Под руку с Одиночеством. Дальше [Олег Аркадьев] (fb2) читать онлайн

Расчленение I

Пролог

 

«Сейчас удочку сломаем, осторожнее! — беспокоилось Альтер Эго.

Не боись, у нас еще одна есть…

Да стравливай больше, порвем же леску!

Тихо, я уже завела ее, — руководила своими действиями Танька, аккуратно вылавливая большую рыбину на завтрак.»

 

Реальность оказалась красивой и почти необитаемой. Стройные деревья и шелковистая трава выглядели, словно ухоженный парк. Загорать в тени, не обременяя себя одеждой, было неимоверно приятно. По чьей злой прихоти здесь водились плавающие комары — непонятно. Но даже отсутствие возможности долго резвиться в прозрачной речке не омрачала настроения.

Девочка с котенком уже вторую неделю с пользой проводили время на той самой опушке, над которой видели стаю птеродактилей. Не только загорали, но много бегали, изучали окрестности, собирали ягоды, осваивали импровизированные акробатические трюки и даже строили замок на песчаном берегу.

В экспедиционном снаряжении, кроме удочек, были капкан и арбалет, но Танечка была очень доброй и стеснялась убивать животных ради еды. А вот рыбка…

 

«А чего она?! Сама виновата, прыгает все время, а мне есть что-то нужно или где? — оправдывалось Второе Я.

И Лютого кормить лучше свежим, — подтвердила Танька.

Правильно. Мы ж не сетями, все честно.»

 

«Давай я сам буду ловить, без охоты скоро совсем захирею, — попросил маленький леопард.»

«Мокрятиной будешь, а фена здесь нет.

В прошлый раз кто в палатке стал отряхиваться?!

Да, кто?!»

 

«Все, обидели котика. Я — спать, раз вы такие.»

Они хорошо понимали, что пора «сматывать удочки» и искать новые ощущения.

 

Уже вечером, посадив Лютого на багажник своего серебристого велосипеда, Танька оглянулась на чудный чистый лес, мысленно попрощалась со всеми встреченными обитателями и попросила прощения у поредевшего семейства рыб. Грустно вздохнув, она вывела всю компанию в новую реальность.

 

 

Часть 1

 

Как известно, у собак всегда есть под рукой блокнот, в который они записывают самые интересные наблюдения за миром людей. У попавшей в первый Танькин сон дворняги таких блокнотов накопилась целая куча. Пес попался общительный, с удовольствием делился впечатлениями, рассказывал о девочке на качелях, стоящих в огромной луже, и о другой, на самокате и с маленьким плюшевым зверьком на поводке. Пока все это окончательно не надоело и не разбудило.

 

«Ну что за чушь! Будто я сама всего этого не замечаю, — вяло пронеслось в подсознании. — Какие они все-таки навязчивые, эти собаки…

Понимаешь, что произошло? — растирая затекшую руку, спросила у себя Танька.

А? Точно! Я сон видела! Ура!

Первый. Не кажется странным?

Думаешь, было астральное нападение? — выдвинула предположение, поежившись от утреннего холода.

Факт.

Лют? Ты как?»

 

«Спать хочу. Всю ночь караулил, — котик широко зевнул, обнажая жадные до крови клыки.»

 

Вечером не рискнула ставить палатку в парке, не зная местных традиций. Пришлось расположиться на скамейке в темной боковой аллейке, лишь подстелив под себя спальник. Солнце еще не встало, а сереющее небо уже подсвечивало низкий утренний туман, обещавший солнечный день. Ближайшие кустики манили «слить конденсат», но лень еще не отпустила остатки сна в утреннюю прохладу.

***

— У нас попить — что-нибудь горячее — есть? — сонно спросил техник, зевая во весь рот.

— Газировку в банке можешь разогреть, — ляпнул оператор.

— Я лучше схожу за завтраком. Тебе овсянку?

— С каких пор мы на подножном корме?

— Так, здоровый образ жизни должен быть и все такое…

— У «нашей» набрался? — съехидничал оператор, с улыбкой кивая на изображение.

— Ничего я не набрался, — налился румянцем техник, но задержался еще немного полюбоваться творением.

***

Зевнув и поежившись, Таня села и стала натягивать остывшие кроссовки. В начале аллейки появился неясный силуэт первого прохожего.

 

«Это что за призрак бодрости? — интересовалась половинка девочки.

Мало ли, человек на зарядку вышел. Чем ты недовольна? — помогало обуваться Второе Я.

Он к нам идет, разве не видишь?

Зачем?

Сейчас узнаем, — подумала, вставая и роскошно потягиваясь.»

 

— Доброе утро, — вежливость крепко сидела в Танечке.

— И тебе привет, — гуляющий оказался неопрятной женщиной в мешковатой одежде. Слегка чистые волосы спадали нечесаной сединой на плечи черноглазой незнакомки. — Здравствовать не желаю, а утро у тебя добрым не будет, не обольщайся.

— Что, недержание хамства замучило? Так я помогу, вы только еще чего-нибудь, не подумав, ляпните, пожалуйста.

У неизвестной в одеждах скрывалась длинная кривая палка, отполированная грязными руками. Слегка выдвинув вперед этот посох надежды и опоры, она заговорила:

— Из этой реальности нельзя уйти. Все мы пленники проклятого мира. Не ищи отрады в мечтах и иллюзиях. Спасти может только вера…

— Так, стоп! — выставила перед собой ладошку Таня и взяла под контроль утреннее недоразумение. — Мозги мне не нужно парить. Сама вера и есть иллюзия и надежда. А еще мечта и ожидание, чаянье и предвкушение. Хватит! И здесь достали, — добавила тихо. — А если бы выхода не было, вы бы и не знали, что он вообще возможен! Вот! — она даже подалась вперед, порываясь защититься от страшной новости.

— Да плевать мне на тебя, — под ноги Тане полетел комочек желтоватой слюны, а густой остаток застрял в уголке рта неряхи. — Сама скоро увидишь, — быстро развернулась и побрела прочь.

 

«И что мы теперь делать будем? Сразу уйдем? — совещалась с собой.

Да, пожалуй. Не нравится мне здесь. Лют?»

«Я — за, — поднял хвост мохнатый.»

«Тогда по коням, — додумывала, укладывая спальник в сумку велорюкзака.»

***

Уйти не получилось.

Это точно так же, как получилось, только наоборот.

 

«Приехали, — пробежал противный холодок по Танькиной спине.

Что-то мне домой хочется. Очень, — поежилось Второе Я.

У нас есть это «домой»?

Нет, потому и хочется, — нижняя челюсть предательски дрожала. — Там тепло и надежно. Там ждут и любят. Там защита…

Прекрати! Я сейчас плакать буду, — сильно сжимая рога велосипеда, Танюша дышала все чаще и глубже.»

 

В глазах накопилось слишком много слез и отяжелевшие веки решили сморгнуть влагу на щечки. Пришлось срочно вытираться рукавом и шмыгать носом.

 

«А как же я? — спросил Лютик. — Я уютный и могу защитить. Я люблю и всегда жду. Забыла?»

 

Танюша отпустила, наконец, руль и, обернувшись, взяла на руки единственное родное существо. Уткнулась лицом в лохматое плечо и перестала себя сдерживать. Опыта не было совсем: плакать раньше не приходилось, а глаза на мокром месте не считались…

***

— Застряла! Как так?! Ты куда смотрел?!

— У меня порядок, не ори. Бывает и такое. Ничего, выпутается, она у нас умница.

— Как-то не вписывается ее поведение в образ дьявола, ты не находишь? — спросил техник.

— Просто впитывает эмоциональный опыт каждого, с кем общается. Так что очень даже по-дьявольски, поверь, — расправив плечи, потянулся оператор.

— Так ведь и до дурки недалеко.

— Тебе виднее, — рассмеялся в ответ напарник. — Завтрак неси, лентяй!

 

 

Часть 2

 

Досыта наевшись слёз, Танька дала Лютому его зеленую кошку, взяла в руки себя и куклу и присела на давешнюю скамейку, задумчиво расправляя ленточки в игрушечной прическе.

 

«Выход есть, это точно. Нужен тот, кто знает, где его искать.

Кто это может быть? — удивилось Второе Я.

Родственная душа. Ну, или что там у меня, — смутилась от собственных мыслей девочка.

Такой же ненормальный?

Я нормальная! — возмутилась Танька.

Такой же проходимец, я имела в виду, — запуталось Альтер Эго.

Что?! Да я тебя сейчас…

Прости, прости! Я про проходы между реальностями говорила. Ну, извини, — подлизалась к себе и сразу успокоилась.

Нет, такие только в мире Анси на каждом шагу. Нужно что-то другое…»

 

— Ты почему зареванная? Обидел кто? — прервал размышления девичий голос.

— Умыться нечем. Глупость может обидеть? — не задумываясь, ответила на все вопросы Танька.

— Смотря чья, — хмыкнула девушка в обтягивающей спортивной одежде. — А умыться можно, если дальше по этой дорожке пройти, — махнула она рукой. — Там будет фонтанчик с водой. Откуда ты здесь в такую рань взялась?

— Сильно мешаю? — с подозрением посмотрела на физкультурницу, поджимая ноги под скамейку.

— Вообще не мешаешь. Выглядишь жалко, вот и хотела помочь. Если все в порядке — пока, — помахала рукой девушка, возвращаясь к пробежке.

 

«Поехали умываться, — предложила синеглазая.

Я бы еще и в здешнем озере освежилась, мысли дурные смыла, — добавило подсознание.

Да твою голову промыть — воды не хватит!

Она наша, общая, между прочим! Там еще твои глупости нераспакованные валяются!

Я сейчас кого-то укушу…

Ха! Дать палец? Или за пятку меня тяпнешь? — смеялось Альтер Эго.

Не издевайся, я голодная. Тортик хочу…

И большой кусок жареного мяса впридачу!»

«О, голод! Как мило, что я не одинок в своих желаниях! — присоединился Лютый.»

***

— Раз проголодалась — все в норме. Ты почему так мало набрал? — оператор обернулся к входящему с подносами.

— Так у меня рук-то всего две! — опешил техник.

***

Танька не особенно задумывалась, какое впечатление произведут ее водные процедуры на окружающих. Вволю наплававшись в растворенных лучах утреннего солнца, насилу вытащила из воды своего охранника. Плохие мысли остались в прошлом. Вернулась дерзость.

«Смотрим через астрал, не может инфосфера быть в неведении, — рассуждала девочка.

Правильно! Это вот — подходит? — помогало Второе Я.

Время? При чем здесь?

Оно не существует, есть только сейчас. Если мы сдвинем желание относительно реальности...

Получим материализацию идеи, только в другой реальности. Еще раздвоюсь, чего доброго! А мне и тебя хватает…

Да? А мне вот тебя — нет! — обиделось подсознание.

Что — «нет»? — удивилась себе Танька.

Не хватает тебя, доброй. Все время крысишься…

Ну, извини… Еще варианты есть?

Творить энергию мыслью?

Какой? Где ты ее возьмешь-то?

Уж точно не у тебя!

Мысль и так есть энергия, не путай меня. Хотя…

Что?!

Начнем с биоэнергетиков*!»

***

— Это что за звери? — удивился техник, через силу впихивая в рот полезную кашу.

— Шарлатаны, в основном. Говорят, что умеют исправлять неоднородность поля, прикинь?! — заржал оператор, на зависть некоторым откусывая от шоколадки.

— Какого?

— Внутреннего, в том и прикол!

— Так его же не существует, — растерялся техник. — В смысле, отдельно от… — он изобразил рукой с ложкой всеохватывающий жест.

— А я о чем!

***

Повезло только на пятом по счету «целителе». Танька не отчаивалась, но страх завязнуть в надувательстве малограмотных невежд был.

— Вижу, вижу, — встретил ее экстрасенс[2] в комнате, затемненной толстыми пыльными шторами. В обычной квартире старого дома сделать загадочную обитель сверхъестественного было несложно. — У вас есть проблема…

— Проблемы у всех есть, так что — пальцем в небо. Терпеть не могу макаронные изделия! — разочарованно остановила Танечка любителя наживы.

— При чем здесь макароны? — удивился облаченный в синюю мантию мужичок со странной короткой стрижкой.

— Лапшу не вешай, — потрепала себя по ушку Танька, копируя вычесывающуюся собаку.

— Зачем вы пришли? У вас и платить-то нечем, — скривился повелитель энергий.

— С некоторых пор деньги для меня не проблема, — передразнила кривую мину девочка.

— Мои консультации стоят дорого! А ваша аура… — начал было набивать себе цену, но осекся.

— А так? — улыбнулась Танечка, слегка подправив цвет своего излучения. Получилось вертикальное разделение свечения на золотое и серебристое.

Ошеломленный целитель сел на вовремя пододвинутый посетительницей стул. Не заметив, при этом, что четвероногая мебель приехала из другого конца комнаты.

— Выпейте воды, где она у вас? Эй! Только не в обморок! — кинулась к нему Танька. Такую удачу — настоящего сенситива — глупо было потерять сразу после встречи. Хорошо, успела подпереть сползающего на пол мужчину.

 

«Слабый нынче знахарь пошел!

Так год неурожайный был. Засуха, наверное, — додумало Второе Я.

Сейчас исправим! — материализуя маленький водопад над головой пострадавшего, подумала Танечка.»

 

— Все, все! — заорал, сразу приходя в себя, обладатель сверхчувств.

Ледяная вода оказалась из горного ручья. Почувствовав это, Танька, взвизгнув, отскочила в сторону, а мужичок все-таки грохнулся на пол, больно ударившись локтем.

— Блин, как все неловко-то получилось, — причитала, помогая хозяину сырой мантии обрести устойчивость на ногах.

— Ты кто, девочка? — прозвучало из мокрого человека.

— И почему я стала привыкать к этому вопросу? А если я дьявол, так меня сразу взашей, да? — растерялась в ответ.

— У дьявола не может быть такой ауры… — снова садясь на стул, начал было читать лекцию биоэнергетик.

— Вы что, часто встречаетесь? Видели его в разных ипостасях? — присаживаясь за стол напротив, иронизировала в ответ Таня.

— А ты?

— Чаще в прекрасном настроении. Иначе к зеркалу лучше не подходить, — засмеялась в ответ.

— Один — ноль! Или уже больше?

— Какие счеты между своими! — махнула рукой в ответ. — Как локоть? Могу помочь…

— Спасибо, пройдет. И зачем я тебе? Ясно же, что силы у нас неравные.

— Мне поговорить только. Я оплачу потраченное время…

Мужик безразлично отмахнулся, встал и начал стягивать мокрое облачение, путаясь в липнущей материи:

— Тепленького только наколдуем — и поговорим. У меня и печенье есть…

— Погодите! Я сейчас, — метнулась к двери маленькая молния с хвостиком.

Через некоторое время в квартиру Танькиными усилиями вкатывался велосипед, следом осторожно заглянул Лютик и присел у двери. Оставив дорожного монстра в коридоре, вынула из сумки пакет с собранными только вчера орешками, и другой — с очень сладкими белыми плодами леса.

— Вот, это к столу, попробуйте. Я там, в коридоре, свой велик поставила, ничего? — слегка смутилась своей вольности Танька.

— Валяй, чего уж там. Такую, как ты, можно за всю жизнь не встретить! — расставляя на столе чашки и вазочки с печеньем, улыбался хозяин.

— И я о том же…

***

— Она ему собирается все рассказать? — насторожился техник.

— А ты ей запрети, — получил ехидный ответ. — Что тут такого? Ей все можно, — дополнил оператор печальным вздохом.

 

 

Часть 3

 

Экстрасенса звали Агний. Имя немного не сочеталось со странной прической. Казалось, что верхняя часть его головы служит посадочной площадкой.

 

«Там для игрушечного вертолетика место? — удивилось Альтер Эго.

Или большой мухи. Не отвлекайся! — одернула себя Танька.

Да не похож он на свое имя!

Тебе-то что?

Так, просто…»

 

— Я правильно понимаю? Тебя интересует выход? — разливал горячий напиток по чашкам сенситив.

— Точно. Не понимаю, почему невозможно пройти обычным способом. Мы, кстати, об одном и том же говорим? Вы понимаете, о чем я?

— Естественно! Даже сам хотел бы пройти в другие миры!

— Реальности. Мир — он один. А реальность у каждого своя.

— Даже так? Интересно… Но тогда многое проясняется! Теперь я понимаю, почему такие условия, — он сел на свое место.

— Вы о чем, — откусывая печеньку, спросила Танька.

Сидеть на высоком жестком стуле было не очень удобно, но до сладкого дотягивалась свободно и это радовало.

— О предпосылках к перемещению, разве не поняла еще? — удивление было непритворным.

— Не-а, — запрыгал из стороны в сторону русый хвостик. Похожий на чай терпкий напиток красиво оттенял медовый вкус выпечки. Танька откусила еще кусочек.

— Ты проглоти сначала, — поджал губы Агний.

— Уже. Итак? — появился легкий азарт, в синих глазах мелькали огоньки.

— Условия перехода — жертвы. Чем больше жертв — тем легче передвигаться.

***

— Что за ерунда! Почему он ей такое наплел? — возмущался оператор.

— По-моему, это ты все время напоминаешь, кто она на самом деле, — удивился техник.

— И что с того?!

— Ну, для нее это будет естественно.

— Это для тебя естественно. А у нее, кроме красоты и силы, еще кое-что имеется…

***

«Каким боком здесь жертвы? — поперхнулась от неожиданности Танька.

Энергия. Ты не зря тогда зацепилась за нечто, с ней связанное.

Энергия не бывает отдельной или самостоятельной! Она просто есть. Бери, сколько нужно!

Слишком абстрактное понятие, — охладило разум подсознание.

Зато понятное: все вокруг — и я, то есть, мы — энергия. В бою используем вихрь? А он — один из видов взаимодействия. Правильно?

Сама-то поняла, что сказала?

Нет, но это неважно!

Я и не сомневалась…»

 

— Энергия? — переспросила вслух.

— Она. Нужно причинить как можно больше боли и страданий. Тогда получится перейти в другую реальность, — смачно откусывая кусочек белого плода, пояснил экстрасенс.

— Ничего не понимаю. Взаимосвязь где? Зачем жертвы?

— Это не энергия жизни. И не энергия бытия, ее еще так называют. Что за фрукт? Сладкий такой, — поинтересовался, вытирая салфеткой сок с подбородка.

— Это из другой реальности, не знаю, как называется, — мотнула головой озадаченная Танька. — Нашла в лесу, понравились, взяла с собой немного. Агний, с чего ты взял, что есть разные виды энергии?

— Прочел где-то. Потом сопоставил увиденное однажды, — он вытер руки и облокотился о стол. — При мне был совершен переход, спонтанный. А вот то, что я в этот момент увидел, — поразительно! — он откинулся на спинку стула и задумчиво поджал губы.

— Боишься рассказывать? — понимающе глянула на него Танька.

— Страшно вспоминать. Вот представь «ничто», можешь? — спросил, глядя на отрицательно мотающую головой девочку. — То-то и оно. А я это увидел вокруг места перехода и чуть не обоср… В смысле, попытался обозначить увиденное словами. До сих пор не получается. Для удобства называю это вывороткой[3].

Танька улыбнулась в чашку с напитком: Агний оказался вполне вменяемым и даже интересным.

— С чем сопоставить пришлось? — подняла взгляд.

— Со смертью. Она разливает боль на всех близких. На настоящих друзей, если они есть, но это уже редкое явление, — он снова принялся за белое лакомство, на этот раз предусмотрительно отрезая кусочки ножом.

***

— На что он намекает? — техник копался в каталоге энергий и не мог найти информацию.

— Кажется, начинаю понимать, — загадочно проговорил оператор. — Только я мысль упустил… Вот вечно ты сбиваешь!

— Если она была одна — пиши пропало, уже не найдешь, — серьезно сказал техник.

— Кто — она?!

— Мысль…

***

— Спонтанный переход — это которые на войне случаются? Да? — Танька отложила надкусанное печенье и облизала губы. Пристально посмотрела в глаза собеседника, едва сдерживаясь от взлома его подсознания телепатией.

— Точно. Знаешь ведь, скольких досчитаться не могут…

— Так мне что, на поле боя попасть нужно? — сглотнула недоуменно.

— Нет, не прокатит. Ты должна сама причинить страдание, такова уж природа этой энергии, — Агний снова взялся за чашку и, неотрывно глядя на посетительницу, стал прихлебывать маленькими глотками.

 

«Это за что им наказание? — пыталась понять Танька.

Да уж, целая реальность под таким условием…

А вдруг — не одна!

Будем узнавать? — встрепенулось Альтер Эго.

Оно тебе надо?

Кто?

Знание! Ты меня специально бесишь?

Это от нервов, страшно же. Нам бы выбраться отсюда поскорее…»

 

Агний предлагал погостить у него пару дней, но девочка наотрез отказалась и двинулась к ближайшей окраине. Хотелось открытого пространства, солнца и ветра.

 

«Неизвестно, сколько еще будет тепло, — аргументировала Танька.

И будет ли в следующей реальности лето, — подсознание старалось не допускать к себе плохие мысли.

А так хоть ягоды собирать буду. И грибы.

Твоей голове только грибов не хватало.

Я про съедобные говорю, вообще уже?! — мысленно покрутила пальцем у виска.

Тогда еще рыбки наловим…

И костер вечером сделаем! — добавила с восторгом.

Давай лучше думать, где жертвы брать будем.

И чем эта мысль лучше костра? — не поняла себя.»

***

— Ей придется делать подношение самой себе? Нелепость какая! — возмущался техник.

— Не себе, ты не понял. А все из-за слабоумных, которые ввели понятие темной энергии[4]! Самонадеянные недоумки! — совсем по другому поводу негодовал оператор.

— При чем здесь?

— Слишком четкий образ создали в астрале. Хотя проекция и небольшая получилась, а на целую реальность хватило.

 

 

 

Часть 5

 

По дороге к лесу Танька зачем-то свернула к ближайшей библиотеке. Примостила байк с Лютым возле входа и, тяжко вздохнув, вошла в святилище затхлых фолиантов.

 

«Мы нафига сюда? — любопытствовало Второе Я.

Еще не знаю. Интуицию* слушаться нужно.

О, послушная выискалась! Читать-то хоть умеешь?

Отстань. Из инфосферы слишком много ответов лезет, разбираться придется, — разъяснила себе синеглазая.

Возьми и меня с собой!

А ты кто?

Я твой разум!

Ага! Где ты, а где — разум… Ладно, пошли.»

 

— Здрасьте! — весело обратилась к хранительнице растиражированных знаний. — Что у вас есть по космологии и теоретической физике?

Слегка покрытая пылью и протертым пуховым платком женщина удивленно уставилась на ребенка в веселой бейсболке. Вытянутые на коленках Танькины штаны и озорная футболка совсем не вписывались в образ ботаника. И даже в имидж зоолога не очень влезали.

— Тебе точно не напекло голову? — перегнувшись через алтарь администратора и сдвинув на кончик носа очки, заботливо спросила дама книг.

***

— Ей точно не напекло голову? — встревожился техник.

— Она в шапочке. Закипеть мозги, конечно, могли. Но там сверху такая пимпочка есть — стравливать лишний пар…

— Чего?!

— Анекдот вспомнил, — улыбнулся оператор, — потом расскажу. Все с ней в порядке. Информацию просеивать будет. Только зачем?

***

Из библиотеки Танька вышла счастливая и беззаботная. Как ни странно, в ее отсутствие никто не позарился на стоявший в тени велосипед.

 

«Похоже, мы теперь будем отдыхать в свое удовольствие? — широко зевнул при появлении хозяйки Лютый.»

«Можно подумать, раньше так перетруждались, что пот градом, — удивилась Танька.

Не нуди, сегодня праздник сделаем! — Альтер Эго поддержало леопарда.

Ага, пир и фейерверк с восточными танцами…

Точно! Салют устроим! — выводя велосипед на дорогу, мечтала девочка.

Тебе спички давать нельзя: еще, чего доброго, море подожжешь…

И это мы еще грибов здешних не пробовали, — веселилась теперь от души.»

 

— А дай погадаю, красавица! Всю правду скажу, ничего не утаю. Что было, что будет, чем сердце… — запнулась на полуслове уличная аферистка, встретившись с пронзительным синим взглядом.

— Успокоится оно полным прекращением сердечной деятельности, — отрезвила ее Танечка.

Крупные цветы в рисунке темного платка на плечах мошенницы поспешили крепче переплестись веточками, а с некоторых осыпались лепестки. Танька улыбнулась своей шутке и продолжила:

— На противоположной стороне улицы логово стражей порядка. Сейчас как отдам тебя в их заботливые руки, — она крепко взяла за запястье обманщицу, — так и попадешь в тепло и уют ограниченного решетками пространства.

— Э! Дети голодные, — запричитала совсем молодая женщина, — лекарства купить не на что…

— Нет у тебя детей, — пристально посмотрела в глаза лгунье, — и лекарства тебе не нужны.

— Ай, отпусти! — стала вырываться гадалка. — Сейчас здесь голая упаду и буду кричать! Пусти, кому сказала!

— Прошти ее, она не знает, ш кем швязалась, — приближался дребезжащий голос беззубой подельницы. — Прошу, отпушти наш. Ты бенг[6], правда? Бенг? Не принеши нам беду, прошти, — старушка, замотанная в цветастые бесформенные одежды, умоляюще тянула к Таньке руку, свободную от клюки.

Из-под нечесаных, повязанных засаленной банданой, волос пожилой уличной приставалы смотрели выцветшие серые глаза, полные пожилых слез обреченности.

Просительница остановилась в двух шагах, а сердобольная Танька отпустила ее компаньонку и вернула руку на рог велосипеда. С сомнением покачала головой и почти уже пошла дальше:

— Откуда вы взяли, что я — он? У меня на лбу написано? — она скосила глазки вверх, стараясь рассмотреть мнимую надпись. Не получилось.

— Вишу. Убиваешь ш улыбкой. Такой, как шейчаш, доброй, — кивнула старуха на Танькино личико.

— Ну, ты, монстр шепелявый! Склероз разрешил забыть о страхе? Проваливайте уже, — снова собралась уходить Танька.

— Нет, уходи ты. Уйди из нашего мира. Навшегда! — выставила перед собой руку бесстрашная. — Так надо, я вишу.

Танька иронично хмыкнула и побрела прочь, не забывая посматривать на витрины: требовалась обновка.

***

— Она почему такая счастливая? — терзался техник. — Выяснила что-то?

— Без понятия, — пожал несколько раз плечами в ответ оператор, — могу только догадываться.

— Ну? Не томи, у нее есть ответ? Кого будет в жертву приносить?

— Можно тебя, — оценивающе оглядел коллегу. — Но, боюсь, побрезгует.

— Ты чего, — попятился техник.

— Повторяю: кроме того, что ты замечаешь, у нее есть кое-что еще…

***

«Как она заметила? — думало Альтер Эго.

Умываться нужно лучше, тогда бы только нас увидела, — ответила себе Танька.

Я серьезно.

В этой реальности много одаренных людей, она же фактически заперта. Накопились.

Кстати, об умывании. Может, сегодня в цивилизованном месте переночуем? Ванну примем, Люта отмоем…

Тебе мозги прополощем…

Мечтать не вредно! — показала себе язык девчонка.

Кто ж нас пустит?

Одежду тогда поищем, я платье хочу. Такое, знаешь, вот чтоб здесь и здесь — так. А еще тут — наискосок, а? Здорово?

Ладно, посмотрим, — Танюше давно хотелось чего-нибудь красивого.»

 

 

Часть 6

 

Впереди маячил маленький базарчик, вполне позволяющий прогуляться по рядам вместе с велосипедом. Показались навесы над лавками с одеждой.

 

«Обувь здесь вряд ли сможем выбрать, — сомневалась Танька.

Трикотаж посмотрим, задолбалась уже стирать!

Ой, какие мы нежные! Между прочим, половину я стираю.

Зато я зубы за нас чищу!

А я костер разводила!

А я, а я…»

 

— А-адну минутку, — протяжный властный оклик прервал спор. — Документики на животное, будьте добры, — отсалютовал вооруженный мужчина в форме. Еще двое стояли в нескольких шагах, пытаясь поджечь воткнутые в свои рты палочки…

 

«Что за чушь? — удивилась половинка девочки.

Это сигареты, дурманящее зелье такое, — пояснила Танька.

Нафига им дурман? И так в голове сплошная глупость: видала, у того, тощего, что за мысли?

Паскудные, пошлятина одна. Ишь, смотрит как…

Перед смертью, наверное. Пейзажем наслаждается.

Мысль хорошая…

Да, пейзаж располагает…

Я сказала — мысль!

Я и мысливаю!»

 

Спорить ни с кем не хотелось, материализовывать бумажки со штампами — тем более.

«Лют, можешь… — Танька изобразила, что именно задумала.»

«Повеселимся, — откликнулся хищник, исчезая.»

 

— Вы мне? — останавливаясь и спрыгивая с двухколесного, наивно поинтересовалась Танечка. Ехала она совсем неспешно, так что эффект был хорошо заметен.

Вытянувшееся лицо, в трех экземплярах. Сигареты повисли в растерянности вместе с челюстями. Инструмент для добывания огня тихо выскальзывал из безвольных рук.

— Где… — сглотнул сбой в работе мозга ближайший сторож безгрешности.

— Что «где»? Это игра такая? — захлопала ресничками Танюша. — Вы ищете кого-то?

— У тебя. Здесь, — протянул руку к заднему багажнику, — был. Кто?

— Здорово! — подпрыгнула от восхищения девочка и хлопнула в ладошки. — Уже на два вопроса не могу ответить. Давайте еще, это та-ак интересно, — восторженно округлила глазки.

— Кто? В смысле, где? Он. Тьфу ты, заморочила голову. Документы на животное где?

— Какое? — она с подозрением провела рукой по волосам, ухватила в кулачок и посмотрела на кусочек своего хвостика. — Я не животное, — быстро замотала головой из стороны в сторону. — Это прическа такая, не всамделишний хвост.

— Ты издеваешься? Собака твоя где?

— Нет у меня собаки, — удивленно приподняла бровки, — только кошечка, вот эта, зеленая, — безмятежно показала на игрушку Лютика.

— А кто на багажнике сидел?

— Когда? Ведь кто на нем только не сидел.

— Сейчас! Хватит дурить, — сзади стали подходить подельники блюстителя непорочности, — что за фокусы?

— Фу, как пахнет! — сморщила носик Танюша. — Это от ваших сигарет такой аромат? Не про них вчера говорили, что галлюцинации вызывают?

Перед глазами соучастников надзора за правильностью стали танцевать зеленые собаки в полосатой сбруе. Тощий, при этом, ясно видел посылаемые ему воздушные поцелуи от одной куцехвостой плясуньи.

— Что вы замолчали? — поинтересовалась в самый неподходящий момент: собаки, с плакатом «Курить вредно!», как раз шли к пилону. — Спрашивайте, мне же так интересно! — добавила с ироничной укоризной.

 

«Все, можем дальше идти.

Долго их будет так развлекать?

Дня два. Тощему еще и развивать отношения придется, — улыбнулась себе Танька. — Лют?»

«Уже здесь, — умащиваясь на пакете с палаткой, отозвался леопард. — Я на дерево сиганул, — сразу ответил на незаданный вопрос.»

«Молодец! С меня лакомство!

И нам вкусного! — вклинилось подсознание.

Сначала — на базар, мы совсем рядом.»

***

— И для чего? Отличные жертвы могли получиться! — техник опасливо глянул на оператора..

— Она еще одежду хочет присмотреть, сам же видел, — получил спокойное разъяснение.

— А просто сотворить? — изобразил руками круг.

— Хватит, что она надписями ее украшает. Нужно учиться жить среди людей…

***

Из убогого многообразия базарного ассортимента Танечке понравилось только одно платье: белое, из двух частей, с открытыми плечиками. Плотный внутренний элемент был совсем короткий. А прозрачная и свободная внешняя составляющая была вышита белыми цветами по подолу, на плечах и поясе, и доходила до щиколоток. С пыльными серыми кроссовками был еще тот вид…

Она немножко повздыхала над красивой, но сейчас совершенно бесполезной вещью, поняла, что упаковать такое платье в плотный сверток — значит безвозвратно испортить… И попросила отложить эту красоту, и даже оставила залог! Девчонка, что с нее взять.

Быстро пробежалась по рядам и прикупила необходимое. Нашла зубной порошок со свежестью утренней росы и вполне приличные белые гладиаторы — под платье. Украшение для такого случая у Таньки было: длинные деревянные бусы с амулетом. Рунограмму[7] на нем вырезала сама, пока расслаблялась в предыдущей реальности.

«И как мы будем в этом наряде ездить?

Во-первых, можно просто идти рядом с великом, даже привлекательнее будет… — любовалась собой перед старым зеркалом Танька. В импровизированной примерочной было тесно и душно. — Во-вторых, ездить получится, но не быстро.

А ты быстро и не умеешь!

Вот и умею! Велик, просто, весь обвешан, как верблюд…

Ладно, а ночевать где?

Придумаем, еще не вечер! — кокетливо пожала плечиком. — Правда, мы красивая?

Правда, — вздохнуло второе Я.»

***

— Сначала — кукла, теперь — платье. Чем она думает? — возмущался техник.

— Своей головой, твоя тут не годится.

— Ей жертву искать нужно! Срочно!

— Она все делает верно. Мне кажется, — успокоил оператор.

***

Волосы пришлось долго расчесывать, зато теперь они радовались свободе. Развевались вместе с платьем и совсем не давали сосредоточиться на окружающем мире. Она как раз проходила очередной островок зеленых насаждений.

 

«Нужно выяснить, откуда было астральное нападение, — лениво мелькала мысль в голове у Таньки.

Зажмурься и пусть ветер ласкает лицо… — блаженствовало Второе Я.

И откуда та бабка знала о реальностях?

Классно в тени! Давай не этой скамеечке присядем, здесь цветы красивые…

А как гадалка увидела? Я и не смотрела на нее почти.

Есть хочу и Лют голодный, а там мороженое продают…

Я на эту пыль не сяду. Что? — очнулась от размышлений девочка.

Голодная, говорю! Давай привал сделаем? — подсказало подсознание.

Красиво получится: в белом платье, с ножом и банкой тушенки в руках. Охренеть, картинка!

Да, тогда лучше кашу открыть…

И ножом ее, ножом!!!»

 

 

Часть 7

 

В этот день найти тихое место было сложно. Давно шедший следом за Танькой паренек наконец-то осмелел и решился познакомиться.

— Привет. У тебя красивый кот, — приблизившийся мальчишка не сразу совладал с застенчивым языком.

«Олух! Я вообще-то леопард, — рыкнул Лютый.»

Танька хихикнула: «Ты мне так всех ухажеров распугаешь!»

«У тебя есть я!»

«Ты единственный и неповторимый, мой защитник!»

 

— Спасибо, — ответила, не поворачиваясь, — ему нравится, когда хвалят.

— Прям так и сказал? И ничего не добавил?

— Добавил, но это только для меня, — она все еще не смотрела в сторону собеседника, просто вела своего коня, придерживая одной рукой за вынос руля, и загадочно улыбалась: летний день способен украсить любую реальность.

— У него намордник потерялся. Наверное, недавно. Поискать? Ты по какой улице ехала? — осмелевший юнец пошел, наконец, рядом с Танькой.

— Почему недавно?

— Тебя бы задержали уже. Странная ты, — он все пытался словить ее взгляд.

— А не странные — они какие? — посмотрела, наконец, на него девочка, откидывая свободной рукой расшалившиеся волосы. И остановилась, уже с интересом рассматривая нового знакомца.

 

«Ну, как он тебе? — интересовалось Альтер Эго.

Средней паршивости, но время скоротать можно.

Чего это? Хороший мальчик, вежливый… Смущается так прикольно!

Сама глянь: росточком с меня, совсем хлюпик. Веснушки на лице, подстрижен неаккуратно. И одет он так себе, — надменно накручивала себя Танька.

Совсем от этого платья сдурела?! Давно принцессой заделалась?! Или на солнце перегрелась?!»

 

Солнце действительно припекало все сильнее.

— Давай в тень уйдем? — как будто почувствовав чужие мысли, предложил мальчонка. Он даже повернул всего себя лицом к собеседнице и остановился. — Здесь есть секретная скамейка, рядом совсем. И кот не будет в глаза бросаться, — он положил одну руку на руль педального транспорта.

Танюша вопросительно подняла одну бровку и хитро прищурилась, одновременно слегка наклонив голову:

— А на вопрос ответить? Слабо?

— Там спросишь. Ты ведь не здешняя? Идем, это близко, — призывно мотнул головой.

— Ладно, показывай…

***

— Он и будет жертвой? — напряженное ожидание надоело технику.

— Теперь — не знаю. Не хотелось бы, — с сомнением произнес оператор.

***

Какая из стоящих одна напротив другой скамеечек была более таинственной и загадочной, Танька не смогла понять. От жары густая естественная ограда из успевшего отцвести жасмина и незнакомых широколистных кустов была укрыта старыми платанами. Особой чистоты на этом пятачке прохлады не наблюдалось, было много окурков и бумажек, рядом валялись емкости от напитков.

 

«Классное место! Вот бы здесь переночевать…

А в жертву мы его разве не принесем?

Зачем? — удивилась Танька.

Мы уходить собираемся или где?! Сколько еще я за двоих буду думать? — опешило Второе Я.

О, ты — и думать?! У меня научилась, признавайся!

Так, да? А я — красивее, раз ты вредина!

Думала, между прочим, я, — рассудила саму себя Танька. — Ты в это время стояла на стрёме и теперь меня ругаешь.

Извини. И что? Когда пойдем?

Завтра. Выспимся — и пойдем. Я в платье хочу походить еще…»

***

— Да сдалось ей это платье! Чего она тянет?

— Ничего ты не понимаешь в смысле жизни, — улыбнулся оператор. — Она — девочка, ей покрасоваться нужно. Почувствовать себя на вершине успеха!

— Какого успеха? — вытянулся лицом техник.

— Ай, отстань! — отмахнулся от него оператор.

***

— Правда, здесь здорово? — мальчишка обвел всю заводь тенистой тишины жестом хозяина.

Лютый с напускной ленью полез на дерево, велосипед встал сбоку, и появилась видимость комфорта.

— Хорошее место, — кивнула Танька. — Как думаешь, здесь можно переночевать?

— Нет, — сразу огорченно замотал головой. — Вечером здесь типы разные собираются…

— Типы чего?

— Чего? — не понял паренек.

— Понятно, типы человека, — кивнула вредная девочка. — Ой, не парься: это я умничаю некстати. Тебя как звать?

— Да́кси. А тебя?

— Таня. Танька, Танечка или Танюша, но не Татьяна. С какого языка переводить твое имя?

— А ты на многих знаешь?

— Твое — только на двух. Думаю, для родителей ты…

— Да, только не говори никому, ладно? Ты откуда такая умная?

— С неба упала, — ощущалась какая-то неправильность происходящего. Танька раскатала сверток с палаткой на одной из скамеек, сверху постелила спальник. — Чего стоишь? У вас гостей принято кормить или как? Вот, вскрывай сухомятину, — сунула Дакси консервы, — запивать водой придется.

— Погоди. Если тебе жить негде, давай я с родителями поговорю, они добрые…

— Нет и нет! — не захотела лишаться свободы даже на одну ночь Танька. — Чего стоишь? Раскупоривай, сейчас пировать будем! — достала пластиковую скатерку для второй скамейки.

— Брысь отсюда, шпана малолетняя! Люди отдыхать пришли, — раздалось за спиной. Смрад появившихся немытых тел и грязной одежды соревновался в силе с душком от перегара. Через скамейку полезли бесстыдные ноги.

 

«Ну что? Уходим? — заволновалось Второе Я.

Нет, мы еще не…

Никто же не увидит: идеальное место и куча жертв! Давай, быстрее!

Нет! Уйдем, когда захотим! А этих…

Что? Отпустим?!

На все восемь сторон света, — Танька закончила мысль, доставая кукри.»

 

— Давно себя нюхал, гомо не совсем эректус? — повернулась к нахлынувшей компании Танечка. Откинутые резким поворотом головы волосы, развевающееся белое платье, воинственные сандалии, странный меч в руках синеглазой не произвели на полутрезвую кодлу никакого впечатления.

— Это кто гомик, тварь! — у большого шкафа, который прервал рождение уюта, инертность оказалась что надо. И инерция движения — тоже.

Он лишь почувствовал сильный удар по пальцу. Отсеченная ногтевая фаланга его мизинца упала как раз под грязный башмак. Для остальных хватило всего одного Танечкиного подшага[8] и четырех взмахов крыла сокола.

Она старалась делать только аккуратные движения, чтобы ни одна капелька отравленной алкоголем крови не упала на ее снежное облачение. Очень мешала продолжавшая двигаться тушка «шкафа»: пришлось исправлять его траекторию на «лбом об дерево».

 

«Ты осторожнее давай, еще убьешь раньше времени, — помогало Альтер Эго.

Да не сс… не мешай, короче! — отмахнулась Танька.

Нам они нужны для ритуала, не забудь.

Нам они и на… Ты меня не отвлекай! Я чуть не капнула на платье!

Все, молчу, — пронеслось в голове.»

***

— Почему она не вошла в вихрь? — встревожился оператор.

— Без понятия. А что там рассказывал об этом Огонь? — проявил завидную сообразительность техник.

— Не Огонь, а Агний. Впрочем, какая разница?

***

Таня была очень довольна собой: платье осталось чистым, а пыль на сандаликах не считалась. Клинок был напоен свежей кровью. Безмозглые твари, лишенные кусочков мизинцев, остановились в ожидании приказа. Все благопристойно и красиво. Единственное «но» стояло за спиной с разинутым ртом и банками тушенки в руках.

— У тебя нож есть? Банки открыть. Или мы на них просто посмотрим? Ты, может, и поел дома, а я вот голодная, — очень быстро выдала для Дакси информацию и снова повернулась к трезвеющим на глазах незнакомцам. — Сюда больше ни ногой! О случившемся помните: то, чего лишились, — ваша плата дьяволу. Брысь! — притопнула ножкой добрая Танечка.

 

«Нет! Зачем ты их отпустила?! Нам может не хватить одной жертвы! — вскричало подсознание.

Не прикидывайся, посмотри в соседнем полушарии, — мысленно скривилась Танька.

А что там?

Умные мысли. Впрочем, не ходи туда, тебе не понравится.

Чего это?

Там все по полочкам разложено!»

***

— Нет! Зачем?! Она упускает уже вторую возможность! — едва не рвал на себе волосы техник.

— Уже вечереет, ей отдохнуть хочется. И поесть нормально, — вздохнул оператор, задумчиво перебирая пустые тарелки и пакеты от чипсов.

 

 

Часть 8

 

«Вечно я без дела сижу, — ворчал Лютый, ловко спрыгивая с дерева на спинку скамейки. — Хоть бы раз котику дали порезвиться!»

 

«Ты мой хороший, иди сюда, — плюхаясь на застеленную скамейку, позвала Танька.

Самый славный котик, — разглаживала длинную шерсть питомца.

Заботливый, ласковый, — в такт мыслям проводила рукой по шерстке.

Еще красивый и нежный. Нельзя тебе об такую грязь пачкаться.»

 

«Тогда — ладно, тогда котика можно покормить, — хитрая морда при этом перевернула свое пушистое тело на спину, подставляя живот.»

 

— Ну, ты долго будешь на меня таращиться? — понежив животинку, вслух обратилась к Дакси. — Ясно, начнем с простого: подбери нижнюю челюсть и захлопни рот. Потом аккуратно поставь банки и сядь, — раскомандовалась и вздохнула. — Вот что мне теперь с тобой делать?

Парень выполнял все команды без принуждения, а Танька на него старалась не давить. Ситуацию осложняли ее руки: отпустив Лютого, они машинально вытерли от крови лезвие припасенной чистой тряпочкой и заботливо вложили его в ножны.

— Это что за меч такой? Можно посмотреть? — у Дакси первым в себя пришел интерес.

— Просто так вынимать его из ножен и не напоить кровью нельзя, теряется боевая ярость. Да и не меч это, а нож. И не дам я его в чужие руки, уж извини, — отказала Танька.

— А точить как? — разочаровался мальчик.

— Вот так, — протянула к нему левую, покрытую шрамами, ладонь.

***

— Она что, не умеет залечивать без следов? — удивился техник.

— Очень хорошо умеет, почти мгновенно. Но это не рубцы, это поцелуи друга, — загадочно пояснил оператор.

***

Разгулявшийся после легкого приключения аппетит разорил Таньку еще на две банки мяса и одну — вареной сгущенки. Со стороны было заметно, что так вкусно ее новый кавалер ест совсем не часто. К его чести, он вызвался и принес своей пассии большую бутыль чистой воды для умывания, полотенце и подушку.

Танька с огромным сожалением переоделась в свою повседневную одежду. Платья было жалко, но все, кто могли, наряд уже оценили. Очень хотелось оставить его себе, иногда красоваться перед зеркалом или даже выйти в нем на прогулку. Только и выходить было неоткуда, и зеркала не было. В конце концов, решилась и бережно упаковала вышитую красоту в маленький сверток, пристроив в сумке багажника. Места там хватало.

 

«Мало ли? Может и не помнется.

Или я его аккуратненько разглажу. Где-нибудь, — думала Танька.

Да! Вдруг на бал, а я без феи? — весело уговаривало Второе Я.»

 

— Ты когда на вопрос собираешься отвечать? — напомнила в постепенно проявившихся сумерках.

Разводить костер не стала, какой-никакой, а парк. Но никто не запретил убавить яркость фонарика до подобиятусклого очага и вооружиться прутиками.

— На какой? — Дакси казалось, что знакомы уже давно.

— Не странные — они какие? Забыл?

— Кто? А! — сразу погрустнел в ответ. — Скучные. Зануды с надутыми губами.

— Странные нравятся больше? — склонив голову, посмотрела на сидящего рядом тощего пацана.

— Не знаю. Ты вот — нравишься, просто с тобой. И спокойно.

— Что так? Защитить могу? — усмехнулась, ковыряя веточкой землю.

— Нет! — замотал головой, но не перестал колупать своим прутиком возле Танькиного. — Ты не предашь, это сразу видно. А защитить? — он пожал плечами. — Можно и убежать, если что…

— Эх ты, чудо чудное, — весело потрепала шевелюру парня. — Хочешь, я тебе смелости дам? Просто так, в подарок.

— Своей?

— Нет, конечно! Твоей, она спит пока.

— А за что? Я же даже не пытался что-то сделать, от страха замер…

— Раньше сделал, когда знакомиться подошел. Ой, и нелегко храбрым быть! Видел бы ты себя!

— Разве так можно? — растерянно посмотрел на Таньку.

— Это легко. Просто скажу несколько слов и ты изменишься. Хочешь? — она снова склонила голову набок и смотрела очень хитро.

— А каких?

— Страшно? — ее улыбка была доброй. — Простых, не дрейфь, — отложила веточку и посмотрела в его глаза. — Понравилось быть честным, когда подошел ко мне?

— Да…

— Вспомни, что тогда чувствовал.

Дакси не просто вспомнил, к нему вернулся ураган радости и счастья. Все, что нахлынуло тогда, в момент нечаянной отваги. Танька хорошо видела его эмоции: эйфория от откровения и уверенность в собственной правоте.

— Запомни теперь, что искренность — самый прекрасный момент в твоей жизни. Понял?

— Нет, — честно признался мальчик.

— Когда страшно — будь правдивым с собой. Все.

— Так просто? А если мне хочется кого-то убить? Когда обижают? И в этом тоже признаться?

— Себе. А противник увидит это в твоем взгляде и испугается.

 

«Уж так увидит — мало не покажется, будь уверен!

Ты, это. И его тоже? Не жалко?

Чего?! — возмутилась сама себе Танька.

Извини, я Кати вспомнила, — частично стушевалось Альтер Эго.

Бояться его теперь будут. Завидовать и дружбу предлагать. Ну и тяжело ему будет! Зато живой и здоровый, и в жизни многого добьется.»

***

— Что она с ним сделала? — недоумевал техник.

— Подсадила, как на наркоту. Пока еще может спрыгнуть, но если снова попробует… — с уважением покачал головой оператор.

— Спрыгнет, как пить дать! Испугается!

— Спорим? Проигравший приносит ужин, идет?

— А давай, — потирая от предвкушения руки, злорадно улыбался техник. — Всю неделю!

— Иди за жрачкой, игрок! — снисходительно сказал оператор.

— Чего это?

— Смотри: она уже якорь[9] ставит…

***

— Я тебе в подарок дам одну вещь, — Танька достала пакет из сумки багажника и протянула Дакси. — Здесь платье, в которое я была одета, когда тебе понравилась.

— Зачем? — спросил удивленно, тем не менее, бережно принимая сверток. — Ты у меня его хочешь сохранить?

— Нет, я тебе его дарю. На случай, если усомнишься, стоит ли быть с собой честным, или захочется притвориться. Тогда просто вспомни обо мне, — она для надежности прихлопнула ладошкой подарок.

— А если его отберут у меня?

— Хочешь снова стать трусом?

— Нет! — твердо ответил парень.

— Значит, не отберут. Ладно, иди домой, поздно уже, — встала и потянулась Танька.

***

«Мы все собрали? — оглядывалась утром Танька, выводя из зарослей велосипед.

Мы — да, а ты — нет! Жертвы где брать будем?! — беспокоилось Второе Я.

Неужели и я такая?

Какая «такая»?

Блин, и когда уже зеркальце нормальное себе заведу?

У нас же есть, — удивилось подсознание.

Так в нем вся твоя глупость не помещается, — вздохнула терпеливо. — Лют, ты где?»

 

«Уже на месте, — защитник вспрыгнул на сумки и ловко сграбастал свою зеленую «подружку».»

 

«Держись крепче, хрен знает, как получится.

Да как получится?! — трепыхалось Альтер Эго.

Ты так и не поняла? Просто же все оказалось! — улыбнулась Танька.»

***

— Да как получится?! — копировал Таньку техник. Он так нервничал, что даже забыл о проигранном споре и дважды принес завтрак.

— Да откуда я знаю?! — возбужденно дрожал оператор.

 

 

 

 

---

 

[1] Биоэнергетики — в данном случае — корректоры индивидуального энергоинформационного поля человека. Биоэнергетика — как процесс и система — поступление, распределение и использование энергии, участвующей в жизнедеятельности организма.

 

 

[2] Экстрасенс — человек, обладающий сверхчувственным восприятием. Синоним — сенситив.

 

 

[3] Выворотка — инверсивное начертание — прием выделения текста, белым на черном фоне.

 

 

[4] Темная энергия — в космологии — гипотетический вид энергии. Термин введен в математическую модель вселенной ради объяснения наблюдаемого расширения с ускорением.

 

 

[5] Интуиция — способность мгновенно оценивать варианты поведения в ситуации. Происходит подсознательно, на основе опыта, без участия логического анализа.

 

 

[6] Бенг — бен, бенгх — у цыган — причина всех бед, дьявол. В некоторых источниках — черт.

 

 

[7] Рунограмма — сочетание рун для усиления действия амулета, оберега.

 

 

[8] Подшаг — один из способов передвижения в бою, без изменения основной стойки.

 

 

[9] Якорь — в психологии — внешний стимул, раздражитель. Стимулирует получение желаемой реакции или вызывает ассоциативно связанное состояние.

 

 

Расчленение II

 

Часть 9

 

Вокруг путешественников поднялся вихрь. Очень похожий на тот, который давал Тане чувство полной власти над миром, только перетекал он в обратную сторону. Ей даже понравилось смотреть через энергию страданий и несчастий, ведь это так сочеталось с ожиданиями людей.

 

«Ну что? Поняла теперь?

Жертвы — лишь один из способов? — ахнуло от увиденного Второе Я.

Да, нужно вихрь закрутить обратно и все! — радовалась Танька.

Из чего?! Где взять столько негатива?!

Хватит и своей собственной боли, поверь.

А нам разве бывает больно? — удивилось подсознание.

О! Еще как! Нашей болью целый мир напоить можно…

Мы сильно рисковали?

Без понятия.

Что ж ты сразу не сказала?!

А куда б я без тебя делась! — успокоила себя девочка.»

***

— Как она прошла?! — техник ерошил на голове волосы, и без того стоявшие дыбом.

— Легко. Просто прошла, через вихрь. Ты сам видел, — ничего не понимал оператор.

— Но вихрь был другим, обратным! Не бывает таких… — внезапно угас техник.

— Теперь — бывают. Как она его контролировала, вот вопрос.

***

«И где это мы? — выходя в новую реальность, заозиралась девочка с веселым хвостиком на макушке.

Спать хочется. Долго я велик сама катить буду?

Это ты сачкуешь, а я изо всех сил толкаю.

Что с Лютым? Зверь, ты как? — спросила хором.»

 

«З-з… Салатовым чуть не стал, — отозвался защитник.»

«Это как? — Танька остановила свой транспорт. — Ты здоров? — посмотрела на лохматое сокровище озабоченно.»

«Мимо банка с зеленой краской пролетала. Брызгалась, — пояснил маленький леопард.»

 

«А с головой как? Точно не ударился по дороге?»

«Ну, может и другой оттенок. Цвет липы больше подходит? — котик выгнулся дугой и, разминаясь, зевнул.»

 

«Лют, что ты несешь? — Таня взяла его за мордочку и посмотрела в глаза.

С ним порядок, полон сил, — поставило диагноз Альтер Эго.

А ты не завидуй! Видишь — заговаривается.

Лют, просто расскажи, что за краска?»

 

«А сами-то как? Думать ничего не мешает?»

«Нет, но это не важно! — отвертелась девочка.»

«Неважно — это когда у котика спрашивают, что за краска? Мне страшно представить, что тогда важно… Как я могу знать характеристики пролетающей краски, а?! Зеленая и все! Мимо — и ладно!»

«Ну и хорошо. Всякое бывает при переходе, — успокоила себя путешественница.»

 

— Вы не подскажете, как зовут эти два облака, — обратилась пожилая женщина, задумчиво глядя в небеса. Длинное серое платье на ней хоть и было летним, но плотно закрывало горло. Руками в кружевных перчатках фланирующая особа держала парасоль. Этого Танька спокойно вытерпеть не могла:

— Фифа и Фафа, разве не видите? — решила пошутить девочка.

— Почему? Ведь один из них — кавалер…

Пришлось задумчиво посмотреть вверх: маленькие тучки были похожи на белых играющих лисичек.

— Нет, — замотала собственным хвостиком в ответ, — отсюда видно, что они веселятся. А такими беззаботными могут быть только Фифа и Фафа, — щурясь от Солнца, взглянула на незнакомку Таня.

— Вы так категоричны… — встретился, наконец, рассеянный взгляд старых серых глаз. — Наверное, вы красиво рисуете. Действительно! Ведь вы скульптор, как я могла сразу не заметить? Такие уверенные суждения… И одежда характерная…

 

«Далась ей моя одежда, — в этот раз Танькину футболку украшала надпись «Мечтать — не вредно».

Давно пора эти тряпки поменять! — выступило за обновки Второе Я.

Приличные штаны, кстати. И почти новые…

Если не носить, то все новым будет.»

***

— Что за место? Странные все какие-то… — почесал подбородок техник.

— Да ты каждый день в зеркале ненормальное видишь, пора привыкнуть, — откликнулось хорошее настроение оператора.

— Я скоплениям водяных паров имена не даю! Весело ему…

— Весело — это когда с необычным в разных палатах заперты. А когда оно рядом сидит… — отмахивался от вскочившего техника смеющийся оператор.

***

«Хорошо, что здесь тоже лето, — наслаждалась Танька.

Мы можем хоть раз в веселую реальность попасть?

И где ты видела веселую реальность?

Это — да, — печально согласилось Альтер Эго.»

 

— Подскажите, пожалуйста, ближайший магазин обуви. Если не трудно, — решила завести знакомство Танька.

— Есть вот там, — показала рукой сероглазая, — только он спортивную продает. Если для раутов и приемов нужна — придется в центр ехать. Впрочем, недалеко есть с обувью для литературных вечеров и посещения музеев. Вас устроит?

 

Только теперь получилось потихоньку воспринимать окружающую обстановку. Хватало быстрорастущих деревьев, вычурно подстриженных кустов и ярких клумб. Было чисто, с чем сталкиваешься нечасто. Не из-за отсутствия бумажек и плевков на тротуаре, — ощущение чистоты создавали люди. На широкой набережной, где оказалась Танька, публика умела вести себя возвышенно. Выглядело это так, будто все находились в состоянии творческого экстаза или, как минимум, вели под руку свою музу.

Отблески патетики в глазах прохожих не всегда попадали в такт их восторженной поступи и тогда случались казусы спотыкания. Хорошо, что не встречались персоны, декламирующие себе под нос, и не вспыхивали одухотворенно-прозрачные глаза асов холста и кисти.

 

Стены зданий, на которые указала нечаянная собеседница, украшали крупные абстрактные изображения. В меру яркие рисунки совершенно понятно рассказывали, где и что расположено. Вообще, вокруг сочным цветом были расписаны все доступные поверхности, нередко встречались надписи о чем-нибудь красивом.

 

«А ведь здорово здесь! Тихо… — радовалось Альтер Эго.

Чувственные романтики пострашнее узколобых прагматиков будут, — отрезвила себя Танька.

Откуда тебе знать? В зеркале увидела?

Да, когда ты из-за плеча выглянула!

Почему ты такая злючина?

Я ненавижу ханжество, а здесь это главное условие мирной жизни.

Так сразу и уйдем? — спросила разочарованно.

Давай посмотрим немножко, — пожала сама себе плечиком, — интересно же.»

 

— Спасибо. Мне как раз подойдет спортивная обувь. Вы поэт? — проявила смекалку Таня.

— Поэтесса! — задумчивость унеслась моментально. — Я женщина!

— Простите, я не владею языком в совершенстве, — шаркнула ножкой хитрая Танька и смиренно опустила глазки.

— Благодарю, вы доставляете удовольствие общением. Быть может, чашечку шоколада? Милая забегаловка и как раз вам по дороге будет, — предложила как бы невзначай странная женщина.

 

«Почему бы и нет? Вдруг забавно будет? — Танька отчетливо увидела желание бабушки похвастаться своими творениями.»

— С удовольствием принимаю приглашение, — быстро отозвалась, предвкушая сладости.

***

— Я тоже сладкого хочу, — вдруг заныл техник.

— Кто тебе запрещает? — удивился оператор.

— Я себе запрещаю: решил проверить, на сколько меня хватит. Сила воли у меня — жуть просто!

— Это диагноз у тебя — жуть просто. Будет. Когда в дурку попадешь! — доставая из кармана конфетку, расхохотался соратник.

***

— Вы не поверите, Танечка, но творить я начала недавно, — темный напиток из высокого чайника Манни́к — так звали новую Танькину знакомую — разливала по чашкам, оттопырив мизинец.

Свой зонтик повесила на спинку кресла, но перчатки так и не сняла. Столики кафе стояли на улице, прямо посреди тротуара тенистой в это время дня улицы, и проблемы с парковкой велосипеда не возникло. Лютый лениво приглядывал за разносящим маленькие пирожные официантом и мысленно угощался с каждого подноса.

— А до этого чем занимались? — вежливо поддерживала разговор девчонка.

— Последние годы работаю уборщицей, в здешней школе. Знаете ли, находиться среди оравы подающих надежды малышей — большая награда в старости.

— Они только надежды подают или за рамки закона тоже выходят? Спасибо, — придвинула поближе наполненную горячим напитком чашечку.

 

— Все мы не без греха, так что в каждом преступника видеть — себя первого возненавидите. Вы пробуйте выпечку: кондитер здесь — очень правильный! — женщина показала на вазочку с горкой маленьких, покрытых белым, шариков.

— А «неправильный» что сделает иначе?

— Он положит меньше сахара, — удивилась женщина.

— А-а-а… — понимающе протянула Танька. — А еще раньше чем занимались?

— Писала прозу. И работала на заводе, в отделе контроля качества, — эта странная дама держала чашку, также оттопырив мизинец.

 

«А если бы я тогда отрубила другие пальцы? Что сейчас при мне оттопыривалось бы? — думала Танька.

Что за чушь у тебя в голове? Не можешь о вкусном?!

Могу. Давай его есть!

Палец?! — ужаснулось Второе Я.

И тут чушь перетекла в другое полушарие… — она вздохнула. — Пирожное!»

 

— А вы могли бы прочесть что-то из последних творений? — польстила новой приятельнице Танька, при этом обидно откусывая кусочек профитроля. — Вы в каком стиле творите? — поинтересовалась запоздало.

— Я пишу хайку. Вам знакомо?

— Это где природа и жизнь? С кирэдзи[1], 12:5?

— Настоящий художник не признает чьих-то требований! Каждый вправе творить так, как считает нужным! — от обиды шоколад в чашке Манник почти расплескался.

— Вы правы. Я не хотела навязывать свое мнение, простите, — смутилась Танька. Даже такое насилие она считала недопустимым.

— Вы очень учтивы. Позвольте подарить вам вот это творение:

Веселые имена у играющих тучек — Фифа и Фафа!

Радость сменяется восторгом!

Но детство — излечимая болезнь.

— Спасибо, красиво очень, — засмеялась Танька. — А …?

— О! Пожалуйста:

Лекарства в шкатулке слоновой кости,

Пригоршня таблеток в кармане.

У каждого возраста своя бижутерия…

А вот еще:

Пыльные тома на полках.

Что за причуда ‒

Хранить трупы былой услады?

Или так:

Клонятся к закату стрелки часов,

Спешат за Солнцем.

Отстаньте, глупые!

Печально, конечно, но так я вижу. Прошу:

Туча забот накрыла облако мечты,

За утренним чаем подают завтрашнее молоко.

Вот и будущее уже наступило.

 

 

— А есть о любви? — Танька чувствовала приближение запаха нафталина.

— Разумеется!

Старый носок — все, что осталось от любимого:

Он слишком спешил на войну.

Кто вспомнит о тебе, Рыцарь?

Ну, какая любовь — такие и стихи, — смущенно оправдывалась Манник. — А вот философское есть:

Поле боя сложили пополам,

Солдаты похоронены внутри.

Стратеги устали. Сыграна партия.

 

 

— А вы, Танечка, — немного помолчав, продолжила уже прозой, — не пробовали себя в этом жанре творчества? — удовлетворенная вниманием, старушка прихлебывала все еще приятный шоколад.

— Пока — нет, — ответила, облизываясь. — Но могу попытаться.

 

Танька зачем-то кашлянула и серьезно продекламировала:

— Спокойствие гречневой каши,

Тихо лежащей на дне неглубокой кастрюли.

Забытая и засохшая. Судьба.

***

— Она еще и стихи пишет? — вытянулся вместе с лицом техник.

— Ты бойся, чтоб она рисовать не начала! — засмеялся оператор.

— Чего это?

— Тогда для всех она будет рисовать шаржи, а на тебя — карикатуры!

 

 

Часть 10

 

— Нахрен, бля! — за соседним столиком, явно бывший военный читал газету и эмоционально сопел носом. — Вогнали штык-нож в спину командира, — было заметно, что ноздри ворчуна раздуваются все сильнее, а губы кривятся, словно от судороги. — По самую рукоятку, — добавились редкие глубокие вдохи. — Провернули в ране и еще посмотрели, как кровь идет! — изрекающий пожевал во рту сопли и еще сильнее скривил уста.

— Ах, не обращайте внимания! — легко поправила Танькин интерес Манник. — Незаслуженная критика: такое редко, но бывает. Видно, хулители на личности перешли.

— Кто? — заиграло детское простодушие.

— Необразованные рецензенты! Мнят себя потребителями искусств. А творить нужно в первую очередь для кого? А?

 

— Для кого? — уже больше заинтересовалась Танька.

— Для себя, естественно! Вам уже пора знать об этом, — благосклонно закивала повелительница рифмы, элегантно отправляя в рот кусочек сладости.

— Втихаря, ночами, читать своим бессмертным картинам собственные гениальные сонеты? Сидя в загадочном наряде на тайной винтажной табуретке? Манник, вы уверены, что только для себя?

— Исключительно! Оглянитесь вокруг: все, что вы видите, художники делали, в первую очередь, — для себя. Нравиться?

 

— И им за это ничего не было? Я хочу сказать, так можно и до абсурда дойти: накалякать какой-нибудь черный квадрат, даже не сильно ровный, и потом умничать, набивая себе цену. Мол, один я понимаю всю глубину и творческий замысел, а вы все лохи недалекие. Ну и прочую ерунду. Писал-то — для себя, если что!

— А это идея! Обязательно воспроизведите подобное! Вы будете бешено популярны! — старушка уважительно посмотрела на собеседницу. — Ах, мне бы ваши годы!

 

— А что такое старость? Простите…

— Старость — это такое чувство прекрасного, — печально поделилась уборщица за подающими надежды.

***

— Она нарисует? — встревожился техник.

— Что? Фиолетовые улицы без людей? Или брызги краски с двумя неаккуратными мазками? Нет. Может, и даже красиво, но не нарисует она эту чушь, — уверенно ответил оператор.

— Почему? Интересно посмотреть на такое: квадрат. Да еще черный, — техник руками обвел в воздухе окружность.

— Возьми бумагу и нарисуй, ничего сложного. Можешь даже под линейку, — хохотнул смешливый коллега. — Важен не цвет, а самомнение. Ну и мошенники, которые расскажут, почему все окружающие никогда не станут великими творцами.

— Почему они мошенники? Вдруг и правда художник что-то эдакое хотел сказать своим рисунком!

— Если хотел, почему не сказал? А чтобы продать подороже, такого наплетут — фиг поймешь!

— Что продать? Картину?

— Или себя. Как критика. Беспроигрышный вариант, по-моему!

— То есть, гений художника не в том, чтобы запечатлеть эмоции и переживания, …

— А в том, чтобы втюхать любую изображенную бредятину! — подхватил оператор. — Такова реальность!

***

— И каждый человек — творит? — что-то очень знакомое было в образе. Танька даже оглянулась на дверь кухни — не покажется ли шеф?

— Обязательно! Ну, кроме потребителей, конечно. Они лишь критикуют, самовыражению не научены. Чтобы удерживать внимание на своем творчестве, нужно видеть картину мира отрешенно, а они на такое не способны. Вы согласны со мной? — Манник доверительно наклонила голову, вглядываясь в синие Танькины глаза.

— Вот, и правильно, вроде, а каким-то извращением отдает, — девочка буквально выскользнула из ответа и цепкого взгляда старухи. — Я возьму с собой пару пирожных? Можно? — она не ожидала ответа, просто сложила небольшую горку сладких шариков на салфетку и, аккуратно завернув, встала. — Спасибо вам за интересную беседу, Манник. Очень понравилось, что пишите так, как считаете нужным. Мне пора. Еще один вопрос, если позволите.

— Конечно, спрашивайте, — обрадовалась в ответ.

— Где можно расположиться на ночлег, лагерем?

— Это просто! В той стороне есть поселение творческой молодежи, у них свободные взгляды на мораль и законы, но вреда не причиняют. Я смогла быть полезной?

— Да, еще раз благодарю, и прощайте, — кивнула всегда приветливая Танька.

 

«Лют, я тебе лакомства набрала! — садясь в седло, Танька провела рукой по холке зверя.

И нам одно… — жалобно попросило Второе Я.

Нам — обойдется. Кто от разговора прятался?

Я тебе хокку сочинила. Честное слово!

Про кашу, — вздохнула. — Пиит оголодавший!

Это очень глубокое творение, не всякий поймет…

Ладно, пока не пойму — есть не буду.»

«А еды у нас и нет больше, — напомнил хищник.»

«Сейчас обувь запасную приобретем и сразу за вкусностями двинем, — пообещала хозяйка.»

 

Танька не ограничилась парой кед. Обзавелась одной красивой, но непонятной вещицей: на ней была готовая забавная надпись. Прихватила несколько топиков и шортики, разжилась парой спортивных штанов и футболок, и только тогда направилась в сторону пригорода.

«Все равно здесь весело, — сумки велорюкзака были почти пустые и педали крутились легко.

И красиво: видишь, как все разукрашено, — восторгалась Танька.

И плевать, для кого создают красоту, приятно смотреть — вот и здорово! — поддержало Альтер Эго.

Так и нужно оценивать: нравится или нет. Сами же учили Дакси быть честным!

Странное чувство, правда?

Я, кстати, поняла твой хокку…

Ура! Идем за жрачкой! Вот магазин, тормози.»

 

Кроме консервов и воды, Танька не удержалась от полезного меда. Зато из ненужного заграбастала круг дивно пахнущей колбасы, две банки варенья и продолговатые фрукты неизвестного вкуса. Пришлось имитировать огромные усилия по перетаскиванию покупки к велосипеду.

 

«Мы как это все съедим? — недоумевала Танька.

Лучше спроси, как мы это делить будем, — увидело очевидное подсознание.

Это с кем? — не совсем поняла себя.

Слышишь, как Лютый слюнки глотает?

Так! Я тоже колбаски хочу! Лют, имей совесть!»

«Совесть у помощника дьявола?.. — задумался котенок. — Только больше никому не говори, хорошо?»

«Можно подумать, у меня, кроме тебя, есть собеседники, — вес в сумках был распределен, оставалось вопросительно посмотреть на помощника.»

 

 

Часть 11

 

Мешать творческим порывам чужой юности Танька не хотела. Решила поставить свою палатку в стороне от стойбища молодняка, на невысоком берегу местной реки. Бор без подлеска, запах цветущей травы и негромкие птицы, — дивное место. Собрать здесь валежник для костра оказалось непросто, пришлось углубляться в лес и на хрупких детских плечиках тащить к стоянке большой ствол.

 

«К этой колоде да дровосека… — пыхтела Танька.

Мы сейчас быстро управимся, вот увидишь! — оптимизму Альтер Эго можно было позавидовать.

Цепной пилой-то? Карманной? Не смеши меня.

Я тебе покажу: ставим бревно вертикально…

Ты что задумала?!»

 

Выброс энергии произошел бы и без слов присоединения[2]. Но, на свою беду, Танечка хотела красиво нарубить дров: от удара маленького кулачка бревно разлетелось щепками в разные стороны. Ствол живого дерева, которое использовалось как испытательный стенд, упал в обморок, переломившись под натиском инфантильной удали.

 

«И зачем испортила? — спокойно интересовалась у себя Танька.

Я руку испачкала, дай платочек, — не поняло Второе Я.

Я тебя этим платочком сейчас придушу!

Ты чего?

Сначала до палатки нужно было дотащить!

Ой…

Пойдем за новым, чудо!»

***

— Чего это она расшалилась? — технику было весело от увиденного.

— Тренируется. Перед встречей с нами, — еще веселее отозвался оператор.

— Я серьезно.

— Хочет попробовать весь свой арсенал, наверное. А он огромен, — оператор задумчиво поджал губы.

***

Подумав, Танька решила больше не напрягаться. Сгребла телекинезом крупные части будущего костра в поленницу и заставила их левитировать до своего бивака. В последний момент присоединила телекинезом поваленное случайно дерево, и оно, ломая ветки, тащилось волоком вслед за юной лесоповальщицей.

В отсутствии хозяйки Лютый словил себе ужин — крупного зайца. Когда Танька разделала для него добычу, от обиды на себя не осталось и следа.

 

«Работа ножом успокаивает, — думала девочка.

Да, а тех, кого не успокаивает — делает добрее, — согласилось Альтер Эго.

А если по-хорошему не добреет — снова ножом!

Ну ты и кровожадина. Мы купаться пойдем?

Можно, светло еще.

Давай, и эту штуковину опробуем заодно!»

 

«Этой штуковиной» оказался черный закрытый купальник. Надпись, из-за которой он попал в любопытные руки, гласила: «Плавать — так с русалками, бегать — так с единорогами». Раньше Танька не испытывала необходимости в подобных одеждах, но любовь к призывам и девизам жила в ней рядом с любовью к очкам, ножам и бегу.

Резвилась в воде долго, сначала с мохнатым защитником, затем — в одиночестве, изображая то дельфина, то акулу, извивалась муреной и носилась рыбой-парусником, высоко выпрыгивала и без брызг входила обратно. Удовольствие завершилось, когда Лютик уже почти высох.

 

— Красиво плаваешь, — на берегу Таньку поджидала парочка нехорошо ухмыляющихся недорослей. — Может, и нас научишь? Как раз вечер, никто и не заметит… — у говорившего в руках была палка, очень удобная, будто специально вырезанная. Это не мешало ему расстегивать на себе рубашку.

— Уверен, что свидетели не нужны? — выходя на берег, Танька на ходу отжимала волосы.

— Такой красотой и с кем-то делиться? — глядя на ее стройные ножки, покачал головой второй, и тоже начал раздеваться.

— Спасибо за доверие, но я уже наплавалась. Завтра приходите, — хотелось поскорее развести костер и переодеться.

— Да ты не переживай, можно и на берегу поучиться, — нехорошо продолжил первый, перекладывая палку поудобнее.

 

«Лют! Займись, пожалуйста, наглецами, — попросила Танечка.

Только в воду не лезь! — добавило Второе Я.

Правильно, пусть по самоучителю практикуются!

Самоучитель по плаванью в крови… Да мы у нас эстет!»

«Наконец-то! — появляясь рядом с девочкой, леопард показал в оскале острейшие клыки.»

 

— Это еще что за котик? — не осознал опасности владелец дубинки. — Мне его сейчас пришибить или сама в палатку посадишь?

— Фас, — Таня спокойно указала на несостоявшихся обидчиков.

Сначала из неразумных рук, всего лишь от удара лапы пушистого создания, вылетела дубинка, что очень смутило ее владельца. Следующим движением из его штанов был вырван большой кусок ткани. Судя по брызгам крови — вместе с мышечной, из ноги.

Лютик мягко прыгнул ко второму бестолковому, на лету разорвав ему брючный ремень с прилегающей частью тела.

 

«Если до них не дошло — можешь развлекаться по полной.

Только не испачкайся! А я костер пока разведу, — Танька стала подниматься к палатке.

И не задерживайся, тебя зайка заждался!»

***

— Ей самой лень было? — разочарованно глядел на резвящегося барса техник.

— Лютый — защитник, ему необходимо чувствовать востребованность. Даже ты не способен оставаться беспричастным, создатель хренов! — оператор при этом не издевался.

— Чего ты, в самом деле? — соавтор детища выглядел совсем обиженным.

— Ревную, а ты как думал?! Мне ведь тоже приятно смотреть, как она действует.

***

Обнаглевшая борзота оказалась упрямой: один попытался вернуть себе дубинку, а другой решил вытащить нож. К счастью, Лютик не любил куражиться. Проводя урок плаванья, он по очереди рвал до костей мясо на оскорбивших любимую хозяйку людишках. Долго такое тянуться не могло и, быстро покончив с преподавательской деятельностью, котенок в несколько прыжков переместился к палатке.

 

«Я закончил. Только там теперь грязно, пляж испорчен, — подумал он виновато.»

«Солнышко мое! Как я рада, что мы вместе! Ты самый заботливый в мире!

Грейся пока, — костер был разожжен без церемоний, пирокинезом. — Я пойду руки помою.

Заодно приберем там, — озаботилась Танька.

Только без меня ужинать не начинай, ладно? — уходя, оглянулось Альтер Эго.»

 

Маленький пляж теперь здорово походил на… Танька аж остановилась с открытым ртом.

 

«Это с какой скоростью нужно было отрывать мяско от косточек, чтобы оно так разлеталось? — констатировало Второе Я.

Но ведь не испачкался же!

Это — да, но можно было не разбрасывать?

Тебе-то какая разница? — под контролем Таньки все, до последнего ломтика, останки непослушных проследовали в реку.

Правильно, рыбкам тоже пора ужинать.

А руки помыть?

И пляж заодно! — уходя, она создала три огромные речные волны для промывки песка.»

 

 

Часть 12

 

Уместились возле костра, спиной к стволу старой сосны. Девочка медленно тянула из кружки горячий чай, сидя на свернутом спальнике. Котик, на заботливо расстеленной клеенке, расправлялся с комплектующими представителя семейства зайцевых. Вечернее настроение украшали яркие звезды в аккомпанементе романтически настроенных насекомых. В огне уютно трещали то ли сучья, то ли ветки, а запах дыма казался родным и понятным. Танька не спешила насыщаться, с умилением наблюдая за своим героем.

 

«Куда в него столько влезает? — размышляла, глядя на зверя влюбленными глазами.

Внутрь. Может, у него там черная дыра! — выдвинуло гипотезу Второе Я.

Прелесть какая! Так и оленя можно съесть.

Лютеныш, у тебя внутри бездна, да?»

«У меня внутри голодный Снежный Леопард, между прочим. И он запасается энергией! Ну и просто вкусно, — отозвался лохматый.»

 

Когда Лютый закончил поглощать зайчика, выпрашивать кусочек колбаски ему не пришлось. Танька честно разделила вкусность пополам, и они уплетали нежный ужин, от удовольствия закрывая глаза. Сочность обеспечивалась вполне уместными в фарше кусочками сала, поэтому едоки не стыдясь облизывали и губы и усы, а некоторые — даже пальцы.

Пирожные на десерт, в основном, достались защитнику, а Танька ножом выуживала из баночки варенье. У нее была ложка, но все знают, что сидя перед костром варенье нужно отправлять в рот только с лезвия! Она ни на минуту не пожалела, что запаслась несколькими разными клинками: каждое изделие ей нравилось по-своему и бывало кстати ежедневно.

 

«Мы долго здесь пробудем? — дрова постепенно прогорали, но подбрасывать новые было лень, да и незачем.

Даже не знаю. Это кто стучит все время? Там, кажется, — она посмотрела в сторону звука, доносившегося из темного леса.

Дятел, кто же еще, — пожала плечами Танька и веточкой поправила вывалившийся из костра уголек.

Ночью? А он не ошибся?

Дятел не может ошибаться: нечем.

Да, — протянула задумчиво, — с мозгами в голове об дерево безнаказанно не бьются.

Он их в дупло перед долбежкой кладет.

Кого?

Мозги. Орнитологию учить нужно. И вообще — юмор продлевает жизнь! — почти рассмеялась Танька.

Заблуждаешься. Юмор жизнь укорачивает. Это смех продлевает, а юмор — укорачивает, — часть внутреннего мира девочки иногда бывала рассудительна.

Это как?

А так: тот, кто много шутит — умирает рано. А тот, кто над этим смеется — живет еще до-олго…»

 

Зевая и едва удерживая сонные веки, Танька приказала остаткам пламени погаснуть: она не позволяла себе легкомысленного отношения к лесу. Уже залезая в спальник, решила приснить себе что-нибудь веселое.

«Или выснить?

Наснить. Какая разница? Давай такое, чтоб и я там была, и Лютый…»

***

— Разве она может видеть сны? — удивился техник.

— Назови то, что она не может, — повернулся к нему вместе с креслом оператор. — Я готов подождать, — он терпеливо сложил руки на животе.

— Чего? Когда у нее сил не хватит?

— Когда у тебя воображение закончится! — снисходительно закивал головой напарник. — Я ведь только недавно закончил просматривать перечень «девятого набора»…

***

— Есть кто дома? — заснуть Таньке не дали, возле палатки раздался стук палки о дерево. — Эй, хозяева!

— Иди на хуй, путник, я спать хочу, — пролепетала в ответ сквозь дрему. Танечка была очень вежливой девочкой и мысленно пожурила себя за грубость. Совсем немножко.

— Это кто там такой резкий? Вылезай, давай. Дело есть, — примирительным тоном заговорил голос.

«Лют, это кто?»

«Мужик. В сапогах и длинном плаще. Съесть его?»

«Плащ? Зачем?»

«Мужика! Просыпайся, он к велику присматривается.»

 

Танька не хотела вылезать из нагретого ложа, перспектива одевания в темноте ее не прельщала, а выходить к комарам беззащитной — перебьются.

Она руками изнутри подобрала лишнюю длину теплого мешка и, передвигаясь на попе, гусеницей подползла к откинутому на ночь пологу: очень уж любила свежий аромат леса.

 

— Ну? Чего не спится? Не зли меня только, — заставила себя немного приоткрыть глаза.

— Ты кто? — приближаясь к палатке, голос стал удивленным.

— Еще один глупый вопрос и я тебя убью. Для профилактики, — она широко зевнула и рассмотрела, наконец, обладателя голоса: одежда для ночных похождений — вполне подходящая, палка в руке — целый посох — как раз для прогулки. Лицо во тьме никак не проглядывалось, а напрягаться по пустякам Танька посчитала лишним.

— Взрослые где? — оплошал голос.

— Все, лимит исчерпан, — расстегнув нагретое убежище, Танька стала не спеша выбираться наружу.

— Лимит чего? Что ты несешь?! Ты кто?

— Лимит моего терпения, — поясняла не спеша. Ее обнаженное тело оказалось блестящим вовсе не от заезженного «света луны» или «мерцания звезд». Таньке очень захотелось легкого серебристого свечения своей кожи, и она его получила.

 

При этом совершенно неромантично, стоя на четвереньках, все еще сонно шарила руками в палатке в поисках ножа гуркхов. И тут же превратилась в комок разъяренного гнева, едва коснулась его рукояти.

В мгновение острый друг своим крылом обнял сбоку шею незнакомца, наклонив непонятливую голову поближе к внезапно возникшей из палатки Таньке.

— Я же честно попросила идти своей дорогой… — прошипела злость в голосе девочки.

— Ты меня на хуй послала, — слегка дрожа, сглотнул извинения визитер.

— А это и есть твой путь, самурай, — и продекламировала, —

Наточи для боя ржавый меч,

Ума дзируси[3] прикроет глупую голову.

Смятенный дух не познает доблести.

Ты нахрена меня разбудил? — проникновенно поинтересовалась валькирия[4]?

 

Танька резко оттолкнула мужичка и прошлась по полянке перед палаткой взад-вперед, через глубокое дыхание выпуская агрессию в темноту. Под босыми ногами хрустели веточки, нож резал ночной воздух на выдохе, а волосы при резких поворотах метались, словно бешеные мангусты. Такой Танька себя еще не видела.

 

— Я, блин, по делу, а ты нападать. Так бы и сказала, что из этих, — рука говорящего покрутила пальцем у виска.

— Почему ты еще жив, а? — вопросительно прищурила глазки девочка.

— Да что за трах-тибидох! Что за манеры?! Иди оденься, ты меня смущаешь, — пришел в себя гость.

— Тьфу, совсем уже… — Танька полезла в палатку и стала натягивать штаны и футболку. — Ну? — раздался ее приглушенный вопрос. — Продолжай или проваливай, — надежда вернуть спокойный сон больше не появлялась.

— У нас дети пропали… — послышалось смущение в голосе.

— Какие? Подающие надежды? — высунулась из палатки растрепанная голова Таньки.

— При чем здесь? Нет, просто два мальчика, пошли вечером искупаться, и нет до сих пор. Вот, ищем. Ты не видела?

— Юных купальщиков? Нет, не видела. Иначе не смогла бы заснуть. Извините, — все-таки Танька была очень ранимой и не хотела шутить в такую минуту. — Здесь только один пляж, можете посмотреть сами.

 

— У меня фонарика нет, не думал, что так задержусь, — прозвучало виновато.

— Вот вам фонарик, — протянула незнакомцу, — давайте я провожу. Все равно теперь ноги мыть нужно, — вылезая из палатки, Танька взяла с собой полотенце и кеды.

— Почему ты сразу не сказала, что из этих? — поинтересовался спутник по дороге к месту расправы.

— Снова нарываетесь?! Из каких — «этих»?

— Из Боевых Литераторов. Яростный Поэт, кажется?

— Что вы несете, — вздохнула Танька, — какой из меня поэт? Вот, глядите сами, — они как раз вышли к маленькому пляжу.

 

Осмотр песка на берегу ничего не дал, волны вычистили все следы и даже принесли немного отмытых водой от коры кусочков дерева.

— А ты, разве… — сидящий на корточках мужчина вопросительно посмотрел на Таньку. Он как раз закончил искать следы.

— Нет, выше по течению, — замотала головой на незаданный вопрос. — Там есть отмель, очень удобно, если плавать не умеешь. Еще вопросы? — запихнула в кеды умытые ножки.

— Спасибо за помощь, — сказал, поднимаясь и отряхивая колени, мужичонка. — Возьми фонарик, я наверное, обратно пойду, — добавил опечаленно.

— Они вам кем приходились?

— Почему «приходились»? Они живы! — возразил горячо.

— Вы иллюзионист?

— Что?

— Живете иллюзиями, я имела в виду. Идемте, сейчас чаю согрею. И не возражайте, — подхватив под руку незнакомца, Танька потащила его к кострищу.

 

«Лют? Ты где?»

«На дереве, — отозвался леопард. — Здесь гнездо старое, наблюдать удобно.»

«Фу! Как ты можешь сидеть в такой грязи!»

«Тут чисто! — обиделся хищник. — Я ветки откусил, которые мешали, и постелил!»

«Тогда ладно. Спи пока, я бодрствую.»

 

— Они мне крестники, — прихлебывая чай, рассказывал мужчина.

Костру дали новую жизнь и теперь можно было греться без неудобного плаща. Лицо незнакомца оказалось усталым. Увидеть ночью за таким состоянием все черты было слишком сложно.

— Мы, правда, виделись до этого дня довольно давно, они совсем еще крохи были. А вот сегодня, после стольких лет, случайно с кумовьями встретился, на рыбалку в одно и то же место приехали. Представляешь? — веселье его было дерганое, нервное. Кружка с чаем начала заметно дрожать в руках: напряжение поиска уходило.

— Судьба, наверное? — Танька и не думала его подначивать.

— Да, никак не меньше. Все предопределено, это ясно. Вот зачем, интересно?

 

— А почему не виделись давно? — решила сменить тему.

— Да, с кумовьями как-то не заладилось… — гость махнул рукой обреченно. — Если честно, я бы их еще век не видел — и хорошо.

— Чего так? — поддержала разговор Танька.

— Ну, как объяснить? Я, вот, работу потерял. Обращался к ним за помощью — стали игнорировать, прятаться. То — извини, у нас гости, то — ой, мы как раз ужинаем, позже давай. Неприятно было, — он скривился от воспоминаний.

— И что? Не помогли?

— Не-а, — помотал головой. — Хороший у тебя чай. Откроешь секрет?

— Секрет — как в анекдоте, простой. А дальше? — заинтересовалась уже серьезно.

— В каком? В анекдоте про чай?

— Нет, про «евреи, не жалейте заварки!» — быстро раскрыла тайну. — Ну?

 

— А дальше вообще смешно. Периодически спрашивали, почему в гости не приезжаю? А у меня банально денег не было, не с пустыми ж руками ехать. Вот я однажды и спросил у обоих в ответ: «А вы почему не приезжаете?». Знаешь, что ответили?

Танька отрицательно помотала головой, и даже подперла ладошками подбородок, чтобы было удобнее слушать. Незнакомец поворошил в угольках палочкой и подложил еще одно поленце.

— Сказали, что я слишком далеко живу! Как под копирку, оба! Так-то. Дьявол — он в мелочах…

— Это как это? — очень удивилась Танька.

— Ну, — осмотрелся вокруг мужичок. — Вот у тебя купальник висит, сохнет, а говорила, что плавать не умеешь…

— Я не говорила такого, — вздохнула Танька и выпрямилась. — А дьявол — он и правда в мелочах: вы видите то, что хотите.

 

— Что есть, вижу, чего уж там.

— Я говорила, что на отмели рай для тех, кто не умеет. Для ваших крестников, например.

— Откуда ты знаешь? Что они не умеют плавать?

— Снова слышите только себя. Вот это и есть дьявол. Может заставить думать так, как захочет.

— Ладно, извини. Да я бы, честно говоря, — прижав в порыве откровения руку к груди, стал выговариваться ночной посетитель, — этих паскудников сам бы прибил! Фактически, только сегодня познакомились, а они жлобьем обыкновенным оказались. Хамы и тупицы беспросветные.

— А вы их идеализировали? Все годы, что не виделись?

— Я о них вообще не думал, — удивился мужчина.

 

— А как же второй родитель, духовное воспитание, благочестие, нравственность и прочее? — хитро прищурилась Танька.

— Для деревень, где все, фактически, родня, такое еще подходит. А в городе эти традиции поддерживаются лишь переселившимися селюками. Меня, вот такие как раз, попросили в свое время, а отказать неудобно было…

— Так у вас весь мир такой!

— Видишь! Даже поэт замечает… Пойду я, — сказал, вставая и подбирая плащ. — Ты, это. Мне не искать их больше? — спросил почти через плечо.

— А оно тебе надо? Иди своей дорогой, самурай, — напутствовала Танька случайного встречного. — Тогда у тебя все будет хорошо!..

***

— Долго она еще дрыхнуть будет? — техник потянулся в кресле.

— Заждался? Говорят, если достаточно долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно мимо проплывет труп твоего врага, — расфилософствовался оператор.

— Так я уже сто лет так сижу! Где труп?! — возмутился техник.

— А он проплыл, еще в первый день…

— А почему я не заметил?!

— Так он под водой плыл.

***

Проснулась Танька рано, едва разорались самые смелые рассветные птицы. Сразу села и широко распахнула глаза. Через откинутый полог проникала полная безмятежность росяного утра, туман растворял первый далекий отсвет.

«Мне это приснилось?

Мне тоже. Страшно было? — широко раскрыло глазки Второе Я.

Ни капельки!

Но кто-то когтями внутри поскребся?

Точно, когти! Лют, ты где?»

 

«Здесь, — вылезая из складки спальника в ногах, отозвался любимый котик и сонно посмотрел на хозяйку.»

«А как же гнездо? Ты его бросил?»

«Леопард в гнезде? Снежный? Это приказ?»

«Ты что, — махнула рукой Танька , — даже не думай!

Побежали умываться!»

 

 

Часть 14

 

— Так что там со списком? Такой длинный оказался? — техник потягивался и зевал, стоя возле кресла, но решил поинтересоваться работой коллеги.

— Он все время дополняется, — оператор выглядел озадаченным.

— Сам? А составитель что говорит?

— Раньше такого не было, чтобы сразу весь… — он смущенно прокашлял вдруг засипевшее горло. — Увеличение сферы воздействия и мощность каждой способности зависит от того, кому её установили. Плюс — даже одна способность со временемпорождает родственные.

— А у нее целый букет, — задумался техник. — Так и в бесконечность поверить недолго.

— Букет — это только перечень. И его я читал почти месяц…

— И что там?

— Самое удивительное не то, что я прочел, а то, что я понял, что прочел!

— Как голова? Мозги не жмут? Столько понимания…

— Я серьезно!

***

Что нужно для радости летним утром? Солнце, полная свобода и много времени впереди. Когда ко всем этим прелестям добавляется детский восторг и бодрость, любимый игривый котенок и свободное пространство, — получается гремучая смесь беспричинного веселья и потехи.

У Таньки вдруг появилось желание парить, и непременно рядом с Лютиком, раскинув руки и лапы на манер крыльев. Левитация и немножко телекинеза создали для них свободный полет. Парочка меняла траектории движения под совершенно немыслимыми углами, они произвольно останавливались и зависали на одном месте, кружа в подобии танца. Таким арабескам и пируэтам могли завидовать…, но их никто не видел. Рассветная прелесть лета ценна, прежде всего, одиночеством, а видом любимой Денницы[5] можно делиться только с самыми близкими.

 

После воздушной гимнастики Лютый сразу побежал к палатке — досыпать. А Танька с удовольствием поплескалась в маленькой заводи и, чтобы не пачкать ноги, возвращалась, совсем не касаясь земли.

«Когда пойдем? — торопилось Второе Я.

Оденемся только и пойдем. А что?

Есть хочу. Откроем баночку сгущенки?

У нас мед есть. И чай холодный. Сейчас перекусим, — пообещала себе, наряжаясь в обновку.

И там еще фрукты…»

 

Теперь Танька красовалась в простых джинсовых шортиках, подпоясанных куском плетеной веревки, завязанной сбоку замысловатым узлом. Объемная белая футболка, со вполне уместным призывом «Покатаемся?», оставляла открытым живот. Ножки заботливо облегали высокие белые гольфики, покрытые яркими синими звездами. Свои старые кроссовки не решилась поменять на кеды. Светло-серая бейсболка, украшенная портретом Лютика на фоне большой буквы «Л», была надета задом наперед, а две нарочито-небрежные косички свисали по бокам.

С очками Таньке не везло. Из пяти штук сейчас в живых оставались только зеркальные капли, но зато они были любимыми.

 

Рюкзачок с самым необходимым, куклой и непальским ножом Танька всегда держала под рукой, на передней корзинке-багажничке. Лютый со своей зеленой кошкой вполне удобно возлежал сзади на сумках велорюкзака.

На полянке оставались лишь следы от костра, немного примятой травы да сломанное накануне дерево.

 

«Жалко растение, нельзя такой неаккуратной быть!

Я уже извинялась, сколько можно? Подсохнет — дрова будут…

Мусор весь сожгли? — натягивая перчатки, деловито поинтересовалась у себя.

Все в порядке, поехали уже! — нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.»

***

— Подробнее давай, что ты там понял, — закончив поглощать полезную кашу, продолжил выяснять техник.

— М-м! — допивая что-то явно сладкое, оператор поднятием пальца потребовал внимания. — Она может спонтанно создавать те способности, которые ей нужны в данный момент!

— С чего ты взял?

— Сравнивал события и дополнения в списке. И еще, самое главное. О большинстве созданных возможностей она даже не подозревает. Хотя и пользуется вовсю!

— Исполнение желаний? Ну, так и я могу, что особенного?

— Этого не было в «наборе»…

— Мне начинать верить в бесконечность?

***

«Снова краска летит, — задумался Лютый.»

«Где?! — в ужасе оглянулась Танька.

Я тебя в пакет при следующем переходе посажу. На всякий случай, — пообещало Второе Я.

Ага, и другой на себя напялишь, как саван.

Классно будет! Мы — в белом балахоне, с капюшоном!

А рядом — в пакете — четыре лапы апокалипсиса, с хвостиком.

Да! И в левой руке — коса!

С бантиком на конце. Гламурненько получится…»

 

 

 

 

---

 

[1] Кирэдзи — режущее слово — специальные разделительные слова в традиционных 17-сложных хайку. Раннее название такой формы поэзии — хокку. В этой повести все творения воспроизведены главным героем по памяти. Ну, и я немножко помог.

 

 

[2] Слова присоединения, объединения — ки аи — я концентрирую внутреннюю энергию ки. В данном случае — озвученная проекция выброса силы, усиление дыханием в конечной точке удара. Возможно применение без кимэ, это описано в старых легендах.

 

 

[3] Ума дзируси — геральдический штандарт полководца в Японии. Длинный узкий вымпел, крепящийся к древку и короткой поперечной перекладине. Во время сражения их несли пешие и конные воины, сопровождавшие элитные отряды самураев.

 

 

[4] Валькирия — выбирающая мертвых. В скандинавской мифологии — бессмертная дева чудной красоты, ангел смерти, получающий удовольствие от кровавых ран. Во время битвы именно валькирии определяли судьбу человека.

 

 

[5] Денница — Зоряница, Утренница — в славянской мифологии — образ утренней звезды. В русском переводе Библии слово «Денница» встречается как синоним Люцифера, падшего ангела, отождествляемого с Дьяволом.

 

 

Расчленение III

 

Часть 15

 

В новой реальности Танечка появилась обычной девочкой с велосипедом. Вокруг было замкнутое пространство, устланное серым и бежевым ковровым покрытием и снабженное пустой вешалкой с ростовым зеркалом. В пространстве, позади, имелась входная дверь. Впереди просматривалась остальная прихожая, таящая в полумраке тишину.

 

«Душновато здесь, — не спешила делать первый шаг.

Ясен пень, это ж квартира, — разъяснило подсознание.

И что? У Волка всегда был свежий ветерок из окон…

Разуться надо, ковер все-таки.

Что, остаемся?

Неудобно сразу уходить, мы же гости…»

 

«У меня лапы чистые, — спрыгивая на пол, отозвался Лютый. — Пройдусь немножко. Вы за моей зеленой присмотрите пока.»

«Лют! Нельзя без приглашения! — проснулся в Таньке рачитель этикета.»

«Все можно, если осторожно, — Лютый скользил вперед одновременно драматично и свирепо, словно тень смерти.»

«Разобьет что-нибудь там, а нам отвечать, — Танька немножко нервничала и мялась на одном месте.

Или ковры порвет. Они, вон, все разные даже.»

 

Теперь, вытянувшись вперед, можно было рассмотреть два, без дверей, входа в другие помещения и уходящий вправо коридор. А огромный, притаившийся в простенке, шкаф с зеркалами от пола до потолка вместо дверей, показывал озадаченную девочку.

«Лют! — шепотом подумала Танька. — Глянь только и сразу назад!

И аккуратно, пожалуйста.»

«Нет здесь никого, — отозвался защитник. — Но кое-кто живет.»

«Кто? Не томи, кто живет? Ну?!»

«Мы живем, — нехотя ответил котик.»

«Нахал! Если квартира ничья — нельзя ее просто так присвоить.

Даже если очень хочется, — проявила единодушие с собой Танька и уверенно закивала головой.»

 

Появившись из-за поворота коридора, Лютый опустил голову и очень по-человечески покачал ею, будто от досады.

«Вы не поняли. Это действительно наш дом. Запах — штука тонкая, фиг перепутаешь…»

***

— Как это может быть ее дом, если она там еще не была? — техник уже не удивлялся, он просто интересовался.

— Кто-то говорил про исполнение желаний? — оператор грустно усмехнулся.

— Я ж для примера, просто так ляпнул… — техник через силу сглотнул и поежился от страха.

— Всегда следи за тем, что произносишь вслух, — наставительный тон товарища не был обидным.

***

Танька несмело разулась, поставила велик на лапку и стыдливо прошла в квартиру. Ей было не по себе. Собственные руки не знали, чем заняться и, вытянувшись вниз, сплелись пальцами в замок. А плечики приподнялись и ссутулились, стараясь спрятать голову.

«Лю-ут, это точно наша квартира? — спросила робко.

Не ошибся, ведь верно?! — кусочек девчонки готов был вопить от восторга.

Угомонись, мне еще разобраться нужно, — она медленно брела по небольшой, по сути, квартире из двух комнат и кухни.

Одним глазком только, чуть посмотрим, ладно?! — прыгала внутри самой себя, радуясь как ребенок.»

 

«Да не ошибся я. Точь-в-точь наш дух, теперешний.»

 

«Что ты про время говорила? Помнишь?

Как я могу забыть, ты что?! — воскликнул Второе Я.

Запросто. Как все забывают. Ну?

Времени не существует, есть только сейчас. Это?

Ага. Тогда сходится, — вздохнула Танька, уже немножко смелее оглядываясь по сторонам.»

Первым делом надлежало открыть форточки.

 

Двери, почти целиком из матового стекла, были только у одной комнаты и темного изнутри помещения.

«Это что там? Свет здесь включается? — любопытство лезло наружу.

Сральня с купальней, что непонятного? — грубо осадила себя Танька.

Чего?! — чуть не заплакало Альтер Эго. — Ты!..

Ну, извини: совмещенный санузел.

Не выражайся больше так при мне!

А при не тебе — это как? И кто во сне матерился? А?

Мы же не ругаемся матом, мы так разговариваем. Иногда, — схитрила перед собой и наконец-то улыбнулась.»

 

Внутри выложенного бежевым кафелем помещения имелась душевая кабинка, большущий умывальник с немалым зеркалом, стального цвета стиралка, унитаз и биде. Шкафчик со всяким нужным тихо стоял в уголке.

 

Самая дальняя комната, с открытой дверью, подпертой для чего-то старой, перетянутой скотчем, книгой, была с синим, местами протоптанным, ковровым покрытием. Стены, по две, были бледно-голубого и охряно-желтого цвета. Большие окна, несмотря на жалюзи, пускали много света.

Немного потертый угловой диван непонятной грязно-бежевой расцветки казался удобным. Пока Танька не присела на него: продавленное в нескольких местах, раздвижное чудо таило скрытую перекладину, тут же врезавшуюся в не очень-то и мягкое девчоночье место.

Ясности в сумерках можно было добавлять маленькими осветительными шариками в центре потолка, на стенах и даже в виде придиванного букета из плафончиков, прямо рядом с Танькой.

 

Напротив спально-сидельного монстра, занимая полторы стены и немножко места под окном, располагались стеллажи с книгами. Полки, заставленные разномастными томами, стыковались между собой в кажущемся беспорядке. Немногочисленные пустые пространства между печатными изданиями занимали памятные безделушки, а на уровне глаз на всех поверхностях лежали ножи: в ножнах и без, блестящие и матовые, иногда черные — от одного взгляда на них Танька почувствовала тепло и покой.

Перед окном, у широкого подоконника, стоял велосипед, точная копия Танькиного серебристого, только без навешанных багажников, рюкзака и крыльев. На рога были надеты линялые обрезанные перчатки на липучках. Под двухколесным покоились гантели самого разного веса, с облупившейся краской и сколами на пластиковых фиксаторах.

 

«Вот это — точно моя комната! — поглаживая шершавую матерчатую обивку дивана, подумала Танька.

Пойдем дальше разглядывать?

Да, только еще немножко посидим, — она несмело откинулась на спинку и прикрыла от удовольствия глазки.»

 

Двери у кухни, как элемент дизайна, отсутствовали напрочь. Полосатое ковровое покрытие радовало не столько яркой расцветкой, сколько вполне понятными старыми пятнами.

 

«О! Здесь готовят еду! Готовлю, хотела сказать, — улыбалось Второе Я.

И чему ты радуешься, домохозяюшка? Сейчас к плите встанешь или мне на тебя ногой топнуть сначала?

Ну чего ты… Я ж за нас вдвоем радуюсь, что голодными не сидим.

Ладно. И где тут гнездится то, которое едят?»

 

Широкое окно, зашторенное простыми жалюзи цвета белой ночи, занимало целую стену. Рядом, купаясь в пробивающихся солнечных лучах, обосновался совсем неправильно установленный холодильник.

«Еда! Тортик и мороженка! — ломанулась вперед сладкоежка.

Ага, и сырые баклажаны с хреном, — скептически поджала уголок губ Танька, открывая дверцу.

Это что?! — попыталось понять подсознание, глядя на полки.

Знакомься, это — холод.

Очень приятно, — разочарованная чистыми внутренностями агрегата, девочка чуть присела в приветствии.»

 

Магнитиков на хранителе великой пустоты было мало, и все какие-то странные, с призывами совмещать взаимоисключающее — вкусное и полезное.

Стены соломенного цвета на свободном месте терпели плохонькую, в широкой гладкой рамке, копию изображения деревянного разводного моста.

Пустая рабочая поверхность, со встроенной мойкой и электроплитой, располагалась углом. Нижняя часть придавала бодрость ярко-зелеными дверцами, а навесные, ярко-желтые, шкафчики освещали воображение рукотворным Солнцем. Венец творения — огромная микроволновка — предпочла жить возле окна.

У другой стены ожидал пиршества голодной диеты складной столик на колесиках. Одинокий стул, явно вручную раскрашенный белой и красной эмалью, стоял возле холодильника и никак не вписывался в интерьер.

 

Светильников не было.

«Спрятались, наверное, — подумала Танька. — Сейчас же днем.

Лампы, по-твоему, боятся света?

Но это же не их свет, — как-то даже удивилась собственному непониманию.»

 

В следующей комнате, с большим широким входом без намека на дверь, на полу красовалось светло-бежевое покрытие повышенной ворсистости.

Нежно-зеленые стены несли пару изогнутых светильников, прямо над строгим и каким-то плоским диваном, с гладкой обивкой песочного цвета.

За углом прятался большой шкаф. Полный всякой одежды и стопочек с постельным бельем, как успело выяснить Танькино любопытство. Почему дверцы у него были из матового стекла, оставалось загадкой.

Противоположная от дивана стена была отдана на откуп литературе, почивавшей на открытых стеллажах. Только теперь это были сплошные многотомники, хотя и разные по размеру и цвету. Подсветка над полками объясняла присутствие в комнате удобного, покрытого клетчатым пледом, кресла.

 

«Мне кажется, что здесь не я обитаю, — оглядывалась по сторонам Танька.

Точно, не наше помещение. Хотя кресло — прелесть, легкое такое, даже внешне, — оценило Альтер Эго.

Место для мечты?

Думаешь, здесь будет гостить Волк?

Почему нет? Ведь это желание я исполнила.

Ты о чем?»

***

— Видал, красиво у нее как? — важно и напыщенно спрашивал техник.

— Ну, так! — в порыве отцовской гордости подтвердил оператор.

— И чистенько, прибрано везде, — дополнил сразу.

— Цветов, правда, не хватает, — прозвучал в ответ вздох.

***

«Раз все время существует только сейчас, а мысли есть энергия — то нужно меньше оглядываться назад при переходе! — рассуждала Танька.

И где связь? — разочаровалось в себе Второе Я.

Вот, ты о чем сожалела в последний раз?

Всерьез думаешь, что последний? — посмотрела на себя печально.

Да, ё-моё! О чем ты только думаешь?!

О мороженом. Давно хочется… — протянула жалобно.

Я сейчас кого-то придушу! — Танька в гневе ходила по квартире, запрокинув голову и глубоко дышала.»

 

«Можно вклиниться в ваш интеллектуальный монолог? — решил отвлечь хозяйку Лютый.»

«Да, моя прелесть! Что случилось? — Танька присела на корточки перед леопардом и обняла ладошками его мордочку.»

— Мяу! — проникновенно глядя ей в глаза, с нажимом и вслух произнес котенок.

— Леопарды не так мяукают… — хотела ответить наставительно.

 

«Он голодный?! — спор был отложен.

А говорила, что не можешь ничего забыть!

Я быстро! — вскочила мгновенно. — У нас же корм есть, и консервы!

Куда без меня! — путаясь в ногах, еле успевала за собой Танька.»

 

 

Часть 16

 

Лютик был накормлен: на кухне, среди всякого разного, пряталась и его посуда, и пакеты с кормом.

 

«Вот теперь точно знаю, что это наша квартира! — в шкафчиках был обнаружен целый склад с консервами и крупами, а в одном верхнем даже баночки с вареньем и джемом.

А до этого ты в чужой хозяйничала? — выясняла у себя Танька.

До этого я надеялась. А мы в какой реальности? — поинтересовалось Второе Я.

Самой интересно. Пойдем гулять? — девочка весело вскочила.

Точно, на втором велосипеде! Лют?»

 

«Могу с вами, — зевая, потянулся сытый котенок, — только опасность здесь не чувствуется. Я бы поспал…»

«Спи, мой сонечка! — Танька присела на диван рядом с хищником и легонько провела рукой по серой пушистой густоте. — Тебе и так ночами караулить приходится. Спи.»

«Рюкзак не забудь! Мороженку по дороге купим, — облизнулась мечтательно.»

***

— Не опасно им разделяться? — для порядка спросил техник.

— Для окружающих, разве что, — оператор хищно улыбнулся.

— Так она, вроде, завтракала, — проскочила неуверенность в голосе.

— Давно и совсем немного, потому на шалости и тянет, — ответ не сдержал зевок.

***

«Я тебе об этом и пыталась сказать. Последний раз мы очень пожалели, что у нас нет своего дома, места, куда возвращаются. Помнишь? — выходя с велосипедом из квартиры, разъясняла себе Танька.

Помню, помню… — половинка девочки поправила зацепившийся за педаль гольф.

А при переходе мы оглянулись.

Ну и что? Там же краска летела…

Ай, не видела я никакой краски, — отмахнулась от лишних мыслей. — Обычно, уходя, оглядываются на свой дом! Вот желание и материализовалось…

И мы попали в родное гнездышко?

Именно!

Есть лишь сейчас… Поэтому, да? — она даже не заметила, как подошла к лифтам.»

 

Котами в подъезде не пахло. Почти ничем не пахло, только из-за чьей-то двери проникал слабый аромат выпечки. Освещения вполне хватало, чтобы рассмотреть местами потрескавшийся кафельный пол и цифру «17» на давно крашеных желтой краской стенах. Наконец, широкие двери открыли вход в полутемное нутро лифта.

 

— Здрасьте, — вежливо сказала Танька единственному пассажиру. С непривычки вкатить велосипед в кабину оказалось непросто, но для нее придержали двери.

— Давно не видел твоего папу, — приветственно кивнул мужчина. — Как он?

— По командировкам все время, — пожала плечиками в ответ, — вы же знаете.

— Надо бы встретиться, как вернется. Давно за чаем не собирались. О жизни потолковать… — произнес безразлично-мечтательным тоном.

 

«Да чё о ней говорить? Там в конце все сдохнут, разве не понятно? — чуть не выпалила в ответ детская доброта.

Ты что! Нельзя так, он же…

Думаешь, будет жить вечно?

Интересно, если Волк был здесь, то уже или еще? — ни на минуту не засомневалось в собственном дочеринстве подсознание с русым хвостиком.

Наверное, это все-таки потом происходило.

Посмотри в астрале, интересно же!»

 

Таньке очень хотелось конфетку, хотя бы леденцовую карамельку. На первом этаже ей тоже придержали дверь, она выкатила велик из лифта и остановилась, натягивая перчатки.

 

«Всегда нужно маленькую сладость припасать, — поучала себя.

Так сотворим, что нам стоит? — тешилось надеждой Альтер Эго.

А дальше? Кверху брюхом и жиреть от безделья? — Танька покачала головой.

От одной малюсенькой ирисочки?

Мармеладки, так и быть, — полезла в рюкзачок за наслаждением.»

 

— Танюша, привет! Твоя Мелл вернулась, — не дали вытащить коробочку с желейными кусочками. Молодая консьерж хитро улыбалась.

— Спасибо, я знаю, здрасьте. Она в парке сейчас, мы там встретимся, — услышанное заставило срочно найти информацию.

— Папа скоро возвращается?

— На днях, — пришлось направить интерес вахтера в другое русло. — Какие красивые деревья перед вашим окном в этом году, правда?

— Действительно, я и не замечала… — растеряно глянула в окно хранительница локального портала.

***

— Это прозвище? — техник не нагружал себя такой информацией.

— Имя. Боишься, что здесь у нее есть постоянное увлечение? — съехидничал оператор и тут же горько вздохнул. — С этим приростом способностей я уже и сам ни в чем не уверен.

— А почему тогда, — полюбопытствовал заодно, — она не попадает туда, где окружающее странное, вычурное, безумное?

— Потому, что она путешествует реальностями, а не фантасмагориями. Во-вторых, достаточно, что попадает туда, где все нелепое, маразматическое и сумасбродное, — разъяснил оператор. — Только отдыхает в тишине…

***

Дом, обсаженный множеством фруктовых деревьев, стоял на самой окраине города, в сотне метров от огромного полудикого парка.

Этот слегка облагороженный кусок леса имел свои озера, культурно-развлекательную часть с аллейками и аттракционами и множество спортивных площадок. Наличествовали даже два стадиона, колесо обозрения и музей.

Информация из астрала понравилась сразу: место покоя. Образ своего дома был уютным и родным. И здесь периодически присутствовали самые близкие люди.

Малопонятное место, где логика не могла объяснить поведение улиц, постоянно менявших расстояние и сходившихся под немыслимыми углами, Таньке полюбилось безоговорочно.

«Ось бытия, завернутая в старую промасленную бумагу… — оглянулась вокруг.

Какое-то у тебя треугольное восприятие этого места.

Почему? — не поняла себя Танька.

Так это ты всякую чушь думаешь! — засмеялось Второе Я.

Я мармеладку хочу. Ладно, найдем Мелл и вместе повкусничаем.

И Лютику немножко оставим.»

 

Гуляющих в парке, больше похожем на лес, хватало. Одевались здешние обитатели по погоде, иногда, от жары, путая цветастые брюки-палаццо с пижамными штанами, но ощущению покоя это не мешало.

Ленивое радио разливало негромкую музыку: хрипловатый картавый голосок, под мелодию, совсем не сочетающуюся со словами, просил девушку не убегать.

Неспешно проезжая по причудливо изогнутым парковым дорожкам и с интересом разглядывая окружающее летнее великолепие, Танька заметила странную одинокую художницу. Девушка с непонятным рисунком на лице скучала, сидя на походном табурете у раскладного столика, заставленного красками и кистями.

 

— Здрасьте, — Танька спрыгнула с велика возле заинтересовавшего ее объекта.

— Здравствуй. Хочешь аквагрим? — оживилась разрисовщица лиц. — Тигр? Или лучше собачку изобразим? Присаживайся, — она показала на свободную табуретку.

— А-а… Мне ни то ни другое, — и Танька стала объяснять, чего на самом деле ожидает, при этом легонько посылая визуальный образ в сознание девушки.

 

Через какое-то время она уже красовалась искусной росписью. С одной стороны лица, над глазом, слегка захватывая верхнее веко и висок, распускались маленькие белые цветы с редкими красными листочками. Другая половина представляла собой серо-белые контуры черепа с веселым оскалом. Завершали образ небольшие одинаковые надписи на предплечьях: «Все, что вам нужно — это любовь».

— Уверена, что папа разрешил? — в который раз обеспокоилась автор нового портрета.

— Точно. Он и денежку на это выделил, — расплатилась за работу счастливая Танька.

***

— Это зачем ей такое? — опешил техник от изменившейся внешности девочки.

— Веселится! Лето же, с подружкой встреча предстоит, — оператор и сам радовался, как ребенок.

— Она ее до смерти напугать хочет? — он непонимающе уставился на коллегу.

— Ничего ты в детях не понимаешь, — разочаровался оператор.

 

 

Часть 17

 

Легко опираясь на стоящий рядом велосипед, Мелл глядела на Таньку озорными серыми глазами с восторгом и неподдельной радостью, едва сдерживая немного пухлыми щечками рвущуюся навстречу искреннюю улыбку. Соломенного цвета волосы были отпущены на свободу, а две тонкие косички, начинающиеся прямо ото лба, вместо челки, и спускающиеся вдоль лица, продолжались вплетенными кожаными веревочками. В сочетании с нарисованными на ее личике косыми темно-серыми полосками получалось…

— Тебе еще томагавк в руки — и на тропу войны, скво белобрысая! — Танька подходила мягко, крадучись, словно пантера.

Двухколесные были мгновенно отброшены в сторону, и с визгом, наполненным ликованьем от долгожданной встречи, очень похожие друг на дружку девчонки влетели в объятия счастья, не желая выпускать из рук вторую половинку.

— Я так скучала, — признание капнуло слезой на плечо, и Мелл попыталась еще крепче зажать Таньку тисками нежности. — Больше никогда тебя не оставлю!

— Задушишь, — вырвался в ответ из легких остаток воздуха. Плотно прижатый к подруге подбородок не давал рту раскрыться. — Или раздавишь, — нашла в себе силы продолжить, — будет мокро и грязно, — не оставалась в долгу Танька, словно эхо отвечая объятьями.

— Ничего, отчищу. Сейчас знаешь, какие порошки стиральные?.. — прижимались сердцами, на зависть гуляющим.

***

— Что это с ней? Разве могут быть… — осекся техник. — Я уже понял, не нужно отвечать. Могут.

— Не бывает ничего невозможного. С нашей работой очень полезно запомнить и периодически повторять, — оператор не шутил.

— И что дальше, а? — прозвучало печально.

— Не все ли равно? Жалко, что одному досматривать придется, — вздохнул оператор, поджав губы.

— С какого это? — не понял техник. — Я никуда не собираюсь… — он даже отшатнулся от товарища вместе с креслом.

— А лечиться?! Психов — их не спрашивают, их… — не успел закончить и получил подзатыльник от коллеги. — Вот! А буйных — так вообще… — рассмеялся под градом дружеских оплеух.

***

— Девочки, перейдите в другое место, — прозвучал властный голос. — Вы мешаете!

— Это вы мешаете, а мы — смешиваем, иногда — с грязью, — мгновенно отреагировала Танька. Частично выпуская Мелл на волю, обернулась на голос и одновременно скинула лямку рюкзачка.

Перед ними стоял обрюзгший человек в форме. Виднелось и несмело приближающееся, одетое однообразно-грязно, худосочное войско с граблями наперевес.

— Здесь будет произведена уборка вверенной территории! И нечего! Это вам не хиханьки! — прозвучало загадочное разъяснение.

— Так произведена или будет? — пробурчала недовольная Танька.

— Оставь человека в покое, он при исполнении, — потянула ее в сторону подруга. — Пойдем, лучше, на качели!

 

«Это кто такие? В форме и оружие загадочное… — спросила у себя Танька.

Это отказники от военной службы. По убеждениям совести, — разъяснило Второе Я.

При чем здесь совесть? Они же просто трусы!

Ну, значит, трусость убеждает лучше совести.»

 

Совершенно разные внешне, девчонки были взаимным дополнением и оттого казались почти неразличимыми.

У Мелл, на маечке под джинсовой жилеткой, была надпись «Всегда — мечтай! Иногда — верь». Кеды были надеты на босу ногу. Карман ее шортиков оттопыривался явно перочинным ножиком, перчатки предпочитала светлые, необрезанные, с широким напульсником, а голову не прикрывала вовсе.

Они подняли свои велосипеды, вышедшие из рук одного мастера убирать все лишнее, и с улыбками, тихонько переговариваясь о своем, покатили к ближайшей аллейке.

 

— Как твоя собака? Та, африканская, — интересовалась Танька.

— Львиная гончая? А-а, — махнула рукой Мелл, — мама отдала кому-то, пока меня не было. Представляешь, написала в объявлении, что пес не сошелся характером с ребенком… — она печально дернула плечами и мотнула головой. — Потешила самолюбие и выбросила, в общем. Ну, хоть такса осталась. А твой котик где?

— Дома, отсыпается, — Таньке было очень комфортно.

— Я сегодня у тебя ночую! Мама ворчала, но я не уступила. Папа вернулся?

— Не-а, — помотала головой Танька. — Полная свобода и пустой холодильник… О! Мармеладки! — положив на газон средство передвижения, она плюхнулась на ближайшую скамейку, подзывая к себе Мелл, и достала, наконец, коробочку.

 

— Классно! — прозвучало рядом. — Сладкое для мозга полезно! — она уже стягивала одну перчатку. Колечки на большом пальце, на этот раз — правой руки, у подружек оказались очень похожи.

— Для мозга ум полезен, а сладкое — оно для удовольствия, — протянула открытую коробочку Танька. — Только Лютому оставим чуток, я обещала.

— Такое впечатление, что он тебя понимает, — Мелл, зажмурившись, откусила от дольки кусочек и откинулась на спинку.

— Еще как понимает! И верит мне. А тех, кто тебе верит и любит, нельзя обманывать.

— Играем в откровенность? — Мелл хитро прищурилась.

— Я тебе не врала никогда, — удивилась Танька, обсасывая самый краешек розового лакомства.

— Знаю, просто ты не все говоришь…

— Как поездка? — решила сменить тему.

— Нормально. Натурные съемки были, возле моря. Зря ты, все-таки, с моделингом завязала. Могли бы вместе ездить, — она забросила в рот остаток мармеладки. — У тебя же лучшие условия в контракте были.

— Надоело. Там, кроме тебя, сплошные самовлюбленные тупицы. Как ты их только терпишь?

— Опыт. Я с пеленок в этом. Ты знаешь…

 

Рядом раздался визг тормозов, короткий мат вместо вскрика и глухой звук удара чего-то мягкого. Девчонки обернулись. На соседней широкой аллейке из черной машины вылезал мужчина, сразу пытаясь рассмотреть помятый капот. Валяющемуся на газоне велосипедисту повезло меньше: осколки кости порвали кожу на ноге.

 

— Я — оказываю помощь, ты — вызываешь скорую! — скомандовала Мелл, быстро вскакивая в направлении происшествия.

— Лови, — кинула подруге вынутый из рюкзачка набор для перевязки.

— И всегда у тебя под рукой все есть, — донеслось от убегающей Мелл.

 

Танечка не суетилась. Спрятала коробочку сладостей, надела рюкзачок, подобрала велосипеды. Подкатив к виновнику столкновения, поставила их пирамидкой и отвесила ощутимый подсрачник водителю, склонившемуся к поврежденному бамперу.

— Чё! — хватая рукой задницу, резко выпрямился водила.

— Ты что в парке забыл, орел норный? Врача вызывай, у тебя связь есть, — кивнула на устройство.

— Пошла ты на…

Пощечина прервала уточнение координат:

— Звони медикам, тварь хомячная, — до невозможности вежливо попросила Танечка. — И лучше — по-хорошему, — хищно сверкнула синими глазками.

 

Почему-то она понимала, что использовать свой арсенал в этой реальности не стоит.

«Мы его не убьем? — удивилось Альтер Эго.

Тогда разрушится весь шарм этого места, — мечтательно разъяснила свое поведение девочка.

И что здесь такого очаровательного?

Покой. И спешки нет.

Ага. И давил этот тип машиной безмятежно так, не торопясь.

Хочется сохранить это состояние расслабленности…

Ну, так и не напрягайся! Вломи ему тихонько по рогам и все!»

***

— У него что — девять жизней? — удивился поведению водителя техник.

— Это у него на мозг тень интеллекта упала. Совсем как у тебя, — расхохотался оператор.

— Ну, чего ты меня все время дразнишь? — в словах проскочила обида.

— Да я не со зла, ты не думай. Впрочем, ты и так редко думаешь! — теперь оператору пришлось уворачиваться от брошенного стаканчика. Пока — от пустого.

***

Любопытных взглядов было достаточно, чтобы успокоить владельца черной машины, а врача, как оказалось, вызвали сразу.

Молодой парень, в белом халате и с черным чемоданчиком в руках, вышел из подъехавшего медицинского автомобиля и сразу направился к пострадавшему. Усилиями Мелл рана велосипедиста была накрыта чистыми бинтами. Занимать разговорами потерявшего сознание от болевого шока не пришлось.

 

— Ну, и кто тут у нас такой спокойный? Он головой не ударялся? — спросил у Мелл присевший на корточки перед поверженным медик.

— Мы не видели, — замотала косичками в ответ. — Только слышали, вскрик и удар.

— И давно вы о себе во множественном числе говорите? — поинтересовался, открывая чемоданчик и уже натягивая перчатки. — Нужно лечиться, — проговорил задумчиво, приподнимая творение Мелл. — Помощь вы оказывали?

— Мы… Ой, я! Танька с козлом этим разбиралась, — кивнула в сторону водилы.

— Вот, — проговорил наставительно, — уже что-то проясняется, — он опустил назад импровизированное покрывало из бинтов и начал раскладывать на откинутой крышке чемодана разные штуковины и пузырьки.

 

Приближавшаяся Танька с интересом прислушивалась к разговору. Врач, тем временем, уже мурлыкал себе под нос:

— Как здорово, что все мы здесь, сегодня, собрались — пели бактерии в ране. Вы над душой-то не стойте, — весело глянул на подружек. — Тащите шины из машины. Ты гляди, уже и стихами заговорил…

— Я сама принесу, — видя в глазах Мелл разгорающийся интерес к процессу, Танька чуть тронула ее за плечо и получила нежнейшую улыбку в подарок.

***

— Почему она сама не исцелит этого парня? — техник умел злиться только из-за плохо выполненной работы.

— Мы пока не знаем, насколько осведомлена ее подруга. Хотя, кого я обманываю? — пожал плечами оператор.

— Ты о чем?

 

 

Часть 18

 

Ближе к вечеру, девчонки в свое удовольствие валялись на травке в тени старых деревьев. Полянок, даривших иллюзию уединения, в парке хватало, но в этот раз решили заехать подальше. Возбуждение от происшествия никак не проходило, и Мелл не могла наговориться, рассказывая непривычно молчаливой собеседнице сразу обо всем на свете.

 

«Интересно получается, — думала тем временем Танька, — мне так приятно, что даже щекотно.

Она твоя настоящая подруга, так и должно быть, — подсказало Второе Я.

Ой, не смеши меня!

Ладно, тогда ты первая скажи.

Я стесняюсь. Такого не может быть!

Может быть все, и даже больше. Итак?»

 

— Нам бы в магазин успеть, мороженого хочется. И вообще чего-то свеженького, дома одни консервы, — небольшая пауза позволила Таньке вернуть реальность бытовых проблем.

— Поехали, — сразу вскочившая Мелл была легка на подъем. — Жалко, что один рюкзак, — она отряхивала шортики от приставшего песка и все пыталась рассмотреть себя сзади. — Посмотри, у меня там все нормально? — попросила, выворачиваясь змеей.

— Оч-чень даже, приятное такое выпячивание, — улыбнулась в ответ Танька и тоже поднялась, — но об этом потом. Едем?

 

«Забавно. Мне же еще только предстоит познакомиться с Мелл, когда-нибудь очень давно…

А чувствуешь, будто уже родные...

С ней так … необычно! — млела от наслаждения Танька.

Эй, посмотри мне в глаза, пожалуйста, — потребовало Альтер Эго.

А ты кто?

Сейчас я — правда, которую ты почему-то боишься.

Ладно, смотрю, и что?

Это любовь, дура!

Раньше ты говорила, что я не такая, а теперь вот так, да?! — на мгновение смутилась от собственных мыслей.»

***

— Думаю, ты все понял?

— Понял, куда уж яснее, — смирился с неизбежным техник.

— Не печалься: у тебя всегда есть я, — еле сдерживая смех, кокетливо заморгал ресничками оператор.

***

Жаль было смывать роспись с лица, но… Вдвоем в душевой кабинке оказалось совсем не скучно. То есть, не тесно. Для Таньки это были совершенно неожиданные ощущения и переживания. Все оказалось очень ярко, чудесно и восхитительно. Только сравнивать было не с чем.

 

«И как тебе? — интересовалась у себя.

Жаль, что раньше не додумались сюда переместиться!

Мы ничего не теряем, наше прошлое еще впереди.»

 

— Давай сегодня без тяжелой пищи обойдемся? — Мелл любила вечерние посиделки ничуть не меньше Таньки.

— Само собой, — хозяйка расставила на маленьком кухонном столике тонкие чашечки на блюдцах. — Но холодненького-то мы попробуем? Отметим возвращение?

— Обязательно! Из этих креманок? — гостья чувствовала себя как дома, доставая небольшие шарообразные емкости на массивных квадратных ножках.

— Да, и побольше накладывай. А то со своей диетой скоро совсем на шпингалет станешь похожа, — скомандовала Танька, глядя на скривившуюся в сомнении подругу.

— На себя посмотри, червячок! Завидую я тебе иногда: ешь, что придется и сколько захочешь…

— Завтра с утра — бегаем. Зависть как рукой снимет!

 

Появились прятавшиеся в большом шкафу складные стулья. Легкий ветерок постепенно остужал тихие сумерки квартиры. Лютый, получивший свою долю мармеладки, одним глазом все-таки наблюдал за перемещениями мороженого. И успокоился, только когда хозяйка поставила для него широкую мисочку с десертом.

 

— Любишь ты своего котика, — отправила в рот первую порцию прохлады Мелл.

— Тебя я тоже люблю. Это не смущает? — Танька как раз включила музыку. «Шоссе в ад», как всегда — вовремя.

— И я тебя люблю, сладкая, — вызывающе прищурившись, Мелл облизывала ложечку.

— Вот и нефиг ревновать. Лучше расскажи, ты почему так заинтересовалась действиями медика?

— Хочу стать колдуньей[1], — мороженое снова отправилось в рот. — Буду работать с универсальной энергией жизни.

— Рэйки[2]? — Танька задумчиво покачала головой и слизнула мороженку. — Станешь нести просветление в смятенные бытием души? — спросила уже шутливо.

 

— Какое, в жопу, просветление?! — притворно возмутилась Мелл. — Ты еще про космическое сознание вспомни или выход на внутреннее Я! Чушь. Могу допустить позитивное мышление, но ведь у каждого свое виденье правильного, — она вздохнула, помешивая стремительно тающую массу.

— Надеюсь, ты не разделяешь энергию на внутреннюю и космическую?

— Нет, конечно! Только думать все равно нужно о хорошем, так правильно, — немного рассеяно закончила.

— Ладно, догрызаем вкусное и пойдем баиньки. Уже глаза слипаются, — Танька налегла на сладкое.

— Доедай, я постелю сама. Матрац в шкафу?

***

— Так она все знает, получается? — прозвучало несколько разочаровано.

— Ну, с тобой не сравнить… — начал было оператор, но увидел грозно поднимающегося техника и успокаивающе замахал руками. — Все, все! Извини. Я оговорился: в отличии от тебя! — он ловко выскользнул из кресла и с хохотом спрятался за его спинку.

— Сколько можно?!

— Это от меня не зависит, оно само наружу просится.

— Знаешь, как называется то, что само наружу просится? — не остался в долгу техник.

***

Оказывается, продавленным диваном не пользовались. Перед ним, прямо на полу, Мелл создала для двоих шикарную постель. В конце концов, единственный известный источник жизненной энергии — это любовь. А доверие — одна из форм проявления этого чувства.

 

— Бывает, так как-то немного необычно лучик Солнца ляжет, и уже чувствуешь это место по-другому, — откровенничала Мелл перед сном.

— Часто с тобой такое? — лежать на очень широком ложе оказалось на редкость уютно и Танька слушала с интересом, отогнав сон.

— Очень часто. Почти всегда, даже. Все становится другим вдруг, ты узнаешь саму суть окружающего. Достаточно подумать: вот кому-то этот кусочек пространства или этот человек родной и понятный, и уже знаешь и видишь и чувствуешь, то же, что и они. Я сумбурно рассказываю, да? — она повернулась к подруге. — Никогда никому не говорила об этом, — сумела передать взглядом раньше, чем произнесла вслух.

— Ты не бойся, просто говори. Я понимаю тебя даже лучше, чем иногда себя, — Танька повернулась на бок и рискнула одобрительно погладить руку подружки.

 

«Да что это такое?! — Танька была сама не своя. По плечам пробежал легкий озноб.

Ты знаешь! Еще — Мелл умеет очень многое, как и ты. Только…

Что? Ее способности никто не развивал?

Верно. Помнишь, как говорил Анси? — помогало подсознание.

У этого места особый дзен, так?

Да, особенный, но было… О! Ведьмы — это совсем другой уровень взаимодействия, вот!

Но она же сказала, что собирается стать колдуньей.

Ну! А колдунья — это уровень еще другее.

Чиво?! Я нифига в этом не понимаю и не собираюсь. И вообще, мы — Дьявол! — обиделась своим мыслям Танька.»

***

— Вот сейчас, только, давай без шуточек мне! — техник почти оскалился на оператора.

— Согласен на все сто. Сильно сказал, добавить просто нечего, — выставил перед собой ладони оператор.

— То-то же, — вернулся к просмотру, уже удовлетворенный.

***

Танька мысленно включила музыку в проигрывателе на одной из полок. Полет валькирии на электрогитаре проходил вполне нормально…

— Это что? — вздрогнула Мелл.

— Вагнер. Кажется, — Танька не очень хорошо разбиралась в музыке, но наушники надевала регулярно и слушала с удовольствием.

— Как ты включила?! Пульт же рядом со мной лежит, — Мелл приподнялась на локте и с прищуром вглядывалась в Танькины глаза. — Нет, я знала, что ты ведьма, но не до такой же степени! — проговорила восхищенно.

— Никогда не называй меня так! — повторно вспыхнула обидой Танька и хотела отвернуться, но передумала.

— Прости-прости-прости! — быстро обняла подругу Мелл и положила голову Таньке на грудь, слушая такое родное сердце. — Будешь злым ангелом, раз так. Хорошо?

— Я — Синеглазая Смерть, если хочешь, — вспомнила данное Волком прозвище. — И уж точно не ангел, — вздохнула печально и повернула голову к сгустившейся в углу темноте.

— Для меня ты самый добрый ангел, всегда, — шептала прижавшаяся Мелл. — Буду звать, как скажешь, только давай больше не расставаться, ладно?

— Я постараюсь, — нежно гладила подругу по голове Танька.

 

 

Часть 19

 

Мелл оказалась еще той собственницей и, уже дремотная, обняла подружку ногой и рукой. Это было необычно, но очень здорово, и счастливая Танька заснула с улыбкой.

Собаки не снились. Откуда им взяться на серой лестнице, заключенной в бетонные стены? На очередном повороте Танька увидела на верхних ступеньках скалящегося медведя: «Тут мне и конец, — похолодела от ужаса девочка.»

Страшно было до одури. Но Танька не испугалась, и смело разглядела небольшого, местами сильно потертого, старого одноглазого плюшевого мишку. Уцелевший орган зрения был крестиком на белом, но не пуговицей. А чем?

С этой мыслью Танька и проснулась. Приближаясь к четырем часам утра, таяли за оком сумерки. Мелл приятно согревала своим дыханием, передавая нежность даже во сне.

 

«Первый сон — это было не астральное нападение!

Ты только сейчас это поняла? — удивилась Танька.

Можно подумать, ты давно догадалась! — надулось Второе Я.

Думать — можно. А тебе — так еще и полезно!

Между прочим, это я первая определила наше отношение к Мелл! Вот! — стала препираться с собой.

Нифигашеньки подобного! Чувства у нас общие.

Зато ум только одной достался…

И это была не ты. Какая досада, — мысленно покачала головой.

Знаешь что?! — возмутилась в ответ. — Если такая умная, расшифруй содержание сна, первого.

Запросто. Нам снился друг, который хочет многое рассказать об окружающем мире. Так нас звала к себе Мелл…»

***

— О, с возвращением! — техник был ироничен, чувствуя свое превосходство.

Сонный оператор как раз поднял голову, сморенную накануне наблюдением за спящими:

— Чего ты лыбишься? — прохрипел в ответ и прочистив горло, уменьшил радость товарища. — Мы так без завтрака останемся: беги, пока не поздно. И возьми побольше, пожалуйста.

— Что, приснилась вежливость и ты заразился тактичностью? Похвально, и это точно нужно отметить, — проговорил, выходя на промысел.

***

Девочки бежали уже довольно долго, оставив позади не только пустую в такую рань тропу здоровья, но и окутанные паром озера, и пустые шашлычные с сонной охраной, и покрытые росой аттракционы.

Утро было жарким и обещало беспощадное пекло днем. Дышалось легко и весело, ноги сами летели, почти не касаясь земли. Футболки давно стали мокрыми, перчатки отяжелели от пота. Стекающая со спин и животов влага пропитала верхнюю часть трикотажных шортиков. Повезло только открытым ногам, стянутым на макушке хвостикам да косичкам Мелл, скрепленным на затылке.

 

— Давай на ту площадку, потянемсянемножко, — Танька свернула на последнюю тропинку.

— Какое немножко, я еле живая! Пове́сишь меня рядом с собой, на перекладину, и я буду капать и впитываться в песок, — Мелл не сразу нашла в себе силы ответить.

— Говорила, что зависть как рукой снимет? Зато теперь можно и пирожное, и мороженое, и тортик с кремом, — Танька аж облизнулась от своих мыслей. Мысли оказались солеными не только на вкус.

— Как тебе сил хватает? — уже перешла на шаг подружка.

— Я сладкое люблю. Очень сильная движущая сила. Это о любви, — загадочно отозвалась синеглазая.

 

Они приступили к растяжке, используя перекладины здешних тренажеров вместо шведской стенки: не садиться же в шпагат на песке.

— Эй, малявки! А ну брысь от качалки! Только пачкаете здесь, — обозначила свое появление группа пышущей здоровьем молодежи.

— Иди на хуй — это все, что ты хотел услышать прекрасным утром? — поинтересовалась Танюша. — Ну и дурак, — она спокойно продолжала упражнения, подавая пример подруге.

— Если не знаешь, где это — могу нарисовать карту. Прямо у тебя на лбу: ты и так урод, — добавила Мелл.

На них кинулись молча, всем скопом.

***

— Где тебя носит?! — оператор едва мог усидеть на месте.

— Я столик сервировочный искал, так можно больше притарабанить, — отворяющий спиной дверь, техник катил за собой на колесиках много вкусного и не видел причину возбуждения товарища.

— Надо меньше жрать, иначе самое интересное пропускаешь.

— Да пошел ты! Топай сам за своим завтраком, умник, — коллега не шутил и повез еду к своему месту.

— Э! Меняю информацию на котлету! На две! — вскинулся оператор.

— На порцию овсянки. А там — посмотрим на твое поведение, — отозвался отомщенный техник, с удовольствием устраиваясь в кресле.

***

Девочки кинулись в разные стороны мгновенно и очень слажено. Обрабатывая свою долю противников, Танечка с удовольствием наблюдала за действиями подруги.

 

Мелл пользовалась своим главным преимуществом — короткой дистанцией против рослых соперников. Она в кровь разбивала подбородки, кроша зубы в глупо открытых ртах, даже насчитала два основательно прокушенных языка. Синяки для модели были недопустимы, поэтому старалась бить только наверняка, при этом очень быстро и почти вплотную перемещаясь между врагами. Теперь была понятна странная тяга Мелл к закрытым ладоням летом: подвижные пластиковые накладки на костяшках, частично прикрывающие пальцы, сразу выдали перчатки для боя. Где она раздобыла такой маленький размер, было загадкой.

 

Все это Танечка наблюдала со стороны, немного приоткрыв астральную проекцию. А сама в который раз развлекалась простой дракой, принципиально не используя вихрь энергии в этой реальности. Ее преимуществом была скорость и реакция. Она решила, что полный беспорядок в рядах неприятеля — это здорово! Подсечки получались не только эффективными, но и эффектными, а добивать…

 

«Добивать нужно, пока тельце падает, — учила себя Танюша.

Правильно, чтоб не сильно наклоняться, а то лень! — добавила половинка девочки.

Чтобы время не терять! Молчи лучше… — придала ускорение очередному сбитому.

Дай разок ударить, тогда отстану!

На, вот сюда бей… Да, блин! — еле увернулась от слишком шустрого организма.

Там! Там Мелл! Скорее!»

***

— Она ее спасет?

— Или даст погибнуть?

— Пари? — оживился голодный оператор.

— Котлета или жизнь? — прищурился на коллегу техник.

— Ну, ты и циник, — проурчало пустым желудком.

***

Мелл совершила большую глупость. Оставалось всего два врага, и она решила пройти между ними. Крест на карьере модели был поставлен быстро и ее стали добивать, не дав толком упасть.

Этого Танюша простить не могла. Ярость мгновенно вытащила наружу боевой транс. Мелл успела получить пять ударов, после чего ее обидчики перестали существовать.

Остальные препятствия, двинувшись на помощь к любимой, Танечка прошла насквозь, не замечая лежащих или поднимающихся, калеча и превращая в фарш из человечины все, что попадало под ногу или руку.

 

«Доразвлекалась, твою мать! — корила себя, приблизившись к подруге.

Ты о нас? — спросила робко.

Молчать! С тобой разговор отдельный будет!

Помоги ей…

Она мертва, я не вижу ее будущего в астрале!

Перепиши грядущее, что тебе стоит? Пожалуйста, — жалобно ныло у себя над ухом подсознание.

И что будет?

Она будет жива!»

***

— Это возможно? Ах, да. Я же сам тебя убеждал, что ничего невозможного нет… Но такое?

— Любые ее воздействия, любое проявление способностей — это изменение реальности, — рассуждал хмурый техник. — Она делает это ежесекундно, каждое мгновение, постоянно возвращаясь и изменяя будущее в прошлом. Так?

— Она этого не осознает. А здесь у нее выбор. К тому же она безжалостна, как ребенок, — поддержал товарища оператор.

— Она безжалостна по своей сути, по предназначению…

— Должна была быть.

— Ты бы выбрал, в каком времени говоришь, — глянул исподлобья. Вид голодного оператора совсем не радовал техника.

— Ничья?

— Котлеты — отдельно, операторы — отдельно? Нет уж, живой ты мне нравишься больше, — техник широким жестом передвинул столик с едой поближе к товарищу.

— Это ты меня еще мертвым не видел, — вгрызаясь в окорочок, успел признаться довольный оператор.

***

— Что это со мной? — подняла голову Мелл и заметила плачущую Таньку.

— Отключилась. Наверное, действительно устала после бега, а я, дура, не поверила! — играла Танька отлично и только слезы были настоящими, самыми искренними.

— Меня же, вроде, уложили. Не помню ничего, — немного сомневалась Мелл.

Танька изо всех сил замотала головой, призвав на помощь свой хвостик:

— Наваляла последним, а потом потеряла сознание. Еле успела подхватить тебя…

— Ты почему плачешь? — усаживаясь, спросила как-то очень печально.

— От радости, — шмыгнула носом Танька и улыбнулась. — Очень боялась тебя потерять, — она опустилась прямо на песок и обняла Мелл двумя руками.

— Я тебя тоже люблю, — уперлась лбом куда-то в Таньку и заплакала за компанию.

 

 

Часть 20

 

— А куда все подевались? — оглядывалась вытиравшаяся платочком Мелл спустя несколько минут.

— Подобрали ноги в руки и бегом. Их спугнул кто-то, я не заметила, — Танька все еще удаляла следы откровения с личика, а расстраивать подругу дематериализацией остатков и останков противника не собиралась. — Ты не очень-то старалась, могла справиться гораздо быстрее. И если это не из-за усталости, придется тобой заняться вплотную, — погрозила пальчиком.

— Только не ты! Отдай меня какому-нибудь извергу-тренеру, но только не ты! — Мелл в ужасе смотрела на Таньку. — Я просто устала, честное слово! — умоляюще сложила ладошки.

— Ладно, посмотрим еще, — пробурчала недовольная Танька и двинулась в сторону дома.

— Мы умницы? Заслужили мороженое на завтрак? — пристроилась рядом Мелл, игриво толкнув подружку бедром.

— Кефир мы заслужили. Холодный… — затихали Танькины мечты.

***

— Видишь! Здоровое питание не чуждо даже неуязвимым сущностям! — ткнул в изображение техник.

— Ты полагаешь, что она… — тяжело проглотив, осекся от собственных мыслей коллега.

— Поосторожнее с высказываниями! Мысль, знаешь ли, иногда чересчур материальна.

— Вот и выдумывал бы нам деликатесы разные. Вслух. Нечего за ними бегать, — догрызая куриную ножку, предложил оператор.

— Как нефиг делать, пожалуйста! Омар, лобстер? Не то. О, тигровая креветка! — зажмурившись, вообразил техник.

 

Посреди помещения материализовался крупный, в полосочку, словно зебра, плотоядно скалящийся через длиннющие пиловидные хитиновые усы, хищник: тигретка семейства ракообразных кошачьих. Огромные клешни вместо передних лап нервно выпускали и втягивали когти. Плоским розовым сегментарным хвостом он смел столик с едой.

***

— Тебе, как будущей колдунье, нужно волшебную палочку создать, — предложила Танька. — Взмахнула — и никаких забот! — захлопывая дверцу холодильника, изобразила бутылкой с кефиром траекторию чудодейства, при этом умудрившись не пролить ни капли.

Полотенцами себя утруждать не стали, справедливо предоставив высушивание тел легкому сквознячку. Душ вдвоем, пусть даже и холодный, убрал у Мелл остатки дрожи от приключения.

 

— Так самые действенные уже созданы давно, — она задумчиво поджала губки.

— Какие это? — не поняла Танька, присаживаясь за стол.

— Ну, палочка дирижера, например. Или кисть художника, — пожала плечами Мелл, выставляя на стол прозрачные чашечки. — А ты умеешь создавать магические предметы? — склонив голову, проявила живой интерес.

— А-а? А! Да, умею! Только это бытовая магия, получается. Вот, смотри, — и метнулась за своим предметом силы[3].

 

Влетев на кухню, воительница вытащила из ножен кукри. Сделала несколько фехтовальных движений и одиночных шагов, меняя стойки и легко перемещаясь босыми ногами. Затем с улыбкой разрезала ладонь на левой руке и напоила клинок.

— Ого, — наблюдавшая со своего места Мелл облизала пересохшие губы. — Ты сама его создала? — поинтересовалась, не пытаясь прикоснуться к чужому. Для верности даже зажала ладошки коленками.

— Не-а, случайно встретились, — мотнула мокрыми волосами Танька. — Смотри, — поднесла поближе оружие и стала медленно поворачивать, давая полюбоваться необычной грацией клинка.

***

— Да я, как представил, что ты сказал… креветочный тигр…

— Придурок! Кто тебя просил домысливать, извращенец?! — техник отряхивал с себя куски невиданного деликатеса.

— Честное слово, случайно, — оператор подтвердил свою искренность прижатыми к груди руками.

— А размер?! — взревел техник.

— Я же голодный еще, — жалобно пропищал оператор.

***

— Получается, такой предмет у меня тоже есть, — заулыбалась Мелл, разливая острый тягучий напиток.

— Перчатки? — догадалась Танька, аккуратно вытирая лезвие. — Ты их где достала, такого размера?

— Не поверишь, подарили! Один поклонник, — отхлебнула глоточек свежести, оставив тонкие смешные усики на губе, — часто на съемки приходил, там, на море, — мотнула головой, — цветы дарил. А в последний день принес коробочку, перевязанную лентой, и попросил открыть только в поезде. Я их едва надела — всё! — она махнула рукой, отсекая сомнения. — Такое желание кому-то врезать — еле научилась с ним справляться.

 

— Да, твой предмет, — подтвердила Танька, частями выцеживая молочную прохладу. — Но палочка все равно нужна, уж не знаю, как ты ее назовешь…

— А у ножа какое имя? — загорелась восторгом Мелл.

— Палочка-отсекалочка. Вообще-то, он — Бритва Оккама, — задумалась Танька и запрокинула голову, стараясь словить последние вкусные капли языком.

— Здорово! Нужно придумать себе…

— Неправильно. Нужно фантазировать и мечтать, только так приходит настоящая сила. Куда двинем сегодня? — уже орудовала чистой водой возле мойки.

 

«Это чего я такое делаю? — удивилась себе Танька.

Не любишь грязную посуду, что тут такого? — разъяснило Второе Я.

Интересно, что я еще не люблю?

Меня…

Вот, не надо! Меня я люблю, как раз!

Злая ты.

Я — нежнейшее существо, ранимое и впечатлительное!

Ну, и где противоречие?

Люблю я тебя. Ты же подсознание, сама все знаешь, — скромно извинилась Танька.

Ладно, уж, исчадие добродетели, так и быть — прощаю, — проснулось великодушие.»

 

— Давай на пляж рванем, на остров! Пешком доберемся, прогуляемся, мальчишек подразним по дороге! — ухватилась за свою идею Мелл.

— Можем даже бегом, шустрая, — улыбнулась Танька и замолчала, глядя на подругу.

— Я вспомнила! Я не теряла сознание, меня убили, — очень удивилась вставшая уже со стула Мелл.

— Чушь, — сухо выдавила из себя Танька, — ты живая, — чашка чуть не вывалилась из рук.

 

— Я точно знаю, — плюхнулась на стул Мелл. — Я повыпендриваться решила и пошла между двумя … — она схватилась за лицо, вспомнив о первом полученном ударе.

— Лю-ут! Иди сюда, пожалуйста, — позвала Танька помощника.

Довольный своей нужностью, леопард величественно появился в кухне, гордо задрав голову с зажатым в пасти кончиком своего длинного хвоста.

— Лют, скажи, Мелл живая? — наклонилась к малышу Танька. — Только вслух, чтобы все слышали.

— Мяу, — утвердительно и одновременно удивленно сказал котенок, выпуская хвост на волю. Затем подошел к Мелл и нежно потерся о ее ногу.

 

— Молодец, мой хороший! Кефира хочешь? — погладила серое чудо Танька.

— Фр-р! — мотнул головой хищник и убежал на диван.

— Видишь? Он не ошибается, — Танька обняла сидящую подругу и стала тихонько раскачивать, словно убаюкивая.

— Я точно знаю, что умерла, — округлившимися глазами Мелл разглядывала пространство.

— Все, на Солнце сегодня не жаримся, крыша испеклась у тебя. Может, полежишь, а я тебе компресс холодный сделаю? — отвлекала, как могла.

— Не-а. Со мной все в порядке, — Мелл посмотрела на Таньку. — Но я видела, что умерла. Как такое может быть?

— Давай оденемся. А потом поговорим, по дороге. Мороженое где-нибудь поедим и поговорим, — пообещала Танька.

 

 

Часть 21

 

— В следующий раз что-нибудь растительное придумай, ладно? — оператор заканчивал убирать креветочное мясо тигра.

— Зачем ты его взорвал, а? — техник уже остыл и помогал товарищу.

— Я не взрывал… Я сварить хотел, сразу. Подумал, что ты наверняка сырое все сотворишь, — чистота вернулась на привычное место, в самый раз было устроиться в кресле.

— Салат можно представить, — поднял бровь техник, подозрительно глядя на товарища, — он не кусается. Не должен, во всяком случае.

— Давай я сам попробую! Вот, смотри, — в порыве творческого экстаза, оператор не заметил ужаса, мелькнувшего у товарища перед глазами.

***

Оделись девчонки почти так же, как накануне, шортики да кеды. Белую футболку для Мелл Танька создала с надписью «Люблю тебя». Для себя ограничилась стандартным призывом «Верь в себя». Подумала и добавила на спинки трикотажных изделий рисунки вырванных с мясом ангельских крыльев.

«Прикольно же! Пусть знают, с кем связываются!

У нас и так на лицах все написано. Правда, Мелл немного растерянная…

Так я обе надписи для нее и сделала. Неужели не понятно?»

 

Увидав прелестные, с капающей кровью, крылышки на футболках, Мелл запрыгала от восторга и чмокнула дизайнера в щечку. Закрылись зеркальными отражателями от чужих взглядов. Не отставая от подруги, Танька надела бежевые перчатки, на этот раз — с декоративными заклепками. А когда стянули хвостики высоко на своих макушках, стали почти неразличимы.

«Лют, ты с нами или дома? — Танька знала ответ, но приличие требовало спросить.»

«Я буду квартиру охранять, а то кто-то, уходя, дверь забывает запирать, — он выразительно зевнул, оскалив охранную систему.»

***

— Как ты до такого додумался?! — забившийся в угол техник все еще опасался оттуда выходить.

— Корнеплод каждый по-своему представляет… — смутился оператор.

— А трепещущий в экстазе стеблеплод клубнички?! Это что?!

— Я ж не знал, что они в салате такое устроят…, — начал было оператор.

— А без салата это был бы уже не стриптиз, а оргия! Я теперь боюсь овощей, придурок!

***

— Я что-то хотела сказать, — силилась вспомнить Мелл, разворачивая пакетик с мороженым.

— Матом? — помогала Танька, одолевая бумажную упаковку десерта.

Они как раз нашли себе тихое место возле фонтана, окруженного высокими липами. Аромат меда, источаемый цветущими деревьями, одновременно успокаивал и кружил голову. Скамеечки были достаточно удалены друг от друга, располагаясь вокруг большого бассейна, периодически орошаемого игривыми струями мутной воды.

— Нет, кажется, — рассмеялась Мелл и лизнула краешек брикета.

— Тогда — ладно, а то я боялась, что ты злиться будешь, — успокоено откинулась на спинку Танька, куснув покрытый шоколадной шапочкой стаканчик. Рассказывать пришлось долго, сохранив на потом совсем немногое.

— Я бы не злилась, даже если бы ты меня не оживила… — сосредоточившись на вкусном, просто сказала Мелл.

— Я тебя не оживляла. Я сделала выбор и не дала тебе погибнуть. Это не одно и тоже, — серьезно сказала Танька, пытаясь откусить краешек вафельки.

— Все равно, ты меня потом вылечила. Это даже больше, чем оживить. Только память… — и снова лизнула холодок.

— В тебе способности просыпаются, прямо лавиной прут, — Танька немного подтолкнула процесс превращения для колдуньи. — Ты чувствуешь астрал, а там информацию стереть невозможно, виден каждый наш шаг. Об этом нужно всегда помнить.

— Как в правилах боя? Ты заставляла учить, — Мелл повернулась к подруге.

— Да, — серьезно посмотрела на тающее мороженое Танька. — Думай, как нужно умереть, и твой путь будет прям и прост, — она с сомнением отогнула бумажку и поняла, что спастись от жары сладость успеет только в желудке.

***

— А можно, мы тоже мороженое на обед сделаем? — робко попросил оператор.

— И как ты понимаешь это слово? Какие ассоциации и воспоминания из детства лезут в твою тупую голову? — ехидно спросил техник.

— Холодная и тянущаяся сладость. Нормально?

— Совсем спятил?! Бесконечная промерзшая и сладкая резина?! Надеюсь, хоть не живая?

— Там снеговичок только на обертке нарисован…

— Уйди с глаз моих! Будто мне мало было «девятого набора», — себе под нос закончил техник, приглаживая дрожащими руками вставшие дыбом волосы.

 

 

Часть 23

 

— У нас День Рождения завтра, — Мелл примеривалась к последнему, зажатому между размякшими остатками вафли, кусочку. — Или мы теперь два раза будем отмечать? — и, зажмурившись от удовольствия, отправила его в рот.

— Как и раньше будем отмечать, всегда. Расскажи мне, как это происходит? Мы под каким знаком родились? — Танька аккуратно всосала тонкий остаток лакомства, не проронив ни капельки.

— Ты же в астрале можешь посмотреть, — непонимающе уставилась на подругу Мелл.

— Это полезно, но не всегда интересно, — неизвестно откуда достала пакетик с влажными платочками Таня.

— Ладно. Под знаком Одинокой Белки, в один день. Спасибо, — вытащила салфеточку Мелл. — А встретились, только когда в этот дом переехали, три года назад. Кстати — в День Рождения, так что у нас еще и дата знакомства!

— Здорово! Лютый, кстати, тоже в этот день родился. А дальше?

— Ну, мы едим торт с родственниками…

— А с кремом нельзя, разве? — представила себе угощение Танька.

От смеха Мелл повалилась на скамейку:

— Я только что объелась, не смеши так, пожалуйста!

— Ладно, ладно. Рассказывай.

— Радуемся и все такое. А главное — вечером мы идем в гости к белкам! Вдвоем! Теперь можем вместе с Лютиком пойти, если он захочет.

— Обязательно захочет! Мы гулять сегодня будем или так и просидим здесь весь день мухоморами? — повернулась к подруге Танька.

***

— Я тоже хочу торт с род… Прости! С кремом, с кремом! Я оговорился! — выпучив глаза, стал зажимать себе рот оператор.

— Пока мысли в порядок не приведешь, прекрати вслух думать! Мне надбавку за риск не платят, с психом в одном помещении сидеть, — техник был настороже, сжимая в руках швабру.

***

— Совсем не хочется взрослеть, — с грустью рассуждала Мелл.

Девчонки брели в сторону острова, наслаждаясь жарой и разглядывая медленно плавящийся под Солнцем город. Прохожих было совсем мало, зато парки и скверики изобиловали свободными скамейками.

— Ну, это не проблема, — оживилась Танька. — Тринадцать лет…

— Двенадцать, ты чего?! — повернулась к подруге Мелл. — Мы с тобой однолетки, забыла?

— А-а, ну да. Это от жары.

— Тогда еще мороженого, — запрыгало веселое и шустрое. — В том кафе, — показала на маленькую дверцу, — там кондиционер есть, видишь?

— Раскормлю я тебя, от большой любви. Так и тортик завтра не поместится, — пошутила в ответ, сворачивая к цели.

— Влезет! Я знаешь как чемодан упаковывать умею? Три — в одном, называется, — продолжала радостно скакать Мелл.

— О! Чемодан, точно! — вспомнила Таня бездонное существо, сторожившее квартиру.

***

Оператор молчал, преданно глядя на техника. Дрожащая нижняя губа и жалобно сведенные к переносице брови делали его похожим на унылую голодную собаку.

— Ладно, — прозвучала амнистия, — в конце концов, я тоже некормленый. Из-за некоторых, между прочим!

— …?

— Нет! Я сам принесу.

— И мороженого. Пожалуйста, — раздалось еле различимо.

***

— А почему ты про возраст заговорила? Не проблема или как-то еще, что ли? — Мелл поглощала белую составляющую разноцветного холодного нагромождения.

— Тогда — еще информация. Мы с тобой знакомы гораздо дольше, чем ты думаешь. Даже не скажу точно, как давно, — Танька запихнула в рот всю ложечку с вкусным, оттягивая признание.

В небольшом, полутемном, без окон, зале заведения они были единственными посетителями, а бармен не прислушивался к секретам девочек, предпочитая решать пасьянс.

— Сто лет, я знаю, — легкомысленно подтвердила Мелл.

— Может быть. Если чистое время, проведенное вместе. Только оно еще не произошло, хотя и было раньше, — запутала саму себя Танька.

 

«Вот, зря мы к психиатру не сходили, — прояснила ситуацию Альтер Эго.

Я не знаю, как ей объяснить, — совсем уже растерялась синеглазая.

Он бы и научил. Такие специальные обучающие курсы есть, в закрытых школах. Только там форма тесная, и рукава сзади завязывают…

Чиво?! Не напоминай об этих учреждениях, там мозги уродуют.

Значит, нам ничего не грозит, одноименные заряды отталкиваются.

Это кто тебе сказал? Хочешь, в следующей реальности они будут притягиваться?

Вот! Так и разъясняй для Мелл, ясно?»

 

— Знаешь, хорошо, что ты ангел, — оторвалась от своей порции Мелл. — Теперь я не боюсь становиться колдуньей. Только все время загадками объясняешься.

— Я не ангел, уже говорила. Это совсем другое. И еще, — Таня не решалась сказать сразу.

— А кто тогда? Синеглазую Смерть я запомнила, но ты же так и не призналась…

— Дьявол. Самый обыкновенный, — прозвучало облегченно.

— Класс!.. — заблестели глаза у подружки. Она с обожанием уставилась на Таньку.

 

— Я не об этом хотела поговорить. Слушай, а тебя не пугает, разве, то, что я… ну…

— Не-а! Прикольно же и интересно: какие тогда ангелы?

— Злые, блин! Если им мысль не дают закончить, — Танька укусила мороженое вместе с ложечкой.

— Прости, пожалуйста. А что за мысль? — облизалась Мелл.

— О тебе, естественно. Это я точно помню, — Танька отложила недоеденное. — Сколько ни смотрю, нет тебя повзрослевшей. Вот, — виновато выдохнула горькую правду.

 

Мелл, чуть наклонив голову, очень серьезно посмотрела на Таньку. И спрятала веселость.

— Наверное, такие изменения в астрале производят более опытные…

— Ты понимаешь, что ты сделала? — все еще серьезно смотрела на Таньку.

— Извини, я тогда вообще плохо соображала. Переделала настоящее, а в будущее заложила теперешний твой образ… — она мямлила оправдания, глядя в креманку с постепенно таящей надеждой.

— И я навсегда останусь такой? Как сейчас? Точно? — оборвала бормотания подруги.

— Да, — подняла подозрительно заблестевшие глаза Танька.

Визг Мелл смел все надежды официанта расправиться с задачей. Она бросилась на подругу и зажала ее шею в борцовском захвате:

— Спасибо тебе, — падали капли любви на Таньку, — это самый крутой подарок к днюхе! — Мелл еще крепче обняла свою единственную.

***

— Я новый столик умыкнул, пригодится, — снова задом наперед входил техник. От пронесшегося холодного ветра замерли побежавшие было по его спине «мурашки».

— Я подумал… — испуганно застучал зубами ответ из глубины помещения.

— Оторванный язык будешь? Сейчас накормлю, — пообещал техник, как ни в чем не бывало отважно поворачиваясь к очевидному. От увиденного его отвисшая челюсть больше не могла говорить.

 

 

Часть 24

 

Танька, наконец, дала волю затаившейся радости. Раньше ей казалось, что расставание с Мелл неизбежно. Сжав кулаки, она не пускала к себе мысли о скором одиночестве, но липкая тоска накатывала все чаще.

«Теперь все будет иначе! — веселилось Альтер Эго.

Ой, не загадывай, — охлаждала себя все время.

Но хоть чуточку, можно?

Нет! Я боюсь пользоваться ясновиденьем и не хочу знать будущее!

А День Рождения можно намечтать?

Ладно, но не дальше! Кто его знает, что там…»

 

Девочки решили, что на сегодня переживаний с них хватит и собрались домой. Подготовка к празднику важнее. Тем более, что…

— Э! Какие красавицы у нас в гостях, — заходя из служебного помещения, расплылся в слащавой улыбке плешивый хозяин заведения.

— Спасибо за комплимент, но мы уже уходим, — сразу расставила точки над буквами Танька, маскируя очками синеву глаз.

— Все было вкусно, до свиданья, — поддержала ее Мелл, застегивая перчатки.

— Ну, не сразу же вы уйдете! У меня есть предложение…

— От которого, уверяю вас, мы сможем отказаться, — утвердительно закивала головой вежливая Танька. — Пойдем, — взяла Мелл за руку.

— Но вы не выслушали, — разочаровано протянул лысеющий. — А торт…

 

— Какой торт? — сделала стойку на сладость Танька на полпути к двери.

— Подарочный! Я по чеку посмотрел, вы у нас юбилейные посетители! — очень обрадовался хозяин. — Вам в подарок наш фирменный торт завтра доставят, только адрес нужен. Согласны?

— Ну, фартит — это еще мягко сказано, — Мелл была так довольна, что даже в полумраке светилась улыбкой.

— Спасибо огромное, конечно, — почуяла подвох Танька, — но мы же ничего не сделали для вас…

— Вот! Это и есть предложение! Снимитесь в нашей рекламе, а? Пожалуйста, — проговорил просительно, — не бесплатно, само собой! А торт я вам так и так подарю, идет?

— Хм, — прищурила один глаз Танька. Мелл, сама того не замечая, точно повторила ее гримаску. — Идет! Вот адрес. Детали завтра, пожалуйста, — она махнула рукой на прощание.

***

— Честно, я с кремом придумывал, — звучал спрятавшийся оператор. — Хотел сюрприз сделать. Потом смекнул, что…

— Что ты сделал? — очень нехорошо наклонил вперед голову техник, пытаясь определить, где скрывается виновник торжества. — Ты и смекнул, да?! — он пошел вперед, но торт его остановил отрепетированным жестом секьюрити. Сапоги и портупея кондитерского кошмара были густо намазаны заварным обувным кремом.

— Как?! Придурок, что у тебя в голове, а?!

— Это ты материализацию мыслей включил! — в истерике закричал затаившийся оператор.

— Тебя заткнуть хотел, хоть ненадолго, балбес! Не, ну, я знал, что ты пустобрех, но чтоб до такой степени, — развел руками техник, глядя на творение коллеги. — Почему охранник?!

— Помириться хотел, домашним тортиком, как у мамы. И торжественно встретить, с караулом. Потом передумал, — вздохнув, показался, наконец, оператор.

— Ты хоть свечи не намыслил? — поздно поднял взгляд к закопченному потолку техник.

***

— Ты представляешь, сколько подарков сразу?! — сдвинув на лоб очки, радовалась Мелл, — Я всегда хотела быть колдуньей и, в свободное время, немножко актрисой. Это первое предложение не от агентства, прикинь?!

— Уже.

— Что?

— Уже актриса, — веселилась вместе с подругой Танька. — Все время играешь. И немножко — колдунья.

— Да ну тебя, — любя пихнула кулачком подругу в плечо. — Вот скоро ты меня всему научишь и тогда…

— Я?! — резко остановившись, Танька в ужасе уставилась на Мелл.

— А то кто же? — запоздало среагировала и проскочила вперед. В искренней улыбке обернувшейся Мелл было столько нежности, что Танька едва не растаяла от удовольствия.

— Там видно будет. Пока что главное — День Рождения отпраздновать. Торт, вроде, уже есть… Пойдем, чего застыла, — Танька потянула подружку за руку.

 

— Главное вовсе не отметить, как ты не понимаешь! — поправила Мелл. — Главное — это встретиться с белками, они покровители нашего знака! Завтра увидишь, потерпи.

— А гостей где будем брать? — интересовалась местными обычаями. — Давай в тень перейдем, жарко совсем.

— Давай, — свернула в центр сквера с молодыми липами Мелл. — Они сами должны прийти, все, кто захочет. Вот только мама…

— А что с ней? — удивилась Танька и тоже подняла на лоб очки: искренность нужно было встречать вежливо.

— Ничего. Она хочет какой-то сюрприз сделать, вроде похода в кафе, с обжорством и надувными шариками, — стыдливо призналась Мелл.

— Бред! У нее же, вроде, нормальная фантазия, даже стихи пишет. Что случилось?

— А-а… — отмахнулась подруга. — Крыша поехала, судя по всему. Жаль, у меня папы нет, так бы к нему ушла жить.

 

— Ты из-за собаки с ней повздорила?

— Ругаются, когда небезразличны друг другу, а так… — она пожала плечами. — Если даже собаку отдала, не спросив меня, о каких отношениях можно говорить? Таксу оставила — уже хорошо. Плоская собака в квартире очень даже удобно, — повеселела рассказчица. — Залезла под диван и сидит, как в домике, место не занимает. А еще мама ее вместо сумочки таскает, на разные мероприятия, — грусть в голосе еще сомневалась в своей правоте.

На пути откровений попалась палатка с разным прохладительным и Танька поспешила отвлечь подругу:

— Нам две бутылочки сильногазированной, пожалуйста.

— Это вредно, возьмите без газа… — начала было продавец.

— Физиологию учи, двоечница! — быстро остановила натиск безграмотности. — И похолоднее!

***

— М-да, — задумчиво смотрел на потолок техник, — исправлять и чистить уже поздно.

— Ты о ком? — опасливо покосился на него оператор.

— О твоих мозгах, конечно! — соврал товарищ, оценивая объем работы. — Убери этого монстра, — он кивнул на торт, нерешительно топтавшийся у входа. Наполеон-переросток все порывался взять на караул, гордо выравнивая коржи и задевая треуголкой потолок.

— Я его боюсь, — задрожал неудачник. — Император, все-таки…

— Эк тебя торкнуло, — хмыкнул техник, с кривой усмешкой уничтожая и ситуацию и беспорядок. — Начнем сначала…

***

— Зачем ты ее так? — Мелл осторожно отвинчивала колпачок. — Она же не знает наши вкусы.

Дом был уже в двух шагах, а из соседнего двора манили свободные качели. В жару болтать ногами, едва раскачиваясь, все же лучше вентилятора, решили девчонки.

— Вкусы здесь ни при чем, с газом действительно полезнее.

— А желудок? Раздражает же стенки…

— Когда не хватает знаний, включай воображение, — для убедительности Танька качнулась на своем сиденье чуть сильнее. — В желудке плещется концентрированная кислота, и если в нее опустить, например, палец — он начнет растворяться. Если опустить другой палец в бутылочку с этой водой — ему будет даже приятно. А теперь скажи, что будет, если мы кислоту в желудке разведем этой водичкой?

— Палец будет растворяться гораздо дольше! — обрадовалась Мелл.

— Правильно. Хотя механизм полезности совсем на другом основан, — вздохнула Танька. — Это с углекислотой связано, но не так интересно рассказывать, — она с удовольствием отхлебнула растворенные пузырьки. — Так что с мамой, я не поняла?

— Я почувствовала, что она родила меня, только чтобы самолюбие потешить. Ну и статус среди подруг изменить, — Мелл ни разу не скривилась от сказанного.

 

«Она верит в то, что говорит? — спрашивала у своего подсознания.

Она знает. Увидела, как и все остальное.

Жаль. Раньше ее мама была нормальной.

Она и не изменилась. Иногда лучик Солнца немного по-другому ляжет… Так, кажется, Мелл говорила? — напомнило Второе Я.

Иная суть?»

 

— Понимаешь, для нее это было, как собаку завести: модно, престижно. Когда блажь накатывает, реальность даже на втором плане не видна, — Мелл смотрела только перед собой, иногда разбавляя сказанное глотком воды и, совсем как Танька, щурясь на окружающий мир.

 

 

Часть 25

 

Тень складывала пальцы в мудры[4] заклинаний[5]. Повторений не наблюдалось, каждый раз поток энергии означал что-то новое.

«Это чего такое, — интересовалась происходящим Танька.

Колдовство?

Тебе виднее, ты у нас подсознание.

Чего это сразу я? Одной боязно…

Тебе не может быть страшно, это же учебный сон!

Как это?»

***

— Она теперь еще и колдует?! — изумился оператор, поворачиваясь на жесткой табуретке.

— Я бы сказал, что это вынужденная мера. Ей ведь придется обучать подружку, — очень довольный техник теперь нежился в шикарном кресле со встроенным массажёром.

Полностью обновленное помещение с маленьким водопадом посередине было украшено вазонами с цветами. Оформлять пока что белые стены техник не спешил: материализация высказанных мыслей никак не отключалась…

***

Ритуал утренней пробежки Таня решила соблюдать неукоснительно и разбудила Мелл с первыми проблесками летней радости:

— С Днем Рождения! — любя пихнула подругу в бок, частично показываясь из под простыни.

В изголовье на диване ожидали своей участи подарки. Мелл приобрела презент еще в поездке и строго хранила секрет, с вечера укладывая сверток рядом с загадочной коробочкой от подруги.

— С Днем Рождения! — в улыбке потягивающейся от удовольствия Мелл хитрость пряталась за радостью. — У нас выходной и праздник, — в надежде открыла глаза, — и мы спим и валяемся, сколько угодно! — она все-таки резко села, обхватив руками спрятавшиеся в постели коленки.

— Доброе утро? — удивленно вскинула бровки Танька. — Лентяи не освоят управление способностями, даже не надейся! А в такой день работа над телом наиболее эффективна. Встаем, сонечка!

— Ох уж эта мне утренняя доброта, — притворно возмущаясь, заворчала Мелл, на четвереньках выползая из сна. — Знаю я, что нужно, но лень же…

— Туалет, разминка и в парк! — командовала беспощадная наставница.

***

— Можно мне тоже кресло? — заныл так и не сомкнувший глаз оператор. — Хотя бы как раньше…

— Хорошо, что просьбы не материальны, — проговорил, прикусив себе язык на последнем звуке, техник.

— О! — поднял палец товарищ. — Теперь — материальны, да?!

— Фиг тебе. Иди за завтраком. Просто завтрак. Без фантазий и выдумок. Обычный. На столике прикатишь, — наставлял заблудившегося в желаниях. — И не бери овощи!

— Торт я тоже не буду брать, хорошо?

***

«Колись, это ты тортик вчера нашаманила? — пыталась выяснить у себя правду Танька.

Сама разрешила мечтать, что такого?

Добротой хозяина воспользовалась?

Не-а! Ему действительно рекламу снимать, я и решила для Мелл приятное сделать…

Дурочка влюбленная, — решила подразнить себя для бодрости.

Я только отражаю тебя настоящую, — парировало Альтер Эго.»

 

В шкафу оказалось и недавнее белое платье, и вышитый сарафан, запомнивший первый романтический танец, и много разных знакомых нарядов. Но в такой день свобода нужна была как никогда.

Поэтому нарядами не заморачивались, лето подсказывало лучше модельеров! На футболках теперь скромно значилось «Бунтарь» и «Мятежник», праздничные кроссовки оказались совсем новыми, а шортики удачно подчеркивали длинные ножки.

 

Гости ожидались с самого утра, это было ясно. И хорошо, что не одновременно.

Первым прибыл обещанный торт: огромное произведение кондитерского искусства…

Затем появилась мама Мелл, неся на вытянутых руках пирог. Ленточки из теста намекали на возраст именинниц…

 

Волк пришел, буднично открыв дверь своим ключом. Первым к нему метнулся Лютик: подарок для пушистого — красивый ошейник — был у настоящего папы уже наготове…

Синяя появилась в полном составе, прихватив всех желающих…

Анси принес с собой столько позитива, что, казалось, можно создать новую, полную счастья, вселенную…

 

Миса, встретившись, наконец, с Танькой, радовалась, словно ребенок...

Кати, успевшая реализовать свои мечты, светилась от удовольствия…

Сашка забежал на минутку, внезапно для себя проведав о Дне Рождения Таньки…

 

Саял был одет в белый костюм, чопорно неся огромную корзинку угощений…

Гаюс подарил девчонкам букеты полевых цветов…

Тим и Динка, ведя под руку друг дружку, появились внезапно, словно сон…

 

Увидев Локи и Алони, Танька чуть не расплакалась…

***

— Что там происходит? — недоумевал оператор, глядя на замершего за просмотром событий техника. Он только что доставил завтрак и еще не пришел в себя от правильно выполненного задания.

— Там праздник. Очень печальный, — техник специально прекратил наблюдение и повернулся к товарищу. — Давай завтракать, просто в свое удовольствие, — он непривычно приветливо кивну коллеге. — Я тебе кресло придумал, такое же, как у меня. Так что откинь копыта, дай им отдохнуть!

***

«Но как они все могут быть здесь?!

Невозможного не бывает…

Объясни или я сойду с ума! — паниковала Танька.

Такова реальность: тебе не с чего сходить.

Я серьезно!

Здесь есть место для всех, если так понятнее.

И они все счастливы… Почему?

Приехали! Это уже твоя заслуга, — озадачило Альтер Эго.

Сколько же их еще будет?

Пока, наверное, хватит. Но каждый раз, когда ты будешь проживать этот день по-новому, благодарных будет все больше…»

 

Никто из гостей не был обделен вниманием и лаской! Это удивляло даже больше, чем длинный поток поздравляющих. Знакомых и родственников Мелл было не меньше и казалось, что время одного дня растянулось во много раз. Так оно и было на самом деле.

Танька заметила интересную особенность: ревности в этот день места не нашлось, ее вытеснили понимание и нежность. Ей понравилось быть в мире и покое, любить всех и каждому дарить блаженство искренности.

 

 

Часть 26

 

Ближе к вечеру стали собираться в гости к белкам.

— Орешки возьмем? — засовывая кукри в рюкзак, поинтересовалась Танька.

— Орешки? — сильно удивилась Мелл. — Ты не наелась, разве? Повар твой, раскосый который, столько всего принес…

— Да не нам! Для белок: приманим, покормим… — Танька замолчала, глядя на замершую с вылезшими на лоб бровками Мелл.

— Забавно посмотреть на такое, как клыками будут разгрызать скорлупу, словно кость! Белки, вообще-то, не едят орехи, — отрицательно замотала головой. — А приманивать тотемное животное[6] — зачем? — поразилась Мелл. — Это наш покровитель, они сами придут, вот увидишь! Можем, конечно, для них сырого мяса взять, но они не ожидают подношений. И мы не за этим туда идем.

— Ты о ком говоришь, — посерьезнела Танька. — Такие маленькие, рыжие, бегают по деревьям, прыгают с ветки на ветку… Хвост пушистый. У них. Сзади.

— Куницы?

— Нет, их жертвы, скорее. Ну, белки, шустрые такие и веселые! — глаза у Таньки широко распахнулись.

— А-а! Ты про древесных лисичек говоришь! Да, они потешные и орешки любят! Но… Кто бы стал называть рыжих — белками? — засмеялась Мелл.

— А кто же тогда это… эта… загадочная белка? — села на диван ошарашенная Танька.

***

— Даже не понимаю, почему мы с тобой все время собачились? — уплетая бутерброд из черного хлеба с утиным мясом, задал риторический вопрос техник.

— Нашло что-то на меня, — произнося правду, оператор даже прекратил поедание шоколадки. — Нервный стал из-за работы.

— Не принимай близко к сердцу. Ты же знаешь, что наша деятельность… — техник, скривившись, неопределенно покрутил в воздухе пальцами.

***

— Белка — самка Белого Волка! Ты и правда не знала?! А Одинокая Белка — родоначальница и защитница стаи!

— А волк тогда чем занимается? И он кто — бе́лок? — растерялась Танька.

— Ну, ты даешь! Нет, волк — он просто волк, охотник и вожак. А главная в стае — Белка. Мать-покровительница, — серьезно сказала Мелл. — Как мы. Одинокая Белка — это наш знак. Пойдем, скоро стемнеет!

— Зачем же на ночь глядя? — все еще не понимала Танька, покорно надевая рюкзачок с самым необходимым. — Лют, ты тоже будешь знакомиться?

 

«Еще как буду! Быть частью стаи — это очень необычные переживания! — оживился леопард.»

***

— Бесконечна? Да, я понимаю. Но все равно переживаю все, как в первый раз, — смутился оператор.

— Поэтому и ошибки случаются. Кстати, это ты заклинил материализацию мечты? — поинтересовался, как бы между прочим, техник.

— Ты что! И так чуть не сдох от страха… Подозреваю одну особу, правда, — он с сомнением посмотрел на изображение.

***

Когда, наконец, добрались до леса, было уже совсем темно. И вроде бы шли не много, весь парк и еще чуть-чуть, а деревья вокруг стали сплошной темной стеной, густые кусты заглушали звуки в замершей безветренной ночи.

Танька уже примеривалась, чем расчищать дорогу, когда Мелл вышла на неожиданную полянку. Впереди был обрыв, красиво очерченный сиянием месяца на безоблачном звездном небе. Уединенное место показалось неимоверно уютным, домашним и родным.

Танька почувствовала, как Мелл взяла ее за руку. Вместе они сели на край, устроив посередине притихшего Лютого и свесив ноги в пропасть. Панорама простирающейся впереди густой черноты создавала иллюзию тепла. Только верхушки рвущихся ввысь сосен не вписывались в картину покоя, озаряясь мистическими огнями ночи.

***

— Ну, и что теперь делать будем? Без конца молчать не получится, а ремонтники когда еще до нас доберутся, — осторожно спросил техник.

— Мы будем смотреть. И думать только о хорошем, — предложил оператор.

— Ага. Только у каждого свое представление о хорошем, — тихонько посетовал его товарищ, на всякий случай придвигая поближе швабру.

 

 

Часть 27

 

Волчицы подошли тихо и совсем не страшно. Спокойно уселись по бокам от девочек, какое-то мгновение пощекотав жесткой шерстью. Смотреть друг на друга не было необходимости. Знакомые уже давно, им было о чем помолчать, особенно этой ночью.

 

Вой пришел внезапно, вливаясь в сознание тонкой струйкой озорной силы. Вся стая теперь стояла на полянке, позади именинниц, постепенно заполняя тихим напевом все вокруг.

Танька не стала себя сдерживать, полностью отдавшись настроению волчьей семьи. Запрокинув голову, она закрыла глаза и запела вместе со всеми.

Мелл уже давно тянула общую мелодию, чувствуя ритм всех сердец вокруг.

Лютый вдруг понял, что Снежный Леопард тоже немножечко волк.

Слаженный хор разбился на голоса, при этом каждый был солистом, рассказывая о своем.

 

«Волки воют просто оттого, что это приятно! — вдруг сделала открытие Танька. — Им это нравится!

Не мешай, разве ты не чувствуешь, что слова не нужны?»

 

 

Эпилог

 

— Скажи, вот вы ушли со стаей, тебе не обидно было оставлять свой дом?

— Приехали! А у тебя я в гостях, можно подумать! — фыркнула Танька, провожая взглядом летний вечер за окном.

— Дома, конечно! Но все же?

— Понимаешь, я везде дома. И у Волка, и у Анси, и у Мелл. И у тебя я дома, — сказала с нажимом, — тем более, что здесь и родилась.

— Ты родилась на Курорте, забыла?

— Там я появилась в первый раз, это не одно и то же.

 

— Давай чай пить, что ли?

— Нет уж! Это только на бумаге хорошо вечером лакать стакан за стаканом! Поверь, — она доверительно наклонилась ко мне через стол, — бегать потом всю ночь в туалет — занятие не из приятных.

— Тогда варенье?

— От сладкого толстеют. Я, конечно, совершенное творение, — забыла на минутку о скромности, — но бегаю с тобойпо утрам не просто так, а пример подаю.

— Ты жалеешь, что рассталась с Мелл?

— Мы не расстались, как такое могло прийти в твою голову!

— Мало ли? Ты же Дьявол — коварная и жестокая…

— Это как любовь, что ли? — смеющиеся синие глаза рассеяли темноту.

Она снова посмотрела за окно, потом на холодильник:

— У тебя бутерброд найдется из чего сделать?

— Найдется, не стесняйся!

 

Не слезая со стула, она повернулась и открыла белую дверцу, на какое-то время погрузившись по пояс в холодное нутро агрегата.

— Мы никогда не расстанемся. Я ведь всегда рядом с каждым дорогим мне человеком. Тяжело, но справляюсь пока, — донесся приглушенный голос, дополнявшийся звоном передвигаемых тарелок. — Это что, сыр такой? — она вынырнула в действительность темнеющей кухни с блюдцем в руке.

— Нет, наверное. Хотя, это же ты создаешь реальность.

— Не ври себе. У каждого человека своя реальность. Думаешь, его можно есть?

— Сама его придумала, сама и пробуй, я не ем то, в чем содержится соль.

— А в сыре разве есть соль? — удивилась, с сомнением глядя на застывший взмах желтых крыльев продукта.

— В качестве консерванта, — пришлось подтвердить.

 

— Ладно, — она отставила засыхающее нечто и снова полезла в освещенное пространство. — Я ухожу надолго, но возвращаюсь каждый миг, это же так просто!

— Ты там не заблудишься?

— Нет, у тебя на редкость просторный холодильник, — звякнула крышкой кастрюльки, показавшись ненадолго наружу.

— В нем просто нечего хранить. Скажи, откуда ты берешь столько любви? Для Мелл, для Волка, для Анси…

— Тебя я тоже люблю, — она снова рискнула заглянуть в хранилище, на этот раз в отделение для фруктов. — Понимаешь, любовь, наш мир, потоки энергии — это все одно и то же, бери, сколько нужно! Но и другим дари, тем, кто тебе дорог. Вот, ты мне дорог — и я тебя люблю, — прозвучавшее заглушил грохот упавшей крышки отсека.

 

— Спасибо, я тебя тоже люблю.

— Ты будешь еще обо мне писать?

— Не знаю. Хотелось бы, — врать ей было бесполезно.

— Слушай, давай я тебе денег дам, а? Я же живу у тебя все время, — вынырнула внезапно, оставив в покое мысли о бутерброде.

— Нет! Ты же не предлагаешь деньги Волку или Анси? Вот и мне не нужно.

— Волк сам уже умеет такие мелочи материализовывать.

— И я буду учиться, голод — хороший стимул.

— Это не стимул, это бедность, — вздохнула Танька.

— Ты уйдешь надолго?

— На тысячу лет. У тебя как раз наступит утро. Так понятно?

— Тогда я схожу в магазин за сыром и колбасой. Ты же вернешься уставшая и голодная…

— И мороженое захвати! — таял на кухне ее голосок.

 

 

Май — Июнь, 2018.

Киев.

 

 

---

 

[1] Колдунья — женщина, способная взаимодействовать с универсальной жизненной энергией. Быстрый доступ для работы с праной получает через слова и предметы.

 

 

[2] Рэйки — техника исцеления через прикосновение ладонями. Рэйки также называют универсальной энергией жизни.

 

 

[3] Предмет силы — магический предмет — вещица, способная активировать у своего хозяина дополнительные способности. Является центром пересечения потоков энергии. Изготавливается специально, для определенных действий. Как правило, попадает в руки человека случайно и распознается редко.

 

 

[4] Мудра — жест, дарующий радость — ритуальное расположение как всего тела, так и кистей и пальцев рук для перенаправления энергетических потоков в организме человека. Основная цель — концентрация или расслабление. В сочетании с заклинаниями может использоваться как оружие.

 

 

[5] Заклинание — комбинация знаков и символов, выражающих направление воздействия в работе с энергией. Для обозначения желания в обрядовых и ритуальных действиях, часто произносится вслух.

 

 

 

[6] Тотемное животное — животное силы. Существо, являющееся покровителем и защитником. Наделяет человека своими качествами и силой.

 

 

 

Словарь

Биоэнергетики — в данном случае — корректоры индивидуального энергоинформационного поля человека. Биоэнергетика — как процесс и система — поступление, распределение и использование энергии, участвующей в жизнедеятельности организма.

Экстрасенс — человек, обладающий сверхчувственным восприятием. Синоним — сенситив.

Выворотка — инверсивное начертание — прием выделения текста, белым на черном фоне.

Темная энергия — в космологии — гипотетический вид энергии. Термин введен в математическую модель вселенной ради объяснения наблюдаемого расширения с ускорением.

Интуиция — способность мгновенно оценивать варианты поведения в ситуации. Происходит подсознательно, на основе опыта, без участия логического анализа.

Бенг — бен, бенгх — у цыган — причина всех бед, дьявол. В некоторых источниках — черт.

Рунограмма — сочетание рун для усиления действия амулета, оберега.

Подшаг — один из способов передвижения в бою, без изменения основной стойки.

Якорь — в психологии — внешний стимул, раздражитель. Стимулирует получение желаемой реакции или вызывает ассоциативно связанное состояние.

Кирэдзи — режущее слово — специальные разделительные слова в традиционных 17‒сложных хайку. Раннее название такой формы поэзии — хокку. В этой повести все творения воспроизведены главным героем по памяти. Ну, и я немножко помог.

Слова присоединения, объединения — ки аи — я концентрирую внутреннюю энергию ки. В данном случае — озвученная проекция выброса силы, усиление дыханием в конечной точке удара. Возможно применение без кимэ, это описано в старых легендах.

Ума дзируси — геральдический штандарт полководца в Японии. Длинный узкий вымпел, крепящийся к древку и короткой поперечной перекладине. Во время сражения их несли пешие и конные воины, сопровождавшие элитные отряды самураев.

Валькирия — выбирающая мертвых. В скандинавской мифологии — бессмертная дева чудной красоты, ангел смерти, получающий удовольствие от кровавых ран. Во время битвы именно валькирии определяли судьбу человека.

Денница — Зоряница, Утренница — в славянской мифологии — образ утренней звезды. В русском переводе Библии слово «Денница» встречается как синоним Люцифера, падшего ангела, отождествляемого с Дьяволом.

Колдунья — женщина, способная взаимодействовать с универсальной жизненной энергией. Быстрый доступ для работы с праной получает через слова и предметы.

Рэйки — техника исцеления через прикосновение ладонями. Рэйки также называют универсальной энергией жизни.

Предмет силы — магический предмет — вещица, способная активировать у своего хозяина дополнительные способности. Является центром пересечения потоков энергии. Изготавливается специально, для определенных действий. Как правило, попадает в руки человека случайно и распознается редко.

Мудра — жест, дарующий радость — ритуальное расположение как всего тела, так и кистей и пальцев рук для перенаправления энергетических потоков в организме человека. Основная цель — концентрация или расслабление. В сочетании с заклинаниями может использоваться как оружие.

Заклинание — комбинация знаков и символов, выражающих направление воздействия в работе с энергией. Для обозначения желания в обрядовых и ритуальных действиях, часто произносится вслух.

Тотемное животное — животное силы. Существо, являющееся покровителем и защитником. Наделяет человека своими качествами и силой.

 

Примечания

Оглавление

Расчленение I

Расчленение II

Расчленение III

Словарь

*** Примечания ***