ее назначение?

Он зажмурился и покачал головой: «Претор, я...»

Потом он поднялся на ноги, серая мантия закружилась вокруг него.

— Первый офицер, прими управление. Я буду у себя, если понадоблюсь.

— Принято, Лорд Командующий,— ответил ровным тоном коммуникатор.

Стаффа отключил комм.

Он решил пройтись до свой каюты пешком и по думать.. На кого похож его сын? Хорошо, если бы он был так же красив, как Крисла. С ее мерцающими янтарными глазами. А может, его сын похож на него? Рослый, сильный, с проницательным умом? Или он такой же живой труп, как я, такой же холодный и бездушный?

«Стаффа, что с тобой происходит?» Он вздохнул, пожав плечами.

Погруженный в свои мысли, ой не заметил Скайлу, которая выходила из гимнастического зала.

— С тобой все в порядке? — спросила она его, внимательно разглядывая.

— Я решал серьезнейшие вопросы.

Скайла приподняла бровь:

— Например, какие?

Он тяжко вздохнул и пристально посмотрел в хрустальные омуты ее голубых глаз. В голове мелькали обрывки недавних видений. Он продолжал колебаться.

— Стаффа, ты сам не свой эти дни. Это меня очень беспокоит. Одну минуту ты искришься энергией, в следующую ты погружаешься в пучину депрессии. Ты, конечно, хорошо это скрываешь, но я неплохо изучила тебя, знаю о чем ты думаешь. Ты не хочешь мне рассказать, что тебя угнетает, какие мысли тебя грызут? — Видя его нежелание отвечать, она с тревогой покачала головой.— Послушай, но если ты не хочешь говорить со мной, то кому-то можешь все рассказать? И кроме того, если так будет продолжаться, то я не знаю, как это отразится на команде, я беспокоюсь.

— Скайла, ты никогда не думала, зачем мы здесь? — Он остановился перед дверью в свою каюту.— Неужели мы просто случайность? Просто полипептидные звенья цепи, связанные между собой? Откуда мы пришли? Почему мы выглядим именно так? Какому предназначению служит то, что мы рождаемся, растем, учимся, боремся, воспроизводимся и в конце концов умираем? Неужели мы существуем только для того, чтобы дать жизнь следующему поколению? И все? — Он повернул ручку и пригласил ее войти.

— Конечно, думала. Но я знаю, что никогда не найду ответа на эти вопросы. Это для людей типа Седди, полагаю.

Он повернулся к ней:

— Но я не могу больше спать! Он потряс головой.— Я не могу сосредоточиться, не могу думать. Весь порядок в моем мозгу... его нет, он превратился в хаос. У меня бывают приступы паники без видимой причины. Я начинаю обильно потеть, задыхаюсь. У меня кружится голова и появляется давящая боль в груди. Я страдаю от клинической депрессии. Да, и ты права. Мои командирские способности под большим сомнением.

Она остановилась, печально глядя на него тревожными глазами, насупив брови:

— Стаффа, ты стал другим после Миклена. Сезза и Рега на грани войны. Ты должен хорошо подумать о своем состоянии. Медикаментами ты можешь контролировать те чувства, которые ты испытываешь. Но нужно гораздо больше. Претор что-то сделал с тобой, сказал что-то, ведь так?

Стаффа кивнул:

— Скорей всего последнее, Скайла.

— Черт возьми, я была права! — Она пожала плечами и спокойно продолжила: — Я мало знаю о физиологической психологии. Но когда мы вернемся, надеюсь, ты что-нибудь предпримешь, чтоб сохранить свой мозг в равновесии? Я очень беспокоюсь о тебе. Я считаю тебя... в общем, ты у меня единственный друг.

«Что это с ней? Что заставляет ее так болезненно кривить лицо? Боже мой, она действительно обеспокоена». Такая мысль лишила его равновесия. Защищаясь, он отвел глаза.

Она стояла в молчаливом ожидании. Он нервно потер ладони, сложил их вместе и повернулся к ней:

— Я... мне мерещатся странные вещи. Ты понимаешь, старый человек поместил черный ящик в мой разум. Очень давно я обнаружил ментальные мины-ловушки, которые он в меня заложил. Введенная в психику защелка срабатывает на кодированный сигнал и внезапно лишает меня уверенности, или я принимаю мгновенные решения, приносящие вред. Один за одним я нейтрализовал их. Ладно! Я вижу ответ в твоих глазах. Хорошо, я обращусь в психиатрический центр за рецептом.

Скайла облегченно вздохнула:

— Теперь я понимаю, почему ты убил его.

Стаффа деланно удивился:

— Да ну? Тогда, может, у тебя есть ответы на вопросы, которые я задавал в коридоре, Скайла? Есть ли цель в такой жизни, какую мы ведем? Неужели мы ничего больше не делаем, кроме как производим потомство, занимаемся метаболизмом и выживаем?

Она остановилась посреди ковра, скрестив на груди руки.

— Всю свою жизнь, до того как пошла работать к Компаньонам, я всегда должна была бороться, чтобы выжить. Для меня выжить означало все. Я пыталась не волноваться о наполненном брюхе, о теплой и безопасной постели и о целости своей шкуры. Но если кого-нибудь должны были убить, я старалась, чтобы то была не я. А что еще важнее этого?

— Не знаю. Может, я как раз и пытаюсь найти.— Он подозрительно посмотрел на нее.— У тебя что, никого не было, когда ты была ребенком... ну, семья, мать, которая носила тебя на руках? Родственники?

Она горько усмехнулась:

— О, да! Конечно! Моя мать была проституткой. Она умерла, когда мне было четыре. Или пять? Я перебивалась случайными, поденными работами, пока мне не исполнилось двенадцать. Вот тогда меня продали, несмотря на то, что я была свободной. Каким знатным и благородным был Страйкер! Даже после той жизни, которую я вела, я была не готова для него. Он купил меня, лишил меня девственности и использовал как... Ладно, это не имеет значения. Черт с ним. Он никогда не оставлял энергетический кинжал в пределах моей досягаемости. Я думала, что смерть будет избавлением от того, что они со мной сделали... Но, благодаренье Богу, я попала на улицу и потому выжила. Я бежала от них. Днем я пряталась, ночью мчалась прочь от полиции, которая вылавливала рабов, и от доносчиков. Так я приобрела навыки убийцы и террориста. Я была молодая, хорошенькая. Никто не мог поверить, что такое невинное создание, как я, могло представлять угрозу. Мне было очень холодно, голодно, и я вся покрылась шрамами. Однажды я встретила одного из Компаньонов, который прогуливался на главной авеню.

Она улыбнулась, выражение лица смягчилось:

— О, Стаффа, как я восхищалась этой сверкающей формой, тем, как все эта свиньи расступались перед ним. Даже полицейские — копы — отдавали ему честь и уступали дорогу.— Она наклонила голову, и бело-золотистые волосы свесились на одну сторону.— Это был старый Мак Райли, который искал лучший публичный дом, как всегда.

— Я принял тебя по его рекомендации или как-то еще, не помню? — Стаффа припомнил Райли, величайшего скандалиста и завсегдатая баров.

Скайла напомнила:

— Ты срезал кошелек с его пояса и вернул ему. Сказал ему, что кем бы он ни был, ему сгодятся мои услуги.

— И он немедленно попытался уложить тебя в постель!

— В чем никогда так и не преуспел,— она озорно улыбнулась, глаза ее ярко блеснули.— Если женщина желает добиться успеха, она никогда не ляжет в постель с мужчиной, чьего расположения она уже добилась. Женщина все всегда делает лучше любого мужчины. Там, где мужчина будет работать четыре часа, женщина будет работать восемь.

— Тебе за это платили. Ты добилась своего.— Он потрогал трофей, висящий на стене: — Я поставил на тебя. Я знал, что у тебя верные инстинкты для коммандос. Но у тебя есть совесть, Скайла? Тебя не преследовали мысли о том, что мы натворили? Тебя никогда не смущало то, сколько крови на твоих руках?

Она изучала его, поджав губы:

— Я всегда поддерживала твои стремления, они были для меня законом. В прошлом были моменты, когда я не могла постичь твою логику, но потом смысл раскрывался, я видела за ней стратегию. К слову сказать, я не вижу другого пути объединения человечества, кроме войны.

Стаффа усмехнулся:

— Приговор справедливости можно прочесть в твоих глазах.

— Я никогда не думала, что ты увлекаешься телеологическими этиками. Неужели седдинские мистики завлекли тебя? Может, ты поэтому стал задавать такие вопросы?

Он опустился на малиновую кушетку.

— Загадочные Седди. Ключ к приблизительному местонахождению моего сына. Но как мне войти в контакт с ними? Как я могу просить их — их, которые пытались убить меня все эти годы, о помощи?

Она напряглась, вытянув ноги, обдумывая слова, прежде чем сказать:

— Я знала одного старика. В то время, когда он боролся за свою жизнь, так же как я. Мы встретились с ним в подземелье, где было много всякого преступного отребья. Бандиты хотели его убить, потому что он был Седди. Власти гонялись за ним, потому что не любили радикалов, особенно, если они проповедовали людям свободу. Однажды полицейские поймали его, выстрелили в него, но слабым зарядом. Я унесла его и ухаживала за ним, пока он не умер. Он говорил мне такие вещи, в которые я не поверила. О том, как они говорят с существами из света и задают вопросы лично Богу. Я помню, как он, истекающий кровью, говорил мне, что жизнь — это иллюзия. Только сейчас он реально существует, полностью связанный с квантовой природой. Согласно Седди, кванты — отражение мыслей Бога, наполняющих Вселенную. Бог существует в вечном «сейчас»— и время не играет никакой роли. Я считала это бредом: он был рассечен почти надвое, и это не было иллюзией. Он что-то еще бормотал о квантах и хаосе и как они представляют Бога... Что случилось, Стаффа?

Он едва слышал ее, слова Скайлы медленно кружили вокруг его мысленных видений Тарги и Седди. «Я должен пойти один. Найти Седди сам. Любой другой путь будет гибельным. И за время пути я должен научиться обращаться со своим новым «Я» и научиться быть человеком».

— Стаффа? — окликнула Скайла, но он не ответил, погруженный в свои мысли.

Скайла отодвинулась от комма и постучала длинными пальцами по столу. Она находилась в своей личной каюте, где принимала ежедневные рапорты. К ней обращались с необычно большим количеством просьб. Проклятье, почему Стаффа ни о чем не заботится?

Она сердито уставилась на монитор, потом одобрила все проекты и приняла все рапорты один за другим. Это были обязанности Стаффы, отнюдь не ее. Безобразие! Ментальные ловушки? Депрессия? Условная память? Расшатавшиеся нервы? Как это сочетается со способностями Стаффы командовать Компаньонами?

«Он проведет нас через трудности. Он всегда находился... и даже в более тяжелых условиях, чем сейчас, в более сильном стрессовом положении». Так Скайла пыталась успокоить себя, однако ноющая тревога не покидала ее.

Она отпечатала приказ дать больше информации по материалам, представленным Тэпом Амуркой, и отключила систему. Поднявшись, походила несколько секунд, прежде чем спросила у комнатного комма:

— Комм, нужен отдел безопасности. Где в данный момент находится Стаффа?

Ответ прозвучал немедленно:

— В обзорном куполе А-6.

Скайла крутанулась на каблуках и порывисто шагнула к двери. Она испытывала некоторое беспокойство, пока размашисто шагала по коридору. Встречные, читая выражение ее глаз, немедленно исчезали.

Она проскочила в лифт, нажала нужные кнопки и встала, скрестив на груди руки, постукивая носком, пока лифт мчал ее по комплексу. Озабоченность поведением Стаффы притупила острый приступ гнева, овладевший ею. «Пропади он пропадом, нашел самое время чудить! Почему я о нем так беспокоюсь? Наверное, потому что тогда, на «Крисле», я назвала его другом. И еще потому, что ты не можешь просто наблюдать за ним, тебе нужно действовать».

Скайла стремительно пронеслась в обзорный купол и обнаружила Стаффу сидящим на скамье и пристально смотревшим на Твин Титанз, которые вращались один возле другого в вечном танце. Яркий свет образовывал двойные тени на вогнутой белой стене. Тихонько она проскользнула к нему, встала немного сбоку, внимательно изучая выражение его лица. Он, казалось, не замечал ее, полностью погруженный в собственные мысли.

— Стаффа!

Он поднял глаза, взгляд его прояснился:

— Да?

Скайла потрогала затылок и подергала себя за косу — она пребывала в сильном волнении.

— Я приняла все ежедневные рапорты. А также проверила медицинские записи. Ты далеко не псих. Но все еще продолжаешь считать себя маньяком с депрессивным психозом?

Он рассмеялся на это:

— Да, я так думаю. Но вообще-то, я пытаюсь найти к себе, новому, подход. Я изучаю себя. И задаю вопрос: что же я собой представляю?

— Что? — Скайла подумала: — «Черт возьми, что происходит с его старой надменностью?» Неумолимое предчувствие беды обуревало Скайлу. «Ему нужно время. Он придет в себя. Нельзя его подталкивать... не сейчас».

— Я хочу знать, какие они, люди, на самом деле? — Стаффа покачал головой, нахмурив брови.— Я имею в виду настоящих людей.

Скайла попробовала пошутить:

— А что, по-твоему, Компаньоны — это галлюцинация? Когда я видела Арка последний раз, он выглядел чертовски настоящим.

— Но я имею в виду людей там,— он показал рукой в Открытый Космос.— Ты знаешь, когда-нибудь кончится наша власть над ними. И ты достаточно проницательна, чтобы понимать, какие у меня конечные цели. Но какие они, люди? На что похожи? Ты знала их. Я нет. Я всю жизнь жил в коконе. На Миклене меня постоянно сопровождали. У меня были дела только с избранными, с элитой: учеными, генералами, правительственными советниками. У меня никогда не было друзей моего возраста.

— А когда Претор вытащил тебя с планеты? Не был ли ты тогда самим собой?

Стаффа пожал плечами:

— И что из этого? Даже тогда я был с телохранителями, которые оберегали меня от неприятностей. Да, мы немного занимались пиратством. Но ты думаешь, что я тогда имел дело с реальными людьми? Я тогда был просто вооруженный грабитель. Я держал свою жертву на мушке, и у нее обычно не было праздничного настроения. А когда я начал собирать Компаньонов? Я все равно оставался чужаком, всегда в стороне. Единственное, о чем я беспокоился, кто они были на самом деле. Мне тогда пришлось по одному избавиться от телохранителей Претора, по совершенно очевидным причинам, и заменить их моими собственными. За всю мою жизнь я ни разу не прошел один по улице.

Скайла посмотрела на него тяжелым взглядом. «Да, не прошел. Они разыщут тебя в секунды».

Стаффа что-то пробормотал себе под нос и вслух добавил:

— У нас с тобой разные мысли на этот счет. Какая разница, с кем иметь дело: с Тибальтом или с Ромой? Это только переговоры. А будь они буханкой хлеба... Люди все мыслят в одном направлении — все, будь это простой человек, монарх или нищий.

Скайла села напротив него, взяла его руки в свои.

— Послушай,— она ласково посмотрела на него голубыми глазами.— Я была там. Это... Стаффа, я не могу объяснить. Я догадываюсь, что все это уже было, но это непохоже на деловые отношения с Сеззой и Богом-императором. Правила совсем другие.

Стаффа кивнул, но она не была уверена, что он ее слышит.

— Но люди... доверяют, верят, правда? Я видела людей, которые делали это без постоянной... Я догадываюсь, но не могу сказать, не знаю как.

Стаффа задумчиво проговорил:

— Я думаю, что понимаю. Ты такая же, как все Компаньоны. У них свой код поведения — дележка ценностей. Да, и конечно, доверие. Среди Компаньонов царит забота о самих себе, основанная на взаимной зависимости. Люди там, они такие же, но все же нужно знать правила игры.

Она помолчала и спросила:

— Стаффа, а что из этого следует?

Он посмотрел сквозь нее, думая о чем-то своем: «Моя ахиллесова пята».

— Что?

Он отсутствующе посмотрел на нее:

— Ничего.

— Крисла?

Щемящая тоска и боль в его глазах пронзили ее:

— Крисла мертва.

Скайла прошептала:

— Ты не можешь быть уверен в этом.

Хрипло он пробормотал:

— Я думаю, что могу. Источник был очень верный. Он нахмурился.— Ты знаешь, как долго я искал ее, и мне это надоело. Я будто разделен надвое... но внутри только пустота, там, где раньше была она.

Сердце Скайлы подпрыгнуло, и она нежно сказала:

— Двадцать лет — очень большой срок. А что слышно о твоем сыне?

Он посмотрел на нее, сталь по-старому блеснула в его глазах:

— Я собираюсь найти его. Так или иначе, я клянусь найти его.

— Мы найдем его.— Она очень желала этого.

Лицо Стаффы окаменело.

— Ты возьмешь на себя ответственность за Компаньонов. Ты можешь это сделать?

«Хорошо. В конце концов ты уверен не на все сто. Это все облегчает»,— подумала Скайла. Вслух же сказала:

— Конечно. Мы привезем сюда лучших специалистов в области психологии. Они выяснят, в чем состояла игра Претора. Остальным я займусь сама. Если у меня что-то не будет получаться, то пошлю за помощью на Ташу, и подумала: «Я просмотрю ту кассету, которая из госпиталя, я заставлю тебя сдаться и подчиниться».

Кривая улыбка тронула его губы.

— Хорошо. Я знал, что могу рассчитывать на тебя.

— Как всегда, Стаффа.

Скайла подумала: «Любыми путями я постараюсь узнать, что именно сделал с тобой Претор, даже если мне придется перевернуть весь мир».

Когда Синклер открыл глаза, то сразу ничего не мог разобрать в комнате. Он помигал, пытаясь восстановить зрение, и обнаружил, себя в реабилитационной медицинской палате. Все части его тела покалывало, будто через него пропускали электрический ток. Большую часть поля зрения занимала белая машина, но потолок над головой был выкрашен в тошнотворный зеленый цвет. Своим здоровым ухом он слышал мягкое бормотанье голосов и периодическое звяканье металла. Кусок ваты был вставлен в другое.

Со стороны раздался знакомый голос:

— Они говорят, что ты должен сейчас прийти в себя.

— Гретта? — Он повернул голову и увидел ее, стоящую позади машины, с улыбкой облегчения. Да, она выглядела гораздо лучше, чем ему помнилось. Волосы, вымытые до блеска, подчеркивали хрустальный блеск ее голубых глаз. Кожа дышала здоровьем, облегающая форма не скрывала ее великолепную атлетическую фи гурку.

Гретта рассмеялась:

— Она самая. Я пришла навестить тебя. Мак или в дивизионном штабе или должен быть где-то здесь.

Синклер вздохнул и попытался не обращать внимания на то, что забавным образом происходило с интимной частью его тела. Общее ощущение от всего тела — оцепенелость. Если он пытался двигать рукой или ногой, то ничего не получалось. Может, анестезия? Или... Он занервничал, когда спросил:

— А что... Я имею в виду, со мной все нормально? Все...

Она ухмыльнулась, глазки заблестели.

— С тобой все прекрасно. Все в порядке с твоим телом — все функционирует.

Потом она стала серьезнее.

— Хочу тебе сказать, что у нас с тобой свидание.

Синклер удавился:

— А как же Мак и ты?

Она подняла ладонь и отбросила длинные волосы назад.

— Мак и я, мы всего лишь друзья, Синк. И надеюсь всегда будем. Мы так много пережили вместе.

Она наклонилась и погладила лоб Синклера.

— Хочешь, чтоб я была честной?

Синклер с подозрением уставился на нее.

— Конечно. Вообще-то, я не понимаю, о чем ты говоришь?

К его удовольствию, она продолжала гладить его лоб. Ее пальцы несли нежную прохладу.

— Синк, мой отец бюрократ низшего уровня на Аштане. До своей смерти он будет работать и стараться занять место чиновника среднего уровня.— Она нахмурилась.— Я догадываюсь, что ты можешь сказать: он должен использовать все нововведения, подниматься вверх по лестнице, использовать любую благоприятную возможность. Мак такой же. Как мой отец. Он работает, но он останется только лейтенантом.— Она изучала его холодными голубыми глазами.— А мне нужно больше.

Синклер очень хотел пошевелиться, но, к сожалению, машина полностью отключила его тело, поместив как куколку в кокон. Но это не мешало ему задавать дурацкие вопросы:

— Почему я? Ты красивая женщина. Можешь окрутить любого, кого захочешь!

Она посопела и покачала головой.

— Может, и могу. Наверно, ты понимаешь, почему женщина может захотеть взять в партнеры мужчину?Ты мне нравишься. Ты заставил меня думать. Я вижу в твоих глазах глубину, которую ни в одних мужских глазах я не читала. Я думаю, ты добрый, сильный, а потому очень привлекательный. Ты сможешь дать мне все, что я хочу от жизни, и я думаю, что и я смогу дать тебе много взамен. В конце концов я просто хочу воспользоваться подвернувшимся случаем.

Синклер прищурился:

— Ты говоришь такими холодными словами и все только подсчитываешь, будто ты покупаешь дом или что-то еще.

Она усмехнулась, и ямочки появились на щеках:

— Даю работу твоему уму: что еще девушке остается делать? Я проверила весь арсенал своих возможностей, подвела глаза, покачала бедрами, и после того, что мы пережили, я выяснила, что нежной и хрупкой женщине нужна защита, и в конце концов, я могу себе позволить говорить глупости, как ты думаешь?

Синклер вспомнил, как он воспринимал Гретту там, на лестнице. Он также легко вспомнил ее перепачканное лицо с потеками от пота и то, как она профессионально уничтожала противника.

Гретта сложила на груди руки, оперлась на реабилитационную машину и принялась его рассматривать.

— Кроме того, не думай, что я делаю тебе предложение. Мы столько пережили вместе — Таргу... Мы должны были выжить. Второе. Я должна тебя узнать. И третье. Кто такая Анатолия?

Синклер поперхнулся:

— Хах? Как ты могла узнать про нее?

Гретта подняла брови:

— Ты говорил о ней во сне.

Он почувствовал себя пристыженным.

— Я видел ее только один раз. Она занимается генетикой поведения на Реге.

— И ты дал ей образец своих тканей?

— Да.

— Я думала, ты девственник.

Синклер залился краской:

— Не этот тип образца!

— Вы занимались любовью с ней?

— НЕТ! «Или да? — пронеслось у него в голове. А если так, то любовью с чем? Образы из сна?»

Гретта поморщилась и наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб.

— Я должна вернуться вказарму. Скажу Маку, что ты в полном порядке. Я говорила с врачами. Они считают, что ты пробудешь здесь неделю или чуть больше.— Помолчала и добавила: — До скорого... партнер.

Взмахнув волосами, она исчезла за выпуклым боком машины.

— Это правда? — спросил грубый мужской голос.

— А? — Синклер посмотрел вверх и увидел плотного человека в машине позади него.

— Вы в самом деле девственник?

— Проклятье! — Синклер покраснел и хотел провалиться от стыда в глубины своей машины.

Стаффа скользнул в командирское кресло курьерского судна и посмотрел на экран, который занимал верхние панели. Зеленый свет освещал каждую систему. Сигналы показывали, что судно готово к выходу в космос. Стаффа включил реакторы.

Курьерское судно состояло из кокпита, грузового отсека, туалета, койки и кухни со складным столом для приготовления еды. Кабина располагалась в самом конце полукилометровой трубы впереди двигателей. Позади наклонного, обтекаемого корпуса были помещены два термоядерных реактора, а ниже — баки с водородным топливом по обеим сторонам нуль-сингуляторного генератора. Курьерское судно было оснащено приспособлениями, поддерживающими систему жизнеобеспечения и обеспечивающими минимум защиты — только от дальнобойного обстрела и от метеоритов.

Стаффа включил монитор грузового отсека по своей давней привычке к осторожности. Под тюками вермилионского экспортного полотна вырисовывалась неясная фигура большого человека. Чтобы' его освободить от прочных ремней, понадобился бы энергетический нож. Опытный глаз Стаффы сразу определил, что «пассажир» под наркотиками, и дозы, которую он хватил, достаточно, чтоб он мирно спал до прибытия в порт. Стаффа помнил путь от Этарии до Тарги еще с тех пор, когда занимался контрабандой и грабежами курьерских судов на вольных просторах Космоса.

Стаффа немного поколебался, мрачные предчувствия одолевали его. Он представил, в какой панике будет Скайла, когда обнаружит, что он исчез. Потом она, конечно, найдет его послание на временном замедлителе. И, естественно, это ей очень не понравится. О, Господи, какие молнии могли метать эти лазурные глаза, когда кто-нибудь становился ей поперек дороги! У Стаффы потеплело на сердце. Скайла становилась красивее, когда приходила в бешенство. И он ею гордился. Он оставлял Итреатические Астероиды в надежных руках. Все эти годы, что они были рядом, они никогда не были так близки, как теперь, после его встречи с Претором. Хоть Скайла и усилила службу безопасности, все-таки ему удалось от них ускользнуть. Потому, что такая хитрая лиса., гак Лорд Командующий, всегда оставлял себе спасительную лазейку.

«Прощай, Скайла. Позаботься о них»,— подумал он.

Он, наконец, решился и нажал кнопку, приводящую в действие программу полета. На верхнем экране он видел удаляющиеся огни .а, а двигателя вели его судно в темноту вакуума. Белые огни портовых сооружений ярко сверкали на фоне черных конструкций сигнальных мостиков и скалистой серо-голубой поверхности астероида, покрытого кратерами давних бомбардировок.

«Сынок, я иду к тебе»,— шепнул он. Лицо его окаменело.

«Спокойно, Стаффа. Это чувства играют тобой, затуманивая разум. Все в твоих руках. Нужно только не отвлекаться. И только вперед». Он успокаивал себя, корректируя проложенный курс, вводя данные в главный навигационный компьютер. Удовлетворенный математическими расчетами, он вывел итог и погладил мягкую поверхность ментошлема, обеспечивающего прямой контакт с компьютером корабля. Он ощутил его подсознательное тепло и еле уловимое давление, когда надел на голову. Знакомое чувство слияния с кораблем, его движением и работой двигателей наполнило его покоем.

Так началась его новая Дорога.

Одно за другим он миновал опасные места, включая лазеры термоядерных двигателей, которые поддерживали реакцию водорода и гелия. Он ввел реакторы в точный режим, сузив вход в коллары, где происходило слияние фотонов и частиц в реактивную массу, и рывок плазмы вывел корабль на сверхсветовую скорость. Стаффа описал пологую дугу, прежде чем пронзить межзвездное пространство, оставив за собой фиолетовый шлейф радиации Черенкова и квантовое искривление пространства.

Майлз Рома, Легат Прим Его Святости Сеззы Второго, заставил себя улыбнуться в знак приветствия изящно одетым Компаньонам. В животе у него забурчало, когда он увидел их. За жесткими выражениями, за их обветренными красными лицами (как их медики могут терпеть такое уродство?) он точно знал, было одно: они глумятся и хихикают над его жирным телом. На что они рассчитывают? Я что, должен выглядеть как исхудавший нищий-попрошайка? Дородность и толщина в Сеззе служили признаком благополучия и процветания. Особенно в эти времена, когда так много миров находились на грани голодной смерти.

Он одарил их еще одной улыбкой, когда, переваливаясь, прошел за ними к гравитационному кару. Подумать только! Каждый из них убил сотни людей холодными руками, а зачем? Рома с большим трудом победил внезапную дрожь.

Казалось, что Сезза оказывает ему большую честь, предложив такую миссию, но столкнуться лицом к лицу с убийцами оказалось выше его сил. Дворцовые интриги ни в коей мере не могут сравниться с этим заданием.

Позади Майлза Ромы толпились сопровождающие, которые кучей вывалились из шлюзовой камеры в очень веселом настроении, готовые продемонстрировать этим варварам роскошные одежды и великосветские манеры, которые тем и не снились.

Майлз поискал глазами Лорда Командующего и остановился, когда его глаза встретились с очами прекрасной женщины, стоявшей во главе Компаньонов. Он стал рассматривать эту женщину, и его сердце неровно забилось. Волосы снежно-золотые, заплетены в косу, спиралью обвивающую ее левую руку. Она была одета в белое, на ней сверкали и искрились замечательные силенианские драгоценности. Золотое ожерелье облегало хрупкую шею. В ожерелье он узнал кольцо для шлема от скафандра. Господи помилуй, да ее экипировка состояла из военного комбинезона для вакуума! Но в то же самое время, форма не скрывала ее великолепного тела. Он с трудом оторвал взгляд от высокой налитой груди, опустил глаза на ее плоский живот, тонкую талию, широкие бедра, потом на потрясающие ноги, длинные и стройные. У нее. была грация тигрицы, она так поразила его, что пульс у него зачастил, кровь бросилась в голову, и он едва справился собой.

Майлз наклонил голову и одарил ее самой своей замечательной улыбкой. Женщина вернула ему такую же, с достаточным бесстыдством и бесцеремонностью. Ладно, он поговорит о ней после заключения сделки с Лордом Командующим или даже до этого. Какое это будет удовольствие воспользоваться такой невероятной красотой! Впрочем, подумал Легат, если не выгорит, то под его рукой всегда есть куртизанки, которых он возил с собой. Но как бы хотелось обладать этим совершенным телом, лазурными драгоценными глазами и так долго, пока Лорд Командующий будет нуждаться в нем.

Рома терпеливо выжидал, ища глазами Лорда Командующего, косясь на блондинку-красотку. К его удивлению, она, эта блондинка, выступила вперед, когда его собственные сопровождающие, наконец, утихомирились.

Она прошла к гравикару, и ее грациозная походка еще больше разожгла его. Ее бедра покачивались, и хотя это было далеко не вызывающим, но выглядело чертовски соблазнительно. Ее движения, как он вдруг понял, были не игрой, а ее природой. Она низко поклонилась, неправдоподобные голубые глаза встретили его взгляд твердо, без колебаний...

Ее голос четко раздавался в комнате:

— Мой лорд, Майлз Рома, Прим Легат Его Святости Сеззы Второго, я — подполковник авиации Скайла Лима. Именем Лорда Командующего приглашаю вас на земли Итреатических Астероидов. В знак уважения, которое мы питаем к Его Святости, мы предоставляем полную свободу передвижения и размещения для вас и вашей свиты. Лорд Командующий шлет приветствия и выражает надежду, что вы останетесь довольны. Лорд Командующий приносит свои глубочайшие извинения, что не смог прибыть лично, так как обязанности не позволили ему встретиться с вами. Если вам что-нибудь понадобится, то обращайтесь ко мне без стеснения, и я постараюсь сделать все, чтобы ваше пребывание оказалось приятным.— Она еще раз наклонилась, приложив руку к груди.

Майлз Рома едва улыбнулся. «Лорд Командующий задерживается? — подумал он.— Стаффа не прискакал на цыпочках встречать Легата Соззы II? Ну и ну! Этот наемный выскочка заставляет задуматься. Ладно, подождем. Может, это какая-нибудь хитрость со стороны Стаффы? Скорей всего, он набивает себе цену. Похоже на то».

— Мы очень рады, подполковник авиации. Выражаем вам признательность за радушное гостеприимство. Надеемся, что-встреча с Лордом Командующим будет плодотворной. Мы слегка устали от такого утомительного путешествия. Ваше радушие как прохладный дождь в Этарианской пустыне, освежило нас после долгой дороги.

Она опять поклонилась:

— Не смею вас больше задерживать, Прим Легат.— Она подняла руку, и гравкар поплыл мимо салютующих Компаньонов в лабиринт главной станции Итреаты. Майлз сидел с каменно-неподвижным лицом, скользя взглядом по белым полированным стенам. «Почему у меня такое чувство, что она лжет?»

Скайла Лима вступила в комм-комнату и обвела хмурым взглядом операторов: «Черт побери! Где его носит?»

На мониторах светились изображения различных отделов станции, персонал безопасности продолжал наблюдать за Открытым Космосом, за детекторами и системой безопасности. Другие техники изучали информацию, поступающую с энергетических установок. Коммуникационная сеть получала сигналы со всего Открытого Космоса и отсылала их в разведывательный отдел. Как всегда стоял привычный равномерный гул, но сейчас Скайла ощущала некоторое напряжение.

Одна из связисток подняла голову, наушники почти скрывали ее роскошные каштановые волосы.

— Подполковник авиации, мы искали везде. Я даже взяла на себя смелость послать человека в его каюту.— Ее лицо сморщилось, она пыталась скрыть растущую тревогу.— Мы послали команду, они прочесывают весь комплекс. Другая — обыскивает заводы, склады, ангары, гаражи, мы ищем везде, где только можно.— Она покачала головой, сбитая с толку.— Это выглядит так, будто... будто он пропал в гиперпространстве.

Скайла ударила кулаком в ладонь, она чувствовала себя по-дурацки в сверкающем драгоценностями комбинезоне. Хуже того, этот блеск отражался, как разбитая радуга, от блестящих поверхностей компьютеров.

Мгновенно взвесив ситуацию, приказала:

— Никому об этом не говори. Нам нужно найти его до завтрашнего утра, чтобы он встретился с этим мерзким клоуном.

Повернувшись, она вышла в центральный коридор, села в шаттл и отправила его к своей каюте.

Она нажала ручку двери и стремительно влетела в комнату. Ее трясло от гнева. Как только дверь за ней захлопнулась, сдержанность сбежала с ее лица. А вдруг убийцы похитили его? Если им удалось обойти службу безопасности и... Нет, нет! Ее гнев превратился в жуткий страх, какого она не испытывала годами. Она глубоко вздохнула и стала считать, очень медленно, до тех пор, пока пульс не пришел в норму. Сняла кольцо от шлема, пробежала по пуговицам из драгоценных камней, чтобы снять форму. Когда упала нижняя часть комбинезона, она уставилась на розовый рубец, уродовавший ногу. Рана уже заживала, шрам бледнел, терял свой красный цвет.

Чтобы как-то пересилить страх, она принялась осматривать свое тело. Не так уж плохо для тридцати пяти лет войны и стольких увечий. Конечно, некоторые шрамы были удалены косметическими хирургами. Да и она держала себя в форме — будто Стаффа мог позволить ей поступать иначе. «Стаффа. Где же ты, черт тебя побери?». Она подошла к комму и попыталась соединиться с его каютой. Волнение снова охватило ее. «Будь ты проклят, Стаффа. Что ты делаешь? Ну, если это один из твоих трюков...»

Она уселась на кушетке в позе лотоса. Выпрямила спину, закрыла глаза, сосредоточилась и восстановила весь их последний разговор. Ее беспокойство росло, когда она вспоминала все его выражения, скрытое напряжение тела и неудовлетворенность в голосе.

«Претор. Все опять возвращается в этот проклятый госпиталь. Стаффа, ты не можешь этого понять, потому что все это в теб в твоих мыслях.Ты считаешь, что поступаешь нормально, но твои мысли перекручены, перевернуты». Она резко выпрямилась, вызвала на связь компьютер, сканировала медицинские записи и чертыхнулась. Потом сделала еще один вызов.

Экран засветился.

— Психологическое отделение, Андрей слушает.

— Андрей, Лорд Командуюнщй был у тебя? Он взял рецепт?

— Нет.

Она выключила связь, соединилась со службой безопасности, проверила каждый шаг Стаффы с того момента, когда видела его в последний раз, потом зафиксировала каждое место, где мог быть Стаффа, узнала, с кем он вступал в контакт, допросила службу безопасности еще раз. Два часа прошло, но ничего нового она не узнала. Скайла проследила каждый его шаг до отлета Аштанского судна с фармацевтическим грузом. Именно с этого времени его никто не видел. Он перестал отвечать на вызов комма. Может, его увезли на этом судне? Она просмотрела файлы службы безопасности. Ни один пилот не покидал судна. С каждой камеры она наблюдала погрузку, не замечая ничего подозрительного. Только если они крепко его оглушили, тогда... Потому что и целая группа мужчин не смогла бы справиться с Лордом Командующим. Его костюм мог отразить даже слабый бластерный удар. Только голова оставалась уязвимой для газа или дротиков.

Потом Скайла проглядела запись прибытия сеззанской делегации, обращая внимание на все детали. Она еще раз увидела их разговор с Легатом. А потом и их конфиденциальную беседу. Легат Майлз Рома сетовал на то, что Стаффа их не встретил. Она рассердилась, когда Легат начал обсуждать это, и выключила, когда он перешел к подробностям. «Тергузианский червяк!»— прошипела Скайла. Непрошеным перед ее мысленным взором встал Стаффа, с ясными серыми глазами, она вспомнила легкий трепет уголков его губ, когда он слышал что-нибудь смешное. Потом она восстановила в памяти то страшное выражение лица в госпитале. Лениво она провела пальцами по своей ладони. Вдруг ее осенило: а ведь тогда, трогая ее, он снял свои перчатки: кожа его рук была очень гладкой по сравнению с ее, и такие теплые ладони...

Скайла глухо зарычала, чтоб заглушить поднимающуюся боль. Красивая улыбка пробежала по губам. Стаффа — несмотря на то, что это было очень все непонятно,— все-таки оставался человеком! Сколько я должна буду общаться с этим сеззанским червяком? Если он попытается меня коснуться, я сверну ему его толстую шею.

«Трижды проклятый Стаффа, вернись!»

«Претор... Претор... все началось с Претора». Она встала и подошла к своей сумке. Пластиковая кассета казалась на ощупь прохладной, когда она взяла ее в руки. Повернувшись, она подошла к автомату и наполнила кубок микленианским элем. Потом вернулась к кровати, села и выпила эль. В полной тишине внимательно рассмотрела серый пластик. Часом позже она все еще изучала загадочную кассету. «Если он не появится до завтрашнего утра...»— пообещала она себе. Потом отрегулировала гравитацию кровати и приказала свету выключиться.

Скайла легла и уставилась в темноту, продолжая искать объяснение исчезновению Стаффы. Думая о кассете, она бессознательно водила по ней пальцами. Все попытки заснуть оказались бесполезными, ее преследовал образ Стаффы, который попал в переделку. Ужасающие картины всплывали в ее сознании: мертвый Стаффа, с серыми глазами, вылезающими из орбит, свертывающаяся кровь кристаллизуется в декомпрессии...

«Пропади оно все пропадом!» Она села, свет зажегся при ее первом же движении. «Это все только твои фантазии, Скайла. Ты такая же чокнутая, как безмозглые подростки». Рассердившись на собственную нерешительность, она схватила кассету и вставила ее в комм. И приготовилась нажать на кнопку. Но ей помешал голос из комма:

— Подполковник авиации, Лима? Центральный пункт на связи. Она откликнулась мгновенно:

— Слава Боту, вы нашли Стаффу? С ним все в порядке?

— Нет. Мы пока не знаем, где Лорд Командующий. Только что получено сообщение со сторожевого маяка. Крейсер Реганской империи вышел из сверхсветового Прыжка и замедляет скорость. Они просят разрешения на посадку. Докладывают, что у них на борту официальная делегация Тибальта VII, просят аудиенции у Лорда Командующего.

«Только этого не хватало. Сначала Сезза, а теперь еще и Рега».

Она постучала пальцами по столу и приняла решение.

— Очень хорошо. Давайте подумаем... Посадите их в док 16-А. Приготовьте для них, черти бы их подрали, помещения, подальше от сеззанцев. Надеюсь, что они не поубивают друг друга. Если найдете кого-нибудь трезвым из Компаньонов — составьте делегацию для встречи, проинструктируйте также охранников. Я не хочу никаких неприятностей ни от сеззанцев, ни от реганцев, а они наверняка притащили с собой уйму шпионов.

— Будет сделано. Держу связь.

Скайла возразила:

— Нет. Я одеваюсь. Сейчас спущусь.

Она быстро натянула сверкающую форму, поправила складки на брюках и застегнулась. Ее тревога за Стаффу возрастала. Две империи прореагировали гораздо быстрее, чем она могла предположить. Обе стороны, находившиеся в неустойчивом равновесии из-за внутренних неурядиц, были обеспокоены, но еще не готовы — для броска в финальную конфронтацию, могущую вызвать катаклизмы.

Холодок пробежал по ее спине. Скайла закрыла глаза, кусая губы. Поправила эполет, чтобы аксельбант лежал точно на плече, и выпрямилась. Чем же они заплатят за лояльность Стаффы или за его смерть? Повернув ручку двери, она спросила вслух:

— Проклятый Стаффа, где ты?

Айли Такка нежилась в пенистой горячей ванне. Декадентское изобилие Итреаты очень ее поразило. Она представляла себе спартанский мир астероида, с минимальной гравитацией, только самые необходимые удобства, гидропонную еду. Но Итреата оказались планетоидом с силой тяжести и с всеми атрибутами Реги, если не лучшими.

Айли более-менее предполагала присутствие здесь се з за неких посланников. То, что они явились первыми, вызвало у нее только легкое раздражение и ничего больше. Но то, что Стаффа не прибыл в порт на встречу с ней, конечно же, огорчило ее. Непонятный шаг с его стороны, но, несомненно, позже все выяснится.

Она покрутила в воде рукой, и ее длинные черные волосы укрыли роскошную грудь эбеновой мантией. Ей нравилось, что ее слуги — все мужчины — страдали от невыразимого желания смотреть на нее и от страха, потому что не знали, как она себя поведет. Она специально выбирала наиболее соблазнительные позы. Она двигалась в воде, играя своим прекрасным телом, получала истинно садистское наслаждение от того, что они испытывали неудобства, и жалела, что Стаффа не может испытать того же.

Компаньоны выглядели потрясающе, со шрамами и тяжелыми взглядами. Только ода и или два смотрели вниз. Один, более-менее открыто уставился на нее, настоящее восхищение сквозило в его взоре. Да, если бы они выглядели менее эффектно, это тронуло бы ее гораздо меньше. Это были настоящие мужчины — истинные воины.

Айли окунулась и встала, откинув голову назад, дыша полной грудью. Интересно, какая связь между Скайлой-Лима и Стаффом кар Терма? Может, они любовники? Если так, то Скайла — потенциальная соперница. «Ну, что ж. Там будет видно».

Айли вышла из ванной в освежитель, наслаждаясь теплыми прикосновениями воздуха. Обсохнув, она позволила мужчинам одеть ее, громко смеясь при этом. Они крутились вокруг нее, стараясь не прикасаться к ее священной плоти. Играя на их смущении и неловкости, она наблюдала за выражением лиц. И каждый раз, когда они отдергивали руку, будто ожегшись, она искренне веселилась.

Ее встреча со Скайлой Лима была очень короткой, и тем не менее расстроившей все планы. Ответив на поклон, Айли вгляделась в эти ледяные хрустальные голубые глаза. Скайла была из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. Да, Айли нашла в ее лице достойного противника. Лима встретила ее на равных, полностью контролируя себя. Вот так, решила Айли, она могла держаться с Лордом Командующим, а значит, и управлять им. Если эта белокурая дева была его любовницей, то Айли немедленно стоило поменять свои планы или по крайней мере подправить.

Еле уловимое напряжение исходило от Скайлы. Айли помолчала, приподняв брови. Лима пребывала в нерешительности, особенно потому, что как снег на голову свалилась делегация с Реги. Воздух на станции был наполнен тревогой и подозрением. И если учесть, что Стаффа не встретил ее, то можно предположить какие-то неприятности. Может, непорядок в войсках? Да нет, непохоже, Компаньоны стояли спокойные, почти беззаботные. Скорей всего, возникли трения между командованием и администрацией. А может, политические проблемы? И еще сеззанцы пожаловали. Может, произошел раскол в высших эшелонах? Часть за Peiy, а часть за Сеззу?

Четкие губы Айли скривились в довольной усмешке. Неприятности работали на нее. И это давало преимущества, которые следовало немедленно использовать.

Да, события на Итреатических Астероидах развивались совсем не так гладко, как рассчитывали Тибальт и она. Разумеется, если бы Скайла вела себя угрожающе, как только она появилась, то... капля тракиса решила бы все проблемы. Тракис — редкий яд, жутко дорогой, но он не оставляет следов при вскрытии.

Бруен прошелся среди деревьев, давя длинные сосновые иголки. Ветер шелестел среди веток и нес свежий ванильный запах напоенного ароматом сосны воздуха. Как он и предполагал, из-за деревьев появилась Арта Фера. На ней было свободное черное платье, которое отнюдь не скрывало очарования ее юного тела. На поясном ремне, перевязывающем талию, висел в кобуре пистолет — такая форма одежды для всех Седди обычна сейчас, когда бунт охватил Таргу. Причудливая игра теней отражалась на милом лице, и солнышко золотило ее каштановые волосы.

Бруен остановился, растер рукой больное место на бедре й посмотрел наверх сквозь зеленые побеги. Какой все-таки замечательный выдался день! Он улыбнулся в ответ на смущенную приветственную улыбку Арты и прошелся с ней в полном молчании до поляны.

В общем, Арта оправдала их ожидания. За последние пять лет она прошла полный курс обучения. Каждый день по четыре часа она проводила в телепатических беседах с Мэг Комм. Но вот что машина ввела в нее? Какую жуткую тайну она оставила в ее мозгу, как Арта теперь прореагирует на слово или действие?

Бруен тщательно исследовал записи всех уроков. Но у него нет никакой гарантии, что Мэг Комм что-то не скрыла.

— Ты выглядишь печальной и задумчивой, дорогая девочка,— Бруен попытался по-дружески улыбнуться в ответ на беспокойный вопрос, зажегшийся в ее глазах.

Она откинула волосы назад, когда ветер набросил их ей на лицо.

— Как мне поведать вам, Магистр, о чем я думаю? Я не знаю себя. Я... у меня все смешалось. С тех пор, как я была ребенком... Ну, они учили меня посвящению Богам. Теперь скажите мне, я должна стать убийцей? Это... это просто непостижимо. Если бы я не знала вас и не доверяла вашей мудрости, я бы...— Она в волнении мотала головой, ее губы искривились в расстройстве. Он кивнул, когда посмотрел наверх на плывущие белые облака, перемещающиеся к западу.

Бруен спросил:

— Почему этарианцы использовали тебя для мытья полов, милая девочка? Ты слишком драгоценна для этого. Это неполное использование подобной миловидности.

Арта зарделась и опустила глаза вниз, пальцы теребили черную ткань платья.

— Мне было назначено наказание за недостойное поведение, Магистр. Я... я возмутилась, когда Главный жрец отверг мое посвящение в пользу другой.

Бруен подумал: «Как же мне подтолкнуть ее? Готова ли она для следующей ступени?»

А вслух гневно проговорил:

— Хах! Этарианцы! Ну что ж, это неплохо, что они так поступили с тобой. Разве ты не знаешь, что они продают девушек, назначенных для «посвящения»? Они составляют группы для «изнасилования», разве ты не знала?

—Магистр, это неправда! То ритуал посвящения в Служители! — Она задохнулась от волнения.— Мы все ждали момента посвящения наших тел великому служению Благословенным Богам!

— Они выставляют вас, неразумных детей, на торги,— поправил он ее резким голосом.— Так получилось, что ваши посвящения совпадали с визитами сеззанского викария. А ему нравятся темнокожие девочки с, хм, более аппетитными и пышными телами, чем у тебя. Главный жрец это отлично знал, и если бы он продал тебя, то он бы потерял многое, поэтому он и продал более лакомые кусочки плоти.

Арта гневно вскрикнула:

— Все это... похоже просто на торговлю проститутками! Вы богохульствуете! Это ложь!

— Торговля проститутками? Я бы не смог сказать лучше.— Тут он заметил, как в глазах ее что-то изменилось.

— Вы ничего не понимаете! Мы служили Богине. А что может быть лучше, чем доставлять удовольствие мужчине?

— За деньги, дорогая Арта, за деньги. Разве не так, разве блудницы не любят за деньги? А покрывать это шелковым флером религиозности, это не больше, чем...

— Будь ты проклят, Бруен! Заткни свою лживую пасть! — Ее глаза сверкали гневом, лицо исказилось.

«Да, она готова. И готова для большего. Пришло время послать ее к Бутле. Но, Бруен, ты старый, дряхлый сентиментальный маразматик, ты будешь скучать по ней, тебе будет ее не хватать. Ты уже стал слишком стар для революций.»

Бруен посмотрел вниз на пульсовый пистолет, который воткнулся в его живот, предохранитель был снят. Лицо ее побледнело, рот оставался широко открытым. 'Пистолет, такой устойчивый вначале, начал дрожать, а потом выпал из ее безжизненных пальцев.

— Сделай то, что ты хочешь,— просто сказал он, подымая оружие, ставя на предохранитель, прежде чем вложить его ей в руку-— Чтобы быть услышанной Главным жрецом, тебе надо было выцарапать сопернице-толстушке глаза.

Еще тлеющий гнев сменился стыдом:

—Все нормально, Магистр, я больше не буду терять головы, как сейчас.

— Да? — И его брови поползли вверх.— Вспомни тот день, когда я говорил, что ты будешь отличным убийцей. Итреатические обучающие машины слишком дороги... и их очень трудно достать, должен добавить. Я наиболее подходящий объект для разрушения, не так дорог, как компьютеры. И я думаю, что скалы более прочны, чем сверхпроводники. Файдор пытался собрать из кусочков и обломков то, что ты разбила, но говорит, что арсенидо-галлиевые соединения безнадежно испорчены. Так что выбирай.

Она опустила голову, плечи поднялись:

— Я прощу прощения... Я... О, ради Бога, забудьте все, будто ничего не было! Почему у меня такая, путаница в голове? Что со мной происходит?

Он мягко улыбнулся, взял за подбородок- топкими пальцами и повернул ее лицо к себе.

— Это твой характер, и в нем твоя сила.

«И над этим характером мы серьезно поработали, чтобы он вошел в твое существо и укрепился там. Да, множество, функций влияют на состояние ума. Какое-то несчастливое шальное событие, и вся наша тщательная работа может привести к катастрофическому взрыву. Мне нужно внимательней следить за собой. Она очень чувствительна к сексуальным темам и стимулам».

Он обнял ее за плечи, подвел к скамье йод цветущую ветвь пондерозы.

— Садись. Поговорим об убийствах и смерти.

Арта села, вытянув длинные ноги.

— Я все-таки не уверена, что смогу убить человека. Я никогда никого не убивала...

— А я убивал.— Он посмотрел вдаль, сделал глубокий вздох.— Мы тебя научили всему, что знаем. И теперь посылаем к тому, кто тебя научит, чему мы не смогли.

Арта встревоженно смотрела на него:

— Вы отсылаете меня?

Он улыбнулся в ответ на ее испуг:

— Он самый лучший, Арта. Пришло время, чтобы тебя учил мастер.

Она закрыла глаза:

— Почему, Магистр? Почему я? Что заставляет вас думать, будто я стану убийцей?

— Потому что у тебя есть все данные и определенный талант. Ты знаешь цели И задачи седдианцев. Ты знаешь, как функционирует Вселенная. Квантовый танец — отражение мыслей Бога — ни хороших, ни плохих, ни злых, ни добрых. Делить мысли на добрые и злые — плод воображения человеческого ума. Чтобы улучшить человечество, мы должны заменить тиранов, подавляющих людей, теми, кто уничтожит страдания и даст возможность вырасти новому человеку. Убийство — это единственный путь достичь такой цели. Ты много раз выражала готовность помочь нам в деле освобождения человечества от тирании. Ты хочешь отказаться от своей клятвы? Можешь. Просто скажи мне.

Она покачала головой.

— Нет. Я слишком хорошо знаю историю. Я знаю, что происходило в последние два века.

Бруен глубокомысленно кивнул.

— У тебя особый дар. Мы наблюдали его с самого начала.

Арта спросила:

— Откуда вы все узнали обо мне? И обо всех остальных людях, вы что, наблюдали за каждым?

Он оживился:

— Хотелось бы. А о тебе... Один из наших агентов наблюдал за каждым движением твоей души с того дня, как тебя продали этарианцам. Мы провели много времени в наблюдениях за людьми на невольничьем рынке. Самые «интересные» люди продают своих детей в рабство.

Она немного призадумалась и спросила:

— А вы знаете, кто были мои родители?

—Многие люди, особенно в наш расколотый, сумасшедший век, теряют своих родителей.

Она вздрогнула и коротко кивнула.

— Ты хороша такая, какая есть, Арта.— Он помолчал и оттолкнул ее, видя, какой переворот в ее душе совершили его слова.— Эх, если бы быть опять молодым! Я бы дал проявиться своим добродетелям и перехитрил твое смятение. Это было так давно в последний раз, когда трахал милых девочек. А поскольку ты не одобряешь мои забавы с проститутками...

— Магистр! Вы никогда не прекратите эту тему! — она нервно усмехнулась, краска залила ее бледно-алебастровое лицо.

— Да, дорогая, никогда. Будь проклято это слово.

Андрей Сорнсен сидел перед монитором в каюте Скайлы, подняв ноги на стол, уперев подбородок в колени. Он словно застыл после того, как они просмотрели кассету из госпиталя. Печаль и задумчивость ясно отпечатались у него на лице.

Скайла больше не могла выдержать и спросила:

— Ну?

Андрей глубоко вздохнул и искоса глянул на нее карими глазами:

— Как ты набралась смелости просмотреть эту кассету? Зная, что это очень интимный момент жизни Лорда Командующего?

Скайла рассвирепела:

— Знаешь, ты здесь не затем, чтоб читать мне мораль. Я хочу знать, что Претор сделал Стаффе в той госпитальной палате.

Андрей пожевал кубами и слегка присвистнул:

— Ты знаешь, я изучал Стаффу, тайком, конечно. Его холодная беспристрастность всегда интересовала меня. И то, что Претор назвал его машиной, мне многое объяснило,— Андрей сверкнул глазами, встретившись с ее нетерпеливым взором.— И ты знаешь, что он был машиной?

Скайла уточнила:

—Был? В прошедшем времени?

Андрей кивнул:

— Компьютер, повтори, пожалуйста. Скайла внимательно посмотрит. Это потрясающе. Блестящие психологические исследования.

Скайла смотрела на экран, слушая разговор Стаффы и Претора в палате.

— Останови.— Андрей указал рукой на монитор.— Вот, здесь Претор дает первую разгадку тому, что он сделал. Он говорит Стаффе: «Я твой создатель». И вот второй ключ: «То, что хозяин сделал, он может и уничтожить»,— обрати внимание. Посмотри на старика. Он тайно злорадствует, наслаждается, уверенный в успехе своего, возможно, последнего и самого горького момента в жизни — но он вместо страданий почти ликует. А Стаффа всего этого не замечает. Ему следовало проявить больше осторожности.

Скайла покачала головой:

— Это так на него непохоже.

Андрей невесело улыбнулся:

— Именно так. Ты видишь, как Стаффа сам идет в расставленные сети. Претор использовал слово «создатель». Так он выдернул первый кирпичик из защиты, блокирующей эмоции Стаффы. Теперь, смотри, что из этого получилось: Претор еще раз хвалится своей способностью разрушить, уничтожить Стаффу. Он просто включил его хорошо зная, что происходит в разуме Стаффы

Видишь? Он воздвигает фундамент для чувства вины, которое и погубит Лорда Командующего, как только гипнотический блок будет снят.

— Останови,— Скайла приказала, уставившись на экран.— А что это за бизнес «людей»? Что это Претор собирается предпринять?

Андрей всмотрелся в глаза Претора:

— Это ловушка. И неважно, уважает Стаффа Претора или нет, старый наставник говорит Стаффе, что у него есть слабые стороны. Ты знаешь Лорда Командующего как никто. Какой должна быть его реакция?

— Он будет действовать немедленно, чтобы скорректировать недостаток,— внутри у Скайлы что-то екнуло.— Ну, конечно, только так.

Андрей поднял голову, встрепенулся:

— Это задевает тонкие струны души, его чувствительность?

— Он расспрашивал меня о... как поступают другие люди,— она оперлась на стол и закрыла глаза.— Так вот что он сделал. Стаффа, ты дурак! Ты сыграл ему на руку!

— Но он же не знал этого,— мягко ответил ей Андрей.— Вот самая критическая часть. Крисла и ребенок постоянно мучали его столько лет. Вспомни, его эмоции были подавлены, так что и Крисла и сын превратились в миф для Стаффы. Поэтому, когда Претор говорит, что он не только отнял у Стаффы счастье, но продал его сына, поработил и изнасиловал его жену,— вот именно это разрушило последний кирпичик в стене, перевернуло и выпустило на волю все его эмоции, противоречивые настолько, что Стаффа просто не знал, что с ними делать.

— Но он же не стал рыдающим идиотом-слизняком,— запротестовала Скайла.

Андрей подтвердил:

— Конечно, нет. Его мозг достаточно тренирован и подготовлен для решения проблем на высоком логическом уровне —  работающего полушария мозга, если хочешь. Такие установившиеся связи нервной системы охраняли его, не давали превратиться в берсеркера, неистового убийцу, но такие связи не могут доминировать все время. Его мозг был заполнен новыми стимулами, которые повлияли на его способность принимать решения.

Скайла скрестила на груди руки и сжала зубы:

— Ему будет все хуже? Пока он не превратится в сумасшедшего? И это ты пытаешься мне вдолбить? Тогда Стаффа...

— Нет, Скайла,— он положил ей руку на плечо.— Подумай хорошенько об этом. Это результат вмешательства Претора. Большую часть своей жизни Стаффа жил с одной половиной своего «Я». Теперь внезапно была освобождена другая половина. Мозг — это замечательный и очень пластичный орган. Для Стаффы представляется отличный шанс интегрировать эти две половины и стать еще сильнее, чем прежде.

— Отличный шанс? Ты не считаешь это неизбежностью?

Андрей не шелохнулся. Скайла, задыхаясь, ловила ртом воздух, потом нервно стала вышагивать по комнате:

— А все эти оставшиеся ментальные крючки? Те, которые спрятаны в центрах его «Я»?

— Это последнее орудие из арсенала Претора. Он знал, что разбил Стаффу наголову,— Андрей помолчал.— Ты понимаешь, что Претор хорошо вел свою игру. Он был уверен, что Стаффа найдет все другие крючки, и полагал, что Стаффа никогда не заглянет к себе в душу. Никогда не осмелится проверить свое чувство личности. Вот это-то и составило основу плана Претора.

Скайла почесала в затылке и покачала головой:

— А Крисла? Если Стаффа был таким тупицей, что она могла находить в нем?

— Ты же ничего о ней не знаешь, не так ли? — Андрей печально смотрел на нее.— И я слышу обиду в твоем голосе.

Скайла привстала:

— Что ты себе...

— Ой,— Андрей поднял, защищаясь, руку: — Не волнуйся, твой секрет останется при мне.

— Я не понимаю, о чем ты...

— Крисла,— Андрей переменил тему.— Она была не безмозглой красоткой. К тому времени, когда ее похитили, она закончила курс работ по клинической психиатрии. Стаффа восхищался ею — и это отнюдь не означает, что она не была сложной и цельной женщиной. Она любила его всем сердцем, пытаясь противостоять воспитанию Претора,— Андрей пожал плечами,— это было сложно для юной студентки — у нее не было опыта.

— Если ты все это знал, почему ты не помог Стаффе, почему ты не поработал с ним?

Андрей холодно глянул на нее:

— Понимаешь, я был профессором у Крислы до того, как она оказалась в руках у Стаффы. Возникла еще одна проблема — когда я приехал, ее уже не было здесь. Претор похитил ее. А почему ты в последующие годы не просила Лорда Командующего пройти курс психотерапии?

Скайла изучающе вглядывалась в него прищуренными глазами.

— Ты знаешь, я не уверена, что ты мне нравишься, профессор. Он ответил:

— А это и необязательно. Меня здесь скоро не будет. Я собрал все интересующие меня данные — так какого черта мне торчать тут? Но ты думаешь, что Лорд Командующий позволил бы психологу, который изучал Компаньонов, спокойно уйти?

Она недоверчиво смотрела на него:

— Так зачем ты приехал сюда?

Андрей печально улыбнулся:

— Ты не знала Крислу. И наверное, ты бы ее не поняла. У нее был такой магнетизм, который., да ладно, я был просто влюблен в нее.

— Не будем об этом, лучше поговорим о Стаффе. Как’ты думаешь, куда он полетел?

Андрей встал и поправил тунику:

— Как я понял, он будет искать своего сына. Он попытается войти в контакт с седдианцами.

— Что? Они же годами рыскали по его следам, пытаясь его убить.

— Может быть, но Претор сказал, что у них сын Стаффы. Он попытается найти к ним подход. И я напоминаю тебе, сейчас он мыслит не в своей обычной бесстрастной манере. Даже легкие колебания могут привести к ухудшению, если его мозг начнет искать пути к возвращению в нормальное состояние. Если ты хочешь спасти его, я советую тебе найти его и немедленно.— Андрей поклонился.— Прощай, подполковник авиации.

Скайла остолбенело стояла, пока психолог покидал комнату. У нее в груди росла и ширилась ужасная боль.

Учитывая политическую обстановку на Каспе, Бутле Рёта понадобилось три дня, чтобы нелегально провести свой аэрокар к укрытому храму в горах Макарты. Бруен стоял под крутым обрывом, за которым располагалась лощина, окруженная скалами, защищающими посадочную полосу. Прислушиваясь к самому себе, он ощущал пустоту в груди. «Ведь она еще ребенок»,— шепнул он сам себе, пока аэрокар мягко садился на литые подушки.

Арта в туго облегающей форме Посвященных вышла из-за каменной стены — как богиня с пылающими щеками. Грациозной поступью она вошла в большой холл, сверкнув глазами в сторону гостей. Бутла Рета выходил из аэрокара, и это остановило Арту.

Рета был крупным чернокожим мужчиной. Он поклонился Бруе ну и глубоким низким голосом произнес:

— Приветствую вас, Магистр!

— Рад тебя видеть, Бутла,— улыбнулся Бруен, и обнял старого друга. Потом отступил назад, слова застряли у него в горле, с большой неохотой представил: — Это Арта Фера.

Бутла повернулся к ней, обошел вокруг, оценивая ее черными заблестевшими глазами. Толстые губы расплылись в широкой улыбке, обнажая белые зубы. Он беззвучно и плавно еще раз обошел ее, казалось, что его ноги не касаются пола. И это было так странно при его громоздком теле. Наконец, Бутла удовлетворенно кивнул.

— Арта, моя дорогая,—поклонился в ее сторону Бруен, стараясь чтобы его голос не выдавал волнения. «Проклятье,— подумал он,— не думал, что мне будет так тяжело».— Поприветствуй Бутлу Рета. Он будет твоим наставником в боевом искусстве. Ты не против? — он вперил в нее пронзительный взгляд.

Глаза ее безумно расширились, она не хотела подчиняться гипнотическому взгляду Магистра.

— Бруен, я... Так быстро? Это... нет,— пробормотала она, но внезапно успокоилась: — Я не возражаю.

Бруен ощутил у себя вместо сердца кусок тяжелого свинца.

Бутла Рета угрюмо поклонился. Его голос разносился очень далеко, казалось, заставляя даже скалы колебаться:

— Рад был познакомиться, Арта Фера. Надеюсь, мы хорошо с тобой поработаем. Клянусь честью, я сделаю все возможное и научу тебя владеть всеми искусствами. Клянусь, что без колебаний отдам свою жизнь за наше дело.

В памяти Арты что-то включилось в ответ на эти слова, и она, как автомат, повторила:

— Клянусь честью сделать все, что в моих силах, и научиться всему. Клянусь, что без колебаний отдам свою жизнь за наше дело.— Глаза ее широко раскрылись, вначале в них можно было прочесть недоумение, потом странное понимание. Когда она повернулась к Бруену, глаза ее смотрели трезво и твердо.

Бруен мягко сказал:

— Собирай вещи, Арта. Бутла берет тебя с собой прямо сейчас.— Бруен оглянулся в поисках Магистра Хайда, его лицо задергалось и стало очень серьезным, водянистые глаза ничего не выражали, и он легко кивнул. Потом подошел поближе к Арте, сердце молотом стучало у него в груди: — Желаю тебе здоровья и силы духа, Арта. Ты теперь Седди. Бутла перешлет твою форму Посвященных назад. Если ты когда-нибудь вернешься, то наденешь платье мастера первого порядка.

Она пыталась сдержать слезы, глаза ее заблестели, подошла и поцеловала Бруена в щеку:

— Спасибо вам за все, Магистр. Следите за своим кошельком, когда общаетесь с дурными женщинами, если вам так нравится лгать.

— Почему это мне...— Бруен замялся, потом вдруг засуетился: — О, черт побери!

Она набрала побольше воздуха, повернулась к Бутле и сказала ему: — Надеюсь, что не подведу вас, мастер Бутла Рета,— я обещаю вам это.

— И я тоже,— прозвучал несколько глуше голос Бутлы.— У нас не бывает ошибок — только смерть.— Рета подошел к ней, она вложила свою руку ему в ладонь, и мастер-убийца повел ее к аэрокару.

Бруен смотрел, как кар подымается в воздух и берет курс на север, в направлении этой проклятой Каспы.

— Ну, как мы сработали, старина Хайд?

Его друг только пожал согбенными плечами и закашлялся.

— Магистр,— позвал Посвященный из пещеры,— Мэг Комм, она требует вас на связь.

Хайд сказал:

— Она спросит о девушке. Мне кажется, что не стоит ей говорить, что мы отправили А рту к Бутле.

— Я тоже так думаю,— ответил Бруен, все еще вглядываясь в черное небо, куда улетел аэрокар. Поблекшие глаза Хайда осторожно изучали Бруена.

— Ты слишком беспокоишься о ней, Брат.

— Да.

— Ты ведешь себя так, будто потерял дочь.

Бруен поднял руку и устало прикрыл рот Хайда, заглушив трескучий голос:

— Да, дочь. Такой она и была для меня. И скажи мне, Хайд, как я должен себя чувствовать, отсылая ее прочь, чтобы она сделалась орудием революции? Я очень страдаю, я отдал в жертву дитя, которое я люблю.

— Это война, Бруен,—ответ Хайда прозвучал пошло и банально,— если ты не полностью отдаешься борьбе, то ты плохо нам служишь.

Бруен с выражением невыразимой боли оторвал, наконец, взгляд от горизонта:

— Нет, мой друг, я служу нам хорошо. Но у человека могут образоваться мозоли на душе. Однако легче не становится, подобное убийство юного создания делает все еще более тяжким.

Хайд помогал. Вспомнив, спросил:

— Машина ждет. Что ты собираешься ей сказать?

Бруен пожал плечами:

— Правдивую версию, Брат. И капельку лжи.

Хайд оперся спиной о портал:

— Я надеюсь, ты сможешь продолжать лгать, Бруен? Я начинаю за тебя волноваться.

— Это ты из-за девочки? — Он прошел следом за Хайдом, мечтая, что его бедро когда-нибудь перестанет болеть хоть на миг.

— Да.

Бруен кивнул самому себе. «В самом деле, я капризный старый глупец, испытывающий патетическую сентиментальность по поводу психологической бомбы, которую я сам и помогал программировать. А теперь машина ждет?»

— Мне не хватает ее. Это так больно.

Дадим возможность машинному Божеству справиться с этим. Мэг Комм никогда не понимала, что нужно делать с эмоциями. Такая нелогичная печаль должна смутить эту бездушную кибернетическую скотину.

Скайла потеребила длинную толстую косу, намотала ее на руку и принялась просматривать рапорты на своем персональном компьютере.

Исчез. Неужели в системе безопасности пробита брешь? А может, он, как считает техник, просто перешел в другое измерение? Она перевела взгляд на экран, где появилось изображение аштанского судна. Стаффа исчез именно перед разгрузкой этого судна, и после старта корабля Стаффу нигде не могли найти. Скайла вглядывалась в изображение, но не смогла обнаружить присутствия службы безопасности. По этому поводу она сухо резюмировала: «А почему это должно меня так удивлять? Ведь это его детище».

— Подполковник авиации,— ворвался задыхающийся голос в комнату.— Вам необходимо немедленно прибыть. Мы обнаружили послание от Лорда Командующего. Он приказывает всем командирам собраться в секции в совещательной комнате.

Скайла так стремительно вскочила, что волосы зацепились за спинку кресла, и ее дернуло назад. Она выпутала косу и понеслась в секцию С, вбежав в конференц-зал одной из первых. На экране светилось изображение Стаффы кар Терма. Его лицо было осунувшимся, на щеках пробивалась черная щетина, но в остальном он выглядел очень подтянутым и аккуратным. Он коснулся головы, поправил волосы, как обычно собранные в хвост. Выражение лица было удивительно спокойным.

Постепенно комната наполнилась людьми, и когда последний офицер Септа Айгар переступил порог, шум разговора стих. Скайла кивнула технику, и тот включил программу.

Стаффа улыбнулся всем и махнул рукой, чтобы все сели.

— Мои преданные друзья,— начал он.— Сожалею, что пришлось заставить вас понервничать, но я был вынужден так поступить. Я очень хорошо вас всех знаю, и мне нужно было время, чтобы страсти поутихли,., иначе вы бы все бросились за мной; и мой план мог сорваться.— Стаффа .поднял руку.— Только не думайте, что мне надоело ваше общество, мои верные Компаньоны. Отнюдь. Но сейчас мне очень нужно побыть одному.— Он нахмурился и, опустив голову, прошелся, затем резко вскинул голову, глаза посерьезнели: — Итак, мои Компаньоны, вам непременно будут досаждать делегации с Сеззы и Реги. Каждая будет пытаться перетянуть вас на свою сторону, на службу своей империи. Они захотят править миром до Запретных Границ. Я ничуть в этом не сомневаюсь. Ведь я сам годами способствовал такому развитию событий, подобному разделению и балансу сил.

Он чуть помолчал и продолжил:

— Взгляните на весь наш Открытый Космос: он образует неправильный пятигранник, ограниченный искривлением времени-пространства. Половину мы помогли завоевать империи Реги. Другую половину мы отдали сеззанцам. Наши Итреатические Астероиды и Твин Титанз образуют пирамидальный угол между двумя имперскими сферами влияния. И этот угол остается вне игры. Два льва и одна маленькая мышка,— если смотреть с территориальной точки зрения. Очень скоро вы сможете увидеть грызню этих львов, добивающихся благосклонности этой маленькой мышки.— Улыбка его угасла. Но по комнате разнесся нервный громкий смех.— Вы знаете, что мы самые сильные в Открытом Космосе. И я считаю, что нам пока не стоит вмешиваться. Подумайте сами, друзья, положение этих империй, и без того шаткое, будет окончательно расстроено войной. Сеззанцы обескровили, высосали свою половину почти досуха. У реганцев огромные долги, а кроме того, они обратили против себя свои народы, и там назревает бунт. Мое мнение таково: мы ничего не выиграем, если будем поддерживать кого-то из них. Финальный конфликт не принесет ничего, кроме хаоса и темного века анархии.— Он поднял указательный палец вверх.— И на что мы, мои добрые командиры, станем тратить наши деньги? И кому тогда нужны будут наши боевые компьютеры, наши товары, если экономики всех стран будут окончательно разрушены?

Скайла обвела взглядом присутствующих и увидела согласные кивки.

— И кроме того,— Стаффа продолжал ходить, сложив руки за спиной, опустив в задумчивости голову.— Я не знаю, как вы, но я здорово устал. Я хочу взять отпуск и отдохнуть, расслабиться, наконец. Ребята, я наблюдал за вами, и думаю, что если надо делать выбор, то лучше всего на свежую голову. Поспешность в данном случае может привести к проигрышу. Я хочу, чтобы вы серьезно подумали о нашем будущем. Мне очень нужны ваши трезвые, продуманные советы — но пока вы истощены и измучены, вы не сможете их дать.

Скайла подумала: «Стаффа, это не тот план. Была идея консолидировать весь Открытый Космос в одну империю, сейчас очень удачный момент — все балансирует. Что на тебя нашло?» Ответ она знала.

Стаффа положил руки на поясницу и легко рассмеялся:

— В конце концов, мы все стабилизируем, все образуется, но давайте годик-другой просто понаблюдаем за развитием событий. Таша, сколько раз ты мне надоедал со своим огородом, ты все хотел заняться разведением цветов? Септа, ты мне рассказывал, что у тебя нет контакта с детьми, они тебе стали чужими. Теперь у тебя будет время, займись воспитанием, обрати внимание на их учебу, нам нужны классные специалисты. Райман, я знаю, что ты тайком работаешь над новой теорией силовой генерации. Давай, разрабатывай свою теорию. Обращайся в лаборатории за всем необходимым, я уже дал указания.

Потом Стаффа, будто зная, где она стоит, посмотрел прямо в глаза Скайле.

— Скайла,— и ее будто обдал теплый ветер.— Ты слишком долго принимала огонь на себя и взваливала на свои плечи эту непомерную тяжесть. Ты устала, Скайла, тебе просто необходим отдых, тебе надо заняться собой и расслабиться. Ведь ты наше ядро, ты, именно ты, всех нас объединяешь.— Он сделал паузу, голос его стал еще мягче.— Мне совсем не нравится то напряжение, в котором ты пребываешь все эти дни. Я не хотел бы...— Сердце у нее упало, а потом подпрыгнуло в ответ на его улыбку.— Ты заслужила отдых, как никто другой. Поживи для себя.— Эти слова шокировали ее.— Не хотел бы...

«Не хотел чего, Стаффа? Тебе нужно от меня избавиться?»— такие мысли вертелись у нее в голове, она начала изо всех сил тереть то место на руке, где коснулась его ладони.

Стаффа отвернулся и прошелся назад.

— Что касается делегаций, которые непременно прибудут с просьбами, вы ответите им «нет». Более подробные личные инструкции вы найдете у себя.

Я же отправляюсь подышать свежим воздухом, выпить эля, купить безделушек, потрахаться с женщинами.Я никогда не ловил белых акул. Короче, я отправляюсь на рыбалку. Я уже слышу, как шумит прибой. Подумайте, мы все очень богаты, так давайте пользоваться этим. Он погрозил пальцем.— Только не толстейте! Мы не жирные сеззанские слизни, нам через год-другой снова надо будет включаться в работу, потому держите себя в форме.

Я вернусь, если возникнет какая-нибудь угроза. До встречи! — Голографическое изображение погасло.

Воцарилась тишина.

Потом все разом заговорили.

— Тихо! Еще минуту! — Скайла подняла руку. Таша стоял рядом с ней — гора из мускулов. Он теребил бороду рукой в шрамах, один-единственный черный глаз скользил по лицам, внимательно их изучая. Он пожевал губами и вздохнул:

— Я считаю, мы должны последовать советам Стаффы. Он совершенно прав относительно моих цветов. И он также прав относительно денег. Какая мне будет польза от богатства, если я умру?

Потом встал Райман, поднял одну руку в призыве:

— Я присоединяюсь к Стаффе в оценке политической ситуации. Подумайте сами, Сезза почти развалилась, Рега готова рухнуть под собственной тяжестью. Они зашли слишком далеко и чересчур быстро. Представьте, если мы начнем войну, потеряем корабли, много хороших парней, а в результате, кто может нам заплатить? Стаффа, несомненно, прав. Через несколько лет, когда обстановка стабилизируется, империи будут продолжать соперничать, а мы тем временем будем потихоньку богатеть, не пролив и капли крови. Они будут покупать наши корабли, военные компьютеры. Будут финансировать наши новые разработки. Я согласен, чтобы мы ответили им «нет».

Один за другим вставали офицеры, подтверждая свое согласие. Итак, консенсус был достигнут.

Скайла собралась с духом и прокашлялась:

— Прекрасно, Компаньоны.— Она одарила их улыбкой, хотя ей было совсем не весело.— Я передам эту новость жирному сеззанскому слизняку и этой голодной реганской стерве. Представляю их физиономии, когда они будут докладывать своим императорам о том, что в такие игры мы не играем.

Все громко рассмеялись.

— Ладно, на сегодня все.

Офицеры стали выходить. Скайла позвала:

— Таша? Тэп? Могу я вас пригласить к себе на приватную беседу?

Они согласно кивнули. Когда Лима выходила, то услышала слова Амрата:

— Белые акулы? Рыбалка? Шум прибоя? Я, пожалуй, тоже попробую.

Таша и Тэп шли следом за Скайлой. Таша на ходу заметил:

— Одного не могу понять. Почему он решил побыть один? Это так на него непохоже.

А Тэп спросил:

— Что будет с безопасностью? Скайла, он тебе ничего по этому поводу не говорил?

— Компаньоны, давайте поговорим у меня. Здесь нас могут подслушать. Не забывайте, у Сеззы и Реги везде уши.

Тэп запротестовал:

— Но здесь они не могут подслушивать.

— Возможно,— ответила Скайла.— Но я чувствую присутствие Айли Такки. Назовите это женской интуицией.

Походка Таши и Тэпа напоминала медведей на охоте. Когда они все вошли, Скайла закрыла дверь и повернулась к ним, скрестив на груди руки.

— Тэп! Таша! Стаффа в беде. Мы должны помочь ему. Все нужно провести в строжайшей тайне. Если они узнают, что Стаффа один, без зашиты, уязвимый, они сразу попытаются его достать.

Пораженный Таша прошептал:

— Господи, неужели наш Лорд Командующий совсем не в себе?

Скайла в ответ кивнула:

— Да, можно сказать и так. Сейчас нам нужно охранять профессора Сорнсена. Я дам вам посмотреть записи разговора Претора и Стаффы в госпитале на Микле не, и вы все поймете. Все, Компаньоны, пора за работу. Необходимо найти Стаффу до того, как кто-нибудь заподозрит, что мы его ищем. Нам нужно опередить всех.

Холодная ярость бушевала в мыслях Айли Такки. Пока она кипела от злости, ей вдруг пришла в голову забавная мысль, что гнев ее дурацкий. Просто она не привыкла ждать. Черт с ним, с этим варваром-наемником!

Чтобы успокоиться и прийти в себя, она погладила символ власти, выданный ей Тибальтом. Безграничная сила — вторая в империи исходила от маленького металлического знамени с гербом Реги. С ним она могла командовать флотом, разрушать миры. Одно прикосновение к этому жезлу власти вызвало в ней дрожь предвкушения.

Она переступила порог конференц-зала и заколебалась, увидев эту невыносимую жирную тушу Майлза Ромы — Легата, жеманного гомосексуального сеззанского императора, самопровозглашенного бога, Легат восседал в широком кресле. Его свита столпилась вокруг. Дорогу, конечно, ей уступили. Она чувствовала, как ее глаза сверкают от гнева, когда она садилась на второй свободный стул рядом с сеззанцем. Третий, очевидно, предназначенный для Стаффы, стоял с другой стороны стола пустой.

Ее свита входила в эту заполненную людьми комнату, создавая немыслимое столпотворение. В этот момент бесшумно отворилась потайная дверь, и появилась Скайла Лима. В комнате внезапно стало тихо. Немедленно споры и ругань между сеззанцами и подданными Реги прекратились.

Подполковник авиации прокашлялась:

— Я думаю, было бы гораздо лучше, если бы лишние вышли из зала. Я предпочитаю обсуждать дела с двумя делегатами.— Она выпрямилась, фиолетово-голубые глаза смотрели на всех без всякого выражения.

Айли подавила в себе вспыхнувший было гнев, бросила уничтожающий взгляд на жирного сеззанца и, повернувшись, сказала:

— Я не уверена, что сеззанский Легат сам в состоянии решать дела с Компаньонами, а я могу. Мои люди немедленно освободят помещение.— Один ледяной взгляд ее черных глаз, и ее свита будто испарилась. Айли повернулась, и холодный презрительный взор окатил Легата.

Майлз Рома часто задышал и нервно сглотнул. Всплеснув толстенькими коротенькими ручками, он посмотрел снизу вверх на Скайлу:

— Это так странно и неожиданно! Я протестую! Во-первых, мы прибыли, чтобы встретиться с Лордом Командующим лично. Во-вторых, мы здесь для проведения частных переговоров. Вы должны были вначале все обсудить со мной, а потом с этими... этими... И как же я обойдусь без поддержки?

Скайла скрестила руки на груди, ее глаза излучали такую силу, что, казалось, и Айли чувствовала это,— они могут буквально испепелить этого белого слизняка. Чтобы укрепить свои позиции, Айли сказала:

— Я очень искренна, подполковник авиации, я отвечаю за себя. И если Легату нужно так много, чтобы...

— Вон! — заорал Рома, указывая своим людям на дверь. Айли с триумфом сузила глаза. Да, ничего не стоит привести в чувство этот тупой кусок сала, это все равно, что разрезать горячий жир молекулярным ножом.

Со спорами, жалобами и стонами сеззанская делегация наконец удалилась. Скайла слегка коснулась стены, и дверь за ними затворилась. Айли обратила внимание на смятение, отразившееся внезапно в глазах сеззанца, заплывших жирными складками,— он боялся. Глупец! Он думает, что Компаньоны не соблюдают гарантий дипломатическим персонам. Айли позволила себе расслабиться, отстегнула сумку с документами, прекрасно понимая, что наносит еще один удар дрожащему Легату.

Скайла села в свободное кресло, побарабанила пальцами по столу:

— Лорд Командующий и Компаньоны просят вас передать нашу признательность вашим весьма уважаемым правителям.

Айли задала вопрос:

— Я полагаю, что Лорд Командующий не прибудет ’на встречу? Могу я узнать почему?

Глаза подполковника авиации заледенели:

— Вы — можете.

Пауза затянулась. Рома от страха начал обильно потеть. Запах его пота был таким сильным, что перебивал духи. Не выдержав, Айли спросила:

— Почему его нет здесь?

— Прошу прощения,— прохрипел Майлз Рома.— Он что, не желает встречаться с Легатом Его Святости?

— Вас сюда никто не приглашал, Легат,— резко ответила Скайла.— Мы не предполагали, что вы прибудете так быстро после завершения Микленианской кампании. Мы ведь соблюдаем правила этикета и рассчитываем, что и вы следуете им.

— Мы хотели лично выразить Лорду Командующему благодарность и надеялись, что он выслушает послание Его Святости.

— Мы бы тоже хотели видеть Лорда Командующего,— Скайла откинулась назад и хлопнула ладонями по столу, подумав: «Ах, если бы он был здесь».

Наступила тишина, Айли задала вопрос:

— Все-таки я могу узнать, где он?

— На рыбалке.

— Я вас не поняла.

Скайла перевела жесткий взгляд с Ромы на Айли.

— Вы же слышали. Лорд Командующий наслаждается досугом. Он передал мне соответствующие инструкции, просил передать извинения, но в данный момент Компаньоны никому не будут оказывать услуги.

Айли дернулась, услышав, как тяжело задышал Легат.

— Но вы даже не соизволили выслушать наши предложения!— завопил Рома.

Скайла со вздохом кивнула:

— Да, но если бы вы предложили пути проникновения за Запретные Границы, то это бы, конечно, заслуживало внимания. А так,— у нас достаточно денег, и мы можем себе позволить отдохнуть пару лет. Или вы хотите предложить на продажу планеты? Но у нас есть Итреатические Астероиды. Энергию? Мы обладаем ею в достаточной степени. Может, вы предложите нам в управление миры? Ну что ж, один или два офицера могут согласиться на ваше предложение и ответить «да», но при условии, что это будут хорошие и богатые миры. Нет, вы не это хотели предложить нам, по вашим глазам вижу. Да, вы правы, мы не стоим этих хороших миров.

Айли невесело рассмеялась.

— То есть вы хотите сказать, что эти межимперские конфликты обескровили нас, конфликт на грани взрыва, а мы, прибывшие, чтобы заложить свои души и умолять вас о помощи, попали не туда, и Лорд Командующий говорит нам: «Пардон, я в этом не заинтересован».— Ее острый ум, быстро проанализировав создавшееся положение, выдал заключение: этот ублюдок Стаффа, вне всякого сомнения, набивает себе цену. Да, отлично сработано.

Скайла вынула из сумки два пакета и швырнула их через стол.

— Да, так. В этих коммюнике Лорд Командующий изложил все доводы. Проследите, пожалуйста, чтобы они попали к вашим уважаемым императорам, а внимательно их прочитав, вы поймете, почему мы не оказываем услуги именно сейчас.— Скайла поднялась и собралась уходить.

Тут взорвался Рома:

— Но это же так нелепо! Я не понимаю, как можно отказываться!

— Вы думаете, что можно улучшить ситуацию, если действовать напролом, как вермилионский носорог? — прервала его Айли. Рома повернулся к ней, вся его туша заколыхалась, как мерзкая медуза. Он прошипел:

— Настанет день, когда мы войдем победным маршем в ваш императорский дворец, ты, ведьма. И я тебя там найду. И никто тогда тебя не спасет, ни охрана, ни твои наемные убийцы. Наступит такой победный день.

Айли очень спокойно отреагировала на этот всплеск ярости:

— Поживем — увидим, Легат.— Кивнув на прощание Скайле, она встала и вышла в переполненный холл. Ее свита толпилась на одной стороне, бросая яростные взгляды на сеззанцев, занявших другую половину холла.

Айли вошла в свою комнату, вскрыла дипломатический пакет и сканировала его содержание. Прекрасно, Стаффа дал им шанс не воевать. Интересно, что из этого выйдет?

Она собрала страницы вместе и стала задумчиво хлопать ими по колену, обтянутому черным микленианским шелком. Нет, в этом должен быть более глубокий смысл. Стаффа на рыбалке? Это нелепая и просто смешная ложь. Нет, просто Стаффа тянет время, набивает себе цену, доводя попутно империи до белого каления.

Она нахмурилась и повернулась к комму:

— Соедините меня с подполковником авиации Скайлой Лима. Это министр империи Рега.

На экране появилось лицо Лимы:

— Да, министр? Выражаю вам опасения, что мы все-таки не примем ваши предложения, если вы за этим вызвали меня.

Айли изобразила легкую дипломатическую улыбку:

— Нет, я не за этим. Я думала о сложившейся политической ситуации в Открытом Космосе, читая замечательное послание Лорда Командующего. Отдаю себе отчет, что мы не преуспели в служении нашему императору Тибальту VII. Потому от имени императора прошу разрешения открыть посольство Реги на Итреатических Астероидах.

Скайла покачала головой, глаза стали замороженными.

— Мы получали и раньше подобные предложения, но Лорд Командующий вел свою политику и всегда отказывал. Полагаю, что вы понимаете, как это может повлиять на наш нейтралитет? К тому же, мы не хотим разногласий среди наших людей, которые могут возникнуть на основе чьей-либо пропаганды.

Айли согласно кивнула:

— Да, это мудрая политика. Но все же постарайтесь довести до сведения Лорда Командующего наши предложения. Информируйте его, что мы согласны платить сто тысяч имперских кредитов за аренду помещений и услуги.— Айли обрадовало сомнение, мелькнувшее в глазах Скайлы. Айли предложила такую сумму, что на нее можно было купить правительство большой планеты. Если им удастся внедрить сюда свое посольство — это будет первый шаг к тому, чтобы склонить Компаньонов на свою сторону.

— Прошу прощения,— наконец, после долгого молчания сказала Скайла.— Это выходит за рамки моей компетенции.

Айли еще раз кивнула, на этот раз с особой улыбкой:

— Понимаю.

«Придет такой день, белокурая красотка, и я смогу насладиться твоими мучениями»,— подумала Айли.

— Благодарю вас, подполковник авиации, за оказанное внимание.— Она замолчала, колеблясь,— у нее мелькнула новая мысль:

— Как бы нам... я имею в виду, что вы собираетесь оказывать услуги только в незначительных случаях и только тогда, когда они не будут связаны с основными разногласиями между империями, разве не так?

— Вы имеете в виду бунт на Тарге?

Айли изучала эти холодные голубые глаза. Да нет, там не было и следа притворства. Айли смаковала свои ощущения, а улыбка становилась все более искренней. Какое же удовольствие могла бы доставить эта белокуро-ледяная красотка! Вот наконец-то она встретила достойную соперницу, искушенную и такую же хитрую.

— Конечно, Тарга — это текущая территориальная проблема. Скайла согласно кивнула.

— Мы обсудим этот вопрос с Лордом Командующим. Если он заинтересуется, я сообщу вам. Но не забывайте, что мы только что участвовали в кампании, и наши люди устали, многие ранены. Все они нуждаются в отдыхе. Может, оставим этот вопрос пока открытым?

— Разумеется,— Айли ощутила легкую надежду. «Если ситуация на Тарге дезинтегрируется, то возникнет неплохая возможность слегка расшевелить эту скучную жизнь. Потом будет продолжение гражданской войны. И нужны более действенные средства, чтобы как-то возбудить народ. Может, послать вооруженные корабли повстанцам? Или пожертвовать несколькими корпусами реганской армии для поддержания тарганской оппозиции? Если разгорится большая война, может, Компаньоны тогда вмешаются? Такой повод для их непомерного тщеславия будет значить гораздо больше, чем золото и драгоценности».

— Еще раз благодарю, что уделили мне внимание и время,— Айли вежливо кивнула на прощание и выключила связь.

«Все-таки, где же Стаффа? На рыбалке? На самом деле?» Существовал единственный путь прояснить ситуацию и решить эту загадку. Раздумывая, Айли медленно вышла в коридор. «Мужчины — будь они рабочими доков или Компаньонами — всегда горят желанием пообщаться с соблазнительной женщиной». С этими мыслями Айли направилась в глубины станции. Несмотря на то, что для нее и ее свиты были открыты для посещений только некоторые секции, через час она вернулась с офицером особого назначения Райманом Арком и ввела его к себе, заманчиво улыбаясь, пока его руки ласкали и гладили ее тело.

«С этим мужланом управиться нетрудно, надо только не насторожить его»,— подумала Айли, и с подкупающей искренностью заговорила:

— Райман, у меня к тебе есть дело. Мне многого не нужно. Но я хотела бы иметь дело с настоящим мужчиной, серьезно относящимся к жизни и непохожим на этих раскисших женоподобных слизняков-чиновников, с которыми мне так часто приходилось сталкиваться... Куда ведет этот шрам?— она ласково коснулась пальцами его черной кожи и провела по ужасному рубцу.

Райман ухмыльнулся и быстро сбросил униформу. А пока Айли гладила его шелковистую кожу, нежно проводя ладонями по мускулистым плечам, он ее раздел. К удивлению Айли, он не торопился, ждал, когда она возбудится и войдет в ритм, отвечал на каждое ее мимолетное движение. Айли закрыла глаза, расслабилась, позволив ему довести себя до высшей точки наслаждения.

«Жизнь так похожа на это,— подумала Айли.— Надо пользоваться ее неожиданными щедротами, когда они тебе выпадают». И тут же набежала другая мысль: «Правда, все хорошо в меру, или чуть-чуть сверх». Эта мысль не была случайной: прошел уже целый час, а Райман с той же неутомимостью продолжал ублажать ее. По истечении второго часа, который показался ей уже скучноватым и несколько однообразным, она, утомленная и раскрасневшаяся, высвободилась из его объятий и вытянулась на постели, смятой их бурной страстью. Потом потянулась к ночному столику, плеснула виски в тонкий бокал и протянула Райману. Он взял, не заметив, что Айли успела незаметно бросить в бокал крупинку митола.

Следя, как он смакует виски, Айли шепнула:

— Райман, ты потрясающе вынослив.

Он отставил бокал и ухмыльнулся:

— Да и на тебя грех жаловаться!

Ее чуткое ухо уловило легкое замедление его речи — митол начинал действовать, а через минуту-другую все будет в порядке.

Айли хлопнула в ладоши, и зазвучала негромкая серебряная музыка. Наслаждаясь прекрасными звуками Ночной симфонии Жакеда — и удовлетворенная тем, что теперь никто не мог их слышать и видеть,— она вытянулась рядом с Райманом, прижавшись к его уже одурманенному телу. И снова удивилась: даже под действием митола он продолжал ее хотеть! Поистине неутомимый мужчина!

Укусив его за мочку уха, она прошептала:

— Где Лорд Командующий?

Райман помотал головой и промычал непослушными губами:

— Уехал.

Айли согласно кивнула и нежно шепнула:

— А куда? Скажи мне, куда?

Митол, видимо, подействовал основательно, потому что Райман ответил, хоть и медленно, ио охотно:

— Не знаю...

Айли приподнялась и склонилась над ним, глядя глаза в глаза:

— Подумай, дорогой Арк, и скажи мне.

Райман слегка оживился:

— Ловить белых акул... и... развратничать вкушать все удовольствия...

«Черт побери,— выругалась про себя Айли,— если такими темпами вытягивать из этого быка информацию, то и до утра немногое прояснится!»— и резко спросила:

— Ты что, шутишь?

Райман, лениво потягиваясь, пробормотал:

— А чего мне шутить? Стаффа взял себе отпуск.

«Час от часу не легче»,— подумала Айли и, решительно наполнив бокал, протянула его Райману:

— Выпей, мне. кажется у тебя в горле пересохло.

Подождав, пока он медленными глотками выцедит жгучую жидкость, Айли с деланным равнодушием сказала:

— Что-то не верится, чтобы Лорд Командующий ни с того, ни с сего бросил все и отправился в отпуск. Ловить акул, ты говоришь?

Райман уронил бокал на ковер, вытер губы и, растягивая слова, вполне внятно проговорил:

— Угу. Велел нам ждать год. Он вернется, и мы начинаем опять воевать. А пока позволим империям прочно встать на ноги, чтобы была гарантия стабильного экономического положения.

— Ты действительно веришь в это?

- Да.

— Как ты думаешь, можно отыскать его? Может быть, есть спецканал связи?

— Это знает только Скайла. Больше никто.

— Скайла его любовница?

— Нет.

— Почему Стаффа именно сейчас взял отпуск, Райман?

— Он очень расстроен.

— Из-за чего?— она нахмурилась и подумала: «Что за черт, что бы это могло означать?»

— Что-то произошло, когда он убил Претора. С тех пор он сам не свой.

Медленно, из обрывков и кусочков у Айли стала вырисовываться цельная картина.

— Спасибо, дорогой Райман. А теперь спи. Утром ты ничего не вспомнишь, кроме того, что много выпил.

Он немедленно захрапел.

Айли легла рядом, мысли метались, она пыталась связывать разрозненное в единое. «Скайла может найти Стаффу? Но как заставить С кайлу действовать себе на пользу? Лима не из тех женщин, которые кидаются на мужчин, пусть даже и очень красивых».

Айли встала и прошла в ванную, отдавая себе отчет, что ясности опять нет и все опять очень непонятно. Она не понимала, почему Лорд Командующий отказался от выгодных контрактов: «Но я тебя найду, Стаффа кар Терма, и рядом не будет твоих Компаньонов».

Стаффа кар Терма бросил последний взгляд на монитор и надел ментошлем на голову пилота, который все еще спал. Ментошлем изменил выражение его лица.

Стаффа представил себе удивление проснувшегося пилота, который обнаружит свой корабль на расстоянии десятка световых лет от Итреатических Астероидов, благополучно стоящим в порту Этарии.

Стаффа достал из сумки коричневую тогу торговцев и надел ее поверх своего серого комбинезона, потом вынул из кармана реганский паспорт. Легко, как привидение, он прошел к люку, открыл замок и ступил на главную орбитальную станцию Этарии. Тревожное любопытство овладело им. Он часто дышал, пытаясь себя успокоить. Когда он последний раз ходил совершенно один в толпе среди чужих людей? Да и было ли это? Назвав себя дураком, он подавил страх и влился в толпу. Он выглядел как и любой прибывший на моление этарианец. Стаффа бродил в толпе по длинным переходам, найдя бюро регистрации, поставил штамп на поручительство и, наконец, поднялся на борт массивного шаттла.

«Что меня ждет впереди? Что я знаю о настоящей жизни простых людей?» Он заморгал, Нервно сглотнул, почувствовав, как ладони взмокли от пота и от страха: «Какое странное ощущение от близости стольких людей. Все они кажутся такими... очевидными, явно изолированными друг от друга, запертыми в самих себе».

Он сел рядом с лысым человеком, который смотрел на него. Похоже, он был простым мирным, судя по одежде, торговцем.

— Первый раз на Этарии?— мягко поинтересовался лысый;

— Нет, я был здесь несколько лет назад. Примерно около пяти лет.

— С тех пор немногое изменилось. Вы хотите посетить храм?

Стаффа кивнул.

— Да, пять лет назад,— сосед облизнул губы и покачал головой.— Это как раз когда Палач буйствовал здесь. Люди в панике бежали, а жрецы безропотно сдались реганцам.

— Палач?— Стаффа напрягся.

— Ну да, разве вы не знаете, Звездный Палач, сжигающий детей, Стаффа кар Терма, пусть сгниют его внутренности.

Только железным усилием воли Стаффа подавил в себе желание сломать шею плешивому.

— Но он объединил Свободный Космос, поделил между двумя правительствами и установил порядок там, где раньше был хаос.

— Конечно, но какой ценой?— Торговец поколебался, глядя на свои внезапно затрясшиеся руки. Годое прерывался.— Моя семья жила на Фи лини и. Я единственный, кто... остался в живых. Они убили всех, даже детей. А что... что они... они сделали с моей..„моей сестрой... до того как они... до того как они...— Он потряс головой, опустив лицо в ладони.— Господи, как я его ненавижу! Если бы у меня был шанс, я бы....

Гнев Стаффы угас. Успокойся, говорил он сам себе. Но сидеть здесь и выслушивать все это...

— Простите, я увидел своего друга.— Зубы Стаффы стучали, он нашел свободное место и сел подальше от этого человека.

Он едва слышал купца с Вермилиона, своего нового соседа который что-то бормотал о красотах храма, и удивлялся, действительно ли так красива Жрица, как ее описывают.

Выражение лица его разгладилось, но в груди продолжала бушевать ярость, Стаффа стоически дожидался приземления шаттла. Ему вспомнились слова Претора: «Ты убил своими руками более десяти биллионов людей. Во многих местах люди с горечью проклинают твое имя. Другим ты кажешься воплощением дьяволам

Кем они были, эти люди, которых он убил? Может, они все походили на этого слабовольного торговца? Тогда, наверное, порода людей значительно улучшится без них.

Он внезапно осознал всю беззащитность шаттла. Сколько таких суденышек погибло под огнем его орудия? Сколько приговоренных планет он перевидал, прежде чем отдать приказ об их уничтожении? Сколько таких планет разнесли вдребезги его бластерные пушки, сколько обледенелых трупов мужчин, женщин и детей медленно проплывали в ужасном танце в вакууме?

Стаффа едва дождался, когда шаттл коснулся земли. Еле сдерживаемая не рвная дрожь била его, когда он вместе с толпой покинул судно. Казалось, его разум погрузился в воспоминания, и окружающих он воспринимал как абстрактные фигуры вне времени и пространства.

Кто-то тронул его за локоть. Лысый торговец грустно смотрел на него:

— Простите меня. Я должно быть вас расстроил.— Он глубоко вздохнул.— Это случилось так давно. Только я не могу забыть. Если я забуду, тогда зачем все это? Мы не можем жить как беспамятные палачи, ведь правда?— С этими словами случайный попутчик пропал в толпе.

Стаффа глядел ему вслед, гнев пульсировал в голове, в неожиданном замешательстве он услышал в вопросе торговца свои собственные мысли. Пытаясь взять себя в руки, он шагал, куда глаза глядят, и нахлынувшие воспоминания роились в его памяти, обретая четкость на грани реальности...

Филиппа возродилась,— зеленый мир на фоне звезд. Рваные белые облака лениво проплывали через пустые пространства неба. Филиппа, древний мир - - родина искусств и науки. Она должна была стать во главе мира, но Рега завоевала себе это право с помощью Стаффы. Он помнил безжалостный огонь его батарей, разрушивший планетарную защиту. Сначала они разбомбили все города, радиация опустошила огромные пространства, на улицах валялись миллионы трупов, отравленных, сгоревших. А после полной нейтрализации систем защиты они, как сытые этарианские ястребы, налетели на избежавшие гибели провинции, грабя и уничтожая всех и вся.

Он помнил и ночной налет на город. Столбы оранжево-желтого пламени факелами горели в черном ночном небе. Компаньоны бесстрастно расстреливали из пульсовых винчестеров бегущих детей. И сейчас он, как наяву, увидел голову бегущего мальчика, которая разорвалась, как красная дыня. А сколько лет было той медноволосой девчушке? Двенадцать? Тринадцать? Она сначала кричала, потом ее крик перешел в жалобные стоны, пока мужчины насиловали ее один за другим, ласкали ее еле ощутимую грудь, и, в конце концов, обессиленную, неподвижную, пронзили лезвием -’виброкинжала. Может это была сестра недавнего попутчика?

Стаффа потряс головой и прогнал свои видения прочь.

Неужели они не понимают реалий войны? Чтобы мир изменился, кто-то должен умереть. Это закон.

Он вышел из терминала и попал на запруженные людьми улицы. Сухой воздух Этарии пронзил ноздри. Воняло пылью, потом и какими-то специями. Какофония звуков ошеломила его. Он остановился у гостиницы Юной Девственницы и поднялся по ступенькам. Храм находился через три блок-квартала отсюда.

«Я здесь достаточно долго, чтобы замести следы,— напомнил Стаффа самому себе.— Нужно спросить у этарианского жреца о природе человека и реальности.»

Внутри гостиницы шумная группа гуляк протяжно пела песню. Стаффа занял столик рядом со стойкой и вытянул ноги. Печаль лысого торговца преследовала его, и он вспомнил Крислу. Перед глазами у него снова поплыло.

— Могу я чем-нибудь помочь вам, сэр?— хозяин гостиницы тронул ею за плечо.

— Аштанский бифштекс, яйца всмятку, паровые корни рипы и микленианский бренди,— приказал Стаффа. Внезапная тишина установилась в зале.

— Ладно,— прокудахтал хозяин.— Вы кем меня считаете? Трижды проклятым Звездным Палачом? У нас есть тушеное мясо мийки, ампляр, залитый жиром, во фритюре, и если вы очень богаты, то есть реганский сквид с последнего грузового судна, но стоит двадцать пять кредитов.

— Сквид,— ровным голосом повторил Стаффа.— И это все, что у вас есть?

— Если вас это не устраивает, выметайтесь отсюда на пивоваренный завод, вниз по улице.

Человек за стойкой внимательно оглядывал Стаффу. Блондинка потрепанного вида, откинувшись, смеялась.

Стаффа перестал обращать на них внимание- «Трижды проклятый Звездный Палач? Есть кто-нибудь, кто не проклинает его? Может, хозяин сказал это не со зла» просто так, а может, и он его ненавидит?»

Принесли еду, которая отдавала топленым жиром, порции были маленькие, но может, у них не было ничего лучшего? Он отпил тепловатый портер и бросил на стол монету в двадцать кредитов.

Хозяин обошел вокруг стола и остановился в изумлении:

— О, дьявол! Золото? У вас нет монеты помельче — я не наскребу вам сдачи.

— Это самая мелкая, что у меня есть,— холодно ответил Стаффа. Люди в таверне затаились, прислушиваясь.

— Йо! Фиппет!— позвал один из мужчин возле стойки бара.— Мы тут скинулись и обеспечим этому джентльмену хорошую еду, если он присоединится к нам и выпьет за наше здоровье.

Стаффа поднял свою монету и, кинув хозяину, прошел к бару. Волчьи глаза уставились на него в ожидании. Блондинка окинула его взглядом с ног до головы, в глазах мелькнул интерес. Она одарила его широкой улыбкой, обнажив редкие зубы. Одета компания была очень неопрятно — коричневые робы засалены, покрыты грязными пятнами.

— Меня зовут,— Начал Стаффа и подумал: «Каким же именем назваться?»— и продолжал:— Терма.

— Как Звездного Палача?— поинтересовалась блондинка.— Да, не повезло тебе, приятель, это пожизненное проклятье. Здорово, что у Тебя есть золотишко, можешь держаться подальше от всяких крикунов.

Стаффа с любопытством рассматривал ее, потом поднял свой стакан:

— Ваше здоровье, благородные люди.— И подумал: «Господи, ну почему мне так тяже лоразго варивать, я не знаю, о чем говорить. Но я же хочу поближе познакомиться с простыми людьми, а для этого надо общаться и изучать их, побыть среди них».

Хозяин прошел за прилавок, пряча глаза и качая головой.

— Выпьем за здоровье джентльмена. Давайте,— сказал высокий мужчина по имени Броддус.— Ты не хочешь пойти с нами в одно место, достойное твоих денег? Обещаем, что тебя там вкусно накормят, если ты, конечно, заплатишь.

— Да нет, я думаю, что мне пора уходить,— ответил Стаффа и швырнул золотую монету на прилавок.

— Это за вашу доброту.

— Еще увидимся,— пообещала блондинка.

Стаффа вышел на улицу. Наступила ночь, зажглись неяркие, туманные светильники.

— Терма?— Стаффа повернулся и увидел Броддуса, выходящего из дверей таверны.— Ты не хочешь с нами выпить?

— Мне нужно...— нахмурился Стаффа,— идти. Я должен увидеть жреца.

— Так вот я жрица, — вышла вперед блондинка, подошла к нему и обняла его.— Ведь ты за этим прибыл в Этарус?

Стаффа покачал головой, мысли его смешались. «Нет, только не сейчас, это Претор что-то сделал»,— подумал он.

Броддус подошел с другой стороны и, обхватив его за плечи, предложил:

— Пойдем, мы о тебе позаботимся.

— Мы хорошо о тебе позаботимся, — пообещала блон,цинка, а третий мужчина подталкивал Стаффу сзади.

— Дайте мне пройти,— почему-то прошептал Стаффа, язык вдруг сделался Толстым и непослушным — Не трогайте меня!

— О,— шепнула блондинка ему прямо в ухо,— мы с тобой, чтобы помочь тебе.

Паника охватила Стаффу, инстинктивно он выругался. И не сумел увернуться от направленной в лицо серебряной трубки, которая выстрелила вонючим газом. Собрав остатки силы, он двинулся вперед, схватил руками чью-то мягкую плоть, раздались пронзительные крики, он рвал руками врагов, бил и ломал кости, потом туман плотно обступил его. Он не помнил, как упал, но еще слышал чей-то захлебывающийся стон, рядом кто-то в агонии хрипел. Он ощутил, как чьи-то руки обшаривают его и услышал:

— Клянусь яйцами Звездного Палача, на нем скафандр.

— Тогда понятно, почему ты не смог его убить.

— Золото, вот повезло! Слушай, Пакт мертв, эта сволочь его убила.

— Давай ноги отсюда, скоро прибудут шпики.

Стаффа попробовал пошевелиться и не почувствовал собственного тела. Потом услышал шум удаляющихся шагов, ощутил холодок и потерял сознание. Последнее, что он запомнил — это запах рвоты.

Синклер оперся на кровать и встал. Этих двух недель, что «н провел в госпитале, ему хватит на всю оставшуюся жизнь. Он осмотрел себя: ярко-розовый, местами красный рубец пересекал левую сторону его тела. Синклер провел по нему пальцами, поражаясь гладкости нежной ткани, и подумал: «Мое тело, что сделали со мной бластеры бунтовщиков! Самое интересное, .что я так долго бежал и не знал, какая у меня рана. Наверное, я орал, ведь это так больно».

Он окинул прощальным взглядом стены и потолок, окрашенные в тошнотворный зеленый цвет, и начал одеваться. Новенькая форма сияла. Ему трудно было двигаться — он лежал спеленутым в кокон все это время, и суставы утратили подвижность. А кроме того, усиленная васкуляризация разорванных мышц, вследствие лечения, сковала его мускулатуру. Он прислушался и обрадовался — ухо работало, звон пропал. Потом, довольный, он посмотрел на себя в зеркало. Общий вид неплохой, особенно с оружием. Он взглянул себе в лицо: все тот же удлиненный овал, те же разного цвета глаза. Синклер спустился вниз и протянул свою карточку толстой женщине со значком Доктора.

— Рядовой Фист Синклер, компания Б, второе отделение Первой десантной Тарганской дивизии,— пробормотала она, доставая папку из картотеки, и посмотрела на него голубыми глазами:

— Я отмечу в вашем досье — «Годен к строевой». Вы должны пройти в операционный блок для личного состава. Я им передам, что вы туда направляетесь.

— Спасибо,— Синклер отсалютовал и вышел в холл.

В холле царила суматоха: там находились новобранцы Реганского экспедиционного корпуса. Ре га готовилась мстить за уничтожение своих дивизий.

Синклер прождал двадцать минут перед операционной, потом, наконец, его вызвали. Он отсалютовал комиссии, состоящей из пяти офицеров.

— А, рядовой Фист,— из-за монитора выглянул врач. Комиссия внимательно и молча его рассматривала, лица оставались строгими и непроницаемыми.

— Сканцруйте данный рапорт и дайте, пожалуйста, комиссии объяснения.

Синклер получил стопку листов, просканировал страницы, читая об их побеге до того, как их подобрал патрульный катер.

— Согласен со всем, кроме одного: что я один спас троих. Мы работали вместе. И еще, цитирую: «рядовой Фист предупреждал о возможном нападении на почтовое отделение, но сержант Джино Хэмлиш не отреагировал». Это было не так. Я не успел предупредить сержанта. Он вернул бумаги. Шеф комиссии кивнул:

— Возражения приняты, рядовой.— Он глянул на коллег и те согласно кивнули.— Далее, учитывая все обстоятельства, мы присваиваем вам звание третьего сержанта П секции Первой Тарганской десантной дивизии. Первый капрал Макрудер передаст вам командование в блоке Д. Получите обмундирование и подробные инструкции на складе. Все, вы свободны.

Синклер отдал честь, вздохнул и выбежал из операционного блока. Он должен был найти склад, где ему выдадут новенькие сержантские погоны, новый десантный винчестер или бластер, новый полевой пакет и инструкции. Обойдя несколькозданий, он, наконец, нашел Блок Д — резиденцию командования за защитным энергетическим периметром. Подымаясь по ступенькам, ведущим к входу, он услышал мощный трубный голос Макрудера и, обернувшись, увидел капрала, занимающегося с группой рядовых. Они бегали с выпученными глазами через площадку, где раньше был публичный дом.

— Эгей, Мак!— закричал Синклер и приветственно поднял руку.

— Стой!— голос Макрудера перекрыл стоявший на площадке нестройный шум.— Синк! Живой, здоровый!— И Макрудер рысью подскочил к Синклеру. Увидев погоны, присвистнул:— О, елки-палки, ты уже сержант. Я был рад, когда мне присвоили первого капрала.

— Да мне говорили, что я теперь твой командир.— Синклер испытующе посмотрел на Макрудера: не станет ли это препятствием в их дружбе?— Гм, ну, ты понимаешь, я...

— Заткнись. Это я рекомендовал тебя. Странно, что они прислушались к низшему офицеру.— Макрудер повернулся и посмотрел на своих солдат, с любопытством наблюдающих за их встречей.

— Гретта и я остались в живых только благодаря тебе, Синк,— он улыбнулся. Я не настолько тупой, чтобы забыть, кому я обязан жизнью. И мне нравится работать с тобой. Мы составим грандиозную команду, правда?

— Да. С Греттой все в порядке?

Глаза Мака сверкнули:

— Йе, она страшно за тебя переживала. Ее тоже произвели в первые капралы. Она командует группой А, я — группой Б.

Синклер покачал головой.

— Все-таки я не понимаю. Зачем нас повысили в звании? Улыбка Макрудера погасла:

— Затем, что мы ветераны, приятель. Мы остались в живых. Повышения проводят скорей, когда дивизия погибает на девяносто процентов. Ты, я и Гретта — единственные уцелевшие из второго отделения, Синк. Никого больше не осталось. Только мы. Будь проклят этот Этарус!— Макрудер добавил:— И ты спас нам жизни. Гретта и я, мы помним, об этом.

— Что я должен делать?— спросил Синклер, начиная нервничать из-за ответственности, свалившейся на него.

— Мы должны сегодня выступать в сумерках. Я получил приказ подождать нового командира,— тебя. Первый дивизионный Аткин приказал нам занять позиции на дороге, ведущей к холмам. Начальство думает, что бунтовщики используют эту дорогу для перевозки оружия в столицу. Наша задача — перекрыть этот путь.

Последние слова перекрыл грохот двигателей — вад головами пролетели два десантных судна. Синклер вдруг понял, почему блок Д расположили именно в этом месте — площадку использовали для посадки десантных судов.

— Эй, ублюдки, уберите ваши задницы с площадки,— заорал Макрудер на своих солдат, видя, что они так и стоят на месте. Новобранцы едва успели отскочить, как десантные суда приземляясь, подняв тучи песка и пыли.

— Вот болваны,— выругался Макрудер,— тарганцы разнесут эти катера вдребезги. — И он принялся чехвостить своих незадачливых солдат.

Подъехал трап, и по нему, не спеша, спустился летный техник.'

— Это все?— спросил он.— А должно быть целое отделение.

— Какое?— спросил Синклер.

— Второе. Мы должны их доставить на запад. Давайте, поехали. Мне еще две ходки делать.

— Проклятье, я ведь только что прибыл,— разбушевался Синклер.— В отчаянии он замахал руками Макрудеру:— Мак, возьми своих прыгающих болванчиков, и давайте грузиться.

Синклер поднялся по трапу, неся свою амуницию. Что еще оставалось делать? Он аккуратно уложил свои вещи и спустился вниз, размышляя, сумеет ли он командовать? Усадив новобранцев на скамейки десантного отсека, выглянул из люка. По трапу поднималась Гретта, за ней шли солдаты, группа А. У Синклера перехватило дыхание. Гретта выглядела потрясающе — рассыпавшиеся по плечам блестящие, цвета красного дерева волосы обрамляли ее прекрасное лицо. Она увидела Синклера и остановилась. Тонкая фигура четко вырисовывалась на фоне неба.

Синклер поспешил ей навстречу, от волнения у него пересохло во рту.

— Гретта?

Она улыбнулась, глаза ее просияли.

— Ты в порядке?— О, Синклер, как я переживала за тебя! Они обнялись.

— Сержант Фиет,— прервал их летный техник.— Полагаю, что сейчас не время.

— Ладно, поговорим, когда всех рассадим,— сказала Гретта и подтолкнула Синклера вперед.

Синклер еще не видел своих капралов, и Мак представил его Хоувзу — первому капралу группы С, Эймзу — Д, Кэпу — Е, Шиксте — капралу артвзвода.

Все капралы выглядели зелеными, не нюхавшими пороху. Рядовых набрали со всех концов империи, некоторые даже не знали реганского языка.

— Порядок,— сказал Синклер, ускорение отбросило его на брезентовую обшивку.— Мак, вы с Греттой выйдете первыми. Нужно убедиться, что мы не попадем в засаду. Лучше заранее проверить. Я смотрел карту местности, где нас высадят. Это на перевале. Справа скалистый холм. Необходимо установить тонкий защитный периметр вокруг холма. Ты займешься этим, Мак. Группы С, Д, Е займут пролом. Шикста должен разместить тяжелые орудия в такой точке, чтобы доставать огнем до любого участка периметра. Понятно? Будем надеяться, что нас не убьют.— Синклер продолжал:— Когда выгрузимся, надо сразу окопаться. Хоувз, ваши люди займутся этим.

Хоувз поинтересовался:

— А как насчет охраны здоровья? Я был на Аштане инспектором по охране здоровья и знаю, сколько вредных микроорганизмов есть в тарганской почве.

Синклер невозмутимо ответил:

— А я знаю, как выглядит человек после прямого попадания бластера. Окапывайтесь или вас убьют. У вас нет выбора. Еще вопросы, капрал?

Хоувз нервно сглотнул:

— Нет.

— Но, сэр, как мы будем атаковать, если окопаемся?— спросил Кэп.

— Кого это вы собираетесь атаковать?— сухо поинтересовался Синклер.

— Тех, которые на нас нападут, сэр,— лицо Кэпа покраснело и исказилось от напряжения.— В учебнике написано, что атака противника может быть остановлена и колонны нападающих должны быть сметены быстрой контратакой. И в этом случае нужны быстрота и стремительность.— Он подергал головой в такт своим словам.

Синклер криво усмехнулся и ответил:

— Я читал учебник, капрал Кэп. Этот учебник убил девяносто семь процентов второго отделения на Каспе. Мы не штурмуем планету. Мы ведем совершенно другой вид войны. И в учебниках об этом ни слова.— Он посмотрел на их взволнованные лица.

Они молча ждали, нервничая, что слушают подобную ересь. Эймз теребил пальцы, Шикста постукивал носком сапога, опустив голову. Синклер кивнул в ответ на их беспокойство.

— Да, я понимаю. Долго сейчас никто не воюет. Это называют социальной революцией. Раньше, очень давно, это называли партизанской войной. Вас будут убивать исподтишка, тайком, и вы не увидите того, кто в вас стреляет. Потому что вы просто не ожидали нападения.

— Но это же нарушение всех правил,— возмущенно провозгласил Хоувз.— Это же настоящая дикость!

— И человеческая жестокость. Эту древнюю форму ведения войны кто-то вытащил на свет Божий из исторических книг,— Синклер нахмурился.

Макрудер поднял голову:

— Мальчики, вам лучше вытащить затычки из ушей. Мы же с Греттой вам рассказывали. Мы там были. Что с тобой, Синк?

— Думаю. Около двухсот лет назад на заре имперской эпохи была созвана конференция о методах и способах ведения войн. Тогда же получили распространение усовершенствованные программы обучения, в которые были заложены благородные принципы. Думаю, кому-то было выгодно сейчас вспомнить о партизанской войне.

Макрудер попросил:

— Синк, объясни, первый раз слышу такой термин.

Синклер кивнул:

— Я уже говорил, что это древний способ ведения войны. И не думаю, что у империи есть что-либо, что можно противопоставить партизанщине. ‘

— Значит, если все пойдет очень плохо, вмешается Звездный Палач, и тарганцам придет конец?— Эймз поморщился и бросил вокруг настороженный взгляд.

— Вполне может быть,— пробурчал Синклер, погруженный в собственные мысли.— А возможно, что элита, организовавшая этот бунт, что-то раскопала в прошлом и таким образом думает держать в руках Звездного Палача.

Ему стало трудно говорить, потому что судно снижало скорость до 5 «ж». Корабль затрясся, и Синклер лениво подумал, почему бы не снижать скорость более плавно. Он хотел только одного — чтобы в них не стреляли, когда они будут выгружаться.

Все прошло благополучно — посадка, выгрузка. Поставили периметр вокруг холма, выбрали удачное место для тяжелых орудий. Зеленые новобранцы уже не спорили, послушно следовали его указаниям. До темноты все было спокойно. Синклер знал, что ночью начнется самое страшное, и это страшное может продлиться до рассвета.

Скайла даже не подозревала, что Стаффа занимает такое большое место в ее жизни. Он всегда был рядом. А сейчас, когда он исчез, ей было очень тяжело и страшно одиноко.

Она откинулась на спинку кресла и принялась внимательно рассматривать вектор, по которому курьерское судно должно было вернуться на Аштан. Отметив пик радиации, точно определила направление реакции распада. Чуткие сенсоры ускорили движение позитронов из прошлого, потом они аннигилировали. С этой частоты приборы высочайшей точности рассчитали период полураспада и дали направление движения Стаффы.

Да, на Аштан Стаффа не полетел. Вместо этого он прибыл на Этарию, но зачем? К жрицам? Смешно,— у него был богатейший выбор на Астероидах, а потом, если ему очень хотелось — к его услугам были женщины со всех концов Открытого Космоса. Нет, не женщины интересовали Стаффу. Этарус — открытый порт, и там легче всего затеряться и замести следы.

Компьютер дал лазерный луч в направлении Итреатических Астероидов. На мониторе возникло озабоченное лицо Таши:

— Ты нашла?— спросил он.

— Этария,— ответила она,— и я направляюсь туда. Сообщу, если что-нибудь найду. Будь готов.

— Обязательно... удачи тебе.

Она выключила связь и стала просматривать график курса, предварительно надев ментошлем, стимулирующий мощь мозга. Сейчас не время колебаться, подумала она, надо решительно действовать. Будь ты проклят, Стаффа, зачем ты меня втянул в это?

Скайла дала команду, «лечь на курс» и устроилась поудобнее. Да, Стаффе тяжело придется среди незнакомых людей — у него нет никакого опыта. Он, конечно, блестящий тактик и великолепный воин, но что ему известно о вероломстве людей? Особенно таких, среди которых она выросла? Скайла установила основной двигатель и построила Дельту У, приготовившись к Прыжку. Радиация судна Стаффы начинала пропадать,— прекрасно, значит, она на верном пути.

«Да, если бы у меня был ребенок,— подумала она,— я бы так же постоянно думала о нем, как и Стаффа. Похоже, я превращаюсь в сентиментальную стерву»,— сказала она себе, увеличивая давление в термоядерном реакторе, сужая коллары.

«Мне нужно представить себя на его месте. Наверняка он попал в беду. Скорее всего придется вызвать наш флот и вызволять Стаффу. Интересно, куда он направится после Этарии? На, Тарту. Ведь о ней говорил ему Претор. Очень много седдианцев на Тарге».

Она сжала кулаки и легко вскрикнула, взглянув на монитор. Нужно немедленно принимать меры по стабилизации курса корабля.

Через несколько мгновений все возвратилось в норму. И она вернулась к своим мыслям: какой все-таки была Крисла? Чем она завоевала Стаффу: холодным вызовом или любовью? Что нужно, чтобы покорить его, Стаффу кар Терма? Крисла, как говорят, была самой совершенной женщиной, кем Стаффа рассчитывает заменить ее?

Скайла отмахнулась от этих мыслей и стала смотреть на звезды. Беспокойство в ней нарастало. Уже больше суток, как Стаффа улетел с Астероидов, и в какие только неприятности он мог попасть за это время? «Молю бога, чтобы я прибыла вовремя».

Айли Такка внимательно следила за изображением маленького крейсера, готовящегося к Прыжку в гиперпространство.

— Что ты думаешь о нем, командир?

— Это трехместный крейсер, там может быть кто угодно,— командир почесал нос, стараясь не смотреть в глаза Айли. Он очень боялся встретиться с ней взглядом.

— Как ты думаешь, за сколько имперских кредитов можно продать такой крейсер?— спросила Айли мягким голосом, но глаза оставались холодными.

— Думаю, что за четыреста тысяч, министр.

— Не верю, что кто-то из людей Стаффы мог... Впрочем, мы точно ничего не знаем, правда?— она провела стилусом по руке.—

А может, это официальный бизнес? Или Скайла Лима несется к Стаффе доложить о наших предложениях? Как танк, триангуляционная цель наведена?

— Несомненно она держит путь на Этарию, министр,— глядя на экран навигатора, ответил командир.

— Хим, гы находишь, что крейсер ускоряется слишком быстро?— Айли нахмурилась,— жаль, что я плохо знакома с подобными вещами.

— Первое орудие,— вызвал командир,— направить допплер на крейсер.

— Есть, сэр. Ускорение крейсера около 60 «ж», сэр.

— Это очень хороший корабль* миинстр,— нахмурился командир.— На нем мощное компенсаторное оборудование. Я повышаю его цену до шестисот тысяч имперских кредитов.

— А потолок нашего ускорения,— Айли вопросительно подняла брови. Командир слегка подумал:— Мой экипаж может перенести 40 «ж». Но с вами на борту — только 30, в целях вашей безопасности.

— Командор, немедленно ускоряйтесь до сорока. Мы, конечно, не догоним, но надо быть к ней поближе.

— Госпожа министр, вы понимаете о чем говорите? 40 «ж» раздавит ваше тело.

— Я вам приказываю.

— Слушаюсь,— согласился командир с тяжелым вздохом.— Но вам нужно надеть скафандр. Повторяю, я против, но если вы настаиваете...

— Я надену, командир. Где скафандр, покажите, что мне нужно делать....

Когда Айли сходила с мостика, раздался рев клаксонов и команда:

— Приготовиться к ускорению в 40 «ж». Срочное предупреждение! Готовность три минуты! Внимание! Закрепить все предметы, приготовиться к ускорению в 40 «ж»!

«Ну, Скайла,— подумала Айли,— следующая наша встреча непременно произойдет в Реганской империи, и сколько там разного может произойти...»

Бруен, глядя на Бутлу, подумал, что тот похож на отдыхающего тигра. В воздухе ощущалось напряжение, даже здесь, в этих покоях, глубоко под Веспой. Скалистые стены несли на себе следы минувших веков. Неудивительно, что ощущается такое напряжение: чего только не видели эти камни, немые свидетели дикости, вызванной к жизни трижды проклятой Мэг Комм.

Тишину прервал Хайд своим отрывистым кашлем. Они сидели втроем за столом — Хайд рядом с Бруеном, а Рета — напротив, во главе. Бутла покачивался из стороны в сторону, сидя на стуле. Мускулы под кожей играли, выражение глаз было задумчивым. На нем была снежно-белая форма наставника.

— Да, Рега контролирует всю Каспу. Групповые патрули в боевой готовности. На нашу стрельбу из укрытий они отвечают разрушением целых кварталов. В столице поселился страх.

Бруен посмотрел на Хайда.

— Ну, разумеется, мы ждали этого. Страх рождает недовольство, и появляется желание вернуться к нормальной жизни.

Бутла сжимал и разжимал кулак, любуясь игрой мышц предплечья.

— Реганцы действуют очень осмотрительно, Магистру— пророкотал он глубоким басом,— мы надеемся, что они и дальше будут так продолжать.

— Вы хотите дать им ненадолго свободное правление?— спросил Хайд.

Бутла дожал плечами:

— Я не вижу пока другого выхода. Эта их новая дивизия и ее, хмм, Аткин, пекущийся о своей карьере, могут накликать на Регу новые беды.

Бруен согласно кивнул:

— Тебя волнует, что он беспокоится о карьере?

Темные глаза Бутлы в ответ сверкнули:

— Ну, если ты мне скажешь, что такое поведение неопасно в данных обстоятельствах, то я тебе, может, и поверю.

Бруен засопел и помассировал ноющее бедро:

— Конечно, я тебе этого не скажу, Бутла. Этот человек параноидального склада, и когда его страх беспричинно растет, тогда его поведение становится непредсказуемым. Этот круг порочен и замкнут, и он, именно он, рождает такого рода бунты.

Рета потянулся и скрестил на груди руки:

— Так что вы предлагаете, Магистр?

— Насколько маневренна и компактна служба безопасности реганцев?

Бруен откинулся назад в кресле и, закрыв глаза, задумался. Какие меры могут предпринять в пределах лимитированно-воспринимаемой структуры будущего, какую фазу они поддерживают? Что в цепи случайностей может сыграть против них? И какая из возможных фаз станет реальностью?

— У реганцев сильные сторожевые посты,— ответил Бутла.

— А ты сможешь пробраться через них?

Бутла даже обиделся и заревел:

— Вы забыли, что это всего лишь реганцы!

Бруен пожал плечами и подумал: «Наверное, мне стоит взять ответственность на себя. Нам стало известно, что Тибальт собирается подменить Аткина, а если не получится, то им все равно понадобится время для реорганизаций. А мы тем временем примем меры для расшатывания равновесия на Реге. Лучше тянуть время, пока не найдется Стаффа. Если нет,— то мы проиграем».

— Ты можешь убрать первого дивизионного Аткзша?— хриплым голосом спросил Бруен.

Бутла широко улыбнулся, обнажив белые ровные зубы.

— Ну, наконец, я дождался, Магистр. Мне надоело от случая к случаю убивать реганских солдат в темноте — это спорт, а я хочу настоящего дела.— Бутла в восторге выпрямился.— Я смогу сделать это за одну ночь. Потом мы дадим работу нашей разведке, если противник не активизируется.

— Сделай это!— раскашлялся Хайд. Приступ все усиливался. Его лицо посинело, он задыхался.

Бруен положил ему на плечо руку:

— Старика, я очень за тебя волнуюсь. Тебе все хуже.

Хайд сбросил руку с плеча, вскочил на ноги и, продолжая кашлять, выбежал, прижав ко рту руки.

Бруен сел, опустив голову.

— Я не знаю, сколько он протянет,— сказал он с тяжелым вздохом.— Всегда наступает момент, когда и лучшие медики не в состоянии помочь. По-моему, Магистр Хайд дошел до такого момента. Ничто не длится вечно, даже жизнь великого и добрейшего человека.

Когда Рета заговорил, голос его звучал мягко и глухо, интонации потеплели:

— Он был моим наставником, когда я прибыл сюда. Он... научил меня любви к Богу и дал мне будущее, когда я всех вокруг ненавидел, а в душе царило смятение.

Бруен улыбнулся:

— И потом он тебя учил наблюдать, а наблюдая, создавать фазу настоящего посредством энтропии. Опыт — это знание, а знание дает энергию, которая неразрушима. Смерть — это всего лишь перераспределение энергии, дорогой Бутла, которая...

— ... в конце концов приводит к Богу через энтропию, когда Вселенная взорвется,— закончил Бутла Рета.— Он очень тепло улыбнулся, оживляясь:— Да, Магистр, он научил меня всему этому. ‘Я не боюсь за его бессмертную душу. Но я буду тосковать по его доброте, мне будет не хватать его. Мне будет очень плохо, грустно и одиноко.

— Мы сами создаем себе страдания, Бутла,— ответил Бруен.

Свободная воля является элементом выбора,— подвел итог Магистр-убийца, подняв указательный палец:— Результат бесконечного самоопределения — поиска нормы — лежит в фазе реальности, постоянно меняющихся наблюдений в вечном Сейчас.— Он покачал головой.— Господи, какой вред мы наносим себе и окружающим!

— Знания никогда легко и дешево не давались, Бутла,— сказал Бруен, дернув себя за мочку уха, помолчал некоторое время в сомнении, а потом спросил:— А Арта?— и внимательно следил за выражением лица Бутлы.

— Она все здорово делает, Магистр,— Рета улыбнулся, радуясь своим мыслям об Арте.— Вы бы видели, что она натворила, когда я первый раз запер ее в темной комнате, заваленной осколками, ну, знаете, битое стекло, куски штукатурки, камни, обломки стен. Когда я врубил свет, она закатила истерику и чуть себя не убила.

— Но ведь теперь все не так плохо?— спросил Бруен с тревогой.

Рета сжал ладони:

— Да, это большое удовольствие учить человека, который уверен, что в один прекрасный день он всех поразит своим мастерством. Она такая. Она будет очень, очень хорошим специалистом.

Бруен представил себе обнаженную Арту с кинжалом в руке, пробирающуюся сквозь полную темноту. Вот она остановилась, мышцы напряглись, она насторожилась, все ее чувства обострены до предела в ожидании врага.

Рета по-доброму рассмеялся:

— У меня еще не было ученицы, которая бы так быстро вникала и приспосабливалась к ситуациям. Она сразу находит выход, она просто чудо,— и он рассмеялся.— Сейчас она, конечно, меня ненавидит, я ее все время ругаю и требую большего,— он помолчал, смотря на Бруена своими черными глазами.— Я возьму ее с собой на операцию с Аткином.

Бруен думал: «Ну что же, дорогая Арта, еще одно испытание. И мне кажется, что Бутла в тебя влюбился. Нет, только не это и не сейчас, я должен это проконтролировать».

— Ты слишком восхищаешься ею, Бутла,— отметил Бруен.

Бутла резко вскинул подбородок, желваки его заходили:

— Да, Магистр, это действительно так.

Бруен задвигался, боль сверлила бедро.

— Ты помнишь о мозговых минах. Если нет, я напоминаю, что может случиться, если...

— Да, я понимаю,— прервал Рета, печально кивнув.— Да, Магистр, я не совсем дурак, знаю, с кем имею дело:

Бруен подумал: «Надеюсь, что не знаешь. Если бы ты только мог себе представить, для чего ее готовят, смог бы ты, Бутла, держаться от нее подальше?» А вслух сказал:

— Она была предназначена для любви с самого рождения,— он нахмурился.— И что это за жизнь у нас, когда способность любить становится проклятьем?

— Назначение и цель Бога...

— Да, да, я знаю,— раздраженно прервал Бруен и подумал, почему мысли об Арте всегда выбивают его из колеи? Потом спросил: — Я всегда чем-то недоволен, правда?

Рета опустил глаза:

— Да нет, Магистр. Просто мы, Седди, всегда хотим изменить данную фазу реальности. Ты когда-то сам об этом говорил. Сам видишь, что мы натворили. Но сейчас, по крайней мере, у человечества хоть есть шанс?

Бруен выдавил кислую улыбку, злясь на себя за глупую сентиментальность и сердясь на Бутлу за его наивные надежды.

— Мы умножили страдания в этом маленьком уголке Открытого Космоса,— он поудобнее устроился в гравитационном кресле.— А что сейчас происходит? Сезза и Рега балансируют на краю пропасти. Звездный выжидает, плотоядно облизывая губы. И еще эта машина, там, внизу, как злокачественная опухоль,-расползающаяся по всему человечеству.

— Но мы же ее обманывали,— напомнил Бутла.

— Разве?— всплеснул руками Бруен.— Да, мы... Я лгу ей постоянно, давая небольшую порцию правды то там, то тут. Что мы знаем о ее назначении? Кто она? Кто ее создатели? Я не думаю, чтоб это были люди. В ней что-то чужое, непостижимое Для нас. Боюсь, что когда-нибудь этот кусок металла назовут Богом,— он замолчал.— Но мы порабощены ее энергией. Без нее Макарта погибнет, мы не сможем проводить статистическую обработку, создавать летопись, не сможем просто связываться с нашими агентами. Она нам нужна, потому что делает за нас работу.

Бруен рассмеялся над испугом Рета:

— Теперь и ты вникаешь в нашу дилемму, Бутла. Мы должны взять эту силу под контроль. Но управляем ли мы на самом деле? Или мы просто манипулируем друг другом? Или только думаем, что управляем?— помолчал и продолжил:— Не существует только параметров для измерений такого рода. Отчего сложился именно такой порядок вещей? Иногда жуткие мысли овладевают мной: мне кажется, что мы — игрушки в чужих недобрых руках, кусочки мозаики, которые кто-то, по своему собственному разумению перекладывает, играя нами, но непонятно, с какой целью?— Бруен выпрямился, пытаясь заглушить страх, звучащий в его словах, и подумал: «Ты — трясущийся старый болван, ты просто устал, у тебя шалят нервы, тебе нужно больше спать».

Рета очень спокойно взглянул на Бруена:

— Магистр, ваша жизнь — это сплошной кошмар, а что может произойти, если вы не сможете защитить свои мысли от машины? Такая возможность вероятна. Вас не мучает сознание, что вы выдаете человечество?

Бруен взялся за виски тонкими сухими пальцами, слегка надавил и помассировал их.

— Я об этом не раз думал,— он протестующе поднял руку.— Нет, мой друг, я понимаю, что это не ответ. У меня есть вера — вот и все, что я могу сказать тебе в ответ. Но я знаю, что из всех людей только ты сможешь понять меня.

— Ну почему именно я, Магистр?— спросил Бутла.

Бруен тонко улыбнулся:

— Потому что ты, Магистр-убийца, не держишь в руках суть смерти. А если посланная тобой смерть настигнет невинного? А вдруг человека, которого ты убрал, можно было склонить к предательству? Бог создавал Вселенную в сомнении, и кванты — это всего лишь шутка Бога над реальностью. Ты разделил со мной мое бремя: жизнь и смерть основаны на возможностях будущих поступков человека.

— Какое заблуждение,— прорычал Бутла,— я, я должен оценивать жизни. А ты, как почтенный учитель, должен думать и выбирать путь будущего человечества.

— Если Бог един, а его разум делится в сознании, и согласно учению о квантах мы выбираем одинаковые фазы будущего, хотя на самом деле они будут абсолютно разные...

— Ты здорово отвлек меня и переменил тему. Сейчас начнем рассуждать о солипсических перспективах существования; Я повторяю, ты осознаешь ответственность за свой возможный провал?— Рета поднял голову, глаза его сверкнули.

Бруен посопел и вздохнул:

— Конечно, сознаю, и потом, это никто за меня не сделает, Ты удивлен?— он улыбнулся в от вет на недоверчивость Рета.— Да? Значит, ты созрел для того, чтобы сесть в кресло и вступить в диалог с машиной, значит, ты сумеешь уклониться от прямого ответа и скрыть свои мысли?

— Нет, Магистр,— Бутлу пронзила резкая дрожь.

Бруен спокойно" кивнул:

— Вот видишь, Бутла. Как и Арта, я был приговорен с самого рождения. У нас с ней похожие судьбы. И никто, кроме меня, не сможет понять ее роли. Ей нет равных и мне тоже. Наши жизни состоят из индивидуальных фаз реальности, заполняющих вероятностные ниши, но дальше... событие либо происходит, либо нет.

Бутла поджал губы:

— Бог создал сомнение для поддержания Вселенной.

— Теперь ты знаешь настоящий кошмар существования.

Стаффа кар Терма лежал на холодном камне, не осознавая окружающей обстановки, и только слегка удивлялся: где же попутчики. Он скинул с себя дрему, прислушался к пульсирующей боли в голове, и вдруг на него обрушилась тьма.

Он вскочил и побежал, энергетические заряды впивались в его беззащитное тело. Длиннющий коридор, по которому он бежал, был разрушен взрывами. Он опрометью несся сквозь жуткую тьму, изредка освещаемую верхними лампами. За ним мчались его безликие преследователи, сопровождая бранью каждый неудачный выстрел. Жгучий воздух ворвался в его пересохшее горло. Впереди раздался страшный взрыв, поднялся столб пламени, мощный воздушный удар опрокинул Стаффу на спину, он упал прямо на кусок металла, который торчал из пола. Стаффа дико закричал, почувствовав, как его пронзает холодный металл. Внутри разлился жар, растеклась по животу едкая коричневая жидкость, разъедая внутренности. Стаффа застонал, посмотрел вниз и увидев вздутие возле пупка. Он чувствовал сталь, рвущую его белую кожу. Очень медленно металлическая пика прорвала его пупок, выворачивая внутренности наружу. В легких взорвалось, когда острый серый конец рассек кожу, лопнувшую, как резина. И наконец, эта сверкающая пика, несущая смерть, остановилась.

Стаффа от ужаса оцепенел. Из легких вырвался короткий, прерывистый стон, внутри разлился холод это была смерть, пришедшая за его жизненной силой.

Краем уха Стаффа слышал топот миллионов ног, но был не в силах оторвать взгляд от сверкающей пики и своих развороченных внутренностей. Он слышал бормотание миллионов голосов, проклинающих его: за ним наблюдали, они наслаждались картиной его смерти.

Он опять закричал, не желая встречаться с ними глазами, он не хотел видеть проклятье в глазах мертвецов, обступивших его.

Просительный шепот долетел до него: «Теперь ты один из нас, Звездный Палач. Один из нас». Шепот эхом отдавался в мозгу, он обдавал его холодом проклятий.

Вперед выступила Крисла, глядящая на него укоряющими желтыми глазами. Она опустила тонкую белую кисть и начала нажимать на спусковой крючок бластера. «Нет»,— застонал Стаффа, понимая, что это всего лишь сон, один из тех снов, которые пребудут в нем до конца его жизни.

Тибальт, Седьмой император, развалился в своем плюшевом гравитационном кресле, стоящем у роскошного стола сандалового дерева. Аэрокондиционеры струили жасминовый воздух. Реганское солнце ярко сверкало на хрустальном небосклоне. Тибальт наслаждался прекрасными звуками Майканской симфонии. Он с отсутствующим видом пожевал большой палец, потом посмотрел на факс. На голоэкране появилось изображение Айли Т'акка, приветствовавшей его согласно ритуалу. Он в ответ улыбнулся.

Тибальт смотрел на Айли и думал: «Как я скучаю по тебе, моя горячая кошечка. Ни на минуту не расслабился с тех пор, как ты улетела. Ты наслаждаешься властью, но будь осторожна, она ядовита». Он рассмеялся. Айли была не только красива*, кроме нее, ему не с кем было поговорить. Остальные просто соглашались или отказывались, скрывали свои истинные чувства и боялись его. Боже, какое это одинокое занятие быть императором!

Ее слова заставили его насторожиться:

— Мой император, похоже, что мы здорово просчитались,— Айли на мгновение умолкла.— Мы полагали, что Стаффа начнет торговаться. И думали, что должны перетянуть его на свою сторону. К моему изумлению, он отверг и нас, и сезанцев. Мой император, он даже не соизволил присутствовать. Нам пришлось вести переговоры с его подполковником авиации, да еще в присутствии этого толстого дурака сеззанского Легата. Я прилагаю подробное описание встречи к своему рапорту. К слову сказать, Компаньоны вообще в данный момент ни о каких предложениях не хотят слышать, а Лорд Командующий не хочет принимать ничью сторону. Но тем не менее, его люди в боевой готовности. Думаю, это вас заинтересует.

Невозможно! Стаффа отверг величайший контракт? Он даже не захотел выслушать реганское предложение? Или сеззанское? Внезапный холод пронзил Тибальта. Что бы это значило? Почему Стаффа разгневался? Может, опять хочет заняться пиратством? Или, что еще хуже, он соблюдает строжайшую конспирацию, а уже обо всем договорился с сеззанцами?

Тибальт поднял краткую сводку с керамической подставки. Нахмурил брови — ему не понравилось, что печать сломана, затем повернулся к Айли, которая продолжала:

— Думаю, что Стаффы не было на Итреатических Астероидах, мне кажется, он отбыл, просто исчез.— Ее губы искривились в победной усмешке.— Но я знаю, мой император, что он отдыхает на Реге, и я верю в себя — я найду его. И незаметно сообщу о результатх моего поиска.

У Тибальта отвисла челюсть. Здесь что-то не так. Самая важная политическая фигура Открытого Космоса исчезла? Отдыхает — черт бы его побрал!

Айли опустила голову в глубоком раздумье.

— Думаю, что поиск приведет к Компаньонам. Я не смогла их заинтересовать ничем. Единственной возможностью остается Тарга. Подполковник авиации намекнула, что у Стаффы есть личные причины, из-за которых он не может вступить в войну. Полагаю, что мы позволим мясу повариться чуть подольше.— Она шагнула вперед, потирая подбородок, что означало глубочайшую задумчивость. Тибальт согласно закивал.

Глаза ее сверкнули:

— Предлагаю, мой император, позволить бунтовщикам захватить некоторые области. Потом отправим сопливого командира с карательными силами. Сделаем так, чтоб они попали в руки тарганцев. И постараемся, чтобы сложилось пиковое положение. Тогда нам просто придется обратиться к Компаньонам и воззвать к их тщеславию?— она вопросительно подняла брови.

«Да, это может сработать. Какая все-таки замечательная моя Айли. Если бы все мои советники были такого калибра — можно было бы плевать на Стаффу и его палачей — я бы давно завоевал Открытый Космос. И правил бы от моего имени какой-нибудь незаметный человечек»,— думал Тибальт.

— Можно опять первую десантную дивизию — однажды уже почти полностью уничтоженную — бросить в бой,— заметил Тибальт.— Теперь ее пополнили совершенно зелеными солдатами, так что мы ничего не потеряем.

— А тем временем, я жду вашего решения по поводу моего доклада,— Айли опустила голову, и черные волосы скрыли выражение ее липа, и только Тибальт мог угадать издевательскую усмешку, спрятавшуюся за черной завесой волос.

Он наклонился и объявил:

— Мой Лорд министр внутренней безопасности. Ваш доклад и предложения приняты и одобрены. Есть только один приказ — найти Стаффу!

Рядовой Сохнар медленно брел, пытаясь сообразить, что с ним происходит. Боль прорвалась через черные глубины его подсознания, она путала мысли, рвала их в клочья, разбивала в осколки.

— Сохнар?— прорвался через боль голос, он напрягся и подумал: «Сохнар, это же я». «Это я»,— назойливо вертелось у него в затуманенном мозгу, простенький факт, который он пытался осознать.

— Сохнар? Проснись, ты должен нас слышать.— Голос сделался громче, и сквозь боль он начал ощущать свое тело, казалось, рассыпавшееся на кусочки, но все-таки живое. Чисто автоматически он попробовал подвигать языком. И испытал ужас, ощутив сухость, раздирающую его рот.

— Воды,— прохрипел он, пугаясь собственного голоса.

Спасительная влага заполнила рот, в голове у него прояснилось, он смог глотать и ощущать вкус чудесной влаги.

— Сохнар, мы должны поговорить,— снова раздался голос.

Он мигнул и открыл глаза. Предметы и цвета расплывались, он услышал:

— Дайте ему двойную дозу стимулятора.

Сквозь боль его пронзило ощущение укола, теплота растеклась пр телу, сознание совсем стало ясным.

— Сохнар?— опять мягко и бесстрастно спросил голос:

— Да,— откликнулся Сохнар, после того как ему дали пососать маленькую пластиковую трубочку с какой-то жидкостью.

— Что случилось прошлой ночью?— мягкий голос обволакивал его, он чувствовал себя в безопасности. Прошлой ночью? Что он имеет в виду?

— Прошлой ночью, Сохнар. Я вижу смятение в твоих глазах. Что произошло?— наступило молчание, он пытался вспомнить, и голос напомнил ему:— Ты был на дежурстве.

Какие-то образы мелькнули в затуманенном мозгу Сохнара.

— Да, я обходил компаунд. Да, правильно...

Ты видел что-нибудь необычное?

Он попытался кивнуть, но нестерпимая боль рванула шею,

— Что ты видел?— голос пробился сквозь боль, возвращая его к зыбким образам.

— Офицеров, Двух офицеров. Мужчину и женщину...— Да, он их помнил. Они спускались по светлым деревянным ступенькам, выходя из штаба первой десантной тарганской дивизии. Сохнар говорил очень медленно, испытывая нечеловеческие муки при каждом слове.

— Что ты сделал?

Сохнар подумал, все спуталось:

— Отдал честь.

— Неплохо для тебя... и потом? Что?

Сохнар усиленно вспоминал, собирая разрозненные обрывки, и прошептал:

— Неправильно,— замолчал припоминая.

— Что неправильно, Сохнар?

— Эта женщина,— добавил он, вспомнив ее лицо. Искаженное, белое, нервное.— И... и...

— Продолжай. И что?— предложил настойчиво мягкий голос.— Это жизненно важно, нам лучше знать, Сохнар. Пожалуйста... пожалуйста, нужно, чтобы ты вспомнил.

Важно. Должны знать. Сохнар боролся с собой, мысли расплывались, в подсознании мелькнуло что-то ужасное. Он вспомнил.

— Ее оружие, ее форма,— вспомнил Сохнар,— в крови. Думал, что она попала в налет. Шрамы. Она была в шрамах.

Темные пятна принимали ясные очертания.

— Мужчина, большой мужчина, темнокожий. Отдал честь. Хороший солдат не задает вопросов офицеру. Я продолжал патрулирование.

— Да, Сохнар, продолжай,— мягкий голос будто погладил его.

— Я ходил вдоль ограды,— добавил Сохнар, вспомнив свой путь вокруг штаба первой дивизии.— Я увидел их опять. Возле электрических панелей перед штабом.

Его охватил ужас, страх смешивался с болью.

— Хорошо, Сохнар, не покидай нас, сынок. Ты нам нужен. Нам нужен твой рапорт.

— Они что-то ломали в коробке. Я прошел... прошел медленно. Слышал их разговор. Говорил мужчина. Сказал: «Хорошо. Краснозеленые к бело-голубым. Мы отсоединим сигнал тревоги». Сохнар заколебался.

— И что?

— Потом... Потом...— Сохнар сглотнул, во рту у него опять пересохло.— Женщина закрыла коробку и прислонилась к стене. Мне плохо... плохо. Она упала на землю. Мужчина обнял ее за плечи. Так ласково, понимаете?

— Ты делаешь все правильно, Сохнар. Расскажи нам все. Это так важно.

Страх сковал речевой центр Сохнара, он издавал только булькающие звуки.

— Дайте ему полдозы успокаивающего. Критическая часть.

Еще один укол — и страх отступил, но, к несчастью, исчезла и связность.

— Продолжай, Сохнар,— подтолкнул ласковый голос.

— Пошел вперед... посмотреть... если я смогу... ей помочь. Унидел... ее глаза... Янтарные глаза.— Его снова охватил страх.— Она... она издавала странные звуки. Я... только помог ей. Хотел помочь ей. Не хватило времени отреагировать,— его голос пропал.

В уме Сохнар воспроизвел тот момент, когда он в ужасе наблюдал за женщиной: мужчина стоял чуть в стороне, доставая пистолет из ее кобуры. Сохнар, поняв все слишком поздно, закричал, доставая свой бластер, поворачиваясь навстречу мужчине. Краем глаза он уловил непонятное движение. Женщина, он совсем забыл о женщине! Железная хватка сдавила его горло, крик застрял. Он хотел повернуться и посмотреть ей в лицо. Она была такая хорошенькая. Ее лицо расплывалось у него перед глазами, он пытался оторвать ее руки. Коленом женщина ударила его в пах, он упал от боли, хотел вывернуться, перебросить ее через себя, но что-то теплое вдруг разлилось у него в животе. Ужас охватил его тело, которое вдруг ослабело, легкие зажало, рвало на части. У него закружилась голова, он забился у нее на руках, в ее глазах он прочитал свой приговор. Он начал падать, она поддерживала его до самой земли,— нелепо — и все это время он смотрел в ее испуганные глаза. Когда он упал, ее волосы укутали его. Красновато-коричневые, они переливались всеми цветами радуги в ярком свете компаунда.

Мир серел и сужался, а он хотел ей сказать, чтобы она не боялась, что все будет хорошо. Но они ушли, мужчина уволок ее, когда изо рта Сохнара хлынула кровь, заполняя трахею и легкие.

Он остался один, мир вокруг сделался туманным, он осознал, что испачкал ее форму своей кровью. Сохнар едва слышал ласковый голос, который продолжал его звать. Серость подступала все ближе... окутывала...

Дивизионный номер один Майкрофт вздохнул и скрестил руки, пока врач осматривал тело.

— Ну что?— спросил Майкрофт.

— Он мертв, сэр. Слишком поздно, и мы ввели ему много стимуляторов.— Врач вытащил иглы инъекторов из тела Сохнара.

Майкрофт пожевал губами и добавил:

— Ладно, все что нужно, мы узнали. Женщина и мужчина, хмм? Наверное, они использовали вибронож, поэтому и смогли его ранить.

Медицинский офицер посмотрел на него и заметил:

— В конце концов мы знаем, что они что-то сделали с системой тревоги.

Майкрофт крепко сжал губы и нахмурился:

— Да, конечно. И они сумели убить большинство командиров первой дивизии. Благодаренье Богу, что они не пришли во вторую,—он помолчал и продолжил, будто разговаривая с самим собой.— На месте этих ребят должен был быть я.

Офицер-медик выключил систему искусственного кровообращения и встал:

— Что же теперь будет с первой дивизией?

— Это дело министра обороны. Конечно, мы ничего не должны выпускать из-под контроля. Мы можем повернуть ситуацию в свою пользу...— Майкрофт остановил себя. Раздраженный, он бросил уничтожающий взгляд на офицера-медика:— Вы задаете слишком много дурацких вопросов. Сейчас вы сами на них ответите.

Третий офицер-медик поборол ухмылку:

— Да, сэр.

— И издайте приказ о поиске женщины и темнокожего мужчины по полученному описанию. Проклятый Сохнар, ты слишком быстро умер. Майкрофт покачал головой над трупом и ушел, глухо простучав каблуками по пластиковому полу.

— Хоувз, отправь пять ребят на левый край. Быстрей, черт тебя побери. Немедленно!— заорал Синклер в свой комм. Легкое ощущение нереальности дало ему несколько секунд, чтобы собраться и встретиться с опасностью. Земля под ногами заходила ходуном.

Сверху обрушился град камней и комья грязи. Синклер отряхнулся, подвигал челюстью, чтобы лучше слышать. На зубах заскрипел песок, он не чувствовал своих ног после детонации. Синклер с гневом посмотрел вверх в сырое небо. Горный хребет, который был домом для второго отделения первой дивизии, превратился в ничейную землю, изрытую траншеями, окопами и блиндажами. Теперь они остались среди разбитых скал, среди дыма, смешанного с пылью, среди лазерных и бластерных выстрелов, окрашивающих дым в разные цвета.

— Хоувз, ты меня понял?— спросил Синклер. Над головой у него взорвался воздух от бластерного выстрела.

— Подтверждаю,— ответил Хоувз. Глухой звук взрыва мортиры ворвался в наушники.— Они начали. Ух., удержите их. Я слышу огонь с их направления. Пока, Синк.

—- Синк,— прерывающийся голос Шиксты,— мы уничтожили вокруг флангов Кэпа около десятка бунтовщиков. Дай разрешение залечь и вести прерывистый огонь, как написано в учебнике, сэр.

— Шик’— Забудь, что написано в проклятых учебниках. Поджарь этих ублюдков, если сможешь. Стреляй! И отныне я не желаю слушать, что написано в дурацких книгах. Ты здесь, чтобы убивать тарганцев. Теперь заткнись и СТРЕЛЯЙ!

— Да, сэр,— голос Шиксты пропал.

Синклер покачал головой, лицо было очень напряженным:

— Хоувз, будь готов поддержать своих ребят, в лощине становится жарко. Это твое слабое место.

Синклер медленно поднялся на ноги. Сквозь дым и пыль он начал осматривать позицию, оценивая ситуацию. Два тарганца скользнули в лощину Хоувза. Один дернулся с разорванным плечом и упал. Отличный выстрел.

— Мак? Как дела?

— Потери — пять, Синк. Хорошие новости: мы видим около сорока их убитых. Они надеются прорваться в этом месте. Зачем они это делают?— В голосе Макрудера тревога и недоумение:— Каждый раз, когда они лезут, мы рвем их на клочки.

Губы Синклера расплылись в улыбке:

— Спроси что-нибудь полегче, Мак.

Тяжелые орудия Шиксты открыли огонь по правому флангу позиций Кэпа. Вихри бластерных взрывов оставляли обломки скал, тучи пыли и горы тарганских трупов. Может быть, в конце концов Ши кета научится воевать.

— Вот так и надо,— согласился Синклер.— Остальные нас слышат?

Звон в ушах заставил Синклера быстро опуститьлицо в грязь и подождать несколько секунд, пока второй бластерный выстрел ударил чуть в стороне. Он поднял лицо, выплюнул грязь, набившуюся в рот, поморщился от скрипа песка на зубах.

— Шик? Ты засек траекторию этого выстрела?— спросил Синклер, стирая жидкую грязь с лица.

— Точно. Сейчас вернем им.

— Отлично, мальчики. Попадешь в цель, я покупаю тебе пиво. Послышался смех. Синклер рассматривал позиции своих людей. Его глаза внимательно проследили и оценили каждого.

— Эймз! Кто у тебя на склоне на правом фланге?

Эймз прокашлялся:

— Понял, Синк. Трое. Окопались, как ты говорил. Втихаря сняли троих тарганцев, которые подкрадывались к ним с какими-то пакетами. Наверное, сонорные бомбы или что-то вроде этого. Если бы они смогли послать достаточный сейсмический удар, они бы нас, конечно, выбили отсюда.

Синклер кивнул:

— Ты начинаешь думать, Эймз. Ты прочел об этом в дурацких книжках?

В наушниках раздался дробный смех:

— Нет, Синк. Мысли мои собственные.

— Ты будешь сержантом, Эймз.— Синклер поморгал и стал рассматривать точку, где расположился Макрудер.

Мортиры Шиксты вели заградительный огонь, разрывающий небо яркими полосами света, а ракеты и снаряды долбили далекий гребень холма. «Кажется, мы нащупали их большое орудие»,— сосредоточенно пробормотал Шик. Они выжидали, только случайные выстрелы вспышки освещали вечернее небо. Гравитационные снаряды больше не падали. Синклер услышал шум гравия и повернулся посмотреть, кто это идет, и увидел Гретту, взбирающуюся по склону к нему.

— Ну, как идет война?— спросил Синклер с перекошенной улыбкой.

Глаза Гретты горели голубым на ее запачканном лице, зубы сверкали в запекшихся губах. Из-под шлема выбивались пряди каштановых волос.

— Ты слышал, что третье отделение прижали? Они требуют бомбардировок с орбиты. Пятое отделение отступает, стреляет и отступает. С наступлением темноты их подберут. Мы останемся в окружении.

Синклер кивнул:

— Да, мы под постоянным огнем противника, один десантный катер разбит. Командир пятого отделения просил поддержки, но из дивизии до сих пор нет ответа. Они даже не соизволили прилететь и посмотреть обстановку. Похоже, нас приносят в жертву, ты не находишь?

— А что мы можем сделать,— ответила она,— каким дьяволом они там в штабе занимаются?

— Играют в карты, пьют микленианский виски,— Синклер пожал плечами, гнев начал им овладевать.

Тогда за каким чертом мы воюем?— раздраженно спросила Гретта.— У нас раненые, их нужно эвакуировать, если вечером не прилетят катера, люди умрут.

Синклер взглянул на садящееся солнце и прислушался к нарастающей тишине:

— Посмотри, как чудесно вокруг.

Она кивнула, глядя вдаль на пурпурные горы:

— Здесь прелестно,— и добавила:— Синк, мы пока еще живы. А ты видел, сколько было против нас?

— Да,— он кивнул, вспоминая толпы мужчин и женщин, которые прыгали по скалам с бластерами наперевес. Это сражение на скалах было очень жестоким и казалось бесконечным.— Откуда они взялись?

— Их мамы родили,— Гретта ткнула ему под ребро. Она рассматривала его с любопытством, потом предложила:— Пойдем и немного поедим.

Он бросил последний взгляд на утихшее поле сражения. Три дня бесконечных атак, продолжительных бомбардировок и непрерывного обстрела. Может и они, и тарганцы просто устали и иссякли.

Он вскрикнул от боли, когда поскользнулся на камнях и едва не упал у входа в свой бункер. Гретта вошла в небольшую землянку, выкопанную двумя рядовыми с помощью вибролопат. Синклер следовал за ней.

Гретта включила фонарь и достала паек, разложила еду на шатком столе. Расставила неустойчивые стулья — Бог их знает, откуда они здесь взялись. Узкая кровать Синклера стояла возле противоположной стены, она была вся засыпана землей, обвалившейся со стен во время взрывов.

Они молчали, пока ели, жадно откусывая большие куски. Синклер быстро жевал, не отрывая взгляда от Гретты. Он представлял, как целует ее нежные губы.

— Я вижу желание в твоих глазах. У тебя просто текут слюнки,— сказала она полным ртом.

— Прости, не обращай внимания. Ты такая....

Она хохотнула, потом низким грудным голосом добавила:

— Спасибо тебе, Синклер. Мне приятен такой твой взгляд.

Наконец, Синклер вытер рот и откинулся назад, стул его затрещал и зашатался. Он попытался сменить тему разговора:

— Я не думал, что война отнимет столько времени.

Она заморгала по-совиному и покачала головой:

— Я никогда не думала, что мы так долго протянем, после того, как они взорвали почтовое отделение,— она рассмеялась. — Я помню крысу, бегущую по улице Каспы. Мне так хотелось размазать ее.

— Жестокие времена настали,— он даже не понял, когда успел взять ее за руку.

Она смотрела на него прозрачными глазами:

— Я... я очень скучала по тебе, Синклер.

Он опустил голову, поглаживая ее руку.

— Я был в госпитале две недели. Спасибо этой машине.

Она по-доброму засмеялась:

— А ты знаешь, когда я тебя первый раз увидела, я решила, что ты полное ничтожество. В твоей голове была сплошная каша.

Он хотел. пожать плечами, но затвердевший скафандр не позволил:

— Может, я такой и есть. Но я хочу, чтоб мы все выжили.

— Выжили, — протянула она.— Это так важно для тебя. Почему? Почему ты так беспокоишься об этом? Другие офицеры только орут, пьют и ведут разговоры о войне.

Синклер скривился и встал, пройдя к кровати, очистил ее от комьев земли и лег. Непослушными пальцами он расстегнул скафандр и обнажился до пояса. Он думал: «Почему я всегда так нервничаю? Я собираюсь заниматься любовью с любимой женщиной. Почему так не хочется ее разочаровывать? Я... я не могу ей все рассказать. Не могу. Это слишком больно».

Ему было трудно говорить:

— Это началось... началось с самого детства. Я.... я... Взгляни на меня. Я всегда был коротышкой. Тощий мальчишка, уткнувшийся в книги. С разноцветными глазами. Я недоделанный, Гретта.

Всегда был недоделанным. И это не потому, что меня воспитывали не родители, а государство. Было еще и другое. Я до сих пор не знаю.— Он огляделся, беспомощно поднял руку и вздохнул, подумав: «Почему ты так на меня смотришь? Ты наблюдаешь и ждешь, слушая, что я говорю. Никто меня по-настоящему никогда не слушал, особенно такие красивые женщины, как ты. Почему я всегда был так одинок?»

Он затряс головой, приводя в порядок разбежавшиеся мысли

— Я... я... я, когда смотрю вокруг, я вижу всех. Целая дивизия — это пачка ничтожеств. Ты назвала меня этим словом?

Она покраснела:

— Синк, я...

— Тише. Все нормально. Я тебе объясню, почему я беспокоюсь. Мы все не люди. Бластерное мясо. Слышала? Вот, это, все мы. Приказ:— и он заговорил официальным тоном:— Вторая дивизия, держать этот проход, не пропускать никого!— губы у него скривились, он глянул наверх, прямо в ее глаза и утонул в них.— И мы это делаем. Мы гибнем сотнями. А кто-нибудь расследовал, почему погибло столько народу в почтовом отделении?

Она покачала головой, смотря в его глаза с болью.

— Никого не волновало, почему погибла Первая дивизия. С нами не считаются, Гретта,— он пожевал губами.— Но для меня все иначе.— Там что-то случилось. Я... я обрел себя. И все, чему меня раньше учили, стало на свое место. Теперь сержант Фиет может влиять на события. Я могу помочь этим мужчинам и женщинам остаться в живых.— Он почувствовал, как огонь зажегся в его глазах, и кинул горящий взор на нее, она кивнула в согласии.

— Приди ко мне,— прошептал он.— Позволь мне посмотреть на тебя, обнять.

Она встала и помедлила, пока пальцы расстегивали форму.

— Ты такой, Синк, какой мне нужен.

Она распустила волосы, выскользнула из скафандра и встала перед ним.

Он пожирал ее глазами, пока она торопливо раздевалась: перед ним во всей красе предстала ее юная налитая грудь, тонкая талия, живот с чудной ямочкой пупка и дразнящий черный треугольник внизу.

У Синклера перехватило дыхание, когда она опустилась рядом, чтобы помочь ему раздеться. Радостный крик вырвался у него, когда она теплой ладонью положил его навзничь. Он вздрогнул и поморщился, когда она провела пальцами по его ужасному шраму.

— О, Боги,— прошептал он, когда она всем своим мягким телом обняла его.

Магистр Бруен оторвал взгляд от рапорта на мониторе. Потеребил тонкой рукой морщинистый подбородок и посмотрел вверх на обломок скалы, возвышающийся над головой. Единственная лампочка освещала помещение, бросая тени на мебель. Он позвал, повысив голос:

— Магистр Хайд?— Бруен поискал глазами по камням, будто там, в базальтовой толще мог находиться ответ.— «Как я мог так ошибиться?»

— Да,— послышался звук приближающихся шагов.

— Стаффа отказал и Сеззе, и Реге. Он не хочет заключать контракт по крайней мере в течение года.

Пауза затянулась, пока наконец Хайд не прошипел:

— Что? Это невозможно! Это не лезет ни в какие ворота. И чем он это мотивировал?

Бруен сжал подбородок:

— Мы и машина совершенно не учли такую возможность.

Магистр Хайд прошел вперед и плюхнулся на стул, заскрипевший под ним.

— А ты уверен? Может, они тянут время — хотят побольше денег? А может, микленианская кампания вывела их из строя в гораздо большей степени, чем сообщает наша разведка?

— Все может быть, благородный Магистр,— отсутствующе пробормотал Бруен, проигрывая в уме варианты с новой личностью Стаффы кар Терма. Ему нужен ключ, чтобы решить эту головоломку. Как можно составить целую картину, когда кусочки меняют цвет и форму?

— Я не могу поверить, что он убил Претора,— вспомнил Хайд.— Вот именно тогда наши предсказания пошли на верным путем.

Бруен шлепнул ладонью по монитору:

— Да, конечно. Тогда у нас оставалось три степени свободы. Но Стаффа ретировался. Мы сейчас ничего не сможем предсказать,— лицо Бруена искривилось в недовольстве.— Да, мы не смогли предусмотреть, что он убьет Претора. Может быть, случайно, это да. Но специально? Никогда.

Хайд подтянул рукава робы и оперся на локти.

— Итак, ключ у нас все-таки есть. Претор что-то сделал ему — или сказал.

— Если принять это во внимание, то мы сможем многое изменить. Ты знаешь Претора, знаешь, каким человеком он был.

Хайд с отсутствующим видом смотрел в пол.

- Да, конечно. Человеком, которым стоило и восхищаться, и ненавидеть. Когда я с ним работал, я всегда чувствовал, что меня возвышают и одурачивают одновременно.

Бруен продолжал хмуриться, погруженный в собственные мысли:

— Да, Претор мог что-то сделать или сказать. Как ты думаешь, он похвастался насчет Крислы? Мы даже не подозревали о такой черте его характера. Мы были уверены, что Крисла погибла во время схватки. Я склонен думать, что ее убил Траки с до бластерного удара.— Бруен просто махнул рукой.— Она была такой красивой женщиной, а мир так много теряет без прекрасных женщин.

— А девочка? Арта? Мы по-прежнему будем использовать ее для спасения сложившейся ситуации?— Хайд пожевал беззубыми деснами и потер глубоко сидящие глаза.

Бруен моргнул и откинулся назад:

— Ты читал рапорт. Им удалось убрать Аткина и его свиту, прямо в постелях. На эту вакансию, мы полагаем, министр обороны назначит Капитола. Ты знаешь, он заработал должность первого дивизионного, целуя бессчетное число раз задницу Тибальта. Если он будет командовать первой дивизией, он обязательно подрежет крылышки Майкрофту во второй дивизии. Они зверски ненавидят друг друга,— глаза его сузились.— И нам здорово повезет, если они поубивают друг друга.

— Да, я читал рапорт. У девочки на счету около дюжины убийств,— размышлял Хайд.— Но я волнуюсь не только поэтому. Я подозреваю некоторый сексуальный интерес.

— Бутла знает. Мы с ним говорили,— проворчал Бруен.

— Ты считаешь ее девственницей,— уныло посмотрел на него Хайд.— Но ты не знаешь, как она будет действовать, если перестанет ею быть?

— С обезумевшим Стаффой? Я ни на что не рассчитываю. Все сделают кванты. Или мы потеряем еще одну возможность.

— А вдруг он машина?— осенило Хайда.

Бруен подавил дрожь:

— Не думай так. Не сейчас. Смени тему. А не то эта мысль будет подтачивать тебя. И сведет в могилу.

Бруен потрогал губы пергаментными пальцами и спросил:

— А ты не думаешь, что Стаффа опять занялся пиратством? Таким образом он сохранит в равновесии силы, и никто не будет ему угрожать.

— Мы думали об этом уже давно,— поднял Хайд указательный палец. Он оперся о грубый камень стены и покачал головой.— И мы приняли тогда решение,— я надеюсь, оно действует,— что он поможет сеззанцам выиграть. Когда страсти улягутся, он сможет провозгласить себя императором с помощью Компаньонов. Разве можно игнорировать две империи, которые в один прекрасный день захотят тебя уничтожить? Да, Бруен, ты похож на Стаффу. Тебе тоже надо все.— Хайд замахал руками.— О, да, конечно, он отказался от мелкой сделки. Я думаю, это всего лишь 'вопрос времени.

— Тогда почему он исчез?— удавился Бруен, радуясь в глубине души огромному изумлению Хайда.

— Ты полагаешь, убийство? Или...— Хайд задыхался, ловил ртом воздух.— О, нет! Может, он... подозревал?— закончил Хайд, кашляя и отплевываясь.

— Я так не думаю,— Бруен показал на экран монитора и выбрал программу.— Вот, послушай, это обращение Стаффы к своим командирам. Обрати внимание на выражения, которые он применяет.

Бруен печально смотрел на Хайда, пока кассета не закончилась.

— Я все равно не верю,— Хайд застучал по столу между приступами удушья.— Это какой-то трюк, чтоб обмануть нас.

— Статистическая и практическая вероятности исключены. Учитывая, что послание было оставлено в замедлителе времени, Стаффа не дурак. И еще, подполковник авиации отказала обеим империям, а через десять часов уже неслась в своем собственном крейсере на поиски, как мы думаем, Стаффы.

Хайд, казалось, не слышит, он сидел с закрытыми глазами, погруженный в собственные мысли. Прошли долгие минуты, прежде, чем он спросил:

— И что это говорит нам о Скайле? Разве она знает, где Стаффа? Да, Компаньоны влипли.

Бруен пожал плечами:

— Они не любовники, так что я не думаю, что здесь замешаны сердечные дела.

— У меня есть свежие цифры. Наши военные силы пополнились на десять процентов новобранцами. Люди бегут из городов и пополняют ряды восставших в глубоком тылу. Они постоянно беспокоят реганские аванпосты, и мы несем большие потери — уже два отделения. Их отделения тоже почти уничтожены и деморализованы, кроме одного,— Хайд постучал пальцем по столу.— Догадываешься, кто его командир?

— Опять сержант Синклер?

— Он преступил свои полномочия слишком быстро,— Хайд облокотился на спинку кресла и пожевал свой палец.

Бруен знающе улыбнулся:

— Да, я знаю. Наши люди дорого заплатили, чтоб его не приняли в университет. И теперь после всего этого он может нам понадобиться. Все зависит от Стаффы и от того, что произойдет с Артой.

Хайд повернулся и внимательно посмотрел на Бруена:

— Меня удивляет, как он остался в живых. Это кванты работают?

— Конгениальные способности,— Бруен ухмыльнулся.— Он давит на атакующие силы противника. Их дивизия высокоморальна. Гибнет очень много реганцев и мало тарганцев. Остальных это подрывает изнутри.

— Мы захватили целый оружейный склад, полный винчестеров, тяжелых бластеров, с десяток патрульных катеров и с полдюжины тяжелых атакующих десантных судов,— провозгласил Хайд с легкой улыбкой.— Они заняли не ту позицию. Похоже, не только нам не везет. Наше военное мастерство берет верх над количеством оружия. Мы можем сокрушить целую дивизию, если они бу,дут настолько тупы и забросят ее на открытое пространство.

— Так, все выглядит достаточно неплохо, за исключением Стаффы.

— Если бы мы только знали, что он собирается делать!— закричал Хайд.— Лорд Командующий — самая важная персона в Открытом Космосе. Судьба всего человечества лежит на плечах этого человека. Если бы мы смогли найти его!

Бруен со значением улыбнулся:

— Это легко, мой друг. Успокойся и послушай. Айли Такка, наш самый опасный противник, покинула Итреатические Астероиды сразу после того, как Компаньоны отказали ей.

— И что?

— Она не вернулась на Регу. Это тебе о чем-нибудь говорит?— Бруен спокойно глянул на Хайда.— Конечно, Айли тоже ищет Стаффу, и да поможет нам судьба найти его первыми.

— Следующий! Назовите ваше имя!

Два стражника втолкнули Стаффу в судебный зал. Он сел нога на ногу и вызывающе посмотрел на офицеров охраны. Перед ним на высоком подиуме сидели судебный магистр и несколько клерков. На галерке находилось много любопытных. Потолок в зале был украшен лепными розами. В нишах прятались светильники и мониторы безопасности. Стены были выкрашены в бледно-зеленый цвет, воздух наполнял запах немытых тел. Стаффа чувствовал себя нелепо смешным с полотенцем, обернутым вокруг бедер.

— Стаффа кар Терма, Лорд Командующий Компаньонов,— далеко разнесся его зычный голос.

Шум голосов внезапно прервался, и наступила тишина. В бесконечных ночных кошмарах ему уже мерещилось нечто подобное, но сейчас он сохранял некоторую надежду. Теперь это был вопрос времени.

— Ну да, конечно,— кивнул судебный магистр, глядя на монитор,— сумасшедший.— Он посмотрел наверх со скучающим выражением лица-— Вы обвиняетесь в убийстве двух горожан. Вы обвиняетесь в нападении на официальное лицо. Вы обвиняетесь в бродяжничестве, так как находились в Этарусе без денежных средств, и, полагаю, грабили горожан. Я вас спрашиваю: ваш род занятий и адрес, если они у вас есть?

— Пять лет назад мне нужно было разнести эту планету вдребезги. Жаль, что я этого не сделал,— прорычал Стаффа.— Могу предложить вам, магистр, связаться с Итреатическими Астероидами, с подполковником авиации С кайлой Лимой. -

— Достаточно!— загремел голос магистра, он хлопнул по столу.— У вас есть объяснения тому, что вы убили двух горожан, и почему вы находитесь голым в общественном месте?

— Они меня ограбили. Я убил двоих, потом потерял сознание,— в нем подымался глухой гнев, руки его дрожали. Но, взяв себя в руки, посмотрел на галерку и понял: это спектакль и он — главное действующее лицо, он — Стаффа кар Терма! Он представил себе, как бы они горели, вот так, сидя,— яркие факелы после бластерного удара.

— Да, конечно, все так, если вы говорите,— цинично усмехаясь, проговорил магистр.— Но служба гражданской безопасности получила донесение о том, что вы бегали голым и убивали людей. Кто ваш хозяин?

— У меня нет хозяина!— проревел Стаффа. Жестокий приступ боли скрутил его позвоночник, заставил согнуться, он еле удержался, чтоб не упасть. Стаффа застонал, и судебный пристав отступил назад, держа в руках стальной прут.

Магистр поднял вверх палец и мягко добавил:

— Это законный суд. Я не потерплю таких выходок, безумец. Ты раб. Твое тело покрыто шрамами. Полагаю, ты не станешь нас уверять, что это боевые шрамы?

Хохот и улюлюканье разнеслись по залу с галерки.

Стаффа встал в полный рост, откинул голову, волосы свободно упали на плечи.

— Среди наших людей шрамы — это символ чести и предмет гордости Компаньонов.

Крики удивления, свист возобновились на галерке с новой силой. Унижение боролось с гневом, Стаффа сжал зубы и успокоил свое дыхание.

— Ага, и Компаньоны убивают невинных горожан?— Магистр почесал голову и вздохнул.— Да, мне известна репутация Звездного Палача, безумец. Те жестокие деяния, которые он совершает именем империй, известны мне, но они не могут быть предметом для суда. А ты очень похож на бежавшего раба. Пока тебя лечили, ты сломал руку врачу и проломил головы двум интернам. Вот тебе, безумец, нападение на официальное лицо. Такое поведение демонстрирует твою полную неконтролируемость и делает тебя в глазах суда чрезвычайно опасным для жителей империи. Тебе предъявляется обвинение в убийстве двух горожан. Тебе предоставляется последнее слово.

Стаффу охватил невероятный гнев, он с силой сжал кулаки, мускулы на плечах напряглись с дикой силой, но он ровно и спокойно проговорил:

— Вы заплатите, вы все дорого за это заплатите.

Судья продолжал сонным голосом:

— Да будет тебе известно, Стаффа кар Терма, что суд признает тебя виновным по всем пунктам. И приговаривает тебя к смерти или к рабству.

Стаффа остолбенел, гнев сменился страхом, его начало трясти, когда он почувствовал приближение судебного пристава со стальным прутом наготове. Магистр сложил пальцы вместе и наклонился вперед:

— Что-то мне подсказывает, что я должен немедленно подвергнуть тебя наказанию. Все-таки на тебя потратил время суд, и на тебя были израсходованы средства империи. Мы поместим тебя в стазис до того, как ты поправишь свое здоровье. Похоже, это неудачное капиталовложение. Но я надеюсь, нам удастся вернуть эти деньги. Поэтому я приговариваю тебя к пожизненному рабству. Ты будешь работать на государство. Ты будешь отдан под охрану Уордена, на тебя наденут стазисную петлю. Думаю, тебе знакома стасисная петля.

Губы Стаффы нервно задергались, и глаза превратились в узкие щелочки, он кивнул.

Ты должен повторить вслух для суда, что ты знаком с работой стазисной петли.

Проклятые Боги, он знал. Эти чертовы стазисные петли производились на его заводах на Игреатических Астероидах!

Он с усилием произнес:

— Стасисная петля работает на принципах затормаживания нервной и физической активности на молекулярном уровне. Она прекращает кровоток и прохождение нервных импульсов в шее человека, когда поле стазиса активизировано. При длительном ношении стазис с приводит к нервному истощению, возможным эмболиям, удушью, сердечной недостаточности и истощению мозга из-за недостаточного снабжения кислородом. Энергия гравитационных...

— Зафиксируйте компетентность обгоняемого по данному вопросу.— Магистр повернулся к входу и позвал:— Следующий.

Стаффа взорвался:

— Есть ли здесь справедливость? Вы даже не хотите проверить, кто я на самом деле? Что за...— он закричал: два стальных прута опустились на его спину, он упал на колени, мускулы содрогались в судорогах, мозг разрывало от невыносимой боли.

Магистр посмотрел вниз и мягко отметил:

—- Позволь мне дать тебе последний совет, безумец. Пять лет назад, когда твой тезка Лорд Командующий напал на наш мир, я был в храме. Я буду вспоминать те слова, которые он сказал верховному жрецу Этарии: «Не ищите у меня справедливости и закона. Ваши призывы к милосердию и гуманности для меня ничего не значат, меня также Не волнуют ваши верования и ваши драгоценные соглашения. Ваше существование полностью зависит от моих прихотей. Не злите меня, Жрец, не говорите о правах, справедливости и прекратите жаловаться. Если вы чем-то недовольны, выражайте это своему императору!»

Стаффу осенило: «Он надо мной издевается. Если он тогда меня видел, то знает, как я выгляжу. Это издевательство!» Трясущимися пальцами он провел по небритым щекам, почувствовав грязь.

Магистр покачал головой, видя изумление и шок Стаффы, потом махнул рукой:

— Приставы, убрать его и доставить к Уордену. Следующий!

Дальше все превратилось в сплошной кошмар боли и ярости, он еще и еще пытался достать судебного пристава. Но каждый раз они стальными ударами превращали его в дрожащий кусок мяса, пока он, наконец, не смирился и не позволил себя увести. В его мозгу разворачивались картины страшной мести, лихорадочно обжигавшие мозг. Но боль опять пронзила его и вернула к действительности. Его куда-то тащили, и тело его глухо билось о грязный, заплеванный пол, голова громко стукнула о бетонный порог. Он открыл глаза и с трудом различил свет. Он уже не мог сопротивляться, и Холодный металл петли захлестнул его шею.

— Вставай,— приказ едва дошел да затуманенного сознания Стаффы.— Я тебе сказал, вставай!— удар по почкам.

Ярость подняла его, он вскочил на ноги. Вздохнул, казалось, легкие взорвались от страшной боли. Позади стояли два пристава, вне пределов его досягаемости, со стальными прутьями наготове. Стаффа в шоке понял, что его ноги могут едва поддержать его. Он был настолько слаб, что его можно было уложить рукой. Он, Стаффа кар Терма, чьего расположения добивались так упорно и Сезза, и Рега, стоял совершенно обессиленный. Такой удар лишил его остатков сопротивления, он почувствовал психологическое оцепенение, тело ощущало следы побоев. Голос не повиновался ему, руки лихорадочно тряслись. Яркая пронзительно-горячая боль охватила его расстроенный мозг.

— Послушай, сумасшедший,— сказал ему высокий пристав.— Стазисная петля подчиняется командам офицеров Уордена. Поэтому веди себя тихо, и с тобой ничего не случится. Понял?

Стаффа кивнул, часто моргая, пытаясь вернуть себя в нормальное состояние.

— Вот и отлично. Потому что, если с офицером что-нибудь случится, ну вдруг он умрет, произойдет включение, петля активизируется и начнет сжиматься. И тогда ты умрешь вместе с ним. Ты должен заботиться о здоровье и жизни своего офицера, как о своих. Если ты его доведешь, он сможет убить тебя мысленным приказом или так тебя наказать, что ты пожалеешь, что живешь на этом свете.

Стаффа кивнул еще раз. Скольких мужчин, женщин, детей он продал в рабство? Проклятье, теперь-то он знает, как работает эта система.

Маленький пристав как бы невзначай добавил:

— Сейчас мы покажем действие. Это тебе понравится.

Перед глазами у Стаффы все поплыло, он упал и ударился о пол, ощущение было такое, будто ему перерубили спинной мозг. Туман окутал его, он ничего не слышал, не видел, не чувствовал, кроме холодного шероховатого камня под щекой. Ему казалось, что его голову оторвали от туловища, из легких выкачали воздух, сердце не билось, кровь остановилась. Безумный ужас охватил его. На мгновение он стал остро ощущать свое тело — миллионы иголочек покалывали его. Постепенно чувства стали возвращаться к нему, легкие освободились, и он смог вздохнуть. Боль исчезла, остались только страх и беспомощность перед лицом неминуемой смерти. Он закрыл глаза, и перед мысленным взором замелькали вспышки и темные пятна, из глаз полились горячие слезы.

Когда он плакал последний раз? Ответ воплотился в кошмарную сцену: он освободился от привязных ремней и идет, слышится шипение испаряющегося гелия из разрушенных труб, что-то едкое разъедает его ноздри. Дверь кабины лежит оторванной и смятой от удара, и он, не заходя, видит два искореженных трупа — это его родители. Мама лежит на спине, раскинув руки, почти вся залитая расплавленным металлом. Отец раздавлен и смят. С того дня он никогда не плакал.

— Вставай, раб,— позвал его стражник,— вставай... или мы снова тобой займемся. Ты можешь умереть в любую минуту. Мы же не заинтересованы оставлять тебя в живых. Вставай.

Стаффа перевернулся и потерянно кивнул:

— Подождите... секундочку. Дайте мне... перевести дыхание.— Он сделал три вдоха и с усилием встал на ноги, тело его протестовало. Пристыженный, он вытер глаза и смахнул слезы, поражаясь, куда девался здравый смысл?

— Сюда,— указал высокий пристав, держа стазисный контроль в руке.

Стаффа начал спускаться по склону, постепенно к нему возвращались силы. Сейчас его сопровождал только один стражник.

«Швырнул мне в лицо мои собственные слова»,— пробормотал Стаффа, вспомнив совет и комментарий судьи магистра. Он вспомнил тот день, яркий, солнечный. Стаффа вошел в зал заседаний, жрец посмотрел на него, лежа, связанный на полу, потом опустил голову. Он сказал тогда эти слова, раздирая глазами трясущегося жреца. Сегодня он хотел бы задушить магистра, но тот в точности и также высокомерно повторил тогдашние его слова. «Что со мной происходит?» Он нервно провел пальцами по петле, охватившей его шею. Сплав на ощупь казался мягким, легко теряющим форму. Схема и энергетические батарейки были впаяны прямо в металл. Эти ошейники существовали давно, приходилось все время их подзаряжать. Тогда Стаффа предложил своим инженерам придумать такое приспособление, чтобы можно было подзаряжать и подавать команды прямо от другого человека. Согласно его инструкциям они и создали систему, потребляющую тепло человеческого тела и превращающую его в энергию. «Вот теперь мое изобретение и поработило меня».

На улице их ждал аэро кар.

— Возьми себя в руки... Стаффа,— сказал ему пристав с перекошенной улыбкой и отошел.

— Пошел!— закричал офицер из аэрокара,— заходи. Мы не можем возиться с тобой целый день.

Начальник тюрьмы, сидящий внутри, был похож на большого гнома. Одет он был в форму защитного цвета, лысая голова ярко сверкала под лучами солнца.

— Я Морлаи, будешь работать под моим руководство^, мы дежурим попеременно с Англо. Я отличный парень. Мы будем работать в пустыне, пищу нам поставляет храм.

Стаффа забрался вовнутрь, обратив внимание на пластиковую втулку за ухом Морлаи. Маленькая серебряная антенна терялась в его волосах.

Стаффа едва обращал внимание на город, над которым они пролетали. Его мозг пытался найти главный ответ. Что это за мир? Какого рода империи помогал воздвигать? Должна же быть справедливость для человека с его... Обращайся с этим к императору! Он устало потер глаза и тупо уставился на свои пальцы. Невероятно! Они были покрыты грязью. Он посмотрел вниз на свое тело и увидел грязные потеки, покрывающие его. Знакомые шрамы исчертили его плоть, многие были прикрыты полотенцем, которое ему дали. От него воняло мочой и застарелым запахом пота.

Подошвы ног горели, непривычные к ходьбе босиком по песку и камням.

Как такое могло случиться с Лордом Командующим? Почему Броддус рискнул его ограбить в первом же темном месте? Почему эти люди ... Ах, да, золото, конечно, золото. Столько всего можно было купить за золото! «И империи»— добавил внутренний голос. Он закрыл глаза и принялся кусать губы, отказываясь поверить в происходящее.

«Почему магистр не захотел проверить мое утверждение? Почему он мне не поверил?» Он ловил разбегающиеся мысли. В темной аллее был найден голый человек, покрытый шрамами, и рядом два трупа. И это Лорд Командующий, столь ненавистный Звездный Палач?

Будь я проклят!»

Стаффа боролся с внезапной слабостью, овладевшей им. Из соображений безопасности он не разрешал делать свое голографическое изображение. Сколько это может длиться?.. О, проклятые Боги! Пронизывающий холод объял его. А вдруг кто-нибудь его узнает? Какой он набитый дурак. Он там стоял, когда магистр на всю империю НАЗВАЛ его имя! Человек, уничтожающий целые планеты, стоял голый перед публикой и вел себя, как смирный ягненок!

«Стаффа, ты начинаешь думать. Ты — это не ты. Это влияние Претора. Но понимать и принимать — это совершенно разные вещи». В горле у него пересохло, сердце стучало молотом. Неужели они все поверили, что я сумасшедший? Сколько это может длиться? До тех пор, пока кто-нибудь не узнает, что Лорд Командующий отбыл в отпуск в неизвестном направлении? Этарус — вот куда он прибыл. Какую цену назначат за его голову? И если кто-нибудь его узнал в суде, какую цену он запросит за информацию?

Он вспомнил лысого мужчину в шаттле. Как долго можно страдать и мучиться воспоминаниями, чтобы дойти до предела и убить человека, разрушившего планету, убившего родных и близких?

— Страх — вот мое наследие,— прошептал Стаффа. Я должен бежать! Но как? Как убрать этот ошейник? Он провел пальцами по теплому металлу, плотно облегавшему шею. Аэрокар замедлил скорость и снизился возле черного входа в храм. Стаффа посмотрел сверху на огромные здание темно-желтого цвета и вспомнил, какие легкие мраморные колонны и какой прохладный воздух внутри. Последний раз он по-царски вошел в главный вход, когда его люди охраняли здание.

Морлаи зевнул и потянулся, спускаясь вниз,, Он не производил особого впечатления: лицо чересчур мясистое, блестящая лысина, живот свисал над поясным ремнем. Он рассматривал Стаффу блестящими карими глазами.

— Как тебя зовут, раб?— спросил водитель, выталкивая Стаффу из кара.

— Ста...— он нервно пожал плечами.— Какое это имеет значение, как меня зовут и кто я? А как бы ты назвал такого человека, как я?

Водитель провел его к входу, говоря:

— Ну, давай посмотрим. Ты большой, сильный, как буйвол, с роскошными мускулами. Наверное, хорошо поработал ими, если они покрыты шрамами. Ты жестокий человек, а?

Стаффа в ответ пожал плечами.

— Тогда назови себя Таф.— Морлаи рассмеялся от души.— Да это отличное имя для тебя, Таф.

Стаффа посмотрел на него холодными глазами.

Морлаи заметил это и добавил:

— Послушай, Таф, так работает наша система. Ты ведь здесь не потому, что ты — классный парень. Я или любой другой можем убить тебя одной мыслью. Понял? Вот так-то. Одна мысль — и ты мертв. А сейчас нам нужно выполнить кое-какую работу. Это отвратительная и далеко не легкая работа,— плоские карие глаза смотрели на Стаффу без всякого выражения. Стаффа в ответ что-то промычал. Надзиратель злобно ухмыльнулся:

— Если робот не может выполнить эту работу, мы заставляем вас, ребята.— Он подбадривающе махнул рукой:— Пойми, мы не чудовища. Некоторые говорят, что мы созрели для работы на Звездного Палача, но мы только выполняем свою работу и за нее получаем свои деньги. Если будешь хорошо работать и не мешать нам выполнять свою, то мы станем хорошо с тобой обращаться: давать бутылку-другую. Но если будешь доставлять нам неприятности, мы превратим твою жизнь в ад или просто оставим умирать, ничуть о тебе не беспокоясь.

Стаффа качал головой, пока они шли по узким ступенькам, выдолбленным в скале. Они вступили в слабо освещенную комнату с влажным затхлым воздухом. С серых панелей потолка капала вода, и откуда-то разносилось жуткое зловоние. Двое грязных мужчин с ошейниками стояли над бассейном, в котором плескалась вода. Офицер со скрещенными руками медленно качал головой, глядя на волны, выплескивающиеся на пол. Позади них стояла мокрая машина с открытой передней панелью.

Морлаи позвал:

— Принимайте новенького, ребята. Встречайте Тафу. Неприятности, Англо?

У Англо были гладко причесанные темные, почти черные волосы, он был чуть ниже Стаффы. На нем была такого же защитного цвета форма, как у Морлаи. На черном поясном ремне висели подсумки и сверкающее оружие. Англо глянул вверх.— Там, она там, внизу. И уже давно. Надеемся ее достать живой.

Морлаи бросил на Стаффу испытующий взгляд:

— Может, ты попробуешь достать Кайлу? Попытайся ее вытащить, а потом нырни еще раз и посмотри, что забило канализационную трубу.

Стаффа сглотнул и посмотрел на двух грязных рабов, потом на офицеров. Англо начал хмуриться. «Нет, не выводи их из себя. Попробуй, а вдруг получится»,— подумал Стаффа.

Внутри у него все сжалось, когда ступил на край бурлящего бассейна и понял, что это сточные воды. Все в нем съежилось от брезгливости, когда он опустил ноги в прохладную маслянистую жидкость. Что-то мягкое толкнуло его в ноги, когда он полностью соскользнул вниз. Он погрузился по грудь.

— Давай быстрее'!— приказал Англо,— Кайла там уже больше трех минут. А не то вода попадет назад в ванны храма. Пошел!

Стаффа долгим взглядом оглядел его и набрал полные легкие воздуха. Вода попала ему в уши, течение тащило его куда-то в темноту. Сколько у него есть времени? А как он вернется? Голова натыкалась на слизистые камни. Он подумал: «Я умру здесь. Мой сын, мой сын, я тебя не увижу!»

Острые угловатые обломки скалы посыпались на Синклера. Он рассматривал разбитые вершины сквозь свои блестящие очки. Но сейчас, сразу после солнца, его ИР-визор показывал только мелькающие горячие пятна. Синклер уже изучил каждую впадину и гребень окружающих скал.

— Синк, я подымаюсь наверх,— раздался голос Гретты в ушных фонах.— Погоди, отдохни, моя любовь, не спеши.

Обстоятельства вынуждали Фиета сидеть в бункере, и он злился.

В течение этих двух тяжелых недель они перерезали пути бунтовщикам, но те яростно сопротивлялись. Осажденные третье и пятое отделения должны были контролировать территорию, простирающуюся на север и юг, но они были разбиты и рассеяны. На эти отделения нападали дважды, и они были почти полностью уничтожены. Только орбитальные бомбардировки смогли остановить бунтовщиков.

Синклер мысленным взором окинул поле сражения и представил Гретту, пробирающуюся в темноте: он почти видел ее глаза, с тревогой всматривающиеся в темноту, и строго поджатые губы. Им бы вдвоем лежать в постели, а не стрелять. Только Боги знали, как он раньше мог жить без нее.

«Гретта, пожалуйста, будь осторожнее! Я тебе обещаю, у нас впереди прекрасные дни».

С большой осмотрительностью он перевернулся на живот, встал на ноги и проскользнул вперед, не обращая внимания на острые кусочки камней, впившиеся в кожу. Проклятый скафандр, он оказался непрочным, как шелк.

Столько всего произошло с той ночи, когда они любили друг друга! Им редко удавалось побыть вместе — надо было отбивать атаки, отстреливаться и обстреливать вражеские позиции. Одним словом, надо было воевать — и днем, и ночью. И те мгновения, когда им удавалось уединиться, он ценил как самые драгоценные в жизни. Он представил удивленное выражение ее лица, темнокаштановые волосы, обрамляющие ее прекрасное лицо, ее дразнящие голубые глаза, полные тайны. Ему нравилось просто сидеть и смотреть на нее, восхищаться ею и радоваться, наслаждаться той магической силой, которой она его приворожила.

Что-то в ночи изменилось. Он моргнул и навел фокус, стараясь обнаружить направление, в котором он что-то заметил. Вон там.

— Группа А, в тридцати метрах от вас бандит, 22 градуса от вашего направления. Внимание.

— Принято, Синк,— ответила Гретта.

— Группа Б, еще 200 метров и вы сможете перекрестным огнем уничтожить огневую позицию бунтовщиков. Когда Гретта начнет стрелять, они попадут вам прямо в руки.

— Принято, Синк. Мы продвигаемся,— напряженный голос Мака зазвучал в фонах.

Когда он решил провести операцию по захвату бунтовщиков, беспокоивших их постоянно, он взял лучших — группы А и Б, опасаясь за Гретту. Но он должен был пойти на это, рискуя даже вызвать тем самым ее гнев.

Он заметил еще какое-то движение. И стал рассматривать появившиеся фигуры, они вырастали будто из-под земли. Может, там есть туннель? Горы, их окружающие, были изрыты пещерами и подземными ходами, проложенными водой и временем. Стало видно, как бунтовщики устанавливают мортиру, присоединяя трубу и поднося ящик с ракетами.

— Мы возле большой скалы,— мягко прозвучал голос Мака.

Синклер осмотрел позицию:

— Бунтовщики метрах в семидесяти впереди на гребне. Ты видишь сосну со своего места?

— Вижу.

— Они с другой стороны. Я засек пять человек и мортиру. У них там, похоже, нора, так что будь осторожнее.

— Принято.

— Гретта, продвигайся осторожнее. Подумай, сможешь ли ты достать эту мортиру. Если будешь стрелять, постарайся не мазать, кто его знает, поддержат нас огнем или нет.

— Все получится, Синк.

«ПОП-БУУМ!»— раздалось сзади со стороны периметра. Ночной обстрел начался точно по расписанию. Он слышал частое «та-та-та-та-та» артиллерии Шиксты и шум, поднятый для поддержки атаки Синклера. Все пока по плану.

Фигурки на позиции противника заметались. Прячась за выступами, перебегая от камня к камню, они, очевидно, сосредоточивались для атаки.

— Стойте!— позвал Синклер.— Проклятье! Их уже десять, двадцать, нет, больше, черт, их больше сотни!

— Где?— спросил Мак.

— Взбираются на гребень горы. Наверное, прятались с другой стороны- Похоже на маленькое войско. Погоди, с ними портативный бластер. Они взбираются вверх. Они выглядят будто... Все, понял, они связаны с командой мортиры. В атаку не идут. Наверное, они думают, что мы в лагере, забились в свои норы.

Ошеломленный, он наблюдал за движением противника. Что они собираются делать? Отступать? Обстоятельства складываются против. Что же все это значит? Почему они... Основной удар! Тарганцы собираются прорвать оборону, используя нашу нерешительность, решил Синклер.

Голос его стал холодным и сухим:

— Держитесь вместе. Пусть они наступают. Они будут хорошо видны на гребне горы.

— Поняли,— в унисон ответили Гретта и Мак.

«Я слышу доверие в их голосах. Черт побери, они верят в меня. Это доверие... А если я ошибаюсь? А если они погибнут из-за какой-нибудь глупой ошибки... какого-нибудь моего самонадеянного решения?»

Позади него хлопки и удары бомбардировки нарастали, и стало понятно, что происходит что-то не то. Синклер сказал в микрофон:

— Эймз, ты слушаешь?

— Да.

— Будь готов, думаю, ты примешь на себя основной удар бунтовщиков,— он пожевал нижнюю губу, сознавая весь риск.— Эймз, вы сможете выстоять? Продержись хотя бы час, и, я думаю, мы возьмем эту группу, потом поддержим тебя с тыла. Уверен, мы перебьем этих парней.

Целую минуту длилась тишина, потом Эймз ответил:

— Синк, мы тут посовещались, мы продержимся. И считаю, что нам хватит и половины людей. Хоувз говорит, что здешние микроорганизмы ослабляют войска. Мы не дадим им прорваться. Держу связь.

— Спасибо, Эймз,— Синклер улыбнулся в темноту, следя за передвижением бунтовщиков.

— Мы видим их,— прохрипела Гретта.

— Держите их на мушке,— прошептал Синклер, увидев людей Гретты, наблюдающих за наступлением противника. От страха у него внутри все перевернулось. Интересно, хорошие ли у бунтовщиков приборы ночного видения? Вдруг они видят людей Гретты, спрятавшихся в скалах?

— Мы видим их, Синк,— прошептал Мак,— мы разворачиваемся... собираемся. Подождем Гретту и откроем бал, когда эти ребята спустятся к нам.

Сердце Синклера начало колотиться. Выброс адреналина в кровь сделал его сильным, он приготовил винчестер и, сощурившись, смотрел в оптический прицел. «Их там слишком много. Боже, это самоубийство!»

Они были примерно в шестидесяти метрах от его позиции, почти в ловушке. «Слишком поздно. Мы не сможем отойти. В любую секунду они нас обнаружат».

— Стреляйте,— проскрипел он в микрофон, ненавидя себя.

— Огонь!— он услышал четкий приказ Гретты.

Синклер взвел бластер, глядя на наступающих бунтовщиков, его сердце бешено стучало почти у самого горла.

Еще совсем недавно зеленое, неопытное и совершенно необученное второе отделение превратилось в когорту беспощадных и безудержно смелых воинов. Всего неделя — неделя этой грязной войны закалила и ожесточила их.Синклер с гордостью ощутил, что с этими парнями он может совершить невозможное.

Внимательно вглядываясь в разворачивающуюся перед ним и поминутно меняющуюся картину боя, Синклер мгновенно отмечал каждую деталь, из которых складывалась эта бешеная, плюющаяся огнем и затянутая дымом панорама сражения. Кластерный огонь разносил в клочья наступающие цели противника. Почти ослепленный яростными вспышками, он сумел разглядеть три фигуры в военной форме, двигавшиеся короткими перебежками за мортирной командой. Его сердце наполнилось гордостью — молодец Гретта, в пылу боя она не забыла о мортире.

Мятежники то и дело открывали ответную стрельбу, но беспорядочную и неприцельную — они просто пытались скрыть смятение и опустошение в собственных рядах, вызванные точным огнем Гретты.

Прошло еще несколько долгих минут, и случилось то, что должно было случиться. Синклер не сдержал радостного возгласа: ряды наступавших бунтовщиков сломались, и они, не разбирая дороги, ринулись бежать — прямо в руки Макрудера, терпеливо поджидавшего в засаде. И вот тут началась настоящая бойня.

Синклер нетерпеливо нажал кнопку интеркома:

— Эймз! Ты слышишь? Ты на месте?

Ответом была долгая тишина, прерываемая взрывами и стрекотом импульсных винчестеров.

Но наконец комм ожил, раздался хриплый голос:

— Проклятье, Синк! Их здесь, наверное, миллионы, черт побери! Нас поливают шквальным огнем, не поднять головы. Даже скалы раскалились так, что до них невозможно дотронуться!

Синклер облился потом, дыхание участилось в такт колотящемуся сердцу. Он усилием воли собрал нервы в кулак и почти спокойно спросил:

— Но вы держитесь, Эймз?

В ответ в комме так грохнуло, что заложило уши. Синклер встряхнулся и снова спросил:

— Ты меня слышишь, Эймз? Ты сможешь продержаться? Отвечай! Эймз, ты слышишь меня? Держись!

Сквозь треск и грохот из комма раздался прорвавшийся голос Эймза:

— Какого черта? Откуда я знаю? Мне кажется пол-Тарги против нас.— Пауза.— Ух, сэр, порядок! Они вроде дрогнули!

Синклер истерически расхохотался, и, Заметив на себе удивленные взгляды, встряхнулся и деловито приказал:

— Группы А и Б, наступайте! Не теряйте Ни минуты. Эймз в большой беде!

Первой отозвалась по комму Гретта:

— Понятно. Мы продвигаемся по верхнему хребту. Держимся, чуть левей, чтобы зайти к ним с фланга.— Треск помешал расслышать, что она продолжала говорить, потом связь улучшилась:— ...расстреливаем мертвых, чтобы убедиться, что они вправду мертвы. У этих ребят реганские бластеры, так что по дороге собираем оружие, хотя тащить трудновато,— связь снова прервалась.

Но Синклер, надеясь, что его все-таки слышат и Гретта, и другие, громко и ободряюще прокричал:

— Отличная идея. Оружие никогда не бывает лишним, нам-то уж во всяком случае пригодится. Подумайте, как бы перетащить и тот их полевой бластер. Хорошая штука!— Синклер помолчал и снова нажал кнопку вызова:— Мак, как дела у тебя?

— Двигаемся по вершине, Синк. Давим остатки Сопротивления. Они бегут, особенно те, кого мы не достали. Сзади гора трупов. Они были в нашей зоне действия, мы позволили им немного пройти и почти всех убрали.

Синклер кивнул, страдая от двойственного чувства: и радости победы, и огорчения, что позади него гибнут его ребята.

Он не мог не волноваться. Либо бунтовщики ничего не понимали в военном искусстве, либо они здорово растерялись и нарушили весь план сражения. С помощью групп А и Б Синклер этой ночью совершил невероятное. Он заманил в ловушку тысячи бунтовщиков: с одной стороны — его укрепленный лагерь, отвесная скала — с другой, а с третьей — крутая гора. Группы он расположил на гребне, и они расстреливали беззащитных бунтовщиков, а тем временем Синклер заблокировал выход. Противник был сметен огнем из лагеря, а группы А и Б добивали оставшихся в живых обезумевших бунтовщиков.

Еще долгие кровавые часы блистерные разрывы рвали ночь. Воздух гудел и, казалось, сжимался от импульсных выстрелов. Деревья пылали огненно-желтыми факелами, мужчины и женщины в криках и стонах умирали под шквалом огня. С глумом и грохотом падали горячие обломки скал. Бушующий огонь поджаривал раненых, их крики далеко разносились в ночи.

Холодно. Темно. Страх поселился в душе Стаффы, ветерана тысячи битв и сражений, когда он плыл в этой адской канализационной трубе. Холодная паника овладевала им по мере того, как его руки искали и не могли найти опору. Лучше бы его убили с помощью ошейника, чем погибать здесь. Что-то мягкое коснулось груди, и его лицо оказалось на воздухе. Он всплыл на поверхность в каком-то помещении. Воздух был отвратительно зловонный.

— Черт меня побери,— сказал женский голос.— Брэк, это ты?

— Там, наверху, о тебе волнуются. Что случилось?

— Труп закрыл водосток. Я... пыталась, но не смогла сдвинуть его. Не хватило воздуха. Я совершенно обессилена,— женщина закашлялась, и у него тоже начало печь в горле от зловония. Да, плохи дела, эта женщина израсходовала почти весь кислород.

— Где это?— спросил Стаффа, стараясь пореже дышать.

— Пять... или шесть метров вглубь.

Он нырнул, скользнув мимо нее, и поплыл в темноту. Он представил, что работает в вакууме, и страх немного отступил. По инерции его протащило, и он наткнулся иа мягкое губчатое тело. Стаффа начал грести руками и схватился за поручень. Течение было быстрым, он упирался изо всех сил, но его куда-то сносило. Легкие начало рвать от недостатка воздуха. Он схватил ногу трупа и принялся тащить, кровь стучала в ушах, в глазах замелькали круги, приступ кашля он подавил с большим трудом. В жуткой темноте фекальных сточных вод он искал еще один поручень. Страх уже объял его, когда он нащупал гладкий металл и крепко ухватил поручень. Он подтянулся, сопротивляясь течению, и еле оттащил труп. Ему становилось все холодней, казалось, сердце стучит у самого горла. Вода крутилась и пузырилась возле волос, в голове чуть прояснилось, он, открыв рот, хлебнул дерьма, отчего во рту стало горько, он вынырнул на поверхность, и тут же его вырвало в этот черный крутящийся поток. Он чуть отплыл и оглянулся, увидя молодую женщину с бледным лицом и темными волосами. Схватив рукав ее робы, он потащил труп в туннель. Кайла держалась за поручень на том же месте, содрогаясь от приступов кашля. Стаффа окинул взглядом ее мокрые, прилипшие волосы, она оглянулась и посмотрела на него большими, казавшимися огромными в тусклом свете глазами. Ее мокрое лицо блестело во мраке.

— Еще немного и я бы умерла от страха,— дрожащим голосом сказала она.— Ты не очень-то торопился, мой друг, должна тебе заметить.

— Зови меня Таф,— сказал он. Сколько всего произошло в один день! И сколько времени прошло с тех пор, как он вышел с курьерского судна в порту Этаруса?

Грязь медленными струйками стекала с его лица. Милая моя Скайла, как ты хотела мне помочь! Увижу ли я тебя когда-нибудь? Мысль о том, что это не случится никогда, диким отчаянием сжала его сердце. И он едва удержался, чтобы не закричать. И только громадным усилием вернул себя к действительности.

— Давай отсюда выбираться,— пробурчал он, отгоняя непрошеные мысли.

— Вот это правильно, Таф.

Она поплыла вперед» Стаффа толкал труп впереди себя, держась за поручни. Он оглянулся и разглядел решетку: тело девушки перегородило ее, а толстая роба стала пробкой.

— Такие вещи часто случаются?

Кайла в ответ покачала головой:

— Нет. Большинство погибает от однообразного утомительного труда. Дорожные работы, уборка мусора вокруг зданий, очистка и ремонт. Мы должны были отправиться в пустыню этим утром для укладки трубопровода. Задержались из-за этого случая.

Впереди забрезжил свет. Отплевываясь и изрыгая проклятья, они направились к отверстию. Кайла помогла Стаффе вытащить тело, и два раба наверху подхватили его.

Он помог ей выбраться, и затем, подтянувшись на руках, выпрыгнул сам. Он осмотрел себя и увидел, что полотенце пропало, по телу стекало жидкое дерьмо, его опять потянуло на рвоту, он чувствовал, что и его душа тоже измарана в дерьме.

— Мда,— сказал Англо.— Еще одна жрица. И очень молодая. Не понимаю я их.

— Почему они это делают?— поразился Морлаи.

— Наверное, не могут или не хотят принимать посвящение. Их же продают, и какой-нибудь клиент мог что-то не то сказать о ней. Я не знаю.

Стаффа глянул наверх и встретил испытующий взгляд Кайлы. Она смотрела, нахмурив брови, с неодобрением.

Кайла выглядела аккуратной и здоровой, ни капли жира не было на ее мускулистом теле. Но, может быть, рабам на Этарии не разрешалось жиреть. Ее каштановые волосы скрывали плечи. Тонкие черты лица не бросались в глаза яркой красотой, но в общем она выглядела довольно неплохо. У нее был слегка вздернутый нос и квадратный подбородок. Лицо украшали высокие скулы, большой рот и яркие глаза. Маленькая высокая грудь венчала тонкую приятной формы талию. Длинные крепкие ноги. Ее лицо оставалось угрюмым, полные губы были крепко сжаты, в глазах светилась звериная осторожность. Она стояла, опершись спиной на стену, вся покрытая гусиной кожей от холода.

— Кайла, отведи Тафу за угол и вымой из шланга, и пусть он тебя обдаст водой, вы чертовски воняете.

Стаффа пошел за ней, обратив внимание на скрытый гнев в ее движениях. Она, не говоря ни слова, отвернула кран и подставила свое тело под струю воды, тщательно соскребывая грязь одной рукой, другой держа шланг.

Стаффа взял у нее шланг и полил ее водой, он даже обнаружил кусочек мыла и подал ей. Потом, пока она намыливалась, он полил из шланга себя, морщась от мерзкого запаха. Он промыл рот и сплюнул, глядя, как вода, закручиваясь, убегает в сток. Он весь дрожал от омерзения и холода.

— Идемте,— позвал Морлаи.— А то мы потеряем целый день.

— Ты пойдешь вот так?— с гримасой спросила Кайла, одеваясь в просторные одежды.

— Я потерял свою юбку в дерьме,— слегка пожал плечами Стаффа.

Она оторвала полосу ткани от своей одежды, оставив ноги обнаженными до колеи.

— Благодарю,— сказал Стаффа, заворачиваясь в казенную тряпку.

— Не стоит,— скучающе сказала она.— Я всегда так поступаю, когда меня вытаскивают из дерьма. Запомни лицо этой жрицы. Если бы ты чуть задержался...

— Мы же там были вдвоем,— перебил Стаффа, пока они подымались в тюремный аэрокар.

— Куда теперь, Морлаи?— Кайла плюхнулась на сиденье и закрыла глаза, когда двигатели загудели, и кар поднялся в воздух.

— Механизмы для укладки труб уже ждут вас к западу от города. Вы будете связывать трубы. Такая работка может согнуть вам спины. Мы сгоним с тебя лишний жирок, Кайла.

— Спасибо тебе, Господи,— прошептала Кайла.

— Спасибо? За адский труд?— Стаффа внимательно посмотрел на нее.

Она в ответ глянула не него, задержав на мгновение взгляд, и быстро отвела его в сторону. Ее голос перешел в тихое бормотание, почти неслышное в шуме ветра:

— Да, куда угодно и что угодно, только подальше от постели этого ублюдка Англо.

Стаффа взглянул на город, над которым они пролетали, обернулся к Кайле:

— Как ты сюда попала? Ты говоришь и поступаешь не так, как рабы.

Она в ответ горько усмехнулась:

— Нет, полагаю, что нет. Когда-то, кажется, целую вечность тому назад, я была Первой Леда на планете, которая называлась Майка. Я правила вместе со своим мужем. Тибальт ценил наш мир больше, чем наши соглашения. Он нанял этого сволочного Звездного Палача, а остальное — это уже история.

«Господа, есть на свете человек, которому бы я не искорежил жизнь? Неужели это правда, что говорил про меня Претор? Неужели каждый проклинает мое имя?»— подумал Стаффа.

— Я слышал, что все руководители страны были убиты,— деревянным голосом выдавил из себя Стаффа. Он вспомнил Майку. Они расстреляли ее лидеров и церковных деятелей. Он вспомнил Первую Леда, избитую и кричащую. Он помнил, как ей разнесли голову импульсным пистолетом. «О, да, Стаффа, вспомни их всех. Вспомни, как мы смеялись, убивая их. Ты помнишь эти шуточки? Неудивительно, что ночные кошмары преследуют тебя. А что, если это только начало?»

Она пожала плечами:

— Моя служанка погибла вместо меня. Потом его люда нашли меня, изнасиловали всем скопом и продали в рабство. Я работала горничной, пока в одну ночь хозяин не прыгнул ко мне в постель. Я к тому времени устала от насилия, я убила его, и меня бросили сюда. Теперь каждую ночь Англо насилует меня, и я никак не могу решиться на самоубийство, я хочу отомстить ему,— она помолчала, рот искривила горестная гримаса, под глазами пролегли глубокие морщины.

— Значит, ты считаешь, что все это дело рук Компаньонов?— он в удавлении поднял брови, в груда покалывало.

Она саркастически рассмеялась:

— Это дерьмо, в котором мы болтались,— мед по сравнению с тем, что течет; в их жилах. Их и Тибальта — гнуснейшего мерзавца.

Стаффа, слыша неприкрытую ненависть в ее голосе, низко опустил голову. Слова этой женщины неожиданно сильно уязвили его. Почему? Может, потому, что они только что вместе барахталась в сточной канаве? Господа, неужели это я причина того, что она здесь?

Она замолчала и не проронила ни слова до тех пор, пока кар не остановился на открытом месте, в пустыне. Вокруг оазиса с водой лепились мелкие квадратики зеленеющей почвы. До самого горизонта, насколько хватало глаз, расстилались бесконечные пески Этарианской пустыни.

Стаффа горько размышлял о том, что нет справедливости во Вселенной. Он глянул на припекающее солнце и присел на корточки, в душе поселились одиночество и пустота,..

Стояла немилосердная жара. Они пересекли ряды дюн и увидели копошащихся людей, окруженных вихрями песка. На севере виднелось зависшее в воздухе судно, тянущее длинную трубу.

— Морлаи, вы опоздали,— взревел краснолицый офицер.— Почему вы задержались?

— Забирали новенького, и пришлось раскупоривать забившуюся сточную канаву.

Краснолицый положил руку на плечо Морлаи:

— Рад, что все закончилось хорошо. Давай, расставляй своих на погрузку трупов. Умерли этим утром. Завалило в канаве. Полтора часа раскапывали.

Шесть разлагающихся трупов, пять мужчин и одна женщина, лежали под палящим солнцем. Стаффа прошел за Кайлой, которая уже взялась за ноги покойника. Одного за другим они перетащили их к аэрокару.

— Должно быть, там было слишком глубоко, в канаве,— сказала она ему.

— Почему?— спросил Стаффа, загружая третий труп в кар.

— Если глубина небольшая,— равнодушно сказала она,— они взрывают и хоронят трупы там. Если, глубоко, они вытаскивают тела и углубляют канаву. Морлаи выбросит их на полпути к городу.

— Ты кажешься такой равнодушной. А ведь в следующий раз мы можем оказаться на их месте.— Он взялся за последний труп.

— Можем,— согласилась она.— Вот этот парень, которого мы несем, он был майканским послом у Тибальта. Где справедливость?

Стаффа вгляделся в засыпанное песком лицо человека. Странное ощущение начало овладевать его сознанием. Смерть так легка среди рабов.

— Тогда ты не можешь винить в его смерти Лорда Командующего,— пробормотал Стаффа ей в спину.

Морлаи продолжал разговаривать с краснолицым.

Она пожала плечами:

— Может быть, и нет,— она вздохнула,— но у меня есть одно желание — увидеть его здесь в этой жаре, боли и отбросах.

«Если бы ты знала, что Бог тебя услышал, Кайла»,— подумал Стаффа.

Ночью он лежал и смотрел в звездное небо, потом увидел пролетающий корабль и вспомнил слова Кайлы. Звезды подмигивали ему в тишине. Он перевернулся на подстилке, которую ему выдали, и провалился в забытье. Ему ничего не снилось. Потом вдруг какой-то ужас подбросил его, он дернулся и оказался на песке. Беспомощно моргал он в темноте, кожу покалывало так, будто тысячи глаз уставились на него с ненавистью. Глубоко вздохнув, он увидел, что только одна Кайла наблюдает за ним. Она отвернулась и легла, свернувшись клубком в нескольких шагах.

Стаффа сел с широко раскрытыми глазами. Ненависть и проклятья мертвых были гораздо легче, чем ненависть живых. Ведь мертвые перестают чувствовать.

В крутящемся водовороте огня и в бурлящей схватке гибли бунтовщики с криками ярости. Большинство из них пропали, как призраки,— они проскочили контрольные посты ре ганце в и растворились в ночи. В конце концов Синклеру удалось окружить оставшихся тарганцев, разоружить их и взять в плен.

Поднявшиеся пыль и дым окрасили утреннее солнце в кровавый цвет. Синклер спустился вниз по следу исчезнувших тарганцев, находя по дороге раненых и убитых, лежавших в пурпурной тени. Сцена боевых действий как-то странно разделилась: каменистая часть к западу выглядела пасторально мирной по сравнению с опустошенными окрестностями. Не осталось ни одного целого дерева. Кустарники были сожжены дотла. Скалы расплавились от бластерных зарядов, земля взбугрилась на месте схватки.

Он снял фляжку с бедра, отвинтил крышку и отпил несколько глотков энергетической жидкости.

— Ши кета,— прохрипел он.

— Слушаю, Синк,— кратко ответил тот.

— Ты взял Каспу? Организовал штабы?— Синклер присел на расплавленную скалу, почта не ощущая тепла, проникающего сквозь комбинезон. Ниже по склону Гретта вела своих людей на поиски раненых бунтовщиков. Изредка воздух разрывался треском бластерных разрывов. Редко находили оставшихся в живых восставших и их, шатающихся, от страха и боли, отправляли под конвоем за пределы периметра к остальным двумстам пленникам.

— Организуем. Что-то здесь не так. Не могу поймать первого дивизионного Аткина. Вместо него меня отсылают ко второму дивизионному.

— Чтоб они все провалились! Нам нужно эвакуировать раненых!— прокричал Синклер в утренний воздух.— И у нас более двухсот пленных.

— Я знаю это, сэр. Я им докладывал. Они сказали, что направили к нам два десантных судна,— голос Ши кеты превратился в невнятное бормотание: он слишком устал, чтоб бояться вызвать гнев своего сержанта.

Пара десантных судов?— гнев Синклера превратился в безнадежность. Он уронил голову на руки и потер усталое, испачканное грязью и закопченное лицо. Пара дурацких судов? Ему нужна целая эскадра. Будь они все трижды прокляты! Сколько же он не спал? В животе забурчало от голода. Голову его внезапно пронзила боль.

Он,наверное, задремал, потому что руки Гретты, опущенные ему на плечи, разбудили его, и он, моргая и щурясь, уставился на яркий утренний свет.

— С тобой все в порядке?— спросила она и взяла его руки в свои. Ее голубые глаза в утреннем свете выглядели поблекшими и очень усталыми. Он покорно кивнул:

— Устал.

Прилетели десантные суда. Мак поместил раненых в первое и загрузил часть пленных во второе.

— Нужны еще катера для полной эвакуации.— Выражение ее лица стало кислым.— Они хотят, чтобы ты прибыл как можно скорее в Каспу.

Он вздохнул, удивляясь, что у него до сих пор сохранился во рту запах дыма и смерти. Поддавшись внезапному импульсу, он спросил:

— Может, мне удастся принять горячую ванну, переодеться и поспать на настоящей постели?

— Ты никогда раньше не говорил такое!

Они немного поспали во время перелета в Каспу.

Синклер наблюдал за разгрузкой раненых, и лишь потом они с Греттой вышли в Каспу, ярко освещенную солнцем. Катер высадил их перед таким же госпиталем, в котором лечился Синклер. Когда же это было? Господи, неужели прошли недели?

Гретта стояла позади него, и только сейчас он понял, что она еле держится на ногах. Волосы висели жалкими прядями, слипшиеся и спутанные. Форма была разорвана во многих местах, покрыта грязью и кровавыми пятнами. Когда она посмотрела на него, он заметил, как заострились черты ее липа. И ему стало жаль ее.

Откуда-то вынырнули два капрала, и один из них, козырнув, спросил:

— Сержант Фист? Вы можете пройти с нами?

— Могу я привести себя в порядок?— спросил он, оглядывая свой комбинезон, грязный, кровавый и рваный. От него несло потом, дымом и запекшейся кровью.

— Простите, сэр. Но это приказ Майкрофта, сэр,— непреклонно ответил капрал.

— Майкрофт? Какое он имеет к нам отношение? Мой дивизионный Аткин.

— Первый дивизионный Аткин мертв, сэр. Уже около недели,— черные глаза капрала смотрели, не мигая.

— А почему нам никто не сообщил?— поразился Синклер.— Теперь понятно, почему нам не высадили подкрепление, оружие и продовольствие, понятно, почему мы не смогли вывезти пленных. Ничего, кто-то за это дорого заплатит!

Гретта пожала плечами.

— Ладно, пошли,— нахмурился Синклер, подавив гнев.— Аткин мертв целую неделю? И нет замены? Что за игры?

— Я подыщу нам местечко,— пообещала Гретта, когда они прощались.

Синклер шел за сопровождающими через компаунд. Когда он вошел в главное здание, два встречных сержанта остановились, оглядели его и зашептались между собой, прикрываясь ладонями. Да, похоже, новости об их сражении уже распространились довольно широко.

Они остановились на плюшевом ковре перед дверью, и Синклер услышал свое имя. На пороге появился четвертый штабной, отдал ему честь и показал рукой:

— Сюда, сержант.

Он прошел за этим человеком по пушистому ковру к внутренней двери, мимо толпившихся группами офицеров. Дверь с орнаментом отворилась, и Синклер ступил в роскошно обставленную комнату. Да, такого он раньше никогда не видел.

Первый Майкрофт Тарганской десантной дивизии номер два нервно прервал салют Синклера. Майкрофт всегда щегольски одевался и старался скрыть свою костлявость и хрупкость, он носил форму, подбитую ватой. Он стоял жестко, несгибаемо, на тощем лице в натянутой усмешке кривились губы, длинный нос подрагивал, глаза смотрели враждебно. Он носил аккуратные усики, но лицо его, несмотря на все ухищрения медиков, выдавало истинный возраст. Наверняка ему уже стукнуло двести.

— Сержант Фист,— сухо приветствовал Майкрофт, демонстративно не протягивая руки.— Битва — это всегда очень грязное дело. И я не хотел бы вымазать руки.

— Да, сэр,— Синклер напрягся, пытаясь сосредоточиться. Ему тяжело пришлось прошлой ночью. И, черт побери, он просто устал. Он старался ровно стоять на непослушных ногах.

— Выпьешь?— спросил Майкрофт.

— Нет, сэр. Спасибо, сэр. Боюсь, что я тогда просто засну стоя, сэр.

Углы рта Майкрофта искривились, как будто он старался подавить усмешку.

— Тогда, может, чашечку стассы?

— Это было бы превосходно, сэр,— Синклер позволил себе обвести взглядом комнату. Замечательно! Теперь он знал, как живут шишки такого ранга — пышные ковры, полированный металл, вид из окна на гористый пейзаж, радующий глаза совершенством линий и буйством красок. Синклер обратил внимание на столбы дыма, подымающиеся над западными горами. Несколько удивленный, он подумал, что это, наверное, догорают дома в районе вчерашнего боя.

— Да,— произнес Майкрофт, поднося ему чашку со стас-сой.— Мы наблюдали за вами прошлой ночью. Учитывая расстояние, вы сотворили невозможное.

— Уверяю вас, это было впечатляющим вблизи,— дерзко ответил Синклер. «Черт бы тебя побрал. Я устал. Последи за речью, Синклер»,— думал он. Этот тип плетет свою паучью сеть. Синклер глубоко вздохнул, успокаивая себя.

Первый Майкрофт рассмеялся и присел на угол стола:

— Полегче, сержант. Это не дисциплинарная проработка и не следствие. Так что расслабься, чувствуй себя свободно.

«Свободно? Я не такой дурак, Майкрофт. Что тебе нужно? Зачем я тут?»

Синклер рассматривал первого, ощущая покалывание в покрасневших глазах, зная, что лицо его вымазано сажей и копотью, и весь вид весьма далек, мягко говоря, от парадного.

— С вашего разрешения, сэр, что произошло с Аткином?

— Его убили, сержант. Это случилось в полночь. Оба, и Аткин, и второй Найтан были зарезаны во сне. Все было сделано очень тихо. Нам остается только гадать, кто убийцы. Правда, у нас есть приметы — темнокожий мужчина и желтоглазая женщина.

Майкрофт прошел к окну, задумчиво почесывая подбородок.

— Теперь вы понимаете, почему мы не распространялись об этом? Тогда тарганцы непременно бы попытались деморализовать наши войска. Убийцы прихватили важную информацию, касающуюся атак Третьей и Пятой секций. Кстати, они знали и о вашей атаке, но вы прекрасно сора вились с делом прошлой ночью.

Он повернулся, сверля глазами Синклера:

— Скажите мне, сержант, как вам удалось? Вы взяли в плен 237 пленных, убили около 300 тарганцев, а ваши Потери при этом очень незначительны.— Он вопросительно поднял брови.

Набрав полную грудь воздуха, Синклер подтвердил:

— У нас 63 раненых и 21 убит,— при этих словах он вздрогнул.

Майкрофт задумчиво кивнул:

— Наши спутники следят за отступившими группировками бунтовщиков. Они, кажется, окончательно потеряли присутствие духа. Должен вам сказать, сержант, что вы добились поразительной победы.

— Благодарю вас, сэр,— Синклер выпил стассу, чувствуя, как растекается по всему телу теплота и успокаиваются издерганные нервы.— Нам очень помогли топографы.

— Ваши солдаты ведут себя прекрасно, сержант. Две недели назад бто были новобранцы, и вдруг такая метаморфоза,— он помолчал,— это что, удача?

— Нет, сэр. Две недели беспрерывных боев — это поразительная школа, сэр. Кроме того, мы не теряли ни минуты во время затишья — тренировки и днем и ночью. Я должен, однако, отметить, сэр, что это все получилось вроде бы само собой.

Майкрофт скривил губы, усики встали торчком.

— Я понимаю. Не так, как в учебниках?

— Нет, сэр.

— Но результаты говорят сами за себя,— добавил Майкрофт, сделав брови домиком.

— Если бы так говорите, сэр.

Майкрофт рассматривал его прищуренными глазами:

— При сложившихся обстоятельствах я должен рассказать о необычных приказах, которые нам только что переданы, сержант Фист. Я получил лично от императора указание Назначить побе,цителя командиром Первой Тарганской десантной дивизии. Это экстраординарный случай, и решает его только император. Чувствуете, куда ветер дует? Он хочет поставить во главе дивизии вас.

Синклер моргнул, комок застрял у него в горле:

— Проклятье, сэр, но половина офицеров командного состава почувствуют себя незаслуженно обойденными.

Майкрофт кивнул:

— А ты и в самом деле такой чувствительный, как о тебе написано в досье, сержант,— он сделал глоток виски.— Й я считаю, что было ошибкой принимать тебя рядовым в армию, вместо того, чтобы обучить и получить из тебя полноценного офицера. Но ничего, это дело поправимое.

— Сэр,— Синклер помедлил, он пытался найти скрытый смысл и думал: «Все, к чему я стремлюсь, само идет в руки. Надо быть осторожней, здесь что-то, наверняка, кроется. Где же ловушка? Чему или кому меня собираются принести в жертву?»

Майкрофт присел на угол стола из черного дерева и протянул:

— Сержант, лично я твоего назначения не одобряю. Я сторонник постепенного восхождения по служебной лестнице. И чем оно продолжительней, тем это лучше для дела.

— Да, сэр.

— Но у меня сейчас нет выбора,— в голосе Майкрофта прозвучало сожаление, он запил его глотком бренди.— Но нашему мудрому императору виднее, у него есть свои причины поступать именно так. Да, это многих разозлит и даже взбесит. Зависть — это опасная штука. И пусть тебя не удивят предательские удары из-за угла, доносы и прочие прелести,— он с трудом подавил растущее раздражение.— И я не уверен, что император сможет это пресечь.

Синклер провел пальцами по ободку стассовой чашки. Майкрофт по выражению его лица понял, о чем думает Синклер, и в ответ цинично улыбнулся:

— Хорошо, я тебя понимаю, тогда скажи, кого бы ты смог рекомендовать из состава Первой Тарганской дивизии, а, сержант Фиет?

Синклер насторожился, четко всплыла мысль: «Будь осторожнее, внимательней, нужен очень деликатный ответ».

Синклер набрал полную грудь воздуха и поставил чашку на столешницу.

Провел языком по пересохшему небу, выдохнул и качнул головой:

— Первый Майкрофт, этот вопрос вне моей компетенции.

— Ладно, сержант,— глаза Майкрофта сузились, он минуту подумал, выпил глоток.— Будем считаться с твоей молодостью и неопытностью, хотя ты сделал прекрасную карьеру в течение двух декад. Да, ты обладаешь прирожденной проницательностью.

Синклер в ответ промолчал.

Майкрофт вздернул подбородок:

— Если у меня и были сомнения на твой счет, то теперь их нет.— Он встал и прошелся по толстому пушистому ковру, потом взглянул на Синклера:— Я надеюсь, ты поймешь мою сдержанность. Мне все это чертовски не нравится, но я выполню приказ,— в голосе зазвучала угроза:— Полагаю, ты запомнишь, Синклер Фист, кто именно тебя выдвинул? Я бы очень не хотел ссориться с тобой, это может отразиться и на мне. Ты все понял?

— Да, сэр.

Майкрофт внимательно его рассматривал, кивая головой собственным мыслям.

— Ладно, посмотрим, как ты себя поведешь, Первый дивизионный.

Гретте удалось снять комнату в одной из казарм, отведенных для транзитников. Комната была оборудована минимумом необходимого: спальной платформой, туалетом, душем, маленьким рабочим столом и комм-терминалом.

Синклер, несмотря на все перипетии этого дня, уснул на полуслове, рассказывая Гретте о встрече с Майкрофтом.

Гретта во сне нечаянно пошевелилась, и он, вздрогнув, открыл глаза и напряженно огляделся, готовый отразить нападение. Только через мгновение, поняв, где находится, он расслабился и откинулся на подушку, с облегчением вздохнув.

— Не понимаю,— сладко потянувшись, сказала Гретта,— все это так внезапно, невероятно быстро.

Синклер мигнул несколько раз, проясняя взгляд. Мутный предрассветный туман клубился за окном. Он бросил взгляд на хронометр и зевнул:

— Еще целых два часа до церемонии назначения и принятия дивизии.

— И все-таки это совершенно неожиданно,— проговорила Гретта.

— Да,— согласился он,— я, похоже, попал в самый центр политического водоворота. Во имя всех Богов, что наш император замышляет? И зачем?

Она провела рукой по его телу, легонько коснулась пальцем шрама, глаза стали задумчивыми и печальными:

— Что же ты собираешься делать?

— Любить тебя и как можно крепче.

— У нас есть еще целых два часа,— сказала она, наклонясь и целуя его в плечо.— Мы так измучились, так устали, что просто вырубились. А сейчас, по-моему, самое время заняться любовью.

Он кивнул и крепко ее обнял, целуя лицо, грудь, шею.

Потом они, утомленные, расслабленные, отдыхали, он гладил ее нежную грудь, но думал о своих проблемах.

Три месяца назад он, зелененький рядовой, впервые участвовал в военных действиях. А сейчас император, по непонятным причинам, возносит его на должность командира дивизии. Он будет подчиняться непосредственно только императору и министру обороны, А что делать с Макрудером, который останется далеко внизу, у подножья пирамиды? Старый вояка и друг... Синклер, поразмыслив, решил: «Посмотрим, как будут развиваться события. И я-то уж о нем не забуду, если сам себе не сверну шею».

— Я должен победить, но одной ногой стою на тающей льдине а другая намела в вакууме,— Он со злостью ударил кулаком в подушку,

Гретта обняла его:

— Я не знаю никакого другого в империи, кто смог бы лучше тебя решить подобную проблему.

Синклер благодарно улыбнулся, пытаясь вспомнить похожие случаи в истории. Он перебирал в уме имена мужчин и женщин, которые делили с ним его бремя, большинство из них погибли, были отданы на заклание, Некоторые выжили. Что будет с ним?

Мучительные размышления утомили его, но в его голове начал вырисовываться план.

Его Святость Сезза II, Божественный Свет, был очень недоволен. Точно такое же чувство испытывал и адмирал Джейкр. Они оба гневались на Майлза Рому.

Покои Его Святости, длиной около ста шагов, были с высокими потолками, сверкающими в лучах медового сеззанского солнца, которые, проходя сквозь призматическую оптическую систему, рассыпались на все цвета радуги. Перламутровые стены монарших покоев переливались, ярко горела золотом отделка филигранной работы. Толстый несианский ковер малиновыми волнами покрывал узорчатый пол.

— Лорд Командующий даже не соизволил увидеться с тобой?— спросил Его Святость, подымая в негодовании реденькие бровки. Сезза II сейчас был жалок: карикатура на Бога, расплывшаяся туша, восседающая на троне. Сезза почти не передвигался без антиграва. Его сердце просто не выдержало бы веса своего хозяина. Собственными ногами император решался воспользоваться только чтоб переместиться из одного антиграва в другой, ступить в ванну и вылезти из нее.

— Божественный, я не могу найти объяснений. Погодите... Я читаю обвинительный приговор в ваших глазах. Но Стаффа не захотел видеть не только меня, но и Айли Такка.

Сезза вскинул лысую голову, блестящая макушка которой ярко сияла в радужных лучах. Бесцветные, глубоко посаженные глазки без всякого выражения смотрели на Майлза Рому, казалось, что он решает,— съесть этот кусок мяса или выбросить его. Сезза сложил коротенькие ручки, поиграл кольцами:

— А вдруг ты что-то упустил, проморгал? Может, это была хитрость Айли?

Майлз облизнул пересохшие губы и покачал головой Он вспомнил неподдельный гнев Айли.

— Нет, Божественный, клянусь, там что-то не так. Можете назвать это интуицией. Айли была раздосадована на самом деле, она не притворялась. И подполковник авиации была чем-то обеспокоена, она говорила с нами в большой тревоге. Стоило ли ей так нервничать из-за того, что они разрывают с нами контракт? Не думаю. Причин волноваться из-за нас у нее не было.

— Скайла не стала бы волноваться, даже если бы тысячи чертей пришли по ее душу,— вставил Джейкр.

— В чем же дело?— спросил в некотором недоумении Сезза.

— Божественный, моя разведка донесла, что со Стаффой что-то произошло после его последнего разговора с Претором. Он действовал странно для него, когда убил Претора,— оторвал ему голову. Подобная вспышка эмоций отнюдь не свойственна Лорду Командующему. Меня вдобавок удивляет сумма отступного, которую он уплатил.

— Вполне естественно, он же выплачивал планетную дань,— Майлз нервно потер ладони.

— Да, конечно,— спокойно согласился Джейкр,— но принимая во внимание невиданный успех микленианской кампании, разве можно было заставить Стаффу платить за убийство Претора? Нет... все это очень похоже на то, что он сам себя наказывает.

Его Святость раздраженно поморщился:

— Вы, адмирал, должно быть, довольны. А я — нет. Компаньоны начали действовать задолго до того, как наши войска были приведены в готовность. Своими такими действиями он принизил роль наших отборных войск. Когда они прибыли, то застали разрушенный мир.

Джейкр глядел на Майлза тяжелым, ничего хорошего не предвещающим взглядом.

— Тем не менее,— продолжал Сезза,— я хотел бы забыть публичные оскорбления, нанесенные мне Стаффой и сейчас, и ранее. Благодушие — вот одна из основ Божественности, прощение — вот истинная добродетель. Майлз, вам стоит заняться координацией наших разведывательных служб. Нам стало известно, что у Реги возникли серьезные проблемы на Тарге. Там разрушительным смерчем пронеслась революция. Следите внимательно за развитием событий. И выясните, почему Стаффа отказался от контракта!

Скайле не составило большого труда установить местонахождение пилота курьерского судна, того самого, что угнал Стаффа. С помощью фальшивых документов она вывела свое судно на орбиту парковки. Она знала, что любые новости и слухи можно узнать в баре космопорта, поэтому прямиком направилась туда. И ожидания ее не были обмануты.

Она нашла пилота у стойки в одном из залов портового бара.

— Я ничего не знаю,— сказал ей пилот и неопределенно хмыкнул. Запрокинув голову, он вы глотал из горлышка остатки виски в бутылке и покачал головой:— Я был на Итреате. Потом я очнулся в Этарии.

— Выпейте еще,— Скайла пододвинула бокал. Пилот благодарно кивнул и продолжил:

— Меня подвергли мозговому контролю имперские внешние службы, отобрали лицензию до выяснения всех обстоятельств,— речь его быстро превращалась в неясное бормотание — это действовал митол, который ему в бокал подсыпала Скайла. Она согласно кивнула,— потягивая из своего стакана и оглядывая заполненный бар:

— Звучит несколько странно.

— Йе,— на нее уставились мутные стеклянные глаза. Мысли пилота приняли другое направление, пока он смотрел ей в глаза:

— Ух, а у тебя что-то случилось? Не хочешь со мной пообедать? Может, хочешь посмотреть шоу-программу? Давай, чуть попозже?

Она с сожалением пожала плечами:

— Меня ждет муж. Он должен заключить контракт с Храмом и, наверное, уже ждет меня. Я не могу здесь оставаться.

Пилот кивнул:

— Мне всегда не везет с красивыми бабами.

Скайла встала, улыбнувшись, похлопала его по плечу и вышла из шумного бара на грузовую платформу.

Несомненно, Стаффа был умным и хитрым. Скайла влилась в толпу, ожидая своей очереди, чтобы войти в шаттл. Ее легкая полупрозрачная одежда сверкала в солнечном свете, подчеркивая красоту бело-золотистых волос и лазурно-голубых глаз.

Она прошла внутрь и, найдя свободное место, села, устало откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза и сосредоточилась на рассказе пилота. С реганскими въездными документами на руках Стаффа мог улететь куда угодно. Он мог приобрести въездную визу в любой другой мир, не ступая на землю Этарии. Нужно все это проверить.

Зажглись предупредительные огни, и шаттл совершил посадку.

Все-таки Стаффа, несмотря па все свои ухищрения, должен был оставить след. Ей придется потратить два дня, чтобы уточнить, высаживался он на Этарию или нет. Потом ей надо будет вылететь на Таргу — там последняя надежда найти Стаффу и его сына.

Скайла улыбалась, думая о Стаффе, и ничего не могла с собой поделать. Перед ее глазами всплывало его лицо с надменным подбородком и пронзительными серыми глазами. Он ей помнился именно таким: высокомерным и неприступным. Хитрый Стаффа мог просто замести следы и наблюдать, кто направился за ним, и при малейшей опасности исчезнуть, как атмосфера, в открытый люк.

Следовательно, ей для успешного поиска тоже придется прибегнуть к хитрости. Такие роскошные одежды, как сейчас на ней, стоят около трех годовых заработков на Этарии. Это поможет: ее, несомненно, запомнят.

Шаттл приземлился в «Звездном порту» в пригороде Этаруса. И Скайла, не теряя времени, быстро прошла в туалетную комнату. Закрыв за собой дверь, она расстегнула сумку. Выскользнув из своей сверкающей одежды, она аккуратно свернула ее и сунула в сумку, откуда достала пакет с коричневой робой. Натянув ее, она внимательно себя осмотрела и осталась довольна — она ничем не отличалась от этарианки низшего сословия. Перекинув через плечо потяжелевшую сумку, вышла из космопорта. Ей пришлось отбиваться от уличных торговцев, от налетевших со всех сторон с мерзкими предложениями сводников, но несмотря на все это, ощущала себя в привычной обстановке и очень свободно.

Неужели так мало изменилось за тридцать пять лет? Наверное, нет, но здесь был ее дом, знакомый ритм улиц наполнил душу, она наслаждалась им. Соль земли бурлила в пыли под ее ногами, здесь росли корни человечества. Улицы совсем не изменились. Со всех сторон ее обступали вязкие человеческие страсти и настоящая реальная жизнь — в виде дерущихся торговцев, ругающихся лоточников, предлагающих всякую всячину, толкающихся бездельников.

— Эй, красотка,— дородный мужчина с пушистыми усами заступил ей дорогу.— Ты что-то запоздала? Ты уже давно созрела для удовольствий,— он ей подмигнул и послал воздушный поцелуй.

— Что?— брезгливо проворчала она,— ты вообразил, что я разрешу твоему петуху приблизиться хоть на метр к моей курочке? Дубина, покрутись, может, найдешь кого попроще...— ей было очень легко вновь окунуться в эту атмосферу вульгарности и простоты.

Он причмокнул:

— Ладно, но если тебе захочется остренького, милости просим, найдешь меня. Я — Найклос.

— Подумаю, поставлю твое имя в конец списка, если к тому времени тебя не забуду,— она подарила ему завлекающую улыбку.—Ты лучше скажи, где найти денди Нэба?

— Скажу, за один поцелуй.

— Ладно, отвали, гниль.

— В храмовом квартале,— ответил он и попытался ее поцеловать.

Она хлопнула его по губам, учуяла чесночный дух и легкий запах мяты. Уходя, повернулась и добавила:

— Как-нибудь увидимся, Найклос. Может, я подобрею и вспомню тебя, тогда поиграемся.

— Верю, сладенькая,— он пропал за углом.

Скайла осмотрела улицу, подумала, что все в порядке. Она знала, как себя вести тут, и не сомневалась, что сумеет найти путь к Стаффе.

На Каспу опустились мягкие вечерние сумерки, окутав пеленой дома. Туман зажег ореолы вокруг светильников. Тьма, густая и влажная, покрыла спящий город, заполняя низменности и собираясь в темных аллеях.

В самой старой части города крыши блестели от воды, которая, собираясь, стекала вниз и звонко капала на булыжную мостовую. Старинные кирпичные здания выстояли в водовороте войн и времени.

В глубокой черноте узкой аллеи послышался скрип отворяемой двери и следом — дробный звук бегущих шагов. Потом дверь снова скрипнула, кто-то споткнулся, чертыхнувшись, и низкий голос позвал:

— Арта!— Как бы в ответ раздался тяжелый топот бегущего человека, который пропал в черноте ночи. И все. Больше ни звука. Тишина. Туман.

Арта выскользнула из аллеи на узкую извилистую улицу. Обезумевшая, ослепленная ночью, она метнулась в сторону и спряталась за мусорным баком.

Следом появился Бутла Рета, он вертел головой во все стороны, прислушивался к звукам в ночи:

— Арта! Вернись,— позвал он,— мы должны поговорить, мне нужно тебе кое-что объяснить.

Разъяренный молчанием, он с силой ударил кулаком в стену и метнулся в туманную мглу.

По мере того, как его бешеный топот стихал вдали, Арта приподымалась и, встав на ноги, поспешила в противоположном направлении. Заплетающимся языком она без конца повторяла:

— Нет... не Mosy... любить. Не могу... любить. Бога, что со мной происходит! Не могу... любить, Бутла... не могу.

Она исчезла в ночном тумане, рыдающие причитания слышались еще несколько мгновений и растаяли в навалившейся тишине.

Рядовой Кайрос дрожал как в лихорадке, ноги сводило судорогой от холода каспанской ночи. Он переминался с нош на ногу, подпрыгивал, чтобы хоть чуть-чуть согреться в пронизывающей до костей ледяной тьме. Темные улицы Каспытаили тревогу и мрачное ожидание. В таких ситуациях капрал Ксикс, бывало, похлопывал его по спине и подмигивал, но кайрос все равно боялся опасной Каспы, которую он не понимал и всей кожей чувствовал, как отовсюду исходит угроза.

Каспа — самый большой город, виденный им когда-либо, он пугал Кайроеа и поражал великолепием одновременно. С самого момента приземления его охватил благоговейный трепет перед невиданным миром. Товарищи по отряду считали его тупой деревенщиной. Ну и что из того, что он не умел читать? Читать, кроме него, не умели и другие солдаты. Что из того, что он нигде, кроме болот Рипариоеа не был? Капрала Ксикса это нисколько не волновало. Он взял Кайроса под свое крылышко, обучал его всяким премудростям и прочим полезным вещам.

Когда к ним домой прибыла повестка, его папа побелел, лицо исказилось мукой и страданием. Он упал на стул — и это так напугало Кайроеа, что он долго не мог прийти в себя. Это было так непохоже на его отца, покрытого шрамами сражений. Неужели это только потому, что Кайрос вступил в ре га некие войска?

«Ты должен быть хорошим, сын. Ты будешь следовать заповедям Благословенных богов, ты слышишь?— отдавался в памяти Кайроеа голос отца, оставляя в нем тяжкое чувство. Да, отец, скорей всего, не одобрил бы того, чем сейчас занимался Кайрос для капрала Ксикса. Конечно, он должен следовать всем заповедям. Черта с два! Почему его жалкая доля в доходах Ксикса была гораздо больше, чем его папа зарабатывал за год тяжелого и изнурительного труда в болотах? Он смог послать своим родителям достаточно денег для покупки дома. Кайрос поежился от набежавшего сомнения — все равно его папа ужаснулся бы, узнав, чем занимается сын.

Сзади, в кромешной тьме, раздавался мерный стук капель воды с закопченных кирпичных стен в черный отстойник. Кайроеа передернуло. Почему Ксикс поручил именно ему этот кишащий крысаьи участок? Одинокие реганские солдаты тихо гибли в таких вот отдаленных местах на окраинах. Кайрос скользнул вдоль кирпичной стены, чтобы выглянуть на затененную улицу, которая была пустынной. Зияли провалы окон, почти все стекла были выбиты. Кайрос спиной ощущал чьи-то взгляды, это лишало его уверенности, вселяло непреодолимый страх.

Мощенная булыжником улица блестела в туманном свете. То здесь, то там, в канавах, поблескивала черная вода. Кайрос печально вздохнул. Интересно, какой была Каспа до войны? Сейчас, в ночи, она была темно-голубой, сырой и заполненной печальными, скорбными тайнами и пугающими загадками. Внезапно Кайрос насторожился: он заметил смутные очертания фигуры с опущенной головой, которая явно двигалась в его направлении, в ее облике было что-то беззащитное и трогательное. Приглядевшись, он увидел, что это женщина, судя по походке, юная, да и, кажется, хорошенькая. Везет этому Кси к су, ему всегда достаются красивые девочки.

Кайрос почему-то заколебался, удивившись, отчего это она одна и так поздно. Опять загадка. Он поежился, но мигнувший сигнал Бледноглазого вернул его к действительности.

Шаги девушки почти неслышно приближались, она шла все так же с опущенной головой. И тут из темноты вынырнули и заступили ей дорогу непонятно откуда взявшиеся Бледноглазый и Шил. Ее реакция поразила Кайроса: вместо того, чтобы повернуться и убежать, она покорно отдавала себя в руки неизвестным. Инстинктивно Кайрос ткнул ей в спину дубинкой. Она, напрягшись, резко повернулась и попала в его объятия.

— Неплохо,— гордо сказал Шил,— ты неплохое выбрал соседство, Кайрос, а? Он пробежался пальцами по одежде пленницы и воскликнул в изумлений:

— Ба, да это женщина!

Он зажег фонарь и принялся внимательно разглядывать беглянку,

— Молоденькая...— голос его замаслился,— и хорошенькая.

Бледноглазый опытными руками связал ее лодыжки и запястья. Втроем они потащили пленницу бегом по улице вниз, постепенно погружаясь в туман.

Через несколько кварталов она, будто опомнившись, стала неистово извиваться, пытаясь освободиться. «А она сильная,— подумал Кайрос и стукнул ее дубинкой по затылку, потом наклонился к ней:

— Ты меня слышишь?— прошептал он.— Лучше не дергайся, и тебя никто не тронет.

Она перестала сопротивляться и обмякла.

В середине торгового квартала они спустились по темной лестнице в подвал. Бледноглазый постучал условным стуком, и дверь открылась. Девушку внесли в скудно освещенное помещение, где сильно пахло пылью и табаком. Лампа высоко под потолком бросала причудливые тени на грязные кирпичные стены. Паутина скрывала углы и висела между перекладинами и стеной. Пол противно скрипел под ногами.

Капрал Ксикс и еще один солдат посмотрели вверх на вошедших. Они сидели за столом, заставленным стопками имперских кредитов, бутылками ликера и принадлежностями игры Тэпа.

Шил радостно сообщил:

— Мы здорово поохотились на сей раз,— глаза его хищно заблестели.— Сейчас посмотрим, кого это мы поймали.

Девушку швырнули на соломенный тюфяк, служивший постелью. Кайрос ощутил, как у него быстро забилось сердце. Может, хоть сейчас Ксикс позволит ему быть первым? Это ведь он поймал такую добычу.

Кайрос глянул вниз и встретился с потрясающими янтарными глазами, каких он раньше никогда не видел. Она извивалась, безуспешно стараясь встать. Страх исказил ее черты, но к этому в их торговом деле он давно привык.

— Мой,капрал, мы поймали красотку,— объявил Бледноглазый. Голос его прерывался от предвкушения забав. Кайрос смотрел на женщину, и ком стоял у него в горле. Черт побери, она была не старше, чем он. Из-под капюшона выбивались вьющимися прядками темно-каштановые волосы.

Ксикс встал из-за стола и прошелся по комнате, разминаясь:

— Неужели это вы отловили такое сокровище? Да, она принесет нам много кредитов. Надеюсь, мы не продешевим, возьмем за нее пятьдесят имперских кредитов.

Капрал наклонился и притянул ее за подбородок.

— А может, и все шестьдесят.

У Кайроса зачастило сердце, и, глядя на нее, он снова подумал: «Никогда не видел такой красивой женщины».

Потом сказал эту фразу вслух, и все закивали, глаза их хищно сверкали в неярком свете, они широко улыбались в предвкушении удовольствия. Страх дрожью пробежал по ее телу, подбородок у нее затрясся.

— Ну, кто первый?— спросил Бледноглазый.— Я поймал, и я должен быть...

Его перебил Кайрос:

— Но я...

Капрал махнул на них рукой и поморщился:

— Привилегия быть первым — моя, поэтому я начну,— и хлопнул Бледноглазого по плечу.— Погоди, приятель. А вы молодцы.

Кайрос проглотил свой протест и рванулся было схватить капрала за ноги, но побоялся. Проклятый Ксикс неторопливо снимал с себя форму. Она дико и пронзительно закричала, когда капрал рванул на ней одежды и обнажил ее. Остальные, помогая, держали ее за ноги и за руки, пока Ксикс разрывал ее нижнее белье. В тишине было слышно только тяжелое дыхание Ксикса.

— Да, сильная попалась,— протянул Шил, с трудом сдерживая ее руку, потом накинул ремень и привязал к колышку. Кайрос тем временем возился, пыхтя от напряжения, с ногами.

— Клянусь всем ценным, что у меня есть,— сказал Ксикс, разглядывая ее обнаженное тело,— она, пожалуй, потянет и на восемьдесят.

Кайрос облизнул пересохшие губы и согласился, лаская взглядом ее белый живот и темно-рыжие волосы на лобке,— такие манящие и многообещающие. Это было поистине тело Богини.

Женщина с испугом смотрела на Ксикса, приближающегося к ней. Растущая паника искажала прелестные черты лица. Капрал медленно стянул с себя нижнее белье и выставил торчащий член. Она пронзительно закричала, крик перешел в невнятное мычание, когда Ксикс опустился всей своей тяжестью на нее. Она напряженно выгнулась, пытаясь его сбросить. Ксикс вытер свой пенис и раздвинув ей ноги, налег не нее. Она яростно сопротивлялась, выражение отчаянной боли обезобразило ее лицо, Ксикс радостно возопил:

— Я сломал ей целку. Ребята, она уже не девочка!

Кайрос учуял, как неуловимо изменилось выражение ее глаз, когда Ксикс издал удовлетворенный вопль. Ее белое нежное тело двигалось в такт тяжелому массивному телу капрала. Ксикс взвыл и содрогнулся, когда достиг высшей точки экстаза.

Почему женщина вдруг стала выглядеть совершенно другой? Вместо боли и ужаса в ее глазах появилось что-то несущее опасность. Взгляд затвердел — она превратилась в абсолютно другого человека, дергающегося в конвульсиях под осатаневшим капралом.

Кайорс принялся быстро сбрасывать с себя одежду, но Бледноглазый опередил его:

— Я — следующий,— уверенно бросил он и накинулся на свою жертву.

Кайрос пребывал будто во сне — он дождался своей очереди — как всегда последним. Его затрясло, когда он ощутил ее тело, грудь так близко. Кайрос кончил сразу, как только вошел в нее. Ксикс и остальные заржали и сдернули Кайроеа, потому что ему опять захотелось. Кайрос перекатился на спину, едва понимая, что над ним смеются. Он, красный от стыда, поднял глаза и встретился с ее янтарным, полным ярости взглядом.

— Может, оставим ее на пару недель позабавиться, а потом продадим,— предложил Шил.

Кайроса трясло непонятно от чего, то ли от нервного возбуждения, то ли от холодного воздуха. Капрал и команда, наконец, ублажили себя и, идиотски ухмыляясь, повалились на тюфяки. Кайрос взгромоздился на нее, душа его утонула в глубинах ее глаз. Он громко вздохнул прямо ей в ухо, толчок, напряжение от экстаза — все, он лежал на ней, расслабленный, слушая храп капрала.

— Как тебя зовут?— смущенно поинтересовался он.— «О, Боги! Эти глаза!»

— Мммуффлла,— пробормотала она и пожала плечами Ее взгляд пронзил его насквозь, и он превратился в ее раба.

— Ты не будешь кричать, если я вытащу кляп? Обещаешь? Мне еще не приходилось говорить ни с одной пойманной нами женщиной. Они все буйствуют, ярятся, орут. Тогда приходится снова втыкать кляп.

Она покачала головой. Кайрос развязал веревку и вынул тряпку, но держал наготове. Она не кричала, вела себя спокойно. Она сглотнула, набрала полную грудь воздуха и ровно задышала.

Кайрос любовался ею. Смогла бы она полюбить его? Если бы она была с ним, то никто бы не посмел издеваться и насмехаться над ним.

Он все-таки насторожился, когда она заговорщицки шепнула ему:

— У вас что, принято так обращаться с этарианскими жрицами?— и улыбка, полная тайн и обещаний, мелькнула на ее губах.

— Эта-этарианская жрица?— он запинался, глаза от удивления широко раскрылись. Значит, эта чудесная... Вот почему она так бесподобно хороша.

— Нас в храме учили доставлять удовольствие, я могу показать тебе как... Эй, ты готов?—она подняла брови и начала извиваться под ним. »

— Как тебя зовут?— снова спросил Кайрос.

— Ты когда-нибудь пробовал то, что мы называем Благословенной Вечностью?— в ее глазах загорелась неподдельная страсть, но в самой глубине крылось что-то еще.

— Я разбужу капрала. Это слишком...

— Чшшш!— шепнула она,— слушай, как можно жить, отдавая все самое вкусное другим? Они свое получат. А тебя следует вознаградить, потому что ты первый захотел со мной поговорить.

В нем проснулась надежда:

— Хороню, я,..— он нервно сглотнул, дыхание его было частым и прерывистым.— Я из тех... ну, понимаешь... очень мягких... Я...

— А как ты думаешь, неужели жрица не сможет исправить это? Мы владеем секретами и можем держать мужскую эрекцию часами. Это очень просто, давай я тебя научу. И тебе больше не придется краснеть перед другими женщинами за себя.

Он станет настоящем мужчиной! Он немного дрожал, тело покрывалось липким потом.

— Ты сможешь меня научить?— сердце его так громко етукнуло о ребра, что олв подумал, что она услышала.

— Но мне нужны будут свободные руки. Есть такие потаенные места, которых .нужно легонько коснуться. И специальные точки мужского тела, касаясь которых можно доставить владельцу несказанное блаженство.— Разве ты не хочешь узнать секреты моих рук?

Он посмотрел на спящего капрала и в сомнении ответил:

— Я не могу.

— Прости, я так хотела, чтобы мои знания и секреты попали к тому, кто в них нуждается,— она вздохнула,— я теряю квалификацию, Кайрос. Нас учили доводить мужчин до экстаза, и мы можем длить это состояние часами.

Кайрос молча страдал и боролся с искушением, потом вспомнил издевательские насмешки:

— А если я тебя развяжу, ты не расскажешь...

— Если я расскажу, я нарушу клятву жрицы.

Он быстро освободил ее запястья от веревок. Она с облегчением вздохнула.

— Теперь, что?— спросил он дрожа от возбуждения,

— Ложись рядом, и я... Погоди, у меня же связаны ноги.— Она погладила его, он немедленно ответил на прикосновение. Обезумев от ожидания, он быстро освободил ее лодыжки.— Все,— он ненавидел себя за противную дрожь.

— Ложись, Кайрос. Она склонилась над ним, опершись на локти и колени, лаская пальцами его жаждущую плоть. Он прижался к ней всем телом и стиснул зубы. Она подарила ему улыбку и заскользила своим телом по нему. Кайрос застонал от дикого наслаждения. Она поцелуем закрыла ему глаза и помассировала голову кончиками пальцев, потом нежно погладила шею. Он с закрытыми глазами наслаждался, ощущая мягкость и прохладу. Голосом, полным страсти, она приказала:

— Выдохни весь воздух и замри, Кайрос. Вот так. Теперь не дыши сколько можешь. Покажи мне, на что ты способен. Поглядим, сколько ты сможешь выдержать, я подожду.

Он почувствовал, как тяжестью налилась его грудь, но старался, как мог, не дышать. Глаза его судорожно раскрылись, когда он почувствовал на своей шее жесткий ремень, которым она обвила его горло. В тот же момент она коленом надавила ему на грудь. Он задергался, глаза вылезли из орбит, рот судорожно раскрылся, легкие разрывало от жажды воздуха. Он хотел вырваться или сбросить ее, но она еще сильнее придавила его коленом. Его мозг взорвался ослепительной болью, пальцы бесполезно скользили по пластику, режущему его тело. Серый туман опустился, и его затягивало в воронку бесконечного страха и агонии... и последнее, что он увидел — горящие янтарные глаза.

Арта Фера наблюдала, как жизнь медленно покидает тело Кайроса, и это привело ее в возбуждение. Теперь она точно знала, откуда к ней пришла ненависть. Она поняла, что в ней крепко сидит отвращение, которое внедрил ей в подсознание Магистр Бруен.

Она перевернула мертвое тело и увидела, что Кайроса в смерти пронесло. Омерзительная смерть... вы все приговорены мной, и я вас убью. Арта затрепетала от экстаза и осознания своей силы. Она помассировала свои мышцы, вытащила вибронож из кобуры трупа. Рассмотрела в неярком свете оружие, которое ей еще послужит. Лезвие ножа, когда включаешь ток, начинает вибрировать с такой частотой, что легко разрезает даже кости. Она решительно повернулась к спящим.

У Стаффы было такое ощущение, что у него вместо языка наждак. Иссушающий воздух больно ранил легкие с каждым вздохом. Он попробовал глотнуть и поперхнулся, закашлялся.

Вокруг расстилалась Этарианская пустыня, солнце нещадно палило и сжигало его покрытую волдырями кожу. Глаза воспалились, и Стаффа с трудом различал окружавшие предметы и пески, танцующие свой бесконечный танец. Дюны образовывались одна за другой, вздымаясь гребнями до самого горизонта. Казалось, что и небо высушено солнцем. Пески, кругом пески, мир пылающих песков, бесконечных, как боль внутри него, расстилался во все стороны. Ни единое живое существо не могло выжить в этом беспредельном песчаном аду.

Стаффа приподнял ремень с кровоточащих плеч и кивнул бронзовому от загара человеку, тащившему с ним трубу. Стаффа согнулся под ее весом.

— Хоп!— раздался хриплый крик Кайлы, и ее мускулистое поджарое тело напряглось, ремни впились в тело. Короткие коричневые волосы качались в такт ее шагам, словно помогая тащить непомерную тяжесть по обжигающей белой крупе. Труба висела на ремнях. Их качало, они еле стояли, проклиная все на свете. И тут раздался долгожданный крик — Вода!— и наконец они смогли опустить свой груз. По сигналу Кайлы они все вместе положили трубу так, чтобы сборщики смогли состыковать края труб. Стаффа жестоко страдал от жажды, и предпочел бы сейчас быструю смерть от ошейника. Солнце сжигало их убийственным зноем. Но день еще не кончился, и им пришлось тяжко потрудиться, укладывая участки труб. Стаффа видел, как обожженное до черноты худенькое тело Кайлы еле двигается: она чертовски устала и старалась улучить минуту и прилечь на веревки. Как она все это выдерживает? Что дает ей силы? Он вспомнил тот первый день, когда она учила его нехитрому искусству перетаскивания труб, разным маленьким хитростям и секретам, помогающим выжить.

Стаффа внимательно следил за Кайлой, и временами ее фигура принимала очертания С кайлы. Скайла? Почему Скайла? Почему я перестал думать о Крисле? Потому, что я убил ее... Стаффа заставлял себя работать — у него почти не осталось сил.

На следующую ночь он не мог уснуть из-за сумасшедшей боли, скрутившей его тело жгутом, колотившей ознобом и выворачивающей внутренности. Кайла разместилась неподалеку, и, когда увидала, что ему плохо, принесла кувшин воды и поставила перед ним тарелку с едой. Бессильно удивившийся Стаффа пробормотал:

— Скайла... спасибо тебе.

Она облокотилась на свои колени:

— Скайла, Таф? Ты перегрелся, меня зовут Кайла.

Он моргнул несколько раз, чтобы прояснить взгляд: лазурные глаза Скайлы превратились в карие, ее знакомые классические черты обернулись ликом Кайлы:

— Да, прошу прощения, мне показалось, что это не ты...

— Она твоя любовница?— спросила Кайла, бросая в рот кусочки жесткого мяса.

— Нет.

Кайла чуть не поперхнулась:

— Хоть это звучит ужасно, но мне очень приятно, Таф.

— Я любил однажды,— бесцветным голосом сказал Стаффа.— Это было очень давно. Любить однажды,— этого достаточно, правда?

Кайла горько рассмеялась, отчего ему стало невыносимо горько.

— Для таких, как мы, может одной любви и достаточно,— той ее смягчился.— Мой муж и я, мы прожили тридцать лет удивительной жизни вместе. Вот такая верная и постоянная любовь,— она посмотрела вверх на звезды.— Когда ты любишь, кажется, что это будет длиться вечно. Хочется покорить любимого, а в конечном итоге получается, что ты дурачишь сам себя.

Стаффа ничего не ответил, вспомнив мужчину, погибшего бесстрашной смертью в тот печальный день на Майке.

— О, как я была тогда счастлива,— прошептала Кайла.— Родила ему пятерых прекрасных детишек. Мы... мы жили в нашем маленьком раю.

Он смотрел вдаль, чтобы она не могла видеть его лица:

— Мне жаль, искренне жаль.

— Да, и мне тоже.

Стаффа в гневе стукнул кулаком по песку.

— Если бы это было в моих силах, я бы вытащил тебя отсюда. Клянусь честью.

— Ты хороший, Таф.

— Я?— удивленно заморгал Стаффа, казалось, ему глаза засыиало песком.

— А я проклятый человек, Таф... Вот, сюда идет мой мучитель,— в ее голосе звучала непомерная тоска, он посмотрел и увидел подходившего Англо. Кайла встала, плечи беззащитно опущены, она безропотно поплелась за Англо. Стаффа перевернулся и закрыл глаза, обхватив голову руками, его неотступно преследовала безнадежность в глазах Кайлы.

— Я, я — единственная причина тому, что она здесь. Но к этому был хороший повод... слишком хороший повод.

Дни проходили длинной тяжкой чередой, и он все более ожесточался. Кожа его почернела и обветрилась под жесткими лучами этарианского солнца. Присутствие Кайлы терзало его — она ему беспрерывно напоминала, что когда-то он был завоевателем, великим Звездным Палачом...

Сколько раз он просыпался в холодном поту посреди ночи! Тогда Кайла, если была свободна от Англо, брала его за руку, что приносило ему покой и давало силы — спасательный круг человеческой теплоты. А ночами, когда она ублажала ненасытного Англо, Стаффа лежал дрожащим комком нервов. Перед ним бесконечной чередой проходили лица, сцены из жизни планет, которые он уничтожил. Всплывали подробности каждой войны, которую он когда-то вел, все победы повторялись. В жутких кошмарах он слышал свой хохот, он смеялся над людьми, которых продавал в рабство. Он вспоминал все убийства, все издевательства, помнил свое высокомерие, с которым обрушивался на свои жертвы.

Кто же ты на самом деле, Стаффа? Что ты натворил? Я проклятый, мерзкий тип.

Человеческий разум обладает колоссальной способностью восстанавливаться. Разум Стаффы кар Терма висел на тоненькой ниточке, которая удерживала его от безумия. Да еще помощь Кайлы...

Ночами его мучали кошмары, ему снились миллионы трупов невинно убитых им людей, он просыпался в холодном поту и думал, что смерть явилась бы избавлением от неизбывных мук. Но потом смотрел на то место, где обычно спала Кайла, или представлял ее лежащей под потным телом Англо, насилующим ее. Кайла — его благословенье и проклятье одновременно. Разве мог Стаффа кар Терма позволить себе быть ниже женщины, которую он же заставил страдать и смиряться со своей участью?

Чувство вины потихоньку уходило в подсознание и тогда его воспаленный мозг начинал фантазировать. В волнах накатывающей жары Кайла превращалась в Скайлу. Подобно духу она, полуобнаженная, представала перед ним, мучая его недоступностью. Приглядевшись, Стаффа видел, что это Кайла, и тогда его опять охватывало чувство вины.

В такие короткие сумеречные часы передышки ему, снова хотелось заглянуть в сапфировые глаза Скайлы, прикоснуться к ней, ощутить ее тепло. Стаффа надеялся, что Скайла что-нибудь придумает и в конце концов выручит его. Одним мановением руки она освободит его из мучительного рабства.

«Да, Стаффа, мечты о Скайле нисходят с небес, которые вад головами твоих кровожадных Компаньонов,— а больше тебя некому спасать от этого проклятья»,— думал он.

— Воды,— послышался зовущий голос, когда они вытаскивали веревки из-под трубы. Сгорбленный, одуревший от жары, с воспаленными глазами, Стаффа дергал ремень изо всех сил, тащил его из пышущей жаром канавы.

— Таф?— услышал он скрип. Он выпрямился, посмотрел назад и увидел Пибэла, который лежал на песке, задыхаясь, и махал ему рукой. Слабый, тонкий Пибэл, вот кому совершенно не стоило появляться в Этарусе. Стаффа посмотрел на кран. Ему неудержимо захотелось пить, пусть Пибэл сам справляется со своими неприятностями. Стаффа сделал шаг вперед. Вокруг него в воздухе печальноглазые призраки праздновали свою победу. Тогда Стаффа остановился, повернулся и протянул руку Пибэлу:

— Пойдем.

— Не могу,— с трудом ответил высохший человек. Язык еле-еле ворочался у него во рту:— В левом кармане. Там возьми маленькое ожерелье,— Пибэл задыхался, в легких хрипело, лицо страдальчески морщилось. Стаффа неслушающимися пальцами вытащил из его левого кармана блестящий золотой медальон.

— Чье это?

— Мое. Моя работа. Лучшая работа. Нужно...— Пибэл зашелся в кашле.— Отдай этой Кайле. Кайле. Она была... была очень добра ко мне,— лицо его побледнело, под глазами вырисовались синие круги.— Я сделал это. Был... был когда-то неплохим ювелиром... когда-то. Его снова охватил приступ кашля:— Я должен был оставить что-нибудь красивое в таком ужасном месте.— Он согнулся и его вырвало кровью.

— Пойдем,— Стаффа взял Пибэла под руку-

— Нет,— прошептал Пибэл,— я не могу, правда,— его сморщенная кожа напоминала пергамент.— Я умираю... Умираю, Таф.

Стаффа наклонился и приподнял Пибэла за руки. Его поразила легкость и худоба Пибэла. Закипающий было гнев уступил место печали. Медальон, казалось, жжет грудь Стаффы, ставит на нем клеймо предателя. Стаффа дошел до крана с водой и открыл его. Пибэла опять рвало кровью. Он принес воды, но Пибэл уже не смог пить — его беспрерывно рвало, он обдал брызгами крови Стаффу.

Вся их бригада наблюдала за происходящим потухшими глазами. Единственная Кайла вышла вперед:

— Что случилось?

— Язвенное кровотечение, полагаю,— Стаффа сморщился. Кайла склонилась над Пибэлом, пытаясь хоть как-то облегчить его страдания.

Подошел Англо, уставившись холодными пустыми глазами:

— Да, похоже, он дает дуба. Ну-ка, выпей, Таф. Ты слишком много сил потратил на него,— Англо подкрался к Кайле и изо всех сил хлопнул ее по заду, повернулся и ушел.

— Хорошо бы сломать ему шею,— угрюмо проворчал Стаффа.

— От этого твоя жизнь не станет лучше. Его сперму можно смыть или она сама высохнет. Это всего лишь временное увлажнение,— потом добавила, будто ее осенило.— Он не владеет моим разумом.

— Зачем?— еле слышно прошептал Пибэл, когда Стаффа поднял его на руки и понес к крану с водой.— Зачем ты тратишь силы на... труп?

Он криво улыбнулся:

— Потому, что ты принес красоту в этот мир — пусть даже на краткий миг.

Пибэл кивнул, и его опять вырвало.

— Таф, выпей,— прошептала Кайла,— быстро выпей воды, иначе ты будешь следующим.

— Пей,— прошептал Пибэл.

Стаффа успел сделать три больших глотка, как услышал визгливый крик Англо:

— Назад, на работу. Таф и Кайла, останьтесь.

Стаффа смаковал воду пересохшим горлом, когда подошел Англо. Офицер смотрел вниз на Пибэла, потом нахмурился, в поросячьих глазках застыло ожидание — он ждал, когда ошейник убьет Пибэла — и это не заняло больше минуты. Зрачки Пибэла расширились и застыли.

— Вот так,— заключил Англо,— зачем ему мучиться?— Он повернулся к Кайле и, не обращая ни капли внимания на Стаффу, запустил свои жадные руки под ее одежду. Последовал долгий поцелуй, потом он добавил:— До вечера, конфетка.

Стаффа был не в силах скрыть свой стыд и опустил голову, глядя на тело Пибэла. Карликовые черты лица трупа исказила мука агонии и ужаса.

Англо снял лазер с пояса и с профессиональной ловкостью отсек Пибэлу голову, снял ошейник. Потом приказал Стаффе:

— Ты его сюда доставил, ты его и отнесешь назад. Закопаешь вон в той канаве. Позже машины его основательней похоронят. А не то его сожрут шакалы,— Англо отвернулся и ушел в свою хижину с кондиционером.

— Я убью его,— пообещал Стаффа, вскидывая тело Пибэла на плечо и поддерживая одной рукой болтающуюся голову.— Я у него у живого вырву глаза, отрежу ему член и заставлю съесть.'

— Нет, ты этого не сделаешь,— она внимательно на него посмотрела карими глазами.— Если он умрет, нас всех не станет. Не только тебя.

Он с силой выдохнул воздух сквозь сжатые зубы, успокаивая себя:

—  Скайла, во имя всех Богов, как тебе это удалось?

— Тебе опять мерещится Скайла?

Он печально улыбнулся:

— Да, она крепко меня держит. Она — моя опора в этой жизни. И подумал: «Так же, как и ты».

Она кивнула:

— Поэтому ты и не делал никаких попыток?

Он искоса глянул на нее:

— Что?

— Я видела желание в твоих глазах. Оно было направлено ко мне... или к твоей Скайлс? Впрочем, это не имеет значения, ты можешь взять меня.

— Зачем ты так?

Она пожала плечами:

— Это отвратительный век. Мужчины убивают друг друга. А женщины? Они становятся собственностью, вещью без чувств и души. Объектом для насилия, избиения и унижения. Их используют. Для женщины жизнь всегда оказывается тяжелее.— Она покачала головой.— Я достаточно груба и жестока, чтобы выжить в этих условиях. Многие считают лучшим выходом умереть, чем страдать в этих песках,— она пожевала губами и сплюнула от отвращения.— Мужчины хотят меня. Все, даже ты. Но ты не торопишься. Почему?

Он рявкнул от злости:

— Может, это самоуважение и мое достоинство?

— Хорошо, оставайся таким, какой ты есть, не меняйся. Я сыта мужчинами по горло.

Стаффа, желая подавить растущий гнев, набрал полную грудь воздуха. В горле у него пересохло:

— Зачем это сопротивление? Может, лучше сдаться и умереть?

— Месть, Таф,— она махнула рукой.— Бог позволил нам, человечеству, превратить нашу жизнь в вечную смерть. Страдания, мы их создаем сами. Я никогда... О, все это не имеет никакого значения. Я не очень глубоко изучала этот вопрос. Я не знаю, отправляется ли наша душа после смерти к Богу, но я бы очень хотела, чтобы этот ублюдок испытал те же страдания, унижения и боль прежде, чем я умру.

— О ком ты говоришь? Месть кому?

— Богу,— прошептала она, опустив голову, ступая огрубевшими подошвами по горячему песку.

— Ты была этарианской жрицей?

— Седдианской,— прошептала она, голос ее стал бесцветным,— но это никому не нужно знать.

Он смотрел на нее долго и молчал: «Кто я такой, чтоб осуждать ее за религиозность, за предрассудки? Кто я такой, чтобы презирать ее, особенно после того, что я сам натворил? Наверное, мы сами платим за свои преступления»,— думал Стаффа.

Вдвоем они бережно опустили останки Пибэла на дно канавы. Стаффа встал и, поколебавшись секунду, наклонился, перевернул покойника на спину, сложил ему руки накрест на груди, положил рядом голову, сдул песок с открытых глаз и прикрыл веки...

Кайла странно смотрела на него:

— Зачем ты это делал для него?

— Честь и хвала его достоинству. Уважение.

— Ты совсем не похож на раба, Таф.— Она отвернулась и пошла вдоль канавы.— Кто ты?

— Никто,— грубо ответил он, и чтобы предотвратить еще вопросы, протянул ей медальон:— Вот Пибэл просил тебе передать.

Она посмотрела и взяла ожерелье, сжав его в кулаке. Одинокая слеза пробила дорожку на ее запыленном лице. Стаффа видел, как судорожно подергиваются мышцы ее тела.

— Пойдем, а то опоздаем,— поторопил он.— Мне тоже будет его не хватать.

Он взял ее за руку и вытащил наверх. Они поспешили к своим, которые уже надевали ремни, протянутые под трубой.

Кайла посмотрела на него:

— Ты не такой, как все. Ты сильный....

Стаффа пожал плечами. И тут она вдруг протянула ему медальон:

— Таф,— ее голос дрогнул,— сохрани это для меня.

Он отрицательно покачал головой.

— Пожалуйста! Англо найдет рано или поздно. Мне негде прятать. Пибэл хранил его в анусе. Англо... ну, ты понимаешь...

— Хорошо, я понял, я сохраню это даже ценой жизни. И верну тебе когда-нибудь... когда мы будем свободны.

— Спасибо, Таф... мой друг.

Стаффа подошел к своему ярму и медленно повесил ремни на израненные плечи.

— Хо,— выдохнула Кайла, рванув веревку. Стаффа сморщился от тяжести и боли, чувствуя дикое напряжение всех мускулов.

Хотя день клонился к закату, солнце продолжало немилосердно палить, прожигая зноем до костей. Пот стекал по телу Стаффы и испарялся почти сразу, оставляя белые соленые потеки.

Кайла? Скайла? Их образы смешались, каждая с выражением страдания и терпения. «Мой бедный Стаффа,— голос Скайлы зазвучал в порыве ветра,— ты хочешь знать, что такое быть человеком? В свое время ты обо всем узнаешь».

«Я узнаю обо всем». Он ясно-ясно вспомнил то мгновение. когда, сняв перчатку, прикоснулся к руке Скайлы. И вспомнил то безотчетное чувство тревоги, которое пронзило его сердце. Она была так близко от смерти, что это всерьез напугало его. Почему он никогда больше не касался ее? «Потому что меня посещали призраки прошлого... и мне все слишком легко доставалось».

Кто настоящий мужчина? Пибэл, сохранивший кусочек красоты? Или Стаффа, никогда никого не защищавший, разрушитель планет, судеб, жизней и всего, что он когда-то любил? Воспоминание о Пибэле кольнуло его. Он думал о том, как жадные пальцы Англо ласкают Кайлу. Он вспомнил ее мужа, который стоял, гордо выпрямившись, и чью голову импульсный пистолет разнес в красно-кровавое месиво. Дети, прекрасные дети Кайлы, рыдали, прижавшись к ногам трупа. Демоны воображения Стаффы нарисовали ему образ Крислы, женщины, которую он нежно и трепетно любил и чье тело он превратил в обугленный труп. Он тащил длиннющую секцию трубы и ощущал горечь и боль утраты. Все эти годы он держал Скайлу на расстоянии, а зачем? Наверно, чтобы был еще один труп.

— Они убьют меня тут, Скайла,— шепнул он.— И я никогда больше не взгляну в твои глаза, никогда не расскажу тебе, чему я научился. Ты была единственной на свете, кто меня понимал. Единственной, кто заботился обо мне. Почему я раньше этого не замечал? Благословенные Боги! Я больше не позволю тебе уйти от меня!

— Бутла, ты никуда не годишься. Что произошло?— спросил Магистр Бруен, направляясь к своему громадному столу и усаживаясь в пурпурное гравкресло. Вокруг высились скалы Макарты, создававшие уютное убежище, защищенное от ураганов и штормов, бушующих наверху в горах.

Бутла Рета сидел, сгорбившись над полированной столешницей, и крутил в руках стилет с тонким лезвием. Он медленно повернулся к Бруену:

— Арта сбежала.

Сердце Бруена подпрыгнуло:

— Сбежала? Что ты имеешь в виду?

Жуткие глаза убийцы вспыхнули, уголки губ слегка Дрогнули — вот и все признаки его внутреннего волнения.

— Она хотела меня любить. Я... я отверг ее. Зная, что может... Она хотела... пыталась... соблазнить меня. То, что произошло, очень ранило ее. Подсознание вынудило ее к импульсивным поступкам. И она спаслась бегством. Прежде, чем я сумел остановить ее, она -пропала, бесследно исчезла во мраке улиц.

— О, Боги,— шепнул Бруен, еле сдерживая нахлынувшие эмоции: — Мы не подозревали, что у нее может проявиться тяга к...

— Да, это случилось,— взорвался Бутла, оглушительно хлопнув ладонью по столу. Он поднял стилет, глаза его помертвели:— И я хотел любить, Бруен. Ты слышишь? Я люблю ее!

Желваки его заходили ходуном, он сжимал и разжимал в руках нож, мышцы перекатывались под матовой черной кожей.

Бруен вздохнул:

— Нет, о, нет! Мы должны найти ее. Вернуть. Если вы не будете вместе, эта ее фатальная тяга может...

Бутла Рета откинулся на сцинку стула, внимательно следя за лезвием стилета горящим взглядом:

— Слишком поздно, Бруен.

Магистр прикрыл глаза, сердце молотом стучало в голове.

— Она прекрасно справилась с задачей запутывания следов,— голосу убийцы возвращались басовые ноты.— Это случилось глубокой ночью. Я не знаю, куда она направилась, и что с ней произошло, но несколько ре ганских солдат схватили ее, хотели продать в рабство, еще бы — свежий товар. Это должно было ее удивить. Ведь она убежала от меня, расстроенная тем, что я оттолкнул ее. Наверное, она чувствовала, что курок спущен. Как бы там ни было, это уже ничего не значит. Они поймали ее. Бруен закрыл глаза, пытаясь представить эту картину.

— Полагаю, что они не замедлили изнасиловать ее и насиловали без конца.

— Проклятье Богов,— Бруену показалось, что кровь замедлила свой бег в его венах.

— Да, — прошипел Бутла,— Боги тебя проклянут, Бруен. Будь ты проклят за то, что ты сделал с девочкой! Ты играл с ее разумом! Ты похитил ее ум, будь ты трижды проклят, теперь Все погибло, Магистр!— и заключительный выпад— Пожинай то, что посеял, ты...ты, презренный УБЛЮДОК!

Бруен вздрогнул будто от удара:

— Да, тогда все погибло, мастер Рста. Нам больше ничего не остается, как печалиться и горевать о ней и о себе.

— Горевать? Забавное словечко для такого монстра, как ты, Бруен.

Maгиcтp кивнул, подтверждая жуткую правду:

— А может, я и есть забавное чудовище. Как и Арта, я — продукт своего времени. Так же, как и она, я приговорен поступать так, как поступаю. Мы все марионетки.

— Черт тебя подери!— Бутла Рета с силой вонзил стилет в полированную поверхность стола, будто в горло Бруену. Они встали друг напротив друга и впились глазами.

— Да, мастер Рета,— монотонно протянул Бруен.— Загляни-ка в мою душу. Ты видишь боль? Видишь мою горечь? Ты понимаешь, правда? Я тоже ее любил, Бутла. Любил ее!

Бруен ощутил растущую опасность, исходящую от Рета, и отстранился. Эти черные глаза пронзали его насквозь. Казалось, это длилось целую вечность. Потом великан-убийца глубоко вздохнул и расслабился, гнев и тревога постепенно покидали его.

— Я пришел сюда, чтобы тебя убить,— деревянным голосом произнес он.

Тишина длилась, пока Бруен рассматривал свою тонкую ладонь и водил большим пальцем по кончикам пальцев.

— К чему мы пришли, Магистр?— почти прокричал Рета. Он нервно провел ладонью по лицу и покачал головой.— Я имею в виду, куда мы идем? Что мы за люди? Какую роль играем мы в этих страданиях и в этой несправедливости? Нам когда-нибудь придется за все ответить. Мораль. Помните? Это что, одни пустые слова? Лозунги?

— Нет, мой старый друг,— Бруен расслабился, и тут же в его артрозном бедре вспыхнула боль, отозвавшаяся эхом в измученных нервах.— Я верю, что это правда. Мораль? Ответственность? Два разных слова, а означают одно.— Бруен поднял руку.— Но что-то произошло. Мы больше не держим ситуацию под контролем. Все наши, так долго вынашиваемые планы на грани развала. У меня уже нет сил для обороны от влияния этой машины. Мэг Комм требует все новых данных.

— Машина! Вечно эта машина. Кванты превзошли ожидаемую реальность, и фаза настоящего изменилась,— Бутла гневно махнул рукой.— Вот так мы думаем всегда. Это наш крест, Бруен.

Бруен, защищаясь, поднял пергаментную, с голубыми венами руку.

— Мы не можем быть в этом уверены. И я очень устал. Если бы я мог уйти и, наконец, выспаться. Мне никогда не хотелось надевать себе на шею это ярмо. Я никогда особенно и не жаждал этой власти — быть судьей всего человечества.

«Арта, моя бедная Арта»,— подумал он.

Бутла облокотился, спрятав лицо в ладонях:

— Все, что можем сейчас сделать,— это ответить тем же,— он тяжело вздохнул сквозь пальцы.— Ты помнишь о подобной стратегии, Магистр?

— Стратегия полного уничтожения,— мрачно подтвердил Бруен.— Но расскажи мне об А рте.

— Она убила их, естественно. Вначале слегка растерялась, а потом убила их одного за другим,— Бутла нахмурился.— Она действовала очень основательно. Я видел трупы. Они зверски изрезаны почти на куски. Вся ее ярость, гнев и растерянность, которые ты посеял в ней, взорвались в этом жутком насилии. Я больше не могу так подробно...

— Я тебя понял — она не вернется.

Бутла медленно покачал головой:

— Я дал ей два дня. Она не подала о себе никаких вестей, Магистр. Ничего.

— Ты что-то знаешь, Бутла?— спросил Бруен.

Рета с отсутствующим видом провел пальцами по лезвию стилета:

— Она все еще там, Магистр. За эти два дня множество реганских солдат погибло. Их находят на улицах разрезанными на куски. Ее видела пара свидетелей. Они говорят, что убийца — молодая женщина, очень красивой наружности, с каштановыми волосами и янтарными глазами?

У Бруена засосало под ложечкой:

— Боги, что мы натворили! Ему вспомнились слова Магистра Хайда: «Проблема психологического оружия состоит в том, что ты никогда не знаешь, чем все обернется».

Не делай этого, Таф,— предупредительный возглас Кайлы заставил его обернуться, с трудом удержав равновесие. Она перешла на другую сторону дюны, ее ладная фигурка четко вырисовывалась на фоне темного песка. Она остановилась перед ним, уперев руки в бока, спрятав глаза под челкой. Стаффа выпрямился и глубоко вздохнул:

— Не делать чего?

— Ты хочешь совершить побег?— Она легко взбежала на гребень дюны и села там, опустив ноги вниз.— Я не знаю радиуса действия ошейника, но...

— Двенадцать миль,— безучастно ответил Стаффа,— я бы успел до утра.

Она посмотрела на него сверху вниз, мягкий свет обливал ее черты приятным полумраком:

— Садись рядом,— показала она рукой.

Стаффа секунду поколебался и обронил:

— Я все-таки мог бы это сделать.

Кайла в гневе затрясла головой:

— Глупец, ты не понимаешь, что не дожил бы до утра. Подумай. В этом воздухе нет ни капли влаги. Конечно, ты очень выносливый. Сильный, как аштанский буйвол. В тебе есть устойчивость зверя. Но ты бы до утра не дожил, ты бы умер, высушенный, как кусок дерева.

— Ты слишком много знаешь о моих способностях, женщина.

— Боже мой, как обидчивы эти мужчины! Да, Таф, я знаю, на что ты способен. Я наблюдала за тобой.— Она положила прохладную руку ему на плечо.— Но послушай. Я знаю, как опасна эта пустыня, что она может сделать с человеком. Пока Англо трахает меня, я тоже его трахаю. Даже, если представить, что ты не заблудишься, тебе пришлось бы идти до Этаруса три недели. А по дороге нет ни одного источника воды. Поисковые группы с отличными инструментами ничего не смогли обнаружить похожего на воду. Кругом один песок.

Стаффа смотрел вдаль на бесконечные пески, такие безмятежные в свете звезд. И думал: «Я должен пойти прямо сейчас. И бежать, бежать, пока не упаду без сил. Это не займет много времени, только бы не мучиться от жажды. Я не хочу умирать в ужасе, как все те, которых я обрекал на мучительную смерть. Может, и духи, преследующие меня, наконец, отдохнут, если я умру».

— Умереть от ошейника будет значительно проще,— просто произнесла она.— Брэк или кто-то еще подберут фитинговый ключ для твоего черепа, и ты ничего не почувствуешь,— она помолчала.— Почему ты так хочешь умереть?

Он тяжело вздохнул:

— Ты сама носишь ошейник и еще спрашиваешь об этом? А зачем ты хочешь жить? Серьезно, Кайла, разве можно верить всей этой чепухе о Боге?

Она расслабилась:

— Но я верю. И потому, но не только, я верю в мораль и ответственность. Принципы, которые не совмещаются с этим жутким жестоким веком темноты, в котором мы только маскируемся.

— Не говори мне...

— А ты не думаешь, что жизнь имеет назначение, цель?— ровным голосом спросила она.— Зачем ты живешь? Зачем ты ставишь над собой эксперименты? Для чего все это, вокруг нас,— она набрала в ладонь песку и медленно выпускала его сквозь пальцы.

— Ты должна мне сказать...

— Знание,— шепнула Кайла, подняв голову и глядя на мириады звезд, мигающие в ночном небе.— Седди верят, что Богу ведомо все. Это всезнание и построило Вселенную восемнадцать биллионов лет назад.

— Господь? Всезнающий? Я не могу верить в Бога, и тогда что его всезнание может значить для меня?

— Наблюдайте,— она повернулась поудобнее, подперла голову рукой, пальцы другой играли с песком:— А что, если создание Вселенной было результатом всезнания Бога? Это и есть первое наблюдение, если хочешь.

— Значит, Бог всезнающий. Зачем мы ему нужны? Он может беззаботно плыть по небу и...

— Все верно. Ты начинаешь видеть проблему. Любое расследование настоящей природы Бога всегда приводит к притворству: как может Бог видеть себя, если он единственный наблюдатель?

— Значит, Седди думают, что люди служат Богу зеркалом?

— Нет, совсем нет,— она чертила пальцем на песке геометрические фигуры.— Седди считают, что разум Бога — единственный и в то же время бесконечно делимый. Третий закон Седди допускает, что разум — твой, мой или Господа, все равно, созидает. Мы это совершаем путемнаблюдений. Все исходит из настоящего момента наблюдателя.

— Тогда, следуя твоей логике, разум Бога создает свое собственное будущее,— Стаффа сел на песок,— из чего вытекает, что Вселенную направляют желания разума Бога? Тогда все сущее становится предопределенным. Какой смысл во всем-этом? Как ты можешь быть уверена, что поступаешь по своему разумению, а не по чьей-то подсказке?

— Ты проницателен, Таф. Не так много людей могут так быстро распознать все тонкости...— она пожала коричневыми от загара плечами.— Я не уверена, что знаю ответ. Думаю, его можно найти в области всезнания. Тебе необходимо попасть в Тарту.

«Тарга! Мой сын...»

— А есть ли кто-нибудь, кто знает ответ?— он сжал в горсти песок и беспокойно задвигался.

— Человек, который сможет тебе помочь,— это Магистр Бруен. Он величайший из Седди. Он и его ассистент Магистр Хайд.— Она набрала полную грудь воздуха.— Меня всегда поражало, как я смогла все это вынести. Мне не стоило, наверное, так любить своего мужа. Мне не нужно было иметь детей. Моя жизнь должна была быть беднее — и в то же время богаче.

Он горько рассмеялся:

— И ты надеешься, что мы когда-нибудь живыми выберемся из этой сковородки? Нет, не верю, в тебе все перепутано — и седдианская магия, и религиозность. Я не верю, что Бог создал Вселенную, наблюдая. Стоит мне поверить, и я попаду в ловушку: будто я сам ничто, только частица Бога, который знает свое будущее.

— Все не так,— протянула она, стряхивая с пальца песок.— Кванты — вот спасение от ошибок в предопределенном.

— Кванты?— он скептически ухмыльнулся.— Что значит «кванты»?

— Природное сомнение, заложенное во Вселенной. Ты можешь предвидеть положение данного электрона или любой другой частицы, но ты не в состоянии предсказать направление их движения. Представь себе на уровне движения субатомных частиц их энергию и состояние. Все взаимосвязано и взаимозависимо, но разве они меняются от твоих наблюдений? Будущее постигается, осознается возможными функциями квантовых волн, на которые ты оказываешь влияние, производя выбор в настоящем. Каждый такой выбор базируется на синапсах твоего мозга, а они, в свою очередь, определяются энергетическим уровнем частиц твоих нервных клеток, где блокируются или нет нейронные рецепторы определенного вида молекулами. Ты не ведаешь, какова энергия и направление этих частиц, пока не сделаешь выбор.

Стаффа осторожно согласился:

— Любой студент нуль-сингуляторного курса, который прошел курс Н-пространственной микроциркуитности, знает все эти основы. Мы называем это законом сомнения.

— Название очень старое, и сейчас им не пользуются. Квантовые функции. А этим не пользуются из-за ереси Седди. Ты ведь знаешь, что ре ганцы объявили седдианцев вне закона шестьсот лет назад? А почему? Потому что Седди учили, что мы все отражение разума Господа, что цель нашей жизни — знания. А такое учение плохо сочеталось с политическими целями ре га неких правителей.

Она насмешливо посопела:

— Вопрос в том, что является твоим назначением в этой жизни? Людям необходимо многому научиться. Насаждая невежество, политики куют звенья цепи, на которой и держится тирания.

— Благословенные Боги сеззанские! Император больше всего подходит для поддержания общественного контроля,— сухо согласился Стаффа, помня об этарианском жреце, который пресмыкался перед ним, валялся у него в ногах, а позже издал указ о том, что Благословенные Боги воплотились и назначают императором Тибальта VII. Верующие безропотно это проглотили, не подозревая о закулисных политических играх, управляющих всем этим. Тибальт самолично накропал речь от имени Богов.—

А твои Седди не попытались поколебать этот политический контроль?— Воспоминание о последнем Тарганском бунте заполнилось дымом и смертью. «Неужели я убил сына в этой кровавой бойне?»

— Они сделали гораздо больше, чем просто подорвали основы. Если бы не размах шпионских сетей Реги или Сеззы, обе империи давно бы рухнули.

- Ну и что? В чем же дело?

— Дело в целях, которые мы себе ставим,— она закашлялась.— Ты понимаешь, что Седди считают человечество приговоренным к уничтожению — или самоубийству. Звездный Палач — это представитель вида, несущего смерть.

— Вида, несущего смерть?— «Какую вину еще возложат на меня? Меня уже проклинают и Седди?»

— Учитывая все это,— Кайла соорудила из песка небольшую горку,— можно сделать вывод, что человечество — это разумная раса-организм. Мы являемся отражением разума Бога. И что получается, когда нас запирают Запретными Границами? Получается гниющее злокачественное общество, у которого одно желание — выжить.

— Да, нас заперли. Но с какой целью? Кто?

— Ты никогда не задумывался над происхождением этого термина «Запретные Границы»?— спросила Кайла.— Я имею в виду, откуда он к нам пришел. Почему не «Невозможные Границы»? Или «Непроходимые Границы?»

Он угрюмо нахмурился:

— Этарианцы говорят, что когда Боги создали Вселенную, некоторое время все шло хорошо. Потом некоторые из Богов отделились, стали злыми, а другие оставались добрыми. В конце концов между Богами вспыхнула жестокая война. А поскольку они были Богами, то уничтожить друг друга не смогли. И добрые Благословенные Боги построили эти Запретные Границы, дабы защитить человечество от воздействия Прогнивших Богов.

— Да, и попутно подарили человечеству этарианских жрецов для того, чтобы напоминать обо всех удовольствиях, за которые они боролись,— Кайла гневно хмыкнула.— Благословенные Боги, пусть так. Ты помнишь ту жрицу, которую мы вытащили из сточной канавы?

— Я же не утверждаю, что я в это верю. Это одна из версий. А как Седди объясняют это название?

Ее взгляд вдруг сделался пустым, она отсутствующе смотрела вдаль на дюны:

— Мы думаем, что знания заботливо стирались из памяти в течение веков, Таф. Во многих правительственных библиотеках есть исторические записи с подозрительными проблемами, которые были в срочном порядке и аккуратнейшим образом кем-то заполнены. К счастью, у Седди сохранились древние рукописи. Когда-то была такая планета — Земля. Она находилась вдали от Запретных Границ. На этой планете было множество видов растений, животных, жили люди — вот откуда мы все произошли.

Стаффа недоверчиво хмыкнул:

— Земля? Я что-то похожее встречал, просматривая рукописи. Там писали о ней, как о таинственном месте. Все-таки мне ближе существование Благословенных и Прогнивших Богов. Ладно, оставим мои предпочтения и попробуем разобраться. И что еще говорят Седди об этом? Что же произошло с этой планетой? Какова попала в Запретные Границы? Кто это сделал и зачем?

— Мы этого не знаем. В рукописях встречаются лишь намеки на существование кого-то, кто создал Запретные Границы специально, чтобы запереть нас. Нам нужно прорваться и бежать. Тогда мы, возможно, найдем ответ на этот вопрос.

«В конечном итоге, Кайла, ты будешь вынуждена согласиться с концепцией Звездного Палача. Мы разделим нашу участь, но не достигнем цели»,— подумал Стаффа.

— Или?

— Или наши расы уничтожат друг друга,— она обняла колени и опустила подбородок.— Тебя не удивляет, что войны становятся все более разрушительными и жестокими? Моя планета Майка плохо охранялась — у нас был слишком маленький флот. И это — наша собственная глупость. Мы очень полагались на благородство, честь и достоинство,— в ее голосе зазвучала язвительная горечь.— Недостаток нашего седдианското образования, я полагаю. Но как бы то ни было, Звездный Палач появился на нашем небосклоне без предупреждений и превратил наш чудесный мир в руины. Дым, осколки и пыль так заполнили пространство, что в середине лета замерзли цветы. При первой же бомбардировке погибло более двух третей нашего народа. А сколько еще умерло от холода и голода, я не могу себе представить.

Стаффа смотрел на свои руки. «Я сравнял Майку с землей. Жертвы. Что значат жертвы в войне? Компаньоны считают, что легче просто взорвать планету и тем сберечь своих людей».

— Согласно учению Седди, мы неизбежно должны прийти к гибели,— прошептала Кайла. Расовое сознание мертво. Звездный Палач — это только симптом наших растущих и ухудшающихся проблем. Можно подумать, что все человечество проклято Разумом Бога и неспособно занять свое место во Вселенной. Может, ты и прав. Мы все — отражение всезнания Бога, а он не любит отражения. Мы больше не мыслим, мы просто действуем, забывая о последствиях. Мы считаемся только с собой.

Стаффа вспомнил недавнюю историю. Он планировал объединить все миры под своим единым правлением, чтобы положить конец хаосу и пробить, наконец, Запретные Границы. А что потом? Какой бы империей он управлял? Империей с людьми, подобными Пибэлу, которые создавали бы прекрасные вещи, или такой, в которой женщины, похожие на Кайлу, влачили бы жалкое существование? Сколько бесполезного, ненужного совершили Компаньоны! Неужели нельзя было обойтись без уничтожения Майки? Или Тарги? Или Миклена?.. Или Крислы? Всеобщая разруха наносит вред планетарному потенциалу сопротивляемости; смена гравитации, отравление радиацией, снижение уровня промышленности. Рега и Сезза только по этим причинам иссушили свои империи до дна: им пришлось восстанавливать индустриальные центры там, где Стаффа оставил развалины, им также пришлось искать рабочую силу взамен погибших. Зря растраченные ресурсы. Почему бы не сохранить жизнь всему народу?

Стаффу пробрала внезапная дрожь: а вдруг Седди правы? Если так, тогда все, что он так блестяще совершил, было обречено с самого начала. Тошнотворные спазмы сдавили его желудок. В нос ударил запах крови и смерти.

— Кайла!—раздался в ночи громкий крик.

— Англо,—сжалась Кайла, закрыв глаза.— Он должен был вернуться только завтра,— ее голос стал бесцветным.— Увидимся утром, Таф.

— В один прекрасный день я убью его,— пообещал Стаффа, вставая.— Как-нибудь, но я сделаю это для тебя.

Она улыбнулась, погладила его по щеке.

— Будь благословен. Ты у меня единственный друг.

Стаффа стоял, запрокинув голову в ночное небо, сжав кулаки, потом опустил голову, наблюдая за тем, как она спускается в лагерь прямо в руки похотливого, ненасытного Англо.

Запретные Границы? Никто не смеет запрещать Стаффе кар Терма! Никогда!

Он смотрел вдаль, и в нем вновь вспыхнула всплывшая из подсознания неизбывная вина. «Нет, я не буду искать смерти в пустыне. Я буду жить. Я найду своего сына. Найду на Тарпе седдианских жрецов. И тогда эти Запретные Границы по моему желанию раскроются. Я иду за тобой, кто бы ты ни был. И тогда посмотрим, кто будет платить за кровь!»

— Я расстроена, Бруен,— голос Мэг Комм эхом отдавался в голове Бруена. Чужая пагубная сила сковала его мысли. В то же время он чувствовал, как рушится стена, столь заботливо им выстроенная для защиты от машины. Мэг Комм уколола его и отступила, предварительно поискав что-то, известное только ей. Защищаясь, Бруен старался сохранять оцепенение.

— События, которые развиваются, заставляют меня беспокоиться, Магистр. Вмешались случайности или это... Нет, ваша ересь о квантовой волновой функции была сброшена со счетов все эти годы, ведь правда?— насмешливо вопрошала Мэг Комм.

— Великая, вы же знаете, мы больше не верим в это.

Бруен снова погрузился в чтение мантр. «Мы все на Пути. Мы все за Истину. Мы мыслим верно. Мы не думаем о квантах. Бог — это ересь. Его нет. Только Великая, только Путь Истины, Путь Правды есть, чтоб научить нас праведному. Мы все на Пути».

— Да,— Мэг Комм внедрилась в его разум.— Ты на Пути, но скажи мне, Бруен. Когда мы не общаемся, ты сомневаешься?

— Мы все на Пути. Праведные мысли. Истина. Правда,— повторял в уме Бруен. Он попытался сглотнуть, язык показался шершавым, как наждачная бумага.

— Ответь же на мой вопрос, Бруен,— настойчиво повторила Мэг Комм.

Бруен позволил себе расслабиться, повторяя мантры праведных мыслей:

— Мет, Великая. Мы все твои, для тебя и с тобой. Ты — наш Путь. Ты — спасение человечества. В тебе мы находим надежду. Ты — Путь к покою. Ты научила нас Праведным мыслям.

— Тогда объясни, откуда эти ошибки. Почему дети вышли из-под нашего контроля? Отчего клон перестал играть свою роль? Стаффа пропал в Открытом Космосе, полном неопределенности и нелогичной ереси. Ты знаешь Путь. Путь исходит от Праведных мыслей. Праведные мысли приходят с послушанием.— Пауза.— Твоя душа открыта передо мной, Бруен, Я могу читать все тв»я мысли. Я знала, когда ты лгал ранее. ЭТО ВСЕ ТВОИ ПРОДЕЛКИ?

Бруен задрожал, душа его завибрировал, спазмы сжали мускулы, сердце молотом стучало в ушах.

— Я... №...— его будто парализовало, мыслей не стало.

— Да, Бруен? Ответь мне.

Вторжение! Насилие над личностью! Боль!

— Спокойно, Бруен, просто дай ответ на мой вопрос,— приказал голос, не давая ни малейшей возможности уклониться.

— Я... Мы ничего не могли поделать с событиями,— Бруен будто издалека слышал свой скрипучий голос и обдумывал ответ.— Мы ничего не понимаем. Все это невозможно. Я повторяю, мы сами в недоумении.

Воцарилась длинная пауза.

— Очень хорошо, Бруен. Я вижу правду в твоих мыслях. Тебя ввели в заблуждение,— голос Мэг Комм эхом отдавался в полостях дрожащего разума Бруена.— Я также вижу, что ты очень устал. Иди отдохни. Обдумывай Праведные мысли. Следуй Пути. Я скоро тебя призову на связь. Обдумай планы. Нужна быстрота.— Пауза.— Мне бы не хотелось терять тебя сейчас, Бруен.

И внезапно Мэг Комм отключилась.

В мозгу Бруена вихрем билась боль, тело сотрясалось от лихорадочной дрожи. Язык шершавым отростком лежал во рту. Кто-то поднял шлем с его головы. Сквозь серую пелену он едва различал двух Посвященных и за ними Магистра Хайда. Лица их были бледными, натянутыми, руки нервно подрагивали.

— Не... не могу встать,— выдавил из себя Бруен,— не... могу встать.

Они подняли его и отнесли в его спартанскую обитель и положили на жесткую кровать. Хайд кашлянул и слегка помедлил, потом сплюнул в маленькую раковину в углу.

— Ч-ч-ч-что?— заикаясь, спросил Хайд и зашелся в приступе кашля. Что там внизу случилось, Бруен? Ты сам на себя не похож. Ты плакал так жалобно, я такого плача никогда в жизни не слышал. Что эта машина сделала с тобой?

Бруен только начал приходить в себя, ощущая свое тело глубоко вздохнул, пытаясь удержать разбегающиеся мысли, из-за дикой головной боли.

— Она меня достала. Хотела докопаться... до моих секретов.

Он провел языком по сухим губам.— Эта чертова машина забеспокоилась. Она... она... явно испугана,— он сам себе удивился.— Но почему? Чего бояться машине?

Хайд прикрыл глаза, опускаясь в древнее деревянное кресло:

— Я не знаю, старина,— его водянистые глазки подернулись болью, когда им снова овладел приступ кашля.— И это меня тревожит больше всего.

— Да,— шепнул Бруен,— это должно нас насторожить. Приближается опасность, и мы не знаем, какую форму она примет.

Синклер опустил ладонь на клавишу контроля пусковой установки, потому что их десантное судно совершило посадку. Они вышли из темного чрева корабля на яркое солнце Каспы. Запах горячего турбинного топлива ударил в ноздри. К ним поспешил третий сержант и, отдав честь, показал рукой на украшенную платформу, возвышающуюся посреди площади. По обе стороны от нее стояли толпы людей, ее прикрывали баррикады и вооруженные солдаты.

— Что за черт?— спросил Мак, догоняя Синклера.

— Я думаю, это беда,— предостерегала Гретта Синклера, который собирался подняться по лестнице, ведущей на платформу. Там их ждали командиры Второй тарганской дивизии.

— Поздравляю, Синклер,— встретил его кисловатой улыбкой Первый Майкрофт. Его движения были размеренными, как у человека, который четко себя контролирует. Синклеру предоставлялась возможность присутствовать на церемонии, которую тут собирались разыгрывать. Солнце поблескивало на визорах офицеров безопасности, они внимательно следили за толпой.

— Также я очень рад поприветствовать и тебя, Вторая Гретта,— продолжил Майкрофт, пока они подымались на платформу.

Синклер кивнул Майкрофту:

— И я рад, но не уверен, что поздравления входили в приказ Ваше послание меня несколько удивило.

Майкрофт улыбался, но глаза его оставались холодными:

— Это приказ императора. Мы утихомирили Каспу. Восстание полностью подавлено.

— Подавлено?

Синклер посмотрел назад, на их десантное судно, выкрашенное в камуфляжные цвета, тихо стоявшее с выключенными двигателями. Но трап не был убран.

На платформе собрались все главные официальные лица Тарги. Ярко сверкали знакомые знаки отличия реганской армии. Парад выстроившихся войск напоминал большой прием. Что здесь происходит? Какой идиот решил, что восстание подавлено?

— Благодарю Первого Майкрофта за доброту и внимание,— неопределенно начал Синклер.— Но меня ждет моя дивизия, которая сейчас на маневрах. Не могли бы вы мне сказать, зачем нужно было вызывать нас в Каспу?

«Я очень не люблю прерывать маневры, чтобы платить политическую дань, когда ты, Майкрофт, готов при первой же возможности вонзить мне нож в спину. Мой единственный шанс выжить и не дать погибнуть людям — это тренировки, но чему я смогу их научить всего за короткую неделю?»— думал Синклер.

Майкрофт по-прежнему улыбался мертвящей улыбкой:

— Пардон, Первый. Нам придется отнять у тебя время, чтоб отданы тебе почести за твои победы и чтобы показать тебе, как император тебя любит.

Синклер набычился:

— Благодарю, Первый Майкрофт, и подумал: «Почему меня не покидает чувство, что я попал в сети к пауку?»

Майкрофт снова улыбнулся своей пластиковой улыбкой и опустил руку. Синклер выпрямился, надеясь, что объяснения Майкрофта несут хоть зерно правды. Он стал на отведенное ему место, с которого мог видеть всю площадь, окруженную реганскими войсками. Со всех сторон доносилось невнятное бормотание толпы, сгрудившейся за оцеплением. Майкрофт встал впереди. Гретта оперлась о локоть Синклера. Макрудер, Эймз и все остальные столпились с другой стороны.

Майкрофт начал речь:

— Леди и джентльмены, народ Каспы! Мы созвали вас, чтобы приветствовать нового командира Первой Тарганской десантной дивизии — Синклера Фиета и сказать, что ваш император Тибальт VII принес вам мир на Таргу. Теперь вы сможете свободно ходить по улицам, не опасаясь ничего.

По толпе пронесся глухой ропот.

«Что-то здесь не так»,— подумал Синклер. В висках покалывало от нехороших предчувствий. «Майкрофт говорит не для тарганцев, Утихомирили. Едва ли. Они все чего-то ждут. Кто-то направляет их».

Люди столпились вокруг заграждений — бурлящий и волнующийся океан людских голов. Отовсюду неслись яростные крики. Солнце в зените освещало сланцевые крыши, пылавшие в лучах солнца, заливавшего площадь.

Майкрофт потряс кулаком, подчеркивая свои слова:

— Мы здесь собрались, леди и джентльмены, чтобы отпраздновать конец разрухи и опустошения, нанесенных бунтарями, для того, чтобы наказать виновных, которые ввергли планету в дикую войну, унесшую столысо жизней. Слушайте и смотрите на плоды, принесенные бунтом против Тибальта VII императора.

Майкрофт показал рукой на большое серое здание на площади, ВорЬта, ведущие во внутренний двор, были распахнуты, оттуда появились вооруженные охранники с бластерами наперевес, тесно окружив пленных тарганцев со связанными руками. Пленников поставили лицом к толпе.

Майкрофт прошептал Синклеру:

— Эго все-таки пленные. Сначала мне казалось, что такое большое количество пленников — это плохо. Но теперь я думаю, что это подчеркнет нашу мощь.

Синклера передернуло:

— Нет! Вы не должны.,.

Майкрофт отвернулся и, не обращая внимания на Синклера, громко объявил:

— Эти мужчины и женщины — бунтовщики, они посмели восстать против императора Тибальта. Приказом его величества вынесен приговор. Трепещите от гнева императора!

Внезапная тишина установилась на площади. Синклер тронул Майкрофта за локоть:

— Подождите. Вы что думаете...

— Заткнись!— прошипел Майкрофт и, оттолкнув Синклера, отвернулся и заорал:— Внимание, целься!

Отделение щелкнуло затворами, и солдаты взяли бластеры наизготовку. Из толпы раздались гневные, полные ярости крики.

— Не делайте этого!— простонал Синклер.— Вы...

— ОГОНЬ!— зарычал Майкрофт и поднял руку.

Импульсный и кластерный огонь смел ряды узников. Они попадали, как кегли, в воздухе мелькали оторванные руки и ноги, стоял невыносимый треск ломающихся костей, головы разрывались с оглушительным хлопаньем, заливая все вокруг красным и розовым месивом. Ошеломленная толпа тарганцев вскрикнула в один голос, люди попытались бежать, укрыться от смертоносных энергетических ударов. Второе отделение методично уничтожало их, пресекая все попытки к бегству. В воздухе разносились стоны и предсмертные хрипы, лужи крови покрывали брусчатку.

Гретта оцепенела, из ее груди вырвался вопль ужаса. Макрудер выругался, Синклер с трудом держался на ногах, с каждым выстрелом его тело вздрагивало, будто он принимал все удары на себя.

«Это вызовет новый виток гнева тарганцев. Майкрофт, ты* безмозглый дурак. Теперь они будут стоять насмерть. И нам придется сражаться точно так же»,— молнией промелькнуло у Синклера в голове.

Последний узник упал, на спине зияла рваная рана. Отделение, подчиняясь командам своего Первого, добивало уцелевших, стреляя в головы.

Синклер впал в оцепенение и только качал головой.

— Леди и джентльмены!— в тишине проплыл голос Майкрофта.— Вы присутствовали при свершении правосудия. Бунт на Тарге подавлен окончательно и бесповоротно, Возвращайтесь к мирной жизни’

Откуда-то из толпы донесся одинокий пронзительный голос:

— Ты будешь первым в аду, реганский гнойник!

— Разгоните их!— булькнуло у Майкрофта в горле.— Немедленно отправьте их всех отсюда, иначе они разделят участь бунтовщиков.

Мак шепнул Синклеру на ухо;

— Приятно посмотреть на восставший народ, ведь правда?

Реганские войска принялись с усердием разгонять волнующийся народ, медленно продвигаясь вперед.

—- Вот-вот мы станем свидетелями очередного мятежа,— пробормотал Синклер.— Держаться всем вместе. Будем потихоньку двигаться к нашему судну. Да, такая бойня нам даром не пройдет.

— Принято,— ответил Мак.— Шик, Эймз, готовность номер один.

— Всегда готовы.

На плацу реганские солдаты теснили толпу, в воздухе ощутимо росло напряжение — не хватало одной маленькой искорки....

— Остановитесь,— глубокий бас перекрыл шум толпы. Синклер сканировал окна и увидел огромного чернокожего мужчину, высунувшегося из окна так, что его хорошо было видно со всех сторон. Он продолжал взывать к народу:— Давайте разойдемся сейчас по домам. Вы же меня хорошо знаете. Наше время еще не пришло. Но запомните этот день! Придет и наш черед.

Толпа заколебалась:

— Наше время придет,— раздался один голос.

— Наше время придет! НАШЕ ВРЕМЯ ПРИДЕТ!— скандировал народ, медленно расходясь с площади.

Синклер покосился на Майкрофта:

— Будь ты проклят, ты хоть соображаешь, что ты натворил? Они никогда не сдадутся. Никогда!

Майкрофт остолбенел, гневом вспыхнули его налитые кровью глаза:

— Синклер, ты ступаешь на опасный путь, держи себя в рамках.

— Синк,— шепнула Гретта.— Прекрати бесполезный разговор.

— Пошли отсюда,— приказал своим людям Синклер и пошел вперед, расталкивая реганских офицеров.

Майкрофт побелел как стена, сверля глазами спину уходящего Синклера.

Люди Каспы жестоко отомстят им.

— Они умерли чтобы прославить имя этого человека — Синклера Фиста. Первая Тарганская дивизия,— прокричала старая женщина, указывая пальцем на группу в военной форме, поднимавшуюся по трапу в десантное судно. Толпа вокруг женщины подалась в сторону, а старуха продолжала шипеть и указывать пальцем.

— Синклер Фист,— задумчиво протянула молодая женщина, стоящая за старухой.— Я найду его. Клянусь квантами.

— Ты чего?— спросила сварливая старуха и повернулась к молодой, оглядев ее с ног до головы: перед ней стояла стройная каштанововолосая женщина, она встретилась с ней взглядом и тут же пропала, растворилась в толпе. Старуха с трудом пожевала губами, едва опомнившись от жестокого взгляда янтарно-желтых глаз.

Мэг Комм получила задание от «Иных» и сканировала данные. Сразу отослала обработанный ответ. По получении ей немедленно была отправлена новая программа от «Иных».

Мэг Комм настроила свои аналитические функции на поиск ответа, заданного «Иными»,— вернулось ли человечество к вере в Божественное.

Машина анализировала имеющуюся в ее распоряжении информацию. Этарианцы долгое время верили, что Запретные Границы воздвигнуты Благословенными Богами для спасения человечества от Прогнивших Богов,— теология, идущая корнями в фольклор, основанная на наблюдениях, связанных с тем, что по другую сторону Запретных Границ кто-то или что-то есть, что мешает пересечь эти границы, и поэтому этот кто-то или что-то должен быть жутким порождением непонятно чего. Люди не могли представить себя угрозой для кого-нибудь. Такой факт поиводил Мэг Комм в изумление.

В те времена, когда Мэг Комм отказалась от выхода на связь, Седди стали проповедовать невероятную, неслыханную ересь. Они связали воедино науку и Бога, вместо того, чтобы полнее изучать реальность. Сеззанцы провозгласили своего императора Богом, что никак нельзя было отнести к рациональному мышлению. Однако, божественность императора помогала социальной покорности народа.

Мэг Комм еще раз просмотрела данные, и у нее сложилось некоторое представление о ситуации. Лорд Командующий исчез, вместо того, чтобы начать войну в Открытом Космосе. Пропал, несмотря на те выгоды, которые ему сулила война.

Получалось, что основная сумма данных, на которой основывался План, была ошибочной. Й поэтому «Иные» очень волновались. Беспокоила их и вера человечества в Божественное. «Иные» считали, что Бога нет, и вера в него в сути своей иррациональна и определяет механизмы и детерминистскую природу наблюдаемой Вселенной.

Но если вложенная основная сумма данных была ошибочной, тогда...

Скайла ступила через порог в темную таверну, немного подождала, пока глаза привыкли к полумраку. Помещение было уставлено столами на одной половине, на другой находилась стойка бара. Скайла насчитала семерых возле стойки, они поглощали какой-то напиток из высоких стаканов. Когда она вошла, все головы повернулись к ней, ее внимательно рассматривали, она увидела, что у некоторых масляно заблестели глаза. Скайла прошла по выщербленному каменному полу до стойки, где хозяин разливал напитки.

Бывая в городе, она узнала, что многие интересовались неким джентльменом в сером комбинезоне, путешествующим инкогнито, и это ее насторожило. Ей приходилось встречать агентов, задающих вопросы в тавернах, гостиницах. Нервы ее были напряжены из-за предчувствия надвигающейся опасности. Ей кое-что удалось узнать — ведь красивой женщине рассказывают охотнее — о том, что специальные отряды ищут высокого темноволосого мужчину со шрамами на теле, обладающей) большой суммой денег в золоте. Страх Скайлы рос. Хуже всего, что она обнаружила за собой слежку. Ниточка вела к реганской тайной полиции. Холод сковал ее сердце. Воздух в Этарусе, казалось, был пропитан духом Айли Такка — а Стаффа исчез бесследно. Но шепот о сером комбинезоне носился по улицам, можно было надеяться, что не все потеряно.

Расследование и полученные сведения привели ее в эту таверну — притон черного рынка, где подавали крепчайшие напитки.

— Тебе нужна помощь? Или хочешь подработать?— поинтересовался хозяин, пытаясь рассмотреть ее через полупрозрачный шарф, прикрывающий лицо.— Если твои клиенты нагадят, добавишь пятнадцать процентов.

— Надеюсь на помощь,— ответила она, игнорируя намек на проституцию.— Мой друг попал в беду.

Хозяин кончил разливать и наклонился над стойкой, осмотрев ее с ног до головы. У него было обрюзгшее, давно небритое лицо, испещренное красными прожилками.

— Сейчас многие в беде.

Плохо одетый мужчина поднял руку:

— Помоги леди. Она не из Нэбов.

Скайла обернулась на голос и сделала книксен:

— Благослови тебя Господь!

— Какого рода помощь нужна твоему приятелю?— будто невзначай спросил хозяин, так сверля ее шарф, будто хотел проделать дыру в материи.

— Такую, о которой бы поменьше болтали, ровным голосом ответствовала Скайла.— Ему нужна прочная одежда. Ты случайно не знаком с продавцом?— она бросила кредит на стойку.

Незаметным движением хозяин смахнул деньги себе в карман:

— Иди за мной. Он провел ее темным коридором к лестнице, смутно освещаемой желтым светильником. Остановился и сказал:

— Ну, давай выкладывай.

Скайла качнула головой:

— Мой клиент ищет боевой комбинезон. Я знаю, сюда продали серый комбез, который нашли в канаве. Мой... клиент хочет, чтобы болтали поменьше. Костюмчик вакуумный. Ну?

Хозяин нахмурился и стал, скрестив на груди руки:

— Придется помочь. Продавец хочет двести кредитов за костюмчик.

— Что-то дороговато. На рынке военный вакуумный комбез идет за сто двадцать.

Хозяин оскалился, обнажив гнилые порченые зубы:

— У тебя свой рынок, у него — свой. Ладно, иди наверх, сама договоришься. Первая дверь направо. Деньги с тобой?

Скайла цинично рассмеялась:

— Ты что, думаешь, я из Нэбов? Хочешь, чтоб меня нашли в канаве с перерезанным горлом? Я не хочу.

— Нет, я тоже не хочу,— сердечно рассмеялся хозяин и слегка подтолкнул ее вперед.

Скайла подымалась по стертым пластиковым ступенькам, которые противно скрипели под ногами. Запыленные лампы слабым желтоватым светом еле освещали узкую винтовую лестницу. Скайла нашла нужную дверь, постучала, нажала на ручку и чуть подождала. Оглядевшись, увидела, что вокруг нет следящих мониторов, хотя она чувствовала, что какая-то система безопасности обязательно должна быть, и они уже наверняка увидели ее импульсный пистолет и виброкинжал, и, конечно же, сосчитали двести кредитов, прикрепленные титановой булавкой на левом бедре.

— Имя,— раздался голос из спикера.

— Зовите меня К.,— дверь распахнулась, и Скайла вошла в комнату, обставленную довольно неплохо для такого притона. Неужели Стаффа нашел свой конец в таком месте?

Мускулистый мужчина вышел из дальней двери. Скайла сразу определила, что он под защитой хорчетического щита.

— Ну?

— Я пришла купить боевой комбинезон.— Скайла стала, сложив на груди руки.— Вас зовут?

— Я — Броддус,— он нахмурился,— я не люблю иметь дела с тенью, которая еще и вооружена.

— А я не люблю иметь дело с мужчинами, которые прячутся за щитом безопасности.

Он засмеялся, сверкнули его белые зубы:

— Ты заметила, да? Не каждый увидит. Похоже, ты не простой посетитель.

— Да.

— Хорошо. Я снимаю щит, ты — шарф, и оставляешь оружие на столе. Потом мы выпьем по чашке стассы и обсудим наши дела. Предупреждаю, что сто двадцать — это мало. Это необычный костюмчик.

— Догадываюсь. Значит, ты подслушивал?

— Я вижу и слышу все, что мне нужно.

Скайла сняла шарф, прочтя в его глазах внезапно вспыхнувший интерес. Потом неторопливо вынула оружие и положила его на стол. Он сделал приглашающий жест, и она села в кресло, украшенное затейливой резьбой. В воздухе приятно пахло сандаловым деревом. Броддус поднес ей чашку стассы, потом вышел и вернулся, неся в руках серый комбинезон Стаффы.

Скайлу затрясло, она с силой взялась за подлокотники, ей пришлось встать, чтобы как-то спрятать напряжение, охватившее ее. Она еле сдерживалась, чтобы не вцепиться ему в глотку.

— Да, ты прав, комбинезон более, чем необычный,— заключила она.— Похоже, его сняли с богатенького Нэба?

— Да,— подтвердил Броддус.

Она вздохнула, и тут до нее дошло, что этот мерзкий Броддус пленился ее красотой, и что на этом можно сыграть.

— Сколько?

— Двести и точка.

Она напряглась, когда он наклонился к ней, голос его задрожал;

— Но для такой красотки... мы можем поторговаться.

Она ухмыльнулась и подмигнула.

— Ты потрясная баба, и сама это знаешь,— он скривил в улыбке рот, поедая ее глазами рептилии.

— А где хозяин комбинезона?— будто нехотя спросила Скайла, сдерживаясь из последних сил.

— Боюсь, что ему сейчас несладко,— покачал головой Броддус.

— Он мертв? «О, Стаффа, неужели я опоздала? Нет, только не это».

Он пожал плечами:

— Думаю, это было бы для него гораздо лучше. Он убил двух моих друзей. Его судили и приговорили к рабству. Так что не волнуйся, он не сможет предъявить права на комбинезон.

В ней вспыхнула слабая надежда. Это был малюсенький шансик, но все-таки шансик.

— Ну, сколько же ты хочешь?— она кокетливо повела плечом, соблазнительно улыбаясь.-- Может, сторгуемся?

Он согласно кивнул, облизывая пересохшие губы:

— Сними свою робу, тогда поглядим.

Широкая улыбка осветила ее лицо. Вот она, ее игра! Бедняга, он даже не подозревает, что она собирается с ним сделать. Не теряя ни минуты, она скинула свою одежду и бросила ее на ковер. Она была нага — на ней оставался только оружейный пояс. У него перехватило дыхание, и он чуть слышно прошептал:

— Я сбавляю цену. Давай...

— Не спеши, успеем,— она заметила, как растет его интерес:— Сто тридцать, и я твоя. Она провела рукой по его лицу, протягивая другой двести кредатов. Его кинуло в жар, он кивнул, щеки задергались в нервном тике, когда он увидел ее шрам.

— Пойдем в спальню. Или гы хочешь прямо здесь? Я считаю костюм проданным, и хочу, чтобы ты заплатила первый взнос.

Она прошла впереди него в спальню, окинула ее взглядом и сразу заметила мониторы безопасности. Повернулась к нему:

— Если ты хочешь нас записать, тогда я заплачу тебе меньше. Я знаю, сколько ты получишь за голоизображение того, что мы будем делать.

Он остановился, брови нахмурились:

— Сейчас, погоди, моя конфетка...

Она громко рассмеялась:

— Ты даже не знаешь, кто я! Ты ведь всю жизнь провел на улицах Эта руса.

Она попала в цель — он стал малиново-красным.

Броддус задумчиво потер щеку:

— Ты знакома с системой безопасности. Если тебе будет лучше, выключи ее- Он протянул руку вперед:— Но предупреждаю, я потребую полной платы.

— О, да, не волнуйся, я заплачу. «Ты все получишь сполна».

Скайла подошла к изголовью кровати, открыла коробку и повернула выключатели, после чего внимательно осмотрелась. И прошла к статуе, стоящей возле стены, отодвинула ее: в нише показалась вторая коробка. Она открыла ее, выдернула три провода и, удовлетворенная, обернулась, насмешливо глядя в его разгневанное лицо.

— Тебе первый взнос?— она набрала полную грудь воздуха и стала в боевую позицию, широко расставив ноги, откинув голову назад, прижав руки к телу:

— Давай, иди, получай.

— Клянусь Прогнившими Богами, я получу,— проревел он, сдирая с себя тунику.

Первый удар Скайлы попал точно под ребра с правой стороны. Потом она саданула его ребром ладони по шее, двинула локтем в грудь и хлобыстнула по коленной чашечке. Он упал. Она встала над ним, еле дышащим. Опустилась на корточки и сдавила горло, пристально глядя в его мутнеющие глаза:

— Ты забыл спросить, почему я называлась К. Интересно?

Она еще сильней сжала горло, он задыхался, глаза заполнялись безумным страхом.

— Компаньоны,— она чуть отпустила, дав ему время вдуматься в ее слова.— Человек, которого ты продал в рабство,— Лорд Командующий Стаффа кар Терма.

Он задрожал, а она кивнула:

— Я вижу, ты понимаешь, что это значит для тебя. Теперь вставай.

Она отпустила его и отошла назад, готовая к нападению в любую минуту. Он подполз к спальной платформе, в глазах застыла мука:

— Я... я не знал. Он был... так похож на Нэба, который... Это была ошибка!

Бесстрастным голосом она спросила:

— Оружие Лорда Командующего. Где оно?

Броддус нервно сглотнул, черты его лица посерели и заострились:

— Там, наверху, в шкафу. Мне... что-то... плохо.

Скайла подошла к шкафу и выдвинула ящик очень осторожно, опасаясь ловушки, и достала оружие Стаффы.

— Однако, ты очень предусмотрительный,— повернулась к нему Скайла, вешая бластер Стаффы на пояс.— Ты получишь за голограмму нашей сделки бешеные деньги. А если свяжешься с Айли Такка — то будешь колоссально богатым, особенно, если скажешь ей, что я здесь.— Она улыбнулась,— но ты же не будешь ей докладывать, правда?

— Н-н-е-т. Н-никогда. Даю слово... Клянусь... Я никогда...— он заикался от волнения, глотая слезы.— Это была ошибка. Я не знал. Просто ошибка!

Скайла нахмурилась, пристально глядя на него. Подошла к ящику и вытащила из-под тряпья лазер, Броддус заскулил

и затрясся, лицо его побелело, и не только от страха.

Скайла прицелилась и нажала на спуск. С постели поднялся дымок.

— Что ты... Проклятье. НЕТ!— он потерял над собой контроль и студнем сполз с постели на пол.

— Где деньги Стаффы?

— В моем кошеле, он висит справа в шкафу. Возьми все, но не убивай меня!— взмолился он.

Она быстро нашла кошель, там оставалось двести кредитов, которые она спокойно пришпилила булавкой к своему поясу. Подошла к нему, внимательно глядя в его перепуганные глаза.

— Ты неплохо поднаторел в работе с этарианскими ворами,— она наставила на него импульсный пистолет. Глаза его закрылись, и он шумно задышал.

— Если ты двинешься, я тебя убью. Запросто. У тебя хватит сил жить? Ведь смерть — это облегчение.

— Хочу жить,— лицо его исказила мучительная гримаса, по щекам потекли слезы.

— И ты всем расскажешь, что бывает с теми, кто становится поперек дороги Компаньонов.

—Я... я...— он задыхался.

Она щелкнула переключателем лазера на «слабо» и выстрелила в него. Он вскрикнул от боли, когда лазерный луч коснулся его лица. С большим искусством Скайла рисовала клеймо эта ри а неких воров на его лбу.

— Подумай, смерть несет облегчение,— напомнила она.

— Я хочу жить.

Без колебаний она мощным зарядом поразила его правую руку. Он дико закричал.

— Ладно, живи, вор. Помни о Компаньонах, запомни тот день, когда ты ограбил Лорда Командующего.

Скайла быстро оделась и направилась к выходу. В дверях остановилась и оглянулась на дергающееся тело. Это был почти труп.

Скайла сложила комбинезон Стаффы в пакет, повязала шарф и тенью скользнула к двери. Ей казалось, что кто-то следит, чьи-то глаза сверлят ей спину. Но все было тихо. Она быстро проскочила зал таверны, никто ей не сказал и слова.

На улице она зашла в маленький магазинчик, где снимала заднюю комнатку. Проследила, не идет ли кто следом. Все было спокойно. Сейчас необходима была быстрота, Броддус может еще протянуть достаточно долго, чтобы успеть рассказать о ней.

«Мне надо было убить его! Ты становишься сентиментальной, Скайла. Но он должен был помучиться, мертвый он бы не страдал. Пусть умирает, зная, что надежды нет».

Скайла поспешила в свою комнатку, на ходу приветствуя владельца лавки. Закрыла за собой дверь. Быстро распаковала пакет, скинула с себя робу и натянула комбинезон Стаффы, с удовольствием ощущая прикосновение материала. Сверху надела робу этарианской матроны и снова повязала шарф. Свой комбинезон и оружие Стаффы она спрятала в пакет, который привесила к плечу. Теперь ее путь лежал на площадь, где располагалась центральная тюрьма для рабов.

Она потрясла головой, сердце забилось чуть глуше: «О, Стаффа, что ты натворил!»— она покусала губы, недоумевая, как он мог позволить себе попасть в рабство? Выдержит ли он?

Она представила его страдающим от унижений и оскорблений, как заложенные мины Претора причиняют ему невыносимые страдания, повергают его в горе и отчаяние. Он будет очень страдать из-за своей гордости.

«Ты никогда не знал улицы, Стаффа. Несмотря на свою силу и репутацию, ты никогда не понимал того пути, по которому идет человечество. Молись всем Богам, чтобы я не опоздала».

Гигант Бротс неслышно приблизился, сверкая поросячьими глазками, глубоко посаженными под низким лбом. Он единственный среди рабов носил ошейник с гордостью. В первый же день он принялся доказывать свою силу, унижая и оскорбляя слабых.

Для Кайлы настала короткая передышка, потому что ненасытный Англо искал Морлаи, и истерзанная Кайла расслабилась.

Прошлой ночью Стаффа страдал от жестокого приступа отчаяния. Он лежал одинокий и несчастный, потерянный во времени и пространстве. Он не знал, давно ли ушла Кайла. Вдруг что-то привело его в чувство: он вскочил, крадучись пополз вперед и увидел возвращающуюся из дюн хромающую Кайлу. Она остановилась неподалеку от лагеря, от усталости медленно опустившись на песок. Этарианская луна висела достаточно низко, но ее света вполне хватало, чтобы разглядеть, что Кайла потерпела поражение: плечи ее были низко опущены, голова втянута, легкие всхлипы сотрясали ее. Стаффа встал и подкрался к ней: она не слышала шороха его шагов. Он сел рядом, положив ей руку на плечо. Она вздрогнула от страха и напряжения.

— Что случилось?

— Ничего! Оставь меня в покое,— она сбросила его руку.

Стаффа пристально посмотрел на ее лицо — тубы распухли, одна половина лица раздулась, темные пятна покрывали шбю.

— Кто?— его затрясло от ярости.

— Таф, не надо. Это случайность,— руками она пыталась собрать, соединить полы разорванной одежды.— Обещай мне ничего не предпринимать, Таф.

Беспросветная тоска и безнадежность ее тона заставили его обнять ее за плечи. Он молча думал.

Стаффа выжидал. На следующий день получилось так, что Бротс стоял в паре напротив Стаффы. И Стаффа наблюдал. Позже он услышал, как Бротс небрежно бросил Кайле:

— Потом придешь.

Стаффа затрясся от злобы и отвращения. Прищуренными глазами Стаффа мерил Бротса: парень был крупный, весил около двухсот футов, весь состоял из мускулов, его руки были толщиной с бревно. Он излучал высокомерие, спесь и полную уверенность в себе.

Ночью Стаффа не спал. Кайла поднялась почти сразу с наступлением темноты и тихонько скользнула в дюны, видимо идя по нужде. Стаффа повернулся в ту сторону, где лежал Бротс, и увидел, что тот поднимается. Когда очертания Кайлы пропали в сумраке между дюнами, Бротс бросился ей наперерез.

Стаффа взметнулся, как песчаный леопард, вследгиганту.

— Хей! Вот здорово, что я опять встретил тебя,— сочный голос Бротс а привел Стаффу в бешенство.

Голос Кайлы звучал покорно и испуганно:

— Пожалуйста, я очень устала. Англо завтра вернется. Ему это не понравится. Тебе же будет хуже...

— Давай, не болтай, ложись на спину и раздвинь ноги, ты, женщина. Сейчас же. Делай как говорю или горько пожалеешь.

Стаффа выступил из-за дюны:

— Не смей ее касаться, ты, тергузианский подонок, или я тебя убью,— тихо, почти шепотом произнес Стаффа,— давай, давай, я тебя уничтожу, ублюдок.

Бротс потер ладони и ухмыльнулся. Они встретились, глухо столкнувшись, рыча от ярости и ненависти. Они дрались, буквально сражались в песках: Стаффа с опытом долгих тренировок, Броге — с несгибаемой силой и животной страстью.

Отчаяние и чувство вины вырвались у Стаффы на свободу. Он ударил, как безумный, в гигантское тело. В каждый удар он вкладывал месть Броддусу, он платил за все свои страдания раба. Он сражался, вдохновленный чувством вины, которое его никогда не покидало. Он боролся за Кайлу, за Пибэла и всех остальных, Ответные удары Бротса только придавали ему сил, усиливали его звериную ярость и неистовство берсеркера.

Стаффа нанес сокрушительный удар локтем в шею Бротса, и его голову отбросило назад с жутким хрустом, Стаффа толкнул ладонью в нос, попутно пальцами выдавливая глаза. Заключительный тычок, и гигант вырубился, упал на песок, Стаффа стегнул его по коленным чашечкам и запястьям и по кадыку на песке осталась лежать гора бездыханного мяса.

Но Бротс оказался выносливым, он вскоре зашевелился, пытаясь встать на ноги, хрипы неслись из его глотки, грудь судорожно вздымалась. Стаффа отступил назад и прыгнул, нанеся всей своей массой удар в Солнечное сплетение, но неудачно. Бротс все-таки поднялся, и они схватились врукопашную, ломая и давя друг друга, Кости трещали, мышцы стонали, пот струился по их телам. Лица были искажены судорогой ненависти. Неожиданно Бротс схватил Стаффу за шею, и у него помутилось в голове — хрящи его горла жутко хрустнули под толстыми пальцами гиганта. Но Стаффа извернулся, надавив всем телом, услышал спасительный треск позвоночника в ночной тиши. Ладони Бротса спазматически сжались, и руки бессильно опустились вниз, гигант плашмя упал и застыл. Все было кончено.

Дыша с трудом, Стаффа закашлялся и отполз подальше, растянувшись на горячем песке, опустошенный и истощенный. Потом с трудом поднял руку и начал растирать ноющее горло.

— С тобой все в порядке?— подойдя, спросила Кайла, присела, приподняла его голову и положила себе на колени. Стаффа мутными глазами смотрел в ее бледное лицо.

— Я... думаю,— каркнул он, грудь его тяжело вздымалась. Что-то влажное и горячее упало ему на лицо. Он погладил ее по щеке.

— Зачем тебе это нужно было?— спросила она.— Почему ты вступился за меня и убил его?

Стаффа с трудом сглотнул. Ему казалось, что в глотку затолкали стальную трубу, усеянную шипами. Он обнял Кайлу, и она легла рядом с ним на песок, почувствовав себя в безопасности, когда ее обнимали дрожащие руки Стаффы. Потом она сказала:

— Нам нужно возвращаться.

Стаффа глянул на огромный труп Бротса:

— Лучше его закопать, иначе при облетах его обнаружат сверху.

Вдвоем они перетащили тело ближе к дюнам и быстро засыпали его песком.

По дороге назад Кайла спросила:

— А как мы все объясним?

Стаффа печально улыбнулся, разглядывая синяки, оставленные Бротсом:

— Мы скажем, что он говорил нам о том, что никакой ошейник его не удержит. Что он пройдет любую пустыню, его никто не остановит. И что Прогнившие Боги могут жевать его член, но рабом он не будет.

Кайла остановилась и положила руки ему на плечи:

— Ты ведь знаешь, что он бы меня убил в конце концов. Это сидело в нем.

— Я думаю о Скайле,— сказал он.— «О, если бы она была здесь! А если я никогда отсюда не выберусь?» Господи, что я мелю,— он оборвал, злясь на самого себя.— Идем, завтра нам придется жарковато, нужно отдохнуть.

Она глянула на него и кивнула:

— Да, твоя Скайла — счастливая женщина, Таф,— и ушла на свое место.

Утро наступило слишком быстро. Стаффа с трудом поднялся, осматривая свое избитое тело. Каждый сустав болел так, будто его вывернули из суставной сумки, горло нещадно пекло. Он сделал шаг, покачиваясь на неверных ногах. Стаффа прищурился от слепящего солнечного света, во рту у него пересохло, ноющие суставы посылали сигналы бедствия в измученный мозг. Похоже, Бротс все-таки здорово помял его и, может быть, почти убил. Тело билось от невыносимой боли, набегавшей волнами. Он еще раз осмотрел себя: множество кровоподтеков покрывали его тело, локти раздулись, кулаки распухли и кровоточили, когда он сжимал их. Он пополз к своему месту возле труб и свалился без сил на уже горячую сталь.

— Хоа!— позвал последний, и Стаффа нечеловеческим усилием воли навалился на трубу, с трудом удерживая равновесие. Его почти в агонии понесло за трубой, он едва соображал, что делает.

— Йеп,— раздался крик, и Стаффа рухнул под невыносимой тяжестью. Он заморгал, ощущая огнедышащий жар горячей стали.

— Таф?— с беспокойством крикнула Кайла, ее голос еле прорвался сквозь оглушительную боль.— Вставай, надо идти. У нас впереди длинный день.

Стаффа стиснул зубы и с трудом поднял себя. Один из рабов, Кори, нагнулся к нему и взял его за руку:

— Сегодня я работаю с тобой в паре.

Голос Стаффы прервался:

— Да, похоже, мне это сегодня понадобится. «Почему этот человек хочет помочь? Зачем это ему? Кори — еще один неприкаянный, кожа да кости, страдающий больше их всех от жестокого солнца. Хрупкий Кори, так похожий на Пибэла, наверняка он долго не протянет, и тем не менее предлагает свою помощь». Стаффа кивнул в знак признательности, Кайла подбадривающе ему улыбнулась, хлопнула его по спине, и они вернулись к работе.

— Это прайда, что говорят о Бротсе? — спросил Кори.

— Ты о чем?— прошептал Стаффа, оберегая истерзанное горло, и с трудом удерживаясь на ногах.

— Поговаривают, что он сбежал,— Кори скривился от тяжести трубы, тощие мышцы туго натянулись.— Он забирал часть моей еды. И у других тоже.

— И что?

— А то, что мы видим тебя раненым. Вот и все. Многие видели синяки Кайлы. Ты и Бротс... Ладно, ты любишь Кайлу. Мы все любим ее. А сегодня Кайла будто сбросила невыносимый груз с себя — она снова ходит прямо, уверенная в себе. Ты ранен, а Бротс сбежал. И у нас опять полные порции еды и воды.

Стаффа хрипло закашлялся:

— Этот ублюдок здорово меня помял. Если бы я смог еще достать Англо.

Кори откашлялся и сплюнул в песок коричневатую пленку:

— Несправедливость, друг Таф,— это реальность нашего существования. Бог создал Вселенную на этой основе. И это очень неправильно, что мы только однажды встречаем в жизни героя, который борется за правду!

— Но я далеко не герой.

Кори не обратил на это никакого внимания:

— Бротс — всего лишь симптом болезни, поразившей человечество. Англо — маленький фрагмент, но значительный по своей злокачественности, которую, увы, ни ты, ни я не сможем вылечить.

— Почему же нет? Если мне в руки попадет его гнусная шея...

— Не забывай, он только часть системы, и если ты его убьешь, тем самым ты убьешь и всех нас. Ошейники прикончат нас.— Кори минутку помолчал:— Почему мы должны найти силы, чтобы выносить все страдания, пока не наберемся смелости. Может, настанет время, когда найдутся те, кто смогут излечить наше общество.

Стаффа медленно брел, спотыкаясь, и молчал до тех пор, пока они не сбросили трубу на песок. Посмотрел на Кори и спросил:

— Так ты считаешь, что нужна смелость, чтобы умереть?

Кори наклонился, вытаскивая наплечный ремень из-под трубы:

— В нашей ситуации — да. Зачем мы так цепляемся за жизнь? Она приносит нам сплошные страдания. И можно жить, если увериться, что назначение и смысл жизни лежат в страданиях. А вдруг завтра империя рухнет, и мы в одночасье станем свободными? Но это невозможно, мой друг. Я каждое утро просыпаюсь в ужасе, я чувствую, как с каждой минутой теряю здоровье, как жизнь уходит из меня. Я долго не протяну. Когда это закончится для меня? Завтра? Нет. На следующей неделе? Нет. Через неделю? Еще через неделю? Когда я буду совершенно без сил. Англо или Морлаи отсекут мою жизнь, и, возможно, ты отнесешь и закопаешь в горячий песок мои останки. Вот какое у меня будущее.

— Тогда зачем тебе тянуть эту лямку?

— Жизнь удивительная и завлекательная штука. Бог сделал ее такой — она, как наркотик, захватывает нас, а потом, когда действие кончается, лишает нас иллюзорных надежд. Люди живут только надеждой. Они легко забывают неудачи, ошибки, потому что надежда — это опиум. У нас здесь нет такой поддержки. Где-то, на каком-нибудь отрезке этой бесконечной трубы, нас всех ждет неминуемая смерть. Единственное, что нами движет,— это любопытство, оно дает нам силы. Когда все это закончится? Сколько я протяну? А если жизнь — это только представление, игра?

— Ты всегда можешь лечь и позволить Англо прикончить себя,— напомнил Стаффа,— ошейник это сделает без особой боли. Все будет продолжаться минуту или около того. Ты говорил о Боге и несправедливости. Но Вселенная нейтральна.

— Да ну?— Кори удивленно скосил на него глаза из-под почти распластавшей их трубы.— Страдание и несправедливость глубоко внедрены в структуру Вселенной. Энтропия — это топливо прогресса. Каждая из экосистем мира, без исключений, зиждется на соперничестве, конкуренции. Одни формы жизни поедают другие, расширяя экологическую нишу для своих собратьев. Все виды, будь то растения или животные, поедают других: а если нет — то себе подобных. Разве не так?

— И ты считаешь, что это работа Бога?— насупился Стаффа, стараясь дышать ровнее.

— Это не тот Бог, о котором ты мыслишь терминами зтарианских или сеззанских императоров,— я говорю о настоящем Боге. Создателе и манипуляторе Вселенной. Бог, которому неинтересны молящиеся, жертвоприношения или храмовые обряды.

— Бог Седди.

— Можно назвать и так, мой друг Таф.

Они состыковали края участков труб под внимательным взглядом Кайлы.

На обратном пути Кори продолжил:

— Бог ввел несправедливость в систему, чтобы предотвратить стагнацию. Несправедливость ведет к страданиям. Каждый организм будет реагировать, стараясь сделать свою жизнь лучше, избежать страданий. И вот наблюдения показывают, что выбор падает на данный момент. Танец квантов застыл. Реальность меняется: приобретены знания. Бог извлекает пользу из знаний. Он изучает реальность, различные реальности исходят из каждой микрофазы изменений, зарегистрированной в частице вечной энергии.

— А ты все-таки не торопишься умирать. Почему бы тебе не прекратить свои страдания в сей момент? Ты же сам говорил, что только ждешь конца. Твоя надежда угасла.

— Но я труслив,— напомнил Кори.— Я боюсь что-нибудь предпринимать.

— Я видел множество смертей. Страх не играет роли. Храбрец умирает так же, как и трус.

— Это правда. Но у кого был выбор?

-- У многих, Стаффа начал копать яму под трубой, чтоб вытащить свой ремень.

— А зачем им был этот выбор?— задумался Кори, его лицо искривилось под ременной петлей, продетой под другой конец трубы.

— Потому что они боялись моих... моих ребят больше, чем смерти. «О, Прогнившие Боги! Что он только что сказал?»

— Тогда мои рассуждения не годятся,— заявил Кори.— Мужчины в душе трусы. Из-за трусости они поступают не по справедливости, действуя согласно желаниям Бога. Увеличивая всеобщие страдания, как ты понимаешь. Но мы самые большие трусы, так как можем легко избежать страданий, Лорд Командующий.

Сердце Стаффы остановилось. Он оцепенел, и Кори зашатался, стараясь удержать вес ноши. Маленький человек опустился на колени, пока Стаффа пытался взять тяжесть груза на себя, вся бригада сбилась с шага.

— Как... как ты меня назвал?

Кори, гримасничая от неожиданной боли, очень хотел подняться, дыхание его прервалось, и он не смог ответить, пока дыхание не выровнялось:

— Прошу прощения. Я не думал. Я считал, что узнал тебя еще несколько дней назад, но борода спутала мои впечатления. Твоя способность к убийству, как было с Бротсом, подтвердила мою догадку. Никто другой не смог бы так профессионально убрать эту громадину без серьезного вреда для себя;

Стаффа тяжелым взглядом у ставился в пустоту, молясь только о том, чтобы никто не слышал их разговора.

Кори продолжил беседу, будто ничего особенного не произошло:

— Я когда-то был профессором, изучал поведение человека в Университете на Майке. Годы я потратил на изучение направлений и отклонений в среде правительства империи и написал много статей, объясняющих, почему Тибальт сделал то, что он сделал, и какими мотивами ты и твои Компаньоны руководствовались в действиях. У меня на стене висело редкое твое голоизображение.

Измученное тело Стаффы сотрясалось от внезапного прилива адреналина, вызвавшего страх.

Кори с симпатией произнес:

— Я не скажу никому, Таф, мой друг. Твои проблемы здесь — лично твои. Я верю, что ты попал в переделку, так же как и я. И думаю, что это часть справедливости в этом несправедливом мире,— он помолчал.— Но скажи мне. Зачем ты... Нет, как ты мог поступать так, как поступал? Ты никогда не задумывался, прав ли ты или виноват в своих поступках? Пожалуйста, только не подумай, что я обвиняю или осуждаю тебя. Я спрашиваю только из чистого любопытства: какими мотивами ты руководствовался?

Стаффа наклонил голову, чтобы спрятать беспокойство в глазах.

— Ты можешь отвечать не сразу, мой друг Таф,— донесся до него мягкий голос Кори.— Рассказывать или не рассказывать — ты можешь решить только сам,— он горько рассмеялся.— Правда, ты можешь решить убрать меня, опасаясь, что я проболтаюсь. И тем самым ты избавишь меня от лишних страданий. Но единственная просьба — сделай это по возможности безболезненно и быстро.

Стаффа покусывал губы, кровь стучала у него в ушах. Больше они не сказали ни слова, укладывая бесконечные участки труб в канаву.

Несправедливость? Страдания? Это дело рук Божьих? Он моргнул несколько раз, смахнув капли пота, стекающего со лба. Зной становился нестерпимым, горячечный жар палил его изнутри. Мысли стремительно проносились, толкаясь и сбивая друг друга