Побратим [Артем Александрович Левадский] (fb2) читать онлайн

Левадский Артем Александрович Побратим.

Неизвестный космос, судно “Наутикс”

Научная экспедиция по изучению червоточин, Аратанской Имперской Академии Наук

– Вы только посмотрите, профессор, какие параметры этой червоточины. Мы наблюдаем за ней третий месяц, но такие отклонения появились только сегодня. Сколько зондов мы отправили, все и всегда было как обычно, но сейчас…

– Да, Крист, это действительно необычное явление. Насколько я знаю, наша наука еще ни разу не сталкивалась ни с чем подобным. Это тянет на открытие века. Вы заметили гравитационную аномалию в червоточине? И эта пульсация.. Если туда попадет корабль, его просто разорвет на куски. Вы только посмотрите на эти данные! Нет, нам определенно повезло – всего через четыре месяца после вылета совершить такое открытие. Правда, далековато пришлось забраться, теперь между нами и домом Империя Аварр. Надо будет детально изучить это явление, так как я не уверен, что мы сможем сюда потом вернуться

Вдруг раздался пронзительный рев баззеров тревоги:

– Внимание, боевая тревога, экипажу срочно занять места согласно боевого расписания, всем остальным одеть скафандры и занять противоперегрузочные кресла.

– Капитан, что случилось? – профессор связался с капитаном судна

– Выход из гиперпрыжка неопознанной эскадры в количестве трех кораблей. Судя по сигнатурам, два легких крейсера четвертого поколения и носитель пятого поколения аварской постройки. Носитель может нести до пятидесяти истребителей класса космос-поверхность.

– Искин, прогнозы?

– Вероятность нападения 99%

– Капитан, кто это может быть? Может обойдется?

– Скорее всего пираты или работорговцы. Ни в том, ни в другом случае ничего хорошего нас не ждет, лучше погибнуть. Вряд ли Вам, профессор, захочется стать искином.

– И какие у нас шансы?

– Шансы довольно велики. Не забывайте, что “Наутикс” все-таки тяжелый крейсер шестого поколения переоборудованный в научное судно. Но щиты и вооружение остались на месте. Правда с авиацией у нас напряженка – на эскадрилью из десяти АКИ есть только пять пилотов, но побороться за жизнь все-таки стоит.

Капитана прервал входящий вызов:

– Эй, на лоханке, Вы забрались на нашу территорию, принимайте досмотровую группу.

– Почему я должен вам подчиниться? – спросил в ответ капитан.

– Слышь, кент, Я ЗДЕСЬ главный и ты будешь меня слушаться. Тогда я не сильно тебя буду наказывать – все-таки кораблик мне подогнал. Так что давай без резких движений и не поцарапай мою новую собственность, – пират отключился.

– И что мы будем делать? – спросил профессор у капитана.

– А что делать? Конечно же драться. Тем более у нас девушки на борту. Вам описать, что с ними будет, если пираты сюда ворвутся?

– Не надо, я представляю, – побледнел профессор.

– Тогда к бою. Очень хорошо, что они находятся как бы за червоточиной. Им будет нужно больше времени для маневра. Значит так, когда абордажные челноки подойдут к нам на километр, бьем по ним средствами ПКО и добавим по ракете. Этого им должно хватить. Главным калибром бьем по носителю и смещаемся за червоточину. Нам надо максимально вывести из строя носитель, чтобы помешать им выпустить их истребители. Следующие цели – крейсеры. Все понятно? За работу.

Когда челноки приблизились до намеченной позиции, “Наутикс” окутался защитными полями и пространство озарилось вспышками лазеров ПКО. Пираты, не ожидав такой наглости от жертвы, шли без защитных полей и челноки сразу же запарили воздухом из многочисленных пробоин. Веселья им добавила парочка самонаводящихся ракет ближнего радиуса действия. На таком расстоянии никакая система ПКО не способна перехватить ракеты – не хватает вычислительной мощности и времени реакции. Потеряв двигатели и получив от взрыва импульс, который отшвырнул утлые кораблики в сторону, челноки беспорядочно закувыркались в сторону червоточины и буквально через минуту скрылись в ней, мелькнув разодранными и смятыми корпусами.

Носитель пиратов, получив парочку “горячих подарков” от “Наутикса”, также включил свои щиты и огрызнулся в ответ, но крейсер уже не стоял на месте и смещался в сторону, прячась от разозленных пиратов за аномалией. Легкие крейсера вырвались вперед и постарались зажать непослушную дичь в клещи, но та, почему-то, не хотела попадать в ловушку и, непрерывно маневрируя и мастерски прикрываясь щитами, огрызалась сгустками плазмы, лучами лазеров и болванками, выпущенными туннельными орудиями. Если бы кто-то мог наблюдать эту драку со стороны, он сразу бы увидел огромную разницу в уровне мастерства: пираты ломились напролом? Получая “подарки” и “плюшки” практически в одни и теже места, крейсер же непрерывно маневрировал, не допуская просаживания щитов меньше чем до 80 процентов, подставляя участки с неисчерпанным потенциалом. Времени, выгаданного таким образом, хватало для восстановления щитов до максимума.

Такая тактика скоро принесла успех и, потеряв активные щиты, крейсера получили небольшие пробоины и попытались выйти из боя, но не тут то было – непослушная дичь превратилась в охотника и за какие десять минут превратила вооружение и двигатели крейсеров в бесполезный хлам.

Носитель пиратов, который поначалу приблизился и планировал тоже принять участие в веселье, увидел неожиданный поворот событий и решил что лучше уйти по английски. Вполне возможно, что ему и удалось бы ему так поступить, но вселенная решила смешать всем карты.

Равномерно пульсирующая до этого червоточина вдруг резко изменила цвет с черного на алый, резко расширилась и поглотила всех участников драки, не разбирая, кто прав, а кто виноват. Через несколько мгновения червоточина вновь приобрела привычный пульсирующий вид и ничего больше не напоминало о произошедших здесь событиях.

***

– Капитан, что это было?

– Это я у Вас, профессор, должен спрашивать. Похоже, нас проглотила Ваша червоточина..

– Гравитационное воздействие, мощность щитов 95 процентов. Гравитационное воздействие, мощность щитов 90 процентов… – красные всполохи плафонов аварийного освещения и монотонный голос искина бесил и выводил из себя. – Гравитационное воздействие, мощность щитов 85 процентов. Внимание, мощность щитов падает…

– Капитан, что делать?

– А хрен его знает. Долго наши щиты не продержатся и нас здесь просто расплющит.

– Но ведь надо что-то делать? Капитан, мощность щитов уже 75 процентов…

– А, хуже не будет. Пилот Краски, запускайте реактор гипердвигателя и молите богов, чтобы мы успели, пока держатся щиты…

– Капитан, но это может привести…

– Это всего лишь только МОЖЕТ, а если мы ничего не сделаем, то нас ТОЧНО раздавит… Улавливаете разницу? Это приказ, пилот.

– Есть. Искин запуск реактора, мощность 20%, 50%, 100%. Старт.

На первый взгляд вначале ничего не происходило, но через пару мгновений плафоны освещения почти потухли, потом, ярко вспыхнув на мгновение, погасли совсем.

– Гравитационное воздействие прекратилось, мощность щитов 0.5%, отказ гипердвигателя, основной реактор вышел из строя, запускаю аварийный. Запуск успешен.

Включилось освещение, на пару минут ослепив людей.

– Искин, выведи окружающую картину на визор

Экраны засветились и на них экипаж увидел большую планету, окруженную системой колец. Зрелище было красивым и завораживающим.

– По крайней мере, не в центре звезды, уже радует. Искин, произведи расчеты и выясни, где мы находимся.

– Для вычисления местоположения понадобится 4 часа 20 минут для проведения сканирования.

– Начинай. Вначале пассивное сканирование, после завершения, при отсутствии активных сигнатур – активное сканирование. И запусти диагностику.

– Корпус – целостность 100%, активные щиты – 1%, щиты восстанавливаются. Ходовые двигатели – 92%, состояние рабочее. Гипердвигатель – отказ, плата управления выгорела, модулятор гиперполя расплавлен. Основной реактор – целостность 35%, требует ремонта и обслуживания, замены части энерголиний и блока предохранителей. Рекомендуется ремонт в условиях дока. Аварийный реактор – целостность 100%. Системы вооружения – целостность 98%, мелкие повреждения устраняются дроидами, ожидаемый срок готовности два часа.

– Ну что ж, все более-менее неплохо, кроме того, что мы не известно где и гипердвигателя у нас нет. А своим ходом мы домой не доберемся.

– Обнаружено несколько магнитных аномалий, предположительно корабли. Энергетической активности не выявлено.

– Отправь разведывательный зонд и выведи картинку на визор. Оба-на, наш старый знакомый. Гляньте, профессор, как его… Помяло в общем… Если бы не наш щит, висели бы c ним рядом в таком же виде…

– Как Вы думаете? Там кто-нибудь выжил?

– Сомневаюсь. О, а вот и остатки крейсеров. Вы в детстве стреляли из трубочки жеваной бумагой? Нет? Очень напоминает… Ну что ж, как только завершится сканирование системы, не лишним будет отправить туда челнок и посмотреть, может что-нибудь получится снять и применить для нашей пользы. В нашем положении любая рабочая деталь будет в радость…

– Полностью с Вами согласен.

– Пассивное сканирование системы завершено. Обнаружены множественные источники радиосигналов. Код неизвестен, чередование коротких и длинных интервалов при передаче одной станцией. Также зафиксированы передачи голосовом, язык неизвестен, совпадений в языковой базе данных не обнаружено. Локализовано местонахождение источников сигналов – третья планета от звезды.

Обнаружен источник модулированного сигнала. Тип и метод модулирования и шифрования совпадает со стандартами Аварской империи. Локализован источник сигнала – спутник третьей планеты.

– Что ж, мы в системе не одни. Скорее всего здесь находится “дикая” планета и аварские работорговцы. Объявляю код опасности “оранжевый”, работаем аккуратно и внимательно. Радует одно – раз здесь есть аварцы, значит мы сможем или достать недостающие детали гиперпривода или захватить транспорт. А пока надо узнать, что происходит на третьей планете и снять все что можно с бывшего противника …

***

Осмотр бывшего носителя только подтвердил предположения: живых нет, корабль восстановлению не подлежит. Но, с него было чем поживиться!

Трофейная команда проработала восемь часов и доложила о следующих находках:

1. Реактор с ресурсом в 87%,

2. Гипердвигатель исправный, но, совершенно бесполезный, так как из-за своих габаритов мог быть использован только в одном случае: если привязать снаружи и придерживать, чтобы не оторвался в полете.

3. Два больших десантно-штурмовых челнока, оборудованных системой активной маскировки и рассчитанных на одновременную перевозку до трех сотен десантников-штурмовиков и два отделения мехов. Кроме того, для захвата людей, к вооружению добавили широкополосные станнеры, которые накрывали сразу большую площадь.

4. АКИ “Шторм”, четвертое поколение – 19 рабочих и 8 на запчасти

5. АКИ “Смерч”, третье поколение – 5 рабочих, 8 на запчасти

6. Мехи средние “БасТеч”, четвертого поколения – 15 рабочих с комплектами ЗИП

7. Медкапсулы “Медтекс-4+”, четвертое поколение – 16 штук и достаточно расходников

8. Криокапсулы – 200 штук

9. Рабские нейросети – 500 штук

Похоже, преждевременно усопшие действительно были работорговцами и двигались как раз за новым товаром, а тут мы. Кто ж знал, что под мирным видом одинокого судна, скрывается хищник… Вот и попали… Осталось найти возможность вернуться домой. А в этом плане искин, завершивший расчеты, “порадовал” расстоянием до ближайшей системы аварцев – восемьдесят три системы, которые надо как-то пропрыгать…

Капитан сидел в своем кресле и изучал список, переданный трофейной командой. Знатное приобретение, но как его использовать? Вот например АКИ и Мехи – кто ими управлять будет? Чтобы захватить транспорт у аварцев и вернуться домой, нужны бойцы, а у него людей, державших в руках оружие, десять человек да пять пилотов истребителей. И ученых полон крейсер – сорок восемь человек, никогда не державших в руках ничего, тяжелее ручки, и падающих в обморок только от мысли о крови. И станнеры на челноках не помогут – они действительны только против неподготовленных людей, а бойцы имеют специальные импланты, который позволяют выдерживать куда более мощный разряд…

Аварцы так просто не сдадутся и будут драться до последнего, тем более, что им тоже хочется домой. И это при условии, что не будет большого количества вооруженных рабов – капитан имел опыт захвата кораблей, которые защищали такие рабы. Рабская нейросеть полностью подавляла мысли и сознание раба. Впечатление, что дерешься с машиной, единственной целью которой является убийство тебя. Пока ты не отстрелишь голову, полуживое тело будет ползти на тебя, стараясь если не ударить, то укусить, если не укусить, то просто ухватиться… Страшное дело.

Ну что ж, все равно надо принимать решение. Капитан оглядел сидящих перед ним людей

– Итак. Как всем уже известно, у нас следующая ситуация. Мы находимся в “дикой” системе, которую облюбовали аварцы. С одной стороны это дает шанс вернуться домой, захватив транспорт у рабовладельцев, с другой, сил для штурма их базы у нас недостаточно. Какие у кого будут предложения?

– Мы тут подумали, – сказал профессор, – а если нам тоже взять диких, поставить им нейросети (найденные нами позволяют устанавливать их на самый низкий уровень интеллекта) и захватить корабль? А потом мы их вернем обратно, ну, стерев память за этот период. Ну и что что рабские – они хоть что-то смогут делать, дикари ведь…

– То есть Вы. Предлагаете. Мне. Стать. Таким. Как. Аварцы? – моментально закипая спросил капитан. – Вы знаете, кому Вы это предлагаете? Мне, который воевал с аварцами за прекращение рабства? Вы знаете сколько друзей я потерял на этих двух войнах? Вы хоть знаете, что делает с мозгом рабская нейросеть? Что через полгода человек начинает тупеть, а через год превращается в слюнявого идиота?

– Нет, ну мы только предложили, – пошел на попятную профессор. – Все равно, одним нам не справиться, вот мы и подумали…

– В следующий раз думайте лучше, профессор. Теперь послушайте, что думаю по этому поводу я. Скорее всего, действительно, без диких мы не справимся. Но привлекать их можно будет только по их согласию. И потом, после завершения операции, если кто-то захочет вернуться обратно – то действительно, сотрем память за этот период время и вернем, остальных заберем с собой. Замечания? Возражения? Тогда работаем. Искин, приготовь программу для разведывательных дроидов к спутнику третьей планеты – сканирование и анализ оборонительной системы базы работорговцев. Техникам подготовить челнок – проверить, чтобы все работало идеально. И не забудьте помыть там все и почистить, а то эти пираты загадили его капитально.

На челноке пойдет лейтенант Тари пилотом и коммандер Пакс – управление мехами. Двоих стажер-пилотов для управления системами огня подберете сами. Задача – разведка и, по возможности, установка контакта с дикими. Но осторожно, огласка нам не нужна.

– Кстати, капитан, –поднялся со своего места профессор. – Я как-то читал, что в рабской нейросети можно отключить модуль подавления воли. Если у нас это получится, то мы сможем хотя бы временно воспользоваться дикими полноценно, а то у меня конкретно есть штук пять нормальных нейросетей, но они рассчитаны на высокий уровень интеллекта, минимум 120 единиц.

– Ладно, профессор. Давайте сначала найдем этих диких и посмотрим, что они из себя представляют. И только потом будем строить планы. А пока, если интересно, возьмите пару рабских нейросетей и попробуйте посмотреть, что к чему. Все равно загрузить Вас и вашу команду нечем. По крайней мере не будете путаться под ногами. – последнюю фразу капитан произнес уже в уме.

***

Через три часа, как только техники чуть ли не вылизали челнок, прогнали его на все возможные тесты и убедились в его работоспособности, лейтенант Оми Тари заняла пилотское кресло. Рядом с ней в рубке находились коммандер Рини Пакс и стажер-пилоты Роми Стайлз и Ной Коми. Дождавшись доклада о готовности от подчиненных, Оми дала команду искину и челнок легко выскользнул из ангара. Не успев удалиться от крейсера, челнок окутался маскировочными полями и пропал со сканеров.

Им предстоял опасный путь через половину системы: пересечь орбиту газового гиганта, пробраться через астероидное поле, миновать красную безжизненную планету и только после этого приблизиться к цели. Там программа тоже была насыщена: нужно было запустить разведывательных дроидов на спутник, для изучения базы работорговцев и подходы к ней, и, после небольшой разведки, принять решение о высадке на неизвестной планете.

Готовились по полной к любым случайностям: скафандры высшей защиты с встроенными силовыми полями, десять мехов, как очень серьезный аргумент на переговорах, ну и, естественно, личное оружие. Вооружение самого челнока также никто не сбрасывал со счетов: челнок мог, если не усыпить противника на достаточно большой площади, то гарантированно уничтожить. Два средних пламенных излучателя, четыре лазера ПКО и небольшое курсовое туннельное орудие калибра 75 миллиметра всегда были готовы помочь в этом экипажу.

На случай, если что-то пойдет не так, в челноке было установлено три медкапсулы с поддержкой режима автодоктор: отличное решение в военном исполнении, правда, третьего поколения. Проблема была в том, что империя, из которой они прибыли, была чересчур узко специализированным местом: даже для того, чтобы просто включить стандартную медкапсулу, были нужны подтвержденные ранги изученных дисциплин. Причем проверяла эти допуски сама медкапсула, отправляя запрос на нейросеть оператора и запустить по другому было невозможно. Сложно понять, чем руководствовались разработчики, скорее всего, желанием оградить пациентов от “кривых ручек” недоученного персонала.

Военные в этом плане были более прагматичны: они рассматривали вариант, что все квалифицированные медики могут быть выведены из строя и любой боец может уложить пострадавшего и нажать “большую зеленую кнопку” или нажать такую же кнопку изнутри, если больше некому его вылечить. А капсула должна сама понять с чем нужно бороться и выбрать правильное решение. Единственное условие – капсула должна быть заправлена картриджами с препаратами и расходными материалами, в противном случае кнопка горела красным. Вот такие три капсулы серии “ВоенМед-3” были сейчас установлены на челноке. И картриджей набрали с избытком – мало ли что в разведке могло случиться. По крайней мере раны средней тяжести можно было вылечить часов за восемь.

Полет протекал штатно, даже несколько скучно и вот наконец, после четырех часов пути, в визорах начала вырастать нужная планета. Оми аккуратно приблизилась к спутнику планеты и дала команду на запуск дроидов. После того, как дроиды стартовали, она, отведя челнок километров на сто от места высадки, взяла курс на планету.

Планета была повернута как раз ночной стороной и наблюдатели обратили внимание на россыпи светящихся точек на поверхности.

– А они не так уж дремучи, раз так освещают свои города. – сказал Оми. – Интересно, каких успехов они еще достигли?

– Вот снизимся километров до пяти, тогда и посмотрим. Благодаря нашим сканерам будем как в театре. – заулыбался Рини. – Жаль, я закуску не прихватил, хотя, надо будет посмотреть здешний синтезатор – может там будет что-то вкусное в рецептах…

– Да ладно тебе, тебе бы все о развлечениях думать. Вот выполним задание – тогда и поговорим. А теперь внимание, переходим на дневную сторону. Ух ты, какая красота.

Планета действительно была красива: зеленые континенты, сине-голубые моря, покрывающие значительную часть поверхности. Но не успели они насладиться прекрасным видом, как вдруг они увидели, как один континент пересекает сверху вниз черная клубящаяся полоса, иногда пропадающая за облаками.

– Что это? – ошарашенно спросила Оми.

– Похоже, это война. Давай посмотрим, как они воюют, сразу будет видно имеет ли смысл брать их с собой на штурм или нет. Хоть я и не одобряю такого варварского отношения к планете, но что поделать – дикари, они дикари и есть.

– Так куда летим?

– А давай туда, – палец Рини указал куда-то в середину уродливо пересекавшего материк шрама. – Зависни километрах в десяти от поверхности, а там решим.

– Хорошо, – сказала Оми, направляя челнок на снижение.

Через сорок минут они уже висели на высоте десять километров и внимательно разглядывали изображение сканеров. Под ними по большой широкой дороге шло большое количество людей в направлении восходящей местной звезды. Насколько было видно, в основном это были женщины, старики и дети.

Гораздо реже им навстречу, в сторону полосы дыма, заметного даже из космоса, шагали мужчины, одетые в одинаковую форму – скорее всего это были военные. Также по дороге в обе стороны передвигались разные виды транспорта: были такие, которые тянули какие-то животные, но были и едущие сами.

– Смотри, они используют транспорт на механической тяге. Видишь дым из механизмов? Скорее всего химический двигатель или какой-нибудь преобразователь тепловой энергии с низким КПД.

Вдруг, на высоте около пяти километров, появилось восемь летательных аппаратов. На их крыльях была нанесена символика: черные кресты с белой окантовкой. Заметив их, люди стали разбегаться, но спрятаться на открытой местности было негде. Летательные аппараты перестроились один за другим и, перевернувшись начали резко пикировать в сторону колонны безоружных людей. В самой нижней точке от них отделялись бомбы и разрывались между обезумевшими людьми.

– Твари, что же они творят. – стиснув кулаки до белого состояния шептала Оми. – Это же уничтожение безоружных. Рини, давай что-то сделаем, там же дети и женщины.

– Мы не можем вмешиваться, Оми. Это их война и мы не знаем кто там прав или виноват. Ты же помнишь наш свод законов о недопустимости контактов с “дикими”? Мы и так его нарушаем, находясь здесь.

– Вот именно. Мы уже здесь, а законники там и вообще неизвестно, вернемся ли мы обратно в империю. Давай что-то делать, я не могу смотреть на это уничтожение людей.

– Смотрите, – их отвлек голос Ноя.

Со стороны, затянутой дымом, быстро приближался один летательный аппарат с красной пятиконечной эмблемой на крыльях. Завидев его, стервятники засуетились и начали перестраиваться, стараясь уйти. Оружие, находящееся позади кабин, начало огрызаться трассирующими очередями. Но не тут то было – разъяренный летчик буквально в течении пяти минут свалил двоих противников, которые задымив, понеслись к земле, куда и воткнулись, вырастив огромные кусты взрывов. Больше врагов уничтожить ему помешали два тонких, с виду хрупких, летательных аппарата c такими же черными крестами на крыльях. Завязалась карусель воздушного боя и вскоре один аппарат с крестами задымил, клюнул носом и понесся к земле. Но и аппарат управляемый смелым пилотом тоже получил повреждения и начал со снижением выходить из боя. Но противник, разозленный произошедшим, продолжил его преследовать.

Увеличив изображение, Оми видела, что плоскости летательного аппарата топорщатся рваными ранами, и точно такие же раны находятся в районе кабины. Чем дальше, тем тяжелее аппарат держался в воздухе. Складывалось впечатление, что он летит и уворачивается от очередей противника только на силе воли своего пилота.

– Я больше не могу на это смотреть. Ной, дай залп по преследователю из дезинтегратора, Роми, держи аппарат силовым лучом, пока он не упал. Рини, я сейчас спускаюсь, аппарат заведем силовым лучом в аппарель, готовься вытащить пилота и уложить в медкапсулу. Приготовь спас.аптечку, похоже ему она понадобится. Все работаем.

– Ты хочешь?…

– Да, я хочу его спасти. Все разговоры потом. Начали.

Челнок полетел к земле быстрее птицы.

Люди, устало брели по дороге на восток уже не первый час. Вдруг раздался выкрик “Воздух!” и все стали разбегаться, так как уже знали, что фашистам все равно на кого сбрасывать бомбы: на солдат, раненных, женщин, детей или стариков. Но вскоре, после начала бомбардировки, ситуация изменилась. Откуда-то прилетел истребитель и прогнал бомбардировщиков, сбив при этом двоих. Но долго радоваться людям не пришлось. На защиту прогнанных бомбардировщиков прилетели два мессера и начался воздушный бой. Вскоре один мессер задымил и упал в недалекий леc, где и взорвался. Но и ястребок тоже получил повреждение и начал выходить из боя. Оставшийся немецкий пилот не хотел мириться с таким положением вещей и старался расстрелять отважного пилота, но тот постоянно уворачивался, хоть каждым раз это получалось труднее. А потом, ястребок влетел в непонятно откуда взявшееся облако… И не вылетел из него, как будто пропал, а из облака мелькнул голубоватый луч и фашисткий самолет рассыпался пылью. Не ожидавший этого пилот полетел на землю.

Не то что верующие, даже атеисты начали креститься и припоминать Святое писание. Через несколько дней можно было слышать версию, что Святой Петр спустился прямо на облаке, чтобы лично встретить великого Воина… Причем каждый рассказчик это видел лично сам: “Вот те крест…”

***

Николай был зол. Шел семидесятый день войны. Позади были горечь потерь, отступления, крушение веры во все, во что привык свято верить. Ну как же так? Получается, что Рабоче-Крестьянская Красная Армия совсем не так сильна, как о том говорилось со всех сторон. Где выступление германского пролетариата в случае начала войны? Где обещанная война на чужой территории и малой кровью? Получается, что им всем врали? Врали все и обо всем?

Николай Васильевич Соколов родился в 1918 году в Курской области. В 1939 году окончил Качинскую Краснознаменную военную авиационную школу им. А. Ф. Мясникова и по распределению попал служить в 163 ИАП, вооруженный истребителями И-16.

И-16 отличный истребитель, разработанный в 1934 году, но уже к 1939 году, к советско-финской войне подрастерявший свои преимущества… Но делать нечего, что дали, на том и будем Родину защищать.

Пролетело два года, наступил 1941 год. Служба протекала как обычно, но ближе к лету участились нарушения воздушных границ, причем нарушители залетали далеко, но трогать их почему-то было запрещено. Как же, ведь Пакт о ненападении подписан…

Николай готовился убыть в очередной отпуск, назначенный на 20 июня, но совершенно неожиданно для всех Георгий Нефедович Захаров, командующий 43 ИАД, в которую входил и их авиаполк, отменил все отпуска и увольнительные, вызвал всех отпускников и увеличил количество дежурных звеньев и эскадрилий. Только благодаря этому, когда 22 июня на рассвете прилетели немецкие бомбардировщики, их достойно встретили. Потом бои над Минском, отступление, потери друзей, самолетов. Уже 1 июля полк вывели на переформирование, так как из 56 И-16, остался хорошо если десяток. И это было неплохим результатом, так как многие другие полки потеряли свою технику в первые часы войны прямо на земле, так как самолеты были выстроены как на парад: крыло к крылу, под линеечку, места стоянок расчерчены белыми линиями, отлично видными сверху и помогающими целиться сверху. А были и другие случаи, как например с соседним, 162 ИАП, который после двух дней боев, в которых не потерял ни одной машины, после многочисленных бомбежек была настолько повреждена взлетная полоса, что пришлось уничтожать самолеты и уходить пешком.

На переформировании им дали прийти в себя, отдохнуть, пополнили людьми и пересадили на новые истребители Як-1 и после отработки слетанности уже 31 июля они опять вернулись на фронт.

И вот сегодня, 30 августа 1941 года их полк вылетел на штурмовку аэродрома Сощенское, Смоленской области. Штурмовка была жаркая, их ждали. Зенитки, мессеры. Николай чудом вывернулся из этого ада, а много его товарищей осталось там навсегда. Возвращался он один. В баках топлива только вернуться, в оружейных системах с четверть боезапаса – мало ли что по дороге обратно. Похоже все-таки накаркал. Немного в стороне, над дорогой, восьмерка “штук” вела бомбардировку. На Николая накатила такая ненависть к этим гадам, пришедшим на их землю, что, позабыв про осторожность и наплевав на все, он довернул штурвал и с набором высоты направил свой ястребок в сторону увлекшихся немцев.

Когда Николай вышел на боевой курс со стороны солнца, его все-таки заметили и борт-стрелок жертвы даже постарался развернуть пулемет в его сторону. Не успел. Николай нажал на гашетку раньше и от “штуки” полетели куски в разные стороны. Отлично, пушка плюс два пулемета это гораздо лучше, чем два пулемета на его “ишачке”. Там приходилось потрудиться, пока кого завалишь. И тем не менее, пять сбитых за первую неделю войны это тоже результат.

Ладно, что-то я отвлекся. Штуки перестроились в круг и их борт-стрелки выпускали очередь за очередью, старались меня если не сбить, то как минимум отогнать в сторону. Ну уж нет, жрите землю полной пастью. Никто вас сюда не звал, сами напросились. Господи, где ж мы хоронить их всех будем? Еще один есть.

О, а вот и по мою душу “сто девятые” прилетели. Двое? Не дождетесь, суки. А если я так? Небольшой фокус показанный сослуживцем еще на “ишачке” помогла скользнуть в сторону от очереди. Сослуживец был еще старой, испанской закалки. В небе Испании приходилось встречаться ему с мессерами. Он и научил в свое время, как скользнуть вбок от очереди, как ненавязчиво вильнуть и потерять скорость так, чтобы оказать позади замешкавшегося противника. Вот и сейчас фокус получился и сто девятого вынесло как раз в рамку прицела. Небольшая очередь и клюнув носом еще один любитель нашего чернозема полетел набрать его за обе щеки.

Блин, как больно! Второй, сволочь, пока я с первым развлекался подобрался сзади и всадил в меня очередь! Надо хоть в сторону оттянуть, чтобы на людей не свалиться. Темнеет в глазах, надо сманеврировать. Мимо. Скользнуть вправо, Опять мимо, только консоль крыла зацепил немного. Потерпи, ястребок, мне тоже плохо. Силы вместе с кровью выходят и руки перестают слушаться. Надо еще немного протянуть, еще чуть-чуть. А что это за облако странное? Его же не было. Или это уже конец? Не хочу! Я жить хочу, хочу.. Все плывет…

Сознание милосердно покинуло израненное тело и Николай не увидел, как самолет его противника рассыпался в пыль и пилот полетел навстречу земле с высоты около километра. Не видел он и того, как его вместе с израненным ястребком втянули силовым лучом в широко открытые ворота и, аккуратно уложив ястребок на пол, поспешили вытащить его из кабины и, быстро срезав остатки пропитанного кровью комбинезона, уложили в медкапсулу.

***

Оми наблюдала, как силовой луч захватил израненный летательный аппарат и аккуратно потащил к открытому проему десантного люка. Поначалу были опасения по поводу работающего двигателя, крутящего пропеллер, но, перед тем, как аппарат завели в челнок, двигатель, чихнув напоследок пару раз, заглох – кончились последние капли горючего. Закрыв люк, Оми передала управление искину и, приказав зависнуть на высоте двадцать километров, поспешила в медотсек. Когда она туда вбежала, раздетого пилота как раз укладывали в медкапсулу. Оми поразилась – его тело представляло собой сплошную рану, целой оказалась только голова.

– Как он, держится?

– Как ни странно, да. Кровепотеря просто огромная. Все, успели. – сказал Рини, наблюдая как пробудившаяся к жизни медкапсула мигает различными символами на панели. – Смотри. Началось переливание крови, в кровезаменитель сразу анестетики и поддерживающие препараты добавлены. Теперь все будет хорошо. Судя по прогнозу капсулы, через девять часов пилот станет на ноги. Правда, потом лучше пройти обследование в диагносте.

– А зачем?

– Эта капсула только раны лечит и на ноги ставит. На наличие злокачественных клеток она не обращает внимания. А после такой ускоренной регенерации он вполне могут образовываться. Конечно, сразу никакой угрозы не будет, но лет через десять-пятнадцать может привести к проблемам. Это ж военные делали, а там главное чтобы боец был в строю быстро, а что будет даже через год… Его еще прожить надо.

– Понятно. А откуда ты все это знаешь, Рини?

– Так я пятнадцать лет во Флоте прослужил. Майор мобильной пехоты Рини Пакс. Списан в отставку по медицинским показаниям. Я, как и этот парень, защищал свою страну и много раз побывал в таком же ящике. А потом мне сказали, что я хорошо служил, но еще пары ранений я не переживу – восстановительные ресурсы организма закончились, поэтому мой контракт досрочно разрывают и, так как я был много раз ранен во время службы, то финансовых претензий ко мне не имеют. Выдали выходное пособие и доставили на планету. Хорошо, что я встретил Кэпа, и он пригласил меня к себе. Вот уже пять лет служу с ним. А ты как здесь оказалась?

– А я в восемнадцать лет подписала контракт с корпорацией и десять лет на них отработала за небольшую зарплату, только чтобы летать. Так что к увольнению у меня осталась пилотская нейросеть “Пилот-5” и изученные базы на малый и средний корабль по четвертый уровень. Теперь можно было и о зарплате задуматься… Вот так я и оказалась здесь – подписала контракт. Тройной оклад из-за работы в дальнем космосе. Повелась на повышенную плату, а теперь даже не знаю, вернемся ли домой…

– Ничего, прорвемся. Если у местных много таких бойцов, как этот пилот, то мы быстро сможем вернуться домой. Ладно. Все равно теперь только ждать, пока его подлатают, давай посмотрим его аппарат, оценим уровень местных технологий.

– Давай. – сказала Оми и они направились к израненному летательному аппарату.

***

Через двадцать минут недоумевающая Оми спрыгнула с плоскости аппарата:

– Я не понимаю, как на этом можно было вообще летать и тем более вести бой… Управляющего искина нет, системы наведения нет, сканера нет. ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕТ… Как же он вычислял упреждение при стрельбе и векторы уклонения от снарядов противника? Может у него специализированные импланты установлены? Искин, протокол обследования пилота: что у него установлено?

– Ответ отрицательный. Мозг пилота не подвергался никакому воздействию, импланты и нейросети не установлены.

– Ничего не понимаю. Получается, что он сам контролировал все? Такого не бывает. Искин, какой у него индекс интеллекта?

– Данная модель медицинской капсулы не поддерживает определение индекса интеллекта, но, судя по данным моделирования, полученным на основе действий пилота, индекс интеллекта должен быть на уровне не ниже ста пятидесяти единиц с погрешностью плюс 15, минус 5 единиц. Более точные данные могут быть получены только сканированием в специализированной медицинской капсуле. Для проведения такого сканирования рекомендую обратиться…

– Да знаю я, куда обратиться. – прервала искина Оми. – Ничего себе. У меня индекс 110 плюс еще пятьдесят добавила имплантами… А у него… Теперь понятно, почему тут работорговцы ошиваются… Если это не единичный случай, представляешь, сколько стоят рабы из местных?

– Представляю. Ладно. Что дальше делать будем?

– Я думаю, нам надо обсудить ситуацию с Кэпом. Тем более, что все равно его языка мы не знаем, а коммуникационный обруч не даст полной картины при общении. Нужно оборудование для создания языковой модели. Вряд ли разумно их обучать нашему языку. Мне кажется что проще выучить их.

– Согласен. А с аппаратом что будем делать? Скинуть где-нибудь в укромном месте на планету?

– Я думаю, нет, я просто уверена, что Кэпу и профессору просто нужно на него посмотреть. В конце концов, скинуть мы его и в космосе сможем.

– Точно. Тогда на крейсер?

***

Капитан Нэш Тон сидел в рубке и думал. С момента отправки челнока прошло уже десять часов. В принципе, волноваться было еще рано – одной только дороги до третьей планеты и обратно было часов на десять, а сколько времени понадобится для наблюдения и установки контакта? Так что раньше, чем часа через три капитан новостей и не ждал, но все равно время тянулось долго и очень медленно.

И каково было его удивление, когда через полчаса он получил пакет входящей информации: “Возвращаемся, есть информация, подробности на при встрече на месте”.

– Что это может значить? Искин, местонахождение и время прибытия челнока?

– Ориентировочное время подлета один час двадцать восемь минут.

– Как получен информационный пакет? Вероятность его пеленгации?

– Пакет получен по направленному лучу, вероятность его пеленгации 0 целых 24 сотых процента.

Наконец челнок скользнул в ангар и легко приземлился. Капитан поспешил к открывающемуся люку и недоуменно замер перед входом: на полу трюма раскинулся какой-то неизвестный механизм, скорее всего летательный аппарат, но в каком виде! Весь в пробоинах, в подтеках технических жидкостей, в районе разбитой кабины обшивка залита похоже кровью… Да, явно в непростой переделке он побывал…

– Здравствуйте, кэп, – к капитану подошел Рини. – Давайте пройдем в рубку, нам есть что обсудить.

– Что это такое? У Вас какое было задание? Тихо войти, все разузнать, тихо вернуться, а ЭТО что такое?

– Идемте в рубку, кэп. Вам надо кое-что посмотреть. Там и обсудим.

Пройдя вслед за Рини в рубку, капитан сел в предложенное кресло и буркнул:

– Показывайте.

– Искин, выведи на визор протокол с момента подлета к третьей планете.

Экран засветился и капитан замер, рассматривая вид на ночную планету. Потом вид стал менять и он увидел вначале грубый шрам войны, пересекающий континент, потом картинка приблизилась и вскоре он стал свидетелем происходящих событий. Когда запись закончилась, капитан, немного посидел, а потом повернулся к Оми и Рини и сказал:

– И Вы его притащили сюда. Я так понял, он в медкапчсуле?Ну что ж, насколько я понял, он все равно погиб бы через пару минут. Я так понимаю, время подумать у вас было. К каким выводам Вы пришли?

– Вы правы, капитан. Время у нас было и по дороге обратно мы детально осмотрели аппарат и вот что у нас получилось:

Достаточно высокий уровень цивилизации и производства, о чем говорит использование летательных аппаратов и транспорта. В качестве движителей используют скорее всего двигатели внутреннего сгорания, сжигают углеродное жидкое топливо. Оружие кинетическое, основано на принципе использования сгоревших газов – чувствуете этот специфический запах? Причем, похоже часть зарядов оснащена взрывателями – судя по характеру повреждений и данным записи. Да, диагностика пилота не обнаружила никаких признаков модификации мозга, а сам аппарат не оснащен никакими искинами или их аналогами. Согласно предварительным расчетам искина, для управления аппаратом и ведения боя на таком уровне, индекс интеллекта должен составлять ориентировочно от 145 до 165 единиц. Это предварительные выводы. Сами понимаете, почему мы решили вернуться.

– Понятно. Ну что ж, с вашими выводами я пожалуй соглашусь. Надо будет подключить профессора к обследованию аппарата – может и он что интересное заметит. Пилот когда из капсулы выходит?

– Через три часа. Прошло уже шесть часов с момента погружения его в капсулу.

– Хорошо. Пока отдыхайте, а я тут с профессором поговорю.

***

– Профессор, не могли бы вы подойти в ангар?

– Что-то случилось, капитан? Я сейчас несколько занят, Вашим заказом, кстати. Пытаюсь рабский модуль отключить…

– И что, есть успехи?

– Пока нет. Так что случилось?

– А Вы подойдите, здесь и поговорим.

– Хорошо, скоро буду. – профессор отключился от разговора.

Капитан только вздохнул. Он был вынужден терпеть профессора, так как согласился на этот контракт, а ученые предлагали хорошие деньги. Правда, чтобы их получить надо еще вернуться обратно. Но, у капитана почему-то складывалось впечатление, что, договорившись с местными бойцами, у них все получится. Действительно, очень необычна и эффективна была тактика воздушного боя. И это все без нейросети и имплантов! И гравикомпенсаторов на аппарате нет! И искинов! Одни только тросики и металлические тяги от ручки управления к рулям управления. Просто невообразимо!

Нэш задумался. Он такого никогда не видел, и это он, который отдал Флоту тридцать пять лет своей жизни и вышедший в отставку с звании адмирала только потому, что при всех высказал свое мнение против командующего Флотом, а у того оказалась хорошая память… Уникальные бойцы. Недаром аварцы здесь обосновались. Что-что, а нюх на уникальных рабов у аварцев был, что называется, в крови. Этого у них было не отнять. Они рыскали по дальнему космосу и выискивали заселенные системы, в которых можно было поживиться. Они не брезговали ничем. Главное условие – раб должен быть здоровым, а остальное можно добиться при помощи рабского ошейника или нейросети.

– Капитан, Вы где? – послышался раздраженный голос профессора. – Я должен еще Вас искать?

– Я здесь, профессор. Поднимайтесь в челнок.

– Что я там забы..

– Вот именно этот аппарат я и хотел Вам показать.

– Интересно, интересно. Откуда он?

– С третьей планеты наши разведчики привезли. И пилота, который им управлял. Сейчас пилот в медицинской капсуле находится, а потом нам надо будет наладить с ним общение. Что Вы можете порекомендовать?

– Я так понимаю, нейросети у него нет? Значит вариант один: мы заливаем ему нашу мнемобазу. Голова конечно немного бо-бо, но понимать нас будет. Ахаха, – профессор рассмеялся собственным словам.

– Понятно. А что можете сказать по поводу этого аппарата?

– А что говорить? Примитив. Даже время на его изучение тратить не хочу, да и грязный он. Если очень надо – могу прислать пару лаборантов, пусть покопаются, а меня более важные дела ждут. Это все?

– Да, профессор. Тогда присылайте своих лаборантов. Когда они подойдут?

– Да через минут десять и будут, – сказал профессор, отправив соответствующее распоряжение на нейросети лаборантов..– До связи. будет что-то существенное – зовите.

***

Тихий шипящий звук привел его в себя. Николай открыл глаза и увидел, как с легким шипением над ним поднимается какая-то крышка. Все это было очень странным: последнее, что он помнил перед тем, как потерять сознание, это адскую боль,разрывающую его на части, свист воздуха в пробоинах кабины, врезавшиеся в память показания альтиметра – 1275 метров, бензина – ноль, сзади мессер…

Судя по всему он должен был погибнуть, а он почему-то живой, прекрасно себя чувствует, но лежит почему-то в ящике. Явная нестыковка его воспоминаний, ощущений , яркий свет и незнакомые запахи мобилизировали его и он решил осмотреться, где же он собственно оказался. Когда он поднял голову, то увидел, что лежит совсем голый, а возле ящика, в котором он лежит, стоит невысокая красивая девушка в обтягивающем все нужные места комбинезоне и, улыбаясь, смотрит на него. Видя смущение Николая, она протянула ему сверток с одеждой и сказала что-то мелодичным голосом на неизвестном Николаю языке. Расценив это как предложение одеться, Николай сел, перекинув ноги через низкий бортик, и жестами попросил девушку отвернуться. Улыбнувшись, девушка все-таки отвернулась, а Николай развернул сверток. Перед ним оказался комбинезон необычного покроя – обувь была сделана почему-то заодно со штанинами и вместо пуговиц по обеим сторонам была просто полоса отличного от ткани материала. Николай одел комбинезон и немного задумавшись над застежкой приложил обе полоски друг к другу. К его удивлению, начиная от места контакта в обе стороны как бы побежала волна и стык по всей длине соединился, образовав прочное, малозаметное соединение. После этого мешковато сидевший комбинезон подтянулся и подстроился под размеры Николая. Удивленно хмыкнув, Николая спросил:

– И что дальше?

На звуки его голоса девушка обернулась, внимательно его осмотрела и, удовлетворенная осмотром, кивнула, приглашая следовать за собой. Когда Николай вышел из помещения вслед за ней, они оказались в коридоре и пройдя буквально метров десять вышли в большое помещение, в которм на полу лежал… его “ястребок”, по которому лазили два человека в белых халатах. На “яшку” было больно смотреть… Весь в пробоинах, висят лохмотья обшивки, прошитая кабина, залитая кровью плоскость… Постойте… Это же моя кровь! Причем свежая, насмотрелся за последние два месяца. Как это может быть? Николай посмотрел на самолет, на себя и в недоумении на сопровождавшую его девушку. Видимо понял, какая мысль его посетила, девушка улыбнулась и подвела его к стоящему неподалеку человеку, выправка которого выдавала профессионального военного, причем явно в немалом чине. Навскидку, лет ему было сорок-сорок пять и одет он был в какой-то незнакомый вид военной формы.

Повернувшись к Николаю, военный протянул ему тонкий металлический обруч и предложил одеть его на голову. Поколебавшись буквально мгновение, Николай одел обруч на голову и посмотрел на военного, который что-то сказал на непонятном языке.

– Здравствуйте, – раздался в голове Николая голос. – Не пугайтесь, это такой прибор для общения, пока вы или мы не выучим язык собеседника придется его использовать. Он ищет соответствия понятий нашего и вашего языков и формирует наиболее близкую цепочку образов. Это не самый точный вариант, но это лучше, чем ничего. Вы понимаете меня?

– Да, понимаю. – сказал Николай. – Просто это как-то неожиданно. Насколько я понимаю, я должен был погибнуть. И если бы не мой самолет здесь, я мог бы подумать, что я или уже погиб или же мне это все снится… Но то что я вижу…

– Я прекрасно Вас понимаю. На самом деле Вы не погибли. Мои люди в самый последний момент успели Вас спасти и вытащить вместе с Вашим летательным аппаратом. Вы же были настолько изранены, что они сразу поместили Вас в медицинскую капсулу. Кстати, Вы уже видели Оми – именно благодаря ее мастерству Вы до сих пор живы.

– Не преувеличивайте, капитан, – включилась в разговор девушка. – Вы очень храбро и умело сражались, правда. Вы ринулись в драку один против многих сволочей, которые уничтожали безоружных людей, поэтому я посчитала своим долгом помочь Вам.

– Спасибо огромное, – сказал несколько подрастерявшийся Николай. – А как давно это было? Если судить по крови на самолету, то я бы сказал что ей еще и суток нет. Если судить по моему самочувствию, то я совершенно цел, хотя я помню, что меня ранило и в руки и в ноги. Может, я все-таки сплю и мне все это снится?

– Нет, Вы не спите и действительно дрались совсем недавно, еще и десяти часов не прошло.

– Но как это может быть? Я ведь прекрасно помню, что был ранен и вроде как серьезно, да и следы крови это подтверждает… Но чувствую я себя отлично, и никаких следов ран на мне нет.

– Мы Вам все объясним, но давайте вначале решим вопрос с изучением языка. Тогда нам будет гораздо проще изъясняться.

– Хорошо. Что для этого нужно делать и сколько времени это займет? Мне вернуться надо, там война, люди гибнут. Каждый пилот на счету…

– Ну, по времени это займет часа два, а вот остальное давайте обсудим после этого.

– Хорошо. Что надо делать? – Идите за мной, – сказала девушка и, легко повернувшись, отправилась в коридор из которого они пришли. Подойдя к одной из дверей, девушка приложила свою руку к выделявшейся на стене пластине и дверь сама открылась. Показав Николаю, чтобы он заходил, она подошла к креслу с шлемом, прикрепленным к подголовнику, и попросила его туда присесть. После того, как Николай уселся в кресло, положив руки на удобные подлокотники, девушка опустила ему на голову шлем и отдала какую-то команду. Кресло под Николаем само приняло полулежащую форму и наступила темнота. ***

Шлем поднялся вверх и Николай открыл глаза. Голова немного побаливала, но ничего критичного не было.

– Как вы себя чувствуете? – услышал Николай

– Нормально, – ответил Николай и только потом понял, что и вопрос и ответ прозвучали на неизвестном ему до этого языке. Видимо это отразилось на его лице, так как он услышал тихий мелодичный смешок.

Повернув голову, Николай увидел все ту же девушку, хорошо хоть в этот раз он был одет, а то уже стало доброй традицией, приходить в себя в ее присутствии.

– Давайте хоть познакомимся, раз друг друга уже понимаем? Меня зовут Николай Соколов, можно просто Коля. Я летчик-истребитель, мой самолет, точнее, то, что от него осталось, Вы уже видели. А Вас как зовут?

– А меня зовут Оми, Оми Тари, я тоже пилот. А об остальном лучше Вам капитан расскажет. Тем более, что он уже сюда идет.

-Ну что, теперь гораздо лучше? – спросил капитан, входя в помещение. – Давайте мы сейчас пройдем в более подходящее помещение и спокойно поговорим, обсудим все вопросы. Вас это устраивает?

– Да, конечно.

– Вот и отлично. Идите тогда за мной, – капитан вышел и пройдя совсем немного они вошли в средних размеров уютное помещение, в котором посередине стоял большой стол со стульями, вдоль стены стояло пару диванов и находилось какое-то неизвестное оборудование. Вообще Николай ловил себя на мысли, что половину увиденных здесь вещей он никогда раньше не видел и даже не предполагает об их назначении.

Указав Николаю на кресло, капитан прошел к какому-то аппарату, встроенному в стену, и нажал несколько кнопок. Через некоторое время аппарат тихонько звякнул и капитан, открыв дверцу, достал из нее поднос с парой тарелок с чем-то вкусно пахнущим и парочкой стаканов. Поставив поднос на стол, он поставил тарелку со стаканом перед Николаем и сказал:

– Вы должны быть просто зверски голодны. Я по себе помню: ускоренная регенерация, как в этих медицинских капсулах, вызывает ужасный голод. Нам нужно было покормить Вас еще до сеанса гипнообучения языку.

– Ничего страшного. Расскажите, все-таки, где я нахожусь и что это за место такое, что практически смертельные раны (а я все-таки представляю какие у меня были раны) заживают меньше чем за десять часов. И что Вы планируете со мной дальше делать.

– Хорошо. Николай, я расскажу все, но давайте Вы сначала все выслушаете, как бы ни сказочно все звучало, а потом я отвечу на Ваши вопросы.

– Хорошо, сказки я с детства люблю.

– Вот и договорились. Меня зовут Нэш Тон, адмирал 7го Флота Империи Аратан в отставке. Так уж получилось, что сидеть на месте я не привык и поэтому, собрав свою команду, мы нанялись сопровождать научную экспедицию в дальний космос, за пределы империи. На месте назначения на нас напали пираты-работорговцы и, в результате боя и последовавшего за ним непредвиденного катаклизма, нас выкинуло в этой звездной системе. Так как наш двигатель, при помощи которого мы могли вернуться обратно домой был поврежден, мы уже думали, что останемся здесь навсегда. Но, после сканирования системы, мы засекли передачу работорговцев, типа таких, с какими мы воевали. Продолжая исследование системы дальше, мы заметили, что на спутнике вашей планеты работорговцы устроили свою базу, с которой устраивают налеты на Вашу планету и воруют людей. Набрав достаточное их количество, он ина большом транспортном корабле выводят их в Аварскую империю, в которой рабство официально разрешено.

Здесь я должен немного рассказать о нас и нашем мире. Наш мир состоит из нескольких государств, каждое которое состоит из населенных планет. Так вот, нашими соседями является как раз Аварская империя. Беспокойные соседи, кстати говоря. Они воруют людей не только на неизвестных планетах, но и к нам забираются, чего прощать мы, естественно, не собираемся. У нас рабство официально запрещено и мы с ними несколько раз уже воевали как раз из-за работорговли.

Так вот. У меня мало людей, чтобы захватить их базу с транспортом, а второй попытки уже не будет. Нам нужна Ваша помощь, человек триста-четыреста должно хватить, но это должны должны быть добровольцы. Как это организовать – я не знаю. Как Вы убедились, мы можем вылечить людей, обучить их воевать нашим оружием. Есть только одно условие: если кто-нибудь захочет улететь с нами, заберем с радостью, но если кто-нибудь захочет остаться, то мы будем вынуждены стереть память об этих событиях. Поймите правильно, ваша планета и ваши правительства еще не готовы для знаний о нас и наших возможностях.

– Интересно звучит. А чем Вы можете доказать, что мне это, например, не снится?

– Да пожалуйста. Искин, выведи на визор окружающую обстановку.

Большая стена напротив Николая засветилась бархатисто черным цветом, на фоне которого появилось изображение огромное планеты с окружающими ее дисковыми кольцами.

– Вот у этой планеты мы сейчас и находимся.

– Сатурн. – тихо прошептал Николай. Сколько раз в своей жизни мечтал, что когда-нибудь, наверное уже после победы коммунизма, полетит к звездам. Как раз мечта о звездах и подвигла его стать летчиком-истребителем, чтобы быть к ним поближе. И вдруг ТАКОЕ, он волей случая оказался посередине своей мечты…

Но картинка на месте не стояла, и сместившийся немного в сторону Сатурн открыл вид на Юпитер, Марс, Землю… Качество картинки было таким, что казалось что можно протянуть руку и дотронуться до планет. Капитан сидел молча, давая Николаю возможность собраться с мыслями и прийти в себя. Наконец, видя что ему это удалось, капитан продолжил:

– Николай, Вы можете присоединиться к нам и путешествовать среди звезд. Поймите, люди расселились на множестве планет и ваша совсем не единственная. Но нам нужна помощь.

– Вы поможете нам на нашей войне?

– Это исключено. Мы вообще нарушили кучу законов, когда спасли Вас. Правда такую же кучу нарушили и работорговцы, но они никогда законы не соблюдают, кроме законов своей империи.

– И вы просите помощи у нас, не собираясь оказать помощь в ответ?

– Николай, как бы Вам объяснить. Представьте, дерутся два маленьких мальчика и один приходит к Вам, огромному взрослому и говорит – побей другого мальчика. Если Вы встанете и побьете его, это будет как? По-взрослом? А то, что Вы, даже случайно, его можете прихлопнуть не рассчитав свою силу?

– Кажется я понимаю ход Ваших рассуждений. Но все-таки, у нас там каждую секунду гибнут люди: дети, женщины, старики, а я, взрослый человек, которого Родина учила их защищать сижу в безопасности?

– Ну, во-первых, Вы там для всех погибли. Нравится Вам это или нет, но это правда. То, что вы получили второй шанс, так сказать, это просто стечение обстоятельств. Во-вторых, никто не говорил, что мы никак Вам не поможем. Просто мы не можем выступить на вашей стороне открыто, но нам вполне по силам вылечить какое-то количество ваших бойцов и вернуть их в строй. Мы можем помочь, в конце концов и уничтожить парочку объектов, которые не могут достать Ваши летательные аппараты. Главное – договориться о взаимной помощи, но, повторюсь, чуда ждать не стоит, вашу войну должны выиграть ВЫ сами.

Николай задумавшись посидел пару минут , потом подныл голову и сказал:

– Хорошо, скорее всего Вы правы. Давайте обсудим, что именно и как мы можем сделать друг для друга.

– Вот это другой разговор. Сейчас Вы с Оми пройдете в медицинскую секцию на крейсере и там мы произведем некоторые исследования: нам надо определить Ваш уровень интеллекта. У нас совсем другие методы управления техникой. Она управляется при помощи нейросетей, это такое устройство, которое вживляется прямо в мозг и помогает управлять техникой, выполнять вычисления и имеет еще много других различных функций. Так вот, возможность установки то или иной нейросети зависит от изначального уровня интеллекта.

– А это обязательно, ковыряться в моих мозгах?

– А как тогда Вы сможете управлять нашей техникой? Как мы зальем Вам базы по управлению, например, истребителем?

– Что такое базы?

– Это как бы сказать, знания и опыт управления уже в готовом виде. Вы заливаете базу на нейросеть, другими словами сразу в мозг и Вам остается ее только просмотреть, прочувствовать, и все, Вы уже усвоили эти знания. Дальше только тренировки, нарабатывание мышечной памяти. А у Вас как проходит обучение?

– Ну как, мы изучаем теорию, потом тренируемся на земле, потом полет с инструктором и, когда студент уже умеет управлять самолетом сам, его выпускают в самостоятельный полет.

– И сколько по времени это занимает?

– От трех месяцев до полугода. Потом уже совместные тренировки на слетанность, ведение воздушного боя и так далее.

– У нас пилот начального, второго уровня готовится два дня, это уже с шестью часами полета на тренажере.

– Разница конечно есть. Но я еще раз повторю вопрос: обязательно ковыряние в мозгах?

– Как Вам сказать, Николай. Управление техникой напрямую дает неоспоримое преимущество. С другой стороны, достаточного количества свободных нейросетей мы сейчас не имеем, за исключением так называемых рабских. Их устанавливают рабовладельцы для полного контроля над рабами. По сути, это наша базовая нейросеть, которая устанавливается всем нашим бедным гражданам, но модулем управления и подавления личности. Мы захватили пятьсот таких сетей и профессор сейчас пробует отключить эти модули. Если у нас получится, то тогда мы сможем установить такие нейросети для управления нашей техникой.

– А если нет? Что, разве нет какого –то другого способа управления?

– Есть, аварийный способ управления вручную. ПО крайней мере на военной технике он точно есть. Это на случай, если пилот получает ранение в голову или нейросеть выходит из строя, то можно вернуться например на базу, но вести бой с таком режиме? Нет же ни ускорения расчетов, ни векторов уклонения? Да и базы по управлению как и куда заливать?

– Давайте посмотрим на вашу технику поближе, а потом будем думать.

– Хорошо. Оми, зайди к нам.– Подождав, пока к ним присоединиться Оми, капиан продолжил разговор. – Николай, давайте все равно пройдите в медотсек и снимите значение индекса интеллекта. Потом, Оми, пройдете на летную палубу, покажешь Николаю наших птичек – пусть посмотрит, можно ли мим управлять в ручном режиме. Там кстати есть вирт тренажер, не помнишь, Оми?

– В третьем поколении точно были, может и в четвертом есть, надо посмотреть.

– Хорошо. Тогда сообщишь когда будете заканчивать – я тоже подойду.

Оми с Николаем вышли из комнаты, пройдя через коридор, опять подошли к Яку.

– Как Вы на таком летаете? – спросила Оми. – Там же ничего нет?

– А что должно быть? По-моему там есть все необходимое. Вот, вооружение да двигатель по-мощнее, это да. Тогда ни один враг не ушел бы, а так, вполне даже отличный самолет.

– Ну а как же гравикомпенсатор? Система управления огнем? Активная защита, в конце концов?

– Честно скажу, я понял только “управление огнем” и “защита”. У нас есть прицел и гашетка управления огнем, а из защиты бронеспинка. А остальное – надо крутить головой и видеть все вокруг, ну и не зевать, конечно. Кстати, а на ваших истребителях это все есть? Интересно будет посмотреть, что это такое.

Пока они стояли и разговаривали возле Яка, к ним подошел один из лаборантов, который перед этим изучал систему вооружения вскрыв люк и осматривая на ленту с остатком боезапаса, там как раз оставался с десяток снарядов для ШВАКа.

– Добрый день, меня зовут Лирг, Вы не могли бы ответить на несколько вопросов по вашему аппарату?

– Добрый день, меня зовут Николай. Конечно отвечу, что именно Вас интересует?

– Это Ваше оружие, я так понимаю оно основано на кинетическом принципе? Вы не могли бы назвать его характеристики?

– Да. Вы смотрели на ленту питания авиационной пушки Шпитального-Владимирова ШВАК, калибра 20мм. Скорострельность 700-800выстрелов в минуту, начальная скорость полета снаряда 815 м/с, комплектуется осколочно –зажигательными или бронебойно-зажигательными снарядами.

– Интересно, надо будет с капитаном поговорить… – лаборант был уже на своей волне. – Спасибо, похоже, Вы отлично знаете свое оружие.

– Каждый воин должен знать свое оружие и уметь им пользоваться. – философски заметил Николай, глядя на своего “яшку” . – А что с ним будет дальше?

– Посмотрим, если Вы захотите вернуться обратно на свою планету, то может мы и его спустим, чтобы не было лишних вопросов. Вы потом этот вопрос сможете решить с капитаном.

– Хорошо. Ну что, идем дальше? А мне уже не терпится посмотреть на ваши истребтели.

– Скоро, вот только пройдем одно небольшое обследование, – и Оми повлекла Николая к выходу из челнока.

Выйдя из челнока Николай смотрел на огромный ангар, в котором он оказался. Челнок, сам по себе немаленький, занимал примерно с треть объема. Николай стоял и рассматривал челнок, который был гораздо больше самых больших самолетов, которые Николай когда-либо видел, в несколько раз.

– А почему у него нет крыльев? – после внимательного осмотра спросил он у Оми

– На самом деле крылья, как таковые, ему не нужны. Мы используем принцип управления гравитацией, поэтому крылья для удержания аппарат в воздухе нам не нужны.

– Понятно. А где мы находимся? – спросил он у Оми.

– Мы находимся в большом ангаре нашего крейсера. Таких ангаров у него два, расположены симметрично по отношению к оси нос-корма. Еще есть шесть малых ангаров, которые находятся немного дальше и также размещаются симметрично. Они предназначены для размещения малой авиатехники –истребители, штурмовики, спасательные капсулы. До них мы еще доберемся, а пока давайте пройдем в медотсек и проведем тестирование.

Через пятнадцать минут они дошли до медотсека и немногословный немолодой доктор, усадив Николая в кресло, провел тестирование. Подивившись полученному результату и проведя повторный тест, результат которого совпал с первым, он заполнил какую-то карточку и, внимательно посмотрев на Николая, отдал ему карточку и сказал:

– Молодой человек, я не знаю что Вам предлагают, но мои рекомендации следующие: наплюйте на Флот и идите в науку, медицину или, на самый крайний случай, в инженеры. С Вашими показателями у Вас есть все шансы сделать великолепную карьеру даже в Центральных мирах. Иметь чистых сто восемьдесят три единицы интеллекта – поверьте, это более чем отличный результат.

– Хорошо, – только и мог сказать Николай. – Я подумаю над Вашими словами. Ну что, пойдем истребители смотреть?

– Да, конечно, – сказала Оми и они отправились на палубу с легкой авиацией.

***

Когда они вышли на палубу с истребителями, у Николая чуть слюна не закапала: таких совершенных машин он еще не видел. От них так и веяло скоростью, мощью, силой: именно тем, что привлекает мужчин в оружии. Захотелось посидеть в каждой и он начал задавать вопросы:

– Рассказывай по порядку про каждую модель

– Хорошо. Значит так. Вот прямо перед тобой истребитель третьего поколения “Смерч”. Их у нас пять штук рабочих, мы их захватили вместе со “Штормами”, которые стоят вон там. Их у нас девятнадцать рабочих, это истребители уже четвертого поколения. А основные машины, которые были у нас на вооружении это “Трезубцы”, истребители шестого поколения, они находятся на другой палубе. Там же есть и штурмовики “Гром”, тоже шестого поколения. Вот вкратце расклад по машинам которые у нас есть. А теперь забирайся в кабину, посмотрим, получится ли запустить режим тренировки при ручном управлении. Давай начнем со “Смерча”. Я буду во втором “Смерче” и буду помогать тебе по связи.

– Что надо делать вначале?

– Тебе искин – искусственный интеллект истребителя все расскажет.

Николай не стал ждать повторения команды, тем более, что когда они подошли к истребителю, на небольшой платформе вниз выехало кресло. Как только Николай устроился в кресле, оно тут же притянуло его к себе ремнями, подстроилось под фигуру и скользнуло вверх, на положенное место. Мягко засветился пульт управления, включилась подсветка и негромкий мелодичный голос произнес:

– Истребитель Серии СМЧ 3, бортовой номер ВР 176539 приветствует Вас, пилот. Рекомендую подключить Вашу нейросеть для тестирования подключения.

– У меня нет нейросети.

– Активирую ручное управление. – сзади из открывшегося люка выехал шлем. – Рекомендую надеть шлем, он упростит управление в ручном режиме.

– Как он будет упрощать управление?

– Шлем снимает показатели мозгового излучения и интерпретирует в управляющие коды. Например, движения головы транслируются как желание перемещения. Движение глаз соответствует системе наведения.

– Кроме управления движением головы и глаз что еще есть?

– Рукоятки управления: справа джойстик направления, слева управление двигателем. Рекомендую пройти режим обучения. Как Вас называть, пилот?

– Называй меня Николай или Коля. – надевая шлем, сказал Николай. – Как мне тебя называть? А то твое название слишком длинное.

– Вы можете назвать меня как Вам угодно.

– Тогда я буду называть тебя Смерч.

– Принято идентификационное имя Смерч, Николай. Включить режим обучения?

– Да, включай.

Свет в кабине потух и искин начал называть названия и объяснять назначение приборов, подсвечивая их на приборной панели. Когда ознакомительная часть была закончена, перешли к закреплению материала: искин называл приборы, а Николай должен был или нажать на нужную кнопку или передвинуть рычаг в нужное положение.

Когда и этот тест был пройден, началась отработка запуска двигателя, взлет, выполнение несложных упражнений, посадка. Дальше – больше, сложность росла, но Николаю было интересно. Новые навыки ложились поверх старых и быстро усваивались.

Оми и Нэш сидели в диспетчерской комнате возле летного ангара и разговаривали. Они подключились к искину “Смерча” и наблюдали за виртуальной тренировкой.

– Что можешь сказать, Оми?

– Он очень быстро усваивает информацию. Я думаю, он сейчас примерно на третьем уровне баз по пилотированию, а после тренировок будет около пятого уровня. Но ведь так не бывает? Пятый уровень на ручном управлении?

– Как ты сама видишь, бывает. Сейчас идет наложение новых знаний на старую базу – вот и получается у него быстро. О, а что это он сейчас делает? – спросил капитан у Оми, показывая на визор, на котором беспорядочно кувыркалась модель истребителя.

– Похоже, он проверяет границы управляемости. Странно, так кувыркаться мне никогда не приходило в голову… Зачем это?

– А давай устроим дуэль? Кто у нас лучший пилот истребителя? Нифар?

– Да, он самый. Редкая самовлюбленная скотина. Считает, что если у него шестой уровень пилота, то все ему должны. Может кого попроще выпустим против Николая? Все-таки у него ни опыта, ни имплантов на реакцию… Нифар же его порвет.

– Я бы не стал торопиться с выводами. Давай посмотрим по итогам трех боев.

***

Два истребителя выскользнули из крейсера и разлетелись в разные стороны. Через пару минут они начали осторожно сходиться и прощупывать друг друга.

Еще несколько минут назад Николай тренировался в понравившемся ему «Смерче», как поступил входящий вызов:

– Николай, приготовься к вылету. Задание – провести три учебных воздушных боя. Условия: не удаляться от крейсера дальше чем на 5 тысяч километров, разрешено применять любые маневры и методы ведения боя, кроме физического столкновения. Других ограничений нет. Вооружение будет заблокировано, данные систем наведения и Ваши действия учитываются для определения победителя. По условиям проведения боев вопросов нет?

– Какие могут быть вопросы? Не удаляться от крейсера больше, чем на 5 тысяч километров, избегать физических столкновений.

– Противник будет на истребителе шестого поколения “Трезубец”. Есть желание заменить истребитель на равнозначный?

– Нет, меня этот полностью устраивает. – Николай успел просмотреть характеристики всех присутствующих в наличии истребителей: как “Смерча”, так и “Трезубца” и пришел к выводу, что разница в поколении настолько эфемерна, что не стоит придавать ей значения. Например “Смерч” имел мощность активного щита на 20% ниже, чем “Трезубец”, но зато был бронированным. И так во всем: на “Трезубце” стояла более навороченная система наведения, а на «Смерче» чуть более мощное вооружение. Гораздо больше весомым фактором был опыт пилота.

Николай прекрасно понимал, что тренажер тренажером, но его будут проверять “в деле” и выставят против него сильного пилота, поэтому приготовился к тому, что схватка будет жаркой.

Наконец прощупывание закончилось и завязалась карусель боя.

Достаточно долгое время ничего не происходило и никто не мог взять верх. А потом Николай удивил всех, когда, уходя от заходящего сзади Нифара, так крутанул истребитель, что тот развернулся носом к противнику, и дал залп из всех стволов. Конечно, залпа как такового не было, все-таки учебный бой, но искины, просчитав вероятности, засчитали поражение Нифару. Было бы это по настоящему – его истребитель испарился бы вместе с пилотом. Счет был открыт, 1:0 в пользу Николая. Дав полное ускорение, истребитель Николая проскочил мимо замершего истребителя Нифара.

Стоящие на летной палубе пилоты и техники замерев смотрели как их лидера с выученными базами шестого уровня гоняет не имеющий нейросети “дикий” и управляющий истребителем на ручном управлении! Хотя, гоняли они друг друга практически на равных с переменным успехом. У Нифара был опыт управления истребителями и нейросеть с имплантами, а у Николая – интуиция, выработанная отсутствием всяческих приборов, и наглость, присущая всем истребителям. Ни в одной базе знаний не было таких маневров, которые совершал Николай, будто бы проверяя машину на прочность. Сыграло свою роль и то, что бой проходил в безвоздушном пространстве, где маневрам не мешало сопротивление воздуха. Николай просто отрывался, испытывая доселе неизвестные ощущения от управления совершенной машиной, а Нифар злился на непредсказуемого противника и пытался сообразить откуда же он такой взялся.

Когда через тридцать минут истребители оказались на летной палубе и из них вылезли полностью мокрые пилоты, их встретили молча. С небольшим отрывом (3:2) победил все-таки Николай, хоть победа далась ему нелегко.

Николай подошел к выбравшемуся из истребителя Нифару и протянул ему руку:

– Рад был с тобой познакомиться, классно летаешь. Хорошо что мы на одной стороне.

– А я как рад, – с некоторым опозданием Нифар пожал руку. Не принят был такой жест в империи. – И много таких пилотов у Вас? – спросил он невольно потирая руку после крепкого рукопожатия

– Есть и получше, – улыбнулся Николай. Он повернулся к Оми с капитаном – Кстати, я бы не против душ принять, да и пообедать было бы неплохо.

– Ой, точно. Идем, я тебя проведу, капитан тебе каюту выделил. – И она, схватив Николая за руку, утащила его за собой.

Нифар повернулся к капитану:

– И какой у него уровень? Шестой? Седьмой?

– По нашей классификации никакого. Это пилот, которого спасла команда Оми в разведывательном полете. Идем, посмотришь на чем он летал, а потом скажешь свое мнение.

Когда через полчаса задумчивый Нифар отошел от странного аппарата, к капитану подошел лаборант, который исследовал вооружение Яка.

– Капитан, можно Вас на минутку? Есть информация.

Капитан вместе с лаборантом отошел в сторону:

– Рассказывай, что интересного накопал.

– А интересного много, господин капитан. Я проверил вооружение и поспрашивал у пилота о его характеристиках и могу с полной уверенностью сказать, что у нас нет от него защиты. Наши силовые щиты просто не могут противостоять этому оружию.

– Как это? Они же должны защищать от любого механического повреждения?

– Так, да не так. тут надо понимать принцип, по которому щиты работают. Для того, чтобы снизить расход энергии на поддержание щитов, разработчики свели статистические данные о рисках и характеристиках поражений, которые могут нанести в бою. Самыми распространенными оказались две группы: ручное холодное оружие и кинетическое, туннельное орудие. Они брали максимальную и минимальные скорости для зашиты этих видов вооружений. А скорость снарядов, выпускаемых из оружия этого аппарата, находится как раз посередине, в мертвой зоне защиты. Вот и получается, что наши силовые щиты просто не будут реагировать на снаряды, выпускаемые этим оружием. Так работают все щиты, выпущенные по технологиям Содружества.

– А мы с этим что-то можем сделать?

– Можно перенастроить наши щиты, но расход энергии будет просто сумасшедшим.

– Ничего, зато целыми будем. Теперь надо придумать, как использовать это в наших целях…

– Пилот говорил, что у них есть много разновидностей такого “огнестрельного” оружия. Кстати, мы провели проверку с оружием, которое было при нем, когда его привезли. Оно работает в условиях космоса, правда отдача очень сильная. но если стрелять на поверхности спутника, то вполне возможно его применение.

– То, что дает нам преимущество – это очень хорошо. Молодец, хорошо поработал. А теперь иди, мне надо подумать.

Капитан подошел ко все еще стоящему недалеко Нифару и спросил:

– О чем задумался, Нифар?

– У него точно нет никаких имплантов?

– Никаких, несколько раз проверяли. Девственно чистый мозг: ни нейросети, ни имплантов – ни-че-го.

– Но ведь так не бывает! Я, прокачанный имплантами практически до максимума, и он без ничего! И этот его са-мо-лет. Там же ничего нет: ни искина, ни радара, ни управления огнем, гравикомпенсатора тоже нет. Как они на таком летают?

– Вот может потому и летает так, что привык надеяться только на себя и свою голову. Ему понадобилось всего два часа посидеть в обучающем тренажере на “Смерче”, чтобы в нем настолько освоиться и соревноваться с тобой.

***

Оми провела меня по коридору и остановилась перед дверью в каюту

– Вот эту каюту тебе выделил капитан

– Оми. Все это прекрасно, но ты же помнишь, что на планете идет война, а я боевой летчик, который должен воевать с врагом. Так что, каюта это здорово, но, сама понимаешь… не могу я так жить, зная что там сейчас люди гибнут

– Я понимаю. Сейчас приводи себя в порядок, пообедаем и пойдем к капитану, будем обсуждать наши планы.

– Хорошо.

Они вошли в каюту и Оми быстро показала Николаю, что где находится:

– Вот здесь душ, сюда бросишь грязный комбинезон – дроиды почистят. В этом шкафу чистая одежда.

– Хорошо. Мне надо минут десять, – сказал Николай беря чистый комбинезон и направляясь в душевую.

– Может тебе спинку потереть? – игриво спросила Оми, расстегивая туго натянутый на груди комбинезон. – Я не против…

– Я бы с удовольствием, честно. Но давай немного отложим, пока не определимся по нашим планам

– Дурак, – Оми обиженно отвернулась. Николай подошел к ней, приобнял и мягко повернул ее к себе и поцеловал:

– У нас еще будет такая возможность, Оми, обещаю. Давай не будем спешить. Я не хочу чтобы это было на бегу.

– Ладно, ловлю на слове. Тогда я тебя здесь подожду

– Я быстро.

Когда Николай через десять минут вышел из душа, Оми уже была спокойна и невозмутима, а ее комбинезон был приведен в идеальный порядок. Быстро перекусив, они отправились в переговорную, где их уже ждали. Пригласив Николая и Оми присесть, капитан выждал минуту и сказал:

– Ну что, Николай. Давай я тебе всех представлю. С Оми и Нифаром ты уже знаком. Лирга ты тоже видел. Он и его колега Зоран – лаборанты-техники. Кром – майор пехоты в отставке, командует нашими контр-абордажниками. Моррис, наш врач. Теперь, когда ты знаешь всех присутствующих, давай поговорим и будем определяться, как нам действовать дальше. Ты увидел наши возможности, ты знаешь что нам нужно. Я хотел бы вначале услышать твои мысли по этому поводу, а потом и мы выскажем наши соображения.

– Хорошо, Нэш. Как вы все знаете, у нас сейчас идет война. Тяжелая война, каждый боец на счету и просто так выдернуть откуда-то триста человек практически нереально. Это я говорю к тому, чтобы вы представляли себе общую картину. Но здесь есть один вариант. Я представляю где набрать добровольцев, особенно если ваши медики смогут для них сделать то же, что и для меня. Вы готовы вылечить триста человек? Если да – то ничего сложного, у вас будут бойцы, готовые Вам помочь.

– В принципе это возможно, капсулы у нас есть, расходники тоже. Правда все зависит от времени, которое мы можем потратить на лечение и подготовку, – вступил в разговор медик. – Надо будет отбирать добровольцев по степени тяжести ранений.

– Это как, сортировать кто будет жить, а кому отказать? – спросил капитан. – И кто будет этим заниматься? Кто возьмет на себя такое?

– Не совсем так. Как раз можно гораздо быстрее восстановить бойца, который находится при смерти из-за тяжести ранений, но руки-ноги на месте, чем если жизни ничего не угрожает, но у него нет руки или ноги… Очень много времени уходит на регенерацию отсутствующих органов, особенно костей, сухожилий и хрящевых соединений. Поэтому я могу предложить отбирать именно безнадежных с точки зрения местной медицины. Да, и надо будет набрать аптечек, чтобы они могли поддержать раненного до медкапсулы.

– Ну что ж, в общем план более менее определен. Осталось его выполнить. – немного подумав, сказал Нэш. – Кром, что у нас по оружию? Мы найдем чем вооружить добровольцев?

– Ручное оружие есть, но немного. Мы же не готовились к таким штурмам. Из того, что есть у нас на складе, это порядка сотни стволов. Еще порядка полутора сотен стволов мы нашли на трофее, но там надо перебирать: что-то ремонтировать, а что-то и выкинуть как опасное для своего владельца. За пару дней переберем, у меня как раз пару оружейников есть. Еще есть десяток тяжелых мехов и пятнадцать средних, полученных в трофеях. Так что до двух сотен мы вооружим точно, а больше… Да, если привлекать добровольцев для управления мехами, то тогда надо решать вопрос с нейросетями и базами знаний.

– Кстати, – подал голос Лирг. – А если попытаться использовать оружие местных? Я изучал попавшие к нам образцы и выяснилось, что их пули попадают в мертвую зону активной защиты. Если генератор персонального поля у противника будет установлен на легком скафандре – то шансов выжить у противника не будет вообще, а если на тяжелом бронескафе, то, как минимум, отвлечет на себя внимание, а если большая скорострельность, то вообще может или опрокинуть, или не дать нормально прицелиться. Тем более, что проблем с применением не должно возникнуть, так как в условиях базы скорее всего будет нормальная гравитация и состав атмосферы.

– Мысль здравая. Даже если бы его пули не попадали в мертвую зону, то даже перегрузка щита – уже огромный плюс. А Вы случайно не помните полные характеристики вашего автоматического оружия? – повернулся к Николая Кром.

– Честно говоря не очень, но у ручного пулемета скорость пули около 800-850 м/с, но более точно не скажу.

– Ну хорошо, давайте вы привезете образцы оружия, а мы его испытаем, – подвел итого капитан. – Тогда и примем окончательное решение по оружию.

– Еще какие буду соображения? – продолжил совещание капитан

– Я бы предложил взять два отделения пехотинцев. Кстати, я их и поведу, – сказал Кром. – Я думаю, никто не возражает против моей кандидатуры?

– Нет, конечно. – Согласился капитан. – Я собственно сам хотел тебе предложить поучаствовать в экспедиции. Давайте подведем итоги: Лирг и Зоран устанавливают в челнок Оми медкапсулы. Ставьте все захваченные на носителе – это шестнадцать капсул. Еще можете добавить одну военную из тех, которые у нас были. Итого будет двадцать капсул, немало. У нас на крейсере останется всего пять капсул, но думаю справимся, если что. Моррис, кто полетит из медиков? – обратился Нэш к врачу.

– Я и полечу. Опыта у меня побольше, чем у других, будет, в том числе и боевого. Возьму еще помощницу одну на всякий случай.

– Истребительное прикрытие будет? – спросил Нифар

– Я не против. Вот, кстати, и полетишь с Николаем. Я думаю, двух истребителей хватит более чем. Туда и обратно на подвеске, прикрытые маскполями челнока, на месте по обстановке. Постарайтесь не отсвечивать, режим полной маскировки. Да, кстати, всем, кто летит, надо изучить язык Николая. Так что, Николай, пойдешь сейчас с Моррисом, снимете лингвоматрицу. Даю пять часов на решение всех вопросов и сборы. Все свободны, а ты, Нифар, задержись немного.

Когда все вышли, капитан вышел из-за стола и присел рядом с Нифаром.

– Не нравится мне твое настроение, Нифар. Говори, что с тобой происходит. Я не могу тебя отправить на задание, когда ты в таком настроении.

– А что говорить, капитан? Я не понимаю новичка и не верю ему. Вас послушать, так он наши истребители только-только увидел, а меня сделал как маленького. Меня! С шестым уровнем, имеющего пятнадцатилетний опыт! А его маневр с разворотом и залпом? Чтобы так развернуться, надо выполнить целую кучу расчетов и иметь огромную скорость реакции и высокую точность управления истребителем. И как это сделать на ручном управлении без имплантов? Я запустил тренировочный режим в своем истребителе и попытался повторить этот маневр – я или не доворачиваю истребитель или передерживаю его в маневре. В самом лучшем случае, по цели попадало от 25% до 50% залпа!!! А я пересмотрел запись – он вышел из маневра точно на на меня, в меня попал ВЕСЬ его залп. Как такое может быть?

-Так вот что тебя беспокоит, – усмехнулся капитан. – Появился пилот получше тебя? Да сядь ты, успокойся, не кипятись. Неприятно по носу получать, да еще и от неизвестно кого. Но ты сам виноват – с твоей заносчивостью это рано или поздно должно было случиться. Так что радуйся, что это произошло именно так, а не где-нибудь на базе с огромной кучей свидетелей.

Ладно, я собственно по этому поводу и хотел с тобой поговорить. Я тоже не люблю необъяснимых вещей. Как ты знаешь, на каждом истребителе установлено оборудование для записи всех действий пилотов, искинов и окружающей обстановки. Так вот, после ваших тренировочных боев я запросил запись с искина истребителя Николая, она оказалась очень познавательной и я хотел бы, чтобы ты тоже ознакомился с ней. Лови.

****

– Истребитель Серии СМЧ 3, бортовой номер ВР 176539 приветствует Вас, пилот. Рекомендую подключить Вашу нейросеть для тестирования подключения.

– У меня нет нейросети.

– Активирую ручное управление. Рекомендую надеть шлем, он упростит управление в ручном режиме.

– Как он будет упрощать управление?

– Шлем снимает показатели мозгового излучения и интерпретирует в управляющие коды. Например, движения головы транслируются как желание перемещения. Движение глаз соответствует системе наведения.

– Кроме управления движением головы и глаз что еще есть?

– Рукоятки управления: справа джойстик направления, слева управление двигателем. Рекомендую пройти режим обучения. Как Вас называть, пилот?

– Называй меня Николай или Коля. – надевая шлем, сказал Николай. – Как мне тебя называть? А то твое название слишком длинное.

– Вы можете назвать меня как Вам угодно.

– Тогда я буду называть тебя Смерч.

– Принято идентификационное имя Смерч, Николай. Включить режим обучения?

– Да, включай.

– Николай. Вы находитесь в кабине истребителя третьего поколения. Истребитель предназначен для ведения боевых действий как в условиях атмосферы, так и в космическом пространстве. Для выполнения боевой задачи истребитель оснащен двумя средними лазерами, двумя туннельными орудиями калибра 50 миллиметров, установкой средней плазмы и пусковыми ракет среднего радиуса действия. Для защиты предусмотрено бронирование, активные щиты, противоракетный комплекс…

– Стоп, Смерч. По поколению я понял, теперь подробно рассказываешь что или кто ты есть, чем управление истребителем в условиях атмосферы отличается от управления в космосе. Какие характеристики, возможности, специфика. Потом к остальному перейдем.

– Я искин пятого поколения, предназначенный для помощи пилоту в управлении истребителем.

– Стоп. Что значит искин?

– Искин, это искусственный интеллект. Искусственно созданный мощный вычислитель с подобием интеллекта. Способен выполнять миллионы вычислительных операций в секунду, контролировать показания сканера, состояние всех узлов истребителя и еще множество функций. Кроме того, в случае ранения пилота, по команде пилота или с базы, я способен вернуть истребитель на базу, избегая лишних повреждений.

– То есть, ты умеешь управлять истребителем, но без команды пилота или с базы не можешь этого делать

– Да, именно так.

– Хорошо, к этому вопросу мы еще вернемся. А теперь расскажи об отличиях в управлении в космосе и атмосфере.

– Управление в условиях атмосферы налагает определенные ограничения, связанные с сопротивлением атмосферы, более сильным влиянием гравитации. В условиях космического пространства сопротивления практически нет и влияниегравитации не так заметно. Поэтому гравикомпенсатор работает более эффективно.

– Что такое гравикомпенсатор и как он действует?

– Гравикомпенсатор снижает воздействие перегрузок на пилота во время пилотирования за счет изменения локальной гравитации. Соотношение примерно как 5 к 1 – то есть, если на истребитель воздействует перегрузка в пять единиц, пилот испытывает перегрузку в одну единицу. Соотношение примерное и отличается в разных условиях: разная удаленность от планеты, направление действующих сил и так далее.

– Хорошо, с этим пока ясно. Какие основные характеристики истребителя? Тип двигателя там, грузоподъемность и так далее..

– На истребителе установлены гравитационные двигатели: как ходовые, так и маневровые. Это позволяет осуществлять любые маневры, вплоть до разворота на одном месте или полет кормой вперед, полет боком. Кроме этого, нет выдающего визуального следа от работы двигателя, нет ограничений по окружающей среде. Грузоподъемность истребителя имеет значения больше для действий в условиях гравитации и атмосферы, но ориентировочно равна трем тоннам, из которых полтонны приходится на пилота и топливо, остальное боезапас – по две тысячи снарядов для туннельных орудий, ракеты, противоракеты и бомбы, если нужно для штурмовки.

– Хорошо. расскажи подробно о вооружении.

– Истребитель оснащен двумя средними лазерами.

– Принцип их действия?

– Это направленный поток когерентного излучения фотонов.

– Гиперболоид…. А поподробнее? Скорострельность, защита от него?

– Лазеры работают в импульсном режиме, время между импульсами 1 секунда. По сути это самое быстро поражающее оружие, хорошо применимое на дальних дистанциях. Защитой от него может быть уход с линии выстрела (что сделать весьма трудно, так как скорость луча равна скорости света), распыление защитного облака, укрытие за непрозрачной преградой, силовое защитное поле.

– Хорошо, с лазером более менее понятно. Что там дальше?

– Средняя плазма. Плазма это четвертое состояние вещества, с температурой свыше миллиона градусов. Хорошо подходит для действия на средний и близкой дистанции. Защита – силовые поля, укрытие за препятствиями, уход с траектории заряда.

– Что еще осталось из вооружения?

– Туннельные орудия – это кинетическое оружие, в котором небольшой по массе снаряд разгоняется до скорости свыше десяти тысяч километров в час. При такой скорости снаряд, даже не имеющий начинки из врывчатых веществ при ударе высвобождает огромное количество кинетической энергии, что приводит к взрыву. Методы защиты те же – уклонение, укрытие, силовое защитное поле.

И последний вид активного вооружения истребителя, это ракеты. Ракеты в основном оснащены системой самонаведения, поэтому уклонение не поможет. Самым основным методом являются противоракеты – они заставляют ракеты изменять траекторию движения в их стороны и подрывают их при столкновении.

– Хорошо. По вооружению в основном понятно. Теперь что такое силовые поля.

– Силовое поле, это элемент активной защиты, который окутывает истребитель защитным коконом и поглощает и нейтрализует враждебное воздействие, как кинетическое, так и энергетическое. К сожалению, каждое такое столкновение поглощает энергию щита, поэтому если не давать возможность ему восстановиться, то энергия закончится и истребитель останется без активной защиты.

– И что потом?

– Если активный щит отключается, то в действие вступает броневая защита истребителя, так что несколько попаданий я выдержу, но все зависит, конечно, от мощности заряда.

– Хорошо. А в чем отличия между например этим и другими истребителями, которые расположены здесь?

– Нет данных, нужен запрос управляющего ангаром искина. Выполнить запрос?

– Конечно, выполняй.

– Данные получены. Выполняю сравнительный анализ, отчет готов. Исходя из анализа различий, разница между присутствующими моделями СМЧ3 “Смерч” третьего поколения, “Шторм” четвертого поколения и “Трезубцами” шестого поколения заключается в повышении производительности искина, изменении вооружения и мощности силового поля. Так, например искин “Трезубца” мощнее 2Шторма” на 5 процентов и “Смерча” на 13 процентов. Силовое поле примерно в такой же зависимости: 6 и 12 процентов. А вот бронезащита у “Шторма” ниже на 30 процентов, а у “Трезубца” на пятьдесят, по сравнению со “Смерчем”.

– То есть, принципиальной разницы нет?

– Есть небольшие отличия, но основные цели и задачи, выполняемые представленными моделями сопоставимы. Расчетная эффективность этих машин сопоставима с погрешностью плюс-минус пять процентов.

– Хорошо. Продолжим. Насколько я понял, для того, чтобы полностью контролировать истребитель нужно иметь.. нейросеть.. Если ее не иметь, какие возможны варианты?

– Ограниченное управление, так как Вы не сможете контролировать поток информации. То есть перемещаться Вы сможете, но вести полноценный бой – нет.

– Хорошо. А ты можешь полностью контролировать поток информации?

– Да, я для этого и предназначен.

– Отлично. Ты говорил есть тренировочный режим?

– Да, конечно есть. Запустить?

– Да, запускай. Какие есть варианты?

– Тренировка в условиях планеты, в условиях космоса, разное количество противников.

– Давай начнем с условий планеты и пока без противников – надо научиться сначала управлять истребителем, потом будем пробовать воевать.

На экранах появилась реалистичная картина: истребитель стоит на огромном поле на планете, вокруг все заставлено различной техникой.

– Смерч, а как взлетать? Кстати, какой разбег?

– Мы можем взлетать вертикально, зависать на месте, двигаться в любом направлении: вперед, назад, в стороны, вверх, вниз. – На панели подсветились приборы управления. – Правая рука управляет направлением перемещения, левая скоростью. – Николай установил направление вертикального взлета и резковато подал вперед ручку подачи мощности. На него навалилась перегрузка. – Полегче, Николай, а то в реальном полете гравикомпенсатор уже работал бы с нагрузкой. Сейчас Вы испытали перегрузку в 3 единицы, а на истребитель воздействовало 15 единиц. Одно дело такой взлет в бою, другое – в процессе простого взлета.

– Понял, просто пока не привык, очень чувствительное управление, – сказал Николай, наблюдая как быстро удаляется в экранах картинка поверхности земли.

Переведя ручку управления двигателем назад, Николай увидел, что картинка остановилась и начала приближаться. Немного поигравшись ручкой вперед-назад, Николай нашел положение, при котором земля перестала убегать или приближаться – истребитель завис на одной высоте. Теперь Николай исследовал, как истребитель реагирует на другие ручки управления. Он учился разворачиваться на одном месте, стараясь попасть в цель сразу после разворота, кувыркаться, проскальзывать влево, вправо, как бы уходя от очереди. И если полет в разные стороны, кувырки, проскальзывания получались практически сразу, то разворот на месте c поражением цели никак не давался: то слишком рано завершается маневр, то слишком поздно. Наконец ему в голову пришла идея.

– Смерч, давай добавим противника и попробуем следующую схему: я задаю направление, цели, задачи, а ты контролируешь показания приборов, противника, применяешь маневры уклонения, но в пределах заданной задачи. Ты сможешь по команде, например, развернуться на месте и попасть по противнику сразу после разворота?

– Конечно могу, запускаю режим тренировки с противником..

Картинка поменялась: истребитель летел над землей, а сзади летела пара противников и стреляла по нему, мимо проносились лучи лазеров, пару раз отстреливались антиракеты-ловушки. Смерч грациозно выполнял маневры уклонения, так что попаданий, принимаемых защитным полем, практически не было. Картинка была настолько реалистичной, что Николай на какое-то время просто засмотрелся на экраны и выпал из управления.

– Николай, слишком малая высота, – вырвал его из этого состояния голос Смерча.

– Спасибо, – автоматически поблагодарил Николай искин и включился в процесс управления. Это конечно было немного странное состояние. Николай направлял полет истребителя, но, из-за маневров уклонения, он двигался не прямолинейно, а как бы в рваном режиме, скользнув то в одну, то в другую сторону. Убедившись, что в принципе так управлять возможно, Николай дал команду искину: – Смерч, разворот и огонь.

Истребитель, смазав изображение на экранах, резко развернулся и вздрогнул, выпуская полный залп. Один из преследователей исчез в вспышке взрыва, а искин довернул истребитель и дал еще один залп.

– Цели уничтожены – раздался голос искина.

– Отлично, Смерч, мне понравилось. Давай попробуем еще другие режимы тренировок.

Дальше были разные тренировки: разные условия, разное количество противников на разных моделях истребителей, но принцип остался неизменным – Николай управлял истребителем, задавая направление и выдавая цели, а искин выполнял все остальное: отслеживал обстановку и выполнял маневры уклонения с недостижимой для обычного пилота эффективностью.

Потом Нифар просмотрел свою схватку с Николаем совсем под другим углом и совсем с другими впечатлениями. Запись закончилась, а он еще с минуту сидел под впечатлением.

– Ну как? – спросил его Нэш, виду что тот уже ознакомился с переданным пакетом. – Впечатлен?

– Как ему это в голову пришло?

– Не знаю. Скорее всего незашоренный взгляд со стороны. Мы то привыкли, что все делает пилот, а искин… это искин, который выполняет вспомогательную роль – подсказать там показания приборов, сканера и так далее. То есть у искина нет права самому выполнять какое-либо действие. А Николай дал ему ему это право. И получилось совсем даже неплохо.

– Да уж, я просто в шоке от получившейся эффективности. И это на ручном то управлении! Мне есть о чем подумать.

***

Используя данные искина, Оми вывела челнок к месту, где сутки с небольшим они словили сбитый Як с Николаем. Сейчас картина разительно отличалась от вчерашней: по дороге вместо беженцев непрерывным потоком двигались колонны военных, в мышасто серой форме. Николай глядя на эту картину с трудом сдерживался, чтобы не ругаться.

Челнок завис на высоте в десять тысяч метров, а его экипаж собрался на собрание, чтобы обсудить первоочередные мероприятия своей миссии.

– Николай, ты лучше знаком с местной обстановкой, – начала разговор Оми, выводя на визор карту местности. – Твое мнение, с чего нам лучше начать?

– Думаю, вначале нам надо привести себя в порядок. – Николай показал на свой комбинезон. – Этот комбинезон, конечно, удобен в космосе, но он слишком уж отличается от нашей формы . Да и с оружием тоже надо что-то придумать. Поэтому предлагаю перелететь вот сюда. – Николай показал пальцем точку на карте. – Перед войной там были окружные склады с обмундированием и оружием. Если они уцелели, то есть шанс найти там форму. В самом крайнем случае, оружие можно будет найти на местах боев – я думаю, что там его много осталось.

Уже через сорок минут они зависли над нужным местом и начали изучать картинку, передаваемую камерами челнока. Склады оказались довольно целыми с виду и охранялись силами противника до взвода. После небольшого совещания решили действовать просто и нагло: применить установленные на челноке станнеры и просто вырубить охрану, накрыв всю площадь складов. Конечно, был риск, что внутри кто-то останется в сознании, но зачистку помещений проводить было куда как проще, чем захватывать тщательно охраняемый периметр. Как любой нормальный командир, Кром не хотел терять никого из своих бойцов.

Оми опустила челнок над складами до высоты в пятьдесят метров и Рини нажал кнопку, включая станнеры. После этого челнок опустился между зданиями и десантники, выскочив через открывшийся люк, рассредоточились и стали зачищать склады. После зачистки, они стащили в одну кучу бесчувственные тела охранников, предварительно связав их. Только после этого, Николаю разрешили выйти из челнока.

Николай чувствовал себя Али-бабой, попавшим в пещеру разбойников – первый склад был под завязку забит формой всех видов и размеров, а в остальных было самое разнообразное оружие и боеприпасы. Решили грести по полной и, выставив посты, приступили к мародерству. Нифар, поднявшийся в своем истребителе в воздух, контролировал воздух и дальние подступы.

Формы загрузили много и разной, к оружию подошли более избирательно. От обычных трехлинеек решили отказаться, зато автоматические винтовки СВТ-40 грузили ящиками. Также выгребли все найденные автоматы ППД и пулеметы Дегтярева – их было не так чтобы много. Патроны и гранаты никто даже не считал – на войне много патронов не бывает, тем более, что место пока позволяло. Консервами, крупами и сухарями, найденными еще в одном складе, тоже не брезговали. За два часа, натягавшись тяжелых ящиков и забив все свободное место, решили, что на первое время пожалуй хватит и, заминировав то, что не смогли вывезти, поднялись в воздух. Отлетев на безопасное расстояние Кром нажал кнопку и внизу, на месте складов, наступил АД.

– Ну что ж, первая часть плана завершена, – сказал Николай, когда все, уже переодевшись, собрались в кают-компании.

Последние полчаса он помогал новым друзьям правильно подгонять форму и цеплять знаки различий. Нифар, как и Николай, стал младшим лейтенантом, Кром – пехотным капитаном, а его подчиненные получили знаки различия от рядового до лейтенанта. Оми и остальные члены экипажа челнока также переоделись в летную форму, хотя светиться перед посторонними в их планы не входило. Моррис стал военврачом 2-го ранга, а его помощница – военфельдшером.

– Теперь надо найти местечко и выгрузить часть запасов, а потом займемся людьми. Давай потихоньку двигаться к первоначальной точке.

Теперь челнок двигался не спеша, его сканеры внимательно ощупывали проплывающий внизу лес.

– Судя по показаниям сканеров, внизу находится группа людей, человек двадцать. – сообщил искин челнока, когда они пролетали мимо крупного района леса, достаточно удаленного от оживленной дороги.

– Можно увеличить изображение? –спросил Николай

– Изображение получить невозможно, так как люди находятся под деревьями. Судя по показаниям сканера, с ними находятся два крупных животных.

– Наверное лошади. Прячутся они, что ли? Кром, надо посмотреть. Оми, можешь приземлиться где-то поблизости?

– Да, в двух километрах есть достаточно большая поляна.

– Хорошо, садимся. Кром, даже не отговаривай, я пойду с вами. Мало ли..

Уже через несколько минут Николай шагал по лесу вместе с Кромом и группой его бойцов. Не доходя с километр до места, два разведчика выдвинулись вперед и скользнули вперед и скоро Кром слушал доклад.

– Девятнадцать человек в форме как у нас, но потрепанная и грязная. Практически все раненные, забинтованные. Судя по всему много тяжелых. С ними одна девушка, тоже в форме. Из оружия вижу винтовки, у девушки пистолет. Вижу одного часового, голова тоже забинтована.

– Хорошо. Кром, я иду впереди, вы сзади, страхуете. По-моему это те, кто нам и нужен. Вызовите Морриса с помощницей, похоже у них скоро будет работа.

Николай поправил свою форму и пошел не таясь вперед. Не доходя метров пятьдесят до небольшой тенистой полянки он услышал: – Стой, кто идет?

– Свои. – Больше почему-то ему в голову ничего не пришло.

– Кто такие свои?

– Младший лейтенант Николай Соколов, сто шестьдесят третий истребительный авиаполк. Сбили меня, вот и пробираюсь обратно.

– Руки вверх и двигай потихоньку вперед, чтобы я тебя видел.

– Да двигаюсь, я, не кричи так – миролюбиво сказал Николай и поднял руки.

Выйдя на поляну он остановился. Сканеры и разведчики не обманули: он увидел две телеги, на которых лежало по два человека, причем, что было видно даже Николаю, страшно далекому от медицины, в очень тяжелом состоянии. Остальные бойцы, которые сидели или лежали вокруг телег, были в не намного лучшем состоянии, но все равно держали оружие готовое к бою.

– Да, славяне, неслабо вам досталось. – протянул Николай, осматриваясь вокруг.

– А ты откуда такой, весь из себя красивый и чистый? – спросил пожилой солдат с забинтованой головой, подходя сзади. Штык его винтовки смотрел Николаю в спину.

– В нагрудном кармане мои документы, возьмите сами, – ответил Николай. – Рук опускать не буду, чтобы дырок лишних случайно не наделали. Мне еще надо посчитаться с тем гадом, который меня сбил. А с лишними дырками это сложновато будет сделать.

– А ты шутник, –сказал солдат и кивнул девушке, которая подошла и переложив револьвер в левую руку, правой вытащила документы Николая и отошла в сторону телеги, где внимательно их изучила, сверяя фотографию с “оригиналом”.

– Ну что, девушка, убедились? Примете в компанию?

– Похож, Петрович, убери винтовку. Проходите младший лейтенант, можете опустить руки.

– Спасибо. – сказал Николай, опуская руки и проходя вперед. – Что тут у вас? Помощь нужна? Как кстати Вас зовут, а то мое имя Вы знаете, а я Ваше – нет?

– Катерина. А что вы можете сделать? У меня тяжелораненные, медикаментов нет, а вокруг немцы. – На лице санинструктора отразилось тщательно скрываемое отчаяние.

– Я много чего могу. Как Николай-чудотворец, хоть и комсомолец. Только попросите бойцов не делать резких движений. Хорошо? – спросил Николай, глядя ей в глаза.

– Хорошо, – ответила та, глядя ему в глаза.

– Вот и хорошо. Кром, выходи.

Кусты вокруг полянки покачнулись и появились Кром с бойцами. Бойцы, до это опустившие свои винтовки, тут же потянулись к оружию, так что Николаю пришлось крикнуть:

– Стоять, свои. Кром, где доктор?

– Сейчас будет.

Сейчас будет помощь, – сказал Николай все еще смотрящей на него Катерине.

Кусты еще раз покачнулись и на поляну вышел Моррис с помощницей. Они тут же направились к телегам.

– Катя, это Ваши коллеги. Они издалека, но помогут обязательно. Теперь можете перестать волноваться. Расскажите лучше, что с вами произошло. Давайте что-ли костер разожжем, да и перекусить не мешало бы. Время то обеденное..

– Как же, перекусить,– проворчал пожилой солдат, который встречал Николая. – Вторые сутки ничего из еды не видели. Вода только есть, ручей тут рядом течет.

– Ну, с этим запросто, – сказал подошедший к ним Кром, передавая туго набитый вещмешок с консервами и пайками, набранными на складе.– Вы уж сами тут командуйте, что к чему.

– Эт мы запросто, – ответил изрядно повеселевший солдат и развил бурную деятельность. Уже скоро весело пылал небольшой костер, а над ним грелся закопченный котелок. Николай присел на бревно рядом с Катериной, которая начала свой рассказ.

История была, к сожалению, обычна, как для этого времени. Бойцы оказались остатком разбитого санбата. Все руководство погибло, доктора тоже. Катя, которой оказалось всего восемнадцать лет, старалась облегчить участь выживших раненных как могла и как позволяло отсутствие медикаментов. Уже двадцать дней они по лесам пробирались к линии фронта, стараясь не показываться на глаза противнику. За время пути пятеро раненных уже умерло и их похоронили в лесу, оставив безымянные могильные холмики. Освободившиеся таким образом телеги бросили, а коней забили, но уже как два дня закончились и эти продукты.

– А что это он делает? – вдруг спросила Катя, не сводившая глаз с Морриса, который переходил от одного раненного к другому и, проводя небольшой черной коробочкой над раненными, давал указания своей помощнице. Как успел заметить Николай, самым тяжелым раненым он прикрепил небольшие устройства под гимнастерки, а более здоровым его помощница делала уколы, от которых страдающие лица разглаживались и у некоторых появлялись слабые улыбки.

– А вот это у него и спросите, – ответил Николай, заметив что Моррис, обойдя всех раненных, направился к ним.

Николай показал Моррису на бревно, лежащее перед ними и сказал:

– Присаживайтесь, доктор. Что скажете, чем порадуете?

– Теперь все будет хорошо, мы вовремя здесь оказались. Самым тяжелым был майор, еще немного и началась бы гангрена. Тогда бы не спасли, а так восстановление в капсуле займет семь часов. С остальными раненными полегче, максимум два-три часа.

– О чем Вы говорите? Какое восстановление? Какие семь часов? Чем Вы там водили над раненными? И что Вы им кололи? Морфий? – начала задавать свои вопросы Катерина.

– Нет девушка, это не морфий. Это препарат, который помогает легче переносить боль и ускоряет восстановление после ран, своего рода стимулятор. А это, – Моррис вытащил и показал прибор, – это портативный медицинский сканер, который показывает состояние больного и выдает рекомендации по лечению. Вот смотрите, – Моррис провел сканером перед Катериной. – Вы вполне здоровы, но у Вас упадок сил и нервное истощение. Дайте мне Вашу руку.

Катя механически протянула Моррису свою руку, и он приложил к ней другую коробочку, которую вытащил из кармана. Катя попыталась отдернуть руку, но Моррис ее удержал.

– Это портативная аптечка. Она провела анализ Вашего состояния и сделала Вам комплексный стимулирующий укол. Он поддержит Ваше сердце и нервную систему. Вот, у Вас уже лицо порозовело. Уже лучше?

– Д-да,– неуверенно ответила Катя, прислушавшись к своим ощущениям. – А откуда у Вас это? Я такое первый раз вижу.

– Это очень долгая история, Катя, – сказал Николай.

– А мы что, спешим куда-нибудь? Пока мы не накормим раненых, раз уж появилась такая возможность, я никуда с места не сдвинусь. Так что я готова ее выслушать полностью.

– Ну, хорошо. Только тогда Вам придется поклясться, что Вы никогда и никому не расскажете то, что от меня услышите. Вы готовы к этому?

– Совсем никому?

– Совсем никому, и совсем никогда. Правда, скорее всего Вам не поверят.

– Я готова. Клянусь.

– Тогда слушайте. Как я уже говорил раньше, вчера меня сбили. Вылет был сложным, мы штурмовали немецкий аэродром. Много наших ребят там осталось. Возвращался обратно я один и увидел, что лаптежники бомбят дорогу, по которой шли беженцы. В пушках у меня еще оставалось немного снарядов, и я решил вмешаться. Два «Юнкерса» я сбил, но тут к ним на помощь прилетело два мессера. Завязался воздушный бой, одного мне удалось сбить, но второй меня подбил. Изрешетили всего, вместе с самолетом. Да-да, не смотрите на меня так. Я был серьезно ранен и потерял много крови.

– Что-то Вы не похожи на человека, который вчера был ранен. Уж кому-кому, а мне можно не врать.

– Вы не дослушали меня Катя. Если Вам неинтересно, или не нужна наша помощь, то мы просто уйдем дальше.

– Нет, нет. Продолжайте. Сказки я люблю.

– Совсем не сказки, но ладно. Так вот, я потерял сознание и начал падать вместе с самолетом. Катя, скажите, что Вы знаете о других мирах?

– Ну, «Аэлиту» я читала, но ведь это вымысел, фантастика. Такого же не бывает..

– Не вымысел, Катя. Точнее Аэлита конечно вымысел, впрочем, слушайте дальше. Так уж совпало, что в это время над местом моего боя находился корабль с людьми с другой планеты. Да не смотрите Вы на меня как на сумасшедшего, Катя. Они видели бой и решили вмешаться. Заметив, что я падаю, они как-то словили меня, прямо вместе с самолетом, вытащили из Яка и вылечили в своих медицинских капсулах. Лечение заняло девять часов. Кстати, Моррис это может подтвердить, правда, именно там его не было. С ним я познакомился на их большом корабле, который сейчас находится за Сатурном. Опять Вы на меня смотрите как на сказочника, Катя.

– А как мне на Вас смотреть? Заливаете тут, а я уши то и развесила.

– Катя, разве Вас еще не убедил приборчик доктора Морриса? Или от его укола Вам и раненным не стало лучше?

– Ну да, лучше. Но может это у него какая-то новая разработка, о которой я не знаю? Мы же знаем, что Партия, во главе с товарищем Сталиным делают все для нашей победы над немецкими захватчиками…

– Подождите, Катя. При чем здесь Партия? При чем товарищ Сталин? Разве вы не видите, что это совсем не похоже на то, что производится у нас? И материалы, и принципы работы. Не обижайтесь, Катя. Мне продолжать рассказ или сделаем вид, что разговора не было?

– Продолжайте уж.

-Хорошо, но не перебивайте. Инопланетяне меня вылечили и привезли сюда. Доктор Моррис прилетел со мной и использовал свое оборудование и медикаменты, чтобы помочь Вашим раненным. Здесь недалеко, километрах в двух находится их космический челнок, в котором они могут полностью вылечить Ваших бойцов. Но есть одно условие…

– Какое условие? – тут же насторожилась Катя.

– Дело в том, что у них тоже идет своя война. Их государство, которое называется Империя Аратан, воюет с Аварской империей. Аварцы занимаются разбоем и работорговлей. Они воруют людей и цепляют им так называемые рабские ошейники, которые заставляют рабов беспрекословно выполнять все приказы. Того, кто попробует убежать в таком ошейнике, убьет сам ошейник. К нам в Солнечную систему аратанцы попали случайно – их корабль был поврежден во время боя. Они думали, что уже никогда не смогут вернуться домой, когда обнаружили, что на Луне у работорговцев есть тайная база, с которой те воруют людей с Земли и делают своими рабами. Сил у аратанцев для захвата базы не хватает, и они нуждаются в нашей помощи. Условия просты: они лечат наших раненных, а мы помогаем захватить базу работорговцев.

– Николай, Вы точно головой не ударялись, когда Вас сбили? Об дерево там или еще обо что-то?

– Катя, я серьезен как никогда. Я приглашаю Вас на челнок, Вы сможете сами во всем убедиться.

– Ну допустим, что это все правда и мы согласимся им помочь. Дальше что? Почему они не обратились к руководству страны? Им бы быстро оказали любую помощь, тем более на таких условиях – если таких раненных как майор, можно за семь часов вылечить. Вы там еще головы не выращиваете? Я бы не отказалась посмотреть..

– Головы – нет, руки или ноги – да, но лечение занимает много времени, в среднем полгода. Внутренние органы восстанавливаются гораздо проще и быстрее, – вступил в разговор, до сих пор молчавший Моррис.– К правительству обратиться мы не можем. Дело в том, что у нас есть закон, который запрещает контакты с мирами, не достигшими уровня развития для самостоятельного выхода в космос. У нас были раньше такие случаи, но закончились очень плохо. Как для Содружества, так называется наше объединение государств, так и для тех миров. Поэтому мы не можем помочь Вам в вашей войне. А вот помочь отдельным людям, которые помогут нам – очень даже можем. Поэтому выбор за нами.

– Допустим, я вам поверила, но решать за всех я не могу, просто не имею права. Да и с оружием у нас совсем плохо, патронов почти нет. Сколько времени может занять наша помощь? У нас ведь тоже идет война.

– Во-первых, мы не требуем от Вас невозможного. Конечно нужно обсудить этот вопрос с вашими людьми. А с оружием вообще проблем никаких нет – мы пару часов назад наведались на наш бывший окружной склад, который захватили немцы. Так что теперь оружия, как и новенькой формы хватает. Надо будет еще людей набрать и немного подучить. Думаю, на все пары недель хватит.

– Хорошо, я подумаю и поговорю с людьми, но, сами понимаете, ответ мы сможем дать только после того как сами все увидим.

– Хорошо, немного времени еще есть. Кстати, похоже, еда уже готова, давайте перекусим и пойдем к челноку.

***

Еда не заняла много времени, а после нее Катя отозвала к себе пару человек, среди которых был и тот пожилой солдат, Петрович, который встречал Николая. Поговорив минут пятнадцать, во время которых солдаты бросали недоверчивые взгляды на Николая и его спутников, они подошли и уселись рядом.

– Это правда, что Вы можете всех быстро вылечить? – спросил Петрович. – Или просто девке голову морочили?

– Правда, Петрович, извини, имени твоего не знаю.

– Афанасий я, – сказал тот. – И то, что со звезд прилетели тоже правда?

– Правда, – ответил Кром. – Подождите сейчас.

Он вытащил небольшую коробочку и нажав кнопку сказал:

– Нифар, можешь подлететь поближе и пониже, чтобы тебя видно было?

– Да без проблем, Кром, – послышался голос и через минуту над деревьями повис истребитель Нифара. – Я уже на месте.

– Видим тебя, – ответил Кром. – Спасибо, Нифар. Можешь опять спрятаться.

Истребитель тут же растаял в воздухе. Солдаты, чуть не уронив челюсти, смотрели на невиданную прежде технику, некоторые даже перекрестились.

– Это что ж за страсть такая? – спросил один из делегатов. – Он что растворился?

– Это аэрокосмический истребитель «Трезубец», – ответил Николай. – Я кстати почти на таком недавно сам летал, дали мне покататься. А этим истребителем управляет мой новый товарищ Нифар. Он и сейчас висит над нами, но просто скрылся из виду, замаскировался. Теперь то верите мне?

– Теперь точно верим.

– Вот и хорошо. Еще какие-то вопросы к нам есть?

– Есть, – ответил Петрович. – Допустим, поможем мы Вам. Дальше то что?

– А дальше, – вступил в разговор Кром, – мы предлагаем два варианта, каждый сможет сам принять решение. Первый вариант: мы возвращаем Вас сюда, правда придется стереть память о нас. Так будет лучше, поверьте. А второй вариант: если кто вдруг захочет, то он сможет полететь с нами к нам. У нас много интересного, межзвездные путешествия, выбор любой профессии, долгая и интересная жизнь

– А долгая это сколько? – заинтересованно спросил один из делегатов

– У нас хорошо развита медицина и в среднем люди живут до двухсот пятидесяти – трехсот лет. Так что выбор только за вами.

– А можно подумать?

– Конечно. Решение будете принимать после завершения операции. Еще какие-то вопросы есть?

***

Сборы были недолгими – запрягли пасшихся лошадей телеги, загасили костерок, прибрали явные следы и выдвинулись в сторону челнока. Путь по лесу с телегами – это что-то. Если нам налегке понадобилось минут двадцать, то сейчас мы шли около часа. Не хотелось раненных по корням растрясти.

Выйдя на пустую с виду полянку бойцы начали осматриваться, пытаясь увидеть челнок и недоуменно остановились. По сигналу Крома в воздухе открылся пандус и навстречу ошарашенным людям по нему спустилась Оми в форме пилота. Вид стройной симпатичной девушки в привычной форме вывел бойцов из ступора.

– Здравствуйте, – подходя поздоровалась Оми. – Я рада видеть Вас на борту нашего челнока. Сейчас все Вы получите необходимую помощь. Девушка, меня зовут Оми, а Вас как зовут?

– Катерина, можно Катя, – ответила та.

– Катя, идите за мной, а об остальных есть кому позаботиться. – взяв Катерину за руку, Оми увлекла ее за собой на челнок. А раненными занялись бойцы Крома и Моррис с помощницей. Так как капсул хватало, то в отсек, заставленный капсулами, пригласили всех, кроме Кати. Там тяжелораненых сразу раздели и уложили в медкапсулы. Остальные внимательно следили за этими манипуляциями и слушали объяснения Морриса. Вопросов вроде как не возникло, но, когда им предложили также занять места в капсулах, бойцы замялись. Общее настроение высказал тот же Петрович:

– Доктор, нам бы помыться, а то столько дней по лесам… А то чисто тут у вас слишком.

После секундного замешательства Кром выделил бойцов, которые поделили бойцов на группы и поочередно сводили в душ, заодно дав возможность подобрать новое белье и форму. Винтовки, которые бойцы так и не выпускали из рук, сложили в ближайшей к медотсеку каюте.

Когда бойцы привели себя в порядок, упрашивать второй раз никого не пришлось и уже через полчаса из капсулы выбрался Петрович – он первым закончил ускоренный курс лечения:

– Растуды ее в качель, – философски произнес он, после того как изучил свои ощущения, ощупывая свою, теперь уже целую, голову. – Расскажи кому – не поверят. Не, ну прям как новый стал. – Он нагнулся и постарался коснуться пальцами пола и ему это легко удалось. – Едрена кочерыжка… И сколько ж времени я тут провалялся?

– Двадцать восемь минут, – сказал Моррис, изучая данные полученные с его капсулы. – Кроме лечения раны, капсула еще немного почистила почки, печень, сосуды, суставы, в общем, всего понемногу. Омоложением это не назовешь, но… На данном оборудовании больше не сделать. – Моррис был в настроении поговорить, тем более, что в помещении кроме них никого больше не было. – На корабле есть более новые капсулы, там можно немного больше сделать, но это надо будет с капитаном обсуждать.

– Все отлично, док. – Петрович наслаждался своими ощущениями. – Я уже и забыл, когда так себя чувствовал.

В этот момент следующая капсула издала звук и крышка открылась. В ближайшие полчаса еще пять бойцов покинуло свои капсулы и, одевшись в новое белье, обменивались своими мыслями и ощущениями. Так как остальным находившимся в капсулах бойцам предстояло лежать еще минимум минут сорок, Петрович попросил Морриса позвать Николая и спросил, где можно устроиться, чтобы подшить новую форму, ну и чтобы, никому не мешая, поговорить за жизнь. Ну и оружие свое потребовали обратно, на всякий случай.

Подошедший Николай предложил переместиться с шитьем на свежий воздух, предварительно выбрав себе новое оружие. Проводив бойцов в “арсенал”, Николай озадачил их ассортиментом. Бойцы, вооруженные до этого обычными трехлинейками, несколько оробели от обилия автоматического оружия, но быстро с этим справились и пошли на поводу у своих хомяков: пользуясь случаем выбрали себе автоматы и по пистолету, только Петрович взял СВТ-40, объяснив это тем, что привык к солидному оружию, а не к трещоткам. Николай улыбаясь наблюдал, как бойцы нагребают патроны – склад, складом, а человек испытавший в бою, что значит нехватка патронов, будет нагребать их с запасом. Они хотели еще и гранат набрать, но Николай сказал, что на корабле они им точно не понадобятся, а когда они соберутся “прогуляться”, то возьмут сколько захотят.

“На улицу” бойцы выходили уже вооруженными. Хоть Николай и говорил, что поблизости никого нет и что сканеры корабля охраняют лучше любых постов, Петрович сказал, что порядок есть порядок. Хоть посты и не выставили, но и оружие в челноке не оставили. Усевшись на стащенные в кружок бревна, бойцы быстро приводили форму в порядок и негромко переговаривались. Николай не стал к ним подсаживаться, понимая, что им нужно немного прийти в себя и обсудить свои впечатления.

Он отошел в сторону, чтобы не подумали что он подслушивает и, постелив в тенечке на траву захваченную с челнока плащ-палатку, с удовольствием улегся. Его уединение нарушил приход Крома:

– Не помешаю?

– Нисколько, – сказал Николай немного подвигаясь. Ему с Кромом даже не получилось еще нормально поговорить. События шли одно за другим, так что времени на разговоры не было. Только сейчас выпала действительно свободная минутка. – Как думаешь, Кром? Что дальше?

– То, что и планировали, Коля. Людей набирать, лечить, учить воевать. Как я посмотрел, воевать они толком не умеют – бесполезные страшные потери. Кстати, очень хорошо, что мы склады эти нашли и формой запаслись

– Это почему?

– Понимаешь, Николай, я ведь кроме чисто военных предметов, таких как тактика и стратегия, еще и психологию немного изучал. Если хочешь успешно командовать людьми, нужно понимать поступки, их причины и так далее. Так вот, когда люди одеты в форму, они понимают, что они не толпа, а часть вооруженных сил – армии. Повышается самоуважение, решаются вопросы с дисциплиной – если ты в армии, то должен выполнять приказы, соблюдать субординацию. А нам надо превратить случайным образом набранных людей в действующую боевую часть, в одну команду. Кстати, для достижения этой цели, мы примем участие в войне – где же еще набираться боевого опыта, как не там. Таким образом, мы решим сразу несколько задача: во-первых, мы поможем вашей армии, нарушая тылы и коммуникации противника, во-вторых, научим людей успешно воевать и побеждать, в-третьих, после возвращения к своим, у вас будет отличное оправдание того, где вы были – вели бои на территории, временно оккупированной противником.

– Ну что ж, придумано неплохо, осталось выполнить.

– А вот этим мы скоро и займемся – как только закончится лечение тяжелораненых, мы начнем планировать, как увеличить количество людей. Тут есть несколько мыслей, но, опять же, надо их хорошо обдумать.

– Не поделитесь?

– Почему же, поделюсь, конечно. Мы запустили несколько ботов-разведчиков и изучили прилегающую местность. В пяти километрах от этого леса мы обнаружили место, куда ваш противник сгоняет пленных. По предварительным прикидкам там сейчас находится порядка полутора-двух тысяч человек.

– Предлагаете их освободить?

– Сейчас сил для этого недостаточно. Для охраны там задействовано до двухсот человек противника, а у нас, с учетом моих бойцов тридцать пять человек. Чувствуете разницу?

– А если сделать так, как на складе? Усыпить охрану, а потом освободить людей?

– Так конечно можно сделать, но сразу скажу – я против. Во-первых, людей в лагере гораздо больше, чем мы сможет эффективно обучить. Взять только часть и бросить остальных? Далеко ли они уйдут? Они опять попадут в плен и тогда о секретности придется забыть – противник узнает о том, что где-то здесь есть вооруженный отряд и начнется охота за нами. Тогда ни о каком обучении и речи не будет. Во-вторых: нашим людям надо набирать боевой опыт и освобождение пленных, своих будущих соратников, весьма хороший повод для этого.

– А что же тогда будем делать?

– От того места, где содержатся пленные, раза два в день отправляются небольшие колонны: человек по пятьдесят-шестьдесят пленных и небольшая охрана. Я предлагаю перехватывать такие колонны. Когда мы таким образом научим людей воевать и усилимся, то тогда можно будет приступить к более серьезным задачам, но никак не раньше.

– Ну что ж, я не пехотинец, но звучит все достаточно логично…

В этот момент к ним подошел Петрович:

– Можно присоединиться? Не помешал?

– Присаживайтесь, Афанасий Петрович.

Петрович подтащил небольшую корягу, присел на нее, неторопливо скрутил самокрутку, раскурил ее и сказал:

– Мы тут с мужиками посидели, покумекали и так и эдак… В общем, вопросы у нас есть. Нас конечно подлечили, оружие новое дали – тут все по честному, как оговорено было. А что дальше? А ну как мы задержимся? Что мы своим скажем? Где мы были, пока наши товарищи кровь свою проливали? За себя я не боюсь, чай, третья война у меня. Я еще в четырнадцатом с германцами воевал, такой как ты был. Потом гражданская, теперь от, опять германцы на нас полезли. Я как двадцать второго про войну узнал – сразу в военкомат пошел. Военком меня даже слушать не хотел – говорит, иди батя домой, сами, без тебя справимся… Как же, говорю, с германцами еще в прошлую войну воевал, подлую их натуру знаю. Уговорил его, воюю теперь. Но не об том речь. Мне то терять нечего, а пацаны эти? Катерина? Ежели кто с органов узнает? Расстреляют как дезертиров. Вот и думаю: как нам оговоренное выполнить и чтоб свои же к стенке не поставили.

– Успокойся, Петрович. Мы как раз сейчас об этом с Кромом говорили. Есть у нас мысли как это сделать. Вот ваши товарищи поправятся и будем все вместе говорить на эту тему. Ты мне вот что, лучше, скажи. Майор, что лечится сейчас, ты его знаешь? Как он?

– Майор? Хороший командир. Толковый мужик, спокойный, надежный. Бойцов жалеет, сохранить старается, да так, чтоб врагов больше положить. Вот комиссар, что с ним рядом – тот да, крови нашей попил. Сука еще та, прости Господи.. Я не первый день на войне, командиров разных видел – и красных, и белых… Свое мнение о том у меня уже имеется. Так вот, комиссар тот, горло драл и пацанов в штыковую на танки с пулеметами отправлял, а сам, сука, в окопе сидел. Так там пацаны и остались – положил почти роту… Германцев тогда чудом сдержали – наши вовремя подоспели. Откинули немцев от самых окопов, а крикуна этого с раной в госпиталь отправили. Думал, не увижу уже его, да не судьба, видать.

– А здесь он как появился-то?

– Через пару дён ранило меня, не сильно. Отправил меня лейтенант наш в санбат раненых на телегах отвезти, благо неподалеку – с десяток верст всего. Говорит, все равно ранен, так я здорового отвлекать не буду, а ты там подлечишься.. да.. Только дошли туда, а там танки немецкие прорвались, санбат из пушек расстреливают. Прям по красным крестам палят. Раненых, кто держать винтовку может, по пальцам пересчитать можно. Собрали с десяток гранат, организовали оборону. Меня же с телегами отправили дальше, человек пять только и догрузили, больше не успели уже, да и некуда было. Так там тот комиссар и оказался.

– А с санбатом что дальше было?

– Задавили отстреливающихся бойцов, расстреляли из танков. А потом раненых танками давили, а их солдаты рядом стояли и смеялись. Жить буду – не забуду, давить под корень буду.

– А потом что было?

– Потом.. Собрались в лесочке, я, Катерина, тяжелых человек десять на телегах да еще с десятка полтора бойцов. Одно название, что бойцы. Идти могут – уже хорошо. Катерина, не смотри что девчушка, а характер как кремень. Тяжелых, что вытянули – то ее заслуга. Посмотришь на нее – сразу силы откуда и берутся. Видно же – у самой сил нет, а идет, на упрямстве одном. Она и нам раскисать не дала. Так вот, из тех, кто остался в строю, у нее самое высокое звание, она и приняла командование на себя. – Петрович посмотрел на недоуменно смотрящего Крома и объяснил – Военфельдшер равен пехотному лейтенанту. Вот так и вела нас по лесам, пока на вас не наткнулись…

– И что? – спросил Кром. – Слушались ее? Она же девушка..

– Конечно слушались – она же командир, звание имеет. А то, что опыта нет, так она спрашивает, если что неясно. Я знал таких, которые и не знают, и не спрашивают – как комиссар тот. Говорили ему, просили, не гони пацанов на убой. Уперся, кричит, всех паникеров расстреляю, в атаку, пена со рта аж летит. Приказал пулемет поставить – стрелять, ежели кто повернет обратно… На германцев патронов нет, а на своих, – Петрович только досадливо махнул рукой…

***

Оми привела Катю в свою каюту, дала чистую смену одежды и показала как пользоваться душем – система управления отличалась от земной. Раздевшись, она включила воду и теперь ощущала, как сильные струи горячей воды смывают грязь вместе с усталостью, болью поражения и утрат. Совсем не так она представляла себе войну – такое количество грязи, крови,усталости в книгах не упоминалось и в кино не показывалось. Там герои лихо и практически без царапин поражали врагов целыми пачками, патроны никогда не заканчивались, а враги были благородными и великодушными. Реальность же грубо порвала душу вместе с усвоенными шаблонами в мелкие клочки и развеяла по ветру. До сих пор перед ее глазами стояли смеющиеся немецкие солдаты, с шутками наблюдающие как танки давят раненых…

Катя думала, что у нее слез уже не осталось, но она ошибалась. Струи горячей воды растопили окаменевшие сердце и душу, и из глаз покатились слезы, смывая тянущую душевную боль.

Когда она наконец вышла из душа, на столе она увидела поднос с обедом, лежащую на стуле пижаму и призывно зовущую расстеленную свежую постель. Наскоро пообедав, Катя с наслаждением переоделась в пижаму и, впервые за очень долгий срок, с наслаждением улеглась в постель. Организм, замученный выпавшими на его долю испытаниями, тут же отключился, погрузив Катю в глубокий целительный сон.

***

Через восемь часов все земляне, включая бывших тяжелораненых и отдохнувшую Катерину, собрались возле костерка, разведенного на полянке. Кром с Оми заверили, что с воздуха свет костра никто не увидит – его прикроет защитное поле челнока, а подходы из леса перекрыли бойцы Крома, растворившиеся между деревьев.

Все земляне выглядели совсем по другому: здоровые энергичные люди, полные здоровья, они даже двигались по другому. Новая форма, современное оружие придавали уверенности в будущем и поднимали самооценку, что сказывалось на движениях, взглядах, мыслях. “Прав был Кром, – думал Николай. – Людям надо дать возможность подняться, дать точку опоры и они поверят в себя. Надо будет еще с ним поговорить – может еще что нужное расскажет…”

Ну что ж, пора начинать разговор:

– Товарищи бойцы и командиры. Как вы уже все знаете, мы оказались здесь благодаря помощи наших новых друзей. Теперь помощь нужна им.

– Вы не могли бы более детально рассказать, о какого рода помощи идет речь? – спросил майор. Он только недавно покинул медицинскую капсулу и был еще не в курсе всех подробностей.

– Я сейчас расскажу все, что знаю, но, мне кажется, было бы неплохо познакомиться? Я начну с себя, а потом каждый по очереди расскажет о себе. Нет возражений?

Меня зовут Николай Соколов, младший лейтенант, летчик-истребитель 163-го ИАП, комсомолец. Вчера утром, после возвращения с боевого вылета, меня сбили. Я бы там и погиб, если бы не наши новые друзья, которые смогли словить мой самолет и вытащить меня из него. Очнулся я в медицинской капсуле, после девяти часов лечения. Пока меня лечили, их челнок вернулся на крейсер, который с тот момент находился за Сатурном. Там я познакомился с военным руководством экспедиции – капитаном Нэшем.

– Это с какой же скоростью летает их челнок, если за девять часов они долетели до Сатурна? – спросил майор.

– Точно не скажу, но дорога сюда от Сатурна заняла пять часов.

– Неслабо, – только и сказал майор.– Ладно, так что там дальше?

– Так вот, люди которые помогли нам, являются гражданами “Империи Аратан” – так называется их государство, которое включает в себя больше двух десятков звездных систем. Они попали сюда во время боя с их противниками, выходцами Империи Авар. Они уже давно воюют между собой, так как аварцы похищают людей и делают их своими рабами…

– А почему мы должны верить и помогать империалистам? – задал голос комиссар. – Как для комсомольца, вы слишком доверчивы. Запомните, империалистам ни в чем верить нельзя, они все одним миром мазаны и только и ждут, чтобы задавить наше государство.

– Слышь, комиссар, не на собрании, – перебил его Петрович. – Ты чего человека перебиваешь? Дойдет до тебя очередь – говорить будешь. Продолжай, Коля.

– Я рассказываю то, что видел сам и о чем мне рассказали люди, которые меня спасли. Как минимум за это я хочу им помочь. А империалисты они или нет, решать не мне. Меня спасли конкретные люди: Оми, Рини, Кром, Нэш, Моррис и другие. Перед ними я чувствую себя обязанным, так уж меня учили – помогать тому, кто помог тебе.

Так вот, воюют аратанцы с аварцами давно, с переменным успехом. Аварцы покрывают пиратов, которые грабят корабли в космосе, воруют людей с планет и продают в рабство, которое у них официально разрешено. Рабам вешают специальные ошейники, которые взрываются, если раб захочет убежать. В мозг рабам вживляют устройство, которое полностью подавляет волю заставляет выполнять любые команды. Сейчас случилось так, что во время боя они и их противник как-то переместились сюда к нам, в нашу Солнечную систему. Корабли противника были уничтожены, все кто там находился – погибли. Аратанский крейсер тоже получил повреждения – дорогу обратно они не осилят. Они думали, что уже здесь и останутся, но обнаружили на Луне базу своих противников-работорговцев. Захватить базу или корабль они не смогут – мало их, вот и просят нашей помощи для захвата.

– Складно рассказываешь, только проверить никак, – опять встрял в разговор комиссар.

– Почему же никак? Челнок – вот он, медицинские капсулы, в которых лечили вас – тоже все видели, даже пользовались. До крейсера, который за Сатурном, пять часов лета. Не вижу проблем, почему нельзя верить…

– Слишком уж они хорошие получаются. – Опять начал комиссар. – А может наоборот, это работорговцы? И хотят нас, честных коммунистов, заставить воевать с хорошими?

– Ты думаешь, работорговцы с тобой разговаривали бы? Контролирующие устройства ставятся в таких же капсулах – вышел бы уже рабом, даже не понимая этого. Так нет, с тобой возятся, вылечили бесплатно, хоть работа такой капсулы дорогого стоит.

– Хорош с ним, Коля, разговаривать, – опять вмешался Петрович. – Ты лучше скажи, как мы, простая пехота, помочь можем там, в космосе.

– Ваша помощь будет заключаться в штурме базы работорговцев. Вас туда доставят на челноке. Вам нужно будет просто захватить базы – именно то, чему вас учили.

– Учили, как же, – устало сказал майор. – Третий месяц отступаем… А я предупреждал, писал рапорта, докладные в округ – все без толку… После финской я много об чем думал, но даже в самых страшных снах такого не видел… А ты говоришь – захватить…

– Мы с Кромом говорили об этом. Вы уже не обижайтесь, но он очень невысокого мнения о вашей выучке. Мы договорились, что он и его люди будут учить ваших людей, а учиться мы будем прямо здесь – бить немцев, освобождать наших. Нам еще люди нужны, человек двести-триста набрать и обучить надо. Так что, если готовы учиться воевать, то нам по пути. Если же нет – то их медики сотрут воспоминания за последний день и решайте сами, что и как делать.

– А они и это могут?

– Говорят что да, я не проверял. Ну так что, славяне? Что решили?

– Ну, с пехотой все понятно, а нам с артиллеристом чем заняться? – спросил лейтенант-танкист, который вместе с майором, комиссаром и старшиной артиллеристом вышел из капсулы только недавно. – Мне танк дадите или винтовкой махать заставите?

– Если захочешь – будет тебе танк. Правда не знаю, как он называется точно, но на крейсере видел что-то такое, явно тяжелое, спросишь потом у Крома. Кстати, капитан просил меня передать: когда мы выполним свою часть уговора, у каждого будет выбор – вернуться на Землю или лететь с ними. Хорошие бойцы у них на вес золота.

– Вот, уже подкупать начали. – попытался опять завестись комиссар, но его опять грубо заткнул Петрович:

– Да успокоишься ты наконец? Дойдет до тебя очередь – будешь говорить, а пока мы слушаем Николая. Продолжай, Коля.

– Да я, собственно, закончил об основном. Давайте продолжим знакомство, а то я пока только Петровича и Катю знаю, а об остальных – ничего. Товарищ майор?

– Хорошо. Зовут меня Антон Иванович Старовойтенко, майор, родился в одна тысяча девять сот седьмом году в Черниговской губернии. Сами понимаете, революцию и гражданскую пропустил по молодости лет, в РККА с 1925 года, понравилось, остался. Воевал в Испании, в Финляндии. Был, значит, уже три раза ранен, насколько я понял, в последний раз уже не выбрался. Спасибо сказать надо бы… Простите, отвлекся. Так вот, учиться воевать и защищать Родину я готов. И помощь посильную оказать считаю себя обязанным, тем более, если в процессе учения немцев уничтожать будем. Так что я только за. Танкист.

– Лейтенант Михайлов, Игорь Валериевич, командир танка. В РККА с тридцать девятого, повоевать даже толком не довелось – нас кинули в атаку, а там их противотанковая артиллерия. Глупо как получилось, первый бой… Помню взрыв и все, уже здесь, крышка открывается…

– Вы тяжело ранены были и контужены в придачу, – сказала Катерина.

– Вот и о том же, глупо. В первом бою так подставиться…

– Ты, Игорь, жив остался, в отличии от многих других, – тихо сказал Петрович. – У тебя теперь есть серьезный повод выжить и победить. Поверь мне, старому солдату, это уже третья моя война будет. Воевать нам еще долго придется, малой кровью здесь не обойдется. Каждый боец на счету будет, тем более ученый, злее будешь. Не зря ведь говорят – за битого, двух небитых дают.

– Так то оно так, да все одно обидно..

– Переживешь, обиду-то… Артиллерия, тебе слово, – сказал Петрович.

– Старший сержант Затыкин, Иван Иванович. Наводчик, 20-й легко-артиллерийский полк 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии. В рядах РККА с 1938 года, участвовал в зимней войне. На этой войне с 24го июня, 5 августа поступил приказ перекрыть шоссе. Окопались, замаскировали свои орудия – два всего осталось из двадцати, которые в дивизии были перед войной. Танки пошли, стреляли, пару танков подбили. Дальше не помню, очнулся уже здесь.

– С чем воевал?

– 76мм дивизионная пушка Ф-22-УСВ. Только где она теперь…

– Ничего, Ваня, это как раз не сложно. Мы пока по лесам пробирались – такого насмотрелись. Пушки, танки, машины целыми брошены. Только заправь и воюй дальше. И машины со снарядами видел, правда те или другие не скажу, не понимаю в этом. Так что найдем мы тебе пушечку и не одну.

– Вот это дело, – повеселел Иван. – А я уж расстараюсь, тогда, чтоб земля им пухом не казалась…

– Эт по-нашенски, – сказал Петрович. – Теперь твоя очередь, комиссар, душу облегчить…

– Норштейн Иван Самойлович, батальонный комиссар. Член ВКП(б) с 1932 года, направлен в действующую армию согласно постановлению ЦК ВКП(б) “Об отборе коммунистов для усиления партийно-политического влияния в полках” от 27 июня 1941 года. Перед этим был парторгом на заводе. Считаю ошибочным и политически неблагонадежным ваше общение с империалистами. Поэтому, властью, данной мне партией и правительством, приказываю захватить этот аппарат и доставить его в Москву.

– Норштейн, в своем ли ты уме? – спросил Петрович. – Ты совсем уже с головой не дружишь? Даже если бы мы согласились, как ты себе это представляешь? Это как минимум предательство людей, которые сделали нам добро. Тебе кстати тоже.

– А я плевал на империалистов и обещаний им никаких не давал. Нас больше, перебьем лишних – они даже за нами не следят, а девку заставим лететь куда скажем – с пистолетом у виска не повыделывается…

– Г@вном ты был, Норштейн, г@вном и помрешь, – подвел итог Петрович. – Гнида ты, партию только позоришь…

– Что? Да я тебя… – взревел комиссар и вскочил, пытаясь вытащить пистолет. Тихое жужжание и Норштейн упал как подкошенный, не успев даже расстегнуть кобуру. Народ не успел даже оглядеться, а с окраины полянки к ним уже шел Кром.

– Какие-то проблемы? – спросил он подойдя. – Мне показалось, что он пытался достать оружие.

– Да, г@внюком оказался, права качать надумал, – ответил за всех майор. – А чем вы его?

– Это парализатор, вырубает минут на двадцать. Голова немного по болит, а так полностью безвреден. И что с ним делать думаете?

– Понимаешь, Кром, не годится он нам, а отпускать его не хочется – узнал много.

– Никаких проблем не вижу. Сотрем последние сутки из воспоминаний и высадим на опушке – пусть дальше делает что хочет.

– Это был бы самый лучший вариант, не убивать же его, хоть и хочется…

– Сейчас подойдет Моррис и моими бойцами – заберут его. Есть какие-то пожелания? Оружие давать и какое? Он там себе автомат и пистолет подбирал…

– Пистолета хватит, – вмешался Петрович. – Не чего оружием сорить – найдем для автомата владельца получше, понадежнее

– Это точно, – согласились остальные. – Пусть идет себе, Бог ему судья, итак вылечили

В это время подошли бойцы Крома и, подхватив безвольное тело комиссара, потащили его в сторону челнока.

– Если что, я на челноке, – сказал Кром. – Буду нужен, махнете рукой, бойцы меня вызовут.

– Хорошо, Кром, спасибо.

Подождав, пока Кром удалится, Николай обратился к остальным:

– Надеюсь, возражений по поводу Норштейна ни у кого не было?

– Нет, – обведя всех взглядом ответил майор. – Не люблю таких, ничего святого у них нет. Готовы родных маму с папой под монастырь подвести во имя идеи…Ладно, забыли о нем. Давайте продолжим, на чем мы остановились? Кто следующий?

– Наверное я, – сказал Катя. – Зовут меня Екатерина Остапчук, из Минска, закончила первый курс мединститута. В действующей армии с двадцать пятого июня, а дальше вы знаете..

– Хорошо, – сказал майор. – Давайте дальше

– Иван Кузнецов, русский, беспартийный. Красноармеец 278-го стрелкового полка.

– Иван Соломонович Бляхер, сапож.. Красноармеец 278-го стрелкового полка, – невысокий боец с ярко выраженными чертами лица, выдающими принадлежность к еврейской национальности

– Вано Гингилава, 278-й стрелковый полк, красноармеец.

– Акрам Азанчеев, 271-й стрелковый полк, красноармеец.

– Степан Брыль, 278-й стрелковый полк, красноармеец.

– Васыль Хмара, 271-й стрелковый полк, красноармеец.

– Зиновий Ляшковский, 271-й стрелковый полк, красноармеец.

– Максим Кречетов, 102-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, заряжающий, красноармеец.

– Леонид Иванцов, 102-й ОИПТД, наводчик, красноармеец.

– Константин Иванов, сапер, 114-й саперный батальон, красноармеец

– Иван Коломиец, водитель, красноармеец.

– Степан Непыйвода, красноармеец 278-го стрелкового полка

– Александр Волков, 271й стрелковый полк, младший сержант, командир отделения

– Афанасий Петрович Самусь, 278-й полк, ефрейтор. В империалистическую был пластуном.

– НУ что ж, дальнейшее знакомство будет уже по ходу совместной работы. – подвел итог майор, который по мере представления бойцов, делал какие-то заметки огрызком карандаша в небольшом блокнотике. – Хоть нас мало и воинские специальности у нас разные, но бить врага нам это не помешает. Найдем применение всем талантам и умениям. А сейчас я предлагаю обсудить наши дальнейшие планы: как действуем, что выполняем в первую очередь, что во вторую и так дальше. Кто первый?

– Давайте я начну, – сказал Николай, – так как вроде как с меня все и началось. Возражений нет? Предлагаю начать с оборудования склада и базы: разгрузим челнок, построим нормальные землянки, так как людей должно быть много, на челноке все не поместятся, да и особо светить им не хотелось бы – мало ли…

– Согласен, – сказал майор, – тем более, что челнок не всегда будет здесь находиться, а иметь запас оружия и боеприпасы под боком очень даже хорошо.

– Дальше, по набору новых людей. Мы тут уже прикидывали что к чему. Можно начать освобождать пленных, нападая поначалу на небольшие колонны и потихоньку усиливаясь. А можно поступить по другому: Катя, как происходит отправка тяжелораненых из медсанбата в госпиталь?

– Если по правилам, то приезжает транспорт с сопровождающим, предъявляют документы, грузят раненых, забирают сопроводительные документы и увозят их с собой. Но в последнее время у нас, например, мы сами были готовы отправить тяжелых на любом транспорте, лишь бы их доставили в госпиталь.

– В этом что-то есть. Давайте представим следующую ситуацию: Катя приезжает на транспорте в санбат, забирает раненых и увозит в госпиталь.

– Нужны документы и транспорт

– С транспортом проблем не будет – пока мы летели, мы видели большое количество брошенной техники. Наверняка можно найти даже не один грузовик. Водитель у нас правда один… Кто еще умеет управлять машиной? Трое? Уже четверо. Отлично.

– А как мы доставим грузовики за линию фронта?

– Так на челноке и доставим, выгрузим в лесу и поедем в санбат. Отберем самых тяжелых, довезем до челнока, погрузим в капсулы – за один раз двадцать человек лечить можем. Пока они лечатся – мы еще пару рейсов можем сделать. По крайней мере сможем вылечить самых тяжелых, у которых в другом случае шансов никаких… А когда наберем человек сто, тогда будем учится воевать и бить захватчиков. Как вам такой план?

– А может, перелетев на ту сторону, сразу в армию вернуться? – спросил танкист

– А как ты объяснишь откуда ты взялся? – Петрович решил ответить. –То ты был далеко за линией фронта, а тут вдруг из тыла приезжаешь? Ты об этом подумал?

– Ну а Катя тогда как?

– С Катей проще – у нее есть транспорт и везет раненых из санбата в госпиталь. Ее даже тормозить не будут, в отличии от нас. А вот когда мы тут пошумим изрядно, да и выйдем с боем из окружения – тогда совсем другой коленкор будет, тогда ты герой, который не сдался вражине. А если еще ты на танке приедешь…

– Ага, и где мне его по-твоему взять?

– Как где? У немцев конечно же, но давай не будем загадывать.

– Хорошо, значит первые шаги плана у нас есть: строим базу, разгружаем челнок, находим и приводим в порядок грузовики, вывозим из санбата самых тяжелых. Дополнения, возражений нет? Тогда за работу.

Позвав Крома и объяснив ему наши планы, мы приступили к их реализации. В этом лесу, километрах в полутора, находился глубокий овраг, почти невидимый с воздуха. Спустившись в него, Кром с сотоварищи достали свое оборудование и попросили всех отойти подальше. Включив свой “излучатель”, Кром направил на стенку оврага слегка зеленоватый луч, под действием которого песчаная земля начала как бы таять. Водя инструментом, Кром увеличивал размеры получавшейся пещеры, причем края ее становились спекшимися, как бы стеклянными. Процесс был почти бесшумный, но выделялся неприятный запах и пахло горелым. Через полчаса пещера была уже метра четыре в глубину при высоте и ширине метров в четыре. Остановившись на небольшой отдых, Кром объяснил заинтересованным бойцам, что это плазменный излучатель и песок реально спекается под действием очень высокой температуры. Подождав, пока расплавленная кромка остынет, Кром продолжил работу. Таким образом, уже через сутки у нас будет готово огромное помещение склада.

Немного посовещавшись мы решили устроить на складе фальшстену и фальшпотолок, чтобы скрыть получившуюся после действия плазмы корку. Незачем непосвященным знать как у нас это получилось, поэтому все свободные бойцы отправились в лес на заготовку бревен и жердей, причем брать их надо было в разных местах, чтобы не нарушать маскировку с воздуха. Работы хватило всем, но после лечения в медкапсулах усталость накапливалась гораздо медленнее, а работоспособность возросла очень сильно. Полчаса в капсуле и будто спал всю ночь, а не пахал как Павел Корчагин. Их использование позволило работать с очень небольшими перерывами.

Так пролетело трое суток, по окончанию которых склад был готов, обшит деревом, загружен и вход замаскирован. На небольшом расстоянии мы построили еще пару землянок, по такой же технологии. В них могло поместиться человек сорок-пятьдесят. В землянках не хватало кроватей и печек, но, с другой стороны, задерживаться здесь до зимы мы не планировали, а лежанки сделают остающиеся на хозяйстве бойцы, пока мы будем заниматься нашим пополнением.

– Привет, Смерч. Полетаем?

– Добрый день, Николай, конечно полетаем. Все системы в норме, боезапас штатный.

– Вот и отлично. Включай систему маскировки, взлетаем. Цель – поиск брошенной наземной техники, также сканируй на наличие людей.

Это был первый вылет Николая здесь на Земле. Пока остальные бойцы готовили базу, Николай должен был составить план-карту с техникой, которую можно будет привести в порядок и использовать в своих целях. Он с удовольствием смотрел на экраны, а Смерч вел истребитель к ближайшей точке, на которой масс-детектор засек скопление металла. Под истребителем проплывал огромный зеленый лес: для своей базы они выбрали огромный лесной массив, изредка прорезанный узкими ленточками дорог. От их оврага до ближайшей дороги было около четырех километров.

Истребитель замедлил ход и завис над небольшой полянкой, которую пересекала грунтовая дорога. Уткнувшись мордой в кустарник, под деревьями замерли два грузовика ГАЗ-АА. Судя по показаниям сканера, людей поблизости не наблюдалось. Сохранив координаты находки, Николай дал команду искину и истребитель полетел к следующей точке.

Следующей находкой был сбитый бомбардировщик СБ, который лежал изломанной кучей металла в конце пропаханной им же просеки… Судя по виду просеки, при посадке пилот был еще жив и пытался удержать тяжелый самолет в воздухе. Слабым струйки дыма поднимавшимся над остатками двигателей говорили о том, что, трагедия произошла совсем недавно.

– Смерч, показания сканеров: что происходит вокруг?

– На месте падения обнаружено два человека: они находятся под деревьями на тридцать градусов правее от вектора падения. Судя по показаниям инфракрасных датчиков, один из них, получил серьезную травму, связанную с большой потерей крови – температура его тела близка к критическим значениям…

– Срочно передай данные на челнок и иди на посадку как можно ближе к ним.

– Это небезопасно и нарушает ряд инструкций

– Смерч, это приказ. Я высаживаюсь, а ты поднимись метров на пять и контролируй обстановку. Включи внешние микрофоны и перейди на голосовое управление. Если со мной что-либо случится, приказываю двигаться к челноку.

Пока Николай все это произносил, истребитель уже достиг места высадки, плавно опустился на землю и кресло с Николаем скользнуло вниз. Николай, взяв из специального фиксатора возле кресла автомат, проверил наличие аптечки и, отстегнув привязные ремни, выскользнул из кресла. Сделав пяток шагов от истребителя, он пересек границу защитного поля и истребитель пропал из виду. До летчиков оставалось метров пятьдесят.

Николай не скрываясь быстро шел вперед и остановился только услышал окрик:

– Стой, руки вверх.

Николай остановился, поднял руки и сказал:

– Свои. Дай пройти, пока твой товарищ кровью не истек.

– А ты откуда об этом знаешь? – послышался изумленный голос

– Потом, все вопросы потом, – ответил Николай подходя к пострадавшему пилоту и опускаясь на колени. Летчик был совсем плох, похоже досталось ему сильно еще в полете, жесткая посадка еще добавила… Положив автомат рядом с собой, Николай вытащил кибераптечку, выданную ему Моррисом, активировал ее и, задрав край гимнастерки, приложил ее к раненому, прижав поясом штанов. Аптечка пискнула пару раз, и выдала длинный сигнал, который по объяснениям Морриса, говорил о необходимости срочно поместить раненого в капсулу: большая потеря крови или какая-то другая беда, но аптечка долго справляться с ней не могла.

– Плохо дело, – сказал Николай второму пилоту, который не отрываясь смотрел за его действиями. – Аптечка долго его не продержит, а ждать, пока подойдут бойцы некогда. Ладно, помоги мне, – сказал Николай, приняв наконец решение. – Взяли его и понесли.

– Куда? – только и спросил его пилот, подхватывая раненого с другой стороны.

– Туда, откуда я пришел. – ответил Николай. Выйдя на край поляны, Николай сказал: – Смерч, опускайся.

Когда перед ними “проявился” истребитель Николая и вниз спустилось пилотское кресло, пилот от неожиданности еле устоял на ногах.

– Смерч, дай мне связь с Моррисом – сказал Николай.

– Моррис на связи, – послышалось из динамиков. – Что случилось, Николай?

– У меня тяжело раненый, аптечка не справляется. Я его отправляю к тебе на Смерче. Примете его там, истребитель отправите обратно. Да, и направьте мне несколько человек, координаты Смерч скинет. Здесь бомбардировщик, только недавно упал, может что-то снять получится. Да и второго пилота проводить к нам надо будет.

– Понял, – ответил Моррис. – Ждем раненого, просьбу передал, жди.

– Ну, чего замер, – обратился Николай к пилоту, широко открытыми глазами смотрящему на истребитель. – Давай грузить твоего приятеля, а то не успеем. Все вопросы потом. Закончив погрузку и пристегнув пострадавшего ремнями, Николай дал команду Смерчу и тот, втянув в себя пилотский ложемент, скользнул вверх и пропал из виду.

Так у ученых много вакансий пилотов: было своих только 5 на 10 истребителей, плюс затрофеились:

АКИ “Шторм”, четвертое поколение – 19 рабочих и 8 на запчасти

********************************************

– Ну что, теперь можно и познакомиться. Меня зовут Николай Соколов, младший лейтенант, 163-й ИАП.

– Игорь Виноградов, сержант, 313-й отдельный разведывательный авиаполк, борт-стрелок

– А, соседи… Давай пока отойдем в сторонку, перекурим. А где третьего дели?

– С парашютом выпрыгнул, километров на десять раньше. Слава, это пилот наш, приказал нам прыгать. Штурман прыгнул, а я решил вместе с ним… Мало ли, мессеры, так я их хоть отгоню немного… Мы с ним росли вместе, из одного детдома. Вместе росли, вместе учились, вместе воюем…воевали. – Игорь нахмурился. – В лучшем случае комиссуют по инвалидности, хорошо, если вообще выживет.

– Успокойся, Игорь, все будет хорошо. Сейчас его уже лечат, будет как новенький…

– Кстати, Николай, ты так и не ответил, что это было такое?

– Это, Игорь, не на пять минут разговор, да и, как я уже убедился, лучше один раз увидеть, чем я буду тебе долго рассказывать. Ты пока видел только часть, потерпи еще немного.

В этот момент на опушке материализовался Смерч, из которого вышел Кром.

– Кстати, познакомься, это Кром, мой новый товарищ, а это Игорь, борт-стрелок с этого СБ. Как там пилот, что Моррис говорит?

– Вовремя успели в капсулу положить. Моррис сказал, что через часов десять будет как новый, так что все нормально. Что мы имеем?

– Имеем СБ, который, благодаря Славе (так зовут пилота), совершил вынужденную посадку на деревья. Кстати, где-то там, – Николай махнул рукой в направлении начала просеки, – бредет третий член экипажа, штурман. Надо бы помочь ему найтись…

– Так ты лети, а мы тут с Игорем посмотрим, что можно снять с самолета. Кстати, а ты пассажиров не можешь брать на борт?

– Это все-таки истребитель, а не челнок, – Николай немного обиделся.

– Мужики, а что вообще происходит? – Игорь, совершенно обалдевший от всего с ним происходящего, решил все-таки вмешаться в разговор.

– Игорь, Кром тебе все объяснит, а я пока поищу вашего штурмана, пока он куда-нибудь не вляпался – немцы ведь вокруг. Как кстати его зовут?

– Антон Мережко.

– Вот и ладно. Я скоро, не скучайте. – Николай удобно устроился в ложементе, и дал команду на взлет.

Не успел Смерч набрать высоту, как сканер показал две метки, которые двигались к ним. Николай дал команду и Смерч поднялся повыше и завис, чтобы удобно было рассмотреть нежданных гостей, коими оказались пара мессеров. Подлетев к месту падения СБ они снизились и стали кружиться, рассматривая подробности. Что-то им не понравилось или они просто решили немного пострелять, Николай так до конца и не понял. Но когда они начали со снижением заходить в боевой разворот на СБ, летчик скомандовал:

– Смерч, уничтожь их, только аккуратно, там внизу наши друзья.

– Есть уничтожить, – ответил искин и, немного довернув корпус, Смерч выстрелил из туннельника, потом еще раз. Яркие вспышки взрывов на месте двигателей “мессеров” и они горящими клубками полетели вниз, упав на пропаханную бомбардировщиком просеку, где и взорвались.

– Блин, как бы лес не загорелся, ладно, давай обратно. Чем ты их долбанул?

– Туннельное орудие калибром двадцать пять миллиметров. Хватило по одному снаряду на самолет противника.

– И ты говоришь, что снаряды без врывчатых веществ?

– Снаряд весом сто грамм, разогнанный до скорости в десять тысяч метров в секунду, имеет кинетическую энергию в 5 мегаджоулей. Выделения этой энергии при столкновении с препятствием вполне достаточно для уничтожения объектов, аналогичных уничтоженным самолетам.

– Понятно

Первыми словами, которые он услышал от Игоря, выйдя из истребителя, были:

– Это ты их приложил? Чем? Да так быстро…

– Подожди еще немного, Игорь, сразу все узнаешь. Кром, мне кажется, что вам не стоит тут находиться, бомбардировщик привлекает много внимания. Забирайте документы, карты и уходите. Хрен с теми пулеметами, оружия у нас и так хватает. Давайте, уходите, а я на обратном пути сожгу здесь все, чтобы немцев не привлекал.

– Хорошо, тогда давай шевелится. Я тебе передам, когда мы отойдем.

– Договорились. – Николай поспешил в Смерч и вылетел на поиски штурмана.

Поднявшись метров на триста, Николай внимательно разглядывал лес, раскинувшийся под ним. Истребитель двигался плавно и пятнадцать километров пролетели незаметно. Парашют, высоко висящий на дереве, Николай заметил сразу – белое пятно слишком уж выделялось на фоне зеленого моря. Подлетев поближе, Николай начал изучать показания сканера, но штурмана пока никак не мог засечь.

Решив, что штурман мог спуститься с дерева и пойти в неправильную сторону, Николай начал нарезать расширявшиеся круги с центром в виде дерева с парашютом. На третьем круге сканер показал наличие нескольких людей, двигавшихся в направлении ближайшей дороги, до которой оставалось идти еще около километра. На дороге их ожидал немецкий грузовик и пару солдат. Николай связался с Кромом:

– Кром, похоже штурмана словили, когда он приземлился на дерево. Судя по показаниям сканера, ведут его человек десять и еще пара солдат ждут на дороге возле грузовика. Было бы их меньше, я бы сам попытался его освободить..

– Не вмешивайся, это не твоя задача. Сколько им еще идти до грузовика?

– Минут тридцать-сорок. Они движутся медленно, похоже штурман ногу подвернул.

– Хорошо, жди. Сейчас что-нибудь придумаю.

Придумкой оказался прилет челнока с отделением десантников на борту. Судя по тому, что Кром оказался с ними, его тоже успели подобрать.

– Блин, надо будет штурмбот в следующий раз пригнать, чтобы не гонять челнок каждый раз. Отделение, работаем аккуратно, грузовики штурман нужны целыми

Операция прошла в два этапа: вначале высадившиеся десантники сняли пару, охранявшую грузовик, и утащили трупы в кусты подальше. Потом Оми втянула грузовик в челнок, используя силовой луч. Глядя как немаленький “Опель Блиц” исчезает в люке челнока, Николай начал понимать как его спасли, вместе с самолетом. Закончив погрузку, челнок взлетел, оставив только десантников, рассредоточившихся по поляне.

Немцы вышли на опушку и остановившись начали оглядываться, ища грузовик и своих коллег. Избитый штурман без сил повалился на землю и смеющиеся конвоиры ему еще немного наподдали ногами, чтоб не расслаблялся. Когда немцы разошлись в стороны, и стали кричать, призывая своих коллег перестать дурачиться и подогнать грузовик, Кром отдал команду и тишину полянки разорвали очереди. Для проведения операции десантники выбрали автоматы, поэтому уничтожение противника не заняло много времени. Как только отзвучали последние очереди, десантники метнулись к лежащему на земле штурману, поставили на ноги и разрезали веревку, которая стягивала у него за спиной руки. Из приземлившегося челнока к товарищу уже спешил Игорь.

– Игорь? Откуда ты? Где Слава? – только и смог спросить штурман, прежде чем Игорь сгреб его в охапку.

– Все вопросы и ответы потом. Я и сам еще не во всем разобрался, но это наши друзья. Слава ранен, но, как мне сказали, жизнь его вне опасности. Идем, Антон, тебя тоже их врач посмотрит.

И друзья потихоньку заковыляли к челноку. Десантники деловито оттащили трупы в глубь леса, собрали валяющееся оружие и погрузились в челнок. Через пять минут только примятая кое-где трава та пятна крови могли рассказать о произошедших событиях.

Следующие вылеты Николая не были богаты на события. Простая рутинная работа: прилетел, посмотрел, просканировал, сохранил координаты и полученные данные, полетел дальше. Зато, в результате проведенных таким образом двух дней, у них появились координаты двенадцати перспективных мест, где были достаточно целые грузовики, орудия и даже шесть танков. Остальные места изобиловали или полностью уничтоженным военным снаряжением, или же противником. Показав снимки и предварительно обсудив состояние танков со штатным танкистом, пришли к выводу что БТ-7 и Т-26, старательно укрытые ветками в овраге, вообще могут быть полностью рабочими, а остальные, с разбитыми катками и порванными гусеницами, можно использовать в качестве неподвижных огневых точек, если суметь их доставить к базе.

Также НИколай засек пару мест в радиусе пятидесяти километров, куда немецкие трофейные команды стягивали крупные трофеи: танки, орудия и так далее. Все было рассортировано с немецкой педантичностью и разложено по дворам бывших МТС. Судя по наличию нескольких тентованых немецких грузовиков, из которых выгружали какое-то оборудование, немцы планировали активно восстановить поврежденные трофеи. Осталось подождать окончания ремонта и экспроприировать починенное или, в самом крайнем случае, уничтожить понадежнее. Осталось только понять, как не пропустить сие знаменательное событие.

Прилетев в конце дня на базу, Николай даже успел принять участие в развлекалочке под названием “разгрузи челнок-загрузи склад”, но наступившее после этого ощущение завершенности еще одного этапа придала сил. Как-то так получилось, что со спасенными летчиками он эти дни не виделся: то они лечились, то он был на вылете, и теперь они сидели вокруг костра и неспешно разговаривали “за жизнь”. Ребята уже отошли от первоначального шока и даже пришли к некоторым решениям.

– А я приму предложение, – сказал Слава. – Война рано или поздно закончится, а такого предложения больше не будет. Вот посмотри на меня, мне девятнадцать лет из которых пять я провел в детдоме. Мои родители умерли в тридцать третьем от голода вместе с половиной села. Куда смотрела наша партия и правительство, если они допустили такое? Мне тогда было одиннадцать и я прекрасно помню, как председатель с вооружеными людьми ходил по дворам и забирал последнее зерно у людей, хотя сам ни разу не голодал… Три года назад, когда нас выпустили из детдома, я поехал в свою деревню, могилам родителей поклониться. Видел я председателя. И партбилет остался при нем, на повышение пошел – сейчас уже наверное третий секретарь райкома.

– Это тот хмырь, кому ты тогда морду начистил и потом пятнадцать суток улицы подметал? – вступил в разговор Игорь. – Я тогда со Славой ездил, сам то я родителей своих не помню, так что мне было все равно куда ехать. А тебе, Славка, я скажу так: куда ты, туда и я. К звездам, так к звездам.

Слава же продолжил:

– Я тебе, Коля, больше скажу. Мы все: и я, и Игорь, и ты с Антохой – мертвые люди. Нас уже списали в расход. Чего ты хмуришься, особисты ведь как думают – тебя сбили над оккупированной территорией, значит мог вступить в сговор с врагом? Мог. А то, что ты пришел обратно – это конечно плюс тебе, но еще ни о чем не говорит. Я разговаривал с Петькой Фроловым – его сбили недалеко от линии фронта, и он два дня выходил к нашим. Так особист его два часа промариновал: расскажите ГРАЖДАНИН Фролов, где были, что делали, куда остальной экипаж дели, кто может подтвердить… И мариновал бы дальше, если бы комполка не вмешался.

– Ладно, Слава, решили так решили, чай взрослые люди, – свернул неприятную тему Николай. – Я тут краем уха слышал, завтра утром полетите на крейсер, там вам установят эти.. нейросети… и будут учить как у них принято. Так что если передумаешь, будет уже поздно – подпишешь завтра договор, обратного хода уже не будет

– Да ладно, я уже все обдумал. – сказал Слава. – Буду пилотом штурмовика. Мне Оми на визоре ихнем его показывала. Вот это я понимаю штурмовик, не то, что СБ или даже Ил

– А я на истребителе хочу летать, – сказал Игорь. – Таком как у тебя или у Нифара. Кстати, Коля, дашь посидеть в истребителе? А то пока долетим, пока обучение начнется… Это ж еще сколько ждать. А Нифара я почему-то просить побаиваюсь…

– Да ладно тебе, Нифар – нормальный мужик и летает классно. Ладно, идем, – сказал Николай, внутренне улыбаясь. Почему-то он воспринимал Игоря как намного младшего брата, хотя разницы между ними было всего четыре года. Легко поднявшись, компания направилась к истребителю Николай.

– Привет, Смерч, – сказал Николай прикоснувшись рукой к истребителю. Ему нравился истребитель с его совершенным хищным профилем, нравилось чувство полета на нем – можно было мчаться с огромной скоростью, а можно медленно лететь, все рассматривать и даже зависнуть на месте. Как ему, наверное, будет этого не хватать потом… Хотя, если ему сотрут об этом воспоминания.. Да, это будет даже лучше, чем потом сожалеть о потерянных возможностях, но и бросить все и улететь он тоже не мог. Его возвращения ждали родители, его страна воевала и он был нужен именно здесь.

– Здравствуй, Николай, – ответил истребитель и выдвинул пилотское кресло для посадки

– Смерч, я сейчас не полечу. Игорь хочет стать пилотом истребителя и хочет посмотреть как это. Полетай с ним немного и расскажи о твоем управлении, вооружении, как ты мне в самом начале рассказывал. Ограничения следующие: в бой не вступать, маскировка полная, улетать не дальше, чем километров на сорок.

– Есть, командир. – ответил Смерч. – Добро пожаловать, Игорь.

Игорь с некоторой опаской приблизился к истребителю.

– Смелее, Игорь, – подбодрил его Николай. – Это Смерч, так зовут истребитель, точнее, так зовут искусственный интеллект, который им управляет. Он не позволит тебе сделать грубые ошибки, все расскажет и подскажет. Если будут какие-то вопросы – спрашивай у него. А теперь садись в кресло и пристегнись. Да, вот так. Удачи.

Николай отошел от истребителя, который втянул в себя пилотское кресло и, постояв немного, плавно взлетел.

– Ну все, ближайший час мы Игоря не увидим, – пошутил он обращаясь к оставшимся пилотам. – А ты, Антон, что надумал?

– И хочется, и колется, – ответил немногословный штурман. – С одной стороны я прекрасно понимаю, что нас уже списали и другого такого шанса уже не будет, а с другой – бросить семью и родителей просто не могу.

– Ты можешь поговорить с капитаном. – сказал Слава. – Может он разрешит родных с собой забрать. В конце-концов он тоже человек и имеет чувства. По крайней мере все, с кем я общался, ничем от нас не отличаются.

– Наверное ты прав, я поговорю. Кстати, а ты, Николай, что решил?

– Я точно останусь. Мои родители даже в город не захотели переезжать, когда я их к себе звал… Говорят, хотим быть похоронены на родной земле. А их одних я не оставлю…

– Ну что ж, посмотрим, все равно пока рано говорить об этом. Кстати, а мне дашь на Смерче полетать?

– Конечно, вот только Игорь вернется – все полетаете, мне не жалко.

– А как высоко он может подняться?

– Это же аэрокосмический истребитель, он летает как в воздухе, так и в космосе. Кстати, ваши штурмовики и истребители такими же будут. Другое дело, что меня попросили пока высоко не летать, пока мы Луну не освободили. Пока мы низко, мы не отличаемся от других самолетов. А если поднимемся, то нас эти, аварцы смогут засечь. Тогда всей затее конец..

– Поскорее бы, ужасно интересно.

– Да налетаетесь еще. Я, например, как понял: пока мне не поставят эту сеть, я не буду полностью чувствовать истребитель. Пока я на нем как автобусе летаю – сижу, смотрю в окошки, по сторонам поплевываю. Нифар говорит, что когда он летит, то чувствует как воздух истребитель обтекает или трава днище щекочет. Вот и расскажете мне потом – правда или шутит. Договорились?

Следующим ранним утром челнок улетел на крейсер, увозя с собой летчиков со сбитого бомбардировщика. На лесной базе остались только Кром со своими бойцами и земляне. Все хозяйственные работы были уже завершены и Кром наконец начал обучение будущих штурмовиков. Так как Николаю все равно делать было нечего, он присоединился к группе бойцов слушавших Крома, решив, что лишних знаний не бывает, тем более если речь идет о выживании на войне.

Рассказывал Кром интересно и необычно: все по существу, изредка разбавляя рассказ шуткой или историей в тему занятия. По ходу занятия моделировали все варианты действий, начиная от условных жестов и снятия часовых, заканчивая пробежками, переползанием по пластунски и так далее.

Когда вечером вернулся челнок, это стало некоторой неожиданностью, настолько все увлеклись обучением. Когда уставшие, но довольные бойцы расходились после занятий, Николая слышал реплики, что если бы их так учили в свое время, то немцы катились бы уже от наших границ к Берлину.

В таких занятиях прошло два дня и Кром посчитал, что пора бы закрепить на практике полученные новые знания и навыки. Выдвинувшись еще затемно в полном составе во главе с Кромом и майором (кроме отделения десантников и Катерины), отряд прошел десяток километров и вышел к небольшой проселочной дороге. Дальше командовал майор, Кром только контролировал. Подобрав удачное место для засады и разместив бойцов, майор выслушал последние комментарии и замечания от Крома и отдал команду окопаться и замаскироваться. Наступило тягучее время ожидания. Дорога была не слишком оживленной. Ее выбрали потому, что по ней каждый день отправляли небольшие колонны пленных с минимальной охраной, как раз для наших сил. За два часа ожидания отряд пропустил одну маршевую колонну немцев – силы были слишком неравны, чтобы нападать на нее.

Наконец показалась колонна пленных, которую все ждали. Майор рассматривал приближающихся пленных со смешанными чувствами: с одной стороны, все оговорено и рассчитано, а с другой, не хотелось бы, чтобы что-то пошло не так. Хоть майор и не был новичком,ожидающим первого боя, но давно забытые ощущения, как перед экзаменом, заставляли его немного переживать. Подождав, пока колонна достигнет намеченных позиций, майор отдал приказ и тут же конвоиров как косой смело потоками свинца. Вся операция заняла меньше минуты.

Выйдя на дорогу, майор обратился к бывшим пленным, которые радостно и ошалело оглядывались по сторонам, вспоминая наставления Крома:

– Тебе сразу надо вернуть их в русло дисциплины. Жесткая командная вертикаль, только она позволит сделать из пленных бойцов и достичь любой цели. Они прошли через плен, дух у многих надломлен, некоторые вообще считают, что они уже не в армии. Кстати, это очень опасное заблуждение. Оно и им самим будет мешать, и других сбивать с толку. Поэтому, сразу же, пока не начались разброд и шатания, командуй построение – они не ожидают такого и будут вынуждены повиноваться. Что ни говори, но вбитые долгими тренировками рефлексы нескоро покидают тело.

– Становись, равняйсь, смирно. Вольно. Товарищи бойцы и командиры, Вы попали в плен по разным причинам. Кто-то был ранен, кто-то контужен, кто-то вообще плохо обучен воевать. Это было в прошлом. Теперь у Вас есть шанс изменить это и начать бить врага. Вопрос только один: хотите ли Вы этого? Отставить разговоры и шевеления в строю. Кто готов упорно трудиться и бить врага по команде делает шаг вперед. Остальных, кто считает что война для них закончилась, я не удерживаю. Нам не нужны бойцы, которые не готовы драться за победу. Итак, ваш выбор?

Весь строй без колебаний сделал шаг вперед.

– Отлично, значит я в Вас не ошибся. Слушай мою команду: оружие собрать, трупы и все следы с дороги убрать. Все, уходим. Познакомимся друг с другом чуть позже, на привале.

Пополнившийся бывшими пленными отряд скрылся в лесу.

Когда отряд достаточно углубился в лес, бойцы выставили посты и организовали наблюдение как за округой, так и за спасенными. Майор же выстроил в шеренгу спасенных из плена и начал разговор:

– Итак, меня зовут Антон Иванович Старовойтенко, майор Красной Армии. Расскажу вкратце о наших задачах. Мы должны научиться воевать и сделать все для того, чтобы у фашистов земля горела под ногами. Мы будем уничтожать их колонны, поезда, гарнизоны, освобождать наших братьев, попавших в плен. Нам нужно, чтобы у немцев закончились патроны и продукты, танки и самолеты нечем было заправлять и вооружать. Только тогда наша задача будет выполнена. Ежели кто не согласен с такими действиями, я никого не держу. Лучше расстаться здесь и сейчас, пока Вы не узнали ничего такого, что немцы смогут применить против нас. Даю на размышления один час, а пока я раздам сухие пайки, перекусите чем Бог послал. Да, тем кто все-таки захочет уйти, мы дадим оружие конвоиров и подскажем, где можно взять еще. Разойдись.

Пока бойцы раздали освобожденным захваченные с базы сухие пайки, майор отошел в сторонку и улегся на траву рядом с Кромом. Ему все больше нравилось разговаривать с этим человеком: он не скатывался в поучения, приводил много примеров, иллюстрируя свои мысли, да и вообще, его рассуждения были большей частью логичны, стройны, лишены набившей оскомину идейной демагогии. А в последнее время Антон начал приходить к выводу, что беседы с ним Кром также использует для его, Антона, обучения. Причем делает это незаметно и ненавязчиво: подкидывает факты для размышлений, а потом наблюдает за поиском решения.

– Как думаешь, Антон, сколько останется людей?

– Так, вроде как, все решили остаться…

– На словах – да, но что будет на деле. Вот смотри, приведу пример. Ваша команда, девятнадцать человек. Вроде как немного людей, у всех одна цель, но все равно нашелся Норштейн, мнение которого идет в разрез с мнением большинства. Один из девятнадцати – это уже больше пяти процентов. А если говорить о больших коллективах, тем более объединенных обстоятельствами, а не общей целью, где у людей разные цели и желания, то можно смело процентов пятьдесять называть.

– Ну что ж, посмотрим. Кстати о Норштейне. Кром, не радует меня мысль о бросании его в тылу противника… Мы же все равно собирались на нашу сторону за раненными. Давай его там высадим? Мне так спокойней на душе будет.

– Да мне по сути все равно где его высаживать: здесь или там. Как решите, так и будет. Это ваш человек, сами принимайте решения. А насчет процентов, я более чем уверен, что в конечном итоге из этих пятидесяти человек останется в самом идеальном случае человек двадцать. Твоя цель заключается в том, чтобы отсеять их сейчас, пока они ничего о нас не знают и не могут повредить, если попадутся врагу.

– Думаешь, могут предать?

– Рано или поздно говорить начинают все. Пойми, людьми движет всего три базовых инстинкта: чувство самосохранения, секс, как механизм продления рода, и власть, как желание обезопасить себя. Все остальное это разнообразные сочетания этих трех инстинктов.

– Всего три? А как же патриотизм, любовь и остальные чувства?

– Давай рассмотрим подробно. Что такое патриотизм?

– Это любовь к своей Родине. Желание видеть свою Родину процветающей, свободной, защищать ее от врагов.

– Правильно. То, что ты назвал, как раз прекрасно укладывается в эти три понятия: чувство самосохранение ратует за мирную обстановку, будущее процветание и защита от врагов – это желание обезопасить свое потомство, за которое отвечает продление рода

– Да, Кром, интересно у тебя получается. И что, это везде так?

– Да. Неважно, происходит это на вашей планете или у нас в империи. Люди, они везде одинаковы, природа их создала именно такими. Но я тебе это все не просто так рассказываю: ты, как человек командующий другими людьми, должен понимать, что ими движет. Тогда ты будешь ВИДЕТЬ, кто чего стоит. Вот посмотри внимательно на ту группу бойцов. Что ты видишь? Что можешь о них сказать?

– Вижу бойцов, которые что-то обсуждают.

– Посмотри внимательно на глаза, осанку, движения. Ты видишь, какие у них сгорбленные плечи и потухшие глаза? Они уже сдались, сломались окончательно. Чтобы сделать из них бойцов, нужно приложить очень много усилий, буквально зажать в угол из которого нет выхода. Тогда некоторые из них, но, опять же, не все, станут драться. Ты хотел бы иметь таких бойцов у себя в отряде?

– Но они же сделали шаг вперед вместе с остальными…

– Поведение отдельного человека и человека в толпе очень сильно отличаются. Тем более, что человеку бывает очень трудно признаться в собственном поражении перед другими людьми. Смотри не на слова, а на поступки, поведение тела. Слова могут обмануть тебя, поведение тела – нет. А вон, кстати, другой интересный вариант… Видишь боец, сидит отдельно от других? Вроде как со всеми сидит, но немного в стороне. С ним надо будет побеседовать отдельно…

– А что с ним не так? Вроде такой же как все…

– Понимаешь, у него совсем другая история: похоже он не тот, за кого себя выдает. Понаблюдай за его выражением глаз. Он все рассматривает, оценивает, запоминает кто где сидит, кто о чем говорит и так далее. И вид у него не такой как у других: не такой помятый, следов побоев нет, как у других Давай поспорим, скорее всего это шпион, внедренный в группу пленных, чтобы выявить кто есть кто. Скорее всего он постарается к нам прибиться, чтобы узнать где наша база – заявка то от нас прозвучала серьезная…

– А как мы можем это проверить?

– Отведем в сторонку и сделаем небольшой укольчик: он нам сам все и расскажет. Только сделаем это потом, когда остальные определятся.

– Ну, Кром, вот слушаю я тебя и по хорошему завидую: ты столько всего знаешь. Вроде и сам я уже не пацан, командовать и воевать приходилось, а некоторые вещи слышу от тебя впервые.

– Так, Антон, нас в свое время очень хорошо готовили. Кроме стратегии и тактики, нам еще и углубленные курсы психологии, боевой медицины, управления разными видами вооружений и войск преподавали. Да и опыта разного хватает, пришлось повоевать… Ладно, идем, время заканчивается.

Кром легко поднялся и подождав майора направился к ожидающим бойцам и скомандовал построение. Когда бойцы построились, майор стал перед строем и сказал:

– Пора делать выбор. Я еще раз повторюсь. Мы не будем сейчас же пробиваться на восток. У нас и здесь есть чем заняться. В своем отряде я требую от бойцов полного подчинения. Если по каким-либо причинам Вы не готовы к этому, никто Вас не держит. Кто идет с нами, выходит из строя и строится справа от меня. Остальные остаются на месте.

Из сорока шести человек на построение вышли только четырнадцать и построились в шеренгу. Боец, отмеченный Кромом как шпион был в их числе, а те, на кого он обратил внимание Антона в первый раз, остались в поредевшем строю.

– Кто за старшего? – спросил майор у оставшихся стоять в строю

– Старший лейтенант Ерёменко, – молодой безусый парнишка поднял руку.

– Подойдите сюда, лейтенант. Ничего, если я на ты? Хорошо. Как я говорил, карабины конвоиров и патроны к ним останутся у вас. Мои бойцы выдадут по два пайка на человека. На, держи карту. На ней я отметил пару мест, где можно найти оружие, так как десять карабинов на тридцать два человека будет явно маловато. Дальше. Здесь и здесь находятся немецкие гарнизоны, о которых я знаю, так что рекомендую обходить их стороной. А остальное уж сам решишь по месту. Вопросы есть?

– Почему вы с нами не идете к фронту?

– Лейтенант, ты внимательно слушал, что я говорил? Разверни карту. Что на ней видишь?

– В смысле?

– Посмотри внимательно. Вот здесь находимся мы, а где-то там находится фронт. Что находится между этими двумя точками?

– Немцы

– И немцы тоже. Не понимаешь? Ладно. Здесь проходит железная и шоссейные дороги. Что будет, если мы взорвем вот эти мосты? – палец майора летал над картой, показывая на нужные места. – Или взорвем хотя бы часть складов с горючим или боеприпасами?

– На какое-то время прервется снабжение войск на фронте, – протянул начавший понимать ситуацию лейтенант.

– Правильно. А как отреагируют на это немцы?

– Начнут искать того, кто это сделал, бросят на вас войска.

– Молодец! А это значит, что они не довезут до фронта часть войск. Горючки и боеприпасов станет меньше, свежих частей не будет – их наступление хоть немного, но притормозится. Даст возможность нашему командованию стабилизировать фронт, подтянуть свои резервы. Вот я и говорю, что у нас здесь своей работы хватает.

– Так может мы тоже останемся?

– Нет, старлей. Свой выбор вы уже сделали. Да и потом, у вас тоже будет чем по дороге заняться. Запомни главное: думай не о том, как героически погибнуть, а о том, как немцев побольше уничтожить и людей своих сохранить. Так что, удачи тебе, старлей. – Майор крепко пожал руку лейтенанту. – Петрович! Выдай пайки и проводи бойцов.

*** Интерлюдия ***

– Товарищ капитан госбезопасности, задержанный Ерёменко доставлен.

– Спасибо, сержант, свободен. Садитесь, представьтесь

– Ерёменко Тимофей Константинович, 1922 года рождения, старший лейтенант пятьдесят пятого стрелкового полка семнадцатой дивизии, командир взвода.

– Расскажите подробно как попали в плен, как из него выбрались.

– Двенадцатого августа при удержании высоты *** был контужен, в бессознательном состоянии попал в плен. Меня и других попавших с плен бойцов и командиров удерживали во временном фильтрационном лагере возле Липово. 5 сентября меня и еще сорок пять человек построили в колонну и погнали в сторону железнодорожной станции Гусево, для отправки в концентрационный лагерь.

– Откуда это стало вам известно?

– Я немецкий неплохо знаю, слышал как конвоиры переговаривались между собой

– Что было дальше?

– Мы прошли километров около пяти, дорога пошла через лес. Но лес такой, не совсем вплотную, а метров по тридцать-пятьдесят от дороги. Раздались выстрелы из автоматического оружия, конвоиры упали. Вся заняло меньше минуты, мы даже отреагировать никак не успели.

– Сколько было конвоиров, сколько нападавших, какие потери в колонне пленных?

– Конвоиров было десятеро, нападавших человек пятнадцать, потерь среди нас не было – никто даже не был ранен.

– Как такое возможно? Нападавшие с автоматическим оружием и все пули в цель?

– Не все прятались в лесу, часть спряталась возле самой дороги – полностью закопались, поэтому по боковым конвойным стреляли вдоль колонны. А из леса били по конвоирам, идущим сзади колонны.

– Занятно. Что было дальше?

– Нас построили и майор Старовойтенко сказал, чтобы те, кто желает учиться воевать и бить врагов, сделали шаг вперед. А остальных он не держит, так как ему не нужны бойцы, не готовые воевать. Тогда все шагнули вперед.

– Прямо так и сказал? Интересно. Что было дальше?

– Подобрали трупы, оружие, замели следы и пошли в лес. Когда мы углубились километра на три, майор опять построил нас и сказал, чтобы мы еще раз подумали, останемся ли мы с ним или уйдем к фронту. Дал на раздумье один час. Нам раздали сухие пайки, а сами отошли в сторону. Когда час прошел – опять построили и спросили наш выбор. К майору в отряд пошло четырнадцать человек, остальные решили идти со мной. Майор позвал меня, дал карту, карабины конвоиров и рассказал, где можно еще найти оружие, показал где ближайшие гарнизоны немцев. Нам выдали по два сухих пайка и проводили до выхода из леса. Потом мы пошли на восток и позавчера вышли к нашим. Больше майора мы не видели.

– То, что майор показал на карте, подтвердилось?

– Да. Мы проверили оба указанных им места. Там действительно шли бои и мы нашли достаточно оружия и боеприпасов, в том числе автоматическое. Даже немного продуктов нашли.

– Вам ничего не показалось странным, необычным?

– Поначалу да, но поговорив перед уходом с майором, я понял часть его планов и тогда все стало более понятным.

– Что именно вас насторожило?

– Да в принципе все:

форма – новая, необмятая, максимум неделя носится;

Оружие у всех автоматическое, автоматы ППД, только у одного бойца видел СВТ;

Бойцы отлично обучены – за все время максимум слов по десять сказали, пока шли по лесу, в основном жестами объяснялись. Когда пришли на полянку, бойцы сами, без команды, выставили посты, причем наблюдали как по сторонам, так и за нами;

Опять же, почему к фронту не пошли? Да и нас несколько раз спрашивали останемся с ними или пойдем;

И самое главное, на что я обратил внимание. Майор был абсолютно спокоен, словно вокруг нет войны и мы все на прогулке. Пока мы ели и принимали решение, он с капитаном лежали в тенечке и о чем-то спокойно переговаривались. У меня сложилось впечатление, что они совсем ничего не боятся.

– Интересно. Вы сказали, что после разговора поняли часть его планов.

– Да, майор сказал, что его цель – нарушить коммуникации врага, прервать снабжение фронта и оттянуть часть войск на себя. Поэтому ему нужны бойцы, которые хотят и будут учиться воевать и побеждать. Когда я спросил, может нам остаться ради такой цели, то он сказал, что мы свой выбор уже сделали и пожелал нам удачи. На прощание посоветовал не геройствовать, а думать как побольше немцев уничтожить и сберечь своих людей.

– Интересно, интересно. Спасибо, я пока подумаю, а вы подождите в камере, мне надо еще кое-что уточнить. Как вы сказали звали этого майора?

– Старовойтенко Антон Иванович

– Хорошо. Конвойный, уведите задержанного.

****

Ожидая, пока Петрович, проводив бойцов вернется, мы решили потратить время с пользой – опросить кандидатов в члены отряда. Первым мы решили опросить, а может и допросить впоследствии (как уже получится) непонятно ведущего себя бойца. Отозвав его в сторонку, мы посадили его на пенек и, пока он ничего не заподозрил, укололи препарат, придержав его вдвоем. Когда подопытный расслабился и обмяк, Кром начал задавать вопросы:

– Назовите ваше имя, воинское звание и порученное Вам задание.

– Меня зовут Елистратов Иван Авдеевич, старший лейтенант госбезопасности, направлен в тыл врага с целью организации подпольной организации…

– Ну ни х.. чего себе ситуация…Вот это мы промахнулись… своего допрашивать… – немного офонарел майор. – А ты шпион, шпион…

– Да, накладочка вышла. Хорошо хоть не шлепнули без проверки… Ладно, сейчас введу антидот, – смущенно пробормотал Кром, делая укол.

– Что это было? – спросил особист, когда прошло действие лекарства

– Экспериментальный препарат, для проведения допросов. Подавляет волю и заставляет отвечать на вопросы.

– Интересный препарат, а откуда он у вас и вообще? Вы всех подряд допрашиваете? Есть ли еще? – посыпались вопросы старшего лейтенанта госбезопасности.

– Иван Авдеевич, мы ответим на все вопросы, но чуть позже, разговор будет не на три минуты. Давайте пока обсудим наши ближайшие планы.

-Ловлю на слове. Насколько я понял, вы сейчас формируете партизанский отряд?

– Что-то вроде того, – сказал майор. – Цели у нас похожие: людей набрать, научить их воевать и сделать так, чтобы у немцев земля горела под ногами. И давай на ты, я – Антон, он – Кром, с остальными познакомишься потом.

– Иван, – особист крепко пожал протянутые руки. – А Кром, это что за имя?

– Долго рассказывать, не местный он. Ты мне лучше расскажите, как в плен попал?

– Да глупо все получилось. Зашел в село, думал продуктов выменять или купить, так местные меня сдали полицаям… Хорошо хоть в форме рядового был. Потом фильтрационный лагерь… В голове не укладывается, свои же, советские люди!!! Мы ж отсюда всего недели две как ушли, а уже полицаи, староста… Как в таких условиях отряд набирать, из кого? А оружие? Легко было сказать: вот тебе пару контактов, отправляйся и создавай подполье.

– А вот с этим мы можем помочь, есть уже кой-какой опыт. Мы будем себе бойцов набирать. Так что ты можешь пока с нами повоевать, поучаствовать в обучении. А потом с частью бойцов дальше двинешься. Да и с оружием и формой мы тебе поможем, есть у нас некоторые запасы. Согласен? – спросил майор.

– Конечно согласен, – ответил старлей. – Что надо делать?

– Давай пока ты поработаешь по своему основному профилю: мы будем разговаривать с бойцами, а ты присматривайся. Потом обсудим впечатления.

-Отлично, – повеселел особист.

Беседа с остальными освобожденными бойцами заняла часа полтора. В конечном итоге мы стали богаче на двух танкистов, по одному артиллеристу, саперу и летчику. Остальные восемь человек оказались из пехоты. За полчаса до окончания собеседования появился Петрович, который провел бойцов и проконтролировал наши следы. Все было тихо и спокойно. Выслушав его доклад, майор дал команду на выдвижение и подросшая группа направилась в лес к базе. Челнок и все остальное неземное оборудование мы решили не светить, поэтому они находились неподалеку от базы, укрытые маскировочными полями.

Когда отряд вернулся на базу, новоприбывшие только присвистнули, глядя на объем проведенной работы: сверху база была не видна, вход в землянки был из оврага, над потолком, выполненным с три наката бревен, до поверхности было метра три, так что даже серьезная бомбардировка была не страшна этим землянкам.

Прибывшей группе выдали свежее нижнее белье и отправили приводить себя в порядок к небольшой временной бане, построенной возле ручья. Когда они вернулись оттуда, их уже ожидал готовый ужин и новенькая форма в качестве десерта.

***

После вкусного и сытного ужина, бойцы разбрелись по базе и “старички” начали вводить “новеньких” в курс дела: где что находится, куда лучше вообще нос не совать. Сегодня это можно было позволить, так как Оми на челноке отправилась расставлять ретрансляционные буи между Землей и крейсером, которые направленным сигналом обеспечат их оперативной связью. Да и данные с дронов-разведчиков тоже надо было снять и передать для анализа и разработки операции.

Пользуясь случаем, с ней полетела Катя, которая до того серьезно заинтересовалась медициной пришельцев, что захотела установить себе медицинскую нейросеть третьего поколения, парочка которых нашлась в загашнике у Морриса. К тому же у Морриса были и устаревшие медицинские базы знаний, которыми он также решил поделиться.

Интересная ситуация: новые базы знаний стоили дорого и тщательно охранялись от копирования, зато стоило им устареть на десять-двадцать лет и все – качай себе со свалки файлов, копируй сколько и куда хочешь. Вот так Моррис, как самый настоящий хомяк, и набрал себе различных баз по медицинской тематике и не только. Да и десяток устаревших нейросетей он тоже приобрел “на всякий случай” – мало ли где и когда пригодится, благо отдавали за копейки (по документам их давно списали и уничтожили). А Катя была и этому рада – устаревшая по меркам Содружества информация, являлась пока недостижимым уровнем на Земле, даже если отбросить все привязки к медицинской технике Содружества.

Да, с точки зрения Содружества было не логично устанавливать нейросеть на пару месяцев, но… Особых трат это Моррису не доставляло, а Катерина ему нравилась и ему хотелось сделать ей что-то приятное. Тем более что, даже после изъятия нейросети, выученные знания останутся при ней. Да и сейчас она поможет в работе. Так что, пользуясь временным затишьем, Моррис и Катерина отправились на крейсер.

Оми предлагала лететь и Николаю, но тот отказался, так как пора было уже заняться разведанной техникой. Немцы тоже на месте не сидели и вскоре могла сложиться ситуация, когда “прибирать к рукам” станет нечего. Поэтому первый выход был запланирован на завтра.

А пока был вечер и Николай, Кром, Антон и Иван, взяв по чашке крепкого ароматного чая, устроились на чурках-пеньках в штабной землянке. Никакой другой “мебели” еще не было, так как ее только-только закончили обшивать изнутри деревом. Запах ароматного чая смешивался со запахом свежепиленного дерева и это сочетание навевало мирные, далекие от войны мысли.

– А вы серьезно здесь обжились… – начал разговор Иван. – Землянки такие… добротные, запасы опять же..

– А что делать, Ваня? – ответил майор. – Голодные бойцы много не навоюют. И безоружные – тоже. Нам недавно повезло, получилось немного прибарахлиться на нашей же бывшей базе. Все наши богатства оттуда: и форма, и оружие, и продукты. Пришлось попахать и покарячиться, пока все что могли унести перетаскали. Зато теперь, на первое время, кое-какой запасец есть…

– Да уж, жуки. А там еще много добра осталось? Может и мы там чего поищем?

– Там, Ваня, теперь огромная воронка. Сам понимаешь, вывезти все не получалось – окружные склады, как никак. Что смогли – то утащили. А снаряды что, немцам оставлять? А их там до… много было. Вот и заложили пару зарядов, чтоб если не нам, то никому… Жахнуло знатно – хорошо хоть успели далеко уехать, а то б и нас накрыло… Но тут неподалеку есть еще пару мест, куда мы обязательно наведаемся. Только надо подготовиться получше. Так что завтра с самого утра начинается учеба

– Кстати, а что за учеба-то?

– О, это тебе лучше с Петровичем поговорить – такой рассказчик, заслушаешься… Но если в двух словах, начинаем с физподготовки: зарядка, кросс, потом теория, практик. Короче, сам все увидишь, не хочу портить впечатление.

– Это кто ж тут такое завел? Такого и в мирное время в частях не было…

– Вот и плохо, что не было. Может, потому так тяжко сейчас. А учит нас Кром, мои бойцы по-первах стонали, а сейчас – как лоси прут и хоть бы хны.

– Так а для чего это надо? Ну там стрелять надо уметь, согласен.

– Ваня, Ваня. Чему тебя учили в училище?

– Мужики, так я лейтенант только как две недели. Партнабор, слыхали? Я ж просто работал в НКВД, а когда война началась, меня отправили на усиление. Краткие курсы и вперед.

– Тем более учить будем, раз такая ситуация. И как же ты воевать собирался, если не умеешь? Чем твое начальство думало, когда тебя отправляло?

– А хрен его знает, да и некого было больше. Пришел приказ сверху – обеспечить организацию подполья. А нас всего двое – я и майор, который по другому приказу обязан эвакуировать архив.

– А остальные куда делись?

– Кто где – кто на фронт ушел, кто диверсантов ловит, кто арестантов ликвидирует: а что делать? Там враги народа сидят, статьи почти у всех расстрельные. Транспорта нет, вывезти их не можем. Да и если бы транспорт был, так лучше женщин и детей везти, чем их… Вот майор и взял на себя ответственность – ускорить выполнение приговора.

– Мда, работенка…

– А что поделать, ее тоже кому-то делать надо…Кстати о работе, вы кажется хотели мне о том лекарстве рассказать?

Майор переглянулся с Кромом и кивнул головой, приглашая того начать рассказ:

– Ваня, давай я тебе пока вкратце расскажу о препарате, а о том где мы его взяли расскажу через пару дней. Сейчас ты все равно не поверишь, а доказательства у нас будут только послезавтра. Хорошо?

– Мужики, мутные вы какие-то, секреты постоянные… Ладно, все равно интересно послушать. Рассказывай.

***

На следующий день Николай, взяв Петровича, танкистов и пару человек из первого набора для прикрытия, направился к обнаруженным танкам. Новоприбывшие бойцы отправились осваивать кросс, тактику малых групп и другие премудрости под руководством Крома, а его десантники продолжили охрану базы.

Дорога к замаскированной технике не заняла много времени и радостные танкисты, облазив найденные танки с башни до гусениц вынесли свой вердикт: танки в рабочем состоянии, осталось заправить горючку и пополнить боекомплект. Причем в нарушении всех мыслимых инструкций прицелы и затворы были на месте. Один танк был даже в командирском исполнении с рацией.

Так как диагностика и обследование танков не заняло много времени, Николай решил посетить еще пару интересных мест. Сориентировавшись по карте, Николай отправился к месту боя, где он видел еще четыре танка. Пройдя пару километров, их группа вышла на край большой поляны, которую рассекала дорога на две неравные части. Танки находились на другой стороне поляны и, чтобы к ним добраться, надо было ее пересечь.

Осмотревшись по сторонам, бойцы лавируя между воронками, обломками техники и другим свидетельствам прошедшего здесь боя, быстро перебрались на другую сторону. Четыре Т-26 с различной степенью повреждения замерли на опушке, кое-как прикрытые остатками истерзанных взрывами кустов. По всему было видно, что бой был жарким.

Выставив посты охранения, Николай кивнул танкистам и они скрылись в танках. Вскоре они появились и стали докладывать: при наличии времени и нормального инструмента из четырех можно собрать два, но дело это трудное и долгое. Здесь на виду точно не получится, вот если бы их как то в лес утащить, то тогда конечно же… Пообещав подумать над этим, Николай дал команду на выдвижение к следующей точке.

Оба грузовика стояли там же, где их Николай и видел, когда совершал облет леса. Забравшись в кузов, бойцы обнаружили в одном четыре бочки, с трех из которых был бензин. Во второй машине были ящики со снарядами.

– Мужики, прям как по заказу – Игорь Михайлов, забравшийся в кузов, был вне себя от радости. – Теперь живем. Теперь и танки есть, и бензин, и снаряды. Еще бы соляры где раздобыть… Ну что там, Ваня? – спросил он у нашего водителя, копавшегося в капоте

– Одна должна быть рабочей, движок целый. У второй радиатор пробит, далеко не уедем. Можно попробовать заткнуть дырку.

– А если на буксир взять? Тут недалеко ручей течет, все не в руках тягать…

– Давай попробуем.

Вытолкав машины из кустов, бойцы проверили баки – долили бензин и заведя при помощи ручки и какой-то матери грузовик, зацепили другой найденным тут же тросом. Проверив, что двигатель работает ровно и устойчиво, Иван, посмотрев, что Игорь, сидевший за рулем второй машины готов, потихоньку тронулся с места. Проехав метров пятнадцать и убедившись, что все в порядке, Иван остановился и махнул рукой, дав команду бойцам. НИколай уселся в кабине рядом с Иваном, чтобы показывать дорогу вначале к ручью, а потом к месту стоянки танков. Остальные залезли в кузов, внимательно следя за воздухом.

Проехав без приключений с пол километра, Иван загнал машину под укрытие деревьев возле ручья. Николай же позвал Петровича и показав карту, попросил выделить пару бойцов, чтобы они прошли вперед по ходу движения и проверили состояние дороги и отсутствие противника, пока они будут возиться с машиной.

Пока Иван вырезал из дерева пробку и заливал воду в восстановленный таким образом радиатор, успел вернуться один из бойцов и сказал, что в нужном им направлении есть небольшая лесная дорога и пройти они по идее должны. Зато двигаться можно будет спокойно, так как дорога не наезжена и над ней смыкаются кроны деревьев, закрывая вид сверху. Обрадовавшись такой удаче, Николай дал команду на выдвижение.

Дорога до спрятанных танков заняла около часа и пока обрадованные танкисты заправляли и готовили к выдвижению Т-26, Петрович отправил двух бойцов на базу предупредить находившийся там народ.Наконец процедура заправки и загрузки боекомплекта была завершена и танкисты завели танк. Коротко взревев, двигатель заработал и из люка механика-водителя показалась довольное лицо Григория, механика-водителя, только вчера освобожденного из плена. Дав немного поработать двигателю на холостых оборотах, Григорий аккуратно вывел танк из временно приютивших его кустов. Тщательно замаскировав оставшийся в одиночестве БТ-7, небольшая механизированная группа направилась к базе, куда и прибыла через два часа.

***

Пока разместили и замаскировали технику, наступил вечер. После ужина Николай подсел к особисту и поинтересовался, как прошел день, какие впечатления…

– Да ну тебя, Коля. Этот зверь смерти нашей хочет, наверное… – возмутился Иван.

– Да ладно, – удивился Николай. – До сих пор ни в чем таком не был замечен…

– Ты представляешь, вначале мы бежали кросс по лесу. Потом он рассказывал о взаимодействии малых групп. Интересно, правда. Потом силовые упражнения, тренировки на вашей полосе. Потом изучение оружия. ВОт за двадцать минут до вашего приезда отпустил… Зверь.

– А что ж ты хочешь? Мы кстати тоже через это прошли: хочешь успешно воевать – будь умнее и сильнее врага. Так что терпи, через пару дней легче станет. Тем более если хочешь командовать – покажи, так сказать, “личный пример преодоления тягот службы”.

Николай уже шутил, вспоминая, как он сам уставал во время первых дней подготовки “по Крому”, как все тело ныло и тянуло каждую мышцу. Сейчас же он словил себя на мысли, что благодаря Крому и его тренировкам стал гораздо сильнее и выносливее. Казалось бы, прозанимался всего неделю, а результат уже есть.

– А что ж еще нам остается, – отвеитл Иван.

– А остальные как? – спросил Николай

– Ругаются, но делают. Спрашивают, почему их в армии так не учили. А я ж откуда знаю, почему не учили? Самое интересное: Кром все делает вместе с нами, но даже дыхание не сбивается, как машина, твою же ж… Прет себе как танк…Мне бы кто сказал, что я буду так бегать и прыгать – не поверил бы ни за что. А теперь, глядя на Крома, и я так хочу научиться. Чтобы, как ты говорил, примером своим показать, что это можно сделать и значит это будет сделано. Сумбурно излагаю, да?

– Да не, в принципе понятно все. Вполне нормальное желание, тем более если есть возможность и пример перед глазами. Ладно, я смотрю ты уже спишь на ходу. Отдыхай, а я пойду еще с Кромом поговорю.

Крома Николай нашел недалеко от штабной землянки. Тот расслабленно сидел на чурбаке, облокотившись спиной на дерево. Николай еще не дошел метра два, как Кром не открывая глаз сказал:

– Составишь компанию, Коля? Что ни говори, но на планете гораздо приятнее находиться, чем на корабле или станции. Я только недавно это начал понимать.

– Это почему так?

– Понимаешь, я родился и вырос на космической станции, где нет таких понятий как запах травы или ветер. Тот же сквозняк – тоже явление редкое и обычно связанное с какими-то проблемами, разгерметизацией например. А вы живете посреди этого разнообразия запахов и даже не задумываетесь, какое это богатство для чувств.

– И давно ты об этом думаешь?

– Последние года три, после того как в результате небольшой войнушки наш челнок уничтожили и я с двумя бойцами три недели провел в джунглях. Как мы там выжили – до сих пор не понимаю… Но это буйство красок и запахов – до сих пор забыть не могу. Ладно, ты по делу?

– Да так, обсудить кое-что.

– Рассказывай. Видел твои трофеи. Неплохо на первый взгляд. Я так понял это еще не все?

– Да. И как раз об этом речь. Понимаешь, мы сегодня осматривали еще четыре танка, такие как привезли. Два из них можно починить полностью, работы там не много, но работы шумная. А остальные два, можно преврати в в стационарные огневые точки, если забрать сюда. Плюс что-то может пойти на запчасти. Твое мнение?

– Мысль конечно интересная. Челнок вернется завтра, так что послезавтра можно будет их конечно перенести сюда. Вот только придется остальных посвящать в курс дела. Ты готов к этому?

– Ну, Иван и так ждет не дождется завтра, чтобы устроить допрос по поводу “лекарства”. Так что днем раньше, днем позже – разницы особой не вижу. Кстати, какие у тебя планы на новичков? Надо бы их в деле обкатать?

– Мне еще надо денька три. Как раз немного мышечную массу нарастят и к нагрузкам привыкнут. Лучше хотя бы неделю, но сам понимаю, что этого времени у нас нет.

– Хорошо. Тогда давай сделаем следующим образом: ты готовь бойцов, а я в это время со своей командой пошуршу по остальным местам и постараюсь притянуть то, что можно. Потом проводим операцию, обкатываем бойцов и переносим непереносимое сюда для дальнейшего ремонта. И приступаем к операции “Госпиталь”. Две машины у нас уже есть, как раз еще парочку раздобудем.

– Так у нас же три машины

– А как я на той стороне объясню, откуда у меня трофей, в то время, как мы отступаем.

– Ну да, сложновато будет. Насколько я понял со слов бойцов, ваши “органы” думать и разбираться не любят.

– Увы, что есть, то есть. Ладно, раз мы все обсудили, пойду отдыхать – на завтра пару мест намечено, а туда чуть подальше идти.

***

Следующие три дня смешались в “ходьбу-обследование-перегон”, но зато отряд мог теперь похвастаться еще двумя грузовиками, одним тягачом и двумя 76 мм орудиями Ф-22-УСВ с тройным боекомплектом. Пошарившись в разбитой колонне, раздобыли две бочки с соляркой и сняли запчасти с поврежденных машин. Так что к вечеру грузовик из первого приобретения обзавелся целым радиатором. Понавозили еще кучу всего по мелочи – пока специалисты возились вокруг техники, пехота (кроме охранения) собирала оружие и хоронила павших бойцов. Так что за три дня у нас на складе появилось еще четыре ручных пулемета, один станковый, десяток пистолетов и под сотню винтовок. На вопрос к Петровичу зачем нам винтовки, тот ответил что всяко разно пригодится. Может кому отдать, на что поменять. Ну что возьмешь с хомяка?

Но самое ценное приобретение мы получили совсем случайно. На третий день мы решили прверить как поживают наши четыре танка, оставленные на потом. Каково же было наше удивление, когда подходя к “заветной поляне” , мы обнаружили немецкого часового и стоящую возле танка машину с фургоном. Вокруг танков копошилось человечка четыре в заляпанных комбинезонах и испачканных маслом вперемешку с грязью руками. Подозвав к себе Петровича и танкистов мы стали обсуждать ситуацию.

Так как трофейщики (а это были именно они) уже заканчивали свою работу, решили подождать немного и взять их по тихому в ножи. Они как раз заправляли два танка горючим и цепляли два других троссами. И машинка их нам пригодится. Судя по всему, там должна была быть передвижная ремонтная мастерская.

На том и порешили. Операция прошла быстро и уже через двадцать минут, освободив трупы от формы (пригодится еще), мы выдвинулись на базу.

Изучив на месте содержимое фургончика механики пускали слюни и прыгали от радости. Такого набора инструмента и оборудования мало кто видел в одном месте. После этого они клятвенно заверили руководство отряда, что теперь то уж вся техника будет восстановлена и вообще станет лучше новой.

Учитывая, что техники у нас появилось уже много, решили сделать паузу в стаскивании и устроить парко-хозяйственный день: сделать парочку навесов, чтобы можно было занимать ремонтом и профилактикой даже в дождь. К тому же, просмотрев подъезды к базе, нашли пару мест с наилучшими секторами обстрела и решили все-таки вкопать два танка, а для остальных подготовить по две позиции. Так что работы хватило всем.

После такой ударной работы майор с Кромом дали бойцам сутки отдохнуть, а сами собрались в штабной землянке для обсуждения дальнейших шагов. На совещание позвали также Николая, Петровича и особиста. На повестке стоял один вопрос: наметить первоочередные цели.

– Нам нужно провести несколько операций для боевого слаживания команды. Какие будут предложения? – начал совещание Антон.

– Предлагаю в первую очередь озаботиться горючим, – высказал свою мысль Николай. – Танки и грузовики у нас уже есть, но с тем количеством бензина и солярки мы далеко не уедем. Нам нужны пару топливозаправщиков или налет на станцию – там тоже могут быть запасы.

– Для захвата станции у нас сил маловато – людей положим, а полноценно захватить и удержать не получится. Если бы речь шла просто о ее уничтожении – тогда да, расстреляли бы издалека из дивизионок. Тринадцать километров это конечно уже на грани, но с десяти – размолотили бы полностью. Тем более, что пока другого применения я им не вижу.

– А колонны, в которых обычно есть топливозаправщики, нам пока тоже не по зубам

– Тогда давайте устроим налет на лагерь с пленными. Там охраны не много – главное бронетранспортеры вывести из строя. По словам ребят там их два постоянно дежурят.

– То же самое, топливо надо. Туда нам горючего для двух танков хватит, а вот обратно… Сомневаюсь, что у них там есть большие запасы.

– И что теперь?

Отправили разведку за наблюдением за шоссе: кто, куда, с какой периодичностью, какими силами. К вечеру, когда разведчики вернулись, продолжили совещание и, найдя некоторую закономерность в перемещениях противника, выработали план.

Утром, оставив только охрану базы и пару механиков, которые возились с техникой, приводя танки в идеально-рабочее состояние, всем остальным отрядом выдвинулись к шоссе. Разведка за предыдущий день уже нашла пару мест, которые идеально подходили для засады. Работать решили по колонне из трех заправщиков, которая за предыдущий день три раза моталась в обе стороны, причем в одну сторону ехала быстро и явно пустой, а обратно – неспешно тащилась. Из охранения были замечены только два мотоцикла с пулеметами впереди и грузовик с солдатами в конце колонны.

Распределив бойцов и поставив каждому персональную задачу, майор попросил по возможности оставить технику целой. Потянулось долгое время ожидания. По дороге периодически двигались небольшие колонны немцев, но, как бы ни хотелось открыть по ним огонь, нельзя было выдавать свое присутствие. А врезать хотелось, глядя как они идут: оружие по походному, каски у кого на руке, у кого к рюкзаку привязаны. Орали песни, ржали как кони. Совсем еще не пуганные.

– Ничего, – шептали бойцы. – Подождите немного – получите за все сразу.

Наконец показалась нужная колонна. Только как назло, сзади ее догоняла легковушка в сопровождении двух мотоциклистов. Майор, оценив ситуацию, перенацелил парочку бойцов с грузовика на появившееся препятствие – благо бойцов хватало. Когда колонна поравнялась с нужным ориентиром, майор выстрелил по первому мотоциклисту, давая сигнал остальным. Мотоцикл, потерявший управление, вылетел в придорожную канаву и перевернулся, придавив сидящего в коляске пулеметчика: даже если в него не попали, то с переломом позвоночника точно далеко не убежишь.

Майор окинул взглядом место боя и дал команду провести зачистку. Грузовики потерявшие управление двигались куда кто только был горазд – кто уткнулся в кустарник, кто съехал в канаву и заглох. Зачистку уже провели и бойцы стаскивали трупы и оружие противника и забрасывали в кузов грузовика охраны. Хорошо что топливозаправщики остались целыми (простреленные кабины не в счет). Зацепив расстрелянную легковушку найденным в грузовике тросом, колонна выдвинулась в путь и через триста метров повернула в лес. На месте прошедшего боя осталось пять бойцов, которые, уничтожив все следы, скрылись в лесу.

***

Теперь у нас было топливо для более масштабных операций. Изучив содержимое находившегося в легковушке портфеля, мы решили что стоит их передать на ту сторону фронта: слишком уж ценными оказались документы погибшего полковника, владельца машины. Но как это сделать, чтоб внимания к себе не привлечь, и чтобы поверили?

Решили, что при проведении операции “Госпиталь” перекинем легковушку с документами и трупом полковника и оставим на той стороне. Большего без серьезного риска засветиться сделать было нельзя. Нет, конечно можно было отправить какого-нибудь бойца через линию фронта, но пока он туда доберется, сможет ли ее пересечь? Риска много без особых шансов. Да и ценность документов могла быть потеряна к тому времени.

Ну что ж, раз решили – надо выполнять. Челнок уже второй день находился на соседней с базой поляне, поэтому “доказательная часть” была уже под рукой. Первым, кого мы ввели в курс дела стал, конечно же, Иван. Вначале его охватила эйфория и он чуть ли не стал прикидывать как мы, используя челнок, закончим войну в два счета. По мере того, как мы объясняли ему все сложившиеся ограничения, его энтузиазм падал. Настроение его немного улучшилось после того, как он узнал, что мы можем лечить безнадежных раненых, чем мы и собирались заняться в самое ближайшее время. Решили, что пока особо не будем посвящать всех бойцов, а привлечем только тех, кто уже знает и водителей, которые будут управлять грузовиками.

Кроме переданной легковушки мы решили еще “поделиться” парочкой немецких грузовиков и одной автоцистерной с бензином, рассудив что у немцев еще есть, а нашим такой подарок совсем не помешает.

Вызвав задействованных бойцов и погрузившись на машины мы выдвинулись к челноку и уже через пятнадцать минут заезжали с освобожденный от всего лишнего трюм. Сразу все машины в трюм не помещались, поэтому загнав четыре грузовика, предназначенных для вывозараненных, мы взлетели и направились к линии фронта. Для проведения операции мы решили выбрать какой-нибудь полевой медсанбат, у которых всегда остро стоял вопрос о вывозе раненых. Взамен мы решили передать пару тюков с перевязочным материалом, с которым в санбатах всегда был напряг. В свое время на складе мы старались затариться по максимуму, поэтому у нас был некоторый избыточный запас.

Перелетев линию фронта нашли небольшой лесок, через который пролегала грунтовая дорога и, просканировав местность и убедившись в отсутствии посторонних, выгрузились на лесную полянку. Быстро еще раз проверив грузовики и форму, чтобы все было в порядке, колонна направилась к линии фронта. Выехав из леса и доехав до развилки дороги, головная машина остановилась у поста регулировщиков. Катя легко выпрыгнула из кабины и обратилась к старшему:

– Здравия желаю, не подскажете как проехать к медсанбату? Мы тут решили крюк через лес срезать, – она метнула гневный взгляд на водителя, – и немного заплутали. Подскажи браток, а? А то начальство мне голову снимет, если я раненых не вывезу. Мы и так машины еле выбили, а тут такое…

Настороженность у бойцов пропала и они, улыбнувшись, стали объяснять дорогу. Катя расслабилась. По сути это был самый скользкий момент во всей истории – у Кати не было никаких документов, кроме личного удостоверения. Если бы кто-то потребовал предписание и начал копать вглубь, вся затея накрылась бы медным тазом.

Узнав точную дорогу, Катя поблагодарила бойцов и, легко запрыгнув в кабину дала команду на выдвижение. Уже через пол часа колонна из четырех грузовиков остановилась возле одноэтажного здания, в котором угадывалась школа. Катя с Моррисом отправились на розыск местного начальства.

Начальством оказался невысокий крепкий мужчина в белом халате со смертельно уставшими глазами. Он только что вышел из операционной и тяжело привалившись к откосу открытого окна жадно курил.

– Товарищ военврач 1го ранга, разрешите обратиться? – по уставному обратился к нему Моррис.

– Разрешаю, вольно, коллега. Не на плацу, – ответил врач, разглядев знаки различия обратившегося. – Я слушаю, – добавил он совсем не по уставному.

– Мы прибыли за раненными.

– Это хорошо, очень хорошо. Сколько раненых сможете забрать?

– У нас четыре машины, сколько войдет, начнем с самых тяжелых. По возможности постараемся еще приехать. Да, кстати, кому сдать перевязочный материал? Мы привезли немного бинтов.

– Это очень хорошо, что привезли. Передайте старшей медсестре. Марина Ивановна, – обратился он к медсестре, как раз проходившей по коридору, – примите у товарищей перевязочный материал.

– Сейчас передадим. Катя, распорядись, пожалуйста. Итак, с чего начнем? Истории больных есть?

– Да-да, конечно. Давайте пройдем в мой кабинет.

В кабинете врач устало опустился в кресло и предложил Моррису и подошедшей Кате присесть на стоящие у стола табуретки. Посидев молча с минуту, военврач 1го ранга устало произнес:

– Извините, устал я что-то, не представился. Зовут меня Старицкий Николай Дмитриевич, руковожу данным медсанбатом. А Вас?

– Меня зовут Моррис Крамер, а это Катя Остапчук.

– Интересное имя, Моррис

– Да, мой папа родом из Франции, после Революции перебрался в Россию, он у меня инженер – приехал по приглашению на работу. Так здесь и остался. – Моррис с Катей заранее подготовили эту легенду, так как необычное имя требовало объяснений. – Давайте отберем истории, а потом уже погрузкой займемся.

– Если Вас не затруднит, истории лежат на столе перед Вами, а я пока посижу минутку. Истории с красными пометками – это тяжелораненые. Я бы с удовольствием угостил Вас чаем, но, боюсь, чай уже закончился.

– Это не беда. Где можно раздобыть кипятка? – спросила Катя

– У Марины Ивановны, старшей медсестры, – удивленно сказал главврач

Катя легко поднялась и вышла из кабинета. Через несколько минут она вернулась и уселась на место. Моррис все это время спокойно просматривал истории и большую часть откладывал себе в небольшую стопочку. Все истории были с красными пометками.

Через десять минут в дверь постучали и старшая медсестра внесла чайник с кипятком и кружки. Поставив посуду на небольшом столике у стены, она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Моррис открыл свою сумку с красным крестом и достал из нее небольшую баночку, которую передал Кате:

– Катюш, поухаживай за нами.

– С удовольствием, – ответила Катя и быстро и ловко приготовила кофе, залив молотый порошок кипятком.

– Сейчас настоится немного. Не заварной, конечно, но хоть что-то, – сказал она, передавая кружки врачам.

– Удивили, – сказал наконец ошарашенный Старицкий. – Откуда, если не секрет, такое богатство?

– Благодарные пациенты подарили. Лечился у нас лейтенант, командир разведвзвода. Так его бойцы, в благодарность, принесли кофе с французским коньяком – говорят у фрицев еще есть и они себе еще наберут. Мда-с. Коньячку не желаете в кофе? Подставляйте чашку. – Моррис из той же сумки вытащил фляжку и открутив крышку налил немного в подставленные чашки. – Вот теперь почти все как надо. Ваше здоровье. – Моррис взял свою чашку и сделал глоток.

Пока Моррис разговаривал с главврачом, Катя просматривала истории болезни, отобранные Моррисом. Благодаря медицинской нейросети, данные из карточек моментально сохранялись в памяти и были доступны для анализа: на первый взгляд истории болезни тяжелораненых бойцов были совершенно обычными, но Катя сразу же обнаружила, что большинство раненых было военными специалистами: танкистами, артиллеристами, летчиками. Также она отметила закономерность в характере ранений – ранения мягких, но без повреждения костных тканей, то есть то, что позволит быстро поставить бойцов в строй, используя медкапсулы. Обладая знаниями, полученными из базы по боевой медицине третьего уровня, Катя уже представляла сколько по времени займет восстановление.

Закончив просматривать истории, Катя быстро выпила свой кофе и обратилась к главврачу:

– Николай Дмитриевич, я тогда, с Вашего разрешения, начну погрузку? А то время идет, машины простаивают. Может еще одну ходку сегодня получится сделать? Я скажу Марине Ивановне?

– Да-да, конечно. Я сейчас распоряжусь.

Отдав нужные команды, Старицкий вернулся в кабинет и продолжил смаковать полузабытый на фронте вкус натурального кофе. Когда напиток закончился, Николай Дмитриевич с сожалением поставил чашку на стол и сказал:

– Спасибо Вам огромное, Моррис, как в мирное время вернулся ненадолго… – Он немного помолчал. – Вы знаете, я только сейчас понял, как же мне не хватает таких привычных вещей: кофе, хорошее вино, качественный табак. Да что об изысках говорить, если основного не хватает: продуктов, медицинских препаратов, бинтов тех же…

– Николай Дмитриевич, так может я смогу помочь, привезти что-нибудь? – спросил Моррис, которому понравился этот очень уставший врач, тем более что истории болезней, которые просмотрел Моррис, показали высокий уровень мастерства хирурга, что Моррис, как человек, влюбленный в свою профессию, очень ценил. – Вы говорите что надо. Чем сможем – тем поможем. Все-таки снабжение у нас немного лучше вашего будет, да и пациенты благодарные попадаются, например, недавно полковника лечили, так он в благодарность подарил два набора хирургических инструментов. У нас ведь, увы, как: кто закончил лечить, тот и получает благодарность.

– Ну что Вы, Моррис, неудобно как-то. Мы ведь тоже получаем кой-какое снабжение, правда бинтов мало – приходится старые бинты стирать. И так спасибо за то, что сегодня привезли. Ну а если, вдруг, будут еще излишки – привозите, конечно же, примем с благодарностью.

– Вот и ладно. Да, кстати, кофе и коньяк я Вам оставлю – у нас еще есть. Дайте только фляжку, коньяк перелить. Издевательство над напитком, конечно, но что поделать…

– А вот за это, отдельное спасибо. Тут я отказаться не в силах, прошу понять правильно. Питаю слабость к хорошим напиткам, – сказал удивленный Старицкий. Он вышел из кабинета и вскоре вернулся с небольшим стеклянным графинчиком с пробкой, неведомо как уцелевшим в суете госпитальной жизни: судя по всему, он жил здесь еще с времен школы.

– А давайте сюда, я его ополоснул немного.

Моррис аккуратно перелил коньяк в графинчик и, закрутив опустевшую флягу, сказал:

-Ну что, Николай Дмитриевич, нам пора. Надеюсь, скоро увидимся.

Когда Моррис со Старицким вышли на улицу, погрузка уже завершалась. К главврачу подошла старшая медсестра медсанбата и попросила подписать сопроводительные документы, что тот и сделал. Моррис тепло попрощался с главврачом и направился к машине, которую уже заводил водитель. Катя уже сидела в кабине другого грузовика, а бойцы, сопровождающие заняли свои места в кузове. Через несколько минут небольшая колонна выехала со двора бывшей школы.

Моррис, сделав вид что задремал, пользуясь возможностью нейросете устанавливать прямую связь в радиусе до полукилометра, связался с Катериной :

– Ну что, Катя, аптечки установили?

– Нет, было много посторонних. Сейчас их Петрович с бойцами устанавливают. Всего-то и умения, что под гимнастерку к голому телу засунуть и зафиксировать. Я тут список составила по очередности лечения. Ловите. В принципе оно конечно без разницы, но я выделила самых слабых – их в первую очередь положим в капсулы. А то аптечка это хорошо, но..

– Все правильно, Катя, молодец. Я бы тоже так поступил. Это да, капсул у нас всего двадцать, а бойцов – пятьдесят четыре. Кстати, а как вы их всех так разместили? Кузова то небольшие?

– Пришлось поиграться. Где лежа, где полусидя. Я там кстати, видела еще много людей, с похожими ранениями. Может, сделаем еще ходку?

– Я конечно не против, но давай обсудим это с остальными. Да и все равно хочу на базу попасть – кое-что взять надо.

Колонна проехала памятный перекресток и свернула к лесу. На перекрестке дежурили все те же регулировщики и Катя, выскочившая из кабины, приветливо помахала им рукой и сказала, что дорогу они теперь знают и что так короче, да и вражеским самолетам их будет не видно. Согласившись с последним аргументом, регулировщики, пожелав им удачи попрощались.

Колонна, неторопливо, стараясь не растрясти раненых, доехала до леса и скрылась под деревьями. Уже через полчаса они были на месте высадки. Катя, пока ожидали челнок, обошла машины и лично проверила как установлены аптечки и состояние раненых. Все было сделано отлично и за жизнь раненых можно было уже не опасаться. Многие раненые были в сознании и, удивленно глядя на манипуляции Катерины, спрашивали что это такое: большинству аптечки сделали поддерживающие и обезболивающие уколы, так что они с удивлением осматривались и обсуждали свои новые ощущения. Самыми частыми был вопросы почему они остановились в лесу и что такое им засунули под одежду. Катя попросила самых нетерпеливых подождать, сказав что скоро они все узнают.

В назначенное время появился челнок и под удивленными взглядами раненых водители начали выгонять из него трофейные машины, из-за чего немаленькая поляна сразу уменьшилась в размерах. Как место освободилось, грузовики с ранеными заехали по пандусу внутрь челнока, Моррис выстрелил выстрелили из сигнальной ракетницы, привлекая к себе внимание, и челнок взлетел на небольшую высоту, став невидимым и наблюдая за реакцией. Пока Оми с командой смотрели за действиями бойцов, прибывших разобраться пустившими сигнальную ракету, Катя с Моррисом, при помощи бойцов выносили раненых из грузовиков и размещали в кают-компании. Первых двадцать человек по списку, составленному Катей, сразу отнесли и уложили в медицинские капсулы. Чтобы остальные раненые не волновались и не мешали работать, Катя, предварительно проконсультировавшись с Моррисом, просто включила режим сна, благо у аптечки был такой режим.

Оми улыбаясь смотрела, как на поляну вначале примчались бойцы и удивленно остановились, рассматривая явно трофейные машины, местами изрешеченные пулями. К лобовому стеклу автоцистерны был прикреплен мякишем хлеба листок, на котором выло выведено печатными буквами: “Гуманитарная помощь РККА от Вермахта”. Оправившись от шока, сержант, командовавший отделением прибежавших бойцов, подошел к машинам, осмотрел их и потрогал еще теплые капоты. Немного подумав, он отправил бойца к дороге, а остальных расставил вокруг поляны.

Через сорок минут приехала легковая машина, из которой вышло несколько человек. Судя по всему приехали сотрудники органов с экспертами-криминалистами и саперами. Так и оказалось: сапер обследовал машины на наличие взрывающихся “сюрпризов”, после этого эксперт рассматривал следы повреждений самих машин и тела полковника, которое вытащили из легкового “Опеля”, а еще один человек ходил сзади и записывал то, что ему говорил эксперт. Убедившись, что переданными “подарками” занялись всерьез, Оми направила челнок в базе и уже через полчаса грузовики, выехавшие из челнока, направились на заправку, а Катя и Моррис общались с майором, Кромом и Николаем.

– Вот так все и прошло, – Моррис закончил свой рассказ, рассказав о своих приключениях.

– Блин, ну вы и идиоты… – резюмировал подошедший к ним особист.

– В смысле?

– Если ты хочешь еще раз попасть в тот медсанбат, то лететь надо прямо сейчас. Уже через два часа будет поздно.

– Почему? – недоуменно спросили остальные

– Давайте я вкратце расскажу как работает система. Вы выстрелили ракетой недалеко от линии фронта. Ракеты обычно применяют диверсанты для наведения авиации противника на наши объекты. Высланный отряд быстрого реагирования диверсантов не обнаружил, но нашел оставленные вами трофейные машины. Заметьте, в одной машине труп в форме противника с документами. Вызвали экспертов и сапера, для проверки на взрывчатку. Сапер машины проверит, эксперты их осмотрят. Что получается? В НАШЕМ тылу, непонятно откуда появляются ТРОФЕЙНЫЕ машины с ДЕФИЦИТНЫМ топливом и с трупом полковника со свежими СЕКРЕТНЫМИ документами. Такое может быть? Не может. Уже в самом скором времени начнут опрашивать всех, кто был поблизости и узнают, что утром из этого леса выехало четыре пустых грузовика, а за полчаса до появления ракеты они уехали груженые ранеными. Регулировщики вспомнят, что красивая девушка СПРАШИВАЛА как проехать в медсанбат, а в медсанбате скажут, что такая девушка была и действительно забрала раненых. Но до госпиталя эти раненые не доехали и вообще, такие сотрудники ни в одном госпитале не числятся. Что будет дальше рассказывать?

– Блин, и что делать?

– Если и лететь, то прямо сейчас. Причем я не знаю, как сделать так, чтобы не подставить доктора и не раскрыть информацию о нас. По сути, Вы его УЖЕ подставили, увезя раненых непонятно куда, не предъявив ему никаких документов. Скорее всего, по моему мнению, надо лететь на поляну, брать экспертов и человека из органов и посвящать его в наше дело. Мне кажется, что это будет наилучший вариант: замять ситуацию в начале. Если же ситуация выйдет из-под контроля за пределы поляны, то пострадает много людей.

– Хорошо. Тогда летим прямо сейчас, машины уже должны были заправить.

– Я лечу с вами, вот только фуражку и документы свои возьму.

Дождавшись заправленные грузовики, погрузились на челнок и вылетели к полянке с трофеями. Там за прошедшее время ситуация почти не изменилась, разве что сапер закончил свою работу и теперь отдыхал, покуривая в сторонке, ожидая остальных экспертов.

Обсудив ситуацию с Иваном, быстро и тихо вырубили бойцов оцепления из станеров, оставив в сознании работающих возле машин экспертов. Поэтому для них стало шоком, когда сверху над ними завис челнок, во всей своей неземной красе. Особист попытался выхватить оружие, но рассеянный заряд станера не позволил ему закончить движение, сделав ватными ноги и руки и заставив сесть на землю, чтобы не упасть. Причем голова, на удивление, осталась более-менее ясной и чистой.

В мягко опустившейся громадине челнока открылся большой люк и оттуда выдвинулся пандус, по которому неторопливо спустились несколько человек в форме РККА и направились прямо к сидевшим без сил на земле экспертам. Когда они приблизились, сотрудник “органов”, вглядывавшийся в подходивших людей, удивленно спросил:

– Елистратов? Ванька?

– Серега! – бросился к нему Иван Елистратов, пытаясь поднять и поставить на не слушающиеся ноги своего друга. К нему поспешил Моррис и сделал инъекцию, которая убирала последствия “заморозки”.

– Что все это значит, Ваня? Откуда ты взялся? Ты же погиб! Что со мной было? Что это за люди? И наконец, что это за хрень такая большая и откуда она взялась?

Его парализованные спутники были готовы задать те же вопросы, но пока просто слушали, обратившись в слух.

– Не кричи, Серега. Как же ж хорошо, что я именно тебя встретил, – сказал Иван, окончательно парализуя экспертов станером. – Так надо, они просто спят. Скоро все узнаешь.

Подхватив Сергея под руки, так как его ноги еще не до конца слушались, компания двинулась обратно на челнок. Когда все вошли по широкому пандусу, тот втянулся внутрь, люк закрылся и Оми включила режим активной маскировки.

Пройдя в кают-компанию, Сергей остановился, увидев раненых.

– Что здесь в конце-концов происходит?

– Сейчас все узнаешь, идем дальше, – сказал Иван и потянул упершегося Сергея за собой дальше, по направлению к рубке. – Сейчас кают-компания немного занята, идем дальше.

Когда через несколько минут они зашли в рубку. Было видно, что Сергея распирает от огромного количества вопросов. Усадив его в кресло, Иван начал рассказ.

– Теперь ты знаешь основное и я готов ответить на твои вопросы… – сказал Иван, завершив рассказ. Его собеседник сидел, придавленный услышанной информацией. Конечно, находясь на корабле, поверить в услышанное было несложно, но все-равно…

– Ну хорошо, Иван, но почему они не могут нам помочь на фронте?

– Сергей, пойми, они и так уже помогают. Все эти бойцы и командиры, вылеченные и обученные ими. Пойми, пока я не увидел бойцов после обучения в деле, я тоже не верил, а ведь их учили всего три-четыре дня.

– Кстати, а можно посмотреть как они это делают? И увидеть вылеченных…

– Не веришь? Я тоже не верил, пока не увидел. Моррис, покажешь свое хозяйство?

– Конечно покажу. Кстати, через пятнадцать минут первая капсула заканчивает работу. Давай пройдем к медицинским капсулам, а там все увидишь сам. Сейчас заканчивает лечение младший лейтенант Сидельников Никита Михайлович находится, 22 года, танкист, осколочное ранение, ожоги лица и рук. Следующим, через двадцать две минуты, заканчивает лечение лейтенант Никифоров Святослав Иванович, летчик, множественные пулевые ранения. Кстати, как он жив остался – мне до сих непонятно. Огромная кровопотеря, сильный болевой шок. Видать, организм сильный…

Так, за разговорами они пришли в помещение, заставленное устройствами, погожими на большие ящики со стеклянными крышками. На торцах устройств были сделаны небольшие панели управления, которые сейчас перемигивались разноцветными огоньками, сообщая посвященным детали своей работы. Вдруг одна панель полностью засветилась зеленым светом и раздался мелодичный звук, после которого с легким шорохом крышка поползла вверх.

– Мы как раз вовремя пришли, – прокомментировал эти события Моррис и повернувшись к открытому устройству сказал:

– Никита Михайлович, как Вы себя чувствуете?

В капсуле сел голый молодой мужчина, который недоуменно оглядывался по сторонам и никак не мог понять, как он здесь оказался. Никаких следов ожогов на лице и руках у него не было.

– Никита Михайлович, аккуратно вставайте, одежда находится в нише у изголовья капсулы. Сейчас одевайтесь и выходите, мы ответим на ваши все вопросы.

Моррис повернулся к собеседникам и сказал:

– Я тоже каждый раз испытываю восторг, видя это чудо – когда больной израненный человек становится здоровым. Сейчас мы дождемся второго излеченного и продолжим разговор. Кстати, Сергей, мы планировали сделать еще одну ходку в санбат – там еще много людей, излечение и восстановление которых при вашем уровне медицины является долгим и не всегда возможным.

– Но вы, надеюсь, понимаете, что пока я до конца не разобрался во всем…

– Сергей, – вмешался Иван. – Нет времени. Не каждый раненый может дождаться, пока ты будешь разбираться. К тому же, если ты не забыл, в легковой машине находятся очень важные документы. Настолько важные, что ради них мы пошли на риск раскрытия тайны. Я их просматривал – там планы намеченного на послезавтра наступления на этом участке фронта. Времени очень мало. И тебе еще придумать, как предоставить эти документы командованию. Светить челнок и наших новых друзей – нельзя. Слишком много желающих будет поживиться этим, кстати, я тебе передам одного деятеля… Комиссар батальона, впустую положил кучу людей, попал в госпиталь и, вместе с первой группой бойцов, к нам. Его вылечили, так он попытался митинг устроить и захватить челнок… Совсем с головой не дружит, в общем. Ему память, конечно, подтерли, то есть он помнит все, кроме информации о челноке и людях с него, лишнего не расскажет. Но отпускать его просто так, после всех его художеств…

– Я понял, я позабочусь о нем. Кстати, а он действительно народ положил?

– Да, у нас есть пару бойцов, который были в том батальоне

– Тогда мне будут нужны их показания, где с ними можно будет встретиться?

– Они сейчас на нашей лесной базе, так что если интересно, приглашаю в гости – посмотришь как мы устроились. Кстати, надо бы закончить и с машинами – мы, как ты заметил, захватили трофеи и решили поделиться. Насколько я знаю, с машинами и бензином сейчас напряг. Мы вчера захватили три цистерны, вот одну решили подарить.

– А еще две куда?

– Увидишь, сюрприз для тебя будет. Ладно, давай договоримся так. Сейчас Моррис с Катей едут забирают еще раненых, а ты пока занимаешься документами и машиной. Если нужны водители – могу дать бойцов, но с возвратом. Они нам еще нужны, так как трофеи еще будут, перегонять их кому-то надо. Пока наши друзья здесь, на Земле, мы можем спокойно перебрасывать грузы через линию фронта. Подумай об этом.

– Хорошо, я подумаю. Давай, наверное, своих водителей, и что там с моими бойцами из оцепления?

– Да ничего, спят ребятки, через двадцать минут проснутся, если не добавить. Они ничего не видели, ничего не слышали, стояли в оцеплении, разморило, подремали…

– Но учти, я иду на это только потому, что знаю тебя как облупленного… Как и когда мы встречаемся?

– Сколько тебе нужно времени, чтобы решить вопросы?

– Если полностью с документами, то часа четыре… Плюс дорога

– Хорошо, тогда давай через пять часов я буду тебя ждать здесь же. Если очень нужно для дела, то можешь взять пару надежных человек, но желательно не больше — сам понимаешь, чем больше людей знает, тем сложнее сохранить тайну.

***

Когда эксперты и бойцы оцепления пришли в себя, Сергей дописывал бумаги, согласно которым значилось, что техника безопасна и что выводы экспертов это подтверждают. Так как экспертам перед этим были сделаны инъекции, которые стерли память за предыдущие пол часа, то никто с ним спорить не стал. Побочным явлением инъекции Они быстро все подписали и уселись в машину, ожидая, пока колонна будет готова к выезду. Через двадцать минут колонна, возглавляемая легковушкой особиста, выехала к ближайшему населенному пункту и поляна опустела.

При везде на дорогу колонну из необычных грузовых машин попытались остановить регулировщики, но Сергей, вышедший из легковушки и переговоривший с начальником патруля, уладил этот вопрос. Чтобы подобная ситуация не повторялась на каждом перекрестке, Сергей попросил выделить ему сопровождающего, который был выделен и теперь ехал на мотоцикле впереди колонны.

Добравшись до штаба дивизии, Сергей отправился разыскивать знакомого капитана, с которым несколько раз пересекался по службе. Он нашел его в приемной, где тот сидел за столом адъютанта и пытался куда-то дозвониться.

– Привет, Виктор, дело есть. Уделишь мне минут двадцать?

– Привет, Серега, посиди немного, я скоро освобожусь, – ответил тот прикрыв трубку рукой и продолжил разговор. – Да мне все равно, где вы возьмете бензин! У меня танки без горючки стоят, а вы мне сказки рассказываете. Все, жду горючее. Что? Машин нет бочки привезти? Так у меня их тоже нет и взять негде. Обращайтесь в штаб армии, жалуйтесь кому хотите, собак в сани запрягайте, но чтобы сегодня же горючее было! Все.

В сердцах бросив трубку Виктор повернулся к Сергею.

– Нет, ну ты видел это? Есть план, утвержденный командованием фронта, утвержденный Ставкой, а они мне – «нечем доставить»… Бездельники… Ладно, говори с чем пришел.

– Выйдем? – предложил Сергей. – Хочу кое-что показать, думаю, тебе поможет.

– Только не надолго, а то мне комдиву доложить надо. Он минут через двадцать освободится… – ответил Виктор, выходя из-за стола и направляясь к выходу.

– Времени хватит, иди со мной.

Когда они вышли из здания на улицу, Сергей повернул за угол здания, к припаркованным под деревьями машинам.

– Понимаешь, вся история достаточно длинная, но если в двух словах, то мои люди добыли очень любопытные документы и доставили вот эти трофеи. Здесь автоцистерна с бензином, два грузовика и легковушка. Так что теперь это твое добро, распишись вот здесь, что принял. Отлично, можешь распоряжаться. Ищи водителей, так как я обещал этих вернуть обратно. Да, вот портфель с документами полковника.

– Где вы это взяли? – спросил Виктор, просматривая документы и понимая, что именно ему попало в руки.

– Машина полковника попала в нашу засаду. Полковник убит, а документы с машиной перед тобой.

– Это не липа?

– Доставили надежные люди. Я как глянул на документы, так сразу к тебе, даже по инстанции передавать не стал, чтобы время не терять.

– Значит так, идем со мной. Это должен увидеть комдив, а потом поговорим.

Капитан остановил проходящего мимо старшину:

***

Через пять минут они уже сидели у комдива, который листал доставленные документы и только чем дальше, тем больше хмурился. Закончив из просматривать, он взглянул исподлобья на Сергея и спросил:

– Откуда эти документы у вас? Насколько это достоверная информация?

– Мне эти документы доставили надежные люди вместе с другими трофеями.

– Что за трофеи?

– Кроме легковой машины, в которой документы вез полковник, автоцистерна с бензином и два бортовых грузовика. Стоят за углом, возле штаба, – пояснил Виктор. – Я выставил охрану и сейчас командир автороты примет транспорт. Бензин сразу к танкистам отправлю, а машины — в тыл. У них, видите ли, не на чем привезти нам горючее. Надо только закрасить немецкие опознавательные знаки и нарисовать наши, а то тормозить на каждом углу будут.

– Хорошо, капитан, распорядись. – Подождав, пока Виктор выйдет, чтобы дать распоряжения, полковник продолжил. – Интересно, и как это им удалось? Не только добыть, но и переправить через линию фронта… У нас бензина нет, а у разведки есть? Может и танки с артиллерией у них есть?

– Может и есть, мне не говорили. Знаю только, что за линией фронта очень много брошенного нашей армией имущества и вооружения, вот они подбирают его потихоньку. Да. мне сказали, что в трофеях было три цистерны, но нам передали одну, так как им самим нужно. Так что я не удивлюсь, если они и танки собрали. Поймите, товарищ полковник, это не моя тайна и всех подробностей я не знаю, но в достоверности данных я ручаюсь, так как передал их мне мой бывший товарищ, которого я считал погибшим. Оказалось, что он выполнял задание на оккупированной территории.

– Темнишь, старлей… Ох темнишь…

Скрипнула дверь и в кабинет вошел и сел за стол Виктор.

– Я слово дал, что не буду рассказывать. Правда, мне разрешили взять двух человек на встречу, там они пообещали ответить на вопросы.

– Когда встреча с твоими друзьями?

– Через три с половиной часа.

– И как мне докладывать? Взял документы не пойми где, не пойми у кого? Меня же спрашивать будут, откуда информация.

– Материалы, добытые разведкой. Проведу по своему ведомству.

– Ну смотри. Я даю ход этим документам, проводи их по своему ведомству, чтобы максимум через час происхождение документов не вызывало никаких сомнений и ни один комар не подкопался. А на встречу я с Виктором поеду, уж очень сильно ты меня заинтересовал своими знакомыми. Жду тебя через.. два часа тридцать минут, а я пока в штаб армии поеду. Кстати, Виктор, а что там за легковушка? Ты ее видел?

– Так точно, видел, товарищ полковник. Опель, в отличном состоянии.

– Вот на ней и поедем. Ох, и полетят у кого-то головы когда я эти документы предоставлю… Прошляпить такое…

***

Медсанбат встретил Морриса и Катю знакомой суетой и запахом лекарств, ран и боли. Им пришлось немного подождать, пока Старицкий закончит операцию и освободится. На врач был занят, старшая медсестра на правах добрых знакомых проводила их в кабинет главврача, где они и сидели и пили принесенный ею же чай.

– Рад снова Вас видеть, Моррис, Катя, – сказал Старицкий входя в кабинет. – Как там наши раненые доехали?

– Все просто отлично, Николай Дмитриевич. Довезли, передали раненых и опять сюда, к Вам, пока есть свободный транспорт. Мы тут, с Вашего позволения, отобрали истории болезней., просмотрите.

– Ну что ж, возражений нет, вот только эти два человека пока еще слабы, перенесут ли дорогу?

– Дорогу они перенесут, а вот здесь, боюсь, шансов у них не прибавится. Я просмотрел динамику, несмотря на все Ваши усилия, пока только ухудшение ситуации. Боюсь, дня через три у них точно шансов не будет. А у нас все-таки условия получше будут, потому я бы и хотел их забрать к себе.

– Ну что ж, коллега, не могу с Вами не согласиться. И самое противное, что не понимаю, что происходит. Видимых причин для таких ухудшений нет.

– А не видимых? – спросила Катя.

– В смысле, невидимых? – спросил Старицкий

– Могут же быть разные причины, почему выздоровление не наступает: например, когда человек не хочет или не может бороться. Такое ведь тоже бывает?

– Бывает, конечно. Интересно, а ведь с такой точки зрения я на это не смотрел. Да, с этим количеством раненых совсем плохим стал… Что делается…

– Так мы их забираем с собой?

– Хорошо, если вы считаете, что довезете, то конечно же забирайте. Может в вашем госпитале они действительно поправятся…

– Ну хорошо, Николай Дмитриевич, пойдем грузиться и будем выдвигаться, время однако.

– Хорошо, тогда не буду задерживать, тем более что и мне пора. Будете в наших краях, заезжайте.

Загрузив раненых, колонна выдвинулась в обратный путь.

***

Когда полковник привез документы в штаб армии, тот моментально превратился в разворошенный муравейник: не каждый день узнаешь направление и силы нацеленного на тебя удара, причем понимая, что отразить этот удар практически нечем. Убедившись, что меры принимаются и его присутствие в штабе армии больше не нужно, полковник отправился обратно, чтобы успеть на встречу.

***

– Твою же ж .. – выругался Сергей и попробовал посадить полковника ровнее, чтобы осмотреть степень нанесенных ран. – Виктор, ты как? Как водитель?

– Я цел, водитель.. не понял пока

К ним уже бежали бойцы, ехавшие из другой машины. Они открыли дверцы и начали осматривать раненых. Командовал ими боец, из раскрытого ворота которого выглядывала тельняшка:

– Полковник ранен, водитель тоже… в санбат не довезем, отойдут по дороге. Так, давайте аптечки, ставим. – Сергей с Виктором удивленно смотрели, как водители быстро и ловко забинтовали раны вытащенными индивидуальными пакетами, а потом достали небольшие коробочки размером с пачку папирос и прикрепили одну водителю, а другую полковнику под одежду прямо на голое тело. – Все, теперь порядок. Водителя несем в другую машину, я здесь за руль. Погнали к нашим, там их быстро починят.

Виктор был в шоке: – Куда погнали? Полковника в госпиталь надо!

Матрос посмотрел на него долгим взглядом и спросил: – Ты хочешь, чтобы он выжил? Тогда не мешай, доверься, – и уже другим тоном и голосом. – По машинам, погнали.

Через двадцать минут они доехали до знакомой полянки и их водитель посигналил три коротких и три длинных гудка. В этот же момент над ними проявился корабль, к виду которого Сергей пока не привык. Виктор вздрогнул и уставился в окно немигающим взглядом. Из открывшегося люка выдвинулся пандус и автомобиль легко въехал в трюм. Вслед за ним въехала и машина Сергея.

Заглушив двигатель, водитель выскочил из машины и крикнул стоявшим с трюме людям:

– Катю зовите, срочно, и носилки давайте. У нас двое раненых.

Сергей открыл дверцу и выбрался из машины. Вслед за ним вылез ошарашенно глядящий вокруг Виктор:

– Где мы находимся?

– У друзей, у тех, о ком я говорил. Да, не так я представлял ваше знакомство, но.

В этот момент к ним подбежала девушка и несколько человек с носилками. Посмотрев на водителя, который их привез она сказал:

– Рассказывай, Гриша, что произошло

– Мессер налетел, охотник. Если бы водитель не вильнул в сторону — было б четыре трупа, а так – только ранены двое. Мы их перевязали, поставили аптечки как ты учила и быстро сюда.

Девушка, достала коробочки из под одежды раненых и изучила комбинацию разноцветных огоньков.

– Молодцы, вовремя успели, несите раненых к капсулам. Через пять минут освобождается пятая капсула — туда водителя, ему больше досталось. Восемнадцатая капсула освободится через шестнадцать минут, в нее полковника положим.

Девушка повернулась к Виктору с Сергеем и сказала:

– Идите за мной, сами все увидите. Иван и остальные подойдут как только освободятся, минут через десять. – После чего пошла вслед за бойцами, уносившими носилки. Виктор с Сергеем двинулись за ней, так как кроме них в просторном трюме никого больше не оставалось.

Пройдя через просторный трюм они пересекли широкий коридор и вошли в помещение, заставленное каким-то оборудованием. Бойцы, следуя указаниям девушки, отнесли носилки к указанным ею установкам и начали раздевать лежащих на носилках раненых. Не успел Виктор открыть рта, чтобы возмутиться таким обращением к пострадавшим, как раздался мелодичный звук и у установки, возле которой находились носилки с водителем, начала плавно открываться крышка. К открывающейся медицинской капсуле подошла Катя и улыбнувшись приветливо сказала:

– Как вы себя чувствуете?

Человек, лежащий в капсуле, удивленно сел и начал осматриваться. Девушка продолжила:

– Сейчас вам помогут одеться и проводят в другое помещение, где Вы сможете пообедать и получить ответы на все вопросы.

Два подошедших бойца помогли человеку встать и только теперь Виктор с Сергеем заметили, что он полностью голый и бойцы выдали ему свежее нижнее белье. После того как человек оделся, его проводили на выход, а в освободившуюся установку уложили полностью раздетого раненого водителя. Крышка установки закрылась и Катя сосредоточилась на панели управления, быстро нажимая какие-то кнопки и их комбинации. Наконец она отвлеклась от панели и, повернувшись к замершим Виктору с Сергеем, сказала, отвечая на невысказанный вопрос:

– Ну вот, вы видели наши медицинские капсулы в действии, правда только последний и первый моменты — когда здоровый человек покидает капсулу и когда только туда попадает. Но ничего, через час ваш водитель будет как новенький.

Еще одна капсула издала такой же мелодичный звук и Катя поспешила к ней. Все повторилось и еще одного вылеченного человека увели в другое помещение. – А сейчас займемся вашим полковником, – сказал Катя, когда раненого уложили в капсулу и крышка закрылась. Девушка сосредоточилась на управлении и через некоторое время повернулась к Виктору и спросила: – Полковник жаловался на сердце? На почки?

– Я не слышал от него жалоб…

– Странно, по показаниям капсулы, у него давно уже проблемы с сердцем и почками. А еще он часто применяет болеутоляющее… Хорошо, мы его подлечим немного и почистим организм. Думаю, Полутора часов для этого будет достаточно. – Катя прислушалась к чему-то и сказала. – А теперь вас хочет видеть руководство. За дверью вас ждет сопровождающий, до встречи.

Когда Виктор с Сергеем вышли из помещения этой большой «фабрики здоровья», их действительно ожидал их старый знакомый — водитель с выглядывающей из тельняшкой, который проводил их в уже знакомую Сергею рубку. Виктор же внимательно осматривал все вокруг, стараясь запомнить как можно больше информации.

– Присаживайтесь, – показал на свободные кресла Иван. – Давайте знакомиться. Меня зовут Иван Елистратов, старый знакомый Сергея.

– Виктор Товстых, – капитан привстал из кресла и протянул руку для приветствия. – Я, честно говоря, до сих пор не совсем понял: мне это все снится?

– Я понимаю ваши чувства, Виктор, – улыбнулся Иван, сам был таким же буквально меньше недели назад. Давайте я вкратце введу вас в курс дела, а всю историю расскажу уже когда полковник к нам присоединится — история достаточно длинная, а времени у нас немного. Итак из-за этой истории с мессером столько времени потеряли…

– Да уж, честно говоря, когда Сергей говорил, что у его знакомых много возможностей, мы, с Семеном Васильевичем, даже предположить не могли такого…

– Да, это правда, но давайте перейдем к делу. Мы сейчас уже за линией фронта и через тридцать минут будем на нашей базе. Там Вы встретитесь с нашим объединенным руководством и определимся, чем мы сможем быть друг другу полезными — все-таки одно дело делаем. А пока, если нет возражений, предлагаю пообедать. Алкоголь не предлагаю, но кофе или чай точно будет.

– Кофе, если можно. Кстати, можно где-то руки помыть, умыться?

– Извините, конечно же можно, идем. – Иван проводил гостей в санузел, показал как включается и настраивается вода и как пользоваться сушилкой для рук. – Может в душ? Пока летим? Белье сейчас будет да и форму пока освежим… Душевые кабинки в ту дверь, туалеты — туда. В общем, разберетесь. Одежду бросите на лавке, ее заберут в стирку, а свежее белье сейчас принесут. За свои вещи не беспокойтесь, никто их не возьмет.

Сергей с Виктором прошли в дверь и увидели небольшой коридорчик и ряд дверец с одной стороны, а напротив них — лавка во всю длину и крючки на стене. Раздевшись, они вошли в кабинки и с наслаждением стали под тугие струи воды. Когда они вышли из душа, грязной формы уже не было, а вместо нее лежало чистое нижнее белье и висели большие банные полотенца. Вытершись и одевшись они вышли в коридор, где их уже ждал сопровождающий из бойцов, который проводил их в кают-компанию. Там они увидели человек двадцать с таком же нижнем белье, которые собравшись в несколько кружков что-то обсуждали. Увидев новых «коллег по одежде», от ближайшей группы отделился человек, который направился к ним. Подойдя к ним он поздоровался и они разговорились. В ходе разговора выяснилось, что здесь находятся бывшие тяжелораненые, которые еще сегодня утром лежали в госпитале в весьма тяжелом . Их вкратце проинформировали об их гостевом статусе, но серьезного разговора с предложением пока не было. Дураков среди выздоровевших не нашлось и все прекрасно понимали, что взамен за эту услугу от них что-то попросят и теперь они, разбившись на группы, дружно гадали, чем же именно они смогут отблагодарить за свое выздоровление.

Самые первые выздоровевшие уже освоили управление пищевым синтезатором, по крайней мере могли заказать нормальный плотный обед и выбирать из нескольких напитков, таких как чай, кофе и пару соков, чем и развлекались, выступая в роли поваров. Учитывая, что никто никого не контролировал, а еда была вкусной, после голодного военного времени и такого «экстренного выздоровления», люди наедались с толком, чувством, расстановкой. Так что к моменту, когда туда пришли Сергей с Виктором, бойцы делились на две группы: те, кто еще ел и те, кто еще хотел, но уже всерьез побаивался лопнуть. Повара, чрезмерно гордые возложенной на них миссией, поставили перед ними одноразовые тарелки с обедом и, пожелав приятного аппетита, удалились. Вспомнив, что уже практически вечер, а обед они пропустили, да и завтрак был так себе, Виктор с Сергеем воздали должное обеду и, запив его крепким горячим чаем, поблагодарили местных поваров за заботу. Только они расслабленно откинулись на спинки стульев, за ними пришли и проводили в каюту, где лежала уже почищенная форма, пахнущая каким-то непривычным резким, но свежим запахом. После этого их проводили в знакомую рубку.

– Мы подлетаем, – сказал Иван. – Будем на месте через десять минут. Так что можете пока посидеть здесь. Может есть какие-то вопросы?

– А сколько может перевозить за раз этот корабль?

– Штатно челнок предназначен для перевозки трехсот штурмовиков и двух отделений мехов. Если это перевести в вес, то десантник в штурмовой броне весит килограмм двести. Один мех в полном снаряжении весит четыреста пятьдесят килограмм, а их в отделении пять, всего десять. Итого шестьдесят пять тонн, но учитывая двойной запас прочности и мощности, то можем говорить о ста тоннах…

– Неслабо. Это двенадцать Т-26 или семь БТ-7 получается за один раз. Скорее места не хватит…

– Ну да, а если учесть, что у нас есть еще один такой челнок…

– Что? Мне об этом ничего не говорили, – Сергей был поражен услышанным, оказывается есть еще один такой же корабль. – А где он, у вас на базе?

– Нет, он на крейсере. За Сатурном, если использовать ваши названия планет.

– И сколько дней туда лететь?

– Почему же дней? Пять-шесть часов и на крейсере.

Сергей с Виктором не нашли что на это сказать. Такая мощь и совсем рядом. Словно читая их мысли, Оми добавила:

– Но вам надо разговаривать с нашим командованием. Лично я сомневаюсь, что они разрешат применять нашу технику в вашей войне. Кстати, а мы уже прибыли. Добро пожаловать на нашу базу.

Выйдя из челнока, Сергей с Виктором удивленно остановились: никаких следов постоянного нахождения людей видно не было, поляна как поляна. Только на опушке, под хорошо замаскированным навесом, стояло два явно летательных аппарата, непривычной конструкции: один был похож на ракету с небольшими крыльями по бокам, а другой на трехзубые вилы, у которыхцентральный «зуб» был длиннее и толще, чем боковые. Заметив их интерес к ним подошел Иван и сказал:

– Это истребители наших друзей: «Смерч» и «Трезубец». Они здесь на всякий случай, для охраны челнока. Достойных конкурентов у нас на Земле для них нет и еще долго не предвидится.

– У меня такое ощущение, что я сплю и вижу сон, так не бывает, – сказал Виктор.

– Бывает, мало того, к хорошему очень быстро привыкаешь. Взять к примеру медкапсулы: они умеют не только лечить раны и болезни. Еще они очень классно силы восстанавливают: пятнадцать минут — и снова как огурчик. Как мне рассказали бойцы, которые здесь с самого начала, то когда строили нашу базу работали трое суток без перерыва. Как только устал и сил уже нет — в капсулу и через пятнадцать минут опять за работу.

Из челнока выехали и проехали мимо них два грузовика, в которых сидели бойцы в нижнем белье.

– Куда это они? – спросил Виктор, проводив взглядом машины.

– На довольствие ставить повезли: форму получать, оружие.

– Я так понимаю, с этим у вас тоже проблем нет?

– Правильно понимаете, – улыбаясь ответил Иван. – В самом начале, умные люди озаботились содержимым окружного склада. А что не смогли вывезти — взорвали к лешему, чтобы немцам не досталось. Так что теперь у нас хватает формы на любой вкус и есть автоматическое оружие на выбор. Да вы скоро сами все увидите, когда полковник к нам присоединится.

– А где ваше руководство?

– Сейчас они немного заняты, но скоро освободятся. Идем в челнок? Здесь ничего не увидите, а по базе я потом экскурсию проведу, когда полковник присоединится к нам.

Компания зашла в челнок и направилась в опустевшую кают-компанию.

– Кстати, Ваня, а мне еще не понятен вопрос с ранеными. Вы их забрали там, перевезли за линию фронта..

– Потерпите, уже немного осталось до совещания. Все ответы на вопросы — там. Честно. На часть вопросов я и сам ответов не знаю, а остальное — услышите вместе с остальными, так как рассказывать долго, все равно до совещания не успею. Лучше идем встретим вашего водителя.

***

Тихий шорох заставил Снегирева открыть глаза. Место было незнакомым. Он явно лежал в каком то ящике, отделанном изнутри каким-то мягким упругим материалом. Прозрачная крышка ящика остановилась, полностью поднявшись вверх. Именно это движение и издавало шорох, который его разбудил. Степан постарался вспомнить предыдущие события, но последними воспоминаниями были поворот от дороги к лесу и близкий взрыв, потом провал. Ни как он попал сюда, ни где и когда это «сюда» – совершенно непонятно.

– Как Вы себя чувствуете, Степан Иванович? – голос капитана Свиридова вывел полковника из размышлений.

– На удивление отлично, – машинально ответил полковник и вдруг осознал, что таки действительно отлично себя чувствует, чего с ним не было уже лет десять. – Как ни странно, у меня ничего не болит, не ноет и не тянет. Что со мной было? Я помню взрыв и все…

Капитан нахмурился:

– Вот именно, что почти все. Вы были очень тяжело ранены, до медсанбата мы вас не довезли бы, слишком много крови потеряли.

– Сколько времени прошло? Отбили наступление? Где я?

– Мы у друзей Сергей. Тут такое… С момента взрыва и вашего ранения прошло всего два с половиной часа

– Как такое возможно? Я чувствую себя полностью здоровым.

***

Когда Снегирев с капитаном вошли в кают-компании, полковник выглядел явно помолодевшим, исчезли темные круги под глазами и весь он лучился внутренней энергией. Из его формы сохранились только штаны и сапоги, которые и были на нем. Китель, посеченный осколками и залитый кровью, годился только на тряпки, поэтому ему со склада принесли новый китель, который надо было привести в порядок, чем полковник, извинившись, и занялся, устроившись в удобном кресле. Тем не менее, его занятие совершенно не мешало разговору, который тут же завязался. Полковника живо интересовало, что произошло, пока он «отсутствовал», где они находятся и как вообще такое возможно. Когда полковник закончил с формой и оделся, его и водителя плотно покормили и вся компания вышла из челнока и отправилась на базу.

После знакомства с руководством отряда в лице майора, Крома и Николая, Снегиреву, Сергею и Виктору предложили пройти под навес, куда пригласили вылеченных специалистов для серьезного разговора. Именно там новоприбывшие могли получить ответы на свои вопросы и принять решение о своих дальнейших действиях. Полковник, которому было интересно узнать что происходит, тоже решил поприсутствовать, понимая, что основной разговор состоится в узком кругу после общего собрания.

Собрание начал майор и, представившись, в нескольких словах рассказал о достигнутых договоренностях с пришельцами и о причинах ограничений, которые не позволяют действовать официально. Рассказ продлился долго, после чего наступило время вопросов и ответов.

– Сколько наша помощь займет времени и в чем она будет заключаться?

– Мы ориентируемся максимум на два месяца, а заключаться будет в захвате базы. Первый месяц мы учимся воевать здесь, на немцах. Потом небольшое обучение на крейсере, где вам расскажут устройства подобных баз и потренируют в похожих условиях. И, как «выпускной экзамен», захват базы. Затем каждый сможет сделать свой выбор — остается он на Земле или летит к звездам. Это решение никто не требует принимать прямо сейчас, поэтому есть время подумать.

– На чем и как мы будем воевать?

– Летчики отправятся на крейсер, где будут осваивать аэрокосмические истребители и штурмовики. Здесь на Земле им задач пока нет. Танкисты будут учиться воевать здесь на привычных вам танках. Артиллеристы также нужны здесь.

– А пехота ?

– Обычной пехоты у нас уже давно уже нет. У нас теперь специально подготовленные воска, специально обученные для решения определенных задач: мобильная пехота — базовый уровень, десантники уже гораздо лучше подготовлены и, наконец, штурмовики — элита, способная решить любую поставленную перед ними задачу. Сразу предупреждаю: учить буду жестко, по стандартам имперских штурмовиков. Конечно, учитывая вашу предыдущую подготовку, за месяц полноценных штурмовиков, да даже десантников, я не сделаю, но до уровня мобильной пехоты постараюсь подтянуть.

– Вы сказали, что танкисты будут учиться воевать здесь. А на чем?

– На текущий момент у нас имеется девять Т-26, четыре БТ-7 разных модификаций и три Т-34. Еще два Т-26 вкопаны как неподвижные огневые точки. Большую часть танков мы притащили только сегодня после ремонта, так что надо будет полностью проверить их состояние и, если нужно, перебрать, чтобы быть в них уверенными.

– Подождите, Вы сказали из ремонта? Из какого?

– Все очень просто: немцы активно собирают и восстанавливают поврежденное и брошенное военное снаряжение. Так, если первые два танка мы нашли замаскированными в лесу без топлива, то следующие четыре мы захватили у немецкой ремонтной бригады, которая готовила их для буксировки в свою стационарную техническую мастерскую. Мы нашли две такие мастерские, куда было стянуто большое количество нашей техники. Когда технику привели в порядок и начали транспортировать в войска, мы захватили колонну. Если немцы постараются и ударно поработают, то скоро мы получим еще два Т-34, один КВ и четыре БТ-7.

– Как-то все слишком легко у вас…

– Конечно, не так все радужно, но мы учимся эффективно действовать. Каждая операция тщательно планируется и проводится под контролем инструкторов, чтобы, когда они улетят, мы смогли продолжить сами, да еще и других научить. За две недели существования отряда, мы провели уже с десяток операций, не потеряв при этом ни одного бойца. Было трое раненых, которых мы вылечили.

– А артиллеристы что будут делать у Вас?

– С артиллерией посложнее. Нет, сами орудия и выстрелы к ним есть, но применение для них пока не очень вырисовывается. С учетом сегодняшних «приобретений», у нас есть уже четыре 76мм дивизионные пушки Ф-22-УСВ, двенадцать 45мм противотанковых орудий 53-К и три МЛ-20. Для МЛ-20 имеем по пол сотни выстрелов на ствол. 76мм снарядов у нас порядка тысячи, разных. Из тягачей у нас есть четыре трактора С-65, один СТЗ-5 и три «Комсомольца». Есть еще минометы 50мм и 82мм, но мин к ним мало. Это то, что мы имеем по артиллерии. А теперь, если вопросов пока нет, давайте послушаем представителя фронта, полковника Снегирева Степана Ивановича. Может он что-то посоветует?

Полковник, на которого так неожиданно перевели разговор, немного растерялся:

– Товарищи, честно скажу, сегодняшний день для меня — это сплошной шок. Вначале я получил переданные вами очень важные документы, потом чуть не погиб, потом чудесным образом воскрес и это все за один день. Теперь сижу, слушаю вас и понимаю, что у небольшого отряда средств усиления столько же, если не больше, чем у всей моей дивизии…

– Это одна из причин, по которым мы Вас сюда и пригласили, – сказал майор. – Мы готовы поделиться с вашей дивизией средствами усиления и даже людьми, которые по каким-то причинам не захотят к нам присоединиться. Единственно, Вам придется позаботиться о легализации — вряд ли ускоренное излечение постоянно практикуется в ваших госпиталях.

– Это мы решим. А что вы можете передать? – тут же спросил заинтересованный полковник.

– В принципе, мы совершенно безболезненно можем передать вам МЛ-20 со всеми наличными выстрелами. Тяжеловаты они для нас. Еще мы передадим около трех десятков минометов, но без мин. И шесть 53-К тоже смело отдадим. У нас все-равно сейчас банально людей не хватает…

– А танки?

– А зачем они вам?

– В смысле? Что значит зачем нам танки? На нас будет танковая группа наступать…

– Вот именно. Вам в первую очередь нужна противотанковая артиллерия и умение ею пользоваться, а не танки. Мы лучше отдадим вам все двенадцать сорокопяток, чем танки.

– А почему именно так?

– Давайте разбор типичных ошибок тактики проведем после общего собрания.

– Хорошо, конечно.

– Тогда даю час на раздумья. Те, кто считает, что немцев бить можно только на фронте — вернутся туда сегодня же вместе с полковником Снегиревым. А пока все свободны..

Полковника с Виктором и Сергеем пригласили на небольшую экскурсию по базе. Все объекты были искусно укрыты, так что увидеть вход в землянку можно было метров с двух. Технический парк их поразил: под навесами грозно замерли танки, на некотором удалении стояли грузовики и автоцистерны. На отдельной площадке стояли тягачи и орудия. Все площадки были разнесены между собой и тщательно замаскированы.

– А где храните снаряды?

Их проводили к складу, встроенному в стенку оврага. Войдя в помещение склада гости пораженно остановились. Площадь склада была больше двухсот метров, при высоте потолков метра три. Потолок, выполненный из бревен подпирали колонны, сделанные из толстых стволов. Все пространство было заставлено ящиками с выстрелами, причем порядок был идеальный. Возле входа находилась огороженная комнатка, в которой сидел боец, а перед ним лежали две разлинованные тетрадки. На удивленный вопрос был дан ответ, что первая тетрадь — журнал учета боеприпасов, а вторая — журнал посещения: кто приходил, когда и зачем. Просмотрев журнал учета боеприпасов полковник оценил удобство записи: сразу было видно, что есть на складе и где, в каком штабеле лежит.

После экскурсии руководство собралось в штабной землянке и, усевшись за стол с разложенными картами, началось совещание.

– Когда вы сможете передать вооружение? – спросил Снегирев

– Орудия с одним боекомплектом перевезем уже сегодня. Оставшиеся снаряды перенесем завтра, как только люди отдохнут. С утра загрузим машины и доставим на поляну. Дальше машины пойдут своим ходом. Николай на «Смерче» прикроет машины от вражеских самолетов.

– Отлично. Что требуется с нашей стороны?

– Организуйте встречу и своевременную разгрузку, чтобы машины не простаивали. Водители в разгрузке не должны участвовать, они должны отдохнуть, у них на завтра большая программа: мы разведали еще парочку складов, которые немцы еще не успели оприходовать — только поставили охрану. Надо будет организовать вывоз боеприпасов и снаряжения оттуда. Добра там не просто много, а очень много, сами мы столько не освоим. Поэтому надо организовать бесперебойный прием грузов, чтобы машины не простаивали. Пока мы задействуем эти четыре грузовика, может еще что-то подберем и восстановим. Мы могли бы использовать трофейные машины, но боюсь на той стороне могут возникнуть проблемы из-за этого. Идеальным вариантом был бы обмен машин — мы пригнали груженые, оставили, взяли пустые и отправились на загрузку, а вы пока те разгрузите, такая карусель.

– Конечно, это наилучший вариант. Я распоряжусь подготовить и предоставить обменные машины и согласую место выгрузки и обмена, чтобы возить недалеко было.

– Отлично. Тогда сегодня мы перевозим артиллерию, наши водители отгонят тягачи к штабу. Вы тогда на своей машине поедете вперед, а Сергей покажет дорогу колонне. Тех кто решит вернуться с Вами мы повезем на грузовике, который заберет водителей. Постарайтесь уточнить лучшее место выгрузки и обмена машин и передать информацию с бойцами обратно.

– Конечно, я это понимаю. Давайте тогда уточним, что именно вы отдаете сейчас, а что можно будет получить со складов. – Полковник вытащил из планшета блокнот и карандаш, приготовившись записывать.

– Так, сейчас мы отдаем все МЛ-20, двенадцать 53-К, двадцать 50мм и шесть 82мм минометов. По поводу УСВ у меня пока есть сомнения, хочу поговорить с артиллеристами.

– Кром, Ф-22-УСВ есть на третьей немецкой ремонтной базе, – вмешался Николай. – Судя по скорости ремонта, через недельку будут отгружать шесть орудий.

– Тогда эти четыре орудия сегодня отдаем?

– Да, пусть забирают, я с Затыкиным поговорю, должен понять. В самом худшем случае отправится на ту сторону в командировку, – и повернувшись к полковнику Николай пояснил. – Это наш штатный артиллерист, на таких системах воевал, поэтому все ходил вокруг орудий, вылизывал их. Если уж совсем заупрямится, отправится на крейсер, будет управлять артиллерией на челноке — я найду, чем его заинтересовать.

– Хорошо, тогда держи на контроле, – подытожил Кром и обратился к Снегиреву. – С этим понятно, что еще у нас не решенного?

– Все-таки, беспокоит меня назначенное на послезавтра наступление немцев. Танковую дивизию против нас кинули, а это больше сотни танков. Мне бы танки еще…

– Да не помогут тебе танки, полковник! Извини, что на ты, но пойми — понадеешься ты на них, а толку ноль. Тебе противотанковая артиллерия нужна, причем мобильная — сделал пару выстрелов с замаскированной позиции и бегом на другую позицию, пока не накрыли. Это тебе поможет, а не танки.

– Хорошо, но что можно сделать? Мы то будем стоять до последнего, но сомнут ведь, а у меня одно название, что дивизия. По сути батальон остался. Мне дали танковый полк в помощь — но там осталось всего двенадцать легких танков, меньше чем у вас… Может подскажете, как мне в таких условиях позиции удерживать?

Кром задумался ненадолго, а потом сказал:

– Хорошо, полковник, есть вариант, как мы можем помочь и не засветиться при этом. Но основную работу должны сделать вы сами. Только на таких условиях мы поможем решить вопрос с танками и артиллерией противника.

– Я заранее на все согласен. Что надо делать?

Через полчаса:

– Ну, Кром, если это выгорит…

– А почему бы и нет? Теперь понимаешь почему это сделать должны твои люди?

– Ну да, у тебя просто сил на такое нет…

– Вот именно. Теперь давай обсудим, что делать с авиацией. Против тебя будут действовать бомбардировщики с вот этих трех аэродромов. – Кром показал их на карте. – Завтра надо провести их бомбардировку: Вот этот в 21.00, этот в 22.00 и последний в 23.00.

– Пробовали уже, очень сильные батареи ПВО, потери у бомбардировщиков просто огромные.

– Я потому и назвал это время. За тридцать минут до начала бомбардировки, Николай с Нифаром подавят системы ПВО, так что серьезного сопротивления не будет. Согласуйте время и место с авиацией — главное, чтобы они ничего не напутали. И еще. Степан, один раз мы можем снять угрозу фронту, но постоянно воевать за вас…

– Я понял…

После совещания майор отдал команду на погрузку челнока и все отправились на встречу с пополнением для обсуждения их дальнейших планов. Вернуться с полковником на фронт решило восемь человек — пять артиллеристов и три пехотинца. Остальные, заинтригованные перспективами научиться эффективно воевать, решили остаться. Как только тягачи с орудиями погрузили, полковник со своими сопровождающими заняли свои места на взлетающем челноке.

Вернувшись в штаб, Снегирев вызвал к себе своего начарта, майора Селиверстова и когда тот вошел в кабинет, сказал:

– Присаживайся, Иван Давыдович, разговор у меня к тебе есть.

– Слушаю, Степан Иванович, – майор с полковником служили вместе уже давно, поэтому относились друг к другу с заслуженным уважением.

– Ваня, через полчаса подойдет колонна тягачей. Там будет три МЛ-20, четыре Ф-22-УСВ и двенадцать 53-К пока с одним боекомплектом на ствол.

– Это откуда ж такое богатство, Степа? Неужто командование фронта расщедрилось? Тогда почему я не в курсе?

– Нет, Ваня. Командование и не подозревает об этом. Я тебе потом все постараюсь объяснить.

– Темнишь, командир.

– Темню, Ваня. Ты знаешь меня много лет, Ваня. Я тебя когда-нибудь обманывал или подводил под монастырь?

– Нет, Степа. За что я тебя уважаю, так это за то, что ты всегда был честен перед нами и не прятался за словами.

– Сейчас я не могу тебе сказать всего, но я их не крал. Считай, что это подарок. Утром привезут еще боеприпасы. Организуй бесперебойную приемку и рассредоточение, да ты и сам в курсе. Возить будут четыре машины, которые будут меняться.

– Сколько боеприпасов будет и каких?

– С учетом того, что приедет сегодня, получится для МЛ-20 по пол сотни выстрелов на ствол. Для дивизионок порядка тысячи снарядов, разные. Для 53-К по сотне на ствол: бронебойные, шрапнель и осколочно-фугасные. Возможно, чуть позже будет еще. Да, еще приедут минометы – двадцать 50мм и шесть 82мм, они без мин. Потряси склады и найди людей, которые умеют с ними обращаться. Хорошо?

– Я бы сказал отлично. Живем теперь… Ваня, ты часом не к Деду Морозу в гости ездил? Гимнастерочка новая, как пригляжусь… Помолодел даже…

– Что-то вроде того… Давай через пару дней вернемся к этой теме. Сам же знаешь, нам бы день простоять, да ночь продержаться…

– Да уж, «порадовали» разведчики. Но лучше знать такие вещи, чем в неведении находиться… Да, в самый раз сорокопятки ты привез.

– Вот и о том. Надеюсь, у тебя есть люди для них? А то с техникой приедет всего пять человек — выздоровевшие после ранения, остальные на твоей совести.

– Ну, командир, умеешь ты озадачить… Где ж это видано, чтобы орудия без расчетов поставляли… Откуда стволы, все-таки? Знаю я, что ты слово свое дал, но неспокойно как-то…

– Хорошо. Я скажу, но пока между нами. Наши это стволы, те, которые мы, армия, отступая бросили. Причем не только не взорвав, но даже с замками и прицелами. Ты понимаешь, что это значит?

– Это же трибунал, оставление оружия в военное время. А к тебе они как попали?

– Через Сергея Смирнова, особиста местного. Оттуда же, откуда и портфельчик тот, с планами немецкого наступления. Кстати, можешь номерки стволов переписать и уточнить, кому принадлежали. Только давай через пару дней. Есть задумка, если выгорит — как своими будешь пользоваться. Ты главное на сорокопятки обслугу найди. Чтобы утром уже на позициях были окопаны и замаскированы.

– Сложно на сорокопятки…

– Да знаю я, как их называют: смертники, «Прощай, Родина». А что делать? Оставлять пехоту без защиты от танков? Поговори с людьми, которые с орудиями приедут.

– Добро, Степа. Пойду думать, крепко думать. А насчет номерочков — это мысль. Узнаю кто бросил — лично морду набью и под трибунал отдам.

– Я знал, что на тебя можно положиться, Ваня. Да, кликни мне командира автороты и попроси Виктора, чтобы чайку принес. О, кажется колонна твоя подъезжает, беги встречай. Да, водители тягачей сегодня должны вернуться обратно, так что не задерживай.

– Ну что ты за человек, Степа, прям без ножа режешь.. Только порадовался тягачам….

– Так и радуйся, тягачи нам тоже подарили, но без водителей. Это ты с Петрусем договариваться будешь, когда он от меня выйдет. Ладно, беги уже.

– Товарищи бойцы и командиры. Сегодня нам предстоит выполнить несколько задач, начиная передачей действующему фронту снарядов, заканчивая боевыми действиями. Да-да, вы не ослышались, сегодня мы проведем две операции. Первая боевая задача — освобождение военнопленных из фильтрационного лагеря. Того лагеря, с которым некоторые из вас успели познакомиться. Вторая задача — захват военного аэродрома. Если получится – захватываем самолеты, грузим ослабленных, больных и раненых и перегоняем на нашу сторону. В самом худшем случае самолеты уничтожим. Все зависит от того, чему вы за прошедшее время научились, потери нам не нужны. Нам нужна спокойная уверенная работа и безоговорочная победа. В освобождении лагеря и захвате аэродрома летчики участия не принимают. Тихо! Забыли, что такое дисциплина? Вот, так лучше. Повторяю. Летчики в боевых действиях на земле участия не принимают. Их не для того учили. Они нужны для пилотирования самолетов, поэтому постарайтесь захватить их целыми. Но не за счет потерь! Вопросы есть?

– Товарищ майор, лейтенант Михайлов. С летчиками понятно, а остальные как? Танкисты, например?

– Дождались и Вы, Игорь Валериевич, своего праздника. Сегодня танкисты будут воеватьт на своих танках. Учитывая, что артиллерийские системы мы передали фронту, а в танках у нас пока нехватка экипажей, считаю логичным доукомплектовать экипажи артиллеристами. Но это на усмотрение экипажей. Танки должны быть укомплектованы и полностью готовы к бою. Радиостанции, надеюсь, все освоили? Даю два часа на ознакомление новых членов экипажей с их обязанностями и небольшой тренировки. Теперь о летчиках. Чтобы не казалось, что вы обделены и не было скучно в лагере, вам предстоит поучаствовать в интересной игре под названием загрузка машин. Отставить смех. Первые две партии вам помогут загрузить самые веселые шутники, а потом ваша задача загрузить и отправить остаток снарядов. В расположении базы остается только отделение охраны и летчики, которые присоединятся к нам после захвата аэродрома. Командирам отделений проверить вооружение, экипировку, наличие НЗ. Петрович, приготовь оружие, которое мы передадим освобожденным и подумай что им раздать из еды. Разойдись.

Настала веселая суета. Вот что хорошо в сложившемся коллективе, это то, что вся работа выполняется сообща. Первую партию грузовиков загрузили все вместе и только когда они уехали к челноку, занялись собственно сборами: проверкой оружия, набиванием магазинов.

Майор со стороны наблюдал за подчиненными: ему нравилось, как воспряли бойцы, узнав что предстоит идти в бой. Знания, усвоенные под руководством Крома и его десантников, сделали людей уверенней, специальное меню и регулярные тренировки сделали из сильнее и выносливее. Майор ловил себя на том, что он даже двигаться и думать стал немного по-другому. Перемены были на первый взгляд незаметными, но значительными. Теперь им всем предстоял экзамен.

Разведка ушла в восемь утра и прибежавший через час связной сообщил, что дорога впереди свободна. Ровно в 9.00 отряд выдвинулся из расположения. Порыкивая двигателями впереди двигались танки, за ними на двух трофейных грузовиках ехала пехота. В третьем грузовике везли оружие для раздачи освобожденным. Замыкал колонну еще один танк. Действовать решили просто и нагло: учитывая, что впереди ехали танки «отремонтированные» и перекрашенные немцами, то прикинулись очередной немецкой колонной, благо грузовики были тентоваными и бойцы не видны.

Подъехав к лагерю, танки сходу перестроились в атакующий порядок и открыли огонь по бронетранспортерам охраны и вышкам с пулеметами. Благодаря тому, что все танки оборудовали радиостанциями, цели были распределены быстро и четко: Т-34 ударили по транспортерам, Т-26 и БТ-7 по вышкам и пулеметным гнездам. Немцы настолько не ожидали такой «подлянки», что растерялись и не смогли оказать сопротивление. Да и некому оставалось сопротивляться.

Выпрыгивавшие из грузовиков пехотинцы быстро развернулись в атакующую цепь и провели зачистку. Вся операция заняла от силы десять минут и прошла без потерь, благо пулеметчик на одной вышке не смог правильно сориентироваться и, вместо стрельбы по грузовикам, открыл огонь по танкам, поцарапав краску на Т-34. Второй снаряд попал в цель и вышка исчезла в яркой вспышке.

Когда бойцы, проведя контроль охраны, открыли огромные ворота, из них хлынула толпа людей, которые старались поскорее покинуть место заключения. Самые шустрые из них побежали в практически нетронутую казарму и вскоре появились оттуда с карабинами охраны. Несколько человек полезли на остатки вышек за пулеметами. Все понимали, что они находятся в глубоком тылу у немцев и свою, только что полученную, свободу надо будет защищать. Когда закончились радостные объятия, майор приказал построиться освобожденным:

– Товарищи бойцы. Да-да, несмотря на позор плена, я обращаюсь к вам именно так. Многие попали в плен не по своей воле. Со всеми случаями будут разбираться соответствующие органы, но это будет потом. Мы готовы дать вам всем шанс смыть это позорное пятно вашей биографии кровью врагов. Только так и никак иначе. Если вы к этому готовы, то у старшины составляете списки и получаете оружие. Больных и раненых показать санинструктору и погрузить на машины, трофеи собрать, командиры ко мне. Выполнять.

Освобожденные, впечатленные такой речью, тут же развили бурную деятельность и уже через несколько минут Катя с Моррисом осматривали первых раненых.

К майору подошли пятнадцать человек от младшего лейтенанта до подполковника и начали представляться. Обсудив организационные вопросы, майор отправил их формировать взводы и строить командную вертикаль. Пока шла организационная работа, танки и бойцы рассредоточились и заняли круговую оборону. Водители проверили трофейную технику и смогли завести два транспортера из трех, что было встречено с радостью. По крайней мере появилось еще два транспортных средства, куда можно посадить ослабевших людей. Когда через час колонна, преодолев открытое пространство, свернула в лес, майор вздохнул с облегчением.

Сидя в кабине «Смерча» Николай скучал. Нет, ему нравился полет и ощущения от пилотирования этого совершенного истребителя, но вынужденное бездействие его сильно напрягало.

Николай прикрывал грузовики уже вторую поездку. Поднимая облака пыли колонна ехала по проселочной дороге, объезжая забитую людьми и машинами дорогу. На перекрестке стояло две зенитные установки из счетверенных «максимов», но, в случае чего, надежды на них было мало, слишком маленькую площадь они прикрывали. Потому народ, двигаясь по дороге, присматривался, куда бежать в случае чего.

Видимость была миллион на миллион и только редкие кучевые облака нарушали монотонную синеву неба, которое жило своей жизнью — куда-то летели штафели бомбардировщиков люфтваффе под прикрытием своих истребителей, им пытались помешать редкие эскадрильи советских истребителей. Но все это было где-то там, вдали от дороги, и не мешало колонне выполнять поставленную задачу.

– Две цели на пять часов, высота двести метров, скорость 480 километров в час. Идентификация завершена: «Мессершмит-109E», дальность два километра – голос искина вывел Николая из созерцательного настроения. – Судя по высоте, скорости, изменениям курса — это свободные охотники. Идут плотно, дистанция между ведущим и ведомым порядка тридцати метров.

– Отлично, Смерч, пора размяться. – Николай отправил истребитель навстречу противнику. Прикрытый полями активной маскировки Смерч почти приблизился к мессерам, когда Николай на секунду отключил систему маскировки. Когда у ведущего почти прямо перед носом возник и пропал непонятный летательный аппарат, рука пилота инстинктивно дернулась, уводя самолет от столкновения. И лишь по чистой случайности (и расчету Николая вместе с искином) оказался на пути своего ведомого, который, не успев даже испугаться, влетел в кабину своего напарника. Вспышка бензина, попавшего на разогретый двигатель и клубок горящих обломков полетел вниз.

– Отлично, Смерч. Знатно мы их напугали …

– Никогда не думал, что я такой страшный

– Да у тебя есть чувство юмора, Смерч. Значит не совсем ты железяка.

– Льстишь мне, Николай

– Есть немного, ладно. Что у нас по показаниям сканера?

– Чисто пока.

– Скучаем дальше…

***

Остановившись в лесу недалеко от аэродрома, майор собрал командный состав для доведения планов атаки. Согласно плану, часть танков должна была обогнуть аэродром и атаковать зенитные батареи, расположенные на другой стороне поля. Еще раз напомнив танкистам, что зенитки очень быстро переводятся в противотанковое положение и калибр у них такой, что даже в Т-34 организует лишний сквозняк, не говоря о легких танках…

Распределив цели, наметив порядок атаки и сверив часы отряд рассредоточился. Еще при планировании операции разведчики отследили распорядок дня аэродрома. Что и говорить, все жестко подчинялось распорядку и работало как часы. Время подъема, время заправки, боевые вылеты – по расписанию, обед — вообще дело святое. Одним словом: орднунг. Исходя из этого порядка и проистекал план нападения.

Обед. Все свободные от дежурств — в столовой. Самолеты заправлены, боезапас пополнен, бомбы подвешены. Все готово для планового вылета. У зенитных оружий находятся половинные расчеты, а другая половина также обедает, недалеко, рядышком, но в случае тревоги уже не так быстро отреагируют.

Медленно тянутся минуты ожидания. Наконец доклады вышедших на намеченнные позиции танкистов. Все готовы. Последний оборот секундной стрелки:

– Вперед!

Танки, одновременно выскочив из скрывавшего их леса практически одновременно дали залп шрапнелью по обслуге зениток и тут же устремились вперед. Вслед за танками в атаку устремилась и пехота, проводя окончательную зачистку и отстреливая короткими злыми очередями мечущийся персонал аэродрома. Пилотов, выскочивших из столовой, положили шрапнелью и для полной уверенности добавили осколочно-фугасных в помещение столовой.

Дежурная пара истребителей взлетела бы, если б не нашлось пару светлых голов на БТ-7, которые дали пару выстрелов шрапнелью вслед взлетающим самолетам… Снаряд летит быстрее, что еще раз было доказано советскими танкистами и остатки недавней гордости люфтваффе тихонько догорали в приаэродромном бурьяне, предварительно озарив окрестности взрывом полных баков.

Три дня наблюдения и тщательного планирования и всего сорок минут исполнения. Аэродром зачищен, случайно выживших любимцев Геринга сволокли на площадку перед остатками столовой, трофеи собраны, документы упакованы. Сигнал укрывавшимся в лесу грузовикам и больные и раненые присоединились к победителям. Осталось дождаться летчиков, которые уже в пути и прибудут с минуты на минуту.

Майор смотрел на результат действий своего подразделения и недоумевал: почему же раньше они так не действовали? Люди ведь все те же, что совсем недавно отступали и были сломлены горечью поражений… Теперь, глядя на их улыбки, он видел, как у бойцов расправляются плечи и поселяется уверенность, что врага можно бить, бить эффективно и с минимальными потерями: они точно так же гибнут, получают ранения и боятся умереть. Главное, чтобы люди, которые посылают их вперед думали хоть немного. И о бойцах тоже.

Подошедшие командиры подразделений доложили: в результате операции отряд потерял пять человек убитыми и два десятка ранеными. И те и те другие были из числа освобожденных из плена. Против более чем трех сотен убитых у противника – очень даже весомый результат. А если учесть, что у противника это в основном были весьма дорогостоящие в обучении специалисты — летчики и техники, то математика выглядит совсем по-другому, хоть и плохо думать о людях как о стоимости потраченных ан них усилий…

Наконец прибыли летчики и побежали осматривать трофейную технику. А трофеи были знатными: тридцать четыре истребителя Мессершмит Bf-109G и пять транспортных самолетов Юнкерс-52 сразу подняли вопрос во весь рост: где взять еще летчиков? Быстрый опрос освобожденных позволил уменьшить нехватку пилотов еще на пять человек, но на девять самолетов пилотов все-равно не хватало, а жаба кричала, нет, просто требовала забрать все, что только можно. Оставалось найти нужное решение.

От размышлений майора отвлек подошедший боец:

– Товарищ майор, разрешите обратиться

– Слушаю вас.

– Что с пленными летчиками делать?

– Летчики… И много пленных?

– Человек двадцать собрали, разной помятости.

– Отлично. Найдите мне переводчика и гоните их сюда.

Когда основательно помятых пленных привели, у майора уже созрело решение.

– Значит так, – обратился он к пленным. – У вас есть два варианта: первый, мы вас сейчас расстреляем прямо сейчас.

– Вы не имеет права, это нарушение всех международных соглаше.. –немец согнулся от удара майора.

– А нападать без объявления войны — это по международным правилам? Или бомбить мирные поезда и города? Или расстреливать и бомбить простых людей на дороге? Это как, по международным правилам? Вы пришли на нашу землю с войной. И, по законам военного времени, я имею ПОЛНОЕ ПРАВО как расстрелять, так и помиловать осознавших свою вину. Поэтому повторяю, есть два варианта: или вы сотрудничаете и живете дальше в плену или будете расстреляны здесь и сейчас, как враги. Мне нужно десять пилотов. Время пошлО.

– Господин майор, а что нужно делать?

– Надо перегнать все эти самолеты за линию фронта

– Курт, не делай этого! – попытался вмешаться белобрысый летчик с погонами обер-лейтенанта. – Не верь этим комму.. – он не договорил, глотая воздух после удара стоящего рядом бойца.

– Я повторяю последний раз. Мне нужно десять пилотов. Тем, кто пойдет на добровольное сотрудничество, обещаю хорошее отношение и жизнь, пусть в плену, но жизнь. Рано или поздно война закончится и вы сможете вернуться домой, а не останетесь гнить в этой земле, как ваши камрады. Даю на размышление пять минут.

Майор повернулся к стоящим рядом летчикам:

– Мужики, мне надо подготовить четыре истребителя для них – заблокировать оружие, в общем сами все понимаете

– Думаете согласятся?

– Не все, но попытаться нужно. Я пятерых посажу на транспортники — там их проще контролировать, а еще четверых придется вам стеречь…

– А как линию фронта пройдем?

– Во-первых, я постараюсь предупредить наших, а во-вторых, на истребителях подвешена авиабомбы — разрешаю «облегчиться» над немецкими позициями. Главное не перепутайте!

– Это мы с удовольствием. Хорошо, было бы кого контролировать.

– Вот и ладно, – майор повернулся к немцам, которые сидели повесив головы. – Ну, время вышло, что надумали.

Согласилось даже больше — двенадцать пилотов: никому не хочется умирать просто так, одно дело в бою, совсем другое – быть «пущенным в расход» партизанами. Ненадолго задумавшись, майор приказал отвести в сторону несогласных пилотов, но пока их не трогать. Выстроив согласившихся в одну шеренгу, майор сказал:

– Если вы рассчитываете сбежать по дороге — не советую. Оружие мы вам заблокируем, лететь будете под прицелом. Так что любой маневр в сторону –и вы горите в канаве. Подумайте еще раз, мне нужно всего девять человек, остальные полетят в транспортниках. Они ответят за действия своих камрадов, так что можете считать их заложниками.

Так как количество желающих не изменилось, майор сам отобрал «счастливчиков». Остальных, вместе с «непримиримыми» погрузили в транспортники, в которых уже размещались спасенные из плена. Самолеты были загружены на грани перегруза, но влезли почти все. Повезло, что лагерь был небольшим.

Пока майор решал вопросы с нехваткой пилотов, Кром через челнок связался с полковником и попросил организовать коридор для пролета трофеев. Провели как обычно как данные, полученные ведомством Сергея. Наконец, после тридцати минут переговоров и согласований, был получен положительный ответ и названо место посадки. Передав данные пилотам и пожелав им удачи, отряд начал готовится к возвращению на базу, а пилоты прогревали двигатели самолетов. Наконец первый мессер с грубо нарисованными звездами, найденной тут же на аэродроме краской, легко разбежался и вспорхнул в небо. Следом за ним последовали и остальные: кто легко и непринужденно, кто тяжело и с надрывом, но взлетели все и, собравшись в плотное построение, взяли курс на восток.

Вздохнув с облегчением, майор запросил доклад о состоянии дел. Как оказалось, пока он был занят, его подчиненные прекрасно справлялись со своими обязанностями. Найденные на аэродроме топливозаправщики были проверены, заправлены до полного из аэродромных емкостей и приготовлены к перегону на базу. Артиллеристы проверили зенитные орудия и отобрав самые целые также приготовили к транспортировке, загрузив пару грузовиков снарядами к ним. В конечном итоге, колонна подросла на четыре автозаправщика и пять грузовиков с прицепленными к ним зенитками. Остальное добро пришлось подготовить к подрыву — жалко конечно, но что поделать, если нельзя утащить. Впереди ехали три мотоцикла с пулеметчиками — наконец появилась возможность посадить разведку на колеса.

Колонна уходила от разгромленного аэродрома. С момента начала операции прошло всего полтора часа. Вроде немного, но на войне каждая минута имеет свою цену. Не успели они отъехать на пару километров, как повстречали два грузовика с пехотой двигающиеся им навстречу. Три пулемета, работающие по плотному скоплению людей с минимальной дистанции — это страшно… эффективно. Что самое интересное, грузовики даже не пострадали, дырки в кузовах не считаются. Потратили минут пятнадцать, очистили машины от трупов и продолжили движение, а майор задумался.

Что-то подобные операции стали входить в систему. Что бы ни говорили, но когда долго везет, это тоже плохо. Народ начинает расслабляться. Решив, что на ближайшее время таких операций не предвидится, майор несколько успокоился.

Николай «проскучал» еще три ходки, а потом вернулся на базу. Основные запасы снарядов перевезли, а охотников, желающих осветить мир «огнем своей души», почему-то больше не нашлось. Ожидая возвращения отряда Николай подремал, так как знал о планах на вечер, в которых немалая роль отводилась именно ему и Нифару, который сейчас прикрывал действия отряда сверху.

Когда отряд вернулся, Николай порадовался успешно проведенным операциям и, обменявшись новостями, пошел готовиться к вылету. К этому моменту уже стало известно, что долетели и приземлились все самолеты, правда, два истребителя посадили на брюхо, сказалось отсутствие опыта у летчиков. В целом же проведенная операция получила высшую оценку у Крома.

В 20.00 Николай вместе с Нифаром вылетели к первому аэродрому противника и через полчаса неспешного полета они зависли над аэродромом, а искины истребителей, при помощи сканеров, принялись вскрывать систему обороны. Закончив сканирование и распределив цели они одновременно начали атаку, выпустив ракеты по обнаруженным зенитным установкам. Им вполне по силам было раскатать весь аэродром в тонкий блин, но достигнутая на переговорах договоренность не позволяла это сделать: надо было оставить возможность победы бомбардировщикам. Управившись за десять минут Николай остался контролировать обстановку, а Нифар отправился к следующей точке снимать систему обороны. Ровно в 21.00 с востока послышалось мерное гудение и на подсвеченный горящими установками ПВО аэродром бомбардировщики начали вываливать свой смертоносный груз. Разнеся все, что еще оставалось на аэродроме целым, бомбардировщики удалились с чувством хорошо исполненного долга.

На следующих площадках картина повторялась с небольшими вариациями: менялось количество батарей ПВО и их расположение. Итог в любом случае был предопределен заранее.

Вернувшись на базу и наскоро перекусив, Николай снова взлетел, сопровождая челнок, который двигался к линии фронта. На этот раз целью была не переброска людей или грузов, а выполнение тщательно задуманной и согласованной с полковником Снегиревым пакости. Пакости, разумеется, для немцев.

Прибыв в 23.30 в исходную точку , челнок включил установленные на нем широкополосные станнеры и медленно двинулся вдоль немецкой линии обороны. Пройдя три с половиной километра — длину фронта, контролируемую дивизией Снегирева, челнок начал перемещаться зигзагообразно, накрывая территорию оккупированную немцами и сдвигаясь вглубь немецких порядков. Пройдя таким образом пять километров, челнок завис на месте, отключив станеры.

Прибывший в 23.00 в окопы полковник Снегирев стоял и беспокойно смотрел на немецкие позиции, словно хотел рассмотреть, что таится в глубине вражеской обороны. Периодически взлетали осветительные ракеты, освещавшие все вокруг мертвенным светом. После 23.30 ракеты перестали взлетать и полковник успокоился: все идет по плану. В 24.00 дивизия поднялась и тихо направилась к позициям немцев. Слова полковника Снегирева, что особого сопротивления не будет, бойцы поначалу восприняли с удивлением и только уважение к словам полковника, который никогда их не обманывал, дали сил встать и идти. Тем более, что полковник шел вместе в ними, попросив у старшины винтовку с примкнутым штыком. Когда, дойдя до немецких окопов, они увидели спящих немцев, вера в полковника возросла и окрепла настолько, что даже патроны тратить не стали — работали штыками.

Тяжелая была ночь. Они прошли пять километров и дошли до деревни, в которой расположилась немецкая танковая дивизия. Перебив спящих танкистов и связав командующего немецкой танковой дивизией, изрядно уставшие к утру бойцы занимали оборону за деревней, давая возможностьприбывшим танкистам освоить трофейную технику и перегнать в расположение части.

Полковник, который за всю ночь тоже не сомкнул глаз, позвал своего водителя и, набросав записку. отправил в штаб фронта. После этого позвал своего начарта и сказал:

– Вот теперь, Иван Давыдович, можешь оформлять те стволы, как захваченные трофеи и давать ход проверке по номерам. Теперь вопросов и претензий к нам не будет.

– Но откуда ты знал, что сопротивления не будет?

– Давай спишем на интуицию и успешно проведенную разведку. Ты лучше подумай, как у соседей трофеи отбивать будешь, – перевел тему полковник. — Налетят ведь как коршуны: поделись, поделись…

– Ну и поделюсь, если надо будет Мы одних только орудий ПТО с полсотни подобрали, не говоря уж об остальном, вывозить намучаемся.

– Сколько раз я тебе говорил, чтобы искал водителей? Столько техники захватили — грузовики, автоцистерны, танки те же…

– Да, танкисты там прям слюнями исходят. Подумать только, сто двадцать четыре танка!

– В основном легкие, средних только двадцать четыре.

– Ну и что? Если тебе не надо, ты только свистни — очередь выстроится.

– Щас, разбежался свистеть. Это надо с командующим фронтом решать. Эх, силенок бы мне побольше, я бы так пошуршал по тылам у немцев… Ты только посмотри, какой хороший прорывчик образовался… Сейчас бы все захваченные танки да с полк пехоты на машинах туда отправить — представляешь какая красота получилась бы?

– Ты, Степа, пока особо не размахивайся. Сам же видишь, силенок не хватает.

– Да знаю я, Ваня, знаю. Мне сейчас, по хорошему, назад отодвигаться надо. Мы и так фронт растянули — было три километра по фронту, стало все пять. Ладно, чего гадать. Бог не выдаст, свинья не съест? Ждем командующего, а там посмотрим. В конце-концов, победителей не судят.

Оглавление

Левадский Артем Александрович Побратим.

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ****

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ********************************************

  ****

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***

  ***