Два мира(СИ) [Михаил Владимирович Пузанов] (fb2) читать онлайн

Пузанов Михаил Владимирович
Два мира

Два мира

Два мира есть: один, другой. И что бы ни было помимо, Небесный мир и мир земной - Источник и удел - едины.

Мир детских сказок, грез и слов, Догадок, мыслей и теорий. Мир звезд, природы и ветров, Планет, комет и метеоров.

На тонкой грани между них Героев сказок, мифов, песен Встречаем мы во снах своих, Уверенных, что мир - чудесен.

Казалось, всё - ушло, забыто, В руинах - мифы, замки, сны, Рациональность - победитель, Копьем сражен дракон мечты...

Но лист, упавший с древа жизни, Безмолвным ветром был спасен - Кленовый лист надежд и истин В союзе с млечным серебром.

От автора. Не имеет смысла проводить параллелей или искать сходств. Эта история - от начала до конца - сказка. Как, впрочем, любая книга. И сам автор для нее - лишь "летописец", наблюдающий пути и поступки своих героев наравне с читателем и старающийся рассказывать о них объективно. Сказка - это чей-то сон наяву, способ объяснить слишком сложные вещи простыми словами и образами без существенной потери смысла. Получилось это у меня или нет - не знаю. Невозможно судить самому - со стороны всегда видно лучше, так что любые мнения и оценки были бы интересны. В заключение просто повторю традиционную формулу: все герои, события и ситуации - плод авторского воображения, совпадения - случайны.

Глава 1. "Крест"

Ты - кузнец, и ты не менял привычек, Тянет гулкую песнь мех под ногой... Ты - кузнец, а каждый кузнец - язычник, Брось же крестик в огонь! (с) Олег Медведев, "Крестик"

Пасмурный вечер. Асфальт укрыт ковром грязных луж. Небо, отражающееся в них, тоже кажется грязным. Мутным. Неестественным. Возможно, оно на самом деле такое. Или, быть может, просто переживает не лучшие времена. А лужи лишь честно показывают неприглядную правду.

Еще один шаг. Брызги. Во все стороны - капли, вылетевшие из-под каблука. Вика не любила туфли с ровной подошвой, равно как и на шпильке. Зачем впадать в крайности? Зелено-карие глаза скользнули безразличным взглядом по небу. Пустое и хмурое, да еще и прохудилось. Волосы окончательно промокли - болтаются теперь спутанные русые пряди, как водоросли. Ну да ладно - позаботиться о красоте время будет еще, потом, когда доберется по сумеркам до своей комнаты в общежитии.

Еще несколько шагов. Слева притормаживает раздолбанная напрочь "тойота", водитель открывает окошко. Призывной, натянуто дружелюбный голос:

- Девушка, вас подвезти?

- Куда я иду, там тебе не припарковаться, - Резко бросила в воздух Вика. Попутно она скосила глаза в сторону окна машины. На лице парня отпечаталось недоумение. Видимо, раньше его просто посылали матом. Ну и ладно, пусть напряжет мозги - полезно для общего развития хоть иногда ими пользоваться.

- Ты, это, подвал что ли ищешь? - И глупый хохот. Чего и следовало ожидать. Еще один баран - и шутки соответствующие. Теперь все такие. Молодые - нищие бараны. Во всех смыслах - нищие. Тридцатилетние - возмужавшие бараны со средним достатком, но все такие же нищие душой. Иногда оба типа сочетаются тем или иным способом. Неизменным остается одно - на каждую сотню баранов приходится только один более-менее сообразительный человек. Но, к сожалению, чем сообразительнее - тем несчастнее.

- Подвал крысы ищут. Люди ищут счастье, - На этих словах Вика резко свернула на заросшую сорняками тропинку. "Тойота" вместе с ее водителем исчезла из виду. Постепенно утих и шум остальных машин за спиной. Тропинка уводила двадцатилетнюю студентку филфака в тихую рощу. Прямо за ней стояла испокон веков старая церквушка. В советские годы двери ее долгое время оставались заколочены, но в конце 90-ых нашлись в городе добрые люди - обратили внимание на всеми забытый дом Божий. Церкви подарили новую жизнь: покрыли облупившиеся местами стены свежей краской, починили деревянную лестницу, ведущую в храм, и отреставрировали внутреннее убранство. Видимо, это был какой-то иной класс людей: не бараны, но с достатком. Правда, в эту теорию Вика не верила - скорее всего, кто-то из зажиточных просто грехи перед небесами замаливал. Теперь это модно.

Рощу она прошла быстро - и остановилась перед церковью. На фоне невыразительно-серого неба бело-голубое здание казалось ослепительно чистым и сияющим. Даже купол золотился ласковым светом, несмотря на полное отсутствие Солнца. Вика улыбнулась. Она с презрением относилась к нынешним церквям, но эта - сказ особый. Кто бы там ни возродил ее, оплот еще не успели "запачкать". Здесь было запрещено заниматься ростовщичеством - иконками и свечками не торговали. Свечи мог свободно взять каждый прихожанин, нужно было лишь честно, глаза в глаза, подтвердить батюшке, что приложил все собственные силы перед тем, как просить о помощи Господа и святых его.

Вика очень хорошо помнила батюшку Павла: осанистый мужчина с седыми волосами, неуловимо похожими на львиную гриву, и внимательными голубыми глазами, словно бы две искры ясного весеннего неба, только что пролившегося на землю щедрым дождем. Ему было уже далеко за семьдесят, но батюшка, сколько раз ни приходила она в церковь, всегда казался ей наполненным жизнью и мечтами с избытком. Словно бы и не старился совсем с годами. Вика понимала - этот человек служит Господу от всего сердца, стараясь все свои силы и идеи посвятить делу, в которое верит. И Мир, его невидимое сердце, платит батюшке той же монетой, не позволяя стареть ни душой, ни телом до самого исхода из жизни. Возможно, эти мысли выглядели совсем не по-христиански и показались бы иному верующему каким-то полуязыческим домыслом, но Вике было все равно - она чувствовала свою правоту и соблюдение канонов веры ее волновало мало. Человек верит для того, чтобы увидеть в мире и себе нечто большее, чем заметно глазу, - так она считала, и эта мысль не позволяла ей опуститься до уровня чьих-то личных толкований таинств Мира и Бога. Хоть и открывали тайны признанные служители церкви - они были такими же людьми, пусть и весьма начитанными, но их мнение при этом оставалось лишь точкой зрения на непостижимое умом. Вике же соображений подобного толка хватало и своих - природа не обделила ее ни умом, ни сердцем, а их, вместе взятых, девушке казалось достаточно, чтобы и самой разобраться: где правда, а где - заблуждения.

Однако отец Павел ее поразил - отнюдь не исключительным знанием "краеугольных камней" христианства или обрядов церкви. Нет, он удивил девушку своей способностью понимать и чувствовать саму веру: ощущения, переживания и сомнения искренне верующего человека. Вика не раз разговаривала с батюшкой и хорошо помнила, какими глубокими и мудрыми могут быть его глаза, и как просты истины, что он высказывал открыто, не стремясь облачить их в какие-то сложные и недоступные пониманию "простого смертного" слова. И еще - встречаясь лицом к лицу с этим человеком, она просто не способна была ему соврать. Казалось, в присутствии батюшки просто невозможно лукавить: ни его обманывать, ни саму себя - душа не позволяет так поступить.

В прошлом Вика однажды пришла в церквушку, чтобы поставить свечку просто так: скорее по мнимой необходимости, чем из-за искреннего желания. В тот раз ее сокурсница и соседка по общежитию, расставшись с парнем, целую неделю ходила за ней, как привязанная, и изливала на Вику бесконечные рассказы о своей боли и безнадеге. Девушка отталкивать ее не хотела, понимая, что Ире на самом деле тоскливо, но и браться за "душеспасительную миссию" решительно не желала. Сама успокоится и нового найдет. В конце концов, это всего лишь парень - не муж, но подруга продолжала крутить старую пластинку о всеобщем непонимании и мужиках-козлах. Наконец, устав выслушивать раз за разом слезливые излияния соседки, от которых и самой становилось на сердце "слякотно", Вика решила поставить свечку за здоровье души Иры, раз уж советы и просьбы забыть о личной проблеме подруге не помогают. Может быть, совесть после этого успокоится и позволит отправить ее по нужному адресу вместе с неприлично затянувшимися страданиями... Тогда-то она и пришла впервые в эту церковь. Почему именно сюда - девушка и сама сказать не могла, просто ноги принесли. То ли судьба, то ли случайность, то ли "подарок небес", кто знает... Переступив порог оплота, она готова была уже достать кошелек и заплатить за воск, при этом неприязненно поморщившись при одном виде церковного лотка. Однако обнаружить противоестественного "киоска" Вика не смогла.

В растерянности она подошла ближе к иконостасу, не осмеливаясь пока задать вопрос служителям. По старой памяти девушка знала, с каким превосходством смотрят они на прихожан, задающих вопросы, будто те отрывают слуг Господа от их священного долга со своими мирскими проблемами... Батюшка подошел сам, видимо, заметив замершую в нерешимости девушку. Вика давно забыла, как принято здороваться в церкви, необходимо ли опустить поклон или можно обойтись обычным приветствием. Потому она просто покраснела и сказала: "Здравствуйте". Как ни странно, батюшка не стал отвечать церковным слогом, укорять девушку за нарушение принятого ритуала или неприязненно смотреть на нее. Он ответил точно таким же "Здравствуй", даже не добавив "дочь моя", что, наверное, в первую очередь Вику и удивило. Иной прихожанин посчитал бы, что священник сам не знает канонов и ритуалов, но Вика как-то сразу прониклась к батюшке доверием. От него веяло человечностью, а не привычной "собачьей покорностью" - как от большинства служителей, которых встречала она прежде. Как она это чувствовала - Вика и сама не понимала, просто ощущала этакий "эмоциональный аромат" и, по привычке, сравнивала его с чертами характера животных. Кошачье любопытство, змеиная гибкость, собачья покорность, птичья свобода - опять же сомнительные, с точки зрения христианской этики, мысли, но, как успела доказать жизнь, первое впечатление позднее нередко подтверждалось. От той же Иры, например, за версту веяло голубиной беспутностью. Сизых, под цвет потерявшегося между рассветом и закатом неба, голубей Вика не любила - волей-неволей похожее отношение проявлялось и к соседке по общежитию. Как выяснилось, не зря. Так и со служителями - ощущение выросло в душе давным-давно: когда еще ходила в церковь и верила в нее вместо того, чтобы верить в Господа и Мир...

Батюшка все также просто спросил у нее о деле, с которым пришла "прекрасная юная барышня" в храм Божий. Вика, уже смутно чувствуя неправильность просьбы, рассказала свою историю, ничего не скрывая и не утаивая. Обмолвилась даже о том, что скорее желает заключить сделку с совестью, чем и правда верит в искренность собственного порыва. Батюшка тогда покачал головой и ответил так:

- Неправильно поступаешь, девочка. Лучше сама подруге помоги или, напротив, посоветуй ей найти иное утешение. И то, и другое правильным будет, пусть и по-разному. А без веры приходить в храм Божий с просьбой, которая и самой не по нутру, - это, как ни посмотри, неправильно.

Ушла она тогда красная, как рак, правда, попрощаться с батюшкой и поблагодарить его не забыла. Подругу она потом, действительно, попросила оставить ее в покое - и совесть при этом даже не пикнула. Ира, правда, обвинила ее в бессердечности и эгоизме, но Вика на эти слова и вовсе внимания не обратила - ее мнение, ее и проблемы. И правда, поняла, что никому помогать не обязана, если помочь нечем. Да и незачем: позволять из себя веревки вить - тоже не дело, и ни к чему хорошему такая помощь, определенно, не приведет. Так батюшка не говорил, но девушка умела читать между строк.

Столь глупой ошибки она больше не допускала. С пустяшной просьбой или из дани традиции в церковь больше не приходила. Но когда на сердце становилось слишком тяжело или жизнь душила беспросветной тоской, Вика неизменно одолевала двенадцать ступенек и переступала порог храма. Она просто стояла неподалеку от иконостаса и подолгу рассматривала изображенных на нем святых: молиться нужды не было, да и желания тоже, а вот подумать в спокойной обстановке, разложить мысли по полочкам и отвлечься от собственных бед здесь было проще всего. В такие моменты даже старый серебряный крестик на груди будто нагревался, впитывая спокойную нежность, разлитую как бы по всему храму. Иногда к ней подходил батюшка Павел, неизменно угадывая те дни, когда Вике бывало особенно плохо и хотелось услышать совет или просто добрые слова от мудрого человека. Он умел чувствовать это. Вика должна была бы удивиться столь необычной способности служителя, но воспринимала ее как нечто самоочевидное. Просто человек такой.

Однажды она осмелилась и рассказала батюшке о своем прежнем разочаровании. О напыщенности священнослужителей, о нелепости традиций и ритуалов, которые требовала соблюдать церковь, о холодности и ханжестве, царящих в ней. Наболело, накипело, будто за целую жизнь, - вот и вылилось в бессвязный поток по-детски глупых, обидных, наверное, для верного идеалам священника, слов. Помедлив, она рассказала и о странном своем восприятии людей, и даже о причудливом внутреннем разграничении Бога и Мира. Вика каждую секунду опасалась, что невольно оскорбит своими мыслями батюшку, но тот выслушал ее очень внимательно, ни на мгновение не прерывая ее речи, а после ответил неожиданным пониманием и словами, которые она запомнила раз и навсегда:

- Истинная вера является нам в тысячах форм, и никто в целом мире не имеет права сказать, что одна - верна, а другая - нет. Пусть бы это сделал даже и сам Христос, он не был бы прав: каждый человек имеет свою меру искренности в личной вере - а дальше все зависит лишь от чистоты его намерений. Если намеренья не чисты - и христианство в его руках превратиться в оружие, а коль чисты, но мысли непривычны, - так это лишь оттого, что всех путей к истине не сочтешь - через каждое сердце своя дорога проложена. И еще, Вика, запомните одну важную правду: церковь основана апостолами Христа - а они были только людьми, пусть и осененными благодатью царствия духа. Каждый из них имел свои представления о верном и неверном, свою правду, свой подход к воспитанию человека. И людям - всем нам без исключения - свойственно иногда ошибаться, просто некоторые свои ошибки исправляют, а иные - не видят вовсе или не желают видеть. Забывают, что церковь - лишь верный советчик для человека, подсказывающий, как самого себя найти, подходящий путь развития выбрать. Коль человек восхищен Богу, имеет душу и правду свою, то и ритуалов не нужно - только поддержка и добрые слова. А если не имеет пока формы души своей, то долг у церкви один - подсказать, как ее создать, и не обязательно в лоне храма Господня - ум и сердце у каждого человека свои есть, за ними в церковь приходить не нужно. Душу иметь - и есть Спасение. Для того все ритуалы, чтобы ее почувствовать - а значит, и найти. Но и без них человек способен свой путь выбрать, если словами ему советовать, а не канонами отвечать. Вижу, что искренняя ты в словах своих и идешь верно, так запомни и это: лучше крест с груди сорвать, отрекаясь, чем одобрение неверному высказать. Уж прости, что церковным слогом, но так оно вернее звучит и понять проще будет. Да и привык я давно к его мелодичности. А что до твоей души и образов, в которых ты иные видишь, - не знаю, кто как ответит, а сам я в этом вижу дар Господа, и не иначе. Или же Мира дар, раз ты разницу в них заметила - признаться, я слышал очень-очень давно схожие воззрения, но увы, немногие, очень немногие не только разницу, но и их единство понять сумели. Иначе, быть может, и христианство Богу не понадобилось бы. Но это лишь мои слова и мысли - человека, который многое видел, но совершенной истины не ведает. Возможно, ты лучшие ответы и объяснения найдешь, ведь в тебе силен этот дар - находить правду.

Странные слова, не вписывающиеся в представления людей о церкви и ее служителях. Но Вика и не считала батюшку служителем церкви - как ей казалось, он именно Миру служил и выглядел самым счастливым и мудрым человеком, каких только встречала Вика в жизни. И лишь во вторую очередь - отец Павел дарил верность свою Богу и людям. Потому ему она верила и сейчас решила выкроить немного времени, чтобы дойти до полюбившейся "чистой" церквушки и поговорить с батюшкой. Мама серьезно заболела, какое-то непонятное осложнение после летнего гриппа, температура уже который день держалась выше сорока, а врачи все твердили: пройдет да пройдет, только пейте то-то и се-то. Пили, конечно, только не помогало. Весь день Вика пробегала по больницам, а вечером решила дойти до церкви и снискать здесь иную помощь - нужную ее собственной душе. И теперь, правда, - свечку можно поставить, раз уж своими силами ничего сделать не удается. Но пока Вика хотела лишь одного: успокоиться и собраться с мыслями, а быть может, и дельный совет получить, ведь батюшка казался ей человеком, способным верно подсказать вне зависимости от дела, с которым она приходила.

С этими мыслями она решительно перешагнула порог и вдохнула знакомый аромат церковных благовоний. Улыбнувшись, девушка повернулась налево, выискивая глазами узнаваемую высокую фигуру батюшки, но внезапно помрачнела. Слева стоял аккуратный деревянный столик, за которым сидела мрачного вида служительница. А на его поверхности лежали кучками свечи с ценниками: тонкие - по двадцать рублей, средние - по сорок, и толстые - по шестьдесят. Рядом свалены грудой были разномастные иконки, крестики, цепочки, даже георгиевские ленточки - этакий скромный лоток начинающего коммерсанта. Детали Вика выхватывала уже на автомате, ее ощущения двигались в ином направлении - что-то изменилось в самой обители. Прилавок - только следствие, есть и причина. Вдохнув ладан еще раз, Вика, наконец, поняла, что именно встревожило ее чувства: церковь перестала быть живой. От нее веяло привычной по давно забытым девушкой годам стерильной деловитостью с легкой примесью высокомерия. Песий двор - загон для породистых овчарок. Церковь стала обычной.

Опасаясь услышать ожидаемый ответ на свой вопрос, Вика все-таки подошла к служке-ростовщице и несмело спросила:

- Здравствуйте... Извините, я хотела спросить...

- Подойди к иконостасу и опусти поклон Господу, дочь моя. Его приветствуй. И после уже с уважением обратись к служителю церкви со своей просьбой.

Вика поморщилась, но ради ответа на вопрос выполнила требование служки. Дело, выполненное без желания, казалось глупостью и почему-то вызывало отвращение, но девушка проглотила обиду и предельно вежливо осведомилась у служки, могла бы она увидеть батюшку Павла. Служка помрачнела:

- К Господу отправился батюшка, окончилось служение его. И пусть грешно так говорить, но неспроста Бог прибрал к себе нерадивого сына. Кто средства для нужд церковных средь мира праздного за стенами обители ищет, а прихожанам вольности дозволяет в отношении храма Господня, - плохой служитель. А уж коли с детьми дьявола беседы ведет - и вовсе Бога в душе потерял, прости меня Господи всеблагой и милостивый за слова кощунственные!

Последняя фраза прозвучала карикатурно. Наиграно. Без малейшей доли искренности. Гнев служка вложила лишь в само обвинение. Вике почудилось на мгновение, что слева от женщины сидит ободранная, грязная, трусливая собака, попытавшаяся оскалить морду в волчьей манере... Получилось больше похоже не шакала, чем на волка, но присмотреться Вика к привидевшейся картинке не успела - та рассеялась в воздухе облачком зыбкого тумана. Девушка закрыла глаза. Секунду постояла так, задержав дыхание. Она не хотела еще раз увидеть лица служки или трусливой морды шакалоподобной "химеры" - боялась, что не выдержит и либо расплачется, либо залепит женщине пощечину "от всей широты душевной". Но сдержалась. Слова были непонятными, но обидными до боли, оскорбительными. То ли вложенный в них смысл, то ли ощущение - Вика не успела осознать. И не хотела этого понимать. Она открыла глаза и сделала еще один шаг вперед.

Серые лужи. Грязное небо. Будто расползающееся на части. Похожие на клочки изодранного одеяла облака. Природа так напоминает сейчас этот оскверненный храм. Еще один - очередной. Державшийся прежде на человеке, который навсегда ушел. И только он исчез - шакалы, выросшие из одичавших без хозяина собак, заплевали слюной его могилу. Вика открыла глаза и непривычно ледяным голосом произнесла, положив руку на грудь и нащупав похолодевший вместе с ее душой крестик:

- К собаке - и смерть придет собачья.

Служка открыла рот, чтобы выдать, наверняка, очередную нравоучительную тираду, но Вика резко рванула руку на себя и выбросила вперед, открывая ладонь. На горки оцененных свечек упал серебряный крест. Пока служка оторопело смотрела на святотатство, девушка успела перешагнуть порог вновь. На мгновение ей показалось, что шакалоподобная собака рядом со служкой разлетелась в пыль после ее холодных слов - но поручиться за это Вика не могла. Так - ощущение, а ей было уже не до них - боль где-то в глубине груди, за самым сердцем душила. Пока она сдерживалась, но прошагав на негнущихся ногах одиннадцать ступенек вниз, на двенадцатой Вика все-таки расплакалась. Небо над головой казалось уже совершенно невыразительным...

Взглянув на него, Вика неожиданно поняла, что в церковь она больше никогда не придет. "...Лучше крест с груди сорвать, отрекаясь..." Прав был батюшка Павел. Не выдержал храм искушений дьявола - и поделом ему. Чтобы под таким небом веру сохранить - нужно крепче камня быть, а церковь... Нет уже истинной церкви на Земле - видимость одна.

Вика отмахнулась от этих бессвязных мыслей и резким шагом пошла прочь от храма, изо всех сил стараясь не оглядываться через плечо на, как и прежде, сияющие приветливым теплым золотом купола. Под ними - она это поняла - царили теперь отнюдь не царствие Христово и не Мир, а одна лишь хищная безликая пустота и деловитая стерильность.

В лицо бил пахнущий городом ветер, сдувая со щек почти высохшие уже слезинки. А на душе стало также непонятно, как и там - где-то далеко наверху, среди изорванных облаков.

Глава 2. "Небо"

Стань моей душою птица, дай на время ветер в крылья, Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды миля за милей... Шелком твои рукава, королевна, ясным месяцем вышито небо, Унеси меня ветер северный в те края, где быль и небыль... (с) "Мельница", "Королевна"

Нужно проведать маму. Она сейчас временно жила в городе, на квартире подруги, уехавшей в начале сентября к дальним родственникам в Пензу. Вика хотела зайти к ней пораньше, но почему-то ноги несли ее более длинной дорогой. Сложно сказать почему. Но в первую очередь, девушка просто не хотела приходить домой заплаканная. Мама и так измучилась с этой неистребимой температурой, а если еще увидит дочь с потеками туши и опухшими веками - неизбежно начнутся вопросы. Да и сердце ее лучше не тревожить сейчас лишними поводами для переживаний. Хотелось немного покоя и умиротворения. Наверное, именно поэтому Вика решила пойти обходной дорогой - через старый, почти заброшенный пруд. Уже вечерело, но до сумерек оставалось еще немало времени - Солнце только-только собралось садиться, а дом маминой подруги Риты находился всего в пяти минутах ходьбы от пруда, около которого Вика сейчас и шла. Можно еще успеть посидеть у воды. Время от времени девушка любила приходить сюда и, опустившись на облупленную скамейку, просто смотреть на воду в лучах яркого дневного или закатного солнца. Это неизменно успокаивало ее, а на душе становилось чуть ровнее и прохладнее...

Небо над головой приняло, между тем, совершенно фантастическую форму, сорвав со своего лица, наконец, невыразительную серую маску. Оно будто разделилось на две половины. По левую сторону от взгляда девушки высь была затянута густыми, темно-синими тучами. Они будто бы давили сверху на воздух и даже землю, но давление это не казалось слишком уж грузным. Скорее напоминало о будущих решениях и делах, которые еще только предстояло однажды принять и осуществить каждому человеку. Вика даже улыбнулась от такой философской мысли. Время от времени она задумывалась над тем, сколь многое в своей жизни и мышлении люди связывают с небом. Царство Бога. Глубины космоса. Поднебесный Олимп, принадлежавший древним духам. Источник жизни - и путь дальше, за ее предел, после завершения. Обитель вдохновения поэтов, писателей и творцов. Пространство, таящее неоткрытые еще учеными законы физики. Тысячи образов, накопившихся с самых древних времен. Вика любила думать об этом: такие мысли согревали душу и напоминали девушке о том, насколько тесно связаны люди с небом - как и Мир с Богом. Но если бы кто-то спросил ее сейчас, что именно подразумевает она под этим масштабным словом - "Мир" - девушка лишь пожала бы плечами. Она просто чувствовала одновременно их с Богом разницу и несомненное единство. А большего выразить словами не могла - это было просто понимание, скорее даже - чувство.

Правая же сторона выси над головой сияла - иначе и не скажешь - густым покрывалом белых облаков в обрамлении солнечных лучей. Лишь кое-где проглядывали кусочки по-весеннему чистого, пронзительно-голубого неба. Этот природный контраст наверху, резкая граница, словно бы разделившая небо на равные части, казалась очень странной, неестественной при всей ее ощущаемой правильности. На ум приходило лишь одно слово, раз за разом всплывающее при каждом взгляде на причудливое природное явление - "грань". Между чем и чем - этого Вика, опять же, выразить словами не могла. Но точно понимала одно - грань не делит небо надвое, а, напротив, порождает иное единство, наподобие восточного инь-ян - символа равновесия противоположностей, свойственного каждой вещи Мира. Кстати, эта мысль оказалась очень похожей на ее чувство в отношении единства и различий Мира и Бога. Странно, что при таких ощущениях христианство было ее душе ближе, чем, к примеру, даосизм.

Вика вздрогнула. От непривычных философских мыслей. И при взгляде на излюбленную скамейку. Обычно к этому пруду никто кроме нее и не приходил. Так, время от времени дети пускали кораблики или играли у воды, но просто посидеть и посмотреть на спокойную гладь - сюда не заходили. Будто бы эта скамейка принадлежала безраздельно ей одной все два года, что Вика жила в городе. И вот - на обычно пустующем месте появился невесть откуда человек. Юноша лет двадцати с небольшим на вид, но что-то в его облике или собственных ощущениях не позволяло Вике назвать его юношей, равно как и стариком. Мужчина. Незнакомец. Примерно так.

Неподалеку, прислоненный к боковине скамейки, смиренно ждал своего звездного часа простенький зонт-трость. Так как, несмотря на странное состояние небес, дождя явно не предвиделось, зонту предстояло прождать назначенной для него погоды еще долго... Незнакомец сидел, сцепив руки в замок под подбородком и оперевшись на них коротко-стриженной головой. Весь его вид говорил о том, что мужчина либо о чем-то всерьез задумался, либо, напротив, очистив ум от мыслей, просто смотрит на спокойную гладь пруда. Лицо его показалось бы Вике очень молодым, если бы не глубокие морщины на лбу и слишком уж серьезное выражение, замершее на нем. Взгляд и сами глаза было невозможно рассмотреть - на носу сидели узкие тонированные очки.

Одет незнакомец был в темно-синий костюм, прямо-таки под цвет левой половины неба, а из кармана его свешивалась на пиджак серебристая цепочка карманных часов. Подобный раритет Вика последний раз видела только в старой дедовской шкатулке - и те полуразобранные. Странный облик. "Чуждый" какой-то или просто непривычный. Все ощущения девушки при виде незнакомца будто бы разом умолкли, не давая ей ни малейшего намека на понимание, какой человек перед ней, что за животное словно бы ходит за ним следом и "отбрасывает тень" на характер. Это умение определять сходу, по одному взгляду, некоторые черты личности людей, стало для Вики настолько привычным, что молчание чувств при виде незнакомца показалось ей, мягко говоря, удивительным. И еще - в нем было что-то знакомое, будто она видела этого человека прежде: не то на фотографиях, не то во сне. Не ясно.

Как бы там ни было, присутствие незнакомца у "ее" пруда Вику не смутило. Напротив, ей даже сильнее захотелось посидеть у "личного" озера в компании человека, подобно ей самой молчаливо наблюдающего за водной гладью. Вика сделала несколько шагов к скамейке, а он тем временем разомкнул руки и поднял с запыленного асфальта под ногами маленький камешек. Секунду вертел его в ладони - а потом по прямой запустил в пруд, разрушая всплеском идеально ровную гладь. Вика на мгновение вспыхнула необъяснимым возмущением. Но тут же и успокоилась, заметив, что мужчина не стал бросать в пруд булыжник за булыжником, а спокойно продолжает наблюдать уже за расходящимися от камешка мелкими волнами, легкой зыбью доходящими до самого берега. Было в этом процессе нечто настолько завораживающее, что и сама Вика остановилась и залюбовалась волнением прежде спокойной воды.

Она не заметила, как незнакомец, увидев, наконец, замершую в небольшом отдалении от скамейки девушку, обернулся к ней. "Очнулась" она, только когда раздался мягкий, пропитанный легкой иронией, но почему-то чуть хриплый, будто не так давно севший, голос:

- Смотри, так можно и уснуть на ходу. Волны от одного маленького камешка расходятся по воде подчас удивительно долго.

Вика чуть смутилась, но неожиданно для самой себя даже слишком резко - но не так, как в случае с водителем "тойоты", а вполне дружелюбно - выпалила:

- Нарушаете спокойствие природы, между прочим!

Мужчина мягко улыбнулся (очень искренне - отметила про себя Вика), но через мгновение поморщился. Впрочем, он тут же объяснил эту странную смену эмоций на лице (а вот внутренне они, кажется, не менялись, словно он был также спокоен, как вода до падения в нее камешка):

- Лучше на "ты". Привычнее. А природе полезно иногда и пробуждаться от своей обычной дремы - люди уже слишком давно наблюдают лишь ее гнев или равнодушие, совсем позабыв о тайнах и надеждах.

- А ты сам-то о них помнишь? - Вика тут же захлопнула рот ладошкой. Слова показались совсем уж грубыми, но какой-то резкий огонек внутри, похожий на азарт чайки, поймавшей шальную вкусную рыбу в океанском приливе, заставил ее говорить напрямую с нежданным собеседником. Незнакомец чуть удивленно улыбнулся и приглашающее подвинулся к своему зонтику, освобождая для девушки место на скамейке. Вика оценила его такт и приняла безмолвное приглашение. Потом, все-таки смутившись, добавила:

- Прости, я не...

- Да не за что прощать. Вопрос-то справедливый. Обо всех, определенно, не помню, да никогда их в таком количестве и не знал. Только очень и очень немногие. Те, что касаются соприкосновения царства природы и человеческой цивилизации - но и этого иным историкам хватило бы на десятки научных трудов, если каждую ее надежду или тайну рассматривать в мельчайших деталях и нюансах.

- А ты сам, что, не рассказываешь о секретах природы? - Азарт постепенно сгладился, уступив место ровному, но при этом фантастически упорному любопытству. Вика, опираясь на свои постепенно обостряющиеся ощущения, чувствовала, что незнакомец не хвастается и не лжет. Действительно, что-то знает, и действительно, считает это знание совсем небольшим, несмотря на "дерзкий" смысл сказанных слов. Тем интереснее выведать у него хоть что-нибудь...

- Ну, некоторые, самые нужные теперь - время от времени описываю. Дни такие, что всех тайн не сохранишь за семью печатями, да и тайнами они перестали быть уже очень давно, а вот прилично описаны никогда не были. Так что кое-что - рассказываю, но это мелочи в сравнении с тем, что знаю или могу узнать, и совсем уж пылинка - с тем, о чем не ведаю и никогда не буду иметь даже малейшего представления.

Он улыбнулся (на этот раз грустно - вскользь отметила Вика). Позади скамейки раскинулись густые кусты сирени и шиповника. Листья с них еще не успели облететь, и в корнях вполне могли незаметно спрятаться какие-нибудь мелкие животные. Вике вдруг остро захотелось оглянуться через плечо. Отвлекаться на интуитивное желание она не стала, тем не менее будто бы увидев... Нет, просто представив себе спрятавшегося в зарослях шиповника серебристого волчонка, показавшегося бы ей совсем крохой, если бы не внимательный тяжелый взгляд его черно-синих глаз, направленный прямо в спину самой Вике. Серебристого... Или седого. Этого девушка уловить не успела. Непонятным было даже то, как маленький волчонок может быть седым, не говоря уже о пронизывающем насквозь взгляде. Она вновь сосредоточила внимание на незнакомце. Лучи солнца отсвечивали сейчас от его затемненных очков, за которыми можно было разглядеть замершие в непонятном выражении какие-то "темные" глаза: не то серые, не то синие. На лице его проскользнула удовлетворенная улыбка. Вике показалось, что ее внимание к привидевшемуся волчонку не прошло для незнакомца незамеченным. Чтобы как-то сгладить неловкую паузу, она неуверенно произнесла, пытаясь одновременно переключиться с мыслей о нежданном собеседнике и своих "звериных" ассоциаций на смысл собственных слов:

- А что за времена сейчас такие особенные?

Мужчина кашлянул. То ли это был замаскированный смешок, то ли и правда - кашель. Вике показалось, что и то, и другое одновременно. А он после секундной паузы ответил так, подцепив пальцами руки цепочку часов и приблизив к левому глазу, словно рассматривая узор на крышке:

- Нехорошее время. Или, напротив, очень хорошее. Это уж как посмотреть. С одной стороны, столько испытаний сразу Земле и людям вряд ли когда раньше выпадало, разве что в конце самой первой эпохи. С другой, если их на этот раз пройти с честью - итог будет радостным для всех без исключения. Просто два мира смыкаются - и грань между ними становится все тоньше с каждым днем.

На последней фразе незнакомца Вика вздрогнула, а взгляд ее метнулся отчего-то к "разделенному" небу. Мужчина, кстати, точно также поднял голову, смотря, правда, не на половины, а на тонкую, отсвечивающую серебром полоску мелких облаков по линии их соединения. И Вике вдруг показалось, что сейчас он оторвет взгляд от неба, возьмет зонтик и торопливо уйдет. Ощущение. Чувство. Будто бы незнакомец, смешно предположить, вдруг опомнился, понял, что зря затеял этот разговор с ней. И еще - Вика почувствовала: если мужчина сейчас уйдет, она никогда больше не увидит его и не услышит тех слов, что он хотел произнести сверх сказанного, но усомнился в их необходимости. Будто бы уже произнесенные слова, несмотря на всю странность и непривычность звучания, были вполне обычными, "безопасными", но те, что хотелось добавить - могли оказаться губительными... Нет, скорее просто опасными для кого-то из них - для него либо для нее самой, но Вика все равно хотела их услышать. Она все еще надеялась найти причины странностей в своей вере и восприятии, которые батюшка Павел назвал даром Господа или Мира, а недосказанные слова незнакомца - девушка остро чувствовала это - могли стать путеводной нитью, преддверием обнаружения ею желаемых ответов. Все эти странные и нечасто захватывающие ее интерес мысли пронеслись в голове Вики за те несколько секунд, что они с незнакомцем наблюдали разделенное небо. А потом он опустил голову и взялся за ручку зонта. Девушка ясно увидела, как по его глубинному спокойствию внутри пробежала зыбкая волна ряби - тревога и неуверенность усиливались, а над плечом промелькнул едва уловимый призрачный силуэт предостерегающе каркнувшего ворона. Это было уже похоже на испуг, правда, легкий, но для незнакомца и он, кажется, оказался непривычным. Как и прежде, доверяя своим ощущениям, она тихо-тихо спросила:

- Два мира - это ты о Мире и Боге?

Она даже подчеркнула интонацией, что слово "Мир", как и "Бог", должно быть написано с большой буквы. И спокойствие незнакомца на секунду рухнуло. Вике показалось, что там, в спрятанных за очками глазах, промелькнуло сейчас чувство сродни тоскливого изумления. А за спиной в шиповнике вновь скользнул зыбкий образ навострившего уши серебристого волчонка, к которому, кажется, присоединился теперь и таинственный ворон. Через две-три секунды ощущения сгладились, как те же круги на воде: невидимые звери пропали, на лицо незнакомца вернулась мягкая улыбка, а изумление его бесследно потонуло все в том же ровном внутреннем штиле. Наконец, он ответил:

- Да. Можно сказать и так. Пожалуй, самые лучшие слова для определения этой Сути из всех, какие я слышал. А накопилось их за века изрядно.

Слово "Сути" он подчеркнул также, как сама Вика - слово "Мир". Девушка улыбнулась, чувствуя, что сейчас черед говорить незнакомца. Он пристально посмотрел на девушку и покачал головой. Скорее задумчиво, чем отрицательно или недоуменно. Потом вздохнул, как-то совсем уж по-старчески, и заговорил пространнее. Вике показалось, что ему привычны именно пространные, обстоятельные рассказы, просто в их разговоре незнакомец почему-то отступил от своей традиции и с большой неохотой теперь к ней возвращается...

- Эти слова много раз изменялись. И по смыслу, и в сущности. Именно Суть оставалась неизменной. Люди известной нам цепочки эпох, которая скоро завершится, произошли из природы, от Мира, как верно подметил Дарвин, замкнув собой заданную ею эволюционную цепочку видов. Но стали все вместе - Богом, и здесь уже правы верующие, ведающие и знающие. Проблема лишь в том, что очень немногие понимают и принимают непротиворечивость этих двух толкований происхождения человека.

- А они разве не исключают друг друга? - Вика чувствовала, что не исключают. Просто "подыграла" незнакомцу. И благодаря своему, сильно обострившемся сейчас восприятию, девушка почувствовала и то, что сам незнакомец это прекрасно понял и принял "игру".

- У логики много уровней. Как и у ее законов. Что на одной их "глубине" кажется противоречием, на другом - лишь вопрос сочетания событий во времени. И здесь уже прав Эйнштейн, сказав, что все относительно, хотя он и был редкостным занудой.

- Вы его знали? - Вика пошутила, внезапно вспомнив успевшую стать легендарной поговорку о "завтраке у Канта". Впрочем, шутка неуместная. И она - не Берлиоз (Вика все-таки была о себе лучшего мнения), да и незнакомец - не Воланд. А тот лишь вновь иронично улыбнулся в ответ:

- Ну, уж я-то с ним, определенно, не завтракал. Просто это следует из пространных размышлений ученого об относительности всего и вся, в которой не остается ничего стабильного кроме самого автора. Такие теории меня уже начинают потихоньку раздражать, хотя когда-то многих они вдохновили, но это было достаточно давно - эпохе в третьей, вроде бы, - и намного восточнее... На границе нынешних Китая и Индии, если быть точным.

Девушка засмеялась. Незнакомец улыбнулся. Просто мысли сошлись.

- Я пошутила, - С легкой и не совсем искренней обидой ответила Вика.

- Я тоже, - Незнакомец вновь улыбнулся и пожал плечами. Вика кивнула. Словно бы тонкая ниточка неуловимого взаимопонимания протянулась сейчас между ними. Незнакомец, вернув себе самый серьезный и чуточку печальный вид, словно возвращаясь в привычный "сценический образ", продолжил:

- Так вот. Если рассказывать серьезно об эпохах и их смене, то следует начать так: около 32-х или 33-х тысяч лет назад в одном из людских племен родился человек, умеющий не только собирать фрукты и охотиться, не только издавать неразборчивые звуки и изготовлять каменные топоры, но и произносить осмысленные слова.

Вика вздрогнула. Вслух она прошептала фразу, которую в принципе хотела оставить мыслью, но она вырвалась сама собой, будто не удержавшись в одном лишь уме:

- И слово было у Бога...

- ...и слово было - Бог, - Тихо окончил незнакомец.

Оба замерли. Вика - от потрясения. Незнакомец - от вновь проснувшейся неуверенности и одновременно какой-то странной... Надежды? Нет, сильнее. Надрыва, до закушенной губы - внезапно поняла Вика. Вот что чувствовалось в его нынешних ощущениях. Как она это воспринимала - девушку уже не волновало, все как будто и так стало понятным. На первый план вышли ощущения нежданного собеседника. А он, очевидно и сам уловив, что слишком "открылся", вновь, будто бы сжимая душу в кулак, вернулся к своему прежнему спокойствию. Но совершенным и незыблемым оно уже не было. Видя, что Вика предпочла промолчать в ответ на цитату из Ветхого Завета, он почти равнодушным тоном продолжил:

- Впрочем, слово было иное. И не одно. Но, по Сути, "Бог" - будет верным определением. В самом что ни на есть собирательном смысле слова.

- Нет. Ответь, что он сказал на самом деле? - С изумлением Вика обнаружила в своем вопросе "привкус" того же ледяного тона, который принял ее голос в церкви при разговоре со служкой. Волчонок, грезящийся ей в зарослях шиповника и сирени, будто подпрыгнул на все четыре лапы и вновь уставился на нее, не мигая, однако ворон, кажется, не посчитал нужным появиться вместе со своим предупреждающим карканьем. Вика, игнорируя воображаемый взгляд в спину, не обернулась, продолжая непривычно требовательно смотреть на незнакомца. А он только улыбнулся. Как ни странно, в ответ на грубоватый и холодный тон, он, напротив, совершенно успокоился и, кажется, даже обрадовался, будто подтвердилась какая-то его важная догадка. А потом ответил:

- "Отец" - это слово он произнес первым, указав на небеса. Оно, конечно, звучало иначе, но именно этот смысл, не изменившийся и за тысячи лет, был вложен в него. Так в наш мир пришло Безмолвие, с тех пор устанавливающееся в начале всякой эпохи Земли на уровне духовного мира и проверяющее сотворенное в нем на крепость форм и законов, их связывающих. Первый закон Мира. "Дети" - это слово он сказал, указав ладонью на людей вокруг него. Так возник "пламенеющий" жизнью и чувствами "Бог-из-Человека", первородный хаос, наделяющий всех людей Сутью внутри тела и связавший нас незримыми нитями ощущений друг с другом. Позволяющий мудрому сердцем "ребенку" сравняться однажды с "Отцом" в силе своей собственной, личной души. Второй закон Мира. "Я" - с этим словом он направил ладонь на собственную грудь. Так появились подобные ему люди: связанные с законами земного мира неразрывно и поддерживающие баланс между ними - первородный абсолют... Если бы только они их действительно поддерживали! К сожалению... Хотя это не столь важно сейчас. Как бы там ни было, третий закон Мира звучал именно так, породив также и сущности, дополняющие Сути подобных этому человеку людей до очень сложных духовных "механизмов". Куда более сложных, чем, например, вот эти самые часы, хотя аналогия с часами в данном случае полностью справедлива: все те же шестеренки и пружинки, стрелки и деления - силы иаватары, миры и законы. Тогда как "Дети" приобрели при звуках третьего слова только личные сущности, повторяющие в мельчайших деталях собственные тела и близлежащее к ним пространство - то что теперь принято называть аурой, Миром-вокруг-души. Простые и предельно сложные одновременно. Если слишком сложно, можешь заменить слово "сущности" на "духи" - они синонимичны, простоя привык к более... хм... научного подходу.

Незнакомец вновь извлек упомянутые часы из кармана и повертел на цепочке, разглядывая узор из цветков на задней крышке, но за этим жестом Вика почувствовала его попытку скрыть собственные переживания по поводу третьего закона. Первые два он описал почти бесстрастно и кратко, все с той же ровной иронией, но третий будто бы изо всех сил старался НЕ ненавидеть, и это оказалось очень сложным делом для него. Вика кивнула своим догадкам и ощущениям, и с каким-то очень глупым, детским, необоснованным, забавным для самой себя, почти игривым любопытством спросила:

- А четвертое слово?

Вот теперь-то незнакомец явственно вздрогнул, совершенно не скрывая этого, будто бы над его головой вновь прозвенел предостерегающий крик ворона. Но на нее посмотрел почему-то печально и даже с легким укором. И еще... С усталостью? Грустью? Обреченностью? Неясное чувство. Слишком сложное, чтобы его верно воспринять, не то что осмыслить. Но после продолжительной паузы все-таки ответил:

- Ты права. Было и четвертое слово. Произнося его, этот первый вкладывающий-смысл-в-живое человек указал рукой поочередно и на разгорающиеся звезды, и на луну, и на закатное Солнце, и на осенний ковер опавших кленовых листьев под ногами, и на текущую вдалеке ленту реки, и на саму землю. А произнес - "Она". Так он сомкнул все четыре закона в последнем, порождая единую, но и отраженную в тысячах разных материальных форм Суть-и-Сущность... Мать и дочь, с людьми и над людьми, вокруг и внутри. Все это - "Она".

- Природа?

Незнакомец улыбнулся, полуотрицательно покачав головой:

- И это верно, но все же намного больше и шире. Ты уже предложила слово куда более глубокое и точное для определения этой Суть-Сущности. "Мир".

- В колоде Тарот есть такая карта, - Вике показалось, что она сейчас, именно в нынешнем разговоре, зря упомянула гадальные карты. В беседе с любым другим человеком это была бы только бессмысленная фраза, но не в случае с незнакомцем. И правда, его реакция говорила сама за себя. Часы вновь оказались в ладонях, кочуя из одной в другую. Он явно заволновался и, столь же явно, уже и сам не рад был затеянному разговору. Но одновременно Вика чувствовала, что мужчина не оборвет обмена фразами на середине даже после очередного поворота темы, даже если в воздухе вновь раздастся предупреждающее карканье крылатого призрака. Это был какой-то странный процесс, будто бы "сильнее" его собственных традиций, правил, принципов и самоограничений, воплощенных в образе "черной сирены". Как чистое желание, чувство, давшее в кой это веки отпор устоявшемуся жестокому самоконтролю. Девушка вновь ощутила катастрофический недостаток слов для описания своих чувств - опять одни звериные ассоциации, да что ты будешь делать-то!..

- Да. В нее был вложен именно этот смысл. Последняя карта. Как резюме. Подведение черты под законами и их производными... Предел того, что Есть. Изначально неизменная, вечно юная и прекрасная во всех своих проявлениях Мир, танцующая в кольце времен. Но "верхние" арканы Тарот сформулировали и нарисовали намного позднее, лишь с десяток тысяч лет назад. Когда все уже слишком усложнилось, чтобы описать земной мир как прежде - лаконично, всего лишь четырьмя словами.

- "Мир" - итог, а "Маг" - начало? - И вновь эта проклятая неосторожность и "игра" с волнением незнакомца. Но тот уже, кажется, успокоился и с честью принял такой поворот темы. Вика с удивлением почувствовала в своей душе совершенно искреннее наслаждение от этой "уступки", будто бы серебряная чайка, расправившая крылья, грелась сейчас в прямых лучах летнего Солнца, давно не заглядывавшего в ее личный мир. А незнакомец лишь досадливо усмехнулся, добавив:

- Верно. Первый маг. Так и назвали того человека впоследствии, когда после физической смерти никто из первых людей не растворился в небытии, а все их души отправились существовать в мир, созданный собственными сущностями и связями между ними - силой одного лишь сознания и ума. Предельно "плотный" духовный мир, повторяющий на высоте поверхности Земли физический в мельчайших деталях, но имеющий бесконечное количество глубинных слоев - чем дальше от настоящего момента Земли во времени, тем более абстрактных. Но самое важное - обладание Сутью и сущностью, повторяющей строение тела, позволяло человеку родиться еще раз - с новыми знаниями, усвоенными в духовном мире: прямыми, непосредственными, конкретными знаниями о естественных законах развития Мира и механизмах использования его природных и духовных ресурсов. Не удивительно, что в первую эпоху при таких возможностях человеческая раса развивалась куда стремительнее, чем при всей предшествующей чисто физической эволюции видов - в те времена при новом рождении, пока мир духа был еще очень "чистым", восстановить знания, полученные во время пребывания по ту сторону, было сравнительно легко. Как легко было для подобных первому магу людей воплотить в жизнь свои теории и "системные" замыслы, имея заранее "собранные" во время пребывания в мире духа механизмы-сущности - системы личных законов сочетания элементарных частиц, если очень упрощать смысл таких моделей. Законы, в реальном мире проявляющиеся, как удачные для человека цепочки "случайных" совпадений и приходящие в голову "нежданные" идеи - попросту как удача, вдохновение, судьба или понимание. Не прошло и пары-троки сотен лет, а все люди на планете повсеместно научились мастерить копья, луки, простейшие сельскохозяйственные орудия, зародились традиции шаманизма и начали стремительными темпами развиваться способы хранения и передачи важной информации. Развивался язык - и это еще сильнее подстегнуло эволюцию племен. В духовном мире, лежащем как бы "поверх" материального, объем познаний первобытных людей приближался к сказочному по меркам тех времен, просто потому что в духе, с его прозрачностью мыслей и выразительностью истинного языка - языка Сути и сущностей, - были созданы идеальные условия для такой ускоренной "дву-мировой" эволюции, - Незнакомец помедлил мгновение, наблюдая за реакцией Вики на обстоятельное повествование, что-то вроде "не устала ли?" Но девушка продолжала предельно внимательно смотреть на него, молча требуя продолжения. И мужчина, набрав побольше воздуха в грудь, стал рассказывать дальше:

- Не удивительно и то, что иногда первого мага, подарившего всем людям Земли возможность воплотить в жизнь свои мечты, все больше отдаляясь из-за их особой силы от царства животных, называли иначе - Творец. Можно сказать Кри, чтобы это определение стало Именем... С большой буквы, подразумевая, что он - единственный, кто породил что-то новое. А остальных ему подобных - в зависимости от степени посвящения - позднее стали называть просто магами и магистрами. Они всего лишь переосмысляли творение своего родоначальника, создавая собственные механизмы сущностей - как бледные отражения его всеобъемлющей, непревзойденной и при этом лаконичной модели. Так сформировался второй мир - мир связей между смыслами слов: первых четырех и всех последующих. Связей между сутями. Между сущностями. Между мечтами. Между фантазиями. Между личными мирами людей и какими бы то ни было смыслами вообще. Невидимый, но очень осязаемый мир духа со всеми его слоями, физически существующий просто как упорядоченно рассеянная в воздухе пыль из всевозможных элементарных частиц. Впрочем, я больше люблю слово "Эстрей". Звездный. Эта россыпь, пронизывающая каждый уголок физического мира, очень похожа на звездную. Небо в самом полном и исчерпывающем смысле этого слова: от абстрактных до конкретных форм, повторяющих образы тел и объектов материального мира. Все это вместе - и есть Бог, в собирательном смысле слова. Хотя, если все-таки считать Богом всех людей вместе, тогда можно выразиться намного проще и привычнее: Эстрей - это храм Божий, тот самый, что некогда клялись разрушить до основания и воссоздать за три дня, проведенные по ту сторону грани, лежащей между двух миров...

Вика хотела было возразить, но остановилась. Да, если посмотреть на вещи с этой точки зрения, именно духовный мир во всей полноте и назывался в Евангелии "храмом Отца". По смыслу совпадало. По ощущениям - тоже. Никакого противоречия не ощущалось. А все вопросы, которые частенько возникали у нее и крутились на языке при попытках священников описать сущность Бога, сейчас будто разом решились. В словах незнакомца не было ни лжи, ни заблуждения. Он не верил в Бога. Он знал, что есть Бог, и что происходит он только из души самого человека. Причем этим словом, и правда, можно было определить несколько связанных понятий. Связанных именно в "Эстрей". И это пугало... Но одновременно казалось правильным и нужным знанием. Помолчав секунду и почувствовав, что незнакомец больше ничего не добавит, Вика как-то совсем уж несмело спросила, при этом ощущая, что не стоит требовать продолжения истории о "Творце" - он и так сказал больше, чем собирался. Еще одно слово вызовет панический вопль все еще кружащего где-то над их головами ворона.

- А Мир? - Незнакомец тоскливо и задумчиво улыбнулся, судорожно сжав в ладони часы, словно стискивал вместе с ними и собственное сердце. Вике даже показалось, что они в этот момент остановились... Если до сего мига вообще шли - тиканья она не слышала. И все же, несмотря на затянувшуюся паузу, мужчина ответил:

- Материальный мир, физическая вселенная и сама природа Земли, вплоть до самого ее огненного сердца, насквозь пронизанная Суть-Сущностью "Она". Все это вместе - Мир. Единая в тысячах форм, прекрасная и неповторимая, как сама жизнь. А Суть, пребывающая в теле каждого человека за самым сердцем, близь позвоночника - как связь между двумя мирами. Ключ, позволяющий находиться в каждом из них и рождаться здесь вновь и вновь, наслаждаясь неизменной красотой Земли. По форме Суть похожа на кленовый листок, или цветок лилии, или древо, или сложившую крылья бабочку, или же просто птичью лапку... Символов Сути за время прошедших эпох накопилось немало, но все они связаны с ее формой внутри тела человека - вертикаль вдоль позвоночника и два или больше боковых отростков, "крыльев", проходящих сквозь лопатки до самых плеч. Пожалуй, если не использовать слово "Бог" в отношении Эстрея или первого мага, а оглянувшись на многие миллиарды лет существования вселенной и сравнив их с ничтожными тридцатью тысячами человеческой истории, подразумевать под Ним нечто большее - то это Некто, создавший материальную вселенную и первые Сути - личные "Я" звезд. Но это уже моя личная "вера" - и самая великая тайна Мира, в книгах и знании, увы, не запечатленная... Достоверно известное начало - первый маг и Безмолвие, лишь от этой посылки человеку доступно размышлять логически, остальное - увы, доступно одним лишь звездам и Миру, - И незнакомец окончательно умолк, тоскливо уставившись на пруд, загадочно сияющий багровеющей бронзой в лучах закатного солнца. Вика смотрела на мужчину с непонятным даже для самой себя чувством: одновременно и пониманием, и уважением, и радостью, и даже легким трепетом, будто крылья чайки взволнованно бились в порывах рассветного ветра. Как эти ощущения могли присутствовать все враз - девушка не понимала, но испытывала их как-то неразделенно. Уловив по наступившей тишине, что и тема Мира закрыта, Вика неуверенно задала вертящийся уже вторую минуту на языке вопрос:

- Потому ты и кидал камешки в воду?

- Что? - Кажется, он и правда удивился вопросу. Вика с самой искренней и добродушной улыбкой, на какую была способна, пожала плечами:

- Ну, мне показалось, что Астерий...

- Эстрей, - Он поправил машинально и словно бы с неуверенностью, возникшей сразу после поправки. Вике показалось, что она произнесла слово все-таки вернее...

- Эстрей - это безграничное море... Безмолвное поначалу море. Вернее, просто Безмолвие. А слова первого мага - камешки, упавшие в него и воплотившие придуманные Кри законы. Волны будто бы разошлись кругами от них, созидая все эти, как ты их называешь, слои и формы... И если правильно кинуть новый камешек - иные слова вместо старых - подобрав нужный, хорошенько прицелившись, выбрав верный момент, то опять же, мне просто кажется, что волны смогут, не поломав ничего в нем серьезно, связать все... как-то иначе что ли... Воедино без слияний, и в единство без повторов... Немного измененными законами... Я бы так это ощущение выразила... кажется, я просто так это почувствовала, - Вика растерянно пожала плечами, собираясь сформулировать зыбкую мысль четче, но ее слова оборвал резкий ответ незнакомца:

- Показалось ей... Ишь ты... Нашлась ведь - и все-то ей кажется... Вот только верно сказано: кому просто кажется, тот крестится, - Отрезал он, недовольно передернув плечами. Вика не смутилась, почувствовав, что недоволен незнакомец скорее самим собой и именно за метание камешков, а отнюдь не ее словами. Но все-таки сдержался и не стал разрушать спокойствия внутри себя этим недовольством. Однако его слова будто спустили ее с небес на Землю и напомнили о сброшенном крестике. Машинально она потерла шею на том месте, где обычно приятной холодной змейкой скользила цепочка. Без крестика она чувствовала себя как-то, с одной стороны, беззащитно... Но это было детское чувство. Сейчас его вытесняло иное ощущение - чувство защитника, полностью противоположное предыдущему и не требующее более этой цепочки. С запозданием Вика поняла смысл сказанных однажды батюшкой Павлом слов: "с крестом на груди - Богом защищенное дитя, а без креста, подчас, - защитник самому Господу". И еще - она вспомнила ту деталь, которую замечала раньше, но никогда не обращала на нее особого внимания: на шее батюшки, как это ни странно, никогда не было цепочки. Он ходил без крестика. "Лучше крест с груди сорвать, отрекаясь"... Теперь она поняла и прочувствовала все, мысли заняли верные полочки и получилась в итоге правда - батюшка так вольно, свободно, на редкость глубоко понимал веру именно потому, что и сам некогда отрекся от церкви, не растеряв при этом личных воззрений. И отношение к нему преданной кресту на шее, а не собственной вере, "шакалоподобной" служительницы тоже стало объяснимым. Непонятным осталось лишь то, как он смог вернуться в своем сане и даже возглавить Приход - но этот вопрос, определенно, никто теперь не прояснит.

Все это время Вика смотрела на гладь пруда, уже вновь совершенно спокойную и укутанную в цвета догорающего заката. Мысли пролетали в голове и, в конце концов, сплелись в этот логичный вывод. Скорее всего, незнакомцу привычны такие упражнения для ума, длинные и сложные размышления о том о сем - Вика это чувствовала. Незнакомец... На минуту она отвлеклась от разговора с ним, а теперь неожиданно с тревогой обернулась. Она боялась, что нежданный собеседник уйдет, не попрощавшись... Но нет, он просто поднялся, взяв в руки зонт и оперевшись на него, как на трость. И все же - разговор еще не был окончен, потому Вика, чтобы "уравнять" положение, встала и сама. Он был чуть выше ее, но ненамного, не так, как батюшка Павел, которому она смотрела прямо на подбородок. Это почему-то радовало. Незнакомец неожиданно чуть склонился перед ней, она, не задумываясь, отвесила похожий поклон, а потом спросила:

- Почему ты мне все это рассказал?

На секунду он будто бы весь "покрылся" сомнениями изнутри, и где-то за его спиной, у самой кромки пруда, мелькнула тень все того же волчонка, неуверенно трогающего лапой воду, и откровенно презрительно каркающего над ним ворона... Но потом он все-таки ответил:

- Отнюдь не все. Лишь малую часть, почти лишенную имен и событий. И хотелось бы еще кое-что добавить: между двумя мирами - Астерием и Земным - Богом и Миром - всегда существовала эта прочная грань, чем-то подобная серебристой полоске облаков, что разграничивает сейчас небо. Перешагнуть ее Сутью, осознанно и на долгий срок, людям удавалось, лишь умерев или погрузившись в очень своеобразный, глубокий и долгий сон, чем-то сродни летаргии, но куда безопаснее. Пересечь ее "с той стороны" - только родившись вновь, если ты вообще на это способен: являешься человеком или имеешь Суть и сущность, сформированные точно до последней детали по модели человеческих. Любой иной способ - смертельно опасен и для Сути, и для сущности. Незыблемая грань, оберегают которую два неусыпных стража именами Смерть и Новое Рождение, поддерживающих баланс в сложных отношениях двух миров. Ты и сама ее заметила - эту грань, подобную расчертившей небо над нашими головами полоске серебряных облаков. А символически люди нередко изображают ее как черного ворона с серебряным клювом, хотя к нынешним дням все уже давно забыли изначальную картинку на тринадцатом аркане Тарот... Тем не менее, грань была, есть и будет. Но спустя многие тысячи лет после творения первого мага, случилось немало событий, превративших ее едва ли не в пропасть: страшную, опасную для людей и сущностей в равной мере из-за нападений на путешествующие души призрачных теней, обитающих в этой самой пропасти. Она - след давно забытых почти всеми преступлений и неисправленных вовремя ошибок, однако подробности тебе не имеет смысла рассказывать - только страху нагонять зазря. Просто запомни, что именно с тех пор смерти и нового рождения стали бояться, как по-настоящему рискованной авантюры, что так было отнюдь не всегда. И во все времена люди, по-настоящему подобные первому магу, искали способ правильно сомкнуть два мира до того, как это произойдет само собой с неизвестными последствиями для всех людей - сомкнуть их по новой грани или как-то еще более удачно. Стереть след преступлений. Исправить ошибки. Заставить пропасть исчезнуть - как было изначально. "Победить смерть" - вот что значит эта фраза на самом деле... Мой брат был, несомненно, самым ярким среди таких искателей "воссоединения". Он попытался вовсе стереть грань между Землей и Эстреем - соединить два мира, шагнув Сутью "туда" и вернувшись обратно, не рождаясь заново. Именно он нарек этот подвиг "победой над смертью" и посчитал, что его познания и мудрость достаточны для того, чтобы сделать все правильно... К сожалению, он ошибся. Сгинул сам и усугубил без того чудовищное разделение, почти полностью разорвав миры на две изолированных друг от друга части. Баланса не стало. Теперь это уже не пропасть - стена между мирами с зияющим под ней рвом, полным движущихся кругами теней в ожидании добычи. Душа, которой они нанесут повреждения, наверняка родится с одержимостью убийством, в лучшем случае - с врожденной склонностью к взращиванию в теле человека хронической болезни или тяги к самоубийству. И все же в наши времена есть надежда и шанс все исправить...

- И все-таки, что за времена такие? Ты ведь так и не ответил прямо! - Вика спросила это не тем самым ледяным тоном, но уже приближаясь к нему. Ей самой и, особенно, ей где-то очень глубоко внутри, в Сути, как наверное выразился бы незнакомец, очень хотелось услышать, как именно ответит он на этот вопрос. Мужчина судорожно вздохнул. Кажется, правильным эпитетом было бы слово "мрачно". И потом прохладно, как-то наигранно безразлично произнес:

- Через три года и несколько месяцев миры сомкнуться независимо от чьих-либо желаний и предпочтений. Это было предсказано самим первым магом и предсказано предельно конкретно. Без вариантов и малейшей надежды отсрочить этот процесс. Результат их соединения зависит от того, каким будет Астерий, каким - Земной мир, и какой - сама грань. Слабость любой из этих составляющих приведет к катастрофе, какой люди не способны представить даже в самом кошмарном сне. Сила их всех - к чему-то большему, чем изначальное творение. И третьего варианта на этот раз не дано... А стрелки на часах ныне летят слишком уж быстро, даже для меня... Но нужно каким-то чудом успеть - шанс ведь, и правда, на этот раз совершенно уникальный.

Последние пару фраз он произнес задумчиво. Горько. Почти с обидой на собственное бессилие в отношении отведенного Миром времени. Но одновременно - с холодной и какой-то, показавшейся Вике абсолютной, волей. Она вновь заглянула в глаза незнакомцу. Не важно, что они были скрыты, она чувствовала этот взгляд. Он не шутил. И не просто "так считал и это его позиция". И не замер в бездействии, смиренно ожидая соединения миров, хотя характер его действий оставался предельно непонятным - как, впрочем, и разграниченное небо над головой. Сейчас он сказал правду, с которой глупо пытаться спорить или искать иные точки зрения. Это была просто его правда. Причем, честно говоря, немного пугающая. И все же Вика нашла силы выйти из напавшего на нее ощущения упадка сил и даже разогнула спину, расправив обычно свободно висящие, как им того хочется, плечи. Незнакомец улыбнулся и поклонился вновь. Чуть ниже, чем в прошлый раз. Вика не стала повторять жест, почувствовав разницу между церемониальной галантностью и знаком уважения, адресованным ей лично. Она и сама поняла уже: принять такие слова молча, не оспаривая и не сомневаясь в их искренности и неизбежности предначертанного, смогут не все люди. Это было не ее ощущение - скорее мысль незнакомца, заключенная во взгляде сквозь темные стекла. А она ее просто "поймала". Потом он тихо добавил:

- Брат вернется, он не погиб. Еще бы он попробовал не вернуться после всего содеянного... Но чуть-чуть позже. Судьба Астерия уже была решена - мной и многими моими друзьями. В лучшую сторону - но это лишь полдела. Куда больше зависит от земного мира, а его намного сложнее столь быстро изменить - но именно здесь все началось, и только здесь - истинная реальность, не в Астерии. Это еще одна сомнительная затея моего брата - сместить "начало" туда, "отрывая ноги людей от земли", а Сути - от Мира, ведь сам он - знал, как было на самом деле, хотя у него наличествовали достаточно веские мотивы изменить систему представлений о начале. Впрочем, однажды и эта ошибка может подсказать путь к решению проблемы, если верно использовать ее последствия - ведь не бывает только плохих следствий, бывают те, которым мы не нашли когда-то верного применения с учетом поставленной задачи... - Незнакомец иронично улыбнулся, а Вика тихонько рассмеялась - настолько деловито прозвучали последние слова. Он тем временем продолжил, уже стерев улыбку с лица и вновь приняв самый что ни на есть серьезнейший вид, - Мы, конечно, не отстраняемся от этого процесса, но здесь и ныне - куда менее сильны и мало что способны сделать. Тем более, сопротивление нынешних магов во главе с вечным предателем пока еще слишком велико - будто только и мечтают похоронить и себя, и весь Мир впридачу. Грезят о каком-то ином, поверив в собственные жречески-научные сказки. А те, что соблюдают нейтралитет или плывут по течению, - виноваты не меньше, потому что не препятствуют, отговариваясь свободой воли первых... Просто боятся стать выше системы и ее изменить - слишком слабые они пошли, ведь и посвятителей толковых не осталось. Люди сейчас могут намного больше. Особенно истинные христиане, которые, хвала судьбе, вернулись на Землю... Но ты - это ведь вовсе отдельный сказ. Можешь очень сильно изменить весь расклад одной своей Сутью, как я погляжу...

- Но как? - Вика чувствовала, что в этот вопрос неизбежно и упирался весь разговор. Все сказанные слова, будто реки, образовывали в конце один поток, а вопрос "Как?" стал на его пути водопадом. Незнакомец коротко ответил:

- Я ведь буду не прав, если отвечу за тебя. Не я, а ты способна найти решение сама или хотя бы подсказать его тем, кто найдет. Быть может, не просто "ты", вместе со многими, но с тебя все начнется. Вернее, уже давно началось. Истинные христиане владеют подобием верного эталона объединения Сути и сущности внутри тела, но подобие - это только подобие, у них не хватает очень важного элемента, изменяющего в корне всю картинку. Ты можешь больше. Именно как человек. В любом случае, ты сама все поймешь по ходу дела, и главное - самые важные "разницы", это я обещаю... Прости за туманность слов - иначе выйдет неправильно и некрасиво. А тебе некрасивое и самой не понравится.

- По ходу какого дела?! - Вика уже окончательно запуталась. Но твердо почувствовала одно: незнакомец ни к чему не принуждает ее, но чего-то не договаривает, сам при этом мучаясь от необходимости скрывать часть правды. И все равно видит в ней - Вике - надежду. За что только и чем именно она заслужила такое отношение - девушка ни понять, ни почувствовать не сумела, но не сомневалась, что однажды найдет ответ.

- Просто несколько событий скоро произойдут. Я уже вижу их в твоей судьбе. Которые, в конце концов, помогут тебе найти если и не все, то главные ответы, и совершить нужные действия самой, ну, может, с чьей-то помощью. А после - сама решишь, куда двинешься и как будешь жить дальше. Будут проблемы... Но проблемы всегда возникают для того, чтобы стало легче идти вперед. Не останавливаясь, не сворачивая, привыкая преодолевать трудности быстро, не тратя на них лишних сил и времени. И ты не останешься в одиночестве, их преодолевая. Это не так долго, как тебе может показаться. Быстро. Но и - очень насыщенно. И как бы там ни повернулось дело, удачи тебе на этом пути!

Последние фразы для незнакомца явно были привычными. Почти формальными. А сам разговор, на самом деле, завершился на ее вопросе "Как?" Вика почувствовала это и без подсказок ощущений. Как поняла она и то, что возвращаться к теме брата, пожелавшего воссоединить миры, не следует - от нее-то незнакомец с помощью этих слов и ушел. Значит, была причина так поступить после предельно откровенного разговора. Сказано все, что он мог позволить себе сказать. Из-за осторожности и... Вика готова была поклясться, что из-за какой-то трогательной заботы и нежелания принести вред, будто выдавливающих из его души привычную позицию. Стальную. Жестокую. Чистую рациональность и необходимость. Принуждение выбирать предельно правильное - и ничего кроме него.

- Спасибо тебе. И... до свидания! - С неуверенностью попрощалась Вика, ловя себя на мысли, что не может представить себе новой встречи. Не получалось. Будто бы это было, и впрямь, прощание. Незнакомец почти незаметно покачал головой: утвердительно или отрицательно - невозможно было уловить. И уже делая шаг, со вздохом ответил:

- Удачи тебе... И счастья, Эль, - С прощальной улыбкой добавил он и, отвернувшись, пошел по асфальтовой дорожке вдоль берега пруда в ту сторону, откуда пришла сама Вика. Он не оборачивался, а она не стала смотреть в спину. Просто опустилась обратно на скамейку, решив все-таки минутку посидеть и полюбоваться на почти догоревший закат, как и собиралась поступить изначально. Придется ей-таки идти в сумерках, впрочем, страха и близко не было. Как будто ничего непредвиденного в ближайшие дни случиться не могло. Только предопределенное. Необходимое. Или полезное? Не ясно. Ничего не понятно! И не хочется думать. К тому же Вика почувствовала, что незнакомец очень огорчился бы, если бы она стала именно Думать над этим, а не Чувствовать - и ей даже почудился при этом выводе одобрительный клекот серебряного клюва проклятого ворона. Потому она просто любовалась на закатное Солнце и мысленно рисовала воображением "поверх него" картинки, образы, рисунки, мысли. Как мог бы выглядеть первый маг, как - люди из его племени, где происходило это "творение" и кто в нем участвовал позднее... Ей вдруг почудилась мягкая и полностью удовлетворенная улыбка незнакомца. Это отчего-то радовало и заставляло саму девушку счастливо улыбаться, несмотря на недавние, еще не забытые слезы.

И только поднявшись со скамейки, Вика вспомнила, что даже не спросила имени у незнакомца, тогда как он ее имя откуда-то знал и даже так необычно сократил. Вот растяпа! Подгоняя себя этой мыслью, как прутиком, она быстрым шагом отправилась проведать маму. А Солнце, между тем, окончательно закатилось за огненный горизонт, завершая этим жестом осенний закат. И правда, наступили сумерки.

Глава 3. "Воля"

Моя ноша меня не убьет, как бы ни была тяжела, Всей душой я начну вот-вот верить в необходимость зла: В то, что темной своей стороне благодарна я быть должна - Вместе с нею еще сильней моя светлая сторона! (с) "Fleur", "Река времен"

- Ну мамуль, брось ты эти разговоры, - Вика опять всхлипнула, не сдержавшись, и сразу растерла слезы по щекам, - Прекрати, слышишь. Нельзя так раскисать - организм бороться совсем перестанет!

Мама через силу улыбнулась, поглаживая ладошкой порозовевшую от солоноватой влаги щеку дочери. Совсем еще молодая, сорока двух-сорока трех лет на вид, женщина сейчас выглядела до крайности истощенно. Будто все силы ушли на борьбу с невидимой "холерой", невесть откуда выползшей. Но в ярко-синих глазах все также играла всеми красками жизнь, и это Вику успокаивало. Маму она слишком хорошо чувствовала - не сдастся, даже если весь мир определить источник заразы не сможет, не сдастся и будет бороться с болезнью до последнего. Но слезы все равно сдержать не удалось.

- Совсем взрослая уже. И характером - вся в отца пошла. Все не желал признавать очевидных вещей. Постоянно против обстоятельств - как на баррикады. В прежние времена героем бы стал. Первые христиане такими были. Я потому и сама крестилась когда-то - муж своим примером доказал, что смысл в этом все-таки еще сохраняется. Я ведь рассказывала тебе уже? Никак не могу вспомнить.

- Рассказы-ывала, - Вика подержала в чашке компресс и сейчас аккуратно положила на горячий лоб мамы, стараясь больше не всхлипывать. Истории об отце она всегда любила. Сама запомнила его плохо - чего там, восьмилетний ребенок, так уж много упомнить может что ли? Помнила высокого, чуть смуглокожего брюнета с добрыми карими глазами. Помнила - силу, уверенность и напористость, которыми от него веяло за версту. Помнила папину непримиримость и готовность бороться с любыми обстоятельствами. Однажды хотели их дом без суда и следствия изъять, предъявив кучу актов и документов об отсутствии у них права на использование земли. Так отец даже не подумал спустить дело на тормозах или идти давать кому-то в прокуратуре крупную взятку, как ему на это прозрачно намекнули пришедшие канцелярского вида "толстый и тонкий" в цивильных серых костюмах. Нет. Потребовал оставить копии документов и иска, которые те приволокли в качестве решительного аргумента для форменного вымогательства, спровадил их, пригласил каких-то своих друзей-юристов, долго разбирался со всем этим ворохом макулатуры, потом подал встречный иск...

Суд был затяжной, продлился два года, против отца будто бы весь канцелярский аппарат прокурорский ополчился. Но и у него самого оказалось на редкость много друзей для сельского жителя в самых разных инстанциях власти и даже пара знакомых в ФСБ. "На всякий случай" - так он это объяснил маме, весь смысл фразы вложив скорее даже не в слова, а в легкомысленную улыбку, их сопровождающую. В конце концов, каким-то чудом выиграли дело: земля осталась в собственности, судебные издержки покрыли заявители, напоследок в "приватном разговоре" пообещав, что так просто дело не кончится. "У нас длинные руки" - будто из дешевого американского фильма вырванная фраза запомнилась Вике твердо. Разговор происходил у самого порога их дома, а тогда еще совсем маленькая девочка, как всегда, подглядывала за отцом из окошка, прислушиваясь к доносящимся с улицы голосам. Так вот, тогда он ответил, кажется, даже с улыбкой: "у вас пирамиды высокие, у нас - сети широкие, кто кого - еще поглядим". Что он подразумевал - кто знает, но какой-то понятный и ему, и заявителям смысл в словах был. Матерились они после этой фразы самым что ни на есть девятиэтажным, понося "детей дьявола" и невесть что под этим определением подразумевая, но явно увязывая его с отцом. Да так и ушли - больше никогда не приходили, а разговор Вике запомнился - слишком уж странным он оказался. Вот почему, услышав от служки в церкви те же слова - "дети дьявола" - Вика едва не рассвирепела: она напомнила девушке давних, почти забытых, стертых из памяти канцелярских крыс. Крысы и шакалы - они ведь всегда неподалеку друг от друга отираются в царстве матушки-природы. Шакалы жрут падаль, потом травятся - и уже крысы поедают шакалов.

Девушка вздрогнула. Воспоминания об отце и жестокие звериные ассоциации унесли ее куда-то далеко от реальности. Он казался человеком не от мира сего... Твердо стоял на земле ногами, работал шофером, в компании сельских мужиков был главным запевалой, но все равно что-то в нем чувствовалось "нездешнее". В детстве, с улыбкой вспомнила Вика, она думала, что отец прилетел откуда-то с другой планеты и, влюбившись в маму без памяти, решил не возвращаться домой - здесь остаться навсегда. Теперь, конечно, эти наивные фантазии вызывали у нее только улыбку, но в любом случае, какая бы планета или сочетание генов ни подарили миру ее отца - лучше бы таких было побольше, право слово. Как же - и его смерть к рукам прибрала... Погиб в автокатастрофе на ночной дороге. Сказали - несчастный случай, колесо на полной скорости лопнуло. Вика не верила в это. Мама, по своему обыкновению, "просто знала", что это не так. Но доказать ничего никому не удалось - дело закрыли, не открыв. Благо, хоть их самих не тормошили, но без отца стало тоскливо на душе - навсегда, у обеих женщин, оставшихся жить в том одиноком сельском доме на "отсуженной" земле.

- Он прав. Нельзя прогибаться под них. Один раз прогнешься - и это на жизни вперед душу опустит ниже ада, - Мама как будто уловила мысли дочери. Ну и лицо - сама серьезность. Не накрашена, конечно, смолисто-черные волосы растрепаны, просто вылитая ведьма с картинок из детских книжек-страшилок. Только глаза не зеленые, а темно-синие. Отец был для девушки просто образцом и кумиром, пусть их и нельзя себе сотворять - пустое утверждение, папа этого отношения стоил тысячу раз, как человек и настоящий мужчина. А мама для Вики всегда оставалась тем человечком, кого она любила, как никого больше на всем белом свете не смогла бы полюбить... И потому Вика тихо ответила на требовательные нотки в ее голосе:

- Я знаю. Нельзя. Так не живут - существуют, и то вполдуши. Просто - грустно, что ничего исправить нельзя. Несправедливо. А теперь еще и ты с этими разговорами...

- Все со мной в порядке будет. Знай это. Можешь не верить, но знай. Если уж ледяная гладь дрогнула - своих детей в обиду никогда больше не даст, пока чувствует присутствие собственного создателя, - Мама улыбнулась. Вика лишь головой покачала: только что мама рассуждала о том, что делать, если вдруг... И тут - из ниоткуда такая уверенность. Да еще и подкрепленная совершенно непонятными словами.

- Я надеюсь.

- Не надейся. Знай. Я почувствовала, как она дрогнула - а ведь почти тысячелетие без лорда тосковала, обходясь князем и герцогом, как и мы все. Они ведь тоже честные и его законные наследники, но не родные они глади, нет, совсем не родные. Так и не признала, не проснулась полностью при них, - Еще тверже и жестче повторила мама, самое странное - от ее слов не веяло каким-то температурным бредом. Нет, она прекрасно понимала, о чем именно говорит, но явно не хотела ничего объяснять. Потом чуть более расслаблено, заметив недоумение дочери по поводу последних слов, добавила, - Это средство - посильнее надежды. Как если рядом положить таблетку цитрамона и обезболивающие, которые хирурги используют... Как их там называют-то? Вот память стала дырявая, когда-то ведь помнила все четко и ясно, и побольше многих, а теперь - урывками вспоминать приходится... Экие времена тяжелые наступили, - Вика вздрогнула, почувствовав в последней фразе будто бы промелькнувшую тень загадочного незнакомца, но ощущение оказалось настолько мимолетным, что даже и в душе не отпечаталось. Просто воля, знание, ответственность и готовность идти вперед, прозвучавшие в голосе мамы, на мгновение всколыхнули недавние воспоминания. На миг Вика, и правда, поняла, что с ней все будет в порядке, но потом уверенность вновь стала таять.

Учитель по образованию, профессии и стилю жизни, мама, и правда, казалось, все и про всех знала. Вика даже улыбнулась, хотя слова о дырявой памяти вызвали у нее легкую грусть... Температура не спадала. Поднялась еще на полградуса. Вика теперь в страхе заходила к маме в гости, боясь, что в следующий раз застанет ту вообще без сознания с 41-м. Пока только 40,3, но держалась она уже неделю с лишним, почти не спадая. Что-то нужно было делать, раз лекарства не помогали. Возможно, стоило разориться на полное обследование, хотя таких денег у них никогда не водилось, разве что занять у кого-нибудь. Вот только мама все равно категорически отказывалась ложиться в стационар. Вика решила заговорить об этом вновь, хотя заранее знала, как она отреагирует - привыкла уже за время болезни, да и вообще всех ее болезней в прошлом, неизменно отступающих будто по одному лишь нежеланию мамы хворать. И все же надо попытаться:

- Может, все-таки стоит...

- Доча, - Несмотря на ласковое обращение, голос женщины стал вдруг суровым и холодным. Вике вспомнился собственный ледяной тон в разговоре с незнакомцем три дня назад, у пруда. Может, и правда, генетическое... - Я тебе говорила и повторю снова. Ничего они не могут, потому что знают меньше муравья, выбравшегося на вершину марсианского сталактита и решившего, что он достиг центра вселенной. Вот и все. На врачей надежды нет. В себе - вся уверенность и все знание. Я справлюсь.

- Знаю, - С чуть большей уверенностью в голосе протянула Вика. Мама, и правда, всегда со всем справлялась. С болезнями - в том числе. Только вот на этот раз почему-то дело затянулось. Девушку это тревожило, и для мамы ее тревога незаметной не осталась. Ее рука вновь бархатом коснулась щеки дочери, утирая выступающие, несмотря на отчаянную попытку их сдержать, слезинки:

- Чистый ребенок. Ты просто удивительно чистый ребенок, Викуль. И знала бы, как это на самом деле удивительно, что ты - именно такая... Это уже - лучшая награда, знать, что ты - моя и его дочь - совершенно чистая. Другой справедливости мне ни от Мира, ни от Бога не надо, - Мама улыбнулась. Вика смутно, где-то на задворках внимания отметила, что мама, как и она сама, произнесла "Мир" и "Бог" отдельно, несмотря на жар, старательно расставляя акценты. Впрочем, она до корней волос и кончиков ногтей оставалась все той же учительницей истории, какой была всю свою жизнь, и всегда подчеркивала нюансы до мельчайшей детали.

- Мам...

- Тебе на работу пора, кажется? Или я ошибаюсь? - Голос мамы прозвучал весело, но, чуточку обидно из-за этого, - как-то отталкивающе. Она явно не хотела, чтобы дочь оставалась при ней. Вика готова была обидеться, но мама вдруг проницательно на нее посмотрела и добавила:

- Иди-иди. Сегодня тебе не следует никуда опаздывать. Поверь моему богатому опыту: гладь впустую не дрожит, наверняка, "щупальца" свои к путям и встречам потянула. Она это умеет, - И ласково улыбнулась. У Вики вновь возникло глупое, но стойкое ощущение, которое преследовало ее уже далеко не первый год: что ни один из родителей не рассказал ей всей правды о себе, отделываясь забавными рассказами из прошлого или долгими беседами о прекрасном - искусстве, истории и пряниках. Про искусство любил говорить папа: о картинах Борхеса, Да Винчи и Гогена он мог рассуждать часами, как и о традициях греческого эллинизма. А про исторические факты и теории - мама, причем нередко рассказывала какие-то свои, совершенно дикие, с точки зрения учебников, версии событий. Например, что создание Киевской Руси и Римской империи - были всего лишь чьими-то серьезными планами воссоединения потонувших в древности государств. Или что гитлеровская "ария", и правда, существовала когда-то давным-давно, десятки тысяч лет назад, почти как он ее представлял, и кончила точно также, как его "Третий Рейх" - в силу того же высокомерия, гордыни и противных природе человека преступлений... Что же касается пряников - это был общий интерес родителей Вики: пожалуй, единственный, не вызывающий у девушки немого изумления и недоверчивого внимания к каждому сказанному слову.

Она еще раз с тревогой посмотрела на маму, но та замахала на нее руками - мол, уже опаздываешь, беги давай. С тяжелым вздохом Вика накинула старое любимое черное пальто в белую клеточку и, действительно, поспешила на работу быстрым шагом, стараясь не глядеть на затянутое тучами серое небо. Тихо капал на Землю мелкий противный дождь - ни то, ни се, как и все последние три дня, минувшие с нежданной встречи у пруда. Вновь проносились на полной скорости обезличенные иномарки и джипы с такими же обезличенными водителями внутри. Лишь иногда Вике казалось, что где-то неподалеку пролетела упакованная в "консервную банку" яркая искорка света - но ощущения были слишком мимолетными, чтобы в них разобраться. Незнакомец оказался прав, что-то в ее судьбе за последние три дня резко переменилось. Она Мир стала воспринимать иначе, глубже что ли, или не так просто. Вроде все та же студентка вечернего отделения филфака, в меру сил заботящаяся о собственном будущем и серьезно заболевшей матери... Но это было теперь только полуправдой. Вторая ее половина как будто едва начала "открываться" - и Вика пока решительно не понимала, какой вид имеет ее цветок души, что за животное поселилось в его закрытом пока бутоне, соседствуя с привычной среброкрылой чайкой.

Отогнать эти бесполезные мысли удалось, лишь шагнув в зашарпанный коридор, ведущий к офису малотиражной рекламной газеты, где Вика сейчас подрабатывала корректором на полставки. Прежняя заслуженная филолог России, выправлявшая рекламные статьи, год назад ушла в декрет - и с тех пор редактор сбивался с ног, подыскивая готовых работать за гроши на этой вакансии толковых людей, все еще разбирающихся в правилах и нормах русского языка. Серьезной эту работу никак нельзя было назвать, но она давала хоть какой-то заработок, а иной найти Вике упорно не удавалось. Ну не хотели никуда брать студентку второго курса без малейшего опыта! Хоть его наработать - и то хлеб.

Переступив порог, она внутренне напряглась, ожидая очередного вопля ответственного секретаря: "а вот и наша русскАязыкАзнайка". Парень лет двадцати, сын редактора, устроенный сюда, определенно, по великому блату - уж точно не за умение работать мозгами - постоянно заваливающий сроки сдачи номера в печать, да еще и старательно подбивающий к Вике клинья... То еще "соседство". Иногда девушке всерьез хотелось взять его за шкирку и приложить со всей силы об стену, но это желание она в себемощным волевым нажимом душила в зародыше. Вспомнилось мамино недавнее "чистый ребенок" - ну как же, совсем чистый, только с неуемной жаждой агрессии, которую отнюдь не всегда удавалось полностью подавить.

Крик не замедлил прозвучать:

- А вот и наша...

- Захлопни рот, Стас! - И Вика тут же, будто последовав аналогичному совету, захлопнула собственные губы ладонью. Как бы ни развивались события раньше, она никогда не позволяла себе сорваться на ответный выпад. Просто смотрела на него, как на дурака, и спокойно проходила мимо личного стола отсека к своему стульчику с выдвижной крышкой в углу комнаты. Но тут, видимо, недавний разговор с мамой, напряжение и измочаленные нервы сказались - выдержка просто дала сбой. Или же, вспомнив сегодня отца с его резким сопротивлением любому нажиму, ей просто расхотелось и дальше строить из себя тихоню. И правда, надоело уже: и Стас этот, и вся редакция вместе с ее приблатненным шефом!

Как и следовало ожидать, мальчик, по уши купающийся в гормонах, спускать дерзость на тормозах не пожелал. Еще бы, папенькин сынок - привык к тому, что все в редакции ходили на цыпочках по одному его слову. А тут главная тихоня, "русскАязыкАзнайка" вдруг на него осмелилась "гавкнуть". Только вот не понял он со своим щенячьим мышлением под надзором папы-"волкодава", что Вика не "гавкнула", а просто предупредила "взглядом" - "не приближайся". Она глядела на Стаса и понимала, что сдерживаться, и правда, надоело: воля внутри нее, прежде направленная на сковывание агрессии, сейчас будто бы собралась в "ледяное шило", готовое сорваться с невидимой пружины и проткнуть агрессора насквозь. Девушка сглотнула - не к добру все это, но останавливаться желания не возникло. Путь назад попросту был отрезан сказанным словом, вот ведь и правда: вылетит - не поймаешь. Но что интересно: Вика чувствовала - только теперь она поступает правильно и "по-отцовски", а прежде вела себя как-то допустимо, "в ключе устоявшегося порядка", но не полностью верно. И тихая спокойная вибрация внутри чем-то и впрямь напоминала ледяную гладь, что бы там ни имела в виду мама.

Стас медленно поднялся из-за стола, изобразив на роже "трогательное" удивление. Получилось настолько мерзко, что Вике вновь захотелось приложить его со всей силы об стену этой самой довольной физиономией, но... Это было не то, что она на самом деле собиралась сделать - слишком низко, пошло что ли девушке "чистить фэйс" мальчику. И отнюдь не худшее из того, что она вообще могла с ним сотворить. На секунду Вике показалось, что мама одобрительно кивнула ей, попивая из стакана жидкость, похожую на томатный сок. От этой картинки на душе стало внезапно совершенно спокойно. Как-то даже льдинясто-спокойно, но за этой прочной корочкой льда на душе бился яростный светло-голубой, почти белый огонек чистого, кажется даже звездного, огня, который в нынешнем состоянии прекрасно удавалось сдерживать. Как факел в ледяной воде, продолжающий гореть даже внутри озера. Это все было только игрой ощущений, но Вика уже полностью переключилась на них, сосредоточенно воспринимая, на ходу анализируя и просчитывая наперед движения Стаса - казалось, что по ее артериям сейчас текла не кровь, а чистая ледяная информация. А он подошел вплотную, раздувая ноздри. Ну правильно, телец, и ведет себя соответствующе - как бык на скотобойне перед электрошокером. Под метр девяносто - шкаф с пустыми антресолями, да и только. И движения до боли предсказуемые. Сейчас он заговорит... Такие как он - всегда сначала разбрасываются словами до последнего, раскачиваются, в прямом и переносном смысле. И лишь потом, переступив собственную щенячью трусость, делают неосторожное движение - тоже своего рода заступ за грань. Попытка собаки стать волком в собственных глазах, и превращающая ее в шакала. И правда, лучше остановить, пока у щенка еще есть шанс вырасти иначе...

- Девочка, ты сейчас совершила главную ошибку в этой жизни... - Вика прищурилась. Если только... И он все-таки неосторожно дернул рукой, то ли собираясь залепить ей пощечину, то ли просто ударить. Колено вылетело вперед с нечеловеческой силой, и одновременно слетела ограничивающая пружина внутри. "Ледяное шило" пробило Стаса насквозь - так сама девушка это восприняла, - разрывая на тысячи частиц растущего зверя внутри его души.

Редакторский сын упал на пол, зажимая причинное место обеими руками и вопя на всю редакцию почти трогательное "Папа!" На мгновение Вике показалось, что вокруг него до этого момента кружилось облако светло-голубых песчинок, и после удара "шилом" именно оно разлетелось в прах, почти как та пригрезившаяся шакалоподобная собака у ног служки в церкви. Издать более осмысленный вопль Стас, в силу, видимо, совершенно невыносимой душевной и физической боли, не смог. Но и так было ясно, что это - судорожный трусливый крик о помощи. Вику уже ничто не волновало, она готова была расправиться точно также и с его отцом, причем знала, что и на это ей сил хватит с избытком. Однако одновременно с внутренним напряжением ожидала, что сейчас на нее, как по невидимому свистку, "накинется" вся редакция скопом. Словно собачья свара, с которой ей даже при всех невесть откуда взявшихся силах не совладать...

Животным отца Стаса, Вика это хорошо запомнила, был здоровый, заросший колтунами черный волкодав - так она себе его когда-то представляла. На характере и жизни редакции наличие подобного человека в качестве единственного полновластного руководителя сильно сказалось. Привыкшие ходить на цыпочках работники вряд ли поступили бы иначе, зная о последующей неминуемой расправе со стороны редактора - легко выгнал бы всех взашей и еще друзей своих убедил никого из них на работу в этом городе не принимать. Игорь Сергеевич производил впечатление влиятельного во вполне определенных кругах человека, обладающего широким кругом "деловых" знакомств, позволяющих серьезно осложнять жизнь неприятным ему лично людям. Словно бы этакая современная "мойра" в мужском варианте, обрывающая ниточки судеб людей на своем жутком станке. Все верно, волкодав - помесь волка и собаки, идеальный страж и охотник. Но при всех этих неприятных мыслях Вика не боялась, сосредоточенно ожидая последствий произошедшего и даже чувствуя внутри какой-то дикий, будто бы очень древний, азарт... Мир вокруг на секунду замер, пока она стояла в напряжении, готовясь спустить пружину внутри вновь. Вика чувствовала, что в таком состоянии сможет повторить удар сколько угодно раз... А потом все повыскакивали со своих мест - и в тишине вокруг раздались хлопки, будто в каком-то несуразном театральном зале, где она на сцене сыграла роль главной героини. Сначала одиночные - как ни странно, хлопал сам вышедший папаша щенка, потом - захлопала и вся редакция.

Игорь Сергеевич никогда не производил на Вику впечатления приличного человека и "добропорядочного гражданина". В прошлом он, определенно, вылез из преступной среды, "на память" от которой остались на пальцах пара наколотых перстней и тот самый "круг деловых знакомств" в изрядно потрепанной записной книжке. Нет, девушка никогда не боялась ни его молчаливого, очень внимательного и тяжелого взгляда, ни характерного рыка "волкодава", но настолько неестественной реакции на произошедшее девушка уж никак не ожидала. Игорь Сергеевич, перестав, наконец, хлопать, кивнул Вике, даже не пытаясь к ней приблизиться, зато подошел к лежащему ничком сыну, презрительно при этом ухмыльнувшись. Потом громко и четко произнес:

- Я тебе обещал, что однажды на волка нарвешься? Обещал. Нарвался. И вдвое унизительнее и полезнее для тебя то, что это оказалась барышня! Теперь знаешь, что это такое, щенок, раз я объяснить не смог - проявить ум и силу воли... - Игорь Сергеевич повернулся к Вике уже с совершенно иным, куда более человечным выражением лица, а не презрительным оскалом, с каким смотрел на сына, - Извините, девушка, в наши времена "настоящих" трудно вырастить. Слишком легко им все дается. И ведь не откажешь - кровь, будь она неладна. Кровь - закон.

Вика замерла. Самих слов шефа она не поняла. Но какой-то смысл в них был заложен, интуитивно ей очень хорошо знакомый. Решив опираться все на ту же интуицию, она холодным тоном, совсем как тогда, у пруда, произнесла:

- Не волк, но поняла. Если вы не против, я больше...

- ...не хочешь работать и вообще появляться в этой мерзкой газетенке за не стоящие таких усилий гроши, пропади она пропадом и провались ко всем чертям, - Грубо, но абсолютно точно дополнил ее недосказанную мысль Игорь Сергеевич. Потом внимательно посмотрел на девушку и пробурчал совсем тихо, но вполне различимо, правда, теперь уже одной только Вике: "И правда, не волк, но и волчье есть - иначе б гладь не дрогнула, хотя птичьего, к счастью, намного больше. Да и правда, незачем красивой девушке так себе жизнь портить". Только теперь она запоздало отметила, что глаза у ее начальника точь-в-точь такие же, как у ее собственной мамы. Два темно-синих омута, притягивающих и отталкивающих одновременно.

Редактор, даже не пытаясь "подать руку помощи" все еще корчащемуся на полу сыну, засунул ладонь в карман черного пиджака и достал оттуда мятую визитку с какой-то оранжевой надписью наискось. Повертев ее в руках, он, словно сомневаясь, тяжело вздохнул. И вновь - напомнил чем-то того злосчастного незнакомца, с которого весь этот бред в ее жизни и начался. Только разница: незнакомец был "нагружен" совершенно иной тяжестью - не агрессивной в чистом виде волей, способной растереть в порошок любого, вставшего у него на пути. Она у него была запрятана где-то слишком глубоко в недра души, далеко за пределы бесконечного ровного спокойствия. Будто связанная самим хозяином крепче некуда, не способная вырваться даже в ярости, почти как у нее самой это "ледяное шило". Проще говоря, за непробиваемой стеной воли. Словно черная дыра, таящаяся внутри серебряной звезды, - смешно, но именно это сравнение напрашивалось первым на ум.

Нет, незнакомец был скорее "нагружен" ответственностью за что-то... Как сейчас показалось Вике - именно за наличие или даже появление иных, отличных от него, таких вот как Игорь Сергеевич или подобные, лишь настолько способных сдерживать опасный дар, насколько их выучила этому жизнь... И все то же ощущение, как при рассказе им о третьем законе: волна, расходящаяся именно от этого "камешка"-слова, "брошенного" в Мир первым магом. Стремился НЕ ненавидеть. А Игорь Сергеевич - использовал будто бы следствия того же закона, но лишь настолько, насколько умел, как выучила жизнь, не раз пережив в ней и ненависть, и не способность сдержаться, и презрение, и ощущение своего превосходства в силе и знании над всем человеческим. Оно его, определенно, и привело пару раз за решетку. Право устанавливать свои законы сотрет душу магистра, если за ним нет равной степени ответственности за каждое их следствие. Так, кажется, это следовало понять. И только теперь, вспомнив именно цвет глаз и слова о ледяной глади, Вика добавила к своим мыслям еще одно уточнение - "Чувство груза ответственности у незнакомца точное такое же, какое исходило сегодня от мамы при словах о ледяной глади". Совсем уж пугающая и несуразная мысль почему-то показалась Вике предельно правильной. Но лед в артериях уже таял - и выводы на ходу становилось делать все сложнее, зато вернулась способность чувствовать и ощущать, к которой Вика все-таки больше привыкла.

Только теперь она обратила внимание, что Игорь Сергеевич замер перед ней с протянутой визиткой и молчаливо рассматривает ее сейчас, будто бы вслушивается в то, о чем Вика думает. Девушка неожиданно смутилась и покраснела, но мужчина не стал кривиться, а даже попытался мрачновато улыбнуться, видимо, почувствовав возвращение на место чайки. Вика несмело протянула руку и приняла от него мятую визитку, а Игорь Сергеевич неожиданно неуверенно, почти мягко спросил:

- Вы ведь читали "Мастера и Маргариту", Виктория?

Девушка вздрогнула. Она почти всегда вздрагивала, когда ее называли полным именем. Это звучало слишком уж серьезно и вызывало внутри взрыв противоречивых чувств: запредельного наслаждения и нежелания принимать это обращение одновременно. Но что поделаешь - в этом случае, она чувствовала, иначе и быть не могло. Вика кивнула. Игорь Сергеевич, не объясняя пока смысла переданной им визитки и явно стараясь не дать оборваться разговору, но и не стремясь перенести его за стены своего кабинета, продолжил:

- Вы понимаете, почему Мессир, сам - всего лишь наместник, князь на месте лорда этого древнего лёна, проникся к ней чистейшим уважением?

Вика вновь вздрогнула и растерянно покачала головой. Игорь Сергеевич чуть нахмурился, будто все еще желая промолчать, но его словно что-то заставляло говорить. Вика вновь почувствовала тень незнакомца, будто бы сгустившуюся около Игоря Сергеевича и ударившую сейчас кончиком зонта по льду. В этот момент редактор тяжело выдохнул и все-таки высказал все, что думал, прямо и начистоту:

- Лишь очень чистый, яркий, живой, справедливый, человеческий огонь имеет право судить и направлять действия Ада. Изначально Ад создан для того, чтобы удерживать Мир в балансе и блокировать высвобождение более древних, опасных сил, оставшихся, как знак несмываемого преступления, после первой эпохи. Так называемых теней, подчас нападающих на души, пересекающие грань двух миров. Этот первобытный ужас похоронен глубоко под Адом, а ледяное озеро на его дне соткано светом иной звезды - вы можете наблюдать ее на небе, самую яркую и близкую к Солнечной системе, "звезду-побратима", волчью звезду, Сотис. Его бело-голубой свет, странствуя в пустоши космоса и в конце пути отражаясь от нашей луны, приобретает серебристый оттенок, похожий на лед. Этот свет, некогда "собранный" магистром, имя которого не раз было опозорено собственными последователями, подобными в том числе и мне, стал сердцем Ада - тем самым ледяным озером, сдерживающим тени, лежащие глубоко под ним, и магов, ходящих по земле, в их вольных изначально поступках. Ледяное озеро на дне - как пробка на бутылке с чудовищным "джином", и одновременно - как звезда внутри Земли... И у него стальная хватка, у этого озера. А я... Я просто помню себя прежнего - в эти времена все вспоминают свое прошлое и стараются исправить последствия прежних ошибок. С конца 90-ых годов особенно резко начало нарастать все это - возвращение памяти, ощущений, а вместе с ними вернулась проклятая, казалось, уже уничтоженная совесть. На стенку иногда хочется лезть от ее писка и напоминаний о том, что было сделано неверно и чем аукнулось на жизни вперед! Это только вопрос времени - все исправляют, что натворили. Все стараются это сделать, исключений быть не может, мы все - люди, это - в крови и в душе... Либо не стараются, еще больше усугубляя вину нейтралитетом, борьбой за территорию или делами в прежнем ключе - но это иной сказ, сам грешен даже там, где судья - дьявол. Только ведь и у самого Сотиса в сердце - смерть, черная дыра, потому лишь человеческий огонь имеет право направлять порожденные им силы, иначе бы он все уничтожил, "открыв" ее в полном безразличии к дальнейшему. И лишь такой человек, способный задать вектор беспощадной ледяной силе света этой звезды по-настоящему справедливо, "достоин истинного света", по меткому выражению Булгакова. Огонь и воля Мастера были недостаточными... И простите, я чувствую, что вы христианка, да и крест, кажется, не так давно еще носили, но все равно вынужден сказать правду: огонь и мудрость Иешуа также оказались недостаточными для истинного Спасения. Да и людям никогда не нужно было спасение...

- ...а преодоление, после которого каждый сам поймет смысл и цену личного счастья, чтобы оно никогда уже и никем не могло быть разрушено, - Тихо окончила знакомую фразу Вика, вспоминая мамину любимую присказку, которую сейчас почти дословно процитировал Игорь Сергеевич. Работники редакции замерли, не зная, что делать и куда спрятать свои уши. Сейчас, здесь, в реальной жизни, услышать подобный разговор посреди обычного офиса - казалось делом немыслимым. Еще чуть-чуть, и кто-нибудь не выдержит - наберет "03"... А потом, подумав, сам и уедет вместе с санитарами, так не разобравшись, кто же на самом деле сошел с ума, и решив, что надежнее посчитать психом себя, раз уж "эти двое" так легко нашли общий язык. Видимо, прав был незнакомец, сказав, что времена особенные и грань все тоньше с каждым днем. А самое странное: Вика ведь и сама, чем дальше, тем лучше понимала смысл сказанного Игорем Сергеевичем. Этот смысл или, как выразился бы все тот же незнакомец, Суть была ей знакома. Кое в чем даже близка. Игорь Сергеевич удовлетворенно кивнул и добавил, кажется, уже отделавшись от "принуждения" тени незнакомца, - полностью от себя:

- Что бы там когда ни случилось с нашим племенем, надеюсь, вы не более "среди нас", чем по линии крови - было бы очень обидно сгубить такую красоту волчьим оскалом. А на визитке телефон одной любопытной конторы моего друга детства. Мы начинали бизнес вместе, обоим сейчас уже под пятьдесят, а это было еще в середине восьмидесятых. Нам едва стукнуло по двадцать, этих "украшений" на пальцах у меня еще не было - заработал в мерзкие, простите, юная леди, за это выражение, девяностые. Кажется, каждая жизнь с того и начинается - что повторяем все предыдущие в сокращенной версии, но имеем шанс на "развилках" делать иной выбор. Но в 90-ые иначе не выходило - кто-то расшатывал почву под ногами, и чтобы установить свой порядок - каждый поступал, как умел. Кто-то - скатывался, кто-то - поднимался. Хотя, глядя на вас, я начинаю понимать, что мы все просто возились в одной песочнице, как свора разношерстных собак. Возможно, правильнее сказать, что кто-то смог стать после этой дележки породистой собакой... Но большинство - стали шакалами и гиенами.

- А ваш друг? - Вика спросила это с замиранием сердца. Ей сильно не хотелось продолжать переживать подобные "черные" ситуации в дальнейшем, но, с другой стороны, она готова была к любому ответу. Однако Игорь Сергеевич просто покачал головой:

- Он предпочел не пачкаться в той грязи, в которую, как я и сам теперь понимаю, не стоит вообще лезть, если у тебя нет столько силы, воли и ума, чтобы превратить ее обратно - в песок, воду и камни. У него - иная душа, не такая, как у меня. Совсем иная. Он скорее бы открыл цирк Шапито, чем полез в борьбу за территории. Впрочем, вместо цирка от завел себе строительную компанию. Как сейчас помню, последний раз шутил: "Не все масонам на Земле строительством муравейников промышлять, можно и коренным жителям хоть что-нибудь приличное соорудить". Забавный человек, смешной, добрый очень, хотя и не без стали в душе. Сейчас иначе - никак, особенно в бизнесе, - И Игорь Сергеевич умолк, почти склонив голову перед Викой. Девушка почувствовала себя неуютно, особенно памятуя об аналогии с Маргаритой, но говорить ничего не стала. Только одно слово:

- Благодарю, - "Спасибо", она это поняла сразу, стало бы в этом случае грубой насмешкой. Редактор как-то даже совсем радостно улыбнулся, уловив понимание девушки, и в ответ тихо и уже совершенно искренне сказал:

- И вам удачи, королевна.

- Я не...

- Значит, когда-нибудь ею станете. Под новым небом, когда его откроют для всех людей, - Тоскливо улыбнулся Игорь Сергеевич. А потом отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Вика уже собралась уходить, но редактор, словно опомнившись от какого-то глубоко романтического забытья, деловито глянул на отползшего к стенке сына, трясущегося сейчас, совсем как побитая дворняга. Улыбнулся, фыркнул что-то в духе "поглядим, что теперь вырастет" и кивнул бухгалтеру Юле со словами:

- Рассчитайте, пожалуйста, Вику Александровну. И не забудьте выдать ей хорошую премию.

- Это еще за что? - Нашел-таки силы прошипеть Стас. "Видимо, следующим его животным станет змея - ползает себе тихонько по полу и набирается мудрости пополам с коварством" - иронично подумала Вика, глядя на эту забавную картину. Его отец усмехнулся:

- За самый важный в твоей пока что никчемной жизни урок - истинной воли.

Потом дверь за ним захлопнулась, а ехидно улыбающаяся Юлия Валерьевна (к ней Стас тоже нередко приставал со своими придирками и "мужскими" инстинктами) быстро и без проволочек отсчитала Вике зарплату и накинула сверху аж пять тысяч. На Викин немой вопрос "Чего так много?" она скосила глаза на дверь начальника и пожала плечами, будто отвечая: "Ну он же не уточнил, сколько именно". Обе при этом рассмеялись, а Стас насупился еще больше, тем не менее, не осмеливаясь выползти из угла, в который забился после этой сцены...

В общем, из редакции Вика вышла не в таком уж и плохом настроении, какое могло сложиться после сумасшедшего дня. Просто - в непонятном. Слишком много странностей враз, будто не дающих передохнуть, сбавить темп. Интуиция вновь обострилась - и она поняла, что и на этом день не завершится. Что-то еще ждало ее впереди, но что именно - очередная неприятность или, напротив, какой-то радостный сюрприз - девушка понять не могла. Просто внутри поселилось стойкое чувство, что этот день не может завершиться на "черной" ноте. Так как ощущение было больно уж непонятным, девушка решила не пытаться анализировать его, а просто пошла по аллее вдоль парка, разбитого неподалеку от редакции. Скрипели качели и карусели, дико кричали от восторга маленькие дети, катающиеся на "вертушке". Вика улыбнулась: раз уж появились хоть какие-то деньги, можно раз в году позволить себе удовольствие и вспомнить как будто улетевшее в никуда детство. Тем более, она очень любила карусели и давно на них не каталась.

Окончательно приняв решение и успокоив себя мыслью, что лето кончается, возможности такой больше не представиться, а деньги так или иначе уйдут - она направилась к воротам парка. В конце концов, остальное просто отдаст маме - на лекарства. Может, и бесполезные, а может, и помогут. Мысли о маминой болезни опечалили ее вновь, и желание прокатиться на карусели мгновенно потухло. В надежде, что оно хотя бы на двадцать минут вернется к ней, Вика быстрым шагом прямо-таки рванула к воротам парка. На мгновение ей показалось, что прямо перед глазами вспыхнули две серебристые - не то ледяные, не то хрустальные - нити, завязавшиеся в узелок. Засмотревшись на этот образ, от которого повеяло чем-то родным, знакомым и в то же время давным-давно позабытым, Вика едва не налетела на такого же, спешащего в парк, юношу. Высокий, со светло-русыми волосами до плеч, имеющими почти платиновый оттенок, редко встречающийся у мужчин, яркими, чуть раскосыми голубыми глазами и длинными пальцами музыканта. Только эти черты Вика и успела разглядеть, пока оба поднимались с тротуара после столкновения лбами у ворот парка.

Юноша встал, отряхнув темно-зеленые брюки и застегнув выскочившую из петельки пуговицу на темно-коричневой рубахе. И только потом посмотрел на нее. Казалось, глаза у него ощутимо расширились от удивления. Запинаясь, он растерянно произнес, причем скорее слова адресовались самому себе, чем Вике:

- Темно-синяя с белым, да еще и внутри - под самой аурой? Да кто же ты такая, переливающаяся аки лазурный водопад?!

- Вика, - Неуверенно произнесла девушка. Ей показалось, что вот теперь день, на самом деле, преподнес тот самый сюрприз, ради которого и был "организован". Юноша покачал головой, будто растеряв все слова, какие у него были, но потом как бы опомнился и все-таки подал ей руку:

- Виктор... Вообще, Мэльхинор, конечно, но теперь уже - просто Виктор. Двадцать один год, как Виктор, а все никак не привыкну.

Они пожали друг другу руки. Вика поняла только одно: либо все-таки сегодня сошел с ума Мир, либо она сама. Причем глядя на нового знакомого, ей показалось, что первое - намного вероятнее при всей невозможности. На этой мысли она вздрогнула еще от одного неожиданного ощущения: как тогда, у пруда, в зарослях шиповника и сирени - за спиной юноши будто присел сейчас на задние лапы волчонок, только точно не серебряный. Вика уставилась туда, совершенно не замечая, что новый знакомый обратил на ее взгляд самое пристальное внимание. И не смогла "очнуться" до тех пор, пока он бархатистым, очень учтивым и заинтересованным тоном ни осведомился:

- Ты видишь альтеров?

- Кого? - Не поняла Вика. Юноша усмехнулся, добавив вскользь:

- Припозднился я, видать. Кажется, кто-то еще начал свой танец вперед моего... А я-то надеялся хотя бы теперь получить патент на авторское изобретение...

Глава 4. "Надежда"

Совсем необязательно ждать помощи спасателей - Два шага по касательной наверх... Две жизни до сближения - и до изнеможения, Скрыв местоположение от всех... Незримые за полосой помех... (с) "Город-312", "Вне зоны доступа"

- Значит, дети индиго...

- Да. Многие из нас - бывшие христиане, их потомки и все те, чьи души затерялись среди закоулков духовного мира задолго до Пришествия, но в конце концов добрались до нашего Предела и примкнули к "возвращению на историческую родину". Что касается потомков, для этой группы "индиго" я - типичный пример. Суть от сути, как у нас говорится. Все мы - прощальный подарок Бога жизни перед его исчезновением из истории Земли.

- Тема "чудесных детей" на слуху, конечно. Но такой простой версии я еще не слышала. Максимум говорят - святые, посланники Бога...

- Бога... Как же! Если бы. Нет, просто христиане. И далеко не святые. Мы предпочитаем не афишировать свое происхождение. Есть определенные причины.

Вика задумчиво помешала молочный коктейль соломинкой. Дети индиго - бывшие христиане, поселившиеся на планете в системе звезды Сотис, куда попадали их души после смерти на Земле. Звучало все это, с одной стороны, фантастично, а с другой - наоборот, слишком просто. Но лжи не ощущалось, и Вика растерянно прикидывала в уме: как бы еще проверить, правду ей говорят или кормят сказками. Виктор, конечно, располагал к себе, ощущения не возмущались, но верить на слово все равно не хотелось. Потому, вспоминая проявленную час назад жесткость, Вика решила прояснить ситуацию до конца именно так - с помощью ледяного тона и буквально вгрызаясь в каждое сказанное ей слово ощущениями и логикой, выясняя таким образом степень его искренности.

- И что это за причины?

Виктор протяжно вздохнул, отпив пару глотков из своего бокала. Они сидели в летнем кафе, неподалеку от парка. Природа вроде бы перестала капризничать и разогнала с неба пасмурные тучи. Под ласковым светом Солнца, без противного мелкого дождя и в компании легкого ветерка, ласкающего своими порывами волосы, сидеть вот так в открытой кафешке было приятно. Да и разговор выходил интересный - потому домой Вика не торопилась, увлекшись рассказами нового знакомого. Попутно она пыталась еще раз представить себе волчонка, названного Виктором альтером - духом, сущностью из упорядоченных элементарных частиц, являющуюся своеобразным продолжением "Я" своего хозяина. Примерно так он это объяснил, Вика еще вспомнила рассказ незнакомца о сути и сущности, сопоставила в уме со словами Виктора - вроде с горем пополам поняла, о чем речь идет. Хотя бы ситуация со "звериными ассоциациями" начала проясняться - уже хорошо, хотя все остальное - только сильнее запутывалось. Да и как альтеров стабильно видеть, а не "по вдохновению" - девушка пока не могла сообразить. Виктор, между тем, все-таки ответил:

- Ну, если совсем честно, их несколько. Во-первых, не хочется губить несмелые ростки чужой веры.

- Почему сразу "губить"? Разве правда может навредить вере?!

- А ты представь себе. Верил себе человек спокойненько в счастливую загробную жизнь для праведников, райские кущи и прочие наивные радости. В жизнь вечную под началом истинного Бога. А тут - на тебе: именно христиане, оказывается, массово возвращаются на Землю и рассказывают о грядущем "конце света", грозят скорым истреблением 90% людей, вымиранием, деградацией. И при этом призывают не в царствие небесное, а на Земле налаживать приличную жизнь! Причем ни слова о каком бы то ни было едином и истинном Боге. Вера, что я выше описал, конечно, не из самых искренних и плодотворных, но хотя бы человек о чем-то большем думает, чем цепочка: дом-работа-деньги-семья-смерть. Такие заявления могут ее подчистую смести и фундамента не оставить. Разочарование - страшная сила. А уж если к тому же еще и расскажем, как дела обстоят в этом нашем так называемом "раю" - так и вовсе последователей у христианства почти не останется кроме самых верных, зато в секты народ ломанется толпой - это еще страшнее. Отсутствие веры или формальная вера - плохо, но вера в бред собачий или пророка в лице основателя секты - еще хуже, дело непременно кончится либо массовыми самоубийствами, либо фанатизмом, либо еще какой дрянью. Потому предпочитаем молчать, хотя, кажется, шило в мешке таить уже бессмысленно и слишком поздно. Сейчас или потом придется правду рассказать, но пока это еще возможно - помалкиваем в тряпочку или придумываем что-нибудь "околородственное".

Вика задумалась. Звучало пока логично.

- А другие причины?

- Да как бы тебе сказать помягче. Слышала, как о нас отзываются?

- Как-то пропускала мимо ушей. А что, отзывы нелестные?

Витя улыбнулся и покачал головой, допивая коктейль. Потом грустно заговорил:

- Ну не осанны и не хвалебные оды, определенно. Часть людей и вовсе крестят нас "детьми дьявола". Современные недопосвященные маги-от-сохи - читай ученые, социологи, политологи, историки, оккультисты, сектанты и прочая "жрецо-масса" - изрядно постарались это мнение культивировать, хотя и не всегда злонамеренно. Остальные чаще всего - в разной степени не любят или остерегаются. За резкость, категоричность суждений, навязывание своей точки зрения на жизнь, презрение к нынешней общественной системе и так называемым достижениям современной науки, нежелание помогать всем и каждому, оценку людей по одному взгляду или разговору, и уж особенно - за острую неприязнь к классическим представлениям о морали, ценностях и правильном образовании. Даже собственная церковь - и та настороженно к нам относится: некоторые ее отцы разделяют точку зрения магов о "детях дьявола", но большинство банально считают, что мы слишком уж... Рациональны. Безбожники. В лучшем случае - язычники. Будто вообще ни во что не верим или сооружаем себе лично придуманных идолов. А мы ведь просто слишком хорошо знаем, где - правда, а где - доказанные жизнью заблуждения. Как понимаем и то, что без конструирования своей правды и образа восприятия духовного мира - жить в этот век и дальше человеку будет просто невозможно. Эволюция, чтоб ее об стенку пару раз с размаху! Успели разобраться в диктуемых Миром изменениях за годы существования в Пределе: к сожалению, и возможность, и нужда такая наличествовали. Одной веры и любви - оказалось слишком мало для жизни. Без развитых ума, мудрости, понимания, воли, надежды, чувств и прочих "атрибутов Человека" ничего не изменишь и ни к чему ни придешь. Нет обходных путей, нет иного настоящего "рая" кроме самой Земли - пришлось принять нам это запоздалое прозрение. Такие вот дела, Вик. Все перечисленное - это причины, заставившие нас кардинально скорректировать свои прежние взгляды, а теперь их последствия вынуждают утаивать шило в мешке. Начистоту - так начистоту.

Девушка недоверчиво посмотрела на Витю, как бы предлагая ему объяснить положение вещей все же поподробнее. Юноша развел руками:

- Так уж вышло, что познав "посмертие", мы поголовно разочаровались в собственной вере. Ни рая, ни Бога, ни истины, ни вечной жизни, ни спасения - только отсрочка и новая информация о том, что в конце 2012-го года всех нас - и землян, и новоиспеченных "сириусиан" - ждет все тот же "судный день". Только не Бог судить будет, и не по морально-нравственным качествам, а "суд" этот - глобальный процесс, воссоединяющий мир духа и мир материи. И если хоть один из них будет гнилым насквозь или объединятся два мира неверно - последствием станет не "жизнь вечная под новым небом", а вымирание или еще что похуже. Вот вам и царствие Божие! Чтобы обрести новую веру - немало времени понадобилось. В конце концов, мы отошли от чистой веры и встали скорее на позиции надежды и воли, дополняющих и усиливающих друг друга.

- Да, он также сказал. И опять эта воля, - Вика улыбнулась. Весь день ее как будто кто-то испытывал. Виктор философски добавил:

- Надежда - рождает стремление к большему, чем можешь или имеешь. Воля - позволяет его осуществить, как бы ни складывались обстоятельства против тебя. А вера - это что-то из другой оперы: вроде как толчок, позволяющий понять, что мир не так прост, как кажется. Только первый шаг и нередко - в никуда. Нельзя только верить - нужно и знать, и надеяться, и любить, и стремиться, и много чего еще приложить, чтобы открыть если и не истину, то хотя бы понятную для многих людей правду.

Вика поднялась из-за столика и прошлась вокруг. Ноги немного затекли. Прищурившись, она посмотрела на Солнце. Последние дни оно совсем редко выглядывало, да и на душе было как-то безжизненно. Еще эти проблемы со здоровьем мамы свою лепту внесли. Но с появлением Виктора, будто бы и вкус жизни вернулся. Возможно, девушка просто смотрела на вещи слишком оптимистично, но ей и правда хотелось доверять его словам. Тем более ощущения и логика подтверждали правдивость сказанного. Она еще раз взглянула на Солнце и даже сладко потянулась, расправляя затекшие плечи. Потом повернулась к также поднявшемуся на ноги Виктору:

- Знаешь, похожие вещи о вере мой отец говорил, хотя и крещеный был. И тоже всегда твердил про волю и ее ведущую роль среди личных качеств любого порядочного "Homo sapiens". Он просто обожал эту фразу повторять - Дарвина, кстати, нередко поминал, рассуждая о том, что и он в конце жизни к вере в Бога пришел, только не понял, как его воедино связать со своими концепциями.

Витя улыбнулся:

- Так, может быть, и отец твой - из наших. Как ни крути, аура у тебя слегка на типичные индиговские похожа, но сложнее устроена, причем намного сложнее. Фиолетовой примеси существенно меньше, а темно-синяя гуще, насыщеннее и мерцает в диапазоне между совсем черным и ультрамариново-лазурным. Это не очень заметно, но у меня взгляд наметан - профессиональное. И это только об ауре, внешнем слое личной сущности, про суть - и вовсе не говорю. Там все очень загадочно и как-то... закрыто что ли. Не разглядишь так просто, хотя в этом деле у меня мастерства побольше, чем у многих наших.

Вика недовольно встряхнула головой и насупилась:

- Прямо на винтики разобрал, злой мальчик с отверткой.

Виктор растерянно пожал плечами. Вроде как "уж извини, что увидел - то сказал". Вика вновь улыбнулась - не получалось почему-то на него всерьез обижаться. Кажется, он просто говорил правду, а на правду обижаются только дураки. Витя улыбнулся и добавил мимоходом:

- И все же правда - это всегда только чье-то личное мнение: замерший взгляд на изменчивый мир, погруженный в постоянное движение. В этом она серьезно отличается от истины, к сожалению, пока что никому не известной. Так что - не всегда "дураки". Люди, имеющие иную точку зрения на вещи, серьезно расходящуюся с моей, свою обоснованную правду, - тоже считаются.

Вика вздрогнула и подозрительно на него уставилась. Потом с недовольством спросила:

- Мысли читаешь что ли? - За последнее время, прошедшее с момента встречи у пруда, ее не раз и ни два посещало ощущение, что мысли, надежно скрытые в черепной коробке, далеко не всегда так незаметны, как ей бы хотелось.

Виктор смущенно постучал костяшками пальцев по столику и провел другой рукой в воздухе у самого колена. Вика недоуменно отметила этот жест, сместив взгляд на его ладонь, а Виктор тут же объяснил:

- Альтера погладил. Это помогает сосредоточиться. Я все вижу и слышу немного иначе, чем ты. След пребывания в Пределе - то самое место в системе двойного Сотиса, куда христиане попадают после смерти. Наша новая родина. Там эмоции, мысли, альтеры, иные сущности - все можно увидеть собственными глазами. Зрение привыкает за века обитания по ту сторону Земли, и когда попадаешь сюда - по привычке просто не можешь "ни видеть" слишком громкие мысли, эмоции, образы. Да и чужие сущности нередко отмечаешь краем глаза, когда они рядом проходят. Вот, например, у ножки этого столика пара кошек бродит, глазами их не разглядишь - потому что это либо чьи-то альтеры, либо просто самостоятельные духи. Материально они не живут, но "объективно существуют", как обычно выражаются в случаях, когда часть сознания человека, создавшего духа, стала сама по себе жить. Ты же христианка - должна понимать то, что человек, как и звезда, может порождать существующее, имеющее шанс в ходе дальнейшей эволюции стать полностью живым и самостоятельным... Смысл свободы воли в этом и заключается. Я давно уже привык к такому восприятию мира: эмоции и чувства выглядят для меня как разноцветные вспышки, волны, ручейки. А мысли - как нити, модели, геометрические формы. По-разному представляются, но в силу привычки - воспринимаются и "переводятся" интуитивно. Уж извини.

- Да ладно. Если так - не обижаюсь, - Успокоила его Вика. И задумалась о сказанном. Она ведь и сама время от времени видела подобные образы. Вот, например, вспомнились нити:

- Я перед тем, как с тобой столкнуться, видела две то ли ледяные, то ли серебряные нити, которые в узелок перед самым носом завязались...

- Ага, - Виктор аж подпрыгнул на месте, - Я из-за этого сразу и сосредоточил на тебе внимание, ауру разглядывая. Какой-то маг очень сильно хотел, чтобы мы с тобой встретились. Настолько, что весь день был сумасшедшим и слишком уж богатым на случайные совпадения. У меня, по крайней мере, да и у тебя, подозреваю, тоже. Случайности в таком количестве не бывают случайными - это понятно даже самому слабому и вчера посвященному. Ты, случаем, последнее время ни с кем из нашей братии не общалась?

- Ну, я определять не умею, и вообще, все еще слабо понимаю, что такое "маг". Вроде никаких колдунов в балахонах не встречала, да и мальчишек в круглых очках с волшебной палочкой наперевес тоже мимо не пробегало, - Вика чуточку ехидно улыбнулась, заметив на лице Виктора выражение немого укора, но потом все-таки добавила уже серьезно, - А вообще да, три дня назад встретился один незнакомец, подходящий под тот смысл, который ты, кажется, вкладываешь в слово "маг". Рассказал о первой эпохе...

Виктор поперхнулся и закашлялся, поставив пустой стакан на стол. Потом покачал головой:

- Однако. Значит, уже как минимум магистр и, по всей видимости, не единожды. Хотя, может, кто из наших фантастов - они любили теории строить на основе разрозненных сведений. Впрочем, проверить-то легко. Он упоминал такие термины, как "суть", "сущность", "первый маг", "законы", "грань", "баланс"? Или говорил что-то совсем иное? Ах да, самое важное, эволюцию человека от животных признавал или настаивал на какой-то "духовной" версии?

Вика кивнула:

- Слово в слово. Эволюционировали до первобытных племен - и один из людей того времени научился вкладывать смысл в сказанное, став первым магом после произнесения четырех слов, породивших, я так поняла, изначальные законы. Да и вообще - текущий миропорядок.

Виктор постучал костяшками пальцев по столу. Потом снова встал - походил туда-сюда, и вновь вернулся на место. Затем пожал плечами:

- Значит, и впрямь, магистр. Впрочем, тогда объяснимо, чего влияние настолько продолжительное. Точка входа на путь пройдена - окончится он, значит, там же, где и начался. Э-э-э, - Заметив вопросительный взгляд Вики, не замедлил поработать "справочником" Виктор, - Путь - это что-то вроде "короткой, но познавательной микросудьбы": отрезок жизни такой, когда все, что будет попадаться тебе на глаза и случаться, несет смысловую нагрузку - и смысл этот надо разглядеть, прочувствовать, а потом самому сделать выводы. С ними и вернешься в исходную точку. Цель здесь - не сам пункт назначения, он-то как раз почти всегда совпадает с исходным, а твои выводы и опыт, полученные в пути. Вот, примерно так. Я сам, вообще-то, не специалист по подобным делам, но наставник мой на "путеведении", если и не собаку, то хомячка как минимум съел. Что бы там ни было, будем разбираться по ходу продвижения вперед. Заодно посмотрю, может в нашей сети на этот счет какая-то информация есть. Примерно сколько было этому магу лет? Сорок или больше?

- Как тебе, - Пожала плечами Вика.

Виктор откинулся на спинку стула и недовольно буркнул:

- Еще лохмаче. Так быстро восстановить личный механизм до самой первой эпохи?! Может, из наших кто... Или это нехватка времени заставила так нещадно поторопиться? Но двадцать - это уже чересчур даже для Петра, никак не меньше двадцати восьми потребовалось бы... Нет, вряд ли из наших, да и я бы ощутил, что ты с кем-то из индиго общалась. След своеобразный на ауре остается на пару недель минимум, а ты говоришь - три дня назад. Загадочно все это, ну да ладно, пусть пока будет, как есть. Все равно работать не с чем - фактов-то нет. По ходу дела сами узнаем, зачем он нас "пересек". Иначе бы не было смысла стелить обоим под ноги общий путь.

Вика внимательно посмотрела на Виктора. Привыкнуть к тому, что юноша может так серьезно и обстоятельно рассуждать о вещах, на первый взгляд, к обыденной реальности отношения особого не имеющих, было пока трудно. Но странно и то, что ей самой происходящее уже не казалась ни фантастичным, ни подозрительным. События воспринимались чем дальше - тем естественнее, будто разговор сегодня дома и происшествие в редакции сломали некую стену, возведенную между ней и миром привычным Виктору. Вспомнив о маме, она тяжело вздохнула, поняв, что пора уже собираться домой, чтобы успеть по пути еще раз к ней зайти. Помочь компресс сменить и лекарств купить. Должно же быть хоть что-то, позволяющее сбить эту проклятую температуру! Может, жаропонижающее подороже поискать...

- Ты извини, Вить, но я пойду уже, - Смущенно сказала Вика, однако новый знакомый смотрел не на нее, а на сцепленные в замок собственные пальцы. И взгляд у него был какой-то "тяжелый" и совсем не добрый. Потом он тихо и настороженно спросил:

- А что такое приключилось с твоей мамой?

Вика поморщилась, но по поводу чтения мыслей повторяться не стала. Просто тяжело вздохнула и сказала уже вслух:

- Температура больше недели держится выше сорока. Раньше мама отличалась редким здоровьем, а теперь вот холера какая-то прицепилась и не проходит никак...

- И врачи, конечно, не знают, что это такое, - Взгляд Виктора будто бы сконцентрировался на одной точке, и сам он резко вскочил со стула, перед этим ударив со всей силы по столу кулаком. Вике показалось, что его альтер в этот момент сделал охотничью стойку и куда-то исчез. Юноша заметил ее внимание и вскользь добавил:

- Пошел искать источник.Найдет. Я его долго на это "натаскивал" - не ошибется. А я иду с тобой.

Вика, уже успевшая сделать пару шагов к выходу из парка, резко остановилась и обернулась. Спросить она не успела, Виктор уже двинулся за ней, на ходу объясняя:

- Богатый опыт сказывается. Наших уже не раз сводили в могилу таким образом. Автокатастрофы, несчастные случаи, беспричинные самоубийства, невесть откуда возникающие болезни - примеров масса. И каждый раз врачи разводят руками, милиция отказывается слушать истории о том, что кто-то мог желать зла и все это подстроил. Да в принципе, мы никогда и не пытаемся им что-то доказывать: если группа магов с помощью отработанного ритуала подкинула человеку "трагическую случайность" - такое черта-с-два докажешь. На смех поднимут или вообще в "дурку" упекут. Можно доказать только другому магу, что колесо у машины лопается не всегда случайно, что самоубийственная затяжная тоска может быть следствием мысленного давления, но он при этом либо изобразит на физиономии слово "нейтралитет", либо окажется низовым звеном той же структуры, что все это и провернула. "Владеющих знанием" на Земле сейчас сонмища - жрецы государств дохристианской Европы и ренегаты Иерусалима оставили богатое потомство - вот только личные сущности большинства их с детства объединены в структуры, с которыми мы как раз-таки и боремся. Впрочем, мы же в этом объединении и виноваты, потому чего жаловаться - сами за Пределом и его возможностями не уследили, самим теперь и расхлебывать. Если до нашего вмешательства эта масса "делателей свинца из золота" лишь пыталась потихоньку "на местах" смешивать политику и оккультизм, скромно узурпируя власть за счет своих обрывочных знаний, то после вся нечисть сплотилась вокруг сверхценных псевдохристианских идей о законах мирового порядка - и полетела Земля в тартарары. Экономика, социология, политика, современное образование, протестантская этика, сектантство, сетевые технологии, оккультисты разных мастей и масштабов гордыни, транснациональные корпорации - столько мы грязи наплодили последствиями своих действий, что самому стыдно теперь на это смотреть. Из Предела-то не видно было, что мы натворили, зато теперь здесь - каемся и у Мира прощения просим, да только простит ли...

Вика покачала головой, про себя сокрушаясь, что попросту не успевает уследить за молниеносным движением мысли Виктора:

- Не знаю, как мама ко всему этому отнесется. Хотя...

- А она сама-то как? Просто живет себе спокойно, говорит на обыденные темы, волнуется о размере зарплаты и ассортименте магазинов в близлежащем к дому ларьке? Или временами выдает что-нибудь интересное и загадочное?

Вика сдавленно улыбнулась, кивая при этом. Виктор в ответ тоже улыбнулся, добавив:

- Ну, если твой отец и вправду индиго, было бы очень странно, если он умудрился счастливо жить бок о бок с женщиной, как говорится, ни сном ни духом. Кстати, интересно будет и с отцом познакомиться - если из наших, будет хоть с кем и о чем поговорить.

Вика отвернулась, скрыв предательскую слезинку. Попытавшись сделать тон совсем безразличным, она бросила в воздух:

- Автокатастрофа. Двенадцать лет назад.

Виктор тихо ответил:

- Прости. Сказал, не подумав. Теперь уверен, что индиго. Он с кем-то ссорился?

- Были пара людей в серых костюмах из прокуратуры. Он еще им однажды сказал: "у вас - пирамиды высокие, у нас - сети широкие".

Виктор позади остановился. Вика обернулась. Он задумчиво покачивал головой и смотрел на нее как-то особенно внимательно. Потом все-таки грустно улыбнулся:

- Знаю, кто любил эту фразу. Приятно познакомиться с дочерью Лиэха. Когда-то он мне и моему отцу жизнь и существование спас. Сочувствую твоей утрате, но могу и порадовать - сейчас он, наверняка, в Пределе или же вновь на Землю отправился уже с нашей волной. Он - очень умелый маг, кстати, и настолько же честный, по-настоящему, от души честный человек.

- Уверен, что именно о нем речь? - Недоверчиво спросила Вика. Виктор ответил, не задумываясь:

- Представь его. Как выглядел, движения, внешность, манера одеваться, тембр голоса, - Вика послушалась. Представлять себе отца она любила. Образ выходил очень живой, хотя на сердце и становилось в такие моменты и тяжко, и больно. Но это была память - и с ней не хотелось расставаться. Виктор минуту постоял молча, прикрыв глаза, потом встряхнул головой и категорично заявил:

- Именно он. Так что есть хоть какой-то повод для радости - он точно живет вновь, в Пределе или на Земле, а значит, когда-нибудь вы, несомненно, встретитесь снова. Жизнь на смерти не завершается - это не вера, это точное знание.

- Мир тесен... Спасибо, - Растерянно протянула Вика. Виктор улыбнулся и кивнул ей на выход из парка. На ходу размышляя над словами друга, Вика неожиданно спросила:

- Так значит мой отец спас тебе жизнь?

Виктор улыбнулся, добавив:

- И существование. Поверь, это достаточно важное уточнение в случае индиго. Видишь ли, у нас в Пределе не так давно закончилась большая война, начавшаяся из-за вернувшегося в круг апостолов предателя Иуды, плетущего свои интриги за нашими спинами. Когда все открылось - выяснилось, что половина нашего мира уже практически нам и не принадлежит, а перешла во владение Искариота. Магом он оказался чудовищной силы, да к тому же еще и мастаком искажать в равной степени и духовный мир, и чужие души. Извращал все, чего касался, от чувств до идей. Многие поначалу поверили в его раскаяние, честность, искренность, в "чистосердечные" нововведения, которые он предлагал. Быть добрее и лучше якобы деградирующих на Земле людей, оставаться в стороне и на моральной высоте, нести свою правду в пропитанный насквозь злом земной мир - это же хорошо, прекрасно и так по-христиански... наполнено гордыней вперемешку с героизмом, упорством и поспешностью! "Львиная" болезнь. Наивно, глупо, смешно, нелепо, по-идиотски было поверить в пустые слова, не зная и знать не желая, какие мотивы за ними стоят, соответствуют ли его поступки озвученным идеям... А он ведь прекрасно знал, какова психология и неприятная правда тех, кого желает убедить и затащить на свою сторону: доверчивые, разочарованные, лишенные идеала, идущие в никуда, одинокие, убедившие себя в том, что бессильны, не можем ничего изменить, что мир, из которого ушли, действительно, потонул во зле и изгнал нас. Что мы обречены сгинуть с наступлением "судного дня-2012", как плод неудачной попытки создать общество мудрых людей! Он же просто вытащил на поверхность все чувства и страхи, что мы загнали в дальние уголки подсознания, боялись признать, высказать, переступить и идти дальше сами, не надеясь на "руку помощи всевышних божеств" - только и всего! Смешал человечество с грязью - и мы рады были смешаться с ней, думая, что взлетели над собой и "третьесортными землянами", а на самом деле - стрелой вошли в пустоту... - Виктор мрачно шагал вперед, не поднимая головы. И на каждом шаге произносил фразы все с большим гневом и какой-то ядовитой самоиронией. Вика качала головой, но не вмешивалась в этот монолог. Кажется, он давно искал человека не из числа индиго, которому мог бы излить душу.

- И конечно, мы ему поверили, руководствуясь эмоциями и слабо полагаясь на затуманенный красивыми словами разум, все было просчитано до миллиметра - оккультисты всегда умели просчитывать риски и интриги лучше всех прочих магов! Прямо как в мюзикле "Последнее испытание" - Хелависа потрясающе верно спела: "Ты - из тех, кто всегда идет к своей цели. Все, кто рядом с тобой, - всего лишь ступени..." И герой характером больно на Искариота похож, хотя чего удивляться - по книге, наверняка, наших фантастов сделано. Да и кончит он также - лишь бы до Мира не добрался, как тот треклятый "величайший маг Рейстлин Маджере". Ему же еще тогда странный дар помогал навязывать свои мысли едва ли напрямую сутям людей: Искариот буквально консервным ножом души вскрывал, изверг, взрывал их эмоциями и раскаянием на пустом месте, ведь все мы в жизни иногда ошибаемся. Главное найти, куда давить - и дальше делай с человеком, что хочешь, он - твой до тех пор, пока не начнет мыслить сам. Нелепая искаженная пародия на действия Христа, но ведь сработала же! Хотя от человека в конечном счете все зависело - поддаться на прозрачную донельзя провокацию или использовать свободу воли до конца, отвечая за ошибки перед своей совестью, а не Искариотом-обличителем - нелепой пародией и на "черного Прокурора" тоже. Мой отец, Павел, изначально категорически отказался поддерживать изменения, диктуемые Иудой через остальных апостолов, поддавшихся его "изменению". Уперся - и ни в какую: "судить будем по следствиям твоих поступков, а не словам и призывам - этого на Земле хватило нам уже с избытком, накушались, спасибо" - на все он давал примерно такой ответ, только говорил больно красиво, все никак не могу его слог церковный воспроизвести, не священник я. В конце концов, вовсе ведь отрекся от совета, когда те все-таки приняли "блудного Иуду" обратно в свои ряды. Позднее, с моей и еще нескольких людей помощью он организовал сопротивление, когда конфронтация идей уже в открытую войну перешла. Мы победили, но... Это была та еще победа, сама понимаешь, Иуда заполучил на свою сторону слишком многих из нас. В общем, на ходу обо всем этом не расскажешь - как-нибудь потом, в спокойной обстановке. Зато мы поняли, что не мир потонул во зле, а наши и людские представления о нем - хотя бы это уяснили. А ведь могли бы и вспомнить, как любил земной мир и людей сам Христос - променяли учителя на предателя, так разве заслужили мы что-то иное, нежели борьбу за выживание в "раю"? Нет, конечно. Все случилось правильно, хотя и чудовищно, - Виктор понуро покачал головой, погружаясь куда-то в дебри воспоминаний.

Судя по выражению лица, война в Пределе стала по-настоящему черным побоищем. Его срочно нужно было отвлечь от этого душедробительного погружения... Вика вздохнула и задумчиво прокрутила новую информацию в своей голове, раскладывая ее по полочкам и прикидывая, за что бы безопасное зацепиться. Слова об отце Виктора внезапно навеяли ей знакомый образ. "Лучше крест с груди сорвать, отрекаясь"... Отрекся от совета апостолов... Вика попыталась восстановить в памяти образ батюшки Павла, некогда если и не открывшего ей глаза на правильную веру, то, как минимум, преподавшего девушке урок честности в отношениях с собственной душой. Витя вдруг остановился, как вкопанный, и резко развернулся:

- Так ты его знаешь?

- Что?

- Моего отца. Ты с ним встречалась? - В глазах Вити промелькнула какая-то легкая лихорадочность. Вика пожала плечами:

- Ты "подсмотрел", что я представляла?

- Да.

- Видела. Он в местной церкви был батюшкой. Уж и не знаю, кто как, а я ему готова была во всем доверять, в отличие от остальных служителей, к которым доверие давным-давно пропало. Разочаровалась, видимо, как и вы.

Юноша улыбнулся, проведя пальцем по цепочке на шее. Потом с ноткой грусти спросил:

- Ты сказала "был". Он умер или просто ушел из церкви?

Вика тяжело вздохнула:

- Три дня назад я там была, как раз перед встречей с незнакомцем. Сказали, что умер.

Витя грустно улыбнулся, философски добавив:

- Жаль, что не успел найти его сам. Он не в сети индиго, еще лет за тридцать до окончания войны сюда отправился - где-то в середине 1930-х. Впрочем, последние тридцать лет - это уже не массовые бои были, просто выскребали оставшихся ренегатов и подбирались к самому Иуде. Как раз перед самым отправлением твой отец нам жизнь и спас. Мой после того случая, поняв, что дальше и без него бои вытянем, сказал, что ему нужно на Земле пожить. "Понять, почему так вышло. Как мы докатились до этого позора и когда успели потерять и Мир, и Бога в собственных душах". Примерно так он говорил. Рад, что ты с ним познакомилась. Думаю, вы оба о мире что-то новое узнали, возможно, и отец какой-то ответ на свои вопросы нашел. Кто знает. Мне почему-то кажется, что встреча с тобой, Вик, сама по себе многое человеку дает. Просто пока не могу понять, почему это так. Но пойму. Обязательно пойму.

Девушка улыбнулась, но отвечать не стала, обдумывая услышанное. Дальше они шли молча, да, впрочем, до дома уже оставалось не больше двух минут ходьбы...

Ключ в замке она проворачивала, все еще сомневаясь, что стоило приводить с собой нового знакомого. Все-таки только что встретились впервые. Пусть и индиго, но как-то неловко: попросит мама представить молодого человека, и что она скажет? "Это Виктор, он ребенок индиго и просит называть его, по возможности, Мэль"? Как-то глупо звучит. А выяснять подробности о нынешней жизни у Вити ей и в голову не пришло за всеми этими неприятными рассказами об Иуде. Тем не менее, ключ она повернула, с порога громко спросив:

- Мам, ты не спишь?

С кухни раздался чуть с хрипотцой ответ мамы:

- Да не сплю я, не сплю. Вот, решила ужин приготовить. Ты ведь с гостем пришла?

Вика вздрогнула, а Виктор позади тихо рассмеялся. От него даже повеяло каким-то резким чувством облегчения. Потом он также тихо спросил, уже перешагивая порог:

- Ты ведь не говорила?

- Не-ет...

- Ну значит все, и впрямь, в порядке. Ничего объяснять лишний раз не придется.

Тем временем мама вышла с кухни, покачивая парой тарелок с макаронами. Вика отметила, что она успела привести лицо и волосы в порядок, определенно, зная, что гости точно будут. Виктор снял ботинки и повернулся, чтобы поздороваться с лениной мамой. Но слова будто бы застряли у него где-то между желудком и ртом. Друг вытянулся, как по струнке, и расправил плечи, опустив при этом глубокий, будто церемониальный, поклон. Вика с недоумением на него уставилась, но он одними глазами стрельнул на нее с явственным выражением: "объясню позже".

Мама прищурилась, с какой-то особо ироничной улыбкой рассматривая Виктора. Потом убрала тарелки в сторону и повторила его поклон, добавив:

- Любопытно, и кто же это вас, молодой человек, научил нашим манерам?

Виктор чуть расслабился, все еще очень внимательно и сосредоточенно глядя на маму. Потом очень спокойным, предельно серьезным голосом ответил:

- Ди Элин Да'ара Индиго, высший иерарх индиго.

- Значит, дети индиго, - С заметным удовлетворением кивнула мама. Вика отметила, что лоб у нее все еще покрыт бисеринками пота. Температура не спала, но мама все равно взялась готовить ужин - вот вечно она так, даже при самом плохом самочувствии делает вид, что ей все нипочем, - Приятно познакомиться. Наслышана об индиго, но не предполагала, что ваши воспитатели имеют отношение к ледяному озеру Ада. Хотя нет, пару раз мыслишка такая проскальзывала, но подтверждений взять было просто негде. А сеть вашу "взламывать" показалось больно уж некультурным делом, хотя будь на моем месте Сато, он бы не церемонился.

Вика вздрогнула. Кусочки картинки, весь день падавшие ей в руки, соединились в целостный, но пугающий образ. Ад. Ледяное озеро. Воля. Индиго. Виктор улыбнулся:

- Ди Элин - имеет, апостолы - нет. Хотя если рассматривать отдельно взятых Петра и Иоанна, по характеру наследия их тоже можно отнести к потенциальным дьяволам уровня озера. Повторюсь: потенциальным, конечно. С развитием талантов они, мягко говоря, притормозили.

- Значит, все-таки христиане, - Покачала головой мама. Кажется, даже чуть удрученно, - Муж так и не рассказал. Все отговаривался, что "как-нибудь в другой раз". Видимо, понял, кем я была когда-то, только вот "другой раз" так и не наступил. Но я и сама не глупая - догадалась все-таки, хотя и не получила подтверждений. Потому благодарю за возможность превратить догадку в чистое знание. Так как мне вас называть-величать, юноша?

Виктор улыбнулся. Вике и самой фраза показалась немного "неправильной". Кажется, в такой формулировке был некий смысл, который она не сразу уловила. Впрочем, все тут же объяснил ответ нового знакомого:

- Можно и Виктором. Но предпочитаю по прежнему имени - Мэльхинор. Сокращенно Мэль или Элькинор, хотя и к "Виктору" уже привык. Как мне называть вас?

Мама улыбнулась, скосив при этом глаза на Вику. Потом тяжело вздохнула и сказала:

- Ладно уж, отвечу в том же ключе. Привыкла к имени Ирина Афанасьевна, но не буду против, если хоть кто-то напомнит, что некогда меня звали Элими.

- Мое почтение, герцогиня, - Виктор вновь глубоко поклонился. Мама отмахнулась от него, уже успев составить тарелки на стол:

- Титулы наши давно гниют в густых тенях под ледяным озером. Так что лучше просто Ириной Афанасьевной - с прошлым, определенно, мне давно пора завязывать, а то и до 2012-го не доживу - придушат однажды во сне и правы будут, оглядываясь на мои прежние "подвиги".

Вика присела на стул, вообще не осмеливаясь влезать в этот странный разговор. Виктор с ее мамой явно общались "на одном языке", тогда как она во всем этом разговоре чувствовала себя прямо-таки "левым" человеком. Витя, приняв молчаливое приглашение, присел на край дивана, но перед тем, как взяться за вилку, добавил:

- Ди Элин говорила, что титулы, когда они даются не за просто так, - это отражение состояния души, а не пустое слово.

Мама нахмурилась, о чем-то явно размышляя, потом отметила задумчиво:

- Вообще-то, это она Сато процитировала. Хм. А ведь помню я одну давнюю подругу, которая на него во всем полагалась. Ваша Элин, случаем, не довольно высокая женщина, вечно лет двадцати шести на вид, с черными волосами до шеи и "птичьим" носом?

Виктор кивнул. Мама покачала головой, кажется, даже с легким раздражением, пробурчав:

- Ишь ты, нашлась-таки беглянка-египтянка, но ведь запомнила же все, и других научила помнить - что-то я, значит, неправильно вычислила в свое время, когда ее поступки оценивала.

Потом она вновь повернулась к Виктору и с интересом спросила:

- Закалка? Испытания на силу воли? Истинную волю, конечно, воздержания и посты - не в счет. Душу в прах распыляли, заставляя собирать по искринке? В лес помещали, лишая возможности бежать от зверей? Топили, жгли, в синусоиду сущности перекручивали?

Витя кивнул, добавив:

- И то, и другое, и все остальное на самом раннем этапе обучения. Плюс циничное уничтожение всяких основ прежней веры на корню в ходе одного разговора и много чего еще.

Мама недоверчиво на него покосилась. Но потом, тяжело вздохнув, уже с улыбкой и как-то чуть задумчиво сказала:

- Значит, зря я ее тогда обидела, обозвав трусихой с памятью короче волос у облысевшей мартышки. Не забыла. Все помнит. Все понимает. Просто предпочла жить иначе, и делать - иное. Хорошо бы извиниться, если объявится здесь...

Виктор в ответ пожал плечами, между делом заметив:

- Когда я уходил, она говорила, что и сама надолго в Пределе не останется. Уверена была, что вернется, окончив все важные дела. Кажется, даже собиралась попытаться вернуть себе потерянную где-то на Земле сущность. Но эта мысль ей почему-то причиняла сильную душевную боль - как на клочья сердце разрывало. Я умею это видеть, как бы ни скрывали.

Мама покачала головой. Оценивающе посмотрела на Виктора и добавила к покачиванию:

- Она уже не раз пыталась. Сама не сможет. Тут помощь нужна. И немалая. В любом случае, удачи ей.

- Угу...

Дальше все ели молча, а Вика с недоумением прокручивала в голове этот разговор. Герцогиня. Слово вертелось в голове совсем рядом с понятием "ледяное озеро". Мифами Вика никогда особо не увлекалась, но уж про герцогов Ада что-то где-то слышала. И на тебе такой сюрприз! Просто неожиданно вышло. Мама сохраняла на лице очень деловитое и одновременно утонченное выражение. Вика улыбнулась краем рта, вспомнив, что у нее это обычно означает безмолвное наслаждение происходящим. Внезапно по комнате будто пронесся какой-то невидимый порыв ветра. Вике показалось, что она успела заметить блеснувшую шерсть альтера, вернувшегося к ноге Виктора. Мама, меж тем, снова прищурилась и покачала головой:

- И даже это помните... Надо сказать, обнадеживает, и внушает уважение к стараниям Ди Элин. Мы-то сами - давно забыли, как отражать тотем рода, давшего рождение душе.

Виктор не ответил. Минуту он сидел, будто внимательно вслушиваясь во что-то. Потом вздрогнул, посмотрел на маму и покачал головой:

- Ну и ну. Не меньше двадцати. И не заштатные - из "серединок" обеих пирамид.

Мама грустно улыбнулась:

- И ни одного имени ведь не выцепишь. Давят и давят, а без имен - что с ними сделаешь? Фантомов только распылять, так ведь новых создают тут же. Воевать с иллюзиями - бесконечно можно. Пыталась уже, и не раз, а на большее моих нынешних сил не хватает. Связь с гладью только сегодня восстановилась, когда она дрогнула, - уже чудо. А вообще странно - когда мы "уходили", Ад "затухал", механизм его рассыпался на запчасти, высвобождая только и ждущие этого заветного мига тени. Мир при этом должны были преступления и войны захлестнуть в считанные дни! Должен ведь был наш прежний оплот совсем растаять к нынешнему времени, перестать объективно существовать. И вдруг - словно воскрес, как если бы кто-то занял это проклятое место - в сердце ледяной глади, да и дрожание ее сей факт подтверждает. И при этом стал иным, таким, каким со времен Сато не был. Сущность места изменилась до первоначальной. Теперь - будто кристаллический, изо льда, минералов, камня, ветра и обсидиана - я о такой его форме только по рассказам Астерота знаю, сама тогда еще до него не добралась. И гладь стала прежней - а от извращенных "пером" Иуды огня и теней следа не осталось. Видимо, и впрямь, Сато каким-то невероятным чудом из густых теней вернулся - хотя в это очень сложно поверить: из-за Искариота он к 1054-у в дельте теней окончательно сгинул - и малейших следов его сущности и сознания не осталось, а суть еще раньше затерялась. Примерно 0,005%-ный шанс родиться вновь у него и был, по самым оптимистичным оценкам. Разве что если его очень сильное желание или чувство вело - Сато ведь этим и отличался от прочих герцогов: при всей циничной рациональности влекло его вперед одно чувство и чистое желание одновременно - сохранить Мир живым. Рождался ли он, бродя среди людей тенью, а сущностью пребывая в проклятом месте, или оставался там чистым духом - это желание всегда его сопровождало, и невесть когда и почему оно появилось - об этом знаю даже я. Он потому так яростно душу Иуды в дельте теней похоронить и хотел раз и навсегда - уже навек устранить самую страшную угрозу, - но в итоге похоронил только самого себя, Искариот же ускользнул куда-то в неизвестность, - Виктор вздрогнул, пробормотав что-то вроде: "Живучий уродец, однако, это он к нам прямо из теней рванул, значит". Вика поморщилась, но возмущаться не стала - и правда, эпитет заслуженный, - Хорошо, если каким-то чудом сумел вернуться... Но сил у меня все равно мало - связь с гладью мгновенно не восстановится, а время у нас теперь на вес уже даже и не золото. Потому буду благодарна за любую помощь, но вряд ли что-то выйдет - маскироваться за иллюзиями эти маги из черных да золотых пирамид мастерски выучились, близко к личным сущностям не подберешься, а по-иному угрозу не устранить. Массой берут, а не качеством - пошло, но работает же.

Виктор улыбнулся в ответ и заговорщически поднес палец к губам. Потом сосредоточился... И начал "что-то делать". Иначе Вика описать это ощущение не могла. Просто чувство, что новый знакомый совершает некие действия одним лишь умом и при этом сильно "шумит". Не удовлетворившись столь абстрактным определением, девушка попыталась представить эти его действия - как ни странно, вышло на удивление легко. Она "увидела" какую-то комнату, в которой собралось около двадцати колеблющихся в воздухе полупрозрачных теней: примерно поровну черно-серебристых и бело-золотистых, причем все - с явственным серо-радужным налетом поверх чистых цветов. Виктор при этом стоял рядом и с презрением их рассматривал. В воздухе пронеслась мысль:

- Всего лишь образ. В духе. Куча иллюзий между ними и нами. Маршрут сильно запутан. И правда, имен так просто не определить - идти от образа к образу можно веками, как от правды к истине.

Вика хотела было открыть глаза, "отключаясь" от процесса, но потом остановилась и присмотрелась к теням внимательнее. Ощущение. Протянутая рука. Она потянула вперед ладонь, касаясь одной из теней. Та как будто завопила от боли, пытаясь исчезнуть... Но не смогла. Что-то "щелкнуло" в голове. Вика просунула руку глубже и словно бы выхватила какую-то ниточку. Тень рассыпалась на пылинки, но ниточка осталась у нее в руках. Девушка действовала чисто интуитивно, даже не задумываясь о том, что следует делать. Ее вело странное ощущение: то ли неизвестно откуда взявшаяся память, то ли чья-то подсказка. Удерживая одной рукой нить, она стала "подтаскивать" к ней такие же из других, тут же рассыпающихся после извлечения основы, теней, пока все ниточки не оказались в одной руке. Получившийся "канат" она передала Виктору, также как и он "бросив" в воздух мысль:

- Действуй.

Потом открыла глаза. Витя еще полминуты просидел с отстраненным видом. Мама с интересом наблюдала за этим процессом. Вике показалось, что она уже может и сама вмешаться - что-то сделать. Но пока просто приглядывалась с легким интересом, позволяя юноше показать, на что он способен. Тут по лицу Виктора пробежала гримаса, он с ожесточением ударил по столу кулаком и, глубоко вздохнув, открыл глаза. Мама передернула плечами и чиркнула двумя пальцами в воздухе: указательным и средним. Вике показалось, что в этот момент где-то далеко прозвучало множество мелких взрывов. И только после этого Витя повернулся к ней и, запинаясь, сказал:

- Ну нет, я понимаю, что по ниточке мысли можно пройти до одной из иллюзий более близкого к самому магу уровня. Но кто бы мог подумать, что сразу - и к его личной сущности?! Это ж целый лабиринт мыслей, теорий, знакомых и почитателей этого труса, из чьих неосознанных личных миров он иллюзии клепал! Трус - он ведь всегда продумывает пути к отступлению и степени защиты... Разрушить все эти нагромождения одним касанием?! Да уж...

И тут раздался спокойный и даже чуточку удивленный голос мамы:

- А ведь въюношь-то прав. Даже для суть от сути моей сути дочери это многовато, Викуль. Разве что сам Сато и его самый умелый наследник Астерот в свои лучшие годы этим "промышляли". С тобой все, и правда, очень не просто.

Вика почувствовала себя в круговой осаде. Будто на крепость ее души сейчас закинули штурмовые лестницы. Покраснев, она растерянно пролепетала что-то вроде:

- Я даже сама не знаю, что сделала. Просто - вроде бы так было проще всего.

- Ценим рациональность, не тратим лишних усилий, пакуем маговские механизмы и отправляем их экспрессом в Безмолвие, - Хохотнул Виктор. Мама засмеялась точно также. Вика обратила внимание на то, что ей как будто немного полегчало. И все равно сохранялось ощущение, что исчезновение этих теней полностью проблемы не решило. Давление еще сохранялось, только теперь будто "накинуто" было на мамину душу. "Личную сущность" - поправила себя Вика. До встречи с Виктором ей и в голову не пришла бы такая мысль, но сейчас девушка вдруг осмелела. Как бы там ни было, случай в редакции и нынешние события доказали, что она что-то да может. Пусть и сама не понимала, что именно, но ведь может же! Вика вновь закрыла глаза и попыталась представить маму. Не так, как она сидела сейчас перед ней, а так - как там, внутри викторовского образа. Получилось еще легче, чем в прошлый раз. Вике показалось, что на маму накинута очень плотная паутина, не дающая дышать. Оплетающая и давящая. Сама она, черно-черно-синяя по цвету тень внутри этой ловушки, будто поглощала паутину слой за слоем, но на смену каждому следующему вырастало еще два по внешнему радиусу.

И Вика в кой это веки разъярилась. От самой этой картинки и от ощущения, что не природа, не организм, а именно "кто-то" осмелился это сделать. Справедливости в такой "атаке" не было ни на гран. И паутина выглядела до боли мерзким капканом. Вика даже не стала дотрагиваться до нее, а будто кому-то то ли приказала, то ли просто крикнула: "уничтожить!" Перед глазами пронеслась яркая волна, и девушка от неожиданности их распахнула. Виктор сидел рядом, недоверчиво на нее косясь. Мама с интересом смотрела на пальцы своих рук, отбивающие чечетку по столу. Она как будто прислушивалась к ощущениям. Это продолжалось не меньше двух минут, пока все молчали. Вика была уверена, что той паутины, которую она видела, больше не существует. И еще девушке показалось, что вспышка, обращенная против вязкой мерзости, исходила от ее собственной сути. Вернее, какой-то белой птицы, будто бы находящейся внутри груди, где-то за и чуть повыше сердца, ближе к позвоночнику, как и говорил незнакомец. Будто бы "птица" эта на мгновение взорвалась чисто-белым сиянием, которое волной накрыло и уничтожило вязкую паутину, и вновь вернулась к своему прежнему спокойствию.

Мама заговорила первой, задумчиво водя вилкой по пустой тарелке и стараясь сделать тон глуше и грубее, будто бы подражая чьему-то полузабытому голосу:

- Внимание, господа, и что же мы наблюдаем перед собой? Юное, нежное, ласковое, доброе, беззащитное существо... Так вот, объясните мне, старому "звездному" идиоту, как это юное, нежное, ласковое, доброе и беззащитное существо скрутило в бараний рог половину черной пирамиды? Неужто, и впрямь, один настоящий человек стоит легиона посредственных магов?! Тогда и я бы не отказался им стать когда-нибудь на пенсии...

А после этих слов мама рассмеялась. Чистым, ясным смехом, чем-то напомнившим Вике перезвон серебряных бубенцов. Следом засмеялся и Виктор, мягким и тоже очень чистым смехом. На секунду растерявшись, разулыбалась и сама Вика. И только через минуту, когда общий смех сошел на нет, мама задумчиво сказала:

- Я же говорила, что ты очень чистый ребенок. Только вот не думала, что твоим желаниям может подчиняться сама жизнь. Мир - очень своенравна и редко когда по чьему-то слову помогает. Но видимо, ты оказалась тем самым крайне редким случаем. Вдвойне горжусь, - Мама поднялась и подошла совсем близко к Вике, чтобы ласково погладить ее по волосам. Девочка даже прикрыла глаза, на мгновение почувствовав себя кошкой, которой только что почесали за ушком. Виктор очень тихо, но вполне разборчиво добавил:

- И сдается мне, это далеко не предел твоих способностей. "Старый звездный идиот" Астерот, если не ошибаюсь в переводе имени "Звездный", был прав, когда все это говорил...

Вика лишь пожала плечами, поглаживая маму по спине и наслаждаясь ощущением, разлившимся вокруг. Просто тихая радость. Кажется, самое плохое осталось позади. По крайней мере, ощущения опасной болезни в воздухе больше не витало.

Жизнь взяла свое, успев предупредить несчастье, которое, как Вика поняла только сейчас, вполне могло произойти. До конца она всего произошедшего не осознала, но давили на ее маму, кажется, очень сильно - и кто знает, насколько хватило бы ее сопротивления. Вряд ли там сразу скопилось двадцать теней. Возможно, все начиналось с одной-двух, а судя по словам Виктора о сонмище "владеющих знанием", под конец собраться их там могло намного больше. До тех пор, пока усилия не дали бы желаемого результата.

- Никто не имеет права лишать человека жизни, - Внезапно очень серьезно произнес Виктор, - Ни таким способом, никаким иным. Исключение одно - суд, и отнюдь не человеческий и не маговский. А они уже слишком далеко зашли - лезут в истинную жизнь, как к себе в кладовку, и гадят напрямую, даже не на уровне умов - физически. Ни в какие ворота!

Мама будто бы вздрогнула. Потом раздался ее тихий голос:

- Согласна. Все можно решить на уровне существования, да и там порядок не следует нарушать. Но это война и, думаю, тебе ее масштабы известны не хуже, чем мне.

- Все равно неправильно, - Отрезал Виктор и умолк.

Вика почувствовала, что вот теперь сумасшедший день, и правда, подошел к концу. В душе он еще не уложился: обрывки утреннего разговора, столкновение в редакции, беседа в кафе и вот это последнее "сражение" все еще мелькали перед ее глазами, как кадры из какого-то дикого приключенческого фильма. Но когда они сложились все вместе, девушка вскочила из-за стола и начала рыться в своем шкафу. В конце концов, раскидав в стороны кучу мусора, она достала старую-престарую дедовскую шкатулку и достала из нее те самые, полуразобранные круглые часы, о которых вспомнила при встрече с незнакомцем. Она повернулась к маме и спросила:

- Тебе они сильно нужны?

Мама оценивающе посмотрела на нее, потом на Виктора и, улыбнувшись, ответила:

- Да ради Бога, я такими безделушками никогда не увлекалась. Это скорее по части Ди Элин, Сато и Астерота... Мне же всегда больше нравились кольца, - И мама при этих словах провела перед самым лениным носом левой рукой с тремя колечками: золотым на среднем пальце, и серебряными - на безымянном и указательном.

Вика радостно кивнула и протянула старинные часы Виктору, добавив:

- Спасибо тебе. Надеюсь, ты найдешь, где их починить. Кажется, они еще рабочие.

Юноша удивленно на нее посмотрел, но не стал отказываться от подарка. Он повертел часы в руках, почти изумленно разглядывая их и думая о чем-то своем, "маговском", а потом тихо ответил:

- Скорее уж, если кого и благодарить, то тебя. Я-то просто их "стер", разглядела и уничтожила гнилую модель - ты.

- Значит, сделали это вместе, - Резюмировала Вика.

Виктор кивнул и, пряча часы в карман рубашки, весело произнес:

- Ну, надеюсь, это не последняя наша встреча.

Вика улыбнулась в ответ, протягивая руку:

- Нет, конечно. Так что, друзья?

Витя улыбнулся и протянул в ответ свою, скрепляя рукопожатие:

- Друзья!

Глава 5. "Феникс"

Хохот и стон - смешались явь и сон, Все о чем мечтал - оплачено сполна! Знай, что теперь, назад закрыта дверь - И звучит твоя Симфония огня! (с) "Катарсис", "Симфония огня"

- А вот и я! - Витя вылетел из-за угла общежития и, не медля ни секунды, увлек Вику за собой, не сбавляя скорости и просто предлагая подруге подстроиться под нее на ходу. Девушка улыбнулась. Она уже привыкла, что Виктор так ведет себя во всем и со всеми - задает темп движения, предоставляя остальным возможность под него подстраиваться. В этом было что-то залихвацкое, провоцирующее и одновременно - полезное: в равной степени для ума, сердца и личности. Сейчас весь сияющий, жизнерадостный вид нового друга, за считанный десяток дней ставшего лучшим, выдавал в нем самое оптимистичное расположение духа. Кажется, ему все-таки удалось что-то важное "накопать" через эти свои "старые дружеские связи, сетью тянущиеся из Предела". По крайней мере, сейчас Витя широко улыбался, напевая себе под нос какую-то детскую песенку, вроде "Раз дощечка, два дощечка, раз словечко, два словечко"...

Едва поглядев на друга, Вика и сама невольно просияла, заражаясь едва ли не поверхностью кожи радостью и весельем, лучащимися от него, как от этакого Солнца в миниатюре. Тем более теперь - когда температура у мамы, и правда, спала, а сама она уже спокойно хозяйничала на кухне, бурча себе под нос что-то про "ангельские происки беглой рыси-недодьяволицы, сумевшей вырастить из сущностей христиан помесь герцогов Ада с шестикрылыми серафимами высшего Эстрея". После чего последовало совсем уж непонятное ворчание: "Началась на Земле "драконова" болезнь, будто в свое время от противоестественных сочетаний в душе бед не натерпелись. Теперь все инь-янами замостят, а потом не разберешься, как было изначально, даже если сильно нужно будет". Вика пару раз осторожно пыталась выспросить у нее, о ком или о чем идет речь, но мама только с улыбкой отмахивалась от собственной дочери полотенцем, говоря, что это она просто по доброму завидует открывшейся ныне мудрости подруги, которую искренне считала когда-то лишь наивной христолюбивой и слабовольной беглянкой, оставившей за спиной сумрачную крепость под названием "Ад" и сорвавшуюся-таки в отчаянный полет без крыльев. "Жизнь - она со временем получше многих доказывает, кто при всем уме так и остался притупленным, как топор, а кто изначально делал все верно, вопреки непониманию слишком "устаревших" в своем знании магистров. И где - истинная воля закаляется осуществлением невозможного, а где - одна безнадега правит ежегодный "бал теней". Так что, если у Ди Элин детей индиго и есть веская причина скрывать свое прежнее имя, то это - только ее личное дело, в которое совать нос - просто по-человечески некультурно. И мне, и тебе". После двух бесполезных попыток расспросить маму по поводу ее старой знакомой, оказавшейся "воспитателем" чудесных детей, Вика и сама поняла, что нетактично выведывать подобные секреты: информация ей лично ничего не даст кроме повода заглянуть в искаженные источники, вроде "Мифов древней/-его чего-нибудь", а тема, чувствуется, и правда, глубоко личная.

Витя, все это время преспокойно шедший впереди нее, вдруг остановился и обернулся. Видимо, как всегда, "поймал" отголосок слишком "громких" мыслей. Вика за последнюю неделю как-то неправдоподобно легко привыкла, что помимо возможности видеть ауры, индиго очень крепко погружены в мир, где все эмоции, чувства и мысли очевидны для каждого. Он ободряюще улыбнулся и кивнул в сторону прояснившегося неба, на котором очень ярко, искренне, вроде бы даже неподобающе "тяжелым" временам оптимистично сияло ласковое осеннее Солнце:

- Ди Элин, если быть до конца точным Ди Элин Да'ара Индиго, - действительно, магистр, несколько эпох Земли "шедшая" по пути хранящих баланс дьяволов уровня ледяного озера Ада. Так называемых герцогов, исключая лорда и создателя озера - Сато, и князя Люцифера - у которого вообще очень тяжелая жизненная история была. Начать с того, что под прежним именем его знать и видеть никто не желал. Потому, как многим до и после него, прилепили ему ставший нарицательным ярлык "несущего свет". Вот это-то "ношение" Люца и сгубило: дорого ему далось Пришествие, съехали мозги от "разобщения" с духом "бога-отца" у "сына"-Адама. Как пить дать половину нейронов просто "выжгло" хаосом электрических импульсов - и в самих мозгах, и в личной сущности. Помнишь же этот характерный его признак - разные глаза, черный и зеленый? Побывав на кресте и получив неизлечимую душевную травму, подался он в "адовы князья" от безвыходности положения. Ну да, поговаривают, там он постепенно восстановил трезвость и адекватность мышления, просто стал несколько более... Хм... Экстравагантным в поступках. И пристрастился к отравлению всех и вся изобретаемыми на ходу ядами. В общем, крыша вернулась на место, но шарики-ролики, на которых она держалась, сменились слабыми шурупчиками. Как улетит - вроде как ловили ее всем Адом, скручивали, обратно нахлобучивали и заново привинчивали. Говорят, герцог Астерот был мастером по сборке-разборке своего и князева механизма сущности - но это так, дошедшие до меня слухи, не более... Хотя в Аду - там все могло быть, место-то достаточно безумное и без учета личных особенностей его обитателей. Можешь, кстати, у мамы спросить - первоисточники, сама понимаешь, ценятся выше. Что же касается Кадма, "бога-отца" Адамова, раскаявшегося в своих методах тирана и в дальнейшем ставшего Христом - сгинул он в высшем Эстрее начатой им эпохи, не сумев восстановить то, что разрушил. Только Иуду с апостолами после себя и оставил "в наследство", хотя, впрочем, и Предел тоже. Кадм - диалектичная натура, да только мало о нем информации среди индиго, об Адаме - и то больше. Все ж-таки князь, фигура патетическая и местами даже пафосная - светиться жуть как любил везде и всюду.

Но, как видишь, перепало ему по жизни - как никому из магистров, наверное. Хотя, опять же по рассказам апостолов, получивших и его, и кадмовское наследие "в обязательном порядке" при Причастии, в свои изрядна затянувшиеся "ранние годы" со второй по пятую эпоху будущий Адам был лишь чуточку лучше Иуды и неприятностей всем магистрам доставил не меньше, чем рыжий предатель - нынешней Земле и Пределу. Так что, быть может, и заслуженно его Мир наказал, но он каким-то образом последние года два с половиной тайно нашу сеть прикрывал от особо сильных ударов магов - времена были страшные, затяжная мировая война в духовном мире, без преувеличения. И "вымести" нас могли подчистую - это индиго все как один понимали еще в конце 2006-го. Опять же, наверняка, Иуда все это и подстроил со своим злосчастным "даром писать судьбы", но Адам нашел какой-то способ поперек его планам влезть со своими - изобретательностью он всегда отличался, магистр был, и впрямь, отменный... Эх, ничего же, мы еще и сами найдем способ лишить Искариота всех сил - не может он быть неуязвимым, не Бог он, даже близко не стоял никогда! Узурпатор. А личность нежданного защитника мы с горем пополам потом определили, "сняли маску с морока", так сказать. Правда, местоположение выяснить не удалось - он все-таки мастер маскироваться и скрываться, второго такого во всем земном мире просто нет. Жизнь научила его когда-то таиться от гнева "отца", в очередной раз по мелочи напакостив, - теперь вот с пользой употребил нажитый в худшие свои годы опыт. Удивились, конечно, сильно, но поблагодарили за поддержку от чистого сердца - сейчас каждый такой магистр на счету. А после сами задумались, как к нему ныне относиться, с учетом новых данных, так сказать?

Вика вздрогнула от ощущения, что ее собственная суть будто взвешивает сейчас на весах все эти и еще недосказанные Виктором спорные доводы и принимает какое-то решение. Вика и сама поддалась внезапному ощущению, анализируя скупые сведения, рассказанные Виктором о личности "падшего ангела", но логикой особого мнения сформировать не удалось. Зато интуиция едва ли не надрывалась от иного анализа, на уровне ощущений самого Мира, для которого ни один поступок ни одного магистра Земли никогда не был сокрыт, где бы и когда бы он ни совершался. Не только поступок - намеренья, которые за ним стояли, подлинные мотивы и последствия - что было, конечно, намного важнее при любом суде. Примерно так можно было бы описать ее ощущение от соприкосновения с накопленными Миром за тысячелетия знаниями. И, "посовещавшись" в этом деле с собственной сутью, Вика решила, что стоило бы уже, и правда, подлечить "самого непутевого, но и самого талантливого аватара "отца". Почему именно этот эпитет напросился ей на ум - девушка не поняла, какой-то он был очень-преочень многослойный, как не могла она пока объяснить и ощущения внутреннего суда - ведь в судьи ее никто не назначал, особенно в отношении магистров. Но Вика, как и при излечении мамы, испытывала сейчас где-то на задворках восприятия ощущение размеренно бьющегося непредставимо огромного сердца где-то глубоко внизу, под ногами, - сердца целого Мира, который научилась любить целиком и полностью, какой он есть, будто бы и не исказили его за века все люди. Касаясь его, она... Она и сама незнала, насколько в такие моменты отдаляется предел, ограничивающий ее возможности. Выяснять опытным путем не хотелось - так и навредить недолго. А вот помочь нескольким "поврежденным" душам магистров, этого тысячу раз заслуживших, восстановить целостность и красоту, - почему бы и нет? Справедливо, в конце концов.

Суть ее будто бы вспыхнула ослепительной белизной, даже Виктор как-то вскользь скосил глаза на нее, оборвав рассказ, но тут же вернулся к нему, будто всерьез ничего не заметил. А сама Вика почувствовала, что сейчас где-то, то ли далеко, то ли близко, также ярко и ясно вспыхнула еще одна душа, словно бы почти догоревший оранжево-желтый факел неожиданно вернулся к жизни и засиял чище, чем в самом начале своего пути. Ощущение оказалось захватывающим, новым, непонятным, чем-то напомнившим мифическое возрождение Феникса из пепла, но в целом Вика не могла объяснить, что именно она сейчас сотворила. Просто поняла, что нечто более чем справедливое и полностью обоснованное, с точки зрения Мира. А Витя, так ничего и не уточнив по поводу произошедшего, что даже вызвало у девушки легкую обиду, продолжил свой рассказ, не обратив внимания даже на яркую вспышку, исходящую от ее души:

- Видимо, после Пришествия он, и вправду, поумнел, изрядно пострадав еще и от действий Иуды, попытавшегося превратить вечного бунтаря в личную "собачку" на привязи. Благо, тогда еще Сато в Аду присутствовал - и вместе с Астеротом они вовремя вытянули лучезарного из лап предателя, а то так бы и буянили эти рыжие вместе, - Виктор вновь замолчал и пошел чуть медленнее, видимо, по пути представляя себе, что могло бы случиться с Землей и Пределом в этом случае, учитывая их таланты помноженные на природное коварство. Вика не прерывала хода его размышлений. Не сказать, что "светлый, но нагрешивший с избытком и разгребающий последствия своих же ошибок" образ Люца ее порадовал, но опять же - от оценок Виктора ее собственная душа не взорвалась возмущением. Значит, они были, как минимум, объективными, да и Мир их подтвердил, вручив ей эту силу - способность залечить давнюю незаживающую рану неизвестного ей лично человека или духа. Впрочем, смутное ощущение "знакомости" всей этой душещипательной истории девушку не оставляло все время рассказа Виктора о лучезарном. И было что-то еще, о чем знал только сам Мир и никто кроме... Может, и правда, Земля все помнила - а она, Вика, ее все лучше чувствовала и сопереживала всплывающим из памяти планеты событиям. Связь эта после "уничтожения" паутины на душе мамы с каждым днем становилась все крепче и осознаннее, и Вика пока не знала: радоваться этому или грустить от прибавившихся необъяснимостей в своей жизни.

Друг тем временем продолжил, уже на полтона ниже и чуть более задумчиво:

- Видимо, до Пришествия у Адама избыток мозгов имел место быть, а не их недостача, вот и "встал на путь истинный" постепенно, после того, как избыточной половины лишился. И правильно - нечего в рассветные звезды рваться, пока у самого рыльце по колено в пушку. Ад ему в этом деле серьезно помог, научился самый лучезарный магистр вдумчиво за людьми и магами наблюдать и из приличных живущих и недопосвященных независимых "князей духа" выращивать. Иерархия "Алая россыпь" над Землей - явно его "дитя", очень уж грамотно оккультистов от попыток в высший Эстрей залезть ребята осаживают и независимые компании на Земле поддерживают через своих "узловых" магистров. Но и стирают их же время от времени - тех, что зарываются, надо полагать, в погоне за деньгами о человеческих качествах и собственных принципах забывающих. Люц - он, конечно, сильно "не без греха", но ведь и индиго - не пречистые херувимчики: на нас своей грязи довольно, на нем - своей. Вот и отчищаем теперь все вместе эти пятна со своих душ, а заодно - и с Земли, на которую они неизбежно тенями "падали". А мне самому драматическую историю о неказистой судьбе Люцифера еще одна магистр "ангелоидного" типа рассказала, чудом до Предела добравшаяся "транзитом" через Землю из самого Ада. Чудесная рыжеволосая барышня, честное слово, мы все в ней просто души не чаяли, только вот Ди Элин немного ее недолюбливала - ну да там личные дела замешаны, чего теперь былое ворошить. Сведения-то из первых рук - вот чего я так уверенно обо всем этом рассуждаю.

Что же касается самой Ди, жизнь в Аду и опыт нескольких эпох Земли - как бы даже ни с самой первой она здесь присутствовала - закалили ее, и эту закалку, насколько сумела, она передала нам, детям Предела. И еще - если бы на ее месте оказался кто-то менее прочный, например, тот же Адам, боюсь, мы бы просто не пережили всех событий, произошедших за последнее тысячелетие. Но во все времена она никогда не старалась скрывать фактов своей биографии и охотно рассказывала истории из земной жизни и делилась опытом, накопленным за время пребывания дьяволом у ледяного озера в самом сердце Ада. Поверь, в нашем так называемом "Раю" эти знания оказались куда более полезными, чем вера во всеобщее неизбежное Спасение с исходом в мифические "высшие сферы" или еще какое пустое околооккультное богословие. Так что у Ди Элин нет и никогда не было даже малейшей причины стыдиться или скрывать имя из-за каких-то прошлых грехов, о которых мы могли бы невзначай узнать.

По моим личным ощущениям от общения с ней, оно просто напоминало Ди о чем-то настолько тоскливом, что хотелось распрощаться с этой памятью раз и навсегда, а забыть все никак не получалось. Имя Мэльхинор, кстати, переводится как "Смотрящий в душу" - потому за точность передачи сведений, касающихся ощущений в самой глубине чьей-либо души, если уж сумел их разглядеть, полностью ручаюсь. К тому же прежнее имя казалось ей просто не соответствующим поступкам, целям и действиям, которые она предпринимала. Вот и изменила. "Ди Элин" можно перевести и как "дочь жизни", а жизнь - символ тех идей, которые она несла каждым своим поступком. Оно полностью справедливо, какой тогда смысл в упоминании прежнего? Это личный секрет, не имеющий никакого значения для нас, - Виктор умолк, а Вику вновь захватило ощущение весов внутри. На этот раз было проще, потому что Ди Элин, кажется, ныне находилась где-то совсем неподалеку и, в отличие от Адама, совсем не таилась и ни от кого не скрывалась. Но одновременно ударила по нервам дикая боль, испугавшая, кажется, не только Вику, но и сам Мир - девушка мгновенно осознала, что именно случилось с покровительницей детей индиго. Расколотая на две части душа, фактически, вырванные с корнем из самой сути женщины крылья... Собственная суть внутри болезненно ярко разгорелась, почти не задумываясь над решением - оно было уже целиком осознанным. Воспоминания Ди Элин, будто бы собственные, пронеслись перед глазами. И с новой вспышкой крылья, будто бы совсем недавно кем-то некрепко, "со швом", возвращенные на спину давно нелетучей рыси, вновь стали целыми и даже более широкими, мощными, чем были изначально. А сама парящая рысь, привидевшаяся девочке, засияла всеми цветами радуги, со скоростью света чередующимися в ее ауре, и действительно, осторожно воспарила, словно все еще не веря внезапно привалившему ей счастью. Вика устало вздохнула, почувствовав ободряющую вибрацию все того же огромного сердца Мира где-то внизу и чудовищную усталость, будто вагоны с бетоном всю ночь разгружала. Потом, отстранив в сторону неприятные ощущения, скосила глаза на Витю. Нет, кажется, он, и правда, почему-то не замечает вспышек, будто от него ее действия Мир застилает туманной дымкой, не спеша раскрывать всех своих тайн. Есть некая степень доверия, но в силу неизвестной причины полным оно не является, будто Мир знает о биографии ее нового друга некие неприятные вещи и предпочитает проверить степень его искренности испытанным веками методом - течением времени и наблюдением за его поступками и мотивами. Тем не менее, ощущение было не острым, едва заметным - и Вика не стала обращать на него особого внимания, в конечном счете, она - сама по себе, Мир - сам по себе.

Откинув эти мысли, девушка улыбнулась. Она успела заметить, что при всем своем "темпераменте уверенно мчащегося только вперед бронетранспортера" Виктор очень деликатен в личных делах и изо всех сил старается не обидеть никого случайными словами. Не удивительно, что и секреты он хранил, наверняка, тщательно, по крайней мере, самой Вике показалось, что прежнее имя Ди Элин для него - не тайна. Но мало того, он еще и пытался соблюсти какую-то очень причудливую деликатность в разговорах с ней самой: будучи не способным "ни подслушивать" громкие мысли, он обращал вызывающие поначалу смущение ситуации одним лишь объяснением в ответы на будто бы прямо заданные вопросы. То что вопрос оставался невысказанным - после его длинного радостного повествования уже не смущало.

Вика поняла, что смогла бы привыкнуть к жизни в обществе людей, подобных Виктору. Просто потому, что это качество - деликатность и умение аккуратно обращаться с чужими тайнами - исходило у них глубоко от сути. Как устраивали Вику и многие иные приглянувшиеся в индиго черты: например, те же "стальные" принципы, позволяющие идти сквозь систему, не задумываясь о правильности или неправильности своих действий в рамках ее устоявшихся норм. Индиго ценили только сформированную личность - "Я", исходящее от души, а не навязанное одними внешними требованиями, - способную отвечать за свои поступки и творить их осознанно, находить общий язык с иными "Я" и понимать ценность их воззрений, коль уж они и вправду сформированы. Остальное - отметалось. "Мусор" - и кончен разговор, примерно так. В этом было бы слишком много бунтарского, если бы не уравновешивающая черта - то самое обостренное чувство ответственности за поступки и деликатность в обращении с чужими искренними чувствами, правда, не факт, что по одному Виктору можно судить обо всех индиго. Тем не менее, набор черт, которые Вика так ценила в людях и всегда выделяла как самые искренние и нравящиеся ей в родном отце, радовал ее, как ни крути.

А еще - Витя легко находил ответы на все незначительные с виду, но волнующие ее вопросы: вроде особенностей восприятия, непривычных образов, возникающих идей... То, над чем сама Вика ломала голову несколько лет и еще столько же бесплодно о них прорассуждала бы, не имея и малейшего шанса разжиться хоть какими-то точными сведениями. Для Виктора все эти вопросы оказались темой, как говорится, "школьной". Поначалу это показалось девушке немного обидным, но потом Вика привыкла, тем более, что Витя не скупился на объяснения и никогда не "высокомерил", не делал вид, что непонимание ею таких "простых" вещей - ужасный недостаток. Он просто с улыбкой восполнял пробел в ее знаниях, который не успел заполнить отец: когда он ушел, Вика была еще слишком маленькой для подобных "откровений".

Более того. Поняв, что Вике очень не достает возможности поговорить с отцом хотя бы раз - теперь, когда она уже взрослая, и понимает больше, чем раньше, Витя попытался установить контакт через альтеров. Эти существа могли спокойно "рассыпаться" на частицы и собираться вновь уже в ином месте - в самом Пределе, например. Так как частиц в альтерах было куда меньше, чем в личной сущности, а связи между ними - существенно проще, процесс сборки-разборки-транспортировки происходил достаточно быстро. Впрочем, у большинства индиго, как уточнил потом Витя, альтеры остаются в Пределе, служа средством общения "детей" друг с другом, и лишь у немногих ведьм и магов они могут вот так спокойно и быстро - всего за несколько дней - переноситься туда-сюда. А у отреченных - преступников "мира индиго" - идентифицированным альтерам и вовсе закрыта всякая возможность проникать в Предел и пользоваться его ресурсами. "Меченые", как выразился Витя, сильно при этом помрачнев. Он вообще не любил тему "почерневших" индиго, каждый раз при ее упоминании впадая в долго непроходящее уныние.

В общем, он постарался найти, вернее "вызвать", альтера ее отца, пользуясь тем, что знал его имя-в-Пределе. Альтер обнаружился, но сам Лиэх, как выяснилось, вновь отправился на Землю со второй волной индиго. Сейчас ему должно было "стукнуть" всего лет 8-9, и к этой мысли Вика сравнительно долго, целую неделю, не могла привыкнуть. Что ее отцу теперь столько же лет, сколько было ей, когда его "устранили маги серо-буро-малиновых пирамид", как с презрением прокомментировал давнюю автокатастрофу Виктор, лишь покачав головой. На расспросы Вики по этому поводу он долго отмахивался, говоря, что тема отношений индиго и магов Земли, как и тема войны в Пределе, - части единого целого, о котором "на ходу" рассказывать не хочется.

И вот ведь незадача: последние полторы недели Виктор перманентно пребывал именно в этом состоянии - "на ходу", кажется, был чем-то очень сильно занят, стараясь отследить происходящие в духовном мире события, и время от времени радующий Вику заявлениями вроде: "ты погляди, у Искариота отобрали перстень повелителя духов" или "как только активизировался эгрегор его "Орлиной стези" - пуфф, и только серебряная пыль по ветру, а ведь добрых четыре года строили и сумели замаскировать даже от Люца, поганцы". Потом он неизменно улыбался и также терпеливо и доходчиво объяснял девушке, что перстень повелителя духов - один из украденных предателем артефактов. Форма его была уничтожена, а сущность присоединена к механизму самого Иуды, позволяя ему использовать силы древних, обладающих самостоятельным мышлением духов Земли для расширения сферы своего влияния в Эстрее. По поводу же "Орлиной стези" Витя и вовсе прочитал трехчасовую лекцию, сводящуюся к очень простой мысли: толпа магов обеих пирамид и мелких оккультных групп, управляемых пером Иуды и интригами его последователей. Плюс к тому - множество живущих, которых убедили в том, что индиго - поголовно родные дети Сатаны - сборище демонов, готовящих пришествие всепожирающего огня на Землю и кровавую вакханалию. Виктор тогда, кстати, сильно погрустнел и вновь ударился в свою, кажется, вечную философию:

- Уничтожь они нашу сеть - автокатастрофы, несчастные случаи и непонятные болезни за три-четыре года унесли бы жизни всех беззащитных вне ее иерархов индиго, а потом - и остальных детей Предела. Мы ведь, по большому счету, и правда, совсем еще дети, пусть и помнящие прошлую жизнь - это на фоне нынешнего возраста все равно меркнет. Самонадеянные, решившие, что нам все под силу, что нас никто и пальцем не тронет, если открыто явим себя миру. В чем мы так перед остальными людьми провинились - не понимаю? Вроде старались и лечить, и предсказывать, и учить, а видишь - как вышло в итоге... Хотя Ди Элин предупреждала, что будет именно так - мы знали, на что шли, и стараемся сохранить сам Мир и только дорогих сердцу, оправдывающих доверие и любовь людей - на всех нас попросту не хватит. Индиго слишком мало, да и не следует так поступать - помогать всем без разбору, от этого наши "чернеют" не реже, чем от упоения своим "могуществом". Во всем должна соблюдаться мера, равновесие, баланс, обоснованность, справедливость - как хочешь называй. Но так как люди - неотъемлемая часть Мира, "лечим" во всех смыслах слова и тех, кто просто не вызывает омерзения: нейтральных по натуре, стоящих в стороне от важных дел, прогнувшихся под ударами жизни, но способных вернуть душе форму. Таких, кстати, все больше, хотя тех, с кем просто рады общаться, все еще очень мало в процентном соотношении. Однако и времени тоже все меньше, увы. И все же не во всем виноваты сами "живущие": магистры тысячи лет на мозги своими нормами и правилами упорно давили, слишком много гнилых систем знаний накопилось. И в реальности те же нормы растиражировали, что вообще неслыханно - грань заступают буквально на каждом шагу, и никакой управы на них нет! Магов в первую очередь судить надо и очень за многое, а живущих - разве что за лень, ожидание всеобщего спасения. И еще - за нежелание думать и формировать личность самостоятельно. Так тут ведь не суд нужен, а, как выразился бы истинный дьявол, проверка на вшивость и испытание на наличие способности видеть Мир за границей "усредненной системы нормативных межличностных взаимоотношений". Но только ведь мы и сами такими же были - пока в Пределе Ди Элин с апостолами нам мозги не вправили на место как раз-таки беспощадными методами. А то все думали поначалу: Рай заслужили, Рай заслужили, на поверку же... Да ладно, Вик, пустое это, прости, что развел здесь демагогию. Это моя правда и, кажется, немногого она теперь стоит.

Вика в ответ только головой качала: заподозрить подобные интриги в духовном мире Земли казалось просто немыслимо, но для индиго они являлись, кажется, обыденностью и привычным делом. Столь же реальным, как, например, поездка в автобусе, выполнение должностных обязанностей или управление той же редакцией, памятуя о своей встрече с одним из немногих оставшихся "истинных темных", как окрестил Игоря Сергеевича Виктор после подробного описания той неприятной истории.

Вопрос доверия или недоверия словам друга сейчас не стоял. Вика уже и так научилась воспринимать на одних ощущениях правдивые и лживые слова: идущие от души или искаженные сознательно. А учитывая одобрительную реакцию мамы, которая при рассказах Виктора еще и добавляла примечания "со своей исторической колокольни", вкупе эти факты окончательно разогнали все сомнения, какие у девушки еще оставались в душе относительно искренности друга. Все происходило взаправду, было полностью реальным, и духовное оружие оказалось едва ли не более разрушительным, чем ядерное. По крайней мере, сам Виктор их уравнивал, уточняя, что атомная бомба губит природу и людей ровно настолько же, насколько хилая и гнилая система идей, закрепленная в духе и усиленная участием СМИ и рекламы на низшем уровне воздействия, убивает неокрепшие людские "Я". "Это заданный эгрегор, понимаешь? Ну, проще говоря, комплекс идей, запрограммированный на пребывание в ноосфере или энергоинформационном поле Земли, если читала теорию Вернадского". Это когда Витя, определенно, замучался объяснять Вике смысл и форму действия эгрегора - он употребил термин, введенный ученым, чтобы упростить понимание. "Просто разреженные электронные облака в воздухе, если упрощать до безобразия".

Вика тогда, помнится, немного обиделась на "до безобразия", но в конце концов разобралась, насколько получилось, в первоначальном, более точном смысле слова. В конечном счете, не глупышка же, в школе училась и помнила, что мышление человека - процесс прохода электронных импульсов по нейронам. Так что чисто гипотетически с помощью электронов шальные мысли заставлять "в воздухе витать" - было возможностью допустимой, с точки зрения элементарной физики. А дальше, и правда, включались в работу экономические, социальные, рекламные и прочие подобные механизмы, направляя мышление не желающего мыслить самостоятельно человека прямиком в пропасть "удобных закономерных середин". Виктор сумрачно добавил, что система давно уже действует автоматически - и достаточно самого наличия в мире объединенных сущностями магов, чтобы она сама себя поддерживала. "Никто уже и не знает толком, как ею управлять и можно ли вообще перепрограммировать или остановить, разве что люди научатся повсеместно думать самостоятельно - только тогда этот кошмар и закончится". Тут уже и мама, после викиного долгого и упорного непонимания объяснений Вити, только хмыкнула и добавила:

- Чистейшая правда, но лучше и не понимай, а то он тебя на этом самом месте в оккультисты первого круга еще не дай боже посвятит. Электроны - самый пошлый и нелепый способ воздействия на психику совсем уж опустившегося "дуба", вообще не имеющего чувств - одни эмоции, комплексы, страхи и инстинкты. Сато не для того электронный кристалл в Эстрее "выращивал", чтобы его в головы людей "по долькам рассовывали", а дабы земные крепкие системы знаний в нем отражать и на века там сохранять в виде "хрустальных сфер" - носителей информации об удачных эволюционных схемах мышления. Ну прямо как жесткий диск в твоем ноутбуке, только собран из элементарных частиц и их прочных валентных связей. Электроны же связанный узор формируют по умолчанию, если правильно заложить крепкую основу - всего два-три мощных факта и нужны Сато, чтобы почти на пустом месте построить многоуровневую систему. И все это - чтобы помнили и никогда не забывали, правильность и неправильность каких эволюционных схем и подходов доказаны временем и опытом.

Так ведь порушили те сферы - только и остались эти треклятые "о-о-облака - белогривые лошадки", от которых мозги даже у меня постоянно ноют. Все они, недопосвященные недопосвящающие недонеофитов - сразу грязными лапами да в головы людям полезли. Ух, как бы погнала я их всех поганой метлой да в дельту теней! Опустились совсем, распоясались, и мы уследить за всем и вся не сумели. Видимо, Иуда, и правда, оказался зверем пострашнее, чем нам казалось - чувствуется, что руку к процессу он серьезно приложил, стиль-то узнаваемый вполне у "автора маговских серостей". Прав Сато был, а мы не слушали, когда он во всем упорно Искариата клял на чем свет стоит, пока тот якобы сложив ручки над книжками сидел... Думали - вновь это личное отношение к рыжим у лорда включилось. Пунктик такой был у Сато: вроде как в какой-то ранней эпохе, когда он сам родился, жил там бок о бок с ним один рыжий магистр по имени Джахаркх и некое преступление совершил, спровоцировавшее появление теней, за что самого Сато изгнали. Так что списывали мы его отношение на банальную мстительность, да, видно, просто плохо понимали Сато, или же его мания преследования в кой это веки на верную цель направлена была. Впрочем, все мы - не без греха, и за Сато - тоже своих немало водится, серьезных. Все - люди, даже и магистры, все ошибаемся... Но дай Бог теперь, и правда, Безмолвие наступающее поможет все последствия прежних ошибок исправить... А ну как не поможет? Как тогда Миру в глаза смотреть, вспомнив все это?! Суд - он и есть суд, а страшный, потому что судья - ты сам, и совесть непонятно откуда выползает даже у тех, кто считал, что нет ее, испарилась, потеряли, убили, усыпили. От такого "прокурора" никуда не скроешься. И сейчас - все ведь еще только началось, а дальше что будет? На детей теперь только и надежда - всех, какие есть. Мы-то свои грабли уже все пособирали, вы - не наступите на наши.

И мама, только горько усмехнувшись, рукой махнула. А Вика как-то сразу поняла, почему ее объяснения Вити отталкивали. И правда - грязь, мерзко все это, скользко, неприятно - еще одна разновидность правды, которая все же лучше удобной лжи. Зато теперь она лучше понимала причину старательной "НЕ ненависти", роднящие незнакомца и Игоря Сергеевича: "падение" собратьев происходило на глазах самих магистров, как, впрочем, и собственное, - такое отвращает и вызывает гнев, копящийся жизнь за жизнью. А если уж еще и справиться с вредителями не удалось... Ответственность за случившееся растет, а возможности исправить последствия ошибок все нет и нет. И еще Вика чувствовала, что здесь она своим странным новым даром помочь не сможет, - это проблема совсем иного рода: "лечения" сути не требуется, последствия беды расположены за пределами души - внутри самого Мира. Возможно, только его сохранность и правильное воссоединение двух миров могли помочь вылечить такие раны. Вика не знала, способна она понимать упомянутого мамой Сато или нет, но причину возникновения его желания сохранить Мир она в ходе этих разговоров уяснила. Возможно, намного лучше своих собеседников - потому что еще и почувствовала. Девушка поделилась этими мыслями с мамой и другом, и они только молчаливо кивнули, соглашаясь с мнением девушки.

Виктор, кстати, отметил еще, что из нее самой мог бы выйти превосходный маг по обеим кровным линиям, но такой, какая она есть сейчас - живая, живущая, чистая, человечная - душа девушки Виктору "нравилась" отчего-то больше. "Ты - человек, способный понимать, наверное, всех на свете. И при этом не теряющий возможности мыслить просто, в отличие от магов, вставших на путь и вынужденных познавать и выстраивать свои модели с помощью усложненных схем мышления. Это вообще уникально - что ты понимаешь все, что я рассказываю, при этом не меняя ни своей сути, ни души, ни пути. Разве что если ты великая ведьма - но таких давно уже не рождалось" - После этой фразы Виктор развел руками, добавив в завершение пятисекундного размышления, что многие старые и уставшие магистры, наверняка, хотели бы понять, как им добиться такой же возможности - стать живущими, несмотря на груз знания и опыта, но при этом не предаваясь и забвению.

- Возможно, ты однажды подскажешь путь, "спасительный" для таких людей, как Игорь Сергеевич или, быть может, даже незнакомец. Если, конечно, он устал от занимаемой роли в этом Мире. Мало сведений, хотелось бы, чтобы ты рассказала подробно, но сейчас как-то не до того, - Вновь обернулся к ней Витя, уловив последние мысли. Вика засмеялась и смущенно ответила:

- Ты из меня последнюю неделю какого-то всеобщего целителя лепишь...

Друг поморщился, а его альтер, кажется, недовольно потряс головой:

- Нет, не леплю и, уж конечно, не банального целителя - нам своих за глаза хватает. Скорее, человека, способного решить тысячи очень тонких, давних и запутанных проблем, если всем собраться вместе однажды где-нибудь и подумать, как наши дары можно применить совместно. И возможно ли "калькировать" гениальную простоту твоих ощущений в виде сложных схем-подобий, ориентируясь уже на магов. Да, впрочем, и на ведьм - ты и от них сильно отличаешься, хотя схожести больше, конечно, чем с магами. Ну так оно и понятно: ведьмы - они изначально от четвертого закона силы свои черпают, как хранительницы Мира, это магов осенил порочный третий.

Вика о-о-очень густо покраснела. Лучше бы не высказывалась по поводу целительства. Виктор только улыбнулся, бросив через плечо: "Ты привыкнешь. Просто не смирилась еще с тем, что предстаешь редким чудом для всякого, кто способен понимать и ценить чудеса".

После этого, "добившего" ее аргумента, Вика вообще замолчала, предпочитая не усугублять и без того багровый уже до корней волос цвет собственного, обычно даже чуточку бледного, лица. А Виктор все целеустремленно двигался куда-то. С запозданием Вика поняла, что они шли в сторону той самой церкви, в которую она зареклась больше никогда не входить. Вздрогнув от неожиданной догадки, она на ходу спросила у Вити:

- Ты все-таки хочешь разобраться, что там произошло с твоим отцом?

- Да нет, он, действительно, очень долго здесь прожил - не меньше семидесяти лет, а на больший срок человеческое тело редко когда рассчитано. Вряд ли это покушение или магическая атака. Меня больше другое интересует, - Сосредоточенно ответил друг, - Хочу понять, как восстановить единственную приличную церковь в этом городе. Должен же оставаться и традиционный путь - многие люди не смогут принять новые дороги к знаниям и продолжат решать духовные вопросы через привычную церковь и ритуалы. А значит, и там должен хоть кто-то знать правду и правильный порядок действий. В эту, судя по твоим словам, отреченные просочились совсем недавно, только после смерти моего отца. Значит, все еще можно исправить - так быстро их эгрегор структуру, построенную индиго, не исказит полностью. Только видимость создали, интуитивно отталкивающую слоем качественной "духовной грязи" совсем уж чистых, таких как ты, а собственно разложение и гниение - процесс затяжной. Полгода, не меньше, занял бы, а то и год. Главное - "почистить" церковь и выяснить, кто в 80-ых позаботился о ней и моего отца, затерявшегося среди живущих, отыскал. Не сомневаюсь, что это кто-то из наших постарался. Выйдем на них - а там поглядим, что дальше делать. Жаль, альтер отцовский еще в Пределе не появился - после смерти путешествие только кажется мгновенным, а так - поправка на период в два-три года имеет место. Все-таки, система Сотиса близко, но не до такой степени, чтобы сложная личная сущность вместе с еще более сложно устроенной сутью мгновенно через "звездный ветер Сотиса" туда перенеслись, не потеряв формы.

Вика все слушала и слушала эти обстоятельные рассказы Виктора. И все больше дивилась тому, как легко новые, причудливые, непривычные, непонятные сведения занимают нужные полочки в ее собственном сознании. И как легко сохраняет друг присутствие духа при всем грузе лишних знаний и задач. Нет, Витя не прав, не одна она могла подсказать путь, вот только о себе он, явно, всерьез не задумывался. Поначалу он показался Вике вечным шутом: мудрым шутником на службе у королей, которому навек уготованы лишь вторые роли на сцене жизни. Но нет, его альтер представлялся в виде как раз-таки по-королевски спокойного и внимательного темно-сине-фиолетового волка, от которого веяло пусть и унаследованной, но седой древностью и очень даже глубокой рассудительностью. Вика смотрела на друга, и только теперь ясно начала понимать: он во всем напоминает незнакомца. Нет, отнюдь не отсутствующей атрибутикой, вроде зонтика или часов, не методами - в этом как раз Витя казался "новатором", совершенно новым типом магистра, подобных которому до него просто не существовало в мире. Друг напоминал незнакомца именно в отмеченной ею готовности действовать до конца, при полном безразличии к теоретической возможности или невозможности воплощения замысла. В ощущении какой-то слишком уж большой для одного человека ответственности за сам Мир и все события в нем... И в той надежде, с которой юноша рассказывал ей свои истории, будто, и впрямь, чего-то спасительного, очень важного ждал от самой Вики. Не для себя спасительного - для дела, которое пообещал выполнить, себе и Миру. Да, они были похожи, как родные братья. Но Виктор - молод, хотя и с древним наследием в душе, а незнакомец... Молод только потому, что тщательно скрывает седину альтера в легкомысленном светло-светло-серебряном блеске его шерсти. Вот что успела разглядеть нового в друге и, пожалуй, незнакомце девушка до того момента, как они с Виктором подошли к ступеням церкви.

- Зайдешь? - Как-то непривычно неуверенно спросил он. Вика замерла, наполовину обдумывая, наполовину пропуская через душу его вопрос. В этот момент ей показалось, что над церковью зависла грязная, серебристо-серая, вся в пятнах и вязких белесых потеках слизи, тучка, будто всасывающая в себя воздух и выпускающая наружу угарный газ. Так и "задохнуться" недолго. Видимо, это тот самый "гнилой" эгрегор - вот как эта холера выглядит, если присмотреться. Приятного мало - под таким "дождиком" стоять. Она отрицательно покачала головой, сначала указав на пятачок неба над куполом, - друг понимающе кивнул, - а потом добавив вслух:

- Кроме того, я отреклась и... Просто нет нужды. Видимо, я теперь живу как-то иначе. Ты в этом прав: когда понимаешь смысл, такой веры становится мало. Стремишься к чему-то более... Целостному что ли. Ну как сам Мир, в общем.

Витя понимающе улыбнулся и, шепнув на прощание "Я быстро", пролетел эти двенадцать ступенек, как одну - почти неразрывным прыжком. Несколько минут его не было. Десять или пятнадцать. Вика на это время изгнала из головы все мысли и лишь спокойно наблюдала, интуитивно прищурившись как-то по-особому, за "тучкой" над храмом. А потом вдруг раздался звон колоколов - и Вика не сразу сообразила, что тому есть вполне рациональное объяснение: просто наступила обедня, а она за временем не уследила, увлекшись разговорами с другом. Но под мелодию, похожую на таинственную, порхающую хрустально-золотой бабочкой "сонату колоколов", наверняка отраженно разносящуюся и между сил где-нибудь в высшем Эстрее, ожидать возвращения друга было намного приятнее. Наконец, "тучка" над храмом прощально вспыхнула - и разлетелась по ветру сверкающей пылью. Виктор, как всегда, быстро и точно сделал свое странное дело - устранил источник неверных "давящих" мыслей, предоставив прихожанам и священникам вновь честно использовать свою свободу воли. Правда, в церкви теперь не было наставника, способного подсказать нужные сведения, но Вика чувствовала, что и эту проблему Виктор знает, как решить. А меж тем звон колоколов умолк, но на мгновение Вике почудилось, что привидевшаяся ей бабочка не окончила своего полета с последним отзвуком, а присела на купол храма и сложила крылья, внимательно за чем-то наблюдая... А потом этот хрустально-золотой солнечный зайчик-бабочка будто уловила пристальное внимание и мысли Вики: на прощание она вновь осенила храм сиянием своих искрящихся крылышек - и упорхнула, растворяясь в воздухе.

Во двор церкви вышел тем временем Витя, отряхивающий руки от невидимой грязи. Заметив взгляд Вики, он сдавленно улыбнулся:

- Не люблю распылять ауры отреченных. Прав был Петр, когда говорил, что "смерть и возрождение" - не мое дело, несмотря на соответствующее наследие. Но сейчас помочь было некому. Хотя кто-то, из наших видимо, распылил на электроны и протоны альтера этой богообразной гадюки. И то благо - мне меньше тяжелой работы досталось: альтер к "Я" ближе всего - самое болезненное для души дело его уничтожать, пусть в таких случаях и должное. Мархасса, вроде так ее зовут, впрочем, точно не помню - у Иуды много было сторонников. И всем он, похожие, универсальные имена придумывал, чтобы фантазию лишний раз не напрягать. У него она быстро кончается без подпитки личными мирами новых сторонников. Клонов лепил, видимо, хорошо хоть порядковыми номерами не обзывал - а то бы совсем замучались его арифметические плетения распутывать. Тот еще гад.

Вика при упоминании разлетевшегося на частицы альтера вздрогнула, вспомнив сцену полуторанедельной давности, и тихо прошептала другу:

- Вить, это я сделала. Ту собаку служки уничтожила. Так вышло - рассердилась жутко.

Он замер. Секунду смотрел на нее каким-то новым взглядом. Будто до этого видел просто юную девушку, а сейчас в его глазах сквозило тоже ощущение, что некогда у Игоря Сергеевича при слове "королевна". Потом друг покачал головой и досадливо кхекнул:

- С таким количеством помощников можно будет скоро самому в отпуск уходить, - Потом поморщился от неприкрыто сквозящей в словах обиды и, пока Вика не успела обидеться "в ответку", добавил:

- Это я так - шучу просто. Спасибище тебе огромное. Когда дело доходит до распыления сущностей или их составных частей, до "убийства" частей души человека, меня начинает дрожь колотить. Неправильно это лично для меня, совсем не мое. Вроде и понимаю, что следует сделать, но... Как будто бы не для того я на свет родился, чтобы уничтожать, и не для того "наследие" неизвестного магистра от отца на меня перешло нереализованным. Словно...

- ...ты можешь найти этому наследию иное применение. А такое - уже кто-то до тебя нашел. Повторы не нужны, - Почти вскользь отметила Вика. Ей показалось даже, что сейчас, пока она думала о разлетевшемся в пыль альтере и хрустально-золотой бабочке, ей подсказала верный ответ тень незнакомца. Она поморщилась, подумав было об эгрегоре, но над головой ничего не висело, в мозг не лезли навязчивые щупальцы цепочек мыслей. Нет, это было больше похоже на... Ветер. Просто ветер, доносящий откуда-то издалека холодные слова чем-то родственного этой стихии магистра. Вика вздрогнула. Если бы в мире было слово, которым можно определить суть встретившегося ей незнакомца - этим словом стало бы именно ветер, причем какой-то морозный, пожалуй даже, ледяной. Спокойствие, неопределимость, незримость сути, будто бы облако сплетающихся значений и смыслов внутри и вокруг него. Штиль при рассказе и ураган при волнении - все это укладывалось в одно единственное слово, а может, и имя. Ветер. Она уже было хотела спросить у Виктора, как бы звучало это слово на языке, привычном магистрам, но тот ее опередил: изумленно поглядев на купол и разинув рот, он прошептал:

- Вик... Ви-ик... Пока я был внутри, на шпиль церкви не садился чей-нибудь альтер?

Вика, вспомнив бабочку, мгновенно забыла обо всех своих философских измышлениях по поводу незнакомца и повернулась к другу, следя за его взглядом. Да, конечно, он указывал на то самое место, которое осенила своими крыльями...

- Хрустально-золотая бабочка. Она прилетела вместе с колокольным звоном, посидела-покрасовалась - и упорхнула.

- А в этот момент ты не видела человека, уходящего или наоборот входящего в храм? - Сдерживая дико-невротическую дрожь спросил Виктор. Вика пожала плечами, пытаясь вспомнить:

- Какая-то девушка вроде проходила мимо. Не помню. Только - что волосы очень светлые и на шпильках. Я даже внимания не обратила - такие "модельки" по городу толпами ходят. Толку-то с них - мозгов ведь нет, все пергидролем вытравлены. Волосы красить - гадость, их же этим и испортишь.

И тут Виктор засмеялся. Он хохотал будто полоумный. Буквально умирал со смеху, едва ли не падая на асфальт. Потом сквозь слезы сказал:

- Ох, уморила... Как она была бы сейчас рада услышать о себе НАСТОЛЬКО ошибочное мнение! Она же всех магистров за нос уже почитай тысячелетья водит! И она, конечно же, выходила, а не входила в храм?

- Ну вроде бы...

- Да уж полагаю, что возможности нам себя так просто обнаружить она бы никогда не оставила. Но если уж первые магистры начали в мир возвращаться - значит, и правда, есть смысл брать курс на достижение верного смыкания миров во что бы то ни стало... Шансы все увеличиваются и увеличиваются, прямо-таки на пустом месте растут, - Но обычно ровный и изобилующий веселыми нотками голос друга из радостного начал меняться отчего-то в сторону печального, а то и откровенно тоскливого.

- Да что случилось-то? - В растерянности спросила Вика. Бабочка, надо сказать, была и правда идеальной, просто совершенной, ослепительно красивой, но какой-то очень уж... Едкой, насмешливой, нахальной, беспринципной что ли. И слишком, чрезмерно, назойливо умной. Будто всех на черном и белом свете умнее - какая-то глупая поговорка пришла Вике в голову при мыслях о таинственной незнакомке. Виктор только покивал ее ну очень "громким" сейчас мыслям и фальшиво-весело сообщил:

- Поздравляю. Тебе выпала честь лицезреть, пусть и краем глаза, великую и ужасную первую супругу первого же мага, магистра Амати. Исчерпывающее знание всех до самой распоследней связей мира духа, по сути, она и есть - мир, но только тот, что духовный. Эстрей со всеми слоями и внесенными за эпохи изменениями: от дна Бездны до вершин Безмолвия. Самая его суть, воплощенное Сердце Духа. Циничная, последовательная, гениальная, совершенная в мышлении и способности плести любые сети причин, следствий и связей. Жестокая рациональность и одновременно чистая гармония. Настолько противоречивая и сбалансированная одновременно, что не удивительно данное ей века назад прозвище - Звезда всех Звезд. Вторая после Кри, великая жрица давно минувшей первой эпохи, сама их не запускавшая, но неизменно "находившаяся поблизости" и очень любящая, как и твой незнакомец, побросать камешки в чей-нибудь пруд... Но только либо булыжники, либо целыми горстями! А потом подпрыгивать на самых носочках, звонко, совсем по-детски хлопая в ладошки от восторга при виде того, как волны после ее "камешочечка" размывают все и всяческие берега и ломают на своем пути стены Иерихона... Петр столько понавыуживал из своего наследия информации о ней, что я даже диву даюсь, как она осмелилась вот так, почти в открытую, перед тобой "засветиться"! Не в ее репертуаре, совсем нет, не зря ее тотемом долгое время оставалась черно-белая паучиха на серебристой паутине. В бабочку она "превратилась" вроде как только к концу первой эпохи...

Вика стояла, словно пыльным мешком по голове огретая. Даже не из-за нелестной характеристики, данной Амати Виктором. Нет. В его словах ей даже почудилось какое-то очень особое отношение к таинственной девушке... Но не это было важным. Вика просто встречала ее раньше. В этой жизни, не в какой-то иной. Она видела эту блондинку с выжженными напрочь до белизны волосами - но где и когда, хоть убей, не могла вспомнить... И это было не так уж и давно, но память давала явный сбой, словно кусок из нее нагло вырезали стальными ножницами. Да и, с другой стороны, если она, и правда, была той самой Амати со всеми красочно описанными Витей способностями - то Вика банально не смогла бы ее вспомнить без желания самой "девушки-бабочки". Они видели друг друга - это факт, но смысла этой встречи, Вике пришлось признать, ей не вспомнить без желания самой Амати.

А Виктор рядом погрузился в какую-то пронзительно-тоскливую задумчивость. Странно. Обычно от него веяло радостью или хотя бы просто легкой печалью, но никак не тоской. Вика хотела спросить осторожно, но голос вдруг перешел в ее не самый любимый, зато очень эффективный ледяной тон:

- Ты уже встречал ее раньше?

Друг печально улыбнулся и пошел прочь от церкви, оглядываясь на затихшие колокола и главный купол, осененный крыльями альтера Амати. Вика отправилась следом, не осмеливаясь отрывать его от своих переживаний и требовать немедленного ответа. Но, в конце концов, он все-таки с тоской, но заговорил:

- Лет двадцать пять назад я ушел из Предела со второй волной индиго, не окончив толком дел по восстановлению его после войны. Не обязан был, не обещал, но хотел все это расплести - месиво было то еще, а я много чем мог помочь при подобной "очистке". Умаялся дико. Однажды вышел на берег местного моря - отдохнуть и полюбоваться на двойное "Солнце". Это было мое обычное, излюбленное место - там никого больше практически никогда и не бывало... Но на этот раз здесь я оказался не один, - Вика вздрогнула, вспомнив свою встречу с незнакомцем. Ох уж эти аналогии, - Красивая, прелестная, потрясающе очаровательная девушка, совсем молодая на вид, тоже лет двадцати от силы, в черных коралловых бусах и пурпурно-фиолетовом платье. Но вот суть ее было никак не разглядеть. Она назвалась Саной - "Благой" или "Песнью", в зависимости от того, как поставить ударение. Скорее всего, я теперь понимаю, на второй слог - "Песнь", но тогда подумал про первый. Ее суть, и правда, упорно не удавалось рассмотреть, будто бы она сама какая есть - и была сутью. И вокруг нее, и вне, и внутри... Но я не думал тогда, не анализировал, рассказы Петра о первой эпохе не вспоминал - меня просто захватил сам разговор с ней. Она казалась насквозь радужной и при этом - была как бы без альтера, что довольно странно для Предела, где альтеров быстро "заводят" даже новоприбывшие. Они слишком удобны, как здесь - мобильные телефоны. Так вот... Мы разговорились и говорили долго-долго, обо всем подряд. О танце, о наших надеждах, об изменении, о шансах сомкнуть миры правильно - да просто обо всем на свете и как будто ни о чем. А потом она поднялась на ноги и, уже собираясь уходить, внезапно преобразилась - вылетела ее золотисто-хрустальная бабочка, до того казавшаяся мне всего лишь прелестной заколкой в волосах, а сама она на мгновение показалась мне не радужной, а черной и белой. Как инь-ян,из двух половин - словно воплощение Сансары, всех высших законов, от Кармы до Воздаяния. Звездами установленных законов, которые в принципе невозможно нарушить, ведь они - заложены в саму форму человеческой сути. И всегда имеют четко выраженные черную и белую стороны: без альтернатив, без смешения, по принципу либо-либо-третье исключено. Думаю, ты меня поняла, если хоть раз в жизни видела знак инь-ян. И сказала она тогда опешившему мне всего две фразы: "До встречи на Земле. Ты вновь станешь не-моим-сыном - и миры сомкнуться в нашем танце".

- А потом она просто исчезла... - Прошептала Вика потрясенно. Вся эта сцена будто пролетела перед глазами. А саму девушку... Она, действительно, видела ее в этой жизни, и память Мира отзывалась на нее прямо-таки ехиднейшим, заливистым смехом. Как будто Мир встретил свою старую подругу и, одновременно, непримиримую соперницу. Вика покачала головой, но ухватила общее отношение, которое можно было уложить лишь в одну фразу:

- Все возродится! ... Что умерло на Земле несправедливо - все возродиться, даже если и стало уже пеплом, даже если его развеяло ветром над Бездной и погрузило течениями в ту страшную дельту теней, что мама упоминала. Я не до конца понимаю, но... Тебя, меня, ее и незнакомца - уже достаточно для этого возрождения. Чтобы то, что сгорело, заново вспыхнуло факелом ярче прежнего - нас четверых хватит. Чтобы получило непредсказуемое продолжение, большее, чем просто виток спирали - нужны еще, как минимум, пятеро, а лучше - многие. Несколько десятков ключевых, и тысячи - просто любящих этот Мир и что-то умеющих, вроде иерархов индиго и близких к ним по степени развития души. Но это, кажется, совсем уже не мое дело, а скорее - наше общее и лишь в дальнейшем, не в этом году, определенно. Для нее мы, уж извини, хотя и самой неприятно это признавать, - будто фрагменты увлекательнейшего паззла, разбросанные в пространстве и времени, которые не просто должны занять свои места, а сделать это в точно определенные моменты времени. Ради этих самых моментов она поступится даже и чувствами, даже и своими - это, кажется, всегда было заложено в ее характере. По крайней мере, мне или Миру так представляется. "Ради соблюдения баланса - я буду поступать только так, как вам же и во благо" - кажется это для Амати своеобразный девиз, метод и даже в какой-то мере образ жизни. Не понятно... Это похоже на... Как будто бы она - действительно, звезда. Мыслит, словно Солнце, да и сама - и есть душа, рожденная из Солнца. Но может ли вообще такое быть?.. Что она тогда забыла на Земле?!

Виктор судорожно вздохнул, как будто собираясь сказать сейчас нечто в высшей мере его смущающее. Потом повернулся к раздумывающей над своими очень уж яркими ощущениями Вике и, в кой это веки проявляя совсем детскую нерешительность младшеклассника, спрашивающего совет у сестры-одиннадцатиклассницы, вдруг спросил:

- Как думаешь, я похож на дурака?

- Нет, совсем не похож, - С улыбкой ответила Вика. Друг тяжело вздохнул:

- А ведь все равно - дурак. Угораздило же меня с первого взгляда в нее влюбиться... И ладно бы в лике Саны, это еще куда ни шло, так нет же - именно, когда выпорхнула бабочка - в саму Амати! А такое - уже не лечится даже супер-пупер целителями. Разве что вполне себе земными психиатрами...

Вика тоже замерла на месте и, кажется, по какой-то дурацкой привычке вновь прислушалась к отголоску души Мира где-то в районе между сердцем и позвоночником. И внезапно просто просияла от призрачного ответа Земли:

- А потому что ты - тоже Феникс. Как вот эта самая церковь. Только еще не заешь об этом. И никто не поймет, пока все уже не станет очевидным. Это не надо лечить. Нет - это и есть твое выздоровление, Камель.

- Как ты меня назвала? - Виктор вздрогнул и резко обернулся к Вике. Та пожала плечами:

- Мир так тебя, кажется, окрестил. Я - просто "прочитала", будто открытая книжка в руках. Понимаешь?

- Странно...

- Почему?

- Переводов может быть много. Но самый распространенный и правильный - Светозар. Свет сходящий от Зари, если совсем уж точно.

- Это как Люца что ли?

Витя вдруг загадочно хмыкнул и отвернулся, а до нее донеслись только обрывки его ответа: "... только один луч ... ... все ...! ... этого ... может! Чушь!" А потом повернулся и пошел прочь быстрым шагом, не давая Вике больше ничего спросить. Рассердившись, она понеслась за другом, собираясь его одернуть и переспросить, что он там пробурчал себе под нос, но тот только ускорил шаг. В конце концов Вика поняла, что он просто не позволит ей приблизиться, пока она не начнет думать о том, что не будет больше задавать тревожащих его душевное равновесие вопросов... И правда, через полминуты он стал шагать медленнее и вновь, как и всегда, совершенно искренне и приветливо улыбнулся Вике.

- И куда мы теперь идем? - Справедливо обиженным тоном осведомилась она. Новоиспеченный Камель прямо-таки просиял:

- Не поверишь. Я все-таки выяснил, кто церкви новую жизнь подарил. Видимо, это день такой сегодня. Наполненный солнечным огнем. Пламенеющий узорами жизни. А нас ждет еще один "Феникс" - только на этот раз не я, не церковь и даже не птица, а...

- Строительная компания, - Растерянно протянула Вика и, порывшись в пальто, достала из кармана уже изрядно помятую за неделю пребывания там визитку, некогда переданную ей Игорем Сергеевичем. Что-то все это значило - но что?!

Виктор подошел к ней, внимательно изучил клочок бумаги и покачал головой, заявив:

- Давай так. Разберемся с этой "жар-курицей", а потом я тебе расскажу обещанную историю про Предел... А ты мне - про незнакомца. Больно уж много совпадений на одну квадратную минуту площади времени... Дело близится к финалу, так что пора уже до конца разобраться, что здесь к чему. В кой это веки ничего толком не могу понять на пути!

...На этот раз они доехали до пункта назначения на автобусе. Без разговоров. Кажется, их было сегодня уже слишком много. В ум просто не вмещались. Почти посреди города стояло новое, чистое, недавно отделанное пластиковыми панелями здание. Вике отчего-то на мгновение показалось, что на самом деле оно очень-преочень древнее, и под шкурой сияющего титана прячется на самом деле какой-то странный восьмиугольный замок. Или египетская пирамида. Или вавилонская башня. Или... Аналогий возникла масса, но образов-картинок почему-то не было. Она скорее просто описывала красочными эпитетами подразумевающийся внешний вид, а сам описываемый объект отсутствовал. Будто бы был некогда испепелен - и сейчас лишь витал в воздухе, не имея возможности пока привидеться, оставаясь иллюзией внутри разума способного его наблюдать человека. Это было очень странное, но притом болезненно знакомое ощущение. Как будто даже сегодня оно уже всплывало в восприятии девушки. И само здание казалось, несмотря на полную доступность, открытость, приглашающее распахнутые ворота, спрятанным, скрытым, неприступным. Как какая-то древняя китайская головоломка: коробочка, внутри еще коробочка, внутри еще одна... А в финальной - может таиться целая вселенная, только открыть последний ларец невозможно, разве что выбраться в него из самой спрятанной вселенной... Кем бы ни был владелец конторы под названием "Феникс", он был, определенно, не тем, за кого себя выдавал. И даже не тем, за кого себя не выдавал, а кем являлся на самом деле очень и очень долгое время, являясь при этом еще кем-то также известным прежде, но так и не узнанным. Как та самая запертая коробочка со вселенной внутри, повторяющая по образу и подобию его душу. От этой мешанины в ощущениях и внезапной головной боли, будто пытающейся ее, с одной стороны, остановить, но с другой, напротив, подзадоривающей войти внутрь, Вика чуть не взвыла на луну среди бела дня, ощутив себя на мгновение пациенткой палаты для буйных психов в глухой сибирской тайге без комаров, зато с крокодилами под матрасами беглых заключенных, залетевших к ним на огонек, пользуясь своими драконьими крыльями, чтобы пропустить решето-другое керосину... В одно мгновение фантазия, спокойно дремавшая на дне разума или души, взвилась в небо над девушкой тысячами языков обжигающего творческого пламени... Вику захлестнула эйфория - словно сотни пересекающихся друг с другом потоков чьих-то параллельных воспоминаний и мечтаний, мгновенно становящихся своими, а потом - пропадающих, чтобы уступить место новым. И так - до бесконечности, пока в этом не потонула вся ее душа без остатка!

И еще - ей жутко захотелось влететь багровой стрелой в эти стеклянные, все на свете отражающие-отражающие-бесконечно-отражающие двери, разбивая по пути весь перекрученный, перевернутый, иллюзорный и одновременно фантастически реальный духовный мир здания, обнажая его истинное "лицо". Как и лицо самого хозяина компании "Феникс", умудрившегося "упаковать" тысячи миров в один компактный домик посреди оживленного города. И - если понадобиться - придется разбить на своем пути все его зеркала! - Вика чувствовала, хозяин "склепа-дворца" при необходимости легко восстановит мастерски выстроенные иллюзии, но ей самой выпадет просто непередаваемое и редчайшее удовольствие - не упорно что-то строить, а именно разнести все фальшивки на мелкие осколочки. Эта разрушительная половина в ее душе тоже присутствовала, только обе половинки - были иные, нежели у души Амати. Если та будто сложена была из черного и белого цветов, рождающих любые радужные при легких прикосновениях друг к другу, то Вика ощущала в своей душе некое странное единство творения и разрушения в полной, абсолютной и потрясающе гибкой гармонии...

- Витя, ты видишь то же, что и я? - Осторожно спросила она, едва сдерживая бушующий вал вдохновения, чтобы не броситься на штурм таинственного "замка" без лишних вопросов. Друг, вопреки ее ожиданиям, только пожал плечами:

- Ну домик. Прикольная такая "землянка". Вполне обычное в наши дни убежище какого-то мага из золотой пирамиды.

- Да что ты говоришь, - Вдруг хищно прищурилась Вика. Последнее подтверждение. Более чем приличный маг, а не смог заметить особенностей этого места. Тогда как она - сумела. Внутри вновь взыграл азарт ловчей птицы, как когда-то - с незнакомцем. Похожий, но не тот: на этот раз рыбка ожидалась совсем иная, скорее даже не рыбка, а изворотливый морской змей, но тоже очень-очень вкусный. И без "ужина" она, определенно, отсюда не улетит.

Вика прямо-таки потащила за собой ничего не понимающего Виктора. Через двери она пролетела пулей, оставив охранника ошалело хлопать глазами, и понеслась по коридору куда-то вперед, ощущая "добычу" там. Но вдруг ощущение пропало - и в воздухе раздалось эхо тонкого, противного и притом знакомого голоса:

- А вот и не угадала, Эли-и-ин...

- Чтоб ты провалился, паршивец! - Она даже не обратила внимания на непривычную форму своего имени. А вот Виктор, кажется, и вовсе ничего не слышал - просто стоял посреди прохода и с удивлением смотрел на будто обезумевшую подругу. Но сейчас Вика не могла объяснить своего поведения. Казалось, душа Мира, до того просто спокойно касавшаяся ее сути в случае необходимости, сейчас едва ли не полностью перетекла в ее собственную душу. Или же... Всегда там и находилась, просто очнулась от "дремы", но об этом Вика и думать не желала - после нахлынувшего вала фантазии разграничить факты и эмоции стало совершенно невероятно. Оставалось действовать по интуиции. Она развернулась, прищурив глаза, и метнулась по другому коридору, добежала до лестницы, ступила на первую ступеньку... Чайка распахнула было крылья, чтобы бросится на добычу, но... Снова этот треклятый голос!

- И вновь ошиблась, Элин... Дорогая моя, драгоценнейшая Элин, я уже состарился, а ты так и осталась вечно юной и чуточку, самую малость, наивной. Не меняешься, как и Сато, только вот он, увы, почти не молодеет. И допускаешь ты все те же ошибки - поспешна, слишком поспешна, подчиняешься первому порыву ветра, а ведь он так часто изменяется... Но спасибо тебе и за то, что вернула мне память и давно забытую жизнь... Я уж думал так до старости и проторчу любимой аватарой собственного сына. Ох и черное же у Христа чувство юмора, если поглядеть на него незамутненным взглядом. Страсть какое черное, чернее нашей недотроги Амати в самом дурном расположении духа... Но ведь это не только ты была. Ведь так? Кого еще своим появлением в мире ты разбудила, кого притянула к себе своим вечным неодолимым очарованием прекрасной и суровой женщины-природы? Чьей поддержкой заручилась? Но нет, не всех, не всех крокодилов поймала ты на свой крючочек, а некоторые - так близки, чтобы с него сорваться, уже так опасно близки к собственной гибели в этой глупой игре в эволюцию по спирали. Неужели всех - вновь в тени, на дно бездны? Ты готова ими пожертвовать? А? Так как? Поможешь в поисках или будешь себе жить по-прежнему, скрывая свою неповторимую чайку за тотемами многочисленных наследниц и собственных жриц?! Я перестал понимать тебя, Эль: то ты желаешь спокойствия, то вновь принимаешься за старое - неужто и сама уже становишься ветром? Неужто покинула ряды первых магистров и присоединилась ко второму эшелону - к Сато и остальным, пришедшим после меня? Хотя я так глуп, нещадно глуп - ты же просто пытаешься заниматься самообманом, бежишь от своей неповторимой души! Что за ангелы терзают чувствами душу твою, вечная красавица?

- Ты, философ недобитый в эпоху Дао, - Закричала на все здание будто временно сошедшая с ума Вика. Слова мага буквально прожигали насквозь, аж слезы на глаза наворачивались от обиды. То, что он говорил - было самой скрытой, самой тайной правдой Мира, и теперь уже во многом - ее души. Лишь один человек мог позволить себе такое обращение с Миром, только один, носивший прежде сотни имен, из которых наиболее известными стали Джехутти, Адам, Иисус, но и еще одно - самое главное и важное, незаслуженно преданное забвению... - Кончай свои идиотские шуточки! Выходи, Кри, иначе я здесь все разнесу, уничтожу, сотру в порошок вместе с тобой самим! - А в ответ только ехидный смех. И ее душа не выдержала такого садизма - в очередной раз вспыхнула. Но на этот раз Виктор заметил и даже отшатнулся, пробормотав: "Ты смотри-ка, и обсидиан тоже... Это же цвета первородного огня, совершенное творение - с лазурно-белой вспышкой, тотальное разрушение - с обсидианово-черной... Кто же ты такая, если не только приказываешь Миру, но и угрожаешь первому магу?!" Но Вика уже не слышала его вечных рассуждений. Вокруг будто бы рушились все эти иллюзии, иллюзии, иллюзии - бились зеркала, словно искусственные звезды внутри модели космического лабиринта, размещенной "поверх" и "вглуби" одного сравнительно небольшого здания - и повсюду летела хрустальная пыль, похожая на пепел... А потом ошеломленный охранник, удовлетворенно кивнув невидимому, но ощутимому результату тотального разрушения, деловито подошел к ним. Из-под фирменной фуражки, скрывающей ядовито-рыжие волосы, смотрели два внимательных глаза: один - черный, уже сейчас превращающийся просто в темно-зеленый, другой - чисто изумрудный. Укоряющее помахав пальцем перед самым носом Вики, он произнес:

- Ну зачем же так буянить, Вика Батьковна? Кстати, как тебя теперь по отчеству? Лиэховна, кажется, как я "подслушал" в местном эфире? Или все-таки Александровна будет звучать правильнее? Имя-то, понятно, измениться не могло - ты слишком любишь себя такой, какая есть. А вот отчество, наконец, появилось... И еще: мы все же теперь в цивилизованном мире живем и дубинами по головам почем зря других, менее сильных и жизнью уже и так наказанных магистров не дубасим, опираясь на право самого прекрасного и неповторимого воплощения души Мира. А ты взяла - и разнесла в пух и прах плод моих десятилетних трудов! Я в этом иллюзорном лабиринтике каждый закоулочек знал, каждое зеркальце, протирал их регулярно, чистил, драил, экскурсии водил, магов учил с их помощью невиданную твердость придавать создаваемым конструкциям, а она... Разве можно так обращаться с лабиринтом отражений? Это все-таки Замок света, могла бы и проявить в кой это веки уважение к космосу, пусть и искусственному, зато как тщательно в мельчайших деталях повторенному! Между прочим, Сато когда-то заявил, что у него даже собственная душа есть. А если Сато что скажет - быть посему. И стала у Замка душа - аватара моей богатой на сущности шизофрении. Хи-хи...

Вика улыбнулась и, наклонив голову, посмотрела на него. Паяц, старый зануда, хитрец, мастер иллюзий, первый маг, одновременно - первый человек второй эпохи и наместник собственного сына в Аду... Сколько же титулов сменил этот воплощенный в человеческом теле аватар близлежащего к Солнечной системе участка космоса? А Виктор в стороне, кажется, "оглох и ослеп" от "грохота" порушенных зеркал - всего лишь одного из внутренних "залов" Замка, и отнюдь не самого важного... Кри слишком преувеличил масштаб трагедии, впрочем, это всегда было в его духе. Старший шут, создающий самые разные "начальные точки", меняющий тысячи масок, как бы отстраняясь после творения от дел. В реальности играющий роль какого-нибудь очень удачливого сумасшедшего, чему "звездная роль" Люцифера - лучшее подтверждение.

Страстный азарт уже прошел, резко вспыхнувшая память начала "меркнуть", но часть ее навсегда отпечаталась на сути самой Вики - слишком уж глубоко вдохнула девушка местную концентрированную эйфорию. Только вот сказать об этом, она поняла, мало кому пока сможет. А на охранника она просто смотрела, именно как на забавного шута, потерявшего где-то свой колпак с золотыми бубенчиками и совсем уже не смешного без него. Просто декорация, скрывающая за собой космический вакуум с миллиардом разбросанных в нем зеркал-звезд - это и есть душа самого Кри. Не будь она такой - Творец не смог произнести первые слова там, где царило до него лишь бесперспективное безмолвие и агукающие толпы полулюдей-полуобезьян. Он вдруг тяжело, по-старчески вздохнул, и, заботливо пригладив свою дурацкую козлиную бородку, покачал головой:

- Я просто хотел сделать что-то новое. В космосе много, очень много всякого разного сознания. Звезды, планеты, кометы, даже метеоры - эти гнусно-ухмыляющиеся куски застывшего метала, не ведающие о великой силе любви, - даже они имеют сознание, металлическую эгоистичную "самость" - свое "Я". Но так скучно слушать их всех, бестелесных, постоянно изменяющихся - лишь бы не признавать простого факта: их съедает тоска изнутри, их душит беспросветная скука. Они не знают чувств и не ведают счастья, она даже не вкушали простейших удовольствий, вроде сладкого варенья с чаем или гречишного меда под кружечку горького растворимого "нескафе"! К чему хотел привести нас Джахаркх, аватар коварного белого Денеба, проклятой звезды-тирана, прикидывающейся воплощением чистого света? А еще созвездие Лебедя, называется! Да вон тот Виктор - в тысячи раз больший белоснежный лебедь, чем этот старый брюзга, оскорбивший нашу звездочку, милую и юную Солнышко-Амати своим презрением к ее попытке сотворить истинную жизнь - прямо как "завещал" необнаруженный нами, но несомненно существующий творец материальной вселенной. Жизнь, расцветающую бутоном цветка в телах, формах, совершенных достижениях тщательной многовековой биологической эволюции! А он что? Повел всех поголовно к развоплощению - превращению в духов, уходу в "высшие сферы", под полный его контроль! Старейшая и глупейшая ввиду маразма звезда, считающая, что лучше всех понимает мотивы и цели творца живой вселенной!

А ведь добейся он успеха - и все мы станем грустными, угрюмыми и несчастными кусками летающего в пустоте сознания, как многие звезды и планеты кроме тех, что и вовсе безразличны ко всему кроме самих себя. А потом, поняв, что потеряли, оставив Землю, - мы спохватимся... Но пути назад в космосе издавна умеют жестоко обрубать, равно как и уничтожать неугодные планеты, "спуская" их с орбит. Ты позволишь Джахаркху так поступить? Разбить на осколки этот прекрасный мир, спроектированный мной и Солнцем? Позволишь поставить точку в нашем со Звездой творении? Позволишь, в конце концов, начертать крест на прекрасной, равной звездам Земле, единственной планете, имеющей право носить имя Эль - имя звезды? Я не верю в это, Элин. Уж прости меня, старого дурака, но я не верю, что ты до такой степени отошла в сторону от наших великих, веселых и важных притом дел! А теперь, когда вместе собираемся все мы - Сато, Амати, ты, даже я и многие-многие другие - шанс есть: сделать больше, много больше, и намного красивее, чем прежде. После всех ошибок и набитых шишек, на самом рубеже веков, на радость старому египетскому жрецу Джехутти, так сладко грезившему когда-то перед очередной смертью о превосходстве счастья: двадцать третьем аркане в колоде из двадцати двух, который я не мог увидеть, а вот Сато - уже различает призрачные его контуры? Превосходстве, складывающемся из проявлений лучших человеческих качеств, рождающих столь же прекрасные идеи, позволяющие любому из нас в равной степени достичь своего, личного счастья?! Воспринимать весь Мир через радужную призму, если позволишь. И если он все это реконструировал едва ли не в одиночку, набросил новую память о прошлом поверх истерзанной прежней, зверем раздирающей человечность в наших душах, то что мы сможем все вместе, представляешь, драгоценная моя? А, Элин? Представь, если даже я согласился не отходить в сторону, неужели ты за тысячелетия стала отстраненнее космоса от дел, творящихся на длани твоей?!

Вика в ответ лишь скептически усмехнулась. За ходом рассуждений патентованного шизофреника она особо не следила, хотя на этот раз он говорил даже для Кри непривычно вдохновенно. Она просто по какой-то давно забытой привычке наслаждалась ощущениями от его последовательного бреда. Что бы он там ни говорил, он гордился тем, о ком ведет речь. Сын? Да, конечно, Сато - тринадцатый аркан, душа-гибрид Сатурна, Сотиса и Антареса, хранитель баланса. Вот и все. И хватит уже. Не хочется больше об этом думать. Больно, больно уже вспоминать - и нет нужды, раз все остальные и сами уже всё помнят... Вика расслабилась - и ее суть с душой Мира вновь дистанцировались друг от друга. Сердцу Мира - место глубоко в недрах Земли, в самом ядре, без крайней необходимости - зачем отрывать его от важных дел, оживления природы, питания подземных вод? Незачем. А она... Она просто Вика, студентка второго курса филологического факультета, лучшая подруга ребенка индиго по имени Виктор, встретившая однажды на своем пути странного незнакомца - вот и все. А это... Это всего лишь тихий сумасшедший в костюме охранника, рассказывающий что-то о ком-то - он самый обычный безобидный псих, от нечего делать открывший самодеятельный театр. Но его так интересно слушать. Как-то тепло от его слов становится на душе и тянет помечтать, как когда-то в раннем-раннем детстве. Забытом детстве. Есть в нем нечто родное и давно утраченное. Но лень, лень, неодолимо лень вспоминать...

- А ведь он вновь переписал в своем чудовищном уме все эпохи, возвращая искажения и отражения подлинных событий вспять, до их первоначального вида, откручивая стрелки назад вновь и вновь, пока они не остановились окончательно. Его часы умерли, но сам он все еще жив, несмотря ни на что! А попробуй догадаться почему, моя вечно юная девочка Эль, подумай над этим вопросом: что именно бережет его жизнь и душу раз за разом, при всех его рискованных затеях. Ведь, возможно, лишь этот вопрос важен во всей той эйфории, что я умножаю в твоей душе... Он изменил немало фактов, но ведь самый главный оставил неизменным! Эйфория - пройдет, но вопрос - останется, кем бы ты ни стала после "отлива"... Ах да, и он ведь почти как я сошел с ума, только совсем по-иному, крутя время так и сяк, просто для того, чтобы получить в итоге тот-самый-результат-модели, о котором так грезил, так мечтал когда-то в прежней жизни... Идеальный в его понимании результат - соединить закат с рассветом, открыв в самом конце бесконечную, вечную, и даже дважды вечную возможность продолжать! Да, он - сумасшедший, Элин, и не обманывайся его спокойным и тихим видом! Внутри его души бьет гейзер фантазии не слабее моего, просто иначе направлен и фантастически красиво сокрыт. Иначе бы он просто не смог такое придумать. А вектор... Всего-то лишь иной вектор безумия творца-по-иному, не более... И ведь лишь немногое, по большому счету, совсем немногое он изменил в своей отчаянной, самоубийственной реконструкции памяти Эстрея... Не сильно, самую чуточку: например, обвенчал нашу недотрогу Амати с не-ее-сыном. По ее же собственному желанию, между прочим! И это ведь запомнил... Все-то он слышит, благо ведь слепой, а не глухой. И эти поправки его - сущие мелочи... Но и не мелочи, какое шатание баланса - и это наш Сато, только и знающий одно это слово - баланс?! И все равно - начал править направо и налево, в Эстрее распоряжается - как у себя дома, словно смертник на баррикадах. Но все же именно так он умудрился "подлечить" Ди Элин, нашу потерянную Исти, сделав ее в далеком прошлом дочерью Амати - рискнул-таки, дополнил ее душу энергией Звезды... Он всегда о ней заботился, будто это его дочь, а не брата... Он так хотел заботиться о собственном ребенке, а ему доставалась лишь опека над чужими. Карма, как сказала бы Амати. И все равно - крокодил он, а то и гиена! Использует мои силы и пальмовые листья, предназначенные для тонкого написания судеб, как душе заблагорассудится! Скрипкой гвоздь заколотил! Хотя он и раньше так поступал - насмехается над силой любви, так что это, пожалуй, забудем... Тем более, что он ее все-таки признал!

И он даже дотянулся краешком сознания до первой эпохи, даже этому предателю шанс на спасение "выделил", сделал его СВОИМ сыном, несмотря на то, что Иуда ведь - лишь носитель важной сущности... Он, на самом деле, - тот еще овощ. Даже то, что он тащил в себе до сих пор - благороднее самого Искариота в сотни раз и обрело-таки шанс иметь будущее, если станет жить! Но увы, Иуда совершил проступок, в ходе которого сам лишился этого шанса, передав его другому человеку - а впрочем, он всегда был трусом, а тот мальчишка, который принял на себя невольное преступление сущности и ее саму - храбрецом... И все же вмешался этот Сато - взял и узаконил факт кражи им своего личного пути! Сумасшедший! Зачем ему эта мина замедленного действия под боком? Только потому, что я Искариоту, моему братику - моральному уроду, в иной жизни рай пообещал? Так он в Пределе уже побывал - и даже там умудрился нагадить! Так зачем тогда? Ведь мог же, мог Сато побыть хоть раз прежним дьяволом - и перечеркнуть ему дорогу в будущее. Но нет, Элин, ты еще не поняла, насколько сильно изменился тот Сато, которого знала ты?! Которого прогнала сама Земля за бессердечность! И после всего этого я - псих, Элин, так ты считаешь? Нет, уже не я здесь сошел с ума заметнее всех нас, меня наконец-то переплюнул собственный сын - для того и рождаются у нас дети, чтобы превзойти! Впрочем, Джахаркха ждет долгий, нудный, страшный, длинный, садистский шанс, в ходе которого он будет оставаться прекрасным инструментом эволюции в руках Сато. Но окончится все благополучно, если только это необузданное детище Денеба не вырвется из паутины и не примется за старое. Да уж... Ты не видела, как все это происходило, Элин. Ты дистанцировалась, отошла в сторону, решила забыть все, что связано с нами, нашей семьей. Нашим проклятым родом кленового листа, при моих четырех словах и взгляде на него ставшего самым первым символом анимы, души, сути человеческой... В лилию он превратился благодаря как раз-таки Сато, сгладившему острые углы... Но ведь Мир, конечно, все почувствовал - и, наконец, узнал его! И потому - знаешь и ты, как бы ни стремилась забыть. Слишком красивый выходит результат, а ведь ты так любишь красоту... А Сато, меж тем, заметь, очаровал Амати до потери осторожности - и знаешь чем? А вот тем молодым человеком, стоящим неподалеку от нас с любезно блокированным мной сейчас чутьем на происходящее в духе. Очаровал именно возвращенным Им - совершенно юным и ничего не помнящим из своих прежних глупостей в на редкость богатой на рискованные идеи голове, - И не останавливающийся ни на секунду в своей "тронной речи шизофреника" экс-Люцифер экс-Кри и нынешний владелец компании "Феникс" ткнул указательным пальцем в изумрудном перстне на Виктора. А потом окончил свою речь, очень грустно, почти также тоскливо, как Виктор при одном упоминании "Солнышка", в которое он умудрился влюбиться:

- Мы с Амати теперь вам - не помощники, но... - Он улыбнулся, явно вспоминая что-то совсем недавнее, какие-то свои предельно двусмысленные слова, кажется, - мы ведь и не будем помогать. Дело дошло до такой ступени посвящения, когда все встали наравне, и тайны теперь вскрываются пачками, тысячами, миллиардами, за просто так - как в подарок. И люди - не видят, но увидят, еще как увидят. Для этого им надо будет просто уснуть, а уж при Безмолвии-то... Такие горизонты! Такая прелесть-прелесть-прелесть! Вселенные, миры, планеты, галактики, новое, новое, новое... И, Элин, слышишь меня, слушай: материальное и живое! И времени, хотя и мало, но его мно-о-ого. Вы поймете, что его много. Ох, как вы это поймете. Когда все уснут - чтобы проснуться, пройдя свои личные испытания - отдельные, для каждого человека, ведь и души уникальны... Но возиться вы будете долго... Это как всех крокодилов из Нила выловить, а ведь их с каждым днем становится все больше... Да-да, не шутка все это, совсем не шутка...

Но с нашей стороны это уже не помощь - это наше общее Дело. У нас ведь есть и свой интерес, и своя доля. Значит, это уже "спасительный бизнес", а не испытание для вечных душ, и мы все теперь - "акционеры" этого предприятия. О да, какое прекрасное определение, а, Элин? Не нравится? Вновь сбежала в состояние наивной, не понимающей ничего девочки, способной вызвать Тайфун на левом побережье Малайзии, засуху в Антарктиде и столкновение айсбергов у берегов Мадагаскара - и все это одним раздражением? Да уж, прекрасный ты выбрала путь для отступления! А мой лабиринт - поломала, поломала! Мне снова его по кусочкам собирать, как собственный разум! Этот лабиринт - часть меня, между прочим, а я - его часть. Космос - мне души продолжение, как тебе - Мир!

Вика вдруг скривилась. Все-таки переиграл. Уже слишком далеко забрался в дебри фантазий - становится скучно.

- Ты случаем не перечитал сказок Роджера Желязны? "Дворкин" из тебя никакой. Ты у нас вроде - "Оберон".

- А, поддалась на провокацию! - Вика от досады даже зубами щелкнула, вновь дистанцируя "перетекающую" обратно к сути сущность. И правда, шах и мат, лучше б молчала! Совсем забыла, что он - непревзойденный шахматист, - В общем, результат видится такой... Такой... Очаровательный, что куда мне, пещерному жителю, от него сбежать. Нет, никуда... - А дальше Кри окончил совсем тихим и уже очень серьезным шепотом, - И ты будешь очень глупой дочерью и матерью обновленного Мира, если этого не признаешь. Но выбор, и правда, за тобой. Сато так решил. И я просто высказал свое мнение. И в конце, с последней точкой этого пути, ты поймешь, о чем я говорил. А сейчас - просто запомни то, что больше всего полюбилось из всех моих пророческих речей! Финита ля комедиа, чародейская ты наша красотка, позабывшая, кем была! Человечек ты наш неповторимый! - И Вике почудилось, что над головой Кри в этот момент каркнул ворон, по голосу еще более жестокий в отношении хозяина, чем ворон Сато.

А все чудесное и волшебное как будто мгновенно померкло по мановению пальцев дирижера-Кри. Но не совсем исчезло - просто краски стали бледнее, обыденнее, куда менее насыщенными. Будто в воздухе до этого момента была растворена чистая эйфория высшего Эстрея, а теперь - только обычный, вполне земной, кислород. Вика стояла напротив одетого в форму охранника сорокапятилетнего на вид хозяина строительной компании "Феникс". Виктор подошел к нему, молча то ли прося, то ли требуя объяснений. "Охранник" протянул руку в приветственном жесте:

- Андрей Адамович Заря, хозяин сей убогой конторы, по которой только что "золотая орда" прошлась в компании цирка Шапито.

Витя улыбнулся и пожал протянутую руку. До Вики как-то с запозданием дошло, что он действительно не слышал или не запомнил ни единого слова из их диалога с "Андреем Адамовичем". А может, стерлись из его памяти и моменты ее "дикой охоты", либо же они и вовсе разговаривали мысленно. Кто теперь поймет, когда фонтан безумия уже умолк. Кри умел стирать произошедшее, как никто иной в этом мире - намного лучше самого Сато, превосходящего отца в компиляции того, что есть. Ясно, лучше и самой на время заглушить эти воспоминания. Не забыть... Просто притушить, чтобы не казались слишком важными... Космос, даже смоделированный, полон отражений, но ценных, важных, прочных и правдивых среди них - единицы, остальные миллионы существуют просто как украшения и лишь запутывают ум. И суть, распахнувшая было у нее за спиной все свои четыре крыла-лепестка, вновь чуть сжала "бутон". Вика улыбнулась. Вот теперь на душе стало куда спокойнее... И правда, простая студентка филфака. И что бы там ни говорил этот старый болтун... Она просто хочет пожить. Никуда не бежит. Нет, не бежит. Ни от чего и ни от кого не бежит!

Стало легче. Сердце Мира помнило, очень хорошо помнило, почему Кри заставили почти всю первую эпоху молчать, а после - не помнить свое прошлое. Он все был способен превратить в игру. Даже смыкание миров казалось ему не более чем шахматной партией с сильным противником в лице сложившихся обстоятельств. И все казалось таким легким и простым - на раз-два осуществимым: Кадма - на Е5, Сато - на С4... А потом изменялось, изменялось, изменялось... И истину становилось невозможно отличить от лжи. Ни сама Вика, ни даже Мир не могли сейчас понять, сколько в произошедшем было правды, сколько - вранья, сколько ощущений исходило от сути, а сколько - были лишь продолжением личного безумия первого мага, разлившегося космической эйфорией в стенах офиса. Вика поняла: только в таких условиях первомаговской помешанности на творении, царящих в том самом космическом варианте Безмолвия начала эпох, все еще такой же загадочный, как и при встрече, Сато мог придумать самый первый электронный кристалл, способный справиться с любыми расчетами просто потому, что способен был справиться с эйфорическими парами догадок и найти в нем единственно верную цепочку рациональных зерен, затерянную среди отражений идей Кри. Примерно так. И делал он этот кристалл - из твердых, проверенных фактов, позволяя связям и смыслам между ними возникать как угодно. Главное - чтобы в знаменателе выходило прочное, продуктивное и... красивое знание.

Потому она Вика - это факт. Ее друг Виктор - дитя индиго, это тоже факт. Предел существует и история его уже неизменна - и это факт. Ее нынешние приключения начались с таинственного незнакомца - это также факт. Он, предположительно, - Сато, но это уже не факт, лишь версия Кри. Он, кажется, скрыл свое настоящее имя, которое никак не удается вспомнить. И "Феникс" - одна из точек на ее пути. Отнюдь не последняя, ведь дорога еще не вернулась туда, откуда началась, - и это факт. Она не знает ничего доподлинно о том, что случится в момент смыкания миров - и это факт. Нужно приложить все силы, чтобы их правильно соединить - и это факт. Род кленового листа поголовно сумасшедшие, каждый - очень по-своему, - как ни обидно было Вике это признавать, но ощущение оказалось, увы, предельно правдивым. Они слишком крепко оказались связаны с силами, порожденными собственными мыслями и душами, а такой след отражается на сути раз и навсегда - и это, увы, тоже факт, ведь душа - бессмертна. Остальное - своеобразный бред в духе Кри и вполне себе в репертуаре Люцифера. Залечил душу с ее помощью, восстановил память - да и ладно, значит, заслужил. Но и правда ведь, "непутевый". А ей надо разбираться в реальности дальше, не падая целиком и полностью в его лабиринт иллюзий - как раз-таки путь искать, а не кромешное, нетореное, извечное бездорожье его души. А то ведь даже с ее дарами из него потом не выбраться так просто - такие путешествия скорее по части Сато с его сугубой логикой или Виктора с его причудливым "танцем", ей же намного ближе чувства и ощущения.

Андрей Адамович при этих ее мыслях отвлекся от деловитого разговора с Виктором и подмигнул Вике, ободряюще кивнув головой. Он, кстати, не любил, когда в его безумии тонули надолго. Кажется, когда-то даже говорил примерно так: "Отведайте его, как вино, проживите, как жизнь, уложенную в секунду, и после выплюньте на ковер вишневую косточку - чтобы не отравиться моим змеиным ядом". Его родовым тотемом была когда-то ядовитая змея. Гюрза, кажется... Впрочем, они менялись, очень часто менялись - эти тотемы. Но ядовитая змея возвращалась с завидной регулярностью - и об этом всегда следовало помнить. Фантазия - отравляет в таких объемах. Потому Кри вынужденно молчал. Но видимо, те времена прошли - и теперь придется как-то с ним разговорчивым рядом уживаться, зажимая уши, что ли, и закрывая глаза. А то ведь, и правда, отравит однажды... "Вылечила" на свою голову, называется.

Вика как-то двусмысленно улыбнулась сама себе, смотрясь в близлежащее, уже обычное зеркало на стене. Просто тень легла на левую сторону лица. Легкая. Пройдет. След от разрушительной стороны дара и всплывших воспоминаний. Ничего, условно "темная" сторона - всегда добавляет крепости условно "светлой" стороне души. А в такие особенные времена, и правда, еще надо разобраться, какая из них - темная, а какая - светлая. Только мозг себе ломать пребыванием в этом месте - и Вика вышла из здания, ожидая, когда наговорится с Кри Виктор, так и не понявший, что общается именно с Творцом, а не просто с бывшим Люцифером. С этим субъектом наговорятся они еще, определенно, успеют - а Витя обещал ей две вещи: во-первых, рассказ про куда менее зыбкий и более определенный, чем "космические" фантазии Кри, Предел детей индиго. А во-вторых... научить ее играть в пинг-понг. Сам он умел делать это просто мастерски! И Вике, глядя на друга, тоже захотелось научиться.

Да. Все-таки это оказался радостный день. Почти что счастливый.

Глава 6. "Предел"

Да, ты сумел отворить заветную дверцу, Но мир, что Бог сотворил, рожден был из сердца... Тот, кто сердца лишен, жизнь дарить не способен - Жаль, но ведь ты не прошел испытанья любовью... (с) Мюзикл "Последнее испытание", "Властелин Ничего"

Со звонким стуком шарик отскочил от стены за спиной и пребольно ударил Вику по локтю. Девушка в досаде бросила ракетку на стол. Ну не получалось у нее играть в пинг-понг также быстро и аккуратно, как это делал Витя! То она била по шарику слишком сильно, то слишком рано. Уловить его движение казалось слишком сложно. Друг улыбнулся и помахал ей ракеткой:

- Не куксись, наберешься опыта - будешь играть не хуже. Я несколько лет так ракеткой машу - вот и привык уже. Тут главное взгляд от шарика не отрывать, но при этом не думать о нем и траектории полета.

- Я и так не отрываю! - Возмутилась Вика, вытирая ладонью намокшую от пота челку. Игра оказалась совсем не шутовской, как ей показалось сначала. Напряжения и усталости от нее, определенно, скапливалось не меньше, чем от решения задач по высшей математике. Витя усмехнулся, видимо, как всегда уловив "слишком громкие" ощущения подруги.

- А думаешь о чем?

- О том, как поймать нужный момент для взмаха!

- Вот и ошибка, - Кажется, его альтер в этот момент топнул лапой по полу спортзала или Вике просто показалось. Уловить ощущение она вновь не успела - мысли и чувства Виктора находились в слишком быстром и постоянном движении. А Витя, между тем, продолжил, - Думай о чем угодно, только не о шарике. За ним нужно просто расслабленно следить. У тела выработается рефлекс, а ты получишь свободное время для размышлений о чем угодно.

- Да надоели они уже - эти мысли. Думаю-думаю-думаю... Со времени встречи с тобой только размышляю и размышляю, и такое ощущение, что занимаюсь ну совсем уж не своим делом! А тут еще внезапно обнаружившийся лучезарный мозг мне перегрузил, хорошо хоть подальше от него ушли, - Вика даже стукнула ракеткой по столу для вящей убедительности. Получилось смешно, да она и сама это поняла, рассмеявшись вместе с Витей вместо того, чтобы по привычке обидеться на его хохот. Через минуту, когда оба успокоились, он подобрал шарик и вновь занес ракетку для подачи. Секунду помедлил и добавил:

- Давай совместим два важных дела в одном. Это, кстати, очень полезно и для ума, и для тела.

- С чего это вдруг? - Вика изогнулась, в последний момент заметив шарик... И отбила.

- А почему полезно танцевать вальс или танго, на каждом шагу размышляя о чем-то новом? - Виктор непринужденно отправил шарик обратно.

- Не знаю. Видимо, так шагать проще, - Едва успела отбить. Но успела. Играли они теперь не слишком быстро, мягко посылая шарик друг другу. Разговор как-то резко сгладил темп обмена ударами.

- И это тоже. Но главное - гибкая связанность идей при таком мышлении, - Шарик полетел по широкой дуге, и Вика его все-таки пропустила. Пока она искала укатившийся оранжевый кругляш под скамейкой у стены зала, Виктор уже спокойно продолжил:

- В танце мысли повторяют твои движения. Так как сам танец - единое целое, все мысли оказываются связаны в подвижное кружево. Подобное "мыслеплетение" труднее отследить магу через эгрегор или сеть, потому что эгрегоры изначально заданы жестче, а сеть - всегда имеет предельно неизменные ключевые узлы, тогда как в танце все эти ключики - постоянно перемещаются. В движении кружево мыслей задается ритмом и шагами мага, такой узор нужно чувствовать душой и пропускать через себя насквозь, как аромат цветков или дуновение ветра... Для "почерневших" подобные действия слишком сложны именно в силу их простоты, да к тому же еще и опасны - собственные неуклюжие, слишком "закаменевшие" плетения движением порушат. Кроме того, больше всего на свете они боятся именно природы - а танец всегда находится в полной гармонии с Миром. Приличному, уважающему свое дело магу это кружево создать, напротив, проще, потому что ритм движения тела повторяет рисунок его мыслей. Ведь приличный маг - это тот, кто знает, что душа неразрывно связана с телом и его искусной конструкцией. Достаточно просто систематизировать свои мысли и намеренья, "закодировав" их в движениях тела. Уловишь ритм танцующего - уловишь целостную идею, объединяющую все шаги его вальса или танго - все дискретные мысли, каждая из которых направлена частично на решение нескольких мыслимых задач. Но для этого нужно свою суть хорошо "слышать", а почерневшие - как заданность - зациклены только на масштабе и мощи сущностей либо же вовсе на сетях и эгрегорах. Вглубь себя не смотрят - иначе бы и не "почернели". Истинная мощь - там, очень компактно "упакованное" всесилие и всеведение - это и есть любая суть, магистра или живущего - не важно. Суть - она и в Африке Суть!

Обмен ударами возобновился. Вика, подавая, попробовала сама задать вопрос.Получилось на удивление легко:

- Так о чем будем говорить?

- Я обещал рассказать о том, что случилось в Пределе.

- Это длинная история.

- Буду рассказывать вкратце.

Шарик пока что спокойно кочевал между игроками, даже и не думая срываться за пределы стола. Это обнадеживало. Вика на ходу кивнула, решив промолчать и пропустить "свой ход" в обмене фразами. Виктор, заметив этот жест, кивнул в ответ и, примеряясь к полету шарика, начал рассказ:

- Предел - духовная "копилка" черных магов. Аккумулятор энергии звезды.

- Разве ты сам не говорил, что деление магии на черную и белую - условное?

- Имел в виду иное. А здесь речь - о "почерневших" магах четвертой эпохи.

- Это которая? - Шарик полетел слишком резко, и Виктор за ним не угнался. Вика ощутила сладковатый привкус наслаждения от удачного удара. Теперь уже друг искал пластиковый кругляш где-то под столом. Но и оттуда он продолжал деловито рассказывать, пользуясь более долгим перерывом между ударами. Для него мысли в движении явно были привычны:

- Та, в которой почернение магов стало едва ли не нормой. Так-то вообще темный маг - это тот, кто берет за основу происхождение человека от обезьяны, эволюцию и как итог - возникновение души. А светлый - от версии конструирования тела неким сверхсуществом, и души происхождение выводящий от звезд. Почернение - это вообще иное, термин, означающий магическое преступление. Четвертая эпоха, в отношении которой он стал особенно популярным словечком - это так называемая "Атлантическая". Физически - племена американских континентов и островов Атлантики. В плотных слоях земного духа - высокоразвитая интеллектуальная держава. Своей звездой-покровителем они избрали Сотис и магистров-духов, связанных с этой двойной звездой. Если брать основных, это Сато, Изис и старший Сэт.

- О Сато я последнее время больно часто слышу, но раньше не встречала этого имени даже в мифах, - Шарик полетел к ней, и Вика едва успела выставить ракетку, попутно вспоминая слова Кри о "небольших поправочках" при реконструкции истории Эстрея Сато. Ничего себе "поправочки" - прописать свое "Я" везде, где можно! Но постепенно она входила в ритм странного движения, прочие мысли сдвигались на второй план и непривычный разговор-за-игрой становился даже увлекательным. Виктор ответил:

- Остальные двое - его "ученики". Впрочем, Сато, по сведениям Сотиса, никогда никого не учил.

- Тогда почему ты их так называешь?

- Он позволил им использовать свои силы по-своему. Передал опыт.

- Это не опасно?

- Говорят, он передавал опыт немногим. Лишь тем, в ком был уверен, что справятся и сохранят чистоту сути.

Теперь шарик улетел у Вики. Да еще так неудобно упал в трещину между половиц старенького зала. Пока она его искала, Виктор вновь говорил свободно, никуда не торопясь:

- Опыт был передан еще во второй эпохе, когда Изис и Сэт только родились. Их изначальные имена нам, индиго, не известны, как и подлинное имя Ди Элин. Но они многое могли. Сато же знал первую эпоху и жил в те времена. Вот и все. А магов "атлантиды" я называю черными, потому что все они поголовно "почернели". Копили-копили знания в предельно плотном духовном слое нашего мира. В определенный момент посчитали, что для них открылась возможность стать богами. Достаточно для этого "самую малость постараться" - вызвать взрыв нескольких звезд, дисбалансировав процессы в их водородных ядрах, и каким-то очень сложным математическим образом использовать энергию взрыва для воплощения духовных комплексов. Бред сивой кобылы, конечно, ведь звезды с чисто физической точки зрения слишком "крепки", чтобы их разрушить одной энергией... Но ведь жречество в массе своей тем и грешит, что считая свое знание исчерпывающим, с умным видом кивает на вещи, в которые лучше бы и не верить. Лишь бы они открывали жрецам некий новый горизонт убогой фантазии. Вот и собрали электронно-мыслительный механизм для кумуляции энергии Солнца и Сотиса, необходимой при провокации "взрыва" иных светил на безопасном отдалении от Земли. Предел, из которого пришли индиго, был его частью, - Вика вздрогнула и даже на время забыла о шарике, обернувшись к Виктору. Он рассказывал всю эту историю с гримасой крайнего отвращения на лице. Девушке вновь вспомнился незнакомец, повествующий о третьем законе Мира и старающийся его "НЕ ненавидеть". Вика в который уже раз поразилась их с Виктором сходству в стиле мышления и некоторых характерных чертах поведения, но вслух об этом говорить не стала. Витя продолжил:

- Вот тогда, кажется, как раз сам Сато, отстранившийся после периода формирования расы и оставивший во главе Изис и Сэта, вернулся, отправил своих друзей на запад вместе с немногими переселенцами, а сам вызвал природную катастрофу, пока эти кретины не искорежили Землю вконец и не навредили-таки еще и звезде. Племена ацтеков, майя и прочие, как крокодил челюстью прихлопнул. Островные - накрыло наводнениями, континентальные - штормом, цунами и землетрясениями. Но что-то они успели сотворить с Солнцем - часть их духовного механизма, земную, саму "Атлантиду", просто выжгло ответным солнечным ветром - Звезда пришла в ярость от того, что умудрились сделать ее "детки", и спалила все дочерна. Отсюда и этот эпитет. Пустынное обугленное пепелище в духовном мире на том месте осталось от "золотой державы" и только. В целом так, большего не знаю. С памяти звезды трудно считывать информацию. Кажется, там кроме Сэта, Изис и Сато еще три или четыре опытных магистра участвовали, но их имена Сотис в своей памяти не зафиксировал - они были связаны с иной звездой, возможно, как раз-таки с Солнцем. Это было бы логично. Оно на Земле - полноправный и бессменный покровитель всех магистров и живущих.

Вика наконец-то вытащила шарик из трещины в полу, порядком измазавшись в пыли. С самым траурным выражением на лице оглядев свои серые от грязи руки и колени, она, медленно переступая, доковыляла до скамейки, где лежали бутылочка воды и полотенце. Хоть немного отчистить эту прилипчивую грязь, а заодно и сделать передышку в пока еще утомительной игре - обмене вопросами и ответами под ритм скачущего шарика для пинг-понга. Виктор присел рядом. Оттирая особенно испачканную правую руку, Вика спросила:

- И что, вы использовали эту "копилку" почерневших магов в качестве "жилплощади"?

Витя пожал плечами, помогая смачивать полотенце в воде. Ответил он философски:

- Это место было создано для накопления "звездного ветра" Сотиса и кумуляции его энергии. А энергия звезд - в отличие от намерений использующих ее магов - нейтральна. Она - ни плохая, ни хорошая. Просто частицы, имеющие определенный заряд и форму. Это уж как сам ее применишь - такой она и станет. Многое за нас решили Ди Элин, Христос и апостолы. Впрочем, полагаю, и без Сато здесь дело не обошлось - но чего не знаю, того не знаю. Однако кто еще мог протянуть подобный "туннель" по вектору распространения звездного ветра к системе Сотиса? Так или иначе, был создан этот самый "звездный канал" или "белый канал", позволяющий душе умершего на Земле человека, принадлежащего к сообществу христиан, попасть в Предел. Только вот принадлежность эта была задана по каким-то очень широким и не вполне ясным критериям. Сложно угадать, какие на самом деле рамки закладывал при "фильтрации" уходящих туда душ Кадм, Христос. Мне, например, совершенно непонятно, как такое количество принципиально не крестившихся магов и ведьм средневековья оказалось у нас, а большинство крещенных, но бездумных правоверных христиан - остались на Земле в круге перерождений. Видимо, отслеживались некие заданные, необходимые признаки на уровне крови и самих душ, в обход мнения церкви, но мне еще рановато разбираться в "плетениях" древних магистров, таких как Кадм или Ди Элин. Я ведь и сам до сих пор - вечный ученик, и надолго, чувствую, таковым останусь - ведь всегда будет то, чего я не знаю точно... В общем, мы просто приняли то, что нам подарили. Не более. И этого могло не быть - потому научились ценить и любить, несмотря на недостатки самого местечка.

Вике, наконец, удалось отчистить все пыльные пятна с рук, и она принялась за самое сложное - колени джинсов. Здесь, конечно, оттирать пришлось с двойным упорством, потому что ткань с радостью впитывала любую попавшую на нее грязь, особенно разбавленную водой. Оттирала она их с таким остервенением, что Витя даже головой покачал, а его альтер, кажется, недоуменно наклонил морду, наблюдая за этим. Вика, не выдержав, спросила:

- Все это звучит как-то чересчур фантастично. Хотя последнее время все таким стало, особенно после визита в "Феникс". Все равно слишком уж велик размах у событий...

Витя пожал плечами и сумрачно добавил:

- Как увидел, так рассказываю. Ничего от себя не добавил.

Правда. Вика уже научилась предельно точно отслеживать это ощущение, исходящее от самого сердца души - птицеподобной сути. "Правда - ложь". Сейчас слова были честными, а сведения надежными. По крайней мере, настолько, насколько ими владел сам Виктор, а в его "компетентности" она не сомневалась. Ее реакция не прошла незамеченной - друг перестал волноваться по поводу доверия девушки и уже спокойно продолжил:

- Тысячу лет царило практически полное спокойствие. "Истинные христиане" радовались новой жизни, оставив позади жутковатое прошлое. Ди Элин и апостолы учили нас использовать свои дары - постепенно, никуда не торопясь, будто бы совсем забыв о том, что где-то есть Земля с ее болями и страданиями. Это было ошибкой, глупостью и, наверное, даже трусостью. Мне сложно оценить - я родился в Пределе, суть от сути Павла и Хелиис. Но теперь считаю так. В любом случае, через тысячу лет спокойствия и размеренной жизни... вернее прозябания - мы лишились. В 1055-м году параллельно земному времени в Пределе объявился бывший Иуда Искариот, до того затерявшийся где-то на Земле. Тогда мы еще не знали его истории, а апостолы ведали только то, что в предательстве Иисуса он не виновен.

- Это еще как понимать?! - Особенно мерзкое пятно на бедре пришлось вновь с остервенением вышаркивать. Параллельно Вика поймала себя на мысли, что друг сейчас очень круто ошибся. Вернее нет... Сказал все правильно, и все-таки - ошибся. Виктор вздохнул, уловив ее неясное ощущение:

- Уж и не знаю, Вик, откуда ты черпаешь информацию, быть может, и правда, напрямую из памяти Мира, но так или иначе - она абсолютно верная. В том, в чем он обвинен - Иуда не виновен. Предание Иисуса римскому суду было необходимо Кадму для осуществления своего плана. Но из всех грехов Иуды этот - самый малый, да еще и заранее прощенный самим Учителем. Об остальных мы узнали гораздо позже, когда Предел незаметно начал повторять ошибки цивилизации "атлантов".

Вика даже остановилась, перестав оттирать пятна и недоуменно уставившись на Виктора. Он явно увязывал фигуру трусливого апостола с ошибкой целого народа. Это казалось слишком непривычным. Витя тяжело вздохнув и по привычке проведя рукой по воздуху, ответил:

- Иуда, в отличие от Петра или Иоанна, изначально был очень талантливым магистром, обладающим каким-то неясным, но древним наследием. Его влияние на духовный мир было огромным и, одновременно, совершенно неотслеживаемым. Одним он казался бессильным, другим - несчастным, третьим - ничтожным, четвертым - остро нуждающимся в любви и заботе, пятым - средоточением искренности и чести, шестым - подлинным рационалистом, седьмым - единственной надеждой, восьмым - ветхозаветным мудрецом... Но его истинное лицо способны оказались увидеть очень немногие и отнюдь не сразу. Как позднее выяснилось, он влиял через слово - на высшем уровне судеб, путей. Даже не эгрегоров, не сетей - "высоко над ними" лежал источник его сил, связанный со звездами напрямую. Мы и не представляли, что магистр такого уровня может быть редкостной... Прости за это слово... Скотиной! Не человеком - животным!

Вика вздрогнула. Витя, и правда, не смог сдержаться. Ругань она терпеть не могла, но внутри возникло ощущение неприменимости любых иных слов для этого человека. А ведь Кри что-то тоже упоминал про Иуду, но мельком, в памяти, жаль, почти не отложилось... Окончив оттирать пятна, она медленно, почти деля слова на слоги, спросила:

- Что он успел натворить?

Витя покрутил в руке шарик и медленно пошел к столу, безмолвно предлагая Вике продолжить оборванную игру. Подниматься на ноги после приятной размеренной беседы не хотелось, но Вика все-таки собрала в кулак свою расслабленную волю и пошла вслед за другом. Он на ходу продолжал рассказывать:

- Создание теней, подстроенное преступление, клевета и провокация катастрофы, погубившей систему законов, созданную первым магом, - в начальной эпохе. Тогда его еще вроде как звали Джахаркхом (Вика вздрогнула и выронила ракетку, вспомнив наконец рассказ Кри об аватаре Денеба и его целях - все встало на свои места, хотя и не получило полного объяснения). Обучение жрецов "Атлантиды" тайным знаниям, позволяющим "вампирить" звезды - в четвертой. Отказ связать высший и земной Эстрей, отговариваясь разрешением повеситься разобидевшегося на Кадма Адама - во время Пришествия. Впрочем, я полагаю, именно стараниями Иуды Кадм был "оторван" от своего "сына" перед самой смертью на кресте и потому не смог вернуться из высшего Эстрея. По крайней мере, как мы выяснили в конце войны, великая часть духа "бога-отца" каким-то образом перекочевала в руки к Искариоту, что и усилило меру его влияния на земной мир и Предел. Либо имело место наивное доверие к Иуде со стороны Иисуса или же самого Кадма, либо талантливый обман, либо банальное воровство, по части которого Джахаркх, кстати, показал себя мастером "высшего пилотажа". Так что после Пришествия вместо Кадма, который должен был восстановить весь Эстрей в новой красоте, в распоряжение людей попал лишь "отголосок" духовного мира, расползающегося на части от осуществленной стадии "предварительного" разрушения без последующего созидания - "Апокалипсис" Иоанна. Ну и конечно, как ты знаешь, вернулся к нам очнувшийся Адам, лихорадочно прикидывающий, какой бы эволюционный курс задать в столь щекотливой ситуации... Отступать было поздно, потому решили идти напролом - терять уже было нечего, а так оставался шанс хоть какие-то крупицы истории Земли сохранить. Пусть даже и только в душах, личных мирах новоиспеченных христиан. Такая вот неприятная цепь совпадений осталась за кадром Евангелий.

Впрочем, я же об Искариоте обещал рассказать и его грешках. Дальше имеет смысл назвать только крупные: искажение "балансирующей" системы Ада, "Рагнарек" 1000-1050-ых, извращение Предела и Земли - все в пятой, нынешней эпохе, если не считать деяние Христа и некоторые интересные августовские события за точки отсчета "укороченных" эпох... Все это - совершалось им при помощи пера, то есть слова, и того самого шлейфа кадмовского духа, в силу неизвестной нам причины перешедшего во владение к Джахаркху. Впрочем, эти факты его "расширенных полномочий" вскрылись намного позднее - совсем недавно, всего полвека назад, когда мы загнали-таки Иуду в угол при всех его накопленных силах. В 1055-м мы всего этого не знали, как ты понимаешь.

С 1055-го по 1589-й нам просто казалось, что Петр с Иоанном малость двинулись на своем древнем "наследии". Они выискивали способ использовать аккумулированную Пределом энергию для обратного воздействия на Землю. Создания здесь "координируемых свыше" эгрегоров, направляющих эволюцию сознания людей в "христианском" русле. Золотую и черную масонские пирамиды, слитые далее в "единую" - "серую", ордена и секты, транснациональные компании и банковские сети - эгрегориально выстроили они. Архитекторы, блин. Земные магистры, чем дальше - тем глупее и ограниченнее, просто вставали на "вакантные" узловые места в жестко фиксированных моделях. Таким образом была обеспечена "преемственность поколений". Ордена и новые пути посвящения, оккультные системы знаний и церковный суд - тоже дело рук апостолов. Но это уже позже, а в самом начале - лишь "скромные" христианские секты и деятельность в недрах ортодоксальной церкви: у Петра - католической, у Иоанна - православной. Вот только когда дело дошло до церковной инквизиции католиков - мы заподозрили неладное. Но Петр к тому времени превратился, и правда, в какого-то одержимого тирана-системщика. Иоанн смиренно вторил ему, не доходя до той же степени безумия, а иногда и вовсе, кажется, пытаясь сопротивляться. Но против него в такие моменты восставал весь совет апостолов - и он снова погружался в почти "собачье" смирение, хотя до того был истинным волком. Это было изначально странным и несвойственным для основателей поведением - но мы как будто поголовно ослепли и оглохли.

А Ди Элин стала появляться очень редко, будто что-то отвращало ее от Предела и не пускало к нам. Одно знаю точно - до того момента она очень надеялась на Петра и во всем ему помогала. Кажется, даже... Впрочем, это их сугубо личное дело. В любом случае, уже в 1200-ых она отвернулась от него и оборвала всякие контакты, а при одном упоминании о Петре только презрительно кривилась и обрывала разговор на полуслове.

- Так причем здесь все-таки Иуда?! - Вика не выдержала, выдернула шарик из руки заплутавшего в воспоминаниях Виктора и сама замахнулась для беспощадного удара. Юноша улыбнулся, заметив собственную "оплошность в движении".

- Он сидел смирненько у себя дома. Гостей особо не жаловал, но и не препятствовал их приходу. Этакий потерянный для мира философ и мыслитель на заслуженном отдыхе. Весь его вид говорил о том, что прощенный апостол начал тихую и мирную жизнь, не желая больше участвовать в "больших" делах. Ушел на покой. Смирился с происходящим. Даже семью завел... - На последней фразе тон Виктора стал откровенно ядовитым.

Вика резко послала шарик. Друг едва отбил. Игра пошла на большой скорости:

- А на самом деле?

- Он просто писал.

- Что?

- Книгу о беспределе магов и "падении" человечества, - Удар, - О разрушенных мечтах и тонущем во зле мире, - Удар, - О причине, заключенной в происхождении человека от животных, - Удар, - Об уходе душ в высшие сферы как великом освобождении!

- И?

- Книга влияла.

- Как именно?

- Если б мы знали!

- Что изменялось?

- Мысли, стремления, мотивы, намеренья, судьбы, мечты.

- Почему не остановили?

- Не видели воздействия.

- А Ди Элин?

- Не могла преодолеть мощь сущности Иуды. Но боролась.

- Вы в этом уверены?

- Абсолютно. Все открылось в 1589-м... - Удар, - Бедная Ди Элин. Она растратила на борьбу все свои силы, - Удар. До треска, - Стала совсем бледная. "Обескровленная", - Удар. Кажется, шарик треснул, - Но все равно боролась. Стальная воля, - Жалостливый стон шарика, - И никогда ни у кого не просила о помощи. Все - сама. Ее поработить он не сумел и с помощью власти слова, - Шарик хотел было улететь за пределы стола, но Витя поймал его в полете и уже спокойно договорил последнюю фразу. Вика задумчиво покачала головой и дала знак Вите подавать:

- Как тогда вы умудрились спастись от него?

- К нам прибыла магистр со схожим даром.

- Кто?

Вика выгнулась едва ли не по-змеиному, и шарик вновь пробил оборону Виктора. Он, резко выдохнув, побежал его искать, на ходу выкрикивая:

- Баальбери. Магистр, использовавшая сущности ангельского типа, но при этом побывавшая в Аду. В пределах ледяного озера была известна как герцог-"секретарь". Она владела очень оригинальным даром, связывающим воедино судьбы, слово и сны. Своеобразное воздействие. Больше я такого ни у кого не видел.

Вика задумчиво попробовала эту фразу на вкус. Слово "Ад" ей все-таки не нравилось, несмотря на все новые сведения, но привычные оценки уже настолько сместились, что она готова была спокойно воспринимать любые слова, лишь бы успевать проверять их на искренность. Тем более что Виктор не лгал. Только... Только что-то как бы упускал сквозь пальцы. Важное и не важное одновременно. Касающееся Предела. Но сейчас - не важное. На этой мысли Вика и успокоилась: придет верное время для правды - сам расскажет. Она изначально знала, что друг скрывает некий важный факт - но злого умысла не чувствовалось, скорее... Просто страх. Страх признаться в чем-то по-настоящему пугающем самого Витю. А он подошел к столу, занося ракетку. Вика покачала головой, показав на скамейку. Она уже чувствовала ритм, как сказал бы друг "кружево танца", этого разговора: он должен был перемежаться то затяжными, то предельно краткими этапами. Витя, уловив ее мысль, с удивлением улыбнулся и едва заметно поклонился, вновь до боли напомнив незнакомца.

- Можешь про самого Иуду рассказать подробнее? - Вика опустилась на скамейку и прижала лопатки к стене. От нее веяло приятной прохладой, и девушка замерла, позволяя уставшей спине раствориться в немом наслаждении и вручая нить разговора другу. Виктор, время от времени задумчиво останавливаясь на пару секунд, как бы собирая мысли воедино, продолжил:

- Судя по рассказам Баальбери, Иуда очень древний. Сама она эту историю узнала от герцога Астерота, который очень трепетно опекал ее все время пребывания духом в Аду. А он - от Сато... Так вот, Иуду звали некогда Джахаркх. Во времена первой эпохи Земли. "Зари" - в переводе на тамошний язык Арии... И уже тогда он начал плести свою интригу с неизвестной конечной целью. Однажды в духовном мире первой эпохи он умудрился вырвать страницу из какой-то очень важной, артефактной Книги. В ее создание вложили силы все старшие магистры того времени - и предмет этот обладал огромной властью над судьбами, даже, кажется, имел собственную душу... Баальбери, кстати, при рассказе об этой книге всегда очень смущается. Мне, да и многим кроме меня, казалось, что она тоже как-то с ней связана...

- Это важно? - С сомнением в голосе и душе спросила Вика. Ей мимолетно вспомнились слова Кри о неких пальмовых листах, использованных Сато для реконструкции, но сейчас это не казалось принципиально важным. Нет, она чувствовала, что какую-то степень значимости данная тема, как и тема Баальбери имеет, но, как говорится, "не то место, да и время не это". Виктор тоже кивнул, возвращаясь к начатому разговору:

- В энциклопедическом смысле - все важно. Ладно, оставлю на потом. В те времена Иуда, тогда еще Джахаркх, довольно посредственный магистр, кстати, вырвал один чистый лист из этой Книги. С ее помощью и силами своего предельно подлого интеллекта, он сумел организовать... убийство. Даже нет, не так - Убийство, спровоцировавшее катастрофу. Ди Элин в этом месте рассказа Баальбери тогда вздрогнула и добавила непонятную фразу, дословно: "Джахаркх навсегда сделал равновесие дьяволом в глазах людей, вырвал крылья из спины парящей рыси и превратил в убийцу самого чистосердечного из первых магистров - Игни, воплощение живого огня Земли"... До сих пор не знаю, что это значило, возможно, когда-нибудь и выясню, но пока - это загадка, определенно та самая, оставившая шрам на сердце самой Ди Элин. Ей душу от боли при этих словах тогда ощутимо перекосило, а ведь - стальная, - Рассеяно добавил Витя. Вика вздрогнула, но ощущение на сердце было больно уж неясным. Скорее - уже знакомое ей желание излечить раны и исправить несправедливые ошибки. По крайней мере, слова о крыльях рыси она очень хорошо поняла, именно эту рану она и "залечила" по дороге в офис "Феникса", - Лишь с помощью Баальбери мы сумели рассмотреть те страшные плетения, что задал с помощью одного лишь написанного слова Джахаркх. Но это было делом не быстрым, да и расплести отнюдь не все удалось. Как бы там ни было, эта демоница-магистр-ангелоид стала для нас Евангелиной - Благовестом. Такое имя мы дали ей в Пределе. Хотя Иоанн, излеченный ею от безумия, навязанного ему-таки под конец войны Искариотом, назвал ту девушку иначе - Элис, Лисичка.

Вика улыбнулась. На душе стало как-то тепло, но при этом пронзительно печально, будто старой королеве при коронации юной принцессы. К тому же она любила Благовест от всей души, и испытывала к этому празднику очень добрые, какие-то заботливые, почти материнские чувства, как любила она и живые цветы. Виктор помедлил, явно пытаясь воспринять ее ощущения, и удивленно покачал головой, пробормотав что-то вроде: "до чего же родственные души". Вика улыбнулась, кивком позволяя другу продолжить рассказ:

- В принципе, с прибытием Баальбери наше "предельное" спокойствие и рухнуло. Все и сразу расплести, конечно, не удалось - новый дом оказался заросшим насквозь паутиной интриги, растянутой белым тарантулом. Лишь Евангелина, понимающая, как устроен этот уровень воздействия на реальность, увидела связки, которых мы попросту не замечали. Ниточки энергии оказались очень тонкими, но притом тянулись едва ли не сквозь сути, ауры разрывая на части, словно острым стальным шнуром... Слишком великая сила для магистра, такая не должна принадлежать одному человеку, это попросту опасно: и для его собственного ума, и для окружающих. А уж в руках такого любителя сливать в невыразительное месиво формы и красть сущности, как Джахаркх, она оказалась совершенным инструментом, несущим погибель всему живому и существующему. К тому же Иуда оказался мастером по обворожению и запудриванию мозгов людям, что ничуть не облегчило нам задачи. И мы, несмотря на жесткое воспитание, заданное Ди Элин, все еще надеялись на чудеса, спасение и истинную веру. Потому попросту растерялись, оценив масштаб незаметно для нас произошедших изменений... А под конец, откровенно глумясь над нашей прежней верой, он "сотворил" для нас собственного "ручного" спасителя вместо пропавшего Христа: слил воедино свое "наследие", комплект сущностей убитых магистров, доступ к эгрегорам любого уровня, вплоть до первозданных сил основной модели пятой эпохи Эстрея, один из мощных артефактов и кучу иных сваленных в груду как попало элементов - и присоединил все это к сущности апостола Матвея. Ну да, он и не старался сделать все упорядоченно и качественно - ведь конечной целью Джахаркха было не спасение, а развоплощение всех существующих форм и уничтожение тел. "Мяса, в которое спрятались мятежные сознания", как он уже открыто вопил под конец войны, когда мы все-таки "выцарапали его из окопов". Матвей стал... Стал... - Витя слегка позеленел. Чтобы отвлечь его от этих воспоминаний, Вика осторожно спросила:

- Матвей - тот самый, что занял место Иуды в кругу апостолов после его самоубийства? - Девушка неожиданно вздрогнула от собственного вопроса. Она все еще плохо разбиралась во взаимоотношениях магов, но почувствовала в этом выборе явственный мотив... Так, значит, и аватарам звезд человеческое - отнюдь не чуждо. Виктор же откровенно скривился, обрывая ее мысль холодной фразой, до краев пропитанной презрением, переходящим в омерзение:

- Месть. Низкая, пошлая, не несущая и грана справедливости месть обиженного труса пришедшему на его место по-настоящему "чистому" учителю. Ничего более. Среди нас Матвею дали когда-то имя Шерами или Джеремия - дорогой друг. С моей точки зрения, он оказался самым смелым и заботливым среди апостолов. В противовес самому Иуде - трусливому и жадному до мощи изначально, как в бытность Джахаркхом, так и во времена сбора податей под эгидой Римской империи. Свое "наследие" Искариот, как выяснилось позднее, оставлял и Петру, но тому не перешла в нагрузку масса иных "плетений" и "великая миссия по спасению мира от плоти и зла, в ней заключенного". Петр сумел, в конечном счете, справиться с этой отвратительной "калькой" личности, наконец-то научившись пользоваться более важным наследием - времен Пришествия. Но это было уже в 1960-ых, а до того момента оно "дремало" в глубинных слоях его беспутной души, не ощущая стремления самого апостола осваивать данный ему сомнительным, с точки зрения Петра, магистром дар.

Что касается Матвея - его суть была едва ли не расколота на части присоединенной сущностью, искорежена, порабощена тупой, топорной, подавляющей мощью. То, во что его превратил этот извращенный Иудой механизм... Мы не сумели даже с помощью Баальбери расплести ЭТО целиком и полностью. Получили готового "спасителя-губителя" в лице прежнего друга, одно прикосновение которого, как скальпелем, срезало со "спасаемого" собственную сущность и присоединяло его суть к центральному эгрегору Иуды. Видимо, Искариот планировал стать лжепророком из "Откровения", имея при себе покорного зверя, делающего за него всю грязную работу. Но он переоценил пророчества и недооценил сердце самого Джеремии, вернее, его любовь к новому дому, в который он попал, кажется, откуда-то из очень глубоких теней. Я не смог разобраться в памяти его поврежденной сути, только и успел отметить - что клокочущее вперемешку с тенями пламя. Но одно точно - даже с расколотой душой он упорно сопротивлялся приказам Иуды, - Виктор по-настоящему злобно оскалился, а его альтер, кажется, на секунду принял черно-смолистый цвет, - Это грех, который не будет прощен. Никем и никогда... И даже я - не прощу, пусть обычно и стараюсь быть милосердным ко всем. Его Иуде придется искупить целиком и полностью, кем бы он там ни был и какие бы мотивы его ни оправдывали. Он почти убил душу - и это преступление по любому закону, - Вика вздрогнула, внимательно посмотрев на Виктора. Да, ему подходило нынешнее имя куда больше прежнего, но сейчас он кого-то еще до боли напомнил, хотя девушка упорно не могла понять, кого именно. Друг между тем вернулся в привычное расслабленное состояние, а его альтер, кажется, снова переместился в "фиолетовое настроение", - Хорошо то, что Матвей в 60-70-ых годах все-таки научился сдерживать свою новую "сверхсущность", как это называл Искариот, но не более - с тех пор ему пришлось ежесекундно пересиливать личной волей зверя внутри себя и постоянно скрываться от "пера" Иуды, жаждущего вернуть своего ключевого "ангела", - Виктор горестно опустил ладони и стал потерянно разглядывать их, погрузившись в неприятные воспоминания. А Вика снова почувствовала внутри огонек желания исправить несправедливую ошибку, с которой никто не смог справиться. Она до сих пор не знала точно, как делает это - просто желала... И что-то где-то, определенно, происходило. Но что именно и как - девушка не успевала разобрать. Просто знала - что достаточно справедливого, оправданного желания от самой сути, и остальное делает Мир. Виктор, это стало уже привычным, не заметил белой вспышки - он просто собрался, перевел взгляд обратно на нее и грустно улыбнувшись, продолжил, - Так Предел раскололся на две части: одни сплотились вокруг Баальбери, Павла, "апостола язычников", меня и Ди Элин. Другие - вокруг Петра, Иоанна, Иуды и Матвея. Началась долгая и страшная война магов, о которой, прости, я не могу подробно рассказать. Противно, отвратительно, страшно, омерзительно. Не хочу, чтобы нас обоих здесь стошнило, и прости за прямоту.

- Ничего. И не нужно рассказывать, я понимаю, - Вика вздрогнула от мерзкого ощущения в душе. Казалось, если она увидит хоть кадр из этой "битвы", ее, и правда, вывернет наизнанку. Виктор кивнул, и, не сговариваясь, они оба вновь подошли к столу. Пара обменов ударами прошли молча. Наконец, Вика, пересилив отвращение в душе, спросила:

- Чем все кончилось?

- В 1961-62-м мы отвоевали Предел. Правда, он превратился в руины.

- А Иуда?

- Его и Матвея "спеленали" и "удерживали" наши маги.

- Апостолы?

- Опомнились, благодаря стараниям Баальбери. В конце войны, - Виктор отбил шарик, уже не прерывая рассказа, - они встали на нашу сторону. Только так мы и победили самого Искариота. Но цена оказалась страшной.

- Цена?

Шарик улетел куда-то в угол зала. Друг даже не пошел его поднимать, судорожно качая головой из стороны в сторону. Руки у него задрожали. Потом Витя тихо прошептал:

- Несчастные "монстры", созданные Иудой также, как Матвей. Маги, попавшие ему в руки и "преображенные" в чудовищ "по образу и подобию". Он вообще, кажется, больше всего ненавидел именно чистые, яркие сути - и в первую очередь стремился исказить, извратить именно таких людей. Ведьм и магов, просто живущих. Кого успевал "разглядеть и поймать", гнида! Вновь прости за выражение, но иначе такое существо не опишешь. И еще части этой "цены победы" - изодранный в клочья Предел, потерянные и "отлетевшие" в неизвестность сути, непроходящие воспоминания. А еще - две мировые войны на Земле. Вынужденная тирания и море пролитой крови. Не думаю, что Ди Элин было приятно "выращивать" такую псевдо-стальную змеюку, какой являлся Сталин, но иначе справиться с "принадлежащими" перу Иуды Лениным и Гитлером, а также сонмищем попавших в его эгрегор магов, не удавалось. И еще - извращение духовного мира Земли - здесь теперь еще большие руины, чем в Пределе. Но Безмолвие - уже шанс хоть от них Землю очистить. Оно почему-то очень медленно опускается... Хотя, наверное, это правильно - проверяет структуры на прочность, если совсем ничего не останется - в каменный век же скатимся... Ладно, это иная тема. Однажды до небес дорвался неандерталец - и все, нет небес. И куда только смотрели мифические ангелы, спрашивается?

Ах да, еще о цене, чтобы ты больше не считала меня скрытником, я же все вижу... - Вика смущенно потупила глаза. Значит, он просто не говорил вслух. Это вызывало большее смущение, чем если бы Витя упомянул о ее легком недоверии сразу. Но, друг, кажется, не обиделся и продолжал рассказывать как ни в чем не бывало, - Бесконтрольные теперь эгрегоры магов по старой памяти все еще подчиняются вершине своей недостроенной пирамиды - всевидящему оку первохаоса - продолжению души Иуды. Хоть углы треугольника, Петр, Иоанн и Матвей, отпали - и на том спасибо. Да и этот артефакт - "око" у Иуды, мне кажется, кто-то аккуратненько "изъял" его же методом. Но не факт - я не успеваю следить за всеми изменениями-из-ниоткуда. А цена... Цена ведь все равно непозволительно высокая, и до сих пор еще не полностью оплачена, - Перед глазами Вики проплывали образы описанных другом событий. Последствия некоторых она желала исправить и по-своему исправляла - но отнюдь не всех, ярко суть больше внутри не вспыхивала, только мерцала время от времени, лишь слегка "касаясь" тех или иных душ. Многое из сказанного, действительно, уже стало ценой и неизбежностью. Но кое-что, вроде сутей Петра, Иоанна, Матвея и иных невольных участников этой истории, особенно сутей "чудовищ", отпечатавшихся намертво в памяти Виктора, - она желала очистить и, кажется, сумела своим странным способом отследить и "вылечить" или хотя бы поспособствовать их восстановлению. Также - одним справедливым желанием. И что-то где-то происходило в ответ на ее решения. Уже выдохшись и остановившись, она вдруг подумала, что слова Кри о бегстве ее все-таки задели - и это кажется попыткой запоздало "возразить" ему "в спину". Но девушка постаралась как можно скорее отогнать эти совершенно лишние для студентки второго курса мысли. А Виктор, как всегда в этом случае, ничего не замечал, продолжая рассказывать о судьбах Искариота и Предела:

- Самое противное, в конечном счете, то, что мы не знали, что с ним дальше делать. Даже Баальбери не могла спеленать его раз и навсегда или полностью стереть его сущность. Возникало такое ощущение, что из сути Иуды может образоваться только один механизм - хаос в худшем его проявлении. Первохаос. Смесь всего и вся. Мешанина невиданной, но тупой, топорной мощи, уже успевшая затянуть в себя немало сутей и еще больше сущностей. Хитрости его плетениям добавляли артефакты, а многие из них, я так поглядел, у него ныне просто "изъяли". Что же касается самого Иуды... Видимо, что-то сильно не в порядке с его сутью еще со времен пребывания Джахаркхом. Я умею иногда в них заглядывать, если сильно напрячься. Так вот... Когда он уже был "связан", а часть его сущности стерта, я попытался туда "залезть". Ничего толком не разглядел - "вышвырнуло", обостренный инстинкт самосохранения, видимо, сработал. Но возникло ощущение миллиардов голосов. Страдающих, страшных голосов, пытающихся разорвать его суть на части, но при этом истошно-нежно зовущих к себе иные души. Не знаю, что это. Но это было страшно. Отзвуки чьего-то личного кошмара наяву. Их было гораздо больше, чем поглощенных в Пределе, в миллионы раз больше... И вот это - по-настоящему чудовищно. Казалось, прислушайся к этому "зову" на секунду - и твоя собственная суть присоединиться к ним, желающим избавления от страданий и слияния в общем на всех "наслаждении". Благо, что меня тогда "отшвырнуло", а то бы сейчас не сидел здесь и с тобой не разговаривал, - Виктор, и правда, выглядел испуганно, а ведь более смелого человека Вика еще в жизни не встречала. Разве что их с Витей родители.

И тут на сердце у Вики похолодело от внезапной догадки. Денеб... Если верить Кри, душа Джахаркха произошла от Денеба. Неужели эта звезда пыталась когда-то создать собственную цивилизацию, подобно Солнцу? И вот так вот собрала ее в "высшую сферу" - звезду?! Либо же нет, если кто-то привел тамошних "людей" в нее и повредил сознание самого светила? Ведь, очевидно, все так просто - маги "Атлантиды", подсказанный им механизм - он должен был также "поразить вирусом Джахаркх" сознание звезды, перенаправив внутрь нее страдающие сути! И покажите на милость хоть одно светило, которое после такой "клизмы" не будет бояться рискованных проектов с созданием живых цивилизаций! Неужели она, и правда, способна понимать всех?.. Вика в смятении бросила ракету и облокотилась на стол, вздрагивая от неясного ощущения внутри. Жуткой, пугающей правильности догадки, в которую не хотелось верить. Потом она все-таки неуверенно спросила, надеясь, что Витя ее разубедит:

- Ты ведь маг. Как там тебя назвали в Пределе? Мэльхинор, да? Смотрящий в душу? Значит, наверняка, знаешь. Скажи. Можно ли, чисто технически, так поступить с целым народом... Нет, даже целым человечеством. Сплавить воедино все сути? Утрамбовать их в одну душу с миллиардом лиц? Страдающую от этого лже-единства, но не способную вновь разделиться, обреченную присоединять к себе такие же слабые сути, какими образована была некогда она сама?

Витя поперхнулся и судорожным движением руки стал водить по воздуху у бедра. Вика сквозь дымку на глазах почти различала уже контуры его альтера. Черно-сине-фиолетовый волчонок с пробивающимися серебристыми волосами на холке. Ее слова исходили от сути, почти от сердца, будто когда-то, в забытой жизни, она уже думала об этом или даже знала доподлинно природу сути таинственного Джахаркха, вероятно, сумевшего испугать даже собственную звезду-прародителя. Творец, предавший свой мир. Витя тихо и очень серьезно ответил - совершенно замогильным, безразличным тоном. Только пальцы сжались до побеления костяшек на холке незримого альтера, выдавая дикое напряжение:

- Ты только что слово в слово повторила вопрос Ди Элин, адресованный мне после этих же слов. А я - повторяю свой ответ. Подобное могли "создать", как мне кажется, лишь с одним умыслом. Попытаться сравнять свое сознание со звездой, используя количество душ внутри себя, а не качество собственной. Сиять, как звезда, стать выше звезды... Возможно, уравнять себя с творцом материальной вселенной... Но это лишь моя версия. Под светом звезд все возможно.

Вика вопросительно и очень серьезно поглядела на Витю, требуя продолжения этой мысли. Он, чуть ослабив хватку на шее альтера, прохладно продолжил:

- По нашему с Ди Элин и Баальбери мнению, была еще какая-то иная цивилизация. До нашей - начавшейся с истории первых магистров, первой эпохи Земли. Иная цивилизация, возможно, на Земле, возможно, где-то еще. Которая также имела шанс пройти с четью смыкание миров. И упустила этот шанс, позволив природе планеты погибнуть в катастрофе. Их сути, сути предателей, убивших родной мир своими действиями или, напротив, бездействием, были сплавлены воедино и навсегда лишены возможности упокоиться. Они были собраны вокруг души какого-то тамошнего "магистра", попытавшегося стать этим самым сверхбожеством - гнусной пародией на известное нам ныне Спасение. Хотя, возможно, оно и было творцом - но в этом случае вина еще тяжелее, потому что это уже предательство. Уж и не знаю - просто генетическая память, видимо, какая-то присутствует или наследие на мне чье неизвестное "висит". Никто ведь не знает, даже сам отец, кто нашему роду "аватарный дух" подкинул и от какого именно магистра он исходил. Но иногда я чувствую родственность в Искариоте - и это пугает меня до обморока. Будто наши души имеют общий корень, общий исток. Подчас я и сам не знаю, чего можно ожидать от себя в такие моменты, потому никогда не обижаюсь, когда люди интуитивно не доверяют мне, как бы искренне я ни говорил. Искариот ведь тоже казался всем искренним, в нем "богатства мнений" хватало, но... - Виктор продолжал что-то говорить, а Вика отвернулась к стене, чтобы скрыть слезы. Настороженность Мира стала понятной. Как и слова Кри о "настоящем белом лебеде". Если эта глупая теория верна, Денеб, избавившись от гнойника в своем сердце, нашел единственный способ компенсировать причиненное зло. Видимо, именно так возник он, нынешний Виктор, хотя и не ясно до конца, кто же он такой на самом деле и что значит это странное имя - Камель. Но картина постепенно стала проясняться - и это радовало девушку. И все более очевидными становились сходства между звездами и душами людей. Образ и подобие никогда не были пустыми словами - теперь это можно считать почти что доказанным логически. И это подбодрило Вику, как ничто иное в сегодняшний день. Какой-то грустный он вышел, не такой, каким хотела видеть его девушка. Слезы уже успели подсохнуть - и Вика вновь прислушалась к словам юноши, глубоко погрузившегося в рассуждения и, слава Богу, не обратившего внимание на ее шальные мысли, - В любом случае, самостоятельно разорвать это "единство" подобная суть, полагаю, не способна. Это только теория, без доказательств, можно сказать - опасения обжегшихся на молоке. Но тогда, в 1962-1963-м мы, даже не обдумывая правильность или неправильность решения, начали разрабатывать план возвращения индиго на Землю. Первое поколение - просто живущие, без особых даров. Они должны были немного, в меру сил и возможностей, изменить психологический климат и создать одним своим присутствием на Земле условия в местном духе, подходящие для прихода второго поколения. Среди них, кстати, было немало фантастов. Ну а второе - это, собственно, мы: изменяющие. Маги и ведьмы - в качестве иерархов сети индиго; целители, предсказатели и "воины света" - в роли наглядного примера человечеству и источника полезных сведений. Не буду рассказывать подробно - оставим это на следующий раз.

Вика задумчиво кивнула и почувствовала, что у нее на языке, как всегда, вертится навязчивый и, наверняка, крайне неприятный для друга вопрос. Но она всегда их задавала: как доказала жизнь, это оказывались самые нужные и важные вопросы:

- А Иуда и Матвей? Как вы поступили с ними?

Виктор вздрогнул и набрал в грудь побольше воздуха. Он неволновался, но ощущалось, что сказать друг хочет нечто неприятное. В конце концов, он все-таки решился - и ответил:

- Надеюсь, ты нас поймешь. Мы просто отпустили их. На Землю. Они не сами сбежали.

Вика замерла. Сначала ей захотелось закричать на друга и швырнуть в него ракеткой со всей силы, устроить истерику и забиться агонизирующей чайкой в самый темный угол спортзала. Но ощущение внутри мгновенно погасило это желание. Прислушиваясь к себе, минуту она простояла молча, а Виктор будто бы ждал "суда" над собой. Потом, тяжело вздохнув, Вика посмотрела на друга прямо. В зелено-карих глазах застыло сейчас вымученное, усталое выражение, никак не способное пребывать на лице двадцатилетней студентки филфака, "жизни не видевшей, пороху не нюхавшей". Но все же по этому изящному лицу блуждала сейчас усталая улыбка. Вика прошептала:

- Как тогда, с незнакомцем. То же двойственное ощущение. Дьявольские мысли. Дьявольские методы. Поставить перед фактом. Решить все за людей. Просчитать заранее. Определить вероятные течения событий. Направление путей. Организовать контролируемую неконтролируемость, чтобы, используя предсказуемые действия живого "обстоятельства", заставляя преодолевать его совместно, становясь союзниками в силу наличия неодолимой в одиночку силы, шагнуть за предел возможного и воплотить нечто невероятное на этом витке спирали. Принцип ускорения эволюции - так эта подлая схема называлась когда-то на заре?! И после - открыть всю правду, какой бы жестокой она ни была. А дальше - заставить с ней примириться: проявить волю и мужество там, где уже и самих тошнит от собственных методов, где совесть рвет якобы бессмертную душу на части! В такие моменты искренне сомневаешься в ее бессмертии. Но ты все равно продолжаешь "играть" - потому что начатое дело должно быть завершено, так ведь?! ЭТО мы называем теперь испытанием на право быть вечными? Да, именно это, я помню, к сожалению, я все это помню, потому что я та - кто я есть. Но я ненавижу ЭТО и потому - бегу, ухожу в сторону, отдаляюсь от проклятых кленовых листьев! И даже от Сато, пытающегося хоть как-то смягчить последствия применяемых методов. Теперь ясно вам?! Тебе, Вить, хотя бы ясно, почему я предпочитаю просто жить? Право иметь по-настоящему вечную душу, небывалые изгибы эволюции - все это так красиво, так нежно и ласково звучит, будто чайка бьется в порывах рассветного ветра. Когда-то на заре я тоже все это слушала с наивной, доверчивой, детской улыбкой. Но вот теперь сомнения грызут - какую цену мы заставляем платить за это Землю и людей?! Когда я думаю о том, что случилось с Матвеем - у меня волосы на затылке дыбом встают, а ведь с колокольни Кри и это - "только лишь игра"! О них всех, у кого души кровью сочатся из-за "проигрыша" в "партиях" этого сражения с "обстоятельствами" кто-нибудь кроме тебя и меня вообще подумал?! - На этот раз вздрогнул и отступил Виктор. Но нет, он не испугался тени, вновь скользнувшей по ее лицу. Он отошел ровно для того, чтобы не столкнутся с подругой лбами при поклоне. Это окончательно добило девушку. Вика вымученно приняла жест уважения, грустно и почти истерично рассмеялась про себя и облокотилась на стену зала, рассматривая раскиданные по полу мячи. Только через минуту, подышав глубоко, как советуют маститые йоги, они уже куда более спокойным и тихим тоном спросила, - Надеюсь, вы хотя бы бесконтрольными их действия не оставили?

Виктор даже преувеличенно облегченно вздохнул, отойдя к скамейке и прямо-таки обрушившись на нее. Весь его вид выдавал вселенское облегчение, будто это именно он лично выпускал на волю самого страшного зверя, какого только можно представить. Юноша улыбнулся, а Вика в ответ глупо хихикнула, стирая с лица ну уж слишком серьезное выражение третейского судьи. Друг с утомленным облегчением ответил:

- Нет, конечно. Держим, пока есть силы и возможности. Кроме того, Матвею мы смогли немного "расчистить наследие". А в последнее время, я уже говорил, кто-то еще неосязаемо помогает, будто "подхватив на ладонь" всю сеть индиго - все оттуда же, как-будто-из-ниоткуда. В ядро разве что пробрался? Для мужчины это вроде как более чем маловероятно. Но Иуда свои бесчинства все равно продолжает, пусть и приходится ему для этого преодолевать нашу волю и сопротивление, изворачиваться по-всякому, притворяться этаким подобием "бога-отца" и борца за освобождение мира от зла. Все того же "зла", как ты понимаешь - у него на лбу написано крупными буквами: "ВЫ - МЯСО!". То он мечется к Пределу, пытаясь "посылать" туда "новообращенных" магов и ведьм своего личного, вновь развернутого эгрегора, то искажает духовный мир Земли. Буриданов козел, да и только. В общем, занимается он все тем же, чем и раньше. Только в этом году, такое ощущение, что вслед за каждым его действием - из того же "ниоткуда" приходит возвратная волна, половину его плетений по ветру развеивающая серебристой пылью, половину - расплетающая в на диво интересные связки. Я все наблюдаю-наблюдаю за этим процессом, и, кажется, правда, начинаю узнавать руку магистра, который может так исподволь вмешиваться. И потому, Вик, у меня к тебе будет еще одна просьба, чтобы уже до конца быть уверенным, что восстановил полностью правильно всю цепочку: от первой эпохи до наших дней.

Девушка улыбнулась. Она уже и так поняла:

- Хочешь, чтобы я рассказала тебе о незнакомце, с которого все началось? По мне, все и так очевидно, но... Всякое может быть - ты прав. Расскажу, конечно.

Виктор с улыбкой кивнул. Вика прошлась широкими шагами по залу. Подняла было с пола баскетбольный мячик, примеряясь к кольцу в углу, но кидать не стала. Просто вспомнила сам момент: бросок. Камешек, падающий в воду. Черт, ну почему это так трогательно выглядит только в исполнении "незнакомца"?! Ох, не зря его волчонок старше щеночка не стареет, а коварный ворон - напротив, не глупеет и не молодеет. Вика туманно улыбнулась своим мыслям и, едва не подпрыгивая, подбежала к другу, схватив его за руку. Витя удивленно на нее посмотрел, а его альтер, кажется, заходил кругами вокруг них. Вика же тихо сказала:

- Не здесь. Там, где с ним встретились. Иначе рассказ неполный будет.

Виктор на секунду замер в недоумении. Потом хлопнул себя по лбу, пробурчав что-то "маговское" по поводу "памяти места". Вика улыбнулась. Она почувствовала, что путь, "подсказанный" незнакомцем, теперь, и правда, возвращается в исходную точку. А значит - завершается. Скоро ей можно будет вернуться к родному филфаку и больше не ввязываться в эти игрища.

Глава 7. "Правда"

Докуда мы дойдем - никто знать не мог, И напрасно верили в дни... Когда мы всех поймем, и все будет в срок, Но не ясно - где же они?.. (с) "Кукрыниксы", "Ясные дни"

- Да, он, определенно, - не из числа индиго. Этот вариант отметаем. Не могу понять. Я не вижу его - вижу альтеров и иные сущности, и не по одной, а десятки, если не сотни - повсюду, в любых слоях и закоулках, от порога Бездны до глубин Предела. Но это - лишь проекции идей, как фотоснимки по сравнению с оригиналом. Его самого просто нет здесь. Нет и следа его сути. Однако он похож на нас... Нет, судя по сказанному им, скорее это мы все похожи на него, будто для Ди Элин этот характер и сам вид души служил эталоном мага. Только без лишних "резких" углов - их она сгладила, спрямила либо вовсе убрала... Не яс-сно... Слушай, Вик, ты можешь пересказать ту беседу целиком и полностью? Это очень важно, поверь, возможно, важнее всех Евангелий и Предела вместе взятых! Есть такие случаи, когда аватарных наследников и магистра, передающего им матрицу своей сущности, очень сложно отличить. Я хочу понять, кого именно ты встретила. Только наследника или... В общем, рассказывай все и подробно.

Девушка пожала плечами и тоскливо посмотрела в сторону пруда. Что бы она ни говорила, что бы ни решала, он, если это и правда он, заранее все предсказал. И попрощался, пожелав счастья. Это его любимое слово - "Прощай!" Дьявол, как же трудно судить Сато!.. Этот пруд, красивый, спокойный, вечный пруд. Конечно, по нему уже не бежит та зыбкая, странная волна, разошедшаяся кругами от брошенного им камешка. И в кустах не прячется невидимый глазу серебряный волчонок, кажущийся теперь уже совсем седым, несмотря на всю свою молодость и молодость "хозяина". Небо над головой не было, как при той встрече, словно бы расчерчено облаками на две разделенные и единые половины: темно-синюю с серебристой полоской грани и бело-голубую в золотистом свете Солнца. Оно оставалось равномерно голубым, беззаботным, совсем не по-осеннему легкомысленным. И все же тот разговор легко всплывал в памяти. Казалось, она способна вспомнить каждое слово, сказанное незнакомцем, будто и сейчас он сидит здесь и произносит все те же слова, бросая все тот же камешек в пруд, а она тогда еще осторожно, недоверчиво слушает историю начала двух миров, не зная, верить в нее или бежать со всех ног без оглядки. Вика вздохнула и повернулась к замершему в ожидании ответа Виктору. Один из лучших магов-учеников апостола Петра. Он, и правда, многими чертами похож на незнакомца, как брат, но так ли это? "Неузнанным приду". Неузнанным даже самим собой, или же это вовсе и не Кадм? Кто знает, что значило имя "Камель" на самом деле, ведь Светозар, определенно, - лишь один из многих возможных переводов, Виктор сам это признал. И все же - его волк, он действительно похож на волчонка Сато: нет, не внешним видом, скорее характером, душой, если у альтера есть своя душа. Но избрали эти представители одного рода очень разные пути. Впрочем, не исключающие друг друга, однако для нее лично - который теперь важнее, к кому вернее и надежнее прислушиваться? От волка Виктора не исходит этого ощущения "седых шерстинок" на шкуре альтера, наболевших знаний и излишней памяти у него самого, а они ведь многое меняют... В ее глазах - особенно меняют, но что именно... Дьявол! Хватит. Пора заканчивать с этими мыслями уже раз и навсегда! И Вика отстранила, наконец, бесполезные соображения и начала рассказывать, не упуская и малейших деталей, стараясь до последнего слова передать все, что с таким трудом улеглось считанные недели назад где-то в глубине ее души.

Почему-то только теперь вспомнилось куда более важное раннее ощущение - "он бы расстроился, если бы я стала Думать над этим, а не Чувствовать"... Какому же идиоту пришло в голову соединить в одном человеке беспощадную силу Антареса, замысловатый ум Сатурна и "благое коварство" Сотиса? Создать из самого себя инструмент, способный справиться с недостатками дьявольских методов, став дьяволом в отношении самого себя? Как это глупо, глупо, глупо! И Вика резко оборвала мысли, больше подходящие Элин, нежели ей, и уже больше не отрывалась на них от куда более важного рассказа.

Наконец, она дошла до слов о "брате, пожелавшем воссоединить миры". Странно. Виктор вздрогнул и, кажется, даже побледнел, прошептав что-то вроде "серебро тысячи звезд легло на рог единорога". Вике почудилось вдруг, что он готов сорваться со скамьи и заходить кругами, пытаясь обнаружить следы незнакомца. По крайней мере, его альтер, кажется, именно так и поступил... Неужели все-таки?.. Или нелепое совпадение? Сам юноша поглядел на девушку очень внимательно и широко улыбнулся:

- И правда, удивительная ты. Среди нас эмпатов хватает, но Предел - место, в котором миры изначально крепко переплетены, даже будучи... В общем, странно было бы, если бы мы не впитали его и местные духовные законы каждой клеточкой тела и души. А ты и нас всех превосходишь. Буквально на лету улавливаешь, что в душе человека происходит. Но то, что ты сейчас рассказала... Трудно поверить, но и не поверить - просто невозможно. А ведь я еще столько раз хотел сказать... Хотя нет, я не прав, он ведь не желал и сам говорить - кто тогда я такой, чтобы решать за тебя, если и он - не стал... Но слова о брате - все упрощают.

"И правда - не стал. Неужели это все-таки ты и, даже не помня, гордишься им? Глупо. Весь "подсказанный" путь говорит лишь о том, что это Сато гордится Кадмом и предпочитает сводить пути людей с ним, а сам вечно отходит в тень. Как же все это решить-то?" Вика с изнеможением посмотрела на Виктора. Она привыкла уже к его самоуверенности и крайней убежденности в любых смелых заявлениях. Видеть его в явной растерянности казалось теперь даже не странным - удивительным. Заметив ее интерес, Витя вновь опустился на скамейку, с которой все-таки подскочил, и рассеянно провел по воздуху рукой, будто бы поглаживая кого-то. Вика хотела было спросить, как все-таки стабильно видеть альтера, но тут же и сама почувствовала прохаживающегося рядом волчонка. Так просто - нужно было лишь представить его от сердца - не концентрироваться на взгляде или мыслях - и волк сам "нарисовался". Альтер закончил свои безуспешные поиски и перебрался обратно - поближе к ногам хозяина. Нужно будет постараться запомнить это ощущение, чтобы в дальнейшем сразу "видеть" альтеров. Надоело уже каждый раз "настраиваться" или случайно ловить образ.

- Так что в этой истории такого удивительного? Я все еще не до конца понимаю, о чем ты рассказываешь, но, судя по тому, что узнала из твоих историй, встреченный мной человек - всего лишь магистр одной из ранних эпох. Третьей там или даже второй - из тех, что еще помнили, как все на самом деле начиналось. Возможно, и правда, аватарный наследник, вроде Петра. Все это странно, конечно, но в жизни, думаю, и не такие встречи случаются, - "Я снова убегаю" - с сожалением отметила Вика. Виктор посмотрел на нее как-то до боли серьезно, на секунду вздрогнул, потом вновь погладил волка, а лицо его приняло выражение, как выразился бы классик, "крайней задумчивости и душевных метаний". Секунд десять помолчав, он все-таки ответил:

- Да, в самом начале рассказа я тоже подумал, что просто старый магистр и аватарный наследник кого-нибудь из первого рода, вырванный невесть из какого слоя теней концом эры. Хотя уже при нашем разговоре о Пределе появилась иная версия, но она была слишком маловероятной. Кроме того, в момент, когда ты сказала о брате, покрывало реконструкции слегка "приподнялось", напомнив, как было в начале. "Может, и не совсем "просто магистр" - так я думал до этого, с магами ведь никогда ничего "просто" не бывает. По себе и своим друзьям знаю, что не "почернели" еще. Но этот волк, как ты его описала, поведение незнакомца, его слова, сама рассказанная история и особенно фраза о брате... а еще - твои собственные странные мысли, уж прости, я слышу их отголоски, как бы "тихо" ты ни пыталась думать, - в этом случае вся, абсолютна вся цепочка поступков и лиц связывается воедино, все становится понятным. Это был тот, кто оставил наследие - не наследник... Но, Вик, само имя "Сато" и твои осколочные воспоминания из прошлых жизней - ничего тебе не дают. Он всегда был крайне скрытен и только благодаря Петру и "щедрости" Сотиса, я узнал о нем несколько больше тебя. Осмелюсь предположить, что, возможно, и намного больше твоего. Потому все это изначально - отнюдь не "игра". На деле, зная его, ты его совсем не знаешь... И если это, действительно, он, быть может, будущее все же окажется не таким страшным, как мы предполагаем. В конце концов, не только людская незрелость, но и бесконтрольность действий магов более всего влияют на вероятный еще исход. Да и такой сильный вредитель, как Иуда, - уже явный перебор, особенно на фоне явного недостатка нормальных магов среди индиго и дефицита времени. Как бы там ни сложилось, что бы ни сотворил он с собственной душой, вынужден признать: он всегда делал ее такой, чтобы механизм соответствовал его главной и единственной цели - защите Земли, Мира. Как он ныне относится к людям - я не осмелюсь предполагать, взгляды каждого человека изменчивы и этот магистр - не исключение. В самом начале своего пути он ненавидел человеческий род за тот вред, который эволюция людей наносила природе Земли и ее детям, но вот сам этот Мир - он любил всегда и, осмелюсь предположить, будет любить и впредь.

Это даже не пунктик, это суть его души - стремление, порыв, чувство - как угодно можно назвать. То, что его ведет сквозь все жизни. Как дело обстоит теперь с его отношением к людям - сложно предположить, нужно пообщаться с ним лично, хотя само его внимание к тебе, девушке, научившейся понимать столь многих, - уже говорит о сильных поправках в его взглядах относительно людей. По крайней мере, кое-что важное он уже сделал. Я не говорил, но... - Виктор замялся, и потом вскинул голову, грустно посмотрев на Вику, - Кем бы ни был я сам, позволил мне достичь Предела и родится вновь именно он. Я... где-то потерялся, заблудился, забыл дорогу домой, потерял все, что имел, и, кажется, среди потерянного было немало гордости и прочих неприятных черт. Но потом в этом кромешном Ничто - случилось соприкосновение наших душ, это что-то вроде "буксира", позволяющего увести одной душе другую по своим следам, но вызывающего опасное сближение даже не сущностей, сутей. Их участки намертво отпечатываются друг на друге - и такая связь уже навсегда. Больше, чем братство. Две новых души - вместо двух старых. Пойми и это... А дальше - я помню только Предел. Больше ничего не всплывает кроме той вечной тиши Ничто, но, изучая сказанное тобой и узнанное мной, я знаю ответ на вопрос - "кто?" И как бы там ни было, возвращение твоего "незнакомца" в мир может стать для всех нас столь же спасительным, как и возвращение его брата - для самых обычных людей.

- Брата... Значит, все-таки Христа? - Вика произнесла это с завуалированным вызовом, но неожиданно по старой привычке захлопнула рот ладошкой, испугавшись, наконец, собственных мыслей и теорий. В чем она вообще могла быть уверенной?! Так смело рассуждала сегодня, будто уже стала экспертом по истинной истории Земли! Но осколки памяти - лишь осколки, части пути, "подаренного" ей незнакомцем, и многие из них - как выяснилось - уже реконструированы и сто тысяч раз изменены все тем же "Сато"... Кри же предупреждал - только в потоке его фантазии она, не имея опыта "выцеплять" нужные факты, просто не обратила внимания на намеки! Девушка откинулась на спинку скамейки и звонко, совсем по-детски рассмеялась, окончательно расставаясь с личиной "суровой и справедливой Элин" - эта сущность скорее должна принадлежать загадочной Ди Элин - и радуясь ощущению вновь легко вспорхнувшей над головой собственной серебряной чайки. Да, ясно, конечно ясно, что Виктор прав во всем: она на самом деле ничегошеньки не знает, кроме своей правды. Да и сам Сато знает не больше, просто имеет иную правду, которую старается совместить с остальными таким вот причудливым способом - показав, как она действует. И никто в этом мире не знает истины - только свою и чужие правды, которые оказались доступны пониманию. Вот и все. Все просто. Их нужно научиться согласовать и использовать совместно - так ведь легко, как куличики из песка лепить. Можно же было и раньше это ощутить - но она так увлеклась мыслями, расчетами, "силой стальной мудрости Элин"... И благо, что ее при этом не покинула родная, дорогая, милая, такая привычная серебряная чайка. Для нее лично - символ свободы и радостной вести.

И не стоит слишком глубоко увлекаться его миром - правдой незнакомца. Глупо, только теперь уже глупо - с ее стороны. Потому и возникло вновь это ощущение - что он расстроится, если она будет слишком много мыслить и слишком мало чувствовать. Не этого он желал от человека, не этого ждал от венца природы! Вот оно - прощальное предупреждение ворона. Это ведь не ее Дело в жизни - строить теории, не ее сфера душевного мастерства - познакомиться с ней стоило только для понимания самого незнакомца и подобных ему магистров, но не более. А сфера у нее есть своя собственная, богатая, как выяснилось, на сюрпризы, таящиеся за разнообразием чувств и ощущений - и незнакомец, кажется, вполне определенно указал на ее важность. И значит... Воспоминания Элин начали таять, как снежный ком с наступлением жаркой весны, уходя к кому-то, кому они были намного нужнее, чем ей. Но опыт, ради которого они появились, остался. Вика улыбнулась, прищурившись от радости при виде яркого-яркого Солнышка. Это был просто путь, показавший ей несколько важных правд по-разному мудрых и любимых Миром людей. Мастеров? Или же учеников? А скорее - и то, и другое. Иначе ведь в Мире не бывает - объем непознанного всегда больше понятого и усвоенного, и постоянно умножается. Вот только незнакомец, увы, - так и остался загадкой.

Нет, все-таки прав он был в своем невысказанном упреке: не стоит позволять уму погружаться в хитросплетения теорий - чужой для нее его мир. Слишком чужой. Даже мир, привычный Виктору и остальным индиго, не казался Вике таким чужим, как зыбкое пространство догадок и предположений, сплетающихся историй и едва слышимых мелодий, кружащееся порывами ветра вокруг незнакомца в ту встречу. Но его мир Вике был по-иному понятным, не логикой, а скорее именно сердцем - чувствами. Во время встречи с Кри она не чувствовала подобного - там буянила только память самого Мира, а здесь - ощущения исходили от ее собственной души. А что касается правд... Видимо, Мир так распорядился: узнать истину или, кто знает, создать ее можно будет, только сложив правды вместе, но и это нужно сделать, не нарушив гармонии и не смешав все в невыразительный бесполезный ком обесцененных знаний. Да-а, все-таки она изрядно поторопилась, оценивая действия незнакомца категорично - быть может, в "подаренном" пути было больше смысла, чем она заметила, часто "оглядываясь по сторонам" мысленно и все меньше вслушиваясь в собственные ощущения.

Отвлекшись, наконец, от запоздалых "прозрений", Вика заметила, что Виктор смотрит на нее как-то странно: одновременно и предельно серьезно, и с какой-то неуловимой долей восхищения. Она покраснела, уловив этот приятный, но незаслуженный "привкус" в его эмоциях. В конце концов, она только что чуть не наделала ошибок со своими рассуждизмами и, кажется, слишком поторопилась считать себя "уже-не-второкурсницей-филфака". Витя улыбнулся и покачал головой:

- Видел примерно, что именно ты представляла. Просто, предполагая с высокой долей вероятности, кого именно ты оказалась способна понять, не будучи при этом магом и не вступая на путь... Поверь, восхищения эта твоя способность более чем заслуживает. Даже из магистров, и подчас не единожды магистров, заметь, - мало кто его способен хоть отчасти понимать, а уж из верующих и живущих - просто никто. Но, видимо, времена изменились. Или у тебя дар какой-то новый, доселе неизвестный, либо, как всегда, основательно забытый. Потому что, Вик, человеческий это дар - думаю, именно это твой незнакомец и посчитал чудом. Он ведь разочаровался в роде людском давным-давно, а тут вдруг - Ты. Или же я просто ошибся, хотя я редко ошибаюсь в таких логически и интуитивно связанных выводах - даже апостол Петр это признал в 1979-м, когда я окончил обучение у него... Так ты ведь поняла, о ком идет речь?

И Витя посмотрел на Вику так, будто ее ответ решал судьбу целого мира. Девушка смутилась и отвернулась в сторону пруда. Но потом решила не обижаться на странный тон и пожала плечами:

- Я ведь, и правда, ни капельки не разбираюсь во всем этом. А предположения - это просто мысли, как в том лабиринте внутри здания - иллюзии. Точного знания или ощущения - нет, кроме того, что Кри с Сато, определенно, "родственники", только одну и ту же сферу умений используют очень по-разному. Но ведь, и правда, - нет у меня факта. Так что, извини, не поняла. Может, ты сам мне скажешь? - Вика ответила Вите грустной полуулыбкой.

Он закусил губу. Волка друг поглаживал уже вдвойне сильнее, будто пытаясь распушить тому холку. С улыбкой Вика отметила, что и сам альтер при этом скорчил на звериной морде до боли серьезное выражение, не обращая внимания на изрядно потрепанный ладонью "хозяина" загривок. В конце концов, юноша со вздохом спросил:

- А если я все же промолчу, ты будешь сильно огорчена?

Вика наклонила голову, наконец-то прислушиваясь к своим родным, замечательным собственным ощущениям. За последние пару безумных недель, начавшихся с памятной встречи на этой же скамейке, она имела немало возможностей убедиться в силе своих чувств и интуиции. Но те как будто решили именно теперь разом умолкнуть, и лишь в самой глубине бились дуэтом два прямо противоположных желания: все узнать или... забыть и узнанное. Виктор кивнул.

- Уловил, можешь не отвечать. Могу даже объяснить. Хочешь?

Вика просто кивнула, по-прежнему пытаясь разбудить свою задремавшую интуицию, но и к словам друга прислушивалась очень внимательно.

- Он же оставил выбор за тобой. Иначе бы противоречивости желаний сейчас не возникло. Но именно из-за вашей встречи произошло все последующее, в том числе и наше "случайное" столкновение у ворот парка. Встреча с этим... человеком... - это как встреча с судьбой, которая ляжет под ноги, даст что-то новое, избавит от ненужного тебе, научит слышать подсказки своей сути и сущности... И в конце концов, приведет к выбору, где ты будешь решать сама: двигаться по выпавшей дороге дальше или посчитать достигнутое достаточным, вернувшись на прежнюю тропу. Ох, надо же, вспомнил петрову науку о путях-дорогах. Он сам до конца так и не сумел освоить эту часть наследия, скажу тебе по большому секрету, но хотя бы понял, как оно устроено, - Виктор замялся, но поймав ободряющий взгляд девушки, сам немного приободрился и продолжил, - Я это к чему. То что он магистр и относительно древний - твердый факт, да и наследие на Петре "висит" именно его - эффект идентичен. Но на характере наставника - это отразилось в малой мере, а здесь и сейчас я прямо-таки пронаблюдал его во всей полноте, присматриваясь к тебе, да и к себе самому. И этот магистр, судя по описанию, действительно долгое время пропадал где-то, возможно, и в тенях. Впрочем, полагаю, ему все же помогли выбраться - шанс вылезти самому из дельты теней практически равен нулю, никакое мастерство не поможет там, где царит полное Ничто. Как и в космосе, кстати, но еще хуже - ведь и звезд нет, а значит, нет и движения сознания. Самому из той тюрьмы невозможно выбраться, хоть ты всю душу в это дело вложи, насколько я знаю по рассказам немногих вылезших из теней целыми магистров. И если помог индиго, то ему мало за это памятник поставить - имя увековечить следует, хотя способных копаться в глубоких тенях среди нас - единицы, разве что одна отреченная... О Серемене так и не сложилось единого мнения: все боялись ее, внучки Иуды, воплощенного ангела смерти, но и одновременно - надеялись на нее. Есть в ее сути нечто... Не знаю, как сказать... Пронзительно чистое и высшее что ли... Но тем не менее, мы отрекли ее, когда Серемена убила собственную мать, обвинив ее в предательстве. Доказать не смогла - и отправилась следом за ней, а я до сих пор чувствую, что мы совершили грубую ошибку, отрекая ее. Не знаю - доказательств, и правда, не было. Но Серемена, при всей своей агрессивности и опасности сущности, всегда сохраняла чистейшую, похожую на крылатую капельку хрусталя, суть. А Арамина, ее мать... В нее мне никогда не удавалось заглянуть: она вела себя образцово, помогала всем нам, но при одной попытке "сунуться" внутрь ее души, на меня тут же обрушивался шквал отвлекающих факторов, мешающих сосредоточиться. Хотя она вроде ведьма - не маг, но... Кто знает. Так или иначе, весь иудин род - слишком загадочен, сложно судить о чем-либо...

Вика на мгновение замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Она попыталась, как обычно выражался Витя, "считать информацию" с духовного мира, или даже вообще - Мира, раз уж с последним ее суть все-таки настолько связана. Неужели все люди могли бы этим пользоваться, если бы не глупили? Жаль, что этого никто не понял раньше... И вот, что-то, кажется, получилось. По крайней мере, Вика почувствовала, как тоненькие ручейки воздуха будто бы потянулись к ней со всех сторон, неся с собой приятный влажный сквозняк и "концентрированные" сведения. Вика улыбнулась: о том, что вода может хранить информацию, она слышала, но никогда не предполагала, что подобная способность есть и у воздуха, а здесь они были еще и смешаны... Странно, в этот момент девушке показалось, что она может попросить информацию у любой, абсолютно любой частицы материального мира, любой стихии. Это было правдой в пройденном пути и одновременно воодушевляло... но и погружало в самую что ни на есть меланхолическую грусть, упорно связывающую мысли в пропорционально зависимую цепочку: "способность - ответственность". Как и тогда, во время разговора в офисе "Феникса" и далее - в спортзале. А потом она вздрогнула, отогнав эти смутные отдаленные печали, и прошептала:

- Серемена - намного мудрее, чем вы думаете. Каким бы из своих ликов она к вам ни повернулась. У нее - совсем иная мораль, даже для магистров - иная. Она - отличается вообще от всех нынешних одушевленных созданий слишком многими чертами самой сути. Лишь по форме ее кубок похож на человеческую душу. Серемена защищает Мир, и по возможности - людей, но лишь за очень немногих готова жизнь отдать, и сделала бы это только при острейшей необходимости. И кто она на самом деле - большой вопрос, прямо-таки огромный. Она и среди индиго, и среди чистых духов - выделялась бы разительно, не говоря уже о людях. Потому, видимо, и спряталась за образом ангела смерти - чтобы не возникло у вас желания копнуть глубже. А к Арамине лучше вообще не прикасаться - она схватит все, что попадет в ее поле зрения, или хотя бы попытается это у тебя отобрать. Своей сути у нее нет вообще. Потеряла. Отдала давным-давно... Теперь пытается красть чужие. Она намного страшнее и, пожалуй даже, опаснее своего отца. Спасает только то, что она труслива, бережет свою шкурку, потому что знает, что второй шкуры у нее никогда уже не будет, что бы это ни значило. Пока вредит по мелочи, пользуясь доверчивостью и слабостями иных магов, но крайне опасается действий, при которых она сама полностью открыта. Если ее будет за что осудить - никто не встанет на защиту, ее сотрут в порошок вместе со шкурой. Но она научилась скрываться, таиться и списывать свою личную вину на действия глупцов, ей доверившихся и использованных в качестве "рабов-передатчиков". И еще она - чистый маг, не ведьма, огромной силы маг, но кем-то жестко связанный, ограниченный, по рукам и ногам. Серемена и Арамина - это что-то из подлинной истории зари нашего мира, сама Земля едва это помнит за всеми изменениями и реконструкциями пяти эпох, да и то лишь потому, что Серемена чрезвычайно важна, а Арамина - столь же опасна... Что-то вроде доисторического "дьявола поневоле". В любом случае, вы грубо ошиблись, поверив, что она - ведьма. Этого дара в ней нет вообще. Для него нужна суть, - Вика покачала головой, пытаясь вслушаться уже в собственное сердце - но то, в отличие от природы, тихо молчало, не давая никаких ответов. Как будто ей, Вике, было очень опасно касаться этой "лже-ведьмы", несмотря на свой странный дар. Пусть даже и просто - ощущениями. Витя растерянно пожал плечами и, заметив задумчивое молчание девушки, вернулся к прежней теме, постаравшись забыть о неприятном эпизоде:

- В общем, наставник многое скрывал и не желал рассказывать, но со мной нередко делился впечатлениями о "дарителе". И описывал всплывающие время от времени фрагменты из памяти этого духа, некоторые из которых очень сильно изменили апостолу собственную личность. Именно они неприкрыто проскальзывали в том рассказе незнакомца помимо всех прочих фактов, что я перечислял. Не сказать, что в сумме картинка вышла совсем уж полная и целостная, но она совпадает с рассказанной тобой до мельчайших деталей, хотя у логики, говорят, много уровней... - Вика не выдержала и громко рассмеялась. Братья они или не братья, но мыслят временами до боли похоже!

Витя остановился и перевел дух, с легким недоумением косясь на хохочущую во весь голос подругу. И все же Вика чувствовала легкое недовольство, и даже не нужно было прислушиваться к себе, чтобы понять, откуда оно возникло.

- Все же ты не мог бы ни уводить разговор в сторону? Пожалуйста, ты обещал сказать, почему возникло это двойственное ощущение в душе. Словно река делится на два русла, не решаясь, по которому впадать в океан. Вроде бы океан один и тот же...

- ...но дальнейший путь течения самой реки - все меняет только для нее, - Витя до крови закусил губу и совсем уж обреченно вздохнул. Потом каким-то совершенно безэмоциональным, несвойственным ему голосом, напоминая незнакомца уже куда сильнее, ответил:

- Если узнаешь - назад дороги не будет. А такие знания могут не просто веру пошатнуть. Они ее снесут до основания и фундамента не оставят. По большому счету, что индиго? Мы - те же верующие, "душу имеющие", плоть от плоти царствия Спасителя, пусть среди нас есть и ведьмы, и маги, это не делает лишние знания и проблемы опасными. Если же ты узнаешь хоть что-то на самом деле серьезное о мире и истории того незнакомца, о проблемах, которые он пытается и не может решить... Узнаешь об истинной и целостной его истории... Я просто боюсь и, как и он, не желаю решать за тебя. Это кажется лишь соприкосновением двух правд, двух душ, только игрой, возникающей, между их личными мирами. Но, Вик, пойми одну вещь, которая является безотносительной правдой: за игрой всегда прячут именно проблемы, которые почти невозможно решать. И именно в ее процессе - их решают. Для того - это "странное" развлечение с теориями и уровнями логики. Твой незнакомец - в центре игры. Он видит очень серьезные проблемы. И с твоим-то сердцем и сопереживанием "узнать" - может оказаться синонимичным "разделить эти проблемы". Именно этого он не желает. Потому и решение - целиком и полностью за тобой, при всех фактах, что узнала.

Виктор уныло и растерянно пожал плечами, а волк его спрятал голову в лапы. Вика протянула руку, чтобы погладить невидимого альтера, и тот благодарно ткнулся носом ей в ладонь. На секунду девушке показалось, что она физически почувствовала холод и влажность волчьего носа, но через мгновение ощущение соприкосновения миров прошло. Виктор облегченно вздохнул, но бледность с его лица так и не сошла, а голос оставался все таким же бесстрастным:

- Он просто боялся за тебя и не стал решать сам, хотя это было бы в его характере - игнорировать свободу воли людей, руководствуясь правильностью поступка, и решать за всех на своем пути, как за ну очень маленьких детей. Но в тебе он почему-то увидел резкое исключение из этого незыблемого правила. Именно поэтому, по ходу дела, оборвал историю в самом начале и оставил тебе возможность выбирать самой и, если тебе это понадобиться, свободно строить теории. Я уверен в своих выводах. И я... Я просто тебе объяснил. Вот и все. Глубже понимать его мотивы тебе не нужно. Этого достаточно - чтобы что-то решить для себя, кажется так, - Рассеянно почесал указательным пальцем висок Витя, приглядываясь то ли к горизонту, то ли к дальнему краю пруда.

- Значит, ты мне о нем больше ничего не скажешь? - Вика произнесла это с уверенностью, хотя и оставила сказанное вопросом. В душе она чувствовала, что друг сейчас поступает правильно. Витя улыбнулся, ощутив ее понимание:

- Ни одного слова. Но если ты сделаешь выбор - вы либо встретитесь вновь, либо больше никогда не увидитесь. Зависит от того, что именно выберешь и готова ли будешь задавать прямые вопросы, зная, что услышишь в ответ лишь его правду... или просто решишь навсегда забыть. В любом случае, это будет случайная встреча, если она вообще произойдет. Хотя я, как и он, сильно в этом сомневаюсь. Но ведь бывают в мире случайности...

- Ага, и как правило, они отнюдь не случайны, - Вика улыбнулась. Она до сих пор не понимала, как устроена эта странная цепочка событий и взаимосвязей, вызывающая те или иные встречи и мысли по воле попавших в эту цепочку людей. Для нее подобное мышление, понимание было ну слишком уж "чужим" и непривычным... И все же... За звеньями этой цепочки, как и за кружевом танца, она чувствовала целый Мир. Она поняла это, когда отбросила логику - и просто смотрела, ощущала, воспринимала показанное ей действо. И это был тот самый Мир, о котором она не могла думать иначе: Бог и Мир, души со всеми их "слоями" и то, что связывает тела и души миллиардами нитей, среди чего они протянуты, в единое разнообразие. Разные: тонкие и прочные, чувственные и духовные, холодные и горячие, материальные и невидимые. Как альтеры, как Предел, как весь Эстрей-Астерий, одно название которого приятно холодит душу, как природа Земли, как все планеты и звезды, как реки и тела людей, как ниточки звездной пыли - все это части единого в разнообразии Мира, а души людей - и правда, образуют Бога, и каждая из них может сравниться с этой высотой. Ну а союз Мира и Бога уже сам по себе настолько красив, что его рука не поднимется ни у какого "судьи" разрушить, будто бы где-то среди того странного Ничто пересеклись навсегда две вечности - материальная и духовная - образовав новый цветок с четырьмя лепестками... Кем надо быть, чтобы встать против этого? Разве что таким лжецом, трусом и слабохарактерным беглецом, каким на протяжении всех жизней оставался один только Иуда и подобные ему. Испугавшиеся испытаний и одиночества души, решившие, что Мир сам упадет к ним в руки, если хорошенько поныть о справедливости Господней, а уж какой-нибудь "господь" для таких - всегда найдется. Страшно так жить: быть готовым довериться любому, кто предложит легкий и гладкий путь, жалость и понимание, не предлагая выйти из этого состояния и лишь затягивая его удавкой на шее. И кто тогда настоящий дьявол? Нет уж, Мир не так прост, чтобы судить на раз-два, но и не так сложен, чтобы ломать голову мыслями вместо использования чувств, раз уж повезло родиться человеком. Вика вздохнула и уже привычным движением остановила дальнейший ход рассуждений, возвращаясь к теме разговора с другом.

- Я...

- Возможно, и правда, ты из тех, кто сможет услышать его историю полностью и сохранить свою личную веру, - Растерянно поводил в воздухе ладонью Виктор. Судя по виду, он вновь "подслушивал" мысли, и заметил в них нечто, на что не обращал до того момента внимания, - Ведь вера у тебя куда шире, чем кажется... Я вообще не вижу в тебе грани, Вика, - Виктор неожиданно прервал ее, не дав ответить на свое резкое заявление, - Вот, понял наконец, что именно меня больше всего в тебе удивило и вызывает восхищение день за днем. Все никак не мог докопаться, а ведь так просто оказалось. Нет грани. Ее просто - нет! Она не тонка и не невидима, как я сначала подумал. Ее просто нет и никогда не было! Суть и сущность будто перетекают друг в друга, являя собой и личность, и сознание, и суть, и сущность одновременно...

- Ты о чем? - Вика неожиданно даже для самой себя подняла с земли камушек и повертела в ладони. Даже если учитывать эту странную связь с Миром... Но может, она - только следствие? Тогда как? Если то, что описал Виктор, должно образоваться лишь при идеальном смыкании двух миров, то откуда у нее такая душа? Да уж. Раньше загадочным был незнакомец, что же теперь - и она сама тоже?.. Вика недовольно встряхнула головой и попыталась прислушаться к ощущениям внутри, но они лишь отражали ровное, как гладь пруда, спокойствие. Все было абсолютно правильно, но... Никаких ответов. И никакой "истинной" памяти... Впрочем, может, она - просто "потерявшаяся" индиго, ведь и аура похожа, и души также соединены из-за жизни в загадочном Пределе.

Но тут она перевела взгляд на Виктора. И почувствовала, что друг в полном смятении, граничащем с потрясением... Странная реакция на привычный для индиго вид души, пусть даже и встретившийся у человека "непричастного", земного, в Пределе не бывавшего. И все же Вика не хотела мешать ему переживать это - заваливать Витю вопросами раньше времени. Объяснит сам - когда найдет слова. Вика молча повернулась лицом к пруду и привстала. Как у незнакомца у нее ведь не получится - он вынуждал камешек лететь сверху вниз, задавая это движение ладонью изначально и резко. А ей хотелось бросить его иначе. Вика легонько зажала камешек большим, указательным и средним пальцем и просто подбросила по низкой дуге. И странно. Как раз в этот момент Солнце решило выглянуть из-за слоистых непроглядных облаков. Глупо немного - Солнце и Солнце, веками оно на небе "висит" - а тут вдруг будто чудо какое случилось. И все же так красиво совпало: камешек описал дугу, будто бы коснувшись самого краешка солнечного диска, и опустился в воду, запустив несколько тихих, почти незаметных волн вокруг себя. А за спиной прозвучали очень тихие и спокойные слова:

- Для тебя изначально нет двух миров - есть только Мир. Для тебя нет живущих и магов - есть только люди, и сама ты - на 100% человек! Не делишь ты и любое единство по признаку: "суть" и "сущность". Да, можно воссоединить осколки разбитой вазы - но это будет новая ваза, сколь бы мастерски ни были они склеены. И линия соединения навсегда останется заметной, лишая вазу ее первозданной красоты... В твоей душе этого разделения нет. На суть и сущность, на мир материальный и духовный, на небо и землю, на пути и выбор - ничего из этих пар мыслимых и дополняющих друг друга противоположностей, "бинарных оппозиций", как называют их маги, и устранение противоречий между которыми - показатель уровня их истинного мастерства. Вот почему незнакомец, как ты верно подметила, с изумлением и надеждой смотрел на тебя. Я был прав. Он просто увидел то, чего никак не ожидал увидеть - больше уже никогда. Чудо. А во всем Мире есть очень мало вещей, которые он мог бы посчитать именно Чудом. Чудо, легко уместившееся целиком и полностью в человеческом теле. И знаешь что, Вик, - Виктор недоверчиво покачал головой, - Ты не поверишь, быть может, но и я считаю тебя - Чудом, которого просто не может быть сейчас.

- Ты не преувеличиваешь? А как же сами дети индиго? - Вика иронично улыбнулась, вспомнив подобную манеру Кри. Витя, кажется, и правда, слишком "разогнался", - Вы, как я погляжу, тоже представляете собой подобные "единства в телах". И вас куда больше, чем меня - одной на всех. Зачем тогда столько высоких слов и заявлений о чудесах? Я - просто человечек такой, не более. Есть и другие. Ведь не может ни быть! А уж если приплюсовать всех вас, то я и вовсе потеряюсь среди этой "сине-фиолетовой" толпы.

И уж чего Вика точно не ожидала, так того, что Виктор побледнеет, как мел, после этих ее вполне логичных слов, и отшатнется! А его рука на холке невидимого волка сжалась, будто в судороге. На морде альтера отпечаталось еще более болезненное выражение - будто тот был готов завыть и отнюдь не из-за стиснутой хозяином шеи, а из-за его переживаний. Вика попробовала "расшифровать" это ощущение... Раскаяние?! Да, какое-то дикое, исступленное раскаяние! Но за что, спрашивается? Ладно, поди не будет таиться - и сам скажет, чего гадать-то... Вот теперь ощущения окончательно превратились в сплошные вопросительные знаки... Наконец, друг медленно, каким-то замогильно-обреченным тоном, срывающимся на шепот, неожиданно начал говорить оправдывающимся, оченьвиноватым голосом, совершенно ему не свойственным:

- Так ты все-таки не поняла сама?! Чего я не договаривал?! И даже после собственного заявления о "фантастическом размахе" моих рассказов?! Даже после всех описаний Предела и Иуды?! Вик, прости. Я не лгал. Прямо - не лгал. Просто не смог сразу договорить. Это как личная черта, которую не всегда есть силы переступить сразу. В общем, как бы помягче-то... Наш Предел, и правда, многое собрал воедино. Сути, сущности, альтеров, духовные механизмы... Но это не вся правда. Пожалуйста, прости за это, я и здесь, кажется, по привычке побоялся разрушить твою веру. Теперь сам вижу - только зря тебя скрытничеством обидел. Ты куда крепче нас в Своей вере, просто это очень сложно понять сразу. Мы прошли через разочарование, чтобы научиться верить еще сильнее, ты же изначально ясно видишь то, во что мы только научились верить под конец истории Предела, и то - лишь благодаря стараниям знающей правду Ди Элин.

- Тогда выскажи, наконец, уже всю свою правду, - Вика вновь узнала свой ледяной тон. Впрочем, она сумела сказать это беззлобно, скорее разрешая, чем - с осуждением. Виктор облегченно вздохнул, почувствовав этот нюанс в ее тоне, и заговорив уже без странно-ожесточенного раскаяния в голосе, вызвавшего у Вики недоумение:

- Мы, индиго, имеем сути, сущности, личности, сознание. В Пределе наши личные сущности до последней частички повторяют земные тела... - Витя глубоко вдохнул, будто переступая какую-то невидимую, личную "грань". И выдохнув, продолжил, - Но тел нет. Кошлесс - мертвая пустошь. Голая, безжизненная, высасывающая из души все соки пустошь. Мы есть, но нас - нет. Мы - существуем, но не живем. "Вырваны" из природы. Индиго - часть духовного мира, но для материального мы - прозрачные тени, блуждающие по серой пустоши. Да, время в Пределе идет параллельно Земле, повторены физические, химические, биологические законы с помощью в миллиарды раз меньшего числа элементарных частиц, имеющих подобные земным связи между собой, но более изменчивые, - по образу и подобию все, что возможно повторить, зная оригинал. Кадм, видимо, был мастером "уплотнения" духа и копирования материальных форм с помощью рассеянных частиц - так он и создал этот "Рай Христов" из "копилки", наполненной звездным светом, как раз-таки частицами разного рода... Но чего-то все равно остро не хватает в такой псевдоматериальной жизни, и это ощущение вызывает у нас, вроде бы связанных и заботящихся друг о друге, острое, непроходящее чувство одиночества. Будто лишившись жизни в телах, на Земле, перестав рождаться здесь раз за разом, мы предали Мир, и одиночество стало нашей ценой за это предательство. Эту пустошь, поверхность Кошлесса, мы чувствуем каждой частичкой собственной сути, она пропитала наши сущности насквозь, как на Земле - пропитывают даже самые поврежденные души жизнь и природа, излечивая их. Пустошь же - убивает в нас все человевеческое: каплю за каплей, черту за чертой. Постепенно мы, индиго, становились все более холодными, агрессивными, беспокойными, одинокими, черствыми, безразличными, сами не замечая этого, пока все не свершилось... А здесь - "отмерзая" - превращаемся теперь в довольно слабых, пусть и сравнительно много знающих детей, склонных к истерикам, взрывам эмоций, резкости, метаниям из-за возвращения давно утраченной способности ощущать Мир и испытывать чувства, а не одни лишь эмоции - хлипкую правополушарную замену способностям живого бьющегося сердца. И само наше существование в Пределе - лишь отсрочка, требующая однажды оплатить накопленный за время пребывания там "счет" - вдвойне, а то и втройне. Не "Рай" это - колония, основанная беглецами из единственного во вселенной человеческого Рая - с Земли. И не знаю я, Вик, не знаю, никогда не видел лично я подобных тебе, а встретил на своем пути всего за десяток лет немало людей, в том числе - и Настоящих, как принято говорить. Это - и правда, и факт... Э-э-э... Прости еще раз, в общем, я... Я просто не мог этого признать. Больно. Обидно...

- ...и стыдно, - Грустно окончила девушка за друга, опустив голову. Потом, чуть прищурившись, посмотрела на Виктора. Да, он был прав, но... все равно ошибся. Предательства в поступке индиго она не чувствовала, ощущала лишь неизбежность возникновения этого долга и его последующей оплаты. Иначе не получалось бы ничего изменить - никто бы просто не понял, в чем состоит ошибка и зачем менять. Но кто заложил это жестокое испытание - оставалось только догадываться, хотя мысли, конечно, были. Слишком уж испытание это гладко вписывалось в концепцию "дать путь - позволить пройти - помочь понять - заставить вернуться на исходную с опытом", но одно дело - предполагать, и совсем иное - знать точно. Вика просто предполагала - не более, перебирая разные варианты. Виктор же, ощутив ее ободряющую в какой-то мере мысль, продолжил, уже спокойнее и без такого надрыва в голосе:

- Этот псевдоматериальный мир, копирующий природу не до конца, лишь до предела "сгущения" элементарных частичек - тот самый Рай, что обещал верующим Христос - "Иерусалим небесный". Потому и "Предел", кстати. "И смерти больше не будет". Сущность просто не может физически умереть, а суть - изначально вечна, в теле или в духе находится она - не важно. И нет животных, которых можно заставить эволюционировать до обезьян, нет даже растений! Разве что бактерии - где-нибудь очень глубоко в слоях почвы. Потребовались бы миллиарды лет, чтобы "вырастить" на Кошлессе атмосферу и тела, подгоняя эволюцию "случайными" сочетаниями генов, ошибочными мутациями, действуя наугад и тысячи раз ошибаясь в этом процессе... Потому мы так любим земную природу и можем часами лежать где-нибудь на лесной поляне, ни о чем не думая, просто наслаждаясь Ею и ощущениями, блуждающими по телу. Слишком долго были лишены такой возможности, слишком хорошо понимаем, что именно потеряли, попав в "Иерусалим небесный". Люди просто не способны ощутить, что могут потерять навсегда c окончанием 2012-го, если развяжут войну или продолжат полагаться на "всесильную систему", или вовсе сойдут с ума во время смыкания миров, но, Вик... Мы на все двести, а то и триста уверены в одном: потерять Землю, позволить кому-то убить ее или привести к гибели, отговариваясь "исходом в высшие сферы" - значит совершить преступление. И его Мир людям не простит. Ни в Пределе, ни где-либо еще - мы не спасемся. Нас просто сотрут. Возможно, сотрут даже и сути. Не знаю. Но еще страшнее - если нас "сделают" чем-то вроде Иуды, "сутью-человечеством" - врагу не пожелаешь такой судьбы! Ди Элин всегда вздрагивала от ужаса, высказывая эту мысль как самое страшное предположение и будто примеряя его роль на себя. В эти минуты на ее лицо было по-настоящему больно смотреть - будто ее только что дважды расстреляли, потом воскресили и проткнули насквозь десятков охотничьих ножей. И среди индиго эту мысль все воспринимают, как непреложную истину. Позволим угробить мир - не сможем даже умереть по-настоящему и попадем, воистину, в ад. Не знаю как еще назвать, потому что у меня просто нет иных слов для определения искариотовской "души". Предполагая самое худшее, стремись к наилучшему результату - это уже почти девиз для нас. Позволяет хоть каких-то успехов добиться. Хотя они вечно кажутся такими незначительными, что в прорубь нырнуть от всех проблем подчас хочется! Но больше нельзя никуда бежать - да и некуда. Под ногами - Земля. Конечный и начальный пункт нашего пути в никуда, начавшегося с креста.

Вика судорожно передернула плечами. Она тоже представила и в полной мере ощутила все, что должна была испытать Ди Элин Да'ара Индиго после подобных мыслей и сравнений. Видимо, она отличалась не менее богатым образным воображением... Тоже, в какой-то мере, родственная душа. Не хотелось обрывать разговор на жуткой ноте, и Вика натянуто весело спросила:

- Так все же, причем здесь я?

Виктор улыбнулся, как бы "стряхивая" все неприятные воспоминания. А его альтер, и правда, отряхнулся, совсем по-собачьи завиляв при этом хвостом. Впрочем, быстро опомнился и вновь принял суровый волчий облик. Вика отметила, что воспринимать сущности ей становится все проще, будто бы "зрение" привыкало к видению и этого слоя мира вместе с материальным, уловив ритм сердца. Витя уже совсем спокойно ответил:

- Незнакомец прав - миры неизбежно сомкнуться. Как прав и в том, что зависеть исход будет от силы каждого из миров. Времени осталось мало, и пока совершенно не ясно, что делать с упорным нежеланием людей внимательно изучать мир и познавать себя, как если бы от этого зависела вся их дальнейшая жизнь. А ведь так и есть, но попробуй докажи хоть что-то этим упертым лбам! Непонятно, как справиться с автоматизированной системой, "распрыскивающей" в воздух программу дальнейшей деградации человека до амебы. В конце концов, что делать с Эстреем Земли, который сейчас больше похож на руины, укрытые куполом Безмолвия! Про грань я вовсе не заикаюсь. Иуда и его "ручные" маги знатно постарались превратить все в невыразительную черно-серо-золотую кашу, текущую по инерции, выбирающую самые простые пути, ведущие только к деградации. Настраивающие людей не думать - брать, что дают, и радоваться, что существуешь, а если при деньгах - то и вовсе счастливчик... И все же твой неслучайный собеседник уже дал нам одну надежду, сказав о решенной судьбе Эстрея. Не так давно, в конце лета, мы и сами почувствовали приход Безмолвия - такое сложно пропустить, при нашей-то степени погруженности по самые уши в дела духовного мира. Посчитали было, что это - какая-то глупая ошибка или чья-то жестокая насмешка над нашими совершенно безосновательными надеждами... Но если, и правда, есть ведь такой вариант, что запущена короткая эпоха Эстрея с очень плотным соотношением времени... Тогда он сформируется по заданному неизвестным магистром сценарию "сверху-вниз", отрезая Иуду от возможности вмешаться в процесс - он ведь до смерти боится Безмолвия и всего, что с ним связано, а оно на этот раз не исчезло, как вроде бы должно происходить после момента "запуска" эпохи. Это, наверняка, дает какую-то возможность решить вопросы ускоренной эволюции сутей людей с помощью особенностей сна и устройства духовного мира. Но если не будет эталона, устраняющего главное противоречие - дисбаланс между телом и душой, в самом конце все может провалиться. И индиго - не эталон, мы только-только вернулись в телесную жизнь и теперь пытаемся пережить это потрясение, залечить раны от призрачной жизни. Ты же... Вик, ты - просто отдельный сказ, и для подобного соединения - правда, эталон. Я слышал от Сотиса, что отличие Пришествия Христа от подобных историй "спасителей-Солнц" прежде - в том, что он вручил всем людям Земли равное право использовать не только свою общую сущность-Бог, второй закон, но и доступ к силам Сердца Земли - четвертого - вам вручил. От этого все проблемы и дальнейшие ошибки случились, потому как владеть такой силой и не уметь распоряжаться ею - да еще и массово - это слишком опасно: законом для Земли и людей становится то, что мыслит масса как закон жизни. Остается лишь убедить эту самую массу людей... А потом в ужасе думать, как теперь разгрести последствия своего, на поверку, ведущего к деградации закона. И все это, видимо, нужно было - чтобы уяснить простую правду: нет вообще в мире никаких массовых методов, все они - количественные, а души - уникальны, и каждой - можно подсказать только самые общие вещи, в остальном полагаясь на свободу воли и взаимопощь людей. А мы - просто "пасли стадо жезлом каленым", как куча дурных пастухов! Но потом все же поняли - после того, как Иуда нам продемонстрировал во всей красе методы управления слепой белой биомассой и к чему они в итоге приводят, уже на примере своей собственной души! Слепыми котятами в проруби мы были, а не управителями людской эволюции! Потому Мир и Бога этот союз, заложенный Христом-мечтателем, еще сильнее разобщил, а не объединил, как он, видимо, надеялся, соединяя в наследии людям оба закона. Вот и расплачиваемся теперь.

Но теперь я тебя встретил - того самого человека, который может по полному праву владеть и владеет этим наследием, и - нет грани! Значит, Кадм был прав - этот способ, действительно, соединял миры, просто... Тогда он поторопился, но может быть - хоть теперь... Вот это и есть - вторая надежда за две недели, более удачного месяца за последние пять лет я еще не переживал! Вновь прав чертов незнакомец, чтоб ему уже провалиться - манипулятор несчастный! Это точно он, больше просто некому! Хотя, я как всегда, оставляю 1% вероятности ошибки при себе - хватает, чтобы сомневаться в наличии факта, а не простой догадке, - Виктор судорожно выдохнул и окончательно умолк.

Вика продолжала смотреть на него недоверчиво, но решила ничего не говорить. Ей хотелось оспорить сказанное, только вот внутреннее ощущение правды не позволяло этого сделать. Оно шло от ее собственной души, и это, наверное в первый раз, вызывало дикое раздражение. Находиться в роли "эталона" было непривычно и неприятно, будто стоишь и глупо улыбаешься посреди необозримой сцены в кругу софитов. Как сложно и тяжело было чувствовать себя и объектом чужой надежды. Вика чувствовала, что все еще имеет эту возможность - "забыть", отказаться, перечеркнуть обе встречи - и с незнакомцем, и с Виктором. Как чувствовала и то, что это - ее полное право, что в отказе - не будет ни вины, ни преступления. Большим преступлением будет принять на себя ответственность, с которой не готова справляться. Перед ней теперь уже полностью, окончательно, целиком обрисовался тот самый выбор, к которому должен был привести ее путь, "подсказанный" незнакомцем...

И на ходу делать его девушка не собиралась.

- Много слов, и больше их не нужно, - Вика уже и сама все поняла. Почувствовала. Интуиция подсказала. Кто знает, откуда именно пришло это понимание. Не от незнакомца, не от пути. От собственного сердца, сути, но как-то странно, более полно, чем раньше, подробно, ясно и четко. Видимо, и правда, ее связь с Миром была изначально очень сильной, хотя имя "Элин" здесь явно не причем, словно многозначительный псевдоним, которым незнакомец подменил на пути... Боже, опять мысли! Нет уж, все. Конец. Вика с легкой насмешкой обернулась к недоверчиво улыбающемуся Виктору и в ответ ему наивно, совсем по-детски, улыбнулась, - Все кончилось. Правда. Выбор - это уже совсем другая история, и мне, поверь, некуда торопиться. Я... А я просто чувствую: как тебя, этот пруд, воздух, воду и сам Мир, - и Вика улыбнулась совсем уж по-озорному, отделавшись от всех и всяческих мыслей.

- Ты уверена? - Недоверчиво протянул Витя, вертя в руках подаренные ему часы. Кстати, кажется, Вика даже расслышала тиканье стрелок - впрочем, она и не сомневалась, что друг их починит, а вот у незнакомца они обязательно остановятся. Судьба такая. У баланса - своя, у движения - своя, - Все-таки осталась недосказанность...

- Знаешь, Вить, никогда не любила эти мелодраматические фразы, но ведь правда же. Как Скарлетт когда-то губами писательницы произнесла: "Об этом я подумаю завтра". А сейчас - и поважнее дела есть! Мама сказала, вечером пирог испечет, так что побежали к ней в гости. Оба проголодались, еще бы можно было твоего альтера накормить - совсем бы здорово было.

Вот теперь Виктор был полностью убит. Он с непониманием смотрел на лицо девушки, еще секунду назад упорно пытавшейся осмыслить, понять, принять вещи, которые и индиго-то не все и не сразу принимали. Он же только что ворочала в своей голове шлакоблоки теорий и десятки выводов, не говоря уже о всех ощущениях и чувствах! А сейчас - мгновенно - не осталось и следа от чуть печальной задумчивости или судорожных поисков ответа в собственном сердце. Такой безупречно гладкий переход казался, мягко говоря, странным, но юноша уже понял, что в случае Вики привычные ему оценки и психологические схемы не работают. Морально устарели. Как, видимо, понял это при встрече с девушкой и незнакомец...

- А и пошли! - Наконец, выбрался он из собственных раздумий, - А альтеру я копию пирога придумаю - он идеями питается, как я - едой.

Они убежали. Ушли. Направились домой. Так сказать - вернее. Да и Солнце, всесветлый Ра, явно соскучилось по дому, смело ныряя краем своего вечного диска за горизонт - чтобы принести свой свет другой стороне загадочной планеты. В эти мгновения пруд совсем ненадолго, до момента полного захода, окрасился в багряные тона, осветив странным, будто нездешним, огнем остроконечные кленовые листья, свободно плавающие по зыбким водам посреди пруда.

Как когда-то давно, почти на этом же самом месте, восходящее Солнце позолотило своим светом точно такие же, не изменившиеся и за тридцать с лишним тысяч лет, остроконечные кленовые листья, выстлавшиеся осенним ковром у самых ног первого мага...

Барнаул. 2009 год.

Оглавление

Глава 1. "Крест"

Глава 2. "Небо"

Глава 3. "Воля"

Глава 4. "Надежда"

Глава 5. "Феникс"

Глава 6. "Предел"

Глава 7. "Правда"