Падший ангел (СИ) [Natali Ostin] (fb2) читать онлайн

- Падший ангел (СИ) 1.95 Мб, 537с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Natali Ostin

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Пролог. ==========

Гулкие шаги раздавались по больничному коридору. Блондинка с бледным лицом спешила к стойке регистратуры.

— Хэл Купер, в какой он палате? — голос её срывался. — Я его дочь.

— Пройдемте со мной, мисс Купер. С Вами будет говорить доктор Лоуренс.

У Бетти внутри все холодело, словно органы окунули в жидкий гелий. Крепко сжав челюсти, она следовала за сестрой по бесконечному коридору. Из палаты навстречу им вышел высокий мужчина.

— Доктор Лоуренс, это дочь мистера Купера, — сестра, выполнив миссию удалилась.

— Мисс Купер… Мне очень жаль, но ваш отец скончался двадцать минут назад. У него была ишемическая болезнь, началась фибрилляция желудочков. Мы пытались запустить сердце, но было поздно. Примите мои соболезнования.

Сухие, заученные слова. Расспросы о других родственниках. Звенящая пустота внутри. Собственный голос казался ей чужим.

— Мать… Она ближайший родственник. Она в Ривердэйле.

— Вы должны немедленно сообщить ей о случившемся. Вы можете это сделать? — все тот же беспристрастный тон.

— Могу. Мне нужен телефон отца. Там её номер.

========== Часть 1. Добро пожаловать, Бетти Купер! ==========

Разлука длиной в пять лет оставляет неизгладимый след в сердцах людей. Образ некогда любимого человека мутнеет в памяти, а затем окончательно пропадает. Но внезапно судьба играет с вами злую шутку, и пути ваши вновь пересекаются. И вот, вы сидите рядом в полном молчании, не зная, что сказать. Чувствуете себя крайне неловко, словно пришли на вечеринку, на которой нет ни одного знакомого. Бетти Купер никогда не страдала скромностью, но рядом с этой женщиной, она ощущает себя попавшей на эту самую вечеринку.

— Почти приехали, — говорит Элис Джонс, обращаясь скорее к пустоте. Бетти, погруженная в невеселые думы, вздрагивает. Пейзаж за окном автобуса становится более насыщенным, нежели час назад. В основном мелькают одинокие фермы, но порой попадаются аккуратные, милые домики, в таком наверняка и жила девочка Элли, которую унесло торнадо. И вот, спустя минут пятнадцать, серебристое корыто причаливает к вокзалу Ривердэйла. Бетти снимает с верхней полки свой небогатый скарб и плетется к выходу. Мать уже стоит возле машины, рядом с темноволосым мужчиной лет 45, с недельной щетиной и жёстким взглядом. Когда Бетти подходит ближе, хмурое лицо разглаживается и он улыбается. «Надо же, а ему идёт улыбка. Вроде и не урод даже», — отмечает про себя девушка.

— Здравствуй, Бетти. Рад с тобой познакомиться. — ЭфПи Джонс протягивает девушке руку. Та, чуть поколебавшись, принимает дружественный жест.

— Привет. — Она сразу же разрывает рукопожатие, изобразив нечто, отдаленно похожее на улыбку.

— Дорогой, закинь вещи в багажник и поехали уже домой. Я жутко устала от всей этой суеты.

Бетти передергивает от этих слов.

— Ты похороны папы называешь суетой? — Слова вырываются против воли.

— Боже, конечно же нет. Не цепляйся к словам, Элизабет.

Элис быстро обходит автомобиль и усаживается на пассажирское сиденье. Девушка все ещё стоит возле «Форда», подавляя острое желание продолжить ссору. «Чёрт, нужно успокоиться, — говорит она себе. — Где твои манеры? Забыла в Ванкувере?»

— Ну же, Бетти, садись. — ЭфПи выглядывает в окно. Она с тяжелым вздохом покоряется и «Форд» покидает городской вокзал.

После Ванкувера, Ривердэйл кажется настоящей провинциальной дырой, что глуше ещё поискать надо. Вид из окна приводит Бетти в полное уныние. Наверное, здесь живёт человек двести, от силы, есть единственное на весь городок приличное кафе, захудалый кинотеатр, в котором крутят фильмы 50-х годов и, несомненно, имеется церковь, в которой по воскресеньям собирается весь город. Чёрт, Бетти Купер, ты в полном дерьме.

***

Джагхед Джонс проводит последние летние деньки, греясь на солнышке возле реки Свитвотер. Компанию ему составляет пускающий слюни бульдог с нелепой кличкой — Хот-Дог. Он часто приезжает в это место, чтоб расслабиться и отдохнуть от нескончаемых проблем, которые преследуют его, кажется, с пеленок. Раньше он с головой уходил в писательство, а став лидером «Змей Саутсайда» дело это забросил. Контроль над группировкой выжимал из него все соки. Постоянные проблемы с законом, нелегальный бизнес и разборки с враждебными бандами превратили жизнь юного Джонса в кромешный поток пиздеца, который и не думал иссекать. Но Джаг не жалел о своём выборе. В конце концов, до Змей в его жизни дела обстояли ещё хуже.

Он умиротворенно печётся на солнце, когда мобильный начинает трезвонить. Джаг еле размыкает веки и тянется за гаджетом.

— Да, — сонным голосом бормочет он в трубку.

— Ты что спишь? Не забыл, что у нас сегодня гости?

Отец всегда умел обламывать кайф.

— Да помню я. К ужину буду.

— Только не опаздывай, ради всего святого. — Тон отца с угрожающего скатывается до умоляющего.

— Не имею такой привычки. — Джагхед слышит, как отец усмехается. — Все, до вечера.

Плюс ещё одна проблема. Бетти Купер. Внезапно обретенная сводная сестра. Он знает, что у Элис имеется дочь в Ванкувере, но за последние пять лет, она о ней почти не упоминала. Даже фотографий в доме нет, словно этой Бетти и вовсе не существует. А может, она просто дурнушка. Даже имя у неё подходящее — Бетти. Фантазия живо рисует полненькую девчушку с брекетами и проблемной кожей.

— Эй, Хот-Дог, ставлю дюжину бургеров на то, что она именно такая. Принимаешь пари? — Он протягивает псу руку и тот, высунув язык и поразмышляв пару секунд, вкладывает в неё короткую лапу.

— Отлично, не забудь, я люблю со свинной котлетой. — Джонс лениво треплет собаку по спине, проваливаясь в сладкую дрему. Перед глазами все ещё плывет смешной образ, заставляя Джагхеда слабо улыбаться, но затем картинка пропадает и парень проваливается в сон.

***

Когда Бетти оказывается в своей новой комнате, у неё отвисает челюсть. Она будто в домике для Барби. Нет, серьёзно?! Ей предстоит жить в этом безобразном розовом царстве, с чудовищными кружевными занавесками на окнах? Девушка бросает сумки на пол и присаживается на идеально заправленную кровать. «С этим срочно нужно что-то делать», — думает она, внимательно обводя взглядом кукольную обитель, в которой для полноты картины не хватает, разве что, блюющих радугой единорогов.

Бетти откидывается на белую подушку, тупо глядя в кремовый потолок. Вот и закончилась её весёлая жизнь. Впереди её ждёт… А что, собственно, её ждёт? «Да ничего хорошего», — подсказывает внутренний голосок.

— Зачем же ты оставил меня, папочка, — шепчет девушка, закрывая глаза. На белую ткань падают соленые капли.

***

Вечер входит в свои права, когда Элис поднимается в спальню дочери. Та крепко спит, уткнувшись лицом в подушку. Вздохнув, мать садится на краешек кровати и легонько тормошит девочку.

— Элизабет, поднимайся. Ужин через полчаса.

Издав хриплое неразборчивое мычание, Бетти отворачивается.

— Живо поднимайся, юная леди! — Элис повышает голос. — Ты и так проспала весь день. Прими душ и будь любезна спуститься вниз.

Элис выходит из комнаты, специально громко хлопнув дверью. Бетти вздрагивает и отрывает тяжелую голову от подушки. Желудок печально урчит, побуждая её к действию. От души зевнув, она встает с тёплой постели и плетется в душ. Ужин так ужин, надо ведь взглянуть на своего сводного братца. Кстати, как там его зовут? Намыливая голову шампунем, Бетти силится откопать в памяти его имя. Джастин? Джордан? Нет, эти имена нормальные, а у того идиотское, она ещё долго смеялась. Ай, хрен с ним, скоро узнаем. Интересно, какой он? Бурное воображение лепит образ очкастого задрота, в аккуратненькой рубашечке и выглаженных брючках. А чего ещё ожидать в этой богом забытой дыре?

— Ну, и где его носит? — недовольно бурчит Элис, раскладывая тарелки к ужину.

— Будет с минуты на минуту, — отвечает напряженный ЭфПи. Лучше бы сыну немедленно появиться, иначе будут проблемы!

Спустя пару минут парадная дверь хлопает, и Джагхед наконец являет себя миру. Джонс-старший облегченно вздыхает, а Элис окидывает парня холодным оценивающим взглядом.

— Не хочешь переодеться? — Мачеха скептически изгибает бровь.

— Я всегда так одет. У нас что, ужинает президент? — Джаг усмехается, глядя как Элис закатывает глаза.

Тут на лестнице слышатся шаги и в гостиной возникает Бетти. Джагхед оборачивается и…теряет дар речи. Твою же мать… Он что, на солнце перегрелся? Перед ним предстает стройная блондинка с огромными бирюзовыми глазами. Пшеничные волосы мягкими волнами спадают на плечи, обрамляя идеальной формы личико. На губах красуется яркая, кроваво-красная помада, а на щеках лёгкий, едва заметный румянец. Контрольным выстрелом становится короткая джинсовая юбка и белый, на тонких бретельках топ. Пока семейство Джонс подбирают челюсти с пола, Бетти старается не выдать своего изумления. Где очкарик с прилизанной прической? Почему на неё потрясенно пялится жгучий брюнет с необыкновенной красоты глазами? Они не зелёные, не голубые, какая-то удивительная смесь этих цветов. Чёрные волосы причудливо въются, и одна прядка спадает на глаза. На правильном лице россыпь родинок, которые можно соединить в созвездие, если постараться. На парне чёрная кожаная куртка, тёмно-фиолетовая футболка с буквой S на груди, серые джинсы и массивные ботинки.

— Бетти, познакомься, это Джагхед. — Элис спускает её с небес на землю.

Джагхед, ну конечно. Кто вообще придумал это дурацкое имечко?

— Приятно познакомиться. — Ее тон говорит об обратном.

— И мне, — выдавливает из себя Джонс.

Где, блять, толстушка с прыщами? Господи, за что ты так со мной?!

— Ну, раз официальная часть закончена, может уже начнём ужин? — Женщина приглашающе машет рукой. Бетти садится напротив Джагхеда, старательно избегая любых зрительных контактов.

— Мы все очень рады, что ты с нами, Бетти. Теперь это твой дом, а мы — твоя семья. Я очень надеюсь, что мы найдём общий язык, — говорит миссис Джонс, обращаясь к дочери.

Девушка растягивает губы в фальшивой улыбке. Ну да, как же, рады они. Вон, этот кудрявый прямо сияет от радости. Будет замечательно, если через пару дней её не выкинут на улицу. Поглядим, на сколько тебя хватит, Элис.

— Завтра я пойду в школу, передам директору твои документы. Кстати, вы с Джагхедом наверняка будете в одном классе. — Элис сама не знает, радоваться этому или нет.

— Зашибись. — Бетти кривит красные губы. Кто бы сомневался, что в этой школе один выпускной класс. Да и плевать, она же не собирается общаться с ним. Притворится, что они и вовсе незнакомы.

— Джаг, ты же поможешь Бетти? Покажешь, что здесь и как. — ЭфПи озвучивает то, чего блондинка боялась больше всего.

— Что? — Джагхед с ужасом глядит на отца.

— Ещё чего, — фыркает она. — Справлюсь без посторонней помощи, не маленькая.

— Джагхед вовсе не посторонний, Элизабет. Мы ведь только что это обсуждали. — Элис с некоторой тревогой смотрит на дочь. Похоже, с этой девчонкой придётся несладко.

— Повторю еще раз — мне не нужна нянька. Все, закрыли тему.

За столом повисает натянутое молчание. Бетти с невозмутимым видом продолжает уплетать пасту с грибами, игнорируя присутствующих. ЭфПи бросает на жену насмешливый взгляд. Заткнуть Элис — задача непростая, но девчушка справилась на отлично. Ещё на вокзале эта оторва пришлась ему по душе. Без сомнения, они с ней поладят.

Джагхед чувствует себя не в своей тарелке. Едва он увидел эту фурию, стало ясно, что спокойная жизнь закончилась. Вся она, от белобрысой макушки до босоножек на платформе, раздражает джагхедовское существо, словно душится перцовым баллончиком. Ну ничего, ещё посмотрим, кто будет смеяться последним. В конце концов, это его город, и он покажет этой стервозной выскочке, где её место.

Комментарий к Часть 1. Добро пожаловать, Бетти Купер!

А вот и первая часть, дорогие читатели)))Надеюсь, Вам зайдет))) Оцениваем, комментим, не стесняемся!)))

========== Часть 2. Шкатулка с сюрпризом. ==========

Животное сластолюбие —

вот бездна, в которую ты устремился,

как падший ангел.

А.Н. Толстой

В последний день летних каникул Бетти решает наконец выбраться из дома. Предыдущие дни она провела в жуткой розовой спальне, отсыпаясь от тяжёлой недели. Мать с ЭфПи пропадают на работе, а Джагхед уже второй день не показывает нос. Бетти этот факт бесконечно радует, ведь братец довольно странным образом влияет на ее нервную систему. При мысли, что терпеть его придётся весь долбанный год, девушка невольно ежится. Да, он довольно симпатичный («Что?! Купер, у тебя крыша поехала?!»), но за смазливым личиком скрывается отвратный («Вот это верно!») характер. Наверняка, корчит из себя крутого, чтоб малолетние дурочки раздвигали перед ним ноги. «Чёрт, — одергивает себя блондинка, — хватит уже думать о нем, лучше займись делом».

Девушка подходит к шкафу и придирчиво оглядывает его содержимое. Взгляд падает на лёгкое платье в цветочек. Отлично, то что нужно. К платью она надевает грубые чёрные ботинки. Волосы распущены, в легком беспорядке спадают на плечи. Образ дополняют солнцезащитные очки и неизменная яркая помада. Выудив из тайника сотню долларов, девушка покидает спальню.

***

Тёплый вечер опускается на городок, когда Бетти набредает на «Pop’s» — круглосуточную закусочную, покорявшую своим ярким неоновым дизайном.

«Похоже, это и есть единственное приличное кафе в городе», — усмехается про себя Купер.

В заведении аншлаг. Все столики заняты, и Бетти замирает у входа. Лица всех присутствующих обращаются к ней, с интересом разглядывая вошедшую. Начинаются тихие перешептывания и оценивающие взгляды. Бетти была не робкого десятка, потому проходит и садится за барной стойкой. Сняв очки, девушка обращается к бармену, старому темнокожему мужчине, по имени Поп Тэйт.

— Бокал пива. Холодного, если можно.

— У нас нет пива, мисс. — Бармен с интересом глядит на девушку. — Только молочные коктейли и кофе.

Бетти разочаровано прикрывает глаза. Придётся давиться коктейлем. Что ж, может это и к лучшему, завтра первый учебный день.

— Тогда шоколадный. — Она протягивает мужчине купюру.

Тут с дальнего столика поднимается высокий, накаченный парень и прямым ходом идет к Бетти.

— Привет! — Он широко улыбается. — Я Кевин Келлер, а ты должно быть, Бетти Купер, верно?

— Верно, выходит тут все в курсе, кто я. — Она обводит взглядом посетителей.

— Ну, городок у нас маленький, слухи разлетаются в мгновенье ока. Слушай, не хочешь к нам присоединиться. Познакомлю тебя с остальными, нам ведь в одном котле вариться целый год.

Бетти не хочется торчать в одиночестве, к тому же, этот Кевин довольно милый, так почему нет? Она берет свой коктейль и улыбается пареньку.

— С удовольствием.

За столом сидят двое — рыжий парень в светлой футболке, которая бесстыдно облегает рельефное мускулистое тело, и темноволосая девушка в бордовом платье и с жемчугом на шее.

— Познакомься, это Арчи Эндрюс — капитан футбольной команды, — говорит Кевин. Рыжий подскакивает и тянет ей руку.

— Бетти Купер. — Она отвечает на рукопожатие.

— Ну, а это, несравненная Вероника Лодж — королева Ривердэйла, — продолжает Келлер. Брюнетка выдавливает из себя улыбку.

— Рада знакомству. — Лодж и не думает скрывать своей неприязни.

«Высокомерная сучка, — думает Купер. — Что, боишься, я займу твоё место?»

— Присаживайся, Бетти, — обращается к ней Арчи. Он придвигается к окну, освобождая место. От Бетти не укрывается, как брюнетка со злостью поджимает губки.

— Спасибо. — Бетти приземляется рядом с рыжим. Кевин садится рядом с Вероникой.

— Ну, что друзья, за знакомство. — Келлер поднимает свой вишневый коктейль. Ребята следуют его примеру, негромко чокнувшись.

— Я так поняла, крепче молочных коктейлей, здесь ничего не продают, — обращается к сидящим блондинка.

— О да, с этим у нас строго, — отвечает Кевин. — Конечно, есть места, где можно достать выпивку, но мы стараемся там не появляться.

— Почему? — В Бетти постепенно разгорается интерес.

— Нам не особо там рады, — подхватывает разговор рыжий.

— Да, верно. — Кевин утвердительно кивает. — Появляться в Саутсайде себе дороже.

— Саутсайде? Что это такое? — Бетти распирает от любопытства.

— Эта часть города, в которой живут южане. Мы, северяне, находимся в Нордсайде. Отношения между нами натянутые, и мы стараемся не появляться на их земле, чтоб избежать новых конфликтов. Ну, а они, в свою очередь, не суются к нам.

— Ещё как суются, — вставляет свои пять копеек Вероника. — Главный Змей Саутсайда учится в нашей школе, или ты забыл?

— Змей? — Бетти прыскает коротким смешком.— Это ещё кто такой?

— О, ты разве не в курсе? — Вероника наигранно удивляется. — Я думала, брат просвятил тебя по этому поводу.

— Брат? Ты о Джагхеде? — Бетти с недоумением глазеет на брюнетку.

— О ком же ещё? Он ведь Король «Змеев Саутсайда».

Бетти подавляет желание громко расхохотаться. Джагхед — Король? Чей, мать вашу? Горстки детишек, возомнивших себя крутой бандой? Еле сдерживая смех, Бетти обращается к Кевину:

— Слушай, а кто вообще эти Змеи? Четырнадцатилетние прыщавые юнцы, которые крадут батончики из автоматов?

— Хм, не совсем. Вообще то это банда байкеров, в основном состоящая из взрослых мужчин. Девушки тоже есть, но их немного. Они очень опасны и мы рады, что они остаются на Южной стороне.

Бетти слушает, раскрыв рот. Полная дичь. Кто в здравом уме может выбрать своим лидером этого высокомерного придурка с наитупейшим именем? Они, верно, наглухо отбитые, эти Змеи.

— Полный бред. Он ведь ещё школьник! Как ему могли доверить управление бандой?

— Ну, насколько мне известно, корона перешла к нему от отца, — отзывается Кевин.

Тут у Бетти снова пропадает дар речи. ЭфПи тоже был Королём Змей?! Пиздец, ну и семейка. Чего ещё она не знает?

— Таак, значит Джонс-старший передал титул сынку, а все эти здоровые бородатые мужики даже рта не раскрыли, позволив малолетке ими повелевать? — Бетти не может с этим смириться.

— Змеи чтят свои законы, — говорит Кевин. — Может, кто и был не согласен, но вслух озвучивать свое недовольство в их банде чревато неприятными последствиями.

— Мда. — Бетти возвращается к коктейлю, потягивая сладкую жидкость через трубочку. Она определённо не зря зашла в это местечко. Змеи, война Севера и Юга… Довольно забавно.

— Расскажи о себе, Бетти, — Арчи с улыбкой обращается к блондинке. — Как ты попала к нам?

Боже… Начинается. Будто снова оказалась на допросе.

— Нечего рассказывать. Мой отец умер, и я переехала сюда. Вот и вся история.

— Ох… Прости, я не знал.

Ребята поддерживают Арчи, выражая свои соболезнования.

— Проехали. — Купер откидывается на спинку красного диванчика. Ей хочется курить, но у этих точно про сигареты спрашивать не стоит — замучают лекциями о вреде курения. Тут в голове Купер возникает идея.

— Слушайте, а как добраться до этого Саутсайда? Далеко он отсюда?

Троица округляет глаза, словно она ругнулась от всей души.

— Ты что, с ума сошла, Бетти? Соваться туда ночью равносильно суициду! — Кевин приходит в ужас.

— Эй, Кев, успокойся. Ей там ничего не угрожает — она ведь сестра Джонса. Не думаю, что Змеи станут нападать на неё. — Лодж с невинной улыбочкой смотрит на Купер. Пусть эта белобрысая катится куда-подальше.

— Ронни, что ты несешь? — Арчи с осуждением глядит на девушку. — Не факт, что Джаг упоминал о ней. Он что, по-твоему, на каждом столбе в Саутсайде наклеил плакат с её лицом и подписью «Не трогать мою сестру!»?

— Арчи прав, незачем испытывать судьбу, Бетти. — Келлер понимает, что Веронике блондинка пришлась не по душе, но чтоб отправлять её на верную смерть? Арчи стоит меньше демонстрировать свою симпатию, иначе эта посиделка плохо закончится.

— Ладно, ладно, я просто спросила, не нужно так возбуждаться. — Бетти возвращается к коктейлю. На пару минут за столиком воцаряется тишина.

— Слушай, Бетти, завтра близнецы Блоссом устраивают вечеринку в честь начала учебного года, не хочешь пойти с нами? — нарушает тишину Эндрюс. Брови Вероники взлетают чуть ли не на лоб.

— О, вечеринка? Это моя тема. Конечно, я пойду. — Бетти не спускает с Лодж насмешливого взгляда. Бедняжка, совсем потеряла от рыжего голову, но тот видимо и в ус не дует.

— Класс! — Эндрюс сияет, как новенький цент. Кевин смущенно поглядывает то на Бетти, то на Арчи. Вероника сидит мрачнее тучи, уставившись в окно. В этот самый миг на улице раздается рев мотора, и к закусочной подкатывает черный байк. Колокольчик на двери звенит и входит сам водитель. При его виде у Бетти скручивает внутренности, но она списывает это на коктейль. Вероника отчего-то сразу оживиляется и бросает многозначительные взгляды на Джонса. Тот крутит головой, словно ищет кого-то. Едва он замечает Бетти, как в его лице происходят моментальные перемены. Брови съезжаются к переносице, а губы сжимаются в тонкую полоску. Он медленно приближается к их столику.

— Вероника, на пару слов. — Джонс ни с кем не здоровается, а Бетти старается и вовсе не замечать.

Кевин вскакивает с места, пропуская взволнованную Лодж и парочка покидает заведение. На лице блондинки читается неподдельный интерес к происходящему.

«Они что встречаются? Точно нет, ведь стерва сохнет по рыжику. Она тоже в Змеях? Не похоже. Общие интересы? Бред. Вряд ли в свободное время расфуфыренная кукла гоняет на байке в компании бородачей. Что тогда? Нужно непременно это выяснить».

— Они что, типа вместе? — безразличным тоном спрашивает Бетти.

Первым отвечает Кевин.

— Нет, и вряд ли когда-нибудь будут.

— Почему? Он что, гей?

Беседа перетекает в совершенно неожиданное русло.

— Ха-ха, поверь, будь он геем, я бы давно его захомутал. — Кевин плотоядно улыбается.

— Тогда что…ты гей? — Бетти не может в это поверить. Вот дерьмо, а она-то на него чуть было глаз не положила.

— Ага, а что, не похож?

— Эээ, нет. — Она немного раздосадованна. Но ничего, зато друг из него выйдет отличный.

«Всю жизнь мечтала о друге-гее» — проносится в голове блондинки.

Так, на чем они остановились? Ах да, Джонс.

— Если он не гей, тогда в чем проблема? У него вообще девушки были? — Бетти знает, что заходит на запретную территорию, но соблазн узнать о Джагхеде был велик.

— Нет, ну по крайней мере, я ни с одной девушкой его не видел. — Арчи знал Джага с детства, и говорил чистую правду.

— Он что, ассексуал? Типа, как Камбербэтч в «Шерлоке»?

— А вот это никому, кроме Джага, не известно.

На этом все умолкают, потому что в кафе возвращается Вероника. Она выглядит крайне раздражённой, если не сердитой.

— Что случилось, Ронни? — спрашивает Кевин, когда она занимает своё место.

— Мама санкционировала рейд в Саутсайде. В участок поступил анонимный звонок, якобы какой-то парень схватил передозировку и его родители утверждают, что наркотики ему продали Змеи. Твой отец, Кевин, приехал к «Белому Змею» с тремя патрулями и разнес бар чуть ли не в щепки. Джагхед в бешенстве. Он думал, может я что-то знаю.

От этой информации у Бетти в голове совершенно все путается. Наркотики, Змеи, рейд. Что вообще происходит?

— Я дико извиняюсь, но может кто-нибудь объяснит, что за дерьмо тут творится?

— Обычное дело, — отзывается Кевин. — Как только всплывают наркотики, папа едет в Саутсайд. Проводит бессмысленные рейды и злой, как чёрт, возвращается домой. Змеи всегда были на короткой ноге с запрещенными веществами, но никаких лабораторий по их производству ни разу не обнаружили. Тем не менее, весь Нордсайд считает Змеев главными наркодилерами города.

Бетти ловит каждое слово Кевина. Стало быть, её названный братец, тот ещё фрукт. Он что, Тони Монтана местного розлива? Какие ещё у него секреты? Ну, ничего, это мы тоже выясним. Похоже, она ошибалась насчет Ривердэйла. Этот городок не так прост, как кажется. Он словно старая, потрепанная шкатулка, внутри которой тебя ожидает сюрприз.

Комментарий к Часть 2. Шкатулка с сюрпризом.

Милые мои, вылаживаю 2 часть, на Ваш справедливый суд. Дальше будет только интереснее)))Ну и не забывайте оставлять отзывы)))

========== Часть 3. После бала ==========

Первый учебный день начинается довольно весело. На уроке литературы Бетти занимает последнюю парту, в надежде, что её обойдут стороной вопросы типа «Какие книги вы прочли на каникулах?». Класс быстро заполняется, последним появляется («Кто бы сомневался?!») Джонс. Он проходит мимо Бетти, и до её чуткого обоняния долетает приятный запах хвои и табака. Отгоняя навязчивые мысли, навеянные его парфюмом, она облокачивается на парту и закрывает глаза, но вздремнуть ей не удается, ведь в класс заходит учитель. Судя по тому прокатившемуся шепотку, он, как и Бетти, здесь новичок.

— Добрый день, класс! — с воодушевлением здоровается с учениками полненький мужчина, смахивающий на старого хорька. — Меня зовут Дональд Кроули, я — ваш новый учитель литературы. Миссис Говард, увы, покинула нас, перебравшись в Лос-Анджелес, но вы и без меня это знаете, так что не будем терять время и начнём наше знакомство. Хорек открывает журнал и начинает перекличку.

— Шерил Блоссом?

С первого ряда тянется изящная ручка. Её огненно-рыжие волосы водопадом рассыпаются по спине. «Выходит, к ней я иду на тусовку сегодня», — думает Купер.

— Джейсон Блоссом?

Ещё одна рыжая голова на первом ряду. На парне сине-желтая спортивная куртка, точно такая же, как на Арчи. Еще один «бульдог». Тем временем перекличка продолжается, и когда добираются до Бетти, многие чуть шею не сворачивают, пялясь на неё. Но та, с полным покер-фэйсом продолжает нажевывать жвачку.

— Форсайт Пендлтон Джонс Третий?

Джаг поднимает руку, и тут с последнего ряда раздается истерический смех. Весь класс оборачивается на источник шума. Бетти Купер хохочет, откинув голову назад.

— Мисс Купер, с вами все в порядке? — Бедный учитель не понимает, чем вызвана столь бурная реакция.

— Ооо, все просто отлично! — Бетти утирает слезящиеся глаза.

Чёрт, ради этого стоило проснуться в несусветную рань! Теперь понятно, почему он взял себе ещё более идиотский псевдоним. Бедняга, такая непруха с именами!

Джаг на эту выходку не обращает никакого внимания. Плевать, пусть смеётся сколько хочет. Если таким образом эта безмозглая кукла пытается привлечь к себе внимание, то зря старается.

Он испытывает к ней абсолютное ничего. Временами она его раздражает, а в целом… Хотя нет, она постоянно его раздражает. Каждую минуту.

***

Бетти запихивает в шкафчик учебники, когда возле неё возникает хозяйка сегодняшней вечеринки.

— Бетти Купер, до меня дошли слухи, что ты тоже будешь на моей тусовке. Что ж, я не против, приходи. Будет обидно, если ты единственная из класса останешься не у дел.

— Очень великодушно с твоей стороны.

— Короче, жду вас с братом к 9. Вечеринка не тематическая, так что дресс-код на ваше усмотрение.

Бетти словно бьет разрядом высоковольтного тока.

— С братом?!

Шерил театрально закатывает глаза.

— У тебя со слухом плохо? Мы с Джагхедом неплохо ладим, поэтому он тоже приглашен. Все, дискуссия окончена.

С этими словами, рыжая бестия разворачивается на каблуках и удаляется, оставляя Бетти в одиночестве.

«Зашибись, блять, даже на тусовке от него не отдохнуть! Эта стерва, похоже, тоже неровно дышит к змеенышу. И что они все в нем находят?»

***

В половине девятого на телефон приходит уведомление. Бетти, схватив сумочку, спешит на улицу. Стремительно покидая спальню, она нос к носу сталкивается с Джагхедом.

— Твою мать, — на автомате вылетает у Бетти.

— Смотри, куда прешь!

Джонс отскакивает от нее словно от ядовитой гадюки.

— Да пошёл ты, — огрызается Купер и быстрым шагом направляется к лестнице. Джонс следует за ней. Его шаги за спиной бьют по нервам, будто за ней увязался маньяк. В полной тишине они спускаются вниз и уже в прихожей Бетти решает высказаться.

— Будь добр, на вечеринке, держись от меня подальше, — говорит она, резко обернувшись. Это происходит так неожидано, что Джонс едва не впечатывается в девушку. Их разделяют буквально несколько сантиметров. В нос ей снова бьет хвойный аромат, проникая в лёгкие и оседая там приятной дымкой. Так близко они ещё не были. Бетти даже удается соединить его родники в небольшой треугольник.

— С удовольствием. — Джонс отрывает горящий взгляд от алых губ и первым покидает дом.

Бетти стоит, тяжело дыша, и пытаясь осознать, что, мать твою, с ней творится. Тут телефон снова пищит, напоминая, что её ждут.

***

Появление Купер в компании капитана футбольной команды производит фурор. Многие откровенно пялятся, пока парочка направляется в гостиную. Вероника, испепелив блондинку уничтожающим взглядом, спешит скрыться толпе гостей, а их в Торнхилле, родовом поместье семьи Блоссом, сегодня не мало. Бетти с интересом разглядывает старинный особняк, поражаясь его великолепием. Такие замки она видела лишь в фильмах ужасов. Кажется, ещё немного — и к ним по длинной, устланой кроваво-красной дорожкой лестнице, спустится сам граф Дракула.

— Здесь круто, да?

Рядом с Бетти возникает Эндрюс, держа в руках два бокала.

— Да, прикольно, а эти Блоссомы, случаем, не в вампиры? Ну типа, как в «Сумерках». — Купер принимает бокал и делает маленький глоток.

— Ха-ха, маловероятно. Шерил — дьявол во плоти, вампиры ей в подметки не годятся.

— Спасибо за комплимент, Арчи, — раздается за спиной парочки томный голосок.

Бетти с Арчи оборачиваются и видят хозяйку вечера. Выглядит она, прямо скажем, сногшибательно. Черное атласное платье в пол, идеально гладкие волосы и красная помада делают её похожей на готическую принцессу. Эндрюс улыбается и смущенно краснеет.

— Надеюсь, вам здесь нравится. Позже начнутся игры, а пока можете развлечь себя танцами и выпивкой. Кстати, Бетти, не против, если я украду Арчи на один танец? — с приторной улыбочкой обращается к ней Шерил.

— Без проблем. — Купер пожимает плечами.

Эндрюс краснеет ещё гуще, но все же покоряется. Послав своей спутнице на прощанье страдальческий взгляд, Арчи плетется за Шерил, и вскоре две рыжие головы исчезают в толпе. Бетти, посмеиваясь, потягивает виски с колой, наблюдая за гостями.

— Бетти! Привет!

К девушке спешит слегка растрепанный, но счастливый Кевин.

— Привет, ты чего такой довольный? — Купер с любопытством глядит на Келлера.

— Чёрт, ты не поверишь! Я только что встретил обалденного красавчика, и знаешь кто он? Он — Змей, Бетти! Я когда услышал это решил, что он разыгрывает меня, но нет, все на полном серьезе. Мы обменялись номерами и завтра у нас свидание, представляешь?! Нужно срочно найти Джагхеда и расцеловать его за то, что притащил сюда Хоакина!

При упоминании Джонса, внутренности скручивает словно от спазма. Вот дерьмо, она и забыла, что он тут. Ладно, не нужно портить Кевину настроение своей кислой миной.

— Рада за тебя, Кев. Надеюсь у вас с этим красавчиком все срастется. — Бетти хлопает парня по плечу.

— Спасибо, Бетти! — Келлер сияет. — А ты почему одна? Где Арчи?

— В плену у рыжей бестии, — отвечает блондинка.

— Оу, ясно, значит выберется он оттуда не скоро. Тебе принести ещё выпить?

— Да, не откажусь. — Бетти вручает Кевину пустой бокал, и тот направляется к бару.

— Бетти Купер? — раздается за спиной мужской голос.

Она оборачивается и видит перед собой высокого черноволосого парня в сине-желтой спортивной куртке. Ещё один футболист.

— Мы знакомы? — спрашивает она, изогнув светлую бровь.

— Реджи Мантла. — Он протягивает руку. — Мы с Эндрюсом в одной команде.

— Я это уже поняла, — говорит с усмешкой Бетти. — Вы эти куртки вообще снимаете когда-нибудь?

— Конечно, когда идём в душ, — отвечает ей Реджи, хитро подмигнув. — Слушай, нравится тебе эта вечеринка? По мне, так здесь как-то тухло.

— А что, есть предложения повеселее? — Тон Купер сквозит любопытством.

— Ну, вообще-то да. У меня есть одна штука, шесть часов чистого кайфа всего за сотню баксов. Не бойся, от одного раза зависимости не возникнет, вещь проверенная. Хочешь попробовать? — Реджи с нетерпением смотрит на Бетти. Та, на минуту задумывается, а потом на лице её появляется хитрая ухмылочка.

— Тому парнишке с передозом ты так же заливал? — спрашивает она у растерявшегося на мгновение брюнета.

— Тот придурок героином упоролся, если ты не в курсе. У меня мать работает в больнице, можешь проверить, если сомневаешся.

— Хм, ясно. Ладно, уговорил. Давай свою неведомую хрень, только сначала найдём местечко потише.

Режди кивает и они идут вглубь дома. Поплутав по коридору, парочка оказывается на безлюдной кухне. Парень запускает руку в карман куртки, извлекает оттуда длинную разноцветную трубочку и протягивает девушке. Получив от неё в ответ свернутую купюру, довольный Мантла улыбается.

— Ты не пожалеешь, поверь мне. Ладно, развлекайся, а у меня ещё дела. Увидимся в школе. Только никому не слова, особенно Джонсу. Договорились?

— Без проблем, — отвечает Купер, и Реджи исчезает. Она крутит трубочку в руках. Внутри, как выяснилось, находится порошок. Бетти подходит к крану и набирает стакан воды, вдруг придётся запивать. Едва она подносит край трубочки к губам, собираясь опустошить её, как вдруг слышит:

— Не стоит.

Купер вздрагивает, едва не уронив наркотик. В проеме двери стоитДжонс.

— Придурок, ты меня напугал, — выдыхает Бетти, со злостью глядя на Джагхеда. — Какого хрена ты следишь за мной?

— Не льсти себе, Купер. Я просто шёл мимо. Где ты достала эту гадость? — Он проходит на кухню и застывает в паре шагов от блондинки. Лицо его выражает крайнюю степень обеспокоенности.

— Вот и шёл бы дальше, — огрызается девушка. — Где я это взяла — моё дело, и тебя не касается. Поэтому, сделай одолжение — свали нахрен отсюда.

Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Кто продал тебе эту дрянь? — так же спокойно продолжает Джагхед. — Ты хоть знаешь что это такое? Это джингл-джангл, он чуть слабее мета, но эффект у них одинаковый. На него можно плотно подсесть, я слышал, он вызывает сильную зависимость.

— Ты мне сейчас лекции о вреде наркотиков будешь читать? — Бетти уже на грани. — Твою мать, да что с тобой не так? Я же сказала — держись от меня подальше!

С этими словами она подносит трубочку ко рту, но Джонс внезапно подлетает к ней и выбивает джингл из рук. Трубочка ударяется о стену и содержимое белым облачком оседает в раковине. Купер потрясена такой вероломностью.

— Ты совсем охренел?! — тихим, полным ярости голосом произносит она. Джагхед выглядит невозмутимым, если не сказать довольным.

— Потом спасибо скажешь. Хочешь расслабиться — выпей пару коктейлей. Вреда будет меньше.

И больше не взглянув на девушку, уходит с кухни.

Бетти, ещё не придя в себя от столь беспардонного поступка, не знает, как поступить. Побежать вдогонку за этим мудаком и выцарапать его милые глазки? Или достать у Реджи ещё одну дозу, чтоб окончательно вывести из себя змееныша? Терзаемая противоречивыми эмоциями она возвращается на вечеринку. Музыка стала громче, а народ раскрепощеней.

— Эй, Бетти! — Арчи догоняет её у бара.— Слушай, прости за Шерил, отказать было бы некрасиво.

— Забей, все нормально. Ты случайно Реджи не видел?

Арчи с удивлением смотрит на девушку.

— Видел, он ушёл минут десять назад. А в чем дело? — Нотки ревности проскакивают в его голосе. Это чтож выходит, пока он там маялся в цепких объятьях Блоссом, она уже переключилась на Реджи? Да нет, бред какой-то.

— Да так, ерунда, — отмахивается Бетти безразличным тоном, который немного успокаивает Эндрюса.

«Итак, остаётся лишь первый вариант — думает она и усмехается. — Ничего, Джонс ещё своё получит, можете не сомневаться».

— Кстати, тебя Кевин искал. Сказал, что пошёл за выпивкой, а когда вернулся, ты испарилась, — говорит рыжий, вырывая девушку из глубин мстительного сознания.

— Носик пудрила. — Купер не теряется, наливая в стакан виски. Раз кайфа ей не видать, остается лишь развлекать себя выпивкой. Правда утром в школу, но кого это вообще волнует?

***

— Бетти, ты слышишь меня?

Арчи отчаянно пытается привести спящую на диванчике девушку в чувство. Ноль реакции. Обреченно вздохнув, он закидывает её руку себе на плечо и приподнимает обмягшее тело. В эту минуту появляется хмурый Джонс.

— Я сам, оставь. — Тон его не подразумевает пререканий.

Арчи ничего не остается, как послушно вернуть блондинку в исходное положение. Джагхед берет её на руки и несет к выходу. Арчи шагает рядом, вдруг понадобится помощь. Он распахивает перед Джонсом дверь, и все трое оказываются на улице.

— Ты на тачке? — обращается к нему Джаг, двигаясь к решеченым воротам Торнхилла.

— Да, на тачке.

— Одолжишь до завтра? На байке я её вряд ли довезу.

— Конечно, без проблем. — Арчи чувствует себя безумно виноватым, что позволил Бетти так набраться. Он пытался её остановить, но разве она слушает кого-то?

— Класс. Ну, а ты прокатись сегодня на байке, только смотри — одна царапина и тебе крышка. Я предупредил.

Арчи кривит губы в усмешке и открывает дверь машины. Джаг аккуратно загружает в неё Купер и протягивает Арчи ключи от байка. Спустя минуту раздается гул моторов, и ребята разъезжаются по домам.

***

Бетти чувствует на себе чьи-то сильные руки и, сделав могучее усилие, открывает глаза. Расплывчатое нечто постепенно обретает знакомые черты.

— Куда ты тащишь меня? — бормочет она, утыкаясь носом в плечо Джонса, который тут же опускает её на землю. Девушка слегка пошатывается, и Джаг притягивает её к себе, дабы юная леди не скатилась кулем с лестницы, свернув по пути шею. «А идейка-то заманчивая», — мелькает грешная мысль в джагхедовской голове. Задумчиво улыбаясь, он отпирает дверь и впихивает блондинку в дом. Едва не снеся по дороге маленький столик, Джаг доводит таки свою ношу до дивана. Аккуратно уложив на него девушку, он снимает с неё туфли и накрывает стареньким клетчатым пледом. Только он собирается в путешествие до кухни, как за спиной раздается чуть охрипший голосок:

— И куда это мы собрались?

Джаг оборачивается и видит, как пьяная в хлам сестрица, преодолев земное притяжение, уже сидит на диване, томно хлопая глазами. «Боже, только этого не хватало!», — в отчаянии думает он.

— Слушай, тебе лучше поспать, — спокойно произносит брюнет, старательно избегая любых намеков на конфликт.

— Хм, а если я не хочу спать? — Она игриво наматывает светлую прядь на палец. — Давай развлечемся… Я помню, как ты пялился на меня тогда, в гостиной. Ты запал на меня, я знаю…

— Ты спятила, Купер. — Джаг ощущает, как накаляется воздух и дышать становится все труднее. Бетти со второй попытки поднимается с дивана, её пронзительной красоты глаза горят в тёмной, освещаемой только уличными фонарями, комнате. Джаг стоит, словно парализованный, не в состоянии противостоять непостижимой силе этой девушки. Прикосновение тёплых пальцев к его щеке вызвает мелкую дрожь в ослабшем теле. Она уже тянется к его губам, но в решающий момент Джагхед отстраняется.

— Не надо, — шепчет он и отоходит от девушки на безопасное расстояние. Та, застыв в метре, выглядит крайне обескураженной.

— Пф-ф, ну и ладно. — Она презрительно фыркает, и покачиваясь, возвращается на старый диван. Падает на него, заложив руки за голову.

— Я поняла, в чем проблема, — сообщает Бетти серьёзным тоном, несмотря на то, что язык у нее заплетается.– Ты — импотент, Джонси. Теперь я уверена в этом. Отшил меня… Точно. Импотент…

Джагхед слушает этот бред, подавляя дикое желание расхохотаться. Он садится на соседний диван и закуривает. Бетти ещё минут пять бубнит всякую дичь про его сексуальную дисфункцию, советуя немедленно обратиться к врачу.Постепенно бубнеж становится все глуше и вскоре окончательно затихает. Джаг поднимается с дивана, подходит к спящей девушке и снова набрасывает на нее плед, ведь в трейлере довольно прохладно. Странно, что она даже не поинтересовалась, где находится. Может поняла, что здесь ей ничего не угрожает. Хорошо, что он не ушёл с этой идиотской вечеринки, иначе могло случиться непоправимое. Он от души надеялся, что на утро Бетти посетит фея амнезии, и сегодняшняя ночь останется лишь в его памяти.

***

Утро было жестоким. Бетти с трудом раскрывает глаза, пытаясь унять пульсирующую боль в висках. Во рту у нее пустыня, а язык кажется распух от обезвоживания. Она оторывает голову от подушки, источающей до боли знакомый хвойный аромат, и оглядывается по сторонам. Единственной знакомой составляющей интерьера становится Джагхед, спящий на бордовом, изрядно потрепаном диване. Обстановка вокруг, прямо скажем, не богатая. Два дивана, журнальный столик, старый телевизор в углу и пара поблекших фотографий на стене.

«Как меня сюда занесло?» — Бетти пытается восстановить картину вчерашнего вечера, но, часть мозга, отвечающая за данную операцию, похоже отмерла. Она с трудом поднимается со своего ложа и нетвердой походкой идет на кухню. В небольшом холодильнике, ожидаемо, повесилась мышь, поэтому приходится довольствоваться водой из-под крана. Шум воды будит Джонса и тот, зевнув, тоже встает со своего дивана.

— Доброе утро, — словно в издевательство произносит он, приземляясь за стол.

Бетти застывает со стаканом, жалея, что не владеет магией, дабы исчезнуть из проклятого сарая сию же секунду. Но волшебства не существует, а потому она медленно поворачивается к парню, соорудив каменную физиономию.

— Не объяснишь, как я оказалась в этой халупе? — спрашивает она слегка охрипшим голосом.

Джаг усмехается, и это Бетти совсем не нравится.

— Все просто — я привёз тебя сюда.

— Ага, значит ты забрал меня с вечеринки и приволок в эту дыру, вместо того, что увезти домой. Что-то здесь нечисто, тебе не кажется? — Ее выводит из себя спокойный тон Джонса, а факт полного провала в памяти лишь подливает масла в огонь.

— Я подумал, что дома в таком виде тебе показываться не стоит. Вряд ли твоя мать пришла бы в восторг от увиденного.

У Бетти внутри холодеет градусов на двадцать. Чёрт, неужели все так плохо? Дерьмо, знала ведь, что виски для неё запретная территория. Просто хотелось забыться. Убежать от боли и от самой себя, наверное. Похоже, побег удался на славу.

— Ладно, допустим все было именно так. Хм, тогда ещё вопрос — где это мы?

Джаг прикуривает сигарету, развалившись на стуле.

— Трейлер моего отца. Он жил здесь раньше. Иногда я ночую тут. Ещё вопросы? — Он глубоко затягивается, выжидающе смотрит на девушку.

— Класс! Знаешь, я пожалуй пойду. Все, что нужно я узнала.

Бетти ставит стакан на стол и уходит в гостиную, чтоб найти босоножки. Находит, надевает их и спешит смыться из трейлера. Она уже у двери, когда Джаг неожиданно спрашивает:

— Выходит, ты совсем ничего не помнишь?

Голос его отчего-то дрожит, и сердце у Бетти пропускает удар. А что она должна помнить?! Страх основательно оседает в глубинах сознания, заставляя лихорадочно рыться в обрывках туманных воспоминаний.

— Нет, а в чем собственно дело? — Она держится уверено, чтоб он не дай Бог не заподозрил неладное.

— Ерунда, не бери в голову.

— Ладно, тогда я свободна?

— Да.

Дверь за ней закрывается и Джагхед облегченно выдыхает. Хорошо, что она ничего не помнит, иначе и без того натянутые отношения станут попросту невыносимыми. В конце концов, это всего лишь влияние алкоголя и ночь. Самая долгая ночь в его жизни…

Комментарий к Часть 3. После бала

Вот и 3 часть, мои дорогие)))Очень надеюсь, что Вам понравится)))Кароч, читаем, оцениваем, пишем отзывы!)))Всех люблю!)))И кстати, Happy Halloween))))

========== Часть 4. В змеином логове ==========

После памятной ночи в трейлере проходит две недели. Бетти старается как можно реже попадаться на глаза Джонсу. Он, к слову, тактику выбирает точно такую же. Но Бетти в этом смысле легче, ведь в ее памяти все ещё зияет огромная чёрная дыра, поглотившая воспоминания той странной ночи.

Джаг же при каждой встрече с Купер молниеносно перемещается в старый трейлер, в момент, когда сияющие бесовские глаза пленили его волю. Он отчаянно пытается выбросить из головы навязчивые образы, и если дома это худо-бедно удается, то в школе наступает полный мрак. Его так и подмывает поймать Купер в школьном углу и, глядя в наглые бирюзовые глаза, спросить, что за спектакль она устроила тогда, предварительно заполнив пробелы в её памяти, конечно же. Пару раз он чуть не срывается, но в последний момент дает заднюю. К черту, лучше пусть живёт в счастливом неведении.

Но Джагхед ошибается. Неведение Купер вовсе не счастливое. Оно угнетает её, заставляя изо дня в день мучится вопросом: «Что же случилось той ночью?». Она сердцем чувствует, что Джонс утаивает от неё что-то. Она мается две недели и наконец терпение её лопается. К слову, лопается оно после уроков, когда Джонс исчезает в неизвестном направлении. Бетти уныло плетется домой, отшив по пути Арчи, который полон решимости проводить ее. Эндрюс выглядит жутко обиженным, но Купер плевать. Ну переспали они пару раз, дальше что?

Было оговорено — никаких обязательств, предложений руки и сердца и тому подобной лабуды. Рыжий принял «пакт о ненападении», скрепив крепким рукопожатием, а сейчас выглядит так, будто Бетти у алтаря швырнула в него кольцо. Оставив Эндрюса дуться в одиночестве, Бетти продолжает свой путь. Может он пошел домой? Да нет, маловероятно. Будем надеяться, что соизволит хотя бы явиться на ужин, там и прижмем его к стенке. Так, прокручивая в голове план допроса Джагхеда, девушка добирается до дома. Она застает мать в гостиной.

Элис видит дочь и губы её растягиваются в улыбке.

— Привет, милая, как прошёл день? — спрашивает она.

Вопрос заставляет Бетти остановиться и с удивлением уставиться на мать. За все время, что она торчит здесь, Элис впервые проявляет интерес к ней. Сегодня что, праздник какой-то, типа Дня вежливости?

— Нормально, — выдавливает из себя Бетти и заносит ногу над ступенькой.

— Бетти, постой, мы можем поговорить? — говорит Элис. Похоже, холодный тон дочери нисколько не остудил её пыл. — Не хочешь выпить чаю, я как раз заварила свежий?

Бетти застывает с поднятой ногой, соображая, как тактично отказаться от предложения матери. Но мозг, как назло, не выдает ни одной блестящей идеи. Чёрт, похоже у нас провал по всем фронтам.

— Вот, испекла, пока ты была в школе. — Элис открывает духовку и достает оттуда пышный, источающий обалденный аромат пирог. — Черничный, твой любимый.

Она берет нож и аккуратно разрезает пирог на равные доли. Положив им по кусочку, женщина садится напротив дочери.

— Ешь, пока не остыл, — советует Элис. — Он вкусней, когда горячий. Помню, когда ты была маленькая, стоило мне вынуть пирог из печи, ты тут же подбегала и клянчила кусочек. Я отрезала, и ты, обжигаясь, уплетала его. Уж не знаю почему, но тебе это до чертиков нравилось.

Элис с грустью улыбается, глядя куда-то вдаль.

— О чем ты хотела поговорить? — Бетти выдергивает женщину из тумана воспоминаний, и когда мать снова глядит на неё, девушке чудится, что в голубых глазах блестят слёзы.

— О тебе, разумеется. После твоего приезда мы толком не говорили. Я хочу знать, как твои дела в школе, завела ли ты новых друзей, может парень появился? В общем, мне интересно все.

Бетти с недоумением таращится на мать. Она что, заболела? С какого вдруг такой интерес? Пять лет полной тишины и безразличия, не умри отец, ничего не изменилось бы. А сейчас? Для чего весь этот фарс?

— Я вроде уже дала ответ. У меня все нормально. Слушай, давай договоримся — больше никаких разговоров по душам, окей? Ни к чему все усложнять. Давай спокойно проживем этот год, а после выпускного я вернусь в Ванкувер, как и обещала. А пока мы находимся под одной крышей, сделаем друг другу одолжение — ты не лезешь в мою жизнь, ну, а я в вашу. Поверь, все останемся в выигрыше.

Бетти встает из-за стола, собираясь покинуть кухню, но возле порога оглядывается и говорит:

— Кстати, забыла сказать — я ненавижу черничный пирог.

***

В восемь вечера Бетти спускается в гостиную. Элис и ЭфПи уже сидят за столом, ожидая её. Джагхеда же за трапезой ожидаемо не наблюдается. Что ж, значит придётся побегать. Терпеть эту муку до утра нет ни малейшего желания, да и решимость может попросту испариться.

— Ужин стынет, Бетти. — ЭфПи приветливо улыбается девушке.

— Я не голодна. У меня неотложное дело, так что я сваливаю. Бон аппети.

Вызвав такси, Купер минут пятнадцать околачивается возле дома, изнывая от нетерпения. Наконец, треклятая машина подъезжает и путешествие начинается.

— И зачем вас понесло в Саутсайд на ночь глядя? — Таксист выглядит обеспокоенным. — Там и днём то опасно, а сейчас вообще кромешный ад. Вы мне поверьте, я уже полвека здесь живу.

— Острая необходимость.— Бетти забавляют слова водителя. Вот уж действительно, у страха глаза велики.

Спустя полчаса они прибывают в пункт назначения.

— «Белый Змей», мисс. С вас 18,5. И будьте осторожны!

Расплатившись с сердобольным таксистом, Бетти выходит из машины. Возле бара стоят трое мужчин, курят и громко обсуждают бильярдную партию. Когда Бетти подходит к ним, резко наступает тишина, от которой блондинке становится не по себе.

— Эй, красавица, ты заблудилась? — говорит самый высокий из них, и, без сомнения, самый уродливый. Двое других поддерживают товарища одобрительным улюлюканьем и смешками.

— Я к Джонсу, остальное вас не касается, — отвечает Купер, проходя мимо. Кажется, имя Джага обладает магическим эффектом, потому как троица сразу же затыкается.

Бетти заходит в бар и оказывается в полутемном, наполненным сигаретным дымом, помещении. В середине зала стоят бильярдные столы, возле которых кипит бурная деятельность. По углам размещаются чёрные диванчики и невысокие деревянные столики, а в глубине зала находится небольшая сцена. Едва она делает несколько шагов к бару, десятки любопытных глаз обращаются в её сторону. Кто-то откровенно раздевает её взглядом, кто-то попросту удивляется её появлению. За барной стойкой Бетти видит миловидную девушку с густыми каштановыми волосами, несколько прядок которых окрашены в розовый цвет. Глубокие глаза, цвета насыщенной карамели и смуглая кожа придают её облику экзотичности. Девушка натирает стаканы, но тут же прекращает своё занятие, с удивлением тараща свои и без того огромные глаза на Купер.

— Привет. — Бетти присаживается на высокий стул. — Я ищу Джагхеда. Я его…сестра.

— Вау… — Барменша закидывает полотенце на плечо и с интересом разглядывает девушку напротив. — Я слышала о тебе, только представляла немного иначе. Тони Топаз. — Она протягивает руку.

— Бетти Купер. — Следует ответное рукопожатие. — Так он здесь?

— Да, Джаг у себя, позвать его или сама поднимешься?

Разговор будет личный, лишние уши не к чему.

— Я поднимусь. Куда идти?

— О, я провожу.

Тони покидает барную стойку, и Бетти незамедлительно следует за ней. Они проходят вглубь зала, мимо сцены и, миновав короткий тёмный коридорчик, поднимаются по скрипучей лестнице на второй этаж. Снова коридор, только чуть длиннее предыдущего. По левой стороне несколько дверей, и они доходят до самой последней.

— Тебе сюда. — Тони останавливается возле обшарпанной серой двери. — Ладно, ещё увидимся.

Тони уходит, а Бетти застывает в нерешительности. Она уже жалеет о своём скоропалительном решение. Дьявол, и чего ей дома не сиделось?! Картина та еще — «Привет, Джагхед, а у нас случаем в трейлере ничего не было? А то я была в дерьмо пьяна, ну знаешь, в памяти охуенная дыра, и ты просто обязан мне помочь». Бетти зажмуривает глаза, проклиная себя на чем свет стоит. Она уже принимает решение уйти, и только делает шаг, как дверь со скрипом открывается. Зашибись! Просто великолепно!

— Купер? — Глаза Джонса расширяются. — Ты что здесь делаешь?!

Бетти медленно оборачивается, и цвет её лица приобретает пунцовый оттенок, такой же как и помада на губах. Джаг выглядит потрясенным. Чёрт, кого она обманывает. Он выглядит откровенно злым.

— Ты оглохла? Какого черта тебя принесло в Саутсайд на ночь глядя? Приключений захотелось?

— Может перестанешь истерить? — выпаливает все ещё покрасневшая Бетти. — Если бы ты заявился на ужин, я бы не тащилась в эту дыру.

— А при чем здесь ужин? Что-то случилось? — спрашивает Джагхед. Злость сменяется тревогой.

— Есть разговор. Может зайдем в комнату или будем в коридоре торчать?

Джонс колеблится долю секунды, а затем шире окрывает дверь и жестом приглашает Бетти войти. Комнатка оказывается небольшой, но довольно милой. Обтянутый чёрной кожей диван у стены, резной дубовый стол и пара уютных кресел. В углу, на коричневой тумбе Бетти с удивлением обнаруживает аквариум, с плавающей в нем красной рыбкой с белыми хвостом и плавниками.

— Вау, какая красивая! — Бетти подходит к аквариуму. — Как её зовут? Чёрт, она реально красотка!

— Её зовут Комета. Ты, кажется, поговорить хотела? — нетерпеливо отзывается Джаг, а Бетти все разглядывает чудную рыбку. Наконец, она отрывается от созерцания Кометы и переводит взгляд на Джонса. Сердце внезапно начинает прыгать в груди, и волна страха накрывает её по светлую макушку. Вот идиотизм, давай, соберись, трусиха, отступать поздно! Глубокий вздох немного успокаивает взбесившееся сердце, и Купер произносит:

— Помнишь, тогда в трейлере, перед моим уходом ты спросил, правдали, что я ничего не помню? Так вот, твой вопрос натолкнул меня на определённые…ммм…раздумья. Он прозвучал как-то странно, будто с сожалением, знаешь. И я пришла сегодня, чтоб выяснить правду. Ответь, что произошло в ту ночь? Говори без утайки, я все стерплю, обещаю.

Джаг не сводит глаз с растеряного лица. Он знал, что рано или поздно это произойдёт. Она напугана, хоть и не показывает виду. Однозначно боится того, что может услышать. Джонса так и подмывает сочинить дичайшую чушь, чтоб от стыда она провалилась сквозь пол, до самого подвала. Ну, а что, зато больше не будет напиваться до потери памяти. И вдруг, у него возникает идея лучше. Да, определённо, в этом пользы будет больше.

— У меня предложение — ты называешь мне имя того, кто продал тебе джингл-джангл на вечеринке, ну, а я поведую тебе о ночи в трейлере. Идёт?

Бетти моментально меняется в лице.

— Что, прости? Ставишь мне условие? Ты совсем охренел, Джонс?! Думаешь, я трепло?!

— Ну, это в твоих же интересах. — Джагхед пожимает плечами.

— Я никогда не стану стучать на человека, даже если мы практически не знакомы! — с негодованием говорит Бетти. — Да и вообще, причём здесь это? Дело касается только нас двоих, незачем посторонних приплетать! Давай, выкладывай, что у тебя, и закончим эту мелодраму.

Так он и думал. Упрямая, как осел. Ладно, не желает по-хорошему, значит будет по-плохому. Пусть мучается дальше, отныне он могила.

— Раз предложение моё тебя не устраивает, можешь валить отсюда.

От этих слов бирюзовые глаза вспыхивают недобрым огоньком. Купер медленно подходит к Джонсу, и тот снова переносится в тёмным трейлер. Тот же горящий взгляд, та же необъяснимая власть над его сердцем…

— Так я и знала. — Она насмешливо кривит алые губки. — Тебе попросту нечего сказать. Черт, а я то накручивала себя, идиотка, всякие ужасы представляла. Теперь могу спать спокойно.

С этими словами Бетти уходит из комнаты. Джаг остается в одиночестве, вдыхая лёгкий аромат её духов, витающий в воздухе. «Ошибаешься, Бетти Купер, мне есть что сказать тебе. Пусть не сейчас, но однажды я сделаю это. В ту ночь ты совершила ужасную ошибку. Не осознанно, я знаю. И теперь мы расплачиваемся за неё. Твой крест — неведение. Мой — осознание. Осознание того, что в ту ночь моя жизнь разделилась на «до» и «после». И провела эту черту ты».

***

С беззаботной улыбкой Бетти спускается в зал. Тони мешает коктейль, когда она снова подсаживается за барную стойку.

— Налей водки с апельсиновым соком — просит она барменшу. На полированное дерево ложится стодоллоровая купюра.

Топаз заканчивает с коктейлем и принимается за Купер. Через минуту заказ готов. Бетти делает пару глотков и оглядывается по сторонам. Тут и вправду одни взрослые дядьки, некоторые выглядят, прямо скажем, довольно свирепо. И как Джонс с ними справляется? Загадка.

— Слушай, а ты давно в Змеях? — спрашивает она Тони, завязвая беседу.

— В октябре будет два года, — отвечает Топаз. — Удивляюсь, как летит время! Кажется только вчера куртку получила, а уже два года…

— А как ты её получила? Как вообще становятся Змеями? Джонс не в счёт, он от папашки титул получил.

Тони насмешливо фыркает.

— Ты что думаешь, ЭфПи за завтраком надел на Джага корону и пнул править Змеями?

— А это разве не так?

— Нет, подруга, все не совсем так. Джаг тоже проходил обряд посвящения, как и все мы. Для парней испытания, конечно, жестче, чем для девушек, но и нам приходится попотеть, чтоб надеть на себя куртку. Видишь, шест на сцене? Вот там я крутилась в одном бельё перед бандой мужиков. Чёрт, до сих пор помню, как они пялились на меня.

Сейчас это кажется смешным.

Бетти слушает и мысленно представляет себя на месте Тони. Она в чёрном кружевном бельё извивается словно змея. И он смотрит на неё. Он один…

— Эй, ты здесь? — Тони машет рукой перед лицом Бетти. Та выныривает из своих фантазий, тут же ужасается от их содержимого, и старается стереть с «жёсткого диска», но проклятый шест и зелёные глаза никак не желают уходить в небытие.

— Да, прости, задумалась. То есть получается, чтоб стать Змеей, нужно станцевать стриптиз на глазах всего бара? Так просто?

— Ну, не совсем, твоё вступление должен одобрить Король, ты должна доказать ему, что стоишь куртки. Танец — это заключительный этап.

— Доказать как?

Фантазия у Бетти снова работает в усиленном режиме.

— Ну, это лишь ему решать. Я, например, помогала ребятам с ремонтом в баре. Два месяца спину гнула, чтоб привести это место в божеский вид. Ну, а уже потом, сплясала у шеста. ЭфПи лично надел на меня куртку. Чёрт, я была на седьмом небе.

Бетти внимательно слушает новую знакомую, и легкое чувство зависти закрадывается в её душу. Она — частичка этого странного, но такого манящего к себе мира, в который Бетти путь отрезан. Джагхед на пушечный выстрел не подпустит её к своим границам, в этом сомнений нет. Так что, лучше не строить иллюзий на этот счёт.

Купер допивает свой коктейль, когда в баре появляется высокий темноволосый парень. Мордашка у него довольно симпатичная, но глаза…холодные что ли, колючие. А может просто показалось…

Он подходит к бару и нагнувшись, целует Тони. Затем перекидывает взгляд на Бетти.

— Познакомься, это Бетти Купер, сестра Джага, — представляет её Тони.

— Привет, я Свит Пи. — Он дружелюбно улыбается. — И чего Джаг прятал тебя от нас?

— У него спроси, — ухмыляется Тони.— Такую красоту грех не выводить в свет.

— Верно, — соглашается Свит Пи. — Кстати, Джаг здесь? Не мог до него дозвониться.

— У себя. — Тони кивает.

— Ладно, пойду потолкую с ним. — И парень уходит, оставив девушек одних.

Купер расслабляется, а потому заказывает ещё один коктейль. Они с Тони поразительно быстро находят общий язык, что удивляет Бетти, ведь в общении с девчонками у неё всегда были проблемы. Но Топаз оказывается очень интересной собеседницей, и беседа течет легко и непринужденно. Но идиллия их прерывается, когда в зал спускается Джонс.

Выражение его лица не сулит ничего хорошего.

— Почему ты ещё здесь? — грубо спрашивает он Бетти.

Его совсем не смущает Тони, которая замерла с бокалом в руке, переводя взгляд то на него, то на Купер.

— Тебя это не касается, — так же резко отвечает Бетти.

Джаг тяжело дышит, пытаясь совладать с эмоциями, которые еще немного и разорвут его на кусочки.

— Нет, касается. Это мой дом и мне решать, кому в нем находиться. На тебя эта привилегия не распространяется.

Бетти едко ухмыляется. Одним глотком она допивает свой напиток, и стакан с громким стуком опускается на стойку, лишь чудом не разбившись.

— Спасибо, Тони, коктейль был что надо. Надеюсь, скоро увидимся. — Она спрыгивает со стула и торопливо покидает бар. Тони не успевает ничего сказать.

Джонс провожает её фигурку тяжёлым взглядом, пока она не исчезает в темноте. Тони замечает, как дрожат его руки, как на напряженном лице отражается внутренняя борьба. Но как бы не силен был Джонс, эту битву он проигрывает.

— Чёрт!

Кулак опускается на полированную поверхность, заставив Топаз вздрогнуть. Джагхед бросается вслед за блондинкой, проклиная тот день, когда она появилась в городе.

Бетти на парковке, висит на телефоне, диктуя адрес бара.

«Отлично, пусть едет домой, на сегодня похождения закончены», — думает Джонс, прикуривая сигарету. Подходит ближе, неспешно, стараясь не спугнуть. Переферическим зрением блондинка замечает приближающийся объект. «Ну что ещё? В баре унижений не хватило, задумал новую пакость?» — мелькают в девичьей голове мрачные мысли.

— Слушай, прости за мои слова в баре, обидеть не хотел, — заговаривает с ней Джагхед, остановившись в нескольких шагах. — Только будь добра, не шатайся по Саутсайду ночью, можешь нарваться на крупные неприятности.

Бетти бросает на него колючий взгляд и говорит с неприязнью:

— Элис сегодня играла в заботливую мамочку, а ты решил покорчить из себя хорошего братца? Попытки Элис с треском провалились, так же, впрочем, как и твои. Я буду шататься там, где захочу, и разрешения твоего спрашивать не собираюсь! — яростно договаривает она и уходит прочь от Джонса.

Внезапно она останавливается, тяжело дыша.

— Знаешь, мы могли бы поладить, не будь ты таким заносчивым гавнюком! — обернувшись, произносит она с горькой улыбкой.

Волнение её передается Джагхеду, который намертво приклеился к асфальту, буравя Купер ошеломленным взглядом. В это самое время на парковку заезжает такси. Водитель пару раз сигналит, но Бетти не удостаивает его своим вниманием. Она стоит, опустив плечи, словно на них лежит вся тяжесть мира. Такси действует на Джонса как хорошая пощёчина, и ноги обретают способность двигаться. Он в два шага преодолевает разделяющее их расстояние.

— Да, мы могли бы поладить, но боюсь это невозможно, — тихо говорит он сухими губами. — Разве на лжи и недоверии можно построить дружбу?

— Выходит, ты лжешь мне? — Бетти нервно сглатывает, глядя в зелёные омуты.

— Той ночью…— Джаг видит, как напряглась Купер. Дыхание рваное, а зрачки расширены, словно от кайфа. — Ты…была не в себе и несла полный бред. Окрестила меня импотентом и пол ночи советовала сходить к доктору.

Купер несколько секунд потрясенно смотрит на Джонса, а потом лицо её кривится и раздается громкий смех. Бетти загибается от хохота, а Джаг снова струсил, утаив самое главное. Таксист дает очередной сигнал, но двое подростков и не думают реагировать на него.

— Господи.— Купер держится за живот, судорожно вдыхая прохладный воздух. — Я дико извиняюсь, не знаю, что нашло на меня. Отныне, виски для меня — табу, обещаю! Чёрт, и как мне это в голову пришло?

Джонс, поколебавшись долю секунды, говорит:

— Твои выводы основывались на практическом эксперименте. Ты…пыталась поцеловать меня, но я вовремя остановил это безумие.

Улыбка медленно сползает с лица Бетти. Кровь отливает от него и кожа приобретает меловой оттенок. Джага пугают перемены в девушке, и он подходит еще ближе.

— Эй, ты в порядке? Брось, ничего ведь не случилось. Просто забудем об этом.

Бетти слабо кивает и пятится назад на пару шагов.

— Я поеду, — непослушными губами произносит она. — Еще увидимся.

Таксист горячо благодарит Бога за то, что не зря сжег бензин, приехав в Саустайд. Джаг ждет, пока Купер не сядет в машину, а затем идет назад, в бар. Он проводит там бессоную ночь, полную самобичевания и презрения к себе. «Девушка перебрала и полезла с поцелуями, ничего сверхъестественного в этом нет, а ты нафантазировал чёрт знает что. Завязывай с этим, парень, пока не поздно! Вы, блять, в одном доме живете, для всего города вы брат и сестра! Эта девушка — запретная территория, просто смирись с этим и живи дальше». За окном расцветает рассвет, но Джаг не замечает этой красоты. Бетти Купер смеется и смех её без конца звучит в тяжелой голове. Смирение к нему так и не приходит.

Комментарий к Часть 4. В змеином логове

Это похоже последняя спокойная глава, так как дальше начнутся основные события этой истории. Не особо довольна этой главой, но она важна плане развития отношений героев. Всем мир, ушла редачить пятую часть!)))

========== Часть 5. Ночь огня ==========

Начало октября в Ривердэйле выдалось сухим и довольно прохладным. Днём температура не поднимается выше 13 градусов, а ночью так подавно падает до 5. Бетти идет в школу, сожалея о том, что не надела тёплый свитер. Настроение у нее паршивое по причине жуткого недосыпа.

Три ночи подряд она с остервенением писала сочинение по Сэлинджеру, которое им задали неделю назад. Писательским талантом Бог её не наградил, потому перенести свои мысли на бумагу для Купер оказалось сущий кошмар. Факт наличия в доме профессионального журналиста и редактора местной газеты в лице Элис бесил ещё больше, чем дурацкое сочинение. Гордость не позволяла подать сигнал бедствия, и она решила тонуть в одиночестве. В пять утра, выжав из себя последние строчки, Бетти без сил рухнула в кровать. За три часа выспаться ей естественно не удалось, зато проклятая писанина наконец закончилась.

Эта мысль поднимает боевой дух девушки на пару делений вверх. А еще, вечером она отправится в «Белый Змей» к Тони, и это радует еще больше. Так же стоит сказать, что прошедшие три недели принесли ощутимые перемены в её отношениях с Джагхедом. Но обо всем по порядку.

Флешбэк.

После разговора возле «Белого Змея» Бетти возвращается домой в совершенно разбитых чувствах. «И надо же было так облажаться! Представить страшно, что он теперь думает обо мне, — корит себя девушка ночь напролет. — А ведь был крохотный шанс найти точки соприкосновения, но я умудрилась феерически его проебать».

Вечером следующего дня Джонс появляется дома. Под его глазами виднеются тёмные круги, и Бетти понимает, что не одна страдала бессонницей прошлой ночью. Торопливо проглотив ужин, она уходит в свою спальню, где нацепив наушники, валяется в постели около часа. Когда в плеере звучит «Born to die» Ланы дель Рэй, Бетти чудится, что в дверь кто-то стучит. Она выдергивает один наушник и прислушивается. Слух ее не обманывает. Она с неохотой поднимается с тёплой постели и идет у двери. Элис, по всей видимости, хочет ей сказку на ночь рассказать. Она усмехается себе под нос и приоткрывает дверь, но за ней стоит вовсе не мать.

— Прости, я тебя разбудил? — Джаг неловко улыбается. Сердце у Бетти ускоряет ритм.

— Я не спала, — голос её слегка напряжен.

— Ладно, эм… Я насчёт вчерашнего. Ты сказала, что я заносчивый гавнюк и оттого у нас ничего не выходит. Да, порой я невыносим, но и ты не без греха, согласись? Короче, в нашем случае потребуется командная работа. Предлагаю начать с чистого листа. Как тебе мой план?

Она не верит своим ушам. Это точно Джагхед Джонс?

— Постой, так просто? И подвоха никакого нет? — Девушка подозрительно щурится.

— Нет никакого подвоха, — тихо смеется парень. — Вот в чем твоя беда, Купер — ты не доверяешь людям. Это серьёзная проблема, нужно избавляться от неё.

— Возможно. Значит, за трейлер ты на меня не злишься?

— Забыли про трейлер. Ну, по рукам?

— По рукам!

Мир был заключен, но продлится он, увы, недолго. Бетти тянет в Южную сторону, как магнитом, отчего шаткое перемирие разваливается, словно карточный домик. Следует череда гадких скандалов, после которых Джагу все же приходится смириться с её визитами в Саутсайд. И Бетти, переоценив своё влияние на Змеиного Короля, однажды заикается о том, что не прочь пополнить их ряды.

— Знаешь, я тут подумала. — Она сыпет Комете корм. — Я могла бы тоже вступить в Змеи. Тони говорит, что у меня есть все нужные качества.

Слышится сдавленный кашель — Джаг давится бургером, который он жует, пристроившись на диване. Бетти бросает на него презрительный взгляд и продолжает кормить рыбку. Джонс тем временем прочищает горло:

— Купер, ты совсем обнаглела? Если я позволил тебе приходить в бар, это не означает, что я приму тебя в семью. Сжалься надо мной, у меня и так проблем выше крыши!

— Ладно-ладно, не ной, попытаться-то стоило. — Девушка заканчивает с кормешкой и плюхается в глубокое кресло, закинув ноги на стол. Она стягивает со стола сигаретку, прикуривает ее и пускает кольца дыма, задумчиво глядя на Джагхеда.

— Что? — Он расправляется с бургером и тоже нуждается в дозе никотина.

— Ничего, просто все так странно. Я когда попала сюда, думала, что жизнь закончилась. Чужой город, чужие люди. Будущее казалось беспросветным. Первые недели было желание смыться обратно в Ванкувер и плевать, что там меня не ждут. Но теперь, особенно в этом месте, я чувствую себя в своей тарелке. Мне нравятся здешние люди, они такие, бесхитросные что ли. В этом, наверное, и заключается прелесть маленьких городов.

Джаг внимательно слушает откровения девушки. Впервые она говорит с ним так непосредственно, не таясь. Кажется перед ним настоящая Бетти Купер, сбросившая маску холодной стервы. Черты её лица расслаблены, в глазах горит тёплый огонёк, от которого на сердце у Джонса едва ли не распускаются цветы. Чёрт, и почему она не может быть такой всегда?!

— Я не возьму тебя в Змеи, можешь не стараться, — с улыбкой произносит он.

— Вода камень точит, — парирует Бетти, крутясь в кресле. — Я терпеливая, подожду.

— И не мечтай. Элис от меня мокрого места не оставит. Да и от тебя, думаю, тоже.

— Ой, а кто её спрашивает? — фыркает девушка. — У нас с ней договор, почти Непреложный Обет. Она нам не угроза, поверь.

— Зачем тебе это? — Джонс сверлит блондинку испытующим взглядом.

«Чтобы быть ближе к тебе, идиот».

— Ну, мотивы у меня есть, будь спокоен, — отвечает она. — Настрой у меня серьёзный, так что рано или поздно, я вытяну из тебя свою куртку.

Флешбэк окончен.

Урок литературы длится, кажется, целую вечность. Собирая с учеников сочинения, мистер Кроули монотонно бубнит по каким критериям будут оцениваться их работы. Ненавидя своё творение всей душой, Бетти не сомневается, что получит самый низкий балл. Глаза предательски закрываются, и лишь совесть не позволяет ей захрапеть прямо посреди урока. Внезапно телефон в кармане вибрирует. Бетти вытаскивает его и прячет под партой.

Джаг

«Сейчас усну»

Она улыбается и набирает ответное сообщение.

«Не ты один. Хорек хочет нашей смерти»

Джаг

«Есть разговор. После урока»

Бетти

«Что-то серьёзное?»

Джаг

«После урока»

Бетти

«Окей. Пообедаем в «Рор‘s?»

Джаг

«Ты платишь?»

Бетти

«Пф-ф…еще чего. Ладно, пожертвую тебе свою картошку»

Джаг

«И бургер»

Бетти

«Картошку.»

Джаг

«Идёт»

Когда звенит долгожданный звонок, туман перед глазами понемногу рассеивается. Бетти закидывает рюкзак на плечо и выходит из класса.

— Бетти.— Арчи возникает рядом с ней.— Мы с Кевином и Вероникой идём в «Pop’s», не хочешь с нами?

— Вот так совпадение.— Купер оглядывается по сторонам в поисках Джонса, но тот похоже, застрял в кабинете. — Мы с Джагом туда идём.

Эндрюс от этих слов моментально мрачнеет, и в его глазах загорается недобрый огонек. Наконец Джагхед появляется, а вместе с ним и Келлер с Лодж.

— Беттс, ты с нами? — Неунывающий Кевин с любопытством поглядывает на Короля Змей, который ну никак не вписывается в этот круг.

— Она со мной, — отрезает Джонс. Наступает тишина, ребята неловко переминаются с ноги на ногу.

— Джаг, идем. — Бетти тянет того за рукав куртки. — Увидимся, Кев!

***

До кафе парочка добирается на байке. Бетти, основательно окоченев от холода, чуть ли не бегом бросается в спасительное тепло. В «Pop’s» немноголюдно в это время дня. В воздухе витает восхитительный запах карамели и свежей выпечки, заставляя желудок печально заурчать. Заказав два огромных бургера, картошку — фри и кофе, Бетти обращается к Джагхеду:

— Ну выкладывай, что у тебя?

Джаг выглядит крайне серьёзным, если не сказать, обеспокоенным. Он устремляет на спутницу нахмуренный взгляд. О да, это выражение джонсовского лица хорошо ей знакомо. Похоже, разговор намечается весьма неприятный.

— Сегодня я был в туалете, — мрачно говорит Джагхед.

Бетти ожидала услышать что угодно, но не это.

— Эээ, очень интригующе, — улыбка у нее выходит совершенно идиотская.

— Может дослушаешь? — бурчит Джонс и блондинка вмиг стирает ухмылку с лица. — Короче, когда я торчал в кабинке, вошли несколько человек. По голосам я их узнать не смог. Они болтали о джингл-джангле, похоже у них намечается вечеринка, и один сказал, что знает, где его раздобыть. Они это дело замазали и ушли.

— Очень интересная история, только я не въезжаю, к чему ты ведешь? — Девушка озадаченно смотрит на рассказчика.

— Я веду к тому, что каждый осел в этой школе знает этого неуловимого дилера в лицо, кроме меня, естественно. Один, кстати, сейчас сидит напротив.

— А при чем здесь я?! — возмущается Бетти. — Нужно было выйти из толчка и потрясти эти придурков, они может и раскололись бы.

— Ага, прямо как ты! — Тон его сквозит сарказмом. — Слушай, хватит корчить из себя преданного пса, называй мне его имя и положим этому конец. Весь прошлый год я из кожи вон лез, чтоб избавить Саутсайд от наркоты, а теперь какой-то урод торгует этой дрянью в моей школе. Давай, Купер, не тяни резину, клянусь, он не узнает, кто его сдал.

Бетти, конечно, восхищена благородством Джага, но перспектива стать стукачом её вовсе не радует. Одному богу известно, что Джонс и его подручные сделают с парнишкой. Нет, она к этому точно отношения иметь не будет. На ней и так висит не один грешок, добавки не нужно.

— Помнится, в прошлый раз я чётко обрисовала свою позицию. Не стану я стучать, ясно! Обратись в Управление по борьбе с наркотиками, может они помогут, а я пас.

Джаг тяжело вздыхает и откидывается на спинку диванчика. Эта девчонка неисправима. И как его угораздило найти в ней родную душу? Вот как вытянуть это треклятое имя? Пытки? Подкуп? Хм, а подкуп это неплохая мысль.

— Услуга за услугу, Купер. Ты мне имя, а я тебе куртку Змеев, — говорит он и сверлит её пытливым взглядом.

Бирюзовые глаза загораются победным огнём, но спустя мгновенье снова гаснут. Как бы сильно не было желание стать частью Змеиного мира, она без сожаления отказывается от заманчивого предложения.

— Не пытайся купить меня, Джонс. Куртку я получу законным путём, мне твои подачки не нужны, — говорит она и голосу нее твёрдый, уверенный в своей правоте на сто процентов.

Колокольчик на двери звенит, и в кафе вваливаются одноклассники. Бетти машет им рукой в знак приветствия и встает из-за стола.

— Пойду поболтаю с Кевином, а ты пока придумай очередную гениальную идею, как раскрутить меня на имя. Не отчаивайся, я в тебя верю.— Она хлопает Джонса по плечу и удаляется.

Джаг допивает кофе и покидает закусочную. Бетти видит в окне, как он садится на байк и укатывает в сторону Саутсайда. Домой в ближайшие дни точно не заявится. Ну, а если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе.

— Эй, Беттс, ты уже думала о костюме на Хэллоуин? — спрашивает Кевин.

— Нет, до него ещё три недели, куда спешить? — беззаботно отзывается Бетти.

— А я уже решил, что буду Битлджусом, и если у тебя идей нет, предлагаю стать моей Лидией. — Келлер выжидательно замолкает.

— Эм, я подумаю, идёт? — говорит она и невольно смущается.

Вообще-то, она бессовестно врет. Длинными октябрьскими вечерами она перебирала десятки разных образов, пока выбор не пал на героиню фильма «Семейка Аддамс» Мортишу, ну, а Джонс само собой должен был перевоплотиться в её мужа, Гомеса. Правда, Джаг ещё непосвящен в этот коварный план, но кого это вообще волнует? Он наденет этот костюм, тут без вариантов.

— Если Бетти откажется, я могу занять её место, — раздается бархатный голос Вероники.

— Да, отличная идея! — Купер мгновенно оживляется. — Ты, кстати очень похожа на Лидию, цвет волос и все такое.

Кевин проницательно смотрит на Бетти. Он с детства наделен особой наблюдательностью и интуицией, и сейчас внутренний голос подсказывает, что на Хэллоуин у Купер уже есть не только костюм, но и пара.

— Прости, Ронни, я просто думал вы с Арчи, — начинает Кевин, но его моментально перебивает Эндрюс:

— Нет, я выбрал не парный костюм.

Лодж корчит фальшивую улыбочку, но это не спасает ситуацию. Только слепой не заметит её отчаяние. Бетти вдруг становится жаль девушку. Тяжело, когда человек, который небезразличен, уделяет тебе внимания не больше, чем своим ушам. Виноватой за связь с Арчи она себя не чувствует, в конце концов, рыжий и до приезда Купер был к Веронике равнодушен. «Утешай себя сколько влезет, — шепчет противный голосок внутри. — Не прыгни ты в постель Арчи, кто знает, как сложились бы их отношения».

— Ладно, народ, я пожалуй пойду, — говорит Купер, гонимая из кафе муками совести. — Увидимся в школе.

— До завтра, Беттс, — улыбается на прощанье Кевин. Вероника бросает сухое: «Пока».

Она уже выходит на улицу, когда Эндрюс догоняет ее.

— Бетти, постой!

Рыжий выглядит взволнованным и отчего-то жутко раскрасневшимся.

— Что случилось? — натянуто спрашивает Бетти.

Она нутром чует, что Лодж в эту минуту желает ей долгую мучительную смерть. Чёрт, вот ведь привязался!

— Слушай, мы с тобой…все безнадёжно, да?

Она устало вздыхает.

— Арчи, у нас ведь был уговор. Не усложняй жизнь ни себе, ни мне. Раскрой глаза пошире, и ты увидишь, что есть люди, которым твое внимание жизненно необходимо. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— В чем дело? — Арчи не думает униматься. — Почему ты отталкиваешь меня после всего, что между нами было? Это из-за Джонса, верно?

— Джаг здесь непричем, — слишком резко отвечает Бетти. — Мой тебе совет — сходи в качалку, ну или в футбол поиграй, вместо того чтоб выдумывать всякую чушь.

Бетти уходит, а Эндрюс ждет, пока её фигурка в чёрном пальто не скроется из виду. Злость снова заковывает его сердце в тиски, заставляя болезненно сжиматься. Ну, ничего, скоро все вновь наладится.

***

Прохладным воскресным вечером Бетти появляется в «Белом Змее». В зале стоит гул голосов, а на сцене сидит какая-то девушка с длинными, чёрными как смоль волосами и напевает грустную песню, брынча на гитаре.

— Привет. — Купер занимает излюбленное место возле барной стойки.

— Привет, красотка. — Тони неизменно занимается натиранием бокалов — Ну, как жизнь?

— Как всегда — угар и содомия. А у тебя?

— То же самое.

Тони бросает бокалы и спустя полминуты на стойке уже возникает любимый коктейль Бетти. Она благодарно улыбается подруге.

— Ну, что у тебя стряслось? — спрашивает она у Тони, потягивая коктейль через соломенку.

— Да хрень полная, — отвечает та. — Свит сегодня встал не с той ноги, весь день какой-то дерганый, наорал на меня за то, что я забыла молока купить, представляешь? Может у мужиков тоже бывают критические дни? — Тони морщится и прикуривает сигарету.

Бетти усмехается, представив как Свит Пи сейчас сидит перед телевизором с ведром морожнего и смотрит «Титаник», обливаясь слезами.

— Кстати, Джаг тоже сегодня не в духе, — вздыхает Тони. — Взял у меня бутылку виски и уже часа три не показывается.

Вот дерьмо, а у него-то что за горе?

— Сейчас вернусь. — Бетти спрыгивает со стула и пропадает вглубине зала. Взлетев по старой лестнице, она замирает у двери, ставшей уже родной. Тихий стук эхом прокатывается по пустому коридорчику. Проходит мгновенье и серая дверь открывается.

— Снова ты, — говорит Джаг вместо приветсвия.

Он возвращается на любимый диван, а Бетти без промедления прошмыгивает в комнату. На полу у дивана стоит бутылка, опустошенная почти на половину.

— Что за повод? — спрашивает Бетти, подняв бровь.

— У Кометы День рождения, вот праздную. — Змей салютует рыбке бокалом.

— Очень смешно, — бурчит Бетти, подходя к аквариуму. — Он ведь нагло врёт, да, крошка? Знаешь, почему он надрался? Комета махнула белым хвостом и уплыла в угол.

— Так она тебе и ответила, — хохочет Джонс. — Она предана только мне.

— Отлично, мои поздравления. Но на сегодня хватит. — Бетти подходит к дивану и реквизирует бутыль.

— Что, боишься я к тебе с поцелуями полезу, — говорит Джонс, ехидно улыбаясь. Бетти мгновенно вспыхивает, заливаясь румянцем. Вот мудак, а говорил, что забыл про трейлер.

— Попробуй, но обещаю — это будет твой последний в жизни поцелуй, — отзывается она.

И тут же ужасается своим словам. Твою мать, что она несёт?!

Джаг медленно встает с дивана. Купер застывает у стола, нервно покусывая свой длинный язык.

— Брось, я же пошутила, — испуганно шепчет она, но Джонс уже так близко.

— Мне так не показалось. — Он нахально улыбается, а в зелёных омутах — ни капли сомнения.

Бетти вдыхает его запах, и рассудок медленно, но верно покидает её. Джагхед касается её щеки, нежно проводя по ней холодными пальцами, но кожа девушки горит от этого прикосновения.

«Это безумие, — проносится в голове Джонса.— Мы окончательно сошли с ума».

Лёгкое касание, от которого по телу словно проходит электрический разряд. Джаг слегка увеличивает давление и мягкие губы раскрываются в ответ. Кровь в ушах гудит, а сердце давно уже утратило ритм. Руки девушки обвивают шею Джонса змеиными кольцами, а хваткие пальчики уже хозяйничуют в густой шевелюре. Поцелуй становится все более опасным, они оба это понимают. Первым приходит в себя Джаг. Он с сожалением разрывает поцелуй, но не объятья.

Бетти тяжело дышит, а в глазах застыл немой вопрос. Джаг рад бы ответить, вот только для него это такая же загадка.

— Смерть будет мучительной? — нарушает он тишину, все ещё прижимая к себе блондинку.

— Ты не представляешь насколько, — усмехается она, отстраняясь от него.

— Последнее слово?

Он следит за тем, как она наливает в бокал виски и залпом проглатывает его, после чего смешно морщит носик, зажав рот рукой.

— Валяй, — выдыхает она наконец.

— Что у тебя с Арчи?

Бетти на секунду теряется, ища подходящую формулировку ответа, но в голове крутится лишь фраза «просто секс». Дьявол.

— Ничего, — отвечает она и отчетливо понимает, как фальшиво звучит это слово.

Джонс испытующе буравит её взглядом, словно ищет любые намеки на обман.

— Ясно, — выносит он свой вердикт. — Только не подумай, что я ревную, простое любопытство.

— Пф-ф, и в мыслях не было. Знаешь, я пожалуй пойду, день сегодня адовый. Ты поедешь домой?

Интуиция подсказывает ей ответ, но надежду никто не отменял.

Джагхед колеблется, и хотя соблазн велик, решает не искушать судьбу.

— Нет, заночую в трейлере.

Бетти скрывает разочарование под лживой улыбкой. На душе скребут не один десяток кошек, когда она направляется к двери.

— Спокойной ночи, — раздается вслед дрогнувший голос.

— Спокойной ночи, — тихо отвечает она и исчезает за дверью.

Сославшись на головную боль, Бетти прощается с Тони, вызывает такси и покидает бар. На выходе она сталкивается со Свит Пи, который и впрямь выглядит не важно.

— Привет, — говорит Купер.

— Привет. — Парень улыбается. — Уже уходишь?

— Да, голова разболелась. Ты-то как?

— Все отлично. Джаг у себя?

— У себя, но вроде собирается сваливать домой.

— В Нордсайд?

— Если бы. В свою нору, куда же ещё. Ладно, моё такси приехало. Увидимся!

— Пока.

Свит спешит в бар, а Бетти в машину. Парковка вмиг пустеет. На Саустайд опускается ночь.

***

Когда Джаг добирается до трейлерного парка, стрелки часов переваливают за полночь. Виски действует как снотворное, поэтому без лишних телодвижений Джонс заваливается на диван. Но сон приходит не сразу. Мозг продолжает лениво работать, картинки прошедшего вечера сменяют друг друга, словно кадры кинохроники. В главной роли восходящая звезда Ривердэйла — Элизабет Купер. Джаг до сих пор чувствует на губах ее вкус — сладкая ваниль, и что-то ещё, кажется, кокосовое молоко. Он бы душу продал дьяволу, чтоб снова пережить тот волшебный миг. Нет, это уже лишнее. И почему она не оттолкнула его? Зачем позволила этому поцелую родиться на свет? Теперь сердце жаждет большего, и неизвестно, на сколько хватит выдержки. Черт бы побрал тебя, Бетти Купер! Вредная, упрямая, без тормозов и совести! По истине, черный день наступил для меня, когда ты появилась в гостиной со своей красной помадой и джинсовой юбчонкой. И почему именно ты оказалась дочкой Элис? До чего несправедливо…

Сон принимает Джага в свои объятья, избавляя от душевных терзаний. В мире грез нет запретов и общественного порицания. В этом мире возможно все.

Джаг сидит на берегу небольшого озера. Теплый ветерок ласково обдувает лицо. На зеркальной глади играет лёгкая рябь, сверкая на солнце. Парень завороженно следит за движением воды, и не слышит мягких шагов за спиной. И только, когда нежная ладонь ложится на загорелое плечо, он отрывается от своего занятия.

— Тебе пора, — говорит девушка, и ее бирюзовые глаза поблескивают в лучах заходящего солнца.

— Я могу остаться? — с тревогой спрашивает он.

— Нет.

Светлые локоны разлетаются от внезапного порыва ветра. Она берет его за руку и ведет к маленькому белому домику. Крыльцо у дома покосилось, одна перила сломана. Белая краска местами облупилась, и дом уже не кажется идеальным. Джаг следует за девушкой, крепко сжимая маленькую ладонь. Они оказываются в небольшой грязной комнатке. На полу раскиданы клочки бумаги, старые газеты, какой-то непонятный хлам. В руке у девушки появляется свеча. Она садится на колени и подносит фитиль к полу. Бумага тотчас вспыхивает, и огонь весело перекидывается с клочка на клочок. Резкий запах гари бьет в ноздри. Комнатка становится ослепительно золотой от пламени.

— Ты не останешься! — кричит девушка, объятая огнем. Крик ее отзывается в ушах оглушительным звоном.

Джаг вздрагивает всем телом и резко открывает глаза. Окутанный едким дымом трейлер ярко освещен. Он тут же вскакивает с дивана, не осознавая сон это или явь. Внезапно раздается звук бьющегося стекла и Джаг видит, как в окно влетает бутылка с подожженым фитилем. Она падает на пол, разлетевшись на сотни осколков, и старые доски моментально загораются выбрасывая в воздух клубы черного дыма. Въедливый запах бензина распространяется по комнате со скоростью света. Джагхед кидается к двери, но та оказывается запертой. Он отчаянно дергает ручку, но дверь не поддается. Снаружи слышится лязг цепи, и он понимает, что попал в ловушку. Языки пламени уже пляшут на стенах, с немыслимой быстротой перекидываясь на окружающую обстановку. Трейлер, горящий не только внутри, но и снаружи, становится адским огненным котлом. Джаг, задыхаясь от дыма и жара, бросается к окну, но объятый огнем диван преграждает ему путь. Обежав его сбоку, он несколько раз с силой пинает мебель ногой, пытаясь расчистить путь к спасению. Когда появляется лазейка, Джаг, обжигая руки о горящую раму, открывает окно. Поток свежего воздуха производит эффект взрывной волны, но парень успевает выпрыгнуть из полыхающего трейлера.

Он лежит на холодной земле, заходясь в кашле. Раздаются громкие крики, и рядом с ним появляются какие-то люди. А потом он чувствует, как его волокут куда-то.

— Джаг, ты слышишь меня?! — Сосед падает на колени рядом с парнем. — Держись, парень, помощь уже в пути.

Лицо соседа плывет перед глазами и Джагхед проваливается в темноту.

Комментарий к Часть 5. Ночь огня

А вот и 5 часть))) Страсти накаляются, клубок закручивается все сильнее)Ну, вы поняли, читаем, комментируем, а я буду стараться не разочаровать Вас!)))Всем мир)))

========== Часть 6. Неизбежность ==========

Машина несется на предельно допустимой скорости. В салоне царит безмолвие, каждый погружен в свои мысли. Испуганная Бетти корчится на заднем сиденье. Лицо — застывшая алебастровая маска. Когда Элис разбудила ее, она не сразу поняла суть происходящего. Спросонья мозг обработал лишь два слова — «Джагхед» и «больница». Затем всплыло еще одно — «пожар». И сердце провалилось в пустоту. Дальше все как в тумане. В голове полнейшая каша, обрывки разговора с Джагом, поцелуй, страшные картинки горящего трейлера.

«Ты должна была остаться с ним, уберечь от несчастья, а ты сбежала как последняя трусиха. Прислушайся ты к зову сердца, беды не случилось бы!».

Машина резко тормозит. Бетти бьет крупная дрожь, когда она выбирается из салона и следует за ЭфПи и Элис. Белые стены больничного коридора и стойкий запах лекарств на мгновение возвращают девушку в прошлое. Ей вспоминается госпиталь Ванкувера. Отец так и не дождался её прихода. Не довелось ей, глядя в печальные зелёные глаза, сказать, как сильно она любила его. Горечь сожаления будет преследовать ее до последнего вздоха.

Оказавшись возле палаты, мать с мужем первыми входят в нее. Бетти на негнущихся ногах дышит им в спину.

Джаг сидит на кровати с забинтоваными руками, бледный, но самое главное — живой. Бетти облегченно выдыхает, чувствуя, как чудовищное напряжение потихоньку отпускает ее.

— Как ты, сынок? — ЭфПи придвигает стул к постели Джагхеда. Он все еще напуган, но как и Бетти, понемногу приходит в себя от потрясения.

— Мы все чуть с ума не сошли, — говорит Элис. Она тоже взволнованна, в ее голубых глазах читается неподдельный страх. Пусть она не стала для Джагхеда настоящей матерью, в душе, в самом укромном её уголке, все эти годы жила непроходящая тревога за мальчишку.

Бетти же подавляет острое желание броситься на шею Джонсу-младшему. И если бы не родители, она сделала бы это.

— Да я в порядке. — Джаг, похоже, смущен таким вниманием к его персоне.

— Как это вообще случилось? Ничего не скрывай, — обращается отец к сыну.– Келлер уже работает на месте, так что я все равно узнаю правду.

— Я спал, почувствовал запах дыма. Когда проснулся, трейлер уже полыхал. Дверь заело, пришлось выбираться через окно. Вот и вся история.

— Это определенно был поджог. — Элис невольно содрогается. — Но кому в голову могла прийти такая ужасная мысль?

— Есть идеи? — спрашивает ЭфПи у сына.

— Пока нет. Слушай, давай утром это обсудим, голова сейчас взорвётся, — страдальческим голосом просит Джаг.

— Ладно, отдыхай, а я поеду в Саутсайд, узнаю, что там происходит. — Отец решительно поднимается со стула.

— Я с тобой, — поддерживает мужа Элис.

Бетти топчется на месте, не зная как поступить. Она растерянно смотрит на Джагхеда. В зеленых глазах читается предельно ясный ответ.

— Ну ты идешь? — Элис стоит в дверях, ожидая дочь.

— Бетти, можно тебя на пару слов? — Джаг избавляет девушку от дурацких объяснений.

— Да, конечно, — с готовностью отвечает Купер. Элис с ЭфПи недоуменно переглядываются.

— Ладно, тогда мы заберем тебя на обратном пути, — торопливо говорит Элис и покидает палату вслед за мужем.

Оставшись наедине, Джаг и Бетти с минуту молча глазеют друг на друга. Родителей рядом нет, ничего не мешает проявить свои чувства, но вся удаль куда-то исчезает. Все, что ей удается, это присесть на краешек кровати.

— Это серьезно? — Ее взгляд обращен на руки Джагхеда.

— Ерунда, парочка ожогов, зато теперь я похож на египетскую мумию. — Джонс корчит страшное лицо и протягивает к девушке перебинтованные конечности, издавая при этом хриплый стон.

— Тебе, я смотрю, весело, — говорит Бетти и голос у нее совершенно безрадостный. — Ах да, я забыла, ведь именно так себя ведут люди после пожара.

— Ладно, прости, я ещё от шока не отошел, наверное. — Джаг вздыхает и откидывается на подушку. «Идиот, нашел время шутить, — обругивает он себя, — разве не видишь, что она расстроена!». Взгляд его скользит по худенькому личику. На нем ни грамма косметики, и оттого оно еще прекрасней.

— Скажи, отцу ты сказал правду? — тихо спрашивает девушка, подсаживаясь ближе. Легкая волна воздуха приносит с собой пленительный аромат ванили и свежих цветов. Её запах действует как успокоительное, нежно обволакивая и защищая от внешнего мира.

— Почти, я умолчал о том, что кто-то закинул в окно бутылку с зажигательной смесью… И дверь вовсе не заело, она была на цепи. Похоже, появились желающие отправить меня на небеса, — усмехается Джонс. Кровь отливает от лица Бетти, и оно сново приобретает мертвенно-бледный цвет.

— Кто мог пойти на это? — шепчет она дрожащими губами.

— Не знаю, — совершенно искренне отвечает Джаг, — но настрой у него был серьёзный. Зато, я знаю, кто меня спас. Бирюзовые глаза расширились.

— И кто же?

— Ты. — Он ласково улыбается удивленной спасительнице.

— Я? Как?! Я ведь дрыхла без задних ног! — Бетти ошалело хлопает глазами, пораженная до глубины души.

— Мне приснился сон. Ты устроила в каком-то старом доме пожар. Все вокруг полыхало, и ты кричала мне, что я не должен здесь оставаться. Твой крик разбудил меня как раз в то время, когда трейлер загорелся. Если бы не ты, неизвестно, успел бы я выбраться или нет. Странно, да?

— Да, странно.

Мысли в голове Бетти путаются, но одна все же выделяется красной нитью — если бы Джаг остался в горящем доме, в ее сердце образовалась бы огромная дыра. «Он жив. Он рядом. Хватит трусить, просто сделай это!». Повинуясь указанию свыше, она сокращает расстояние до минимума и касается сухих губ трепетным поцелуем. Джаг на секунду теряется, но моментально берет себя в руки. Проходит много счастливых мгновений, прежде чем они отрываются друг от друга.

— Я так испугалась, — шепчет Бетти, обнимая чудом уцелевшего паренька.

Джагхеду все кажется нереальным. Может он умер в чертовом трейлере и попал в рай?

— Чего?

Глупый вопрос, но ему до жути хочется услышать ее ответ.

Бетти с усмешкой отстраняется.

— Я боялась, что ты откинешь копыта, не успев посвятить меня в Змеи. Нет, конечно, на твое место пришел бы новый король, но кто знает, какие у него запросы. Вдруг попадется извращенец.

Джаг тихо смеется, а Бетти напротив становится серьезной. Шутки шутками, но факты говорят сами за себя — Джонса кто-то в правду пытался отправить на тот свет. Если брать в расчёт все обстоятельства, то поджигатель или поджигатели, знали о том, что Джагхед ночует в трейлере. А кто был в курсе? Нет, это полная чушь. Никто из этих людей не желает Джагхеду смерти. Скорее всего за ним следили, но снова встает вопрос — кто? Похоже у Джонса завелись «почитатели». И если первая попытка вышла неудачной, последует новая, в этом сомнения нет.

Внезапно за дверью слышится какая-то возня, и когда она открывается, в палату заглядывает взволнованное девичье лицо.

— Простите, что помешали, — виноватым голосом говорит Тони.— Мы просто хотели убедиться…

— Может зайдете? — Джаг прерывает извиняющуюся подругу и та, сверкнув улыбкой облегчения, заходит в палату. Следом появляется обеспокоенный Свит Пи.

— Доктор сказал, что ты в норме, но мы хотели лично в этом убедиться, — продолжает прерванную речь Топаз.– Черт, мы чуть не обделались, когда узнали! Сэм позвонил Свиту и мы сразу же рванули сюда.

— Что вообще произошло? — подключается к разговору Свит Пи, присаживаясь на стул возле стены. Вид у него крайне встревоженный.

— Кто-то пытался поджарить меня живьем, — кратко, но в то же время емко, обрисовывает ситуацию Джаг.

Наступает тишина. Тони беспомощно взирает то на Джонса, то на Купер, в надежде, что сейчас они захохочут и объявят о том, как здорово надули ее. А меж тем время идет, и становится ясно, что это не розыгрыш.

— Мы думали, ты уснул с сигаретой, — упавшим голосом произносит Свит, — вот же пиздец.

Да, несомненно, это слово прекрасно описывает сложившуюся ситуацию. Дело так же усложняется тем, что обвинить в поджоге решительно некого. Так, лишь догадки и пустые подозрения. На полицию расчитывать бесполезно. Будем честными, ну сгорел в Саутсайде старый трейлер, так оно и к лучшему. В мэрии давно стоит вопрос о сносе всего трейлерного парка. Территория там большая, а используется абсолютно без пользы для городского бюджета. Населяют этот парк в большинстве своем члены преступной банды, наркоманы и прочий сброд. Скорее всего, Джонс поцапался с кем-то из своей шайки и тот, недолго думая, решил устроить своему Королю «жаркую ночку». Нет, если бы Джонс, не дай Бог, сгорел, то дело обязательно завели бы. Но парнишка жив — здоров, потому пусть сам разгребает это дерьмо. Лезть в разборки Змей Саутсайда — затея не только глупая, но и чрезвычайно опасная. Можно не сомневаться, что именно такие мысли крутились в голове шерифа Келлера. Кстати, мысли эти Джагхеду пришлись бы по душе. Он сам не желал, чтоб полиция Ривердэйла совала нос в его личное пространство. А посему, вся надежда остается лишь на светлую голову самого Джонса и его приближенный круг. К слову сказать, круг этот в данный момент выдавал идеи одна безумнее другой.

— Помнишь, ты говорил про какого-то мудака, торгующего дурью в вашей школе, — Свит Пи озвучивает очередную гениальную теорию. — Может он пронюхал, что ты роешь под него и решил избавиться от тебя?

Джаг откровенно смеется. Он скорее поверит в то, что это директор Уэзерби поджег его из-за частых прогулов и плохих отметок.

— А как он интересно узнал о моей разведывательной работе? В Нордсайде я о нем пока спрашивал только Бетти.

Все лица обращаются к Купер.

— Что?! Вы думаете это я ему про Джага насвистела?

Абсурдность происходящего переходит все мыслимые границы.

— Господи, конечно нет. — Джонс тяжко вздыхает и откидывается на подушку.

— Так, стоп, то есть ты знакома с этим уродом? — Свит Пи смотрит на Бетти диким взглядом. Тони молча наблюдает за сим действием, в нетерпении ожидая новых шокирующих открытий.

— Это вообще к пожару не относится. — Купер занимает оборонительный рубеж, скрестив руки и придав своему лицу непроницаемый вид.

— Да, сейчас это не имеет значения. — Джагу не хочется углубляться в эту, неприятную для Бетти, тему. Девушка посылает ему благодарный взгляд.

— Тогда я пас, мой список подозреваемых закончился, — признает свое поражение Свит Пи. Девчонки молчат, нервно покусывая ногти. Мозг у Джага соображает туго из-за пережитого стресса и дельных мыслей не выдает. А потом, чёрт знает почему, в его памяти вдруг всплывает событие, имевшее место быть в один жаркий августовский день.

— А что если это Упыри? — озвучивает свои подозрения Джонс. Тони со Свит Пи вытягиваются в струнку. Бетти, услыхав неизвестное слово, тут же навострила уши.

— А они-то здесь каким боком? — озадаченно спрашивает Тони.– Они ведь в Гриндэйле обитают.

— Спасибо, а то я не знал, — язвит Джонс.– Свит, помнишь, они летом приезжали к нам? Малакай пытался втянуть нас в… Ну, ты понял. Я же послал его тогда. Может он решил отомстить?

— Ага, приперся ночью в Саутсайд и подпалил твой трейлер, заранее зная, что ты в нем дрыхнешь. — Тон друга говорит сам за себя.

Снова холостой выстрел. Джаг устало прикрывает воспаленные от едкого дыма глаза. Свит прав. А значит…это кто-то свой. От этой мысли по коже идет неприятный холодок.

— А кто эти Упыри? — спрашивает Бетти, не дождавшись толкового разъяснения.

— Банда из Гриндэйла, — отзывается Тони, — промышляют наркотой, грабежами, не брезгуют убийствами. Кароче, полные отморозки. Джаг правильно сделал, что отшил их, иначе Ривердэйл утонул бы в наркотиках и крови.

Получив исчерпывающий ответ, Бетти задумывается. А что если Джаг прав? Вдруг эти Упыри решили поквитаться с ним? Судя по словам Тони, поджечь человека для них сущий пустяк. Сегодня они потерпели неудачу, но, а если попробуют снова? Липкий страх растекается по внутренностям. Она всем своим существом чует, что Джаг все ещё в опасности.

— Ладно, мы пойдём. — Тони со Свит Пи поднимаются, разминая ноги.– Всем поспать не мешает.

— Утром меня выпустят отсюда, так что увидимся в баре. — Джаг улыбается друзьям. Тони обнимает его на прощанье, а Свит ободряюще хлопает по плечу.

Едва парочка скрывается из виду, телефон Бетти начинает вибрировать. Чёрт, Элис ведь обещала забрать её по пути домой.

— Бетти мы ждём тебя, — голос у матери вымотанный и сонный.

— Езжайте без меня. Я ночую у Тони, — нагло врет Бетти, не покраснев ни на йоту.

— Ну как знаешь. — Элис бросает трубку.

— У Тони значит, — усмехается Джаг. — Адресок дать?

— Заткнись и подвинься, я не собираюсь корчиться на стульях.

Девушка скидывает обувь и ложится рядом с Джонсом. Одноместная больничная койка вынуждает ее приклеиться к пациенту, но этот факт скорее радует, чем огорчает. Светлая голова устраивается на груди Змея, и забинтованные руки осторожно приобнимают девушку. Бетти слушает гулкое сердцебиение, закрыв глаза. Пока она рядом, беда его не коснется.

***

Утро выдается серым и абсолютно безрадостным. Тяжелые свинцовые тучи висят над городом, предвещая неслабый дождь. Бетти с Джагом торопливо шагают в сторону дома, надеясь успеть до начала ливня. Школу решено прогулять — пожар ведь сойдёт за уважительную причину?

— Почему не позвонили? Мы забрали бы вас, — отчитывает парочку ЭфПи, стоит им переступить порог дома.

— Решили воздухом подышать, — отвечает на выпады отца Джаг, поднимаясь по лестнице вслед за Бетти.

— Келлер попросил тебя зайти в участок, — повышает голос старший Джонс.

— Обойдусь без его помощи, — тон Джагхеда становится резким. Бетти застывает на ступеньках, а разговор смеж плавно перетекает в скандал. ЭфПи вмиг оказывается возле сына, мёртвой хваткой вцепившись в него.

— Нет, ты пойдешь! — с яростью шипит он.– Кто-то пытался тебя убить и не надейся, что я спущу это дело на тормозах! Шериф заводит дело и ты, мать твою, будешь оказывать ему содействие, ясно?!

— Я сам разберусь! — со злостью говорит Джагхед, вырываясь из отцовских тисков. Испуганное лицо Элис маячит на заднем фоне. Бетти впервые видит ЭфПи таким рассерженным. Бросив напоследок родителям сочувствующий взгляд, блондинка спешит наверх, подгоняемая идущим сзади Джагхедом.

Не сговариваясь, они идут в спальню Джонса. Бетти давно мечтала в ней побывать. Небольшая комната в тёмных тонах являет собой полную противоположность розовому царству фей, в которой обитает Купер. Обои с изображением Лондона в эпоху «Битлз», хиппи и сексуальной революции потрясающе гармонируют со скромным интерьером. Шкаф обклеян плакатами с «Pink Floyd», героями фильмов Тарантино и Кубрика. Никаких идиотских занавесок на окнах и подушек в форме сердца. Идеальная комната.

Купер плюхается на смятую постель, разрабатывая в голове план полной трансформации своей жуткой обители. Главное найти свободное время, а остальное дело техники. Можно затеять ремонт на рождественские каникулы, взять в помощники Джонса и Топаз. Точно, так и поступим. А пока можно тусить в этой спальне.

— Мне здесь нравится, — с непрекрытой завистью говорит она. — Не хочешь переехать в мою до Рождества?

— Нет уж, спасибо, — хмыкает Джаг, доставая из шкафа чистые вещи, — я видел этот кошмар.

— Скоро я её переделаю, станет не хуже твоей, — мечтательно закатив глаза, говорит Бетти. Джонс усмехается и направляется в душ, оставляя девушку в одиночестве.

Когда он возвращается в спальню, Купер сладко сопит, свернувшись калачиком. Джаг тихонько садится рядом, с улыбкой наблюдая за спящей девушкой. Он легонько проводит пальцами по её щеке, убирая выбившуюся прядку. Неожиданно, Бетти шевелится и открывает глаза.

— Прости, я не хотел будить тебя, — мямлит Джагхед, чувствуя себя полным идиотом. Глаза у Бетти ещё подернуты сонной дымкой, но на губах играет нежная улыбка. Она садится на кровати и прижимается подбородком к плечу Джонса. От него соблазнительно пахнет цитрусами с нотками пряностей и шоколада. Бетти не сдерживается и касается губами его шеи, оставляя на ней влажный поцелуй. Когда она поднимает на него взгляд, Джаг замечает, как расширены зрачки бирюзовых глаз. Он сам держится из последних сил, чтоб не накинуться на эту, сводящую его с ума, девушку.

— Прекрати, родители могут войти, — твердым голосом произносит он, глядя как Бетти расстегивает пуговицы на своей рубашке.

— Запри дверь, — звучит лаконичный ответ. Джаг нервно сглатывает, когда рубашка исчезает с соблазнительного тела. Чёрт, нужно остановить её.

— Это плохая идея, Купер.

Слова звучат уже не так уверенно.

Бетти накрывает губы парня жарким поцелуем, от которого тот утрачивает последние силы для сопротивления.

— Не бойся, ты не первый, — шепчет блондинка, пробираясь пальчиками под футболку, стягивая её с парня. Фраза странным образом действует на Джонса. Все желание моментально улетучивается. Взамен приходит ранее неведомое чувство.

— И думаю, не последний. Хочешь развлечься — позвони Эндрюсу.

Джаг вырывает из рук Бетти футболку и резко встает с постели.

— У тебя от пожара мозги сплавились? — Она растерянно наблюдает за тем, как Джонс одевается. — При чем здесь Эндрюс?! Ну переспали мы пару раз и что из этого? Можно подумать ты святой!

Джагхед достал из шкафа куртку и повернулся к сидящей в нижнем бельё Купер.

— Твоя личная жизнь меня совершенно не интересует. Спи с кем хочешь, это твоё право. Только давай покончим с этим дерьмом раз и навсегда. Как в таких случаях говорят — останемся друзьями, да?

— Что тебя так взбесило? — Купер тоже встает с кровати и теперь они стоят друг напротив друга.– То, что у меня до тебя были связи? Блять, это же глупо! Ты-то небось перетрахал весь Саутсайд до моего приезда, но я же молчу! Это прошлое, Джаг, и не за чем его ворошить.

— Придёт время, Бетти, и я тоже стану твоим прошлым, — тихо произносит Джагхед. — Когда ты наиграешься мной, как Эндрюсом. А я этого не хочу. Прости.

Он надевает куртку и выходит из комнаты. Бетти пару минут еще пялится на дверь, в надежде, что Джонс вернется. Вскоре бессмысленое ожидание заканчивается. Подняв с пола рубашку, Бетти бредет в свою спальню. Чтоб хоть как-то успокоиться, она решает принять холодный душ. Скинув остатки одежды, она забирается в ванну и без колебаний поворачивает винтель с ледяной водой. Вздрагивает, когда упругие струи ударяются о тело, вызывая крупную дрожь. Легче не становится. Слова Джагхеда набатом звучат в голове, заставляя дрожать не только от холода. Бетти закрывает глаза, но это её не спасает. Горячие слёзы уже текут, смешиваясь с холодной водой. Сегодня она снова испытала, каково это — быть отвергнутой тем, кого желаешь всем сердцем.

***

Унылый дождливый день сменяется таким же вечером. Бетти просыпается от телефонного звонка. На дисплее высвечивается имя Эндрюса, и она решает не отвечать. Вспоминается ссора с Джонсом, отчего настроение моментально скатывается до отметки «беспросветный пиздец». Ну ничего, ещё посмотрим кто кого. Бетти поднимается с твердым намерением отправиться в Саутсайд. Откопав в гардеробе самый обтягивающий топ и совсем уж неприличную юбку, она довольно улыбается, и плевать, что на улице минусовая температура с дождём. Уложив растрепанные ото сна волосы мягкими волнами, девушка принимается за макияж. Над глазами приходится особенно потрудиться, ведь от слез они здорово припухли. Тушь и персиковые тени скрывают следы утреннего отчаяния. Финальным штрихом становится любимая красная помада.

«Зря стараешься, ему плевать, он даже трахнуть тебя не захотел. Ты ему не нужна». Блондинка криво улыбается своему отражению. Обида и боль душат её, но сломить дух Бетти Купер не так-то просто. В конце концов, отвергнутой и ненужной она ощущает себя ещё с детства, когда мать оставила её. Пережила ребёнком, переживёт и сейчас.

Проигнорировав восьмой вызов от Эндрюса, девушка покидает спальню.

***

Саутсайд стоит на ушах. Весть о пожаре разнеслась по всей округе с быстротой молнии.

«Белый Змей» гудит как улей, когда Джагхед появляется в нем. Он мгновенно попадает в окружение своих братьев, которые радуются спасению своего Короля. Змеи устраивают мозговой штурм, пытаясь вычислить виновного в поджоге. Решено пошерстить по всему Ривердэйлу в поисках хоть какой-нибудь информации, которая прольет свет на ночное происшествие.

Тони и Свит Пи отсутствуют, что немного удивляет Джонса. Но позже они все же приходят. Тони выглядит подавленной, глаза у неё покрасневшие. Свит объясняет это тем, что дедушке Топаз стало плохо, пришлось даже вызывать врачей.

— Слушай, ты не обязана здесь находиться. — Джаг беспокоится за состояние подруги.– Иди домой, там ты нужнее.

— Нет, я останусь. Он сейчас в норме. Просто давление подскочило, — блеклым голосом говорит Тони.

— Ну как знаешь. Тогда, раз уж все в сборе, может выпьем? Расскажу вам как сходил в участок, — предлагает Джаг.

— А где Бетти? — спрашивает Тони.

— Вряд ли она придёт сегодня, — слишком резко отвечает Джонс.

При мысли о ней внутри снова шевелится то неприятное чувство. Богатое воображение подливает масла в огонь, нарисовав Купер, утешающуюся в объятьях Эндрюса. Кулаки сжимаются от бессильной злобы, но от своего решения он отказываться не собирается. Становиться мальчиком на одну ночь в его планы не входит.

Взяв с бара бутылку виски, троица поднимается в кабинет Джонса.

— Ну, и что там замышляет Келлер? — спрашивает Свит Пи, устроившись на диване.

— Всерьёз собирался расследовать это дело, — хмыкает Джагхед, прикуривая сигарету.

— А ты точно с нашим шерифом говорил? — Тон друга сквозит сарказмом. — Просто слова «Келлер» и «расследовать» плохо сочетаются, когда речь заходит о Саутсайде.

— Отец наехал на него, — объясняет Джаг.– Я проторчал в участке два часа, пытаясь убедить этого бедолагу не совать нос в мои дела.

— И что в итоге? — подает голос Тони.

— В итоге я выиграл. Дело он заводить не будет, спишет все на несчастный случай. А с отцом я как-нибудь разберусь.— Джаг расплывается в довольной улыбке.

— Класс, теперь можно и выпить. — Свит поднимает свой стакан.– За тебя, брат! Этой ночью ты заново родился!

Едва они опустошают стаканы, как мобильный Тони подает признаки жизни. Девушка бросает на Джонса беглый взгляд и личность звонящего тут же идентифицированна.

— Привет.— Тони принимает вызов. — Да, я в баре. Наверху. Да, конечно. Ждём.

Джагхед моментально меняется в лице. В воздухе сгущается напряжение. В коридоре слышатся торопливые шаги и спустя пару секунд в комнату заходит Бетти. Джонс старается выглядеть абсолютно равнодушным, но от одного взгляда на блондинку все его равнодушие катится к чертям. Она специально так вырядилась?! Хочет окончательно добить его?

— Всем привет. — Купер оглядывает присутствующих, а после подсаживается к Тони и Свиту.

— А Джаг сказал ты не придешь сегодня, — зачем-то говорит Тони. На лице Купер рождается странная полуулыбка.

— Как видишь, я здесь, — отвечает она, глядя на Джонса пронзительным взглядом.– Хреновый из тебя предсказатель. Кстати, с утренним прогнозом ты тоже в пролёте.

Никто кроме Джага не понимает о чем идет речь. Тони и Свит Пи вдруг чувствуют себя лишними в этой комнате.

— Ладно, народ, вы тут не скучайте, мы скоро вернёмся. — Топаз подает своему другу сигнал, и они спешно ретируются из комнаты.

Повисает неловкая тишина. Джаг гипнотизирует взглядом ручку двери, а Купер же, в свою очередь, разглядывает его самого.

— Думал я буду сидеть дома, заливаясь слезами? — Бетти надоедает играть в молчанку. Джаг оставляет ручку в покое.

— Чего ты добиваешься? — Его тяжёлый взгляд скользит по оголенным плечам и откровенному вырезу.– Я не хочу очередного скандала. Все, что я думаю, я озвучил утром. Моё решение не изменилось.

— Успокойся, никто не покушается на твоё драгоценное решение. Я вообще на минуту забежала. Навязывать тебе своё общество в планы не входило.

Бетти встает с дивана и идет к двери. Джонс с силой сжимает стакан, который каким-то чудом не разлетается на мелкие осколки.

— Куда ты? — вопрос удивляет самого Джага.

— А какая тебе разница? — Бетти уже взялась за ручку двери.

Джонс внезапно срывается с места, преграждая девушке путь.

— Ты хоть в зеркало смотрелась перед выходом?

Жгучая ревность разливается по венам, затмевая рассудок. Так вот оно, то самое неведомое чувство.

— А в чем дело? Помада размазалась? — с издевкой спрашивает Купер. Вид теряющего свою сдержанность Джонса вызывает у нее эстетическое наслаждение.

— Как же я хочу, чтобы ты исчезла, — тихо говорит Джагхед. — Из моей жизни. Из памяти. Из сердца…

Бетти застывает. Признание поражает ее, как удар молнии. Ему не плевать. Она нужна.

— Я никогда не исчезну. Ты никогда не станешь моим прошлым. Поверь мне, Джаг.

— Я не верю тебе, Бетти Купер.

А потом он целует её. Глубоко и медленно. Возможно, каждый из них в глубине души сокрушается и даже винит себя за происходящее, но остановиться они уже не могут. Слишком сильно желают. Слишком остро чувствуют. Не отрываясь друг от друга, они плавно перемещаются к дивану. Бетти толкает Джонса, усаживая его, а сама принимается освобождать себя от одежды. Куртка летит на пол, следом же отправляется бесстыжий топ и тяжёлые ботинки. А потом она запускает руки под кусок ткани, отдаленно напоминающий юбку, и избавляется от последней преграды. Чёрное кружево отправляется в гору ненужных шмоток, и на девушке остаются лишь юбка и ажурные чулки. От этого зрелища у Джага в горле стремительно пересыхает, а в джинсах становится жутко неудобно. Бетти, свободная от оков, в ту же секунду оказывается у него на коленях, и прерванный поцелуй возобновляется с новой силой. Ладонь Джага ложится на грудь блондинки, нежно сжимая её, но рук явно недостаточно, поэтому поцелуй приходится разорвать. Когда горячие губы смыкаются на напрягшемся соске, Бетти сдавленно охает, зарываясь дрожащими пальцами в темные кудри. Влажные поцелуи оставляют на фарфоровой коже горящие следы. Терпеть эту сладкую муку уже невыносимо и Купер тянется к ремню джинс. Джаг облегченно выдыхает, когда ткань перестает давить на возбуждённый орган. Бетти с лёгким нажимом проводит рукой по всей длине, срывая приглушенный стон с мужских губ. Джонс в долгу не остается. Когда его пальцы ложатся на тугой комочек плоти, Бетти судорожно вдыхает, хватая ртом раскаленный воздух. Ее пульс бьет все мыслимые рекорды, казжется ещё чуть-чуть и сердце остановится от такого напряжения. Джаг ощущает липкую влагу на пальцах и то, как горячо внутри неё.

— Джаг, — прерывисто шепчет девушка.— Я больше не могу…

Дважды повторять не приходится. Она издает полустон — полувсхлип, когда Джонс входит в неё. Он намного больше, чем она представляла себе. Бетти обнимает его за плечи, начиная медленные движения. Руки парня крепко сжимают тонкую талию, помогая сохранять ритм. В ней так влажно, так горячо, так приятно, что не передать словами. Бетти стонет все громче, увеличивая темп, и от этих звуков у Джага мутнеет рассудок. Чем неритмичнее становятся движения, тем прерывестее они дышат. Голова Бетти откинута назад, а бирюзовые глаза закрыты. Джаг видит, как на тонкой шейке бешеной ниточкой бьется пульс.

— Бетти, — горячий шепот долетает до ушей девушки. — Посмотри на меня…

Тёмная зелень встречается с глубокой бирюзой. Ему жизненно необходимо видеть её в этот волшебный момент. Последние отчаянные толчки и судорога пробивает два разгоряченных тела. Они дрожат в объятьях друг друга, задыхаясь от накрывающих их волн чистой эйфории.

Джагхед никогда не понимал людей, помешанных на сексе. У него голова постоянно была забита совершенно иными мыслями. В 16 лет все его товарищи хвастали своими «подвигами», а Джаг лишь посмеивался над ними. Девчонки в школе частенько кидали на него загадочные взгляды, но его это ничуть не трогало. А после вступления в Змеи, жизнь Джагхеда превратилась в сущий кошмар. Наглые и бесстрашные девушки Саутсайда не ограничивались одними взглядами, но Джонс ко всем был холоден и безразличен и вскоре от него отстали. Одно время гуляли слухи о его нетрадиционной ориентации, но и те быстро угасли, ведь и к мальчикам Джаг был абсолютно равнодушен. Сам же он утешал себя мыслью, что это явление временное и скоро все образуется. И не ошибся. В его жизнь влезла упрямая девица в джинсовой юбчонке и Джаг узнал, что такое желание.

И сейчас, когда дыхание постепенно выравнивается, а пульс возвращает себе привычный ритм, он понимает, что ждал именно её. И плевать, что она его сводная сестра. Плевать, что это ненадолго. Плевать, что он — очередное увлечение. Главное то, что происходит в этот момент.

— Что? — тихо спрашивает Бетти. — Почему ты так смотришь?

— Ничего, — также тихо отвечает Джагхед.— Просто ты очень красивая.

Бетти криво усмехается.

— Ты всем девушкам такое заливаешь после секса?

— Нет. — Джаг тоже улыбается. — По правде сказать, ты первая, кому выпала такая честь.

— Они что, все были страшненькие? — сочувственно спрашивает Купер.

— Нет, их просто не было. До тебя.

Бирюзовые озерца расширяются от удивления. Минуту Бетти просто молчит, а затем на припухших губах расцветает самая настоящая улыбка. Она обхватывает его лицо теплыми ладошками и, чуть наклонившись, нежно целует.

И Джагхед понимает, что с этой девушкой ему и целой жизни будет мало.

Комментарий к Часть 6. Неизбежность

А вот и 6 часть, друзья)))Она получилась немного длиннее остальных, но я надеюсь, Вам понравится)))Со сценами 18+ пока что полная беда, слезно прошу простить. Торжественно клянусь исправиться!)))

========== Часть 7. Тайная жизнь ==========

Октябрь входит в завершающую стадию. До долгожданного и всеми любимого праздника остается меньше недели. Подготовка к вечеринке в честь Хэллоуина идет полным ходом, и актовый зал Ривердэйл Хай постепенно преображается, дабы всякая нечесть чувствовала себя как дома. Вся школа изнывает от нетерпения. Некоторые ученики все ещё в панике ищут оригинальные образы для конкурса на лучший костюм, а те, кто уже определился с выбором горячо молятся о том, чтоб стать единственным и неповторимым.

Бетти всеобщее помешательство обходит стороной. Костюм у нее есть, да и к тому же, в её жизни происходят события куда более важные, чем приближающийся мистический праздник.

Прошло больше двух недель, а дело о сгоревшем трейлере все ещё открыто. Разведывательная деятельность Змеев не принесла никаких результатов. Складывалось впечатление, что пожар учинили сверхествественные силы, потому как поджигатель провалился сквозь землю, не оставив никаких следов своей противозаконной выходки.

ЭфПи, выведав у шерифа довольно неприятные подробности разговора с Джагхедом, пришёл в ярость. В доме Джонсов снова разгорелся жуткий скандал. Элис, естественно, приняла сторону мужа в этой битве, а Бетти осталась на нейтральной территории. Начни она сражаться на стороне Джага у родителей могли зародиться подозрения о природе их отношений. Нет, дружбу никто не отменял, но все же лучше не сеять зерна смуты. Родители смирились с фактом, что их отпрыски пылают друг к другу взаимной неприязнью, так и незачем их переубеждать.

А между детишками, тем временем, кипят нешуточные страсти. Их начавшийся роман становится чем-то сродне помешательству. Изображать просто брата и сестру с крайне натянутыми отношениями с каждым днём все сложней и сложней, но они худо-бедно с этим справляются. Тайная связь — это безусловно, очень волнительно, но в то же время здорово давит на психику. В школе и дома приходится держаться на расстоянии, старательно делая вид, что человек тебе абсолютно безразличен. Трейлер как по заказу превратился в кучку пепла, а потому единственным местом, где Джаг и Бетти могут расслабиться становится небезызвестный бар в Саутсайде. Но и там потеря бдительностиможет стоить очень дорого, ведь слухи с Южной стороны долетают до Нордсайда со скоростью света.

Именно это в данный момент служит темой для обсуждения в комнатке на втором этаже «Белого Змея».

— Мы зависаем тут уже вторую неделю, — говорит Бетти, натягивая джагхедовскую футболку, — скоро точно пойдут разговоры.

Она поднимается с дивана и босыми ногами шлепает к столу, на котором лежат сигареты. Прикурив одну, блондинка уютно устраивается в глубоком кресле. Джаг переворачивается на бок, подперев голову рукой. Он не одобряет её тяги к курению, но запрещать что-то Бетти Купер бесполезно.

— Есть идеи получше? — спрашивает Джагхед, поднимая бровь. — Нет, конечно, можно пойти к родителям и признаться, может они сжалятся и разрешат нам спать в одной постели.

— Очень смешно, — кривится Бетти, — только боюсь после нашего признания я первым же автобусом отчалю в Ванкувер.

— А разве плохо? Ты ведь мечтала туда вернуться, — говорит Джонс, скользя взглядом по голым девичьим ножкам.

— Я вернусь туда после выпускного. Не раньше.

От её слов у Джага внутри неприятно екает. До сего дня они избегали разговоров о будущем. Он не может поручиться за свой завтрашний день, так что наперед ничего не загадывает, а Бетти, выходит, все уже распланировала. Нет, она вольна в своём выборе, это никто не оспаривает. В конце концов, кто он для нее, чтоб указывать, какой путь ей следует избрать. Джаг бы дорого заплатил, чтоб узнать, какие мысли крутятся в этой белокурой головке. Даже в самые сокровенные минуты Купер держит свои чувства при себе, предоставляя Джонсу богатую почву для размышлений.

— Эй, ты здесь? — щелкает пальцами девушка, возвращая Джагхеда в реальность.

— Да… Прости, задумался. — Он находит на полу брюки и тоже покидает диван. Достает из недавно приобретенного (по требованию Купер) маленького холодильника банку колы и с наслаждением опустошает её.

— Ну так что? — Бетти тушит сигарету и смотрит на Джагхеда. — Не думаешь менять место дислокации? Я за лето скопила немного деньжат, может снять маленькую квартирку где-нибудь на окраине Саутсайда? После школы будем проводить время там, а на ночь возвращаться домой. Элис скоро начнёт задавать вопросы и отмазка в виде ночевок у Тони уже не прокатит.

Бетти права. Уже вторую неделю она вешает миссис Джонс лапшу про Топаз. Хоть они и условились не лезть в жизни друг друга, регулярные исчезновения дочери не могут не интересовать Элис. А учитывая её невероятную способность выведывать самую, казалось бы, закрытую и тщательно скрываемую информацию, раскрыть обман не составит труда.

— Неплохая идея, — отвечает Джаг, — я попробую что-нибудь подыскать.

— Класс! — Бетти ослепительно улыбается. — Только не тяни резину, ладно? Желательно, чтоб до Хэллоуина квартира уже нашлась.

— Я постараюсь. — Джаг возвращается на диван. — Иди ко мне…

Бетти ухмыляется и выскальзывает из кресла.

— Кстати, костюмы уже завтра будут у нас, — сообщает она, забираясь под одеяло.

— Чёрт, я так надеялся, что они потеряются по дороге. — Джаг обреченно вздыхает. Пару дней назад Купер просвятила его относительно их образов на Хэллоуин.

Задействовав все имеющиеся резервы, такие как — уговоры, угрозы и шантаж, Бетти добилась от Джага согласия.

— Ну ты и зануда, Джонс, — фыркает она, стягивая с себя футболку. Джаг улыбается и притягивает девушку к себе, заключая в крепкие объятья. Так странно, засыпать рядом с ней становится чем-то вроде зависимости. За две недели Бетти пару раз ночевала дома, тем самым вызывая у Джонса приступы гнетущей бессоницы. Без её ровного дыхания, привычки закидывать на него ногу и сонного бормотания, ночь казалась бесконечно длинной и одинокой. Неизвестно, сколько ещё продлятся эти отношения, но они, несомненно, будут лучшим, что случалось с ним за 18 лет.

***

Высадив Бетти на светофоре (недалеко от школы), Джаг скрывается за поворотом. Приезжать в школу вместе довольно рискованно, потому Бетти приходится шлепать пару сотен метров пешком.

Когда девушка заходит в класс химии, одноклассники уже рассаживаются по парам для выполнения лабораторной.

— А вот и мисс Купер, — бубнит мистер Симонс, тихий скромняга, помешанный на работе. — Вы в паре с мистером Келлером.

— Привет. — Кевин расплывается в улыбке.— Круто, что мы снова работаем вместе, да?

— Ага. — Бетти достает тетрадь и записывает указания учителя.

— Эй, Беттс, — раздается загадочный шепот Кевина, — не поверишь, что сегодня произошло.

— И что же? — Она сосредоточено царапает карандашом химическое уравнение.

— Вероника пришла в школу за ручку с…- Келлер умолкает. — Ну, угадай с кем?

— С Эндрюсом? — шепчет Бетти, от души на это надеясь.

— А вот и нет.— Кевин выдерживает требуемую для таких ситуаций паузу и выдыхает. — С Реджи Мантла.

Купер перестает писать и с недоверием глядит на Кевина. Реджи и Вероника? Торговец наркотой с окраины Нордсайда и избалованная принцесса из Нью-Йорка? Сложно представить более несовместимых людей, чем эта странная парочка.

— Серьёзно? Они что теперь вместе? — Она до сих пор не верит. — А как же Арчи?

— Похоже на то. Шерил говорит, они целовались в коридоре, причем весьма страстно, — продолжает сыпать горячими новостями Келлер. — А насчёт Арчи… Он, кажется, рад больше всех.

Бетти переводит взгляд на новоявленных влюбленных, которые сидят через два стола. Оба выглядят довольно счастливыми, без конца шепчутся и посмеиваются. Интересно, когда это началось? Уж точно не вчера. Выходит, в старшей школе Ривердэйла пускал корни ещё один тайный роман, ставший сегодня достоянием общественности. Наблюдая за воркующими голубками, Бетти испытывает смешанные чувства. Простая человеческая радость за ближнего омрачается легкой ноткой зависти. Ей и Джагхеду такая вольность не светит. Их удел — тайные явки и ночные встречи. Нет, по закону им и пожениться можно, и нарожать кучку маленьких Джонсов, кровосмешения ведь нет. Загвоздка заключается лишь в родителях, их реакции на возникшее между детьми притяжение. С трудом верится, что слезы умиления навернутся на глазах Элис, а ЭфПи с гордостью пожмет сыну руку в момент, когда все карты будут вскрыты. Без сомнения, для них это станет потрясением самого неприятного характера, чего доброго Элис и вправду сошлет дочь в дальние дали без права переписки. Нет уж, увольте, лучше держать эту тайну за семью печатями.

Как говорится, счастье любит тишину.

После уроков от Кевина поступает предложение отправиться в «Pop’s». Бетти и Джагхед непрочь полакомиться в любимом кафе, но когда к ним присоединяется Эндрюс, в компании возникает легкое напряжение. На лице Джонса отчётливо читаются самые «трепетные» и «нежные» пожелания в адрес Арчи.

— Может прекратишь изображать из себя Отелло? — сердитым тоном произносит Бетти, когда они садятся на байк. Кевин уже укатил на стареньком «Форде» отца, прихватив с собой Арчи.

— А я разве ему что-то сказал? — бурчит Джаг.

— О, поверь, ты и без слов неплохо так его оскорбил. В тебе погиб великий мим. — Бетти усмехается, устраиваясь поудобнее на узком сиденье.– Сделай одолжение, не устраивай представлений в «Pop’s». Перекусим, выпьем по коктейлю и мирно разойдемся, идет?

Она крепко хватается за ревнивого байкера. Сейчас он не в духе, а значит поездка будет с ветерком.

— Как скажешь. — Джонс заводит мотор и байк срывается с места.

***

Бетти уничтожает уже второй по счёту коктейль, когда в закусочной появляется сладкая парочка — Вероника и Реджи. Они занимают самый крайний столик, подальше от любопытных глаз.

— А они чертовски мило смотрятся вместе, верно? — Кевин провожает их восхищенным взглядом.

— Да, вполне, — соглашается с ним Бетти. Арчи и Джагхед от комментариев воздерживаются. Эти двое ведут себя подозрительно тихо, практически не раскрывая ртов. В редких случаях звезда футбола вставляет короткие реплики и поддакивает, а Змеиный Король же все время пялится в телефон.

Реджи, по всей видимости, рассказывает нечто уморительное, потому как заливистый смех Лодж разносится на все кафе. У Бетти закрадываются невольные подозрения в наигранности происходящего, словно она на сеансе банальной мелодрамы. Героиня страдает от неразделенной любви и в отместку, дабы вызывать хоть малейший проблеск эмоций у объекта воздыхания, начинает крутить фальшивый роман с парнем, который интересует её ничуть не больше, чем взрыв сверхновой в Галактике Андромеды. Если это правда, то старания её бессмыслены. Арчи отнесся к интрижке с буддийским спокойствием, добавив (со слов Кевина), что безумно рад за одноклассников.

Вполне вероятно, что это всего лишь домыслы и перед нами действительно искренняя и чистая любовь во всем ее великолепии. Это ли не прекрасно? И хорошо, что Джаг в неведении. Прознай Джонс, что человек, которого он жаждет найти уже несколько месяцев, сидит с ним в одном кафе, беды не миновать. Один чёрт знает, какая участь ожидала бы Реджи.

— Хочешь ещё мороженого? — спрашивает подругу Мантла.

— Да, только на этот раз шоколадное, — с улыбкой отвечает Вероника. Реджи подзывает официанта и озвучивает пожелание своей спутницы.

— Так значит я в пролёте, да? — Футболист поворачивает голову в сторону одноклассников, выискивая взглядом Кевина. Реджи надеялся составить Лодж пару на вечеринке в честь Хэллоуина, но мечты его лопнули как мыльный пузырь.

— Прости, я уже пообещала ему. — Вероника нежно гладит парня по щеке.– К тому же, костюм мне уже сшили. Но я весь вечер буду с тобой, честно!

— Ладно, все в порядке. — Он целует изящную девичью руку. — Но будь он натуралом, я бы на пушечный выстрел не подпустил его к тебе.

Реджи сминает девушку в медвежьих объятиях и ласково целует в макушку. Вероника прижимается к парню, умиротворенно закрыв глаза. С ним так спокойно, надёжно. Ещё месяц назад она и представить себе не могла, что этот человек станет ей таким дорогим и близким.

Их общение началось с вечеринки в Торнхилле, но дело ограничилось лишь сообщениями и изредко звонками. Она в то время была помешана на Арчи Эндрюсе, а Реджи был ей просто другом. А потом все резко изменилось. Звонки стали чаще, а сообщения — интимнее. Спустя несколько недель назрело первое свидание, а после него — первый поцелуй. Мысли об Арчи отошли на задний план, а вскоре и вовсе исчезли. Гермиона сдержанно отнеслась к внезапно вспыхнувшему роману дочери, хоть и слегка удивилась такому выбору. Когда семья Лодж жила в Нью-Йорке, Веронику окружали парни только ее круга — богатые, с громким именем и безупречной репутацией. После переезда в Ривердейл она ни с кем не встречалась, но спустя несколько месяцев её накрыла девятым валом страсть к Арчи, капитану футбольной команды, наследнику «ЭндрюсКонстракшнс», которая оказалась болезненной и невзаимной.

А теперь появился Реджи — простой парень с тихого района Нордсайда. Он жил с матерью, которая работала медсестрой в местной клинике. Отец бросил их, когда мальчику исполнилось четыре года, и отправился в Лос-Анджелес искать лучшей жизни. Одному Богу известно, нашёл ли он её. Реджи с матерью перебрались в более дешевую квартирку в небогатом районе Нордсайда. Мать работала, порой не успевая забрать сына из детского сада и маленькому Реджи пришлось быстро повзрослеть. В школе он прилежно учился, помогал матери чем мог и отчаянно мечтал выбиться в люди. Строил грандиозные планы и свято верил в то, что ему все под силу. Став старше, он увлекся футболом и без промедления вступил в школьную команду, ведь это здорово могло помочь при поступлении в колледж. Ну, а после выпускного он переедет в один из городов Канады, исходя из того, в каком колледже примут его заявление. Оставалась единственная проблема — деньги. Он с четырнадцати лет работал на летних каникулах и каждый вырученный доллар бережно откладывал. За три года кое-какая сумма набежала, но этого было чертовски мало, и этим летом он решил наведаться в соседний городок, вдруг попадется стоящая работенка. Но в Гриндэйле своей рабочей силы было хоть отбавляй, и расстроенный неудачей Реджи зашёл в бар перед возвращением в Ривердэйл. Была ли это счастливая случайность или воля высших сил, но из бара он вышел с работой в кармане. Парень понимал, что здорово рискует, попадись он полиции, срок отвесили бы солидный, но Реджи никогда ничего не боялся, да и к тому же, за работу обещали неплохие деньги. Так Мантла и стал «продавцом счастья». В Ривердэйле быстро нашлись желающие попробовать новый наркотик и вскоре дело встало на поток. Его предупредили насчёт Джагхеда Джонса, ярого борца с наркоторговлей, и поначалу Реджи опасался, что Король Змеев пронюхает о его тайном бизнесе, но клиенты умели держать язык за зубами и вскоре боязнь сошла на нет.

Он не любил, а порой люто ненавидел это занятие, но желание выбраться из беспросветной жизни, в которой приходилось экономить каждый цент, было намного сильнее угрызений совести, а с появлением в его жизни Вероники желание это возрастало в геометрической прогрессии. Реджи хотел соответствовать своей девушке, хотел, чтоб она им восхищалась. Скоро все его мечты исполнятся, нужно лишь немного терпения, а Реджи, без сомнения, был терпелив.

— Все, я сейчас лопну, — сообщает Бетти, отодвигая от себя третий по счёту пустой бокал. — Может по домам?

— Да, пора расходиться. — Кевин вздыхает. — Мне ещё по лабораторной отчёт писать.

— Только не лажай, как в прошлый раз, — с усмешкой говорит Купер, поднимаясь из-за стола, — не хочу, чтоб мне снова снизили оценку.

Бросив напоследок взгляд на целующуюся парочку, ребята вышли на улицу.

— Бетти, можно тебя на минутку, — неожиданно подает голос Арчи. Джагхед застывает, моментально изменившись в лице. Купер, адресовав ему выразительный взгляд, отходит с Эндрюсом в сторонку.

— Чего тебе, Арчи? — Она слегка нервничает, искоса поглядывая на Джонса.

— Я тут подумал… Раз уж Вероника теперь с Реджи, мы могли бы…попробывать ещё раз.

— Постой, а при чем здесь Вероника и Реджи? — с недоумением спрашивает она.

— А ты не понимаешь? — Эндрюс пытливо смотрит на нее. Бетти отрицательно качает головой.

— У нас ведь не вышло из-за Вероники. Ты не хотела причинять ей боль, потому и порвала со мной. Бетти, послушай, я помню про наш уговор, но я ничего не могу с собой поделать. Ты нравишься мне… Безумно. Я с ума схожу, постоянно думая о тебе.

Купер не знает, что ответить на это признание. Она молчит, проклиная день, когда решилась на «свободные» отношения с Эндрюсом.

— Я не давлю на тебя, Бетти. — Рыжий видит, что девушка в замешательстве. — Просто обдумай мое предложение, ладно?

— Я пойду, меня ждут. — Короткий сухой ответ.

— Увидимся завтра, да?

Кривая улыбка искажает лицо влюбленного юноши. Ничего, это лишь дело времени. Скоро она снова будет принадлежать ему.

Мрачный Джагхед тем временем сидит на байке, докуривая уже третью по счёту сигарету. Бетти уверена, что дома её ждёт серьёзный разговор и чёрт знает, чем он закончится.

***

Время на часах близится к полуночи. Бетти напряженно прислушивается к каждому шороху, нервно покусывая ногти. Наконец в коридоре раздаются мягкие шаги и дверь в родительскую спальню с тихим щелчком закрывается. В её руках сию минуту возникает мобильный.

Джаг лежит в наушниках, уставившись в потолок, когда на телефон приходит новое сообщение.

Бетти.

«Спишь?»

Он быстро набирает отрицательный ответ.

Бетти.

«Открой дверь, я скоро буду».

Спустя десять минут она бесшумно заходит в комнату. От одного взгляда на неё у Джагхеда предательски начинает ныть внизу живота. На Бетти коротенькая чёрная пижама с черепами и неприлично глубоким вырезом, надетая, без сомнения, с самым что ни на есть злым умыслом. Джонс, собрав волю в железный кулак, на эту откровенную провокацию не ведется. Как не велик соблазн, в данный момент его гораздо больше заботит разговор девушки с Эндрюсом. Днём поговорить об этом не удалось, ведь после посиделок в «Pop’s» Джаг отправился в Саутсайд, решить кое-какие проблемы.

Час икс настал и если Купер надеется, что пижамка из секс-шопа поможет ей, то она глубоко заблуждается.

— Давай, начинай, я весь превратился в слух, — шепчет Джаг, поудобнее устраиваясь на кровати.

— Да что тут начинать, и так все понятно. У рыжего мачо серьезные проблемы, — звучит в ответ встревоженный шепоток. — Он мне встречаться предложил. Нес чушь типа «я тебя не тороплю» и все в таком духе. Дерьмо, так и знала, что этим кончится.

Джаг, сдвинув брови, уже продумывает план убийства Эндрюса.

— Ну и что ты ему ответишь? — спрашивает он. Его красивое лицо кривится в саркастичной ухмылке.

— А ты как думаешь? Конечно соглашусь, я же не дура! Кто же откажется от такого красавчика. Видел бы ты его пресс. Боже, эти идеальные шесть кубиков, — блондинка мечтательно закатывает глаза.

— Ты ведь не серьёзно? — Джонс понимает, что это всего лишь дурацкие шуточки, но на душе становится как-то не спокойно. Порой он не может определить границу между правдой и ложью. Одному Богу известно, что творится в этой славной блондинистой голове.

— Пф-ф, конечно серьёзно, — фыркает Бетти и на её губах играет нахальная улыбка. Она забирается на кровать и, встав на четвереньки, грациозно подбирается к Джагу. Оседлав его, жадно впивается в сжатые губы требовательным поцелуем. Ответа не следует, и Бетти недовольно отстраняется.

— Твою мать, Джонс, ты вообще шуток не понимаешь?

— Ты меня извини, но шуточки про твоих бывших как-то не очень возбуждают.

— Ладно, прости. — Девушка наклоняется, оставляя на шее юноши нежное прикосновение мягких губ. — Не дуйся, лучше поцелуй меня.

Устоять перед этой просьбой нереально. Руки Джагхеда моментально забираются под шелковый топ, скользя по бархатной коже. Нет, Арчи Эндрюсу не видать Бетти, как собственных ушей, и если в ближайшее время он не отвалит, то план по его ликвидации воплотится в жизнь.

Девушка тем временем уже стаскивает с парня футболку, оставляя его в одних трусах.

— Стой, — обеспокоенно шепчет Джаг, — вдруг родители услышат.

— А я сделаю это тихо. — На идеальном личике сверкает хищная ухмылка. — И ты постарайся не шуметь.

До него не сразу доходит смысл этих слов. Но когда, разорвав поцелуй, губы Купер начинают выкладывать влажную дорожку, спускаясь все ниже, ее намерения становятся понятны.

— Бетти, не надо. — Джагхед судорожно сглатывает. Разум стыдливо бормочит немедля прекратить это безобразие, но тело, послав к дьяволу все нравоучения, бурно реагирует на предстоящее действо.

— Заткнись, Джонс.

Девушка уже запускает пальчики под резинку боксеров, желая их стянуть. Внезапно по кровати проходит лёгкая вибрация.

— Что за дерьмо? — Бетти останавливается, гневно сверкая глазами. Джаг сам готов взвыть от злости. Блять, если звонок пустяковый, этой ночью в Саутсайде одним Змеем станет меньше.

— В чем дело? — рявкает он в трубку.

— Не рычи, у меня есть новость, которая тебе понравится, — звучит в трубке голос Свит Пи.

— Ладно, давай в темпе. — Джагу не терпится закончить этот разговор.

— Короче, ты знаешь некоего Реджи? Он, кажется, из «Бульдогов», — спрашивает Свит Пи.

— Конечно знаю, он в моём классе.

— Ну, слушай дальше. Тони только что вернулась с какой-то тусы в Нордсайде и там, этот самый Реджи, толкал малолеткам джингл. Круто, да?

— Постой, а Тони уверена в этом? Вдруг она ошиблась? — Джонс чувствует, как кровь начинает шуметь в висках.

— Телка, у которой они зависали, знает этого мудака, в одной школе учатся. Ошибки никакой нет. Ну что, может нанесем ему «дружеский» визит? — Тон друга весьма решительный.

— Нет, — уверенно говорит Джагхед, — я сам разберусь с ним. Только не трепись об этом и Тони предупреди.

— Ну, как знаешь, — немного разочарованно тянет Свит.– Но если потребуется помощь, сразу дай знать.

— Хорошо. Молоток, что позвонил. — Редкая похвала раздается из уст Короля.

— Ты выносил мне мозг два месяца. Я не мог не позвонить, — в трубке слышится смех.

Джаг тоже усмехается и сбрасывает вызов.

— Ну, что случилось? — Бетти заламывает руки, сгорая от любопытства.

— Теперь я знаю его имя.

Джаг облизывает пересохшие губы. О ком идет речь ясно, как божий день.

— И что ты намерен делать? — с некоторой опаской спрашивает девушка.

— Сначала поговорю с ним, узнаю, откуда ноги растут. Ну, а потом прикрою его лавочку. Будет сопротивляться — применю силу. Надеюсь, Мантла не дурак, не станет переть против Змей Саутсайда.

Блять. А если станет? Вдруг за ним стоят более серьёзные люди?

— Джаг, может не стоит в это лезть? — Бетти всерьёз начинает паниковать. — Слушай, он просто продавец, а значит есть поставщик, так? Вдруг ты наедешь на него и в дело вступит его «крыша»? Чёрт, да забей ты на него, пусть торгует, тебе-то какая разница?!

— Нет, Бетти, я не позволю ему травить людей. — елёные глаза темнееют от злобы и ярости. — Не в мою смену.

— Да объясни уже, в чем дело? — Бетти не выдерживает. — Откуда такая идея фикс?! Почему всем плевать, а тебе нет?

— Потому что я знаю, какого это, когда твой близкий человек подсаживается на это дерьмо! — со злостью отвечает Джаг, напрочь забыв, что за стенкой спят родители.

Бетти потрясенно хлопает глазами. Что это значит? ЭфПи был наркоманом? Или его мать? Господи, что за хрень происходит?

— Расскажи мне, Джаг, — слабый шепот срывается с дрожащих губ. — Я хочу знать.

— Моя сестра…— Слова даются ему с трудом. — У неё был передоз два года назад.

— Джеллибин употребляла наркотики?! — Бетти не верит своим ушам.

В одну из первых совместных ночей Джаг поведал ей о матери и сестре-близнеце, живущих в Сиэтле. Джагу и Джелли было по 10 лет, когда ЭфПи развелся с их матерью. Глэдис забрала дочь и уехала из Ривердэйла, оставив Джагхеда на попечении отца.

— Три месяца сидела на героине. Встретила какого-то торчка и понеслось. Врачи еле откачали её. Был конец июня, впереди два месяца каникул, потому я сгреб шмотки и уехал в Сиэтл. Отец пробыл там три дня, на большее его не хватило. Они с Глэдис чуть глотки друг другу не перегрызли из-за Джелли. Из больницы она перекочевала в реабилитационный центр, и я навещал её все эти два месяца. Первые недели были кошмарными, меня не пускали к ней. Врачи говорили, она сходила с ума от ломки, даже пыталась покончить с собой. Я места себе не находил, мне до одури хотелось найти того ублюдка и разорвать на кусочки. Но я не знал, кто он и где живёт, Джелли не говорила о нем. Боялась, наверное. Через месяц ей стало гораздо лучше. Мы начали встречаться, она делилась своими маленькими победами, а я безумно гордился ею. Перед отъездом она дала мне нерушимую клятву, что никогда больше не притронется к этой дряни. Спустя пару недель состоялась выписка. Я предложил ей переехать в Ривердэйл, но она отказалась. Сказала, чтоб я поверил ей. Прошло два года и клятву свою она не нарушила.

Джагхед умолкает. Бетти борется с диким желанием расплакаться. Эта история пробирается в самые потаенные уголки ее израненной души. Перед глазами плывет образ красивой темноволосой девушки, поразительно похожей на своего брата. Мозг отказывается принимать тот факт, что эта красавица была на волоске от смерти. Случись с ней беда, Джаг не пережил бы этот удар. Но она смогла победить своих демонов. В этой, с виду хрупкой девчушке, таилась неукротимая воля к жизни. И в Джагхеде это есть. Джонсы никогда не сдаются, через боль и сбитые в кровь ноги, продолжают идти вперёд.

— Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это. — Она ласково сжимает его руку. — Но теперь все в прошлом. Джелли такая умница, я горжусь ею не меньше твоего.

— Да, все в прошлом. — Джаг даже пытается улыбнуться. — Но тот ужас, который мы пережили…он никогда не сотрется из памяти. Теперь ты понимаешь моё беспокойство, Бетти? Я не хочу, чтоб эта зараза расползлась по всему городу, губя жизни тех, кто жить только начинает.

Бетти молчит, лишь крепче сжимает теплую ладонь. Отговаривать его бессмысленно, у него с наркотиками личные счеты. Она старается сохранять спокойствие, но в сердце сидит острая игла страха, кажется, случилось что-то неправильное, жуткое. В воздухе витает предчувствие надвигающейся катастрофы, грозившей низвергнуть этот город во тьму. Чутье никогда не подводит ее. Отчего-то становится трудно дышать, словно весь кислород в комнате испарился. Она подходит к окну и впускает в лёгкие поток свежего ночного воздуха. Лунный свет льется на безмолвную улицу. Ривердэйл мирно спит, не подозревая, что доживает свои последние спокойные дни.

Комментарий к Часть 7. Тайная жизнь

И снова здравствуйте. Вот и новая глава. Она была написана давно, но я правила её до седьмого пота. И все равно недовольна((( Дальше будет лучше, обещаю!

========== Часть 8. Праздник смерти ==========

Бетти сидит как на иголках. Урок истории последний, а значит совсем скоро Джаг начнет своё наступление. От этой мысли ладони предательски потеют, а нервы натянуты, словно тетива. Исход этой битвы предугадать невозможно, вариантов как мартышек в джунглях. Какую тактику изберет Реджи? Уйдёт в защиту? Свернет свой бизнес? А может пошлет Джонса в диковинные дали и продолжит толкать джингл? В общем, полный мрак. Достоверно известно только то, что в полицию Джаг не сунется, будет сам разгребать это дерьмо. Только вот Реджи этого не знает и у Короля Змей есть неплохой шанс выехать на классическом шантаже.

Погруженная в мрачные раздумья Бетти вздрагивает, когда раздается звонок. Она быстро сметает с парты учебник и тетрадь и ищет глазами Джагхеда. Спустя мгновенье он возникает перед ней. Суровый и решительный, веет от него некой опасностью. Одетый сплошь в чёрное, он словно сошёл со страниц нуарных комиксов про плохих парней. Купер еле сдерживается, чтоб не наброситься на него посреди класса. Ее захлестывают воспоминания жаркой ночи, когда главный Змей Саутсайда был в полной ее власти. Горячее желание вспыхивает внизу живота, призывая наплевать на секретность и затащить Джонса в ближайший тёмный угол.

— Ты идёшь или как? — Голос Джага выдергивает девушку из мира сладких грёз. Когда Бетти приходит в себя, его уже нет в классе.

Покрутив головой, Джагхед обнаруживает нужную ему персону в коридоре.

Реджи стоит рядом с Вероникой возле шкафчика, ожидая пока та запихнет в него учебники. Джаг быстрым шагом идет к ним.

— Есть разговор, — обращается он к Реджи. Тот удивленно поднимает брови. Его девушка выглядит не менее озадаченно.

— Джонс, ты меня ни с кем не перепутал? — усмехается «бульдог».

— У тебя со слухом проблемы? — рычит Змей, подходя ближе.— Я сказал, нужно поговорить. В твоих интересах, чтоб этот разговор был приватным.

— В чем дело, Джонс? — раздраженно спрашивает Лодж. Тон предводителя саутсайдской банды ей до жути не нравится.

— Тебя это не касается, — сухо бросает ей Джагхед и снова переключается на Реджи. — Я могу начать прямо здесь, мне плевать. Хочешь, чтоб вся школа узнала твой маленький секрет?

Реджи на секунду теряется, но моментально берет себя в руки. Главное не паниковать. Нельзя давать ему в руки такое оружие.

— О чем это он? — не унимается Вероника. — Какой ещё секрет?

— Пустяки, малыш, — успокаивает её Реджи. — Я сейчас вернусь, иначе он не отстанет.

Он улыбается озадаченной подруге и следует за Джонсом. Возле класса физики стоит Купер, провожая обоих полным тревоги взглядом.

— Эй, может ты объяснишь, что за дерьмо тут творится? Что твоему брату нужно от Реджи?

Перед ней как из-под земли вырастает разгневанная Лодж.

— На мне что написано «Справочная»? — огрызается Купер. — Сама у него спроси. Он меня в свои дела не посвящает.

Наглая ложь, но ей ничуть не стыдно. Незачем принцессе забивать свою прелестную головку потенциально опасной информацией.

— Неужели Реджи связался с этими отморозками из Саутсайда? — с отчаянием в голосе говорит Вероника. Колкий ответ едва не слетает с куперовского языка, но неожиданно всплывшее событие из прошлого, подкидывает версию поинтереснее.

— Оу, вот как, уже отморозок? Помнится мне, в нашу первую встречу, тогда в «Рор‘s», ты слюни по нему пускала. Или мне показалось? — Купер с насмешкой разглядывает одноклассницу, ставшую отчего-то цвета спелой клубники.

— У вас это, похоже, семейное — нести полную чушь! — полным презрения тоном произносит девушка, чьи щеки пылают выразительным румянцем. Она гордо разворачивается на каблуках и стремительно уходит прочь от, тянувшей самодовольную улыбку, Бетти.

Проверив, что за ними нет хвоста, Джаг закрывает дверь в кабинете химии. Реджи присаживается на учительский стол. Внешнее он абсолютно спокоен, но внутри творится полный кавардак.

— Давай ты сэкономишь наше время и расскажешь все сам. Не хочу устраивать допрос, — подает голос Джонс.

— Можешь просвятишь меня, что я должен тебе рассказать? Я малость не врубаюсь. — Реджи выглядит совершенно натурально в своём недоумении.

— Блять, ты реально отсталый или прикидываешься? — Джагхед потихоньку теряет терпение. — Тебя сдали, хватит корчить из себя дурачка. Так что, лучше уж ты просвяти меня, откуда эта дрянь приходит в Ривердэйл?

— Дай угадаю, это была твоя сестра?

— Нет, — отрезает Джонс. — Не важно, от кого я узнал. Меня интересует, кто подрядил тебя подсаживать школьников на наркоту. Сам бы ты вряд ли додумался, мозгов бы не хватило.

— Тогда, на вечеринке в Торнхилле, я сам купил джингл у одного чувака, чутка переборщил и решил толкнуть немного твоей сестре. А она тебе наплела, что я хренов Эскобар.

— Я сказал — это не Бетти, — рычит Джагхед, — не впутывай её в это дерьмо. И не вешай мне лапшу, вчера ты крупно облажался. Думаешь я поверю, что и на вчерашней тусовке ты «переборщил» и решил перепродать лишки?

— На какой тусовке? Я вчера дома проторчал весь вечер. — Реджи выглядит крайне обескураженно.

— Твою мать…— Джонс крепится из последних сил, — заканчивай свой спектакль. Я прошу по-хорошему, но моё терпение скоро лопнет.

— Я только что все тебе рассказал. — Реджи сползает со стола. — Может это ты отсталый, раз не въехал. Прежде чем соваться с наездом, проверяй информацию.

— У меня надёжные источники, и если ты думаешь, что я поверю в твой фантастический пиздеж, то ты ошибся. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Я всегда получаю то, что мне нужно.

Реджи бросает на Змея быстрый, слегка встревоженный взгляд и выходит из кабинета. Он успокаивает себя, пока идет по длинному школьному коридору. Доказательств у этого змееныша нет, одни лишь пустые слухи. Даже если Джонс настучит шерифу, что маловероятно, ему опасаться нечего. Остатки товара нужно спрятать в надежном месте и дело в шляпе. А насчёт угроз… Посмотрим, как далеко зайдет саутсайдский выкормыш.

***

Джаг выходит на улицу и перед ним предстает картина, от которой и без того дерьмовое настроение становится ещё гаже. Возле его любимого байка, рядом с Бетти торчит никто иной, как Арчи Эндрюс. Они мило беседуют, вызывая у Джонса дичайшее желание отправить к праотцам их обоих. Купер, заметив приближающегося к ним Джагхеда, сразу же умолкает, нервно покусывая губы.

— Я тут рассказывал Бетти, как рассекал на твоём байке по городу, — говорит Арчи.

— Прости, что прервал твою увлекательную историю, — ледяным тоном изрекает Джонс. Бетти взглядом умоляет Эндрюса заткнуться, но все тщетно.

— Да расслабься, все хорошо. Я пригласил Бетти в «Pop’s», если хочешь, можем и тебя с собой захватить.

Джаг растягивает губы в презрительной усмешке, глядя на побледневшее лицо Бетти.

— Не стоит. Мне там делать нечего, — все тот же убийственный тон.

— Джаг, — голос девушки дрожит, — постой…

Но он ее не слушает. Садится на верный байк и, не взглянув больше на девушку, дает по газам.

Блеск. Нет, просто роскошно! Как у него это получается?! Почему, не сделав ничего дурного, она ощущает себя последней шлюхой? Кулачки сжались в бессильной злобе. Ну все, с неё хватит! Пусть думает, что хочет, ревнивый мудак! Не доверяет — его проблемы.

— Похоже, он обиделся, — бесстрастным тоном подводит неутешительный итог встречи Эндрюс.

— Арчи, выслушай меня. — Девушка вздыхает. — Обойдемся без «Рор‘s», можем и здесь все решить. Не хочу тебя обижать, но чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Ты отличный парень, и мы неплохо провели время, но продолжения не будет. Я ничего к тебе не чувствую. Мне жаль, но это правда.

Эндрюс молчит. Застывшим взором он смотрит в невидимую точку за плечом Бетти. Вокруг становится удивительно тихо, словно все звуки исчезли из этого мира. Внезапная глухота. Прекрасно, теперь я не смогу слышать её голос. Хочется в придачу ослепнуть, чтоб никогда больше не видеть её лица. А лучшего всего — умереть, чтоб чудовищная боль ушла наконец из сердца.

— Я все понял, — шепчет он каменными губами. Бетти уходит, кивнув на прощанье.

И мир снова наваливается на Арчи всей своей разрушающей мощью.

***

В «Белом Змее» царит предпразничная атмосфера. Тони развешивает в зале паучков и паутину, готовя бар к хэллоуновской ночи. Свит Пи роется в коробке, извлекая из неё ворох разномастных безделушек с прошлогоднего празднования. Услыхав шаги на лестнице, он оборачивается. Змеиный Король наконец выполз из своей норы, сонно потирая глаза.

— Эй, гляди что я нашёл, — обращается он к Джагхеду, крутя в руках потрепанную латексную маску Голлума. — Помнишь, как Фангс в ней отжигал.

— Такое не забудешь, — хмыкает Джонс. — Келлеру она, наверное, в кошмарах снится.

— Спрячь ее подальше.— Тони спускается со стремянки. — Не хочу в этом году снова провести Хеллоуин за решеткой.

Парни переглядываются и маска, под утвердительный кивок Короля, исчезает в кармане Свита.

— Ну что, встретился ты с этим Реджи? — интересуется он, продолжая исследовать содержимое коробки.

— Встретился. — Раздражение растет в Джонсе с каждым словом. — Этот мудак пытался убедить меня, что он ангел во плоти. Джингл он сам купил неизвестно у кого, на вчерашней тусовке духу его не было. Короче, пиздел как только мог. Я подбросил ему несколько интересных мыслей, пусть пару дней поразмышляет. Но если дальше будет косить под невинную овечку, я из него все дерьмо выбью.

— А я тебе это с самого начала предлагал, — вставляет свои пять копеек друг. — Потрясли бы его хорошенько, он бы тебе родную мать сдал.

— Ещё рано, пусть понервничает, того гляди к хозяину побежит за помощью. Вдруг удастся на пискаря изловить марлина.

Свит лишь закатывает глаза и берется за новую коробку. Он бормочет что-то подозрительно похожее на «рыбак хренов», выуживая на свет пыльный костюм Человека-Паука.

— Всем привет, — раздается до боли знакомый голос за спиной Джонса.

— О Бетти, давно не виделись, — с улыбкой говорит Свит. Тони бросает свою паутину и кидается обнимать подругу. Джаг старательно имитирует глухоту, сосредоточенно наблюдая как из коробки появляются все более причудливые вещицы.

— Джаг, можно тебя на пару слов? — Купер мнется возле барной стойки. Игнорировать прямой вопрос верх идиотизма, потому Джонс с тяжким вздохом следует за девушкой на улицу. На парковке, залитой светом фонарей, ни души. Никто не станет свидетелем предстоящего «разбора полетов».

— Чего тебе? — все те же нотки холода в голосе, от которых становится не по себе.

— Может хватит подозревать меня во всех смертных грехах? — говорит Бетти. — Это был всего лишь разговор, ясно тебе? Я доходчиво ему объяснила, что ничего у нас не выйдет. Он раскис, конечно, но вроде все понял. Проблема решена, так что заканчивай строить из себя обманутого мужа.

— Жаль, — бесстрастно отвечает Джагхед.— Могла бы дать бедняге шанс.

Злость кипит в нем, словно горячий источник под землёй. Весь день он безнадёжно ждал её прихода, но она появилась лишь под вечер. Что произошло после его отъезда известно только ей и гребанному «бульдогу». Может они были в «Рор‘s», а может в номере мотеля. А может он спятил, и Бетти говорит правду. Или все же лжет…

— Давай оставим Арчи в покое, — нетерпение звенит в голосе девушки, — лучше расскажи что там с Реджи?

— Давай лучше ты расскажешь, как провела с Эндрюсом день. Куда он тебя повёл — в кафе или в мотель?

Бетти кажется, что её окатили ледяной водой. Ей ведь просто послышалось, верно? Это обман слуха, он не мог такое сказать.

— Ты ведь не серьёзно? — с надеждой произносит потрясенная девушка. Джонс молчит, отводя взгляд в сторону. Челюсть плотно сжата, а в глазах — колючий лёд.

— Возьми свои слова назад, Джаг. Извинись, и мы об этом забудем. — Ей до жути хочется сорваться на крик.

— Почему ты сразу не пришла? — задает Джаг, терзающий его острыми когтями, вопрос.

— Потому что я пошла домой! — срывается Купер, потеряв терпение. — Нужны доказательства — позвони Элис! Дьявол… Меня достали твои подозрения, Джонс! Я не знаю, что за дерьмо у тебя творится в голове, но это переходит уже все границы. И если эта хрень не прекратится, то я пас.

Она порывисто дышит, не сводя с парня разгневанного взгляда. Когда этот идиот уже поймёт, что он на данный момент единственный, кто ее интересует. Неужели придётся опускаться до розовых соплей, произнося вслух очевидные вещи? Нет, это уже перебор. Лепетать дурацкое признание, сгорая от стыда и желания провалиться под землю, в её планы не входило. Такого позора она не переживёт.

— Если твое общение с Эндрюсом продолжится, то я тоже пас, — звучит ответный ультиматум.

Бетти на секунду теряется от такой наглости, но раздувать искру не берется. Они итак балансируют на грани, незачем рисковать.

— Класс, вот и договорились. — Купер уже начинает замерзать. — И раз уж конфликт исчерпан, может зайдем уже внутрь?

— Есть идея получше, — загадочно говорит Джаг и в его руках появляются ключи от мотоцикла.

***

Байк с негромким рыком петляет по тёмным улочкам Саутсайда. Руки Бетти, как всегда, обвивают Джага змеиными кольцами и от этих прикосновений тяжёлый узел из недоверия и мучительных подозрений понемногу слабеет. Джагхед от души надеется, что после сегодняшней ссоры, эта строптивая девчонка наконец зарубит на своём прелестном носике одну простую истину — она безраздельно принадлежит только ему.

— Мы на месте, — объявляет Джонс, когда байк тормозит возле ветхого четырёхэтажного здания.

— Ну и глушь. — Бетти оглядывается по сторонам. — Я будто в Сайлент-Хилл попала. Зачем ты меня сюда притащил?

— До тебя ещё не дошло? — Джонс уже стоит возле парадной, если ее так можно назвать, двери.

— Ты нашёл квартиру! — Озарение яркой вспышкой бьет по мозгам.

— Сразу предупреждаю — это не люкс в «Пяти сезонах», — сообщает Джаг, когда они поднимаются по лестнице. — Но зато местечко тихое, из Змеев сюда точно никто не сунется.

Квартирка на третьем этаже и вправду оказывается довольно скромной. Ну, а если откровенно, то в ней кроме кровати и стола на кухне ни черта не имеется.

— Про люкс ты немного загнул, — говорит Бетти, заглядывая в ванную. — Здесь даже эконом-классом не пахнет. И сколько за неё нужно выложить?

— Нисколько, я уже заплатил за месяц вперёд. Видишь ли, на каникулах я тоже не сидел сложа руки.

— Ты внёс плату за месяц? — удивление искрится в бирюзовых глазах. — А вдруг через неделю мы разбежимся, что тогда?

Не дождавшись от Джонса ответа, девушка идет на кухню и открывает видавший виды холодильник. Резкий запах чего-то тухлого бьет в нос и Бетти, сморщившись от отвращения, мигом захлопывает дверцу.

— Фу, гадость какая. — Она пулей вылетает из кухни. — Интересно, сколько с тебя содрали за эту дыру? Тут нужна хорошая уборка, ну и кое-какая мебель, для начала хоть пара стульев. Возьмемся за работу после Хэллоуина, идёт?

— Что между нами происходит, Бетти? — спрашивает Джагхед. Его напряженный голос эхом отзывается в пустой комнате. Пронзительный взгляд зелёных глаз изучает растеряное от прилетевшего в лоб вопроса личико.

— В каком смысле?

Недоумение светится в её глазах. Чего он снова от неё хочет? Господи, зря она ляпнула про эту плату. Ей пора бы запомнить, что с юмором у этого чувака большие проблемы.

— В самом прямом. Секс по дружбе? Просто секс, без обязательств? А может — этовсего лишь психология? Ну знаешь, когда сводные братья и сёстры начинают жить под одной крышей, между ними неизбежно возникает некое напряжение. Мы подростки, гормоны сходят с ума, вот и результат.

— Снова ты все усложняешь. — Бетти страдальчески вздыхает.— Проблем выше крыши, а голова забита какой-то дрянью. Нет, серьёзно, Джаг! Сначала покушение, теперь эта разборка с Реджи, которая хрен знает, чем закончится. Меня сейчас это заботит намного сильнее, чем наши с тобой отношения. Мне хорошо с тобой. Этого пока достаточно.

Сделав пару шагов, Бетти оказывается рядом с парнем. Обнимает, оставляя на красиво очерченных губах нежный поцелуй.

— Поехали домой, нужно хорошенько выспаться перед завтрашней ночью. Не хочу вырубиться в самый разгар праздника.

Джаг молчаливо соглашается и новоявленные хозяева покидают квартиру. Пока они едут до дома, он обдумывает слова девушки. Проблем действительно по горло, тут не поспоришь. Но если Бетти все ещё переживает за пожар, то для него головной болью является Реджи. Что там замышляет этот гаденыш одному богу известно. Завтра на вечеринке следует напомнить ему о том, что Змеи слов на ветер не бросают и понаблюдать за реакцией. Язык тела порой говорит о человеке лучше всяких слов. Ну, а неясность в отношениях с Купер… Тут выход один — ждать. Время даст ему все ответы.

***

Бетти, собрав все известные миру ругательства, в который раз пытается нарисовать идеальную левую бровь. Карандаш прыгает в руке, вызывая дикое желание послать все к дьяволу и заявиться на вечеринку в повседневном образе. Но в зеркале отражается висящее на дверце шкафа платье, не надеть которое настоящее преступление. Чёрное, с кружевными рукавами и крышесносным декольте, оно манит к себе, словно изысканный десерт. Едва не взвыв от отчаяния, Бетти бежит в ванную, смывать неудачный макияж. Глубокий вдох и безрадостная перспектива пропустить волшебное мероприятие наконец делают своё дело. Спустя двадцать минут на лице появляются вполне сносные чёрные брови, кожа бледнеет на пару тонов, а пухлые губы окрашиваются в кроваво-красный цвет. Пшеничные волосы скрываются под париком в цвет платья, и Бетти готова. Остается лишь влезть в наряд и можно отправляться на бал монстров. Интересно, как там дела у Джага?

— Эй, ты в порядке? — спрашивает девушка, когда в трубке наконец раздается знакомый голос. — Помощь не нужна?

— Это просто пиздец. — Судя по этой фразе, у Джонса тоже не все гладко. — Можно обойтись без этих убогих усов?

— Нет, нельзя, — смеется Бетти. — Гомес обожал свои усы, так что и тебе придётся. Ладно, муженек, скоро увидимся, мне осталось только платье надеть.

— Тебе помочь? — томным голосом интересуется трубка.

— С этим я справлюсь, — отвечает она, улыбаясь своим мыслям, — а вот снять его, ты мне поможешь.

Осторожно, стараясь не навернуться на высоких каблуках, Бетти спускается в гостиную. Семейство Джонс в полном составе уже ожидает её появление. Самая вызывающая часть платья спрятана под пальто, но и без того перевоплощение Купер вызывает восторженные эмоции. Едва не расхохотавшись от вида мрачной физиономии Джагхеда, на которой красуются тоненькие усики-карандаш, Бетти под руку с ЭфПи идет к машине. Ему и Элис выпала честь курировать сегодняшнее мероприятие от лица родительского комитета, а потому вся четверка без промедления отправляется в Ривердэйл Хай.

Над актовым залом в этом году потрудились на славу. Атмосфера мистического праздника захватывает гостей, едва те переступают порог. На потолке огромные, с мохнатыми лапами пауки плетут свою паутину, а те, что помельче, так и норовят опуститься на голову зазевавшемуся ученику. Еще одну опасность представляют летучие мыши, которые бесшумно снуют по залу, задевая своими крылями остроконечные шляпы красоток-ведьм. Вдоль стен, одетые в старые фраки скелеты ведут между собой задушевную беседу, ибо живым не понять их тревог и волнений. По всему залу стоят небольшие столики, которые ломятся от различной снеди и напитков. Тут и печенья в виде отрезанных пальцев, истекающих кровью; капкейки в виде ушей с кучкой опарышей; плавающие в желе, съедобные глаза всех цветов и размеров; пироги в виде мозгов, вырванных челюстей и внутренних органов. В общем, меню самое что ни на есть, хэллоуиновское. Ну и, конечно, тыквы — самый главный атрибут сегодняшнего торжества. Скупой фермер Джек зажег в эту ночь не одну дюжину фонариков, дабы осветить путь всем заблудшим душам. Рожицы у тыкв на самый взыскательный вкус, от самых милых и весёлых, до пугающих и свирепых.

— А мне здесь нравится, — говорит Бетти. У неё в руках бокал с зеленой неведомой жидкостью, в которой одиноко плавает голубой глазик.

— А мне нравится твоё платье, — шепчет ей Джагхед, делая вид, что выбирает коктейль. — Ты в нем просто охренительно выглядишь.

Даже под слоем грима на щеках Бетти выступает смущенный румянец. Чтоб скрыть свое волнение, она поспешно отхлебывает напиток, едва не подавившись несчастным глазом. Джаг тем временем внимательно изучает снующих вокруг упырей, мертвецов и вампиров, пытаясь разглядеть в них знакомые черты. Ему на глаза попались три графа Дракулы, два Пеннивайза, один Джокер и несколько до боли нелепых зомби. На Реджи никто из этих чудаков не походит. А потом он кое-что вспоминает.

— Слушай, ты случайно не знаешь, в каком костюме будет Вероника? — спрашивает он у Бетти.

— Она вроде Лидия из «Битлджуса».

— А Реджи, выходит, у нас Битлджус. — Джагхед чувствует прилив радости. Костюм довольно приметный, да и к тому же, в зале он такого пока не наблюдает.

— Нет, — говорит Купер. — Она в паре с Кевином. Кем нарядится Реджи, я понятия не имею.

Настроение моментально падает на несколько делений вниз. Чёрт, в таком случае придётся весь вечер не спускать глаз с Вероники. Рано или поздно он объявится рядом с ней.

Нечисть тем временем все прибывает. Появляются Виктор и Эмили, герои мультфильма «Труп невесты», в которых Джаг и Бетти без труда узнают близнецов Блоссом. Бетти, занятая изучением наряда Шерил, не замечает, как рядом с ними возникает сияющий улыбкой Битлджус и его мрачная Лидия.

— Счастливого Хэллоуина! — поздравляет Кевин супругов Аддамс. — Костюмы у вас полный улет! Особенно твоё платье, Беттс! И твои…усы, Джагхед. Они очень…эээ…очень тебе идут, — торопливо заканчивает он свою пламенную речь.

Бетти, не сдержавшись, смеется. Даже на хмуром лице Вероники вырисовывается слабая улыбка. Джаг, пропустив насмешки мимо ушей, с невозмутимым видом жует отрезанный палец.

Время близится к полуночи, вечеринка в самом разгаре. Бетти танцует с рыжим и накаченным вампиром, подозрительно смахивающим на Арчи Эндрюса, но приглядевшись получше, Джаг понимает, что ошибся. Вероника, в гордом одиночестве, тянет через трубочку очередную кровавую жижу, пока Келлер зажигает на танцполе в обществе сексуального священника. Реджи так и не явил себя миру, что слегка напрягает Джонса. Нужна довольно веская причина, чтоб пропустить главную осеннюю тусовку. В голове Джонса кружит великое множество мыслей относительно отсутствия Реджи, и каждая буквально кричит о том, что он в эти минуты творит какую-нибудь пакость.

Внезапно в кармане вибрирует телефон. Неизвестный номер.

— Да. — Джаг плотно прижимает гаджет к уху, чтоб расслышать собеседника в жуткой какофонии звуков.

— Это Реджи, — говорит лёгкий на помине «бульдог». — Нужно встретится.

— Где? — спрашивает Джонс, немного обалдев от такого подарка судьбы.

— Старая ферма Уитморов, возле десятого шоссе.

— Ты бы ещё в Гриндэйле встретиться предложил, — фыркает он.— Ладно, я скоро буду.

— Приезжай один. Если возьмешь с собой хоть одного Змея, слова от меня не добьешся, — предупреждает Реджи. — Я не шучу, Джонс.

Короткие гудки. Мысли у Джага разбегаются, как тараканы от яркого света. Так, для начала нужно попросить у отца машину. Он обходит танцпол и находит ЭфПи в компании Элис и двух учителей. Подает ему невербальный сигнал, вызывая на разговор.

— Можно взять машину на часок? — спрашивает он. — Нужно смотаться в Саутсайд.

— Что-то случилось? — На лице отца появляется тревожное выражение.

— Нет, просто есть одно дело. — Нетерпение жгет Джага пламенным огнём. — Ну, даешь мне тачку или нет?

— Ладно, бери. — ЭфПи шарит в карманах и извлекает из одного из них брелок с ключами. — Но если мне с Элис придётся идти домой пешком, тебе не поздоровится.

— Вернусь через час, может чуть больше.— Он выхватывает ключи и моментально исчезает в толпе.

Отыскав среди различной нежити готическую красавицу в длинном шёлковом платье, Джаг что-то шепчет ей на ухо. Кровосос, с которым она танцевала, в миг забыт и брошен.

— В чем дело? — спрашивает запыхавшаяся от танцев Бетти, когда они отходят на безопасное расстояние от танцпола.

— Мне только что позвонил Реджи. — Джаг видит, как расширяются от удивления глаза его спутницы. — Он хочет поговорить. Если отец спросит — я в Саутсайде, поняла? Встреча около десятого шоссе, по пути заеду домой, чтоб переодеться, иначе Реджи умрёт от смеха, ничего не успев сказать.

— Так, стоп. — Бетти с широко раскрытыми, но уже от страха, глазами глядит на Джонса. — Ты собрался ехать в одиночку? У тебя совсем крыша поехала?! А если он там не один, вдруг их там целая толпа?! Звони Свиту, пусть собирает ребят, а иначе твоя встреча отменяется!

— Говори тише, — шикает он на напуганную девушку. — Нет там толпы, один только Мантла. Пожалуйста, держи язык за зубами, ладно? Загубишь мне все дело, Купер, и я перестану тебе что-либо доверять.

— Джаг…— Бетти хватает его за руку, не желая отпускать. Он слабо улыбается и высвобождает руку.

— Я позвоню, — говорит Джагхед на прощанье и стремительно покидает зал.

Веселье быстро сменяется чувством щемящей тоски и первобытного страха. Бетти с силой сжимает ладони и острые ноготки впиваются в тонкую кожу. Забытая привычка, родом из детства, снова возродилась в эту ночь. Причинять себе боль физическую, чтоб заглушить душевную, довольно глупо, но ей это помогает. В минуты страха, отчаяния и тупой безысходности, боль приносит некое успокоение.

Занятая самоистязанием Бетти не замечает, как рядом появляется Вероника.

— Не знаешь, куда ушёл твой брат? — взволнованным голосом спрашивает она.

— Отвали.

— Я видела, как вы спорили о чем-то, — не отстает настырная Вероника. — У него встреча с Реджи, да?

— У тебя богатое воображение, Лодж, — с раздражением отвечает ей Бетти.— Джонс отчалил в Саутсайд, так что успокойся.

— О, слава Богу, — бормочет Вероника. — Просто Реджи куда-то пропал, и я уже готова на стену лезть. Сказал, что у него важная встреча, ну я и подумала про Джонса. Тот странный разговор в школе у меня из головы не идет…

Терпеть это нытье уже нет сил и Бетти говорит:

— Слушай, почему бы тебе не допросить своего бойфренда, когда он объявится? У меня сейчас дерьмовое настроение, так что будь добра, свали отсюда нахрен!

— Да пошла ты! — яростно шипит Вероника, и взмахнув полами пышного красного платья, гордо удаляется.

Джагхед отсутствует уже больше часа. Бетти сходит с ума, слыша в трубке родной голос, предлагающий оставить сообщение. Вокруг царит безудержное веселье, конкурс на лучший парный костюм в самом разгаре, но у Бетти кровь стынет в жилах. У неё есть адрес, один звонок и весь Саутсайд помчится на выручку своему Королю. Плевать, пусть Джонс казнит ее, как предателя, самое главное вытащить из беды его задницу. Она уже находит в контактах номер Тони, как на экране высвечивается заветное имя.

— Ну наконец-то! — Вздох облегчения вырывается из её груди. — Какого хрена не отвечал на звонки? Я тут чуть не поседела раньше времени!

— Бетти…— Ее имя произносит помертвевший, чужой голос. — Выйди на улицу.

Не помня себя, она бежит по длинному коридору, напрочь забыв про высокие каблуки. На улице глубокая холодная ночь, но в сердце холод сильнее. Одного взгляда на Джонса достаточно, чтоб понять — случилась беда. В зелёных глазах засел немой ужас, а лицо выбелено, точно слоновья кость.

— Джаг, не молчи, пожалуйста, — умоляющим голосом взывает к нему Бетти.

— Это была ловушка, — шепчет он бескровными губами, — и я в неё попал…

— Ловушка? Господи, о чем ты говоришь?

Джагхед не реагирует на вопрос, он застыл, глядя в темноту.

В ней ему мерещится изломанное тело, лежащее на сырой земле, с пустыми глазами, в которых отражается вечность.

— Какая ловушка?! Мать твою, Джонс, отвечай мне! — Она трясет его за плечи, пытаясь привести в чувство.

— Реджи. Он мёртв.

Комментарий к Часть 8. Праздник смерти

Вот и восьмая часть) Немного сумбурно, как по мне, но вроде лишнего ничего нет. Надеюсь, Вам понравится)))

========== Часть 9. В ловушке страха ==========

Жирная, довольная луна выглядывает из-за рваного облака, освещая серебристым светом охваченный гуляниями город. В бледном сиянии ночного светила Бетти похожа на призрак. Слова Джагхеда повисают в стылом осеннем воздухе, медленно проникая в оглушенное сознание. Мёртв… Снова это страшное слово, раздирая внутренности в клочья, забирается в оцепеневшее от страха сердце.

— Господи…— Ее губы немееют от холода и потрясения, — что ты такое говоришь? Я не могу в это поверить…

Дрожащими руками Джагхед протягивает ей ключи от машины.

— Отдай их отцу, — просит он девушку. — И возвращайся.

Бетти, сжимая брелок в озябших пальцах, беспрекословно выполняет просьбу. После звенящей ночной тишины, гудящий, как улей, зал кажется ей чем-то сюрреалестичным. Всюду звенит смех, гремит бодрое техно, а на танцполе яблоку негде упасть. Настоящий праздник жизни. И лишь двое знают, что балом в эту ночь правит смерть…

Отыскав ЭфПи, девушка вручает ему ключи.

— А где Джагхед? — немного удивленно спрашивает мужчина.

— Он…он вернулся в Саутсайд, — отвечает Бетти, изобразив непринужденую улыбку. — И я тоже сваливаю, меня ждут друзья.

— Какие ещё друзья? — раздается за спиной требовательный голос. — Случаем, не Змеи Саутсайда?

Элис вырастает за спиной дочери с бокалом шампанского. Похоже, алкоголь наделил миссис Джонс толикой храбрости, и она снова взялась за материнские обязанности.

— В точку, мэм, — звучит ответ, от которого у ЭфПи округляются глаза. Возмущенная Элис открывает рот, с намерением разразиться гневной проповедью, но Бетти уже след простыл.

Пара карих глаз тяжёлым взглядом наблюдает, как двое садятся в такси и уезжают прочь от школы. Что ж, Джонс объявился, а значит скоро наступит черед Реджи. Почему Вероника сделала такой вывод? Да очень просто. Ее не покидало стойкое ощущение, что Купер ей навешала лапши, пытаясь выгородить брата, который каким-то образом причастен к исчезновению Реджи. Телефон по-прежнему молчит, но девушка находит этому десятки оправданий. Севшая до ноля батарея, какой-нибудь системный сбой, банальная забывчивость, а может он просто посеял где-то свой гаджет. Ночь в самом разгаре, а значит нужно лишь набраться терпения.

***

Бетти, раздобыв в обшарпанном шкафчике стакан, тщательно отмывает его и наполняет ледяной водой. Джагхед сидит на кровати, обхватив руками гудящюю от напряжения голову.

— Вот, выпей. — Она протягивает ему стакан, присаживаясь рядом. Пока Джонс занят питьем, она пытается собрать воедино все мысли, мечущиеся в её кипящем мозгу. Задача не из лёгких, это как выложить из тысячи мелких деталей цельную картину.

— Я пойду в полицию, — наконец говорит Джагхед. — Лучше сделать это самому, чем ждать, когда Келлер нагрянет с ордером на арест.

— Нет! — отчаянно вскрикивает Бетти. — Не смей! Тебя сразу же отправят за решетку, Джаг! Чёрт… Какого хрена я позволила тебе уехать?!

Она вскакивает с кровати и начинает расхаживать из угла в угол. Стук каблуков действует на нервы, а потому ненавистная обувь, натершая ноги до кровавых мозолей, сию минуту исчезает в неизвестном направлении.

— Возможно, наш разговор с Реджи был последним в его жизни, думаешь в полиции такие вещи определять не умеют? — в голосе Джонса, напротив, холодное спокойствие. — Скоро его родные начнут бить тревогу, и рано или поздно все выяснится. Начнется следствие и я неизбежно окажусь в списке подозреваемых. У меня нет алиби, я последний с кем Реджи общался. А ещё я Змей. Для шерифа я — идеальный убийца. А если всплывет то, что Мантла толкал джингл в Нордсайде, а я пытался ему помешать, то у меня к тому же появится мотив. Мне крышка, тут без вариантов.

— Нет, Джаг. — Девушка опускается перед ним на колени.— Не говори так! Ты был в Саутсайде — вот твоё алиби, понял? Сейчас мы поедем в «Белый Змей», предупредим всех. А насчёт джингла, не думаю, что он посвятил посторонних в ваш разговор.

— Думаешь, Келлер поверит на слово тем, кто нарушает закон чуть ли не с пеленок? — горько усмехается Джонс. — Вот уж сказки, Бетти. Келлер всей душой ненавидит Саутсайд, поверь мне.

— Но ты ведь не убивал его! — с жаром говорит Бетти. — Тебя подставили! Кто-то здорово постарался, чтоб вся вина легла на твои плечи. И мне кажется, это те самые уроды, которые подожгли трейлер. Они не добились своего в тот раз, и решили зайти с другой стороны. Это убийство… Слишком много совпадений, Джаг.

— И что ты предлагаешь? Ждать, пока к нам домой не заявятся копы? — раздражение медленно овладевает им. — Блять, я должен был сразу позвонить в 911, как только нашел его тело. Но я струсил. Я бросил его там, в темноте… Его глаза, Бетти… Я никогда их не забуду…

Девушка сжимает холодные руки Джагхеда, в надежде забрать себе хоть частичку его боли. Ноющее чувство безысходности наваливается на неё, придавливая своей тяжестью последние ростки надежды. Если Джагхед, гонимый муками совести, отправится в полицию добровольно, то ближайшие лет 20 они точно не увидятся. Нет, она этого не допустит, у их будущего сценарий иной. У них впереди выпускной, а потом — Ванкувер. Он увидит дом, в котором прошло её детство, отведает блинчики с черникой в её любимой закусочной, и они встретят рассвет на крыше старого кинотеатра, в котором по выходным крутят немое кино.

— Джагги, пожалуйста, выслушай меня. — Новое обращение удивляет, кажется, их обоих. — Да, все дерьмово, не спорю, но это ещё не конец. Мне очень жаль Реджи, и я хочу, чтоб его настоящие убийцы сели за решетку. Настоящие, понимаешь? Своим признанием ты собьешь полицию с правильного курса, дашь им в руки оружие, которое они обернут против тебя. Когда начнётся следствие, единственное, что будет у копов — это исходящий на твой номер. Да, подозрительно, что после него ты сразу исчез с вечеринки, но ты ведь поехал в Саутсайд, нужно лишь придумать вескую причину, зачем тебя туда понесло. Ну, и…на всякий случай, иметь под рукой телефон хорошего адвоката.

Джагхед крепче стискивает маленькую теплую ладонь. Как странно они, должно быть, выглядят сейчас со стороны. Сидящая на коленях, принцесса из готической сказки утешает загнанного в тупик, отчаявшегося байкера. Если бы два месяца назад ему сказали, что он окажется в таком дерьме и единственным человеком, которому он доверится, станет Бетти Купер, то Джагхед скорее всего повертел бы у виска и отправил таких людей в известное место. После их знаменательного знакомства в его голове даже мысли не возникло, что своенравная и заносчивая блондинка в будущем станет для него самым близким и родным человеком. Но эта невероятная девушка, наплевав на все существующие нормы и правила, бесцеремонно вторглась в тщательно охраняемый мирок и навсегда поселилась в нем, став первой его жительницей. Первая во всем — с ней были первый его настоящий поцелуй, первый и самый потрясающий секс, первые ночи, проведенные в нескончаемых беседах обо всем на свете. И сегодня, в самый роковой момент его жизни, Джагхед без раздумий открылся, но не отцу, с которым прожил 18 лет, не братьям из Змей, которым доверял, как себе, а именно ей. И пока в его руках эта нежная, тёплая ладонь, окружающий хаос и мрак не способны сломить его стремление к свету.

***

Парковка Ривердэйл Хай постепенно пустеет. Гости расходятся по своим уютным домикам, чтоб выпить по бокалу горячего глинтвейна и отправиться в царство сновидений. Застрявший в душном кабинете на всю ночь, Том Келлер лишен этих простых радостей жизни. Уставшие, воспаленные глаза в сотый раз вглядываются в строчки заявления о вероломной краже стиральной машины (в которой, к слову, находилось ещё и бельё пострадавшей), пытаясь найти в них хоть толику здравого смысла. Читка бредовой писанины совмещается с мучительным ожиданием звонка с жалобами на беспорядки, потому как в душе Тома сидит твердая уверенность в том, что эта дивная ночка обязательно подкинет ему сюрприз. В его памяти все ещё ярко пылает воспоминание о прошлогоднем Хэллоуине, когда в край распоясовшиеся Змеи устроили в Нордсайде зубодробительный экшен с погоней и стрельбой из пейнтбольного ружья по полицейской машине. Интересно, какое развлечение стоит на повестке дня в этом году. От раздумий о Змеях его отвлекает стук в дверь, и когда Келлер отрывает взгляд от заявления, он видит на пороге кабинета Веронику Лодж.

— Мисс Лодж.— Удивление отражается на мужественном лице.– Чем обязан в такой час?

Девушка явно чем-то расстроена. Она неуверенно делает пару шагов и опускается на стул, стоявший у стены.

— Я хочу заявить о пропаже человека, — дрожащим от волнения голосом, сообщает Вероника. — Его зовут Реджи Мантла, он не выходит на связь со вчерашнего вечера, телефон отключен. Я боюсь, что с ним стряслась беда.

Шериф внимательно слушает свою позднюю гостью. Вот и доказательство, что интуиция никогда его не подводит.

— А Вы его…

— Я его девушка, — быстро отвечает Вероника. — Сегодня в школе была вечеринка и Реджи обещал сопровождать меня, но так и не явился.

— Это единичный случай? Или он и раньше исчезал без предупреждения? — шериф начинает со стандартных вопросов.

— Нет, это впервые. Если он задерживался, то всегда ставил меня в известность. А вечером, перед вечеринкой, Реджи сказал, что у него важная встреча и возможно он немного опоздает. Уже семь часов прошло и никаких вестей!

— Может у него изменились планы? — предполагает Келлер — В моей практике такие случаи не редки. Молодой парень исчезает на сутки, а то и больше, а потом выясняется, что он просто загулял или отправился в спонтанное путешествие с друзьями.

— Нет, это исключено! — горячо возражает Лодж. — Реджи никогда бы так не поступил. Послушайте, мы теряем драгоценное время, вы должны начать поиски!

— Вы сказали о важной встрече. Реджи не сообщал, с кем именно он хотел встретиться? — спрашивает шериф, запихивая заявление о нелепой краже в папку.

— Точно не знаю, но у меня есть догадки.— Веронике не терпится высказать свои подозрения.– Я думаю это был Джагхед Джонс, главарь Саутсайдской банды.

Едва услышав это имя, шериф сразу же напрягается. Ну почему, как только в городе случается какое-нибудь происшествие, в нем непременно замешаны Змеи?! Проклятье какое-то.

— На чем основаны ваши догадки, мисс Лодж?

— Три дня назад, в школе, Джонс подошёл к Реджи и агрессивным тоном потребовал приватного разговора. Джагхед угрожал, что выдаст какой-то секрет, если он откажется с ним говорить. О чем шла речь я не знаю, Реджи сказал дело пустяковое, но мне кажется, это вранье. Джонс был жутко злой, из-за пустяка так себя не ведут. А сегодня, в самый разгар праздника, он внезапно исчез. Я видела, как Джагхед спорил о чем-то с Бетти Купер. Выглядело это так, будто она отговаривала его от каких-то действий. После ухода Джонса, Бетти очень нервничала, я пыталась завязать разговор, но она послала меня. Прошло чуть более часа, Джонс объявился и Бетти тут же покинула вечеринку. Они сели в такси и укатили.

Рассказ Вероники вызывает Келлера неподдельный интерес. Угрозы, шантаж, внезапное исчезновение… Будь на месте Джонса другой человек, можно было свести все к банальной подростковой разборке. Но если в деле замешан предводитель банды, которая терроризировала город на протяжении десятилетий, то оно принимало совершенно иной оборот.

Келлер снимает трубку, собираясь сделать звонок, и в этот момент в дверь снова стучат. На этот раз взору шерифа предстает невысокая бледная женщина, с густыми, цвета воронова крыла, волосами. Они с девушкой тепло приветствуют друг друга.

— Я все рассказала шерифу, — говорит ей Лодж.— Он немедленно начнёт поиски. Верно, мистер Келлер?

Шериф кладет трубку на место, жестом предлагая матери пропавшего присесть.

— Да, я начну поиски, но сначала…– Он обращается к вошедшей.– Лорин, скажите, когда в последний раз Вы видели сына?

— Около десяти вечера, — звучит тихий, подавленный голос.– Он сказал, что уладит одно дело и отправится на школьный вечер в честь Хэллоуина. Я была спокойна, думала он с Ронни… Господи…

В её глубоких карих глазах блестят слёзы. Вероника выуживает из сумочки пачку салфеток и протягивает одну плачущей женщине.

— Лорин, успокойтесь, ничего дурного не случилось, — уверенно говорит Келлер.– Мы найдём Реджи. Я съезжу в Саутсайд, проверю Вашу информацию, мисс Лодж, а вы пока обзвоните всех друзей и знакомых, у которых он может быть. Если до утра эти действия не принесут результата, я официально объявлю Реджи в розыск.

***

Главный бар Саутсайда стоит на ушах. В отличие от Нордсайда, южане умеют отрываться. Из колонок на всю мощность гремит «Rammstein», да так, что на барной стойке дрожат рюмки с текилой. Реки алкоголя текут непрерывным потоком, делая веселье ещё более буйным. Когда шериф заходит в это кищащее Змеями логово, ему кажется, что он спустился прямиком в ад. Тусклый красный свет с трудом пробивается сквозь слоистый дым, тяжёлым облаком окутавший зал, вызывая невольные ассоциации с преисподней. Из этого марева перед шерифом соткался устрашающего вида тип в жуткой маске рогатого клоуна.

— Я ищу Джагхеда Джонса, — громко, стараясь перекричать музыку, озвучивает Келлер цель своего визита.

— Джонса здесь нет, — отзывается маска. Рядом с клоуном появляется девушка в гриме ведьмы, которую шериф без труда узнает.

— Выруби-ка музыку, детка, — кричит рогатый, — шериф, видно, не расслышал моих слов.

Длиновласая ведьмочка тут же исчезает в толпе, и спустя мгновенье оглушающий рок умолкает. Гул голосов постепенно затухает и воцаряется звенящая тишина. Раскрашенные, хмельные, недовольные лица всего бара обращаются к шерифу.

— Я повторю — Джонса здесь нет.— Маска исчезает и под ней оказывается никто иной, как Свит Пи.

Келлер медленно обводит взглядом всех присутствующих, но приметной фигуры Короля в толпе не видно.

— Когда вы виделись с ним последний раз? — задает вопрос служитель закона. Свит с девушкой переглядываются.

— Вчера, — коротко отвечает парень. — С чего вдруг такой допрос? Зачем вам понадобился Джаг?

— Есть серьёзный разговор. Проверьте комнаты наверху, — говорит он к двум офицерам, стоявшим за его спиной.

— Эй, какого хрена! — возмущается Свит Пи. — Что происходит?

— Остынь, сынок. — Келлер повышает голос. — Мне нужно задать Джонсу пару вопросов, только и всего.

— О чем речь? — вдруг спрашивает Топаз — Может мы сможем помочь?

Посвящать в курс дела Змей шерифу не прельщает, но чем чёрт не шутит, вдруг удастся выяснить что-нибудь полезное.

— Пропал человек, его зовут Реджи Мантла. Знаете такого?

— Нет, — одновременно отвечают Тони и Свит.

— Знакомое имечко, — тянет захмелевший женский голосок и перед шерифом предстает красивая блондинка в чёрной кожаной куртке. — Ходят слухи он джинглом торгует.

— Речь идёт об ученике старшей школы, мисс Пибоди. — Келлер ожидал услышать что угодно, но не это. — Боюсь, вы что-то путаете.

— Это всего лишь слухи, шериф, — приторная улыбка играет на губах Пенни. — Но они никогда не возникают на пустом месте, верно? Вам бы стоило внимательней приглядеться к своим любимым северянам, вдруг окажется, что они далеко не так безгрешны, как все привыкли считать.

Вернувшиеся офицеры сообщают, что Джонса наверху тоже нет. Келлера это слегка огорчает, ведь это значит, что придётся нанести визит Элис и ЭфПи. Находиться в баре более не имеет смысла, а потому стражи порядка покидают злачное место.

— Эй, может врубите музыку! — раздается чей-то пьяный крик. Товарищи крикуна одобрительно гудят и Тони, закатив глаза, направляется к сцене. В колонках снова гремит индастриал-метал и прерванная тусовка продолжается. Когда она подходит к барной стойке, Свита уже нет.

По пути в Нордсайд, шериф прокручивает в голове слова Пибоди. Реджи Мантла — торговец наркотиками?! Вот где полная дичь, по сравнению с этим, кража стиральной машинки средь бела дня кажется не такой уж бредовой затеей. Внезапно память отматывает время назад и цепляется за фразу, произнесённую Вероникой: «Джагхед угрожал выдать какой-то секрет…». Секрет… А что если слухи, гуляющие по Саустайду, вовсе не безпочвенны?

***

На горизонте слабо брезжит рассвет. Безлюдную улицу окутывает прохладный, похожий на сахарную вату, жемчужно-белый туман. У дома Джонсов останавливается такси, из которого выходят Джагхед и Бетти. Едва дверь дома за ними закрывается, как парочка попадает под «шквальный огонь».

— Где тебя носит, мать твою! — Разъяренный ЭфПи вскакивает с дивана. — Что на этот раз ты натворил со своими дружками?!

— Эй, успокойся. — Джаг с недоумением смотрит на взбешеного отца. — Может объяснишь в чем дело?

— У нас был Келлер, вот в чем дело, — дрожащим от злобы голосом говорит ЭфПи. — Он искал тебя, сказал, что пропал сын Лорин Мантла и ты, возможно, причастен к этому исчезновению! Так что, лучше ты объясни мне в чем дело.

Джагхед бледнеет, оглушенный этой новостью. Неужели полиции уже все известно? Так быстро?!

— Ну, ты язык проглотил? — ЭфПи подходит к сыну.

— Джагхед не имеет отношения к исчезновению, — подает голос стоявшая в сторонке Бетти. Свирепый взгляд темно-зеленых глаз обращается на девушку.

— Помолчи, Элизабет, — подключается к перебранке Элис. — С тобой будет отдельный разговор.

— Я не причастен к исчезновению, — твердым голосом произносит Джаг. — Келлер всегда сваливает всю вину на Змеев, тебе ли не знать.

— Почему он пришёл именно к нам? Ты ведь не единственный в Ривердэйле Змей, — не унимается отец. — У него были причины для визита, так что не вешай мне лапшу, парень.

— Вероника Лодж, — внезапно изрекает Бетти. Три пары глаз с удивлением смотрят на девушку. — На вечеринке, после отъезда Джага в Саутсайд, она изводила меня вопросами. Жаловалась, что Реджи пропал и отчего-то в её голове возникла мысль, что Джаг имеет к этому отношение. Я послала ее, естественно, вот она и наплела от злости шерифу свои бредовые домыслы.

Родители посылают друг другу озадаченные взгляды.

— А при чем тут вообще Лодж? — скептически изгибает бровь Элис. — Ты удивишься, но в данный момент мы говорим о Реджи.

— Очень смешно, — фыркает Бетти. — Для тех, кто в танке, сообщаю — Вероника — девушка Реджи.

— То есть, Келлер, поверив дочке мэра на слово, сразу же рванул на розыск Джага, — говорит ЭфПи с недоверием.

— Именно так, — уверенно отвечает Купер. Мысль о том, что шериф может знать гораздо больше, пугает её не меньше, чем Джагхеда. Про звонок, конечно же, в скором времени Келлер узнает, но есть надежда, что Джаг не единственный с кем Реджи общался накануне своей смерти.

— Такое вполне возможно, — внезапно поддерживает дочку Элис. — Келлер всегда был верным песиком семейства Лодж.

— Клянешься, что не имеешь к этому отношение? — обращается ЭфПи к сыну, не спуская с него пристального взгляда.

— Я уже сказал, что не имею, — слегка вызывающе отвечает Джаг. — Келлер просил зайти к нему, верно?

— Да, просил. — Джонс-старший немного сбавляет обороты.– Еще сказал, если на рассвете мальчик не даст о себе знать, начнутся поиски. Чёрт, хоть бы он нашёлся.

Джагхед и Бетти молчат. Знание правды чудовищным грузом давит на их плечи, но выдать тайну равноценно самоубийству.

— Как насчет завтрака? — неуверенно предлагает Элис, глядя на мужа. — Дети наверняка голодные, да и мы тоже.

— Да, от крепкого кофе я не откажусь.— ЭфПи устало проводит пальцами по опухшим от бессоной ночи глазам. — Ну и дерьмовая же была ночка…

Как только родители уходят на кухню, Бетти и Джаг спешат в свои комнаты.

— Я пойду с тобой, — говорит Бетти, останавливаясь у своих дверей.

— Нет, ты останешься дома. Не хватало тебя в это впутывать.

Глаза у Купер на мокром месте, и Джагу ничего не остается, как заключить её в крепкие объятья.

— Все будет хорошо, — шепчет он, вдыхая сладкий аромат ванили и цветов. Она ничего не говорит, лишь находит его губы и оставляет на них долгий и отчаянный поцелуй.

— Возвращайся ко мне, — дает она свой наказ. — Я буду ждать.

***

В офисе шерифа кипит бурная деятельность. Келлер раздает последние указания офицерам, разбившимся на шесть поисковых групп. Вероника оповестила всю школу через Твиттер, и на улице уже собирается приличная толпа из учеников, желающих помочь в поиске Реджи. Они оживлённо переговариваются между собой, но когда к участку подкатывает чёрный байк, разговоры моментально утихают. Удивленный шепоток прокатывается среди собравшихся. Всем до жути интересно, с какой целью в такую рань сюда прикатил главный Змей Саутсайда. Неужели решил предложить свою помощь в розысках? Не обращая внимание на собравшихся, Джагхед быстрым шагом идет к зданию.

Он застает Келлера в коридоре, в окружении Вероники, матери Реджи и его заместителя. Едва их взгляды с Лодж сталкиваются, как становится ясно — Бетти права. В покрасневших глазах несчастной девушки читается такая лютая ненависть и злоба, словно Джонс главный источник всех её бед.

— Подожди меня в кабинете, — говорит ему шериф. — Я сейчас подойду.

Ожидание затягивается на самые долгие десять минут в жизни Джагхеда. Он мысленно повторяет про себя, как мантру, все то, что ему предстоит выложить шерифу.

Келлер наконец появляется. Он тяжело опускается в кресло напротив Джага, поставив на стол стаканчик с горячим, ароматным кофе.

— Полагаю, ты в курсе для чего я вызвал тебя, — говорит он Джагхеду. — Мисс Лодж выразила уверенность, что вчера у вас с Реджи состоялась встреча. Это так?

— Нет, — отвечает Джонс. — Но был звонок от него. Предложил встретиться, но место не назвал, сказал скинет смс. Я ждал, но сообщение так и не пришло. Я решил, что это был розыгрыш и уехал в Саутсайд.

— Я запросил распечатку его звонков, скоро мы проверим твою информацию. А теперь расскажи, какие у вас отношения?

— Никакие. Мы с ним не общаемся.

— А вот мисс Лодж утверждает, что школе у вас была конфликтная ситуация, якобы ты угрожал Реджи «выдать его секрет». О чем шла речь?

Вопрос ожидаем, но внутри все же предательски ёкает.

— Не всему, что говорит мисс Лодж, можно верить, — уклончиво говорит Джагхед, завороженно глядя на тонкий дымок от горячего напитка.

— Хорошо. — Келлер внимательно следит за реакцией допрашиваемого. — А как насчёт слухов, гуляющих о Реджи? Говорят, он приторговывает джингл-джанглом.

Джонс на секунду теряется. Блять, этот пронырливый коп и про джингл успел разнюхать?!

— Впервые об этом слышу, — машинально срывается с джагхедовского языка.

От пронзительного, просвечивающего словно рентгеном, взгляда шерифа парню становится не по себе. Он старается не поддаваться панике и спокойно смотрит в хищные серые глаза. Молчание длится чуть больше минуты, а затем Келлер говорит:

— А меня ведь просвятили твои дружки из банды, Джонс. Странно, что будучи их Королём, ты не в курсе происходящих у тебя под носом событий.

Джагхед даже не успевает открыть рот, как в кабинет врывается взволнованный молодой сержант.

— Сэр, поступил звонок на 911, возле десятого шоссе обнаружено тело. Приметы совпадают с описанием пропавшего Реджинальда Мантла.

— Господи…— Келлер резко вскакивает с кресла, хватая с вешалки куртку.– Чья группа выехала на место?

— Группа Гловера, сэр, они были ближе всего к месту, — отвечает тот. — И медэксперты тоже в пути.

— Хорошо, я тоже выезжаю. — Шериф надевает шляпу и смотрит на побледневшего парня.

— Разговор не окончен, Джонс, — холодным тоном говорит он. — И будет лучше, если ты начнешь говорить правду.

Дверь за Келлером закрывается. Джагхеда одолевают сразу несколько противоречивых эмоций — гнев, чувство вины и глубокое сочувствие родным Реджи, которым скоро донесут страшную весть. Чёрт, кто мог пойти на такую чудовищную, просто немыслемую жестокость? «Скоро весь город будет уверен, что это ты», — шепчет в голове голос. После допроса сомнений в этом становится все меньше. Да, он здорово облажался, но кто знал, что его друзья окажутся такими болтливыми. Из-за их длинных языков вся легенда, которая могла спасти его от несправедливого обвинения, теперь абсолютно бесполезна. Интересно, кто из них настучал копам про джингл? Свит или Тони? Ну ничего, скоро он это выяснит.

Спешно покинув почти опустевший участок, Джагхед без раздумий едет в Саутсайд.

Он на полпути к трейлерному парку, когда офицер Гловер передает по рации всем патрулям, что пропавший без вести Реджинальд Уильям Мантла больше таковым не числится.

Комментарий к Часть 9. В ловушке страха

Для меня эта глава оказалась самой сложной. Не в плане написания ( скелет истории уже написан, я лишь дополняю и редактирую), а в плане принятия. Все время крутилась мысль - а что бы я сделала на месте Джага? Твердого ответа у меня пока нет. Напишите в комментариях, как бы Вы поступили? Может он ошибся и следовало выбрать другой путь?

========== Часть 10. Перелом ==========

1. Джагхед

В дверь настырно тарабанят. Свит Пи с чудовищным усилием размыкает сонные веки и отрывает пульсирующую неприятной болью голову от подушки. Подбирая самые изощренные ругательства, которыми он наградит незванного гостя, Свит идет открывать дверь. На пороге старого трейлера стоит Король Змей, отчего отборная брань, клокотавшая внутри, застревает в горле, так и не увидев свет.

— Твою мать, — бурчит, не любивший ранние подъемы, Свит. — Ты хоть на часы смотришь? Я час назад только заснул…

— Ну ты ещё заплачь. — Джонс выглядит жутко злым. — Мне плевать во сколько ты уснул, я хочу знать, какого хрена вчера произошло?

— Эй, остынь. — Свит выходит на крыльцо, прикрыв дверь, дабы не разбудить Тони. — Ты сам-то куда пропал? Автоотвечик свой слушал? Я три сообщения оставил. Копы вчера шерстили бар, искали тебя, между прочим.

— Я в курсе, — рычит охваченный праведным гневом Джагхед.– Но меня больше волнует, какого хрена вы растрепали Келлеру про Реджи?

— Ты совсем сбрендил? — Глаза у Свита округляются от возмущения. — Думаешь, это мы с Тони?!

— А разве нет? Только мы трое были в курсе, ведь так? Исключи невозможное, то есть меня, и получишь результат.

— Ага, мы трое и весь гребанный Нордсайд. — Губы Свита искажает недобрый оскал. — Теперь напряги свои извилины и исключи невозможное, уверен, результат тебя удивит.

— Странно… Келлер сказал, что его просвятил кто-то из наших. — Джаг внимательно следит за реакцией друга, но тот даже бровью не ведет.

— А ты чего ожидал? — иронично любопытствует Свит, прикуривая сигарету. Он с наслаждением втягивает в себя сизый дым и продолжает: — Думал этот ушлый коп тебе досье на своего стукача выкатит? Да как бы не так.

Джагхед молчит. Его не покидает чувство, что друг ему чего-то не договаривает, и это жутко бесит. Он всегда безоговорочно доверял друзьям, но сейчас на душе лежит тень сомнения. Что-то в этой истории не дает ему покоя. Какой резон шерифу врать? Да и откуда в Нордсайде, как по заказу, всплыл этот загадочный доносчик? А может Реджи давно под колпаком полиции, и Келлер, не желая разглашать секретные сведения, по привычке скинул все дерьмо на Змей? Нет, это уже попахивает несусветной бредятиной.

— Келлер сказал, что этот мудак куда-то испарился, — говорит Свит. — Только я не врубился, как ты в этом замешан?

— Долгая история, — отмахивается Джаг.

Внутри сидит стойкое нежелание посвящать в свою проблему третьих лиц, хоть Свит и был ему, как брат. Проклятая тень недоверия никак не сползает с мятущейся души. По всей видимости, внутренние коллизии без труда читаются на мрачном джонсовском лице, потому как Свит произносит:

— Мы с Тони никому не трепалио Реджи. Сам посуди, какой нам с этого смысл.

Джаг бросает на друга короткий взгляд, но ничего не говорит.

— Будешь сегодня в баре? — спрашивает Свит, когда Джонс уже спускается по скрипящей лестнице. — Расскажешь, чего копы от тебя хотели.

— Не знаю, — отвечает тот, не оборачиваясь.

Джагхед садится на байк и все же решает взглянуть на застывшего в ожидании товарища.

— Я позвоню.

Прощальные слова звучат прежде, чем раздается оглушительный рев мотора.

Свит кивает и скрывается за белой обшарпанной дверью.

Возвращение к отчему дому не входило в планы Джонса, это была чистая случайность. Петляя по трейлерному парку, он не замечает, как выруливает на дорогу, ведущую к пристанищу, которое служило ему верой и правдой долгие годы. Проехать мимо не позволяет совесть, рука отчаянно сжимает рычаг тормозов и колёса, издав недовольное шипение, замирают, подняв в воздух облачко пыли. Это так странно — пялиться в пустоту, пока мозг с хирургической точностью воссоздает в памяти образ жилища, безвозратно стертого с лица этой планеты. О страшном пожаре, поглотившем старый трейлер, напоминает лишь выжженный пяточек земли, который совсем скоро скроется под снежным покрывалом, а весной, когда благодатная почва взрастит на нем первую травку, безобразная плешь окончательно уйдет в небытие.

Глядя на это жалкое пепелище, Джаг думает, а может напрасно он тогда выбрался из горящего дома? Не проще было бы, учитывая последние обстоятельства, остаться в том жертвенном огне, тем самым избавив себя от грядущих страданий. Да, это малодушно, но, находясь на краю пропасти, свойственно промышлять о смерти. События, ожидающие его в будущем, вызывают лишь острое желание испариться с белого света, как папашин трейлер. Думал ли он, что окажется в таком дерьме? Нет, он никогда не был баловнем судьбы, пинков и ударов жизнь ему отвесила вдоволь, но все они меркнут и бледнеют на фоне творящегося в данный момент безумия. Убийство Реджи вышибло из него дух, став потрясением, сравнимым по мощи с тем, которое он испытал в далеком, безвозвратно ушедшем детстве.

Все случилось здесь, на этом самом месте. В тот день он сбежал с последнего урока, потому что Джеллибин слегла с ангиной, и ей требовался уход. Мать уже пятые сутки не появлялась дома, а отец словно находился в параллельной вселенной, проще говоря, ему было плевать. Джаг чувствовал свою вину перед сестрой, и долгими зимними вечерами, когда озноб бил ее крупной дрожью, ни на шаг не отходил от сестриной постели. Перед исчезновением матери трейлер сотрясался от мерзкого скандала, и мальчик, не желая слушать гадости, которыми щедро одаривали друг друга родители, решительно взял сестру за руку и увел из дома. Скандалы в семье Джонс случались с завидной регулярностью и детям частенько приходилось слоняться по трейлерному парку часок-другой, в ожидании, пока страсти улягутся. В тот вечер холод стоял собачий, и ребята продрогли до мозга костей. Зубы у сестры отстукивали ритмичную дробь, а губы приобрели синюшный оттенок и Джаг, испугавшись окончательно заморозить девочку, напросился в гости к соседу, который, как и ЭФПи, состоял в группировке «Змеи Саутсайда». Ему было около тридцати, необычайная худоба и длинные светлые волосы придавали ему сходство с вокалистом легендарной «Нирваны». Фил, так его звали, любил поэкспериментировать с разными запрещенными веществами, но, несмотря на пагубную зависимость, он был славный малый. Джаг и Джелли не раз пережидали бурю в этом странном, обклеянном плакатами с Сидом Вишесом (удивительно, что не с Кобейном) трейлере. В тот вечер Джонсы были не единственными гостями, посетившими патлатого любителя галлюциногенов. На низеньком, продавленном диване, поджав ноги, сидела красивая блондинка в растянутой майке и аппетитно хрустела чипсами. Увидев детей, она улыбнулась и предложила составить ей компанию, ведь по телевизору показывали «Шрека». И пусть мультфильм был засмотрен до дыр, а фразы из него заучены почти наизусть, просмотр принёс массу удовольствия всей четверке. Девушка хохотала, заражая своим смехом окружающих, двое из которых напрочь забыли причину своего появления здесь. Таким в памяти Джага сохранилось первое знакомство с Пенни Пибоди, тогда ещё весёлой, жизнерадостной хохотушкой. Спустя полгода Фил умер от передозировки, и Пенни исчезла из Ривердэйла. Прошло четыре долгих года, прежде чем она вернулась в родной городок. После вступления в Змеи Джаг пересекался с ней едва ли не каждый день, но за два года так ни разу и не услышал тот искренний, согревающий душу смех.

После этого памятного вечера Джеллибин подхватила ангину, и Джаг, наплевав на урок, торопился домой. Стряхнув с ботинок налипший комьями снег, он рывком распахнул дверь и нырнул в теплый трейлер. И в эту же секунду замер у порога, не в силах двинуться дальше. Царящий в доме хаос и объявившаяся мать, которая стояла посреди гостиной и с ненавистью что-то пыталась доказать отцу, повергли мальчика в ступор. На полу повсюду валялись вещи Джелли, чемодан с оторванной ручкой, вещи матери и ещё куча разного хлама. Присутствие сына охладило пыл женщины, и она замолчала, окинув его каким-то неуверенным, виноватым взглядом. Махнув на мужа рукой, Глэдис занялась сбором разбросанных вещей в видавший виды чемодан, попутно оказывая ему посильный ремонт.

— Где ты была? — спросил Джагхед, наблюдая за тем, как мать безуспешно пытается починить сломанную ручку.

— Приглядывала себе новую квартирку, — ответил за неё разъяренный ЭфПи. Он пнул лежащий на полу фен, словно тот нанес ему личную обиду, и ушел на кухню, вполголоса осыпая ругательствами то ли мать, то ли несчастный фен.

— Ты куда-то уезжаешь? — Джагхед медленно приблизился к матери. Она бросила бессмысленную возню с чемоданом и поднялась на ноги.

— Мы с Джелли уезжаем, — процедила она сквозь зубы и направилась в комнату. Джаг, долго не думая, побежал вслед за ней. Когда он влетел в их с сестрой спальню, девочка, полностью одетая, сидела на кровати. Мать выгребала из шкафа оставшееся тряпье, не обращая внимание на сына.

— Мама, куда вы? — дрожащим голосом спросил Джагхед, глядя на бледное, все еще больное личико сестры. — Ты хочешь отвезти Джелли в больницу, да?

— Нет, — бросила Глэдис, не оборачиваясь. — Я отвезу её подальше отсюда.

— Мы же возьмем Джага с собой? — просипела девочка, с надеждой глядя на мать. Сердце напуганного мальчика от этих слов забилось как бешеное.

— Нет, он останется здесь, — сказала женщина и огонёк в детских глазах погас. Джаг, оглушенный этой фразой, впадал в оцепенение, Джелли начала тихо плакать, а у матери лопнуло терпение.

— Прекрати хныкать! — прикрикнула она на дочь, хватая ее за руку и волоча прочь из комнаты, но девочка, выскользнув из цепкого захвата, кинулась к окаменевшему брату. Слабенькие от болезни ручки обвили шею Джага и он ощутил на своей коже горячие слезы.

— Все, Джелли, хватит! — мать разорвала объятье, уводя дочку из комнаты.

Джагхед видел как скромная обстановка детской расплылась, теряя свои очертания. Он бросился вслед за сестрой и матерью. Они уже стояли посреди крошечной гостиной.

— Может еще и сына у меня заберешь?! — со злостью прошипел отец, угрожающее надвигаясь на мать.

— Нет, он останется с тобой, — холодно произнесла женщина. — У него на роду написано сгинуть в этой дыре, став ещё одним Змеем в семействе Джонс. Ты пытался сбежать от своего отца, стать человеком, но ни хрена у тебя не вышло, потому что у вас это в крови! Мне безумно жаль, но у мальчика нет выбора. А у Джелли есть, потому ей не место в этом болоте. Какая же я дура, что терпела все эти гребанные 10 лет! Нужно было свалить отсюда в ту ночь, когда ты надрался, как свинья, и назвал меня именем той сучки из Нордсайда, а я, идиотка, простила, надеялась, что это скоро пройдёт. Ха, черта с два, даже когда эта шлюха вышла замуж, ты продолжал сохнуть по ней, как последний кретин. Что ж, сейчас ты свободен, можешь мчаться к ней в Ванкувер, вдруг она тоже развелась с своим муженьком.

Глэдис замолкла и в трейлере на несколько секунд воцарилась звенящая тишина. Джагхед не сводил глаз с Джелли, которая беззвучно плакала, вжавшись в стену. Детское горе не сравнимо со взрослым, оно гораздо глубже и пронзительней, оно красной нитью пройдет по жизненному путю ребенка, оставив на нем уродливый шрам. Речь матери безжалостно резанула по детским душам кривым, грязным ножом, подарив близнецам первые в их жизни, серьезные увечья.

— Идём, Джелли, — женщина подхватила чемодан и двинулась к выходу.

— Я не поеду, — прошептала девочка, потому что голос у нее окончательно сел. Она рванулась к брату, отчаянно вцепившись в него. Они жались друг к дружке, словно это могло спасти их от неминуемого расставания. Смотреть на это было невыносимо и отец, не сдержавшись, прикрыл глаза дрожащей рукой.

— Господи! — воскликнула Глэдис и быстрым шагом направилась к детям. Ухватив дочку за руку железной хваткой, она с каменным лицом покинула трейлер, не проронив больше ни слова.

— Мамаааа! — закричал Джагхед, когда дверь за ними уже захлопнулась. В миг достигнув преграды, трясущимися руками мальчик повернул ручку и оказался на улице. Снег на мгновение ослепил его, заставив замжуриться.

— Мама, подожди! — тонкий крик разорвал морозный воздух. Едва не расстелившись на скользой лестнице, мальчик бегом пустился за родительницей.

Глэдис обернулась, и хрупкая фигурка в распахнутой куртке впечаталась в нее. Джагхед вложил в это объятье все то, невысказанное, что таилось в его, ещё по-детски, чистой душе.

— Пожалуйста, не оставляй меня…— попросил он тихим, полным мольбы голосом. — Пожалуйста… Я люблю тебя.

— Ты останешься. Я не потяну вас двоих.

Холодные, вежливые и до жути практичные слова.

Две фигуры удалялись, становясь крошечными точками на белоснежном горизонте. Джагхед не сводил с них глаз, пока те не пропали окончательно.

— Я всегда знал, — шептал он. — Всегда.

С этого дня в доме ни разу не прозвучит её имя, фотографии и прочие предметы, связанные с этой женщиной перекочуют на пыльный чердак «Белого Змея», и образ, некогда любимый, со временем поблекнет, став расплывчатым и безликим. Джагхед вычеркнул ее из своей жизни, как и она когда-то поступила с нелюбимым сыном, вот только без остатка вырвать из сердца любовь к ней так и не смог.

Они встретились спустя шесть лет, в больнице, куда Джеллибин доставили с сильнейшей передозировкой. Никаких разговоров, лишь пара коротких взглядов. И только в палате, наедине, сжимая слабую сестрину руку, он услышал тихий вопрос:

— Ты сможешь когда-нибудь простить ее?

Он прижал бескровную, холодную ладонь к губам и, оставив на ней нежный поцелуй, сказал:

— Я давно это сделал, Джелли.

А спустя два года, появилась та, что так напоминала Джагхеду мать. Такая же невыносимо упрямая, взбаломошная, чуть отстраненная, а порой и вовсе холодная, как льдинка. Неудивительно, что именно она покорила наглухо запечатанное сердце Джонса, и все свои самые светлые чувства, годами копившиеся в терпеливой душе, он подарил ей.

2. Бетти

Горячая ванна и расслабляющий аромат лавандовой пены, выводят Бетти из угнетенного состояния, в коем она прибывает после ухода Джагхеда. Закутавшись в одеяло, с твердым намерением вздремнуть хотя бы часок, девушка закрывает уставшие глаза. Но ее планам не удается воплотиться в жизнь, ведь в треклятую дверь раздается негромкий стук, и в комнату вплывает Элис с подносом в руках.

— Я принесла тебе сэндвичи и ромашковый чай, — говорит она, водрузив поднос на прикроватную тумбу.

Бетти, учуев аромат поджаренного хлеба и бекона, живо выпутывается из одеяла, ибо чувство голода сильнее сна. Схватив с тарелки аппетитный снек, девушка без промедления вонзает в него белые зубки. Элис садится на краешек кровати, наблюдая за тем, с каким удовольствием дочь уничтожает пищу.

— Было очень вкусно, — говорит Бетти, покончив с трапезой. На лице матери возникает подозрительно милая улыбочка, и у девушки мелькает мысль, что притаскивание завтрака в постель вовсе не жест доброй воли, а самая настоящая корысть, которая имеет явный практический смысл. Уставшая, размороенная сытной едой Бетти вряд ли сумеет дать отпор, и миссис Джонс без колебаний воспользовалась столь слабым положением противника.

— Ты пришла поговорить, да? — вздыхает Купер, потянувшись к чашке с душистым чаем.

— В точку, юная леди. — Элис не упускает шанс вернуть дочери должок в виде её же фразы, сказанной на хэллоуиновской вечеринке.

— Ты в чай случаем сыворотку правды не подмешала? — Бетти с подозрением принюхивается к дымящейся жидкости.

— Давно ты прибилась к Змеям? — спрашивает мать, пропустив шуточки мимо ушей. Суровый тон и поднятая правая бровь предрекают очень трудный и весьма неприятный разговор.

— Я общаюсь с некоторыми из них, — спокойно, дабы не провоцировать конфликт, отвечает Бетти. — Это что, запрещено?

— Нет, не запрещено. Скорее нежелательно, — изрекает холодным тоном женщина. — Дружба со Змеями Саутсайда не самая лучшая для тебя перспектива.

— Сказала та, что вышла замуж за Змея, — язвит девушка, уловив благоприятный момент.

— ЭфПи — исключение из правил, — непререкаемым тоном возражает Элис. — В большинстве своем в этой банде один лишь сброд, который ничего из себя не представляет. Я провела свою юность, тусуясь в Саутсайде, в те годы это было чем-то вроде вызова обществу, бунтом против конформизма. Но я повзрослела, а вот Саутсайд так и не изменился. Время там остановилось, одно поколение сменяет другое, повторяя те же самые ошибки и ведя тот же безответственный образ жизни. У кого-то хватает сил выбраться из петли, как это сделал ЭфПи, а кто-то навсегда остается пленником Южный стороны.

— А как же Джагхед? — ровным голосом говорит Бетти. — Если Саутсайд — гиблое место, почему твой хваленный супруг позволил сыну вляпаться в это дерьмо?

— Джагхед сам избрал этот путь, — обеливает репутацию мужа Элис. — ЭфПи был не в восторге, поверь мне, но переубедить сына ему не удалось.

— Ладно, мы кажется от курса отклонились, — говорит Бетти. — Значит, ты хочешь, чтоб я прекратила общение с друзьями, большинство из которых, по неудачнейшему стечению обстоятельств, оказались Змеями, и начала вести дружбу с представителями аристократии Ривердэйла, которые вызывают у меня приступы неконтролируемой злобы, так я понимаю?

— Господи! — Элис страдальчески морщится. — Почему любое проявление заботы ты воспринимаешь как акт надругательства? Я лишь хочу предостеречь тебя, вот и все! Общайся с друзьями, я не запрещаю, только не впутывайся в сомнительные авантюры, и держись ближе к брату, раз уж тебя так тянет к Змеям.

«Мы итак ближе некуда», — мелькает шальная мыслишка в куперовской голове.

— Кстати, вы кажется неплохо стали ладить с Джагхедом, — делится своими наблюдениями Элис, от чего сердце Бетти со свистом падает вниз. — Я рада этому, правда. Сводные родственники часто не могут мирно сосуществовать, не говоря уже о том, чтоб стать друзьями. Как у вас это получилось?

— Эм… — Сердце снова подскакивает и застревает в горле, мешая издать членораздельную речь. — Мы…мы вовсе не друзья, просто тусуемся вместе. Иногда.

Блеск! Осталось только подрумяниться для пущего эффекта, ну чтоб Элис наверняка поняла, что они с Джагхедом «не друзья». Бесконечный поток брани крутится в голове Купер, хоть как-то облегчая сложившееся положение.

— Вот как? — искренее удивляется мать. — А я думала, вы дружите.

— Слушай, раз уж мы все выяснили, можно я часок вздремну? — молит едва не пойманая с поличным Бетти.

— Хорошо. — Элис встает с постели. — Надеюсь, ты примешь мои слова во внимание. Я желаю тебе добра, Бетти, помни об этом.

Прихватив с собой опустевший поднос, она улыбается дочке и выходит из спальни, тихонько прикрыв за собой дверь.

Едва розовая обитель пустеет, Бетти падает на подушку. Сна ни в одном глазу, но избавиться от настырной матери было просто необходимо, слишком уж близко она подобралась к запретной территории. Журналистская кровь, что тут ещё сказать. С ночными путешествиями в комнату Джонса лучше завязать, не ровен час, пронырливая любительница совать нос в чужие дела случайно окажется под дверью, и тогда им конец. Чёрт, это какая-то насмешка судьбы! Держаться подальше от единственного человека, к которому тянешься всей душой. Твою мать, ну почему именно он оказался сыном ЭфПи?!

«Будь он посторонним, ты не обратила бы на него внимание. Он — табу, запретный плод, а для тебя это как наркотик, вкусив однажды, хочется еще», — ехидно произнес внутренний голосок, и к великому сожалению, он не так уж и ошибался. Запретный плод. Для Бетти эти слова и вправду имели особое значение, они обладали той колдовской, непреодолимой притягательностью, противостоять которой у нее не было сил. С самой первой минуты, когда стало ясно, что ее тянет к Джагхеду, словно магнитом, она задавала себе один и тот же вопрос — неужели снова? Попытка убежать от надвигающейся угрозы в роман с Арчи Эндрюсом с треском провалилась, ведь в этих отношениях не было и сотой доли того кайфа, который она испытывала от близости с Джонсом. Наверное потому, что связь с Арчи была такая простая, банальная и такая…нормальная. Бетти ненавидела это в себе, но обуздать свои желания оказалось непосильной задачей и она не справилась. Как и тогда, в Ванкувере, два года назад…

На дворе стоял июнь, последний школьный семестр остался за спиной и впереди Бетти ждали два месяца каникул, которые она, разумеется, потратит с пользой. В квартале от ее дома открылось кафе из сети «Sit & Eat» и сегодня ее первый рабочий день в качестве официантки. Заведение небольшое, всего двадцать столиков, но наплыв посетителей был просто бешеным. Бетти и две её напарницы трудились в поте лица, пару раз Купер в запарке перепутала заказы, но клиенты с пониманием отнеслись к молодой официантке, дружно посмеявшись над ее промахом. Под конец рабочего дня, выдохшаяся Бетти ползала по залу, словно сонная муха. В кафе появился новый посетитель и так как остальные были заняты, честь принять ещё один заказ выпала Купер. Натянув дежурную улыбку, она подошла к столику.

— Добрый вечер, Вы готовы сделать заказ? — вежливо осведомилась девушка.

— Черный кофе, пожалуйста, — произнес мужчина, с улыбкой глядя на официантку.

— Что-нибудь ещё? — спросила блондинка, царапая в блокноте заказ. — Может пончик? Пончики у нас высший класс!

— Хорошо, тогда чашку кофе и высококлассный пончик, — все с той же чертовски обоятельной улыбкой, озвучил он окончательный вариант заказа.

— Будет сделано! — Бетти кивнула и поспешила на кухню.

Доставив заказ на место назначения, Бетти занялась другими людьми, но краем глаза успевала следить за симпатичным любителем кофе, и плевать, что ему, скорее всего, лет тридцать не меньше. Разве это преступление — любоваться человеком с такой охренительной улыбкой? Пока Бетти распиналась возле одного весьма привередливого клиента, объект ее наблюдения покинул заведение, оставив на столе купюру, сулившую солидные чаевые, и салфетку с надписью: «Пончик был бесподобный».

Время шло, его появления в кафе стали чем-то вроде доброй традиции, и Бетти каждую смену с нетерпением ждала наступления вечера. Однажды новый знакомый появился прямо перед закрытием и так уж вышло, что им оказалось по пути. Ему было 32, а ей 16 стукнуло пару месяцев назад, но любви все возрасты покорны, не так ли? Талантливый писатель, с собственным острым мнением обо всем на свете и потрясающим умением располагать к себе собеседника. Ну и в довесок, этот обоятельный брюнет обладал удивительной способностью подмечать тонкие детали, мелочи, которые придавали нашей жизни неповторимое звучание, но которые мы, кружась в водовороте сумашедших дней, зачастую просто не замечаем. Этот человек покорил её, заставив влюбиться без оглядки, слепо и безрассудно. Долгое время их отношения имели лишь платонический характер, ведь Джеймс, так его звали, никак не решался перейти последнюю черту, но в одну прекрасную, августовскую ночь Бетти все же одержала над ним вверх. После этой ночи её жизнь превратилась в фильм про нелёгкую долю тайных любовников, но это скорее придавало их связи ещё большую остроту и накал. Но вот, беззаботное лето закончилось и наступили безрадостные дни. Встречи стали реже, а чувства к Джеймсу крепли день ото дня, словно деревце, прижившееся в почве и пускающее в ней могучие корни. А в последний день сентября он пропал без объяснения причины, оставив несчастную девушку теряться в мучительных догадках и предположениях. Две недели Бетти провела в слезах, слушая в трубке автоотвечик, равнодушный к ее страданиям.

Объявившись лишь в конце октября, промозглым и ветренным днём, писатель назначил встречу в её любимом парке, который отныне стал ей ненавистным. Возлюбленный решил не щадить её чувства, безжалостно вывалив всю правду о причине своего внезапного исчезновения. Оказалось дело вовсе не в возрасте, как полагала Бетти, а в том, что его бывшая оказалась на четвёртом месяце беременности. Нежданная весть прилетела от общих знакомых, сподвигнув мужчину к решительным действиям. Обсудив с девушкой сложившуюся ситуацию, тщательно взвесив все за и против, они пришли к обоюдному решению растить будущего ребёнка вместе. Бросив напоследок сухое «прости», он навсегда ушёл из её жизни.

Вернувшись домой, дрожа от холода и боли, Бетти достала из шкафа драгоценную коробочку, в которой она хранила фотографии и всякие милые сердцу безделушки. Все совместные снимки были безжалостно сожжены, превратившись в горстку пепла, который развеялся на промозглом ветру. Уже закрывая коробку, Бетти заметила в ней ещё одну вещь — смятую белую салфетку с нелепой надписью. Она сохранила её, как напоминание об их первой встрече. Рука крепко сжалась, превращая салфетку в крочешный шарик, который девушка намеревалась выбросить в окно, но в решающий момент ладонь отказалась раскрываться. Горько зарыдав, несчастная Бетти сползла на пол, проклиная тот день, когда этот клочек бумаги оказался в её кармане. Она проплакала всю ночь, а на утро из её жизни навсегда исчезло одно слово.

3. Вероника

Любовь… Он был её любовью. Тот, о ком сейчас говорят — «тело». Тот, кто лежит сейчас на холодном столе, накрытый белой простыней.

Когда ей сообщили, что возле заброшенной фермы найден труп, Вероника ни на минуту не допустила мысли, что это её Реджи. Это не более, чем ужасная ошибка, трагическое совпадение, которое никоем образом не может быть правдой. Но после процедуры опознания страшная, неприглядная истина выползла наружу, погружая двух несчастных женщин в пучину мрака. Мать, не выдержав эмоционального потрясения, впала в состояние шока и была доставлена в больницу, а Вероника зачем-то осталась.

— Мисс Лодж. — К сидящей в полутемном коридоре морга девушке, подходит шериф Келлер. — Процедура окончена, Вам лучше поехать домой.

— Он мучился? — спрашивает она, безжизненным взглядом глядя в пустоту.

— Нет, — немного помолчав, отвечает мужчина. — Удар пришёлся в сонную артерию, а это означает, что смерть была мгновенной. Мне очень жаль.

— Мне не нужны ваши сочувствия, — холодно говорит Вероника. — Мне нужно, чтоб убийца сел за решетку.

— Мы найдём его, — заверяет её Келлер. — На месте преступления работают специалисты, я уверен, им удаст…

— Да плевать мне на ваших специалистов! — перебивает шерифа Вероника, вскакивая со стула. — Неужели вы так слепы и не видите очевидных вещей?! Джонс угрожал Реджи. Уг-ро-жал. Вы понимаете значение этого слова, шериф? В ночь убийства он пропадал где-то почти два часа, он объяснил это на допросе? Столько ниточек ведут к этому Змею, а вы их упрямо не желаете замечать!

Келлер на секунду теряется, пытаясь осознать верно ли он истолковал посыл этой гневной вспышки.

— Мисс Лодж, — напряженным тоном говорит служитель закона. — Вы выдвигаете очень серьёзные обвинения, не имея при этом никаких доказательств. Скоро будет составлен список подозреваемых и если Джонс в нем окажется, мы вплотную займемся им.

Келлер уходит, бросив напоследок полный тревоги взгляд на дрожащую от горя и злобы девушку. Она не двигается с места, сжимая в руке кулон в виде полумесяца, который Реджи подарил ей на первом свидании. Горячая волна рождается внутри, раздирая внутренности острыми когтями, поднимаясь все выше и выше, пока не достигает горла, сдавливая его своей сильной когтистой лапой.

«Вы выдвигаете очень серьёзные обвинения, мисс Лодж».

Фраза Келлера звучит в голове, вот только голос принадлежит вовсе не шерифу Ривердэйла. Коридор морга расплывается, словно рисунок красками, на который ребёнок нечаянно опрокинул баночку с водой, и Вероника снова проваливается в свой давний кошмар.

Ей исполнилось четырнадцать, когда мать вышла замуж во второй раз и жизнь женщин Лодж в одночасье изменилась. Переезд в роскошный особняк на Манхэттене, элитная частная школа вместо обычной, личный водитель и вещи с биркой самых известных брендов. Слишком хорошо, чтоб быть правдой, не так ли? Сказка длилась полгода, и как в любой волшебной истории, рано или поздно появляется чудовище. Для Вероники этим монстром стал отчим, который оказался патологическим ревнивцем, изводившим мать своими пустыми подозрениями в неверности. Однажды, в пылу очередной ссоры, он ударил жену, да так, что она две недели не выходила из дома. Но, как это часто бывает, мать простила мужа, который, казалось, искренне раскаивался в содеянном, умоляя дать ему шанс искупить свою вину. Искупление последовало незамедлительно — дорогие подарки, семейная поездка в Париж на Неделю моды, знакомства со знаменитыми дизайнерами. Но за пряником, как правило, следовал кнут, и в этот раз синяки с лица Гермионы сходили месяц. Вероника умоляла мать развестись, но для нее возвращение в старую жизнь было неприемлемо. «Лучше жить в золотой клетке, чем в деревянном скворечнике», — говорила она, тщательно маскируя побои тональным кремом. Этот несчастливый брак продлился еще год и закончился громким судебным процессом, всколыхнувшим весь Нью-Йорк. Богатейшему человеку города, влиятельному бизнесмену Нику Портману инкриминировали попытку изнасилования несовершеннолетней падчерицы, а также домашнее насилие, которое длилось больше года. В суде он признал, что избивал жену, но попытку изнасилования категорически отрицал, вот только присяжные не поверили его словам. Суд приговорил его к 11 годам заключения в тюрьме первого уровня и обязал выплатить штраф за моральный и физический ушерб в размере 27 миллионов долларов. В тюрьме он провёл всего два месяца, а потом там вспыхнул бунт и его зарезали, вот только была ли это случайность доподлинно неизвестно. Получив компенсацию, Вероника с матерью переехали в тихий Ривердэйл и начали жизнь с чистого листа.

Ривердэйл… Морг… Картинка начинает обретать черты, постепенно превращаясь в скудно освещенный коридор. Глубокий вдох, как после долгого погружения в воду.

— Ронни!

Она слышит родной голос и медленно оборачивается. Спустя мгновенье руки матери заключают её в крепкие объятья.

— Девочка моя, мне так жаль, — сдавленным голосом говорит Гермиона. — Не могу поверить, что такое случилось в нашем городе!

— Это кара Господня…— шепчет Вероника, отстраняясь от матери. — Это расплата за мои грехи, я знаю.

— О чем ты говоришь, дорогая? — Гермиона с недоумением смотрит на дочь.

— Прости за то, что сейчас услышишь. Я лишь хотела спасти тебя, — губы у девушки дрожат. — Ник… Он не трогал меня, мама! Я все подстроила, чтоб избавиться от него, но я не желала ему смерти, клянусь!

— О Боже…— Гермиона не верит своим ушам.

Её дочь солгала под присягой, обвинив человека, пусть и не очень хорошего, в тяжком преступлении, которого он не совершал и за которое поплатился жизнью.

— Мне так плохо сейчас, мама… — Лицо Вероники кривится и горькие слёзы брызгают из глаз. — Так плохо…

Вскоре рыдания стихают и коридор пустеет. Коронер заканчивает свой отчёт для полиции. К полудню весь город гудит, как улей, обсуждая шокирующее убийство и строя предположения о том, кто же покусился на жизнь невинного подростка. Шериф Келлер, получив распечатку телефонных звонков Реджи, немедленно приступает к её внимательному изучению. За последний месяц ничего необычного, никаких странных или неизвестных номеров, только родные и друзья. Но вот одно имя из списка не относится ни к той, ни к другой группе. Последний в жизни Реджи исходящий звонок, время 23:46, имя абонента — Форсайт Пендлтон Джонс Третий. Так, в деле о жестоком убийстве появляется первый подозреваемый.

Комментарий к Часть 10. Перелом

Простите за долгое отсутствие, Word послал меня, не сохранив дополнения к новой части( Ну да бог с ним, немного о самой части. Она получилась немного странной, что-то вроде рассуждения на тему “Как они докатились до жизни такой”, но на самом деле, все эти вкрапления мини-флэшбэков важны для понимания характеров персонажей и их поступков. Надеюсь Вам понравится)))

========== Часть 11. Последнее доказательство ==========

Нордсайд бурлит, подобно горячему источнику в Йеллоустоуне. Жители, шокированные хладнокровным убийством, выдвигают множество версий случившегося, начиная от рядового грабежа и заканчивая появлением в городе жестокого маньяка. Шериф Келлер, собрав в участке всех ребят, участвовавших в поисках Реджи, среди которых значатся друзья и одноклассники, устраивает мозговой штурм, в надежде отыскать хоть крошечную зацепку, которая прольет свет на это загадочное преступление.

А пока в Нордсайде полным ходом идет допрос, в Саутсайд приезжает встревоженная Бетти Купер. После вчерашней тусовки «Белый Змей» пустует, а потому идеально подходит для приватного разговора. Джагхед, развалившись на диванчике в глубине зала, пускает изо рта кольца густого дыма.

— Я думал, ты заблудилась, — говорит он, когда девушка присаживается с другого края.

— Такси заглохло на полпути, — раздраженно отвечает Купер. — Это корыто с гайками давно пора на металлолом сдать. Удивительно, что мы вообще доехали.

— Если меня посадят, подгоню тебе свой байк. Десять минут — и ты в Саутсайде.

— Ой, ну спасибо, — гримасничает Бетти, — а титул к байку, случаем, не прилагается? Кто-то ведь должен занять твой трон, когда тебя упекут за решетку.

— Так это твоих рук дело? — притворно изумляется Джагхед. — Ты убила Реджи, чтоб подставить меня, и все ради власти?

— В яблочко, малыш. — Алые губы растягиваются в странной ухмылке. — Вспомни-ка, когда у тебя начались проблемы? Правильно, после моего приезда в Ривердэйл.

— Я записываю наш разговор, Купер, — парень достает из кармана телефон и машет им перед носом девушки. — Келлер будет в шоке, когда прослушает его.

— А я могла бы стать недурной актрисой, верно? — Бетти забирает у Змея дымящуюся сигарету и глубоко затягивается. — Ты ведь почти поверил мне.

— В данный момент, ты единственная, кому я верю.

Он вздыхает, накрывая девичью руку своей ладонью. Простое, но такое необходимое прикосновение.

— Как прошёл допрос? Надеюсь, все по плану? — вмиг посерьезнев, спрашивает Бетти.

— Я опоздал. Келлер уже знал о торговле джинглом. Какой-то урод донес ему, выставив меня при этом полным кретином, который явно что-то скрывает от полиции. Он сказал, что это мой человек.

— Постой, кто-то из Змей проболтался шерифу? — Глаза у девушки округляются. — Охренеть, и кто же это?

— Без понятия. Я сначала на Свита с Тони грешил, но сейчас уже не уверен. Возможно, Свит прав и стукач в самом деле из Нордсайда.

— Вот дерьмо, и что теперь? Келлер начал трясти всех, скоро и до нас очередь дойдёт, Джаг. Что ты намерен делать?

«Хороший вопрос, только вот ответ на него тебе вряд ли понравится», — думает Джонс, прежде чем раскрыть рот.

— Расскажу правду. — Лицо девушки в этот момент приобретает пугающее выражение и приходится в экстренном порядке аргументировать своё решение. — Послушай, Бетти, у меня нет другого выбора! Про встречу никто не узнает, а я подкину шерифу убедительную версию убийства, которая отведет от меня подозрение.

— Отстойная идея, все может обернуться с точностью наоборот.

Мучительные сомнения безжалостно грызут её изнутри, посылая в мозговой центр сигналы к поиску альтернативных вариантов решения сложившейся проблемы. Реакцию Келлера на признание предугадать сложно, Джонс может выиграть, а может закопать себя заживо.

— Если с алиби все прокатит, то шанс, пожалуй, есть, — нехотя соглашается Бетти. — Надеюсь, эта карга дотянет до допроса, не выжив из ума окончательно.

— Как думаешь, кто убил его? — спрашивает Джагхед после короткой паузы.

— Тот, кто пытался убить тебя, — уверенно отвечает собеседница. — Связь между поджогом и убийством Реджи есть, я уверена, только доказать это будет не просто. Давай, Джонс, раскинь мозгами и подумай, кому ты перешёл дорогу? Кому выгодно, чтоб ты не путался под ногами? Помнишь, в больнице, ты говорил про каких-то Упырей, один из них предлагал вам какую-то сделку, а ты отказался. Расскажи, как все было.

***

Шериф Келлер устало откидывается на спинку кресла, закрыв глаза. Он не спит уже вторые сутки, беспощадно заливая в себя литры кофе, от которого в недалеком будущем его обязательно посетит сердечный приступ.

Трёхчасовой допрос учеников Ривердэйл Хай ощутимых результатов не принес, но косвенно подтвердил слухи, которые шерифу любезно подкинули в Саутсайде. Едва речь заходила о возможной торговле джинглом, у ребят на лицах появлялось удивление самых невероятных разновидностей и форм. Келлер, наблюдая за реакцией допрашиваемых, с горькой усмешкой отметил про себя, что школьный кружок драматического искусства взрастил плеяду юных талантов, которым самое место на бродвейской сцене, не меньше. Про конфликт с Джонсом, ожидаемо, большинство слыхом не слыхивало, но один человек все же заикнулся на этот счёт, тем самым подтвердив показания Вероники Лодж, а это означало, что главный Змей Саутсайда лгал полиции. Лжет — значит есть, что скрывать.

От размышлений шерифа отрывает помощник, возникший в кабинете с папкой в руке.

— Пришёл отчёт о вскрытии, сэр, — сообщает он, протягивая документ Келлеру.

Тот нетерпеливо открывает папку и погружается в безрадостное чтиво.

«Резаная рана в области шеи. Острый режущий предмет. Прижизненный харкактер повреждения. Признаков борьбы не обнаружено. Давность наступления смерти на момент осмотра 8 — 8,5 часов».

— Здесь написано, что признаков борьбы не обнаружено, — подводит итог Келлер, дочитав отчёт. — Один сильный, неожиданный удар и все было кончено. Он не чувствовал угрозы, значит знал своего убийцу и доверял ему.

— Похоже на то, — отвечает Стивенс. — Чёрт, и как он вообще оказался на той ферме? Такси он не заказывал, мы проверили. Может убийца сам привёз его туда?

— Возможно, но я больше склоняюсь к мысли, что Реджи приехал туда один, скорее всего на попутном транспорте. Он намерено выбрал это место для важной встречи, о которой упоминала мисс Лодж.

— Думаете, это была встреча с Джонсом? — с ноткой тревоги спрашивает Стивенс.

— Более чем уверен.

— Вам удалось что-то выяснить?!

— Да. Он дважды солгал мне.

***

Джагхед не находит себе места. Разговор с Бетти выбил почву под ногами, посеяв и в без того издерганной душе хаос и смуту. Исследовав всю цепочку событий, от того злополучного дня, когда Малакай заявился в Саутсайд и до дня сегодняшнего, Бетти, с опаской в голосе, назвала имя, которое он так боялся услышать. Джонс до последнего не желал признавать, что близкий ему человек способен на такую подлость, но факты упрямо доказывали обратное.

— Я не верю, — глухо произносит Джагхед, сжимая гудящую голову руками. — Это невозможно. Просто невозможно…

— Да, все дерьмово, не спорю, — блеклым голосом отзывается Бетти. — Я тоже не верила, но твой рассказ рассеял мои сомнения. Все сходится, Джаг, глупо это отрицать.

— Мы выросли вместе. В самые трудные дни он всегда был рядом, а теперь я должен поверить в то, что мой лучший друг предал меня?!

Джонс со всей силы пинает низенький столик, вскакивая с дивана. Бутылка «Jack Daniel’s» и бокалы со свистом летят на пол, распавшись на осколки, сверкающие в свете неоновых ламп. Бетти замирает, молча наблюдая за этой вспышкой гнева. Очутившись возле барной стойки, взбешенный Змей упирается в неё двумя руками, переводя учащенное дыхание. Спустя несколько минут за спиной слышатся тихие шаги.

— Джаг.— Она хочет дотронуться до него, но не решается. — Это трудно, я знаю, но люди меняются, и не всегда в лучшую сторону. У него очевидный мотив, убрав тебя, он получил бы свободу…

— Змеи никогда не предают своих, — шипит Джонс, обернувшись.– Они моя семья, и были ей задолго до твоего появления. Может мы и поссорились тогда, но это ещё ничего не значит! Ты ни хрена о нем не знаешь, так что лучше заткнись, иначе я за себя не отвечаю…

— А если не заткнусь? Ударишь меня? — Она не сводит глаз с искаженного яростью лица. Джагхед пару секунд буравит ее тяжелым взглядом, подавляя в себе позывы к дальнейшей перепалке, а потом уходит, оставляя возмущенную девушку в одиночестве. До ее слуха долетает громкий звук захлопнувшейся двери. Возмущение плавно сменяется жгучей злостью, разлившейся по венам и побуждающей Бетти тотчас подняться наверх и расцарапать смазливое личико вспыльчивого змееныша. В чем она виновата? В том, что хочет спасти его заносчивую задницу от грозящей отсидки сроком в полсотню лет? Неужели он своим смешным мозгом не в силах понять простую истину — друзья, к сожалению, предают. Даже те, с которыми ты лепил куличики в песочнице и сидел на одном горшке. Да плевать, пусть дуется, она и без него справится, все что сейчас нужно — это добраться до Келлера и выложить ему свои мысли. С решительным настроем Купер достает телефон, с намерением вызвать такси-развалюху, но едва пальцы касаются экрана, как в бар заходит тот, с кем она ищет встречи.

— Я ищу Джагхеда, — говорит Келлер, не дав девушке раскрыть рот. — Я полагаю, он здесь?

— Мне нужно поговорить с вами, — вместо ответа выдает ему Бетти. — Это очень важно, поверьте мне!

— Не переживайте, мисс Купер, очередь дойдёт и до вас, но сейчас мне нужен Джонс.

— Да послушайте Вы! — нетерпеливо восклицает девушка. — У меня есть важная инф…

Но договорить ей не удается, ведь за её спиной возникает Джагхед.

— Меня ищите?

— Да, вам придётся проехать со мной, мистер Джонс, — холодно говорит полисмен.

— Я тоже поеду. — В глазах Бетти читается несокрушимая твердость.

— Нет, ты останешься! Тебе там делать нечего, — говорит ей Джонс.

— Она поедет с нами. — Келлер ставит точку в споре. — Допросу подвергнуты все, с кем Мантла учился.

Гневно сверкнув глазами, Джагхед идет к выходу. Бетти шагает следом, не спуская глаз с нашитой на куртке зелёной змеи. «Если думаешь, что напугал меня, то обломись! Я никогда не отступлюсь от своего решения. Я пойду по головам твоей семьи, твоих друзей, предам любого, но тебя из этого дерьма вытащу, чего бы мне это не стоило».

***

Прибыв в участок, Келлер велит Бетти ждать в коридоре, а сам с Джонсом заходит в кабинет. Заняв привычное место, Джагхед исподлобья смотрит на шерифа, ожидая когда он заговорит.

— Я допросил твоих одноклассников, — начинает тот, — и один из них подтвердил показания мисс Лодж, о том, что у вас с Реджи была конфликтная ситуация. Утром ты отрицал этот факт, и мне очень интересно по какой причине? И в этот раз я хочу услышать правду.

— Это был обычный разговор, — отвечает Джагхед. — Он не хотел идти на контакт и мне пришлось его чуток припугнуть, вот и все. Я узнал, что он торгует джинглом, и решил выведать, кто подрядил его на это дело. Он упирался, сказал, что у меня непроверенные источники, кароче отпирался как мог. Прошло несколько дней и на хэллоуиновской вечеринке он позвонил мне. Что было дальше вы знаете. Мне кажется, он хотел сообщить имена тех, кто стоит за этим бизнесом, но не успел.

— То есть, он позвонил, но место встречи тебе не сказал? — Карие глаза недоверчиво сужаются. — Странно, не находишь? И после этого звонка ты сразу же покинул праздник, что тоже странно.

— Я поехал в Саутсайд, чтоб забрать ключи от квартиры, которую арендовал. Можете допросить хозяйку, она подтвердит мои слова.

— С этим я разберусь, — говорит Келлер. — Мне вот что интересно, на утреннем допросе ты отрицал все то, что говоришь сейчас, и если откровенно — я не верю тебе. Я прекрасно понимаю куда ты клонишь, понимаю ход твоих мыслей, только вот версия твоя никак не вяжется с теми фактами, которыми мы обладаем. Ты пытаешься убедить меня в том, что Реджи убили люди, на которых он работал, верно? Тогда ответь на такой вопрос — зачем убивать тельца,несущего золотое руно? Не проще ли убить тебя, того, кто пытается лишить их прибыли? Зачем Реджи терять свой заработок, ведь он, наверняка, работал не за «спасибо»? Я думаю, парень хотел по-мирному решить сложившуюся проблему, назначил тебе встречу в тихом месте, но что-то пошло не так. Ты думаешь, что сидя в Нордсайде, я не ведаю, что творится на Южной стороне? Ты удивишься, но я ведаю. Я знаю, что после твоей коронации в Саутсайде наркоторговля постепенно пошла на убыль, я знаю, как ты боролся с нелегальным бизнесом Змей, которым они промышляли годами. Ты не струсил и пошёл против своих людей, фактически лишив их куска хлеба. Сказать, что я был удивлён — ничего не сказать. Твоя ненависть к наркотикам достойна похвалы. И вот, спустя два года жёсткой борьбы, ты узнаешь, что в твоей школе появился новый наркодилер, травящий твоих друзей и одноклассников. Ты пытался образумить его, но он, скорее всего, послал тебя. А потом вы встретились и Реджи, возможно, предложил тебе некую альтернативу, но тебе это пришлось не по душе. В отчете коронера сказано, что следов борьбы не теле не обнаружено, понимаешь о чем я? Реджи доверял своему убийце, потому что хорошо его знал. Ну, а как иначе, вы ведь проучились вместе три года.

Джагхед потрясенно смотрит на Келлера, пытаясь осознать все услышанное. Монолог шерифа проехался по нему катком, начисто лишив какой-либо возможности к сопротивлению.

— Я больше ничего не скажу без адвоката, — только и сумел выдавить из себя юноша.

В этот момент дверь открывается и в кабинет вваливается разгневанный ЭфПи Джонс. Джаг резко оборачивается и взгляды их встречаются. Таким взбешенным он отца ещё не видел.

— Какого хрена тут происходит? — грубо спрашивает он. — В чем обвиняют моего сына?

— Ваш сын в списке подозреваемых в убийстве Реджинальда Мантла, — отвечает Келлер, поднимаясь из кресла. — Он потребовал адвоката и его требование будет исполнено.

— На каком основании его записали в подозреваемые? Что за бред он несёт, Джаг? — обращается он к сыну.

— Пап, я потом все объясню, — младший Джонс пытается успокоить отца.

— Нет, мать твою, я хочу знать, почему моего сына подозревают в убийстве! Я не уйду отсюда, пока ты, шериф, мне все не выложишь!

— Ваш сын был последним человеком, с которым Реджи общался накануне смерти. Так же, по показаниям свидетелей, у них незадолго до происшествия был конфликт. В ночь убийства Джагхед покинул вечеринку и время его отсутствия совпадает со временем совершения преступления. Его алиби мы ещё не проверили, но я склоняюсь к тому, что его попросту нет. Полагаю, этого достаточно для занесения его в список подозреваемых?

ЭфПи выглядит так, будто его ударили по голове чем-то очень тяжёлым. Он растерянно смотрит на сына, не в силах произнести хоть слово.

— В доме подозреваемого будет проведён обыск, — сообщает Келлер. — «Четвёртая поправка» допускает обыск без ордера в исключительных обстоятельствах. Мы расследуем убийство по горячим следам, в таких случаях ордер не требуется. Обыск будет проведён в присутствие подозреваемого и его защитника. Я полагаю, вы воспользуетесь услугами мисс Пибоди?

— Да, — отвечает Джаг и отныне становится нем как рыба.

Едва они выходят в коридор, как Бетти и Элис вскакивают с места. Купер молниеносно залетает в кабинет шерифа, не дав Джагу шанса её остановить.

— Мисс Купер. — Келлер ищет что-то, роясь в кипе бумаг, громоздящейся на столе. — У меня мало времени, так что поторопитесь.

— Постараюсь. — Сделав глубокий вдох-выдох, Бетти садится на стул. — Итак, дело вот в чем. В Гриндэйле есть банда, они называют себя «Упыри», наверняка вы слышали о них. Так вот, один из них, по прозвищу Малакай, в августе приезжал в Саутсайд с предложением начать совместный бизнес по производству и дальнейшей продаже наркотиков. Он искал новую территорию, так как в Гриндэйле копы наступали им на хвост. Расширение бизнеса на Ривердэйл, а затем выход на рынок Сиэтла — такая была у него цель. Но Джаг его, естественно, послал, и тот свалил ни с чем.

— Мисс Купер, я не совсем понимаю, какое отношение это имеет к убийству Реджи Мантла, — перебивает ее Келлер.

— Самое прямое отношение. Можно я продолжу? — Шериф нетерпеливо кивает и Бетти снова берет слово. — Так вот, другому Змею предложение этого Упыря показалось заманчивым, и он наехал на Джонса за его отказ. Они поцапались, конечно, но дело вроде замяли. Прошло чуть больше месяца и трейлер Джонсов подожгли, а этот самый Змей в курсе, что именно этой ночью он не будет пустовать. Но Джонс оказался живучим, как франшиза «Звездных войн», и план по его ликвидации провалился. Прошло ещё несколько недель и снова этот же Змей дал Джагу наводку на Реджи, спровоцировав тем самым конфликт между ними. И в ночь Хэллоуина, я думаю, предатель со своими подельниками каким-то образом выследили Реджи, уволокли его на эту долбанную ферму и заставили позвонить Джонсу, чтоб он оказался последним, с кем Мантла общался перед смертью. Они его убивают, вся вина ложится на Джага, его упекают в тюрьму, и вуаля — никаких преград для нелегального, охрененно-прибыльного бизнеса в компании Упырей. Очень умно, не правда ли?

Келлер подавляет острое желание расхохотаться. Его организм, измученный недосыпом и неприлично высоким уровнем кофеина в крови, держится из последних сил, чтоб не разразиться истерическим смехом. А у девчонки, без сомнения, талант, ей бы детективы писать с такой-то богатой фантазией.

— Мисс Купер. — Он старается придать голосу необходимую в таких ситуациях серьезность. — Вы расстроены тем, что ваш брат попал под подозрение в столь тяжком преступлении, и попытка выгородить его вполне естественна, но не нужно придумывать невероятные истории без какой-либо доказательной базы.

— Так в чем проблема? — возмущается Бетти. — Смотайтесь в Саутсайд и допросите его.

— Кого именно?

— Его зовут Свит Пи. Думаю, вы знакомы.

— Правая рука Джонса? — удивляется Келлер. — Ну надо же, я будто попал в гангстерскую сагу.

— Вам смешно? — Бетти с презрением смотрит на сидящего напротив мужчину. — Невинный человек может сесть на гребанную кучу лет, а вас это веселит?

— Джонс далеко не ангел, мисс Купер. А виновен он или нет решать не вам. А сейчас, извините, у меня много работы.

— Да как вы не понимаете?! — Девушка вскакивает со стула, воинственно сверкая глазами. — Джага хотят убрать с дороги, это ведь очевидно!

— Мисс Купер, не вынуждайте меня повышать голос, — стальной голос шерифа не терпит дальнейших пререканий.

Бетти ничего не остается, как бросив напоследок мстительный взгляд, покинуть кабинет, не забыв как следует хлопнуть дверью. Пылающая праведным гневом, она обнаруживает, что все семейство куда-то испарилось, вынуждая ее пуститься на поиски. Спустя несколько минут безрезультатного плутания по коридорам со снующими взад вперед полицейскими, она оказывается на улице, где и находит троицу Джонсов. Мужчины нервно курят, а Элис с жаром им что-то объясняет. Завидев Бетти, Джаг швыряет окурок в урну и идет прямиком к ней. Элис умолкает в мгновение ока, провожая пасынка буравящим взглядом.

— Ну и что ты ему наплела? –командирским голосом спрашивает он.

— Наплела то, что считала нужным! — огрызается Бетти. — Но не переживай, этот мудак только посмеялся надо мной, едва не покрутив пальцем у виска, так что твоим драгоценным друзьям ничего не угрожает. Но это не надолго, рано или поздно я докопаюсь до правды и тебе меня не остановить.

— Сбавь обороты, Купер. — Губы парня изгибаются в слабой улыбке. — Не подскажешь, где у тебя кнопка для отключения режима Шерлока Холмса?

— Я не шучу, придурок ты ползучий, — шипит разъяренная блондинка. — В твоем логове завелась крыса, Джонс, и чем быстрее ты поймешь это своей тупой змеиной башкой, тем лучше.

— Боюсь тебя ждёт разочарование, — усмехается он.

— Мне все равно. Ты невиновен и я это докажу, вот увидишь.

— Вау, и с чего ты так печешься о моей судьбе?

Идиотский вопрос, но попытать счастье все же стоит.

— Да потому что… — Она резко затихает, и на её лице появляется странное выражение — не то страх, не то растерянность. — Просто не хочу таскаться в тюрьму с передачками. У меня аллергия на копов, — скороговоркой заканчивает она свою фразу.

«До чего странная, — думает Джагхеду. — Словно два разных человека живут в ней».

Пока он разглядывает Бетти, будто музейный экспонат, к старому темно-красному зданию подъезжает серебристая «Тойота». Из машины выходит слегка раздраженная женщина в глухом черном пальто, с копной соломенных волос и жесткими глазами цвета лазури. Окинув семейство мимолетным колючим взглядом, она на ходу бросает:

— Ты со мной, Джонс. Остальные свободны.

Джаг, повиновавшись воле адвоката, следует за ней, оставив троицу неловко топтаться у лестницы.

— Может подождем их в машине? — предлагает ЭфПи и встречает единогласное одобрение.

Ожидание затягивается на долгие сорок минут, и наконец в дверях маячат знакомые фигуры. Джагхед без промедления запрыгивает в машину Пенни, а шериф и ещё два офицера грузятся в свой транспорт. ЭфПи тут же заводит мотор и трогается с места, следуя во главе процессии, направляющейся к дому Джонсов.

Джип плавно катится по асфальту, а Бетти равнодушно взирает на меняющийся за окном пейзаж. Её не пугает предстоящий обыск, ведь очевидно, что это абсолютно бесполезная трата драгоценного времени. Интересно, что эти тупицы надеятся отыскать в доме Джонса? Орудие убийства, перевязанное бантиком и бережно припрятное под подушку? Хотя, эти персонажи способны на все, могут и подкинуть какую-нибудь дрянь, лишь бы было за что зацепиться, а потому, как только они переступят порог, она глаз с них не спустит.

Кортеж тем временем подкатывает к дому и вся разномастная компания вторгается в уютное жилище. Трое служителей порядка разделившись, приступают к обыску под бдительным наблюдением адвоката и самих жильцов. Устроив тотальный кавардак на идеальной кухне, под скрежет зубов миссис Джонс, офицеры перемещаются в гостиную, наведя и там первозданный хаос. Следующей на очереди оказывается спальня Бетти, в которой и без обыска царит захватывающий дух содом, но зато в ней отыскиваются вещи настолько невероятные, что у офицеров невольно возникают несколько не совсем тактичных вопросов. В спальне родителей копы особо рук не распускают, но и в этот раз ничего существенного им найти не удается. С покрасневшими от напряжения лицами они наконец заходят в спальню самого подозреваемого, которую припасли на десерт, по всей видимости. Бетти стоит в дверном проеме, с нетерпением ожидая окончания мероприятия, дабы воотчию лицезреть горькое разочарование на лицах полисменов, когда их ожидания найти что-нибудь архиважное с треском провалятся. Они исследуют каждый сантиметр комнаты, все вещи из шкафа вывернуты на изнанку, постель раскурочена. Внезапно, один из офицеров, откинув в сторону матрас, застывает в изумлении. Сердце у Бетти пропускает удар. Келлер подходит к кровати, немигающим взглядом уставившись на предмет, лежащий у изголовья. Это стальной нож, на лезвие которого виднеются засохшие бурые пятна. В комнате воцаряется гробовая тишина, но она ужаснее любого, самого отчаянного крика. Но тишина не может длиться вечно, и звуки снова наполняют комнату, которую Бетти видит словно через непрозрачную плёнку. Протокол, перебранка адвоката и шерифа, протестующие возгласы родителей — все это доходит до восприятия в эффекте слоу-мо. Дурная оптическая иллюзия вскоре заканчивается, приближая их точке невозрата.

— Форсайт Пендлтон Джонс Третий, вы арестованы по подозрению в убийстве Реджинальда Уильяма Мантла. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Вы понимаете свои права?

— Да, — звучит тихий ответ и тишину прорезает щелчок металлических браслетов. И прежде чем покинуть родной дом, Джагхед успевает взглянуть на Бетти. Кривая усмешка, искажающая милое лицо — вот последнее, что он увидит.

Комментарий к Часть 11. Последнее доказательство

Мда…Странная получилась глава, в основном одни диалоги и монологи, но надеюсь Вам понравится)))

========== Часть 12. Смутное время ==========

Темнота опускается на город, погружая его в тревожный сон, наполненный причудливыми образами и безмолвными тенями, пляшущими в отблесках лунного света. Бетти стоит у окна, зачарованно вглядываясь в волчье солнце, безраздельно властвующее этой ночью над заблудшими душами. В руках она сжимает серую футболку, которую подобрала с пола и собиралась вернуть на законное место.

«Я знаю, ты слышишь меня, - мысленно обращается она к Джагхеду. - Скоро все закончится, я обещаю. Ты спросил сегодня, отчего я так пекусь о твоей судьбе, а я по привычке сморозила какую-то глупость. Со мной постоянно такое, боюсь от этой напасти в мире не существует панацеи. Так вот, твой вопрос, он натолкнул меня на серьёзные раздумья. До встречи с тобой ничья судьба, кроме собственной, меня не волновала. Это чистая правда, без шуток. С отцом мы ладили, но в жизни друг друга мы были случайными прохожими, я осознала это лишь после его смерти, когда навсегда потеряла шанс исправить эту ужасную ошибку. Но с тобой все будет иначе. Я не хочу пройти по обочине твоей судьбы, я хочу шагать рядом, держа тебя за руку. Чёрт, ты бы умер от смеха, скажи я такое вслух, да ещё и с серьёзной миной. Ничего страшного, я давно поняла, что толкать заумную хрень про чувства и прочее дерьмо не мой конек, потому и травлю дурацкие шутейки, надо ведь как-то развлекаться, верно? Ладно, это все не важно. Надеюсь, ты там в порядке. Господи, что за бред, ты в долбанном изоляторе, конечно же ты не в порядке! Ну ничего, завтра я буду у тебя, и если этот мудак Келлер откажет в свидании, клянусь, я раздобуду цианид и подмешаю в его кофе, да простит меня Кевин. Да и еще, надеюсь ты не против, что я хозяйничаю в твоей комнате, просто занятия лучше я не нашла, да и к тому же уборка, как выяснилось, чертовски успокаивает нервы. Ну и…это твоя комната. Я чувствую в ней твоё присутствие. Я касаюсь твоих вещей, вдыхаю их запах и мне становится легче. Чёрт, снова сантименты. Пожалуй, хватит пялиться на луну, а то неизвестно, чем это закончится».

Оторвавшись наконец от созерцания ночного светила, Бетти продолжает наводить порядок. Бережно сложенная футболка отправляется на полку шкафа. Спустя минут сорок все вещи Джагхеда, разбросанные по полу, возвращаются в родное гнездышко, разложенные аккуратными стопочкам. С нескрываемым довольствием оглядев плоды своего труда, Бетти закрывает шкаф и принимается за возвращение первозданного вида развороченной кровати. Едва она берется за работу, как дверь тихо открывается, впуская в спальню Элис. Купер застывает в нелепой позе, пытаясь затащить приличной тяжести матрас на деревянную решетку.

— Прости, что помешала.— Мать выглядит расстроенной. — Тебе помочь?

— Не откажусь, — отвечает Бетти. Матрас и вправду не из лёгких.

Совместными стараниями кровать обретает свою основную составляющую.

— Спасибо. — Бетти неловко улыбается матери, принимаясь за бельё.

— Я заказала пиццу, — сообщает Элис. — Поужинаем, как только ЭфПи вернётся.

— А куда он уехал?

— В Саутсайд. Сказал, что Змеи, наверняка, должны что-то знать о случившемся. Господи, до сих пор не могу в это поверить.

— Поверить во что? — Бетти заканчивает застилать постель, переключив все внимание на миссис Джонс.

— В то, что Джагхед…— Элис мнется, не в силах произнести роковые слова.

— Кто? Убийца?! — Брови у девушки взлетают от удивления. — Ты что спятила? Как ты могла такое подумать?

— Откуда тогда взялся нож? — восклицает Элис. — Как он попал к нему в комнату?

— Господи, да его подкинули, неужели не понятно?! И вообще, ещё не доказано, что именно этим ножом убили Реджи. Келлер так торопился с арестом, что без экспертизы определил, чья кровь была на ноже.

— Хочешь сказать, что кто-то пробрался в дом? — В глазах матери мелькает страх. — Но как? Все окна и двери ведь были закрыты.

— Он убил человека, — вздыхает Бетти, опустившись на кровать. — Думаешь, проникнуть в дом для него проблема?

— По-твоему, Джагхеда попросту подставили? Но кому мог прийти в голову такой ужасный план?

— Не знаю.— Бетти отводит взгляд, чтоб не выдать своих мыслей.

Она приняла твердое решение не посвящать предков в своё расследование. Они все испортят, в этом сомнений нет. Нельзя давать им в руки такое оружие, особенно психованному папаше Джонсу, который в мгновенье ока разнесет весь Саутсайд к чертовой матери, прикончив за одно главного предателя, и тогда Джагу не видать освобождения, как собственных ушей. Как поведет себя Элис остается загадкой, но чутье подсказывает, что жести будет не меньше, а потому пусть остаются за бортом. Бочку с порохом лучше держать подальше от огня.

Внезапно до слуха двух женщин долетает трель дверного звонка.

— Это доставка.— Элис спешит покинуть спальню. — Спускайся, как закончишь, хорошо?

— Ладно, — отвечает Бетти и мать выходит из спальни.

Повозившись ещё с полчаса, дабы навести последние штрихи, Купер с чувством выполненного долга покидает джагхедовскую спальню. Аппетит к ней так и не приходит, но зато наваливается острое желание отправиться в царство морфея, а потому, приняв прохладный душ, девушка забирается в мягкую постель и спустя несколько минут проваливается в глубокий сон.

**

Ночь отступает, сдав пост прохладному солнечному утру. Будильник возвещает о том, что занятия никто не отменял, и Бетти нехотя выползает из тёплого гнездышка, бормоча проклятья в адрес ранних подъёмов. На тумбочке чирикает телефон, информируя о новом сообщении, но Бетти умывается и не слышит сигнал.

Спустя пятнадцать минут Купер уже у микроволновки, разогревает на завтрак вчерашнюю пиццу. Едва та появляется из печи, источая соблазнительный запах, как в дверь раздается звонок. Подхватив кусочек «Маргариты», Бетти направляется к источнику шума, попутно уничтожая завтрак. Открыв дверь, она на пару секунд теряется, ведь ранним гостем оказывается никто иной, как Арчи Эндрюс.

— Привет. — Он неловко улыбается. — Я отправил сообщение, но ты не ответила. Не против, если я провожу тебя в школу?

— Эээ…— Девушка проглатывает пиццу, вставшую в горле тугим комком. — Ладно. Подожди пару минут, я возьму рюкзак.

Оставив Арчи за порогом, Бетти возвращается на кухню. Она лелеет надежду, что назойливый ухажер испарится, оказавшись лишь плодом воображения не до конца проснувшегося мозга и до школы она доберется в одиночестве. Закинув в себя ещё кусок «маргариты», Купер закидывает на плечо чёрный рюкзачок и плетется к парадной двери. Арчи, естественно, никуда не исчезает, терпеливо ожидая её появления.

— С чего вдруг такой порыв? Мне казалось, мы в прошлый раз все выяснили, — немного резковато говорит Бетти, когда они шагают по дорожке, мощеной серой плиткой.

— Я помню, — отвечает Арчи. — Просто я подумал, что тебе сейчас не помешает дружеское плечо.

— Сейчас? — Она с недоумением смотрит на парня.

— Эм, ты не читала школьный твиттер? — Нотки сочувствия проскакивают в его голосе.

— Нет, а должна была?

— Если честно, то лучше не заходи туда в ближайшее время. Вся школа будто с ума посходила. Джонса распяли без суда и следствия, ну и…тебе тоже досталось.

— Вау! Надеюсь, на моём шкафчике появится какая-нибудь пафосная надпись, иначе я разочаруюсь в нынешних школьниках, — усмехается Бетти.

— Не думал, что тебя эта новость развеселит. — Арчи выглядит крайне обеспокоенным. — Быть изгоем участь далеко не из приятных.

— Сказал главный любимчик Ривердэйл Хай, — хохочет Купер. — Нет, ты серьёзно считаешь, что посты в твиттере могут вогнать меня в депрессию?

Арчи неопределенно хмыкает.

- Господи, да мне плевать на это, - продолжает она. - К моей персоне и до ареста Джага не питали нежных чувств, так что бойкотом меня не удивишь, а потому расслабься — жилеткой тебе быть не придётся, как-нибудь переживу.

— Всем нужны друзья, Бетти. Переносить такое в одиночку сложно, а я всегда готов поддержать тебя.

— Решил попытать счастье во френдзоне? — Насмешливый тон девушки коробит Арчи. — Ничего не выйдет, Эндрюс, я не куплюсь на эти жалкие попытки.

- Какие еще попытки?

- Подобраться к моей постели, прикрываясь статусом лучшего друга.

— Прекрати. — В его голосе слышатся нотки раздражения. — Я предложил это от чистого сердца, без задних мыслей, ясно! Да, я испытываю к тебе чувства, и скрывать это не собираюсь. И если ты думаешь, что весь мой интерес к тебе сводится к сексу, то ты ошибаешься.

— Ух ты! Вот оно как.— Бетти корчит предельно серьёзную физиономию, словно только что выслушала философский трактат. — Ладно, убедил, теперь я не буду мыслить такими узкими категориями. Чёрт, да ты просто перевернул моё мировоззрение!

— Боже. — Эндрюс страдальчески закатывает глаза. — Все, давай сменим тему, с тобой невозможно говорить о серьёзных вещах.

— Ну почему же, я совсем не прочь потрындеть о высоком, в моём календаре даже есть дни, специально отведенные для таких разговоров. Вчера вот был такой день, следующий, кажется, ммм…в июле, а вот какого года я запамятовала. Короче, как только вспомню, сразу сообщу.

— Это из-за Джагхеда, верно? — тихо спрашивает Арчи. — Я имею ввиду, что ты такая из-за него.

— Это моя обычная реакция на раздражитель, — отмахивается Купер. — Ничего личного, Эндрюс, я всегда так веду себя с людьми. Кстати, о раздражителях. Так что там пишут в твиттере?

— Вероника опубликовала пост с хэштегом «Тайпан в клетке» и понеслось. Джонсу припомнили все грехи столетней давности, окрестили психопатом и возрадовались, что он сел за решетку.

— Ну надо же, тайпан. Лодж окончательно погрязла в своих бредовых фантазиях. Не терпится увидеть её холеную рожицу, когда выяснится имя настоящего убийцы.

— Постой, что ты сказала? — Арчи словно врастает в асфальт, не сводя с девушки потрясенный взгляд.

— У тебя со слухом проблемы? — Бетти останавливается в паре шагов, в ожидании, когда рыжик обретет способность двигаться. — Оу, стоп! Ты, выходит, тоже из этого стада, которое считает Джонса маньяком? Охренеть, а ещё дружбу мне предлагал!

— Нет, все не так, — начинает оправдываться Арчи. — Просто все факты свидетельствуют против него. Ссора с Реджи, тот звонок в ночь Хэллоуина, окровавленный нож. После такого сложно не поверить.

— Верь во что хочешь, мне плевать. — Бетти разворачивается и продолжает свой путь. Арчи догоняет её, ухватив за руку.

— Прости меня, — выдыхает он, сжимая её запястье. — Я полный идиот, говорю о поддержке, а сам несу какую-то чушь.

Бетти выдергивает руку, окатив Эндрюса ледяным взглядом, от которого мурашки ползут по коже.

— Забей. Нужно идти, иначе опоздаем.

Едва Бетти переступает школьный порог, как убеждается в правоте Арчи. Пока она добирается до шкафчика, на котором к слову, висит рисунок с эмблемой Змеев Саутсайда и начертанной поверх решеткой, её награждают по меньшей мере дюжиной косых взглядов и едких перешептываний. Сорвав убогий клочек бумаги, призванный служить оружием психологического воздействия, Купер с каменным лицом идет в кабинет истории. Класс почти заполнен, не хватает лишь Лодж, которая по всей видимости осталась дома, дабы строчить пафосные твиты о том, что справедливость в этом гребанном мире все же существует. Заняв своё обычное место в последнем ряду, она чуть больше, чем полностью игнорирует нелестное внимание к своей персоне, погрузившись в раздумья о сегодняшней встрече с Джагхедом. Урок начинается, но Бетти слушает учителя в пол уха, ведь у неё есть дела поважнее — она репетирует в голове речь для будущего свидания.

Героически высидев последний урок, Бетти пулей перемещается к своему шкафчику, запихивая в него учебники. Закрывая дверцу, она периферическим зрением замечает приближающегося к ней сына шерифа.

— Бетти… — Голос Кевина слегка дрожит. — Я не считаю Джагхеда убийцей и хочу, чтоб ты это знала. Он хоть и Змей, но на такую жестокость вряд ли способен.

— Спасибо, Кев. — Девушка улыбается другу. — Слышала бы тебя сейчас Вероника, уверена, вашей дружбе пришёл бы конец.

— Не держи зла на Веронику, она потеряла любимого человека. Горе часто толкает людей на отчаянные поступки.

— Я не злюсь на неё, Кев, у меня есть проблемы поважнее, поверь.

— Слушай, Беттс, если вдруг понадобится помощь, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо тебе, Кевин.

С такой теплотой в голосе она говорит лишь с одним человеком. К нему-то Бетти и спешит, простившись с верным другом.

***

Джагхед лежит на жёсткой койке, уставившись в потолок. Сутки, проведенные в изоляторе, кажутся ему вечностью, а что будет если он сядет лет на тридцать? Треть века гнить в сырой камере, медленно съезжая с катушек от безысходности… Нет уж, в таком случае предпочтительнее влезть в петлю и отправиться прямиком на седьмой круг ада, в Лес самоубийц, где свирепые гарпии порвут его на мелкие кусочки. Да, перспектива не совсем радужная, но из двух зол всегда выбирают меньшее, верно? Итак, по итогам голосования, адский лес удерживает лидирующую позицию, набрав очков вдвое больше, чем тюремная камера. Ну что ж, дамы и господа, поприветствуйте бесспорного фавортита этой захватывающей гонки!

Джаг усмехается, и думает, что именно так люди и сходят с ума. От раздумий о психическом нездоровье его отвлекает лязг ключа в замочной скважине, предвещающий визит кого-то из офицеров. Тяжёлая дверь закрывается, и по коридору раздаются гулкие шаги, остановившиеся около камеры Джонса.

— Поднимайся, к тебе посетитель, — грубо говорит хмурый сержант и решетка со скрипом отъезжает в сторону.

Пока арестованного ведут по коридору, он гадает, кто же решил его навестить. Пенни приходила утром, значит это кто-то из своих, скорее всего отец принёс передачу и решил за одно проведать. Но когда конвоир снимает наручники и толкает его в маленькую комнатку для свиданий, становится ясно, что все его предположения неверны.

— У вас пятнадцать минут, — предупреждает сержант и закрывает дверь.

— Привет. — Бетти тянется к парню, желая обнять, но он не дает этого сделать.

— Здесь камеры, — чужим голосом говорит Джагхед.

Он подходит к столу, за которым проходят допросы, и приземляется на стул. Бетти, раздосадованная таким холодным приемом, осторожно присаживается напротив, словно не уверенная, что ей это позволено.

— Не рад меня видеть? — спрашивает она, разглядывая угрюмое лицо.

— А ты наблюдательная, хвалю.— Джонс отрешенным взглядом пялится в угол комнаты.

— Это из-за Свита? Никак не можешь смириться с тем, что я считаю его предателем?

— Ты зачем пришла, Купер? — Он переводит взгляд на девушку. — Что, добавки захотелось? Странно, мне казалось, арест достаточно тебя повеселил.

— Так вот в чем проблема. — Бетти тихонько хмыкает. — Снова ты вообразил то, чего на самом деле нет.

— Да неужели? Тогда объясни мне, идиоту, какого хрена ты улыбалась, когда меня уводили в наручниках?

— Ты и вправду идиот, Джонс, раз ничего не понял. — Она изучает его насмешливым взглядом. — Да, я в какой-то степени радуюсь твоему заключению, ведь без него ты не выйдешь на свободу. Звучит довольно тупо, да? Но это так. Все идёт по плану, и скоро ты поймешь, что я была права.

— По какому ещё плану? Кончай говорить загадками.

Терпение Джага трещит по швам.

— Боже, когда ты успел так отупеть? — Бетти закатывает глаза. — Ладно, я поясню, только будь добр, выслушай до конца, без истерик и порчи казенного имущества. Короче, план твоих недругов осуществился, ты под следствием, вина фактически доказана. Они уверены, что тебе светит солидный срок и ты уже не представляешь угрозы, проще говоря, пора списывать тебя со счетов. В скором времени Саутсайд ждут большие перемены, я уверена в этом. Выборы нового Короля, приезд гостей из соседнего города, возвращение к истокам…

— Господи. — Джонс тяжко вздыхает.— Ты все никак не оставишь эту дурацкую теорию.

— Ответь-ка, ты ведь Свита назначил своим заместителем? — проигнорировав слова собеседника, спрашивает Бетти.

— А кого должен был? Тебя? — усмехается парень.

— Нет, ты все правильно сделал. Пусть он почувствует вкус власти, расправит крылья, и вот тогда ты увидишь его истинное лицо.

— Хватит запугивать меня, Купер, я итак плохо сплю.— Джонс со слабой улыбкой глядит в бирюзовые глазища, горящие от осознания собственной правоты.

— Это не запугивание, а всего лишь правда, — отвечает девушка. — Ладно, оставим на время твоих лжедрузей, потому что есть ещё одна проблема.

— Какая на этот раз? — с опаской в голосе спрашивает Джонс.

— Речь идёт об освобождении под залог. Пенни, должно быть, уже отправила ходатайство в суд?

— Нет, я велел ей этого не делать.

— Что?! — Бетти открывает рот от удивления. — Ты серьёзно?

— Да, серьёзно. А в чем, собственно, проблема?

— Ну, вообще-то её уже нет. — Она все ещё на эмоциях. — Охренеть, да ты просто телепат, Джонс!

— Стоп, так ты хотела, чтоб я отказался от залога?

Теперь приходит его очередь удивляться.

— Да, так нужно для дела, — отвечает Бетти. — Погоди-ка, а тебе это зачем?

— Для дела, — передразнивает её Джагхед. — Что, не ожидала? Думала только у тебя есть гениальный план?

— Так, что ты задумал?

В этот момент она до жути смахивает на Элис.

— Скоро узнаешь. — Загадочная улыбка играет на красиво очерченных губах.

— У нас же табу на загадки, разве нет? — поддевает его Бетти. — Ладно, чёрт с тобой, можешь не рассказывать, все равно не успеешь, меня скоро вышвырнут отсюда.

— Точно, осталось минут пять, я думаю.

Взгляды их встречаются и по телу Бетти проходит горячая волна. На уроках она грезила о том, как пройдёт эта встреча, представляла, как Джаг обрадуется её визиту, но на деле все оказалось куда прозаичней. Нет, она не ждала телячьих нежностей, её саму от такого тошнит, элементарного «Рад тебя видеть» было бы вполне достаточно, но и этого Джонс исторгнуть из себя не смог. Ну, бывает, сейчас у него стресс, он напуган, вполне естественно, что чувства у него притупились, а может ты, идиотка, просто утешаешь себя, а Джонсу и вправду наплевать. Страсти поутихли, разум прояснился и ему стало ясно, что их отношения были ошибкой, кратковременным помешательством, зовом плоти, короче можно продолжать список до бесконечности, но общий посыл, я думаю, всем понятен. Что ж, такое иногда случается. Неприятно, но не смертельно. «Заканчивай глазеть на него, оторви задницу от стула и живо выметайся из этой комнаты» — звучит в голове установка, которой Купер беспрекословно подчиняется. Стул со скрежетом отъезжает, и девушка поднимается на ноги. Джонс следует её примеру и теперь они стоят в паре шагов друг от друга.

— Ладно, я сваливаю.— Она пытается улыбнуться, но вместо улыбки выходит совершенно невнятная гримаса. — Ну, не кисни, еще увидимся.

Она проходит мимо Джагхеда, оставляя за собой шлейф духов — неизменная ваниль и свежие цветы.

— Постой.

Бетти застывает у двери, молча наблюдая, как он приближается к ней. Колени отчего-то начинают мелко дрожать, словно она в эту минуту произносит речь перед конгрессом.

— А как же камеры…

Шепот вырывается из дрожащих губ прежде, чем их накрывают поцелуем.

Бетти живо отзывается, медленно погружаясь в сладкую истому. Ослабшее тело млеет в крепких мужских руках, самозабвенно отдаваясь в их власть. Девушка чувствует, как напряженно тело, к которому она безрассудно льнет, как гулко бьется его сердце, в котором все же есть местечко для неё. Звон ключей в коридоре действует как пощёчина, выдергивая подростков из причудливого мира грёз.

— Я скучаю, — успевает прошептать Джагхед, разрывая объятье.

Дверь распахивается, и мрачный сержант объявляет, что их время вышло.

«Глупый, — думает Бетти, — у нас впереди целая жизнь».

***

Стрелки на часах близятся к цифре 8, когда Бетти, закончив скучнейший конспект по истории, собирается наведаться в «Белый Змей». Заказав такси, она тихонько спускается по лестнице, дабы не попадаться на глаза родителям, которые сегодня явно не в духе. С кухни доносятся громкие голоса, обсуждающие решение Джагхеда остаться в изоляторе. Застыв на пару секунд, Бетти прислушывается к беседе, которая категорически ей не нравится, внезапно хочет вмешаться в неё, потом передумывает, слушает еще несколько секунд, охреневает от услышанного, и спешит смыться от греха подальше. Такси подъезжает спустя пятнадцать минут, и продрогшая насквозь девушка, отбивая зубами барабанную дробь, ныряет в теплый салон, мысленно пропесочивая водителя-черепаху. В разгар бессловестной ругани, телефон в кармане подает признаки жизни. Увидев имя звонящего, и без того раздраженная Бетти делается ещё злее.

— Чего тебе, Эндрюс? — Её голосом можно заморозить Тихий океан.

— Привет. — Голос Эндрюса напротив лучится ярким солнечным светом. — Как насчёт ужина в «Pop’s»? Давай я заеду за тобой через полчаса?

— Не выйдет, я сегодня тусуюсь в Саутсайде, — отвечает она, беспощадно разрушив мечты назойливого «бульдога».

— Ты там на всю ночь? — с досадой спрашивает Арчи.

— Думаю, да.

— Ну, если вдруг передумаешь, то позвони, я отвезу тебя домой.

— Ладно, мне пора. Пока.

Бетти скидывает вызов, помышляя о том, что пора бы сменить номер. Спустя некоторое время такси тормозит у бара, ставшего для нее вторым домом. Сунув водителю двадцатку, Купер выходит из салона и спешит в тепло. В полутемном зале стоит гул голосов, вперемешку с музыкой и пьяной бранью. Не обнаружив Тони на законном месте, девушка окидывает толпу острым взглядом, но низенькую фигурку с копной каштановых волос в ней не обнаруживает. Решив попытать счастье, она отправляется на второй этаж. Уже в коридоре она понимает, что не ошиблась и Тони действительно находится в кабинете Джага. Оттуда доносится разговор на повышенных тонах, и Бетти замирает возле двери. Да, её учили в детстве, что подслушивать не хорошо, но сейчас она на войне, а на ней все средства хороши, разве нет?

— Нужно было избавиться от него ещё летом, — слышит она голос Топаз. — Проблем было бы меньше.

— У меня на лбу третий глаз? — отвечает ей Свит Пи. — Извини, будущее я предсказывать ещё не научился. Кто же знал, что все так далеко зайдет.

— Просто иногда нужно включать мозги, хотя я порой сомневаюсь, что они у тебя есть. Блять, как же я хочу, чтоб это дерьмо закончилось!

— Мы на финишной прямой, детка. — Слышно, как позвякивают бокалы. — Ему крышка, поверь мне.

За дверью наступает тишина, и Бетти, забыв как дышать, медленно отступает, моля всех святых, чтоб те уберегли её от участи быть застуканной на месте преступления. Наконец коридорчик остается позади, и Купер пулей слетает с крутой лестницы. Воздух, ей необходим свежий воздух, иначе она задохнется!

Оказавшись на улице, потрясенная девушка судорожно хватает ртом холодный воздух. Тони… Она все знала. Улыбалась ей в лицо, держа за спиной нож. Ну ничего, скоро это дерьмо закончится, лживая сука, как ты и мечтаешь. Ты проклянешь день, когда твоему дружку пришла в голову мысль, что у него есть право распоряжаться жизнью человека, ради которого я готова на все.

Комментарий к Часть 12. Смутное время

Всем мир) Глава получилась немного суховатой в плане событий, но все самое лучше как всегда впереди) И ещё, маленькое авторское отступление - спасибо всем, кто читает эту работу, без вас она вряд ли увидела бы свет. Спасибо, что помогаете этой истории развиваться, уверена, она отблагодарит вас за это)))

========== Часть 13. Над пропастью во лжи ==========

Занятия в школе отменены, чему Бетти несказанно рада, потому как у неё имеются дела куда более важные, чем обсуждение великого романа Селинджера, хоть она и выросла на этой книге, пылая к язвительному Холдену неподдельным обожанием.

Сидя перед зеркалом, она усердно замазывает тональным кремом темные круги под глазами, которыми ее наградила бессонная ночь, размышляя между делом о насущных проблемах. Сегодня день похорон Реджи и на кладбище, наверняка, уже стекаются родственники и друзья покойного, но семейству Джонс и ей в том числе, путь туда наказан. Вчера Элис пыталась поговорить с Лорин Мантла, но та, ожидаемо, захлопнула дверь перед носом главного редактора «Реджистар». Миссис Джонс не растерялась и излила свои мысли на газетных страницах, опубликовав на первой душещипательный некролог, а следующие две посвятив авторским измышлениям о случившейся трагедии. Размах писательского крыла Элис оказался поистине впечатляющим, но когда Бетти доползла наконец до последней строчки, её рука автоматически потянулась ко лбу, дабы пробить его лютым фейспалмом. Нет, попытки обелить репутацию Джагхеда изредка проскальзывали между строк, но в большинстве своём статья пестрила нападками на власть имущих, что допустили беспредел в виде торговли наркотиками, кучкования в банды (да-да, это был камень в огород Змеев Саутсайда), нехватки рабочих мест для молодежи и прочих «прелестей» жизни маленького городка. Купер всерьез опасалась, что после такого откровенного плевка в сторону городской элиты, Элис под белы рученьки припроводят в участок, выделив камеру по соседству с Джагом, но миссис Джонс, кажется, плевать хотела на всю эту знатную шваль, и Бетти оставалось только завидовать бесстрашию матери.

Статья Элис, похороны Реджи — все это, без сомнения, вызвало в её душе эмоциональный отклик, но не такой сильный, как вчерашний визит в «Белый Змей». Всю ночь она вертелась с бока на бок, в тысячный раз прокручивая в голове подслушанный разговор, и гадала, до каких еще глубин готовы опускаться люди, гонимые жаждой наживы. Злость на бывшую подругу (а как хорошо все начиналось!) жгла её адским пламенем, пробуждая в душе самые темные, неприглядные стороны. Отдышавшись после услышанного, она всерьёз намеривалась вернуться туда и выцарапать Топаз её лживые глаза, или сотворить что похуже, но все же желание вернуть Джага перетянуло чашу весов, и, скрепя зубами, ей пришлось отступить.

Сегодня она снова наведается в крысиное (змеиным оно быть перестало) логово, вдруг удастся разнюхать что-нибудь посущественей, ну и подкинуть в кабинет Джонса одну полезную штучку. Необходимо ведь пополнять свою доказательную базу, чтоб потом ткнуть в неё носом шерифа, который считает её версию полнейшей бредятиной, хотя у самого с этой самой базой большие проблемы. Вчера ЭфПи сообщил, что экспертиза подтвердила факт наличия на ноже крови той же группы, что и у Реджи, но никаких отпечатков на нем обнаружено не было. В следствие этого, вырисовывалась довольно забавная картина — Джонс, прикончив Реджи, за каким-то дьяволом притащил в свой дом орудие убийства, предварительно стерев отпечатки (тут возможен вариант с наличием перчаток), но по какой-то необъяснимой причине оставив кровь жертвы, заныкал его под матрас, и с нетерпением ждал, когда же копы нагрянут к нему с обыском. Довольно странное поведение для убийцы, не находите? И пока вы не умерли от смеха, довожу до вашего сведения — это официальная версия полиции. Далее, алиби Джонса. Тут случай клинический, пациент мёртв и воскрешению не подлежит. Допросив квартирную хозяйку, которая в общении с Келлером особо не церемонилась, тот уверенно записал старуху в разряд «свидетелей не вызывающих доверия». Джагхед поведал отцу о том, что шериф в разговоре с Пенни завуалированно намекнул о подкупе арестованным свидетеля, на что адвокат, в свойственной ей манере посоветовала мужчине запихать свои домыслы в одно очень известное место. В общем, ситуация складывалась весьма неприятная, и Бетти не покидала мысль, что в деле явно замешаны третьи лица, которые от чистого сердца желают Джонсу долгих лет заключения. Одно из таких лиц, возможно, появится завтра в школе. Да, она солгала Кевину насчёт Вероники, на самом деле неприязнь к ней держится на уровне ненависти к Топаз. И дело вовсе не в идиотских твитах, а в том, что мамаша Лодж с подачи дочери сует нос в следственный процесс, оказывая давление на прихвостня-шерифа. Это не доказано, но судя по тому, с каким рвением Келлер топит Джага, вполне имеет место быть.

Бетти, закончив с макияжем, прикрывает глаза, ведь в висках медленно начинается пульсация, предвещающая очередной приступ мигрени, которая в последние дни стала частым гостем в её жизни, наряду с усталостью и плохим аппетитом. А чего, собственно, ожидать, когда организм находится в постоянном стрессе, который следует за ней по пятам стой самой вечеринки в Торнхилле, после которой стало ясно, что Джагхед Джонс окончательно и бесповоротно влез в ее мозг, оккупировав захваченную территорию на неопределенный срок.

«Я скучаю…» — раздается в голове жаркий шепот, и Бетти едва не воет от отчаяния и дикого желания оказаться рядом с человеком, поработившим её волю. В памяти, как по заказу, всплывает воспоминание, от которого щеки Купер стремительно покрываются предательским румянцем, а внизу живота мучительно тянет. О да, эту ночь накануне Хэллоуина, после которой их жизнь стремительно покатилась к чертям, она никогда не забудет.

Флэшбек

Тёмная комната, освещённая лишь слабым лунным светом, наполнена жарким и прерывистым дыханием. Она закусила губу, чтоб не дать громкому стону вырваться из пересохшего горла, когда его пальцы бесстыдно проникли в горящее от нетерпения лоно, и начали медленно двигаться в нем, отчего у Бетти в глазах вспыхивали яркие круги, похожие на фейерверк. Джаг, словно чувствуя это, накрыл её искусанные губы жадным поцелуем, и те беспрекословно раскрылись навстречу. Маленький, но наглый язычок хозяйничал у него во рту, как у себя дома, заставляя Джонса распаляться ещё сильнее. Пальцы переместились чуть выше, и подушечки с нажимом легли на пульсирующий клитор, круговыми движениями размазывая оставшуюся на них липкую влагу.

— Джаг. — Девушка разорвала поцелуй, судорожно ловя ртом раскаленный воздух. — Хватит мучать меня…

Её тихая мольба вызвала у него улыбку и дьявольское желание продолжить пытку, но тяжесть в паху, ставшая уже болезненной, убедила его сдаться.

Он убрал руку, скользя ладонью по подрагивающему животу, и замер, когда почувствовал под ней напрягшийся сосок. Напрочь забыв о капитуляции, Джонс быстро заменил ладонь на губы, нежно лаская языком тугой комочек плоти. Бетти издала беззвучный стон, понимая, что ещё одно настойчивое касание и она кончит без проникновения.

— Джаг, я не железная…

Он оторвался от своего занятия, и запечатал её губы коротким, влажным поцелуем, а после, на мгновение застыл, глядя в затуманненые от страсти глаза.

— Бетти, я…

В бледном свете луны она видела его горящий взгляд, и от того, как он смотрел, сердце её пропустило удар и затихло. Неужели это случится сейчас, в эту самую минуту?! Господи, неужели он и вправду скажет эти слова?! Но молчание слегка затянулось и стало ясно, что положение намного серьёзней, чем они оба полагали.

— Не надо, — прошептала она, — это вовсе не обязательно.

— Прости…

Джонс выглядел напуганным, и Бетти притянула его к себе для поцелуя, чтоб хоть как-то спасти ситуацию, ведь желание никуда не испарилось, напротив, став острым, как бритва. Сначала его губы слегка медлили, но настойчивость девушки смела все преграды. Рука Джагхеда исследовала изгибы податливого тела, задержавшись на упругой груди, прикосновение к которой накаляло его возбуждение до предела. Терпеть дольше уже невозможно, и он медленно вошел в неё, сначала наполовину, чтоб не причинить боль, а после нескольких слабых толчков заполнил её полностью, отчего Бетти, открыв рот, громко всхлипнула.

— Тшш… — Джонс дышал рвано, опаляя горячим дыханием девичью шейку, на которой тонкой ниточкой бился взбесившийся пульс. Бетти помнила, что спальня родителей в опасной близости, но ничего не могла с собой поделать. Джагхед впился в её шею голодным поцелуем, покусывая зубами нежную кожу, оставляя на ней собственнические отметины, попутно увеличивая скорость и глубину проникновения. Бетти из-за всех сил старалась не издавать громких звуков, но когда толчки стали ещё грубее и жестче, она не сдержалась, и протяжный стон разорвал тишину ночи.

— Тише, детка… — шепотом взмолился Джаг, на секунду сбавляя обороты. Он припал к её губам и Бетти, почувствовав его язык у себя во рту, сомкнула густые ресницы, отдаваясь во власть сладостного, до дрожи чувственного поцелуя. Не отрываясь от девичьих губ, парень возобновил фрикции, умоляя себя при этом не терять голову, ведь это могло стоить им очень дорого. Но скоро живительный кислород в лёгких закончился, как впрочем и выдержка Джонса, ведь до его ушей долетел прерывистый шепот:

— Сильнее, Джаг…

От этой просьбы, тихих постанываний, обжигающей тесноты, и от того, с каким усердием горячее лоно сжималось вокруг его плоти, здравый рассудок окончательно покинул парня, уступив место испепеляющей страсти, которая накрыла их девятым валом. Бетти, предчувствуя скорую развязку, судорожно ухватилась за его плечи, словно это поможет ей остаться в реальности. Джаг навалился на неё почти всем весом, и между их телами не осталось свободного места. Дрожащие пальцы девушки скользили по мокрой, напряженной спине, когда на нее накатила первая волна экстаза. Джагхед сделал последние резкие, глубокие толчки, и почувствовал, как ритмично сокращаются стенки влагалища, тугими кольцами обхватывая его член.

— Джаааг…

Бетти содрогнулась от мощной второй волны оргазма, и в этот момент Джаг излился в неё, издав глухой стон.

Он зарылся лицом в её волосы, тяжело дыша от пережитого им мига абсолютного счастья. Она обвила его руками, тихо улыбаясь в темноту. Нежный поцелуй взял начало у пульсирующей венки на шее, медленно перемещаясь на скулу и наконец достиг приоткрытых в улыбке губ, которые с готовностью отзвались на прикосновение. Когда поцелуй распался, Бетти открыла глаза и снова увидела тот самый взгляд, от которого внутри все скручивалось в морской узел.

— Прости, — тихо сказал Джагхед. — Не знаю, что на меня нашло.

— Забудь, — отмахнулась она. — Ничего ужасного не случилось, просто я, как обычно, вообразила себе то, чего на самом деле нет.

— В этом мы похожи, — усмехнулся Джонс.

— Джаг. — Она запнулась на секунду. — Давай закроем эту тему раз и навсегда. Так будет лучше, ну и… никто не останется в дураках.

— Ладно. — Он помолчал мгновение, а потом добавил. — Ещё раз извини, не думал, что это так…трудно.

Бетти выдавила слабую улыбку, но где-то в глубине души с тоской осознала, что это не те слова, которые она надеялась услышать.

Флэшбек окончен

Сердце колотится так, словно она только что участвовала в соревнованиях по бегу с препятствиями. В зеркале отражается осунувшееся личико с пылающими, от погружения в прошлое, щеками. До этого момента память о той ночи она держала в самом укромном уголке своей души, не позволяя ей выбраться в свет. Но вот это случилось, и целая палитра эмоций наваливается на неё снежным комом. Стыд, страх, неуверенность и сомнение смешиваются в термоядерный коктейль и что делать с этим решительно неизвестно. Да, ей стыдно. За глупую надежду, которая всколыхнулась в её сердце. Да, ей страшно. Из-за того, что слишком зависима. Да, она не уверена. В том, что ей отведена главная роль. Да, она сомневается. В правильности своего выбора.

***

Битый час Купер сидит в душном коридоре, ожидая появления шерифа, который, как выяснилось, отправился на похороны. Наконец знакомая фигура маячит на горизонте, и Бетти с облегчением отрывает от стула, одервеневший от долгого сидения, зад.

— Чем могу служить? — спрашивает Келлер, открывая кабинет.

— Мне нужно увидеться с Джонсом. Это срочно.

Шериф, смерив её пытливым взглядом, отвечает:

— Изолятор не место для любовных свиданий, мисс Купер. — В стальном голосе отчетливо улавливаются нотки злой насмешки.

Бетти коченеет, чувствуя, как по коже ползет неприятный холодок. Блеск! Нет, просто великолепно, твою мать! Именно этого не хватало ей для полного набора. Что ж, Элизабет Купер, поздравляю, теперь ты официально в полном дерьме!

— Часы для посещения ещё не окончены. — Голосовые связки с трудом воспроизводят речь, но сдаваться она не намерена. — Я имею право видеть арестованного, и если вы мне откажете, я вернусь сюда с адвокатом.

Келлер несколько секунд буравит девушку тяжёлым взглядом, потом дает по рации указание проводить её в изолятор, и скрывается в своем офисе, красноречиво захлопнув дверь перед куперовским носом.

Вновь оказавшись в маленькой серой комнатке, Бетти тщетно пытается взять себя в руки, отыскивая в жутчайшей головной каше причину, по которой она сюда явилась.

«Пенни… Ты здесь из-за неё. Стоп, тебя сейчас волнует Пенни? Очнись, идиотка, в твоей лодке здоровенная пробоина и скоро она окажется на дне. В ближайшее время родители узнают «счастливую» новость. А может уже знают… Как быстро слухи разносятся по Ривердэйлу? Правильно, охуенно быстро. Ну, может это и к лучшему, больше не придётся скрываться. Блять, ни черта это не к лучшему, это, мать его, самая настоящая катастрофа! Боже, сколько дерьма ей предстоит выслушать от Элис. Она чайной ложечкой съест мой несчастный мозг, а после, чего доброго, решит что у меня отклонения и сошлет на лечение в психушку. А вот это, пожалуй, к лучшему».

Но вскоре поток путанных мыслей обрывается, ведь раздается скрип металлической двери и в комнате появляется заключенный. Он внимательным взглядом скользит по бледному личику и ледяная лапа страха беспощадно выкручивает ему внутренности.

— Что случилось? — спрашивает Джагхед, в мгновенье ока оказываясь рядом с девушкой.

— Ничего. Все в порядке.

Змей нутром чует обман, и от этого на душе становится ещё гаже.

— Купер, не лги мне, у тебя на лбу все написано. Выкладывай, что произошло.

— Все в норме. Я…я здесь из-за Пенни, — придав голосу твердости, говорит Бетти. — Скажи, ты ей доверяешь?

— Само собой, она мой адвокат, — немного удивившись, отвечает парень. — К чему этот вопрос?

— То есть, ты полностью в ней уверен? Она никогда раньше…эм…не давала поводов усомниться в её честности?

— Что за допрос? — Джонс начинает терять терпение. — Мы знакомы много лет, и пока я в Змеях, она ни разу не подвела меня. Ты что и ее занесла в свой список предателей?

— Нет, но не исключаю такой возможности. Я хочу встретиться с ней сегодня, ты не против, надеюсь?

— С какой целью?

— Буду проверять её на детектере лжи, — раздраженно отвечает Бетти. — Ну или на дыбе пытать. Все зависит от того, в какое русло потечет разговор.

— О чем, если не секрет? Собираешься посвятить её в свой тайный орден по борьбе с изменниками?

— Хочу подать иск о вмешательстве в личную жизнь. — Она зачем-то озвучивает мысль, которая крутится в её голове после слов шерифа.

— Опять веселишься. — Джонс вздыхает, сочтя это за очередную шутку.

— Ага, но не переживай, скоро веселью придёт конец, потому что ты вчера, мать твою, облажался по полной программе и мне теперь в одиночку разгребать это дерьмо! — на одном дыхании выговаривает Бетти, потеряв контроль над своими эмоциями.

— Так я и знал! — Нервные мурашки прошли по его телу. — Как только увидел тебя, сразу понял, что дело нечисто. Выкладывай, что случилось?

— Дурацкий поцелуй на камеру, вот что случилось! — Бетти вспыхивает. — Думал, они здесь для красоты висят? Эти мудаки наблюдали за нами, ну или просмотрели запись позже, не знаю, да это и не важно. Видел бы ты мину Келлера, когда я попросила свидание с тобой, такое чувство было, что я сюда потрахаться пришла! Неизвестно сколько ещё людей в курсе, но я уверена, что скоро вся школа будет обсасывать эту новость, и дело времени, когда она докатиться до Элис и твоего папаши. Дерьмо, и надо же было так влипнуть.

Гримаса страдания искажает мягкие черты, и Бетти кулем опускается на стул, бессильно уронив руки.

— И всего-то? — Джагхед еле сдерживает смех. — Господи, а я себе такие ужасы напридумывал.

Бетти поднимает на него глаза с выражением крайнего изумления. Улыбающаяся физиономия настолько возмущает её существо, что на мгновение она утрачивает способность мыслить.

— Да расслабься ты, все не так страшно, — с некоторой опаской говорит парень, стирая с лица улыбку. Взгляд девушки вселяет в него первобытный ужас. — Рано или поздно это неизбежно случилось бы, мы не смогли бы скрываться вечность, согласись? Если честно, я уже сыт по горло этой тайной, и рад тому, что эта игра в прятки закончится. А родители… Уверен, они примут наш выбор. Не сразу, конечно, но им придётся это сделать, так или иначе. Не паникуй раньше времени, все обойдётся, вот увидишь.

— Спасибо, утешил, психолог хренов. — Купер обретает дар речи.— Ну, конечно, тебе-то чего печалиться, ты свою задницу надёжно припрятал.

— Что?! Да я в долбанном изоляторе! — Джаг задыхается от возмущения.

— Очень удобно! — раздраженно бросает она.

Не найдясь, что ответить на это бессмысленное обвинение, он с минуту яростно сверлит взглядом белобрысую макушку. Охренеть, он ещё и виноват в том, что сидит за решёткой! Это уже ни в какие ворота не лезет. Ну да, поцеловал, не удержался, но зачем делать из этого такую трагедию? Да, немного странно, но они ведь не родные друг другу. Элис, конечно, придёт в неописуемый гнев, устроив тотальный разбор полётов им обоим (одно радует, что миссис Джонс не пойдёт на убийство в полицейском участке, в значит Бетти в какой-то степени права). Да, будет неприятно, но ради этой девушки он стерпит все что угодно, и ей придется сделать тоже самое, и они наконец станут нормальной парой.

— Это не конец света, Купер, — чуточку остыв, говорит Джагхед. — «Через тернии к звездам», помнишь? Мучения не вечны, зато в конце нас будет ждать награда. Ты только представь — больше никаких секретов, никаких тайных встреч и постоянного страха быть поймаными с поличным. Разве тебе этого не хочется?

— Боже, я сейчас радугой начну блевать.— Бетти кривит лицо. — У вас тут что, открыли кружок анонимных оптимистов? Откуда такая уверенность в хэппи-энде? Мы не в сказке, Джонс, и финал может быть трагичным. Зачем рисковать, вскрывая все карты, когда можно найти лазейку и выйти из игры победителем. Так что, давай повременим с шокирующими признаниями и придумаем, как вылезти из этого дерьма.

Она замолкает, ожидая, пока голову Джагхеда посетит гениальная идея. Проходит чуть больше минуты, а возможно целая вечность, и чудесное озарение снисходит на него в виде ослепительно-яркой вспышки и все становится таким предельно ясным и до безумия простым. Какой же ты идиот, Джонс. Нет, ты просто фантастический осел, да ещё и слепой впридачу. Дело не в родителях и не в одноклассниках, а в ней самой.

Это вовсе не страх перед осуждением, ей просто не нужны такие отношения. Открытые, они пугают её гораздо сильней, чем самый страшный кошмар. Когда-нибудь, встретив нужного человека, она, возможно, покинет свою «раковину». Но не сейчас. Просто ещё не время. Просто он не тот человек.

— Прости меня, — тихо говорит он. — Я допустил огромную ошибку. Если Элис узнает, я скажу, что поцелуй был моей инициативой, и вина за это целиком и полностью лежит на моих плечах. Ты подтвердишь мои слова, и дальше я попытаюсь внятно объяснить твоей матери, что это было лишь досадное недоразумение. Ну, а разговоры со временем утихнут, и все благополучно забудется.

— Ты серьёзно? — Бетти поднимается на ноги. — Значит никаких признаний? Оставим все как есть?

— Да, оставим как есть.

— Ты какой-то странный. — Она подозрительно щурится. — Только что жаждал открыть миру правду, а сейчас…

— Я передумал, — перебивает он девушку на полуслове. — Ты раскрыла мне глаза.

— Ладно, но я надеюсь, когда час икс наступит ты не дашь заднюю? — спрашивает она для подстраховки.

— Нет. Это окончательное решение.

— Отлично. — Бетти коротко улыбается. — Ну раз мы договорились, то я пожалуй пойду, нужно еще по магазинам пробежаться. Кстати, вчера я была в «Белом Змее» и могу с точностью заявить, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Я случайно услышала один разговор и он подтвердил мои подозрения.

— О боже, снова… — Джаг вздыхает — Свит не предатель, сколько ещё раз я должен это повторять. Оставь беднягу в покое, умоляю.

Девушка открывает рот, с жарким намерением возразить, но этому не суждено случиться, ведь в дверном замке лязгает ключ, а это означает, что свидание окончено. Сдувшись словно шарик, она бормочет короткое прощание и торопливо покидает комнату в компании сурового конвоира. Слабый аромат ванили все еще витает в воздухе, но он уже не кружит голову как раньше. Что-то изменилось. И в этот раз уже безвозвратно.

***

На часах без четверти восемь, когда Бетти добирается до Саутсайда на встречу с адвокатом Джонса. Та назначила её в своём «офисе», который располагался в тату-салоне по соседству с «Белым Змеем». Окинув боязливым взглядом лысого верзилу с татуированым черепом, Бетти озвучивает цель своего визита в сие замечательное место, на что получает короткий кивок в сторону дверного проёма, занавешанного шторой из бамбуковых бусин. Бетти кивает в знак благодарности и идет в указанном направлении. Она оказывается в небольшой комнате, освещённой мягким светом настольной лампы, которая стоит на столе, захламленном кипой папок и книгами. За столом, утопая в глубоком кожаном кресле, сидит Пенни. Она жестом приглашает гостью занять стул напротив, окидывая её любопытным взглядом.

— Итак. — Пибоди первая берет слово. — По телефону ты сказала, что у тебя есть важные сведения по делу Джонса. Я вся во внимании, начинай.

— Я все расскажу, но сначала я хотела бы узнать — у вас уже есть стратегия? Как вы намерены защищать его на суде?

— Профессионально, — звучит короткий ответ. — Остальное тебя не касается. У меня много работы, так что выкладывай свои сведения и не задавай больше глупых вопросов.

Соблазн ляпнуть что-нибудь едкое чертовски велик, но Бетти прекрасно понимает, что в таком случае эта самоуверенная стерва тут же вышвырнет её из кабинета, а потому прикусывает свой чешущийся язык.

— Вам знакомо слово «Упыри»? — спрашивает Купер, стараясь убрать из голоса заносчивые мотивы.

— Допустим знакомо, что дальше?

— В таком случае, вы должны кое-что знать — главарь этой банды с помощью одного из Змеев скоро приберет к рукам весь Саутсайд, превратив его в одну большую лабораторию по изготовлению наркотиков.

— Я живу в Саутсайде, дорогая, и в курсе всего, что здесь происходит. Про Малакая мне все известно, но с какой стати ты решила, что один из Змеев в сговоре с ним? И кто, вообще, этот «один»?

— Это Свит Пи, — отвечает Бетти. На лице адвоката не дрогнул ни один мускул, и она понимает, что и эта новость для неё не сюрприз.

— Это догадки или у тебя есть веские доказательства против этого человека? — ровным голосом спрашивает Пенни.

— Веских нет, только косвенные, но скоро я их добуду, — с жаром говорит девушка. — Вчера я слышала разговор между Свитом и Тони Топаз, и речь в нем шла о Джонсе, в этом сомнений нет.

Она слово в слово излагает адвокату всю беседу, стараясь не упустить ни одной детали, и не дав Пенни отдышаться, вываливает на неё все имеющиеся подозрения против Свита. Внимательно выслушав девушку, Пенни закуривает, откинувшись в удобном кресле. Пару минут в комнатке царит тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов, висящих на белой стене, и наконец Пенни спрашивает:

— Ты не думала, что речь в разговоре могла идти о другом человеке?

— Нет, — отвечает ей Бетти. — Я уверена, что говорили они о Джонсе.

— Ладно, давай на чистоту. — Пенни придвигается к столу, затушив сигарету. — Цель твоего визита для меня ясна, и скажу сразу — вести дело по заданной тобой линии я не намерена, потому как мы с Джонсом придерживаемся совершенно иной точки зрения. Все твои домыслы безосновательны и никакой ценности не имеют.

— Вы что, сговорились все?! — вскипает Купер. — Почему никто в этом долбанном городе не верит мне?! Такое чувство, будто я пытаюсь доказать всем, что Земля — плоская! Ладно, чёрт с вами, сама справлюсь.

Наградив Пенни напоследок уничтожающим взглядом, Купер стремительно покидает коморку. Оставшись в одиночестве, Пибоди размышляет о том, как сильно удивится эта девчонка, когда ей откроется правда. Вот только Заклинательница Змей даже не подозревает, что сама верит в ложь.

***

Возблагодарив всех святых за отсутствие преград на её пути, Бетти оказывается в комнатке на втором этаже «Белого Змея». Не теряя драгоценного времени, она подходит к тумбе, на которой стоит аквариум, где мирно покачивая белым хвостом, плавает любимица Джонса.

— Извини, детка, — бормочет Купер, придерживая рукой жилище Кометы, — придётся тебя чуток побеспокоить.

Оторвав тяжелую тумбу от стены, она опускается на корточки, и достает из кармана пальто миниатюрный диктофон, который обошелся ей в три сотни долларов. В режиме записи он работает до 9 дней, что очень удобно, и Бетти нисколько не жалела о потраченных деньгах. Аккуратно уложив его в открывшуюся нишу, она задвигает тумбу на место, оставив едва заметный промежуток между ней и стеной.

— Привет, — раздается за спиной голос, от которого Бетти испуганно дергается, едва не поседев от неожиданности.

В дверях стоит Свит Пи с бутылкой виски в руках.

— Ты напугал меня, — выдыхает девушка.

— Прости, не знал, что ты здесь, — говорит он, закрывая за собой дверь. — Что делаешь?

— Эээ…я…кормила Комету, — мямлит Бетти.

— Тони следит за этим, так что не переживай, — говорит Змей, гулко опуская бутыль на полированную столешницу. Бетти застывает возле аквариума с гулко бьющимся сердцем, не сводя глаз с высокой фигуры.

Свит, тем временем, достает из шкафа пару бокалов и смотрит на девушку.

— Ты закончила с кормешкой? Просто я жду кое-кого, так что…

— Да, все что нужно я сделала.

Бетти срывается с места, не желая более не минуты задерживаться в комнате, которая из уютного островка, где они с Джагом находили желанный покой, превратилась в обитель Иуды.

Спустившись на первый этаж, она с облегчением выдыхает, не обнаружив в зале Топаз. Взяв на баре коктейль, Бетти прячется в тёмном уголке, с намерением установить личность гостя, которого ждёт Свит Пи. Долго ждать ей не приходится. Проходит около десяти минут и в бар заходит невысокая фигурка в чёрном пальто. Лицо незнакомки скрыто капюшоном, но когда она откидывает его, у Купер отвисает челюсть. В «Белый Змей», собственной персоной, явилась Вероника Лодж.

Комментарий к Часть 13. Над пропастью во лжи

И снова здравствуйте) Сразу скажу - флэшбек-сцена введена в повествование не от балды, а потому что она оказывает непосредственное влияние на сюжет. И да, описание вышло корявым, но я старалась как могла. Ну а в целом, надеюсь глава вам понравится)

========== Часть 14. В огонь и воду ==========

Появление нордсайдской принцессы вносит в стройные ряды Змеев некоторый раздрай. Девчонки болтающие за барной стойкой замолкают, с холодным любопытством уставившись на незнакомку. Бетти же, онемев от изумления, наблюдает за тем, как Фангс Фогарти бросает кий на стол и под недовольные возгласы товарищей по игре направляется прямиком к Веронике. Слова Фангса, обращенные к ней, тонут в гуле голосов, но и без них ясно, что он вызвался в провожатые. Окинув его недоверчивым, с ноткой презрения взглядом, Лодж все-же следует за Змеем, и вскоре парочка исчезает. Мозг Купер взрывается подобно Везувию, выбрасывая в черепную коробку тонну вопросов, адекватных ответов на которые нет. Каким бешеным ураганом эту фифу занесло в яму, кищащую Змеями, к Королю которых она пылает жаркой ненавистью?! Какие у нее и Свита точки соприкосновения? О чем эти двое вообще могут беседовать?

Это и многое другое так и могло остаться для неё загадкой, если бы не одно жирное «но». Какие бы тайны мира сейчас не обсуждаются в маленькой комнате, все они в скором времени станут достоянием общественности в лице Бетти, ведь слово «секретность» отныне для нее пустой звук. Наличие маленького чуда техники за шкафом приятно греет душу, заставляя её трепыхать от волнительного ожидания момента, когда пальцы нажмут на крошечную кнопку «play» и все тайное станет явным. Да, прослушка дело не совсем честное, а в какой-то мере и омерзительное, но совесть у Купер в бессрочном отпуске, а потому она посылает в далёкие края все этические нормы и поступка своего ничуть не стыдится. Довольно улыбаясь своим мыслям, она потягивает коктейль, когда чувствует вибрацию в кармане пальто. Едва имя абонента становится известно, всю веселость сдувает арктическим ветром, а внутри шевелится нечто весьма неприятное.

— Да? — осторожно говорит она, приняв вызов.

— Бетти. — Голос у ЭфПи напряжен. — Где ты?

— Эээ, в Саутсайде, а в чем дело?

— Тебе лучше вернуться домой, — отвечает он. — Как можно быстрее.

— А что случилось-то? — От волнения у неё скручивает внутренности.

— Ну, если кратко, то вы с Джагом здорово облажались.

— Вот дерьмо… Как узнали? — Внутренности смерзаются в ледяной ком.

— В «Ривер Ньюс» висит твит. Слушай, твоя мать очень расстроена и…

В трубке слышится какой-то шум и после секундной паузы:

— Живо возвращайся домой, Элизабет Купер! — Девушка резко отдергивает гаджет от уха, дабы не оглохнуть от воплей ведьмы банши. — У тебя двадцать минут!

— Боже, зачем так орать. — Бетти морщится. — Закончу одно дело и приеду, окей?

— Ты оглохла?! — вопит Элис. — Я сказала немедленно! Это приказ, юная леди!

Трубка замолкает, а у влипшей по самые уши юной леди на лбу выступает холодный пот. Похоже, все ещё дерьмовей, чем она представляла. У миссис Джонс состояние близкое к истерике, а значит по возвращении её ждет эпический марафон по выносу мозгов. Содрогнувшись от картины будущей расправы, которую готовит для нее Элис, Бетти залпом опустошает бокал с остатками «Грязного мартини» и с неохотой поднимается с уютного диванчика. На короткое мгновение в ее сознании вспыхивает безрассудная мыслишка забить на Элис огромный болт и преспокойно довести начатое дело до конца. Профит от такого решения очевиден — диктофон с записью пакостного разговора будет у нее в кармане, но слабый писк здравого смысла все же убеждает её в том, что для прослушки как минимум необходим слух, которого она безвозвратно лишиться в случае неповиновения приказу Элис. Вняв доводам разумного существа, сидящего в голове, Бетти с тоской плетется прочь из бара, размышляя о том, в какой момент её жизнь превратилась в круговорот феерического пиздеца, и какие ещё паскудства ей готовит судьба.

***

Сев в такси, она сразу же утыкается в телефон, внимательно листая новостную ленту, пока не находит на злосчастный твит.

«*Ланнистеры 2.0*; *Косплей на «Жестокие игры»*; *У Купер страсть к маньякам*; *Безумная семейка — убийца-психопат, бывший Змей, стерва-писака и больная извращенка*».

Читая комментарии, Бетти невольно задается вопросом — а у этих ребят точно лады с психикой? Не удивительно, что Элис, с её не самым сдержанным темпераментом, слетела с катушек после такого чтива. Не вытерпев накала идиотии, развернувшейся под твитом, она отключает телефон, и отрешенным взглядом глазеет в темноту за окном. Плевать, пусть развлекаются. Копаться в чужом грязном бельё всегда интересно, тем более в маленьких провинциальных городках, в которых каждое мало-мальски интригующее событие вызывало шквал эмоций. Завтра в школе будет весёлый денек, в этом уж сомнений нет.

— Приехали, мисс, — сообщает водитель и машина, плавно дернувшись, встает возле аккуратненького домика семейства Джонс. Не испытав никакой радости от слов таксиста, Бетти лезет в карман, в попытке отыскать среди бесполезного хлама деньги. Оплатив поездку, она с тяжёлым сердцем выходит из тёплого автомобиля и неуверенно идет к темно-бордовой двери, за которой её, наверняка, ждет кара похлеще всех казней египетских вместе взятых.

Атмосфера в доме царит тягостная, сам воздух, кажется, пропитан вязким предчувствием грядущей бури. Стянув пальто, Бетти осторожно заглядывает в гостиную, но та признаков жизни не подает. Сделав глубокий вдох, она решительно направляется на кухню, где и находит мать в компании супруга и бутылки «Hennessy X.O». Бокал в руках миссис Джонс звонко опускается на стол для готовки, и Бетти горячо просит небеса послать ей быструю и безболезненную кончину.

— Явилась наконец. — Голосом Элис можно бумагу резать. — Полагаю, мне не придётся объяснять зачем мы здесь? Давай я опущу долгое вступление и спрошу прямо — у вас с Джагхедом совсем крышу снесло?! Что за шоу вы там устроили? Когда это началось?

— Так, стоп, можно я внесу ясность в эту ситуацию и избавлю нас всех от необходимости выслушивать твою истерику. — Бетти держится уверенно, но внутри все идет ходуном. Она твёрдо решает принять удар на себя, отведя тем самым от Джага гнев своей непредсказуемой мамаши. — Поцелуй этот был моей идеей, что-то типа жеста доброй воли, но без какой-либо подоплеки. У Джагхеда сейчас трудный период, он нуждался в поддержке и я…

— И ты подставила дружеские губы, — презрительно фыркает Элис. — Страшно представить, какую ещё поддержку ты ему оказывала…

— Это был всего лишь один долбанный поцелуй! — Терпение у девушки достигает критической отметки. — Это единичный случай и повторения точно не будет, ясно тебе?

— Ты права, — говорит мать — повторения не будет. Знаешь почему я так уверена в этом? Потому что больше вы не увидитесь.

— В каком смысле? — мямлит Бетти.

— В прямом. Ты покидаешь Ривердэйл.

— Что?! — У Бетти отвисает челюсть. — Ты в своём уме? Никуда я не поеду!

— Я не спрашиваю твоего согласия, это констатация факта.

— Да будет тебе, — вмешивается в разговор ЭфПи, — они ведь ещё дети, кто в их возрасте не совершал ошибок?

— Да в том-то и дело, что они дети. — Элис переключается на мужа. — Наши дети, Форсайт! Только не говори, что для тебя это нормально!

— А что такого, они же не родные, — вырывается у ЭфПи. Спустя пару секунд он жестоко жалеет, что ляпнул это.

— Это не оправдание! — Голос главного редактора прибавляет мощность. — Разная кровь не даёт им права на подобную связь! Я никогда не приемлю таких отношений, даже если по закону у них на руках полный карт-бланш.

Бетти с пылающим от злобы лицом наблюдает за супружеской дуэлью в надежде, что сейчас в дом влетит гигантский астероид и это мракобесие наконец закончится.

— Не делай из мухи слона. — Тон у главы семейства становится жестче. — Один поцелуй ещё не отношения. У вас ведь дальше этого не зашло? — обращается он к Бетти.

— Эээ…нет.

Огненная волна прокатывается по её оцепеневшему телу.

— Это начало, — цедит сквозь зубы Элис, сверля мужа колючим взглядом. — Поверь, я знаю о чем говорю. Это тебя поразила слепота, но я замечаю все, что творится в этом доме, такова уж моя роль. У этих двоих явно что-то намечается и я не желаю быть тому свидетелем. И пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля, нужно принять меры и…

— Так, брейк! — перебивает ее Бетти. — У меня уже уши завяли от этой бредятины. Честное слово, вы ничем не лучше тех идиотов из Твиттера, которые из крошечной искры раздули целое пожарище. Для особо одаренных в последний раз повторяю — мы с Джагом просто друзья! Этот поцелуй был трагической ошибкой и я раскаиваюсь просто не по-детски. И если до вас опять не дошло — только что было извинение. А насчёт того, чтоб дать мне пинка под зад, скажу одно — идея дерьмо. Я свалю из этого вшивого городишки в июне, в шапочке выпускника и в обнимку с гребанным дипломом. Сейчас на календаре хренов ноябрь, а это значит, что дальше Саутсайда моя задница не двинется.

Ещё пару секунд она буравит мать свирепым взором, ожидая в ответ очередную гневную отповедь, но Элис мешкает, и Бетти пользуется этой заминкой, на всех парусах сваливая с адской кухни.

— Ты на испытательном сроке, Элизабет Купер! — Элис все же оставляет за собой последнее слово, бросая грозное предупреждение в спину дочери. Мысленно подняв на смех пафосную фразу, Бетти поднимается по белым ступенькам, ведущим в спасительное одиночество.

«Через тернии к звёздам», — говорил ей тогда Джагхед.

«Нет, Джонс, в нашем случае вместо терний — ебанные дремучие джунгли, сквозь которые не то что звёзд — воздуха не видно!».

***

Измотанная чередой ночных кошмаров, в которых чёрный силуэт с холодными, как лёд руками сжимал её горло, заставляя слабое тело биться в беззвучной агонии, Бетти с чудовищным усилием поднимается по сигналу будильника. Спустя час, мрачная, как фильмы Бёртона, она заползает в класс биологии, где уже вовсю идет урок. Получив короткий выговор от учителя, она занимает законное место в последнем ряду, из-за всех сил стараясь не замечать, как её беззастенчиво пожирает глазами Эндрюс, каким-то ветром занесенный за стол по соседству. Убедив себя в том, что Закон расщепления интересен до безобразия, Бетти уткается в учебник, но завихрения менделеевского мозга никак не желают влезать в её голову, под завязку забитую вопросами далекими от генетики. Визит Лодж в Саутсайд, ссора с Элис, тоска по Джагхеду и рыжий прилипала за соседней партой — вот десятая доля вещей, заботивших её в конкретный промежуток времени. И если с первым пунктом все станет ясно уже сегодня, со вторым немного сложнее, но при грамотном подходе угрозы он не представляет, то по третьему у нее полный провал, а при мысли о четвёртом так и вовсе хочется кричать в голос.

Так, плутая по лабиринтам своего сознания, она и дотягивает до спасительного звонка. В числе первых смывшихся из кабинета, она шагает по гудящему от голосов коридору, когда её нагоняет Кевин.

— Привет. — Он натянуто улыбается. — Можем поговорить?

— О чем? — спрашивает она, делая остановку возле шкафчика, чтоб избавиться от тяжёлого учебника.

— Ты знаешь о чем, — с нажимом на последнее слово отвечает Кевин. — Я вчера с отцом говорил…

— Господи, и ты туда же, — перебивает его Бетти, со злостью захлопывая дверцу. — Давно ты в сплетники заделался?

— Давай я закончу и потом ты решишь, кто я, — ровным тоном говорит Кевин. — Так вот, вчера я сказал отцу, что вся грязь, которая вылилась на тебя и Джагхеда — это его заслуга. Он проявил полную некомпетентность и мне ужасно стыдно за него, Бетти. Мои извинения ситуацию уже не спасут, да и тебе от них толку чуть, но это единственное, что я могу предложить.

— Кев…– Бетти так неловко, что хочется провалиться сквозь землю. — Слушай, прости за сплетника, я это случайно ляпнула, нервы сейчас не к черту.

— Забыли, — говорит он. — Расскажи лучше, как там Джаг? Он в курсе дел?

— Частично. Хотя, есть вероятность, что Элис уже просвятила его с утра пораньше.

— Черт, Элис… Дай угадаю — шампанское по этому случаю вы не открыли?

— Ну, они с ЭфПи открыли «Hennessy» и трахали мой мозг добрых полчаса. У маман чердак поехал капитально, угрожала мне билетом до Ванкувера, как попугай повторяя при этом, что у нас с Джагом отношения.

— Ужас! — Кевин одним словом точно описывает весь вчерашний вечер. — Слушай, Беттс, ты только не злись, но этот поцелуй… Его ведь можно считать за официальное подтверждение?

— Боже, Кев, да не встречаемся мы! — звучит, видно, не очень убедительно, потому как физиономия Кевина принимает выражение насмешливого скептицизма.

— Брось, Беттс, мне-то ты можешь правду сказать? Я хоть раз тебя подвел?

— Нет, — честно отвечает девушка, — ты, похоже, единственный в этом месте достоин доверия.

— Ну и…

— Да нечего тут рассказывать. — Она вздыхает. — Я сама толком не понимаю, что между нами. Один день мне кажется, что он смысл моей жизни, а потом будто щелкает что-то и все летит к дьяволу. Короче, как в таких случаях говорят — все сложно, да?

— Ага, типа того, — задумчиво тянет Кевин. — Знаешь, возможно я неисправимый романтик, но между вами точно есть особая связь. Про таких говорят — родственные души. Я давно это заметил. Вообще, трудно было не заметить, ты ведь светилась рядом с ним.

— Кев, без обид, но коп из тебя выйдет отменный, — усмехается Бетти. — Обладай твой отец такой наблюдательностью, цены бы ему не было.

— Ха-ха, нет уж, в полицию я точно не сунусь, — смеется парень. — Я собираюсь нарушить традицию семьи Келлер и пойти в медицину.

— Вау, уже представила тебя в белом халате. — Бровь девушки игриво изгибается.— Ты будешь чертовски сексуальным доктором Келлером. Ну, раз уж мы о будущем, включи-ка свой третий глаз и скажи, кем ты видишь меня лет через пять?

На этой интригующей ноте диалог обрывается, ведь за спиной Кевина возникает Вероника Лодж. Она носит траур по Реджи, потому выглядит малость необычно — скромное чёрное платье до колен, полное отсутствие косметики на бледном лице и прямые, без модной укладки, волосы. Но как только она открывает рот, становится ясно, что внутреннее наполнение осталось прежним.

— Кевин, можно тебя на минуту?

Озадаченный просьбой, он отходит с брюнеткой на пару шагов.

— Какого хрена ты с ней трепишся? — шипит она. — Забыл на чьей ты стороне?

— Успокойся, Ронни, — тихо просит ее бедняга Кевин. — Бетти ведь ни в чем не виновата…

— Эй, Лодж! — окликает её обладательница слуха летучей мыши. — Есть претензии — выскажи их в лицо, или ты только в Твиттере такая смелая?

Кевин вытягивается в струнку, нервно сглотнув комок в горле, а к бледным щекам Вероники, тем временем, приливает кровь. Она медленно подходит к Бетти, которая принимает вызывающую позу, посылая невербальный сигнал о готовности к схватке.

— Твоё общество мне омерзительно, но раз ты жаждешь откровенности, то получай, — с максимальным презрением изрекает Вероника. — Твой конченый братец — убийца и психопат, и он будет гнить в вонючей камере так долго, что мать родную забудет! Хотя постой, какой же он тебе брат, раз вы сосетесь у всех на виду.

Взгляд Кевина испуганно мечется с одной девушки на другую, а меж тем, число желающих воотчию лицезреть сие представление неуклонно растет. Сначала присоединяются близнецы Блоссом, а спустя мгновение в толпе маячит ещё одна рыжая голова.

— И это все? — ядовито усмехается её визави. — Боже, не знала, что у тебя с фантазией так туго. Ладно, раз уж твой крошечный мозг на большее не способен, будем работать с тем, что есть. Во-первых, вина Джонса — это миф, основанный на лжи и тотальной тупости некоторых власть имущих, которые зачем-то напялили на себя форму и с умными лицами творят лютую дичь. Все обвинения против него шиты белыми нитками, но такие как ты охотно в них верят, потому что такое понятие, как критическое мышление ваши жалкие три извилины принять не способны. Во-вторых, моя личная жизнь — это моя личная жизнь, и тебя она никаким боком ебать не должна, ясно? С кем я целуюсь, с кем трахаюсь и что слушаю перед сном — не твое собачье дело, и если ты ещё раз заикнешься обо мне или Джаге, или настрочишь в интернете очередной гениальный твит, я разукрашу твою симпатичную мордашку так, что мамаша-мэр признает тебя только по тесту ДНК.

Наступает звенящая тишина. Толпа задерживает дыхание в ожидании ответного удара, и он следует незамедлительно.

— Похоже, любовь к насилию у вас в крови, неудивительно, что вы сошлись. Теперь понятно, почему ты покрывала его — ты сама такая же больная психопатка, для которой чужая боль — наслаждение. Я видела вас в ту ночь… Я помню ужас на твоём лице после возвращения Джонса. Он все рассказал тебе. И пока мой Реджи лежал на дороге, истекая кровью, вы трусливо уползли в свою змеиную нору, где до рассвета строили план по спасению Джонса из лап правосудия.

— Ты бредишь, — тихо говорит Бетти. Ей не по себе, ведь Вероника в точности описывает события той страшной ночи.

— Нет, это не бред. — Голос у неё дрожит. — Это правда. Знаешь, в чем ещё правда? В том, что он тебе небезразличен, иначе ты не пошла бы на сокрытие преступления. Реджи был мне небезразличен, а теперь его нет. Знаешь, что я сейчас чувствую? Ничего… Я утратила эту способность. От меня ничего не осталось, кроме пустой оболочки, не способной к исцелению. Это я к тому, что скоро ты сама убедишься, какого быть никем. Когда Джонс услышит свой приговор, есть вероятность, что жить он больше не захочет. А возможно и не услышит…

Это происходит за долю секунды и никто из толпы не успевает среагировать. Бетти с быстротой разъярённой львицы налетает на свою противницу, повалив её на пол.

— Если с ним что-нибудь случится, я убью тебя! — шипит Купер, вцепившись в густую гриву Лодж и с приличной силой приложив ее головой об пол. Вероника, отбиваясь, бьет ее по лицу, оставив на щеке алые следы от острых ногтей. Арчи бесстрашно ныряет в гущу событий в попытке оттащить Бетти, но та не желает разрывать контакт, мёртвой хваткой держа в кулаке волосы своей соперницы.

— Бетти, отпусти её! — Эндрюс пытается вразумить девушку, но все тщетно.

Плотина прорвалась, изрыгнув поток бесконтрольной агрессии, который горячей волной захлеснул два мятежных сердца.

— Отвяжись от меня! — Купер брыкается, не ослабляя хватку.Изловчившись, она безжалостно ударяет парня локтем по ребрам, отчего тот, сдавленно охнув, ослабляет тиски. Почуяв свободу, Бетти снова переводит драку в партер, оседлав Веронику, которая явно сдает позиции. Арчи же предпринимает новую попытку остановить кровавое побоище, и на этот раз компанию ему составляют Кевин с Джейсоном. Едва руки капитана «бульдогов» смыкаются на талии Купер, которая в этот момент здоровается кулаком с лоджевским носом, в коридоре гремит голос директора.

— Всем немедленно разойтись! — Мужчина расталкивает толпу зевак и перед ним открывается невообразимая картина. Бетти Купер, в рубашке на одну пуговицу, с разбитой губой и впечатляющей ссадиной на щеке, сидит верхом на Веронике Лодж, у которой из носа хлещет кровавая река, намотав ее чёрные локоны на кулак. Рядом копошатся парни, но разнять двух вбесившихся учениц им не под силу.

— Сейчас же прекратите это! — густым басом гремит директор Уэзерби. — Даю вам пять секунд!

Бетти, осознав, что сопротивление бесполезно, разжимает кулак, даря Веронике долгожданную свободу. Арчи тут же отволакивает её от обмягшего тела, возле которого уже суетятся Кевин с Шерил.

— Уведите мисс Лодж к доктору Терри, — распоряжается директор. — Как только кровотечение будет остановлено, вы обе явитесь в мой кабинет. Полагаю, ваши родители к тому времени уже прибудут.

***

Разбирательство в кабинете Уэзерби затягивается на добрый час. Решено обойтись без полиции, что слегка расстраивает Бетти, которая от души надеялась, что ее посадят в изолятор по соседству с Джонсом. Допросы директора результатов не приносят, ведь никто из участников боевых действий не желает озвучивать причину, толкнувшую их к нарушению школьного порядка. И вот, спустя час криков, взаимных оскорблений и жарких споров приговор оглашён — отстранение от занятий на две недели с перспективой вылететь из школы в случае повторения инцидента. Гермиона и Элис остаются недовольны решением, ведь столь долгая изоляция от учебного процесса может негативно сказаться на будущем их дочерей-выпускниц, но Уэзерби непреклонен. На этом слушание официально сворачивается, и все его участники разбредаются по своим углам.

Бетти, прижимая платок к разбитой губе, уныло плетется к машине вслед за Элис, но когда до цели остается чуть больше метра, она врастает в асфальт школьной парковки. «Просто сделай это! — звучит в голове команда. — Хуже уже не будет».

— Живо полезай в машину, Элизабет! — рявкает Элис, заметив, что дочь изображает каменный истукан.

— Есть экстренное дело, — говорит Бетти, с трудом шевеля распухшей губой. — Подбросишь до Саутсайда?

Аристократичное лицо миссис Джонс перекашивается от столь вопиющей наглости, став нежно-салатового цвета.

«Твою же… Кто там говорил, что хуже не будет?!».

— Нет, это уже переходит все границы! — Элис со всей дури хлопает дверцой старенького «Форда», словно он повинен в том, что её дочь потеряла всякий стыд.

— Ладно-ладно, я такси закажу, — торопливо бормочет Бетти, шаря в кармане пальто. Она достает телефон, но едва экран включается, как уши закладывает от воплей матери.

— Никуда ты не поедешь! — Элис выхватывает из рук дочери гаджет. — Сию секунду садись в машину, иначе горько пожалеешь! И вот еще — с этого дня никакого гребанного Саутсайда, никаких гребанных Змей и самое главное — никаких свиданий с Джагхедом, тебе ясно?! Ты в первый же день провалила свой испытательный срок и больше поблажек от меня не жди. С меня хватит, Элизабет, больше я терпеть твои заскоки не намерена. Две недели проведешь под арестом, малейшее неповиновение — пакуешь чемоданы и катишься в Ванкувер. Выбор за тобой.

***

Посадив дочь под замок, причем в буквальном смысле, Элис уезжает в редакцию «Реджистар». Оставшись в одиночестве, Бетти без промедления приступает к разработке проекта по спасению из неволи. Варианты со взломом дверных замков, прыжком веры со второго этажа и канатом из простыней сразу отправляются в мусорную корзину, ведь за такое она вернётся в Ванкувер кучкой пепла, которую Элис заботливо поместит в урну для праха. Нет, нужен более грамотный план, с меньшим риском для жизни и возможностью регулярного использования, ведь она не намерена сидеть взаперти две недели. И весь замес из-за какой-то идиотской драки. Никогда бы не подумала, что разбитый нос Вероники Лодж будет стоить ей двухнедельного заключения в розовом аду. Хорошо, хоть Эндрюс вовремя влез, а иначе принцесска не досчиталась бы зубов и тогда… Бирюзовые глаза расширяются от блестящей мысли, которые изредка да посещают непутевую блондинистую голову. Ну конечно! Боже, почему она сразу об этом не вспомнила? Гениальное в своей простоте решение лежало на поверхности, а её, по обыкновению, понесло в какие-то ебеня.

Схватив телефон, с боем отвоеванный у Элис, она быстро находит нужный контакт. Шесть длинных гудков и в трубке возникает баритон Эндрюса.

— Бетти? У нас урок.

— Один вопрос — лестница папаши Фреда ещё жива? — дрожащим от волнения голосом спрашивает Купер.

— Эээ, да, в гараже лежит, а в чем дело?

— Класс! Сможешь сдать ее в аренду на пару недель?

— В аренду? — удивляется трубка. — На кой-чёрт она тебе?

— Я под арестом. — Бетти закатывает глаза.— Короче, сегодня в девять она должна быть под моим окном. Справишься?

— Господи…ладно, я понял.

— Умница, Эндрюс! Ну, до вечера.

С довольной улыбкой она сбрасывает вызов, откидываясь на подушку-сердечко. «Простите, миссис Джонс, но тут дело государственной важности. На карту поставлена жизнь Джагхеда, а значит запретов для меня не существует. Только смерть в силах остановить меня».

***

За час до бегства в комнату наведывается Элис, дабы убедиться, что ее проблемное чадо никуда не смылось и бунта не затевает. Всучив дочери поднос с дымящимся ужином, она добрую четверть часа убеждает узницу, что все это ради её блага. Бетти, впав в состояние овоща, с пустым взглядом жует спагетти-болоньезе, конвертируя звуки, издаваемые матерью, в шум прибоя. Но как только Элис закрывает дверь на ключ, в спальне закипает бурная деятельность. В два шага оказавшись возле зеркала, Бетти пару минут глазеет на своё отражение, оценивая урон, нанесённый ей ручонками Вероники. Щека заметно припухла и на ней уже зреет сочный синяк, который расползается от краев ссадины. Но если щеку ещё можно скрыть под волосами, то нижнюю губу прикрыть ну абсолютно нечем, а сделать это необходимо, ведь вид у неё совершенно чудовищный. Складывается ощущение, что она пережила крайне неудачную пластическую операцию, в ходе которой криворукий хирург переборщил с ботоксом, а на выходе из клиники на неё, до кучи, напал рой бешеных пчел, придав вспучившейся губе дополнительный объём. Но от разглядывания и тяжких вздохов толку мало, потому Бетти, задействовав все свои познания в искусстве макияжа, принимается за работу.

Закончив со сборами, она занимает позицию наблюдения, ожидая, когда на горизонте всплывет рыжий спаситель. На часах две минуты десятого, когда Эндрюс с лестницей подмышкой, воровато подкрадывается к дому Джонсов. Перемахнув через низкий заборчик, он торопливо придает складной конструкции необходимую длину и ловко пристраивает её к одинокому окну в правой части дома. Как только ноги Купер касаются земли, Арчи возвращает лестницу в изначальный облик и прячет в кустах под окном.

— Спасибо, — благодарит его Бетти, как только они оказываются на безопасном расстоянии от резиденции Джонсов.

— Боже, твое лицо…– В свете фонаря Арчи с сочувствием разглядывает девушку. — Выглядишь ужасно.

— Спасибо ещё раз, — фыркает она.

— Зачем ты вообще полезла в драку? — выговаривает ей Эндрюс. — Это же была чистой воды провокация.

— Плевать, — отмахивается Бетти. — По-моему, вышло забавно. Разбитая губа и фингал на пол лица достойная плата за публичное унижение этой богатенькой сучки.

— Скорее за публичное отстаивание чести Джагхеда, — желчно говорит Арчи.

— Тебе домой не пора? — сердито спрашивает Бетти, но «бульдог» пропускает эти слова мимо ушей.

— Ты влюблена в него? — К щекам Арчи приливает кровь.

— Тебе тоже нос подправить? Хватит соваться в моё личное пространство, я от этого зверею.

Вдали виднеются автомобильные фары и она с облегчением выдыхает. Арчи, нахохлившись, сверлит блондинку холодным, наполненным вселенской ревностью, взглядом.

— Ладно, не дуйся, — говорит Бетти. — Ты очень помог мне и я благодарна. Как только синяки сойдут, угощу тебя коктейлем в «Pop’s».

— Ловлю на слове, — отзывается Арчи, глядя в самые прекрасные на свете глаза. Кивнув на прощанье, блондинка запрыгивает в такси, которое уносит её прочь от человека, в чьем сердце впервые за долгие годы показывается слабый лучик света.

***

Музыка гремит так, что уши закладывает, а сам зал забит под завязку. Исследовав помещение на наличие нежелательных элементов и махнув бармену рукой в знак приветствия, Бетти спешит на второй этаж. «Интересно, чья тачка на входе? — размышляет она, поднимаясь по узенькой лесенке. — Не местная, это точно, иначе я запомнила бы». Тюнингованный «Hummer» серого цвета на парковке «Белого Змея» озадачил её ещё и тем, что в зале новых лиц она не заметила. Ступеньки остаются позади, и как только нога её ступает на потертый пол тесного коридорчика, отчаянный крик боли раздается из комнаты, в которую она направляется. Каждый нерв в теле Купер натягивается как струна, а сердце начинает биться с частотой барабанной дроби. Слух ловит приглушенные голоса, а спустя мгновение душераздирающий вопль снова бьет по ушам, и прежде чем она успевает сообразить, какую хрень творит, ноги уже несут её к серой двери. Трясущимися пальцами Бетти поворачивает железную ручку и, когда дверь со скрипом открывается, её взору предстает картина, от которой по коже идет лютый мороз.

Комментарий к Часть 14. В огонь и воду

Всем мир) Простите за долгое отсутствие, аффтор приболел, а потому глава писалась в поту и бреду, так что прошу простить, если вышло скучновато. Дальше будет лучше, обещаю!)))

========== Часть 15. В запертой комнате ==========

Четверг, 5:30 p.m

В спальне Бетти Купер кипит бурная деятельность. Вне себя, с пылающим от жгучей обиды лицом, она мечется по розовой комнате, собирая все милые сердцу вещицы, нажитые за три неполных месяца, в объёмную сиреневую сумку. Когда полочки приобретают девственно-чистый вид, а сумка ощутимо тяжелеет, из-под кровати выезжает внушительных размеров коричневый чемодан, который без промедления начинает поглощать содержимое гардероба Бетти. В разгар этого мероприятия из коридора слышатся отчетливые, быстрые шаги и в спальню стремительно влетает Элис.

— Это была последняя капля…— Слова застревают у неё в горле при виде манипуляций дочери. Бетти, не удостоив мать даже крупицей внимания, продолжает методично набивать ненасытное нутро чемодана.

— Что ты делаешь, Элизабет? — Миссис Джонс обретает дар речи.

— А на что похоже? — огрызается та.

— Куда это ты собралась? — Элис обходит комнату, и теперь стоит лицом к девушке.

— Подальше отсюда. Радуйся, твоё желание исполнилось.

— Сбавь-ка обороты, юная леди, — сурово говорит Элис. — Вопрос о твоём отъезде ещё открыт, так что…

— Уже закрыт, — отвечает Бетти, со злостью швыряя старый свитер в гору ненужного барахла. — Через час меня здесь не будет.

— Это окончательное решение? Я ведь могу дать тебе ещё один шанс…

— Не стоит, — решительно отказывается Бетти. — Мне в этом городе больше делать нечего.

— А как же школа? Документы? — Настрой дочери слегка обескураживает женщину.

— Вышлешь по почте, уверена, Уэзерби не будет против моего отчисления.

Чемодан внушительно распухает, и едва поддается закрытию, но Бетти все же не оставляет попыток впихнуть в него ещё парочку свитеров.

— От чего ты бежишь? — спрашивает Элис, с тревогой глядя на дочь. — Два дня назад ты наотрез отказывалась покидать Ривердэйл, а сейчас… Дело в Джагхеде, верно?

— Нет, дело во мне. — Голос её дрожит. Упоминание рокового имени заставляет сердце болезненно сжаться, в голове снова звучат его последние слова…

— Чушь! — Шестое чувство никогда не подводит миссис Джонс. — Ты была сама не своя, когда мы уезжали из участка, и я должна поверить в то, что паренек, к которому ты сбежала из-под ареста, тут абсолютно не замешан?

— Верится с трудом, но так оно и есть.

— Боже, хватит мне лапшу вешать. — Элис закатывает глаза. — Миф о вашей «просто дружбе» трагически скончался пару часов назад, и твои жалкие попытки воскресить его обречены на провал.

— Ты права, мы не друзья, — тихо говорит Бетти. — Мы друг другу никто. И никогда не были кем-то…

Взгляд её застывает, обращенный в пустоту. Из этой пустоты на неё смотрят зелёные глаза, в которых вместо тепла стоит промозглый холод, убивший в душе тот крошечный росток чувства, который она так трепетно взращивала, оберегая от жестокого мира. «Джаг, прости меня, умоляю!» — отчаянно повторяет испуганная девушка из воспоминания. Она тянет к нему руки, но он отшатывается, как от заразы.

— Бетти? — Голос матери взывает к ней из тумана, поглотившего уютную спаленку, ставшую до боли родной. — Ты слышишь меня?

— Что?

Она с трудом возвращается назад. По щеке предательски ползет абсолютно лишняя слеза, которую девушка спешно смахивает. Элис не сводит с нее обеспокоенного взгляда, и в материнское сердце исподволь закрадывается щемящее чувство жалости, затмевающее собой все прочие эмоции.

— А хочешь, уедем вместе? — поддавшись безотчетному порыву, говорит Элис. — Я совсем не прочь пару недель провести в Ванкувере, да и с домом тебе явно помощь потребуется.

В глубине души Элис знает, что её ждёт оглушительное фиаско, но вера в чудеса изредка да наведывается в дисциплинированный мирок главного редактора «Реджистар».

— Плохая идея. — Бетти без сожаления отвергает предложение матери. — С домом я и в одиночку управлюсь, не маленькая. Твоя семья в Ривердэйле, вот и оставайся рядом с ней.

Все вещи собраны, чемодан закрыт, и настает щекотливый момент прощания. Дабы хоть как-то сгладить неловкость, Бетти достает из кармана мобильный, чтоб заказать такси до вокзала.

— Я бы отвезла, — с досадой бормочет Элис, когда дочь уже диктует диспетчеру адрес.

— Лучше не надо, — говорит Бетти, убирая телефон в карман пальто, которое держит в руках. — Давай избавим несчастных пассажиров от созерцания нелепой сцены нашего с тобой прощания.

Улыбнувшись, насколько позволяет все ещё опухшая губа, Бетти надевает пальто, а потом подхватывает ручную кладь и спешит вон из комнаты, пока её решимость не дала драпака.

— Прости, что бросила тебя тогда, — раздается за спиной голос матери. — Мне так жаль, милая, так жаль…

Бетти останавливается в дверях, на одну мучительную секунду засомневавшись в правильности своего решения, но боль от пережитого унижения перевешивает чашу весов и, не проронив ни слова, она торопливо покидает комнату.

Едва жёлтая дверца захлопывается, и машина плавно отъезжает от аккуратного светлого домика, к которому она прикипела всей душой, тупое отчаяние накатывает на Бетти девятибалльной волной. Это конец. Бесславный финал её запутанной жизни в странном городке, который ещё долго будет являться ей в кошмарных снах. «Это твоя вина, — шепчет голос в тяжёлой голове. — Сомнение — это болезнь, и лишь горькая пилюля истины способна излечить её, но иногда от лекарства лучше отказаться, ведь побочный эффект бывает хуже самого недуга во сто крат. Ты знала это, но удержаться не смогла, а когда система жизнеобеспечения дала сбой, ты кинулась за антидотом, но было уже поздно. О, даже самое безграничное раскаяние тебя не спасёт, дохлый номер, легче от этого не станет. А как чертовски права была Вероника, согласись? Ты ведь теперь тоже пустая оболочка, неспособная к исцелению. Никто… Просто тело, запрограммированное на вынужденное существование, польза от которого ровна абсолютному нулю. Ох, ну началось, теперь в слёзы ударилась… Глупая и бессмысленная затея, от пускания соплей время не повернется вспять, да и вид опухшей рожи привлекательности не добавит, а тебе ещё в Ванкувер ехать. О нет, только не это! Господи, лучше просто реви, не нужно снова переживать это дерьмо! Господи… Ну зачем…».

***

Среда, 9:50 p.m

В комнате повисла гробовая тишина. Бетти, с глазами на пол лица, остолбенела в дверном проёме, с выражением крайней степени потрясения. По середине комнаты сидел человек, привязанный веревками к крепко сколоченному стулу. Он тяжело дышал, облизывая кончиком языка разбитую в кровь губу. Прядки темных кудрей липли к блестящему от пота лбу, а глаза под густыми бровями боролись с желанием закрыться, словно ему до безумия хотелось спать.

— Блять, Фангс, какого хуя дверь не закрыл?! — со злостью выругался Свит Пи, который сидел на корточках возле стула, держа в руке несколько тонких палочек, похожих на зубочистки. Фангс в ответ лишь пожал плечами, а на незваную гостью меж тем накинулся ещё один из «змеиной» банды.

— Какого хрена ты здесь?! — ЭфПи как ужаленный вскочил с дивана. — Ты ведь под арестом!

— Твою мать, что у тебя с лицом? — Тони с удивлением пялилась на вздувшуюся куперовскую губу.

Бетти же, полностью утратив связь с внешним миром, не могла отвести взгляд от дрожащих пальцев темноволосого пленника, с которых жирными капельками на пол стекала кровь.

— Эй, вы в коматозе все? — раздался недовольный голос Пенни Пибоди. — У нас тут вообще-то лишние уши, или я одна это заметила?

— Бетти не лишняя, — вызывающе ответила ей Тони. — Она на нашей стороне, так что пусть остаётся.

— Исключено! — решительно заявил ЭфПи. — Если Элис не дай Бог прознает о твоём побеге…

— Что тут происходит? — перебила его наконец обрётшая дар речи Купер. — Кто этот человек?

— Человек? — презрительно усмехнулся Свит. — Ты про этот кусок дерьма?

— Кончай этот треп! — взвилась на него Пенни. — Лучше делом займись, я не собираюсь торчать тут всю ночь. Фангс, закрой уже эту долбанную дверь, пока весь Нордсайд сюда не слетелся.

Два негромких щелчка, и Бетти понимает, что путь назад отрезан и ей суждено стать свидетелем жестокой пытки. Боже, нужно немедленно остановить эту мерзость!

— За что вы с ним так? — дрожащим голосом спросила она. — В чем он виноват?

— Эта мразь подставила Джага, — отозвалась Тони, сидевшая на краешке стола. — Он, естественно, все отрицает, но это чистой воды пиздеж.

От услышанного логическая цепочка в мозгу Бетти замкнула, погрузив сознание в кромешную тьму. Невозможно… Это просто невозможно. Это ошибка, галлюцинация её воспаленного разума, полнейшая бредятина, но никак не правда.

— Что это значит? — прошептала она одеревеневшими губами.

— А то и значит, — ответила Тони. — Он давно точил на Джага зуб и, как только нашего красавчика замели, сразу приперся к нам с охуенным предложением, вот ведь тупой мудак.

— Это…это тот из Упырей? — Она не верила ни своим ушам, ни своим глазам.

— Ага, он самый. — Топаз кивнула каштановой гривой. — Боже, слышала бы ты, какие он тут Свиту байки заливал.

— Эй, крошка Ти, ещё одно слово и ты с подружкой вылетишь в коридор! — Терпению Пенни пришел конец. — Мы тут не для тупой болтовни, если ты вдруг забыла.

Тони презрительно фыркнула, косясь недобрым взглядом на Заклинательницу Змей, но рот свой все же закрыла на замок, а Бетти, тем временем, снова впала в безмолвное оцепенение, в попытке уловить суть происходящих вещей. В голове царил фантастический бедлам, и несчастная Беттс окончательно потеряла нить повествования. Сейчас перед ней сидит связанный Малакай, которого пытает Свит, с которым, по идее, он на одной стороне баррикад. Разве нет?! Почему Свит калечит своего подельника? Почему Тони ведёт себя как преданная подруга, она же, блять, желала Джагу смерти? Какого хрена тут забыл ЭфПи? Он тоже замешан?! Пиздец, что здесь вообще творится?!

Мыслительный процесс Купер зашел в безнадежный тупик, и пока она плутала во тьме, Свит, сжав в кулаке волосы Малакая, настраивал того на содержательную беседу.

— Ну что, пидор кудрявый, готов излить душу? — Свит хищно оскалил зубы. — Или мне снова всадить в тебя иглу?

— Пошёл ты! — прилетело ему в ответ и лицо Змея моментально исказилось от ярости.

— Фангс, помоги, — обратился Свит к другу и Малакай от этих слов начал дергаться, словно по его телу пустили разряд высоковольтного тока. Он из-за всех сил сжимал окровавленные пальцы в кулак, но шансов избежать зверской пытки у него практически не было. Фогарти мёртвой хваткой вцепился в его руку, прижимая к подлокотнику указательный палец, в который Свит безжалостно вогнал острую бамбуковую иглу. Безумный крик вырвался из глотки Малакая, когда орудие пытки, разорвав кожный покров, медленно поползло под ноготь, причиняя нестерпимую, просто чудовищную боль. Игла беспощадно ввинчивалась в чувствительную, населенную миллионами нервных окончаний плоть, ломая несгибаемую волю лидера «Упырей», слава о нечеловеческой выдержке которого бежала далеко впереди него. От вида корчившегося в муках человека к горлу Бетти подкатила горячая волна, и она резко отвернулась, сжимая рот слабой рукой. От душераздирающих воплей закладывало уши, и ей казалось, что череп сейчас разлетится на мелкие кусочки, не выдержав напряжения.

— Довольно! — раздался голос Пенни. — Не дай Бог ещё сдохнет от болевого шока.

Свит тотчас остановил изуверство, и вопли наконец стихли. Голова Малакая безвольно повисла, и лишь прерывистое дыхание выдавало в нем наличие жизни.

— Ты там живой? — спросил Свит Пи, заглядывая в лицо несчастного упыря. — Эй, кудряшка, слышишь меня? Понравилась тебе моя иглотерапия, а? Мне показалось, ты был в восторге, раз визжал, как свинья на убое. А знаешь, что еще тебе понравится, если я сейчас не услышу от тебя правду? Ржавый нож, торчащий из твоего глаза. Зрелище будет жуткое, но я как-нибудь переживу, а вот ты… Как считаешь, лучше быть живым в тюрьме, или мертвым в сточной канаве? По мне так, тюрьма по сравнению с канавой сущий рай, просто тропический, блять, курорт. Согласись, лучше рубиться целыми днями в баскетбол, чем стать обедом для крысятины, где-нибудь на окраине Саутсайда. Ну что, кажется я доходчиво объяснил твои перспективы, как считаешь? Кивни, если готов к откровенной беседе.

Проходит пара секунд и Малакай послушно качнул головой, чем несказанно обрадовал присутствующих в комнате людей.

— Начинай, уродец. — Свит дал ему команду, разминая ноги, затекшие от неудобной позы.

— Мы никого не убивали, — глухо пробормотал Малакай. — В тот вечер у Реджи встреча была с моим человеком, он за последнюю партию джингла бабки сдал, сумма оказалась нехилая и мы ему за хорошую работу накинули пять сотен сверху, ну и новую партию сразу подогнали, в двое больше предыдущей кстати. На этом и разбежались. — Он затих на пару секунд, а потом добавил: — Блять, знал бы, что этому мудаку крышка, приберег ты товар… Хорошо, хоть бабки забрать успели.

Приподняв голову, Малакай исподлобья поглядел на застывших в изумлении Змей. «Вы все покойники, — с холодной яростью думал он. — Как только я выберусь из этой дыры, вашему гребанному братству конец».

— Эй, вы чего уши развесили?! — воскликнула Тони, спрыгивая со стола. — Он же пиздит! Да его помощничек, наверняка, и завалил этого Реджи, а потом по быстрому свалил в Гриндэйл и дело с концом.

— Мне тоже кажется, что врёт, — подал голос ЭфПи.

— Глаз ему выколи, — посоветовал Свиту Фангс.

— Нахуй идите! — яростно зашипел Малакай. — Я, блять, не меньше вашего пострадал! Знаете на сколько тянула эта партия? На десять кусков! Я просрал десять ебанных кусков из-за вашего Джонса. Не удивлюсь, если он и спиздил товар, после того, как вскрыл глотку этому доверчивому ослу.

— В котором часу твой человек встречался с Реджи? — спросила Пенни.

— Блять, а я помню? — огрызнулся упырь. — В девять или около того, короче в Гриндэйл он притащился до полуночи, это точно.

— Доказательства есть?

— Ага, они с Реджи селфи на фоне часов сделали, — фыркнул Малакай.

— О, да ты у нас ещё и остряк. — Пенни криво ухмыльнулась. — Знаешь такую поговорку — делу время, потехе час? Так вот, для потех час ещё не наступил, малыш.

Она дала сигнал Свиту и тот моментально понял его значение. В руке Змея снова появилась игла, и язвительную улыбочку с лица упыря сию же секунду сдуло ветром.

— Да хорош вам, я правду говорю, — заверещал пленник. — Нахуя нам валить Реджи, если он бабки для нас заколачивал?

— Убрав с дороги Джонса, ты получил бы гораздо больше, — процедил Свит Пи. — Я помню, как ты взбесился, когда Джаг послал тебя. Забавно, ведь именно после этого у него начались проблемы. Сначала ты трейлер подпалил, а когда ни хрена не вышло, в твоих двух извилинах возникла идея повесить на него убийство чувака, который, по странному совпадению, работал на тебя.

Малакай от этих обвинений беззвучно затрясся от смеха, вводя присутствующих в ещё большое замешательство.

— Какой еще трейлер? — сказал он, все еще тихо посмеиваясь. — Может вы на меня и убийство Кеннеди повесите? Пиздец, ты вроде не тупой, Свити, а ведешь себя как даун. Когда святоша Джонс отказался от моего предложения, я начал искать другие варианты и нашёл их. Джингл пришёл в Ривердэйл и без участия Джонса, и все было зашибись, пока он об этом не прознал. Если бы старина Реджи не молчал до последнего, возможно и остался бы в живых.

— А его место занял бы Джаг, верно? — раздался голос ЭфПи.

— Да на хрена мне убивать кого-то, чтоб добиться желаемого? — сказал Малакай. — У каждого есть болевые точки, и найдя такую у Джонса, я убедил бы его не совать нос в мой бизнес, причем обошлось бы все без напрасных жертв. Но придурок Реджи вообразил себя охуенным Бэтменом и сам полез в разборку, за что и получил по полной.

— Никого не напрягает, что он прискакал сюда сразу после ареста Джага? — Тони выставила свои пять копеек. — По мне, так это пиздец как подозрительно.

— А что подозрительного? — отозвался Малакай. — Я узнал, что святоша Джонси теперь не у руля, ну и решил ещё разок подкатить к вам, дельце выгодное предложить. Знал бы, что вы ебанутые на всю голову, хрена лысого сунулся бы в вашу дыру.

Повисло неловкое молчание. Как бы прискорбно это не звучало, но похоже Малакай не лгал. Острый нюх и наметанный глаз, способный различать мельчайшие признаки лжи, убедили Пенни в том, что пленник душой не кривил, а из этого вытекало крайне удручающее обстоятельство — лидер Саутсайдских Змей на волоске от заключения сроком в гребанных двадцать лет.

— Долго мне ещё здесь торчать? — недовольно проскрежетал истерзанный упырь. — Вы ребята, прежде чем людям пальцы протыкать, сначала в собственном дерьме разберитесь, а то ведь облажались вы сегодня по полной.

— Заткнись! — прорычал разъяренный Свит Пи. — Ещё хоть один звук и глаз свой отсюда в ладошке вынесешь!

Едкая усмешка исказила, помятое от «радушного» приёма Змеев, лицо, но больше упырь рот свой не открывал. Этот больной ублюдок без колебаний выполнит свою угрозу, так что лучше судьбу не испытывать.

— Ну, что дальше? — спросил Свит у своих товарищей, но разумного ответа, увы, не получил. Тони нервно курила, снова забравшись на стол; ЭфПи слился с чёрным диваном, опустошая бутылку бурбона; Фангс подпирал стену возле аквариума, неотрывно наблюдая за прелестной рыбкой, а Бетти же окончательно выпала из окружающей реальности и добиться от неё хоть какого-то отклика было практически невозможно.

— Отпустим его? — с ноткой неуверенности предложила Пенни, единственная, по всей видимости, соображающая персона в этой компании.

— Наверное…– так же неуверенно откликнулся Свит.

— Эй, что значит — наверное?! — Лицо у Малакая вытянулось. — Я всю подноготную вам выложил, в прямом смысле этого слова, а вы меня порешить задумали?! Да вам всем пиздец, если я сегодня же не вернусь в Гриндэйл, я, блять, не шучу!

— Ой, да завали ты ебало! — Свит вытащил из кармана кожанки складной нож и глаза у упыря полезли на лоб.

— Эй, чувак, ты спятил?! — Он задергался, как буйный псих, облаченный в смирительную рубашку. — Не подставлял я Джонса, клянусь! Я канал новый нашёл, работаю с серьезными людьми, ну на хрена мне лезть в такие разборки, сам прикинь!

Сталь в руке Свита угрожающее поблескивала в опасной близости от глаза упыря, который проклинал день, когда в его голову пришла мысль нанести визит этим больным отморозкам.

— Сегодня тебе повезло, уродец, — процедил Свит, прижимая холодный металл к щеке Малакая, — но если ещё раз я увижу твою смазливую рожу на своей земле, клянусь, ты пойдешь на корм сточным крысам.

Убедившись, что послание дошло до адресата, Свит отлепил лезвие от побледневшей щеки и принялся перерезать веревки, опутавшие тело узника «Белого Змея». С Малакая сошло семь потов, пока его мучитель орудовал острым ножом, и лишь когда последняя из пут была разорвана, из его горла вылетел вздох облегчения.

— Проваливай, бизнесмен хренов, — бросил на прощанье Свит, убирая нож в карман.

Едва Малакай покинул стул пыток, ему в спину прилетело ещё одно предупреждение, на этот раз от Пенни.

— Имей в виду, весь твой треп я записала, — холодно изрекла она. — Если в будущем тебя посетит фея мщения, эта запись ляжет на стол к ребятам из Отдела по борьбе с наркотиками и тогда тебе крышка. Уяснил?

Малакай, послав блондинке полный ненависти взгляд и с трудом открыв дверь онемевшими от боли пальцами, пулей вылетел из проклятой комнаты.

— Выпить кто хочет? — буркнул Свит, едва в коридорчике стихли тяжелые шаги. Фангс, Тони и Пенни согласно поддакнули и вся четверка исчезла из кабинета вслед за упырем. Бетти, оставшись в компании ЭфПи, лихорадочно соображала, как ей поступить. Вся эта петрушка с Малакаем не укладывалась в голове, и единственным способом внести хоть какую-то ясность в этот театр абсурда было немедленное бегство в тихую розовую спаленку с вещицой, за которой её и принесло в эту комнату чудес. Спустя пол минуты, напрочь позабыв про существование ЭфПи, она уже снимала аквариум с тумбы.

— Ты что делаешь? — озадаченно осведомился Джонс.

— Вы ничего не видели, — аккуратно опуская рыбий домик на пол, ответила Бетти. После нехитрых манипуляций заветный диктофон оказывается в её руках. Вернув все в былой порядок, Бетти спешно смылась из комнаты, благо ЭфПи был человеком понятливым и лезть не в своё дело не стал. На первом этаже к ней привязалась Тони, но никакие, даже самые отчаянные, уговоры не способны были удержать Купер в баре. Дом, милый дом — вот что сейчас желаннее всего на свете.

***

Четверг, 1:55 a.m

POV Бетти

Я сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, тупо разглядывая своё отражение в зеркале. Передо мной лежал диктофон, который молчал вот уже минут двадцать, а может и того больше, чёрт бы разобрал, если честно. Да это и неважно вовсе. Знаете, что сейчас действительно важно? Я облажалась. По-крупному. Феерически и с громким причмокиванием. Последний раз такое было…никогда. Сегодняшний день по праву возьмет пальму первенства среди самых отстойных дней в истории человечества и память о нем уж точно останется в веках. А знаете, что еще хуже? То, что я не одна знала о своем грандиозном провале. Возможно, в эту самую минуту, добрый адвокат по имени Пенни Пибоди с упоением рассказывала обалдевшему Свиту о том, как сестрица Джонса густо обмазывала его дерьмом, называя продажной крысой и грязным Иудой. Если это на самом деле так, то въезд в Саутсайд отныне для меня закрыт. Боже… Да даже если Пенни не трепло, я сама туда не сунусь в ближайшие лет сто. Жалкие остатки совести, забившиеся в самый дремучий уголок души, не позволят этого сделать. Бедный Свит… Какие только гадости я про тебя не думала! Каждый день начинался с мыслей о том, какой же ты конченный мудак и что в аду для тебя припасен отдельный котел. Знаешь, я бы с радостью провалилась сквозь землю, прямо до адского пекла, в этот самый котел, и варилась бы в нем целую вечность, если это помогло бы искупить вину перед тобой. Джаг был прав — я ничего о тебе не знаю. Хотя, нет, есть одна вещь, которую я поняла, когда твой разговор с Вероникой наконец дошел до моих ушей — Джагхеду невероятно повезло быть твоим другом. Ты так отчаянно защищал его перед этой стервой, что у меня сердце защемило. Когда ты рассказывал ей про джингл и «Упырей» мне казалось, что она тебя убьет, черт, как жаль, что я не видела ее рожу при этом. Эта безмозглая кукла ни на секунду не поверила твоим словам, но это нормальная реакция, у неё от природы беда с серым веществом, тут уж ничего не поделаешь. Не знаю, может со временем она научится мыслить более критично, но сейчас надеяться на это бесполезно. В ее черепушку намертво вбита прописная истина и по ней Джагхед — убийца-психопат, и никто в мире ее не переубедит. Но ты попытался и это самое главное, а потому я повторю ещё раз — Джагу очень повезло иметь такого друга. Серьезно, он счастливчик. Мне о таком подарке судьбы остается только мечтать. Мечты… В последнее время это слово вызывало во мне приступы мрачного уныния. Была у меня одна мечта. Заветная. И сегодня она разбилась вдребезги, прыгнув с отвесной скалы, прихватив за руку мою лже-теорию, от которой сейчас к горлу подкатывает мерзкая тошнота. Теперь, когда вся шелуха отсеялась и наружу вылезла ничем не завуалированная, кристально-чистая правда, в моей голове на тысячную долю секунды возникла мысль, от которой желудок скрутило морским узлом. Мысль эта настолько отвратительна, что не достойна даже называться так, но она уже прочно обосновалась в мозговом центре и пустила там ядовитые корни. Жуткая, разъедающее, как щёлочь, она вгрызлась в извилины, отравляя своими токсинами здоровые клетки. «Я прикрою его лавочку. Будет сопротивляться — применю силу»…Так он сказал в ту ночь, когда Свит открыл имя загадочного дилера, а спустя несколько дней этого бедолагу нашли с перерезанным горлом на забытой богом ферме, где и состоялась та роковая встреча… Нет, нет и ещё раз нет! Мой Джаг никогда не пошёл бы на такое зверство, у него чертовски доброе сердце, хоть он порой и скрывает это. «Откуда тебе знать, что на самом деле случилось в ту ночь? Мертвые молчат, а живые лгут. Это аксиома, к тому же довольно простая, но ты так яростно её отвергаешь, чем делаешь себе только хуже. Это как тушить пожар бензином, милая Бетти. Кстати, сомнение в каком-то роде похоже на огонь, верно? Сначала вспыхивает крошечная искра, а за ней ещё одна, и вот уже слабый язычок пляшет в глубине мятущейся души, с каждой минутой набирая мощь, пока наконец не перерождается в разрушительной силы стихию. В тебе пока лишь искра, но кто знает, как она поведет себя дальше».

Я не верила в бред моего воспаленного сознания, но завтра…завтра я буду в изоляторе.

***

Четверг, 3:30 p.m

Бетти нервно дернулась, когда дверь шерифа Келлера распахнулась, выпуская парочку офицеров, из-за которых она проторчала в коридоре добрых двадцать минут. Едва те скрылись за углом, она нетерпеливо постучалась и, не дожидаясь разрешения, вломилась в душный серый кабинетик.

— Мисс Купер. — В голосе мужчины проскочили нотки обреченности. — Чем обязан?

— Хочу увидеться с Джонсом. Это возможно?

— Да, время для посещений ещё не окончено. Я распоряжусь, чтобы вас проводили к нему.

Он дал по рации указание и попросил девушку проследовать за конвоиром. В душу Бетти закрались смутные подозрения о том, что дело не чисто, уж больно быстро этот манерный коп дал своё согласие, да и вообще вел себя очень странно. Никаких оскорблений и тупых подколов, даже как-то непривычно. Неужели наезд Кевина так повлиял на него?

Как только за Купер закрылась дверь, шериф, сняв телефонную трубку, решительно навертел чей-то номер.

— Это Келлер. Она здесь.

***

Бетти сидела на жёстком стуле, в жутком волнении теребя пуговицу пальто. Ей до одури страшно, но треклятая искра за ночь раздулась до приличного костерка, и положение стало безвыходным. В замке лязгнул ключ и в комнату наконец завели Джагхеда. Она тотчас вскинула голову под оглушительный аккомпанемент собственного сердца. Бирюзовые глаза жадно впились в бледное, порядочно осунувшееся лицо, исследуя каждый его миллиметр. Джаг был занят тем же, только вместо жадности в его глазах отражалось сочувствие, приправленное толикой осуждения. Он занял стул напротив, каждой клеточкой своего тела чувствуя волны напряжения, исходящие от его гостьи.

— Привет. — Его голос чуточку дрожал. — Рад тебя видеть.

— Взаимно. — Улыбка у Бетти вышла совершенно вымученной.

«Не надо, малышка. Ты никогда не умела прилично врать».

— Как самочувствие? — Взгляд зелёных глаз скользнул по припухшей губе. — Черт, похоже тебе не слабо досталось…

— Я в норме, — тихо ответила Бетти. — Поверь, Лодж сейчас выглядит гораздо хуже.

— Не сомневаюсь. Отец сказал, вы там Вьетнам друг другу устроили.

— Джаг. — От её взгляда становилось не по себе. — Я не хочу сейчас говорить о Веронике. Давай лучше поговорим о том, что действительно важно — про вечер в «Белом Змее»…

— Что, совесть мучает? — усмехнулся Джонс. — А я ведь предупреждал насчёт Свита, причём не один раз.

— Да, мне стыдно, — честно призналась Купер. — И знаешь, все могло быть куда проще, если бы ты заранее посвятил меня в свой план.

— Пенни была против, — пояснил он. — Не знаю почему, похоже, ты ей не нравишься. Да и какая сейчас разница, все равно ничего не вышло.

— А вдруг этот упырь солгал? — неуверенно произнесла девушка. — Такое ведь возможно.

— Ага, если он на пару с джинглом эликсир бессмертия варит, — ответил Джагхед. — Я слышал запись, этот ублюдок от страха в штаны наложил, а в такой ситуации врать довольно проблематично.

— Но тогда кто убил Реджи? — бесцветным голосом спросила Бетти.

— Не знаю…

«Милый, прости за то, что скажу сейчас, — со смертельной тоской подумала Бетти, — но я должна знать, иначе сойду с ума».

— Джаг. — Ее тихий голос закрадывался прямо в душу. — Расскажи мне правду о той ночи. Это ничего не изменит, между нами все останется по-прежнему, обещаю.

— Что? — тупо переспросил он, с недоумением уставившись на девушку.

— Правду, Джаг. Какой бы она не была.

Какой реальный сон. Ее бирюзовые глаза совсем близко. Её потухшие бирюзовые глаза. Почему стало так холодно? Пора просыпаться. Боже, как же здесь холодно.

— Это ничего не изменит, — повторил он глухо, и это был не вопрос.

— Джаг? — Она испуганно вглядывалась в его застывшее, как маска, лицо.

— Все уже изменилось, — помертвевшими губами произнес он, глядя на девушку, в одночасье ставшую для него чужой.

— Джаг, выслушай, — с мольбой в голосе сказала Бетти. — Мне самой тошно от этих мыслей, поверь, но я не хочу тебе лгать и…

— Ты обвинять меня пришла? — перебил её Джонс. — Нужен новый козёл отпущения? Со Свитом обломалась и теперь ищешь ему замену?

— Нет, все не так! — дрожащим голосом пролепетала Бетти. — Я лишь хочу знать правду, разве я этого не заслужила?

— Ну почему же, заслужила. — Джагхед криво усмехнулся. Он подался вперёд, положив обе руки на стол, и полным презрения голосом произнёс: — Я не убивал Реджи, но его смерть оказала мне неоценимую услугу — она избавила меня от ненужных людей. Если бы не это убийство, я так и не узнал бы, какая ты на самом деле и совершил бы самую большую ошибку в своей жизни.

— Что ты такое говоришь? — прошептала она, еле сдерживая слёзы. — Я ведь от чистого сердца…

— …обвинила меня в убийстве? — едко усмехнулся он. — Да, уверен, ты всегда думаешь о людях мерзости от чистого сердца.

— Я не обвиняла тебя! — Голос её срывался, а глаза уже блестели от слез. — Я просто запуталась, Джаг.

— Уже не важно, — равнодушно изрек Джонс. — Больше сюда не приходи.

Он поднялся со стула и в считанные секунды оказался возле двери, посылая охране сигнал об окончании свидания.

— Джаг! — Бетти кинулась вслед за парнем. Она схватила его за руку и резко развернула к себе. — Прости меня, умоляю! Сама не знаю, что несу, пожалуйста, давай забудем!

— Дорогу сюда забудь, — процедил Джонс, скидывая с себя девичью руку.

— Джаг, пожалуйста, — прошептала она, едва сдерживая рвущееся из груди рыдания. —

Я не могу тебя потерять…сейчас уже не могу. Я люблю тебя… Ты все, что у меня есть.

Три главных в ее жизни слова повисли в звенящей тишине. Страшные секунды молчания все длятся и длятся. Никакого отклика, никакой реакции… То же стылое равнодушие на бледном лице.

Скажи что-нибудь, пожалуйста… — Слезы душили ее, и сил сдерживать их уже нет.

Просьба так и осталась без ответа.

Джагхеда увели назад в камеру, а её на выходе из участка ждала разгневанная Элис, которая дала указание шерифу при появлении дочери немедля телефонировать ей. Всю дорогу мать без устали обвиняла дочь во всех смертных грехах и угрожала высылкой в город детства. Когда же машина остановилась возле дома, Бетти вышла из неё с твердой уверенностью оставить Ривердэйл навсегда.

***

— Мисс, вы слышите меня? — Обеспокоенный голос водителя вырывает её из плена горьких воспоминаний. — Мы на месте.

Бетти извиняется за свою рассеяность, оплачивает поездку и торопливо покидает салон. Забрав из багажника вещи, она направляется в кассу, где ей сообщают, что ближайший рейс до Ванкувера через десять минут, чему Бетти несказанно рада, ведь чем быстрее она сядет в автобус, тем меньше будет соблазнов остаться в этом городе. Сжимая в руке драгоценный билет, она спешит на вокзальную парковку, на которую въезжает серебристый икарус. На лобовом стекле значится надпись «Ванкувер» и Бетти облегченно выдыхает. Двери автобуса медленно открываются, и пассажиры, коих собралось около дюжины, начинают заполнять салон. Бетти помогает одной даме преклонного возраста с её багажом, и сама уже собирается забраться в автобус, как слышит за спиной до боли знакомый голос, отчаянно выкрикивающий её имя.

Комментарий к Часть 15. В запертой комнате

А вот и последняя глава в уходящем году)))Она получилась длиннее остальных, я сокращала как могла, но в итоге вышло как вышло. Новая часть выйдет по графику, в начале января)))Всех с Наступающим, желаю вам всего самого-самого наилучшего!)))У меня самые классные читатели и я безгранично вас всех люблю ❤ ❤ ❤

========== Часть 16. Второй шанс ==========

Элис опустошает уже третий по счёту бокал вина, сидя в гостиной опустевшего дома. Внезапный отъезд дочери низвергает её в пучину тягостных воспоминаний, от погружения в которые желание нарезаться возрастает в геометрической прогрессии.

Расставание с ЭфПи и переезд в Ванкувер, встреча с Хэлом Купером и их несчастливый брак, возвращение в её жизнь Джонса и болезненный развод…

Чем глубже она погружается в события прошлых лет, тем отчетливей наружу проступает неприглядная истина — в погоне за собственным счастьем она напрочь забыла о существовании дочери. Роль образцовой матери давалась ей с трудом, и ребёнок рос, словно сорняк, предоставленный самому себе. Никакой привязанности к девочке она не испытывала, хоть обязанности свои в первые лет пять выполняла прилежно. Бетти, чистая душа, отчаянно тянулась к матери, но из раза в раз натыкалась на глухую стену равнодушия, и в конце концов отгородилась от жестокого мира такой же непробиваемой преградой. Хэл, в силу природной мягкости и доброты, не стал давить на жену, просто позволив ей жить так, как того желало её сердце. Воспитание дочери он взял в свои руки и к своему занятию относился с особой трепетностью. Он окружал ее заботой и любовью, стараясь наполнить жизнь ребенка светом и радостью, но Бетти, в силу же приобретенной отстраненности и безразличия, вежливо уклонялась от любых проявлений внимания и участия к её персоне. Она сосредоточилась в своём обособленном мирке, куда посторонним вход был строго воспрещён. Когда за два месяца до двенадцатого дня рождения дочери, они с Хэлом развелись, Бетти восприняла это с ледяным спокойствием, сказав лишь, что остаётся с отцом. Элис для приличия расстроилась, но в душе бессовестно возблагодарила Бога за такой исход событий. Перед отъездом она зашла к мужу, с намерением попрощаться с дочерью, но Бетти отказалась покидать свою комнату. Хэл уговаривал её выйти к матери, но та лишь прибавила громкость на музыкальном центре, заглушая просьбы отца за дверью. На этом в печальной истории семьи Купер была поставлена жирная точка.

Последний глоток и красная жидкость с виноградников Италии снова заполняет опустевший бокал.

Разбитая, стыдливо прячущая тяжелые слёзы на заднем сидении, дочь является ей из глубин одурманенного сознания, действуя на него как ушат холодной воды.

«Нельзя было отпускать её в таком состоянии. Господи, а вдруг она не справится? Даже самые сильные из нас ломаются, не найдя в себе силы для дальнейшей борьбы… Бедная, покинутая всеми девочка, которая из-за всех сил храбрится, скрывая за маской непоколебимого хладнокровия разодранную в клочья душу. Тщательно оберегаемый мир окончательно развалился на части, но она упрямо не желает признавать поражение, ведь это совершенно не в её стиле. Но у каждого есть предел, критическая точка, и неизвестно, как близко к ней подобралась её единственная дочь…»

Хлопок входной двери заставляет Элис испуганно вздрогнуть. Слышится звон ключей, брошенных на тумбу, и в гостиную заходит взволнованный ЭфПи. Едва он видит жену с бокалом в руке, лицо его мгновенно мрачнеет.

— Бетти уехала, — опережая вопрос мужа, глухо говорит Элис. Сделав щедрый глоток, она обращает взгляд на замершего от удивления мужчину.

— Как уехала? — с недоумением спрашивает он. — Почему?

— Спроси у своего сына, — отвечает Элис.

— Прости? — ЭфПи опускается на диван, чувствуя как напряглось все тело.

— Около часа назад я забрала ее из участка, куда она сбежала к Джагхеду. После свидания с ним она собрала чемоданы и дала деру. Сказала, ей больше нечего здесь делать…

— Твою же мать… Да что с ними обоими творится?! — ЭфПи бессильно откидывается на мягкую спинку.

— То, о чем я предупреждала тебя, — говорит жена. — Она всю дорогу плакала… Знаешь, когда в последний раз я видела её слёзы? Когда ей было пять и она сломала руку, упав с соседского забора. Даже на похоронах Хэла она ни слезинки не проронила, всю церемонию просто стояла с каменным лицом, словно все происходит ни с ней. А сегодня… Не знаю, что он сказал, но это сломало её. У твоего сына власть над ней, и принимать меры уже поздно. Мы опоздали.

ЭфПи растерянно молчит, переваривая полученную информацию. Чёрт, похоже у этих двоих действительно все серьёзно… Ирония судьбы, ничего не скажешь.

Едва Джаг вошёл в возраст, когда парней начинает тянуть к противоположному полу, он с некоторой тревогой ожидал, как поведет себя сын. Все-таки характер у него, прямо скажем, довольно своеобразный и одному Богу известно, какие сюрпризы он мог преподнести. Но время шло, и ничего сверхъестественного не наблюдалось. Хотя, если честно, не наблюдалось абсолютно ничего. Как-то раз в «Белом Змее» до его слуха долетел слушок, что сыну его, возможно, до женского пола глубоко до лампочки, и сразу после этого один из Змеев вылетел из бара с разбитым носом. Природа щедро одарила его смелостью, но заговорить с сыном о случившемся было выше сил. Нет, гомофобией он никогда не страдал, но в внутри что-то предательски екнуло. Но слухи, слава Богу, оказались лишь слухами, и стало ясно, что Джагу неинтересны отношения как таковые. Да, досадно, но у каждого свой удел. А потом появилась Бетти и перевернула жизнь парнишки верх дном. Должно быть, она особенная, раз этот замкнутый, себе на уме парень выбрал её. Чёрт, и почему она решила удрать именно сейчас! Как расстроится Джаг, когда вернётся…

— Не стоило отпускать её, — говорит Джонс, выплывая из своих размышлений. — Мало ли, что в голову взбредет.

— Я хотела ехать с ней, но она отшила меня. — Элис горько усмехается. — Я это заслужила. Когда она была малышкой и нуждалась во мне, я строила карьеру и ненавидела Хэла за то, что не могла полюбить его. А сейчас жду от неё снисхождения. Боже, мне тошно от этого!

Она залпом допивает остатки вина, сморщившись от горького напитка.

— Эй. — ЭфПи встает с дивана и, в два шага оказавшись возле кресла, опускается на колени. — Мы оба виноваты перед нашими детьми, но у нас ещё есть шанс все исправить. Поезжай за ней и верни назад, даже если будет упираться. Её место здесь, рядом с тобой. А я поговорю с Джагом, когда он будет дома.

— Что? — Элис вскидывает на него удивленный взгляд. — Его выпускают?!

— Пенни звонила. Он хочет выйти под залог до суда.

— Это ещё возможно?

— Да, думаю да. Пенни уже готовит ходатайство в суд. Завтра она отправит его на рассмотрение.

— Боже… — Элис крепко сжимает руку мужа. — Надеюсь, у неё получится.

— А я-то как надеюсь, — говорит он. — До суда остался месяц, и если Джаг будет дома, возможно удастся найти какую-нибудь лазейку.

— Мы должны бороться за него, — шепчет она. — Ему не место в тюрьме.

— Знаю, милая. Он никого не убивал и мы докажем это, нужно только найти правильный путь.

Элис собирается сказать ещё что-то, но не успевает, ведь из холла доносится странное копошение, и спустя мгновение голубые глаза главного редактора буквально лезут на лоб.

— Бетти?!

ЭфПи вскакивает на ноги, а из ослабшей руки Элис едва не выпадает бокал.

— Кажется, я не вовремя. — Девушка переводит взгляд с одного шокированного на другого.

— Ты…ты здесь? — Голос у матери совсем никуда не годится.

— Ну, по всей видимости, да, — отзывается Бетти, снимая с плеча тяжелую сумку.

— Ты не уехала! — Состояние матери слегка пугает её.

— Ага, — неловко отвечает она. — Слушай, эм… Ты, вроде, про второй шанс говорила. Предложение ещё в силе?

— О боже, конечно же в силе! — Элис поднимается из кресла, а глаза её блестят каким-то лихорадочным огнём. — Господи, зачем спрашивать?! Это ведь твой дом.

— Эм…что ж, спасибо. — Короткая улыбка озаряет лицо девушки.

— Правильно, что вернулась, — говорит ЭфПи. — Жить в большом городе одной плохая затея.

— А почему ты передумала? — затаив дыхание, спрашивает Элис.

Бетти очень надеялась, что такого рода расспросы волшебным образом минуют её, но не тут-то было.

— Эээ…возникли кое-какие обстоятельства, — уклончиво отвечает она. — Короче, нужно зависнуть здесь ещё на какое-то время.

Двое Джонсов недоуменно переглядываются, но факт наличия дочери в гостиной безмерно радует женщину, что она решает не вдаваться в подробности эпичного возвращения блудного дитя.

— Что ж, эм, ты наверное голодна? Приготовлю тебе сэндвичи, — суетливо говорит Элис и окрыленная радостью уносится на кухню. ЭфПи усмехается над таким неестественным поведением жены и предлагает Бетти помощь с багажом.

***

Вновь оказавшись в кукольной спаленке, Бетти чувствует, как чудовищное напряжение постепенно отпускает её. Опустившись на нежно-сиреневую постель, она несколько минут просто сидит и глубоко вдыхает ненавязчивый ванильный аромат, которым пропитался воздух.

Она здесь… Самое трудное позади. Решение вернуться далось ей чертовски нелегко, но оно, без сомнения, правильное.

Там, на вокзале, после услышанного, она хотела бежать без оглядки впереди автобуса, но ноги отчего-то налились свинцом и не желали сходить с проклятого асфальта. И вот, тогда её словно молотом шарахнули по голове. Внезапное открытие поразило её, словно удар молнии, заставив сменить курс на 180 градусов.

Да, это очередной прыжок в неизвестность, но в душе твёрдо сидит уверенность, что на этот раз приземление будет удачным. Где-то слева больно колет, но она сжимает зубы до скрипа и решает идти напролом. Горькая пилюля проглочена и ей с этим жить, тут уж выбор не богатый. Быть нелюбимой для неё не в новинку, опыт в этом деле солидный, так что и сопли распускать не стоит. Сейчас нужно собрать волю в кулак, быть сильной, как никогда, сложившаяся ситуация того требует. По дороге домой на ум ей приходит одна идея, не бог весь что, но рискнуть и испытать её в действии просто необходимо. Как знать какие плоды она принесёт. Собрав хоть какую-нибудь полезную информацию, можно наплевать на собственные обещания и наведаться в Саутсайд за советом. Одна надежда на то, что Пенни умеет все же держать язык за зубами, иначе всю мерзопакость предстоит разгребать в одиночку.

«Ты всегда думаешь мерзости о людях от чистого сердца» — звучит в голове любимый голос.

«Да, Джонс, ты прав. Только ведь делаю я это ради тебя. Видишь ли, я не могу по щелчку пальцев убить в себе ужасный недостаток, которые люди называют красивым словом «любовь», и бросить тебя на произвол судьбы. Даже если бы я свалила сегодня, через пару дней, максимум неделю, я снова торчала бы в этой спальне, упиваясь ненавистью к себе. Это гадкое чувство, засевшее внутри как паразит (ему нужно срочно сменить название), толкает меня в очередную кучу дерьма, и я, как последняя идиотка, с радостью вляпаюсь в неё, ведь каким бы мудаком ты не был, мне не плевать на твое будущее. Хочу видеть тебя свободным, а большего мне и не надо. Нет, вру… Надо. Но это все ненужные сантименты. Такие же, как и я для тебя. Жаль… Уверена, ты не пожалел бы, впустив меня в своё сердце. Я не самый плохой человек, хоть порой и веду себя, как последняя тварь. Но у каждого свои изъяны, свои особые трещинки и разломы, и принять их задача не из лёгких. Я твои приняла, а вот ты… Ладно, уже не важно. Есть дела посерьезней моего нытья о вселенской несправедливости. Даю слово, если моё предприятие увенчается успехом, я на радостях тут же смоюсь из Ривердэйла, и в этот раз уже навсегда. Исчезну из твоей жизни окончательно и бесповоротно, слово скаута».

***

Джагхед сидит на жёсткой койке, гипнотизируя взглядом дырку в стене камеры, опостылевшей ему до тошноты. Слабая надежда на то, что в ближайшие дни он покинет эту тесную коморку на сотую долю снизила уровень безысходности и желание повеситься на собственных кишках слегка поутихло. Если дело выгорит, то через пару дней он будет спать на любимой подушке в окружении родных стен.

С чего он вдруг вспомнил про залог? Да все очень просто. Новость о провале их плана он перенес со стоическим спокойствием, но в голове замигала sos — лампочка и громкий вой сирены дал понять, что ему крышка. Тогда-то он и подумал, что провести последние денечки на свободе идея весьма здравая и немедленно поделился ею с адвокатом. Пенни, в свойственной ей манере, заверила своего клиента, что выбить освобождение всего лишь дело техники и поводов для волнения нет. А потом пришла Бетти и…

Он уже собирался звонить Пибоди и отменять всю операцию, больше всего на свете мечтая навсегда остаться в этой камере.

«Я люблю тебя». Три слова. Восемь букв. Два разбитых сердца.

За восемнадцать лет он дважды произнёс эту фразу, и в обоих случаях при весьма удручающих обстоятельствах. Сегодня он должен был сказать это в третий раз… Глаза в глаза, без страха и упрека. Той единственной, за которую без раздумий отдал бы жизнь.

Как тяжело ему далось молчание, известно лишь одному всевышнему. Роковые слова застряли в горле и в этом без труда угадывался божий промысел. Бетти, без сомнения, родилась под счастливой звездой. Да, когда она взялась за обвинения, он не на шутку рассвирепел, но в глубине души все же осознавал, что это к лучшему. Суд через месяц и шансов на благополучный исход катастрофически мало, да чего там, их практически нет. Пенни, с невозмутимым видом, как попугай повторяла, что они все ещё на плаву и за месяц многое может измениться, но под прессом давления расклеилась и трагическим голосом сообщила, что Джонс в полной заднице. Трезво оценив сложившееся положение, он пришёл к неутешительному выводу — расставание неминуемо.

Вернувшись в камеру, он без конца прикидывал, как с минимальным уроном для Бетти поставить в их отношениях точку. Из прошлой их встречи он вынес полезный урок и отчего-то с детской наивностью полагал, что расставание, возможно, ничуть её не огорчит. А потом случилось то, что случилось.

Обвинение, ссора — повод самый, что ни на есть, удачный. Сыграно все было натурально, во всяком случае, Бетти ему безапелляционно поверила. Вот только финал этой пьесы в один акт оказался непредсказуемым. Признание повергло его в глубочайший шок. Ответь он ей взаимностью, все было бы кончено. Через месяц его упекут за решётку на хренову кучу лет по ложному обвинению, а она останется на свободе с грузом ответственности. Зная, что он любит её, эта удивительная девушка попросту не посмеет стать счастливой без него.

Нет, он хочет для неё счастья, а потому лучше уйти из её жизни сейчас, освободив от бремени одиночества и подарив ей будущее. После выпускного она уедет из Ривердэйла, встретит хорошего человека и обзаведется семьёй. Она гордая и после сегодняшнего унижения, без сомнения, возненавидит его, и это прекрасно. Пусть ему и суждено сгинуть в этой дыре, Бетти он тащить за собой не собирается. Как бы тяжело не далось это решение, он сдержит слово данное себе.

Боже, а как же хотелось признаться! Но это лишнее. Совершенно лишнее. Если любишь — отпусти, так кажется говорят. Только никто не упоминал, как это чертовски трудно — отпускать того, в ком заключен смысл твоей жизни.

***

Три дня спустя

Улыбка на лице Пенни грозит треснуть по швам. Давненько она не прибывала в таком приподнятом настроении. Они идут по пустому коридору здания суда и Джагхед гадает, каким человеком он выйдет из этого зала через месяц. Оказавшись на улице, где его уже ждут ЭфПи с Элис, он останавливается на ступеньках, слегка придерживая своего адвоката за руку, чтоб без лишних ушей высказать ей то, чего она уже давно заслуживает.

— Пенни, постой. — В его голосе сквозит лёгкое смущение. — Я хотел сказать, эм…много чего на самом деле хотел…

— Боже, ты чего так подрумянился? В любви признаться решил? — спрашивает Пенни, насмешливым взглядом изучая парня.

— Чёрт, испортила момент! — Джаг притворно огорчается. — Ну разве так можно?

— Ой, прости, давай ещё раз. Клянусь, удивление будет натуральным!

— Дохлый номер, момент ушёл. — Он тяжко вздыхает.— Теперь придётся тебе довольствоваться простым спасибо.

— Совсем не плохая альтернатива, — усмехается она.

— Ладно, без шуток. — Джонс делает серьезное лицо.— Спасибо тебе. За все, что ты для меня делаешь.

— Это моя работа, — говорит Пенни. — Выбить свободу за тридцать штук дело не хитрое, тут моей заслуги нет. Поблагодаришь меня через месяц, когда все это дерьмо останется позади.

— К тебе настрой вернулся, я вижу, — Джага этот факт безгранично радует.

— А он и не уходил, — твердым голосом отвечает адвокат. — Просто у всех бывают трудные времена.

— Это точно. Значит, белый флаг выбрасывать рано?

— Да, определенно. Появилась новая ниточка.

— Что?! — Зелёные глаза расширяются.— Какая ещё ниточка?

— Не обольщайся, — говорит Пенни. — Там все довольно туманно, информации как таковой практически нет, но я эту линию собираюсь раскручивать, чем чёрт не шутит, вдруг мы на верном пути.

— А можно чуточку поподробнее? — Джаг просто сгорает от любопытства.

— Слушай, там ещё полный мрак, мне и сказать толком нечего. Мы с… — Блондинка тут же умолкает, осознав, что ляпнула лишнее.

— Вы с кем? — Джаг подозрительно щурится. — У тебя помощник завелся?

— Неважно, — торопливо отвечает его собеседница. — Давай потом поговорим, у меня встреча горит, а тебя уже заждались.

Джаг опомниться не успевает, как Пенни и след простыл. Блеск! У него под носом замышляется новое расследование, а ставить его в известность никто не собирается! Ничего, что он как бы главное действующее лицо в этом деле? Похоже, этот факт мало кого волнует. Ладно, с этим он еще успеет разобраться, а пока… Сделав глубокий вдох, Джагхед преодолевает оставшиеся ступеньки и спешит к «Форду», возле которого изнывают от нетерпения его родственники.

Едва он оказывается на расстоянии вытянутой руки, как сияющий ЭфПи сминает его в медвежьих объятьях, отчего к щекам снова приливает предательский румянец. Выпутавшись из отцовского захвата, он тут же попадает в другой, более слабый, но по влиянию на цвет лица, ничуть ему не уступающий. Наконец мучительно-неловкий миг встречи заканчивается и вся троица, загрузившись в машину, немедля отправляется домой.

От волнения Джага всю дорогу бьет мелкая дрожь, а когда за окнами появляется до боли знакомый пейзаж, так и вовсе посещает желание выпрыгнуть из тачки и умчаться назад в изолятор. Волны ужаса накатывают на него, когда бордовая дверь открывается и он переступает порог родного жилища.

Но страх оказывается напрасным, ведь из короткого разговора между отцом и Элис становится ясно, что Бетти отсутствует. Со вчерашнего вечера не показывается дома. В ушах начинается неприятный шум, а кровь в венах превращается в огненную лаву, которая вмиг испепеляет все его существо. Фантазия работает на полную, щедро наградив сгорающего от ревности Джагхеда порцией прескверных короткометражек, повествующих о том, где и с кем Купер провела прошлую ночь. Из темного уголка сознания зачем-то выползает Арчи Эндрюс и мозг услужливо подкидывает идею наведаться в гости к рыжему обладателю шести кубиков пресса и проверить свою интуицию.

«Возьми себя в руки, идиот! — раздается истерический писк в правом ухе. — Три дня назад ты кое-что обещал, помнишь? Бетти Купер больше тебе не принадлежит, так что и варежку нечего разевать. Оставь её в покое и дай возможность обрести счастье».

«Нашёл кого слушать, — льется в левое бархатный шепоток. — Пенни нарыла новую зацепку и теперь у тебя появился шанс. Как знать, может тюрьма останется лишь в страшных кошмарах. Так зачем раньше времени сеять панику? Согласись, будет чертовски обидно, если на свободе ты останешься в одиночестве. А она любит тебя… Сама ведь призналась. Только конечный осел способен упустить такую девушку. Ты ведь не осел, Джагги?».

***

Вновь ощущать под собой мощь под двести лошадиных сил ни с чем не сравнимое удовольствие. Рев мотора и холодный ветер в лицо действуют как успокоительное, возвращая расшатанные нервы в некоторую стабильность.

Байк стремительно несется по ухоженным улочкам Нордсайда, а руки в кожаных перчатках все сильней сжимают руль, борясь с побуждением свернуть с выбранного пути. Выведав через отца местоположение Купер, он без раздумий вскочил на верного железного коня и помчался в «Pop’s», где, по всей видимости, она тусила с Кевином.

План действий слеплен на коленке, но Джонс от души надеется, что по ходу развития событий правильные слова найдутся сами собой. Сначала она стопроцентно пошлет его в далёкие дали, но это не страшно, в конце концов, за время их отношений он слышал вещи и похуже. Осыпав его самыми ужасными проклятиями, на что уйдёт от силы минут двадцать, она снизойдет до презрительного разговора, ну, а после, окончательно выпустив пар, с каменной миной выслушает его признание. Что будет дальше большая загадка, но от этого даже интересней. Впереди целый месяц и вымолить прощение за это время у него точно получится.

Наконец байк въезжает на знакомую парковку и Джаг с замиранием сердца обводит взглядом любимое кафе. Волнение вновь овладевает им, и чтоб хоть как-то успокоиться, он выкуривает парочку сигарет, но никотин, увы, не в силах помочь ему. Со злостью впечатав окурок в асфальт, Джонс приглаживает непослушные вихры и решительно идет к неоновой закусочной.

Колокольчик на двери издает жалобный звон, и в нос ударяет дурманящий запах свежей выпечки и шоколада. Посетителей всего четверо — в дальнем углу слева он видит двух девушек, лица которых моментально вытягиваются при его появлении, ну и, собственно, ту, ради которой он и явился сюда. Она сидит за последним столиком, все такая же красивая, со своей неизменной алой помадой. Вот только рядом с ней, по-хозяйски закинув руку на девичье плечо, вовсе не Кевин.

От увиденного красная пелена ярости застилает зелёные глаза и окружающая обстановка расплывается, словно в расфокусе. Поуп Тейт испуганно застывает с тарелкой салата, молясь всем святым, чтоб его кафе не разнесли в щепки. Арчи медленно убирает руку с плеча и уже собирается подняться, но Бетти останавливает его, прошептав что-то похожее на «я сама». Она встает из-за стола и, одернув короткую юбочку, уверенно идет к Джонсу.

«Прости, милый, сейчас будет больно»

— Какие-то проблемы? — спокойным тоном спрашивает она.

— Проблемы?! — дрожащим от ярости голосом повторяет Джагхед. — Ты что, издеваешься?

— Знаешь, тебе лучше уйти отсюда, — говорит Бетти. — Любой идиотский поступок и твой залог вылетит в трубу.

— Я уйду, но сначала ты объяснишь, какого хуя ты сидишь здесь с этим мудилой! — шипит Джонс, обуреваемый чудовищной ревностью.

— С какой стати? Ты что, моя мамочка?

— Ладно, тогда спрошу твоего дружка. — Он делает шаг, но девушка преграждает ему путь.

— Только попробуй, — говорит она, потеряв свой ровный тон. — Не лезь в мою жизнь, Джонс, иначе хуже будет.

— Твою жизнь? — Он не верит своим ушам. — Этот урод теперь твоя жизнь?!

— Лучше он, чем ты! — со злостью говорит Купер, прожигая Змея ненавидящим взглядом.

Джагхед натянуто усмехается, глядя на незнакомку, которая как две капли воды похожа на его Бетти, и отчаянно желает проснуться от этого нелепого сна.

— Не верю, что это всерьёз, — говорит он тихо. — Такого не бывает…

— Ещё как бывает, — холодно произносит Бетти. — Мы с Арчи с самого начала были вместе, а потом влез ты и все испортил. Ты был помехой для наших отношений. Ненужной преградой. Но теперь все встало на свои места. Я наконец прозрела и ты помог мне в этом. Сейчас я на верном пути и скоро ты сам в этом убедишься. Это все, Джагхед, больше мне сказать нечего. Уходи…

— Что за бред ты несешь? — шепчет Джонс. — Ты вообще слышишь себя?

— Разговор окончен. — В бирюзовых глазах читается немая просьба. — Пожалуйста, уходи.

«Я только что дала тебе ответ на все вопросы, — с горечью думает Бетти. — Но ты слеп и читать между строк не способен».

В этот момент Арчи все-таки поднимается с диванчика и это, прямо скажем, крайне глупая затея. Джонс, видя, как он приближается к ним, отталкивает Бетти и в мгновение ока оказывается возле соперника. Мощный удар в челюсть чуть не сносит Эндрюса с ног, но тот быстро реагирует, и ответный хук едва не прилетает Джонсу в глаз, благо тот успевает вовремя увернуться. Арчи наносит еще один удар и тот доходит до цели, угодив Джонсу в висок. Из-за стойки выбегает Поуп и две официантки, которые вместе с Бетти кидаются в гущу схватки, пытаясь помешать двум взбесившимся парням забить друг друга насмерть.

— Хватит! Остановись! — кричит Бетти, хватая Джонса за куртку, пока тот осыпает лицо Эндрюса ударами. Кулак рассекает бровь, и липкая кровь заливает ненавистное лицо. Джаг, сам того не желая, испытывает едва ли не животное наслаждение от её вида. «Я мог бы убить, — на долю секунды вспыхивает в его затуманенном мозгу. — Оказывается, я способен на это…». Бетти молотит его кулачками, и он, не рассчитав силы, толкает девушку, отчего та падает на пол, ударившись головой о барную стойку.

— Прекратите! — гремит голос Поупа Тейт, и Джаг, осознав, что творит, резко останавливается, с ужасом глядя на результат гневной вспышки. Старый бармен подбегает к Бетти, помогая ей подняться на ноги. Арчи отпихивает от себя потрясенного соперника, зажимая рукой разбитый нос.

— Уходи, Джагхед, или я вызову полицию, — грозит ему хозяин заведения.

— Не надо полиции, — тяжело дыша, говорит Бетти. — Он сам уйдёт.

Послав Змею взгляд, полный презрения, она спешит к своему спутнику. Усадив его на диванчик, она быстро оценивает его повреждения, а после обращается к бармену:

— Мистер Тейт, мне нужна аптечка и лёд.

— Да, конечно, — отозвается тот. — Лиза, принеси все, что нужно, — велит он одной из официанток.

Девушка кивнув, убегает в подсобное помещение.

— Джагхед, умоляю, уходи! — с отчаянием в голосе снова просит Поуп. — Не заставляй меня звонить копам!

Джонс вздрагивает, отводя взгляд от своей любимой, которая заботливо утирает салфеткой кровь с лица Арчи, и не сказав ни слова, бросается вон из кафе.

Он не помнит, как оказался на улице, как сел на байк и как очутился в Саутсайде. В одно мгновение рядом с ним уже Свит с Фангсом, которые ведут его на второй этаж. В руке появляется бокал с виски, а за ним ещё один, и еще, и еще, а потом…потом наступает темнота.

***

Бетти сидит на кровати, подмяв под себя ногу. В её руке ватный диск с мазью, которую она наносит на гематому под глазом Арчи. Тот не сводит с девушки глаз, все ещё не веря своему счастью. На губах у него играет лёгкая улыбка, которая никак не вяжется с его внешним видом.

— Чего улыбаешься? — спрашивает Бетти, равномерно распределяя белую жижу по повреждениям.

— Я счастлив, — звучит простой ответ.

— От чего? Что тебе морду начистили? — усмехается девушка.

— Это того стоило.

— Ну да, конечно. — Бетти фыркает.— Какого хрена ты вообще встал с места? Он уже уходить собирался, а ты…

— Плевать, — говорит Эндрюс. — Эта драка давно назревала, так что… Я ни о чем не жалею.

— Джонс — псих, он убить тебя мог. — В ее голосе слышатся нотки раздражения. — Будь добр, не встревай больше в разборки с ним.

— Как скажешь.

Он сжимает её руку и оставляет на ней лёгкий поцелуй. Боже, как же он был прав, когда помчался за ней на вокзал! И как повезло, что не опоздал. Ещё чуть-чуть и она села бы в этот долбанный автобус и укатила к черту на рога. Это судьба. Она его судьба. Отныне и навсегда.

— Я люблю тебя, — тихо говорит он.

— Знаю, потому и осталась, — с улыбкой отвечает Бетти.

Она смазывает мазью разбитую бровь, а мысли её уносятся далеко за пределы спальни Арчи. Туда, где её сердце.

«Это все ради тебя, Джаг. Мои слова, драка — не более, чем фарс, простое шутовство, часть плана, который поможет тебе обрести свободу. Прости, что не посвящаю в подробности, ты не поймешь и все испортишь. А знаешь почему? Глупо, но мне показалось сегодня, что ты…любишь меня?»

Комментарий к Часть 16. Второй шанс

Ох, вот первая в Новом году глава)))Наворотила я в ней дел, но надеюсь, что вам понравится) Если какие-то поступки персонажей вызывают у вас жёсткий фэйспалм, милости прошу в комментарии, я всегда готова выслушать конструктивную критику)))

========== Часть 17. Скелет в шкафу ==========

«Никакое притворство не может

продолжаться вечно»

Цицерон.

День выдается под стать настроению — серый и до безобразия унылый. Плотные пепельно-сизые тучи висят в небе над Ривердэйлом и всем своим видом намекают жителям, что солнца в ближайшую неделю им не видать, как собственных ушей. Бетти отрешенно смотрит в окно, крутя в пальцах трубочку от молочного коктейля, который она уничтожила в количестве двух бокалов в ожидании Кевина. Тот обещал совершить дерзкий побег с последнего урока, но как видно затея эта потерпела крах, иначе красавчик уже сидел бы напротив. Идея устроить Келлеру допрос с пристрастием пришла к ней бессонной ночью, когда она напряженно обдумывала дальнейший ход действий. Первый шаг к цели уже сделан — Арчи Эндрюс теперь в ее руках. Она станет его тенью, прилепится к нему, как банный лист, фиксируя каждый шаг. Хорошо, что этот ходячий тестостерон острым умом не блещет, иначе возникли бы трудности. Да чего там, даже вчера этот осел ни черта не просек. Она попросила не выдавать Джонса папаше Фреду, который, увидев шикарную физиономию сына, настойчиво потребовал имя паршивца, посмевшего отметелить его отпрыска, и Арчи просьбу выполнил. Он безропотно поверил в то, что делает это ради своей любимой, которой придется туго, если саутсайдского боксера снова заметут за решетку по ее вине. Это стоило Купер пятнадцати мучительных минут тягучих и до одури мерзких поцелуев, после которых её чуть наизнанку не вывернуло. Как только запахло продолжением банкета, она без сожаления обломала рыжего мачо, навесив ему лапшу про критические дни, которую он, чистая душа, тоже проглотил без задней мысли. Бетти со скоростью торнадо умчалась домой, от души надеясь на то, что в женской физиологии Эндрюс такой же пень и эта отмазка прокатит еще не один раз. Поцелуи стерпеть ещё можно, но секс это уже перебор. Чужое тело, пыхтящее на ней — это, пожалуй, самый страшный из всех существующих кошмаров. Сознание просто не в силах принять саму суть такого действа, точно так же как бесконечность нашей Вселенной или собственную смерть. Хотя, если она намерена влезть в голову Эндрюса, в его мысли и переживания, нужно быть готовой ко всему.

Бетти тяжко вздыхает, отрываясь от созерцания безотрадного пейзажа за окном, и бросает взгляд на часы. Чёрт, она торчит здесь уже долбанный час! Схватив лежащий на столе телефон, она находит в контактах номер Кевина, которому собирается сказать пару ласковых, но, увы, не успевает. Колокольчик звенит, и Келлер собственной персоной нарисовывается перед заждавшейся девушкой.

— Прости, удрать не вышло. — Он приземляется на диванчик. — Лягушка умоляла её препарировать, отказать я не смог.

— Живодер, — фыркает Бетти, бросая уже ненужный гаджет обратно на стол. — Хорошо я этого не видела.

Её двухнедельное изгнание из Ривердэйл Хай подбирается к золотой середине, а это означает, что счастливые денечки сочтены, и совсем скоро в её жизнь снова вернутся унылые будни, наполненные вспоротыми лягушками и нудными лекциями, которые никоем образом не пригодятся ей в будущем.

— Ты вообще много чего интересного пропустила. — Он пытливо смотрит на девушку. — Весь класс с утра гудел, как улей, у меня даже уши заложило.

— Хм, а чего гудел? — невинно интересуется блондинка, покусывая соломенку.

— А это я как раз у тебя хотел спросить. — В тоне парня явно слышатся нотки укора. — Какого черта происходит, Беттс?!

— Ты о чем?

— Боже! — Кевин закатывает глаза. — Ладно, сама напросилась. С утра в общей гостиной Хлоя с Элисон, захлебываясь от восторга, рассказывали про драку «бульдога» со «змеем». Я сначала не поверил, но потом заявился Эндрюс, с лицом, будто по нему танк проехал, и все подтвердилось. Шерил сразу же настрочила Веронике, а та, немедля, отправилась к моему отцу с требованием вернуть Джага назад в изолятор ну и…

— Что?! — Купер сжимает кулаки так, что белееют костяшки пальцев. — Эта сучка настучала копам?! Блять, ей конец, я закопаю её рядом с Реджи!

— Беттс, послушай, — с мольбой в голосе говорит Кевин. — Не связывайся ты с Вероникой, только хуже будет, поверь. Отец для Джага не угроза, это вообще не его компетенция.

— Да плевать мне! Стукачи долго не живут, золотое правило.

От праведного гнева щеки девушки покрываются алыми пятнами. Факт гнусного ябедничества возмущает её до крайности, побуждая без промедления отправиться в Пембрук и навалять Веронике очередную порцию отборных пиздюлей.

— Есть еще кое-что, — осторожно говорит Кевин.

Похоже, реакция на эти слова страшит его гораздо больше.

— О, я уже в предвкушении, — язвительно отзывается Купер.

— Девчонки сказали, что до драки, вы с Арчи ну…эээ…целовались. Это правда?

— Ага, — раздается в ответ недовольное бурчание.

Кевин в соверешейнешем потрясении открывает рот, словно рыба, выброшенная на берег, не находя слов.

— Расслабься. — Бетти проявляет милосердие, наблюдая за мучениями друга. — Я под прикрытием.

Рот Келлера закрывается, а глаза, напротив, грозят вылезти из орбит. Бетти усмехается, придвигаясь поближе к окончательно запутавшемуся бедолаге.

— Это большой секрет, — понизив голос, сообщает она. — Я ведь могу тебе доверять?

— Безоговорочно! — моментально отвечает Кевин. — Я — могила, слово скаута!

— Отлично, тогда слушай.

***

Похмелье — чемпион среди самых отстойных вещей, которые могут случиться с человеком. Ну, есть еще смерть, но по сравнению с муками отходняка, она кажется истинным блаженством. Проснувшись, хотя нет, здесь лучше подойдёт глагол «восстав», Джаг с трудом добирается до холодильника, который заботливая Тони под завязку набила водой и диетической колой. Так же на холодильнике обнаруживается еще одна приятная неожиданность в виде пачки аспирина, за которую Джонс поклялся расцеловать подругу при встрече. Запихав в рот три таблетки и влив в свой трясущийся и обезвоженный организм пару бутылей живительной водички, он снова ложится на диван. Закрыв тяжёлые веки, Джонс впадает в беспокойную дремоту, перемешанную с мучительной тошнотой и болезненной пульсацией в кружащейся голове. В жарком мареве всплывают отрывки вчерашнего кошмарного вечера, который он отчаянно хочет забыть навсегда. В самый разгар самоуничижения до его обостренного слуха доносится звук чьих-то гулких шагов и спустя мгновение дверь в комнатку открывается. Джаг с героическим усилием разлепляет один глаз, и перед ним из тумана формируется никто иной, как его адвокат.

— Какое убожество, — намерено повысив голос, говорит она, смерив своего подопечного насмешливым взглядом. — Видел бы ты себя…

— Говори тише.— Джонс болезненно морщится.— Башка сейчас взорвётся.

— Так тебе и надо, — ещё громче говорит Пенни, направляясь вглубь комнаты. Подхватив стул, она специально тащит его по полу, и противный скрип отзвается в страдающей голове громовыми раскатами. Когда стул занимает место около дивана, и Пенни на него садится, Джаг понимает, что сейчас его ждёт хорошая трепка.

— Оживай, придурок, — обращается к нему блондинка.

Она прикуривает сигарету и пускает дым прямо в помятое лицо. Джонс кашляет, еле сдерживая рвотные позывы.

— Ты смерти моей хочешь? — сипит он, разгоняя рукой противный дым с ментоловым запахом.

— Нет, дорогуша, это ты хочешь моей смерти, — со злостью отвечает женщина. — Что за дерьмо ты вчера устроил? Назад потянуло, в любимый изолятор?

По правде говоря, он совсем не прочь снова там оказаться, учитывая скверное положение дел. Крошечная надежда на возможное счастье угасла, и смысла оставаться на свободе катастрофически поубавилось. Единственное, что держало его на плаву — это отец и верные друзья, ради которых он, по большей части, и вылез из затхлой камеры.

— Это вышло…случайно, — еле живым голосом говорит он. — Какие-то проблемы?

— Ты — идиот, вот главная проблема! Я только что из участка, час умасливала этого кретина шерифа, чтоб задница твоя осталась на воле.

— Эндрюс ему стуканул? — тихо спрашивает Джаг, стараясь унять острую боль в висках.

— Нет, это кто-то левый, — отвечает Пенни. — Мой тебе совет — если хочешь набить кому-нибудь морду, делай это не при свидетелях, о’кей?

— Добрые у тебя советы.

— Я реалист, Джонс, а вот ты…– она замолкает, подбирая слово, которое идеально опишет лежащее перед ней тело.

— Не трудись, я и сам прекрасно знаю, кто я. — Джонс с усилием поднимается с дивана, и теперь сидит, сжав дурную голову дрожащими руками.

— Ладно, проехали. — Пенни остывает, глядя на картину искреннего раскаяния. — Но если ещё раз такое повторится, я самолично уволоку тебя обратно, это ясно?!

— Ясно.

Закурив ещё одну сигарету, Пенни наконец решается на то, ради чего, собственно, и пришла. «Расспроси его, только аккуратно, — раздается в её голове голос напарника. — Он ничего не должен заподозрить». Легко сказать, Джонс не тупой, мигом сообразит, что дело не чисто. Хотя в таком состоянии…

— Слушай, — непринужденным тоном говорит она, — не поделишься за какие заслуги ты навалял этому Эндрюсу? У вас давняя вражда или что-то типа того?

Джаг поднимает на неё покрасневшие глаза и в них явственно читается недоумение. Вопросы личного характера она никогда ему не задавала, на протяжении всего следствия они говорили лишь по делу, никогда не углубляясь в частную жизнь. Странно.

— Он рыжий, — отвечает Джаг. — Никогда не любил рыжих.

— Ага, а ещё у него веснушки на носу, — усмехается Пенни. — Я ведь серьёзно, Джонс, неужели нельзя без увиливания.

— С чего такой интерес? — Голос его чуточку крепнет. — Рядовая потасовка, ничего серьёзного.

— Ну да, как же. В первый же день освобождения, наплевав на возможные последствия, ты устроил бои без правил и все это без серьёзной на то причины? Дудки, милый, ни на секунду не поверю.

— Ладно, уговорила. Он — рыжий мудак. Это сойдёт за серьёзную причину?

— Вполне. — Пенни кивает.— А чем он заслужил такое звание, не поделишься?

— Своим существованием.

— А можно поподробней? — В голубых глазах загорается неподдельный интерес. — Вы ведь, если не ошибаюсь, лет пять знакомы?

— Около того. — Джонс с подозрением разглядывает своего адвоката. — Что вообще происходит? С чего вдруг такой допрос?

— Это не допрос, а простое любопытство, — говорит Пибоди. — Ну, так что скажешь о нем? Я слышала, вы даже дружили какое-то время.

— Так, хватит! — Терпение Джагхеда лопается. — Пока не узнаю в чем весь фокус, ни слова не скажу, ясно?

— Да какие тут фокусы, — снеким раздражением отвечает Пенни. — В протоколе допроса учеников мелькало его имя, вот я и запомнила. Вчера ты его в бифштекс превратил и это меня заинтриговало. Ничего сверхъестественного тут нет.

— Ну это как сказать…

— Слушай, я ведь могу весь день тут просидеть, капая тебе на мозги, — грозит упрямая блондинка. — Я, кстати, никуда не спешу.

— Господи, ладно! — Ее подзащитный наконец сдается. — И почему именно сейчас…

— Начинай, малыш. — Пенни сладко улыбается, отчего умирающему от головной боли Джагхеду хочется её придушить. Бессердечная мегера, ей в Гуантанамо нужно работать, а не людей защищать.

***

Челюсть Кевина лежит на столе. Мозг разлетается на мелкие кусочки, став абсолютно бесполезным органом. Он не может поверить в услышанное, это ведь просто невозможно. Полный абсурд. Арчи Эндрюс — убийца?! Нет, это совершенно исключено. Если он и отсутствовал на той вечеринке, тому можно найти другое, более логичное объяснение. Болезнь, банальное нежелание, неотложные дела, и ещё сотня причин, но никак не хладнокровное убийство. Боже, что вообще твориться в этом чертовом городе?

— Эй, ты в порядке? — Бетти проводит ладонью перед потрясенным другом.

— Нет, — честно отвечает тот. — Кажется у меня шок.

— Возьми себя в руки, — командирским голосом приказывает Купер. — Мне помощь твоя нужна, а ты растекся, как желе.

— У меня гиперчувствительность, — мямлит Кевин и тянется к стакану с водой. Осушив его до дна, он чувствует себя чуточку лучше.

— Ага, а ещё у тебя гипернаблюдательность, — говорит ему девушка. — Ты прирожденный сыщик, у тебя, мать его, талант. Включи свой третий глаз и помоги мне, больше я никому не доверяю, ты знаешь.

— Ох, Беттс…— Кевин выглядит совершенно растерянным. — А вдруг это ошибка? Вдруг получится как с тем Змеем.

Похоже, затея поделиться с другом своим позорным провалом была не совсем удачной.

— Нет, на этот раз попадание точное, у меня долбанное предчувствие, понимаешь? Ты сам сказал, что на вечеринке его не было.

— Ну…он, возможно, в гриме был, — неуверенно говорит Келлер.

— Вот и выясни это. Я о том и прошу. Собери мне всю информацию о том празднике — фото, видео, сгодится все. Если он действительно был там, где-нибудь да должен всплыть. Порасспрашивай народ в школе, ты со всеми в нормальных отношениях, не то что я. Давай, Кев, соглашайся! Будь моим доктором Ватсоном, уверена, у тебя получится.

Кевин вглядывается в горящие от нетерпения глазища и ведет мучительную внутреннюю борьбу. Отказаться — значит обидеть подругу, влезть в расследование — предать человека, с которым знаком практически с пеленок. Обуреваемый противоречивыми эмоциями, Кевин поступает по старинке — слушает свою интуицию. Мучительный выбор сделан.

— Ох, Беттс, я совершенно не представляю на что иду, но я согласен.

— Отлично! — Улыбка озаряет лицо девушки. — Я знала, что на тебя можно положиться. Только, Кев, будь осторожен, делай все спокойно и без суеты, не вызывая подозрений.

— Я Ватсон, забыла? — усмехается Келлер. — Сделаю все без шума и пыли.

— Умница! — хвалит его довольная Бетти. — Ну, а я пока займусь самим Эндрюсом. Нужно покопаться в его черепушке, вдруг чего интересного нарою.

— Думаешь, он впустит тебя туда? — с лёгкой тревогой спрашивает друг.

— У меня есть волшебный ключик. — Девушка загадочно улыбается.

— А к Веронике у тебя, случаем, такой же не завалялся? — с надеждой интересуется её помощник.

— Кев, ты обещал!

— Да-да, обещал. Но если она пошлет меня, я не виноват.

— Не пошлет, — успокаивает его подруга. — Накачай её вином, виски, короче, развяжи ей язык и все будет в шоколаде. Пьяная девушка — находка для шпиона, так что не упусти шанс.

— Позитивное мышление — твоя сильная черта, — ухмыляется Кевин.

— Трудно поверить, но это так. Мы на правильном пути, я верю в это.

— Мне бы твою уверенность. — Кевин вздыхает.— Я знаю Арчи с детства и…

Тут он внезапно зависает, словно видео при медленном интернете. Внезапный привет из прошлого врывается в его спутанные мысли и заставляет на несколько секунд выпасть из реальности.

— Эй, в чем дело? — с тревогой спрашивает Бетти. — Кев, ты слышишь?

— Я кое-что вспомнил, — медленно говорит он, — и боюсь, тебе это не понравится.

***

Плотный ментоловый дым висит в маленькой комнатке. В тишине раздается равномерное тиканье часов, стрелки которых подкрадываются к цифре 5. Затушив шестую по счёту сигарету, Пенни откидывается в глубокое кресло и прикрывает уставшие глаза. В последнее время она плохо спит, даже снотворное не способно подарить ей спасительное забвение. Определённо нужно наведаться к доктору, пока организм окончательно не спятил от бессонницы и перенапряжения. Но это после, сейчас главное развязаться с делом Джонса, а там можно и отпуск устроить. Залить полный бак и умчаться из Ривердэйла в какую-нибудь глушь, набрав вяленого мяса, виски и любимых пластинок. Никаких убийств, интриг и предательств, только безмятежный покой и умиротворение. Да, именно так она и поступит. Как только закончит дело, разумеется.

В зале тату-салона раздаются голоса и Пенни открывает глаза. Она слышит негромкий цокот каблуков, и вот бамбуковая штора расходится, являя адвокатскому взору девушку в чёрном пальто и с кровавой помадой на полных губах.

— Ну наконец-то. — Пенни моментально оживляется, приподнимаясь в кресле. — Я тут чуть не уснула.

— Эндрюс заявился в «Pop’s», пришлось немного задержаться, — говорит Бетти, занимая привычное место напротив Пибоди. — Ну, как с Джонсом прошло?

Пенни выуживает из серой пачки ещё одну сигарету и с наслаждением закуривает. От лёгких за пятнадцать лет курительного стажа, наверняка, осталось одно решето, но кого это волнует? В жизни итак радостей кот наплакал, так зачем лишать себя ещё и этого удовольствия.

— Как по маслу, — отвечает она. — Оказывается, наш рыжий друг не так прост, как кажется.

— Джаг ничего не заподозрил? — с тревогой спрашивает Бетти. Это волнует её больше, чем скелеты в шкафу Эндрюса.

Пенни на несколько секунд крепко задумывается, а потом качает головой.

— Думаю, нет. Немного поупирался, правда, но потом его так понесло, что у меня уши завяли. К Эндрюсу у него чистая ненависть, и это меня напрягает. Постарайся больше не сталкивать их лбами, иначе на Джонса повесят ещё одно убийство.

Толика сомнения все же не покидает Купер, но она решает просто довериться своему подельнику, не углубляясь в подробности. Теперь нужно сосредоточиться на главной повестке дня.

— Ладно, я прослежу за этим, — заверяет её Купер. — Ну, так что ты выяснила?

— Довольно забавные вещи, — отзывается Пенни, стряхивая пепел. — Со слов Джага, они начали общаться после переезда в Нордсайд. За лето неплохо сдружились, а потом оказались в одном классе. В школе наш рыжик был тот ещё задрот, что не удивительно, учитывая то, кем была его мамаша — напрочь поехавшая фанатичка, всюду таскавшая с собой брошюрки с библейскими сюжетами. Арчи каждое воскресенье торчал в церкви и без конца цитировал бедному Джонсу любимые отрывки из Библии, доводя того до нервного тика. Все это тянулось до тех пор, пока миссис Эндрюс не сбежала с каким-то залетным пастырем, даже записки не оставив. После такого предательства, по всей видимости, малыш Арчи и утратил веру.

— А потом случился тот пиздец с собакой…— тихо говорит Бетти.

— О, так ты уже в курсе?

— Кевин рассказал. — Девушка съеживается, словно от холода. — Никогда не подумала бы, что он на такое способен. Больной ублюдок…

Перед глазами возникает непрошенная картинка, от которой к горлу подступает тошнота. Милый пес, виляя хвостом, подбегает к незнакомцу в надежде на угощение, но вместо этого на его горле затягивается тугая петля. Пёс отчаянно вырывается, но уйти от расправы ему не удается.

— Джаг, видно, тоже так считал. — До нее доносится голос Пенни, и чудовищная картинка, скукожившись, пропадает.— После этого случая их дружбе пришел конец. Похоже, Эндрюс так и не смог простить его.

— Никто в здравом уме с таким отморозком общаться не станет, — с отвращением говорит Бетти. — Вообще удивительно, что его в психушку не отправили. Как вообще такое возможно?! Блять, у меня просто нет слов!

— Ну, тот мальчишка отчасти сам виноват. Насилие всегда порождает насилие, это правда жизни. Джаг говорит, этот… Томми, кажется, здорово доставал Эндрюса, но пока мать забивала ему голову религиозной фигней, рыжик держал агрессию в себе, а когда миссис фанатичка бросила семью, дал своим демонам волю.

— Это, блять, никак его не оправдывает, — возмущенно говорит Купер. — Ни один нормальный человек не станет подвешивать собаку на дереве за утопленную в толчке кепку.

— Любимую кепку, — уточняет Пенни. — Томми заставил Эндрюса достать ее из дерьма и надеть на голову. Похоже, для рыжего святоши это стало последней каплей. Как я и говорю — насилие порождает насилие.

Бетти умолкает, осмысливая все услышанное здесь и в кафе, от Кевина. Внезапно в закромах памяти всплывает утро после ареста Джагхеда, когда Арчи провожал её в школу. «Быть изгоем участь не из приятных», сказал он тогда, а она лишь рассмеялась, будучи уверенной, что понятие «изгой» знакомо звезде футбола только из сопливых подростковых мелодрам. Выходит, она ошиблась и Арчи действительно пять лет назад испытал на себе все прелести подобного статуса. Травля в школе, бегство матери и крушение веры смешались в ядерный коктейль, результатом которого и стал тот жуткий случай вопиющей жестокости. Вообще, ситуация выходила довольно странная, это как две стороны одной монеты. С одной — издевательство над человеком, а с другой — над животным. Кто тут прав, кто виноват разбирались долго, но в итоге Фреду Эндрюсу пришлось выплатить семье Мартинов, чей отпрыск и довел Арчи до белого каления, солидную компенсацию, и вскоре они покинули Ривердэйл, дабы навсегда забыть о случившемся. Арчи около года посещал психолога, а затем с головой ушёл в спорт, все свободное время проводя на футбольном поле. Память же об этом инциденте со временем ушла в небытие и жизнь четырнадцатилетнего подростка вошла в новую колею. И все бы ничего, но сам факт совершения такого противного природе действа заставляет о многом задуматься. Если уже в детстве этот мальчик был способен на такую черствость и запредельный садизм, то велика доля вероятности, что это заложено в нем с самого рождения. В критические моменты спусковой механизм срабатывает и тьма вырывается наружу.

— Эй, ты здесь? — Пенни щелкает пальцами, возвращая девушку в реальность.

— Да, я…я в норме.

До жути хочется покурить и Бетти просит угостить её сигареткой, пусть и ментоловой. Никогда она не понимала, зачем перебивать вкус табака разной дрянью, вроде ментола или шоколада, но видно кто-то находит в этом извращении свою долю кайфа.

— А парень-то оказался с сюрпризом, — говорит Пенни, легко крутясь в кресле. — Знаешь, мне сейчас даже как-то не по себе.

— Представь, какого мне, — отвечает Бетти, выдувая сизый дым. — Каждый день находиться рядом с ним. Скоро на антидепрессанты подсяду, вот увидишь.

— Я с них уже полгода не слажу, — усмехается Пенни. — Если что, обращайся, могу достать по дешевке.

— Заметано. Надеюсь, к концу расследования не подсяду на что потяжелее.

— Кстати, чуть не забыла. — Пенни становится серьезной. — Я тут немного раскинула мозгами, не факт, что нам повезёт, но все же. Помнишь, что плел Малакай про джингл? Якобы партия пропала и все такое.

— Эм, ну да, а это здесь причём? — Бетти поднимает бровь, не въезжая к чему ведёт напарник.

— Есть одна мысль. — Адвокат загадочно улыбается.— Чёрт знает, получится или нет, но попытка не пытка.

***

Прохладный вечер опускается на маленький городок и приносит с собой мелкий нерешительный дождик, который, судя по прогнозу, затянется на несколько дней. Находясь под впечатлением от встречи с адвокатом Джонса, Бетти совершенно не замечает, как добирается до дома. Идея сообразительного юриста захватывает её, хоть реализация этого предприятия будет не из лёгких. Все равно, что искать иголку в стоге сена, но кто сказал, что будет просто? Размышляя над этим, Купер поднимается в свою комнату, как вдруг слышит на лестнице тяжёлые шаги. Подняв голову, она видит Джагхеда, спускающегося вниз с внушительным рюкзаком в руках. Взгляды их встречаются, и в воздухе повисает просто фантастически неловкое молчание. Хмурое лицо Змея приобретает пугающее выражение, отчего внутренности у Купер сжимаются в один трясущейся комок. Осознав, что идиотское стояние на ступеньках слегка затягивается, Джонс до хруста костяшек стискивает ручку рюкзака и топает дальше, старательно обходя стороной каменное изваяние под именем Элизабет Купер.

— Куда собрался? — вырывается у неё, прежде, чем она успевает осознать суть происходящего.

Джонс застывает в паре шагов от лестницы, надеясь, что еще не отошел от похмелья и это всего лишь слуховая галлюцинация.

— Ты оглох? Я кажется вопрос задала, — снова раздается голосок за спиной, и становится ясно, что со слухом у него все порядке.

Купер, по всей видимости, окончательно лишается страха и решает идти напролом. «Сгорел сарай, гори и хата», как говорится.

— Подальше отсюда, — отвечает он, и уже делает шаг к спасительной двери, но голосок снова вторгается в его уши, заставляя врасти в безупречно чистый паркет.

— Куда, если не секрет?

Разрываемый двойственными чувствами, Джонс медленно поворачивается к девушке, которая окончательно разрушила его жизнь, а теперь безжалостно топчется на её жалких руинах.

— Даже если на Северный полюс, тебя это уже не касается. — Тон его граничит с безразличием. Нельзя, чтоб она почуяла его волнение.

— Задницу себе не отморозь, — зачем-то говорит Купер. Какое-то странное состояние. До жути хочется смеяться. Похоже, нервный срыв неизбежен. Нужны антидепрессанты, срочно.

— И это тоже не твоя забота.

«Чья же интересно? — проносится в ее голове. — Подцепил вчера в пьяном угаре какую-нибудь саутсайдскую шлюху?».

Веселье как рукой снимает. На смену приходит раздражение.

— Не обольщайся, Джонс. — Она кривит алые губы. — Я лишь хочу обезопасить себя от случайных встреч. Буду обходить место твоего обитания за сотню миль.

— Очень умно, — отзывается парень. — Значит с этого дня Саутсайд для тебя запретная зона.

— «Белый Змей» решил узурпировать? — язвительно спрашивает она. — Или ту вшивую квартирку с тараканами? Мой совет — выбирай халупу той ебанутой старухи, вдруг мне приспичит в бар, а видеть там твою кислую рожу как-то не особо хочется.

Брови Джонса съезжаются к переносице, а в глазах загорается недобрый огонек. Стерва. Какая же потрясающая стерва. Почему он вообще слушает её? Какого хрена он ещё здесь?! Нужно бежать из этого дома без оглядки, но ноги не желают сходить с места. Наглые бирюзовые глаза прожигают его презрением, а он, кретин, ещё и радуется этому. А ведь несколько дней назад эти глаза, наполненные слезами, смотрели на него с отчаянной мольбой. «Я люблю тебя», шептали губы, которые сейчас кривились в насмешке. «Ты все, что у меня есть»…

— Зачем ты это сделала?

Зачем он это спросил?!

— О чем ты? — Ее сердце пропускает удар.

— Твои слова…в изоляторе.

— Ах, это. — Голос дрожит. — Я вроде уже извинилась. Ты не убийца, просто…

— Я о другом, — прерывает её Джонс.

Бетти лихорадочно ищет адекватный ответ в своей голове, но ничего подходящего не находит.

— Разве для тебя это важно? — вот он, гениальный выход — отвечать вопросом на вопрос.

— Было важным…до вчерашнего дня.

«Остановись, иначе засыпимся! — отчаянно верещит здравый смысл. — Ничего не говори, просто сваливай в комнату!»

— Ммм, странно, — говорит Бетти, игнорируя истошный вопль внутри. — Будь это правдой, я не услышала бы в ответ молчание.

«Ну все, это конец», — замогильным голосом сообщает никому не нужный внутренний зов.

— Я хотел все исправить, но вовремя одумался, — тихо говорит Джагхед, и на его губах мелькает невесёлая улыбка. — Даже речь приготовил, представляешь…

Пронзительная бирюза мутнеет, а у него перехватывает дыхание.

— Надо же. — Она до боли закусывает внутреннюю губу. — И какую?

— Чудовищную, — усмехается он. — Хорошо, что ты этого не слышала.

— Ты безнадежен. — Горячая слезинка ползет по бледной щеке. — Даже здесь облажался…

— Согласен, до тебя мне далеко. Речь в кафе была бесподобной.

— Я старалась.

— Что ж, не зря. Вышло очень убедительно.

— Согласна.

— Рад за тебя. Нет, серьёзно, рад. Он…тебе подходит. Определённо.

Очередное вранье. Почему ложь всегда даётся так легко? Загадка природы. А может это благо? Похоже все пошло по изначальному плану. Просто отпустить. Просто вырвать из сердца. Просто забыть.

— Проваливай, Джагхед Джонс, — раздается ломкий голос.

Слёзы жгут её изнутри адским пламенем, но позволить себе выплеснуть их при свидетелях она не может.

Джагхед медленно поднимает рюкзак и забрасывает его на плечо. Движения неуверенные, словно он сомневается в правильности своего решения. В зелёных глазах растерянность и то, невысказанное, что так и осталось запрятанным за семью замками. А ведь они были так близко.

— Будь паинькой, Бетти Купер, — говорит он на прощанье. — Больше не разбивай людям носы, это может плохо кончиться.

Как только дверь закрывается, Бетти дает волю слезам.

Как только дверь закрывается, Джагхед до боли сжимает кулаки.

Всю жизнь он поступает по совести, всегда гребет против течения и никогда не жалеет об этом. А сейчас? Просто сдается и, трусливо поджав хвост, уползает в тёмный угол. Сдается, без боя вручая самое дорогое в мире сокровище в похотливые ручонки Арчи Эндрюса. Плетет несусветную бредятину, свято веря, что это истина. От этих мыслей ему делается дурно, словно в нос бьет премерзкий запах. Решай уже, мать твою, что-нибудь. Сию же секунду. Это ведь так просто — вперёд или назад. Один шаг и два варианта — потеря или борьба. Пусть напрасная, но все-таки борьба.

С гулко колотящимся сердцем он поворачивается к бордовой двери, но открыть её оказывается чертовски сложно.

Комментарий к Часть 17. Скелет в шкафу

Снова здравствуйте) Вот и новая глава. Писать её было сложно. Не знаю почему, но это так. Но я все же надеюсь, что вам понравится) Сцену с Бетти и Джагом писала под замечательную “Call out my name”, она как никогда попала под настроение, послушайте, может вам тоже понравится)

========== Часть 18. Все тайное… ==========

Вернувшись домой со службы, уставший и до болезненных колик голодный, шериф Келлер вместо обещанной сыном курицы в соусе карри, обнаруживает на обеденном столе четверть холодной пиццы и пустую банку из-под колы, отчего и без того паршивое настроение окончательно катится в беспросветный мрак. Заглянув в холодильник, в котором кроме молока и вчерашнего салата ни черта интересного не наблюдается, он разочарованно вздыхает и берется за пиццу. Разогрев все, что от неё осталось, мужчина в считанные минуты уничтожает скудный ужин, от которого чувство голода только усиливается. Желая выяснить, куда все-таки запропастилась чертова курица, шериф решительно направляется в комнату сына. Оказавшись на втором этаже, возле белой двери с табличкой «Не входить! Зона повышенной радиации!», он пару раз стучит по дереву костяшками пальцев. Разрешения войти не следует, но зато слышатся шаги, и серебристая ручка поворачивается, издав тихий щелчок. В узеньком проеме появляется явно взволнованный Кевин, который, по всей видимости, впускать отца внутрь не собирается.

— Слушай, пап, я немного занят, — торопливо говорит парень. — У тебя что-то срочное?

— Эм, нет, я просто…

— Отлично, — перебивает его сын, — тогда поговорим позже. Прости, я правда очень занят.

Шериф даже рта не успевает раскрыть, как дверь перед его носом бесцеремонно захлопывается.

Оставив недоумевающего отца теряться в догадках, Кевин возвращается на кровать, которая представляет из себя нечто невообразимое. На темно-синем покрывале хаотично раскиданы десятки полароидных снимков, обертки от батончиков «Reese’s Nut Bar» и мармелада «Twizzlers». Среди этого художественного беспорядка возвышается Бетти Купер, которая дожевав очередной батончик, пополняет свалку ещё одним шуршащим фантиком.

— Он там уши случайно не греет? — усмехается Бетти, кивая на дверь.

— Маловероятно, — отвечает Кевин, — но не исключено. Издержки профессии.

Бетти фыркает, потянувшись к прикроватной тумбе за банкой газировки. В горле уже першит от сладостей, которых они с Кевином основательно переели в этот вечер.

— Похоже, ты права, — чуть понизив голос говорит Кевин. — Его действительно не было на вечеринке…

Сделав ещё один солидный глоток, девушка ставит банку на место и смотрит на ворох фотографий.

Перелопатив за прошедшие пять дней весь Instagram, перечитав сотни твитов и даже успев опросить знакомых ребят о той злосчастной хэллоуиновской ночи, Кевин пригласил её к себе в дом, дабы предоставить весь собранный материал. Больше двух часов они тщательно изучали снимки, сделанные Дилтоном Дойли, местным фотографом-любителем, который милостиво согласился одолжить их Келлеру на один вечер, и ни на одном из них не нашли нужного человека. Затем настал черед фотографий из соцсетей и там юных сыщиков ждал аналогичный результат. На снимках были отмечены все, кто угодно, но только не Эндрюс. Ненавязчиво опрошенные приятели Кевина так же сообщили, что не припоминают в каком костюме был Арчи (вопрос стоял именно такой, просто ничего лучше сын шерифа не придумал), из чего следовал вывод, что Эндрюса точно не было на праздновании. Подозрения, закравшиеся после пылкого признания на вокзале, когда Арчи, сам того не ведая, заронил в душу Бетти зернышко сомнения, подтверждались. Той ночью он ни разу не подошёл к ней, не заговорил, даже после ухода Джагхеда, когда она сходила с ума в одиночестве. Ну, а как иначе, он ведь в это время расчищал себе дорогу, воплощая в жизнь свой чудовищный план.

— Эй, Беттс. — Кевин легонько трогает её за плечо. — Ты в порядке?

— В полном, — тихо отвечает она, залипнув на снимок скалящейся рожицы графа Дракулы.

— А я вот нет. — Он обреченно вздыхает.— Все это дерьмо просто в голове не укладывается. Они ведь с Реджи в одной команде играли, да это почти то же самое, что быть братьями. Неужели Арчи такой зверь?

— Боюсь, все не так просто, — озывается Бетти. — Тут явно какой-то подвох, у меня чутье на подобную хрень. Дело не только во мне, здесь что-то более…эм…более глубокое, что ли. Этих двоих связывал не только футбол, я уверена. Возможно, это джингл, или ещё что похлеще.

— И как ты надеешься это выяснить? — Голос Кевина окрашивается недоумением. — Реджи — мёртв, а Арчи вряд ли выболтает тебе признание в диктофон.

— Терпение, Кев. — Алые губы трогает едва заметная полуулыбка. — Скоро он запоет как соловей, вот увидишь.

Келлер нервно сглатывает, а его серое вещество уже вовсю развлекается, интерпретируя странную фразу на все мыслимые и немыслимые лады.

— Расслабься, — усмехается Купер. — Пытки в ход не пойдут.

— Эээ…как ты… — сконфуженно мямлит он.

— Громко думаешь, — отвечает Бетти, собирая раскиданные фотографии, которые более не имеют ценности. — Марать руки об этого гавнюка мы не станем, себе дороже, он ведь не «упырь», на которого всем плевать. Провернем все с умом, комар носа не подточит. Осталось найти ту гребанную заначку и дело с концом.

Замысел Пенни намертво засел в подкорку, став для Бетти идеей фикс. Но в замысле этом зияла огромная, просто невероятных размеров дыра — где искать эту мифическую наркоту было решительно не понятно. В Ривердэйле сотня мест, где Реджи мог запрятать, полученный от упырей товар, и этот факт почти стопроцентно гарантировал провал всей операции. Пока они будут рыскать по городу в поисках заветного тайника, Джонс, скорее всего, сменит куртку Змеев на ядерно-оранжевую форму тюрьмы штата Вашингтон. Есть, правда, один человек, способный пролить хоть крупицу света на эту неразрешимую загадку. Когда в «Рор‘s» она просила Кевина наведаться к Веронике, целью было лишь вытянуть информацию о последних днях Реджи, о его встречах и планах на недалёкое будущее. Но Пенни своей светлой головушкой внесла корректировку и теперь выведать у Лодж требовалось нечто совершенно иное.

— Завтра ты снова идёшь в Пембрук, — сообщает она Кевину. — И, пожалуйста, в этот раз будь чуточку настойчивей, ладно?

От этих слов Кевин страдальчески морщится. Вчерашний его поход к Лоджам увенчался полным провалом. Вероника отказалась принимать гостя, сославшись на плохое самочувствие, и Гермиона вежливо попросила парня прийти в другой раз. Интересно, а если она и завтра его выставит, тогда что?

— Ничего не выйдет, — упадническим тоном говорит Кевин. — Даже если я попаду к ней, Вероника не станет откровенничать со мной на такие темы.

— Предлагаешь нам с Пенни к ней завалиться? «Привет, Вероника, выпить не хочешь? Давай, расскажи-ка нам о своём дилере-дружке».

— Очень смешно, — бурчит Келлер.

— Кончай это нытье, Кев. — Бетти встает с кровати и водружает аккуратную стопочку снимков на тумбу. — Лучше включи мозги и придумай что-нибудь дельное.

— Ладно, — обреченно говорит он, смирившись со своей участью. — Терять уже нечего, мы итак по уши в дерьме.

Грустно улыбнувшись, Бетти с сестринской нежностью смотрит на сидящего перед ней юношу. В такие моменты её терзало жгучее чувство вины за то, что намеренно втягивает этого светлого человечка в опасную авантюру, исход которой предугадать невозможно. По большому счёту, они все здорово рискуют, раскройся их замысел, скамья подсудимых пополнится тремя новыми лицами. Но страха за собственную свободу, а возможно, и жизнь у нее нет. В конце концов, к чему она ей, если рядом не будет мрачного, отчаянно тупящего в самые ответственные моменты зануды со странным именем, которого ей посчастливилось встретить в этом, полном сюрпризов, городке.

***

Небо над Ривердэйлом расчищается от непроглядных туч, и на бледно-голубом холсте художник из небесной канцелярии рисует неприветливое осеннее солнце. Запрятав руки глубоко в карманы бежевой куртки, Кевин неторопливо шагает по мощеной дорожке, которая ведет к роскошным апартаментам семейства Лодж. С каждым шагом его уверенность становится все прозрачней и невесомее, а когда перед ним предстает резная дверь с номером 330, которую охраняют с двух сторон внушительной высоты колоны, покидает окончательно. За плечами, в рюкзаке, лежит бутылка нелегально добытого виски, которую в случае повторной неудачи, он твёрдо решает опустошить, причём, в гордом одиночестве. Прохладный ветерок обдувает горящее от волнения лицо, словно сама природа желает, чтоб он взял себя в руки. Спорить с высшими силами Кевин не берется и, глубоко вздохнув, поднимается по ступенькам.

***

Бетти нервно грызет ногти в ожидании известий от Кевина. Она сидит на лавочке в Пикенс—парке, куда её притащил на прогулку Эндрюс. Сам он отправился за горячими хот-догами, которыми торгуют в ларьке неподалёку. Пошарив в карманах любимого чёрного пальто, она достает пачку «Lucky Strike», в которой осталось четыре жалкие сигареты, и металлическую зажигалку с отделкой в виде змеи, обвивающей череп, которую она реквизировала у Джагхеда в один из вечеров в «Белом Змее». Джонс предпочитает выражение «нагло отняла», но слово «реквизировала» ей нравится больше. Как давно это было… Кажется уже лет сто прошло, не меньше. Закурив, она переносится из пустынного, усыпанного пожелтевшей листвой парка в уютную, наполненную теплом и заливистым смехом комнатку, в которой, впервые за долгое время, по-настоящему была счастлива.

Сигарета истлела уже наполовину, и вернувшись из временного путешествия, Бетти неловко стряхивает пепел, периферическим зрением замечая приближающийся к ней объект. Объект выглядит жутко довольным и в каждой руке у него по белому свертку. Он подходит ближе и замечает в руке девушки дымящуюся сигарету, отчего улыбка его моментально сползает с лица.

— Снова ты за своё, — разочарованно протягивает Арчи. — Ну сколько можно!

Выпечка оказывается на скамейке, а сигарета, безжалостно вырванная из девичьих пальцев — на земле, с ненавистью втаптываемая в нее грубым мужским ботинком.

— Ещё раз увижу эту гадость, заставлю выкурить всю пачку, ясно? — предупреждает он обалдевшую от такого обращения девушку.

— Ты совсем охренел? — выдыхает возмущенная Купер. — Я же ясно сказала, что не брошу!

— Уже бросила, — сообщает ей Эндрюс, присаживаясь на скамейку. — С этой минуты ты некурящая.

Он подхватывает один сверток и вручает его своей девушке, которая прожигает его яростным взглядом.

— Ешь, не то остынет, — советует он.

Подавляя острое желание размазать обжигающе-горячий хот-дог по невозмутимой роже борца за здоровый образ жизни, Бетти сквозь зубы цедит едкое «спасибо», больше смахивающее на «пошел ты».

— Давно ты с Кевином виделась? — ни с того, ни с сего спрашивает Арчи, в промежутке между поеданием фаст-фуда.

Бетти мгновенно застывает, забыв про еду. Все нервы в ее теле натягиваются до предела, готовые лопнуть от малейшего прикосновения.

— Неделю назад, — врет она. — А в чем дело?

— В нем, — отвечает Арчи. — В последнее время он какой-то странный.

— В каком смысле? — Неприятные мурашки табуном проносятся по её спине.

— Ну, даже не знаю. Он будто…эм…избегает меня. Может у него проблемы какие?

Сказав это, Арчи поворачивает голову и пристально смотрит на оцепеневшую девушку. От его взгляда бешено скачущее сердце проваливается до самых пят, а ладони покрываются липким потом. Съеденный наполовину хот-дог грозит выйти наружу, и Бетти безбожно заклинает себя не поддаваться панике.

— Что за бред. — Она силится улыбнуться. — Тебе наверняка показалось.

— Возможно… — задумчиво говорит Эндрюс. — Хотя я редко ошибаюсь.

Он отводит тяжелый взгляд-рентген и снова, как ни в чем не бывало, принимается за еду. Затаив и без того спертое дыхание, Бетти наблюдает за ним, безрезультатно пытаясь угадать настроение сидящего возле неё человека. Он как закрытая книга, за привлекательной обложкой таится полная неизвестность, и, похоже, никакие волшебные ключи ей не помогут. Лишь одно было ясно — что бы не скрывалось за простеньким с виду фасадом, оно еще принесёт ей немало бед.

***

Виски приятно ударяет в голову, даря легкую эйфорию и прилив твёрдой уверенности в собственных силах. Сидя на роскошном дизайнерском диване из белой кожи, на ценнике которого явно значится пятизначная сумма, Кевин благодарит всех святых за посланную ему удачу. В этот раз Вероника не только приняла его, но даже согласилась выпить притащенный алкоголь, чем привела его в неописуемый внутренний восторг. Мэр Лодж, очень кстати, отсутствует — фактор самый, что ни на есть, благоприятный. Вероника, похоже, в это утро встала с той ноги, а может просто устала от затворничества, потому как вела себя вполне дружелюбно. Почти час ушел на разговоры о школе, Кевин делился последними новостями и искренне сочувствовал подруге, когда та поведала, как тяжело ей дались дни изгнания. Уровень коричневой «сыворотки правды» стремительно приближался к золотой середине, а градус откровений, напротив, только возрастал. После двух бокалов, которые были выпиты для отвода глаз, ответственный Кевин лишь слабо пригублял свой виски, помня, что он на спецзадании, в случае провала которого, Бетти без раздумий порубит его на мелкие кусочки и скормит голодным псам. И вот, пять минут назад, лёд закончился и Вероника упорхнула на кухню за новой порцией, а Кевин настраивался на самую сложную часть беседы.

— А вот и я, — раздается приподнятый голос хозяйки дома. Бесшумно ступая босыми ножками по мягкому ковру, она торопливо идет к дивану. Чаша со льдом изящно опускается на низенький столик из красного дерева, и Вероника наполняет бокалы, один из которых чудесным образом опустел. Кевин с улыбкой наблюдает за манипуляциями подруги, от души надеясь, что та не заметит изменения в бутылке.

— Вот, держи. — Она протягивает гостю стакан и, взяв свой, уютно устраивается на белой коже.

— Здорово, что ты здесь, — говорит она, делая солидный глоток. — Я только сейчас поняла, как скучала по простой дружеской болтовне.

— Через пару дней вернешься в школу, там этого добра хоть отбавляй, — добродушно говорит Кевин.

— Да… По школе я тоже скучаю, но как только вспоминаю, что снова увижу ту белобрысую корову, все желание возвращаться пропадает.

— Не обращай внимания, — советует ей друг. — Полное безразличие — вот твоё оружие против Купер. Будь выше этого и не ведись на провокации.

— Пожалуй, ты прав, — отвечает Вероника. Организм, расслабленный алкоголем и приятной компанией, вступать в полемику не настроен, да и тема для беседы ей попоосту отвратительна.

— Слушай, Ронни, — голос у парня мягок и тих. — У меня к тебе дело. Это важно, поверь мне.

— Говори. — Она слегка заинтригована.

— Могу я задать тебе один вопрос…о Реджи.

Карие глаза, поддернутые хмельной дымкой, на мгновение застывают, и в них проносится целый ураган эмоций.

— Какой?

— У него были…эм…любимые места в Ривердэйле? Может какое-нибудь тайное убежище?

Точенное личико девушки озаряется искренним удивлением. Она была готова к чему угодно, но этот вопрос застает её врасплох.

— Зачем тебе это? — Вероника с легким подозрением смотрит на одноклассника.

— Ничего противозаконного, — заверяет её Келлер. — Это для статьи в «Сине-Золотом».

— Какой ещё статьи?

— В память о Реджи, конечно же. Вот я и собираю информацию у достоверных источников. Вы ведь были близки…

Повисает тягостная тишина. Взгляд девушки мутнеет, и глубокие, цвета горького шоколада глаза наполняются слезами, которые маленькими алмазиками ползут по щекам.

— Эй, ну чего ты, — ласково говорит Кевин, кладя руку на хрупкое девичье плечо.— Прости меня, не стоило лезть к тебе с такими вопросами.

— Нет, все…все в порядке. — Голос её дрожит.— Просто…я до сих пор не могу осознать это. Больше никогда я не увижу его улыбку, не услышу его смех. Знаешь, каждое утро я просыпаюсь с надеждой, что все это затяжной кошмар и сейчас мне придёт сообщение с какой-нибудь забавной глупостью. Он любил мне их писать.

— Ох, Ронни…

Кевин сам едва сдерживает слёзы.

— Я не сумасшедшая, я знаю, что его больше нет, но каждое утро я жду это сообщение. Знаю, что оно никогда не придёт, но все равно жду…

— Мне очень жаль, — тихо говорит её гость.

Лицо её кривится, и поддавшись безотчетному порыву, Кевин притягивает плачущую девушку к себе, сжимая в крепких объятьях. Он гладит её по голове, успокаивая, словно маленького ребёнка. Пока худенькие плечики сотрясаются от рыданий, его сердце разрывается от щемящей жалости к девушке, которую постигла такая невосполнимая утрата. Так они и просидели, обнявшись, пока она не выплакала все слёзы.

— Прости меня, — заикаясь, говорит Вероника. Она мягко отстраняется от парня, утирая с глаз остатки влаги. — Ты пришёл по делу, а я тебя в жилетку превратила. Боже, какая же я размазня.

— Нет, что ты, не извиняйся. В конце концов, это я заговорил о Реджи.

— Ладно, давай лучше о твоей статье.

«Еще один обман, — с горечью думает он. — Прости меня, Ронни, иначе я не могу. Ты потеряла свою любовь и как бы цинично этот не звучало — уже безвозвратно, а у Бетти ещё есть шанс удержать свою. И я помогу ей. Слишком много людей пострадало, пора положить этому конец».

***

После гнетущей и слегка пугающей прогулки в Пикенс-парке, Бетти гениально играет человека, терзаемого адской мигренью, отделывается от Эндрюса и спешит домой. Захлопнув парадную дверь, она прижимается к ней спиной, издав вздох облегчения. Находиться рядом с этим человеком становится все труднее. Боже, а ведь когда-то ей это нравилось. Знать бы тогда, к чему приведут несколько ночей в его постели, на пушечный выстрел не подпустила бы к себе. Ещё этот чертов ужин… Папаша Фред обещал приготовить лазанью по секретному рецепту, от которой у всех, попробовавших её, напрочь сносило крышу, и будет преступлением, если Бетти не отведает это чудо. А ещё — Кевин. И как он умудрился так облажаться? Давала ведь указание — никаких резких движений, все как обычно, но, видно, хрупкая душевная организация взяла вверх над здравым рассудком. Земля под его ногами уже начинает дымиться и нужно поставить этого бедолагу в известность.

Только она отлипает от двери с намерением подняться в свою комнату, как лестница тихонько скрипит под весом спускающегося по ней человека. «Джаг?» — мелькает отчаянная надежда и тут же гаснет.

— О, тебя-то я как раз и жду. — Тон Элис не сулит ничего хорошего, и Бетти судорожно начинает перебирать в уме все свои косяки за прошедшие дни.

— А в чем дело?

— Это ты мне расскажи, дорогая. — Элис идет в гостиную, и дочь с неохотой следует за ней.

— Можно без загадок, — страдальчески морщится Купер. — Говори, какой на мне грех и покончим с этим.

— Арчи Эндрюс, — театрально высоким голосом говорит миссис Джонс, уперев руки в бока. — Почему, Элизабет, почему все самое важное я узнаю от посторонних?!

Твою же мать. Час от часу не легче.

— Опять в Твиттере написали?

— Нет, пересеклась в супермаркете с его отцом.

— Оу, и как прошло? — подтрунивает над матерью Бетти.

— Замечательно! — огрызается Элис. — Я выглядела полной идиоткой, в то время, как он в красках описывал ваш предстоящий званный ужин, в полной уверенности, что я в курсе событий!

Бетти подавляет смешок, представляя лицо матери в тот счастливый момент.

— Нет, она ещё и веселится! — возмущенно восклицает женщина. — Ты совсем совесть потеряла?

— Не волнуйся, у меня её никогда не было. — Алые губы растягиваются в премилой улыбочке.

Элис на секунду теряет дар речи от переходящей всякие границы наглости, а у Бетти, тем временем, в кармане пальто звонко чирикает телефон, возвещая приход нового сообщения. Едва она видит имя отправителя, сердце её ускоряет ритм, а когда сообщение открывается, так и вовсе чуть не выпрыгивает из груди.

От: Dr. Watson

«Код красный! Я на месте. Жду».

Элис, ужин у Эндрюсов, сам Арчи — все это вылетает из её головы за считанные секунды. Желудок тотчас скручивает от волнительного предчувствия, а фантазия бешено бурлит, подкидывая самые невероятные варианты.

— Что там? — раздраженно спрашивает мать, напоминая о своем существовании.

— Неотложное дело, — трагическим голосом сообщает Бетти, пряча телефон в карман. — Жаль, такой разговор сорвался!

— Я никуда тебя не отпускала! — верещит миссис Джонс, но дочь уже бодрым шагом направляется к выходу.

— Скоро вернусь! — кричит ей Бетти, открывая дверь. — Не скучай!

Оставшись в одиночестве, Элис Джонс с сожалением думает о том, что со снятием ареста она, пожалуй, слишком поторопилась.

***

Половинка серебристого ночного светила плавно покачивается в мутных водах Свитвотер. В воздухе тянет сыростью и, как ни странно, ароматным дымком. На берегу, в окружении вековых сосен задорно трещит небольшой костёр, на котором, шипя, поджариваются толстенькие сосиски, источающие просто божественный аромат. В паре метров от костра два байка терпеливо ожидают своих хозяев — короля «Змеев Саутсайда» и его отца, бывшего «змея».

— Давненько так не сидели, верно? — говорит ЭфПи Джонс, обращаясь к сыну, на лице которого пляшут огненные блики. — Так хорошо… Тишина и покой.

— Лови момент, — усмехается Джагхед, подкидывая в костёр дров. — Неизвестно, когда ещё такой случай представится. Если вообще представится…

Подкормленный топливом огонь весело гудит, даря окружающим его людям такое необходимое в холодный ноябрьский вечер тепло.

— Не говори так, ещё ничего не кончено.— Отец вмиг суровеет.

— Разве? — Джагхед поднимает бровь. — По мне, так все очевидней некуда.

— Я говорил с Пенни, у неё есть п…

— Да нет у неё ни хрена! Она боится в этом признаться, вот и выдумала весь этот бред про новые зацепки. Будь у неё план, я узнал бы об этом первым.

В зеленых глазах скачут два крошечных костерка, но ЭфПи кажется, что покраснели они не только от огня.

— Ты ошибаешься, Джаг. Скоро убедишься в этом.

Тот лишь хмыкает, покачав головой, и тянется к вертелу с сосисками. Перевернув их к огню непрожаренной стороной, он шарит в кармане серой куртки и достает пачку сигарет. Прятаться от отца он перестал ещё два года назад, когда тот поймал его и Свита, вовсю дымивших возле «Белого Змея» в крайне нетрезвом состоянии.

Закурив, он немигающим взглядом глядит в огонь. Даже после того страшного пожара, он не перестал любить эту стихию. Она завораживает его. Гипнотизирует. Восхищает. Пламя причудливо извивается, превращаясь в самые невероятные, фантастические образы. Каждый человек видит в нем что-то своё, идущее от сердца, а потому — особенное. Что видит он? Бирюзовые глаза… Мягкие волны пшеничных волос… Самую красивую на свете улыбку… Она мерещится ему всюду — в огне, в толпе, в темноте ночи. Даже у тишины её имя — Бетти… Бетти… Бетти.

А потом милый образ в языках пламени исчезает и на его месте возникает новый. Остекленневшие глаза… Слипшиеся от крови чёрные волосы… Застывшие в жуткой гримасе синие губы… Эта картина будет преследовать его до гробовой доски, как напоминание о малодушии, поставившем жирный крест на его жизни.

— Эй, — окликает его отец. — Ты в порядке?

— Я это заслужил… — тихо говорит Джагхед, и в этот момент в огне отчетливо слышится гудение.

— О чем ты? — ЭфПи с тревогой смотрит на сына.

— Я струсил, а теперь расплачиваюсь.

— Твою мать, Джаг, о чем ты говоришь?!

— Той ночью, на ферме…я был там.

Он давно хотел открыться отцу, просто подходящего момента не находил. Груз вины за сокрытие правды давил на него стотонным прессом, вынуждая ненавидеть себя ещё сильнее. А сейчас…сейчас стало так легко.

Признание сына потрясает мужчину. В пляшущих бликах огня его лицо делается похожим на маску. Ни один мускул не дергается, а глаза даже перестают моргать.

— Я не убивал Реджи, — поспешно добавляет Джаг, напуганный реакцией отца. — Когда я приехал, он уже был мёртв.

— Господи…

Это все, на что способен оглушенный шокирующей новостью ЭфПи.

— Сначала я хотел вызывать копов, уже набрал 911, в потом… Внутри, словно, щелкнуло что-то и я…я просто сел в тачку и уехал. Никогда себе этого не прощу.

— Какая разница? — слабым голосом отзывается отец. — Тогда тебя арестовали бы на месте преступления.

— Да, и это спасло бы меня. Я был чист — ни следов крови на одежде, ни оружия. Келлер, наверняка, продержал бы меня изоляторе до выяснения всех обстоятельств, и случись обыск, стало бы ясно, что меня подставили. Сидя за решеткой, я вряд ли сумел бы подбросить орудие убийства под свой матрас.

С ноющей болью в груди, ЭфПи осознает правоту этих слов. Один звонок — и сейчас его сын сидел бы здесь абсолютно свободным человеком, без груза вины и страхом за будущее. Один гребанный звонок. Одна сломанная жизнь.

— Пенни знает? — спрашивает он у сына, хотя ответ и без того очевиден.

— Нет. — Джагхед качает головой. — Только ты и…

Имя вертится на кончике языка, но произнести его вслух он не решается. Отец делает это за него.

— Бетти?

Зелёные глаза расширяются, и в них без труда читается все, что прячется в недрах измученной души.

— Брось, Джаг, я ведь не слепой. Раньше может и не замечал, но сейчас…

— Все изменилось.— От голоса Джага веет холодом. — У неё своя жизнь, и мне там делать нечего.

Огонь его больше не завораживает, аппетит окончательно пропадает, а шум реки действует на нервы, словно скрежет ножа по тарелке.

— Снова ошибаешься, — говорит отец таким тоном, словно ему известны все тайны мироздания. — Ты ей небезразличен, я в этом больше, чем уверен.

— Избавь меня от этого, — устало просит Джаг, прикуривая новую сигарету. — Я не нуждаюсь в утешении и тем более — в жалости. Она свой выбор сделала и мне, если честно, уже плевать.

— Какой же ты трудный. — ЭфПи вздыхает.— Ладно, чёрт с тобой, скажу как есть, а дальше дело твоё. Сегодня я заскочил к Пенни, и угадай кого там встретил?

— Откуда мне знать.

— Бетти.

Джаг, сделавший в этот момент глубокую затяжку, забывает как дышать. Бетти?! У Пенни?! Невозможно. Отец бредит, не иначе.

— Ты серьёзно?!

— Да, абсолютно. С ней ещё был сынок шерифа. Бетти велела молчать, но…

— Кевин был с ней?! — Шарики у Джонса окончательно заезжают за ролики. — Что они забыли у Пенни?

— Помогают ей с твоим делом, — объясняют ему. — В подробности меня не посвятили, но Пенни заверила, что все под контролем. Они борются за твою свободу, Джаг, а это дорогого стоит. Ну как, убедил я тебя?

С минуту Змеиный король молча пялится в темноту, а потом резко вскакивает на ноги.

— Куда ты? — ЭфПи с изумлением смотрит на него.

— В город, — на ходу отвечает Джаг, широким шагом направляясь к байку.

Фары загораются и рев мощного мотора прокатывается по водной глади. Джаг дает по газам, и байк срывается с места, унося его в темноту.

***

На кухне Эндрюсов идет оживленная беседа. Бетти помогает Арчи с мытьем тарелок, коих после грандиозного ужина набралась приличная груда. Фред с бутылкой пива в руке сидит за столом и ссыплет невероятными историями из своей бурной молодости.

— Вы только представьте — зал забит под завязку, яблоку негде упасть, первый аншлаг, все на взводе. Ребята нервничают, до выступления пятнадцать минут, а барабанщик как сквозь землю провалился. Джим, басист, уже собирался звать на помощь своего друга, как в гримерку заваливается наш, пьяный в хлам, барабанщик.

— И он с блеском отыграл все выступление, — с улыбкой говорит Бетти. Она пересмотрела десятки фильмов с подобным сюжетом и финал у всех именно такой.

— Нет.— Мистер Эндрюс разочаровано вздыхает. — Все вышло иначе. Сначала он разбил в гримерке зеркало, запустив в него бутылку, а после его вырвало прямо на басиста. Джим сломал ему челюсть, приехали копы, а выступление в итоге прошло отвратительно.

Бетти смеется, а Арчи, слышавший эту историю миллион раз, лишь ухмыляется, качая головой.

— Хотела бы я побывать на вашем концерте, — говорит Бетти, вытирая белым полотенцем пеструю тарелку. — С гитарой вы, наверное, смотрелись очень круто.

— О, да. — Фред горделиво расправляет плечи. — Я был чертовски горяч, все девчонки сходили с ума.

— Боже, пап. — Арчи насмешливо морщится. — Ты мою девушку пытаешься закадрить?

Только мистер Эндрюс открывает рот, чтоб сострить, как в дверь настойчиво стучат. Троица переглядывается, гадая, кого там принесло на ночь глядя.

— Я открою, — говорит Фред и исчезает с кухни.

Спустя пару минут он возвращается и по его выражению лица видно — ночной гость ему неприятен.

— Эм, Бетти…это к тебе. — Веселость в его голосе пропадает.

Блондинка с недоумевающим видом передает тарелку Арчи, который выглядит крайне озадаченным, и спешно покидает кухню.

«Элис? ЭфПи? — мелькают догадки в её голове. — Какого дьявола их принесло сюда? Неужели что-то случилось?»

Она рывком открывает дверь и… Господи, только не это!

На крылечке, прислонившись к резным перилам, стоит Форсайт Пендлтон Джонс Третий собственной персоной.

Комментарий к Часть 18. Все тайное…

Здравствуйте, мои хорошие!)))Вот и новая глава. Я очень старалась, правда, и надеюсь, вам понравится) Хм…похоже милая посиделка Эндрюсов накрылась медным тазом…Но, скажу по секрету - я этому рада 😂 Дальше будет ещё веселей, я буду работать не покладая рук!) Всех люблю)

========== Часть 19. Точка невозврата ==========

С глазами на пол лица, Бетти пялится на Джонса, все ещё не в силах осознать факт его наличия на крыльце Эндрюсов. Может он — галлюцинация? Папаша Фред посыпал лазанью какой-то неведомой травой, возможно от неё и возникают такие психоделические видения. Как бы ей этого не хотелось, но нервно курящий Джагхед был пугающе реален.

— Какого хрена ты здесь? — наконец спрашивает она, закрывая за собой дверь.

— Простите, что нарушил семейную идиллию, — едко говорит Джагхед, бросая дымящийся окурок прямо на крыльцо. — Я звонил, но у тебя трубка выключена.

— Вообще-то включена, просто ты в чёрном списке, — безжалостно врет Купер. — Ну, чего хотел? У меня мало времени, так что в темпе.

— Как скажешь. — Зелёные глаза прожигают её насквозь, до самого центра души. — Ты, Келлер и Пенни… Объяснишь, в чем тут прикол?

Сердце у Бетти издает тихий писк и перестает биться. Она потрясенно хлопает густыми ресницами, и отдаленным участком мозга с ужасом понимает, что игре конец. «Откуда он…ах, ну да, что за тупой вопрос. ЭфПи Джонс. Подлый клятвопреступник и трепло. Нутром ведь чуяла, что он обязательно устроит какую-нибудь пакость. Иуда змеиный. Так, стоп, а что именно он ему наплел? Вдруг о главном все-таки умолчал?»

— Эй, язык проглотила? Сама вроде просила в темпе.

— Мы…по делу к ней заходили. По личному.

— Вот как? — притворно изумляется Джагхед, желая выяснить, на какие глубины лжи способна опуститься Купер. — И какое же личное дело привело вас к моему адвокату? Давай, поделись, я пиздец как заинтригован.

— Она что — твоя собственность? — огрызается Бетти. — Боюсь тебя огорчать, Джонс, но ты не пуп земли, и у твоего адвоката есть другие заботы.

Лучшая защита — нападение, не так ли?

— Какое дело? — спокойно повторяет Джаг. — Это что, государственная тайна?

— Бинго! — Мимолетная саркастическая улыбка искривляет алые губы. — Все, проваливай, твоя проблема решена.

Она уже сматывается с проклятого крыльца, как ей в спину раздается:

— Странно…я думал личное для тебя — это Эндрюс.

Бетти каменеет, а кусок льда, который ещё недавно был сердцем, тяжёлой глыбой проваливается в желудок.

— Представление окончено, Купер. — Он отрывается от перил и чуть ли не в плотную подходит к застывшей фигурке. — Я хочу знать правду. Пенни эту честь на тебя спихнула. Сказала, с твоих слов она не будет похожа на бред сумасшедшего.

Словно в замедленной съёмке Бетти оборачивается, каждой клеточкой ощущая обжигающие волны, идущие от человека, близость которого вызывает непроизвольную дрожь в ослабшем теле. Лёгкий порыв ветра доносит до её обоняния неизменный «L’Homme Ideal», чей пряный, сливочно-хвойный аромат добавляет к усиливающейся дрожи ещё и острое, предательски жгучее желание, от которого в животе все скручивается в морской узел. Превратившийся в бесформенное желе, мозг требует немедля послать Эндрюса к чертовой матери, утащить Джонса в первый же попавшийся тёмный угол и сотворить с ним то, после чего дурацкие вопросы отпадут сами собой. Алые губы раскрываются и одним святым известно, какие слова собираются с них слететь, и если бы не скрип дверной ручки, то Джонс, скорее всего, услышал бы очень забавные вещи.

Дверь из красного дерева открывается, и на пороге возникает пунцовый от ярости Арчи. Челюсть плотно сжата, в карих глазах — колючая злость. За широкой спиной маячит обеспокоенная физиономия мистера Эндрюса, которому это стихийное собрание на собственном крыльце явно не доставляет никакого удовольствия. Бетти отшатывается от Джагхеда, и это непроизвольное телодвижение отзывается на лице Арчи появлением новой эмоции — животной ревности.

— Что забыл здесь? — грубо спрашивает он Джонса, подходя к своей девушке.

— Пошел ты, — прилетает ему в ответ.

Эндрюс намеревается броситься на ненавистного Змея, но Бетти останавливает его.

— Успокойся! Он сейчас уйдёт!

— Слышал, катись отсюда! — Грудь Арчи гневно вздымается, а Джонс лишь кривит губы в наглой усмешке.

— Давай лучше ты. — Насмешливо-презрительный тон призван бесить рыжего ещё больше. — Это приватный разговор и, угадай, кто тут лишний?

— Ей не о чем с тобой говорить!

— Разве? — откровенно насмехается над ним Джонс. — Мне так не кажется…

Арчи открывает рот, но отец не дарт ему кинуть в адрес незваного гостя очередную гневную реплику.

— Все, ребята, стоп! Я не потерплю разборок в своём доме. Джагхед, без обид, но тебе лучше уйти.

— Без проблем, — говорит тот. — Я возле байка тебя подожду, — обращается он к Купер, которая не совсем въезжает в смысл этой фразы.

— Эээ, что?

— Ты со мной, что непонятного? — Он сверлит её настойчивым взглядом.

— Ни хрена подобного! — снова влезает Арчи. — Она останется!

— Да завали ты ебало! Ни к тебе обращаются, — срывается Джонс.

— Я остаюсь, — неуверенно говорит Бетти. — Передай…передай Тони, что я завтра к ней зайду.

Боже, что она вообще несёт?! Одна надежда, что Джаг правильно поймет её посыл. Тот выглядит крайне озадаченным, но, слава всевышнему, молчит. Решив, что конфликт благополучно исчерпан, Фред открывает дверь, ожидая, когда сын и его подруга войдут в нее. Бетти тяняет Арчи в дом, но в этот момент Джонс обретает дар речи:

— Тони не может ждать до завтра.— Он нарочно делает акцент на имени. — Дело срочное, любое промедление только усугубит ситуацию. Возникнет…недопонимание.

Арчи застревает в дверях, с намерением снова ввязаться в фееричный диалог, но Бетти, приложив недюжинное усилие, впихивает его в холл. Фред заходит следом и нарочито громко хлопает дверью, оставив Джонса в неприятном замешательстве.

— Ты никуда с ним не поедешь! — шипит Арчи, едва отец удаляется на кухню. — Что ещё за Тони? Какого хрена ей от тебя понадобилось?

— Подруга из «Змеев», — терпеливо отвечает Купер. — У неё проблемы, вот этот кретин и приехал. Помощь моя нужна, понимаешь? Джонс прав, не поеду сегодня — возникнут осложнения.

— К чему такая срочность? Она что, при смерти?

— Господи, конечно нет, у неё…эээ…эмоциональное потрясение. Сильное.

— Дерьмо… Зачем ты вообще водишься с этим отребьем? Не можешь в Нордсайде подруг найти?

— Следи за языком, — грубо одергивает его Купер.

— Ох, ну простите! — Ее бойфренд корчит недовольную гримасу. — Ладно, раз уж тебе так приспичило, я увезу тебя. Сам.

«Блять. И как она забыла, что у него есть тачка? Так, думай, детка, думай, нужно скинуть с хвоста этого прилипалу. Ага, вот оно!».

— Не стоит тебе соваться в Саутсайд, — говорит она, напустив на себя обеспокоенный вид. — Там на каждом углу змеиные дружки Джонса, которые в курсе, что ты набил морду их королю. Лучше не рисковать, они там все наглухо отмороженные.

С гулко стучащим сердцем, она ожидает ответа, надеясь, что инстинкт самосохранения подскажет ему правильное решение.

— Плевать мне на них. Поедем вместе.

Ревность все же одерживает верх. Купер едва не скрипит зубами от адского раздражения.

— Нет, ты останешься. Однажды ты уже пострадал из-за меня, больше я этого не допущу. Я позвоню, идёт?

Оставив на горящей щеке легкий поцелуй, призванный хоть как-то сгладить острые углы, она снимает с вешалки пальто и, даже не надев его, выскакивает за дверь.

Джонс уже сидит на байке в полной боевой готовности, уверенный, что Купер и впрямь осталась в поганом доме, но когда девушка все же появляется, сердце его радостно ухает.

«Отсоси, мудила рыжий, она выбрала меня».

Бетти спускается по лестнице, на ходу натягивая пальто. Внутри все трясется, как при болезни Паркинсона, и от мысли, что придётся выложить Джонсу всю подноготную, ей попросту делается дурно. «А может снова обвести его вокруг пальца? Пройтись по поверхности, не углубляясь в детали, ведь если он узнает про Эндрюса, то завтра же того найдут в чёрном мешке где-нибудь на окраине Южной стороны. Нет, вру, в разных мешках. Господи, какая уже разница… Суд через три недели».

— Как там Эндрюс? — с напускным сочувствием спрашивает Джаг, когда блондинка подходит ближе. — Сильно расстроился?

— Давай без кривляний, — бурчит она. — Куда мы вообще едем?

— Куда пожелаешь.

— Как великодушно — жертва сама выбирает место расправы…

— Расправы? Все настолько ужасно?

— На двоечку, — отвечает девушка. — Ладно, раз уж я босс, мой выбор — приличная выпивка и славная рыбка. Без навигатора справишься?

Джагхед усмехается и заводит мотор. По пустынной улице катится оглушающий рев двухсот лошадей, и сосед Эндрюсов, коротышка с солидным пузом, выгуливающий в это время своего ретривера, бросает на источник шума недовольный и, пожалуй, даже осуждающий взгляд. Бетти забирается на сиденье, и сгорая от жуткого стыда, обхватывает руками торс водителя. До одури хочется провалиться сквозь землю, но добраться до пункта назначения в целости хочется чуточку больше. Когда байк дергается с места, она инстинктивно ещё крепче хватается за Джонса, прижимаясь к широкой спине и чувствуя, как кровь в венах превращается в бурлящее нечто, от которого в голову лезут просто безобразные мысли. Чутье, будь оно трижды проклято, подсказывает, что этой ночью она точно не вернётся домой.

***

Пенни тихонько напивается, сидя в дальнем углу полутемного зала. В баре сегодня немноголюдно — за одним бильярдным столом трое напрочь заросших громилы, за другим — четверо, да за барной стойкой — Свит с Фангсом, которые нажираются текилой в честь только им ведомого праздника. Около часа назад, когда она подошла к бару за новой порцией «Лонг Айленда», Фогарти, благословлённый мексиканским пойлом, настойчиво предлагал ей влиться в их скромную компанию, недвусмысленно намекая на возможное продолжение банкета, только уже «наедине». Бессердечно расхохотавшись, она посоветовала ему поискать себе подружку в песочнице, и забыть идиотское предложение, как страшный сон. Свит, как настоящий друг, ржал над уязвленным Фангсом битых минут двадцать, разбавляя все это дело язвительными шуточками относительно пикаперских навыков товарища. Наблюдение за этой уморительной парочкой немного отвлекает её от тягостных раздумий о Джонсе, который сейчас, наверняка, доводит бедную Купер до истерики своими расспросами. Ну, а что было делать? Он свалился, как снег на голову и тут же потребовал объяснений, которые без согласия Бетти она дать не могла, чего доброго еще и крайней окажется. К черту, пусть сами разбираются, с неё взятки гладки.

Бокал с ядерным коктейлем незаметно пустеет и Пенни решает закинуться ещё одним. Завтрашнее утро вряд ли отблагодарит её за это, зато сегодняшняя ночь не будет такой паршивой. Только она собирается подняться с диванчика, как в зале появляются два новых посетителя. По-детски радуясь своему везению, Пенни вжимается в диван, в надежде, что её не заметят. Тёмный уголок сразу кажется ей до боли милым, да и без коктейля прекрасно можно обойтись. Прикрывая лицо рукой, она украдкой наблюдает, как Джонс и Купер, перекинувшись парой фраз с компанией за барной стойкой и выпросив у Тони бутылку то ли джина, то ли вина, направляются к лестнице на второй этаж. Наконец парочка скрывается с глаз, и Пенни облегченно выдыхает. Похоже, самое трудное позади.

***

Арчи Эндрюс не находит себе места. Уже час. Час абсолютного молчания. Немой телефон лежит чёрным брюхом к верху и обретать голос явно не намерен. Этот кусок металла притягивает к себе взгляд, как мертвое тело, наполняя голову отравляющими мыслями.

«Он видел их в окно. Джонс улыбался. Почему? Разве человек, у которого друг в беде, должен радоваться? Эта Тони, она, без сомнения, близка ему, иначе стал бы он так хлопотать. А вдруг…вдруг эта Тони — призрак? Плод воображения, отвлекающая обманка, призванная усыпить его бдительность. Нет, это чушь. Бетти не стала бы так бессовестно его обманывать, за ней такого никогда не водилось. Без раздумий швырнет в лицо самую неудобную правду, не боясь последствий. Прямая, как стрела — вот точное описание этой девушки. Неудивительно, что нормальных подруг ей завести не удаётся. Даже если такое чудо произойдёт, то дружба эта продлится до первого вопроса типа «Мне идёт это платье?» или «Только честно — я толстая?». Естественная тяга понравиться кому-то в ней отсутствует больше, чем полностью. Это цепляет. Его зацепило. Намертво.

Она — чудачка, и порой в её прелестной головке рождаются просто невероятные вещи, но прошлой ночью… Ее туманные воспоминания о вечеринке в честь Хэллоуина озадачили его. Она сетовала, что провела перед зеркалом уйму времени, а он так и не увидел результат этой работы. В красках описывала свое невероятное платье, которое сейчас пылится в шкафу, и даже обмолвилась, что не прочь продемонстрировать ему наряд в один из совместных вечеров, а под конец, с укором спросила, где же он пропадал. Лежал с температурой, отбивая зубами ритмичную дробь. Она искренне посочувствовала, а потом резко сменила тему, заговорив о предстоящем ужине, который испортил своим появлением этот мудак из Саутсайда. Психопат хренов. Хотя, для него такое поведение сейчас — норма. Перспектива двадцатилетней отсидки в тюрьме первого уровня довольно скверная, тут любой с катушек слетит. Жить с мыслью о том, что твои дни сочтены, должно быть, чертовски тяжело. А ещё тяжелее, когда небезразличный тебе человек в глаза заявляет — ты виновен. О да, там, на вокзале, она все выложила ему. Про свои подозрения, про заговор в «Змеях» и про свою ошибочную теорию. С горькой усмешкой поведала, как обвиняла совершенно непричастного человека, а настоящий убийца все время был под носом. Элис за побег выставила её из дома и если бы не Арчи, она точно села бы в автобус. В тот момент у него открылось второе дыхание. Нет, он не верит в чудеса и не ждёт, что Бетти сию секунду полюбит его, но первый шаг сделан — она осталась. Между ними с первой встречи возникло притяжение, уже через неделю после знакомства они оказались в одной постели и все было прекрасно. Да, секс без обязательств, она сразу поставила такое условие, но сам факт этого свидетельствовал о явной симпатии с её стороны. Выбор мог пасть на кого угодно, но она выбрала именно его. И сейчас тоже. Джонс для неё — пройденный этап. Тот дурацкий поцелуй — единственное, что было между ними и он в прошлом. Вера в невиновность Джонса — в прошлом. Он сам скоро станет прошлым. Для Бетти, для его отца, для Элис, для всего Ривердэйла. Так странно, а ведь могила старины Реджи предназначалась именно ему».

Телефон оживает. Дисплей на секунду загорается и тут же гаснет. Арчи моментально бросается к нему и с гулко стучащим сердцем снимает с экран блокировку. Оповещение в Instagram. Дерьмо. Арчи игнорирует сообщение, листая контакты. Ваву Вее…Вызов. Абонент не отвечает. Снова вызов. Длинные гудки. Ещё один. Без толку.

Пальцы с силой сжимают мобильный, и только чудо спасает несчастный гаджет от неминуемой гибели. В ушах начинается шум, и звенящая тишина спальни превращается в глухую. К горлу подкатывает едкая желчь и перед глазами, в мертвенно-бледном тумане проплывает ненавистное лицо с наглой ухмылочкой. Арчи из-за всех сил жмурится, а когда вновь открывает глаза, проклятый морок пропадает. В голове проясняется. Теперь им движет холодная сосредоточенность. Не проходит минуты, как спальня пустеет.

***

Бетти сидит на диванчике, беспокойно постукивая ногтями по пустому бокалу. По комнате плывет терпкий табачный дым от пятой по счету сигареты в зубах Джонса, который сидит на краешке дубового стола и буравит невидящим взором аквариум, где в диковинном многоцветии водорослей захоронилась его любимая рыбка. Потрясение от правды, которую он так упорно добивался, все ещё не отпускает его. В голове все смешано в какую-то невообразимую кашу, и в центре этого хаоса восседает Арчи Эндрюс, который избежал сегодня мучительной смерти только благодаря стараниям Бетти.

Бетти… Его милая Бетти. «Когда начались твои проблемы? Правильно, после моего приезда в Ривердэйл»…Эта ее странная фраза оказалась пророческой, только ни он, ни она сама в то время не подозревали об этом. Но даже знай наперед, что сулят ему чувства к этой девушке, он ничего не стал бы менять. Плевать, что он чуть не сгорел заживо. Плевать, что Реджи мертв. Плевать, что в случае неудачи ему светит кошмарный срок. Никакие, даже самые адские лишения не заставят его пожалеть о встрече с ней.

Дотлевшая до фильтра сигарета обжигает пальцы. Он вздрагивает, возвращаясь в реальность. Окурок отправляется в хрустальную пепельницу, угрожающе наполненную его собратьями, которые, не ровен час, полезут из своего круглого пристанища. Бетти с опаской поглядывает на него, ожидая новой вспышки ярости, ослепительной в своём великолепии. Молчание уже входит в неловкую стадию, и Джагхед решает проявить инициативу. Он закуривает еще одну сигарету. Ему кажется, что без никотина он не сможет вести спокойный диалог.

— Почему молчала? — спрашивает он первое, что приходит в голову. — Зачем скрывала от меня?

— Затем, что ты псих! — с раздражением отвечает Бетти. — Твои вопли весь Саутсайд слышал, а может и до Нордсайда донеслось. Запишись на курсы по управлению гневом, пока твоя неадекватность еще не вошла в необратимую стадию. Если бы не твой папаша…

— …то на суде меня ожидал бы эпичный сюрприз, — саркастичным тоном заканчивает Джонс. — Как там по сценарию? Эндрюс выпрыгивает из торта и признаётся во всех грехах?

— У нас не пекут таких огромных тортов, но я обязательно поделюсь твоей идеей с Пенни. — Она беззлобно усмехается, подходя к столу, чтоб налить себе вина. — Нет, до суда тянуть никто не собирался. Страшная находка в доме Эндрюсов — и весь Ривердэйл стоит на ушах.

Жадно опустошив первый бокал, Бетти наполняет ещё один, а Джонс тем временем задумчиво пускает густой дым.

— Дохлый номер. — Он качает головой. — Даже если план сработает, этот мудила вряд ли станет откровенничать с копами. Скажет, что это подстава и они ему поверят. Будь я шерифом, я именно так и поступил бы.

— Пессимизм в тебе неискореним, — говорит его собеседница, пристраиваясь рядом. — Думаешь, кроме джингла у нас ничего нет? Я, по-твоему, у Эндрюса целыми днями торчу в пустую?

После этих слов в Джагхеде пробуждается прямо-таки жгучее любопытство.

— С этого места поподробней, — просит он свою собеседницу.

— По его словам, в ночь убийства он валялся с убойной температурой, потому и пропустил вечеринку. Горел как гребанный факел, даже с постели встать не мог. Вполне себе оправдание, верно? Только есть одна маленькая несостыковочка — на утро этот умник волшебным образом исцелился и свежий, как огурчик, нарисовался в участке для дачи показаний. Пенни читала протокол допроса, он, кстати, подтвердил вашу с Реджи ссору у шкафчиков. Забавно, да? Но это не весь анекдот. Вчера, помогая папаше Фреду с готовкой, я выяснила очень любопытную деталь — Арчи все-таки тусил на той вечеринке.

— Стоп, что? — Джонс изумляется. — Ты же говорила… — И тут умолкает, потому как истинный смысл услышанного, наконец, доходит до него. — Ну охренеть, так он и отцу лапши навешал?

— Метровые спагетти. — Бетти кивает. — Бедняга Фред даже не подозревает, что сынок напиздел ему.

— Ладно, допустим, все так, но кто поверит тебе на слово?

Бетти закатывает глаза, поражаясь полному отсутствию смекалки у сидящего рядом человека.

— Какая же ты балда, Джонс. На дворе 21 век, и человечество изобрело маленькое устройство для записи звука, которому, в отличие от меня, поверят безоговорочно.

— Вау, да ты настоящий детектив. — В зелёных глазах читается искреннее восхищение.

— Таскать всюду диктофон у меня входит в привычку… — со вздохом говорит Бетти.

— Значит, алиби у него липовое и доказательства этому имеются. Уже кое-что…

— Согласна, улов не богатый, но когда Эндрюса возьмут, дело примет новый оборот. Пенни все грамотно оформит, а мы с Кевином пойдём в свидетели. Правда с записями могут выйти заморочки, это вроде как незаконно, но Пенни сказала, что найдет лазейку. И ещё, ту старую каргу все-таки вызовут в суд. Радуйся, твой адвокат не Заклинательница Змей, а фея, мать её, крестная.

От этих слов, в груди, там где сердце, загорается язычок пламени и стылое чувство безысходности, с которым он жил с той злополучной ночи, тает словно рожок мороженого под палящим солнцем. Мягкий свет в глубине бирюзовых глаз, обращенных к нему, согревает лучше самого жаркого костра и в кончиках пальцев начинается едва ощутимое покалывание. Это желание прикоснуться. Она совсем близко, глядит на него своими завораживающими глазищами, такая родная и до неприличия красивая. Он разбирает по черточкам знакомое до боли лицо, как вдруг его словно бьют чем-то тяжелым по затылку. Какой же он кретин! Сидит тут и радуется, а она разгребает его дерьмо, рискуя собственной безопасностью. Каждая клеточка его бесполезного организма наполняется саднящим предчувствием чего-то неправильного, чего-то жуткого.

— Вся эта затея…это очень опасно, — с затаённой тревогой говорит Джагхед. — Вдруг Эндрюс смекнет, что ты водишь его за нос и тогда…

Окончание фразы тонет в недрах сознания, окутанного цепенящим страхом.

— Я справлюсь с этим, — отвечает Бетти. — Порой я сама начинаю верить в наши с ним отношения, уж очень убедительно все выглядит.

— Не думай, что он тупой как пробка. Мозги у него есть, хоть там и творится полный пиздец.

Лицо у него серьёзное, почти хмурое. Кажется, и впрямь переживает.

— Ладно, не парься, все пройдёт как по маслу, — беззаботно говорит она. — Ну, а если я все-таки облажаюсь и Эндрюс задумает меня укокошить, то пусть это случится в его спальне. Я там диктофон припрятала.

Мозг Джонса с космической скоростью фильтрует полученную информацию, отсеяв все самое важное и оставив то, что до неприличия волнует его обладателя.

— В его спальне…— медленно повторяет он.

Атмосфера мгновенно меняется. В воздухе снова пахнет скандалом, а в голове Бетти крутится непрекращающийся поток отборной брани. Длинный, без костей язык когда-нибудь точно сведет её в могилу. «Не сиди, как скульптура, спасай ситуацию!» — пищит голосок в её голове.

— Вино закончилось, — бодрым голосом сообщает она, крутя в руках пустую бутылку. — Схожу-ка я к Тони ещё за од…

— Ты спала с ним? —спрашивает Джонс, глядя в невидимую мишень на стене. Безразличный тон призван скрыть истинные эмоции, которые без труда угадываются на его лице.

— Да, в сентябре, — отвечает она, сосредоточено пялясь на винную этикетку, текст которой интересен её до жути.

— Только в сентябре? — Все тот же безразличный тон, который громче самого дикого вопля.

— Пф-ф, я, конечно, вживаюсь в роль по максимуму, но трахаться с этим живодером в планы не входило.

Перестав сверлить стену, Джонс разглядывает её испытующим взглядом а-ля «детектор лжи», выискивая мельчайшие проблески вранья. Она держится очень профессионально, тут даже доктор Лайтман оказался бы бессилен.

Взаимные гляделки обрывают звуки, доносящиеся из коридора. Кто-то уверенно направляется в обитель «змеиного» короля, гулко стуча каблуками. Шаги стихают, серая дверь без стука распахивается, и теперь Бетти с Джагом смотрят на бесцеремонно вломившуюся Пенни Пибоди. Обычно бледные, цвета слоновой кости щеки сейчас пылают выразительным румянцем, а холодная синь глаз сверкает каким-то лихорадочным блеском. В руке она сжимает свой коралловый iPhone и вообще выглядит крайне взволнованной. Плохой знак.

— У нас проблема, — объявляет она без лишней мишуры.

Сидящая на столе парочка от этих слов коротко переглядывается, нервно сглотнув комок в горле.

— Что случилось? — с опаской спрашивает Джагхед.

Богатая фантазия Бетти уже вовсю подкидывает самые ужасные варианты ответов. Эндрюс заявился в бар? Сгорел тайник Реджи? С Кевином какая-то беда?

— Звонил… Малакай.

Джагхед каменеет, точно как Бетти, все еще сжимающая в руках пустую бутылку. Принявшие форму идеального круга, как бирюзовые, так и зеленые глаза от этой новости лезут на лоб. Даже в буйном куперовском воображении такой версией и близко не пахло.

— Какого хрена ему понадобилось? — с недоумением спрашивает Джонс.

— У него есть информация для тебя, — отвечает Пенни. — Твой трейлер…он знает, кто его подпалил. Он сдаст нам поджигателя, но взамен…взамен этот мудак требует запись с допросом. Оригинал. Сказал, если впарю ему копию, он лично отправит её копам, сядет сам и нас за собой утащит.

Озвучив содержание неприятной беседы с главарем гриндэйловской криминальной общины, Пенни умолкает, ожидая реакции своих друзей по несчастью. В ушах до сих пор стоит низкий масленистый голос, мерзко растягивающий слова, от которых и без того становится тошно. Пяти минут телефонного разговора с ним хватает, чтоб испытать ни с чем не сравнимое отвращение, словно беседа протекала вживую. А ведь ничего не предвещало беды. Она спокойно допивала свой коктейль, с затаенным чувством некоего удовлетворения от того факта, что теперь не придётся выдумывать дурацкие оговорки для Джонса, едва тот заводит речь о своём деле. Когда мобильный подал признаки жизни и на экране высветился неизвестный номер, она сначала решила, что это придурок Фогарти, которого Тони выставила из бара вместе со своим благоверным после того, как они опрокинули бутылку виски, загадив её новенькие джинсы. Уж лучше бы это и вправду был Фангс…

— Нет у него никакого имени, — уверенно говорит после некоторого раздумья Джагхед. — Он задницу свою хочет от решётки спасти вот и все.

— Да, точно, — соглашается с ним Бетти — Про трейлер он узнал от Свита в вечер пытки, просек, что виновного мы не нашли, вот и решил сыграть на нашем неведении.

— Про коктейль Молотова Свит точно не упоминал, — говорит Пенни, и лица, обращенные к ней вытягиваются от удивления. — Никто не знал таких подробностей, ни в газетах, ни в полицейской сводке про тот пожар ни словечка не было, дело заводить не стали, ты ведь сам Келлера отговорил, помнишь? — Она обращается к Джонсу. — Малакай не блефует, ему точно известно что-то.

Да, определенно, это не блеф, думает Джагхед. В подробности пожара он посвятил только ближний круг — Бетти, Свита, Тони и позже — Пенни. Узнать такие детали он мог только от них, но никто из круга трепаться об этом не стал бы, тем более в присутствии сомнительных личностей, способных к распусканию слухов.

— Оригинал…— подает наконец голос Бетти. — Мы не можем его отдать! В суде у нас копию не примут.

— Спасибо за подсказку, капитан Очевидность, — насмешливо фыркает Пибоди.

Бетти лишь закатывает глаза на эту реплику.

— Что важнее — запись или трейлер? — спрашивает Джагхед у своего адвоката.

— Важна не вся запись, а лишь определённый отрезок, но если судить здраво, то трейлер не менее важен, — отвечает она. — Лишимся записи — Малакай останется на свободе, а нелегальный бизнес Реджи — мифом. В этом случае, возня с джинглом потеряет всякий смысл. С другой стороны, имя поджигателя может изменить весь ход событий. Если каким-то чудом им окажется Эндрюс, то считай процесс мы уже выиграли.

На пару минут в комнатке воцаряется непроницаемая тишина, каждый из троицы ищет гениальный выход из щекотливого положения. Чертов «упырь» оказался потрясающе изворотливым гадом, и фактически поставил под угрозу всю тщательно спланированную операцию. Какая у него информация известно одному дьяволу, но игнорировать его приглашение было бы преступлением. Все из присутствующих это понимают.

— Когда встреча? — Джаг нарушает молчание, обращаясь к своему адвокату.

— Сегодня, он сказал, если через пару часов наши задницы не окажутся в Гриндэйле, то сделка отменяется. Лишает нас возможности все хорошенько обдумать, уродец.

— Ты на тачке?

— Да, но за руль не сяду. Во мне бурбон и четыре «Лонг Айленда».

— Я сам поведу, — усмехается Джонс.

— Все-таки едем? — Бетти эта идея чрезвычайно не нравится, но пропускать такое событие — апогей идиотизма.

— Ты остаешься, — сообщает ей Джонс, сгребая со стола пачку сигарет и зажигалку.

— Ну да, размечтался.

Она спрыгивает со стола и направляется к дивану, на котором лежит её верхняя одежда.

— Купер, я серьёзно! — с нажимом говорит он. — Там может быть опасно, так что прижми свою задницу и не спорь со мной.

— Ой, хватит уже брюзжать, даром время теряем.— Бетти корчит вымученную гримасу, натягивая пальто.

— Она права, — поддерживает соратницу Пенни. — Нужно торопиться. План составим по дороге, и лишние мозги нам не помешают. Тем более, котелок у неё варит неплохо.

Довольная таким комплиментом Бетти посылает Джонсу мстительный взгляд и гордо шествует к двери. Спустя пару секунд они с Пибоди исчезают из комнаты.

Блеск! Нет, вы это видели? Разве может человек быть настолько невыносимым? Откуда в ней эта необъяснимая тяга к поиску неприятностей? Отец, по ее рассказам, был добряком и закоренелым домоседом. Элис, какой бы стервой порой не была, таким зловредным упрямством никогда не страдала. Страшно представить, что будет дальше. На мгновение перед глазами возникла картина их совместного и, без сомнения, радужного будущего, от которой по спине пробежал неприятный холодок. Эту мисс Вредность ничего не остановит, если захочет, даже на девятом месяце взгромоздится на байк и рванет в какую-нибудь дыру на разборки, послав дорогого муженька в известное место. Это, к слову, была самая безобидная фантазия, посетившая его голову. «Господи, пошли мне терпение», — молится он, покидая комнату.

***

Лежащие на руле руки мелко дрожат. Налитые кровью глаза неотрывно наблюдают за людьми, покидающими логово Южных Змеев. Невысокая блондинка в сиреневой куртке, а рядом с ней — его Бетти. Его Бетти.Они бодро шагают к серебристой «Тойоте», припаркованной в метрах трёх от «Белого Змея», и о чем-то живо переговариваются. Оказавшись возле машины, они занимать салон не спешат, а просто стоят рядом, поглядывая на красно-зеленую двустворчатую дверь бара, будто ждут кого-то. Предположение оказывается верным. Этот кто-то вскоре появляется. Внутренности сводит судорогой, едва он видит приметную фигуру лидера «Саутсайдских змей», который направляется прямиком к «Тойоте». Блондинка в сиреневом тут же садится на заднее сиденье, а Бетти занимает пассажирское место. Рядом с Джонсом. Зажигаются фары и автомобиль задним ходом плавно выезжает с парковки.

В голове снова начинается шум. В дрожащих руках появляется мобильный. Тяжёлый взгляд снова скользит по строчкам сообщения, текст которого уже отпечатался на глазной сетчатке.

«Привет, тут ад. Играю роль «жилетки». Тони умоляет остаться на ночь. Не дуйся, с меня обед в «Рор‘s». Завтра в три. Доброй ночи. Скучаю».

«Каждое слово в этом сообщении — ложь. Сотня баксов решила все проблемы, которых, к слову, у Тони вовсе нет. Теперь они есть у тебя. Забавная ирония, не правда ли, Бетти Купер?»

Комментарий к Часть 19. Точка невозврата

Здравствуйте, мои дорогие) Простите за задержку, возникли кое-какие трудности. Глава получилась длинной, но я очень старалась оставить только самое важное. Надеюсь вам понравится)))Всех люблю 😘

========== Часть 20. Под покровом ночи ==========

«Добро пожаловать в Гриндэйл».

Едва эта блеклая, размытая дождём и выбеленная солнцем, табличка попадается на глаза, становится ясно — назад пути нет. Ночной визит в незнакомый город, кишащий «упырями» всех мастей, от мелких воришек до матерых головорезов, вызывает у Бетти неприятный мандраж. Какие «сюрпризы» готовит для них Малакай — тайна, покрытая мраком. На радушный прием с канапе и шампанским рассчитывать точно не стоит, будет здорово, если на месте встречи их не накормят свинцом калибра 7,62. Но даже при таком печальном раскладе, она ни на минуту не пожалеет о своём авантюрном решении, вдруг перед смертью Джонс все-таки расклеится и родит на свет те заветные три словца.

Бетти усмехается своим сумасшедшим мыслям и вглядывается в картинку за окном. Кажется, не бог весть что этот хваленный Гриндэйл, по своей архитектуре больше смахивает на Детройт, который многие величают городом—призраком из-за его повальной разрухи и запустения. Ривердэйл на фоне своего соседа выглядит просто городом мечты. Да чего уж там, даже Саутсайд по сравнению с этой дырой вполне сойдет бы за благополучный район. Автомобиль плавно двигается по скупо освещенным кварталам, мимо неказистых разномастных сооружений, которые с натяжкой можно назвать зданиями. Дешевые бары с кричащими вывесками, машины с выбитыми стеклами, бомжи и размалеванные шлюхи — вот чем мог похвастать Гриндэйл перед своим гостями. Похоже, местным властям глубоко плевать на подконтрольную им территорию, раз они допустили такой упадок. Неудивительно, что «упыри» со своим наркобизнесом добились тут такого процветания.

— Волшебное место, — бормочет Бетти, провожая взглядом банду сомнительных типов, трущихся возлеочередной пивнушки.

— Ты в порядке? — с ноткой беспокойства спрашивает Джагхед, выкручивая руль вправо и сверяясь с маршрутом, заданном навигатором.

— В полном. Восхищаюсь окружающей красотой.

— Да, милый городок, — усмехается он. — Позже могу устроить экскурсию, если хочешь.

— О, будет роскошно. — Бетти насмешливо кривит губы. — Я с удовольствием прогуляюсь по тёмным переулкам, забитым бомжами и блюющими торчками.

— Брось, Купер, ты же смелая, — поддевает её Джонс. — Хардкорная романтика в твоём вкусе, разве нет?

— Романтика? — Девушка поднимает бровь. — Не пойму, ты мне экскурсию предлагаешь или свидание?

— Одно другому не мешает…

— Эй, я все ещё здесь, — раздается ироничный голос с заднего сиденья. — Может обсудите это позже?

— Да, придётся, — отзывается Джаг, бросая взгляд на панель навигатора. — Мы на месте.

Бетти понимает это и без навигатора. «Тойота» подкатывает к логову «упырей», представляющему из себя одноэтажное каменное сооружение, увидев которое раз в жизни, не забудешь уже никогда. После серых, безликих построек, наводнивших этот городок, оно кажется чем-то по истине невероятным. Напоминающее по форме вытянутую трапецию, оно сияет вырви-глаз неоновыми огнями, от которых в глазах идет мелкая рябь. Крыша подсвечивается желтым, с вкраплениями зеленого, стены, выложенные плиткой — красным и синим, ярко-сиреневым — окна, наглухо обтянутые металлической сеткой, сквозь которую виднеются разнообразные предметы утвари вроде крышек от кастрюль и тарелок. Над входом в заведение большими алыми буквами горит вывеска — «Дом Смерти», а справа от нее висит изображение фосфорического черепа.

— Охренеть…

Бетти все ещё с открытым ртом пялится на это буйство красок посреди тёмной улицы.

— Кажется, я уже видела подобное, — говорит Пенни, разглядывая чудо-дом. — Что-то очень знакомое…

— Отгрохаем такое в Саутсайде? — предлагает Бетти, которой убежище «упырей» очень даже пришлось по душе.

— Звони уже этому уроду, — раздраженно говорит Джонс, которого восхищенный тон Купер самую малость подбешивает. Пока он Король, в Саутсайде такого дерьма точно не появится. Нелепая конструкция, увешенная гирляндой и старыми крышками от кастрюль… Шедевр архитектурной мысли!

— Мы на месте, — раздается голос Пенни, которая уже висит на телефоне.

Трубка дает отбой и троица выжидательно смотрит на резную дверь, усыпанную причудливыми узорами. Спустя пару минут она открывается, и на крыльцо выходят три человека — двое прилично взбитых громилы в чёрных куртках и один худощавый парень в пальто по колено. Они вальяжно спускаются по каменным ступенькам и останавливаются в метре от припаркованной «Тойоты», ожидая своих гостей.

— Идём? — Пенни уже держится за ручку двери, собираясь её открыть.

— Вы двое пока оставайтесь в машине, — приказывает Джонс девушкам. — Я разведаю обстановку, а там посмотрим…

— Мы с тобой! — протестует Пибоди, а сидящая рядом Купер жарко её поддерживает.

— Я сказал — в машине! — рявкает на них Джонс, и те покорно замолкают.

Он отстегивает ремень безопасности и выходит из салона, не забыв заблокировать двери. Бетти под неистовый стук сердца в ушах, мнет в вспотевших ладонях подол пальто, пока Джаг негромко переговаривается с Малакаем. Громилы смирно несут вахту за спиной своего хозяина и попыток навредить Королю Змей не предпринимают, но сердце у Бетти, тем не менее, обливается кровью.

— У меня нехорошее предчувствие, — слышит она обеспокоенный голос адвоката. — Этот кудрявый клоун точно что-то замышляет…

— Не каркай. — Голос у Купер дрожит. — Все пойдёт по плану.

Пенни набирает воздуха, чтоб сказать что-то в ответ, но в этот момент Джонс разворачивается и идет к машине. Сигнализация пищит и задняя дверь открывается.

— Пенни, на пару слов, — зовет её Джагхед, и та, сию секунду выскакивает из салона. Воспользовавшись ситуацией, Бетти тоже выбирается наружу, и Джонс слава Богу не возражает, лишь недовольно поджимает губы.

— Оу, привет, малышка, — с сальной улыбочкой говорит Малакай, устремив на Купер откровенно-похотливый взгляд. — Вижу, губки у тебя уже в полном порядке…

— А как твои пальцы? — с едкой ухмылкой парирует ему блондинка, с удовольствием замечая, как мерзкая улыбочка сползает с надменного лица. Громилы угрожающе переглядываются, ладони Джонса на автомате превращаются в кулаки, но Пенни вовремя разряжает обстановку.

— В чем проблема? — спрашивает она, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я хочу проверить запись, — первым отзывается Малакай. — Джонси боится, что мой человек «случайно» удалит ее раньше времени, поэтому я предлагаю тебе стать наблюдателем. Для чистоты эксперимента, так сказать. Ты адвокат, а значит лучше разбираешься во всей этой ерунде.

— На проверку такой записи уйдёт не меньше двух дней, — говорит Пенни. — Я не собираюсь торчать в этой дыре так долго.

— Мой человек управится за ночь, — сообщает ей «упырь». — Как только я удостоверюсь в её подлинности, ты сразу получишь от меня всю информацию.

— За ночь? — Она удивленно вскидывает брови. — Он что, гребанный Супермэн?

— Ещё лучше. Ну, принимаешь моё предложение?

— Мы не отпустим её одну! — Бетти возмущается. — Вам даже технику доверить страшно, не то, что человека!

— Расслабься, детка, мы ей вреда не причиним. — Его губы снова растягиваются в омерзительной улыбке. — Я бы и не прочь тебя пригласить, но мой специалист малость замкнутый и толпа его смущает.

— Если хоть волос упадёт с её головы, вместо фонариков на этой халупе будут болтаться твои кишки, — угрожающее произносит Джонс, буравя «упыря» тяжёлым взглядом.

— Сдалась она мне, — фыркает Малакай. — У меня и без этого проблем выше крыши.

— Ладно, чем раньше начнём, тем быстрее закончим, — объявляет Пенни своё решение. — Но учти, если возникнут сложности, ты горько об этом пожалеешь.

Малакай лишь ухмыляется и жестом приглашает адвоката пройти к серому «Хаммеру», который Бетти уже видела однажды возле «Белого Змея».

— На связи, — говорит она на прощанье ребятам и гулко стуча каблуками идет к машине. Громилы топают обратно в неоновый рай, а Бетти с Джагом стоят на месте до тех пор, пока тюнингованная махина не скрывается из виду во мраке ночи. Через пару минут урчит и «Тойота», которая отправляется прочь от «Дома Смерти» на поиски приличной гостиницы. Экскурсия в эту ночь грозит не состояться.

***

Бетти невесомо вздрагивает, когда слышит тихий стук в дверь своего номера. Она вскакивает с постели и подбегает к висящему на стене широкому зеркалу, критически оценивая свой внешний вид. Косметика на лице полностью отсутствует, потому что полчаса назад она приняла душ, волосы, высушенные феном без средств для укладки завиты в отчаянные кудри и никакая магия не способна вернуть им прежний вид мягких волн. В довесок к ужасу, творящемуся на её голове, щеки полыхают жарким пламенем и кожа на них медленно, но верно приобретает выразительный цвет спелого помидора. Господи, ну почему её организм так странно реагирует на простое предложение съесть по коробочке китайской лапши? Это ненормально. Складывается впечатление, что Джонс ей вместо ужина порнушку предложил посмотреть. Интересно, что случится если он когда-нибудь предложит ей руку и сердце? Скорее всего, такого потрясения её нервная система не переживёт и вместо свадьбы они сыграют похороны.

— Я думал, ты уснула, — улыбается Джагхед, когда белая дверь все же открывается, и Бетти впускает его в свой скромный номер. В руке у него белый пакетик с едой, в поисках которой он рыскал по неприветливому Гриндэйлу битый час.

— Пенни звонила, — говорит Бетти, забираясь на кровать. — Они добрались до этого чувака, и пока все спокойно. Я ей адрес сообщила, утром она будет здесь.

— Отлично. — Настроение у него поднимается ещё на пару делений вверх.

Приняв позу индийского факира, Бетти выжидательно глазеет на гостя, прислонившись спиной к изголовью кровати. Несколько секунд взгляд Джага беззастенчиво плутает по её лицу, отмечая каким нежным и удивительно прекрасным оно выглядит без яркой помады и ещё кучи непонятных вещей из баночек, тюбиков и коробочек, которые в угрожающем количестве громоздятся у неё на туалетном столике в розовой спаленке.

— Чудесно выглядишь, — с мягкой улыбкой выносит он свой вердикт, с удовольствием отметив, как искрится бирюза её глаз.

«Комплимент?! — изумлено думает Бетти. — Второй за три месяца?! Вот это прогресс…»

— На тебя так воздух здешний действует? — лукаво спрашивает она, прожигая дыру в Джонсе, который уже жалеет о сказанном.

— Боже, Купер, просто скажи с милой улыбочкой «спасибо», — советует он, бросая пакет на кремовое покрывало. — Ты удивишься, но девушки реагируют именно так.

Бетти лишь закатывает глаза и, притянув шуршащий полиэтилен поближе, извлекает из него еду, пока Джаг, скинув ботинки, пристраивается рядом.

— Ух ты, печеньки судьбы! — С детской непосредственностью радуется она, когда в руках появляется маленький кулечек, набитый сладкими посланиями. В те славные времена, когда они прятались от всего мира в маленькой комнатке с аквариумом, поедание этих незатейливых печенюшек было их излюбленным занятием.

— Надеюсь, в этот раз выпадет что-нибудь стоящее. — Джагхед вздыхает принимаясь за лапшу. — «Один раз везёт только дуракам. Умным везёт всегда»…Та печенька убила мою самооценку.

Бетти к несчастью успевает набить рот лапшой и едва не давится. Сделав могучее глотательное движение, она наконец дает волю чувствам. Её заливистый, неудержимый смех наполняет крошечный, освещённый тусклыми светодиодными лампами номер, ставший внезапно таким уютным и светлым.

— Ох, прости… — задыхаясь, говорит она вдоволь повеселившись, и теперь утирает слезящиеся глаза. — Боже, я уже забыла, когда в последний раз так хохотала.

— Рад стараться, — хмыкает Джагхед, ковыряясь палочками в коробке.

— Сегодня тебе выпадет счастливая печенька, — напустив на себя серьезный вид, заявляет Купер. — В конце концов, должно же тебе хоть раз повезти…

На этот раз смеется уже Джагхед.

***

Сухие ветки хрустят под осторожными шагами, отдаваясь в безмолвном лесу гулким эхом. Вековые сосны, кроны которых касаются самих облаков, под порывами ветра с удивлением поскрипывают, провожая взглядами одинокого путника, плутавшего по их территории. Путник этот и сам толком не понимает, какого черта его занесло в эти дебри глухой ночью, но ноги не подчиняются воле разума. Слепящий луч прожекторного фонаря, заблаговременно украденного из отцовского гаража, освещает путь бесстрашному сыну шерифа города Ривердэйл, разгоняя непроходимую тьму вокруг. Кевин ускоряет шаг, стараясь забивать голову самыми позитивными мыслями, типа того, как обрадуется Бетти, когда он сообщит ей радостную весть. Сначала его подмывало позвать подругу с собой, но потом вдруг возникла идея устроить неожиданный сюрприз. Обычно после встреч с Арчи у неё жутко паршивое настроение, которое чуточку да станет лучше, когда содержимое тайника Реджи окажется в их руках. Твердая уверенность в том, что свои запасы разноцветных трубочек, по которым сходят с ума ученики Ривердэйл Хай, Мантла хранил именно в указанном Вероникой месте, не покидает Кевина. Ну, а где ещё можно припрятать гору наркоты, как не в забытом Богом бункере, куда любопытные носы практически не суются. Пару раз он слышал от ребят в школе, что где-то в лесу есть такое место, но никакого интереса в нем не пробудилось. И вот Вероника поделилась своими воспоминаниями о романическом ужине, который в этом бункере для нее устроил Реджи, и Кевин едва не пробил себе лоб фэйспалом, поражаясь своей непроходимой дремучести.

Предаваясь этим размышлениям, Кевин наконец добирается до своей цели. Указанный Вероникой маршрут приводит его к небольшой опушке, в центре которой стоит одинокое, кривое деревце, ветви которого образовывают некое подобие буквы W. Встав спиной к несчастному созданию, он отмеряет ровно десять шагов строго на север и освещает фонарем близлежащую территорию.

«Вот оно!» — мысленно ликует Кевин, когда глаза находят чуть выступающую над уровнем земли окружность, смахивающую на крышку большого люка. Приглядевшись получше, он замечает, что ветки, которыми, по всей видимости люк был прикрыт, разбросаны вокруг него, словно кто-то расчищал себе путь. Это наблюдение настораживает Келлера, заставив нехило занервничать.

«Неужели там кто-то есть? Вероника?! Нет, исключено, не станет она шататься по ночному лесу, не в её это духе. Черт, а вдруг она приходила днём и случайно забыла про маскировку? Да, такой вариант куда предпочтительней».

С гулко ухающим сердцем, Кевин смотрит на освещенный люк и лихорадочно соображает, какие действия предпринять. «Захорониться на часок и удостовериться, что бункер пустует? Или наплевать на последствия и вломиться внутрь, застав сидящего в нем человека врасплох? Дерьмо… А вдруг там пусто и он зря будет морозить задницу? На дворе, как никак, ноябрь, а костер для согрева не разведешь… Решено! Нужно лезть внутрь, а там как пойдёт…»

Глубоко вдохнув студеный лесной воздух, Кевин делает шаг к люку, но тут до его слуха доносятся гулкие звуки, идущие, как ни странно, из-под земли. Похолодев от ужаса, он со скоростью света бросается в сторону могучей сосны, трясущимися руками пытаясь вырубить чертов прожектор. Кнопка щелкает и опушка погружается во тьму. В наступившей тишине слышится металлический скрежет. Крышка люка медленно поднимается.

***

Кулек с «печеньками судьбы» стремительно пустеет. На кремовом покрывале валяются уже не меньше десятка крошечных свёртков с прочитанными предсказаниями. Настает черед Бетти тянуть «фант», что она незамедлительно и делает. Разломав печенье и отправив его в рот, блондинка разворачивает спрятанную внутри бумажку. Прожевав лакомство, она прочищает горло и высоким, театральным голосом читает послание:

— «Из безвыходной ситуации всегда найдётся выход».

— Полностью согласен, — отзывается Джагхед. — На собственной шкуре в этом убедился.

— Ты про вторую запись? — спрашивает Бетти, запустив свёрток в свободный полет.

— Не совсем, но это тоже подходит. Странно, я упрекал тебя в недоверии к Свиту, а сейчас это спасло нас. Ты спасла нас. Ты просто…просто невероятная.

В кудрявой голове слышится характерный звук, и счётчик комплиментов замирает на цифре три.

«Полегче, Джонс, иначе у меня случится передоз», — усмехается про себя блондинка, но в глубине души все-таки соглашается, что получила его вполне заслуженно.

— Оу, ну спасибо. — Она мило улыбается.

Бетти учится быть вежливой девушкой.

Забавная, на самом деле, эта история с записью-близнецом. Никто даже предположить не мог, что все обернётся таким неожиданным образом. Едва «Тойота» Пенни отъехала метров на десять от «Белого Змея», как Бетти поразил гром небесный. Озарение, обрушившееся на неё, как японцы на Перл-Харбор, на пару секунд парализовало все её существо, а когда языковой аппарат все же обрёл способность озвучивать мысли, она попросила Джагхеда немедля остановить машину. Правда, позже выяснилось, что она просто громко взвизгнула «Стоп!», насмерть перепугав своих попутчиков, но это уже не важно. Глядя на обеспокоенные лица своими сияющими от волнения глазами, Бетти сообщила, что допрос Малакая писался не на один диктофон, как все считают, а на два. Пока её друзья безмолвно открывали рты, она вкратце описала суть проблемы. Новость о том, что Купер вела прослушку в «Белом Змее», в их священной обители, самую малость возмутила членов саутсайдской группировки, но ситуация складывалась критическая, и порицать такой проступок никто не стал. Второй диктофон, с которого Купер, слава небесам, не стала ничего удалять в данный момент коротал деньки под кроватью Арчи Эндрюса, который ни сном, ни духом не ведал о его существовании. Адвокат и ее подзащитный пришли от этой новости в дикий восторг и Бетти едва избежала участи быть задушенной в благодарных объятьях. Гордиев узел был разрублен и троица в приподнятом настроении отчалила в Гриндэйл. Малакай, свято веря, что получил единственный оригинал после проверки сольет им всю нужную информацию и уничтожит запись в присутствии адвоката, от греха подальше, как он сам сказал. Не будь он наркоторговцем и просто мразью, его даже стало бы немного жаль.

— Давай, тяни печеньку. — Она толкает локтем сидящего рядом Джонса. Очнувшись от своих мыслей, тот запускает руку в кулек и с напряженным лицом извлекает одну. Проделав все известные манипуляции, он медленно разворачивает послание и с облегчением выдыхает.

— «Никогда не отказывайся от своей мечты».

— Избитое клише, но есть в нем какая-то прелесть, — выносит свой вердикт Бетти. — А ты как считаешь?

— Мы прежде не говорили о мечтах, верно? — Его взгляд устремлён на девушку.

Бетти отрицательно мотает головой.

— Так есть она у тебя? — спрашивает Джагхед.

— У каждого человека есть.

— Какая у тебя?

«Лицезреть твою физиономию до последнего вздоха», — проносится в ее голове. Да, пожалуй, это мечта занимает прочное первое место в её рейтинге, но Джонсу об этом знать вовсе не обязательно. А вот серебром этого топа вполне можно поделиться.

— Я хочу стать актрисой.

Зелёные глаза расширяются.

— Ты серьёзно?!

— Абсолютно.

Она решительно глядит прямо в удивленную зелень, а внутри все идет ходуном. Что он сейчас сделает? Засмеет её? Посоветует найти мечту попроще? Снисходительно погладит по голове и объявит, что она окончательно свихнулась?

— Твоя мечта…она прекрасная, — после недолгого размышления говорит Джаг. — Она обязательно исполнится, вот увидишь.

— Ты правда так считаешь? — Внутреннее землетрясение постепенно утихает.

— Да, считаю. Внешность у тебя превосходная, и с характером все в полном порядке. Там, в «Рор‘s», я ведь действительно поверил в то, что ты теперь с Эндрюсом, настолько убедительно ты играла. Голливуд примет тебя с распростёртыми объятьями, я в этом уверен.

— О, нет, в шоу-бизнес я соваться не намерена, — возражает Бетти. — Я хочу играть в театре, на живой сцене, перед живыми людьми, а не на фоне зелёной тряпки под вопли какого-нибудь бездаря, возомнившего себя гениальным режиссером.

— Рано или поздно тебя потянет в кино. — с улыбкой говорит Джагхед. — Все начинают со сцены, проходят годы и вот они уже со слезами на глазах сжимают в руках «Оскары», толкая благодарственные речи. Честолюбие взыграет в тебе, захочется вкусить славы и однажды ты не сможешь устоять.

— Чушь собачья! Я не брошу театр ради куска золота, который сейчас, кстати, впаривают кому не попадя.

— Так и скажи, когда будешь получать свой «кусок», — хохочет Джонс.

— Балда!

— Да шучу я, шучу, — все ещё посмеиваясь, говорит он. — У вас театралов вроде свой «Оскар» есть, эм… «Тони», кажется?

— Да…от этой премии я точно не отказалась бы. — Бетти расплывается в мечтательной улыбке.

— Расскажешь, откуда ноги растут? — любопытствует Джонс. — Твоя страсть к актерству, я имею ввиду.

— В другой раз, — отмахивается она. — Ты уснешь от скуки, а игра ещё не закончена.

— Ну как хочешь. — Он вздыхает с неким сожалением. — В таком случае, действуй, твой ход.

— Эй, ты ничего не забыл? — Бетти поднимает бровь. — Твоя очередь делиться мечтой!

— В другой раз, — ухмыляется Джаг, возвращая девушке её же слова. — Лучше тяни предсказание.

Бетти недовольно поджимает губы, но не давить не собирается, сам расскажет, когда придёт время. Пошарив в кульке, в котором осталось штук пять печенюшек, она выуживает одно на божий свет. Слопав угощение, девушка торопливо раскрывает бумажку, но озвучивать её текст не спешит.

— Что там? — спрашивает Джонс, заинтригованный столь продолжительной паузой.

На ум приходит мысль соврать, выдумать какой-нибудь пустяк и забросить это сомнительное предсказание куда подальше, но по правилам игры — это жульничество, а прослыть обманщицей Бетти категорически не желает, даже перед самой собой. Какая глупость, она считает шуточные афоризмы из печенья чем-то важным и особенным.

— «Счастье прямо перед тобой».

Молчание. Сжимая в ладони предсказание, Бетти чувствует, как сердцебиение набирает силу. Если сейчас он смотрит на нее, то видит, как часто вздымается ее грудь, как кровь приливает к лицу, и как язык скользит по внезапно пересохшим губам.

— Мне нравится это послание…

Она медленно поднимает на него испуганный взгляд, и дыхание окончательно выходит из строя. Его глаза, внезапно потемневшие, так неприлично близко, что она замечает мельчайшие изменения зрачков, которые в эту секунду резко расширяются. На задворках окутавшегося густым туманом разума всплывают обрывки какой-то информации, что-то про зрачки и влечение, но и эти крупицы мысли гаснут, когда поцелуй обжигает её губы. Бетти погружается в глубокую истому, абсолютно беззащитная и готовая продать душу Сатане, лишь бы этот сладостный миг никогда не кончался. Прохладная ладонь Джагхеда скользит по её пылающей адским огнём щеке и от таких контрастных ощущений у Бетти кружится голова. Ласкающие её губы становятся более настойчивыми, и она подчиняется им беспрекословно. Она шире раскрывает рот, позволяя их языкам беспрепятственно соприкасаться, и от этого влажного, бесстыдного контакта рассудок окончательно покидает её. Чудится — она падает, и когда открывает глаза, то оказывается, что и вправду уже лежит на кровати, смутно различая над собой лицо Джагхеда, который наклоняется, возрождая прерванный поцелуй с новой разрушающей силой. Он пытается вложить в него все то, что так долго сдерживал в себе и, кажется, Бетти это чувствует. Жадно обхватывая её распухшие губы своими, он ловит момент и вторгается языком в её приоткрытый рот, плавно скользя им по внутренним щечкам и белоснежным зубкам, которые легко прикусывают его, подливая масла в бушующее пламя. Пока язык исследует горячий ротик девушки, рука Джонса занята пуговицами на коралловой блузке, под воздушной тканью которой скрывается бархат горящей от желания кожи. Ему так не терпится прикоснуться к ней, но чертовы пуговицы плевать хотели на его желания, а потому поцелуй с сожалением распадается.

— Не поможешь? — Горячий шепот чуточку отрезвляет потерявшую контроль Бетти. Пелена наваждения медленно спадает и реальный мир с пинка врывается в её сознание. Идиотка, и как про такое можно забыть?

— Прости…я не могу, — чуть не плача, говорит она.

— Не можешь мне помочь? — усмехается Джагхед, расстегивая верхнюю пуговку рубашки.

— Нет, я про секс. Ничего не выйдет.

— Почему? — Голос его подводит, а на лице смесь удивления и досады.

— У меня…ну…ну ты понял, — произнести это вслух выше ее сил, но Джонс, слава всем святым, улавливает посыл и без слов.

«Обломись, чувак, этой ночью тебе ни черта не светит» — подводит он в голове неутешительный итог. Причуды женской природы безжалостно разрушают грандиозные планы, которые несчастный Джагхед со всей страстью строил ещё по дороге в Гриндэйл. Какая вопиющая несправедливость!

— Прости меня, — горестно шепчет Бетти. — Все случилось так неожиданно, я совсем отрубилась.

— Пустяки, — наиграно беспечным тоном отзывается Джаг и даже изображает некое подобие улыбки. Он откидывается на подушку, пытаясь думать о чем угодно, но только не о сексе. Потолок над ним идеально белого цвета, без единого изъяна, ни одной гребанной трещинки или пятна, за которые глаз мог бы зацепиться. Кажется, этой ночью весь мир против него. Хотя нет, вся вселенная.

— Хочешь ещё печенье? — после короткого молчания спрашивает Бетти, еле сдерживая смех при виде мрачной физиономии Джонса. Она лежит на боку, подперев голову рукой и от всей души сочувствует Королю Змей, которого постигло такое жестокое разочарование.

— Спасибо, мне хватило, — замогильным голосом отвечает он. — Дурацкая была идея…

Бетти тихо смеется и спустя мгновение губы Джагхеда тоже трогает улыбка. Конечно же, это шутка. Идея замечательная. Впервые за долгое время им выпал шанс просто побыть наедине, без камер и лишних ушей. Просто поговорить по душам, и не о Реджи, не о суде или «упырях», а о жизни, о том, что действительно важно. О мечтах и сомнениях, о взлетах и падениях, о забавных случаях из прошлого и о будущих свершениях. В этом дешевом гостиничном номере они наконец позволили себе непозволительную роскошь — забыть о всех проблемах и стать обычными подростками, на плечах которых не лежит чудовищный груз ответственности. Как только взойдет солнце, они отправятся в Ривердэйл и все вернётся на круги своя. Маски снова будут надеты и страшное шоу продолжится. Это неизбежность, но её время ещё не пришло. Над Гриндэйлом безраздельно царствовала ночь, и пока темнота не сдала свои позиции, они останутся обычными подростками. Так странно, что это случилось именно здесь, в городе, погрязшем в разврате и наркотиках, нищете и преступности. Хардкорная романтика в чистом виде. Определённо.

— Как насчёт скучных историй? — раздается в тишине негромкий голос. — Давай, поведай мне, как тебя занесло в театр, я не прочь вздремнуть пару часиков.

— Ладно, сам напросился, — отзывается Купер, поудобнее устраиваясь на подушке. — И не ной потом, что тебя не предупреждали.

Джагхед тихо улыбается. Он мечтает, чтоб эта ночь никогда не заканчивалась.

***

Резко вздрогнув всем телом, Бетти открывает глаза. Тонкая дверь жалобно сотрясается под ударами кулака, настырно тарабанившего по дереву.

— Что за дерьмо? — мычит Джонс, лицо которого уткнулось в кудрявый затылок блондинки.

Аккуратно выпутавшись из его объятий, Бетти встает с постели и идет к двери, сонно потирая глаза. Кое-как справившись с заедающим замком, она наконец её открывает.

— Доброе утро!

Уставшая, с опухшими от бессонницы глазами и со стаканчиком кофе в руке, Пенни Пибоди переступает порог гостиничного номера. Бетти моментально просыпается, ровно как и Джонс, который уже зевает, сидя на кровати.

— У меня две новости — хорошая и плохая. С какой начать? — Пенни пристраивается возле громоздкого резного комода, над которым висит зеркало.

Сердце у Бетти с тоской сжимается, и она садится на краешек постели, безотчетно стремясь быть ближе к Джагхеду в момент, когда услышит неприятные известия.

— Давай с хорошей, — хриплым спросонья голосом просит Джонс.

— Радуйся, твой трейлер спалил Эндрюс.

Бетти с Джагом потрясенно переглядываются, а потом вновь смотрят на адвоката, ожидая подробностей. Сделав глоток бодрящего напитка, Пенни ставит стаканчик на комод и разъясняет суть дела.

— Ситуация такова, три дня назад Малакай со своими дружками тусовался в какой-то дыре. Они там все обдолбались, ну и этот придурок начал заливать им про пытку в «Белом Змее», про Реджи и про то, как Свит на него вешал обвинения в убийстве и поджоге. Один из его дружков по кличке Порох, услыхав про трейлер, сказал, что Реджи, с которым он познакомился ещё летом, как-то раз обратился к нему с просьбой изготовить один «горячий коктейль». Порох этот, вроде как химик, варит все, что душе угодно, и с зажигательными смесями тоже в ладах, короче, мастер на все руки. Прежде чем браться за дело, он спросил у Реджи, на хрена ему это понадобилось, а тот ответил, что не для себя берет, а для друга, у которого «одна маленькая проблема», и предупредил, что товар заберет именно друг. Пороху этому, по большому счёту, было плевать, кто платит, тем более, за работу ему обещали штуку зелени. Как только все было готово, он отзвонил Реджи и в назначенное время к нему явился, угадайте кто? Рыжий, накаченный и со шрамом на переносице. Знакомое описание?

— Охренеть, — выдыхает Бетти. — Просто…просто пиздец.

— Сука! — рычит Джонс и сжимает в кулаке покрывало, представляя, что это шея Эндрюса.

— Так, с хорошей разобрались, теперь плохая. — Пенни снова делает глоток кофе, внушая себе, что это бурбон. — За изготовление подобных смесей Пороху светит срок, от трех месяцев до года, но при хорошем адвокате отделается условным. Он чист, как слеза младенца, даже за парковку штрафов нет, представляете? Мы поболтали с ним наедине и я доходчиво объяснила, что от его показаний зависит свобода человека, которого он, кстати, чуть не отправил на тот свет, короче взывала к совести и все такое. Он согласился дать показания, но за это…за это он требует сто тысяч долларов.

— Сколько?! — Глаза у Бетти лезут на лоб. — Он это серьёзно?!

— Сначала он просил сто пятьдесят, — усмехается Пенни.

— Пусть катится к дьяволу, — сквозь зубы цедит Джонс. — Мы ни хрена ему платить не будем, обойдемся без его гребанных показаний.

— Нет, Джаг, ты не понимаешь, — повышает голос его адвокат. — Сейчас это человек — наш самый главный свидетель и от него зависит половина успеха нашего дела. Он видел Эндрюса, сможет его опознать, когда тот окажется под следствием. Его показания докажут, что между Эндрюсом и Реджи была связь, а возможно даже и конфликт. Улавливаешь мою мысль?

Джагхед, злой, как чёрт, открывает рот, собираясь разразиться гневной тирадой, но не успевает, ведь на прикроватной тумбе оживает мобильный Бетти. Хозяйка телефона вмиг оказывается возле нее и берет в руки трезвонящий гаджет. Увидев имя звонящего, девушка с космической скоростью принимает вызов.

— Кев? — Она заметно волнуется. — Что-то случилось?

— Беттс, ты дома? — Голос на том конце взволнован не меньше.

— Эээ…нет, а в чем дело?

— Ты ещё у Арчи?

— Нет, я…я в Гриндэйле.

— Где?! — изумляется голос в трубке.

— Кев, скажи в чем дело? — просит его Бетти, у которой уже трясутся все поджилки.

— Когда ты возвращаешься?

— Через пару часов.

— Хорошо. Как только будешь в городе, сразу свяжись со мной. У меня важные новости.

— Кев, хватит говорить загадками! — Терпение у Купер трещит по швам. — Какие ещё новости?!

— Беттс, это не телефонный разговор, — твёрдо вещает голос. — Приезжай быстрее, ладно. Я жду.

Короткий треск и Кевин пропадает. Озадаченные взгляды Джонса и Пибоди обращены на Бетти, которая сливается с белой стеной, став похожей на призрак.

— Нужно возвращаться. — Ее пересохшие губы еле шевелятся.— Срочно.

Комментарий к Часть 20. Под покровом ночи

Здравствуйте, мои милые) Ох, вот и 20 глава…Что скажете о ней? Какие мысли? Эта история выходит на финишную прямую, впереди самые сложные главы, но я очень надеюсь, что мы с вами справимся! Я понимаю, как сложно читать макси и сколько это времени отнимает, а потому безмерно благодарна всем, кто проходит со мной этот длинный путь!

P.S. В этой главе я чуток обломала нашу сладкую парочку, но в будущем у них обязательно все случится. Просто хотела сделать акцент не на физической, а на духовной близости)

========== Часть 21. Загнанная в угол ==========

Джагхед лежит поперек кровати и медленно втягивает в себя воздух. Пленительный аромат ванили проникает в лёгкие, оседая в них сладкой дымкой, отчего в теле возникает приятная слабость, оно словно лишается своего веса и обретает удивительную легкость. Атмосфера розовой спальни действует на него умиротворяюще, и оголенные до предела нервы постепенно возвращаются в свой защитный каркас. Он закрывает глаза, слушая мерный звук льющейся воды, который доносится из ванной комнаты, и гадает, какими же новостями огорошит их Кевин, который должен явиться в дом Джонсов с минуты на минуту.

Родители, к великой радости вернувшихся из поездки детей, пропадали на работе, и сходку решено было организовать в спальне Бетти, подальше от любопытных глаз, как завещал Келлер. «Рор‘s», офис Пенни и «Белый Змей» как возможные места встречи безжалостно отверглись еще в Гриндэйле, когда Бетти, не выдержав накала, изводила несчастного Кевина по телефону, и это наводило на определённые мысли. Тревожные, по большей части. Купер, как видно, считала так же, ведь всю обратную дорогу сходила с ума, теряясь в ужасных догадках, и едва не довела двух Змеев до нервного срыва своими безумными предположениями. Джагхед, мозг которого за полтора часа, проведённых за рулём, распух настолько, что грозил вывалиться из ушей, по приезде посоветовал девушке остудить голову и сослал её под холодный душ, а сам остался в блаженной тишине обмозговывать насущные проблемы.

На эпизоде с алчным «упырем — химиком» его размышления прерываются, ведь дверь в ванной негромко хлопает, и мягкие шажки возвещают о возвращении хозяйки спальни. Нехотя разлепив веки, Джаг приподнимется на локтях, и перед ним закутанная в чёрный халат, возникает Бетти. Приземлившись за туалетный столик, она берется за наведение порядка на своей голове.

— Полегчало? — осторожно спрашивает девушку Джагхед.

В машине он имел неосторожность повысить на дерганную Купер голос, за что был безжалостно обруган и теперь, умудренный опытом, вел себя крайне деликатно.

— Мне полегчает, когда в эту дверь войдёт Кевин и с улыбкой скажет, что у нас все зашибись, — отвечает Бетти, с остервенением водя расчёской по мокрым волосам.

Настроение все ещё уверенно держится на отметке «унылое днище», и ни бодрящий душ, ни наличие в комнате Джонса не способны исправить положение.

— Я, конечно, не Кевин, но если тебе это поможет — у нас все зашибись! — говорит Джагхед с лучезарной улыбкой.— Вообще не понимаю, чего ты паришься. Я вот себя чувствую просто замечательно. На носу судный день и пол города жаждет моего заключения, хренов «упырь» вымогает несуществующие сто штук, а моя девушка, так вообще, вынуждена встречаться с убийцей…

Расчёска в руках Бетти резко замирает, а сама она словно обращается в камень. Из зеркала на неё широко распахнутыми глазами глядит потрясенная незнакомка, которую только что Король Саутсайдских Змей окрестил «своей» девушкой. Холодная капелька медленно ползет по шее, кожа на которой пылает праведным огнём, и Бетти кажется, что она слышит тихое шипение, с которым эта капля испаряется. Деревянная щетка в слабой руке обретает вес золотого слитка и более не способна выполнять свои функции. Ошеломленная громким заявлением Бетти Купер впадает в самый настоящий ступор.

— Что-то не так? — невозмутимым тоном спрашивает Джагхед. — Ну да, насчёт половины города я соврал, скорее всего в Саутсайде тоже найдутся желающие, там ведь…

Что там в Саутсайде узнать так и не удается, ведь из коридора доносятся тяжелые шаги, и белая дверь без стука распахивается, являя присутствующим долгожданного гостя.

— Всем привет!

Возникшее в спальне напряжение превращается в некое подобие киселя — протяни руку и ощутишь его на пальцах. Бетти мгновенно выходит из овощного состояния, а поза Джагхеда из расслабленной мутирует в выжидательно-воинственную. Наделенный каким-то болезненным оживлением, Кевин стягивает с плеча внушительных размеров рюкзак и в мгновение ока оказывается сидящим на кровати рядом с Джонсом. Свою ношу он бережно сжимает в руках, словно та бесценное сокровище, и этот выразительный жест наталкивает короля Змей на определённого рода раздумья.

— Ну, что стряслось? — От волнения у Бетти уже сводит челюсть.

— Джингл…я нашёл его.

Сын шерифа ходить вокруг да около не стал и сразу вывалил самую животрепещущую информацию, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы.

— Что?! — Бетти не верит своим ушам. — Ты…ты серьёзно?

— Да, вчера ночью, в том самом бункере, — говорит Кевин и крепче обнимает свой рюкзак.

Услышав эти слова, Бетти незамедлительно впадает в ярость и скрывать это даже не пытается.

— Мать твою, Кев! — восклицает блондинка, ударив ладонью по колену. — Ты поперся туда в одиночку, да ещё и ночью?! У нас же уговор был, дурья твоя башка!

— Ну прости, не удержался, — с лёгкой досадой отвечает Кевин. — Ради вас старался, между прочим.

В своих причудливых грезах он наивно полагал, что Бетти придет в неописуемый восторг от этой новости и кинется на него с благодарными объятьями, но все вышло с точностью наоборот, как и случается в реальной жизни.

— Не обращай внимания, — подает голос Джонс. — На её диалекте это означает «спасибо».

— Ой, захлопнись, умник хренов. — Купер бросает на него уничтожающий взгляд.

На языке у Джага уже вертится остроумный ответ на это оскорбление, но здравый смысл настоятельно рекомендует от комментариев воздержаться, иначе их ожидает повторение утренней стычки. Не дождавшись отклика от Джонса, Бетти с мрачным удовлетворением переключается на своего провинившегося напарника, милостиво снизив градус своего негодования.

— Кев, мы ведь договаривались. — Тон её чуточку смягчается, а глаза перестают метать молнии. — Искать джингл было моей обязанностью, я просила тебя только выведать у Вероники место. Боже, ну почему ты такой? Вдруг что-то пошло бы не так и у тебя возникли бы проблемы? Твой отец от нас мокрого места не оставил бы, случись какая-нибудь хрень…

— Брось, у тебя и без этого дел выше крыши, а от меня не убудет. — Доброе лицо освещается мимолетной мягкой улыбкой, а после, Келлер говорит, внезапно помрачнев: — Кстати, насчет «хрени»…Вы не поверите, но оказывается, мы не единственные, кто знает о существовании джингла в том тайнике.

— Что? — удивленно спрашивает Бетти. — Ты сейчас про Лодж?

— Нет. — Голос у Кевина непроизвольно дрожит. — Чёрт, даже не знаю, как внятно это объяснить. Одно скажу — вчера мой ангел-хранитель потрудился на славу. Спустись я в этот бункер на пару минут раньше, застал бы там… Арчи Эндрюса.

На несколько секунд воцаряется гробовая тишина. Прозвучавшее из уст Келлера имя повисает в воздухе, окутав уютную комнатку своей зловещей аурой, от которой всем собравшимся становится не по себе. Нет, по коже не идет мороз и табун мурашек не бежит по спине, тут все иначе. Тупая игла колет в сердце, и от места её укола по всему телу медленно расползается саднящая тоска, раздирающая внутренности своими когтистыми лапами.

— Господи, — помертвевшими губами шепчет Бетти.— А если бы ты столкнулся с ним. Боже…

Дальше её рассудок идти отказывается, ведь то, что могло произойти с Кевином, попадись он на пути существу, которого по страшной ошибке до сих считают человеком, вызывает у неё панический ужас. Кевин… Ее милый друг, самый светлый и отзывчивый, так безрассудно рискнувший своей безопасностью ради их дружбы. Столкнись он с Эндрюсом лицом к лицу, кто знает, чем обернулась бы эта незапланированная встреча. Чудовище, покусившееся на жизнь Джага и унесшее жизнь Реджи, почуяв угрозу, могло без раздумий ликвидировать ее. Кевин… Вчера она могла потерять его.

— Ты уверен, что это был Эндрюс? — Джагхед нарушает тишину. — Как все случилось?

Его негромкий голос выдергивает Бетти из жуткого омута, позволив лёгким благодарно расшириться. Мутная пелена спадает с глаз и они с жадностью впиваются в сидящего напротив Кевина, с острой заинтересованностью изучая мельчайшие детали его внешности и старательно укладывая полученные знания в папку «избранное».

— Да, уверен, — поежившись, отвечает тот. — Даже будь он без фонарика, я не спутал бы его ни с одним «бульдогом». Пока он лез из люка, я за деревом прятался, оттуда краем глаза наблюдал за ним. Как только Арчи свалил, я тут же забрался в бункер и взялся за поиски, обшарил там каждую щель, но ничего не нашёл, а потом меня вдруг осенило, я сдвинул с места старую кровать и вуаля — под ней и оказался тайник.

— Значит джингл теперь у тебя? — нетерпеливо спрашивает Джонс.

Вместо ответа Кевин выпускает рюкзак из объятий и аккуратно кладет его на кровать. Двойная молния на замке разъезжается в разные стороны и взору Джагхеда и Бетти предстает болотного цвета свёрток, щедро обмотанный скотчем, но с правого края обёртка разорвана и сквозь дыру проглядывает нечто разноцветное и до боли знакомое.

— Простите, что притащил это в ваш дом, — извиняется перед друзьями Кевин. — Я решил, в бункере теперь небезопасно, мало ли, кто ещё туда мог вломиться.

Наличие в комнате солидной партии наркотиков, похоже, никого особо не смущает, и страх быть отчитанным за свой рискованный поступок у Келлера плавно сходит на нет.

— Не парься, ты все правильно сделал, — говорит Джагхед, сверля полным ненависти взглядом, лежащие перед ним безобидные с виду трубочки. — Раз уж этот мудак вхож в тайник, оставлять там дурь точно не стоило.

— Да, я так и подумал, — с облегчением отвечает Кевин. — Хотя, если Арчи туда действительно за джинглом захаживал, то для нас это скорее плюс, ведьтеперь на этом свертке, наверняка, имеются его отпечатки.

— Ага, если он не стер их вместе с отпечатками Реджи, — фыркает Джаг.

— Так это или нет выяснит только экспертиза, — со вздохом говорит Келлер. — До суда меньше трёх недель, нам нужно действовать, пока Арчи в неведении, сыграть на эффекте неожиданности, понимаете?

Тут он переводит взгляд на Бетти, которая витает в известном только ей измерении, зачарованно глазея на цветные трубочки, набитые ядом.

— Беттс, ты слышишь меня? — с тревогой произносит он. — Теперь все в твоих руках.

— Я справлюсь, — отвечает она, не отрываясь от своего созерцания. И пусть это звучит отстраненно и даже слегка холодновато, внутри у неё царит непоколебимая уверенность в собственных силах.

***

— Завтра я иду в банк.

Три пары глаз удивленно, а то и с недоверием смотрят на главного редактора «Реджистар», уверенно поставившего жирную точку в дискуссии, длившейся уже пару часов кряду.

Началось все с того, что ответственная Пенни Пибоди, забив на сон и другие личные дела, отправилась в автомастерскую ЭфПи Джонса и прозрачно намекнула тому о сложившихся финансовых трудностях, от грамотного решения которых зависит свобода его отпрыска. Как только Джонс разгреб завалы на работе, он с белым лицом примчался домой и, пригрозив сыну Армагеддоном, потребовал внятных и, что самое главное, правдивых объяснений. Джагхед с помощью Бетти кое-как изложил суть проблемы, старательно избегая любых упоминаний имени Эндрюса, ведь посвящение главы семейства во все грязные подробности раньше времени могло обернуться настоящей катастрофой. Пенни нашла важного свидетеля по делу Реджи, который может указать на «одного человека», возможно причастного к его убийству, но за эту услугу выставлен счёт в сто тысяч зелёных бумажек со славным стариком Франклином — вот примерное содержание истории, без зазрения совести скормленной обеспокоенному отцу. Вытянув из детей все жилы, ЭфПи тут же отчитался по телефону перед женой и та, бросив верстку нового номера, в считанные минуты оказалась в самой гуще событий. Семейный совет из спальни Бетти перекочевал на кухню, где родители на пару с Джагхедом узурпировали стол для готовки, за которым и разгорелся нешуточный спор о том, следует ли идти на поводу у сомнительного типа, доверие к которому держится на отметке где-то ниже ноля. ЭфПи кинул идею, как выбить из «упыря» показания, а заодно и все дерьмо, не потратив при этом ни цента, но Элис за пять минут убедила мужа, что самолично выбьет дерьмо, но только не из упыря, а из самого ЭфПи, если тот со своими дружками посмеет сунуться в Гриндэйл. Джагхед тоже не горел желанием заниматься благотворительностью, и предложение отца его вполне устраивало, но под убийственным взглядом Бетти, которая на короткий миг превратилась в точную копию миссис Джонс, он съежился и больше рта не раскрывал. Купер, получив право голоса, предложила матери смотаться с ней в Ванкувер и взять ссуду под залог дома, который по завещанию отца перешёл в ее полную собственность, но Элис решительно наложила «вето» на эту затею. Дом, в котором её дочери предстоит жить после выпускного, впутывать в это дело она категорически не желала. Сто тысяч сумма для них, конечно, приличная, но вполне подъемная, а потому кидаться в крайности смысла никакого нет. Так и было принято решение посетить завтра банк, с которым у Элис за пять лет сложились довольно тёплые отношения.

— Ты уверена? — спрашивает жену ЭфПи, который до сих не в восторге от идеи жертвовать какому-то скользкому гаду кругленькую сумму без каких-либо гарантий с его стороны. Нет, свобода сына для него превыше всего, но тревожные сомнения настойчиво грызут его изнутри.

— Да, уверена, — властным голосом отвечает она. — Ты свой кредит ещё не выплатил, а мне месяц назад пришло письмо с выгодным предложением, и я намерена им воспользоваться. Как только этот… Порох…— Она презрительно фыркает. — Как только он даст все необходимые показания, то получит свои сто тысяч.

— Не нравится мне это, — отзывается снедаемый беспокойством ЭфПи. — Вдруг он наплетет какую-нибудь левую чушь, а мы ему за это ещё и деньжат подкинем.

— Я не поняла, тебе сын дороже или деньги? — Бровь Элис скептически изгибается. — Нет, ты скажи, если тебе на мальчишку плевать, тогда и стараться ни к чему.

Сидевшему напротив мачехи Джагхеду вдруг становится невыносимо жарко, словно его засунули в нагретую до красна духовку. Приткнувшаяся в уголке рядом с раковиной, Бетти тихонько прыскает коротким смешком в кулачок.

— Браво, Элис Джонс, ты меня раскусила! — ЭфПи даже адресовывает ей короткие овации. — Нет, серьезно, Джаг-то никуда не денется, мы его в тюрьме сможем навещать, а вот сто штук выпадают раз в жизни. Завтра же берём эти деньги и сматываемся на курорт, я звякну Пенни, она с этим Порохом сама разберется. Согласны, дети?

Дети утвердительно кивают.

— Клоуны. — Элис закатывает глаза и встает из-за стола. — И как меня угораздило с вами связаться.

***

Она не может покинуть спальню. Никак. Ноги просто приклеены к полу и не желают сходить с места. Уже битых полчаса она выискивает малейшие зацепки, которые задержат её ещё на пару минут. В третий раз стирает с губ алую помаду, а после аккуратно наносит снова, во второй — меняет один глухой свитер на другой, ещё более мрачный и абсолютно не сексуальный. Оглядывает себя в зеркало и чуть поразмышляв, собирает распущенные волосы в неряшливый пучок.

«Да, определённо, так гораздо лучше», — с горьким удовлетворением выносит она вердикт своему отражению.

Поразмыслив ещё с минуту, снова берет в руку ватный диск и с нажимом проводит по уже распухшим от трения губам. Вот теперь отлично. Бледная, с ужасным пучком и в растянутом свитере, Бетти чувствует себя под защитой, словно в некоем панцире, который чудесным образом обязан спасти её от настойчивых ухаживаний Арчи Эндрюса, встреча с которым состоится уже…десять минут назад.

Она отворачивается от зеркала и делает неуверенный шаг к двери. В груди, в самой ее середине, болезненно ухает, и Бетти снова застывает, мучительно пытаясь усмирить взбесившееся сердце.

«Твою мать, успокойся! — едва не рычит она.— Ни хрена с тобой не случится, трусиха несчастная! Заберешь гребанный диктофон и свалишь оттуда как обычно. Эндрюс болван, он ничего не заподозрит, вот увидишь. Да, он отказался от обеда в «Рор‘s», но это еще ничего не значит. Да, вчера он стопроцентно уделался джинглом, но и это тоже ничего не значит. У всех случаются плохие дни, так что давай, шагай уже отсюда, пока окончательно не расклеилась».

Тяжёлый свинец в ногах отказывается подчиняться указаниям мозгового центра, ему плевать на храбрый голос, отдающий идиотские приказы. Уже вне себя, Бетти до хруста сжимает кулаки и дает зарок, что если сейчас же не уберется из этой спальни, то завтра отправится в тату-салон и набьет себе на лбу жирную надпись «сыкло». Невеселая усмешка искривляет покрасневшие губы, и ноги обретают таки способность двигаться, но до цели дойти ей все равно не удается, потому как дверь тихонько открывается, и проёме возникает лицо Джагхеда. Проклятая внутренняя тряска при виде этого человека постепенно затухает, и мир уже не кажется настолько дерьмовым.

— Можно?

Вместо слов он получает мягкую улыбку и, расценив её как приглашение, быстро проникает в комнату, плотно закрыв за собой дверь.

— Элис укатила в редакцию, — сообщает он девушке, как бы намекая, что его присутствие не представляет угрозы.

— Класс, — отвечает она, придав своему блеклому голоску беззаботный окрас. — Вообще-то я думала, ты тоже свалил.

— Хм…а ты этого хочешь? — Зелёные глаза испытующе изучают бледное личико.

— Нет.

— Тогда порядок. — Джонс улыбается. — Эм, а ты чудно выглядишь. — Зубоскалит он, смеющимися глазами окидывая бомжеватый прикид девушки.

— Нравится? — Она разводит руки в стороны, демонстрируя всю прелесть свитера, который после многочисленных стирок превратился в мешковатое нечто, смахивающее на одеяние Пьеро. — Как считаешь, не слишком вызывающе?

— Стриптизерши в «Белом Змее» скромнее одеваются.

— Вот дерьмо…

Они в унисон усмехаются, зацепившись зрительным контактом, от которого в телах обоих происходит неслабый выброс адреналина. Повинуясь воле взыгравших гормонов, Джагхед отлипает от двери, которую он старательно подпирал, и медленно подходит к девушке, в мыслях которой уже царит безнадежный кавардак.Чертов Арчи Эндрюс, чертов диктофон, чертов джингл, чертова жизнь… Катись оно все к дьяволу, пусть хоть мир рухнет — она с места не сдвинется, пока не ощутит на своих губах его вкус.

Джаг ещё не успевает приблизиться, как Бетти стремительно сокращает оставшееся расстояние и порывисто обнимает его, ухватившись с каким-то отчаянием, словно утопающий за соломинку. Его руки незамедлительно ложатся на девичью спину, притягивая ещё ближе, так близко, чтоб чувствовать на своей груди сумасшедшие удары её сердца. Она чуть задирает голову, а он, напротив, наклоняет, и их слаженные действия приводят к ошеломительному результату. Так странно, они делали это бессчётное количество раз, но от этого острота удовольствия ни на йоту не убавилась. Жадно, с опьяняющим наслаждением она обхватывает его горячие губы, чувствуя на языке вкус табака и цитрусов, который превращает кровь в обжигающую лаву. Даже через грубую ткань свитера, Джаг ощущает жар, идущий от её тела, и от одной мысли о прикосновении к ней, к её обнаженной, бархатной коже, мозги у него плавятся как сыр на горячем тосте. Чувственные касания её сладкого язычка, то, с какой страстной нежностью он скользит у него во рту, окончательно рвут его самообладание в клочья, наполнив каждую клеточку тела просто нечеловеческим желанием.

— Боже…я хочу тебя…— жарко выдыхает он, с трудом оторвавшись от её беспощадных губ, заставивших его за минуту напрочь лишиться рассудка.

— Потерпи немного, — так же горячо шепчет она, проводя тёплой ладонью по его щеке. — Я только заберу диктофон, а когда вернусь, мы уедем в Саутсайд.

От этих слов Джонс моментально напрягается. Ещё секунду назад горевшие от возбуждения глаза с устрашающей быстротой гаснут, погружаясь во тьму и утаскивая её следом за собой.

— Заберешь завтра, когда Эндрюса не будет в доме, — говорит он с холодком в голосе.

Бетти чувствует, как ослабли руки, все ещё сжимающие её в объятьях.

— Да, но… Эндрюс, он ждёт меня. Сейчас.

Волшебство момента тут же лопается как мыльный пузырь. Объятье окончательно распадается, Джаг легонько отстраняет её от себя, и теперь они стоят в шаге друг от друга, в тягостной тишине, бьющей по ушам как иерихонская труба.

— Джаг, я должна с ним встретиться, — с мольбой в голосе говорит Бетти. — Мне это нравится не больше твоего, но так нужно, понимаешь? Мы почти у цели, джингл у нас, нужно лишь грамотно все обставить и этот кошмар навсегда останется в прошлом. Просто доверься мне, ладно?

Для пущей убедительности она выдавливает из себя слабую улыбку, призванную служить символом её несокрушимой веры в благополучный исход. «Правильно, молодчина, просто улыбайся, ни к чему сеять тут панику».

Взгляд её мечется по лицу Джонса, ведущего в эти секунды ожесточенную внутреннюю борьбу. Желающие сорваться с языка, слова жгут его своим ядом и сдерживать их дольше становится невыносимо.

— Знала бы ты, как я сейчас ненавижу себя. Ты готова ради меня на все, а меня это…бесит. Знаешь, о чем я сейчас думаю? Да, угадала, о тебе и Эндрюсе… Я думаю о том, как противно мне будет прикасаться к тебе после него.

Тихие, наполненные пронзительной болью слова намертво впечатываются в её сознание уродливым клеймом, носить которое она будет до конца своих дней. Если когда-нибудь у нее спросят, в какой момент жизни ей хотелось умереть, она без сомнения ответила бы— в этот самый момент.

— Ты уже прикасался…

Едва горький шепот стихает, с трудом переставляя ватные ноги, она бредет прочь из комнаты, прочь от человека, так безжалостно втоптавшего её в грязь, но которого глупое сердце любить так и не перестало.

***

Бетти старательно отводит взгляд от стоящей перед ней тарелки, мечтая, чтоб та сию же секунду испарилась со стола. Никогда еще вид пирожного не вызывал в ней такого отвращения. Воздушное, в три слоя, с нежной мякотью персика и взбитыми сливками, оно источает приторно-сладкий аромат, от которого к горлу подступает тошнота.

Небрежно орудуя чайной ложкой, Арчи отрывает от своего десерта неаккуратный кусок и без особого удовольствия отправляет его в рот, после чего торопливо проглатывает, словно это не лакомство, а горькая пилюля. На её памяти, пирожные едят несколько иначе.

— Почему не ешь? — спрашивает он у девушки, которая превратилась в каменный истукан. — Персиковое, твоё любимое…

Ровный, пугающе спокойный голос, но у Бетти волоски на руках встают дыбом. В карих глазах, устремленных на неё, абсолютное отсутствие каких-либо эмоций или мыслей. Пустота. Пугающая и неподвижная.

— Прости, с желудком сегодня катастрофа, — отвечает она, соорудив некое подобие улыбки. — С утра ничего не лезет, хоть убей.

Ещё мгновение их взгляды пересечены, а потом происходит то, чего Бетти ожидает меньше всего. Эндрюс сползает с высокого стула и забирает со стола тарелку с нетронутым десертом, который спустя пол минуты оказывается в мусорном ведре, изломанный и навсегда утративший былую красоту.

— Всегда удивлялся, как такое дерьмо может кому-то нравиться, — говорит Арчи, захлопывая крышку урны. — На вкус просто мерзость…

Бетти невидящим взором наблюдает, как он кидает грязную посуду в раковину, а затем, включив воду, тщательно моет руки, словно запачкался в чем-то непотребном. Закончив с моционом, он оборачивается к девушке, и пока сушит руки о столовое полотенце, спрашивает:

— Кстати, как там эта… Тони, кажется? Уладила ты её проблемы?

«Это обычное любопытство, веди себя естественно, мать твою! — приказывает себе Купер. — Чёрт, у тебя уже паранойя, такими темпами скоро в психушку загремишь».

— Да, кое-что удалось поправить. Все, что было в моих силах, я сделала.

Арчи странно хмыкает, так обычно поступают, когда ответ на поставленный вопрос полностью совпадает с их ожиданиями. Бетти от этого звука становится не по себе.

«Нужно сматываться отсюда и как можно быстрее» — думает она.

— Слушай, эм…кажется в прошлый раз я браслет у тебя забыла, — непринужденным тоном говорит она. — Не против, если я поднимусь в комнату?

— Браслет? — Арчи поднимает бровь. — Не помню, чтоб видел подобное в своей спальне.

— Я его под кровать вроде закинула, — отзывается Бетти, спрыгивая со стула. — Проверю, вдруг он действительно там.

С космической скоростью преодолев два лестничных пролета, Бетти врывается в полутемную, освещённую только светом уличного фонаря комнату, и без промедления бросается к неубранной после сна постели. Упав на колени, она нагибается и запускает руку под кровать, шаря ладонью по деревянному днищу, пока наконец не нащупывает миниатюрную вещицу, формой напоминающую обычную зажигалку. Приложив немалые усилия и покрыв свою старательность трехэтажным матом, она кое-как отделяет диктофон от дерева, к которому тот был основательно приклеен в один прекрасный ноябрьский день. Когда драгоценный прибор оказывается в крепко сжатой ладони, она поднимается на ноги и спешно засовывает его в глубокий карман джинс, который закрыт от посторонних глаз бесформенным свитером, так кстати надетым на нее в этот вечер.

— Нашла ты свой браслет?

Едва не испустив дух от испуга, Бетти резко оборачивается и видит стоящего за её спиной Арчи. Он вплыл в спальню словно по воздуху, не издав не единого звука.

— Ты совсем больной? — со злостью говорит она. — Какого хрена так подкрадываешься?!

— Ты не ответила на вопрос, — спокойно произносит Эндрюс, которого негодование девушки совершенно не трогает.

— Да, нашла, — все ещё злобно отвечает Купер и, задрав растянутый рукав, демонстрирует болтающееся на запястье украшение в виде кожаного ремешка с металлическими вставками. Взгляд Эндрюса на пару секунд задерживается на нем, а потом снова возвращается на девичье лицо, бледность которого в полутьме спальни выделяется ещё отчётливее.

— Странно, мне показалось, ты прятала его в карман…

Кровь окончательно отливает от её лица, придав ему поразительное сходство с лунным диском, который приветливо заглядывает в тёмное окно. Сердце тихо ёкает и проваливается в никуда, оставив в груди зияющую пустоту, которая вскоре поглощает все её существо.

— Я ничего не прятала, — говорит она непослушными губами, которыми овладела мелкая, предательская дрожь.

— Брось, детка, я же пошутил. — Рот Эндрюса искажает кривой оскал. — Конечно ты ничего не прячешь, я верю тебе. Ты ведь никогда меня не обманывала.

В свете лунных софитов пустота его глаз обретает наполнение. Он смотрит на неё то свирепо, то с тяжким змеиным спокойствием, медленно лишая её жалких остатков самообладания. «Реджи…он тоже это видел», думается ей, когда под кожу проникает что-то острее страха. Эндрюс снова заговаривает тем же ровным, лишенным всяких эмоций, голосом.

— Да, моя малышка Бэт не способна на такую подлость, — говорит он. — Я даже мысли такой не допускаю. С какой стати ей вешать мне лапшу, она ведь знает, как дорога мне, знает, как я люблю её. Вот вчера, когда за ней приехал Джонс, она могла бы соврать мне, выдумать какую-нибудь чушь про мать, которой вдруг стало плохо, или про отчима, попавшего в аварию, но нет, моя малышка сказала чистую правду — подруга в беде. Она такая отзывчивая — моя крошка Бэт, этой саутсайдской змейке чертовски повезло, что рядом с ней в трудную минуту оказался такой человек. Знаешь, другой на моём месте ударился бы в сомнения, стал бы подозревать неладное. Его любимая, ночью, уезжает в жуткую дыру, да ещё и со своим…бывшим. Тут невольно возникнет недоверие, ну мало ли, вдруг этот «бывший» вовсе и не бывший… Так бы любой подумал, но только не я. Джонс и моя Бэт… Полная нелепица, моя мышка и близко не подпустит к себе этого выродка. Да, он довез ее до трейлерного парка, а потом, наверняка, сразу же уехал, а моя Бэт осталась утешать свою несчастную Тони. Именно так я вижу вчерашнюю ночь. Скажи, малышка, я ведь прав?

Язык у Бетти отмирает, становясь абсолютно бесполезным рудиментом. Онемевшие губы отказываются служить своей напуганной хозяйке. Лишь глаза все ещё способные к жизни широко распахнуты и устремлены на застывшую в ожидании маску.

— Ну чего молчишь? Разве все было не так?

Он делает к ней шаг, а она резко отступает назад, повинуясь инстинктам. Одно неосознанное, роковое движение и все становится предельно ясным. Арчи застывает, глядя на девушку с искренним удивлением. Чересчур искренним.

— Что с тобой, мышка? Неужели ты боишься меня?

— Нет, — выдыхает она. — Господи, конечно же нет…

— А вот это зря. — Тон его разительно меняется. — Хочешь, открою тебе маленький секрет? Только тшш…никому ни слова, это только между нами. Так вот, мышка, я выхожу из себя, когда слышу грязную ложь. Да, именно, выхожу из себя. Когда мои близкие люди врут мне, я теряю контроль. Вчера я потерял его. Ты заставила меня… Не делай такие невинные глазки, лживая сука, ты лучше меня знаешь, о чем идёт речь. Давай, открывай свой славный ротик, расскажи мне о своём путешествии в Саутсайд, у нас ведь нет тайн друг от друга, верно? Как только закончишь, я решу, достойна ты прощения или нет. Не разочаруй меня, мышка, я ведь и вправду люблю тебя.

В эту самую минуту Бетти на своей шкуре чувствует, что это такое — смертельный страх.

Комментарий к Часть 21. Загнанная в угол

Такие дела…Что скажете, дорогие? Как вам эта глава? Сразу извиняюсь за курсив в конце, я особо не любитель такого, но вот приспичило и все.

========== Часть 22. Иллюзия счастья ==========

Жуткие минуты молчания все тянутся и тянутся, опутывая своей липкой паутиной заглохшее от страха сердце Бетти. Горло словно сдавливает невидимая, мертвенно-холодная лапа, напрочь лишив его даже призрачного шанса издать из себя подобие звука. Ей до смерти хочется, чтоб взгляд Арчи ставший вновь пустым и безжизненным оторвался от её лица хоть на мгновение, хоть на секунду, но пока она заперта в его проклятой комнате, этого не случится.

«А не ты ли заперла себя в ней? — вдруг спрашивает ее голос из темноты. — Признай, глупая, это ведь твоя вина, только твоя и ничья больше. Похоть и легкомыслие привели тебя в эту ловушку, и не смей отрицать это. Ты играла чувствами других людей, безучастно взирая на их мучения с высоты собственной черствости и эгоизма, наивно полагая, что все сойдет с рук, но ты ошиблась. Вспомни ту ночь, ту душную сентябрьскую ночь, когда ты впервые вошла в эту спальню, когда впервые позволила этому человеку прикоснуться к себе…

Вспомни, как ты извивалась на шелке простыней, как умоляла его не останавливаться, как закатывала глаза от наслаждения… Да, сейчас эти воспоминания вызывают у тебя отвращение, но это была ты, это твое тело содрогалось в безудержном экстазе, с твоих губ срывались бесстыдные стоны, от которых, в соседней комнате, бедный папаша Фред, наверняка, покрывался густым румянцем.

Все могло закончиться одной ночью и возможно никто бы не пострадал, но твоей ненасытной, алчной натуре такая идея пришлась не по вкусу и ты снова пришла сюда, а потом ещё и ещё. Ваш липовый договор потерял силу еще в третью ночь, но ты, ослепленная ложными убеждениями, даже не заметила этого. Напомнить, что было дальше? Да, твой любовник тебе надоел, секс с ним потерял всякую остроту, но самое главное — на горизонте замаячил Джонс, весь из себя таинственный и неприступный, запретный плод, как ты любила повторять. Эндрюс, ненужный балласт, без сожаления отправился за борт, а ты — покорять новую вершину, и знаешь, что самое забавное во всей этой истории? Правильно, Элизабет, итог.

Ты стоишь в этой спальне, оцепеневшая от ужаса и растерянности, пока твой мозг обрабатывает совершенно бесполезную в данный момент информацию и молишь всех святых уберечь тебя от беды; Джагхед, твоя все еще непокоренная вершина, ожидает суда по ложному обвинению и испытывает к тебе все что угодно, но только не любовь; Реджи, по роковой случайности, впутавшийся в ваши иррациональные отношения, лежит в деревянном ящике, пожираемый трупными червями; ну и вишенка на торте — Арчи, беспощадно соблазненный, а после хладнокровно отвергнутый, с уязвленным самолюбием и разбитыми вдребезги надеждами, нарушивший все мыслимые и немыслимые законы человеческой природы и все это — из-за тебя.

Ты, Элизабет Грейси Купер, причина всех несчастий, как чужих, так и своих собственных. День, когда твои ноги коснулись земли Ривердэйла стал фатальным для жителей этого славного городка. Для вас четверых; для Вероники Лодж, потерявшей возлюбленного; для Лорин Мантла, лишившейся единственного сына; для Элис и ЭфПи, жизнь которых превратилась в сплошной кошмар; для Фреда Эндрюса, которого в недалеком будущем ожидает страшный удар; отголоски долетели даже до «упырей», обитающих, на минуточку, в соседнем Гриндэйле. Браво, девочка, ты постаралась на славу, заварить такую кашу не каждому под силу. Ну, и напоследок, как по-твоему, на чьих же все-таки руках кровь несчастного Реджи? Поразмышляй об этом на досуге, Элизабет, обязательно поразмышляй, уверен, ты сделаешь удивительные открытия».

— Мышка, я устал слушать тишину.

Нелепое обращение режет слух, хоть и слышит она его не в первый раз. «Загнанная в угол мышь никогда не сопротивляется…». Фраза из мультфильма детства всплывает из глубин подсознания, и теперь мозг с издевательской усмешкой выдает мельчайшие подробности того, при каких обстоятельствах малышка Бетти услышала её. И почему в критической ситуации люди всегда зацикливаются на таких глупостях?

— Блять, ты язык проглотила?!

Голос Эндрюса теряет былую отрешенность, как и он сам. Три быстрых шага и его цепкие пальцы с недюжинной силой смыкаются на худенькой руке, чуть выше локтя.

— Не трогай меня!

Бетти пытается вырваться, но хватка опытного квотербека не оставляет ей шансов. От её жалких потуг пальцы ещё больнее вгрызаются в кожу, на которой завтра, если повезёт, точно расцветут синяки.

— Я был там! — рычит Эндрюс, резко дергая на себя её руку. — Я видел тебя с Джонсом, видел, как вы укатили в одной тачке. Та змеиная шлюшка, твоя Тони, припеваючи мешала коктейли в вашем вшивом баре, хватило ста баксов, чтоб один из твоих обожаемых саутсайдских отбросов выложил мне это. Ну что, вспомнила, освежил я тебе память?

Его горящие недобрым огоньком глаза так близко, они вероломно вторгаются в её личное пространство, сея в нем хаос и смятение. Беспорядочные мысли мечутся в её затуманенной голове, но ни одна из них не способна ей помочь, не способна подавить эту вспышку испепеляющей ревности.

— Отпусти, мне больно! — выдавливает из себя Бетти. На большее она не способна.

— Тебе больно?! — клокоча от ярости говорит обманутый «бойфренд». — А мне, Бетти, мне по-твоему приятно?! Всю ночь я с ума сходил, а ты, подстилка змеиная, в это время перед своим «братцем» ноги раздвигала, и не смей даже заикнуться, что это бред! Ничего у вас не кончено, так ведь? Отвечай, дрянь, так это или нет?!

— Арчи?!

Он вздрагивает и круто оборачивается. В дверях стоит мистер Эндрюс, обеспокоено переводя взгляд с лица сына на испуганную девушку, которую тот держит за руку. Присутствие отца вынуждает Арчи ослабить тиски, и Бетти тут же пользуется этим удачным обстоятельством. Вырвавшись из плена стальных пальцев и не проронив ни словечка, она пулей вылетает из проклятой комнаты, оставляя своего недоумевающего спасителя и его напрочь свихнувшегося сына в гнетущем молчании.

***

Она покинула дом Эндрюсов, но страх, увы, её так и не оставил. Он хрипло дышит в спину, когда она бежит по пустынной улице. Он ядовито шипит на ухо, когда Джага не оказывается дома. Он протяжно воет, когда такси уносит её в Саутсайд. Страх вползает с ней в «Белый Змей» и злорадно хохочет, когда серая дверь закрывается, отрезая их с Джонсом от всего мира.

— Почему ты уехал?

Это единственное, что волнует ее сейчас. Жизнь грозит развалиться на части, план стремительно летит в пропасть, впереди полнейшая неизвестность, а за живое задевает только бегство Джагхеда в «змеиное царство».

— Если ты забыла — я не живу дома, — отвечает он, пристраиваясь на излюбленном краешке стола.

Хлопнув себя по карманам куртки, он достает из левого помятую пачку «Lucky Strike». Бетти неотрывно наблюдает за его манипуляциями, силясь удержать в себе горькую обиду, раздирающую её изнутри в отчаянной попытке выбраться на свет.

— И это все? — Голос у неё дрожит. — Больше нечего сказать?

— А что ты хочешь услышать?

Его безразличный тон бьет под дых не хуже хука профессионального боксера. На короткое мгновение ей кажется, что весь запас воздуха в легких испарился. Джагхед со скучающим видом выпускает изо рта тонкую струйку дыма, избегая любых зрительных контактов с девушкой, застывшей в нескольких шагах от него.

— Посмотри на меня, Джаг! — говорит она, а голос уже грозит сорваться.

Отрешенный взгляд перемещается на бледное лицо, обдавая его колючим холодом.

— А теперь скажи, что с тобой происходит?

— Ничего, — отвечает он. — У меня все отлично, никаких проблем.

Да, все просто замечательно. Пару часов назад он плюнул ей в лицо, без сожаления унизил, а теперь, вместо извинений, снова несёт какую-то чушь. Он сам искренне недоумевает, почему с языка срываются совершенно ненужные, сухие и кричаще неуместные для данной ситуации слова. То же самое, что читать заупокойную мессу за свадебным столом. «Прости, любимая, я конченый мудак», — вот идеальная для этого момента фраза. Он произнесет её и все тут же наладится. Бетти улыбнется своей светлой улыбкой, нежно обнимет и, конечно же, все ему простит. Всегда прощала. Так быть не должно. Это неправильно. Он не заслуживает её прощения. Он заслуживает лишь презрения, лишь ненависти, но никак не всепрощающей любви.

— Что ещё, Джаг?! Что ещё мне нужно сделать, чтоб стать для тебя особенной? — Голос изменяет ей окончательно. — Боже…вся моя гребанная жизнь вертится вокруг тебя, но тебе на это плевать! Я из кожи вон лезу, чтоб помочь тебе, втягиваю в это болото своих друзей, а взамен получаю абсолютное ничего. Хоть раз, Джаг, хоть раз ты спросил меня, что я вообще чувствую? Поинтересовался хоть разочек, как я вообще держусь?! Нет, ни разу. Все, что тебя волнует — это трахаюсь я с Эндрюсом или нет. Ах да, еще тебя тревожит, как же ты, бедненький, будешь меня трахать после него. Вот и весь твой интерес ко мне… За все время, что мы вместе я только и слышала, что оскорбления да упреки, а ну еще парочку вшивых комплиментов и все! Это, мать твою, все, чего я удостоилась! Да, я не идеал, и никогда им не стану, но я…черт…неужели я заслуживаю такого обращения?! Ни разу я не ощутила себя нужной, ни разу ты не подарил мне такой радости. Там, в изоляторе, я…черт, я так ждала…хоть словечка, пусть не ответного признания, даже простого намека, что тебе не все равно, но так ни хрена не дождалась. Хотя нет, вру, ты ведь сказал тогда, что я лишний человек в твой жизни… Похоже, так оно и есть. И знаешь, что самое дерьмовое, Джаг? Самое дерьмовое, что после всех унижений и безразличия, я все равно люблю тебя. Больше жизни. Не знаю за что и почему… Просто люблю…

Горячие слёзы текут по её лицу и прятать их сил уже не остается. Не остается уже ничего. Лишь пронзительная зелень глаз, в которых она видит лишь…сожаление.

— Ты ничего мне не должна. Ты свободна. Считай это официальным отстранением.

Она застывает, оглушенная услышанным. Это все нереально… Кто этот человек? Почему он говорит голосом ее Джагхеда? Зачем она льет перед ним слёзы? Это же чужой человек… Совершенно чужой.

Уже возле двери она всё-таки задержится на мгновение, в надежде услышать тихое «не уходи», но как всегда ответом ей станет звенящая тишина.

***

Все утро Бетти проводит как в тумане. «Ромео и Джульетта», правило Ленца и вступление Штатов в Первую мировую войну проплывают мимо её сознания, не вызвав в нем ни малейшего отклика. Кусающий локти от отчаяния Кевин ни на шаг не отходит от подруги, таскаясь за ней по пятам из одного кабинета в другой и всем сердцем желая облегчить ее страдания. Едва Купер появилась на уроке литературы он сразу же понял — стряслась беда. Опухшие глаза, старательно замаскированные под тонной косметики, потухший взгляд, от одного контакта с которым хочется немедля влезть в петлю, поникшие плечи… Как только звенит долгожданный звонок, Кевин уволакивает девушку в редакцию «Сине-Золотой» и держит там до тех пор, пока она, срывающимся от пережитого горя голосом, не выплескивает на него весь тот ужас и боль, которые обрушились на неё в едином, безжалостном порыве. Разбитая вдребезги, в конце своего кошмарного рассказа, она горько плачет, уткнувшись в грудь верного друга. Кевин сжимает её в крепких объятиях, шепчет какие-то глупости и в сердцах проклинает тех, кто довел его милую Бетти до такого состояния. Он даже не может решить, кого в эти секунды ненавидит больше — Джонса или Эндрюса. Он не может решить, кто из этих двоих принёс ей больше страданий и в конце концов, такие ли уж они разные, эти двое, в одного из которых эта прекрасная девушка имела неосторожность влюбиться без памяти.

~~~

Звучит последний в этот день звонок, и ученики Ривердэйл Хай дружно высыпают из душных классов. Вцепившись в руку Кевина, Бетти пробирается сквозь снующих туда-сюда школьников, горя нетерпением оказаться на свежем воздухе. Туман в тяжёлой голове никак не желает рассеиваться, а после нервного срыва в редакции к нему присоединяется ещё и мучительная пульсация в висках. Наконец школьные двери распахиваются, и холодный, совсем не осенний, воздух бьет в лицо, заставив ноздри жадно втягивать в себя живительный кислород. Замерев у края лестницы, Бетти даже прикрывает глаза на мгновение, но насладится долгожданной свободой ей суждено ровно тех пор, пока до слуха не доносится тихое:

— Вот чёрт…

Она тут же открывает опухшие веки, и фраза Кевина обретает свой пугающий облик. На парковку Ривердэйл Хай въезжает бордовый «лачетти», принадлежавший директору «Эндрюс Констракшнс», вот только за рулём вовсе не Фред. Жалкие крохи нервных клеток, оставшиеся в измотанном организме, жалобно воют, когда из салона выходит тот, от кого она вечера без оглядки бежала по тёмной улице. Он не явился на занятия, зато по её душу примчался незамедлительно.

— Бетти, мы можем поговорить? — в голосе Арчи явственно слышится раскаяние. Выглядит он неважно — под глазами тёмные круги, кожа какого-то нездорового, землистого оттенка, рыжих вихров расческа сегодня точно не касалась. Как видно, прошедшая ночь вдоволь поиздевалась не только над ней одной.

— Кев, оставь нас на пару минут, — просит она друга и тот, хоть и кивает в знак согласия, но уходит с явной неохотой, постоянно оборачиваясь и кидая на Эндрюса беспокойный взгляд.

— У тебя две минуты, — безразличным тоном объявляет Купер, а в это время мимо них, гордо стуча каблучками, проходит Вероника Лодж, держа под ручку Шерил Блоссом.

— Прости меня, — говорит Арчи, как только парочка удаляется за пределы слышимости. — Все, что я сказал вчера — это ложь, пожалуйста, не верь ни единому слову. Давай забудем, просто забудем и начнём с чистого листа. Плевать мне, что у тебя было с Джонсом, с этого дня он для меня не существует, клянусь. Дай мне ещё один шанс, Бетти, я все исправлю, обещаю.

Закончив свою пламенную речь, Эндрюс с гулко стучащим сердцем ждет ответа. Все это время наблюдавшая за тем, как Лодж и Блоссом щебчут в сторонке с Кевином, Бетти медленно переводит рассеянный взгляд на провинившегося «бойфренда». Секунд пять она молча разглядывает его так, будто видит впервые, а после со странной полуулыбкой говорит:

— Уже забыла.

— Бетти…— начинает Арчи, сомневаясь в искренности её слов, но его тут же перебивают.

— Поезжай в «Рор‘s», закажи нам обед. Я улажу одно дело и сразу же к тебе.

Она протягивает руку и легко касается холодными пальцами его щеки, все с той же чарующей улыбкой, от которой у Эндрюса на душе скребут кошки. Что-то явно не так.

— Кстати, захвати с собой Кевина, — на прощанье говорит Бетти. — Он скрасит твоё одиночество.

Как только растерянный Арчи остается за спиной, улыбка мгновенно исчезает с её лица. Она достает из кармана телефон и быстро набирает Келлеру короткое сообщение:

«Сейчас».

Кевин все поймет. Он поможет. Всегда помогал. Даже с переездом в Ванкувер обещал подсобить.

«Потерпи, Кев, уже сегодня все закончится, а после суда мы свалим отсюда, — мысленно говорит с ним Бетти, шагая в сторону дома. — Ты обещал остаться на две недели, и лучше тебе сдержать слово. Мы отлично проведем время, вот увидишь. Я познакомлю тебя с Дэном, мы работали с ним на каникулах, он жуткий симпатяга и обожает «Мой личный штат Айдахо». По вечерам мы будем напиваться на крыше старого кинотеатра и глазеть на звезды, а после, замерзшие и до безобразия голодные — заваливаться к старику Джиму, в мою любимую круглосуточную пиццерию. Это не пустые мечты, Кев, это реальные планы. Наши с тобой планы. В мечтах остался лишь… Джаг. Как жаль, а ведь ещё вчера он был в этих планах».

***

Пелена ярости застилает ей глаза, когда такси подъезжает к «Белому Змею». Спешно сунув водителю смятую купюру неизвестного номинала, Бетти выскакивает из салона. Судя по тому, что вслед не раздаются недовольные возгласы, номинал водителя вполне устраивает. Такси ещё стоит у бара, а пылающая праведным гневом Купер уже исчезает за красно-зеленой дверью.

В полутемном зале ни души, но она нутром чует, что пакостная задница Короля Змей находится в радиусе нескольких метров. И джингл тоже. Пока она маялась на уроках, этот скользкий гаденыш пробрался в её спальню и утащил драгоценный рюкзак, ведь только ему было известно, где он спрятан. После вчерашнего она дала себе слово никогда больше здесь не появляться, но хренов змееныш все-таки вынудил её наплевать на собственные зароки. Обкладывая Джонса захватывающими дух ругательствами, Бетти незаметно оказывается на втором этаже, снова у проклятых серых дверей, от вида которых кишки нещадно выкручивает в разные стороны. Желая как можно быстрее избавить себя от мучений, она грубо тарабанит по дереву, в полной уверенности, что ей непременно откроют. Так и происходит.

— Где джингл? — без долгого вступления спрашивает она, едва хмурое лицо Джагхеда возникает в дверном проеме.

— Точно не здесь, — прилетает ей в ответ.

Кровь стремительно приливает к лицу девушки, а бушующая внутри ярость взрывается, выбросив в атмосферу энергию, эквивалентную взрыву атомной бомбы.

— Верни джингл, придурок! — рычит Бетти, от всей души ненавидя стоящего перед ней парня. — Ты его спер, и даже не пытайся отрицать это!

— А я разве отрицаю? — спокойным тоном говорит Джагхед. — Я лишь сказал, что здесь его нет.

Впервые в жизни Бетти хочется совершить убийство, и не простое, а с особой жестокостью. Короткие ноготки впиваются в нежную кожу ладоней и едва не дырявят их насквозь.

— Верни. Мне. Гребанный. Джингл. Немедленно.

— Купер, у тебя со слухом проблемы? — Джонс вздыхает. — В последний раз повторяю — нет у меня джингла. И вообще, лучше забудь о нем. И об Эндрюсе забудь.Теперь он в моей юрисдикции.

Дрожа от распирающих её эмоций, Бетти на пару секунд прикрывает глаза и делает глубокий вдох, в надежде, что это убережет Джонса от мучительной расправы.

— Слушай внимательно, ворюга ты ползучая, — говорит наконец блондинка. — Кевин сейчас торчит в «Рор‘s», развлекая Эндрюса, и думает, что я уже все уладила, а я, блять, ни черта ещё не сделала, потому что ты, тупой мудак, стоишь тут и набиваешь себе цену, как целка перед первым трахом! Это случится сегодня, ясно тебе?! Я больше ни секунды не проведу рядом с этим психопатом, мне вчерашнего хватило за глаза!

Джонс после этих слов моментально меняется в лице. В зелёных омутах загорается недобрый огонёк. Очень недобрый.

— А что было вчера? — Голос его звучит угрожающе. — Что он сделал?

— Тебя это уже не касается, — грубо отвечает Бетти. — Верни хренов рюкзак и эта мелодрама тут же закончится.

— Ты получишь рюкзак, как только я услышу ответ на свой вопрос, — заявляет Джонс с выражением ослиного упрямства на красивом лице.

Для Купер это становится последней каплей. Впихнув несговорчивого Змея в комнату, она бесцеремонно заваливается туда, дабы собственноручно устроить в ней обыск.

— Зря стараешься, — усмехается Джонс, наблюдая за тем, как взбешенная девушка переворачивает его скромное жилище верх дном.

Пропустив эту издёвку мимо ушей, Бетти исследует содержимое шкафа, но ничего даже отдаленно напоминающее рюкзак, набитый наркотой, в нем, увы, не находит. Затем настает черед дивана, все ещё неубранного после сна, но и в его закромах, кроме постельного белья, ничего существенного нет. Ровно так же, как и в ящиках стола, и в тумбе с аквариумом. Из неисследованного в этой комнатушке остается только холодильник, и Купер с невозмутимым видом, но при этом чувствуя себя полной идиоткой, подходит к нему и открывает дверцу. Два бургера и упаковка пива. Никакого джингла.

Джонс катится со смеху, глядя на обескураженную физиономию блондинки. Со злостью захлопнув белую дверцу, она с нескрываемым отвращением смотрит на веселящегося паренька.

— У тебя точно не все дома, — говорит она. — Пока ты тут ржешь, Кевин места себе не находит. Пока ты веселишься, он вынужден терпеть общество больного психопата, который, между прочим, догадывается, что с Кевом не все чисто. Он рискует и все это ради тебя, неблагодарная ты свинья! Говори, куда ты дел джингл и избавь меня от своего общества. Видеть тебя больше не могу.

Джагхед уже давно не улыбается. Да, глупо получилось, но сдержаться у него не вышло, слишком уж велик был соблазн. И речь сейчас вовсе не о потерянном рюкзаке. Хотя, про рюкзак все же лучше рассказать. Мало ли…

— Звони Кевину, скажи, что он свободен. Джингл уже там, где ему и положено быть. Шоу окончено, ребятишки.

— Эээ…что? — Бетти не верит своим ушам.

— Боже, Купер, у тебя точно со слухом плохо, — со вздохом говорит Джагхед. — Обратись к доктору, пока не поздно.

— Ты это серьезно? — Глазища у неё на пол лица. Ещё немного и он утонет в них. — Джингл уже…уже в доме?

— Да, в доме, — отвечает он потрясенной девушке. — Этой ночью Эндрюсу крышка.

— Боже, ты совсем спятил?! — Ужас отражается на ее лице. — Какого хрена ты сам в это полез?! Ты под залогом, идиот, тебе нельзя рисковать!

Вот она, всепрощающая любовь, во всей своей красе. Как бы не сильна была обида, как бы не уязвлена былагордость, любовь всегда оказывается сильней. Вчера он страстно желал, чтоб она возненавидела его, и почти ведь добился желаемого, но эта девушка, похоже, с другой планеты. Он уверен в этом на двести процентов. Таких как она на этой забытой Богом Земле больше нет. Он не заслуживает даже сотой доли тех чувств, которые она питает к нему, но отказаться от нее равносильно смерти.

— А тебе, выходит, можно?

От его тихого голоса сердце ускоряет ритм. От его пристального взгляда все обещания теряют свою актуальность. От него, от Джагхеда Джонса, у неё нет иммунитета. Болезнь уже вошла в крайнюю стадию и лечению не поддается.

— Да, можно, — еле слышно говорит она. — Ты сможешь без меня, а я без тебя…я не смогу.

Вот и все. Вот и он — бесславный конец ее бессмысленной борьбы длиной в одну гребанную ночь. Браво, Бетти, ты держалась молодцом!

— Что было вчера? — Он снова задает терзающий его вопрос. — Этот ублюдок, он…он сделал что-то? Тронул тебя?

Он отчаянно боится того, что может услышать. Если Эндрюс прикоснулся к ней хоть пальцем, свой арест он встретит в инвалидном кресле. Если повезёт.

— Нет, он не трогал меня. Просто нес какой-то бред, вот и все.

Ложь во спасение. Не за чем посвящать его в кошмарные подробности. Пусть это останется между ней и Эндрюсом. Это уже не имеет никакого значения.

— Это правда? — Взгляд-рентген скользит по бледному личику.

— Да.

Обычно, в критических ситуациях врать довольно проблематично, но сейчас все выходит на удивление легко и просто. Так странно…

— Позвони Кевину, — просит он девушку, а сам идет к двери. Два негромких щелчка прорезают тишину. Никто не войдет в эту комнату. Никто не выйдет из неё.

Трясущимися от волнения руками, Бетти достает мобильный и с горем пополам печатает другу сообщение:

«Код зелёный. Я в БЗ. Увидимся вечером».

Послание улетает адресату, а ей приходит мысль, что и Эндрюсу нужно что-то написать. Да, так будет правильно.

«Прости, у меня небольшое осложнение. Похоже, обед станет ужином, но так ведь даже лучше, правда?».

Ещё одна весточка находит своего получателя. Телефон возвращается в карман пальто, в котором становится до безобразия жарко, но снять его отчего-то жутко неловко.

— Порядок? — спрашивает Джаг, застыв от нее в паре шагов.

— Да, все отлично.

По её слабому голоску верится в это с трудом, но Джонс похоже верит. А ещё он должно быть чувствует, что чёртово пальто сжигает её заживо, потому как, сделав пару шагов, берется избавить несчастную Бетти от мучений. Его ловкие пальцы пробегают по крупным чёрным пуговицам, и пальто в мгновение ока исчезает с хрупких плеч, а вместе с ним испаряются и преграды. Какая к черту разница, любит он её или нет, ради таких моментов, она была готова стерпеть все, что угодно. Его глаза заглядывают прямо в душу, в самый её тайный уголок, и от этого взгляда у Бетти почва уходит из-под ног.

— Ты ошибаешься, Купер, — шепчет Джагхед, нежно сжимая в ладонях её лицо. — Я без тебя и минуты не протяну… Ты нужна мне. Боже, знала бы ты, как сильно нужна мне…

От яркой вспышки в глубине ее сияющих глаз у Джага вышибает дух, а ведь главного он еще не сказал. Собирается, но Бетти не позволяет, запечатав раскрывшиеся для признания губы жарким поцелуем. Они поговорят позже, обязательно поговорят, но не сейчас. Сейчас ей нужны только его губы, такие тёплые, такие родные, от жадных прикосновений которых в коленях возникает мелкая дрожь. Боясь потерять равновесие, она обвивает руками его шею, еще теснее прижимаясь к напряженному телу. Руки Джага уже скользят по изгибами её талии, но ткань рубашки чертовски мешает получить истинный кайф от этого действа. Пора избавляться от этой ненужной шелухи. Оторваться от её карамельных губ практически нереально, тем более, когда они с такой страстью ласкают его, но Джаг находит в себе силы. Контакт потерян, и Бетти с трудом поднимает отяжелевшие веки, ясная бирюза под которыми безбожно затуманилась от нахлынувшего желания. Намерения Джонса предельно ясны, хоть и соображает она в этот момент крайне туго. Негнущиеся пальцы тянутся к пуговкам рубашки, пытаясь оказать Джагхеду посильную помощь, но ни черта не выходит, да и он прекрасно справляется без неё. Кожа покрывается мелкими мурашками, когда исчезает сначала рубашка, а следом и чёрное кружево бюстгальтера. Нервно сглотнув, Джагхед на мгновение замирает, скользя взглядом по обнаженному девичьему телу и от этой картины теснота в джинсах становится невыносимой. Бетти тянет неловкие пальчики к его футболке, и совместными усилиями та оказывается лежащей на полу, а потом случается то, что случается. Шторы в комнате задернуты, но даже в скупом освещении, острому зрению Джонса удается разглядеть багровые полосы на молочно-белой коже, расположенные чуть выше локтя и которые Бетти тут же пугливо накрывает правой рукой.

— Что за дерьмо?! — рычит он, отнимая её прижатую к синякам ладонь, внимательно разглядывая повреждения.

Следы от пальцев. От сильного сжатия. «Он не трогал меня»…Ложь. Он прикоснулся к ней. Причинил боль. Оставил грязные отметины на нежной коже. Кровь начинает гудеть в ушах. Слепая ярость поднимает свою змеиную голову.

— Пустяки, Джаг, — испуганно бормочет девушка. — Это просто…ерунда.

— Я убью эту тварь.

Глядя в налитые кровью глаза, Бетти ни на йоту не сомневается в искренности этой угрозы. Никогда прежде ей не доводилось видеть его таким.Тьма, дремавшая в нем, пробудилась ото сна. По её вине. Снова.

Желая сгладить неприятный момент, она тянется к нему, опутывает своей паутиной и прижимается губами к бешено скачущей нитке пульса на шее, оставляя на ней тягучие, влажные поцелуи, перемешанные с тихими шепотом:

— Забудь о нем. Его больше нет в нашей жизни. Я с тобой, Джаг… Я так хочу тебя…

Она прекрасно знает на какие точки давить, знает, как заковать его волю в цепи. Льнет к нему, как кошка, просящая ласки, скользит по его обнаженной груди своими затвердевшими сосками, ловит горячими губами мочку уха и легонько прикусывает, отправляя разбуженную тьму назад в клетку.

Бетти не помнит, как они оказались на диване. Может он донес ее, а может они дошли вместе. Сознание возвращается к ней, когда Джагхед, пристроившись между ее ног, бережно освобождает их от плена узких джинс, даруя им желанную свободу. Когда же джинсы летят на пол, а пальцы ее возлюбленного смыкаются на тонком кружеве трусиков и медленно тянут их вниз, сердце у Бетти готово проломить грудную клетку и выскочить наружу. Покидая тело, кружево невесомо царапает чувствительную кожу, наделяя жар внизу живота разрушительной силой.

Покончив с последней преградой, Джаг поднимает глаза на лежащую перед ним девушку. Бирюза и изумруд встречаются, и от этого слияния в сознании обоих происходят необратимые процессы. Ещё никогда Бетти не чувствовала себя настолько открытой, настолько беззащитной и смиренной. Окутанные туманом вожделения глаза беззастенчиво изучают ее тело, и хоть он видел ее обнажённой не один раз, сейчас все иначе. Особенно. Должно быть все эти мысли отражаются на ее лице, потому как Джагхед наклоняется и оставляет на припухших губах нежный, но обидно короткий поцелуй, вот только Бетти невдомек, что это лишь начало.

Родившийся на губах поцелуй переходит на впадинку у ключиц, а после — на холмики грудей. Обхватывая губами острый сосок, каждый по очереди, Джаг неспешно посасывает его, обводя кончиком языка, а у Бетти в это время из глаз сыпятся искры. Она рвано дышит, зарываясь дрожащими пальцами в мягкие кудри ласкающего ее парня, не слыша окружающий мир за биением собственного сердца. Покрыв упругие полушария ещё чередой коротких поцелуев, губы Джагхеда двигаются вниз, оставляя на подрагивающем животе влажные следы, и останавливаться явно не намерены.

Отдавая себе отчёт в том, что ждет ее впереди, Бетти чудовищным усилием открывает глаза и чуть приподнимается на локтях. Прохладные ладони Джага в это мгновение ложатся на ее бедра, нежно поглаживая их, и прежде чем она успевает издать хоть звук, горячие губы смыкаются на пульсирующем от возбуждения клиторе. Тысячи молний разом бьют в потерявшую берега Бетти, заставляя ее рот раскрыться в беззвучном крике. Издав хриплый стон, она падает на подушку, отчаянно сминая вспотевшими ладонями белоснежную хлопковую простынь. Он ещё никогда не ласкал ее там и первый опыт шокировал их обоих.

Долгими бессонными ночами в душной камере изолятора, Джаг без стеснения воссоздавал в своей голове весь процесс и втайне жаждал воплотить свои откровенные фантазии в реальность. Мечты сбываются. Вот она — реальность, до одури влажная и сладкая, именно такая, как в его пошлых грёзах. Язык медленно скользит по стенкам влагалища, нежно облизывая чувствительную плоть, временами невзначай касаясь клитора, и снова возвращаясь к разгоряченному лону, рисуя в нем зигзаги и восьмерки.

Бетти задыхается от обрушившихся на нее неизведанных ощущений и протяжно стонет, выгибаясь навстречу умелому языку, заводя этим Джонса ещё сильнее, хотя сильнее, пожалуй, уже некуда. Джинсы все ещё на нем, и каменный стояк нагло и болезненно упирается в плотную ткань, но прекратить это безумие не хватает сил. Липкие от смазки губы обхватывают тугой комочек плоти и посасывают его, вначале легко и нежно, а после громкого «Джаааг!» — жадней и интенсивней. Обжигающая волна накатывает на летящую в бездну Бетти, ее бедра судорожно сжимаются, но Джаг не дает ей дойти до пика, безжалостно прекращая сумасшедшие ласки.

— Ещё рано, детка, — шепчет он, нависая над ошеломленной девушкой.

Влажные губы касаются пересохших, терзая их требовательным поцелуем. На языке Джагхеда все ещё чувствуется ее вкус, и убежденная, что это нечто отталкивающее, Бетти немало удивлена тому факту, что ничего мерзкого в этом нет. Единственное, что раздражает ее, так это то, что Джонс какого-то хрена ещё одет. Блуждавшие во время поцелуя по его напряженной спине, руки проворно скользят к широкому ремню, желая восстановить вселенское равновесие. Внезапно обретшие поразительную ловкость, тонкие пальчики в считанные секунды справляются со своей задачей, и уже тянутся к молнии, но Джаг, разорвав поцелуй, берется самостоятельно довести дело до конца. Скинув с себя последние остатки одежды и издав вздох облегчения, он возвращается к сгорающей от нетерпения девушке, удобно устраиваясь меж призывно разведённых стройных ножек. Возобновляется прерванный поцелуй, и пока их губы терзают друг друга в бешеном ритме, Бетти сплетает ноги в замок, притягивая парня ещё ближе, так близко, пока твёрдый, как камень член не упирается ей в бедро. От этого давления внизу живота скручивается тугой узел и развяжется он, когда она ощутит эту твердость в себе.

— Я хочу тебя…— порывисто выдыхает Бетти, когда губы Джонса перемещаются на ее, покрытую испариной шейку, впившись в неё поцелуем вампира.

Да, он слышит. И он до безумия хочет ее. Оставив на истерзанной коже следы от зубов в купе с засосом, который проявит себя в полную силу уже к ночи, Джаг, помогая себе рукой, медленно входит в обжигающе-тесное лоно, и от этого долгожданного слияния по венам проносятся электрические разряды. Бетти сдавленно охает, когда он резко толкается, заполняя ее во всю длину, и на мгновение замирает, дав привыкнуть к нему внутри, а затем начинает двигаться. Сначала плавно, чувствуя, как стенки влагалища расходятся, а потом вновь плотно обхватывают его, а когда член уже скользит, а не с трудом раздвигает их, движения становятся глубже и уверенней. Прикрыв веки, Бетти сладко стонет, а ее податливое тело трепещет от наслаждения, раскрываясь навстречу и отдавая все без остатка. У Джага мутнеет в глазах, когда она сжимает его тугими кольцами, усиливая трение их разгоряченной плоти и доводя градус удовольствия до критической отметки. Сопротивляться безудержной страсти уже нет сил и он грубо вдалбливается в живо отвечающее ему тело, с трудом сдерживаясь, чтоб не кончить раньше нее. От сладких стонов давно не остается и следа, теперь они больше похожи на всхлипы, но именно от этих звуков у Джонса окончательно срывает крышу. Сделав ещё пару жёстких толчков, он выходит из неё и, не дав девушке опомниться, ловкими движениями переворачивает ее на живот. Лихорадочно ловя губами раскаленный воздух, Бетти беспрекословно подчиняется его воле, шире разводя согнутые в коленях ноги и выгибая спину до хруста позвонков. Она чувствует горячие ладони на своей талии, чувствует, как хваткие пальцы с силой впиваются в нежную кожу, причиняя нестерпимое, просто жгучее блаженство. Джаг притягивает ее к себе и одним резким движением заполняет пустоту внутри неё. Громко вскрикнув, потрясенная Бетти утыкается лицом в подушку, до белых костяшек сжимая простынь в ослабших руках. От новой глубины проникновения все мысли вылетают из блондинистой головы, остается лишь дикое желание ощутить горячий, набухший от зверского возбуждения член в себе еще глубже. Джагхед без промедления исполняет его. Разрывая тишину надрывными стонами, почти лишившаяся рассудка Бетти ритмично двигается навстречу своему партнеру, безропотно принимая жёсткие, яростные удары, которые неумолимо приближают ее к краю пропасти. Скатившись с шеи, прохладная капелька пота достигает ее запекшихся губ, и скользнув по ним языком, она слизывает солёную влагу. Ещё несколько мощных толчков, ещё несколько сумасшедших ударов сердца и…внизу живота начинается извержение вулкана.

— Ооо боже, Джаааг!

Обжигающая лава накрывает ее девятым валом, сметая все живое на своем пути, испепеляя своей чудовищной энергией сотрясающееся в судорогах тело. Толкнувшись последний раз, Джагхед вжимается в неё максимально сильно, ощущая на своем члене бешеную пульсацию мышц, сокращающихся в безудержном оргазме, и в эту самую секунду ослепительная вспышка затмевает его сознание. В конец потерявшая точку опоры Бетти все же чувствует, как он дернулся внутри неё, шумно выдыхая, и спустя мгновение ей в лоно бьет мощная струя горячего семени. С искусанных в кровь губ срывается беззвучный всхлип абсолютного счастья и мир окончательно перестает существовать.

На самом деле, их мир рухнул ещё час и двадцать три минуты назад, когда молоденькая официантка в «Pop’s», заглядевшись на симпатичного посетителя, нечаянно опрокинула шоколадный коктейль на колени сыну шерифа Келлера. Нелепый пустяк, обернувшийся катастрофой. Роковая случайность, безвозвратно изменившая жизнь Бетти Купер. Изменившая саму Бетти Купер. Навсегда.

Комментарий к Часть 22. Иллюзия счастья

Здравствуйте, мои милые!) Простите за долгое отсутствие, проклятая ангина порушила все мои планы( Глава писалась под убойной дозой антибиотиков, поэтому за ее содержание слезно прошу прощения. Как всегда с нетерпением жду ваших мыслей по поводу всего происходящего) Всех люблю)

========== Часть 23. Прерванные жизни ==========

С комфортом устроившись в глубоком кресле, Бетти курит, не сводя задумчивого взгляда с лежащего на диване Джагхеда, который тоже дымит, уставившись в потолок. Никогда прежде она не чувствовала себя настолько умиротворенной, как в эти минуты. В теле и на душе — блаженная легкость, а в мыслях… Скажем так, обладай Джонс даром телепатии, истерический смех сотрясал бы эту комнату до тех пор, пока несчастная Бетти вместе со своими идиотскими мечтаниями не провалилась бы от стыда до самого адского пекла. Да, после секс-марафона длиной в три часа она напрочь спятила и мечтает о несуществующих в природе вещах, например таких, как временные петли. Если бы в эту секунду перед ней возник всемогущий чародей с предложением наделить ее одной суперспособностью, то это, без сомнения, стала бы власть над временем. К дьяволу все эти бессмертие, метаморфизм, телепортацию и прочее дерьмо, управление временем — вот наикрутейшая способность. Наделенная такой силой, она сию же минуту остановила бы ход событий, запечатав их с Джагом в этом отрезке на неопределенный срок. Может даже на целую вечность. Провести с Джонсом вечность, да ещё и в замкнутом пространстве… Полный блеск! Нет, это чертовски божественно. Хотя…вечность, пожалуй, слегка перебор. Пусть будет до последнего вздоха. Да, это куда не шло. Остаться в этой комнатушке до скончания дней, только они вдвоём и никого больше. Вот это действительно охренительно роскошно. Встречать здесь рассветы и закаты. Обставить ее приличной мебелью и просто жить. Бить посуду и страстно любить. Осточертеть друг другу до нервного тика и обменяться кольцами. Наплодить пару-тройку маленьких Джонсов и рвать на себе волосы от их закидонов. Тихо состариться и умереть в тёплой постели, взявшись за руки. В один день, само собой. Идеально. Фантастически прекрасный сценарий для фильма под названием «Жизнь». Ради роли в нем она бросит театр без сожаления. Она все бросит ради Джонса, хоть он и ведет себя порой как самый настоящий мудак. Черт, это…страшно — любить кого-то так слепо и безрассудно. И как ее угораздило так влипнуть?

Бетти выходит из задумчивости, и оказывается, что Джаг, перестав изучать трещинки на потолке, внимательно смотрит на неё. По сжимавшим сигарету пальцам проходит дрожь, и тёплый пепел падает на обнаженную кожу.

— О чем думаешь? — спрашивает он.

Бетти выглядит сконфуженной, и это отчетливо бросается в глаза.

— Да так…пустяки, — бормочет она, стряхивая с кожи пепельные хлопья. Делиться своими утопическими иллюзиями с оголтелым реалистом, да ещё и с замашками циника, крайне глупая затея. Истерический смех никто не отменял. Хотя, однажды у них уже был разговор на похожую тему, но там все было подано в шутливом тоне, так что и сравнивать нечего.

— А у меня сегодняшний вечер не идёт из головы, — со вздохом говорит он. — Какое-то дерьмовое предчувствие…

О да, грядущая ночка обещает стать жаркой. В перерывах между любовью, Джаг поведал о своих мытарствах с джинглом, о двухчасовой засаде у дома Эндрюсов на пару со Свит Пи, и самое главное — до сведения Бетти было доведено, что от первоначального плана с ее участием они отказываются. Джонс решительно отстранил главное действующее лицо от любого вмешательства в предстоящее мероприятие, заявив, что с неё довольно. Бетти прохладно встретила новый замысел, считая, что он притянут за уши и вообще крайне нестабильный, но ослиное упрямство короля Змей не знало границ. Как выяснилось, Джонс, после их ссоры, ведомый чувством вины и зашкаливающей ненавистью к Эндрюсу, принял твердое решение покончить с ним в самые кратчайшие сроки. В одиночку придумать толковый проект по ликвидации у Джонса не вышло, а потому на помощь был призван ближний круг — Свит с Тони, да Фангс с Пенни. Всю ночь пятерка гениальных мыслителей насиловала свои три извилины и в итоге получилось то, что получилось. Похоже теперь, когда пелена наваждения спала, Джонс все же засомневался в правильности собственного решения.

— Не у тебя одного, — отзывается Бетти. — Я сразу сказала, что идея ваша — дерьмо на палочке.

— Да не в этом дело, — поморщившись, отвечает Джагхед. — Тут другое…

Пару секунд они испытующе глядят друг на друга, после чего Джонс возвращается к созерцанию своего бесценного потолка.

— Разве? — От девичьего голоса веет сарказмом. — Хочешь сказать, в вашем «блестящем» плане нет чёрных дыр?

— Отвяжись от плана. Он безупречен.

— Да, безупречен…в своей тупости, — заявляет Бетти. — Вот скажи, что будет, если наш инспектор Гаджет решит, что это розыгрыш и даже задницу от стула не оторвет? Согласись, такое вполне возможно.

— Если память мне не изменяет, в прошлый раз он ее живо оторвал, — говорит Джагхед. — И не только свою, между прочим.

Да, последний вечер августа, когда шериф и три патрульные машины под завязку набитые копами свалились как снег на голову и в поисках мифических наркотиков превратили его любимый бар в Хиросиму, стал для короля Змей поистине незабываемым. Хорошо бы этот гений сыска в ближайшее время повторил свой саутсайдский подвиг.

— Келлер терпеть вас не может, вот и примчался по первому зову, — говорит Бетти. — И вообще, это мамашка Лодж санкционировала рейд, если ты забыл.

— Хватит брюзжать, Купер, — со вздохом отзывается Джагхед. — Главное сейчас поджечь фитиль, а дальше дело техники. Пенни уже на низком старте.

— А если «спичка» сломается? — Девушка не отстает. — Ты доверяешь самую ответственную часть совершенно постороннему человеку, который в любой момент может дать заднюю и вообще хрен знает, что у этой девчонки на уме.

— Да в том и фокус, что она посторонний, — нетерпеливо говорит Джонс. — Никто подлога не учует, понимаешь? Про ее дружбу с Тони шерифу вряд ли известно, в «Змеях» она не состоит, да и к тому же, бабки она взяла, так что заднюю давать поздновато.

— Пф-ф, у тебя может и гарантии есть?

— Вот скажи, Купер, кто я такой?

— Эм…бездарный стратег?

— Балда, я — Король Змеев Саутсайда. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Да, говорит — ты бездарный стратег с громким титулом, ворующий при этом чужие дразнилки.

Джагхед смеется хриплым смехом.

— Ты невыносима, Купер.

— Зато у меня черепушка мозгами набита, а не розовой ватой, как у некоторых.

— И у Лэнг черепушка с мозгами. Она не кинет нас, будь уверена. Утром мы виделись, с настроем у неё полный порядок.

Бетти недоверчиво хмыкает, прикуривая новую сигарету. Поверить в то, что Сара Лэнг дружит с головой крайне сложно. Эта милая девушка с завидной регулярностью устраивает в Нордсайде шумные посиделки с крепким алкоголем, которым ее по старой дружбе снабжает добрый бармен из «Белого Змея». Сама Топаз частенько забегала на огонек, дабы послушать северные сплетни, которые после обсуждал весь Саутсайд. На одной из таких вечеринок, в октябре, Тони и наткнулась на толкающего джингл Реджи. Сара без утайки выложила подруге кто этот парнишка и чем дышит, ну, а что случилось дальше уже ни для кого не секрет. Секрет в том, как эта странноватая особа вообще согласилась участвовать в столь сомнительной афере. Да, услуга доноса обошлась Змеям в кругленькую сумму и теперь в казне зияет приличная брешь, да, она дружит с Тони около двух лет, но только ли это оказало такое влияние? Может его Величество пообещал этой северянке что-то более существеннее зелёных бумажек? Подозрительно все это… Надо бы внимательней приглядеться к этой блондиночке со вторым размером, мало ли… У Джонса слабость к светловолосым, да и мордашка у неё сносная…

От размышлений о гипотетической сопернице Бетти отвлекает шум за дверью. Половицы жалобно скрипят под увесистыми шагами — кого-то уверенно несет по коридорчику прямиком к серым дверям. Наверняка, это Свит с Тони, двое неразлучников родом с Южных земель… Джаг говорил, что они должны появиться.

— Не хочешь вернуть мне футболку? — с усмешкой спрашивает Джонс, поднимаясь с дивана, чтоб впустить стучащих в дверь друзей.

— Пф-ф, а я по-твоему в чем останусь? — Девушка округляет глаза. — У тебя полный шкаф тряпья, найди себе другую.

Пробурчав что-то похожее на «наглая задница», одетый по пояс Джагхед бросается к шкафу, в недрах которого царит полный бедлам, и выуживает из пугающей горы скомканных вещей чёрный свитер. Торопливо напялив его, он наконец идет к двери. Два щелчка и та распахивается. Его челюсть с похожим звуком падает на пол. Свит Пи и Тони изменились до неузнаваемости.

— Пап?!

ЭфПи — это ещё пол беды. Рядом с ним сверкает лучезарной улыбкой его дражайшая супруга.

— Привет. — Отец тоже выглядит невообразимо довольным. — Впустишь? У нас хорошие новости.

— Эээ…

Вопрос как выясняется чисто риторический. Не дожидаясь разрешения, родители вваливаются в комнатку. Слышится сдавленный кашель — Бетти давится сигаретным дымом. Джагхед застывает у открытых дверей, намертво приклеившись к металлической ручке. Вся его жалкая жизнь в одночасье проносится перед глазами.

В воздухе повисает драматическая пауза. Представшая взору двусмысленная картина сдувает улыбку с лица Элис в мгновение ока. Ее дочь, окаменевшая в кресле, с сигаретой в руке и неописуемым выражением на побледневшем лице. Голые ноги, беспорядок на голове, растянутая футболка с принтом «S», совершенно точно принадлежащая младшему Джонсу, ну и финальный гвоздь в крышку гроба — багровое нечто, красующееся на тонкой шее, природа возникновения которого ясна и без слов. Оторвав взгляд от ненаглядной дочурки, миссис Джонс с эмпирической заинтересованностью оглядывает окружающую обстановку. Красноречиво смятая постель, раскиданные по полу вещи, гора окурков в пепельнице… Самообладание женщины достигает критической отметки и со свистом летит в бездонную пропасть.

— Кажется, мы не во время…— сконфуженно говорит ЭфПи, и когда Джаг все же решается поднять на него глаза, то к величайшему удивлению обнаруживает на отцовской физиономии наиглупейшую улыбку. Должно быть, у него в кармане завалялся философский камень, дарующий бессмертие, иначе как объяснить подобное поведение в опасной близости от супруги, чье лицо в данную минуту приобрело пугающий нежно-салатовый оттенок.

— О нет, милый, мы как раз во время, — вибрирующим от ярости голосом говорит Элис. — Окажись мы здесь чуть раньше, слушали бы под дверью, как эти двое развлекаются!

— Вы все не так поняли, — на автомате вылетает у Джагхеда. — Мы просто…

— …трахались, — договаривает его фразу Элис. — Просто совокуплялись средь бела дня в этой…в этой дыре, потеряв всякий стыд.

— Ну простите, ночью у нас не срослось! — подает голос Бетти, выйдя из оцепенения и внезапно обретя не только дар речи, но и бесстрашие.

Гримаса отвращения искривляет аристократичные черты миссис Джонс.

— Боже, меня сейчас стошнит! — говорит она. — Сделай милость, избавь мои уши от этой мерзости!

— Туалет этажом ниже, — с усмешкой отзывается Бетти. — И, кстати, если тебе интересно, ничего мерзкого в этом нет. Нам понравилось. Правда, Джаг? — обращается она к похолодевшему от ужаса пареньку.

ЭфПи прыскает нервным смешком, еле сдерживая рвущийся наружу хохот. Сын бросает на него полный отчаяния взгляд, в котором явственно читается немой призыв о помощи.

— Ну это уже ни в какие ворота! — Голос миссис Джонс угрожающе повышается. — Ты хоть слышишь себя, бессовестная дрянь?! Что, Арчи Эндрюса тебе недостаточно? Решила обслужить весь Ривердэйл?!

Бетти на эти оскорбления реагирует как обычно — кривой ухмылкой и абсолютной невозмутимостью. С Джагом все обстоит иначе. Как бы сильны не были растерянность и страх, спустить на тормозах такое хамство в адрес своей девушки он не может. Пора ставить в этом деле точку. Он давно мечтал выйти из тени и судьба подарила ему такой шанс.

— Она не встречается с Эндрюсом. —

Голос его звучит слегка резковато. — У них ничего не было. Мы с Бетти вместе уже два месяца. Кроме меня у неё никого нет. И не будет.

Когда их с Элис взгляды встречаются, сердце у него колотится во всю. Холодная синева прожигает его насквозь, выворачивая наизнанку, но он не позволяет себе отвести глаз. Пусть видит, что это всерьёз.

— Ну надо же, как трогательно, — говорит Элис, вложив в эту фразу максимум презрения. — Надеюсь, скоро появиться счастливое объявление в газете.

— Конечно появится, ты его и опубликуешь, — отвечает Бетти, изучая мать насмешливым взглядом. — В «Сине-Золотом» о помолвке вряд ли напишут.

Губы Джагхеда на пару с отцовскими расползаются в улыбке.

— Я скорее сожгу редакцию, чем опущусь до такого, — сквозь зубы говорит миссис Джонс. — Даже если у вас любовь до гроба, моего благословения вы не дождетесь. Пусть меня поразит гром небесный, но от слов своих я не откажусь. Это все, больше мне сказать нечего.

Щедро наградив каждого из троицы уничижительным и полным негодования взглядом, женщина гордо удаляется, не забыв как следует хлопнуть ни в чем не повинной дверью. Пройдут годы, а Элис Джонс так и не сможет забыть сказанных ею слов. Небеса мстительны, они не любят, когда им бросают вызов. Часто они игнорируют людские мольбы, но Элис, бездеятельной католичке, все-таки удалось до них достучаться.

— Кажется, пронесло, — говорит ЭфПи, как только шаги жены в коридоре стихают. — Могло быть и хуже, поверьте.

— Какого хрена вы сюда приперлись? — с раздражением спрашивает отца Джагхед. — Позвонить нельзя было?

— Сначала включи свой долбанный телефон, а потом предъявляй, — отвечает старший Джонс. — Ради твоей задницы, между прочим, старались, порадовать хотели. Вот, держи, благодарностей не надо.

С этими словами, он запускает руку во внутренний карман куртки, извлекает оттуда сложенную пополам бумажку светло-кремового цвета и протягивает ее сыну. Чуть поколебавшись, Джаг принимает из рук отца листок и раскрывает его. Банковский чек. Его глаза удивленно расширяются. Сгорая от любопытства, Бетти выскальзывает из кресла и, в один миг оказавшись возле Джагхеда, бесцеремонно вырывает из его рук драгоценный документ.

— Чтоб меня! — восклицает она, изучив его содержимое. — Сто штук… У меня в руках сто гребанных штук!

— Да, твоя мать получила кредит, — говорит ЭфПи. — Деньги перевели на ее счёт и она выписала чек на имя Джага. Пенни уже в курсе, на днях этот Порох должен прикатить в Ривердэйл для дачи показаний. Элис не терпелось порадовать тебя, Джаг, вот мы и приперлись сюда. Кто же знал, что вы здесь…ну…эээ…вместе.

Пока отец говорит, горячий стыд разливается по телу Джагхеда. Как неловко он чувствует себя в эту минуту не описать словами.

За все годы, проведенные с Элис под одной крышей, он ни разу не обманул ее ожиданий, всегда держа стабильную планку — разочаровывал в меру сил и возможностей, но сегодня… Сегодня он прыгнул выше головы, установил личный рекорд, так сказать. После такого провала о возвращении в отчий дом лучше не мечтать, и вообще, в сложившейся ситуации самый оптимальный вариант для него — это не пересекаться с миссис Джонс в ближайшие лет тысячу.

— Передай Элис…передай, что я очень ей благодарен, — просит отца снедаемый муками совести Джагхед. — Скажи ей, что мне очень жаль.

— Нет уж, парень, тут я тебе не помощник, — отзывается ЭфПи. — Сам ей спасибо скажешь, когда страсти улягутся. Элис отходчивая, через пару дней все устаканится, вот тогда и потолкуете.

— Ну да, ещё какая отходчивая, — говорит Бетти с саркастическим смешком. — Лет десять назад я утащила пару ее платьев и подарила их бродяжке с улицы, так она до сих пор припоминает мне этот косяк. Тряпье, как оказалось, было от «Шанель».

Мужчины смеются и обстановка заметно разряжается. Джаг предлагает отцу баночку пива и тот с удовольствием соглашается. Вернувшись в уютное кресло, Бетти продолжает веселить народ историями о своих героических похождениях, от которых волосы на голове ее матери седели со скоростью света. Она никогда не слыла болтушкой, а уж воспоминания о детских годах так и подавно прятала от всего мира за семью замками, давая слабину лишь перед Джагхедом, да и это случалось крайне редко, но сейчас в ней проснулась острая потребность поделиться частичкой своего прошлого. Она тщательно фильтровала информацию, выуживая на свет только забавные и до боли абсурдные моменты, которых за детские годы накопилось катастрофически мало, но зато все были на вес золота.

В шесть лет, под впечатлением от фильма «Экзорцизм Эмили Роуз», она проводила обряд изгнания демонов из любимой куклы Маргарет, у которой от засилия нечести заело один глаз, предварительно начертав на стене своей спаленки чудовищную пентаграмму, увидев которую Элис едва не грохнулась в обморок. Свести проклятый знак, накаляканный чёрным углем на нежно-розовых обоях, бесследно не удалось, и Хэлу пришлось вызывать специалистов по косметическому ремонту для поклейки новых обоев в спальне милой дочурки. Бетти на пару недель изолировали от телевизора и отцовского компьютера, пару раз даже водили в церковь, но на путь истинный малышка так и не встала. После обряда экзорцизма случился казус с платьями, а спустя несколько месяцев Бетти на пару с соседскими мальчуганом, вообразив себя Розой и Джеком из «Титаника» превратили ванную комнату Куперов в настоящий Атлантический океан. Детишки трепетно отнеслись к созданию киношного антуража, а потому с лёгкой руки малышки Беттс, в воду был спущен драгоценный сервиз бабули Смит, завещанный ее любимой внучке Элисон, которая с трепетом и уважением относилась к полученному подарку, сдувая с дорогого фарфора каждую пылинку. В тот день Элис окрестила дочь «исчадием ада», спрятала сервиз под замок и три месяца героически боролась с грибком, который нагло поселился в ее дизайнерской ванной и никак не желал убираться прочь. Ну, а после грандиозного потопа случился Хэллоуин, и крошка Бетти нарядилась ведьмой, для пущего эффекта выкрасив свои белесые кудри в ядерно-черный цвет. Элис сначала решила, что это парик, но оказалось, что ее проворная дочурка со всей серьезностью отнеслась к созданию образа и купила настоящую краску для волос, и не только купила, но и, улучив благоприятный момент, использовала по самому прямому назначению. «У ведьм никогда не бывает светлых волос» — в своё оправдание заявила Бетти и тут возразить было попросту нечего. Пришедшая в неописуемый ужас Элис с первыми лучами солнца поволокла дочку в салон красоты, в котором за три сеанса обезображенным волосам вернули первозданный вид. Несколько мучительных недель она опасалась, что Бетти облысеет от перенесенных процедур, каждое утро проверяя подушку дочери на наличие выпавших прядей, но слава всевышнему, волосы малышки остались на дурной голове.

Вот такие истории оживают сейчас в памяти уже взрослой девушки и над которыми Джагхед и ЭфПи хохочут до слез. Бетти сама удивляется столь внезапному всплеску откровенности и тщетно пытается найти причину такого несвойственного ей поведения. Возможно, все дело в хорошей компании, ну или в приподнятом настроении, которое не способна испортить даже ссора с матерью, к которой, несмотря на все противоречия, она все же питает тёплые чувства. Может дело в особой атмосфере этой комнаты, а может она просто устала от роли бесчувственной ледышки. Может дело в совокупности всех этих факторов, а может она просто счастлива.

Бетти улыбается своим мыслям, даже не подозревая, что лимит ее счастья практически исчерпан.

***

Вечер неумолимо опускается на Ривердэйл, принеся с собой пробирающий до костей ветер с мокрым снегом. Вернувшись домой после напряженного рабочего дня, Фред Эндрюс не обнаруживает присутствия сына, зато находит на обеденном столе остывшую курицу с овощами и странного содержания записку.

«Я на тренировке. Вернусь поздно. Люблю тебя. Арчи».

Фред с лёгким недоумением вглядывается в мелкие, неаккуратные буковки, выведенные, без сомнения, рукой сына и гадает, какая муха того укусила. Никогда прежде отпрыск не баловал его столь громкими признаниями, да и записки вовсе не в его стиле, обычно отделывается короткими сообщениями, изредка — звонками. Какая блажь напала на него сегодня — тайна, покрытая мраком, но как бы там ни было — старика своего он порадовал.

Едва не пустив слезу умиления, растроганный отец бережно складывает милый сердцу листок и прячет в нагрудный карман клетчатой рубахи. Всю усталость как рукой снимает и настроение поднимается сразу на несколько делений вверх. Насвистывая незатейливый мотивчик, Фред разогревает свой ужин, который после тепловой обработки источает просто фантастический аромат, но насладиться кулинарным шедевром сына ему не удается, так как тишину дома разрывает настойчивый звонок в дверь.

Человеком посмевшим нарушить священное таинство ужина оказывается шериф Келлер собственной персоной. Одет по форме, выглядит явно обеспокоенным. Сердце мистера Эндрюса неприятно сжимается.

— Добрый вечер, Фред, — говорит он. — Прости за поздний визит, до утра отложить не вышло.

— Брось, Том, не извиняйся, — успокаивает его хозяин дома. — Зайдешь? В дверях как-то неудобно.

Шериф чуть мешкает, но порог все же переступает. Они идут на кухню, где и состоится роковая беседа, перевернувшая жизнь Фреда Эндрюса с ног на голову, лишившая ее смысла и на долгие годы погрузившая ее в непроглядную тьму.

— Скажи, Фред, твой сын дома? Мне нужно с ним поговорить.

— Нет, он…он на тренировке, а что случилось?

— На тренировке? — удивленно спрашивает шериф. — В такой час?

— Да, он записку оставил, написал, что задержится, — поясняет мистер Эндрюс. — Он натворил что-то?

— Чёрт, даже не знаю с чего начать, — отвечает Келлер, заметно волнуясь. — Я сам толком не понимаю, что происходит. Дело такое… Два часа назад ко мне пришла Лиза Лэнг и заявила, что Арчи продал ее дочери, Саре, наркотики. Якобы, она вернулась домой после сеанса массажа, зашла в комнату Сары и застала ту за употреблением джингл-джангла.

У Фреда от услышанного мутнеет в голове. Ничего абсурднее за свои пятьдесят три он еще не слышал. Его сын — наркодилер?! Тут два варианта — либо Келлер окончательно спятил от своей нервной работы, либо спятил он, Фред, и шериф на кухне попросту плод его воспаленного сознания. Вот уж не думал он, что от признания в любви можно тронуться умом.

— Классный розыгрыш, Том, — с усмешкой говорит Эндрюс. — В участке что, уже первое апреля?

— Фред, поверь, моя реакция была точно такой же, — отвечает служитель закона. — Я ни единому слову не поверил, но Лиза предоставила мне доказательства. Сара не успела употребить купленный наркотик и сейчас он в комнате вещдоков. Я допросил девочку, Фред, она детально описала все события, поверь, я вижу, когда люди лгут, а когда говорят правду. Сара Лэнг не лгунья, в этом нет сомнений.

Пока потрясенный Фред хлопает глазами, шериф вкратце излагает показания девочки.

Прошедшей ночью Сара повздорила со своим бойфрендом. На утро в расстроенных чувствах она отправилась в Пикенс-парк, где и встретила Арчи, еще одного прогульщика школьных занятий. Сара была подавлена, жаловалась на нерадивого бойфренда и Арчи, видя бедственное положение девушки, предложил ей помощь. Сара и раньше баловалась веществами и предложение одноклассника пришлось ей по душе. Спустя полчаса она уже стояла на крыльце Эндрюсов в ожидании чудо-трубочек. За три штуки Лэнг выложила сотню баксов, которые Арчи сначала категорически отказывался брать, но под напором девушки все же сдался. На этом и разошлись, Сара — домой, а ее спаситель — в неизвестном направлении.

— Фред, мне очень жаль, — говорит шериф, закончив свой рассказ. — Заявление уже на моем столе и я обязан принять меры. Я вызову тебя в участок, как только заберу Арчи с тренировки.

— Том, это…это какая-то ошибка, — еле живым голосом произносит несчастный отец. — Мой сын…он не мог…

— Фред, мы разберемся в этом, обещаю.

Келлер подходит к старому приятелю и ободряюще хлопает того по плечу. Эндрюс прикосновений не ощущает.

— И ещё кое-что, — на прощанье говорит шериф. — Не звони ему до моего приезда. Паника сейчас ни к чему.

Едва кухня пустеет, Фред на негнущихся ногах ковыляет до близстоящего стула и без сил опускается на него. Какие мысли в этот момент мечутся в его голове даже страшно представить, но одна все же выделяется среди прочих. Истекают мучительные секунды борьбы и в дрожащей руке появляется телефон. Просьба шерифа оказывается невыполнимой. Он не может иначе, не может предать единственного сына.

Длинные гудки. Горячие мольбы. Долгожданное соединение.

— Арчи? Ты…ты слышишь меня?

— Чего тебе, пап?

Безжизненный потухший голос. Разве у его мальчика такой голос?

— Сынок, послушай. Келлер был у нас, он сказал ты…ты продал наркотики какой-то девушке… Саре Лэнг. Какой-то бред… Он уже поехал за тобой.

Тишина. Тихое потрескивание в трубке. Тяжёлое дыхание. Тяжелые размышления. Тихий вопрос.

— Джингл-джангл?

У Фреда волосы на загривке встают дыбом.

— Господи…так это…это правда?!

— Нет, папа, это не правда. Я просто проверял.

— Сынок, умолю, возвращайся домой! Мы все уладим, я все улажу!

Горький смешок. Прощальный. Поздно что-то исправлять. Слишком поздно.

— Не могу. Я жду кое-кого.

— Арчи, ты хоть понимаешь, что происходит? — голос у отца срывается.— Келлер уже на пол пути к школе, он…

— Я не в школе.

— Господи, где же тогда?!

— Прости, пап, мне пора. Та записка…сохрани ее, ладно. Если повезёт, больше не увидимся.

Чушь собачья. Ему никогда не везло. В момент его рождения фортуна была в отпуске.

— Что…что ты такое несешь?!

— Прощай, пап. Я люблю тебя.

Линия обрывается. Кухня плывет перед глазами. Телефон выскальзывает из ослабевших рук, с громким стуком ударяясь об пол. В гробовой тишине тикают часы. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Сердце Фреда бьется в унисон. Тик-так. Тик…так… Теперь уже не в унисон. Оно сбивается с ритма. Он сам сбивается с ритма. Слова сына звенят в ушах. Они будут звенеть ещё долгие годы. До последней минуты. До последнего вздоха.

***

Бетти торопливонабивает вещами объёмную спортивную сумку. Берет лишь самое необходимое, укладывать весь гардероб нет времени, да и в шкафчик Джонса все это барахло вряд ли уместится. Будем надеяться, что Элис не выкинет оставшиеся вещи на улицу до тех пор, пока они с Джагом не обзаведутся новой мебелью. Да, она официально переезжает в «Белый Змей». Мечта идиота сбылась.

Час назад, оскорбленная до глубины души, миссис Джонс снизошла до телефонного разговора, в ходе которого деревянным голосом объявила, что Бетти в число жильцов этого дома больше не входит и попросила ее в сжатые сроки избавить розовую спальню от признаков жизни. Просьба матери ничуть ее не смутила, напротив, даже обрадовала, чего не сказать о Джонсе. Узнав, что Бетти выставили из дома, причем во многом благодаря ему, Джагхед расклеился и объявил себя причиной всех ее бед. «Кретин, — сказала она, разглядывая мрачную физиономию. — Ты главная причина, по которой я просыпаюсь по утрам». После этих слов он сделался ещё мрачней. Да, чувство вины штука страшная.

В кармане джинс вибрирует телефон. Выудив гаджет на свет божий, Бетти улыбается. Легок на помине, что тут сказать.

— Уже соскучился? — ехидно говорит она в трубку, одной рукой утрамбовывая свои пожитки, дабы втиснуть в сумку ещё пару свитеров.

— Ты там весь дом упаковываешь? — раздается раздраженный голос. — Какого хрена так долго?

— Боже, мы ещё не съехались, а ты уже меня бесишь, — отвечает Бетти, закатив глаза.

— Кевин пришёл? — сердито интересуется трубка.

— Да, в гостиной сидит, — врет она. — Ладно, я почти закончила. Скоро увидимся, муженек.

В трубке слышится тихая усмешка и вскоре все пропадает. Вернув телефон на законное место, Бетти продолжает свои сборы. На самом деле, Кевин только в пути, но ради спокойствия Джонса пришлось чуточку приукрасить события. Он и так со скрипом отпустил ее, порываясь ехать за компанию, но Бетти решительно отказала. В этот вечер Джонсу следует держаться подальше от Нордсайда, случайная встреча с Эндрюсом — и беды не миновать. Нет, сейчас он на тренировке, она звонила перед отъездом, но мало ли… Странный у них вышел разговор, если честно. Рыжий был не слишком-то весёлый, отвечал односложно и даже через трубку чувствовалось некое напряжение, но она списала это на банальную усталость. Как ни крути, спорт — труд адский. В какой-то момент ей даже стало его чуточку жаль… Сара Лэнг уже вовсю даёт показания и скоро жизнь Арчи круто изменится.

Увлеченная сборами и беспокойными размышлениями, она не слышит, как в доме появляется еще один человек. Он двигается бесшумно, словно призрак, каким-то чудом обретший плоть. Он чувствует в воздухе аромат ванили, глубоко вдыхает его в смерзшиеся лёгкие. Заветная цель уже совсем близко, в паре шагов. Невесомых шагов. Нельзя испортить сюрприз. У него получается.

Дверь за спиной Бетти с тихим скрипом открывается, заставляя ее резко обернуться. С болью ударившись о ребра, сердце замирает, но через секунду уже бешено колотится во всех частях ее ослабевшего тела.

— Привет, мышка.

На пороге стоит Арчи Эндрюс. В руке он сжимает пистолет, дуло которого смотрит ей прямо в лицо.

***

Пришедший в дом Джонсов спустя десять минут, Кевин находит пустую спальню и полную сумку вещей, хозяйка которых бесследно исчезла.

Комментарий к Часть 23. Прерванные жизни

Здравствуйте, мои милые)Снова я затянула с выходом новой главы. Чем ближе развязка, тем сложнее…Простите, ради Бога. Я недовольна этой главой, честно, но переписывать ее уже нет ни сил, ни времени. По обыкновению жду ваших мнений, критики и вообще, любых ваших мыслей, они помогают мне не раскиснуть окончательно. Спасибо за ожидание, я очень благодарна вам)

========== Часть 24. Персональный ад ==========

Эпизод 1. Погружение.

На всех парусах примчавшись из Нордсайда, напуганный мертвенно-бледный Кевин вваливается в «Белый Змей» в самый разгар пятничной тусовки. Из колонок несется надрывной вокал Кобейна, в зале яблоку негде упасть, народ Саутсайда напивается и задорно гогочет. Топтаться у порога сейчас не самая лучшая политика, ведь счёт идёт на минуты, а потому Кевин отважно направляется к барной стойке. Это его первый визит в логово Змей, дебют так сказать, вот только по плану все должно было свершиться при более радужных обстоятельствах. Он должен был войти в эти двери с Бетти, которой не терпелось закатить шумную пирушку в честь «новоселья», а заодно познакомить его со свитой Короля. Бетти… Господь, отведи от неё беду!

— Кевин?!

У барной стойки он встречает удивленную Пенни Пибоди с бокалом апельсинового фрэша в руке. Она обшаривает взглядом пространство за его спиной, словно ищет кого-то, а потом спрашивает:

— А ты чего один? Где Бетти?

То ли от упоминания рокового имени, то ли от волнения внутренности у Кевина нещадно скручивает в невообразимый, болезненно пульсирующий клубок.

— Она…она пропала, — выдыхает он. — Нужно сообщить Джагхеду, срочно!

Известие становится для Заклинательницы Змей едва ли не откровением, но будучи человеком здравомыслящим, она без лишнего драматизма сразу же ведет паренька прямиком к Джонсу. Когда они торопливо идут по узкому коридорчику, Кевина охватывает неприятный мандраж. Приносить дурные вести — худшая на свете участь, теперь он в этом убежден на все сто. Вот они уже возле обшарпанной серой двери и Пенни открывает ее. Громкий взрыв смеха на мгновение оглушает слух Кевина. Развалившись на черном диванчике, крупный парень с татуировкой змеи на шее и миниатюрная девушка с розовыми прядками в каштановых волосах отчаянно хохочут над шуткой, отколотой королём Змей несколькими секундами ранее. В комнатке царит атмосфера непринужденного веселья и от этого на душе Кевина становится ещё тяжелее.

— Ну наконец-то. — Сидящий в глубоком кресле Джагхед с улыбкой оглядывает гостя. — А где багаж? Купер что, сама тащит свои сумки?

Не дождавшись вразумительного ответа, он поднимается на ноги, дабы лично убедиться в своих подозрениях, и в этот момент слышит дрожащий голос Кевина:

— Бетти пропала, Джаг. Когда я пришёл в дом, ее уже не было. Сумка лежала на кровати, никаких следов борьбы. Она будто испарилась.

Колыхнувшись, сердце пропускает удар, но защитный механизм срабатывает незамедлительно.

— Очень смешно, — с усмешкой говорит Джонс. — Купер, хватит прятаться, тебя раскусили! — повысив голос, обратился он к любительнице дурацких розыгрышей, которая, без сомнения, пряталась в коридорчике в обнимку с чемоданом и улыбкой до ушей.

— Джаг, это не шутка, — говорит Пенни и вид у неё был самый что ни на есть обеспокоенный. — Кевин приехал один, я свидетель.

— Телефон у неё выключен, я все дорогу звонил, — торопливо продолжает Келлер. — В полицию я заявлять не стал, решил для начала тебя в известность поставить, а уж потом… А еще…еще у Эндрюса…его мобильный тоже отключен. Не хочу думать об этом, но что если…что если он причастен к исчезновению? Вдруг он уже знает про джингл? Всякое может быть…

С лиц Тони и Свита медленно сползают весёлые гримасы и на смену им приходит растерянность. Джонс стоит словно громом пораженный, не в силах произнести ни слова. Земля под ногами разверзается и он летит в бездонную пропасть, все глубже и глубже, и падению этому нет конца. «Хватит, Бетти, шутка слегка затянулась… Пожалуйста, любимая, останови это безумие и обещаю, мы вместе посмеемся над твоим несмешным розыгрышем»…Он невидящим взглядом смотрит на распахнутую дверь и мучительно ждет, что сейчас Бетти выскочит из-за спины Кевина и весь вечер будет потешаться над тем, как ловко они развели доверчивых Змеев. Секунды текут, превращаясь в года. Бессмысленное ожидание. Она не появится. Падение заканчивается и бездна с оглушительным треском захлопывается над его головой.

— Джаг? Что нам делать? — Голоса друзей взывают к нему. — Вызовем копов? Где нам ее искать?

Бездна не отпускает его, думать дико сложно, ничего не выходит. Перед глазами Бетти. Сидит в кресле и улыбается. Счастливая. Он так и не сказал, как сильно ее любит.Стоп, а при чем здесь это? Боже, почему так трудно. Все трудно.

— Джаг?! — У Пенни уже сдают нервы. — Не уходи в себя, ты нужен нам!

Свит Пи уже вручает онемевшему от потрясения другу стакан с виски и едва ли не насильно заставляет опустошить его. Обжигающая жидкость ползет по пищеводу, раздражая его, и это идет на пользу впавшему в ступор организму. Джонс медленно, но верно возвращается в реальность, которая настойчиво требует от него решительных действий и которой ему, увы, предложить абсолютно нечего.

— Мы говорили по телефону…она сказала, что ты с ней, — ломким голосом говорит он, обращаясь к Кевину. — Выходит, она солгала мне?

Пронзительный взгляд, устремленный на него, вынуждает Кевина нервно сглотнуть. В помутневшей зелени смешаны боль, растерянность и…недоверие? Недоверие?!

— Джаг, когда я пришел, в доме никого не было. Клянусь тебе.

— И как же это проверить?

Кевина словно с ног до головы обливают ледяной водой. Он настолько поражен услышанным, что даже не сразу находит, что ответить на столь вопиющее несправедливое обвинение. Пенни соображает быстрее.

— Твою мать, разве это сейчас важно? — накидывается она на Джонса. — Бетти пропала! Может не стоит сейчас выяснять кто прав, а кто виноват и заняться уже делом?! Как считаешь?

Чёрт знает почему, но ее не на шутку злит поведение Джагхеда. Нет, его можно понять, шок — дерьмовая штука, но все же… Любое промедление может стоить им очень дорого, ведь неизвестно, что на уме у этого психа Эндрюса. Да, она уверена, что исчезновение Купер — его рук дело, иначе куда бы ей испариться, да ещё так неожиданно.

— Не указывай мне, что делать! — вскипает в ответ Джонс. — Я отпустил ее одну, потому что на него понадеялся! Знаешь, что я сейчас чувствую?!

Кевин в эту секунду горько сожалеет лишь об одном — что он не исчез вместо Бетти.

— Да плевать мне на твои чувства! — Вспыльчивая блондинка не остается в долгу. — Извини, конечно, но меня больше волнует, что девчонка сейчас в лапах этого психопата и одному дьяволу известно, что он задумал с ней сотворить!

Пенелопа не кривит душой, за судьбу Бетти она испытывает неподдельную тревогу. Сама того не ведая, она исподволь прикипела к взбалмошной северянке, готовой броситься в омут с головой ради возлюбленного. Да, первое время Купер тёплых чувств не вызывала, но потом все изменилось. «Да, изменилось, — насмешливо сказал ей внутренний голос. — Дело Джонса зашло в тупик и ты, адвокат с семилетним стажем, позволила ей, школьнице, впутаться в уголовное расследование. Даже после того, как выяснилось что за фрукт этот ваш «главный подозреваемый», ты не отстранила девчонку от дела… Молись, чтоб с ней не стряслось худого, иначе тебе вовек не отмыться».

— Думаешь, это Эндрюс ее похитил? — раздается испуганный голосок Тони. Вмешательство в разгорающуюся ссору необходимо, иначе эти двое могут такого наворотить. Слава всем святым, Джаг замолкает, а взгляд его снова затуманивается.

— Ну, а по-вашему, кто? Святой дух? — раздраженно отзывается вторая сторона конфликта. — Лэнг уже дала показания, шериф, по всей вероятности, отреагировал и Эндрюс, прознав об этом, решил дать деру, прихватив с собой Бетти.

— Блять, какого хрена мы тогда тормозим? — говорит Свит Пи. — Нужно собирать людей для поисков и копов в курс поставить, пусть тоже включаются в работу.

— И куда мы пошлем их? — спрашивает Пенни. — Где будем искать?

— Точно не в городе.

Не сговариваясь, четыре пары глаз обращаются на потемневшее от горя лицо. Мозги у Джонса все ещё функционируют туго, но все же здравомыслие постепенно возвращается к нему, да и реальность уже не похожа на размытое пятно, она обретает чёткие пугающие резкие очертания.

— Не в городе? — неуверенно повторяет Пенни.

— Если он в курсе про Лэнг, то в Ривердэйле задерживаться точно не станет, — отвечает ей Джонс. — Здесь ему прятаться негде.

— А бункер Реджи? — вдруг подает голос Кевин. — Вдруг он там? Место тихое, никто туда носа не сует.

— Если он знает про джингл, бункер точно отпадает, — говорит Пенни. — Хотя, проверить все же не помешает, умом-то этот псих особо не блещет.

Пустая болтовня, а каждая минута сейчас на вес золота. Лежащая на спинке кресла кожанка со змеей перекочевывает на напряженные плечи. «Ты знаешь, где искать, — бьется в голове навязчивая мысль. — Убийца всегда возвращается на место преступления».

— Я позвоню Элис и отцу. Они наверняка еще в редакции, так что ты, Пенни, езжай прямиком туда, и все вместе двигайте в участок, там без тебя не обойтись, сама знаешь. — Ощутимо окрепшим голосом Джаг раздает указания друзьям, которые ловят каждое его слово. — Кевин, ты на всякий случай проверь бункер, Тони с Фангсом тебе помогут. Тони, найди Фангса, скажи — дело срочное, — обращается он к подруге и та, кивнув, тут же вылетает из комнаты. — Свит, ты со мной. Объясню все по дороге, только нужно тачку найти.

— Куда это вы собрались? — обеспокоенность отражается на лице адвоката. — Что ты задумал, Джаг?

— Одолжи свою тачку, — просит он Пенни. — До редакции доберешься на такси. Я все объясню тебе, обещаю, только чуть позже, идёт?

Она не вступает в полемику, понимает — время уходит. Без лишних слов достает из кармана джинс брелок с ключами и вкладывает в руку Джагхеда. Тот благодарно кивает, и спустя мгновение она остается в одиночестве, горячо молясь, чтоб в эту ночь хэллоуиновская история не повторилась.

Эпизод 2. Исповедь.

«Здесь все началось, здесь и закончится».

Очень точная формулировка. Точнее и не скажешь. Какая ирония, ее жизнь, возможно, оборвется ровно на том месте, где когда-то перестало биться сердце Реджи. Она ведь так винила себя в его смерти и боги, похоже, вняли ее мольбам. Кара небесная во всем великолепии, получите — распишитесь.

— Выходи, тварь.

С заднего сиденья раздается «вежливая» просьба и холодный металл утыкается ей в висок. После просмотра какой-нибудь криминальной драмы, она частенько задавалась вопросом, а каково это — оказаться под дулом пистолета? Отчего-то ей казалось, что это жуть как страшно, но сейчас… Вовсе и не страшно, скорее — нервирующее. Ожидание всегда нервирует.

Сняв с руля дрожащие руки, Бетти медленно открывает дверцу «лачетти» и выбирается из теплого салона. Промозглый ветер треплет пшеничные кудри, швыряя в лицо хлопья мокрого снега, которые приятно охлаждают пылающую от чудовищного напряжения кожу. Фары гаснут, луна снова прячется за лохматыми облаками, но даже в этой непроглядной темноте, среди деревьев, отчётливо виднеются очертания дома.

— Шевелись!

Эндрюс грубо подталкивает ее вперёд, и Бетти ничего не остается, как повиноваться — пистолет, направленный в спину, весьма серьёзный мотиватор. К ветхому жилищу семейства Уитморов, живших здесь более десяти лет назад, ведет узкая дорожка, визуально метров пять в длину, но эти пять метров кажутся Бетти расстоянием от Земли до Солнца. Каждый шаг дается ей с неимоверным трудом, отзываясь жгучей болью в затихшем от ужаса сердце.

Дорожка упирается в широкое, с поломанными перилами крыльцо, ступеньки которого основательно прогнили, и двое незваных гостей осторожно поднимаются на веранду. Двери старой фермы всегда открыты для заплутавших путников, ну, а как иначе, ведь вместо дверей — зияющая пустота. Бетти застывает, не в силах переступить порог жуткого дома, но в спину снова упирается гребанный «Кольт», вынуждая заложницу оторвать свинцовую ногу от отсыревших досок и шагнуть в пустоту.

История повторяется. Снова комната, снова Эндрюс и снова страх. Хотя, в этот раз все до безобразия гипертрофированно. Комната — адская коробка с дырами вместо окон и дверей, обдуваемая семью ветрами и освещённая лишь проблесками лунного света. Эндрюс — окончательно потерявший человеческий облик, загнанный в тупик и жаждущий только одного — мести. Страх — цепенящий, ноющий, как больной зуб, он намертво въелся в эпителий и уже никогда не исчезнет без следа. Да, страх — грозная стихия, но сейчас голову терять нельзя. Нужно тянуть время, тянуть, как можно дольше. Джаг сообразительный, он найдёт ее, обязательно найдёт, главное выиграть для него драгоценные минуты.

— Как думаешь, мышка, тебя уже ищут? — В пустой комнате голос Арчи отзывается слабым эхом. — Не бойся, табу на разговоры уже снято.

Он стоит в метре от своей заложницы, опустив пистолет. «Кольт» экземпляр не самый легкий, да и куда эта сука денется?

— Пф-ф, конечно ищут, я же сквозь землю провалилась, — с усмешкой отвечает Бетти, радуясь вновь обретенной способности говорить. — И кстати, не меня одну.

Где-то она вычитала, что с человеком, направляющим на тебя оружие, в конфликт лучше не вступать, вести себя спокойно и рассудительно. Интересно, ее поведение сойдёт за рассудительность?

— Да, ты права. Келлер, наверняка, уже вовсю шерстит Нордсайд.

— Зря ты сбежал, теперь точно проблем не оберешься.

— Это все мелочи, Купер, даже внимания моего не стоят, — отзывается Эндрюс. — Все, что меня волнует сейчас — это ты. Ты моя главная проблема. Как считаешь, зачем я привёз тебя сюда?

— Поговорить.

Тихий смешок слетает с его губ. Неверный ответ. Задумка у него иная. Ладно, девушкам нужно уступать, в конце концов, последняя воля человека — непреложный закон.

— Да, сначала мы, конечно, поговорим. — Снова тот самый тон — ровный и безжизненный. — С чего начнём, мышка? Давай с твоей подружки, Сары Лэнг. Скажи, как вы это провернули?

— Опять ты за свое, — отвечает Бетти, из-за всех сил стараясь унять дрожь в голосе. — Я ещё в доме сказала, что не имею к этому отношения! Найди эту Лэнг и потыкай в неё пушкой, может чего и выяснишь!

Когда Эндрюс появился на пороге розовой спальни со стволом в руке и заявил, что она причастна к заварушке с джинглом на препирательство времени не было. Кевин должен был прийти с минуты на минуту и допустить их с рыжим встречу она не могла, а потому на обвинение ответила банальное — «я не при чем», и безропотно села в бордовый шевроле, когда ее «учтиво» об этом попросили. Кевина она спасла, теперь вся надежда, что и он не оплошает.

— Жаль, Бетти, я рассчитывал на откровенный разговор, — со вздохом говорит Эндрюс. — Опять пустой треп, опять вранье. Как же меня это достало. Дерьмо, я уже мог быть за сотню миль отсюда, но вместо этого стою здесь и выслушиваю твой очередной пиздеж. Я все знаю, двуличная ты тварь, я все уже знаю. Раньше только догадывался, а теперь — уверен на все сто. Забавно все вышло, на самом деле, вот сама послушай. Сегодня я заходил в вашу змеиную дыру. Удивлена? Ну давай, спроси, какого хрена я там делал? А я отвечу — слушал за дверью твои вопли, пока Джонс драл тебя, как дешевую шлюху. А теперь, спроси, как же я узнал, что ты в этом клоповнике? Занимательная задачка, не правда ли? И тут все просто — твой помощничек, доктор Ватсон, — тут Арчи ядовито усмехнулся и от этого звука Бетти прошиб ледяной пот, — так вот, в «Рор‘s» он здорово облажался, так что не доверяй ему больше таких ответственных поручений, мой тебе совет. Крошка Лиз случайно залила его коктейлем, и пока наш гений шпионажа отмывался в толчке, я читал вашу милую переписку. Да, он оставил телефон на столе. Ты снова удивишься — как же так? А как же пароль?! А я отвечу — пароль изменится, как только Кевин сменит ориентацию. Вот такая история, Бетти. Ну, что скажешь? Давай, лови момент, ты ведь хотела поговорить со мной.

— Уже не хочу, — шепчет она, закрыв глаза. — Я устала, Арчи. Я так устала…

Горячая слеза ползет из-под опущенных ресниц. Это конец. Предел. Выключатель внутри щелкает и свет гаснет. Волнами накатывает тоскливое безразличие, и ты тонешь в нем, погружаясь все глубже и глубже, а пучина эта без конца и края, как не старайся — дна не достать.

— От чего ты устала? — доносится до неё равнодушный голос. — От вранья? От лицемерия? Устала гробить чужие жизни? Скажи, Бетти, зачем ты так поступила со мной? Я ведь просил тебя, помнишь, той ночью, я просил — прекрати это, для меня игры кончились, но ты не услышала моих просьб. Нет, потом ты ушла, но было уже слишком поздно. Я полюбил тебя, Бетти, с первой минуты нашей встречи ты залезла в мое долбанное сердце и я до сих пор не могу вырвать тебя из него. Да, в прошлом я нагрешил будь здоров, но я шёл к свету, я боролся, а потом появилась ты и я…я проиграл. Ты как змея в Эдеме искусила меня, а я, наивный дурень, даже не сопротивлялся. Ты разрушила мою жизнь, Бетти, сломала, как карточный домик.

— Ты сам ее разрушил, — тихо говорит она, а слёзы все ещё текут по лицу, жгут словно расплавленный металл. — Я не заставляла тебя убивать, не заставляла преступать закон. Я всего лишь…всего лишь не смогла тебя полюбить. В этом моя вина.

Верит ли она в свои оправдания? Хороший вопрос. Найдётся ли на него такой же ответ? Возможно. На границе двух миров частенько приходят дельные мысли.

— Ах, Реджи, — голос его на мгновение дает осечку. — Для меня это больная тема. Просто соль на рану. Не поверишь, но я плакал на его похоронах. Печально, когда уходят молодые. В команде, кстати, после его смерти начались проблемы, Реджи ведь был отличным фуллбеком, замену ему мы так и не нашли.

Забыв про слезы, Бетти во все глаза глядит на стоявшего перед ней человека. Растерянная, она не может решить, что потрясает ее больше — переходящий все границы цинизм или абсолютная невменяемость того, с кем она имеет дело. Что творится в его голове?! Он болен? Чем? Шизофрения? А может какой-нибудь психоз? Господи…ей конец.

— Ты больной ублюдок! — говорит она, дрожа от бессилия и злобы. — Как ты смеешь насмехаться над ним? Ты убил его! Не покалечил, не изуродовал, а убил! Боже, да что ты вообще такое?

Плевать, ей все равно не выйти отсюда живой.

— Ха-ха, вот оно! Именно этого я и ждал! — Искренняя улыбка озаряет его лицо. В бледном свете луны это зрелище выглядит ужасающим. — Видишь ли, Бетти, по неудачнейшему стечению обстоятельств больной ублюдок помешал Реджи отправить на тот свет твоего горячо любимого «братца». Вот так неожиданность, да, мышка? Тут история ещё интересней, вот послушай. Когда вскрылась вся хрень с наркотиками, когда Джонс прижал его к стенке, старина Реджи не на шутку запаниковал, ну ещё бы — такой прибыльный бизнес мог накрыться. Деньги сорвали ему крышу, до торговли джинглом он был совсем другим, уж я-то его как облупленного знал. Сначала он, правда, храбрился, говорил, что Джонс дальше угроз не зайдет, но когда ставки выросли, струхнул не по-детски. Ребята, с которыми он работал, вроде как собирались плотнее подтянуть его к делам, а там и куш маячил посолиднее. Джонс стал реальной проблемой и Реджи пошёл на крайние меры, а меня взял в помощники. Он на полном серьезе намеревался грохнуть твоего змееныша, представляешь? Мы приехали сюда, позвонили Джонсу и пока его ждали, я пораскинул мозгами. Джонс — труп, его дружки, Змеи, наверняка в курсе стычки с Реджи, они наезжают на него, а тот, спасая свой зад, сдает меня. Сгоревший трейлер… — Тут он запинается и как-то нервно усмехается.— Да, забыл сказать — пожар моих рук дело, Реджи мне самую малость помог, но это уже не важно… Так вот, трейлер, наше с Джонсом соперничество из-за тебя и готово — я главный подозреваемый, а Мантла — чист, как белый снег. Грамотный расклад, ничего не скажешь, вот только меня он не устроил. Зачем так рисковать, когда можно одним выстрелом убить двух зайцев и остаться в выигрыше, верно? Так я и поступил. Реджи — в морг, а Джонс — в тюрьму. Идеальный расклад, не правда ли? Он бы таким и остался, не начни ты играть в Шерлока Холмса. Чёрт, иногда я так жалею, что у тебя есть мозги… Ну что, Бетти, забавная история, не так ли? А теперь ответь, смерть Реджи по-прежнему огорчает тебя? Я все еще больной ублюдок?

Она не верит своим ушам. Невозможно. Немыслимо. Господи, конечно же, все услышанное не более чем вымысел. Дикий, изощренный вымысел. Эндрюс не здоров, ему нельзя доверять. В его искаженном сознании любой бред мутирует в прописную истину. Вся история, от первого до последнего слова — форменная ложь, наглая попытка обелить перед ней репутацию, заслужить прощение, а возможно и одобрение. Господи, ну и мерзость! Оклеветать мертвеца, чтоб выгородить свою задницу! Уму не постижимо. Низость в степени бесконечности.

— Ты ещё хуже, чем я думала, — с отвращением говорит Бетти. — Ты просто ничтожество. А знаешь почему? Потому что я не верю тебе. Ни одному поганому слову.

Обманывать собственное существо у неё всегда получается превосходно.

Вспыхнувшая в миндалевидном теле, искра слепой ярости проносится по нервным окончаниям, заряжая пассивные клетки своей неукротимой энергией. Пальцы с силой сжимают холодный металл, готовый в любой миг нанести решительный удар. Нет, ещё рано. Шоу не окончено. Впереди финальный акт. Кульминация, так сказать. Острая развязка…

— Нет, Бетти, ты веришь мне, — говорит Эндрюс, скользя взглядом по худенькому личику, искаженному гримасой глубочайшего презрения. — Тебе противно, ты ненавидишь себя, но в душе…в душе ты благодарна смерти за ее выбор.

«Нет!» — надрывается в безмолвном крике разум.

«Да», — тихо шепчет сердце.

Джаг…Он ее мир. Вымрет все человечество — прискорбно, но не смертельно. Прервется его жизнь — свет навсегда погаснет. Тьма накроет ее гранитной плитой, чудовищным грузом придавит — не шелохнуться, но сопротивляться она не станет.

— Бетти.

Она легко вздрагивает, то ли от звука своего имени, то ли от резкого порыва ветра, беспрепятственно влетевшего в комнату сквозь зияющие пасти окон, забывших о своем истинном предназначении уже много лет назад. Лоскуты обоев на облезлых стенах вкрадчиво шелестят, и Бетти вдруг чудится — она уже слышала эти тихие стенания. Наверное, она уже бывала здесь и плач заброшенного дома намертво впечатался в сознание. Да, воистину, на границе двух миров совершаются удивительные открытия…

— Что?

— Уедем вместе.

Она молчит. Смотрит удивленно, чуть склонив голову на бок. Белокурые локоны подрагивают на ветру, невесомо касаясь прекрасного лица. В этот вечер вызывающая помада цвета свежей крови не касается ее губ, оставляя их ангельски чистыми. В лунных бликах распахнутые в немом изумлении бирюзовые глаза мерцают, но блеск у них холодный, пугающе неестественный. Такой он ее и запомнит.

— Я не поеду с тобой, Арчи. — Голос предельно мягок и вежлив. — Ничего не выйдет, ты лучше меня это знаешь.

— Я люблю тебя, — тихо говорит он, утопая в холоде ее глаз. — Ты столько бед принесла в мою жизнь, но все равно ты…особенная. Да, Бетти, ты самая поразительная в мире девушка, я никогда таких не встречал и вряд ли когда-нибудь встречу. Чёрт, я бы отдал все на свете, чтоб оказаться на месте Джагхеда. Надеюсь, он каждую минуту осыпает тебя признаниями, а иначе я разочаруюсь в нем окончательно.

Сдавленный всхлип вырывается из ее груди. Предательские слезы снова вскипают на глазах, и Бетти резко отворачивается. Пошатываясь на нетвердых ногах, подходит к окну и судорожно втягивает стылый воздух. Внутри неё бесшумно извергается вулкан и лава в нем — жгучая боль. Почему он говорит ей эти слова?! Почему не Джагхед?! Почему не ее любимый?! Признание Арчи ядовитым копьем пронзает скорчившуюся в затерянном уголке души обиду и теперь она визжит пронзительным воплем, визжит без умолку, так громко, что перепонки вот-вот лопнут. Тогда, в пылу гнева она обвиняла Джагхеда в равнодушии, и на следующий день он преподнёс ей бесценный подарок — сказал, что она нужна ему. Счастью не было предела, но где-то на задворках сознания проскользнула гадкая мысль — а искреннее ли оно это признание? Какова вероятность, что Джаг просто-напросто пожалел ее, униженную и оскорбленную, молящую его о снисхождении к своей жалкой персоне? Да, в ней все ещё живет сомнение. Нет, не в себе, в нем…

— Едем со мной, — раздается за спиной надломленный голос. — Я прошу в последний раз.

— Оставь меня в покое, — сдавленно отвечает Бетти, размазывая по лицу солёные капли. — Садись в тачку и уезжай, пока ещё не поздно.

Она чувствует на себе тяжёлый взгляд, слышит хруст грязи под его ботинками, когда он отходит на пару шагов назад.

Тихий щелчок подобно грому оглушает ее слух. И этот звук, как ни странно, кажется до жути знакомым. Второе дежавю за один вечер. Перебор.

— Посмотри на меня.

Четкий, командирский приказ. Ослушание — жестокая кара.

Медленно обернувшись, она видит именно то, что и ожидает. Разница лишь в том, что курок теперь взведен.

— Бетти, пожалуйста.

Мученическая гримаса искажает лицо Арчи, губы дрожат, но рука, сжимающая пистолет, как ни странно, абсолютно спокойна. Тверда и непоколебима. Как и та, на кого направленно оружие.

— Я остаюсь, — говорит Бетти и мягкая улыбка расцветает на ее припухших губах. Дорожки слез все еще блестят на лице, но глаза уже ясны. — Знаешь, я кажется, уже переживала подобное, возможно в прошлой жизни, не знаю, но я…я не боюсь. Да, хотелось бы задержаться здесь подольше, ну знаешь, мечты и все такое. Ладно, уже не важно, главную миссию я выполнила, так что совесть моя чиста.

— Миссию?

— Джагхед, — отвечает она с нежностью. Холод из ее глаз тут же пропадает. — Я обещала ему свободу и слово своё сдержала. Суд через две недели и все обвинения с него будут сняты. Я так этому рада, безумно. Я так люблю его…так люблю.

Призрак трогательного признания еще теплится на ее губах, когда Арчи Эндрюс нажимает на спусковой крючок.

Эпизод 3. Расплата.

«Убийца всегда возвращается на место преступления».

Серебристая «тойота» во всю мощь восьмицилиндрового двигателя несется по пустынному шоссе. Сидящий за рулём Джагхед бросает взгляд на циферблат часов — 10:25. Они в пути уже полчаса, а значит уже скоро.

«Держись, моя маленькая, я уже близко. Я чувствую, что ты там, нет, даже больше — уверен. Да, убийц всегда тянет на места «подвигов», это чистая психология. Когда первая волна шока отступила и туман в голове рассеялся, я вдруг подумал об этом. Куда еще ему было податься? В городе стало небезопасно, а выиграть время было жизненно необходимо. Время на уговоры, на признания… Наверняка, он сейчас слезно умоляет тебя сбежать с ним на Кубу или в Мексику, а может во всю заливает про вселенский заговор и подставу. Главное — не провоцируй его, не паникуй, вреда он тебе не причинит, он ведь…любит тебя. Ты умница, Бетти, ты все сделаешь правильно, я уверен. Мы все сделаем правильно. Этой ночью Эндрюс навсегда сгинет из нашей с тобой жизни. Обещаю».

***

Арчи Эндрюс хохочет. Отчаянно. До слез. Живот уже скручивает от боли, но смех никак не желает прекращаться.

«Бетти. Ох, мышка, ну и повеселила же ты меня! Черт, видела бы ты свою физиономию в тот момент! Ха-ха, ха-ха… Чистое золото! Ну как ты могла так облажаться, а? Ты ведь гребанный Шерлок, разве нет? Откуда у меня, обычного школьника, настоящий, мать его, «Кольт»?! Откуда?! Ох, мышка, ну и глупышка же ты. А насчет бегства? Вот умора, неужели ты считала, что после всего дерьма я захочу взять тебя с собой?! Я же разыгрывал тебя, глупая, а ты так ничего и не поняла…».

В машине становится до одури душно и он открывает окно. Промозглый ветер врывается в салон, остужая пылающее в горячке лицо. Липкие от крови руки крепче смыкаются на руле, и с горем пополам успокоив приступ веселья, Арчи думает, что не худо будет сделать короткую остановку и отмыться от этой дряни. Там, за редкими соснами грозно бурлит Свитвотер, ее мутные воды в считанные минуты смоют с его кожи следы Бетти Купер. Бедняжка, как же она кричала, как отбивалась, а самое главное — верила. До последнего ведь верила, что останется жить. Вот уж точно — глупышка.

«Лачетти» чуть сбавляет скорость. С минуту Арчи мучительно взвешивает все «за» и «против» остановки у реки. Любое промедление чревато последствиями, причём самыми неприятными. Плюнуть на все и двигаться дальше? Каков шанс наткнуться на патруль глухой ночью по дороге в чертов Гриндэйл? Крохотный, но все же есть. Окровавленная одежда и руки вызовут у копов некоторые вопросы, тут сомнений никаких нет. Дерьмо.

Ещё пять минут мучительных раздумий и «лачетти» снова набирает скорость. Воды Свитвотер не обагрятся кровью, скверна обойдет их стороной. На пути Арчи Эндрюса не встанут люди в форме и он без осложнений доберётся до соседнего городка.

Спустя неделю в Ривердэйл придет новость. Кто-то горько усмехнется, а кто-то тяжко вздохнет. Кто-то откровенно возрадуется, а кто-то прольет горячие слезы.

Та, чья кровь пролилась в эту ночь, останется равнодушной. Одна, в кромешной тьме, она не ощутит ни боли, ни радости, лишь дуновение, отголосок…Тихий зов со светлой стороны.

***

— Ааааааааа!!!

Он падает на колени перед распростёртым на грязном полу телом, до последнего не веря своим глазам. Обезумевший, он открывает рот как рыба, выброшенная на берег, но не может выдавить и слова. Бетти лежит на спине с закрытыми глазами, одна рука прижата к животу, а другая неловко согнута в локте так, что пальцы чуть касаются лица. Лицо… Боже, ее лицо! Его нет. Кровавое месиво. Изрезанное до костей. Пшеничные волосы плавают в темной луже вокруг головы. Нет, это не Бетти… Все сон, просто кошмар, сейчас он проснется, вот сейчас. Он из-за всех сил жмурится, до последнего надеясь на пробуждение. Проснись же, Джагхед Джонс, это не сон! Действуй, мать твою, не отпускай ее! Не дай ей уйти!

— Джаг!!! О Боже… Боже…

Потрясенный Свит Пи хватается за голову, не в силах оторвать от изуродованной девушки расширенных от ужаса глаз.

— Нет, нет, нет, нет!

Джагхеда бьет крупная дрожь, но ему все же удается приложить трясущиеся пальцы к залитой кровью шее. Да! Господи, да! Вот он, бьётся под кожей, совсем слабенький, но бьётся!

— Она жива, Свит! — сквозь рвущееся наружу рыдание кричит он.— Подгони тачку к дому, бегом!

Свит пулей вылетает из комнаты, а Джаг в это время аккуратно просовывает идущие ходуном руки под обмякшее тело, желая как можно быстрее вынести его из проклятого дома. Только он отрывает Бетти от пола, как пальто распахивается, и его взору предстает картина, от которой сердце болезненно дергается, а ноги едва не подкашиваются. На сиреневой блузке в районе живота расползается внушительных размеров тёмное пятно. Рана. Мало лица, так ещё и… Зарычав от нестерпимой боли, Джагхед сильнее прижимает к себе изломанное тело и наконец поднимается на ноги.

«Я найду тебя, выродок, как только моя девочка будет в безопасности, я перерою весь земной шар, но тебя найду… Все, что ты сотворил с ней, я сотворю с тобой, только в тысячу, в миллион раз изощреней. Пусть я стану убийцей, пусть сяду хоть на сотню лет, мне плевать. Я не позволю тебе жить, нет, не позволю».

Не разбирая дороги за пеленой слез, он все же выбирается наружу, на свежий воздух, где их с Бетти уже ждет заведенный автомобиль. Как только все оказываются внутри, Свит давит по газам, и «тойота» с визгом срывается с места.

Джагхед корчится на заднем сиденье, бережно прижимая к себе искалеченное тело. Слёзы душат его, не давая глотнуть спасительный кислород. Мысли все тесней и тесней кружат вокруг Бетти, ужасные, они безжалостно рвут все ещё трепещущее сердце в клочья.

— Живи, — шепчет он помертвевшими от горя губами. — Пожалуйста, родная, только живи… Только живи.

Тихий зов со светлой стороны… Она слышит его.

Комментарий к Часть 24. Персональный ад

Простите, что снова задержала главу…Простите за саму главу. Мне очень тяжело. Честно. Описать в этой части сцену расправы у меня не хватило сил. Я уже не смогла бы. В следующей главе будет флэшбек-сцена. Ещё раз прошу прощения.

P.S. С Днем Святого Валентина, мои милые❤ Жаль глава не совсем радостная…

========== Часть 25. Двенадцать дней ночи. ==========

Суботта, 05:15 a.m. Riverdale Community Hospital.

Пять часов. Пять страшных, мучительно долгих часа семья Джонсов проводит в коридоре отделения неотложной помощи, ожидая новостей из операционной. В холле госпиталя маются в неизвестности сын шерифа, трое Змеев и один адвокат. Все ждут, ждут, ждут… В сердце каждого горит свет Бетти и допустить даже крохотную мысль о том, что он погаснет никому не хватает духу. Они верят. Каждый по-своему, но все — истово. Кто-то в высшие силы, заседающие на мстительных небесах, кто-то в профессионализм более приземленных личностей, а кто-то, начисто лишившийся всех иллюзий, попросту отрицает само существование смерти. Бетти Купер и смерть. Ничего бредовее и представить себе нельзя. Эта девчонка — ходячая головная боль, взрывоопасная, как цистерна с горючим, неукротимая, как сама стихия, до жути упрямая и бесстрашная. Ядерный коктейль, не правда ли? Эй, вы там, наверху, ей не место в вашей благопристойной канцелярии, попади она туда, у вас, ребята, начнутся проблемы. Она, не моргнув глазом, изведет всю вашу братию, от самого бестолкового херувима до высших архангелов, уж поверьте мне на слово. К чему вам такие мучения? Оставьте ее здесь, а мы, пропащие души, с превеликой радостью помучаемся за вас. Ну, как вам такое предложение?

Небеса крепко задумываются. Джагхед терпеливо ждет. Он сидит прямо на полу, прислонившись спиной к холодной стене, и безучастно глядит в пустоту остекленевшими глазами. Рядом с ним, на тесном диванчике безмолвствуют взрослые. Лошадиная доза успокоительных делает своё дело, безудержные рыдания убитой горем матери наконец утихают, а на смену им приходит полусонное оцепенение.

На первый взгляд кажется, что Джагхед совершенно выпал из реальности, но это не более, чем глупейшее заблуждение. Пустота перед ним имеет наполнение, она словно проекционный экран, на который мозг транслирует изображение. Архивные кадры в замедленном режиме сменяют друг друга и на каждом из них — Бетти. С первого дня их встречи до сегодняшней ночи. Дьявольски красивая, с алой помадой и в короткой юбчонке — тогда… Обезображенная до неузнаваемости, с алой кровью на застывших губах — сейчас…

«Это твоя вина, Джагхед. Ты покалечил ее. И не только тело, но и душу. Нет, ты не заносил нож, но ты допустил это. Сам того не желая, ты взвалил всю грязную работу на ее хрупкие плечи и вот к чему это привело. Ты знал Эндрюса с тринадцати лет, видел на что он способен, но все равно позволил своей «любимой» влезть в террариум к ядовитой гадюке, наивно полагая, что в ее жилах течёт противоядие. Да, как порядочный бойфренд, ты ревновал, бесился, даже разок съездил ублюдку по морде и…все. На большее тебя, увы, не хватило. Ой, прости, пару раз ты все же предостерёг ее относительно Эндрюса, но Бетти убедила тебя, что никакой опасности нет. Оспаривать сей факт ты не счел нужным и на этой ноте мероприятие официально загнулось. Даже синяки на ее теле не переубедили тебя, все как обычно закончилось пустым чесанием языка, пустыми угрозами… Синяки, Джагхед! Выводы напрашиваются сами собой, верно? Вместо того, чтоб утешаться в постели, ты обязан был размазать Эндрюса по стенке, и с Бетти не случилось бы беды. Но ты ничего не сделал. Свобода собственной задницы, как ни крути, оказалась дороже безопасности девушки, которую, по заверениям, ты любишь больше жизни… Как нелогично, правда? Обычно любимых оберегают, и не просто, а за уши оттаскивают от сомнительных делишек, даже если те в ответ грозятся пустить тебя на бифштекс. Скажи-ка, Джагхед, а ты вообще любил ее?»

Ответить на запредельный по своей нелепости вопрос Джаг не успевает, ведь дверь, за которой скрываются стерильные операционные, открывается. К троице, моментально вышедшей из оцепенения, стремительно приближается высокий мужчина в белом халате. В тёмных глазах под лохматыми бровями сидит закоренелая жесткость, тонкие губы плотно сжаты. Единственное, что вызывает некий диссонанс — прическа. Мелкие кудри цвета стальной проволоки никак не вяжутся с суровым, а пожалуй, даже мужественным лицом.

Джагхед мигом поднимается на ноги, так же, впрочем, как и Элис с ЭфПи. Волнительная дрожь прокатывается по их телам, когда лечащий врач Бетти останавливается в паре шагов и беглым взглядом оглядывает встревоженные лица. Вот он, момент истины. Все решится сейчас, в эту самую минуту.

— Оттягивать неизбежное нет смысла, да и лгать не в моих правилах, поэтому скажу прямо — ситуация тяжёлая, — говорит доктор Кларк, и надежда, теплящаяся в сердцах маленького семейства с пугающей быстротой гаснет. — Мы провели экстренное КТ-исследование, так как состояние пациентки вызывало подозрение на черепно-мозговую травму и опасения подтвердились… У вашей дочери, миссис Джонс, диагностирован ушиб головного мозга, повлекший за собой травматическое субарахноидальное кровоизлияние. Надеюсь, вы понимаете, что это значит? Хм…так вот, источник кровотечения мы устранили, ВЧД стабилизированно, я назначил ей курс блокаторов кальциевых каналов, но… Реакция на внешние раздражители у неё упала до 6 по шкале реакций.

Никто из Джонсов не издает ни звука, ведь они попросту не понимают, о чем толкует этот хамоватый тип. Три пары глаз расширенных от страха неизвестности впиваются в хмурое лицо доктора, ожидая более незамысловатого объяснения.Они его получают.

— Девочка в коме. Сейчас она на искусственной вентиляции лёгких, состояние стабильно-тяжелое…

Мир вокруг Джага с оглушительным грохотом обращается в руины. Больничный коридор сжимается до размеров точки, да так, что трудно дышать. Уши закладывает как при громком выстреле, и дальнейшую речь доктора, ровно как и рыдания Элис, он едва различает.

Кровопотеря. Всхлип. Швы. Сто тридцать шесть швов. Снова всхлип. Рана в брюшной полости. Органы не задеты. Всхлип. Сильный удар головой. Вероятно падение. Мозг поврежден. Горестный плач.

«Мы делаем все, что в наших силах. Кома — явление непредсказуемое. Она может проснуться через пару дней, а может — через пару недель. Все зависит от того, как организм отзовется на лечение. Мы вправду делаем все возможное, миссис Джонс… Завтра вы сможете ее увидеть», — с этими словами доктор Кларк покидает коридор, оставив безутешных родственников наедине с горем.

ЭфПи усаживает Элис обратно на диванчик, а она, уткнувшись в его грудь, вся сотрясается в надрывных рыданиях. «Это я виновата. Боже, это я виновата», — без конца повторяет она, пока муж пытается хоть как-то ее утешить. Он сам держится из последних сил, не позволяя себе терять контроль, ведь знает — жене он нужен сильным.

Джагхеду невыносимо смотреть на эту картину, невыносимо слушать сломанный голос женщины, никогда прежде не терявшей самообладания. Желание развеять ее заблуждения очень велико, но здравый смысл все же берет над ним верх. Нельзя, нельзя облегчать участь, уготованную ему судьбой. Шок скоро выпустит Элис из своих цепких лап и все прояснится без его вмешательства. «Это твоя вина, Джагхед! Ты погубил мою дочь!» — вот слова, которые он жаждет услышать. И он услышит их. Обязан услышать. Тогда-то и придёт облегчение.

Едва он думает об облегчении, как в голове начинает шуметь. Во всей этой суматохе он напрочь забыл о главном.

«Найди его, — дает указание властный голос. — Ты обещал. Брось все и начни уже действовать. Далеко он не ушёл, всего пять часов прошло. И поспеши, копы могут тебя опередить».

— Дай мне ключи, — обращается он к отцу. — Ничего не спрашивай, просто отдай и все.

Рука поглаживающая Элис по спине замирает, и ЭфПи вскидывает на сына обеспокоенный взгляд. Все, чего он так страшился ещё несколько часов назад, становится явью. Та самая тьма в зелёных глазах, та самая складочка меж бровей. Решительный, на все сто уверенный в правильности своего выбора…«Я убью его», сказал он тогда. Обезумевший от горя, с окровавленными руками, на которых он занёс в госпиталь свою погибающую девочку, его единственный сын прямо заявлял, что возьмет на душу самый тяжкий из грехов. Сломленный, мечущийся из угла в угол, как раненый зверь, его мальчик не видел иного выхода. Нет, он не допустит ещё одной трагедии. Его мальчик не станет убийцей. Покуда он жив, этому не бывать.

— Никуда ты не поедешь! — говорит ЭфПи. — Я не позволю тебе разрушить нашу жизнь!

Услыхав стальной голос мужа, Элис на мгновение затихает. Сжимающие ее в объятьях руки становятся слабыми. Вздрагивая и прерывисто дыша, она отстраняется от крепкого тела.

— Плевать мне на вашу жизнь, — рычит сквозь зубы Джагхед, забыв, по всей видимости, с кем говорит. — Дай мне гребанные ключи!

Отцовское лицо багровеет. Утирая все еще льющиеся слезы, Элис испуганно переводит взгляд с мужа на пасынка.

— Никуда ты не поедешь! — шипит старший Джонс, в уголке его дрожащих от ярости губ вздувается пузырек пены. — Лучше прижми свой зад, парень, иначе я за себя не отвечаю!

— В чем дело? — тихо спрашивает напуганная Элис. — Куда ты собрался, Джагхед?

Тот ничего не отвечает, лишь криво усмехается и, послав отцу укоризненный взгляд, уходит от него прочь.

***

ЭфПи догоняет сына в холле, в момент, когда того со всех сторон окружают встревоженные друзья. Они наперебой задают вопросы о Бетти, и все ещё кипящий от перебранки с отцом, Джагхед одной фразой заставляет их испуганно замолчать.

— Она в коме, — говорит он грубо.— Свит, ты со мной.

Расставив все точки над «i», «змеиный» Король отталкивает Кевина, который заграждал ему путь на волю, и торопливо идет к раздвижным дверям госпиталя. Свит Пи спешит вслед за ним. В спину раздается грубый окрик ЭфПи, смешавшийся с натянутым голосом Пибоди, но Джагхед даже ухом не ведет. Все, чего он желает в эту секунду — взглянуть в глаза существу, покусившемуся на жизнь Бетти.

— Ключи от тачки ещё у тебя? — спрашивает он у Свита, оказавшись под хмурым набрякшим небом, с которого без остановки валит вялый мокрый снег.

Ноябрь во всей своей безрадостной красе. До рассвета ещё час с небольшим, а пока темноту на больничной парковке разгоняют яркие фонари.

— Нет, я их Пенни вернул, — отвечает Свит, зачем-то хлопая себя по карманам чёрной куртки. Сигареты. Он ищет сигареты.

— Блять! — вырывается у Джонса.

Приняв ругательство на свой счёт, Свит открывает рот, чтоб оправдаться, но не успевает сказать и слова. За спиной слышится гулкий стук каблуков и, обернувшись, он видит летящую на всех парах Заклинательницу Змей в компании старшего Джонса. Пенни — сплошной нерв. Серое пальто нараспашку, полы его развиваются на порывистом ветру, который швыряет соломенные пряди на перекошенное от злобы лицо. Неприятный холодок бежит по спине Свита и дрянная погода тут не при чем.

— Ты! — Она угрожающе тычет пальцем в Джагхеда, застыв от того в паре шагов. — Только попробуй, слышишь меня, только попробуй свалить из города! Я от тебя мокрого места не оставляю, и я сейчас не шучу!

— Давно ты моей мамочкой заделалась? — огрызается Джаг, испепеляя отца, застывшего за спиной адвоката, недобрым взглядом. ЭфПи муки совести неведомы, а потому он с каменной физиономией шлет сыну ответный удар.

— Слушай сюда, мститель хренов! — Её голос звенит от неприкрытой злобы. — Келлер уже разослал ориентировку на Эндрюса, вся полиция округа ищет этого ублюдка и, будь уверен, они прекрасно обойдутся без тебя!

— Я должен их опередить, — чужим, совсем не своим голосом говорит Джагхед. — Я должен.

— Ничего ты не должен! — напускается на него ЭфПи, прервав обет молчания. — Твою мать, Джаг, опомнись наконец! Да, все ужасно, и я понимаю, каково тебе сейчас, нам не легче, поверь! Эндрюс заслуживает наказания, но не тебе быть его палачом. Это не выход, сынок, не выход…

— Для меня — выход, — все тот же чужой голос. — Ты видел во что он ее превратил. Я не могу иначе, просто не могу…

— Боже, да как ты не поймешь?! — с отчаянием говорит Пенни, жестом заставив ЭфПи замолчать. — Бетти боролась за тебя, за твою свободу, а ты собираешься спустить в трубу все, чего она с таким трудом добилась?! Она рискнула ради тебя жизнью, всю себя отдала, лишь бы ты, эгоист хренов, остался на воле и что в итоге? А ничего, ее жертва была напрасной, ведь того, за кого она страдала все равно упекут за решетку! — Пенни переводит дух, сделав глубокий вдох. Колючий голос самую малость смягчается и она продолжает. — Пойми, Джаг, убив Эндрюса, ты и ее убьешь…Разве она заслужила такое предательство? Ответ очевиден, не правда ли? Скоро она вернётся и все, что ты действительно должен — это быть рядом с ней. Заботиться. Помогать. Любить. Чёрт, неужели тебе самому этого не хочется?

С отвисшими челюстями, Свит и ЭфПи во все глаза таращатся на блондинку, как если бы перед ними стоял говорящий жираф. Это точно Пенни Пибоди? Ну, та самая — жесткая, беспринципная стерва-адвокат с Южной стороны?

— Хочется, — тихо отвечает Джагхед. — Безумно.

— Прекрасно, в таком случае поклянись, что оставишь Эндрюса копам, — говорит Пенни требовательным тоном. — Поклянись ее жизнью. Да, мне нужны гарантии, малыш, и нечего так пялиться.

И вся троица в ожидании клятвы перестает дышать. Три пары глаз невидимыми лучами приковывают Джага к мокрому асфальту, как не старайся — не сбежать.

От себя не сбежишь. Боль нипочем не уйдёт, даже на краю света от неё не спрятаться. От желаний не спрятаться. И сейчас он спрашивает себя, что ему желанней всего в этом проклятом мире и тут же отвечает — Бетти. Разве не очевидно? Он желает ее всю. Без остатка. До последней капли. Ее душу. Тело. Мысли. Каждый пшеничный завиток, каждую улыбку, каждый вздох. Понял это, как только увидел ее посреди залитой солнцем гостиной. До встречи с ней он был мертв. Она вдохнула в него жизнь, научила чувствовать. Она — свет, и он тянется к ней, как крошечный, слабый росток, мечтающий превратиться в могучее, раскидистое древо. Но там, где свет, всегда есть тьма. В нем-то, в непроглядном мраке, и затаились уродливые, истошно вопящие неведомые сущности. Рвут его на части острыми зубьями, вгрызаются в самую чувствительную плоть, безжалостные и пугающее откровенные.

«Трус! — беснуются они. — Дешевка! Гордо именует себя Змеем, а на деле — бесхребетный слизняк. Пустышка, мнящая себя венцом творения. Что, Джонс, боишься замарать ручки? Опять дал заднюю? Да, это так на тебя похоже… Одна только пафосная болтовня, на большее ты и не способен. Как ты вообще себя терпишь? Жалкий, бесхарактерный кусок дерьма. Как?! Как ее угораздило полюбить тебя?! За что?! Бедняжка, за какие только грехи ты ей достался. Любовь к тебе — худшее, что стряслось в ее жизни. Хотя, худшее, пожалуй, еще впереди. Кошмар придет с пробуждением, когда несчастная девочка взглянет на себя в зеркало. Помнишь, как в «Шреке» — «Красотка днем, в ночи урод». Фионе, как ни крути, повезло больше, чем малышке Бетти. Урод круглые сутки. Для девушки это равносильно смерти. Знаешь, какими будут ее первые слова после возвращения? «Лучше бы я умерла». Упрекнуть ее за это язык не повернется, не правда ли, Джаг? Сюда идеально впишется одна твоя замечательная цитата: «Я думаю, как противно мне будет прикасаться к тебе после него». Фразочка-то с налетом пророчества, не кажется? Все эти шрамы, сто тридцать шесть швов… Кошмарное зрелище. Отталкивающее. На теле их еще можно скрыть, а вот на лице… Нет, пластику никто не отменял, но есть такая штука, как келоидные рубцы. Ужасный дефект, скажем мы тебе. Бесследно избавиться от них невозможно. Звучит, как приговор. Прощай, театр, актрисой ей уже не стать… Бедняжка. Тебе, кстати, тоже придется не сладко. Каждый божий день смотреть на неё, и не просто смотреть, а прикасаться, целовать, изображая при этом истинное наслаждение. Если она, конечно, позволит. Маловероятно. Практически исключено. Не позволит. От этого хуже вдвойне. К чему такие муки, Джагхед? Крах неизбежен, пойми, вы оба уже на краю. Не усугубляй. У тебя есть «выход». Никого не слушай. Ни Пенни, ни отца, ни бога, ни черта. Просто найди Эндрюса и сделай, что должен. Избавь себя от страданий. С Бетти ты долго не протянешь, помяни наше слово. Она вернётся другой, от прежней милой Бетти не останется и следа. Ты не выдержишь. Ваша жизнь станет невыносимой, каждый день рядом с ней будет сущей пыткой. Поверь, тюрьма по сравнению с этим — Эдемский сад. Рай обетованный. Ну, что выбираешь, Джагхед? Геенну огненную или вечный покой?»

~ Я рискну.~

Злорадный гогот ещё долго не стихает в его голове.

— Клянусь. Я не стану его искать.

Дружный вздох облегчения вырывается на стылый воздух. Слава, мать его, Богу.

— Я с тебя глаз не спущу, — на всякий случай предупреждает сына ЭфПи. — Одно неверное движение и у тебя будут проблемы.

Джагхед молчит. Он не слышит ни отца, ни ветра, ни ночного города. Он ждет. Отчаянно ждет завтрашнего дня.

***

Завтра наступает и в жизни Джонсов ничего не меняется. Как и на следующий день. И на следующий. Джагхед прописывается в госпитале на неопределенный срок, сутки напролёт просиживая в палате интенсивной терапии и позволяя отцу с Элис сменять его лишь на пару часов. Паника с каждым днем нарастает, врачи разводят руками и настоятельно рекомендуют не убиваться раньше времени. Миссис Джонс дни и ночи проводит в слезах, вид дочери не оставляет ей ни малейшего шанса. Обездвиженная, с насильно распахнутым ртом, в который вставлена идущая в трахею трубка, присоединенная к гофрированному шлангу аппарата искусственной вентиляции лёгких; на некогда прекрасном лице — неплотная асептическая повязка, а под ней…кожа. Перештопанная вдоль и поперёк чёрной хирургической нитью.

Для всего Ривердэйла — это печальный финал пьесы о неразделенной любви. Но не для Элис. Не для матери, которая выставила родную дочь из дома.

«Освободи спальню, Элизабет. Желательно, прямо сейчас».

Во век не забыть ей своих ядовитых слов, они станут ее проклятием, кошмаром ее никчемного существования. Не позвони она дочери, та осталась бы в Саутсайде, в полной безопасности. Уцелела бы. Ох, как же рыдала безутешная мать, разбирая вещи, которые дочка успела собрать перед роковым исчезновением. Рвалось каменное сердце, каждый вздох груди, в которую втиснули злосчастный орган, считался преступлением. Не достойна она дышать, пока ее маленькая девочка на другой стороне. Одна. Заперта в тёмной комнате и никак не нащупает выключатель. Уже семь дней…

Да, идет седьмой день без Бетти. Ривердэйл медленно возвращается к своей размеренной жизни.

Трагедия недельной давности, достойная шекспировского пера, всколыхнула мирный городок почище десятибалльного землетрясения. Никто даже предположить не мог, что милый рыжий мальчуган, такой улыбчивый и вежливый, окажется хладнокровным, безжалостным палачом. Запредельная жестокость, с которой он искромсал несчастную дочь Элис Джонс потрясла даже бывалых сторожил города, повидавших на своём веку немало шокирующих происшествий. Вся школа пребывала в потрясении, ученики на пару с преподавателями без конца обсуждали детали резонансного события, которое с каждым днем обрастало все более невероятными подробностями. Одноклассники, даже те, с кем Бетти не общалась больше, чем полностью, навещали ее, желая девушке скорейшего выздоровления. Так текли унылые городские будни, но за пределами Ривердэйла в это время кипела бурная деятельность. На Эндрюса охотилась вся полиция округа, но пока, увы, безрезультатно. Он словно сквозь землю провалился, чего не сказать о машине. Шевроле отыскалась в Гриндэйле, в местном автоломбарде, в котором беглецу отвалили семь тысяч зелени, да отпустили с миром. «У него на лбу не написано — «я в розыске», — отмазался работник ломбарда. На этом след Эндрюса прервался, но поиски продолжались. Копы лезли из кожи вон, свято веря, что рано или поздно их труды обязаны принести плоды.

Шериф Келлер на следующее утро после бегства Арчи явился к постаревшему на полсотни лет Фреду с ордером на обыск. Перевернув дом вверх дном, копы обнаружили запрятанную на чердаке партию джингл-джангла, тянущую лет на десять, не меньше. Находку незамедлительно отправили на экспертизу. Содержимое пакета, ровно как и сама упаковка подверглись тщательному изучению, и результаты заставили шерифа Ривердэйла едва ли не биться головой о стену. В отчете дактилоскопической экспертизы значились два имени — Арчибальд Эван Эндрюс и Реджинальд Уильям Мантла. И пока Келлер был тепленький, мисс Пибоди решительно взяла его в оборот. Недалекого ума шериф мог сделать неверные выводы, а допустить такой оплошности она никак не могла. Машина правосудия заработала. Пенни крутилась, как белка в колесе. Участок — госпиталь — здание суда — вот ежедневный маршрут, по которому она без устали моталась. И все шло по плану ровно до тех пор, пока речь не зашла о сгоревшем трейлере. Ушлый «упырь», жаждущий поживиться за «змеиный» счёт уже в предвкушении заветных ста тысяч радостно потирал потные ладошки, но судьба распорядилась иначе. Когда Пенни приехала в госпиталь к хранителю банковского чека ее ждал не терпящий возражений отворот-поворот. Джагхед наотрез отказался обналичивать чек.

— Эти деньги принадлежат Бетти, — сказал он. — Ей они нужнее. Показания этого урода уже не важны, так что пусть катиться к дьяволу.

По большому счёту, он был прав. Эндрюс и без поджога наскреб себе на пожизненный срок. Хоть Джонс и не вдавался в подробности, ход его мыслей для Пенни был предельно ясен. Пластика — удовольствие не дешевое, но, к сожалению, жизненно необходимое. Ко всему прочему, Бетти предстоит долгая реабилитация, а это тоже потребует немалых расходов. Доктор Кларк поставил сроки — 5-6 месяцев, не меньше. Страховка всех затрат не покроет, а потому решение Джонса послать Пороха к чертовой матери вполне себе здравое.

Ну, а на пятый день отсутствия Бетти случился невиданный по своей силе прецедент. Игра окончательно перевернулась и все, что имело для следствия первостепенное значение обратилось в прах, ведь в их распоряжении оказалась улика, окончательно рассеявшая сомнения в деле о жестоком убийстве.

В ночь трагедии на Бетти было ее любимое чёрное пальто, которое Элис вместе с остальными вещами забрала домой. Окровавленную блузку и джинсы она сожгла на заднем дворике, а вот пальто швырнуть в бочку с огнём рука не поднялась. Она знала, как Бетти дорожила подарком Хэла, который он преподнёс ей на их последний День Благодарения. Бетти, придя в себя, стерла бы ее в порошок, превратись пальто в кучку пепла, а потому вещь избежала огненной расправы и вместо бочки отправилась в химчистку. Вот тогда-то и обнаружилась маленькая тайна, сокрытая в его недрах. Элис с недоумением глядела на крошечный приборчик, вынутый из глубокого кармана. Диктофон. Все ещё в режиме записи.

В памяти устройства — свобода Джагхеда и приговор Эндрюса. Запись началась с момента, как Бетти села в «лачетти» и закончилась лишь два часа назад. Нервная система Элис после прослушки треснула по швам. Слышать, как твой единственный ребенок, заходясь в истошных криках, молил изувера о пощаде стало для матери последней каплей. ЭфПи уложил неудержимо рыдающую жену в постель и силой заставил ее проглотить солидную дозу снотворного. Спустя двадцать минут лекарство подействовало и Элис забылась тяжелым сном, а в это время в дом Джонсов примчалась белая как мел Пенни, которой ЭфПи позвонил незадолго до истерики жены. Она забрала бесценную улику и без промедления отправилась в участок, наказав главе семейства держать язык за зубами. Джагхеду подробностей лучше не знать, иначе все его клятвы полетят к чертям, никакие снотворные не помогут. Прослушать файлы он уже не сможет, так что официальная версия — запись оборвалась на моменте признания Арчи в убийстве Реджи. Не за чем будить уснувшую ярость, последствия могут быть катастрофическими.

Прибыв в участок, ставший для Пенни вторым домом, она, по обычаю, без стука вломилась в кабинет шерифа и разговор в нем затянулся на долгие часы. Келлер, прослушав содержимое диктофона, побледнел, став похожим на выбеленную кость. От истошных криков, принадлежащих Бетти Купер, у мужчины оборвалось сердце. Даже шокирующее признание Эндрюса не вызвало у него столь мощной эмоциональной встряски. Дело об убийстве Реджи Мантла, принявшее неожиданный поворот, по праву станет для Тома Келлера самым тяжелым эпизодом за все годы службы.

На следующее утро Ривердэйл уже не сомневался в том, что Арчи Эндрюс — истинный убийца Реджи. Бетти Купер едва ли не ценой собственной жизни донесла людям горькую правду. В тот день на пороге ее палаты с охапкой белых роз нарисовалась никто иная, как Вероника Лодж. Одетая в чёрное строгое платье, в белом халате на острых плечиках, она, с безмерно виноватым видом, неуверенно топталась у двери. Джагхед, по обыкновению дежуривший у постели Купер, на короткий миг растерялся, но быстро взяв себя в руки, вежливо попросил девушку убраться восвояси. Вероника не ушла.

— Прости меня, Джагхед, — сказала она, глядя в горевшие неприязнью глаза. — Прости, что обвиняла тебя. Мне очень жаль. Мне стыдно за свое поведение… Я надеюсь, что вы с Бетти все же простите меня. Я ведь не знала. Никто не знал. Арчи… До сих пор не могу в это поверить. Боже, а ведь когда-то я любила его… Это ужасно.

Устав от слезливых извинений, Джагхед предельно учтиво намекнул об этом Веронике и та, хвала небесам, вымелась прочь, пообещав навестить Бетти после того, как сознание вернётся к ней. Слова Лодж нещадно резанули по живому. Шестой день. Никаких улучшений. Седьмой.

Да, идет седьмой день без Бетти.

***

За окном уже глубокий вечер, белые жалюзи на окнах опущены, и комната освещается неоновым светом люминесцентной лампы, закрепленной над кроватью.

Дверь в палату с негромким щелчком закрывается, и задремавший прямо на стуле Джагхед просыпается, резко дернувшись. Перед затуманенным от недосыпа взором появляется худенькая темноволосая девушка в сестринской униформе цвета небесной синевы. С интервалом в два часа Лидия Уорд, дежурная медсестра, наведывается в палату Бетти, и каждый раз картина неизменна— настырный лидер Саутсайдских Змей сидит у постели, терпеливо ожидая чуда, и пост свой покидать наотрез отказывается. Жаль только, чудеса эти случаются очень редко.

— Мистер Джонс, не мучайте вы себя, — с сочувствующим вздохом говорит она. — Мой вам совет — поезжайте домой и хорошенько выспитесь.

Пока Джаг усиленно терет заспанные глаза, изгоняя из них последние остатки сна, она уже внимательно изучает показания прикроватного монитора, попутно делая записи в медицинскую карту пациентки.

— Я в порядке, — наконец говорит Джагхед, разминая рукой затекшую от неудобной позы шею. — Уже выспался.

— Доктор Кларк скоро охрану на вас натравит, вот увидите.

Пропустив мимо ушей неявную угрозу, он придвигает стул ближе к кровати и нежно берет в руки маленькую горячую ладошку. Уже сутки у Бетти держится высокая температура. Типичный симптом в ее состоянии, сказал лечащий врач.

— Есть что-нибудь? — спрашивает Джаг у сестры, которая все ещё ведет запись текущих наблюдений. Этот вопрос, должно быть, уже отпечатался у неё в подкорке, ведь он задавал его на протяжении всего дня.

— Положительной динамики пока нет.

Предсказуемый ответ, но внутри снова мучительно больно. Сколько раз эта фраза звучала в этой комнате и сколько ещё прозвучит?

— Она ведь с нами? — тихо спрашивает Джаг, скользя потухшим взглядом по забинтованному лицу в окружении прозрачных трубок. — Я имею в виду…она ведь не совсем глубоко?

— Это не терминальная стадия, — слышит он в ответ. — Она «не глубоко», просто очень крепко спит, но мы ее разбудим. Она вернётся к вам.

— Спасибо…

Вселив в безутешного паренька хоть какую-то надежду, Лидия тихо выходит из палаты. Годы работы в отделении неотложной помощи не сделали ее черствой, людское горе трогало девушку, как своё собственное. Редкое качество для такой профессии.

— Ну же, малышка, просыпайся, — говорит Джагхед, прижимая вялую руку к сухим губам. — Тут без тебя невыносимо. Я скоро с катушек съеду от тоски. Слышишь меня, Купер? Я знаю — слышишь. Уже неделю ты не выносишь мне мозг. Неделю! Это перебор, мисс, мы так не договаривались. У нас дел выше крыши, а ты… Учти, я в одиночку загибаться не собираюсь. У нас, между прочим, новоселье намечалось, помнишь? Хотя…эм…тут кое-что изменилось. В общем, Элис тебя снова в жильцы записала, но в «Белом Змее» куда веселее, так что… Заведем ещё одну рыбку, как ты и мечтала. Да-да, я согласен, мы вчера с Кометой перетерли, она вроде не против. Шкаф я тебе освободил, пары полок для твоих шмоток ведь достаточно? Ладно, шучу, я выделил три. Тони вчера, ты не поверишь, притащила нам жуткие картины, какая-то непонятная мазня, сказала, что нужно оживить комнату к твоему приезду. Не знаю наверняка, но похоже они со Свитом спиздили их из нашего убогого музея. Короче, в комнате есть все, что угодно, кроме тебя… Исправляй ситуацию, Купер. Ты нужна мне. Я без тебя уже не могу. Вернись ко мне, пожалуйста… Ты не пожалеешь, обещаю. Я сделаю тебя счастливой, только дай мне шанс. Давай, детка, открывай глаза, а я буду рядом. Я всегда буду рядом, хочешь ты того или нет. Тебе от меня не избавиться. Если бросишь меня — проблем не оберешься. Я предупредил.

Пылкие угрозы прерывает слабая трель мобильного. Тихо ругнувшись, Джаг аккуратно выпускает девичью руку и лезет в карман джинс. Вот гаджет уже перед глазами и на экране высвечивается до боли знакомое имя.

— Пенни? — Он сосредоточено вслушивается в шум, доносящийся из трубки. Кажется, она в машине.

— Джаг?! — голос явно взволнован. — Ты сидишь?

— Допустим, а в чем дело?

— Ты не поверишь! Мне только что звонил Келлер. Эндрюса нашли.

От этих слов по телу проходит непроизвольная дрожь. Пальцы на металлическом корпусе с силой сжимаются.

— И где он сейчас?

Короткая пауза. Табун мыслей проносится в его голове прежде, чем он слышит:

— В морге.

Телефон едва не выпадает из рук. Он ослышался?!

— Что ты сказала?!

— То и сказала, — отзывается голос в трубке. — Псих сыграл в ящик. Его застрелили около часа назад в каком-то мотеле на границе с Орегоном. Он выскочил на копов с пушкой, а те его и пришили. — Пару секунд Пенни молчит, а потом добавляет. — Пушка, правда, оказалась не настоящей. Обычная зажигалка…

Трубка еще говорит, но Джагхед разрывает соединение. Он не нуждается в подробностях. Ему плевать, почему Арчи Эндрюс угрожал полиции игрушечным пистолетом. Плевать, как он очутился на границе соседнего штата. Все, что имеет для него значение он уже услышал, но… Где же долбанное облегчение? Разве не должна гора свалиться с плеч, ну или камень с души, как ещё там говорят в таких случаях? Почему он чувствует лишь…досаду? От того ли, что выродока отправил на тот свет совершенно посторонний человек, а он, Джагхед Джонс, палец о палец не ударил? «Упущенные возможности», — мелькает в бесстрастном мозгу. Да, именно они терзают его сейчас.

Глаза Эндрюса. Он так мечтал увидеть, как жизнь в них медленно угаснет. Как расширятся чёрные зрачки, навсегда изгнав из сетчатки карий пигмент. Да, он мечтал это увидеть, но дальше мечтаний дело не зашло. К счастью…

Он сделал свой выбор. Да, жалеть об упущенном шансе он будет всю оставшуюся жизнь, но жизнь эту он разделит с той, чья безграничная любовь не дала тьме окончательно завладеть им. Она спасла его. Всегда спасала. Теперь его черед.

Мерный писк медицинского оборудования нарушает тишину палаты. Аппарат искусственной вентиляции ритмично шелестит, помогая лёгким раскрываться. Вдох, выдох, вдох, выдох. Горячая ладошка снова в его руках, и губы оставляют на мягкой коже влажные следы.

— Все закончилось, малышка, — шепчет он, не сомневаясь, что его слышат. — Просыпайся, теперь все позади. Я знаю, ты из-за него не хочешь обратно, боишься, что он снова причинит тебе боль. Черта с два, Бетти. Ты никогда больше не увидишь эту тварь. Он ушёл. Навсегда. Ничего не бойся, слышишь?! Возвращайся. Ты просто…просто открой глаза, ладно. Хоть на минуту. Пожалуйста, Бетти, сделай это ради меня. Открой глаза…

Горячие капельки падают на прозрачную кожу. Обладай слёзы Джагхеда целебной силой, Бетти излечилась бы за пару минут. Жаль, что чудеса случаются только в сказках. А может они и живут в сказке? Вполне возможно, ведь чудо все же случается.

Была ли это воля высших сил или же терапия возымела успех, но на двенадцатый день веки, налитые сонной тяжестью, слабо дрогнув, приоткрылись. Бетти Купер возвращалась из темноты.

Комментарий к Часть 25. Двенадцать дней ночи.

Здравствуйте, мои милые) Новая глава. В ней нет обещанной флэшбек-сцены, потому как она не вписалась в сюжетную канву данной части. Да и особо она не нужна, что случилось с Бетти и так предельно понятно. Возможно, эта глава предпоследняя, точно не скажу, если уложу дальнейшие события в одну часть, то она такой станет, ежели нет, то придётся вам потерпеть меня ещё пару глав и эпилог) Ну вот, такие дела) Не знаю, понравится ли вам эта часть, но надеюсь, что да) Спасибо за ожидание, я безгранично вам благодарна? По обыкновению жду ваших мыслей) Всех люблю!)))

========== Часть 26. Игры разума. ==========

*Пробуждение*

5 декабря 2018.

Мир встречает Бетти светом. Обжигающей вспышкой слепящего, тошнотворного света, такой, как в эпицентре атомного взрыва. На самом деле, взрывается вовсе не бомба — взрывается голова. Она не может кричать, но если бы могла, то крик ее оглушил бы весь Нордсайд, настолько дикой оказывается боль. Ей кажется, что в череп забивают гвозди, а он трескается, разваливается на мелкие кусочки, и горячие мозги вытекают наружу, прямо на лицо, ведь оно…оно горит. Кожа полыхает так, что захватывает дух, ощущается неприятная стянутость, и ко всему прочему она нестерпимо зудит. Сознание подсказывает Бетти, что зуд пройдёт, если кожу хорошенько почесать, а для этого нужно прикоснуться к лицу. Ничего не выходит. Она едва шевелит пальцами, но поднять руку не может. Конечность словно мертвая, она не более чем чужеродный придаток, который наотрез отказывается ей служить. И тут на Бетти снисходит озарение — отмерла-то не только рука, а все тело. Она не чувствует его, видит лишь, как оно полулежит, накрытое белой простыней, мертвым грузом вдавленное в постель. Оно ей не принадлежит. Она сама себе не принадлежит. Единственные ощущения, что доводится ей испытать — это невыносимый жар, волнами накатывающий на обездвиженный кусок мяса и костей, заставляя его покрываться липким потом. На грудь вдруг опускается чья-то невидимая тяжёлая рука и давит с такой силой, что Бетти чудится треск ломающихся ребер. Слабое мычание вырывается из приоткрытого рта, в который зачем-то засунули скользкую змею, и она извивается в горле, проползая все глубже и глубже, а вырвать эту гадину из себя нет ни малейших сил. Ее мутит, перед глазами сгущается красное удушающее марево, и мир кружится, резко качнувшись, как в водовороте. Последнее, что выхватывает ее мозг перед отключкой — чей-то расплывчатый силуэт, склонившийся над кроватью. Она не разбирает лица, голова идет кругом, но на миллисекунду ей чудится зелёный всполох, а потом все исчезает.

Обморок длится буквально десять минут, по истечении которых Бетти приходит в себя. Кома выпускает ее из смертельных объятий, но ещё десять дней она проводит в полубессознательном состоянии. Изредка у неё случаются короткие «проблески», она видит свою палату, стоящего у ее кровати мужчину в белом халате, плачущую женщину с голубыми глазами. Вскоре отрывочные видения начинают складываться в цельную картинку, время обретает линейность и Бетти окончательно возвращается в реальный мир.

***

*Забвение*

POV Бетти

Морозным декабрьским утром в мою палату входят трое человек. Я уже не сплю и теперь озадаченно смотрю на своих гостей, которые толпятся у кровати в столь ранний час. Мое внимание сразу привлекает молодой парень в иссиня-чёрной толстовке, такой же, как и затейливые локоны на его голове, но что самое выдающееся в нем, так это глаза — густая изумрудная зелень. Удивительно красивые, они заглядывают прямо в душу, словно видят тебя насквозь. Оторвав наконец от паренька заинтересованный взгляд, я уверенностью заключаю, что наружность у него весьма и весьма приятная, увидев такого раз — не забудешь уже никогда. Интересно, кто он такой? А эта женщина… С виду очень строгая, вся такая элегантная и респектабельная, с идеальной укладкой на платиновой шевелюре, в безупречного кроя бордовом пиджаке и зауженных к низу брюках. Наверняка, она восседает в комфортабельном офисе солидной компании, а возможно, в редакции модного глянцевого журнала. Как бы там ни было, первым заговаривает ни красавчик и ни леди, а суровый мужчина с забавными кудряшками на голове и в помятом белом халате. Кажется, он доктор. Слишком умный вид, ну и халат, опять же.

— Доброе утро, Бетти, — говорит он, внимательно меня разглядывая. — Как ты себя чувствуешь?

Бетти… Да, это мое имя. Такое странное. Абсолютно неподходящее. Мне больше по вкусу имя Кейт, оно нежное как ванильное суфле и по звучанию похоже на томный вздох. Но я отвлеклась, а люди ждут. Какая же ты невежа, Бетти. Боже, ну и гадкое же имечко!

— Лицо, — еле слышно отвечаю я. — Зуд.

Увы, говорить целыми предложениями и во весь голос я не могу, связки очень ослабли, и каждый звук дается мне с большим трудом. Способность мыслить я обретаю достаточно быстро, но вот с речью дела обстоят плачевно. А лицо и вправду зудит, да так, что захватывает дух, но почесать злосчастную физиономию не представляется возможным. Во-первых, свинцовые руки, которыми я едва шевелю, а во-вторых, на эти самые руки до кучи надеты толстенные синие перчатки, подозрительно смахивающие на боксёрские.

— А ты знаешь, от чего этот зуд? — спрашивает меня кудрявый. На мгновение я задумываюсь. Троица выжидательно пялится на меня, и это жутко раздражает. Всегда неприятно, когда незнакомые люди усердно сверлят тебя взглядом.

— Я больна.

Конечно же, моя зудящая и горящая адским огнем кожа, это ничто иное, как болезнь, а вот какая именно — неизвестно. Наверняка, заразная и до чертиков опасная, раз симптомы такие серьёзные. Ломота во всем теле, парализованные конечности, жуткий чес и пропавший голос — во меньшее из зол, постигших мой несчастный организм. Интересно, как я умудрилась подцепить такую загадочную болячку?

— Бетти, скажи, где ты сейчас находишься? — продолжает он свой допрос.

«Неужели не ясно?» — хочется воскликнуть мне. Зачем задавать такие глупые вопросы, когда все очевидней некуда. Я прикована к кровати, в полусидячем положении, и на мне та самая унизительная пижама, которая демонстрирует всем желающим (и не желающим) твой бесподобный зад. Чувствую себя пришельцем, чей космолет потерпел крушение и теперь он вынужден адаптироваться в чуждой ему системе, населенной представителями негуманоидной расы. Ну и финальный аккорд — типичная для среднестатистического госпиталя обстановка, но лично для меня довольно милая: небольшая, но и не тесная комната, наполненная светом и воздухом, с молочно-кремовыми стенами и блестящим ламинатом теплого бежевого оттенка; светло-зеленая воздушная тюль на широком окне, возле которого уютно расплагаются два темно-коричневых мягких креслица, а в самом углу — невысокий круглый столик из чёрного дерева. На столике красуется пузатая глиняная ваза, а в ней — букет нежно-розовых лилий.

— Больница. Ванкувер.

Горестно охнув, бизнес-леди прижимает руки к груди, а ее небесные глаза стремительно наполняются чистыми слезами. Парнишка от охов и вздохов воздерживается, кажется, его огрели по голове чем-то тяжелым, кровь от его лица тотчас отливает и оно становится точно таким цветом, как халат кудряшки-доктора. Их реакция не слабо меня удивляет, но разобраться в чем же подвох я не успеваю, ведь доктор снова заговаривает:

— Верно, ты в больнице. Только не в Ванкувере, а в Ривердэйле. Я доктор Кларк, а это Элис и Джагхед. Они навещали тебя вчера, помнишь?

Я беспомощно улыбаюсь. Это единственное, на что меня хватает. Пыхтя и тужась, мозг обрабатывает полученную на языке суахили информацию и на завершающей стадии выносит неутешительный вердикт — кучерявый доктор сошёл с ума. Уж не знаю, какой недуг поразил его сознание, но несение откровенной бредятины можно смело отнести к его основной симптоматике. Должно быть, выгляжу я крайне обескураженной, потому как лица моих гостей окрашиваются в сочувствующие тона. Все ещё роняя слезинки, женщина вдруг подходит ко мне и садится на краешек кровати.

— Милая, ты совсем ничего не помнишь? — с отчаянием спрашивает она, погладив меня по руке. — Неужели совсем ничего?

Я мотаю головой в знак отрицания. Как бледнеет аристократичное лицо, какая нестерпимая мука искажает его правильные черты. Мне становится жутко стыдно за то, что огорчаю эту женщину, но делиться своими переживаниями с незнакомыми людьми выше моих сил. Мои воспоминания, моя боль — они принадлежат только мне и никому больше. Смерть отца, предательство любимого, уход из семьи матери — это все моя личная трагедия и ключевое слово здесь «моя».

— Послушай, Бетти, — обращается ко мне доктор. — Ты должна кое-что знать. Ты и вправду больна. Двенадцать дней ты провела в коме и многое забыла. Мы с твоей мамой зададим тебе несколько вопросов и выясним, как сильно повреждена твоя память. Ты согласна, Бетти?

Мама?! Эта женщина — моя мать?! Невозможно, тут явно какая-то ошибка, снова кудрявый все перепутал. Моя мать в другом городе, она бросила нас с отцом сто лет назад, каким образом, скажите на милость, она оказалась в Ванкувере? И вообще, эта статная дама ни капли не похожа на мою мать.

— Бетти, ты слышишь меня? — с тревогой спрашивает доктор.

Я выхожу из задумчивости и вопросительно смотрю на него. Чего он хочет?

— Бетти, ты готова отвечать на вопросы?

— Да.

Я согласна на все, лишь бы они поскорее убрались из моей палаты.

***

POV Джагхед

*Жажда*

Я сижу в коридоре, у дверей кабинета доктора Кларка, хоть и безрадостный наш разговор закончился битых двадцать минут назад. Элис, у которой снова открылся шлюз слезохранилища, под белы рученьки увел отец, призванный мной на помощь, и сейчас он, наверняка, выбивается из сил, чтоб привести свою несчастную супругу в чувство. Мимо меня то и дело снуют медсестры, санитары, пациенты и их родственники, но все они лишь безликие, расплывчатые пятна. Все мои мысли кружат вокруг Бетти, вокруг моей малышки, которая потеряла самое дорогое, что есть у человека — память.

Я едва не лишился рассудка, когда узнал предварительный диагноз. Для меня это стало грозным, непостижимым ударом судьбы. Она забыла все. Из ее жизни пропал целый кусок и найдётся ли он в будущем известно лишь Богу, и что самое страшное — в этом «куске» были мы. МЫ! С первого дня нашей встречи до последнего телефонного разговора. Я бесследно испарился из ее жизни, невидимая рука острыми ножницами безжалостно отрезала мое изображение на совместной фотографии. Наше знакомство, первые робкие попытки сближения, увенчавшиеся невероятным чудом — первой любовью, которая расцвела так стремительно, но еще стремительней увяла… Все исчезло, стерлось с ее «жесткого диска», не осталось ничего, ни единого байта информации. Она твёрдо уверена в том, что находится в Ванкувере, ее мозг подчистую удалил из архива факт переезда в Ривердэйл. На вопросы доктора и матери она отвечала с бессмысленной улыбкой, считая их за сумасшедших, которые непонятно для каких целей несут дикую околесицу. Когда Элис боязливо произнесла имя «Арчи Эндрюс», она лишь недоуменно подняла бровь. Для «новой» Бетти это имя — пустой звук.

Диссоциативная ретроградная амнезия. Именно к такому диагнозу склонялся док. Он пространно объяснял нам значение этого заковыристого термина, но я все же неплохо разобрался в сути проблемы. Когда ублюдок напал на нее, Бетти получила не только черепно-мозговую, физическую, травму, но и психотравму, она пережила смертельную угрозу с ощущением невозможности избежать ее, вот тогда-то и сработал пусковой механизм, итогом которого стала амнезия. Ее мозг включил психологическую защиту, вытеснив из памяти как само травмирующее событие, так и факторы, приведшие к нему. Обычно при диссоциативных расстройствах пациенты сознают потерю памяти, но Бетти провела в коме двенадцать дней и это усложнило ситуацию, затормозив процесс принятия своего недуга. Возможно, скоро дело сдвинется с мертвой точки, но опять же, стопроцентных гарантий никто не дает. Шанса, что утраченный кусок длиной в четыре месяца чудесным образом восстановится практически нет, она вспомнит какие-то отрывки, отдельные эпизоды, наименее травмирующие, само собой, но когда это случится — неизвестно. Док попросил Элис рассказать о переезде в Ривердэйл, абсолютно банальные вещи, типа того, кто встречал их на вокзале или сколько часов они тряслись в автобусе, чтоб проверить, как Бетти усваивала новую информацию. После рассказа он начал задавать ей вопросы и это было…невыносимо. Уже через несколько минут она забыла все, что слышала от Элис, и растеряно мигая, тихо спрашивала, как же, все-таки, она очутилась за сотню миль от родного города. Мы с Элис прибывали в немом шоке, и Кларк сказал, что у Бетти проблемы с краткосрочной памятью, это, своего рода, побочный эффект комы и в ближайшее время ситуация нормализуется. Единственная хорошая новость за этот дерьмовый день.

А может так…лучше? Быть может забвение — это благо, ведь тот ужас, что довелось ей пережить в Ривердэйле остался «в темноте», надёжно спрятанный от неё самой. Сейчас она даже понятия не имеет, что на самом деле с ее лицом, считая зуд от заживления ран симптомом неведанной болезни. Пару раз она робко просила у Кларка зеркало, ей все казалось, что кожа покрылась волдырями и это ее очень беспокоило, она все шептала «следы…останутся следы».

В эту страшную минуту я жаждал только одного — умереть. Не помня себя, я со всех ног бросился вон из палаты.

Жажда и сейчас не ослабла, поменялось лишь наполнение. Диаметрально. Я не знаю, кто распоряжается людскими судьбами, но прошу его лишь об одном — пусть наши с Бетти судьбы вновь сплетутся в одно целое. Пусть она вспомнит меня и неважно, какие последствия это повлечет за собой. Я знаю, что вместе со мной из «темноты» вернётся и Арчи Эндрюс, мы ведь неделимы друг от друга, словно две уродливые головы на одном туловище, но мне плевать… Да, плевать. Забвение ни хрена не благо. Для меня — нет. Я всегда был эгоистом, всегда ставил собственные желания на первое место и нынешнее положение дел никоем образом не повлияли на мою позицию. Я хочу быть счастливым, а дляэтого мне нужна Бетти. Моя Бетти. Не та, что лежит сейчас в палате с кашей в голове, а та, настоящая, которая любит меня. Я достучусь до неё, верну свою девочку обратно, даже если…причиню ей боль.

***

*Кошмар на Рождество*

Нордсайд покрывается пушистыми хлопьями снега, который без устали валит уже третий день. Густой, самый что ни на есть рождественский снегопад. Похоже, в этом году природа сжалилась над Ривердэйлом, послав на его голову снежный апокалипсис, которого жители ожидали с замиранием сердца. На календаре 25 декабря и, облаченный в яркие гирлянды и присыпанный искристым снегом, город выглядит поистине волшебным, таким, как те чудо-городки с рождественских открыток. В этом году над украшением города потрудились на славу, мэр Лодж не поскупилась на средства, превратив Ривердэйл (и даже Южную его часть) в настоящий восторг для глаз. Деревья украшены сказочной иллюминацией, повсюду встречаются светящиеся фигуры Санта-Клауса, ангелов, даже целые библейские сценки, а так же небольшие, аккуратные ели в ярких игрушках и пряничных фигурках. На главной площади переливается разноцветными огоньками красавица-елка, с верхушки и до самого низа увешанная блестящими шарами, компанию которым составляют покрытые золотом колокольчики и гигантские пунцово-красные банты. Зеленую красавицу со всех сторон окружают причудливые лавочки, где бойко торгуют праздничными лакомствами и сувенирами, начиная от имбирных пряников и плюшек с корицей, заканчивая расписной посудой и игрушками ручной работы. В Пикенс-парке тоже вырос небольшой городок, но только не торговый, а ледяной. Счастливые детишки от рассвета до заката резвятся среди героев их любимых сказок и мультфильмов, искусно вырезанных руками талантливых мастеров. Сами жители тоже не сидят без дела, внося посильный вклад в преображение родного городка. Они с воодушевлением наряжают свои домики на всевозможные лады, каждая семья из кожи вон лезет, чтоб удивить соседей и сделать свой дом самым красивым на всей улице. Так, всеобщими стараниями, Ривердэйл и превращается в то самое чудо с открытки. После всех потрясений и трагических потерь город нуждается в исцелении и праздничная суматоха становится для него лучшим лекарством.

POV Бетти

Рождественский день выдается просто чудесным. Я чувствую себя вполне сносно, хоть на ноги все ещё не встаю. Сестра Лидия принесла обед, и я без посторонней помощи управляюсь с ним. Руки после лечебных массажей и гимнастики уже не лежат мертвым грузом, и пусть мелкая моторика оставляет желать лучшего, ложку удержать они способны, а это уже маленькая победа.

За последние дни таких побед накопилось приличное количество, и они делают меня по-настоящему счастливой. Вчера я узнала маму. Для нас обеих это стало невероятно радостным потрясением. Доктор Кларк говорит, что я никогда не забывала ее, просто от долгой комы у меня мозги набекрень, вот и не признавала собственную мать. Да, она бросила меня, но сейчас-то она рядом. Я простила ее, ведь роднее и ближе у меня никого нет. Мы толком и не поговорили, волнение сыграло роковую роль, мама, в край расклеившись, разревелась, как маленькая девочка, и доктору пришлось выставить ее вместе с мужем из палаты. Из самых благих побуждений, само собой. Мамин муж, кстати, мне очень понравился, приятный мужчина, чуточку грубоватый, но ничуть не злой, а еще у него имеется сын, а это значит, что я — счастливая обладательница сводного брата. Джагхед, так его зовут. Да-да, тот самый красавчик с необыкновенными глазами. Надеюсь, мы с ним подружимся.

Ещё одна победа — смирение со своим местонахождением. Чёрт его разберет, как я жила в этом Ривердэйле, желающих просветить меня на этот счет практически нет. Мама говорит, что после смерти отца забрала меня в свою новую семью, но в подробности вдаваться не стала, обмолвившись лишь, что до аварии жизнь моя была вполне счастливой. Да, я вовсе не больна экзотической болезнью, просто месяц назад попала в жуткую автокатастрофу. В моё такси влетел грузовик, превратив его в груду металлолома, водитель и я, слава Богу, выжили, хоть и получили серьезные травмы. Вот такая история. Славно, что я забыла эту жуть, иначе сходила бы с ума от воспоминаний.

Но и это не все позитивные события, обрушившиеся на меня. Как выяснилось, в городе у меня есть друзья, они частенько навещают меня, и они все чертовски милые люди, хоть и совершенно незнакомые. Теперь, когда провалы в памяти сошли на нет, я запомнила их имена — Кевин, Тони, Пенни, Свит Пи (вообще-то его зовут Стивен, но он предпочитает псевдоним), а ещё Вероника и Фангс. Они не вдаются в подробности, говорят лишь, что нас связывала теплая дружба. Мистер Кудряшка лютует, когда они вваливаются ко мне всей оравой, говорит, что большие компании и трескотня утомляют меня, а в моём состоянии необходим покой и умиротворение. В какой-то степени, он прав. Чужие люди и впрямь утомляют, но я не хочу их обижать, а потому с улыбкой слушаю их болтовню.

Я на самом деле чувствую себя гораздо лучше, но в бочке мёда, как известно, всегда найдётся ложка дегтя. Моё лицо. Я не вижу своего отражения, зеркала в палате под запретом, да это и не важно. Руки заменяют мне глаза, и свою задачу выполняют на ура. Доктор Кларк угрожает мне боксерскими перчатками, если я не прекращу «распускать» руки, и даже пугает всевозможными страшилками вроде инфекций, но я бессовестно игнорирую запреты. Пальцы плавно скользят по коже, и я чувствую под ними выпуклые линии, есть и длинные, и короткие, они пересекают лицо вдоль и поперек, словно старческие морщины. Я не дура, и знаю, что скрывают от меня врачи. Мне до жути хочется взглянуть на себя в зеркало, но в то же время, я до ужаса боюсь того, что могу в нем увидеть. Страх сжирает меня заживо. Доктор советует не изводить себя ненужными треволнениями, говорит, что ситуация поправима. Как только я окрепну, мне сделают операцию и шрамы станут менее заметными. Его слова на время успокаивают, но страх, увы, намертво въедается в душу. Каждое утро я просыпаюсь и первым же делом тяну руки к лицу, отчаянно надеясь ощутить под подушечками пальцев гладкую, бархатную кожу, но надежды эти, как правило, оказываются напрасными.

С такими мыслями я уничтожаю свой рождественский обед. Я с аппетитом уплетаю грибной суп-пюре, попутно бросая жадный взгляд на шоколадный пудинг, который так и просится в рот. За время, проведенное в больнице, я скинула тринадцать килограммов, превратившись в живые мощи, и теперь усердно отъедалась, восполняя утраченные жировые запасы. Надеюсь, к выписке стану похожей на сумоиста.

Я мирно поедаю свой суп, ничего не предвещает беды, как вдруг в дверь пару раз стучат, и миг спустя она решительно открывается. Ложка застывает в сантиметре от моего рта, ведь в палату заходит мой сводный брат, Джагхед. В последние дни я почти ничего не забываю, а потому его странное имя прочно сидит в моих извилинах. Он как всегда потрясно выглядит и в добавок в руках сжимает обернутое в блестящую упаковку квадратное нечто, подозрительно смахивающее на подарок. Я напрягаюсь.

— Прости, я, кажется, не вовремя, — говорит он со сконфуженной улыбкой. — Мне зайти позже?

И тут до меня доходит, что я все ещё держу проклятую ложку у раскрытого рта. Картина та ещё, неудивительно, что он смеётся надо мной. Густо покраснев, я отпускаю ложку, которая тут же с причмокиванием тонет в белой жиже.

— Нет, я уже закончила, — медленно отвечаю я, бросая на пудинг полный сожаления взгляд.

Потерпи, мой сладкий, скоро я до тебя доберусь.

Джагхед уже стоит у кровати, протягивая мне блестящий квадрат, улыбаясь при этом самой милой улыбкой на свете. Черт, это точно подарок. А мне совершенно нечего дать взамен. Боже, как неловко, нужно срочно что-то придумать. Может подарить ему пудинг? Он шоколадный, а внутри прослойка ванильного крема, на вкус, без сомнения, божественный, ну в самом-то деле, не суп же дарить!

— Счастливого Рождества, — говорит он, ожидая, когда я соизволю принять подарок из его рук.

Окрасившись в густо-сливовый оттенок, я все же протягиваю слабую конечность, и мои пальцы смыкаются на гладкой упаковочной бумаге.

— Спасибо, — благодарю я его, сгорая от неловкости. — И тебе счастливого Рождества.

— Не открывай сейчас, — просит Джагхед, располагаясь в кресле, стоящем ближе к кровати. — Дождись, пока свалю как можно дальше.

Я издаю короткий смешок. Изучив подарок, делаю вывод, что это не книга — размер маловат, а значит это либо ежедневник, либо фотоальбом. Нетерпение разливается по моим венам.

— Почему нельзя сейчас? Там что-то неприличное?

С голосом проблемы не исчезли, я говорю медленно и в полголоса, в основном короткими предложениями, а порой и вовсе ограничиваюсь одним словом.

— Да, там сплошные непристойности, — усмехается Джагхед. — Это кладезь порока, поверь мне.

— Интрига, — говорю я, отлаживая подарок на прикроватную тумбу, что стоит слева.— Развратное Рождество… Мне нравится.

Джагхед изучает меня внимательным взглядом, таким сосредоточенно-вдумчивым, что мне даже становится дискомфортно. Он временами такой странный, какая-то вещь в себе, если честно. Глядит так, словно известна ему некая тайна, но делиться своим знанием нипочем не желает.

— Хочешь пудинг? — Мой вопрос нарушает неловкое молчание. — Он вкусный.

— Нет, спасибо, — усмехается Джагхед.

Я мысленно ликую и убираю поднос с едой на тумбу по правую сторону от кровати, от всей души радуясь, что люди не умеют читать чужие мысли. Вдоволь порадовавшись сохраненному пудингу, я продолжаю диалог:

— Эм…как дела?

— Паршиво, — отвечает Джагхед. — А у тебя? Как себя чувствуешь?

— Почему паршиво? Что-то случилось?

Он совсем невесело усмехается, и в мою душу закрадывается жалость. Он, кажется, хороший парень, и по закону жанра именно у таких людей в жизни творится всякое дерьмо.

— Да, случилось.

— И что же? — уже с тревогой спрашиваю я. — Расскажи мне, станет легче.

Невысказанная мысль вспыхивает в зелёных глазах. Одна яркая вспышка и…все пропадает. Смутное беспокойство шевелится во мне и тут я слышу:

— Есть одна девушка… В ней вся проблема.

Я едва не рассмеялась. Девушка?! Серьёзно?! Да какие у него могут быть проблемы с девушками? Он себя в зеркало то видел?

— Только не говори про невзаимную любовь. Я не поверю тебе.

— Нет, тут как раз все взаимно, — отвечает он. — Проблема в другом. Она…она не помнит меня.

Мои глаза удивленно расширяются. Вот так новость!

— Как не помнит?! Ты же сказал все взаимно…

— С ней стряслась беда. — Его голос дрожит — Она потеряла память и теперь не узнает меня.

— О боже… Мне так жаль, Джагхед.

Каким становится его лицо! Клянусь, на мгновение мне чудится, что он сейчас закричит во все горло, или вскочит с кресла и разнесет госпиталь на мелкие кирпичики. Столько боли в чьих-либо глазах я ещё не видела.

— А что с ней случилось? — неуверенно спрашиваю я, заходя на запретную территорию. Я боюсь, что он накричит на меня, посоветовав не совать нос в его личное пространство, но опасения напрасны.

— Она пожертвовала собой ради моего спасения, — говорит Джагхед и взгляд его мутнеет. — Мне грозила тюрьма, серьезный срок по ложному обвинению. Она впуталась в опасное расследование, чтоб добиться моей свободы, а потом…потом все вышло из-под контроля. Тот, на кого она собирала компромат, узнал обо всем и решил отомстить. Он увез ее за город и… Она выжила, но получила травму и теперь ничего не помнит. Это моя вина. Я не уберег ее.

Когда он умолкает, я чувствую, как по лицу стекают тёплые капли. Какая печальная история… Как сильно, должно быть, эта девушка любила Джагхеда, раз пошла на такое. Бедняжка… Моё сердце разрывается от жалости к ней, от жалости к ее парню, который винит себя в трагедии. Боже, ну почему мир так жесток?!

— Мне так жаль, — сквозь слёзы шепчу я. — Твоя девушка…она такая смелая.

— Да, смелая…

— В чем тебя обвиняли? — спрашиваю я, утирая с лица горячие капли.

— В убийстве.

— Убийстве?! Боже, как это случилось?

— Меня подставили, — отвечает Джагхед. — Человек, который напал на мою девушку… Он был влюблен в нее и решил убрать меня с дороги. Убил одного парня и обставил все так, чтоб вина легла на меня.

— Какой ужас! — По моей спине идет холодок. — Но тебя ведь оправдали?

— Да, оправдали, — безрадостно говорит он. — Суд был в начале декабря. С меня сняли все обвинения…

Я слабо улыбаюсь. Хоть одно светлое пятно в этой жутковатой истории.

— А тот человек, его посадили?

— Нет, в тюрьму он не попал, — отвечает Джагхед со странной полуулыбкой на бледном лице. — Он сейчас далеко отсюда и надеюсь, ему очень жарко…

— Жарко? — спрашиваю я с недоумением. — Он что, на курорте?

— Да, на курорте. Называется адское пекло.

Мой рот раскрывается, образовав идеально круглую букву «о». Мгновение я тупо пялюсь на своего брата, осмысливая происходящее, но потом все же беру себя в руки.

— Как это произошло?

Я боюсь того, что могу услышать.

— Ничего особенного. Его просто застрелили.

Нотки сожаления безошибочно угадываются в его голосе, а меня разрывают противоречивые чувства. Я радуюсь, что Джагхед не причастен к смерти злодея, но в то же время в глубине души негодую тому, что злодей этот не умер в страшных муках… Боже, а я, выходит, жестокая.

— Справедливость торжествует, — говорю я наконец. — Он получил по заслугам.

Джагхед ничего не отвечает, лишь ядовито ухмыляется каким-то своим мыслям. Меня же в это время терзает нешуточное любопытство. В моей голове крутятся сотни вопросов и все они — о той смелой девушке, но лезть с ними к страдающему влюбленному пареньку не позволяет совесть, приправленная боязнью быть посланной к чертовой матери. Я держусь из-за всех сил, но любопытство, как известно, сильнее страха, и я решаюсь задать самый невинный вопрос, но для начала…

— Твоя девушка…надеюсь, она поправится. — Я сочувственно смотрю на брата, который в ту же секунду вскидывает на меня взгляд. Тот самый, всезнающий…

— Я тоже на это надеюсь, — тем не менее отвечает он. — Безумно…

— Она вспомнит тебя, вот увидишь.

— Думаешь?

— Уверена. — Я улыбаюсь. — Раз она так любила тебя, то вспомнит обязательно.

Джагхед ничего не говорит, он лишь неотрывно смотрит на меня пронзительным взглядом, но меня это не останавливает.

— Скажи, а как…как ее зовут? — спрашиваю я, покрываясь стыдливой испариной. Глупо, конечно, но мне кажется, что узнав ее имя, я смогу воссоздать в своем воображении образ этой удивительной девушки.

И тут случается нечто совершенно неожиданное. Джагхед резко поднимается из кресла и в мгновение ока оказывается сидящим на моей постели, причем не на краешке, куда обычно садились мои гости, а в нескольких сантиметрах от моего лица. Дыхание у него частое, в глазах какой-то нездоровый блеск, а я от растерянности забываю все свои вопросы.

— Бетти, — говорит он дрожащим голосом. — Ее зовут Бетти.

— Как меня? — удивляюсь я, замечая, как расширены чёрные зрачки на зеленом фоне.

— Да, как тебя… — шепчет он, и я у

вижу в его глазах слёзы. — Мою любимую зовут твоим именем.

Одинокая слезинка ползет по его лицу, а я хоть убей не понимаю, почему же он плачет, почему так смотрит, чего ждет. Молчание длится две секунды, а потом он срывается…

— Боже, да ведь это ты! — горестно шепчет он. — Это была ты, Бетти!

Я ничего не успеваю сделать. Это был удар молнии. Его руки сжимают моё лицо, и в ту же секунду я чувствую его горячие губы на своих губах. Ошеломленная, я застываю как истукан, всем сердцем ощущая — надвигается неотвратимое, неодолимое, и я не ошиблась. Внутри меня поднимается обжигающая волна страха, через секунду обратившегося в испуг, который в следующее мгновение переходит в безмерный, нечеловеческий ужас. Я что есть сил отпихиваю от себя Джагхеда, а потом у меня вырывается громкий, протяжный крик.

Комната плывет в глазах, в палату вбегают расплывчатые силуэты. Они окружают меня, хотят причинить боль. Меня трясет, как в припадке, я отбиваюсь от них, царапаюсь и кричу, кричу, кричу…

А потом резко наступает тишина и все исчезает.

***

Джагхед стоит у окна и завороженно следит за тем, как Саутсайд покрывается пушистыми хлопьями. Пока все жители суетливо копошатся на своих кухоньках, допекая индейку к праздничному столу, он всеми фибрами души желает исчезнуть с лица земли, обратившись в прах, в пыль, во что угодно, лишь бы закончилась эта бесконечная мука — жизнь. Жизнь без смысла и наполнения, та жизнь, за которую он так цеплялся, ради которой подавил в себе самые уродливые, порочные страсти. «Я достучусь». Собственные слова насмешливым эхом отзываются от серых, безликих стен, в которых, как ему казалось, он обретет счастье. Знай он наперед, какая участь уготована ему коварной судьбой, не спешил бы разбрасываться такими громкими заявлениями.

Громкие заявления. Громкие крики. Они до сих пор звенят в ушах, раздражая слух как скрежет ногтей по стеклу. Во век ему не забыть тех страшных минут. Любимое лицо, обезображенное гримасой ужаса от его прикосновений… Лучше умереть, чем выносить такое.

Снова и снова звучит в голове тот разговор, снова и снова он возвращается в тот коридор…

~~~

— Что вы с ней сотворили?! — накидывается на него доктор Кларк, вылетев из палаты Бетти. И без того жёсткие глаза метают молнии, а ему, Джагхеду, хочется собственноручно придушить себя.

— Я…я поцеловал ее, — честно признается он, глядя в суровое лицо. — Я не хотел напугать, я лишь…

— Но, тем не менее, вы ее напугали, — отчитывает его доктор. — Как вам такое в голову пришло?! Она не помнит вас, вы для неё чужой человек, понимаете, Джагхед?! Вы пробудили в ней память о пережитом насилии, а ей сейчас нужен только покой!

— Она что-то вспомнила?! — выдыхает он, с гулко колотящимся сердцем.

Неприятное изумление отражается на лице Кларка, он даже отшатывается от него, словно от какой-то мерзости.

— Вы что же, решили устроить ей «шоковую терапию»? — спрашивает он с холодком в голосе. — Хотите отправить ее назад, в кому?

— Нет, конечно же, нет, — торопливо отвечает Джаг.

— Что было до поцелуя? Что вы ей наговорили?

Это не вопрос, а констатация факта.

— Я рассказал…о нас, — дрогнувшим голосом говорит Джагхед. — Клянусь, я не хотел причинять ей вред. Я только…

— Вы уже причинили, — грубо обрывает его доктор. — Больше я вас к ней не подпущу, рецидивы мне не нужны. Всего хорошего, мистер Джонс.

~~~

А снег за окном все валит и валит, такой омерзительно прекрасный, такой чистый и непорочный, но абсолютно равнодушный к людским страданиям. Послав снегопаду осуждающий взгляд, Джагхед задергивает темно-коричневую штору и возвращается свое мягкое, обтянутое чёрной кожей кресло. На дубовом столе красуется стандартный набор для «разбитого сердца» — початая бутылка «Jack Daniel’s» и помятая пачка «Lucky Strike», к которой незамедлительно и тянутся руки. Закурив, Джаг наливает в опустевший стакан приличную порцию виски, но едва подносит его к губам, как до его чуткого слуха доносится бойкий стук каблуков, и спустя мгновение серая дверь с оглушительным стуком открывается. Бокал едва не выпадает из рук, когда он видит свою нежданную гостью.

— Ты совсем рехнулся?! — с порога кричит на него Элис. — Хочешь окончательно ее добить?! Тебе мало, что она уже калека?!

— Я…я не специально, — только и удается выговорить Джагхеду.

Элис стоит посреди комнаты, температура в которой падает до минусовой отметки. Никогда прежде он не видел в ее взгляде такой лютой ненависти.

— Не специально? — яростно повторяет она. — О да, Джагхед, ты все делаешь не специально! Ты что вообразил себя сказочным принцем? Думал, от твоего поцелуя она чудом исцелится?

— Я сожалею…

— Ах, сожалеешь, — ледяным тоном говорит Элис. — О чем, если не секрет? О том, что эксперимент провалился?

Бокал с громким стуком опускается на столешницу. Кровь в жилах предательски бурлит, подначивая Джонса вступить в неравный бой, но холодная голова не позволяет эмоциям выплеснуться наружу.

— Как она? — спрашивает он, поднимаясь из кресла. — Кларк мне ничего не сказал.

— Ее накачали снотворным, если ты об этом, — едко отвечает Элис. — И мне Кларк сказал, что понятия не имеет, в каком состоянии она проснется, и клянусь богом, Джагхед, если моя дочь проснется «не в себе», я от тебя мокрого места не оставлю!

— Элис, я…

— Слушай меня внимательно, Джонс, — перебивает его женщина. — С этого дня палата Бетти для тебя закрыта. Если ослушаешься — я подам на тебя в суд за вторжение в частную жизнь. Поверь, я сдержу слово, меня никто не остановит.

— Значит, увидимся в суде, — ровным голосом говорит Джагхед.

Плевать на угрозы, нужно идти до конца. Как только Бетти придёт в себя он навестит ее. На поцелуи и прикосновения с этого дня действует строжайшее табу, в ход пойдут только разговоры на отвлеченные темы, пусть она узнает его получше. Нужно вернуть, лежащее в гробу, доверие к своей персоне, иначе ни черта хорошего не выйдет. Дьявол, с подарком он явно поторопился.

Из тумана несбыточных мечтаний Джага выдергивает та, о чьем существовании он успевает благополучно позабыть.

— Оставь мою дочь в покое. — Элис чётко проговаривает каждое слово. — Ты разрушил ее прежнюю жизнь, так дай же шанс на новую.

— Я не могу, — с сожалением отвечает Джаг. — Я бы и рад, но не могу. Я люблю ее. Прости.

Элис как-то странно выдыхает, беспомощно, словно смиряясь с неподъемным грузом, опустившимся на плечи.

— Умоляю тебя, Джагхед, отпусти ее! — Мольба звучит в ее голосе. — С тобой она снова переживет весь тот кошмар, понимаешь? Видит Бог, я не хотела этого говорить, но…я слышала ту запись, до самого конца. Я никогда не забуду этого! Как она кричала, как звала на помощь, но никто не пришел. Она звала тебя, Джагхед. До последнего. Боже милостивый…— Голос ей изменяет и она отворачивается, прижимая ладонь к дрожащим губам.

Джагхед не верит своим ушам. Он тоже слышал ту запись, на суде, и на ней в помине не было никаких криков.

— Не правда, — шепчет он, обращаясь больше к себе. — Это не правда.

Элис судорожно втягивает в себя раскаленный воздух, смахивая с лица последние капельки боли, и поворачивается к окоченевшему пареньку. Как бы не сильно было пережитое горе, тревога за будущее все же была сильнее.

— На этот раз слушай меня предельно внимательно, — говорит она решительно, хоть и нетвердым голосом. — Ради твоей свободы моя дочь вынесла нечеловеческие муки, и я благодарю всевышнего за отнятую память, иначе сейчас Бетти лежала бы не в госпитале, а в дурдоме. Но тебе, видно, не терпится сослать ее туда. Ты помнишь наш уговор? Да, в кабинете Кларка, мы ведь договаривались не напоминать ей о прошлом, но тебе-то закон не писан, верно? Твоя, так называемая, «любовь» чуть не свела мою девочку в могилу, а как только она выкарабкалась, ты толкаешь ее назад! Клянусь, как только Бетти встанет на ноги, я увезу ее в Ванкувер, и она начнёт все с чистого листа, и тебе на этом листе нет места. Ты исчезнешь из ее жизни так же, как исчез из памяти. Дай Бог, она никогда не вспомнит о тебе…

Элис уходит, а ее слова ещё долго звенят в гробовой тишине.

Однажды эта женщине уже удалось достучаться до небес.

Повезёт ли в этот раз?

Как знать…

Комментарий к Часть 26. Игры разума.

Здравствуйте, мои милые! Вот и новая глава. Предпоследняя. Точно. Не уложилась я в одну, придётся вам потерпеть меня ещё немного) Я не умею писать от первого лица, так что прошу прощения, если получилось ужасно.

Как всегда жду ваших мыслей по поводу всего происходящего) Спасибо всем за ожидание! Люблю всех и каждого!???

========== Не глава. ==========

Мои дорогие читатели (если таковые еще остались), искренне прошу у вас прощения за *это* безобразие, но иначе обратиться к вам не имею никакой возможности. Хочу сказать вот что — если кому-то еще интересна эта история, то финальная глава увидит свет в самое ближайшее время. Такая долгая задержка вышла из-за того, что, накалякав черновой вариант главы, я его тут же удалила, так как написанное не удовлетворило меня больше, чем полностью. Такая же участь ожидала и второй вариант (на 88 страниц ворда 🤦‍♂️), из которого я оставила лишь один, более или менее приличный эпизод, остальное же было вырезанно под корень, ибо получился совершенный бред. После этого я набросала еще один черновик, впихнув в него эпизод из черновика #2, добавила еще пару сцен, и…снова фиаско. Не подумайте, что я в сомнениях насчет финала, нет, он для меня предельно ясен, никаких альтернатив. Проблема лишь в том, что мне хотелось приподнести его в лучшем виде, но результаты оставляли желать…ну вы поняли. Несколько раз я хотела выложить черновик #3, но в самый последний момент, перечитав текст и осмыслив его, откладывала публикацию. Мне так неудобно, что заставляю вас ждать так долго, но я хочу, чтоб все было, если не идеально, то хотя бы читабельно. Надеюсь, что окончательный вариант (уже #4, прости Господи), тот, что сейчас дописывается, окажется именно таким (надеюсь на это и уповаю). Еще раз горячо прошу прощения, мои милые, мне очень и очень жаль, что так затянула с выходом главы. Ужасно корю себя за такую безответственность. Простите. С безграничной любовью, автор.

========== Глава 27. Начало конца. ==========

Комментарий к Глава 27. Начало конца.

Здравствуйте. Не знаю, что сказать вам, дорогие читатели, кроме того, что мне чертовски стыдно за такую задержку финальных глав. Мне жаль, что так вышло. Так вот, эта первая глава из финального цикла и она - продолжение главы 26. Флэшбек сцена - воспоминания Джагхеда об их с Бетти последнем разговоре перед ее исчезновением (можете пробежаться глазами по 23 главе, чтоб вспомнить). Следующая часть на подходе, больше таких задержек не будет. Еще раз приношу свои извинения всем, кто ждал и тем, кто уже отчаялся дождаться. Знаю, глава не очень динамичная и даже слегка скучноватая, но именно так я вижу начало конца всей истории. Ну вот, как-то так. Спасибо всем тем, кто верил в меня и поддерживал все эти не самые легкие для меня месяцы. Буду очень рада, если кто-то найдет время и прочтет эту главу. С любовью, Автор.

25 декабря 2018.

Элис.

В доме тихо. Лишь старинные часы в посеребренном корпусе нарушают это густое безмолвие. Они виновато тикают на каминной полке в гостиной, полные сочувствия к своей хозяйке, которая сидит на кухне, за столом для готовки, в компании тягостных мыслей и бутылки «лондонского сухого».

Рождество, не считая Дня Благодарения, праздник самый что ни на есть семейный, он буквально пропитан духом единения и близости, но так уж вышло, что именно в этот день семья Джонсов раскололась, дала трещину. На ней и прежде не висел ярлык с надписью «образец для подражания», но до сегодняшнего дня проблемы не казались такими глобальными. Они всегда были решаемыми.

А сейчас, сидя в одиночестве на своей безупречной чистоты кухне, отделанной в стиле кантри, Элис не может принять ни одного по-настоящему серьезного, взвешенного решения. Она чувствует себя потерянной, брошенной и уже слишком пьяной. Наверное, ей стоит подняться наверх, отлежаться в ванне с лавандовой пеной и парой капель ароматических масел, а потом принять контрастный душ и забыться глубоким сном, но вместо этого она по десятому кругу прокручивает в голове события безрадостного дня.

Сначала заварушка в госпитале, потом разборка в змеином логове, ну и под занавес — мерзкая ссора с ЭфПи, которая стала «достойным» его завершением. Когда Джонс-старший узнал, какой фокус отколол его ненаглядный сынок, он не на шутку разозлился и обещал задать тому хорошую трепку, но когда услышал совет «найти драгоценному сыночку адвоката» — вышел из себя.

Элис мрачно усмехается, вспоминая как муж в порыве гнева назвал ее «вероломной истеричкой», а она запустила в него тяжёлый стакан с джином. Стакан угодил ему в плечо и вся жидкость выплеснулась на серую поплиновую рубашку от «Versace», которую он надевал исключительно в праздники. Хрусталь упал на керамогранитный пол кухни и разбился, а ЭфПи тяжело вздохнул, поморщился от боли и уехал в Саутсайд.

И пока он в «Белом Змее» разбирается со своим горе-отпрыском, а жители Ривердэйла восторженно обмениваются подарками и уплетают индейку под клюквенным соусом, Элис допивает пятый по счету стаканчик джина, борясь с острым желанием схватиться за телефон.

Стаканчик пустеет. Она встает из-за стола, чтоб приготовить себе новую порцию. Достав из отдела для фруктов один лимон, Элис вдруг думает — а не вытащить ли индейку и заняться приготовлением ужина? Ее внутренний Нордсайд ликует от такой идеи. Зарыть топор войны за праздничным столом — что может быть лучше, не правда ли? Перед главным редактором встает трудный выбор. На столе рядом с бутылкой джина лежит телефон. Прямо сейчас она может позвонить мужу и сказать: «К черту все. Бери Джагхеда и возвращайся. Сегодня Рождество и мне нужна моя семья». Да, может. Но не станет. Злость на Джагхеда и досада на мужа оказываются сильней миротворческих побуждений. Индейка так и остается в морозильной камере.

Но как бы Элис не старалась, после четвертого стаканчика звонок все же становится неизбежным. Выпивка добавляет храбрости и она берет телефон. Нет, не для примирения, но для ясности. Если бы муж сидел напротив, ей вряд ли хватило бы духу начать этот разговор. Сейчас расстояние играет ей на руку. Трубку поднимают после шести длинных гудков.

— Элис?

У нее ком подкатывает к горлу. Внезапно та, что никогда не лезет за словом в карман, обнаруживает, что не может выдавить и звука.

— Элис, ты слышишь меня? Что-то случилось?

Она судорожно сглатывает и с трудом спрашивает:

— Ты еще в Саутсайде?

— Само собой, где мне еще быть.

Его интонация резкая, даже задиристая. Он всегда говорит так, когда злится.

— Когда вернешься?

Молчание. Его медленное дыхание.

— Не сегодня. Джагхеду нужна компания.

Элис вдруг смеется почти беззвучным смехом. Вместе со способностью говорить к ней возвращается и язвительность.

— О да, ему нужна поддержка. Бедный мальчик, он ведь такого натерпелся.

— Прекрати. Парень места себе не находит. Видела бы ты его…

— Не пытайся выбить из меня слезу. Однажды я уже пожалела твоего сына и чем он отплатил? Пусть радуется, что отделался так дёшево.

— Не делай из Джага монстра, — говорит ЭфПи, и голос его звучит сердито. — Он всего-навсего влюбленный мальчишка, а ты записала его во враги человечества.

Элис зло усмехается.

— Не льсти ему. На врага человечества он явно не тянет.

— А на кого тянет? Может, на твоего личного?

— Да, для этой роли он вполне сойдёт.

Долгое молчание.

— К чему весь этот спектакль? — наконец спрашивает ЭфПи. — Джаг не даст заднюю, ты прекрасно знаешь, какой он упрямый. Неужели ты думаешь, что твои угрозы его остановят?

— Что он намерен делать?

ЭфПи на секунду теряется. Кажется, ему нечего ответить.

— Он…эм…будет исправлять ошибки.

— Это твоё мнение или его позиция?

— Это очевидный факт.

— О, теперь все ясно. — Элис вновь усмехается, покачивая в руке стакан с джином. — Ты побежал подтирать ему сопли, а он даже говорить с тобой не захотел.

— Да, черт возьми, не захотел! — ЭфПи срывается. — Он закрылся в комнате с бутылкой текилы и через дверь шлёт всех куда подальше. Довольна?

— Алкоголизм в таком возрасте — тревожный звоночек, тебе не кажется? Я бы на твоём месте обратилась к доктору.

ЭфПи тихо смеется, но ей кажется, что смех его звучит вымученно.

— Ты позвонила, чтобы язвить? Думаешь, так тебе станет легче?

— Уже полегчало.

— Мои поздравления. — Голос его звучит менее враждебно. — Ну, раз тебе стало лучше, может закончим эту бессмысленную войну? Сегодня же Рождество…

Элис молчит, глядя на кубики льда в стакане. Это так трогательно, так по-детски — ждать волшебства в рождественскую ночь… Она силится вспомнить, в какой момент утратила веру в чудеса. Кажется, это случилось после выпускного бала. В ту ночь она во второй раз предложила Форсайту Джонсу Второму уехать вместе с ней в Ванкувер, а он во второй раз сказал «нет». Да, чуда так и не произошло…

— Твоё молчание…это значит «да»? — спрашивает ЭфПи с надеждой.

— Я не шутила насчет суда. Я могу это сделать.

Она готова поклясться, что слышит надрывный, мучительный стон на другом конце провода. Это реквием по рухнувшим надеждам.

— Я когда-нибудь говорил, что с тобой трудно?

Элис невольно вздрагивает всем телом. Голос из динамика обдает ее тоскливым холодом.

— Да, кажется говорил. Прошлым летом, когда мы спорили, какой ламинат постелить в спальне…

Короткий смешок. Полный разочарования и досады.

— Напомни, чем все закончилось?

— Ты уступил мне.

— Да, тогда я уступил. Сейчас не стану.

Внутри у Элис будто обрывается что-то. Возможно, это нить судьбы, связавшая их еще в далеком детстве.

— Делай, что хочешь. Мне все равно.

— Скажи, зачем ты все усложняешь? Чего добиваешься?

— Разве не ясно? Я хочу защитить своего ребёнка. Матерям свойственно такое поведение, знаешь ли.

Пауза. Снова короткий смешок. Не издевательский, но близко к нему.

— Твои попытки стать образцовой матерью веселят еще больше, чем пустые угрозы.

В горле у Элис першит. Все слова куда-то исчезают. Мужчина на том конце провода пользуется этим молчанием и говорит:

— Кажется, я понял в чем проблема. Ты не Бетти хочешь защитить, а себя. Все эти запреты, угрозы… Это страх. Ты боишься, что Джаг поможет ей вспомнить, не так ли?

Вопрос застает ее врасплох. Держащая телефон рука дрожит.

— Вспомнить что?

— Твоё к ней отношение. Ты ведь была никудышной матерью, и не пытайся это отрицать.

— Она простила меня, — тихо говорит Элис.

— Она простила тебе Ванкувер. Не Ривердэйл.

В доме тихо. Лишь кубики льда звенят, когда она допивает остатки джина и осторожно ставит опустевший стакан на полированную столещницу. На языке остается горький вкус цитруса. Чересчур насыщенный. Неприятный. В последнее время все ее ощущения будто заострились. Когда Элис вновь заговаривает, голос у нее звучит надломлено.

— Для Бетти все это уже не важно. Она изменилась.

— И ты этим переменам рада, не так ли?

Она снова молчит. Честный ответ не желает сходить с губ, раздраженных едким соком лимона. ЭфПи Джонс от природы не отличался особой прозорливостью, но сегодня, на удивление, все его удары бьют точно в цель.

— Да, рада, — отвечает он за жену, воспользовавшись ее замешательством. — Бетти сейчас как пластилин, и ты можешь вылепить из него идеальную фигурку, а Джаг мешает тебе. Ему нужна прежняя Бетти, но тебя это не устраивает, и знаешь почему? Потому, что прежняя Бетти тебя не любит. И ты ее не любишь. Ты впустила ее в свою жизнь потому, что выбора не было. Не умри Хэл, ты бы о ней и не вспомнила. Я всегда это знал.

У Элис перехватывает дыхание. На мгновение она закрывает глаза и сильнее сжимает телефон. Ей кажется, что слова мужа убили крохотную частичку ее души.

Еще одно меткое попадание. Контрольный выстрел, не оставивший ей никаких шансов. Как бы мерзко это не звучало, но «новая версия» Бетти и впрямь нравилась ей гораздо больше старой и чем дольше она просуществует, тем лучше для них обеих. Для реабилитации ее материнства этот фактор имел первостепенное значение. Она дала обещание, а их, к сожалению, нужно держать.

— Зря ты позвонила, — говорит ЭфПи, обреченно вздохнув. — Теперь все станет ещё хуже.

Несколько секунд висит напряженное молчание, а после Элис спрашивает:

— А такое возможно? Чтоб еще хуже…

— Мне кажется, ты к этому стремишься.

— О, вот как. Выходит, мы с твоим сыном движемся в одинаковом направлении.

ЭфПи снова вздыхает. Когда он снова заговаривает, голос его заметно смягчается. Быть может, он жалеет о том, что так безжалостно вспорол старые раны на сердце любимой жены.

— Послушай, Элис, — говорит он, — ты злишься на него, я понимаю. Парень свалял дурака и поверь мне — он уже за это поплатился. Я не защищаю его и не оправдываю, он виноват и с этим не поспоришь, но… Дай Бетти самой решить, хочет ли она изоляции от Джага или нет. Не усложняй, прошу тебя. Нам и без того сейчас нелегко.

Элис на мгновение задумывается. Но не о том, чтобы выбросить белый флаг, нет. Она думает о Джагхеде и завтрашнем дне. Дне настоящей расплаты…

— Элис? — с тревогой зовет ее голос на том конце. — Ты слышишь меня?

— Да, я слышу.

— Ну так что скажешь?

— Скажу, что Бетти захочет изоляции. Я в этом не сомневаюсь.

— Откуда такая уверенность?

— О, ниоткуда. Я просто знаю это.

— Бога ради, Элис, что ты задумала? — с опаской спрашивает ЭфПи. Кажется, еще немного и его беспокойство начнёт вытекать из динамика.

Вопрос повисает в воздухе. Вместо ответа он слышит едкое:

— Забавно, со мной ты попал в яблочко, а собственного сына разгадать не сумел.

ЭфПи теряется.

— О чем это ты?

— А знаешь, что еще забавней? — В голосе жены таится неприкрытая горечь. — Похоже, Арчи Эндрюс был единственным, кто по-настоящему любил эту бедную девочку.

Элис обрывает разговор и осторожно выключает телефон, испытав легкий укол совести. Ей живо представляется картина того, как муж, озадаченно сдвинув брови, снова и снова давит клавишу вызова, но вместо родного голоса в трубке из раза в раз звучит равнодушный механический. Элис знает, что рано или поздно от нее потребуют объяснений, но пусть это случится не сегодня.

Еще с минуту она сидит на кухне. Наливает в стакан двойную порцию джина и наспех проглатывает его, словно горькую пилюлю. Для крепкого сна, разумеется, ведь снотворное сегодня под запретом. Потом убирает бутылку в холодильник и поднимается наверх. Наконец-то она в своей спальне, с трудом переставляя ноги, доходит до кровати и садится на край, понемногу собираясь с мыслями. В оранжевом свете уличных фонарей, проникающем сквозь песочные шелковые шторы, перед Элис медленно, кадр за кадром, проплывают события минувших дней, а то и лет, ей остается лишь выхватить из этой вереницы нужное и пристальней вглядеться. Разобрать на кирпичики. Понять. Но чтоб понять, нужно вернуться в начало. Да, вот оно, блеклая картинка с надписью «Ванкувер».

~~~

И тогда она исчезла из спальни и перестала быть Элис Джонс. Теперь ее звали Элис Нора Купер и она молодая мама. Ребенок появился на свет только через десять часов после первой схватки, роды были трудными, и Элис, измученная, обессиленная, едва не отдала душу Господу. На календаре было седьмое января, седьмой день дождливой канадской зимы.

И вот настал чудесный момент первой встречи — в палату торжественно внесли новорожденную дочурку Куперов. Младенец сердито кричал, и Хэл, новоиспеченный папаша, светившийся от счастья подобно новогодней елке, с улыбкой отметил, что легкие у девочки как у оперной певицы. Добрая акушерка с поздравлениями вручила вопящий сверток растерянной матери, посоветовав без промедления накормить малышку. Та сделала все так, как ей велели, и чудо — крикунья успокоилась. Пока Хэл умилялся, разглядывая крохотное существо с красной рожицей, Элис держа его на слабых руках, отчаянно ждала, что сейчас, в этот самый миг внутри расцветет чувство запредельной нежности и любви. Любви абсолютной, глубокой и неискоренимой, той, что навеки связывает два сердца — дитя и матери. Но ничего такого не произошло. Ее сердце упорно молчало.

Она списывала это на послеродовую депрессию и продолжала ждать. Дни текли, превращаясь в повседневную рутину, от которой возникало чувство острого недовольства. По ночам Элис без устали прокручивала в голове варианты альтернативных жизней, загоняя себя в еще более глубокую яму, что в конечном итоге привело ее в кабинет психотерапевта.

Наступил короткий период облегчения, к ней пришло долгожданное спокойствие, а с ним — утраченная способность засыпать без таблетки «Золпидема». А вот всепоглощающая любовь к дочери так и не пришла. «Послеродовая депрессия» затянулась на добрые двенадцать лет, и стало ясно, что ожидание было бессмысленным.

«Скажите, Элис, этот ребенок желанный?» — спросила ее доктор Уоллис на одном из сеансов, на что получила короткое — да, конечно. Нечестное итрусливое. Желанные дети рождаются от желанных мужчин. Хэл Купер никогда таковым не был. Она вышла за него нарочно, второпях, чтоб забыть Форсайта Джонса, но в большей степени — насолить ему же, вот только признавать это упрямо не желала.

Форсайт… Единственный, о ком Элис могла сказать — нужен, как воздух. Она полюбила его в четырнадцать и сделала запись в розовом дневнике — «Навсегда». Родители запрещали им видеться, сажали непокорную девчонку под замок, а она все равно сбегала. Ее наказывали, его — грозились вздернуть на дыбе, но все было тщетно. Казалось, никакая сила в мире не способна их разлучить. Но так уж вышло, что такая сила все же существовала и имя ей — страх. В восемнадцать Элис сбежала от него на поиски идеальной жизни, потому что боялась до конца своих дней застрять в проклятом Саутсайде, рожая каждый год по ребёнку и едва сводя концы с концами. Мать твердила это без умолку, и она поверила. ЭфПи был связан по рукам и ногам своим «королевским» положением в банде Змеев и уехать вместе с возлюбленной не мог. Или не хотел. Южная сторона намертво въелась в него, поработила волю, внушив двадцатилетнему пареньку, что жизнь в чужом городе станет для него настоящей пыткой. В Саутсайде у него были его семья, верные друзья и королевский статус. Амбиции у него тоже имелись, но страх глобальных перемен оказался сильнее.

Он умолял любимую остаться, обещал завязать с незаконными делами и в корне поменять уклад жизни Саутсайдских Змей, но Элис сомневалась. Ей безумно хотелось остаться с ним, но еще сильней хотелось изменить мир вокруг себя, получить образование в престижном университете, словом двигаться вперед, навстречу светлому будущему. Она мечтала писать серьезные романы, кружить в вихре шумных студенческих вечеринок, литературных кружков и политических дискуссий. Жажда новых открытий захлестнула ее с головой и юной северянке казалось, что она сможет завоевать любой город. И через неделю после выпускного она купила билет и уехала покорять Ванкувер.

Джонс тяжело переживал бегство любимой, заливая горе алкоголем, а спустя чуть больше года неожиданно для всех взял и женился на Глэдис Кларк — однокласснице, влюбленной в него еще с начальной школы. Как оказалось, Глэдис ждала ребёнка, которому, увы, не суждено было появиться на свет — на третьем месяце у неё случился выкидыш. Стоит ли говорить, что этот вынужденный брак оказался несчастливым и не принесшим Форсайту ничего кроме горького разочарования и боли. Единственное, что было в нем хорошего — рождение близнецов, Джагхеда и Джеллибин, но даже они не смогли сгладить острые углы в отношениях четы Джонс. Самым острым из этих углов, как не трудно догадаться, была Элис.

Для нее, тогда студентки второго курса факультета журналистики Университета Британской Колумбии, этот брак стал настоящим ударом, хоть матери, которая и сообщила эту шокирующую новость, беспечным тоном сказала, что ничуть не огорчена и вообще ей наплевать, кто и на ком женится в чертовом Ривердэйле. Конечно же, это была неуклюжая, постыдная ложь. Уже в первые месяцы после переезда Элис поняла, что расставание с Королем Саутсайдских Змей было самой большой ошибкой в её жизни. Несколько раз она всерьёз намеревалась бросить учёбу и даже покупала билеты до Ривердэйла в один конец, но каждый раз что-то мешало ей сесть в автобус. А теперь, когда Джонс окольцован, путь назад был отрезан каменной стеной. Именно в это трудное для Элис время ей и подвернулся Гарольд Купер.

Они познакомились на презентации нового остро-социального романа их, как оказалось, обоюдно любимого писателя. Весь вечер они увлеченно говорили о книге и проблемах современной журналистики, а когда мероприятие закончилось, их разговор продолжился, но уже в изысканном французском ресторане. Хэл (он терпеть не мог своё полное имя) был очарован красотой девушки, её синие-синие, васильковые глаза пленили его с первого взгляда, бесповоротно и навсегда. В свои двадцать девять он вел политическую колонку в «Vancouver Sun», жил в большом доме с задним двориком в элитном районе Point Grey и мечтал о большой и дружной семье. Заботливый, с чарующей улыбкой и удивительно добрым сердцем, он красиво ухаживал и никогда не требовал ничего в замен. Он был терпелив, и спустя полгода их бурного романа броня, в которую облекла себя девушка его мечты, наконец дала трещину. Он сделал ей предложение в маленьком итальянском ресторанчике, в который повел ее на первом свидании, и она ответила заветное «да». Неискреннее, но с привкусом надежды, которую она утратила уже в первый год замужества, когда с пугающей остротой поняла, что связала жизнь не с тем человеком. И тогда возникла мысль о побеге — внезапная, жульническая мысль, но убежать ей не удалось. Сначала в страшной аварии погибла любимая младшая сестра Хэла, а через десять месяцев от рака скончалась и миссис Смит. Джонатан, отец Элис, пережил жену на два года, но обширный инсульт пережить не смог. Горе на время отодвинуло все проблемы на задний план, сблизило их, не позволило трещащему по швам браку окончательно развалиться. Так, в двадцать три года, похоронив последнего родного человека, Элис твердо решила, что уходить от мужа не стоит. Одиночество страшило её куда сильней, чем супружество без любви. Оно продлится ещё долгих четырнадцать лет, на протяжении которых маленькую семью Куперов будет ждать рождение дочери и депрессия Элис, нескончаемые ссоры и трения, которые в конце концов сменятся на непроходящую усталость. А когда малышке Бетти исполнилось десять, в жизнь её матери вернулся мужчина из прошлого и в их доме впервые прозвучало слово «измена». Оно звучало ещё два года, а потом исчезло, забрав с собой Элис.

«Скажите, что Вы чувствовали, когда носили Бетти?» — очередной вопрос от психотерапевта.

Элис вздрагивает, возвращаясь в реальность. Голос из далекого прошлого звучит так чётко и близко, что ей даже становится не по себе. Закрыв глаза, она глубоко дышит.

Вдох-выдох. Тик-ток. Вдох-выдох. Тик-ток. Маятник Ньютона на стеклянном столике в кабинете доктора Уоллис размерено отбивал ритм.

«Ничего». Первый честный ответ за весь сеанс. Элис не испытывала к ребёнку внутри неё никаких чувств, и готова была поклясться, что он отвечал ей «взаимностью». Все девять месяцев будущей матери казалось, что дочь никогда не станет для неё особенной, не станет самым близким и родным человеком на Земле. Между ними не было той особой связи, что соединяет мать и дитя нерушимыми узами. Ей казалось, что этот ребёнок обречен быть ничьим. Сам по себе, на отшибе жестокого мира.

Да, сердце Элис молчало и даже разлука в пять лет ничего не изменила. Глухое молчание оказалось изумительно живучим, но месяц назад нож Арчи Эндрюса вспорол безмолвие и оно изошлось воплем.

Элис Купер не пустила Бетти в свой мир, в свое сердце и мысли. Элис Джонс, рыдая в больничном коридоре, у дверей операционной, в которой ее дочь истекала кровью, горячо обещала себе исправить эту ошибку.

«Обида на тебя умерла в той аварии. Не дай ей поводов воскреснуть». Так говорила Бетти, обнимая женщину, в которой к обоюдной радости признала родную мать. В ту волнительную минуту Элис поклялась самой себе, что больше никогда не предаст доверие своего единственного ребёнка, не обидит и будет оберегать всеми силами. Но когда флер счастливого воодушевления чуточку спал, она обругала себя за скоропалительные решения. Зловредная часть ее натуры, та которую она скрывала от всего мира, ехидно предрекала крушение всех помпезных клятв и Элис едва ли могла это отрицать. До скрежета зубов презирая свое существо, она желала, чтоб Бетти вспомнила эти чертовы четыре месяца и избавила её от бремени образцового материнства. Но сегодня это желание ослабло. Нет, оно не исчезло без следа, оно всего лишь превратилось в расплывчатую тень. Сегодня, в Рождество, Джагхед Джонс преподнёс ей поистине ошеломительный «подарок», во всей красе продемонстрировав, чем грозят Бетти любые напоминания о тех роковых днях. Была то паническая атака, или просто сильный испуг, но эта реакция заставила Элис покрыться липким потом. Именно поэтому она твёрдо решила, что девочку нужно оградить от людей из прошлого. Изоляция от Джагхеда — вот единственное верное решение. Да, обман вскрылся, теперь она знает, что никакой аварии не было. Она знает, кем на самом деле был для неё Джагхед. Знает, кто забрал её воспоминания, оставив взамен жуткие шрамы. Вот только бедняжке невдомек, что жертва ее была напрасной. Есть вероятность, что она, Элис, жестоко ошибалась, и Джонс испытывал к ее дочери вовсе не жалость, а настоящее и серьезное чувство. А это должно что-то изменить? Нет, ничего, ведь выбор уже сделан. Главное, чтоб утром Бетти проснулась в привычном состоянии и тогда… Тогда она услышит то, после чего ее отношения с Джагхедом окончательно сойдут на нет. Он лишится малейшего шанса на сближение и это будет расплатой за всю причиненную им боль.

~~~

С этой мыслью Элис просыпается от своего маленького анабиоза. За окном мелькают яркие вспышки и слышится отдаленный шум салютных залпов. Город празднует. Город живет.

Она встает с кровати и подходит к зеркалу. В оранжевом свете фонарей её лицо выглядит болезненно осунувшимся и печальным. Под глазами наливаются отеки, а возле губ залегают страдальческие морщинки — отпечаток пережитого горя.

Горе. Элис думает о том, что значит для нее это слово.

Она едва не потеряла единственную дочь. Ее девочка могла истечь кровью. Могла умереть от болевого шока или инфекции. Могла не выйти из комы и сейчас лежала бы не в тёплой палате, а в мерзлой земле, придавленная гранитной плитой. И всему виной — Джагхед. За любовь к нему была уплачена слишком высокая цена. Он того не стоил.

Утром Бетти поймёт это.

Элис улыбается своему отражению. Она твёрдо решает отнять у Джагхеда надежду на возможное счастье.

***

«Белый Змей». Джагхед.

Флэшбек. 26 ноября 2018.

— А ты была настоящим гвоздём в заднице, — с улыбкой в голосе сказал Джагхед, вспоминая детские проказы Купер. — Бедняга Элис, теперь я понимаю, почему она такая дерганая.

Бетти фыркнула.

— Можно подумать, ты был святошей.

— О да, в сравнении с тобой я был паинькой. Просто мечта, а не сын.

— Глэдис похоже так не считала…

Сказала…и тут же осеклась. Она высвободилась из его объятий, села на диване, и теперь с тенью испуга в глазах смотрела на лежащего перед ней парня.

Они заговорили об этой женщине лишь однажды, в самом начале отношений, да и то вскользь и общими фразами. Джаг не стал углубляться в неприятную тему, а Бетти не стала давить, потому что не хуже него знала, каково это — быть отвергнутым родной матерью.

— Чёрт. Прости. Не знаю, зачем это ляпнула.

Он молчал несколько секунд, разглядывая девушку, временами до боли напоминавшую ему ту, чье имя только что прозвучало, отозвавшись в сердце мимолетной, но такой острой болью. Побледневшая, с растрепанными волосами и в его линялой, мешковатой футболке, Бетти сидела, согнув голые ноги в неудобной позе, и выглядела безмерно виноватой. Джагхед положил руку на ее бедро и ласково погладил теплую плоть.

— Все в порядке, — сказал он, усмехнувшись. — За правду не стоит извиняться.

— Нет, я глупость сморозила. — Она покачала головой и накрыла руку на своем бедре ладонью, крепко сжав. — Прости меня, ладно?

— Хватит, Купер, смени пластинку. Я ничего не слышал, идет?

— Это все нервы. Несу какую-то чушь, дубина несчастная. — Она не сдавалась. — Скажи, что я прощена, иначе не отстану.

— Боже. — Джагхед устало закатил глаза. — Я отпускаю тебе все грехи, Элизабет Грейси Купер. Довольна?

Она слабо улыбнулась, а потом наклонилась и поцеловала его.

— Прости еще раз, — прошептала она, прижавшись губами к его губам.

— И ты меня, — тихо сказал Джагхед, когда поцелуй прервался.

Бетти выпрямилась, приняв исходное положение.

— За что? — Она удивилась и растерялась одновременно.

— За вчерашнее. То, что я сказал. Я был…был не в себе.

В комнате повисло натянутое молчание. За окном бесновался ноябрь, и в воцарившейся тишине тяжелые капли дождя вперемешку с хлопьями мокрого снега настырно бились в стекла, создавая своей тоскливой музыкой атмосферу гнетущего напряжения. Бетти по-прежнему сжимала его руку, но Джаг почувствовал, как ослабла хватка тонких пальчиков. Раскаяние в ее в взгляде исчезло. Теперь она смотрела на него в упор, серьёзно и хмуро. Сердце у Джонса начало отстукивать похоронный марш и на короткий миг он пожалел о своем решении. Весь день он мучился, не зная, с какого угла подступиться, как подвести их к этому разговору, выжидал удобного момента, чтоб извиниться за ту мерзкую фразу, и сейчас, когда этот момент настал, вся смелость чудесным образом испарилась. Ровно как и покаянная речь, которую он старательно выстраивал в своей голове на протяжении нескольких часов.

— Был не в себе… — проговорила наконец Бетти. — Расшифруешь, что это значит?

Джагхед убрал руку и тоже сел на диване, свесил одну ногу на пол, а другую подмял под себя. Нерешительно посмотрел в глаза девушки напротив, мысленно уничтожая себя за то, что они вообще пришли к этому разговору.

— Ну, наверное, я ревновал и…

— Наверное? — Бетти вскинула брови. От её взгляда Джагу захотелось провалиться сквозь землю.

— Черт, нет же, я не то собирался сказать. Это была ревность. Определённо. И ещё…кажется, там ещё было недоверие.

— О, так вот в чем дело. — Её губы скривились в ядовитой ухмылке.— Значит, ты думаешь, что все это время, пока я ошиваюсь у Эндрюса, мы с ним только и делаем, что трахаемся. Я права?

Ему до ужаса хотелось соврать, забрать назад свое дурацкое «недоверие», выдвинуть громогласное опровержение, но спасительное «нет» застряло в пересохшем горле, как распухшая пробка в бутылке вина. За последние месяцы он лгал так много и не только Бетти, но кажется всему миру, и ложь давалась ему поразительно легко, но сейчас в нем что-то изменилось.

— Да, — сказал он. — Ты права.

Бетти не шелохнулась, не отвела глаз, не возмутилась, лишь с губ слетел тихий смешок, от которого Джагхеда бросило в дрожь.

— В таком случае лучше бы назвал меня шлюхой. Поверь, было бы не так больно.

— Бетти, я…

Его перебили, не дослушав.

— Знаешь, Джаг, я многое могу стерпеть и многое простить. Особенно тебе. — Она выдержала секундную паузу. — Да, ради тебя я готова на все, но я боюсь, что однажды моему терпению придёт конец и тогда…нас может не стать, понимаешь?

— Да, понимаю. И я этого не хочу.

— А мне порой кажется, что ты именно этого и добиваешься.

— Неправда. — Он мотнул головой. — Да, я кое-чего добивался, но не расставания, уж точно.

— И чего же? — Она всматривалась в него пытливым взглядом.

— Ненависти, — прямо ответил Джагхед. — Я столько дерьма принёс в твою жизнь, столько раз обижал тебя, нес всякую чушь, а ты все равно оставалась рядом, и меня это… — Он запнулся, не решаясь произнести последнее слово.

— …бесило, — закончила за него Бетти. — Ты это уже говорил.

— Да, именно. — Он криво усмехнулся. — Ну, теперь понимаешь, почему я веду себя как законченный мудак?

Бетти озадаченно нахмурилась, театрально приложив палец к подбородку.

— Хм… — протянула она. — Очень сложно, я просто теряюсь в догадках.

— Брось, Купер, я ведь серьёзно. — Джагхед с нескрываемой досадой смотрел на девушку. — Я тебя не заслуживаю. Никогда не заслуживал. Мне жаль, что ты связалась с таким кретином.

— Знаешь, я порой тоже сожалею, — сказала она уже безо всякой наигранности. — Не о том, что связалась с тобой, нет. Я жалею, что не могу дать тебе больше. Наверное, мне стоило бы чаще говорить о своих чувствах, ну знаешь, типа того, как ты охренительно дорог мне и все такое… Может тогда ты бы перестал думать о себе всякое дерьмо.

Джагхед замер, примерз к воздуху, забыл как дышать. Ошеломленный услышанным, он молча, с приоткрытым ртом, смотрел на неё, как на божество, спустившееся с небес. Недостижимое. Непостижимое.

Бетти, видя его замешательство, улыбнулась, и от этой светлой улыбки у него защемило сердце. Так улыбаются только тем, кого безгранично любят.

— Послушай, Джаг. — Она взяла его за руку. — Будет здорово, если ты запомнишь все, что услышишь сейчас и мы эту тему похороним раз и навсегда. Я никогда бы не позволила Эндрюсу прикоснуться к себе. Ни ему, ни кому другому. Только у тебя есть такое право. Заруби это себе на носу и больше не смей думать обо мне всякие гадости, ясно?

Он сильней сжал её теплую ладонь. Тягучее чувство стыда растекалось по всему телу, прожигая до костного мозга. Если бы то количество презрения, которое Джагхед испытывал сейчас по отношению к себе можно было переработать в электричество, то у человечества появился бы новый неиссякаемый источник энергии.

— Прости меня. Я ревнивый идиот.

— Согласна. — Бетти улыбнулась. — Рада, что ты это признал.

Они некоторое время молчали, держались за руки и слушали завывания ветра за окном, радуясь, что сидели сейчас в тёплой комнате, залитой мягким светом настольной лампы. Радуясь тому, что есть друг у друга.

— Эй, Джонс, — снова заговорила Бетти. — А помнишь Гриндэйл? Наш разговор о мечтах.

Парень очнулся от задумчивости, ощутив неодолимое желание покурить.

— Ну еще бы, конечно помню. — Он высвободил свою руку и потянулся за сигаретами, лежавшими на полу возле дивана. — Такое не забудешь. Я жутко хотел спать, а ты все бубнила и бубнила о том, как сильно хочешь стать актрисой. — Он улыбнулся, закурил, и выпустив тонкую струйку дыма, посмотрел на девушку. — А почему ты спросила?

Бетти открыла рот, но ничего не ответив, снова закрыла. Вид у неё был пристыженный, и даже при неярком свете, Джаг заметил, как порозовели её щеки.

— Брось, я же пошутил, — сказал он торопливо. — Мне совсем не хотелось спать и рассказы твои…они…эм…были интересные.

Бетти тихо засмеялась.

— Лжец из тебя отстойный, — сказала она, а после добавила: — В отличие от меня.

На лице Джагхеда отразилось удивленное недоумение.

— О чем это ты?

Она взяла сигарету у него из пальцев, сделала глубокую затяжку и когда выпустила облачко густого дыма, сказала:

— Я ведь соврала тогда. Про свою мечту…

— Так я и знал. — Он хлопнул себя ладонью по колену. — Честолюбие в тебе все же есть. Значит, никакого театра, да? Отправишься покорять Голливуд?

Бетти усмехнулась, разглядывая тлеющую между пальцев сигарету.

— Боже упаси, нет, — сказала она, покачав головой. — Я правда хочу играть в театре, но это…это не заветная моя мечта. То есть, она как бы главная, но…

— Есть важнее, — подсказал Джагхед.

— Да, верно.

— Ну и…

— Что?

— Может озвучишь её? Ты же к этому вела, разве нет?

Бетти упорно не поднимала глаз, общаясь в большей степени, с сигаретой в своей руке, нежели с Джагом.

— Она звучит ещё бредовей, чем про актерство.

— О, а ты умеешь подогреть интерес. — Джонс потянулся и забрал назад наполовину истлевшую сигарету. — Давай, выкладывай уже, хватит меня мучить.

Оставшись без отвлекающих факторов, Бетти сделала медленный выдох и подняла на него глаза. Странный взгляд, было в нем что-то тревожное, какая-то тень не то сомнения, не то страха. Когда она заговорила, ее тихий голос слегка дрожал.

— Я хочу быть с тобой. И чем дольше, тем лучше. Такая вот мечта…

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, а потом Джагхед сказал:

— Ты права, ничего бредовее я в жизни не слышал. — Он лишь ухмыльнулся, в то время как глаза у него по-настоящему смеялись. — Но знаешь…похоже наши мечты совпадают.

Бетти грустно улыбнулась.

— И ты, кажется, не особо этому рад.

— Если я не прыгаю по комнате, хлопая в ладоши, это ещё не означает, что я не рад, — спокойно ответил Джонс на абсурдное предположение.

Он сделал последнюю затяжку, наклонился и впечатал окурок в днище стеклянной пепельницы. Бетти не шелохнулась. Когда Джагхед выпрямился и снова взглянул на нее, то внутри у него что-то неприятно зашевелилось.

— Что? — спросил он с тревогой. — Почему ты так смотришь?

— Ты любишь меня, Джаг?

Её тихий, надломленный голос звучал громче воя ветра за окном. Его заглохшее сердце рванулось, сжалось в нестерпимой боли. К чему эти вопросы?! Ведь это очевидно, ясно как божий день! Господи.

— Эй, Купер. — Он придвинулся ближе и коснулся ладонью её щеки. — Ты что сомневаешься во мне?

Ему почудилось, будто в бирюзовых глазах мелькнули слёзы.

— Так да или нет?

Джагхед сглотнул колючий ком. Когда он открыл рот, его сердце подпрыгнуло и застряло в горле, едва не задушив его.

— Бетти, я…

Музыка. Громкая и динамичная. Кажется, трек группы «Imagine Dragons». Они оба вздрогнули от неожиданности. Звуки доносились из кресла, на котором лежало пальто Бетти.

— Плевать, пусть звонит, — выпалила она. — Ты собирался что-то сказать?

Дыхание у неё участилось, а в глазах вместо слез сверкали огоньки жгучего нетерпения и…надежды.

Телефон надрывался. Музыка била по ушам, раздражая и без того натянутые до предела нервы. Джагхед повернул голову и уставился на источник шума, ненавидя звонящего всеми фибрами души.

— Может ответишь? — раздраженно проговорил он. — Вдруг это…что-то важное.

То, что действительно было важно, он сказать так и не смог.

Бетти не проронила ни слова. Когда Джагхед нашёл в себе силы и посмотрел на неё, то увидел как надежда в бирюзовых глазах угасла, словно фитилек у догоревшей свечи.

— Да, — прошептала она. — Лучше мне ответить.

Музыка резко затихла, но Бетти все равно встала с дивана. Когда она подошла к креслу, мелодия заиграла вновь. Она вытащила телефон из кармана, мгновение глядела на светящийся экран, а потом провела по нему большим пальцем, приложила его к уху, и в комнате наступила тишина.

— Элис?

От упоминания рокового имени Джагхед вытянулся в струнку. Затаив дыхание, он наблюдал как озадаченно хмурилось лицо девушки, когда она слушала голос на другом конце трубки. Прошло секунд пять и брови у нее взлетели на лоб, но едва она открыла рот, чтоб ответить, Элис, по всей видимости, оборвала разговор. Купер отняла телефон от уха и потрясенно воззрилась на окаменевшего Джага.

— Что случилось? — выдохнул он.

— Меня выставили из дома. — У нее вырвался нервный смешок. — Попросили освободить комнату. В кратчайшие сроки.

— Что?! Ты серьёзно?

Бетти кивнула. На её губах играла какая-то истерическая улыбка.

— Вот дерьмо! — Он не верил своим ушам. — Но почему? За что тебя выставили?

Бетти пожала плечами, методично постукивая телефоном по ладони.

— Ну, думаю, это как-то связано с тем, что мы с тобой…ну встречаемся или вроде того.

— Она так и сказала? Элис…

— Нет, но думаю, дело именно в этом.

— Твою же мать…— Джаг схватился за голову. — Только этого нам не хватало. Блять.

Он запустил пальцы в спутанные волосы и сидел так с минуту, лихорадочно соображая, кто виноват и что делать. Не придумав ничего дельного, он с силой провёл пальцами по шевелюре, откидывая назад непослушные прядки, что вечно лезли в глаза, и поднял голову. Бетти в это время уже шлепала босыми ступнями по холодному полу, собирая раскиданные в пылу страсти вещи.

— Что ты делаешь?

— А разве не видно? — отозвалась она, поднимая с пола вывернутые наизнанку джинсы.

— Ты что задумала?

— То, о чем меня попросили. — Она бросила собранное шмотье на кресло.

— Поеду в Нордсайд и освобожу спальню от признаков моего там обитания.

— И что дальше? — с недоумением спросил Джаг.

Бетти вывернула джинсы на правильную сторону и принялась торопливо натягивать их.

— Джонс, не задавай тупых вопросов. Ты прекрасно знаешь, что будет дальше.

— Ты что… — Он запнулся. — Ты…

— Боже. — Она застегнула молнию на замке и в упор посмотрела на заикающегося Змея. — Да, я пакую шмотки и переезжаю сюда, в эту самую комнату, ясно тебе? Но если ты против, то я…я могу найти что-то другое, только дай мне немного времени.

— Вовсе я не против! — Джаг возмутился. — Просто… Чёрт, все так неожиданно и я растерялся.

Бетти хмыкнула, стягивая его старую футболку. На какое-то время она осталась обнаженной, и Джаг, неосознанно само собой, использовал это время с пользой. Когда его взгляд скользил по округлостям упругой груди, в горле мгновенно пересохло, а мысли поплыли в совершенно неприличное русло. Джонсу начало казаться, что прохладная комната превращается в самую настоящую пустыню с адски палящим солнцем, но Бетти вовремя остановила вероломное наступление Сахары, торопливо надев бюстгальтер, а следом и рубашку. Наваждение тут же лопнуло как мыльный пузырь, окатив Джагхеда холодными брызгами безрадостной реальности. Дерьмовой, мать его, реальности. Благодаря ему Бетти теперь бездомная, и ей придётся чёрт знает сколько времени ютиться в этой крошечной серой комнатушке по соседству с конченным неудачником и аквариумной рыбкой. Блеск.

— Это я виноват, — угрюмо проговорил он. — Я главный источник твоих бед. Всех твоих бед.

Бетти в это время героически пыталась создать на голове некое подобие приличной укладки. Она расчесывала спутанные волосы пальцами, но те упрямо торчали в разные стороны, не желая превращаться в идеальные волны.

— Заткнись, сделай одолжение. — Бетти прекратила водить рукой по волосам, смирившись с их непокорным духом и взялась за пальто.

— Я серьёзно, Купер, — продолжал Джагхед. — Я — болото. Оно затягивает тебя все глубже и глубже, и скоро ты скроешься в нем с головой.

— Господи Иисусе. — Она мученически закатила глаза. — Джонс, ты и в самом деле кретин. Болото… Пф-ф, ну надо же. Твоя самооценка опустилась до уровня зловонной жижи, поздравляю. — Она надела пальто, влезла в ботильоны, приткнувшиеся у кресла, и взяла в руки телефон.

— Но ведь это правда. Со мной ты ничего хорошего не видела. Сначала я втянул тебя в это гребанное расследование, а теперь ещё и дома лишил.

— Хватит уже ныть. — Бетти поморщилась, водя пальцем по экрану. — У нас было много хорошего, и если тебе память отшибло, то в расследование я впуталась сама, без твоего участия. А дом… На дом мне плевать. От розового уже тошнит, если честно. — Она бойко застучала по экрану пальцем. — И кстати, вместо того, чтоб причитать лучше шкаф мне освободи, я не собираюсь хранить вещи в чемоданах. — Она задумчиво сдвинула брови и бросила взгляд на аквариум. — И ещё, будет справедливо, если у меня тоже появится рыбка. Думаю, Комете не помешает компания.

Джагхед невесело усмехнулся, ковыряя пальцем маленькую дырочку на джинсах в районе колена. Как же предсказуемо, чёрт возьми. Он то, идиот, надеялся, что хоть в этот раз ему повезёт, Бетти рассвирепеет и он понесет заслуженное наказание, но куда там… Ожидал атомного взрыва, а получил хлопок отсыревшей шутихи на детском утреннике. Ничего нового, все по прописанному сценарию. Кажется, признайся он сейчас во всех смертных грехах, начиная с убийств беззащитных животных и заканчивая поеданием младенцев, Купер все равно бы нашла ему оправдание, простила бы и заставила поверить в то, что он чист как белый снег. Но ведь он вовсе не чист, на его душе висит не один грешок и чёрт знает сколько ещё повиснет. А Бетти… Тут все безнадёжно, кажется уже никто и ничто в этом мире не переубедит её, не сможет достучаться. Всепрощающая любовь… Трагедия или божий дар?

— Джаг?

Он вздрогнул и поднял на неё взгляд. Она стояла посреди комнаты и с грустью смотрела на него. Элегантное черное пальто, пшеничные локоны в легком беспорядке обрамляли точеное личико, которое без косметики и привычной алой помады казалось совсем ещё детским. Джагхеду вдруг захотелось сказать ей, что она очень красива, но он почему-то промолчал.

— Хочешь знать, кто ты для меня на самом деле? — негромко спросила Бетти. Джагхед кивнул. Она улыбнулась и сказала:

— Ты главная причина, по которой я просыпаюсь по утрам. Сделай одолжение — запомни и это.

Груз. Бремя. Возможно, когда-нибудь смирение все же придёт к нему, но не сегодня. Не сейчас.

Она сделала шаг и Джагхед тут же вскочил с дивана.

— Я поеду с тобой.

— О, нет, ты останешься, — возразила Купер. — Не за чем тебе соваться в Нордсайд, тем более сегодня.

— Одна ты не поедешь. — Он преградил ей путь к двери. — Вдруг там…ну…

— Вот именно, вдруг. — Она сделала акцент на последнем слове, многозначительно подняв бровь. — Я хочу, чтоб Эндрюс дожил до своего ареста, а потому твоя задница останется в Саутсайде. Я быстро соберу вещи и вернусь, ты мне там без надобности.

— Но я…

— Джонс…— Её голос угрожающе понизился.— Я написала Кевину, он поможет мне с чемоданами.

— Келлер? — Джагхед с подозрением прищурился.

— А ты знаешь других Кевинов? — сердито ответила Бетти. — Ладно, я отчаливаю, моё такси будет с минуты на минуту.

Она легонько отпихнула преграду перед собой и направилась к выходу. Отперев дверной замок, Бетти повернула металлическую ручку, но когда дверь открылась, на мгновение замешкалась. Она обернулась к застывшему Джагхеду, с мгновение сочувственно смотрела на него, а потом вздохнула, сокрушено покачав головой. Отпустив дверную ручку, она сделала два быстрых шага, преодолела разделявшее их расстояние, прижала ладони к его лицу и поцеловала. Трепетно и нежно, будто хотела успокоить. Джаг обнял её, притянув ещё ближе, и сцепил руки в замок, демонстрируя на уровне инстинктов своё желание удержать ее. Они целовались ещё несколько волшебных мгновений, после чего Бетти, не выпуская из ладоней его лицо, пристально посмотрела в изумрудные глаза:

— Все будет хорошо, Джонс. Я вернусь и мы отпразднуем моё новоселье, а если повезёт и арест Эндрюса, идёт?

— Идёт. — Он силился улыбнуться. — Постарайся не задерживаться, ладно?

— Постараюсь.— Она в последний раз легко коснулась его губ. — И я… В общем, эм… Я люблю тебя.

Сказав это, Бетти неловко улыбнулась и поспешила высвободиться из объятий. Джаг послушно расцепил руки, позволив ей уйти. И когда она вышла, тихо прикрыв за собой дверь, он ещё не знал, что она ушла вовсе не из комнаты. Она ушла из его жизни…

Флэшбек окончен.

25 декабря, 2018.

Джагхед вздрагивает и открывает глаза. Он готов поклясться, что слышит скрип закрывающейся двери. Сбросив ноги со стола, он выпрямляется в кресле и прислушывается к шуму снаружи, надеясь уловить хоть краем уха звуки чьих-то удаляющихся шагов. Но ничего кроме гремящей на первом этаже музыки, разобрать ему не удается. Интересно, а отмечать Рождество под «Rammstein» это нормально? Да, нормально, если ты живёшь в Саутсайде. Здесь дурной тон — это «Jingle Bells», который сейчас доносится в Нордсайде из каждого утюга.

Джагхед усмехается и закуривает, откинувшись на спинку кресла. Стакан с текилой стоит нетронутый. Он не может с точностью определить, когда перестал заливать в себя отвратное мексиканское пойло, дерущее горло словно гребанный кактус, и начал вспоминать.

Их последний вечер… Да, он помнил его в мельчайших подробностях, так будто все случилось вчера, а ведь прошёл целый месяц. Тридцать дней аморфного состояния, лишенные всякого смысла. Из них двенадцать дней он провел в госпитале, едва ли осознавая реальное течение времени и событий, а в остальные попросту напивался, изредка выныривая на поверхность, если того требовали обстоятельства. Сколько еще таких дней впереди? А может не дней, а месяцев, лет, десятилетий… А может вся его жизнь будет такой, а этот месяц что-то вроде репетиции? А может так ему и надо, а? Каждому воздается по делам его, так, кажется, говорят. Никаких добрых дел он не совершил, никого не сделал счастливым, не спас от беды, не протянул руку в трудный момент. Он — пустышка, бесполезное существо, и жизнь заслуживал такую же — пустую и бессмысленную.

А Бетти… Она заслуживает самого лучшего. Она никогда не была совершенством, в ней постоянно шла борьба светлого и тёмного, и тьма нередко одерживала верх, но когда в её сердце пришла любовь, свет окреп и вышел на первый план. Для него стало потрясением, что она была способна на такое сильное, глубокое чувство. Ее любовь выбивала его из колеи, сжигала дотла, а потом возрождала вновь, она была чем-то вроде огня для птицы феникс. Для него, мальчишки из трейлерного парка, с детства лишенного материнской ласки и тепла, такое отношение к его заурядной, в общем-то, персоне оказалось настоящим шоком, от которого он отходил не один месяц. Сначала он попросту не верил сумасбродной блондинке, ожидая подвоха, но Бетти перетерла его сомнения в порошок, прочно обосновавшись на захваченной территории. Он даже помыслить не мог, какой запас любви и терпения хранила эта удивительная девушка в своей противоречивой душе. Но что поразило его ещё больше, так это тот факт, что все то, что было накоплено за долгие годы, она отдала ему. Безвозмездно, не требуя ничего взамен. Она готова была отдать за него жизнь. Жизнь! Она была смыслом его жалкого существования, а он так и не смог доказать ей это.

Сегодня попытался хоть как-то исправить положение и что в итоге вышло? Довел Бетти до приступа и заработал табу на визиты к ней. Неизвестно, чем все закончится, вдруг утром её состояние ухудшится и тогда Элис без колебаний сотрет его в пыль. А он и не будет сопротивляться. Если Бетти станет хуже, он собственноручно отправит себя на тот свет. Может там, на другой стороне, он наконец обретет долгожданное смирение и покой.

Телефон на столе звонко чирикает, и Джагхед отрывается от своих тягостных размышлений. Дотлевшая до фильтра сигарета обжигает пальцы, а он и не чувствует. Забросив окурок в пепельницу, Джаг берет телефон со стола. Сначала он решает, что это отец вознамерился выкурить его из комнаты, устроив бомбардировку угрожающими сообщениями, но когда снимает блокировку и видит номер абонента, очень удивляется. Отправителем значится Пенни. Он быстро кликает на значок письма и сообщение открывается.

«Счастливого Рождества. Занят?»

Джаг озадаченно хмурится. Его бывший адвокат ведет себя довольно странно, но тем не менее, он торопливо набирает ответное послание.

«И тебе счастливого Рождества. Нет, я не занят. Что-то случилось?»

Спустя десять секунд телефон снова чирикает.

«Можем встретиться?»

Джаг удивляется ещё сильней.

«Да, конечно. Где?»

Ответ прилетает уже через пять секунд.

«Я на парковке у бара».

Ещё с полминуты Джаг с недоумением пялится в экран, ища оправдание странному поведению Заклинательницы Змей. После суда они виделись редко, но в те встречи, что были, он замечал перемены в ней. Сложно было не заметить. Она и раньше не отличалась дружелюбным характером, а после несчастья с Бетти стала ещё мрачней и раздражительней. Джаг не знал наверняка, но существовала вероятность, что изменила Пенни не сколько сама трагедия, а чувство вины.

Бросив телефон на стол, Джагхед поднимается из кресла, стягивает со спинки куртку и направляется к серой двери. Да, настроение до сих пор лежит на дне Марианской впадины и общаться с кем-то кроме немой Кометы ему категорически не хочется, но после ссоры с Элис у него к Пенни имеются некоторые вопросы. И он намерен получить на них вразумительные ответы.

***

В зале полный аншлаг. Пять Змеев на один квадратный метр. Воздух пропитан сигаретным дымом и терпким ароматом алкоголя всех возможных сортов, от виски до традиционного Эггнога с ромом. Тилль из колонок на максимальных для человеческого уха децибелах угрожает нарушить чей-то покой, но Змеям Саутсайда плевать на угрозы, они вовсю веселятся, празднуя рождение Христово. Видимость в полутемном баре благодаря сухому льду отвратная, практически нулевая, что играет Джагхеду на руку — большая часть тусовки его попросту не замечает, а те единицы, что соображают, кого видят, даже не успевают рта раскрыть, чтоб поздороваться. Когда он проходит мимо барной стойки, облепленной Змеями самого разного пошиба (ни отца, ни Свит Пи, к счастью, среди них нет), покрасневшая от напряжения Топаз в шапке Санта-Клауса с космической скоростью готовит какой-то чудо-коктейль и не обращает на него никакого внимания. Похоже в этот вечер Вселенная благоволит ему. Усмехаясь своим мыслям, Джагхед беспрепятственно выскальзывает из гудящего душного зала на тихую морозную улицу.

***

Завидев знакомую фигуру, которая выходит из бара и торопливым шагом направляется к машине, Пенни оживляется. Выключив радио, она оборачивается и находит на заднем сиденье небольшой шуршащий свёрток в блестящей бумаге. Оглядев подарок критическим взглядом, она с трудом подавляет в себе острое желание оторвать дурацкий бантик, который приклеила (против ее воли, между прочим) настойчивый продавец книжной лавки, суровая дама неопределенного возраста с тройной нитью жемчуга на тройном подбородке, спор с которой не сулил ничего хорошего. Пенни не сомневается, что начни она упираться еще сильней, миссис Бегемот придушила бы ее этим самым жемчугом. Усмехнувшись своим мыслям, она кладет сверток на колени и открывает бардачок, в котором лежит пачка ментоловых «New Port», достает ее, но закурить не успевает, ведь дверь «тойоты» открывается, и в теплый салон вместе с обжигающе-холодным декабрьским воздухом проникает припорошенный снегом Джагхед. Он усаживается на пассажирское сиденье, аккуратно захлопывает за собой дверцу и поворачивается к водителю лицом.

— Привет. — Он бегло оглядывает своего бывшего адвоката. Взгляд его на секунду задерживается на ее коленях. — Рад тебя видеть.

— Взаимно. — На губах Пенни возникает легкая полуулыбка. — Давненько не пересекались, верно?

Джаг согласно кивает, отмечая про себя, что в последнюю их встречу она не выглядела такой изможденной. Лицо заметно осунулось, бледная кожа кажется совсем прозрачной, отчего темные круги под глазами выделяются еще ярче. Даже толстый шерстяной свитер горчичного цвета не скрывает изменений в весе — в его вырезе нагло торчат острые ключицы. Чем она вообще питается? Сигаретами?

— Ты в порядке? — с тревогой спрашивает он. Пенни сразу же отводит взгляд. — Просто…выглядишь неважно.

— Ерунда. — Она достает сигарету и закидывает пачку обратно в бардачок. — Много кофе, мало сна. Стандартный адвокатский набор, что-то вроде приложения к диплому.

Джагхед невесело кривит губы. Пенни закуривает и по салону плывет душистый ментоловый дым.

— Почему не зашла в бар? — спрашивает он. — Там сегодня довольно…весело.

— Потому и не зашла. Веселиться в Рождество… Бред какой-то.

Они одновременно усмехаются, и Джаг догадывается, что дерьмовый день выдался не только у него. Если память ему не изменяет, то Пенни никогда не игнорировала ни одну более-менее приметную вечеринку в Саутсайде, предпочитая быть в самой гуще событий. Интересно, почему сегодня она изменила традиции?

— Ты хотела встретиться. Что-то случилось?

Пенни приоткрывает окно, впуская в затянутый дымом салон свежий воздух, и не глядя на пассажира слева, протягивает подарок.

— Счастливого Рождества, Джонс.

Он мешкает пару секунд, но все же берет из рук бывшего адвоката презент, упакованный в темно-синюю блестящую бумагу с ярко-алым бантом в форме сердечка. Судя по весу и форме там книги. Несколько книг средней толщины, если быть точнее.

Джагхед не сразу находит, что сказать. Он порядком изумлен — Заклинательница Змей, дарующая кому-то рождественский подарок — явление не то что редкое, оно практически невозможное, до сегодняшнего дня его существование в природе вообще ставилось под большое сомнение. Но каким бы неподдельным не становится удивление, смущение оказывается в разы сильней. Да что уж там, даже при тусклой светодиодной подсветки салона видно, что бедняга краснеет до корней волос, чуть влажных от растаявших снежинок.

— Эта красная хрень приклеена намертво, поверь, я пыталась от неё избавиться, — мрачно говорит дарительница, глядя на пейзаж за окном. — Мамонт из книжного…

— Спасибо. — Джаг прерывает ее, не дослушав. — Я тронут, правда, но я…я не могу это принять. Мне нечего дать взамен.

Пенни поворачивает голову и видит, как он протягивает сверток назад.

— Успокойся, малыш, рождественская неделя только началась. — Она выставляет ладонь, отпихнув от себя подарок. — У тебя есть время исправить ситуацию.

Парень обреченно вздыхает.

— Ладно, уговорила, — говорит он. — Завтра что-нибудь придумаю.

— Звучит устрашающе, — хмыкает Пенни.

Занятый подарком, Джонс пропускает её подкол мимо ушей. Осторожно раскрыв обертку, онобнаруживает стопку книг в твёрдых переплетах: «Мать Тьма», «Колыбель для кошки» и «Бойня номер пять, или Крестовый поход для детей» — три знаменитых романа Курта Воннегута. Нет, не так — три любимых им, Джагхедом, романа. Он боготворит человека, написавшего их.

— Вау. — Джаг старается придать своему голосу восторженную интонацию. — Воннегут… Ну надо же. Как ты узнала, что он мне нравится?

— Ты же сам рассказал. По дороге в Гриндэйл, помнишь?

Он озадаченно сдвигает брови, силясь откопать на своем «жёстком диске» необходимую информацию. Ну конечно, Гриндэйл… Бетти была с ними. Они говорили о сгоревшем трейлере, и он посетовал, что в огне сгинули его любимые книги, которые скрашивали ему одинокие ночёвки в Саннисайде. Бетти спросила какие именно, а он ответил — Воннегута, несколько томиков Лавкрафта, Фолкнера и Капоте, но первого выделял особо. Пенни, как видно, это запомнила. Ну, а Бетти была в своем репертуаре. Насмешливо кривя губы, она окрестила автора «Зова Ктулху» создателем необъяснимой паранормальной херни, которую можно принять за бэд-трип любителя ЛСД и от чтения которой можно заработать психологическую травму. Остальным тоже досталось по парочке «лестных» комментариев, из чего Джаг сделал вывод, что их с Купер литературные вкусы проживают на противоположных полюсах Земли. Как давно это было… Будто в другой жизни. Другой счастливой жизни…

— На одной из них есть нечто похожее на автограф, — говорит Пенни, выбросив окурок в окно. — Я не знаток, но меня заверили, что он настоящий.

— Серьезно?

Он честно пытается выглядеть удивленным, пытается говорить как человек, которого сложившаяся ситуация чертовски волнует и интригует, но ни черта не выходит. Удивление — насквозь фальшивое, голос — бесцветный, а в мыслях вовсе не автограф любимого писателя.

— Да, вроде того. — Пенни наблюдает за тем, как Джагхед открывает верхнюю книгу. Без интереса, без удовольствия оглядывает титульные листы, и не найдя затейливые воннегутовские каракули, торопливо захлопывает.

Пенни мысленно обругивает себя.

— Не надо, — говорит она, когда Джонс принимается за второй томик. — Найдешь его позже. Не сейчас.

Джагхед замирает, так и не раскрыв обложку.

— Прости, — тихо говорит он, не поднимая глаз. — У меня сегодня не лучший день…

— Знаю.

Он резко вскидывает голову и смотрит на адвоката. Удивление в зелёных глазах поистине неподдельное.

— Что?

— Я была в госпитале, Джаг. — Пенни выдерживает секундную паузу. — Я хотела…ну знаешь, поздравить её, но меня не пустили. Кларк сказал, она не в себе, и это твоих рук дело. Больше мне ничего не известно, вот я и решила поговорить с тобой. Расскажешь, что случилось?

Еще мгновение он смотрит на неё, а потом отворачивается, не в силах выносить полу-осуждающий, полу-сочувственный взгляд голубых глаз. На лобовое стекло хаотично падают пушистые снежинки, а в голове Джагхеда похожим образом мечутся тягостные мысли. Сначала на ум приходит мысль дать Пибоди совет, который ранее получили Свит и Тони — не совать нос в его личные проблемы, но эта идея тут же отметается. Если он хочет получить ответы на свои вопросы, придётся отвечать на поставленные.

— Да нечего тут рассказывать. Я выложил ей правду, потом поцеловал, а она начала кричать. Прибежали врачи, и меня выставили из палаты. Вот и вся история.

— Постой, что ты сделал?! — Пенни потрясенно, во все глаза смотрит на него.

— У тебя со слухом проблемы?

— Нет, Джонс, это у тебя проблемы. С головой. — Пенни вздыхает, стараясь говорить как можно спокойнее. — Господи… Зачем ты это сделал? Она же больна, ей покой нужен и все такое…

— Я не собираюсь объяснять тебе свои мотивы. Думай, что хочешь. Мне плевать.

Сказано это так безэмоционально, предельно отстранённой безжизненной интонацией, что у Пенни неприятно сжимается в груди. В середине, там, где предположительно находится её сердце. Жалость незаметно гасит вспыхнувшую злобу.

— Ладно, проехали. — Она протягивает руку и легонько касается его плеча. — Я просто не ожидала такого…эм…развития событий.

— И я не ожидал.

— Но почему такая реакция? Обычный поцелуй ее так напугал?

— Кларк сказал, что я каким-то образом напомнил ей о травме, — равнодушно отвечает Джонс. — Наверное, так оно и есть. Он доктор, ему виднее.

— Она что-то вспомнила? — Глаза у Пибоди округляются.

Джагхед невольно усмехается, услышав собственные слова из чужих уст.

— Нет, но если это произойдёт, Элис очень удивится. Она не верит в целебную силу поцелуев.

— Ты уже говорил с ней?

— Не совсем. Право голоса мне не дали, так что я только слушал.

— Рискну предположить, что ничего хорошего ты не услышал, — со вздохом говорит Пенни. Она невольно съеживается, живо представив себе то, с какой яростью Элис обрушилась на провинившегося мальчишку. — Удивительно, как ты вообще в живых остался.

— Повезло как никогда. — Джагхед едко усмехается. — Отделался устным предупреждением.

— Дай угадаю — в госпиталь тебе путь заказан, верно?

— Само собой. Обещала подать в суд, если ещё раз сунусь туда.

— Классика. — Пенни насмешливо фыркает и тянется к бардачку за сигаретами. — Что ж, если миссис Цербер сдержит слово, то я к твоим услугам. У меня сейчас затишье, так что обращайся в любое время.

Джагхед ничего не отвечает, только поворачивает голову вбок, чтоб видеть своего, возможно, не такого уж и бывшего адвоката. Она закуривает и откидывается на обтянутую чёрной кожей спинку водительского кресла, устремив задумчивый взгляд в невидимую точку на лобовом стекле. Джагхед переводит дух, настраиваясь на нужную волну. Теперь его черед задавать вопросы.

— Пенни?

— М-м-м?

— Зачем ты подчистила запись?

Джагхед видит, как она вздыхает и устало прикрывает глаза, а когда заговаривает, голос ее звучит едва ли не вымученно.

— Элис проболталась?

— Да, проболталась. Она сказала, что слышала запись до конца и Бетти… — Голос его дрожит, и он умолкает. Но спустя мгновение раздраженно продолжает: — Да зачем мне рассказывать, ты итак прекрасно осведомлена. Отец тоже знает, не так ли? Ну конечно, и он в курсе… Все в курсе, кроме меня! Мне-то вы скормили урезанную версию. Сколько, если не секрет? Половину? Одну треть?

— Ты услышал ровно столько, сколько было необходимо, — ровным голосом отвечает Пенни. — Поверь, я оказала тебе неоценимую услугу.

— Скрыв от меня правду? — рычит Джаг. — Ты это серьёзно?

— Я спасла твою психику. — Она поворачивается и глядит прямо в горящие от злобы глаза. — Да, именно так, Джонс! Ты бы не смог жить с такой правдой. Поверь, я знаю о чем говорю.

— Что было на записи? — медленно произносит он, едва сдерживаясь, чтоб не сорваться. — О чем еще они говорили с Эндрюсом? Ну?

Она молчит, глядя на него пронзительным взглядом своих холодных голубых глаз. По её лицу мечутся тени самых разных чувств, но для себя Джагхед выделяет лишь одно — жалость. Но ведь мы видим только то, что хотим, верно?

— Пенни, пожалуйста…

Она ничего не отвечает, отворачивается к запотевшему окну и подносит сигарету к губам. Джаг замечает, как дрожат её пальцы.

— Там не было ничего, о чем бы тебе стоило знать, — сухо говорит Пибоди. — А теперь извини, мне нужно ехать.

Она выбрасывает сигарету в приоткрытое окно, закрывает его, снова включает радио, чтоб заглушить тягостную тишину и заводит машину. Джагхед понимает, что нужно смириться и уйти, но противный голосок в голове нашептывает обратное. «Не заводись» — приказывает он себе.

— Джонс, проваливай, мне в самом деле пора, — говорит Пенни со вздохом.

Она сидит и ждет, безразличная, как шофер такси, устремив взгляд на приборную панель и постукивая пальцами по рулю, в такт ритмичного хип-хопа.

— Ну и черт с тобой, — говорит он. — Спрошу отца, он мне все расскажет.

Пенни безмолвствует. Джагхед чувствует, что снова закипает, а потому наспех заворачивает подаренные книги в бумагу, одной рукой прижимает их к себе и открывает дверь. Он выходит из машины и уже собирается повернуться и захлопнуть ее, когда слышит голос Пенни.

— Джаг…

Он наклоняется и смотрит на адвоката. В ее глазах безошибочно угадывается беспокойство.

— Ты же не отступишься, правда? Я имею в виду, ты ведь будешь за неё бороться? За Бетти…

— Ещё не решил, — сквозь зубы отвечает Джагхед и с силой хлопает дверью.

«Это все нервы, — успокаивает себя Пенни. — Просто нервы».

«Тойота» не трогается с места до тех пор, пока высокая фигура в серой куртке не скрывается с глаз. Выезжая с парковки «Белого Змея», Пенни в тысячный раз прокручивает в голове записанные на диктофон слова, которые говорили друг другу двое отчаявшихся подростка. В отличие от ЭфПи и Элис, она слушала запись не один раз и в каждый из них её смущала реакция Бетти на трогательный монолог Арчи Эндрюса. Он назвал ее «особенной», признался в вечной любви, а девчонка расплакалась. Любой, кто был знаком с Купер, кто знал, каким характером ее наградила природа, с уверенностью заявил бы, что это были вовсе не слёзы умиления. Это были слезы горечи. Слезы обиды.

И сейчас, двигаясь по темной улице Саутсайда, устланной разбитым асфальтом, Пенни думает о Бетти и Арчи. О том, что у этих двоих общее «горе». Но проходит мгновение, и она гонит от себя эти мысли. В конце концов, это всего лишь смутные догадки, верить в которые ей категорически не хочется.

========== Глава 28. Острые углы. ==========

Джагхед возвращается в бар. Взвинченный после неудачного разговора с Пенни, он проходит вглубь темного зала, полного людей, пьющих из пластиковых станкачиков или прямо из банок. Всюду клубится табачный дым, от музыки из колонок закладывает уши, но Змеям Саутсайда угрожающие слуху децибелы не помеха — они оживленно общаются, хохочут и поздравляют друг друга с Рождеством. Джагхед озирается по сторонам, выискивая в толпе родное лицо, но все, на кого натыкается его взгляд оказываются не ЭфПи Джонсом. Он уверен, что отец где-то поблизости, ведь семейный «форд» все еще припаркован у входа.

На этот раз его появление в зале не остается незамеченным. Даже ревущая музыка не в состоянии заглушить зазывающие выкрики, обращенные к нему:

— Эй, Джонс! Давай к нам!

— Джаг! Тащи сюда свою королевскую задницу!

Джагхед ускоряет шаг. Последнее, чего ему сейчас хочется — это говорить с теми, кто не имеет ни малейшего отношения к происходящей в его жизни неразберихе. И к тому же, сейчас он ощущает себя банкой теплой газировки, которую как следует растрясли — одно легкое нажатие и она взорвётся. Лучше не рисковать.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он размышляет над словами Пенни. Будет ли он бороться… Задай свой вопрос утром, она получила бы на него уверенное — «Какого хрена, Пибоди? Ты что, сомневаешься во мне?», и это был бы честный ответ. Но и в том, который прозвучал несколько минут назад было не так много лжи. Он в самом деле ещё не решил.

Погруженный в невеселые думы, Джагхед не замечает, как оказывется у серой двери, но когда он открывает ее и заходит в комнату, мысли делают разворот на сто восемьдесят градусов. В его кресле сидит ЭфПи Джонс собственной персоной. Увидев сына, он сбрасывает ноги со стола и принимает более подходящую для серьезного разговора позу.

— Наконец-то, — говорит он, изучая вошедшего внимательным взглядом. — Я уже собирался звонить Пенни.

— Ты что, копался в моем телефоне? — спрашивает Джагхед, закрывая за собой дверь.

Он знает, что на смартфоне стоит пароль, угадать который шансов один на миллион, да к тому же отец никогда не посмеет влезть в его личное пространство без разрешения. Но именно этот вопрос первым приходит в его голову. Ничего лучше его уставший мозг не выдает.

— Ну конечно, а как еще я по-твоему узнал, — без тени обиды отвечает ЭфПи. — Мой тебе совет — чисти историю браузера. Я такого насмотрелся, пока ждал.

— Очень смешно.

Джагхед с каменным лицом бросает книги на диван, снимает влажную от растаявшего снега куртку, которая отправляется вслед за книгами, и подходит к столу. Его смартфон лежит на том же месте, где и был оставлен. Он присаживается на край стола и берет с него пачку сигарет, что валяется по соседству с бутылкой текилы и опустевшим стаканом. Похоже, отец времени даром не терял.

— Да расслабься, я пошутил, — говорит ЭфПи, глядя на озабоченное лицо сына. — Я искал тебя, вышел на улицу, а там тачка Пенни. Я подумал, ты с ней, иначе куда тебе испариться.

— Вау, да ты прямо Дирк Джентли. Не хочешь открыть детективное агенство?

— Так значит, я прав… У нее что-то случилось?

— У нее случилось Рождество.

— О, вот как… Так это она подарила? — ЭфПи кивком указывает на блестящий сверток, лежащий на диване.

— Нет, это был Санта. Встретил его на парковке.

— Я так и подумал. Будь это Пенни, я бы здорово удивился.

Джагхед закуривает и сквозь сигареный дым смотрит на мужчину в кресле. Призрак слабой улыбки еще витает на его губах, но в глазах нет и намека на веселье.

«Шутки закончились, — думает Джаг. — Пора переходить к делу».

— Ты сказал, что искал меня, — обращается он к отцу. — Если речь о госпитале, то можешь не стараться — Элис тебе не переплюнуть.

— Я здесь не ради обвинений, — спокойно отвечает ЭфПи. — Ты свое уже получил, добавлять не стану. Я просто хочу поговорить.

— О чем?

— О вас с Бетти. О всей этой ситуации.

— Ну, а я как раз не хочу это обсуждать.

— Ладно, тогда просто выслушай. Это тебя не затруднит?

Джагхед пожимает плечами, разглядывая кончик сигареты.

— Валяй, — говорит он безжизненным голосом.

— Ладно, эм… Я говорил с Элис. Она звонила полчаса назад, и судя по тому, что я услышал от нее, Бетти тебе не видать как собственных ушей. Поверь, я пытался ее образумить, но она настроена очень серьезно. Я думаю, у нее есть какой-то план и его исполнение явно не в твоих интересах. В общем, если говорить откровенно, то ты…ты в полном дерьме. По колено и обеими ногами.

— Ну, раз так, то может подаришь мне лопату?

— Брось, я ведь серьезно. — ЭфПи досадливо морщится. — Ты вообще слушаешь меня?

Джагхед вздыхает. Отец решил поиграть в Капитана Очевидность.

— Пап, я по-твоему, живу на Луне? Я знаю, что не увижу Бетти до выписки, и про план с Ванкувером мне тоже известно. Если тебе нечего добавить, то давай сменим тему, идет?

— Ванкувер? — ЭфПи выглядит слегка удивленным. — Я ничего подобного не слышал…

— Не волнуйся, еще услышишь. Она собирается увезти туда Бетти. — Джагхед придвигает к себе пепельницу и со злостью впечатывает недокуренную сигарету в стеклянное днище. — Она сказала — Бетти начнет там новую жизнь и мне в ней не будет места. — Он чувствует, как к горлу подкатывает горький ком. — А знаешь, о чем еще говорила твоя жена? — Он поднимает глаза и в упор смотрит на растерянного отца. — Она рассказала о той записи с диктофона. Да, пап, твоя жена не умеет держать язык за зубами.

ЭфПи нервно ерзает в кресле, но взгляд не отводит.

— Джаг, послушай…— начинает он, но ему не дают договорить.

— Я уже слушаю. — Он тянется к бутылке с надписью «100% Agava». — В суде запись оборвалась на признании в убийстве. Я хочу знать, что было дальше.

— Зачем тебе это, сынок? Все в прошлом, может не стоит…

— Нет, стоит.

— Ладно, но разве Элис…

— Нет, она ограничилась парой фраз. Без подробностей.

На некоторое время голоса в комнате стихают. Пока Джагхед наливает себе текилу, ЭфПи горбится в кресле и, разглядывая свои руки, напряженно думает о том, как без скандала задавить в зародыше этот неприятный разговор. Озвучивать сыну все то, что довелось услышать им с Элис, ему категорически не хочется. Прошёл месяц, а ему до сих пор чудятся те крики…

Душераздирающие мольбы о пощаде, смешанные со звуками отчаянной борьбы за жизнь…

Молчание длится еще несколько секунд, а потом ЭфПи тихо заговаривает, не поднимая глаз.

— Ничего уже не исправить, сынок. От того, что я расскажу, тебе легче не станет.

— Не переживай, папа, мне до самой смерти не станет легче, — говорит Джагхед надтреснутым голосом.

ЭфПи на мгновение вскидывает на паренька хмурый взгляд и видит на его лице настоящую муку. Ему кажется, что сын вот-вот заплачет. Его нижняя губа дрожит, ровно как и рука, в которой он сжимает стакан с текилой. Отцовское сердце больно дергается, бьет молотом. В тысячный раз он спрашивает самого себя — за какие грехи расплачиваются их с Элис дети? Когда они успели так нагадить в ранимую душу Господа, что он обрушил на их головы все это дерьмо.

Проходит некоторое время. Понурясь и часто моргая, ЭфПи смотрит на свои руки, когда решается наконец заговорить:

— У Бетти был выбор. — Собственный голос кажется ему до безобразия неестественным, словно ему пересадили чужеродные голосовые связки. — Да, был… Арчи предлагал ей бежать с ним. Говорил, что любит ее, и что она для него особенная, но это не сработало. Трижды он просил ее, и в каждый раз Бетти отказывалась. Она знала, что ее ждет, но решение свое не изменила. Она сказала, что… — Голос ЭфПи дрогнул, и он умолк. Пауза длилась несколько секунд, а потом он продолжил: — Сказала, что не боится…уйти. «Я выполнила свою миссию» — так она говорила.

— Миссию? — тихо спрашивает Джагхед.

ЭфПи поднимает голову и смотрит на сына. Его лицо искажено, словно под пыткой, а в зеленых глазах стоят слезы.

— Ты был ее миссией. Твоя свобода.

В груди Джагхеда вспыхивает нестерпимая боль, жгучая, острая, она пронзает его словно раскаленный до бела меч. Дышать невыносимо трудно, и он понимает, что нужно прекратить этот разговор, но он не был бы Джагхедом Джонсом, если бы не пошел наперекор зову здравого смысла.

— Что еще…— Слова даются ему с чудовищным усилием. — Бетти… Что она говорила?

ЭфПи хочется закончить этот болезненный допрос как можно быстрее, поэтому он без колебаний отвечает:

— Она говорила о тебе. О том, как сильно любит.

Джагхед словно обращается в камень. Остекленевшими глазами он смотрит перед собой, но не видит никого и ничего.

— Спасибо, что рассказал, — чужим голосом говорит он отцу. — Теперь уходи. Я хочу побыть один.

— Сынок, послушай…

— Пожалуйста. Просто уйди.

— Нет, выслушай меня, — с нажимом говорит ЭфПи. — В том, что случилось твоей вины нет. Бетти жива и это самое главное, верно? Не спорю, сейчас все дерьмово, но мы что-нибудь придумаем, я обещаю.

Джагхед слабо кивает. Угасшая, безмолвная душа. Оставлять сына в таком состоянии чертовски тяжело, но у ЭфПи нет выбора. Мальчишка сейчас как глухая стена, никакого отклика от него не добиться.

Мужчина вздыхает и поднимается из кресла.

— Увидимся позже, идет? — Он успокаивающее хлопает сына по плечу. — Я сегодня заночую здесь, а утром поговорю с Элис. Все образуется, вот увидишь.

Дверь за отцом закрывается, и Джагхед остается один. Он смотрит на свой стакан, залпом выпивает текилу, тянется к бутылке и заново наполняет стакан. От теплой водки к горлу подкатывает тошнота, но он все равно допивает вторую порцию. А за ней — третью, а потом еще и еще, и давит на стоп-кран, когда жжение в пищеводе становится уже невыносимым.

Таким же, как его жизнь без Бетти. И он этого заслуживает.

Отец прав. Все образуется. У Бетти все будет хорошо. Она уедет в Ванкувер и начнет новую жизнь, с чистого листа. У нее впереди непростые времена, но она сильная, а значит справится. Ей многое предстоит — операция, окончание старшей школы, колледж, а возможно, она даже поступит в какую-нибудь театральную труппу, как и мечтала. Если операция пройдет успешно, то почему бы и нет… Ванкувер — город ее детства, и наверняка у нее там не мало друзей, но со временем заведутся и новые. А еще спустя какое-то время в ее жизни появится человек, встреча с которым разделит эту жизнь на до и после. Новая любовь… Да, она обязательно найдет его, того единственного, кто сделает ее по-настоящему счастливой. Того, кто никогда не обидит и будет оберегать всеми силами. Того, кто никогда не подставит ее под удар ради спасения собственной шкуры. Того, кто действительно заслуживает ее безграничной, всепрощающей любви.

Да, это чертовски хороший расклад. Именно таким должно быть ее будущее. И оно будет таким при одном условии. Память не должна к ней вернуться. Она не должна вспомнить все то дерьмо, что случилось с ней в Ривердэйле. Она не должна вспомнить его. Пусть он останется в темноте, там, куда ушли все воспоминания об их недолгих отношениях, которые не принесли ей ничего, кроме боли и страданий, и которые едва не стоили ей жизни.

И пусть она узнала сегодня правду, это ничего не изменит. Она уедет и со временем все забудется, ведь ничто не убивает память о человеке лучше, чем расстояние и время.

— Я отпущу тебя, — шепчет Джагхед. — Я отпущу, клянусь Богом… Только обещай, что станешь счастливой. Обещай мне, Бетти…

И он закрывает глаза, чувствуя приближение слез.

***

26 декабря 2018.

Riverdale Community Hospital.

Бетти просыпается, вздрогнув, и не сразу соображает, где находится. Проходит несколько секунд, прежде чем мозг включается в работу, лениво и со скрипом, будто старый часовой механизм.

Все в порядке, она в госпитале, в своей палате. Сколько она проспала? Судя по тому, что сквозь воздушные зеленые шторы пробивается розовый свет нового дня, в отключке она была она не меньше суток.

Если ее спросят сейчас, что она чувствует, то Бетти ответит без раздумий — похмелье. Тело ломит от сна в неудобной позе, хлопковая пижама неприятно липнет к потной коже. У нее невыносимо болит голова, в веки как будто закачан цемент, а во рту кажется испарилась вся слюна; Бетти хочется пить как никогда в жизни.

Сделав над собой усилие, она переворачивается на спину и несколько секунд просто лежит и смотрит на идеально белый потолок, а потом…

Джагхед.

Имя вспыхивает в ее памяти, затмевая все прочие мысли. Остатки сна тут же сдувает ураганом Катрина, и ее мозг включает первую космическую скорость. Она без труда вспоминает все события, связанные с этим странным именем. Поцелуй, подарок на Рождество, разговор…

Перед ее мысленным взором плывет образ Джагхеда. Он сидит в кресле, и они говорят о девушке, которая потеряла память.

Они говорят о ней…

Она та самая девушка. Господи…

А потом он целует ее, она захлебывается в истошном крике, и наступает темнота.

Она хорошо знает, что значит быть во тьме.

Двенадцать дней и ночей тьма не отпускает ее, укутав тело и разум в кокон из холодной вязкой субстанции, которая не дает ей двигаться, думать, чувствовать. Бетти просто материя, существующая вне пространства и времени. Никаких телесных ощущений, света в конце тоннеля или полетов души по палате — в этой тьме нет ничего. Абсолютная пустота.

Но эта темнота другая, не та, что раньше. Она наполнена смутными образами, видениями, сменющими друг друга как в калейдоскопе с бесконечным числом сочетаний. Вот только вместо разноцветных узоров Бетти видит черно-белые кошмары.

Вот она бродит по какому-то старому дому, а из-за углов на нее то и дело набрасываются чудища, которые царапают ее, рвут когтями и клыками, воют, рычат, хохочут… Она вырывается, бежит от них по длинному коридору, но они настигают ее и снова причиняют боль. Она не может кричать, лишь скулит и хнычет, а пытка все никак не закончится. Вдруг ей везет и она снова на свободе, бежит так быстро, как позволяют силы, но чьи-то ледяные лапы хватают ее за ноги, она падает и ударяется головой. Адская боль смешивается с тихим хрустом, и все исчезает.

Теперь она сидит на полу в какой-то крошечной комнатке, рядом стоит подсвечник с тремя черными свечками и круглое блюдо с пирожными. Она берет одно пирожное и смело надкусывает его. Персиковое, со взбитыми сливками, оно тает на языке, и Бетти жмурится от удовольствия. Тщательно посмаковав, она проглатывает лакомство, открывает глаза, чтоб откусить еще кусочек и тут же громко вскрикивает. Пирожное в ее руке почернело, и вместо прослойки из крема в нем кишат белые опарышы. Бетти роняет пирожное на пол и видит, что блюдо с десертом превратилось в шевелящуюся белую массу. Она ощущает во рту запах тлена и начинает плакать, закрыв лицо руками. Но вдруг она слышит за спиной чьи-то тяжелые шаракющие шаги и прекращает плакать. Шаги стихают совсем близко от нее, но Бетти боится отнять руки от лица и посмотреть на того, кто стоит за ее спиной. Она слышит свистящее прерывистое дыхание, чувствует кожей могильный холод, которым веет от незнакомца, и парализующий страх окончательно завладевает ею.

— Едем со мной…

Она узнает этот тихий голос и страх отступает. Бетти медленно отнимает руки от лица и поворачивается к Джагхеду. Но стоит ей поднять глаза верх, как беззвучный крик застревает в горле. За спиной она видит вовсе не Джагхеда.

Она видит окоченевшее тело, в грязной ободранное синей куртке с желтыми рукавами. На голом черепе клочки спутанные рыжих волос, а лицо — гниющая масса, вся в струпьях и язвах, в которых кишмя кишат трупные черви. Глазницы пустые, черные и бездонные, как первородная тьма, а вместо рта такая же черная дыра, беззубая и раскрытая в ужасающей гримасе. Мертвец тянет к ней руки, и Бетти хочет закричать, но не может, из горла вырывается лишь сдавленное бульканье. Она хочет убежать, но не может, её собственное тело тоже кочеенет, не подчиняясь воле своей хозяйки, его словно пригвоздили к полу. Мёртвые руки уже обвивают её змеиными кольцами. Бетти чувстует ледяные пальцы на своей коже, они везде — на лице, на плечах, груди… Комната расплывается перед глазами, свечи гаснут. Бетти лежит на полу, придавленная мертвым грузом, и в последнем всполохе огней видит как покойник тянется к ней своим распахнутым чёрным ртом. Она чувствует на своем лице гнилостное ледяное дыхание, оно все ближе и ближе. Поцелуй смерти касается её губ, и комната разваливается на куски.

Под оглушительный стук сердца за ребрами, Бетти открывает глаза. Воспоминания о кошмарах рассеиваются, оставив после себя вопросы, на которые у неё нет вразумительного ответа. Она толком и не знает, что видела во сне, и есть ли вообще смысл в этих жутких видениях. Она спрашивает себя, а не связаны ли они с её прошлым? С тем прошлым, о котором рассказывал ей Джагхед…

Едва Бетти допускает эту мысль, как на неё обрушивается очередная шокирующая истина.

Ложь. Ей скормили благовидную утешительную ложь, а она без вопросов её проглотила. Не авария приковала её к больничной койке, не стекло и металл оставили отметины на её лице и животе, не от удара двадцатитонной фуры она потеряла память. Все это сотворил с ней…человек. Но разве человек способен на такие зверства?

«Он был влюблен в неё…», — вспоминает она слова Джагхеда.

История, старая как мир. Он любил, а она отвергла. Она выбрала другого, а он не смог смириться.

Арчи Эндрюс.

Да, его звали Арчи Эндрюс. Она запомнила это имя, когда мать расспрашивала её по указке доктора Кларка. Сначала она думала, что так звали водителя такси или кого-то, кто был каким-то образом связан с аварией, но теперь все встало на свои места.

Арчи любил, а Бетти отвергла. Бетти выбрала Джагхеда, а Арчи не смог смириться.

Бетти любила Джагхеда…

Ещё одна голая, ничем не приукрашенная истина. Она любила своего брата. Пусть сводного, но все же брата. И не просто любила, а готова была отдать за него жизнь.

«Твоя девушка… Она такая смелая…», —вспоминает она свои собственные слова.

Она говорила о себе. Кто бы мог подумать…

И тут Бетти вспоминает ещё кое-что.

«Мою любимую зовут твоим именем». Так он сказал. Джагхед. Он признался ей.

От этих мыслей Бетти хочется плакать, хочется отмотать время назад и сделать так, чтоб никогда не слышать этих слов. Теперь все изменится. Уже изменилось. Никогда уже не будет по-прежнему, и это трагедия. Она-то надеялась, что они станут лучшими друзьями, но этому не бывать. Бетти чувствует себя преданной, словно Джагхед нарочно обманул её надежды. Она злится, потому что не знает, как теперь смотреть ему в глаза, как вести себя и о чем говорить. Еще сильней она злится от того, что знает, как будет вести себя он.

В каждую их встречу он будет смотреть на неё щенячими глазками, в надежде, что она вспомнит свои чувства к нему. Он будет без конца рассказывать ей историю их удивительной любви, начиная со дня знакомства и заканчивая днем, когда трагедия разрушила их счастье. После выписки он не отойдет от неё ни на шаг и будет таскать её по особенным, памятным местам — кафе, паркам, кинотеатрам, надеясь, что знакомая обстановка благотворно повлияет на процесс возвращения памяти. Он каждый день будет говорить ей о своей любви и ждать, что ему ответят взаимностью.

Но этого не случится. Она ничего к нему не чувствует. Наверное, поэтому так злится.

А может, ей просто сложно принять тот факт, что они с Джагхедом были близки? Их родители женаты, они друг другу брат и сестра, сводные, но все же родственники как ни крути. Их отношения…они неправильные, порочные, так быть не должно.

С каких это пор ты такая правильная? — мелькает в ее голове предательская мысль.

Да, она встречалась с мужчиной вдвое старше ее, но это совсем другое. Ей едва стукнуло шестнадцать, она была ребенком и не понимала, что творила. Но сейчас-то что с ней случилось? Через две недели ей восемнадцать, но привычка совершать иррациональные поступки видно никуда не исчезла.

Любимая… Голос Джагхеда снова и снова повторяет это слово, и его лицо возникает перед её мысленным взором. Красивое, но такое печальное лицо с необыкновенными глазами, которые смотрят на нее с безграничной любовью и нежностью. Другого такого нет на свете и не будет, а она добровольно отказывается от его любви. Сердце у Бетти пропускает удар. Внезапно она понимает, почему так злится. Она допускает саму мысль, что это чувство можно принять. Допускает мысль, что оно имеет право на жизнь.

Еще тогда, в их первую встречу, когда Джагхед вошёл в палату, в ней колыхнулось странное чувство, будто он и не чужой вовсе, будто есть между ними какая-то связь, тонкая нить, концы которой они держат в своих руках. Она списывала это на причуды своего сознания, ещё не отошедшего от двенадцатидневной комы, но причина крылась совершенно в иной плоскости. Тут не сознание, тут — сердце… Пусть разумом она забыла его, но сердцем помнила.

Вот только этого недостаточно…

Бетти чувствует, как горячие слезы стекают по вискам, смачивая густые волосы. Она всхлипывает, отирает ладонями мокрые глаза, приказывая себе не распускать сопли. Надо просто забыть, затолкать то, что случилось в самый дальний угол сознания — и не ворошить, не вспоминать. Да, она так и сделает, обязательно, но сначала ей нужно увидеть его, хоть одним глазком. Нет, не Джагхеда. Его подарок.

С трудом преодолев земное притяжение, Бетти садится на кровати, поправляет объёмную белую подушку и откидывается на неё спиной, которая благодарно похрустывает одервеневшими от долгого лежания позвонками. Кровь отливает от головы, боль будто становится глуше, и Бетти чувствует себя гораздо лучше. Но когда она поворачивает голову и смотрит на прикроватную тумбу, вся радость вмиг улетучивается. На тумбе стоит лишь графин с водой и невысокий стеклянный стаканчик. Она отлично помнит, что вчера подарок лежал на этой самой тумбе, рядом с графином, а сейчас его нет. Куда он испарился? Кто-то забрал? Но кто? Вряд ли это кто-то из персонала, они не стали бы забирать личные вещи пациента. Значит, кто-то побывал в палате, пока она спала.

Не успевает Бетти закончить свою мысль, как дверь тихо открывается и в палату входит…

— О, детка, ты уже проснулась!

У Бетти начинают закрадываться смутные подозрения. Ей кажется, что она знает, кто причастен к исчезновению подарка. Она обязательно узнает, в чем тут фокус.

Элис тем временем бросает сумочку на кресло, а бумажный стаканчик с кофе ставит на низенький деревянный столик рядом с ним, и присаживается на краешек кровати, с тревогой глядя на неё. Бетти отмечает про себя, что мать выглядит уставшей, будто страдала всю ночь от бессонницы, следы которой старательно пытается скрыть за слоем косметики. Она как всегда одета с иголочки — строгий бордовый костюм, поверх которого наброшен белый халат; платиновые локоны безупречно уложены, но фасад идеальности кажется таким фальшивым и вымученным. Красивая обёртка, за которой прячется неуверенность и страх.

— Как ты, милая? Как себя чувствуешь? — спрашивает Элис.

«Обманутой», хочется ответить Бетти, но вместо этого она говорит:

— Не подашь мне стакан воды? Пожалуйста.

Она удивляется, как легко ей дается речь. Еще вчера говорить было трудновато, но сейчас абсолютно никаких сложностей. Должно быть, от вчерашних криков связки окрепли, с горьким удовлетворением думает Бетти.

— О, ну разумеется. — Элис мимолетно улыбается и встаёт с кровати.

Пока она возится с графином, Бетти думает, с чего начать. Элис протягивает ей воду, она с жадностью выпивает весь стакан и просит ещё. Мать снова улыбается, а она все ещё не знает, хочет ли знать больше, чем знает сейчас. Когда пустеет второй стакан, Бетти коротко благодарит мать и решает, что хочет. Элис снова садится рядом, и снова задает тот же самый вопрос.

— Я в порядке, — отвечает Бетти. — Только голова немного болит.

— О, я позову сестру, тебе нужны лекарства, — встревоженно говорит Элис и уже собирается подняться, но Бетти её останавливает.

— Не надо никого звать. Я в порядке, правда.

— Но голова…

— Ерунда, сейчас пройдёт. Я просто долго спала, вот и все.

Мгновение Элис раздумывает, а после говорит:

— Хорошо, тогда дождемся доктора Кларка. Он сейчас на обходе, как раз на твоем этаже, значит скоро и к нам зайдет.

Не найдясь, что ответить, Бетти коротко ухмыляется краешкем губ. В воздухе незримо витает напряжение, от которого внутри расцветает чувство гнетущей, необъяснимой тоски. Мать берет её за руку и ласково сжимает, отчего Бетти становится ещё хуже.

— Я так испугалась за тебя, милая, — говорит она придушенным голосом. — Вчера был худший день в моей жизни, я думала, что сойду с ума. Кларк такое рассказал, просто ужасные вещи… Я всю ночь не сомкнула глаз, так хотела поскорее увидеть тебя.

— И что же такого ужасного он рассказал?

Бетти улавливает в своём голосе задиристые нотки. Душераздирающая исповедь матери, её трагическая интонация и полный сочувствия взгляд вызывают у нее прилив неподдельного раздражения.

— О, милая, разве ты не помнишь, что вчера произошло?

— Прекрати называть меня милой, — резко говорит Бетти, вырывая руку. — Может ты забыла, но у меня вообще-то есть имя. И да, я помню, что вчера произошло, и Кларк прав — это было ужасно! Меня обманывали все, кому не лень, а я дура, верила в эту ложь!

Наступает тишина. Элис выглядит обиженной, и Бетти становится стыдно. Она вовсе не хочет грубить матери, но сидящая внутри злоба срывается с поводка и не подчиняется команде «сидеть».

— Прости, ми…— Элис тут же осекается и торопливо исправляется: — Бетти. Прости меня, я хотела как лучше!

— Так я и думала, — фыркает Бетти, закатывая глаза. — Ну, конечно, лапшу вешать гораздо лучше и легче, чем объяснять неприятную правду.

— Я сделала это ради твоего блага, Элизабет!

— О, так мне может ещё и спасибо сказать?

— Да, было бы не лишним!

Бетти возмущенно открывает рот:

— Охренеть… Ты серьёзно?

— Я хотела тебя защитить! — Элис едва держится, чтоб не сорваться. — Ты может не заметила, но правда довела тебя до припадка!

— Его не случилось бы, расскажи ты мне все с самого начала! — Бетти едва не трясет от негодования. — Ты хотела защитить, но разве вранье — это защита?

— О, так это я довела тебя до приступа?! Отлично! Нет, это просто невероятно! — Элис всплескивает руками, задыхаясь от возмущения. — В чем еще ты меня обвинишь?

— Не разыгрывай из себя жертву, ты выглядишь глупо.

— О, как можно, это ведь твоя роль. — Элис едко усмехается.

— О, мама, ты просто…— Бетти набирает в рот воздуха, но в последний момент умолкает, не решаясь произнести вслух то, что крутится на языке.

— Кто я? Ну, говори, не стесняйся. — Миссис Джонс окончательно теряет самообладание. — Да, я может и солгала, но, поверь, в твоем случае — ложь это благо.

— В моем случае? — Глаза у Бетти сужаются. Ей кажется, что ещё мгновение и от ярости её разорвет на кусочки.

— Скажи-ка мне, а что именно поведал тебе Джагхед? — вдруг спрашивает Элис ядовитым тоном. — Давай, поделись его версией, мне интересно, сколько лапши он тебе навешал.

Бетти на секунду теряется. Внутри нарастает смутная тревога, что-то в тоне матери заставляет её поежиться точно от порыва ледяного ветра. Она приказывает себе выйти из немого оцепенения и ответить на вопрос, который призван лишь для того, чтоб побесить её ещё сильней.

— Он…много чего рассказал, — говорит она, стараясь убрать из голоса нотки неуверенности. — Мне обязательно все пересказывать?

— Да, будь добра, — с натянутой улыбочкой отвечает мать.

— Господи…— Бетти обреченно вздыхает. — Ладно, эм… В меня был влюблен один…человек, а я отвергла его из-за Джагхеда. Он ревновал, хотел убрать Джага с дороги и…убил какого-то парня. Убийство повесили на Джага, я взялась за расследование, но что-то пошло не так. Этот парень… Арчи, он догадался обо всем и решил отомстить. Он увез меня за город и…— Голос ее подводит и она умолкает. Она чувствует, как по всему телу ползет мелкая дрожь.

— Что ж, очень умно, — говорит Элис, презрительно кривя губы. — Он сгладил все острые углы и скормил тебе одни лишь сухие факты. Браво, этот мальчик не перестаёт меня удивлять.

— Какие ещё острые углы? — спрашивает Бетти, затаив дыхание.

Но Элис не спешит отвечать. На короткое мгновение по ее лицу проносится тень испуга, а в глазах еще секунду назад горевших огнем праведного гнева сейчас отчётливо читается сомнение. Такое чувство, будто ответ, который от неё требуют, принесёт в этот мир чуму, мор, войну и смерть, озвучь она его.

— Какие углы? — повторяет Бетти, теряя последние жалкие крохи терпения.

— Ты уверена, что хочешь это знать? — спрашивает Элис, снова нацепив на себя маску холодной язвительности.

— Да, чёрт возьми, уверена, — сердито отвечает Бетти.

— Что ж, даже не знаю, с чего начать, — театрально вздыхает мать. Она закидывает ногу на ногу и чопорно складывает руки на колене. — Пожалуй, начать стоит с тебя, Элизабет. Ты же не против?

— Господи, мама, хватит уже церемоний!

— Как скажешь. — Элис ядовито ухмыляется и заговаривает: — Что ж, ты, милая, самый острый из всех углов, краеугольный камень, можно сказать. Джагхед сказал, что Арчи был в тебя влюблен. Да, он не соврал, это правда. Забавно только, что он умолчал о твоём с Эндрюсом романе.

Глаза у Бетти расширились от удивления.

— Романе? У меня с ним был роман?

— Ну, не совсем, скорее «свободные отношения». По крайней мере, ты их таковыми считала.

Бетти сидела с открытым ртом, в полной растерянности, а мать тем временем продолжает свой шокирующий рассказ:

— В общем, ваши «свободные отношения» продлились недолго. Думаю, ты знаешь, кто послужил тому причиной. Вдоволь порезвившись с бедолагой Арчи, ты переключилась на Джонса. О, Арчи был раздавлен, он так ревновал тебя, что даже решился на поджог.

— Поджог? — потрясенно выдыхает Бетти. — Господи, о чем ты…— Ей кажется, что она медленно сходит с ума.

— Да, милая, Арчи так сильно ненавидел твоего братца, что решил отправить его на тот свет. Он поехал в Саутсайд и поджог трейлер вместе со спящим Джагхедом.

Бетти теряет дар речи. Что, чёрт возьми, несет эта женщина? Это все нереально, просто кошмарный сон.

— Но, как видишь, с Джагхедом все в порядке, — продолжает Элис будничным тоном, словно говорит о погоде или о том, что съесть на ланч. — Эм…так вот, первая попытка у Арчи не удалась и он задумал вторую. С этого все и началось.

— Убийство, — тихо шепчет девушка. — Его вторая попытка…

— Верно, — кивает мать. — Это второй острый угол. Реджи Мантла. Про него Джагхед тоже умолчал, разумеется.

— А кто он, этот Реджи?

— О, тут история ещё забавней. Он был наркоторговцем.

У Беттипадает челюсть. Творящийся у неё в голове хаос не поддается осмыслению. Она хочет сказать матери, чтоб та прекратила её разыгрывать, но не может вымолвить и словечка.

— Я вижу, ты удивлена, — усмехается Элис, разглядывая дочь насмешливым взглядом. — Да, такой вот у нас городок — наркотики, убийства, насилие…— Она выдерживает секундную паузу, а после продолжает: — Так вот, Реджинальд промышлял наркоторговлей, и Джонс про это узнал. Он видно вообразил себя Суперменом, и вместо того, чтоб идти в полицию, сам взялся вершить правосудие. Он угрожал Реджи, а тот, само собой, испугался и решил избавиться от угрозы.

— Избавиться? — Бетти понимает, что означает это слово, но верить в свои догадки категорически не желает.

— Да, он сговорился с Эндрюсом, и заманил Джагхеда в ловушку. Только вот, все пошло не по сценарию Реджи. Его напарник внёс некоторые коррективы.

— Но получается…— Бетти с трудом формулирует свою мысль. — Выходит, Эндрюс…он спас Джагхеду жизнь.

— Да, выходит, что так. Все же тюрьма куда предпочтительней могилы.

Как бы там ни было, Эндрюс все же добился желаемого. Все стрелки свелись к Джагхеду. Арчи подкинул в наш дом орудие убийства, и когда его нашли, твоего брата арестовали. Ты с этим была несогласна. Ты возомнила себя великим сыщиком и начала свое собственное расследование. Вот мы и добрались до третьего угла.

Бетти нервно сглатывает, боясь услышать новые шокирующие факты. Правда, которую она так усердно добивалась… Получите-распишитесь. И сейчас она думает, что ложь и в самом деле была куда милосердней…

Голос матери заставляет её вздрогнуть.

— Ума не приложу, как ты до этого додумалась, — говорит Элис, с досадой окидывая её взглядом холодных глаз. — Знай я про твои шпионские игры, увезла бы тебя в Ванкувер и посадила на цепь. И ведь все молчали! До последнего. Джонс, его адвокат, сынок шерифа…

— Кевин? — удивленно спрашивает Бетти. — Он тоже знал?

— Ну разумеется, он ведь был твоим доктором Ватсоном, — отвечает Элис, усмехаясь презрительным смешком. — Но это все мелочи, главная проблема в другом. — Она умолкает и опускает взгляд на свои руки, словно ищет на них слова, которые ей нужно произнести. Проходит секунд пять, и она вскидывает голову и вновь заговаривает: — Главная проблема в том, Бетти, что…твоя жертва была напрасной.

Она застывает, перестаёт дышать. Она не до конца понимает, о чем вообще идёт речь, но внутри у неё все каменеет, будто внутренности по очереди окунают в жидкий цемент. Сначала глохнут лёгкие, а после — сердце.

— Я знаю, это неприятно, но тебе придется выслушать то, что я собираюсь сказать, — говорит Элис, и голос её звучит уже не так отчужденно. — Все, что произошло с тобой в ту ночь, на той старой ферме — это результат твоих решений, Бетти. Ошибочных, роковых решений. Ты была готова отдать жизнь за человека, который не заслуживал и минуты твоей жизни. Он знал Арчи Эндрюса едва ли не с детства, знал, на что тот способен, но все равно позволил тебе вести с ним опасную игру. Будь ты ему по-настоящему дорога, он пришёл бы ко мне, к нам с ЭфПи, и все рассказал, и тогда все сложилось бы иначе. Ты осталась бы невредимой и не лежала бы сейчас на этой кровати с изуродованным лицом…

Бетти кажется, будто в её тело вонзились сотни раскаленных копий. Она не может говорить, не может плакать, не может пошевелиться. Ей сводит челюсть, и постепенно ею овладевает нервная дрожь.

— Я прожила с Джагхедом пять лет, но так и не смогла до конца понять, — с тяжелым вздохом продолжает Элис. — Когда я узнала о ваших отношениях, я была в гневе. Я грозилась отправить тебя назад, в Ванкувер, если это не прекратится. И знаешь, однажды ты едва не уехала. Вы с Джагхедом здорово поссорились, ты даже собрала вещи и поехала на вокзал, но спустя пару часов вернулась домой. Я так радовалась… Боже, если бы я знала тогда…— Она издает тихий стон и умолкает, её губы дрожат. Но тут же снова зажимает себя в тиски, натягивая маску непоколебимого хладнокровия. — Да, знай я тогда, чем все закончится, я бы не позволила тебе остаться в этом чертовом городе. Но сейчас уже поздно сокрушаться, ничего уже не изменить.

— Я осталась ради расследования? — деревянным голосом спрашивает оцепеневшая Бетти.

— Кевину ты рассказала, что Арчи перехватил тебя на вокзале. Он умолял тебя не уезжать, признавался в любви, и у тебя, как видно, закрались подозрения. С этого все и закрутилось.

— У нас снова начался роман?

— Да, но я как всегда, узнала об этом от посторонних, — с лёгкой досадой в голосе отвечает Элис. — Ты никогда не делилась со мной, но это не твоя вина. Я ведь бросила тебя, о каком доверии может идти речь, верно? — Она горько усмехается, но после говорит: — Я была слепа, Бетти, не могла разглядеть очевидного. Когда Фред Эндрюс, отец Арчи, проговорился мне о вашем романе, я даже не настрожилась. Я пришла домой, мы с тобой повздорили, и на этом разошлись. А я ведь знала, где-то в глубине души, что у тебя к Джагхеду серьёзное чувство, и ты не стала бы через пару дней после ссоры заводить интрижку за его спиной. Я знала это, но не придала никакого значения. Как же я была слепа…

— Джаг…— говорит Бетти, ее окаменевшие губы еле шевелятся. — Он…позволил? Я и Эндрюс… Он позволил нам?

— О да, милая, он позволил, — с мрачным удовлетворением отвечает мать. — Он позволил тебе встречаться с Арчи, позволил впутаться в опасное расследование, позволил тебе рисковать жизнью ради его свободы. Как знать, может он считал, что ты ему обязана, и поэтому реагировал так спокойно. В конце концов, это ведь из-за тебя его чуть не убили и под суд он попал благодаря тебе. А может, ему просто-напросто было все равно, ведь он тебя никогда не любил.

— Не правда, — едва слышно говорит Бетти. — Вчера он сказал…

— Знаю, мне он тоже сказал, что любит тебя, — прервала её Элис. — Звучало это так искренне, не поверить было невозможно, но вот в чем проблема — до вчерашнего дня он молчал.

— Молчал?

Элис снова берет ладонь дочери в свою и крепко сжимает её, будто это прикосновение облегчит ту невыносимую боль, которую она собирается причинить своему единственному ребёнку. Ничего, боль скоро пройдёт. Все когда-нибудь проходит.

— Да, милая, до того, как ты попала сюда, Джагхед не разбрасывался такими словами, — уверенно говорит она, а сердце её обливается кровью. — Однажды я случайно услышала, как он говорил с тобой. Ты была в коме, а он дежурил у твоей постели. Я стояла за дверью и слышала каждое его слово. Он просил у тебя прощения, а я не могла понять, за что он его просит. А потом все стало ясно. Оказывается, он извинялся за своё молчание. Он сожалел, что ни разу не признался тебе в своих истинных чувствах, как это делала ты, и как оказалось, не единожды. Говорил, что поступал так, потому что не заслуживал твоей любви, что недостоин и все в таком роде. Его раскаяние было таким искренним, и я даже поверила ему, но потом он сказал…

Элис резко умолкает, будто ей перекрыли доступ кислорода. Заминка длится секунд пять, которые кажутся Бетти вечностью, а потом мать снова заговаривает:

— Он сказал, что ищет любое оправдание, лишь бы не признавать очевидного. Ему было нечего сказать. На все твои признания ему попросту было нечего ответить.

— Но вчера… Почему он так сказал? — чужим голосом спрашивает Бетти.

Молчание длится секунд десять, после которых…

— О, я думаю это чувство вины, — тихо говорит Элис, а после короткой паузы добавляет: — И жалость. Да, жалость и чувство вины.

Она умолкает и наступает звенящая тишина. Бетти смотрит перед собой невидящим взглядом, оцепеневшая и покрытая нездоровой бледностью. В ушах звучит голос Джагхеда, без конца повторяющий те лживые, пустые слова. «Моя любимая»…Лживые и пустые.

Внезапно в затуманенном мозгу вспыхивает мысль, которая не даёт ей покоя с момента пробуждения от коматозного сна. Пусть это случится сегодня, сейчас, хуже ей уже не станет.

— Дай мне зеркало, — обращается она к матери. — У тебя есть, я знаю.

Элис растерянно моргает, не зная, что ответить.

— Милая, это не лучшая…

Бетти переводит свой остекленевший взгляд на лицо матери. Жуткий взгляд, есть в нем что-то пугающее, леденящее, от него по коже идёт мороз.

— Вытащи из своей сумки гребанное зеркало и дай его мне! — сквозь зубы говорит она, выдергивая свою ладонь из рук матери.

Элис бессловно повинуется. Что-то в голосе дочери, в её глазах, заставляет беспрекословно исполнить то, о чем через минуту они обе пожалеют. Она встает с кровати и подходит к креслу, на котором лежит сумка-тоут карамельного цвета из новой коллекции «Louis Vuitton», роется в ней (Бетти чудится, будто она слышит шуршание подарочной бумаги) несколько секунд и наконец достаёт то, что нужно.

Так же без слов, она подходит к кровати и протягивает дочери золотистый глянцевый футляр квадратной формы, на котором красуется эмблема бренда «Yves Saint Laurent». Не глядя на мать, Бетти берет футляр из её рук. Опустив голову, она некоторое время просто разглядывает его, не решаясь открыть. Глупо думать, будто ей не страшно. Страшно, еще как.

— Милая…— Элис неуверенно мнется возле кровати, не решаясь сесть. — Может отложим это…

Но она не успевает договорить.

Дрожащими пальцами Бетти открывает крышку футляра, в котором оказывается компактная пудра. И объемное зеркало. Сделав глубокий вдох, Бетти подняла его и, держа на уровне лица, заглянула в зеркальную гладь.

Не проходит и секунды, как из её горла вырывается судорожный всхлип. Гримаса боли и ужаса искажает худенькое личико, и Бетти зажмуривает глаза, отчаянно сдерживаясь, чтоб не потерять контроль над эмоциями.

— Ну все, довольно!

Элис протягивает руку, чтоб забрать чёртово зеркало, но в это мгновение Бетти открывает глаза. Она отталкивает руку матери, не позволяя ей забрать золотой футляр.

— Нет, — срывающимся голосом произносит она. — Я должна…

— Бетти, живо верни мне зеркало! — строгим голосом приказывает мать, снова протягивая руку.

— Уходи.

— Я уйду, как только ты отдашь мне это чёртово зеркало!

Бетти поднимает на неё глаза и говорит, выплевывая каждое слово:

— Катись нахрен из моей палаты!

Элис вздрагивает, будто от пощечины. Она возмущенно открывает рот:

— Отлично! Делай, что хочешь, мне плевать!

Она резко поворачивается и в два шага подходит к креслу. Схватив сумку, со злостью закидывает её на плечо, и быстро уходит прочь из ненавистной палаты. Дверь с оглушительным треском захлопывается, и Бетти остаётся в одиночестве.

Теперь, когда никто не мешает, она снова смотрит на своё отражение в зеркале.

Вот только из зеркала на неё смотрит вовсе не Бетти.

Урод.

Вот кто пялится на нее из

Зазеркалья.

Урод. Чудовище. Монстр.

Бетти чувствует, что еще чуть-чуть и она в дребезги разобьет проклятое зеркало, в котором видит свое «новое» лицо. Нет, не лицо — рожу.

Страшная маска, исполосованная рубцами вдоль и поперек. Всего их семь.

Раньше это число было для нее магическим. Сейчас оно проклятое.

Семь рубцов. Самый длинный и уродливый тянется от правой скулы до подбородка. Рядом с ним, на щеке — другой, чуть меньше, он берет начало от переносицы и изгибается почти до уголка губы. Третий, изогнутый в форме полумесяца, залегает на подбородке. Левая часть пострадала больше правой, на ней красуется аж три рубца, один безобразней другого. Розово-сизые, они кривыми нитями ползут по щеке, два из них совсем близко, словно параллельные прямый, а третий находится чуть выше, он тянется от виска до мочки уха. Седьмой рубец, отщепенец, залегает над левой бровью. Он небольшой, в длину дюйма три, прямой и наименее отталкивающий.

Хирурги Ривердэйла особо не утруждались. Они заштопали раны, словно дырки на носке — неаккуратно и на скорую руку.

Зеркало в руке трясется. Бетти кажется, что начинается землятресение, но на самом деле это дрожит её тело.

С самого начала, как только пришла в сознание, как только кома отпустила её, Бетти знала — она больше не идеальна. Она трогала своё лицо, чувствовала под подушечками пальцев все эти изъяны… Она понимала — её внешность изменилась, но представляла себе эти перемены иначе.

Но только не так, как сейчас… Боже, не так… Не так! Не так! Не так!

Зеркало выпадает из ослабевшей руки. С ее губ срываются какие-то непонятные звуки, не рыдание и не смех, что-то среднее между ними, громкие судорожные всхлипы.

Все видели. Всхлип.

Все молчали. Всхлип.

Все лгали. Всхлип.

Жалость и чувство вины. Всхлип.

Жалость и чувство вины…

Плотина наконец прорывается. Слёзы жгут изувеченную кожу точно раскаленный металл. Сжавшись в комок, Бетти горько плачет, спрятав обезображенное лицо в дрожащих руках.

***

С минуту Элис ещё стоит у дверей палаты, слушая приглушенные рыдания дочери.

«Ну, теперь ты довольна? — голосом мужа заговаривает с ней бледная тень совести. — Смешала Джагхеда с дерьмом, довела девочку до отчаяния. Понимаю, его ты ненавидишь, а на неё тебе плевать, но зачем так жестоко?»

«Он заслужил, — отвечает Элис. — Бетти чуть не погибла из-за него».

«Ты могла дать ему шанс. Он мог искупить свою вину».

«У него был шанс. Я пожалела его, подпустила к больной девочке, и что он сделал? Эгоистичный, самовлюбленный, трусливый ублюдок. Моя дочь заслуживает лучшего».

«Ты тоже струсила. Почему не рассказала ей? Почему не призналась, что выставила её из дома в тот вечер? Если бы не ты, Бетти не сунулась бы в Нордсайд, и Эндрюс не смог бы до неё добраться. Ты виновата не меньше Джагхеда и прекрасно это знаешь».

«Я признаюсь. Когда придёт время, я обязательно ей расскажу. Но только не сейчас. На сегодня с неё достаточно».

Ещё мгновение Элис стоит в нерешительности. На ум приходит вернуться в палату, но мысль эта гаснет так же стремительно, как и рождается. Она ненавидит себя, злится, презирает, но все равно разворачивается и уходит прочь от белых дверей, за которыми в одиночестве горько плачет её дочь.

И пока она идёт по знакомому до боли, длинному и стерильно чистому больничному коридору эти рыдания набатом стучат в её голове. Мимо неё проходят какие-то люди — сёстры, доктора, технический персонал, но их лица будто смазанны, как на плохом снимке. Со всех сторон ее окружают звуки нового дня: голоса, шаги, хлопки дверей, оповещения по громкой связи, но она едва их различает, будто в уши затолкали вату.

Элис подходит к кулеру, что стоит неподалеку от лифта, и наливает себе стаканчик воды. Медленно выпивает весь стакан, жалея при этом, что в нем не бурбон двенадцатилетней выдержки. Выбросив стаканчик в урну, она направляется к лифту, разделяющему коридор на две равные части, и с силой нажимает кнопку вызова. Ей не терпится выйти на улицу, не терпится вдохнуть свежий морозный воздух. Ей кажется, что только глоток ледяного воздуха избавит её от нестерпимого жжения в груди и от хаоса в голове. Она тычет в кнопку лифта, точно пытается выколоть глаз.

«Ну давай же, чёрт возьми! Давай».

Наконец стальные полированные двери лифта, издав мелодичный сигнал, разъезжаются. Элис отходит в сторону, чтоб пропустить тех, кто из него выходит — мужчину в белом халате и двух медсестер в синей униформе, одна из которых выкатывает инвалидное коляску, в которой сидит хмурый седовласый старик с гипсом на правой ноге. Троица расходится в разные стороны, путь свободен, но войти в лифт Элис не успевает — её окликают:

— Миссис Джонс!

По коридору справа к ней на всех парусах летит доктор Кларк.

Сердце у Элис пропускает удар. «Он заходил к Бетти…», — проносится в голове мысль, от которой в коленях начинается предательская дрожь.

Двери лифта бесшумно закрываются, отрезая путь к бегству.

Кларк уже в опасной близости, и Элис отчетливо видит его перекошенное от ярости лицо. Сейчас начнётся…

Его голос звенит от гнева, когда он заговаривает, остановившись в паре шагов от застывшей от страха женщины:

— Вы в своём уме? — Он достает из кармана халата золотистый футляр с пудрой и трясет им чуть ли не под носом у Элис. — Как Вы могли оставить девочку наедине с этим? Да ещё в таком состоянии!

— Я…я пыталась забрать его, но она не позволила, — бормочет Элис. — Мне очень жаль…

— Когда мы с сестрой Уорд зашли в палату, Бетти собиралась разбить зеркало. Она не хотела отдавать, я отнял его силой. — Кларк сверлит её уничтожающим взглядом. — Вы хоть понимаете, что могло случится?

У Элис холодеет затылок. Она сглатывает колючий ком, но он застревает посреди глотки, не позволяя издать и звука.

— Чёрт возьми, да что с вами творится?! Сначала Джонс, теперь Вы… Она едва отошла от вчерашней встряски, а ей устроили новую. Я не пойму, это конкурс такой? Вы с Джагхедом что, соревнуетесь в изощренности?

Кларк напрочь забывает об этике. За десять лет практики он никогда не позволял себе подобного тона в общении с родственниками своих пациентов, но эта женщина не оставила ему выбора.

— Мне жаль…— только и может выговорить Элис.

Доктор не сводит с неё тяжёлого взгляда, в котором, кроме злобы и возмущения, читается еще и откровенное презрение.

— Мне тоже, — говорит он максимально уничижительным тоном. — Мне жаль Бетти. Она сейчас в глубокой яме, а вы, ее семья, вместо того, чтоб бросить ей веревку и помочь выбраться, кидаете лопату. И рано или поздно она ей воспользуется, поверьте. Если так будет продолжаться, она выроет эту яму еще глубже, и никакая веревка уже не поможет.

Он протягивает окаменевшей Элис злополучное зеркало.

— Вот, заберите. В ближайшие дни никаких посещений. С девочкой будет работать психолог. Нужно исправлять то, что вы натворили.

Как только Элис берет из рук Кларка пудру, он сразу же разворачивается и уходит.

И пока доктор Кларк будет идти по коридору, в палату Элизабет Купер, он будет с горечью спрашивать у самого себя, чем же эта девочка обидела всех этих людей, что они так безжалостно обходятся с ней.

Десять дней он не сможет добиться от Бетти ни единого слова, хотя в этом нет ничего удивительного, ведь он тоже в ее списке предателей.

Она не будет идти на контакт с психологом, требуя оставить ее в покое. Она замкнется, обнесёт свой крошечный мирок бетонной стеной, спрячется за ней и никому не позволит влезть в этот мир без разрешения.

Каждый день в больницу будут приходить ее родственники и друзья, но никого из них Бетти видеть не пожелает. Элис, Джагхед, ЭфПи — все, кто носит фамилию Джонс станут «персонами нон-грата», и одному Богу известно, смогут ли они восстановить свою репутацию, смогут ли вернуть утраченное доверие.

Как окажется — смогут. Но не все. Лишь одному из них удастся ближе всех подобраться к той самой преграде из бетона.

Четвертого января, за три дня до своего восемнадцатого дня рождения и за два — до выписки, Бетти неожиданно снимет печать молчания и заговорит с Кларком. О том, что волнует ее большего всего — об уродливых шрамах на ее некогда прекрасном лице.

Разговор будет долгим и трудным. Бетти сообщит, что намерена сделать операцию сразу же после выписки, но Кларк терпеливо объяснит, почему этого делать нельзя и поставит сроки — операция возможна только через три месяца. Не раньше. Нужно дать повреждениям зажить окончательно, а для этого потребуется время.

Четвертая стадия заживления — окончательная трансформация рубца происходит через 4-12 месяцев после травмы. Рубцовые ткани созревают — из них полностью исчезают сосуды, волокна коллагена выстраиваются вдоль линий наибольшего натяжения. Рубец становится светлым и плотным. Именно в этот период, уже в самом его начале, пластический хирург может окончательно определить состояние кожного рубца и назначить вид коррекции. Лучше всего, само собой, прибегнуть к лазерной шлифовке. Процедура безопасная, у нее нет никаких противопоказаний, да и результаты дает более чем удовлетворительные. После процедуры происходит значительное уменьшение, а порой и полное устранение дефектов. Те рубцы, которые находятся на коже менее полугода, удаляются быстро и практически полностью, так что прогнозы у Бетти самые что ни на есть оптимистичные. Через три месяца с высокой долей вероятности она навсегда с ними распрощается.

Бетти с каменным лицом выслушает доктора, после чего сухо поблагодарит за обстоятельный рассказ и попросит оставить ее одну.

— Три месяца, Бетти…— скажет ей Кларк на прощание. — Они пролетят, ты и не заметишь.

— Может снова впасть в кому? — проговорит она, криво усмехнувшись. — В отключке я точно ничего не замечу.

— Все поправимо, Бетти. Это не приговор.

— Вы правы, не приговор. Это такая воспитательная мера, чтоб я не забывала, какой дрянью была в прошлом.

— Не говори так. Мы все совершаем неправильные поступки, но это не значит, что все мы плохие.

— Знаете, док, я пожалуй оставлю один шрам. Как напоминание. — Она положит ладонь на правую нижнюю часть живота. — Вот этот, который можно прикрыть одеждой.

~~~

Когда палата опустеет, Бетти вытащит из-под подушки чуть помятый белый конверт. На нем нет никаких опознавательных знаков, лишь ее имя — «Элизабет Г. Купер», выведенное корявым бисерным почерком.

Она получила его вчера вечером, от сестры Лидии, которая робко попросила не рвать письмо на мелкие кусочки, когда она скажет, кто его передал.

Когда Бетти услышала имя отправителя, она не стала рвать письмо. На какое-то мгновение ей хотелось это сделать, но рука почему-то не поднялась.

Она снова разозлилась на себя за эту слабость. Она уверяла себя, что возмущена, полна отвращения, да и вообще, какого черта она еще не отправила этот мерзкий белый кусок бумаги в урну для мусора, где ему самое место.

Она разозлилась, потому что снова сделала это. Она снова допустила мысль.

Послание Джагхеда стоит того, чтобы его прочли. Ей кажется, что она найдет в нем нечто важное, возможно даже какое-то опровержение словам матери, которые намертво засели в подкорке.

Жалость и чувство вины.

Кто знает, вдруг это еще одна изощренная ложь, которую ей скормили «во благо».

Комментарий к Глава 28. Острые углы.

Здравствуйте, мои милые❤ Это вторая часть из финальной трилогии. Я снова немного задержалась, простите. Надеюсь, эта глава не так ужасна, как видится мне, я переписывала ее бесчисленное количество раз, честно. Буду очень рада, если вы прочтете ее, может даже выскажите свое мнение❤

Спасибо всем, кто ждал и мотивировал!❤

Третья часть ждет своей очереди на редакцию, постараюсь долго не тянуть.

========== Глава 29. Счастливого пути, Бетти Купер. ==========

Комментарий к Глава 29. Счастливого пути, Бетти Купер.

Это все же случилось. В этой работе появился статус “завершен”. Да, это было долго, мучительно и практически выстрадано, но точка наконец поставлена. В этой главе 48 страниц, я честно пыталась сокращать, но получилось как получилось. Я надеюсь, что те, кто захочет ее прочесть, примут такой финал. В нем нет “вотэтоповоротов”, он простой и, как мне кажется, даже логически обоснованный. В общем, я буду рада, если кто-то пожелает высказать свои мысли, несогласие или критику. Хочу выразить огромную благодарность всем, кто читал эту работу, писал отзывы, ставил лайки и просто оставался со мной на протяжении всех этих долгих месяцев. Спасибо вам огромное! Отдельную благодарность хочу выразить самым родным и любимым, тем, кто изо дня в день поддерживал меня, вдохновлял, направлял в нужное русло, выслушивал мое нытье и верил в меня, даже когда я сама в себя не верила - Елизавета Лев; Mirajane1; SingingPegasus; Elina_Bab; Sara Flow. Я люблю вас до неба, без вас у меня ничего бы не вышло!

Ну вот, это все, что я хотела сказать. Желаю всем приятного прочтения и буду рада любому вашему мнению. С безграничной любовью, Натали.

6 января 2019.

Ясным, похрустывающим от мороза январским днем Бетти Купер едет домой — её наконец-то выписали из Riverdale Community Hospital.

Она провела там сорок три дня и за это время здоровье ощутимо окрепло, хоть и до полного восстановления ещё далеко. Её по-прежнему мучают головные боли, внезапные головокружения и нарушения координации, но это неизбежные последствия черепно-мозговых травм и кровоизлияний. Она быстро утомляется, страдает от частых перепадов настроения и приступов тревожного беспокойства, но и эти нейрокогнитивные расстройства — общие последствия САК. Два дня над ей провели КТ-исследование, и доктор Кларк остался им доволен — вероятность возникновения «отсроченной ишемии» или повторного кровоизлияния практически сведена к нулю, однако в ближайшие полгода ей необходимо наблюдаться у невролога.

Ну, а что касательно амнезии, то здесь, к сожалению, никаких положительных перемен. Память к ней так и не вернулась, и никто не знает, когда это случится, и случится ли вообще. Вполне вероятно, что возвращение в привычную среду запустит процесс восстановления, и дело сдвинется с мёртвой точки. Амнезия — вещь непредсказуемая, так что нужно быть готовым к любым сюрпризам.

Бетти сидит на пассажирском сиденье старого «форда», скресив руки на груди и отрешенно уставившись в боковое окно. Мимо проносятся до ужаса аккуратные улочки, по обеим сторонам застроенные дорогими и не менее аккуратными коттеджами, лужайки и крыши которых укрыты пушистым одеялом из свежевыпавшего снега. Пейзаж настолько неестественный, а, пожалуй, и сказочный, что Бетти кажется, будто она колесит по локациям для съемок типичного фильма про Рождество в маленьком городке. Глядя на эту отфотошопленную картинку за окном, она чувствует себя Гринчем, который вылез из своей темной пещеры, спустился в приторно-идеальный Ктоград, и теперь, осматривая окрестные виды, соверешено искренне недоумевает, как вообще можно жить в таких чудовищных условиях.

Светофор на перекрестке загорается красным, и машина останавливается. Медленно постукивая пальцами по рулю, Элис заговаривает, продолжая начатый еще в госпитале разговор:

— Ты что-нибудь решила, дорогая? Определилась с выбором?

— Выбором? — рассеяно отзывается Бетти.

— Ужин, Элизабет, — нетерпеливо отвечает мать. — У тебя есть какие-нибудь пожелания?

— А это обязательно?

— Разумеется, я хочу приготовить твои любимые блюда.

— Я про ужин, мама. Обязательно его устраивать?

— О, а как насчёт стейков из телятины с печеным картофелем? Тебе ведь нравится телятина, правда? — Элис пропускает вопрос мимо ушей. — А на десерт — банановый торт с зефиром? Ты любила его в детстве, помнишь?

— Готовь что хочешь, мне все равно, — равнодушно отвечает Бетти, разглядывая чёрный байк, притормозивший по соседству.

Загорается зелёный, и недовольная реплика Элис тонет в оглушительном реве, с которым байк срывается с места. Их «форд» тоже начинает движение, и в салоне повисает натянутое молчание. Когда тишина становится невыносимой, Элис включает радио, и они слушают какую-то заунывную балладу о несчастной любви, от которой Бетти клонит в сон. Она ерзает в сиденье, поудобней устраивая голову на мягком подголовнике, и прикрывает глаза, надеясь, что остаток пути они так же проведут в блаженном молчании.

Мать разговоров больше не затевает, и Бетти ничего не отвлекает от тягостных мыслей о предстоящем возращении в родные пенаты. Первое испытание ждёт её уже вечером, и одному Богу известно, выдержит ли она его. Семейный ужин в честь выписки — пир лицемерия и лжи, роковая ошибка, которая неизбежно приведёт к катастрофе.

В восемь вечера трое Джонсов и одна Купер соберутся за обеденным столом и будут усердно корчить вид, что в их семье все в полном порядке. Скрепя зубами, Элис будет разыгрывать добродетельную мать и супругу, улыбаясь фальшивой улыбкой пасынку, которого ненавидит всей душой; мужу, с которым не разговаривает уже больше недели; и дочери, от которой ей не терпится избавиться.

Интересно, как она вообще согласилась на присутствие Джагхеда за столом? ЭфПи настоял, или ей попросту хочется собрать всех пауков в одной банке?

«Как бы не пришлось жалеть о содеянном, мама…» — думает Бетти, погружаясь в сладкую дрему, навеянную мелодичной музыкой и плавным урчанием мотора.

***

— Просыпайся, Элизабет.

Бетти резко вздрагивает и открывает глаза. Ее сонный взгляд обращается на мать, но та, кажется, не собирается выходить, она сидит с заведенным мотором, устремив взгляд на приборную доску и постукивая пальцами в такт ритмичному кантри.

— Мне нужно в «Walmart», купить мясо для ужина, — говорит она прежде, чем Бетти задаёт свой вопрос. — В доме сейчас Форсайт, он все тебе покажет.

Правда, какой именно Форсайт, мать не уточняет, и Бетти хочется верить, что речь идет о старшем.

Она поспешно отстегивает ремень и выходит из машины. Забрав с заднего сиденья небольшую сумку с вещами, собранными в госпитале, Бетти захлопывает дверцу, после чего «форд» срывается с места, и когда он исчезает в конце улицы, она поворачивается к дому, но прежде чем войти, несколько секунд просто стоит и разглядывает его. Жилище Джонсов ничем не отличается от тех коттеджей, что попадались ей по дороге сюда. Двухэтажный белый дом, довольно презентабельного вида, с лакированной дверью из бордового дерева, на которой висит пушистый рождественский венок. Сделав глубокий вдох, Бетти поднимается по ступенькам широкой лестницы, и едва ее ноги ступают на мощеную камнем дорожку, ведущую к парадной двери, как эта самая дверь открывается, и на улицу выходит обещанный Форсайт.

Вот только не старший…

Бетти врастает в камень, не имея никакой возможности двигаться дальше. Она стоит, ошеломленная, и смотрит, как Джагхед идёт к ней по дорожке, тщательно очищенной от снега. Какого черта он вышел ее встречать? Почему не ЭфПи?

Она цепенеет, не слушаются ни ноги, ни разум, ни сердце. Все две недели, что они не виделись, мысли о Джагхеде не желали покидать её голову. Десять дней она злилась и гнала их от себя поганой метлой, но проку было мало, и в конце концов, ей пришлось смириться. А после его письма… Чёрт возьми, после письма все стало ещё безнадежней, чем раньше. Теперь она даже злиться на него не может… Дерьмо!

Оглушенная, растерянная, Элизабет стоит и тупо ждёт, и смотрит, как он, высокий, стройный подходит ближе. Боже, она и забыла, какой он красивый… На нем чёрный свитер, такого же цвета джинсы, в карманы которых он прячет свои руки; лицо хмурое, серьезное, кожа слегка бледновата, и оттого контраст между ней и иссиня-черными волосами еще более потрясающий. И пусть с виду он спокоен, как буддийский монах, глаза…эти необыкновенные глаза-хамелеоны, сейчас цвета густой зелени, выдают его с головой — он волнуется не меньше.

— Привет, — говорит Джагхед, и голос его заметно дрожит. — Рад тебя видеть.

— И я рада, — сквозь зубы отвечает Бетти, не глядя ему в лицо.

— Давай я возьму сумку.

Он протягивает руку, и она послушно разжимает пальцы, позволяя ему забрать скромный багаж.

— Спасибо.

Ей хочется провалиться сквозь землю, испариться без следа, лишь бы не видеть того, как жадный взгляд изумрудных глаз впивается в её лицо.

Уродливое лицо, с которым ей жить ещё три месяца.

Как жалко она, должно быть, сейчас выглядит… За все время лечения из потерянных 13 килограммов, ей удалось вернуть всего три, и одежда, которую Элис привезла на выписку — серые джинсы и зимняя куртка-бомбер цвета хаки, при нынешних 44 килограммах откровенно ей велика. И как бы она не старалась, распущенные волосы не могли скрыть отметины, оставленные ножом Арчи Эндрюса.

— Ну, идём в дом, — говорит Джагхед, и жестом приглашает её пройти вперёд. — Не хочу, чтоб ты замерзла.

— Да, сегодня прохладно, — таким же неестественным, натянутым голосом отзывается Бетти, с трудом переставляя ватные ноги.

Наконец она заходит в дом, и Джагхед закрывает за ней дверь. В воздухе витает слабый аромат цветов, кажется, лилий, и ещё пахнет свежесваренным кофе. Паркет в маленьком холле сверкает первозданной чистотой, и Бетти не решается ступить и шагу, боясь оставить на нем следы своих грязных ботинок, в рельефные подошвы которых набился снег.

— Что-то не так? — обеспокоенно спрашивает Джагхед.

Он обходит застывшее в коридорчике изваяние и, остановившись в паре шагов, с тревогой смотрит на девушку.

Она не успевает ответить, ведь из гостиной к ним выходит ЭфПи Джонс. Выглядит уставшим, и кажется, щетина на лице стала гуще, но когда их взгляды встречаются, он улыбается ей мимолетной и немного смущенной улыбкой. Душой Бетти понимает: он рад ей, просто не умеет это показать.

— Здравствуй, Бетти. Добро пожаловать домой.

Она натянуто улыбается и просто кивает в ответ, чувствуя себя не в своей тарелке. Взгляды двух пар глаз — карих и зелёных, прикованные к ней, заставляют её неловко съеживаться, словно на глазах многотысячной толпы с тебя сорвали платье.

— Проходи, не стой в дверях, — обращается к ней ЭфПи. — Хочешь чего-нибудь? Кофе? Сэндвич?

— Нет, спасибо, — торопливо отвечает Бетти. — Может позже…

— Давай я провожу тебя в комнату, — обращается к ней Джагхед, опережая отца, который явно собирался что-то сказать.

Бетти от услуги решительно отказывается. Она не хочет оставаться с ним наедине. По-крайней мере, сейчас. А потому, наплевав на грязную обувь и на кристально-чистый паркет, она подходит к Джагхеду.

— Не надо провожать, я справлюсь. — Она поджимает губы в некоем подобии улыбки и, забрав у него сумку, спрашивает: — На моей двери есть какая-нибудь табличка? Или надпись?

— Нет, эм…- Джагхед выглядит огорченным. — Иди по лестнице и сразу увидишь белую дверь.

Бетти коротко благодарит двух Джонсов и спешит в спасительное одиночество. Поднимаясь на второй этаж, она с любопытством оглядывает стены, увешанные фотографиями в серебряных рамках. На них Элис в разные годы жизни — в шапочке выпускника с дипломом в руках; в компании друзей на берегу какого-то озёра; на летней террасе в плетенном кресле рядом с бабулей Смит; под раскидистым деревом на пикнике с ЭфПи; с родителями возле чудного неонового кафе; задувающая свечи на торте в окружении коллег и ещё множество других снимков. Дочери, самого важного, казалось бы, человека в жизни любой женщины, нет ни на одной фотографии. Бетти невесело усмехается. Она никогда не была для матери важным человеком, так чего удивляться, что ей не выделили место на стене почета.

Когда лестница кончается, она попадает на маленькую площадку, по обеим сторонам которой тянутся светлые коридорчики с нежно-салатными стенами, увешанными репродукциями известных картин в деревянных рамках. Бетти открывает ближайшую белую дверь и в то же мгновение лишается дара речи.

Господи Иисусе, Иосиф и Дева Мария.

Она заходит в комнату и, замерев практически на пороге, с ужасом обводит взглядом обитель феечки из мультфильма «Винкс».

Просторная, наполненная светом и воздухом комната пестрит всевозможными вариациями розового, от которого у новоприбывшей хозяйки мутнеет в глазах. Стены оклеены нежно-розовыми обоями с орнаментом в виде белых цветов; два больших окна занавешаны прозрачным белым тюлем в пол в комплекте с ярко-малиновыми шторами.

В дальнем углу стоит широкая кровать на резных ножках, аккуратно застеленная перламутрово-розовым покрывалом и со взбитой белой подушкой в изголовье, атакованной со всех сторон лиловые мини-собратьями в форме сердечек. В ногах кровати — уютный маленький диванчик, обитый кремовым жаккардом и утыканный подушечками разнообразных цветовых решений — от бежевых до насыщенной фуксии. Вся мебель в этой чудо-комнате — из белого дерева; светильники, цветочные горшки и рама высокого зеркала в углу также представлены в белом цвете.

На письменном столе у стены в тесном соседстве громоздятся ноутбук, настольная лампа в форме цветка, внушительные стопки книг и тетрадей, и еще разная канцелярская мелочь. Рядом стоит комод для белья, на котором расставлены причудливые шкатулки, коробочки для разных мелочей и милых сердцу безделушек. Настенные полки заставлены книгами, рамками с фотографиями, есть даже несколько фигурок жутких кукол и шкатулок в виде черепов.

В углу у окна располагается большой шкаф для одежды, а рядом — туалетный столик с тройным зеркалом в арочно-створчатой раме и милый беленький пуфик. Бетти подходит к столику, и с вялым интересом разглядывает косметику, от разнообразия которой глаза разбегаются в разные стороны. Тени, помады, туши, тональные крема и румяна, разнообразные карандаши и щеточки, бальзамы для губ и подводки для глаз, масла для кожи и тела, лосьоны и причудливые флакончики с духами — и все это великолепие принадлежит ей одной. Бетти невесело усмехается. Какой смысл пользоваться косметикой, если ты похож на Фредди Крюгера? Пока с лица не исчезнут все изъяны, ей за этим столом делать нечего.

Обречено вздохнув, она подходит к кровати и бросает на неё сумку, попутно изучая заинтересованным взглядом единственную отдушину посреди этого ванильного беспредела и зашкаливающей приторности (у Бетти в самом деле теплеет на сердце после увиденного) — плакаты, развешанные на стенах возле кровати. Здесь и постеры с музыкантами — Мэнсон, «Nirvana», «Rammstein», Лана дель Рей, Эми Уайнхаус; и с актёрами «золотой эпохи Голливуда» — Монро, Гейбл, Кёртис, Хепбёрн; и постеры с героями фильмов — Джокер из нолановского «Тёмного рыцаря», Алекс из шедеврального «Заводного апельсина», Чувак из уморительного «Большого Лебовски», Миа Уоллес и Винсент Вега из культового «Криминального чтива» и многие-многие другие. Разглядывая все эти плакаты, Бетти испытывает эстетическое удовольствие. Слава всем святым, в этом розовом Аду есть хоть что-то не вызывающее рвотных позывов.

— Плевать, мы здесь ненадолго, — бодрым голосом говорит она, снимая куртку и старательно убеждая себя верить в это утверждение.

Куртка летит на диванчик, а Бетти бросает взгляд на прикроватную тумбу. Часы показывают 3:15 p.m. До пытки под названием семейный ужин ещё больше четырёх часов, и чтобы убить время, она решает разобрать сумку. Немногочисленную одежду раскладывает по шкафам; многочисленные пузырьки с лекарствами расставляет на полочке в ванной комнате. Когда сумка пустеет, Бетти вспоминает, что в ней лежит ещё одна, куда более ценная вещь, нежели таблетки и тряпье. Чуть поколебавшись, она достаёт из бокового карманчика сложенный вдвое конверт и садится на кровать, сжимая в руках зачитанное до дыр послание. Некоторое время просто разглядывает изрядно потрепанный конверт, а потом страдальчески морщится, открывает его дрожащами пальцами и достаёт оттуда само письмо. Под гулкий стук взволнованного сердца, Бетти раскрывает исписанный с двух сторон лист и обещает себе, что этот раз последний.

«Здравствуй, Бетти, — говорится в письме. — Ты имеешь полное право разорвать это письмо на мелкие кусочки, но я все же горячо надеюсь, что ты его прочтешь. Я совершенно не умею писать писем, а потому заранее прошу прощения за его содержание. Забавно, а ведь когда-то я даже мечтал заделаться великим писателем, и, ты не поверишь, даже написал несколько небольших рассказов (слава Богу при пожаре ноутбук с этим дерьмом сгорел). Ладно, пора заканчивать с лирическими отступлениями и переходить к сути.

Во-первых, я хочу извиниться за испорченное Рождество. Ты даже представить себе не можешь, как мне жаль. Я полный кретин, и никакие оправдания тут не помогут. Я не хотел напугать тебя, и уж тем более не хотел причинять тебе вред, клянусь всем, что у меня есть. Я не знаю, почему ты так остро отреагировала, но думаю, это было что-то на уровне подсознания. Кларк сказал, что я напомнил тебе о травме и скорее всего он прав. Я много думал об этом, и хотя я ни черта не смыслю в психологии, кое-какие мысли на этот счет у меня есть. Я не буду вываливать на тебя свои бредовые домыслы, но если вдруг ты захочешь это обсудить, то мы обязательно поговорим. Если бы только знала, как же мне хочется поговорить с тобой, просто услышать твой голос. Мы не виделись с самого Рождества (я заслужил эту изоляцию), и если честно, мне кажется, что я схожу с ума. Вокруг постоянно что-то происходит, я с кем-то общаюсь, ем, сплю, что-то делаю, принимаю решения, но у меня такое чувство, будто все это нереально, и вообще происходит не со мной, я всего лишь сторонний наблюдатель, понимаешь? Сейчас я все время в Саутсайде, на Элм-стрит мне не особо рады, да и мне самому не хочется там появляться. Изредка вижусь с отцом, у него, кстати, тоже все дерьмово. После вашей с Элис последней встречи, они практически не разговаривают друг с другом. И со мной она тоже не говорит. Я знаю, что случилось в госпитале, во время ссоры с отцом, она все ему выложила. Ну, а он, само собой, рассказал все мне. Она много чего наплела тебе обомне, о наших с тобой отношениях, но в ее словах нет и десятой доли правды. Она ненавидит меня, и хочет того же от тебя, понимаешь? Она с самого начала была против нас, и до сих пор гнет свою линию.

В общем, жизнь вокруг — одна сплошная чёрная полоса, и просыпаться по утрам становится все тяжелее и тяжелее. Знаешь, это странно, но мне порой кажется, что даже ход времени стал иным, оно словно движется не линейно, а циклично, по одному и тому же замкнутому кругу, и при этом движется чертовски медленно, тягуче, как в кошмарном сне. Я думаю, это побочный эффект от разлуки с тобой. Мне жизненно необходимо видеть тебя, Бетти, а иначе все бессмысленно. Мне нужно видеть каждый день. Каждую минуту. Каждое мгновение. Я понимаю, для тебя это странно и даже дико, ведь я для тебя все ещё чужой. Но ведь так было не всегда.

Знаешь, с нашей первой встречи я был уверен на все сто, что мы не поладим. Ты была настоящим гвоздём в заднице, и черт знает почему, дико раздражала меня. Твоя наглая ухмылочка, красная помада и короткая юбчонка всюду преследовали меня и каждую ночь являлись в кошмарных снах. Оглядываясь назад, я понимаю, что просто-напросто влюбился в тебя с первого же твоего появления в моей жизни, а тебе было на меня плевать, потому-то я и бесился. Можешь смеяться сколько угодно, но до тебя у меня никого не было, и те чувства, что навалились на меня после встречи с тобой, они меня пугали до жути. Все неизведанное пугает, не правда ли? Я честно пытался выбросить тебя из головы, и когда у тебя закрутился роман с Арчи Эндрюсом, мне это даже удалось. Наверное, сейчас уже можно не таиться и сказать напрямую — я ревновал как сумасшедший, но не желал признаваться в этом даже самому себе. Время шло, и мы немного поладили. Не скажу, что мы стали лучшими друзьями, но хотя бы перестали сылать друг друга к дьяволу, а после того, как ты порвала с Эндрюсом, неясность в отношениях медленно начала сходить на нет. Ну, а когда этот ублюдок подпалил мой трейлер (это долгая и довольно забавная история, я расскажу тебе при случае) все окончательно прояснилось. На следующий день после пожара мы немного повздорили, но уже к вечеру помирились, и помирились так, что решили больше не расставаться. Я запомнил дату — 16 октября. Да, в ту ночь, когда мы впервые стали близки, и ты заснула в моих объятьях, я слушал, как ты дышишь и отчетливо понимал, что это — навсегда. Нет, не подумай, я не живу иллюзиями и в сказки про вечную любовь не особо верю, но то чувство, которое проснулось во мне, оно было из того самого разряда — навсегда. Я знал, что даже если в будущем наши пути разойдутся, это чувство никуда не уйдёт, оно останется, и я пронесу его в сердце до самой смерти. Да, наше счастье длилось недолго, в ночь Хэллоуина все развалилось, пошло под откос, но именно с этого момента твои чувства ко мне вышли из тени. Раньше я сомневался, мне казалось, что я для тебя лишь очередное увлечение, но после того, как меня упекли за решетку, мои сомнения начали рассеиваться. Я не могу вместить в письмо все события, что мы пережили за те месяцы, боюсь, в этом случае получится не письмо, а приличной толщины книга, поэтому скажу лишь самое главное.

Во всем дерьме, что случилось с тобой, Бетти, виноват один единственный человек и этот человек сейчас пишет эти строки. Ты сделала меня таким счастливым, а я не смог уберечь тебя от беды, не смог защитить. Никогда, до самой смерти я не прощу себе этого. Сколько боли я причинил тебе не измерить ни в каких единицах, сколько раз я обижал тебя не счесть на пальцах. Я верил, что поступаю правильно, мне так хотелось, чтоб ты возненавидела меня, но я не осознавал в полной мере, какую на самом деле боль причиняю тебе. Но я осознавал свою ущербность, и твёрдо был уверен в том, что не заслуживаю тебя, а потому из кожи вон лез, чтоб хоть как-то доказать тебе это. А тебе было все равно. Ты любила всем сердцем, и ни одна живая душа не могла убедить тебя в том, что твоя любовь — ошибка. Ты пообещала мне однажды, что докажешь мою невиновность, и своё слово сдержала. Сначала я злился, ведь ты подозревала в измене моих близких друзей, мы ссорились, даже расставались на время, но ты не сдавалась и шла напролом. Ты плюнула на свою безопасность, переступила через свою гордость, и все это ради меня. Ты подарила мне свободу ценой нечеловеческих страданий. Прости, что допустил это. Прости, что позволил тебе рисковать собой. Прости, что не смог защитить. Прости меня, Бетти. Хотя сам я никогда себя не прощу…

В ту страшную минуту, когда я нашел тебя в том доме, без сознания и в луже крови, я понял одну вещь — если сейчас тебя вдруг не станет, если я потеряю тебя в эту самую минуту — я уйду вслед за тобой. Я просто не смогу жить в мире, в котором нет тебя.

А потом я нащупал твой пульс… Знаешь, что я испытал в эту минуту? Черт, я наверное не смогу внятно описать это чувство, но оно потрясло меня. В одно мгновение я будто пережил тысячу жизней и всю ту радость и счастье, что в них было. А уже в больнице, когда я сидел у твоей постели и молил Бога вернуть тебя мне, я дал себе слово, что больше никогда не допущу мысли о том, чтоб отказаться от твоей любви. Но все снова пошло не по плану. Ты забыла меня, и все опять стало сложно. Но мы справимся с этим, я уверен. Мы справимся со всеми трудностями, если будем вместе. Столько моментов упущено, столько ошибок сделано, что хватит на две жизни вперёд, но я все исправлю, обещаю. Я все исправлю, Бетти, ты только дай мне шанс. Я сделаю все, лишь бы ты была счастлива, пойду на любые жертвы. Знаешь, после того, как я довел тебя до припадка, у меня снова возникла мысль. Мысль о том, чтоб отпустить тебя… Я так испугался, что снова причинил тебе вред. Я подумал, если тебе будет лучше без меня, значит так тому и быть. Некоторое время я даже верил, что это возможно, но потом мне стало ясно — ничего не выйдет. Я не смогу отпустить, это выше моих сил. Каждый день без тебя — адская пытка, и лучше умереть, чем выносить это. Но я безумно хочу, чтоб ты была счастлива. И я надеюсь, что ты станешь счастливой рядом со мной.

Я не могу без тебя, Бетти Купер. Ты все, что мне нужно в этом мире. Когда я думаю о тебе, по коже бегут мурашки. С мыслями о тебе я засыпаю, и просыпаюсь тоже с твоим именем на губах. Мне только восемнадцать, и я ни черта еще не смыслю в этой странной жизни, но одно знаю точно — каждую минуту этой самой жизни я хочу провести с тобой. Я понял это в нашу первую встречу… Я стоял как вкопанный, позабыв все слова на свете, и вот тогда, в то самое мгновение все и решилось. С этого момента ты больше ни на минуту не покидала моих мыслей… Без шуток, Бетти. Ни на одну минуту. Ты всегда была со мной, даже когда мы были не вместе.

Да, наша история не была идеальной. Мы никогда не были одной из тех парочек, что гуляют за ручку по школьным коридорам и подают заявления в один колледж. Наша любовь была под запретом, но от этого не становилась менее прекрасной. Но у нас было так мало времени, мы столько всего ещё не пережили. Хорошего, конечно же. Дерьма нам хватило с головой… Но я надеюсь, что у нас все впереди. Да, не все будет гладко, будут и плохие дни, но мы все выдержим, я уверен. Я хочу прожить с тобой каждый плохой день и хороший, счастливый и грустный, спокойный и сумасшедший. Не думай, что я утрирую и на эмоциях вешаю тебе лапшу. Все, что написано в этом письме — это наше прошлое, настоящее и будущее. Да, не спорю, будущее пока только в мечтах, но они обязательно исполнятся, вот увидишь. И знаешь, Бетти, открою тебе маленький секрет. Как-то раз мы с тобой говорили о мечтах. Сначала ты сказала, что твоя заветная мечта — стать актрисой и играть в театре. Я поверил, но потом, спустя какое-то время, ты призналась, что соврала и сокровенная мечта у тебя совсем иная.

Ты мечтала быть со мной. И чем дольше, тем лучше.

А я ответил, что мечты у нас совпадают.

А еще, ты сказала мне однажды — «Я никогда не исчезну. Ты никогда не станешь моим прошлым». Помню, я ответил, что не верю тебе, и это была чистая правда. В то время я в самом деле так считал. Но сейчас все изменилось. Сейчас я верю в это, Бетти. Знаешь, иногда ко мне приходят видения. Обычно это происходит на рассвете, в момент пробуждения. Не знаю, точно ли это видения, скорее мимолетный сон, который повторяется из раза в раз. Мы идем по оживленной вечерней улице. С высокой прической, в пышной сиреневой юбке до колен и в воздушной белой блузке, ты выглядишь как кинодива из 50-х, и все мужчины оглядываются тебе вслед, а некоторый даже присвистывают. Мудаки. А я иду рядом с тобой и не верю своему счастью… Наверное, твои ноги устали от высоченной платформы, ведь ты шлепаешь по нагретому солнцем камню босиком, держа босоножки в руках. Ты громко смеешься, когда я рассказываю какую-то уморительную историю, и люди на улице тепло улыбаются, глядя на нас. Не знаю наверняка, но кажется, в этот момент мы с тобой очень счастливы.

И когда я окончательно просыпаюсь, во мне сидит твердая уверенность, что это вовсе не сон, а короткое путешествие в будущее. Наверное, я выгляжу круглым идиотом, но я в самом деле так думаю, Бетти. Ты есть в моём будущем, и я буду верить в это до последнего.

И напоследок. В конверте ты найдешь чек. Он выписан на моё имя, но эти деньги принадлежат тебе. Твоя мать взяла кредит, чтоб оплатить показания одного свидетеля по моему делу, но в итоге все разрешилось без его участия. Я обналичу его, когда ты захочешь, или переведу их на твой счёт, в общем, сделаю так, как ты скажешь. Ну, а вообще, обсудим это через три дня, когда ты вернешься домой.

Я считаю минуты до этого момента.

С любовью, Джагхед».

Дважды пробежавшись глазами по последней строчке, Бетти тяжело вздыхает и прячет письмо назад в конверт. С минуту взгляд её блуждает по комнате в поисках укромного местечка, где это послание обрело бы вечный покой, и в конце концов выбор падает на одну из шкатулок. Спрятав письмо под кучкой разномастной бижутерии, Бетти возвращается на кровать с надеждой вздремнуть хотя бы пару часов. Закутавшись в тёплый плед, найденный под ворохом лиловых подушечек, она закрывает глаза, усиленно думая о том, как сильно ей хочется спать. Десять минут самообмана и вся затея катиться к чертям. Вместо того, чтоб погрузиться в блаженное небытие, Бетти с остервнением прокручивает в голове план дальнейших действий. Если она переживёт сегодняшний ужин, то разговор с Джагхедом неизбежен. Казалось бы, что в этом ужасного, вот только она хоть убей не знает, что ответить на предложение из его письма. То самое, о шансе все исправить.

«Брось, Бетти, ты прекрасно знаешь, что ответить, — с раздражением обращается она сама к себе. — Ты знала с первой минуты, едва прочитала письмо, как поступишь. Нужно принять эту сделку, тут без вариантов. Он не сдастся без боя, да и тебе совсем не хочется заработать себе репутацию бессердечной стервы. Нужно немного времени и терпения, и по итогу которой каждый получит то, чего так жаждет: Джагхед — шанс, а ты — свободу. Как только он поймет, что борется за пустоту, он отпустит тебя, в этом нет никаких сомнений. Разве это так бесчестно — желать свободы от человека, которого совсем не знаешь? Да, у вас есть общее прошлое, вы пережили много трагических потрясений, но для тебя все это не более, чем сухие сведения, не вызывающие никаких эмоций. Так во имя чего вам вообще быть вместе? Во имя сомнительного прошлого? А вот это действительно бесчестно. Никто не должен быть с человеком против воли, даже если когда-то вас связывала пламенная любовь. Небесам было угодно, чтоб Джагхед остался в прошлом, и с ними лучше не спорить. А прошлое… Как сказал один умный человек, оно порой бывает слишком тяжёлым для того, чтоб всюду носить его с собой. Иногда о нем стоит забыть ради будущего».

***

Ровно в восемь вечера Бетти в последний раз смотрится в зеркало — убедиться, что не выглядит так, будто нарочно прихорашивалась. Она неодобрительно поджимает губы, глядя на свои тоненькие ножки, торчащие ниже края джинсового сарафана. Под сарафан надета свободная кофта в серо-белую полоску, а на ногах — белые кеды на высокой подошве. Волосы, только что вымытые и пахнущие кокосовым шампунем, уложены в нарочито небрежные волны, которые Бетти взбивает пальцами, чтоб придать им ещё больший объём. Как и было оговорено, за туалетным столиком она провела считанные минуты, всего-то мазнула пару раз тушью по ресницам и покрыла лицо тонким слоем тонального крема. Замазывать рубцы было бессмысленно, они мало того, что возвышаются над уровнем кожи, так ещё и с каждым днём становятся все более насыщенного розово-сизого цвета. Проклятый розовый, ещё никогда она не испытывала такой ненависти к какому-то определённому цвету. Оглядев себя с ног до головы ещё раз, она мысленно желает себе удачи и идёт к двери.

~~~

Проведя за столом меньше четверти часа, Бетти понимает, что жестоко ошиблась в своих прогнозах. Она окрестила ужин катастрофой, вот только понятия не имела, что катастрофа эта будет не локального, а самого, мать его, глобального масштаба. Едва она вошла на уютную кухню и села за обеденный стол из красного дерева, как отчётливо почувствовала, что вечер будет отвратительным.

Она сидит напротив Джагхеда, который всеми правдами и неправдами старается не встречаться с ней взглядом, и это его поведение не на шутку раздражает. Как и сообщалось в письме, мистер и миссис Джонс практически не говорят друг с другом, это ужасно, и раздражает еще сильней. Так же впрочем, как и вступительная речь Элис, прозвучавшая минутами ранее. Натянутые и совсем не искренние разглогольствования о том, как же здорово, что Бетти вернулась домой, и вся семья наконец собралась за этим столом в этот замечательный вечер, вызывали дикое желание утопиться в тарелке с гаспачо, который мать подала на первое. После восторженных речей они подняли бокалы; Бетти в благодарность заморозила на лице улыбку, и, слава Богу, все принялись за еду.

Суп доедают в звенящей тишине. Все усиленно делают вид, будто проголодались до чертиков, что на какое-то время избавляет от необходимости раскрывать рот. Едва они расправляются с гаспачо, как Элис сноровисто собирает со стола опустевшие тарелки под натянутую похвалу от «благодарного» семейства, которое осталось в полном восторге от ее кулинарных способностей. Забросив грязную посуду в раковину, хозяйка дома принимается за стейки. Радуясь возможности занять свои глаза хоть чем-то, что не похоже на хмурого Джагхеда или томатный суп, Бетти с неподдельным интересом наблюдает за матерью. Она раскладывает еду по тарелкам за столом для готовки, и делает это так ловко, что утрет нос любому официанту. Добавив последний штрих — густой белый соус, она подает по две тарелки сразу: сперва мужу и Джагхеду, а потом Бетти и, наконец, себе. Так же на столе появляется блюдо с запеченным до золотистой корочки картофелем, салат из свежих овощей и отварная фасоль.

— Ну, что скажешь, Бетти? — деланно бодрым голосом обращается к ней ЭфПи с дальнего конца стола, разглядывая дымящийся стейк под грибным соусом. — Выглядит изумительно, верно?

Она согласно поддакивает, и снова наступает тишина. Джагхед презрительно кривит уголки губ, ковыряя вилкой в салате, и ей вдруг до жути хочется спросить у сидящего напротив нахохлившегося паренька, какого хрена он ведёт себя как высокомерный мудак, но еле сдерживается и утыкается в тарелку с телятиной. Разрезает мясо на маленькие кусочки, но съедает только один и тот через силу — аппетит внезапно пропадает, и ко всему прочему, в висках начинается резкая и мучительная пульсация. Её дико бесит все происходящее. В кончиках пальцев покалывает от желания убежать в свою комнату, спрятаться под одеяло и больше никогда не видеть этих людей. Она понимает, что все это из-за травмы, и песочит себя за то, что не выпила перед ужином «Флуоксетин», потому как чувствует, что внутренне закипает, и на момент, когда Элис заговаривает с ней, Бетти уже становится крутым кипятком.

— Как стейк? — спрашивает она, накладывая себе несколько ломтиков картофеля.

— Потрясающий.

Купер с хмурым лицом нанизывает на вилку крошечный кусочек. Ну так, для вида.

— Мясо не слишком жесткое?

— Нет, оно очень мягкое.

— О, рада слышать. — Элис мимолетно улыбается и подносит вилку с картофелем к губам. — Просто я боялась вдруг что. Все-таки, это телятина…

Бетти не горит желанием обсуждать свойства жареной на гриле телятины, а потому торопливо запихивает в рот кусочек стейка. Её взгляд как бы невзначай проскальзывает по сидящему напротив человеку, но этого хватает, чтоб заметить на его лице тень язвительной ухмылки. Она чувствует, что из ушей скоро повалит пар, и усердно жует мясо, мысленно представляя, как размазывает грибной соус по нахальной физиономии братца. Да что с ним сегодня? Какого хрена он так ведёт себя? Ей кажется, будто днём её встречал совершенно другой человек. Стоп, а с какой стати её это волнует? Пусть делает, что хочет, хоть румбу на столе танцует, её это вообще не должно хоть как-то заботить. Может, перед ужином Элис в жёсткой форме поимела его мозги, вот он и бесится. От этой мысли ей становится чуточку лучше.

— А завтра ведь твой день рождения, Бетти, — внезапно выдаёт ЭфПи, глядя на неё через стол и улыбаясь. — Восемнадцать, а? Первый маленький юбилей.

— Я не буду праздновать, — произносит она сквозь стиснутые зубы.

Проклятье, и почему они все говорят только с ней? Почему не с друг другом, не с Джагхедом? Неужели это так сложно — заключить перемирие на один гребанный час?

Элис опускает бокал с вином, так и не сделав глоток, и с изумлением смотрит на дочь.

— Что значит — не буду?

— Это значит, что никаких подарков, торта со свечками и дурацких званных ужинов, — отвечает Бетти резко и раздраженно. — Мне этого хватило, добавки не нужно.

Джагхед тихо усмехается. Она тотчас метает на него злобный взгляд, но тот увлеченно разделывает свой стейк и не поднимает глаз.

— Но, дорогая, это ведь…

— Что из слов «я не буду отмечать гребанный день рождения» ты не поняла? — Бетти бесцеремонно перебивает мать. — Сколько еще раз повторить, чтоб до вас дошло?

— Успокойся, Элизабет, не нужно повышать голос, — спокойно говорит Элис, — до нас дошло.

Все, с неё довольно. К дьяволу этот ужин, и всех на нем присутствующих.

— Отлично. И раз уж мы все выяснили, то я сваливаю. — Бетти бросает вилку на стол и уже отодвигает стул, когда Элис ее останавливает:

— Не спеши, дорогая, мы не закончили.

— Господи, ну что еще?

Бетти вскидывает на мать разъяренный взгляд, приклеевшись к стулу, отъехавшему от стола на приличное расстояние. Скрежет приборов о фарфор вмиг стихает и за столом воцаряется супертишина.

— Раз ты не хочешь праздновать, то посвяти завтрашний день сборам. Послезавтра мы едем в Ванкувер.

— Что?!

Голоса Бетти и Джагхеда звучат в унисон. Впервые за весь ужин они наконец смотрят друг на друга прямым взглядом. В глазах Джонса мелькает паника. Их зрительный контакт длиться не больше пары секунд, после чего девушка переключается на мать.

— К чему такая спешка? — спрашивает она, стараясь убрать из голоса дрожь. — Я вообще-то планировала задержаться здесь ненадолго.

Сердце Джагхеда от этих слов пропускает удар.

— Задержаться? — Элис вскидывает изящную бровь. — С какой целью, позволь узнать?

— Мне что, нельзя просто пожить здесь пару недель? Это запрещено?

— Рождественские каникулы прошли, Элизабет, — строго говорит женщина во главе стола. — Тебе нужно возвращаться к обучению, ты много пропустила и тратить драгоценное время впустую сейчас не лучшая политика.

— Ради Бога, Элис, она же только из больницы, — ЭфПи впервые за весь вечер обращается к жене. — Дай ей дух перевести, школа никуда не денется.

— Школа? — На лице Бетти отражается ужас. — Но я…я не могу сейчас туда вернуться!

Но её, кажется, никто не слышит.

— Она в выпускном классе. — Элис повышает тон. — Один проваленный экзамен и с колледжем можно попрощаться.

ЭфПи собирается что-то сказать, но его опережают:

— Эй, да вы слышите меня? Я не могу вернуться в школу!

— Успокойся, дорогая, ты туда не вернешься, — отвечает мать более мягким тоном. — Я перевожу тебя на домашнее обучение.

Бетти все ещё тяжело дышит, но ей кажется, будто с плеч упал стотонный булыжник.

— Домашнее? Ты серьезно?

— Да, абсолютно. Твое здоровье подорвано, и я решила, что тебе не место в обычной школе. Ты ведь согласна?

Бетти утвердительно кивает, едва сдерживаясь, чтоб не завопить от радости, и Элис продолжает:

— Отлично, значит мы обратимся в Департамент образования Ванкувера, согласуем все вопросы, с этим проблем не возникнет. Я найду хороших репетиторов и поговорю с директором твоей бывшей школы о возможности сдать у них экзамены в июне. Уверена, он не откажет нам.

— О, это…это было бы здорово!

— Да, я тоже так считаю.

В Бетти вспыхивает доброе чувство к матери, и она улыбается ей без привычного недоверия. О ней заботятся. Её понимают. Пусть любви между ними нет, этих проявлений неравнодушия ей вполне достаточно. И вдруг становится невыносимо стыдно за то, что нагрубила матери сейчас, за ужином, и тогда — в последнюю их встречу, когда выгнала её из палаты. Она чувствует себя такой виноватой, что горячо обещает, что как только выпадет подходящий момент обязательно извиниться перед Элис за своё дивиантное поведение.

— Зачем уезжать в Ванкувер? В Ривердэйле тоже есть репетиторы.

Лица всех присутствующих вмиг обращаются к автору реплики. Джагхед хмуро смотрит на Бетти, и той вдруг становится не по себе.

— Верно, — поддерживает сына ЭфПи. — Пусть учится здесь, как и было запланировано.

— Бетти возвращается в Ванкувер. Точка. — Глаза Элис злобно сверкают.

— А может, Бетти сама решит? — Голос Джонса-старшего заметно крепчает.

— Она — моя дочь, и я имею право решать!

ЭфПи издает откровенно издевательский смешок.

— Умоляю, Элис, только не прикрывайся материнским инстинктом. У тебя его никогда не было.

— Что ты сказал?

Взгляды детей мечутся с одного родителя на другого. Оба сейчас чувствуют, что грядет самый настоящий Армагеддон, и вопрос в том, уцелеют ли они.

— Знаешь, почему на самом деле тебя сплавляют в этот хренов Ванкувер, Бетти? — ЭфПи подливает себе вина, насмешливо кривя губы. — Просто твоя мать…

— Не смей! — Элис гневно раздувает ноздри, глядя на мужа, как бык на красную тряпку. — Я хочу уберечь…

— Заткнись, дорогая, я ещё не закончил, — перебивает он жену, с громким стуком опуская бутылку на стол. — Хоть раз не веди себя как лицемерная сука, ладно?

Он даже не повышает голоса, говорит холодно, без запинки, как будто заранее готовил эту речь. У Бетти и Джагхеда отвисают челюсти, а миссис Джонс выглядит так, будто сейчас разделает мужа ножом под стать стейку на её тарелке.

— Так вот, Бетти, — невозмутимо продолжает ЭфПи, — твоя мать хочет изолировать тебя от Джага. Это такая месть, она ведь считает, что в случившемся с тобой виновен не психопат Эндрюс, а именно он.

— Не надо, папа…— Джагхед угрожающе сдвигает брови.

ЭфПи пропускает просьбу мимо ушей. Он общается только с Бетти, которую внезапно одолевает нервная дрожь.

— Да, она свалила все на него, хотя сама виновата не меньше. Знаешь, что она сделала?

Элис открывает рот, но мужчина на другом конце стола торопливо и повышенным тоном отвечает на собственный вопрос и не дает ей вставить и слово:

— Она выставила тебя из дома, когда узнала о вас с Джагом. Она грозилась вышвырнуть твои вещи на улицу, потому ты и приехала в Нордсайд тем вечером. Да, Бетти, тем самым, когда ты угодила в лапы Арчи Эндрюса. Останься ты в Саутсайде, с Джагом, с тобой ничего бы не случилось, но твоей матери так не терпелось от тебя избавиться, что она даже не захотела ждать до утра.

На несколько мучительных секунд за столом наступает гробовая тишина. Не мигая, Бетти смотрит на свою тарелку, где лежит несъеденный стейк, холодный и растерзанный, как её душа. Она чувствует на себе взгляд Джагхеда, но не смеет поднять глаз. У неё есть мечта — повернуть время вспять и умереть на той старой ферме. Какой бы счастливой она сейчас была!

Элис же в упор смотрит на мужа, лицо искажает гримаса презрения.

— Да, я прогнала свою дочь, — говорит она дрожащим от злобы голосом. — Да, я ужасная мать, но я сделала это для её блага!

ЭфПи качает головой и заходится в беззвучном, издевательском смехе, откидываясь на спинку стула:

— Ей Богу, Элис, загляни в словарь. Ты удивишься, но у слова «благо» иное значение.

Терпение Элис лопается. Она толкает стол, так что звенят тарелки, и резко поднимается, едва не опрокинув стул.

— Я хотела, чтоб моя дочь осознала, какая жизнь её ждёт, свяжи она её с твоим сыном! — Она выплевывает каждое слово, и осуждающие, будто проклиная, тычет пальцем в мужчину, за которого зачем-то вышла замуж. — Я хотела, чтоб она одумалась и увидела, в какое болото ее затаскивает твой трусливый змеиный сынок!

ЭфПи бледнеет, точно выбеленная непогодой кость, и тоже вскакивает на ноги; Джагхед — вслед за ним. Бетти не может пошевелиться, словно парализованная, и только беспомощно, с отчаянной мольбой смотрит то на мать, то на брата. Они стоят лицом к лицом, готовые броситься друг на друга.

— Не смей называть…— начинает ЭфПи, но сын жестом приказывает ему замолчать.

— Нет, папа, пусть выскажется, — цедит он сквозь зубы и сжимает кулаки от бессильной злобы. — Так что же её ждёт, Элис? Какая жизнь?

— Та, от которой сбежала твоя мать!

Он вздрагивает, будто от удара раскалённого кнута. Он знает — это нарочно, чтоб сделать ему ещё больней, но это, черт возьми, уже перебор. Элис тоже так считает. В глубине души она уже сожалеет о сказанном.

— Замолчи! — прикрикивает на неё ЭфПи. — Не смей говорить такое моему сыну!

— Пожалуйста, не надо…

Бетти не понимает, о чем говорят эти люди, но чувствует — это она во всем виновата. Из-за неё некогда дружная семья сейчас разваливается на куски. Но её вновь никто не слышит…

— Мама ушла не от плохой жизни. Не из-за бедности или Змеев. Она ушла из-за тебя… — говорит Джаг тихим, полным холодной ярости голосом. — Она ушла, потому что отец не любил её. Но я — не он, ясно? Я… — Он запинается, но почти сразу же продолжает: — Я дам Бетти лучшую жизнь, и мне плевать, веришь ты в это или нет.

Бетти чувствует, как сердце подпрыгивает и застревает в горле. Взгляд испуганных бирюзовых глаз мечется с одного разгневанного лица на другое. Вспотевшими ладошками она сминает подол сарафана, вне себя от страха того, что ещё может услышать.

— Лучшую жизнь? — Элис откровенно смеётся парню в лицо. — Боже, Джагхед, неужели ты сам в это веришь? Саутсайд — твой потолок, выше уже не прыгнуть.

Слова мачехи ядовитой стрелой вонзаются в его сердце. Он смотрит на неё, но видит перед собой совсем другую женщину, с зелеными глазами, которые так похожи на его собственные.

— Не тебе ставить мне планку, ясно? Я сам знаю, что могу!

— О, и что же ты можешь?

— Твою мать, Элис! — ЭфПи обходит стол и оказывается рядом с сыном. — Хватит! Я больше не намерен слушать, как ты унижаешь моего сына!

— Не лезь, папа, — огрызается взбешенный парень. — Не видишь, у нас тут откровенный разговор.

— Пожалуйста, не надо…

По лицу Бетти уже текут слёзы. ЭфПи кладет руку на плечо сына.

— Джаг, довольно!

— Я сказал — отстань!

Джагхед дергается, как от укуса ядовитой гадюки и сбрасывает руку отца.

— Да, Форсайт, не вмешивайся, — поддакивает жена. — Он же пять лет молчал, пусть выскажется.

ЭфПи тоже взрывается.

— Да пошло все! Делайте, что хотите, я — пас!

Он снова обходит стол, на ходу обращаясь к перепуганной девушке:

— Идём отсюда, Бетти. Тебе не за чем слушать эту грязь.

Та сидит, вцепившись в стул обеими руками, и не сводит глаз с Джагхеда. Вдруг его силуэт расплывается, но когда слёзы находят выход, он снова становится до боли четким. Она чувствует, как ЭфПи касается её плеча, просит встать и пойти с ним, но ей так невыносимо сложно сделать эти простые вещи.

— Бетти, идём.

Мужчина тянет её за руку, и ей приходится подчиниться. Он легонько приобнимает ее за плечи и ведёт прочь из кухни. Бетти совсем не разбирает дороги, слёзы лишают зрения, сдавливают горло, не позволяя дышать. ЭфПи доводит её до дверей комнаты, что-то говорит, утешает, советует, но Бетти будто не слышит.

Остановившимися глазами она смотрит куда-то мимо него, но заставляет себя просто кивнуть и заходит в спальню.

Едва дверь закрывается, Бетти даёт себе слово — как только наступит утро, она уедет из Ривердэйла. Не станет ждать недели, просто купит билет, сядет в автобус и навсегда покинет этот город, этот дом и этих людей. Пусть они и дальше упиваются ненавистью друг к другу, пусть доказывают самим себе что угодно, она в этом больше не участвует. Им нет никакого дела до неё, никто из них даже не спросит, чего хочется ей, они даже не слышат её. Чужой город, чужой дом и чужие люди. Они как бешеные псы рвут ее на части, пытаясь отхватить себе кусок пожирней. Господи, как тошно, как же тошно… Джагхед ей чужой, не нужен он ей, и любовь его ей не нужна. Она не хочет его рядом, и никогда, до самой смерти не захочет. Все, чего она желает — покоя. Она вернется в родной город, поселится в доме детства, в своей любимой спальне, будет учиться, восстанавливать здоровье, и когда-нибудь, без сомнения, забудет весь этот ривердэйловский кошмар.

***

— За что ты так меня ненавидишь?

Джагхед стоит на прежнем месте, с силой сжимая спинку стула и не сводя глаз с мачехи. Она подливает вина в свой бокал и, услышав вопрос, тихо усмехается.

— Я тебя вовсе не ненавижу, Джагхед, — говорит она тусклым голосом. — Я просто тебе не доверяю. Ты не пара моей дочери, и чем быстрее ты это поймешь, тем лучше для всех нас.

Она отставляет бутылку, берет бокал, до краев наполненный рубиновой жидкостью, идёт к столу для готовки и присаживается на высокий стул, лицом к собеседнику. Джагхед думает, что она спокойно могла бы присесть за обеденный стол, но тут же до него доходит, что ей попросту нужна дистанция. Ей противно находится рядом с ним.

— Дай Бетти решать, пара я ей или нет, — говорит он как можно спокойнее. — Не увози её в Ванкувер, дай нам немного времени. Мы должны…

— Чего ты хочешь, Джагхед?

Внезапный вопрос сбивает его с толку.

— Что?

Элис на секунду прикрывает глаза.

— От моей дочери, Джагхед. От жизни. Чего ты хочешь?

На раздумья уходит не больше секунды.

— Я хочу сделать ее счастливой, Элис. Я хочу, чтоб она была счастлива каждую минуту своей жизни. Это моя цель.

Она задумчиво крутит бокал в руке, молчит, смотрит на него в упор пронзительным взглядом. Джагхеду кажется, будто она оценивает его, пытается забраться в голову, прочитать мысли. Все его тело изнывает от чудовищного напряжения, тревожного ожидания и пугающей неопределенности, которая сводит его с ума.

Наконец она заговаривает тихим голосом, в котором он явно улавливает нотки горечи:

— Однажды я уже слышала подобное. Догадайся, от кого?

— От отца?

— Да, от твоего отца. Он много чего обещал, клялся мне в вечной любви, но когда встал выбор между мной и «Змеями», он выбрал не меня.

— Я — не он, — с нажимом говорит Джагхед. — Мне плевать на других, мне нужна только Бетти.

— Боже, я будто эхо слышу. — Элис качает головой, горько усмехаясь. — Ты говоришь его словами. Ты так на него похож. Даже голос тот же…

— Я — не мой отец! — Он уже теряет терпение. — Я все брошу ради Бетти. Если ты увезешь её отсюда, я поеду следом, здесь меня ничего не держит!

Но Элис его будто не слышит. Глаза у неё туманятся, и кажется, мыслями она очень далеко.

— Знаешь, почему я прогнала её из дома в тот вечер?

Внезапный перескок с темы на тему снова выбивает Джагхед из колеи. Он собирается было ответить, но это ни к чему, потому как Элис сама на него отвечает:

— Я испугалась, Джагхед. Помнишь, она сказала о помолвке? Я не знала, всерьез это или просто дурацкая шутка, чтоб досадить мне, но я была в ужасе. Я сразу подумала, что она беременна, но слава Богу, ошиблась. Но я знала — рано или поздно это случится, раз уж речь зашла о помолвке, то и до детей недалеко. А это — конец, понимаешь? Она сломает себе судьбу, застрянет с тобой в Саутсайде и не увидит настоящую жизнь. Я не могла этого допустить, потому и выгнала ее. Я надеялась, она поймёт, что такая жизнь не для нее. Я была уверена, что долго она не протянет и рано или поздно сбежит от тебя. Знал бы ты, как я боялась ошибиться…

Голос её подводит, и она умолкает. Дрожащей рукой подносит бокал к губам, делает один глоток, второй. Джагхед молчит, но ей кажется, что она слышит его мысли. Нет, он не знает наверняка, но точно догадывается, чьими словами она только что говорила. Двадцать семь лет назад, на этой самой кухне, миссис Смит доводила семнадцатилетнюю Элис до слез, внушая ей эти же самые мысли. Она безжалостно сдергивала с неё розовые очки и разбивала их вдребезги, твердя без остановки, что связывать жизнь с голодранцем из Саутсайда равноценно самоубийству, медленному и изощренному. Элис плакала, ненавидела мать, но все равно поверила.

И теперь, рассказав Джагхеду свою собственную судьбу, она понимает, чего добивалась.

Она хотела убедиться, что её мать была права. На примере Бетти она хотела доказать самой себе, что сделала все правильно. Все годы, проведенные в Ванкувере, она сожалела о своём бегстве, и вот когда Бетти фактически повторяла её судьбу, влюбившись в Форсайта-младшего, у неё появился шанс избавиться от этого груза. Вот только все пошло не по плану… Бетти угодила в ловушку, и теперь груз вины увеличился во сто крат.

И Бетти… Она ведь её дочь, живой человек, а не подопытный кролик! Она — не Элис. Джагхед — не ЭфПи. Да, они их дети, а дети — повторения родителей, но они все равно — другие. Их история много трагичней, и не дай Бог никому испытать то, через что они прошли в свои восемнадцать. Бедные дети, такие потерянные, потерпевшие крушение и сейчас отчаянно взывающие о помощи. У неё в руках спасательный круг, так почему бы его не бросить?

Она вздрагивает, когда слышит голос Джагхеда.

— Бетти увидит настоящую жизнь, — говорит он, нарушая густую тишину кухни. — Колледж, университет, хорошая работа — у неё все это будет, Элис, не сомневайся. Я никогда не посмею сделать что-то, что может помешать ей или навредить. Клянусь.

Элис вздыхает и ставит бокал на стол, устремляя на парня усталый взгляд.

— Ты уже сделал…— тихо говорит она. — Как я могу доверить тебе её жизнь после всего, что было?

— Больше такого не повторится, клянусь.

— Этого недостаточно.

— Я знаю. Но это все, что я могу.

— Я должна поверить тебе на слово, так?

Джагхед вздыхает.

— Да, видимо так.

Она смотрит в зеленые глаза, полные раскаяния и надежды, и решает вручить судьбу этого несчастного мальчишки в руки счастливого случая. В руки той, кого он так усердно добивается.

— А ты не думал, что Бетти не захочет быть с тобой?

Думал, ещё как думал. Отчаянно гнал от себя эти мысли, но с корнем вырвать их все же не удалось.

— Думаю, захочет, — отвечает он как можно более уверенно. — Ты ведь слышала её за ужином.

— Задержаться на пару недель?

Джагхед кивает.

— Так это ради тебя? — Элис удивленно поднимает бровь. — После всего, что я ей рассказала в больнице?

— Возможно.

— То есть, ты не уверен?

— Я…я написал ей письмо. Перед выпиской.

— О, вот как. — Элис складывает руки на груди, и чересчур заинтересованно хмурится. — И что же ты написал?

— Правду, — просто отвечает он. — Я написал, что ты лгунья. И все, что ты наплела обо мне — это пустышка. Ложь, которая не стоит и цента.

Элис возмущенно открывает рот:

— Но это неправда!

— Конечно, неправда, — говорит Джагхед, прожигая тяжелым взглядом её сердитое, изумленное лицо. — Твои слова про жалость, про чувство вины — все это одна большая ложь, и Бетти должна в это поверить.

— Не все, что я рассказала было ложью. Ты в самом деле…

Джагхед перебивает возмущенную мачеху:

— Я в самом деле её люблю, Элис. — От волнения он не может устоять на месте и подходит к столу для готовки. — И в самом деле хочу вернуть. Скажи ей, что ты все выдумала, дай мне шанс все исправить. Прошу тебя…

Так вот, что ему нужно. Хочет обелить ее руками свою репутацию. Допустим, она вернет ему нимб над головой, но какой с этого толк? Бетти ведь ни черта не помнит.

— Какой с этого толк, Джагхед? — озвучивает она свои мысли. — Бетти не то, что не любит, она тебя даже не помнит.

Очередная ядовитая стрела. Обязательно об этом напоминать, да?

— Это не важно. Мы просто начнём с нуля.

— Память к ней не вернётся. Кларк так сказал…

— Да плевать мне на это! — Джагхед бьёт ладонью по столу. — Я же сказал — начнём с нуля!

— А если она не захочет?

Терпение Джонса снижается до критической отметки. Эта женщина намеренно выводит его из себя, тут без вариантов.

— Так ты поговоришь с ней или нет?

Пару секунд Элис раздумывает, а потом выдаёт:

— Не сегодня.

— И когда же?

Она встаёт из-за стола и идёт к холодильнику, отвечая на ходу:

— Когда сочту нужным.

— Элис…

Она открывает холодильник и аккуратно достаёт десерт, который они так и не попробывали.

— Будешь наседать, и я передумаю, — говорит она, захлопывая дверцу.

Джагхед не знает, что сказать. Внутри него будто бурлит горячий источник, но затевать спор сейчас — верх идиотизма. С другой стороны, его так и тянет окончательно расставить все точки над «i», взять с Элис слово скаута и тогда, возможно, он вздохнет полной грудью. Разрываемый сомнениями, он молча наблюдает за тем, как она роется в шкафчике со столовыми приборами и достаёт оттуда металлическую лопатку для торта. Вооружившись лопаткой, Элис вскидывает взгляд на застывшего паренька.

— Разговор окончен, Джагхед, — нетерпеливо говорит она. — Ты не мог бы…

— Сдержи слово, Элис, — просит он её напоследок. — Это очень важно для меня. Для нас с Бетти.

Он уходит, а Элис ещё с пару минут просто стоит у стола и смотрит на свой красивый торт — три слоя шоколадного суфле, два банановых и один слой густого сливочного крема, верхний слой суфле украшен крохотными маршмеллоу-бананчиками «Bulgari». Вся эта красота стоила ей двух часов времени, четырёх бокалов сухого красного и одного незначительного ожога на большом пальце. Тот случай, когда цель полностью оправдала средства. Сейчас она отрежет кусочек и отнесет его дочери, ведь она у неё такая сладкоежка, а в бананах просто души не чает. Она накромит её тортом, а заодно извинится за испорченный ужин.

И за испорченное детство.

Она сбежала от мужа к другому мужчине, бросив маленькую дочь на произвол судьбы. И вот когда девочка выросла, вернулась к ней и даже простила бегство, она снова предала её. Наговорила гадостей в больнице, не поддержала в трудную минуту, оставила наедине с горем. Как же она ошибалась на ее счет, как недооценила эту девочку… Кто бы мог подумать, что за фасадом грубой отчужденности скрывается чуткая, альтруистичная душа. У Бетти большое сердце, в котором хранился безграничный запас любви, и отдала она эту любовь одному единственному человеку, который ответил ей взаимностью. А ведь она, Элис, тоже могла бы испытать каково это — быть безгранично любимой, но она не впустила дочь в свое сердце, оттолкнула и теперь уже поздно что-то исправлять. А у Джагхеда может получиться. Правда, может. А у неё — нет. Почему?

Да потому, что она этого не хочет.

Муж прав, она — самая настоящая сука. Мать, которая не любит своего единственного ребёнка, потому что он нежеланный. Жена, которая не хочет подарить мужу детей, потому что материнство её пугает. Мачеха, которая ненавидит своего пасынка, потому что он не соответствует её ложным идеалам. Да, она сука. Бездушная, черствая сука.

Элис охватывает отчаяние. Ей так противно от самой себя, что хочется влезть в петлю. Она с силой сжимает лопатку и, не придумав ничего лучше, начинает колотить ею по своему прекрасному торту. Когда торт превращается в кашу, Элис глубоко выдыхает и выбрасывает его в урну с отходами. Запив свою маленькую истерику бокалом вина, она включает духовку и принимается готовить новый торт. На завтра. Как знать, вдруг дочка передумает.

***

У Бетти Купер сегодня важный день. Можно сказать — грандиозный. Сегодня она едет в город, где прошло её несчастливое детство, бунтарское отрочество и, как она надеется, пройдёт спокойная старость. А ещё сегодня ей исполняется восемнадцать, но этот факт волнует её гораздо меньше переезда.

class="book">Вчера она легла спать сразу после скандального ужина, надеясь, что утром проснется свежей и отдохнувшей, а голова будет хорошо соображать. Но заснуть удалось только в три часа ночи, а сейчас на циферблате беспощадно светится семерка с двумя нолями. Бетти лежит на смятых хлопковых простынях, широко раскрыв глаза, и настойчиво убеждает себя, что выспалась и готова свернуть горы.

В дверь стучат. Бетти резко отрывает голову от подушки и садится в кровати. И кого принесло в такую рань?

— Кто там? — громко спрашивает она и с тревогой прислушивается к звукам за дверью.

Звучит приглушенный голос матери:

— Это я, милая. Можно войти?

Бетти издаёт тихий, мученический стон, всей душой желая прокричать громогласное «нет», но противный писк внезапно пробудившейся совести не даёт ей совершить задуманное. Все-таки, ей еще просить мать об услуге, так что придется вести себя как совершейнейшая паинька. Как следует ругнувшись под нос, она поудобней усаживается на кровати и наконец отвечает:

— Входи!

Элис появляется в спальне с улыбкой и — о ужас! — с подарками в руках. Она присаживается на кровать и торжественно протягивает ей две коробочки в подарочных обертках.

— С днём рождения, дорогая!

Бетти со злостью смотрит на мать. Её вчера поразил недуг временной глухоты или как?

— Зачем это? Я же предупреждала — никаких подарков.

На лице Элис отражается разочарование, но лишь на секунду, после чего она вновь становится невозмутимой.

— Да, и я помню об этом.

— Тогда зачем суешь их мне?

— А это подарки с Рождества.

Бетти усмехается, глядя на жалкие ухищрения матери:

— С Рождества значит. Ну-ну.

— Это правда, Элизабет, — нетерпеливо говорит Элис. — Они пылятся в моём шкафу уже две недели. Ради Бога, забери их.

Оттарабанив у себя в голове неприличую тираду, Бетти все же принимает злосчастные дары. Она вздыхает и берет в руки первую коробочку-футляр, похожую на те, в которых обычно дарят сувенирные ручки или прочий бесполезный хлам.

— Что там?

— О, думаю, тебе понравится, — отвечает мать, и по её горделиво-загадочному тону Бетти понимает, что там дорогая и абсолютно ненужная вещь.

— Так он от тебя?

— Да, от меня. Не хочешь открыть?

— Там ручка, да?

Элис улыбается:

— Очень холодно.

Бетти фыркает:

— Набор гелевых ручек?

Элис беззвучно смеётся:

— Северный полюс.

Пару секунд они смотрят друг другу в глаза. Элис чувствует, как сердце сжимается от прилива невероятной нежности к дочери. Ей кажется, будто они вернулись назад, в те далёкие времена, когда малышка Бет, получая подарок на день рождения или Рождество, с азартом угадывала, что же лежит внутри красивой коробки, и пока этого не случалось, нипочем не желала открывать подарок. Игра в угадайку могла длиться часами, но ей это так нравилось, что родителям приходилось мириться и покорно давать маленькие подсказки. Странно, ведь дети обычно любят неожиданности, которые скрываются за блестящей оберткой, но Бетти никогда не была похожа на обычного ребёнка. У неё всегда были особые отношения с окружающим миром.

— Помнишь, в детстве… — начинает Элис, но ей не дают договорить.

— Я помню, мама. Давай не будем об этом, ладно?

— Ладно. — Она улыбается мимолетной, грустной улыбкой. — Просто…это так трогательно, знаешь… Ты будто снова стала крохой.

— Что ж, значит этот от тебя. — Бетти откладывает первую коробочку в сторону, прерывая тем самым мать, пока та окончательно не увязла в слезливых воспоминаниях. — А этот? — Она разглядывает второй подарок, по форме и размеру похожий на средней толщины книгу. Её терзают смутные сомнения, и даже закрадываются подозрения, чей сувенир сейчас у нее в руках. Только вот обёртка другая, но и это можно объяснить.

— Он…эм…

Элис мнется, озабоченно хмурит брови, и этой маленькой импровизации вполне достаточно, чтоб подтвердить её догадки.

— Так и знала, что это ты, — говорит Бетти со вздохом и откладывает подарок в сторону. — В Китае за такое руку отрубают, знаешь?

— Прости, я лишь хотела…

— …как лучше. Знаю, можешь не продолжать.

— Я злилась на него, Бетти.

— И поэтому украла подарок?

— Я вовсе не крала. Хотела проверить, только и всего.

— О, ясно. Значит, там ничего опасного, раз ты его вернула. Теперь я спокойна. Спасибо.

— Бетти…

— Расслабься, мама. — Она

снисходительно улыбается, и от ее улыбки чувство вины у Элис чуточку притупляется. — Ну, скажешь, что там?

— О, там альбом, — с готовностью отвечает мать. — Фотоальбом. Снимков правда немного, но они…довольно милые.

— Милые? — настороженно произносит она. — Только милые и все?

Элис усмехается, понимая, чего именно опасается дочь.

— Не бойся, снимков в стиле ню там нет.

Бетти вдруг чувствует, как к щекам приливает румянец.

— Отлично, вот и разобрались, — торопливо бормочет она, стараясь не выдать своего волнения. — Ладно, эм… Я, пожалуй, душ приму и…

— Знаешь, а ты выглядишь счастливой, — тихим голосом сообщает Элис. — На тех фотографиях… А там, где вы с Джагхедом так и вовсе вся светишься.

Кожа на её лице будто горит, а по телу, напротив, проходит нервная, холодная дрожь.Чего ради мать затеяла этот разговор?

— Зачем ты говоришь это?

Элис молча берет её за руку и улыбается очень тонкой улыбкой, от которой Бетти становится ещё тревожней.

— Поверь, я сама толком не знаю, — говорит она, и сильней сжимает ее ладонь. — Просто я подумала…тебе так будет легче.

— Легче?

— Ну, знаешь, принять решение…

— Какое ещё решение, мама?

— В пользу Джагхеда.

Бетти высвобождает ладонь из рук матери, и некоторое время они молчат под звук снегоуборочной техники за окном. Она задается вопросом — а с какой радости мать вдруг сменила курс? Вчера она обливала Джонса разными сортами дерьма, а сейчас агитирует за него. Они что, заключили перемирие? Чёрт, зря она ушла с ужина, нужно было остаться и услышать своими ушами, о чем беседовали эти двое. А если честно, то не все ли равно? Уже к вечеру духу ее не будет в Ривердэйле, так чего волноваться?

Шум за окном становится тише. Она расценивает это как призыв к действию, и заговаривает:

— Слушай, я не знаю, что у вас случилось вчера, и о чем вы договорились, но я в этом не участвую, ясно? И кстати, решение я уже приняла, так что…

— И какое же? — нетерпеливо спрашивает Элис, и в её глазах мелькает беспокойство.

— Я уезжаю в Ванкувер. Сегодня же.

Снова короткое молчание. Элис растерянно взирает на неё, и у Бетти возникает гадкое предчувствие, что отъезд может не состояться. Наконец миссис Джонс нарушает тишину:

— Но ты ведь хотела задержаться, разве нет?

— Я передумала.

— Это из-за вчерашнего?

«Бинго!» хочется воскликнуть ей, но она сдерживает этот порыв.

— Может и так, — устало отвечает она. — Разве сейчас это важно?

— Милая, все, что случилось за ужином…

— Мама, я не хочу это обсуждать. Все, что я услышала на этом ужине — это прошлое, и оно меня уже не волнует.

— Да, но Джагхед…

— А что с ним?

Элис открывает рот, но кажется не знает, что сказать. Воспользовавшись этим замешательством, Бетти откидывает одеяло и выбирается из постели. Она мечтает о прохладном душе, но ещё больше ей хочется закончить этот разговор. Оказавшись возле шкафа, она выдвигает верхний ящик в поисках свежего белья. За спиной слышится тихий шорох, а после раздается напряженный голос:

— Он…вряд ли он отпустит тебя.

Бетти замирает на мгновение, держа в руках чистую футболку, а потом смеётся вымученным смехом:

— И что же он сделает? Свяжет меня? К батарее пристегнет?

— Нет, он просто поедет за тобой, — тихо говорит Элис, удивляясь самой себе. — В Ванкувер, на Аляску, да куда угодно. Он не даст тебе уйти из его жизни.

После этих слов Бетти становится совсем не смешно. Она поворачивает голову и смотрит на мать, которая уже сидит к ней лицом, и по выражению этого самого лица понимает, что все сказанное сейчас — правда.

— Он любит тебя, Элизабет, — продолжает та, — в самом деле любит. Я не считаю его идеальной партией для тебя, но думаю, он заслуживает ещё одного шанса.

— О, так значит, уже любит. — Она криво усмехается и закидывает футболку на плечо. — Хм…а я-то думала — жалеет…

— Не принимай мои слова за чистую монету. Я тогда наговорила лишнего.

— Ясно. Я поняла.

Она достаёт из вороха нижнего белья первые попавшиеся трусики и, смяв их в руке, торопливо задвигает ящик на место.

— Слушай, — говорит, поворачиваясь к матери. — Можешь оказать мне услугу?

— Какую?

— Купи мне билет до Ванкувера. На самый ближайший рейс.

— Ближайший рейс завтра. Я уже узнавала.

— Чёрт.— Бетти закусывает губу от досады. — Ладно, пусть будет на завтра. Один день как-нибудь переживу.

— Это окончательное решение?

Элис все ещё не теряет надежды, что дочь передумает. Однажды такое уже случалось.

— Да, мама, окончательное.

— Ладно, но я еду с тобой, не забыла?

— Ради Бога, я же не возражаю. — Она натянуто улыбается, стараясь не выдать своих истинных чувств. — Ладно, я в душ. Увидимся позже, да?

— Да, увидимся.

Бетти исчезает за дверью ванной, а Элис так и остаётся сидеть на кровати. Услышав звук льющейся воды, она собирается было встать и выйти из комнаты, но обнаруживает, что не может этого сделать. Её пугает случайная встреча с Джагхедом где-нибудь на лестнице, или на кухне, или на любом другом участке этого дома. Она думала, что у неё получится, что она сможет помочь ему, — а оказалось, что Бетти уже все решила за них обоих. Завтра она сядет в автобус и укатит навстречу светлому будущему, а Джагхед останется здесь с разбитым сердцем, осколки которого будет собирать всю оставшуюся жизнь. Не будет никакого шанса, это ясно как божий день. Неизвестно, что было в том письме, но то, с каким равнодушием Бетти приняла новость о том, что Джагхед любит ее, говорит красноречивее любых слов. Ничего не выйдет. Как бы он не старался, ему не вернуть эту девочку.

Невозможно вернуть того, кто не хочет возвращаться.

Минут пять она ещё сидит на краю постели, собираясь с мыслями, потом со вздохом поднимается и выходит из комнаты.

***

У Джагхеда сегодня тоже важный день. На часах 7:30, и он проходит испытание на прочность — сидит на уроке истории, первом в этот учебный день.

Он вернулся (с большим скрипом, само собой) в школу практически сразу после суда. До рождественских каникул он старательно пытался вклиниться в учебный процесс, но получалось у него довольно паршиво. За время, проведенное под следствием, его мозги, кажется, усохли и воспринимать новую информацию напрочь отказывались. Кевин, добрая душа, видя страдания одноклассника даже вызвался взять его на поруки, поработать так сказать репетитором за «спасибо», но Джаг решительно отказался. В его воображении нарисовалась красочная иллюстрация того, как Келлер сочувственно похлопывает его по плечу после очередного провального занятия и проникновенным голосом говорит, что несмотря ни на что верит в него. Нет, такого унижения он бы точно не пережил.

И сейчас, слушая в пол уха Джейсона Блоссома, который в ответ на вопрос учителя было ли страшной ошибкой решение президента Джонсона ввязаться во вьетнамский конфликт мямлит что-то невнятное, Джагхед думает о вещах, не имеющих к войне абсолютно никакого отношения. Он думает о сегодняшнем вечере, о подготовке к нему, ну и само собой — о Бетти… Она занимает первое место в топе его мыслей.

Вчера, после разговора с Элис он хотел подняться к ней, извиниться за ту мерзкую склоку на ужине в честь её выписки, но так и не решился. С полчаса он мялся под ее дверью; еще с час — в своей комнате. На исходе часа он взял себя в руки и решил позвонить, но потом вспомнил, что у Бетти новый номер, которого у него нет. От расстройства в нем снова проснулся горе-писатель, и на свет появились двенадцать записочек, но разумеется ни одна из них не была подсунута под белую дверь. Джаг сам не понимал, откуда этот страх, но чувствовал — преодолеть его будет чертовски непросто.

Едва он увидел Бетти, едва заговорил с ней, как стало ясно — все безвозвратно изменилось. Девушки, которая любила и прощала ему все заскоки больше нет, теперь есть эта, новая Бетти, и как вести себя с ней он, хоть убей, не знал. С этой новой Бетти он не сумел заговорить легко и просто, как бывало раньше. Временами он до сбитых в кровь кулаков жалел, что вообще рассказал ей тогда всю правду. Та Бетти, уверенная, что виной всему несчастный случай, хотя бы не боялась смотреть ему в глаза… Дьявол, и почему все так сложно?

~~~

После третьего урока все ученики Ривердэйл Хай дружным потоком перемещаются в школьный кафетерий, и Джагхед тоже в их числе. Он провёл бессонную ночь в «Белом Змее», а утром, как обычно проспал и потому на завтрак съел целое ничего, и сейчас обиженный желудок усиленно напоминал ему об этом.

Желая загладить перед ним вину, Джаг по полной программе нагружает поднос, и когда идёт к свободному столу в самом конце зала, на нем лежат гамбургер, кусок жареной курицы, салат, булочка и банка ледяной колы.

Усевшись за стол, он без промедления принимается за гамбургер, но едва успевает проглотить пару кусков, как на скамейку напротив приземляется Кевин со своим подносом.

— Привет, — с улыбкой говорит он. — Ничего, если я…

Рот у Джага набит едой, и ему остаётся только кивнуть. По правде говоря, он рассчитывал пообедать в одиночестве, но обидеть лучшего друга Бетти ему не позволила бы совесть. Кевин снова улыбается и с воодушевлением открывает пакет с молоком.

«Бывшего лучшего друга» спустя мгновение поправляет себя Джонс. Порой он забывает, что все изменилось.

— Насчёт вечера все в силе? — спрашивает Кевин, понизив голос, будто в гудящем, как улей, зале их могут услышать. — Ты не передумал?

Джагхед делает могучее глотательное движение и поднимает на друга хмурый взгляд.

— А должен?

— Нет, просто…

Кевин умолкает и на его лице расцветает гримаса сомнения. Джаг уже жалеет, что дал добро на такое соседство.

— Просто что? — спрашивает он тоном «плохого полицейского».

— Ну, ты не думал, что Бетти это может…не понравится? — неуверенно отвечает снедаемый сомнениями друг.

Так, начинается. Ещё один, мать его, психолог. Вчера вечером Пибоди пела эту же песенку, с кислой миной уверяя его, что Бетти эту затею не оценит. А еще называет себя его другом. Никакой поддержки, одни только упреки и недоверие. Джаг чувствует, что аппетит медленно портиться. Плохой знак. Он приказывает себе не кипятиться, и как можно спокойней говорит:

— Допустим, думал. Что дальше?

— То есть, тебя это не пугает?

— А должно?

— Джаг, я серьёзно. Что если Бетти разозлится? Она едва нас знает, и…

— Тебя Пенни укусила?

— Что?

Джагхед бросает недоеденный бургер на поднос, окончательно потеряв аппетит. Выдернув из салфетницы одну салфетку, он со злостью вытирает пальцы, а Кевин неловко мнет в руках коробочку с молоком, не сводя с него беспокойных глаз.

— Знаешь, если так боишься, можешь не приходить. — Джонс бросает смятую салфетку на стол. — Поверь, я не заплачу.

Он встаёт из-за стола, прихватив с собой банку с колой, и уходит, не потрудившись убрать за собой поднос. Кевин провожает его взглядом до самого выхода, и когда король Змеев пропадает из поля зрения, из его груди вырывается тяжёлый вздох огорчения.

Ну вот, снова он облажался. Хотел ведь как лучше, а получилось… Впрочем, у него вечно так, любое его самое благое начинание обречено на неизбежный провал. Ещё два дня назад, когда Джагхед вдруг подошёл к нему на школьной парковке и сообщил о своём желании устроить Бетти сюрприз в честь Дня рождения, у него внутри всколыхнулось тревожное, смутное чувство, а уж в чувствительности он готов был посостязаться с самым мощным сейсмографом в мире. Ясное дело, расстраивать друга он не стал, да и не смог бы, ведь когда Джагхед говорил о Бетти, то весь светился как рождественская ёлка. Вечеринка в «Белом Змее» (кто бы сомневался), на которой будут только самые близкие друзья, подарки, хорошая музыка и приличная выпивка. Затея на пять с плюсом, верно? Но у Кевина на душе скребли кошки. Пока Бетти лежала в госпитале, он прочёл множество статей о людях с ее же диагнозом, об их восприятии мира, поведении и многом другом. Амнезия отражается на характере человека, меняет его и не всегда в лучшую сторону. Он заметил изменения в Бетти уже в первую их встречу, трудно было не заметить, ведь она стала сама на себя не похожа. Она улыбалась, была очень милой и приветливой, внимательно слушала его болтовню, хотя и знать не знала, кто он вообще такой. Видеть её в таком состоянии было невыносимо, но сейчас он бы предпочел именно такую Бетти, чем ту, какой она стала после всего случившегося. Да, в один из вечеров в «Белом Змее», где он частенько зависал в последнее время, у них с Джагхедом состоялся откровенный разговор. Честно говоря, они здорово надрались тогда, и Джонс выложил ему всю поднаготную. Он рассказал ему про то, как довел Бетти до припадка и про ссору с миссис Джонс; про то, как она в свою очередь завершила начатое им и сама вдоволь поиздевалась над бедной девушкой; про то, как Бетти, наслушавшись лживые бредни матери теперь не хочет видеть ни одну живую душу. На следующий день, протрезвев и обмозговав всю услышанную информацию, Кевин пришёл к неутешительным умозаключениям. Он не был твёрдо уверен в своих догадках, но они упрямо не желали покидать его голову. Ему отчего-то казалось, что когда Бетти выпишут из больницы и они встретятся, от той милой девочки, какой она была в первые дни после выхода из комы, не останется и следа. Он не знал наверняка, но чувствовал это своей отменной интуицией.

И эта вечеринка… Нет, он понимает, на что надеется Джагхед, ведь его как раз понять можно. Ему не терпится вернуть Бетти в привычную среду общения, к тем людям, с которыми она дружила и в чьем кругу проводила много времени. Джаг уверен, что чем быстрее она вольется в прежнюю жизнь, тем больше шансов на выздоровление.

Но Кевину все представляется в более мрачных тонах. Ему кажется, что люди из прошлого ничем не помогут Бетти. Они будут ее только раздражать.

Возможно, он ошибается, и все случится именно так, как грезится Джагхеду.

В восемь вечера он поедет в Саутсайд и своими глазами увидит, кто же из них в итоге окажется прав.

***

— Джонс, возьми трубку, возьми же, мать твою. Я не нашла тех дурацких с…как ты там говорил…со сливочной ванилью кажется, тут есть просто ваниль и ваниль с корицей. Какие мне купить? Может просто ваниль? Чёрт… Короче, если ты получишь это сообщение…

Джагхед в последний момент успевает схватить телефон:

— Тони, я здесь!

— О, наконец-то. Ты там умер что ли?

— В душе был. Что случилось?

— Твоих дурацких свечей нет, вот что случилось. Есть просто ваниль и ваниль с корицей. Какие мне взять?

— Господи… Да без разницы, любые сгодятся.

— Ладно, пусть будет просто ваниль.

— Да, круто. Ладно, я тут немного…эм…

— Голый?

— Иди в задницу, Топаз.

— Ладно-ладно, иди прихорашивайся. Скоро увидимся.

— Ты же подготовишь все? Не забудешь?

— Не переживай, Ромео, я все сделаю.

— Спасибо. Я напишу, когда придет время.

— Буду ждать.

— Ладно, мне пора.

— Эй, Джаг, постой. А ты ну…поговорил с ней?

— Само собой я поговорил. Все, мне пора. До скорого.

Джагхед бодрым голосом заканчивает разговор, чтоб Тони не дай Бог не догадалась, что дело не чисто. Да, он соврал. Не было никакого разговора, ведь они с Бетти даже не виделись за этот день. Хотя, слово «соврал» не совсем корректное, тут скорее подойдет «приукрасил». Или ещё лучше — «забежал вперёд». Вот сейчас он приведёт себя в приличный вид и сразу же пойдёт к Бетти. Речь уже подготовлена, так что все пройдёт как нельзя лучше. Главное не волноваться, и что ещё важнее — держать себя в руках.

Но вот беда, от одной только мысли, что они с Бетти окажутся наедине, его начинает в прямом смысле лихорадить. Он прекрасно знает, что сейчас между ними пропасть, и чтоб сократить этот разрыв нужно время, очень много времени, но все равно не может перестать думать о ней, как о той Бетти, из прошлого. Тоска по ней буквально сводит его с ума, лишая последних крупиц выдержки. Он дорого бы заплатил за простое объятие, за один короткий поцелуй, за мимолетную улыбку… Он отдал бы все на свете за право вновь обладать ею. Обладать целиком — каждой клеточкой её тела, каждой мыслью в голове — безраздельно и до последнего вздоха.

Телефон громко чирикает, возвещая о новом сообщении. Джагхед вздрагивает и только сейчас замечает, что так и стоит истуканом, держа мобильный в руке, в полотенце, обернутом вокруг бедер и мокрыми волосами, с которых стекают холодные капельки воды. Он хмурится, стараясь отогнать тягостные мысли, и бегло просматривает сообщение. Топаз развлекается.

«Как насчёт лепестков роз? Или это перебор?»

Он усмехается, бросает телефон на кровать и подходит к шкафу, чтоб найти какую-нибудь приличную рубашку и брюки. Сыпля тихими ругательствами, Джагхед шарит по полкам в поисках чего-то сногсшибательного, но ничем таким там и близко не пахнет. Почти весь свой гардероб он уволок в «Белый Змей», а здесь похоже осталось только то, на что можно смело весить ярлык «не подлежит носке по причине отстойности». Чёрт, а ведь он был уверен, что не все так плохо, потому и приехал домой сразу после школы, не заезжая в бар за сменкой.

Издав полный разочарования стон, Джаг от души хлопает дверцой ни в чем не повинного шкафа. Он-то надеялся предстать перед Бетти во всей красе, но судьба решила иначе. Он подходит к кровати, на которой лежит его утренняя одежда, и придирчиво её осматривает. Темно-серые джинсы и черный кашемировый свитер с горлом выглядят вполне себе неплохо, но Джаг все равно недоволен. Перед глазами вдруг отчётливо возникает насмешливая физиономия Свит Пи, который окажись он здесь и видя его недовольство, посоветовал бы, раз уж на то пошло, явиться к Бетти прямо в полотенце.

Джаг улыбается своим мыслям. Когда-нибудь такое и впрямь случится.

Серьёзно, он так и сделает, когда придет время.

Когда они с Бетти вновь станут близки.

~~~

В это же самое время Бетти заканчивает последние приготовления к завтрашнему отъезду. Переполненный чемодан грозит не закрыться, но она нагло засовывает туда еще пару джинс и толстовку с капюшоном. Пыхтя от напряжения, она утрамбовывает вещи, которых у неё оказалось не просто много, а очень много. На полу уже приткнулся пузатый рюкзак с разной мелочью, начиная от фена и заканчивая ватными дисками, которые в Ванкувере, по всей видимости, купить ну просто нереально. Кое-как чемодан закрывается. Бетти стаскивает его на пол и ногой задвигает под кровать, чтоб не было искушения запихнуть туда ещё что-нибудь.

Она с облегчением выдыхает и плюхается на кровать, чтоб перевести дух. Внутри зреет волнительное чувство, которое обычно возникает перед дальней дорогой. Она уже представляет, как утром сядет в автобус, обязательно возле окна, чтоб любоваться видами и не уснуть. Она будет грызть обожаемые «Doritos» с острым тако, а в наушниках будут играть любимые треки, под которые душа в буквальном смысле улетает в рай. С каждой милей, на которую автобус будет удаляться от Ривердэйла, ей будет становится все легче и легче. Да, именно так все и будет. Легче и легче.

Как только в голове возникает такая мысль, ее взгляд словно намагниченный, притягивается к подаркам, лежащим на прикроватной тумбе и к которым она так и не притронулась с самого утра.

Её одолевает жуткое любопытство. Сначала она решает открыть подарок Элис. Там ничего интересного, уверена она. Но это оказывается не совсем так… Едва она срывает блестящую обертку, как ее глаза расширяются от удивления. Голубой, с отчетливыми нотками бирюзового футляр известного ювелирного бренда немало озадачивает ее. Торопливо развязав белую ленточку, она открывает его и видит невиданной красоты браслет то ли из белого золота, то ли из платины, инкрустированный маленькими круглыми бриллиантами. Она не решается вытащить украшение из его уютного гнездышка из сладчатого шелка, и некоторое время просто разглядывает его, даже не прикасаясь. Странно, откуда у матери деньги на такие дорогие подарки? Такой браслет, да еще и от «Tiffany» стоит не меньше двадцати тысяч, а может и того больше. Пару месяцев назад она брала кредит, чтоб оплатить Джагхеду какого-то свидетеля, а сейчас разбрасывается такими шикарными подарками. Все это очень странно, нужно выяснить в чем тут дело. Разобравшись с одним подарком, Бетти поглядывает на другой. Несколько секунд она все же колеблется, но в итоге хватает с тумбы коробочку, вызывающую просто неподдельный интерес. Неловкими пальцами она разрывает тонкую красную ленточку, срывает блестящую золотую бумагу и видит…

Твою же мать.

В руках у неё в самом деле оказывается альбом в твёрдом картонном переплете. И все бы хорошо, но альбом этот…просто безобразный. Он нежно-розового цвета в белый мелкий горошек, а по краям украшен трафаретными золотыми цветочками, такими же невыносимыми как и корявая надпись посередине обложки, сделанная ядерно-розовыми чернилами — Элизабет Г. Купер.

Обалдевшая Бетти ещё какое-то время пялится на подарок Джагхеда Джонса, не понимая до конца прикол это или он в самом деле расчитывал, что ей понравится этот кошмар. Издав тихий нервный смешок, она тем не менее решает заглянуть в розовые внутренности этого уродца.

В ту же секунду сердце, тихо екнув, начинает трепетать словно листочек на ветру.

С первой страницы, с черно-белого снимка в стиле «полариод», на неё смотрит она сама, скорчившая фотографу забавную рожицу с высунутым языком. Такая беззаботная. С забавными кудряшками и горящими глазами. С безупречной кожей. И в самом деле…счастливая. Под фотографией нацарапана дата — 17 октября 2018.

Дрожащие пальцы нетерпеливо переворачивают страницу. Следующая дата — 20 октября. Снова она, только теперь в компании Джагхеда. Смазанное селфи — она целует его в щеку, а он театрально закатывает глаза. Смешное фото. Действительно милое.

Следующий кадр — спящая Бетти. 23 октября. Крупный план лица, она лежит на боку, положив ладонь под голову и забавно приоткрыв рот. Фотограф, как видно, бодрствует на соседней подушке.

Бетти чувствует, как краска приливает к щекам. Ей кажется, будто со страниц альбома в лицо ударяет горячая волна воздуха. В горле предательски пересыхает, и она с трудом сглатывает, ощутив неприятное першение в горле.

27 октября.

Снова она, на этот раз полуголая, с сигаретой в руке. Сидит в чёрном глубоком кресле, поджав под себя ноги. Хмурая, с всклокоченными волосами и в бесформенной серой майке. Недовольная Бетти из прошлого. Интересно, что случилось? Может они с Джагом повздорили? Не поделили последний кусочек пиццы?

Бетти из настоящего не может сдержать улыбку. Это так странно — видеть себя и не помнить, что чувствовала в моменты, когда делались эти снимки.

Непослушные пальцы перелистывают твердые страницы и на глаза ей попадаются ещё шесть снимков, а на следующей, уже пустой странице розовыми чернилами выведено «продолжение следует…».

С каждой из шести фотографий на Бетти глядят двое дурашливых подростков, корчащих смешные рожицы, целующих друг друга, стискивающих в объятиях. Эти двое — официальные лица счастья, типичные представители касты «влюбленных по уши», те самые, что обмазывают друг друга слюнями на глазах десятков зевак, у которых после увиденного ещё долгое время на зубах скрипит сахар. Хотя, если верить письму, они никогда не были похожи на такие парочки. Но снимки упрямо заявляют обратное.

Тихий стук заставляет Бетти отвлечься от своих мыслей. Вздохнув, она убирает альбом под подушку и идёт открывать дверь.

На пороге стоит Джагхед. В нос сразу же бьёт умопомрачительный аромат его парфюма, и Бетти на мгновение даже задерживает дыхание. У неё мелькает подозрение, что одеколон у него с афродизиаком.

— Привет, — с улыбкой говорит он. — Я не помешал?

— Ну, вообще-то помешал. Немного.

Она чуть прикрывает дверь, и Джагхеду становится ясно, что впускать его не намерены. Он приказывает себе не нервничать, но от безразличного тона девушки ему не по себе. И этот взгляд… Бетти смотрит на него с досадой, будто за несколько секунд их общения он уже до смерти ей надоел.

— Извини, я только хотел…

«Соберись, идиот несчастный! Хватит мямлить, мать твою!»

— Что ты хотел, Джагхед?

— Ты не хочешь прокатиться?

«Что ты несешь, кретин? Господи, это провал».

Бетти в недоумении поднимает брови.

— Прокатиться?

— Ну да… До Саутсайда. Это недалеко.

— А что в этом Саутсайде?

— Там есть один бар. «Белый Змей», может слышала?

— Хм…нет, не слышала. И зачем мне в этот бар?

— Ну, я подумал, у тебя сегодня день рождения и мы могли бы…

Бетти вздыхает, на мгновение прикрыв глаза.

— Слушай, Джагхед, я ведь говорила вчера…

— Я помню, Бетти. Мы не будем ничего праздновать, обещаю.

— И что же мы будем делать?

— Хм… Выпьем по бокалу шампанского, или вина. Поговорим.

— Я лекарства принимаю, Джагхед. Мне нельзя пить.

«Идиот. Безмозглый идиот».

— Прости, я как-то не подумал об этом.

Бетти слабо улыбается.

— Проехали. Все нормально.

Джагхед чувствует, что все летит к чертям. Они говорят меньше минуты, а он уже выглядит полным придурком в её глазах. От нервов ему становится невыносимо жарко, ладони начинают потеть, и он торопливо прячет их в карманы джинс.

— Слушай, Бетти, я совсем не то собирался сказать.

— Так говори, что собирался. Я слушаю.

— Я хотел, чтоб мы поехали в бар и…провели этот вечер вместе. Поговорили бы, съели по коробочке китайской лапши. Раньше мы всегда так делали, знаешь…

— Ели китайскую лапшу?

Джагхед улыбается, потому что это же делает и Бетти.

— Проводили время вместе. В этом баре.

— О, ясно. Хм…даже не знаю, что сказать. А там очень шумно?

— Нет, сегодня там очень тихо. Правда.

Бетти с сомнением прищуривается.

— В баре и тихо? Верится с трудом, знаешь ли.

— Нет, правда, сегодня там…хм…типа выходной.

«Какого хрена он несёт? Там же гребанная вечеринка! Господи, нужно все отменять, немедленно!»

— Значит будем только мы?

— Да, только мы. И больше никого. Правда.

Он умолкает: не нужно так часто повторять «правда». Если слишком часто твердить «правда, правда», то создаётся впечатление, что на самом деле «неправда».

— Но если в баре выходной, то как нас туда впустят? — спрашивает Бетти, озадаченно хмуря лоб.

— О, это не проблема, — торопливо отвечает Джагхед. — Я уже все устроил.

— Хм…ладно. Но мы точно будем вдвоём?

— Да, точно. Только мы и больше никого.

— Хорошо. Просто мне не хочется быть сейчас в толпе, понимаешь?

«Да нет там никакой толпы. Только Свит, Тони, Пенни, Фангс да Кевин, если он, конечно, придёт. Она их знает, они ведь навещали её в больнице. Неужели она будет не рада их видеть?»

— Я понимаю, Бетти. Не будет никакой толпы. Обещаю.

Она поджимает губы в мимолетной улыбке.

— Ладно.

— Значит ты согласна?

— Да, почему бы и нет.

— Круто! Тогда…хм…я возьму у отца машину. Не хочу морозить тебя на байке.

— Вау, а у тебя есть байк?

Джагхед смущенно чешет кончик носа.

— Да, «Ducati». Отец подарил два года назад.

Бетти со знанием дела качает головой.

— О, «Ducati» это серьёзно. У них крутые байки.

Джагхед ждёт, что она добавит что-то вроде «хотела бы я прокатиться на таком», но девушка говорит совершенно другое:

— Ладно, хм…дашь мне немного времени? Нужно переодеться и все такое…

Он еле сдерживается, чтоб не ляпнуть «ты итак выглядишь чудесно». В оверсайз футболке с Губкой Бобом и светло-серых спортивных штанах. Со смешным пучком на голове и без грамма косметики. Есть ещё кое-что, но он предпочитает этого не замечать. Это такой оптический фокус, когда ты любишь человека настолько, что не видишь в нем никаких, даже самых явных изъянов.

— Да, конечно. Я подожду тебя в гостиной.

Бетти ничего не говорит, лишь дергает уголком губ в некоем подобии улыбки и закрывает дверь. Джагхед остаётся стоять в коридорчике в смешанных чувствах. С одной стороны он рад, что Бетти согласилась поехать с ним, а с другой его одолевает смутная тревога. Слишком уж она была мила с ним, шутила и даже не отводила глаз, как это было вчера утром и за ужином. Неужели здесь замешана Элис? Она поговорила с ней? Убедила дать ему ещё один шанс? Нужно расспросить ее. Черт, хорошо бы это в самом деле оказалось правдой.

Ободренный своей маленькой победой, Джагхед направляется вниз, в надежде, что отец уже вернулся с работы. А еще нужно решить один щекотливый вопрос… Спустившись на один лестничный пролет, он останавливается на крошечном пятачке, чтоб сделать звонок.

Трубку поднимают практически сразу. Сначала в ней появляется громкая музыка, а уже после — голос Свит Пи. Тоже громкий и чересчур возбуждённый.

— Хэй, Джаг! Ну и где вы? У нас все готово.

— Скоро будем, но…

— Ускоряйтесь, а то Фангс уже все канапе сожрал. — Свит хохочет. — Скоро и до торта доберется.

— Может дослушаешь?

— Что дослушать?

— Планы изменились, вот что. Никакого торта и канапе. Мы приедем, но вечеринки не будет.

— Ты пошутил что ли? В каком смысле — не будет?

— В прямом, Свит. Бетти не хочет.

— Вот дерьмо…

Несколько секунд Свит просто дышит в трубку. Джагу вдруг становится так стыдно перед ним, да и перед всеми своими друзьями, которые с таким воодушевлением готовились к этой вечеринке. Они все скучали по Бетти не меньше, чем он сам, и так радовались возможности провести с ней время. Дьявол, и почему все так сложно? Он отчего-то был уверен, что Бетти будет совсем не против, а сейчас… На мгновение ему представляются лица Пенни и Кевина, которые так упорно предрекали провал всей затеи. Выходит, они были правы, а он облажался. А может все-таки стоит рискнуть?

— Эй, Свит, ты слышишь?

— Ага. Дерьмо, и что теперь делать? Все уже настроены и вообще…

— Да, я понимаю. — Джагхед тяжко вздыхает. — Ладно, вот как мы поступим. Пусть все остаётся как есть, но когда Бетти появится, вы…короче, ведите себя сдержанней. Понимаешь, о чем я?

— Знаешь что, я может и качок, но далеко не тупой.

Джагхед усмехается.

— Правда? А на Рождество ты по-другому говорил.

— Да пошёл ты.

Перед Рождеством Тони жирно намекнула Свиту, что хочет в подарок золотой браслетик, который увидела в одном ювелирном магазине. У Свита имелись кое-какие сбережения и он даже собирался потратить их на подарок любимой девушке, но к несчастью на его драгоценном байке полетел инжектор и все деньги этот гений спустил на ремонт. В итоге, вместо обещанного браслета на Рождество Топаз получила какую-то кружевную тряпку из местного секс-шопа. Посоветовав горе-бойфренду надеть это тряпье на свой обожаемый байк и трахать его сколько влезет, Топаз выставила Свита на мороз, и тому пришлось потом неделю обитать в трейлере у Фогарти.

— Ладно, слушай сюда, — говорит Джагхед, все ещё улыбаясь своим мыслям. — Скажи Топаз, что её выступление отменяется. Никакого торта, ясно? И громкой музыки.

— Чёрт, она весь день тут распевалась. Здорово достала, если честно.

— Ничего, споет в другой раз.

— Ладно, скажу. Эй, а плакаты? А шарики? Их что, нужно убрать?

Джаг пару секунд размышляет.

— Нет, пусть остаются. От них вреда не будет.

Свит с облегчением сопит в трубку.

— Аллилуйа, а то Фангс бы не пережил этого. Он их весь день надувал.

Джагхед снова усмехается, представив себе картину этого процесса.

— Ладно, мне пора. Ты все понял?

— Вести себя сдержанней. Я понял.

— Молоток. Ладно, скоро увидимся.

— Эй, Джаг, постой. Так что там с Бетти? Она…ну…очень изменилась?

— Да, брат. Она изменилась.

— Все хреново или очень хреново?

— Не знаю. Кажется, просто хреново.

— Дерьмо… Но ты не кисни. Все только начинается, понял?

— Да. Все только начинается.

Игра теряет свою убедительность, потому Джагхед решает заканчивать разговор. Все только начинается… Лозунг, достойный предвыборной агитации — чересчур оптимистичный и абсолютно голословный. Ему хочется верить, что слова Свита в самом деле окажутся пророческими, но отчего-то в сердце засела острая игла сомнения, отравляющая все его существо. Эта мысль так угнетает его, что он с силой прогоняет её и вместо этого начинает думать о друзьях, об ароматических свечах, о том, как лучше завести разговор с Бетти и как взбесившийся пульс болью отзывается в висках, когда он спускается по лестнице.

~~~

— Всем привет.

Джагхед заходит на кухню, вдыхая головокружительные ароматы, витающие в воздухе. На плите в большой сковороде что-то задорно шкварчит, и чувство голода, преследующее его на протяжении всего дня моментально заостряется.

— Привет, сынок.

Отец сидит за столом для готовки, с хмурым видом крутя в руках бутылочку «Heineken». Элис удостаивает его беглым взглядом, не отвлекаясь от своего занятия — натирания сыра на здоровенной терке.

— Не против, если я возьму тачку на вечер? — спрашивает Джагхед, ни к кому конкретно не обращаясь.

Он замечает, как Элис поджимает губы.

— Да без проблем, бери, — отвечает ЭфПи. — А куда собрался?

— В Саутсайд.

— А что с байком? Снова цилиндр полетел?

— Нет, с байком все в порядке, просто…короче, я еду туда с Бетти.

Элис прекращает тереть и вскидывает на него удивленный взгляд.

— С Бетти?

— Да, именно так.

— Это здорово, сынок, — с улыбкой говорит ЭфПи, не обращая внимания на жену. — Правда, здорово.

— И зачем же вы туда едете?

Элис похоже не разделяет общего восторга. Теперь она смотрит на него не с удивлением, а с плохо скрываемым беспокойством.

— Не волнуйся, это просто… — ему хочется сказать «свидание», но язык не поворачивается, — …вечер в компании друзей.

— О, решили устроить вечеринку? — улыбается ЭфПи. — В честь дня рождения?

— Нет, никаких вечеринок, — торопливо отвечает Джаг, видя как брови Элис угрожающе ползут вверх. — Она же не хочет праздновать, забыл?

ЭфПи украдкой смотрит на жену и понимает, что сморозил глупость.

— Да, точно, никакого дня рождения. Я забыл.

Джаг чувствует, что обстановка накаляется, поэтому спешит покинуть кухню по добру по здорову.

— Ладно, я пожалуй пойду. Бетти наверняка уже готова.

Он не успевает сделать и пары шагов, как слышит командирский голос миссис Джонс:

— Учти, Джагхед, одна глупость и у тебя будут большие неприятности.

Он застывает на мгновение, чувствуя как по спине пробежал неприятный холодок, но потом берет себя в руки и, обернувшись через плечо, уверенно произносит:

— Никаких глупостей, Элис. Я обещаю.

Сказав это, Джагхед сразу уходит и не видит неподдельного изумления на лице отца, с которым тот смотрит на свою жену.

***

Едва серый «Форд Фокус» трогается с места, покидая Элм-стрит, на Бетти наваливается чувство неправильности происходящего. Она начинает жалеть, что согласилась на эту поездку, и даже допускает мысль, чтоб попросить Джагхеда повернуть назад, к дому, но в последний момент останавливает себя.

Она сидит на месте пассажира, вцепившись в сумку, лежащую на коленях, смотрит в лобовое стекло немигающим взглядом и приказывает себе не паниковать. Ничегострашного, они просто едут в бар, чтоб поговорить. Завтра она уезжает, и Джагхед заслуживает внятных объяснений, разве нет? В письме он написал столько трогательных вещей, что сбежать от него молчком будет просто несправедливо. Он не заслуживает такого предательства.

В салоне включен обогрев, и она чувствует, как волны жара накатывают на неё одна за одной, и жалеет, что надела тёплый кашемировый свитер и плотные джинсы. А может, жарко ей вовсе не от печки, а от близости одного человека? Да нет, глупости, это все печка. И пальто.

— Долго нам ехать? — спрашивает она, чтоб хоть как-то отвлечься от безумных мыслей.

— Полчаса, — отвечает Джагхед, не сводя глаз с дороги. — Если не будем застревать на светофорах, то ещё быстрее.

— Ясно. Не против, если я включу радио?

— Валяй.

Бетти включает радио и с минуту ищет подходящую волну. Наконец из динамика раздается бархатный контральто Ланы дель Рей, и она с удовлетворением откидывается на мягкую спинку сиденья. Некоторое время они едут молча, а потом Джагхед заговаривает:

— Можно вопрос?

— Да, конечно.

— Ты прочитала письмо?

Бетти украдкой бросает на него взгляд, но парень сосредоточен на дороге и на неё даже не смотрит.

— Да, прочитала.

— И что скажешь?

— Хм…оно очень…очень трогательное.

Джагхед тихо усмехается, и от этого звука ей становится не по себе. Как назло светофор впереди загорается красным, и автомобиль плавно дергается, прекращая движение. Бетти ещё крепче сжимает пальцами кожаную ручку сумки, чувствуя, как волнение вновь вступает в свои законные обязанности. Трогательное… Господи, и зачем она это сказала? Ведь совершенно ясно, что он ждал другого ответа. Трогательное. Какая же ты тупица, Бетти Купер. Подыскивая в уме ещё более изощренные ругательства, она смотрит прямо перед собой, но переферическим зрением замечает, как Джагхед поворачивает голову в её сторону.

— А что насчёт моего предложения?

— Какого предложения?

Бетти не понимает, почему корчит из себя дурочку и несёт весь этот бред. Почему бы не сказать ему правду здесь и сейчас? «Прости, Джагхед, но завтра я уезжаю. Не принимай это на свой счёт, дело во мне и ты ни в чем не виноват». Нет, так не годится, лучше подождать более подходящего момента.

— Давай обсудим это чуть позже, ладно? — говорит она как можно более мягче. — Ты же не против?

На светофоре загорается зелёный.

— Не против, — отвечает Джагхед и давит на газ.

Машина срывается с места. Бетти всей душой чувствует весь тот раздрай и смуту, что испытывает сейчас человек за рулем. Ей становится так стыдно, так горько, что хочется плакать. Она злится на себя за то, что причиняет ему боль, но изменить, увы, ничего не может.

Всю дорогу до Саутсайда они молчат. Каждый думает о своём, о том, что волнует его больше всего на свете. Из динамиков льется печальное «Going to a town», и Бетти, разглядывая огни ночного города за окном, думает о завтрашнем отъезде. Джагхед же, выезжая за пределы Нордсайда, думает о Бетти. О том, что он скажет ей, как только они окажутся в своей уютной комнате.

~~~

— Вот мы и на месте.

Джагхед первым выходит из салона и как истинный джентльмен распахивает перед ней дверь и даже протягивает руку, чтоб помочь ей выйти. Выбравшись из машины, Бетти сразу же разрывает телесный контакт и коротко благодарит его за помощь.

После хамама в салоне, крепкий морозный воздух действует на неё как контрастный душ, приводя в чувство. Жадно вдыхая живительный кислород, она закидывает сумку на плечо и обводит взглядом почти пустующую парковку, на которой за исключением пары байков и серебристой «Тойоты» нет ничего, кроме снега и фонарей, освещающих ввереную им территорию тоскливым желтым светом. Сам бар тоже не производит на неё особого впечатления. Серое двухэтажное здание, обычная коробка, лишенная всяких архитектурных изысков. На втором этаже два окна, задернутых тёмными шторами, сквозь который все же пробивается тусклый свет. Вывеска тоже непримечательная — зелёная змея с раскрытой в укусе пасти и крупные белые буквы — «WHYTE WYRM» на зеленом фоне.

— Ну что, идём?

Джагхед невесомо касается рукой её спины, и Бетти молча повинуется. Пока они шагают к бару, её снова начинает одолевать беспричинная тревога. Перед поездкой она выпила «Флуоксетин», но видимо даже ему не под силу справиться с её беспокойными состояниям.

Они поднимаются по деревянной лестнице, и Джагхед галантно распахивает перед ней дверь. Бетти торопливо заходит внутрь и сразу же попадает в полутемный коридорчик. В нос сразу же бьёт терпкий запах табака и алкоголя, и ей вдруг до жути хочется обратно на улицу, на свежий воздух.

— Не бойся, идём.

Она оборачивается к Джагхеду, который ободряюще улыбается и снова кладет руку ей на спину, но сейчас уже более уверенно. Его прикосновение действует на неё так странно — оно будто успокаивает, расслабляет натянутые до предела нервы. Она даже выдавливает слабую улыбку в ответ, чему удивляется ещё больше.

Они наконец минуют коридорчик, и попадают в главный зал. Освещение здесь немного ярче, но Бетти все равно кажется, будто она очутилась в пещере, в которую поставили барную стойку, сцену для музыкантов, низенькие столики с диванчиками и бильярдные столы. Играет негромкая музыка, какая-то альтернатива, а в воздухе висит слоистый сигаретный дым, который при каждом вздохе раздражает лёгкие.

За одним из таких столов стоят три человека с красными стаканчиками в руках, ещё двое сидят на высоких стульях за барной стойкой. Все они при виде вошедших мгновенно прекращают разговоры и секунд десять в прямом смысле пялятся на неё. Бетти переводит ошарашенный взгляд с одного знакомого лица на другое, из-за всех сил сдерживаясь, чтоб не развернуться и попросту не сбежать. Смесь негодования и злости на Джагхеда горячей вспышкой рождается где-то под ребрами и медленно ползет вверх, стремясь добраться до холодной пока ещё головы.

— Бетти!

Со стула у стойки спрыгивает миниатюрная девушка с задорными лиловыми прядками в каштановой гриве и быстрым шагом направляется к ней. Бетти не успевает опомниться, как Тони уже крепко её обнимает, приговаривая при этом:

— Я так рада тебя видеть. Я так скучала.

Бетти ничего не остаётся, как неловко похлопать её по спине, обтянутой гладкой кожей чёрной куртки. Наконец Тони выпускает её из захвата и отходит на пару шагов, расплываясь в белоснежной улыбке. Бетти стоит как истукан, чувствуя как к щекам приливает жаркий румянец, и не может выдавить из себя и звука. Никто из собравшихся не двигается с места, они тоже замирают, словно ждут, как она отреагирует на приветственное объятие. Но Бетти не знает, как ей реагировать. Растерянная, она блуждает взглядом по длинному белому плакату, растянутому над увешанной разноцветными шариками сценой. «С Днём Рождения, Бетти! С возвращением домой!» — гласит надпись на нем, сделанная большими затейливыми буквами.

«Господи, да скажи уже что-нибудь! — приказывает она себе. — Останови эту пытку!»

— Всем привет…— наконец произносит она слабым голосом.

Но это её безжизненное, вымученное приветствие звучит для всех пистолетным сигналом к старту.

Быстрее всех возле неё оказывается Кевин Келлер, как всегда милый и обходительный. Со смущенной улыбкой поздравляет ее с днем рождения, а потом обнимает, очень осторожно, будто хрупкую фарфоровую куклу. Возле них уже толпятся остальные, и когда Кевин, исполнив свою миссию, отходит в сторону, Бетти попадает в плен рук Свит Пи. Тот сил не жалеет и сминает её своими медвежьими лапами едва ли не до хруста костей. Фангс действует более сдержанно, и вообще, кажется, смущается сильней, чем она сама. Последней в очереди на обнимашки оказывается Пенни Пибоди, но, к величайшему облегчению Бетти, вместо объятий она просто протягивает ей руку.

— Рада тебя видеть, Купер, — говорит она без тени улыбки, но сомнений в её искренности не возникает. — Нам тебя не хватало.

Бетти коротко благодарит хмурого адвоката, и когда рукопожатие разрывается, у неё будто гора падает с плеч. Она бросает на стоящего рядом Джонса взгляд с немым призывом о помощи, и тот, слава всем святым, реагирует немедля.

— Ладно, народ, вы тут развлекайтесь, — обращается он к друзьям. — Нам с Бетти нужно…хм…

—…поговорить, — заканчивает за него девушка, которой не терпится сбежать от пристального внимания толпы.

— Да, именно.

Лица собравшихся мрачнеют, но никто не решается им перечить. Джагхед берет её за руку. Бетти не сопротивляется, чувствуя как вся её злость на него перетекает из неё в прохладную гладкость его кожи. Он крепко сжимает ее маленькую ладонь и ведёт через зал, к лестнице на второй этаж. Она послушно следует за ним по крутым ступенькам, которые жалобно поскрипывают под весом их тел, и мечтает ускорить ход времени и оказаться в автобусе.

Лестница кончается, и они оказываются в тесном коридорчике. Обшарпанные стены угнетают своей депрессивной серой окраской, они будто насмехаются над ней, накрывая ещё большей волной безысходности и тоски. В доме ее детства, в Ванкувере, стены выкрашены в солнечные, теплые цвета — жёлтый, персиковый, цвет полевых трав и сочного апельсина. Как же там хорошо! Как же хочется скорее войти в этот мир солнца и душевного покоя.

С усилием Бетти возвращает себя в неприглядную реальность, потому как она уже в конце коридора, стоит возле серой двери, которую Джагхед и открывает.

— Пришли.

Он пропускает её вперёд, их пальцы вынуждено размыкаются, но Бетти это неимоверно радует. Джаг заходит следом и закрывает за собой дверь. Они оказываются в маленькой, но приятной комнатке, с поцарапанным деревянным полом, большим мягким диваном из чёрной кожи и широким окном, занавешанным коричневыми тяжёлыми шторами. Возле окна стоит солидный дубовый стол и парочка глубоких, уютных кресел с высокой спинкой; в углу — тумба с прямоуголным аквариумом, в котором несмотря на слабое освещение от пары настенных светильников Бетти удаётся разглядеть маленькую красную рыбку. Также в комнате имеется небольшой белый холодильник, шкаф для одежды с высоким зеркалом на одной из дверц и несколько странных картин на серых стенах. Возле дивана она видит низенький круглый столик из тёмного дерева, на котором стоят ведерко со льдом и шампанским, два бокала, ваза с фруктами, три квадратных свечи и две коробочки с китайской лапшой, как и было обещано. В воздухе витает отчётливый аромат ванили, и подозрение сразу же падает на свечи.

Отлично, с неудавшейся вечеринки она попала прямиком на несогласованное свидание. Ладно, ничего, все не так страшно, верно? Главное не кипятиться. Только не кипятиться…

— Прости меня, Бетти.

— За что?

Она бросает сумку на диван и идет к аквариуму — лучше смотреть на рыбку, чем на виноватое лицо Джагхеда.

— Я соврал тебе. Сказал, что мы будем одни.

— Да, это было не совсем приятно.

Оказавшись возле аквариума, Бетти склоняется над ним, наблюдая за чудесной золотой рыбкой, которая грациозно перемещается из одного угла своего стеклянного жилища в другой.

— Прости. Я подумал, ты будешь рада их видеть.

— Я и была рада. Просто немного растерялась, вот и все.

— Они правда скучали по тебе. Тони даже торт испекла, представляешь?

Бетти завороженно следит за рыбкой, за плавными движениями белого хвоста и плавников, восторгаясь тому, как у природы получается создавать такие уникальные, неземной красоты создания.

— О, это мило, — рассеянно отзывается она. — Надо её поблагодарить.

— Попробовать не хочешь? Он вроде шоколадный.

— Как её зовут?

Джагхед на секунду теряется, но потом понимает, что речь идёт о рыбке.

— Комета. Её зовут Комета.

— Она такая красивая. Просто нереально.

Пока Бетти восторгается от вида золотой обитательницы аквариума, Джагхеда посещает самое мощное дежавю в его жизни. Все происходит именно так, как и было тогда, в тот сентябрьский вечер…

— Так странно…

Он не замечает, как говорит это вслух.

— Что странно?

Бетти выпрямляется и теперь стоит лицом к нему, смотрит пытливым взглядом чуть прищуренных бирюзовых глаз.

— Когда ты впервые попала в эту комнату, ты говорила все в точности, как сейчас.

— Правда? — Она вскидывает и снова опускает брови, пытаясь хмуриться и улыбаться одновременно.

— Да.

— Хм…это и впрямь странно, да?

Некоторое время они ещё смотрят друг на друга. Бетти ощущает себя донельзя неловко, словно ее выставили нагишом в музее на всеобщее обозрение. Джагхед глядит на нее тем самым взглядом, который раздражал еще в госпитале. Ей кажется, будто он в эту минуту видит в ней ту, прежнюю Бетти, и от этих мыслей становится еще хуже. Чувство такое, что его пристальный, слегка нагловатый взгляд раздевает её, срывает одну за одной каждую вещь с её тела, добирается до самой души, до сердца…

— Джаг, — тихо говорит она.

— Что?

Так же тихо.

— Не смотри так, пожалуйста.

— Как?

— Ты знаешь как. Будто все по-прежнему…

— А как мне еще смотреть на тебя?

— Не знаю. Никак.

Он ничего не говорит, только слабо усмехается, но взгляд сразу же отводит. Демонстративно не глядя на неё, в полной тишине Джагхед подходит к большому столу. Пошарив в карманах, достает пачку сигарет и зажигалку, бросает все на стол и наконец снимает куртку, которая небрежно летит в кресло. Отлаженным до автоматизма движением он достаёт из пачки белую сигарету с коричневым фильтром, закуривает и, взяв со стола круглую стеклянную пепельницу, идёт к дивану. Обычные действия. Обычные глаголы. Наверное, это именно то, что нужно сейчас.

— Может присядешь? — обращается он к Бетти, выдыхая тонкую струйку дыма. — Не бойся, я не кусаюсь.

Окаменевшая в уголке рядом с аквариумом, Бетти издает вежливый смешок. Непреодолимое желание снять толстое драповое пальто, от которого кожа на теле буквально горит, после этих слов достигает своего пика, и ей даже кажется, будто она шипит, как у вампира, угодившего под лучи солнца. И хоть Джагхед курит и в ее сторону смотреть даже не пытается, она все равно смущается, когда раздевается. На фоне Джонса, который выглядит так будто попал в эту комнату сразу после фотосессии для глянцевого журнала, Бетти в своём свободном фиолетовом свитере и слегка мешковатых джинсах чувствует себя полным ничтожеством. Дома, стоя перед зеркалом, она подумывала над тем, чтоб одеться более женственней, но в последний момент дала заднюю.Чего ради ей наряжаться? Она приехала сюда для серьёзного разговора, а не для демонстрации своей фигуры. Да и была бы она эта самая фигура, одни кости, на которые без слез не взглянешь.

— Прости ещё раз, — вдруг говорит Джагхед. — Я правда хотел, как лучше.

Аккуратно повесив пальто на спинку кресла, Бетти подходит и садится на свободную половину дивана.

— Ты о чем?

— О вечеринке.

— О, это… Ерунда. Забудь.

— Ладно. — Он впечатывает недокуренную сигарету в днище пепельницы, что лежит рядом, и поднимает на неё взгляд. — Так ты голодна? Как насчёт лапши?

Бетти смотрит на белые коробочки, но хоть убей не ощущает даже легкого чувства голода. И в то же мгновение она думает, что стоит поблагодарить парня за старания, за эти свечи и дорогое шампанское, которое для неё под запретом, но все же…

— Я не голодна, Джагхед, — говорит она вежливо. — Но все равно спасибо. А ты ешь, не обращай на меня внимания.

— Нет, я тоже не голоден, — следует такой же чопорный ответ. — Может позже.

— Но я бы выпила шампанское. Как жаль, что мне нельзя.

— Даже один бокал?

Бетти с сожалением вздыхает, пожимая плечами. Ее взгляд устремляется на запотевшую темно-зеленую бутылку «Moet & Chandon», которая таинственно поблескивает в свете огней. Бокал шипучей жидкости без сомнения избавит ее от скованности и придаст храбрости, но возможные последствия в виде отказа печени и скоропостижной кончины перевешивают чашу весов.

— В холодильнике есть кола, — словно в утешение говорит Джагхед. — Хочешь?

— Нет, спасибо.

— Ладно, тогда…давай поговорим, да?

— Да, лучше поговорим.

Несколько секунд они молчат, словно ждут, кто же первый возьмёт слово. Бетти думает, что будет неплохо, если продолжить начатый в машине разговор, и уже строит в голове свою реплику, но тут Джагхед заговаривает:

— Хочешь узнать историю этой комнаты? Поверь, тут было много чего интересного.

— Хм…пожалуй нет.

Повисает неловкое молчание. Бетти чуть поворачивает голову и украдкой поглядывает на Джагхеда. Ей стыдно, что приходится говорить ему все это, но выбора нет. Ей в самом деле не хочется копаться в прошлом.

— Извини, я просто не думаю, что мне это интересно, — еле слышно произносит она.

— Пустяки, — деланно беспечным тоном отвечает Джаг. — Ладно, хм…а что тебе интересно?

— Точно не прошлое. Для меня оно как дважды прочитанная книга.

— Прочитанная книга?

— Ну да. Я убрала её на полку и вряд ли когда-нибудь ещё открою.

— О, ясно. Хорошая метафора. Очень точная.

Бетти вздыхает.

— Не нужно язвить, Джагхед. Тебе не идёт.

Он тихо усмехается.

— Что ж, раз прошлое для тебя табу, давай поговорим о будущем. Ты как, не против?

— Не против.

— Хорошо, тогда можно вопрос?

— Давай.

— Как ты думаешь, какими мы будем лет через тридцать?

Бетти поворачивает голову и с крайней степенью недоумения смотрит на парня, сидящего на расстоянии вытянутой руки.

— Откуда мне знать какими мы будем?

— А ты представь. Дай волю фантазии.

— К чему этот вопрос, Джагхед?

— Ни к чему. Простое любопытство.

— И я что, обязана на него отвечать?

Пару секунд он молчит, пытливо глядя ей в глаза, а потом негромко говорит:

— Нет, конечно не обязана. Извини.

В его голосе отчётливо слышится разочарование.

Бетти отворачивается, чувствуя, как к щекам приливает краска. Какого хрена он от неё хочет? Почему она должна отвечать на эти идиотские вопросы, не имеющие никакого отношения к происходящему? Зря, зря она вообще приехала сюда, теперь придётся сидеть тут и ощущать себя круглой дурой.

И пока Бетти корит себя за необдуманное решение, Джагхед молча за ней наблюдает. Он смотрит на родной до боли профиль, но не может разглядеть в девушке, сидящей рядом, свою Бетти. Он не чувствует в ней свою Бетти. Его Бетти была другой. Да, временами она была просто невыносима и бесила его так сильно, что хотелось придушить её подушкой. Снаружи — упрямая, наглая, грубая и бесстрашная, но внутри… В душе она была романтичной, чуткой, мечтательной натурой, хоть и пыталась скрывать это от всего мира. Да, от всего мира, но не от него… С ним она всегда была самой собой — безнадежным романтиком, готовым на все ради своей любви. Таким же, как и он сам.

~~~

ФЛЕШБЭК.

25 октября 2018. «Белый Змей».

— Бетти?

— М-м-м…

— Как ты думаешь, какими мы будем лет через тридцать?

— Заткнись, Джонс, дай поспать.

Она сказала это хриплым, недовольный голоском, и Джагхед не смог сдержать улыбку. Они лежали на диване, тесно обнявшись, и несколько секунд в комнатке царила густая тишина ночи. Бетти по-собственнически устроилась на его плече, её тёплое дыхание щекотало шею, разгоняя по коже приятные мурашки. У Джагхеда сна ни в одном глазу, поэтому, чтоб восстановить вселенскую справедливость, он продолжил доставать засыпающую девушку.

— Нет, серьёзно, Купер. Тебе разве не интересно?

— Все, что меня интересует сейчас — это сон, — недовольно пробурчала та, не открывая глаз.

— Вот послушай…

— Отвяжись, я спать хочу.

— Брось, ещё и полуночи нет.

— Господи!

— Знаешь, какой я представляю тебя через тридцать лет?

— Твою мать, вот же прицепился.

Джагхед улыбается в темноту победной, и даже немного злодейской улыбкой.

— Итак, Бетти Купер образца…— важно начал он, но тут же сбился, —…какого там года?

Бетти пренебрежительно фыркнула:

— 2048, умник.

— Да, точно. — Он прочистил горло и снова заговорил официальным тоном. — Итак, 2048 год. Тебе 47 и ты — телезвезда, ну знаешь, как Эллен или Опра. У тебя есть своё шоу, в твоей студии перебывала вся светская тусовка — кинозвезды, политики, музыканты, короче все эти чуваки, которые обожают шляться с канала на канал и давать сенсационные интервью. Ты живёшь в Беверли-Хиллз, в особняке с пятью спальнями и охренительным бассейном. У тебя один муж, двое детей, три лабрадора и четыре благотворительных фонда, которые помогают хосписам по всей стране. Но большие деньги тебя не испортили, ты наоборот стала мягкой и человечной. И хоть образ у тебя как у Мерил Стрип из «Дьявол носит Prada», на самом деле ты очень славная и улыбчивая. Ну, как тебе?

Ответа нет довольно долго, и он уже решил, что Бетти уснула, но вдруг услышал:

— Хм…как-то неубедительно.

Джагхед нахмурился.

— Почему это?

— Ну не знаю. Все чересчур идеально. И мой характер слишком изменился.

— Но ведь люди меняются, — с жаром возразил он ей. — На протяжении жизни какие-то черты обязательно меняются.

Бетти тихо вздохнула. Её сладкое, тёплое дыхание коснулось его кожи.

— Да, наверное, ты прав.

— Ладно, давай, теперь твоя очередь, — сказал он, погладив её по обнаженной спине.

— Ты правда хочешь это услышать? — сонно пробормотала Бетти.

— Да, очень хочу.

— Ладно, сам напросился. — Она глубоко вздохнула и пошевелилась под одеялом. — Я вижу тебя, сидящим в баре. Ты крутишь в руках стакан с виски, но никак не решаешься выпить. У тебя семейная драма, но ты слишком замкнут, чтоб поделиться с кем-то своей болью. Твоя угрюмая физиономия так достала бармена, что он спрашивает не нужна ли тебе помощь, но ты гордый и даже чуточку высокомерный, поэтому бросаешь ему сто баксов и уходишь. У бара тебя ждёт твой любимый белый «ягуар», ты садишься в него и едешь в свой загородный дом, чтоб там как следует надраться. На дворе июнь, суббота, ты летишь по пустыному шоссе на своей мощной спортивной тачке, в открытые окна влетает тёплый ветерок и развевает твои редеющие волосы. Ты чувствуешь себя так паршиво, что…

— Так, стоп! — перебил её возмущенный Джагхед. — Мне уже не по себе. У меня что, в самом деле все будет так дерьмово?

Бетти рассмеялась беззвучным смехом.

— Ага, похоже на то.

— И почему я вдруг облысел?

— Не знаю, может плохая наследственность.

— Ты отца вообще видела? У него шевелюра гуще моей!

— Хм…ну значит, у тебя какие-то проблемы со здоровьем.

— Блеск, я значит ещё и больной.

— Ты ешь много вредной пищи.

— И толстый.

— Фаст-фуд. Ты ешь его каждый день.

— Отлично. Но я хотя бы богат?

— Ты водишь раритетный «ягуар». Естественно, ты богат.

— Хорошо. А работаю я кем?

— Ты писатель. По твоим романам снимают фильмы.

Джагхед облегченно выдохнул.

— Круто, хоть что-то хорошее. Ладно, а дети у меня есть?

— Да, двое. Но твоя стерва-жена не разрешает тебе с ними видиться.

— Чёрт, ну надо же, — усмехнулся Джагхед. — Ладно, беру назад свои слова.

— Какие?

— Про то, что ты славная и улыбчивая.

— Это ещё почему? — с недоумением спросила Бетти.

— Ну, потому что у нас маленькая несостыковка.

— Какая ещё несостыковка?

— Ну, я просто подумал…вдруг по крайне неудачному стечению обстоятельств ты и окажешься моей стервой-женой.

— Вот это больше похоже на правду, — сказала Бетти сквозь смех.

— Думаешь?

— Ага.

— Значит наш брак будет неудачным, да? — с тревогой спросил Джаг.

— У всех бывают сложные времена, Джонс. Может у нас тоже такое будет.

— Сложное время?

— Да.

— Но мы его переживем, правда?

— Да. Думаю, мы справимся.

— Ради детей стоит, верно?

— О да.

— А как их зовут? — с жадным любопытством спросил он.

— Наших детей?

— Угу.

— Хм…— Бетти на мгновение задумалась. — Может София и Марк?

— О, так у нас мальчик и девочка. Здорово! София и Марк… Мне нравится.

— Правда? И ты даже не обижаешься?

Джагхед озадаченно нахмурился в темноте.

— На что я должен обижаться?

— Ну…что мы назвали сына не Форсайт Пендлтон Джонс Четвёртый.

Он еле сдержал истерический смех.

— Господи, ты серьёзно?

— Но это же традиция вашей семьи, разве нет?

— Тогда почему я называю себя Джагхедом? — сварливо осведомился он.

— Потому что звучит лучше? — неуверенно пробормотала Бетти.

— Вот именно. Я ненавижу своё настоящее имя. Оно какое-то…

— Пафосное?

— Ага, наверное.

Она вошла в раш.

— И ещё смешное.

Джагхед фыркнул.

— О да, я помню, как ты веселилась, когда впервые его услышала.

Губы Бетти дрогнули в улыбке.

— Я просто так радовалась.

— Чему это?

— Ну тому, что у тебя есть изъян.

— Изъян?

— Ну да, вот сам посуди. Ты весь из себя такой крутой — красавчик, лидер банды, с рабочими мозгами и добрым сердцем, хороший друг и обалденный любовник, и даже чувство юмора у тебя есть. Согласись, перебор? Должно быть в тебе хоть что-то неидеальное.

— Обалденный любовник?

— Не цепляйся к словам.

Джагхед усмехнулся, но спорить не стал. А чего спорить, если это вполне себе правдивое утверждение. Но временами его все же посещали гаденькие мысли, что восторг Купер в моменты их близости не всегда искренен, но сейчас, после этих слов, ему стало как-то легче что ли.

— Ладно, — проговорил он наконец, — значит неидеальное во мне — это имя?

— Ну да, — ответила Бетти. — Оно дурацкое.

В этот раз он не смог сдержаться и рассмеялся, а после сказал:

— Знаешь, когда Элис злится на отца, она всегда называет его Форсайтом.

— Правда?

— Да, я много раз слышал.

— Значит, это почти что ругательство, да?

— Да, похоже на то.

Бетти усмехнулась.

— Возьму на заметку.

— Тоже будешь обзывать меня Форсайтом?

— Да, если будешь меня бесить.

— Заметано.

Бетти тихо вздохнула и, крепче прижавшись к Джагхеду, сказала:

— Хорошо, что мы выбрали другое имя для сына, да?

— Да, это хорошо, — согласился он. — Слушай, а сколько им лет? Детям.

— На момент кризиса?

— Угу.

— Хм… Софии — десять, а Марку — двенадцать.

— О, они ещё такие маленькие.

— Да, маленькие…

— Они не должны страдать из-за нас, правда?

— Они не будут страдать, Джонс. Мы этого не допустим.

— Хорошо. Это хорошо.

— Да, хорошо.

— Бетти?

— Что?

— Ты бы хотела, чтоб все это…ну знаешь, оказалось бы правдой?

Пару секунд она молчала, и Джагхед почувствовал, как участилось её дыхание.

— А ты? — ответила она вопросом на вопрос.

— Я первый спросил.

— Ну ответь, Джонс, не жмись. Хотел бы?

— Не знаю. Возможно.

Снова короткая пауза, а после тихое:

— Вот и я не знаю. Странно это все.

— Да, это точно. Но ведь забавно, согласись?

— Да, забавней некуда.

— А знаешь, я беру свои слова назад. Не возможно, а точно. Да, определенно. Я бы хотел.

Бетти вдруг подняла голову и оставила на его шее короткий, ласковый поцелуй. Джагхед еще крепче прижал девушку к себе и тоже нежно поцеловал её в макушку.

— Только я не хотел бы лысеть, — проговорил он серьёзным голосом. — Это как-то…несправедливо что ли.

— Ничего, сделаем тебе пересадку, — утешила его Бетти.

— О, а это мысль. Я ведь богат, могу себе позволить.

— Вот именно. С большими деньгами возможно все.

— Слушай, а когда ты выходила за меня, я уже был богат?

Бетти усмехнулась.

— Нет, ты был нищим неудачником, обивающим пороги издательств.

— Серьёзно?

— О да, мы три года питались одной любовью.

— Правда?

— Да. А потом я подала тебе гениальную идею, и ты написал свой первый успешный роман.

— О, так это ты меня вдохновила?

— Да, это была я.

— Значит, это я тебе обязан своим успехом?

— Похоже на то.

— Тогда почему у нас все разладилось?

Бетти вздохнула.

— Не знаю… Наверное, мы начали забывать, как важны друг для друга. Мы молчали, когда нужно было говорить.

— Но мы ведь все исправим, правда?

— Да, исправим.

— Вот и договорились. — Он снова поцеловал её в макушку, пахнущую сладкой ванилью. — Ладно, давай спать.

— Да, я не против.

— Эй, Купер?

— Ну что ещё?

— Сходим в «Pop’s» завтра?

— Ты платишь.

— Заметано. — Он улыбнулся. — Доброй ночи, Купер.

— И тебе Джонс.

***

— Джагхед?

Он легко вздрагивает, когда слышит обеспокоенный голос Бетти. Похоже, его короткое путешествие не осталось незамеченным. Усилием воли он возвращается из теплого, навсегда ушедшего прошлого в холодное, наполненное неопределенностью настоящее, и переводит затуманенный взгляд на девушку. Она смотрит на него в упор, в её озадаченных, наполненных тревогой глазах таится немой вопрос, на который ему так сложно ответить.

— Что, Бетти? — тихо произносит он.

— Ты в порядке?

«Нет, нет, я не в порядке! — хочется закричать ему во все горло. — Разве ты не видишь, что происходит? Мы теряем друг друга, неужели ты не чувствуешь этого?»

— Да, я в порядке.

Она с недоверием прищуривается, будто пытается уличить его во лжи, и несколько секунд пытливо вглядывается в зелёные глаза. Джагхед не отводит взгляд, хотя чувствует, что ещё немного и вся его выдержка полетит к чертям.

— Ладно, — неуверенно говорит она, — тогда давай лучше поговорим о недалеком будущем, идёт?

— Насколько недалеком?

— О завтрашнем дне.

— А что будет завтра?

Бетти отвечает не сразу. Джагхед — напуганный, застывший в тревожном ожидании не сводит с неё глаз. Вся решимость вдруг улетучивается, и одна за одной на нее накатывают волны липкого, почти что животного страха. Ей так страшно произнести роковые слова, так страшно отнять надежду сидящего рядом человека. Да, он чужой ей, и никаких чувств к нему она не питает, но эта новость… Господи, эта новость убьет его.

— Бетти, что будет завтра? — с дрожью в голосе повторяет Джагхед.

Она молчит ещё пару секунд, а потом тихо отвечает:

— Завтра я уезжаю.

Едва её виноватый голосок стихает, как Джагхед чувствует, что проваливается куда-то в пустоту, в свой старый кошмар, от которого не может проснуться уже восемь лет. Он будто снова становится тем маленьким мальчиком, которого бросил самый родной и любимый человек на свете.

— Ты ведь это не серьезно? — еле слышно выдавливает он из себя.

«Ради всего святого, Джонс, очнись уже! Ты знаешь, что это всерьёз. С самого начала ведь знал, просто боялся взглянуть правде в глаза».

— Серьёзно, Джагхед. Я уже собрала вещи.

— Но ты ведь…— голос ему изменяет, — ты ведь за ужином говорила, что хочешь задержаться, разве нет?

Она виновато опускает взгляд и отворачивается от него.

— Я правда хотела задержаться, но…это ничего не изменит, — говорит она, обращаясь скорее к своим рукам, которые разглядывает, низко склонив голову.

— Нет, изменит! — Джагхед подсаживается ближе. — Изменит, Бетти! Ты должна остаться, мы ведь…

— Я не хочу здесь оставаться, Джагхед, — перебивает она. — Я приняла решение и ты меня не переубедишь.

Он тяжело дышит, чувствуя, что ещё немного — и сердце остановится от чудовищного напряжения. Ему так хочется прикоснуться к ней, взять за руку, сделать хоть что-то, но вместо этого он молчит, не зная, что сказать, как убедить любовь всей своей жизни остаться с ним.

— Ладно, слушай, ты только не принимай поспешных решений, хорошо? — Он старается говорить спокойно и рассудительно, но получается так хреново. — Элис… Она с тобой говорила?

— Да, говорила, а при чем здесь это?

— Что она сказала? Она призналась, что соврала насчёт меня?

— Да, призналась, — равнодушно отвечает Бетти.

— Тогда почему ты уезжаешь? — едва ли не с отчаянием спрашивает он. — В чем проблема?

Джагхед чувствует, что силы покидают его. Он приказывает себе не терять контроль, не поддаваться панике, которая медленно заползает под кожу, вселяя первобытный ужас. Собрав последние крупицы самообладания, он обращается к девушке, что так безжалостно рвет его душу на куски:

— Посмотри на меня, Бетти…— говорит он так ласково, так нежно, что сердце её бешено заколотилось и едва не разорвалось от боли.

И она поднимает голову, обращает на него растерянные, полные сожаления глаза, и у него перехватывает дыхание. Время останавливается. Он заглядывает ей в глаза, и там, сквозь пелену отчужденности и равнодушия, словно слабый огонёк свечи на алтаре заброшенной церкви, светится его прежняя Бетти. Тот же разум, та же душа, все то, что он так безгранично любил в ней, все это есть и до сих пор живо, только спрятанно так глубоко, что не добраться.

— Почему ты уезжаешь? — спрашивает он так же нежно, тихо.

Когда она говорит, губы у неё дрожат:

— Потому что не хочу быть с тобой. Я ничего не чувствую к тебе, Джагхед. Я бы могла остаться, правда, могла бы, но…это только отсрочит неизбежное, так что… Прости меня. Мне очень, очень жаль.

Боль. Вся его жизнь с самого первого вздоха — непроходящий болевой синдром. Если бы он мог предугадать это, то удавился бы пуповиной в материнской утробе. Да, удавился бы с превеликой радостью. Не родился бы на свет, не вырос бы в гребанном трейлерном парке под нескончаемые ссоры родителей, не вступил бы в банду Змеев, не впутался бы в разборки с наркобизнесом, но самое главное — не встретил бы её… Бетти Купер. Девушку, чья любовь сначала спасла его, а теперь хладнокровно убила.

— А если я скажу, что поеду за тобой…— едва слышно шепчет он.

— Я попрошу тебя этого не делать.

Вежливо. Холодно. Без запинки.

— Нельзя было отпускать тебя…— Он чувствует, как горло сдавливает от подступающих слез. — Нельзя было выпускать из этой комнаты. Я ведь чувствовал, что нельзя, и все равно отпустил…

Бетти с непонимаем смотрит на него своими ничего не говорящими, стеклянными глазами, и от этого взгляда ему хочется умереть. Нет больше прежней Бетти, была короткая, ослепительная вспышка — и вновь все пропало, погрузилось во тьму.

Проходит несколько секунд, и она вспоминает, что еще должна сделать. Радуясь возможности прервать зрительный контакт, Бетти отворачивается, находит под боком свою сумку, и некоторое время, в гнетущей тишине роется в ней, стараясь создавать как можно больше шума. Достав оттуда все, что нужно, она снова оборачивается к Джагхеду.

— Вот, решила вернуть, — негромко говорит она, протягивая ему розовый альбом.

Джагхед горько усмехается, глядя на свой рождественский подарок:

— Хочешь меня добить?

Голос его звучит так безжизненно, что ей становится не по себе.

— Нет, просто… Не думаю, что он нужен мне.

— Зачем ты так, Бетти? Это ведь подарок.

— Знаю, но… Я хочу порвать все связи с прошлым, понимаешь?

— Оставь его, Бетти. Можешь сжечь этот альбом, выбросить, да что угодно, только…не возвращай его мне. Пожалуйста.

От этой душераздирающей просьбы у неё сжимается сердце. Настаивать на своём уже не поднимается рука.

— Ладно. Тогда вот ещё…

Она торопливо открывает альбом, где между страницами лежат чек на сто тысяч и листок с реквизитами её ванкуверского счёта. Их-то она и отдаёт Джагхеду.

— Что это? — с лёгким недоумением спрашивает он.

— Чек из письма.

— Я вижу, что это чек, Бетти. — Он поднимает на неё гневный взгляд. — Ты что, и его решила мне вернуть?

— Нет, — мягко отвечает она. — Если ты не понял, то на втором листе реквизиты моего счёта. Я была бы признательна, если бы ты перевёл деньги на этот счёт.

Джаг смотрит на бумажки в своих дрожащих руках, едва сдерживаясь, чтоб не разорвать их на мелкие клочки. Он вновь приказывает себе не терять контроль, но боль и отчаяние буквально сжирают его живьем.

— Как скажешь, — сквозь зубы говорит он, пряча ценные бумаги в карман джинс. — Я переведу их.

— Спасибо.

Бетти убирает альбом в сумку, лихорадочно соображая, как Джонс отреагирует на просьбу отвезти её домой. Оставаться здесь более нет никакого смысла, ведь все, что нужно она сказала.

— Слушай, хм…— осторожно начинает она, — ты не мог бы отвезти меня домой? Просто у меня рейс утром, и я бы хотела выспаться как следует.

Джагхед поднимает на неё затуманенный взгляд. Необыкновенной красоты глаза теперь потухшие, смотрят на неё растерянно, беспомощно, и в них — безмерная боль.

— Останься со мной, Бетти.

Тихая мольба, от которой ее оледеневшее сердце дергается, заставляя усомниться в принятых решениях.

— На эту ночь? — шепчет она непослушными губами.

— Нет. На всю жизнь.

Это последнее, что она слышит, а после…воля разума гаснет перед волей плоти. Джагхед так близко, что она чувствует тепло, идущее от его тела. Он наклоняет голову, ищет её губы, находит. Их губы сходятся изгиб в изгиб, точно частицы головоломки. Разумом она понимает — это неправильно, хочет вырваться, но оторваться от его тёплых, живых губ не хватает сил. Джагхед сжимает ладонями её лицо, целует ещё настойчивей, и ей ничего не остаётся, как раскрыться ему навстречу. Тогда, в госпитале, их поцелуй был невинным, просто лёгкое прикосновение, но сейчас все иначе. Джагхед чувствует, что его не оттолкнут, и позволяет себе сполна насладиться этим слиянием. Он едва ли не впивается в её губы, целует так алчно, ненасытно, с силой прижимает её к себе, словно боится, что она может исчезнуть, раствориться в воздухе. Воспоминанания о прошлом захлестывают его с головой, и он тонет в них, погружаясь все глубже и глубже. На какой-то короткий миг ему даже чудится, что Бетти по-прежнему любит его, ведь она отвечает ему с такой же страстью, как делала это раньше. Едва он успевает подумать об этом, как Бетти из настоящего напоминает ему, что все безвозвратно изменилось. Она упирается ладонями в его грудь и с силой отталкивает его.

— Довольно, Джагхед!

Она резко встаёт с дивана и, торопливо прошагав через комнату, подходит к креслу, на спинке которого лежит её пальто. Джагхед все ещё тяжело дышит, но уже приходит в себя. Он понимает, что сейчас она уйдёт, а допустить этого никак нельзя.

— Не уходи, Бетти!

Он тоже поднимается на ноги, и быстрым шагом подходит к девушке, которая стоит к нему спиной и уже застегивает пуговицы на пальто.

— Отвези меня домой, — с раздражением произносит она, не оборачиваясь. — Я больше не хочу здесь оставаться.

— Прости меня. — Джагхед стоит в паре шагов от неё, не решаясь подойти ближе. — Пожалуйста, Бетти, прости. Я больше не притронусь к тебе, обещаю, только не уходи.

Она заканчивает с пуговицами и, глубоко вздохнув, поворачивается к нему. На её лице смесь негодования и откровенной злобы.

— Ты отвезешь или мне вызывать такси? — произносит она тем же раздраженным тоном.

— Останься, Бетти, прошу тебя, — с отчаянием просит он. — Давай просто поговорим, а потом я отвезу тебя, обещаю.

— Да о чем нам говорить, Джагхед? Мы ведь все уже выяснили, разве нет?

— Нет, не все.

Она скрещивает руки на груди в замок, нетерпеливо прищелкнув языком:

class="book">— О, вот как… И в чем же проблема?

Одна секунда, один глухой удар сердца…

— Проблема в том, что я люблю тебя.

Молчание. Страшное, гнетущее, оно звучит как приговор, режет слух невыносимей самого отчаянного визга, самого жуткого скрежета. Бетти просто стоит и смотрит на него, такая же равнодушная и отчужденная. В бирюзовых глазах не вспыхивает ни единой искры, ни одного даже слабенького намека, что ей не все равно.

— Я люблю тебя, Бетти, — повторяет он в отчаянии. — Пожалуйста, останься.

Бетти из прошлого умерла бы от счастья, услышав эти слова. Она так ждала этого признания, так ждала, но как это зачастую случается, получила заветные три слова тогда, когда они уже не значат ровным счётом ничего. Жестокая ирония, не правда ли? Всю жизнь мы ждём чего-то, сходим с ума от желания получить это, неважно что — чью-то любовь, работу мечты, признание своего таланта, богатство или славу, и вот когда час икс настаёт, некоторые из нас попросту перегорают.

Да, Бетти из настоящего не чувствует ничего, кроме жалости и желания оказаться от Джагхеда как можно дальше. Ей невыносимо видеть его таким, но на ум не приходит ничего, что могло бы облегчить эти страдания. Она приказывает себе не стоять как каменное изваяние, и ноги ей на удивление быстро подчиняются. Она подходит к нему, прижимает его лицо к своему лицу, коснувшись своей тёплой щекой его щеки, и тихо говорит ему на ухо:

— У тебя все будет хорошо, Джагхед. Ты будешь счастлив, я в это верю.— Её губы касаются его щеки, и в этот момент ему кажется, что сейчас Бетти скажет что-то действительное важное. — Но я не та, кто сделает тебя счастливым. Прости.

Она отстраняется и уходит. Берет с дивана сумку, неловко закидывает на плечо, и уже у двери зачем-то оглядывается на Джагхеда.

— Береги себя, ладно? — против воли вырываются слова.

Несколько секунд она ждёт чего-то, может надеется, что он ответит такой же банальной фразочкой, но Джагхед молчит, по-прежнему стоя к ней спиной.

Бетти вздыхает и открывает серую дверь, но едва она переступает порог, как слышит негромкое:

— Лучше бы ты умерла на той ферме. Как бы я был сейчас счастлив. Боже, как счастлив…

Она знает — в нем говорят боль и обида, но все равно в сердце словно что-то обрывается.

— Прощай, Джагхед.

И она уходит, тихо прикрыв за собой дверь. А Джагхед остаётся в комнате, в одиночестве, и пока горячие слёзы обжигают кожу, думает о том, как ему жить дальше.

***

Бетти спускается в зал. Маленькая компания сразу же оживляется, думая, что виновница торжества решила к ним присоединиться, но Бетти спешит развеять эти надежды. Каждого по очереди она обнимает и коротко благодарит за их старания. О завтрашнем отъезде она решает умолчать, и ребята думают, что это всего лишь прощание на несколько дней. С улыбкой она спрашивает, не сможет ли кто-нибудь из них подбросить её до дома, и предложения начинают сыпаться как из рога изобилия. Свит, Тони и Фангс, заядлые байкеры, предлагают ей свои услуги, расхваливая свои байки на все лады, но Бетти вежливо, со смехом отказывается, оправдываясь тем, что боится такого рода транспорт. Кевин расстроенно хмурится — он прикатил в бар на такси, потому что его старая колымага, доставшаяся ему от дедули Келлера, снова отказалась заводиться. Наконец слово берет Пенни, и Бетти понимает, что это её «тойота» припаркованна у бара. Она сразу же принимает предложение адвоката и, торопливо попрощавшись с остальными, спешит покинуть это место. Навсегда.

Всю дорогу до Нордсайда в салоне «тойоты» царит молчание. Оно ничуть не неловкое, напротив — успокаивающее. Пенни сосредоточено ведёт автомобиль, изредка комментируя пейзаж за окном или внезапно начавшийся снегопад. Бетти только улыбается, и когда того требуют приличия — согласно поддакивает или удивляется.

Но вот машина плавно подкатывает к дому Джонсов, и Пенни снимает печать молчания.

— Что ж, выходит — прощаемся, верно?

Бетти откидывает ремень безопасности и с удивлением смотрит на адвоката.

Та усмехается, заметив изумление на куперовском лице.

— Я просто…в общем, мне кажется, что мы больше не увидимся, — говорит Пенни. — У меня чутье на такие вещи, знаешь.

— Хм…ну вообще-то вы правы, — с грустной улыбкой отвечает Бетти, не видя смысла в том, чтоб скрывать очевидное. — Я уезжаю завтра. В Ванкувер.

Пенни качает головой и улыбается сжатыми губами в стиле «вот видишь, я никогда не ошибаюсь».

— Ну, а что с Джонсом? — спрашивает она после короткой паузы. — Он остаётся здесь или…

— Он остаётся, — торопливо отвечает Бетти. — Мы так решили. Вместе.

Пенни снова кивает, поджав губы.

— Ладно, хм…— Бетти открывает дверцу автомобиля. — Мне пора, нужно собрать вещи и все такое.

— Удачи, Купер. — Пенни протягивает ей руку. — Береги себя.

Они обмениваются коротким рукопожатием.

— Спасибо, что подвезли, — говорит Бетти на прощанье. — Я была рада встрече. Правда.

— Я тоже.

Улыбнувшись, девушка выходит из машины. Пенни провожает её взглядом до тех пор, пока фигурка в чёрном пальто не скрывается за бордовой дверью, и только после этого давит на газ и «тойота» срывается с места. Всю дорогу до Саутсайда её мысли заняты двумя людьми — Купер и Джонсом. Она раздумывает над тем, чтоб вернуться в «Белый Змей» и поговорить с одной стороной конфликта, но после некоторых измышлений, отказывается от этой идеи. От разговоров легче не станет, так что и пытаться не стоит. И с Бетти все вышло так странно, скомканно что ли, будто осталась какая-то недосказанность. Она-то хотела поговорить обстоятельно, без спешки, но в самый ответственный момент все нужные слова куда-то испарились. А может это к лучшему. Незачем ворошить прошлое, от него сейчас никакого проку, один только вред. Быть может, не зря девочонка забыла все то дерьмо, что ей довелось здесь пережить. Может там, в далёком Ванкувере она в самом деле найдёт то, чего не нашла в этом городке — взаимную любовь, которая никогда больше не оставит шрамов на её душе и теле.

***

Бетти тихо закрывает дверь, но не успевает сделать и пары шагов, как слышит разговор на повышенных тонах, доносящийся с кухни. На мгновение она замирает, напрягая слух, а потом на цыпочках подбирается к лестнице и присаживается на ступеньку, чтоб послушать о чем же спорят мать и мистер Джонс.

— И когда ты собиралась мне рассказать? — звучит сердитый голос ЭфПи. — Дай угадаю — никогда, верно?

Слышится глухой хлопок, похожий на звук открывания шампанского или вина, а затем голос Элис:

— Я рассказала сейчас, в чем проблема?

— Да нет никакой проблемы, если верить тебе!

— Я взяла их, потому что это правильно. Эти деньги помогут ей в будущем.

Бетти кажется перестаёт дышать. Она вся обращается в слух и с нетерпением ждёт, что же услышит дальше.

— Снова ты за свое, Элис, — со вздохом говорит ЭфПи. — Снова решаешь все за других, даже не посоветовавшись. А ты не думала, что Бетти будет против?

Несколько секунд стоит звенящая тишина, только слышится тихое позвякивание льда в бокале.

— А почему она должна быть против? — наконец спрашивает Элис.

— Ну даже не знаю, — саркастично отзывается ее муж. — Может, потому что эти деньги от Эндрюсов?

Сердце Бетти пропускает удар. Она вытягивается в струнку, открыв рот от изумления. В уме сразу же всплывает браслет от «Tiffany», и пазл начинает складываться.

— Эти деньги от Фреда. Не от Арчи.

— Да какая разница, все одно.

— Деньги не пахнут, Форсайт, — холодно произносит Элис. — Мы безусловно гордые и все такое, но семьсот пятьдесят тысяч совсем не лишние, верно?

Челюсть у Бетти с щелчком падает на пол. Сколько?! Семьсот пятьдесят тысяч?! Ей послышалось? Позабыв обо всем на свете, она вскакивает со ступенек и пулей влетает на кухню.

— Семьсот пятьдесят тысяч?!

Элис с ЭфПи от неожиданности теряют дар речи. Они сидят за столом для готовки и хлопают глазами, пока Бетти переводит ошарашенный взгляд с одного на другого.

Первой находится Элис.

— О…вы уже вернулись? — говорит она деланно беспечным тоном. — А где Джагхед?

— Остался в Саутсайде, — нетерпеливо отвечает Бетти. — Так что там с деньгами? Кто такой этот Фред Эндрюс?

ЭфПи бросает на жену полный тревоги взгляд, и пока та мнется, решает ответить на вопрос:

— Это отец Арчи.

Отец того, кто изуродовал ей не только лицо, но и жизнь… Если бы не Арчи, она по-прежнему любила бы Джагхеда. Да, любила бы…

— Так, и что дальше? — Бетти прогоняет от себя ненужные мысли. — Он типа очень богат или как?

— Послушай, детка, — осторожно заговаривает Элис, — я собиралась рассказать тебе это уже в Ванкувере, но теперь… Дело в том, что перед Рождеством Фред пришёл ко мне и сказал, что уезжает из Ривердэйла. Я слышала краем уха, что после суда он вел переговоры с нашим мэром о продаже «Эндрюс Констракшнс»…

— А что это? — перебивает её Бетти.

— Строительная фирма, — быстро отвечает ЭфПи.

Элис согласно кивает и продолжает:

— Так вот, с Лоджами у него ничего вышло, ну оно и понятно — Реджи ведь был парнем Вероники…— Она на мгновение умолкает, будто ей перекрыли кислород, но Бетти кажется, что мать просто боится говорить дальше. —…так вот, хм… В общем, в итоге фирма ушла Блоссомам, это ещё одно влиятельное семейство нашего городка. Фред получил от Клиффорда около миллиона и большую часть решил отдать тебе. Сначала я отказалась, даже выставила его за дверь, но потом…

— А потом подумала — почему бы и нет, верно? — иронично поддевает её ЭфПи.

Элис награждает его едва ли не уничтожающим взглядом.

— Да, именно так я и подумала, — раздраженно говорит она. — С паршивой овцы хоть шерсти клок, разве не так? Его сынок чуть не отправил Бетти на тот свет, всю жизнь ей испортил, так что деньги — это самое малое, чем они могут искупить свою вину.

— Значит это что-то вроде компенсации, так? — подает голос Бетти.

— Да, именно, — отвечает мать. — Небольшая компенсация, которая пойдёт на оплату колледжа, операции, ну и вообще, на другие расходы.

И тут Бетти вспоминает кое-что.

— А те сто тысяч, которые ты брала в кредит?

Элис с ЭфПи озадаченно переглядываются.

— А что с ними? — спрашивает мать.

— Хм…ничего. Я просто отдала чек Джагхеду.

— И…

— И попросила его перевести эти деньги на мой ванкуверский счёт.

— Так, и в чем проблема? — Элис никак не может понять, чего дочь от неё хочет.

— Ну, я подумала, раз уж у меня есть компенсация, эти деньги уже ни к чему.

— О, вот в чем дело. — Элис выдыхает. — Хм…что ж, раз ты так решила. А знаешь, мы могли бы…— Она поворачивается к мужу. — Мы могли закрыть этот кредит, верно? Выплатить проценты, сумма там небольшая, так что мы вполне можем её осилить. Ну, что скажешь?

ЭфПи пожимает плечами.

— Поступай, как считаешь нужным. Финансы — это ведь по твоей части, забыла?

Элис усмехается, закатив глаза.

— Ладно, с этим я разберусь, — деловито говорит она, и снова переключается на дочь: — Так значит, ты на меня…ты не сердишься?

— Сержусь? — Бетти натянуто улыбается. — Нет, конечно же нет. Глупо отказываться от таких денег, ведь так?

— Да, детка, ты абсолютно права. — Элис улыбается в ответ, чувствуя как напряжение постепенно сходит на нет.

— Ну, а как прошёл вечер? — внезапно спрашивает ЭфПи. — Как-то ты быстро вернулась…

Под внимательным взглядом карих глаз Бетти становится жутко неловко. Ей кажется, отец Джагхеда видит её насквозь, знает, что она обидела его сына, сбежала от него, как от прокаженного, лишив даже самой крошечной надежды на возможное счастье.

— Все прошло замечательно, — спокойно отвечает она, но собственный голос кажется ей таким неестественным, да ещё и дрожит вдобавок. — Мы с Джагом…мы все решили.

— И что же вы решили? — с опаской спрашивает Элис.

Проходит пара секунд.

— Мы решили дать друг другу шанс. На новую жизнь.

На кухне воцаряется тишина. Тягостная. Осуждающая. Наконец ЭфПи говорит:

— Ты уезжаешь, верно?

Бетти молча кивает.

— И Джаг тебя отпустил? Вот так просто?

— Да. Так просто.

В воздухе чувствуется приближение грозы. Элис с тревогой проглядывает на мужа, но тот кажется, витает где-то в своих мыслях. Воспользовавшись этим удачным обстоятельством, она обращается к дочери:

— Детка, иди в свою комнату, я поднимусь к тебе чуть позже, хорошо?

Бетти кивает и, бросив напоследок полный сожаления взгляд на ЭфПи Джонса, уходит с кухни. Поднимаясь по лестнице, она слышит их приглушенные голоса, но ей так плевать на то, о чем они сейчас говорят. Пусть считают её кем угодно — бессердечной дрянью, трусихой, эгоисткой, ей все равно. Уже все равно. Утром эти упреки тоже останутся в прошлом. Утром Ривердэйл останется в прошлом. Скорее бы настало это утро…

***

Утро настает быстрее, чем Бетти того ожидает. В девять тридцать она уже сидит на кровати в полной боевой готовности и ждёт возвращения Элис. Она поехала за билетами и ещё по пути должна заехать в банк для того, чтоб перевести деньги Фреда Эндрюса в Ванкувер.

Бетти сидит как на иголках. Ей каждую минуту чудятся то шаги в коридоре, то гул байка за окном. Когда она проснулась, их семейный «форд» уже стоял у гаража, из чего она сделала вывод, что Джагхед приезжал домой, оставил тачку и снова уехал. Ей отчего-то страшно, что он может внезапно приехать. Она боится… А чего она собственно боится? Себя или его? Давай, Бетти, признайся, никто не сможет прочесть твои мысли, все останется в тайне.

Ответь честно — тебе ведь совсем не хочется уезжать, правда?

Хочется.

Правду, Бетти.

Не хочется.

Тогда почему ты бежишь?

Я не хочу быть с ним.

А теперь честно.

Я ему не верю.

А кому веришь? Матери? Жалость и чувство вины, да?

Да.

Глупая, разве вчерашнего было недостаточно?

Я не верю.

А хотела бы поверить?

Возможно.

Тогда тебе стоит остаться, не думаешь? Чтоб поверить.

Нет. Я хочу уехать.

Нужно время, да?

Да. Время. Много времени.

Все обдумать, верно? Прийти в себя.

Да. Прийти в себя.

Почему не сказала ему? Он бы понял.

Не знаю. Все так сложно.

Исповедь прерывается. Бетти слышит звук подъезжающего автомобиля и вскакивает с кровати. Подбежав к окну, она одергивает штору и видит серый «форд», остановившийся у дома. Едва Элис выходит из машины, сердце у Бетти тоскливо сжимается. Вот и все. Прощай, Ривердэйл.

Она ощущает себя жуткой лицемеркой. Ещё вчера мечтала сбежать отсюда как можно быстрее, а сейчас едва ли не пускает скупую слезу. Ну все, хватит драмы. В конце концов, она даже не помнит как жила в этом городе, так чего печалиться?

~~~

Когда Элис с мужем заходят в комнату, Бетти уже полностью готова.

— Наш рейс через сорок минут, — сообщает она дочери, а ЭфПи в это время выносит из комнаты багаж.

— Отлично, — с улыбкой отзывается Бетти.

— Слушай, мама…хм…ты ведь не обижаешься из-за вчерашнего, правда?

— Ну что ты, дорогая, конечно же нет. Я все понимаю.

— Просто у тебя работа и все такое…

— Бетти, все в порядке. — Элис тепло улыбается дочке. — Я решу вопрос с твоим обучением и сразу же вернусь в Ривердэйл. У меня в самом деле много работы.

Вчера вечером, когда они обсуждали сроки совместного проживания в Ванкувере, мать обронила фразу — «пробуду сколько ты захочешь». Она сказала это совершенно искренне, но Бетти отчего-то показалось, что она прозвучала как-то вымученно. Глаза Элис тоже светились энтузиазмом, но она чувствовала — матери это в тягость. И тогда Бетти предложила — Элис пробудет в Ванкувере не больше недели, этого времени вполне достаточно, чтоб уладить дела с обучением. Мать для приличия немного повозмущалась, но потом все же согласилась. И обеим сразу же стало легче.

Мысленно попрощавшись с розовой спальней, Бетти выходит из неё, чувствуя волнительную дрожь во всем теле. Когда она спускается по лестнице вслед за матерью, ей кажется что вот сейчас, в эту самую секунду в доме появится Джагхед и отъезд превратится в сущую пытку. Но её опасения оказываются напрасными. Она спокойно покидает дом, доходит до машины и забирается на заднее сиденье. ЭфПи садится за руль, а мать рядом с ним. Она поворачивается к ней и ободряюще улыбается. Бетти улыбается в ответ, но тревога в душе никак не желает отступать.

Всю дорогу до вокзала она думает о Джагхеде. Внутренний голос упрямо твердит, что если он не приехал домой, то на вокзале появится точно. Ей жутко хочется расспросить мистера Джонса, но совесть не позволяет. Она чувствует — он на неё обижен, хоть и не подает виду. Должно быть, они с Джагхедом говорили, уж наверняка говорили, и он рассказал отцу правду о том, как на самом деле они расстались. Что ж, пусть так, теперь уже ничего не изменить.

Господи, только бы он не приезжал на вокзал…

Бетти никогда не слыла верующим человеком, но похоже небеса услышали её молитвы.

Джагхед в самом деле не приедет. Пока двое Джонсов и одна Купер будут сидеть в машине, ожидая прибытие автобуса, он будет в Саутсайде. Сидя за барной стойкой и крутя в руках телефон, он из-за всех сил будет внушать себе, что ехать на вокзал — это плохая идея. Его появление ничего не изменит, только усугубит и без того поганую ситуацию. Пусть отъезд пройдёт гладко, без нервов и ненужных сцен выяснения отношений.

«Если любишь — отпусти», — вспомнится ему. Однажды он уже пытался, но та попытка вышла неудачной. В этот раз должно получится. Да, обязательно должно. Он выдержит. Будет сходить с ума от тоски, жизнь его превратится в адскую муку, но мысль о том, что Бетти счастлива не даст ему сломаться. Пусть живет так, как ей хочется, она заслужила это право. А он…он просто будет ее любить. Год, два, десять лет, тридцать…всю жизнь. Да, он будет любить, потому что с первой минуты знал — это навсегда. Она — начало и конец всему, и ни одна другая женщина в мире не сможет заменить ее. Быть может, придет время, и он все же встретит другую, и в один прекрасный день она станет его женой, а потом и матерью его детей. Быть может, он проживет с этой другой вполне счастливую, спокойную жизнь, и ни минуты об этом не пожалеет. Но когда пробьет час, самой последней мыслью в его уходящем сознании будет мысль о ней. О его Бетти. Об удивительной девушке, любовь к которой он пронес через всю жизнь.

~~~

— Милая, нам пора.

Бетти выходит из машины, поеживаясь от ледяного ветра. Низкое свинцовое небо обещает обильный снегопад, который накроет Ривердэйл в ближайшие часы. ЭфПи достаёт из багажника сумки и чемодан, а Элис берет её под руку и ведет к автобусу. Пассажиров совсем немного, около пятнадцать человек, но тем не менее в проходе создаётся маленькая очередь. Разместив багаж на верхних полках, Бетти и Элис выходят из автобуса, чтоб попрощаться с ЭфПи.

С женой он расстаётся на неделю, поэтому ограничивается безобидным поцелуем в щеку. Её же он крепко обнимает, и довольно долго не выпускает из объятий. Бетти чувствует себя ужастно виноватой, но не знает, что сказать в своё оправдание.

— Надеюсь, мы ещё увидимся, — говорит ЭфПи, выпуская девушку из плена своих рук.

— Не сомневаюсь, — отвечает раскрасневшаяся то ли от мороза, то ли от смущения Бетти. — Приезжайте в Ванкувер, устрою вам экскурсию.

ЭфПи ухмыляется.

— Ловлю на слове.

— Тогда до встречи.

— До встречи, Бетти. Не забывай нас.

Нас.

Она улыбается, сделав вид, что все в порядке, и спешит в автобус. Занимает своё место, у окна, как и мечтала, и достаёт из одного кармана пальто телефон, а из другого — наушники. Кое-как распутывает узел из проводов, и уже собирается включить музыку, как на телефон приходит сообщение. Абонент неизвестен.

«Счастливого пути, Бетти Купер…».

Она вскидывает голову и смотрит в окно. Сердце колотится так сильно, что кажется сейчас не выдержит напряжения и остановится. Она судорожно ищет глазами знакомое лицо, но среди провожающих его не находит. Автобус дергается и медленно начинает движение, а Бетти не может оторвать взгляд от окна. Ей кажется, что Джагхед рядом, она чувствует его присутствие, только вот увидеть не может. Он рядом. Она чувствует это. Сердцем.

Возможно, ещё не время. Слишком много всего было и от этого никуда не деться. Возможно, ей просто нужно разобраться в себе. Привести мысли в порядок и понять, чего она хочет от жизни. Переосмыслить все поступки, ошибки и вынести из них урок. Сделать операцию и вернуть себе хоть частичку былой красоты. И вот тогда… Возможно, одиночество пойдёт ей на пользу и память начнёт восстанавливаться. Быть может, она даже вспомнит те четыре месяца и то, как сильно любила Джагхеда Джонса. Возможно, однажды она проснется среди ночи с мыслью о том, что тоскует о нем. Пройдёт немного времени и, набравшись смелости, она возьмёт в руки телефон и даже позвонит ему. Они поговорят, и в конце их странного и слегка неловкого разговора она несмело пригласит его в гости. На недельку, не больше. Этого хватит, чтоб показать все красоты Ванкувера. Он конечно же приедет, а когда неделя закончится, они поймут, что этого мало. И он задержится ещё на одну. А потом они уже не смогут расстаться, и он останется. Навсегда.

Слишком хорошо, чтоб быть правдой, не так ли? Больше похоже на сюжет слезливой мелодрамы, далекой от реальной жизни. В реальной жизни все может произойти более приземеленно, но не менее драматично. Память к Бетти не вернётся. Она никогда уже не вспомнит ни одного дня из тех четырёх месяцев. Она не вспомнит Джагхеда, их первую встречу, рождение их невероятной любви и все те испытания, которые они прошли во имя этого чувства. Она будет жить так, как и мечтала. Учёба, еженедельные встречи с личным психотерапевтом, успешная операция, сдача экзаменов и долгожданный выпускной, который она отпразднует в кругу старых школьных друзей. Сразу после выпускного она подаст заявление в Киношколу Ванкувера, чтоб пройти там курсы актерского мастерства. А в разгар июля, через неделю после того, как ее зачислят в штат студентов, в город внезапно приедет Джагхед Джонс. Он подал два заявления — одно в колледж Сиетла, а другое — Ванкувера, и приняли его именно в канадский. Было ли обыкновенной случайностью или подарком судьбы знать не дано, но все случилось так, как случилось. Через неделю после приезда он позвонит Бетти, предложит встретиться, и она как ни странно согласится. Они поужинают в чудном итальянском ресторанчике под открытым небом, поделятся всеми, даже самыми незначительными новостями за те семь месяцев, что не виделись, и вообще будут безумно рады этой встрече. После ужина они будут долго гулять по ночному городу, со смехом обсуждая свои мытарства с поступлением и будущие свершения друг друга на поприще актерства и писательства, и будут чувствовать себя так легко и непринужденно, словно и не было этих семи месяцев.

Усталые, но довольные они расстанутся только на рассвете. Джагхед проводит Бетти, и ещё с полчаса они простоят у ворот её дома, строя планы на грядущий уикенд. Джагхед в шутку пожалуется, что гиды в Ванкувере чертовски дорогие, а ему так хочется увидеть все значимые места в городе. Бетти рассмеётся и тоже в шутку предложит поработать его личным гидом со скидкой в тридцать процентов в знак старой дружбы. Джагхед начнёт торговаться, и в итоге долгих споров они наконец сойдутся в цене — каждый вечер после экскурсий они будут ужинать в том ресторане, в котором Бетти только пожелает. Они скрепят договор крепким и слегка затянутым рукопожатием.

— Значит, я позвоню завтра? — скажет на прощанье Джагхед.

— Да, в шесть вечера, — ответит ему Бетти.

Они улыбнутся друг другу и в это самое мгновение оба отчётливо поймут…

Они на пороге чего-то важного.